Lib.ru/Классика: Коллас Луи. Мировой судья

Мировой судья.

Повѣсть Луи Колласъ.

I.

Уже давно наступила ночь, когда въ мѣстечкѣ Вернонъ, расположенномъ въ горахъ Юри, не въ далекѣ отъ границы Швейцаріи, послышался стукъ проѣзжавшей кареты.-- "Докторъ Фреснель, вѣроятно, возвращается съ визитаціи" -- подумали мѣстные обыватели, разбуженные грохотомъ колесъ о неровную мостовую. Дѣйствительно, это былъ онъ; но докторъ возвращался не отъ больного, а со станціи желѣзной дороги, и притомъ не одинъ. Подъѣхавъ къ одному изъ выбѣленныхъ известкой домовъ, лошадь остановилась и, черезъ нѣсколько минутъ, докторъ съ своимъ спутникомъ были уже въ квартирѣ второго этажа, гдѣ, въ одной изъ комнатъ, они нашли приготовленную для нихъ холодную закуску и фрукты.

Докторъ Фреснель, не смотря на свои тридцать лѣтъ, казался такимъ же молодымъ, какъ и его спутникъ, чему много способствовало отсутствіе бороды и усовъ и совершенію спокойное, улыбающееся выраженіе лица съ открытымъ, яснымъ взглядомъ карихъ глазъ.

Личность его спутника представляла рѣзкій контрастъ съ докторомъ; въ этомъ загорѣвшемъ лицѣ, поминутно вспыхивавшемъ и опять блѣднѣвшемъ, съ широкимъ и высокимъ лбомъ, блестящими выразительными глазами, всякій съ перваго взгляда отгадывалъ энергичную и въ высшей степени впечатлительную натуру.

-- Дорогой мой Авріаль,-- обратился докторъ къ своему спутнику,-- ты видишь, что твои инструкціи исполнены въ точности: мы совершенно одни: я нашелъ предлогъ отправить мою жену къ ея матери, вмѣстѣ со служанкой.

-- Никто не подозрѣваетъ моего возвращенія?

-- Никто; рѣшительно всѣ, какъ и я, до полученія твоего письма, думаютъ, что ты погибъ во время кораблекрушенія близь Далмаціи. Уважая твою просьбу, я, конечно, не подѣлился ни съ кѣмъ радостнымъ извѣстіемъ о твоемъ спасеніи, предоставляя тебѣ самому удовольствіе объявить это нашимъ друзьямъ.

-- Благодарю тебя, добрый Фреснель, что ты исполнилъ мою просьбу и даже не старался разгадывать причину, побудившую меня скрывать о моемъ возвращеніи; ты имѣешь полное право на мою откровенность: я разскажу тебѣ все.

Докторъ съ нетерпѣніемъ ожидалъ начало разсказа, но его товарищъ не торопился говорить; онъ какъ будто углубился въ самого себя; затѣмъ, сдѣланный имъ, послѣ нѣкотораго молчанія, вопросъ далъ другое направленіе разговору, перешедшему весьма естественнымъ образомъ къ воспоминаніямъ о прошломъ. Новоприбывшій началъ освѣдомляться о знакомыхъ ему лицахъ и, заинтересованный сообщаемыми ему докторомъ подробностями, совершенно повидимому, забылъ о своемъ обѣщаніи. Время между тѣмъ шло; гость, отдавшись воспоминаніямъ. сталъ незамѣтно дремать.

-- Мой дорогой Авріаль,-- сказалъ докторъ,-- тебѣ нужно отдохнуть съ дороги; пойдемъ, я провожу тебя въ твою комнату.-- До завтра.

-- Да, отложимъ серьезныя дѣла до завтра.

Лучи солнца давно уже играли на листьяхъ винограда и плюща, вьющихся по стѣнамъ, когда докторъ вошелъ въ комнату своего гостя. Послѣдній, скрывшись за рѣшетчатыми ставнями, любовался возвышающимися вдали горами, вершины которыхъ терялись въ облакахъ, а склоны были покрыты роскошною растительностью; затѣмъ, онъ съ какимъ-то необъяснимымъ интересомъ сталъ слѣдить за движеніемъ просыпавшагося мѣстечка. Въ этотъ моментъ все его вниманіе было сосредоточено на двухъ женщинахъ, переходящихъ черезъ улицу.

Старшая изъ никъ, на взглядъ лѣтъ двадцати трехъ, была одѣта съ роскошью, не соотвѣтствующей ни мѣсту, ни раннему часу утра. По наружности она могла назваться красавицей, но гордое, самоувѣренное выраженіе лица и надменность во всей фигурѣ, не вызывали къ ней симпатіи.

Спутница ея -- маленькое, худенькое созданьице,-- была одѣта чрезвычайно просто; лице ея, хотя и не могло назваться красивымъ, но было въ высшей степени пріятно, благодаря его кроткому, ласковому выраженію. Никто-бы не сказалъ, что эти, столь не похожія одна на другую, женщины были родными сестрами.

-- Я ловлю тебя на мѣстѣ преступленія,-- произнесъ докторъ, вошедшій незамѣтно для Аиріаля.-- Ты восхищаешься красотою госпожи де Каранталь.

-- Марту дѣйствительно такъ когда-то называли.

-- Да и до сихъ поръ ее называютъ еще этимъ именемъ; ты пріѣхалъ какъ разъ во время, чтобы присутствовать при ея второмъ бракѣ.

-- Съ Морисомъ Марсолье, сыномъ мироваго судьи? Ты писалъ мнѣ объ этомъ въ твоемъ послѣднемъ письмѣ; но неужели ты думаешь, что этотъ бракъ состоится?

-- По крайней мѣрѣ это общее мнѣніе. А развѣ его осуществленіе помѣшаетъ твоимъ планамъ?

Авріаль перенесъ свой взглядъ на мрачныя стѣны полу-барскаго, полу-мѣщанскаго зданія, выступавшаго среди деревьевъ на сосѣдней возвышенности. Онъ продолжалъ молчать, при чемъ физіономія его приняла какой-то грустный оттѣнокъ.

-- Другъ мой,-- произнесъ онъ наконецъ,-- при взглядѣ на это старинное достояніе ла-Рикардо, я не могу удержаться отъ глубокаго волненія: меня связываютъ съ нимъ самыя лучшія воспоминанія, которыя не позволяютъ мнѣ относиться равнодушно къ судьбѣ тѣхъ, кто тамъ живетъ. Слушай, я откроюсь тебѣ но всемъ: быть можетъ, ты станешь меня бранить, но за то для тебя станетъ ясенъ мой образъ дѣйствій.

Онъ только что хотѣлъ начать, какъ въ двери кто-то легонько постучалъ. Докторъ направился въ сосѣднюю комнату, куда ввелъ за собою и вошедшаго старика высокаго роста, съ роскошными сѣдыми волосами. Въ умныхъ и кроткихъ глазахъ его, въ правильномъ очертаніи рта и вообще въ выраженіи всего лица сказывались честность и прямота характера, возбуждавшія сразу безграничное къ нему довѣріе. Это былъ мировой судья г. Марсолье.

По своимъ годамъ, проведеннымъ въ постоянныхъ трудахъ и заботахъ, этому достойному человѣку давно-бы уже слѣдовало пользоваться покоемъ, подъ сѣнію своего домашняго очага, но онъ продолжалъ нести на себѣ трудный постъ общественнаго дѣятеля, не мало не ропща на свою судьбу и относясь въ высшей степени добросовѣстно къ своимъ обязанностямъ. Господину Марсолье не давали отдыхать: онъ былъ нуженъ обществу, которое цѣнило его, понимало, слушалось его добрыхъ совѣтовъ, усмирялось его могущественнымъ словомъ. Когда онъ хотѣлъ было выдти въ отставку, въ мѣстечкѣ, чуть не поднялась цѣлая революція; его пришли просить снова принять на себя обязанности мироваго судьи, усмирить взволнованные умы, водворить миръ и спокойствіе, нарушенные нѣкоторыми неугомонными жителями. Онъ согласился на просьбу гражданъ, а, разъ принявъ на себя какую-либо обязанность, отдавался ей всецѣло, честно, съ опытностью пожившаго человѣка, что и доставляло ему общую признательность и уваженіе мѣстныхъ обывателей и всѣхъ, кто только зналъ его.

Докторъ принялъ посѣтителя съ поспѣшностью, въ которой проглядывали дружба и уваженіе. Онъ замѣтилъ, что старикъ, обыкновенно совершенно спокойный, невозмутимый, на этотъ разъ быль мраченъ и видимо чѣмъ-то озабоченъ.

-- Какому счастливому случаю, мой дорогой г. судья, я обязанъ вашимъ посѣщеніемъ?-- обратился докторъ къ гостю.

-- Цѣль моего посѣщенія чрезвычайно важная и вмѣстѣ съ тѣмъ печальная; я буду говорить съ вами, какъ другъ и судья. Удѣлите мнѣ, прошу васъ, нѣсколько минутъ вниманія, такъ какъ и вамъ тоже, быть можетъ, придется принять участіе въ событіяхъ, имѣющихся совершиться въ недалекомъ будущемъ. Дѣло вотъ въ чемъ: немного больше года тому назадъ, мой сынъ, Морисъ, въ охотничій сезонъ, привезъ погостить къ себѣ одного изъ своихъ товарищей. Это быль Семонсель, сынъ парижскаго негоціанта. Дни проходили у нихъ въ охотѣ, а вечеромъ, когда они возвращались домой, въ домѣ у меня раздавались шумный смѣхъ и говоръ. Сынъ мой представилъ своего друга семейству ла-Рикардо, гдѣ они стали потомъ бывать очень часто. Однажды, отправившись туда въ сопровожденіи Авріаля, они пошли оттуда всѣ вмѣстѣ поохотиться въ ла-Рокарде. Охота на этотъ разъ имѣла трагическій исходъ: несчастнаго Семонселя нашли убитымъ выстрѣломъ изъ ружья. Сначала предполагали, что онъ былъ жертвой не болѣе какъ своей собственной неосторожности, неловкости, столь нерѣдкой у большинства неопытныхъ охотниковъ; но, спустя нѣкоторое время, предположеніе это было отвергнуто, такъ какъ собранныя объ этой катастрофѣ подробности привели къ тому заключенію, что Семонсель погибъ не случайно, а отъ руки убійцы, и что убійцу слѣдуетъ искать въ ряду его товарищей, бывшихъ съ нимъ на охотѣ. Имя Авріаля упоминалось при этомъ сначала неохотно, а потомъ все съ большею и большею настойчивосіью. Если его прошлое и не могло оправдывать этого обвиненія, то, но всякомъ случаѣ., находили страннымъ его внезапное исчезновеніе; къ тому-же припоминали, что онъ говорилъ тогда объ этомъ приключеніи съ большою сдержанностью и что отвѣты его, касавшіеся этого грустнаго событія, изобличали въ немъ замѣшательство человѣка, знающаго больше, чѣмъ онъ хотѣлъ высказать. Морисъ былъ убѣжденъ въ невинности своего друга; онъ защищалъ его противъ взводимыхъ на него подозрѣній; но его неточныя свѣдѣнія -- просто потому, что не оправдывали Авріаля -- служили противъ него обвиненіемъ.

-- А вы, г. судья, тоже считаете его виновнымъ?

-- Боже меня сохрани! Онъ принадлежитъ къ семейству, котораго не касалось никакое подозрѣніе, и никто никогда не сомнѣвался въ его честности. И неужели я произнесу противъ него преждевременный приговоръ, я, который знаетъ и цѣнитъ его лучше другихъ. Не мало вечеровъ мы провели вмѣстѣ, а еще больше исходили съ нимъ прекрасныхъ мѣстъ нашего Вермона; въ эти-то дни и вечера я успѣлъ узнать его лучше, чѣмъ кого-либо; по своей молодости, по великодушію и честнымъ порывамъ, съ какими онъ относился ко всему, затрогивавшему его вниманіе, онъ смѣло могъ назваться честнѣйшимъ юношей нашего вѣка, а то спокойствіе, обдуманность и зрѣлое сужденіе, какія я всегда находилъ въ немъ въ дѣлахъ серьезныхъ, могли рекомендовать его какъ умнаго, образованнаго и разсудительнаго мужчину. Я заранѣе пророчилъ ему блестящую будущность, и радовался за тѣхъ, кому придется имѣть его посредникомъ своихъ интересовъ. У меня были еще и другіе виды на него..... Но вдругъ, это обвиненіе, такое нежданное, нежданное.... Затѣмъ, онъ уѣхалъ и толки, волновавшіе нашъ городъ, начали мало по малу утихать; вскорѣ послѣ этого распространилось извѣстіе о его смерти, которое сразу положило конецъ всевозможнымъ обвиненіямъ; если говорили объ Авріалѣ, то лишь съ хорошей стороны, сожалѣли о его карьерѣ, такъ блистательно начатой и неожиданно прерванной, грустили о томъ, что потеряли въ немъ хорошаго товарища. Я, съ сноси стороны, искренно оплакивалъ его кончину, съ другой-же, быль радъ, что она пришла такъ во время и избавила его отъ тяжелой участи подсудимаго. Каково-же было мое горе, когда я оффиціальнымъ путемъ узналъ, что онъ живъ, такъ какъ его видѣли въ Ліонѣ, и мнѣ назначено непремѣнно розыскатъ его и нарядить надъ нимъ слѣдствіе.

-- Вы думаете, что онъ возвратился?

-- Сегодня еще я сообщилъ суду, что его, по всѣмъ признакамъ, здѣсь не находится.

-- Если бы онъ возвратился, то, узнавъ объ ожидающей его опасности, конечно, поспѣшитъ бѣжать.

-- Я только на это и расчитываю; но завтра, а быть можетъ даже сегодня, придутъ новыя, болѣе строгія инструкціи. Къ счастью, я буду далеко отсюда: такъ какъ просилъ объ отпускѣ, получилъ его нѣсколько времени тому назадъ, и уѣзжаю сегодня же вечеромъ. Вамъ извѣстно, что въ мое отсутствіе вы заступаете мое мѣсто; мэръ сообщитъ вамъ сегодня это распоряженіе оффиціально.

Голосъ старика дрожалъ; легко было догадаться, что онъ высказалъ далеко не все, что было у него на душѣ. Взглядъ его съ какой-то тоскливой нерѣшительностью бѣгалъ по сторонамъ; онъ, повидимому, подозрѣвалъ пріѣздъ Авріаля и, путемъ различныхъ намёковъ, хотѣлъ навести доктора на мысль спасти своего друга до принятія имъ на себя оффиціально должности, которая неизбѣжно стѣснитъ свободу его дѣйствій. Борясь между чувствомъ дружбы и долга, онъ упрекалъ себя въ неисполненіи строгихъ обязанностей, возлагаемыхъ на него занимаемою имъ должностью, и, въ то-же время, ему тяжело было уйдти, не убѣдившись, что Авріаль можетъ быть спасенъ.

Давъ доктору нѣсколько инструкцій, касающихся его будущихъ обязанностей, въ отношеніи которыхъ тотъ былъ совершенный новичекъ, Марсолье поднялся со своего мѣста и распростился съ хозяиномъ. Послѣдній поспѣшилъ къ своему другу, котораго онъ нашелъ сидящимъ около стола, съ опущенною головою, погруженнымъ въ глубокое раздумье.

-- Ты слышалъ нашъ разговоръ, спросилъ докторъ.

-- Я не проронилъ изъ него ни одного слова. Благодарю тебя мой другъ за то, что ты вѣришь въ мою невинность въ то время, когда столько людей обвиняютъ меня.

-- Я увѣренъ, что тебѣ ничего не стоило бы заставить ихъ замолчать.

Авріаль не отвѣчалъ.

-- Что-же ты теперь намѣренъ дѣлать?-- спросилъ его докторъ.

-- Я воспользуюсь на сегодня твоимъ гостепріимствомъ; съ наступленіемъ же ночи уѣду.

II.

Лишь только сумерки спустились на землю, а вмѣстѣ съ этимъ замолкли и послѣдніе отголоски прожитаго дня, Авріаль простился съ своимъ другомъ и осторожно вышелъ изъ дому, по направленію къ деревнѣ. Проходя по этимъ, хорошо знакомымъ ему мѣстамъ, онъ испытывалъ странное чувство щемящей его сердце тоски и сладость воспоминаній давно минувшихъ дней. Картины, одна живѣе другой, приходили въ его памяти. Вотъ мрачно выступаютъ изъ за зелени высокія стѣны имѣнія ла-Рикардо... Боже мой, сколько хорошихъ дней прожито здѣсь, сколькихъ радостей были свидѣтелями эти веселыя лужайки, эти холмы, эти извивающіяся по разнымъ направленіямъ тропинки.....

Его отца и г. Ботереля, родителя Марты и Урсулы, двухъ сестеръ, которыхъ видѣлъ онъ сегодня утромъ изъ окна, связывала давнишняя крѣпкая дружба. Случай далъ возможность Ботерелю оказать Авріалю отцу большую услугу: дѣла этаго послѣдняго приходили въ разстройство и онъ рисковалъ совершенно обанкротиться, когда Ботерель спасъ его въ самую критическую минуту, помогши раздѣлаться съ кредиторами. Авріаль чувствовалъ себя на вѣкъ обязаннымъ Ботерелю и сожалѣлъ только о томъ, что ему не представлялось возможности оказать другу взаимную услугу.

-- Господи, да когда-же, наконецъ, я расквитаюсь съ тобою, и отблагодарю тебя за твою дружбу?-- сказалъ однажды Авріаль.

-- Скоро, можетъ быть, когда я поручу тебѣ заступить мое мѣсто при моихъ дочеряхъ,-- отвѣчалъ Ботерель.

Безпрестанныя болѣзни давали чувствовать Ботерелю, что онъ не долйй жилецъ на этомъ свѣтѣ; а между тѣмъ одна мысль оставить дочерей безъ присмотра страшила его. Марта, старшая его дочь, испорченная излишнимъ баловствомъ своей матери, заставляла бояться за себя больше всего; капризы ея не знали границъ, такъ что всѣ лучшія качества ея совершенно стушевывались дурнымъ, капризнымъ характеромъ, не терпящимъ никакихъ стѣсненій своему своеволію, Урсула занимала въ семьѣ самое незначительное положеніе, благодаря гордости и самовластію старшей сестры; она была совершенно затерта, оттѣснена, подавлена. Самъ отецъ, безгранично любя кроткую, тихонькую Урсулу, не могъ бороться съ характеромъ Марты и обуздать ея произволъ относительно сестры.

Умирая, онъ могъ быть спокоенъ, поручивъ своихъ дѣтей только такому другу, какъ Авріаль. Дѣйствительно, принявъ, на себя обязанности опекуна, Авріаль дѣлалъ въ отношеніи порученныхъ ему дѣвушекъ все, что указывали ему его совѣсть и разсудительность. Къ сожалѣнію, онъ и самъ не долго жилъ послѣ своего друга. Когда докторъ объявилъ ему о приближеніи дня его смерти, онъ больше всего скорбѣлъ о томъ, что дочери его друга останутся безъ должнаго попеченія.

-- Я слишкомъ рано умираю,-- говорилъ онъ на смертномъ одрѣ; -- Ботъ не судилъ мнѣ исполнить всего, что я долженъ былъ сдѣлать въ отношеніи ихъ за услугу, оказанную мнѣ ихъ отцомъ. Теперь кто меня замѣститъ?

-- Если вы хотите и позволите, то этимъ намѣстникомъ буду я,-- проговорилъ молодой голосъ подлѣ постели.

-- Ты, Эдуардъ!

Больной грустно улыбнулся. Надо было быть слишкомъ наивнымъ или, напротивъ, самоувѣреннымъ, чтобы взять на себя такую великую отвѣтственность, какъ опеку надъ взрослыми дѣвушками, которыя были младше его только на нѣсколько лѣтъ Между тѣмъ этотъ вызовъ вовсе не былъ словами, необдуманно брошенными на вѣтеръ; Эдуардъ Авріаль сознавалъ важность принятой на себя обязанности и, хорошо понимая всю шаткость и неловкость положенія молодого опекуна взрослыхъ дѣвушекъ, старался придать своей роли сколь возможно дѣловой, серьезный характеръ. Урсула, не смотря на свою молодость, инстинктивно понимала его услуги, всегда относилась къ нему съ уваженіемъ и признательностью, тогда какъ Марта, не допускавшая надъ собою никакого посторонняго контроля, даже въ качествѣ родныхъ, платила Эдуарду однимъ только презрѣніемъ, насмѣшками и даже дерзостями. Не разъ молодому Авріалю приходила мысль отказаться отъ своей обязанности по отношенію къ Мартѣ, но данное умиравшему отцу слово связывало его, и зачастую заставляло жертвовать своимъ самолюбіемъ ради интересовъ дѣвушки.

Обязанности своей онъ не забывалъ ни на одну минуту; счастье, благополучіе и спокойствіе семейства Ботерелей было для него такъ-же близко, какъ свое собственное, и онъ заботился о судьбѣ дѣвушекъ еще больше, чѣмъ о своей собственной. Узнавъ въ это утро о томъ, что бракъ Марты съ Морисомъ Марсолье почти рѣшенъ, онъ содрогнулся отъ ужаса за будущность молодой женщины и рѣшилъ во что-бы то ни стало помѣшать ему. Но слышанный имъ разговоръ доктора съ мировымъ судьей долженъ былъ разстроить всѣ его планы: Авріаля подозрѣвали въ убійствѣ, его розыскивали, его намѣревались посадить въ тюрьму; пока по поздно, надо было бѣжать, скрыться, спасать себя.... А Марта?... Эдуардъ, какъ околдованный, бродилъ вокругъ дома Ботерелей и не могъ выйдти изъ окружавшаго его варка; свѣтъ, видѣвшійся изъ оконъ, манилъ его къ себѣ и, незамѣтно, шагъ за шагомъ, молодой человѣкъ приближался къ нему; вотъ онъ достигъ живой изгороди, окружавшей садъ ихъ дома, отсюда слышны голоса и звуки фортепьяно, сладостно лившіеся сквозь открытое окно во мракъ сада. Авріаль перешагнулъ ограду и черезъ нѣсколько минуть стоялъ уже у окна. Въ залѣ было четверо: мадамъ Ботерель, съ вязаньемъ на колѣняхъ, грустно смотрѣла на свою старшую дочь, игравшую на фортепьяно; ей, повидимому, тяжело было видѣть это гордое, презрительно улыбающееся лицо своей любимой дочери, на которую она излила всю нѣжность своего любящаго сердца и за что та платила ей самымъ обиднымъ снисхожденіемъ. Нѣсколько въ сторонѣ сидѣла Урсула, кроткая, смиренная, какъ всегда.

-- Бѣдная мать!-- проговорилъ Авріаль.-- Ты жестоко наказана за свою слабость: гордость совершенно высушила сердце твоей старшей дочери.

И онъ перевелъ взоръ на Марту, Необыкновенно развившаяся красота, поразившая его утромъ, выступала теперь, при освѣщеніи, еще ярче, еще рельефнѣе; въ своемъ, даже дома, роскошномъ туалетѣ, она выглядѣла царицей, для которой не было ничего невозможнаго, одно слово, одинъ взглядъ которой заставлялъ трепетать ея подданныхъ. Подлѣ нея, у рояля, стоялъ молодой человѣкъ и перелистывалъ страницы тѣхъ нотъ, по которымъ играла Марта. Стройный, красивый, элегантно одѣтый въ модное платье, онъ могъ служить хорошимъ украшеніемъ даже самаго аристократическаго салона; но и только: это красивое лицо не могло пробудить ни въ комъ симпатіи, благодаря тому выраженію хитрости, притворства, черствости, которое ясно выступало въ его узкихъ глазахъ и въ углахъ тонкихъ губъ.

Въ то время, какъ Авріаль всматривался въ этихъ личностей, Урсула неожиданно повернула свое милое, кроткое лицо къ садовому окну, у котораго стоялъ Эдуардъ. Боясь быть замѣченнымъ, онъ быстро отскочилъ въ кусты сирени, растущей поблизости. Ночная прохлада начинала дѣлаться чувствительною.

-- Урсула, поди съищи мой платокъ,-- небрежно проговорила сестрѣ Марта, выходя изъ за фортепьяно. Черезъ минуту кашемировый платокъ былъ принесенъ; Марта, даже не поблагодаривъ сестру, накинула его на плечи и подошла къ окну. Морисъ послѣдовалъ за нею. Авріаль, спрятавшись въ густыхъ кустахъ, хорошо могъ ихъ видѣть и слышать. Сынъ мироваго судьи разсыпался въ риторическихъ фразахъ о прелести осенняго вечера и о тѣхъ чувствахъ, которыя его волновали. Марта изрѣдка отвѣчала ему, но въ ея холодномъ лицѣ нельзя было прочитать того, какое впечатлѣніе производили на нея эти избитыя, свѣтскія фразы.

-- Марта,-- говорилъ Морисъ,-- сегодня вечеромъ мой отецъ уѣхалъ; я не хотѣлъ ему сопутствовать потому, что не могъ рѣшиться оставить васъ; хотя вы и приняли мое предложеніе, хотя и не далекъ тотъ день, когда я, на глазахъ всего свѣта, назову васъ своею, но мнѣ все-таки чего-то страшно. Видно всегда такъ бываетъ, что когда надежды, лелѣянныя долгое время, начинаютъ осуществляться, человѣкъ не вѣритъ своему счастью и каждую минуту боится за него. Знаете, что говорятъ тѣ, которые завидуютъ моему торжеству? Они увѣряютъ, что ваши рѣшенія могутъ мѣняться каждый часъ.

-- Такъ, значитъ, вы нынче слушаете мнѣнія толпы,-- небрежно проговорила Марта, скрививъ ротъ въ презрительную улыбку.

-- Если васъ и обвиняютъ, Марта, то это не только не роняетъ, но еще больше возвышаетъ васъ въ глазахъ свѣта; та женщина, о которой не говорятъ, на которую не клевещутъ, имѣетъ слишкомъ мало цѣны въ глазахъ общества, она, значитъ, не возбуждаетъ ни въ комъ ни малѣйшаго интереса, къ ней всѣ относятся индефферентно.

Марта промолчала: онъ также замолкъ на нѣсколько мгновеній.

-- Я васъ люблю не съ сегодняшняго дня,-- снова заговорилъ онъ.-- Когда вы, на девятнадцатомъ году, выходили замужъ за человѣка, вдвое старше васъ, мнѣ казалось, что онъ кралъ мое счастье. Когда вы сдѣлались снова свободны, я ожилъ, надежды мои воскресли: я зналъ, что найдется много претендентовъ на нашу руку, но въ то же время я былъ увѣренъ, что ваше чуткое сердце съумѣстъ отличить между ними того, чьи чувства къ вамъ выше, чище и страстнѣе.....

-- И которому эти высокія, чистыя, страстныя чувства не помѣшали уѣхать.

Морисъ на одно мгновеніе смѣшался подъ пытливымъ взглядомъ Марты, но тотчасъ-же опять оправился.

-- Да, я оставилъ эти мѣста; я выдержалъ долгіе мѣсяцы добровольнаго изгнанія, но, знайте, что во всѣ эти тяжелые дни мои мысли были заняты вами, только вами одной. Я говорилъ себѣ: эта женщина создана для того, чтобы блистать и повелѣвать цѣлымъ міромъ; я не долженъ допустить, чтобы она осталась всю свою жизнь прозябать въ захолустьѣ, гдѣ даже мало найдется достойныхъ цѣнителей ея красоты; она должна жить въ Парижѣ, окруженная роскошью и великолѣпіемъ, которыя бы гармонировали съ ея величіемъ. Мечты эти придавали мнѣ силы, бодрости, подстрекали меня къ усиленной дѣятельности, и я успокоился только тогда, когда достигъ полнаго обезпеченія своего положенія.

-- Правда?

-- Можете справиться у г. Форембаха, этого извѣстнаго богача, замокъ котораго расположенъ въ разстояніи одной мили отсюда. Онъ знаетъ мои планы и самъ помогалъ мнѣ своими совѣтами.... Кстати, вы должны были получить его приглашеніе.

-- Которое я отдумала принять.

-- А я поручился за васъ. Можно узнать причину вашего отказа?

Марта сослалась на тѣ нелестные слухи, которые ходятъ въ городѣ насчетъ Ферембаховъ и ихъ состоянія, составленнаго, будто-бы, какими-то нечестными путями.

Морисъ сталъ подсмѣиваться надъ легковѣрностью, съ какою Марта относится ко всевозможнымъ сплетнямъ и, зная ея самолюбивый характеръ, затронулъ эту больную ея сторону.

-- Отказомъ своимъ вы даете только злымъ языкамъ поводъ посплетничать на вашъ счетъ: будутъ говорить, что вы не поѣхали въ замокъ де-Гранваль изъ боязни быть тамъ хуже другихъ дамъ, которыя затемнятъ васъ умѣньемъ держаться въ аристократическомъ салопѣ и блескомъ своихъ туалетовъ... Ахъ, впрочемъ, и то сказать, вѣдь Авріаль вамъ запретилъ всякія сношенія съ богатыми сосѣдями, ну а вы такъ слушаетесь его совѣтовъ,-- добавилъ онъ съ иронической улыбкой.

Никакіе доводы не могли подѣйствовать на Марту такъ сильно, какъ подобное оскорбленіе ея самолюбію.

-- Я ѣду къ Ферембаху,-- проговорила она, вся вспыхнувъ.

Авріаль съ трепетомъ ожидалъ исхода этого разговора. Рѣшительное слово, произнесенное Мартой, привело его въ ужасъ. Молодые люди давно уже отошли отъ окна, а Эдуардъ все еще стоялъ въ кустахъ до тѣхъ поръ, пока не погасъ послѣдній огонь въ окнахъ ла-Рикардо. Тогда онъ вышелъ изъ своей засады и принялся ходить по саду, раздумывая о той опасности, которой подвергался самъ, а еще больше о тѣхъ, кто жилъ въ этомъ заснувшемъ теперь домѣ друга его отца.-- О Марта, Марта,-- думалъ онъ съ горечью,-- куда заведетъ васъ ваша гордость? И вы избираете этого человѣка своимъ руководителемъ, своимъ другомъ, мужемъ,-- человѣка, для котораго никогда-бы не должны были отворяться двери вашего дома. Нѣтъ, чего бы это не стоило, но я приду къ вамъ на помощь; я останусь здѣсь до тѣхъ поръ, пока буду убѣжденъ, что уже больше ничего не въ состояніи сдѣлать для вашего спасенія.

Въ нѣкоторомъ разстояніи отъ ла-Рикарде, было расположено ла-Роканде, глухое ущелье, гдѣ, среди лѣсовъ и скалъ, ютилась одинокая хижинка, принадлежавшая нѣкоему Жерому Боске; онъ былъ дровосѣкомъ, а жена его занималась выдѣлкою различныхъ бездѣлушекъ изъ букса. Къ этому-то жилью и направился Авріаль, будучи увѣренъ, что встрѣтитъ здѣсь ласковый пріемъ, такъ какъ Жеромъ Боске былъ многимъ обязанъ его покойному отцу; къ тому же, его жена была родною дочерью старой няни, выросшей и умершей въ домѣ Авріалей. Не желая безпокоить мирнаго дровосѣка своимъ появленіемъ въ такой глухой часъ ночи, Авріаль рѣшилъ дождаться разсвѣта и пріютился на берегу небольшаго озера, зеркальная поверхность котораго почти совсѣмъ скрывалась подъ нависшими надъ нею столѣтними деревьями. Улегшись на травѣ, молодой человѣкъ весь отдался прелести тихой, осенней ночи, наполненной ароматами прекраснаго сосноваго лѣса; онъ почти не замѣтилъ, какъ изъ-за вершинъ деревьевъ прокрался первый лучъ солнца, вслѣдъ за которымъ весь небосклонъ обагрился краснымъ заревомъ; въ воздухѣ пробѣжала легкая зыбь; заколыхалась трава, зашелестѣли листья, зашептались вѣтви; вотъ вспорхнула птичка, за нею другая, и лѣсъ огласился безконечно-веселыми пѣснями его пернатыхъ обитателей. Авріаль такъ былъ очарованъ охватившимъ его радостнымъ чувствомъ, что даже забылъ цѣль своего пребыванія здѣсь; онъ очнулся только тогда, когда услыхалъ подлѣ себя плескъ воды: это какая-то женщина пришла на озеро полоскать бѣлье; она съ удивленіемъ вглядывалась въ лицо молодаго человѣка и, казалось, что то припоминала; не вѣря себѣ, она подошла ближе и была замѣчена Авріалемъ.

-- Здравствуйте Маріанна,-- проговорилъ онъ, приподнимаясь съ травы.-- Что, небось, не узнаете?

-- Голосъ его... и лицо его....-- пробормотала молодая женщина.-- Какъ же, сказали, что онъ умеръ?...

Она положила на траву бѣлье и, какъ-бы желая увѣриться, что видитъ передъ собою живаго человѣка, а не призракъ, взяла его за руки.

-- Слава тебѣ Господи!-- воскликнула она, убѣдившись, что это дѣйствительно живой Авріаль.-- Вотъ радость-то, что вы снова съ нами, господинъ Эдуардъ.

И добрая женщина пустилась въ разспросы, разсказы, изліянія безъ конца.

-- Вотъ-то обрадуется господинъ докторъ Фреснель, когда узнаетъ, что вы пріѣхали опять къ намъ. Мы съ нимъ часто вспоминали о васъ. Надо его поскорѣе увѣдомить.

-- Ради Бога, ни его, ни кого другаго! Необходимо, чтобы никто не зналъ о моемъ присутствіи здѣсь, слышите-ли, Маріанна?

Она широко раскрыла свои удивленные глаза; но желаніе Авріаля было свято для нея, и она не смѣла разспрашивать. Не переставая разговаривать, она повела дорогаго гостя въ свой домъ, по узкой тропинкѣ, протоптанной между чащею деренъ. Вскорѣ Авріаль увидалъ передъ собою полуразвалившуюся избу, свидѣтельствовавшую наружнымъ видомъ о крайней бѣдности ея владѣтелей. Молодой человѣкъ вопросительно поглядѣлъ на Маріанну, какъ бы спрашивая о причинахъ, повлекшихъ за собою этотъ упадокъ ихъ благосостоянія. Жена дровосѣка въ короткихъ словахъ разсказала свою исторію, столь обычную въ ихъ сословіи: мужъ сталъ пить, лѣнится работать и всю тяжесть добыванія куска хлѣба для семьи возложилъ на свою жену. Не даромъ Авріаля поразила та рѣзкая перемѣна въ лицѣ женщины, которая произошла за это, сравнительно, не долгое время его отсутствія.

Войдя въ избу, они услыхали мужской, не совсѣмъ твердый голосъ.

-- Это мужъ,-- проговорила Маріанна;-- онъ, можетъ быть, не одинъ; пойдемте, я проведу васъ, для безопасности, на чердакъ.

Къ счастью, съ дровосѣкомъ никого не было. Жерому Боске было не болѣе 40 лѣтъ, но его обрюзглая фигура, обросшая густой, длинной бородой, выглядѣла гораздо старѣе. Онъ замѣтилъ на полу слѣды ногъ посторонняго и, взявъ палку, грубо закричалъ:

-- Кто пошелъ на чердакъ?

Авріаль показался въ дверяхъ.

-- Такъ принимаютъ только враговъ, Жеромъ,-- проговорилъ молодой человѣкъ.

Палка выпала изъ рукъ дровосѣка; онъ и обрадовался и сконфузился за себя. Чтобы какъ-нибудь замять эту неловкость, онъ ничего лучшаго не наню.гь, какъ предложить выпить стаканъ вина за здоровье новоприбывшаго.

-- Вы сегодня и такъ много пили,-- замѣтилъ гость;-- пойдемте-ка лучше со мной.

Жеромъ покорно послѣдовалъ за молодымъ человѣкомъ.

-- Жеромъ,-- заговорилъ Авріаль, когда они отошли на нѣсколько шаговъ отъ дома,-- я замѣтилъ у васъ, подлѣ печки, ружье съ плохо вытертымъ именемъ Мориса Марсолье; развѣ вы охотитесь?

-- Иногда.

-- Да, ктому-же всегда не мѣшаетъ имѣть въ домѣ оружіе, если занимаешься контрабандой.

-- Какъ вы это узнали?

-- Узнать нетрудно, стоитъ только повнимательнѣе осмотрѣть нашъ чуланъ и карманы, натисканные разными контрабандными предметами. Впрочемъ, я давно уже знаю, что вы частенько наѣзжаете въ Швейцарію и тамъ занимаетесь не совсѣмъ-то благовидными дѣлами; напримѣръ, вы употребляете насиліе противъ совершенно невинныхъ людей, за то только, что они исполняютъ свою обязанность.

Онъ остановился и внимательно поглядѣлъ въ лицо Жерому, который страшно поблѣднѣлъ.

-- Нѣсколько времени передъ моимъ отъѣздомъ,-- продолжалъ Авріаль,-- погибъ одинъ изъ таможенныхъ надсмотрщиковъ; подозрѣваютъ васъ.

-- Это ложь, увѣряю васъ; дѣло было вотъ какъ: я возвращался изъ Сенъ-Имье, съ хорошею добычей; ночь благопріятствовала мнѣ какъ нельзя болѣе; но, вдругъ, небо прояснилось, взошла луна; меня замѣтилъ таможенный надсмотрщикъ и сталъ преслѣдовать; достигнувъ одной изъ разсѣлинъ, онъ неожиданно наткнулся на западню, которую поставила чья-то неизвѣстная мнѣ рука, и упалъ въ пропасть; увѣряю васъ, что ловушка эта была устроена не мною.

-- Я вамъ вѣрю, но, между тѣмъ, все-же, по закону, вы отвѣчаете за смерть надсмотрщика. Да и въ своихъ собственныхъ глазахъ вы не считаете себя совершенно безучастнымъ въ смерти этого несчастнаго; насколько я припоминаю, съ тѣхъ самыхъ поръ лицо ваше сдѣлалось постоянно мрачнымъ и съ того же времени вы завели нехорошую привычку пьянствовать, показывая этимъ самымъ, какъ будто вы хотите отдѣлаться отъ какихъ-то угрызеній совѣсти и непріятныхъ воспоминаній.

Жеромъ не отвѣчалъ и это молчаніе свидѣтельствовало о его признаніи.

-- На васъ отражается чье-то пагубное вліяніе,-- продолжалъ Авріаль.-- Вспомните какимъ славнымъ, терпѣливымъ работникомъ были вы нѣсколько лѣтъ тому назадъ; теперь же вы смѣнили покойную жизнь честнаго труженика на рисковую судьбу контрабандиста; вѣрный кусокъ хлѣба -- на золото, добываемое разными нечистыми путями Я знаю, кто внушилъ вамъ это: Морисъ Марсолье; онъ взялъ васъ въ свои помощники, когда ему нужно было препроводить во Францію иностранные товары; онъ нуждался въ деньгахъ и, прикрываясь отъ всевозможныхъ подозрѣній достоуважаемымъ именемъ своего отца, обдѣлывалъ свои грязныя дѣлишки. Конечно, кто бы могъ допустить хотя въ мысляхъ, что сынъ мироваго судьи занимается контрабандой, что онъ тайкомъ провозитъ въ домъ отца часы, кружева и, затѣмъ, препровождаетъ эти товары въ Парижъ, своимъ агентамъ, на обязанности которыхъ лежитъ какъ можно скорѣе спустить ихъ съ рукъ. Несчастный Семонсель служилъ ему невольнымъ помощникомъ въ этомъ дѣлѣ. Видите, Жеромъ, мнѣ все извѣстно... Вы сдѣлались соучастникомъ его темныхъ дѣяній; но Морисъ могъ сомнѣваться въ вашей скромности; ему надо было приковать васъ къ себѣ, закрѣпостить, поставить въ полную къ нему зависимость; вотъ почему онъ, помимо даже вашихъ просьбъ, давалъ вамъ постоянно деньги, много денегъ, столько, чтобы вы никогда не могли ихъ ему уплатить; этого, впрочемъ, было ему мало... Давали-ли вы себѣ трудъ, когда нибудь вдуматься, что эта случайная смерть таможеннаго надсмотрщика не была дѣломъ его рукъ? Морисъ часто выѣзжалъ ожидать вашего возвращенія. Увѣрены ли вы, что тою ночью онъ не былъ въ горахъ?... Ахъ, Жеромъ, Жеромъ, зачѣмъ вы раньше не вдумывались во все то, что дѣлалось вокругъ васъ, зачѣмъ вы дали опутать себя такимъ образомъ?

Жеромъ молчалъ; его самолюбіе не могло помириться съ тою ролью простофили, какъ обрисовалъ ее Авріаль; однако, онъ все-таки, былъ взволнованъ, обезпокоенъ. Авріаль, между тѣмъ, продолжалъ:

-- Онъ зналъ, что ваше свидѣтельство не легко отзовется на немъ; но кромѣ этого, онъ еще имѣлъ и другой поводъ бояться васъ: вѣдь это здѣсь, очень близко отъ вашего дома, одинъ молодой человѣкъ былъ убитъ на охотѣ. Между вами никогда не было разговора по поводу этаго убійства?

-- Одинъ только разъ, и то я потомъ раскаялся, что завелъ объ этомъ рѣчь; господинъ Марсолье ужасно былъ опечаленъ: вѣдь это онъ пригласилъ сюда своего товарища; онъ считаетъ себя поэтому невольною причиною его смерти и говоритъ, что никогда не проститъ ее себѣ. Я понялъ, какую неловкость сдѣлалъ, напомнивъ ему объ этомъ грустномъ событіи и, тогда же, я далъ ему честное слово никогда больше не говорить объ этой исторіи. Да я и не знаю ничего о ней, такъ какъ пришелъ на мѣсто событія уже тогда, когда выстрѣлъ былъ сдѣланъ.

Авріаль пытливо глядѣлъ на контрабандиста и увѣрился, что тотъ говоритъ совершенно искренне; онъ, дѣйствительно, жалѣлъ Мориса, не имѣя противъ него никакихъ подозрѣній.

-- Вы правы,-- проговорилъ онъ,-- если дали слово, слѣдуетъ его держать. Морисъ имѣетъ слишкомъ хорошаго отца, надо его щадить. Но я все-таки повторяю, что вліяніе его на васъ пагубно и я во что бы то ни стало помогу вамъ отдѣлаться отъ него.

III.

Послѣ полудня. Авріаль направился дальше, въ глубь лѣса. Онъ отыскалъ хорошо знакомую тропинку, почти совсѣмъ заросшую папоротникомъ и наперсточной травой, и по ней добрался до громаднаго бука, подъ которымъ онъ такъ любилъ прежде лежать съ книгою въ рукахъ, или дремать подъ нѣжное чириканье италіекъ. Все было ему здѣсь знакомо, близко, дорого; отдавшись воспоминаніямъ былыхъ дней, онъ незамѣтно добрался до опушки лѣса; въ нѣсколькихъ шагахъ отъ него извивалась проселочная дорога; вдали онъ замѣтилъ ѣдущую на верховой лошади женщину; по мѣрѣ того, какъ она приближалась, Адріаль могъ разглядѣть знакомыя черты: то была Марта.

-- Угодно-ли мадамъ Карайталь принять привѣтствіе друга ея дѣтства?-- проговорилъ молодой человѣкъ, выступая изъ-за деревьевъ.

При звукѣ этого хорошо знакомаго голоса, въ глазахъ Марты блеснула живая радость, но только на одно мгновеніе; затѣмъ, лицо ея выразило не болѣе, какъ простое удивленіе, вызванное появленіемъ человѣка, котораго всѣ считали умершимъ; однако, Авріалю удалось подмѣтить это невольно прорвавшееся чувство. По его просьбѣ, молодая женщина въѣхала въ лѣсъ и, когда ихъ совсѣмъ не стало видно съ дороги, она соскочила съ лошади, которую привязала у дерева.

Авріаль казался болѣе взволнованнымъ, чѣмъ Марта; въ его памяти живо воскресли веселые дни далекаго прошлаго, когда они, еще почти дѣтьми, беззаботно бѣгали по этому же самому лѣсу, прячась за деревья; и тогда Мар та любила проявлять свои капризы, любила властвовать, повелѣвать; не разъ они серьезно ссорились между собою, расходились, дулись по нѣсколько дней, и снова сходились, послѣ какой нибудь уступки Эдуарда... Миновало дѣтство, въ отношеніяхъ молодыхъ людей стала, мало по малу, вкрадываться натяжка, тяжело отзывавшаяся на молодомъ Авріалѣ; затѣмъ Марта вышла замужъ и между ними легла цѣлая пропасть. Грустно было вспоминать объ этомъ, но еще тяжелѣе для Авріаля было видѣть теперь предъ собою Марту такою холодною, неприступною, величественною, какою она сдѣлалась особенно въ послѣднее время. Стоя, опершись на хлыстикъ, красавица, повидимому, совершенно безучастно относилась къ волненію, охватившему Эдуарда, и, играя вѣткою, она, самымъ обыденнымъ тономъ, бросала ему мимолетные вопросы, относящіеся до его временнаго отсутствія.

-- Да, Марта, много дней прошло съ тѣхъ поръ, какъ я васъ не видалъ,-- заговорилъ Авріаль, оправившись нѣсколько отъ волненія.-- Вы еще болѣе расцвѣли, похорошѣли... и, кажется, еще болѣе сдѣлалось неприступны. Боюсь, что вы не удостоите выслушать совѣтовъ, которые намѣренъ дать вамъ вашъ другъ.

Выраженіе лица молодой женщины, повидимому, вполнѣ оправдывало это опасеніе; она равнодушно расхаживала взадъ и впередъ; при послѣди ихъ-же словахъ Эдуарда, сорвала листъ папоротника и нетерпѣливо начала щипать его. Авріаль сдѣлалъ видъ, что не замѣтилъ этого движенія, и продолжалъ:

-- Привыкши съ самаго дѣтства видѣть постоянное исполненіе своихъ малѣйшихъ желаній и капризовъ, окруженная всегда, какъ ореоломъ, ухаживаніями молодежи, вы считали какимъ-то наслажденіемъ для себя дѣлать всевозможныя эксцентричности, которыя могли бы вызвать въ другихъ чувство зависти или ревности. Къ такимъ выходкамъ,-- иначе я это не называю,-- относится вашъ первый бракъ съ человѣкомъ, который годился вамъ въ отцы. Ваше замужество не могло назваться счастливымъ и, когда, спустя годъ, вашъ мужъ умеръ, сожалѣніямъ не нашлось мѣста въ вашемъ сердцѣ. Въ настоящее время вы намѣрены снова идти замужъ...

Авріаль замолкъ, ожидая отвѣта, но Марта молчала; взглядами она дозволила ему продолжать.

-- Вы выходите вторично замужъ, Марта, и избранникъ вашъ -- Морисъ Марсолье.

-- Вотъ какъ, мосье Эдуардъ!-- насмѣшливо улыбнулась молодая женщина.-- Въ своей воображаемой могилѣ, изъ которой вы теперь вышли, мы занимались тѣмъ, что слѣдили за мною?

-- Больше того, Марта: я укралъ тайну вашихъ разговоровъ; вчера я былъ подлѣ вашего окна и слышалъ все, до послѣдняго слова.

-- Позвольте васъ поздравить съ ролью шпіона, до которой низвела васъ ваша заботливость обо мнѣ.

-- Да, Марта, заботливость; она всегда заставляла меня быть на стражѣ и теперь привела меня сюда, чтобы предостеречь васъ отъ гибели.

-- Оставимъ громкія фразы: онѣ уже надоѣли мнѣ. Скажите лучше, почему мой выборъ не приходится вамъ по вкусу?

-- Почему? Отвѣтъ мой выяснился бы, еслибы я разсказалъ вамъ всѣ похожденія Мориса, которыя даютъ тысячи поводовъ удалить его изъ всякаго порядочнаго общества. Но я не стану утомлять васъ подобными скучными разсказами, и ограничусь только вопросомъ: желали-бы вы соединить свою судьбу съ преступникомъ, съ убійцей?

Марта невольно вздрогнула, но тотчасъ же оправилась.

-- Ага, вы выдвигаете на сцену резервный корпусъ,-- проговорила она съ насмѣшливой улыбкой.

-- Не смѣйтесь Марта; еслибы я не взялъ на себя, у постели моего умиравшаго отца, священной обязанности заботиться о васъ, я бы не сталъ вовсе говорить объ этомъ. Теперь-же вы должны выслушать меня; только дайте слово, что разговоръ этотъ останется между нами.

Марта утвердительно кивнула головой.

-- Изъ памяти вашей, по всей вѣроятности, не исчезло грустное событіе, случившееся въ здѣшнихъ окрестностяхъ; я говорю про смерть Семонселя. Увѣрены-ли вы, что причиной ея была не болѣе, какъ несчастная случайность?

-- Это мнѣніе большинства, не мое только,-- холодно отвѣтила Марта.

-- Такъ значитъ, въ вашихъ глазахъ это убійство вполнѣ объяснено.

-- Вы забываете о предполагавшейся, за нѣсколько времени до этого убійства, дуэли между двумя молодыми людьми, причины которой покрыты густымъ мракомъ.

Кокетство и романически настроенное воображеніе Марты часто вводило ее въ заблужденіе; она во всемъ готова была видѣть ревность, которую она возбуждала въ молодыхъ людяхъ. Двусмысленное выраженіе лица молодой женщины и ея послѣднія слова многое объяснили Авріалю; удивленный, онъ отступилъ на шагъ.

-- Ахъ, Марта, Марта, какъ подобная мысль могла придти вамъ въ голову? Вы не знаете какую причину отыскать, чтобы оправдать въ собственныхъ глазахъ Мориса.

-- Мориса?-- сорвалось у Марты.-- Кто вамъ сказалъ, что я думаю о немъ.

-- Иначе быть не можетъ: или его, или меня.

Марта не отвѣчала. Авріаль съ минуту тоже молчалъ.

-- Меня... меня... Скажите, Марта, зачѣмъ вы такъ зло смѣетесь надо мною? за что оскорбляете меня?... Впрочемъ, вы, можетъ быть, и не думали обо мнѣ; вамъ, по всей вѣроятности, просто хочется оправдать это страшное происшествіе. Но я твердо рѣшился раскрыть передъ вами эту тайну, я долженъ освѣтить тѣ темныя стороны, которыя могутъ повлечь васъ къ гибели.

-- Только, пожалуйста, безъ излишнихъ подробностей; я вообще не терплю длинныхъ повѣствованій,-- иронически проговорила молодая женщина.

-- Въ тотъ памятный день мы втроемъ: я, Морисъ и Семонсель пріѣхали къ вамъ въ гости. Какъ и всегда, вы однѣ сосредоточивали на себѣ общее вниманіе, но никогда еще вы небыли такъ хороши, такъ любезны, такъ очаровательны, какъ въ тотъ день; никто не могъ отдѣлаться отъ того чувства обаянія, которое, по знаю, разсчитанно или нѣтъ, вы навѣвали на всякаго.

-- Ну, нѣтъ, не на всякаго: по крайней мѣрѣ, васъ я никогда не видала подъ вліяніемъ чего-либо подобнаго; всегда серьезный, скучающій, вы какъ нельзя лучше олицетворяли собою мрачный образъ Баико.

-- Не скука дѣлала меня такимъ, Марти, а грусть и страхъ за васъ. Вы не замѣчали, что тогда происходило съ Морисомъ, а я видѣлъ все: я видѣлъ, съ какою ненавистью онъ глядѣли на Семонселя, какъ жадно ловилъ тѣ впечатлѣнія, которыя производилъ на васъ этотъ молодой человѣкъ, и я понялъ, что чувство, волновавшее его въ то время, было не ревности отъ любви къ вамъ, а что-то болѣе серьезное. Потомъ я узналъ, какое это было гадкое чувство: Морись вовлекъ несчастнаго Семонселя въ грязныя дѣла; когда тотъ сообразилъ всю рискованность подобныхъ занятій, они устрашился за свою будущность и требовалъ отъ Мориса возвращенія своего залога; у Марсолье не было денегъ, но, чтобы поддержать свой кредитъ, онъ увѣрилъ, что въ скоромъ времени женится на богатой и, въ доказательство, пригласили его къ себѣ погостить, чтобы тотъ увѣрился собственными глазами. Вы, своимъ поведеніемъ въ тотъ день, разбили всѣ его надежды, всѣ планы: вмѣсто того, чтобы играть роль вашего избранника, Морисъ очутился чуть ли не на самомъ заднемъ планѣ; вы на него не обращали ни малѣйшаго вниманія и, по капризу-ли, или почему-нибудь другому, казались особенно заинтересованною своимъ новымъ знакомымъ. Вамъ, конечно, и въ голову тогда не пришло, какую дорогую и опасную игру вы повели; для васъ это было не болѣе, какъ забавой, тогда какъ Морисъ ставилъ на карту свою будущность; вы побили не только его самолюбіе, но и самые животрепещущіе интересы:-- его кредитъ упалъ во всѣхъ отношеніяхъ.

-- Когда онъ сталъ приглашать насъ на охоту, тяжелое предчувствіе чего-то недобраго сильно сжало мое сердце. Не смотря на непринужденность, съ какою старался держаться Морисъ, все выражало въ немъ сильное возбужденіе: ненормальный блескъ глазъ, дрожаніе въ голосѣ и даже самая эта напускная развязность, а тутъ еще Семонсель сталъ не къ мѣсту подшучивать надъ нимъ, задѣвая его самыя больныя стороны. Мнѣ пришлось на нѣсколько минуть удалиться отъ нихъ, такъ какъ олень загналъ меня дальше, въ чащу; когда я вернулся, то увидѣлъ, что Морисъ взбирается на крутой утесъ, увлекая за собою Семонселя, который, съ непривычки, едва могъ передвигать ногами; на моихъ глазахъ, онъ протянулъ ему ружье, дуломъ впередъ, предлагая стрѣлять въ будто-бы показавшагося оленя, и тутъ-то произошла та странная случайность, что, вмѣсто оленя, упалъ Семонсель. Я тотчасъ же пришелъ на мѣсто преступленія и первое, что мнѣ бросилось въ глаза, это перемѣна ружей, которую поспѣшно сдѣлалъ Морисъ, и потомъ его безпорядочная суетливость около раненаго. Вмѣсто того, чтобы звать на помощь и послать за докторомъ, онъ, съ какимъ-то испугомъ наклонился надъ умиравшимъ, какъ будто боясь, что тотъ успѣетъ произнести страшныя для него слова. Опасеніе это, впрочемъ, было напрасно: Семонсель только нѣсколько минуть прожилъ въ страшной агоніи и, затѣмъ, умеръ, не сказавъ ни слова. Не смотря однако на это, для меня было какъ нельзя болѣе ясно, что передо мной стоялъ умышленный убійца и я, не стѣснявшись, открыто заявилъ ему объ этомі. Морись крикливо протестовалъ, наговорилъ кучу, ни къ чему не относившихся, пустыхъ фразъ, то блѣднѣя, то краснѣя, подъ моимъ пытливымъ взглядомъ.

-- Вы его умышленно убили,-- продолжалъ я; -- совѣсть заставляетъ меня тотчасъ-же отдать васъ въ руки правосудія, но я слишкомъ уважаю вашего почтеннаго отца и къ тому же не хочу, чтобы другое, невинное имя, было замѣшано въ эту низкую исторію. Я буду молчать и ради того, чтобы не стать въ положеніе лгуна или, напротивъ, не поставить себя въ необходимость давать показанія противъ сына глубоко уважаемаго мною человѣка, я уѣду отсюда; поѣздка моя не должна никого удивить, такъ какъ я еще раньше намѣревался ѣхать путешествовать. Но, знайте, что я уѣду только подъ однимъ условіемъ: чтобы вы также немедленно уѣхали отсюда и, главное, чтобы вы навсегда отказались отъ намѣренія жениться на мадамъ де-Каранталь.

Онъ принялъ это двойное обязательство и мы разошлись. Но Морисъ не сдержалъ своего слова: узнавъ о моей смерти, онъ возвратился сюда и, желая совсѣмь отклонить всякія подозрѣнія могущія возникнуть на его. счетъ, онъ принялся чернить меня и взводить гнусную клевету. Я тотчасъ же поспѣшилъ также сюда, не съ цѣлью оправдать себя, а для того, чтобы спасти васъ отъ страшной будущности.

-- Все это очень удачно сопоставлено,-- проговорила она съ недовѣрчивой улыбкой;-- и въ эффектныхъ сценахъ нѣтъ недостатка; но, знаете, Эдуардъ, чтобы какое-нибудь показаніе, признаніе или свидѣтельство внушало къ себѣ довѣріе, надо, чтобы оно относилось совершенно безучастно къ той или другой личности.

-- Безучастно! Нѣтъ, Марта, я этого не могу; мнѣ слишкомъ близко ваше счастье, чтобы я могъ такъ легко относиться ко всей этой исторіи; при одной только мысли о грозящей вамъ опасности, мое сердце сжимается отъ ужаса. Подумайте, Марта, еще есть время все поправить.

Волненіе Авріаля, казалось, обезоружило ее.

-- Благодарю васъ за заботливость обо мнѣ,-- проговорила она.-- Могу узнать, можетъ быть она зашла такъ далеко, что отыскала мнѣ другого жениха.

-- Нѣтъ, Марта; я бы вамъ могъ предложить только такого человѣка, который бы имѣлъ на васъ столько вліянія, чтобы оберегать васъ отъ самой себя.

-- А вы не знаете такого человѣка?

-- Не знаю.

Она замолчала; ея правая рука конвульсивно сжимала узду, а лѣвая нервически мяла листъ папоротника; ея роскошная грудь высоко вздымалась, глаза блистали какимъ-то страннымъ огнемъ, вся она казалась чрезвычайно взволнованною. Откинувъ, рѣзкимъ движеніемъ головы, упавшій на лобъ локонъ волосъ и глядя прямо въ упоръ въ глаза Авріаля, она заговорила не совсѣмъ ровнымъ голосомъ.

-- Вы, Эдуардъ, всегда думали и говорили мнѣ, что успѣли узнать всѣ тонкости моего взбалмошнаго характера, и жестоко въ этомъ ошибались. Я долго слушала васъ, теперь позвольте говорить мнѣ. Откровенность, можетъ быть, единственное мое достоинство, которое даже вы никогда не отрицали; постараюсь еще разъ оправдать это мнѣніе... Вспомните, Эдуардъ, кѣмъ вы были въ отношеніи меня за все это время? Цензоромъ, строгимъ, ничѣмъ неподкупнымъ цензоромъ, и только. Но спросили-ли вы себя когда-нибудь, совсѣмъ-ли вы безучастны въ тѣхъ недостаткахъ моего характера, которые вы такъ безпощадно громите? Не лежитъ-ли и на насъ нѣкоторая за нихъ отвѣтственность?

-- На мнѣ, Марта?

-- Погодите, дайте мнѣ говорить; въ другой разъ у меня, можетъ быть не хватитъ духу высказать вамъ все то, что лежитъ на сердцѣ... Мы росли вмѣстѣ; мой отецъ всегда расхваливалъ вашъ умъ, ваше доброе сердце, такъ что съ самаго дѣтства я привыкла слышать о васъ одно хорошее; я, мало по малу, такъ привыкла къ вамъ, что тотъ день, въ который васъ не видѣла, считала цѣлымъ годомъ, а съ вами часы бѣжали для меня совершенно незамѣтно. Однако, это хорошее время длилось не долго; вы взяли на себя роль ментора, опекуна, а это мнѣ въ высшей степени не нравилось; я вообще авторитетовъ не признаю, и ваше попечительство только злило меня. Неудивительно, поэтому, что, вмѣсто благодарности, я платила вамъ однѣми насмѣшками, иногда очень злыми, и колкостями. Я ждала отъ васъ чего то большаго простой заботливости, мнѣ хотѣлось расшевелить въ васъ болѣе серьезное чувство и если я начинала кокетничать съ молодыми людьми, то ради того, чтобы побѣдить ваше холодное равнодушіе; этимъ я надѣялась вызвать въ васъ ревность, или хотя что-либо подобное; но вы продолжали оставаться все тѣмъ-же холоднымъ, строгимъ опекуномъ. Не спрашивайте, почему я рѣшилась вступить въ столь неравный бракъ. Но знайте, Эдуардъ, что одно ваше слово могло меня остановить, а вы не произнесли этого слова. Когда смерть мужа сдѣлала меня снова свободной, я нашла васъ все тѣмъ же, что и годъ назадъ... Я хорошо помню тотъ несчастный день, когда Семонсель былъ убитъ; видя васъ такимъ мрачнымъ и чѣмъ-то взволнованнымъ, я приписала это чувству ревности, которое вызвала въ васъ моя любезность съ новымъ гостемъ; послѣдствія заставили меня убѣдиться, что эта слабость вполнѣ чужда вамъ.

Марта на минуту замолкла и провела рукою по лбу, желая этимъ какъ-будто стереть мрачныя мысли; она была очень блѣдна, только глаза блистали какимъ-то лихорадочнымъ свѣтомъ.

-- Что мнѣ за дѣло, что произошло потомъ!-- продолжала она.-- Вы тотчасъ-же уѣхали, не удостоивъ меня никакимъ откровеннымъ объясненіемъ; а тамъ распространилась эта комедія о вашей смерти; другіе повѣрили, я же была увѣрена, что вы снова возвратитесь въ наши края. И вотъ вы возвратились, опять таки все тѣмъ-же менторомъ, какъ и прежде. Скажите, что вамъ велитъ нести на себѣ эту трудную обязанностъ по отношенію такой испорченной, непокорной, взбалмошной женщины, какова я въ вашемъ мнѣніи. Откажитесь, прошу васъ, отъ нея и оставьте меня на произволъ моихъ капризовъ, какъ вы называете всѣ мои поступки. Пусть отвѣтственность за нихъ лежитъ на мнѣ одной.

-- Между нами легло тяжелое недоразумѣніе, Марта,-- проговорилъ Авріаль.-- Не отъ меня зависѣло то, что я долженъ былъ побороть въ себѣ всякое чувство къ вамъ, кромѣ братской заботливости; ваши упреки совершенно не заслужены мною. Пусть Господь откроетъ вамъ глаза!

Въ это время съ дороги послышался стукъ каретныхъ колесъ, топотъ лошадиныхъ копытъ, веселые голоса молодежи. Сквозь вѣтви деревъ, Авріаль и Марта разглядѣли проѣзжавшую коляску, въ которой, развалившись, сидѣли роскошно одѣтыя, блестящія дамы; подлѣ коляски скакали на лошадяхъ молодые люди; между ними былъ и Морисъ. Кавалькада пронеслась очень быстро, оставивъ послѣ себя цѣлое облако пыли.

-- Это изъ Гранваля,-- проговорила Марта.-- Я тоже обѣщала тамъ быть, но, благодаря вамъ, не исполнила своего обѣщанія.

-- Хорошо, хоть ваша бесѣда не осталась совсѣмъ безполезной: по крайней мѣрѣ, она остановила васъ отъ выходки, за которую вамъ-бы впослѣдствіи пришлось краснѣть.

Она не отвѣчала; молча сѣла на лошадь и тихо выѣхала изъ лѣсу; но потомъ, какъ-бы вспомнивъ что-то, пришпорила лошадь и скоро исчезла изъ глазъ Авріаля.

IV.

Госпожа Ботерель съ Урсулою сидѣли на террасѣ, въ саду. Несчастная мать грустно смотрѣла въ даль; ея глаза, повидимому, совершенно не видѣли той роскошной панорамы, какая разстилалась передъ нею. А между тѣмъ, было на что залюбоваться: у самыхъ почти ногъ разливался серебристою лентой небольшой ручей, извиваясь межь зеленѣющихъ береговъ, на которыхъ обрисовывались силуэты живописныхъ скалъ и утесовъ. Разсѣянные вдалекѣ холмы манили къ себѣ роскошными гроздями винограда, тяжело висѣвшими на своихъ вѣтвяхъ; густая зелень деревьевъ такъ и тянула отдохнуть подъ свой уютный кровъ. Но, повторяю, мысли г-жи Ботерель были далеки отъ всего этого; она съ грустью думала о своей старшей дочери, о ея предстоящемъ бракѣ съ Морисомъ Марсолье, который былъ сильно не по душѣ ей, матери; она чувствовала, что ея дорогое дитя стоитъ на порогѣ какой-то пропасти, но какой -- она сама вѣрно не знала; да еслибъ и знала, что въ этомъ? вѣдь Марта не послушалась бы ея совѣтовъ и, привыкши все дѣлать по своему, настояла бы на своемъ бракѣ съ Марсолье.

Урсула, по обыкновенію, защищала сестру; она подъискивала оправданія ея ошибкамъ, ея недостаткамъ; она старалась успокоить мать, утѣшить ее въ горѣ. Среди этого разговора, молодая дѣвушка вдругъ вскрикнула: она замѣтила вдали быстро несущуюся лошадь съ едва державшеюся на ней Мартою; лошадь направлялась прямо къ обрыву, находящемуся на вершинѣ холма. Урсула готова была броситься на помощь, но Мартѣ удалось сдержать разгоряченнаго коня и повернуть его на дорогу домой. Молодая дѣвушка замѣтила, что Марта была страшно блѣдна, въѣзжая въ ворота ихъ дома; она надѣялась, что сестра придетъ на террасу сама и разскажетъ все происшедшее съ нею, но Марта не показывалась. Подождавъ нѣсколько минутъ, Урсула пошла въ комнату сестры и тихонько постучала въ дверь; отвѣта не послѣдовало; она стукнула еще разъ, и еще, но также безуспѣшно; она окликнула Марту; въ комнатѣ было все такъ же тихо. Урсула рѣшилась войдти безъ позволенія; тихонько пріотворивъ дверь, она увидала свою сестру въ сильно возбужденномъ положеніи: не снявъ даже съ себя костюма амазонки, Марта бросилась на диванъ и опершись головою на столъ, неподвижно устремила глаза въ землю. Поразительная блѣдность, разлитая по ея лицу, и судорожное подергиваніе всего тѣла свидѣтельствовали, что съ ней произошло что-то необыкновенное. Она не слыхала, какъ вошла Урсула, и очнулась только тогда, когда та осторожно обратилась къ ней со словами:

-- Марта, отчего ты не подѣлишься со мной твоимъ горемъ?

Молодая женщина нетерпѣливо пожала плечами и нахмурила брови.

-- Скажи мнѣ, что случилось съ тобой; можетъ быть я съумѣю успокоить тебя; тебѣ легче будетъ, если ты раздѣлишь со мной твое горе. Еслибъ ты знала, какъ мнѣ тяжело тебя видѣть такою. Нѣтъ, видно, случилось что нибудь особенное: ты всегда такъ сдержанна, а теперь.... эта страшная блѣдность, эта дрожь.... Марта, полно скрытничать; ты знаешь, какъ я тебя люблю, какъ мнѣ дорого твое счастье....

И Урсула, наклонившись надъ сестрой, долго еще уговаривала ее, стараясь всѣми силами успокоить ее. Но Марту не трогали ласки сестры; она обрывала ее сухими замѣчаніями, отвертывалась отъ ея поцѣлуевъ, отталкивала ея участіе.

-- Прости сестра за мою навязчивость,-- проговорила, наконецъ, Урсула грустнымъ тономъ упрека.-- Я ухожу, не буду больше тебѣ надоѣдать.

Мартѣ сдѣлалось какъ будто совѣстно за свою черствость; послѣднія слова Урсулы обезоружили ее.

-- Нѣтъ, останься; я сегодня въ дурномъ расположеніи духа и меня все раздражаетъ. Я была всегда несправедлива къ тебѣ.... Послѣ когда нибудь ты все узнаешь, но не сегодня, прошу тебя.

Она усадила подлѣ себя Урсулу, которая, сильно обрадовавшись этому прорвавшемуся чувству, схватила руку сестры и крѣпко сжимала ее въ своей.

Марту тронула доброта Урсулы.

-- Послушай, сестра,-- заговорила она болѣе веселымъ тономъ,-- знаешь о чемъ я думала, когда глядѣла на тебя въ зеркало? Что ты вовсе не такъ дурна, какою считаешь сама себя. Напротивъ, ты даже хороша, мила, а это почти главное въ женщинѣ; къ тому же ты очень умненькая дѣвочка. Только одного недостаетъ въ выраженіи твоего лица: сознанія довольства и счастья.

-- Почему ты думаешь, Марта, что я несчастлива?

-- Нѣтъ, ты несчастлива, да и какъ ты можешь быть счастливою? Я постоянно загоняла тебя, глумилась надъ тобою, заставляла исполнять разные капризы.... Нѣтъ, нѣтъ, ты положительно несчастлива: и постоянно грустное выраженіе твоего лица, интонація голоса, любовь къ уединенію,-- все это доказываетъ. Я бы раньше должна была распросить тебя объ этомъ, я твоя старшая сестра, ты имѣешь право на мои совѣты. Но между нами стало какое-то недоразумѣніе; ты замкнулась сама въ себѣ, а я и не подумала о томъ, чтобы вызвать тебя на откровенность.

Урсула могла бы на это отвѣтить, что Марта не только не вызывала ее къ откровенности, но даже заглушала малѣйшее ея проявленіе своимъ высокомѣрнымъ отношеніемъ къ ней, но молодая дѣвушка была слишкомъ счастлива вниманіемъ сестры, чтобы напомнить объ этомъ.

-- Ахъ, Марта, если я и была чѣмъ либо несчастлива, то единственно только тѣмъ, что ты не позволяла мнѣ любить тебя. Теперь я совершенно довольна и счастлива.

-- И такъ, значитъ, между нами теперь полная откровенность,-- проговорила Марта. Ну, покажи же ты первая ея примѣръ: скажи, почему тебѣ всегда такъ не правилась идея замужества?

-- Потому что тѣ, за кого я могла выдти замужъ, мнѣ не нравились.

-- Вотъ какъ! Значитъ, былъ нравящійся, но за котораго ты помогла выйдти,-- произнесла Марта, смотря въ упоръ въ глаза Урсулы.

Дѣвушка вспыхнула.

-- Да, но тотъ, кого я люблю, или, вѣрнѣе, любила, уже на томъ свѣтѣ.

-- Ты говоришь про Эдуарда Авріаля?

-- Да, про него; онъ былъ для меня идеаломъ человѣка, я его почти боготворила, всѣ лучшія мои воспоминанія сосредоточиваются около него. И какъ же мнѣ было не любить его, когда это единственный человѣкъ, который не только никогда не третировалъ меня, но еще возвышалъ въ моихъ собственныхъ глазахъ. Съ какою нѣжностью, съ какимъ вниманіемъ относился онъ ко мнѣ, всѣми заброшенной. Какъ сейчасъ, помню я одинъ день, когда мы, цѣлымъ обществомъ, отправились на прогулку въ горы. Насъ было очень много, всѣ веселились, шумный смѣхъ далеко разносился въ воздухѣ; ты, какъ всегда, была центромъ, около котораго кружилась молодежь; мною же рѣшительно никто не занимался, меня какъ будто не было, никто не замѣчалъ моего присутствія. Я терпѣлива и не настолько мелочно самолюбива, чтобы завидовать кому либо, а особенно тебѣ, но на этотъ разъ мнѣ стало очень тяжело; я отдѣлилась отъ вашего веселаго общества, добрела до озера и сѣла подъ ивою; грустныя мысли толпились у меня въ головѣ; вслушиваясь въ вашъ смѣхъ, громкимъ эхомъ разносившійся по лѣсу, я думала, отчего я такая несчастная, что никому не нужна, для всѣхъ скучна, никто не хочетъ меня знать. Не помню, долго ли я сидѣла на берегу озера, знаю только, что когда я поднялась, вы всѣ уже уѣхали, оставивъ меня одну въ лѣсу; никто изъ васъ не вспомнилъ обо мнѣ, даже не замѣтилъ моего отсутствія. Я начала звать васъ, но никто не показался, никто не отвѣтилъ на мой зовъ. Кругомъ меня былъ незнакомый лѣсъ, неизвѣстныя мнѣ горы; я не знала куда, въ какую сторону идти, и продолжала стоять на одномъ мѣстѣ, такъ какъ иначе рисковала заблудиться. На небѣ стали показываться облака, собравшіяся, мало по малу, въ тучи; вдали слышались раскаты грома и скоро полилъ дождь; напрасно искала я убѣжища подъ деревьями; крупныя капли пронизывали меня насквозь, такъ что черезъ нѣсколько минутъ на мнѣ не осталось ни одной сухой нитки... Вдругъ я услышала, что меня кто-то зоветъ.... Это былъ его голосъ. Онъ, одинъ только онъ, не забылъ обо мнѣ и давно уже искалъ меня въ горахъ. Буря была еще въ полномъ разгарѣ; надъ самой моей головой трещали сучья, ломались вѣтви, изъ которыхъ нѣкоторыя падали прямо на меня; сильный порывъ вѣтра сорвалъ съ меня шляпу; я едва удержалась на ногахъ и почти была безъ чувствъ, когда ко мнѣ подошелъ Эдуардъ. Онъ скинулъ съ себя пальто, закуталъ имъ меня и повелъ въ домъ дровосѣка въ ла-Роконде, жена котораго обогрѣла меня и дала свою одежду, въ которую я тамъ же переодѣлась. Между тѣмъ буря угомонилась, небо стало проясняться, дождь прошелъ и мы вмѣстѣ возвратились домой. Никто тогда, повидимому, не удивился моему отсутствію и нашему возвращенію вмѣстѣ.

-- Такъ это при этомъ удобномъ случаѣ онъ открылся тебѣ въ любви?-- спросила Марта, и въ ея тонѣ слышалась насмѣшливая нотка, чего не замѣтила Урсула.

-- Нѣтъ, онъ мнѣ ничего не сказалъ тогда, но я сама поняла, что онъ меня любилъ. Только черезъ нѣсколько дней я услыхала отъ него первое слово любви и, хотя это не было для меня неожиданностью, но я до того обрадовалась, до того была счастлива, когда онъ попросилъ моей руки, что словъ нѣтъ передать это тебѣ.

-- Значитъ, все случилось къ лучшему, такъ какъ вы оба одинаково любили другъ друга.

-- Тѣмъ не менѣе я ему отказала.

Уже не насмѣшка, а что-то болѣе нехорошее слышалось въ тонѣ Марты. Урсула взглянула на нее открытымъ взглядомъ и невольно опустила глаза: ее поразило мрачное выраженіе лица старшей сестры, злобная улыбка, въ которую искривился этотъ красивый ротикъ, нервное дрожаніе руки, которою она конвульсивно мяла салфетку, накрывавшую столъ. Слова замерли на устахъ Урсулы; она больше ничего не сказала; она не объяснила сестрѣ, что отказала любимому человѣку только потому, что не хотѣла возбудить въ своей семьѣ неудовольствіе, такъ какъ была увѣрена, что мать возмутится выходомъ замужъ ея младшей дочери прежде любимой ею старшей; къ тому же она хорошо знала, что лучшею мечтою матери было видѣть Марту женою Авріаля... Урсула ничего этого не сказала; болѣе того -- она раскаивалась даже, что такъ простодушно довѣрила сестрѣ свои сокровенныя мысли; но могла ли она думать, что та, наканунѣ своей свадьбы съ Морисомъ, отнесется такимъ образомъ къ ея сердечнымъ изліяніямъ.

Марта первая нарушила молчаніе.

-- Ага, вотъ какъ! Онъ тебя любилъ, ты его, а я и не подозрѣвала этой очаровательной ндиліи,-- проговорила она съ злобнымъ дрожаніемъ въ голосѣ.-- Теперь понятна его постоянная холодность и равнодушіе въ обращеніи со мною.... И онъ еще осмѣливается навязывать мнѣ свои совѣты, прикрываясь, яко-бы, расположеніемъ ко мнѣ, заботливостью...

Марта нервно захохотала. Урсула, стоявшая до сихъ поръ съ поникшею головою, при послѣднихъ словахъ сестры, подняла голову и внимательно поглядѣла ей въ глаза.

-- Онъ тебѣ даетъ совѣты? Значитъ, онъ не умеръ?-- порывисто спросила она.

-- Умеръ, или нѣтъ, не льсти себя напрасными надеждами,-- глухо проговорила Марта.-- Онъ для тебя навсегда потерянъ, онъ никогда не придетъ больше къ тебѣ.

-- Что ты этимъ хочешь сказать?

-- Ничего особеннаго.

Урсула стояла пораженная горемъ; на глаза ея набѣжали слезы; сердце тоскливо сжалось: она предчувствовала, что надъ ея дорогимъ Авріалемъ висѣла какая-то бѣда, но какая? Марта не хотѣла больше ничего сказать и эта неизвѣстность страшно томила любящее сердце дѣвушки.

Въ нервномъ возбужденіи она выбѣжала въ садъ и, какъ-бы ища чего-то, вглядывалась во всѣ темныя алеи и кусты. Вдругъ, она замѣтила на одной изъ грядокъ около цвѣтниковъ слѣды мужскихъ ногъ; она пошла по нимъ, они привели ее къ забору; продолжая поиски, она наткнулась на что-то бѣлое, зацѣпившееся на вѣткѣ; быстро схвативъ эту находку, дѣвушка увидѣла, что это былъ носовой платокъ; она отыскала мѣтку; то были литеры Э. А.

-- Нѣтъ сомнѣнія, онъ живъ... онъ здѣсь... недалеко...

Урсула не могла сомкнуть глазъ цѣлую ночь; образъ Авріаля, какъ живой, стоялъ передъ ея глазами; она видѣла его то ласковымъ, нѣжнымъ, какъ въ тотъ памятный день, когда онъ первый разъ сказалъ ей "люблю", то представлялся ей мрачнымъ, серьезнымъ, безмолвнымъ, какъ будто чѣмъ-то убитымъ. Она спрашиваетъ его, что съ нимъ, откуда эта глубокая морщина между бровей, отчего такъ мрачно смотрятъ его прелестные глаза... Все молчитъ. Но вотъ какая-то мрачная птица размахиваетъ громадными крыльями надъ самой его головой и что-то зловѣще каркаетъ... Эдуардъ какъ-то пригибается, все ниже, и ниже... Гдѣ-же онъ? Его нѣтъ...

Едва разсвѣло, бѣдная дѣвушка бросилась въ комнату Марты. Ей надо было все знать, а Марта могла разсказать. Она станетъ умолять ее, цѣловать ея колѣни, обливать слезами ея руки, по допытается, вырветъ у Марты признаніе... Урсула нѣсколько разъ постучала въ дверь, отвѣта никакого; она нагнула ручку, дверь не подалась; она была заперта на ключъ.-- Боже мой! Что-же дѣлать? Къ кому обратиться? Къ мировому судьѣ... Да, да... Онъ всегда принималъ живое участіе въ Авріалѣ, онъ добрый, онъ поможетъ...

Урсула быстро одѣлась и выбѣжала изъ дому. На встрѣчу ей попался Морисъ Марсолье, котораго она ненавидѣла всею душою. Свернувъ отъ него въ сторону, она съ тоскою подумала: "Недоброе предзнаменованіе". Дѣйствительно, придя въ домъ мироваго судьи, она узнала, что онъ уѣхалъ. Урсула едва не упала; шатаясь пошла она отъ дому судьи, куда? сама не знала. Ей было теперь все равно, куда идти, только бы не домой. Ноги подкашивались у бѣдной дѣвушки; замѣтивъ первую попавшуюся скамейку, она сѣла на нее. Въ это время по дорогѣ проходилъ докторъ Фреснель; его остановилъ крайне встревоженный видъ Урсулы; онъ нагнулся къ ней и съ участіемъ освѣдомился, что съ ней? Урсула подняла голову, увидала доктора и, вспомнивъ, что Авріаль былъ съ нимъ въ хорошихъ отношеніяхъ, рѣзко спросила его, не отвѣчая на его вопросъ.

-- Послушайте, вы другъ Эдуарда Авріаля?

-- Да, я былъ другомъ этого несчастнаго мальчика.

-- Почему были, а не есть?

-- Умершіе не имѣютъ друзей,

-- Не говорите такъ: онъ не умеръ, и вы это знаете лучше меня... вы знаете, вы должны знать, гдѣ онъ теперь?

И она пытливо глядѣла ему въ глаза.

-- Почему вы такъ думаете?

-- Не думаю, а знаю навѣрно.

Тонъ ея голоса становился все болѣе и болѣе увѣреннымъ. Докторъ Фреснель подумалъ съ минуту.

-- Вы правы, мадемуазель,-- сказать онъ,-- я глубоко преданъ Авріалю; вотъ почему я умоляю васъ; не говорите никому, что онъ живъ, и если вамъ удастся встрѣтить его, заклинаю васъ всѣмъ святымъ, сохраните это въ тайнѣ и, въ особенности, мнѣ не говорите, гдѣ его можно найдти.

Дѣвушка удивленно смотрѣла на него.

-- Почему?-- спросила она.

-- Потому, что надъ нимъ тяготѣетъ важное обвиненіе.

-- Докторъ, что вы говорите?! И неужели вы считаете его способнымъ на какое-либо преступленіе?

-- Я, нѣтъ; я твердо вѣрю въ его честность, но правосудіе основывается не на одной увѣренности, а на фактахъ, на уликахъ.

Урсула была поражена; она не знала, что теперь дѣлать, что предпринимать. Въ это время къ нимъ подошелъ жандармскій офицеръ; онъ искалъ доктора Фреснеля, которому имѣлъ передать нѣкоторыя инструкціи отъ своего начальника и, въ свою очередь, получить для себя. Офицеръ сообщилъ, что судьи почти увѣрены въ возвращеніи Авріаля и потому отдано приказаніе во что-бы то ни стало отъкскать его. Докторъ молча выслушалъ донесеніе жандарма. Въ эту минуту къ нимъ приблизился Морисъ Марсолье; онъ зналъ, что все мѣстное начальство было поднято на ноги, за поисками подсудимаго.

-- Я очень радъ, что случай столкнулъ меня съ вами,-- проговорилъ онъ, поздоровавшись съ офицеромъ и докторомъ Фреснелемъ.-- У меня есть кой-какія свѣдѣнія по этому дѣлу, которыя, вѣроятно, вамъ пригодятся; дѣло въ томъ, что въ лѣсу ла-Роканде видали какого-то подозрительнаго человѣка, который, видимо, взбѣгалъ встрѣчаться съ людьми. Вчера, этотъ неизвѣстный задержалъ въ лѣсу мадамъ де-Каранталь, въ то время, когда она ѣхала въ Гранваль; эта встрѣча до такой степени потрясла ее, что она слегла въ постель и сегодня не могла даже принять меня; въ то время, какъ я, въ ожиданіи доклада, ходилъ по ихъ саду, я наткнулся на слѣды мужскихъ ногъ въ цвѣточныхъ грядахъ, и вотъ на этотъ лоскутокъ сукна, который висѣлъ на заборѣ; нѣтъ сомнѣнія, что кто-то перелѣзалъ къ нимъ въ садъ черезъ заборъ; если онъ вамъ можетъ пригодиться къ дѣлу, возьмите, воспользуйтесь имъ.

Жандармъ поблагодарилъ Мориса за эти свѣдѣнія; докторъ же стоялъ сильно насупившись и не скрывалъ своего дурного расположенія духа. Въ это время поднялась Урсула, которую Морисъ сначала не замѣтилъ изъ-за спины доктора; она была очень взволнована и, видимо, хотѣла что-то говорить. Фреснель быстро предупредилъ ее.

-- Не ходите къ тѣмъ бѣднякамъ, про которыхъ вы говорили,-- сказалъ онъ;-- вы слишкомъ устали, за васъ схожу я; подите лучше отдохните у меня, въ квартирѣ; жена будетъ очень рада васъ видѣть.

И взглядомъ, онъ просилъ ее послушаться.

Морисъ выразилъ желаніе сопровождать жандармскаго офицера въ его поискахъ, ссылаясь на свое хорошее знакомство съ краемъ; въ сущности, онъ не хотѣлъ оставить его глазъ на глазъ съ докторомъ. Урсула же отправилась къ г-жѣ Фреснель; но она сидѣла какъ на горячихъ угляхъ; ей все мерещилось, что Морисъ повелъ жандармовъ на вѣрный слѣдъ ея дорогого Эдуарда; ей уже представлялось, что его ведутъ въ тюрьму, какъ послѣдняго негодяя-преступника. Она не могла оставаться покойной; извинившись передъ женою доктора, она пошла по дорогѣ въ ла-Роканде; что-то ей говорило, что если Авріаль здѣсь, то онъ навѣрно нашелъ себѣ убѣжище въ той самой хижинѣ, гдѣ укрылъ ее отъ бури. Во всякомъ случаѣ, она должна была увидѣть его, чтобы предупредить объ опасности, ему угрожавшей; сознаніе этого долга придавало ей силу и смѣлость; избирая самыя укромныя тропинки, рискуя расцарапать себѣ лицо и руки о плотно переплетенныя между собою вѣтви елей, не боясь повредить ноги о поминутно встрѣчавшіяся пни и кочки, дѣвушка быстро направлялась къ знакомой хижинѣ. Достигнувъ просѣки, она оглядѣлась во всѣ стороны, думая, не увидитъ-ли гдѣ нибудь Авріаля, или онъ ее; въ это время раздался выстрѣлъ и показалось легкое облачко дыма: кто-то охотился въ лѣсу; вдали виднѣлись силуэты двухъ жандармовъ,-- и больше никого и ничего. Урсула торопливо продолжала путь; скоро она увидала скрывавшуюся въ деревьяхъ избу дровосѣка; сдерживая дыханіе, едва касаясь земли, осторожно прокрадывалась она къ воротамъ; на скамьѣ, у калитки, сидѣла Маріанна съ ребенкомъ на рукахъ, котораго убаюкивала обычнымъ колыбельнымъ напѣвомъ. Увидавъ дѣвушку, она почти испугалась ея блѣдности и встревоженнаго вида.

-- Что съ вами, барышня?-- съ безпокойствомъ спросила она.

Урсула отвѣчала не вдругъ.

-- Гдѣ Авріаль?-- спросила она наконецъ, едва переводя дыханіе.

Маріанна молчала, не зная, что сказать. Оправившись отъ этого неожиданнаго вопроса, она стала увѣрять, что ничего не знаетъ, никого не видала и что она спрашиваетъ про г. Авріаля, когда всѣмъ извѣстно, что онъ умеръ.

Но сбивчивость въ словахъ, и какая-то безпокойная суетливость доказывали, что Маріанна знаетъ, гдѣ находится Авріаль.

-- Ваши отвѣты выдаютъ васъ, онъ долженъ быть здѣсь;-- увѣренно проговорила Урсула.-- Умоляю васъ, проведите меня къ нему, я его другъ, я должна спасти его, такъ какъ его ищутъ жандармы и, черезъ нѣсколько минутъ, можетъ быть, они придутъ сюда.

Въ это время изъ-за елей показалась чья-то тѣнь... Что это, обманъ воображенія?... Нѣтъ, это онъ, да, онъ... Онъ услыхалъ ея голосъ и вышелъ самъ... Урсула задрожала и вскрикнула, не будучи въ состояніи сдержать волненіе.

-- Какая счастливая звѣзда привела васъ сюда, Урсула?-- проговорилъ Авріаль.-- А я ужъ думалъ, что мнѣ придется уѣхать отсюда, не видавъ васъ, не поговоривъ съ вами. Какъ мнѣ благодарить насъ, что вы пришли сюда.

Урсула перебила его, напомнивъ объ угрожавшей ему опасности. Маріанна ничего не понимала, но, видя волненіе и страхъ молодой дѣвушки, принялась дрожать и сама. По просьбѣ Авріаля и Урсулы, она указала первому глухую тропинку, по которой онъ могъ выбраться въ глухой лѣсокъ, гдѣ его никто не могъ преслѣдовать. Не подалеку былъ и Жеромъ; онъ станетъ караулить и его пѣснь будетъ служить предостереженіемъ объ опасности.

Авріаль и Урсула направились въ указанный лѣсъ; деревья были здѣсь до такой степени густы и часты, что въ нѣсколькихъ шагахъ нельзя было различить человѣка. Старательно раздвигая руками вѣтви, они выбрались на небольшую просѣку, всю устланную мохомъ, подобно бархатному ковру. Въ лѣсу было совершенно тихо, только изрѣдка встрепенется птица и, перелетѣвъ съ вѣтви на вѣтвь, пошумитъ листьями; Авріаль усадилъ дѣвушку на широкій пень, заросшій мохомъ, и самъ примостился подлѣ; ему было такъ хорошо, такъ покойно, что всякая мысль объ опасности оставила его.

-- Мы думали, что вы умерли,-- шепотомъ говорила Урсула,-- и каждый день вспоминали о васъ. Зачѣмъ вы не пришли раньше разувѣрить насъ въ этомъ, столько мучили? И теперь, чѣмъ бы радоваться, наслаждаться счастьемъ, надо думать о томъ, чтобы никто васъ не замѣтилъ, надо прятаться, и... сознавать,-- о Боже мой!-- что надъ вашей головой виситъ страшная бѣда. Я не знаю, въ чемъ васъ обвиняютъ, я ничему не вѣрю, я знаю, что вы честный, благородный, искренній въ высшей степени, но, видно, случилось что-нибудь важное, что вы такъ старательно скрываетесь.

-- Я долженъ былъ уѣхать, Урсула; не спрашивайте, почему; возвратился же потому, что вашей сестрѣ угрожаетъ страшная будущность, въ случаѣ ея замужества съ Морисомъ Марсолье; я пріѣхалъ нарочно, чтобы разстроить этотъ бракъ.

-- О, есть очень вѣрное средство для этого.

-- Какое?

-- Только исполнить завѣтное желаніе моего покойнаго отца, что сдѣлаетъ счастливою и Марту, и всѣхъ въ нашемъ семействѣ; это -- жениться самому на Мартѣ.

Великодушное дитя хотѣло разомъ спасти двоихъ: и Марту, и самого Авріаля. Она хорошо знала свою сестру, для того, чтобы не ожидать отъ нея какихъ-либо непріятностей, послѣ вчерашняго объясненія; ея уколотое самолюбіе могло побудить ее даже на месть. Урсула хорошо поняла, что Марта сама любила Авріаля, теперь же это чувство могло обратиться въ ненависть къ нему, и надѣлать много зла. Въ то же время, она была увѣрена, что если Марта захочетъ, она можетъ спасти Авріаля.

-- Жениться на вашей сестрѣ, Урсула?-- Но развѣ вы не знаете, что она меня ненавидитъ.

-- Ненависть иногда очень близка къ любви. Вы ее не понимали, ваша холодность и равнодушіе раздражали ее, возбуждали въ ней ревность, вотъ почему она держалась съ вами всегда такъ высокомѣрно. Ахъ, если-бы вы согласились позволить васъ любить. Вы бы все могли съ нею сдѣлать; она бы перестала быть такой гордой, капризной, самолюбивой; она сама говорила, что сойдетъ съ своего пьедестала только для того человѣка, котораго полюбитъ и будетъ взаимно любима. Вы были первымъ и, можетъ быть, послѣднимъ, съумѣвшимъ покорить ея непокорное сердце, въ вашей власти было взять ее въ свои руки, вы этого не хотѣли, не хотите и теперь, и вотъ почему она выходитъ замужъ за Мориса Марсолье, хотя болѣе чѣмъ равнодушна къ нему и не ожидаетъ съ нимъ счастья. Другъ мой! Не отталкивайте отъ себя Марту, разглядите въ ней тѣ хорошія стороны ея характера, которыя она умышленно заглушаетъ въ себѣ; сдѣлайте счастливыми и ее и себя!...

Урсула вся горѣла; въ эту минуту она была восхитительно хороша.

-- И это говорите вы, Урсула, вы, которой я нѣсколько времени тому назадъ открылъ тайну моего сердца?

-- Это былъ не болѣе, какъ сонъ; онъ ужъ давно прошелъ и вы сами отъ него отреклись.

-- Если я и отрекся отъ него, то только потому, что та, которую я любилъ, меня оттолкнула. Отчего вы не вняли тогда моей просьбѣ? Тогда, можетъ быть, событія приняли-бы другой всходъ и намъ не было-бы нужды, какъ теперь, оплакивать невозможность съ нашей стороны предотвратить несчастія, грозящія какъ намъ самимъ, такъ и близкимъ намъ людямъ.

Урсула ничего не сказала; энергія, охватившая ее сначала, теперь совсѣмъ оставила ее; поникнувъ головой, она сидѣла смертельно блѣдная, надломленная, убитая горемъ, едва сдерживая подступавшія къ горлу рыданія.

-- Теперь я уже ничего, ни для кого, не могу здѣсь сдѣлать,-- продолжалъ Авріаль.-- Но, прежде, чѣмъ я уйду, я хотѣлъ-бы сказать вамъ одно слово: Вы знаете, Урсула, въ какомъ преступленіи меня обвиняютъ?

-- Нѣтъ,-- прошептала она едва слышно.

-- Подозрѣваютъ, что я убилъ Семонселя.

Урсула не была подготовлена къ этому новому горю.

-- Вы! вы! вы!-- вскрикнула она.-- Боже, какая низость! Нѣтъ, это невѣроятно, невозможно! Они, должно быть, съумасшедшіе, всѣ тѣ, которые думаютъ такъ.

-- Благодарю, Урсула; этотъ крикъ, вырвавшійся у васъ отъ сердца, придалъ мнѣ силы. Я хорошо сдѣлалъ, что пришелъ сюда и увидѣлся съ вами: мнѣ было бы слишкомъ тяжело думать, что и вы раздѣляете общія подозрѣнія. Когда я буду далеко отсюда, вы засвидѣтельствуете мою невинность, Урсула.

Пораженная неожиданностью, Урсула почти не слыхала, что говорилъ Авріаль; широко раскрывъ глаза, она безсознательно смотрѣла куда то вдаль, вся дрожа и блѣднѣя; ея полуоткрытыя губы что-то шептали и изъ этого безпорядочнаго лепета можно было различить короткія восклицанія:

-- Боже мой!... это ужасно!... Господи!... За что!... Непостижимо!... Ахъ, Боже, Боже мой! сжалься!...

Авріаль страшно перепугался за Урсулу; около него никого не было, чтобы оказать какую-либо помощь бѣдной дѣвушкѣ, готовой лишиться чувствъ; положивъ на свое плечо ея пылающую голову, онъ старался, сколь возможно, словами успокоить ее, ободрить. Вдругъ, невдалекѣ подъ чьей-то ногой хрустнула сухая вѣтка. Урсула, какъ ужаленная, вскочила на ноги, но гутъ уже силы совсѣмъ ее оставили; она вскрикнула и, какъ снопъ, свалилась на руки Авріаля.

-- Успокойтесь, это я,-- послышался голосъ Жерома;-- жандармы ушли, сегодня ужъ больше не вернутся, но г. Морисъ продолжаетъ еще охотиться въ окрестностяхъ. Ужъ поздно, позвольте я васъ провожу, барышня

Урсула не двигалась. Контрабандистъ нагнулся надъ ея ухомъ и прошепталъ нѣсколько словъ, которыя, повидимому, произвели сильное впечатлѣніе на дѣвушку; она очнулась и обвела кругомъ тусклымъ взглядомъ. Жеромъ сдѣлалъ ей знакъ молчанія.

-- Да, правда, надо идти. Прощайте, Эдуардъ, нѣтъ, до свиданія! вы еще не уѣзжайте.

Урсула и Жеромъ пошли по направленію къ ла-Рикарде. Нѣсколько минутъ они ничего не говорили; Урсула первая прервала молчаніе.

-- Это правда, что вы его спасете? Вы твердо увѣрены въ возможности этого?

-- Да, обѣщаю вамъ, что спасу его; я слышалъ вашъ разговоръ; это обвиненіе -- ужасно! Я знаю, что онъ невиненъ въ смерти Семонселя и хотя я связанъ честнымъ словомъ, но разскажу по этому дѣлу все, что знаю; я выгорожу г. Авріаля, клянусь вамъ.

Жеромъ одушевился и голосъ его громко раздавался по лѣсу; онъ не догадывался, что два глаза слѣдятъ за нимъ изъ-за кустарниковъ и что обладатель ихъ жадно ловилъ каждое его слово.

-- Если вы только это сдѣлаете, Жеромъ, знайте, что не будетъ въ моей жизни того дня, когда бы я не благословляла ваше имя.

Они пришли въ ла-Рикарде уже вечеромъ.

-- Считайте меня своимъ преданнымъ другомъ,-- проговорила Урсула съ своей милой улыбкой, прощаясь съ контрабандистомъ.

-- Я исполню свою обязанность,-- отвѣтилъ онъ.

Она не замѣтила грустной ноты, прозвучавшей въ этой послѣдней фразѣ; радостныя надежды слишкомъ уже поглотили ея сердце.

Потрясенія, испытанныя Урсулою въ этотъ день, дали себя почувствовать бѣдной дѣвушкѣ; въ тотъ же вечеръ она захворала и должна была слечь въ постель.

V.

Прошло нѣсколько дней. Мировой судья возвратился изъ отпуска, вызванный телеграммою изъ суда. Серьезный, сильно озабоченный, онъ, крупными шагами, расхаживалъ взадъ и впередъ по своему кабинету; время отъ времени онъ останавливался у окна, выходящаго въ садъ, и о чемъ-то думалъ, безцѣльно вглядываясь въ даль; или-же быстро подходилъ къ письменному столу и, въ десятый разъ, прочитывалъ бумаги, принесенныя курьеромъ.

Старушка-горничная доложила о приходѣ доктора Фреснеля.

-- Я васъ съ нетерпѣніемъ ждалъ, мой другъ,-- проговорилъ судья, идя на встрѣчу доктору;-- садитесь и разскажите, какъ все это случилось.

-- Возвращеніе Авріаля мнѣ было извѣстно, но я не зналъ, гдѣ онъ находился, и не добивался узнавать; жандармскій офицеръ, которому поручено было отыскать его, совсѣмъ почти не знаетъ нашихъ окрестностей, такъ что Авріаль имѣлъ всѣ шансы для того, чтобы скрыться, и онъ-бы ушелъ отъ преслѣдователей, еслибъ не вмѣшался вашъ сынъ.

Мировой судья не скрылъ своего недовольства.

-- Онъ зналъ,-- продолжалъ докторъ,-- что судъ розыскивастъ кого-то, но, конечно, не подозрѣвалъ, что дѣло идетъ объ Авріалѣ, котораго, вѣроятно, считалъ давно уже умершимъ. Какъ сынъ мирового судьи и, лицо, занимающее видное положеніе въ городѣ, онъ желалъ оказать дѣлу услугу, пользуясь своимъ знакомствомъ съ краемъ и, такимъ образомъ, былъ причиною того, что Авріаля съ искали. Это было только еще вчера; правда, онъ имѣлъ достаточно времени, чтобы уѣхать отсюда, скрыться, но его сильно обезпокоивала внезапная, неожиданная болѣзнь m-elle Урсулы, и онъ не хотѣлъ уѣхать прежде, чѣмъ не узналъ, что здоровье ее поправилось. Болѣзнь Урсулы Ботерель вполнѣ объясняется сочувствіемъ къ положенію Авріаля, такъ какъ она захворала въ тотъ-же день, какъ видѣлась съ нимъ и, слѣдовательно, узнала о причинахъ, по которымъ онъ скрывается. Ночь она провела чрезвычайно дурно, бредила, металась, рвалась куда-то, такъ что, еслибъ болѣзнь не была такъ скоро захвачена, то, вѣроятно, она надолго бы удержала m-elle Урсулу въ постели, къ ней, по ея-же желанію, каждую ночь приходила, въ качествѣ сидѣлки, жена дровосѣка, Маріанна. Авріаль ежедневно поджидалъ ее въ лѣсу, чтобы узнать о состояніи болѣзни m-lle Урсулы, и вотъ вчера утромъ, когда онъ надѣялся услышать что-нибудь утѣшительное, онъ и былъ схваченъ жандармами.

-- Вы его видали послѣ этого?

-- Да; онъ совсѣмъ спокоенъ; совершенно просто, твердо, безъ всякаго смущенія сказалъ мнѣ, что считаетъ себя невиновнымъ, онъ, въ то же время, прибавилъ, что не можетъ ничего представить въ доказательство своей невинности. Потомъ онъ разспросилъ меня, какія инстанціи должно пройти это дѣло. Я сказалъ, что предварительный допросъ будетъ произведенъ здѣсь, для чего, вѣроятно, пріѣдетъ прокуроръ и будете вызваны вы; потомъ уже, коль скоро арестъ его будетъ утвержденъ, его препроводятъ для вторичнаго допроса въ окружной судъ.

-- "Гораздо-бы проще начать съ этого" -- замѣтилъ онъ. Ему, повидимому, не хочется, чтобы вы присутствовали на допросѣ.

Мировой судья былъ очень взволнованъ; въ то время, какъ докторъ давалъ эти объясненія, онъ, повидимому, слѣдилъ на нитью своихъ собственныхъ мыслей и едва отвѣчалъ на вопросы, предлагаемые ему докторомъ. Когда Фреснель ушелъ, судья бросился въ кресло и охватилъ голову обѣими руками.

-- Какое странное дѣло!-- проговорилъ онъ.-- Авріаль ведетъ себя такъ, что, поневолѣ, наводитъ мысль о подозрѣніи; съ другой стороны это спокойствіе, эта увѣренность въ тонѣ... Къ тому-же его безупречное прошлое сильно говоритъ въ его пользу.... Нѣтъ, тутъ есть какая-нибудь тайна и наша задача разгадать ее.

Онъ велѣлъ позвать къ себѣ сына.

-- Морисъ,-- обратился онъ къ нему,-- тебѣ извѣстно объ арестованіи Авріаля?

-- Да, извѣстно.

-- И также о томъ, какое обвиненіе тяготѣетъ надъ нимъ?

-- Да, я знаю.

-- Припомни подробности того несчастнаго случая... Сначала смерть Семонселя была, дѣйствительно, приписана случайности; потомъ-же, когда его нашли жертвою гнуснаго убійства, ты сказалъ, что не думаешь, чтобы Авріаль быль способенъ на это. Эти роковыя слова, которыя, можетъ быть, ты хотѣлъ сказать въ оправданіе его, послужили искрой, зажегшей подозрѣніе во всѣхъ и, такимъ образомъ, противъ Авріаля было начато слѣдствіе.

-- Я долженъ былъ говорить правду, къ ему-же, коль-скоро фактъ преступленія былъ, болѣе или менѣе, выясненъ, то, поневолѣ, подозрѣніе должно было паетъ на Авріаля, такъ какъ мы находились тогда только втроемъ.

-- А ты никогда не вдумывался, какой мотивъ могъ руководить Авріалемъ?

-- И тогда, и прежде, я серьезно задумывался надъ этимъ и рѣшилъ, что единити сивымъ мотивомъ могла послужить -- ревность. Марта оказывала Семонселю все время такое благоволеніе, что, конечно, онъ не могъ отнестись къ этому равнодушно.

-- Однако-же, вѣдь Авріаль тотчасъ же уѣхалъ и ничто не доказываетъ, чтобы онъ доискивался ея руки?

-- Я ничего не утверждаю, отецъ; это только мое предположеніе. Кто-же можетъ проникнуть во всѣ изгибы человѣческаго сердца?

-- Марта страшная кокетка,-- проговорилъ какъ-бы самъ съ собою г. Марсолье;-- ея самолюбіе всегда потѣшается надъ тѣми ударами, которые она способна наносить другимъ; но всегда-ли она способна разсчитать ударъ?

И, потомъ, обратясь къ сыну, продолжалъ:

-- Послушай, Морисъ, ты привлеченъ къ этому дѣлу въ качествѣ свидѣтеля. Помни, что ты долженъ отрѣшиться отъ всякаго личнаго мнѣнія, отъ всякихъ личныхъ чувствъ къ обвиняемому. Чтобы ни было между вами, ты обязанъ говорить одну только святую истину. Увѣренъ-ли ты въ себѣ?

-- Вполнѣ увѣренъ: я никогда ничего не дѣлалъ и не говорилъ противъ своей совѣсти.

-- Ну, или съ Богомъ! Больше я ничего не имѣю тебѣ сказать.

Вслѣдъ за тѣмъ, мировой судья сошелъ въ садъ, чтобы нѣсколько освѣжиться. При поворотѣ на одной изъ аллей онъ услыхалъ, что его зоветъ чей-то женскій голосъ; оглянувшись, онъ увидалъ Урсулу; противъ его ожиданій, она не только не была грустна, но еще улыбалась и на ея миломъ, все-еще блѣдномъ послѣ болѣзни, лицѣ свѣтилась радость.

-- Сядемте, мой добрый,-- предложила она, указывая на ближайшую скамейку,-- и поговоримъ кой о чемъ.

Мировой судья, ничего не понимая, сѣлъ возлѣ молодой дѣвушки; скамейка стояла подъ огромными кустами жимолости и жасмина; вѣтви ихъ ниспадали на голову Урсулы и, она, облитая золотыми лучами солнца, казалась въ высшей степени прекрасною.

-- Я знаю, отчего вы такой сегодня мрачный,-- заговорила она; васъ огорчаетъ арестъ Авріаля.

-- Да; нѣтъ причинъ радоваться этому.

-- Послушайте, вы, сами, считаете его способнымъ на это?

-- Что въ томъ, что не считаю? Вѣдь правосудіе не принимаетъ по вниманіе личныхъ мнѣній... Да, тяжела иной разъ наша обязанность,-- вздохнулъ онъ.

-- Вы его любили, я знаю.

-- Да, я его любилъ какъ сына; я на немъ основывалъ самыя блестящія надежды, вълучшихъ мечтахъ моихъ онъ занималъ одно изъ первыхъ мѣстъ: вѣдь я зналъ, что онъ любилъ васъ и, догадывался, что вы платили ему полной взаимностью: съ какою радостью я мечталъ о томъ, когда Морисъ женится на Мартѣ, а Авріаль на васъ, и мы составимъ, такимъ образомъ, одно семейство, соединенное крѣпкими узами родства, любви и дружбы. Но человѣкъ предполагаетъ, а Вотъ-располагаетъ, и намъ надо благодарить Всемогущаго, что Онъ во время остановилъ этотъ союзъ, избавилъ васъ отъ позора носить фамилію человѣка, который завтра, можетъ быть...

-- О, г. Марсолье...

-- Что дѣлать?! Всѣ обстоятельства сопоставлены такъ, что не оправдываютъ его, а, напротивъ, обвиняютъ; его быстрый отъѣздъ, распространенные слухи о его смерти, эта таинственность, которою онъ самъ себя окружилъ, да и, наконецъ, неосторожныя слова, сказанныя вашею сестрой. Нелегкая судьба его ожидаетъ: если даже его и не обвинятъ, за недостаткомъ уликъ, то все-таки, испытанъ всю тяжесть допросныхъ мытарствъ предъ лицомъ большого собранія судей и публики, онъ будетъ оставленъ въ сильномъ подозрѣніи,-- въ этомъ позорномъ клеймѣ, которое отравитъ всю его жизнь.

Урсула спокойно глядѣла въ глаза старика; ее, повидимому, не испугала эта мрачная картина будущности дорогаго ей человѣка.

-- Вы довольно искусно сплетаете предположенія съ доказательствами,-- проговорила она съ улыбкой.

-- Если и не доказательства, то весьма опасные аргументы.-- Ахъ, несчастное дитя, неужели вы думаете, что мнѣ самому пріятно убѣждаться въ виновности человѣка, котораго я всегда считалъ своимъ другомъ, когда я и относительно человѣка, вовсе мнѣ незнакомаго, не могу безъ сожалѣнія утверждать обвинительный приговоръ. Урсула, Урсула, плохо же еще вы меня знаете!....

-- Нѣтъ, мой добрый, мой хорошій; я знаю, что вы любите Эдуарда, что вы, также, какъ и я, обрадуетесь, узнавши о томъ, что судъ долженъ будетъ освободить его.

-- Что вы хотите этимъ сказать, Урсула?

-- Что завтра г. Авріаль будетъ свободенъ и невинность его вполнѣ доказана.

-- Скажите яснѣе.

-- Есть одинъ человѣкъ, который знаетъ настоящаго преступника, и онъ его назоветъ, онъ мнѣ далъ въ этомъ честное слово, вызовите его въ судъ, онъ тамъ скажетъ.

-- Кто-же преступникъ?

-- Я сама не знаю, но Жеромъ-Боскезнаетъ.

Появившіяся сначала на лицѣ, судьи радость и надежда снова угасли, и онъ сдѣлался еще грустнѣе прежняго.

-- Бѣдное дитя! Если только въ этомъ ваша надежда, то вамъ придется отказаться отъ нея, такъ какъ этотъ свидѣтель не можетъ больше давать показаніи ни за, ни противъ кого-либо.

-- Отчего?! отчего?!...

-- Онъ умеръ.

Урсула вскочила, задрожала всѣмъ тѣломъ и безумно бросилась на грудь старика.

-- Да, Урсула, это грустная истина: онъ умеръ въ прошлую ночь; это было при такихъ обстоятельствахъ, какъ открылось теперь: Жеромъ Боске занимался контрабандой; кто-то предупредилъ таможенныхъ надсмотрщиковъ, что онъ въ эту ночь будетъ возвращаться изъ Швейцаріи съ различными драгоцѣнностями и, какъ годъ тому назадъ, случилось убійство одного таможеннаго, который былъ сваленъ въ бездну съ высоты утеса, такъ, и теперь, Жеромъ Боскенетъ валяется тѣмъ-же.

-- Онъ умеръ!... умеръ!-- безсвязно бормотала несчастная дѣвушка и, вдругъ, какъ бы очнувшись, выпрямилась во весь ростъ, подала холодную руку мировому судьѣ и мертвымъ голосомъ произнесла:

-- Самъ Богъ противъ насъ. Прощайте г. Марсолье; мнѣ больше нечего здѣсь дѣлать.

Низко понуривъ голову, Урсула пошла домой; она ничего не видѣла, ничего не слышала; ей встрѣчались знакомые, кланялись, но она не отвѣчала на ихъ поклоны, потому что не замѣчала никого.

Придя въ свой садъ, она увидала Марту, сидящую у окна своей комнаты; лицо ея было блѣдно, потухшіе глаза печально смотрѣли въ садъ, Урсула направилась прямо въ комнату сестры.

-- Радуйся, онъ въ тюрьмѣ... можетъ быть завтра его отправятъ въ окружной судъ... его осудятъ,.... сошлютъ,.... къ смерти приговорятъ.... Что-же не смѣешься?.... Тебѣ должно быть весело.... Вѣдь это дѣло твоихъ рукъ....

Все это Урсула проговорила очень скоро, отрывисто, задыхаясь отъ слезъ и гнѣва...

Марта ничего не отвѣчала; она даже не повернулась, только еще больше поблѣднѣла, плотнѣе прижалась къ стеклу и изъ ея темныхъ глазъ на щеку скатилась жгучая слеза.

-- Что-жъ ты ничего не говоришь, бездушная кокетка, эгоистка!?-- рѣзко произнесла Урсула и почти дерзко рванула старшую сестру за плечо.

Та отшатнулась отъ окна и, будучи не въ состояніи совладать съ собою, громко зарыдала, упавши головой на столъ. Урсула была обезоружена.

-- Прости, сестра,-- ласково заговорила она; -- я не должна была такъ говорить съ тобою, но вѣдь я не знала.... меня такъ поразило это горе...

-- Ты вправѣ упрекать меня, Урсула, я стою того. Я не могу я не должна оскорбляться всѣмъ тѣмъ, что ты наговорила... Но, знаешь, въ жизни бываютъ минуты, когда сразу образуется неизмѣримая пропасть между прошедшимъ и будущимъ, и вотъ эти-то минуты я переживаю теперь. Я много думала о своей жизни и, еслибъ ты только знала, какъ тяжело мнѣ было сознаться въ своемъ непростительномъ эгоизмѣ, въ своей дрянности, въ томъ вредѣ, который я наносила и себѣ, и, главное, другимъ. Что я переживала въ эти тяжелыя минуты, когда подводила итогъ своей прожитой жизни, какія мученія я испытывала при этомъ, ты едва-ли поймешь, Урсула, потому что ничего подобнаго твоей чистой душѣ никогда не приходится испытать. Другая на моемъ мѣстѣ впала-бы въ отчаяніе, въ апатію, махнула бы рукой на жизнь и выбрала бы исходомъ своего тяжелаго положенія -- смерть, но меня спасаетъ отъ этой глупости сила воли. Я потеряла полжизни, я много дурного надѣлала за все это время, но вѣдь еще другая половина у меня впереди, я могу поправить все зло, я могу съ избыткомъ искупить всю пустоту прежней жизни; всю энергію свою, которая до сихъ поръ имѣла столь постыдное примѣненіе, я употреблю на пользу другихъ, Прежней тщеславной, самолюбивой, гордой Марты -- не существуетъ; остается Марта, полная готовности оказыватъ всевозможную полѣзу ближнимъ... Ты улыбаешься, Урсула, тебѣ кажется невѣроятнымъ этотъ перепоротъ, ты, можетъ быть, приписываешь это экзальтированному состоянію. Пусть будущее само оправдаетъ мои слона, первымъ-же моимъ дѣломъ будетъ,-- возвратить тебѣ то счастье, которое я прежде похитила у тебя.... Да, Урсула, пройдетъ нѣсколько дней и ты увидишь, что Марта не на вѣтеръ бросала это вырвавшееся изъ глубины сердца признаніе... Я спасу Авріаля, онъ съ открытымъ челомъ выйдетъ изъ тюрьмы, а тамъ только за тобой будетъ дѣло, чтобы ввести его въ нашъ домъ, какъ жениха.

Закончивъ рѣчь, Марта сѣла къ столу, написала письмо и велѣла отнести его въ Вермонъ; затѣмъ, снова возвратилась къ сестрѣ, и онѣ долго еще говорили другъ съ другомъ. Мало по малу въ Урсулѣ снова зажглась искра надежды, которую старательно раздувала Марта.

Нѣсколько дней спустя, къ опушкѣ лѣса подъѣхала карета, изъ которой вышла Марта: она увѣренными шагами направилась по глухимъ тропинкамъ, пока, наконецъ, достигла того мѣста, гдѣ утесы, густо заросшіе зеленью, образовали изъ себя полукругъ, вполнѣ скрытый отъ глазъ, плохо знакомыхъ съ этимъ мѣстомъ. Тамъ ждалъ ее Морисъ.

-- Видите, какъ священны для меня ваши желанія,-- проговорилъ онъ, идя на встрѣчу Мартѣ.

-- Благодарю, что пришли,-- холодно отвѣтила она.-- Вы, вѣроятно, догадались, что я имѣю въ виду говорить объ этомъ несчастномъ процессѣ, въ которомъ оба мы не останемся безучастны.

-- Я васъ не понимаю, Марта.

-- Насъ обоихъ призовутъ въ судъ, въ качествѣ свидѣтелей. Я должна буду дать показаніе о томъ, что говорилось и дѣлалось въ ла-Рикардо въ тотъ достопамятный день. Авріаль не способенъ ни на какіе грязные разсчеты; если онъ виновенъ, то причиною этого надо считать его возмущенное сердце, его помутившійся разумъ, и я имѣю въ этомъ нѣкоторую долю отвѣтственности и даже не малой, вслѣдствіе чего меня ужасно страшитъ предстоящее признаніе.

-- Кто-же вынуждаетъ къ нему? Сговоримтесь, чтобы дать одинакныя показанія, которыя бы нисколько не затронули васъ лично.

Она, повидимому, колебалась, на самомъ-же дѣлѣ, пытливо вглядывалась въ черты Мориса.

-- Нѣтъ,-- отвѣтила она, послѣ минутнаго раздумья.-- еслибъ я и хотѣла исказить истину, я бы не могла: я не въ состояніи увертываться отъ вопросовъ, которые будутъ мнѣ предлагать; къ тому-же, могу-ли я оставаться равнодушной къ судьбѣ того, кого, можетъ быть, сама натолкнула на погибель; другіе могутъ быть неумолимы въ своихъ приговорахъ, я же не въ состояніи преодолѣть чувства глубокаго состраданія къ несчастному; я хочу, во что-бы то ни стало, спасти его, и призвала васъ сюда затѣмъ, чтобы сказать, что я разсчитываю на вашу помощь.

-- Что-же я могу тутъ сдѣлать?

-- Тюрьма окружнаго суда плохо защищена отъ побѣговъ; съ деньгами и ловкостью двери ея легко отворятся; всѣ уже мѣры къ этому приняты; дѣло только за одной небольшой задержкой, преодолѣть которую легко можетъ сынъ мирового судьи. Докторъ Фреснель уже предупрежденъ; вы условитесь другъ съ другомъ; Авріаль можетъ быть освобожденъ впродолженіи двухъ часовъ; карета моя будетъ его поджидать и отвезетъ на границу.

Морисъ сталъ энергично возражать.

-- Надо, чтобы онъ былъ свободенъ прежде, чѣмъ до суда дойдетъ одна записка, которая разсѣетъ всѣ сомнѣнія по этому дѣлу.

-- О какой запискѣ вы говорите, Марта?-- встрепенулся Морисъ.

-- О письмѣ, написанномъ Жеромомъ до его послѣдняго отъѣзда въ Швейцарію, и которое онъ оставилъ своей женѣ съ тѣмъ, чтобы она передала его вашему отцу; я взяла на себя исполнить это порученіе, но прежде, чѣмъ письмо попадетъ по принадлежности, я хочу, чтобы Авріаль былъ далеко отсюда.

Лицо Мориса моментально вспыхнуло и тотчасъ-же поблѣднѣло.

-- Марта,-- сказалъ онъ не совсѣмъ твердымъ голосомъ,-- отдайте мнѣ это письмо.

Эта просьба сразу выдала преступника. Марта молча уставилась на него и заставляла его нѣсколько минутъ томиться подъ ея пытливымъ взглядомъ; Морисъ безсвязно бормоталъ что-то, краснѣлъ, блѣднѣлъ,-- вообще, выказалъ сильное смущеніе. Видя его окончательно побѣжденнымъ, Марта рѣзко и громко бросила ему въ лицо обвиненіе.

-- Убійца Семонселя,-- вы. Письмо заключаетъ въ себѣ ваше обвиненіе.

Онъ даже не противорѣчилъ.

-- А если и дѣйствительно такъ?-- пробормоталъ онъ.

-- Я вамъ скажу, что тогда: если вы дадите открытое признаніе, которое спасетъ невиннаго Авріаля, я вамъ подарю это роковое для васъ письмо и, кромѣ того, дамъ возможность бѣжать.

-- Ну да, сознаюсь: это я убилъ Семонселя... Меня побудила къ этому ревность... Но, письмо, письмо?...

Марта протянула бумагу; Морисъ жадно схватилъ ее и въ одинъ мигъ разорвалъ въ клочки.

-- Теперь бѣжите,-- сказала Марта.

Онъ поднялъ голову и окинулъ ее торжествующимъ взглядомъ.

-- Нѣтъ,-- проговорилъ онъ,-- я останусь. Къ мнѣ теперь бѣжать? единственное доказати) моей виновности уничтожено.

-- Уничтожено письмо, но не единственное, какъ вы говорите, доказательство. Я разсчитывала и." подлость съ вашей стороны и припасла свидѣтелей, чтобъ вы не увернулись.

Съ этими словами Марта раздвинула живую изгородь зелени и изумленнымъ глазамъ Мориса представились: Урсула и Маріанна.

-- Каждая изъ насъ троихъ.-- продолжала Марта, имѣетъ исполнить свою обязанность: я,-- загадить то зло, которое сдѣлала, Урсула -- спасти моего жениха, Маріанна -- отомстить за смерть мужа.

Морисъ опустилъ голову и, казалось, будто находился подъ вліяніемъ тяжелаго кошмара. Голосъ Марты вывелъ его изъ оцѣпенѣнія.

-- Для васъ насталъ день суда, Морисъ. Вы не имѣете права ни на снисхожденіе, ни на состраданіе. Если кого жаль, то только вашего отца, который ничѣмъ не заслужилъ такого горя; ваша прямая обязанность,-- избавить его, по крайней мѣрѣ, отъ тяжелаго испытанія: видѣть своего сына на скамьѣ подсудимаго.

Молодая женщина удалилась съ своими спутницами. Морисъ нѣсколько минутъ еще стоялъ на одномъ мѣстѣ; потомъ онъ быстро пошелъ, по направленію къ границѣ; на пути, онъ нѣсколько разъ останавливался, ему казалось, что передъ нимъ выступали какія-то таинственныя чудовища, которыя заграждали ему дорогу; то были тѣни утесовъ и деревъ, которыя луна прихотливо разстилала по лѣсу.

На другое утро, въ то время, когда у доктора Фреснеля сидѣли, пришедшія по дѣлу, Марта и Урсула, за нимъ прислали съ просьбою немедленно пожаловать въ квартиру мирового судьи, гдѣ его ждалъ прибывшій по дѣлу Авріаля прокуроръ.

Старикъ Марсолье встрѣтилъ его такими грустными словами:

-- Роковой часъ пробилъ для несчастнаго Авріаля.

-- Скажите лучше: часъ его освобожденія.

-- Боже мой! Неужели вы намъ принесли докторъ доказательство его невинности?!-- радостно воскликнулъ судья.

-- Да; но не радуйтесь, несчастный отецъ! обвиненіе спало съ Авріаля съ тѣмъ, чтобы лечь на человѣка, еще болѣе вамъ близкаго.

Мировой судья затрясся.

-- Я звалъ къ себѣ Мориса... Отчего онъ не идетъ?

-- Потому, что онъ навсегда отсюда уѣхалъ и больше уже не вернется.

Несчастный отецъ понялъ все. Въ это время у дверей послышался шумъ шаговъ нѣсколькихъ человѣкъ. Докторъ Фреснель размахнулъ дверь и въ комнату внесли трупъ Мориса; его нашли на днѣ оврага.

Стоявшій на часахъ таможенный надсмотрщикъ видѣлъ, какъ какой-то человѣкъ вскарабкался на доску, перекинутую черезъ оврагъ; въ эту минуту она закачалась и переходившій упалъ въ пропасть. Былъ-ли это несчастный случай, вслѣдствіе потери равновѣсія, или обдуманное самоубійство,-- никто никогда не узналъ.

Черезъ нѣсколько времени въ замкѣ ла-Рикарде справляли свадьбу Урсулы съ Авріалемъ. Молодые намѣревались путешествовать и, передъ отъѣздомъ, зашли къ г. Марсолье. Онъ уже больше не былъ мировымъ судьей: вскорѣ послѣ смерти сына, онъ подалъ въ отставку и совершенно удалился отъ общества; за это время старикъ сильно измѣнился: весь посѣдѣлъ, сгорбился, казался старѣе лѣтъ на десять. При видѣ новобрачныхъ, онъ ласково поздоровался съ ними и, между прочимъ, освѣдомился о Мартѣ.

-- Марта совсѣмъ отрѣшилась отъ себя,-- отвѣчала Урсула.-- Теперь она занимается тѣмъ, что покровительствуетъ счастью другихъ, помогаетъ бѣднымъ, ухаживаетъ за больными, утѣшаетъ тѣхъ, кого постигнетъ горе. Наша свадьба состоялась такъ скоро, также благодаря ея стараніямъ. Имя ея стало здѣсь въ такой степени популярнымъ, что вы не найдете ни одного бѣднаго дома, гдѣ-бы не благословляли ее. Семейство Жерома Боске она взяла на свое полное попеченіе: содержитъ его, воспитываетъ дѣтей, помогаетъ во всемъ бѣдной Маріаннѣ. Вчера мы говорили о васъ, ее глубоко печалитъ та мысль, что вы на нее сердитесь и она просила походатайствовать за нее.

-- Она вполнѣ загладила свое прежнее поведеніе тѣми добрыми дѣлами, которыя распространяетъ теперь повсюду. Я на нее не могу и не вправѣ сердиться; пусть она придетъ ко мнѣ, мы потолкуемъ вмѣстѣ.

Въ этотъ же день молодая чета уѣхала; когда, черезъ нѣсколько дней, они снова возвращались, то ихъ поразилъ печальный звонъ въ мѣстной церкви; обѣимъ имъ пришла одна и та-же мысль: они переглянулись и слезы, невольно, навернулись на глаза ихъ. Предчувствіе ихъ не обмануло: городъ имѣлъ какой-то траурный видъ, и имъ попалось нѣсколько лицъ въ черныхъ платьяхъ. Не заѣзжая домой, они прямо прошли въ домъ стараго магистрата, гдѣ жилъ мировой судья. Въ передней, противъ обыкновенія, ихъ никто не встрѣтилъ; войдя въ залу, глазамъ ихъ представился катафалкъ съ гробомъ, въ которомъ покоился честнѣйшій изъ людей, старикъ Марсолье. Возлѣ гроба на колѣняхъ молилась Марта, одѣтая въ глубокій трауръ. Они безмолвно также опустились на колѣни.

-- Дорогая Урсула,-- прошепталъ Авріаль, вставая,-- наше счастье такъ велико, что, дѣйствительно, оно должно было быть купленнымъ дорогою цѣною. На зачѣмъ устроилось такъ, что поплатиться за него пришлось этому прекрасному человѣку?

"Живописное Обозрѣніе", NoNo 1--5, 1877.

Оставить комментарий Коллас Луи (перевод: Без указания переводчика) (yes@lib.ru) Год: 1876 Обновлено: 05/08/2025. 115k. Статистика. Повесть: Проза, Переводы Сочинения	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: Le Juge de paix. Текст издания: журнал "Живописное Обозрѣніе", NoNo 1-5, 1877..

Коллас Луи Мировой судья

Мировой судья.

I.

II.

III.

IV.

V.

Коллас Луи
Мировой судья