Клюев Николай Алексеевич
Письма

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Клюев Н. А. Словесное древо. Проза
   СПб.: ООО "Издательство "Росток", 2003.
   

Письма

СОДЕРЖАНИЕ

   1. Политическим ссыльным, препровождаемым в г. Каргополь Олонецкой губернии. Между 18 февраля и 2 марта 1906 г.
   2. Л. Д. Семенову. 15 июня 1907 г.
   3. А. А. Блоку. Конец сентября -- начало октября (до 3-го) 1907 г.
   4. Е. М. Добролюбовой. Сентябрь -- конец, октябрь -- начало 1907 г.
   5. А. А. Блоку. Октябрь--ноябрь (до 12 ноября) 1907 г.
   6. В. С. Миролюбову. 25 января 1908 г.
   7. А. А. Блоку. 19 февраля 1908 г.
   8. А. А. Блоку. 16 мая 1908 г.
   9. А. А. Блоку. Май 1908 г.
   10. А. А. Блоку. 6 июня 1908 г.
   11. А. А. Блоку. 27 июня 1908 г.
   12. А. А. Блоку. Июль-август 1908 г.
   13. А. А. Блоку. 1 сентября 1908 г.
   14. А. А. Блоку. Середина сентября 1908 г.
   15. А. А. Блоку. 30 сентября 1908 г.
   16. А. А. Блоку. Конец октября 1908 г.
   17. А. А. Блоку. Ноябрь-декабрь 1908 г.
   18. А. А. Блоку. Ноябрь-декабрь 1908 г.
   19. А. А. Блоку. 28 декабря. 1908 г.
   20. А. А. Блоку. Январь-февраль 1909 г.
   21. А. А. Блоку. 3 марта 1909 г.
   22. A. A. Блоку. 12 марта 1909 г.
   23. А. А. Блоку. 3 апреля 1909 г.
   24. А. А. Блоку. Апрель 1909 г.
   25. А. А. Блоку. Начало июля 1909 г.
   26. А. А. Блоку. 4 сентября 1909 г.
   27. А. А. Блоку. Конец сентября 1909 г.
   28. А. А. Блоку. 4 ноября 1909 г.
   29. А. А. Блоку. 29 декабря 1909 г.
   30. А. А. Блоку. 22 января 1910 г.
   31. А. А. Блоку. 14 марта 1910 г.
   32. А. А. Блоку. Апрель-май 1910 г.
   33. А. А. Блоку. Июнь 1910 г.
   34. А. А. Блоку. 7 сентября 1910 г.
   35. А. А. Блоку. 5 ноября 1910 г.
   36. А. А. Блоку. 3 апреля 1911 г.
   37. А. А. Блоку. Август 1911 г.
   38. А. А. Блоку. 22 сентября 1911 г.
   39. А. А. Блоку. Около 30 ноября 1911 г.
   40. В. Я. Брюсову. Около 30 ноября 1911 г
   41. А. А. Блоку. 30 ноября 1911 г.
   42. В. Я. Брюсову. 30 ноября 1911 г.
   43. А. А. Ахматовой. Ноябрь--декабрь 1911 г.
   44. А. А. Блоку. Конец декабря 1911 г.
   45. В. Я. Брюсову. 3 февраля 1912 г.
   46. А. А. Блоку. Конец февраля -- начало марта 1912 г.
   47. А. А. Блоку. 16 марта 1912 г.
   48. В. Я. Брюсову. 16 марта 1912 г.
   49. И. М. Брюсовой. 25 апреля 1912 г.
   50. А. А. Блоку. Апрель-май 1912 г.
   51. А. В. Руманову. Июль? 1912 г.
   52. А. А. Блоку. 5 сентября 1912 г.
   53. А. А. Блоку. 9 сентября 1912 г.
   54. В. В. Пшпиус. 28 сентября 1912 г.
   55. А. В. Руманову. Октябрь-ноябрь 1912 г.
   56. К. Ф. Некрасову. 12 ноября 1912 г.
   57. К. Ф. Некрасову. 28 ноября 1912 г.
   58. К. Ф. Некрасову. 27 декабря 1912 г.
   59. К. Ф. Некрасову. 17 января 1913 г.
   60. К. Ф. Некрасову. 28 января 1913 г.
   61. С. А. Гарину. 3 февраля 1913 г.
   62. К. Ф. Некрасову. 9 февраля 1913 г.
   63. К. Ф. Некрасову. 15 февраля 1913 г.
   64. К. Ф. Некрасову. 18 февраля 1913 г.
   65. К. Ф. Некрасову. Февраль 1913 г.
   66. Письмо в реакцию вечерних "Биржевых ведомостей". Конец февраля 1913 г.
   67. А. В. Ширяевцу. 11 марта 1913 г.
   68. К. Ф. Некрасову. 30 апреля 1913 г.
   69. С. А. Гарину. Май (до 15-го) 1913 г.
   70. В. Я. Брюсову. 22 мая 1913 г.
   71. С. А. Гарину. 3 июня 1913 г.
   72. А. В. Ширяевцу. 16 июля 1913 г.
   73. С. А. Гарину. Вторая половина 1913 г.
   74. В. С. Миролюбову. Вторая половина 1913 г.
   75. К. Ф. Некрасову. 29 октября 1913 г.
   76. А. А. Блоку. Конец (после 19-го) ноября 1913 г.
   77. А. В. Ширяевцу. Не позднее 22 декабря 1913 г.
   78. Я. Л. Израилевичу. Декабрь 1913 г. -- январь 1914 г.
   79. В. С. Миролюбову. Февраль 1914 г.
   80. В. С. Миролюбову. Февраль (до 24-го) 1914 г.
   81. В. Я. Брюсову. 2 марта 1914 г.
   82. В. С. Миролюбову. 21 марта 1914 г.
   83. А. В. Ширяевцу. 3 мая 1914 г.
   84. А. В. Ширяевцу. 28 июня 1914 г.
   85. А. А. Измайлову. Осень 1914 г.
   86. А. В. Ширяевцу. До 15 ноября 1914 г.
   87. А. А. Измайлову. 26 ноября 1914 г.
   88. В. С. Миролюбову. Ноябрь-декабрь 1914 г.
   89. В. С. Миролюбову. Январь (до 23-го) 1915 г.
   90. Л. В. Берману. Январь-апрель 1915 г.
   91. А. А. Измайлову. Февраль 1915 г.
   92. А. А. Измайлову. Февраль? 1915 г.
   93. А. А. Измайлову. Февраль? 1915 г.
   94. А. А. Измайлову. Февраль? 1915 г.
   95. В. С. Миролюбову. 17 марта 1915 г.
   96. А. В. Ширяевцу. 4 апреля 1915 г.
   97. В. С. Миролюбову. 16 апреля <1915 г.>
   98. К. Ф. Некрасову. 23 апреля 1915 г.
   99. А. А. Измайлову. Апрель-июнь? 1915 г.
   100. К. Ф. Некрасову. 2 мая. 1915 г.
   101. С. А. Есенину. 2 мая 1915 г.
   102. В. С. Миролюбову. 5 мая 1915 г.
   103. С. А. Есенину. 9 июля 1915 г.
   104. В. С. Миролюбову. 22 июля 1915 г.
   105. А. А. Измайлову. Июль? 1915 г.
   106. С. А. Есенину. Август? 1915 г.
   107. С. А. Есенину. 6 сентября 1915 г.
   108. Ж. М. Брюсовой. 9 сентября 1915 г.
   109. А. М. Ремизову. 10 сентября 1915 г.
   110. С. А. Есенину. 23 сентября 1915 г.
   111. А. А. Блоку. Конец сентября 1915 г.
   112. В. С. Миролюбову. Февраль (после 10-го) 1916 г.
   113. Д. Н. Ломану. Конец марта -- начало апреля, до 5-го 1916 г.
   114. И. И. Ясинскому. Май--начало июня 1916 г.
   115. М. В. Аверьянову. 26 июля 1916 г.
   116. А. В. Ширяевцу. 21 ноября 1916 г.
   117. А. В. Руманову. 1916 или начало 1917 г
   118. А. В. Ширяевцу. Начало 1917 г.
   119. А. В. Ширяевцу. 4 мая 1917 г.
   120. А. М. Ремизову. Май 1917 г.
   121. А. М. Ремизову. 29 мая 1917 г.
   122. И. И. Ясинскому. Начало июня 1917 г.
   123. М. В. Аверьянову. 29 августа 1917 г.
   124. М. В. Аверьянову. 3 октября 1917 г.
   125. В. С. Миролюбову. Первая декада октября 1917 г.
   126. М. В. Аверьянову. Октябрь--ноябрь 1917 г.
   127. В. С. Миролюбову. Первая половина января 1918 г.
   128. В. С. Миролюбову. Начало марта (н. ст.) 1918 г.
   129. М. В. Аверьянову. Первая половина 1918 г.
   130. М. В. Аверьянову. 16 августа 1918 г.
   131. M. Горькому. Осень (до 7 ноября) 1918 г.
   132. В. С. Миролюбову. Осень 1918 г.
   133. И. И. Ионову. Осень 1919 г.
   134. С. М. Городецкому. Лето 1920 г.
   135. С. А. Есенину. 28 января 1922 г.
   136. Н. И. Архипову. 2 ноября 1923 г.
   137. П. В. Соколовой. 21 августа 1924 г.
   138. Е. П. Иванову. 1924 или 1925 г.
   139. Т. П. Архиповой. 31 июля 1926 г.
   140. С. А. Клычкову. Декабрь 1926 г.
   141. С. А. Клычкову. Начало 1927 г.
   142. С. А. Толстой-Есениной. Первая половина 1927 г.
   143. М. Л. Слонимскому. 9? августа 1927 г.
   144. Э. Ф. Голлербаху. 12 января 1928 г.
   145. А. П. Чапыгину. Январь 1928 г.
   146. М. Горькому. Август? 1928 г.
   147. М. Горькому. Начало сентября 1928 г.
   148. М. Горькому. 16 сентября 1928 г.
   149. В. Л. Львову-Рогачевскому. Октябрь 1928 г.
   150. М. А. Зенкевичу. Ноябрь-декабрь 1928 г.
   151. А. Н. Яр-Кравченко. 18 декабря 1929 г
   152. А. Н. Яр-Кравченко. 2 января 1930 г.
   153. Н. И. Архипову. Начало 1930 г.
   154. С. А. Толстой-Есениной. 27 января 1930 г.
   155. С. А. Толстой-Есениной. 3 февраля 1930 г.
   156. С. А. Толстой-Есениной. Февраль? 1930 г.
   157. А. Н. Яр-Кравченко. 26 июля 1930 г.
   158. А. Н. Яр-Кравченко. 27 июля 1930 г.
   159. А. Н. Яр-Кравченко. 1930 г.
   160. А. Н. Тихонову. 1930 г.
   161. А. Н. Яр-Кравченко. 4 октября 1931 г.
   162. А. Н. Яр-Кравченко. 8 октября 1931 г.
   163. А. Н. Яр-Кравченко. 12 октября 1931 г
   164. А. Н. Яр-Кравченко. 20 октября 1931 г
   165. А. Н. Яр-Кравченко. 22 октября 1931 г.
   166. А. Н. Яр-Кравченко. 29 октября 1931 г
   167. А. Н. Яр-Кравченко. 29 октября 1931 г
   168. A. H. Яр-Кравченко. 10 ноября 1931 г.
   169. А. Н. Яр-Кравченко. 18 ноября 1931 г.
   170. А. Н. Яр-Кравченко. 18 ноября 1931 г.
   171. А. Н. Яр-Кравченко. 8 декабря 1931 г.
   172. А. Н. Яр-Кравченко. 23 декабря 1931 г.
   173. А. Н. Яр-Кравченко. 23 декабря 1931 г.
   174. А. Н. Яр-Кравченко. Декабрь 1931 г.
   175. А. Белому. 1931 или начало 1932 г.
   176. А. Н. Яр-Кравченко. 10 мая 1932 г.
   177. А. Н. Яр-Кравченко. 25 мая 1932 г.
   178. А. Н. Яр-Кравченко. 28 мая 1932 г.
   179. А. Н. Яр-Кравченко. Июнь 1932 г.
   180. Л. Э. Кравченко. 29 сентября 1932 г.
   181. А. Н. Яр-Кравченко. 29 октября 1932 г
   182. А. Н. Яр-Кравченко. 17 декабря 1932 г
   183. М. А. Зенкевичу. 21 декабря 1932 г.
   184. А. А. Прокофьеву. Начало 1933 г.
   185. А. Н. Яр-Кравченко. 14 февраля 1933 г
   186. А. Н. Яр-Кравченко. 22 февраля 1933 г
   187. А. А. Прокофьеву. 24 февраля 1933 г.
   188. А. Н. Яр-Кравченко. 4 марта 1933 г.
   189. А. Н. Яр-Кравченко. 1 апреля 1933 г.
   190. Л. И. Раковскому. 11 апреля 1933 г.
   191. А. Н. Яр-Кравченко. 11 мая 1933 г.
   192. А. Н. Яр-Кравченко. Середина мая 1933 г.
   193. А. Н. Яр-Кравченко. 18 мая 1933 г.
   194. А. Н. Яр-Кравченко. 23 мая 1933 г.
   195. А. А. Прокофьеву. Лето 1933 г.
   196. А. Н. Яр-Кравченко. Лето 1933 г.
   197. Л. Э. Кравченко. 22 мая 1934 г.
   198. А. Н. Яр-Кравченко. 5 июня 1934 г.
   199. Н. Ф. Христофоровой. 10 июня 1934 г.
   200. С. А. Клычкову. 12 июня 1934 г.
   201. А. Н. Яр-Кравченко. Первая половина июня 1934 г.
   202. С. А. Толстой-Есениной. 17 июня 1934 г.
   203. Н. С. Голованову. 18 июня 1934 г.
   204. Л. Э. Кравченко. 27 июня 1934 г.
   205. A. H. Яр-Кравченко. Вторая половина июня 1934 г.
   206. А. Н. Яр-Кравченко. 4 июля 1934 г.
   207. С. А. Клычкову. 12 или 13 июля 1934 г
   208. А. Н. Яр-Кравченко. 24 июля 1934 г.
   209. Н. С. Голованову. 25 июля 1934 г.
   210. Н. Ф. Христофоровой. 28 июля 1934 г.
   211. А. Н. Яр-Кравченко. 2 августа 1934 г.
   212. Б. Н. Кравченко. 3 августа 1934 г.
   213. Б. Н. Кравченко. 4 августа 1934 г.
   214. С. А. Клычкову. 4 августа 1934 г.
   215. П. Н. Васильеву. 9 августа 1934 г.
   216. С. А. Клычкову. 18 августа 1934 г.
   217. В. Я. Шишкову. Лето 1934 г.
   218. В. Н. Горбачевой. 6 сентября 1934 г.
   219. С. А. Клычкову. 21 сентября 1934 г.
   220. А. Н. Яр-Кравченко. 25 сентября 1934 г.
   221. Н. Ф. Христофоровой. 5 октября 1934 г.
   222. В. Н. Горбачевой. 12 октября 1934 г.
   223. Н. Ф. Христофоровой. 24 октября 1934 г.
   224. В. Н. Горбачевой. 1 ноября 1934 г.
   225. Б. Н. Кравченко. 7 ноября 1934 г.
   226. В. Н. Горбачевой. 26 ноября 1934 г.
   227. И. Э. Грабарю. 7 декабря 1934 г.
   228. В. Н. Горбачевой. Начало -- первая половина декабря 1934 г.
   229. Н. Ф. Христофоровой. 1 января 1935 г
   230. Л. Э. Кравченко. 20 января 1935 г.
   231. В. Н. Горбачевой. 21 или 22 января 1935 г.
   232. Н. Ф. Христофоровой. 22 февраля 1935 г.
   233. В. Н. Горбачевой. Не позднее 2 марта(?) 1935 г.
   234. А. А. Рудаковой. 2 марта 1935 г.
   235. Л. Э. Кравченко. 14 марта 1935 г.
   236. В. Н. Горбачевой. 28 марта 1935 г.
   237. В. Н. Горбачевой. 1 апреля 1935 г.
   238. В. Н. Горбачевой. Первая декада апреля 1935 г.
   239. Н. Ф. Христофоровой. 21 апр<еля> 1935 г.
   240. Н. Ф. Христофоровой. Конец 1934 г. -- 30 апреля 1935 г.
   241. Л. Э. Кравченко. 9 мая 1935 г.
   242. В. Н. Горбачевой. 9 мая 1935 г.
   243. Л. Э. Кравченко. 13 мая 1935 г.
   244. В. Н. Горбачевой. 25 июля 1935 г.
   245. В. Н. Горбачевой. 25 октября 1935 г.
   246. В. Н. Горбачевой. 25 ноября 1935 г.
   247. Н. Ф. Христофоровой. Конец 1935 г.
   248. В. Н. Горбачевой. 23 февраля 1936 г.
   249. Н. Ф. Христофоровой. Начало марта 1936 г.
   250. В. Н. Горбачевой. Июль (после 5-го) 1936 г.
   251. Н. Ф. Христофоровой. После 5 июля 1936 г. .
   252. В. Н. Горбачевой. 10 августа 1936 г.
   253. Н. Ф. Христофоровой. Сентябрь -- начало октября 1936 г.
   254. Н. Ф. Христофоровой. 25 октября 1936 г.
   255. В. Н. Горбачевой. 25 октября 1936 г.
   256. В. Н. Горбачевой. 3 декабря 1936 г.
   257. Н. Ф. Христофоровой. 15 декабря 1936 г.
   258. В. Н. Горбачевой. 22 декабря 1936 г.
   259. А. Н. Яр-Кравченко. 23 и 29 декабря 1936 г.
   260. Н. Ф. Христофоровой. 6 апреля 1937 г.
   261. В. Н. Горбачевой. Вторая декада апреля 1937 г.
   262. В. Н. Горбачевой. 3 мая 1937 г.
   

ДЕЛОВЫЕ БУМАГИ

   1. <Договор>. 18 сентября 1915 г.
   2. Прошение в комиссию для пособия литераторам при Академии наук. До 27 февраля 1916 г.
   3. <Прошение> Н. А. Котляревскому. После 27 февраля 1916 г.
   4. <Прошение> в комитет Литературного фонда. До 26 сентября 1916 г.
   5. <Договор>. 9 марта 1917 г.
   6. Заявление в Вытегорскую уездную продовольственную коллегию Николая Алексеевича Клюева. До 29 декабря 1919 г.
   7. Договор No 675/936 с Петроградским отделением Государственного издательства. 14 сентября 1923 г.
   8. Письмо в Ц. К. Р. К. П. Конец октября -- начало ноября 1923 г.
   9. Заявление в книгоиздательство "Скифы" в г. Берлин. 14 ноября 1924 г.
   10. Заявление в Президиум Ленинградского губернского исполкома поэта Николая Клюева. После 20 ноября 1924 г.
   11. Заявление в Откомхоз Ленинграда поэта Николая Клюева. Конец февраля 1925 г.
   12. Заявление в Правление Союза писателей Николая Клюева. 15 марта 1925 г.
   13. Анкета Ленинградского отделения Всероссийского Союза поэтов. 24 марта 1926 г.
   14. Заявление в контору дома No 45 по улице Герцена, проживающего в означенном доме гр. Николая Алексеевича Клюева. 12 апреля 1926 г.
   15. Заявление в Московский отдел Всероссийского Союза писателей Николая Клюева. <5 октября 1926 г.>
   16. Заявление в Ленинградское отделение Всероссийского Союза писателей Николая Клюева. Декабрь 1926 г.
   17. Акт. 9 марта 1928 г.
   18. Акт освидетельствования No 2245 25-го февраля 1930 г.
   19. Доверенность на имя А. Н. Яр-Кравченко 12 сентября 1931 г.
   20. Доверенность на имя А. Н. Яр-Кравченко 12 сентября 1931 г.
   21. Доверенность на имя А. Н. Яр-Кравченко 12 сентября 1931 г.
   22. Заявление во Всероссийский Союз советских писателей поэта Николая Клюева. 1932 г.
   23. Заявление в Правление Всероссийского Союза советских писателей поэта Николая Клюева. 20 января 1932 г.
   24. Заявление в Оргкомитет Союза писателей поэта Н. Клюева. Весна 1932 г.
   25. Доверенность на имя С. А. Клычкова. 12 апреля 1934 г.
   26. Доверенность на имя З. П. Кравченко. 2 июня 1934 г.
   27. Заявление во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет административно-ссыльного в Нарымский край, в поселок Колпашево поэта Клюева Николая Алексеевича. 12 июля 1934 г.
   28. Опись имущества и вещей Клюева Николая Алексеевича, находившихся Гранатный пер., 12, на хранении в домоуправлении. 20 февраля 1935 г.
   
   

1. ПОЛИТИЧЕСКИМ ССЫЛЬНЫМ, ПРЕПРОВОЖДАЕМЫМ В г. КАРГОПОЛЬ ОЛОНЕЦКОЙ ГУБЕРНИИ

Между 18 февраля
и 2 марта 1906 г. Вытегра

   Николай Клюев, за Крестьянский союз и за все его последствия. Знаю из центров только один -- а именно: бюро содействия Крест<ьянскому> союзу в Петербурге -- Забалканский проспект, No 33; бюро высылает книги и брошюры, но в деньгах всегда отказывает -- требуя от членов собственного нелицемерного желания служить делу союза. Отдав себя в полное распоряжение бюро и поселившись в Макачевской волости, Олонецк<ой> губ<ернии>, Вытегорского у<езда>, я делал, что мог, свято веря в счастливый исход. Я отдал всё, что имел, не пожалев себя и старых бедных родителей -- добиться удалось: обложить Пятницкое общество Макачевской волости сбором в 5 коп. с души в пользу Кр<естьянского> союза, постановить приговор с требованием Учредительного собрания (приговор отослан Царю), отменить стражников, отобрать церковную землю и все сборы отменить, приобрести 9--11 ружей, сменить старшину, писаря, место которого заменял я -- только 2 месяца. Всё дело велось больше года, и я успел за это время раздать больше 800 прок<ламаций>, получен<ы> все от бюро содействия Кр<естьянскому> союзу. Арест произведен за последний приговор о земле и лесах, -- которые общество объявило своими. За это только меня и обвиняют, в остальном же меня только подозревают. Я прекрасно знаю, мои дорогие братья, что здесь пропасть человеку очень легко, -- знаю, что кругом разбойники, но знаю и то, что бороться за решетками -- глупость; к тому же я имел дело и товарищество только с мужиками. Дорогие мои, как будете в Каргополе, то не найдете ли возможным написать открытку -- в Ярославль губернский, Духовная улица, типография наследников Фальк -- Н. И. Ушакову для Лаптева Александра, сообщив о моем аресте и адрес: Вытегра, Н. Клюеву, он -- адвокат и может помочь. Если же откроется всё, то мне, конечно, не миновать ссылки.
   Адр<ес> кружка с<оциалистов>-р<еволюционеров>: Петербург, -- Васильевский остров, Большой проспект, дом No 27, кв. 4, Марии Михайловне Добролюбовой. Сюда можно обращаться и за денежной помощью, только я думаю, и этот кружок арестован, хотя месяц назад был цел. Если желаете, можете написать, сообщив о моем аресте. Вот и всё, что я могу сообщить, мои братья, более или менее полезного. Новостей никаких не знаю. Если <...> достать известия о том, что в Петербург благополучно провезены из Финляндии 400 ружей и патроны, это известие я получил 17 февраля. Думаю, что и вы это знаете... Опасайтесь полагать записки в ватер, это не секрет для надзирателей. Мне необходимо знать ваши фамилии и имена. Предлагаю писать вам в Каргополе. Простите, мои дорогие, если я вам скажу следующее: олонецкие города -- это притон попов, стражников и полицейских. Ваша храбрость и надежда на пулю всем покажется разбоем, поэтому на время ссылки вы должны жить как все, если желаете приискать квартиру и хлеб. Здесь перебывали сотни молодых и благородных людей, но редко кто не забывал свои убеждения да сорока <...>. Этим только и страшна ссылка. Пишу это потому, что до тонкости знаю каргопольскую жизнь, где, кроме церковных порогов, буквально негде кормиться. Преклоняюсь перед вашим страданием. Верю, что вы и в пропастях ссылки останетесь такими же, какими кажетесь мне. Я, отказавшись от семьи и службы, -- пешком, с пачкой воззваний, обошел почти всю губернию, но редко где встречал веру в революцию -- хотя убивать и грабить найдутся тысячи охотников. Это должны знать и вы, раз попали в Оло<нию>. Еще раз простите, что так говорю вам, хотя не имею на это права. Быть не может, что вы будете жить здесь долго. Товар<ищей>-рев<олюционеров> в Каргополе не имею, был один, да и тот в тюрьме. Знаю два-три мещанских семейства, но вас они спугаются, потому что не знают сути. Сообщите, если знаете, адрес революционного местного комитета. Кстати, из какого вы города? Быть может, придется увидеться, и очень отрадно, если у вас вера, что у меня те же убеждения. Крепко жму вашу руку.

С<оциалист>-Р<еволюционер>.

   

2. Л. Д. СЕМЕНОВУ

15 июня 1907 г. Дер. Желвачёва

   Июнь -- 15.
   Получил Ваше дорогое письмо, в котором Вы пишите, что одно мое стихотворение последнего присыла предложено "Русскому богатству", а одно помещено в майской книжке "Трудового пути". -- За всё это я очень благодарю Вас... -- Рассказ Ваш, про который Вы говорите -- мне читать не приходилось. Читал только стихотворение "Проклятье", но оно было вырезано из журнала и прислано мне в письме из Петрозаводска -- по моей просьбе одним из моих товарищей. Стихотворение "Проклятье" мне очень нравится: таким, как я, до этого далеко. Больше мне ничего Вашего читать не приходилось. Журнала я ника<ко>го не получаю, кой-когда приходится видеть "Ниву", но она меня не удовлетворяет. Хотелось бы мне просить Вас прислать мне хотя ту книжку "Трудового пути", в которой мое стихотворение, а в случае помещения в "Русское богатство" -- то и эту книжку. -- Если и этого нельзя -- то хоть что-либо из новых поэтов.
   Еще прошу Вас -- когда получаете мои стихи -- и находите некоторые годными для печати -- то отписывая -- упомяните, какие именно, а то я, не видя их в печати, не знаю, и какие напечатаны, так что в общем чувствуется только какое-то больное томление -- хоть плачь. В стихотворении "Рота за ротой проходят полки..." -- есть строка: "Мерещится мне въявь военных -- плацев -- гладь". -- Вероятно, было худо написано -- и Вы читали "плачей гладь" -- я знаю, что плащ -- одежда -- а плац с буквой Ц -- место, "убитое и ровное", -- как сказано в учебнике для новобранцев, -- "служащее -- для учений -- выводок и парадов -- пехоты, артиллерии и конницы". -- Так что четверостишие: "И часто в тишине полночи бездыханной Мерещится мне въявь военных плацев гладь. Глухой раскат шагов и рокот барабанный -- Губительный сигнал: идти и убивать!" -- Я не могу исправить удачнее -- а плацы обыкновенно -- гладкие -- так тож и слово "гладь" применимо -- можно и так: "Мерещится мне въявь дороги снежной гладь", а впрочем, всё предоставляю на Ваше усмотрение -- и за всё, дорогой товарищ, буду благодарен, только, ради Христа, будьте терпеливы, выслушивая меня. Например, хотя бы -- насчет спроса про А. Блока -- это не потому, что Вас одного мне мало, -- а потому, что я прочитал в газетах, что Вы "сидите". Ну, спросил про Блока -- не желая бросать стихи.
   Всего я послал Вам 8 писем -- с 52 стихотворениями. Напишите, получили ли Вы их, и если нет, то я повторю. Например, получили ли Вы -- стихи -- печатанные на пишущей машине?
   Напишите -- можно ли сообщить Вам про "наши" местные дела? Не писал Вам долго не по нежеланию, а по невозможности. Я теперь живу от почты 30 верст и письма получаю через руки -- или когда приду на праздники домой в Желвачёву. Адрес мой старый -- Олонецкая губ<ерния>. Вытегорский уезд. Станция Мариинская. Деревня Желвачёва.
   

3. А. А. БЛОКУ

Конец сентября -- начало октября (до 3-го)
1907 г. Дер. Желвагёва

   Александр Александрович!
   Я, крестьянин Николай Клюев, обращаюсь к Вам с просьбой -- прочесть мои стихотворения и, если они годны для печати, то потрудитесь поместить их в какой-либо журнал. Будьте добры -- не откажите. Деревня наша глухая, от города далеко, да в нем у меня и нет знакомых, близко стоящих к литературе. Если Вы пожелаете мне отписать, то пишите до 23 октября. Я в этом году призываюсь в солдаты (21 год) и 23 октября последний срок. Конечно, и родные, если меня угонят в солдаты, могут переслать мне Ваше письмо, но хоте-лип, бы получить раньше. Мы, я и мои товарищи, читаем Ваши стихи, они-то и натолкнули меня обратиться к Вам. Один товарищ был в Питере по лесной части и привез сборник Ваших стихов; нам они очень нравятся. Прямо-таки удивление. Читая, чувствуешь, как душа становится вольной, как океан, как волны, как звезды, как пенный след крылатых кораблей. И жаждется чуда прекрасного, как свобода, и грозного, как Страшный Суд... И чудится, что еще миг и сухим песком падет тяготенье веков, счастье не будет загадкой и власть почитанием. Бойцы перевяжут раны и, могучие и прекрасные, в ликующей радости воскликнут: "Отныне нет Смерти на земле, нужда не постучится в дверь и сомнение в разум. Кончено тленное пресмыкание и грядет Жизнь, жизнь бессмертным и свободным, -- как океан, как волны, как звезды, как пенный след крылатых кораблей!"
   Бога ради, простите написанное. Я человек малоученый -- так понимаю Вас, -- и рад, и счастлив возможности передать Вам свое чувствование. Много бы у Вас хотелось спросить -- очень тяжело не говорить -- прошу Вас, отпишите по возможности скорее, доставьте и мне "Негаянную Радость".
   Адрес: Олонецкая губ<ерния>, Вытегорский уезд, станция Мариинская, деревня Желвачёва -- Клюеву.

Остаюсь -- Николай Клюев.

   Не можете ли мне сообщить адреса -- поэта Леонида Дмитриевича Семенова?
   

4. Е. М. ДОБРОЛЮБОВОЙ

Сентябрь -- конец, октябрь -- начало
1907 г. Дер. Желвачёва

   Здравствуйте, Елена Михайловна!
   Решился опять написать Вам -- от Леонида Дмитриевича не получаю ничего, он велел мне писать В. С. Миролюбову, Тверская, 12, я посылал ему два заказных письма, но ответа не получал. Смею просить Вас -- передать присланные стихи -- Миролюбову -- или Л. Д.
   Простите, пожалуйста, что я Вам пишу, но, поверьте, иначе не могу, не могу прямо-таки терпеть безответности. Очень тяжело не делиться с Леонидом Дмитр<иевичем> написанным. Если бы Вы знали мои чувства к нему -- каждое его слово меня окрыляет -- мне становится легче. 23 октября меня вновь зовут в солдаты -- и мне страшно потерять из виду Леонида Дмитриевича -- он мое утешенье.
   9 месяцев прошло со дня моего свидания с Л. Д., тяжелы они были -- долгие, долгие... И только, как свет небесный, изредка приходили его письма -- скажите ему об этом.
   Прошу Вас -- отпишите до 23 октября, -- а потом, поди знай, -- куда моя голова -- покатится.
   Буду ждать письма вскорости.
   Адрес: Олонецкая губ<ерния>, Вытегорский уезд, станция Мариинская, деревня Желвачёва, Николаю Клюеву.
   

5. А. А. БЛОКУ

Октябрь--ноябрь (до 12 ноября)
1907 г. Дер. Желвачёва

   Я получил Ваше дорогое письмо и "Нечаянную Радость", умилен честью, которую Вы оказали мне Вашей сердечностью ко мне, так редко видящему доброе человеческое отношение.
   В лютой нищете, в темном плену жизни такие переживания, какие Вы доставили мне, -- очень дороги. Благодарю Вас!
   Вы пишете, что не понимаете крестьян, это немножко стесняет меня в объяснении, поневоле заставляет призывать на помощь всю свою "образованность", чтобы быть сколько-нибудь понятным. Раньше я читал только два отдела Вашей книги -- "Нечаянная Радость" и "Ночная фиалка", остальное было вырвано, теперь прочел всю и дерзаю сказать Вам, что несмотря на райские образы и электрические сны, душа моя как будто раньше видела их, видела -- "Осеннюю волю", молодость, сгубленную в хмелю, незнаемый, но бесконечно родной образ, без которого нельзя плакать и жить, видела Младу -- дикой вольности сестру, "Взморье" с кораблем, уносящим торжество, чаяние чуда и прекрасной смерти.
   Простите мне мою дерзость, но мне кажется, что если бы у нашего брата было время для рождения образов, то они не уступали бы Вашим. Так много вмещает грудь строительных начал, так ярко чувствуется великое окрыление!.. И хочется встать высоко над Миром, выплакать тяготенье тьмы огненно-звездными слезами и, подъяв кропило очищения, окропить кровавую землю, в славословии и радости дав начало новому дню правды.
   Вы -- господа, чуждаетесь нас, но знайте, что много нас, неутоленных сердцем, и что темны мы только, если на нас смотреть с высоты, когда всё, что внизу, кажется однородной массой, но крошка искренности, и из массы выступают ясные очертания сынов человеческих, их души, подобные яспису и сардису, их ребра, готовые для прободения.
   Вот мы сидим, шесть человек, все читали Ваши стихи, двое хвалят -- что красивы, трое говорят, что Ты от безделья и что П. Я. пишет лучше Вас, -- за сердце щиплет, и что в стихотворении "Прискакала дикой степью" слово "красным криком" не Ваше, а Леонида Андреева, и что Вы -- комнатный поэт, стихот<ворение> "День поблек -- изящный и невинный" -- одна декорация и что после первых четырех строк -- Вы свихнулись "не на то". Что такое "голубой кавалер", нимб, юр? Что "Сказка о петухе и старушке" -- это пожар в причте. Милые, милые, дорогие мои братья! Я смотрю на них и думаю: призри с небеси и виждь, и носе за виноград сей, юже насади десница твоя!
   Наш брат вовсе не дичится "вас", а попросту завидует и ненавидит, а если терпит вблизи себя, то только до тех пор, покуда видит от "вас" какой-либо прибыток. О, как неистово страданье от "вашего" присутствия, какое бесконечно-окаянное горе сознавать, что без "вас" пока не обойдешься! Это-то сознание и есть то "горе-гореваньице" -- тоска злючая-клевучая, -- кручинушка злая беспросветная, про которую писали -- Никитин, Суриков, Некрасов, отчасти Пушкин и др. Сознание, что без "вас" пока не обойдешься, -- есть единственная причина нашего духовного с "вами" несближения, и -- редко, редко встречаются случаи холопской верности нянь или денщиков, уже достаточно развращенных господской передней. Все древние и новые примеры крестьянского бегства в скиты, в леса-пустыни, есть показатель упорного желания отделаться от духовной зависимости, скрыться от дворянского вездесущия. Сознание, что "вы" везде, что "вы" "можете", а мы "должны" -- вот необоримая стена несближения с нашей стороны. Какие же причины с "вашей"? Кроме глубокого презрения и чисто телесной брезгливости -- никаких. У прозревших из "вас" есть оправдание, что нельзя зараз переделаться, как пишете Вы, и это ложь, особенно в Ваших устах, -- так мне хочется верить. Я чувствую, что Вы, зная великие примеры мученичества и славы, великие произведения человеческого духа, обманываетесь в себе. Так, как говорите Вы, может говорить только тот, кто не подвел итог своему миросозерцанию. -- И из Ваших слов можно заключить, что миллионы лет человеческой борьбы и страдания прошли бесследно для тех, кто "имеет на спине несколько дворянских поколений".
   Еще я Вас спрошу: -- хорошо ли делаю я, стремясь попасть в печать? Стремлюсь же не из самолюбия, а просто чтобы увидеть -- реальный результат затраченной незримой энергии. -- Окружающим же меня любо и радостно за меня, -- они гордятся мной, просят меня, чтобы я писал больше. Присылаю Вам еще стихотворений -- напишите, чего, по-Вашему, в них не хватает. Я мучусь постоянным сомнением -- их безобразием, но отделывать их некогда, надо кормиться, -- а хлеб дорогой.
   Нельзя ли исправить подчеркнутые строки в стихах, -- по-моему, они очень плохи. Да и вообще, всё, что плохо с моей стороны, -- пусть не огорчает Вас. Такой уж у меня характер.
   Пойду в солдаты, пропадут мои песни -- про запас прощайте, примите на память мою любовь к Вам, к Вашей "Нечаянной Радости".
   Нельзя ли что-либо из моих произв<едений> поместить в "Русское богатство" или "Трудовой путь"? С "Трудового пути" я получил 10 руб. 80 коп., за которые очень благодарен.
   Если вздумаете писать, то пишите так: Олонецкая губ<ерния>, Вытегорский у<езд>, станция Мариинская, деревня Желвачёва. Клавдии Алексеевне Клюевой.
   Писать нужно заказным письмом, иначе у нас потеряется, почтовое отд<еление> от нас далеко. Письма идут через правленье, где могут заваляться.
   

6. В. С. МИРОЛЮБОВУ

25 января 1908 г. Петербург

   Нахожусь с 5 января в Питере, в Николаевском военном госпитале -- по Суворовскому проспекту. Не найдете ли возможным сообщить, -- "что" помещено мое в декабре -- и не предназначается ли чего -- к помещению в следующие месяцы -- будьте добры -- отпишите.
   Адрес: СПб., Суворовский прос<пект>, Николаевский военный госпиталь, 3-е нервное отделение, палата No 23.

Приветствую Вас -- Н. Клюев.

   

7. А. А. БЛОКУ

19 февраля 1908 г. Петербург

   Сестра писала мне, что Вы спрашивали у ней мой адрес. С 5-го января я нахожусь в Питере, в Николаевском военном госпитале, если что имеете сообщить -- то пишите: Здесь, Николаевский военный госпиталь, третье нервное отделение, палата No 23. Может быть, найдете возможным зайти лично -- прием по четвергам и воскресеньям с 2 ч. до 4 ч. дня.

Приветствую Вас Н. Клюев.

   

8. А. А. БЛОКУ

16 мая 1908 г. Дер. Желвачёва

   Здравствуйте, господин Блок.
   Вы напечатали мое письмо. К чему это?
   Будьте благожелательны, отпишите мне и пришлите что-либо из новой поэзии. Я очень буду Вам благодарен. Если что соблаговолите, то вышлите закрыто, иначе потеряется.
   Я пробыл зимой в Петербурге четыре месяца, писал Вам письмо, но ответа не получил... Не оставьте, пожалуйста, в просьбе.

Ваш -- Николай Клюев.

   16 мая.
   Адрес: Олонецкая губ<ерния>, Вытегорский уезд, станция Мари-инская, деревня Желвачёва, Николаю Клюеву.
   

9. А. А. БЛОКУ

Май 1908 г. Дер. Желвачёва

   Простите за беспокойство, я снова присылаю Вам стихи -- прошу поместить их в какой-либо подходящий журнал (может быть, годятся в "Золотое руно").
   Если годятся, то сообщите, я буду дожидать. Я пробыл в Питере 4 месяца, хотел зайти к Вам, походил мимо дома, а потом раздумал. Мне сказывал В. С. Миролюбов, что Вы опубликовали мое письмо к Вам в "Золотом руне" и что потом было по этому поводу писано в газетах Розановым и в "Столичной почте" тоже -- мне бы хотелось прочесть -- не можете ли переслать эти статьи мне. Читать мне нечего -- хочется, как в жару воды испить, прочитать книгу А. Добролюбова "Из книги Невидимой". Не можете ли снабдить меня и ею.
   Не томите молчанием, откликнитесь -- адрес: Олонецкая губ<ерния>, Вытегорский уезд, станция Мариинская, деревня Желвачёва, Николаю Клюеву.
   Радостно приветствую Вас!
   

10. А. А. БЛОКУ

6 июня 1908 г. Дер. Желвачёва

   Здравствуйте, г. Блок, пишу Вам третье письмо за один май. От Вас не получал ни одного. Будьте добры, удостойте ответом, мне так хочется услышать Вас. Прошу Вас -- не найдете ли возможным прислать мне книгу А.Добролюбова "Из книги Невидимой". Что-нибудь из поэзии. Я буду очень благодарен. Сообщите, куда можно посылать стихи, кроме "Трудового пути". Адреса каких-либо журналов. Не откажите.

Приветствую Вас.

   Олонецкая губ<ерния>, Вытегорский уезд, станция Мариинская, деревня Желвачёва -- Н. Клюеву.
   

11. А. А. БЛОКУ

27 июня 1908 г. Дер. Желвачёва

   Получил Ваши книги. Очень благодарен. Жду ответа на стихотворения. Приветствую Вас.

Клюев.

   

12. А. А. БЛОКУ

Июль-август 1908 г. Дер. Желвачёва

   Здравствуйте, дорогой Александр, не знаю как Вас по отечеству. Много Вам кланяюсь и желаю благополучия и в делах Ваших скорого и счастливого успеха. Уведомляю Вас, что книги я получил, за что очень благодарен. Пуще прежнего и больше всех других нравятся в них только Ваши произведения: "Ночная молитва", "Так окрыленно, так напевно", "Я вам поведал неземное", "Искушение", "Сын и мать" и "Король на площади". А насчет опубликованного письма не беспокойтесь, я не то чтобы разобиделся, а просто что-то на душе неловко: не договорил ли я чего, или переговорил, или просто не по чину мне битым быть. От Миролюбова я получил письмо, просит написать ему что-нибудь показать французским друзьям, а переслать ему письмо нет никакой возможности, кроме как через Вас, потому что уж больно любопытно будет на почте да и многим другим -- какие такие дела я с заграницей имею -- человек-то я больно не форсистый, прямо подозрительно для знающих меня. Письмо Миролюбов велел послать "заказным". Прошу Вас, будьте добры, перешлите, не задерживая, эти стихи по адресу: Франция. Париж. France. Paris. Poste restante. V. S. Mi-rolubov. Заказное.
   Об отправлении по этому адресу -- пожалуйста, не задержите уведомлением. Я буду ждать с нетерпением -- больно хочется слышать что-нибудь от Виктора Сергеевича -- на Вас надежда, не откажите.
   Вам я тоже посылал заказное письмо со стихами -- напишите, будут ли они помещены в какой-либо журнал. Теперь мне вовсе писать некогда стихов, сенокос, -- у народа нужда.
   Оставайтесь с Богом. Кланяюсь Вам -- не забывайте меня.

Н. Клюев.

   Адрес старый: Олонецкая губ<ерния>, Вытегорский у<езд>, ст<анция> Мариинская, дер<евня> Желвачёва.
   Извините за беспокойство. Письмо пошлите заказным. Нравятся ли Вам посылаемые Миролюбову стихотворения?
   

13. А. А. БЛОКУ

1 сентября 1908 г. Дер. Желвачёва

   Дорогой Александр Александрович!
   Что слышно про мои стихи из "Золотого руна", собираюсь вскорости прислать Вам еще много. Простите, что утруждаю Вас, напишите мне, что и как?
   Напишите, как Вам нравится эта статья? Меня она очень заботит. О получении этого письма тоже прошу известить вскорости.
   

14. A. A. БЛОКУ

Середина сентября 1908 г. Дер. Желвачёва

   Здравствуйте, дорогой Александр Александрович. Много Вам кланяюсь и желаю от Господа -- блага и Духа-осенителя -- мира душевного. Воспевать красоту наружную -- не обходя незримого, в мудрейшей воле пребывающего. 1 сентября послал Вам письмо для В<иктора> С<ергеевича> М<иролюбова> и со страхом и трепетом дожидаю, что он скажет. Не хотелось бы мне брать на себя ничего подобного, так я чувствую себя лживым, порочным -- не могущим и не достойным говорить от народа. Одно только и утешает меня, что черпаю я всё из души моей, -- всё, о чем я плачу и воздыхаю, и всегда стараюсь руководиться только сердцем, не надеясь на убогий свой разум-обольститель. Всегда стою на часах души моей и если что и лгу, то лгу бессознательно -- по несовершенству и греховности своим. О, простите меня, все дорогие мои! Я не виноват, виновен кто-то другой от меня. Простите за утруждение, сообщите, какие из этих стихов годны. Некоторые я, кажется, уже посылал Вам, теперь -- в переделанном виде. Что слышно из "Золотого руна" и какие три стихот<ворения> Вы послали в него? Жадно, нетерпеливо жду ответ!
   Еще раз -- мир Вам.
   Адрес прежний.

Любящий Вас Н. Клюев.

   

15. А. А. БЛОКУ

30 сентября 1908 г. Дер. Желвачёва

   Получил Ваше письмо и книгу "Земля в снегу", благодарю Вас, что не забываете -- подробно отпишу, как только получу Ваш ответ на второе после "рукописи" письмо со стихами. Сейчас ухожу и когда приду -- тогда напишу. Думаю -- прошу Вас -- не забывать меня.

Мир Вам. Н. Клюев.

   Возвращусь я скоро.
   

16. А. А. БЛОКУ

Конец октября 1908 г. Дер. Желвачёва

   Дорогой Александр Александрович, тронут Вашей добротой ко мне, благодарен за присланную книгу "Земля в снегу"; красивая книга, прекрасны заглавие и внешность ее; но я очень стесняюсь много говорить про нее. Вы ведь сами человек образованный, имеете людей, понимающих искусство и творящих прекрасное, но что по-ихнему неоспоримо хорошо, то по-моему, быть может, безобразно и наоборот. Взгляды на красоту больно заплевывать, обидно и горько, может, и Вам выслушивать несогласное с этими взглядами. Если я читал Вашу "Нечаянную Радость" и, поняв ее по-своему, писал Вам про нее кой-что хорошее, то из этого еще не значит, что я верно определю и "Земля в снегу". До "Нечаянной Радости" я не читал лучшего, а потому и прельстился ею, как полустертой плитой, покрытой пестрыми письменами, затейливо фигурными знаками далекой, незнаемой руки, в которых нужно разбираться с тихостью сердца и с негордостью духа. Я не умею читать книгу с пеной у рта и если вижу в написанном много личной гордости, самомнения, то всегда смотрю на это, как путник на развалины Ниневии: "Вот, мол, было царство и величие и слава, а стал песок попираемый". "Нечаянная Радость" веет тихой мудростью, иногда грешной, и, видимо, присущей Вам острой страстью, умно прикрытой рыцарским обожанием "к прекрасной", кой-где сытым, комнатным благодушием, чаще городом, где идешь, и всё мимолетно, где глухо и преступно, где господином чувствует себя только богач, а несчастных, просящих хлеба, никому не жаль, изредка -- самомнительным, грубо-балаганным фокусом. "Нечаянная Радость" -- калейдоскоп, где пестрые камешки вымысла, под циркуль и наугольник, кропотливой работой расположены в эффектный узор, быстро вспыхивающий и еще мгновеннее угасающий. Отдаленная, уплывающая в пьяный сумрак городских улиц музыка продрогшего, бездомного актерского оркестра, скрашенная двумя-тремя аккордами Псалтыри. Уличная шарманка с сиротливой птичкой, вынимающей за пятачок розовый билетик счастья, с хозяином полумужчиной, с невозмужалой похотью в глазах, с жаждой встречи с вольной девой в огненном плаще, который играет и поет только для того, чтобы слушали. Я недоумеваю, за что бранили меня публицисты, когда я высказал Вам впечатление, оставшееся от чтения этой книги, по бумажной ли привычке лаяться, по подозрению ли Вас в рекламе (хотя я не знаю, что было рекламного в моих словах) или по брезгливому представлению о нашей серости, по барскому отношению к простому человеку... Бог с ними и с публицистами, не для них я пишу Вам, но обидно, что люди, считающие себя лучшими в царствии, светом родной земли, духовно не выше публики, выведенной в "Царе Голоде" в картине "Суд над голодными", родственны с нею во взглядах на крестьянина: "оно говорит...", "оно не понимает...", "в таких случаях нужен, казалось..." Отчего милостивые господа хохочут? -- спрашиваю я у них.
   Отлил пулю помещик Энгельгард, что народ фефёла -- ему есть вера. Скажу я, что Ваши стихи красивы, -- "господа" публицисты догадаются: "Верно Блок дал на сороковку". Мне чувствуется, что отношения людей литературы умышленно нелепы и лживы. Литературные судьи, как и уголовные, избравшие своей эмблемой виселицу, служат смерти, осуждают во имя дьявола, а не во имя Духа истины, а потому и дела рук их ни на волос не устраняют лжи жизни -- безобразия отношений человеческих, а прекрасному даже вредят, потому что оно всегда робкое, по капле нарождающееся.
   Нечто по каплям урожденное вижу я и в новой книге "Земля в снегу" -- молитвенное пенье предвесенних ласковых капель, борьбу тела с духом. Земля в снегу... Небо как голубой далекий брат, чуть слышны колокола, над равниной бело и смертно, как тонкий сон надвигается и кутает безбрежной тишиной "предчувствуемое". Что оно? Задумчивая ли голубоокая Мэри, легковейная ли весна, палач ли, во-бьющий в ладонь роковой гвоздь, да свершится "последнее" -- перед ликом Родины суровой закачается на кресте завершительная жертва? Земля в снегу -- символ голубиной чистоты и Духа высоты, но старый грех, каранирная мусорность жизни, уродливой изначала, изъязвили целомудренный белый покров бурыми, как сукровица, проталинами "культурной" страсти, за которой, несмотря на пышный художественный альков, настойчиво маячит мертвый, провалившийся рот. Смертная ложь нашего интеллигента это, как мне кажется, не присущее ему по Духу вавилонское отношение к женщине. Многие стихи из Вашей книги похабны по существу, хотя наружно и прекрасны -- сладкий яд в золотой тонкой чеканки чаше, но кто вкусит от нее? Питье усохнет, золотой потир треснет, выветрится и станет прахом. Смело кричу Вам: не наполняйте чашу Духа своего трупным ядом самоуслаждения собственным я -- я!
   В общем "Земля в снегу" проще "Нечаянной Радости", меньше веет городом, а по заголовкам и выпискам из прошлых поэтов знакомее при чтении. Но выписки почти над каждым стихом как будто выдают тайную робость перед чужим суждением. (Прикрываться авторитетом -- мудрый прием рецидивиста, указывающего судье на Англию как на оправдание своих дел.) Отдел "Вольные мысли" -- мысли барина-дачника, гуляющего, пьющего, стреляющего за девчонками "для разнообразия" и вообще "отдыхающего" на лоне природы. Никому это не нужно, кроме Чулкова, коему посвящены эти "Мысли".
   Милы и родны стихи: "В этот серый, летний вечер...", "Русь" (без строчки "И ведьмы тешатся с чертями"), "Мы встретились с тобою в храме", "Осенняя любовь", "Прошли года", "О несказанном", "Я насадил мой светлый рай", "Колдунья", "Инок", "В четырех стенах", "Принимаю" -- старые мысли в них -- первые четыре и шестой стихи. "Прости".
   Стихотв<орения> "Песельник", "Пляска" -- балаганные прищелкивания про Таньку и Ваньку.
   Я читал их на беседе (посиделке), девки долго смеялись над словом "лови лесной туман косой", а в "Пляске" слово "лютики" будто с того света свалилось, незнакомое, уродливое, смешное, как барыня в буклях, с лорнетом и в плиссе, попавшая в развеселый девичий хоровод, где добры молодцы -- белы кречеты, красны девушки -- што малинушка. Я не упоминаю про внешность стихов, потому что не придаю ей, кроме музыкального, никакого значения.
   Земля в снегу... Верю, что будет весна, найдет душа свет солнца правды, обретет великое "Настоящее", а пока надтреснутый колокол звенит и поет и вместе с вьюгой, лесными тропами и оврагами, на огни родных изб несется звон его -- вспыхивает, как ивановский червячок в сумерках человеческих душ, отчего длиннее и кручиннее становится запевочка, крепче думушка сухотная неотпадная, голее горюшко голое, ярче и больнее ненависть зеленоглазая, изначальная ярость Земли-матери, придавленной снегами до часа и дня урочного.
   
   Что Вы думаете про такое стихотворство, как моя "Песня о царе соколе и трех птицах Божиих"? Можно ли так писать -- не наивно ли, не смешно ли? Если пожелаете, то опубликуйте это письмо, а потом пришлите мне газету. Простите, если что неладно -- не огорчайтесь, мне так жалко с Вами расставаться. Буду ждать ответа -- мир Вам -- Н. Клюев.
   

17. А. А. БЛОКУ

Ноябрь-декабрь 1908 г. Дер. Желвачёва

   Простите, Бога ради, дорогой Александр Александрович, за мое письмо. Быть может, я холодно отнесся к тому, что требует теплоты, благоговения, проникновенного внимания. Простите меня, не омрачайте своих образов моей грубостью, ибо Вы истинны в "своей" правде, без которой Вы не художник, и только теперь я так больно почувствовал это. Я так тоскую, что не могу всего высказать Вам, ибо многое не укладывается в буквы, но я знаю, что Вы бы не поняли меня на словах и были бы светлы. Не знаю, что писать в "Русскую мысль", я ничего из новых писателей не читал, окромя "Трудового пути", Ваших книг да "Царя Голода"; газет я тоже не читаю, разве когда в городе в чайной почитаешь "Свет".
   Получил из Москвы, Скатертный переулок, дом 13, кв. 21 денег за стихи 3 рубля 15 копеек, но не знаю, из "Золотого" ли "руна" они или нет, получал их отец и не посмотрел на перевод, а на отрезанном купоне журнального имени не прописано, а только адрес с изображением лебедя.
   
   Посылаю В<иктору> С<ергеевичу> М<иролюбову> эту рукопись. Стихотворение "Ты разлюбила" он хвалил, но не успел поместить, а потому присылаю его Вам снова. Извините за беспокойство, за мою навязчивость. Быть может, всё скоро отойдет от меня.

Мир Вам и свет.

   В "Русскую мысль" -- думаю писать -- и про литературу, но только сколько знаю, а так в общем могу написать свои мысли. Как Вам кажутся эти стихи. Не помню, были ли они Вам присланы. "Возвращение" -- переделано.
   "Слово" нужно отдельным листом и ни отнюдь иначе. Так передайте ему.
   Еще раз напоминаю Вам, что если стоит, то опубликуйте мое письмо без урезок. В<иктору> С<ергеевичу> собираюсь писать. Не огорчайтесь, если что не ладно, прошу Вас. Я всегда боюсь за свои слова, всё кажется плохо и не так. Буду ждать ответ. Привет и мир Вам. Любящий Вас Н. К. Адрес старый.
   

18. А. А. БЛОКУ

Ноябрь--декабрь 1908 г. Дер. Желвачёва

   Ответил на Ваше письмо с просьбой от "Русской мысли", получили ли Вы его?
   Я пишу для "Русской мысли", но сведения мои по этому предмету очень скудны. Передайте это Мережковскому. Хоть я и чувствую, что есть что писать, но нельзя ли чего другого. -- Жду ответ.
   Приветствую Вас. Н. К.
   

19. А. А. БЛОКУ

28 декабря 1908 г. Дер. Желвачёва

   Здравствуйте, дорогой Александр Александрович, получил Вашу открытку, Вы в ней не сообщаете явственно, получили ли мое письмо заказное. Я же обеспокоен этим зловеще. Как только получите эту открыточку, то потрудитесь ответить кряду же. Приметы письма моего следующие: Стихи -- "Ты всё келейнее и строже", "Возвращение", "Из книги Откровения", "Горние звезды", "Ты разлюбила", "Свое вы счастье" -- и "пол-листа" для В<иктора> С<ергеевича>. Получили ли Вы такое письмо? Еще я в нем сообщал, что из "Золотого руна" денег не получал, а получил из "Лебедя" три руб. 15 коп. Низко Вам кланяюсь и желаю Вам света и тихости душевной. Мир Вам и любовь. Адрес мой прежний. Жду ответа "подробного".
   
   28 декабря.
   
   Какие стихи в "Лебеде" -- сообщите тоже.
   

20. А. А. БЛОКУ

Январь--февраль 1909 г. Дер. Желвачёва

   Здравствуйте, дорогой Александр Александрович. Еще раз беспокою Вас своим письмом, -- но я огень озабочен о судьбе письма со стихами: "Ты всё келейнее", "Из книги Откровения", "Горние звезды", "Возвращение", "Победителям", "Ты разлюбила мир иконы" и с полулистом для В<иктора> С<ергеевича>. От Вас я получил открытку, но в ней не говорится о таком письме. Очень и очень прошу Вас: известите меня -- получили ли Вы с таким содержанием письмо. Особенно меня беспокоит пол-листа -- для В<иктора> Сергеевичах И не столько за себя, сколько за Вас.
   Долгое же молчание Ваше кажется мне "зловещим". К тому же Вы писали в открытке, что стряслись какие-то неприятности и что Вы беспокойны душой...
   Получали ли что от В<иктора> С<ергеевича>?
   Думая, что прежние мои письма не дошли, -- упоминаю, что я ничего из "Золотого руна" не получил, получил из "Лебедя" 3 руб. 15 коп., за какое стихот<ворение> -- не знаю. Мережковскому писал, писал и сорвал, потому всего мало в голове, хоть на сердце и есть многое -- про поэзию настоящего времени. Хотелось бы любовно прочесть -- Бальмонта, Брюсова -- что-либо. Уж больно цветущи кажутся мне их стихи, которые мне изредка приходится прочитывать кой-где, но в целом я ничего, буквально ничего не читал ни из поэзии, ни из прозы нового. Жду Ваше письмо. Привет Вам и любовь.
   

21. А. А. БЛОКУ

3 марта 1909 г. Дер. Желвачёва

   Получил Ваше письмо. Благодарю за всё много. От В<иктора> С<ергеевича> ничего не слышно. Жду обещанное -- хотелось бы No 10 "Золот<ого> руна" и из поэзии -- новых. Впрочем -- предоставляю на Ваше усмотрение. За всё буду больно благодарен. Меня Ваше письмо гораздо обрадовало. Я это время прихварывал -- и до сих пор не очень здоров. Простудился -- или что другое -- не знаю. Приветствую Вас братски и желаю всего светлого.
   
   Марта 3 1909 года.
   

22. А. А. БЛОКУ

12 марта 1909 г. Дер. Желвачёва

   Очень благодарю Вас, дорогой Александр Александрович, за присланное. Это большая, большая радость для меня. Какие книги! Как веет от них мучительным исканием "Радости". Каждая заставка вопиет "о смысле". Я, например, поражен, почти пришиблен царственностью стихов из Бодлера -- Вячеслава Иванова, умилен Вашим словом "о Прозрачности" и о "Кормчих звездах". Сколько красоты, пророчески провидящих полумгновений. И уж стыдно мне показывать Вам свою мазню, уж заранее я краснею, что скажите Вы. Есть народное выражение: "Свет глаза крадет". Вот и Вы украли у меня глаза наружные и на серой глыбе сердца чуть-чуть наметили -- иные очи -- жаждут струнно-певучей мудрости. Ведь Вам-то она сестра и милый брат, завечерело, чуть слышны колокола... Похожи на "Соломона" корочки у альманахов "Шиповник", но для "корочек" это простительно. "Черные маски" -- жутки, но понятны, как "плачу и рыдаю, камо зрю красоту недвижну, лежащу, вида не имеющу...". Но, по-моему, в них выкрадено "явное" умышленно и несколько даже при всем честном народе. Но больше говорить боюсь. Судите меня без снисхождения.
   
   От В<иктора> С<ергеевича> нет ничего. И от Вас про него ничего не получал. Видно, у них там что-нибудь не ладно, пахнет чем-то зловещим, не антихрист ли народился на "Слово Божие" -- он ничего ведь не отвечал??? Как Вам это "Слово" показалось? Да и здоровье у него папиросное, мучаются, мучаются много зря, а единое нужно на потребу -- мир и благоволение, а остальное всё приложится.
   Простите. Не забывайте когда.
   
   Письмо Ваше получил.
   
   12 марта.
   

23. A. A. БЛОКУ

3 апреля 1909 г. Дер. Желвачёва

   Из "Бодрого слова" получил 23 руб. Очень за них благодарен, они кстати подошли. Писал я что-то Вам про "Черные маски" несуразное. Спутал два текста в один и разобрался, когда письмо уже было заклеено. Думаю написать Вам подробно вскоре. Что нового у Вас? Извините за беспокойство.

Любящий Вас Н. К.

   

24. А. А. БЛОКУ

Апрель 1909 г. Дер. Желвачёва

   Благодарю Вас, дорогой Александр Александрович, что не забыли меня. Письмо я Ваше получил, и оно мне дорого -- потому справедливо. В одном фальшь, что Вы говорите, что я имею что-то против Вас за тяготение Ваше к культуре. Я не знаю точного значения этого слова, но чувствую, что им называется всё усовершенствованное, всё покоряющее стихию человеку. Я не против этого всего усовершенствования от электричества до перечницы-машинки, но являюсь врагом усовершенствованных пулеметов и американских ошейников и т. п.: всего, что отнимает от человека всё человеческое. Я понимаю Ваше выражение "Не разлучны с хаосом", верю в думы Ваши, чувствую, что такое "Суета" в Ваших устах. Пьянящие краски жизни манят и меня, а если я и писал Вам, что пойду по монастырям, то это не значит, что я бегу от жизни. По монастырям мы ходим потому, что это самые удобные места: народ "со многих губерний" живет праздно несколько дней, времени довольно, чтобы прочитать, к примеру, хоть "Слово Божие к народу", и еще кой-что "нужное". Вот я и хожу и желающим не отказываю, и ходить стоит, потому удобно и сильно и свято неотразимо. Без этого же никак невозможно.
   Я не считаю себя православным, да и никем не считаю, ненавижу казенного бога, пещь Ваалову Церковь, идолопоклонство "слепых", людоедство верующих -- разве я не понимаю этого, нечаянный брат мой!
   В одном я грешу, что пленяет меня "грусть несказанных намеков"; боюсь, что
   
   "Люди придут и растратят
   Золоторунную тишь.
   Тяжкие камни прикатят,
   Нежный растопчут камыш".
   
   А "одинокая участь светла, безначальная доля свята". Не знаю, как бы Вам пояснее, так хорошо выражено это Вами в отделе "Нечаянная Радость". И я люблю Вас заочно тихо, не спрашивая, "что" Вы такое есть. И не желать Вам мира, а я подразумеваю под ним высшую, самую светлую радость, -- я не могу -- сердце не дозволяет. Такой уж я человек зарожден, что от дум и восторгов и чаяния радости жизнь для меня разделена на два -- в одном красота, "жемчуговые сны наяву", в другом нечто "Настоящее", про что говорить я не умею, но что одно со мной нерушимо, но что не казенный бог или "православие".
   Дорогой мой Александр Александрович, буде Вам тяжело валандаться со мной, то Вы напишите мне об этом и простите меня. Не омрачайте Духа своего моей серостью.
   В<иктор> С<ергеевич> говорил мне, что Вы больно впечатлительный и милый и что я должен показывать Вам свои стихи. Но если для Вас это нудно, то не откажите хоть передавать всё присылаемое В<иктору> С<ергеевичу>. Вам кажется странным, что Вы не знаете меня в лицо, а мне ничуть, я часто вижу Вас в своем внутреннем храме ровно таким, каким Вы чуетесь в письмах. Мне слышно, что Вам тошно от наружного зла в жизни -- это тоже знак благополучия, и радуюсь этому я высоко. Настоящее в человеке делается из ничего, это-то ничто и есть Всё. Желаю Вам большого Духовного страдания, "чтобы услышать с белой пристани Отдаленные рога", и на этот путь "если встанешь -- не сойдешь, и душою безнадежной Безотзывное поймешь". Не мне бы говорить Вам об этом, но так хочется сказать Вам что-либо, от чего не страшна бы стала "пучина темных встреч".
   Присылаю Вам еще стихов и буду ждать ответа нетерпеливо и о присланных с "полулистом" тоже. Не забудьте упомянуть, какое стихотворение помещено в "Лебеде" и пошлет ли деньги "Золотое руно" за те стихи. Не можете ли Вы прислать мне этот No 10, так жадно хочется читать, но чтение взять негде. Все эти просьбы исполняйте, если они для Вас не сопряжены с неудобствами, если же они чуть неудобны, то и не нужно Вам беспокоиться и простите меня за них...

Любящий Вас -- НК.

   Адрес прежний.
   
   Не знаете ли Вы, где Семен Федорович Быстров? Кажется, Вы знакомы с ним?
   

25. А. А. БЛОКУ

Начало июля 1909 г. Дер. Желвачёва

   Насилу дождался возможности написать Вам, дорогой Ал<ек-сандр> Ал<ександрович>. Стосковался я по Вам очень. -- Не видали ли в далеких краях В<иктора> С<ергеевича>? Как он поживает? Как бы мне хотелось сказать ему кое-что. Чтоб не кручинились они попусту, милые, милые люди. Что нужно забыть "кто горд и зол, что тучи вдали встают, и слышатся песни далеких сел, что плачет сердце, просится в бой, зовет и манит". Ах, дорогие мои, милые люди! Сколько раз я говорил про то, что теперь исполнилось. Дорогой Ал<ександр> Ал<ександрович>, будьте светлы, властной ненужности не подчиняйтесь. Безбрежно счастье смотреть в глаза белому сиянию жизни. В мае получил письмо из "Золотого руна" -- просят написать статью "Интеллигенция и народ". Извиняются, что денег за стихи в No 10 потому не высылали, что не знали адреса. -- Теперь, т. е. 6 мая, некто Г. Таставен распорядился, чтобы выслали, но вот уже два месяца, а их нет. Что бы написать, что интересно чистой публике знать про интеллигенцию и народ, а так я не знаю. Разницы всякие по воздуху ловить -- мукушка одна. Да и стоит ли овчинка выделки? Вот если бы оказалась возможность пожить в Питере, то чувствую, что написал бы. Низко кланяюсь и жду ответа. Адрес старый. Если что мое в "Лебедь", "Слушай, земля", и какое стих<отворение> в "Бодрое слово"? Очень хочется знать. Получили ли до отъезда мое письмо со стихами: "Поэт", "Предчувствие", "Змей", "Прельщение"?

Мир Вам.

   

26. А. А. БЛОКУ

4 сентября 1909 г.
Дер. Желвачёва

   Здравствуйте, дорогой Александр Александрович, пятый месяц пошел, как не получал я от Вас весточки. Послал в Подсолнечную заказное письмо, получили ли Вы его? Очень мне хочется знать, видали ли Вы В<иктора> С<ергеевича>? Я получил из тех краев очень нехорошее письмо -- и тяжелое для сердца. Необходимо также мне узнать, какое отношение, кроме литературного, имеете Вы к В<иктору> С<ергеевичу>?
   Всегда Ваше долгое молчание почему-то мне кажется зловещим и так тяжело становится и даже одиноко на душе, что со мной очень редко бывает. Не забывайте меня. Жду от Вас письмеца.

Любящ<ий> Вас Н. Клюев.

   Я по-прежнему стихи пишу.
   
   4 сентября.
   

27. A. A. БЛОКУ

Конец сентября 1909 г.
Дер. Желвачёва

   Дорогой Ал<ександр> Ал<ександрович>. Я очень обрадован Вашим письмом, благодарен за теплоту Вашу. Писал бы Вам больше, но боюсь наболтать негожее. За последнее время так и не хочется говорить. Буду молчать. Не знаю, верно ли, но думаю, что игра словами вредна, хоть и много копошится красивых слов, -- позывы сказать, но лучше молчать. Бог с ними, со словами-стихами. Буду бороться с ними. Присылаю Вам еще, быть может, последние. Будьте добры написать, какие стих<отворения> мои напечатаны в No 5 "Бодрого слова" и "Лебеде" и предполагаете ли из новых поместить что и что это за "Новый журнал для всех", имеет ли он общее со старым "Ж<урналом> для всех"? И, простите назойливость, что это за грусть мутная в Вашем последнем письме -- куда сокрылась "Нечаянная Радость"? Дорогой Ал<ександр> Ал<ександрович> -- неверно то, что в хаосе нет света своего, "Покорности" умиленной. Радуйтесь. (Жду ответ поскорее.)
   

28. А. А. БЛОКУ

4 ноября 1909 г.
Дер. Желвачёва

   Получил Ваше письмо из Шахматова и в конце сентября отписал по петербургскому адресу -- получили ли Вы что?
   Жду не дождусь от Вас письмишка, вот уже почти два месяца, но не унываю и всё жду, жду... Желаю Вам доброго от любви моей.
   Адрес старый.
   
   1909 г. Ноября -- 4.
   

29. А. А. БЛОКУ

29 декабря 1909 г. Дер. Желвачёва

   Дорогой Алек<сандр> Алек<сандрович>, после Вашего письма из Шахматова пишу Вам третье письмо по старому петербургскому адресу. Четвертый месяц от Вас не слыхать ничего, верно, Вы меня совсем забыли, но страшно не хочется верить в это. Не допускается мысль, что это разрыв духовный меж нами. Так хорошо бывает на душе от Вас, и этого жалко -- смертно. Всего Вам светлого, дорогой Александр Александрович. Я живу по-старому, т. е. в бедности и одиночестве наружно. Услышьте меня на этот раз -- потрудитесь написать что-либо. Радуйтесь. Любящий Вас.

Н. К.

   Адрес прежний.
   
   29 декабря 1909.
   

30. А. А. БЛОКУ

22 января 1910 г. Дер. Желвачёва

   Здравствуйте, дорогой Александр Алек<сандрович>. Получил Ваше письмо от 11 января. Оно резко, но не отличимо от прежних. Если бы Вы не упоминали почти в каждом письме про свое барство, то оно не чувствовалось бы мною вовсе. Бедный человек, в частности крестьянин, любовен и нежен к человеку-барину, если он заодно с душой-тишиной, т. е. с самой жизнью, которую Вы неверно зовете елейностью. Эта тишина-жизнь во всех людях одна, у бедных и неученых она сказывается в доброте, ласке, у иных в думах, больше религиозных, у иных в песнях протяжных, потому что так ощутительней она. Так поют сапожники за работой, печники, жнецы, ямщики и т. д. У ненуждающихся и ученых, когда наука просто надоест, а это в большинстве так и бывает, живущая в человеке Тишина проявляется (как это ни странно) тоже в думах. Но думы всегда певучи, красочны -- отсюда музыка и живопись, и живопись и музыка вместе -- это книги -- проза и поэзия. Есть премия-картинка к Всеобщему календарю Сытина -- "Свят. Николай спасает от смерти трех невинно осужденных граждан", прибавка "с картины Репина". Вероятно, эта картина нарисована наперво барином, но глядя на нее не помыслишь, что это затея, и как сквозь туман видишь не усы колечком, не гусиное мясо, а "Лик", беру на себя смелость прибавить: родной, общедушевный. (Чтобы полюбить, что за этой картиной, необходима тишина и в обыкновенном значении.) В Питере мне говорили, что Ваши стихи утонченны, писаны для брюханов, для лежачих дам, быть может, это и так в общем, но многое и многое, в особенности же "Тишина" их, какие-то жаворонковые трепеты, переживанья мгновенные -- общелюдски, присущи каждому сердцу. Ведь в тех же муках рождала и простого человека мать, так же нежно кормила у груди ("пришлецы" из "Неч<аянной> Рад<ости>"), и исчезает "род презренья", а уж "кто-то ласковый рассыпал золотые пряди, луч проник в невидимую дверь".
   И Ваше жестокое: "Я барин -- вы крестьянин" становится пустотой -- "новой ложью", и уж не нужно больше каяться" (что Вы каялись раньше мне почему-то не узнавалось). И верится, что "во тьме лжи лучится правда" (слова из вашего письма). Быть может, Вам оттого тяжело -- что время летит, летит... или что я хорошо думаю о Вас, но не вскрывайте себе внутренностей, не кайтесь мне, не вспугивайте то малое, нежное, что сложилось во мне об Вас. Говорить про это много нельзя, иначе истратишь слова, не сказав ничего. Понимаю, что наружная жизнь Ваша несправедлива, но не презираю, а скорее жалею Вас. Никогда не было в моих помыслах указывать Вам пути и очень прошу Вас не считать меня способным на какое-либо указание. Желание же Ваше "выругать" не могу исполнить, -- слишком для этого Вы красивы. Желаю Вам от всего сердца Света, Правды и Красоты новой, здоровья и мужества переносить наружные потери жизни. Крепко желается не забыть Вас. Не отталкивайте же и Вы меня своей, быть может, фальшивой тьмою. Сам себя не считаю светлым, и Вы не считайте меня ни за кого другого, как за такого же. Всякое другое мнение Ваше для меня тяжко. Если я Вас огорчил этим письмом окончательно, -- то не огорчитесь моей старой просьбой о книгах стихов Бальмонта, Брюсова, Сологуба, Гип<п>иус, какие Вам не трудно. Всего Вам светлого. Без презрения любящ<ий> Вас Клюев.
   
   1910 г. 22 января.
   
   Жду ответа.
   

31. А. А. БЛОКУ

14 марта 1910 г. Дер. Желвачёва

   Получил книжку стихов, за что очень благодарен. Радуюсь, что мои слова утешительны для Вас. Желал бы дарить Вас радостью большей -- Любимый. Всегда поминаю Вас светло, так как чувствую красоту и правду Ваши.
   Дивлюсь стихотворению Сергея Городецкого -- "Ну-ка, сердце, вспоминай...", по-моему, он весь в этих словах -- весь, как куст белой калины -- утренней, росной -- "у тесового крута крыльца на беду девичью срощеный". Как Вам кажется?
   Остаюсь в неизменности с горячим желанием Вам -- надежд и радости.
   
   14 марта 1910 г.
   

32. A. A. БЛОКУ

Апрель--май 1910 г. Дер. Желвачёва

   Дорогой Ал<ександр> Ал<ександрович>, я Вашу книжку стихов получил давно -- и давно уже сообщил Вам об этом открытым письмом. Хочется Вам сказать, что Ваше недоумение насчет своего барства и моей простоты поверхностно, ложно. Как пример -- это известный вам писатель Леонид Дмитриевич Семенов. Вы, кажется, вместе учились. Он ведь тоже барин потомственный, -- а иначе не обращается ко мне как к брату и больше чем близок душе моей. Еще, может, Вы не забыли Александра Добролюбова. Ваши стихи о Прек<расной> Даме подарены ему Вами с надписями как другу. -- Он то же самое. Он во мне, и я в них -- и духовно мы братья. Ваш же, живущий во мне образ, -- не призрак, а правда моя. Я видел и побои, и пинки -- их легче сносить, чем иногда слово простое, будничное -- от которого иногда разреветься недолго, а такие ведь слезы никогда не остаются неотомщенными, хотя бы и невидимо. Жизнь Вам и радость.

Николай Клюев.

   

33. А. А. БЛОКУ

Июнь 1910 г. Дер. Желвачёва

   Вновь потянуло написать Вам, дорогой Ал<ександр> Александровича Что напишется, то хочется нестерпимо показать Вам. Хоть пишу я теперь и редко. Кажется, мало-помалу, быть может, отвыкну вовсе. А пока, что напишется, то всё еще дорого и мучительно. Мне прямо стыдно больше беспокоить Вас, но иначе пока нельзя. -- Все мои петерург<ские> друзья рассеялись или рассеяны и уж пишут мне не о стихах, а всё спрашивают и спрашивают, и я мучусь, что не могу рассказать им о Нечаянной Радости -- о свете, который и во тьме светит. Вас я постоянно поминаю и чувствую близким, родным и очень боюсь, как бы не солгать Вам чего бессознательно -- помимо воли. Я писал Вам о стихах С. Городецкого из Вашей книги. -- Простите меня за слова!.. Напишите, прошу, об этих моих стихах. И еще: какие мои стихи помещ<ены> в "Бодром слове" No 5 за 1909 г. Всего Вам светлого.

Любящ<ий> Вас Н. Клюев.

   Я всё не могу отделаться от тюремных кошмаров, как-то невольно пишется всё больше о них.
   

34. A. A. БЛОКУ

7 сентября 1910 г. Дер. Желвачёва

   Приветствую Вас, дорогой Александр Александрович. Вновь затосковал по Вам, что не слышно Вас, всё нет от Вас весточки, хотя бы и с сомнениями и раздражением. Послал Вам в Питер заказное письмо в июне, получили ли Вы его? Теперь боюсь присылать Вам свои стихи, чтобы не подумали Вы, что ради их я тоскую по Вам. Да и не пишу я теперь почти вовсе. Виктор Сергеевич половину чего-то (как будто) увез с собой... И теперь горько. Свет Вам и жизнь весенняя. Не огорчайтесь на меня за слова -- я не в них. Жду от Вас слов Ваших -- радостно и любовно. Еще раз приветствую. Адрес прежний.

Н. К.

   

35. А. А. БЛОКУ

5 ноября 1910 г. Дер. Желвачёва

   Дорогой Александр Александрович, благодаренье Вам за Ваши слова ко мне -- любезные моей душе. Статью Вашу о современном состоянии русского символизма прочел, но по темноте своей многого не уразумел, не понял отдельных, неизвестных мне слов вроде: теурга, Бедекера, конкретизировать, теза и антитеза, Беллини и Беато, Синьорелли, но чувствую что-то роковое в ней для вообще символистов, какой-то трубный звук над полем костей. Отсюда заключаю, что в области русского художественного слова что-то, действительно, не ладно. Насколько я знаком с этим словом, а знаком я с ним смутно, оно, по-моему, за малым исключением, выдумывается людьми, не сообразующимися со средствами своего таланта, стремящимися сказать больше своего пониманья, людьми, одержимыми злой грезой построить башню до небес. При таком положении дела, т. е. когда вместо, как предполагалось, величественного здания, вырастают только бесчисленные "шаткие леса" и происходит то, что Вы зовете "глухой полночью искусства", -- смешение языков, такое состояние, при котором внешний человек перестает понимать внутреннего и наоборот. Когда утрачен мысленный чертеж постройки, а упорные думы не хотят вспомнить его. Страшный, зловещий час. (Мгновенье, -- остановись!) Безмолвие, холод и дым. И над бездной жалкие и жадные строители. Если действительно это так, то строителям ничего не остается делать, как "спасаться", -- побросать циркули и молотки, все предумышленные вычисления и схемы, спуститься в зеленый дол и, не оглядываясь, рассеяться каждому в свою отчизну. Отчизна простит им прошлое, а о будущем пусть сердце не плачет:
   
   "Тихо ведаю: будет награда:
   Ослепительный всадник прискачет..."
   
   Творчество художников-декадентов, без сомнения, принесло миру более вреда, чем пользы. Самая дурная сторона их -- это совершенная разрозненность с действительной жизнью, искажение правды жизни по произволу, только для проведения непонятых даже самими авторами, ложных в действительности мыслей (напр<имер>, о Боге, о любви, о Мировой душе). Если такие мысли и действовали на людей, то всегда губительно, возбуждая в них чудовищные, неисполнимые устремления, разжигая, например, и без того похотливую интеллигентскую молодежь причудливыми и соблазнительными формами страсти, выкроенной авторами из собственных блудливых подштанников (подобные неисполнимости могут быть причиной самоубийства). Бог же и Мировая душа не могут быть предметом каких бы то ни было художественных описаний, которые только запутывают, затемняют и порождают ложные мысли о величайшей тайне в Мире. Тайну эту нельзя выразить ни аллегорией, ни так наз<ываемыми> новыми словами, ни тонкостью образов, ничем, по единственной причине ее несказанности. Сказаться же душой без слова, о чем, как говорите Вы, мечтает каждый художник, -- может только Сын разуменения -- Человек, уразумевший единую душу во всем, прозревший, что весь род человеческий одно, что отдельные видимые люди -- есть бесчисленные, его же собственные отражения в зеркале единой души (хоть это и не точно).
   Только при таком прозрении, а это дело мгновения, человеку всё понятно без слов, потому что уже не нужны и даже вредны. Современные словесники-символисты, пройдя все стадии, все фазы слова, дошли до рубежа, за которым царство молчания -- "пустая, далекая равнина, а над нею последнее предостережение -- хвостатая звезда", поэтому они неизбежно должны замолчать, что случалось и раньше со многими из них, ужаснувшихся тщете своих художнических исканий. Как пример: недавно замолчавший Александр Добролюбов и год с небольшим назад умолкший Леонид Семенов. Человеческому слову всегда есть предел, молчание же беспредельно. Но перейти за черту человеческой речи -- подвиг великий, для этого нужно иметь великую душу, а главное -- веру в жизнь и благодаренье за чудо бытия -- за милые лица, за высокие звезды, за разум, за любовь... Познание же "Вечной красоты" возможно только при освобождении себя от желаний Мира и той наружной, ложной красивости, которая людьми, не понимающими жизни, выдается за творчество, за искусство. Странным, конечно, покажется, что я, темный и нищий, кого любой символист посторонился бы на улице, рассуждаю про такой важный предмет, как искусство. Но я слушаюсь жизни, того, что неистребимо никакой революцией, что не подчинено никакой власти и силе, кроме власти жизни. И я знаю и верую, что близок час падения Вавилона -- искусства пестрой татуировки, которой, через мучительство и насилие, размалевали так наз<ываемые> художники -- Мир. Явить себя миру можно только двумя путями: музыкой слова и подвигом последования Христу, как единственному, воплотившему в себе совершенную Красоту и Истину, чтоб через Него проявить свое всеединство, свою сущность, стать подобным Отцу, как говорит Евангелие. Я сказал: "Музыкой слова". О, если б только музыкой! Не всё ложь, что скажется, ибо язык человека -- грубый и несовершенный инструмент, -- пустая бочка с натянутой вместо днища свиной кожей, в которую бьют дикари, как в барабан при своих плясках вокруг костра. Остается одно: воздыхание неизреченное... молитва всемирная... сожаленье бесконечное... Но такое душевное состояние, Христово настроение несовместимо с каким-либо художественным творчеством в здешнем мире, недаром Христос -- величайший Художник, чудо тогдашнего искусства, Иерусалимский храм, не пожалел обречь на разрушение, чтоб воздвигнуть его в Вечной Красоте в душах людей. Христос похерил изреченную красоту -- "и вот осталась нежность линий, и в нимбе пепельном чело", то светлое молчание, невыразимая красота, которая сквозит в русской природе и в нашем мужике в пору его юности и глубокой старости. Вглядывались ли Вы когда-нибудь в простонародную резьбу, например, на ковшах, дугах, шелом-ках, на дорожных батожках, в шитье на утиральниках, ширинках, -- везде какая-то зубчатость, чаще круг-диск и от него линии, какая-то лучистость, "карта звездного неба", "знаки Зодиака". Народ почти не рисует, а только отмечает, только проводит линии, ибо музыка линий не ложна, краски же всегда лгут. Душу народного искусства, сознательно или бессознательно, силится проявить в своих стихах Сергей Городецкий, но слово не резец, и оно вовсе в этой области не приложимо, и если бы Городецкий вырезывал дуги и ложки, то был бы прекрасным, ибо его душа живет в линии и народное искусство безглагольно. Вы скажите: а песня? На это я отвечу так: народная песня, наружно всегда однообразная, действует не физиономией, не словосочетаниями, а какой-то внутренней музыкой, опять-таки линией, и кому понятен язык линий, тому понятна во всей полноте и народная песня. Художники не познают Вечной красоты до тех пор, пока не плюнут и не дунут на Сатану, не отрекутся мира и того ложного искусства, которым они тешат себя и князя воздушного. Но так как они собственной кровью расписались в верности Зверю, то не могут верить в неизреченное, не могут быть творцами невидимого и должны устыдиться своей дурацкой болтовни о таких вещах, как Бог, Мировая душа, Красота и Любовь. Храм невидимый не для самопоклонников, каковыми являются вообще художники, они же должны удовольствоваться только наружной жизнью -- "фатерой" с пыльным, загрязненным окном-мыслью, за которым чуть сквозит таинственный, прекрасный мир, где место не земному слову, ни даже музыке линий, а только единому "Есмь".
   
   Ноября 5 дня 1910 г.
   
   Простите меня, если этим письмом сделал Вам больно. Но не могу иначе, милый... Если бы я послушался верхней души, то написал бы обратное, написал бы благодаренье за очарованье сказкой, которую подарили символисты Мир, про любовь к сладким звукам... Как плод этой верхней души прилагаю свои стихи. С печалью и тоской посылаю я Вам это письмо. Знаю, что не всё сказано им, но не смею и не умею сказать про неизвестный символистами мир, мир молитвы...
   Дорогой мой братик, я в постоянных муках сам с собой и на видимой бумаге все-таки лгу -- простите меня за это. Напишите мне, что это за "служение" -- которое Вы упоминае<те> в письме, говоря про самих себя? Вы ведь больше, милый, знаете, и мне очень тяжело про что-либо Вам высказываться, но из любви к Вам все-таки написал и в этот раз. И хоть горько, но почему-то желается, чтоб оно (письмо) пропечаталось где-либо. Быть может, оно в ком и пробудит что-нибудь. Тяжело мне, если огорчитесь Вы. Не можете ли мне сообщить адрес какого-нибудь недорогого журнала, где бы были Ваши стихи. Я ведь ничего не читаю и ничего не знаю, а так бы иногда хотелось узнать -- почитать!
   Жизнь Вам и радость! Приветствую Вас лобзанием невидимым.
   (Будут ли эти стихи где напечатаны?)
   Очень больно иногда без книг.
   Тяжело утруждать Вас, но приходится просить еще о книгах поэзии -- Брюсова, Бальмонта, Надсона, А. Белого, Сологуба, "Иней" Соловьевой, Тютчева, из них только не трудных для Вас. Все надежды на Вас -- услышать, как пишут эти поэты.
   Я стараюсь следовать Вашему совету писать короче и не повторяться в одном стихе -- заметно ли в этих стихах? Нравится ли Вам посвященное стих<отворение> "Верить ли песням твоим?", как бы мне хотелось, чтобы его напечатали! Чем дальше я пишу, тем явственней становится какое-то незнакомое страдание, -- когда пишу Вам, то легче. Не огорчайтесь просьбой о книгах.
   

36. A. A. БЛОКУ

3 апреля 1911 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Брат Александр, жизнь тебе и радость. Не знаю почему, за последнее время часто вижу тебя или ты мучишься много, или наоборот -- перестал стремиться к Высшему. Прошу тебя -- сообщить мне на мое письмо, которое вызвано твоей статьей о символизме. Много ли, по-твоему, в нем правды или полное невежество и тьма? Я же остаюсь неизменным к тому малому прекрасному, которое получил от общения с тобой, и вижу в этом не свою волю.
   Приветствую тебя лобзанием любви. Твой брат Николай. Адрес: Станция Мариинская, Олонецкой губ<бернии>, Вытегорского уезда.
   

37. А. А. БЛОКУ

Август 1911 г. Москва

   Дорогой Александр Александрович.
   Я в настоящее время нахожусь в Москве, здесь мне предлагают издать мои стихи, которые получше. Обещают выполнить все мои желания по изданию. Книжку обещают издать красиво, и издатель, говорят, очень богатый. Спрашиваю у Вас совета. Мне почему-то немного тревожно, но меня уверяют, что книжка моих стихов в настоящий момент нужна и найдет много читателей. Также сулят написать об ней в двух-трех газетах... Если Вы посоветуете, то желаю я в духе своем посвятить книгу Вам -- "Нечаянной Радости" и прошу Вас написать хотя бы маленькое предисловие. Озаглавить книгу (стихи) я предлагаю так:
   
   Николай Клюев.
   Сосен перезвон.

Не то, что мните вы, -- природа!
Ф. Тютчев

   Адрес мой: Москва, Новослободская улица, дом No 13, кв. 9.
   Редакция журнала "Новая земля" Н. Клюеву.
   Жду скорого ответа, так как пробуду здесь недолго. Приветствую Вас в любви.

Н. Клюев.

   

38. A. A. БЛОКУ

22 сентября 1911 г. Петербург

   Я (Клюев) в настоящее время нахожусь здесь. Пробуду очень недолго. Буду весьма огорчен, если не удастся увидеть Вас. Если можно, то сообщите, когда можно к Вам зайти.
   Мой адрес: Садовая улица No 112--114, кв. 1. Н. Клюеву.
   

39. А. А. БЛОКУ

Около 30 ноября 1911 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Дорогой Александр Александрович.
   Это мое приветствие к Вам уже не имеет характера "С добрым утром", ибо воочию убедился, что Вы спите, хотя и не в зачарованном замке, как думается с первого взгляда. И кажется Вам, что всё еще ночь в мире и еще далеко до того, когда наступит день, и что два необъятных привидения, Убийство и Чувственность, бродят по всей земле и называют ее своею. Тщетно я подбрасываю сучьев в свой одинокий лесной костер, чтобы огонек его стал виден Вам в пустыне Вашей Ночи и чтоб почувствовали Вы, что он приводит на грудь брата. Все мои письма и слова к Вам есть раздувание этого костра, -- я обжег руки, на губах у меня пузыри и болячки, валежник и сучья разорвали мою одежду... Но сон обуял Вас. Мнится Вам, что Мир во власти демонов. Демоны кишат, рыщут в безднах ночи и, покорные Вашей воле, приносят Вам то аметист, то священного скарабея. На самом же деле происходит следующее: в сером безбрежье всерусского поля, где синь-горюч камень, ковыль-трава и ракитов куст, чарым сном спит прекрасный Иван Царевич. В шумучих ковылях теряется дикий шлях -- путь искания возлюбленной (Прекрасной Дамы) и с какой-нибудь Непрядвы или речки Смородицы доносятся лебединые гомон и всплески. Далеким-далеко, за нитью багровой заряницы, скоком-походом мчится серый волк: несет воду живую и мертвую. И не демоны ширяют в дымных воздухах, а курганное воронье треплет шйбанками (крыльями), клюет падаль-человечину: то белую руку со златым кольцом, то косицу с жарким волосом молодецким. За синим бором, на ровном месте (как хлеб на скатерти) идет побоище смертное, правый бой с самим Диаволом...
   И зигзица прокуковала тридцать годов судины. Пора вставать Прекрасному на резвы ноги, да заломил Враг отступную дань -- немного-немало -- душу из белой груди. Мается маятой смертной в Кощеевом терему Царевна: чья возьмет?..
   Топится воск в малой келье на бору. Истекает смоль-душа -- Спасу в дар приносится: "прими, Господи, за грехи наши". И "сосен перезвон", как колокол, красное яйцо сулит, -- белую вербу, ключевую воду, частый гребень, ворона коня, посвист удалецкий, зазнобу -- красную девицу...
   
   Я знаю, что Вам опять это письмо покажется неверным, опять заговорите Вы в лермонтовском "и скучно, и грустно", но мне теперь видно Ваше действительно роковое положение, так как одной ногой Вы стоите в Париже, другой же -- "на диком бреге Иртыша". Отсюда то тяжелое и нудное, что гнело нас при встрече и беседе друг с другом. Я видел Вас как-то накосо, с одного бока, и тщетно пытался заглянуть Вам прямо в лицо, то отдаваясь течению Ваших слов в надежде, что (как это иногда бывает) оно прибьет к берегу, то окликая Вас Вашим тайным, переживаемым. Напрасно! Даже Ваш прощальный поцелуй был (если не из физического отвращения) половинчат и не унесен мною в мир. Ясно, что такие люди, как я, для Вас могут быть лишь материалом, натурой для Ваших литературных операций, но ни в коем случае не могут быть близкими, братьями. Доказательством этому служит Ваше признание, что Вы творите не для себя в другом человеке, а во имя свое, т. е. как Бог, и не знаете, боитесь поверить, что Ваше "я" вовсе не Ваше Я, а наполовину мое "Он", Тот, Кого назвать я не умею и не смею, и еще: вещи, которые меня волнуют настолько, что под тяжкой улыбкой приходится скрывать слезы, Вами встречены даже с иронией, с полным недоверием. (Помните за обедом я заикнулся о Прощении, и Вы засмеялись в ответ.) Всё это открыло мне, что Вам грозит опасность, что Ваше творчество постольку религиозно а, следовательно, и народно, поскольку далеко всяких Парижей и Германий и т. п. Повторяю, что моя беседа с Вами была сплошной борьбой с иноземщиной в Вас. Я звал Вас в Назарет, -- Вы тянули в Париж, я говорил о косоворотке и картузе, -- Вы бежали к портному примеривать смокинг, в то же время посылая воздушный поцелуй и картузу, и косоворотке. Такое положение долго продолжаться не может, а если и продолжится, то вскоре Мир увидит вместо Ивана Царевича "Идолище поганое", нового бога с лицом быка и спиной дракона. В тот день безумства и позора дунет Дух и велико будет падение идола, и Вечная Зима (которую Вы уже слышите в "Земля в снегу") дохнет метелью и мраком на светлый рай Ваш...
   
   В настоящий вечерний час я тихо молюсь, да не коснется Смерть Вас, и да откроется Вам тайна поклонения не одной Красоте, которая с сердцем изо льда, но и Страданию. Его храм, основанный две тысячи лет тому назад, забыт и презрен, дорога к нему заросла лозняком и чертополохом; тем не менее отважьтесь идти вперед! -- На лесной прогалине, в зеленых сумерках дикого бора приютился он. Под низким обветшалым потолком Вы найдете алтарь еще на месте и Его тысячелетнюю лампаду неугасимо горящей. Падите ниц перед нею, и как только первая слеза скатится из глаз Ваших, красный звон сосен возвестит Миру-народу о новом, так мучительно жданном брате, об обручении раба Божия Александра, -- рабе Божией России.
   В этом смысле понимайте и название моей книжки, всецело обращенной к Вам. Простите меня за беспокойство, которое я причинил Вам своим посещением. Если найдете удобным, то покажите это письмо С. М. Городецкому, так как ничего другого в настоящее время я ему сказать не имею. Что он написал (как говорил) обо мне в газете "Речь"? Спрашиваю Вас, воздержаться ли мне писать о Вас в "Аполлон", о чем есть оттуда просьба ко мне? Не могу больше писать, очень еще слаб после болезни. Было воспаление легких, в боку еще очень колет и кашель страшный.
   Жизнь Вам и Прощение.
   Освящайтесь, просветляйтесь и прославляйтесь.

Остаю<сь> в любви Н. К.

   О моей книжке ни слуху ни духу. Видимо, меня книгоиздательство "Знаменский и Ко" обмануло и теперь не хочет знать. Не высылают ни книг, ни денег, хотя и есть на это писаный договор. Обидно и противно об этом говорить, но мне тут ничего не поделать. Вся надежда на Вас: быть может, Вы потрудитесь написать два слова по адресу: Москва, Грузинская, дом No 3, книгоиздательство "Знаменский и Ко". Только это и подействует на них, так как они боятся Вас. Очень прошу об этом.
   

40. В. Я. БРЮСОВУ

Около 30 ноября 1911 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Извините за беспокойство, но меня потянуло написать Вам. При свидании с Вами я чувствовал только род боязни к Вам и прятался от Вашего света, принимая его за соблазн. Но теперь, прочтя "Пути и перепутья", я необыкновенно остро сознаю утрату, т. е. то, что я бежал от Вас, приняв общечеловеческое за господина в визитке, Прометеев огонь за костер шабаша. Не хочу упоминать имен, но случившееся со мной открыло мне, что мое бегство от повсюду проникающего красного света "новой звезды на востоке" есть бегство вымирающих пород животных в пущи, в пустыни и пещеры гор, -- всё дальше, всё вперед... Но бежать больше некуда. В пуще пыхтит лесопилка, в ущельях поет телеграфная проволока и лупеет зеленый глаз семафора. -- И чтобы не погибнуть, нужно если и не идти встречу "Красному Рыцарю", то забежать в тыл Ему, -- в полосу сравнительного затишья. Я избираю последнее. И вот кожаный пояс на чреслах моих и в руке грубое тесло, как бы у ученика-каменотесца...
   Умолчу об остальном, скажу только, что первые слабые и неикусные удары моего долота коснулись Вашего слуха, и как бы на дикой гранитной глыбе видели Вы след строительных усилий моих (щербины, зазубрины и борозды -- мои стихи). Я подавлен величиной данной мне глыбы, -- она подобна утесу, сера и кремниста, в ней тысячи пудов, и ни я сам, никто другой не знает, чем станет она (облака над нею как дымы, и ветер вокруг смолист и горек как куренье). Говорю так, потому что через прикосновенье к Вам получил крепость и утверждение -- сознанье того, что опасно держать огонь за пазухой, -- прописным молчаньем жечь себе внутренности. И еще потому, что яснее, чем эти строки, вижу свет и могущество Ваши. Прозрение сего родило во мне Благоговение и, быть может, больше, чем кому-либо, дало мне право выразить Вам любовь свою.
   "Пути и перепутья" потрясли, обожгли душу мою, и сладко нежащий вещий страх обуял меня.
   И в настоящий вечерний час, когда на всем заревая желтизна, за обледеневшей оконницей треплется под ветром мшистая прадедовская рябина, сидя за пряжей вздыхает глухая мать, -- жалуется Богу на то, что дочь ее "ушла в Питер", и захожий старик-ночлежник строгим голосом, в который раз, заводит рассказ о том, как его сына Осипа "в городе Крамштате в двадцать ружей стрелили", я простираюсь Духом по лицу Матери-России, зырянских зимовок до железных грохочущих городов. И золотым гулом захлёбывается Дух мой. Ибо надо всем Заря -- Безглагольное Золотое Прощение. И уж не вечеровая желтизна, а свет Вашей рабочей лампы за моим окошком... Не могу больше писать, -- очень еще слаб после болезни. По дороге простудился, лежал почти три недели. Чуть не помер. В боку очень колет, и харкотина прямо задушила.
   Жизнь Вам и радость. Приветствую Вашу жену и ту барышню, которую я видел у Вас. Жизнь всем.

Остаюсь в любви Н. Клюев.

   Присылаю пять своих стихот<ворений>. Быть может, и найдете их годными для "Русской мысли". Вышла ли моя книжка стихов? Я ничего об ней не слышу. Писал своему издательству "Знаменский и Ко", но ответа не получил. Денег тоже, хотя и есть на это у меня писаный договор. Наверно, меня эта компания обманула и больше не хочет знать. Обидно и противно говорить об этом, но мне-то тут ничего не поделать. Вся надежда на Ваше заступничество. Быть может, Вы потрудитесь сказать по телефону No 103-82 -- книгоиздательство "Знаменский и компания", чтобы мне выслали должные деньги и 25 штук моих книжек. Только это и подействует на них, так как они не посмеют огорчить Вас. Кстати, самого В. И. Знаменского-студента знает поэт Сергей Соловьев. Причастны к этому издательству и профессора -- Озеров и Коган.
   

41. А. А. БЛОКУ

30 ноября 1911 г. Мариинское

   Сейчас получил "Ночные часы": и так обрадовался, что на первых же страницах нашел те самые слова, которые написаны в этом заказном письме... Сейчас получил и "Сосен перезвон" -- свою книжку, -- изуродованную, с перепутанными стихами, и с не моими заглавиями, с множеством опечаток, и вдобавок с недохваткой многих непонравившихся издателю стихов. Видите, как с нашим братом церемонятся, что даже за свои книжки нужна плата. Напишите что-либо об ней. Очень буду ждать.

С любовью Н. К.

   

42. В. Я. БРЮСОВУ

30 ноября 1911 г. Мариинское

   Дорогой Валерий Яковлевич, присылаю Вам свою книжицу, изуродованную до неузнаваемости, с перепутанными стихами, с множеством опечаток, с не моими заглавиями и с недостающими, потерянными издательством стихами. Книжки я выписал сам и получил их на почте, сдавая к Вам это заказное письмо. Простите меня, если я через свою книжку чем огорчил Вас.
   Жадно, нетерпеливо жду от Вас ответ.

С любовию Н. Клюев.

   

43. А. А. АХМАТОВОЙ

Ноябрь--декабрь 1911 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Извините за беспокойство, но меня потянуло показать Вам эти стихотворения, так как они родились только под впечатлением встречи с Вами. Чувства, прихлынувшие помимо воли моей, для меня новость, открытие. До встречи с Вами я так боялся такого чувства, теперь же боязнь исчезла, и, вероятно, напишется больше в таком духе. Спрашиваю Вас -- близок ли Вам дух этих стихов? Это для меня очень важно. Или неужели я ошибся: ввел себя и Вас в ложное.
   Еще хочется сказать Вам, чтобы Вы не смущались моей грубостью и наружной холодностью, которая так запомнилась Вам от нашего свидания в "Аполлоне". Я знаю, что Вам было нудно и неприятно, но поверьте, что я только и знал, что оборонялся от Вас -- так как в моем положении вредно и опасно соблазниться духом людей Вашего круга. Только потому и приходится запереть свои двери...
   Простите за слова. Жизнь Вам и Радость.
   Жду ответа, только, пожалуйста, заказным письмом.

Николай Клюев.

   Адрес: Почтовое отделение Мариинское, Олонецкой губ., Выте-горского уезда.
   

44. А. А. БЛОКУ

Конец декабря 1911 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   А<лександр> А<лександрович>.
   Получил от Вас два заказных письма -- ответ на мое письмо. В одном Вы пишете, что Знаменский ответил Вам, что деньги мне посланы, денег же я не получил никаких. Прилагаю к сему письмо дорогих для меня людей, из которых видно, как мучительно нужно сейчас сколько-нибудь рублей и как бы к месту была получка за книжку, дорогой Александр Александрович, ради малого хорошего, что мы с Вами нашли в самих себе и что связывает нас с людьми и с родиной, прошу Вас послать по прилагаемому адресу сколько для Вас не жалко. В письме Вы найдете строки: "У меня всё пожгли, всю солому -- так что не осталось ничего, -- не скотину кормить, не топить нечем". -- Это ужасно, дорогой, мой милый, родной Александр Александрович! 5, 10, 15 рублей нужно немедля.
   Адрес: станция Урусово, Рязанской губ<ернии>, деревня Гремячка, крестьянину Григорию Васильевичу Еремину.
   На переводе поставьте мою фамилию, так как хоть там Вас и знают, но деньги, пожалуй, с Вашим именем отошлют назад. Не могу больше писать ничего и не успокоюсь, пока не получу ответа на деньги из Рязанской губ<ернии>.

Остаюсь в любви Н. К.

   

45. В. Я. БРЮСОВУ

3 февраля 1912 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Дорогой Валерий Яковлевич,
   я давно послал Вам свою книжку и заказное письмо со стихотворениями и очень беспокоюсь, получили ли Вы их.
   Я читаю и перечитываю "Пути и перепутья" и теперь в душе у меня много нового, невыраженного в посланном Вам заказном письме, которое хотя и неповторя<е>мо искренно, но (теперь я почувствовал) несколько грубо.
   Простите меня за этот "род грубости" и верьте, что я запомнил Вас навеки -- дружески крепко и братски нежно и еженочно думаю о Вас и чувствую к Вам какое-то доселе незнаемое влечение и простоту доверия.
   Жадно, нетерпеливо жду ответа.

Остаюсь в любви Н. Клюев.

   Низко кланяюсь Вашей супруге и прошу, если будет возможность, прислать мне обещанную книгу "Пепел" -- А. Белого.
   А. Белому я послал свою книжку на Ваш адрес. Очень хотелось бы знать, что слышно про "Сосновый звон" в печати и устно.
   Адрес: Почтовое отделение Мариинское
   Олонецкой губ.,
   Вытегорского уезда.
   

46. А. А. БЛОКУ

Конец февраля -- наголо марта 1912 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Дорогой Алек<сандр> Алек<сандрович>.
   Я послал на Ваше имя письмо В. С. Миролюбову, очень прошу отослать его заказным письмом, я не умею написать иностранного адреса. Обращаюсь к Вам еще с просьбой: посоветуйте, что мне делать? "Новая земля" предлагает мне издать книжку стихов в духе "Песнь братьям" -- в No 7--8 "Новой земли". Все чтоб были стихи в таком же роде -- обещает за это триста рублей и просит отвечать немедленно, так как надо пропечатать в газетах, что будет за этот год к журналу приложена моя книга. Пишут так убедительно с заголовком: "Торопитесь делать добро", что мне как-то неловко ответить необоснованным отказом. Быть может, новоземельцы и искренне веруют, что мои песни "отклик Елеонских песнопений". Я вовсе сбит с толку. По Москве распространяют мои письма, поют в Ямах мое стих<отворение> "Поручил ключи от ада..." и "Под ивушкой зеленой"... Не знаю, врут или правду пишут. Брюсов мне пишет, что я должен держаться "на занятом положении", одним словом, недоумениям моим нет конца. Книга предполагается с вступительной статьёй что ли епископа Михаила. Но беспокоит меня больше следующее: не повредит ли мне книжка с такими песнями с художественной стороны? Быть может, Вы прочтете в No 7-8 "Новой земли" одну песню -- как образец предполагаемой книжки. Очень и очень прошу написать поскорее. Без Вашего же слова я не смею ни соглашаться, ни отказывать. Знаменский и Ко Вам всё врет, денег я за "Сосновый звон" не получал. С Рязанской губ<ернии> ответа на 10 руб. не получил. Потрудитесь ответить мне насчет книжки -- приложения к "Нов<ой> земле" и простите, что я Вас беспокою. -- Вышла ли книга с Вашими статьями?

Н. Клюев.

   

47. А. А. БЛОКУ

16 марта 1912 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Дорогой Александр Александрович, я получил Ваше письмо от 7 марта. Я не забыл Вас и всегда Вы у меня в сердце, не писал же я Вам, потому что остерегаюсь на белом мраморе Вашей залы наследить сапогами, в атмосферу левкоев и гиацинтов внести запах ночлежки. В общем же только из такой трепетной заботливости о Вашей радости -- о Вашей белизне, святости -- "прибела".
   Я был бы благодарен Вам, если б Вы сказали Руманову, что Знаменский обидел меня. Про свои обиды я уже привык говорить Вам и в этот раз не утаиваю ее. В Рязани 10 руб. получили. Спасибо. От Миролюбова на письмо получил.

В любви крепкой Н. К.

   

48. В. Я. БРЮСОВУ

16 марта 1912 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Дорогой Валерий Яковлевич!
   "Новая земля" предлагает мне издать второй сборник стихов в духе журнала под названием "Братские песни". А. Блок советует издать, говорит об этом твердо. Спрашиваю Вашего совета. Быть может, Вы потрудитесь прочесть в No 1--2 "Новой зем<ли>" мою "Братскую песню", чтобы знать, какой характер будет иметь книжка. Без Вашего совета я не решаюсь ответить Ионе положительно, а ему нужно печатать объявления, что моя книжка будет приложена к журналу за этот год. Очень прошу Вас ответить, что и как? -- Одно письмо я получил от Вас в феврале. "Р<усскую> м<ысль>" получаю. Спасибо. Адрес старый. Приветствую Вас.

Н. Клюев.

   

49. И. М. БРЮСОВОЙ

25 апреля 1912 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Прошу Вас передать Валерию Яковлевичу, что я получил книгу "Зеркало теней" и тронут и взволнован таким вниманием. Каждая строка книги для меня так дорога... Теперь прошу Вас прислать мне "Пепел" Белого, как Вы обещали, Надежде Яковлевне я послал книгу Коневского и свою в Каргополь, но получила ли она их? Скоро выйдет вторая моя книга "Братские песни" в издании "Новой земли". Адрес: станция Мариинское
   Олонецкой губ., Вытегорского уезда,
   Николаю Клюеву.
   

50. А. А. БЛОКУ

Апрель--май 1912 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Я очень и очень тронут Вашим подарком -- книгами. Пишу, и слезы застилают глаза, вспоминая первую встречу с "Нечаянной Радостью". Чем-то родным, извечным пахнуло на меня, когда я взял эту книгу в руки и все три поистине называю "Рекою жизни".
   Целую Вас в сердце Ваше и прошу не смущаться моим молчанием, ибо я не перестаю дышать ароматом Вашим и говорил Вам из уст в уста, что "мой Блок" со мной и всегда и вовеки. Всё это слова не простые, но оправданные опытом, и потому я не скрываю их от Вас. Жизнь Вам и слава, дорогой мой и единственный. Где Вы будете летом?

В любви крепкой Н. Клюев.

   Что написал Гумилев в "Аполлоне" про "Сосен перезвон"? Просили ли Вы Руманова за меня, т. е. чтобы он воздействовал на Знаменского? Ведь Знаменский -- человек богатый, книжка уже почти разошлась, срок уплаты февраль месяц, а за ним еще 125 руб. Огромная для меня сумма. Кроме того, есть слухи, что Знаменский напечатает еще две тысячи книжек без моего согласия и спроса. Что тут делать, я не знаю. Пусть Руманов подпишется на письме, что он -- редактор "Рус-с<кого> слова" и "Бир<жевых> в<едомостей>". Это, думаю, подействует.
   

51. А. В. РУМАНОВУ

Июль? 1912 г. Мариинское, Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Жизнь Вам и радость, дорогой Аркадий Вениаминович! Мне С. Г. передал от Вас поклоны и лишь так любо, что Вы не забыли меня.
   Обращаюсь к Вам с насущной просьбой: не найдете ли возможности поместить в "Бирж<евых> вед<омостях>" и в "Русском слове" прилагаемое мое объявление о моей новой книжке. Журнал "Новая земля" очень беден, и Брихничев, издающий его, едва кормится с женой и тремя детьми, а потому и не может печатать объявлений за деньги.
   Мне очень нудно беспокоить Вас необычайной для меня просьбой, но иначе нельзя.
   Простите и не огорчайтесь, что я привязываюсь к Вам. Спрос, как говорится, не беда. Я было отправился в Рязанскую губ<ернию>, но наступил босой на гвоздь и наколол ногу, видно, Богу не угодно аль что иное, но пока сижу дома.
   Очень бы хотелось получить от Вас весточку, а также крымский адрес С. Городецкого.
   Остаюсь в любви живой Николай Клюев.
   Как Вам показалась вторая моя книжка? Рязанцы так меня, кажется, разлюбят за книжки. Леонид взят в солдаты и теперь, вероятно, отправлен в Екатеринославль.
   
   Адрес мой: Почтовое отд<еление> Мариинское Олонецкой губ<ернии>, Вытегорского уезда.
   

52. A. A. БЛОКУ

5 сентября 1912 г. Петербург

   Дорогой Александр Александрович, я нахожусь в настоящее время в СПб и не могу уехать, не увидев Вас, когда Вам удобнее свидеться, -- я приду.
   Адрес: Усачев переулок, дом No 11, кв. 1. К. А. Ращепериной, для Николая Клюева.

С приветом Н. Клюев.

   

53. А. А. БЛОКУ

9 сентября 1912 г. Петербург

   Озеро Лаче, оказывается -- по-местному зовется "Ляча", а не "Плача". О Данииле же с ним не упоминается, хоть я и знаю Даниила. Кажется, я согласился с Вами, что оно (озеро) Плача; это осталось во мне терпко, потому и спешу сказать Вам.

Н. К.

   

54. В. В. ГИППИУС

28 сентября 1912 г. Москва

   Я сейчас в Москве. Здесь очень хорошие люди около журнала "Новое вино". Я не мог не говорить о Вас и о Бестужеве. "Новому вину" очень, оказывается, близки Ваши слова -- образ Ваш, поэтому прошу прислать что-либо из писаний Ваших, к тому же я уверен и уверяю, что Вы не откажетесь.
   Очень уж я четко запомнил Вас, милый-Жизнь Вам и свет в любви: Н. Клюев.
   Адрес: Москва, Пименовская улица, дом No 31, кв. 28, журнал "Новое вино".
   

Письмо

   С.-Петербург, Фонтанка, дом No 143, кв. 5 Сергею Городецкому, для Василия Гиппиус от Н. Клюева.
   

55. А. В. РУМАНОВУ

Октябрь--ноябрь 1912 г. Москва

   Дорогой Аркадий Вениаминович, помогите моему горю. Дело в следующем: Вы ведь помните, что Иван Димитриевич Сытин видел меня у Вас и говорил, что переиздаст мою книжку "Сосен перезвон"; в надежде на слово Сытина я проехал в Москву и вот уже две недели добиваюсь свидания с Иваном Дмитриевичем, но никак не могу к нему проникнуть, каждый день по нескольку раз звоню по телефону и не могу дозвониться, денег у меня нет, приходится голодать на панели.
   Прошу Вас по получении этого письма сообщить мне, как поступить? Издавать ли книгу в другом книгоиздательстве или всё еще надеяться на Сытина. Если я не увижу Сытина еще несколько дней, то пароходы перестанут ходить и мне придется пешком добираться в Олонецкую губернию, а это прямо бедствие... Прошу Вас напишите два слова про меня Сытину и мне дайте совет, -- как поступить? Адрес мой: Москва, Пименовская улица, дом No 31, кв. No 28 -- Николаю Клюеву.

Любящий вас Клюев.

   Адрес для газеты "Русское слово" и журнала "Искра": Мариинское почтовое отделение Олонецкой губернии, Вытегорского уезда. Николаю Клюеву.
   

56. К. Ф. НЕКРАСОВУ

12 ноября 1912 г. Москва

   Глубокоуважаемый Константин Федорович,
   Алексей Ник<олаевич> Толстой передал мне о Вашем согласии издать мою книгу стихотворений. С двумя первыми книжками Вы уже знакомы, новые стихи я могу Вам доставить не раньше первых чисел декабря, т. е. недели через две. Составится довольно порядочный томик под общим названием "Сочинения Николая Клюева". Том первый. Три тысячи экземпляров, цена 750 рублей.
   Если Вам угодно что-либо изменить в моих условиях, то благоволите сообщить по адресу: Москва, Пименовская улица, дом No 31, кв. 28 Николаю Алексеевичу Клюеву.
   С иск<ренним> уважением Николай Клюев.
   

57. К. Ф. НЕКРАСОВУ

28 ноября 1912 г. Москва

   Многоуважаемый Константин Федорович, я получил Ваше письмо и согласен на две тысячи издания, но не меньше 600 рублей. Первые книжки изданы по три тысячи каждая. "Сосен перезвон" разошлась вся без остатка, а "Братские песни" допродают последнюю тысячу, а она издана в июне месяце этого года. Если Вы согласны, то телеграфируйте, я приеду в Ярославль, -- только чтоб было наверно, т. е. чтобы Вы были дома в этот день и деньги в один раз.
   Адрес: Москва, Пименовская улица, дом No 31, кв. 28. Николаю Алек<сеевичу> Клюеву.

С уважением Н. Клюев.

   

58. К. Ф. НЕКРАСОВУ

27 декабря 1912 г. Петербург

   Дорогой Константин Федорович,
   я в настоящее время в Петербурге -- пробуду до шестого января. Моя насущная к Вам просьба вот какая: присылайте корректуру моих книг Сергею Городецкому по адресу: С.-Петербург, Фонтанка, дом No 143, кв. 5.
   Он очень близок моим песням, и никто, кроме него, не прочтет их верно. Очень Вас прошу.

Уважающий Н. Клюев.

   Адрес Клюева до 6 января: С.-Петербург, Усачев переулок, дом No 11, кв. 1. Постоянный: Почтовое отделение Мариинское Олонецкой губернии, Вытегорского уезда.
   Дорогой Константин Федорович!
   Еще вторая просьба: выкиньте из новой моей книги "Лесные были" в стихотворении под названием "Святая быль" посвящение "Ионе Брихничеву" и в стихотворении "Набух, оттаял лед на речке..." -- посвящение "Нине Дорофеевой". Вот эти два подчеркнутые слова и уничтожьте (не самые стихотворения, а только, значит, эти две фамилии над ними).
   Извините, что пишу карандашом, чернил под рукой сейчас нет.
   Третья моя просьба к Вам вот какая: обозначьте на первой тысяче "Сосен перезвон" (на обложке, где цена) "Четвертая тысяча". На второй же тысяче этой же книги "Пятая тысяча". Это очень важно, так как три тысячи первого издания разошлись необозначенными. Теперь же отметить количество очень важно как для газетного обзора, так и для читательского внушения.
   

59. К. Ф. НЕКРАСОВУ

17 января 1913 г. Петербург

   Дорогой Константин Федорович!
   Присылаю Вам три стихотворения из моей книги "Лесные были". Будьте любезны изъять из этой книги первые варианты прилагаемых стихотворений и поместить на их месте новые, т. е. те же самые, но исправленные и поместить страницы по порядку.
   Значит, из книги "Лесные были" Вы снимите стихотворение под названием "Свадебная" и на его место вложите прилагаемое "Свадебная". Потом снимите стихотворение "Певучей думой обуян" и на его место положите новое "Певучей думой обуян", потом снимите стихотворение "Я молился бы лику заката" и на его место положите такое же, прилагаемое при сем письме, и отметите страницы по порядку.
   В скором времени я пришлю еще одно новое стихотворение. Извините за беспокойство, но в данном случае иначе нельзя. Адрес: С.-Петербург, Усачев переулок, дом No 11, кв. 1. Николаю Клюеву.

С уваж<ением> Н. Клюев.

   

60. К. Ф. НЕКРАСОВУ

28 января 1913 г. Петербург

   Дорогой Константин Федорович!
   Присылаю Вам корректуру и новое стихотворение "В белесоватости окна...". Поместите его в "Лесные были" предпоследним стихотворением, т. е. перед "Песней о соколе и о трех птицах Божиих". Книжку необходимо мне видеть сверстанной, так что Вы потрудитесь и в сверстанном виде прислать ее С. Городецкому, СПб., Фонтанка, дом 143, кв. 5. Он был два дня болен, потому и несколько запоздала эта корректура.

Низко Вам кланяюсь Николай Клюев.

   В книжке "Лесные были" прошу отметить в оглавлении: две песни -- "Песня о соколе и о трех птицах Божиих" и "Лесная быль" взяты из книги "Сосен перезвон".

Н.

   

61. С. А. ГАРИНУ

3 февраля 1913 г. Петербург

   Дорогой Сергей Александрович,
   я пробуду до 10-го февраля в Петербурге, не потрудитесь ли Вы выслать мне карточек, что снимались мы вместе. Кланяюсь Вашей супруге.
   
   Адрес: С.-Петербург, Усачев переулок, дом No 11, кв. 1.
   Николаю Алексеевичу Клюеву.
   

62. К. Ф. НЕКРАСОВУ

9 февраля 1913 г. Петербург

   Дорогой Константин Федорович,
   есть недоумение: Вы пишете, что на днях книги выйдут, между тем как "Лесные были" в корректуре присланы были Вами частью (проверены и отосланы обратно Вам), половина же "Лесных былей" еще не просмотрена Городецким и остается до сих пор у Вас.
   "Сосен" же "перезвон" весь целиком лежит у Городецкого посейчас, следовательно, книги никак не могут быть отпечатаны до тех пор, пока Вы не получите проверенную корректуру "Сосен перезвон" и не пришлете вторую часть "Лесных былей" для просмотра Городецкому.
   Умоляю Вас вставить в "Лесные были" мое новое стихотворение "В белесоватости окна" и в стихотворении "Певучей думой обуян" в четвертой строчке первого куплета поставить вместо слова "за Ладою" -- слово "за пленницей" (это в "Лесных былях"). Вот всё, что я прошу у Вас. Следовательно, за Вами остается вторая часть "Лесных былей", которую Вы и пришлете Городецкому для просмотра. Обложку прошу Вас напечатайте шрифтом без всяких закорючек -- черным и горизонтально, а не с боку и не с угла в угол или еще там как... Очень-то можете и не торопиться, ведь февраль впереди, можно приблизительно до половины марта, но, конечно, Вам это лучше знать.
   Еще раз молю вас вставить в "Лесные были" мое новое стихотворение "В белесоватости окна..." предпоследним стихотворением или как возможно и дослать вторую часть "Лесных" же "былей" по адресу: СПб., Фонтанка, No 143, кв. 5.
   Мой адрес приблизительно до 15 февраля: СПб., Усачев переулок, дом No 11, кв. 1.

С уваж<ением> Н. Клюев.

   

63. К. Ф. НЕКРАСОВУ

15 февраля 1913 г. Петербург

   Дорогой Константин Федорович,
   Садовским и Кузминым получены от Вас "Лесные были". Вышлите еще С. Городецкому один экземпляр их же -- это необходимо поскорей, так как Городецкий будет писать о книге в "Речи". Мне вышлите закрытой посылкой по адресу: Мариинское почтовое отд<еление> Олонецкой губ., Вытегорского уезда, так как я с часу на час могу уехать из СПб. По-моему, необходимо опечатки отметить отдельным листиком и вложить в книжку. Опечатки: в стихот<ворении> "На малиновом кусту" -- напечатано: "На калиновом кусту" и в стихот<ворении> "Кабацкая" два раза пропечатано "зачумленною", в обоих случаях надо "загумённою". Это очень важные слова. Корректуру "Сосен перезвон" посылаю. Внешне книжка мне нравится. Спасибо Вам за труды.

Н. Клюев.

   

64. К. Ф. НЕКРАСОВУ

18 февраля 1913 г. Петербург

   Дорогой Константин Федорович,
   как только получите эту открытку, -- пошлите немедля "Лесные были" Городецкому: он скоро уезжает, и если Вы замедлите, то он не успеет написать о книге в "Речи". Так же и "Сосен перезвон" ему пришлите немедля. Мне высылать самому можно, но это будет долго. Корректуру "Сосен перезвон" присылаю.

С уваж<ением> Н. Клюев.

   

65. К. Ф. НЕКРАСОВУ

Февраль 1913 г. Петербург

   Дорогой Константин Федорович,
   не найдете ли возможным оговорить эти опечатки отдельным ярлычком, вложенным в книжку. Очень я Вас прошу об этом. Так же прошу выслать мне по 24 штуки "Лесные были" и "Сосен перезвон" по адресу: Почтовое отд<еление> Мариинское Олонецкой губ., Вытегорского уезда.
   

Опечатки в "Лесных былях":

   ст. 9, ст<рока> 1, сверху напечатано: "На калиновом", нужно "На малиновом". Ст. 22, строка 10 снизу, напечатано "причет" нужно "причит". Стр. 29, строка 9, сверху напечатано "зачумленною", нужно "загумённою". Стр. 46, строка 6 напечатано "сон", нужно "сонь".

Всего Вам светлого Н. Клюев.

   Самим же Вам необходимо разослать книжки по журналам и крупным газетам как в столицу, так и в провинцию.
   

66. ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ ВЕЧЕРНИХ "БИРЖЕВЫХ ВЕДОМОСТЕЙ"

Конец февраля 1913 г. Петербург

   Милостивый государь, господин редактор! До меня дошли слухи, что критик из "Современного мира" г. Львов-Рогачевский в недавнем фельетоне в газете "День" обвинил "Цех поэтов", к которому я имею честь принадлежать, в том, что меня "заманили" туда. Мне это кажется обидным, и я спешу разуверить г. Львова-Рогачевского в его представлении обо мне, как о полном незнайке своей дороги в искусстве. Мое тяготение именно к "Цеху поэтов", а не к иным группам, вполне сознательно.

Примите и пр. Николай Клюев.

   

67. А. В. ШИРЯЕВЦУ

11 марта 1913 г. Петербург

   Дорогой Александр Васильевич -- я получил наше письмо и бандероль. Мне очень радостны все Ваши слова и выводы и я всегда буду любить Вас, как любил заочно по песням в "Народном журнале". Вы мне очень близки по духу и по устремлению к песне. Я сейчас уезжаю из Питера домой и из дому напишу Вам подробно. Адрес мой: Почтовое отд. Мариинское Олонецкой губ., Вытегорского уезда. Николаю Клюеву.
   Не нужно, родной, кручиниться. Приветствую Вас лобзанием братским.

Н. Клюев.

   11 марта 1913 г.
   

68. К. Ф. НЕКРАСОВУ

30 апреля 1913 г. Мариинское
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Уважаемый Константин Федорович!
   Очень прошу Вас прислать мне следуемые мне авторские экземпляры моих книг -- "Сосен перезвон" и "Лесные были". Я обращался к Вам с этой просьбой несколько раз, теперь прошу еще... 15 экземпляров. "Сосен перезвон" мною получены от Симакова в СПб.
   Адрес: Мариинское почтовое отделение Олонецкой губернии, Вытегорского уезда. Николаю Клюеву.
   

69. С. А. ГАРИНУ

Май (до 15-го) 1913 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Дорогой Сергей Александрович -- я писал Вам из СПб открытку и просил прислать мне часть следуемых мне карточек, но ответ не получил. Теперь пишу еще и прошу ответить мне. Адрес мой до 15--20 мая -- Мариинское почтовое отд. Олонецкой губ., Вытегорского уезда. После же этих чисел я уезжаю из своих мест надолго и тогда мой адрес: СПб., Усачев переулок, дом 11, кв. 1, Ращеперину, для Клюева. Будьте здоровы.

Н. Клюев.

   Низко кланяюсь Нине Михайловне и Н. А. Шахову.
   Я живу по-прежнему, т. е. в бедности и одиночестве.
   

70. В. Я. БРЮСОВУ

22 мая 1913 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

Дорогой Валерий Яковлевич,

   я получил письмо от Брихничева, в котором он выражает сожаление о том, что написал Вам обо мне и 800-х экземплярах "Сосен перезвона". Дело объясняется очень просто, и к нему я никакого касательства не имею. С Брихничевым я порвал знакомство, так как убедился, что он смотрит на меня как фартовый антрепренер на шпагоглотателя -- всё это мне омерзительно, и я не мог поступить иначе.
   Дорогой Валерий Яковлевич, я очень тоскую по Вам и чувствую глубокую потребность в Вас, радуюсь, что Вы "есмь" и утешаюсь только Вашими книгами.
   Низко Вам кланяюсь.

Николай Клюев.

   

71. С.А. ГАРИНУ

3 июня 1913 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Дорогой Сергей Александрович, я страшно взволнован, тронут Вашим добрым письмом и приветом обожаемой Нины Михайловны, но воспользоваться Вашим приглашением приехать в Лубны, к несчастью, не могу, так как от нас проезд длителен и невероятно дорог, да и домашние условия у меня очень тяжелы... Если в Москву меня и занесло, то это, вероятно, в последний раз. Я страшно мучусь душой о многом и в постоянной борьбе с собой забываю о наружной жизни и о так называемых "условиях существования". Жизнь Вам и радость. Я очень Вас люблю и светло помню.

Н. Клюев

   

72. А. В. ШИРЯЕВЦУ

16 июля 1913 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Милый братик, меня очень трогает твое отношение ко мне, но, право, я гораздо хуже, чем ты думаешь. Пишу я стихи, редко любя их, -- они для меня чаще мука, чем радость, и духовно и материально. Не думай, друг, что стихи дают мне возможность покупать автомобили, они почти ничего мне не дают, несмотря на шум в печати и на публичные лекции о них и т. п. Был я зимой в Питере и в Москве, таскали меня по концертам, по гостиным, но всегда забывали накормить, и ни одна живая душа не поинтересовалась, если ли у меня на завтра кусок хлеба, а так слушали, собирались по 500 человек в разных обществах слушать меня. Теперь я, обглоданный и нищий, вновь в деревне -- в бедности, тьме и одиночестве, никому не нужный и уже неинтересный. И никто из людей искусства не удостаивает меня весточкой-приветом, хоть я и получаю много писем, но всё -- от людей бедных (не причастных литературе) из дальних углов России. В письмах эти неученые люди зовут меня пророком, учителем, псалмопевцем, но на самом деле я очень неказистый, оборванный бедный человек, имеющий одно сокровище -- глухую, вечно болеющую мать, которая, чуть поздоровше, всхлипывающим старушьим голосом поет мне свои песни: она за прялицей, а я сижу и реву на всю избу, быть может, в то время, когда в Питере в атласных салонах бриллиантовые дамы ахают над моими книжками.
   Братик мой милый, тяжко мне с книжками и с дамами и с писателями, лучше бы не видеть и не знать их -- будь они прокляты и распрокляты! Страшно мне и твое писательство и твой сборник стихов, который ты думаешь издавать! -- погоди еще, потерпи, ведь так легко, задарма, можно погибнуть через книжку, а вылезать из ямы, восстановлять свое имя трудно, трудно. Присылаю тебе три свои книжки, быть может, напишешь про них в местной хотя бы газете и в "Народном журнале" -- где тебя любят и считают за очень талантливого человека и где с удовольствием примут твою статью, если таковую ты не поленишься написать. Буду очень благодарен -- но это всё между прочим. Главное же наша любовь и вера в Жизнь. Люби и веруй в свою веру. Целую тебя в сердце твое и в уста твои, милый.

Николай Клюев.

   16 июля 1913 г.
   Жду жадно карточку.
   

73. С. А. ГАРИНУ

Вторая половина 1913 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

Дорогой Сергей Александрович,

   Меня вновь потянуло написать Вам, приветствовать Вас и дорогую Нину Михайловну, так как из всех московских знакомств только встреча с Вами и Ваше отношение ко мне глубоко тронули и запомнились в духе моем. Я очень стесняюсь говорить про себя людям, так как чаще всего они норовят залезть с сапогами в душу, но с Вами не боязно мне. Жизнь Вам и радость с поклоном низким!
   В Москве я постараюсь не быть дольше, так как ни московская жизнь, ни люди не соответствуют складу души моей, тишиной, безвестьем живущей -- на зеленой тихой земле под живым ветром, в светлой печали и чистом труде для насущного. Не хотелось бы мне говорить о том, "что по чужим углам горек белый хлеб, брага хмельная неразымчива", так как чаще всего разговор об этом становится похожим на жалобу, но все-таки тяжко мне, дорогой Сергей Александрович. Живу я в деревне о 8 дворах, имею старых-престарых отца и мать, любящих "весь Белый свет"; то-то была бы радость, если на этом Белом свете был бы для них свой угол и их "Миколаюшка" не скитался бы на чужой стороне, а жил бы в своей избе и на своей земле, но всё это дорогое, бесконечно родимое слопали тюрьма да нужда. Нестерпимо осознавать себя как поэта, 12 тысяч книг которого разошлись по России, знать, что твои нищие песни читают скучающие атласные дамы, а господа с вычищенными ногтями и с безукоризненными проборами пишут захлебывающиеся статьи в газетах "про Надсона и мужичков" и, конечно, им неинтересно, что у этого Надсона нет даже "своей избы", т. е. того важного и жизненно необходимого, чем крепок и красен человек деревни. Хотел я с этой нуждой обратиться к Шахову, ведь эта просьба так свята и нетленна по жизненности своей, потому что на земле только наше бессмертие и, в частности, бессмертие всякой жертвы и помощи человеку от человека исходящих. Это, я знаю, чувствует и Шахов. Но пишу сперва Вам, в простосердечной уверенности, что Вы найдете действенные, живые слова для просьбы обо мне к Шахову, а если найдете удобным, то прочитайте ему это письмо, -- нужно 300--400 рублей, и я оживу и уверяю, что заплачу людям за это песнями до сего времени невыраженными и, быть может, и неслыханными... Жадно, нетерпеливо жду ответа. Адрес: Мариинское почтовое отделение Олонецкой губ., Вытегорского уезда, Николаю Клюеву. Жду карточки. Жизнь Вам и любовь. Н. Клюев.
   

74. В. С. МИРОЛЮБОВУ

Вторая половина 1913 г. Олонецкая губ.;
Вытегорский уезд

   Здравствуйте, дорогой <Виктор Сергеевич>, я недавно получил Ваше письмо. Долго не переда<ва>ли его мне из правленья, вероятно, оно бы и еще валялось, если бы случайно не попалось на глаза моему товарищу. Приходится письма посылать заказными, тогда они остаются в почтовом отд<елении> до востребования по повестке. Я наперед знал, что с Леонидом Вам будет тяжело. Я не знаю, какой мудростью предписано такое поведение и такая любовь, которые на практике становятся жерновом остальным на шею ближнего, и вера, которая уничтожает самый предмет веры, т. е. вера в то, чего вовсе и нет. Например, помню, я ему говорил, что ношу золотые часы и не умею распрячь лошади, и не знаю, что такое вилы с тремя железцами, -- и он не улыбнулся, не сказал легко, "что этого не может быть", а забранился на меня, твердо уверовав в слова, как в действительность. Такая вера у наших монахов зовется бесовской, и про такого человека говорят, "что он в беса верует". Эта вера и не народна, потому что во главу угла ставит радость Франци<с>ка А<ссиз>ского: "Когда изобьют тебя и выгонят на снег люди". "И не желай, чтобы они -- люди -- стали лугше, так как кто тогда даст тебе побои ради Господа?" И еще: боязнь поделиться своей праведностью с людьми, запачкать свои одежды... эта боязнь-любовь не допустить того, чтобы прикрыть своей хламидой блудницу на ложе греха или отдать себя на растление ради чистоты другого. Древние святые ходили в публичные дома, чтобы если не чере<з> любовь, то через грех приблизиться к людям; теперешних же святых приблизит к людям только меч -- про который сказано в Евангелии: "И купите себе меч, чтобы не погибнуть вам напрасно". Я понимаю это буквально, т. е. есть люди, которых полезно и спасительно встряхнуть за шиворот, и чаще всего для таких людей спасительно преступление, даже убийство: как с<вятому> Павлу убийство Стефана, Петру -- отсечение уха Малхова (покушение на убийство) и отречение с клятвой и т. д. Как и поется в одном русском стихе:
   
   А злодея Бог ды помилует,
   Душегуба Бог ды пожалует
   Как честным венцом --
   Ликом андельским.
   А как кукицу-богомолицу
   Он помилует да пожалует
   Мукой огненной, удой медною.
   
   Нет, уж если я и святой, то и греха не должен бояться, чтоб не впасть в ложь, как лисица в капкан, чтобы не пришлось перегрызть ей собственную лапу -- для спасения "жизни" -- настоящей и будущей. Вот я люблю Леонида, рвусь к нему, готов бы быть псом у порога его -- и оказывается, что это по его вере грех... Мир, мир ему и улыбка, и зори весны, и цвет яблони, стук плотничьего топора, и детский крик на лужайке... Дорогой <Виктор Сергеевич>, не сердитесь на меня, что я не пишу Вам статьи про деревню, -- я знаю, что напишу ее неизбежно, но когда -- не знаю. Приветствую Вас лобзанием братским и кланяюсь земно и заране прошу прощения за ложь мою, буде таковая есть во мне -- и в словах и делах моих. Жизнь Вам и сила жизни. Адрес: Мариинское, Олонецкой г<убернии>, Вытегорского уезда, Николаю Клюеву. Нельзя ли высылать мне Ваш журнал?
   Я давно послал Вам стихи на имя "Заветов". Одно стих<отворе-ние> начинается так: "Теплятся звезды-лучинки". Получили ли Вы их? Отпишите.
   

75. К. Ф. НЕКРАСОВУ

29 октября 1913 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд.

Дорогой Константин Федорович!

   Мне предлагают переиздать мою книгу "Братские песни". Но мне очень бы хотелось, чтобы все мои песни издавали Вы -- как-то приятно и внушительно, если на всех книгах стоит одно книгоиздательство. Поэтому будьте добры ответить не задерживая, согласны ли Вы переиздать упомянутую мою книгу. Конечно, без предисловия и несколько добавленную, Цена 300 рублей за 3000 экземпляров. Будет очень мне жалко, что по бедности своей я должен продать кому-либо другому, но поверьте, что Вы окажете мне и насущную помощь, купив книгу -- так как заработков по нашим местам сейчас нет, хлеба не выросло, к тому же мать и отец у меня больны и стары, а жить, пить-есть надо, а кормилец один -- я.
   Адрес: Мариинское почтовое отделение Олонецкой губ., Вытегорского уезда. Николаю Клюеву.
   

76. А. А. БЛОКУ

Конец (после 19-го) ноября 1913 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Видно, мне не забыть Вас, дорогой Александр Александрович! Опять тянет поговорить с Вами, выклянчить от Вас весточку и с ней какую-то звуковую волну -- Ваше дыхание. Когда умер у Вас отец и Вы написали мне об этом, я вздыхал и припадал головой к Вашему письму, теперь пришел черед Вам пожалеть меня: у меня умерла Мама... Родная моя, сиротинка моя, унывщица и былинщица моя -- умерла! Теперь я остался только со стариком-отцом, у осиротевшей печи, у заплаканной божницы, у горькой нуды-работушки...
   Последняя встреча с Вами непамятна мне: в ней было что-то злое, кто-то загораживал Вас от меня. Запомнилась мне лишь старая, любимого народом письма -- икона "без лампадки" (Чья душа?). Я пришел в отчаяние от Питера с Москвой. Вот уж где всякая чистота считается Самарянскою проказою и потупленные долу очи и тихие слова от жизни почитаются вредными и подлежащими уничтожению наравне с крысиными полчищами в калашниковских рядах и где сифилис титулован священной болезнью, а онанизм под разными соусами принят как "воробьиное занятие" -- походя, даже без улыбки, отличающей человеческие действия вообще, а непроизвольно, уже без памяти о совершившемся. Нет, уж лучше рекрутчина, снохачество, казенка, чем "Бродячая собака", лучше Семеновские казармы, Эрмитаж с гербами и с привратником в семиэтажной ливрее, чем "танец апашей", лучше терем Виктора Васнецова, чем "Зон", и крест на месте убиения князя Сергия в Кремле лучше искусства Бурлюка. Я теперь узнал, что к "Бродячей собаке" и к "Кривому зеркалу", и к Бурлюку можно приблизиться только через грех, только через грех можно сблизиться и с людьми, живущими всем этим. Я по способности своей быть "всем для всех" пожил два месяца Собачьей жизнью, пил даровой коньяк, объедался яблоками в 6-ть руб. десяток, принимал ласки раздушенных белых, как кипень (и почему они такие белые?) мужчин и женщин (но в баню с ними все-таки не ездил). Из них были такие, которые чуть не лизали меня. И ни одной души не выискалось спросить о моей жизни, о моем труде, о матери!..
   
   У меня на столе старая, синяя, глиняная кружка с веткой можжевельника в ней. В кружку налита горячая вода, чтобы ветка, распарясь, сильнее пахла. Скажите это кому-либо из Собачьей публики. Вам скажут, что, по Бунину, деревне этого не полагается (мне часто говорили подобное). И не знает эта публика, что у деревни личин больше, чем у любого Бунина, что "свинья на крыльце" и "свиное рыло", и Сергий Радонежский, а недавний Трошка Синебрюхов, а сейчашный Трофим Иванов по формуляру (в командировке Валентин Викентьеьич Воротынский), око охранки и кокотка Норма (на деревне Стешка) -- только личины, только "Бесовское действо" в ночь на "Воскресенье".
   Я вспомнил "Бесовское действо" Ремизова, прибавлю, что это всеславянское писание, вещественное доказательство Буниным, что "Золотой вертеп" и "Святой вечер" нетленны на Руси. Быть может, потрудитесь передать мой поклон Ремизову.
   Прочитали ли Вы "Лесные были" и что про них скажете? В глаза Вы мне говорили: "Вот у А. Толстого есть много былин, но все второго сорта", но из этого я не заключил, что не может быть былин "первого сорта".
   Александр Александрович, вспомните: "Загляжусь ли я в ночь на метелицу", "Ой, синь туман ты мой", "Ой, косыньку развей" -- ну разве после таких былин можно не запеть "Плясею" или "Бабью песню" с "Сизым голубем"?
   Как показался Вам отдел "Скорбящая весна" в "Иве" Городецкого, "Потаенный сад" Клычкова, "Осанна" Брихничева? -- мне важно услышать от Вас про них. Нравятся ли "Лесные были" Ремизову и Философову? Кроме этого, у меня к Вам насущная просьба: похлопотать перед "Сириным" о переиздании "Братских песен", -- это даст возможность пожить мне со стариком некоторое время на теплом куске с прихлебкой... Очень прошу Вас об этой помощи. Я бы написал Вам много про "бедность горемычную", но всегда такие разговоры бывают похожи на жалобы, а потому я избегаю их, особенно с Вами -- моей радостью и благоуханием (еще Вам мою ). Итак, жизнь Вам и алая кровь, и ветер с моря -- возлюбленный.

Николай Клюев.

   Ноябрь. 1913 г.
   

77. А. В. ШИРЯЕВЦУ

Не позднее 22 декабря 1913 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

Возлюбленный мой!

   Я получил твое письмо давно, но карточка так пристала к письму, что по отлеплении ты оказался без глаза и без губы, но все-таки ты мне нравишься, ты очень похож на свои песни -- в них, как и в тебе, есть что-то размашисто-плоское, как "наша улица -- за ясные луга". Не показался ты мне и издержанным или одержимым особенными страстями, о которых пишешь. Ты очень пригожий паренек, и мне это сугубо приятно; да и хорошая примета. Мне страшно хотелось бы обнять, поцеловать тебя, но в СПб я этой зимой не буду, а тебе ехать ко мне немыслимо, ибо я живу 600 верст от железной дороги, и добираться нужно на лошади, а где и пешком... Я живу ведь, родной, "от жизни" далеко, да и отнеси, Господи, от этой жизни, если под ней подразумеваешь Питер. Ничего не может быть убийственнее для песни, чем он. Вот приедешь -- увидишь... Сходи в исторический музей, в кустарный склад, музей Александра III... Особенно просмотри картины Рериха. Твой "Бурлак" помещен в журнал "Хмель", это хороший и на виду журнал, и его читает художническая публика, а это важно для тебя. Пришли мне новые свои песни, я постараюсь их поместить в журнал Миролюбова, это один из больших русских редакторов, недавно вернулся из-за границы и будет издавать журнал. Раньше он издавал известный "Журнал для всех". Я обожаю этого человека. Мне бы хотелось прочитать твоих песен штук десяток, я до сих пор не могу уловить их души. Так они мне кажутся только размашисто-плоскими, в них нет древнего воздуха, финифти и киновари, которые должны бы быть в них. Тебе ради песни следовало бы жить в старой Ладоге или в Каргополе, а не в Бухарщине, хотя и Бухарщина есть в Руси. Бога ради, погоди издаваться книжкой... Вот ты восхищаешься "Лесными былями", а я очень жалею, что издал ее -- теперь усматривается столько пробелов! Буду ждать песен и письма. Целую тебя, хороший мой, и желаю жизни песенной. Присылаю No "Хмеля".

Н. Клюев.

   

78. Я. Л. ИЗРАИЛЕВИЧУ

Декабрь 1913 г. -- январь 1914 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Меня страшно обрадовало Ваше письмо, Яков Львович.
   Я часто помню Вас в духе -- и вижу Вас.
   Мир Вам и жизнь!
   Я оговариваюсь: Вам пишет не тот Клюев, которого Вы встретили на Невском в чужом пальто и шляпе "от знакомого", а настоящий -- из восьмидворной лесной деревушки, из серой избы, от заплаканной божницы. Клюев, у которого есть (еще теплая) могила матери на погосте.
   Яков Львович, неужели Вам не чуялось, как я тянулся к Вам при встречах и как боялся Вас? Я не смогу любить "немножко", и Ваше "немножко полюбил" как будто не фальшивое, но и не настоящее -- в нем есть "Собачий воздух", но есть и что-то родимое мне -- тому мне, который тоже "не настоящий". Какое бы было счастье, если бы Вы полюбили меня "настоящего". Вы упоминаете "про весточку" -- живу я в бедности и одиночестве, со стариком-отцом (мама -- бы-линщица и песельница-унывщица -- умерла в ноябре), с котом Оськой, со старой криворогой коровой, с жутью в углу, с низколобой печью, с тупоногой лоханью, с вьюгой на крыше, с Богом на небе. В Питер я больше не собираюсь, ибо вынес я из него только "триковую пару" да собачью повестку на лекц<и>ю "об акмеизме". Правда, много было знакомых в Питере, угощали даже коньяком, не жалели даже половинкой яблока угостить (как дать целый, когда яблоки 4 руб. десяток), но пока приветил только один Вы. Спасибо за это. Спасибо и за обещанные книжки. У меня не только нет Верхарна, но никогда я и не слыхал про такого. Нет и Львовой, да и Бальмонта, на-пр<имер>, я читал стихов пять-шесть. Я бы много мог написать Вам про "бедность горемычную, к куску черствому привычную", но всегда такие разговоры бывают похожи на жалобу и тяжелы для людей, но все-таки не могу утаить от Вас, что в бедности писать стихи очень вредно, как вредно и нехорошо играть в свайку, когда хлеб на корню, скотина не кормлена и хворый дед просит подать "промочить горло". Мое же писанье, а особенно пребывание в Питере очень похожи на игру в свайку, и я завсегда и кажинный раз казню себя за это сугубо, даже больше, чем за то, что я носил полтинники в "Собаку", когда у меня дома... Но про это "в следующем номере". Уж и так я Вам выкаялся, как никому, -- милый. Очень приятно, что моя книжка полюбилась Вам. Не слыхали ли, что говорит про нее М. А. Куз-мин?
   Кланяюсь я ему низко, кланяюсь и юноше, который при нем, -- кажется, Юркун его зовут, кланяюсь и Николаю Сталю, я писал ему письмо, но ответа не получил.
   
   Посылаю Вам низкий поклон, жизнь Вам, деревенский поцелуй, алая кровь и ветер с моря, возлюбленный. Адрес мой до февраля старый.

Николай Клюев.

   

79. В. С. МИРОЛЮБОВУ

Февраль 1914 г.
Олонецкая губ.

Дорогой Виктор Сергеевич,

   нахожусь в великой скорби: у меня умерла Мама. Былинщица, песельница моя умерла -- "от тоски" и от того, что "красного дня не видела"... Тяжко мне, Виктор Сергеевич. Теперь я один со стариком-отцом, с криворогой старой коровой, с котом Оськой, с осиротевшей печью, с вьюгой на крыше... Неужели и у меня жизнь пройдет без "красного дня"? Помните, Вы у Городецких пожалели меня -- назвали бедным, -- как въелась мадам Городецкая за это на меня -- стала Вас уверять, что я вовсе не заслуживаю таких слов, что я устроюсь гораздо лучше Сергея. Какая холодность душевная! Сколько расчета в словах оскорбить человека, отняв возможность возражать! Тяжко мне, Виктор Сергеевич. Много обиды кипит у меня на сердце против Питера, из которого я вынес лишь триковую пару да собачью повестку на лекцию "об акмеизме". Был ли у Вас второй раз Леонид? Чем помнил меня? Вы находите хорошим стихотворение "Пушистые, теплые тучи", мне бы очень хотелось, чтоб оно было напечатано. -- Очень прошу Вас об этом. Не помните ли, был ли отзыв о моих "Лесных былях" в "Заветах"? Очень прошу о высылке Вашего журнала.
   Низко Вам кланяюсь. Жизнь Вам.

Николай Клюев.

   

80. В. С. МИРОЛЮБОВУ

Февраль (до 24-го) 1914 г.
Олонецкая губ.

Дорогой Виктор Сергеевич,

   только что отправил Вам письмо, сейчас же посылаю Вам мою новую вещь -- был бы счастлив, если бы она Вам понравилась. Сложена она под нестерпимым натиском тех образов и слов, которыми в настоящее время полна деревня. Перекроить эти образы и слова так, чтобы они были по плечу людям, знающим народ поверхностно и вовсе не имеющим представления о внутреннем содержании "зарочных", "потайных", "отпускных" слов бытового народного колдовства (я бы сказал народного факиризма), которыми народ говорит со своей душой и природой, -- считаю за великий грех. И потому в этой моей вещи, там, где того требовала гармония и власть слова, я оставлял нетронутыми подлинно народные слова и образы, которые прошу не принимать только за олонецкие, так как они (слова, наречие) держатся крепко, как я знаю из опыта, во всей северной России и Сибири. Некоторая густота образов и упоминаемых выше слов, которая на первый взгляд может показаться злоупотреблением ими, -- создалась в этом моем писании совершенно свободно по тем же тайным указаниям и законам, по которым, например, созданы индийские храмы, представляющие из себя для тонкого (на самом деле идущего не из глубин природы) вкуса европейца невообразимое нагромождение, безумное изобилие и хаос скульптур богов, тигров, женщин, слонов, многокрылых и многоликих существ... Вы знаете, дорогой Виктор Сергеевич, что с Вами одним я могу говорить так, потому что не знаю никого из писателей, встречи с которыми имели бы для меня такой смысл и значение, как встречи с Вами -- недаром же и в последнюю встречу с Вами я просидел у Вас 8 часов и всё думал, что 10 часов вечера, когда уж давно пробило 2 часа ночи. (Я мучусь за последнюю встречу с нами, всё думаю, что Вы слышали от меня винный запах и судили меня в душе, но поверьте, что я выпил вина по дороге к Вам -- только для того, чтобы не мучительна и недолговечна была ложь моя перед Вами, в случае если привелось бы прибегнуть к ней.) Жду жадно ответа. Ваш искренний друг и любящий ласково брат Николай Клюев.
   Вещь, про которую я пищу, идет отдельным письмом.
   

81. В. Я.БРЮСОВУ

2 марта 1914 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

Дорогой Валерий Яковлевич!

   Мне очень стыдно беспокоить Вас, но поверьте, что год разлуки с Вами для меня не пустяки. Всё, что пережито мною в эту жуткую чародейную зиму, так или иначе связано с Вашим образом, который живет во мне неистребимо. При прощании Вы говорили мне, чтобы я сообщал Вам о себе, о своей жизни. -- Живу я по-прежнему, т. е. в бедности и одиночестве со стариком-отцом. (Мать -- песельница и былинщица, умерла в ноябре "от тоски" и от того, что "красного дня не видела"), с криворогой сохатой коровой, с лобастой печью, с вьюгой на крыше, с Богом на небе. Писания мои... но на них так мало остается времени, так много уходит ясных, свежительных дней на черный труд, чтобы прокормиться. Но вместе с этим шире раскрываются глаза на Жизнь, ближе и возможнее становятся ни с кем не разделенные, пустынные слезы.
   Потрясает невольно идущая Жизнь. Потрясает и грядущая гибель себя наружного: горьким соком одуванчика станет прекрасное, столь любимое тело мое. Чему я радуюсь, так это, к изумлению моему, народившимся врагам своим: Иван Гус ел арбуз, Брихничев корки подобрал, но от этого гусом не стал -- и Брихничев стал врагом моим.
   Откуда-то вынырнуло и утвердилось понятие, что с появлением "Лесных былей" эпосу Городецкого приведется заяриться до смерти, и Городецкий закатил болотные пялки и загукал на мои песни, и т. д., и тому подобно<е>. Как-то по зиме я видел во сне Ивана Коневского, -- будто всё торопится идти к Вам. Я рассказываю ему про его книгу, а он спрашивает: "И во храме сумрака читали?" -- и подает мне веревку, и я знаю, что веревка Ваша -- белая, крученая, финской работы. Только, говорит, ему (т. е. Вам) не показывайте. Вот и все слова, какие я имею в настоящий час сказать Вам.
   Жизнь Вам и торжество.

Николай Клюев.

   Адрес: Мариинское почт. отд. Олонецкой губ., Вытегорского уезда.
   Февраль 1914.
   

82. В. С. МИРОЛЮБОВУ

21 марта 1914 г. Вытегра

   Дорогой Виктор Сергеевич -- стихотворение "Пушистые, теплые тучи" принято в "Заветы", поэтому прошу не печатать его в Вашем журнале.
   Прилюбился ли Вам мой "Скрытный стих"? По-моему, он будет получше, чем "Лоси" Верхоустинского. Еще прошу Вас в стих<отворении> "Осиротела печь" в пятой строке сверху вместо слова "в саду" поставить "в лесу", а в стих<отворении> "Ноченька темная" в последней строке вместо слова "сироте" поставить "бобылю". Очень прошу об этом.
   Любовь Вам и жизнь!

Н. Клюев.

   

83. А. В. ШИРЯЕВЦУ

3 мая 1914 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Благодарю тебя, милый мой, за посылку и вообще за твое отношение ко мне. Материя чудесная, чудесно и яичко -- у нас ничего подобного не видали. Вся деревня переглядела твои подарки. Я слышал, что ты в переписке с Городецким -- он писал о туркестанском альманахе в "Речи" и хвалил тебя: мол, в лице Ширя<е>вца мы "имеем новую поэтическую силу, идущую прямо от земли, как Клюев и Клычков. Песни Ширя<е>вца отмечены печатью богоданности, тем, что они не могут не петься. В них мы опять имеем то драгоценное совпадение форм искусства, лично-народного и нашего литературного, которое так поразило всех в Клюеве. Талант волжского певца силен и несомненен, а пример Клюева показывает, как русское общество дорожит певцами народа, когда узнает их и о них". Вот уж не дай Бог, если русское общество отнесется и к тебе так же, как ко мне! Если бы я строчил литературные обзоры, я бы про русское общество написал: "Был Клюев в Питере -- русское общество чуть его не лизало, но спустя двадцать четыре часа русское общество разочаровалось в поэтическом даровании этого сына народа, ибо сыны народа вообще не способны ездить в баню с мягкими господами и не видят преображения плоти в педерастию". В феврале был в СПб Клычков, поэт из Тверской губернии из мужиков, читал там в литературном интимном театре под названием "Бродячая собака" свои хрустальные песни, так его высмеяли за то, что он при чтении якобы выставил брюхо, хотя ни у одной петербургской сволочи нет такого прекрасного тела, как у Клычкова. Это высокий, с соколиными очами юноша, с алыми степными губами, с белой сахарной кожей... Я предостерегаю тебя, Александр, в том, что тебе грозит опасность, если ты вывернешься наизнанку перед Городецким. Боже тебя упаси исповедоваться перед ними, ибо им ничего и не нужно, как только высосать из тебя всё живое, новое, всю кровь, а потом, как паук муху, бросить одну сухую шкурку. Охотников до свежей человеческой крови среди книжных обзорщиков гораздо больше, чем в глубинах Африки. Городецкий написал про меня две статьи зоологически-хвалебные, подарил мне свои книги с надписями: "Брату великому слава", но как только обнюхал меня кругом и около, узнал мою страну-песню (хотя на самом деле ничего не узнал), то перестал отвечать на мои письма и недавно заявил, что я выродился, так как эпос -- не принадлежащая мне область. Есть только "эпос" С. Городецкого. Вероятно, он подразумевает свою "Иву". Вот, милый, каковы дела-то. А уж я ли не водил "Бродячую собаку" за нос, у меня ли нет личин "для публики". То же советую и тебе, Брат мой: не исповедуйся больше, не рассылай своих песен каждому. Не может укрыться город, на верху горы стоя. В апрельском No "Ежемесячного журнала" уже мы рядом. Будешь писать, упомяни, прилюбились ли тебе эти мои стихот<ворения>? В твоем "Кладе" плохая четвертая строфа и от литературщины последняя строфа. В четвертой строке два шелудивых слова "кто-то" и "чьих-то", и нет гармонии красок, -- ведь лес не комната для прислуги, где шепот чьих-то голосов... -- и скрипит кровать. Я бы написал так:
   
   В дуплах ветра перезвоны
   Али сходбище бесов?!
   Кто-то бродит потаенный
   Меж насупленных стволов.
   
   Последняя же строка "и в онучах до сих пор" не<и>скусна, чуть-чуть не из Мельшина.
   Для меня очень интересна твоя любовь и неудовлетворенность ею. Но я слыхал, что в ваших краях сарты прекрасно обходятся без преподавательниц из гимназий, употребляя для любви мальчиков, которых нарочно держат в чайных и духанах для гостей. Что бы тебе попробовать -- по-сартски, авось бы и прилюбилось, раз уж тебя так разбирает, -- да это теперь и в моде "в русском обществе". Хвати бузы или какого-нибудь там чихирю, да и зачихирь по-волжски. Только обязательно напиши мне о результатах <...>. Стихов твоих я не поправляю -- это будет вредно для тебя. В письмах писателям я расхваливаю тебя на все корки. Целую тебя, ягодка, прямо в... сердце.

Н. К.

   3 мая.
   
   Спиши мне то место, где говорится про меня, из доклада Замысловской.
   

84. А. В. ШИРЯЕВЦУ

28 июня 1914 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Я получил твое письмо. Спасибо, что не забываешь. Всё, что ты говоришь, правда. Очень рад тому, что Клычков тебе прилюбился. В июньской книге "Заветов" 6-ть его стихотворений -- свежих, как Апрельский Лес, особенно 4-ое и 5-ое с шестым.
   
   "Как ряски в полночь одевают
   Ряды придорожные ив..."
   
   
   "А за лесом гаснет и манит
   Меж туч заревой городок..."
   
   Удивительны по строгости, простоте и осиянности строки! Его адрес: станция Талдом, Север<ная> ж<елезная> д<орога>, деревня Дубровки (губ<ер>ния> Тверская). Сергею Антоновичу Клычкову. Он мне писал про тебя, что ты с головой человек, но что стихи твои, которые читал ему Городецкий, нравятся ему местами, но ему кажется, что с них, т. е. стихов, содрана кожа, иначе говоря, они схематичны, похожи на план еще не построенного здания. Но так это потому, что неволя твоя видна в песнях твоих. Ты правду сказал, что на нас с Клычковым ни<ч>то не висит, кроме бедности. Особенно прекрасен мой север с лесами, с озерами, с избами такими же, каку<ю> я присылаю тебе. Это <так> называемая "столбовая или Красная изба", а есть еще Белая и черная -- т. е. курная. У нас не надо картин Горюшкина-Сорокопудова аль Васнецовых -- всё еще можно видеть и ощущать "взаправду". Можно посидеть у настоящего "косящата окна", можно видеть и душегрейку, и сарафан-золотарь, и жемчужную поднизь, можно слышать и Сказителя. Милый Шура, что ты держишься за лишних 20 руб. Подай прошение в Архангельский округ -- попадешь куда-либо в Кемь или город Шенкурск -- аль в село купецкое. Живут же чиновники с семьями в наших краях -- не умирают с голоду... Почему тебе кажется, что мне не идет говорить про любовь и про сартские нравы -- я страшно силен телом, и мне еще нет 27-ми годов. Встречался я с Клычковым, и всегда мы с ним целовались и дома, и на улице... Увидел бы я тебя, то разве бы удержался от поцелуев? <...> В приезд в Россию Верхарн читал лекцию "О культуре энтузиазма". Итог этой лекции такой: "Восхищайтесь друг другом, люди", -- а я и без Верхарна знаю, что это так, и живу "восхищенным". Еще ты пишешь, что если бы я ничего больше не написал -- то и старого достаточно, чтобы я "остался"... Ну разве это утешение? Вот Брюсов так не считает себя "вечным", а утешается настоящим, тем, что ему подносят цветы, шлют письма, описывают в "Огоньке"...
   Меня вовсе не радуют свои писанья. Вот издам еще книжку, -- и прикрою лавочку: потому что будь хоть семи пядей во лбу, -- а Пушкинские премии будут получать Леониды Афанасьевы да Голенищевы-Кутузовы, -- а тебе гнилая изба, вонючая лохань, первачный мякиш по праздникам, а так "кипятоцик с хлибцём", сущик да день в неделю крутиковая каша с коровсячим маслом, бессапожица и бес-порточица, а за писания -- фырканье г<оспод> поэтов да покровительственный басок г<оспод> издателей -- вот и всё. И ты, милый, не жди ничего другого -- предупреждаю тебя... Есть у тебя хлеба кусок, правда, горький, но в случае писательского успеха тебе не перепадет и крошки. Вот, напр<имер>, в январской книжке "Заветов" пропечатаны мои стихи, и до сих пор не высланы деньги за них. В майской кн<иге> "Северных записок" -- то же. Получил ли ты с "Ежемесячного" что и по сколько за строку? Пишу это потому, что очень нуждаюсь. Мама умерла; на руках у меня 70-тилетний отец, пеку и варю сам, мою пол, стираю -- всё это надбавка к моей лямке. Ты говоришь про общину "Писателей из народа". Я принимаю братство -- житие вкупе вообще людей, а не одних писателей. Община осуществима легко при условии безбрачия и отречения от собственности и довольствования "насущным", Какая радость жить вместе с людьми одного духа, одного Света в очах!.. Есть община в Воронежской гу-б<ернии>, основана Иваном Беневским по-толстовски, но мне что-то не по себе, когда подумаю об ней. Братству, Шура, писанье будет мешать. Только добровольная нищета и отречение от своей воли может соединить людей. Считать себя худшим под солнцем, благословить змею, когда она ужалит тебя смертельно, отдать себя в пищу тигрице, когда увидишь, что она голодна, -- вот скрепы между людями. Всемирное, бесконечное сожаление -- вот единственная программа общежития. Вере же в человека нужно поучиться, напр<имер>, у духоборов или хлыстов-бельцов, а также у скопцов. Вот, братик мой, с кем надо тебе сойтись, если ты искренне ищешь Вечного и Жизни настоящей. Александр Добролюбов и Леонид Семенов, два настоящих современных поэта, ушли к этим людям -- бросив и прокляв так наз<ываемое> искусство, живут в бедности и в трудах земельных (сами дети вельмож), их молитвами спасемся и мы. Аминь.

Любящий тебя -- брат твой Николай.

   28 июня <1>914 г.
   
   Некрасову напишу про тебя.
   Блока я знаю лично -- он такой же, как и все.
   Будешь писать Замысловской -- кланяйся от меня.
   

85. A. A. ИЗМАЙЛОВУ

Осень 1914 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Благодарю Вас, г. Измайлов (имени и отчества Ваших я не знаю), за добрые слова. -- Они такие же, как и в 1907 году, когда Вы написали мне ответ на мое письмо к Вам. Считаю за великую честь иметь от Вас Ваши "Осени мертвой цветы запоздалые". Уверьтесь в этом.
   Живу в бедности и одиночестве в лесной деревушке, около пятисот верст от чугунки, еще дальше водою, не близко и от почтового отделения, и рад всякой книге, тем более Вашей, к тому же связанной с воспоминаниями о моих песенных зачалах.
   Низко Вам кланяюсь и благодарно благодарю.

Николай Клюев.

   

86. А. В. ШИРЯЕВЦУ

До 15 ноября 1914 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Дорогой мой братик! Я не забыл тебя и постоянно ты у меня в сердце, но жизнь так строга, что не позволяет многого и многое осуждает. Всё это время у меня не было слов к тебе. Когда придут слова, тогда напишу больше. Стихи я пишу очень редко -- и помалу. Твоя матросская песня размашиста и ярка, но кряду видно, что море-океан не знакомы тебе. Пиши свое -- телеграфное или домашнее, или бухарское. Брихничев и я хотели ехать по осени в Ташкент, но война помешала, Присылаю тебе вид одного из погостов Олонии. Неизъяснимым очарованием веет от этой двадцатичетырехглавой церкви времен Ивана Грозного. Фотография моего петроградского знакомого и в продаже навряд ли есть. Клюев.
   Всмотрись, милый, хорошенько в этот погост, он много дает моей душе, еще лучше он внутри, а около половины марта на зорях -- кажется сказкой. У нас давно зима, сутёмки. Светло только около полудня, а в два часа дня достаем огонь. Кланяется тебе мой отец. Он читал тебя.
   

19 ноября -- 1913 года

   Хорошо ввечеру при лампадке
   Погрустить и поплакать втишок,
   Из резной низколобой укладки
   Недовязанный вынуть чулок.
   
   Ненаедою-гостем за кружкой
   Усадить на лежанку кота,
   И следить, как лучи над опушкой
   Догорают виденьем креста.
   
   Как бредет позад дремлющих гумен,
   Оступаясь, лохмотница-мгла...
   Всё по-старому... Дед, как игумен,
   Спит лохань и моргает метла.
   
   Лишь чулок, как на отмели верша,
   И с котом раздружился клубок;
   Есть примета, -- где милый умерший.
   Там пустует кольцо иль чулок.
   
   Там божничные сумерки строже,
   Дед безмолвен, провидя судьбу,
   Глубже взор и морщины... О Боже!
   Завтра год, как родная в гробу!
   
   Это мое последнее стихотворение. Напиши, как оно тебе покажется, сладостным или недоуменным?
   Твоя баская занавеска вся пошла на блёзны, т. е. на прорехи, и висит-то, кажется, недвижимо... прямо что-то зловещее. Я каждый день хожу в рощу -- сижу там у часовенки -- а сосны столетние, в небе вершок, думаю о тебе: какой ты горячий да <к>руглоголовый -- и хочешь стать памятником в Жигулях...
   Целую тебя в очи твои и в сердце твое -- милое. Сегодня такая заря сизоперая смотрит на эти строки, а заяц под окном щиплет сено в стогу. О матерь пустыня! рай душевный, рай мысленный! Как ненавистен и черен кажется весь так называемый Цивилизованный мир, и что бы дал, какой бы крест, какую бы Голгофу понес, чтобы Америка не надвигалась на сизоперую зарю, на часовню в бору, на зайца у стога, на избу-сказку...
   

87. А. А. ИЗМАЙЛОВУ

26 ноября 1914 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Глубокоуважаемый Александр Алексеевич! Присылаю Вам пять своих стихотворений. Они написаны с ошибками в словах и знаках, так уж Вы сами потрудитесь исправить.
   Если стихи окажутся годными для "Бирж<евых> вед<омостей>", то нельзя ли выслать мне хотя эти номера, где они (стихи) будут помещены.
   Низко Вам кланяюсь

Николай Клюев.

   26 ноября 1914 г.
   

88. В. С. МИРОЛЮБОВУ

Ноябрь--декабрь 1914 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

Дорогой Виктор Сергеевич!

   Получил ноябрьский No журнала. Как он меня радует, Ваш журнал! Какие чудесные вещи у Гребенщикова! А я вот всё не могу написать Вам рассказа, хотя и копошится в голове кой-что, но так много уходит ясных, свежительных дней на черный труд, что немного остается времени на писанье стихов, к которым есть любовь. Очень бы желательно, чтобы Вы прочитали мои стихи в No 5 "Северных записок". От Иванова-Разумника получил письмо -- очень хвалит мои новые стихи. За этот год я получил больше 70-ти вырезок о себе и о "Лесных былях" и десятка три писем. -- Вот только Городецкий, несмотря на то, что чуть не собственной кровью дал мне расписку в братстве -- молчит и на мои письма ни гу-гу... Или это и есть тот сорт публики, которая увлекается и братством лишь на полчаса времени? Дорогой Виктор Сергеевич! Нет ли в редакции книги "Звенья" Бальмонта, я до сих пор его не читал толком. Всех книг мне не купить -- а в этой его избранные стихи -- если возможно, то нельзя ли мне эту книгу прислать -- стоимость вычтя из моих стихов. Очень буду благодарен.
   

Опечатки.

В первой песне --

   Строка 17-ая сверху напечатано -- "коротать", надо "коротати".
   Строка 2-ая снизу напечатано -- "пугавица", надо "пугвица".
   

Во второй песне --

   Строка 23-я сверху -- напечатано "мелкосборчатая", надо "медносборчатая". Строка последняя -- напечатано "кипучая", надо "капучая".
   

В пятой песне --

   Строка 15-ая -- напечатано "крылечко", надо "крылечико".
   
   Это опечатки в "Песнях из Заонежья" -- быть может, можно будет оговорить их в декабрьской книжке, -- потому что искажены нужные и характерные слова.

* * *

   Вскоре пришлю Вам "Избяные песни". А. Ширяевец -- мой знакомец и, по-моему, подвига<е>тся вперед. Душа у него хорошая, он молоденький и собой пригожий, а это тоже хорошая примета. От всего сердца желаю Вам здравия и успеха. Нельзя ли мне написать адрес Гребенщикова, так тянет поговорить с ним -- милым и таким могучим.

Николай Клюев.

   

89. В. С. МИРОЛЮБОВУ

Январь (до 23-го) 1915 г.
Олонецкая губ.

Дорогой Виктор Сергеевич!

   Шлю Вам "Избяные песни". Радостно бы увидеть их в "Ежемесячном журнале". Песни немногословные и потому желательно бы их напечатать в одном No в указанном порядке, который имеет смысл и, по-моему, обостряет впечатление.
   Какая чудесная декабрьская книга журнала! И как хорошо, что в отделе поэзии не встречается Година, Вяткина, Галиной и т. п. до Андрусона включительно. Какая строгость линий намечается у Анны Ахматовой:
   
   "Божественна, спокойна и легка,
   Допишет Музы смуглая рука".
   
   Я знаю, что Ахматова и компания не верят в мое понимание искусства, думают, что под искусством я подразумеваю прикладное искусство, слышал я, что они фыркают на мои писания, так как, видите ли, у меня истощился "запас культурных слов", что, по их понятию, является показателем скудости душевной -- на всё это претит возражать.
   Дай, Господи, жизнь Вашему журналу!
   В предыдущем письме я беспокоил Вас просьбами -- простите за них и если они Вам неприятны, то предайте их забвению.
   Приветствую Вас поцелуем живым и искренним.

Н. Клюев.

   

90. Л. В. БЕРМАНУ

Январь--апрель 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Милостивый Государь, господин редактор, благодарю Вас за извещение о том, что мои стихотворения "Рыжее жнивье" и "Судьба" приняты Вами в "Голос жизни". Присылаю Вам еще несколько своих произведений, которые нуждаются в предварительном исправлении, так как написаны с ошибками в словах и знаках.
   Извиняюсь за беспокойство, почтительнейше прошу Вас о следующем: живу в бедности и одиночестве и был бы обрадован несказанно, если бы Вы нашли возможность выслать мне Ваш журнал. Я же со своей стороны обещаюсь предоставлять на Ваше усмотрение всё лучшее, что мною будет написано.
   Усердно прошу известить о судьбе настоящих стихотворений и в случае напечатания их не задержать авторских по 50 коп. за строчку.
   Примите уверение в совершенном к Вам уважении --

Николай Алексеевич Клюев.

   Адрес: Мариинское почтовое отделение Олонецкой губернии, Вытегорского уезда.
   

91. А. А. ИЗМАЙЛОВУ

Февраль 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

Дорогой Александр Алексеевич,

   низко кланяюсь Вам и присылаю две песни. Они написаны для деревни, но шлю их Вам. Если приглянутся, то пусть "Бир<жевые> вед<омости>" печатают по 50 коп. за строчку, так как везде, где я печатаюсь, мне платят не меньше.
   Будьте милостивы, пришлите мне вырезки с моими первыми к Вам стихами -- их всего четыре, из которых одно -- "В родном углу" я получил при Вашем ко мне письме. О пятом же стихотворении "Ночь на Висле", посланном вместе с упомянутыми четырьмя, я никаких сведений не имею. Если оно забраковано, то мне необходимо знать это, чтобы при наличности свободного стихотворения не огорчать отказом любимые журналы.
   Жизнь нам невольно идущая.

Николай Клюев.

   Февраль 1915 г.
   

92. Л. А. ИЗМАЙЛОВУ

Февраль? 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Дорогой Александр Алексеевич! Я давно послал Вам письмо со стихами "Гей, отзовитесь, курганы" и "Рыжее жнивье" -- погодились ли для газеты? Посылаю Вам еще песню, буде годится, то побеспокою Вас просьбой выслать мне деньги. Мука у нас 20 руб. куль, пшено 15 коп. фунт, не знаю, как перебьемся этот год. Будьте добры и милостивы, не задержите денег за стихи. Адрес старый. Низко кланяюсь.

Николай Клюев.

   

93. А. А. ИЗМАЙЛОВУ

Февраль? 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Дорогой Александр Алексеевич, благодарю Вас за извещение о моих стихах последнего присыла. Стихот<ворений> было два -- одно "Как у кустышка" и другое про солдатку, как Вы сообщаете, похеренное цензурой. Значит ли это, что первое стихотворение "Как у кустышка" принято Вами для "Бир<жевых> вед<омостей>"? Присылаю Вам еще два стихот<ворения> -- одно из них как будто и не военное, но навеяно оно переживаемым временем. Никакого Вашего письма с предложением писать о себе я не получал. Почтовое отд<еление> от меня далеко, письма идут через волостное правление, а там много всякого любопытствующего начальства, у которого я на дурном счету, так что Ваше письмо, верно, попало Попу или Уряднику, а не то и самому Становому. Но уже и то, что Вы написали обо мне в "Биржевых" -- прибавило мне врагов из лиро-эпических и разных протчих столичных поэтов. Так что не лучше ли быть подальше от греха?
   Низко Вам кланяюсь и извиняюсь за беспокойство.

Николай Клюев.

   

94. А. А. ИЗМАЙЛОВУ

Февраль? 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Дорогой Александр Алексеевич, беспокою Вас вновь своим письмом с приложением "Поминного причита", который очень желательно мне пропечатать и за который больно, если он окажется негодным для "Бирж<евых> ведомостей".
   Усердно прошу Вас посоветовать мне о следующем: стоит ли издавать мне мои песни о теперешних событиях отдельной книжкой и если стоит, то не укажете ли Вы мне подходящего издателя, т. е. такого, который бы мне заплатил за книгу и взял бы на себя корректуру.
   Кроме настоящего письма я послал Вам два предварительных со стихами: "Гей, отзовитесь, курганы", "Рыжее жнивье" и "Кабы я не Акул иною была".
   С искр<енним> уваж<ением> Николай Клюев.
   Мариинск<ое> Олонецкой губ., Вытегорского уезда.
   

95. В. С. МИРОЛЮБОВУ

17 марта 1915 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Дорогой Виктор Сергеевич, напишите два слова, -- я болен и одинок -- давно послал Вам письмо со стихами под названием "Избяные песни". Как Вы живете? Как журнал? Мне страшно тяжело, дорогой Виктор Сергеевич! В последних моих к Вам письмах были нехорошие строки -- в них я любовался собой как поэтом -- простите меня, Бога ради, за них -- они написаны не из совести, а по подсказу со стороны -- людьми жестокосердными и стоящими вне матери-жизни. Я во многом провинился в последнее время, но теперь болен и казню вдобавок себя за провинки -- за измены своей природе ради похвалы глупых -- ничего не смыслящих в жизни -- людей. Если теперешнее мое состояние пройдет болезнью -- то я спасен, если же и болезнь не выручит, то надеяться не на что -- больше меня как поэта существовать не будет. Еще раз усердно прошу об ответе. Целую Вас, как отца родного.

Николай Клюев.

   

96. А. В. ШИРЯЕВЦУ

4 апреля 1915 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Любезный друг и поэт любимый! Сегодня узнал, что письмо, посланное тебе недавно по бабе для отправки на почту, утеряно бабой, и вот пишу вновь. Так тяжело себя я чувствую за последнее время, и тяжесть эта особенная, испепеляющая, схожая со смертью: не до стихов мне и не до писем, хотя и таких дорогих, как твои. Измена жизни ради искусства не остается без возмездия. Каждое новое произведение -- кусочек оторванного живого тела. И лжет тот, кто книгу зовет детищем. Железный громыхающий демон, а не богиня-муза -- помога поэтам. Кто не молится демону, тот не поэт. И сладко и вместе нестерпимо тяжело сознавать себя демонопоклонником. Твоей муке я радуюсь -- она созидающая, Ванька-Ключник сидит в тебе крепко, и если он настоящий, то ты далеко пойдешь. Конечно, окромя слов "боярин, молодушка, не замай, засонюшка" необходимо видеть, какие пуговицы были у Ванькиной однорядки, каков он был передом, волосаты ли у него грудь и ляжки, были ль ямочки на щеках и мочил ли он языком губы или сохли они, когда он любезничал с княгиней? Каким стёгом был стёган слёзный ручной платочек у самой княгини и употреблялись ли гвозди при постройке двух столбов с перекладиной? И много, страшно много нужно увидеть певцу старины... У нас теперь весна, жавор<о>нки поют, уток налетело на плёса дочерна.
   Как у вас в Бухаре? Выезжаешь ли ты в Россию? Если выезжаешь, то когда будешь в Петрограде? Приблизительно с половины мая меня не будет тоже в здешних местах, и если ты будешь писать, то адрес: Чуровское, Новгородской губернии, Елене Голубовой для Н. А. Клюева. Н. А. необходимы.
   Читал ли ты "Ананасы в шампанском" Игоря Северянина? И что про них скажешь? Многие его стихи в "Громокипящем кубке" мне нравятся. Не слышал ли ты п<р>о Константина Липскерова -- он живет где-то в Бухарщине, кажется, в Самарканде, и пишет чудесные стихи про Азию -- и печатает в "Северных записках". В стихах Липскерова истинная красота и истинная оригинальность. Как тебе показались "Избяные песни" в мартовском No "Ежем<емесячного> жур<нала>"? В твоем последнем письме есть слова про Невский проспект, что не скит, а он прельщает тебя. Слова эти родили во мне что-то недоброжелательное, что-то... но неужели это ревность? И неужели ты становишься моей новой болью? Если это так, то в этом есть опасность, но есть и возможность испить восторг горький. Сейчас нет слов во мне передать это, и не всё принимает бумага. Присылай свои песни -- но издавать их, пока война, я не советую. Мои военные песни имеют большой успех и почти каждая вызывает газетные обсуждения, но издателя им как в столицах, так и в провинции, я не нашел. Желаю тебе песен могучих и молодых красных улыбок и ярых кудрей -- мой Александр, мой братик, мой поэт кровный!
   Твой искреннейший друг и ласково любящий брат

Николай Клюев.

   4 апреля. 1915 год.
   
   Напиши мне, что за сапоги у сарта, что сидит на осле -- на открытке? Они поразили меня сходством с сапогами царя Алексея Михайловича, что я видел в Москве в палатах бояр Романовых. Цветные ли эти сапоги али черные? Ес<ть> ли на переде шнуровка? Они удивительно татарско-русские. И если возможно, то пришли мне такие с загнутыми носами подлинно сартские сапоги, конечно, если они не дороже 8 руб. и не имеют шнуровки. Деньги я могу выслать наперед, если что или налож<енным> плат<ежом>. Мерка на калоши No 11. Буду ждать ответа.
   

97. В. С. МИРОЛЮБОВУ

16 апреля <1915 г.>
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Дорогой Виктор Сергеевич! Спасибо и спасибо за весточку! Услышать от Вас несколько слов для меня приобретение. Усердно прошу и впредь не оставлять моих писем без ответа, особенно тех, которые порождены сомнениями о моем творчестве. "Нездоровая суета", которой я, как Вы пишете, должен остерегаться -- мне ненавистна и никогда не обольстит меня, как и город, и люди, обожившие "Бродячую собаку". Совет же Ваш "гордо держать сердце" давно доказан мною делами, хотя бы, например, моим отношением к князьям поэзии. Еще Вы советуете не "уснащать местными словами общих мотивов" -- и этот совет лишь подтверждает мои розмысли "об общих мотивах", и до сих пор мною не написано ничего на общие мотивы, что бы было уснащено местными словами. -- Самое большое, что я себе позволяю, это четыре народных слова на 32 строчки стихотворения, и то поясняя упомянутые слова предыдущим содержанием, в строгом согласии с формой и с замыслом стихотворения, т. е. так, чтобы не требовалось никаких пояснительных сносок.
   В меня не вмещается ученое понятие о том, что писатель-певец дурно делает и обнаруживает гадкий вкус, если называет предметы языком своей родной местности, т. е. все-таки языком народным. Такое понятие есть лишь недолговечное суеверие. Народная же назывка -- это чаще всего луч, бросаемый из глубины созерцания на тот или иной предмет, освещающий его с простотой настоящей силы, с ее огнем-молнией и мягкой росистой жалостью, и не щадить читателя, заставляя его пробиваться сквозь внешность слов, которые, отпугивая вначале, мало-помалу оказываются обладающими дивными красотами и силой, -- есть для поэта святое дело, которое лишь обязывает читателя иметь больший запас сведений и обязывает на большее с его стороны внимание. В присланном Вам мною моем "Беседном наигрыше", представляющем из себя квинтэссенцию народной песенной речи, есть пять-шесть слов, которые бы можно было объяснить в подстрочных примечаниях, но это не только изменяет мое отношение к читателю, но изменяет и самое произведение, которое, быть может, и станет понятнее, но в то же время и станет совсем новым произведением -- скорее нарушением моего замысла произвести своим созданием известное впечатление. Поэтому будьте добры и милостивы не делать никаких пояснительных сносок к упомянутому "Беседному наигрышу" и оставить его таким, каким я Вам его передал, причем напечатать его в майской книжке журнала, но не летом в июне, когда (как принято думать) пускаются вещи более слабые и бочком протискиваются папиросные стишки. Если же сие моление мое неприемлемо и трикрато помянутый "Наигрыш" не заслуживает майской или осенней книжки, нуждаясь к тому же в пояснительных примечаниях, то паки молю сообщить мне о сем, за что заранее приношу мою Вам благодарность.
   
   Дорогой Виктор Сергеевич! Я подавал прошение о желании моем поступить братом милосердия, но помехой послужило мое увольнительное свидетельство по тяжкой болезни от солдатчины, то я думаю ехать в Петроград на переосвидетельствование, как Вы посоветуете -- Ваше слово мне и в этом деле поможет. Брат у меня бросил всю домашность и ушел добровольцем. В первых числах мая к Вам зайдет Алек<сандр> Ширяевец, к тому времени, может, и я буду в Петрограде, то Вы пошлите Ширяевца ко мне по адресу: Усачев переулок, дом No 11, кв. 1, спросить Ращеперину.
   Желаю Вам здравия душевного и телесного. Христос Воскресе. Своими тяготами не буду Вам надоедать. Ваш, крепко любящий брат Н. Клюев.
   16 апреля.
   Жду ответа жадно.
   

98. К. Ф. НЕКРАСОВУ

23 апреля 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

Дорогой Константин Федорович,

   будьте милостивы сообщить, как мои "Лесные были"? и еще моя нижайшая просьба к Вам: не найдете ли возможным прислать мне стихи Сухотина и Натали Крандиевской безвозмездно, чем обрадуете меня несказанно.
   Низко Вам кланяюсь. Николай Алексеевич Клюев.
   Адрес: Мариинское почт<овое> отд<еление> Олонецкой губ., Вытегорского уезда.
   

99. А. А. ИЗМАЙЛОВУ

Апрель-июнь? 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Дорогой Александр Алексеевич, благодарю Вас за добрый совет о предполагаемой книге моих военных песен. Я обрадован Вашей похвалой песни "Кабы я не Акул иною была".
   Еще до выступления моего в печати Вы написали мне о моих песнях следующее: "Всё это настоящая лирика, земная, свежая, национальная, сильная", и я верю Вам, как отцу родному. Вы и В. С. Миролюбов говорите о моих песнях одинаково, почитай что одними и теми же словами. Дай Вам Бог здоровья и отгони от Вас Господь Духа уныния и холодности. Окромя прилагаемой "Мирской думы" Вам послал "Поминный причит", сверху его я упустил поставить "Из песен о войне".
   Деньги 51 руб. 80 коп. я получил, за что премного благодарю.
   Жизнь Вам и крепость!

Остаюсь известный Вам Николай Клюев.

   "Речную сказку" посылаю для "Огонька", быть может, погодится.
   

100. К. Ф. НЕКРАСОВУ

2 мая 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

Дорогой Константин Федорович!

   Не угодно ли Вам издать мои песни о войне, которые в печати имеют большой успех, и почти каждая вызывает газетные обсуждения, что подтверждает прилагаемое письмо А. Измайлова, отзыв которого для книгопродавца действеннее, чем отзыв Вячеслава Иванова и т. п.
   С выходом новой книги неизбежно увеличится спрос и на мои прежние книги "Лесные были" и "Сосен перезвон", потому что новая моя книга под названием "За родину" не может пройти незамеченной.
   За "Полынь" Сухотина мое Вам глубокое благодарение. Жду скорого и благоприятного от Вас ответа и еще раз усердно благодарю за доброе Ваше ко мне отношение.

Н. Клюев.

   Адрес: Мариинское почтовое отделение Олонецкой губернии.
   У меня на примете есть несколько икон, по-моему, 14 или начала 15 века "Восхищение пр. Илии", "Воскрешение мертвых" и несколько однощельных медных складней. Как поеду в Москву, то завезу их Вам.
   

101. С. А. ЕСЕНИНУ

2 мая 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Милый братик, почитаю за любовь узнать тебя и говорить с тобой, хотя бы и не написала про тебя Гиппиус статьи и Городецкий не издал твоих песен. Но, конечно, хорошо для тебя напечатать наперво 51 стихотворение.
   Если что имеешь сказать мне, то пиши немедля, хотя меня и не будет в здешних местах, но письмо твое мне передадут. Особенно мне необходимо узнать слова и сопоставления Городецкого, не убавляя и не прибавляя их. Чтобы быть наготове и гордо держать сердце свое перед опасным для таких людей, как мы с тобой, соблазном. Мне много почувствовалось в твоих словах, продолжи их, милый, и прими меня в сердце свое.

Н. Клюев.

   

102. В. С. МИРОЛЮБОВУ

5 мая 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Мир Вам и жизнь, возлюбленный Виктор Сергеевич. На Ваше горе имеем в сердцах восклицаю умильно: благодарим Господа!
   Предаюсь Вам весь и верю Вам, как отцу родному. Простите за беспокойное заказное письмо, но я переживаю тяжкое время -- и что это выдумал Городецкий? Как я просил всех не писать обо мне, а если и писать, то касательно лишь моих произведений. Меня теперь не будет дома, буду в другом уезде по сплаву лесных материалов -- но письма можно писать по-старому, лишь подольше придется ждать ответа.
   

103. С. А. ЕСЕНИНУ

9 июля 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Что же ты, родимый, не отвечаешь на мои письма? Мне бы хотелось узнать, согласен ли ты с пониманием моим твоих стихотворений: я читал их в "Голосе жизни" и в "Еже<месяч>ном журнале"... Читал ли ты в No 20 "Голоса жизни" мои стихи и что про них скажешь? Я очень люблю тебя, Сережа, заочно -- потому что слышу твою душу в твоих писаниях -- в них жизнь, невольно идущая. Мир тебе и любовь, милый. Адрес: Мариинское почтовое отделение Олонецкой губ., Вытегорского уезда, Николаю Клюеву.
   Любящий тебя светло, остаюсь в ожидании.
   Я живу в большой скорби.
   

104. В. С. МИРОЛЮБОВУ

22 июля 1915 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

Дорогой Виктор Сергеевич.

   Низко Вам кланяюсь, желаю здоровья и в делах Ваших скорого успеха, журнал получаю и восхищаюсь им каждономерно. Какие простые неискусные песенки Есенина в <и>юньской книжке, -- в них робость художника перед самим собой и детская, ребячья скупость на игрушки-слова, которые обладателю кажутся очень серьезной вещью. Когда пойдет мой "Беседный наигрыш" и пойдет ли вообще? Мне нужно это знать. По осени думаю издать книжку про то, что волнует теперь всех -- не знаю, найдется ли издатель, а стихи, навеянные событиями, хвалят и газеты, и книжники.
   Шлю Вам три стихотворения под общим заголовком "Лесная пороша". Про "Избяные песни" я получил большую статью, где я сравнен ни много ни мало как с Метерлин<к>ом -- но по прочтении упомянутой статьи во мне осталась какая-то обида, род презрения к себе. Как Вы поживаете? Как журнал?
   Жизнь Вам и крепость.
   Остаюсь с любовью к Вам

Н. Клюев.

   22 июля.
   

105. A. A. ИЗМАЙЛОВУ

Июль? 1915 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

Дорогой Александр Алексеевич,

   извините, что долго не отвечал на Ваше письмо, где Вы упоминаете о моем портрете.
   Не отвечал я потому, что был в отлучке в другом уезде по сплаву лесных материалов, а теперь сенокос -- всё недосуг, да к тому же я один по избяным и по протчим делам, а портретов у меня нет. Приеду в Петроград в сентябре, снимусь и почту за удовольствие преподнести Вам свой портрет -- за великую честь считаю иметь в свою очередь и Ваш.
   Я писал в контору "Бирж<евых> вед<омостей>", чтобы мне выслали деньги за стихи: "Мирская дума", "Кабы я не Акулиною была", "Поминный причит", "Речная сказка", "Слезный плат" и "Рыжее жнивье", но оттуда ни слуху ни духу, а деньги мне нужны -- они дадут мне возможность съездить в Питер -- на эту получку вся моя и надежда.
   Мне стыдно Вас беспокоить, но и на этот раз будьте добры посодействовать высылке мне за упомянутые стихи по 50 коп. за строчку. Страшно бы хотелось повидаться с Вами.

Известный Вам Николай Клюев.

   Мариинск<ое> Олонецкой губ., Вытегорского уезда.
   Присылаю Вам песни под тальянку, быть может, они представляют некоторый интерес.
   

106. С. А. ЕСЕНИНУ

Август? 1915 г. Олонецкая губ.,
Вытегорский уезд

   Голубь мой белый, ты в первой открытке собирался о многом со мной поговорить и уже во втором письме пишешь через строчку и то вкратце -- и на мои вопросы не отвечаешь вовсе. Я собираюсь в Петроград в конце августа, и ты, может быть, найдешь что-либо нужным узнать про тебя, но я не знаю, что тебя больше затрагивает, и наберу мелочей, а нужное и полезное тебе упущу. Ведь ты знаешь, что мы с тобой козлы в литературном огороде и только по милости нас терпят в нем и что в этом огороде есть немало ядовитых и колючих кактусов, избегать которых нам с тобой необходимо для здравия как духовного, так и телесного. Особенно я боюсь за тебя: ты как куст лесной щипицы, который чем больше шумит, тем больше осыпается. Твоими рыхлыми драчёнами объелись все поэты, но ведь должно быть тебе понятно, что это после ананасов в шампанском. Я не верю в ласки поэтов-книжников и не лягать их тебе не советую. Верь мне. Слова мои оправданы опытом. Ласки поэтов -- это не хлеб животный, а "засахаренная крыса", и рязанцу, и олончанину это блюдо по нутру не придет и смаковать его нам прямо грешно и безбожно. Быть в траве зеленым и на камне серым -- вот наша с тобой программа, чтобы не погибнуть. Знай, свет мой, что лавры Игоря Северянина никогда не дадут нам удовлетворения и радости твердой, между тем как любой петроградский поэт чувствует себя божеством, если ему похлопают в ладоши в какой-нибудь "Бродячей собаке", где хлопали без конца и мне и где я чувствовал себя наинесчастнейшим существом из земнородных. А умиляться тем, что собачья публика льнет к нам, не для чего, ибо понятно и ясно, что какому-либо Кузьмину или графу Мон-те-тули не нужно лишний раз прибегать к шприцу с морфием или с кокаином, потеревшись около нас. Так что радоваться тому, что мы этой публике заменили на каких-либо полгаса дозу морфия -- нам должно быть горько и для нас унизительно. Я холодею от воспоминаний о тех унижениях и покровительственных ласках, которые я вынес от собачьей публики. У меня накопилось около двухсот газетных и журнальных вырезок о моем творчестве, которые в свое время послужат документами, вещественными доказательствами того барско-интеллигентского, напыщенного и презрительного взгляда на чистое слово и еще того, что салтычихин и аракчеевский дух до сих пор не вывелся даже среди лучших из так называемого русского общества. Я помню, как жена Городецкого в одном собрании, где на все лады хвалили меня, выждав затишья в разговоре, вздохнула, закатила глаза и потом изрекла: "Да, хорошо быть крестьянином". Подумай, товарищ, не заключается ли в этой фразе всё, что мы с тобой должны возненавидеть и чем обижаться кровно. Видите ли -- не важен дух твой, бессмертное в тебе, и интересно лишь то, что ты холуй и хам Смердяков, заговорил членораздельно. Я дивлюсь тому, какими законами руководствовались редакторы, приняв из 60-ти твоих стихотворений 51-но. Это дурная примета, и выразить, вскрыть такую механику можно лишь фабричной поговоркой "За горло, и кровь сосать", а высосавши, заняться тщательным анализом оставшейся сухой шкурки, чтобы лишний раз иметь возможность принять позу и с глубомысленным челом вынести решение: означенная особь в прививке препарата 606-ть не нуждается, а посему изгоняется из сонма верных.
   Мне очень приятно, что мои стихи волнуют тебя, -- конечно, приятно потому, что ты оттулева, где махотка, шелковые купыри и щипульные колки. У вас ведь в Рязани -- пироги с глазами, -- их ядять, а они глядять. Я бывал в вашей губернии, жил у хлыстов в Даньковском уезде, очень хорошие и интересный люди, от них я вынес, братские песни. Напиши мне, как живешь, какое ваше село -- меня печалили рязанские бесконечные пашни -- мало лесов и воды, зимой всё как, семикопеечным коленкором потянуто. У нас на Севере -- воля, озера гагарьи, ельники скитами украшены... О, как я люблю свою родину и как ненавижу Америку, в чем бы она ни проявлялась. Вот нужно ехать в Питер, а я плачу горькими слезами, прощаясь с рекой окуньей, с часовней на бору, с мошничьим перелетом, с хлебной печью... Адрес мой: Петроград, Фонтанка, No 149, кв. 9. К. А. Ращепериной. Бога ради, не задержи ответ. Целую тебя, кормилец, прямо в усики твои милые.

Н. Клюев.

   Что скажешь о стихах в 20 No "Голоса жизни"?
   

107. С. А. ЕСЕНИНУ

6 сентября 1915 г. Петроград

   Милый мой! Я получил твое письмо и рад ему несказанно. Я пробуду в Петрограде до 20 сентября, хорошо бы устроить с тобой где-либо совместное чтение моих военных песен и твоей белой прекрасной Руси.
   Жду на это ответ.

Коля.

   

108. Ж. М. БРЮСОВОЙ

9 сентября 1915 г. Петроград

Глубокоуважаемая Жанна Матв<еевна>!

   Убедительно прошу Вас известить меня о следующем: можно ли надеяться на устройство чтения новых произ<ведений> в Обществе свободной эстетики -- но только на чтение немедленное по моем приезде в Москву. Низко Вам кланяюсь с Валерием Яковлевичем вкупе.
   Адрес: Петроград, Фонтанка 149, кв. 9. Николаю Клюеву.
   С искрен<ним> ув<ажением>

Н. Клюев

   

109. A. M. РЕМИЗОВУ

10 сентября 1915 г. Петроград

   Извините за беспокойство, но мне очень бы хотелось показать Вам досюльный рукописный Требник. Я приехал на малое время и никого знающего старое письмо не знаю.
   Адрес: Фонтанка 149-9, телефон 609-81.

Николай Клюев.

   

110. С. А. ЕСЕНИНУ

23 сентября 1915 г. Петроград

   Я получил твою открытку, но как быть? Я смертельно желаю повидаться с тобой -- дорогим и любимым, и если ты -- ради сего -- имеешь возможность приехать, то приезжай немедля, не отвечая на это письмо. Я пробуду здесь до 5 октября.
   
   Я слышал, что ты хочешь издать свою книгу в "Лукоморье" -- это меня убило: преподнести России твои песни из кандального отделения "Нового времени!"

Н. Клюев.

   23 сентября.
   

111. А. А. БЛОКУ

Конец сентября 1915 г. Петроград

Дорогой Александр Александрович!

   Я приехал в град Петра на малое время -- уехать вновь года на три, не взглянув на Вас, мне тяжело...

Н. Клюев.

   Адрес: Фонтанка 149-9, для Н. К. тел. 609-81.
   

112. В. С. МИРОЛЮБОВУ

Февраль (после 10-го) 1916 г. Петербург

Дорогой Виктор Сергеевич.

   H. H. Шульговский желает написать отзыв о моих "Мирских думах" в Вашем журнале. Если позволите, то благоволите сообщить по телефону 606-68. Лично для меня отзыв Шульговского весьма приятен. Я с Есениным просим у Вас прощения за среду -- но проф. Сакулин читал в этот же день доклад о нас, и весь вечер в педагогическом институте был занят нашим стихочитанием. Приветствую Вас, остаюсь изв<естный> Вам

Н. Клюев.

   

113. Д. Н. ЛОМАНУ

Конец марта -- начало апреля, до 5-го,
1916 г. Петроград

Полковнику Ломану.
О песенном брате Сергее Есенине моление.

   Прекраснейший из сынов крещеного царства мой светлый братик Сергей Есенин взят в санитарное войско с причислением к поезду No 143 имени е. и. в. в. к. Марии Павловны.
   В настоящее время ему, Есенину, грозит отправка на бранное поле к передовым окопам. Ближайшее начальство советует Есенину хлопотать о том, чтобы его немедленно потребовали в вышеозначенный поезд. Иначе отправка к окопам неустранима. Умоляю тебя, милостивый, ради родимой песни и червонного всерусского слова похлопотать о вызове Есенина в поезд -- вскорости.
   В желании тебе здравия душевного и телесного остаюсь о песенном брате молельщик

Николай, сын Алексеев Клюев.

   

114. И. И. ЯСИНСКОМУ

Май-начало июня 1916 г.
Петроград

   Позволю себе беспокоить Вас, дорогой Иероним Иеронимович, просьбой поместить в "Биржевых ведомостях" заметку о моих крестьянских вечерах с Плевицкой, пользовавшихся большим успехом в весеннюю поездку.
   Весьма и весьма будем Вам благодарны.

Остаюсь с любовию Николай Клюев.

   Фонтанка, 149-9, телефон 609-81.
   

115. М. В. АВЕРЬЯНОВУ

26 июля 1916 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Любезный Михаил Васильевич, я в настоящее время дома, прошу прошения, что не зашел к Вам решить об издании моих сочинений, но это не по нежеланию, а по невозможности: я был у Сережи в Рязанской губернии, и оттуда проехал прямо домой. Мое последнее Вам слово о первом томе моих стихов следующее: за три тысячи экземпляров, на одно издание, 500 рублей, ни на что другое я не согласен. В случае Вашего нежелания на это -- сообщите мне -- сколько я Вам должен за взятые у Вас "Мирские думы"? И я немедля Вам вышлю деньги.

Мир Вам и здравие! Н. Клюев.

   Адрес: Мариинское почтовое отд<еление> Олонецкой губернии, Вытегорского уезда.
   

116. А. В. ШИРЯЕВЦУ

21 ноября 1916 г. Армавир

   Голубь мой, я на Кавказе. Спасибо за "Запевку". Может, доеду до тебя.

Клюев.

   

117. А. В. РУМАНОВУ

1916 или начало 1917 г. Петроград

   Аркадий Вениаминович, будьте милостивы -- внесите плату за учение в Вытегорском реальном училище мужицкого сына Василия Хотякова. Великим трудом, собирая копейки, я довел его до шестого класса, но в настоящее время сам голодаю и живу где попало, добрых же людей всех отняла война. Спасите Васю Хотякова, ведь он -- такая радость и гордость крестьянская. В противном случае он должен, не доучась лишь года, бросить школу, и его немедля заберут в солдаты, так как ему 18 лет. На вас всё упование. Деньги 50 рублей высылать по адресу: город Вытегра Олонецкой губ., г-ну директору Вытегорского реального училища -- взнос платить за ученика Василия Хотякова.
   Мой же адрес: Фонтанка, 149-9, телефон 609-81.

Николай Клюев.

   

118. А. В. ШИРЯЕВЦУ

Начало 1917 г. Петроград

   Сокол мой, красная Запевка моя, прости меня, ради Бога, за молчание! Но я всё сам собираюсь приехать к тебе. Я был на Кавказе и положительно ошалел от Востока. По-моему, это красота неизреченная. Напиши мне, можно ли у тебя пожить хотя бы месяц? Я не стесню ни в чем, и деньги у меня на прожитие найдутся. Теперь я в Петрограде живу лишь для Сереженьки Есенина -- он единственное мое утешение, а так всё сволочь кругом. Читал ли ты "Радуницу" Есенина. Это чистейшая из книг, и сам Сережа воистину поэт -- брат гениям и бессмертным. Я уже давно сложил к его ногам все свои дары и душу с телом своим. Как сладостно быть рабом прекраснейшего! Сереженька пишет про тебя статью. Я бы написал, но не умею. Вообще с появлением Сереженьки всё меньше и меньше возвращаюсь к стихам, потому что всё, что бы ни написалось, жалко и уродливо перед его сияющей поэзией. Через год-два от меня не останется и воспоминания. Что ты думаешь про свою "Запевку"? Придаешь ей значение или издал просто так, не сознавая значения? Издана "Запевка" безобразно, и очень мило книгоиздательство "Коробейник". Если бы не стихи про экипажи и про безумные химеры, то можно бы было верить многому в тебе. Так издаваться нельзя: это страшно вредит стихам. Мы в Петрограде читали и пели твои стихи братски -- четыре поэта-крестьянина: Сереженька, Пимен Карпов, Алеша Ганин и я. Нам всем понемножку нравится в тебе воля и Волга -- что-то лихое и прекрасное в тебе. Быть может, Сереженька удосужится сам написать тебе, это бы было такое счастье, а слова его о тебе я бессилен передать на бумаге.
   Милый мой Шура, я очень люблю тебя и никогда не забуду.

Клюев.

   Фонтанка, 149-9, Петроград.
   

119. А. В. ШИРЯЕВЦУ

   4 мая 1917 г. Петроград
   Милый Шура, получил твою открытку. Верен тебе по-прежнему и люблю бесконечно. Умоляю не завидовать нашему положению в Петрограде. Кроме презрения или высокомерной милости мы ничего не видим от братьев образованных писателей и иже с ними. Христос с тобой, милый.

Клюев.

   

120. A. M. РЕМИЗОВУ

Май 1917 г. Мариинское почтовое отделение
Олонецкой губернии, Вытегорский уезд

   Алексей Михайлович, Бога ради высылайте немедля свидетельство Карпинского. Берут.

Н. Клюев.

   Адрес: Мариинское почт<овое> отд<еление> Олонецкой губернии, Вытегорского уезда.
   Заказным письмом.
   

121. А. М. РЕМИЗОВУ

29 мая 1917 г. Вытегра

   Карпинскому ждат<ь> меня Петрограде от Клюева.
   

122. И. И. ЯСИНСКОМУ

   Наголо июня 1917 г. Петроград
   Дорогой Иероним Иеронимович, я призываюсь на военную службу, крайне нуждаясь в деньгах. Ради Бога, вышлите по почте гонорар за стихи в "Страде". По Вашей записке я денег от Семёновского не получал -- и гонорар целиком остается за "Страдой". Адрес: Фонтанка, 149-9, Н. А. Клюеву.

Приветствую Вас сердечно Н. А. Клюев.

   

123. М. В. АВЕРЬЯНОВУ

29 августа 1917 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд,
Макачевское волостное правление

   Я уже писал Вам, дорогой Михаил Васильевич, чтобы Вы выслали мне следуемые 500 руб., ведь квитанцию отправления можно подшить к нашему договору, как документ. Сам я приехать не могу по нужде моей и по нездоровью. Я так устраивал свои дела, что полученные от Вас деньги все израсходованы -- осталась надежды на сентябрьские пятисот -- вот о них-то к Вам мое слезное прошение -- не заставьте голодать -- у нас ничего нет съестного: сахарный песок 5 рублей фунт, керосин 90 коп. фунт и т. д. Еще я Вас просил задержать на некоторое время издание, так <как> я почти уже приготовил его в еще раз подчищенном виде и немедля высылаю его Вам. Вышлите мне список непонятных, по-Вашему, слов для приложения к книге.

Мир Вам. Н. Клюев.

   

124. М. В. АВЕРЬЯНОВУ

3 октября 1917 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Мир Вам и крепость, возлюбленный Михаил Васильевич! Присылаю Вам "Песнослов" в окончательном виде и буду ждать издания в радости, с уверенностью во внешности его соответствующей содержанию. Особенно тревожит меня обложка, которую Вы, как говорили, собираетесь заказать художнику, при заказе нельзя ли обратить внимание художника на название книги -- в нем вся душа книги, весь рисунок ее.
   Если художник будет руководствоваться словом "Песнослов", то не ошибется в выражении лица -- обложки.
   Моя новая книга подвигается вперед успешно, но ответственное, страшное время обязывает меня относиться к своему писанию со всей жестокостью. Но к осени 1918 г. она будет готова, по крайней мере по количеству оговоренных с Вами стихов (100).
   Жду декабрьских 500 руб. Живу я в большом сиротстве, в неугасимой душевной муке, в воздыханиях и молитвах о мире всего Мира, об упокоении всех убиенных, в том числе об одном известном Вам младенце, жизнь которого и торжество так дороги и насущны мне. Но чего не сделает человек, когда покидает его Ангел? Верую, что младенцы, пожранные Железом, будут в Царстве и наследуют Жизнь вечную. Это меня утешает, хоть и плачет Золотая Рязань... Не забываю Вам напомнить, что на обложке "Песнослова" можно поставить: "Книга первая", но никак "тетрадь первая". Мне кажется, что лучше всего напечатать это на корешке: Николай Клюев. Песнослов 1-й, или книга первая.
   Покорнейше прошу сообщить о получении рукописи, в ней прибавлено штук десять не вошедших в первые издания стихотворений.
   Остаюсь искренне Ваш

Н. Клюев.

   

125. В. С. МИРОЛЮБОВУ

Первая декада октября 1917 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Здравствуйте, возлюбленный Виктор Сергеевич, присылаю Вам три стихотворения, и на этот раз очень прошу напечатать, они для меня и лично нужны, но очень был бы благодарен, если бы Вам понравились они и литературно. Я журнала не получаю. А хотелось бы его читать в избяной тишине -- дома. Я много грешил в Питере -- и так сладостно покаяние под родными соснами. Впротчем, и грехи мои так понятны, а иногда даже и нужны. Досадно лишь, что кой-когда я доверялся слишком честным мошенникам. Мир Вам и крепость. Остаюсь сыновне Ваш Н. Клюев.
   

126. М. В. АВЕРЬЯНОВУ

Октябрь--ноябрь 1917 г. Мариинское,
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

Возлюбленный Михаил Васильевич!

   В первых строках моего письма низко Вам кланяюсь и желаю от Господа Бога здравия и в делах Ваших скорого и счастливого успеха. Извещаю Вас через сие мое малое рукописание, что я по милости Божией жив и здоров, чего и Вам от всей моей души желаю. Еще прошу Вас, возлюбленный, книжку мою печатать повременить, так как я готовлю ее в новом, раньше непредвиденном виде и вышлю посылкой вскорости. А печатать ее необходимо одним томом, так как, располагая стихи погуще (по Вашему желанию), я вижу, что в двух книжках они будут иметь жидкое и жалкое подобие. Я живу по-старому, т. е. в бедности и одиночестве, и беспокою Вас просьбой отложить для меня следуемые пятьсот рублей между августом и сентябрем. Остаюсь Ваш молитвенник и сын Николай Клюев.
   Мариинское почт. отд., Олон<ецкой> губ.
   

127. В. С. МИРОЛЮБОВУ

Первая половина января 1918 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Присылаю Вам, дорогой Виктор Сергеевич, три стихотворения под общим названием "Республика". Не знаю, как они сложены, но по чувству истинны и необлыжны. Если Вы найдете достойным напечатать их в "Ежем<есячном> журнале", то вышлите за них и деньги кряду же по получении, как Вы обещали в письме за стихотворение "Уму республика", причем и за это последнее стихотворение уплатить заодно. Мне стыдно с Вами говорить так, но я очень нуждаюсь. Мука ржаная у нас 50 руб. и 80 руб. пуд. Есть нечего и взять негде. Сам я очень слаб и болен, вся голова в коросте, шатаются зубы и гноятся десны, на ногах язвы, так что нельзя обуть валенки, в коросте лоб и щеки, так что опасно и глазам. Я очень и очень удручен, ни за что придется пропадать. Хотя при пролетарской культуре такие люди, как я, и должны погибнуть, но все-таки не думалось, что погибель будет так ужасна, -- ведь у меня столько друзей с братьями, которым стоило бы один раз в неделю не сходить в "Привал комедиантов" или к любовнице, и я бы был сыт в моей болезни. Вот Есенин -- так молодец, не делал губ бантиком, как я, а продался за уголь и хлеб, и будет цел и из него выйдет победителем -- плюнув всем "братьям" в ясные очи. Низко Вам кланяюсь.

Николай Клюев.

   

128. В. С. МИРОЛЮБОВУ

Наголо марта (н. ст.) 1918 г.
Олонецкая губ., Вытегорский уезд

   Я не большевик и не левый революционер, дорогой Виктор Сергеевич. Тоска моя об Опоньском царстве, что на Белых Водах, о древе, под которым ждет меня мой царь и брат. Благодарение Вам за добрые слова обо мне перед Сережей, так сладостно, что мое тайное благословение, моя жажда отдать, переселить свой дух в него, перелить в него все свои песни, вручить все свои ключи (так тяжки иногда они, и Единственный может взять их) находят отклик в других людях. Я очень болен и если не погибну, то лишь по молитвам избяной Руси и, быть может, ради "прекраснейшего из сынов крещена царства".
   Простите меня грешного, ради Бога, Жизни и слез моих.

Н. Клюев.

   

129. М. В. АВЕРЬЯНОВУ

Первая половина 1918 г.
Петроград

   Дорогой Михаил Васильевич, мне предлагают две тысячи рублей за мои четыре книги с тем, чтобы я продал их в неограниченное пользование на десять лет, но мне тяжело расставаться с Вами, -- потому прошу Вас -- сообщить мне письмом -- приемлемы ли Вам такие же условия -- чему я буду весьма рад, иначе же я, по нужде, должен буду отдать книги в другие руки.

Н. Клюев.

   Очень прошу не задержать ответом.
   Фонтанка, 149-9, тел. 609-81.
   

130. М. В. АВЕРЬЯНОВУ

16 августа 1918 г. Петроград

   Имея заявление от Комиссариата Народного просвещения об издании моих сочинений в целях широкого распространения в народе, ставлю Вас в известность, дорогой Михаил Васильевич, что договор Ваш со мной, как совершенный вопреки закону и не выполненный Вами по пункту, предусматривающему срок выхода издания, считается отныне недействительным.
   Полученные от Вас деньги сим обязуюсь выплатить.

Николай Клюев.

   Офицерская, 57, кв. 21. А. А. Блоку для Н. К.
   

131. М. ГОРЬКОМУ

Осень (до 7 ноября) 1918 г. Петроград

Алексей Максимович!

   Есть лопарское поверье, что однажды в жизни человеку выходит соизволенье обеспокоить под камнем "Сариным носом" самого Морского Царя -- либо клятвой, либо песней, либо умолением. Из чувства, похожего на это повер<ь>е, позволяет себе "раз в жизни" обеспокоить Вас следующим умоленьем: Революция сломала деревню и, в частности, мой быт; дома у меня всего житья-бытья, что два свежих родительских креста на погосте. Англичанка выгнала меня в Питер в чем мать родила. Единственное мое богатство -- это четыре книжки стихотворений, в совокупности составивших "Первый том" моих сочинении, и новая, не видевшая света книга, в которую вошли около 200-хсот стихотворений, в большинстве своем отразивших наше красное время, разумеется, в самом широком смысле, чаще так, как понимает его крестьянская Рассея.
   Добравшись до Питера и не имея никакого понятия о бесчисленных разделениях в людях и, в частности, в художественных литературных кругах, я встретил на одном из митингов комиссара советского книгоиздательства, который предложил мне издать книжку более или менее революционного содержания, -- каковую я ему в обозначенный срок и представил. Но добро без худа никогда не бывает: мои прежние издатели, которые раньше меня обязывали (обедом, десятирублевой ссудой и т. п.) издаваться только у них, теперь огулом отказываются от печатания моего большеви<с>тского "Первого тома" и т. д.
   Разные ученые люди почестнее указывают мне на Луначарского, которому как члену рабоче-крестьянского правительства будто бы оченно к лицу издавать крестьянского поэта, но я весьма боюсь, что для того, чтоб издал меня Луначарский, -- мне придется немножко умереть, как Никитину с Кольцовым. Разные ученые люди резонно мне доказывают, что по смерти моей издание моих сочинений у Луначарского обеспечено, но, Алексей Максимович, посудите сами: скоро праздник 25-го октября 1918 года, земля, говорят, будет вольной, и в свою очередь я буду поэтом Вольной Земли и т. п. Если же мое новое социалистическое отечество и Луначарский для издания народных поэтов ставят в действительности смертные условия, то Вы, Алексей Максимович, быть может, усмотрите возможность довести до сведения Луначарского, что я уже приготовился и на такие, самые легкие из условий (я оголодался до костей и обнуждился до потери "прав гражданина") -- мне бы только хоть одним глазком взглянуть на Вольную Землю... Об ответе Луначарского благоволите оставить записочку в Вашей прихожей с адресом: Н. Клюеву, в воскресенье, около обеда, я за нею зайду.

Н. Клюев.

   

132. В. С. МИРОЛЮБОВУ

Осень 1919 г. Вытегра

   Да подается Вам здравие, спасение и во всем благое поспешение, дорогой Виктор Сергеевич! Принял Ваше письмо со слезами -- оно, как первая ласточка, обрадовало меня несказанно. Никто из братьев, друзей и знакомых моих в городах не нашел меня добрым словом, окромя Вас. На што Сергей Александрович Есенин, кажется, с одного куса, одной ложкой хлебали, а и тот растер сапогом слезы мои.
   Молю Вас, как отца родного, потрудитесь, ради великой скорби моей, сообщите Есенину, что живу я, как у собаки в пасти, что рай мой осквернен и разрушен, что Сирин мой не спасся и на шестке, что от него осталось единое малое перышко. Всё, всё погибло. И сам я жду погибели неизбежной и беспесенной. Как зиму переживу -- один Бог знает. Солома да вода -- нет ни сапог, ни рубахи. На деньги в наших краях спички горелой не купишь. Деревня стала чирьем-недотрогой, завязла в деньгах по горло. Вы упоминаете про масло, но коровы давно съедены, молока иногда в целой деревне не найти младенцу в рожок...
   А тут еще соль на раны мои: Народное просвещение издало мои стихи в двух книгах, издало так, что в отхожем месте на стене пальцем грамотнее и просвещеннее напишут. Все стихи во второй книге перепутаны, изранены опечатками, идиотскими вставками и выемками. Раз в<о> всю историю русской литературы доверилась народная муза тем, кто больше всех кричал (надрывая себе штаны и брюхо) об этой музе, и вот последствия встречи... И не давятся святополки окаянные пирогом с начинкой из потрохов убиенных, кровями венчанных, -- братьев своих. Ах, слеза моя горелая, пропащая! Белогвардейцы в нескольких верстах от Пудожа. Страх смертный, что придут и повесят вниз головой, и собаки обглодают лицо мое. Так было без числа. Я ведь не комиссар -- не уцелею. Есенин этого не чувствует. Ему как в союзной чайной -- тепло и не дует в кафэ "Домино". Выдумывают же люди себе стену нерушимую! Приехал бы я в Москву, да проезд невозможен: нужно всё "по служебным делам", -- вот я и сижу на горелом месте и вою как щенок шелудивый. И пропаду, как вошь под коростой, во славу Третьего Интернационала.
   Не знаете ли, где Иванов-Разумник, Андрей Белый, Ремизов, Пимен Карпов? Если увидите кого, передайте мое слезное прошение, чтобы написали бы мне, как мне поступить и нет ли каких-либо способов и средств, которыми бы можно было сколько-нибудь защитить себя от неминуемой и страшной смерти с приходом белогвардейцев. В Олонецком уезде зарезано много смирных, бедных людей по доносам, иногда за одно слово. А кто теперь не говорит? Помню, мне передавал Блок, что в случае падения Петрограда -- можно людям искусства собраться в каком-нибудь из нейтральных посольств, как-то особо апеллировать или что-то в этом роде. Нельзя ли мне получить какой-либо охранной грамоты -- не знаю, как назвать точнее... Писал я в Зимний Дворец, писал в Смольный, но разве там поймут и услышат... Физически я болен второй год. Нужно бы полечиться, пока не поздно. Но нет средств и возможностей. Знаю, что под Москвой есть санаторий "Ильинское", но там политические комиссары на готовом положении прохлаждаются. Где уж нам грешным!
   Как процветает русское искусство? Или теперь вслух нельзя задавать таких неблагонадежных вопросов?
   Один Алексей Михайлович сказал Успенское Филиппово слово. Вы пишете о стихах. Стыдно мне выносить их на люди. Они уже с занозой, с ядком. Бесенята обсели их, как муху. И пишу я мало. В месяц раз. Печатаюсь в крохотной уездной газетке. Присылаю Вам и прозу свою -- думаю, не помеха будет то, что она была пропечатана в упомянутой газетке: никто этого не знает. Вы спрашиваете цену моих стихов. Мне бы денег и не надо -- если бы центральный кооператив, что ли, выслал мне мануфактуры на штаны 2 аршина да на кафтан 4 1/2 аршина, к нему же испода 8 аршин, да ниток черных, 30-й номер, три катушки. Всё же черного или вообще темного цвета. Только не "хаки". Был бы я одет на зиму. Ведь живой о живом и смышляет. Еще прошу Вас высылать мне журнал, передать Есенину, чтобы он написал мне, как живет и как его пути.
   До свидания, Виктор Сергеевич, приветствую Вас из жизни, а если пропаду, то из смерти.

Николай Клюев.

   Адрес: г. Вытегра, Пудожский тракт, дом Абрамковой, Николаю Ильичу Архипову для Н. Клюева.
   Пишите заказными.
   

133. И. И. ИОНОВУ

Осень 1919 г. Вытегра

   Дорогой товарищ, я получил от Вас две тысячи рублей, окромя трех тысяч, которые пошли в счет книги моей "Огненное восхождение". Я благодарен Вам за Ваше доброе отношение как за материальную помощь, но меня несказанно радуют два-три слова в Ваших письмах, в которых притаилась просто человечность, если не сказать милосердие. Мои друзья, которые передавали Вам рукопись моей книги, люди очень чистые и чуткие, уверяют меня, что Вам можно поведать не одни денежные соображения. Они настояли на том, чтобы я обратился к Вам с настоящим письмом о следующем: идет зима страшная, осьмимесячная гостья с мерзлым углом, с бессапожицей, с неизбывным горем сиротства и беспощадного недуга моего. Волосы становятся дыбом, когда я подумаю о страшной зимовке с соломенной кашей в желудке, с невоплощенными песнями в сердце. Какую нужно веру, чтобы не проклясть всё и вся и петь "Огненное восхождение" народа моего.
   А между тем есть простое и легко осуществляемое средство поддержать жизнь мою и не дать умереть песням моим.
   Я не знаю от кого, кем и как, но из Петрограда должно быть сделано предложение местному Вытегорскому исполкому изыскать возможность выдать мне паёк (за плату) из упомянутого исполкома, а не из городской лавки, тогда я буду получать 25 ф. муки, соль, немного масла, чай с сахаром, пшено и т. п.
   Это так называемый комиссарский паёк, которым, надо сказать правду, зачастую пользуются люди вовсе недостойные. В общем любопытно, и мне необходимо, -- узнать найдет ли нужным красная, народная власть уделить малую кроху "певцу коммуны и Ленина", как недавно заявляли обо мне в Москве. Я очень страдаю. Потрудитесь в спасение мое. Родина и искусство Вам будут благодарны. Жду ответа. Адрес: г. Вытегра Олонецкой губ. Николаю Клюеву!

Н. Клюев.

   

134. С. М. ГОРОДЕЦКОМУ

Лето 1920 г. Вытегра

Возлюбленный мой!

   Прочел в газетах твои новые, могучие песни и всколыхнулась вся внутренняя <так в копии. -- В. Г.> моя. Обуяла меня нестерпимая жажда осязать тебя, родного, со страдной душой о новорожденной земле и делах ее.
   Приветствую тебя от всего сердца и руки к тебе простираю: не забудь меня!
   Так много пережито в эти молотобойные, но и слепительно прекрасные годы.
   Жизнь моя старая, личная сметена дотла. Я очень страдаю, но и радуюсь, что сбылось наше -- разинское, самосожженческое от великого Выгова до тысячелетних индийских храмов гремящее.
   Но кто выживет пляску земли освободительной?!
   Прошу тебя об ответе скорейшем. Поедешь ли вновь в теплые края, возьми меня! Тебе там знакомо, а мне -- чужая сторона.
   Где Есенин? Наслышан я, что он на всех перекрестках лает на меня, но Бог с ним, -- вот уж три года, как я не видал его и строчки не получал от него.
   Как смотришь -- на его дело, на его имажинизм?
   Тяжко мне от Мариенгофов, питающихся кровью Есенина, но прощаю и не сужу, ибо всё знаю, ибо всё люблю смирительно.
   Волнуешь ты меня своим приездом -- выйдет ли твоя книга "Нефть" и где? Видел ли ты мой "Песнослов"?
   Трудно понимают меня бетонные и турбинные, вязнут они в моей соломе, угарно им от моих избяных, кашных и коврижных миров. Но любовь -- и им.
   Всё в свое время придет. Если можно, то поклонись Анне Алексеевне.
   И вненепременно ответь, желанный!
   Адрес: гор. Вытегра Олонецкой губ., Николаю Алексеевичу Клюеву.
   Жизнь тебе и крепость и одоление!

Н. Клюев.

   

135. С. А. ЕСЕНИНУ

28 января 1922 г. Вытегра

   Ты послал мне мир и поцелуй братский, ты говорил обо мне болезные слова, был ласков с возлюбленным моим и уверял его в любви своей ко мне -- за это тебе кланяюсь земно, брат мой великий!
   Облил я слезами твое письмо и гостинцы, припадал к ним лицом своим, вдыхал их запах, стараясь угадать тебя, теперешнего. Кожа гремучей змеи на тебе, но она, я верую, до весны, до Апреля урочного.
   Человек, которого я послал к тебе с весточкой, прекрасен и велик в духе своем, он повелел мне не плакать о тебе, а лишь молиться. К удивлению моему, как о много возлюбившем.
   Кого? Не Дункан ли, не Мариенгофа ли, которые мне так ненавистны за их близость к тебе, даже за то, что они касаются тебя и хорошо знают тебя плотяного.
   Семь покрывал выткала Матерь-жизнь для тебя, чтобы ты был не показным, а заветным. Камень драгоценный душа твоя, выкуп за красоту и правду родимого народа, змеиный калым за Невесту-песню.
   Страшная клятва на тебе, смертный зарок! Ты обречен на заклание за Россию, за Ерусалим, сошедший с неба.
   Молюсь лику твоему невещественному.
   Много слез пролито мною за эти годы. Много ран на мне святых и грехом смердящих, много потерь невозвратных, но тебя потерять -- отдать Мариенгофу как сноп васильковый, как душу сусека, жаворонковой межи, правды нашей, милый, страшно, а уж про боль да про скорбь говорить нечего.
   Милый ты мой, хоть бы краем рубахи коснуться тебя, зарыться лицом в твое грязное белье, услышать пазушный родимый твой запах -- тот, который я вдыхал, когда, ты верил мне в те незабвенные сказочные годы.
   Коленька мне говорит, что ты теперь ночной нетопырь с глазами, выполосканными во всех щелоках, что на тебе бобровая шуба, что ты ешь за обедом мясо, пьешь настоящий чай и публично водку, что шатия вокруг тебя -- моллюски, прилипшие к килю корабля (в тропических морях они облепляют днище корабля в таком множестве, что топят самый корабль), что у тебя была длительная, смертная <охватка с "Кузницей" и Пролеткультом, что теперь они ничто, а ты победитель.
   Какая ужасная повесть! А где же рязанские васильки, дедушка в синей поддёвке, с выстроганным ветром бадожком? Где образ Одигитрии-путеводительницы, который реял над золотой твоей головкой, который так ясно зрим был "в то время"?
   Но мир, мир тебе, брат мой прекрасный! Мир духу, крови, костям твоим!
   Ты, действительно, победил пиджачных бесов, а не убежал от них, как я, -- трепещущий за чистоту риз своих. Ты -- Никола, а я Касьян, тебе все праздники и звоны на Руси, а мне в три года раз именины.
   Клычков с Коленькой послал записку: надо, говорит, столкнуться нам в гурт, заявить о себе. Так скажи ему, что это подлинно баранья идеология; -- да какая же овца безмозглая будет искать спасения после "Пугачева"? Не от зависти говорю это, а от простого и ясного сознания Величества Твоего, брат мой и возлюбленный.
   И так сладостно знать мне бедному, не приласканному никем, за свое русское в песнях твоих.
   Сереженька, душа моя у твоих ног. Не пинай ее! За твое доброе слово я готов пощадить даже Мариенгофа, он дождется несчастия.
   Я был в мае--июне в Питере, почувствовал остро, что без тебя мертв.
   Золотая пролеткультовская рота кормится на подножном корме, на густо унавоженных ассигнациями советских лугах. Это всё вытащенное за хвост из всех петербургских помойных ям смердящее тряпье (обломки урыльников, килечные банки и черепья) повергло меня в отчаяние. Я им спел: "На полях пролеткультских, тамо седохом и плакахом", вспоминая об ассигновке. Повесили свои арфы на Фонтанке..."
   Князев пишет книгу толстущую про тебя и про меня. Ионов, конечно, издаст ее и тем глуше надвинет на Госиздат могильную плиту. Этот новый Зингер, конечно, не в силах оболванить того понятия, что поэзия народа, воплощенная в наших писаниях, при народовластии должна занимать самое почетное место, что, порывая с нами, Советская власть порывает с самым нежным, с самым глубоким в народе. Нам с тобой нужно принять это как знамение -- ибо Лев и Голубь не простят власти греха ее. Лев и Голубь -- знаки наши -- мы с тобой в львиноголубинности. Не согрешай же, милый, в песне проклятиями, их никто не слышит. "Старый клен на одной ноге", страж твой неизменный. Я же "под огненным баобабом мозг ковриги и звезд постиг". И наваждение -- уверение твое, что я всё "сердце выпеснил избе". Конечно, я во многом человек конченый. Революция, сломав деревню, пожрала и мой избяной рай. Мамушка и отец в могиле, родня с сестрой во главе забрали себе всё. Мне досталась запечная Мекка -- иконы, старые книги, -- их благоухание -- единственное мое утешение.
   Но я очень страдаю без избы, это такое уродство, не идущее ко мне положение. Я несчастен без своего угла. Теперь я живу в Вытегре -- городишке с кулачок, в две улицы с третьей поперек, в старом купеческом доме. Спас Нерукотворный, огромная Тихвинская, Знамение, София краснокрылая, татарский Деисус смотрят на меня слезно со стен чужого жилья. И это так горько -- неописуемо.
   Сестра и зять вдобавок обокрали меня; я уезжал в Белозерский уезд, они вырезали замок в келье, взломали дубовый кованый сундук и выкрали всё, что было мною приобретено за 15-ть лет, -- теперь я нищий, оборванный, изнемогающий от постоянного недоедания полустарик. Гражданского пайка лишен, средств для прожития никаких. Я целые месяцы сижу на хлебе пополам с соломой, запивая его кипятком, бессчетные ночи плачу один-одинешенек и прошу Бога только о непостыдной и мирной смерти.
   Не знаю, как переживу эту зиму. В Питере мне говорили, что я имею право на академический паек, но как его заполучить, я не знаю. Всякие Исполкомы и Политпросветы здесь, в глухомани уездной, не имеют никакого понятия обо мне как о писателе, они набиты самым темным, звериным людом, опухшим от самогонки.
   Я погибаю, брат мой, бессмысленно и безобразно. Госиздат заплатил мне за "Песнослов" с "Медным китом" около 70-ти тысяч. Если же Ионов говорил тебе о 15-ти миллионах, будто бы посланных мне, то их надо поискать в его карманах, а не в моем бедном кошельке.
   "Скифы" заграничные молчат. Новая книга стихов у Разумника. За нее я получу один миллион и то частями, хотя книга содержит около ста стихов, т. е. 12-15 печатных листов, за поэму "Четвертый Рим" -- "Эпоха" заплатила мне гроши -- Коленька на них купил 2 ф<унта> мыла и немного ситца...
   Каждому свой путь. И гибель!
   Если я умру в этом году, то завещаю все свои сочинения в пожизненное издание Николаю Ильичу Архипову. Ты будь свидетелем. Он, по крайней мере, не даст моей могиле зарасти крапивой (кажется, есть закон, запрещающий наследства, но я так желаю, и это должно быть известно).
   Покрываю поцелуями твою "Трерядницу" и "Пугачева". В "Треряднице" много печали, сжигающей скорлупы наружной жизни. "Пугачев" -- свист калмыцкой стрелы, без истории, без языка и быта, но нужней и желаннее "Бориса Годунова", хотя там и золото, и стены Кремля, сафьянно-упругий сытовый воздух 16-17 века. И последняя Византия.
   Брат мой, пишу тебе самые чистые слова, на какие способно сердце мое. Скажу тебе на ушко: "Как поэт я уже давно, давно кончен", ты в душе это твердо сам знаешь. Но вслух об этом пока говорить жестоко и бесполезно.
   Радуйся, возлюбленный, красоте своей, радуйся обретший жемчужину родимого слова, радуйся закланию своему за мать-ковригу. Будь спокоен и счастлив.

Твой брат и сопесенник.

   Приведет ли Бог встретиться? Умоляю о письме, хотя бы кратком. Кланяюсь Клычкову, Ивневу. Не пришлют ли они мне своих книжек? Читал ли ты второй "Песнослов"? Как тебе он кажется? Прав ли Брюсов, отрекаясь от меня в журнале "Лито"? Каков "Четвертый Рим"? Что мне делать с новой книгой? Она в Москве в "Знамени". Есть еще такой эс-эровский журнал. Это, вероятно, одно и то же. Скоро ли я буду твоим кумом, по обету твоему? Целую тебя в сердце твое. Прощай.
   Адрес: г. Вытегра Олонецкой губ<ернии>. Н. К.
   Пришли новое стих<отворение>, посвященное мне, если есть.
   28/1-1922.
   

136. Н. И. АРХИПОВУ

2 ноября 1923 г. Москва

   Сейчас узнал, что телеграмму тебе не послал камергер Есенина. Я живу в непробудном кабаке, пьяная есенинская свалка длится днями и ночами. Вино льется рекой, и люди кругом без креста, злые и неоправданные. Не знаю, когда я вырвусь из этого ужаса. Октябрьские праздники задержат. Вымойте мою комнату, и ты устрой ее, как обещал. Это Дункан. Я ей нравлюсь и гощу у нее по-царски.
   Кланяюсь всем.

Н. Клюев.

   Брюсовский пер., 2, 27, дом "Правды".
   

137. П. В. СОКОЛОВОЙ

21 августа 1924 г. Вытегра

   От тихих богородичных вод, с ясных, богатых нищетой берегов, от чаек, гагар и рыбьего солнца -- поклон вам, дорогие мои! Вот уже три недели живу как во сне, переходя и возносясь от жизни к жизни. Глубоко-молчаливо и веще кругом. Так бывает после великой родительской панихиды... Что-то драгоценное и невозвратное похоронено деревней -- оттого глубокое утро почило на всем -- на хомуте, корове, избе и ребенке. Со мной беленький, как сметана, Васятка, у него любимая игрушка лодка, возит он меня на окуний клёв по богородичным водам к Боровому носу, где живет и, немучаясь ясно, двенадцатый век, льняная белизна и сосновая празелень с киноварью и ладаном. Господи, как священно-прекрасна Россия, и как жалки и ничтожны все слова и представления о ней, каких наслушался я в эту зиму в Питере! Особенно меня поразило и наполнило острой жалостью последнее свидание с Есениным, его скрежет зубный на Премудрость и Свет. Об этом свидании расспросите Игоря -- он был свидетелем пожара есенинских кораблей. Но и Есенин с его искусством, и я со своими стихами, так малы и низко-презренны перед правдой прозрачной, непроглядно-всебытной, живой и прекрасной. Был у преподобного Макария -- поставил свечу перед чудным его образом -- поплакал за вас и за себя, сегодня ухожу в Андомскую гору к Спасу -- чтоб поклониться Золотому Спасову лику -- Онегу, его глубинным святыням и снам.
   Погода всё время -- синь и сизая легкая дымь -- ни облачка на небе. Рыба сетями идет плохо. Рыбаки мутят неводами мольё -- мелочь, сушат сущик по печам избяным, -- подушка и та дышит рыбой. Коленька, потрудись, доставь Есенину недописанное из "Львиного хлеба" стихотворение и еще "Вернуться с оленьего извоза" -- оно напечатано в "Ленинграде". Да исправь "безбрежность" на "безбрежье" в стихотв<орении> "Я знаю, родятся песни". Пожалуйста. Проси Есенина выдать тебе три червонца, чтобы выслать их Ручьеву для меня. У меня всего 20 рублей -- Есенин пропил мой червонец -- провожая меня на пароход. Я после дороги лежал два дня у Кирьянова, страдал страшным поносом. На третий день приехал H. E. Шелепин из Кондуш и отвез меня к Щекиным, так я Ручьева и не видел -- он был на сенокосе в деревне, но родным его всё рассказал о шкафах -- сколько их -- я не знаю.
   Писать непосредственно мне -- письма идут в Андомский погост -- потом с попутчиками рассылаются по волостям -- это долго и волокитно. Пишите Кирьянову, он передаст мне с заезжими в город ближайшими мужиками -- он знает кой-кого приозерских. Вот человек -- золотой, покоил и меня и принял радостно и любовно, как кровного -- даже стыдно за такую ласку. Я здоров, но похудел заметно. Устаю к вечеру от солнца, от сосен и озера -- правда сладкой усталостью. Кланяйтесь Игорю больше, целую я его и благословляю великим онежским крестом... Мансурову привет -- если он в СПб.
   Не забывайте! С любовью кровной остаюсь Н. Клюев.
   Канун Спасова дня.
   

138. Е. П. ИВАНОВУ

1924 или 1925 г. Ленинград

Дорогой Евгений Павлович!

   Низко Вам кланяюсь и всему вашему семейству. Милость Божия да будет с вами. Очень сожалею, что Вы не удосужитесь прийти ко мне поглядеть икон. Мне нужна Богородичная икона украшенная. У Вас таковых имеется несколько. Я бы Вам благословил редчайшего выговского Деисуса, что из моленной Андрея Денисова, медный новгородский складень и икону Архистратига Божия Михаила в рост, не в доспехах, а в далматике со с<ф>ерами в руках -- XV-ro века, чудной сохранности -- весьма редкий, размер аршин с четвертью. Всё это на деньги стоит гораздо дороже Вашей св. <ижоны, именуемой "Страстная", которую я имею в виду. Усердно прошу дать ответ по адресу: ул. Герцена, дом No 45, кв. 7. Приобрести такие веши, какие я предлагаю Вам, случается раз в жизни.
   Мир Вам и любовь.

Николай Клюев.

   

139. Т. П. АРХИПОВОЙ

31 июля 1926 г. Новый Петергоф

   Дорогая Таисия Павловна, наконец я в больнице Мечникова, -- очень тяжело болен, будет скоро операция, след<ующие> месяцев шесть придется страдать, но большего страдания, чем я перенес в Марьине, не могу себе представить. Нашлись чужие люди, которые пожалели меня и вы<нес>ли из рва львиного. Ногу я очень повредил деревенским лечением, но это долгая история... Деньги мне если не отосланы, то и не отсылайте, но получите. Дорога мне стала больше 50 р. Умоляю ответить.
   Напишите, как Коля?
   

140. С. А. КЛЫЧКОВУ

Декабрь 1926 г. Ленинград

   Милый друг! Благодарю тебя за письмо, за память и добрые слова. Я очень болен. Пять месяцев пролежал в больнице, вынес две крайне болезненные операции. Был нарыв в кишках, потом заражение крови. Страшно и вспоминать. Много пролито слез за это время: за бедность, за сиротство очень обидно. Вышел из больницы едва жив -- черные круги в глазах, -- притащился в свой угол -- первой заварки чаю и то нет.
   Теперь я очень слаб. Денег нет, и есть нечего. За "Плач" о Сереженьке "Прибой" заплатил двести рублей. Из них одному санитару за ночные дежурства у моей кровати пришлось заплатить 93 руб. за месяц и один день -- считая по три руб. в сутки. Я обращался за милостью в Московский союз писателей. Но вот уже больше двух месяцев прошло после посылки заявления, но ответа нет никакого. Усердно прошу тебя узнай и поспрашивай -- почему союз, уважая все просьбы даже людей, к искусству не причастных, -- пренебрег моим насущным и удостоверенным надлежащими подписями и печатями заявлением?
   Я никогда не обращался в союз за помощью, я горд был этим. В страшные голодные годы от меня никто не слышал просьб. Но сейчас я очень слаб. Ходить не могу, -- а если и хожу, то это мне дорого обходится. Помоги, Сергей Антонович. Пострадай за меня маленько. Век не забуду. От многих умных и уважаемых людей я слышу негодование на статью Городецкого в "Новом мире" об Есенине и обо мне. Следовало бы "Новому миру" отнестись осторожнее к писаниям Городецкого и, глубоко уважая его честность и преданность красному знамени, принять во внимание и мое распутинское бытиё. Я еще по<ка> не повесился и не повешен, и у меня есть перо и слова более резонные и общественно нужные, чем статья Городецкого. Или "Новый мир" этого не допускает и считает мое убожество неспособным тягаться с такими витязями, как Городецкий? Или всё это вытекает из общего понимания, что шоферы нужнее художников? Я бы сердечно хотел с тобой повидаться, ты ведь остался из родных поэтов для меня последним, но у меня нет денег на проезд в Москву -- нужно рублей 15-20 -- билет стоит 12-ть руб., да извозчик, да от вокзала до тебя -- прямо. У меня в Москве негде головы преклонить. Прошу тебя -- поговори с "Огоньком", не издаст ли он книжечки моих стихов. Дал бы любопытный материал, под интересным названием. Умоляю тебя сделай это и напиши ответ! Пришли мне свой новый роман, я им очень -- по отрывкам -- обрадован. Извини, что всё письмо пересыпал просьбами, но видишь, как я встревожен. Есть нечего. Из угла гонят. Весь износился. Хожу в подолгу нестиранных и по сто раз заплатанных рубахе и подштанниках. Смотреть противно. И болен, болен.
   

141. С. А. КЛЫЧКОВУ

Наголо 1927 г. Ленинград

Милый друг!

   Сердечно благодарю тебя за добрые слова и за твои хлопоты! Низко тебе кланяюсь за твою прекрасную книгу "Балакирь". После "Запечатленного ангела" это первое писание -- и меч словесный за русскую литературу. Радуюсь и величаюсь тобой! Усердно прошу и молю тебя не охладеть в желании устроить вечер в мою пользу (если на самом деле ты уверен в этой пользе для меня). Когда будет всё налажено, как-то -- оповещение Москвы о вечере, афиши, писатели и т. п., то я немедленно приеду.
   Союз действительно мне выслал, по Кириллову, 50 руб., но это было в прошлом году в конце марта-апреля. А теперь я не получал ничего от него, окромя тв<о>их 25 руб. Приветствую, благодарю, люблю и всегда ношу в сердце своем образ твой.

Н. Клюев.

   Жадно, нетерпеливо жду ответа о вечере. Умоляю его устроить, это смертельно нужно.
   Кто ненавидит или любит меня -- помогите!
   

142. С. А. ТОЛСТОЙ-ЕСЕНИНОЙ

Первая половина 1927 г. Ленинград

   Дорогая Софья Андреевна, скульптор Золотаревский изъявил желание одолжить Вашему музею сто рублей, чтобы ускорить издание моего "Плача о Сергее Есенине" -- и дать возможность уплатить Вам мне хотя бы половину гонорара. Золотаревский вскорости будет в Москве, свидится с Вами, и я советовал бы Вам не отказываться от его ста руб. Если издание для Вас еще представляется смутным, то Вы все-таки воспользуйтесь милосердием Золотаревского, так как ближайшее будущее покажет и выяснит дело издания, и с возвращением долга Золотаревский до выпуска книги Вас беспокоить не будет.
   Я тяжело бедствую, и на мне нет живого места, не изъязвленного городом за эту зиму. Ваша сообразительность поможет мне уехать в деревню. За что сердце мое и песни будут Вам благодарны. Низко Вам кланяюсь.

Н. Клюев.

   СПб., Б. Морская, 45, кв. 8, тел. 501-07.
   

143. M. Л. СЛОНИМСКОМУ

9? августа 1927 г. Дер. Клишино,
ст. Идрица Псковской губ.

   Усердно прошу к-во "Прибой" выслать мне следуемые по договору 15 руб. за книгу -- избранные стихотворения!
   Усердно прошу об ответе!
   Адрес: ст. Идрица Псковской губ., деревня Клишино, двор Перепечь, Николаю Клюеву. Крайне нуждаюсь.
   

144. Э. Ф. ГОЛЛЕРБАХУ

12 января 1928 г. Ленинград

   Извините за беспокойство, но Вы в Камерной музыке говорили, что любите древние вещи. У меня есть кое-что весьма недорогое по цене и прекрасное по существу. Я крайне нуждаюсь и продаю свои заветные китежские вещи: книгу рукописную в две тысячи листов со множеством клейм и заставок изумительной тонкости -- труд поморских древних списателей; книга, глаголемая "Цветник", рукописная, лета 1632-го с редкими переводами арабских и сирских сказаний в 750 листов, где каждая буква выведена от руки прекрасного и редкого мастерства; ковер персидский столетний, очень мелкого шитья, крашен растительной краской -- 6-ть аршин на 4 ар<шина>; древние иконы 15-го, 16-го и 17-го веков дивной сохранности; медное литьё; убрус -- шитый шелками, золотом и бурмитскими зернами -- многолистный, редкий. Всё очень недорого и никогда своей цены не потеряет. И даже за большие деньги может быть приобретено только раз в жизни. Если Вы возымете благое намерение посетить меня, то потрудитесь сообщить день и час Вашего прихода ко мне по телефону No 501-07. Просьба приходить без посторонних, чужих людей!
   Ваш покорнейший слуга Николай Клюев.
   Адрес: Морская, 45, кв. 8.
   

145. А. П. ЧАПЫГИНУ

Январь 1928 г. Ленинград

   Дорогой Алексей Павлович, извини за беспокойство, но я в смертельной нужде продаю свои заветные китежские вещи. Деисус -- три отдельные иконы: Спас -- Богородица -- Иван-поститель в серебряной басме, с подвесными (любимыми тобою) убрусами дивной сохранности и работы времен Ивана Грозного. К иконам шитую ширинку шелками -- золотом и бурмитскими зернами -- по преданию, труд царевны Ксении -- дочери Годунова.
   Вещи музейные, в мирное время стоящие пять тысяч рублей (я предлагал их в музее Александра III-го, но там нет никаких ассигновок на какие-либо приобретения), для горницы в твоей избе на Моше более прекрасного и глубокого украшения не найти. Чем дольше они будут лежать, тем будут дороже и никогда не потеряют своей цены. Раз в жизни такая красота и редкость и встречается и дается в руки. Мне обидно и горько пустить святое для меня на рынок. Быть может, ты сможешь дать мне за всё двести рублей -- и я утешился бы сознанием, что мой Китеж в руках художника.
   
   Сердце мое и русская поэзия будут тебе благодарны.

Николай Клюев.

   Морская, 45, кв. 8.
   Дома каждый день до 2-х часов. Жду положительного или отрицательного ответа немедля.
   

146. М. ГОРЬКОМУ

Август? 1928 г. Ленинград

   Алексей Максимович -- я погибаю от нищеты, помогите мне. Справедливость и русская поэзия будут Вам благодарны.

Николай Клюев.

   Адрес: Ленинград, Морская ул., дом 45, кв. 8.
   

147. М. ГОРЬКОМУ

Начало сентября 1928 г. Ленинград

   Я глубоко взволнован Вашей помощью, Алексей Максимович, -- получил двести рублей и Ваше письмо. В письме Вы спрашиваете, каким способом можно помочь мне более солидно и чтобы я об этом подумал.
   Скажу Вам как перед смертью: прежде всего непосредственной денежной помощью в таком размере, чтобы я пережил эту зиму -- считая хотя бы по пятидесяти руб. в месяц, мог купить себе теплую одежду, сапоги, шапку, белье и поставить печку в своем углу.
   Считая восемь месяцев зимних и расходы, как указываю, нужно денег руб. 500--800-т. Вторая возможность помощи может быть следующая:
   По Вашему одобрению Халатов может издать полное собрание моих стихов в количестве не менее пяти тысяч экземпляров каждой книги (всего три тома стихотворений), с выплатой мне половины продажной стоимости издания, чего в других случаях Госиздат не допускает. И третья возможность -- это приобретение лично Вами в вечную собственность моих сочинений, конечно, с правом передачи прав издания каждому, кому Вы пожелаете (сыну, жене и т. п.).
   Я знаю, что Халатов может Вам выложить резоны временные и злободневные, но лучшие цветы с русских полей, собранные в мои книги, такой стране, как наша, рано или поздно понадобятся. Халатову небезызвестно, что ни одна лекция по русскому языку в вузах, семинариях и школах не обходится без моих стихов как пособия и что есть хрестоматийные руководства, где приводится целиком по тридцать моих произведений. Следовательно, польза от меня налицо. Но я умер бы счастливым, если бы самое любимое и прекрасное в народной жизни (что составляет суть моего творчества) оказалось в Ваших руках. В настоящем это было бы истинной человечностью, время же овеяло бы Вашу такую помощь глубокой нежностью и поэзией.
   Кланяюсь Вам земно и люблю крепко.

Н. Клюев.

   Ленинград, Морская, 45, кв. 8.
   

148. М. ГОРЬКОМУ

16 сентября 1928 г. Полтава

Алексей Максимович,

   простите меня за собачий голодный вой -- мои письма к Вам. Но всё это от бедности. Ах, если бы не сознавать ее, не обладать жгучей способностью радования и наслаждения хорошими вещами в мире. Тогда было бы легче.
   Но моя боль по земле, по сосновой поморской избе, которых за последние годы я лишился, двигает и моим поведением.
   С надеждой на Вашу помощь было связано и сладкое упование -- возвратиться к земле в родную избу, без чего я не смогу существовать. Мне нет еще и сорока лет, но нищета, скитание по чужим обедам разрушают меня как художника. Такие чистые люди, как напр<имер>, В. С. Миролюбов, хорошо осведомлены о мире, из которого я вышел, сердечно разделяют мою печаль. Но жизнь Вам и крепость.
   Книжка моих избранных стихов два года лежала в издательство "Прибой" и, наконец, вышла в марте этого года. В книге не хватает девяноста страниц, не допущенных к напечатанию. Гонорар же 400 руб., выплачиваемый "Прибоем" в течение такого долгого времени, конечно, давно проеден.
   Есть у меня книга поэм. Написана новая поэма из двенадцати песен под названием "Погорельщина". На издание Халатовым полного собр<ания> я согласен -- на каких угодно условиях. В настоящее время я живу в Полтавщине у добрых людей. Кланяются Вам река Тагамлык и пятисотлетний дуб, такой прекрасный и огромный, что дух захватывает. Еще раз прошу простить за беспокойство. Николай Клюев. 16 сентября. Адрес: г. Полтава, Садовая улица, 5.
   

149. В. Л. ЛЬВОВУ-РОГАЧЕВСКОМУ

Октябрь 1928 г. Полтава

   Извините за беспокойство. Я болен, в чужом городе, крайне нуждаюсь. Помогите мне выехать в Ленинград! Билет стоит 19 руб. с копейками, умоляю Вас об этом. Сердце мое и русская поэзия будут Вам благодарны. Адрес: Полтава, Садовая ул., дом No 5, квар<тира> Приходько. Н. Клюеву. Приветствую Вас.

Николай Клюев.

   

150. М. А. ЗЕНКЕВИЧУ

Ноябрь--декабрь 1928 г.
Ленинград

   Милый друг, я погибаю в нищете -- помоги мне. Изыщи возможность издать мою книгу стихов в "Земле и Фабрике". Справедливость и русская поэзия будут тебе благодарны.
   С сердечным приветом Николай Клюев.
   Адрес: Ленинград, Морская, 45, кв. 8.
   Предлагаемые стихи близки "Земле и Фабрике".
   

151. A. H. ЯР-КРАВЧЕНКО

18 декабря 1929 г. Москва

   Дитя мое родное! Посылаю тебе свое благословение и желаю крепости душевной и стойкости в искушениях и соблазнах греховных. Умоляю тебе, храни себя от тьмы житейской!
   Я невыразимо тоскую по ангелу в тебе и всегда на руках огненных в молитве возношу тебя к престолу Святой Троицы. У меня в Москве есть благоуханные и святые встречи, -- но темная жизненная суета иногда повергает меня в боль не только душевную, но и телесную. -- Я два раза лежал больным от сердца и от простуды. Всё хлопочу о пенсии и издании "Погорельщины". Рукопись в издательстве лежит уже две недели, но около ее происходит большая драка. Ответа еще окончательного нет. Хотелось бы его дождать, чтобы получить деньги, чтобы нам с тобой прожить зиму без нужды. Я рвусь к тебе, но чисто деловые соображения держат меня в Москве. Мне очень тяжело от одиночества без милого голоса и ласки. Был у Нестерова, читал ему "Погорельщину". Он содрогался и проливал слезы, слушая.
   Ты прости меня, что я не писал тебе! Прости! Сообщи в Петергоф письмом -- обо мне, думаю, что через неделю я буду в Питере. Хорошо бы с деньгами. Но уверенно об этом не говорю. Мы с тобой обсуждали под саратовскими кленами, какой тон тебе нужно и необходимо взять в этот год, чтобы тебя не обворовывали разные, в конце концов, не нужные тебе друзья. Стараешься ли ты во имя своего дивного искусства хоть сколько-нибудь выполнить это? Извини, мой любимый, что говорю тебе об этом, но эти слова я обращаю к тебе не в форме приказа, а только в форме бровной заботы. Постарайся побывать у Ма<н>суровой, кланяйся от меня и узнай, что нового? Был ли у кумы? Что у них хорошего?
   Минх получил твое письмо. Его почти не бывает дома... Что в Саратове?
   Кланяюсь земно.
   Целую со слезами!
   Всегда с тобой, сердце мое!

Н. Клюев.

   

152. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

2 января 1930 г. Москва

   Ласточка моя светлая, посылаю тебе письмо профессора Анисимова к Матвееву в Академию. Постарайся его использовать. Как видишь, у меня болит сердце о тебе. Рад бы на большее -- если бы было это для тебя полезно.
   Меня очень просят Садомовы провести с ними Рождество -- огорчить их неблагодарно. Я у них живу в полном достатке и уходе.
   Сегодня ставлю себе на кобчик 8 пиявок.
   Прописал Плетнев. Говорит, что моя болезнь от половой неудовлетворенности и посылает к бабе -- но я уж лучше поставлю себе пиявки -- пусть сосут мою грешную кровь -- быть может, будет легче и мои чувства прояснятся.
   Только что послал тебе письмо.
   Прошу тебя, береги себя, скоро увидимся. Не верь Петру из Полтавы. Это сволочь и предатель. О получении писем сообщи немедля.
   Кланяюсь землекасательно.

Н. К.

   Письма к Матвееву не заклеивай.
   

153. Н. И. АРХИПОВУ

Начало 1930 г. Ленинград

Коленька!

   Настаивай упорно на первом основном рисунке обложки, он подлинный и по гармоничности и легкости -- редкость, интригующая и завлекательная -- больше всякого Самсона. Особенно для приезжего посетителя -- купит всякий хотя бы смутно чувствующий скульптуру и ее эротику. Очень и очень прошу пощадить первый образец, которому завидую как обложке. Такая обложка достойна украшать любого поэта. Я удивлен этому рисунку и Толечкину искусству. Варварством будет и пошлостью поместить на путеводителе Самсона -- т. е. всё от Петергофа. На всех лучших путеводителях в Европе требуют штрихующего рисунка, это всё великолепно и полно, красиво и гармонично выполнено Толечкой. Твой долг отстоять этот первый рисунок -- он редкий как обложка и прекрасен как украшение.

Н. Клюев.

   

154. С. А. ТОЛСТОЙ-ЕСЕНИНОЙ

27 января 1930 г. Ленинград

   Дорогая Софья Андреевна. Низко Вам кланяюсь и желаю от Господа Бога здравия и благополучия, и крепости душевной. Еще извещаю Вас, что Толечка закончил эскиз портрета Есенина и желает его устроить в музее, так как это сделать? По почте переслать рисунок весьма опасно, ибо рисунок большой и очень нежный. Глядели знающие люди, говорят, что это истинный Есенин. Я увидел, заплакал, до того нарисовано хорошо и душевно и по замыслу, и по простоте, чистоте линии близко Сереженьке! Быть может, Вы сообщите адрес близких Вам и верных людей в Петербурге -- Толечка бы доставил рисунок им -- это было бы безопасно. Или как еще -- посоветуйте! А потом бы с человеком отвезти в Москву меж двух листов картона. Есенин изображен во весь рост, под плакучей березой, где каждый листик со смыслом. По рисунку вещь изумительная. Прекрасны задумчивые облака, плакучая березынька на заднем плане и какое-то бёклиновское очертание дальнего леса...
   Ждем от Вас письма с указанием, как поступить?
   Свет Вам и жизнь.

Н. Клюев и А. Яр-Кравченко.

   

155. С. А. ТОЛСТОЙ-ЕСЕНИНОЙ

3 февраля 1930 г.
Ленинград

   Дорогая Софья Андреевна, посылаю Вам фотографию с эскиза к портрету Есенина. Как видите, в этом рисунке много прекрасного. Он затмевает все карточки с Есенина, нежен, лиричен и глубок русской роковой глубью. Глядя на этот рисунок, по-новому и полно осознаешь великую трагедию и родины, и ее поэта-сына.
   Приезжала в Питер Зинаида Райх, говорила Разумнику Иванову, что выходит книга избранных Сережиных стихов. Приложите силы и рвение к тому, чтобы поместить рисунок Яр-Кравченко в книгу. Это будет свежо и радостно, неожиданно для врагов и друзей Есенина. Усердно и настойчиво прошу Вас об этом. Я придаю большую ценность работе Яр-Кравченко. Хвалят его и другие достойные и понимающие рисунок люди -- Савинский, Рылов, Власов... Очень просим Вас ответить на это письмо: СПб., канал Грибоедова, 8, кв. 8. Яр-Кравченко. Низко Вам кланяюсь и приветствую сердечно.

Николай Клюев.

   Кравченко говорит, что линия плеч Есенина соответствует анатомии дерева-березы и эта линия не должна вызывать смущения.
   

156. С. А. ТОЛСТОЙ-ЕСЕНИНОЙ

Февраль? 1930 г. Ленинград

   Дорогая София Андреевна, писал Вам два письма с приложением фотографии с эскиза к портрету Есенина работы Яр-Кравченко. Прошу Вас ответить, возможно ли поместить этот рисунок в сборник стихов Есенина, который, как я наслышан, выходит в Москве? Мне очень нужно узнать. Костя расскажет Вам подробности о приобретении портрета, чтобы он не ушел в чужие руки.
   Сейчас он на выставке.
   Кланяюсь низко Н. Клюев.
   

157. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

26 июля 1930 г. Мацеста

   Толечка, приедешь, сходи в мою комнату и вылей воду из самовара, а то сильно заржавеет. Жду писем. 3-го августа выезжаю из Сочи.

Н. К.

   

158. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

27 июля 1930 г. Сочи

Милый мой!

   Получил твое письмо -- тебе посылаю третье. Аккуратно, как надо, поезжай в Академию на экзамен по искусству -- кланяйся тому человеку, которому ты передал из Москвы письмо от Александра Ивановича Анисимова -- скажи, что он теперь в Новгороде, а оттуда проедет в Ферапонтов монастырь, что близ г. Кириллова -- обозреть фрески... Кланяйся Гончарову от Льва Бруни -- похвали его графику и выскажи пожелание приблизиться к его пониманию искусства... Всё это тебе не повредит -- но это нужно сделать до начала твоего экзамена.
   Я третьего августа выезжаю в Вятку. Можно бы ехать в Курскую губ. Это самая дешевая губ<ерния> по продуктам. Быть может, остановлюсь в Москве дня три. По приезде в Питер -- не забудь привезти мой ватный кафтан, шляпу и галоши; галоши поищи около камина в барахле. Помни, что ехать обратно будет холодно.
   Здоровье мое улучшилось, но запрещено есть не только мясо, но и масло, и яйца. Сладкое, соль, чай -- несвежий, а мясного так и не велено и в рот брать...
   Ты в Питере бери билет до Котельнича -- с Вятки река обмелела, и пароходу трудно двигаться...
   Ни за что не оставляй ключей дяде Пеше, если его повстречаешь, скажи, что ездил в Саратов и забыл их там и что придется высылать особо. Лидии Александровне -- моим соседям по квартире -- скажи, что я из Сочи -- уехал в Эривань к своему другу, а правды ни гу-гу... Место, где я живу, чудное -- по климату, по ровности воздуха -- но публика в доме лишена какого бы то ни было чувства природы и красоты -- только заботятся о своей задней части, чтоб они были толще -- и горели апельсинно -- скорее окорочно. Кланяйся маме -- я ей ответил на все письма, но теперь почта перегружена и неверна. Про папу я говорил с Бычковым, инженером -- встретил его по дороге -- прямо и окончательно обещал всё хорошее, и пусть папа воспользуется этим обязательно.
   Продукты в Сочи вообще отсутствуют -- зеленый маленький яблок 10 к. штука -- это самый плохой. Армяне плачут, что поесть вообще нечего. Говорят, что <в> Пятигорске было масло 5 руб. фунт, так об этом говорят, как о сказочном событии. Береги деньги для Вятки -- каждый гривенник там обернется в рубль. Быть может, удастся прожить там месяц, судя по твоим делам. Шляпы, очень плохие, стоят -- 7--10 руб. Извини, но таких денег у меня на шляпу не находится. Каждый день мои расходы на лечение -- проезд в Мацесту доходят до трех-четырех рублей. Оказывается, что ванна, вода и лекарства на свой счет. Постарайся в день приезда в Питер -- сходить Мойка, 31, кв. 4, к Зое Александровне Никитиной, напомнить ей о деньгах на обратный проезд -- мол, едет в Питер, а про остальное молчи. Покрепче настаивай. Если Зои по этому адресу нет, то спроси ее адрес Знаменская, 19 -- какая квартира и там уже другая фамилия -- всё это я забыл -- Сережа знает.
   Радость моя -- поправляйся, ложись спать пораньше и приучай себя быть спокойным. Богородица всё устроит. Если будешь бегать сломя голову -- никакого доверия к себе не вызовешь у людей. Все люди сами про себя за бесценный дар считают спокойствие. Благословляю, лобызаю, причащаюся незримо тобой и сердцем твоим.

Н. Клюев.

   

159. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

1930 г. Москва

   Мир тебе и любовь, дитя мое! Пусть лебедь тишины и покоя бороздит лед и яхонт твоих зрачков милых. Да будет! Да будет!
   Мы заболели с тобой одинаковой болезнью -- у меня кашель не дает покоя -- особенно ночью. Нужно молоко горячее с маслом и с содой, но где их взять? Везде продают масло с маргарином, что крайне вредно при болезни гортани. Спаси Христос твою печальницу маму за хлеб-соль! Вот уж рыбица на мели: бьется -- и тяжело дышит за всех. Меня очень обижает дядя Пеша -- с утра до двух-трех часов ночи осыпает бранью и издевательствами. Пока я был здоров -- то он воздерживался, но лишь только догадался, что я немного не могу обойтись без его ничтожных услуг, как показал свои когти. Как только поправлюсь, нужно принять меры, чтобы от него отделаться, но -- Бога ради, побереги себя -- отлежись и окончательно поздоровей -- каждый твой час жизни и моей час жизни -- здоровья и счастья. Ты это как-то должен утвердить себе потверже. Я знаю внутренне, что уже три-четыре года назад лежал бы я на Волковом кладбище, если бы не было в моем сердце тебя -- моего индийского царевича -- твоих слов и дыхания. Вот почему и враждебны душе моей чужие вторжения (и чужие руки) в любовь нашу. Ненавистью к чужим я защищаю свою жизнь и самого себя.
   Знаю, что такими признаниями я даю тебе полную власть над собой, но сохранит тебя лебединый ангел от злоупотребления ею. Но когда ты захочешь сознательно и холодно трезво, чтобы я снял себе угол с (пропуск в машинописи) у безносой хозяйки Волкова кладбища, ты можешь сделать это почти одним словом. В болезни своей я жалостно, как озябшая бездомная собака, горько понял это. Еще недавно Коленька уговаривал меня и предостерегал от этой мысли, но наперекор рассудку я сладко взрастил ее в своем сердце. Я прошу тебя помолиться Христу за меня, не подбирая слов, а признаваясь ему в чувствах до конца. Поправляйся -- милый.

Н. Клюев.

   

160. А. Н. ТИХОНОВУ

1930 г. Ленинград

Александр Николаевич!

   Врачебная экспертиза нашла меня тяжело больным, выдала мне свидетельство на пожизненную инвалидность по второй группе. Документы, в ответ на особый запрос Наркомпроса Ленинградскому отд<елению> Союза писателей, высланы через Ленсовет по назначению. Московский Союз писателей обещал мне приложить к моей просьбе о персональной пенсии общее ходатайство, но вот уже полгода из Наркомпроса ни дыхания.
   Я погибаю от нищеты и тяжелой болезни -- помогите мне -- справкой или напоминанием обо мне в Наркомпросе и в Московском Литфонде или где найдете полезным. Ваши подлинные друзья указывают мне на Вас как на помощь! Сердце мое и русская поэзия будут Вам благодарны. Низко Вам кланяюсь

Николай Клюев.

   1930 г.
   

161. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

4 октября 1931 г. Москва

   Пишу второе письмо, дорогой мой. Что с тобой? Очень беспокоюсь. Я приехала благополучно. Но здесь очень трудно, даже чрезвычайно тяжело устроиться с комнатой. Можно наудачу в пригородах. Знакомые говорят, что есть красивые места и зимние теплые дачи. На одну комнату в Москве или иногда в Ленинграде меняют две-три комнаты с балконом, огородом, деревья под окнами, но очень тяжело с дровами. Я поместила объявление, было одно предложение на комнату в десять метров -- это не комната, а западня какая-то. И мне стало грустно. Дела мои по-старому. У Керосинкина гостья из Саратова. Я больше у Нади -- у остальных с ночлегом не выходит. Жду спешно твоего ответа. Вышли первым медицинское свидетельство и посылкой книгу, о которой мы говорили. Посылай на Керосинкина. Уплати за комнату. Как ты провел время с химической барашней? Ее ухаживания за тобой, я уверена, не без результатов. Финал вашего знакомства меня режет на куски. Но что делать? Нужно было ждать этого. Сейчас я тревожна как никогда. Дров в Москве нет. Обмена нужно ждать, как случая. Подумай покрепче и немедля отвечай. Всё благополучно. Только болею, как ты приехал. И сколько времени пробыл с химической барышней? Останавливались ли в Доме крестьянина или только заходили туда на час-два? Отвечай.

Твоя Соловушка.

   

162. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

8 октября 1931 г. Москва

   Мой друг, мой нежный друг, люблю тебя -- зову,
   И в сердце у меня, как солнце, ты сияешь...
   И если ты со мной, и если ты ласкаешь,
   Боюсь, что знойный сон недолог -- наяву...
   Но если ты вдали -- стремлюся за тобой,
   Печальной памятью черты твои лаская...
   Так ива грустная, склоняясь над волной.
   Лобзает облака зардевшегося Мая...

* * *

   Получил конверт с письмами, одно из них очень неприятное -- тебе бы нужно предварительно прочитать его. С комнатой ничего не выходит. Вероятно, нужно время, чтобы устроиться сносно. Но с ночевкой трудно, у Карасин<к>ина всё еще гостья, и мне спать негде. Напиши, когда приехать к тебе. Я тоскую невероятно! И в таком состоянии не могу ничего делать путного. Повторяю, что нужно время, чтобы устроиться. Всё ли у меня благополучно в келье? Я тебе писал, что за городом можно легче, но расходы больше. Прошу тебя, -- отвечай немедля! Чем кончить мое пребывание в Москве? Прошу тебя, напиши, можешь ли ты приехать в Москву? 12 октября гостья у Коленьки уезжает домой, и ты можешь пожить у него. А в ноябре Кореневы уезжают в Италию -- и у меня есть надежда поместиться в их комнате на время их отъезда, Понемножку можно подобрать зимнюю дачу в две комнаты недалеко от Москвы, так напр<имер>, в Серебряном Бору. Без тебя я этого решить не могу и скучаю по тебе невыносимо. Как быть? Соглашаться ли на комнату в 10--15 метров? Или ждать? Прошу тебя скупать в Питере газеты, в которых печатаются московские предложения о перемене комнат, вырезать эти объявления и прислать их мне. В московских газетах больше ленинградских предложений и наоборот. Мне так говорили. Я очень страдаю и неустройством, и одиночеством. Клычков каждый день пьяный и поговорить с ним толком нельзя и т. п. Как только получишь письмо -- отвечай. Каждый день дорог. Посылку получил. Но книгу еще не могу устроить. Ты очень напугал меня своим первым письмом. Я думаю, что оно основано на скоро меняющихся обстоятельствах... Шлю тебе свое благословение. Прости меня, дитя мое! Любовь моя всегда с тобою.
   
   8 октября.
   

163. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

12 октября 1931 г. Москва

   Письмо с упоением получил. Человек по комнате приходил от меня и еще будет ходить, иначе нельзя. Всё благополучно. В ноябре, быть может, поеду на Кавказ полечиться. Послал тебе письмо со стихотворением -- получил ли? Был в опере, слушал Садомова -- великолепен и необычайно сочен. Миша переезжает в Ленинград. Кардовский и Коренев -- студий не держат и учеников не принимают.
   

164. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

20 октября 1931 г. Москва

   Дорогое мое дитя,
   Лосенок мой -- золотое копытце.
   Что ты редко мычишь -- видно, хорошо чувствуешь себя без старого сохатого оленя? Не заблудился ли в пихтовой чаще ты, -- заплутал в буреломе -- смотри, как бы не провалиться в берлогу -- кругом медвежьи храпы, с опаской лыжи правь. Стремлюсь, простираюсь к моему апрельскому, озимому солнышку, но жду 25 октября, чтобы получить ответ о лечении. Миша с женой, вероятно, приедут на днях в Ленинград, дела мои налаживаются. Последнее дело это тетя Соня -- тогда будет покой. Твердо уверен, что и это устрою.
   Отношение ко мне исключительно хорошее, а насчет гостей, так не хватает никаких сил, чтобы обслужить всех. Был на "Пиковой даме" в Большом. Слушал Садомова в Томском -- очень ярок и большой мастер -- красивый гусар. "Мадур Вазу" печатают в Академии с текстом и Плотникова. Ты мне не упоминаешь, как твои летние работы? Кому ты их показывал, и какими они кажутся людям? Быть может, я не уеду на Кавказ -- тогда что делать? Жить ли здесь и хлопотать о комнате или к тебе, моему солнышку? Без тебя никакая Мацеста не поможет моему сердцу! Сходи в Ленкублит -- скажи о дровах, я подавал давно о них заявление, выясни это и похлопочи. Если я останусь в Москве на ноябрь, если будет это очень необходимо, то не можешь ли ты приехать ко мне? Денег я добуду и пришлю тебе, а у Керосинкина будет к этому времени свободно -- пожить -- он с женой уедет в Крым. Как Коленька, Илья Николаевич -- всё ли у них ладно? Как папа с мамой? Кланяюсь им и Борису Никифоровичу, куме, куму... Как твои дела и работа? Кореневы 20-го октяб<ря> уезжают в Италию. Кардовский учеников не берет. Вот устроится Миша -- он, быть может, будет тебе полезен. Горячо прошу тебя -- отвечать на каждое мое письмо! Крепко целую. Сердце мое всегда тобой. Болею своим сиротством без Лосенка. Твой Старый Лось тяжко вздыхает -- ото всех своих звериных печенок -- слышишь ли ты эти тяжкие мыки? Где ты -- золотое копытце? В какой чаще ты плутаешь? Не попадись волку, а еще злее -- волчище! Дорогое дитя мое, тебе моя жизнь, мои песни, слезы мои, вся тревога моя и трепет невыразимый. Целую, благословляю. Всегда с тобой. В снах моих, в желаниях, во свете и во тьме. Исстрадался я без голубого лосенка. Ах, как исстрадался. Жду немедленного ответа. Прости!
   

165. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

22 октября 1931 г. Москва

   Немедленно пришли несколько NoNo газет с объявлениями о московских комнатах. Поторопись. Письмо твое от 19 11/X 31 получил. Спасибо за ласковые, сердечные слова -- они так мне нужны -- и так по ним я грущу. Прошу тебя, будь тверд и непоколебим в своей вере и посвящении. Всегда помни, что над всем высшая воля, а потому не уходи от самого себя, не верь соблазнам, откуда бы они ни исходили! Не изменяй своему сердцу, чтоб не надломилося окончательно.
   

166. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

29 октября 1931 г. Москва

   Дорогое дитя мое, -- я уезжаю первого числа ноября. Адрес: Сочи, Дом отдыха печатников, бывшая дача Данилевского. Благословляю тебя -- всей силой любви моей. Жизнь тебе и верность! Не унывай и не скорби, всё в свое время придет! Еще месяц твоей верности и мы увидимся, -- если Любовь благословит. Ни одного дела мы не должны предпринимать без благословения Любви. Помни крепко, что житейские будни лишь покрывало тьмы -- за которым синие вёсны. Лобзаю тебе лобзанием "Песни Песней", возлюбленный мой, брат, дитя и веселие мое!
   Напиши, какой номер нужны тебе штиблеты? Есть 45-й.
   

167. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

29 октября 1931 г. Москва

   Буду ждать жадно твоего письма ко мне в Сочи, Дом печатников. Поклонюсь от тебя морю, лермонтовским дубам и олеандрам, -- возлюбленный мой! Грустно, что не могу тебя прижать к сердцу моему -- дорогой лосенок!
   Прошу тебя всем жаром и святыней моей -- о верности, памяти и чистоте. Пожелай мне здоровья и крепости, чтобы встреча наша была полной и счастливой. Да утишит надежда твои юные бури, да улягутся волны твоих молодых и неизбежных сомнений -- будь тверд, мужественен, встречая темные призраки на житейских тропинках. Буду жить тобой и морем, дышать тобой и южной осенью.
   

168. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

10 ноября 1931 г. Сочи

   Приехал. Синий шелк неба и моря, молчат кипарисы... Нет тебя -- свет мой, но мир, мир тебе! Целую. Люблю. Рассказываю о тебе солнцу и осенним тюльпанам.

Н. К.

   

169. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

18 ноября 1931 г. Сочи

   Дорогой художник, кланяюсь низко, целую крепко, тоскую по тебе сердечно. Кажется, поправляюсь. Еду на концерт в санаторию, пишу по пути. Читаю стихи из книги "Ленин" -- буря восторгов. Жду письма. Плати за квартиру.

Н. К.

   

170. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

18 ноября 1931 г.
Мацеста

   Тридцать тепла. Купаются в море. Мое окно прямо на море и бархатные дубы. -- Такая радость и вместе грусть, что нет тебя -- лебеденок мой! Комната на одного, отношение чрезвычайно внимательное. Первый выход в общую столовую был под бурные аплодисменты. Сердцу лучше, доктор утешает, что не умру. Послал тебе телеграмму, чтобы выслал спешно "Стихи из колхоза" -- жду, крепко и преданно целую.
   

171. A. H. ЯР-КРАВЧЕНКО

8 декабря 1931 г. Москва

   Сообщи немедля, когда приедешь. Я с четвертого числа в Москве. Наконец кончился кавказский месяц, -- такой прекрасный, но тяжкий по разлуке! Пишу кряду же подробное письмо. Прочитав и дождавшись которого, приезжай, по возможности не откладывая. Жду.
   

172. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

23 декабря 1931 г. Москва

   Всё еще несмотря на усилия, -- не обменялся. Много было предложений, но все не подходящие. Еще сделаю последнее объявление, -- и ты не вини меня -- в неподвижности и неделании. Отвечай, что делать? Без твоего разрешения окончательного я ни то ни сё. Быть может, нужно брать первое попавшееся?.. Как по-твоему? Папы не видал и не слыхал.
   Легче можно в пригородах -- две и даже три комнаты с терраской, с деревьями под окном, в зимней даче. Как твои мысли насчет этакой мены и жития? Обязательно отпиши! Но без денег ничего невозможно. Высылай немедля книгу. Я уже имею предложения на комнаты, а от тебя ни слуху ни духу! Пиши через день, как и что. Иначе нельзя.
   

173. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

23 декабря 1931 г. Москва

   Дорогое дитятко -- очень вредно отзывается на мне разлука с тобой! Что делать? Одно знаю твердо, что разлука -- это чужая сторона без солнышка сушит. Есть комната 18 метров с газовой кухней, с паровым отоплением, с газовой ванной, но далеко на окраине в заводском районе -- как быть? Отвечай немедленно. Дела мои заметно двигаются, и всё пока хорошо. Вот Керосинкина нет -- уехал в Саратов и комнату закрыл. Если ты находишь для себя не мучительным -- приезжай, устроимся -- пошли телеграмму, какой вагон -- я встречу, адресуй: 2-й Голутвинский, 8, кв. 2. Садомовой. Ночевать есть место. Привези с жакта записку, что он не встречает препятствий для обмена комнатой. Скажи, что богатый инженер и жакту выгодней, чем я. Без записки жакта -- нельзя. Ах, если бы ты посмотрел комнаты! Показывая -- обращай внимания <на то> что окно занавешано -- оттого и темно, но если снять занавес, то всё зальет светом. Хвали пуще -- кухня, мол, очень хорошая, общая. У двери нужно с коридора лампочку... и т. п.
   Жду ответа немедля. Отрезы есть в комиссионных... Привези зеркало... будет и отрез! И ветер, и тени -- ты во всем -- прошло столетье, как мы расстались.
   

174. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

Декабрь 1931 г. Москва

Дорогое дитя мое.

   Необходимо, чтобы ты приехал, я изнемогаю от разлуки и одиночества, а это сказывается и на устройстве моих дел. Приезжай не откладывая и привези непременно мое складное зеркало, что положено мною на шкафу в вашей столовой, но вези так, чтобы не разбить, -- лучше всего, если ты его завернешь в одеяло-подушку и в вагоне будешь ставить его на кромку, а не плашмя. Длинную же картинку, которую не привезла Анна Никиф<оровна>, и ты не вези, лучше привези валенки и оленью шапку и в ней рукавички малиновые, да рубахи с зимним пояском, который я ношу зимой, ты должен знать -- может быть, он в комоде, а может, у вас. В комоде же в нижнем ящике в платочке немного пуху гагачьего захвати -- переделать оленью шапку, не то ее на меху носить жарко. Хорошо бы, если бы привез ватное новое одеяло -- его здесь я сменял бы на синее пуховое, что очень необходимо. Мое пунцовое -- оно у вас лежит. Шарф теплый привези. А главное то, что на вашем шкафу! Всё это легкие вещи, мне очень жалко затруднять тебя, но как же иначе? Сходи в Ленкублит -- спроси про дрова, у меня давно -- весной подано заявление -- три кубометра. Необходимо их во чтобы то ни стадо выцарапать -- не мне, так вам, или сменяться... Потрудись! Если до твоего отъезда не привезут, то поговори с дворником на Морской -- чтобы он прибрал дрова -- посули ему хорошо поблагодарить, а также предупреди Лидию Александ<ровну>, чтобы не отослала назад -- мол, хозяина нет. Да скажи ей, что за телефон будет уплачено сполна, пусть не беспокоится. В Москве снежно и сухо -- мне очень нравится. Вообще здесь, по-моему, много хорошего. И много любопытных людей, и очень полезных.
   Без тебя вообще много<го> я не могу выяснить.
   Приезжай -- поговорим и обсудим окончательно.
   Если ты привезешь складень-зеркало -- то мне будет очень удобно -- потрудись!
   Телеграфируй же о числе, в которое выедешь, -- я тебя встречу. Ехать до Полянского рынка к Надежде Федор<овне>. У нее тепло и уютно. Целую тебя, свет мой! Если хоть одно пшеничное зерно будет у меня, я перекушу его пополам -- одну половину тебе -- другую себе, без твоего утешения я жить не могу.
   Оденься в дорогу теплее.
   

175. А. БЕЛОМУ

1931 или начало 1932 г. Москва

   Извините за беспокойство, но я сердечно желал бы с Вами увидеться: пробуду в Москве весьма кратко.
   Адрес: Якиманка, второй Голутвинский пер., дом 8, кв. 2. Надежде Федоровне Садомовой.

Н. Клюев.

   

176. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

10 мая 1932 г. Москва

   Воистину Воскресе! Сладостный друг мой -- дитя мое заветное и роковое! Я давно тебя почувствовал ласточкой и кличу, и нарицаю тебя таковой в зимних сумерках моей жизни. Всё в свое время приходит. Ты прочитал про ласточку и тростинку и узнал в них нашу судьбу -- разница лишь та, что я не тростинка, а мшистая, кряковистая коряга, под которой издыхает последний житель лесов медведь -- мое сердце. Медведь дыхами, сапом и хриплым стоном, утирая лапой смолистые черные слезы, зовет свою ласточку египетскими крылышками закрыть навеки многовидяшие и многодумные глаза, но его ласточка все-таки улетела в Египет... Старое медвежье сердце знает, что для любимой птички оно готово истечь черной кровавой смолой и под собственный глухой, никем не слышимый стон, замолкнуть навеки, недаром чужие и даже злорадные люди, случайно заглянув в медвежьи глаза, -- создали и разгласили миф о смерти. С такими глазами, как лесное озеро -- под осенними звездами, решили они -- человек может сделать только одно -- умереть. Отсюда и слухи о моей смерти. Так действует на чужих людей моя звериная тоска об улетевшей в Египет моей сладкой ласточке. В эту зиму я подлинно медведь-шатун -- как называют медведя, выгнанного из своей берлоги. Всю зиму в бездомных вьюгах я шатался по дорогам и перекресткам, ища себе логовище, -- и наконец обрел его. Как прекрасен Гранатный переулок, и как цельна и дремотна моя новая берлога. Весна в Москве лучезарная, на деревьях уже полный лист, оконца жилья моего полны солнца, но ласточка моя и в эту весну свила себе гнездо под чужим окном. Кто слушает ее щебет, ее золотую египетскую песенку? Ведь она внятна до последней роковой глубины лишь мшистым седым ушам родимого и вещего медведя. Ах, дитя мое! Любовь моя заклятая, единая и... последняя! Пощади, помилуй и пожалей своего оборотня, лесовика и бедного мишку. -- Кто тебя опоил каким-то ядом, что полеты в Египет -- для тебя так неотвязны и непобедимы? Они имеют свои законы, законы паутины, клея и тенёт -- знай это -- и не ласточке их преодолеть. Надо сделать усилие -- поступиться несколькими перышками для бесчисленных паутин на твоем пути, зато спас<т>и самое главное.
   Разлука да еще такая, как наша, -- Господи, сможет ли ее вынести вообще человеческое сердце?! По моим глазам, по лицу, по густым ранним сединам, по внезапной старости в эту осень и зиму -- чужие люди содрогаются и создают неизбежное для меня "Клюев умер". Это очень показательно, а для тебя, моя песня, <служит> страшным доказательством моей последней и единой любви. Слухи с моей смерти вывезли из Москвы -- питерские поэты -- которые приезжали сюда группой на поэтический вечер и видели меня -- и все в один голос спрашивали: "Что с вами, Н. А.?" И я слышал вокруг себя шепот: "Скоро умрет", "Как Сологуб". Дитя мое, понимаешь ли ты вполне такие явления? Ведь пишу это я тебе не для слов и не для сухого марьяжа, а чтобы предостеречь тебя: свирепая злоязычная толпа и жестокая Старуха-история не простят нам даже малейшей невнимательности к нашей судьбе. Слишком уж мы с тобой ответственные люди. Вот тебе ответ на твои настойчивые вопросы: "Напиши правду о себе". Я стесняюсь задавать тебе такие вопросы. Инквизиторы предварительно допрашивали свою жертву, но когда человек возводился на костер и пламя охватывало его с головой -- правда становилась понятной без допросов. Я трезво и ясно вижу свою любовь -- последнюю, и огонь разлуки в продолжении девяти месяцев поджаривает меня. Может ли вынести это человеческое сердце?!
   А у тебя всё паутина -- бесчисленные встречи и зацепки. Так бывает, когда ласточка не остается с тростинкой, а улетает в Египет. Извини меня, но позволь спросить тебя: делаешь ли ты какое-либо усилие, чтобы как-либо отвязаться от паутины и зацепок и с весной и радостным щебетаньем поскорей (о, как можно поскорей) прилететь под мою медвежью кровлю? Жадно ты набрасываешься на известие, что Прокофьев не прочь у тебя зарисоваться, -- хотя это тебе не прибавит ни одного свежего листика в венок, да и рисовать Прокофьева незначительно. И если не бессмысленно, то берешь заказы, и, конечно, пока работаешь, то вместе с работой тратишь деньги на джимы -- забывая, что в деревне ничего не нужно, кроме рваных штанов и стираной рубахи. На самом же деле нужно поступить очень просто. Получить деньги не частями, а зараз; не расходовать их, плюнуть Прокофьеву в дурацкую рожу, которая кирпича просит, а не твоей кисти, собрать остатки вещей и приехать с первым поездом в Москву (Гранатный пер., дом No 12, кв. No 3) к поэту Николаю Алексеевичу Клюеву.
   Отвечай немедленно, когда приедешь? Когда приедешь? Когда приедешь? Гнездо готово. Всё прибрано, везде чистота и свет, как будто св. Пасха не хочет уходить с нашего жилища. Полы натерты. Элек<тричество> перевешено (но фонаря нет, и ни Рождеств<енский>, ни Тагер не заходили). Так всё удобно. Яркие хорошие люди тебя ждут. Пастернак, Клычков, артистка Обухова -- краса мос<ковской> оперы, жаждут того, чтобы ты их написал. Игорь Грабарь -- изумительный портретист, и много других людей подготовлены мною -- отнестись к тебе и утвердить в обществе мнение о тебе как нельзя лучше. Всё это стоит тысячи бездарных и серых Прокофьевых!
   Мои персональные дела выяснятся вскорости. Это наверно. От тебя зависят и мои успехи. Твои шатания, путаница и сомнения повергают меня в бессилие -- ты пойми и помни это покрепче! Из Моссовета мне выдали право на излишки площади. Но ты еще не прописан. Нужно твое личное прожитие. За девять метров твоих я заплатил в этот месяц втройне. Прикреплен к закрытому распр<еделителю>, кой-что перепадает, на тебя хватит. Получи по доверенности мои вещи. Получи первый заработок, ничего не покупай, если что, купишь <в> Москве -- и приезжай немедля. Не теряй драгоценной весны. Есенин есть. Я -- твой. Сердце и песни мои у твоих ног. Солнце зовет нас. Поторопись! Потрудись! И судьба в наших руках.
   Привези с тобой свое одеяло -- ватное и суконное, подушку, коврик, который я тебе подарил -- себе под ноги к кровати. И вообще все свои манатки. Хорошо бы постельник тебе -- набить в деревне постельку. Можно ехать на Мологу, также на реку Белую, в Смоленскую губ. и на Вятку, где лучше. Денег и я раздобуду сотни три-четыре, да у тебя будет 500 -- я буду есть молоко да кашу, а яйца и масло ты. Доктора запрещают мне есть живность. Кланяйся Коленьке. Что он, бедный, захворал. Все мои благословения устремляю к нему об исцелении. Поцелуй его крепко за меня. Он достоин этого, Власов пошлет несколько картин с тобой и -- В. С. цветы, я их продам здесь и, надеюсь, с прибылью для нас. Ты от них не отказывайся. Они легкие и небольшие. У меня на окне цветы. На столе пасхальные яйца -- золотые и малиновые. Было вино. Разговлялся на Голутвинском. Но появился нервный кашель -- всю св. Неделю принимал апоморфин -- так что в обществе говорить не мог.
   <К> А. Кравченко -- один не иду. Жду тебя. Если ты проживешь в Питере и июнь, то все разъедутся по дачам. Здесь гораздо теплее, чем в Питере, и разъезжаются раньше. Ласточка моя -- прилетай поскорей! Изныл весь.
   Чулков назвал тебя орленком ретивым. Я рассказал ему о твоих последних новых словах: "Что нужно быть цепким в жизни!" Он ответил, что ты еще не пережил настоящего горя и что цепкость -- это, конечно, не деньги, а создание очарования вокруг себя!
   
   Май 1932. День Радуницы.
   
   Корзину и веревку вышлю вскорости.
   

177. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

25 мая 1932 г. Москва

   В ответ на портрет В. Рождественского, после которого портрет Есенина -- только детская картинка. Рождественский же богат по рисунку, по разнообразию линий, еще дуновение -- и форма уляжется и станет гармонией. Вообще же это не человек в пиджаке, а поэт, -- что уже очень много значит. Меня рисует маслом Игорь Грабарь. Но я не доволен. Сегодня приехал Пеша -- я ездил на рынок, но уже час дня -- чего хотел, того на обед не купил. Да и он сам, т. е. Пеша, отнекивается от всяких обедов и тормозит мое рвение. Какой стеснительный, а еще родня!.. Толечка -- не купайся, береги здоровье до Вятки! В Москве уже очень тепло. Сирень отцветает. У меня ее целый ворох в комнате. Дорогая ласточка -- у меня всё хорошо, но без тебя я ничего предпринимать не в силах. Горячо лобзаю уста твои. Жду. Н. К.
   
   25 мая 1932 г.
   
   Клычкова в Москве нет -- писем на его не посылай, а прямо на меня.
   

178. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

28 мая 1932 г. Москва

   Дорогой друг, 26 мая был чудный вечер в Москве, на дворе у нас цветут яблони, -- два больших дуба в полном листу. В этот вечер -- пришли ко мне люди из Художественного театра -- с ними артистка Обухова -- в сарафане, в кисейных рукавах, в бусах старинных -- всё для меня. -- Я же очень был напряжен -- чтобы сбыть этим людям картины Власова. Никифор Павлович среди чужих слов людей и совершенно для него немыслимых отношений слонялся как неприкаянный и всё собирался уходить -- а я ему и говорю: "Прогуляйтесь -- или посидите под яблоней, там есть скамеечка", -- кажется, своему человеку можно было сказать так и сгладить неловкость -- но к моему изумлению -- Н<икифор> Павлович понял это по-своему -- стал осыпать меня бранью. Назвал мерзавцем, льстивым царедворцем, и что такое общество, какое сидит за моим столом, для него не годится -- потому что он честный человек. И что такие люди сделали из его сына, т. е. тебя, -- подлеца и обманщика, а если у тебя и есть художественный талант, то этому ты обязан всецело и только отцу, а не такой сволочи, как гражданин Клюев, и т. п. Пишу тебе про сие не от возмущения или обиды, другого ничего и не жду от совершенно не понимающих художников людей, но для того, чтобы ты был совершенно спокоен за меня. И что я нисколько не обижаюсь на Н. П. и что еще большей тревогою и жаром за твой житейский путь охватило всё мое существо. Как тебе должно быть тяжело всякий день и каждый час дышать вредной для тебя как художника средой, серым тупым мурьём! Острой жалостью пронзило мое сердце! Люди же у меня были редкие и достойные, без которых нельзя поэту существовать. Пишу про это маленькое и жалкое событие, не прибавляя и не убавляя нюансов, и надеюсь, что пересказ папин -- не омрачит ясности моего и твоего понимания вообще ничтожных явлений. Больше всего папа не доволен на то, что я совершенно спокоен, как будто я так глуп, чтобы не предусмотреть человеческого непониманья и психической недоношенности. Я еще пять лет назад говорил с тобой о том, что папы и мамы всегда не довольны, когда помимо их дети чем-то становятся -- это род какой-то ревности и даже зависти. Чужой человек, конечно, бы понял -- ушел бы в другую комнату -- но раз таковой нет -- то простая догадка, для всякого понятная -- это оставить знакомых со знакомыми -- быть может, сочинится <...> -- так и при сем надо неожиданному человеку присутствовать, но папа и этого не понял, а рассердился, как истерическая баба, я смеялся -- потом, зная, что маленько<е> самолюбие всегда удовлетворяется и гасится таким же маленьким унижением, а стал просить у папы прощения, и, к моему желанию и догадке, он повеселел, стал целовать меня и доказывать, что он человек момента, и в настоящий день уже в полном удовольствии по-старому блаженствует. Прошу тебя, если папа будет рассказывать или бранить тебя -- оставайся спокойным и повторяй, что тебе всё понятно больше, чем надо. Твое существо принадлежит не только своим по рождению, а и обществу, если не всему Миру, и тратить жар крови на такое серье и на анализ человеческого непонимания слишком дорогая цена. Ты теперь сам как Бог-Фта, -- иди своей дорогой, куда влечет тебя свободный ум! Итак, до скорого свидания. В первую очередь выцарапай у Великановой мою вещь и т.д. Если везти тебе их неудобно и дорого, то оставь у кумы до благоприятных времен. Фонарь получил. Рожд<ественского> не видел. Весьма завидую Прокофьеву, что он отнимает у тебя драгоценное для моего сердца время. Сердце же мое что-то чаще стало замирать. Что оно сулит? Жду только радости и верю в мою ласточку, что она прилетит в мой угол с настоящей весной.
   Целую горячо. Жизнь, мужество и крепость твоему сердцу!
   

179. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

Июнь 1932 г. Москва

   Мое болезное дитятко -- получил твое письмо -- утер им слезы с горя, рассказал свое сердце прилагаемыми стихами. Прошу тебя, сладкий мой братик, не унывай -- поправляйся, сам знаешь, что больному в деревне опасно, помощи никакой, а вдруг расхвораешься -- придется уезжать в Москву обратно. Лета еще много, если запоздаем на Вятку, поедем в Елатьму на Оку-реку -- где она шириной с версту, на берегах лес, в деревне много молочного, ягод и яблок хоть завались, а тебя нужно бы покормить земляникой -- цены не дороже вятских. Или еще есть место в Задонск -- описанное Лесковым, там еще теплее и осень теплая бархатная -- село всё в садах -- промышляет с древности яблоками -- и Дон-река с лодками и с рыбаками. Долго я терпел, еще потерплю. Знаю и вижу ясно, что промысел испытывает нашу любовь и чистоту. У меня всё благополучно. Мне назначили пенсию, квартиру и поездку на Кавказ. Пищи у меня много, и деньги тоже водятся. По третий раз я наливаю малагу в стеклянного медведя, пеку пышки, мою и прибираю свою келью к часу нашей встречи. На праздник Вознесения 9-го числа -- думал, будет у меня вторая Пасха, ан -- только горькое письмо, да еще с подозрением о какой-то тайне, скрываемой от тебя, утешаю себя тем, что это ты так сболтнул -- концом языка или яйца. Про твои тайны я стыжусь тебя спрашивать, да и не верю, что за тобой водятся. Благословляю. Целую. Укрепляю. Исцеляю именем нашей живой любви. Сообщай, как будет идти поправка. Прошу. С Потрепухина подучил письмо. Зовут и ждут. Жду и я упорно и без тебя никуда ехать не в состоянии. Еще раз обнимаю по-медвежьи, без запаха папирос, пачули и модного костюма. Пиши с больницы. Буду беспокоиться. Ласточка моя.
   

180. Л. Э. КРАВЧЕНКО

29 сентября 1932 г. Москва

   Дорогая Лидия Эдуардовна -- весьма и от всего сердца прошу Вас помочь в моей нужде -- побыть до моего приезда в моей квартире! Деньги и продукты с книжкой у Толечки на Ваше имя.
   Низко кланяюсь и крепко надеюсь.

Н. Клюев.

   Гранатный пер., 12, кв. 3. У Никитских ворот.
   

181. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

29 октября 1932 г. Сочи

   Дорогой друг, дитя мое верное и сладчайшее! Единая и неизменная радость моя! Сочувствую тебе и соболезную каждой своей кровинкой, что замутили твою душу брехня и неизбежные сплетни прожженных бульварных профессоров. Эти люди -- отвратительные "тетки" (говорю на их языке) чуют давно -- твою чистоту и аромат нашей дружбы, давно охотятся за тобой. Так не терпит цеховая проститутка чистой девушки и разным подвохом, открытым скандалом и даже прямым насилием приобщает ее к своему окружению, к своей работе -- это дает ей некоторую легкость в жизни -- сознание, что не одна, мол, я такая на свете, дает гиблому созданию и гнилой крови пособие теплоты -- вот двигатель для болтовни обо мне, грезы досадные и никогда не сбывшиеся Баталина и компании. Так, "На дне" Горького проститутка вслух грезит о несуществующем любовнике-студенте -- непременно чистом и верном. Я для этих людей-ничтожеств являюсь крупной рыбой -- вот они и выбирают меня центром для своих сплетен -- ими они дышат -- это для теток спермин под кожу. Но нам-то с тобой какое до этого дело? Мы знаем, куда идем и что делаем. Моя любовь:

"она истории осколок".

   Песня за меня порука непоколебимая -- она живой документ, чем я был полон, чем жил, горел и дышал в разлуке с тобой в течение весенних месяцев, вспомни это и не омрачай своих глазок -- ангел мой единый, посреди, быть может, и небесных ангелов. По крайней мере в эти минуты -- писания этих строк. Будь спокоен, неколебим, верен и горд своей чистотой. Много раз и несколько лет назад мы говорили с тобой об опасностях для нашей дружбы, особенно в разлуке, которая является самой удобной почвой для посева сорной травы -- человеческой глупостью и ничтожеством!
   Никогда не поверил бы я как бы "вскользь" сказанным словам о тебе как неверном и развлекающемся, хотя бы эти слова и были приправлены знакомством с молоденьким матросиком. Умоляю тебя: беги от таких событий без оглядки, они представляют прямую опасность для тебя не только как друга, но и рядового гражданина! Эт<а> вонючая ищейка -- у которой ты был и слушал слова "скользь", хорошо знала, что лаяла прямо в цель -- в сердце твое. Но ведь мы с тобой уже давно в свою очередь знаем крепко, что львиная дружба порождает едкую чесотку у людишек, тем более у бульварных ночных собачонок! Друг мой, прошу тебя: будь спокоен. Я и так неизмеримо страдаю за тебя в разлуке, не прибавляй к моим мукам своих -- не страдай попусту, ибо твоя боль -- отзывается во мне -- вплоть до физической болезни. Как твои простуда или паратиф -- откликались во мне тоже чем-то подобным даже физически! Поэтому будь спокоен. Только о твоем спокойствии настоящее письмо мое. Без этого его и писать бы не следовало. Уверять тебя в моей чистоте это значит оскорблять тебя. Да и как ты можешь допускать темные сомнения -- в сердце свое? Я улыбаюсь и плачу в одно и то же время и, конечно, приписываю твои страдания только твоей неопытности и неуменью различать сплетню от зависти и оскорбления твоего деда бульварной теткой. Что же касается каких-то подробностей, то их легко скомбинировать -- побывав хоть раз в моем жилье. Будь спокоен. Благословляю. Жду. Приеду третьего числа.
   
   Пишу добавку на почте, признаться, страшно встревожен, не столько за себя, сколько за твою душеньку ангельскую, мой Пайя белокрылый. Прошу тебя -- не старайся объясняться с этой сволочью -- не показывай и тени своего страдания, это только дразнить гусей -- и не отвяжешься от них сто годов. Только гордое молчание и презрение уничтожают их. Твой ответ Иконникову должен бы быть следующий: "Мне, мол, до всего этого нет никакого дела, да и, будучи на вашем месте, я бы не говорил таких штук, -- особенно другу про друга". Вот и всё. И никто бы не посмел брехать дальше. Я всегда поступал так. Конечно, у тебя было к врагу дело -- и ты не выплюнул из себя обиду -- это, конечно, тяжелей вдвойне. Твердо уверен, что мой тюльпан не увянет и не надломится. Умелые бульварные профессора истратили свой газ попусту, и ты не бросился в объятия первой встречной, на что был рассчитан вонючий выстрел. Тут не без корысти и надежд и со стороны самого куплетиста. Приеду, если не умру, третьего числа... Благословляю еще раз. Готовлюсь к сладкой казни. Мир тебе и жизнь!
   Больше письма не будет. Телеграмма же послана: "Приеду третьего". Приезжай, приезжай -- судья мой неумолимый! Жду. Сердце и песни мои да будут тебе щитом от темных нападений!
   

182. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

17 декабря 1932 г. Москва

Обязательные поправки в стихах для "Звезды". Общее заглавие:

Стихи из подвала

Художнику Анатолию Яру

   (Без Кравченко, чтобы звучало поэтичнее, и без заголовка "Письмо".)
   В строке: "Они не укоризна пиру" -- нужно: "Их стон не укоризна пиру".
   В стихот<ворении> "Ночь со своднею..." написано: "Ставлю я булыжной", нужно: "Ставлю я горбатой Пресне".
   Написано: терпкую росу, нужно: ярую росу.
   Написано: "Заблудился Марк Аврелий", нужно: "Серебрится Марк Аврелий".
   Написано: "Я выверну ишачью шею", нужно: "Я надломлю ишачью шею".
   Написано: "Чиня былые корабли", нужно: "Чиня былого корабли".
   
   Прошу тебя, друг мои верный, обратить на подчеркнутые слова самое тщательное внимание. Это стихи твои кровные, и ты должен ради их потрудиться, даже если бы тебе пришлось отложить свой визит к Горбову, насколько бы этот визит <ни> был для тебя дорог!
   Послал тебе большое спешное письмо с доверенностью, -- посылку с палеховским зографом. Если не передали, то сходи к Дыдыкину Николая Васильевичу, она лежит у него на Крюковом канале, против церкви Николы Морского. Пей чай (заваривать можно по неполной чайной ложечке) и помни своего деда -- приедешь -- найдешь его еще более старым, чем в твой приезд с Горбовым. Одевай дома валенки, я думаю у вас сыро -- не захвати ревматизма -- не то эта болезнь влияет на сердце и вылечивается годами. В Москве зима пушистая и сухая. У меня в подвальце очень тепло и сухо. Только сердце устает непрестанным созданием твоего присутствия. Твои вятские штанишки висят в обнимку с лапотками, и я прикладываюсь к их заплаткам всякое утро и даже ночью. Что будет дальше? Выдержит ли сердце и песня?

Твой Дед.

   
   В стихот<ворении> "Ночь со своднею..." написано: Вяткой, Вологдой, Рязанью, нужно: Черемисиной, Рязанью.
   Написано: луна косая, нужно: луна глухая.
   Целую до зубов -- до крови, до души!
   

183. М. А. ЗЕНКЕВИЧУ

21 декабря 1932 г. Москва

   Дорогой поэт -- мне передали, что моя поэма о юном герое находится у тебя. Мне нужно знать, что с нею делается. Тройский мне обещал ее напечатать в "Новом мире". Убедительно прошу об ответе!
   Низко кланяюсь.

Н. Клюев.

   Гранатный, 12, кв. 3.
   

184. А. А. ПРОКОФЬЕВУ

Начало 1933 г. Москва

   Дорогой поэт!
   Присылаю Вам свои стихи, прошу что-либо выбрать для журнала и усердно прошу об авансе рублей триста!
   Жить очень тяжело.
   Ради моего сердца прошу Вас не давайте никаких прямых ответов на вопросы Брауна о певице (она оказалась не московской, а питерской) и протчем. Толя просил Брауна разузнать косвенно от Вас -- источники Ваших сведений. Умоляю, поэт, не выдавайте! Кланяюсь любезно братски. Жду ответа.

Преданный Н. Клюев.

   

185. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

14 февраля 1933 г. Москва

Дорогое дитятко!

   Получил твое письмо, благодарен тебе за него глубоко. Много бы можно о нем поговорить или отписывать, но отлагаю это до твоего приезда ко мне.
   Прошу тебя известить меня заранее о своем выезде, чтоб я мог, насколько позволяют мои силы, встретить гостя не буднями.
   Виктор живет у меня на полном содержании, у него ни копейки. Поступил он на 200 руб. Первая получка будет в марте, и его придется попросить жить у себя и питаться без моих хлопот. Мне очень тяжело с ним. Хотя и спасибо ему, что он ночует у меня, пока я болен. Врач очень доволен, что сосуд у меня разорвался в легком и во рту у слюнной железки, могло быть кровоизлияние в мозгу.
   Кровь не перестает показываться -- вот уже неделя -- каждый день. После твоего письма как будто стало в глазах светлей, но главная боль левой половины затылка очень сильная. Прописано лекарство. Верю тебе -- твоему лекарству. Только оно может меня поставить на ноги, возвратить творческие часы, которые в моем положении все считаны. Ими весьма надо бы дорожить. Пока же они погасли. Во всю зиму я не был ни у кого, не оттого что я боюсь людей, а потому что не жду и не желаю от них ничего. И сладостно, что в болезни и мучении последних недель я как никогда утверждаюсь в том, что нужно идти тем путем, который труднее всего. Брать то, что мир отвергает, не делать того, что делает мир. Идти против мира во всех путях его, и тогда дойдешь к торжеству кратчайшим путем. Входите тесными вратами; потому что широки<е> врата и пространный путь ведут в погибель (Евангелие от Матфея). И когда ты говоришь, что нужно всё испытать вплоть до спермоля -- это лишь ядовитый суррогат познания. На самом же деле тебе нужно быть покорным шепоту души и сказать самому себе так: нужно быть многострунным, нужно всем пожертвовать, всё претерпеть, ни перед чем не останавливаться, ничего не бояться, ничему не верить, кроме подлинного голоса сердца. Должно всюду искать, углубляться в изыскания философии, изучать древность, черпать из музыкальных созвучий, жить с каждым цветком в природе, понять все страдания и их умиротворить, жить в вихре суетного света, не принимая его законов как истины, любить, плыть по волнам фантазии, читать, любить искусство, понять прелесть варварства, всё нанизать на ось опыта и оставаться теплым и ясным, как заря над озером, быть спокойным, недвижным, как снег на вершинах гор, и лишь в любви и ревности быть буйным и мятежным, как море! Вот твой истинный голос, когда ты говоришь, что нужно всё испытать. Я договариваю за тебя. Верю, что ты примешь это. Прости, ласточка, что первый раз за все шесть лет нашей близости я позволяю себе что-то похожее на поучение. Не принимай этих прекрасных слов и за насилие над тобой. Видно, так надо, чтоб они сказались. Пастернаку написал, но ответа еще нет. Послал тебе пару белья, -- получи их у Елены Михайловн<ы>. Больше ничего не взялись везти. В "Земле советской" напечатаны мои стихи, но гонорара никак не могу получить. Даже не на что выкупить паек. Мамин пирог я получил. Напрасно беспокоилась -- благодарю!
   Написал Тихонову письмо, чтоб напечатали два стихотворениях Предложи им: "Я лето зорил на Вятке..." В стихот<ворении> "В разлуке жизнь..." слово "молился" можно заменить словом -- "трудился" (хотя это и будет клеветой на самого себя). Павел Васильев объявился, -- шубу на хорях снес обратно в комиссинку, пьет до опухоли, ходит звероподобным -- на волосок от ночлежки и воровской "фомки" (так называется инструмент для взлома). Одним словом, настоящий Пушкин, только такой, каким его понимает каторжная камера, дебри ночлежек и ночных трущоб. Спрашивал: "Где Толька Кравченко? Я его хочу познакомить "с одной" из "Нового мира"". Я собрал кое-что про эту "одну". Оказывается, она дочь инвалида из ларька с квасом и пивом -- изъеденного всеми проказами существа, была замужем за наборщиком объявлений, но об<о>крала его -- костюм, велосипед, полевой бинокль, керосинку и всё белье -- теперь марьяжит с Васильевым, с которым видела тебя в "Новом мире". Одним словом, лилия с полей Саронских. Что породило возможность таких предложений моей ласточке, моему светлому другу? И почему моей юности никто не смел делать таких сувениров? Клычков тоже видел тебя с Васильевым в "Новом мире" -- говорил, что после вашего ухода долго смеялись, что Пашка таскает за собой ходячую американскую рекламу. Так, вероятно, было нелепо, пришей кобыле хвост, видеть вас парой! Как водится, Пашка спарил Клычкова с "лилией", и получилась панорама: Клычков заболел -- очень серьезно твердым шанкром. Приходил ко мне и, не стесняясь Виктора, чужого человека, умолял помочь, обвинял Пашку, что он спарил его с больной, с умыслом довести до пули, предварительно издеваясь над его, Клычкова. семейным счастьем и напирая на поэтическую свободу (мол. мама заругает). И Клычков не выдержал и доказал свою свободу и независимость от мамы...
   Так Провидение оберегает тебя. Запомни это покрепче. Поразмысли и над таким явлением: вот Пастернак -- поэт и известный человек, ты им весьма очарован, почему же никакой Васильев не властен над ним. никто не может затащить его в кабак или к Эльзе? Попробуй-ка затащи! Но, прости меня, моя камская чайка, -- всё от заботы, всё от боли. Прости! Я ведь знаю, что моя ласточка, в какую бы помойную яму ни залетела, со щебетом, полным омерзения и тревоги, выпорхнет из нее сверкающей и чистой, как утренний луч. Верю в это. Поддержи во мне эту веру! Простираюсь к тебе любовью моей. Благословляю, ограждаю от темных житейских наитий. Учись разбираться в людях, не ходи за ними по первому зову. И будешь счастливей и жить будет легче, потому что меньше будет ошибок.
   В Москве глубокий снег. По утрам заглядывает солнышко в мой подвалец. День заметно прибыл. Как в Питере? Есть зацепочка в Курских краях: река, лес, изба в саду яблонном, губерния не жаркая и не холодная -- климат и погода ровные. Как тебе это представляется? Можно Карелию -- к большому рыбному озеру -- светлому, с прекрасными сухими берегами, лесом, охотой, но скудно маслом и яйцами. Напиши свои соображения. Как живешь? Придут оттепели, не простудись, не стой долго на улице после усиленной беготни. Сообрази -- как бы тебе прислать гостинец -- поспрошай, не поедет ли кто. Прокофьева у меня не было, вероятно, и не заходил, я все дни и вечера дома безысходно. Вышли книги с портретами. Кланяется Грабарь и советует мне удержать тебя от жажды скороспелой славы. Ему, говорит, нужно не жажда славы, а жажда знания, а остальное всё придет в свое время. Это его точные слова. Он был у меня. Прости, дитятко мое! Не осуди деда. Жду ответа. Только твоими письмами и живу.
   

186. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

22 февраля 1933 г. Москва

   Дорогой Толечка! Жду ответа на два последние письма. -- Ставлю тебя в известность, что по твоему заявлению ты временно выписан из моей квартиры. Как, дитя, живешь? Всё ли у тебя благополучно? Как твоя душенька? Извещай о времени приезда. Не то я сам приеду. Как только оттеплит немного. Больше нет сил ждать... Истерзался сердцем и песней. Тяжко. Не медли письмом. Целую тебя. Как твои карие яхонты -- небось, стали мутнее? Прости.
   

187. А. А. ПРОКОФЬЕВУ

24 февраля 1933 г. Москва

   Дорогой поэт! Сейчас Толечка ездит в Детское писать Федина. Беспокою Вас просьбой поговорить -- с Толей -- о моей к Вам просьбе. Время самое подходящее. Нужно в экстренном порядке, не медля ни одного дня. Сердце мое будет Вам благодарно.
   Москва, Гранатный, 12, кв. 3.

Н. Клюев.

   

188. A. H. ЯР-КРАВЧЕНКО

4 марта 1933 г. Москва

Здравствуй, мое дитятко.

   Пишу на почте. Очень рад, что "Липы" не прозвучали в твоем сердце как панихида по нашей дружбе. Мне вовсе не лестно, что Федин взволновался моей болезнью, вот если бы ты почувствовал ее во всей значимости, то это было бы для меня драгоценно, а для тебя прекрасно и благородно!
   Я одиночествую только для тебя, чтоб не мог ты ничем укорить меня. Люблю. Целую. Дед.
   

189. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

1 апреля 1933 г. Москва

   Благодарю тебя, свет мой и любимое дитя мое, за цидульку жалкую и рваную, но всё же сердечно дорогую и желанную! Доехал я благополучно. Виктор, как и следовало ожидать, прибыл на вокзал встречать меня тогда, когда я уже был дома и ждал его несколько часов, сидя у соседей. Свое гнездо я нашел, разумеется, хлевом, все вещи и посуда до единой чашки унавожены до неузнаваемости. Квартиру Виктор не топил. Форточку не открывал, окон не протирал, так что они заросли грязью снаружи. С самоваров воды не выливал, и они проржавели и стали течь. Прокипятил их с содой и изгнал смрад и гниль из них. Занавес, одеяло и подушки -- как передник у кузнеца -- всё отдал в стирку до половиков включительно. Эта скотина ничего не видит и не слышит, и никаких даже присущих собаке чувств и привязанностей у него к тебе или ко мне и допустить смешно, так что твое милое хозяйство здорово пострадало от испытанного лишь в идиотстве и шалапайстве приятеля! Он всё мучит меня обещаниями купить белила и проч<ее> и тем тормозит отправление тебе штиблет и галош почтой. Не две же посылки соображать?! Радоваться ли, что тебе дали отпуск -- месяц? По-моему -- хорошо! И учебный год тебе зачтется, и осень будет без хлопот об экзамене. Непременно попей нарбутовского лекарства и возьми хоть 8--10 ванн. Многое в твоем поведении, вплоть до излишней дозы портвейна в чай, объясняется твоим нездоровьем. Ты, конечно, это понимаешь, тем более имея всегда перед глазами такое страшное доказательство невнимания к своему здоровью, как твой брат Владимир! Я содрогаюсь за острую опасность для тебя от близкого общения с ним до поцелуев включительно, когда у тебя на губе появится кровоточащая маленькая с виду невинная ранка -- будет поздно. Подумай об этом посерьезнее -- и не обвиняй -- лихорадку и нервы в том, что они породили в лице Владимира -- экспонат -- наглядное пособие для изучения даже невеждами, даже родственными сердцами, прогрессивного сифилиса. Я очень боюсь, ласточка, за тебя! Хотя мне и тяжело говорить так о твоем брате. Прости меня, но я не могу молчать. Не вздумай вести Владимира к Нарбуту, он ему не поможет, а о тебе и о твоих близких Нарбуты выведут крайне темное представление. Врачей в Питере по сифилису достаточно. И тебе путаться в это дело нельзя. Помни, что безногое дальше бежит. Жду твоих резонов о приезде в Москву -- так буду и соображать, не доводи извещением до последнего дня. Моих слез и так достаточно. Вплоть до Твери я плакал. Так что соседи по вагону жалели "бедного священника", которому, вероятно, не дали паспорта и разлучили с горячо любимым сыном. Они видели тебя в окне. Жалкие люди, убогие и серые вороны!.. Надеюсь, что до 15-го ты удосужишься написать мне, чтобы я не жил предположениями, особенно мне что-то жутко за твои поездки в Детское, что-то царапает мое сердце... Обрати на это внимание. В общем же у меня как будто всё благополучно. Дров березовых полная кладовка -- приехал, нанял троих мужиков -- распилили в полчаса и сложили. Виктор и этого не сделал. Здоровье мое покрепчало -- после свидания с тобой, и в груди что-то похоже<е> на успокоение, но, конечно, не равнодушие. Как ты себя чувствуешь? Не простудись на вешнем ветру. В Москве погода синяя и ясная. Только под утро сухо -- прохладно. Я топлю печь каждый день... (конец письма утрачен).
   

190. Л. И. РАКОВСКОМУ

11 апреля <1933 г.> Москва

Раковскому.

   Извините -- не знаю Ваших имени и отчества, но мне передавали, что Союз пожалел меня и постановил помочь мне деньгами, мануфактурой и более сытным пайком. Мне необходимо крайне получить всё это, а о пайке иметь, конечно, постановление Союза для Москвы. Помогите мне в этом! Я очень болен и для меня очень невыносимы хлопоты.
   Адрес: Москва, Гранатный переулок, дом 12, кв. 3.

Н. Клюев.

   Низко Вам кланяюсь.
   
   11 апр<еля>
   

191. A. H. ЯР-КРАВЧЕНКО

11 мая 1933 г. Москва

   Дорогое мое дитятко, сказка моя прекрасная и ненаглядная, целую тебя, кланяюсь и припадаю к сердцу твоему со слезами: пожалей меня, не губи, -- без игры и самолюбования, как только прочитаешь это письмо, немедля напиши мне ответ. После того, как я усадил тебя на извозчика и с сердцем, полным слез вернулся в свой опустевший угол, я непрерывно все последние недели хвораю. Физическую болезнь моего сердца ты знаешь, но в душевную мою боль навряд ли веришь. Так вот, я болен именно этой душевной болезнью, и всё время после твоего отъезда безмерно страдаю, собирая в одно целое все твои словесные кусочки, звук твоего голоса, выражение глаз и лица, и, конечно, твоего поведения. Так восстанавливают мелко разорванное письмо -- складывая его буква к букве. Такой работой я и занят день и ночь. Не скрываю, что работа очень мучительная. Ты, как бы предвидя ее, постарался изорвать письмо помельче, видимо, еще жалея свою старую добрую ворчунью-няньку, но не в силах поступиться и крупицей своего Я в пользу этой няни (или деда). Произошло же это в тебе потому, что ты под напором чужого, холодного мнения обо мне усомнился в моей мудрости и значительности как человека и художника. А это для тебя и для любви нашей величайшая опасность, ибо природа любви -- это служение любящих друг друга. Никогда я не верховенствовал над тобой, а только служил и желаю служить, как дед, как няня Родионовна, даже как последняя кухарка, -- до гроба, а в небесном прощении -- первой моей просьбой к Источнику жизни, конечно, будут слова: благослови, спаси, введи в свою любовь и раба твоего -- юношу Анатолия! Но только не за себя. Это я знаю твердо. Спаси -- от широкого пути, ведущего в погибель -- к черным вершинам гор и пропастям! Спаси от путей дешевой авантюры, мишуры житейской и вредных растлевающих похвал! Пусть дитятко мое идет в голубую страну (о которой ты пишешь в последнем письме) не путем Шурок Быстряковых и его страшной компании, не торцовой мостовой жигана, но в общем дурака негодяя Васильева, а трудной, но радостной тропинкой Иванова, Серова, Гоголя, Рериха, Чистякова!
   Толечка, ласточка моя апрельская, всем опытом, любовью, святыней, заклинаю тебя -- не отравляйся личинами, не принимай за подлинность -- призраков Быстряковых и его патронов, Васильевых и старых, как ад, Эльз Каминских -- с непременной бутылкой с клеве-тами и бесчисленными предательствами! Все подобные исчезают, как смрадный дым. Пройдешь мимо и не найдешь даже того места, где они были. Даже житейски пользоваться ими тебе -- нет моего согласия. Ты, надеюсь, убедился в этом: получил несколько тюб белил, а заплатил за них лучшей стороной своего существа, строил рожу по Калитину -- идиотскую и безответственную, заискивая перед заведомыми негодяями, в угоду им пьянствовал всю ночь и часть следующего дня (лошадь бы не выдержала) и этим ввергнул в пучину страдания своего песенного деда... Я до сих пор болен. Издевательство Васильева надо мною (вот, мол, твой ангел-то! Был пьянее всех и ночевал -- где? не скажу), разговор Быстрякова с Витоном -- ехидный, с намеками на твое величие, и его уверения, что ты никогда у него не бывал, что вечеринки у него не было и что он тебя видел в последний раз в июне месяце -- не считая твоих личных недомолвок, -- всё это сделало свое дело... Проведя страшную ночь в нервной лихорадке, теперь я вовсе доконал себя. У меня воспаление затылочных нервов. Боль страшная, временами даже слепну на оба глаза, ночи напролет не сплю, всё вижу тебя в ужасных превращениях. Сегодня всю ночь отбивался от тебя -- будо ты хочешь всадить мне нож, а я, слепой, не вижу твоего дорогого лица, только умоляю выслушать меня! Собираюсь в пять часов в клинику к профессору Вер-зилову по нервам. Виктор проводит меня. Головой я не могу пошевелить. Шея сзади опухла, уши заложило, и болят глазные яблоки. Движусь лихорадкой -- пишу тебе, пока вижу бумагу, при первом же ударе ослепну, как Озаровская. Мысленно смотрю -- не нагляжусь в твои глаза-яхонты, любовь моя нетленная, лосенок мой душистый, но, конечно, не в глаза, поставленные по калитинской школе -- мутные, как у лунатика, а строгие и умные, без улыбочки на лице -- что так украшало тебя! И что влекло к тебе старших серьезных людей.
   Рыдая, продолжаю писать. Вот тебе еще пример из книги жизни: ты жадно смотрел на Васильева, на его поганое дорогое пальто и костюмы -- обольщался им, но это пустая гремящая бочка лопнула при первом ударе. Случилось это так: Оргкомитет во главе с Тройским заявили, что книги Васильева -- сплошной плагиат -- по Клюеву и Есенину -- нашли множество подложных мест, мою Гусыню в его поэме и т. д., и т. д. Немедленно вышел приказ рассыпать печатный набор книг Васильева, прекратить платежи и договоры объявить несостоятельными, выгнать его из квартиры и т. д. Васильев скрылся из Москвы. Все его приятели лают его, как могут, а те дома, где он был, оправдываются тем, что они и не слыхали и незнакомы с Васильевым и т. п., и т. п.
   Вот тебе, дитятко, памятка, к чему приводит легкий путь авантюры без труда и чистого сердца! Замутится разум у художника, и неминуемо отразится это на искусстве. Вспомни рассказ Грабаря о Сомове! Твой же дед, вопреки чужому холодному мнению, имеет право и замолчать, как имеют на это право, напр<имер>, Нежданова, Шаляпин -- что в том плохого, если Сирин-птица, отпев свои земные песни, вознесется домой, в рай?! Ты же моим молчанием и одиночеством смущен. Не смущайся, любовь моя сладкая, после твоей Родионовны (так звали няню Пушкина) останется <ноский> чулок и волшебные спицы, и тебе, при всем твоем славолюбии, не придется стыдиться дружбы с нею! Предсказываю тебе: если ты повредишь нравственное существо в самом себе, -- то и с тобой будет то же, что и с Васильевым. Мой долг сказать тебе это. Выпивоны с недоросшими до тебя в культуре сверстниками самое длительное года через два-три сделают из тебя дисгармоничное обозленное, как Клычков, Есенин, существо с пропадом впереди. Поэтому молю тебя, свет мой, уклоняйся от выпивонов, как бы они по виду невинно <ни> были обставлены.
   Есенин гораздо позже твоего, 27 лет, стал привыкать к рюмочке -- сперва только к портвейну, и через четыре с небольшим года его путь кончился в меблиражке на собачьей веревке. Напиши мне чистосердечно и просто, как старой няньке -- поклон и объясни, что значит, что Быстряков уверяет, что никакой вечеринки у него не было и что ты у него никогда не ночевал и никакого у него дивана под лестницей не существует, где бы ты мог спать, тем более в квартире его патрона и мецената? Если ты этот мой вопрос замолчишь, то доконаешь меня окончательно. Клянусь тебе, что любовь моя останется невозмутимой, как лесное озеро! Ведь только от лжи оно темнеет. Не подбирай слов для своего ответного письма. Всё можно сказать твоему деду. Всё он поймет. Всё примет во внимание. Бережно, с истовым доверием приму я каждое слово твое -- ласточка моя! Где ты был в проклятую ночь? Помню, пахло от тебя чужим мылом, ты был серый, с <печенками> под глазами, с сухими губами -- всю поправку своего здоровьишка, все хлопоты деда истратил в одну ночь. Поди, в Питер-то приехал зеленый? Напиши мне немедленно, в случае удара со мной приедешь ли хоронить меня или темны <леса> помешают и широкие пути задержат тебя?
   Представь ярче мертвецкую больницы и одинокий гроб. А это может случиться раньше и проще, чем ты думаешь. Смерть бабушки в день свадьбы твоего брата -- тебе пример и указание. Поторопись, дитя мое, щебетом ласточки поведай мне, пожалей мою ревность: где ты провел пьянку? О чем просил Васильева на кухне? Была ли пьянка с Васильевым у тебя, когда я был в Сочи (то, что ты был с ним в ресторане и у Каминской, ты мне говорил сам). Сколько выпили? И где ты ночевал после выпивки с Васильевым и с кем? Или ночевал Васильев у тебя и с кем? При каких милых отношениях мои стихи попали к Васильеву? Чем он тебя вовлек в это преступление? Обещал протекцию и т. п.? Всякий бы и каждый на твоем месте давно бы рассказал всё по порядку. Ответь, что тебе мешает? Наша светлая дружба останется алмазной, и еще больше раскроется душа моя навстречу тебе -- моему солнышку. Слезами бы я омыл ноги тебе за чистосердечный лепет о твоих молодых и таких понятных грехах, но ты, видно, боишься, что я слаб, и охладеет любовь моя? Какое заблуждение! Разве только поплачу, а ведь слезы, как говорит мудрость, самый крепкий цемент любви. И нет другого материала, годного для скреп стен вокруг дружбы. Радость моя, возврати мне чувство свежих древесных вершин! Исцели меня! Никакая клиника не поможет мне в этом. Только ты одним словом можешь возвратить мне здоровье и свет душевный. Плача, прошу тебя об этом! Пожалей, не озлобляйся, поверь, почувствуй и наконец пойми! Уразумей, мое ненаглядное дитятко, что если Бог продлит тебе жизнь, о чем моя всегдашняя молитва, то моя гибель -- будет тяжкой для тебя ношей! Я так верю. Ты слишком прекрасен и горд, чтобы мне понимать это иначе. Благословляю, целую горячо. Полагаю к твоим ногам любовь пригоршней, как птичку всю избитую и окровавленную. Жду ответа. Не досадуй. Укрепись. Будь здоров, береги себя. Не суди меня строго.
   В Москве дни заметно стали дольше -- светлее. Помоги моей тьме! Твой дед.
   

192. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

Середина мая 1933 г. Москва

   Дорогой друг, дитятко мое ненаглядное, незабвенная песня моя, получил от тебя бандероль, и мгновенно сбежала с глаз муть и хмара, увидел я, что Москва вся залита солнцем, в окно нашего гнезда тянет тополевой почкой... Господи, верно, я еще жив! Мягко и тепло дышит сердце, мысленно спускаюсь как бы по бесчисленным ступеням подземелья, в последний предел глубины его, смотрю -- цело ли сокровище мое? Любовь моя, тяжелая, как платина, дружба, груды чистейших сверкающих слез. Всё, как было. Всё нерушимо, ничто не потрачено и не расхищено. Это мой заповедник, мой заклятый клад. И в то же время не мой, а лишь тебе, по какому-то таинственному избранию, единственному, -- принадлежащий. Ты наследник души моей. Но страшно от вещей полноты, от осознания этого таинства. Моя молитва, чтобы ты хотя бы почувствовал кое-что из этой грозной, обручающей человека с вечностью евхаристией! Не верю, что я говорю эти слова впустую. (Но ведь так властны горы словесного праха и мусора и так трудно из-за них услышать настоящее. Особенно в твоем положении!) Но не беспокойся обо мне! Прошу тебя. Будь за меня спокоен. Я выживу и тараны кораблекрушенья. Давно, в предугадывании кораблекрушения, сложило сердце песни о грядущей розе и луне. Но, ласточка моя, живи, трепыхайся и щебечи, не жалей меня и не делай мне ничего хорошего из сострадания. Умоляю тебя об этом! Пусть из сострадания не родится мое счастье. Ибо счастье и сострадание -- огонь и вода -- вечно несоединимы, и только женское коварство может прикрываться состраданьем, да не будет между нами так!
   Я здоров, успокоился... Сплю хорошо, ем тоже. Недавно испёк ватрушку, такую же, как на Пасху к твоему приезду. Долго смотрел на нее и вдыхал аромат, и вдруг явственно увидел тебя сидящим за столом, на твоем обычном месте: в одной нижней рубашке, руки опущены вниз, голова забинтована через подбородок больничной марлей, и на правом бугре лба бурое кровяное пятно. Так и не попробовал я ватрушки, перерезал ее пополам и подал нищей приходящей монахине, Христа ради, за упокой твоей души. И что-то похоже<е> на зависть к тебе осталось во мне. Прошу тебя, Толечка, -- являйся мне хотя бы изредка! Как там? Ты уже знаешь. И что делать мне, чтобы приобрести твою способность посещений? Я радуюсь за тебя, за твои горькие удачи, они прекрасны, но роковая пьянка не замедлила отразиться и на твоем искусстве: у Пастернака две разных половины лица едва связан<ы> (пропуск в тексте источника) у этих друг друга плеча.
   (Пропуск в тексте источника) <до>казательство, что пьянка и живопись не сестры. Сам Пастернак наблюдает за своим стихом то же самое, что выявилось для меня в его портрете. Прости меня, но я в своем уверен. И ничьих рецептов на этот случай слушать не хочу. Всю трепологию отвергаю. Как ты и предупреждал -- я получил анонимное письмо от Воробьевой. Это гнусный, шитый белыми нитками донос на нашу дружбу и на тебя в особенности -- на твою совесть и благородство. Письмо написано набело с черновика, и не без участия второго лица -- это я остро чувствую. Ни малейшего волнения психического эфира в нем не наблюдается. Оно жалко и трафаретно-коварно, с предварительной лестью-подкупом мне как поэту, и с угрозой, что "законы революции и диалектики не на моей стороне". Эта фраза наводит на размышление: в таком же звучании, смысле и скреплении я слышал ее от следователя... Она уже стала классической и известна многим. Во всяком случае это не творчество влюбленной женщины <...>
   Прости меня, дитятко, и не осуди! Но дело в следующем: 5-го мая, в смертельной тоске по любви твоей, я сжег уже засвидетельствованное нотариально и предназначенное тебе вместо красного яйца мое духовное завещание. Смерть так близка ко мне, а тьма и неопределенность твои так мучительны, что я не мог поступить иначе. Все письма твои собраны мною и перевязаны... А на земле весна. Леса и поля посылают вести в город -- ветки и цветы. Они во всех киосках, на всех углах, и даже у меня на столе желтые ручьевые цветы. Ведь они так идут ко мне: их цвет выражает судьбу мою, последние дни мои. Ах, Клюев, до чего ты дошел! Тур из Беловежья, медведь печер-ский, а хнычешь хуже зайца про любовь, про цветы, про заблудившегося дорогого лосенка, который запутался золотыми рожками в бабьей юбке, и, быть может, и знать не хочет твоих лугов резедовых! Ну, поживем если, то увидим. А пока есть вера: оттого море не стало поганым, коли его пес налакал. Так дружба и душа наша. С Оки пришли худые вести: голод, мука 150 р. пуд, картофель 60 руб. ведро и т. д. Протягиваю руки к русским рекам, к перелесицам: сестры мои родимые -- возьмите меня к себе! Ах, друг мой старинный, Толюн мой, за что ты своими руками -- удавил лебедя -- сказку нашу. Ведь эта сказка сказывалась целых шесть лет, и всё про тебя -- утверждая путь в историю, в радужную страну живописи и поэзии! Прости! Благословляю. Сердечно лобызаю. Желаю душевного здоровья. Мужества, веры, прямоты и благородства. Желаю ясно отличать эти качества от бравады -- которая столько причинила тебе страдания. Да исчезнет бравада! К подвигу за искусство. За великую дружбу!
   

193. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

18 мая 1933 г. Москва

Милый дорогой друг.

   Получил от тебя бандероль с моей поэмой, конечно, искаженной и обезображенной с первого слова: "Песня о великой матери" -- разве ты не знаешь, что песнь, а не песня, это совсем другой смысл и т. д., и т. д., но дело теперь уже не в этом, а в гибели самой поэмы -- того, чем я полн как художник последние годы -- теперь все замыслы мои погибли -- ты убил меня и поэму зверским и глупым образом.
   Разве ты не понимаешь, кому она в первую очередь нужна и для чего и сколько было средств и способов вырвать ее из моих рук. То, что не удалось моим черным и открытым врагам -- сделано и совершено тобой -- моим братом. Сколько было заклинаний и обетов с твоей стороны -- ни одной строки не читать и не показывать... Но ты, видимо, оглох и ослеп и лишился разума от своих успехов на всех фронтах! Нет слов передать тебе ужас и тревогу, которыми я схвачен. Я хорошо осведомлен, что никакого издания моих стихов не может быть, что под видом издания нужно заполучить работы моих последних лет, а ты беспокоишься о моей славе! На что она мне нужна! Опомнись! Ни одной строки из поэмы больше под машинку! Всё сжечь! Как поступил я -- взять все перепечатки, у кого бы они ни находились, никаких упрашиваний не принимать во внимание. Никаких изданий их не может быть! Поверь мне! Сколько экземпляров напечатано на машинке моей поэмы -- на радость, обсасывание и кражу мои врагам? В чем смысл распространения тобою поэмы?
   Ты затрудняешь себя посылками ко мне, а между тем нужно бы было написать два-три деловых слова -- что ты замышляешь? Ведь я не прошу тебя о письме, о любви и верности -- знаю, что всё подобное для тебя тяжело, но объясни мне, в чем дело? Вольное или невольное твое предательство? Если на это письмо не получу от тебя телеграммы или спешного письма, то выезжаю сам в Ленинград. Не умели жить вместе, ну тогда погибнем вместе. Теперь уже всё равно для меня. Я предан, ограблен и опозорен. Опомнись, брат -- и, друг мой, дай мне умереть по-человечески, а не по-собачьи. Приди в себя! Пойми, у кого мы в лапах?! Ведь такому черному делу, как твое глупое усердие -- история не подберет имени... Твоя молодость -- не извинение -- ты слишком оказался опытным, чтобы труп мой пожрали крысы...
   Еще раз умоляю тебя ни одной строки из поэмы не давать под машинку -- ты ведь дал мне за это братскую клятву! Я не пью, не ем, не сплю -- всё жду... Ведь всё погибло навсегда с опубликованием хотя бы первой части поэмы. Дорогой мой -- для чего это нужно? Ты говорил, что заключат договор и уплатят часть денег -- помесячно; ну, уплатят за один месяц 500 руб. и всё. Так поступили в "Красной газете" с "Погорельщиной" под видом издания -- так поступят и теперь. Пойми это! Дело вовсе не в издании, что по нынешним временам немыслимо. Ни Брауну, ни Прокофьеву и т. п. ни одной строки из следующих глав! Всё сожги, ибо теперь всё погибло -- поэма навсегда с кровью вырвана из моего сердца. Будь благоразумен, не верь изданию и деньгам. Мне легче умереть было бы с голоду, чем публиковать или распространять в перепечатках "Песню" а не великую "Песнь". Исправь, если можно, эту страшную вывеску. Постарайся изъять все перепечатки.
   Еще раз плачусь тебе -- сообщи немедля -- что значит перепечатка первой главы поэмы? Где ее перепечатали и кто? И получает ли она распространение? Ужасаюсь, как это всё возможно! Или ты забыл ее содержание? Или действительно это не сон, и я должен одеть себе веревку на шею?
   Подумай об этом!
   Я получил два экземпляра -- один густым лиловым шрифтом, -- другой красноватым, более четким -- что это? Как это понимать? Отвечай! После этой посылки я немедленно сжег поэму -- поступи и ты так же, если не желаешь и своей гибели. Знаю, что пишу опасными словами, но чем тебя прошибить и каким средством заставить прийти в себя?! Я заявляю, что запрещаю издание каких бы то ни было своих произведений! Посылаю заявление в издательство писателей об этом. Всё уничтожь! Всё сожги!
   Если не получу телеграммы, выезжаю сам!
   Для чего ты прислал мне перепечатку? Разве я не мог бы сделать это сам -- если бы находил нужным? Поверь мне, что не издание, не деньги ты добыл для меня, а лишил меня последнего куска хлеба, следом за этим -- пуля или веревка -- пока не верю, что это тебе необходимо. Или действительно твой фальшивый купон -- порождает и соответствующие последствия. Приди в себя! Перекрестись! Опомнись! Пока не поздно -- ни одной строки ни под каким предлогом никому. У меня нет друзей, кроме тебя -- запомни это крепче! Дитятко мое пестованное, заветное, куда ты идешь? Ведь мою кровь не отмыть тебе вовеки!
   Телеграфируй немедленно, в чем смысл бандероли и т. д.!
   

194. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

23 мая 1933 г. Москва

   Возлюбленный мой брат, друг и дитя мое незабвенное! Приветствую тебя сердечно и кланяюсь земно! Со слезами прошу прошения за вспышку гнева в моем последнем письме. Этот гнев есть, конечно, один из видов противодействия, борьбы за свою любовь, заботы за подлинность и сохранение любви как свободно принятого нами высокого избрания и сана. Чтобы сращивать соединительные нервы дружбы, рвущиеся и от нашего греха, и от влияния извне, для этого необходима какая-то вечная памятка, с чем бы связывалось непоколебимое наше решение -- всё претерпеть до конца. И кроме того, нужен таинственный ток энергии, непрестанно обновляющий первое, ослепительное время дружбы. Что же это за памятка? Внешне и грубо это, конечно, есть напоминание о себе -- истирание пятой порога дома друга твоего, внутренне же -- это подвиг ради дружбы -- некий невидимый труд -- каждый день и час со скорбью погублять душу свою ради друга и в радости обретать ее восстановленной! Так было со мной в течение последних шести лет, из которых ни одна минута, прожитая с тобой, не была нетворческой. Это давало мне полноту жизни и высшее счастье! Создавался какой-то таинственный стиль времяпровождения и речи, искусства и обихода. Ясно чувствую, что так было накануне эпохи Возрождения, когда дружба венчала великих художников и зажигала над их челом пламенный язык гения. В нашей дружбе я всегда ощущаю, быть может, и маленькое, но драгоценное зернышко чего-то подлинного и великого. Только из таких зерен сквозь дикость и тьму столетий пробивались ростки Новой Культуры. Вот что теперь стало для меня ясно. А это не мало, это не пустяки! Особенно для нас с тобой как художников. На этой вершине человеческого чувства, подобно облакам, задевающим двуединый Арарат, небесное клубится над дольным, земным. И этот закон неизбежен. Только теперь, в крестные дни мои, он, как никогда, становится для меня ясно ощутимым. Вот почему вредно и ошибочно говорить тебе, что ты живешь во мне только как пол и что с полом уходит любовь и разрушается дружба. Неотразимым доказательством того, что ангельская сторона твоего существа всегда заслоняла пол, -- являются мои стихи -- пролитые к ногам твоим. Оглянись на них -- много ли там пола? Не связаны ли все чувст<во>вания этих необычайных и никогда не повторимых рун, -- с тобой как с подснежником, чайкой или лучом, ставшими человеком-юношей?
   А эти образы -- есть сама чистота, сколько-нибудь доступная земному бренному слову. Только женское коварство как раз и черпает из мутных волн голого пола и свинской патологии противоположное и обратное понимание. Откуда оно у тебя? Конечно, от женского наития. Нельзя, сидя верхом на бабе, говорить о тайне, о том, что можно, и то приблизительно-символично, рассказать музыкой, поэзией, живописью или скульптурой. Только языком искусства -- купленного подвигом, можно пояснить кое-что из тайны пола и ангела в дружбе. Так поступаю и я, и точно знаю и утверждаю, что если бы ты получил мое последнее письмо до своего падения и плена, то сказал бы следующее: "Силой гнева измеряется сила любви", т. е. насколько силен гнев -- настолько сильна любовь друга к тебе. Видишь, любимый мой, какую трещину дала твоя психика?! Подумай над этим покрепче! И чем глубже будет женщина внедряться и входить в тебя, тем обыденнее и, так сказать, популярнее будут твои мысли и поступки. Это и есть тот "широкий путь", от которого я часто предупреждал тебя -- этот путь для всех. Я же -- твой брат, сомысленник и служитель, считаю тебя не таким, как все, а незаурядным и избранным, и веровал, что твой путь -- это скалистая тропинка, которая вьется за плечами Джоконды -- и ведет художника прочь от этого демонического, хотя и прекрасного существа. Этот же символ можно наблюдать даже в изображениях Мадонны Литты, совершеннейшей из женщин. Для меня эта давно ощутимо и понятно. Умозрение в красках, как и в подлинной поэзии, никогда не лжет. Нужно только открыть глаза и очистить сердце, чтобы увидеть лучи тайны, величия дружбы и красоты. Следовательно, твое обвинение меня в том, что ты живешь во мне только как пол -- само собой отпадает.

* * *

   Ты извиняешься в своем письме за многословие, но разве хватило нам целых шести лет, чтоб досказать нашу сказку? Нет, она осталась еще недосказанной!
   "В каждой дружбе, сколько-нибудь продолжительной, -- говорит Метерлинк, -- наступает таинственный момент, когда мы начинаем различать точное место нашего друга относительно неизвестного, окружающего его, положение судьбы относительно его. Происходит как бы перестановка жизни, взаимное проникновение личностей одной в другую. Когда такое проникновение достигнуто, дружба силою вещей делается нерасторжимою, пока же такое высшее единство не достигнуто, верность есть и всегда считалась церковным сознанием за нечто необходимое не только ради сохранения дружбы, но и ради самой жизни друзей. Соблюдение раз начатой дружбы дает всё, нарушение же является нарушением не только дружбы, но и подвергает опасности самое духовное существование отступника, а часто и физической смерти его жертву! Ведь души друзей уже начали срастаться!". Это говорит Метерлинк -- один из лучших сынов человеческих -- последнего времени. Мудрец -- нашей эры, душевидец.
   В этом же смысле -- тебя, сорвавшего момент проникновения в нашу взаимную судьбу и подвергшего себя и меня -- смертельной опасности -- гибели духовной и, возможно, -- физической, я в своих стихах и называю злодеем и убийцей. Но почему ты упускаешь в тех же произведениях такие, напр<имер>, строки:
   
   Но только облик серафима
   Пурге седин, как май погожий...
   
   Ведь имя Серафима относится к тебе, -- несмотря ни на что. Большего человек не может дать вообще. Прежде я любил тебя как брата-друга, но теперь люблю тебя как свою душу. Общение наших душ происходит уже не в явлениях и фактах, а глубже. Друг по милу стал хорош, а не за хорошее мил, -- как говорят мужики. Прежде я искал Моего в тебе и если находил, то радовался -- теперь же ищу Самого тебя, каков бы ты ни был, а тебя нельзя принять, не отдавая тебе себя -- всю свою полноту, все богатства духовные и телесные, отсюда пол дружбы. Ты пишешь: "Когда я в нужде, и мне необходимы любовь, дружба, а может быть, единственный отец, -- ты покидаешь меня". Считаю эту мысль просто не уложенной в слова. Это я-то тебя покидаю! Научи, как это сделать, как вырвать нож, который ты всадил мне по рукоятку между лопаток? Если сделает это чужой -- я пойду за ним, -- как благодарный лев за преподобным Герасимом, вынувшим из его бедра стрелу, если же ты, -- любимой рукой, -- мы всё равно будем неразлучны. Но ты утешаешь меня тем же, чем утешала виноградная лоза бедного Ахмета в одной восточной басне (не привожу ее целиком за длиннотами):
   Посадил бедный Ахмет лозу у своей сакли, холил ее, поливал (вероятно, не слезами, как я), налились грозди, а лоза взяла да и отдала их Зульме. Заплакал горько Ахмет, а лоза ему в ответ:
   
   "Не плачь, Ахмет, ведь я с тобой --
   Корнями, хладною листвой!"
   -- "А где же грозди?" -- "Ест Зюлейка!"
   -- "Так пусть подавится злодейка!"
   
   Не узнаёшь ли, друг мой, ты себя в этой лозе? Не оставляешь ли ты мне корни с хладною листвою, уверяя, что ты со мной, меж тем как сладкая гроздь твоя отдана Зюлейке? На чьей стороне больше правды -- на стороне бедного Ахмета или жадной лакомки Зульмы? <...> Оставляя за мной отечество, любовь и дружбу и убедясь теперь, что я тебя не покинул сердцем и благословением, ты тем самым, признаёшь, что этих свойств не нашел в Воробьевой. Ее <...> письмо ко мне порука, что таких цветов она и не нюхивала, они растут лишь на лугах Целителя Пантелеймона, -- из них он -- юноша с ларцем травных бальзамов -- врачует сердца друзей, особенно тех, которые стали жертвой темной силы!
   Мой лосенок! Поверь своему весеннему деду. Ты обморочен темной силой, и в этом состоянии нравственного обморока не Господь, взяв ребро от тебя, сотворил тебе Еву, а серый сортирный городской черт -- вырвал из тебя ребро вместе с куском позвоночника, может быть, и души <...>. Теперь не замедлит познакомиться с тобой сам змий с обольстительным шепотом, что ты будешь, как Бог, если вовсю будешь пожирать плоды с дерева познания добра и зла -- такое пожирание Воробьева называет "свободным развитием". Иначе говоря, ты должен жить, как "настоящий мущина" -- курить, выпивать, стремиться к стандартному комфорту и дешевой авантюре -- и незаметно докатиться до какого-нибудь "Англетера", где, тихо притаясь в углу -- покачивается веревка. Это видение стоит у меня в глазах! Мой долг и дело моей совести предупредить тебя об этом! Недаром же ты в свой пасхальный приезд ко мне -- уже упражнялся в болтовне (твой рассказ про пьянку Пастернака) и заявлял, что жизнь так интересна! и что тебе рано думать об обе<т>е! Да, дитятко, Пастернак был пьян, но не с заранее обдуманным намерением, а случайно, и горько жалел об этом, жизнь интересна, но <...> подвигом за искусство, дружбу, величие и т. п.! Твой дед так понимает твои лозунги! Господи, неужели я стою не за жизнь, особенно в искусстве. А художнику в первую очередь, как никому, нужен не только всегдашний обед, но изысканная пища, потому что он не молотобоец, а художник!
   Прав ли я?

* * *

   Я верю, художник мой, что у тебя вкус прекрасный, но нет чутья на людей. Доказательство: панибратство с цеховым заплечным мастером с Малой Полянки -- он вновь был у меня -- опухший от пьянства и мировых масштабов, и сердце мое холодело за твой вкус на людей и знакомства. Поверь же моему письму, в котором я, ничего не убавляя и не прибавляя, выявляю подоплеку анонимки Воробьевой. Не от ревности, а от простой человеческой тревоги за тебя и за себя размышлял я и думал, сидя над этим, "с позволения сказать, женским творчеством". Подумай и ты над ним. Очень советую. <...> Повторяю, я верю в твой вкус, но не верю в твое чутье к людям! Еще раз советую прочитать тебе мое первое письмо об этом предмете и поразмыслить хорошенько. Я же своего диагноза не изменяю и от него не отрекаюсь! <...>

* * *

   В течение месяца, я послал тебе пять писем и телеграмму, но ты остался глух к ним, и понадобились каленые клеши, чтобы вырвать из тебя твое единственное письмо. Твоя бандероль, -- приправленная упорным предварительным молчанием, -- породила в моем кровоточащем и больном сердце бурю. Пойми, что живу я на камфаре, всегда с холодным пузырем на сердце, в нечеловеческом напряжении мысли, предложений и представлений о тебе <...>, -- получаю перепечатки моей заветной вещи, на которую я смотрю как на щит от всех гонений меня как поэта, как меч, долженствующий поразить всех моих врагов в литературе -- что тебе объяснять? Знаю, что сам ты ясно видишь и понимаешь это! Я забыл все свои личные дела, все договоренности -- ничего не помню. Я весь поглощен, по горло утоплен в опасности, которой подверг ты мое духовное существо! Я вижу тебя иногда наяву, говорю с тобой -- поверь мне, любовь моя, что не для красного словца пишу тебе про всё это, -- не для позы, не из самолюбия! Господи! Как и чем уверить тебя в этом?! Зачем ты фразируешь, что будто за шесть лет твоей верности я называю тебя предателем? Все шесть лет -- сплошное мое благоговение перед тобой. Предательством же я, вероятно, назвал грубый предварительно не объясненный факт перепечатки поэмы. Ты замолчал, когда это делать прямо грешно. Я каждый час умираю, не знаю твоей новой жизни <...>. За что же меня укорять? Ты лучше объяснил бы мне это, -- ты в моем понимании уже всё теперь знаешь, -- все глубины сатанинские, -- отсюда вытекают и мои вопли, и зубовный скрежет о твоей опытности! Если бы ты не молчал, -- никаких жестоких слов не было бы в моих к тебе письмах! Если бы ты сказал мне определенно: "Колюнь, я должен тебе признаться, что в женщине я нашел самого себя!" <...> -- бесповоротно, и Колюнь успокоился бы и занялся бы своими делами. Но нет, обязал меня словом хранить чистоту, а сам, высунув язык, ждал заветное 16-ое мая и нравственно мог это? Верно ли я говорю или ошибаюсь? Непременно напиши мне -- всё подробно для моих душевных выводов! Ты хватаешься за каждое слово в моих письмах -- ища повода оправдать что-то в себе -- зачем такая тёрка? Говори прямо, ведь ты стал теперь настоящим мущиной! Вот я говорю прямо, что в нашем положении очень ценно. Например, дитя мое, я доверяю тебе и жизнь и смерть свои -- всё по-старому, по-бывалому! -- Понятно тебе или нет? Да разве настоящее письмо, которое может написаться человеком, быть может, один раз в жизни, не служит доказательством пламенного и глубочайшего моего к тебе доверия? Боже мой! Какую трещину дала твоя душа -- перестав ощущать еще недавно простые для нее и родные слова! Теперь же всё необходимо пережевать и объяснять. Так и должно быть.
   Карма, возмездие за измену своему внутреннему посвящению не замедлит сказаться. Так было и так будет. Это вечный недвижимый закон. Он написан на свитке неба знаками зодиака. Так понимаю я, отнюдь не навязывая никому своего понимания -- своей правды. Аминь. Да сохранит тебя Христос -- падшим подаяй воскрешение от нападения темных сил! Запомни, дитя мое, что я делаю всё, борюсь на живот и смерть за то, чтоб сохранить нашу дружбу. Совесть моя чиста. Ты же, что задумал делать, делай скорее, но не лучше ли нам поступить так: положить свою любовь к ногам Того, кто по воскресении своем из мертвых сказал женщине в винограднике: "Не прикасайся ко мне, Мария!" Если же мы недостойны этого, то наклони свое золотое ушко, дитятко, поближе к сердцу деда, -- злобному и горячему, по твоим словам, и выслушай и крепче положи себя на память вещий шепот из-под зарочного могильного камня! Слушай: "Я люблю тебя... Совершилось чудо -- твоя измена не сдвинула с места светильника нашей дружбы -- ты сам признаёшь это... У подавляющего большинства друзей бывает иначе... Я иду на последнюю и страшную жертву для тебя -- принимаю тебя и при твоем сожительстве с женщиной... Потому, что ты -- моя великая Идея в личной жизни и в истории... Ты -- моя идея, а гибель идеи -- повлечет за собой гибель творца ее... Вспомни Гоголя у камина, сжигающего свою душу! Пойми это во всем ужасе и полноте!.. Я люблю тебя!.. Аминь".

* * *

   Не объясняй сожжения мною моего духовного завещания, -- как пачки кредиток за твое сердце, -- в другое бы время -- ты бы, конечно, понял это сожжение -- как духовный акт, ныне же, незаметно и неощутимо для самого себя, ты говоришь грешные и какие-то чисто материальные понятия, зная, конечно, что всё это не мое и мне не свойственно. Думаю, что и без духовного завещания я умру на твоих руках и ты поплачешь над моей свежей могилой <...>.

* * *

   Если ты уверен, что с изданием моих стихов не выйдет такой штуки, как с изданием "Погорельщины" в "Красной газете", то сдавай всё, что имеется, но при единственном условии выцарапать аванс сколько можно больше при сдаче рукописи -- отнюдь не помесячно! Это нужно сделать до отправки книги в политцензуру, так как цензором всей литературы в настоящее время является Авербах, который всеконечно меня не разрешит. Я очень нуждаюсь. Выехать в деревню не на что. Прошу тебя подумать о деньгах. Как быть? Ведь я надеялся, что расходы по дороге, по найму избы -- будут твои. Прошу написать о твоих планах на лето. Если же ты не можешь ехать со мной, то дай мне в долг, хотя бы 200 руб. Я тебе оставлю доверительный чек на получение моей пенсии за июль--август, и ты будешь возмещен безболезненно. Напиши мне, когда приедешь в Москву, и когда мы можем выехать и на сколько месяцев? Прошу тебя, поддержи меня в моем горе -- болезни душевной и телесной. Молчание твое, подвергая смертельной опасности мое духовное существо, в то же время понуждает меня в отчаянии броситься на шею, быть может, первому встречному подлецу. Не допусти до этого! Помни, что ты ответственен за меня и с тебя спросится многое, хотя бы и через долгие годы. Осмысли и подумай со этом! Еще раз прошу тебя не молчать по месяцу. <...>

* * *

   Чтобы кой-что уяснить тебе для своей новой жизни, прошу прочитать тебя "Крейцеровую сонату" Льва Толстого. Она тебе очень поможет во многом. Ну, прости меня грешного и злобного. Благословляю тебя, целую и мысленно пью глаза твои!
   
   Очень сожалею о своем письме -- на твою бандероль с рукописью. Будь спокоен. Береги себя. И по возможности меньше треплись. Как твои портреты? Пишешь ли Толстого? Что слышно от Никольского, писал ли ты что ему? Белил я купил тебе две банки -- очень много. Самых лучших -- уже давно. Жду отчета с сердечным волнением.
   Преданный тебе и любящий больше, чем раньше.

Твой Н. Клюев.

   

195. А. А. ПРОКОФЬЕВУ

Лето 1933 г. Москва

   Дорогой поэт, кланяюсь Вам низко и всегда вспоминаю внимание и сердечность Вашу и жены Вашей.
   Я задыхаюсь в своем подвале, как говорится, света белого не вижу.
   Прошу Вас усердно об авансе из "Современника". Нужно и необходимо уехать в деревню -- но вся надежда на Ваш присыл денег. Помогите! Лето проходит... Мне ведь очень тяжело.
   Адрес: Москва, Гранатный пер., дом 12, кв. 3.
   С товарищеской преданностью Н. Клюев.
   

196. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

Лето 1933 г. Москва

   Дорогой мой племянник. Кланяюсь тебе и посылаю свое благословение, извини, что задержал прилагаемые стихи, но всё время у меня, как и у тебя, занято новым человеком, который вошел в мою жизнь. Прекрасный и свежий, как лесное карельское озеро, -- он пьет мое сердце, мои слезы и поцелуи, просыпаюсь и не верю своим глазам -- на твоей подушке пепельные волосы, тончайшего очертания лицо, залитое густым шиповником. Он нежен и внимателен ко мне -- утешает меня сладкими словами, на какие способен <нрзбр>. Что будет даль<ше> -- Бог знает, но сейчас сердце мое хотя и в скрытой тревоге, но согрето, ведь их я не дождался и не слышал от тебя. Кольцо твое получено и висит на кухне на гвоздике над полкой верхней. Я тронут доверием Зинаиды ко мне -- еще не остывшему, по ее словам, негодяю! Кланяюсь ей и мысленно преподношу самую белую розу. Прошу тебя в свою очередь позвонить Прокофьеву о скорейшей высылке аванса. С книгой, конечно, ничего путного не выйдет. Похлопочи, дорогой друг, напоследках -- постараюсь тебя больше не беспокоить. Я очень болен -- опять сильнейшие головокружения и т. п.
   Настоящие стихи приложи к книге. Жду немедленного ответа. Нельзя ли прислать цветного оттиска моего портрета!? В книгу я желал бы меня, читающего "Погорельщину". Это было бы весьма разительно!
   Как твои карие яхонты? Померкли для меня -- твоего придворного поэта навсегда?.. Целую тебя в них, пусть они поплачут о моей и своей судьбе! Знать это -- утешительно. Адрес: Москва, Гранатный переулок, No 12, кв. 3. Николаю Алексеевичу Клюеву.
   

197. Л. Э. КРАВЧЕНКО

22 мая 1934 г. Томск

   Дорогая Лидия Эдуардовна! Получил Вашу драгоценную телеграмму, всем сердцем благодарю за нее. Слова Ваши явились для меня великим утешением и подкрепили меня душевно. На белом свете весна, а я всё за решеткой. Отправку в Колпашев обещают на 24-ое мая, но это не наверно. Больше нет сил и навряд ли я выдержу, так как здоровье мое очень плохое и я без съестных передач и какой-либо помощи. В окне светит голубым бархатом май, по-видимому, в здешних краях лето лучше, чем в Ленинграде. Соседи-сибиряки рассказывают, что в Нарыме есть пчелы, созревает греча и огурцы, множество рыбы, но всё это гадательно, и мне не верится во что-нибудь хорошее на моем пути. Но Бог милостив, быть может, призовет меня скоро в иной край, где нет ни печали, ни воздыхания. В моем настоящем положении это упование -- желанная мечта и избавление. Как только приеду в Колпашев -- напишу и буду ждать обещанного в телеграмме. Нет ли у Вас кого-либо знакомого в г. Томске? Нельзя ли попросить сделать мне съестную передачу? Какое было бы счастье? Нельзя ли спросить у знакомых в Питере нет ли, в свой черед, у них знакомых в г. Томске? Прошу Вас узнать, что с моей квартирой в Москве? Адрес: Гранатный пер., No 12, кв. 3. Дарье Леонтьевне Швейцер. Я писал, но письма, видимо, не доходят. Еще раз благодарю за память и за заботу! С сердечным уважением и преданностью целую Ваши руки. Горячо приветствую и кланяюсь всей Вашей семье. Как здоровье Толи? Как он себя чувствует? Жизнь ему и счастье! Прощайте! Простите!
   Кланяюсь прекрасному Вашему городу, где я жил так счастливо! Наверно, мне его больше не видать. Ах, жизнь, жизнь! Всё прошло, как одна неделя!
   Еще раз прощайте! И благодарю, благодарю...
   Известите телеграфом о получении этого письма!

Прощайте. Н. Клюев.

   

198. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

5 июня 1934 г. Колпашево

Незабвенное дитятко, здравствуй!

   После четырех месяцев хождения по мукам я, как после кораблекрушения, выкинут на глинистый, усыпанный черными от времени и непогоды избами -- так называемый г. Колпашев. Это чудом сохранившееся в океанских переворотах сухое место посреди тысячеверстых болот и залитой водой тайги -- здесь мне жить пять унылых голодных лет и, наверное, умереть и похорониться, даже без гроба, в ржавый мерзлый торфяник. Кругом нет лица человеческого, одно зрелище -- это груды страшных движущихся лохмотьев этапов. Свежий человек, глядя на них, не поверил бы, что это люди. Никакого пейзажа -- угрюмая серо-пепельная равнина, над которой всю ночь висит толстый неподвижный туман, не поддающийся даже постоянному тундровому ветру. От 10 часов до четырех светит солнце и даже жарко, но люди, выходя по делам, и в эти часы несут на руках ватное платье -- не надеясь на устойчивость погоды. Говорят, что в этом году лето будет хорошее, ну приблизительно, как август на Вятке. В сентябре уже ледовитый снег и так до половины мая. Гибель моя неизбежная. Я без одежды и без денег. Как политссыльный я должен получать паек: 15 кило ржаной муки, 2 кило крупы, 800 гр<аммов> сахар<ного> песку и 15 гр<аммов> чаю -- вот и всё на целый месяц. Но и этот жалкий паек я не могу выкупить. Все четыре месяца я питался лишь хлебом и водой, не всегда горячей. Теперь привыкаю есть, но после каждого куска поднимаются страшные боли в животе -- я иссох так, что прежние кальсоны обшивкой обвивают два раза тело.
   В кособокой лачуге, где ссыльный китаец стрижет и бреет, я увидел себя в зеркало и не мог не разрыдаться от зрелища: в мутном олове зеркала как бы плавала посыпанная пеплом голова и борода, -- желтый череп и узлы восковых костистых рук... Я перенес воспаление легких без всякой врачебной помощи -- от этого грудь хрипит бронхитом и не дает спать по ночам. Сплю я на голых досках под тяжелым от тюремной грязи одеялом, которое чудом сохранилось от воров и шалманов -- остальное всё украли еще в первые дни этапов. Мне отвели комнату в только что срубленном баракообразном доме, и за это слезное спасибо, в большинстве же ссыльные живут в землянках, вырытых своими руками, никаких квартир в Колпашеве не существует, как почти нет и коренных жителей. 90% населения ссыльные -- китайцы, сарты, грузины, цыгане, киргизы, россиян же очень мало -- выбора на людей нет. Все потрясающе несчастны и необщительны, совершенно одичав от нищеты и лютой судьбы. Убийства и самоубийства здесь никого не трогают. Я сам, еще недавно укрепляющий людей в их горе, уже четыре раза ходил к водовороту на реке Оби, но глубина небесная и потоки слез удерживают меня от горького решения. Я намерен проситься в ссылку в Вятскую губ<ернию>, ведь там еще не изгладились следы дорогих для меня ног, или крайне, в г. Томск, где есть хорошие врачи, но для этого нужно тебе немедля сходить в Бюро врачебной экспертизы, куда ты водил меня и где мне выдали свидетельство о том, что я -- инвалид второй группы, страдаю артериосклерозом, кардиосклерозом, склерозом мозговых сосудов и истерией. Свидетельство у меня было, но осталось на Гранатном в немецкой Библии и, вероятно, как и всё, что там было, пропало. Необходимо восстановить этот документ немедля и выслать мне ценным письмом, тогда я буду иметь повод хлопотать о переводе. Мне здешнее начальство говорило, что это возможно при наличии документа от Бюро врачебной экспертизы об инвалидности и болезни. В прежнем моем документе в строке о переосвидетельствовании значилось: "Нет" -- следовательно, документ пожизненный и очень резонный. Добудь его, дитя мое драгоценное. Поговори с Валентином Михайловичем, спроси его совета, а также и его удостоверения, что я болел суставным ревматизмом -- это тоже нужно и важно. Сходи к профессору Нарбуту -- попроси его выдать мне удостоверение о глубоком неврозе сердца и общего тяжелонервного состояния с приложением печати и т. п. Кланяйся его семье и попроси Софию Викторовну соорудить мне посылочку: чаю, сахару, компоту, круп и непременно жиров, лучше шпику свиного, какую-либо теплую рубаху, кальсоны, если можно, то брюки, хотя бы старые, носки, гребенку и какую-либо кастрюльку-котелок для варки пищи, эмалированный или какой другой, но полегче. Посылка может быть весом до 15 кило -- это новые почт<овые> правила. Здесь растительной пищи нет. Поэтому мне нужен компот и лук в головках, чтобы не заболеть цингой. В тюрьме мне ошибочно рассказывали, что в Колпашеве растут огурцы -- в нем не сеют и не жнут. И съестное редкость, и цены на всё чудовищные. Бутылка молока 2 р. 50 коп. Небольшой хлебец фунта два -- 6--7 руб. Масло 30 руб. кило, но пахнет медведем, рыба -- караси 3 руб. штука. Мука 75 руб. пуд и т. д. Но всё это и за деньги надо купить умеючи. Потому что всё редко и скудно. Чем же ты утешишь меня -- друг мой?! Можно ли мне питаться надеждой на регулярную месячную помощь, хотя бы на хлеб и воду? Напиши мне об этом! Раздобудешь ли ты для меня что-либо теплое на зиму? Валенки, штаны ватные, варежки, портянки бумазейные, шапку с ушами размер 15 1/2 вершков в окружности, шарф, рубаху вязаную. (Теплое пальто мне обещали прислать из Москвы.) Но предупреждаю, не обижай себя! Мне будет тяжело знать, что я для тебя обуза. Подумай об этом и обо всем остальном -- поговори с моими друзьями и т. п. Сообщи мне -- следует ли мне выслать тебе доверенность на мою квартиру и на всё, что в ней находится, или тебе это трудно и тогда можно хотя бы Клычкову, у него теперь квартира в доме писателей и места много?
   
   Как бы хотелось пролить к тебе сердце свое, высказать, что накопил, но бумага тоже, как жизнь, конечна. Буду ждать от тебя письма -- оно будет для меня великой радостью. Телеграмму я получил. Она мне очень помогла и укрепила душевно. Прощай, дитятко! Будь счастлив. Пусть мое страшное несчастие научит тебя, как нужно быть четким и бережливым к своей судьбе в жизни! Кланяюсь моим друзьям! Кланяюсь тебе -- единственному и незабвенному в жизни и смерти моей. Прощай! Прости!
   Колпашев, до востребования.
   
   5 июня 1934 г.
   

199. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

10 июня 1934 г. Колпашево

   Дорогая Надежда Федоровна! После четырех месяцев тюремной и этапной агонии я чудом остался живым, и, как после жестокого кораблекрушения, когда черная пучина ежеминутно грозила гибелью и океан во всей своей лютой мощи разбивал о скалы корабль -- жизнь мою, -- до верха нагруженный не контрабандой, нет, а только самоцветным грузом моих песен, любви, преданности и нежности, я выброшен наконец на берег! С ужасом, со слезами и терпкой болью во всем моем существе я оглядываюсь вокруг себя. Я в поселке Колпашев в Нарыме. Это бугор глины, усеянный почерневшими от непогод и бедствий избами. Косое подслеповатое солнце, дырявые вечные тучи, вечный ветер и внезапно налетающие с тысячеверстных окружных болот дожди. Мутная торфяная река Обь с низкими ржавыми берегами, тысячелетия затопленными. Население -- 80% ссыльных -- китайцев, сартов, экзотических кавказцев, украинцев, городская шпана, бывшие офицеры, студенты и безличные люди из разных концов нашей страны -- все чужие друг другу и даже, и чаще всего, враждебные, все в поисках жранья, которого нет, ибо Колпашев давным-давно стал обглоданной костью. Вот он -- знаменитый Нарым! -- думаю я. И здесь мне суждено провести пять звериных темных лет без любимой и освежающей душу природы, без привета и дорогих людей, дыша парами преступлений и ненависти! И если бы не глубины святых созвездий и потоки слез, то жалким скрюченным трупом прибавилось бы в черных бездонных ямах ближнего болота. Сегодня под уродливой дуплистой сосной я нашел первые нарымские цветы -- какие-то сизоватые и густо желтые, -- бросился к ним с рыданием, прижал их к своим глазам, к сердцу как единственных близких и не жестоких. Они благоухают, как песни Надежды Андреевны, напоминают аромат ее одежды и комнаты. Скажите ей об этом. Вот капля радости и улыбки сквозь слезы за все десять дней моей жизни в Колпашеве. Но безмерны сиротство и бесприютность, голод и свирепая нищета, которую я уже чувствую за плечами. Рубище, ужасающие видения страдания и смерти человеческой здесь никого не трогают. Всё это -- дело бытовое и слишком обычное. Я желал бы быть самым презренным существом среди тварей, чем ссыльным в Колпашеве. Недаром остяки говорят, что болотный черт родил Нарым грыжей. Но больше всего пугают меня люди, какие-то полупсы, люто голодные, безблагодатные и сумасшедшие от несчастий. Каким боком прилепиться к этим человекообразным, чтобы не погибнуть? Но гибель неизбежна. Я очень слаб, весь дрожу от истощения и от недающего минуты отдохновения больного сердца, суставного ревматизма и ночных видений. Страшные темные посещения сменяются областью загробного мира. Я прошел уже восемь демонических застав, остается еще четыре, на которых я неизбежно буду обличен и воплощусь сам во тьму. И это ожидание леденит и лишает теплоты мое земное бытие. Я из тех, кто имеет уши, улавливающие звон березовой почки, когда она просыпается от зимнего сна. Где же теперь моя чуткость, мудрость и прозорливость? Я прошу Ваше сердце, оно обладает чудотворной способностью воздыхания. О, если бы можно было обнять Ваши ноги и облить их слезами! Сейчас за окном серый ливень, я навьючил на себя все лохмотья, какие только уцелели от тюремных воров. Что будет осенью и бесконечной 50-градусной зимой? Временно или навсегда, не знаю, я помещен в только что отстроенный дом, похожий на дачный и в котором жить можно только летом. Углы и конуры здесь на вес золота. Ссыльные своими руками роют ямы, землянки и живут в них, иногда по 15-ть человек в землянке. Попасть в такую человеческую кучу в стужу считается блаженством. Кто кончил срок и уезжает, тот продает землянку с печкой, с окном, с жалкой утварью за 200-300 рублей. И для меня было бы спасением одному зарыться в такую кротовью нору, плакать и не на пинках закрыть глаза навеки. Если бы можно было продать мой ковер, картины или складни, то на зиму я бы грелся живым печужным огоньком. Но как это осуществить? Мне ничего не известно о своей квартире. Нельзя ли узнать и написать мне, что с нею сталось? Хотя бы спасти мои любимые большие складни, древние иконы и рукописные книги! Стол расписной, скамью резную и ковер один большой, другой шелковый, старинной черемисской работы, а также мои милые самовары! Остальное бы можно оставить на произвол судьбы. В комоде есть узел, где хранится плат моей матери, накосник и сорочка. Как это уберечь?! Все эти вещи заняли бы только полку в Вашем шкафу. Но что говорить об этом, когда самая жизнь положена на лезвие! Продуктов здесь нет никаких. Продавать съестное нет обычая. Или всё до смешного дорого. Бутылка жидкого водяного молока стоит 3 руб. Пуд грубой, пополам с охвостьем, муки 100 руб. Карась величиной с ладонь 3 руб. Про масло и про мясо здесь давно забыли. Хлеб не сеют, овощей тоже... Но что нелепей всего, так это то, что воз дров стоит 10 руб., в то время как кругом дремучая тайга. Три месяца дождей и ветров считаются летом, до сентября, потом осень до Покрова, и внезапный мороз возвещает зиму. У меня нет никакой верхней одежды, я без шапки, без перчаток и пальто. На мне синяя бумазейная рубаха без пояса, тонкие бумажные брюки, уже ветхие. Остальное всё украли шалманы в камере, где помещалось до ста человек народу, днем и ночью прибывающего и уходящего. Когда я ехал из Томска в Нарым, кто-то, видимо, узнавший меня, послал мне через конвоира ватную короткую курточку и желтые штиблеты, которые больно жмут ноги, но и за это я горячо благодарен. Так развертывается жизнь, так страдною тропою проходит душа. Не ищу славы человеческой, ищу лишь одного прощения. Простите меня, дальние и близкие! Всем, кому я согрубил или был неверен, чему подвержен всякий, от семени Адамова рожденный! Благословляю всякого за милостыню мне, недостойному, ибо отныне я нищий, и лишь милостыня -- мое пропитание! Одна замечательная русская женщина мне говорила, что дорого мне обойдется моя пенсия, так и случилось, хотя я и не ждал такой скорой развязки. Но слава Богу за всё! Насколько мне известно, расправа с моей музой произвела угнетающее действие на лучших людей нашей республики. Никто не верит в мои преступления, и это служит для меня утешением. Если будет милостыня от Вас, то пришлите мне чаю, сахару, если можно, то свиного шпику немного, крупы манной и компоту -- потому что здесь цинга от недостатка растительной пищи. Простите за указания, но иначе нельзя. Если можно, то белых сухарей, так как я пока еще очень слаб от тюремного черного пайка и воды, которыми я четыре месяца питался. Теперь у меня отрыжка и резь в животе, ломота в коленях и сильное головокружение, иногда со рвотой.
   Получил от Н<адежды> А<ндреевны> 50 руб. по телег<рафу> уже в Колпашев. Сердце мое озаряется счастьем от сознания, что русская блистательная артистка милосердием своим и благородством отображает "Русских женщин" декабристов, "во глубину сибирских руд" несущих свет и милостыню. Да святится имя ее! Когда-нибудь в моей биографии чаша воды, поданная дружеской рукой, чтоб утолить алкание и печаль сосновой музы, будет дороже злата и топазия. Так говорят даже чужие холодные люди. Простите за многие ненужные Вам мои слова. Я знаю, что для Вас я только лишь страдающее живое существо и что Вам и Вашему милосердию я совершенно не нужен как культурная и тем более общественная ценность, но тем потрясающее и прекраснее Ваша простая человечность!
   Простите, не осудите, и да будет ведомо Вашему сердцу, что если я жив сейчас, то главным образом надеждой на Вашу помощь, на Ваш подвиг доброты и милостыни. На золотых весах вечной справедливости Ваша глубокая человечность перевесит грехи многих. Кланяюсь Вам земно. Плачу в ладони рук Ваших и с истинной преданностью, любовью и обожанием, которые всегда жили в моем духе, и только дьявольский соблазн и самая трепетная глубокая забота не причинить Вам горя на время отдалили внешне меня от Вас -- в Москве. Жадно и горячо буду ждать от Вас письма. Кланяюсь всем, кто пожалеет меня в моем поистине чудовищном несчастии.
   Если бы удалось зажить своей землянкой, то было бы больше покоя для души моей, а главное, чужие глаза не видели б моего страдания. Что слышно в Москве про меня? Возможны ли какие-либо надежды? Нужно торопиться с хлопотами, пока не поздно. Я подавал из Томска Калинину заявление о помиловании, но какого-либо отклика не дождался. Не знаю, было ли оно и переслано. Еще раз прощайте! Еще раз примите слезы мои и благословения. Земно кланяюсь Анат<олию> Ник<олаевичу>, милым Вашим комнатам с таким ласковым диваном, на котором я спал! Где будете летом и где будет Н<адежда> А<ндреевна> ?
   Адрес: Север<о>-Запад<ная> Сибирь, поселок Колпашев. До востребования такому-то.
   

200. С. А. КЛЫЧКОВУ

12 июня 1934 г. Колпашево

   Дорогой мой брат и поэт, ради моей судьбы как художника и чудовищного горя, пучины несчастия, в которую я повержен, выслушай меня без борьбы самолюбия. Я сгорел на своей "Погорельщине", как некогда сгорел мой прадед протопоп Аввакум на костре пустозерском. Кровь моя волей или неволей связует две эпохи: озаренную смолистыми кострами и запалами самосожжений эпоху царя Феодора Алексеевича и нашу, такую юную и потому много не знающую. Я сослан в Нарым, в поселок Колпашев на верную и мучительную смерть. Она, дырявая и свирепая, стоит уже за моими плечами. Четыре месяца тюрьмы и этапов, только по отрывному календарю скоро проходящих и легких, обглодали меня до костей. Ты знаешь, как я вообще слаб здоровьем, теперь же я навсегда загублен, вновь опухоли, сильнейшее головокружение, даже со рвотой, чего раньше не было. Поселок Колпашев -- это бугор глины, усеянный почерневшими от бед и непогодиц избами, дотуга набитыми ссыльными. Есть нечего, продуктов нет или они до смешного дороги. У меня никаких средств к жизни, милостыню же здесь подавать некому, ибо все одинаково рыщут, как волки в погоне за жраньем. Подумай об этом, брат мой, когда садишься за тарелку душистого домашнего супа, пьешь чай с белым хлебом! Вспомни обо мне в этот час -- о несчастном -- бездомном старике-поэте, лицезрение которого заставляет содрогнуться даже приученных к адским картинам человеческого горя спец-переселенцев. Скажу одно: "Я желал бы быть самым презренным существом среди тварей, чем ссыльным в Колпашеве!" Небо в лохмотьях, косые, налетающие с тысячеверстных болот дожди, немолчный ветер -- это зовется здесь летом, затем свирепая 50-градусная зима, а я голый, даже без шапки, в чужих штанах, потому что всё мое выкрали в общей камере шалманы. Подумай, родной, как помочь моей музе, которой зверски выколоты провидящие очи?! Куда идти? Что делать? Что-либо ра<часть текста утрачена> ему, как никому другому, следовало бы мне помочь. Он это сам хорошо знает. Помогите! Помогите! Услышьте хоть раз в жизни живыми ушами кровавый крик о помощи, отложив на полчаса самолюбование и борьбу самолюбий! Это не сделает вас безобразными, а напротив, украсит всеми зорями небесными! <Часть текста утрачена.>
   Прошу и о посылке -- чаю, сахару, крупы, компоту от цинги, белых сухарей, пока у меня рвота от 4-хмесячных хлеба с водой! Умоляю об этом. Посылка может весить до 15-ти кило по новым почтовым правилам. Летним сообщением идет три недели. Прости меня за беспокойство, но это голос глубочайшего человеческого горя и отчаяния. Узнай, что с моей квартирой -- соседи мои Швейцер тебе расскажут подробно. Ес<ть> ли какие надежды на смягчение моей судьбы, хотя бы переводом в самые глухие места Вятской губ<ернии>, как напр<имер>, Уржум или Кукарка, отстоящие от железной дороги в полтысячи верстах, но где можно достать пропитание. Поговори об этом -- Кузнецкий мост, 24 -- с Пешковой, а также о помощи мне вообще. Постарайся узнать что-либо у Алексея Максимыча. Не может ли мне помочь Оргкомитет хотя бы денежным переводом. Нельзя ли поговорить с Бубновым? Подать ли во ВЦИК Калинину о помиловании? Думаю, что тебе на свежую голову всё это ясней, я вовсе оглох и во всем немощен. Бормочу с тобой, как со своим сердцем. Больше некому. Целую твои ноги и плачу кровавыми слезами. Благословляю Егорушку, земно кланяюсь куме и крепко верю в ее милосердие. Не ищу славы человеческой, а одного -- лишь прощения ото всех, кому я согрубил или был неверен. Прощайте, простите! Ближние и дальние. Мерзлый нарымский торфяник, куда стащат безгробное тело мое, должен умирить и врагов моих, ибо живому человеческому существу большей боли и поругания нельзя ни убавить, ни прибавить. Прости! Целую тебя горячо в сердце твое. Поторопись сделать добро -- похлопочи и напиши или телеграфируй мне: Колпашев, до востребования. Н. Клюеву.
   
   12 июня 1934 г.
   

201. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

Первая половина июня 1934 г. Колпашево

   Жду, -- не дождусь -- весточки-письма. Невероятно тоскую. Усердно прошу З. П. потрудиться и спасти мои любимые вещи, которых не надеюсь больше видеть и ласкать! Крепко надеюсь на милостыню. Написал поэму -- называется "Кремль", но нет бумаги переписать. Как с поэмой поступить -- посоветуй! Жизнью и смертью обязан твоему милосердию. Потерпи. Вероятно, я зимы не переживу в здешних условиях. Прошу о письме. О новостях, об отношении ко мне. "Кремль" я писал сердечной кровью. Вышло изумительное и потрясающее произведение. Где живете летом? Райское место -- этот городок Горбатов на р. Оке, весь в вишнях и фруктах. Жители только садами и промышляют. У меня много нужды -- всего не перескажешь -- получу ответ на это, напишу большое письмо. Но сгораю предчувствием твоего письма. Прощайте. Простите!
   

202. С. А. ТОЛСТОЙ-ЕСЕНИНОЙ

17 июня 1934 г. Колпашево

Дорогая Софья Андреевна!

   Ради моей судьбы художника и человека помогите мне чем можете. Поговорите с богатыми писателями и с моими почитателями -- ведь их у меня еще недавно было немало. Я погибну в Нарыме без милостыни со стороны, без одежды, без пищи и без копейки. Поговорите с В. Ивановым, Леоновым! Нельзя ли написать Шолохову и Пантелеймону Романову, Смирнову-Сокольскому. Если будет исходить просьба от Вас -- они помогут. Если пять человек дадут по жалких 20 руб. в месяц, то я останусь жив. Сходите к Антонине Васильевне Неждановой, Б<ольшой> Кисловский пер<еулок>, дом 4. Поговорите с ней обо мне -- и о том, чтобы она поговорила с Горьким -- об облегчении моего положения. Скажите А<нтонине> В<асильевне>, что Горькому будет приятно видеть ее -- не забудьте. Они давно знакомы -- еще по Италии, когда Алексей Макс<имович> был там в изгнании. Объясните Неждановой просьбу: убавить срок ссылки (дано пять лет по 58-10 статье за поэму "Погорельщина" и агитацию ею). Дать минус шесть или даже двенадцать без прикрепления к месту ссылки. Оставить мне мою писательскую пенсию, просить ГПУ передать мои рукописи в архив Оргкомитета писателей. Если раздобудете денег, то пришлите их телеграфом, -- письма и посылки идут месяц и больше. Обрадовали бы, если бы соорудили посылочку -- чаю, сахару, сухарей из белого хлеба, компоту от цинги, -- простите, но я так тоскую по всему этому! Здоровье мое сильно пошатнулось. -- Теперь бы Вы меня и не узнали бы -- такой я стал. Сообщите -- можно ли Вам послать доверенность на всё мое имущество, что на квартире на Гранатном, No 12. Сообщите телеграммой о Вашем согласии. Поговорите с С. Клычковым об этом же -- быть может, ему удобней и квартира у него свободна в доме писателей. Помогите, родимая, простираюсь к Вам сердцем своим, целую Ваши ноги и плачу кровавыми слезами. Милосердие и русская поэзия будут Вам благодарны. Адрес: поселок Колпашев Томского округа, Сев<еро>-Запад<ной> Сибири, до востребования Николаю Ал. Клюеву.
   Нельзя ли о переводе меня в лучшие климатические условия поговорить в Оргкомитете писателей -- на том основании, что я по тяжелой болезни сердца и общего ревматизма -- погибну в Нарыме!!
   

203. Н. С. ГОЛОВАНОВУ

18 июня 1934 г. Колпашево

Дорогой Н. С.!

   Ради моей судьбы как художника, так и человека, помогите мне милостыней, ибо только на помощь сердец, чувствующих трагедию русской музы, всё мое упование.
   Все свои самые прекрасные и заветные вещи я предоставляю на Вашу оценку и усмотрение. Помогите! Телеграфом, т. к. почта сюда ходит очень долго. Прошу о пищевой посылке. Умоляю о помощи великую Нежданову. Целую ноги Ваши и плачу кровавыми слезами! Выслан я за стихи. Больше за мной ничего не водится. Адрес: поселок Колпашево Нарымского округа Север<о>-Запад<ной> Сибири.

Н. Клюев.

   

204. Л. Э. КРАВЧЕНКО

27 июня 1934 г. Колпашево

   Получил перевод по телеграфу 27-го июня. Всем сердцем Ваш. Жду письма, адрес -- до востребования, Федору Васильевичу Иванову. Для перевода и посылок адрес остается прежний, т. е. с моей фамилией, именем и отчеством. Прошу усердно написать письмо. Я посылал их несколько.
   

205. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

Вторая половина июня 1934 г. Колпашево

   Дорогое дитятко, я послал тебе две телеграммы и большое спешное письмо и доверенность -- просил известить о получении телеграфом, но нет и нет от тебя весточки! Ну, здравствуй! Целую тебя крепко и заочно в сердце твое, такое уже мужественное, прекрасное и простое! Прошу тебя известить телеграфом, где ты будешь проводить летний отдых, лучше бы всего в Сочи в санатории писателей -- попринимал бы мацесты, укрепил бы сердце и нервы. Теперь там самое бархатное солнце и виноград. Простираюсь памятью к хрустальным берегам югочерноморья... Где ты, сказка моя? Я живу днем. Когда наступает ночь, с ужасом думаю, что проснусь к новым страданиям. Конечно, достаточно мне услышать звук твоего голоса, чтоб я проснулся и пришел в себя, а так я разрушаюсь невероятно быстро, а главное, не могу гармонизировать себя, собрать в кучу. Знаю, что многие миллионы двуногих существ всю жизнь пребывают в таком именно состоянии и что оно весьма помогает тому, чтобы слиться с человеческим стадом, но я знаю, что тогда нужно сказать прости себе как художнику, а это равносильно для меня самоубийству.
   Дорогое дитя мое! Я бы не хотел и для меня очень тяжело описывать тебе свои нужды, ведь нище<та> скучная вещь, и пронзать твое сердце видениями и жалами горя, будней, голода и холода -- самое вредное дело. Припомни нашу совместную жизнь, когда всё мое напряжение было устремлено на то, чтобы украсить, насколько позволяли обстоятельства, твое бытие. Хотя бы чашкой кофе, сдобными пышками, стихами и образным мышлением... Теперь же как мне быть? Я в великой нищете. Впереди... Но что об этом рассуждать? Иногда собираюсь с рассудком и становится понятным, что меня нужно поддержать первое время, авось мои тяжелые крылья, сейчас влачащиеся по земле, я смогу поднять. Моя муза, чувствую, не выпускает из своих тонких перстов своей славянской свирели. Я написал, хотя и сквозь кровавые слезы, но звучащую и пламенную поэму. Пришлю ее тебе. Отдай перепечатать на машинке, без опечаток и искажений, со всей тщательностью и усердием, а именно так, как были напечатаны стихи, к титульному листу которых ты собственноручно приложил мой портрет, писанный на Вятке на берегу с цветами в руках -- помнишь? Вот только такой и должна быть перепечатка моей новой поэмы. Шрифт должен быть чистый, не размазанный лилово, не тесно строчка от строчки, с соблюдением всех правил и указаний авторской рукописи и без единой опечатки, а не так, как были напечатаны стихи "О чем шумят седые кедры", что, как говорил мне Браун, и прочитать нельзя, и что стало препятствием к их напечатанию и даже вызвало подозрение в их художественности. Всё зависит от рукописи и как ее преподнесешь. Прошу тебя запомнить это и потрудиться для моей новой поэмы, на которую я возлагаю большие надежды. Это самое искреннейшее и высоко зовущее мое произведение. Оно написано не для гонорара и не с ветра, а оправдано и куплено ценой крови и страдания. Но всё, повторяю, зависит от того, как его преподнести чужим, холодным глазам. Если при чтении люди будут спотыкаться на каждом слове и тем самым рвать ритм и образы, то поэма обречена на провал. Это знают все поэты. Перепечатка не за спасибо и не любительская стоит недорого. Текста немного. Лучше всего пишущая машинка, кажется, системы ундервуд. Прежде чем отдавать печатать, нужно спросить и систему машинки, а то есть ужасные, мелкие и мазаные. Отнюдь не красным шрифтом -- лучше всего черным. Всё это очень серьезно.
   С радостью я всматривался в снимок с портрета твоей работы -- Зощенко. Как ты растешь, дитя мое! Глупая болтовня Сонечки Калитиной, конечно, ни при чем. Но сколько вкуса в Зощенко! И античный барельеф на стене, и простота позы придают глубину и смывают всякое легкомыслие с этого писателя. Мера портрета, пропорция, весь план говорят о высоком твоем чутье. Прошу тебя, присылай мне всё, что можешь. Снимки, книги, журналы. В моем сером бытии всё это будет празднично и сладко! У меня голые стены, но на зиму, вероятно, придется залечь в земляную яму с каменкой, как в черной бане, так как я не смогу платить за жилье 20 руб. в месяц. Ах, если бы были эти аккуратные ежемесячные 20 рублей! Я бы имел совершенно отдельную келью с избяной плотной дверью, с оконцем на сосновый перелесок, с теплом, тишиной и чистотой, отсутствие которых причиняет мне нестерпимые страдание! Подумай об этом, дитятко!
   

206. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

4 июля 1934 г. Колпашев

   Незабвенное мое дитятко. Кланяюсь я тебе низко, приветствую, благословляю и целую душевно! Я писал тебе несколько писем, но ответа на них не получал, исключая двух телеграмм -- одну в Томск, другую -- в Колпашев, по которым сужу, что что-то до тебя дошло. Со слезами благодарю твое сердце за заботу. Сознание, что кто-то меня пожалел -- дает мне силы тянуть унылые дни, а они воистину так тошны и унылы, что нужно быть остяком, чтобы найти в них смысл и содержание! К тому же я болен, давнишняя болезнь сердца теперь остро дает себя знать, -- я без сил, хожу и шатаюсь, к тому же в дверь мою постучалась мертвой костью неизбежная в здешнем краю тетушка Малярия. Два дня и две ночи меня трясло то в поту, то во льду. Лекарств, конечно, никаких.
   Сейчас 12 ч. дня, за окном тяжелое, низкое, совершенно зимнее небо; тускло, свинцово-зеленым блеском мреет жалкий картофельный огород, за ним две огромных, покосившихся избы без изгороди, без единого кустика вокруг; собака, похожая головой на щуку, сидит прямо в грязи и как околевшая неподвижно смотрит в бухлое серое небо. Я никогда не мыслил, что есть в мире такие окаянные места.
   Из обломка стакана, который заменяет мне чернильницу, я пишу тебе. Не можешь ли ты твоей свежей головкой уловить, что со мной? Кончилась ли моя жизнь или начинается иная, полная привидений и болотных призраков, которые беззвучны и лишь обдают меня сырым холодом? Я сейчас дрожу, нужно бы затопить печку, но дров нет, потому что они десять руб. воз. Послали меня в общежитие исполкома -- это только что срубленный длинный дом, с модными огромными окнами, стекла которых с одного <окна> с треском вылетают из рам, уступая первому налетевшему ветру. Помещение --летнее. В щели пола виден свет и трава, и т. д. Как я буду коротать в нем 60-градусную зиму? Есть каморка в полземлянке, оконце выходит на Обь, за ним растет куст лебеды; каморка шагов пять длины и три ширины с печуркой -- плата 15 руб. в месяц без дров. Что делать? Напиши об этом.
   Ссыльные своими руками нарыли здесь целые улицы землянок и живут в них. С непривычки в землянке -- как в могиле -- очень обидно. Стены такой ямы выложены досками, мелким лесом, крыша покрыта дерном и завалена всяким хламом; горшок, обломок железа заменяет трубу. На зиму я совершенно голый -- есть надежда достать сермяги -- но нужно 1 1/2 кило ваты, черных ниток и метров шесть черной подложки, хотя бы самой дешевой и марли, чтобы настегать вату. Подумай об этом, согрева моя теплая, нельзя ли хотя через добрых людей, достать всё это, зашить в тряпку и послать ценной посылкой?.. То-то бы была радость мне голому!
   Когда я ехал или, скорей, когда нас везли из Томска в Колпашев, кто-то, видимо, узнавший меня, послал мне через конвоира ватную коротенькую курточку -- вот и вся моя одежда -- что делать? Как быть? Всё, что было на мне, -- всё пропало. Как, не буду описывать, нельзя ли устроить мне, хотя бы коллективную посылку -- ведь можно 15 кило круп, сахару, чаю, белых сухарей. Здесь нет ничего, одна жалкая столовка, где я проедаю 1 р. 10 к. за хлёбово и 49 коп. 700 гр. черного хлеба -- это один раз в день. Кружку кипятку разными извинениями выпрашиваю у соседей по бараку. Просыпаюсь с кислым ощущением голода под ложечкой. Столовка открывается в три часа дня. Сплю я на чужой койке, которую грозят взять от меня хозяева -- нужно приобретать какую-либо кроватушку, какой-либо стол, лавку. Одним словом, бед моих не перечислить. Написал в Москву в Красный Крест помощи заключенным и ссыльным -- жене Горького Екатерине Пешковой -- просил о содействии дать мне минус шесть или даже двенадцать без прикрепления к одному месту. Просил затребовать из Бюро медицинской экспертизы удостоверение о моей инвалидности второй группы. Удостоверение осталось у меня в Москве в немецкой большой Библии. Если бы оно было со мной -- я бы был уже давно в Вятской губ. Так как инвалидность второй группы дает прямое освобождение или минуса -- шесть. Припомни, дитятко, когда мы ходили с тобой в Бюро медэкспертизы, поговори с Белогородским или с Нарбутом -- нет ли у них возможности получить вновь на меня удостоверение? В крайнем случае сходи сам -- ведь, наверно, ведутся какие-либо записи выданных документов? Если получишь удостоверение, то оригинала не посылай (непременно ценным письмом), а засвидетельствованную нотариально копию. Ах, если бы у меня был на руках этот документ! Всё бы пошло по-другому. Если Зинаида Павловна доберется до моих вещей, то в первую очередь пусть переберет тщательно листы немецкой Библии -- она самая большая из моих старинных книг, удостоверение заложено приблизительно около первой половины листов Библии. Если она найдет, то высылать мне засвидетельствованную нотариальную копию, а оригинал беречь накрепко. Местная комиссия по больным чисто арестантская -- всех подозревают в симуляции, и только такой документ, как мой -- заставит здешних врачей отнестись ко мне внимательней.
   Есть такой закон -- по которому инвалид второй группы освобождается совсем или переводится на минус -- шесть или двенадцать. При одной мысли об этом я становлюсь счастливым. Где ты проводишь лето? Доволен ли? Как твое искусство? Как жизнеощущение? Софья Андреевна говорила мне зимой, что можно купить у тебя мой портрет. Как твой взгляд? В таких бедствиях, как мое, отцы продают своих дочерей и кровных в рабство. Подумай об этом. Я всю жизнь не понимал себя и того, что руки мои не приучены гнуться лишь к себе. Я не пил, не ел один, всегда кого-либо угощал -- попросту кормил, потому, вероятно, сейчас жду и от людей чего-то и как-то странно, что для людей это очень тяжело и сложно, когда для меня всё связанное с помощью другому было простым и даже приятным.
   Прости меня, ангел мой, что я возлагаю на тебя всякие заботы. Но когда пробил час железной проверки моей жизни, то во всем мире один ты для меня и существуешь. Вот почему я не молчу перед тобой о своих бедствиях и ранах, твоя молодая душа оказывается крепче моей -- я нуждаюсь в тебе, как и в утешителе. Твоя телеграмма "Будь совершенно спокоен", думаю, не безосновательна, но как быть спокойным в моем положении? Ни одного волоса на моей голове и бороде не осталось <не>выбеленным несчастием. Ты теперь бы и не узнал своего поэта, а мои красивые, знаменитые и раздушенные знакомые пришли бы попросту в испуг и не удовлетворились бы одной дезинфекцией после моего визита, а самую бы обивку стула или дивана спороли бы и отдали в стирку или заменили бы ее новой. <Часть текста утрачена.>
   Вот уже четвертый лист пишу тебе и не могу оторваться от бумаги. Но всего не перескажешь. В ужас прихожу от грозящей зимы. Из Москвы мне выслали две рубахи и пару кальсон, два полотенца, простыню, две наволочки, пять носовых платков, двое носков, наволоку тиковую -- набить постель, сухарей ржаных, немного чаю, конфет маленько, мыла и сала свиного. Кланяюсь земно этим людям -- за их милосердие. Но, вероятно, всё это только на свежие раны -- со временем охладеют, и это приводит меня в леденящий ужас. Как я буду без милостыни?! Лучше умереть или погрузиться в тайгу, чтобы задрал медведь, чем остаться без любви и сожаленья! Мне так необходима керосиновая кухня, их у меня в Москве две, одна с чугунной накладкой, другая с высокой трубой -- обыкновенная. Вот если бы эту обыкновенную, вылив керосин, уложить в крепкий ящичек и послать мне почтой, какое бы было для меня удобство! Вместе можно положить котелки, две вилки и два ножа -- чер<енки> из слоновой кости. Если тебе нравятся, то возьми себе и кушай, а мне пошли похуже. Ковер расстели себе под ноги, они стоят ковра, только ковер боится чернил и лаков. Картины возврати куме и Сергею Алексеевичу. Но всё это не к спеху. Главное -- получить по доверенности и кое-что продать мне на пропитание. Конечно, всё, что тебе нравится -- всё твое и нераздельно. В одном из писем я просил тебя сходить к Софье Викторовне -- попросить ее о помощи мне -- что ей удобней, ведь профессор был к нам так добр! Поговори с ним -- он выдаст удостоверение, что я болен истерией в тяжелой форме. Я у него лечился много лет.
   Нужно бы поговорить с Коленькой -- не может ли он прислать мне занавес в окно, на зиму потеплее -- размер 4 ар<шина> на три, если больше, то лучше. Окно было бы закрыто и меньше дуло -- ведь всё равно девять месяцев придется сидеть круглые сутки с огнем, так что оконный свет ни при чем. Прошу и молю о письме: где ты провел лето, как? И что написал? Если можно, пришли фотографии со своих работ! Кланяйся Васильевскому острову, всем, кто меня знает или спросит. Если Зин<аида> Павл<овна> увидит мою пенсионную книжку, то пусть приберет ее и спросит о моей пенсии -- в кассе, что не доходя Зоологического сада, если идти с Кудринской площади вниз, на левой руке. Я думаю, что я могу получить за февраль по май. Это очень важно. Еще раз простираю к ногам твоим сердце мое, обливаюсь слезами и прошу не оставить милостыней! Мужай, крепни, мое прекрасное дитятко. Унесу в могилу твой образ, твой аромат. Одно жаль, что не угодно Провидению, чтобы ты закрыл мне глаза в час смертный. Часто я утешал себя этим. Умру, в лучшем случае, в тесном бревенчатом больничном бараке, в худшем -- под нарымской пургой, и собаки обглодают мои кости. И это не гипербола, а самое простое и никого здесь не волнующее явление. Прощай. Прости. Торопись с весточкой. Почта здесь ходит месяцами, а с осени до саней будет всё прекращено. Кланяюсь твоей маме, папе, Борису -- кто у него родился? И кто кум? Где Витон? За ним долг сто руб. Теперь бы мне в час его возвратить. Прощай, дитятко! Долгим рыданием-воем покрываю это письмо. Прощай. Прости! Н. К. Доверенность посылаю вторично!
   

207. С. А. КЛЫЧКОВУ

12 или 13 июля 1934 г. Колпашево

   Дорогой брат и поэт, получил твою телеграмму из Новосибирска -- благодарю за нее и за твои хлопоты. Денег и посылки еще не получал (сегодня 13-ое июля). Жду от тебя письма. Прилагаю при сем два моих заявления, которые и прошу лично передать по назначению. И немедля спешным письмом сообщить мне дословно -- всё, что ты услышишь и увидишь. В таких бедствиях, как мое, люди продают своих детей в рабство, чтобы спасти хотя бы малое что. Земно тебе кланяюсь и целую ноги твои, плача кровавыми слезами, -- потрудись без шума и без посторонних глаз и ушей -- вручить мои заявления по назначению. Если же ты поделишься ими с кем-либо заранее, то знай, что провал обеспечен, ибо сейчас же всё попадет в кружало 25 -- Тверской бульвар и оттуда по всей Москве. Особенно постараются разные поэтические звезды. Говорю это со всей тревогой и серьезностью. Также нужно не завалять заявления, а приступить к делу немедля, чтобы мне ответ получить до наступления зимы, когда Нарым отрезан на девять месяцев ото всего мира. С ужасом жду зимы. Я -- нищий, без одежды и без хлеба. Умоляю Владимира Кириллова подарить мне оленьи пимы и шапку, которые он привез с Большой тундры. Они у него всё равно погибнут от моли и полной ненужности. Поговори с ним, не волоча времени. Это было бы моим спасением от 60-гр<адусной> нарымской зимы.
   Пимы и шапка -- укупорки не потребуют -- завернуть покрепче в газеты, зашить в тряпку и послать мягкой Ценной посылкой. Только непременно Ценной, иначе может потеряться. Посылка идет с Москвы месяц, письмо 15-17 дней. За всякий кусок, за каждый рубль простираю к твоим ногам сердце свое. Лучше всего, если бы ты сам взял у Кириллова помянутые вещи и потрудился лично выслать. Мне большого труда стоило разыскать сносной бумаги и написать эти заявления. Бумаги здесь нет. Прошу тебя и о ней. Также нельзя ли достать хинина из Кремлевской аптеки от малярии. Это страшное явление не минет меня -- оно здесь повально. Умоляю об этом! Прощай, прости! За грубость, но не за холод сердца, ибо такого греха перед тобой я не знаю. Прощай, милый и любимый! Кланяюсь Варваре Николаевне, благословляю Егорушка. Завещаю тебе в случае моей смерти поставить на моей могиле голубец -- в хмурой нарымской земле. Я, как голодающий индус, каких видел на страницах "Нивы", -- и не узнать теперь. Очень ослаб. Весь поседел, кожа стало буро-синей и растрескалась, как сухая земля. Пришли мне "Мадура" в изд<ании> Академии. Если вышло что Васильева -- тоже. Сходи на Гранатный -- вниз к моим соседям -- узнай, что с моей квартирой, и сообщи мне. Я ничего не знаю и не слышу. О получении этого письма телеграфируй. С трепетом буду ждать ответа. Отнесись, умоляю тебя, посерьезней -- к этому своему благороднейшему труду! Горячо целую. Безмерно скучаю. Долгим рыданием покрываю это письмо. Не забывай милостыней: скажи и другим про это.
   Прощай, мой прекрасный брат.

Н. Клюев.

   12 июля 1934 г.
   
   При личном свидании с Михаилом Ивановичем лучше всего было бы, если бы ты с первых же слов сам вслух прочитал ему мое заявление, а потом уже подал ему. Это очень важно. Нельзя ли поговорить с Молоковым, или со Шмидтом, или с матерью Дмитрова, наконец с Верой Фигнер. Все эти люди меня знают. И аудиенции не пришлось бы ждать.
   

208. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

24 июля 1934 г. Колпашево

   Ты просишь написать о моей жизни. Я, кажется, в каждом письме описываю ее. Относятся ко мне люди несчастные очень хорошо, зовут все дедушкой и по-звериному жалеют. Начальство же здешнее весьма хорошее. Начальник опер-сектора, его заместитель совершенно культурные люди и как-то досадно, что все они забиты в глушь Нарыма, хотя бы могли быть чрезвычайно полезными даже в Москве. Начальник Шестаков так прямо сошел с тех обаятельных и волнующих старинных гравюр, которые нам оставила французская революция. Вот бы с кого написать тебе портрет! Он похож на беркута, когда тот сидит на синей скале и зорко глядит в туман ущелий. Помощник его -- красавец, с бледным, кипящим силой и страшным психическим напряжением лицом, мне чрезвычайно нравится. Есть оригинальные монголы. Помесь тунгусов с великороссами очень привлекательна, агатами глаза с косинкой, стальными волосами. Женщин здесь я не видел прекрасных -- всё какая-то мелочь белобрысая.
   Колпашево -- стоит на р. Оби. Река на тысячи верст, шириной в разлив до шести верст, теперь версты полторы или меньше песчаные косы, низкие берега, покрытые ивняком. Один берег повыше, на нем сосновая и кедровая тайга. По воскресеньям базар -- молоко, масло, яйца, рыба, мясо, ягоды, творог, картошка, мука, квас, лук зеленый -- это всё есть. Имей я рублей двести в месяц -- я бы был сыт по горло. Но за всё лето, т. е. за два месяца я позволил себе купить только два литра молока. Масла и рыбы еще не пробовал и позабыл их вкус. 50 руб. в месяц хватает только на хлеб и на тарелку хлёбова в столовке и то один раз в день. Всё это очень печально. Если бы издать поэму! Напечатать ее в журнале рублей по 8-ми за строку. Какое бы было счастье! Я бы купил отдельную избушку с печкой кирпичной, с полом -- содержал бы ее в чистоте -- ты ведь знаешь как я люблю обиход и чистоту! Всё мечтаю об этом. Неужели не удастся? Как ты думаешь? Поговори с Сорокиным -- нельзя ли выцарапать где деньжонок. Поговори с Фединым -- нельзя ли так устроить, чтобы у меня были аккуратные 20 руб. за келью? Нужно написать или поговорить с Горьким о моей судьбе.
   От Клычкова получил телеграмму из Новосибирска -- мол, еду на север, но ко мне не заехал, хоть проехать по Оби одно удовольствие, только хлеба нужно захватить на дорогу. На пароходе его не подают почему-то. Таков сибирский обычай. Но мой милый кум не заехал.
   Всё, что пришлешь мне -- за всё земной поклон. Потормоши моих знакомых, чтобы угостили посылочкой, да объясни, что она идет сюда месяца полтора, а с закрытием навигации в октябре месяце сообщение прерывается до зимней дороги. До Томска триста верст лошадями, тогда почта идет быстрее, чем пароходом. Все мои знакомые, если бы послали по посылке с крупой, сахаром, макаронами, то я был бы сыт. Потрудись, похлопочи, тем продлишь мою горькую жизнь. Послал заявление во ВЦИК и Калинину о помиловании в Москву ценным письмом в 50 руб. на имя Клычкова, но страшно беспокоюсь, что он отнесется к всему этому только для позы, разгильдяйно, ведь, в сущности, он с Васильевым до чертиков рады моей гибели. Между тем таинственно нарождается во мне новое сердце, а с ним и сознание, только слушая внутреннее сознание я послал в Москву свои потрясающие заявления. Если бы было при мне мое инвалидное свидетельство, то я бы смело пошел на комиссию и меня, если бы не освободили совсем, то, наверное, перевели бы в место, где можно жить, не подвергаясь прямой гибели. Прошу тебя сходить в Бюро врачебной экспертизы, куда ты водил меня, тогда точно припомни. Подай заявление о моей инвалидности второй группы. Многих ссыльных освобождают на основании такого документа. Ведь я совсем болен. И только чудом жив. Дитя мое, услышь меня, не медли в помощи. Поговори с Валентином Михайловичем, он близок к мед-миру, он тебе поможет получить свидетельство.
   Если получишь, засвидетельствуй нотариально копию, это легко и пошли ценным письмом или с обратной распиской. Дитятко, помоги! Вся надежда на твои труды. Как ты будешь без полушубка зимой? Не может ли кто послать мне 1У2 кило ваты, черной подложки 5 метр, и кисейки для стежки ваты, черных ниток две катушки No 30. Это было бы очень нужно. Не может ли кума смастерить мне ватные штаны, они здесь зимой неизбежны, портянки теплые, рукавички -- хотя бы на вате потолще и повыше к локтю. Шарф, шапку с ушами. Всё нужно мне голому. Если по доверенности получите вещи, телеграфируйте, я вышлю адреса, кому их можно продать. Если можно, вышли денег телеграфом. В июле я обедаю только через день, т. е. в двое суток раз. Скажи об этом моим сытым друзьям.
   Мое инвалидное свидетельство осталось в Москве, заложено в немецкую большую Библию. Если Зин<аида> Павловна станет хозяйкой моей квартиры, то первым долгом пусть отыщет этот счастливый документ и пошлет мне ценным письмом с обратной распиской засвидетельствованную копию. Что нового в Ленинграде? Что написали поэты, пусть мне пришлют. Так от меня всё невероятно далеко! Хотя езда от Питера через Омск, четверо суток до Томска, потом пароход по Оби сутки с часами до меня. Живу я в общежитии исполкома, есть здесь и гостиница рядом с тем домом, где я. В гостинице No 3 руб. в сутки с кипятком. Если кто поедет, пусть знает. Погода здесь переменная, но все-таки лучше, чем весной. Днем температура 18-20 градусов. Я два раза купался. Есть хорошая баня, 50 коп. с человека -- сосновая и просторная, очень приятная. Знакомых я еще не завел. С ссыльными не схожусь -- все это мне чужие до духу люди, какие-то глупые троцкисты. А с остальными я только нукаю да дакаю в разговорах, стараясь скорее отделаться.
   Но <если> все мои вещи-то нельзя зашить в половик -- маленькую перину и послать посылкой: белье, белый материал для кальсон, если это будет стоить не дороже самих вещей, а то и не надо, лучше деньги, за них здесь можно купить и подушки и перину иногда очень дешево. Здесь попадаются прекрасные кошмы татарской работы -- узорные -- тебе бы на пол или на стену, было бы прекрасно! Не забывай, дитя, деда. Кланяюсь тебе низко и люблю кровно. Умоляю о письмах, о помощи, чтобы мне собраться с силами, а там видно будет.
   Кланяюсь прекрасной Неве, всем, кто знает меня. Где дядя Пеша? Пусть приезжает сюда. В Нарым много приехало добровольцев. А ведь ему всё равно где жить. Жалею расстаться с письмом, как с тобой говоришь, но делать нечего, в глазах зарябило, до того дописал. Любимый мой, дитя мое, не замедляй письмами!
   Прощай. Прости! Горячо целую. Желаю счастья. Прямых путей. Да будет твое искусство чисто и не осуждено перед Вечными Очами. Душа моя с тобою. Жду письма и помощи на пропитание.
   
   24 июля 1934 г.
   

209. Н. С. ГОЛОВАНОВУ

25 июля 1934 г. Северо-Запад<ная>
Сибирь, поселок Колпашево

   Дорогой Николай Семенович, прошлую зиму я был поставлен в очень тяжелые и невыносимые жизненные условия и в силу их отдалился от многих драгоценных моему сердцу людей, старался лишний раз не быть и у Вас, подвергаясь, быть может, дурному о себе самом пониманию, но ради моей судьбы как художника и человека прошу Вас, помогите мне участием, ибо вся моя надежда на помощь тех, кто не может пройти мимо трагедии поэта. Я сослан за поэму "Погорельщина", ничего другого за мной нет. Статья 58-ая, пункт 10-й, предусматривающий агитацию.
   Я неминуемо погибну без помощи со стороны.
   Услышьте, помогите!
   Все свои прекрасные и заветные вещи в Москве я хотел бы предоставить Вам, на Ваши оценку и усмотрение.
   Сообщите телеграммой, возможно ли через Вас передать лично Калинину или Ворошилову мое заявление о помиловании? Это самый верный путь к моему спасению.
   Прошу великую Нежданову о помощи. (Так я и не окончил "Повесть об Алконосте нежданном", где есть потрясающие по красоте русские рапсодии об Ант<онине> Васильевне.) Если останусь жив -- допишу -- это небывалое и многоцветное, как павлин, произведение.
   Умоляю о посылке Вашу маменьку и сестрицу -- чаю, сахару, макарон, крупы для каши, сала, сухарей белых, компоту яблочного от цинги и т. п. Деньги только телеграфом.
   Сообщение почтой тянется месяцами, с октября до зимнего пути совершенно прекращается.
   История и русская поэзия будут Вам благодарны. Целую ноги Ваши и плачу кровавыми слезами.

Николай Клюев.

   

210. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

28 июля 1934 г. Колпашево

Дорогая Надежда Федоровна!

   Получил Ваши посылки, как бы из другого мира гостинцы. Такой сказкой пахнуло мне в душу от милых вещей, ведь они пришли из Москвы, с Голутвинского переулка, где меня любили и где я видел столько ласки и внимания, и только мучительные и безобразные условия, в которые я был поставлен за последний год, разлучили меня с ним. Но всё к лучшему. Ваши сердечные прямые слова как корпия на мои раны. Умоляю Вас о письме. Каждое Ваше слово я пью, как липовый мед. Так мне никто не скажет. Я очень обрадован, что для Вас понятна моя чисто внешняя неискренность, я очень страдал за это неприсущее мне по природе свойство, но я пробовал раз в жизни обыграть черта в карты -- теперь познал, что для этого я не гожусь. Сколько труда было Вам с посылками! Как трогательны клубки с шерстью! Облил я их слезами. Два платочка с голубыми каемочками -- благодарю за них, через всё я общаюсь с дорогими мне людьми, и вот уже три дня, как будто гощу у Вас, вижу Ваши милые комнаты, где столько пережито мною чистых чувств, слов и видений. Я готов оставить Нарыму руку или ногу, как медведь капкану, только бы ухватиться за порог Вашего жилища и рыдать благодарно, как может благодарить человек, снятый с колеса! Вечные очи любви и звезды небесные -- порука за мою искренность и благодарность. Над<ежде> Андр<еевне> я написал письмо и в Москву, и на Кавказ, Горькому, думаю, напрасно писать. У него есть секретарь Крючков, который мое письмо непременно затормозит. Нужно письмо вручить лично и поговорить. Горький всю жизнь относился ко мне хорошо, я крепко надеюсь, что и теперь он не изменился ко мне. Ведь поэт Павел Васильев, которого он поучает и отвечает письмами на его, Васильева, письма, только мой младший ученик в искусстве. Квартира моя еще в июне была запечатана. Послал доверенность, заверенную официально, не знаю, что будет. У меня ведь все вещи-то на любителя и для ширпотреба не годятся. Если продать, наприм<ер>, ковер или древние складни, то я хотя бы сколько-нибудь смягчил Ваше беспокойство обо мне и моем куске хлеба. Ах, если бы удалось это! Недавно я получил сообщение, что мне разрешено печататься везде, где пожелаю, дело лишь за созвучными с нашей эпохой произведениями. Но не оставляйте меня! Время свое покажет. Вот идет полярная зима, уже тянет из тундры изморозью по вечерам, а я ведь только что перенес воспаление легких, очень ослаб, горю и глухо кашляю, если к этому прибавить старинную болезнь сердца, общий ревматизм и болезнь сосудистой ткани, то хлопотать обо мне долго не придется. Напишите, как живете? Что нового в искусстве Миши? Окончил ли он своего Сирина? Жалеет ли меня? В Колпашеве театра нет. Хотя часто сердце щемит от необходимости побывать в нем, но приходится убаюкивать себя прошлыми видениями. Интересных людей я не вижу. Иногда на улице кланяются незнакомые, но я ни с кем из ссыльных не схожусь. Слишком уж кровоточит душа, чтобы с кем-либо чужим сходиться. Местное начальство относится ко мне хорошо. Внешне никто меня пока не обижает и не шпыняет. Начальник здешнего ГПУ прямо замечательный человек и подлинный коммунар. Всякий день варю суп из присланной ветчины, приправляя манной крупой, картофелем и луком. Очень вкусно. От Толи получил письмо, обещает посылку, но что он может, когда сам еще учится, и всё, что я имел в Москве, отсылал ему в Питер. Он переведен в третий индивидуальный класс. Читал о нем статью в журнале -- называется "Большие горизонты". Мне очень приятно, что мой посев принес в лице этого юноши пока еще цветы, а в будущем, быть может, и плоды. Его последняя живописная работа: "Портрет Зощенко" -- очень хорош -- помещен в журнале и прислан мне. У Толи уже жена -- очень видная и красивая женщина, что будет дальше покажет время. Сейчас за окном ливень и по обыкновению серое нарымско<е> небо. На столе у меня букет лесных цветов в глиняном горшке. Цветы здесь задумчивые, всё больше лиловые, покрытые пухом, как шубой. Это они защищены от холодных утренников. Недавно был на жалком местном кладбище -- всё песчаные бугорки, даже без дерна, без оградок и даже без крестов. Здесь место вечного покоя отмечают по-остяцки -- колом. Я долго стоял под кедром и умывался слезами: "Вот такой кол, -- думал я, -- вобьют и в мою могилу случайные холодные руки". Ведь братья-писатели слишком заняты собой и своей славой, чтобы удосужиться поставить на моей могиле голубец, которым я давно себя утешал и многим говорил о том, чтобы надо мной поставили голубец. Простираюсь к Вам сердцем своим. Земно кланяюсь. Простите меня за всё вольное и невольное, за слово, за дело, за помышление. Желаю Вам жизни, света и крепости душевной. Передайте от меня поклон всем, кто знает меня или спросит обо мне. Еще очень важная просьба к Вам. Мне необходимо получить медсвидетельство от профессора Плетнева с приложением печати и его подписью, что я болен кардиосклерозом, артериосклерозом и склерозом мозговых сосудов, что дает мне право на инвалидность второй группы. Это может облегчить мое положение. На основании такого документа я могу смелей идти на комиссию, и она, я уверен, примет к сведению то, что меня лечил Плетнев и удостоверил документом. Я могу быть переведен в лучшие условия, где есть специальное по моей болезни лечение. Потрудитесь. Поговорите об этом с Над<еждой> Андреев<ной>. Она хорошо знает Плетнева, и он ее выслушает, а сам я, хотя и лечился у него, но забыл адрес, чтобы просить о свидетельстве письмом. Повторяю: это очень может мне помочь. Многие по инвалидности второй группы совершенно освобождались. Мое свидетельство, выданное Бюро врачебной экспертизы, осталось в Москве в квартире. Его даже обещались мне добыть, но это не наверно. Простите. Прощайте! Жизнь Вам и свет. Еще раз прошу о письме и милостыне.

Н. Клюев.

   

211. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

2 августа 1934 г. Колпашево

   Здравствуй, мое дитятко. Горячо лобызаю тебя и кланяюсь низко!
   Получил твою душистую, овеянную морем и виноградом открытку. Как ты провел лето? Помнил ли меня и мои песни? Твое письмо со статьей Сони Калитина я получил и написал тебе подробно на улицу Красных Зорь, что умозрения Калитина не заслуживают никакого внимания, что это не обозрение искусства, а голословная болтовня. Получил письмо, писаное карандашом от тети, где она советует мне написать съезду писателей. Я послушался и написал, но нет уверенности, что письмо дойдет, хотя я и послал его заказным. Боря сообщает, что доверенность на вещи получил, отлагать ее больше нельзя. Может всё пропасть. А между тем, если я не получу на зиму сколько-нибудь денег, то я пропал. Быть может, удастся что-либо из вещей продать. Каждый рубль -- это день моей жизни. Особенно страшно остаться без угла. Теперь я живу в старом доме, у одной старухи из местных жительниц. Нужно платить двадцать рублей в месяц. Если этих 20 р. у меня не будет аккуратно, то придется жить в земляной яме, покрытой хворостом и дерном, а это прямая цинга и гибель! Получил из Москвы посылку -- прислали белья, штиблеты, два кило грудинки, манной крупы, сахару с чаем. От бабушки Ильюшиной получил посылку очень съестную и хорошую. Передай ей, что кланяюсь в ноги со слезами. Посылку от Бори -- полушубок, теплые кальсоны с носк<ами> получил, но валенок там нет, а они смертельно нужны, если сравнить ледяной Нарым с паровым отоплением на Каменноостровском. Где легче выдержать зиму? Поэтому прошу немедля прислать и валенки, как бы этого мне не хотелось и как бы не было тебя мне жалко. Но помоги! Не бросай! Хотя бы первое время! Быть может, скоро кончится путь мой земной, а пока жив я -- потрудись устроить мою поэму "Кремль", ибо такие вещи достойны всяческого внимания -- и могут быть созданы только в раю или на эшафоте раз за жизнь поэта.
   Всё, что имеешь связанным с твоим искусством -- присылай мне. Это для меня большая радость. Как с изданием портретов и с Никольским? Почему ты не дал ему понять, что гонорар за издание будет пополам? Я думаю, что это много бы значило. Жизнь очень сурова, и искусство служит порукой, что она когда-либо смягчится. Прошу писать чаще. От Софии Викторовны получил письмо с медсправкой, -- пишет, что на днях пошлет мне посылку, но вот уже прошло больше месяца, а о посылке ни слуха ни духа.
   Умоляю о съестной посылке. Нужно нацарапать и денег. Навигация закроется в половине октября и редко в первых числах ноября. До санной дороги Нарым отрезан от мира, кроме телеграфа. Зимой почта ходит чаще и аккуратней, чем летом, также с посылками не нужно медлить. Посланные в половине сентября придут еще пароходом, -- в октябре придут уже санями. Дитя мое, не забудь своего деда! Ведь я твой поэт, а отныне и обязанный раб. Кланяюсь прекрасной Неве от Петергофа до Васильевского острова. Приветствую поэтов. Прошу их о помощи и милостыне! Щемит и гложет мое сердце разлука. Позвони к Софье Викторовне -- попроси ее о съестной посылке и о деньгах телеграфом. Поговори с А. Толстым, с В. Шишковым. Попроси их об этом же. Нельзя ли раздобыть мне теплой шапки по моей голове 15 вершков в окружности, перчаток на меху или на вате. Поговори об этом -- Бассейная, 11, общежитие ТРАМа, с мамой Мих<аила> Соколовского Клавдией Николаевной или с ним самим о теплой рубахе, о съестной посылке, о деньгах телеграфом!!! (Смотри, сколько восклицательных знаков.) Лето в Нарыме кончилось. Пасмурно и холодно. Редко покажется кривое желтое солнце. Прощай, дитя мое прекрасное. Прощай и прости! Адрес прежний.

Твой поэт Николай Клюев.

   Поторопись помощью по телеграфу, я без копейки.
   

212. Б. Н. КРАВЧЕНКО

3 августа 1934 г. Колпашево

   Милый Боречка. Благодарю тебя за письмо, оно мне очень приятно памятью и твоим вниманием. Поплакал над карточкой твоего сына, завидую. Какой прекрасный ребенок! Немедленно сообщи адрес Толи. Если добудете мое инвалидное свидетельство, то запомни, что оригинал нужно оставить у себя, а копию послать ценным письмом мне.
   Мне объяснили в местной ГПУ, что моя доверенность на вещи действительна и без печати и что подлинность ее я могу удостоверить во всякое время телеграммой, и что меня знают в Москве. Нужно обратиться в затруднении к следователю по делу поэта Клюева в московское ОГПУ на Лубянке. Следователь в комнате 83, этаж 4-й. Прошу Зинаиду Павловну сходить на Бассейную улицу, дом No 11, общежитие ТРАМа -- театра рабочей молодежи, спросить Клавдию Николаевну Соколовскую -- мать директора ТРАМа -- рассказать ей про меня и просить помощи. Нельзя ли послать мне русских сапог, теплой рубахи вязаной, кальсон и съестной посылки, не может ли Миша помочь деньгами, чтобы я не остался на зиму без угла под 60о морозом и пургой Нарыма. Пусть скажет про себя, что она, мол, жена племянника -- художника Яра и т. п. Стеснение в данном случае не к месту. ТРАМ -- человек простой и, надеюсь, милосердный. Поговорить со Щепкиной-Куперник, адреса не помню -- о съестной посылке и посильной помощи деньгами по телеграфу. Артистка Бриан. Павла Николаевича Медведева -- Вознесенский пр. 24, кв. 8. Всех этих людей нужно просить о съестных посылках и если можно о переводе по телеграфу. Быть может, кто-либо и откликнется, иначе я погибну от цинги и голода. Мои друзья, все, кто восторгался мной как поэтом должны знать это. Прошу Зинаиду Павловну отнестись к этим строкам возможно сердечней и серьезней! В половине октября пароходное сообщение с Колпашевым прекращается на месяц. Почта не ходит до зимней дороги. Сообщение только телеграфом. Это нужно не забывать. Прошу тебя, Боря, -- поговори с Еленой Мих<айловной> Тагер о съестной посылке: крупы, макарон, чаю, сахару, сухого компоту от цинги и если можно сала свиного -- шпику, белых сухарей. Объясни ей, что если каждый мой знакомый пошлет лишь пять рублей в месяц -- я не умру с голоду. Вообще возьми, дитя, на себя часть спасения меня от гибели, истинно говорю тебе -- получишь за это сторицей и от тебя ничего не убудет, а напротив украсит тебя и научит многому!
   Когда приедет Толя, пусть сообщит телеграммой. Немедленно напиши ему, чтобы он не посылал писем на имя Федора Васильевича Иванова -- его нет в Колпашеве, а без него получить писем нельзя никому. Узнай исключили ли меня из Союза и что слышно вообще про меня? Мне очень нужно это знать. Времени до зимы немного. Всё нужно предпринимать немедля ни одного дня. Нет ли у кого из поэтов стихов моих под названием "О чем шумят седые кедры"? Они, кажется, у А. Прокофьева. Я бы их здесь печатал и раздобыл немного деньжонок. Это очень важно. Спроси Прокофьева по телефону, какие стихи он может мне возвратить?
   Если удастся послать посылку из моей квартиры, то желательно следующее, если сохранилось, -- чай две четверти, кофе кило, крупы! Керосинку двухфитильную, котелок с дужкой алюминевой и котелок коричневый с крышкой. Ножик и вилку в котелок уложить, в мягкое -- чайник фарфоровый желтый с букетом на боку. Лестовку кожаную, которая вышита лебедиными перышками -- на память о моей матери. Если сохранился, то крест на узенькой цепочке узорный тоже на память об отце. На печке в курице есть медная иконка, то ее беречь и если креста не окажется, то прислать ее. В сундуке есть картины -- их возвратить Сергею Власову. В комодце есть узел, в нем два платка шелковых да два повойника -- это всё что осталось от моей матери -- их высушить и беречь. Если сохранились ботинки мужские -- послать. Штаны суконные тоже.
   Постарайся увидеть дорогого Самсона и поговори с ним о съестной посылке и хотя бы о десяти рублях в месяц. Сердце мое не забудет милосердия. Я живу в невыносимом душевном страдании. Вся жизнь, как одна неделя. Волной захлестывают душу стихи, но воплотить их из-за слабости и голода не могу -- только обливаюсь слезами. Если положение мое не улучшится, то придется полярную зиму проводить в земляной яме с черной каменкой вместо печи, в обществе страшных человекообразных. Конечно, легче умереть. Целую тебя, Боречка, горячо. Поплачь обо мне, если есть слезы. Поминай своего поэта. Положи на сердце мои просьбы!
   Прощай. Живи и розовей.
   
   3 августа 1934 г.
   

213. Б. Н. КРАВЧЕНКО

4 августа 1934 г. Колпашево

   Дорогой Боречка, благодарю тебя за письмо, за память и внимание. Я всегда верил, что ты уважаешь меня, тем более, что ты теперь сам уже отец и судьба человеческая тебе будет с каждым днем понятнее. Какой прелестный твой Евгений -- завидую искренне. Жаль, что не мой крестник! Католик он или православный? Рад за Толечку, что уехал на юг, хотя и на Вятке, кажется, он отдыхал сносно. Дела мои к тебе следующие: доверенность действительна и без печати, так мне объяснили в местном ГПУ. Если будут затруднения -- удостоверю телеграммой. С инвалидного свидетельства нужно послать мне нотариальную копию, а оригинал сюда не посылать, а беречь у себя.
   Значит, я должен получить полушубок и проч. Если можно, то сообрази мне посылку с белыми сухарями -- можно послать от 8У2 кило до 25 кило, одним местом. Это было бы очень хорошо. Прошу Зинаиду Павловну сходить на Бассейную, дом No 11, общежитие ТРАМа (рабочий театр). Спросить Клавдию Николаевну Соколовскую, поговорить о помощи мне съестной посылкой. Чаю, сахару, сала, круп, макарон, компоту сухого, от цинги он полезен. О теплой вязаной рубахе, о русских сапогах. Если можно, то и о деньгах по телеграфу немедля, ибо всякий мятый рубль это день моей жизни. Позвонить и сходить к Павлу Николаевичу Медведеву, Вознесенский пр. 24, кв. 8, поговорить с ним или с женой о помощи -- объяснить, что без милостыни добрых людей гибель моя неизбежна. К Щепкиной-Куперник, к артистке Бриан. Сердце мое и милосердие будут Зин<аиде> Пав<ловне> благодарны, немедля напиши Толе, чтобы никто не писал писем на имя Ф. В. Иванова, ибо его нет на месте, он давно уехал, и я не имею о нем никаких вестей. На Морской были моих две иконы в серебряных ризах, если они целы, то сними ризы и вышли мне, я снесу их в местный торгсин за ржаную муку на зиму и за что-либо иное жизненно насущное -- это очень для меня важно. Нужно повидать дорогого Самсона -- поговорить с ним о помощи, хотя бы десять рублей в месяц. Об этом же поговорить и З<инаиде> Пав<ловне>, с указанными лицами. Низко кланяюсь жене и теще, Зин<аиде> Пав<ловне>, Севастополю. Прощайте все милые. Жадно и тревожно жду писем.

Н. К.

   4 августа 1934 г.
   

214. С. А. КЛЫЧКОВУ

4 августа 1934 г. Колпашево

   Получил перевод 30 руб. в самый разгар голода. Питался только хлебом и диким лесным чесноком. Земно кланяюсь. Заявления посланы ценным письмом в 50 руб. Как только получишь, извести телеграммой. Вся надежда связана с этим письмом и тихим с ним обращением без лишних свидетелей. Кланяюсь В<арваре> Н<иколаевне>, крестнику. Прощайте. Не забывайте! Н. К.
   

215. П. Н. ВАСИЛЬЕВУ

9 августа 1934 г. Колпашево

   Дорогой поэт -- крепко надеюсь на твою милостыню. Помоги несчастному. Отплачу сторицей в свое время. Русская поэзия будет тебе благодарна.
   

216. С. А. КЛЫЧКОВУ

18 августа 1934 г. Колпашево

   Дорогой Сереженька -- прими мою благодарность и горячий поцелуй, мои слезы -- за твои хлопоты и заботу обо мне. В моем великом несчастии только ты один и остался близ моего креста -- пусть земля и небеса благословят тебя. Мое несчастие не человеческое, а какое<-то> выходящее из всех понятий о бедах и страданиях. Уж очень я нелеп в среде ссыльных и поселенцев на р. Оби. Нежный, с сивой, как олений мох, бородой, с маленькими руками, с погасшим, едва слышным голосом, с глазами, ушедшими в череп... но что об этом? Я думаю, что всё равно меня не спасти, лето я еще прожил, а страшная полярная зима -- меня доконает. Нужно иметь хотя бы 50 руб. аккуратно в месяц -- за комнатушку и дрова, которые здесь, как это ни нелепо, дороги потому, что привезти их некому -- у жителей нет лошадей. Милый мой -- помысли, как раздобыть эти ежемесячные 50 руб.? Нельзя ли собрать, попросить кого? В своем отчаянии я ничего не могу сообразить. Но сейчас же -- по телеграфу пусть, кто может, помогут мне. Поговори с Леоновым -- быть может, он пошлет мне немедля 50 руб. Квартира моя запечатана -- когда будет возможно и что только можно, нужно продать и деньги выслать телеграфом, но когда это -- неизвестно. Крепко надеюсь, что ты, тщательно и любовно потрудясь, устроишь эти заявления -- они писаны мною, как пишут с эшафота. Если будешь лично передавать, то проси в крайнем случае о смягчении моей участи. Уменьшения срока, перевода туда, где есть медпомощь и назначения мне хотя бы хлебного пайка. Прошу П. Н. Васильева о милостыне -- ради моих песен! Целую его ноги за милосердие -- передай ему.
   Неужели он пройдет мимо моей плахи -- только с пьяным смехом?!
   Кланяюсь Варваре Ник<олаевне>, Георгию. Так бы и стукнулся лбом перед кумой -- наревелся бы досыта. Прошу телеграфировать о получении этого письма -- оно меня до смерти волнует. Хорошо бы результаты получить до зимы, пока ходят пароходы. Если зазимую, не знаю, где буду жить, придется в землянке-яме -- где цинга и... конец. Но и за яму нужно платить. Спасите, кто может! Посылки от тебя не получил. 15 р. и 30 р. получил -- благодарю. Прощайте! Простите всё. Попроси В. Кириллова об оленьей шапке и об оленьих пимах. Родной мой -- живи. Поминай меня -- ради нашей молодости и песен.
   Жду письма. Помощи. Сердце мое ждать долго не может. Не забывай. Милый, родной, певучий, сладостный брат мой!
   Напиши, как съезд писателей -- я послал ему заявление-письмо. Нельзя ли узнать, как оно принято?
   Прощай!

Н. Клюев.

   

217. В. Я. ШИШКОВУ

Лето 1934 г. Колпашево

   Дорогой Вячеслав Яковлевич -- после двадцати пяти лет моей поэзии в первых рядах русской литературы я за чтение своей поэмы "Погорельщина" и за отдельные строки из моих черновиков -- слова моих стихотворных героев -- сослан в Нарымский край, где без помощи добрых людей должен неизбежно погибнуть от голода и свирепой нищеты. Помогите мне чем можете ради моей судьбы художника и просто живого существа. Умоляю о съестной посылке. Деньги только телеграфом. Адрес: Северо-Западная Сибирь, Нарымский край, поселок Колпашево, до востребования Клюеву Никол<аю> Алексеевичу. Низко нам кланяюсь.

Н. Клюев.

   

218. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

6 сентября 1934 г. Колпашево

   Дорогая Варвара Николаевна -- получил Ваше письмо, -- облил его слезами, благодарю за память, за утеху словами, они так мне нужны. Говорят, что 8 сентября уходит последний пароход, и, быть может, мой стон с этим листком дойдет до Москвы. Я погибаю от <недое>дания. Впереди страшная <полярная зима>, цинга и т. п. <Часть текста утрачена> поэтически <несколько слов утрачено> изложить ей мою судьбу <несколько слов утрачено> что ее будет рад видеть у себя большой писатель, знакомый ей еще по Италии, и что только она может им по моему делу быть принята и выслушана. Адрес: Большой Кисловский пер., дом 4. Нежданова меня хорошо знает и высоко ценит, и, вероятно, жалеет. Заявление о помиловании Калинину, если только Сережа находит это разумным, можно передать через Нежданову же, если она уклонится -- то нужно просить Надежду Андреевну Обухову, -- но всё лично, а не по телефону, и в том случае, если Сереже вырастет какая-либо рогатка и препятствие. Пока же помогите шибко не замедлять милостыней по телеграфу, не то я могу, не дождамшись помилования, умереть с голоду или меня под свирепые матюги остячка выгонит из угла на снег за неуплату.
   Дорогая В. Н., урвите минутку, напишите мне еще страничку. Поговорите о деньжонках с Треневым, он, я верю, меня пожалеет и попросит других. Пусть не стесняется суммой. Ваших 50 руб. в Томске я, вероятно, получил, но мне не объявляли, от кого получение, -- таков острожный режим. Доверенность я посылал и Сереже, и Толе, и другим, но ни от кого не получаю ответа. Напрасно Вы не сообщили имени, отчества и фа<милии> <часть текста утрачена> может <утрачен текст одной строки> стал слаб. Пенсио<нное удостоверенио лежит на столике в моей <квартире>, была бы радость, если получить что-либо. Прошу Вас, не медлите ответом.
   Каждый день жизни моей сосчитан. Не припомните ли, сколько раз по моей высылке был у Вас Павел Васильев и Рюрик. Утешали ли они меня или виноватили? Очень прошу обратить на это внимание.
   Кланяюсь Вам земным поклоном. Благословляю крестника. Простите. Прощайте.
   Адрес: Сев<еро>-Зап<адная> Сибирь, поселок Колпашев.
   
   6-го сентября 1934 г.
   
   Поговорите с Пастернаком, он, наверно, примет -- писатель.
   

219. С. А. КЛЫЧКОВУ

21 сентября 1934 г.
Колпашево

   Весьма нуждаюсь в твоем письме, милый. Давно послал заявления, как ответ на твои телеграммы. Кланяюсь земным поклоном за твои труды и заботу обо мне недостойном. Помоги. Не забывай. Кланяюсь Варваре Никол<аевне>, Георгию. Скоро -- вероятно, в конце октября пароходы не будут ходить. Сообщение будет лишь телеграфом. Прощай. Прости! Н. К.
   
   22 сентября.
   

220. A. H. ЯР-КРАВЧЕНКО

25 сентября 1934 г. Колпашево

   Ты пишешь мне, чтобы я нашел смысл в своем положении и что это поможет мне не разлагаться психически. Так вот, пускай янтари твоих глаз искупаются в цветистых и раскаленных струях моей поэмы -- и ты будешь уверен, что твой дед душой богат и крепок, как никогда, и только тело нужно поддержать куском хлеба -- чтобы не опухло оно, не пошло на пролежни и раны и сошло преждевременно в мерзлую нарымскую землю. Об этом должны бы позаботиться мои друзья и почитатели. Подумай и ты, мое дитятко, по мере своих сил и возможностей. От Софии Викторовны я получил медсправку, но посылки, которую она обещает, я до сих пор не получал, передай ей об этом. В этом году пароход обещает ходить весь октябрь, потом будет перерыв почты до зимней дороги от Томска до Нарыма, приблизительно до первых чисел декабря. Рассчитайте для посылок время. Деньги можно телеграфом круглый год, так же и все телеграммы. Прошу о валенках. Полушубок и проч. получил. Говорю с ним, как с тобой и плачу. Ты пишешь мне, чтобы я не унывал и был спокоен, но подумай, дитятко, ведь впереди четыре года с лишком проклятого положения нарымского ссыльного! Если бы я попал ногой или рукой в капкан, я бы оставил ему руку или ногу, а сам бы ушел, но силе, которая держит меня в плену -- не нужно моих рук и ног и я глубоко несчастен от сознания этого, здоровье мое страшно пошатнулось. Целыми неделями я питаюсь лишь кипятком и хлебом. Ильюшина бабушка послала очень хорошую посылку -- пользую ее со всей скупостью, и земным поклоном кланяюсь за эту потрясающую душу милостыню, передай бабушке про сие. Скажи, что особенно был хорош и памятен чай, уже давно я не пивал такого. От доктора В. М. Б. получил телег<рамму>, 20 руб. с деревни, медсвид<етельства> не получил.
   По твоему уверению, что ты будешь платить за комнату -- я поселился у вдовы остячки в старинной избе над самой рекой Обью -- за оконцем водный блеск и сизость, виден желтый противоположный берег. По ночам летят с криком перелетные гуси. Огромную печь посреди избы остячка начинает топить на рассвете такими же поленьями, какими топят камские пароходы. Я за бревенчатой, обмазанной глиной с навозом стеной -- слушаю странную музыку нарымских пустынь и неустанного ветра с океана. Ни одного дня не бывает здесь без пронзительного ветра, а битва и борьба чугунных туч, никогда и нигде мною не виданная. Изба большая, с подвалом. В углу "Знамение", высеченное из камня, и грубо раскрашено, помнит еще Ермака. Остячка говорит, как мужик, и ругается матерно на цепную собаку в жалком из жердей придворке. Сейчас 12 ч. дня. Часы отбивает колокол посреди поселка. Летит густой снег. Прощай, Толечка, теплое сердце мое, любимый художник и роковое дитя мое! Прощай, не медли письмом. Торопись делать добро, чтоб не опоздать тебе, как опоздал ты в феврале! Кто спросит обо мне -- передай всем любовь мою. Милые, желанные люди -- как бы я припал к ногам вашим, наревелся бы досыта от горечи сердца и радости, что могу еще обнять вас, что я жив еще. Ведь, вероятно, скоро кончится путь мой земной. По-видимому, ждать мне иной свободы нечего. Не ищу славы человеческой -- нуждаюсь лишь в одном прощении и забвении моих грехов вольных и невольных. Простите все!
   Адрес прежний.
   
   25 сентября 1934 г.

* * *

   От Льва Ивановича получил прямо какое-то окровавленное письмо -- он сослан в концлагерь в Мариинск в Сибири на три года. Ты, кажется, должен его немножко припомнить, он в последнее время жил у меня. Несчастный парень. Сколько ему стоило кожи и голодовок кончить университет, и вот апофеоз!
   Еще раз прошу о письме. Не забывай. Быть может, недолго тебе придется беспокоиться обо мне. Кланяюсь Зинаиде Павловне. Пусть она простит меня, а я желаю ей счастья и искреннего благополучия. Пусть ее красота и молодость украшают твои труды и дни! Еще раз прощай!
   

221. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

5 октября 1934 г. Колпашево

Дорогая Надежда Федоровна,

   кланяюсь Вам земным поклоном, приветствую от всей крови сердечной, преисполняясь глубокой преданностью и благодарностью за Ваше милосердие ко мне недостойному. Под хмурым нарымским небом, под неустанным воющим болотным ветром, в сизое утро и в осенние косматые ночи -- простираюсь к Вам душой своей и, умываясь слезами, вызываю перед внутренним своим зрением все дни и часы, прожитые мною в общении с Вами. Какой великий смысл в них, во днях чистоты и в часах святых слов и благоуханных мечтаний! Но всё как сон волшебный. Я в жестокой нарымской ссылке. Это ужасное событие исполняется на мне в полной мере. За оконцем остяцкой избы, где преклонила голову моя узорная славянская муза, давно крутится снег, за ним чернеет и гудит река Обь, по которой изредка проползает пароход -- единственный вестник о том, что где-то есть иной мир, люди, а быть может, и привет с родным гнездом. Едкая слезная соль разъедает глаза, когда я провожал глазами пароход: "Прощай! Скажи своим свистом и паром живым людям, что поэт великой страны, ее красоты и судьбы, остается на долгую волчью зиму в заточении -- и, быть может, не увидит новой весны!" Мое здоровье весьма плохое. Средств для жизни, конечно, никаких, свирепо голодаю, из угла гонят и могут выгнать на снег, если почуют, что я не могу за него уплатить. Н<адежда> А<ндреевна> прислала месяц назад 30 руб. Это единственная помощь за последнее время. -- Что же дальше? Близкий человек Толя не имеет ничего, кроме ученической субсидии. Квартира запечатана, и трудно чего-либо добиться положительного о моем жалком имуществе, правда, есть из Москвы письмо с описанием впечатлений от съезда писателей. Оказывается, на съезде писателей упорно ходили слухи, что мое положение должно измениться к лучшему и что будто бы Горький стоит за это. Но слухи остаются в воздухе, а я неизбежно и точно, как часы на морозе, замираю кровью, сердцем, дыханием. Увы! для писательской публики, занятой лишь саморекламой и самолюбованием, я неощутим как страдающее живое существо, в лучшем случае я для нее лишь повод для ядовитых разговоров и недовольства -- никому и в голову не приходит подать мне кусок хлеба. Такова моя судьба как русского художника, так и живого человека. И вновь, и снова я умоляю о помощи, о милостыне. С двадцатых чисел октября пароходы встанут. Остается помощь по одному телеграфу. Пока не закует мороз рек и болот -- почта не ходит. Я писал Ник<олаю> Семен<овичу>. Ответа нет. Да и вообще мне в силу условий ссылки -- почти невозможно списаться с кем-либо из больших и известных людей. К этому есть препятствия. Вот почему я прошу переговорить с ними лично. В первую очередь о куске насущном, а потом о дальнейшем спасении. Посоветуйтесь с Н. Г. Чулковой, она поговорит со своим мужем и т. д. Как отнесется Антонина Васил<ьевна> Нежданова? Она может посоветоваться со Станиславским, а он в свою очередь с Горьким. Нужно известить Веру Фигнер -- ее выслушает Крупская и, конечно, посоветует самое дельное. Очень бы не мешало поставить в известность профес<сора> Павлова в Ленинграде, он меня весьма ценит. Конечно, всё это не по телефону, а только лично или особым письмом. Еще раз извещаю Вас, что Ваши три посылки я получил в целости и, как это ни тяжело, я вынужден вновь просить Вас не оставить меня милостыней, хотя бы же первое время -- если возможно -- телеграфом. Простите. Прощайте и благословите.
   
   5 октября 34 г.
   

222. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

12 октября 1934 г. Томск

   Дорогая Варвара Николаевна, жалко, что послал Вам большое письмо, как получил перевод в г. Томск, говорят, что это милость, но я вновь без угла и без куска хлеба. Постучался для ночлега в первую дверь -- Христа ради. Жилье оказалось набитой семьей, в углу сумасшедший сын, ходит под себя, истерзанный. Боже! Что будет дальше со мной? Каждая кровинка рыдает. Адрес: г. Томск, Главпочтамт, до востребования.
   Помогите, чем можете.
   Прощайте.

Ваш дед Н. Клюев.

   12 сентября.
   

223. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

24 октября 1934 г. Томск

Дорогая Надежда Федоровна.

   На самый праздник Покрова меня перевели из Колпашева в город Томск, это на тысячу верст ближе к Москве. Такой перевод нужно принять за милость и снисхождение, но, выйдя с парохода в ненастное и студеное утро, я очутился второй раз в ссылке без угла и без куска хлеба. Уныло со своим узлом я побрел по неизмеримо грязным улицам Томска. Кой-где присаживался, то на случайную скамейку у ворот, то на какой-либо приступок. Промокший до костей, голодный и холодный, уже в потемки я постучался в первую дверь кособокого старинного дома на глухой окраине города -- в надежде выпросить ночлег Христа ради. К моему удивлению, меня встретил средних лет бледный, с кудрявыми волосами и такой же бородкой человек -- приветствием: "Провидение послало нам гостя! Проходите, раздевайтесь, вероятно, устали". При этих словах человек с улыбкой стал раздевать меня, придвинул стул, стал на колени и стащил с моих ног густо облепленные грязью сапоги. Потом принес валенки, постель с подушкой, быстро наладил мне в углу комнаты ночлег. Я благодарил, едва сдерживая рыдание, разделся и улегся, -- так как хозяин, ни о чем не расспрашивая, просил меня об одном -- успокоиться, лечь и уснуть. Когда я открыл глаза, было уже утро, на столе кипел самоварчик, на деревянном блюде -- черный хлеб... За чаем хозяин поведал мне следующее: "Пришла, -- говорит, -- ко мне красивая, статная женщина в старообрядческом наряде, в белом плате по брови: прими к себе моего страдальца -- обратилась она ко мне с просьбой -- я за него тебе уплачу -- и подает золотой". Дорогая Надежда Федоровна, Вы поймете мои слезы и то состояние человека, когда всякая кровинка рыдает в нем. Моя родительница упреждает пути мои. Мало этого -- случилось и следующее. Я полез в свой мешок со съестным, думая закусить с кипятком, но сколько я ни ломал ногтей, не мог развязать пестрядинной кромки, которою завязал мне конвойный солдат мешок. Хозяин подал мне ножик, я стал пилить по узлу и вдоль рубца. Отлетела уцелевшая пуговка, а за ней из-под толстой домотканной заплатки вылез желтый кружочек пятирублевой золотой монеты! Вы мне писали, чтобы я пересмотрел свою жизнь. Я знаю, что за грехи и за личины житейские страдаю я, но вот Вам доказательство того, что не меркнет простой и вечный свет. Хозяин, ссыльный диакон с Волыни, скоро кончает срок своей ссылки, поедет в Москву, -- и, если можно, то зайдет к Вам с поклонами. Только расспрашивать его не нужно. Если он почувствует внутреннее разрешение, то и сам расскажет. Про такие явления нельзя говорить холодным, набитым лукавыми словами, людям. Теперь я живу на окраине Томска, близ березовой рощи, в избе кустаря-жестянщика. Это добрые бедные люди, днем работают, а ночью, когда уже гаснут последние городские огни, встают перед образа на молитвенный подвиг. Ничего не говорят мне о деньгах, не ставят никаких условий. Что будет дальше -- не знаю. Уж очень я измучен и потрясен, чтобы ясно осмысливать всё, что происходит в моей жизни. Чувствую, что я вижу долгий, тяжкий сон. Когда я проснусь -- это значит, всё кончилось, значит, я под гробовой доской. Прошу Вас -- потерпите еще немного, не бросайте меня своей помощью по-человечески и по простоте Вашей. Моя Блаженная мать небесным бисером отплатит Вам за Вашу хлеб-соль и милосердие ко мне недостойному.
   Томск -- город путаный, деревянный, утонувший по уши осенью в грязи, а зимой в снегах... Это на целую тысячу верст ближе от Нарыма к России. На базаре можно за деньги купить разную пищу: мясо 8 р., хлеб 1 р. 50 к., картофель 3 руб. ведро, нет только яблок и никаких круп. Я чувствую себя легче, не вижу бесконечных рядов землянок и гущи ссыльных, как в Нарыме. А и в Томске как будто бы потеплее, за заборами растут тополя и березы, летают голуби, чего нет на Севере. Комнаты у меня нет отдельной, изба общая с печью посредине. Приходится вставать еще впотьмах. Приходят в голову волнующие стихи, но записать их под лязг хозяйской наковальни и толкотню трудно. В феврале будет год моих скитаний, впереди еще четыре -- но и первый показался на столетие. Как живете Вы? Как Наумовы? Я писал им письмо, но ответа не получил. Слезно прошу Вячеслава о письме. Кланяюсь Мише. Как его искусстве? Мне это весьма интересно. Сообщите, как живет Надежда Григорьевна, -- я не знаю ее адреса, -- хотелось бы написать ей письмо. От Н<адежды> А<ндреевны> получил письмо и 50 р. уже в Томске. Лучшие перлы из моих сердечных морей вплетаю в ее венец Сирин-птицы. Поплакал я, когда прочитал в ее письме, что прекрасный Собинов отзвучал навеки. Как мало остается красивых людей в нашей стране! Не могу оторваться от письма, но так трудно говорить на бумаге. Простите. Не забывайте. Помогите, чем можете. Адрес: г. Томск, переулок Красного Пожарника, дом No 12.
   
   24 октября 34 г.
   

224. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

1 ноября 1934 г. Томск

   Дорогая Варвара Николаевна. Получил двадцать пять. Благодарю от всего сердца. Живу в углу на окраине Томска у жестянщика-старика со старухой. Очень мучительно на чужих глазах со своими нуждами душевными и телесными. Комнатки отдельной здесь не найти, как и в Москве. Это очень удручает. Дрова сорок руб. возик. Везде железные топки с каменным углем. Смертельно скучаю. Прошу о письме. Кланяюсь земным поклоном. 1 ноября.
   

225. Б. Н. КРАВЧЕНКО

7 ноября 1934 г. г. Томск

   Дорогой Боречка -- волнуюсь невыразимо, что не могу получить ответа на свои телеграммы и письма к вам. Прошу усердно, как только получишь это письмо -- отвечай. Ставлю Зинаиду Павловну в известность, что, не получая в продолжении четырех месяцев ничего резонного на мою доверенность на вещи, я вынужден был послать доверенность на имя другого человека, живущего в Москве близ того дома, где я жил и где находятся мои вещи. Они свалены в сарай и мне пишут, что они расхищаются, потому что это общий сарай для всех жильцов дома. Не зная, что делать, я ухватился за возможность пристроить мое бедное имущество к доброму человеку, благо он изъявил сердечную готовность помочь мне в моем горе, весьма жестком положении. Я теряю последние силы буквально от недоедания, быть может, удастся что-либо продать, и мне перешлют сколько-нибудь деньжат. Я буду иметь возможность платить двадцать руб. в месяц за конуру, и меня не выгонят на снег под 45-тиградусный мороз. Морозы в 40о здесь начались с половины ноября, а я в лохмотьях, без валенок, о которых умоляю Толечку, он мне обещал прислать валенки с калошами. Если же возможно, то зашейте их в тряпку покрепче и пришлите. Мои условия по суровости вам не могут быть понятны, но они ужасны. Умоляю о валенках! Вещи доверяю Клычкову. У него большая квартира и если Толечка пожелает что-либо взять, то это можно во всяк<о>е время. Лишь бы уцелело мое барахло и было вывезено из сырого общего сарая. Конечно, половина вещей пропала, но что же сделать?! За тысячи верст я бессилен этому воспрепятствовать. Деньги 20 рублей от Толи за октябрь мне переслали из Колпашева в Томск. Он обещал высылать аккуратно каждый месяц 20 руб. В уплату за комнату мне нужно знать, будут ли они высылаться в дальнейшем?
   Освободится комната в январе, и я могу занять ее, если буду знать, что меня не забудут этими двадцатью рублями. Какое было бы счастье уйти от чужих собачьих глаз в свой угол!
   Милый Боречка -- отвечай! Найди возможность поставить меня в известность о себе.
   Кланяюсь со слезами.
   Извести Ильюшину бабушку, что я от нее жду милый гостинец -- посылочки, такой же как и первый раз посылали в Нарым.
   Сообщи ей мой новый адрес: г. Томск, переулок Красного Пожарника, изба No 12 -- мне.
   
   7 ноября 1934 г.
   

226. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

26 ноября 1934 г. Томск

   Дорогая Варвара Николаевна, не знаю, как и благодарить Вас за заботы обо мне. Кланяюсь Вам земным поклоном и умываюсь слезами. Прошу Вас не забывать меня весточкой. Можно ли наведаться в Оргкомитете -- передано ли во ВЦИК мое заявление? Надо об этом по возможности чаще напоминать Комитету, потому что он может тянуть передачу годами, как тянул мои заявления о пенсии, пока я сам не добился личного свидания с Калининым. Мне пишут из Москвы, что дама, к которой я просил Вас позвонить -- была очень больна, вероятно, она еще медленно поправляется. Но весьма бы было любопытно, а быть может, и полезно под каким-либо интересным предлогом, который бы был не похож на просьбу о деньгах -- получить от нее разрешение свидеться -- и передать ей мой документ лично. Быть может, она что и сделает, если захочет. Я послал Вам доверенность (и список вещей). Когда будете ее предъявлять, нельзя ли узнать, почему на предъявленную Зинаидой Павловной Кравченко доверенность не последовало разрешения получить вещи? Это мне очень важно знать. О результате Вашего предъявления доверенности известите меня письмецом. Как вещи? По возможности их нужно проверить по списку. В первую очередь нужно попытаться продать ковер и складень красный, обложенный медной оковкой, Неопалимой Купины. Этот складень принадлежал Андрею Денисову -- автору книги "Поморские ответы". Писан же он тонким письмом в память Палеостровского самосожжения иже на езере Онего, при царе Алексии. Сплошной красный цвет выражает стихию огня. Этому складню всего бы больше приличествовало быть у меня -- связу<я> меня, сгоревшего на своей "Погорелыцине", с далекими и близкими отцами и дядичами, но что же делать? Они простят меня, слабого и уже одной ногой стоящего во гробе. За складень раньше мне давали полторы тысячи. Теперь сколько дадут. Предложите его Николаю Семеновичу Голованову, изв<естному> дирижеру из Большого театра. Его адрес: Средний Кисловский, дом No 4. Но цены не назначайте -- сколько даст сам. Он видел эту вещь у меня на Гранатном, если даст 750 руб., т. е. половину прежнего -- то отдайте, а так попытайтесь продать где-либо иначе. Складень Феодоровской Б<ожией> М<атери> может пойти от 500 руб. Ангел Хранитель большой -- от 200 руб. Остальные иконы от ста до 50 руб. штука. Ковер, если он не очень разрушился от сырости, стоит от 300 до 750 руб. Как можете вырядить -- Вам виднее. Смотря по покупателю. Древние книги предложите Демьяну Бедному -- он любитель. Свиток пергаментный на древнееврейском языке -- стоил тысячу рублей, теперь хотя бы дали сто рублей. Это повесть о Руфи, Х-го века. В ларце узорном теремном статуэтка Геракла в юности бронзовая <нрзбр> времен и царя Андрияна. Там же серьги из Микенских раскопок -- можно предложить музею Изящных искусств. Но умоляю что-нибудь продать вскорости в течение декабря месяца. Чтобы меня не выгнали на 40-градусный мороз в лохмотьях, без валенок, голодным. Прошу Вас -- нельзя ли валенки получить Вам в распределителе -- размер отнюдь не больше галош No 10-ый. В моем комоде осталось белого материала 9-10 метров, желательно его получить -- прикрыть мою наготу. Если наторгуете денег, -- то нельзя ли купить мне хотя бы пару кальсон готовых и бумазеи черной и темно-синей четыре метра на верхнюю рубаху, если бумазеи нет, то какого-либо хотя бумажного материала!
   И еще к Вам особенное моление: прямо снаходу получите книгу немецкую Библию -- она пуд весу с медными углами и срединой на кожаном переплете. Библия на готическом немецком языке -- а в ней, приблизительно в первой половине толщины -- заложено в листах мое инвалидное свиде<те>льство, бережно переложите его особо в крепкое место, снимите с него копию в горсовете у нотариуса, копию пришлите мне "ценным письмом", а оригинал берегите пуще денег. Дело в том, что этот документ дает мне право если не полного освобождения, то перевода в лучшие климатические условия, чем Сибирь. Я могу очутиться в Воронеже или в Казани, а это было бы для меня истинным счастьем! Потрудитесь для спасения меня несчастного, перелистайте не торопясь Библию -- оно там, мое спасение! И я пойду на комиссию. Многие по такому свиде<те>льству освобождаются по чистой. Ах, если бы мне в руки мое инвалидное свиде<те>льство! Помогите! И еще прошу Вас принять во внимание, что если иконы покрыты плесенью, то отнюдь их не тереть тряпкой, а расставить вдоль стенки, хотя бы на пол, но не к горячей паровой трубе, и маленько просушить, пока плесень сама не начнет осыпаться -- тогда уже протереть аккуратно ватой. Но, Бога ради, не трите никаким маслом, особенно лампадно-гарным, это вечная гибель для иконной живописи!
   Пенсионную книжку я получал в Хрустальном переулке. Книжки у меня две -- большая, что потерялась, и на место ее получена поменьше, уже вновь действительная (первая неожиданно нашлась). Хотя бы мне получить пенсию со дня моего ареста 2-го февраля по 2-ой май, и то бы было облегчение. В книжке есть листы для доверенности получения, кому я пожелаю.
   Если получение за прошлое возможно, то я вышлю Вам доверенность или Вы пришлите самую книжку -- я напишу и вновь возвращу ее Вам почтой -- с доверенностью.
   До отчаяния нужно мало-мало денег. У моих хозяев в январе освобождается комната 20 руб. в месяц -- два окна, ход отдельный, пол крашеный, печка на себя, -- то-то была бы радость моему бедному сердцу, если бы явилась возможность занять ее, отдохнуть от чужих глаз и вечных потычин! Господи, неужели это сбудется?! Мучительней нет ничего на свете, когда в тебя спотыкаются чужие люди. Крик, драка, пьянство. Так ли я думал дожить свой век...
   Прошу Вас поговорить с Пришвиным, он ведь близок к Алексею Максимовичу, и сам многие годы относится ко мне хорошо, и злополучную "Погорельщину" мою слушал в моем чтении -- и может ясно представить мои преступления. Как принимать мой перевод в Томск? К хорошему это или к худому? Как живет и чувствует себя Сережа? Близок ли он к Павлу и Рюрику? Если они Вас не посещают, то я весьма рад этому. Еще раз прошу не забывать меня весточкой. Я ведь живу от письма до письма. В опись я забыл внести фонарь железный, что висел над столом. И икону Николы с Григорием Богословом в рост, Никола в ризе черными крестами. Размер 6 вер<шков> на 4 вершка, 15-й век. От Толи не получаю уже три месяца никаких известий. Нельзя ли ему написать под каким-либо предлогом, не упоминая меня, чтобы он ответил Вам, и я узнал, что он жив и благополучен? Низко кланяюсь всем милым сердцу. Прощайте. Простите! Адрес: Томск, пер. Красного Пожарника, изба No 12. Мне.
   
   26 ноября 1934 г.
   

227. И. Э. ГРАБАРЮ

7 декабря 1934 г. Томск

   Игорю Грабарю от поэта Николая Клюева. Я погибаю в жестокой ссылке, помогите мне, чем можете. Милосердие и русская поэзия будут Вам благодарны. Адрес: Север<о>-Западная Сибирь, г. Томск, переулок Красного Пожарника, изба No 12.
   
   7 декабря 1934 г.
   

228. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

Начало -- первая половина
декабря 1934 г. Томск

   <Пишу Вам че>твертое письмо, <дорогая Варва>рия Николаевна. <В них я говор>ил, что удастся, <быть может>, кое-что из моего <имущества прода>ть и выслать <мне деньги на> хлеб. Свыше человеческих сил мое страдание. Быть может, уцелело что-либо из продуктов: в чайном поставце осталась четверть хорошего чаю не раскупоренной, и в стеклянной чайнице высыпана другая четверть фунта. Кофе в глиняной зеленовато-черной большой сахарнице с крышкой, жареный, два фунта, цикория в пачках. В кухонном столе двадцать фунтов гречи. Ах, если бы чудом всё это уцелело! Много и другого: макароны, рис, пшено, всего не помню. Быть может, удалось бы соорудить посылочку. Какое бы было счастье! Жадно жду письма от Вас. Нельзя ли вспомнить мужских черных ботинок? Они совершенно хорошие, и мне хватило бы их надолго. Есть и сандалии. Одним словом, всё, что можно. Побеспокойтесь! До гробовой доски не забуду Вашего милосердия. Вся надежда, что в течение декабря что-нибудь выяснится с деньжатами. Иначе меня выгонят на улицу. За угол нужно платить 20 руб. в месяц.
   С января можн<о бы было уже> нанять отдельн<ую комнатушку>, но, повторяю, не<где взять ежемесячные 20 руб. <Толечка не мо>жет ничего боль<ше сделать. Он> живет только на <ученическую сти>пендию, соверше<нно без помощи>, так как родны<е его оставили> переехали на постоянное <местожительство> в Севастополь. За семьей-то ему было легче, а теперь вовсе тяжело, желательно бы не сломать резной спинки у моей скамьи. Скамья разбирается, и спинка снимается, только выбить клинышки с испода и положить спинку плашмя на скамью, перевязать, и она не сломается при перевозке. В Томске глубокая зима. Мороз под 40о. Я без валенок, и в базарные дни мне реже удается выходить за милостыней. Подают картошку, очень редко хлеб. Деньги от двух до трех рублей -- в продолжение почти целого дня -- от 6 утра до 4-х дня, когда базар разъезжается. Но это не каждое воскресенье, когда и бывает мой выход за пропитанием. Из поданного варю иногда похлебку, куда полагаю всё: хлебные крошки, дикий чеснок, картошку, брюкву, даже немножко клеверного сена, если оно попадает в крестьянских возах. Пью кипяток с брусникой, но хлеба мало. Сахар великая редкость. Впереди морозы до 60о, но мне страшно умереть на улице. Ах, если бы в тепле у печки! Где мое сердце, где мои песни?! Еще раз умоляю о письмах. Про запас прощайте. Кланяйтесь моим знаменитым друзьям -- русским художникам и поэтам!
   

229. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

1 января 1935 г. Томск

Дорогая Надежда Федоровна!

   К неземной стране
   Путь указан мне,
   И меня влечет
   Что-то всё вперед!
   
   Не растут цветы
   На пути моем,
   Лишь шипов кусты
   Вижу я кругом!
   
   Соловьи зарей
   Не ласкают слух.
   Лишь шакалов вой
   Слышу я вокруг!
   
   Не сулит покой
   Мне прохлады тень,
   Но палящий зной
   Жжет и ночь и день!
   
   Не в тиши идет
   Путь кремнистый мой --
   Ураган ревет,
   Проносясь над мной!
   
   Не среди лугов.
   Под шумок ручья,
   По камням холмов
   Пробираюсь я!
   
   И встречаю я
   Всюду крови след:
   Кто-то шел, скорбя,
   Средь борьбы и бед!
   
   В черной мгле сокрыт
   Путь суровый мой.
   Но вдали блестит
   Огонек живой!
   
   Огонек горит,
   И хоть вихрь шумит.
   Но меня влечет
   Что-то всё вперед!
   
   Поздравляю Вас со Святками, со звездной елкой счастья и благословения. Я получил Ваше письмо, наполненное грустью о моих грехах. Я поплакал над ним тихими очистительными слезами. Оно живое доказательство, что я один из тех темных грешников, ради которых и пришел во плоти Свет на земле, ибо Он пришел не к праведникам, а к ужасному сборщику римских податей Закхею, к сирофиникиянке-блуднице, львице восточных бань и публичных сатурналий, к бесноватому, живущему во гробах, к гнойным прокаженным. О, какое счастье встать в ряды тех, про которых сказано в Евангелии от Луки в главе VI-ой, стих 22-ой: "Блаженны вы, когда возненавидят вас люди, и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше как бесчестное". И еще стих 26-ой того же евангелиста: "Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо".
   Дорогое чадо Божие -- теплая и родная Надежда Федор<овна>. Да не смущается сердце Ваше и да не устрашается! Не принимайте мои спокойные встречи с искушениями за самый грех. Будьте в покое, и раскаленные стрелы сатаны возвратятся туда, откуда они прилетели! Ибо ведь "Христос есть мир (в английском переводе -- покой) наш" (Ефес. II, 14). Никогда не выходите из этого покоя, если Вы хотите возрастать в очищении. Тогда исчезнет и смущение Ваше. "Что скажет Он, то и сделайте" (Иоанн. II, 5). Ожидайте всякий день избавления от греха: "Сие пишу вам, чтобы вы не согрешили" (Иоанн. И, 1). Я же скажу вместе с апостолом Павлом: "Хотя я ничего и не знаю за собою, но тем не оправдываюсь: судия же мне Господь". Возьмите человека, который по причине многогранности своей души не может жить среди официальных праведников, выкиньте его из общественных предприятий, изгоните из общества, -- и Христос скажет: "Вот человек, которого Я ищу! Я пришел взыскать и спасти погибшее!" Еще раз прошу Вас пребывать в покое, дабы не затемнить уверенности, что "Возвеселится пустыня и сухая земля, и возрадуется страна необитаемая, и расцветет, как кипарис" (Ис. XLII, 1).
   
   О Ты, дыханье вечности,
   Дохни на сушь души моей,
   И мирта цвет, и кипарис
   Поднимутся в песках сухих,
   И у потоков вод Твоих
   Пустыня станет, как нарцисс!..
   
   Мой дух к Тебе весь обращен,
   Я всё забыл, стремлюсь к Тебе,
   Я чудной мыслью поглощен,
   Что ты, Нарцисс, теперь во мне!
   Дождь благодатный и живой --
   Не тщетно ждал Тебя душой!
   
   Простите, прощайте! Прошу о письме и милостыне.
   Душа моя с Вами.

Н. К.

   Переулок Красного Пожарника, изба No 12.
   
   1 января 1935 г.
   

230. Л. Э. КРАВЧЕНКО

20 января 1935 г. г. Томск

   Потрясли Вы мне душу, дорогая Лидия Эдуардовна, Вашей заботой обо мне и милой посылкой.
   Поплакал я всласть над Вашими мешочками, так пахнуло мне на сердце чем-то родным. Вижу Вашу жизнь до последней солонки, до пуговки. Ах, если бы имел я возможность припасть к ногам Вашим и выплакать мое страдание. Я на чужой стороне среди двуногого дикого зверья -- без угла, без куска хлеба, больной, изъеденный вшивыми лишаями, от которых я очень страдаю. Лишай покрывает полголовы, весь живот и обе голени, но я не всегда могу купить даже свежий бинт. Живу в общей избе с жестяниками -- часто пьянка, смрад, страшные морды...
   Только за последние дни слухи обо мне начали доходить до местной интеллигенции. Пришли ко мне местные писатели -- в хорьковых шубах, раздушенные, но скучно провинциальные -- морщили нос на мою долю, по-видимому, моя судьба потрясла их до крови. Они сидели на треногой лавке у вонючей лохани, как истуканы. Я говорил им об узком, тернистом, но спасительном пути, на который поставила меня история и по которому ведет меня Провидение. Один из них, самый юный, вдруг разрыдался...
   Томск -- город суровый, ко всему привычный. Появился хлеб без карточек, но вот уже несколько дней его нет нигде, ни даром, ни за деньги. Я так радовался вольной хлебной продаже, до нее приходилось хлеб просить на базаре у приезжих крестьян Христа ради. Я знаю, Вы, как никто, почувствуете мои кровавые слезы, когда я, мокрый от волнения, со страшно бьющимся сердцем, дожив до седин, в первый раз в жизни, протянул руку за милостыней... Но слава Богу за всё! До меня доходят слухи из столиц, что всё самое лучшее и мыслящее не осудило меня. Но никто не верит в мои преступления. Мои книги, портреты, частые письма -- поднялись даже в оценке на современный рубль. Так, например, моя книга "Песнослов" дошла до ста рублей и т. п. Всё это меня, хотя и мало, но утешает.
   Прошлую зиму и всю весну я болел цингой. Выпало восемь зубов, я был так худ, что обшивка прежних кальсон обвивалась два раза кругом пояса. Теперь на воздухе я немного окреп. Мою седую бороду треплет сибирский ветер. Время и вера понемногу умягчают раны. Я безумно, с неиспытанной никогда жаждой, -- люблю жизнь, небо, солнце, человеческое сердце!.. От всего своего существа желаю Вам благополучия на новом месте. От Толи четвертый месяц не получаю никакой весточки. Его любовница слишком опытна, чтобы выпустить добычу из своих когтей. Но я надеюсь на природный ум нашего горячего художника. В его годы человек меняет не только кожу, но и душу.

* * *

   Посылка пришла в целости. Яблочки, конечно, поморозило, но я сварил их, остудил и съел. Рубашка очень нравится. Жаль, что нет цикория и кофе. Чай прямо клад. Местные цены на продукты: мясо от 4 до 6 р. кило. Свинина 5--6 руб., картофель 1 р. 50 к. ведро. Moлоко 4 p. 50 к. четверть. Мороженое дешевле. На базаре есть всё, но я нищий, целыми неделями сижу на хлебе с кипятком. Мука весной была 60 р. пуд, осенью 30 руб. Сеянка 40--50 р., дрова берез<овые> 20-30 рублей воз, дешево капуста и всякая огородина. Постараюсь разыскать Ваших знакомых. Простите. Прощайте. Горячо благодарю. Сердцем со всеми вами.

Н. К.

   Адрес прежний.
   

231. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

21 или 22 января 1935 г. Томск

   22 января.
   Получил Ваш перевод 40 руб. Кланяюсь Вам за эту помощь земным поклоном. Всякая милостыня более или менее отсрочивает мой конец. Обливаясь слезами, смотрю на четыре десятирублевки и не верю своим глазам. Ведь целый месяц у меня будет хлеб и брусника с кипятком! Прошу Вас о письме -- каждое наше слово для меня значительно. Как моя доверенность? Как заявление, которое передано в Оргкомитет? Стоит ли мне цепляться за жизнь или поторопиться закрыть глаза гробовой доской? Простите! Прощайте!

Н. Клюев.

   Адрес прежний.
   

232. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

22 февраля 1935 г. Томск

Ты был убежищем бедного, убежищем
нищего в тесное для него время,
защитою от бури, тенью от зноя.
Исайя, XXV, стих 4

Милосердие Божие обновляется каждое утро.
Плач Иеремии, III, 22-23

И знамя его надо мною -- любовь.

Дорогая Надежда Федоровна!

   В острожной больнице одна сиделка принесла арестанту-уголовнику сваренное яйцо. "Слишком круто сварено", -- сказал больной и оттолкнул его. Сиделка удалилась так же спокойно, как если бы арестант прилично поблагодарил ее... Вскоре она вернулась со вторым яйцом и ласково предложила больному... "Оно недостаточно сварено", -- проворчал он с досадой. Женщина ушла, ничуть не изменившись, и пришла в третий раз, держа в руках кастрюльку с кипящей водой, сырое яйцо и часы. "Подержите, дорогой, -- сказала она ласково, -- теперь у вас под рукой всё, что нужно, чтобы сварить яйцо так, как вам хочется..." -- "Позовите ко мне батюшку", -- сказал преступник и приподнялся. Сестра с удивлением, недоумевая, посмотрела на этого зверя. "Я не шучу, -- ответил он на немой вопрос сиделки. -- Я желаю причаститься... Так как на земле существует такой ангел терпения, как вы, то я теперь верю, что и на небе существует милосердный Бог".
   Ваше отношение ко мне целиком повторяет этот случай, захлебываясь слезами, я прочитал Ваше письмо. Никакой богословский реферат не дал бы моему сердцу столько убеждения и свежести душевной -- сколько дают Ваши простые строки, -- в которых журчит и струится глубочайшая человечность.
   Елиазар -- слуга Авраама -- просит у девушки, пришедшей из города, почерпнуть воды напиться. "Пей, господин, и верблюдов твоих я напою". Это была Ревекка -- мать всех плачущих матерей.
   Я прошу у Вас кусок хлеба, а Вы обслуживаете и верблюдов моих -- мои грубые телесные нужды. Вот уж истинно: "Плод ваш есть святость, а конец -- жизнь вечная" (Послание Павла к Римлянам, VI, 22). "Когда я немощен, тогда силен" (2 <послание> к Коринфянам, XVII, 10).
   Когда деревья стоят в густом зеленом уборе, то нелегко находить на них плоды, -- и многие из них остаются незамеченными. Когда же наступает осень и оголяет деревья, то плоды все обнаруживаются. В сутолоке жизни человек едва узнаваем. Его сокровенная жизнь сокрыта в этой чаще. Когда же вторгаются страдания, мы узнаем избранных и святых по их терпению, которым они возвышаются над скорбями. Одр болезни, горящий дом, неудача -- всё это должно содействовать тому, чтобы вынести наружу тайное. У некоторых души уподобляются духовному инструменту, слышимому лишь тогда, когда в него трубит беда и ангел испытания. Не из таких ли и моя душа?
   
   Я известил Вас телеграммой, что все переводы я получил в целости. Кажется, сообщал о каждом из них открыткой при получении, не выходя из здания почты. Но в Сибири все порядки несколько другие, чем в Москве, иногда кучу писем находят в овраге -- потому что рассыльный исчез неизвестно куда. Простираюсь сердцем в Ваш уголок за шкафом. Кланяюсь всем милосердствующим мне недостойному. Я теперь не в общей избе -- у меня угол за заборкой, хотя дверь в общую избу не навешена. Но у меня чисто. Купил кровать за 20 руб., есть подушка и одеяло, чайник для кипятка, деревянная чашка для еды с такой же ложкой. Люди, которые меня приветили, ушли не сказавшись. За заборкой живет мужик с бабой и с двумя ребятами -- выселенцы из Вятской губер<нии>. В боковой половине живут две старухи, старик и девка-поломойка. Наезжают с базара колхозники, пьют водку, жрут сырой лук от цинги, которой здесь по зимам болеют повально. Я познакомился с одной очень редкой семьей -- ученого-геолога. Сам отец -- пишет какое-то удивительное произведение, ради истины зарабатывает лишь на пропитание, но не предает своего откровения. Это люди чистые и герои. Посидеть у них приятно. Я иногда и ночую у них. Поедет сам хозяин в Москву, зайдет к Вам -- он очень простой -- хотя ума у него палата. Я написал Вам свои мысли об очищенном сердце -- вышлю большое сочинение. Много в нем сердечного волнения, но боюсь послать его почтой, чтоб не затерялось, как затерялось безмерно красивое и душистое письмо к Н<адежде> А<ндреевне>, посланное ей на Рождество. Постараюсь свое писание о чистом сердце послать с оказией. 2-го февраля исполнился год как я в изгнании, впереди еще годы... "Но для всех благоговеющих перед именем Моим взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его" (Пророк Малахия, глава IV, ст. 2). Доверенность на мое имущество я послал Сергею Клычкову, но еще ничего определенного не добился. Толечка женился на особе за 30-ть лет. Очень опытной житейски. Занят своею любовью по уши и даже матери в Севастополь не пишет ни строчки. Время покажет, что с ним будет дальше. Он в Академии учится и еще ничего не зарабатывает. Клычкова не печатают. Это добрый, хотя и рассыпанный человек -- иногда его жена мне посылает милостыню. И я кланяюсь земным поклоном ночным тучам и вершинам сибирских сосен за ее милосердие.
   Ходит ко мне в год кот Рыжик, -- туземный, с глазами рыси и пушистым хвостом. Хлеба не ест, а мяса у меня нет. Угощаю его жвачкой изо рта.
   В театре здесь идет оперетта "Цыганский барон", "Марица" и т. п. Поет Дарский, Лидарская -- что-то я слышал краем уха о них -- но не знаю их как артистов. Университетская библиотека здесь богатая. Заведует ею Наумова-Широких. Женщина из редких по обширному знанию. Она меня приглашала к себе -- хорошо знает меня как поэта. Но, признаться, мне на люди выйти не в чем. Моя синяя рубаха прирвалась и полиняла, кафтанец же украли в этапе, сапоги развалились -- и во всем Томске нет кусочка кожи их починить. Н<адежда> А<ндреевна> прислала мне в посылке бумазейную рубаху -- но она к горю моему оказалась тесной и короткой. А без этой маленькой декорации я не могу читать своих русских стихов. Особенно людям, которые меня не знают. Кланяюсь еще раз всем -- кто меня жалеет и кому моя судьба не кажется скучной. Многих я веселил в жизни -- и за это плачусь изгнанием, одиночеством, слезами, лохмотьями, бездольем и, быть может, гробовой доской, безымянной и затерянной.
   Простите. Целую порог жилища Вашего. (В письмах не нужно адрес на Кузнецова, а прямо на меня.)
   
   22 февраля 1935 г.
   

233. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

Не позднее 2 марта (?) 1935 г. Томск

   ...Не сообщите ли мне, сколько икон сохранилось? Складня было три. Успение большое, два аршина высоты, на полуночном фоне -- черном. Икона весьма истовая: Спас стоит -- позади его олонецкая изба -- богатая крашеная -- с белыми окнами. Спас по плечи -- большой на черном фоне. Ангел хранитель аршинный. Зосим, Савватий семивершковая икона. Ангел хранитель икона девятивершковая с тропарем, писанным вокруг лика. Корсунская с большим ликом. Явление Богородицы пр<еподобному> Сергию -- икона семь вершков, с нею в руках умерла моя мать. Книга Псалтырь с серебряными уголками -- очень для меня дорога. Евангелие, рукописное новгородское. Толковое Евангелие, рукописное. Книга "Поморские ответы", рукописная. Крест деревянный (следует рисунок. -- Г. К., С. С.) такой формы. Лампадка стоячая медная (следует рисунок. -- Г. К., С. С.) гладкая, без птички (было еще две с ножкою в виде птицы). Из всего перечисленного я хотел бы сохранить Псалтырь с серебряными уголками, изображенный крест, икону Явление Сергию, гладкую лампадку и складень с Богородицей посредине, левая сторона расписана у складня белым узором (у второго же складня боковые створки подбиты кожей). Особенно прошу о книге Псалтырь! Впрочем, всё в Вашей воле. За всё благодарю со слезами. Все ваши заботы обо мне недостойном слагаю в сердце своем. Не удосужитесь ли передать поклон, хотя бы по телефону, Георгию Чулкову и сообщить мне его адрес? У меня есть несколько нужных слов к нему. Кланяюсь Гранатному пе-р<еулку>. Там я пережил много прекрасного.
   Простите. Не осудите.
   Адрес прежний.

Н. Клюев.

   

234. A. A. РУДАКОВОЙ

2 марта 1935 г. г. Томск

   Здесь еще глубокие мелов<ые> снега и по ночам белые ледовитые звезды. Изба, в которой я коротаю свое изгнание, уцепилась бревенчатыми лапами за край обрыва. В овраге глухо ворчит вода. Изба располосыми остяцкими глазами зорит в поле, где сибирские ветро-свисты, и в снеговых саванах и балахонах кружатся в мертвой безумной пляске снеговые столбы. В такие часы я часто вижу своих друзей и Вас, Ада Алексеевна, похожую на речную золотистую кувшинку, и желтая купальская влюбленная в Вас. Она льет на Ваши одежды червонный мед, и вся Вы сладостная и всегда юная, и комната Ваша не подвержена власти времени, в ней живут мечты и томность девушки, которая только что окончила пансион. Господи, почему я этого не сказал Вам вслух, когда я был гостем в Вашем доме и меня принимали и, быть может, даже уважали?? Приношу к Вашим ногам пригоршню слез. Знаю, что это скучно и, может быть, объяснено недостатком мужества в моем страдании, но это немного и даже совсем не так! Вы из тех душ, которые никогда не скажут про меня: "Бедняк, мы думали о нем гораздо лучше". И не оставите меня в нужде, не перевязав моих ран! Вот уже со 2 февраля прошел второй год, как я в изгнании. Впереди еще тысяча дней и долгих ночей одиночества, потерь и распятия сердечного. Помогите, если кто есть жив человек! Удивительнее всего, что моя славянская муза не покидает меня. Ее тростниковые свирели -- много образней и ярче всех прежних. Я написал две больших поэмы -- потрясающих по чувству и восточной красоте.
   Как бы мне хотелось прочитать их доброму и в тайне любимому Валериану Рудакову! (У меня туманится память на имена.)
   Кланяюсь прекрасному Петербургу!
   Благодарю горячо того доброго человека, который по Вашему поручению выслал мне 20 руб. На переводе нет адреса, а фамилии я не мог, несмотря на все старания, разобрать.
   Дяде Пеше писал два письма, но ответа не получил, очень бы хотел с ним изредка переписываться.
   Если возможно, не оставьте меня милостыней и впредь. Будет время -- отблагодарю сторицей. Поцелуйте от меня Рудакова.
   Сердце мое нежно удерживает его образ. Кланяйтесь, если найдете не досадным, Печковскому. В моей поэме в урагане музыки проходит и он -- прекрасным Германом!
   Простите! Прощайте!
   Адрес: г. Томск, пер. Красного Пожарника -- мне.

(Клюев.)

   

235. Л. Э. КРАВЧЕНКО

14 марта 1935 г. г. Томск

Ибо все клали от избытка своего,
а она от скудости своей положила всё,
что имела, всё пропитание свое.
<Евангелие> от Марка, гл. XII, ст. 44

   Благодарю Вас земным поклоном за Ваше милосердие ко мне недостойному, -- дорогая Лидия Эдуардовна. 15 руб. я получил в очень тяжкий час, когда у меня в кошельке оставался один двугривенный. Мое здоровье быстро идет под гору. Целыми днями я лежу неподвижно в общей избе, где четырнадцать человек двуногого зверя, -- смотрю в ледяное окно, где пляшут снеговые призраки. Сибирская зима не сдается. Стоят вьюги и морозы до 40 гр<адусов>. Печь топят в избе каменным углем -- в воздухе угар и черная пыль. Она ложится мне на лицо, руки и нос у меня всегда в саже. В Москве у меня всё погибло. Зизи -- по доверенности не смогла, скорей, не захотела ничего сделать. Толя настаивал на такой доверенности на имя своей любовницы. Я немедленно ее выслал -- даже два раза. Но Зизи не собралась предъявить ее свыше восьми месяцев. За такой срок -- всё, что было ценного в моей келье, -- разворовано. Когда вовсе чужой и посторонний человек, который (я потерял терпение и всякую надежду на Толю) предъявил куда надо мою новую доверенность, то вещи немедленно выдали. Погибли все иконы, картины, шелковый и гарусный ковер стоимостью тысячи на две, серебро и всякие редкие мелочи. Теперь я вовсе нищий. Впереди же ждать хорошего вряд ли разумно. И я готовлю свое тело на новые страдания, а душу к исходу в царство небесное!
   Вашу подругу Гладиеву -- я отыскивал тщательно, адресные справки держат почему-то очень долго. По справке Гладиевы живут в настоящее время в Новосибирске. Доктор Сибирцев -- в Томске очень популярный, но поймать его и лично поговорить весьма трудно. Его приводили ко мне во время моего тяжелого состояния, но я уже потом узнал, что это Сибирцев. Высокий, с седой головой, мужественный и большой деляга. Написал письмо на имя Валерии Антоновны -- заказное -- умолял об ответе. Какой бессмыслицей охвачены наши ребята, -- почему они так обалдели -- ума не приложу. Бояться им нечего, всё само собой понятно. <...>
   Борис прислал мне еще летом карточку своего первенца. Удивительный ребенок -- такой пузан и очень красивый. Вот уж не ждал такого ювелирного искусства от Бори!
   H. П. пишет, что может служить в Сочи. Не знаю, какие там бытовые условия, но местность райская, двести восемьдесят дней в году солнце -- ни одного нет облачка на небе, в 7 верстах Мацеста, где ему можно наверняка вылечить или основательно задержать развитие склероза. Жизнь так коротка, и на том свете еще всякий из нас успеет належаться.
   Вы пишете мне, что Толя заботится обо мне. Я недоумеваю, в чем выражается его забота! Я ничего от него не прошу -- кроме доброго слова. Скучаю по его искусству и желал бы послужить сам ему. Больше мне ничего не было нужно от Толечки -- ни в прошлом, ни в настоящем. Кланяюсь прекрасному Севастополю. Желаю Вам милости небесной и доброго человеческого отношения к Вам.
   Кланяюсь Володе и его жене.
   Если я умру, и Вы узнаете о моей гибели, прошу Вас отслужить по мне панихиду с кутьей и чтобы в нее была поставлена свеча и нищим чтобы было подано по силе возможности в этот день.
   Повторяю: я очень слаб.
   Ноги сильно распухли, по ночам кошмары. Изба просыпается часов в 5-ть утра. Приходится и мне с кровавыми слезами вставать, дрожа от холода, а частенько и от голода.
   Простите. Прощайте.
   Всегда буду рад от Вас весточки.
   Адрес прежний.
   

236. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

28 марта 1935 г. Томск

   Горячо благодарю за хлопоты. Свиде<те>льство получил. Приветствую Сережу. Благословляю Георгия. Простите. Н. К.
   
   28 марта.
   

237. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

1 апреля 1935 г. Томск

   ...сломаны, а потому они отваливаются. Складень находился в сундуке, перевязан веревочкой. С левой стороны он расписан беловатыми узорами. Форма: (следует рисунок. -- Г. К., С. С.). Самовар маленький с четыреугольным подносиком -- красной меди, щипцы сахарные большие, чашку синюю, шестигранную с таким же блюдцем, сахарницу белого металла с крышкой (следует рисунок. -- Г. К., С. С.). Сахарницу красной меди с крышкой. Братину деревянную с крышкой и ручкой (следует рисунок. -- Г. К., С. С.). Четыре деревянных ковшичка для питья вина (следует рисунок. -- Г. К., С. С.). Скатерть из белых льняных квадратов вышита синим и красным работы моей матери. Два плата шелковых маминых, повойник черный атласный. (Бога ради, прошу сохранить!) Две лестовки кожаных, одна вышита жемчугом, другая более новая, лебедиными перышками (следует рисунок. -- Г. К., С. С.). Если когда-либо соберется посылка, то прошу эти лестовки послать мне. Вот и всё мое имущество, которое я прошу пока сохранить. Остальное всё можете продавать (забыл еще прошву из старинных лоскутков, которая покрывала верхний край завесы, разделяющей мою комнату). Если уцелели мои белые брюки и холщёвая рубаха с пояском из шерсти, на кисточках стеклярус (поясков было много, в том числе шелковый лиловатый, мой крестильный, и голубой, затканы молитвой -- очень для меня дорогие). Сандалии -- здесь я их починю. Шляпа русская -- грешневик -- серовато-белая вятской валки -- очень прошу всё послать. Если сохранились полотенца -- то прошу сохранить одно: на конце вышит зверь, на другом двуглавый орел -- шитье моей матери: подарен мне ею на именины, когда я выучился грамоте. Всё дорогое, всё милое! Всё жестоко оскорбленное! Простите, Бога ради, за беспокойство. Но иначе пока нельзя! Что хорошего у Сережи? и вообще у писателей? Что слышно из Оргкомитета о моем заявлении. Писал я туда просьбу сохранить мои рукописи. Нельзя ли узнать, принято ли это к сведению? <Будет> больно за свои писания, если они пропадут раньше меня самого. Хотя бы осталось кое-что из песен моих последних лет. Так иногда думается, не для честолюбия, а для истины. Мой друг Лев Иванович Пулин, который жил у меня, сослан в Сибирь же в Мариинский лагерь на три года, -- пишет мне удивительные утешающие письма, где нет ни слова упрека за загубленную прекрасную юность. Вы его не знаете, но, быть может, видели когда-либо. Упоминаю об этом юноше как об исключительном событии в моей жизни поэта.
   Горькому я не писал -- потому что Крючков всё равно моего письма не пропустит.
   Нельзя ли поговорить с писателем Треневым о ковре, который хвалил Игорь Грабарь, не купит ли он сам его -- или не укажет ли покупателя и не узнает ли цены у Грабаря?
   Виру -- ковер из вогульских вышивок можно бы предложить Кустарному или Этнографическому музею. В глиняной керамической курице, которая стояла у меня на печке -- положены в бумаге -- серебряные кресты и медный тельник с изображением Егория Побе<до>носца. Уцелела ли курица? Если да, то один круглый крест я благословляю Егорушке, а медный тельник и простой крест с толстым ушком положите в посылочку! Очень об этом прошу! Что пишет Сережа? Как он себя чувствует? Пусть утешится, правда ведь всегда круглая! Я скучаю о нем часами остро и невероятно. Итак, я остаюсь в Сибири. "Вот ссыльный дедушко идет", -- покажут мне вослед ребята -- на нашем переулке, когда я понесу это письмо на почту. Да, ссыльный дедушко! Так велит судьба. Ни о чем не сожалея, страдною тропою проходит душа.
   Ценное письмо получил. Благодарю.
   Простите. Не забывайте!
   Здоровье мое тяжкое.
   
   1 апреля.
   Посылку пока еще не получил.
   

238. В. И. ГОРБАЧЕВОЙ

Первая декада апреля 1935 г. Томск

   ...с малиновой бахромой. Платок желтовато-золотистый без кисточек и повойник черный атласный. Гребешок костяной: вырезан посреди двуглавый орел, по бокам его единороги. Чашку синюю с блюдцем, граненую. Скатерть из холщёвых квадратов -- вышитую синим и красным, и полотенце -- на одном конце двуглавый орел, на другом зверь -- вышиты в пялах красным. Икону-складень Неопалимая Купина, по краям медная оковка, и к нему лампадка -- ушки херувимами, -- вся прорезана в узор, цепочки такие же, внизу подвешено фарфоровое яичко. Книгу Псалтырь -- в коричневой гладкой коже, уголки и средник серебряные, в толщину листы золоченые. Всё это принадлежало моей матери. По Псалтырю этому я учен мамой грамоте. Псалтырь -- книга в длину три, а ширину 1 1/2 четверти. Вот и всё, что я умоляю Вас спасти. Остальное, если есть возможность, -- продавайте. Я напишу одному человеку об иконах, он придет к Вам с моим письмом и, быть может, купит иконы. Какая бы была радость раздобыть деньжонок! Сообщите мне -- передал ли Оргкомитет мое заявление в ЦИК? Как, возможно ли подать заявление о помиловании? Сообщите мне адрес Пришвина -- я попытаюсь поговорить с ним. Очень прошу об этом! Как живет П. Васильев, крепко ли ему спится? Где пьянист -- Оборин? Это мне -- любопытно. Еще раз прошу потерпеть меня и мою беду. Кланяюсь земным поклоном Сереже, благословляю Вашего первенца. Простите. Прощайте! Посылку и деньги 20 руб. получил -- Жизнь Вам и свет за сердце милующее. Адрес прежний: переулок Крас<ного> Пожар<ника>, изба 12 -- мне. Кланяюсь весенней Москве!
   

239. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

21 апреля 1935 г. Томск

Вышла из мрака младая с
перстами пурпурными Эос.
Из книги "Одиссея" Гомера

   Так ослепительно воспевал зарю мой древний брат Гомер. Вся жизнь -- солнце, пир солнца, где потоками льется лучистое и светозарное вино. Вино новое, как поют ангелы в новых временах. Эти слова дошли до нас. Мы слышим их в предвесеннюю неделю -- после глубокого вербного вечера. Воскресшее солнце попрало смерть. С праздником, красное солнышко! Мысленно вхожу в жилище Ваше с охапкой горных лилий, чтобы сложить их у Ваших ног. На лилиях не роса, а слезы. И тают житейские тучи, -- открывая незабудковое небо, как бы омытое слезами:

С Праздником!

   Я уже не считаю дней и месяцев. Жизнь проходит, уплывают, как волны, душа и тело. Только ты одна живешь вечно, бессмертная музыка! Ты -- внутреннее море. Ты -- глубокая душа. Угрюмое лицо жизни не отражается в твоих ясных зрачках. Далеко от тебя бегут вереницей дни знойные и ледяные, как стадо облаков по небу, быстро сменяя друг друга. Только ты одна живешь вечно. Ты -- вне мира. Ты сама -- целый мир. У тебя -- свое солнце, свои законы, свои приливы и отливы! Музыка -- девственная мать, несущая в бессмертном лоне своем все страсти человеческие, скрывающая добро и зло в лоне своих очей цвета тростника и бледно-зеленой воды тающих горных ледников. Тот, кого ты приютила, живет вне веков; цепь его дней будет только одним днем, и смерть пожирает всех и всё, сломает себе зубы!

Смертию смерть поправ!

   Музыка -- любовь моя и счастье, я лобзаю твои чистые уста, я прячу лицо мое в твоих медовых волосах и прижимаю мои воспаленные веки к нежной ладони твоих рук! Блаженны те, кого приютило твое крыло!
   Дорогая Надежда Федоровна -- простите за эту лирику, но я желаю Вам только праздника и в праздничном письме стараюсь избегать будничных серых слов.
   Кланяюсь от сердца всем, кто знает меня. Ради воскресшего солнца прошу не забывать меня.
   Ваш раб и поэт.

Н. К.

   21 апр<еля> 1935.
   

240. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

1934 г. -- 30 апреля 1935 г. Томск

Очищение сердца

Сердце чистое сотвори во мне, Боже!
Пс<алтырь> L, 12

   Существует три категории людей:
   1) Люди, имеющие только природное сердце ветхого человека; 2) Люди с сердцем обновленным и 3) Люди с очищенным сердцем.
   Природное сердце. Марк VII, 21-23: "Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство. Всё это зло извнутрь исходит и оскверняет человека". Люди, у которых такое сердце, совершают грех добровольно, по влечению сердца и обычаю мира сего (Еф. II, 1--3). Совесть их не пробуждена. Они страшатся суда и смерти, но не боятся греха. В сердце у них нет борьбы. Если таково состояние моего сердца, то я человек необращенный и сердце мое плотяное. Одно для меня есть спасение -- поверить Богу на слово: "Не бойся. Я искупил тебя" (Ис. XLIII, 1).
   Обновленное сердце. 1 Кор. III, 2-3: Таково состояние сердца человека обращенного. Тогда духовный опыт мой следующий: я не хочу грешить, но не могу избежать греха. Подобно учащемуся ходить ребенку -- я то встаю, то падаю. Иногда -- я беру верх над грехом, иногда меня грех побеждает. То я стою на высокой горе, то в глубокой долине. В сердце происходит непрерывная борьба. Я стараюсь не грешить, но это мне не удается.
   Очищенное сердце. Очищено оно кровью Иисуса Христа, сделавшего его собственностью Своею. Вот тогда-то я уже не уклоняюсь от прямого пути, жизнь моя течет, как река. Новые песни вложены в уста мои. Достигли ли Вы этого? Если нет -- читайте дальше, дабы Вы не потеряли благословения, которое Господь через меня грешного хочет Вам даровать. Читайте без предубеждения, читайте не с желанием найти в словах моих ошибки или критиковать их. Сообразуйтесь только с Богом и с книгой Его, тогда только душа Ваша получит уготованное Вам Богом благословение от чтения этих строк.
   Многие проверяют Писание своим опытом, вместо того чтобы проверять свой опыт Писанием. Многие объясняют Слово Божие согласно с своими мыслями, чтоб успокоить совесть. Не верьте ни своему, ни чужому, опыту: верьте тому, что говорит Бог о благословении, Им даруемом. Видят ли это другие или нет, я лично могу получить это благословение. Если я не докажу всего, что я говорю, -- Словом Божиим, не принимайте слов моих как произвольных; но я уверен, что через это письмо Господь говорит Вам, и Он побудил меня его написать. "Бог верен, всякий человек лжив" (Рим. III, 4). В своем последнем письме ко мне Вы несколько раз советуете мне обратиться и очиститься. Но при обращении душа не получает очищения -- она только с момента обращения становится собственностью Христовой, но еще не получает очищения, о котором говорит Иоанн, XV, 2: "Всякую ветвь, приносящую плод, Он очищает". Итак -- очищению подвергается ветвь, уже находящаяся на лозе. Во мне есть уверение, что я на лозе, что душа моя искуплена и что только при этом условии я буду очищен, дабы сделаться сосудом, "благопотребным Владыке" (2 Тим. II, 21). Потому что сосуд нечистый не может быть наполнен таким драгоценным даром, как Дух святой. Только очищенный делается сосудом "для почетного употребления". Очищение необходимо для того, чтобы можно было духовно возрастать и приносить больше плода. Ветвь находится на лозе; она приносит плод; но Бог ее очищает, чтобы она более принесла плода (Иоанн. XV, 2). Я нуждаюсь в очищении, потому что иначе люди увидят несоответствие между моею жизнью и моими верованиями -- и соблазнятся этим, как сказано в Иак. III, 11: "Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода?" Пока сердце Ваше не очищено, Вы не можете ощущать присутствия Бога в душе своей, хотя бы и веровали в Него. Потому что храм должен быть очищен прежде, нежели он наполнится славою Бога -- Самим Господом Иисусом Христом и силою Духа Св<ятого>. Это совершает Сам Бог, делая Вас своим сосудом. Пока человек не осуществит этого очищения от всякой неправды, он не может ощутить Господа Иисуса в себе. "Духа истины... мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его" -- "Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придём <к нему> и обитель у него сотворим" (Иоанн. XIV, 17; 23).

* * *

   Возьмите Библию и отмечайте места, которые я Вам буду указывать. Вы много потеряете, если сами не будете перечитывать каждого из приводимых стихов. Начнем с Ветхого Завета. Книга Числ VIII, 6: "Возьмите левитов из среды сынов Израилевых и очистите их". Из Нового завета прочтите: 2 Кор. VI, 17: "Выйдите из среды их и отделитесь", 2 Кор. VII, 1: "Очистим себя от всякой скверны <плоти> и духа".
   Итак, Бог требует как отделения, так и очищения. Все сосуды Иерусалимского храма очищались, -- некоторые огнем, некоторые водою (2 Пар. XXIX, 16-19). От чего душа освобождается через очищение?

"От всякой скверны плоти и духа" (2 Кор. VII, 1).
"Беззаконие твое удалено... грех твой очищен" (Ис. VI, 7).
"От всех скверн ваших и идолов ваших" (Иез. XXXVI, 25).
"В щелочи очищу с тебя примесь, и отделю от
тебя всё свинцовое" (Ис. I, 25).

   Из этих изречений я вижу, где я могу очиститься. И я послушен этим изречениям. Грех возник по непослушанию; избавление от него совершается через послушание.

"Очистите старую закваску" (1 Кор. V, 7).
"Те, которые Христовы, распяли плоть со
страстями и похотями" (Гал. V. 24).
"Я сораспялся Христу" (Гал. II, 19).

   Наше Я, таким образом, уже не существует.

"Очищает... от всякого греха" (1 Иоан. I, 7).
"Очисти от всякой неправды" (1 Иоан. I, 9).

   Богом было дано повеление истребить всех хананеев, не щадя никого. Аврааму было приказано выгнать Измаила (Быт. XXI, 10). Бог обещает избавление от врагов, от всякого страха и т. д. (Лук. I, 74). Итак, как видите, Слово Божие обещает нам полное освобождение от греха. Вы, быть может, спросите: "Что же станется с плотью? Могут ли плотские страсти наши <быть> вырваны из сердца?" Да, могут. Потому что Сам Бог берется их оттуда изъять. Плоть наша пригвождена была ко кресту вместе с Христом; прочтите Рим. VI, 6; Гал. II, 19; V, 24.
   Оставьте ее там, куда Бог удалил ее. Верою человек открывает Христу сердце свое, и Он изгоняет оттуда грех. При неверии -- в сердце царит сатана.

* * *

   "Славлю тебя, Отче, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам".
   Есть люди, изучающие Божье Слово с помощью науки и логики, вместо того чтобы принять в сердце истину. Они подвергают критике Слово: так саддукеи препирались и спорили о рождении мессии и прозевали его. Не будьте подобно сидящим за уставленным явствами столом и обсуждающим свойства предлагаемого им угощения, вместо того чтобы протянуть руку и есть!
   Многие обладают известным запасом знания. Они с презрением относятся к слишком простому учению и считают очищение от всякого греха нелепостью. Многие не очищаются от своих грехов потому, что слушают людей, которые сами не получили очищения. Так, на-пр<имер>, человек, который сам не избавился от своей вспыльчивости, не может учить других, как от нее освободиться; человек не может быть лучше своего сердца и с убеждением говорить о том, чего сам не испытал. Бог не дает более того, чего мы от Него ожидаем. По вере вашей -- будет вам. Значит, сколько веры -- столько же и дарования.
   Дорогая (имярек)! Если Вы внимательно прочли все мною упомянутые стихи, если хотите оправдать меня в сердце своем, для Вашей же духовной пользы, и получить Христово благословение -- сделайте то, что я скажу: обратитесь к Богу с такой молитвой:
   "Господи, научи меня истине, согласно с словом Твоим! Если это письмо не согласно со словом, не допусти меня следовать указаниям этого письма. Если же указания эти согласны с волей Твоей, то дай мне сделаться доверчивой, ради имени Твоего!" Для того чтобы получить от Бога очищение, необходимо выполнить некоторые условия: отделение, посвящение, вера. Отделение от всего, в чем ты видишь грех (2 Кор. VI, 14), отделение от всех идолов (2 Кор. VI, 16). Посвящение Богу всего существа своего (Рим. XII, 1-2). "Не моя воля, но Твоя да будет" (Лук. XXII, 42). Вера в то, что Вы получите очищение, к которому стремитесь. Без исполнения этих условий человек не получает очищения и еще мертв ("Оставьте мертвым хоронить своих мертвецов").
   1 Пет. II, 1--3: "Итак, отложивши всякую злобу и всякое коварство, и лицемерие, и зависть, и всякое злословие... Возлюбите чистое словесное молоко... Ибо вы вкусили, что благ Господь".
   "Злословие". Сюда относятся: раздражительность, критика, осуждение, невоздержание в слове, интриги и клевета, преувеличение, ложь (Пр<итчи> Соломона. XX, 14; XV, 28; Матф. V, 34-37; Фил. II, 3; Прем. Соломона, XXVII, 4), гордость (1 Тим. III, 6; Ис. III, 16).
   Кто совершает очищение? Сам Бог. Ни Вы, ни я -- не можете сами себя очистить. Бог один может очистить. В Вашем письме я слышу отголоски Вашей личной тоски о чистоте, хотя они и прикрыты обличением. О дорогое чадо Божие, предоставь Самому Богу совершить это, потому что Он обещает его совершить (Иез. XXXVI, 26-27). Разве Вы не верите обетованию Его? Вы, быть может, скажете: "Это ветхозаветное обетование, и относится оно к евреям". Действительно, обетования Божий были даны евреям, так как Господь Иисус пришел прежде всего к ним. Он сказал сирофиникиянке: "Дай прежде насытиться детям, ибо нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам" (Марк VII, 27--28). Но если Вы признаёте Господа Иисуса своим Спасителем, Вы должны относить и к себе обетования Божий. Отказаться от этого обетования -- значит отказаться от всего.
   Как совершает Бог очищение? Духом Своим, словом Своим, кровью Своею. Отдайте себя в распоряжение Духа Святого: Он поставил Вас перед зеркалом Слова Божия и даст Вам увидеть и осознать свои грехи. Тогда кровь Христа очистит Вашу душу, и Вам станет ясно, что пишет Вам не "страшный человек", а брат по упованию, вместивший в себя многое, что утаено от многих ревнителей закона, избивающих Стефанов камнями! Вы увидите чистое сердце, оправданное верою. Деян. XV, 8--9: "Сердцеведец Бог дал им свидетельство... верою очистив сердце их". Еф. IV, 22: "Вы научились отложить раз навсегда..."; Евр. XII, 1: "Свергнем с себя всякую злобу". И это подлинная реальность, и я, осужденный, свергнул с себя всякую злобу.
   Но как получить это благословение? Только верою. Если Вы верите этому, как подлинности, Бог сделает это. Как получил я спасение? Только верою (Рим. V, 1). Вам это, быть может, покажется странным, но иным путем Вы очищения получить не можете. Все, кто получил чистое сердце, -- получил его верою (Деян. XV, 9): "Верою очистив сердца их".
   Поэтому, если Вы решили добиться получения этого дара, встаньте на колени и ухватитесь за обетование Божие (Иез. XXXVI, 25-- 27). Примите верою это очищение. Поблагодарите Бога за него раньше, нежели Вы встанете с колен. Ничего, что Вы этого очищения пока не почувствуете: Господь Иисус возблагодарил Бога за воскресение Лазаря раньше, чем Лазарь вышел из погребальной пещеры, -- тогда он действительно из нее вышел! Если Вы, стоя на коленях, возблагодарите Бога за очищение, -- значит, Вы его уже получили. До тех пор, пока сердце мое не было очищено, Христос был только Пророком и Первосвященником для меня: Царем своим я его еще не признал. Он еще не воцарялся в мое сердце, хотя мне и казалось, что Он обитает в нем. Многие христиане невольно впадают в это заблуждение. И они живут целые годы в полной уверенности, что Христос в них, тогда как на самом деле Он не воцарялся в сердце их. Поэтому, если мы только думаем, что Христос в сердце нашем, это не заставит Его действительно войти в него, пока мы не поверим так, как Он этого желает. Теперь Вы, быть может, уразумеете, совершил ли я -- осуществил ли -- очищение всякой скверны плоти и духа?
   Итак -- лишь после очищения начинает Христос жить в нашем сердце. Согласно обетованию в Отк. III, 20: "Войду к нему". Согласно Еф. III, 17: Христос вселяется в сердце чистое. Он "хранит его". Теперь мне сердце мое уже не принадлежит, -- оно полная собственность Царя славы. Если враг "постучится в дверь", -- ответит на стук Он, а не я. Мне надлежит только стоять, не сводя духовного взора с обетования Божия, уповая на то, что Христос хранит меня. "Очи мои всегда к Господу" (Пс. XXIV, 15): это не значит, что всё время надо обращать глаза свои на небо: это означает только, что надо вполне спокойно положиться на обетование Божие. Когда мы покоимся на обетованиях Божиих, Он хранит сердце наше (Ис. XXVI, 3).
   Можем ли мы чувствовать, что очищены? Нет, если мы будем вглядываться в самих себя. Только устремляя взгляд веры своей на Слово обетования Божия, а я их привожу немало, мы увидим, что Господь очистил сердце наше. Смотря на самого себя -- никогда мы этой уверенности не получим. Пока мы покоимся на обетованиях Божиих, мы чувствуем очищение. Лишь только заглянем в самих себя, сейчас начнем сомневаться и падать.

* * *

   Очищение совершается многократно, всякий день нашей жизни. Я Вам объясню, как это происходит. Возникает вопрос: если Бог очистил тебя раз навсегда и от всего, -- зачем необходимо еще очищение?
   Хотя Бог очистил меня от всего нечистого, но видеть нечистоту я могу только при свете, который во мне Бог объявляет через свое Слово, что я очищен, что сердце мое белее снега. Кровь Иисуса Христа помимо меня самого очищает меня. Мое дело только идти вперед по пути Света, чтобы Слово Божие не стало для меня мертвой формулой. Постоянное движение вперед обусловливает постоянное очищение. Нужно всё время всматриваться в зеркало Слова Божия, и оно покажет Вам всё, что Вам следует знать о самой себе.

Почему люди осуждают очищенного
и всегда зверем в самих себя жаждут крови праведника
и причиняют ему страдания?

   Во-первых, подавляющее большинство совершенно не испытывали близости Христа и сердечного очищения и не могут судить об этом. Другие же люди, получив первоначальное дуновение очищения, слишком занимаются после этого собою, слишком смотрят на искушения, их окружающие. О, они не пойдут к Закхею в гости, не сядут за стол с блудницами и мытарями. Они первые враги праведников. Они обращают лишь внимание на чувства свои, вместо того чтобы видеть только одно: охраняющую их силу Божию. Защищая и охраняя свои чувства, такие люди лишь настроение считают христианством. Христианство для них лишь затычка в душевные пробоины. Они никогда не узнают в страннике Господа и в юродствующем праведника. Вследствие это<го> такие люди как бы слепнут духовно и с ними случается описанное во 2 Пет. I, 9: об очищении прежних грехов. Они теряют духовную прозорливость, потому что утратили то, о чем говорил апостол Петр (первую любовь).
   Дорогая Надежда Федоровна, драгоценное дитя Божие, Вы, осмысливая меня как личность, -- чаще принимаете за меня подлинного лишь мое отражение в искушениях, которыми я, как никто, бываю окружен. Поясню это примером. В тихой поверхности реки ясно отражается растущее на берегу дерево. Бросим камень в воду: она заволнуется и исказится, и исчезнет в ней чистое отражение дерева. Но ведь это обман. Скоро успокоится вода. Ничего опас<но-го> не произошло. И не надо стара<ться> доставать из-под воды упавший на дно камень: этим только сильно замутишь воду. Умоляю Вас не заниматься этим. Прикосновение к нам раскаленных стрел сатаны не есть еще бездна и грех (Еф. VI, 16). Хотя они будут обжигать душу нашу и лишать нас покоя, вызывая те или мысли и сомнения, но если мы будем только спокойно наблюдать это, -- стрелы улетят обратно также скоро, как прилетели. Наоборот, если мы углубимся в эти мысли, будем стараться понять, откуда они явились, -- тогда горе нам. Только щитом веры отражаются все раскаленные стрелы врага. Вспомните мое спокойствие в молитве и при встрече с искушениями. Только слепой сердцем может мое спокойствие при встрече с грехом объяснить моим участием во грехе. Ведь Христос -- мир наш (Еф. II, 14). Если какое-либо сомнение закрадется в сердце Ваше, читая это письмо, не старайтесь понять его причины. Предайте сомнение Ваше Христу и пребудьте в мире. Тогда исчезнет и смущение Ваше. "Что скажет он Вам, то и сделайте" (Иоан. И, 5). Не старайтесь всё понять, но действуйте, ожидая всякий день избавления от греха. Так поступаю я. "Сие пишу вам, чтобы вы не согрешали" (1 Иоан. II, 1). Не смотрите на свою или чужую немощь, но взирайте на могущество Божие. Не смотрите на свою наклонность ко греху, это дрожжи Адамовы, но всегда помните силу Христа, тогда Он и сохранит Вас. Так поступаю я -- один из грешников, ради которых и пришел Свет в мир.
   
   1934 г. -- 30 апреля.
   

241. Л. Э. КРАВЧЕНКО

9 мая 1935 г. г. Томск

   Горячо благодарю за перевод. Прошу написать мне письмо для передачи доктору Сибирцеву. Сказать обо мне, что я славянский известный поэт -- совершенно одинок в Томске и т. д. Очень обяжете. Еще раз ото всего сердца благодарю. Пишу на почте. На праздник писал подробно.
   
   9 мая.
   Адрес прежний.
   

242. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

9 мая 1936 г. Томск

   Получил 140 и 45. Горячо благодарю. Пишу на почте. На праздник писал подробное заказное. Еще раз ото всего сердца благодарю.
   
   9 мая.
   Адрес прежний.
   

243. Л. Э. КРАВЧЕНКО

13 мая 1935 г. г.Томск

Помните страждущих, как и сами
находитесь в теле.
Послание к Евр<еям>. XIII, 3

Когда отдаешь голодному душу твою
и напитаешь душу страдальца,
тогда свет твой взойдет во тьме
и мрак твой будет как полдень.
Книга пр. Исайи. LVIII, 10

Тяжелые переживания жизни -- это
божественные сотрудники, удаляющие
из нашего характера все нечистоты
и наросты.
Слова Лютера

Подобно тому, как человек, когда
непременно хочет открыть глухо
замкнутую дверь, пробует из связки
ключей один ключ за другим, так
и Провидение применяет одно
средство за другим, чтобы
подействовать на сердце человека.
Александр Дюма

Во дни несчастия -- размышляй.
Из книги Екклесиаста VII, 14

В чаше страдания не может быть ни
одной лишней или бесполезной капли.
Из письма Александра Блока

Дорогая Лидия Эдуардовна!

   Кланяюсь Вам земным поклоном за Ваше милосердие ко мне недостойному за удивительное сердечное письмо, где Вы сообщаете о приезде Бори и т. д. Толечка, конечно, поправится -- он весьма упорный и жиловатый, а Судак -- лекарственное место и санатория там хорошо обставлена. Получил я и праздничную телегр<амму>. Очень тронут и благодарен. Прошу Вас усердно напишите по листочку своим томским друзьям -- напомните им о себе -- расскажите обо мне и попросите принять меня и выслушать -- я схожу с Вашими письмами и это будет самое верное. Пошлите мне -- заказным письмом. Очень этим поможете. Гладиевы обе в Новосибирске, а к другим я схожу с нашими листочками.
   В Томске стало тепло, солнышко, черемуха в почках. Окошко у меня на солнышко, за заборкой ревет ребенок, и баба его утешает, чем бы Вы думали? Матюгами! Это широко распространено в Сибири. Как бы плоха <ни> была погода в Севастополе -- это дело преходящее, вот Сибирь -- зима была волчья, темная и угарная, на кипятке с брусникой и небольшим количеством хлеба. Из Ленинграда мне прислали на Пасху трое кальсон, две рубахи, простыню и пять пар носков. Ведь у меня в Москве всё погибло, что было припасено и на черный день. Золотая статуэтка Геркулеса, четыре монеты Александра Македонского, по старой цене стоящие пять тысяч рублей и многое другое... Прошу Борю по приезде в Ленинград узнать условия поступления в студию ТРАМа у Михаила Соколовского -- это директор ТРАМа. Общежитие и квартира Соколовского -- Бассейная ул., No 11. Меня очень просят об одном способном пареньке, а я не знаю условий поступления. Пусть Боря не замедлит и мне сообщит. Кланяюсь всем семейным. Живу по-старому -- ничего в волнах не видно. Если будет милость и возможность собрать посылочку, то нельзя ли раздобыть кофейку, это было бы большой радостью. Будет время отплачу сторицей. Прощайте. Простите.

Н. К.

   13 мая 1935 г.
   Не бойтесь, что меня Ваши письма беспокоят...
   

244. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

25 июля 1935 г. Томск

   Горячо благодарю Вас, дорогая Варвара Николаевна, за сердоболие и милосердие ко мне горькому и недостойному. Гостинец Ваш по почтовому переводу получил. Летние месяцы старался Вас не беспокоить своими письмами. Знаю, как Вам дорого обходится летний отдых и как он нужен для Вас. На Вашу милостыню я жил в последние месяцы, как никогда. Купил пшена, чаю, сахару, каждый день хлеб и молоко, но жилища не смог переменить, хотя и были и по внутренним и внешним условиям благие и прекрасные кельи. К несчастию моему, не дешевле сорока рублей в месяц. У меня же общая изба, где народу 14 человек -- мужичья и баб с ребятами. Моя бедная муза глубоко закрыла свои синие очи, полные слез и мучительных сновидений. Пусть спит до первой утренней звезды! С тревогой и болью смотрю на первые хмурые тучи, на желтеющий уже березняк -- показатель ранней сибирской 8-мимесячной зимы. Как-то буду я коротать ее?
   Здоровье мое сильно пошатнулось -- лежал в больнице десять дней. Какая-то незнакомая досель болезнь сердца и желудка: невыносимая боль. Лежал десять дней за плату 6 руб. в сутки. Бесплатно ссыльным лекарства и больницы не полагается. Часто вспоминаю свои "заявления", где они и читал ли их кто? Есть ли вообще надежда на помощь мне и спасение?
   Как живут поэты? Вспоминает ли кто меня? Или все слишком заняты собой? Обидней всего, что Ленинград молчит, а ведь ему я отдал много сердца, денег и хлеба-соли. Как чувствует себя Васильев? Каковы его победы?
   <Часть текста утрачена> зиму. В феврале <минет два года>, а там понатужился бы и на третий. Удивляюсь малодушию моих знаменитых друзей. Вы пишете, что они отнеслись очень холодно к моему самосожжению. Мужики так не поступили бы. Но всему свое время. Нельзя ли сообщить мне адрес Пришвина и как его по батюшке? Нельзя ли поговорить с Мстиславским. Узнать в Оргкомитете, сделано ли что-либо по охране моих многолетних рукописей. Я писал в Орг -- об этом заявление.
   Пронзает мое сердце судьба моей поэмы "Песнь о великой матери". Создавал я ее шесть лет. Сбирал по зернышку русские тайны... Нестерпимо жалко. Как гостил Жан-<Крис>тоф? Увидел ли он святого <Христофора> на русских реках? <Часть текста утрачена>.
   Кланяюсь земным поклоном. Не забывайте меня горького.
   Кланяюсь прекрасной Москве.
   Если можно, вышлите летнее пальто и нельзя ли добыть каких-либо брюк -- покрепче -- мои совсем развалились. Очень бы желательны какие-либо штиблеты, размер 43. Хотя бы держаные.
   Простите. Не осудите.
   Благословляю крестника. Потерпите малость мои вопли. Еще раз кланяюсь. Н. К.
   

245. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

25 октября 1935 г. Томск

   Дорогая Варвара Николаевна. Кланяюсь Вам земно и благодарю кровно за милосердие Ваше. Прихожу с почты, получив от Вас переводы -- и рыдаю в своей конуре, простираюсь сердцем к Вам, целую ноги Ваши -- <неза>бвенная светлая сестра <несколько слов утрачено> <чем я> только заслужил <несколько слов утрачено> помощь <часть текста утрачена> <глаза>ми, полными горь<ких> <несколько слов утрачено> слез, прошу Вас пожер<твовать для> меня еще некоторое время -- может, меня Господь простит и я умру в жизнь вечную.
   Какое здесь прекрасное кладбище -- на высоком берегу реки Томи, березовая и пихтовая роща, есть много замечательных могил... Но жаворонков и сельских ласточек по весне здесь не слышно. Ласточки только береговые и множество сизых ястребов. Еще до Покрова выпал глубокий снег, ветер низкий, всешарящий, ищущий и человечески бездомный. Мой знакомый геолог говорит, что и ветер здесь ссыльный из Памира или из-за Гималаев, -- но не костромской, в котором сорочий щекот и овинный дымок. Как Москва? Как писатели и поэты -- как они, горемыки миленькие, поживают. Жалко сердечно Павла Васильева, хоть и виноват он передо мною черной виной. Переживу зиму -- на весну оправлюсь. Теперь же я болен. Лежал три недели в смертном томлении, снах и видениях -- под гам, мерзкую ругань днем и смрад и храпы ночью. Изба полна двуногим скотом -- всего четырнадцать голов. Не ему мои песни. Лютый скот не бывал в Гостях у Журавлей. Может ли он быть любим? Но блажен тот, кто и скота милует! <Часть текста утрачена>.
   <Копию> инвалидного свид<етельства> вышлю. Никак не могу сбить 25-ти руб. на нотариальные расходы. Стараюсь. Волнуюсь. Помоги, Свете Тихий, Матерь-роза и простое человеческое Сердце!
   Пожалейте меня, не бросайте!
   Ваш раб и поэт, не лукавый должник, оставляющий долги всем врагам своим, несущий к Вашему порогу пригоршню горячих слез, с обожанием и преданностью истинной Н. Клюев. Благодарю, благодарю!
   Простите. Не осудите.
   Адрес прежний. Переводы 60 р. и 40 р. получил.
   Как поживает Осип Эмильевич? Я слышал, что будто он в Воронеже?
   

246. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

25 ноября 1935 г. Томск

   Извещаю Вас, дорогая Варвара Николаевна, что последний перевод сорок рублей я от Вас получил. Благодарю за милосердие и заботу обо мне недостойном. Давно бы погиб без Вашей помощи чудной и светлой милостыни. Всякий раз, как получаю от Вас весточку, умываюсь слезами. В моей жестокой и мрачной обстановке -- великая радость всякое доброе слово из другого мира -- от милых и заветных людей.
   Фининспектор, обходя свой район, спрашивал и меня, на какие средства я живу. Я сказал, что доверенное лицо в Москве продает мои вещи и высылает мне на пропитание от 60 -- до 100 рублей в месяц. Когда как. Иногда побольше, иногда поменьше -- в зависимости от продажи. Быть может, что спросят подобное и Вас. Местное начальство мне сказало, что все заявления на имя Москвы должны идти через Томское начальство. Не знаю, как быть? Напишите мне -- можно ли непосредственно? Я живу, как в тумане, ничего не слышу и не вижу, и многое перестал понимать, здоровье мое очень плохое. Был на просвечивании -- кабинет выдал мне отчаянную бумажку по сердцу и по желудку. Быть может, скоро меня Господь простит.
   Слышал я, что Павел Васильев уехал из Москвы. Это меня очень и весьма удивило. Быть может, Вы знаете или слышали подробности. Очень любопытно.
   Кланяюсь Сереже, благословляю Егорушку. Прощайте, все милые, драгоценные люди! Зловещ и темен мой жизненный вечер. Сибирская пурга да волчий вой -- последние мои песни.
   Целую Ваши ноги.
   Искупаю слезами свои грехи. Простите!
   Адрес прежний.
   Купил на зиму угля на 80 рублей, две тонны. Значит, не замерзну, от холода избавлен. Что будет с голодом?
   

247. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

Конец 1935 г. Томск

   ...Конечно, лучше бы всего устроить подачу помилования трем представителям искусства: Н<адежды> А<ндреевны> от сцены, Кончаловского от живописи и от литературы Вересаева. Всем троим и явиться к Калинину. Он русский и зорко провидящ и, конечно, понял бы, что такая подача челобитной значительна политически и незабвенна историей искусства. Положение мое очень серьезно и равносильно отсечению головы, ибо я, к сожалению, не маклер, а поэт. А залить расплавленным оловом горло поэту тоже не шуточка -- это похуже судьбы Шевченка или Полежаева, не говоря уже о Пушкине, которого Николай 1-ый сослал... и куда же? -- в родное Михайловское под сень тригорских холм<ов>. Я бы с радостью туда поехал. Поплакал бы, пожаловался бы кое на что могилке Александра Сергеевича! Не жалко мне себя как общественной фигуры, но жаль своих песен -- пчел сладких, солнечных и золотых. Шибко жалят они мое сердце. Верю, что когда-нибудь уразумеется, что без русской песенной соли пресна поэзия под нашим вьюжным небом, под шум плакучих новгородских берез. С болью сердца читаю иногда стихи знаменитостей в газетах. Какая серость! Какая неточность! Ни слова, ни образа. Всё с чужих вкусов. Краски? Голый анилин, белила да сажа, бедный Врубель, бедный Пикассо, Матисс, Серов, Гоген, Верлен, Ахматова, Верхарн. Ваши зори, молнии и перлы нам не впрок. Очень обидно и жалко. В избе есть у меня и друг -- желтый кот -- спит со мной, жалеет меня, кормлю его жамкой. Здоровье мое плохое. Простите. Прощайте! Прошу Вас, не оставьте меня на Рождественские звезды голодным! Еще раз прощайте.
   Адрес прежний.
   

248. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

23 февраля 1936 г. Томск

   Получил Ваше письмо и переводы (115 и 180 р.), дорогая Варвара Николаевна! Обрадовался всему этому до слез -- правду сказать, разрыдался -- по-ребячьи или по-стариковски -- не знаю, но теплотой повеял мой угол, и маленько я успокоился.
   Купил молока, муки белой, напек оладий, заварил настоящего трехрублевого чая, а когда собрал стол, то и пить не мог, всё бормотал, шептал и звал любимых -- со мной чайку испить! И они пришли. Первой явилась маменька -- как бы в венчальной фате, и видима почти по колени, потом дядюшка Кондратий в отсвете самосожженческого сруба, Сереженька -- сильно неподвижный, не освободившийся, Александр, Николай, Владимир, Ильюша -- все отошедшие, но в неистребимой силе живущие, даже до цвета и звука! До Ваших переводов как-то мне не елось, не пилось, теперь же я приотъелся, починился, часто заходил в баню, -- это мое любимое учреждение в Томске. Переулок, где я живу, по ворота и до крыш завьюжен снегом, но уже начали сизеть и желтеть зори. Я часто хожу на окрай оврага, где кончается Томск, -- впиваюсь в заревые продухи, и тогда понятней становится моя судьба, судьба русской музы, а может быть, и сама Жизнь-матерь. Но Сибирь мною чувствуется, как что-то уже не русское: тугой, для конских ноздрей, воздух, в людской толпе много монгольских ублюдков и полукровок. Пахнущие кизяком пельмени и огромные китайские самовары -- без решеток и душника в крышке. По домам почему-то железные жаровни для углей, часто попадается синяя тян-дзинская посуда, а в подмытых половодьями береговых слоях реки Томи то и дело натыкаешься на кусочки и черепки не то Сиама, не то Индии. Всё это уже не костромским суслом, а каким-то кумысом мутит мое сердце: так и блёкнут и гаснут дни, чую, что считанные, но роковое никакой метлой не отметешь в сторону. Не могу надивиться, что складень Неопалимая Купина оказался писанным в Казани в 19-м веке! По каким это данным? Выменян он в 60-х годах от последнего большака знаменитой Даниловской обители иже на реце Выге у понта Океяна-моря, а принадлежал он Андрею Денисову -- списателю книги "Поморские ответы". Письмо называется иконопоморское. Складень подписной одинаковой графьёй со всеми имеющимися на нем подписями. Обыкновенный прием у антикваров -- охаять вещь -- пустив в ход свой авторитет -- оповестить об этом и любителей, которые все у них на счету, а потом через десятые руки, якобы простачка, вырвать у разочарованного владельца -- вещь за дешевку. Я напишу в Москву одному человеку, который в свое время хотел у меня купить этот складень. Если он придет к Вам с моим письмом -- то покажите складень -- получите деньги, не задерживая переведите их мне. Да порядитесь -- чтобы деньги были уплачены зараз, а не по частям. А не то ведь вечно около предметов искусства наслаивается множество разновидных мнений, а это может затормозить выплату. Уж потрудитесь! Зловеще, но для меня не неожиданно -- рассказали Вы об Анатолии, он пьян призрачным успехом, до первого пинка, до первого испытания, котор<ое> для него может оказаться громовым ударом и поразить насмерть. Еще немного и его путь упрется в пулю или в цианистый кали. Не первого такого встречаю я на своем веку. Ужасаюсь и содрогаюсь и за это обольщенное дитя! Ничего я от него не прошу. "Правду говорят: не спеши волчонка хвалить, дай зубам у серого вырасти. Слётыш, материно молоко на губах не обсохло, а клони перед ним седую голову!" "Не от сильного, не от могучего, не от знатного, от властного -- от своего выкормка терплю предательство и поношение!" "Ему расти, мне же малитися! Что ж? Господня воля!.. Благо ми, яко смирил мя оси Господи! Да это что? Трын-трава! Знали бы Вы сердце мое, ведали бы думы мои сокровенные!" "Как Волги шапкой не вычерпать, так и слез моих не высушишь!"... Поневоле вспомнишь Патапа Максимыча Чапурина и Алешку Лохматого. И сивушек ему Максимыч подарил, и одел в бархат, и бородой щеки ему, как кровному да родимому, ластил, ан вот что получилось! Свирепая душа поромоновского токаря сказалась. Ежовую щетину и бархатом не укроешь! Прошу Вас при встрече с Толей и виду не показывать, что Вы знаете мое душевное землетрясение и что его модная фигура пока мне одному в подлинности понятна! Как Вы узнали Обухову? Продавайте всё, что можно и что покупают. За всё буду глубоко благодарен! Здоровье мое всё хуже. Боли в области живота здешние врачи объясняют язвой желудка, -- которая быстро увеличивается. Сердце не дает покоя, особенно ночью. Я скоро и тяжко устаю от ходьбы. Жилище мое без тишины -- с 5 часов утра до 10--11 ночи. Слава Богу, что огромный вшивый лишай, занимавший часть шеи, плечо и половину живота, очистился. Это для меня большое облегчение.
   Одним словом, преувеличивать нечего, -- кой-что пережито и кой-чему я научился и многое понял. Особенно музыку. Везде она звучала -- и при зареве костров инквизиции, и когда распускается роза. Извините меня за эти известные строки! До Прощеного Воскресенья бабы и мужики -- соседи по избе всю неделю пили и дрались, сегодня же, к моему изумлению, все перекланялись мне в ноги, стукая о пол лбом: "Прости, мол, дедушка, что тебя обижаем!" И я всем творил прощу. Весь этот народ -- сахалинские отщепенцы, по виду дикари, очень любят сатиновые, расшитые татарским стёгом рубахи, нежно розовые или густо пунцовые, папахи дорогого каш<е>мира с тульёй из хорошего сукна, перекрещенной кованым серебряным галуном, бабы любят брошки "с коралловой головой", непременно в золоте -- это считается большой модой -- и придает ценность и самой обладательнице вещи. Остячки по юртам носят на шее бисерный панцырь, с огромным аквамарином посредине; прямо какая-то Бирма! Спят с собаками. Нередко собака служит и подушкой. Избы у всех обмазаны изнутри, тепла ради, глиной и выбелены. Под слоями старого мела -- залежи клопов. В обиходе встречаются вещи из черненой меди, которые, наверное, видели Ермака и бывали в гаремах монгольских каганов. Великое множество красоты гибнет. Купаясь в речке Ушайке, я нашел в щебне крест с надписанием, что он из Ростова и делан при князе Владимире. Так развертывается моя жизнь в снегах сибирских. Покоя нет. Всегда под угрозой, что тебя отправят в Березов или на Чукотский полуостров. Хотелось бы умереть под широкой весенней березой, когда еще клейкий пушок с листочков не съели тундровые вихри, и чтобы в тоненькую дудочку наигрывала отходную лазоревая птичка. Об этом мое моление к вечным звездам! Обыкновенно при переброске ссыльные посылают телеграммы своим ближним, и те хлопочут перед Верховным Прокурор<ом> об оставлении. Если Вы, дорогая Варвара Николаевна, получите от меня такую весть, то от моего великого несчастия прошу Вас -- сходить тогда в Камеру Прокурора -- объяснить ему, что я уже был в Нарыме, теперь в Томске, и что я и так скоро умру, так как непоправимо и тяжко болен! Но всё это немедля ни на час после телеграммы, ибо на сборы времени не дается. Заявление во ВЦИК я вышлю отдельно. Что делает Журавиный Гость? Как живет? В Томске есть кое-кто из милых и тоскующих по искусству людей, но я боюсь знакомиться с ними из опасения, как бы наша близость не была превратно понята. Приходил ко мне юноша с лирическими великолепными стихами, но так как стихи были сплошь лиричны, по музыке, чувству, краскам и славу изумительны, но я не сказал о них правды, а послал поэта в местную газету, чтобы он был ближе к жизни. Очень меня волнует судьба Васильева, не знаете ли Вы его адреса? Видели ли Вы что-либо из живописных работ у Толи? Не припомните ли, какими словами он вспоминал меня? Он мне ничего не пишет, и адреса его я не знаю. Очень бы хотелось написать Осипу Эмильевичу, но его адреса я тоже не знаю. Что выдающегося в поэзии? Я ничего не вижу, а газет не читаю, ибо столичные нужно покупать где-то и каким-то особым уменьем, а в местной -- всю местное. Тепло ли у вас в новой квартире? Каков Егорушко? Чай, уже ходит и говорит? Несмотря на бездомье и отсутствие уединения, сердце мое полно стихами. Правда, все они не записаны, а хранятся в арсенале памяти и тихо радуют меня: видно, кое-что осталось и для меня в жизни. Простираюсь сердцем на Нащокинский. Кланяюсь Вам земным поклоном. Посылку с носильными вещами получил. Все они не мои -- все сгнили. Купили только в особый ларек, где принимают утиль. Один пиджак оказался покрепче, -- я его продал отдельно за 15 рублей. Было Вам беспокойства с этой посылкой! Как Вас благодарить, не знаю. 2-го февраля мой печальный юбилей: исполнилось два года моего изгнания...
   

249. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

Начало марта 1936 г. Томск

   Дорогая Над<еж>да Федоровна -- примите мое приветствие и земной поклон за милосердие Ваше. На последний перевод 70 руб. я написал Вам подробное письмо. На Ваши вопросы, в чем я нуждаюсь, -- тяжко нуждаюсь в обуви, нет брюк на весну и лето, шляпы, верхней рубахи или пиджака и вообще белья. Если можно с Артиста -- то я бы переделал по себе. Шляпа с его головы мне в самый раз. Мне не в чем выйти в театр, а он здесь очень хороший, и главные роли на р<ед>кость. Не <осу>дите. Жизнь Вам и крепость!
   

250. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

Июль (после 5-го) 1936 г. Томск

   <Очнулся> как от летаргического сна, <дорогая Вар>вара Николаевна. Четыре ме<сяца был прико>ван к постели: разбит пара<личом и совер>шенно беспо<мо>щен. Отнялась <левая рука> и нога, и левый глаз закрылся <несколько слов утрачено> сослать в Туруханский край <несколько слов утрачено> мои не выдержали, к тому же я непоправимо болен пороком сердца в тяжелой форме. Всё это удостоверили врачи по распоряжению местного НКВД. Теперь я в своей комнатушке среди чужих людей, которым я нужен как собаке пятая нога. День и ночь лежу, сегодня первый раз сполз к столу и, обливаясь потом от слабости, пишу Вам: сходите к прокурору республики -- просите его на основании моей неповторимой болезни освободить меня досрочно. Возьмите меня на свое иждивение -- это ровно Вас ни к чему не обязывает и нужно лишь официально. Не бойтесь. Я не утружу Вас. Без человека же и бумажки о том, что кто-то меня больного берет на иждивение, -- не освобождают, а заключают в лагерь для инвалидов до смерти. А это равносильно тюрьме. Умоляю не откладывать хлопот -- так как великое мое несчастие в лице новой ссылки может всегда и неожиданно повториться. Моя тяжкая болезнь сибирскому начальству не помеха. Несмотря на то, что существует определенная статья по болезни досрочно <освобождать>. Болезнь же моя превышает пр<одолжи>тельность всякой статьи. П<рошу по-дать> заявление и Калинину. Ес<ли будет из> Москвы хотя бы слабое дунов<ение милости>, то меня не казнят. Облива<юсь потом,> очень слаб. Кругом ждут <несколько слов утрачено> денег нет. На беду появился аппетит. Кланяюсь милому Журавлю. Тоскую невыразимо, под несметными избяными мухами -- лежу в духоте, давно без бани, вымыть некому, накормить тоже. Левая рука висит плетью. На ногу маленько ступаю. Она распухла, как корчага. Помогите, чем можете! Жду весточки. Кланяюсь со слезами. Заранее сердцем благодарен. Адрес: переулок Красного Пожарного, 12.
   Долго был без памяти, да и сейчас много не помню.
   Простите. Не осудите.

Н. Клюев.

251. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

После 5 июля 1936 г. Томск

Дорогая Надежда Федоровна!

   Радостной теплотой заливает мне сердце сознание, что я снова могу писать Вам -- говорить с Вами! С марта месяца я прикован к постели. Привезли меня обратно к воротам домишка, в котором я жил до сего, только 5 июля. Привезли и вынесли на руках из телеги в мою конуру. Я лежу... лежу, мысленно умираю, снова открываю глаза -- всегда полные слез. Из угла смотрит мне в сердце "Страстная" Владычица, Архангел Михаил на пламенном коне низвергает в пучину Вавилоны, Никола Милостивый в белом омофоре с большими черными крестами, с необыкновенно яркими глазами, лилово-агатовыми, всегда спасающими. В своем великом несчастии я светел и улыбчив сердцем. Я посещен трудной болезнью -- параличом левой стороны тела. Не владею ни ногой, ни рукой. Был закрыт и левый глаз. Теперь я калека. Ни позы, ни ложных слов нет во мне. Наконец, настало время, когда можно не прибегать к ним перед людями, и это большое облегчение. За косым оконцем моей комнатушки серый сибирский ливень со свистящим ветром. Здесь уже осень, холодно, грязь по хомут. За дощатой заборкой ревут ребята, рыжая баба клянет их, от страшной общей лохани под рукомойником несет тошным смрадом, остро, но вместе нежно хотелось бы увидеть сверкающую чистотой комнату, напоенную музыкой "Китежа", с "Укрощением бури" на стене, но я знаю, что сейчас на берегу реки Томи, там, где кончается город, под ворохами осенних листьев и хвороста найдется и для меня место. Вот только крест некому поставить, а ворота туда в березовую рощу всегда открыты... Прошу Вас -- напишите о себе, о Москве! Мне передали, что один сибиряк был у Вас. Я его не видал. Он приедет по заморозкам и всё мне расскажет. Из Москвы редко получаю письма. Почти два года квартира моя была заперта. Мое доверенное лицо недосчитал многого, чтобы можно было удобно и скоро продать. На то, что осталось, нет покупателей, следовательно, и милостыня мне прекращается. Мне в настоящем моем положении калеки и попросить ради Христа позволительно. Прошу Вас поговорить с Николаем Семеновичем -- об иконе-складне, который он у меня смотрел. Тогда ему показалось дорого, теперь пусть он сам назначит цену и приобретет этот редкий и прекрасный складень. Он ничего не потеряет через эту покупку. Очень прошу Вас об этом. Мне необходимо лечь в клинику, но нужно платить шесть руб. в сутки. На беду у меня явился аппетит. Я немного стал бродить от койки до стола и до рукомойника. Очень тяжело на чужих людях хворать. Каждую минуту жди ворчанья и оскорбления. Таков мой крест. Господь меня не забывает, посещает и пасет меня своим жезлом железным! Я писал Вам в начале марта. Письмо со вложением карточки Федора Кузьмича Томского -- легендарного старца. Получили ли Вы его? Если сотворите мне убогому милостыню, заплачу Вам за нее слезами, преданностью и любовью! Не найдется ли чего из белья, нет ли брюк, перчаток, старых штиблет? За всё земной поклон.
   

252. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

10 августа 1936 г. Томск

Дорогая Варвара Николаевна.

   Подучил Ваш перевод телеграфом и письмо, принял с глубоким сердечным волнением. Благодарю, что не забываете меня несчастного. Благодарю и за хождение и хлопоты Ваши! Я не каждый день могу вставать с кровати. Когда опухоль с ног немного спадет, тогда я чувствую себя пободрее. Но письмо написано было давно, только некому его снести на почту и не было конвертов. Что мой дядюшка был с Вами суров, то это доказывает, что он все-таки считал Вас более и<ли> менее за представителя общественного мнения, в частности, литературных и художественных кругов. Иначе ведь нельзя. Немножко удивляет, что мое писание понадобилось для его архива. Оно ведь не ему предназначалось. Пусть так. Теперь посылаю заявление -- с горячей просьбой отослать его, как Вы советуете, прямо. Если мне послать здесь с таким громким адресом, то оно до Москвы не дойдет. Потрудитесь послать его по городской почте. Не знаю только, заказным или простым. На заказном нужно писать адрес отправителя, и я затрудняюсь, можно ли в Москве -- с томским адресом. Потрудитесь спросить на почте, если нельзя, то пошлите простым. Быть может, и будет что хорошее. Слезы заливают мне лицо. Думаю, что эту зиму я не переживу и не дождусь нового зеленого шума -- в этот год я не видел весны, а лето вижу с жалкого двора, когда меня вытащат посидеть на вечерке у поленницы дров. Давно не бывал в бане, она от моей избы далеко и дорога оврагами -- мне не дойти. Всё тело искусано клопами и расцарапано нестерпимым чёсом. С сентября откроется клиника -- быть может, примут на лечение, если я смогу платить шесть рублей в сутки! Вы пишете, что послали мне в больницу 30 руб. Я получил 20 руб., а от кого, мне не сказали. Там этого не сообщают. Но за всё благодарю со слезами.
   Как бы мне хотелось услышать что-нибудь от милого Журавиного Гостя! Как он живет и как его певучая душенька? Что волнующего в искусстве? Я написал поэму и несколько стихов, но у меня их уже нет: они в чужих жестоких руках. Быть может, нападете на след Толечки -- передайте ему от меня низкий поклон. На Ваше письмо, в котором Вы писали, что Толя был у Вас очень модный и пьяный успехами, я написал Вам свою обиду на него. Получили ли Вы такое письмо? Что слышно о П. Васильеве? Где он? Как бы я хотел иметь "Мадур-Вазу": почитал бы с упоением! У меня были с трудом приобретенные кой-какие редкие книги и старинные иконы -- мимо которых я как художник не могу пройти равнодушно, но и они с злополучного марта месяца в чужих руках. Сибирь объясняет знание древнего искусства -- вульгарным церковничеством. Иное понимание этих вещей не входит здесь никому в сознание. Вот тебе и университетский город! Мне ставится в вину -- конечно, борода и непосещение п<и>вного зала с уединенными прогулками в сумерки за городом (я живу на окраине). Посещение прекрасной нагорной церкви 18-го века с редкими образами для ссыльного чудовищное преступление! Не знаю, в теле или без тела, наяву или во сне, но мне в этой церкви -- на фоне северной резьбы и живописи -- несколько раз являлась моя покойная мать, -- вся как лебединое перышко в синеватых радугах, утешала меня и утирала мои слезы неизреченно ароматным и нежно-родимым платочком. Извините, что рассказываю Вам неделовое, но поверьте, что это не лирика, а самая живая -- жизнь. Прошу Вас не оставить меня недостойного без милостыни, без весточки! Целую всех милосердных и про запас прощаюсь. Прощайте!
   

253. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

Сентябрь -- начало октября 1936 г. Томск

   
   Не скроется вовеки поистине град, вверху горы стоящий. Ты же, отче блаженне, градом великим добродетельми соделавшись, не замедлил Господом прославлен быти! Се бо друг твой ближайший поведа нам чудесное видение, егда еси во сне в рай восхищен быв, зрел обители горни, и во единей от них на престоле некоего мужа светла сидяща, ангела ему сопутствующа вопроси: "Кто убо сей?" -- "Се Филарет Амниатский!"
   Из акафиста Филарету Милостивому
   
   Ничего другого не приходит мне на ум и сердце, дорогая Надежда Федоровна, кроме этих строк, когда я получил от Вас милостыню. Говорю так потому, что не стыжусь нищеты своей, такое это блаженное чувство, но большее счастье ублажать милосердные руки, которые подают милостыню! Благодарю Вас! Извещаю Вас, что здоровье мое восстанавливается очень медленно. Нужно лечь в клинику и платить шесть рублей в сутки -- следовательно, я должен обходиться своими домашними средствами. Одна добрая старица принесла мне бутылку пареных муравьев натираться. Очень помогает. Другая таскает меня в баню и моет по субботам. Я уже хожу по избе и за всякой своей нуждой, но все-таки больше лежу. Иногда приливает тоска к сердцу. Хочется поговорить с милыми друзьями, послушать подлинной музыки!.. За дощатой заборкой от моей каморки день и ночь идет современная симфония -- пьянка, драка, проклятия, рев бабий и ребячий, и всё это покрывает доблестное радио. Я бедный всё терплю. Второго февраля стукнет три года моей непригодности в члены нового общества! Горе мне, волу ненасытному! Всю жизнь я питался отборными травами культуры -- философии, поэзии, живописи, музыки... Всю жизнь пил отблеск, исходящий от чела избранных из избранных, и когда мои внутренние сокровища встали передо мной как некая алмазная гора, тогда-то я и не погодился. Но всему свое время, хотя это весьма обидно.
   Я сейчас читаю удивительную книгу. Она написана на распаренной берёсте китайскими чернилами. Называется книга "Перстень Иафета". Это не что другое, как Русь 12-го века, до монголов. Великая идея святой Руси -- как отображение церкви небесной на земле. Ведь это то самое, что в чистейших своих снах провидел Гоголь, и в особенности он, единственный из мирских людей. Любопытно, что в 12-м веке сорок учили говорить и держали в клетках в теремах, как нынешних попугаев, что теперешние черемисы вывезены из Гипербореев, т. е. из Исландии царем Олафом Норвежским, зятем Владимира Мономаха. Им было жарко в Киевской земле, и они отпущены были в Колывань -- теперешние вятские края, а сначала содержались при киевском дворе, как экзотика. И еще много прекрасного и неожиданного содержится в этом "Перстне". А сколько таких чудесных свитков погибло по скитам и потайным часовням в безбрежной сибирской тайге?! Пишу Вам в редкие минуты моей крепости телесной. Обыкновенно я очень слаб, шатаюсь, не держусь на ногах, кричу и охаю от боли в сердце и в голове.
   

254. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

25 октября 1936 г. Томск

Дорогая Надежда Федоровна!

   Будьте благосклонны к предварительным стихам греческого поэта Феогнида! Жил в половине шестого века до нашей эры. Мне попались из него отрывки и очень меня поразили:
   
   Слишком в беде не горюй и не радуйся слишком при счастье:
   То и другое умей доблестно в сердце нести!

* * *

   Сердце! Не в силах тебе я доставить, чего ты желаешь.
   Нужно терпеть: красоты хочешь не ты лишь одно!

* * *

   Не было, нет и не будет вовек человека такого,
   Кто бы в Аид низошел, всем на земле угодив!

* * *

   Радуйся жизни, о дух мой! Появятся скоро другие
   Люди, а я, умерев, черною стану землей!

* * *

   Бедность проклятая! Как тяжело ты ложишься на плечи!
   Как развращаешь зараз тело и душу мою!
   Я так люблю красоту и молитву, а ты против воли
   Учишь насильно меня грех возлюбить и позор!
   
   Это классическое язычество, а вот тропарь Роману Сладкопевцу: "Се питаеши красными песнопениями помыслы наши и пополняеши сладости божественные -- паче всего богатства мира, пищи и пития тленных! Цитра златая, нищетой богатая!"
   Я так нищ, что оглядывая<сь> на себя, удивляешься чуду жизни -- тому, что ты еще жив. На меня, как из мешка, сыплются камни ежечасных скорбей от дальних лжебратий и ближних -- с кем я живу под одной крышей. Но как ветром с какой-то ароматной Виф<с>аиды пахнёт иногда в душу цитра златая, нищетой богатая! Я всё более и более различаю эту цитру в голосах жизни. Всё чаще и чаще захватывает дух мой неизглаголанная музыка. Ах, не возвращаться бы назад в глухоту и немоту мира! Как блаженно и сладостно слушать невидимую цитру!
   Вот еще из русских гимнов. Из письма Иоанна Кронштадтского:
   
   Как тебе приятно, как весело
   Сидеть под цветущей яблоней; --
   Она проста -- потому и счастлива.
   Бог прост, и душа проста.
   Какая радость знать это!
   
   Я не пишу никаких произвольных выводов от себя, но не могу не поделиться с Вами этим небесным бисером. А уж выводы сделайте сами.
   Я получил от Вас перевод -- в самый черный день нужды. Смотрю на Вашу руку с милостыней для меня недостойного глазами, полными слез. 25 окт<ября> -- получил и письмо. В Ваших словах я всегда нуждаюсь. Прошу Вас не оставлять меня весточкой -- мне веселей от них на чужой стороне. От Н<адежды> Андр<еевны> ничего не получал, попросите ее о милостыне. Быть может, я и потянусь еще сколько-нибудь. 10 ноября нужно платить за месяц харчей хозяевам 75 руб. Если я их соберу -- месяц вперед буду жить без намеков и шпилек. О, как они тяжелы и как от них больно! Если сколько-нибудь возможно -- помогите к этому числу! 30 руб. пошли за сентябрь. Я не могу еще ходить в лавочку, чтобы как-либо промыслить себе пропитание. Всецело завишу от Анны Исаевны -- властной и дикой мещанки. Очень тяжело. Только ночью, уже в часа 3--4, начинаю отходить от дневной брани и избяных криков и... для бедной души моей играет Роман Сладкопевец на своей золотой цитре, и я засыпаю счастливым. 2-го февраля исполнится три года, как повешен мне жернов на шею. Сниму ли я его? Но прошу не забывать меня. Горячо целую Мишу. Еще раз, как брата по вечным звездам, прошу его простить меня. Прошу его написать мне отпуск вины моей. Мил он сердцу по-прежнему. Прошу Вас передать эти строки ему. Дай Бог, чтобы они открылись ему во всем их значении, полезном нам обоим. Прошу о белье, рубахах и кальсонах. Отсутствие их очень мучительно. Особенно после бани (она от меня через овраг). Стесняться худостью белья нечего -- за все земной поклон. Нужно и полотенце, наволочка и т. п. Как живет Вячеслав? На Брюсовский напишу Н<иколаю> С<еменовичу> сам. Кланяюсь глубоким большим поклоном Анаболик" Ник<олаевичу>. Расписываюсь самой жаркой, самой заветной слезой. Прощайте! Видитесь ли с Надеждой Григорьевной?! Поговорите с ней о моем положении. Умоляю о памяти! Хоть годы и сильны изглаживать всё.
   
   25 октября.
   

255. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

25 октября 1936 г. Томск

   Приветствую Вас, дорогая Варвара Николаевна! Я всё еще лежу. Хожу очень плохо -- едва до скамеечки у ворот, чтоб после общей избы, криков и брани -- подышать сибирскими тучами, снегом ранним, каким-то лохматым и густосивым, посмотреть на звезды и на санцах памяти прокатиться по прошлому. Вот уже скоро три года -- мрачных, мучительных и тяжких (как жернов на шее), как я в изгнании, а теперь калека... Умываюсь слезами. Огорчений каждый день не предусмотреть. Я беспомощен что-либо промыслить и сделать для себя по пропитанию. Анна Исаевна -- моя хозяйка по квартире, властная базарная баба, -- взялась меня кормить за 75 р. в месяц. На исходе месяца начинаются справки -- получил ли я перевод и т. п. Следом идут брань, придирки. Очень тяжело. Слез моих не хватает. И я лежу, лежу... С опухшей, как бревно, ногой, с изжелта-синей полумертвой рукой. Напишите мне весточку. Ваши слова мне очень помогают! Я послал Вам спешное письмо с новым заявлением. Волнуюсь, жду ответа. На это спешное от Вас извещения я не получал. Весьма беспокоюсь. Как Вы поживаете? Всё ли у Вас благополучно?! Какие новости в искусстве? Я ничего не знаю и не слышу. Вам говорили, что Томск город университетский, для кого -- как, а для меня это пустыня, гноище Иова. Для кого озеро Лаче, а для Даниила Заточника оно было озером плача. Большая охота поговорить с поэтом-художником. Трудно, конечно, представить, как я придавлен и как болят мои язвы. Как бы подержаться еще на поверхности? -- какие существуют для этого средства? Переслано ли "непосредственно" мое заявление? Прошу Вас уделите полчасика от своих забот и трудов -- напишите мне! Всякое слово из Москвы для меня ценно, порождая целый хоровод видений и выводов. Очень прошу Вас о милостыне и о письме! Нельзя ли где раздобыть мне смену-две белья -- хотя платанного, нет у меня теплой шапки и ничего на руки. Если попадется шапка, то самого большого размера -- у меня голова большая, 15 вершков в окружности. Конечно, здесь можно и купить, но для этого нужно самое малое 25 рублей на ушанку овечью <одно слово нрзбр>, какая только и спасает от сибирских морозов и пурги. Не знаете ли адреса Толи -- раз он очень модный, то, может быть, он мог бы что-либо купить из моего барахла себе на память обо мне и моей судьбе. Нельзя ли предложить чего Обуховой: Брюсовский пер., дом 7?
   Низко вам всем кланяюсь. Погибну, -- поминайте и верьте моей любви к вам и истинной теплоте сердеч<ной>. Еще раз прошу о милостыне и о письме -- как Вы поступили с моим спешным письмом?
   
   25 октября.
   

256. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

3 декабря 1936 г. Томск

   Привет, привет!
   Переводы получил. Благодарю сердечно. Здоровье плохое. Еще на улицу не хожу. Больше лежу. Очень обидно. Кланяюсь милому Журавлю! 3 декабря.
   Егорушке привет.
   Как мое второе заявление?!
   

257. H. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

15 декабря 1936 г. Томск

   Привет! Привет! Земной поклон. На 50 р. послал письмо. Получил и Ваше драгоценное для моего сердца письмо со стихами. Поднимаю глаза, полные слез, к сибирским звездам за Вашу душу -- ветку ивы после летней грозы! Упиваюсь дорогими словами. Лучшую розу из своих поэтических садов полагаю к Вашим ногам! Кланяюсь смиренно и любовно Вашим присным. Н<адежде> А<ндреевне> пишу. Я так боюсь ее беспокоить. Из избы еще не выхожу.
   
   15 декабря.
   

258. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

22 декабря 1936 г. Томск

   ...пластинка на кромке этой лавицы гласит об этом. Ее предложили бы Вы своей маме, быть может, она бы ее приобрела. Предложите складень Николаю <Семеновичу> Голованову -- Брюсовский пер., No 7, по цене, какую сам назначит, ну хотя бы 700--600 руб. Он когда-<то> у меня покупал его, но списаться так трудно. Быть может, Ваше письмо дойдет до него. То-то была бы для меня радость, и даже с теплым углом, на 9-тимесячную зиму. Я содрогаюсь -- куда я попаду! В жакты я не имею права, у частников нужно искать по слободкам и трущобам на окраине города, а там зловонные татары и страшный культурный люмпе<н>. Если выкрадут у меня мои полупудовые, усеянные бесчисленными заплатами, -- валенки, то я погибну! Когда-то денди, еще без успехов и денег, был совестливей и так или иначе обул меня в эти бегемоты, -- они мне кажутся теплым раем. Слез моих не хватает от жестокостей моего пути до кладбища. На мое заявление ничего не слышно. Получил обрывок письма Льва Пулина -- очень обрадовался. Недоумеваю, что ищет меня, прекрасно зная мой адрес! Я писал два заявления его начальству по заточению, но ответа не получил. А он уже давно на воле. Спасибо, что не забыл! Это очень нежный и слабый человек. Как он сохранился -- просто чудо!
   Объявился ли Васильев или пишет из тюрьмы? Что Литгазеты назвали его бездарным -- это ничего не доказывает. Поэт такой яркости, обладатель чудесных арсеналов с кладенцами, может оказаться бездарным совершенно по другим причинам (так сказал один мудрый китаец). Мне бы очень хотелось прочесть бездарные стихи Павла. Хотя он и много потрудился, чтобы я умолк навсегда. Передайте ему, что я написал четыре поэмы. В одной из них воспет и он, не как негодяй, Иуда и убийца, а как хризопраз самоцветный! Извините еще за просьбу: если устроите мои вещи -- то нельзя ли купить мне мануфактуры черного на верхнюю рубаху 3 1/2 метра или белого или в полоску на две нижних рубахи по 3 1/2 метра и кальсоны, -- на мне одни лохмотья, а купить здесь нечего. Еще мне нужны теплые трикотажные кальсоны (большого размера), теплые носки и хотя бы парочка носовых платков и наволочек. О простыне и не мечтаю. Еще раз Вам кланяюсь земным поклоном. Напишите денди или скажите, что он слишком занят и опоздает на мои похороны. Адрес прежний.
   
   22 декабря 36 г.
   Кланяюсь друзьям.
   

259. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

23 и 29 декабря 1936 г. Томск

Незабвенное дитятко мое!

   Я получил твое письмо из Москвы. Ты знаешь мои чувства на все случаи твоих триумфов или утрат, поэтому воздерживаюсь их повторять. Слишком я болен и слаб, чтобы в тысячный раз уверять тебя в моей любви и преданности к тебе. Не требуй у жертвы, когда над ней уже поднят топор, сладких клятв и уверений. Твою укоризну, что я тебя забыл, сердце мое принимает только лишь как кокетство. Это вполне понятно в твои годы и в твоем нынешнем положении! В письме о дяде Пеше я написал тебе самые нужные, самые глубокие слова, на которые я способен. Если они дошли до твоего сердца, то слава Богу, если же нет, то других слов к тебе у меня сейчас нет. Избранное и подлинное вообще редки. Я болен, хожу едва до нужника и в избу. Сейчас меня гонят из комнаты. Деться мне некуда, город завален приезжими, углы в татарских зловонных слободках от 25 руб. и выше. Я нашел было через людей комнатку за 50 руб., но внезапно получил и, к счастью от дяди Пеши уведомление, "что на Толю надейся, как на весенний лед". И я остался в старом углу. Напрасно ты назвал этот угол "хорошей комнатой". Она, правда, очень опрятна, я в грязи не вижу ничего доблестного и сам мою, но она без печи, с ординарным полом, под которым ночуют уличные собаки. И это в Сибири, в морозы от 40о до 60о.
   Никаких обещанных 150 руб. я не получил, хотя очень ободрился, когда получил заверения, что я буду получать их ежемесячно. То-то была радость! Конечно, я уверен, что ты это понимаешь и чувствуешь, как никто! Как я чувствую, что салоны Парижа и Нью-Йорка увидят твои картины! При условии, что на первых порах ты не накопишь около себя толпу врагов и перестанешь разжигать в полулюдях зеленую зависть! Радостной теплотой полнится мое сердце от твоих слов: "Мир и красоту своего жилища я ценю выше всего". Я позволяю себе вместе с великим Вальтер Скоттом сказать: жилища, -- в котором живет и благоухает Книга Книг -- Библия! Хотя найдется много пингвинов, тюкающих, что полет орла к солнцу есть "упадочничество" и что внешний линолеумный комфорт -- есть могучая жизнь, дитя мое незабвенное, -- поторопись милостыней! Пожалей меня! Еще прошу тебя -- пошли посылкой акварельных красок: киновари, белил, спокойно-синей и охры от темной бурой до самой светлейшей! Две колонковых кисточки, самых острых и маленьких, и одну обыкновенную побольше для наведения тонов! Мне очень нужно! Прости, дитятко! Благословляю, крепко обнимаю! Усердно прошу о милостыне! Вышли мне "Кремль" для переделки. Это очень важно!
   
   23 декабря.
   
   Дорогое дитятко. Письмо было уже написано, как хозяева заявили мне, что дом они продают и уезжают к дочери в г. Барнаул. Пришлось спешно выехать в комнату по цене 6 м<етров> зимних -- 40 р. и 6 м<етров> летних -- 30 р. Я весь переполнен заботой и страхом, где я добуду аккуратную выплату! Помоги! Устрой. Ведь столько удобных средств и возможностей в твоих руках. Уверенно говорю, что если бы ты был на моем месте, я бы отыскал тебе 40 р. в месяц! Прости!
   
   29 декабря.
   

260. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

6 апреля 1937 г. Томск

Х<ристос> В<оскресе>!

   Из книги "Моя жизнь во Христе" о<тца> Иоанна Кронштадтского: "Благородного и возвышенного духа тот человек, который благостно и щедро рассыпает всем свои дары и радуется, что он имеет случай сделать добро и удовольствие всякому, не думая о вознаграждении за то.
   Благородного и возвышенного духа тот человек, который никогда не зазнается с часто посещающим его и пользующимся его милостыней человеком, не охладевает к нему в мыслях своих, но всегда считает его таким, каким считал при первой встрече с ним. А то мы обыкновенно охладеваем к тому, кто часто пользуется нашей помощью, так сказать, насыщаемся им и становимся равнодушными к нему в ту ночь, когда всего для него нужнее милосердие, когда, связавши его, поведут во внутренний двор Пилата".
   Из книги "Разум цветов" Метерлинка:
   "Я смотрю на луг, горящий маком, резедой, колокольчиком... Что ждет меня по ту сторону хрупкой иллюзии, которая зовется существованием? В мгновение ока, когда остановится сердце, начинается ли вечный свет или бесконечный мрак? Хрупкие цветы учат нас почувствовать то, что мы вечны. Пчелы знают ароматы рая, мы можем знать сладостный труд цветка, подающего пчеле от того, что он имеет!"
   

Дорогая Надежда Федоровна!

   Поздравляю Вас с весенним солнцем! С Воскресением Матери-сырой земли, давно не получал от вас весточки. Писали Вы мне, что собираете посылку, но я беспокоюсь, что ее нет и нет! Как Вы поживаете, здоровы ли? Я последние три месяца не вставал с койки -- всё болею и болею.
   Время делает свое -- всё реже и реже приходит милостыня и вести от моих далеких друзей, а ведь мне осталось еще не так много -- полтора года, если я их вынесу -- продержусь, то я спасен, если Бог грехам потерпит. Поэтому прошу Вас -- подайте мне милостыню, если это возможно! Если бы не помощь тех, кто ничего не имеет, таких же горемычных, как и я недостойный, то уже наверно бы я сокрушился и стал бы черной землей... Но Обрадованная Мария делится со мной мало-мало радостью. Одно духовение края ризы Марииной -- <и> я встаю и отряхиваюсь, как орел после линяния и сброски старых отживших перьев. Какой радостью-светом полнится мое сердце! Помогите мне ради "Днесь весна ликует!" Волною морскою омоет и мою душу. Не оставьте без праздника, когда о тебе радуется благодатная всякая тварь! Передайте привет Мише с женой и мамой! Милому певцу и, хотелось бы, Николаю Алексеевичу. Как они живут, как Мишино искусство? Послал Вам недавно стихи. Получили ли? Я вынужден был перебраться на другую квартиру и попал в страшное бандитское гнездо. Вновь придется искать убежище, а это очень трудно, особенно при моих ногах -- я хожу еще очень плохо и очень недалеко. Устаю невероятно. Кипяток с брусникой да хлебец чаще всего мой обед -- отсюда и поправка крайне медленна. Мой знакомый говорил с Вами по телефону -- благодарю Вас за добрые слова, он мне их передал. Простите! Буду ждать весточки. Мариинский пер<еулок>, дом 38, кв. 2.
   
   6 апреля 37 г.
   

261. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

Вторая декада апреля 1937 г. Томск

   Приветствую Вас от всего сердца, дорогая Варвара Николаевна! Благодарю со слезами за помощь, за 100 и 60! Время делает свое, и я всё реже и реже получаю милостыню от своих милых и кровных. Осталось еще полтора года. Вероятно, они будут самые тяжелые без помощи, при моем нездоровье. Все три последних месяца я не слезал с постели -- от тяжело<го> гриппа, теперь хожу, но плохо, и глубокий непрерывный бронхит истерзал меня. На великую беду Толечка обещал платить за лучшую и теплую комнату, я поверил, переехал, но теперь меня гонят за неуплату. Обещание осталось лишь словами. Неимоверная горечь на мои старые раны!
   У вас там весна, а здесь мороз, -- едва почернела дорога. Если возможно, не оставьте меня на праздники без милостыни! Прошу и молю Вас! Если зайдет милый Толечка -- поговорите с ним о ковре. Скажите ему, что не было бы для меня лучшей радости знать, что мой любимый и заветный ковер украшает его комнату! Но он ведь при деньгах, знает мое исключительное горемычное положение, почему же он уклоняется от уплаты за него каких-то грошей?! Прошу Вас передать ему точно эти слова! На днях ухожу опять в конуру за 25 руб., полутемную и сырую. И то слава Богу. Город не имеет жилплощади. Крепко обнимаю Журавиного Гостя, большим крестом благословляю крестника. Земно кланяюсь Вам! В предыдущем письме я просил Вас раздобыть мне что-либо из белья. На мне одни лохмотья! Восемь месяцев не был из-за болезни в бане. Самому не дойти, а помочь некому. Прощайте. Живите. Прошу о весточке! Адрес можно: Мариинский пер., 38, только заказным письмом, простое не передадут.
   Такие варнаки около меня.
   

262. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

3 мая 1937 г. Томск

   Дорогая Варвара Николаевна, приветствую Вас и Егорушку и милого Журавиного Гостя. Теперь вы все, верно, на даче -- на своем старом балкончике, -- где стихи с ароматом первой клубники, яблони цветут. Моя весна до Николы с ледяным ветром, с пересвистами еловых вершин. Перевод (30) получил -- благодарю, да будет светлой Ваша весна! Прошу Вас поговорить по телефону или написать подробней Надежде Андреевне о покупке ковра, что он подлинно персидский, старый, крашен не анилином, ремонту лишь руб. на 25-ть. Я писал своему племяннику, умолял его о ковре за 400 руб., но ответа не получил. Если его увидите, то скажите эти условия. Я очень нуждаюсь. Здоровье тяжкое. Адрес новый: Старо-Ачинская ул., No 13.
   

Деловые бумаги

   

1

18 сентября 1915 г. Петроград

<ДОГОВОР>

   1915 года, сентября 18 дня. Продано мною, Николаем Алексеевичем Клюевым, Михаилу Васильевичу Аверьянову право первого издания книги моих песен и стихов под заглавием "Мирские Думы" в количестве трех тысяч штук экземпляров за сумму двести пятьдесят рублей, в счет которых получено мною сто двадцать пять рублей, а остальные получить мне к первому ноября этого года.
   Мариинское почтовое отделение Олонецкой губ. Вытегорского уезда сто двадцать пять рублей получено мной -- Николай Алексеевич Клюев. Сентября 18 дня, 1915 г. Остальные сто двадцать пять рублей получил 8 ноября 1915 года Николай Алексеевич Клюев.
   Разрешаю М. В. Аверьянову выпустить условленное количество (три тысячи экз.) в трех последовательных изданиях.

Н. Клюев.

   

2

До 27 февраля 1916 г. Петроград

В комиссию для пособия литераторам
при Академии наук

ПРОШЕНИЕ

   Мы, поэты-крестьяне, Николай Алексеевич Клюев и Сергей Александрович Есенин, почтительнейше просим комиссию пособия литераторам при Академии наук помочь нам в нашей нужде.
   Нужда наша следующая: мы живем крестьянским трудом, который безденежен и, отнимая много времени, не дает нам возможности учиться и складывать стихи. Чтобы хоть некоторое время посвящать писательству не во вред и тяготу нашему хозяйству и нашим старикам-родителям, единственными кормилицами которых также являемся мы, нам необходима денежная помощь в размере трехсот рублей на каждого.
   (Заслуги наши перед литературой выражаются в сборниках стихов и сотрудничестве в лучших журналах и газетах.)

Подпись: Николай Клюев
Сергей Есенин

   Адрес: Петроград, Фонтанка, дом No 149, кв. 9.
   

3

После 27 февраля 1916 г. Петроград

<ПРОШЕНИЕ>

   Глубокоуважаемый Нестор Александрович,
   Сообщение Ваше о том, что Академия не может нам помочь, ввергло нас в уныние. Последнее, что мы почтительнейше у Вас просим -- это походатайствовать перед комиссией, чтобы нам выдали хотя бы по 50--60 р., чтобы выбраться из Петрограда домой -- мне -- Клюеву, например, такая сумма крайняя, так как я живу пятьсот верст от чугунки, и это полутысячное расстояние приходится коротать на подводе.
   Бога ради, снизойдите к нашему молению, оно насущное и крайнее.
   Извиняясь за беспокойство, остаемся

Николай Клюев и Сергей Есенин.

   Фонтанка, 149--9.
   

4

До 26 сентября 1916 г. Петроград

В комитет Литературного фонда

<ПРОШЕНИЕ>

   Приехав в Петроград для издания своих произведений и не имея средств для найма комнаты и для прожития, -- обращаюсь к Комитету Литературного фонда с почтительнейшей просьбой оказать мне помощь в размере ста пятидесяти рублей, чем дастся мне возможность устроить свое издание не бедствуя. Сумму вспомоществования обещаюсь вернуть Комитету, как только позволят мне сие обстоятельства.

Николай Клюев.

   Адрес: Петроград, Фонтанка, 149-9.
   

5

9 марта 1917 г. Петроград

<ДОГОВОР>

   1917 года, марта 9 дня. Я, Николай Алексеевич Клюев, получил от Михаила Васильевича Аверьянова пятьсот рублей, в счет следующих моих двух тысяч пятисот рублей за проданное мною, Аверьянову, право изданий моих сочинений, а именно: 1) написанных и изданных до сего времени отдельными книгами и брошюрами и 2) новых сочинений в количестве около ста стихотворений в количестве трех тысяч экземпляров.
   Право издания прежних книг, изданных до этого соглашения, продается мною Аверьянову на десять лет, а новой книги только на одно первое издание, причем в течение указанного срока Аверьянов имеет право выпускать любое количество экземпляров отдельными книгами и брошюрами по его усмотрению.
   Срок десятилетний считается для каждой книги, кроме нового сборника, по истечению восьми месяцев со дня передачи материалов для издания Аверьянову, материал же для новой книги может быть передан Аверьянову в продолжении двух лет.
   Уплата денег должна быть произведена следующим порядком: как выше сказано при подписании сего договора пятьсот рублей, между 15 и 20 апреля 1917 года пятьсот рублей и затем в течение сентября и декабря сего года по пятисот рублей, а пятьсот рублей за право на одно первое издание нового сборника стихотворений при передаче Аверьянову материала для печати.
   Договор этот обязателен для наших правопреемников.
   Николай Алексеевич Клюев первый платеж получил пятьсот рублей. Продается по сему договору право на издание новой книги, никому другому мною не уступлено.

Николай Клюев.
Михаил Васильевич Аверьянов.

   

6

До 29 декабря 1919 г. Вытегра

В Вытегорскую уездную продовольственную коллегию
Николая Алексеевича
Клюева

ЗАЯВЛЕНИЕ

   На основании телеграфного распоряжения из центра о снабжении меня продовольствием прошу отпускать мне ежемесячно следующее.
   Муки ржаной 30 ф.
   Соли 2 1/2 ф.
   Масла растительного 2 ф.
   Керосина 10 ф.
   Крупы, какая окажется в наличии, 8 ф.
   Картофельной муки 3 ф.
   Сахару 3 ф. (если сахарный песок, то 5 ф.).
   Спичек 5 коробков.
   Перемежающихся продуктов по возможности.

Н. Клюев

   

7

14 сентября 1923 г. Петроград

Государственное издательство
Петроградское отделение

Петроград РСФСР Проспект 25 октября, 28

ДОГОВОР No 675/936

   Петроград, 14 сентября 1923 года. Государственное издательство (Госиздат), с одной стороны, и Николай Алексеевич Клюев, с другой, заключили между собой настоящий договор в нижеследующем:
   1. Н. А. Клюев представит Госиздату к 14-му сентября 1923 г. в совершенно готовом для печати виде труд свой сборник стихотворений под названием "Ленин" размером 609 (шестьсот девять) стихотворных строк.
   2. Госиздат приобретает у Н. А. Клюева исключительное право издания и переиздания вышеназванного труда его в течение пяти (5) лет, считая со дня получения Госиздатом рукописи в окончательно готовом для печати виде.
   Примечание: Тираж первого издания определяется в количестве не более 5000 экземпляров, а тиражи повторных изданий в количестве по усмотрению Госиздата, но не превышающих максимального тиража первого издания.
   3. За сказанное в п. 2 право издания Госиздат уплачивает Н. А. Клюеву гонорар в размере стихотворную строку по 85 коп. (восемьдесят пять) копеек золотом, исчисляемых по официальному курсу, объявленному Котировальной Комиссией на 1-е и 15-е число того месяца, в котором обусловлен платеж гонорара.
   4. За каждую тысячу экземпляров повторных изданий Госиздат уплачивает вознаграждение в размере пятидесяти процентов (50) того гонорара, какой приходится на каждую тысячу максимального количества экземпляров первого издания.
   5. Авторский гонорар уплачивается в следующие сроки: не позднее 14 дней по подписании договора 25%, не позднее 14 дней по представлении рукописи в готовом для печати виде 55% и не позднее 14 дней по подписании последнего листа 1 авторской корректуры 20%. Если просрочка в получении срочного платежа произойдет не по вине Госиздата, то в этом случае расчет производится по официальному курсу того месяца, когда уплата должна быть произведена Госиздатом, согласно условиям сего договора.
   6. Н. А. Клюев обязуется не задерживать своей корректуры. В случае неаккуратного доставления ее Госиздат вправе взыскать с Н. А. Клюева все причиненные Госиздату, вследствие этой задержки, убытки.
   7. Н. А. Клюеву предоставляется бесплатно 25 экз. книги по выходе ее из печати.
   8. Если в течение двух лет со дня доставления рукописи в готовом для печати виде Госиздат не издаст ее, настоящий договор расторгается, причем все деньги, полученные Н. А. Клюевым от Госиздата, обратно им не возвращаются.
   9. Если Н. А. Клюев не представит Госиздату в определенный в настоящем договоре срок рукописи вышепоименованного труда в готовом для печати виде, то Госиздат вправе считать этот договор нарушенным, причем Н. А. Клюев обязан возвратить Госиздату полученную им авансом сумму в двойном размере денежными знаками по официальному курсу золотого рубля, установленному на 1-ое число того месяца, в который эта уплата добровольно или принудительно будет фактически произведена.
   Примечание: Адрес Н. А. Клюева следующий -- При перемене адреса Н. А. Клюев обязан немедленно сообщить Госиздату свой новый адрес.
   10. Все споры по настоящему договору разрешаются судебными учреждениями гор. Петрограда.
   11. Подлинный договор иметь Госиздату, а копию Н. А. Клюеву.
   
   Председатель Петроградского правления
   государственного издательства Ионов
   Автор Николай Клюев
   Зав. редакционным сектором (подпись нрзб)
   

8

Конец октября -- начало ноября 1923 г. Москва

В Ц. К. Р. К. П.

Уважаемые товарищи!

   <Мы,> нижеподписавшиеся, группа поэтов и писателей, вышедших из недр трудового крестьянства, с самого начала Октябрьской революции деливших свою судьбу с судьбами революционного крестьянства и сов<етской> власти, настоящим поднимаем вопрос перед ЦК РКП об уделении со стороны рабоче-крестьянской власти внимания к нашим творческим достижениям. На этом основании просим предоставить нам возможность самостоятельно издавать свои книги, тем более что возможность эта дана почти всем литературным группам. Считая себя не ниже каких бы то ни было существующих литературных групп, просим предоставить нам право пользоваться самостоятельной сметой при Госиздате на тридцать печатных листов в месяц, с самостоятельной редакцией из представителей нашей группы и самостоятельным распределением печатного материала.

Инициативная группа:
Петр Орешин, Сергей Клычков, Сергей
Есенин, А. Чапыгин, Николай Клюев,
П. Радимов, Пимен Карпов, Александр
Ширяевец, Ив. Касаткин.

   

9

14 ноября 1924 г.

В книгоиздательство "Скифы" в г. Берлин

ЗАЯВЛЕНИЕ

   Книгоиздательство "Скифы" издало две моих книги стихов 1) "Избяные песни" и 2) "Песнь Солнценосца" следуемого же гонорара я не получил.
   Прошу уплатить мне гонорар, переслав его по адресу: Ленинград, улица Герцена, дом 45, кв. 7, Николаю Клюеву.

Н. Клюев.

   В случае неуплаты гонорара до первого января -- иск будет передан в суд.

Н. Клюев.

   

10

После 20 ноября 1924 г. Ленинград

В Президиум Ленинградского губернского исполкома
поэта Николая Клюева

ЗАЯВЛЕНИЕ

   В год великих испытаний 1918-ый Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов издана моя книга под названием "Медный кит" -- в ней цена крови и думы земли о грядущих путях.
   В 19-ый год и 20-ый, -- время слёта воронов на свежие пролетарские раны, Народным просвещением изданы две моих книги -- в них триста произведений, где в тысяче образов простёрто мужицкое сердце -- от костра Аввакума до славных побед Октября.
   В 23-м году, когда могилы на Марсовом поле расцвели резедой и геранью, но глухо обрушивались ступени лестницы жизни под ногой дорогого вождя, Госиздат напечатал мою книгу под заглавием "Ленин", где на фоне полярной природы, как душа океана, проходит Великая тень.
   Помимо указанных книг много моих красных стихов нашли себе место в революционных хрестоматиях, юбилейных сборниках и антологиях. Существуют переводы меня и на другие языки вместе с музыкой на целый ряд моих произведений.
   Я -- крестьянин, из дремучей поморской избы неимоверным трудом вышедший, как говорится, в люди. В настоящее время я болен и уже три месяца прикован к постели.
   Основываясь на вышеизложенном, усердно прошу Президиум изыскать справедливую возможность освобождения меня от подоходного и квартирного обложения (которыми я обязан, как лицо, отнесенное к свободной профессии), о чем и поставить в известность надлежащие учреждения.
   Никаких доходов, а по нездоровью и работы за мной не водится, питаюсь я случайными грошами, помещение же, в котором я живу, представляет низкую полутемную комнату, затерянную на заднем дворе огромного дома на бывшей Морской улице. Дом этот до августа настоящего года принадлежал Госиздату, заведующим которого товарищем Ионовым и было мне разрешено пользоваться упомянутым помещением за плату два рубля 75 коп. в месяц, за переходом здания в Откомхоз мое жилое обложение выразилось в сумме сорока одного рубля 50-ти коп.
   За снисхождение к моей невозможности платить подоходность и квартирную плату по свободной професии мое товарищеское сознание и русская поэзия будут Президиуму благодарны.

Николай Клюев.

   Ноября 1924 г.
   Адрес: улица Герцена, 45, кв. 7.
   

11

Конец февраля 1925 г. Ленинград

В Откомхоз Ленинграда поэта Николая Клюева

ЗАЯВЛЕНИЕ

   Основываясь на отношении губ. исполкома о снижении платы за занимаемую мною комнату, прошу Откомхоз снизить означенную плату до пяти рублей в месяц, каковую сумму я по болезни и крайней нужде и могу уплачивать.

Николай Клюев.

   Улица Герцена, дом 45.
   

12

15 марта 1925 г. Ленинград

В Правление Союза писателей
Николая Клюева

ЗАЯВЛЕНИЕ

   По крайней нужде моей и болезни прошу Союз писателей обращаться в комиссию по улучшению быта ученых с просьбой о назначении мне вспомоществования.

Николай Клюев.

   Март 15 дня 1925 г.
   Адрес: улица Герцена, дом 45, кв. 7.
   

13

   0x01 graphic

14

12 апреля 1926 г. Ленинград

В контору дома No 45
по улице Герцена
проживающего в
означенном доме
гр. Николая Алексеевича Клюева

ЗАЯВЛЕНИЕ

   Настоящим довожу до сведения конторы, что я живу моим литературным заработком, который является чисто случайным и не превышает 30--40 руб. в месяц. Состою членом профессионального союза работников просвещения -- секция печати, билет No 21681, а также членом Всероссийского союза писателей, билет No 102 (поэт).

Николай Клюев.

   12 апреля -- 1926 г.
   

15

<5 октября 1926 г.> Ленинград

В московский отдел Всероссийского
Союза писателей
Николая Клюева

ЗАЯВЛЕНИЕ

   Пролежав пять месяцев в больнице и перенеся две изнурительных операции, крайне нуждаюсь в материальной поддержке, о чем усердно прошу Московский союз писателей.

Николай Клюев.

   Адрес: Ленинград, ул. Герцена, дом No 45, кв. 8.
   <5 октября 1926 г.>
   

16

Декабрь 1926 г. Ленинград

В Ленинградское отделение Всероссийского
Союза писателей
Николая Клюева

ЗАЯВЛЕНИЕ

   Довожу до сведения Союза, что книгоиздательством "Прибой" куплена у меня моя поэма под названием "Плач об Есенине" за сумму двести рублей (200 руб.), которые и уплачены мне упомянутым книгоиздательством в два срока -- сполна. По болезни и задолженности израсходование этих денег следующее: за комнату за шесть месяц -- 43 руб. 80 коп., на покупку дров 20 руб., за уход и ночные дежурства во время моей последней болезни на дому -- санитару 93 руб. за месяц и один день, считая по три рубля за сутки. В настоящее <время> я крайне нуждаюсь -- нужно сносное питание, ежедневные перевязки и лекарства. О помощи усердно прошу Союз.

Николай Клюев.

   Адрес: ул. Герцена, 45, кв. 8.
   Декабрь 1926 г.
   

17

9 марта 1928 г. Ленинград

АКТ

   Из опроса гр-а Клюева Николая Алексеевича, проживающего в д. 45, кв. 8 по ул. Герцена, выяснилось по его заявлению следующее:
   Гр. Клюев Н. А. существовал и существует от литературного заработка, издавая свои произведения в Госиздате и отчасти в периодических изданиях, получив за период от 1/Х-26 г. по 30/IX-27 г. гонорара в Госиздате -- 270 р., в газете "Правда" (точнее: "Ленинградская правда". -- В. Г.) -- 20 р., в др. изданиях о получении гонорара гр. Клюев не помнит. По его словам, он получал также гонорар и от изд. "Прибоя", но таковой слился с Госиздатом, поэтому в сумму 270 руб. входит и гонорар от изд. "Прибой". По заявлению гр-а Клюева расходы выражаются в сумме всего 60-70 руб. Расходы на прожиток следующие: квартпл. 3 р. 70 в м<есяц>, отопл. 28 р. 1 год, освещение 1 р. 50 коп. в м<есяц>, стол -- 60 к. в день, помощь родств<енникам> 15 р. в год, проч. расходы 2 р. в м<есяц>. По заявлению гр. Клюева заработок его в среднем от 20 до 30 р. в м<есяц>. Проживает <в> 1 ко-м<нате> при обстановке бедного достатка.
   
   Пом. инсп<ектора> (подпись нрзб)
   Обследуемый Николай Клюев.
   Свидетель Скворцов
   

18

25 февраля 1930 г. Ленинград

Отдел здравоохранения Ленинградского Облисполкома
и Ленинградского Совета

Бюро врачебной экспертизы Улица Пролеткульта, д. No 1

АКТ ОСВИДЕТЕЛЬСТВОВАНИЯ No 2245

25-го февраля 1930 г.

Первое освидетельствование Переосвидетельствование

(подчеркнуть)

NoNo прежних протоколов

   обл. Олонецкая
   окр.
   район
   Фамилия Клюев гор. Вытегра
   Имя Николай
   Год рождения, возраст 43 год (а)
   Местожительство Улица Герцена, д. 45, кв. 8
   Основная профессия Поэт
   Образование: грамотн., малограмотн, среднее, высшее, специальное (какое именно)
   

Диагноз (перечень всех заболеваний):

Кардиосклероз, артериосклероз. Склероз мозговых сосудов. Истерия. Расширение вен прав<ой> голени.

   

Заключение Бюро врачебной экспертизы

   Группа вторая Переосвидет. через -- нет
   Нет ли состояния беспомощности: --
   Дополнительные замечания:
   
   Подписали:
   Ответст. Руковод. Б. В. Э. Председатель Комиссии (подпись)
   (подпись) Эксперты (подписи)
   25/II. 30 г. Печать: Бюро врачебной экспертизы.
   

19

12 сентября 1931 г.
<Решетниковский сельский Совет>

ДОВЕРЕННОСТЬ

   Настоящим доверяю денежное получение на мое имя -- товарищу Кравченко Анатолию Никифоровичу, что с приложением союзного билета удостоверяю своей подписью.

Николай Клюев.

   1931 г. 12 сентября.
   

20

12 сентября 1931 г.
Решетниковский сельский Совет

ДОВЕРЕННОСТЬ

   Настоящим доверяю смену или ликвидацию моей комнаты со всеми находящимися в ней вещами товарищу Кравченко Анатолию Никифоровичу, что и удостоверяю своей подписью -- Николай Алексеевич Клюев, 12 сентября 1931 года.
   Решетниковский с<ельский> С<овет> заверяет правильность доверенности <и> подписи, что и удостоверяется.
   Пред<седатель> с<ельского> С<овета> МП (подпись) 12/IX.31 г.
   

21

12 сентября 1931 г.
Решетниковский сельский Совет
В Литфонд Ленингр<адского> отд<еления>

ДОВЕРЕННОСТЬ

   Путевку и проездные деньги в Мацесту доверяю получить товарищу Кравченко Анатолию Никифоровичу, что и удостоверяю своей подписью -- Николай Алексеевич Клюев.
   
   Решетниковский с<ельский> С<овет> заверяет правильность доверенности и подписи и удостоверяется.
   
   Пред<седатель> с<ельского> С<овета> МП
   <подпись> Долгушев
   12/IX.31 г.
   

22

1932 г. Ленинград

Во Всероссийский Союз советских писателей
поэта Николая Клюева

ЗАЯВЛЕНИЕ

   По крайней нужде и тяжелой болезни прошу Союз о вспомоществовании в размере ста рублей.

Н. Клюев.

   1932 г.
   

23

20 января 1932 г. Ленинград

В Правление Всероссийского Союза
советских писателей поэта
Николая Клюева

ЗАЯВЛЕНИЕ

   На запрос Союза о самокритике моих последних произведений и о моем общественном поведении довожу до сведения Союза следующее: Последним моим стихотворением является поэма "Деревня". Напечатана она в одном из виднейших журналов республики и, прошедшая сквозь чрезвычайно строгий разбор нескольких редакций, подала повод обвинить меня в реакционной проповеди и кулацких настроениях. Говорить об этом можно без конца, но я, признаваясь, что в данном произведении есть хорошо рассчитанная мною как художником туманность и преотдалённость образов, необходимых для порождения в читателе множества сопоставлений и предположений, чистосердечно заверяю, что поэма "Деревня", не гремя победоносною медью, до последней глубины пронизана болью свирелей, рыдающих в русском красном ветре, в извечном вопле к солнцу наших нив и чернолесий. Свирели и жалкованья "Деревни" сгущены мною сознательно и родились из причин, о которых я буду говорить ниже, и из уверенности, что не только сплошное "ура" может убеждать врагов трудового народа в его правде и праве, но и признание им своих величайших жертв и язв неисчислимых, претерпеваемых за спасение мирового тела трудящегося человечества от власти желтого дьявола -- капитала. Так доблестный воин не стыдится своих ран и пробоин на щите, -- его орлиные очи сквозь крови и желчь видят
   
   На Дону вишневые хаты.
   По Сибири лодки из кедра.
   (Из поэмы "Деревня")
   
   Разумеется, вишневые хаты и кедровые лодки выдвигаются мною не как абсолютная ценность и тем более не как проклятие благороднейшим явлениям цивилизации (радио, учение об электронах и т. п.). Я двадцать пять лет в литературе, просвещенным и хорошо грамотным людям давно знаком мой облик как художника своих красок и в некотором роде туземной живописи. Это не бравое "так точно" царских молодцов, не их казарменные формы, а образами живущие во мне заветы Александрии, Корсуня, Киева, Новгорода от внуков Велесовых до Андрея Рублёва, от Даниила Заточника до По-сошкова, Фета, Бородина, Врубеля и меньшого в шатре Отца -- Есенина. Если средиземные арфы живут в веках, если песни бедной, занесенной снегом Норвегии на крыльях полярных чаек разносятся по всему миру, то справедливо ли будет взять на финку берестяного Сирина Скифии, единственная вина которого -- его многопестрые колдовские свирели. Я принимаю и финку, и пулемет, если они служат Сирину-искусству, но, жестоко критикуя себя за устремление связать свое творчество с корнями мировой культуры, я тем не менее отдам свои искреннейшие песни революции (конечно, не поступаясь своеобразием красок и слова, чтобы не дать врагу повода обвинить меня в холопстве).
   Первая часть "Деревни" -- это дума исторического пахаря, строки же
   
   Объявится Иван третий
   Попрать татарские плети --
   
   скрывают за собой тот же смысл, что и слова в моем известном стихотворении "Ленин" --
   
   То черной неволи басму
   Попрала стопа Иоанна...
   
   Неуместная повышенность тона стихов "Деревни" становится понятной, если правление Союза примет во внимание следующее: с опухшими ногами, буквально обливаясь слезами, я, в день создания злополучной поэмы, впервые в жизни вышел на улицу с протянутой рукой за милостыней. Стараясь не попадаться на глаза своим бесчисленным знакомым писателям, знаменитым артистам, художникам и ученым, на задворках Ситного рынка, смягчая свою боль образами потерянного избяного рая, сложил я свою "Деревню". Мое тогдашнее бытие голодной собаки определило и соответствующее сознание. В настоящее время я тяжко болен, целыми месяцами не выхожу из своего угла, и мое общественное поведение, если под ним подразумевать неучастие в собраниях, публичные выступления и т. п., объясняются моим тяжелым болезненным состоянием, внезапными обмороками и часто жестокой зависимостью от чужой тарелки супа и куска хлеба. Я дошел до последней степени отчаяния и знаю, что погружаюсь на дно Ситных рынков и страшного мира ночлежек, но это не мое общественное поведение, а только болезнь и нищета. Прилагаемый документ от Бюро медицинской экспертизы при сем прилагаю и усердно прошу Союз (не стараясь кого-либо разжалобить) не лишить меня последней радости умереть в единении со своими товарищами по искусству членом Всероссийского Союза советских писателей.
   Справедливость и русская поэзия будут Союзу благодарны. С товарищеской преданностью

Николай Клюев.

   20 января 1932.
   

24

<Весна 1932 г> Москва

В Оргкомитет союза писателей
поэта Николая Клюева

ЗАЯВЛЕНИЕ

   Прошу прикрепления меня к распределителю на Остоженке, право на которое я имею.

Н. Клюев

   <Весна 1932 г.>
   

25

12 апреля 1934 г. Томск

ДОВЕРЕННОСТЬ
следуемого в ссылку по ст. 58/10 в город Калпашев
<С>ев<еро>-Запад<ной> Сибири поэта
Клюева Никол<ая> Алексеевига.

   Настоящим доверяю всё свое имущество, находящееся в Москве, в доме No 12, кв. 3, по Гранатному пер., писателю Клычкову Сергею Антоновичу, что удостоверяю своей подписью, Клюев Николай Алексеевич. Г. Томск, Изолятор. 12 апреля 1934 г.
   

Перечень вещей:

   1) Ковер персидский 7 1/2 аршина.
   2) Два самовара красной меди 18 века.
   3) Шесть стульев, резная скамья, два стола и посудный поставец с комодом, старинной работы -- 17--18-ый век.
   4) Фонарь подвесной, серебряная лампада, две картины, резная полочка и божница, старинной русской работы.
   5) Три складня -- иконы -- 16-й -- 17-й век и 15-ть икон разных размеров -- 16-й и 17-го века, ларец и подголовник, кружка с орлом, два медных светца, один деревянный, 17-й век.
   6) Кровать ясеневая с периной, ковер, шитый шелком и шерстями, небольшой, черемисской работы, занавес со старинной прошвой. Евангелие и Апостол -- рукописные -- 15-го и 17 века. Книга Кормчая и книга "Поморские ответы" -- рукописная. Посуда и белье, две старинные скатерти -- синяя и белая вышитая.
   И всё, что находится на кухне, а также и белье, сданное прачке -- старушке Лукьяновн<е>, 25-ть штук. И всё остальное, что находится в квартире. В узлу платки и сорочки -- моей матери.

Николай Клюев.

   Адрес Клычкова Сергея Антоновича: Москва, Арбат, Нащокинский пер., дом No 15 -- писателей.
   

26

2 июня 1934 г. Колпашево

Административного ссыльного в поселок Колпашево
Север<о>-Западной Сибири

ДОВЕРЕННОСТЬ

   Я, вышепоименованный Клюев Николай Алексеевич, настоящим доверяю на сохранение принадлежащие мне вещи, находящиеся в Москве по Гранатному переулку, дом No 12, квартира No 3 -- Зинаиде Павловне Кравченко, что я и удостоверяю своей подписью: Николай Алексеевич Клюев.
   А/д. с. Клюев Николай Алексеевич состоит на учете в Нарымском окр<ужном> отделе ОГПУ.
   
   2/VI--34 г. П/Уполком (подпись)
   

Перечень вещей

   Ковер персидский, ручного шитья, размер 7 ар<шин> на 4 ар<-шина>. Прошва-дорожка персидская, ручного тканья из шерсти, размер 18 аршин длины, ширина 8 вершков. Ковер черемисской ручной работы по холсту, раз<мер> 4 ар<шина> на 1 1/2 ар<шина>. Дорожка ручного вятского тканья, полосатая зеленая, размер 5 ар<шин> на 8 вершков. Прошва, сшитая из старинных треугольной формы лоскутьев, с золотой бахромой, длина 5 аршин, шир<ина> 8 вер<шков>. Ковер украинский в мелкую цветную полоску, шерстяной, размер 4 ар<шина> на 2 1/2 шир<иной>. Дорожка на пол шерстяная тканая, размер 4ар<шина> на 3/4 ар<шина>. Скатерть синяя набойчатая, раз<мер> около 3 1/2 аршина, шир<ина> 5 четвертей, такая квадратная, желтым по синему. Скатерть, вышитая по холсту, размер 4 ар<шина> на 2 1/2 ар<шина>. Две ширинки, вышитые синим по белому домашнему холсту, размер каждой 5 ар<шин> на 3/4 ар<шина>. Полотенце, на конц<ах> вышиты двуглавые красные орлы. Полотенце, шитое в пялах, на одном конце вышит зверь, на другом -- двуглавый орел в раме. Два платка шелковых -- один по черному малиновый узор, с кисточками, другой без кисточек, желтовато-золотистый. Две скатерти льняные, деревенского рукоделья. Рубаха мужская из холста, вышитая по вороту, с серебряными узорными пуговками, при ней пояс из шерсти, со стеклярусом на кисточках. Материал бельевой белый, 9 метров. Занавес у кровати деревенской работы, суровая <ткань> с красной бахромой.
   Два самовара красной меди, один четырехугольной формы, другой -- вазой, небольшой; при них подносы, один квадратный красной меди, другой желтой меди, покрыт гравировкой, круглый. Кружка медная, серебряная, с двуглавым орлом на боку. Лампадка серебряная с цепочками, вся в сквозном узоре, ушка херувимами. Ларец теремком, обложен узорчатым луженым железом со слюдой; ларец мореного дуба, покатый, окован железом в полоску.
   

Коллекция икон

   Складень-икона Неопалимая Купина в медном обложении -- живописный.
   Складень Феодоровской Божией Матери, одностворка с пятничков выпадает, живописные краски больше зеленоватые, с мелким золотом. Складень без средней иконы, на створках праздники. Складень, резаный по дереву-кипарису, распятие -- небольшое. Икона корсунская, на исподе червоточина, размер 8 вершков. Икона Георгий на коне, икона Соловецких чудотворцев -- держат в руках городок с церквами. Икона явление Сергию Богоматери, икона Авраама, Исаака и Иакова -- держат на руках души в белых хитонах, икона Николы и Григория Богослова, изображены, во весь рост на черно-синем фоне. Все иконы размера 8 верш<ков>.
   Икона Ангела Хранителя, в одной руке меч, в другой -- крест, размер один аршин на 8 вершков, фон золотой. Икона Успение, размер шесть четвертей, фон черно-синий. Икона Спаса Богородицы и Иоанна Предтечи с чашей в руке, размер 2 1/2 ар<шина> на один аршин ширины. Иконостас, состоящий из пяти отдельных икон, вставленных в киот, деревянный, зеленой краски. Икона преподобного Нифонта, испод подбит красноватым бархатом, обод белый, размер 4 вершка; икона на зеленом поле Казанской, внизу святые, размер 5 вершков; икона на серебряном фоне Никола с умилением, внизу Георгий на коне и святые, размер 5 вершков.
   

Книги

   Апостол -- рукописный, с толкованием и цветными заставками-рисунками.
   "Поморские ответы" -- рукописные.
   "Стоглав" -- рукописный.
   Житие Сергия -- рукописное.
   Книга Кормчая -- старопечатная.
   Евангелие -- рукописное, в деревянном переплете.
   Потребник -- рукописный, с чином исповеди монахам и мирянам.
   Месяцеслов -- карманный, рукописный. Библия на немецком языке, весом один пуд.
   Все книги в кожаных переплетах, с медными застежками.
   

Мебель

   Стол русский, расписной красками. Стол черный, с точеными ножками, без ящика; скамья, с резаной спинкой, спинка снимается; шесть стульев, деревянных, старинной работы, из них два дубовых, голландских, стул высокий, с резной спинкой, дубовый. Кровать ясеневая. Аналой раздвижной. Киот деревянный, висячий, с дверцами, с прорезными крестами. Поставец для посуды с комодом, красного дерева, почерневшего от времени. Стол кухонный, шкафиком некрашеный, белый.
   Две керосиновых кухни -- одна с чугунной накладкой, другая с высоким коричневого цвета вытягивателем -- новая. Два блюда фарфоровых, продолговатых больших; четыре тарелки, розовых, английских, две тарелки, синих, английских. Чашка красная, внутри золото, на донышке золотой орел, работы Кузнецова. Четыре ковшика деревянные, карельской березы, долбленые. Бадейка деревянная, с крышкой для кваса. Два берестяных бурачка с крышками -- один синий, другой красный, на боках нарисованы цветы.
   Подсвечник медный, на три свечи -- старинный. Подсвечник медный, для одной свечи, весом семь футов, старинный. Подсвечник деревянный, на три свечи, белый, расписной. Прибор письменный, деревянный, красный, такой же нож и пресс-папье. Пастушок деревянный -- статуэтка, вышина девять вершков.
   Три иконы одинаковых Тихвинской Божьей Матери -- размер по пять четвертей каждая. Четыре иконы Никола, Георгий с копьем, Савватий и Варлам Хутынский на темно-синем фоне, во весь рост, размер аршин на четыре вершка. Икона Спаса по плечам, размер один аршин на 3/4 ар<шина>.
   Полотенце украинское, на концах вышиты красные птички, холст тонкий. Перина пуховая, весом три пуда. Перина поменьше, полупуховая. Сундук, а в нем картины -- шесть пейзажей работы художника С. Власова. Картина "Корабль церковный", в кожаной раме. Картина "Единорог", на холсте. Крест деревянный, формы <следует рисунок>, старинный. Два креста серебряных, узорных, с такими же цепочками, состоящими из отдельных плоских узорчатых звеньев, одна из цепочек золоченая. Две лестовки (четки) кожаные, низ вышит белым. Икона Дмитрия-царевича и Роман с венчиками, обложена тонким листовым серебром, размер шесть вершков. Икона, со врезанным в нее медным крестом, с синей эмалью, размер три четверти. Риза от богородичной иконы, с венцом, серебряная, размер 2 1/2 четверти.
   Скрипка в футляре, статуэтка вятской работы -- кормилица с ребенком. Две ложки арабских, пальмового дерева, с надписями из Корана. Вешалка бамбуковая, стенная. Две корзины, плетеных, багажных. Половики сурового паруса, квадратные, две штуки. Дорожка на пол, семь аршин, пеньковая, в полоску. Чайная и столовая посуда. Два ножа и две вилки -- черенки из слоновой кости. В кладовке ящик железный. Деревянная скамья простой работы, не крашеная -- старинная. Брюки белые, льняные. Шаровары синие, в белую витую полоску, деревенские. Две вешалки для полотенца в виде прялок, расписаны изображениями барынь. Полочка -- края резные зубчиками и дырочками мутно-зеленого цвета, длина пять четвертей на одну четверть. На стене ткань синяя, мелкими белыми кружками, кайма с конями.
   И всего в настоящей доверенности три страницы, из них две написаны на обеих сторонах, третья писана с одной стороны -- моей собственной рукой: Клюев Николай Алексеевич, июня второго дня 1934 г. в поселке Колпашево Северно-Западной Сибири. Подпись же моя удостоверена уполномоченным местного ГПУ.
   

27

12 июля 1934 г. Колпашево

   Во Всероссийский Центральный Исполнительный
   Комитет административно-ссыльного в Нарымский край,
   в поселок Колпашево Клюева Николая Алексеевича
   

ЗАЯВЛЕНИЕ

   После двадцати пяти лет моей поэзии в первых рядах русской литературы я за безумные непродуманные строки из моих черновиков, за прочтение моей поэмы под названием "Погорельщина", основная мысль которой та, что природа выше цивилизации, сослан Московским ОГПУ в Нарым на пять лет.
   Глубоко раскаиваясь, сквозь кровавые слезы осознания нелепости своих умозрений, невыносимо страдая своей отверженностью от общей жизни страны, ее юной культуры и искусства, я от чистого сердца заявляю ВЦИКомитету следующее:
   "Признаю и преклоняюсь перед Советовластием как единственной формой государственного устроения, оправданной историей и прогрессом человечества!"
   "Признаю и преклоняюсь перед партией, всеми ее директивами и бессмертными трудами!"
   "Чту и воспеваю Великого Вождя мирового пролетариата товарища Сталина!"
   Обязуюсь и клянусь все силы своего существа и таланта отдать делу социализма.
   Прошу помилования.
   Если же помилование ко мне применимо быть не может, то усердно прощу о смягчении моего крайне бедственного положения.
   Я инвалид второй группы. Климат Нарыма, повальная малярия, отсутствие специальной медпомощи, непосильная дороговизна бытовой стороны грозят мне неизбежной гибелью.
   Если я недостоин помилования, то усердно прошу уменьшить мне срок ссылки, дать минус шесть или минус двенадцать без прикрепления к одному месту.
   Всё это спасло бы меня от преждевременной смерти и дало бы мне, переживающему зенит своих художнических способностей, возможность новыми песнями искупить свои поэтические вины.
   Справедливость, милосердие и русская поэзия будут ВЦИК благодарны.

Николай Клюев.

   12 июля 1934 г.
   Адрес: Северо-Западная Сибирь, поселок Колпашево.
   

28

20 февраля 1935 г. Москва

ОПИСЬ
имущества и вещей Клюева Николая Алексеевича,
находившихся Гранатный пер., 12 на хранении
в домоуправлении, составлена в присутствии
Курановой В. А. и Горбачевой В. Н. на основании ордера
No 356 Г.У.Г.б. НКВД от 20 февраля 1935г. Опись
производил комиссар Аракчеев.

0x01 graphic

0x01 graphic

0x01 graphic

   Понятые           две подписи
   Вещи по данной описи приняла по доверенности           В. Горбачева <подпись>
   Комиссар отряда           Аракчеев <подпись>
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   1. Политическим ссыльным, препровождаемым в г. Каргополь Олонецкой губернии. Между 18 февраля и 2 марта 1906 г. (с. 161). -- МБК (отр.). С. 120; РТК (отр.). С. 192; ПКРЛ. С. 201-202 по копии, с пропусками из-за трудности прочтения письма, выполненной жандармским ротмистром Штандаренко (ЦГА КАССР).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...г. Каргополь... -- Один из старейших городов Северной Руси.
   ... Крестьянский союз... -- Всероссийский крестьянский союз -- массовая революционно-демократическая организация в России (1905-1907). В ее программе -- национализация земли и созыв Учредительного собрания.
   ...Учредительного собрания... -- См. примеч. с. 504.
   Добролюбова Мария Михайловна (1880--1906) -- сестра поэта Александра Добролюбова, окончила Смольный ин-т, педагог, активная участница Первой русской революции, примыкала к эсерам.
   
   2. Л. Д. Семенову. 15 июня 1907 г. Дер. Желвачёва (с. 163). -- ЛС (отр.). С. 25; НК (отр.). С. 53-54. -- ПКРЛ. С. 204-205.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Год установлен по содержанию.
   
   Семенов Леонид Дмитриевич (1880--1917) -- поэт-символист, университетский товарищ А. Блока. Выпустил единственный сб. "Собрание стихотворений" (1905). Участвовал в деятельности Крестьянского союза, неоднократно подвергался арестам и заключению. Позже окончательно оставил литературу и ушел "в народ", "осел на земле", крестьянствовал, собирался принять священнический сан. В дек. 1917 г. был убит крестьянами на своем хуторе в Рязанской губ. (См. о нем: Баевский В. Леонид Семенов -- жизнестроитель и поэт // ВЛ. 1994. Вып. V. С. 171-207).
   ...одно мое стихотворение последнего присыла предложено "Русскому богатству"... -- Неизвестно, о каком ст-нии идет речь. В этом журн. стихи поэта не публиковались.
   ...одно помещено в майской книжке "Трудового пути*. -- Речь идет о ст-нии "Холодное, как смерть, равниной бездыханной..." (Трудовой путь. 1907. No 5. С. 24).
   Рассказ Ваш ~ мне гитать не приходилось. -- Имеется в виду рассказ Семенова "Проклятие" (Трудовой путь. 1907. No 3. С. 2--27). Об этом произведении Блок писал, что оно "потрясает и отличается во многом от сотни подобных описаний правительственных зверств, но отличается от них более в чисто описательной части. Что же сверху того -- показательно еще раз, что трудно "служить богу и маммоне", хранить верность жизни и искусству" (Блок, 5. С. 114).
   Читал только стихотворение "Проклятье"... -- Напечатано в журн. "Трудовой путь" (1907. No 3. С. 1).
   ...приходится видеть "Ниву"... -- Еженедельный иллюстрированный лит.-худ. и науч.-популярный массовый журн. для "семейного чтения", издавался в Петербурге А. Ф. Марксом в 1870--1916 гг. В 1916 г. издание было приобретено книгоиздательской фирмой "Товарищество Сытина и Ко".
   В стихотворении "Рота за ротой проходят полки..." -- есть строка: "Мерещится мне въявь военных -- плацев -- гладь". -- Оговорка поэта. Эта строка -- из ст-ния "Казарма", которое, вероятно, находилось среди стихов, присланных Семенову.
   ..я прочитал в газетах, что Вы "сидите". -- В марте 1907 г. Семенов находился в петербургской пересыльной тюрьме.
   Всего я послал Вам 8 писем -- с 52 стихотворениями. -- Эти материалы исследователями не обнаружены.
   
   3. А. А. Блоку. Конец сентября -- начало октября (до 3-го) 1907 г. Дер. Желвачёва. (с. 164). -- Блок, 8. С. 587 (отр.); ОКПП (отр.). 1978. No 8. С. 96-97; ЛН, 92. 4. С. 462-463.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется предположительно на основании письма Блока к матери от 9 окт. 1907 г.: "За мое отсутствие получили... очень трогательное письмо от крестьянина Олонецкой губернии..." (Блок, 8. С. 215). С 3 по 7 окт. Блок находился в Киеве.
   
   ...прочесть мои стихотворения ~ поместить их в какой-либо журнал. -- К письму были приложены ст-ния "Горниста смолк рожок... Угрюмые солдаты...", "Вот и лето прошло, пуст заброшенный сад...", "Я поведаю миру былину...", "Мы любим только то, чему названья нет..." и "Немая любовь".
   Я в этом году призываюсь в солдаты (21 год)... -- См. примеч. с. 449.
   ...привез сборник Ваших стихов. -- Имеется в виду "Нечаянная Радость" (1907).
   ...душа становится вольной ~ след крылатых кораблей. -- Навеяно блоковскими строками предисловия к сб. "Нечаянная Радость": "Слышно, как вскипают моря и воют корабельные сирены. Все мы потечем на мол, где зажглись сигнальные огни. Новой Радостью загорятся сердца народов, когда за узким мысом появятся большие корабли" (Блок, 2. С. 370).
   
   4. Е. М. Добролюбовой. Конец сентября -- начало октября 1907 г. Дер. Желвачёва (с. 165). -- РТК (отр.). С. 194.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию: "23 октября меня вновь зовут в солдаты...". См. сходную фразу в п. 3, с. 164.
   
   Добролюбова Елена Михайловна (1882--?) -- сестра поэта Александра Добролюбова, окончила педагогические курсы Смольного ин-та, принимала участие в революционных событиях 1905--1906 гг. Клюев посвятил ей ст-ние "Предчувствие" (1909).
   ...от Леонида Дмитриевича... -- Семенова.
   
   5. А. А. Блоку. Октябрь-ноябрь (до 12 ноября) 1907 г. Дер. Желвачёва (с. 165). -- Блок, 5. С. 213-214 (отр.); ОКПП (отр.). 1978. No 8. С. 91-92; В подборке "Из неизданной переписки Александра Блока" // КО. 1986, 17 окт.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется предположительно на основании письма сестры поэта к Блоку от 12 янв. 1908 г., в котором она сообщала: "Коля находится с 13 ноября на военной службе" (Цит. по: ЛН. 92, 4. С. 468).
   
   ...электрические сны... -- Перифраз строки из ст-ния Блока "В кабаках, в переулках, в извивах...": "В электрическом сне наяву...".
   ..."Осеннюю волю"... -- "Осенняя воля" -- ст-ние из сб. "Нечаянная Радость".
   ...молодость, сгубленную в хмелю... -- Перифраз строки из ст-ния "Осенняя воля": "Как я молодость сгубил в хмелю...".
   ...Младу -- дикой вольности сестру... -- Перифраз строк из ст-ния "Прискакала дикой степью...": "Млада, Дикой вольности сестра!".
   ..."Взморье"... -- Ст-ние из сб. "Нечаянная Радость".
   ...с кораблем, уносящим торжество... -- Перифраз строк из ст-ния "Взморье": "Там корабль... Унося торжество в океан".
   ...подобные яспису и сардису... -- Усеченный стих из Откр. (IV, 3): "И Сей Сидящий видом был подобно камню яспису и сардису...".
   ...П. Я. пишет лучше Вас... -- Имеется в виду поэт-народоволец Петр Филиппович Якубович (псевд. Л. Мельшин и др.; 1860--1911), автор сб. "Стихотворения Матвея Рамшева" (1887), "Стихотворения" (Т. 1-2. 1889-1901), написанных в духе некрасовской традиции.
   ...слово "красным криком" не Ваше, а Леонида Андреева... -- Имеется в виду название повести Л. Андреева "Красный смех" (1904).
   ..."голубой кавалер"... -- Образ из третьей строфы ст-ния "A l'ombre" ("День поблек -- изящный и невинный...").
   ...нимб, юр? -- Слова из ст-ний "An Hans Guenther" ("Гансу Понтеру") и "Ты оденешь меня в серебро...".
   ..."Сказка о петухе и старушке"... -- Ст-ние из сб. "Нечаянная Радость".
   ...призри с небеси ~ десница твоя! -- Усеченные стихи из Псалтыри (Пс. XXIX, 15--16): "...призри с неба и воззри, и посети виноград сей; Охрани то, что посадила десница Твоя...".
   Присылаю Вам еще стихотворений... -- При этом письме стихи не сохранились.
   Клюева Клавдия Алексеевна (1881--1941) -- сестра поэта, в замужестве Расщеперина (Ращеперина).
   
   6. В. С. Миролюбову. 25 января 1908 г. Петербург (с. 167). -- ИТН. С. 106.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   Нахожусь с 5 января ~ госпитале... -- См. примеч. с. 449.
   ..."что" помещено мое в декабре ~ к помещению в следующие месяцы... -- В декабрьском номере журн. "Трудовой путь" не было стихов поэта. В "Нашем журнале" (под таким названием стал выходить "Трудовой путь") была опубликована анонимно статья Клюева "В черные дни".
   
   7. А. А. Блоку. 19 февраля 1908 г. Петербург (с. 168). -- ЛН, 92, 4. С. 468.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   Сестра писала мне, что вы спрашивали у ней мой адрес. -- Клюева в письме к Блоку от 12 янв. 1908 г. приводит адрес брата: "Финляндия, г. Выборг, Выборгский крепостной пехотный батальон, 5-я рота" (Цит. по: ЛН, 92, 4. С. 468).
   С 5-го января я нахожусь ~ госпитале... -- См. примеч. с. 449.
   
   8. А. А. Блоку. 16 мая 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 168). -- РТК (отр.). С. 200; ЛН, 92, 4. С. 468-469.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Год установлен по содержанию.
   На обороте листа приписка рукой Блока: "Я ответил 2 июня большим письмом о "народной душе"".
   
   Вы напечатали мое письмо. -- Речь идет об отрывках из п. 5, приведенных Блоком в статье "Литературные итоги 1907 года", опубликованной в журн. "Золотое руно" (1907. No 11-12. С. 92-93).
   
   9. А. А. Блоку. Май 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 168). -- ЛН, 92, 4. С. 469.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...я снова присылаю Вам стихи... -- При письме ст-ния "Зеленеют травкою могилы...", "Под плакучею ракитой...".
   ...опубликовали мое письмо к Вам в "Золотом руне"... -- См. примеч. к п. 8.
   ...что потом было по этому поводу писано в газетах Розановым и в "Столичной почте"... -- В статье В. Розанова, подписанной В. Варварин, "Автор "Балаганчика" о петербургских Религиозно-философских собраниях" (Русское слово. 1908. 25 янв.) дается язвительная характеристика блоковской статьи "Литературные итоги 1907 года" и приведенных в ней отрывков из клюевского письма: "Блок выбрал в корреспонденты неудачного "мужичка". <...> Нам кажется, и Блок -- не настоящий русский умный человек, образованный в работе и рабочий в образовании, и "мужичок" его взят откуда-нибудь из ресторана, где он имел достаточно поводов завидовать кутящим "господам"". Цитируя выдержки из писем Клюева, Д. Философов в статье "Декадентские мужички" (Столичная почта. 1908. 14 февр.) сетует, что "крестьяне сбиты с толку. Они ищут выхода из своего нестерпимого положения и не знают, за кем идти", но более всего его удручает, что "сбиты с толку и мы, интеллигенты? И в нашем "сословии" или "касте" все "разные партии, и каждая оправдывает свое!" Крестьяне начинают хвататься за ум и рассчитывать, главным образом, на себя, только на себя".
   ...прочитать книгу А. Добролюбова "Из книги Невидимой". -- Имеется в виду третий сб. произведений Добролюбова "Из книги Невидимой", подготовленной и изданной Н. Я. и И. М. Брюсовыми в 1905 г., где частично представлено его творчество 1900-х гг., так называемого "сектантского периода".
   
   10. А. А. Блоку. 6 июня 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 169). -- ЛН, 92, 4. С. 470.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...книгу А. Добролюбова "Из книги Невидимой". -- См. примеч. к п. 9.
   
   11. А. А. Блоку. 27 июня 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 169). -- ЛН, 92, 4. С. 470.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   Получил Ваши книги. -- Блок послал альманах "Белые ночи" и свой сб. "Лирические драмы" (1908), с дарственной надписью: "Николаю Клюеву. С приветствием от души. Александр Блок 2 июня 1908, СПБ" (Дарственные надписи Блока на книгах и фотографиях // ЛН. 92. 3. С. 82).
   
   12. А. А. Блоку. Июль-август 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 169). -- РФ (отр.). С. 202; ЛН, 92, 4. С. 472.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   с. 170 ...книги я получил... -- См. примеч. к п. 11, с. 517.
   ...Ваши произведения ~ "Сын и мать"... -- Эти ст-ния вошли в петербургский альманах "Белые ночи" (1907).
   ..."Король на площади". -- Одна из трех драм, вошедшая в сб. "Лирические драмы".
   А насчет опубликованного письма не беспокойтесь... -- Речь идет о п. 5.
   ...письмо со стихами... -- Имеются в виду ст-ния при п. 9.
   
   13. А. А. Блоку. 1 сентября 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 170). -- ЛН, 92, 4. С. 473.
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по связи с п. 14: "1 сентября послал Вам письмо для В<иктора> С<ергеевича> М<иролюбова>...".
   ...как Вам нравится эта статья? -- Речь идет о статье Клюева "С родного берега".
   
   14. А. А. Блоку. Середина сентября 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 171). -- ЛН, 92, 4. С. 473-474.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию и на основании блоковских помет от 21 и 28 сент. 1908 г. в ЗП. С. 114-115.
   
   ...какие из этих стихов годны. -- К письму приложены ст-ния "Я говорил тебе о Боге...", "Любви начало было летом...", "Песня девушки", "Песня о царе соколе и о трех птицах Божиих", "Осенняя сказка".
   ...какие три стихот<ворения> Вы послали в него? -- В журн. "Золотое руно" (1908. No 10) были опубликованы два ст-ния Клюева "Я говорил тебе о Боге..." и "Любви начало было летом...". О судьбе третьего ст-ния -- неизвестно.
   
   15. А. А. Блоку. 30 сентября 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 171). -- ЛН, 92, 4. С. 476.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   "Земля в снегу" -- Третий сб. ст-ний Блока (1908).
   ...после "рукописи"... -- Речь идет о статье "С родного берега".
   ...письмо со стихами. -- см. п. 14.
   
   16. A. A. Блоку. Конец октября 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 171). -- Блок, 8. С. 594 (отр.); РТК (отр.). С. 201; РФ (отр.) С. 204; В подборке "Из неизданной переписки Александра Блока" // КО. 1986, 17 окт.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется предположительно на основании блоковского письма к матери от 2 нояб. 1908 г.: "Всего важнее для меня -- то, что Клюев написал мне длинное письмо о "Земле в снегу", где упрекает меня в интеллигентской порнографии (не за всю книгу, конечно, но, например, за "Вольные мысли"). И я поверил ему в том, что даже я, ненавистник порнографии, подпал под ее влияние, будучи интеллигентом. Может быть, это и хорошо даже, но еще лучше, что указывает мне на это именно Клюев. Другому бы я не поверил так, как ему.
   Письмо его вообще опять настолько важно, что я, кажется, опубликую его" (Блок, 8. С. 258).
   В следующем письме к матери (5--6 нояб. 1908 г.) Блок вновь возвращается к клюевскому письму, уточняя и конкретизируя свои выводы: "Клюев мне совсем не только про "Вольную мысль" пишет, а про всё <...> и еще про многое. И не то что о "порнографии" именно, а о более сложном чем-то, что я, в конце концов, в себе еще люблю. Не то что я считаю это ценным, а просто это какая-то часть меня самого. Веря ему, я верю и себе. Следовательно (говоря очень обобщенно и не только на основании Клюева, но и многих других моих мыслей): между "интеллигенцией" и "народом" есть "недоступная черта". Для нас, вероятно, самое ценное в них враждебно, то же -- для них" (Блок, 8. С. 258). Раздумья поэта над клюевским письмом отразились и в докладе "Россия и интеллигенция", прочитанном им 13 нояб. 1908 г. в Религиозно-философском обществе (Блок, 6. С. 318-328).
   
   ...на развалинах Ниневии... -- Древний г. Ассирии. В конце VIII--VII вв. столица Ассирии. В 612 г. до н. э. разрушена вавилонянами и мидянами. Часто упоминается в Ветхом Завете.
   ...и всё мимолетно... -- Усеченная цитата из ст-ния "Иду и всё мимолетно..." -- сб. "Нечаянная Радость".
   ...несчастных, просящих хлеба, никому не жаль... -- Перифраз строк из ст-ния "Еще прекрасное серое небо...": "Еше несчастных, просящих хлеба, Никому не жаль, никому не жаль!" -- сб. "Нечаянная Радость".
   ...уплывающая в пьяный сумрак городских улиц... -- Перифраз строки из ст-ния "Там, в ночной завывающей стуже...": "Уплываешь ты в сумрак снеговый..." -- сб. "Нечаянная Радость".
   ...с вольной девой в огненном плаще... -- Слегка измененная строка из ст-ния "Иду -- и всё мимолетно...": "Вольная дева в огненном плаще..." -- сб. "Нечаянная Радость".
   Я недоумеваю ~ от чтения этой книги... -- Имеются в виду статьи В. Розанова и Д. Философова. См. примеч. к п. 9, с. 517.
   ...духовно не выше публики, выведенной в "Царе Голоде" в картине "Суд над голодными"... -- См. примеч. с. 494.
   Отлил пулю помещик Энгельгардт... -- См. примеч. с. 494.
   Небо как голубой далекий брат... -- Перифраз строк из ст-ния "В четырех стенах...": "А в небе -- золотом расшитый Наряд бледнеет голубой. Как сладко, и светло, и больно, Мой голубой, далекий брат!" -- сб. "Земля в снегу".
   ...чуть слышны колокола... -- Вторая строка из ст-ния "О несказанном" ("Милый брат! Завечерело...") -- сб. "Земля в снегу".
   Задумчивая ли голубоокая Мэри... -- Перифраз строк из ст-ния "Нет имени тебе...": "Меня, задумчивую Мэри, Голубоокую меня". -- сб. "Земля в снегу".
   ..легковейная ли весна... -- Строка из ст-ния "В синем небе, в темной глуби..." -- сб. "Земля в снегу".
   ...палач ли, вобьющий в ладонь гвоздь... -- Перифраз строк из ст-ния "Когда в листве сырой и ржавой...": "Когда палач рукой костлявой Вобьет в ладонь последний гвоздь..." -- сб. "Земля в снегу".
   ...перед ликом Родины суровой закатается на кресте завершительная жертва? -- Перифраз строк из ст-ния "Когда в листве сырой и ржавой...": "Пред ликом родины суровой Я закачаюсь на кресте...".
   ...мертвый, провалившийся рот. -- Перифраз заключительной строки из ст-ния "Не пришел на свиданье": "Провалился мертвый рот" -- сб. "Земля в снегу".
   Чулков Георгий Иванович (1879--1939) -- поэт, прозаик, литературовед. Издал альманахи "Факелы" (1906--1908), "Белые ночи" (1907). Блок познакомился и сблизился с ним весной 1904 г., поддерживал дружеские отношения до 1908 г.
   "Принимаю" -- Так Клюев назвал по слову из третьей строки первой строфы "Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!" ст-ние "О, весна без конца и без краю...".
   ..."лови лесной туман косой"... -- Неточная цитата из ст-ния "Песельник": "...собирай лесной туман косой!" -- сб. "Земля в снегу".
   ...а в "Пляске" слово "лютики" будто с того света свалилось... -- Имеется в виду строка "Эй, желтенькие лютики..." -- сб. "Земля в снегу".
   ...пока надтреснутый колокол ~ до часа и дня урочного. -- Перифраз строк из предисловия к сб. "Земля в снегу": "Надтреснутый колокол мерно качается и поет серебряным голосом...", "...лесные тропинки, глухие овраги, огни в избах моей родины...", "И снега, застилающие землю перед весной".
   Если пожелаете, то опубликуйте это письмо... -- Оно не было опубликовано.
   
   17. A. A. Блоку. Ноябрь-декабрь 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 174). -- ЛН, 92, 4. С. 479-480.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...в "Русскую мысль"... -- Русская мысль. Ежемес. науч.-лит. и полит. журн., 1880--1918, Москва. Основан В. М. Лавровым. До 1885 г. славянофильской ориентации, позднее (ред. В. А. Гольцев) либеральной ориентации. После 1905 г. орган кадетской партии. После реорганизации журнала литературный и литературно-критический отдел возглавил Д. С. Мережковский. Блок, вероятно, заинтересовал редакцию статьями Клюева и, заручившись ее согласием на выступления поэта на страницах журнала, стал уговаривать Клюева поделиться своими мыслями.
   ...окромя "Трудового пути"... -- См. примеч. с. 461.
   ...да "Царя Голода" -- См. примеч. с. 494.
   ...похищаешь "Свет". -- Свет. Ежедневная полит., эконом, и лит. газ., 1882-1916, Петербург.
   ...адрес с изображением лебедя. -- Имеется в виду "Лебедь". Журн. лит. и искусства. Москва. С. А. Поперек, 1908--1909.
   ...эту рукопись. -- Речь идет новом произведении "Слово Божие к народу", которое, вероятнее всего, утрачено. См. п. 22 и 24.
   Стихотворение "Ты разлюбила"... -- Имеется в виду ст-ние "Ты разлюбила мир иконы...", озаглавленное позже "Грешница", в окончательной ред. -- "За лебединой белой долей..." (1907, 1911).
   Как Вам кажутся эти стихи. -- К письму приложены ст-ния: "Прошли те времена, когда нелицемерно...", "Ты разлюбила мир иконы...", "Возвращение", "Победителям", "Всё напевней и благостней звоны...", "И опять я мудр и весел...". "Пловец", "Завещание", "Зимняя сказка", "Из книги Откровения", "Горние звезды, как росы...", "Песня о мертвом женихе", "Под вечер". Ст-ние "Победителям" Блок отослал в царицынский журн. "Слушай, земля", однако оно не было опубликовано.
   ...опубликуйте письмо без урезок. -- Речь идет о п. 16.
   
   18. А. А. Блоку. Ноябрь-декабрь 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 175). -- ЛН, 92, 4. С. 484.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   Ответил на Ваше письмо с просьбой от "Русской мысли"... -- См. примеч. выше.
   Мережковский Дмитрий Сергеевич (1866--1941) -- поэт, прозаик, критик, публицист, переводчик, лит.-общественный деятель. В 1920 г. эмигрировал.
   
   19. A. A. Блоку. 28 декабря 1908 г. Дер. Желвачёва (с. 175). -- ЛН, 92, 4. С. 484-485.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...получили ли мое письмо заказное. -- См. п. 17. ...и "пол-листа"... -- См. примеч. с. 521.
   Какие стихи в "Лебеде"... -- Блок послал в журн. только ст-ние "Осенняя сказка", которое не было опубликовано.
   
   20. А. А. Блоку. Январь-февраль 1909 г. Дер. Желвачёва (с. 176). -- ЛН, 92. 4. С. 485-486.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...очень озабочен о судьбе письма со стихами -- и с полулистом... -- См. примеч. к п. 17, с. 521.
   ...Вы писали в открытке ~ беспокойны душой... -- Имеются в виду весьма болезненные семейные обстоятельства, связанные с рождением ребенка и его неожиданной смертью.
   ...для В<иктора> С<ергеевича>... -- Миролюбова.
   ...из "Золотого руна" не получил... -- См. примеч. с. 518.
   ...получил из "Лебедя" 3 руб. 15 коп., за какое стихот<ворение> -- не знаю. -- См. примеч. выше.
   Бальмонт Константин Дмитриевич (1867--1942) -- поэт-символист, переводчик. В стихах -- мотивы индивидуализма, противопоставление "железному веку" первозданного целостного "солнечного начала". С 1920 г. в эмиграции.
   
   21. А. А. Блоку. 3 марта 1909 г. Дер. Желвачёва (с. 176). -- ЛН, 92, 4. С. 486.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (РГАЛИ).
   
   ...от В<иктора> С<ергеевича>... -- Миролюбова.
   ...хотелось бы No 10 "Золотого Руна"... -- См. примеч. с. 518.
   
   22. А. А. Блоку. 12 марта 1909 г. Дер. Желвачёва (с. 177). -- ЛН, 92, 4. С. 486-487.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Год установлен по содержанию.
   
   ...почти пришиблен царственностью стихов из Бодлера -- Вячеслава Иванова... -- Речь идет о шести ст-ниях французского поэта Ш. Бодлера в пер. Вяч. Иванова, опубликованных в журн. "Вопросы жизни" (1905. No 4-5).
   ...умилен Вашим словом о "Прозрачности" и "Кормчих звездах". -- Имеется в виду статья Блока "Творчество Вячеслава Иванова" (Вопросы жизни. 1905. No 4-5). Во второй части статьи Блок дает высокую оценку сб. ст-ний Иванова "Кормчие звезды" (1903) и "Прозрачность" (1904).
   ...завечерело, чуть слышны колокола... -- Усеченная цитата из ст-ния "О несказанном" -- сб. "Земля в снегу".
   Похожи на "Соломона" коротки у альманахов "Шиповник"... -- Имеются в виду лит.-худож. альманахи (кн. 1--26, 1907--1917), выпускавшиеся петербургским книгоизд-вом "Шиповник", основанном З. И. Гржебиным и С. Ю. Копельманом.
   "Черные маски" -- Пьеса Л. Андреева (1908).
   ..."плату и рыдаю, камо зрю красоту недвижну, лежащу, вида не имеющу"... -- Перифраз стихиры Иоанна Дамаскина на отпевание покойника: "Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть, вижду во гробех лежащую, по образу божию созданную нашу красоту, безобразну, безсловну, не имущую вида" (Требник. М., 1995. С. 269).
   От В<иктора> С<ергеевича>... -- Миролюбова.
   ...на "Слово Божие"... -- См. примеч. к п. 17, с. 521.
   ...здоровье у него папиросное... -- Миролюбов болел туберкулезом.
   ...единое нужно на потребу... -- Стих из Евг. от Лк. (X, 42).
   
   23. А. А. Блоку. 3 апреля 1909 г. Дер. Желвачёва (с. 178). -- ЛН, 92, 4. С. 488.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   Из "Бодрого слова"... -- Клюев получил гонорар за публикацию в московском журн. "Бодрое слово" (1903. No 5 и 7) ст-ний "Современная былина" и "Песня о соколе и о трех птицах Божиих".
   Писал я что-то Вам про "Черные маски"... -- См. п. 22 и примеч. к нему выше.
   
   24. А. А. Блоку. Апрель 1909 г. Дер. Желвачёва (с. 178). -- ОКПП. 1978. No 9. С. 101 (отр.); РТК (отр.). С. 201, 205; В подборке "Из неизданной переписки Александра Блока" (отр.) // КО. 1986, 17 окт.; ЛН, 92, 4. С. 488-490.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется в связи с фразой из п. 25: "Получили ли до отъезда мое письмо со стихами...".
   
   ..."Слово Божие к народу"... -- См. примеч. с. 521.
   ..."грусть несказанных намеков"... -- Строка из ст-ния "Федору Смородскому" ("Нежный! У ласковой речки...") -- -- сб. "Нечаянная Радость".
   "Люди придут и растратят ~ Нежный растопчут камыш". -- Четвертая строка из ст-ния "Федору Смородскому".
   ..."одинокая участь светла, безначальная доля свята". -- Строки из ст-ния "Полюби эту вечность болот..." -- сб. "Нечаянная Радость".
   ..."жемчуговые сны наяву"... -- Строка из ст-ния "Облака небывалой услады..." -- сб. "Нечаянная Радость".
   ...В<иктор> С<ергеевич>... -- Миролюбов.
   ..."чтоб услышать с белой пристани Отдаленные рога"... -- Неточно приведенные строки из ст-ния "Последний путь": "Ты услышишь с белой пристани Отдаленные рога" -- сб. "Земля в снегу".
   ..."если встанешь -- не сойдешь, и душою безнадежной Безотзывное поймешь". -- Строки из ст-ния "Последний путь" ("В снежной пене -- предзакатная...").
   ..."пучина темных встреч". -- Перифраз строки из ст-ния "На страже": "В пучины новых темных встреч" -- сб. "Земля на снегу".
   Присылаю Вам еще стихов... -- К письму приложены ст-ния "Поэт", "Предчувствие", "Змей", "Прельщение".
   ...о присланных с "полулистом" тоже. -- См. примеч. с. 521.
   ...какое стихотворение помещено в "Лебеде"... -- См. примеч. с. 522.
   Не можете ли Вы прислать мне этот No 10... -- См. примеч. с. 518.
   Быстров Семен Федорович (1877--1942?) -- писатель. С конца 1907 г. был секретарем "Журнала для всех", работал в редакции журн. "Трудовой путь". Знакомство Клюева с Быстровым, вероятно, состоялось в начале 1908 г., когда поэт, по его словам, "пробыл зимой в Петербурге четыре месяца..." (см. п. 8).
   
   25. А. А. Блоку. Начало июля 1909 г. Дер. Желвачёва (с. 179). -- ЛН, 92, 4. С. 491.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию. На листе блоковская помета, сделанная красным карандашом: "Июль 1909".
   
   ...в далеких краях... -- С середины апр. 1909 г. Блок путешествовал по Италии и Германии.
   ...В<иктора> С<ергеевича>... -- Миролюбова.
   ..."кто горд и зол ~ зовет и манит". -- Перифраз строк из ст-ния "На родине" ("В густой траве пропадешь с головой..."): "...кто горд и зол. И смотришь -- тучи вдали встают, И слушаешь песни далеких сел... Заплачет сердце по чужой стороне, Запросится в бой -- зовет и манит..." -- сб. "Земля в снегу".
   Таставен Генрих Эдмундович (1880--1915) -- критик, секретарь журн. "Золотое руно".
   ...в "Лебедь"... -- См. примеч. с. 522.
   ..."Слушай, земля"... -- Ст-ние Клюева в данном журн. не появилось. ...в "Бодрое слово". -- В этом журн. (1909. No 17) было напечатано ст-ние "Прельщение".
   Получили ли до отъезда мое письмо со стихами... -- См. примеч. с. 524.
   
   26. А. А. Блоку. 4 сентября 1909 г. Дер. Желвачёва (с. 180). -- ЛН, 92, 4. С. 491-492.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Год установлен предположительно согласно помете Блока на последней странице письма: "Получ<ено> в Шахм<атово> 9.IX.09".
   
   ...В<иктора> С<ергеевича>... -- Миролюбова.
   
   27. А. А. Блоку. Конец сентября 1909 г. Дер. Желвачёва (с. 181). -- В подборке "Из неизданной переписки Александра Блока" // КО. 1986, 17 окт.
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по связи с п. 28: "...в конце сентября отписал по петербургскому адресу...".
   Присылаю Вам еще... -- К письму приложены пять ст-ний: "На волнах", "Под ветром", "Девичья песня", "В разлуке", "Песня".
   ...какие стих<отворения> мои напечатаны в No 5 "Бодрого слова"... -- См. примеч. выше.
   ...что за "Новый журнал для всех", имеет ли он общее со старым "Журналом для всех"? -- Новый журнал для всех. С.-Петербург. Издатель Н. А. Бенштейн, 1908-1916 -- демократической ориентации, не являлся продолжателем "Журнала для всех" (С.-Петербург, 1895--1906. Издатель B. С. Миролюбов).
   
   28. А. А. Блоку. 4 ноября 1909 г. Дер. Желвачёва (с. 181). -- ЛН, 92, 4. C. 493.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (РГАЛИ).
   
   29. А. А. Блоку. 29 декабря 1909 г. Дер. Желвачёва (с. 181). -- ЛН, 92, 4. С. 493.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (РГАЛИ).
   
   30. А. А. Блоку. 22 января 1910 г. Дер. Желвачёва (с. 182). -- РТК (отр.). С. 203; ОКПП. 1978. No 9. С. 92-93.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (РГАЛИ).
   
   ...к Всеобщему календарю Сытина... -- Речь идет о ежегодном "Всеобщем русском календаре", выпускавшемся книгоиздательской фирмой "Товарищество Сытина и Ко".
   ..."Свят. Николай спасает от смерти трех невинно осужденных граждан"... -- Имеется в виду картина И. Е. Репина "Св. Николай избавляет от смертной казни трех невинно осужденных в Мирах Ликийских" (1888). Находится в Государственном Русском музее (ГРМ).
   Ведь в тех же муках рождала и простого человека мать, так же нежно кормила у груди... -- Перифраз строк из ст-ния "Пришлецы": "В тех же муках рождала их мать, Так же нежно кормила у груди..." -- сб. "Нечаянная Радость".
   ..."кто-то ласковый рассыпал золотые пряди, луг проник в невидимую дверь". -- Строки из ст-ния "Зажглись окна узких комнат..." -- сб. "Нечаянная Радость".
   К письму приложено ст-ние "На пороге зимы" ("Не говори, без слов понятна..."). Рукою Блока чернилами сбоку ст-ния сделана приписка: "Получ<ил> 26.1.1910. Посл<ал> 29.1.1910. Чтец-декламат<ор>. Т. IV". Публикация ст-ния в киевском периодическом издании "Антология современной поэзии" (Чтец-декламатор). Т. IV. Киев, 1909 -- не состоялась.
   
   31. А. А. Блоку. 14 марта 1910 г. Дер. Желвачёва (с. 183). -- ЛН, 92, 4. С. 496.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (РГАЛИ).
   Получил книжку стихов... -- Блок прислал "Антологию современной поэзии" (Чтец-декламатор). Т. IV. Киев, 1909.
   
   Дивлюсь стихотворению Сергея Городецкого -- "Ну-ка, сердце, вспоминай...". -- Усеченная строка из ст-ния Городецкого "Юхано", опубликованного в присланной Блоком "Антологии".
   
   32. А. А. Блоку. Апрель-май 1910 г. Дер. Желвачёва (с. 184). -- РТК (отр.). С. 198; ОКПП. 1978. No 9. С. 102-103.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...Вашу книжку стихов получил давно... -- См. примеч. выше.
   Добролюбов Александр Михайлович (1876--1945?) -- поэт-символист. Весной 1896 г. оставил Петербургский ун-т и начал странствовать по Олонецкой и Архангельской губ. В начале 1900-х гг. перебрался в Поволжье, где основал секту "добролюбовцев", среди которых жил как глава до 1915 г. Позже обитал в Сибири, Средней Азии и на Кавказе. Клюев посвятил ему ст-ние "Александр Добролюбов -- пречистая свечечка..." (между 1919 и 1921).
   Ваши стихи о Прек<расной> Даме подарены ему Вами с надписями как другу. -- По утверждению К. М. Азадовского, "сведений, подтверждающих дарственную надпись Блока А. М. Добролюбову на книге "Стихи о Прекрасной Даме", до настоящего времени не обнаружено. Впрочем, возможно, что Клюев по забывчивости назвал имя А. Добролюбова вместо Л. Д. Семенова, которому Блок в 1904 г. действительно подарил экземпляр "Стихов о Прекрасной Даме" (ЛН, 92, 4. С. 497) с дружеской надписью: "Милому Леониду Дмитриевичу Семенову на память и в знак любви. Александр Блок. 2.XI.1904. С.-П.-Б."" (ЛН. 92. 3. С. 123).
   Он во мне, и я в них... -- Перифраз стиха из Евг. от Ин. (XVII, 23): "Я в них, и Ты во Мне".
   К письму приложено ст-ние "Сколько перепутий, тропок-невидимок...".
   
   33. А. А. Блоку. Июнь 1910 г. дер. Желвачёва (с. 184). -- В подборке "Из неизданной переписки Александра Блока" (отр.) // КО. 1986, 17 окт.; ЛН, 92, 4. С. 497-498.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...о свете, который и во тьме светит. -- Перифраз стиха из Евг. от Ин. (I, 5): "И свет во тьме светит...".
   Я писал Вам о стихах С. Городецкого из Вашей книги. -- См. примеч. с. 526.
   Напишите, прошу, об этих моих стихах. -- К письму приложены ст-ния: "Отверженной", "Облака -- нагорная церковь...", "Есть то, чего не видел глаз...", "Голос из народа", "За гранью", "Нам закляты и заказаны...", "Костра степного взвивы...", "Александру Блоку", "На рассвете", "Родное", "Последний день".
   ...какие мои стихи помещ<ены> в "Бодром слове" No 5 за 1909 г. -- См. примеч. с. 523.
   
   34. А. А. Блоку. 7 сентября 1910 г. Дер. Желвачёва (с. 185). -- ЛН, 92, 4. С. 499.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   Послал Вам в Питер заказное письмо в июне... -- См. примеч. выше. ...Виктор Сергеевич... -- Миролюбов.
   
   35. А. А. Блоку. 5 ноября 1910 г. Дер. Желвачёва (с. 185). -- РТК (отр.). С. 198-199; ОКПП. 1978. No 9. С. 93 (отр.); В подборке "Из неизданной переписки Александра Блока" (отр.) // КО. 1986, 17 окт.; ЛН, 92, 4. С. 499-502.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (РГАЛИ).
   
   Статью Вашу о современном состоянии русского символизма... -- Речь идет о статье Блока "О современном состоянии русского символизма" (Аполлон. 1910. No 8).
   Бедекер Карл (1801-1859) -- немецкий издатель. Основал в 1827 г. в Кобленце изд-во путеводителей, которые в обиходе назывались "бедекерами".
   Беллини Винченцо (1801 -- 1835) -- итальянский: композитор. Представитель романтического направления, способствовал развитию искусства бельканто. Оперы "Сомнамбула", "Норма" (1831), "Пуритане" (1835) и др.
   ...Беато... -- Имеется в виду Анджелико (собств. Фра Джованни да Фьезоле; ок. 1400--1450) (прозвище -- Беато Анджелико) -- итальянский живописец раннего Возрождения флорентийской школы. Картины и фрески А. светлы, поэтичны, проникнуты тончайшим пластическим чувством и религиозным благоговением.
   Синьорелли Лука (между 1445--1450 и 1523) -- итальянский живописец. Представитель Раннего Возрождения. Увлекался изображением обнаженных фигур в сложных ракурсах, резком порывистом движении.
   ..."глухой полночью искусства"... -- Слова из статьи Блока "О современном состоянии русского символизма".
   Мгновенье, -- остановись! -- Измененное высказывание Фауста из первой части трагедии И. В. Гете "Фауст" (1772-1831), пер. Н. А. Холодковского.
   "Тихо ведаю -- всадник прискачет..." -- Строки из ст-ния "Моей матери" ("Помнишь думы? Они улетели...") -- сб. "Нечаянная Радость".
   ..."пустая, далекая равнина ~ хвостатая звезда"... -- Цитата из статьи "О современном состоянии русского символизма".
   Но перейти за черту человеческой речи... -- Слегка измененная фраза из ст-ния Блока "Снова иду я над этой пустынной равниной..." -- сб. "Нечаянная Радость".
   ...стать подобным Отцу... -- Перифраз стиха из 1 Ин. (III, 2): "...будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть".
   ..."и вот осталась нежность линий, и в нимбе пепельном тело"... -- Строки из ст-ния "An Hans Guenther" ("Гансу Понтеру") -- сб. "Нечаянная Радость".
   ...пока не плюнут и не дунут на Сатану... -- Намек на обряд святого крещения (Требник, гл. 5).
   ...прилагаю свои стихи. -- К письму приложены ст-ния: "С осенью повеяло новыми восторгами...", "Осенняя разлука", "На отлете", "Сказка", "На распутьи", "Белизна небесных риз...", "Родное", "Духу святому", "Под осенней луной", "Что листья осени шептали...".
   Надсон Семен Яковлевич (1862--1887) -- поэт. В лирике отразились скорбь честного интеллигента, сочувствие "страдающему брату".
   Сологуб (наст. фам. Тетерников; 1863--1927) Федор Кузьмич -- поэт-символист, прозаик, переводчик.
   ..."Иней" Соловьевой... -- Имеется в виду сб. ст-ний Соловьевой (псевд. Allegro) Поликсены Сергеевны (1867--1924) "Иней" (Пб., 1905).
   
   36. А. А. Блоку. 3 апреля 1911 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 189). -- ЛН, 92, 4. С. 507.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...вызвано твоей статьей о символизме. -- См. примеч. с. 528.
   
   37. А. А. Блоку. Август 1911 г. Москва (с. 189). -- РТК (отр.). С. 208; ЛН, 92, 4. С. 507.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...прошу Вас написать хотя бы малюсенькое предисловие. -- Предисловие к книге было написано В. Брюсовым.
   Не то, что мните вы, -- природа! -- Первая строка ст-ния Тютчева (1836).
   
   38. А. А. Блоку. 22 сентября 1911 г. Петербург (с. 190). -- ЛН, 92, 4. С. 508.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   Буду весьма огорчен, если не удастся увидеть Вас. -- Долгожданная встреча. Клюева с Блоком, по всей вероятности, состоялась 26 сентября 1911 г., ибо в открытке от 25 сент., адресованной матери, Блок писал: "Завтра днем у меня будет Клюев" (ПР. 2. С. 185).
   
   39. А. А. Блоку. Около 30 ноября 1911г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 190). -- ОКПП. 1978. No 9. С. 95-96.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по связи с п. 41, а также с дневниковыми записями Блока от 5 дек. 1911 г., в которых он сообщает о получении этого письма и первого клюевского сб. стихов "Сосен перезвон" (1912) с посвящ. "Александру Блоку "Нечаянной Радости"" (Блок, 7. С. 100).
   Письмо Клюева глубоко взволновало Блока. 6 дек. 1911 г. он отмечает в дневнике: "Я над клюевским письмом. Знаю всё, что надо делать: отдать деньги, покаяться, раздарить смокинги, даже книги. Но не могу, не хочу" (Блок, 7. С. 101). 7 дек. 1911 г. он переписывает письмо поэта и отправляет его Городецкому. "Сереже я посылаю послание Николая Клюева, прошу Вас, -- обращается Блок к жене Городецкого Анне Алексеевне, -- возьмите его у него и прочтите, и радуйтесь, милая, Христос с Вами и Христос среди нас". 9 дек. 1911 г. она сообщает Блоку: "Я плачу, читая Ваше письмо и письмо к Вам Клюева" (ЛН. Т. 92. Кн. 2. С. 57, 58). "Послание Клюева все эти дни -- поет в душе, -- пишет в дневнике 9 дек. 1911 г. Блок. -- Нет, рано еще уходить из этого прекрасного и страшного мира" (Блок, 7. С. 101).
   
   Демоны кишат, рыщут в безднах ноги ~ то священного скарабея. -- Перифраз отрывка из блоковской статьи "О современном состоянии русского символизма": "Благодаря этой сети обманов -- тем более ловких, чем окружающий лиловый сумрак, -- он (т. е. художник. -- В. Г.) умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности -- всё, чего он пожелает: один -- принесет тучку, другой -- вздох моря, третий -- аметист, четвертый -- священного скарабея, крылатый глаз" (Блок, 5. С. 428).
   ...с какой-нибудь Непрядвы... -- р. Непрядва в Тульской губ., правый приток Дона. Она имела громадное историческое значение при Куликовской битве, происходившей недалеко от ее берегов.
   ...или с речки Смородицы... -- Правильнее: Смородины. Частый гидроним русских былин.
   ...тридцать годов судины. -- Намек на то, что Блоку минуло тридцать лет.
   ..."и скучно и грустно"... -- Ст-ние М. Ю. Лермонтова "И скучно и грустно" (1840).
   ..."на диком бреге Иртыша". -- Строка из ст-ния К. Ф. Рылеева "На смерть Ермака" (1822), в сокращенном и переработанном виде ставшего народной песней.
   ...Назарет... -- г. в Галилее, где, по Евангелию, провел свое детство Иисус Христос. Место паломничества христиан всего мира. Для Клюева Н. -- символ духовности и религиозности.
   ...нового бога с ликом быка и спиной дракона. -- Перифраз строки из ст-ния В. С. Соловьева "Кумир Небукаднецара" (1891): "С лицом как бык, спиной -- дракон...".
   В тот день безумства и позора дунет Дух и великое будет падение идола... -- Перифраз строк из ст-ния В. С. Соловьева "Кумир Небукаднецара": "В сей день безумья и позора... Он пал в падении великом...".
   ...на светлый рай Ваш... -- Намек на ст-ние Блока "Я посадил мой светлый рай..." -- сб. "Земля в снегу".
   Что он написал (как говорил) обо мне в газете "Речь"? -- 5 дек. 1911 г. в этом издании Городецкий опубликовал рецензию на клюевский сб. "Сосен перезвон". Он, в частности, отмечал, что вышла "замечательная книжка... Эта книжка не из тех, чье содержание надо вылущивать, как орех из непроницаемой скорлупы. Ее мысли и чувства даются легко. Лиро-эпические стихотворения ее по большей части ведутся от первого лица единственного или множественного числа, что по типу своему скорее всего могут быть определены, как исповеди".
   О моей книжке ни слуху ни духу. -- Речь идет о книге "Сосен перезвон", вышедшей в кн-ве "В. И. Знаменский и Ко" (М., 1912, фактически: начало дек. 1911).
   Очень прошу об этом. -- На обратной стороне клюевского письма приписка Блока: "Знаменскому написал 12.XII".
   
   40. В. Я. Брюсову. Около 30 ноября 1911 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 192). -- В статье: Коншина Е. Переписка и документы В. Я. Брюсова в его архиве // Зап. отд. рукописей / Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина. 1965. Вып. 27. С. 22 (отр.); РТК (отр.). С. 204, 206; В статье: Дементьев В. Изба-колесница//ЛР. 1979. 12 янв. С. 19 (отр.); В статье: Дементьев В. Олонецкий ведун // Волга. 1979. No8. С. 180--181 (отр.); ЛН, 92, 4. С. 511 (отр.); ПБК. С. 192.
   
   Печатается по беловому автографу (РГБ).
   Датируется по содержанию и по аналогии с п. 39.
   
   ..."Пути и перепутья". -- Собрание стихов. Т. I--III. (М., 1908--1909) В. Я. Брюсова.
   ...первые слабые и неискусные удары моего долота коснулись Вашего слуха. -- Намек на предисловие Брюсова к сб. "Сосен перезвон".
   ...дочь ее "ушла в Питер"... -- Имеется в виду сестра поэта К. А. Клюева, которая вышла замуж за Расщеперина (Ращеперина) и уехала в Петербург.
   ...как его сына Осипа "в городе Крамштате в двадцать ружей стрелили"... -- См. примеч. с. 495.
   Приветствую Вашу жену... -- Брюсова (урожд. Рунт) Жанна (Иоанна) Матвеевна (1876-1965) -- переводчица.
   Присылаю пять своих стихот<ворений>. -- К письму приложены ст-ния "Костра степного взвивы...", "Победителям", "Ты разлюбила мир иконы...", "На отлете", "Вы обещали нам сады...".
   Вышла ли моя книжка стихов? -- См. примеч. к п. 39.
   Быть может, Вы потрудитесь сказать ~ они не посмеют огорчить Вас. -- С такой же просьбой Клюев обратился и к Городецкому, который 5 дек. 1911 г. писал Брюсову: "Дорогой Валерий Яковлевич. Не откажите в любезности сказать по телефону в кн-во "В. И. Знаменский и Ко", чтоб оно выслало деньги Николаю Алексеевичу Клюеву... за его книгу "Сосен перезвон", к которой Вы написали предисловие. Необходимо также выслать авторские экземпляры книги. Клюев мне пишет, что ни того ни другого не получает" (Цит. по: ПБК. С. 193).
   Соловьев Сергей Михайлович (1885--1941) -- поэт и литературный критик, впоследствии священник, троюродный брат Блока.
   Озеров Иван Христофорович (1869--1942) -- экономист, профессор Московского ун-та и московского Коммерческого ин-та.
   Коган Петр Семенович (1872-1932) -- критик и литературовед.
   
   41. А. А. Блоку. 30 ноября 1911 г. Мариинское (с. 194). -- РТК (отр.). С. 208; ЛН, 92, 4. С. 512.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...получил "Нотные часы"... -- Речь идет о четвертом сб. ст-ний Блока "Ночные часы" (М., 1911). В первом разделе "На родине" помещен цикл "На поле Куликовом", в котором Клюев нашел много родственного со своим предыдущим письмом.
   Сейчас получил и "Сосен перезвон"... -- Вместе с заказным письмом (No 39) Клюев отправил Блоку и свою книгу с дарственной надписью: "Александру Александровичу Блоку в знак любви и чаяния -- братства. Андома. Ноябрь 1911 г." (Цит. по: РТК. С. 208). В письме матери от 5 дек. 1911 г. Блок писал: "Очень хорошее письмо от тети Сони (еще одно), а сегодня -- замечательное -- от Клюева (с его книгой)" (ПР. Т. И. С. 188).
   Напишите что-либо об ней. -- Ни одну из книг Клюева Блок не рецензировал. Отвечая на просьбу И. Брихничева написать отзыв на клюевский сб. "Братские песни" для первого номера журн. "Новое вино", он пояснил: "...любя Клюева, не нахожу ни пафоса, ни слова, которые передали бы третьему (читателю "Нового вина") нечто от этой моей любви, притом передали бы так, чтобы делали единым и его, и Клюева, и меня. Все остаемся разными" (Блок, 8. С. 401).
   
   42. В. Я. Брюсову. 30 ноября 1911 г. Мариинское (с. 194). -- ЛН, 92, 4. С. 512 (отр.); ПБК. С. 194.
   
   Печатается по беловому автографу (РГБ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...присылаю Вам свою книжицу... -- См. примеч. с. 531.
   
   43. A. A. Ахматовой. Ноябрь--декабрь 1911 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 194). -- В статье: Швецова Л. Николай Клюев и Анна Ахматова // ВЛ. 1980. No 5. С. 304.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется предположительно.
   Осенью 1911 г. Клюев недолгое время находился в Петербурге. 26 сент. состоялась встреча с Блоком, который, вероятно, представил его Городецкому. В это же время было создано новое поэтическое объединение "Цех поэтов", в который вошли Городецкий, Гумилев, Ахматова, Мандельштам, Зенкевич. Чуть позже примкнет к нему и Клюев. Свой сб. "Сосен перезвон" Клюев дарит Гумилеву, с надписью, характеризующей их дружеское взаиморасположение: "...мы выйдем для обшей молитвы на хрустящий песок золотых островов. Дорогому Н. Гумилеву с пожеланием мира и радости от автора. Андома. Ноябрь 1911 г." (Цит. по: ЛН, 92, 4. С. 516). В редакции журн. "Аполлон", в котором одну из ведущих ролей играл Гумилев, и произошла встреча с Ахматовой.
   
   ...показать Вам эти стихотворения... -- К письму приложены ст-ния с общей надписью: "Посв<ящается> Гумилевой": "Косогоры, низины, болота...", "Мне сказали, что ты умерла...", "Ржавым снегом-листопадом...", "Отвергнув мир, врагов простя...". Письмо, по неизвестным причинам, не было отправлено адресату.
   
   44. А. А. Блоку. Конец декабря 1911 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 195). -- ЛН, 92, 4. С. 512-513.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   Еремин Григорий Васильевич -- крестьянин. Из секты скопцов. Летом 1911 г. Клюев гостил у него.
   
   45. В. Я. Брюсову. 3 февраля 1911 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 196). -- ПБК. С. 194.
   
   Печатается по беловому автографу (РГБ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...я давно послал Вам свою книжку и заказное письмо со стихотворениями... -- См. примеч. к п. 40, с. 531.
   ..."Пути и перепутья"... -- См. примеч. с. 531.
   Низко кланяюсь Вашей супруге... -- Ж. М. Брюсовой.
   ...книгу "Пепел" -- А. Белого. -- См. примеч. с. 462.
   
   46. A. A. Блоку. Конец февраля -- начало марта 1912 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 196). -- РТК (отр.). С. 211; НК (отр.). С. 110--111; ЛН, 92, 4. С. 514.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   "Новая земля"... -- Еженедельная, общественная, литературная и политическая газета. Москва. Издательница М. Я. Готфрид-Свободина. 1910--1912.
   ...в духе "Песнь братьям" -- В No 7-8 "Новой земли". -- В этом издании было опубликовано ст-ние поэта "Песнь братьям" ("Иисуса Крест кровавый..."), проникнутое религиозными мотивами.
   ...поют в Ямах мое стих<отворение> "Поручил ключи от ада..." и "Под ивушкой зеленой"... -- Вероятно, речь идет о захудалых московских трактирах (здесь собирались сектанты различных толков и вели постоянные споры о вере с православными), названных поэтом Ямами по аналогии с трактиром, находившимся в подвале, похожим на яму и описанным A. Панкратовым в материале: Яма (Очерки религиозных исканий) // -- Русское богатство. 1910. No 4. С. 1--30. Сюда наведывались епископ Михаил, И. Брихничев и В. Свенцицкий.
   Книга предполагается ~ епископа Михаила. -- Имеется в виду сб. "Братские песни" (1912), вступительную статью к которому написал
   B. Свенцицкий. Епископ Михаил (в миру -- Семенов Павел Васильевич; 1872--1916), архимандрит, перешедший позже в старообрядчество, в котором был возведен в сан епископа. Входил в группу "голгофских христиан", сотрудничал в газ. "Новая земля". Был плодовитым публицистом и писателем.
   С Рязанской губернии ответа на 10 руб. не получил. -- См. п. 44.
   Вышла ли книга с Вашими статьями? -- Речь идет о задуманной Блоком книге "Собрания статей", которая анонсировалась на обложках в конце каждого тома "Собрания стихотворений" в трех томах.
   
   47. А. А. Блоку. 16 марта 1912 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 197). -- ЛН, 92, 4. С. 515.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   Руманов Аркадий Вениаминович (1876--1960) -- журналист, представитель сытинской газ. "Русское слово" в Петербурге. После Октября -- эмигрант.
   ...Знаменский обидел меня. -- См. п. 39, 40, 41.
   В Рязани 10 руб. получили. -- См. п. 44 и 46.
   
   48. В. Я. Брюсову. 16 марта 1912 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 197). -- ПБК. С. 195.
   
   Печатается по беловому автографу (РГБ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   "Новая земля" предлагает мне издать второй сборник стихов ~ "Братские песни". -- См. п. 46 и примеч. к нему, с. 534.
   ...ответить Ионе... -- Брихничеву.
   ..."Р<усскую> м<ысль>" получаю. -- См. примеч. с. 521.
   
   49. И. М. Брюсовой. 25 апреля 1912 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 198). -- ПБК. С. 198.
   
   Печатается по беловому автографу (РГБ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...получил книгу "Зеркало теней"... -- Речь идет о кн. Брюсова "Зеркало теней. Стихи 1909-1912 г." (1912).
   ...прислать мне "Пепел" Белого... -- См. примеч. с. 462.
   Надежде Яковлевне я послал книгу Коневского и свою в Каргополь... -- Имеется в виду Брюсова Надежда Яковлевна (1881-1951) -- сестра Брюсова, увлекалась музыкальным фольклором, в 1910-е гг. жила в г. Каргополь Олонецкой губ., впоследствии стала профессором Московской консерватории. Клюев послал ей кн.: Коневской Иван. Стихи и проза. Посмертное собрание сочинений. С портретом автора и статьями о его жизни и творчестве (М., 1904), изданную при ближайшем участии Брюсова, а также свой сб. "Сосен перезвон".
   Скоро выйдет вторая моя книга "Братские песни", в издании "Новой земли". -- Книга поэта вышла из печати в начале июля 1912 г.
   
   50. А. А. Блоку. Апрель--май 1912 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 198). -- ЛН, 92, 4. С. 516.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...встречу с "Нечаянной Радостью". -- См. примеч. с. 514.
   ...все три... -- Имеется в виду "Собрание стихотворений" (Т. I--III. М., 1911-1912).
   Что написал Гумилев в "Аполлоне" про "Сосен перезвон"? -- В обзорной рецензии "Письма о русской поэзии" Н. Гумилев отмечал: "В нем мы встречаемся с уже совершенно окрепшим поэтом, продолжателем традиции пушкинского периода. Его стих полнозвучен, ясен и насыщен содержанием. <...> В творчестве Клюева намечается возможность большого эпоса" (Аполлон. 1912. No 1. С. 70-71).
   Просили ли Вы Руманова за меня, т. е. чтобы он воздействовал на Знаменского? -- См. п. 47 и примеч. к нему, с. 534.
   
   51. А. В. Руманову. Июль? 1912 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 199). -- РТК (отр.) С. 199; ЛН, 92, 4. С. 515 (отр.).
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   С. Г. -- С. M. Городецкий.
   
   ...объявление о моей новой книжке. -- По всей вероятности, речь идет о сб. "Лесные были".
   Журнал "Новая земля"... -- См. примеч. с. 534.
   Я было отправился в Рязанскую губ<ернию>... -- На юге Рязанской губ., в Данковском уезде, в дер. Гремячки жил Еремин (см. примеч. к п. 44, с. 533), в семье его подолгу находился Л. Семенов.
   ...вторая моя книжка? -- "Братские песни".
   Леонид взят в солдаты... -- Имеется в виду Семенов. Религиозные убеждения не позволяли ему служить в армии. Существующий закон не делал исключения для людей подобного рода. Тогда отец С. "поехал советоваться к Столыпину. Тот указал единственную возможность -- поместить Леонида в дом умалишенных для испытания его душевного здоровья. Это жестокое предложение было исполнено. Леонид Семенов был заключен в сумасшедший дом в Казани и посажен в общую камеру с душевнобольными" (Баевский В. Леонид Семенов -- жизнестроитель. С. 202).
   
   52. А. А. Блоку. 5 сентября 1912 г. Петербург (с. 200). -- ЛН, 92, 4. С. 516.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...когда Вам удобно свидеться... -- В дневнике 1912 г. Блоком записано: "7 сентября... Вечером -- Клюев... Клюев ночует". "8 сентября. Утром с Клюевым..." (Блок, 7. С. 156, 157).
   
   53. А. А. Блоку. 9 сентября 1912 г. Петербург (с. 200). -- ЛН, 92, 4. С. 516.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   Озеро Лаче... -- Точнее: Лача -- находится в истоках р. Онеги в Архангельской обл.
   Даниил (XII или XIII в.) -- предполагаемый автор двух произведений, очень близких друг другу по тексту: "Слово Даниила Заточника" и "Моление Даниила Заточника". В "Молении" упоминается оз. Лача: "Ибо, господине, кому Боголюбово, а мне горе лютое; кому Белоозеро, а мне оно смолы чернее; кому Лаче-озеро, а мне, на нем живя, плач горький..." (ПЛДР. XII в. С. 391).
   
   54. В. В. Гиппиус. 28 сентября 1912 г. Москва (с. 200). -- КЦП (отр.). С. 271-272.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   Гиппиус Василий Васильевич (1890--1942) -- поэт, переводчик, литературовед. В 1911 г. вступил в "Цех поэтов". С начала 1910-х гг. и после Октября усиленно занимался историей русской литературы.
   ...о Бестужеве. -- Псевд. Гиппиус Владимира Васильевича (1876-- 1941) -- поэта, критика, педагога, брата В. В. Гиппиус, участника "Цеха поэтов".
   
   55. А. В. Руманову. Октябрь--ноябрь 1912 г. Москва (с. 201).
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   Сытин Иван Дмитриевич (1851 -- 1934) -- издатель-просветитель. В 1883 г. организовал в Москве книгоиздательскую фирму "Товарищество Сытина и Ко". Издания С. отличались высоким уровнем полиграфического исполнения, большими тиражами, были предельно дешевы. С. издавал также умеренно-либеральную газ. "Русское слово" (1897--1917).
   ...переиздаст мою книжку "Сосен перезвон"... -- Она вышла в изд-ве К. Ф. Некрасова (1913).
   ...и журнал "Искра"... -- Неточно. Имеется в виду илл. худож.-лит. и юмористический журн. с карикатурами "Искры" (1900--1917), выходивший при сытинской газ. "Русское слово".
   
   56. К. Ф. Некрасову. 12 ноября 1912 г. Москва (с. 201). -- НК (отр.). С. 133; НКН. С. 469 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Некрасов Константин Федорович (1873--1940) -- издатель, племянник Н. А. Некрасова. С изд-вом сотрудничали А. Блок, К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый, Б. Зайцев, М. Кузмин, А. Толстой, Ф. Сологуб и др. Контора его находилась в Москве, а типография -- в Ярославле, где до 1916 г. жил Некрасов.
   Толстой Алексей Николаевич (1882/1883-1945) -- писатель, общественный деятель, академик. Осенью 1912 г. Клюев познакомился с ним в Москве. Т. был так очарован стихами поэта, что немедля написал К. Ф. Некрасову письмо: "...вчера и сегодня слушал поэта Н. А. Клюева. Его стихи более чем талантливы. Есть вещи, по высоте и выражению вдохновенные. Две его изданные книжки уже разошлись, теперь он готовит третью книжецу, что всё вместе составит хороший томик божественных стихов. Если бы Вы взялись издавать Клюева... Клюев совершенно необыкновенный человек, черт знает, какие сокровища есть у нас..." (ВЛ. 1983. No 1. С. 122 / Публ. А. Хайлова).
   
   57. К. Ф. Некрасову. 28 ноября 1912 г. Москва (с. 202). -- НКН. С. 469 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   58. К. Ф. Некрасову. 27 декабря 1912 г. Петербург (с. 202). -- ЛН, 92, 4. С. 511 (отр.); НКН. С. 469 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...присылайте корректуру моих книг Сергею Городецкому... -- На клюевском письме Городецкий сделал приписку: "Посмотрю с удовольствием и скоро. С. Городецкий. 27.XII.1912".
   ...посвящение "Нине Дорофеевой". -- Московская издательница, в ее изд-ве дважды вышла кн. И. Брихничева "Огненный сеятель" (1913).
   
   59. К. Ф. Некрасову. 17 января 1913 г. Петербург (с. 203). -- НКН. С. 471 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   60. К. Ф. Некрасову. 28 января 1913 г. Петербург (с. 203). -- НКН. С. 471 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   61. С. А. Гарину. 3 февраля 1913 г. Петербург (с. 204). -- Соч. 1. С. 186.
   
   Печатается и датируется по копии (ИМЛИ).
   
   ...выслать мне картотек, что снимались вместе... -- Речь идет о фотографии, на которой изображены С. А. Гарин и Н. А. Клюев.
   Кланяюсь Вашей супруге. -- Гарина Нина Михайловна, автор кратких выразительных воспоминаний о Клюеве (ИРЛИ). Черновики.
   
   62. К. Ф. Некрасову. 9 февраля 1913 г. Петербург (с. 204). -- НКН. С. 471 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   63. К. Ф. Некрасову. 15 февраля 1913 г. Петербург (с. 205). -- НКН. С. 471 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Садовский (наст. фам.; псевд. Садовской; 1881-1952) Борис Александрович -- поэт, прозаик, литературный критик.
   
   64. К. Ф. Некрасову. 18 февраля 1913 г. Петербург (с. 205). -- НКН. С. 472 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   65. К. Ф. Некрасову. Февраль 1913 г. Петербург (с. 205). -- НКН. С. 472 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается по тексту этой публикации.
   Датируется по содержанию и в связи с п. 63.
   
   66. Письмо в редакцию вечерних "Биржевых ведомостей". Конец февраля 1913 г. Петербург (с. 206). -- КЦП. С. 276 по беловому автографу (Архив И. В. Платоновой-Лозинской, С.-Петербург).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...г. Львов-Рогачевский ~ что меня "заманили" туда. -- 15 февр. 1913 г. в Литературном обществе состоялось выступление акмеистов. После заключительного слова Городецкого выступил со стихами Клюев, имевший исключительный успех. Через несколько дней об этом событии написал в своей статье "Символисты и адамисты" Львов-Рогачевский. Он особо выделил Клюева и заметил вопросительно, какое отношение поэт "имеет к акмеистам и адамистам?" "После первой книги, -- продолжал критик, -- Н. Клюев стал желанным гостем разных кружков.
   Мне тяжело смотреть, когда Н. Клюева представляет публике то парнасец Валерий Брюсов, то мистик Свенцицкий, то развязный певец Голгофы Иона Брихничев, то акмеист Сергей Городецкий. Как это унижает талант!" (День. 1913. 23 февр.).
   Однако клюевское письмо, по невыясненным причинах, не было опубликовано в газете.
   
   67. А. В. Ширяевцу. 11 марта 1913 г. Петербург (с. 206). -- ЗХ (отр.). С. 174; Соч. 1. С. 186.
   
   Печатается по беловому автографу (ИМЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...по песням в "Народном журнале". -- Издание выходило в Петербурге (1912--1913), печаталось в изд-ве "Общественная польза", редактировала его писательница Екатерина Константиновна Замысловская (1873/1874 -- после 1941).
   
   68. К. Ф. Некрасову. 30 апреля 1913 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 207). -- НКН. С. 472 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Симаков Василий Иванович (1879--1955) -- фольклорист. Заведовал книжным складом кн-ва К. Ф. Некрасова в Москве.
   
   69. С. А. Гарину. Май (до 15-го) 1913 г. Мариинское, Олонецкой губ., Вытегорский уезд (с. 207). -- Соч. 1. С. 187.
   
   Печатается по копии (ИМЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...прислать мне часть следуемых мне карточек... -- См. примеч. с. 538.
   ...Нине Михайловне... -- Гариной.
   Шахов Николай Александрович -- помощник присяжного поверенного, член Петроградской купеческой управы, юрисконсульт Петроградского купеческого общества взаимного кредита. Находился в дружеских отношениях с С. А. Гариным, оказывал материальную помощь революционерам-эмигрантам.
   
   70. В. Я. Брюсову. 22 мая 1913 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 207). -- ПБК. С. 196.
   
   Печатается по беловому автографу (РГБ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...письмо от Брихничева... -- В дек. 1912 г., покидая Москву, Клюев забрал со склада газ. "Новая земля" 800 экз. не распроданной своей книги "Сосен перезвон". В письме-фельетоне "Новый Хлестаков", адресованном Брюсову, Брихничев предвзято утверждал: "...Живя бесплатно у своих "братьев" и "друзей" по вере, как он их называет, -- Клюев в то же время обманывает их и не только не считает нужным внести свою долю в общую сокровищницу, а наоборот, увозит у них последнюю материальную поддержку -- 800 экземпл<яров> "Сосен перезвон" -- заплатив за них даже не 144 руб., которые они стоили друзьям, а лишь 82. Отговариваясь тем, что у него осталось только на дорогу" (Цит. по: ПРК. С. 196). Позже между Клюевым и Брихничевым произошло примирение, и они даже собирались вместе ехать в Ташкент осенью 1914 г. (см. п. 86).
   
   71. С. А. Гарину. 3 июня 1913 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 208). -- Соч. 1. С. 187.
   
   Печатается и датируется по копии (ИМЛИ).
   
   ...обожаемой Нины Михайловны... -- Гариной. ...Лубны -- г. на западе Полтавской губ.
   
   72. А. В. Ширяевцу. 16 июля 1913 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 208). -- ЛН, 92, 4. С. 520 (отр. из письма Ширяевца к П. С. Поршакову от авг.-сент. 1913 г.); ИзП. С. 12-13 по беловому автографу (ЛМГ).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...болеющую мать... -- П. Д. Клюеву.
   Присылаю тебе свои три книжки... -- Имеются в виду сб. "Сосен перезвон", "Братские песни" и "Лесные были".
   ...в "Народном журнале"... -- См. примеч. с. 540.
   
   73. С. А. Гарину. Вторая половина 1913 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 209). -- Соч. 1. С. 187-188.
   
   Печатается по копии (ИМЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...дорогую Нину Михайловну... -- Гарину.
   Жду карточки. -- См. примеч. с. 538.
   
   74. В. С. Миролюбову. Вторая половина 1913 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 210). -- РТК (отр.) С. 199; ПКРЛ. С. 206-208.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...дорогой <Виктор Сергеевич>... -- В автографе ошибочно Сергей Викторович.
   ...что с Леонидом... -- Л. Д. Семеновым.
   ...радость Франци<с>ка А<ссизского> ~ ради Господа?" -- Клюев не совсем точно излагает суть поучений святого. Совершенная радость состоит в том, что если выгонят тебя на снег и при этом ты будешь радоваться и у тебя не будет упреков гонителям и ты будешь их любить во имя своего и их спасения, то в этом и есть совершенная радость. Господь дал тебе милость радоваться от полученных страданий и любить того, кто гонит тебя ради своего и твоего спасения (См.: Цветочки святого Франциска Ассизского. С. 28-30).
   ...сказано в Евангелии: "И купите меч, чтобы не погибнуть вам напрасно". -- Вольный пересказ стихов из Евг. от Лк. (XXII, 36--38): "...продай одежду свою и купи меч; ибо сказываю вам, что должно исполниться на Мне, приходит к концу. Они сказали: Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно".
   ...с<вятому> Павлу убийство Стефана... -- В Деяниях св. апостолов (VI, 5-8; VII, 52--60) рассказывается о Стефане -- одном из 70 апостолов и первомученике за Христа. Будучи оклеветанным перед Синедрионом в хуле на Бога и Моисея, С. был побит камнями. Среди свидетелей избиения С. находился Савл (будущий ап. Павел), который одобрял убийство первомученика, в чем впоследствии сам и сознался (XXII, 20).
   ...Петру -- отсечение уха Малхова... -- Речь идет об эпизоде из Евг. от Ин. (XVIII, 10): "Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо; имя рабу было Малх".
   ...и отречение с клятвой... -- Принадлежа к самым близким к Христу ученикам, Петр в решительную минуту отрекся от своего Учителя, а прощение получил после многих слез от воскресшего Христа.
   Нельзя ли высылать мне Ваш журнал? -- Имеется в виду "Заветы". Ежемесячный журнал. С.-Петербург. 1912--1914, литературным отделом которого заведовал Миролюбов.
   
   75. К. Ф. Некрасову. 29 октября 1913 г. Мариинское, Олонецкая губ.. Вытегорский уезд (с. 212). -- НКН. С. 473 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Мне предлагают переиздать мою книгу "Братские песни". -- От кого исходило такое предложение, установить не удалось.
   ...согласны ли Вы переиздать упомянутую мою книгу. -- Ответ Некрасова неизвестен. "Братские песни" не были им переизданы.
   
   76. А. А. Блоку. Конец (после 19-го) ноября 1913 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 212). -- В подборке "Из неизданной переписки Александра Блока" (отр.) // КО. 1986, 17 окт.; ЛН, 92, 4. С. 517-518.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   Когда умер у Вас отец... -- Блок Александр Львович (1852--1909) скончался в Варшаве 1 дек.
   ...У меня умерла Мама... -- П. Д. Клюева.
   ...со стариком-отцом... -- А. Т. Клюевым.
   Последняя встреча с Вами... -- Имеется в виду встреча 4 марта. В дневнике 1913 г. Блок записал: "Потом Клюев, очень хороший, рассказывал, как живет" (Блок, 7. С. 227).
   ...всякая чистота считается Самарянскою проказою... -- Намек на древних иудеев, у которых название "самарянин" считалось бранным и презрительным словом (Ин. VIII, 48).
   ...в Калашниковых рядах... -- Имеется в виду Калашниковская хлебная биржа (ул. Харьковская, 9) -- специализированный торговый центр по продаже зерна, муки и пр. в Петербурге.
   "Бродячая собака" -- литературно-артистическое кабаре в 1912--1915 гг. Создано Обществом интимного театра (организатор Б. К. Пронин) как клуб художественной интеллигенции. Помещалось в подвале дома (Михайловская пл., 5). Там собиралась богема, декаденты, поэты-символисты и акмеисты -- цвет поэзии Серебряного века. Блок не бывал здесь ни разу и относился отрицательно к кабаре.
   Семеновские казармы -- Казармы лейб-гвардии Семеновского полка, который размещался в р-не Загородного проспекта.
   ..."танец апашей"... -- Точнее: весьма популярный в начале XX в. танец апаш -- танго, в котором главными персонажами являлись вор и проститутка.
   ...чем "Зон"... -- Имеется в виду известный опереточный антрепренер первых десятилетий XX в. Игнатий Сергеевич Зон. В Москве он был владельцем опереточного театра "Буфф", позже известного как театр Зона, который существовал до конца сезона 1917/18 гг. Режиссером в его театре работал А. А. Брянцев. Зон распространил свое влияние на московский "Эрмитаж", петроградский "Луна-парк", театры в Киеве, Харькове и Ростове-на-Дону. В 1918 г. эмигрировал во Францию (См.: Ванштейн Л. Триумфальная площадь // Музыкальная жизнь. 1993. No 23/24. С. 28--29).
   ...крест на месте убиения князя Сергия в Кремле... -- Речь идет о кресте, воздвигнутом на месте убийства вел. князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора, совершенного эсером И. Каляевым 4 февр. 1905 г.
   Бурлюк Давид Давидович (1882--1967) -- поэт, художник, критик, "отец русского футуризма". Мемуарист. С 1920 г. в эмиграции.
   ...к "Кривому зеркалу"... -- Театр миниатюр в Петербурге (Ленинграде) в 1908--1931 гг. Ставил преимущественно пародии. В 1908--1928 гг. руководитель -- А. Р. Кугель.
   ..."всем для всех"... -- Реминисценция стиха из 1 Кор. (IX, 22): "Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых".
   ...пожил два месяца Собачьей жизнью... -- Намек на кабаре "Бродячая собака", в котором выступал Клюев.
   ...по Бунину, деревне этого не полагается... -- В повести "Деревня" (1909-1910) и рассказах "Древний человек" (1911), "Ночной разговор" (1911), "Веселый двор" (1911), "Игнат" (1912) "Захар Воробьев" (1912) и "Худая трава" (1913) писатель изобразил крестьянскую Русь как темную, отсталую, а народ духовно обездоленным. Клюев упрекает Б. за одностороннее изображение деревни, не увидевшего в ней поэзии и красоты.
   ..."свиное рыло"... -- Образ из комедии Н. В. Гоголя "Ревизор" (1836), д. 6, явл. VIII (слова Городничего): "...свиные рыла вместо лиц".
   Сергий Радонежский (ок. 1321--1391) -- св., преп. (в миру Варфоломей), основатель и игумен Троице-Сергиева м-ря. Восстановил иночество, возродил монашеское общежитие в Московской Руси. Благословил вел. князя Дмитрия Донского на битву с Мамаем. Память 5 (18) июля и 25 сент. (8 окт.)
   Норма -- Персонаж одноименной оперы В. Беллини.
   ..."Бесовское действо". -- Представление в трех действиях с прологом и эпилогом -- символическая драма о некоем муже, а также о смерти грешника и праведника или прение Живота со Смертью, поставленная в театре В. Ф. Комиссаржевской в 1907 г.
   ..."Золотой вертеп"... -- Помещение, стены и потолок которого "оклеены золотой и серебряной бумагой. По бокам и вверху подвешены разноцветные фонарики для освещения сцены. Пол покрыт черным мехом. У задней стены, по середке, разукрашенный со ступеньками трон царя Ирода. Около трона по сторонам воины в полном вооружении. В правом углу от зрителя вертеп с новорожденным младенцем и над ним повешена воссиявшая звезда" (Виноградов H. H. Великорусский вертеп. СПб., 1906. С. 194). В таком вертепе и разыгрывались святочные представления на Руси, который воссоздал в своей пьесе "О безумии Иродиадином, Или как на земле зародился вихрь" (1906) А. Ремизов.
   "Святой ветер" -- Название рассказа (1905) А. Ремизова.
   Ремизов Алексей Михайлович (1877-1957) -- прозаик, драматург, фольклорист, литературный критик, публицист, переводчик, мемуарист. Глубокий знаток русской старины, мифов, апокрифов, сказок. Прекрасно владел образным русским языком. С 1921 г. в эмиграции. Знакомство Клюева с Ремизовым состоялось, вероятно, в конце 1912 или начале 1913 г. Клюев подарил ему свою книгу "Лесные были" с надписью: "Алексею-свет-Михайловичу Ремизову -- мудрому сказителю, слова рачителю от велика Новогорода, Обонежской пятитины, погоста Пятницы Парасковии, усадница Соловьева гора, песенник Николашка по назывке Клюев славу поет, учестлив поклон воздает, день Герасима грачевника лето от рождества Бога-Слова 1913" (Книги и рукописи в собрании M. С. Лесмана. M., 1989. С. 110). Ремизов, в свою очередь, преподнес поэту грамоту о вручении "обезьяньего знака": "Николаю Алексеевичу Клюеву за Вильгельмищу -- стих 1915-16 г., за Новый псалом -- стих 1916--17 г., за журавлей любимых обезьяний знак первой степени с кисточками дан для ношения 1917 г. 18 февраля Алексей Ремизов" (НК. С. 196).
   ...у А. Толстого есть много былин, но все второго сорта... -- Имеется в виду Толстой Алексей Константинович (1817--1875) -- писатель, поэт, драматург. Создал более двадцати былин и баллад, между которыми он не проводил грани по сюжетным признакам, вводил элементы народнопоэтического стиля. В статье "Девушка розовой калитки и муравьиный царь" Блок отмечал, что Т. "имеет возможность вдохновенно изложить русскую былину, легенду или историю скверным русским языком..." (Блок, 5. С. 90).
   "Загляжусь ли я в ногь на метелицу" -- Первая строка ст-ния Блока, вошедшего в т. 1 "Собрания стихотворений".
   "Ой, синь туман ты мой" -- Строка из блоковского ст-ния "Песельник" -- сб. "Земля в снегу".
   "Ой, косыньку развей" -- Строка из того же ст-ния "Песельник".
   ...можно не запеть "Плясею" или "Бабью песню" с "Сизым голубем"... -- Ст-ния Клюева.
   ...отдел "Скорбящая весна" в "Иве" Городецкого... -- Ива. Пятая книга стихов Городецкого, вышедшая в 1913 г. (фактически: окт. 1912). В дневниковой записи от 11 нояб. 1912 г. Блок отметил: "...вчера я читал "Иву" Городецкого, увы, она совсем не то, что с первого взгляда; нет работы, всё расплывчато, голос фальшивый, всё могло бы быть в десять раз короче, сжатей, отдельные строки и образы блестят самоценно -- большая же часть оставляет равнодушие и скуку" (Блок, 7. С. 178).
   ..."Потаенный сад" Клыгкова... -- Блок в целом неодобрительно отзывался о поэзии Клычкова. В письме к нему от 28 февр. 1914 г. он отмечал: ""Потаенный сад" я еще бегло посмотрел, а "Песни" давно у меня есть, нет потребности их вспоминать. Поется Вам легко, но нет в песнях насущного" (Блок, 8. С. 434).
   ..."Осанна" Брихнигева... -- Вторая книга стихов (1914), состоящая в основном из стихотворных посвящений, в том числе и Клюеву.
   "Сирин" -- частное изд-во, основанное в Петербурге в 1912 г. промышленником М. И. Терещенко и его сестрами П. И. и Е. И. Терещенко. Существовало до 1914 г. В работе изд-ва участвовали А. Блок, Ф. Сологуб, А. Ремизов, В. Брюсов.
   ...пожить мне со стариком... -- А. Т. Клюевым.
   ...про "бедность горемычную"... -- Слова из ст-ния И. С. Никитина "Ах ты, бедность горемычная..." (1857).
   
   77. А. В. Ширяевцу. Не позднее 22 декабря 1913 г. Олонецкая губ., Вы-тегорский уезд (с. 214). -- ИзП. С. 14--15 по беловому автографу (ЛМГ).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...в исторический музей... -- Возможно, ошибка памяти, т. к. Исторический музей находится в Москве. В Петербурге были Исторический музей 1-го кадетского корпуса и Артиллерийский исторический музей, что, естественно, выходит за рамки клюевского совета.
   ...в кустарный склад... -- По всей вероятности, имеется в виду Кустарный музей министерства Земледелия и Государственных Имуществ (Соляной пер., 9). Основан в 1888 г. Обладал обширным и разнообразным собранием предметов народного быта.
   ..музей Александра III... -- До 1917 г. Русский музей императора Александра III (ныне Русский музей) в Петербурге. Учрежден в 1895 г.
   Рерих Николай Константинович (1874--1947) -- живописец и театральный художник, археолог, писатель. Эмоциональные красочно-декоративные композиции навеяны историей и легендами Древней Руси, индийской и тибетской природой и мифологией.
   ...поместить в журнал Миролюбива... -- Речь идет о новом издании Миролюбова -- "Ежемесячном журнале" (1914--1918) литературы, науки и общественной жизни, выходившем в Петербурге. В дек. 1913 г. Ширяевец уже послал свои стихи в это издание.
   ..."Журнал для всех". -- См. примеч. с. 525.
   ...в старой Ладоге... -- Имеется в виду Ладога, древнерусский город в Новгородской земле (ныне с. Старая Ладога в Волховском р-не Ленинградской обл.). В 1704 г. город был перенесен к устью р. Волхов (Новая Ладога).
   ...в Каргополе... -- См. примеч. с. 513.
   
   78. Я. Л. Израилевичу. Декабрь 1913 г. -- январь 1914 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 215). -- ПКРЛ. С. 209-210.
   
   Печатается по беловому автографу (АГ ИМ ЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   Израилевич Яков Львович (1872--1953) -- сын крупного промышленника, близок к литературным и артистическим кругам.
   ..могила матери на погосте. -- П. Д. Клюевой.
   ..."Собачий воздух"... -- Намек на кабаре "Бродячая собака". См. примеч. с. 543.
   ...со стариком-отцом... -- А. Т. Клюевым.
   ...собачью повестку на лекц<и>ю "об акмеизме". -- Речь идет о приглашении в кабаре "Бродячая собака" на лекцию С. Городецкого "Символизм и акмеизм", которая состоялась 19 дек. 1912 г.
   Верхарн Эмиль (1855-1916) -- бельгийский поэт, драматург, критик. Символист. В России сб. ст-ний В. начали выходить с 1906 г.
   Львова Надежда Григорьевна (1891--1913) -- поэтесса. В. Брюсов открыл ей дорогу в литературу. В начале лета 1913 г. вышла ее кн. "Старая сказка. Стихи 1911-1912 г.", с предисл. В. Брюсова.
   ...про "бедность горемычную, к куску черствому привычную"... -- См. примеч. с. 545.
   ...моя книжка полюбилась Вам. -- Имеется в виду сб. "Лесные были".
   ...что говорит про нее М. А. Кузмин? -- К. Ф. Некрасов отправил ее Кузмину 9 февр. 1913 г., однако кузминского отзыва в печати не появилось.
   Юркун (Юркунас) Юрий (Иосиф) Иванович (1895--1938) -- прозаик, литературный спутник Кузмина.
   ...и Николаю Сталю... -- Стааль Николай Федорович (1891 -- не позднее пер. пол. 1950-х гг.) -- студент, знакомый Кузмина.
   
   79. В. С. Миролюбову. Февраль 1914 г. Олонецкая губ. (с. 216). -- ИТН. С. 106.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию и в связи с п. 78.
   
   ...у меня умерла мама. -- П. Д. Клюева.
   ...со стариком-отцом... -- А. Т. Клюевым.
   ...собачью повестку на лекцию "об акмеизме". -- См. примеч. к п. 78, с. 546.
   ...Леонид? -- Л. Семенов.
   
   80. В. С. Миролюбову. Февраль (до 24-го) 1914 г. Олонецкая губ. (с. 217). -- ИТН. С. 107.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется до содержанию и дате поступления ст-ния в редакцию "Ежемесячного журнала". 28 февр. 1914 г. "Скрытный стих" был отмечен в Книге регистрации рукописей редакции "Ежемесячного журнала" (ИРЛИ).
   
   ...посылаю Вам мою новую вещь... -- Речь идет о ст-нии "Скрытный стих" (1914).
   
   81. В. Я. Брюсову. 2 марта 1914 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 218). -- ПБК. С. 197.
   
   Печатается по беловому автографу (РГБ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте.
   
   ...со стариком-отцом. -- А. Т. Клюевым.
   Мать... -- П. Д. Клюева.
   Гус Ян (1371 -- 1415) -- идеолог чешской Реформации. Осужден церковным собором в Констанце и сожжен.
   ...Брихничев стал врагом моим. -- См. п. 70 и примеч. к нему, с. 540.
   Коневской Иван (наст. имя и фам. Иван Иванович Ореус; 1877--1901) -- поэт, критик. Единственная прижизненная кн. "Мечты и думы" вышла в 1900 г. Под ред. и со статьей В. Брюсова была опубликова кн. К. "Стихи и проза. Посмертное собрание сочинений" (1904).
   "И в храме сумрака читали?" -- Строка из ст-ния Коневского "Жертва вечерняя" из кн. "Стихи и проза".
   
   82. В. С. Миролюбову. 21 марта 1914 г. Вытегра (с. 218). -- ИТН. С. 107.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...чем "Лоси" Верхоустинского. -- Поэма Б. А. Верхоустинского (1888-1919) "Лоси", написанная в сказочной манере, рассказывает о трех братьях, отправившихся поохотиться на лосей. Она вошла в сб. автора "Во лесях" (1914; с. 209-232).
   
   83. А. В. Ширяевцу. 3 мая 1914 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 219). -- ИзП. С. 19-20 по беловому автографу (ЛМГ).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...он писал о туркестанском альманахе в "Реги"... -- В петербургской газ. "Речь" (1914. 10(23) марта) Городецкий опубликовал сводную рецензию "Девять книг", посвятив ее и альманаху "Под небом Туркестана" (1914), выпущенном в Ташкенте А. Ширяевцем, П. Поршаковым и Д. Кирьяновым.
   ..."Бродячая собака"... -- См. примеч. с. 543.
   Городецкий написал про меня две статьи... -- Имеются в виду рецензия на сб. "Сосен перезвон" (Речь. 1911, 5 (18) дек.) и статья "Незакатное пламя" (Голос земли. 1912, 10 (23) февр.).
   ...недавно заявил, что я выродился... -- См. п. 81.
   ...свою "Иву". -- См. примеч. с. 545.
   Не может укрыться город, на верху горы стоя. -- Стих из Евг. от Мф. (V. 14).
   В апрельском No "Ежемесячного журнала" уже мы рядом. -- Здесь были помещены ст-ния Клюева "Ноченька темная, жизнь подневольная...", "Осиротела печь... Заплаканный горшок..." и Ширяевца "Клад".
   ...из Мельшина... -- Псевд. П. Ф. Якубовича.
   Спиши то место, где говорится про меня, из доклада Замысловской. -- Замысловская послала Ширяевцу конспект своего доклада, о чем сообщила ему в письме от 25 марта 1914 г. (ИзП. С. 18).
   
   84. А. В. Ширяевцу. 28 июня 1914 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 221). -- ИзП. С. 21-22 по беловому автографу (ЛМГ).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...Клычков тебе прилюбился. -- В письме к П. Поршакову от 23 июня 1914 г. Ширяевец приводит часть ст-ния Клычкова "Половодье" и отмечает: "Когда читаешь такие стихи, забываешь, в какой трущобе находишься... Не надеть ли лапти, облечься в армяки и совершить паломничество к Николашке Клюеву и Сергею Клычкову, а?.." (Цит. по: ИзП. С. 36).
   Горюшкин-Сорокопудов Иван Силыч (1873--1954) -- живописец, график.
   Братья Васнецовы -- В. М. Васнецов и Васнецов Аполлинарий Михайлович (1856--1933) -- живописец. Изображал поэтические виды старой Москвы, пейзажи Подмосковья, Урала и др.
   ...Кемь... -- уездный г. (1785) Архангельской губ. на р. Кемь при впадении в Белое море.
   ...Шенкурск... -- уездный г. Архангельской губ. на р. Вага. Известен с 1315 г.
   ...лекцию "О культуре энтузиазма". -- Верхарн прочитал эту лекцию в Москве 29 дек. 1913 г.
   Вот Брюсов ~ описывают в "Огоньке"... -- Речь, по всей вероятности, идет о письме А. А. Яблочкиной Брюсову, опубликованном в "Известиях Московского литературно-художественного кружка" (1914. No 4. С. 21), и очерке без подписи "Писатель Брюсов у себя дома" (Огонек. 1914. No 1. С. 19).
   Афанасьев Леонид Николаевич (1864/1865-1920) -- поэт. Умело пользовался классическими формами, расхожими темами, настроениями.
   Голенищев-Кутузов Арсений Аркадьевич (1848--1913) -- поэт, прозаик, почетный академик. В 1891 г. ему была присуждена премия им. А. С. Пушкина; часто производил оценку произведений, представляемых на Пушкинскую премию.
   ...в январской книжке "Заветов" пропечатаны мои стихи... -- "Я дома... Хмарой-тишиной...", "Осинник гулче, ельник глуше...", "Теплятся звезды-лучинки...", "Черны проталины. Навозом...", "В белесоватости окна...", "Правда ль, други, что на свете...".
   В майской кн<иге> "Северных записок"... -- "Пашни буры, межи зелены...", "Ворон грает к теплу, а сорока к гостям..", "Вешние капели, солнопёк и хмара...".
   Мама умерла... -- П. Д. Клюева.
   ...на руках у меня 70-тилетний отец... -- А. Т. Клюев.
   ...про общину "Писателей из народа"... -- Имеется в виду Суриковский литературно-музыкальный кружок. См. примеч. с. 447.
   Беневский Иван Аркадьевич (1880--1921) -- толстовец, основал общину в Харьковской губ.
   
   85. А. А. Измайлову. Осень 1914 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 223). -- Соч. 1. С. 190.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется предположительно.
   
   Измайлов Александр Алексеевич (псевд. Смоленский; 1873--1921) -- литературный критик, поэт, прозаик. В 1898-1916 гг. вел в "Биржевых ведомостях" еженедельную рубрику "Литературное обозрение", почти 20 лет был "присяжным" критиком этой газеты. С 1916 г. редактировал газ. "Петербургский листок".
   ..."Осени мертвой цветы запоздалые". -- Сб. рассказов писателя (1906).
   
   86. А. В. Ширяевцу. До 15 ноября 1914 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 223). -- Соч. 1. С. 189 (текст на открытке до ст-ния). Здесь же. С. 190 (текст на отдельном листе); ИзП. С. 32-33. Публикаторы объединили оба текста, т. к. это вытекает из логики содержания письма. После кончины Ширяевца при разборе его московского архива письмо оказалось разделенным на две части и попало в различные фонды хранения.
   
   Печатается по беловому автографу (ИМЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   Твоя матросская песня... -- Речь идет о ст-нии Ширяевца "Песня. Матросская" (Ежемесячный журнал. 1914. No 8/9).
   ...от этой двадцатичетырехглавой церкви... -- См. примеч. с. 511.
   19 ноября -- 1913 года -- Дата кончины П. Д. Клюевой.
   ...какую бы Голгофу понес... -- Голгофа -- холм в западной части Иерусалима, где, по Евангелию, был распят на кресте Иисус Христос. Иносказательно: нравственные страдания, мучения.
   
   87. А. А. Измайлову. 26 ноября 1914 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 224).
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ).
   
   Присылаю Вам пять своих стихотворений. -- "Солдатка", "Память героя", "В родном углу", "Русь", "Ночь на Висле".
   
   88. В. С. Миролюбову. Ноябрь--декабрь 1914 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 225). -- НК (отр.). С. 157; ПКРЛ. 212-213.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   Гребенщиков Георгий Дмитриевич (1882 или 1883-1964) -- прозаик, журналист, автор этнографических очерков. Речь идет о его рассказах "Лесные короли", "На Иртыше" и "Змей Горыныч" (Ежемесячный журнал. 1914. No 1. 2, 10).
   ..мои стихи в No 5 "Северных записок". -- См. примеч. к п. 84, с. 549.
   Иванов-Разумник (псевд., наст, имя и фам. Разумник Васильевич Иванов; 1878-1946) -- критик, публицист, историк русской литературы, яркий представитель "левого народничества" в общественной мысли.
   ..."Звенья" Бальмонта... -- Звенья. Избранные стихи 1890--1912. М., 1913.
   ...в "Песнях из Заонежья"... -- Речь идет о помещенной подборке ст-ний в "Ежемесячном журнале" (1914. No 11). Опечатки не были оговорены редакцией журнала и в последующих номерах издания.
   ..."Избяные песни". -- Стихи из цикла "Избяные песни", посвященные П. Д. Клюевой.
   
   89. В. С. Миролюбову. Январь (до 23-го) 1915 г. Олонецкая губ. (с. 226). -- ОКПП. 1978. No 9. С. 108 (отр.); В статье: Швецова Л. Николай Клюев и Анна Ахматова // ВЛ. 1980. No5. С. 304 (отр.); ИТН. С. 107-108.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию и дате поступления стихов из цикла "Избяные песни" в редакцию "Ежемесячного журнала". 27 янв. 1915 г. стихи отмечены в Книге регистрации рукописей редакции "Ежемесячного журнала" (ИРЛИ).
   
   Годин Яков Владимирович (Вульфович) (1887--1954) -- поэт. Один из плодовитейших представителей массовой поэзии 1910-х гг. Вяткин Георгий Андреевич (1885-1941) -- поэт, прозаик. В поэзии начала 1910-х гг. преобладали расхожие образы символистской поэзии, декадентские мотивы. Галина Г. (псевд. Глафиры Адольфовны Ринке; 1873--1942) -- поэтесса, прозаик и переводчик. Автор двух поэтических книг "Стихотворения" (1902) и "Предрассветные песни" (1906). Ее поэзии были свойственны простота, искренность и музыкальность. Андрусон Леонид Иванович (1875--1930) -- поэт, переводчик. В стихах преобладали мотивы одиночества в большом городе.
   "Божественна ~ смуглая рука" -- Заключительные строки из ст-ния "Так много камней брошено в меня...", напечатанное в "Ежемесячном журнале" (1914. No 12), в окончательном вар. под названием "Уединение".
   Я знаю, что Ахматова и компания не верят в мое понимание искусства ~ на все это претит возражать. -- Намек на весьма драматические отношения, сложившиеся после ухода Клюева из "Цеха поэтов".
   
   90. Л. В. Берману. Январь--апрель 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 227). -- НК (отр.). С. 158.
   
   Печатается по беловому автографу (ГЛМ).
   Датируется по содержанию.
   
   Берман Лазарь Васильевич (Вульфович) (1894--1980) -- поэт, прозаик. В 1914--1915 гг. секретарь журн. "Голос жизни".
   ...мои стихотворения ~ еще несколько своих произведений... -- В журн. "Голос жизни" (1915. No 20.13 мая) появились стихи поэта "Рыжее жнивье -- как книга...", "Памяти матери" ("Не в смерть, а в жизнь введи меня..."), "В овраге снежные ширинки...", "Уже хоронится от слежки...", "Судьба-старуха нижет дни...", "На темном ельнике стволы берез...".
   
   91. А. А. Измайлову. Февраль 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 227). -- Соч. 1. С. 190--191.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ).
   
   ...присылаю две песни. -- Речь, вероятно, идет о ст-ниях "Небесный вратарь" и "Гей, отзовитесь, курганы...", опубликованных в "Биржевых ведомостях" (1915. 15 (28) февр. и 22 марта (4 апр.). Утр. вып.).
   ..."Ночь на Висле"... -- Опубликовано (Биржевые ведомости. 1916, 3(16) янв. Веч. вып.).
   
   92. А. А. Измайлову. Февраль? 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 228).
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...со стихами "Гей, отзовитесь, курганы" и "Рыжее жнивье"... -- См. примеч. выше.
   
   93. А. А. Измайлову. Февраль? 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 228). -- Соч. 1. С. 192-193.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ..."Как у кустышка"... -- "Небесный вратарь" -- см. примеч. выше.
   ...про солдатку... -- Имеется в виду ст-ние "Солдатка" (Биржевые ведомости. 1914. 14 (27) дек. Утр. вып.).
   ...еще два стих<отворения>... -- Возможно, речь идет о "Речной сказке" и "В этот год за святыми обеднями..." (Биржевое ведомости. 1915. 27 сент. (10 окт.) и 11 (24) окт. Утр. вып.).
   ..много всякого любопытствующего нахальства, у которого я на дурном счету... -- См. примеч. с. 491.
   ...Вы написали обо мне в "Биржевых ведомостях" ~ и разных протчих столичных поэтов. -- Критик выделил у Клюева умение "не замкнуться в примитивном мышлении своих собратий <...> поющих родную соху, золотую ниву и перепевающих на тысячный лад "Песню Лихача-Кудрявича"". Он "весь напитанный старой народной легендой, мужицким религиозным чувством... пытается вылить свои чувства и чаяния в образы, -- это получается удивительно просто, искренно, сильно и красиво". И одной из основных причин этого Измайлов считает то, что Клюев "приобщился к настоящему искусству, сам взял нечто из сокровищ интеллигенции <...> не считаясь с тем, что сегодня требует рынок" (Измайлов А. Литературное обозрение // Биржевые ведомости. 1913. 8 авг. Утр. вып.).
   
   94. А. А. Измайлову. Февраль? 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 228). -- Соч. 1. С. 193.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...с приложением "Поминного причта"... Это ст-ние впервые появилось лишь в сб. поэта "Мирские думы" (1916).
   ...стоит ли издавать мне мои песни о теперяшних событиях отдельной книжкой... -- См. п. 99 и примеч. к п. 100, с. 555.
   ..."Гей, отзовитесь, курганы" -- См. примеч. с. 552.
   ..."Рыжее жнивье"... -- См. примеч. с. 552.
   ..."Кабы я не Акулиною была". -- Опубликовано в журн. "Огонек" (1915. No 18).
   
   95. В. С. Миролюбову. 17 марта 1916 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 229). -- ПКРЛ. С. 214-215.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...со стихами под названием "Избяные песни". -- "Ежемесячный журнал" (1915. No 3) опубликовал три ст-ния из этого цикла: "Лежанка ждет кота, пузан-горшок -- хозяйку...", "Хорошо ввечеру, при лампадке...", "Бродит темень по избе...".
   В последних моих к Вам письмах ~ как поэтом... -- См. п. 89.
   
   96. А. В. Ширяевцу. 4 апреля 1915 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 229). -- ИзП. С. 26 по беловому автографу (ЛМГ).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...Ванька-Ключник... -- Намек на персонаж одноименного ст-ния Ширяевца (Ежемесячный журнал. 1915. No 3).
   ...когда будешь в Петрограде? -- Поэтам не удалось встретиться.
   ..."Ананасы в шампанском" ~ в "Громокипящем кубке"... -- "Ананасы в шампанском. Поэзы" (1915) и "Громокипящий кубок. Поэзы" (1913) -- сб. ст-ний Игоря Северянина (псевд. Лотарева Игоря Васильевича; 1887-1941).
   Липскеров Константин Абрамович (1889--1954) -- поэт, переводчик, драматург. Поездка в начале 1914 г. в Среднюю Азию оказала определяющее влияние на его творчество. Здесь он обрел свою тему, свой поэтический голос. Сб. ст-ний: "Песок и розы" (1916), "Туркестанские стихи" (1922).
   Как тебе показались "Избяные песни"... -- См. примеч. с. 553.
   Мои военные песни ~ я не нашел. -- См. примеч. с. 553.
   
   97. В. С. Миролюбову. 16 апреля <1915 г.> Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 231). -- ЛС (с искаж.). С. 26; В статье: Лазарев В., Субботин С. Из творческого наследия Н. Клюева // Собеседник. М., 1985. Вып. 6. С. 286-287.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ).
   Год установлен по содержанию.
   
   ...обожившие "Бродячую собаку". -- См. примеч. с. 543.
   ...моем "Беседном наигрыше"... -- Беседный наигрыш: Стих доброписный (Ежемесячный журнал. 1915. No 12).
   Я подавал прошение ~ на переосвидетельствование... -- См. примеч. с. 449.
   Брат... -- Клюев Петр Алексеевич (1882-1935).
   В первых числах мая к Вам зайдет Алек<сандр> Ширяевец... -- См. примеч. выше.
   
   98. К. Ф. Некрасову. 23 апреля 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 232). -- НКН. С. 473 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...как мои "Лесные были"? -- Книга поэта вышла в марте 1913 г., и речь идет о ее реализации.
   Сухотин Павел Сергеевич (1884--1955) -- поэт, историк литературы. У Некрасова вышел его сб. "Полынь" (1914).
   Крандиевская-Толстая (урожд. Крандиевская; 1888--1963) Наталия Васильевна -- поэтесса. Некрасов издал первый ее сб. "Стихотворения" (1913).
   
   99. А. А. Измайлову. Апрель--июнь? 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 233). -- Соч. 1. С. 191.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...о предполагаемой книге моих военных песен. -- См. п. 100 и примеч. к нему.
   ..."Кабы я не Акулиною была". -- См. примеч. с. 553.
   ..."Мирской думы"... -- Ст-ние опубликовано (Огонек. 1915. No 27).
   ..."Поминный причит"... -- См. примеч. к п. 94, с. 553.
   "Речную сказку" посылаю для "Огонька"... -- См. примеч. с. 553.
   
   100. К. Ф. Некрасову. 2 мая 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 233). -- НКН. С. 473 по беловому автографу (ГАЯО).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...что подтверждает прилагаемое письмо А. Измайлова... -- На обороте клюевского письма пространное письмо критика: "Дорогой Николай Алексеевич. Благодарю за стихи. Пожалуйста, присылайте еще и еще. Ту же просьбу поручил мне обратить к Вам редактор "Огонька" Бонди.
   Мой совет, конечно, издавать Ваши песни. Так как я лично против тонких брошюрок, то мне казалось бы, всего лучше было, начав сборник к моменту, продолжить его стихами, независящими от момента, чтобы был настоящий томик. И когда же выступать с военными стихами, как не теперь? Книжники говорят, что сейчас книга идет так, как не шла последние годы. Бог знает, в чем секрет -- м. б., в том, что Русь отрезвела, м. б., скучно без ушедших на войну и т. д. Но это факт, что бы ни говорили репортеры с чужих голосов.
   Я не имею прямых касаний к издательским фирмам, и не мог бы прямо устроить Ваше дело. Не поможет ли Вам Городецкий, близкий к издательству "Лукоморье"? А затем, вообще, нужны ли Вам рекомендации и недостаточно ли просто Вашего имени при обращении, например, к Вольфу, в "Прометей" и т. д. <...>

Ваш А. Измайлов.

   <...> Не знаю, поэтому, насколько действенны были бы и мои обращения к фирмам, с хозяевами которых у меня только шапочные знакомства. Но я рад служить Вам" (Цит. по: НКН. С. 474).
   ...моя книга под названием "За родину"... -- Книга под таким названием не вышла в свет.
   За "Полынь" Сухотина... -- См. примеч. с. 555.
   У меня на примете ~ и несколько однощельных медных складней. -- Некрасов был тонким ценителем русской иконописи. В 1914 г. он совместно с П. Муратовым приступил к изданию журн. "София", главной задачей которого являлось прежде всего пробуждение интереса читателей к древнерусскому искусству. Однако из-за войны издание пришлось прекратить. Кроме этого издатель намеревался создать галерею древнерусского искусства.
   ..."Восхищение пр. Илии"... -- См. примеч. с. 509.
   
   101. С. А. Есенину. 2 мая 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 234). -- В кн: Юшин П. Поэзия Сергея Есенина 1910--1923 годов. М., 1966. С. 156 (отр.); В кн.: Юшин П. Ф. Сергей Есенин. Идейно-творческая эволюция. М., 1969. С. 128 (отр.); В кн.: Наумов Е. И. Сергей Есенин. Личность. Творчество. Эпоха. Л., 1969. С. 47 (отр.); ЕиК. С. 238.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...хотя бы и не написала про тебя Гиппиус статьи... -- Гиппиус Зинаида Николаевна (в замужестве Мережковская; 1869--1945) -- поэтесса, прозаик, литературный критик. В петроградском журн. "Голос жизни" (1915. No 17. 22 апр. С. 12) была опубликована ее статья "Земля и камень" под псевдонимом Роман Аренский, в которой, в частности, отмечалось: "Перед нами худощавый, девятнадцатилетний парень, желтоволосый и скромный, с веселыми глазами. Он приехал из Рязанской губернии в "Питер" <...>.
   В Питере ему все были незнакомы, только что раньше "стишки посылал". Теперь он привез, сколько было и принялся раздавать "просящим", а просящих оказалось порядочно, потому что наши утонченно-утомленные литераторы знают, где раки зимуют, поняли, что новый рязанский поэт -- действительно поэт, а у многих есть даже особенное влечение к стилю подлинной "хмельной" поэзии. Девятнадцатилетний Есенин заставляет вспомнить Н. Клюева, тоже молодого поэта "из народа", тоже очень талантливого, хотя стихи и разны. Есенин весь -- веселие, у него тон голоса другой, и сближает их разве только вот что: оба находят свои свежие, первые и верные слова для передачи того, что видят. В стихах Есенина пленяет какая-то "сказанность" слов, слагаются звуки и значения, которая дает ощущение простоты. <...> Есенин так молод, а время так быстро летит, что он может еще завянуть на корню".
   ...Городецкий не издал твоих песен. -- Весной 1915 г. по инициативе Городецкого в Петрограде была создана группа "Краса" (распалась в конце окт. этого же года), в которую вошли Н. Клюев, С. Клычков, А. Ширяевец, С. Есенин и столичные писатели А. Ремизов и Вяч. Иванов. По замыслу Г. "Краса" должна была пробудить интерес к самобытности русского народа, к его национальным традициям. В одноименном изд-ве было объявлено о выходе произведений Есенина "Рязанские побаски, канавушки и страдания" и "Радуница". Однако ни в "Красе", ни в изд-ве И. Д. Сытина, куда обращался Городецкий, выпустить книги Есенина не удалось.
   ...напечатать наперво 51 стихотворение. -- В петроградской периодике было опубликовано 28 произведений Есенина.
   
   102. В. С. Миролюбову. 5 мая 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 234). -- ПКРЛ. С. 215.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...горе имеем в сердцах... -- Неточное цитирование возгласа священника из Божественной литургии св. Иоанна Златоуста: "Горе имеем сердца", призывающего иметь свое сердце ко Господу, обещая: "имам ко Господу" (См.: Объяснение Божественной литургии высокопреосвященнейшего Арсения, митрополита Киевского и Галицкого. Киев, 1879. С. 207--318).
   ...что это выдумал Городецкий? -- Возможно, Миролюбов сообщил в не дошедшем до нас письме о замысле Городецкого написать статью о поэте.
   
   103. С. А. Есенину. 9 июля 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 235). -- В кн.: Юшин П. Ф. Поэзия Сергея Есенина 1910-- 1923 годов. С. 156 (отр.); ЕиК. С. 238.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...я гитал их в "Голосе жизни" и в "Еже<месяч>ном журнале"... -- В журн. "Голос жизни" (1915. No 17) опубликованы стихи Есенина: "Гусляр" ("Темна ноченька, не спится..."), "Пахнет рыхлыми драчёнами...", "Богомолки" ("По дороге идут богомолки..."), "Рыбак" ("Под венком лесной ромашки..."). В "Ежемесячном журнале" (1915. No 5) -- "Сыплет черемуха снегом...", "Троица" ("Троицыно утро, утренний канон..."), "Девичник" ("Я надену красное монисто...").
   Читал ли ты в No 20 "Голоса жизни" мои стихи... -- См. примеч. с. 552.
   
   104. В. С. Миролюбову. 22 июля 1915 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 235). -- НК (отр.). С. 159; ЕСЖ (отр.). С. 306: ПКРЛ. С. 216.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Год установлен по содержанию.
   
   Какие простые неискусные песенки Есенина в <и>юньской книжке... -- Ежемесячный журнал (1915. No 6): "Сыплет черемуха снегом...", "Троица", "Девичник".
   Когда пойдет мой "Беседный наигрыш"... -- См. примеч. с. 554.
   По осени думаю издать ~ хвалят и газеты и книжники. -- См. п. 94, 99 и примеч. к п. 100, с. 555.
   Шлю Вам три стихотворения под общим заголовком "Лесная пороша". -- Согласно Книге регистрации рукописей "Ежемесячного журнала" (ИРЛИ) стихи поступили в редакцию 26 марта, но не были напечатаны и состав их неизвестен.
   Про "Избяные песни" я получил большую статью... -- Имеется в виду статья 3. Д. Бухаровой "Новые пути русского искусства" (Петроградские ведомости. 1915, 11 (24) июня), подписанная инициалами "3. Б.". "Его "Избяные песни", -- писала она, -- напоены настоящей художественностью, проникнуты столь редкой у поэтов слитностью -- осязаемостью образов с продуманной глубиной чувств". Бухарова особенно отмечала "...живую одухотворенность предметов домашнего обихода, признающую за ними отдельное, символическое в самой простоте своей существование и роднящую этим нашего бытового поэта с проникновенным мечтателем... Морисом Метерлинком. Разве его "Синяя птица" -- не тот же осиянный мистицизмом быт бельгийского крестьянина?..".
   Метерлинк Морис (1862--1949) -- бельгийский драматург, поэт. Символист.
   
   105. А. А. Измайлову. Июль? 1915 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 236). -- Соч. 1. С. 191-192.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   Я писал в контору ~ "Рыжее жнивье"... -- См. примеч. к п. 90, 93, 94, 99.
   Присылаю Вам песни под тальянку... -- О каких стихах идет речь, неизвестно, в "Биржевых ведомостях" не было клюевских песен подобной тематики.
   
   106. С. А. Есенину. Август? 1915 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 236). -- В кн: Юшин П. Ф. Поэзия Сергея Есенина 1910--1923 годов. С. 157 (отр.); В кн.: Юшин П. Ф. Сергей Есенин. Идейно-творческая эволюция. С. 128--129 (отр.); В кн.: Наумов Е. И. Сергей Есенин. Личность. Творчество. Эпоха. С. 48 (отр.); ЕиК. С. 238-240.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...ты в первой открытке собирался о многом со мной поговорить... -- В письме Клюеву от 24 апр. 1915 г. Есенин писал: "Я хотел бы с Вами побеседовать о многом, но ведь "через быстру реченьку, через темный лесок не доходит голосок"" (Есенин, 6. С. 66).
   ...и уже во втором письме пишешь через строчку... -- Это письмо Есенина, по всей вероятности, утрачено.
   ...рыхлыми дрчгёнами объелись... -- Намек на ст-ние "Пахнет рыхлыми драчёнами...". См. примеч. с. 557.
   ...после ананасов в шампанском... -- См. примеч. с. 554.
   ..."засахаренная крыса". -- Имеется в виду сб. ст-ний "Засаре кры. Эго-футуристы V" (Пг., 1913), в котором участвовали И. Игнатьев, B. Гнедов, П. Широков и В. Шершеневич.
   ...в какой-нибудь "Бродягей собаке"... -- См. примеч. с. 543.
   ...какому-либо Кузьмину... -- правильно: Кузмин.
   ...графу Мон-те-тули... -- Возможно, вымышленное лицо.
   ...приняв из 60-ти твоих стихотворений 52-но. -- См. примеч. с. 557.
   ...в прививке препарата 606-ть... -- Имеется в виду Сальварсан, средство против сифилиса.
   Я бывал в вашей губернии... -- См. п. 44 и примеч. к нему.
   ...вынес братские песни. -- Намек на свой сб. ст-ний "Братские несни" (1912).
   Что скажешь о стихах в No 20 "Голоса жизни"? -- См. примеч. с. 552.
   
   107. С. А. Есенину. 6 сентября 1915 г. Петроград (с. 238).-- В кн.: Юшин П. Ф. Сергей Есенин. Идейно-творческая эволюция. С. 128 (упом.); ЕиК. С.241.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...моих военных песен... -- Речь идет о ст-ниях, которые Клюев собирался издать отдельной книгой. См. п. 94, 99 и примеч. к п. 100.
   ...и твоей белой прекрасной Руси. -- Имеется в виду маленькая поэма "Русь" (Северные записки. 1915. No7-8).
   
   108. Ж. М. Брюсовой. 9 сентября 1915 г. Петроград (с. 238). -- ПБК. C. 199.
   
   Печатается по беловому автографу (РГБ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...на устройство чтения новых произ<ведений> в Обществе свободной эстетики... -- Общество свободной эстетики (1906--1917), лит.-худож. об-во, объединявшее представителей различных кругов московской творческой интеллигенции. Брюсов длительное время был одним из руководителей "свободной эстетики". Клюев рассчитывал на совместное выступление с Есениным еще в текущем году, однако оно состоялось лишь 21 янв. 1916 г.
   
   109. А. М. Ремизову. 10 сентября 1915 г. Петроград (с. 239). -- Соч. 1. С. 197.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется согласно помете над письмом, выполненной фиолетовыми чернилами, возможно, Ремизовым.
   
   110. С. А. Есенину. 23 сентября 1915 г. Петроград (с. 239). -- ЕиК. С. 241.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Год установлен по содержанию.
   
   ...издать твою книжку в "Лукоморье"... -- Речь идет об изд-ве при одноименном журн. (1914--1917), в котором вышла кн. стихов Городецкого "Цветущий посох" (1915) и, очевидно, по его инициативе было предложено Есенину издать свою первую книгу.
   ...из кандального отделения "Нового времени". -- См. примеч. с. 509.
   
   111. А. А. Блоку. Конец сентября 1915 г. Петроград (с. 239). -- ЛН, 92, 4. С. 523.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется на основании пометы Блока на клюевском письме: "Получил, вернувшись из Шахм<атова> 29.IX.1915".
   
   Я приехал в град Петра ~ мне тяжело... -- Встреча с Есениным в начале окт., их совместные выступления внесли коррективы в первоначальные планы Клюева, и ему пришлось пробыть в Петрограде до весны 1916 г. В окт. 1915 г. состоялась встреча с Блоком: "21 октября. Н. А. Клюев--в 4 часа с Есениным (до 9-ти). Хорошо" (ЗК. С. 269).
   
   112. В. С. Миролюбову. Февраль (после 10-го) 1916 г. Петербург (с. 239). -- ИТН. С. 108.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   Шульговский Николай Николаевич (1880--1931) -- поэт.
   ...о моих "Мирских думах"... -- Клюевский сб. вышел в середине февр. 1916 г. Шульговский написал о нем статью, однако в печати она не появилась. Рукопись ее (23 л.) находится в архиве Миролюбова с пометами: "Спорно по существу", "Февраль. Перед мелкой библиографией". Разорвана на три части. Сейчас реставрируется (ИРЛИ).
   Я с Есенин ~ нашим стихочитанием. -- Речь идет о выступлении поэтов в педагогическом ин-те (Высшие женские историко-литературные и юридические курсы Н. П. Раева), где преподавал Сакулин. Сакулин Павел Никитич (1868-1930) -- литературовед, академик. Доклад, прочитанный им, лег в основу его статьи "Народный златоцвет" (Вестник Европы. 1916. No5. С. 200-208).
   
   113. Д. Н. Ломану. Конец марта -- начало апреля, до 5-го, 1916 г. Петроград (с. 240). -- В статье: Вдовин В. Материалы к биографии Есенина // ВЛ. 1970. No 7. С. 166 по беловому автографу (РГИА, С.-Петербург).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...взят в санитарное войско с причислением к поезду No 143 имени е. и. в. в. к. Марии Павловны. -- Имеется в виду Царскосельский военно-санитарный поезд No 143 имени Ее императорского Величества Государыни Александры Федоровны. Клюев ошибся в указании имени.
   
   114. И. И. Ясинскому. Май-начало июня 1916 г. Петроград (с. 240). -- НК (отр.). С. 191.
   
   Печатается по беловому автографу (РНБ).
   Датируется предположительно.
   
   Ясинский (псевд. Максим Белинский) Иероним Иеронимович (1850--1931) -- писатель, журналист. Многие годы сотрудничал в газ. "Биржевые ведомости". В окт. 1915 г. принял участие в создании нового литературно-художественного объединения "Страда", в которое вошел и Клюев. 27нояб. 1915 г. в адрес поэта было направлено благодарственное письмо: "Господину Н. А. Клюеву. Милостивый Государь Николай Алексеевич! Согласно постановления своего от 24-го ноября 1915 года, Правление Литературно-Художественного Общества "Страда" выражает Вам, Милостивый Государь, искреннюю благодарность за Ваше любезное участие в вечере, бывшем 19 ноября 1915 года.
   Председатель Правления Иероним Ясинский.
   Член-Распорядитель М. Мурашев.
   Секретарь В. Игнатов" (ИРЛИ ЛМ).
   ...поместить в "Биржевых ведомостях" ~ в весеннюю поездку. -- Плевицкая (урожд. Винникова; 1884--1941) Надежда Васильевна -- эстрадная певица, блистательная исполнительница русских крестьянских песен. Познакомилась с Клюевым в конце 1915 -- начале 1916 г., с апр. по дек. 1916 г. участвовала с ним с гастрольных поездках по городам России, которые широко освещались в печати. Весной они выступили в совместных концертах в Витебске, Киеве, Орле, Тамбове, Уфе, Пензе, Сызрани и Оренбурге. Ясинский не дал информации об этих гастролях в газете. После революции Плевицкая эмигрировала, опубликовала воспоминания "Дёжкин корогод. Ч. 2: Мой путь с песней" (1930), в которых рассказала о своих встречах с Клюевым и Есениным.
   
   115. М. В. Аверьянову. 26 июля 1916 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 241). -- В статье: Вдовин В. Есенин и литературная группа "Страда" // Науч. докл. высшей школы. Филолог, науки. 1968. No 5. С. 144 (отр.); Соч. 1. С. 198.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте.
   
   Аверьянов Михаил Васильевич (1867--1941) -- книгоиздатель. ..я был у Сережи в Рязанской губернии... -- У Есенина, в с. Константинове.
   ..."Мирские думы". -- См. примеч. с. 561.
   
   116. А. В. Ширяевцу. 21 ноября 1916 г. Армавир (с. 241). -- Соч. 1. С. 198.
   
   Печатается по беловому автографу (ИМЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...я на Кавказе ~ Может, доеду до тебя. -- В нояб. 1916 г. состоялись совместные выступления Плевицкой и Клюева в Баку, Тифлисе, Владикавказе, Армавире и Екатеринодаре. Планировавшиеся гастроли в Среднюю Азию не состоялись.
   ...за "Запевку"... -- Имеется в виду первый шестнадцатистраничный сб. Ширяевца "Запевка" (1916).
   
   117. А. В. Руманову. 1916 или начало 1917 г. Петроград (с. 241). -- В статье: Субботин С. И. "Он такая радость и гордость крестьянская..." // КЗ. 1985. 18 июня.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   Хотяков Василий родом из тех же мест, что и Клюев.
   
   118. А. В. Ширяевцу. Начало 1917 г. Петроград (с. 242). -- ИзП. С. 31 по беловому автографу (ЛМГ).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Я был на Кавказе... -- См. примеч. с. 562.
   Читал ли ты "Радуницу" Есенина. -- Первый сб. ст-ний Есенина вышел в янв. 1916 г. в изд-ве М. В. Аверьянова благодаря энергичным действиям Клюева.
   Сереженька пишет про тебя статью. -- Эта статья С. Есенина неизвестна.
   Что ты думаешь про свою "Запевку"? -- О ней Ширяевец писал литературному критику Л. Н. Клейнборту 7 нояб. 1916 г.: "Посылаю Вам свою "Запевку" -- вот всё, что мог я выпустить на собственные деньги. Издателя так и не нашел" (Цит. по: ИзП. С. 41).
   Если бы не стихи про экипажи и про безумные химеры... -- Намек на строки из ст-ния поэта "Городское": "Цветут безумные химеры...", "Грохочут дерзко экипажи...".
   ...Сереженька... -- С. А. Есенин.
   Карпов Пимен Иванович (1887-1963) -- поэт, прозаик. В 1915-1916 гг. сблизился с Клюевым и Есениным.
   Танин Алексей Алексеевич (1893--1925) -- поэт, близкий друг Есенина.
   30 марта 1917 г. Клюев, Есенин и Карпов отправили Ширяевцу в Ташкент поздравительную открытку к Пасхе.
   Рукой С. А. Есенина:
   Христос Воскресе! дорогой наш брат Александр.
   Кланяются тебе совместно любящие тебя Есенин, Клюев, Клычков и Пимен Карпов.
   Рукой Н. А. Клюева:
   Христос Воскресе, дорогая Запевка. Целую тебя в сахарные уста и кланяюсь низко. Н. Клюев.
   Рукой С. А. Есенина:
   С красным звоном, дорогой баюн Жигулей и Волги. Цвети крепче.
   Сергей Есенин.
   Рукой П. И. Карпова:
   Пимен Карпов -- привет! (В статье: Благой Д. Материалы к характеристике Сергей Есенина: (Из арх. поэта Ширяевца) // Красная новь. 1926. No2. С. 201).
   
   119. А. В. Ширяевцу. 4 мая 1917 г. Петроград (с. 242). -- Соч. 1. С. 199.
   
   Печатается по беловому автографу (ИМЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   120. A. M. Ремизову. Май 1917 г. Мариинское почтовое отделение Олонецкой губернии, Вытегорский уезд (с. 243). -- Соч. 1 (сокр.). С. 198.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется предположительно.
   
   ...высылайте немедля свидетельство Карпинского. Берут. -- По всей вероятности, в начале 1917 г. поэт был вынужден пройти медицинское переосвидетельствование, чтобы избежать призыва в армию. С помощью
   A. М. Ремизова и В. В. Розанова его познакомили с Карпинским Александром Ивановичем, врачом-невропатологом, уполномоченным по размещению душевнобольных воинов северного района России общества Красного Креста, членом Петроградского областного совета Российского союза городов. "Клюев, -- писал А. М. Ремизов, -- ...отбояривался от воинской повинности. Самому мне добраться до Карпинского трудное дело, пробовал, а В<асилия> В<асильевича> он знал хорошо -- лечил Вар<вару> Дим<итриевну> (Бутягина-Розанова В. Д., 1864-1923, вторая жена B. В. Розанова. -- В. Г.). Я отправил Клюева с письмом к В<асилию> В<асильевичу>, а В<асилий> В<асильевич> Клюева направил с письмом же к Карпинскому" (Цит. по кн.: Азадовский К. Жизнь Николая Клюева. Документальное повествование. СПб., 2002. С. 146). Документ был получен. В. В. Розанов в письме к А. М. Ремизову от 1917 г. сообщал: "Дорогой А. М. Д-р А. И. Карпинский сказал мне по телефону, что неудобно посылать самому больному Клюеву диагноз его тяжелой болезни и попросил позволения послать мне. Я вам посылаю" (Ремизов А. Кукха. Розановы письма. Нью-Йорк, 1978. С. 120).
   
   121. А. М. Ремизову. 29 мая 1917 г. Вытегра (с. 243).
   
   Печатается по подлиннику телеграммы (ИРЛИ).
   Датируется по помете на телеграфном бланке. Год установлен в соответствии с письмом В. В. Розанова к А. М. Ремизову (см. предыдущее примеч.).
   
   ...Карпинскому ждат<ь> меня... -- Что побудило Клюева, не дождавшись документа от Карпинского, срочно выехать в Петроград, -- неизвестно.
   
   122. И. И. Ясинскому. Начало июня 1917 г. Петроград (с. 243).
   
   Печатается по беловому автографу (РНБ).
   Датируется предположительно по связи с п. 120 и 121, а также примеч. к ним выше.
   
   ...за стихи в "Страде"... -- Страда. Лит. сб. вышел в апр. 1916 г. В нем были опубликованы два ст-ния поэта: "Четыре вдовицы к усопшей пришли..." (1916) и "Шесток для кота, что амбар для попа..." (1914).
   Семёновский Аполлон Дмитриевич, инженер-строитель. Директор обществ "Путник" и "Русь--Америка". Финансировал выпуск журн. "Зритель" (1905--1908) и сб. "Страда". При его материальном содействии для Литературно-художественного общества "Страда" на Серпуховской улице было снято большое помещение с театральным залом.
   
   123. М. В. Аверьянову. 29 августа 1917 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд, Макачевское волостное правление (с. 243). -- Соч. 1. С. 200.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте.
   
   По первоначальному замыслу Клюева новый сб. ст-ний "Песнослов" должен был состоять из двух книжец: Ковчежец первый и ковчежец второй. Но перегодя отказался от своего замысла и на лицевой стороне письма набросал макет обложки книги:

Николай Клюев
Песнослов
(первый)
Изд. М. В. Аверьянова
Петроград, Фонтанка, 38.

   В "Песнослов" поэт включил в основном ст-ния из сб. "Сосен перезвон", "Братские песни", "Лесные были" и "Мирские думы".
   ...к нашему договору... -- См. с. 395.
   
   124. М. В. Аверьянову. 3 октября 1917 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 244). -- Соч. 1. С. 201.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте.
   
   Моя новая книга подвигается успешно... -- По всей вероятности, речь идет о ст-ниях, вошедших во вторую кн. "Песнослова".
   ...об одном известном Вам младенце... -- Речь идет о С. Есенине. До Клюева дошла весть, оказавшаяся позже ложной, о гибели поэта на фронте (См.: Субботин С. И. "Слышу твою душу..." // В мире Есенина. Сб. ст. М., 1986. С. 512).
   
   125. В. С. Миролюбову. Первая декада октября 1917 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 245). -- ПКРЛ. С. 218.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...присылаю Вам три стихотворения... -- В Книге регистрации рукописей редакции "Ежемесячного журнала" (ИРЛИ) от 12 окт. 1917 г. под No 5273-с отмечено поступление ст-ния "Меня Распутиным...". Этот же регистрационный номер стоит и на автографах ст-ний поэта "Меня Распутиным назвали...", "Уму -- республика, а сердцу -- Матерь-Русь..." и "Елушка-сестрица...", опубликованных в "Ежемесячном журнале" (1917. No 11/12:1918, No1).
   
   126. М. В. Аверьянову. Октябрь--ноябрь 1917 г. Мариинское, Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 245). -- Соч. 1. С. 203.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   127. В. С. Миролюбову. Первая половина января 1918 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 245). -- УИ. С. 47.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...три стихотворения под общим названием "Республика". -- В Книге регистрации рукописей редакции "Ежемесячного журнала" (ИРЛИ) под No 5384 от 20 янв. 1918 г. отмечено "Республика" без детальной расшифровки о поступлении. Ст-ния "Республика" ("На божнице табаку осьмина..." и "Накинув плащ, с гитарой...") опубликованы в "Ежемесячном журнале" (1918. No 2/3). На этом издание прекратило свое существование. О третьем ст-нии -- неизвестно, с. 246 ...стихотворение "Уму республика"... -- см. примеч. выше.
   ..."Привал комедиантов" -- литературно-артистическое кабаре (1916--1919) в Петрограде на Марсовом поле, 7. Основано Б. К. Прониным, являлось преемником "Бродячей собаки" (см. примеч. с. 543). Здесь устраивались музыкальные и литературные вечера, чествования.
   
   128. В. С. Миролюбову. Начало марта (н. ст.) 1918 г. Олонецкая губ., Вытегорский уезд (с. 246). -- В статье: Субботин С. И. "Слышу душу твою...". С. 514-515 (отр.); НК (отр.). С. 187, 207; ЕСЖ. С. 317.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ..левый революционер... -- Радикальный в политическом смысле. Здесь подразумевается представитель левых эсеров (социалистов-революционеров), сотрудничавших с большевиками в первые годы революции.
   ...об Опоньском Царстве, что на Белых Водах... -- См. примеч. с. 459.
   ...перед Сережей... -- С. А. Есениным.
   
   129. М. В. Аверьянову. Первая половина 1918 г. Петроград (с. 246). -- Соч. 1. С. 202.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...мне предлагают две тысячи рублей за мои гетыре книги... -- Имеются в виду сб. ст-ний поэта "Сосен перезвон", "Братские песни", "Лесные были" и "Мирские думы".
   
   130. М. В. Аверьянову. 16 августа 1918 г. Петроград (с. 247). -- Соч. 1. С. 202.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте.
   
   ...договор Ваш со мной... -- См. с. 395.
   Полученные от Вас деньги сим обязуюсь выплатить. -- Ниже текста письма, вероятно, рукой Аверьянова сделана приписка: "Денежки, а-у!".
   
   131. М. Горькому. Осень (до 7 ноября) 1918 г. Петроград (с. 247). -- ИТН (сокр.) С. 111; ПКРЛ. С. 218-219.
   
   Печатается по беловому автографу (АГ ИМЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   Англичанка выгнала меня в Питер... -- См. примеч. с. 499.
   ...четыре книжки стихотворений... -- См. примеч. выше.
   ...и новая, не видевшая света книга ~ крестьянская Рассея. -- Речь идет о стихах, составивших вторую книгу "Песнослова".
   ...комиссара советского книгоиздательства... -- Имеется в виду Ионов (наст. фам. Бернштейн; 1887--1942) Илья Ионович -- поэт, издательский деятель. Первый председатель изд-ва Петросовета (впоследствии Ленингр. отделение Госиздата -- Ленгиз). В 1928--1929 гг. заведовал изд-вом "Земля и Фабрика", в 1931--1932 гг. работал в изд-ве "Academia", с 1932 г. председатель акционерного об-ва "Международная книга". Автор поэтических книг "Алое поле" (1917) и "Колос" (1921). Клюев весьма отрицательно относился к поэзии Ионова. H. M. Гарина рассказывает об одном из визитов поэта к издателю: "Вхожу это я к нему в кобинет... А кобинет-то у него громадный... А мебель-то у него вся порчевая. А обстоновка-то у него вся шикарная. А занавеси-то у него бархотные. А в углу-то у него гитара ядреноя, с ленточками. А на столе-то какое да булочки-то сдобные. А на столах-то, да на полках-то, да на полу-то -- книги да книги розложенные. А бумага-то в них пергаментноя. А края-то, края-то в них золоченые. А внутри-то в них великая его-то дрянь, напечатонноя. А сам-то он в кресле мягком, глубоком сидит и еле-еле слова-то мне, без-дорь этакая, цедит. А мои-то... мои-то стихи -- так печатать и не думает" (Цит. по кн.: Базанова В. Г. С родного берега. О поэзии Николая Клюева. С. 18).
   ...предложил мне издать книгу более или менее революционного содержания ~ и представил. -- Речь о сб. "Медный кит". Изд. Петрогр. Совета рабочих и красноарм. депутатов, 1919 (фактически: нояб. 1918).
   ...мои прежние издатели ~ моего большеви<с>тского "Первого тома" и т. д. -- Клюев слукавил. Ничего "большевистского" в "Первом томе" (см. п. 123 и примеч. к нему, с. 565) нет. Он в одностороннем порядке расторгнул с Аверьяновым договор (см. п. 130).
   ...на Луначарского -- как Никитину с Кольцовым. -- Луначарский Анатолий Васильевич (1875--1933) -- государственный и общественный деятель, академик. С 1917 по 1929 г. нарком просвещения РСФСР. Играл значительную роль в издательском деле. По условиям того времени был довольно либеральным.
   ЦИК в заседании 29 дек. 1917 г. принял Декрет о государственном издательстве, согласно которому, "учитывая книжный голод в стране", было предложено литературно-издательскому отделу Наркомпроса немедленно приступить к широкой издательской деятельности и выпустить в первую очередь дешевые издания русских классиков. В списке изданий Наркомпроса не было произведений авторов, которые в то время находились в живых (См.: Гордон В. Советское авторское право. М., 1955. С. 21 -- 22).
   Об ответе Луначарского... -- Не исключена возможность, что беседа Горького с Луначарским об издании сочинений Клюева могла состояться, ибо клюевский "Песнослов" вышел именно в Лит. изд. отделе Наркома по просвещению в 1919 г.
   
   132. В. С. Миролюбову. Осень 1919 г. Вытегра (с. 248). -- МСЗ (отр.). С. 104; НПК (отр.). С. 274-275; УИ. С. 44-45.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию и в связи с примеч. к п. 133.
   
   ...Народное просвещение ~ и просвещеннее напишут. -- Намек на "Песнослов", собрание ст-ний в двух книгах. См. примеч. выше.
   Белогвардейцы в нескольких верстах от Пудожа. -- Газ. "Звезда Вытегры" в информации "Зверства белых в Олонии" сообщала: "В Олонце расстреляно белыми много крестьян. Расстрелы производились по малейшему подозрению и по доносам. Не щадились даже старики и малолетние" (1919. 11 мая). Пудож -- уездный г. Олонецкой губ., севернее Вытегры. Известен с XIV в.
   ...кафэ "Домино". -- Речь идет о бывшем московском кафе "Домино" (1919--1925) на Тверской ул., 18, в котором помещался клуб Всероссийского союза поэтов с эстрадой-столовой.
   ...во славу Третьего Интернационала. -- Коммунистический Интернационал (Коминтерн, 3-й Интернационал) в 19119--1943 гг. международная революционная пролетарская организация, объединившая компартии разных стран.
   ...мне передавал Блок, что в случае ~ что-то в этом роде. -- Во время последней встречи с Блоком 10 авг. (См.: ЗК. С. 420), может быть, и состоялся подобный разговор, ибо среди творческой интеллигенции проекты такого рода могли возникнуть.
   ...какой-либо охранной грамоты... -- В первые годы революции известным литераторам, деятелям искусства, коллекционерам правительством выдавался документ, называвшийся в обиходе охранной грамотой, ставивший целью спасение их художественных и исторических ценностей от реквизиций, спекулятивных сделок и утаивания, а также ограждение их владельцев от произвола местных властей.
   ...в Зимний Дворец... -- В 1918--1945 гг. в некоторых его помещениях размещались городские учреждения.
   Смольный -- историко-архитектурный памятник С.-Петербурга. Здание бывшего Смольного ин-та благородных девиц. В 1917 г. в С. находились Петроградский совет и Петроградский РКВ. До 10 марта 1918 г. -- резиденция Совнаркома. Позже -- высшие партийные органы губернии и города. В 1918 г. здесь располагалось изд-во Петросовета. В дек. 1919 г. оно вместе с книжным складом переехало в бывший дом известной фирмы швейных машин "Зингер и Ко" (арх. Созюр) на Невском проспекте, 28 (ныне Дом книги).
   Один Алексей Михайлович сказал Успенское Филиппово слово. -- Имеется в виду "Заповедное слово русскому народу" Ремизова, опубликованное в петроградской газ. "Воля народа" (1918. No 1. 12 апр.), в котором звучит мотив гибели России от потери веры и мотив ее воскресения через покаяние: "И покаявшись, раскаянная, станешь ты, Русь, но вся, Русь грядущая, перед Богом, как в пустыне Мария Египетская. В прахе смирения ты всё поймешь и примешь удел скорби своей для предначертанного ига своего. И возложишь на выю тяжкое бремя и понесешь его легко".
   Печатаюсь в крохотной уездной газетке. -- Речь идет о газ. "Звезда Вытегры* -- органе Вытегорского уездного комитета РКП (б), уездисполкома Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов и политотдела 7-й армии.
   Присылаю Вам и прозу свою ~ в упомянутой газетке... -- Вырезки одиннадцати статей он наклеил в самодельную тетрадь, снабдив рисунками, заставками и виньетками (ИРЛИ).
   ...прошу Вас выслать мне журнал... -- См. примеч. с. 566.
   ...передать Есенину ~ как его пути. -- Есенин откликнулся на просьбу Клюева. В декабрьском письме 1921 г. он, в частности, сообщал: "Прости, что не писал тебе эти годы... Душа моя устала и смущена от самого себя и происходящего. Нет тех знаков, которыми бы можно было передать всё, чем мыслю и отчего болею. А о тебе я всегда помню, всегда во мне ты присутствуешь" (Есенин, 6. С. 129).
   
   133. И. И. Ионову. Осень 1919 г. Вытегра (с. 250).
   
   Печатается по беловому автографу (ЦГА СПб.).
   Адресат установлен по связи с фразами из п. 131 "...я встретил на одном из митингов комиссара советского книгоиздательства..." (с. 248), а также из содержания данного письма.
   
   Датируется в соответствии с примеч. к данному письму.
   
   ...книги моей "Огненное восхождение". -- О судьбе произведения неизвестно.
   ...из Петрограда должно быть сделано предложение ~ выдать мне... -- 1 нояб. 1919 г. член Коллегии Наркомвнудела и зав. отделом Управления Петросовета С. Н. Равич (1879--1957) направила в Вытегорский уездный исполком письмо (автограф): "Уважаемые товарищи, у Вас в Вытегре живет широкоизвестный поэт Николай Клюев. Он находится в чрезвычайно трудных продовольственных условиях.
   Николай Клюев -- истинный пролетарский поэт и певец Коммуны.
   Творчество его дорого рабочему классу и трудовому крестьянству. Необходимо ему дать возможность заниматься спокойно своим хорошим дорогим нам делом.
   Исполкому надо позаботиться о том, чтобы Клюев был обеспечен сносным пайком и на зиму дровами.
   Не сомневаюсь, товарищи, что вы сейчас же сделаете это и тем самым дадите возможность поэту петь свои песни столь близкие народу.

С. Равич" (ЦГА СПб. Ф. 141. Оп. 1. Ед. хр. 10. Л. 181).

   Но поскольку вытегорские власти отмалчивались, то из Петрограда им вновь было направлено письмо аналогичного содержания. На сей раз должностное лицо на письме наложило резолюцию: "Вторично. Сделать письменное распоряжение: продкому, уездлесу и Трамоту, с донесением уисполкому о принятых мерах, и ответить Равичу о сделанном исполнении. 23/XII -- 1919 г." (Цит. по: ПКРЛ. С. 222). Через несколько дней Клюев направил соответствующее заявление (см. с. 396) в Вытегорскую уездную продовольственную коллегию. И на имя С. Н. Равич 29.12.1919 г. из Вытегры последовала телеграмма: "Обеспечению всем необходимым поэта Клюева меры приняты. Предсовдепа Беланин" (ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 1. Д. 42. Л. 67).
   Однако и в дальнейшем материальное положение поэта оставалось тяжелым, и осенью 1920 г. в адрес секретаря Петроградского губисполкома Д. А. Трилиссера (1884-1934) было направлено письмо: "Союз пролетарских писателей просит Вас, уважаемый товарищ, оказать содействие рабоче-крестьянскому поэту Николаю Клюеву в выдаче ему документов на получение продуктов по месту жительства, вследствие его тяжелых экономических условий.

Председатель П. Арский
Секретарь Я. Бердников"

   (ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 4. Ед. хр. 219. Л. 105).
   ТРАМОТ -- Транспортно-материальный отдел, руководивший эвакуацией всех видов имуществ при Высшем совете народного хозяйства (ВСНХ).
   
   134. С. М. Городецкому. Лето 1920 г. Вытегра (с. 251). -- НКП (отр.) С. 273, 274, 278.
   
   Печатается по машинописи (Собрание М. С. Лесмана, С.-Петербург).
   Датируется предположительно.
   
   ...от великого Выгова... -- См. примеч. с. 456.
   Где Есенин? Наслышан я -- и строчки не полугол от него. -- См. примеч. с. 570.
   Как ты смотришь -- на его дело, на его имажинизм? -- В воспоминаниях "О Сергее Есенине" Городецкий писал: "Быт имажинизма нужен был Есенину больше, чем желтая кофта Маяковскому. Это был его выход из пастушества, из мужичка, из поддевки с гармошкой. Это была его революция, его освобождение" (Новый мир. 1926. No 2. С. 144).
   Мариенгоф Анатолий Борисович (1897--1962) -- поэт, один из основателей имажинизма. Знакомство его с Есениным состоялось в авг. 1918 г. Долгое время их отношения были дружескими. Однако возникшие разногласия идейно-творческого характера в 1924 г. привели к разрыву. После смерти Есенина М. опубликовал воспоминания о поэте (1926), которые вскоре значительно расширил и издал под названием "Роман без вранья" (1927), выдержавший три переиздания. "Роман" вызвал резко негативную оценку как в советской, так и в эмигрантской печати.
   ...выйдет ли твоя книжка "Нефть" и где? -- Вероятно, подразумевается сб. ст-ний поэта "Алая нефть", издание которого не состоялось.
   Видел ли ты мой "Песнослов"? -- В печати не было отзыва Городецкого о книге Клюева.
   Трудно понимают меня бетонные и турбинные... -- Речь идет о поэтах Пролеткульта.
   ...поклонитесь Анне Алексеевне. -- Городецкой.
   
   135. С. А. Есенину. 28 января 1922 г. Вытегра (с. 252). -- НПК. С. 276-280.
   
   Печатается и датируется по копии, выполненной Н. И. Архиповым (ИРЛИ).
   
   Ты послал мне мир и поцелуй братский... -- Речь идет о письме Есенина к Клюеву. См. примеч. с. 570.
   Человек, которого я послал к тебе с весточкой... -- Имеется в виду Архипов, который и разыскал Есенина в Москве по просьбе Клюева.
   ...Ерусалим, сошедший с неба. -- Реминисценция стихов из Откр. (III, 12; XXI, 2): "...имя града Бога Моего, нового Иерусалима, нисходящего с неба от Бога Моего...", "...святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба...".
   "Кузница" -- лит. объединение, существовавшие в Москве в 1920--1931 гг. Основано группой поэтов, вышедших из Пролеткульта: В. Александровским, В. Казиным, В. Кирилловым, С. Обрадовичем, Н. Полетаевым, С. Родовым и Г. Санниковым. Отношения Есенина к поэтам К. были достаточно доброжелательными.
   ...и Пролеткультом... -- В 1918--1921 гг. Есенин был связан с деятельностью московского Пролеткульта. Отойдя от него, сохранил дружеские отношения со многими его поэтами.
   ...образ Одигитрии-путеводительницы... -- Одно из именований иконы Пресвятой Богородицы.
   ...так ясно зрим был "б то время"? -- Намек на период теснейшей дружбы в 1915-1916 гг.
   ...победил пиджачных бесов... -- Имеются в виду городские интеллигенты, оторванные, по мысли Клюева, от истоков народной культуры.
   ...трепещущий за чистоту риз своих. -- Самоирония Клюева, строка из его ст-ния "Полунощница": "Не запачканы ль ризы чистые..." (1912).
   Ты -- Никола, а я Касьян... -- Память о Николае Угоднике празднуется дважды в год -- в мае и декабре. Касьян, Кассиан римлянин (IV в.). Церковь прославляет его как строгого подвижника, смиренного, кроткого и незлобивого. Память 29 февр., если в февр. 28 дней, то служба преп. Кассиана поется на повечерие.
   ...после "Пугачева"? -- "Пугачев", драматическая поэма Есенина (1921).
   ..."На полях пролеткультовских, тамо седохом и плакахом"... -- Перифраз первого стиха из Псалтыри (Пс. CXXXVI, 1): "При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе".
   Повесили свои арфы на Фонтанке... -- Перифраз второго стиха из Псалтыри (Пс. XIII, 2): "На вербах посреди его повесили мы наши арфы". На наб. р. Фонтанки, 50 в 1920-х гг. находился Союз писателей, Политический отдел Гос. изд-в Петроградского округа, ред. "Красной газеты".
   Князев пишет книгу толстущую про тебя и про меня. -- Имеется в виду кн. "Ржаные апостолы. (Клюев и клюевщина)", которую Князев намеревался издать в двух томах. В 1921 г. им была написана 21 глава, а после выхода клюевских поэм "Четвертый Рим" и "Мать-Суббота" -- заключительная 22 глава. Кн. вышла в 1924 г. (фактически: дек. 1923). Князев, восхищаясь поэзией Клюева, подверг резкой, разносной критике "пахотную идеологию" поэта, "ржаной океан" его мистицизма и заявил, что "Клюев -- умер. И никогда уже не воскреснет: не может воскреснуть: -- нечем жить!" (С. 144). Противопоставляя Есенина Клюеву, критик утверждал, что "имажинизм" (по крайней мере для Есенина) -- не "мертвый якорь и вечная пристань, а -- лаборатория, док, ангар, гараж, университет, академия... тайная мастерская Дедала..." (С. 139).
   В период работы над книгой Князев выступал с чтением глав из нее. На одном из чтений побывал и Клюев, подаривший автору "Песнослов", с надписью на первой книге: "Товарищу Василию Князеву в вечер чтения его статьи обо мне. Н. Клюев.
   Да славятся уста солнца и сосцы матери-ковриги. Хлеб победит! 1921. Июнь" (ИРЛИ).
   ...новый Зингер... -- Намек на И. И. Ионова.
   ...Лев и Голубь... -- Лев, в мифологии и фольклоре, -- символ божественной силы, мощи, власти и величия. Голубь -- символ чистоты и невинности, в христианстве -- символ Св. Духа.
   ..."Старый клен на одной ноге..." -- Строка из ст-ния Есенина "Я покинул родимый дом..." (1918).
   ..."под огненным баобабом мозг ковриги и звезд постиг". -- Строки из ст-ния Клюева "На помин олонецким бабам..." (1921).
   ..."сердце выпеснил избе". -- Строка из ст-ния Есенина "Теперь любовь моя не та..." (1918), посвященного Клюеву.
   Мекка -- главный религиозный центр ислама в Саудовской Аравии, Здесь -- символ почитания, благоговения.
   Спас Нерукотворный... -- См. примеч. с. 474.
   ...Тихвинская... -- См. примеч. с. 490.
   ...Знамение... -- Широко распространенное изображение Богоматери. Она предстает с воздетыми руками, несущая на груди изображение Христа. Особую известность на Руси приобрела икона Богоматери новгородская. Празднование ее 27нояб. (10 дек.).
   ...София краснокрылая... -- См. примеч. с. 501.
   Сестра и зять вдобавок обокрали меня... -- Эта семейная неурядица сильно потрясла Клюева, и он откликнулся на нее двумя ст-ниями "Я обижен сестрою, родной, домашней..." и "Воры в келье: сестра и зять...".
   "Скифы" заграничные молчат. -- Берлинское изд-во "Скифы", выпустившее в 1920 г. книги Клюева "Избяные песни" и "Песнь Солнценосца". Есенин пытался помочь в этом Клюеву. "Недели через две я еду в Берлин... Оттуда, -- сообщал он поэту в письме от 5 мая 1922 г., -- постараюсь переслать тебе то, что причитается со "Скифов"" (Есенин, 6. С. 135). Однако ему это не удалось, денег от "Скифов" Клюев так и не получил.
   Новая книга стихов у Разумника. -- Речь идет о сб. "Львиный хлеб" (1922), в который вошло 51 ст-ние.
   Если я умру ~ Архипову. -- Сохранился беловой автограф "завещания", составленного поэтом в Вытегре 29 сент. 1922 г., в котором он передавал все написанные им стихотворения, "как собственность Николаю Ильичу Архипову с правом издания" (ИРЛИ).
   ...есть закон, запрещающий наследства... -- Имеется в виду Декрет от 28 апр. 1918 г. "Об отмене наследования", который отменял право наследования вообще и не делал никаких исключений для наследования авторского права в частности (См.: Гордон М. Советское авторское право. С. 23).
   ...твою "Трерядницу"... -- "Трерядница" (1920), сб. ст-ний Есенина.
   ...нужнее и желаннее "Бориса Годунова"... -- Имеется в виду трагедия А. С. Пушкина "Борис Годунов" (1825).
   Ивнев Рюрик (псевд. Михаила Александровича Ковалева; 1881-1981) -- поэт, прозаик, переводчик. Близкий знакомый Есенина. Входил в группу имажинистов. Автор воспоминаний о Клюеве (Байкал. 1984. No4. С. 132-139).
   Прав ли Брюсов, отрекаясь от меня в журнале "Лито"? -- См. примеч. с. 447.
   Каков "Четвертый Рим"? -- В письме к Клюеву от 5 мая 1922 г. Есенин ответил кратко: "Вещь мне не понравилась. Неуклюже и слащаво" (Есенин, 6. С. 135). А в письме к Иванову-Разумнику от 6 марта 1922 г. Есенин заметил: "Рим его, несмотря на то, что Вы так тепло о нем отозвались, на меня отчаянное впечатление произвел. Безвкусно и безграмотно до последней степени со стороны формы" (Есенин, 6. С. 131).
   ...в "Знамени". -- Знамя. Общественно-политический и литературно-художественный журнал, орган левых эсеров, выходил в Москве (1919--1922). Иванов-Разумник был одним из руководителей этого издания. К нему и отправил Клюев рукопись сб. "Львиный хлеб".
   Бедственное состояние песенного собрата глубоко обеспокоило Есенина. "...Клюев засыхает совершенно в своей Баобабии, -- писал он 6 марта Иванову-Разумнику, -- письма мне он пишет отчаянные. Положение его там ужасно, он почти умирает с голоду.
   Я встормошил здесь всю публику, сделал для него что мог с пайком и послал 10 миллионов руб. Кроме этого, послал еще 2 миллиона Клычков и 10 -- Луначарский" (Есенин, 6. С. 131).
   
   136. Н. И. Архипову. 2 ноября 1923 г. Москва (с. 255). -- НК (отр.). С. 250; КоЕ. 1992. 13 авг.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте от письма.
   
   ...камергер Есенина. -- Возможно, имеется в виду Иван Приблудный (псевд. Овчаренко Якова Петровича; 1906--1939), поэт или Алексей Ганин, которые часто бывали на квартире у Есенина.
   Это Дункан. -- Письмо написано на обороте фотографии А. Дункан с дарственной надписью на английском языке: "То Cliuev from Isadora" ("Клюеву от Изадоры").
   
   137. П. В. Соколовой. 21 августа 1924 г. Вытегра (с. 255). -- НК (отр.). С. 257; ЕСЖ (отр.). С. 339; ПКРЛ. С. 222-224.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте от письма.
   
   Соколова Пелагея Васильевна, учительница, пенсионерка, мать Архиповой Таисии Павловны, жены Н. И. Архипова. С 1923 по 1924 г. они проживали в общей с Клюевым коммунальной квартире.
   Вот уже три недели... -- В конце июля 1924 г. Клюев выехал на родину. "Осталось в памяти, -- вспоминал Марков, -- раннее летнее утро, когда мы (Есенин, Чапыгин, Медведев, Иван Приблудный и я) пришли на пристань у Литейного моста, чтобы проводить Николая Клюева, собравшегося в родную Вытегру" (Марков И. И. О Сергее Есенине // Есенин и русская поэзия. Л., 1967. С. 322).
   ...расспросите Игоря... -- Имеется в виду Марков Игорь Иосифович (Осипович) (1901-1982?) -- начинающий поэт, сотрудник Эрмитажа. Клюев подарил ему свою поэму "Четвертый Рим" с инскриптом: "Игорю Маркову. Гряди, дитя мое, в Четвертый Рим да жив будешь вовеки.

Николай Клюев.

   Фомина неделя 1924" (Цит. по: Стафеев Н. Автографы поэта (Библиографический обзор) // КЗ. 1990. 7 апр. Опубликовано с искаж. Печ. по беловому автографу (ИРЛИ ЛМ)).
   ...у преподобного Макария... -- Преп. Макарий Желтоводский, Унженский чудотворец (1349--1444). Основал обитель во имя св. Троицы в Нижегородской губ., а также Унженский м-рь на р. Унжа Костромской губ. Память 25 июля (7 авг.).
   ...Онегу... -- См. примеч. с. 449.
   Коленька -- Н. И. Архипов.
   ...из "Львиного хлеба"... -- См. примеч. с. 574. Клюев готовил второе расширенное издание этого сб. См. примеч. с. 477.
   ...недописанное... стихотворение... -- О каком ст-нии идет речь, не установлено.
   ..."Вернуться с оленьего извоза" -- оно было напечатано в "Ленинграде". -- Точнее: в журн. "Петроград" (1923. No 7).
   Да исправь "безбрежность" на "безбрежье" в стихотв<орении> "Я знаю, родятся песни". -- В наборный экз. были внесены исправления.
   ...из Кондуш... -- Кондушский погост, с. в 27 верстах от Вытегры.
   ...Андомский погост (Погостская) -- с. при р. Андома в 29У2 верстах от Вытегры.
   Канун Спасова дня -- Имеется в виду праздник Святого Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа или в обиходе -- второй Спас яблочный 6 (19) авг.
   
   138. Е. П. Иванову. 1924 или 1925 г. Ленинград (с. 257). -- НК (отр.). С. 258; ПКРЛ. С. 225.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется предположительно.
   
   Денисов Андрей (Андрей Дионисьевич Вторушин; 1674--1730), коновиарх Выговского поморского общежительства (см. примеч. с. 456), родоначальник выговской литературной школы, автор около 119 сочинений, среди которых и выдающееся произведение старообрядческой апологетической мысли -- ""Поморские ответы".
   ...именуемой "Страстная"... -- Страстная чудотворная икона. Называется она так потому, что около лика Богоматери изображены два ангела с орудиями страстей Господних -- крестом, губкою и копием.
   
   139. Т. П. Архиповой. 31 июля 1926 г. Новый Петергоф (с. 257). -- НК (отр.). С. 268; ПКРЛ. С. 226.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   Архипова Таисия Павловна (1887--1937) -- жена Н. И. Архипова, учительница. Скончалась от сердечного приступа вскоре после ареста мужа.
   ...в Марьине... -- Дер., в которой летом отдыхал Клюев. ...как Коля? -- Н. И.Архипов.
   
   140. С. А. Клычкову. Декабрь 1926 г. Ленинград (с. 257). -- ДП. С. 25 по беловому автографу (Из собрания В. С. Михайловича, Москва).
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Благодарю тебя за письмо... -- 26 нояб. 1926 г. Клычков писал Клюеву: "Дорогой Николай! Очень тоскую по тебе, хотел бы опять повидаться. Может, ты прибудешь в Москву, у меня квартира большая под Москвой (3 версты от заставы), пожил бы у меня. Хочется мне с тобой душу отвести. Любящий тебя Сергей Клычков" (Цит. по: ДП. С. 26).
   За "Плач" о Сереженьке "Прибой" заплатил двести рублей. -- Речь идет о поэме "Плач о Сергее Есенине", включенной в совместную кн.: Клюев Н. А., Медведев П. Н. Сергей Есенин. Стихи о нем. Очерк его творчества. Л., 1927. "Прибой" -- рабочее партийно-кооперативное изд-во, созданное в 1922 г. В конце 1927 г. объединено с Ленгизом.
   Я обращался за милостью в Московский союз писателей. -- Речь идет о заявлении поэта в московский отдел Всероссийского союза писателей. См. с. 402.
   От многих умных и уважаемых людей ~ об Есенине и обо мне. -- Имеются в виду воспоминания С. М. Городецкого "О Сергее Есенине" (Новый мир. 1926. No 2. С. 13-146), в которых в целом давалась негативная оценка как творчества самого Клюева, так и его влияния на Есенина.
   ...поговори с "Огоньком"... -- Имеется в виду еженедельный общественно-политический и литературно-художественный иллюстрированный журнал, основанный в 1923 г. Как приложение к нему с 1925 г. стала выходить библиотечка "Огонька", собрание русских и зарубежных писателей.
   Пришли мне свой роман... -- Речь идет о романе "Чертухинский балакирь", который в 1926 г. печатался в журн. "Новый мир". В том же году вышел отдельным изданием.
   
   141. С. А. Клычкову. Начало 1927 г. Ленинград (с. 259). -- В статье: Маквей Г. Неопубликованные письма Николая Клюева // The Slavonic and East European Review. London, 1985. Vol. 63, N 4. P. 563.
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется предположительно в связи с фразой из п. 140 "Пришли мне свой роман...".
   
   ...за твою прекрасную книгу "Балакирь". -- См. примеч. выше.
   После "Запечатленного ангела"... -- "Запечатленный ангел" -- Повесть Н. С. Лескова, рассказывающая об иконописцах, о старинной живописи на фоне рабочей жизни артели каменщиков-староверов (1873).
   
   142. С. А. Толстой-Есениной. Первая половина 1927 г. Ленинград (с. 259). -- СЕО. С. 56.
   
   Печатается по беловому автографу (ОР ГМТ).
   Датируется предположительно.
   
   Толстая-Есенина Софья Андреевна (1900--1957) -- внучка Л. Н. Толстого, жена Есенина. Благодаря ей до нас дошли многие произведения поэта. Она же, по существу, явилась организатором Музея Есенина (1926--1929). Собранные в этом музее рукописи явились основой есенинского собрания в РГАЛИ, ГЛМ и ИМЛИ.
   Золотаревский (наст. имя и отчество Сруль Шлёмович) Исидор Самойлович (1885--1961) -- родился в г. Елизаветграде. Несколько месяцев проучился в Петербургской Академии художеств. Скульптор, архитектор, художник. Был близок к группе художников "Мир искусства". Его портрет дважды писал Б. М. Кустодиев (в 1921 и 1922 годах). В 1920-х годах заведовал Художественно-репродукционной мастерской музейных слепков Ленинградского отделения Главнауки. В дек. 1925 г. 3. снимал маску С. А. Есенина и выполнил слепок правой кисти руки поэта (См. о нем: РГИА. Ф. 789. Оп. 13. Д. 117; ЦГА СПб. Ф. 1963. Оп. 180. Ед. хр. 3411. Л. 975; Кустодиев Б. М. Портреты деятелей русской культуры. М., 1987. С. 135).
   Главнаука -- Главное управление научными, музейными и научно-художественными учреждениями в составе Народного комиссариата просвещения с 1922 до сент. 1933 г.
   ...ускорить издание моего "Плача о Сергее Есенине"... -- Второе издание поэмы не состоялось.
   Я тяжело бедствую ~ за эту зиму. -- См. п. 140.
   
   143. М. А. Слонимскому. 9? августа 1927 г. Дер. Клишино, ст. Идрица Псковской губ. (с. 260).
   
   Печатается по беловому автографу (Собрание М. С. Лесмана, Санкт-Петербург).
   Датируется условно по почтовому штемпелю на открытке; дата оттиснута нечетко.
   
   Слонимский Михаил Леонидович (1897--1972) -- писатель. В нач. 1920-х годов входил в группу "Серапионовы братья", являлся редактором отдела художественной лит-ры кн-ва "Прибой" (См. примеч. с. 577).
   ...за книгу избранные стихотворения! -- Речь идет о кн. "Изба и поле".
   
   144. Э. Ф. Голлербаху. 12 января 1928 г. Ленинград (с. 260). -- В статье: Маквей Г. Неопубликованные материалы о Клюеве и Есенине: письма Клюева, воспоминания Повицкого, письма Есенина // Russian Literature Triquaterly. Ann Arbor, 1972. Vol. 4. P. 384.
   
   Печатается по беловому автографу (РГБ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте от письма.
   
   Голлербах Эрик Федорович (1895--1942) -- библиофил, литературовед, искусствовед. Автор воспоминаний "Встречи и впечатления" (1998), в которых поведал и о своем визите к Клюеву: "Он поочередно предложил мне узорный железный фонарь древней архангельской работы, голландский горшок для цветов Петровской эпохи и образ Нерукотворного Спаса. Цены были аховые. Хозяин ласковым тягучим голосом жаловался:
   -- Рази тепершние люди понимают древнюю красоту? Рази они чувствуют благодать божию? У всех одно на уме: суета сует и всяческая суета. <...>
   Клюев выдвинул из-под стола сундук и стал вынимать одну за другой старинные иконы. Среди них были, действительно, вещи дивной работы..." (С. 299).
   ...в Камерной музыке... -- Речь идет об "Обществе камерной музыки", пр. 25 Октября, 52.
   "Цветник" -- название рукописных и старопечатных сборников, состоящих из мелких выписок, изречений, извлеченных из разных источников.
   
   145. А. П. Чапыгину. Январь 1928 г. Ленинград (с. 260). -- ПКРЛ. С. 227.
   
   Печатается по беловому автографу (ИМЛИ).
   Датируется предположительно.
   
   Чапыгин Алексей Павлович (1870--1937) -- прозаик, родом из дер. Большой Угол Каргопольского уезда, Олонецкой губ. Его повесть "Белый скит" (1913), являющийся символом духовной чистоты, ценил Клюев. Автор исторических романов "Разин Степан" (1926--1927) и "Гулящие люди" (1935-1937).
   ...я в смертельной нужде... -- 17 авг. 1926 г. Чапыгин писал Горькому: "Клюев захирел, ибо ему печатать то, что он пишет, негде, а иногда делает вылазки в современность, то это звучит, вместо колокольного звона, как коровий шаркун, последнее время даже иконы писал, чтоб заработать хоть что-нибудь. Теперь он где-то в деревне, но не в Олонецкой, а в Новгородской" (Горький и советские писатели. Неизданная переписка. ЛН. М., 1963. Т. 70. С. 650). В следующем письме к Горькому от июля--авг. 1927 г. Чапыгин сообщал с беспокойством: "Очень вас прошу написать в Москву кому-либо из власть имущих о Клюеве, -- его заклевали, и он бедствует, а между прочим, поэт крупный и человек незаурядный -- пусть ему как-нибудь помогут. Не печатают его, и живет он по-собачьи. Жаль будет, если изведется!" (Там же. С. 656). Чапыгин пытался помочь поэту. Из календарных записей писателя от 22 июля 1927 г. "Клюеву 100 р." и от 14янв. 1928 г. "Куплена у Клюева укладка 50 р." (ИРЛИ).
   ...в музее Александра III-го... -- См. примеч. с. 546.
   ...в твоей избе на Моше... -- Родная дер. писателя Большой Угол располагалась у р. Моша.
   ...Китеж... -- См. примеч. с. 467.
   
   146. М. Горькому. Август? 1928 г. Ленинград (с. 261). -- ИТН. С. 111.
   
   Печатается по беловому автографу (АГ ИМЛИ).
   Датируется предположительно.
   На письме красным карандашом Горьким сделана помета: "Надо послать 200-300 р.", а также помета и подпись секретаря писателя П. П. Крючкова: "Послал".
   
   147. М. Горькому. Начало сентября 1928 г. Ленинград (с. 261). -- ШС (отр.). С. 100; ИТН (сокращ.). С. 111-112.
   
   Печатается по беловому автографу (АГ ИМЛИ).
   Датируется предположительно.
   
   Я глубоко взволнован Вашей помощью... -- См. примеч. выше, с. 262 Халатов Арташес (Артемий) Багратович (1894--1938) -- государственный, партийный и издательский деятель. В 1927--1932 гг. -- член коллегии Наркомпроса, председатель правления Госиздата.
   ...приобретение лично Вами в вечную собственность моих сочинений... -- 10 сент. 1928 г. Горький ответил на клюевское письмо и, в частности, заметил: "Ваше предложение купить Ваши книги в полную и личную мою собственность поразило меня и, если хотите знать, несколько обидело. Я -- литератор и скупкой трудов сотоварищей моих по работе никогда не занимался, -- не знаю, занимается ли этим неблаговидным делом кто-либо из русских литераторов. Прошу Вас предложения этого не повторять и не объяснять его...
   С Халатовым еще не говорил. Думаю, что на условиях. Вами предложенных, Госиздат не возьмет Ваши книги. Но почти уверен, что можно бы издать том Ваших избранных стихов.
   О беседе с Халатовым сообщу Вам в среду.

А. Пешков" (Цит. по: ИТН. С. 112).

   
   148. М. Горькому. 16 сентября 1928 г. Полтава (с. 262). -- ИТН. С. 112.
   
   Печатается по беловому автографу (АГ ИМЛИ).
   Год установлен по содержанию.
   
   Мне нет еще и сорока лет... -- См. примеч. с. 436.
   Книжка моих избранных стихов ~ в марте этого года. -- Речь идет о сб. "Изба и поле", который вышел в нач. апр. 1928 г.
   ...в изд<ательстве> "Прибой"... -- См. примеч. с. 577.
   ...под названием "Погорельщина". -- При жизни поэта она не была напечатана, распространялась в списках, ее читал на вечерах Клюев. Впервые опубликована в "Полном собрании сочинений" Клюева в нью-йоркском изд-ве им. Чехова в 1954 г. В нашей стране ее обнародовал журн. "Новый мир" (1987. No 7).
   На издание Халатовым полного собр<ания> я согласен... -- В Госиздате, руководимом Халатовым, не вышло ни одной книги поэта.
   В настоящее время я живу в Полтавщине... -- "Н. Клюев, -- вспоминал М. Ф. Горяйстов, полтавский житель, увлекавшийся литературой, -- обладал чудесным талантом народных сказителей. Говор, построение фразы, интонация, имитация звуков -- всё дополняло содержание читаемой им вещи, -- колорит и дух севера.
   Вот он читает песню пряхи, сопровождая строчки подражанием жужжанию веретена -- и мы перенеслись в бревенчатую светлицу, с заиндевевшим окошечком, с завыванием ветра в трубе, со скрипучим от мороза стуком ставни, с коптящей лучиной, с певучим жужжаньем веретена. <...>
   Но самым главным в этой встрече было чтение Н. Клюевым его "Плача по Есенину"" (Горяйстов М. Ф. Литературные кружки полтавской молодежи (1915--1923 гг.) Воспоминания // Годы нашей юности. Сборник воспоминаний. -- РНБ.
   
   149. В. Л. Львову-Рогачевскому. Октябрь 1928 г. Полтава (с. 263). -- ПКРЛ. С. 228.
   
   Печатается по беловому автографу (РГБ).
   Датируется по содержанию.
   
   150. М. А. Зенкевичу. Ноябрь--декабрь 1928 г. Ленинград (с. 263).
   
   Печатается по беловому автографу (ГЛМ).
   Датируется предположительно.
   
   Зенкевич Михаил Александрович (1891--1973) -- поэт, переводчик. Участник первого "Цеха поэтов". 1925--1935 гг. -- редактор отдела иностранной лит. в изд-ве "Земля и Фабрика" и в Госиздате. 1934--1936 гг. -- зав. отделом поэзии журн. "Новый мир" (См.: Зенкевич М. А. Сказочная эра: Стихотворения. Повесть. Беллетристические мемуары. М., 1994. С. 676).
   Изыщи возможность издать мою книгу стихов... -- Ни состав, ни тематика предлагаемой изд-ву книги ст-ний поэта исследователям неизвестны.
   ...в "Земле и Фабрике". -- "Земля и Фабрика" ("ЗИФ"), советское акционерное кооперативное изд-во, выпускавшее главным образом оригинальную и переводную беллетристику и лит.-критич. издания. Основано в Москве (1922-1930).
   
   151. А. Н. Яр-Кравченко. 18 декабря 1929 г. Москва (с. 264). -- ПЯ. С. 253-254.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   Яр-Кравченко Анатолий Никифорович (1911--1983) -- художник. Ученик В. Е. Савинского и И. И. Бродского, продолживший в своем творчестве традиции русской реалистической школы. Мастер рисунка, портретист. Его знакомство с Клюевым состоялось в 1928 г. в Ленинграде, на выставке картин Об-ва им. А. И. Куинджи в залах Об-ва поощрения художеств, затем перешло в большую дружбу, длившуюся до последних дней поэта. По совету Клюева Кравченко добавил к своей фамилии приставку Яр, чтобы подчеркнуть особую эмоциональную и эстетическую направленность своего творчества. Художник оставил ряд акварельных и масляных портретов поэта, а также множество карандашных набросков во время их совместных поездок. Клюев ему посвятил большую часть созданных ст-ний, написанных в 1930-е гг.
   ...Всё хлопочу о... издании "Погорельщины". Рукопись в издательстве лежит уже две недели... -- Речь идет о "Красной газете", с которой была договоренность об издании поэмы. См. с. 599.
   Сообщи в Петергоф -- обо мне... -- Подразумевается Н. И. Архипов, который в эти годы проживал вместе с семьей в этом пригороде Ленинграда.
   ...под саратовскими кленами... -- Летом 1929 г. Клюев отдыхал в саратовской дер. Разбойщина в семье Кравченко.
   Мансурова Анна Николаевна (1869-?) -- мать художника П. А. Мансурова.
   Минх Николай Алексеевич (1899--1985) -- литератор.
   
   152. А. Н. Яр-Кравченко. 2 января 1930 г. Москва (с. 264). -- ПЯ. С. 254.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   Анисимов Александр Иванович (1877--1937) -- искусствовед, реставратор, историк древнерусского искусства. Матвеев Александр Терентьевич (1878-1960) -- скульптор, доктор искусствоведения, педагог.
   Садомовы -- Имеются в виду Садомов Анатолий Николаевич (1884--1942) -- певец, солист Большого театра. Поэт подарил ему свою кн. "Изба и поле" с надписью: "Светлому русскому артисту Анатолию Николаевичу Садомову ларец песенных самоцветов преподношу за хлеб-соль в черные дни моей жизни! Н. Клюев. (Милосердие и русская поэзия будут Вам благодарны.) 1932 г. Москва" (Цит. по: АК. С. 193). Христофорова Надежда Федоровна (урожд. Таци; по другому браку -- Садомова; 1880--1978) -- певица, вокальный педагог.
   Плетнев Дмитрий Дмитриевич (1873--1941) -- терапевт, один из основателей кардиологии в СССР. Репрессирован.
   
   153. Н. И. Архипову. Начало 1930 г. Ленинград (с. 265).-- ЛН (отр.) С. 147.
   
   Печатается: по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется предположительно.
   
   Настаивай упорно на первом основном рисунке обложки... -- К письму приложены два штриховых рисунка Яр-Кравченко скульптуры Самсона к готовящейся кн. Н. И. Архипова "Сады и фонтаны Петергофа. Путеводитель по нижнему и верхнему садам", которая вышла в авг. 1930 г. Обложка А. Кравченко.
   ...больше всякого Самсона. -- Речь идет о монументальной символической фигуре Самсона, раздирающего пасть поверженного льва. Отлита из бронзы по модели скульптора М. Козловского и расположена на каскаде Большого грота.
   
   154. С. А. Толстой-Есениной. 27 января 1930 г. Ленинград (с. 265).-ОП (отр.). С. 18; СЕО. С. 57.
   
   Печатается по беловому автографу (ОР ГМТ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте от письма.
   
   ...Толечка... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   ...закончил эскиз портрета Есенина и желает его устроить в музее... --Портрет Есенина работы Яр-Кравченко благодаря содействию Иванова-Разумника в 1930 г. был приобретен за 100 руб. Пушкинским Домом. О том, как создавался этот портрет, рассказывал сам художник: "Портрет Есенина я создавал в 20-е годы. <...> ...я знал наизусть много стихов Есенина. Клюев своими рассказами о Есенине еще больше укрепил мою любовь к нему. И у меня появилось желание нарисовать Есенина, хотя живым я его никогда не видел. Вскоре рисунок был готов" (Цит. по: ОП. С. 18).
   ...бёклиновское очертание дальнего леса... -- Имеется в виду Арнольд Бёклин (1827--1901) -- швейцарский живописец. Представитель символизма и стиля "модерн". В фантастических своих полотнах сочетал символику с натуралистической достоверностью.
   
   155. С. А. Толстой-Есениной. 3 февраля 1930 г. Ленинград (с. 266). -- ОП (отр.). С. 18; СЕО. С. 57.
   
   Печатается по беловому автографу (ОР ГМТ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте от письма.
   
   ...посылаю Вам фотографию с эскиза к портрету Есенина. -- См. п. 154 и примеч. к нему, с. 583.
   Райх Зинаида Николаевна (1894--1939) -- жена Есенина в 1917-- 1921 гг., с осени того же года студентка высших театральных мастерских, руководимых В. Э. Мейерхольдом, затем жена и артистка его театра -- Театра им. Мейерхольда (1920--1938).
   ...выходит книга избранных Сережиных стихов. -- Речь идет о сб. С. Есенина "Стихи и поэмы" (1931). Портрет поэта, созданный Яр-Кравченко, не был помещен в книге.
   Савинский Василий Евмениевич (1859-1937) -- художник. Ученик П. П. Чистякова. Около 50 лет отдал педагогической деятельности. Академик.
   Рылов Аркадий Александрович (1870--1939) -- живописец. Мастер эпически-романтических, мажорных по образному строю пейзажей-картин.
   Власов Сергей Алексеевич (1873-1942) -- живописец-пейзажист.
   
   156. С. А. Толстой-Есениной. Февраль? 1930 г. Ленинград (с. 267). -- ОП (сокр.). С. 18; СЕО. С. 58.
   
   Печатается по беловому автографу (ОР ГМТ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...писал Вам два письма с приложением фотографии с эскиза к портрету Есенина работы Яр-Кравченко. -- См. п. 154, 155.
   ...возможно ли поместить этот рисунок в сборник стихов Есенина... -- См. примеч. выше.
   ...Костя... -- Соколов Константин Алексеевич (1887--1963) -- художник, близкий знакомый Есенина.
   ...о приобретении портрета... -- См. примеч. с. 583.
   
   157. A. H. Яр-Кравченко. 26 июля 1930 г. Мацеста (с. 267). -- ПЯ. С. 254.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   158. А. Н. Яр-Кравченко. 27 июля 1930 г. Сочи (с. 267). -- ПЯ. С. 255-256.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   ...кланяйся тому человеку... -- Имеется в виду А. Т. Матвеев.
   Ферапонтов монастырь -- архитектурный ансамбль XV--XVII вв. на берегу Бородинского оз., в 20 км от г. Кириллова (см. примеч. с. 457) Вологодской губ. В соборе Рождества Богородицы -- росписи Дионисия и его сыновей.
   Гонгаров Андрей Дмитриевич (1903--1979) -- живописец.
   Бруни Лев Александрович (1894--1948) -- график, художник монументально-декоративного искусства. Оформитель и иллюстратор книг. Автор многочисленных анималистических рисунков. В 1920 г. создал портрет Н. Клюева (ИРЛИ ЛМ).
   ...выезжаю в Вятку. -- Речь идет о дер. Потрепухино, неподалеку от г. Кукарки (ныне Советск) Вятской губ., в которую, начиная с 1928 г., приезжал летом отдыхать Клюев вместе с Яр-Кравченко (См.: Кравгенко Б. "Через моя жизнь" // НН. 1991. No 1. С. 124).
   ...до Котельнича... -- г. Котельничи в Вятской губ., пристань на р. Вятка.
   ...дяде Пеше... -- По словам Клюева, его родня.
   Эривань -- Название г. Ереван до 1936 г.
   Лидии Александровны... -- имеется в виду Волкова Лидия Александровна (1902-?).
   Кланяйся маме... -- Кравченко (урожд. Дайлидо; 1887--1963) Лидия Эдуардовна.
   Про папу... -- Кравченко Никифор Павлович (1883--1950) -- инженер-путеец.
   Никитина (урожд. Гацкевич; 1902--1973) Зоя Александровна -- секретарь "Издательства писателей в Ленинграде", жена писателя Н. Никитина.
   ...Сережа... -- Имеется в виду Сергей Базилевич, друг юности братьев Кравченко -- Анатолия и Бориса.
   
   159. А. Н. Яр-Кравченко. 1930 г. Москва (с. 268). -- ЛН. С. 138.
   
   Печатается по машинописи (ИРЛИ).
   Датируется предположительно.
   
   с. 269 ...твою печальницу маму... -- Л. Э. Кравченко.
   ...у безносой хозяйки Волкова кладбища... -- Волковское (Волкова) кладбище в С.-Петербурге по обеим берегам р. Волковки. На левом берегу находится православное кладбище и в северо-восточной его части некрополь "Литераторские мостки", на правом берегу -- лютеранское кладбище, в северной части которого были старообрядческое и единоверческое кладбища.
   ...Коленька... -- Н. И. Архипов.
   
   160. А. Н. Тихонову. 1930 г. Ленинград (с. 269).
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (РГАЛИ).
   
   Тихонов (наст. фам.; псевд. А. Серебров, Н. Серебров; 1880--1956) Александр Николаевич -- писатель, лит. деятель, близок к М. Горькому, после Октября -- редактор журн. "Современный Запад", "Восток", "Русский современник" (в нем печатался в 1924 г. Клюев), ряда изд-в, в т. ч. "Academia".
   С пометой Тихонова на письме об отсылке его В. В. Гольцеву. -- Гольцев Виктор Викторович (1901--1954) -- критик.
   ...к моей просьбе о персональной пенсии... -- См. п. 179, с. 282.
   
   161. А. Н. Яр-Кравченко. 4 октября 1931 г. Москва (с. 270). -- ЛН (сокр.). С. 140.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   Керосинкин, Карасинкин -- возможно, шутливое прозвище Н. А. Минха.
   ...у Нади... -- Н. Ф. Христофоровой.
   ...в Доме крестьянина... -- Дом крестьянина, Дом колхозника -- учреждение, организуемое обычно в городе для приезжих крестьян-колхозников.
   
   162. А. Н. Яр-Кравченко. 8 октября 1931г. Москва (с. 270). -- ПЯ. С. 256-257.
   
   Печатается по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   Год установлен в связи с фразой из п. 163 "Послал тебе письмо со стихотворениями...".
   
   Мой друг, мой нежный друг, люблю тебя -- зову ~ Лобзает облака зардевшегося Мая... -- Стилизованное ст-ние Клюева.
   ...Кореневы... -- Речь идет о художниках братьях Кориных -- Павле Дмитриевиче (1892-1967) и Александре Дмитриевиче (1895-1986), которые были приглашены М. Горьким в гости, проживавшим в то время в Италии.
   ...у Коленьки... -- Н. А. Минха.
   
   163. А. Н. Яр-Кравченко. 12 октября 1931г. Москва (с. 271).-- ЛН. С. 140.
   
   Печатается в датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   Посылал тебе письмо со стихотворением... -- См. п. 162.
   Миша -- Имеется в виду Егоров Михаил Дмитриевич (1883--?) -- художник.
   Кардовский Дмитрий Николаевич (1866--1943) -- график, живописец, педагог.
   
   164. А. Н. Яр-Кравченко. 20 октября 1931 г. Москва (с. 272).-- ЛН. С. 140--141.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   ...Миша... -- М. Д. Егоров.
   Слушал Садомова в Томском... -- Партия Томского из оперы П. И. Чайковского "Пиковая дама" (1890).
   "Мадур Вазу" печатают в Академии с текстом и Плотникова. -- Мадур Ваза Победитель: Вольная обработка С. Клычковым поэмы М. Плотникова "Янгал-Маа" ("Тундра"). Тексты Плотникова и Клычкова вышли под общей обложкой в изд-ве "Academia" в 1933 г.
   Ленкублит -- Ленинградская комиссия по улучшению быта литераторов.
   ...Коленька... -- Н. И. Архипов.
   Илья Николаевич -- Архипов Илья Николаевич (1911--1942) -- сын Н. И. Архипова, погиб при защите Ленинграда, на Пулковских высотах.
   Как папа с мамой? -- См. примеч. с. 585.
   ...и Борису Никифоровичу... -- Кравченко Борис Никифорович (1913-- 1993) -- военный инженер-строитель, председатель клюевского об-ва "Песнослов", много сделавший для популяризации творчества поэта.
   
   165. А. Н. Яр-Кравченко. 22 октября 1931г. Москва (с. 273). -- ЛН. С. 141.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   166. А. Н. Яр-Кравченко. 29 октября 1931 г. Москва (с. 273). -- ЛН. С. 141.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   ...лобзанием "Песни Песней"... -- "Песнь песней", раздел в Ветхом Завете: собрание лирических песен, отличающихся яркой образностью -- о страстной, преодолевающей все преграды любви. Предположительно относят к III в. до н. э. По Талмуду, автором ее является Соломон, но собрана и издана она царем Езекиею.
   
   167. А. Н. Яр-Кравченко. 29 октября 1931 г. Москва (с. 273). -- ЛН. С. 141-142.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   168. А. Н. Яр-Кравченко. 10 ноября 1931 г. Сочи (с. 274). -- ЛН. С. 142.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   169. А. Н. Яр-Кравченко. 18 ноября 1931 г. Сочи (с. 274). -- НК (отр.). С. 299; ЛН. С. 142.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   ...из книги "Ленин"... -- Речь идет о сб. ст-ний "Ленин".
   
   170. А. Н. Яр-Кравченко. 18 ноября 1931г. Мацеста (с. 274). -- НК (отр.). С. 299; КБК. С. 173.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   ...чтобы выслал спешно "Стихи из колхоза"... -- Имеется в виду рукопись цикла ст-ний поэта, опубликованного в журн. "Земля советская" (1932. No 12).
   
   171. А. Н. Яр-Кравченко. 8 декабря 1931 г. Москва (с. 275). -- НК (отр.). С. 293; ЛН. С. 142.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   172. А. Н. Яр-Кравченко. 23 декабря 1931г. Москва (с. 275). -- ЛН. С. 143.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   Папы не видал... -- Н. П. Кравченко.
   
   173. А. Н. Яр-Кравченко. 23 декабря 1931г. Москва (с. 275). -- ЛН. С. 143.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   ...Садомовой. -- Н. Ф. Христофорова.
   
   174. А. Н. Яр-Кравченко. Декабрь 1931 г. Москва (с. 276). -- ЛН. С. 143-144.
   
   Печатается по машинописи (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...Анна Никифоровна... -- Имеется в виду Смирнова Анна Никифорова.
   ...Ленкублит. -- См. примеч. с. 587.
   ...предупредите Лидию Александровну... -- Волкову.
   ...к Надежде Федор<овне>. -- Христофоровой.
   
   175. А. Белому. 1931 или начало 1932 г. Москва (с. 277).
   
   Печатается по беловому автографу (РГАЛИ).
   Датируется предположительно.
   
   176. А. Н. Яр-Кравченко. 10 мая 1932 г. Москва (с. 277). -- ПЯ. С. 257-260.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   Воистину воскресе! -- Возглас верующих в пасхальную Заутреню в ответ на восклицание священника "Христос воскресе!". В 1932 г. Пасха приходилась на 18 апр. (1 мая).
   Ты прочитал про ласточку и тростинку... -- Намек на строку из своего ст-ния "Среди цветов купаве цвесть..." (цикл "О чем шумят седые кедры"): "Тростинку, птичка-горихвостка!".
   Как прекрасен Гранатный переулок ~ моя новая берлога. -- Вероятно, в апреле 1932 г. Клюев при поддержке Союза писателей получил право занять две крохотные комнаты в Гранатном пер., д. 12, кв. 3. "...он жил, -- вспоминала Е. Вялова-Васильева, -- в полуподвале... Мы вошли в крохотную прихожую. С левой стороны -- плитка, справа -- вешалка, под вешалкой валялся цилиндр. Павел сказал, что это цилиндр Есенина. Лежит он здесь давно. Клюев бросил его в знак протеста против всех проявлений цивилизации.
   Прошли в комнату. Обстановка ее меня поразила. В углу было невероятное количество икон. Возле иконостаса -- лампада, с опущенной в нее электрической лампочкой, вдоль стен стояли деревянные резные скамьи, на вид им было лет по триста. Рядом -- небольшой столик, на нем -- огромных размеров книги.
   -- Рукописные библии, -- объяснил Павел.
   Над столом висел сшитый из лоскутов ковер. Горка с посудой чуть ли не екатерининских времен.
   Я заглянула в примыкавшую к этой комнате спаленку. Снова была поражена обилием икон. Но, пожалуй, не меньшее впечатление произвела на меня кровать. Почти до потолка громоздились на ней подушки, полдюжины -- не меньше" (Вялова-Васильева Е. Таким я его знала // Воспоминания о Павле Васильеве. Алма-Ата, 1989. С. 210--211). Позже переулок был переименован в ул. Щусева. В настоящее время ему вернули прежнее название. Дом, в котором жил Клюев, не сохранился.
   ...питерские поэты... -- Имеется в виду вечер 22 апр. 1932 г., который проходил в Клубе писателей (Тверской бульвар, 25). Выступали Е. Полонская, А. Прокофьев, В. Саянов и др.
   ..."Как Сологуб". -- Речь идет о Ф. К. Сологубе. Последний год жизни писателя был очень тяжелым. Надвигающаяся болезнь наложила свой отпечаток на его впечатления, воспоминания, оценки. Он становился мрачным, желчным, едким. В творчестве С. наметился резкий упадок с признаками старческого слабоумия. Умирал тяжело. Похоронен на Смоленском кладбище неподалеку от могилы А. Блока (См.: Данько Е. Я. Воспоминания о Федоре Сологубе. Стихотворения // Лица. Биографический альманах. М.; СПб., 1992. Вып. 1. С. 190-261).
   ...Прокофьев не прочь у тебя зарисоваться... -- Прокофьев Александр Андреевич (1900--1971) -- поэт. Член правления Ленинградского отделения Союза писателей, член редколлегий журн. "Звезда" и "Резец". Яр-Кравченко создал портрет поэта, цветная репродукция с которого была воспроизведена на фронтисписе в кн.: Прокофьев А. А. Стихотворения. Л., 1932.
   Тагер Елена Михайловна (1895--1964) -- поэт, прозаик, переводчик. Автор известной кн. "Зимний берег", в которую вошли повести и рассказы на темы северной русской деревни, выдержавшей три издания (1929, 1931,1957).
   Пастернак Борис Леонидович (1890--1960) -- поэт, прозаик, переводчик.
   Обухова Надежда Андреевна (1886--1961) -- певица (меццо-сопрано), народная артистка СССР. В 1916--1948 гг. в Большом театре.
   Грабарь Игорь Эммануилович (1871--1960) -- живописец, искусствовед, мемуарист. Под его руководством была создана первая научная многотомная "История русского искусства" (1909--1916).
   Прикреплен к закрытому распределителю... -- Жена поэта С. Клычкова В. Н. Горбачева заметила: "В закрытый распределитель ходит с забавным упоением (Сергей считает закрытый распределитель грехом: вся страна разута-раздета)" (Сергей Клычков: Переписка, сочинения, материалы к биографии // Новый мир. 1989. No 9. С. 210).
   Есенин есть. -- Речь идет о сб. ст-ний поэта. См. примеч. с. 584.
   ...на Мологу... -- р. Молога в Западной части России, левый приток Камы.
   ...на Вятку... -- См. примеч. с. 585.
   ...на реку Белую... -- р. Белая на Южном Урале и в Предуралье, левый приток Камы.
   Кланяйся Коленьке... -- Н. И. Архипову.
   ...В. С. цветы... -- Речь идет о художнике Щербакове Валентине Семеновиче (1880--1957), создавшем портрет поэта (1930).
   Разговлялся на Голутвинском. -- Т. е. в семье Садомовых.
   Кравченко Алексей Ильич (1889--1939) -- график.
   
   177. А. Н. Яр-Кравченко. 25 мая 1932 г. Москва (с. 280). -- ПЯ. С. 262.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   Перед текстом письма ст-ние Клюева "Анатолию Кравченко" ("У пихты волосата лапа..."), вошедшее в цикл "О чем шумят седые кедры".
   
   ...портрет В. Рождественского экспонировался на последней прижизненной выставке художника (См.: Каталог выставки произведений А. Яр-Кравченко. Мичуринск, 1982. С. 9).
   ...портрет Есенина... -- См. п. 154 и примеч. с. 583.
   Меня рисует маслом Игорь Грабарь, но я недоволен. -- "И вот со всей решительностью, -- писал художник, -- передо мной встал вопрос: а нельзя ли вообще не танцевать от печки, нельзя ли взглянуть на натуру и так увидеть, чтобы зрителю не бросались в глаза ни приемы, ни мастерство, ни даже живопись, но чтобы он просто почувствовал дыхание жизни, трепет жизни, красоту жизни? <...>
   В 1932 году зашел ко мне Н. А. Клюев, поэт, которого я знал еще в Петербурге лет двадцать назад.
   Через несколько дней я уже написал его портрет, бывший пробным камнем в этом моем новом направлении... портрет Клюева глядит вперед" (Грабарь И. Э. Моя жизнь. Автомонография. М.; Л., 1937. С. 314-- 315).
   
   178. А. Н. Яр-Кравченко. 28 мая 1932 г. Москва (с. 280). -- ПЯ. С. 262-263.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ...Никифор Павлович... -- Н. П. Кравченко.
   ...Бог-Фта... -- Точнее: Птах, Пта -- в древнеегипетской мифологии покровитель искусства и ремесел, первоначально почитался в г. Мемфисе как создатель всего сущего.
   ...иди своей дорогой, куда влечет тебя свободный ум! -- Перифраз строк из ст-ния А. С. Пушкина "Поэту" (1830): "Дорогою свободной Иди, куда влечет тебя свободный ум...".
   
   179. А. Н. Яр-Кравченко. Июнь 1932 г. Москва (с. 282). -- ИПЯ. С. 155-156.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ...рассказал свое сердце прилагаемыми стихами. -- Перед текстом помещен цикл ст-ний "Анатолий Кравченко": "Ты бормотал, что любишь деда...", "По восемнадцатой весне...", "Есть дружба песья и воронья...". "Приласкать бы собаку...", позже вошедших в цикл "О чем шумят седые кедры", с припиской: "Получил ли ты письмо со стихотворением "У пихты волосата лапа"?". См. примеч. с. 591.
   ...на Вятку... -- См. примеч. с. 585.
   ...в Елатьму... -- г. Елатьма в Рязанской обл.
   ...в Задонск... -- г. Задонск в Липецкой обл.
   
   180. Л. Э. Кравченко. 29 сентября 1932 г. Москва (с. 283). -- В воспоминаниях Кравченко Б. Н. "Через мою жизнь" (НН. 1991. No 1. С. 125).
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...у Толечки. -- А. Н. Яр-Кравченко.
   
   181. А. Н. Яр-Кравченко. 29 октября 1932 г. Сочи (с. 283). -- ПЯ. С. 268-270.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   Баталин Владимир Алексеевич (1903--1978) -- врач, филолог. Учился на медицинском ф-те Пермского ун-та. В 1930 г. окончил историко-филологический ф-т Ленинградского ун-та. В 1933 г. репрессирован и провел более 17 лет в лагерях. В 1952 г. под именем Всеволод рукоположен в иеродиаконы в Псково-Печерском м-ре. Оставил фрагментарные, доброжелательные воспоминания о Клюеве (Собрание М. С. Лесмана, Санкт-Петербург).
   ..."она истории осколок". -- Строка из ст-ния Клюева "Ты бормотал, что любишь деда...".
   ...мой Пайя белокрылый... -- Образ из ст-ния Клюева "Я женился на тюльпане...": "Как любил бурнастый Пайя Белокрылого из рая...".
   Иконников Александр Иванович -- в 1930-е гг. сотрудник детскосельских дворцов-музеев.
   ...мой тюльпан не увянет и не надломится... -- Реминисценция строк из своего ст-ния "Я женился на тюльпане...": "Ах, ужель тюльпан завянет На покошенной поляне -- На моей груди?!".
   
   182. А. Н. Яр-Кравченко. 17 декабря 1932 г. Москва (с. 285). -- ПЯ. С. 270-271.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ...для "Звезды". -- Звезда. Литературно-художественный и общественно-политический журн. Основан в 1924 г. в Ленинграде. Клюев предлагал внести исправления в ст-ния "Письмо художнику Анатолию Яру" ("В разлуке жизнь обозревая...") и "Ночь со своднею-луною...". Публикация их не состоялась.
   Горбов Александр Александрович -- художник.
   Дыдыкин Николай Васильевич (1894--1975) -- скульптор, из семьи потомственных живописцев-миниатюристов Палеха. Исполнял преимущественно портреты писателей и советских государственных деятелей, жил в Ленинграде.
   ...на Крюковом канале... -- Крюков канал от р. Фонтанка до канала Круштейна на пл. Труда, пересекает Садовую ул., канал Грибоедова, пр. Римского-Корсакова, ул. Декабристов и р. Мойка.
   ...против Николы Морского. -- Морской Николо-Богоявленский собор располагается на берегу Крюкова канала. Построен в 1753--1762 гг. (арх. С. И. Чевакинской).
   
   183. М. А. Зенкевичу. 21 декабря 1932 г. Москва (с. 286). -- ПКРЛ. С. 228.
   
   Печатается по беловому автографу (ГЛМ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   ...моя поэма о юном герое... -- Неизвестно, какую именно поэму Клюев переслал Зенкевичу, а тот в свою очередь передал ее Гронскому. В архиве литературного критика и секретаря журн. "Новый мир" Николая Ивановича Замошкина (1896-1960) сохранился лишь цикл "О чем шумят седые кедры", с посвящением А. Н. Яр-Кравченко. На основании этого С. И. Субботин, комментируя данное письмо, утверждает, что цикл и является искомой поэмой, которая к тому же, а на этом настаивает исследователь, "по своему содержанию вполне может быть названа "поэмой о юном герое"..." (ПКРЛ. С. 229). Анализируя жанровое своеобразие клюевской поэзии, следует отметить, что поэт всегда работал в русле традиционных жанров, четко различая их особенности, никогда не прибегал к смешению и подмене жанров. Под основные типологические признаки поэмы (наличие сюжета, единство эпического и лирического плана, повествовательная характеристика лиц и событий, их раскрытие через восприятие и оценку лирического героя, повествователя, играющего активную роль) данное произведение не подходит. См. поэмы Клюева "Мать-Суббота", "Четвертый Рим", "Деревня", "Погорельщина", "Песнь о великой матери".
   Гронский мне обещал ее напечатать... -- Гронский (псевд., наст. фам. Федулов) Иван Михайлович (1894--1985) -- литератор, ответственный редактор газ. "Известия ВЦИК" (1928--1934) и главный редактор журн. "Новый мир" (1932--1937), председатель Оргкомитета Союза советских писателей (1932--1933), был в родственных отношениях с поэтом Павлом Васильевым (оба были женаты на родных сестрах). Репрессирован. "И вот сижу дома, -- вспоминал Гронский, -- завтракаю. Напротив сидит П. Н. Васильев, который жил в то время у меня. Читаю эту поэму и ничего не могу понять. Это любовный гимн, но предмет любви -- не девушка, а мальчик. Ничего не понимаю и отбрасываю поэму в сторону.
   -- Ни черта не понимаю!
   П. Н. Васильев берет ее и хохочет.
   -- Чего ты, Пашка, ржешь?
   -- Иван Михайлович, чего же тут не понимать? Это же его "жена". Мне захотелось пойти и вымыть руки.
   Приезжает Н. А. Клюев, является ко мне.
   -- Получили поэму?
   -- Да.
   -- Печатать будете?
   -- Нет, эту мерзость мы не пустим в литературу. Пишите нормальные стихи, тогда будем печатать" (Гронский И. М. О крестьянских писателях / Публ. М. Никё // Минувшее. Париж, 1989. Вып. 8. С. 150--151).
   
   184. А. А. Прокофьеву. Начало 1933 г. Москва (с. 286). -- ИПП. С. 181.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется предположительно.
   
   Присылаю Вам свои стихи ~ для журнала... -- Вероятно, речь идет о ст-ниях для журн. "Звезда". См. п. 182 и примеч. к нему, с. 593.
   ...на вопросы Брауна о певице... -- Браун Николай Леопольдович (1902--1975) -- поэт. Имеется в виду Зинаида Павловна Воробьева (1902-1985) -- певица (меццо-сопрано), в 1931 г. окончила Ленинградскую консерваторию. Первая жена А. Н. Яр-Кравченко.
   
   185. A. H. Яр-Кравченко. 14 февраля 1933г. Москва (с. 286). -- ЛН. С. 144-146.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   Виктор живет у меня... -- Речь идет о Тиссене Викторе Генриховиче (1903-1942) -- художнике, скульпторе.
   Входите тесными вратами ~ ведут в погибель... -- Перифраз стиха из Евг. от Мф. (VII, 13): "Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими".
   Пастернаку написал... -- Письмо Клюева к поэту неизвестно. В ответном письме от 12 февр. 1933 г. Пастернак сообщал: "Дорогой Николай Алексеевич! Благодарю Вас за большую радость, доставленную Вашими строками. Ценю ее и дорожу Вашим приветом. Давно мечтал с Вами познакомиться и теперь при ближайшей возможности воспользуюсь надеждой увидеть Вас, которую Вы мне подали. Позвольте еще раз как-нибудь написать Вам, по миновению оргкомитетской недели. Сердечно Вам признательный Б. Пастернак" (Цит. по кн.: Из творческого наследия советских писателей. Л., 1991 / Публ. А. И. Михайлова. С. 297).
   В "Земле советской" напечатаны мои стихи... -- В журн. "Земля советская" (1932. No 12) был опубликован цикл ст-ний поэта "Стихи из колхоза": "Саратовский косой закат...", "На просини рябины рдяны...", "В ударной бригаде был сокол Иван...", "В алых бусах из вишен...". Это была последняя прижизненная публикация произведений поэта в советской периодике.
   Написал Тихонову письмо ~ на самого себя. -- В журн. "Звезда", куда адресовал ст-ния Клюев на имя Тихонова, они не появились.
   Васильев Павел Николаевич (1909/1910--1937) -- поэт, родился в Прииртышье (г. Павлодар), обвинялся в "кулацкой" идеологии и "клю-евщине". Репрессирован.
   ...лилия с полей Саронских. -- Сарон, название известной равнины в Палестине, которая славилась своей красотой, плодородием и изобилием цветов.
   ...не стесняясь Виктора... -- В. Г. Тиссена.
   ...к Эльзе? -- Имеется в виду Каминская Эльза Моисеевна (1894-1975) -- актриса, читавшая с эстрады произведения русской поэзии -- классической и современной.
   Вышли книги с портретами. -- Речь идет о сб.: Прокофьев А. Стихотворения. Л., 1932; Пастернак Б. Стихотворения. В одном томе. Л., 1933, на фронтисписе которых помещены репродукции с портретов Прокофьева и Пастернака работы А. Яр-Кравченко.
   
   186. А. Н. Яр-Кравченко. 22 февраля 1933 г. Москва (с. 289). -- ЛН. С. 146.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   187. А. А. Прокофьеву. 24 февраля 1933 г. Москва (с. 289).
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на открытке.
   
   ...Толечка... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   Федин Константин Александрович (1892--1977) -- писатель, общественный деятель. В 1920--1930-е гг. жил в Детском Селе (до 1918 г. -- Царское Село, с 1937 г. -- г. Пушкин).
   
   188. А. Н. Яр-Кравченко. 4 марта 1933 г. Москва (с. 290). -- ЛН. С. 146.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   ..."Липы" не прозвучали в твоем сердце как панихида по нашей дружбе. -- Намек на свое ст-ние "Моему другу Анатолию Яру" ("Продрогли липы до костей...") (1930).
   
   189. А. Н. Яр-Кравченко. 1 апреля 1933 г. Москва (с. 290). -- ЛН. С. 146-147.
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   ...Виктор... -- В. Г. Тиссен.
   ...твой брат Владимир! -- Кравченко Владимир Никифорович (1906-1963) -- военнослужащий, офицер.
   Нарбут Василий Михайлович (1874--1950) -- врач-невропатолог и психиатр, проф. Николаевского военного госпиталя, Психоневрологического ин-та. В 1920--1930-е гг. зав. медицинским сектором и проф. консультаций II Ленинградского медицинского ин-та, б-цы им. И. И. Мечникова, ст. науч. сотрудник Ленинградского ин-та организации и охраны труда.
   ...мне что-то жутко за твои поездки в Детское... -- См. п. 187 и примеч. к нему.
   
   190. Л. И. Раковскому. 11 апреля <1933 г.> Москва (с. 291).
   
   Печатается по беловому автографу (РНБ).
   Год установлен предположительно.
   
   Раковский Леонтий Иосифович (1895/1896--1979) -- писатель, автор исторических романов о военных деятелях России.
   
   191. А. Н. Яр-Кравченко. 11 мая 1933 г. Москва (с. 292). -- ПЯ. С. 271-275.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   Спаси -- от широкого пути, ведущего в погибель... -- См. п. 185 и примеч. к нему.
   Иванов Александр Андреевич (1806--1858) -- живописец. Автор знаменитого монументального полотна "Явление Христа народу" (1837--1857). Серов Валентин Александрович (1865-1911) -- живописец, график. Передвижник. Член "Мира искусств". Чистяков Павел Петрович (1832--1919) -- живописец, педагог.
   Калитин Павел Александрович (1908--1938) -- художник, писал стихи, статьи.
   ...с Витоном... -- В. Г. Тиссеном.
   Верзилов Василий Михайлович (1880--?) -- врач, доктор медицины, проф., зав. невропатологическим отделением Гос. центрального ин-та курортологии.
   Озаровская Ольга Эрастовна (1874--1933) -- исполнительница северных сказок. Собирательница народных сказок и былин. Автор книг "Бабушкины старины" (1916), "Пятиречие". Сб. сказок (1931).
   Оргкомитет -- Организационный комитет Союза писателей, созданный в 1932 г. для подготовки Первого съезда писателей СССР.
   ...мою Гусыню в его поэме... -- Намек на отзвуки колыбельной песни из поэмы "Плач о Сергее Есенине" (1926) в 11 гл. поэмы Васильева "Песня о гибели казачьего войска" (Новый мир. 1932. No 11. С. 140).
   Немедленно вышел приказ рассыпать печатный набор книг Васильева... -- Рассказывая о ст-нии Васильева "Песня" ("В черном небе волчья проседь..."), поэт С. Поделков вспоминал: "Я узнал стихотворение, написанное в ноябре 1932 года. Оно входило в книгу "Путь на Семиге". Книгу он обещал подарить, как только получит авторские. Здесь же на лестнице ГИХЛа, где мы встретились, я просмотрел все стихи, входившие в нее, и бегло перелистал поэму "Песня о гибели казачьего войска". С грустью возвратил сигнальный экземпляр. К сожалению, через неделю стало известно, что Главлит, вернее Б. Волин, на весь тираж сборника наложил запрет. Книга не вышла" (Поделков С. Далекие встречи // Воспоминания о Павле Васильеве. С. 235). Такая же участь постигла и сб. поэта "Стихи" (1933).
   ...рассказ Грабаря о Сомове! -- Сомов Константин Андреевич (1869-- 1939) -- живописец, график, член "Мира искусств". С 1923 г. в эмиграции. Содержание рассказа Грабаря неизвестно.
   Нежданова Антонина Васильевна (1873--1950) -- певица (лирико-колоратурное сопрано), народная артистка СССР. С 1902 г. в Большом театре, отдав ему свыше 30 лет.
   ...после твоей Родионовны (так звали няню Пушкина)... -- Яковлева (в замужестве -- Матвеева; 1758--1828) Арина Родионовна -- крепостная M. A. Ганнибал. В 1799 г. получила вольную, но предпочла остаться у Пушкиных, где нянчила их детей. Она прекрасно рассказывала сказки, знала великое множество пословиц, поговорок, народных поверий. С нею связаны произведения Пушкина "Зимний вечер" (1825), "Няне" (1826), "...Вновь я посетил" (1835). По словам А. П. Керн, поэт "никого истинно не любил, кроме своей няни". Погребена на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге.
   ...его путь кончился в меблиражке... -- Намек на самоубийство С. Есенина в No 5 ленинградской гостиницы "Англетер" в ночь с 27 на 28 дек. 1925 г.
   ...слезы, как говорит мудрость -- вокруг дружбы. -- Перифраз строк из кн. П. Флоренского "Столп и утверждение Истины: Опыт Православной Теодицеи в двенадцати письмах": "Как при кладке стен, чем больше льют воды на кирпич, тем крепче стена, так и от слез, пролитых из-за дружбы, она делается лишь прочнее.
   Слезы -- это цемент дружбы, но не всякие, а те, которые струятся от могущей выразить себя любви и от огорчений, причиненных другом. И, чем больше дружба, -- тем больше слез, а чем больше слез, -- тем больше дружбы" (С. 445).
   
   192. А. Н. Яр-Кравченко. Середина мая 1933 г. Москва (с. 295). -- ПЯ. С. 275-277.
   
   Печатается по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   Датируется по содержанию.
   
   ...сложило сердце песни о грядущей розе и луне. -- Намек на свое ст-ние "Чтоб пахнуло розой от страниц..." (1932 или 1933).
   ...У Пастернака две разные половины лица едва связан<ы>... -- Речь идет о репродукции портрета Пастернака работы Яр-Кравченко на фронтисписе сб. "Стихотворения. В одном томе" (1933).
   Тур из Беловежья ~ про заблудившегося дорогого лосенка... -- Вольный пересказ своего ст-ния "Змея змею целует в жало..." (1933).
   
   193. А. Н. Яр-Кравченко. 18 мая 1933 г. Москва (с. 297). -- ПЯ. С. 277-279.
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ..."Песня о великой матери"... -- Точнее: "Песнь о великой матери" -- крупнейшее произведение Клюева, создавалось поэтом в течение шести лет, но из-за ареста, ссылки и гибели не было завершено (между 1929 и 1934).
   Так поступили в "Красной газете" с "Погорельщиной" под видом издания... -- См. п. 151.
   Посылаю заявление в издательство писателей об этом. -- Клюевского заявления в архиве "Издательства писателей в Ленинграде" не обнаружено.
   ...твой фальшивый купон... -- Намек на З. П. Воробьеву.
   
   194. А. Н. Яр-Кравченко. 23 мая 1933 г. Москва (с. 299). -- ПЯ. С. 279-287.
   
   Печатается по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   Датировка уточнена по сопоставлению с п. 193. В машинописи, вероятнее всего, была допущена опечатка -- вместо "23.V" оказалось "13.V".
   
   ...двуединый Арарат... -- См. примеч. с. 498.
   Это и есть тот "широкий путь", от которого я часто предупреждал тебя... -- См. примеч. с. 595.
   ...за плечами Джоконды... -- Джоконда -- идеал женской красоты воплощен итальянским художником Леонардо да Винчи (1452-1519) в портрете Моны Лизы (ок. 1503).
   ...в изображениях Мадонны Литты... -- Речь идет о картине Леонардо да Винчи "Мадонна Литта", которая была начата в конце 1470 г. и завершена, вероятно, в 1490--1491 гг.
   Умозрение в красках... -- Образное выражение, возникшее от названия очерка князя Е. Трубецкого "Умозрение в красках" (1915) о древнерусской иконописи.
   "В каждой дружбе, сколько-нибудь продолжительной ~ души друзей уже начали срастаться!" -- Клюев близко по смыслу передает слова М. Метерлинка из его кн. "Сокровища смиренных" (Paris, 1901. Р. 236--237) в пер. П. Флоренского, включенные им в свою кн. "Столп и утверждение Истины: Опыт православной Теодицеи в двенадцати письмах" (С. 447-448).
   ...я в своих стихах и называю злодеем и убийцей. -- Имеется в виду ст-ние поэта "Моему другу Анатолию Яру" ("Не верю, что читать без слез...") (1933).
   Но только облик серафима ~ как май погожий... -- Строки из того же ст-ния.
   ...как благодарный лев за преподобным Герасимом... -- Герасим, родом из Ликии, фивский подвижник, основал в 450 г. обитель на берегу р. Иордан по образу фивских пустынников. Скончался в 475 г. Еще при жизни был прославлен многими особенными дарами Божьей благодати. Дикие звери не боялись его, и лев служил ему за осла. Память 4 (17) марта.
   Ее <...> письмо... -- З. Н. Воробьевой. См. п. 192.
   Пантелеймон, св., великомученик и целитель. Служил врачом при императорском дворе в Никомидии. По доносу врачей, завидовавших его славе целителя, обличенный в христианстве, был казнен (303 или 305 г.) при императоре Максимилиане. Память 27 июля (9 авг.)
   ...докатиться до какого-нибудь "Англетера"... -- Намек на самоубийство С. Есенина. См. примеч. с. 598.
   ...панибратство с цеховым заплечным мастером с Малой Полянки... -- Намек на П. Васильева.
   Твоя бандероль... -- См. п. 193.
   ...ждал заветное 16-ое мая... -- Имеется в виду дата регистрации брака А. Н. Яр-Кравченко с З. П. Воробьевой.
   ...кто по воскресении своем ~ "Не прикасайся, Мария!" -- Вольный пересказ эпизода из Евг. от Ин. (XX, 11--17).
   Вспомни Гоголя у камина, сжигающего свою душу!-- В ночь с 11 на 12 февр. 1852 г. Гоголь "велел своему мальчику раскрыть печную трубу, вынул из шкапа большую кипу писаных тетрадей, положил в печь и зажег их. <...> и когда почти всё сгорело, он долго еще сидел задумавшись, потом заплакал и велел пригласить к себе графа. Когда тот вошел, он показал ему догорающие листы бумаг и с горечью сказал: "Вот что я сделал! Хотел было сжечь некоторые вещи, давно на то приготовленные, а сжег всё! Как лукавый силен -- вот он к чему меня подвинул! А я было там много дельного уяснил и изложил. Это был венец моей работы..."" (Тарасенков А. Последние дни Н. В. Гоголя. СПб., 1857. С. 12-13).
   Не объясняй сожжения моего духовного завещания... -- См. п. 192, с. 598.
   ...с изданием моих стихов... -- Речь идет о сб. "О чем шумят седые кедры", который поэт предполагал опубликовать в "Издательстве писателей в Ленинграде", но так как оно вскоре прекратило свое существование, то издание не состоялось.
   ...как с изданием "Погорельщины" в "Красной газете"... -- См. п. 151.
   Авербах Леопольд Леонидович (1903-1937 или 1938) -- критик и публицист. Генеральный секретарь Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП) до апр. 1932 г., в конце 1920-х -- начале 1930-х годов подвергал систематической травле и остракизму многих талантливых поэтов и писателей, что в конце концов привело к репрессиям и их гибели. В период председательствования H. M. Тройского был введен в Оргкомитет по подготовке Первого съезда Союза советских писателей. С 1933 г. стал ближайшим помощником и соратником Горького. По одним источникам, покончил жизнь самоубийством, по другим -- умер в лагере (См. о нем: Левин Л. Как всё это было // ВЛ. 1990. No 10, С. 40-76; Лотовский Я. О последних днях Леопольда Авербаха, Генерального секретаря РАПП // ВЛ. 2002. No 3-4. С. 299-309).
   ...прошу прочитать тебе "Крейцерову сонату"... -- Повесть Л. Н. Толстого (1887-1889) посвящена теме чувственной любви, борьбе с плотью, моральной распущенности и фальши современного брака.
   Пишешь ли Толстого? -- Имеется в виду портрет А. Н. Толстого, который был написан в 1940-е гг.
   Никольский Виктор Александрович (?--1934) -- искусствовед.
   
   195. А. А. Прокофьеву. Лето 1933 г. Москва (с. 305). -- ИПП. С. 181.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...и жены Вашей. -- Прокофьева (урожд. Пудан) Виктория Петровна (1892?-1979).
   ...об авансе из "Современника". -- Речь идет о журн. "Литературный современник" (1932-1941), членом редколлегии которого был Прокофьев.
   
   196. А. Н. Яр-Кравченко. Лето 1933 г. Москва (с. 306). -- КНН (отр.); КБК. С. 168-169.
   
   Печатается по тексту этой публикации, с уточнениями, предоставленными публикатором.
   Датируется по содержанию.
   
   Дорогой мой племянник... -- Так иногда Клюев называл Яр-Кравченко.
   ...задержал прилагаемые стихи... -- Перед письмом помещены строки 65--88 ст-ния поэта "Годы" (1933). Первый лист письма с началом ст-ния в семейном архиве Б. Н. Кравченко отсутствовал. История его исчезновения такова. Вместе с письмом ст-ние направлялось в "Издательство писателей в Ленинграде" как добавление к основному корпусу сб. "О чем шумят седые кедры". Новым ст-нием заинтересовался Иванов-Разумник. Яр-Кравченко отдал ему первый лист с началом ст-ния, оставив у себя письмо с концовкой ст-ния. В архиве Иванова-Разумника сохранилась лишь машинопись с началом ст-ния (ИРЛИ).
   ...все время у меня... занято новым человеком... -- Имеется в виду Пулин Лев Иванович (1908-1969) -- один из друзей поэта.
   Я тронут доверием Зинаиды ко мне... -- Речь идет о Воробьевой.
   ...позвонить Прокофьеву о скорейшей высылке аванса. -- См. примеч. выше.
   С книгой, конечно, ничего путного не выйдет. -- См. примеч. с. 600.
   В книгу я желал бы меня, читающего "Погорельщину". -- В 1932 г. А. Яр-Кравченко сделал набросок портрета Клюева, читающего седьмую главу поэмы "Погорельщина".
   
   197. Л. Э. Кравченко. 22 мая 1934 г. Томск (с. 307).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ...в Колпашев... -- г. Колпашево (с 1938 г.) расположен на правом берегу р. Обь, в 330 км к северо-западу от Томска -- центр Нарымского округа в Новосибирской обл., ныне в Томской обл., который представляет собой огромную равнину, покрытую дремучими лесами, озерами и обширными болотами. С 60-х гг. XIX в. территория Нарымского округа (в просторечьи Нарым, по-хантски -- болото) превратилась в известную нарымскую ссылку для политических заключенных. После Февральской революции 1917 г. она была ликвидирована. В советскую эпоху стала местом массовой ссылки заключенных различных категорий (См.: Сергеева Н. Я., Ефимова Е. М. Колпашево. Тюменское книжное изд-во, 1987).
   Швейцер Дарья Леонтьевна -- соседка Клюева по его московской квартире.
   Как здоровье Толи? -- А. Н. Яр-Кравченко.
   
   198. А. Н. Яр-Кравченко. 5 июня 1934 г. Колпашево (с. 307). -- ИПЯ. С. 156-157.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ).
   
   ...с Валентином Михайловигем... -- Имеется в виду Белогородский Валентин Михайлович (1882--1968) -- врач, с 1925 г. ст. ординатор и преподаватель Ленинградского ин-та усовершенствования врачей (ГИДУВ), зав. хирургическим отделением больницы им. И. И. Мечникова.
   ...попроси Софию Викторовну... -- Нарвут София Викторовна (1897--?) -- жена В. М. Нарбута.
   
   199. Н. Ф. Христофоровой. 10 июня 1934 г. Колпашево (с. 310). -- ЛС (отр.). С. 25; СПК (отр.). 17 окт.; 1985. ЛСК. С. 185-186.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется согласно помете, выполненной синими чернилами, возможно, Христофоровой перед началом текста письма: "Из Нарыма 17/VI-34 г. письмо".
   
   ...песни Надежды Андреевны... -- Речь идет об Обуховой.
   Я из тех, кто имеет уши ~ от зимнего сна. -- См. примеч. с. 511.
   Так развертывается жизнь... -- См. примеч. с. 454.
   ...отображает "Русских женщин" декабристов... -- Намек на жен и возлюбленных декабристов из поэмы Н. А. Некрасова "Русские женщины" (1871-1872).
   ..."во глубину сибирских руд"... -- Измененная первая строка ст-ния А. С. Пушкина "Во глубине сибирских руд" (1827).
   Да святится имя ее! -- Измененный стих из молитвы Господней: "Да святится имя Твое...".
   Калинин Михаил Иванович (1875--1946) -- советский государственный и партийный деятель. С 1919 г. председатель ВЦИК, с 1922 г. председатель ЦИК СССР, "всесоюзный староста".
   ...кланяюсь Анат<олию> Ник<олаевигу>... -- Садомову.
   
   200. С. А. Клычкову. 12 июня 1934 г. Колпашево (с. 313). -- АК. С. 168-169.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Я сгорел на своей "Погорельщине"... -- См. примеч. к п. 148. При допросе на Лубянке 18 февр. 1934 г. поэту инкриминировались чтение не только поэмы "Погорельщина", но и цикла "Разруха" (См.: Шенталинский В. Гамаюн -- птица вещая // Огонек. 1989. No 43. С. 10).
   ...в Нарым, в поселок Колпашев... -- См. примеч. с. 602.
   Уржум -- г. в Вятской, ныне -- Кировской обл.
   ...Кукарка... -- См. примеч. с. 585.
   ...Кузнецкий мост, 24 с Пешковой... -- Пешкова (урожд. Волжина; 1876-1965) Екатерина Павловна -- жена М. Горького с 1896 по 1904 г. После Февральской революции 1917 г. она возглавила московский комитет "Помощи политическим заключенным" ("Помполит") -- Политический Красный Крест (ПКК), который помещался на Кузнецком мосту, дом 24. В 1937 г. комитет был закрыт по непосредственному приказу "железного наркома" Н. Ежова (См.: Леонтьев Я. Политический Красный Крест в стране серпа и молота // Общая газ. 1996. 24--30 окт.; Кутина И. Крест Екатерины Павловны // Московская правда. 1998. 12, 14, 16 мая).
   ...у Алексея Максимыга. -- Горького.
   Бубнов Андрей Сергеевич (1884--1938) -- советский государственный и партийный деятель. С 1923 г. -- нарком просвещения РСФСР, член ВЦИК и ЦИК СССР. Репрессирован.
   Благословляю Егорушку... -- Речь идет о Клычкове Георгие Сергеевиче (1932--1987), сыне поэта С. Клычкова, клюевском крестнике, лингвисте, докторе филологических наук профессоре.
   ...кланяюсь куме... -- Имеется в виду Горбачева (псевд. Арбачева; 1901--1975) Варвара Николаевна -- жена поэта С. Клычкова. Автор романа "Чернышевский" (1936).
   
   201. A. H. Яр-Кравченко. Первая половина июня 1934 г. Колпашево (с. 315). -- ПЯ. С. 287.
   
   Печатается по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   Датируется по содержанию и в связи с текстом доверенности на имя З. П. Кравченко от 2 июня 1934 г. См. с. 410.
   
   ...прошу З. П. -- Речь идет о Воробьевой (Кравченко).
   Написал поэму -- называется "Кремль"... -- Это произведение Клюева многие годы считалось утраченным, обнаружилось в архиве А. Н. Яр-Кравченко (Москва).
   ...Горбатов на р. Оке... -- г. в Нижегородской обл.
   
   202. С. А. Толстой-Есениной. 17 июня 1934 г. Колпашево (с. 315).-- ИТН (отр.). С. 112; НК (отр.). С. 312; СЕО. С. 60.
   
   Печатается по беловому автографу (ОР ГМТ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте от письма.
   
   ...в Нарыме... -- См. примеч. с. 602.
   Леонов Леонид Максимович (1895--1994) -- прозаик, драматург, публицист, академик.
   Шолохов Михаил Александрович (1905--1985) -- прозаик, публицист, общественный деятель, академик; Романов Пантелеймон Сергеевич (1884--1938) -- прозаик; Смирнов-Сокольский (наст. фам. Смирнов; 1898--1962) Николай Павлович -- артист, библиофил.
   ...за поэму "Погорельщина" и агитацию ею. -- См. примеч. с. 603.
   ...ГПУ... -- См. примеч. с. 474.
   ...Оргкомитета писателей... -- См. примеч. с. 597.
   
   203. Н. С. Голованову. 18 июня 1934 г. Колпашево (с. 316). -- ПКРЛ. С. 229.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Голованов Николай Семенович (1891--1953) -- дирижер, пианист, композитор, народный артист СССР. С 1915 г. в Большом театре, в 1948--1953 гг. -- главный дирижер. Выступал как аккомпаниатор А. В. Неждановой. Находился в дружеских отношениях с Клюевым. В письме от второй пол. дек. 1929 г. к Неждановой сообщал: "В субботу вечером был у А. И. Анисимова по его приглашению. Был замечательный вечер -- у него поэт Клюев Николай Алексеевич читал свои новые стихи; были Коренева, Массалитинова, Р. Ивнев и другие. Я давно не получал такого удовольствия. Этот поэт 55 лет с иконописным русским лицом, окладистой бородой, в вышитой северной рубашке и поддёвке -- изумительное, по-моему, явление в русской жизни. Он вывел Есенина на простор литературного моря. Сам он питерец, много печатался. Теперь его ничего не печатают, так как он считает трактор наваждением дьявола, от которого березки бегут топиться в речку. Стихи его изумительны по звучности и красоте. <...> Читает он мастерски, что я чуть не заплакал в одном месте. Потом он рассказал мне две сказочки -- это совершенно исключительное явление (Голованов Н. С. Литературное наследство. Переписка. Воспоминания современников. М., 1982. С. 99). Выслан я за стихи. -- См. примеч. с. 603.
   
   204. Л. Э. Кравченко. 27 июня 1934 г. Колпашево (с. 316). -- КБК. С. 177.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Иванов Федор Васильевич -- знакомый поэта по Колпашеву.
   
   205. А. Н. Яр-Кравченко. Вторая половина июня 1934 г. Колпашево (с. 317). -- КБК. С. 171--172.
   
   Печатается по тексту этой публикации.
   
   Датируется по содержанию и в связи с п. 200.
   
   Я написал, хотя и сквозь кровавые слезы, но звучащую и пламенную поэму. -- См. п. 201 и примеч. к нему, с. 604.
   ...как были напечатаны стихи "О чем шумят седые кедры"... -- См. примеч. с. 600.
   ...снимок с портрета твоей работы -- Зощенко. -- Речь идет о портрете М. Зощенко, написанном художником в 1934 г. и воспроизведенном в ленинградском журн. "Резец" (1934. No 4. С. 25).
   Глупая болтовня Сонечки Калитиной... -- Имеется в виду статья П. Калитина (на самом деле написанная его женой Софьей Калитиной, литератором-публицистом) "Большие горизонты. О худ. Ан. Яр-Кравченко" (Резец. 1934. No 4. С. 25). Анализируя изображения писателей, созданных художником, Калитин, касаясь портрета А. Прокофьева, усматривает в нем "влияние елейного мировоззрения наставника художника Н. А. Клюева, у которого Кравченко не критически взял богатство своеобразной культуры". В заключении статьи Калитин отмечал: "...галерея портретов Яр-Кравченко помимо социальной полезности и живописного интереса представляет собой замечательную картину формирования пролетарской идеологии молодого художника, которую общественность своим голосом должна закрепить за ним. Путь от Клюева, лже-Прокофьева и Пастернака к правильной трактовке психологии писателя, к осторожному использованию формальных возможностей в живописи, к мастерским портретам Федина и Зощенко -- вот несомненные признаки, которые позволят ждать от талантливого молодого художника выхода на большие горизонты".
   
   206. А. Н. Яр-Кравченко. 4 июля 1934 г. Колпашево (с. 318).
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ...Зинаида Павловна... -- Воробьева (Кравченко).
   ...Софья Андреевна... -- Толстая-Есенина.
   ...и Сергею Алексеевичу... -- Власову.
   ...к Софье Викторовне... -- Нарбут. ...с Коленькой... -- Н. И. Архипов.
   Кланяйся Васильевскому острову... -- Васильевский о-в в Петербурге, самый большой о-в Невы, между Б. и М. Невой.
   ...маме, папе... -- См. примеч. с. 585.
   ...Борису -- кто у него родился? -- У Б. Н. Кравченко от первого брака с Валерией Антоновной Ярощук родился сын Евгений (1934--1967), инженер-строитель.
   ...Витон (Виктор)... -- В. Г. Тиссен.
   
   207. С. А. Клычкову. 12 или 13 июля 1934 г. Колпашево (с. 322). -- АК. С. 169-170.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Прилагаю при сем два моих заявления... -- В АК сохранилось лишь одно заявление. См. с. 413.
   ...в кружало 25 -- Тверской бульвар... -- первоначальный адрес Союза писателей (Дом Герцена).
   Кланяюсь Варваре Николаевне... -- Горбачевой.
   ...благословляю Егорушка... -- Г. Клычкова.
   ...на страницах "Нивы"... -- См. примеч. с. 513.
   Пришли мне "Мадура" в изд<ании> Академии. -- См. примеч. с. 587.
   ...с Михаилом Ивановигем... -- Калининым.
   Молоков Василий Сергеевич (1895--1982) -- летчик, Герой Советского Союза. В 1934 г. участвовал в спасении экипажа парохода "Челюскин", в 1937 г. -- участник воздушной экспедиции на Северный полюс.
   Шмидт Отто Юльевич (1891--1956) -- ученый, государственный деятель, один из организаторов освоения Северного морского пути.
   ...с матерью Дмитрова... -- Досева Михайлова Парашкева (1862-- 1944) -- мать Георги Димитрова, деятеля болгарского и международного коммунистического движения (1882--1949).
   Фигнер Вера Николаевна (1852--1942) -- деятель русского революционного движения, писательница, почетный председатель Политического Красного Креста (См. примеч. с. 603).
   
   208. А. Н. Яр-Кравченко. 24 июля 1934 г. Колпашево (с. 323).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ...в глушь Нарыма... -- См. примеч. с. 602.
   Если бы издать поэму. -- Имеется в виду "Кремль". См. примеч. с. 604.
   Сорокин Григорий Эммануилович (1898--1953) -- писатель, заведующий "Издательством писателей в Ленинграде".
   ...с Валентином Михайловигем... -- Белогородским.
   ...Зин<аида> Павловна... -- Воробьева (Кравченко).
   
   209. Н. С. Голованову. 25 июля 1934 г. Северо-Запад<ная> Сибирь, поселок Колпашево (с. 326). -- АК. С. 172.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Я сослан за поэму "Погорельщина"... -- См. примеч. с. 603.
   ..."Повесть об Алконосте нежданном"... -- Текст и судьба произведения неизвестны.
   Умоляю о посылке Вашу маменьку и сестрицу... -- Голованова Елизавета Тимофеевна (1864--1947) и Голованова Ольга Семеновна (1893-1969).
   
   210. Н. Ф. Христофоровой. 28 июля 1934 г. Колпашево (с. 327). -- ИТН (отр.). С. 112; ЛСК. С. 186-187.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию и в связи с записями на телеграфном бланке: "28/VII-34 г. Ответ на 3 первые посылки". Рукою Клюева: "Все три посылки получил в сохранности".
   
   ...оставить Нарыму... -- См. примеч. с. 602.
   ...Над<ежде> Андр<еевне>... -- Обуховой.
   Крючков Петр Петрович (1889--1939) -- секретарь М. Ф. Андреевой, потом -- Горького. Контролировал все поступки писателя и его переписку. В процессе по делу Правотроцкистского антисоветского блока Крючков был обвинен вместе с Ягодой и Д. Д. Плетневым в умерщвлении писателя и затем расстрелян.
   ...поэт Павел Васильев, которого он поучает и отвечает письмами на его, Васильева, письма... -- В июне 1934 г. в центральных изданиях появилась статья М. Горького "О литературных забавах", в которой говорилось и о Васильеве: "Жалуются, поэт Павел Васильев хулиганит хуже, чем хулиганил Сергей Есенин. Но в то время, как одни порицают хулигана, -- другие восхищаются его даровитостью, "широкой натурой", его "кондовой мужицкой силищей" и так далее. <...> ...и те, и другие одинаково социально пассивны, и те, и другие, по существу своему, равнодушно "взирают" на порчу литературных нравов, на отравление молодежи хулиганством, хотя от хулиганства до фашизма "короче воробьиного носа"" (ЛГ. 1934. 14 июня. С. 3). Васильев, вероятно, не без совета Донского, написал Горькому письмо, в котором благодарил за критику и обещал исправиться: "Имея значительные идеологические срывы в своих произведениях, я никогда не являлся и не буду являться врагом советской власти.
   Это -- независимо от мнений "поклонников" моего таланта и его врагов.
   Это -- я не раз докажу на деле" (ЛГ. 1934. 12 июля. С. 1). В ответном письме Васильеву Горький писал: "О поведении Вашем говорили так громко, писали мне так часто, что я должен был упомянуть и Вас... Мой долг старого литератора, всецело преданного великому делу пролетариата, -- охранять литературу Советов от засорения фокусниками слова, хулиганами, халтурщиками и вообще паразитами. Это -- не очень легкая и очень неприятная работа. Особенно неприятна она тем, что как только дружески скажешь о ком-либо неласковое или резкое слово -- и тотчас же на этого человека со всех сторон начинают орать люди, которые ничем не лучше, а часто -- хуже" (ЛГ. 1934, 12 июля. С. 1).
   ...в искусстве Миши? -- М. Д. Егорова.
   Начальник здешнего ГПУ прямо замечательный человек и подлинный коммунар. -- Имеется в виду Мартон Иштван Иштванович (Степан Степанович) (1897--?) -- родом из Венгрии, начальник Нарымского отдела НКВД. Арестован в янв. 1938 г., в связи с прекращением следствия освобожден в июле 1939 г. (См.: Боль людская. Книга памяти томичей, репрессированных в 30--40-е и в начале 50-х годов. Т. 1-4. Томск, 1992. Т. 2. С. 231).
   От Толи... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   Читал о нем статью в журнале... -- См. п. 205 и примеч. к нему, с. 605.
   У Толи уже жена... -- Речь идет о Воробьевой (Кравченко).
   ...с Над<еждой> Андреев<ной>. -- Обуховой.
   
   211. А. Н. Яр-Кравченко. 2 августа 1934 г. Колпашево (с. 329).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   Твое письмо со статьей Сони Калитина... -- См. п. 205 и примеч. к нему, с. 605.
   ...на улицу Красных Зорь... -- Так стал называться с 1918 г. Каменноостровский пр. в Петрограде. В 1934 г. этой магистрали присвоено имя Кирова. В 1990-х гг. ей возвращено дореволюционное название.
   ...написать съезду писателей. -- Первый съезд писателей СССР открылся 17 авг. и закончился 1 сент. 1934 г.
   ...Боря... -- Б. Н. Кравченко.
   ...Нарым... -- См. примеч. с. 602.
   ...мою поэму "Кремль"... -- См. примеч. с. 604.
   От Софии Викторовны... -- Нарбут.
   ...от Петергофа... -- г. Петергоф в Ленинградской обл., подчинен Санкт-Петербургу, после 1944 г. -- Петродворец. Основан Петром I в 1709 г., загородная резиденция русских царей.
   ...до Васильевского острова. -- См. примеч. с. 606.
   Шишков Вячеслав Яковлевич (1873--1945) -- писатель. Гл. тема творчества -- настоящее и прошлое Сибири. Автор исторической эпопеи "Емельян Пугачев" (1938-1945). Жил в Детском Селе.
   ...общежитие ТРАМа... -- См. примеч. с. 487.
   
   212. Б. Н. Кравченко. 3 августа 1934 г. Колпашево (с. 331).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко. Москва).
   
   ...над карточкой твоего сына... -- См. примеч. с. 606.
   ...адрес Толи. -- А. Н. Яр-Кравченко.
   ...ГПУ... -- См. примеч. с. 473.
   Прошу Зинаиду Павловну... -- Воробьеву (Кравченко).
   ...к следователю по делу поэта Клюева в московское ОГПУ на Лубянке. -- Имеется в виду Шиваров Николай Христофорович (1898--1940) -- родом из Болгарии. Оперуполномоченный 4-го отдела секретно-политического отдела ОГПУ до дек. 1936 г. Затем -- помощник начальника 4-го отдела УГБ НКВД по Свердловской обл. В дек. 1937 г. арестован как "перебежчик-шпион" и приговорен к 5 годам лишения свободы. Умер в Каргопольском лагере по сообщению В. В. Катаняна, в действительности покончил жизнь самоубийством, отравившись снотворным (См.: Нерлер П. "С гурьбой и гуртом..." Хроника последнего года жизни О. Э. Мандельштама // Записки Мандельштамовского общества. М., 1994. Т. 5. С. 79).
   ...Миша... -- М. А. Соколовский.
   ...под 60о морозом и пургой Нарым а. -- См. примеч. с. 602.
   ТРАМ... -- См. примеч. с. 487.
   Щепкина-Куперник Татьяна Львовна (1874--1952) -- писательница, переводчик, мемуарист. "Он у меня бывал в Ленинграде, -- рассказывала она о Клюеве. -- Играл под "калику перехожего". Прощаясь, говорил: "Спасибо тебе, родненькая, что приветила меня, странника убогого". Но пальца в рот ему не клади. Умен, хитер. Молчит, молчит, смиренный инок, а потом, как рублем подарит. Только руками всплеснешь: откуда у этого олонецкого мужика кладезь учености?" (Любимов Н. Неувядаемый цвет: Книга воспоминаний: В 3 т. М., 2000. Т. 1. С. 357).
   Бриан (наст. фам. Шмаргонер; 1886--1965) Мария Исааковна -- певица (лирическое сопрано), педагог. В 1918--1938 гг. солистка Ленинградского театра оперы и балета. В 1920--1950 гг. профессор Ленинградской консерватории.
   ...исключили ли меня из Союза... -- 9 янв. 1932 г. на заседании Бюро секции поэтов Правления Ленинградского отделения Всероссийского Союза писателей Клюев был выведен из ее состава (См.: ПК. С. 297-299). При переезде в Москву поэт, вероятно, был или восстановлен в членстве, или принят вновь. У Клюева, по словам Б. Кравченко, был членский билет Союза писателей и даже корреспондентский билет газ. "Известия" (См.: Кравченко Б. Через мою жизнь. С. 124).
   ...стихов моих под названием "О чем шумят седые кедры"? -- См. примеч. с. 600.
   Постарайся увидеть дорогого Самсона... -- Имеется в виду Н. И. Архипов.
   
   213. Б. Н. Кравченко. 4 августа 1934 г. Колпашево (с. 332).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   Какой прелестный твой Евгений... -- См. примеч. с. 606.
   Рад за Толечку... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   ...хоть и на Вятке... -- См. примеч. с. 585.
   Прошу Зинаиду Павловну... -- Воробьеву (Кравченко).
   ...общежитие ТРАМа... -- См. примеч. с. 487.
   ...или с женой... -- Е. П. Медведевой.
   На Морской... -- Речь идет о ленинградской комнате: быв. Б. Морская, дом 45, кв. 8.
   Низко кланяюсь жене... -- Кравченко (урожд. Ярощук, во втором браке Щеглова) Валерия Антоновна (1916--1994).
   ...кланяюсь Севастополю. -- Родители братьев Кравченко переехали жить в этот город.
   
   214. С. А. Клычкову. 4 августа 1934 г. Колпашево (с. 333). -- АК. С. 170.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Заявления посланы... -- См. п. 207 и примеч. к нему, с. 606.
   Кланяюсь В<арваре> Н<иколаевне>... -- Горбачевой.
   ...крестнику. -- Г. Клычкову.
   
   215. П. Н. Васильеву. 9 августа 1934 г. Колпашево (с. 334). -- АК. С. 174.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   216. С. А. Клычкову. 18 августа 1334 г. Колпашево (с. 334).-АК. С. 174.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...устроишь эти заявления... -- См. п. 207 и примеч. к нему, с. 606.
   Кланяюсь Ваваре Ник<олаевне>... -- Горбачевой. ...Георгию... -- Г. Клычкову.
   
   217. В. Я. Шишкову. Лето 1934 г. Колпашево (с. 335). -- КБК. С. 178.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   В письме Клюев ошибочно назвал Шишкова Вячеславом Вячеславовичем.
   
   ...за чтение своей поэмы "Погорельщина" и за отдельные строки моих черновиков... -- См. примеч. с. 603.
   ...сослан в Нарымский край... -- См. примеч. с. 602.
   
   218. В.Н.Горбачевой. 6 сентября 1934 г. Колпашево (с. 335). -- АК. С. 174--175.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...изложить ей мою судьбу... -- Речь идет о А. В. Неждановой.
   Заявление о помиловании... -- См. п. 207 и примеч. к нему, с. 606.
   ...Сереже... -- С. А. Клычкову.
   Тренев Константин Андреевич (1876--1945) -- писатель, драматург.
   ...и Толе... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   ...и Рюрик... -- Имеется в виду Рюрик Ивнев.
   Благословляю крестника... -- Г. Клычкова.
   
   219. С. А. Клычкову. 21 сентября 1934 г. Колпашево (с. 336).-- АК. С. 176.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Давно послал заявления... -- См. п. 207 и примеч. к нему, с. 606.
   Кланяюсь Варваре Никол<аевне>... -- Горбачевой.
   ...Георгию. -- Г. Клычкову.
   22 сентября. -- Дата неточна. На открытке почтовый штемпель: "21.9.34".
   
   220. А. Н. Яр-Кравченко. 25 сентября 1934 г. Колпашево (с. 337).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива A. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ...моей поэмы... -- Речь идет о поэме "Кремль". См. п. 201 и примеч. к нему, с. 604.
   От Софии Викторовны... -- Нарбут.
   ...до Нарыма... -- См. примеч. с. 602.
   От доктора В. М. Б. ... -- Имеется в виду В. М. Белогородский.
   ..."Знамение"... -- См. примеч. с. 573.
   Ермак Тимофеевич (Р-1585) -- казачий атаман. Походом около 1581 г. начал освоение Сибири. Русским гос-вом. Погиб в бою.
   От Льва Ивановича... -- Имеется в виду Пулин.
   Кланяюсь Зинаиде Павловне... -- Воробьевой (Кравченко).
   
   221. Н. Ф. Христофоровой. 5 октября 1934 г. Колпашево (с. 338). -- СПК (отр.). 17 окт.; АК (отр). С. 176; ЛСК. С. 187--188.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ).
   
   Н<адежда> А<ндреевна>... -- Обухова.
   ...Толя... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   ...писал Ник<олаю> Семен<овичу>... -- Голованову.
   Чулкова Надежда Григорьевна (1874--1936) -- переводчица, жена писателя Г. И. Чулкова.
   Станиславский (наст. фам. Алексеев; 1863-1938) Константин Сергеевич -- режиссер, актер, педагог, теоретик театра, почетный академик. Крупнейший реформатор русского театра.
   Крупская Надежда Константиновна (1869-1939) -- советский государственный и партийный деятель, жена. В. И. Ленина.
   Павлов Иван Петрович (1849--1936) -- физиолог, создатель учения о высшей нервной системе, академик.
   
   222. В. Н. Горбачевой. 12 октября 1934 г. Томск (с. 340). -- АК. С. 176.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Помогите, чем можете. -- На обороте данного письма рукой
   B. Н. Горбачевой написано: "Пенсию хлопочем вещи сарай желаете высылайте новую доверенность Антонычу аннулируя старые Варвара". Вероятно, этот текст телеграммы, отправленной Горбачевой в Томск сразу же по получении клюевского письма.
   12 сентября. -- Дата ошибочная. Из Колпашева в Томск поэт был переведен 14 окт. См. п. 223.
   
   223. Н. Ф. Христофоровой. 24 октября 1934 г. Томск (с. 340). -- СПК (отр.). 24 окт.; АК (отр.). 24 окт.; НК (отр.). С. 314; ПНЗ. С. 125-126.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте от письма.
   
   На самый праздник Покрова меня перевели из Колпашева в город Томск... -- 1 (14) окт.
   Моя родительница упреждает пути мои. -- П. Д. Клюева.
   ...с Волыни... -- Волынская обл. на северо-западе Украины.
   ...от Нарыма... -- См. п. 197 и примеч. к нему, с. 602.
   Как Наумовы? -- Имеется в виду семья артиста Вячеслава Дмитриевича Наумова (1893-?).
   Кланяюсь Мише. -- М. В. Егорову.
   От Н<адежды> А<ндреевны>... -- Обуховой.
   Собинов Леонид Витальевич. Род. в 1872 г., певец (лирический тенор), народный артист Республики. В 1897--1933 гг. в Большом театре. Крупнейший представитель русской вокальной школы. Скончался 14 окт. 1934 г.
   
   224. В. Н. Горбачевой. 1 ноября 1934 г. Томск (с. 342). -- АК. С. 177.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   225. Б. Н. Кравченко. 7 ноября 1934 г. Томск (с. 342).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   Ставлю Зинаиду Павловну в известность... -- Воробьеву (Кравченко).
   ...умоляю Толечку... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   ...из Колпашева... -- См. примеч. с. 602.
   
   226. В. Н. Горбачевой. 26 ноября 1934 г. Томск (с. 343). -- АК. С. 177-179.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...передано ли во ВЦИК мое заявление? -- См. п. 207 и примеч. к нему, с. 606.
   ...дама, к которой я просил Вас позвонить... -- Речь идет о А. В. Неждановой. См. п. 202 и 218.
   ...складень красный, обложенный медной оковкой, Неопалимой Купины.
   Этот складень принадлежал Андрею Денисову... -- "Складень оказался казанской подделкой. Шкловский купил и с досадой его вернул" (помета В. Н. Горбачевой) (Цит. по: АК. С. 179).
   "Поморские ответы" -- См. примеч. с. 576.
   ...в память Палеостровского самосожжения... -- См. примеч. с. 449.
   ...сгоревшего на своей "Погорельщине"... -- См. п. 148 и 200 и примеч. к ним.
   ...на езере Онего... -- См. примеч. с. 449.
   ...повесть о Руфи... -- Речь вдет о ветхозаветной книге Руфь, в которой содержится описание благочестивой моавитянки Руфи и ее семейства.
   ...статуэтка Геракла... -- Геракл (Геркулес), герой греческой мифологии, наделенный необычайной силой, совершил множество подвигов.
   ...времени царя Андрияна. -- Точнее: Адриан (76--138) -- римский император.
   ...из Микенских раскопок... -- Речь идет о древнегреческом г. Микены. Раскопками с 1876 г. обнаружены дворец, усыпальницы, циклопические стены, дома ремесленников и др.
   ..можно предложить музею Изящных искусств. -- Имеется в виду Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, собрание памятников древневосточного, древнеегипетского, античного и западноевропейского искусства.
   Пришвин Михаил Михайлович (1873-1954) -- писатель. Его философско-лирическая проза связана преимущественно с темами природы, истории, народного быта и фольклора.
   ...Сережа? -- С. А. Клычков.
   Близок ли он к Павлу и Рюрику? -- Имеются в виду Васильев и Ивнев.
   Григорий Богослов (ок. 326--328--389), св., архиепископ Константинополя, богослов. Память 25 янв. (7 февр.).
   От Толи... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   
   227. И. Э. Грабарю. 7 декабря 1934 г. Томск (с. 346). -- АК. С. 180.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   228. В. Н. Горбачевой. Начало -- первая половина декабря 1934 г. Томск (с. 346). -- АК. С. 179-180.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...Толечка... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   Подают картошку, очень редко хлеб. -- В. В. Ильина в "Воспоминаниях о Николае Алексеевиче Клюеве" отмечала: "Я увидела совершенно седого старца с довольно седой же бородой, в рубахе на выпуск, с поясом и в брюках, заправленных в валенки. <...> На базаре, как он рассказывал, его принимали за духовное лицо, и женщины клали в его необъятные карманы яйца, пирожки и пр." (ИРЛИ).
   
   229. H. Ф. Христофоровой. 1 января 1935 г. Томск (с. 347). -- ПНЗ. С. 130--131.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ).
   
   К неземной стране ~ Что-то всё вперед! -- Ст-ние руководителя (1908--1928) Всероссийского союза евангельских христиан И. С. Проханова "Песнь борца" из сб. "Гусли. Избранные стихотворения некоторых русских писателей" (1902).
   ...ибо Он пришел ~ к гнойным прокаженным. -- Имеются в виду эпизоды из Евг. -- О Закхее (Лк. XIX, 1-10); о блуднице (Лк. VII, 36-50); о бесноватом (Мф. XVII, 14--18; Мк. V, 1-15; Лк. IX, 38-42); о прокаженных (Лк. V, 12-13).
   ..."Христос есть мир... наш" -- (Ефес. И, 14). У Клюева описка -- с. 349 стих 15.
   ..."Хотя я ничего и не знаю за собою, но тем не оправдываюсь: судия же мне Господь". -- 1 Кор. IV, 4.
   ..."Вот человек, которого я ищу! Я пришел взыскать и спасти погибшее!" -- Перифраз евангельского стиха: "Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшего" (Мф. XVIII, 11).
   "Возвеселится пустыня ~ как нарцисс". -- У Клюева описка. -- Исх. LXII, 1. Следует -- Ис. XXXV, 1.
   О Ты, дыханье вечности, ~ Не тщетно ждал тебя душой! -- Источник цитаты не установлен.
   
   230. Л. Э. Кравченко. 20 января 1935 г. Томск (с. 349).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ...желаю Вам благополучия на новом месте. -- См. п. 213 и примеч. к нему, с. 610.
   От Толи... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   Его любовница... -- Имеется в виду Воробьева (Кравченко). Родители Яр-Кравченко неодобрительно отнеслись к его женитьбе: "Когда мама и отец пришли к его родителям и объявили о том, что они супруги, то Лидия Эдуардовна (мать отца) чуть не упала в обморок, так как Зина -- моя мама была на 9 лет старше отца" (Из письма С. А. Кравченко к составителю этой книги). Брак вскоре распался, но доброжелательные отношения между бывшими супругами сохранились на всю жизнь.
   
   231.В.Н.Горбачевой. 21 или 22 января 1935г. Томск (с. 351). -- АК. С. 180.
   
   Печатается по тексту этой публикации.
   Датируется условно, год написания устанавливается в соответствии с почтовым штемпелем на конверте письма "21.1.35".
   
   Как моя доверенность? -- 20 янв. 1935 г. В. Н. Горбачевой было разрешено взять имущество поэта из-под ареста. См. "Опись имущества и вещей Клюева...", с. 414.
   Как мое заявление... -- См. п. 207 и примеч. к нему, с. 606.
   
   232. Н. Ф. Христофоровой. 22 февраля 1935 г. Томск (с. 351). -- СПК (отр.). 19 окт.; АК (отр.). С. 100--181, 187-188, 193; ПНЗ. С. 131-132.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по почтовому штемпелю на конверте от письма.
   
   Второй эпиграф -- перифраз стихов из гл. III, 22--23: "...ибо милосердие Его не истощилось; Оно обновляется каждое утро...". У Клюева ошибочно указано: 23--26.
   Третий эпиграф -- из книги Песни Песней (II, 4).
   Елиазар -- слуга Авраама ~ я напою". -- Пересказанный эпизод из кн. Бытие (XXIV, 15-19).
   Это была Ревекка -- мать всех плачущих матерей. -- Неточно. Ревекка после двадцатилетнего супружества с Исааком стала матерью Исава и Иакова и в то же время получила Божественное откровение относительно будущего своих детей, которое сложилось благоприятно (Быт. XXIV, XXV, XXVII, XXVIII, XIX, 31). Иная судьба постигла вторую жену Иакова Рахиль, родившую Иосифа и умершую от родов сына Вениамина. Пр. Иеремия, изображая бедствия и пленение иудеев, представляет Рахиль как праматерь израильтян, осиротевшую и безутешно плачущую о сынах своих, ибо их не стало (Иер. XXXI, 15).
   Я познакомился с одной очень редкой семьей -- ученого-геолога. -- Имеется в виду семья Ильина Ростислава Сергеевича (1891--1937) -- ссыльный почвовед и геолог, исследователь Сибири. Репрессирован. Жена ученого вспоминала: "Клюев часто бывал у нас, и мы всегда были ему рады. Он умел открывать людям тот прекрасный мир, который видел вокруг себя. <...> Как-то сказал, глядя на валенки Ростислава Сергеевича с розовыми разводами, стоящими на печке: "Для Вас это валенки сушатся на печке, а для меня это целая поэма". При нем все окружающие становились ближе, уютнее, милее. <...> Говорить своим образным языком о том, что ему дорого, Клюев мог в соответствующей обстановке и далеко не со всеми" (ИРЛИ). В переработанном виде воспоминания В. В. Ильиной вошли в кн.: Ильина В., Заплавный С. Неистовый Ростислав. Повесть о любви. Томск, 1996. С. 146--160. См. о нем: Ильин И. Р. Сквозь тернии. Кишинев, 1990.
   Я написал Вам свои мысли об очищенном сердце... -- См. п. 237.
   ...душистое письмо к Н<адежде> А<ндреевне>... -- Обуховой.
   Доверенность на мое имущество я послал Сергею Клычкову... -- См. п. 231 и примеч. к нему, с. 616.
   Толечка женился на особе за 30-тъ лет. -- См. п. 194 и примеч. к нему, с. 600.
   ...его жена... -- В. Н. Горбачева.
   "Цыганский барон" -- Оперетта И. Штрауса (1885).
   "Марица" -- Оперетта И. Кальмана (1924).
   Поет Царский, Лидарская... -- Царский Евсей Павлович (1904--1949) -- синтетический артист, исполнитель сценок, романсов, частушек. В 1930-е гг. -- конферансье. Лидарская -- вероятно, ошибка памяти. По всей видимости, речь идет о Царской Марии Ивановне (1897--1942?) -- певице, талантливой частушечнице. До 1925 г. жила в Харбине. С 1925 г. выступала в дуэте с В. А. Глебовой (1887--1966). Позже переключилась на исполнение русской народной песни этнографического характера. В 1940 г. была репрессирована как "японская шпионка". Погибла в лагере.
   Наумова-Широких Вера Николаевна (1877--1955) --директор Научной библиотеки Томского гос. ун-та, дочь известного сибирского писателя-народника Николая Ивановича Наумова (1838--1901), подруга Н. К. Крупской.
   
   233. В. Н. Горбачевой. Не позднее 2 марта (?) 1935 г. Томск (с. 354). -- АК. С. 182.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...моя мать. -- П. Д. Клюева.
   "Поморские ответы" -- См. примеч. с. 576.
   
   234. А. А. Рудаковой. 2 марта 1935 г. Томск (с. 355).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   Рудакова Ада (Агния) Алексеевна (1893-1963?) -- жена врача-отоларинголога Валериана Анисимовича Рудакова (1886--1937). Она была радушной и гостеприимной хозяйкой, в ее квартире (угол канала Грибоедова и Театральной пл., дом 9, кв. 8) бывали Клюев, Есенин, театральный мир Петербурга-Ленинграда (См.: Кравченко Б. Через мою жизнь. С. 124).
   Я написал две больших поэмы... -- В Колпашеве Клюев написал поэму "Кремль" (см. п. 201 и примеч. к нему, с. 604), а также "была начата поэма -- "Нарым"" (Менский Р. Н. А. Клюев // Новый журнал. 1953. No 32. С. 154), которая, возможно, была закончена уже в Томске.
   Кланяйтесь... Печковскому. В моей поэме ~ прекрасным Германом! -- Печковский Николай Константинович (1896--1966) -- певец, обладатель богатого, подлинно драматического тенора. Диапазон творческих возможностей артиста был чрезвычайно широк. Но особенно высоко ценили современники в его исполнении партию Германа из оперы П. И. Чайковского "Пиковая дама" (1890). "Образ Германа, созданный Н. К. Печковским, -- отмечал С. Я. Лемешев, -- ...явление историческое. Можно смело сказать, что это самое высшее достижение замечательного певца-актера. Печковский в этой роли добился абсолютного, как мне кажется, слияния вокального и драматического начал с идеей образа" (Лемешев С. Я. Путь к искусству. М., 1968. С. 115). См. о нем: Печковский Н. К. Воспоминания оперного певца. СПб., 1992.
   
   235. Л. Э. Кравченко. 14 марта 1935 г. Томск (с. 356).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ...Зизи... -- З. П. Воробьева (Кравченко).
   ...Толя... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   Сибирцев Геннадий Евгеньевич (1875--1952) -- врач, общественный деятель Томска, заслуженный врач РСФСР, основатель городской инфекционной больницы, ныне носящей его имя. На ее территории установлен памятник этому знаменитому томскому целителю (сообщено В. В. Столяровой).
   ...на имя Валерии Антоновны... -- Кравченко (Ярощук).
   ...Борис... -- Б. Н. Кравченко.
   Н. П. -- Никифор Павлович Кравченко.
   Кланяюсь Володе и его жене. -- В. Н. Кравченко и Клавдие Александровне.
   
   236. В. Н. Горбачевой. 28 марта 1935 г. Томск (с. 357). -- АК. С. 184.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Свиде<те>лъство получил. -- Речь идет об "инвалидном свидетельстве". См. с. 404.
   Приветствую Сережу. -- С. А. Клычкова.
   Благословляю Георгия. -- Г. Клычкова.
   
   237. В. Н. Горбачевой. 1 апреля 1935 г. Томск (с. 357). -- АК. С. 182-183.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...работы моей матери. -- П. Д. Клюевой.
   ...из Оргкомитета. -- См. примеч. с. 597.
   ...у Сережи? -- С. А. Клычкова.
   ...предложить Кустарному или Этнографическому музею. -- Кустарный музей бывшего Московского губернского земства. Основан в 1885 г. Главная задача его -- организация и сбыт кустарных изделий. Сейчас -- Музей народного искусства (Леонтьевский пер., 7). Этнографический отдел (Дашковский Этнографический музей) при Румянцевском музее (См.: Москва. Путеводитель. М., 1915. С. 520, 548).
   ...благословляю Егорушку... -- Г. Клычкова.
   Ценное письмо получил. -- См. п. 236 и примеч. к нему, с. 618.
   
   238. В. Н. Горбачевой. Первая декада апреля 1935 г. Томск (с. 359). -- АК. С. 184--185.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...моей матери. -- П. Д. Клюевой.
   ...мое заявление в ЦИК? -- См. п. 207 и примеч. к нему, с. 606.
   Оборин Лев Николаевич (1907--1974) -- пианист. Крупный представитель советской пианистической школы. В составе советской музыкальной делегации музыкант полтора месяца находился на гастролях в Турции. "Льву Оборину и Давиду Ойстраху премьер-министр в разговоре с ними высказал восхищение их игрой" (Арканов Б. С. Триумфальная поездка // Известия. 1935. 22 мая).
   Кланяюсь земным поклоном Сереже... -- С. А. Клычкову.
   ...благословляю Вашего первенца. -- Г. Клычкова.
   
   239. Н. Ф. Христофоровой. 21 апреля 1935 г. Томск (с. 360). -- СПК. 1985. 22 окт.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ).
   
   Эпиграф -- неточно приведенный стих из поэмы Гомера "Одиссея" (пер. В. А. Жуковского. М., 1931. С. 27): "встала из мрака златая с перстами пурпурными Эос".
   Эос -- в греческой мифологии богиня утренней зари.
   С Праздником! -- Поэт поздравлял Надежду Федоровну с предстоящей Пасхой, которая в 1935 г. приходилась на 15 (28) апр.
   Жизнь проходит ~ к нежной ладони твоих рук! -- Цитата с пропусками из вступления к кн.: Роллан Р. Жан Кристоф. Т. X. Грядущий день / Пер. А. Н. Горлина. Пб., 1922. С. 11-12.
   Смертию смерть поправ! -- См. примеч. с. 503.
   
   240. Н. Ф. Христофоровой. 1934 г. -- 30 апреля 1935 г. Томск (с. 361). -- ОПИК. С. 148-151.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ).
   Другой год установлен в связи с фразой из п. 232: "Я написал Вам свои мысли об очищенном сердце...".
   
   ..."Всякую ветвь, приносящую плод, Он очищает". -- Перифраз того же стиха: "Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; а всякую, приносящую плод, очищает, чтоб более принесла плода".
   ..."для почетного употребления". -- Перифраз стиха из 2 Тим. (II, 20): "...и одни в почетном, а другие в низком употреблении".
   ...истребить всех хананеев... -- Хананеи или ханаане, по Ветхому Завету, первоначальные жители земли Ханаанской, поселившиеся здесь прежде израильтян, сыны и потомки Ханаана, сына Хама.
   Измаил -- сын Авраама от Агари.
   Саддукеи -- Древнеиудейская религиозно-политическая секта, существовавшая с сер. II в. до н. э. Свое название С. производили от имени Садоха, родоначальника династии первосвященников храма в Иерусалиме. С. почитали священным текст Пятикнижия, отрицали бессмертие души, воздаяние после смерти, воскресение и будущее царство мессии.
   "Славлю тебя, Отче, ~ и открыл то младенцам". -- Сокращенный стих из Евг. от Мф. (XI, 25), Лк. (X, 21).
   По вере вашей -- будет вам. -- Стих из Евг. от Мф. (IX, 29).
   "Оставьте мертвым хоронить своих мертвецов". -- Перифраз стиха из Евг. от Мф. (VIII, 22), Лк. (IX, 60): "...предоставь мертвым погребать своих мертвецов".
   ..."Вы научились отложить раз навсегда....... -- Перифраз стиха из Еф. (IV, 22): "Отложить прежний образ ветхого человека...".
   ..."Свергнем с себя всякую злобу". -- Перифраз стиха из Евр. (XII, 1): "...свергнем с себя всякое бремя...".
   ...Христос вселяется в сердце чистое. -- Перифраз стиха из Еф. (III, 17): "Верою вселиться Христу в сердца Ваши...".
   ...Царя славы. -- См. примеч. с. 489.
   
   241. Л. Э. Кравченко. 9 мая 1935 г. Томск (с. 367).
   
   Печатается по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   Год установлен в связи с фразой из п. 235: "Доктор Сибирцев -- в Томске очень популярный...".
   
   242. В. Н. Горбачевой. 9 мая 1935 г. Томск (с. 368). -- АК. С. 185.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   243. Л. Э. Кравченко. 13 мая 1935 г. Томск (с. 368).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архивы А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ...о приезде Бори... -- Б. Н. Кравченко.
   ...Толечка... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   Судак -- г. в Крыму, на берегу Черного моря.
   Александр Македонский (356--323 до н. э.) -- царь Македонский, завоеватель. Сын царя Филиппа II, воспитанник Аристотеля. Создал крупнейшую в мире монархию древности.
   ...в студию ТРАМа... -- См. примеч. с. 487.
   
   244. В. Н. Горбачевой. 25 июля 1935 г. Томск (с. 369). -- АК. С. 186.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Часто вспоминаю свои "заявления"... -- См. п. 207 и примеч. к нему, с. 606.
   Мстиславский (наст. фам. Масловский; 1876--1943) Сергей Дмитриевич -- прозаик, публицист. В 1912--1914 гг. вместе с Ивановым-Разумником участвовал в редактировании журн. "Заветы". В 1916 г. совместно с Ивановым-Разумником и А. Белым создал общественно-литературную группу "Скифы", тяготевшую к левому крылу партии эсеров. В 1917 г. член редколлегии эсеровских газ. "Дело народа", "Земля и воля" и журн. "Наш путь". В конце 1920-х гг. отошел от активной политической деятельности и посвятил себя литературе. С 1931 г. редактор изд-ва "Федерация".
   ...сделано ли что-либо по охране моих многолетних рукописей. -- Вероятно, были предприняты определенные шаги по сохранению клюевского наследия, так как на рукописях, которые составили личный фонд поэта в ИМЛИ, стоят инвентарные номера Литературного музея Всероссийского союза писателей, принявшего в 1930-г гг. клюевские рукописи в свои фонды.
   Пронзает мое сердце судьба моей поэмы "Песнь о великой матери". -- См. п. 193 и примеч. к нему, с. 598. Впервые поэма в сохранившемся виде напечатана в журн. "Знамя" (1991. No 11. С. 4--43; публ. В. Шенталинского).
   Как гостил Жан-<Криотоф? -- Именем главного героя десятитомного романа-эпопеи Р. Роллана "Жан-Кристоф" (1902-1912) называет Клюев создателя этого произведения. 22 июня 1935 г. Р. Роллан вместе с женой приехал в Москву по приглашению М. Горького и оставался здесь в течение месяца. Результатом своей поездки писатель был в целом доволен, что и нашло отражение в его искреннем, содержащем, впрочем, весомый заряд скепсиса и критицизма "Московском дневнике", остававшемся под спудом пятьдесят лет (ВЛ. 1989. No 3--5).
   Увидел ли он святого <Христофора> на русских реках? -- Клюев намекает на важнейший эпизод из жизни св. Христофора, которому, по средневековой легенде, довелось переносить на плечах через бурную реку Младенца Христа. В эпилоге т. 10 "Жана-Кристофа" (Пг., 1922 / Пер. А. Н. Горлина. С. 221) Роллан обыгрывает этот эпизод. Христофор переносит через реку младенца, имя которому -- Грядущий день.
   Благословляю крестника. -- Г. Клычкова.
   
   245. В. Н. Горбачевой. 25 октября 1935 г. Томск (с. 370). -- АК. С. 187.
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Какое здесь прекрасное кладбище... -- Имеется в виду старейшее в городе Вознесенское кладбище с церковью во имя Вознесения Господня (1810 г.). В 1940--1950 гг. оно было варварски уничтожено и на его месте построены цеха завода "Томкабель" -- ныне производственное объединение "Сибкабель", ул. Пушкина, 46 (сообщено А. Л. Афанасьевым).
   Мой знакомый геолог... -- Имеется в виду Р. С. Ильин.
   Жалко сердечно Павла Васильева... -- Речь идет о случае, описанном И. М. Тройским: "На вечеринке, куда пригласили Васильева, один известный в то время поэт оскорбительно отозвался о знакомой Павлу Васильеву женщине, за что вполне справедливо поплатился пощечиной. Недруги Васильева воспользовались этим и раздули скандал. Было заведено дело об избиении (!) Павлом ни в чем неповинного человека. И в результате этой чудовищной провокации Васильев был приговорен к заключению на полтора года" (Гронский И. М. Из прошлого... Воспоминания. М., 1991. С. 285). Благодаря содействию В. М. Молотова Васильев был переведен в Москву и вскоре освобожден из-под стражи.
   ...виноват он передо мною черной виной. -- Клюев имеет в виду не только творческий вечер П. Васильева, состоявшийся в "Новом мире" 3 апр. 1933 г., на котором в своем покаянно-заключительном слове поэт обвинил Клюева в контрреволюционности: "Внутри нашей страны классовая борьба приняла обостренный характер. Не выступать в такой момент за революцию -- значит идти против нее. Тогда надо идти в подвал к Клюеву, к его лампадкам и обрастать там вместе с ним мхом. Я в подвал к Клюеву не пойду, я пойду с революцией" ([Б. п.] Творческий вечер П. Васильева в "Новом мире" // ЛГ. 1933. 5 апр. С. 4). Но главным образом свои потаенные произведения (они ставились Клюеву в вину при аресте и вынесении приговора), взятые без его спроса Васильевым, который познакомил с ними Тройского, а тот проинформировал об этом наркома внутр. дел СССР Г. Г. Ягоду (1891--1938), после чего и последовал арест поэта.
   ...в Гостях у Журавлей. -- Намек на последний поэтический сб. С. Клычкова "В гостях у журавлей" (1930).
   <Копию> инвалидного свид<етельства> вышлю. -- См. с. 404.
   ...Свете Тихий... -- См. примеч. с. 448.
   Мандельштам Осип Эмильевич (1891--1938) -- поэт. Клюев высоко ценил поэзию М. и находился с ним в дружеских отношениях. В мае 1934 г. за ст-ние "Мы живем, под собою не чуя страны...", направленном против Сталина, арестован и сослан на три года сначала в Чердынь, потом переведен в Воронеж.
   
   246. В. Н. Горбачевой. 25 ноября 1935 г. Томск (с. 371). -- АК. С. 188-189.
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Слышал я, что Павел Васильев уехал из Москвы. -- См. п. 245 и примеч. к нему, с. 622.
   Кланяюсь Сереже... -- С. А. Клычкову. ...благословляю Егорушку. -- Г. Клычкова.
   
   247. Н. Ф. Христофоровой. Конец 1935 г. Томск (с. 372). -- АК (сокр.). С. 185; ПНЗ. С. 133.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ...Н<адежды> А<ндреевны> от сцены... -- Обуховой.
   Кончаловский Петр Петрович (1876--1956) -- живописец. Действительный член АХ СССР.
   ...это похуже судьбы Шевченка... -- Шевченко Тарас Григорьевич (1814--1861) -- украинский поэт, живописец. За участие в тайном политическим Кирилло-Мефодиевском об-ве (1845--1847), ставившего себе целью освобождение Украины, устранение крепостного права и создание Всеславянской федеративной республики, он был арестован 5 (17) апр. 1847 г., отправлен в Петербург, а затем сослан в солдаты в Оренбургские степи. Освобожден по амнистии лишь в 1857 г.
   Полежаев Александр Иванович (1804--1838) -- поэт. За поэму "Сашка" (1825--1826) Николай I приказал отдать его в солдаты. Дальнейшая жизнь поэта прошла в условиях тяжелой солдатчины.
   ...о Пушкине, которого Николай I сослал... и куда же? -- в родное Михайловское... -- В июле 1824 г. из-за конфликта с новороссийским генерал-губернатором М. С. Воронцовым, а также из-за атеистических воззрений, ставших известными полиции, поэт был уволен со службы и отправлен в ссылку в псковское имение родителей -- Михайловское -- под надзор гражданских и духовных властей.
   Пикассо (собств. Руис Пабло; 1881 -- 1973) Пабло -- французский живописец, график, скульптор, керамист испанского происхождения. Основоположник кубизма.
   Матисс Анри (1869--1954) -- французский живописец, график, мастер декоративного искусства.
   
   248. В. Н. Горбачевой. 23 февраля 1936 г. Томск (с. 373). -- АК. С. 189-191.
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ..маменька... -- П. Д. Клюева.
   ...Сереженька... -- Имеется в виду С. Есенин.
   ...Александр... -- возможно, Ширяевец.
   Сиам -- см. примеч. с. 484.
   Не могу надивиться, что складень ~ в 19-м веке! -- См. п. 226 и примеч. к нему, с. 613.
   ...знаменитой Даниловской обители иже на реце Выге... -- См. примеч. с. 456.
   ..."Поморские ответы". -- См. примеч. с. 576.
   Письмо называется иконопоморское. -- См. примеч. с. 435.
   ...об Анатолии... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   "Правду говорят ~ так и слез моих не высушишь!"... -- Из кн.: Мельников ИИ. (псевд. Андрей Пегерский). В лесах // Мельников П. И. Поли, собр. соч. СПб., 1909. Т. 3. С. 495, 497. Диалог Чапурина с Колышевым, с незначительными изменениями, внесенными Клюевым.
   Поневоле вспомнишь Патапа Максимыча Чапурина и Алешку Лохматого. -- Персонажи из этого же романа П. И. Мельникова.
   Прощеное Воскресенье -- у православных: последнее воскресенье перед Великим постом.
   Бирма -- одно из древних гос-в в Юго-Восточной Азии.
   Ростов -- один из старинных и красивых городов России, известен с 862 г., находится в Ярославской обл. на берегу оз. Неро.
   Владимир I (?--1015) -- князь новгородский и киевский. В 988-989 гг. ввел на Руси христианство. В русских былинах назван Красное Солнышко. Во святом крещении Василий. Память 15 (28) июля.
   Так развертывается моя жизнь... -- См. примеч. с. 454.
   ...в Березов... -- Березово (до 1928 г. -- Березов) -- пос. гор. типа в Ханты-Мансийском округе. В XVII -- нач. XX вв. место ссылки.
   ...в Нарыме... -- См. примеч. с. 602.
   Что делает Журавиный Гость? -- Намек на С. Клычкова.
   Каков Егорушко? -- Г. Клычков.
   Простираюсь сердцем на Нащокинский... -- Московский адрес Клычковых: Нащокинский пер., 3/5.
   
   249. Н. Ф. Христофоровой. Начало марта 1936 г. Томск (с. 376). -- АК. С. 193.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется предположительно в связи с фразой из п. 251: "Я писал Вам в начале марта. Письмо с вложением карточки Федора Куз<ь>мича Томского".
   Письмо написано на открытке с изображением старца Федора Кузьмича и подписано: "Федор Козьмич умер в Томске 20 января 1864 г.".
   
   Федор Кузьмич -- загадочная личность, жившая в Сибири в 1837--1864 гг. Его происхождение не выяснено. Своего имени он никому не открыл. Таинственность, окружавшая К., создала легенду, что он был не кто иной, как император Александр I, не умерший в Таганроге в 1825 г., как официально было заявлено, а добровольно отрекшийся от мира (См.: Сказание о жизни и подвигах Федора Кузьмича, подвизавшегося в пределах Томской губернии с 1837 по 1864 год. СПб., 1891; Сибирский старец Федор Кузьмич. 1837--1864. Из записок епископа Петра // Русская старина. 1891. Т. XXII (окт.); 1832. Т. XXIII (янв.), XXIV (май); Никольский В. К. Таинственный старец в Сибири // Волжский вестник. Лит. сб. Казань, 1898). Томичи дорожили памятью легендарного старца. В 1927 г. в городском театре была поставлена пьеса Д. Чижевского в 5-ти действиях, 8-ми картинах "Александр I -- Федор Кузьмич" (См.: Томский зритель. 1927. No 7. С. 15).
   ...с Артиста... -- С А. Н. Садомова.
   
   250. В. Н. Горбачевой. Июль (после 5-го) 1936 г. Томск (с. 377). -- АК. С. 193-194.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   
   Туруханский край -- историческая обл. в восточной Сибири (ныне северная часть Красноярского края). В XVIII-XX вв. место политической ссылки.
   ...сходите к прокурору республики... -- По просьбе поэта В. Н. Горбачева в конце июля -- начале авг. побывала на приеме у прокурора республики и сообщила об этом Клюеву. См. п. 252, с. 626.
   Кланяюсь милому Журавлю. -- С. А. Клычкову.
   
   251. Н. Ф. Христофоровой. После 5 июля 1936 г. Томск (с. 377). -- ПНЗ. С. 134.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется по содержанию.
   
   ..."Страстная" Владычица... -- См. примеч. с. 576. с. 378
   ...напоенную музыкой "Китежа"... -- Речь идет об опере Н. А. Римского-Корсакова "Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии" (1904).
   ...с "Укрощением бури" на стене... -- Имеется в виду картина на евангельский сюжет об укрощении Христом бури во время плавания с учениками по морю (Мк. V, 35--41).
   ...поговорить с Николаем Семеновичем. -- У Клюева ошибочно -- Степановичем. Речь идет о Голованове.
   Я писал Вам в начале марта. Письмо ~ легендарного старца. -- См. примеч. с. 625.
   
   252. В. Н. Горбачевой. 10 августа 1836 г. Томск (с. 379). -- АК. С. 194--195.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...мой дядюшка был с Вами суров... -- Намек на прокурора республики, на приеме у которого была В. Н. Горбачева.
   ...от милого Журавиного Гостя! -- С. А. Клычкова.
   Я написал поэму и несколько стихов -- в чужих жестоких руках. -- 4 июля 1936 г. в донесении Управления НКВД по Запсибкраю сообщалось, что "адм. ссыльный Клюев Николай Алексеевич, 1884 г. рождения, из граждан Новгородской губ., осужденный в ссылку заседанием коллегии ОГПУ (суд) от 5 марта 1934 года в ссылку на 5 лет, будучи нами арестован 23 марта сего года и привлечен к ответственности как участник церковной кр. группировки по ст. 58/10 и 11 УК сего числа нами из-под стражи освобожден ввиду приостановления следствия по делу No 12264 ввиду его болезни -- паралича левой половины тела и старческого слабоумия" (Пичурин Л. Ф. Последние дни Николая Клюева. Томск, 1995. С. 38-40).
   ...на след Толечки... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   ..я написал Вам свою обиду на него. Получили ли Вы такое письмо. -- См. п. 248.
   Что слышно о Васильеве? -- Летом 1936 г. поэт совершил последнюю поездку в Среднюю Азию и к родным в Омск.
   Как бы мне хотелось иметь Мадур-Вазу... -- См. п. 164 и примеч. к нему, с. 587.
   Посещение прекрасной нагорной церкви 18-го века... -- Имеется в виду Троицкая единоверческая церковь, построенная в 1844 г. во имя Св. Троицы с приделами св. великомученика Харлампия и св. великомученика Димитрия Мироточивого.
   ..моя покойная мать... -- П. Д. Клюева.
   
   253. Н. Ф. Христофоровой. Сентябрь -- начало октября 1936 г. Томск (с. 380). -- АК (отр.). С. 135; НК (отр.). С. 315; ПНЗ. С. 134--135.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется предположительно в связи с п. 252 и 254.
   
   Не скроется во веки поистине град ~ "Се Филарет Амниатский!" -- Такого акафиста нет. Скорее всего, это клюевская вариация песнопений в честь святого (См.: Минея. М., 1982. Декабрь. Ч. 1. С. 10-33).
   Филарет Милостивый -- византийский св. (702--792), жил в Амнии, в Малой Азии. Был богат и благочестив, щедро уделял из своих сокровищ нищим, вдовам и сиротам, за что и прозван был Милостивым. Память 1 (14) дек.
   ...книга "Перстень Иафета". -- Об этом произведении нет сведений.
   Гипербореи -- по преданию древних греков, сказочный народ, живший на крайнем севере, дальше Борея -- бога северного ветра.
   ...царем Олафом Норвежским... -- Речь, вероятно, идет об Олафе (Олофе) II Святом (ок. 995--1030), короле Норвегии, который завершил в стране введение христианства. В борьбе с Кнудом I потерял престол.
   Владимир II Мономах (1053--1125) -- вел. князь киевский. По скандинавским преданиям на дочери Олофа Ингигерде был женат Ярослав Мудрый, вел. князь киевский (ок. 978--1045).
   ...в Колывань... -- Название г. Таллинна в русских летописях.
   
   254. Н. Ф. Христофоровой. 25 октября 1936 г. Томск (с. 381). -- АК (сокр.). С. 197-198; ПЗ. С. 227-229.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Год установлен по содержанию.
   
   Феогнид (примерно вторая пол. VI в. до н. э.) -- греческий поэт из Мегары, выходец из старого аристократического рода. Сохранились две книги (почти в 1400 стихов) "Элегий" под его именем. Стихи поэта, приведенные Клюевым, даны в пер. В. Вересаева. Третья и четвертая строки последнего стиха процитированы неточно. Следует: "Я так люблю красоту, благородство, -- а ты против воли Учишь насильно меня низость любить и позор!" (Вересаев В. В. Полн. собр. соч. М., 1929. Т. X. Эллинские поэты. С. 247, 248, 249).
   ...с какой-то ароматной Виф<с>аиды... -- Название двух городов на западном и восточном берегу Галилейского оз. Западная В. была родиной ап. Петра, Андрея, Филиппа; восточная названа Вифсаидой-Юлией в честь дочери императора Августа Юлии. Оба места часто посещались Христом.
   Иоанн Кронштадтский (в миру Иоанн Ильич Сергиев; 1829--1908/1909) -- св. чудотворец, молитвенник земли Русской, автор многочисленных трудов на богословские темы. Память 20 дек. (2 янв.).
   От Н<адежды> А<ндреевны>... -- Обуховой.
   ...целую Мишу. -- М. В. Егорова.
   На Брюсовский напишу Н<иколаю> С<еменовичу> сам. -- Голованову. ...Анатолию Николаевичу... -- Клюевым ошибочно допущена перестановка имени и отчества А. Н. Садомова.
   ...с Надеждой Григорьевной?! -- Чулковой.
   
   255. В. Н. Горбачевой. 25 октября 1936 г. Томск (с. 383). -- АК. С. 196-- 197.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...гноище Иова. -- Речь идет о ветхозаветном праведнике, история которого излагается в книге, носящей его имя. На И. обрушиваются несчастья, он поражен проказой и, сидя на пепле, скоблит себя черепицей (II, 8). Однако остается тверд и непоколебим в своей вере в Бога. Память 6 (19) мая.
   Для кого озеро Лаче, а для Даниила Заточника оно было озером плача. -- См. примеч. с. 537.
   ...адреса Толи... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   
   256. В. Н. Горбачевой. 3 декабря 1936 г. Томск (с. 384). -- АК. С. 198.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Кланяюсь милому Журавлю! -- С. А. Клычкову. Егорушке привет. -- Г. Клычкову.
   
   257. Н. Ф. Христофоровой. 15 декабря 1936 г. Томск (с. 385). -- СПК. 1985. 24 окт.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Год установлен по содержанию.
   
   Н<адежде> А<ндреевне> пишу. -- Обуховой.
   
   258. В. Н. Горбачевой. 22 декабря 1936 г. Томск (с. 385). -- АК. С. 198-199.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...денди... -- Подразумевается А. Н. Яр-Кравченко.
   Объявился ли Васильев или пишет из тюрьмы? -- См. примеч. с. 622.
   ..Литгазеты назвали его бездарным... -- В No 7 и 8 журн. "Новый мир" (1936) Васильев опубликовал поэмы "Принц Фома" и "Кулаки", которые были подвергнуты резкой критике. О. Б. (Осип Бескин) в статье "Что вы этим хотели сказать?", анализируя поэму "Принц Фома", писал: "...возмущает общий тон поэмы -- то истинно любовное, снабженное же мягкой иронией отношение П. Васильева к "Принцу Фоме". Кулак-бандит, активный враг советской власти, выглядит в поэме безвредным, потешным, почти трогательным субъектом.
   Спрашивается, на чье сочувствие или, в крайнем случае -- незлобие, кроме собственного, рассчитывает автор, сообщая историю "мятежного Фомы", и редакция "Нового мира", с готовностью напечатавшая поэтически слабую, политически вредную поэму!" (Лит. Ленинград. 1936. 23 сент.). Критик Н. Коварский отмечает наличие таланта у Васильева, "но суду читателя и критика подается не только талант, но и направление. А направление таково, что оно грозит уничтожению самого таланта" (Коварский Н. Стиль "гаргантюа" // Лит. Ленинград. 1936. 11 окт.). А. Тарасенков в статье "Мнимый талант" (ЛГ. 1936.15 окт.) обвиняет поэта в грубом, антихудожественном, физиологическом натурализме и нежелании идеологически перестраиваться.
   ...я написал четыре поэмы... -- См. примеч. к п. 234, с. 617. Об остальных двух поэмах ничего не известно. При аресте поэта 5 июня 1937 г. у него были изъяты "тетрадь рукописная... 4 листа, рукописи на отдельных листах -- 6 штук..." (Пичурин Л. Ф. Последние дни Николая Клюева. С. 72). К настоящему времени в архиве ФСБ Томска сохранилось лишь удостоверение поэта, а рукописи, по всей видимости, были уничтожены.
   
   259. А. Н. Яр-Кравченко. 23 и 23 декабря 1336 г. Томск (с. 386). -- КНН (отр.); КБК. С. 175-176.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Скотт Вальтер (1771--1832) -- английский поэт, прозаик.
   Вышли мне "Кремль"... -- См. п. 201 и примеч. к нему, с. 604.
   
   260. Н. Ф. Христофоровой. 6 апреля 1937 г. Томск (с. 387). -- СПК (сокр.). 1985. 24 окт.; ПЗ (сокр.). С. 229-230; ПНЗ. С. 136-137.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ).
   
   Х<ристос> В<оскресе!> -- См. примеч. с. 589. Пасха в 1937 г. приходилась на 19 апр. (2 мая).
   "Благородного и возвышенного духа тот человек ~ во внутренний двор Пилата". -- Из кн. о. Иоанна Кронштадского "Мысли христианина. Моя жизнь во Христе" (1909. С. 309). Клюев виртуозно сочетает цитирование авторского текста с собственным переосмыслением и дополнением его.
   "Я смотрю на луг ~ что он имеет!" -- Вольный пересказ метерлинковского текста и собственная интерпретация темы писателя о цветах (См.: Метерлинк М. Разум цветов // Метерлинк М. Полн. собр. соч.: В 6 т. М., 1908. Т. 5 / Пер. А. Койранского. С. 134).
   ..."Днесь весна...". -- Из ексапостилария, глас 1-й.
   ...привет Мише... -- М. Д. Егорову.
   Милому певцу... -- А. Н. Садомову.
   ...Николаю Алексеевичу. -- Речь идет о Минхе.
   Послал Вам недавно стихи. Получили ли? -- В архиве Н. Ф. Христофоровой, переданном в ИРЛИ, клюевских стихов начала 1937 г. нет.
   
   261. В. Н. Горбачевой. Вторая декада апреля 1937 г. Томск (с. 389).-- АК. С. 199.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...Толечка... -- А. Н. Яр-Кравченко.
   ...обнимаю Журавиного Гостя... -- С. А. Клычкова.
   ...благословляю крестника. -- Г. Клычкова.
   
   262. В. Н. Горбачевой. 3 мая 1937 г. Томск (с. 390). -- АК. С. 200.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...Егорушку. -- Г. Клычкова.
   ..милого Журавиного Гостя. -- С. А. Клычкова.
   ...до Николы... -- Церковью празднуется перенесение мощей св. чудотворца Николая Мирликийского 9(22) мая. В народном календаре этот день называют вешним, травным.
   ...Надежде Андреевне... -- Обуховой.
   ...племяннику... -- Подразумевается А. Н. Яр-Кравченко.
   Это письмо, по всей вероятности, последнее, написанное поэтом на свободе. 7 мая 1937 г. административно-ссыльный Клюев явился на обязательную регистрацию в Томский горотдел НКВД, а 5 июня последовал арест, и по сфабрикованному обвинению Клюев был расстрелян между 23--25 окт. 1937 г. (См.: Пигурин Л. Ф. Последние дни Николая Клюева. С. 92-93).
   

Раздел VI
ДЕЛОВЫЕ БУМАГИ

   1. <Договор>. 18 сентября 1915 г. Петроград (с. 393).
   
   Печатается по подлиннику (РНБ).
   Документ представляет собой текст, написанный от руки кем-то из издательских работников, на отдельном листе рукой Клюева выполнена расписка: "Тридцать один экземпляр получил. Николай Клюев. 25 января 1916 г. (Еще для Шишкова -- 32)". Сб. ст-ний поэта "Мирские думы" вышел 13 февр. 1916 г.
   
   2. Прошение в комиссию для пособия литераторам при Академии наук. Точнее: Постоянная комиссия для пособия нуждающимся ученым, литераторам и публицистам при Императорской Академии наук. До 27 февраля 1916 г. Петроград (с. 393). -- В статье: Юдина И. М. Литературный фонд и русские писатели 1910-х годов: (Письма М. Горького, С. Есенина, Н. Клюева, С. Подъячева) // РЛ. 1966. No 2. С. 210.
   
   Печатается по подлиннику (ИРЛИ). Документ написан Н. Клюевым, а С. Есенин лишь поставил свою подпись.
   Датируется по служебной отметке на документе: "27 февраля 1916 г.".
   
   ...нам необходима денежная помощь в размере трехсот рублей на каждого. -- Поначалу поэтам в просьбе было отказано, но после их обращения к председателю комиссии Н. А. Котляревскому (см. п. 3) комиссия пересмотрела свое решение и выдала Есенину -- 20 рублей, Клюеву -- 40 рублей (помета на документе: Ес. -- 20, Кл. -- 40. В 1-й раз. No 60. 27 февраля 916 г. (ИРЛИ).
   
   3. <Прошение> Н. А. Котляревскому. После 27 февраля 1916 г. Петроград (с. 394). -- В статье: Юдина И. М. Литературный фонд и русские писатели 1910-х годов: (Письма М. Горького, С. Есенина, Н. Клюева, С. Подъячева). С. 210.
   
   Печатается по подлиннику (ИРЛИ). Датируется по связи с предыдущим документом. Письмо написано Н. Клюевым, подписано С. Есениным.
   
   Котляревский Нестор Александрович (1863--1925) -- литературовед. Один из основателей и первый директор Пушкинского Дома.
   
   4. "Прошение" в комитет Литературного фонда. До 26 сентября 1916 г. Петроград (с. 394).
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется предположительно в соответствии с записями в Журнале заседаний Комитета общества для пособия нуждающимся ученым ("Литературный фонд") от 26-го сентября 1916 г.
   
   Приехав в Петроград ~ устроить свое издание, не бедствуя. -- Комиссия под председательством С. А. Венгерова и присутствующих Р. В. Иванова-Разумника, Н. И. Кареева, А. А. Корнилова, В. Д. Набокова, Н. С. Русанова, А. М. Редько, П. Н. Сакулина, Е. П. Султановой определила (большинством голосов): выдать Клюеву 75 руб. бессрочной ссуды (ИРЛИ).
   
   5. <Договор>. 9 марта 1917 г. Петроград (с. 395). -- В статье: Маквей Г. Неопубликованные материалы о Клюеве и Есенине // Russian Literature Triquaterly. Ann Arbor, 1972. Vol. 4. P. 382.
   
   Печатается по подлиннику (РНБ).
   Строки текста, выделенные курсивом, написаны рукой Клюева и Аверьянова.
   Договор был расторгнут по инициативе Клюева. См. п. 129, 130, а также 131 и примеч. к нему, с. 568.
   
   6. Заявление в Вытегорскую уездную продовольственную коллегию Николая Алексеевича Клюева. До 29 декабря 1919 г. Вытегра (с. 396). -- ПКРЛ. С. 221.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   7. Договор No 675/936 с Петроградским отделением Государственного издательства. 14 сентября 1923 г. Петроград (с. 396).
   
   Печатается по подлиннику (ЦГАЛИ СПб.), который представляет собой типовой бланк изд-ва с заполненным машинописным текстом.
   Сб. ст-ний поэта "Ленин" вышел тремя изданиями. Первое -- 1924 г. (фактически: нояб. 1923 г.), тир. 3000 экз.; второе -- март 1924 г., тир. 4000 экз., третье -- на обложке: 1924 г. (по "Книжной летописи": февр. 1925 г.), тир. 25 000 экз. В дневниковой записи К. Чуковского от 8 или 9 дек. 1925 г. говорится о встрече с Клюевым и его сетованиях на авторскую судьбу: "Бранил Ионова: ограбил, не заплатил за книгу о Ленине. "Вы, товарищ, должны бы эти деньги отдать в фонд Ильича". А я ему: "Вы бы мне хоть на ситничек дали. -- Потому что у меня и на ситничек нет" (и он указал на стол, где на парчовой скатерти лежала черная корка" (Чуковский К. Дневник (1901-1929). С. 353).
   
   8. Письмо в ЦК РКП (б). Конец октября -- начало ноября 1923 г. Москва (с. 398). -- В статье: Базанов В. В. Эпизод из истории создания литературных объединений крестьянских писателей // РЛ. 1972. No 3. С. 167).
   
   Печатается по авторизованной машинописи (РГАЛИ).
   Датируется предположительно. Осенью 1923 г. Клюев вместе с Есениным на короткое время приехал в Москву.
   Из-за отсутствия единства среди организаторов группы объединение не состоялось, и письмо, вероятно, по этой причине не было отправлено по адресу.
   
   9. Заявление в книгоиздательство "Скифы" в г. Берлин. 14 ноября 1924 г. Ленинград (с. 398). -- В статье: Маквей Г. Неопубликованные материалы о Клюеве и Есенине. С. 383.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (РНБ).
   
   Книгоиздательство "Скифы" издало две моих книги стихов ~ гонорара я не получил. -- В берлинском изд-ве "Скифы", вероятно, не без посредничества Иванова-Разумника в 1920 г. вышли две книжицы Клюева: "Избяные песни" и "Песнь Солнценосца. Земля и железо". В письме к Есенину от 28 янв. 1922 г. поэт сообщал: ""Скифы" заграничные молчат" (с. 574). Есенин обещал ему помочь, но деньги от изд-ва так и не поступили.
   
   10. Заявление в Президиум Ленинградского губернского исполкома поэта Николая Клюева. До 20 ноября 1924 г. Петроград (с. 399). -- В кн.: Кузнецов В. И. Тайна гибели Есенина. М., 1997. С. 94-95, с искаж. по машинописи (ЦГА СПб).
   
   Печатается по беловому автографу (ЦГА СПб.).
   Датируется предположительно.
   
   ...Народным просвещением изданы две моих книги... -- Речь идет о "Песнослове": В [2] кн. Пг., 1919.
   В 1923-м году ~ Госиздат напечатал мою книгу под заглавием "Ленин"... -- См. примеч. с. 632.
   Дом этот до августа настоящего года принадлежал Госиздату... -- В ведении издательства дом находился со 2 июня 1922 г. по 3 окт. 1924 г.
   ...Откомхоз -- Отдел коммунального хозяйства.
   На заявлении поэта слева наложена резолюция: "В Губоткомхоз т. Иванову. О возможности снижения квартплаты. По исполнении заявления переслать в Губфо для рассмотрения вопроса о подоходном налоге с гр-на Клюева.

(подпись нрзб)

   25/XI-24".
   27 ноября 1924 г. зав. секретариатом Г. Н. Ларионов направил копии с клюевского заявления в адрес Губоткомхоза и Губфо для рассмотрения поставленных в резолюции вопросов и рекомендовал "о последующем... уведомить непосредственно заявителя" (ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 6. Ед. хр. 162. Л. 103,104).
   Управляющий домами Жилищным подотделом В. Н. Лукьянов составил справку, в которой отмечал: "Гр-н Н. Клюев... занимает комнату площадью 6,31 кв. саж. Оценка комнаты (по довоенной норме) 27 р.
   Гр-н Клюев, писатель, как лицо свободной профессии, согласно § 7 п. а. Обязательного Постановления об оплате жилых помещений в гор. Ленинграде от 9/14 авг. 24 г. должен платить не ниже 1 р. 50 коп. за каждый рубль довоенной квартирной платы. Указанное требование и было мною ему предъявлено...
   Между тем гр-н Клюев вряд ли в состоянии платить как лицо свободной профессии. По имеющимся у меня сведениям, он за последнее время ничего не зарабатывает, лежал в больнице (у него нарыв на ноге) и вообще живет очень бедно.
   Снизить плату за помещение гр-ну Клюеву следовало бы ввиду неопределенности и случайности его заработка до 50 к. за довоенный рубль, согласно § 4 п. г. указанного Обязательного Постановления о квартплате, т. е. 13 р. 50 к. в месяц" (ЦГА СПб. Ф. 3185. Оп. 1. Ед. хр. 2367. Л. 13).
   По сложившемуся порядку Клюев представил в фининспекцию документы о своих литературных заработках 28 сент. 1924 г. от домоуправления, согласно которым он "имеет заработок от случайных лит. трудов и получает пособие от Дома ученых", а также 1 окт. 1924 г. от Ленинградского отделения Госиздата, что с апреля по июль текущего года гонорар поэта составил 270 руб. 30 коп. (ЦГА СПб. Ф. 1963. Оп. 180. Ед. хр. 3400. Л. 22, 23).
   
   11. Заявление в Откомхоз Ленинграда поэта Николая Клюева. Конец февраля 1925 г. Ленинград (с. 400).
   
   Печатается по беловому автографу (ЦГА СПб).
   Датируется предположительно.
   Согласно распоряжения заведующего Жилищным подотделом В. А. Карпова от 6 марта 1925 г. В. Н. Лукьянову было разрешено "с поэта Н. Клюева взимать по 5 руб. в месяц за комнату во вверенном Вам доме временно" (ЦГА СПб. Ф. 3185. Оп. 1. Ед. хр. 2367. Л. 24).
   30 сент. 1925 г. поэт представил в фининспекцию от Всероссийского Союза писателей документ, в котором указывалось, возможно, по незнанию реального положения вещей, что "за время с 1-го апреля по 30-е сентября с. года никаких заработков не имеет". В справке Ленинградского отделения Госиздата от 18 нояб. сообщалось, что с 1 апр. по 1 окт. 1925 г. Клюеву было выплачено 750 рублей (ЦГА СПб. Ф. 1963. Оп. 180. Ед. хр. 3409. Л. 49, 54). Однако эта сумма лишь на короткое время поправила материальное положение поэта. На 1 дек. его задолженность по квартплате составила 15 руб. (ЦГА СПб. Ф. 3185. Оп. 1. Ед. хр. 2367. Л. 42).
   
   12. Заявление в Правление Союза писателей Николая Клюева. 15 марта 1925 г. Ленинград (с. 400).
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ).
   На заявлении помета без подписи: "Вх. No76. 1/1Н-1925г. Возбудить".
   
   13. Анкета Ленинградского отделения Всероссийского Союза поэтов. 24 марта 1926 г. Ленинград (с. 401).
   
   Печатается по подлиннику (ИРЛИ). Типовой бланк заполнен Клюевым от руки.
   
   Возраст 36 лет. -- См. примеч. с. 436.
   Фроман (наст. фам. Фракман; 1891--1940) Михаил Александрович -- поэт, прозаик, переводчик.
   
   14. Заявление в контору дома No 45 по улице Герцена, проживающего в означенном доме гр. Николая Алексеевича Клюева. 12 апреля 1926 г. Ленинград (с. 402).
   Печатается и датируется по беловому автографу (ЦГА СПб).
   
   15. Заявление в Московский отдел Всероссийского Союза писателей Николая Клюева. "5 октября 1926 г." Ленинград (с. 402). -- ДП. С. 26.
   
   Печатается по беловому автографу (ИРЛИ).
   Датируется предположительно в соответствии с датой официального сопроводительного письма.
   
   Пролежав пять месяцев ~ две изнурительные операции... -- См. п. 140.
   
   16. Заявление в Ленинградское отделение Всероссийского Союза писателей Николая Клюева. Декабрь 1926 г. Ленинград (с. 402). -- НК (сокр.). С. 268.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ).
   
   ...книгоиздательством "Прибой" куплена у меня поэма ~ сполна. -- См. п. 140 и примеч. к нему, с. 577.
   
   17. Акт. 9 марта 1928 г. Ленинград (с. 403).
   
   Печатается по тексту, составленному помощником инспектора 29 участка (ЦГА СПб).
   Датируется согласно записи Управляющего домами хозяйства No 2 И. П. Цкирия.
   
   ...по его заявлению... -- Имеется в виду заявление от 12 апр. 1926 г.
   В фининспекцию были направлены сведения о заработках Клюева от изд-ва "Прибой", которое с окт. 1926 г. по 30 сент. 1927 г. выплатило автору 474 руб. Гонорар от изд-ва "Красная газета" с 1 окт. 1926 г. по 1 окт. 1927 г. составил 63 руб. 04 коп., от Ленинградского отделения Госиздата с 1 окт. 1926 г. по 30 сент. 1927 г. -- 172 руб. 50 коп. В графе формы No 1 "Дополнительные пояснения о социальном и имущественном положении граждан..." И. П. Цкирия записал: "Живет бедно, акт обсл. 9/III-28" (ЦГА СПб. Ф. 1963. Оп. 180. Ед. хр. 3481. Л. 253, 256, 257, 258). На 1928 г. ежемесячная квартплата Клюеву была определена в размере 3 руб. 22 коп.
   
   18. Акт освидетельствования No 2245 25-го февраля 1930 г. (с. 404). -- АК. С. 184 по копии, выполненной В. Н. Горбачевой, 13 марта 1935 г.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   19. Доверенность на имя А. Н. Кравченко 12 сентября 1931 г. (с. 405).
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   20. Доверенность на имя А. Н. Кравченко 12 сентября 1931 г. (с. 405).
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   ...смену или ликвидацию моей комнаты со всеми находящимися в ней вещами... -- В это время Клюев занимался обменом своей ленинградской жилплощади на московскую (см. п. 158--162).
   
   21. Доверенность на имя А. Н. Кравченко 12 сентября 1931 г. (с. 405).
   
   Печатается и датируется по машинописи (ИРЛИ).
   
   22. Заявление во Всероссийский Союз советских писателей поэта Николая Клюева. 1932 г. (с. 406). -- Соч. 1. С. 205.
   
   Печатается и датируется по беловому автографу (ИРЛИ). На заявлении резолюция И. Евдокимова: "Месяц назад выдано уже. При решении выдачи -- в последний раз. Отказать. 13.1.32".
   
   Евдокимов Иван Васильевич (1887-1941) -- писатель, редактор Госиздата.
   
   23. Заявление в Правление Всероссийского Союза советских писателей поэта Николая Клюева. 20 января 1932 г. (с. 406). -- ЛСК. С. 184.
   
   Печатается и датируется по копии, выполненной рукой неустановленного лица (РНБ. Архив Л. И. Раковского).
   В июле 1931 г. комиссия по перерегистрации состава Всероссийского Союза писателей предложила Клюеву представить в Союз "развернутую критику своего творчества и общественного поведения" (Цит. по: НК. С. 298). Первый вариант заявления с более жесткими и резкими оценками был опубликован В. Г. Базановым в его кн. "С родного берега. О поэзии Николая Клюева" по недатированной копии, предоставленной ему А. Н. Яр-Кравченко (с. 198--200) и по утверждению публикатора был отправлен во Всероссийский Союз писателей (с. 198), который и явился основанием для Ленинградского бюро секции поэтов 9 января 1932 г. вывести Клюева из ее состава. Желая, видимо, несколько смягчить ситуацию, поэт и направил второй вариант заявления.
   
   ...поэма "Деревня" ~ в реакционной проповеди и кулацких настроениях. -- Публикация поэмы в ленинградском журн. "Звезда" (1927. No 1) вызвала злобную и предвзятую критику. "Комсомольский" поэт А. Безыменский в статье ""Русское дело" Н. Клюева" писал: "Что кулаки и кулацкая идеология существуют -- спора нет. То, что она жаждет пробиться к свету -- не подлежит сомнению. <...> Облик этого поэта известен. И Ленина ведь он сумел окулачитъ" (Красная газета. 1927. 2 февр. Веч. вып.). В рецензии на журн. "Звезда" Е. М. (Мустангова Е.) отмечалось, что "поэма "Деревня" скрывает за стилизованных юродством глубоко реакционную идею" (Красная газета. 1927. 8 февр. Веч. вып.). В очередной статье "О чем они плачут?" Безыменский выражал уверенность в том, что попутчики вместе с ним "подымут голос за карающий меч цензуры по отношению к кулацким вожделениям Клюева" (Комсомольская правда. 1927. 5 апр.).
   ...желтого дьявола... -- Выражение из памфлета М.Горького "Город Желтого Дьявола" (1906).
   ...заветы Александрии... -- Александрия -- порт и древняя столица Египта, центр эллинистической культуры.
   ...Корсуня... -- Корсунь -- древнерусское название греческого города Херсонеса в Крыму. Часто упоминается в русских летописях в связи с событиями IX--XIII вв.
   Посошков Иван Тихонович (1652--1726) -- экономист и публицист. Сторонник преобразований Петра I. Основной труд -- "Книга о скудости и богатстве" (1724).
   Иван III (1440--1505) -- вел. князь московский, в правление которого сложилось территориальное ядро единого Русского гос-ва. При нем было свергнуто монголо-татарское иго ("стояние на Угре" 1480 г.).
   ...на задворках Ситного рынка... -- Сытный рынок (Сытнинская пл., 3/5), первый петербургский рынок, который еще назывался Обжорным. Старые петербуржцы именуют его также Ситным, давая своеобразное объяснение этому: "В старину на рынке торговали мукой, предварительно просеивая ее через сито. Здесь же будто торговали и самими ситами, отчего, говорят, и пошло название рынка" (Синдаловский Н. А. Петербург: От дома к дому... От легенды к легенде... Путеводитель. СПб., 2000. С. 234).
   Прилагаемый документ от Бюро медицинской экспертизы... -- См. с. 404.
   
   24. Заявление в Оргкомитет Союза писателей поэта Николая Клюева. <Весна 1932 г.> Москва (с. 408). -- ПЯ. С. 290.
   
   Печатается по беловому автографу (ИМЛИ).
   Датируется предположительно, в связи со словами из п. 176 "Прикреплен к закрытому распределителю...", с. 589.
   
   25. Доверенность на имя С. А. Клычкова 12 апреля 1934 г. (с. 409). -- АК. С. 175.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   Апостол -- рукописный -- Христианская богослужебная книга, содержащая часть Нового Завета (Деяния и послания апостолов) и Апокалипсис.
   Книга Кормчая -- Собрание церковных и светских законов на Руси с XIII в.
   "Поморские ответы" -- См. примеч. с. 576.
   
   26. Доверенность на имя З. П. Кравченко 2 июня 1934 г. (с. 410).
   
   Печатается и датируется по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   ...ОГПУ... -- См. примеч. с. 473.
   Неопалимая Купина -- Наименование чудотворной иконы Богоматери, составленной на основе важнейших ветхозаветных прообразов воплощения Христа.
   Складень Феодоровской Божией матери... -- См. примеч. с. 453.
   Икона корсунская... -- См. примеч. с. 451.
   ...икона Соловецких чудотворцев... -- Имеются в виду Зосима и Савватий.
   Икона преподобного Нифонта -- Речь идет о св. епископе новгородском, до этого иноке Киево-Печерского м-ря (XII в.). Мощи его покоятся в пещерах Киево-Печерской лавры.
   Апостол -- рукописный -- См. примеч. с. 638.
   "Поморские ответы" -- См. примеч. с. 576.
   "Стоглав" -- рукописный. -- Сочинение поморского писателя Тимофея Андреева (XVIII в.). Это разделенные на сто глав выписки из старопечатных книг и рукописей в защиту беспоповщины (См.: Ивановский Н. И. Критический разбор учения неприемлющих священство старообрядцев о церкви и таинствах. Казань, 1883. С. 86-87).
   Книга Кормчая -- См. примеч. с. 638.
   Потребник -- то же, что и Требник -- книга, по которой совершаются церковные службы.
   Месяцеслов -- Православный календарь.
   Кузнецов Василий Васильевич (1882--1923) -- скульптор, мастер по фарфору, многие годы трудившийся на Петербургском фарфоровом заводе им. М. В. Ломоносова.
   ...иконы... Тихвинской Божьей Матери... -- См. примеч. с. 490.
   Варлам Хутынский -- Варлаам Новгородский (Хутынский) преп., подвижник (XII в.). Память 6 (19) нояб.
   Картина "Единорог" -- Единорог -- мистическое животное. В средневековых христианских сочинениях символизирует чистоту, целомудренность, совершенное добро, силу разума и тела, неподкупность. Е. широко представлен в изобразительном искусстве европейского Средневековья.
   Роман с венчиком -- Возможно, речь идет о преп., ученике Сергия Радонежского (XIV в.). Память 29 июля (11 авг.).
   Однако клюевское имущество З. П. Кравченко так и не удалось получить, и она направляет заявление в Нарком Внудел:

"В Нарком Внудел
гр-ки Зинаиды Павловны
Кравченко

Заявление

   Прошу дать мне разрешение на получение и сохранение вещей административно-ссыльного поэта Николая Алексеевича Клюева, проживавшего по Гранатному переулку, дом 12, кв. 3. Несмотря на неоднократные обращения управдом не дает мне копию описи вещей Клюева. Вещи в настоящее время находятся частью у управдома, частью у новых жильцов, вселенных райжилсоюзом в комнату Клюева. Прилагаю собственноручную доверенность Ник. Ал. Клюева.

З. Кравченко.

   3/Х-34 г.
   Б. Дмитровка, дом 4/2, кв. 7.
   тел.: 4-88-75. Рындина". --
   Печатается по машинописи (Из семейного архива А. Н. Яр-Кравченко, Москва).
   
   27. Заявление во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет административно-ссыльного в Нарымский край, в поселок Колпашево поэта Николая Клюева 12 июля 1934 г. (с. 413). -- АК. С. 171.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
   ...за безумные непродуманные строки из моих герновиков ~ на пять лет. -- См. примеч. с. 603.
   ...ОГПУ... -- См. примеч. с. 473.
   Сталин (псевд., наст. фам. Джугашвили) Иосиф Виссарионович (1879-1953) -- советский партийный и государственный деятель. С 1922 г. Генеральный секретарь ЦК КПСС. С. и его ближайшее окружение ответственны за массовые репрессии и беззакония.
   
   28. Опись имущества и вещей Клюева Николая Алексеевича, находившихся Гранатный пер., 12 на хранении в домоуправлении. (с.414).-- АК. С. 181-182.
   
   Печатается и датируется по тексту этой публикации.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru