Келлерман Бернгард
Карин

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Бернхард Келлерман

Карин

(Сказка о человеке)

   Карин освобожден. Карин окончил срок.
   Сегодня, в этот день, так долго, долго жданный,
   Куда б ни захотел, он мог направить путь,
   На север, на восток, на юг или на запад.
   Как птица в небесах, свободен был Карин.
   Карин имел жену с кудрями золотыми.
   Из тех, кто в рудниках работал с ним, никто
   Ее не видел здесь. Она жила далеко,
   За триста дней пути. Но волосы ее --
   Их знали все вокруг. Их чудный блеск на солнце.
   И знали, что они доходят до колен
   И что его жена, расчесывая косы,
   Ломает каждый год по несколько гребней,
   И каждый знал, какой у ней прелестный голос,
   Походку знал ее, улыбку, чистый взор
   И даже вкус ее и в пище и в нарядах.
   О да, его жену все знали хорошо.
   Она жила у них в подземных коридорах
   Всегда, как ночь, немых и черных рудников.
   По вечерам она к огню садилась с ними,
   И, даже песнь свою нередко оборвав,
   Смолкали все на миг в невольном ожиданьи,
   Не прозвучит ли вдруг под сводом рудника
   Прозрачный, как хрусталь, и серебристый голос.
   И это оттого, что каждый день Карин
   Твердил им о жене, рассказывал часами,
   Пока они внизу копали в темноте.
   И много долгих лет он повторял рассказы.
   Да, целых десять лет Карин был в руднике.
   Он за жену свою, за золотые косы
   Убийство совершил. Что до волос ее,
   То их видали все. Карин имел плетенку
   Из золотых волос, и на ночь каждый раз,
   Поцеловав, ее он клал на изголовье,
   И без нее заснуть не в силах был Карин.
   Однажды друг его, чтоб в этом убедиться,
   Плетенку утащил. Карин не мог заснуть:
   Он проходил всю ночь; и ночь вторую также.
   Потом стал говорить безумные слова;
   Тогда товарищ вновь вернул ему плетенку,
   Прощенья попросив. Карину вышел срок.
   Куда б ни захотел, он мог идти повсюду.
   В последний раз Карин принес ушат воды,
   Дров наколол, потом собрал свой бедный узел
   И положил туда плетенку из волос,
   В подарок для жены взял камни и кристаллы
   И взял свою скамью, с которой десять лет
   Он не сходил почти. Вокруг стояли молча
   Товарищи его. И было грустно им
   И думать тяжело, что он их покидает
   И с ним его жена, которая была
   Для них так много лет единственной отрадой.
   И наконец, когда Карин связал мешок
   И подал руку им, то каждый, друг за другом,
   Сказал: "Поклон жене, поклон ей передай!"
   И развязать мешок пришлось опять Карину
   Затем, что каждый дать подарок захотел,
   Прося снести его на память златокудрой.
   Кто трубку дал свою, кто дал блестящий камень,
   Кто крестик, а один, кто был других беднее,
   Тот пуговицу дал и дерева кусок,
   Но вырезал на нем свой номер он и имя.
   Мешок потяжелел, но принял всё Карин
   С слезами на глазах: "Я передам подарки.
   Я расскажу о вас. Я всё ей расскажу".
   И каждому из них он тут же из плетенки
   Дал по два золотых прелестных волоска.
   Он их прижал к устам и положил им в руки,
   В ладони грубых рук, израненных киркой.
   Затем, подняв мешок, пошел он вглубь долины,
   Держа свой путь на юг. И много, много раз
   Карин смотрел назад. Товарищи там долго
   Еще стояли в ряд, кивая и крича,
   И скоро перестал он голоса их слышать,
   Но всё же видел их, махающих ему
   Платками. Наконец -- они едва виднелись.
   Казалось, что кривой, поломанный забор
   Стоял еще вдали на сумрачной равнине.
   Поспешно шел Карин. Ведь добрых триста дней
   Он должен быть в пути, так времени напрасно
   Карин не мог терять. И на десятый день
   Придя в одно село, спросил он о дороге.
   "Как мне теперь идти? Куда направить путь?
   Мне нужен город, тот, в котором сотня башен".
   Его никто не знал. Но слышали о нем.
   Тогда пришел пастух, служивший раньше в войске,
   Он этот город знал. -- "Иди вверх по горе,
   Всё вверх, но, старичок, ведь это путь далекий,
   Наступит осень там, пока ты добредешь". --
   "Тот город не конец еще моей дороги,
   Я лишь тогда, мой друг, приду к себе домой,
   Когда уже вы вновь пойдете сеять в поле, --
   Сказал ему Карин, -- иду к моей жене".
   Тогда вокруг него все разразились смехом:
   "Идет к своей жене! Пожалуй, полземли
   Он должен обойти, пока дойдет! Слыхали?"
   Карин же взял мешок и вновь пошел к горе.
   В другом большом селе опять случилось то же,
   И вновь смеялись все, когда Карин сказал,
   Что он идет к жене и будет дома после
   Того, как здесь они уже окончат сев.
   "Вот человек, к жене идущий за полсвета,
   Подобного никто не видел никогда,
   Идет к своей жене! Вот старый дурачина!"
   Названью стариком был удивлен Карин, --
   Ему и сорок лет еще не миновало.
   Когда он подходил к десятому селу,
   Все жители к нему со смехом шли навстречу.
   "Так ты идешь к жене? За тридевять земель?" --
   "Что он несет в мешке? Сокровище там, что ли?"
   Карин молчал в ответ. Он бодро шел вперед
   И вел, всё вел с женой вполголоса беседу.
   Рассказывал он ей о темном руднике,
   Товарищах своих, и день за днем печальным
   Всю жизнь свою он раскрывал пред ней.
   Он рассказал жене о всем, о куче камня,
   Служившей много лет для них календарем,
   В ней было сто камней, и, каждый день по камню
   Из кучи взяв, они чрез сотню долгих дней
   Кончали всю, тогда устраивали праздник:
   Плясали, пели все, и долго, до утра
   У них горел огонь и не смолкали речи.
   И праздников таких он прожил тридцать шесть.
   Он говорил жене, как все ее любили
   И каждый много раз расспрашивал о ней,
   И что порой, когда над хижиной убогой
   Висел гнетущий мрак, унынье и печаль
   Томили их сердца, они его просили
   Спеть песенку жены иль рассказать о ней.
   И это всё он ей передавал подробно.
   И много кой-чего он мог ей рассказать,
   Когда Карин кончал, то начинал он снова.
   И каждый раз полней и ярче вспоминал
   И был безмерно рад, что и на самом деле
   Расскажет всё жене, когда она пред ним
   Предстанет, как в лучах горя, сияя счастьем,
   Улыбкою своей и золотом волос.
   Мечты его несли как будто бы на крыльях.
   Он в нетерпеньи шел нередко по ночам,
   В глубокой тьме, пока, вконец изнеможенный,
   Не падал на пути. И громкий слух о нем,
   О старом чудаке, идущем за полсвета
   Домой к своей жене, -- прошел по всей стране.
   Везде, где шел Карин, встречал он любопытных
   И видел лица их из каждого окна,
   Когда он брел смешком по улицам; и всюду
   Карина громкий смех встречал и провожал:
   "Ну, не чудак ли он? Взгляните -- его ноги
   Скривились от ходьбы". И вот в конце концов
   Уже собак своих с цепей спускали люди,
   И зубы их Карин изведал много раз.
   А дети их гурьбой бежали по дороге
   И дергали мешок, и много раз над ним
   Летели камни вслед. А люди пожилые
   От хохота над ним держались за живот.
   И часто ложный путь указывали люди.
   Доверчивый Карин нередко заходил
   В непроходимый лес, в опасные болота
   И снова шел назад. Безумный человек,
   Глупец, к своей жене идущий за полсвета!
   Насмешки их и злость не трогали его,
   Но с каждым новым днем сильнее билось сердце.
   Он устали не знал. Сиял в его глазах
   Спокойный тихий свет. И часто по дороге
   Он принимался петь. Мешок его, мешок
   Со всем, что было в нем, с подарками, скамейкой,
   Который для него вначале был тяжел
   И так давил его, заставил пригибаться,
   Лежал теперь, как пух неслышный, на плечах,
   И каждый раз, когда усталость или голод
   Испытывал Карин, то доставал свою
   Из золотых волос заветную плетенку
   И прижимался к ней обветренным лицом --
   И тотчас новых сил он ощущал приливы.
   Когда с своим мешком он проходил в полях
   И если громко пел, работавшие в поле
   Смотрели вслед ему, смеяся и крича.
   Но странно -- смех людей уж не звучал как будто
   Насмешкою былой. Когда же он пришел
   В тридцатое село, то жители стояли
   С улыбкой на устах, и если кто из них
   Насмешки начинал, то и смолкал тотчас же.
   Карина взор сиял; кивал он головой.
   В сороковом селе снимали люди шапки,
   Когда он мимо них с улыбкой проходил.
   "Вот этот человек к своей жене шагает
   За тридевять земель", -- качая головой,
   Твердили, вслед смотря. Порой случалось даже,
   Что кое-кто из них к Карину на пути
   Радушно подходил с простым и добрым словом
   И предлагал ему и пищу и ночлег.
   Казалось, что они стекались издалека,
   Чтоб на него взглянуть, так много было их,
   И необычный свет горел у них во взорах,
   Как будто бы и в них Кариновых очей
   Сиянье перешло. Гонцов ему навстречу
   Стал высылать народ. Кратчайшие пути
   Гонцы ему теперь указывали всюду:
   "Вот, полем здесь пройди, -- советуют они, --
   Здесь мягче путь для ног, идущих издалека".
   Хозяин же избы, где он нашел ночлег,
   Когда он уходил, сказал ему с улыбкой:
   "На этой вот скамье, здесь ночевал Карин --
   Карин, к своей жене идущий за полсвета;
   Запомнят это все и правнуки мои".
   Однажды человек седой, как лунь, к Карину
   Привел свою жену-старушку и сказал:
   "Мы тоже, видишь ли? -- мы тоже друг за друга
   Готовы жизнь отдать и любим посейчас.
   И если б не любовь, -- что было бы из жизни?"
   Когда Карин пришел в сто первое село,
   Навстречу несся гул, дрожал, казалось, воздух.
   "Карин! -- кричали все. -- Карин!" Он снял мешок
   И отдал им поклон. И вновь спешил он дальше,
   Но люди шли за ним. "И мне, и мне с тобой
   Позволь пойти, Карин, у нас одна дорога".
   Карин не возражал. И если пел Карин, --
   Тогда молчали все. И громкий звучный голос
   Летел туда, вперед. Карин спешил за ним.
   Он пел своей жене одни и те же песни:
   "Ты видишь ли, жена, вот я иду к тебе,
   Был мрачен наш рудник и бесконечно время.
   Казалось -- многим дням не суждено конца;
   Порой немая ночь стояла неподвижно.
   Жена моя! На юг, на твой далекий юг
   Смотрел я без конца и вечером и утром.
   И имя повторял. "О ветер, отнеси
   Мой поцелуй жене! -- кричал я. -- Небо, небо,
   Взгляни в ее окно и тихо улыбнись".
   Сияет солнце вновь, назад уходят горы,
   И я иду к тебе, к тебе, моя жена!"
   Так пел Карин, и все внимали этой песне.
   И трепет проникал в их бедные сердца,
   Согретые теперь какой-то новой жизнью.
   Карин идет, идет... И вот уж наконец
   Виднеется вдали и город с сотней башен.
   И что же видит он: на городских стенах
   Весенним ветерком колышутся знамена
   И пестрые венки висят на воротах.
   И девушки, к нему бегущие навстречу,
   Все в белом и в цветах, и машут, и кричат:
   "Карин! Карин, к жене идущий за полсвета!"
   И собран у ворот весь городской совет.
   Карин идет вперед и вот уж видит лица
   И золотую цепь на шее старика.
   И смолкло всё вокруг, и, подойдя к Карину,
   Старик заговорил на чуждом языке.
   Все, как один, тотчас же сняли шляпы.
   Тогда старик сказал: "Карин, пусть Бог тебя
   Благословит в пути". Спустив мешок на землю
   И трижды поклоняясь, взволнованный Карин
   Был очень удивлен и тихо засмеялся.
   "Ты видишь ли, жена, -- сказал он, -- как весь свет
   Относится к тебе, любя и почитая?"
   Весь город ликовал. На улицах ковер
   Насыпан из ветвей и из цветов душистых.
   У каждого окна, прекрасные как сон,
   Стояли женщины, махавшие платками,
   Бросавшие цветы. Карин сбирал цветы
   И клал их в свой мешок. "Тебе, тебе, далекой,
   Я отнесу цветы. Тебе, моей жене".
   Так пел Карин, идя чрез город с сотней башен.
   "Позволь помочь, Карин. Дай понести мешок", --
   Просил его народ. Карин не соглашался:
   "Я должен сам нести мешок. Благодарю".
   Да он и не тяжел, а кости стали толще.
   Уж он почти совсем не чувствовал мешка,
   И как же был он рад при мысли об отдаче
   Своей жене всего, что нес он на плечах:
   Всех маленьких вещиц, и пуговиц, и трубок,
   Всех маленьких вещиц, твердивших о любви.
   И с той поры везде, куда Карин являлся,
   Казалось, что идет пророк иль властелин,
   И колокольный звон, и крик, и ликованье...
   Казалось, целый свет -- один сплошной восторг,
   И вся страна была лишь колокол единый.
   И весть о нем, о том, кто тридесять земель
   Прошел к своей жене, из уст в уста летела
   И, взволновавши свет, неслась по городам
   Через дремучий лес, через моря и реки.
   И мир, весь Божий мир почувствовал расцвет
   Каких-то новых сил. Дрожал от песен воздух,
   И север пел, и юг, и запад, и восток.
   Казалось, что поют повсюду миллионы
   Созвучных голосов. И наконец Карин
   Пришел к родной стране. И был там холм высокий,
   Он на него взошел. Увидел с высоты
   Реку родной страны, широкой светлой лентой
   Обвившую всю даль. Он руки к небесам
   Простер и произнес жены святое имя.
   Долина ожила и двинулась к холму;
   И шествие внизу казалось бесконечным,
   Похожим на змею, обвившую весь мир.
   Вот музыка слышна. Колышутся знамена.
   Карин ускорил шаг. И радость и восторг,
   Похожий на боязнь, он чувствует невольно.
   Он мог уж различать идущих впереди.
   Высокий балдахин несли они, качая;
   Шла женщина под ним. У женщины, как снег,
   Вся белая коса, но прежняя походка.
   И прежние глаза. Карин ее узнал,
   И, бросив свой мешок, упал он на колени;
   И слезы полились. Он громко зарыдал.
   И женщина, как он, склонилась и рыдала.
  
   Источник текста: Арк. Селиванов. Город мертвых. Стихотворения. - СПб, 1907. С. 71-80.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru