Кедрин Дмитрий Борисович
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Джентльмены
    Две песни про пана
    1. "Настегала дочку мать крапивой..."
    2. "Белый цвет вишневый отряхая..."
    Сказка про белую ведмедь и про Шмидтову бороду
    Семь богатырей
    Набег
    "В заштопанных косынках полотняных..."
    "Всё мерещится поле с гречихою..."
    Я ушел (Из цикла "Тропы ржаные")

   
   Библиотека Поэта. Большая серия. Второе издание
   Л., "Советский писатель", 1974
   Дмитрий Кедрин. Избранные произведения
   

СОДЕРЖАНИЕ

   2. Джентльмены
   13--14. Две песни про пана
   1. "Настегала дочку мать крапивой..."
   2. "Белый цвет вишневый отряхая..."
   20. Сказка про белую ведмедь и про Шмидтову бороду
   33. Семь богатырей
   86. Набег
   126. "В заштопанных косынках полотняных..."
   128. "Всё мерещится поле с гречихою..."
   137. Я ушел (Из цикла "Тропы ржаные")
   

2. ДЖЕНТЛЬМЕНЫ

             Западные экспрессы
             Летят по нашим дорогам.
             Смычки баюкают душу,
             Высвистывая любовь.
             Знатные иностранцы
             С челюстями бульдогов
             Держат черные трубки
             Меж платиновых зубов.
   
             Днем мы торгуем с ними
             Лесом и керосином,
             Видим их в наших трестах
             В сутолоке деловой.
             Вечером они бродят
             По золотым Торгсинам,
             Ночью им простирает
             Светлую сень "Савой".
   
             Их горла укрыты в пледы
             От нашей дурной погоды,
             Желта шагрень чемоданов
             В трупных печатях виз.
             Скромны и любопытны --
             Кто из них счетоводы
             Солидной торговой фирмы
             "Интеллидженс сервис"?
   
             И ласковым счетоводам,
             Прошедшим море и сушу,
             Случается по дешевке
             За шубу или сервиз
             Купить иногда в рассрочку
             Широкую "русскую душу"
             Для старой солидной фирмы
             "Интеллидженс сервис".
   
             Он щупает нас рентгеном,
             Наметанный глаз шпиона,
             Считает наши прорехи,
             Шарит в белье... И вот
             Работу снарядных цехов
             И стрельбища полигона
             Короткий английский палец
             Разнес по костяшкам счет.
   
             Блудливая обезьяна,
             Стащившая горсть орехов!
             Хитрец, под великий камень
             Подкладывающий огонь...
             Союз -- это семь огромных,
             Семь орудийных цехов,
             Республика -- беспредельный
             Рокочущий полигон!
   
             Искусны у них отмычки,
             Рука работает чисто,
             А всё же шестую мира
             Украсть они не вольны.
             Поглядывающий в темень,
             Бессонный дозор чекистов,
             Глухо перекликаясь,
             Ходит вокруг стены.
   
             И мы говорим: "Джентльмены!
             Кто будет у вас защитник?
             И вот вам Киплинг для чтенья,
             Вполне подходящий слог.
             Друзья ваши рядом с вами,
             Не вздумайте шуб стащить с них.
             Прощайте! Да будет добр к вам
             Ваш либеральный бог".
   
             Шакалы газетных джунглей
             Их сравнивают с распятым,
             Но с низкой судебной черной
             Скамьи, для них роковой,
             Встает перед углекопом,
             Литейщиком и солдатом
             Лишь желтая старость мира,
             Трясущая головой.
   
             <1933>
   

13-14. ДВЕ ПЕСНИ ПРО ПАНА

1

             Настегала дочку мать крапивой:
             "Не расти большой, расти красивой,
             Сладкой ягодкой, речной осокой,
             Чтоб в тебя влюбился пан высокий,
             Ясноглазый, статный, черноусый,
             Чтоб дарил тебе цветные бусы,
             Золотые кольца и белила.
             Вот тогда ты будешь, дочь, счастливой".
   
             Дочка выросла, как мать велела:
             Сладкой ягодкою, королевой,
             Белой лебедью, речной осокой,
             И в нее влюбился пан высокий,
             Черноусый, статный, ясноглазый,
             Подарил он ей кольцо с алмазом,
             Пояс драгоценный, ленту в косы...
             Наигрался ею пан -- и бросил!
   
             Юность коротка, как песня птичья,
             Быстро вянет красота девичья,
             Иссеклися косы золотые,
             Ясный взор слезинки замутили.
             Ничего-то девушка не помнит,
             Помнит лишь одну дорогу в омут,
             Только тише, чем кутенок в сенцах,
             Шевельнулась дочь у ней под сердцем.
   
             Дочка в пана родилась -- красивой.
             Настегала дочку мать крапивой:
             "Не расти большой, расти здоровой,
             Крепкотелой, дерзкой, чернобровой,
             Озорной, спесивой, языкатой,
             Чтоб тебя не тронул пан проклятый.
             А придет он, потный, вислоусый,
             Да начнет сулить цветные бусы,
             Пояс драгоценный, ленту в косы,--
             Отпихни его ногою босой,
             Зашипи на пана, дочь, гусыней,
             Выдери его глаза косые!"
   

2

             Белый цвет вишневый отряхая,
             Стал Петро перед плетнем коханой.
             Он промолвил ей, кусая губы:
             "Любый я тебе или не любый?
             Прогулял я трубку-носогрейку,
             Проиграл я бритву-самобрейку.
             Что ж! В корчме поставлю шапку на кон
             И в леса подамся к гайдамакам!"
   
             "Уходи, мужик, -- сказала Ганна. --
             Я кохаю не тебя, а пана.--
             И шепнула, сладко улыбаясь:
             -- Кровь у пана в жилах -- голубая!"
   
             Два денька гулял казак. На третий
             У криницы ночью пана встретил
             И широкий нож по рукоятку
             Засадил он пану под лопатку.
   
             Белый цвет вишневый отряхая,
             Стал Петро перед плетнем коханой.
             А у Ганны взор слеза туманит,
             Ганна руки тонкие ломает.
             "Ты скажи, казак, -- пытает Ганна,--
             Не встречал ли ты дорогой пана?"
   
             Острый нож в чехле кавказском светел.
             Отвечает ей казак: "Не встретил".
             Нож остер, как горькая обида.
             Отвечает ей казак: "Не видел".
             Рукоятка у ножа резная.
             Отвечает ей казак: "Не знаю.
             Только ты пустое толковала,
             Будто кровь у пана -- голубая!"
   
             1936
   

20. СКАЗКА ПРО БЕЛУЮ ВЕДМЕДЬ И ПРО ШМИДТОВУ БОРОДУ

Дочке Светлане

             То не странник идет, не гроза гремит,
             Не поземка пылит в глаза ему,--
             То приехал в Кремль бородатый Шмидт
             К самому Большому Хозяину.
   
             И сказал ему тот: "Снарядить вели
             Самолет, коль саньми не едется.
             Полетай ты на Север, на пуп земли,
             Там живет госпожа ведмедица.
   
             Перед нею костер изо льда горит,
             Пролетают снежки, как голуби.
             В колдовском котелке она дождь варит
             И туман пущает из проруби.
   
             Оттого где не надо идут дожди,
             А где надобен дождь, там засуха.
             Ты к ведмедице той долети-дойди
             И котел этот спрячь за пазуху".
   
             Возле пупа земли на плавучий лед
             Опускался с неба туманного
             Краснокрылый конь -- гидросамолет
             Михаила свет Водопьянова.
   
             Выползал на снега голубой песец,
             Говорил человечьим голосом:
             "Не довольно ли вам в облаках висеть?
             Не зазорно ль шуметь над полюсом?
   
             Подобру говорю: убирайтесь прочь! --
             Лаял, злобно наморщив усики. --
             Напущу я на вас на полгода ночь,
             Поглядим тогда, как вы струсите!"
   
             Отвечал Водопьянов: "Уймись, дружок!
             На полгода ночь? Эка невидаль! --
             На борту самолета фонарь зажег:
             -- Вишь, мы солнце поймали неводом".
   
             Выплывал тогда из моря кит-кашалот,
             Говорил человечьим голосом:
             "Это кто в окиян опускает лот,
             Колет льдину киркой над полюсом?
   
             Полно в море вымеривать глубину!
             Я незваных гостей не жалую,
             Я хвостом махну -- целый дом сомну,
             А не то вашу льдину малую!"
   
             Тут, картечною пулей заряжено,
             Громыхнуло ружье Папанина.
             Охнул кит-кашалот и ушел на дно,
             Меткой пулей под сердце раненный.
   
             И пошли они, и пришли они
             На огонь, что в сугробах светится.
             Под скалой ледяной в голубой тени
             Там сидит госпожа ведмедица.
   
             Перед нею костер изо льда горит,
             Пролетают снежки, как голуби,
             В колдовском котелке она дождь варит
             И туман пущает из проруби.
   
             Увидала людей госпожа ведмедь,
             Говорит человечьим голосом:
             "Понапрасну вы вздумали володеть
             Моей вотчиной -- белым полюсом.
   
             Я хозяйка тут ровно тыщу лет.
             Против белых стуж вам не выстоять:
             У вас шерсти нет, у вас реву нет,
             У вас нет в ногах бегу быстрого.
   
             Чтоб никто из вас мне попенять не мог,
             По угодьям моим немереным
             Вы поспорьте-ка быстротою ног
             С моей лошадью -- ветром северным.
   
             Как стрелу, я спущу его с тетивы,
             С золотого лука-оружия,
             И назавтра в железную дверь Москвы
             Он задует дождем и стужею".
   
             "Коли после его хоть на миг придешь --
             Признавай тогда мою волю сам,
             А скорее его добежишь -- ну-к што ж!-
             Володей тогда белым полюсом!"
   
             Не окончила старая похвальбы,
             Ан глядит: через миг без малого
             Над плавучею льдиною из Москвы
             Загудела машина Чкалова.
   
             "Это кто же над полюсом в аккурат
             Пролетел, не причалив к берегу?"
             Отвечает Папанин: "Молодший брат
             Погулять полетел в Америку".
   
             "Снимем, -- просит ведмедь, -- мой заклад с коня,
             А давай-ка поспорим голосом:
             Коли ежели крикнешь громчей меня,
             Володей тогда белым полюсом!"
   
             Пасть раскрыла ведмедица, как жерло,..
             Тут, не знаю -- с небес, со стенки ли,
             Точно гром, раскатилось: "Алло! Алло!"
             То Москва вызывала Кренкеля.
   
             "Это кто же такой великан большой,
             Да и где он у вас хоронится?"
             -- "Из кремлевской палаты мой брат старшой
             Запросил об моем здоровьице".
   
             "Ну, -- сказала ведмедица, -- голос -- да!
             А давай же поспорим волосом:
             У кого повальяжнее борода,
             Так тому володеть и полюсом!"
   
             Тут на лед из палатки выходит Шмидт.
             Что ведмежий мех? Так, безделица.
             Борода у него на ветру дымит,
             Развороченным флагом стелется!
   
             Взял в кулак свою крепкую седину,
             Осрамил ведмедицу белую:
             "Вот сейчас, -- говорит, -- бородой тряхну,
             Так такую ль бурю изделаю!
   
             Что ты есть? -- говорит. -- Ничего! Ведмедь!
             Так тебе ль верховодить полюсом?
             Не умеешь ни бегать, а ни реветь,
             Ни умом не вышла, ни волосом!
   
             Уходи-ка, убогая, от греха.
             Ведь игра-то велась по правилам?.."
             И ушла ведмедь. Даже впопыхах
             Колдовской котелок оставила.
   
             А на льдине плавучей маяк зажгли,
             Засиял он звездою белою.
             Там Папанин сидит на пупу земли,
             Он сидит и погоду делает.
   
             Перед ним костер изо льда горит,
             Пролетают снежки, как голуби.
             Он и вёдро варит, и дожди варит,
             И туман пущает из проруби.
   
             Если тучу сварит -- путевой листок
             Нацепляет на брюхо сразу ей:
             "Полетай, мол, ты, облако, на Восток,
             Покропи над Середней Азией".
   
             Если сварится вёдро -- Папанин рад.
             Направляет он светлым донышком
             На далекий на город на Ленинград
             Золотое красное солнышко.
   
             И пылает маяк на пупу земли,
             Будто острый алмаз отточенный,
             И плывут на огонь его корабли
             По морям нашей вольной вотчины!
   
             1937
   

33. СЕМЬ БОГАТЫРЕЙ

             Крестьяне встали рано
             И к лагерю пришли,
             Крестьяне капитана
             У берега нашли.
   
             Вдоль берега над Збручем
             Разбит советский стан.
             Задумчиво по круче
             Шагает капитан.
   
             Легки стальные кони,
             Да враг-то, вишь, не прост:
             Спасаясь от погони,
             Взорвала шляхта мост.
   
             Приветливы и русы,
             Пригожи и ловки
             Семь рослых белорусов --
             Народ-здоровяки.
   
             Знакомились без страха,
             По форме стали в ряд.
             Оправили рубахи
             И хором говорят:
   
             "Ступай в свою палатку
             Да малость отдохни,
             А мы положим кладку
             Через речные пни".
   
             "Хоть танк не шел ни разу
             По этаким мостам,
             Обижу их отказом! --
             Подумал капитан. --
   
             Не вычерпать колодца
             При помощи ковша,
             Но пусть построят хлопцы
             Мосток из камыша.
   
             Поставлю для опоры
             Я за рекой редут,
             А к ночи и саперы,
             Пожалуй, подойдутЬ
   
             В походах отдых краток:
             Вздохнул -- и вновь бросок!
             Отряд в тени палаток
             Улегся на часок.
   
             Холщовые онучи,
             Худые лапотки.
             Берут ломы получше,
             Покрепче молотки.
   
             В кустах краснеет осень,
             А семеро ребят
             Срубают мачты сосен
             Да дерево долбят.
   
             Строгают неустанно
             Пахучую кору,
             И будят капитана
             Ребята ввечеру:
   
             "Вставай с шинели быстро,
             Товарищ капитан!
             Веди своих танкистов
             За шляхтой за пятам!
   
             Коня загонишь в мыле,
             Коль шляхта кажет хвост!
             А мы уже срубили,
             Какой сумели, мост".
   
             И веря и не веря
             Диковинным вестям,
             С крестьянами на берег
             Выходит капитан:
   
             Холщовые онучи,
             Худые лапотки.
             Забили в днище Збруча
             Саженные быки.
   
             Построенный по нитке,
             Лежит широкий мост,
             Гремят по нем зенитки,
             Поднявшись в полный рост.
   
             Бегут по мосту танки,
             Бегут -- не отстают.
             Бойцовские тальянки
             Без умолку поют!..
   
             Приветливы и русы,
             Столпились у реки
             Семь рослых белорусов --
             Народ-здоровяки.
   
             Цветут ромашки в жите
             У шляха на краю...
             "Товарищи! Скажите
             Фамилию свою!"
   
             Товарищи без страха
             По форме стали в ряд,
             Оправили рубахи
             И хором говорят:
   
             "Служить советской рати
             Готовы и вперед!
             Мы все -- родные братья,
             А имя нам -- народ".
   
             1939
   

86. НАБЕГ

             Хоть еще на Москве
             Не видать гололобых татар,
             А недаром грачи
             Раскричались в лесу над болотом
             И по рыхлым дорогам
             Посадский народ --
             Мал и стар --
             Потянулся со скарбом
             К железным кремлевским воротам.
   
             Кто-то бухает в колокол
             Не покладая руки,
             И сполох над столицей
             Несется, тревожен и звонок.
             Бабы тащат грудных,
             А за ними ведут мужики
             Лошаденок своих,
             Шелудивых своих коровенок.
   
             Увязавшись за всеми,
             Дворняги скулят на бегу,
             Меж ногами снуют
             И к хозяевам жмутся упорно.
             Над коровьим навозом
             На мартовском талом снегу
             Неуклюжие галки
             Дерутся за редкие зерна.
   
             Изнутри подпирают
             Тесинами створки ворот,
             В них стучат запоздалые,
             Просят впустить Христа ради.
             Верхоконный кричит,
             Наезжая конем на народ,
             Что лабазы с мукою
             Уж загорелись в Зарядье.
   
             Ничего не поймешь,
             Не рассмотришь в туманной дали:
             То ли слободы жжет
             Татарва, потерявшая жалость,
             То ль посадские сами
             Свое барахлишко зажгли,
             Чтоб оно хоть сгорело,
             Да только врагу не досталось!
   
             И в глухое предместье,
             Где в облаке дыма видны
             Вековечные сосны
             И низкие черные срубы,
             То и дело подолгу
             С высокой Кремлевской стены
             Молча смотрят бояре
             В заморские длинные трубы.
   
             Суетясь у костра,
             Мужичонка, раздет и разут,
             Подгребает золу
             Под котел, переполненный варом,
             Недовольны потехой,
             Мальцы на салазках везут
             Горки каменных ядер --
             Гостинцы готовят татарам!
   
             Катят дюжие ратники
             Бочки по талому льду
             Из глубоких подвалов,
             Где порох с картечью хранится.
             Тупорылая пушечка
             На деревянном ходу
             Вниз, на Красную площадь,
             Глядится из тесной бойницы.
   
             И над ревом животных,
             Над гулом смятенной толпы,
             Над котлами смолы,
             Над стрелецкой дружиною конной, --
             В золотом облаченье,
             Вздымая хоругви, попы
             На Кремлевские стены
             Идут с чудотворной иконой.
   
             А в усадьбе своей
             Хитроумный голландский купец
             Запирает калитку
             И, заступ отточенный вынув,
             Под сухою ветлой
             Зарывает железный ларец,
             Полный звонких дукатов
             И светлых тяжелых цехинов.
   
             Повисают замки
             На ларях мелочных торгашей,
             Лишь в кружалах пропойцы
             Дуют для храбрости брагу.
             Попадья норовит
             Вынуть серьги из нежных ушей
             И красавицу дочку
             В мужицкую рядит сермягу.
   
             Толстый дьяк отговеть
             Перед смертью решил. А пока
             Под шумок у народа
             Мучицу скупил за спасибо.
             Судьи в Тайном приказе
             Пытают весь день "языка":
             То кидают на землю,
             То вновь поднимают на дыбу.
   
             А старухи толкуют,
             Что в поле у старых межей
             Ведьмы сеяли землю
             Вчерашнюю ночь на рассвете.
             И ревут молодайки:
             Они растеряли мужей,
             За подолы их, плача,
             Цепляются малые дети.
   
             И, к луке пригибаясь,
             Без милости лошадь гоня,
             Чистым полем да ельником,
             Скрытной лесною дорогой,
             В поводу за собою
             Ведя запасного коня,
             Поспешает гонец
             К Ярославлю
             За скорой подмогой.
             1942
   

126

             В заштопанных косынках полотняных,
             Для праздника отмытых добела,
             Толпа освобожденных полонянок
             По городу готическому шла.
   
             А город был купеческий, старинный,
             Глухой, как погреб, прочный, как тюрьма.
             Склонявшийся над свечкой стеаринной,
             В нем Гофман медленно сходил с ума.
   
             В домах, за стеклами в стрельчатых рамах,
             Полночный, буйный факультетский пир
             Справляли бурши в синеватых шрамах --
             Следах тупых студенческих рапир.
   
             Морщинистой рукой котенка гладя,
             Поднявши чашечку в другой руке,
             Он пил свой кофе -- в байковом халате,
             В пошитом из фланели колпаке.
   
             Румянец выступал на щечках дряблых,
             Виски желтели, как лежалый мел.
             В неволе ослепленный гарцский зяблик
             Над старичком в плетеной клетке пел.
   
             Апрель 1945
   

128

             Всё мне мерещится поле с гречихою,
             В маленьком доме сирень на окне,
             Ясное-ясное, тихое-тихое
             Летнее утро мерещится мне.
   
             Мне вспоминается кляча чубарая,
             Аист на крыше, скирды на гумне,
             Темная-темная, старая-старая
             Церковка наша мерещится мне.
   
             Чудится мне, будто песню печальную
             Мать надо мною поет в полусне,
             Узкая-узкая, дальняя-дальняя
             В поле дорога мерещится мне.
   
             Где ж этот дом с оторвавшейся ставнею,
             Комната с пестрым ковром на стене?
             Милое-милое, давнее-давнее
             Детство мое вспоминается мне.
   
             13 мая 1945
   

137. Я УШЕЛ

(Из цикла "Тропы ржаные")

             Я ушел от родимой земли
             И туда никогда не вернусь,
             Где тропинками ветер в пыли
             Бороздит деревянную Русь.
   
             Пусть еще продолжает закат
             Кумачи над окраинами стлать, --
             Я ушел, чтоб, как все, рисовать
             Дней грядущих пурпурный плакат.
   
             И теперь, что ни день -- мне милей
             Перезвон городских голосов,
             Всё чужее размахи полей
             И зеленые храмы лесов.
   
             Эх, я знаю, что в летней игре
             Будет поле цветами цвести
             И, прилегши на тихом бугре,
             Ночь не раз обо мне загрустит.
   
             Загрустит и заплачет о том,
             Чей чуб ветру уже не трепать!..
             Что за дело?.. Мне болт за болтом
             Нужно скрепы для завтра клепать!..
   
             <1924>
   

ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ

             

3

   После стр. 5
   "Красная новь"
             Над маленькой дачей звезды
             Выходят в ночную смену.
             В кустах затрещал кузнечик,
             И вам хорошо вдвоем.
             Ну, как же его мне вызвать,
             Когда на эту "измену"
             Твое молодое право
             Мы празднуем и поем?
   

6

   Стр. 5
   После ст. 4
   "Молодая гвардия"
             Ведя протоколы, куря папиросы,
             Я ночью ему учиняю допросы
             И, подняв косую лопатку штыка,
             Прикалываю моего двойника.
   

41

   Глава 4, после стр. 1
   Зачеркнуто в автографе
             А за окном всё надоедней
             Звонил усердный пономарь...
             "Пусть погодят звонить к обедне!"
             Сердито молвил государь.
             "Пора", -- изрек владыка басом
             И крест оправил на груди.
             А царь сказал елейным гласом:
             "Любезный отче! Погоди,
             Настанет срок благовестыне:
             Уж отзвонят, когда помру.
             Я тщусь надеждой, что хоть ныне
             Мне доиграть дадут игру".
   

74

   Стр. 3, ст. 1--2
   Черн. автограф ЦГАЛИ
             Левитан! С твоего золотого холста
             На реке -- облаков отраженья косые...
   
   Черн. автограф ЦГАЛИ
   Автограф ЛАК
             С большака перевел на поверхность холста
             Этих репинских странников ноги босые...
             [С черной нивы на белое поле холста
             Перешли этих пахарей ноги босые.. .]
   

78

   После стр. 3
   Автограф ЛАК
             [Порой, глядишь,-- бегущий по оврагу
             В осевшей глине обнажил родник
             Французскую поломанную шпагу
             Или зазубренный немецкий штык.]
   

79

   Стр. 2, 3
   Автограф ЛАК
             [Выйду в поле, кину шапку наземь
             И гляжу в пустую тишину.
             Не тебя ль разгульный Стенька Разин
             Кинул в набегавшую волну?
   
             Медленно плывут над серой степью,
             Как челны по Волге, облака...
             Не тебя ли потчевал Отрепьев
             Чарочкой шляхетского медка?]
   
   Стр. 2, ст. 4
   Автограф ЦГАЛИ
             [На твою персидскую красу.]
   

109

   После стр. 8
   Автограф ЦГАЛИ
             Как убивалась ты, как голосила!..
             И все-таки, хоть было тяжело, --
             Мальчишка рос. Он наливался силой,
             Тянулся вверх, всем горестям назло.
   

111

   Стр. 11--12
   Автограф ЛАК
             Дунул русский морозец зябкий.
             Жуков шел по его следам.
             Анна, плача, совала тряпки
             В лакированный чемодан.
   
             И не видела близких, стылых
             Глаз того, кто навел, жесток,
             Парабеллум в ее затылок,
             В золотящийся завиток!
   

116

   Черн. редакция
   Автограф ЦГАЛИ
             Зорька догорала, тучкой затуманясь,
             По степной дороге проходил германец.
             На него глядела, в полусвете слабом,
             С древнего кургана каменная баба.
             И сказал германец: "Черный ворон крячет,
             Пес бездомный воет, полонянка плачет,
             Гусеницы танков тяжело бряцают,
             На постах в два пальца свищут полицаи,
             Эшафот чернеет на степном просторе,
             Душегубка мертвых тащит в крематорий,
             И на всю округу пахнет подгорелым
             Незарытым в землю человечьим телом.
             Всех врагов сразил я в схватке рукопашной.
             На колени, идол! Иль тебе не страшно?"
             Замолчал германец. На него средь ночи
             Тяжко поглядели каменные очи.
             Пращуром косматым высечены грубо,
             Тихо растворились каменные губы.
             И сказала баба: "Здесь, на Заднепровье,
             Мазали мне губы свежей вражьей кровью,
             Я татар встречала, провожала ляхов,
             Да прошла их слава, обернулась прахом!"
             И отпрянул немец в ужасе и муке, --
             К немцу протянулись каменные руки.
             Он бежал, а сзади, по степной дороге,
             Тяжко топотали каменные ноги.
             И в далеком поле, у степных колодцев
             Встретили германца партизаны-хлопцы.
             И один из (хлопцев) германца зарезал
             Попом освященным для мести железом.
   

117

   Черн. набросок
             Турки в поле казака убили,
             Как смежил он очи голубые, --
             Все от сотника до" кашевара
             Сахарные губы целовали.
             Курдскими клинками дорогими
             Вырыли товарищи могилу
             И в степи бесчувственное тело
             Погребли, как сам того хотел он.
             Он лежал в цветной жупан одетый,
             С дорогим турецким пистолетом,
             Сжав в руках, что навсегда ослабли,
             Рукоятку драгоценной сабли.
             А друзья набрали под ногами,
             Брали землю для его кургана,
             Каждый нес ему земли горячей
             Лишь по шапке смушковой казачьей.
             Все от сотника до кашевара
             Эту честь казаку воздавали.
             И земля холмом ложилась, ширясь,
             И курган до звезд небесных вырос,
             И на месте, прежде незаметном,
             Встал на каменном кургане гетман,
             И с холма того, что был неведом,
             Известил он о большой победе.
   

120

   После стр. 2
   Черн. автограф ЦГАЛИ
             Присвистнула смерть: "Э-ге-ге, про кого вспомянула!
             О парне забудь. Я давно его свечку задула!
             Скорей собирайся: сынок тебя кличет из гроба.
             Чай, вы друг без друга изрядно соскучились оба".
             Но мать отвечала: "Ты клад со дна моря достанешь,
             Но вряд ли мое материнское сердце обман'ешь.
             Недаром щемит оно так; оно вещее чует:
             Сын бьется с врагами, сын в землях заморских кочует!"
   

135

   Стр. 4--5
   Черн. автограф ЦГАЛИ
             Всё в домике блестело: и киот,
             Что от детей спасло ее старанье,
             На окнах занавески и герани,
             Цветной диван и полосатый кот.
             Года прошли в восстаниях и войнах,
             А быт здесь был всё так же неизменен.
             К Брусилову на солнечной стене
             Прибавился за эти годы -- Ленин.
             Соседство это не было крамольным,
             Кусочек биографии открыв:
             Старик ходил в брусиловский прорыв
             И три недели отдежурил в Смольном.
             Оно минуло взгляды все косые,
             Доказывало, спорам вопреки,
             Что два русла враждующей реки
             Сливаются в одну реку -- Россию.
   

154

   Картина третья, конец сцены 3
   Машинопись ЦГАЛИ с авторской правкой
             [(Входят несколько купцов с дамами.)
   

Сикс

             Ба, амстердамской биржи короли!
   

Первый купец

             Вы, бургомистр, острите бесподобно!
   

Первая дама

             Ну вот, мы первыми пришли,
             А первыми являться неудобно.
   

Первый купец

             Э, ничего. Тут можно и без мод.
   

Первая дама

             Но нужен лоск: мы в моду вылезаем.
   

Второй купец

             Просмотр-то будет?
   

Сикс

                                           Будет вам просмотр!
   

Третий купец

             Вы, бургомистр, один? А где ж хозяин?
   

Сикс

             Он вышел в сад. Его звала жена.
             Я шел сюда, а он отсюда, мимо.
   

Вторая дама

             Она больна, бедняжка?
   

Сикс

                                           Да, больна.
             И кажется, увы, неизлечимо.
   

Третья дама

             Но что же с ней?
   

Сикс

                                           Печали извели,
             Врачи болезни не дают названья.
             Ни ванны снежные не помогли
             Несчастной этой, ни кровопусканья.
   

Первый купец

             Да, как, друзья, ни тянетесь вперед,
             А всё равно в землицу превратитесь!
   

Сикс

             Я думаю: когда она умрет,--
             Что будет делать сын Рембрандта -- Титус
             Без матери?
   

Второй купец

                                 Но, говорят, отец
             Влюблен в него.
   

Сикс

                                 Ну, мало ль слухов ложных?
             Он легкомыслен, молод, наконец.
             Да и при том, заметьте, -- он художник.
             Он ищет в странном обществе, на дне
             Утех себе, хоть целым светом признан.
             Сознаюсь вам: недавно он при мне
             О детях говорил с таким цинизмом!
             Я повторять боюсь, стесняясь дам.
   

Третий купец

             Ну, дамы роли вовсе не играют!
   

Сикс

             Рембрандта дети, как известно вам,
             Живут недолго, быстро умирают.
             И вот, ему сказал какой-то шут
             За доброй кружкой пива, в месте злачном,
             Что, мол, картины у тебя живут,
             Зато ребята, дескать, неудачны.
   

Первая дама

             Пошляк!
   

Сикс

                       А знаете каким словцом
             Ответил он? Я сам тут был воочью:
             Что, мол, картины я рисую днем,
             А ребятишек-де строгаю ночью.
   

Вторая дама

             Какая гадость!
   

Третья дама

                                 Что за дерзкий тон!
   

Первая дама

             Подобному бесстыдству нет примера!
   

Сикс

             Он мот к тому же.

(Указывает на безделушки)

                                           Вот, что любит он:
             Шлем великана, голова Гомера.
             Безделицы! Зачем они нужны?
             Нет, он оставит Титуса без крова!
             Убей он на лечение жены
             Треть их цены, -- она была б здорова!
             В утрате он утешится тотчас,
             Его печаль не будет долголетней:
             Жена еще не закатила глаз,
             А мужа с горничной связала сплетня!
             Пусть я к Рембрандту отношусь, как брат,
             И гении вижу в этом человеке, --
             Как бургомистр, -- я скоро в магистрат
             Вношу проект о Титуса опеке!
   

Первый купец

             Мы вас поддержим!
   

Второй купец

                                           Ясно, мы его
             Лишим отцовской власти всенародно!
   

Вторая дама

             Какой разврат!
   

Третья дама

                                           Какое мотовство!
   

Третий купец

             А все-таки художник очень модный!

(К жене)

             Мне помнится, что ты, душа моя,
             Портрет Рембрандту заказать хотела?
   

Сикс

             У Ван дер Хельста1 гамма хороша!
             Какой художник! Как он знает тело!
             Любимец дам!.. Не собираюсь я
             И у Ван-Рейна отнимать таланта,
             А всё ж позирует жена моя
             У Ван дер Хельста, а не у Рембрандта.
             Проси его да денежки тащи,
             А, надобно сказать, дерет он много.
             Его клиенты -- это богачи!
             Мы думаем повысить им налоги.
   1 Второстепенный художник, современник Рембрандта.
   

Третий купец

             Да, нет, я к слову... После как-нибудь...
             Так, через год... Сейчас и денег нету...]
   
   Картина пятая, конец сцены 2
   Машинопись ЦГАЛИ

[Входит Сикс, снимает плащ и шляпу. Садится

             Сикс
             Как мы условились, так в аккурат
             Я и пришел: ведь нынче воскресенье.
             Да, в первый раз я вижу вас, Рембрандт,
             На невеселом вашем новоселье.
             Немало вы перетерпели гроз,
             И вас порядком смяли эти грозы.
             Вы поселились на "Канале роз",
             Но старость ваша, видимо, не розы...
             Что мой портрет?
   

Рембрандт

                                 Почти уже готов.
   

Сикс

             Могу взглянуть?
   

Рембрандт
(поворачивая мольберт к свету)

                                 Здесь плохо видно: тучи.
   

Сикс
(рассматривая портрет)

             Да, знаете: из множества холстов
             Работы вашей -- этот самый лучший!
             Ах, если б вы всегда писали так!
             Тут губы у меня как у ребенка.
             Глаза опущены пристойно -- в знак
             Моей всегдашней скромности... Как тонко
             Избрали вы для платья серый тон
             С жемчужными застежками у пястья.
             Ведь лучше слов свидетельствует он
             О благородстве, сдержанности, власти.
             А в повороте этой головы --
             Породы сколько! Как я горд и статен!
             Ну, наконец остепенились вы!
             Я понимаю вас, -- я сам писатель.
             Пора забыть проказы юных лет:
             Года не те, да и не та эпоха...
             А вы как думаете: мой портрет
             Удался вам?
   

Рембрандт

                                 Да, вышел он неплохо.
   

Сикс

             Ну, как прикажете платить? Опять,
             Как некогда, до нашей с вами свалки,
             По полотну флорины раскидать?
   

Рембрандт

             Признаться, мне с холстом расстаться жалко.
             Он непродажен.
   

Сикс
(испуганно)

                                           Что вы, черт возьми?!
   

Рембрандт

             Пусть у меня висит он. Что ж такого?
   

Сикс

             Пора уметь вести себя с людьми!
             Свои дела устраивать толково!
             Хотите тысячу?
   

Рембрандт

                                 Нет.
   

Сикс

                                           Ладно!.. Три
             Даю вам, не торгуясь!
   

Рембрандт
(делая вид, что раздумывает)

                                           Куш немалый.
   

Сикс

             Не упирайтесь больше! Вы -- старик.
             Я обеспечу старость вам.
   

Рембрандт

                                                     Пожалуй...
   

Сикс

             Я рад услышать деловой ответ!
             Мы за холстом придем с моим слугою
             К вам завтра.
   

Рембрандт

                                 Впрочем, я раздумал: нет.
   

Сикс

             Я вижу, вы смеетесь надо мною,
             Иль попросту сердиты с той поры,
             Когда вас за строптивость проучили!
             Ну что ж, примиримтесь! Ведь оба мы
             По полной оплеухе получили:
             Вы от меня, а я, Рембрандт, от вас.
             Довольно счетов низких и мизерных!
             В залог любви я вам даю заказ:
             Писать для трибунала "Клятву Верных".
             Представьте двух героев в дни войны,
             На лезвии меча скрестивших руки.
             И помните, что зрители должны
             Оригинал узнать во мне и в Куке.
             Что ж, позабудем старую вражду?

(Протягивает Рембрандту руку. Тот неохотно пожимает ее).

Рембрандт

             Рукопожатьем не вернем любви мы.
   

Сикс

             Портрет за мной?
   

Рембрандт

                                           Покамест подожду
             С ним расставаться.
   

Сикс
(с досадой)

                                           Вы неисправимы,
             И с вами невозможно толковать.

(Надевает шляпу и плащ)

Рембрандт

             А как заказ? Теперь о нем вы немы?
   

Сикс
(холодно)

             Ну что ж, попробуйте нарисовать.
             Быть может, вам удастся эта тема.

(Уходит)

   

Рембрандт

             Я выполню его, откинув прочь
             И чванных дураков и знатных воров:
             Я пушкарей изображу, в ту ночь
             Поклявшихся, что принц не вступит в город!]
   
   Картина шестая, сцена 3, после ст. 8
   Машинопись ЦГАЛИ
             Беда, хозяин! Я назад принес
             Картину эту.
   

Рембрандт

                                 Чью картину?
   

Фабрициус.

                                                     Вашу.
   

Рембрандт

             Не может быть!
   

Фабрициус

                                           Да, сударь. Магистрат
             Мне сообщил с прискорбьем лицемерным,
             Что как ни жаль, но господин Рембрандт
             Превратно понял тему "Клятвы Верных".
             И, дескать, холст поэтому нельзя
             Принять для новой залы трибунала.
   

Рембрандт

             Да, полотно кололо б им глаза
             И слишком многое напоминало.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Сокращения, принятые в примечаниях
   Избр. 1947 -- Дмитрий Кедрин, Избранное, [Л.], 1947.
   Избр. 1953 -- Дмитрий Кедрин, Избранное, М., 1953.
   Избр. 1957 --Дмитрий Кедрин, Избранное, М., 1957.
   Красота -- Дм Кедрин, Красота. Стихотворения и поэмы, М., 1965.
   ЛАК -- Личный архив Д. Б. Кедрина, хранящийся у вдовы поэта Л. И. Кедриной.
   Свидетели -- Дм. Кедрин, Свидетели. Книга стихов, М., 1940.
   Стихи 1953 -- Дмитрий Кедрин, Стихи, М., 1953.
   ЦГАЛИ -- Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).
   
   Звездочкой отмечены стихотворения, варианты к которым приводятся в соответствующем разделе.
   
   2. "Смена", 1933, No 9, с. 7. Торгсич -- название существовавших в СССР в 30-е годы магазинов, ведших торговлю на золотую валюту и золото преимущественно с иностранцами. "Савой" -- ресторан в Москве. "Интеллидженс сервис" -- английская разведывательная служба. Семь орудийных цехов. В начале 30-х годов в состав СССР входили семь республик. Киплинг Дж. Р. (1865--1936) --английский писатель, прославлял империалистическую политику и колониальную экспансию Англии.
   13--14. Первая песня -- "Молодой колхозник", 1936, No 24, с. 12, под загл. "Песня". Вторая песня -- "Новый мир", 1939, No 5, с. 175, под загл. "Кровь". Печ. по Свидетели, с. 32. Автографы -- ЦГАЛИ.
   20. "30 дней", 1937, No 8, с. 50. Печ. по Свидетели, с. 24. Шмидт О. Ю. (1891--1956) -- советский ученый и общественный деятель, исследователь Арктики, в мае 1937 г. руководил организацией первой в мире дрейфующей полярной станции "Северный полюс", а в феврале 1938 г. -- снятием персонала станции со льдины. Водопьянов М. В. (р. 1899) -- советский полярный летчик. Папанин И. Д. (p. 1894) -- начальник станции "Северный полюс" (21 мая 1937 -- 19 февраля 1938), на которой он был вместе с географом и радистом Э. Т. Кренкелем, океанографом и гидробиологом П. П. Ширшовым и геофизиком Е. К. Федоровым. Чкалов В. П. (1904--1938) -- оветский летчик-испытатель, в июле 1937 г. совершил беспосадочный перелет через Северный полюс в Америку.
   33. "Вечерняя Москва", 1939, 23 октября. Автограф -- ЦГАЛИ. Збруч (Подгорец) -- река на западе Украины, левый приток Днестра. До сентября 1939 г. по ней проходила государственная граница СССР.
   86. Избр. 1947, с. 125. Печ. по автографу ЦГАЛИ. То ли слободы жжет и т. д. Речь идет о сожжении Москвы в 1571 г., когда татарский хан Давлет-Гиреи подошел к Москве, а Иван IV бежал с опричниной в Ярославль. Та же историческая тема разработана в начале повести "Конь" (см. примеч. 41).
   126. Печ. впервые по автографу ЦГАЛИ. В стихотворении дан собирательный образ старого немецкого города Бамберга (в Баварии), где немецкий писатель и композитор Э. Т. А. Гофман (1776--1822) жил в 1808--1813 гг., и университетского города Кенигсберга, где он учился в 1792--1795 гг.
   128. Избр. 1947, С. 63, под загл. "Давнее". Печ. по автографу ЛАК.
   137. "Молодая кузница", Екатеринослав, 1924, No 6, с. 9.
   

ПРИЖИЗНЕННЫЕ ПУБЛИКАЦИИ СТИХОТВОРЕНИЙ КЕДРИНА, НЕ ВКЛЮЧЕННЫХ В НАСТОЯЩЕЕ ИЗДАНИЕ

   1. Сторож. -- "Грядущая смена", Екатеринослав, 1924, 23 апреля.
   2. Моя любовь. -- "Грядущая смена", 1924, 30 апреля.
   3. "Мы целый день, весь день с тобой работаем..." -- "Молодая кузница", Екатеринослав, 1924, No 4--5 (апрель -- май).
   4. Губсъездовское. -- "Грядущая смена", 1924, 29 июня.
   5. Город. -- "Грядущая смена", 1924, 26 июля.
   6. "Так приказал товарищ Ленин..." -- "Грядущая смена", 1924, 20 августа.
   7. Рельсы. -- "Грядущая смена", 1924, 27 августа.
   8. О котике. -- "Грядущая смена", 1924, 24 сентября.
   9. Стихи о метели. -- "Грядущая смена", 1924, 25 октября.
   10. Бандит. -- "Молодая кузница", 1924, No7--8 (сентябрь -- октябрь).
   11. Осколок. -- "Грядущая смена", 1924, 6 декабря.
   12. Из поэмы "О человеке". -- "Молодая кузница", 1924, No 9--10 (ноябрь -- декабрь); "Мартен", Днепропетровск, 1926, No 1.
   13. Из стихов об Одессе. -- "Молодая кузница", 1925, Nо 1--2.
   14. Китаю. -- "Мартен", 1925, No 6.
   15. Наша любовь. -- "Комсомолия", 1925, No 9.
   16. Смертник. -- "Прожектор", 1926, No 4, 28 февраля.
   17. Христос в литейной. -- "Смена", 1932, No 6.
   18. Детина с пистолетом. -- "Смена", 1932, No 15.
   19. Божок. -- "Смена", 1934, No 3.
   20. Родина. -- "Молодой колхозник", 1935, No 2 (август), с. 3.
   21. Осенняя песня ("Проходи, ненастье, мимо..."). -- "Молодой колхозник", 1936, No 17.
   22. Наши права. -- "30 дней", 1937, No 12, с. 15.
   23. Песенка про свинью. -- "30 дней", 1938, No 2.
   24. Коккинаки. -- "Молодой колхозник", 1938, No 8.
   25. В зимний вечер. -- "Самолет", 193Э, No 1, январь.
   26. Наглядные пособия. -- "Вечерняя Москва", 1939, 2 апреля.
   27. Товарищ Джон. -- "Вечерняя Москва", 1939, 2 апреля.
   28. Стася. -- "Вечерняя Москва", 1939, 7 ноября.
   29. Июльские дни. -- "Индустрия социализма", 1940, No 5.
   30. Военный заем. -- "Сокол Родины", 1943, 5 июня.
   31. Атака. -- "Сокол Родины", 1943, 6 июня.
   32. Огородник. -- "Сокол Родины", 1943, 7 июня.
   33. Бессмертие ("Где его найти -- такое слово..."). -- "Сокол Родины", 1943, 12 июня.
   34. Ночник. -- "Сокол Родины", 1943, 16 июня.
   35. Полонянка. -- "Сокол Родины", 1943, 18 июня.
   36. Битва. -- "Сокол Родины", 1943, 22 июня.
   37. Ас в полете. -- "Сокол Родины", 1943, 2 июля.
   38. Дружба. -- "Сокол Родины", 1943, 3 июля.
   39. Венок бессмертия. -- "Сокол Родины", 1943, 10 июля.
   40. Летчики играют в волейбол. -- "Сокол Родины", 1943, 18 июля.
   41. Генерал. -- "Сокол Родины", 1943, 21 июля.
   42. Гвардейцу С. Иванову. -- "Сокол Родины", 1943, 28 июля.
   43. "Бойцам, чья слава нетленна..." -- "Сокол Родины", 1943, 1 августа.
   44. Два героя. -- "Сокол Родины", 1943, 2 августа.
   45. Кукушка. -- "На врага", 1943, 3 августа.
   46. Отомсти!-- "Сокол Родины", 1943, 4 августа.
   47. "Тяжела сиротская печаль..." -- "Сокол Родины", 1943, 4 августа.
   48. Штурман. -- "Сокол Родины", 1943, 11 августа.
   49. Баллада о воскресшем самолете. -- "Сокол Родины", 1943, 13 августа.
   50. Летчику. -- "Сокол Родины", 1943, 15 августа.
   51. Орел и орленок.-- "Сокол Родины", 1943, 19 августа.
   52. Наши соколы. -- "Сокол Родины", 1943, 21 августа.
   53. Харькову. -- "Сокол Родины", 1943, 24 августа,
   54. Герои великой страны. -- "Сокол Родины", 1943, 26 августа.
   55. Офицер. -- "Сокол Родины", 1943, 27 августа.
   56. "Враг забыл одно учесть..." -- "Сокол Родины", 1943, 30 августа.
   57. Донбасс -- наш. -- "Сокол Родины", 1943, 9 сентября.
   58. Бессмертие ("Он год назад ушел в полет..."). -- "Сокол Родины", 1943, 8 октября.
   59. В бой уходя! эскадрильи. -- "Сокол Родины", 1943, 10 октября.
   60. Истребителям. -- "Сокол Родины", 1943, 13 октября.
   61. Близок час расплаты. -- "Сокол Родины", 1943, 15 октября.
   62. Днепр. -- "Сокол Родины", 1943, 17 октября.
   63. Рождение штурмовика. -- "Сокол Родины", 1943, 1 ноября.
   64. "Всё дальше на запад советский боец..." -- "Сокол Родины", 1943, 6 ноября.
   65. Киев. -- "Сокол Родины", 1943, 7 ноября.
   66. За Анку! (Баллада). -- "Сокол Родины", 1943, 11 ноября.
   67. Страница из прошлого. -- "Сокол Родины", 1943, 1 декабря.
   68. Суд идет. -- "Сокол Родины", 1943, 3 декабря.
   69. Мы помним, Родина... -- "Сокол Родины", 1943, 5 декабря.
   70. Комсомольская клятва. -- "Сокол Родины", 1943, 16 декабря.
   71. Кара. -- "Сокол Родины", 1943, 21 декабря.
   72. Воздушным разведчикам. -- "Сокол Родины", 1943, 22 декабря.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru