Lib.ru/Классика: Коллинз Уилки. Армадель

АРМАДЕЛЬ

КНИГА ПЕРВАЯ.

I. Путешественники.

Это было въ 1832 году, въ день открытія сезона на Вильдбадскихъ водахъ.

Вечернія тѣни уже ложились надъ спокойнымъ нѣмецкимъ городкомъ, гдѣ ежеминутно ожидали прихода дилижанса. Передъ воротами главной гостиницы, въ ожиданіи пріѣзда первыхъ лѣтнихъ посѣтителей, собрались три знаменитости Вильдбада, въ сопровожденіи своихъ женъ: бургомистръ -- представитель жителей города, докторъ -- представитель водъ, и хозяинъ гостиницы -- представитель своего собственнаго заведенія. Кромѣ этого избраннаго кружка, который уютно сгруппировался у красиваго маленькаго сквера передъ гостиницей, толпились невдалекѣ и прочіе городскіе жители, кое-гдѣ перемѣшиваясь съ поселянами, въ ихъ причудливомъ нѣмецкомъ костюмѣ, которые спокойно ожидали прихода дилижанса. Поселяне одѣты были въ черныя коротенькія куртки, черные узкіе штаны и трехъ-угольныя поярковыя шляпы; свѣтлые волосы женщинъ, заплетенные въ одну густую косу, спускались на затылокъ, а корсажи ихъ короткихъ шерстяныхъ юбокъ скромно поднимались почти къ самому горлу.

Кругомъ толпы двигались взадъ и впередъ летучіе отряды толстыхъ бѣлоголовыхъ ребятишекъ, между тѣмъ какъ мѣстные музыканты, таинственно отдѣлившись отъ прочихъ жителей, собрались въ уединенномъ уголкѣ, ожидая появленія первыхъ посѣтителей сезона, чтобы привѣтствовать ихъ первою серенадой.

Прозрачный майскій вечеръ еще золотилъ верхушки большихъ лѣсистыхъ холмовъ, высоко поднимавшихся по обѣимъ сторонамъ города; а прохладный вѣтерокъ, обыкновенно вѣющій при закатѣ солнца, приносилъ съ собою острый бальзамическій запахъ сосенъ изъ Шварцвальда.

-- Господинъ хозяинъ, сказала бургомистерша, придавая хозяину его полный титулъ,-- ожидаете вы сегодня къ открытію сезона кого-либо изъ иностранныхъ посѣтителей?

-- Да, господа бургомистерша, отвѣчалъ хозяинъ, возвращая ей комплиментъ,-- ожидаю двухъ. Они писали мнѣ: одинъ черезъ своего слугу, другой, повидимому, самъ,-- прося приготовить имъ комнаты. Оба ѣдутъ изъ Англіи, судя по ихъ фамиліи ихъ. Впрочемъ, если вы попросите меня произнести эти имена, то мой языкъ запнется; если же вы хотите чтобъ я ихъ по складамъ сказалъ, то вотъ вамъ то и другое по порядку и буква за буквой. Первый изъ нихъ высокорожденный иностранецъ, съ титуломъ мистера, подписывается восемью буквами: А, R, M, A, D, Е, L, E -- и ѣдетъ сюда больной, въ своей собственной каретѣ. Второй, высокорожденный иностранецъ, тоже мистеръ, подписывается пятью буквами: N, Е, А, L, Е,-- и ѣдетъ больной же, но только въ дилижансѣ. Его превосходительство изъ восьми буквъ пишетъ ко мнѣ, черезъ своего слугу, по-французски, а его превосходительство изъ пяти буквъ пишетъ ко мнѣ по-нѣмецки. Комнаты для обоихъ готовы. Больше я ничего не знаю.

-- Можетъ-быть, герръ докторъ, замѣтила бургомистерша,-- имѣетъ какія-либо свѣдѣнія объ этихъ знаменитыхъ иностранцахъ?

-- Объ одномъ только, фрау бургомистерша; но, собственно говоря, я заимствовалъ ихъ не прямо отъ него. Я получилъ медицинскій отзывъ о болѣзни его превосходительства изъ восьми буквъ и, повидимому, болѣзнь эта неизлѣчима. Помоги ему Господь!

-- Дилижансъ! закричалъ одинъ ребенокъ съ конца толпы.

Музыканты схватили свои инструменты, и воцарилось всеобщее молчаніе. Вдали, изъ-за извилинъ лѣсистой горной дороги, слабо, но отчетливо раздавался въ вечерней тишинѣ звонъ почтоваго колокольчика. Неизвѣстно было, чей именно экипажъ приближается: карета ли г. Армаделя, или публичный дилижансъ съ г. Нилемъ внутри?

-- Начинайте, друзья мои! закричалъ меръ музыкантамъ.-- Частная ли, общественная ли карета, все равно. Это первые больные нынѣшняго сезона: встрѣтимъ же ихъ повеселѣе.

Оркестръ заигралъ живой танецъ, а дѣти на площадкѣ весело запрыгали въ тактъ музыкѣ. Въ эту самую минуту старшіе изъ зрителей, стоявшіе близко къ гостиницѣ, разступились, и первая мрачная тѣнь пала на столь оживленную доселѣ и веселую прелесть сцены. Съ той и съ другой стороны выступила маленькая процессія дюжихъ поселянокъ; каждал изъ нихъ везла за собою пустое кресло на колесахъ, и каждая, съ вязаньемъ въ рукахъ, поджидала несчастныхъ; разбитыхъ параличомъ страдальцевъ, которые стекались и стекаются, безнадежные -- тогда сотнями, а теперь тысячами -- къ Вильдбадскимъ водамъ.

Между тѣмъ какъ музыка играла, дѣти плясали, говоръ публики возрасталъ, а молодыя здоровыя няньки ожидаемыхъ калѣкъ невозмутимо вязали; въ это время женское ненасытное любопытство, относительно всего что касается другихъ женщинъ, заговорило въ бургомистершѣ. Она отвела въ сторону трактирщицу, и тутъ же шепотомъ предложила ей вопросъ.

-- Мнѣ нужно вамъ сказать нѣсколько словъ, объ этихъ двухъ иностранцахъ изъ Англіи, сказала бургомистерша.-- Упоминаютъ ли они въ своихъ письмахъ что везутъ съ собою дамъ?

-- Который ѣдетъ въ дилижансѣ -- нѣтъ, отвѣчала трактирщица.-- Но который ѣдетъ въ своей собственной каретѣ -- да. Онъ везетъ съ собою ребенка, везетъ няню, а также, заключила трактирщица, искусно оставляя самый интересный пунктъ разказа къ концу,-- везетъ и жену.

Бургомистерша просіяла; докторша, участвовавшая въ конференціи, тоже просіяла; трактирщица же значительно кивнула головой.

Въ умѣ всѣхъ трехъ разомъ промелькнула мысль: "Мы увидимъ моды!"

Прошла еще минута, толпа встрепенулась, и цѣлый хоръ голосовъ возвѣстилъ что путешественники близко.

Въ это время уже былъ виденъ приближавшійся экипажъ, и всѣ сомнѣнія на его счетъ разсѣялись. По длинной улицѣ, тянувшейся къ скверу, ѣхалъ дилижансъ, выкрашенный ослѣпительною желтою краской, и остановившись у воротъ гостиницы, высадилъ первыхъ посѣтителей сезона. Изъ десяти путешественниковъ, занимавшихъ среднее и заднее отдѣленія кареты,-- то были все пріѣзжіе изъ разныхъ частей Германіи,-- троихъ вынесли на рукахъ, и усадивъ въ кресла съ колесами, повезли по квартирамъ. Въ переднемъ отдѣленіи сидѣли только два пассажира: мистеръ Ниль и сопровождавшій его слуга. Опираясь на протянутыя къ нему съ обѣихъ сторонъ руки, незнакомецъ, болѣзнь котораго, повидимому, заключалась въ мѣстномъ пораженіи ноги, довольно свободно спустился со ступенекъ кареты. Между тѣмъ какъ онъ пытался утвердиться на мостовой съ помощью своей трости, нетерпѣливо поглядывая на музыкантовъ, которые угощали его вальсомъ изъ Фрейшюца,-- внѣшній видъ его охлаждалъ одушевленіе маленькаго дружескаго кружка, собравшагося привѣтствовать его. Онъ былъ худой, высокій, серіозный, среднихъ лѣтъ человѣкъ, съ холодными сѣрыми глазами, длинною верхнею губой, нависшими бровями и выдавшимися скулами,-- человѣкъ, смотрѣвшій тѣмъ чѣмъ онъ дѣйствительно былъ, то-есть Шотландцемъ съ головы до пятъ.

-- Гдѣ хозяинъ гостиницы? спросилъ онъ по-нѣмецки, говоря чрезвычайно бѣгло и съ ледяною холодностію въ обращеніи.-- Пошлите за докторомъ, продолжалъ онъ, когда хозяинъ представился ему,-- мнѣ нужно сейчасъ же видѣть его.

-- Я здѣсь, милостивый государь, сказалъ докторъ, выступая изъ кружка друзей,-- и отдаю себя въ полное ваше распоряженіе.

-- Благодарю васъ, сказалъ г. Ниль, взглянувъ на доктора такимъ точно образомъ какъ мы глядимъ на собаку, когда она является на свистокъ.-- Я буду очень радъ посовѣтоваться съ вами насчетъ моей собственной болѣзни въ десять часовъ завтра утромъ. А теперь я побезпокою васъ порученіемъ, которое я взялся вамъ передать. Ѣдучи сюда, мы нагнали дорожную карету, въ которой везли одного господина, кажется Англичанина, и, повидимому, опасно больнаго. Сидѣвшая съ нимъ дама просила меня повидаться съ вами немедленно по пріѣздѣ сюда, и просить насъ оказать ваше медицинское пособіе больному, когда его будутъ высаживать изъ кареты. Съ курьеромъ ихъ что-то случилось, и они оставили его на дорогѣ, а сами принуждены теперь ѣхать очень тихо. Если вы придете сюда черезъ часъ, то какъ разъ поспѣете къ ихъ пріѣзду. Вотъ все что я имѣлъ передать вамъ. А это что за господинъ, которому хочется, повидимому, заговорить со мной? Не бургомистръ ли? Если вы желаете видѣть мой паспортъ, сударь, то мой человѣкъ вамъ его покажетъ. Нѣтъ? не то? Стало-быть вы хотите только сдѣлать мнѣ привѣтствіе и предложить ваши услуги? Я вамъ безконечно обязанъ. Если вы имѣете право остановить усердіе вашего городскаго оркестра, то вы сдѣлаете мнѣ величайшее одолженіе, употребивъ именно на это вашу власть. Нервы мои раздражены, и я не выношу музыки. Гдѣ хозяинъ? Я хочу посмотрѣть комнаты. Мнѣ не нужна ваша рука; я могу войдти на лѣстницу съ помощью трости. Господинъ бургомистръ и господинъ докторъ, я не удерживаю васъ долѣе; желаю вамъ покойной ночи.

И бургомистръ, и докторъ -- оба провожали Шотландца глазами, по мѣрѣ того какъ онъ, прихрамывая, взбирался на лѣстницу, и въ знакъ безмолвнаго неодобренія оба вмѣстѣ покачали головою. Дамы, по обыкновенію, пошли дальше и открыто выразили свое мнѣніе въ самыхъ безцеремонныхъ словахъ. Вопросъ, подлежавшій теперь обсужденію, насколько онѣ были въ немъ замѣшаны, заключался въ скандалезномъ поступкѣ человѣка, который не обратилъ на нихъ никакого вниманія. Бургомистерша приписывала такое оскорбленіе только врожденной свирѣпости дикаря; докторша же смотрѣла на это съ болѣе строгой точки зрѣнія, и относила такой поступокъ къ природной грубости свиньи.

Часъ назначенный для ожиданія кареты уже былъ на исходѣ, и приближавшаяся ночь неслышными стопами кралась вверхъ по холмамъ. Въ небѣ одна за другой зажигались звѣзды, а въ окнахъ гостиницы заблестѣли первые огоньки. Когда совершенно стемнѣло, мощная тишина Шварцвальда спустилась на долину, а маленькій уединенный городокъ какъ-то внезапно стихъ и угомонился.

Прошелъ часъ ожиданія, а въ скверѣ все еще виднѣлась фигура доктора, безпокойно ходившаго взадъ и впередъ. Пять, десять, двадцать минутъ отсчиталъ онъ на своихъ часахъ, и наконецъ, посреди ночной тишины, долетѣлъ до него стукъ приближающейся кареты. Чуть-чуть подвигаясь, показалась она въ скверѣ и шагомъ подъѣхала къ воротамъ гостиницы, точь въ точь какъ подъѣзжаютъ катафалка.

-- Здѣсь докторъ? спросилъ изъ глубины кареты женскій голосъ по-французски.

-- Я здѣсь, сударыня, отвѣчалъ докторъ, принимая свѣчу изъ рукъ хозяина, и открывая дверцу кареты.

Первое лицо, которое освѣтилось огнемъ, было лицо говорившей дамы, молодой красивой смуглянки, въ черныхъ пламенныхъ глазахъ которой блестѣли крупныя слезы. Затѣмъ освѣтилось сморщенное лицо старой Негритянки, сидѣвшей на переднемъ мѣстѣ насупротивъ дамы, и, наконецъ,-- личико дитяти, спавшаго у нея на рукахъ. Жестомъ, исполненнымъ нетерпѣнія, дама приказала нянѣ первой выходить изъ кареты съ ребенкомъ.

-- Прошу васъ, уведите ихъ отсюда, сказала она трактирщицѣ,-- и укажите имъ ихъ комнату.

Когда просьба ея была исполнена, она сама вышла изъ экипажа. Тогда огонь въ первый разъ освѣтилъ задній уголъ кареты и во глубинѣ ея четвертаго путешественника.

Онъ лежалъ безъ движенія на матрасѣ, утвержденномъ на подставкахъ; длинные спутанные волосы его прикрыты были черною ермолкой; широко раскрытые глаза съ безпокойствомъ вращались изъ стороны въ сторону; прочія же части лица были такъ безжизненны и такъ мало говорили о внутреннемъ состояніи больнаго, какъ будто онъ былъ уже мертвъ. Глядя на него теперь, невозможно было угадать чѣмъ онъ былъ прежде. Въ отвѣтъ на всѣ предположенія о его возрастѣ, общественномъ положеніи, характерѣ и физіономіи, блѣдно-свинцовое лицо его хранило теперь непроницаемое молчаніе. За него только говорилъ поразившій его ударъ паралича. Испытующій глазъ доктора вопрошалъ его нижніе члены, и параличъ отвѣчалъ ему: "я здѣсь". Глазъ доктора, внимательно поднимаясь по направленію рукъ, вопрошалъ все дальше и дальше, до самыхъ мускуловъ рта, и параличъ отвѣчалъ ему: "я подвигаюсь".

При видѣ такого ужаснаго, такого безпощаднаго бѣдствія, нечего было говорить. Женщинѣ, плакавшей у дверецъ кареты, можно было предложить только молчаливое сочувствіе. Въ то время какъ больнаго несли на тюфякѣ черезъ залу гостиницы, блуждающіе глаза его, встрѣтивъ лицо жены, остановились на немъ, и онъ заговорилъ.

-- Гдѣ дитя? спросилъ онъ по-англійски, медленно и тупо выговаривая слова.

-- Не безпокойся; дитя на верху, отвѣчала она слабымъ голосомъ.

-- Моя дорожная шкатулка?

-- Здѣсь, у меня въ рукахъ. Смотри сюда, я никому ее не довѣряю; я сама берегу ее для тебя.

Послѣ этого отвѣта онъ закрылъ глаза и не сказалъ болѣе ни слова. Осторожно и ловко взнесли его на верхъ, въ сопровожденіи жены и доктора, хранившаго многозначительное молчаніе. Хозяинъ и слуга, шедшіе позади, видѣли какъ раскрылась и затворилась за нимъ дверь его комнаты; слышали какъ дама истерически зарыдала, оставшись одна съ больнымъ и докторомъ; видѣли какъ, черезъ полчаса послѣ того, румяный докторъ вышелъ изъ комнаты съ нѣсколько поблѣднѣвшимъ лицомъ; они обступили его съ разпросами и получили одинъ отвѣтъ: "Дайте мнѣ срокъ увидать его завтра, а сегодня не спрашивайте меня ни о чемъ." Привычки доктора были имъ всѣмъ извѣстны, и въ этомъ отвѣтѣ и торопливомъ уходѣ они видѣли дурное предзнаменованіе.

Такъ-то пріѣхали два первые англійскіе посѣтителя на Вильдбадскія воды, въ день открытія сезона 1832 года.

II. Солидная сторона шотландскаго характера.

На другой день, въ десять часовъ утра, мистеръ Ниль ожидавшій посѣщенія доктора, которому онъ самъ назначилъ это время, взглянулъ на часы и увидалъ, къ своему величайшему удивленію, что онъ ожидаетъ напрасно. Время уже приближалось къ одиннадцати, когда дверь, наконецъ, отворилась и докторъ вошелъ въ комнату.

-- Я назначалъ вамъ придти сюда въ десять часовъ, сказалъ г. Ниль.-- Въ моемъ отечествѣ медики -- люди пунктуальные.

-- А въ моемъ отечествѣ, возразилъ докторъ, безъ малѣйшаго неудовольствія,-- медикъ то же что и другой человѣкъ: онъ находится въ зависимости отъ обстоятельствъ. Прошу извинить меня, сударь, что я такъ опоздалъ; по меня задержалъ отчаянный больной, а именно, г. Армадель, съ которымъ вы вчера повстрѣчались на дорогѣ.

Мистеръ Ниль посмотрѣлъ на медика съ кислою и удивленною миной. Въ глазахъ и манерахъ доктора замѣтны были какое-то затаенное безпокойство и озабоченность, которыя пріѣзжій больной напрасно пытался объяснить себѣ. Въ теченіе минуты оба молча смотрѣли другъ другу въ глаза, представляя собою яркую національную противоположность: лицо Шотландца длинное, худое, жесткое и правильное, казалось, никогда не было молодо; между тѣмъ какъ лицо Нѣмца, пухлое, румяное, гладкое и безъ рѣзкихъ очертаній, казалось, никогда не должно было состарѣться.

-- Могу ли я взять на себя смѣлость напомнить вамъ, сказалъ мистеръ Ниль,-- что вопросъ, подлежащій теперь обсужденію, касается меня, а не г. Армаделя?

-- Конечно, отвѣчалъ докторъ, еще колебавшійся между больнымъ котораго онъ пришелъ навѣстить, и тѣмъ котораго онъ только-что оставилъ.-- Вы кажется хромаете, позвольте мнѣ взглянуть на вашу ногу.

Болѣзнь г. Ниля, сколько ни казалась она ему серіозною, съ медицинской точки зрѣнія не имѣла особенной важности. Онъ страдалъ ревматизмомъ въ сгибѣ ноги. Послѣ нѣсколькихъ необходимыхъ вопросовъ со стороны доктора и отвѣтовъ со стороны больнаго, предписаны были обыкновенныя въ такихъ случаяхъ ванны. Черезъ десять минутъ консультація кончилась, и паціентъ ожидалъ, въ многозначительномъ молчаніи, когда медикъ начнетъ раскланиваться.

-- Я очень хорошо понимаю, что докучаю вамъ, сказалъ докторъ, вставая и нѣсколько колеблясь, но я долженъ просить васъ о снисхожденіи, если возвращусь къ тому же предмету, то-есть къ г. Армаделю.

-- Могу я спросить что именно вынуждаетъ васъ къ этому?

-- Обязанность христіанина, отвѣчалъ докторъ,-- въ отношеніи къ умирающему.

Г. Ниль вздрогнулъ. Тѣ, которые обращались къ его религіозному чувству, затрогивали въ немъ самую живую струну.

-- Если такъ, вы имѣете полное право на мое вниманіе, сказалъ онъ серіозно.-- Располагайте моимъ временемъ.

-- Я не употреблю во зло вашу снисходительность, сказалъ докторъ, снова садясь на свое мѣсто,-- и постараюсь быть по возможности краткимъ. Исторія г. Армаделя заключается въ слѣдующему. Большую часть своей жизни онъ провелъ въ Вестъ-Индіи, и по его собственному признанію, провелъ ее порочнымъ и безумнымъ образомъ. Вскорѣ послѣ женитьбы,-- этому будетъ теперь три года,-- въ немъ обнаружились первые симптомы параличнаго страданія, и медики пооовѣтовади ему ѣхать въ Европу, чтобъ испытать ея климатъ. Съ тѣхъ поръ какъ онъ оставилъ Вестъ-Индію, онъ преимущественно жилъ въ Италіи, безъ всякой, впрочемъ, пользы для своего здоровья. Изъ Италіи, прежде нежели его поразилъ послѣдній ударъ, онъ переѣхалъ въ Швейцарію, а изъ Швейцаріи его послали сюда. Все это я узналъ изъ письма его доктора; остальное я могу вамъ сообщить изъ своихъ собственныхъ наблюденій. Г. Армаделя слишкомъ поздно прислали въ Вильдбадъ; онъ уже почти мертвецъ. Параличъ быстро поднимается вверхъ, и разстройство нижней части спиннаго мозга уже началось. Онъ еще можетъ нѣсколько шевелить руками, но уже не можетъ ничего держать въ пальцахъ. Сегодня онъ еще кое-какъ говоритъ, а завтра, быть-можетъ, проснется безъ языка. Если я скажу что онъ проживетъ недѣлю, то я, по совѣсти, назначаю ему самый длинный срокъ. По его собственной просьбѣ -- быть съ нимъ откровеннымъ, я сказалъ ему, со всевозможною деликатностію и осторожностію, все что сейчасъ передалъ вамъ. Послѣдствія моей откровенности были самыя плачевныя: больной пришелъ въ такое волненіе, какого я не въ состояніи вамъ описать. Я рѣшился спросить его, не разстроены ли его дѣла. Ничуть не бывало. Завѣщаніе его находится въ рукахъ его лондонскаго душеприкащика, и онъ оставляетъ свою жену и ребенка съ обезпеченнымъ состояніемъ. Мой слѣдующій вопросъ былъ удачнѣе: онъ прямо попалъ въ цѣль. "Не нужно ли вамъ чего исполнить передъ смертію, чего, быть-можетъ, вы еще не успѣли сдѣлать?" Вылетѣвшій изъ груди его вздохъ лучше всякихъ словъ сказалъ мнѣ да. "Не могу ли я помочь вамъ?" -- "Да. Мнѣ необходимо написать кое-что. Не можете ли вы сдѣлать, чтобъ я былъ въ состояніи держать перо?" Это было-все равно что требовать отъ меня чуда. Я могъ только отвѣчать: нѣтъ. "А если я стану диктовать вамъ, продолжалъ онъ,-- можете ли вы писать съ моихъ словъ?" Еще разъ я долженъ былъ отвѣчать: нѣтъ. Я понимаю немного по-англійски, но писать и говорить на этомъ языкѣ не могу. Г. Армадель, съ своей стороны, понимаетъ по-французски, когда съ нимъ говорятъ медленно, какъ напримѣръ говорю я, но онъ не можетъ выражаться на этомъ языкѣ, а нѣмецкаго вовсе не знаетъ. Въ виду такого затрудненія я сказалъ то что всякій сказалъ бы на моемъ мѣстѣ: "Зачѣмъ просить объ этомъ меня? Въ слѣдующей комнатѣ сидитъ г-жа Армадель, и она къ вашимъ услугамъ." Но прежде чѣмъ я могъ встать съ моего стула, чтобы пойдти за ней, онъ остановилъ меня не словами, но такимъ испуганнымъ взглядомъ, что я отъ удивленія сидѣлъ какъ вкопаный. "Женѣ вашей, сказалъ я, всего удобнѣе было бы, безъ сомнѣнія, написать то что вы желаете?" -- "Ей менѣе чѣмъ кому-нибудь въ этомъ мірѣ!" отвѣчалъ онъ. "Какъ! сказалъ я,-- вы просите меня, иностранца и незнакомаго вамъ человѣка, написать подъ вашу диктовку слова, которыя скрываете отъ вашей жены?" Вообразите же мое удивленіе, когда онъ отвѣчалъ мнѣ безъ малѣйшаго колебанія: да! Я сидѣлъ молча, совершенно растерянный. "Если вы сами не можете писать по-англійски, сказалъ онъ, то найдите кого-нибудь, кто сумѣлъ бы это сдѣлать." Я попробовалъ возражать. Тогда онъ испустилъ ужасный стонъ, въ которомъ выразилась нѣмая мольба, подобная мольбѣ собаки. "Успокойтесь, успокойтесь!сказалъ я:-- я найду кого-нибудь." -- "Сегодня же! проговорилъ онъ,-- прежде нежели языкъ измѣнитъ мнѣ также, какъ измѣнила рука." -- "Сегодня же, черезъ часъ." Онъ закрылъ глаза и мгновенно успокоился. "Покамѣстъ я буду ожидать васъ, сказалъ онъ,-- прикажите принести ко мнѣ сына." Говоря о женѣ, онъ не обнаружилъ никакой нѣжности, но когда заговорилъ о ребенкѣ, то по щекамъ его потекли слезы. Моя профессія, милостивый государь, не сдѣлала меня такимъ жесткимъ, какъ вы, можетъ-быть, думаете; и мое докторское сердце было такъ же переполнено, когда я пошелъ за ребенкомъ, какъ еслибъ я вовсе не былъ докторомъ. Я боюсь чтобы вы не назвали это слабостью.

Докторъ бросилъ умоляющій взглядъ на г. Ниля. Но онъ могъ бы съ одинаковымъ успѣхомъ взглянуть на утесъ въ Шварцвальдѣ. Г. Ниль не позволилъ бы никакому доктору въ свѣтѣ увлечь его изъ области чистыхъ фактовъ.

-- Продолжайте, сказалъ онъ.-- Вѣдь я полагаю, вы не все еще сообщили мнѣ?

-- Конечно, вы понимаете теперь цѣль моего посѣщенія? возразилъ тотъ.

-- Ваша цѣль довольно ясна. Вы предлагаете мнѣ слѣпо отдаться дѣлу, которое до сихъ поръ кажется мнѣ въ высшей степени подозрительнымъ. Я уклоняюсь отъ всякаго отвѣта до тѣхъ поръ пока не уразумѣю его вполнѣ. Нашли ли вы нужнымъ, по крайней мѣрѣ, извѣстить жену этого господина обо всемъ происшедшемъ между вами и попросить у нея объясненія?

-- Конечно, я нашелъ это нужнымъ, отвѣчалъ докторъ, негодуя на сомнѣніе въ его человѣколюбіи, повидимому, заключавшееся въ вопросѣ Шотландца.-- Если я когда-либо видалъ женщину привязанную къ своему мужу и сокрушающуюся о немъ, то, конечно, женщина эта -- несчастная г-жа Армадель. Какъ только мы остались вдвоемъ, я сѣлъ подлѣ нея и взялъ ея руку. Почему же нѣтъ? Я старъ, некрасивъ собою, и могу позволить себѣ такую вольность!

-- Извините меня, сказалъ непроницаемый Шотландецъ.-- Смѣю вамъ напомнить, что вы теряете нить разказа.

-- Очень можетъ быть, отвѣчалъ докторъ, возвращаясь къ своему веселому тону.-- Обычай моей націи -- постоянно терять эту нить, между тѣмъ какъ очевидное свойство вашего народа, государь мой, всегда отыскивать ее. Какой яркій примѣръ мудраго устроенія вселенной и взаимной зависимости вещей!

-- Разъ навсегда прошу васъ ограничиваться одними фактами, настаивалъ г. Ниль, нетерпѣливо хмурясь.-- Позвольте спросить, сказала ли вамъ г-жа Армадель что именно хочетъ ея мужъ заставить меня написать, и почему онъ не желаетъ поручить этого ей?

-- Вотъ и найдена моя нить; благодарю васъ, что вы помогли мнѣ найдти ее, сказалъ докторъ.-- Я передамъ вамъ словами самой г-жи Армадель то что она имѣла мнѣ сообщить. "Причина, лишающая меня теперь его довѣрія, сказядя она (я твердо въ этомъ увѣрена),-- та же самая причина, которая всегда закрывала мнѣ доступъ къ его сердцу. Я вѣнчанная жена его, но не любимая имъ женщина: выходя за него замужъ, я знала, что другой похитилъ у него женщину, которую онъ любилъ. Я думала что въ состояніи буду заставить его позабыть ее. Вышедши замужъ, я надѣялась достичь этого, и мои надежды усилились, когда я родила ему сына. Нужно ли говорить вамъ чѣмъ кончились эти надежды?-- вы видите это сами." (Повремените, сударь, умоляю васъ! Вѣдь я не потерялъ нить разказа; я веду его дюймъ за дюймомъ) "И это все что вамъ извѣстно?" спросилъ я. "Все что мнѣ было извѣстно нѣсколько времени тому назадъ", отвѣчала она. "Но когда мы были въ Швейцаріи, и его болѣзнь достигла своего сильнѣйшаго развитія, онъ случайно узналъ, что женщина, которая была постоянною отравой и мрачною тѣнью моей жизни, также, подобно мнѣ, родила своему мужу сына. Какъ только онъ узналъ это,-- могло ли что быть невиннѣе итого открытія?-- имъ овладѣлъ смертельный страхъ не за меня, не за себя, но за своего ребенка. Въ тотъ же день, не сказавъ мнѣ ни слова, онъ послалъ за докторомъ. Я поступила низко, дурно,-- назовите это какъ вамъ угодно,-- но я стала подслушивать у дверей. Я слышала какъ онъ сказалъ: "Мнѣ нужно кое что сказать моему сыну, когда онъ будетъ въ такихъ лѣтахъ чтобы понять меня. Доживу ли я до этого времени?" Докторъ не могъ сказать ничего вѣрнаго. Въ ту же ночь, опять-таки не говоря мнѣ ни слова, онъ заперся въ своей комнатѣ. Что сдѣлала бы на моемъ мѣстѣ всякая другая женщина, съ которою поступили бы такимъ образомъ? Она сдѣлала бы то же что и я, то-есть, стала бы опять подслушивать. Тогда я услышала, какъ онъ говорилъ самъ съ собою: "Я не доживу чтобы, передать ему это на словахъ; стадо-бытъ, я долженъ написать, прежде нежели умру." Я слышала какъ перо его скрипѣло, скрипѣло, скрипѣло по бумагѣ; слышала какъ онъ стоналъ и рыдалъ, и умоляла его ради самого Бога впустить меня въ комнату. Жестокое перо все продолжало скрипѣть, скрипѣть, скрипѣть,-- и это былъ единственный отвѣтъ на мою мольбу. Я прождала у дверей цѣлые часы,-- Богъ знаетъ какъ долго. Вдругъ перо остановилось, и все смолкло. Я стала тихонько шептать черезъ замочную скважину, говоря что прозябла и устала отъ ожиданія; я сказала: "О, мой милый, впусти меня!" Но на этотъ разъ и жестокое перо не отвѣчало мнѣ; мнѣ отвѣчало одно молчаніе. Тогда я начала стучаться въ дверь со всею силой своихъ бѣдныхъ рукъ. На стукъ явились слуги, и выломали дверь. Но мы опоздали: зло уже совершилось. Надъ этимъ роковымъ письмомъ его поразилъ ударъ; надъ этимъ роковымъ письмомъ мы нашли его въ параличѣ, какимъ вы видите его въ настоящую минуту. Слова, которыя онъ проситъ васъ написать, именно тѣ слова, которыя онъ написалъ бы самъ, еслибы тогда ударъ пощадилъ его до утра. Съ того времени до настоящей минуты въ письмѣ оставался пробѣлъ, и этотъ-то пробѣлъ онъ проситъ васъ пополнить." Вотъ что передала мнѣ г-зка Армадель! Въ ея словахъ заключается вся сумма свѣдѣній, которыя я могу вамъ сообщить. Сдѣлайте милость, скажите, удержалъ ли я нить рааказа? Доказалъ ли я вамъ необходимость, которая привела меня сюда отъ смертнаго одра вашего умирающаго соотечественника?

-- До сихъ поръ, сказалъ г. Ниль, вы только доказали мнѣ вашу экзальтацію. Это слишкомъ серіозное дѣло, и нельзя относиться къ нему такъ легко, какъ вы относитесь теперь. Вы вовлекаете меня въ это дѣло, и я хочу ясно видѣть путь, по которому иду. Не поднимайте вашихъ рукъ, онѣ тутъ не при чемъ. Если я долженъ участвовать въ окончаніи этого таинственнаго письма, то, съ моей стороны, будетъ лишь простымъ актомъ благоразумія узнать о чемъ идетъ въ немъ рѣчь. Г-жа Армадель, повидимому, посвятила васъ въ безчисленныя подробности своей домашней жизни,-- вѣроятно, въ награду за ваше лестное вниманіе къ ея рукѣ. Не могу ли я узнать, что она вамъ сказала о письмѣ своего мужа въ томъ видѣ, въ какомъ онъ оставилъ его?

-- Г-жа Армадель ничего не могла мнѣ сказать объ этомъ, возразилъ докторъ со внезапною сухостію въ обращеніи, которая показывала, что терпѣніе его начинаетъ, наконецъ, измѣнять ему.-- Прежде нежели она настолько успокоилась, чтобы вспомнить о письмѣ, мужъ ея хватился его и приказалъ запереть въ его шкатулку. Ей извѣстно, что съ тѣхъ поръ онъ отъ времени до времени пробовалъ окончить его, но что каждый разъ перо выпадало изъ его пальцевъ. Ей извѣстно также, что когда всѣ прочія надежды на его выздоровленіе рушились, медики старались ободрить его вѣрою въ цѣлительную силу здѣшнихъ водъ. Наконецъ ей извѣстно и то, чѣмъ кончилась и эта послѣдняя надежда, потому что я передалъ ей мой утренній разговоръ съ ея мужемъ.

Лицо мистера Ниля, вообще хмурое въ продолженіе всего этого разказа, становилось все мрачнѣе и мрачнѣе. Онъ такъ посмотрѣлъ на доктора, какъ будто послѣдній лично оскорбилъ его.

-- Чѣмъ болѣе я думаю о положеніи, въ которое вы хотите меня поставить, сказалъ онъ,-- тѣмъ болѣе нахожу его непріятнымъ. Рѣшитесь ли вы положительно утверждать, что г. Армадель въ здравомъ умѣ?

-- Да, ручаюсь положительно.

-- А имѣете ли вы согласіе его жены на то, чтобы просить меня о посредничествѣ?

-- Жена его сама посылаетъ меня къ вамъ, единственному Англичанину въ Вильдбадѣ, за тѣмъ чтобы вы написали для вашего умирающаго соотечественника то, чего онъ самъ не можетъ написать, и чего никто другой, кромѣ васъ, въ здѣшнемъ городѣ, не можетъ написать за него.

Этотъ отвѣтъ заставилъ г. Диля сдѣлать еще отступленіе, далѣе котораго ему уже некуда было идти. Но и на этомъ послѣднемъ пунктѣ Шотландецъ все еще сопротивлялся.

-- Подождите немного! сказалъ онъ.-- Вы беретесь за это дѣло горячо, но нужно удостовѣриться, правильно ли вы дѣйствуете. Нужно сперва убѣдиться, нѣтъ ли кого-нибудь въ Вильдбадѣ, кто бы могъ, кромѣ меня, взять на себя эту отвѣтственность. Прежде всего тутъ есть бургомистръ, лицо офиціальное, имѣющее право на вмѣшательство.

-- Единственный, драгоцѣннѣйшій человѣкъ! сказалъ докторъ.-- Но у него одинъ недостатокъ: онъ не знаетъ другаго языка кромѣ своего собственнаго.

-- Есть еще англійское посольство въ Штутгардтѣ, настаивалъ г. Ниль.

-- Да, только между Штутгардтомъ и Вильдбадомъ нѣсколько миль разстоянія, возразилъ докторъ.-- Если мы пошлемъ туда даже сію минуту, то все-таки прежде завтрашняго дня не можемъ получить никакой помощи отъ посольства; а судя по тому какъ уже и теперь говоритъ этотъ умирающій человѣкъ, весьма можетъ статься, что завтрашній день застанетъ его совсѣмъ безъ языка. Я не знаю, насколько его послѣднія желанія могутъ быть вредны или безвредны для его ребенка и для другихъ, но я знаю, что они должны быть выполнены теперь или никогда, и что вы одни можете пособить ему.

Это открытое заявленіе положило конецъ спору, и поставило г. Ниля между двухъ крайностей: сказать да, и такимъ образомъ сдѣлать неосторожность, или сказать нѣтъ, и поступить безчеловѣчно. Нѣсколько минутъ длилось молчаніе. Шотландецъ упорно размышлялъ, а Нѣмецъ упорно наблюдалъ за нимъ. Обязанность произнести первое слово лежала на мистерѣ Нилѣ, и онъ, наконецъ, подчинился ей. Онъ всталъ съ своего мѣста съ мрачнымъ выраженіемъ глубоко почувствованнаго оскорбленія, которое сдвинуло его густыя брови и обтянуло углы рта.

-- Мое положеніе вынужденное, оказалъ онъ.-- Мнѣ ничего болѣе не остается дѣлать какъ принять его.

Живая натура доктора возмутилась противъ безпощадной краткости и сухости такого отвѣта.

-- Боже мой, сказалъ онъ съ горячностью,-- зачѣмъ я не знаю настолько англійскій языкъ, чтобы замѣнить васъ у постели г. Армаделя!

-- Кромѣ призыванія имени Всевышняго всуе, отвѣчалъ Шотландецъ,-- въ остальномъ я совершенно съ вами согласенъ, и самъ жалѣю что вы его не знаете.

Не сказавъ болѣе ни единаго слова, оба собесѣдника вышли изъ комнаты; докторъ пошелъ впереди.

III. Крушеніе корабля.

Никто не отвѣчалъ на стукъ доктора, когда онъ и его спутникъ подошли къ дверямъ комнаты г. Армаделя. Они вошли безъ доклада, и заглянувъ въ гостиную, увидали что она пуста.

-- Я долженъ видѣть г-жу Армадель, сказалъ г. Ниль.-- Я до тѣхъ поръ не соглашусь принять участіе въ этомъ дѣлѣ, пока не услышу отъ нея самой, что она даетъ мнѣ право на вмѣшательство.

-- Г-жа Армадель сидитъ, вѣроятно, подлѣ своего мужа, отвѣчалъ докторъ.

Говоря эти слова, онъ подошелъ къ двери находившейся въ глубинѣ гостиной, остановился передъ нею въ нерѣшимости, и обернувшись назадъ, съ безпокойствомъ поглядѣлъ на своего угрюмаго спутника.

-- Я боюсь что выразился немного рѣзко, когда мы уходили изъ вашей комнаты, сказалъ онъ.-- Отъ всего сердца прошу у васъ извиненія. Прежде нежели войдетъ сюда, эта несчастная, убитая горемъ женщина, позволите ли вы мнѣ просить васъ быть съ нею какъ можно деликатнѣе а вѣжливѣе?

-- Нѣтъ, сударь, грубо возразилъ тотъ,-- я никакъ вамъ этого не позволю. Развѣ я далъ вамъ поводъ думать, что могу поступать иначе съ кѣмъ бы то ни было?

Докторъ понялъ всю безполезность своей попытки.

-- Еще разъ прошу у васъ извиненія, сказалъ онъ съ покорностію, и удалился отъ неприступнаго незнакомца.

Мистеръ Ниль подошелъ къ окну, и механически уставилъ глаза на улицу. Онъ мысленно приготовлялся къ ожидавшему его свиданію.

Былъ полдень; солнце ярко сіяло и грѣло, и весь маленькій вильдбадскій міръ оживился и ликовалъ подъ благотворнымъ вліяніемъ весны. Повременамъ проѣзжали мимо окна тяжелыя фуры съ черномазыми угольщиками, везшими свою драгоцѣнную кладь изъ лѣса. Повременамъ безконечно-длинные плоты строеваго лѣса, слабо связанные между собою и спущенные на быстрый потокъ, протекавшій чрезъ городъ, стрѣлой неслись и извивались мимо домовъ, по пути къ далекому Рейну, между тѣмъ какъ сплавщики, стоя съ багромъ въ рукѣ по оконечностямъ этихъ плотовъ, внимательно наблюдали за ихъ движеніемъ. Изъ-за островерхихъ деревянныхъ зданій, окаймлявшихъ берегъ, высоко вздымались къ небу крутые холмы, увѣнчанные соснами, и ярко сіяли на солнцѣ своею блестящею зеленью. При входѣ въ лѣсъ, тамъ гдѣ тропинки убѣгаютъ въ чащу наверху холмовъ и вьются по травѣ между деревьями, яркія весеннія платья женщинъ и дѣтей, собиравшихъ лѣсные цвѣты, мелькали въ вышинѣ наподобіе свѣтлыхъ движущихся точекъ. Внизу, вдоль береговой аллеи, балаганы маленькаго базара, который начался въ одинъ день съ открытіемъ сезона, выставляли на показъ цѣлый рядъ своихъ блестящихъ бездѣлушекъ, и горделиво развѣвали въ душистомъ воздухѣ своими разноцвѣтными флагами. Дѣти тоскливо смотрѣли на выставленныя вещи; загорѣлыя поселянки прилежно занимались своимъ вязаньемъ, расхаживая по аллеѣ; группы проходящихъ туземцевъ и пріѣзжихъ со шляпою въ рукѣ любезно раскланивались другъ съ другомъ; медленно, медленно подкатывались на своихъ креслахъ, въ часъ веселаго полудня, безпомощные страдальцы, чтобы въ свою очередь насладиться благодатнымъ свѣтомъ солнца, равно грѣющаго и оживляющаго всѣхъ.

Шотландецъ смотрѣлъ на эту сцену разсѣянными глазами, совсѣмъ не замѣчая ея прелести и вовсе не думая о томъ какъ много въ ней было поучительнаго. Онъ обдумывалъ каждое слово, которое ему придется сказать г-жѣ Армадель, и размышлялъ какія условія предложитъ онъ, прежде нежели возьметъ въ руки перо у постели ея умирающаго мужа.

-- Г-жа Армадель здѣсь, произнесъ голосъ доктора, внезапно пробудившій его отъ размышленія.

Г. Ниль мгновенно обернулся и увидѣлъ передъ собою, при блескѣ яркаго полуденнаго свѣта, женщину полу-европейской, полу-африканской породы, съ сѣверною тонкостію въ очертаніяхъ лица и съ жаркимъ колоритомъ юга на щекахъ,-- женщину въ цвѣтѣ красоты, всѣ движенія которой были исполнены врожденной граціи и обаянія, которая съ благодарностію остановила на немъ свои большіе, томные, черные глаза, и въ знакъ безмолвнаго выраженія своей признательности, протянула ему свою маленькую смуглую ручку, какъ бы привѣтствуя въ немъ друга. Въ первый разъ въ жизни Шотландецъ былъ озадаченъ. Всѣ осторожныя слова, которыя онъ такъ старательно придумывалъ съ минуту назадъ, улетучились изъ его головы. Его трижды непроницаемая броня обычной подозрительности, обычнаго самообладанія и обычной сдержанности,-- броня, которая до сихъ поръ еще не измѣняла ему въ присутствіи женщины,-- исчезла теперь, какъ бы по волшебству, при видѣ г-жи Армадель, и онъ почувствовалъ себя побѣжденнымъ. Онъ взялъ протянутую ему руку и безмолвно склонился предъ нею, съ искреннимъ уваженіемъ къ ея полу. Съ своей стороны, она колебалась. Быстрая женская проницательность, которая при болѣе счастливыхъ обстоятельствахъ мгновенно открыла бы ей тайну его смущенія, въ настоящее время измѣнила ей. Она отнесла его странный пріемъ къ гордости, къ нерасположенію, не угадавъ настоящей причины, то-есть неожиданнаго впечатлѣнія, произведеннаго ея красотой.

-- Я не нахожу словъ благодарить васъ, сказала она слабымъ голосомъ, стараясь расположитъ его въ свою пользу.-- Но я бы только обезпокоила васъ, еслибы пыталась говорить.

Губы ея задрожали, она отступила назадъ и въ молчаніи отвернула голову.

Докторъ, стоявшій въ сторонѣ и спокойно слѣдившій за этою сценой, предупредилъ г. Ниля, и усадилъ г-жу Армадень на стулъ.

-- Не бойтесь его, прошепталъ добрякъ ласково трепля ее по плечу. Въ моихъ рукахъ онъ былъ твердъ какъ желѣзо, но мнѣ кажется, суда по его настоящему виду, что въ вашихъ рукахъ онъ сдѣлается мягче воска. Скажите ему что я совѣтовалъ вамъ сказать, и уведемъ его въ комнату вашего мужа, прежде нежели онъ успѣетъ опомниться.

Она призвала на помощь всю свою рѣшимость и сдѣлала нѣсколько шаговъ къ окошку, навстрѣчу къ г. Нилю.

-- Мой добрый другъ докторъ сказалъ мнѣ, сэръ, что единственная причина вашей нерѣшимости придти сюда заключалась во мнѣ, сказала она, опуская голову и блѣднѣя. Я искренно вамъ благодарна, но умоляю васъ не думать обо мнѣ. Чего желаетъ мой мужъ...-- Голосъ ея задрожалъ; она съ твердостію выждала нѣсколько минутъ, и овладѣла собою.-- Чего мужъ мой желаетъ въ свои послѣднія минуты, того желаю и я.

На этотъ разъ г. Ниль настолько овладѣлъ собою, что могъ отвѣчать ей. Тихимъ, серіознымъ голосомъ онъ сталъ просить ее, чтобъ она не говорила болѣе ни слова.

-- До сихъ поръ я желалъ только доказать вамъ все мое уваженіе, сказалъ онъ;-- а теперь я желалъ бы устранить отъ васъ всякое горе.

При этихъ словахъ, нѣчто похожее на краску медленно выступило на его желтомъ лицѣ. Глаза ея были устремлены на него съ кроткимъ вниманіемъ, и онъ находилъ теперь преступными свои недавнія размышленія у окошка.

Докторъ воспользовался этою минутой. Онъ отворилъ дверь въ комнату г. Армаделя, и въ молчаливомъ ожиданіи сталъ подлѣ нея. Г-жа Армадель вошла первая. Черезъ минуту дверь снова затворилась, и на этотъ разъ г. Ниль стоялъ въ комнатѣ больнаго, безвозвратно приговоренный къ отвѣтственности, которая почти насильно была ему навязана.

Комната больнаго была убрана въ пышномъ континентальномъ вкусѣ, и теплые лучи солнца весело играли въ ней. На потолкѣ были изображены купидоны и цвѣты; бѣлыя оконныя драпри приподняты были бантами изъ яркихъ лентъ; красивые раззолоченные часы тикали взадъ и впередъ на покрытомъ бархатною подушкой выступѣ камина; на стѣнахъ блестѣли зеркала, а коверъ усѣянъ былъ цвѣтами, соединявшими въ себѣ всѣ краски радуги. Посреди этой роскоши, блеска и свѣта лежалъ въ параличѣ страдалецъ. Его глаза блуждали, а лицо было почти безжизненно. Голова его покоилась на высоко приподнятыхъ подушкахъ, а безсильныя руки были протянуты вдоль одѣяла, какъ у мертвеца. Въ головахъ стояла въ угрюмомъ молчаніи старая, сморщенная Негритянка. Между вытянутыхъ рукъ отца сидѣло дитя, въ своемъ бѣленькомъ платьицѣ, занятое новою игрушкой. Когда дверь отворилась, и г-жа Армадель первая вошла въ комнату, мальчикъ двигалъ игрушку -- то былъ солдатъ на конѣ -- взадъ и впередъ между лежавшими безъ движенія руками отца, блуждающіе глаза котораго слѣдили за движеніями ребенка съ затаеннымъ неусыпнымъ вниманіемъ, со вниманіемъ какъ бы дикаго животнаго, производившимъ ужасное впечатлѣніе.

Когда г. Ниль показался въ дверяхъ, эти безпокойные глаза остановились, взглянули на незнакомца и впились въ него съ дикимъ вопрошающимъ выраженіемъ. Неподвижныя губы съ трудомъ зашевелились, и тупо, медленно выговаривая слова, произнесли вопросъ, заключавшійся и во взорѣ:

-- Не вы ли тотъ, кого я ожидаю?

Г. Ниль подошелъ къ постели, между тѣмъ какъ г-жа Армадель удалилась вмѣстѣ съ докторомъ на противоположный конецъ комнаты и стояла тамъ въ молчаливомъ ожиданія.

Ребенокъ, не выпуская изъ рукъ игрушки, съ удивленіемъ взглянулъ на подошедшаго незнакомца своими широко раскрытыми блестящими, темными глазами, и затѣмъ опять занялся своею игрушкой.

-- Меня уже познакомили съ вашимъ грустнымъ положеніемъ, сэръ, сказалъ г. Ниль,-- и я пришелъ сюда предложить вамъ свои услуги, услуги, которыхъ никто кромѣ меня, по словамъ медика, не въ состояніи оказать вамъ въ этомъ странномъ городѣ. Мое имя Ниль, я служу въ Эдинбургѣ, въ сословіи частной печати {Writer to the Signet, юридическое званіе въ Шотландіи, соотвѣтствуетъ высшимъ ступенямъ англійскихъ атторнеевъ.}, и смѣло могу поручиться за себя, что вполнѣ оправдаю довѣріе, которымъ вамъ угодно будетъ почтить меня.

Глаза красавицы-жены не смущали его теперь. Онъ говорилъ съ ея безпомощнымъ мужемъ спокойно и серіозно, безъ своей обычной жесткости, и съ выраженіемъ глубокаго состраданія) которое шло ему какъ нельзя лучше. Видъ смертнаго одра отрезвилъ его.

-- Вы, кажется, желаете чтобъ я что-то написалъ для васъ? снова началъ онъ, видя что отвѣтъ не проходитъ.

-- Да! сказалъ умирающій, злобно сверкнувъ глазами, въ которыхъ отразилось непреодолимое нетерпѣніе.-- Рука уже отнялась, и языкъ скоро отнимется. Пишите!

Еще г. Ниль не успѣлъ произнести ни одного слова, какъ уже позади его зашумѣло женское платье, а по ковру раздался торопливый скрипъ туфель. Г-жа Армадель придвигала письменный столъ къ кровати. Теперь или никогда Шотландцу слѣдовало предъявить заготовленныя имъ условія, долженствовавшія обезпечить его противъ всевозможныхъ послѣдствій. Продолжая стоять спиною къ г-жѣ Армадель, онъ безъ всякихъ околичностей сталъ предлагать свои вопросы умирающему.

-- Не можете ли вы сказать, сэръ, прежде нежели я возьму перо въ руки, что именно желаете вы мнѣ продиктовать?

Сердитые глаза параличнаго разгорались все ярче и ярче; губы его открылись и снова закрылись. Онъ не далъ никакого отвѣта.

Тогда г. Ниль попытался предложить другой вопросъ и съ другой стороны.

-- Когда я напишу то чего вы желаете, спросилъ онъ,-- что прикажете сдѣлать съ этою бумагой?

На этотъ разъ отвѣтъ былъ произнесенъ:

-- Запечатайте ее въ моемъ присутствіи, и отправьте по почтѣ къ моему ду....... Его съ трудомъ шевелившійся языкъ вдругъ остановился, и онъ жалобно поглядѣлъ на г. Ниля, какъ-бы прося окончить фразу.

-- Вы хотите сказать къ вашему душеприкащику?

-- Да.

-- Стало-быть, я долженъ отдать на почту письмо? (Отвѣта не было). Позвольте мнѣ спросить васъ: можетъ быть это письмо измѣнитъ смыслъ вашего завѣщанія?

-- Насколько.

Г. Ниль сталъ размышлять. Тайна становилась все непроницаемѣе. Единственною путеводною нитью одужилъ странный разказъ о неоконченномъ письмѣ, переданный ему докторомъ со словъ г-жи Армадель. Чѣмъ ближе подвигался Шотландецъ къ таинственной отвѣтственности, тѣмъ грознѣе и зловѣщѣе она ему казалась. Не рискнуть ли ему еще однимъ вопросомъ, прежде нежели заручиться безвозвратно? Между тѣмъ какъ въ умѣ его пробѣгало сомнѣнье, онъ почувствовалъ прикосновеніе шелковаго платья г-жи Армадель со стороны наиболѣе удаленной отъ ея мужа. Ея нѣжная смуглая ручка осторожно дотронулась до его плеча, между тѣмъ какъ большіе, выразительные, африканскіе глаза ея устремились на него съ покорнымъ и умоляющимъ взглядомъ.

-- Мой мужъ сильно тревожится, сэръ, прошептала она. Успокойте же его волненіе, и сядьте скорѣй за письменный столъ.

Эта просьба шла изъ ея устъ, изъ устъ женщины, жены, которая, будучи исключена изъ этой тайны, имѣла наибольшее право колебаться.

Большинство мущинъ въ положеніи г. Ниля, не задумавшись, отказались бы отъ всякихъ обезпеченій. Но Шотландецъ, жертвуя, наконецъ, всѣми прочими гарантіями, удержалъ за собою одну.

-- Я напишу то чего вы желаете, сказалъ онъ, обращаясь къ г. Армаделю,-- запечатаю эту бумагу въ вашемъ присутствіи, и самъ отправлю къ вашему душеприкащику. Но принимая на себя это обязательство, я прошу васъ вспомнить, что дѣйствую совершенно какъ въ потемкахъ. И потому я долженъ предупредить васъ, чтобы вы извинили меня, если, по выполненіи вашихъ желаній, я оставлю за собою полную свободу дѣйствій.

-- Даете ли вы мнѣ слово исполнить мое желаніе?

-- Если оно вамъ непремѣнно нужно, сэръ, то я дамъ его, но не иначе какъ подъ упомянутымъ условіемъ.

-- Оставайтесь при вашемъ условіи, но только сдержите слово. Шкатулку! прибавилъ онъ, въ первый разъ смотря на жену.

Она поспѣшно перешла черезъ комнату чтобы взять шкатулку, которая стояла въ углу на стулѣ. Возвращаясь съ нею, она мимоходомъ подала знакъ негритянкѣ, которая продолжала стоять, угрюмая и молчаливая, на своемъ прежнемъ мѣстѣ. Женщина, повинуясь знаку, приблизилась къ постели взять ребенка. Какъ только она прикоснулась къ нему, глаза отца, дотолѣ устремленные на шкатулку, мгновенно обратилась на нее съ лукавымъ проворствомъ кошки.

-- Нѣтъ! сказалъ онъ.-- Нѣтъ! отозвался какъ эхо свѣжій голосокъ мальчика, который, продолжая заниматься игрушкой, еще не желалъ оставить своего мѣста на постели.

Негритянка вышла изъ комнаты, а торжествующее дитя заставило скакать своего деревяннаго солдатика взадъ и впередъ по одѣялу, скомканному на груди отца. Мучительное чувство ревности болѣзненно отразилось на прелестномъ лицѣ матери, когда она взглянула на ребенка.

-- Не отпереть ли шкатулку? спросила она, въ то же время рѣзко отталкивая отъ себя дѣтскую игрушку.

Въ отвѣтъ на это, взоръ мужа направилъ ея руку къ тому мѣсту подъ подушкою, гдѣ спрятанъ былъ ключъ. Она отперла шкатулку и нашла въ ней нѣсколько листковъ рукописи, сколотыхъ булавкой.

-- Эти? спросила она, вынимая ихъ.

-- Да, отвѣчалъ онъ.-- Ты можешь идти теперь.

Шотландецъ, уже сидѣвшій за письменнымъ столомъ, и докторъ, взбалтывавшій въ углу какую-то возбудительную микстуру, взглянули другъ на друга съ очевиднымъ безпокойствомъ на лицѣ, котораго ни одинъ изъ нихъ не могъ побѣдить. Слова, изгонявшія жену изъ комнаты, были произнесены. Ожидаемая минута наступила.

-- Ты можешь идти теперь, снова повторилъ г. Армадель.

Она взглянула на дитя, уютно расположившееся на постели, и мертвая блѣдность медленно разлилась по ея лицу. Она посмотрѣла также на роковое письмо, бывшее для нея непроницаемою тайной, и ревнивое подозрѣніе относительно женщины, которая была мученіемъ и отравою всей ея жизни, уязвило ее въ самое сердце. Отойдя на нѣсколько шаговъ отъ постели, она остановилась, и снова вернулась назадъ. Вооруженная двойнымъ мужествомь любви и отчаянія, она прижала свои губы къ щекѣ своего умирающаго мужа, и въ первый разъ стала умолять за себя. Ея горячія слезы капали на его лицо, между тѣмъ какъ уста шептали:

-- Алланъ, вспомни какъ я любила тебя! Вспомни, какъ я старалась сдѣлать тебя счастливымъ! Вспомни, какъ скоро придется мнѣ потерять тебя! О, мой милый! не отсылай, не отсылай меня!

Эти слова и поцѣлуй краснорѣчиво говорили за нее. Воспоминаніе о ея любви, на которую онъ никогда не отвѣчалъ взаимностью, тронуло сердце быстро ослабѣвавшаго человѣка, какъ еще ничто не трогало его до сихъ поръ, съ самаго дня его свадьбы. Тяжелый вздохъ вылетѣлъ изъ груди его. Онъ взглянулъ за нее въ нерѣшимости.

-- Позволь мнѣ остаться, прошептала она, еще крѣпче принимая лицо свое къ его щекѣ.

-- Это опечалитъ тебя, прошепталъ онъ ей въ отвѣтъ.

-- Ничто меня не опечалитъ, кромѣ необходимости уйдти отъ тебя.

Онъ молчалъ. Она увидала что онъ размышляетъ, и въ свою очередь не говорила ни слова.

-- Если я позволю тебѣ остаться не надолго....

-- Да! Да!

-- ...Уйдешь ли ты, когда я скажу тебѣ?

-- Уйду.

-- Поклянись.

Сильное волненіе, вызвавшее на его уста эту просьбу, какъ будто развязало на минуту его скованный языкъ. Онъ произнесъ эти поразительныя слова съ необыкновенною отчетливостью.

-- Клянусь! сказала она, падая на колѣно передъ постелью, и страстно цѣлуя его руку. Оба посторонніе свидѣтеля находившіеся въ комнатѣ, какъ бы сговорившись, отвернулись головою въ другую сторону. Посреди наступившаго молчанія слышенъ былъ только легкій шумъ игрушки, которую ребенокъ продолжалъ двигать взадъ и впередъ по постели.

Докторъ первый нарушилъ молчаніе, воцарившееся мейду присутствовавшими. Онъ подошелъ къ больному и устремилъ на него безпокойный взглядъ. Г-жа Армадель приподнялась съ колѣнъ; дождавшись позволенія мужа, она понесла рукопись, вынутую изъ шкатулки, на столъ, за которымъ сидѣлъ г. Ниль. Раскраснѣвшаяся и нетерпѣливая, прекраснѣе чѣмъ когда-либо, подъ вліяніемъ сильнаго внутренняго волненія, она нагнулась къ нему, вручая ему письмо, и ухватившись за первое попавшееся средство съ опрометчивостью женской натуры, прошептала:

-- Прочтите все, сначала, я должна, я хочу это выслушать.

Ея глаза прожигали его насквозь; ея дыханіе касалось его щеки. Прежде нежели онъ успѣлъ отвѣтить, прежде нежели онъ успѣлъ опомниться, она уже снова была подлѣ мужа. Одну минуту только говорила она, и въ эту минуту красота ея подчинила Шотландца ея волѣ. Хмурясь отъ непріятнаго сознанія своего безсилія, онъ перелистовалъ письмо, посмотрѣлъ на пробѣлъ, гдѣ перо, выпавшее изъ рукъ автора, оставило огромное чернильное пятно, снова вернулся къ началу и произнесъ, въ интересѣ г-жи Армадель, слова, которыя сама же она вложила въ его уста.

-- Можетъ-быть, сэръ, вы пожелаете сдѣлать какія-либо поправки, началъ онъ, повидимому, сосредоточивая все свое вниманіе на письмѣ, и дѣлая видъ что имъ снова овладѣваетъ его брюзгливость.-- Не прочесть ли вамъ сызнова то что вы уже написали?

Г-жа Армадель, сидѣвшая съ одной стороны у изголовья больнаго, и докторъ, щупавшій съ другой стороны его пульсъ, съ весьма различнымъ безпокойствомъ ожидали отвѣта на вопросъ г. Ниля. Глаза г. Армаделя, покинувъ ребенка, съ вопрошающимъ взглядомъ остановились на женѣ.

-- Ты хочешь выслушать это? сказалъ онъ.

У нея захватило дыханіе, рука ея подкралась къ его рукѣ; она въ молчаніи склонила голову. Больной остановился, какъ бы тайно совѣщаясь съ самимъ собою и не спуская глазъ съ жены. Наконецъ, онъ рѣшился отвѣчать.

-- Читайте, сказалъ онъ,-- и остановитесь когда я вамъ скажу.

Былъ уже часъ пополудни, и звонокъ гостиницы сзывалъ посѣтителей къ ихъ раннему обѣду. Торопливый стукъ шаговъ и возраставшій говоръ голосовъ въ коридорѣ весело проникалъ въ комнату, въ то время какъ г. Ниль, положивъ передъ собою рукопись, сталъ читать вступленіе, заключавшееся въ слѣдующихъ словахъ:

"Я адресую это письмо къ моему сыну, когда онъ въ состояніи будетъ понять его. Потерявъ всякую надежду дожить до того времени, когда онъ достигнетъ зрѣлаго возраста, мнѣ не остается ничего болѣе какъ написать здѣсь то что я охотно сказалъ бы ему когда-нибудь устно.

"Начиная это письмо, я имѣю три цѣли. Вопервыхъ, раскрыть обстоятельства, сопровождавшія бракъ одной знакомой мнѣ Англичанки на островѣ Мадерѣ. Вовторыхъ, пролить истинный свѣтъ на смерть ея мужа, на французскомъ кораблѣ La grâce de Dieu. Втретьихъ, предупредить моего сына объ ожидающей его опасности,-- объ опасности, которая встанетъ изъ могилы его отца, какъ только прахъ мой покроется землею.

"Исторія брака Англичанки начинается тѣмъ, что я наслѣдовалъ огромное состояніе и принялъ роковое имя Армаделей.

"Я единственный оставшійся въ живыхъ сынъ покойнаго Матью Рентмора, изъ Барбадоса. Я родился въ вашемъ фамильномъ помѣстьи на этомъ островѣ, и еще въ дѣтствѣ лишился отца. Мать моя любила меня до безумія: мнѣ ни въ чемъ не было отказа, и я пользовался полною свободой Отрочество и юношество мое протекли въ праздности и необузданности, среди людей -- большею частью невольниковъ и метисовъ, для которыхъ воля моя была закономъ. Сомнѣваюсь чтобы во всей Англіи нашелся джентльменъ моего рода и положенія, который былъ бы такимъ же невѣждою, какимъ былъ я, и не думаю чтобы во всемъ мірѣ отыскался другой юноша, страстямъ котораго былъ бы предоставленъ такой полнѣйшій разгулъ, какой предоставленъ былъ мнѣ, въ эти ранніе годы моей юности.

"Романическія наклонности моей матери внушили ей нерасположеніе къ простому имени моего отца. Меня окрестили Алланомъ, въ честь богатаго двоюроднаго брата моего отца -- покойнаго Аллана Армаделя, который имѣлъ по сосѣдству съ нами самыя обширныя и доходныя на всемъ островѣ владѣнія, и согласился быть заочно моимъ воспріемникомъ. Г. Армадель никогда не видалъ своихъ вестъ-индскихъ владѣній. Онъ жилъ въ Англіи, и приславъ мнѣ обычный подарокъ крестнаго отца, въ продолженіе многихъ лѣтъ послѣ того не имѣлъ никакихъ сношеній съ моими родителями. Мнѣ только что исполнился 21 годъ, когда мы получили отъ него извѣстіе. На этотъ разъ онъ писалъ моей матери, чтобъ узнать живъ ли я, и предлагая ни болѣе ни менѣе какъ сдѣлать меня наслѣдникомъ его вестъ-индскихъ владѣній.

"Это счастье обрушилось на меня вслѣдствіе дурнаго поведенія единственнаго сына г. Армаделя. Молодой человѣкъ опозорилъ себя безвозвратно; онъ бѣжалъ изъ своего отечества и отецъ отказался отъ него навсегда. Не имѣя другихъ близкихъ родственниковъ мужескаго пола, которые могли бы ему наслѣдовать, г. Армадель вспомнилъ о сынѣ своего двоюроднаго брата, о своемъ собственномъ крестникѣ и предложилъ передать свои вестъ-индскія владѣнія мнѣ и моимъ наслѣдникамъ, подъ тѣмъ условіемъ, чтобъ я принялъ, за себя и за нихъ, его имя. Предложеніе это было принято съ благодарностью, и всѣ законныя формальности были строго соблюдены, для того чтобы перемѣнить мое имя въ колоніяхъ и въ метрополіи. Съ слѣдующею же почтой извѣстили г. Армаделя, что условіе его выполнено, а вслѣдъ за тѣмъ пришло и увѣдомленіе отъ его стряпчаго. Завѣщаніе было измѣнено въ мою пользу, и недѣлю спустя, смерть моего благодѣтеля сдѣлала меня самымъ богатымъ владѣльцемъ въ Барбадосѣ.

"Это событіе есть первое звено цѣпи. Второе событіе произошло шесть недѣль спустя.

"Случилось, что въ нашемъ помѣстьи открылась вакансія на должность клерка, и для замѣщенія ея представился молодой человѣкъ, почти однихъ лѣтъ со мной, только что пріѣхавшій на островъ и называвшій себя Фергюсомъ Ингльби. Всегда и во всемъ я отдавался моему первому впечатлѣнію, не признавая иныхъ законовъ, кромѣ законовъ моей фантазіи: я пристрастился къ этому незнакомцу съ первой же минуты нашего свиданія. Онъ имѣлъ манеры джентльмена, и обладалъ самыми привлекательными общежительными качествами, какія мнѣ, при моей неопытности, когда-либо случалось встрѣчать. Когда я узналъ, что письменныя рекомендаціи, которыя онъ привезъ съ собой, оказались неудовлетворительными, я вступился за него, и настоялъ чтобы ему дали мѣсто. Моя воля была закономъ, и онъ получилъ его.

"Мать моя съ первой же минуты не взлюбила Ингльби, и почувствовала къ нему какое-то недовѣріе. Когда она увидѣла, что наша короткость быстро возрастаетъ, и что онъ изъ подчиненнаго сдѣлался моимъ ближайшимъ товарищемъ и другомъ (я всю свою жизнь провелъ съ подчиненными, и мнѣ всегда это было по сердцу), она стала употреблять всевозможныя средства разлучить насъ; но все было напрасно. Доведенная до крайности, она рѣшилась испытать еще одно средство -- склонить меня на путешествіе въ Англію, о которомъ я часто помышлялъ.

"Однако, еще не приступая къ разговору, она рѣшилась придать этому путешествію совершенно новый интересъ. Она написала къ своему старому другу и обожателю, покойному Стивену Бланшарду, изъ Торпъ-Амброза, въ Норфокѣ, джентльмену-землевладѣльцу и вдовцу, имѣвшему уже взрослыхъ дѣтей. Въ послѣдствіи я узналъ, что она намекала ему въ своемъ письмѣ на ихъ прежнія взаимныя чувства (которыя съ обѣихъ сторонъ были подавлены родителями), и что, прося г. Бланшарда оказать дружескій пріемъ ея сыну, по пріѣздѣ его въ Англію, она въ то же время освѣдомлялась о его дочери, какъ бы указывая тѣмъ на возможность союза между обоими семействами, еслибъ я и молодая дѣвушка, встрѣтившись, полюбили другъ друга. Мы во всѣхъ отношеніяхъ были ровня, а воспоминаніе моей матери о ея юношеской привязанности къ г. Бланшарду сдѣлало самою счастливою мечтой ея жизни надежду женить меня на дочери своего стариннаго обожателя. Обо всемъ этомъ я ничего не зналъ, до тѣхъ поръ пока не былъ полученъ отвѣтъ отъ г. Бланшарда. Тогда мать моя показала мнѣ его письмо и открыто воздвигла на моемъ пути искушеніе, которое должно было разлучить меня съ Фергюсомъ Ингльби.

"Г. Бланшардъ писалъ съ острова Мадеры. Здоровье его разстроилось, и доктора послали его туда для перемѣны климата. Дочь его была съ нимъ. Искренно сочувствуя въ своемъ письмѣ надеждамъ и желаніямъ моей матери, онъ предлагалъ мнѣ (если я скоро намѣренъ оставить Барбадосъ), заѣхать по пути на Мадеру, и посѣтить его въ его временной резиденціи. Въ случаѣ если бы это не могло состояться, онъ назначалъ время своего возвращенія въ Англію, когда я уже навѣрное могъ найдти радушный пріемъ въ его собственномъ домѣ, въ Торпъ-Амброзѣ. Въ заключеніе онъ извинялся, что не можетъ писать болѣе, говоря что зрѣніе его ослабѣло, и что онъ уже и безъ того нарушилъ предписаніе доктора, уступивъ желанію собственноручно написать къ своему старинному другу.

"Несмотря на дружескій тонъ письма, оно, быть-можетъ, не произвело бы на меня большаго впечатлѣнія, еслибы не примѣшалось тутъ еще одно обстоятельство. Въ письмѣ вложенъ былъ миніатюрный портретъ миссъ Бланшардъ. На оборотѣ рукою отца ея написаны были полушутливо, полунѣжно слѣдующія слова: "Я не могу на этотъ разъ просить дочь быть моимъ секретаремъ, не посвятивъ ее въ тайну вашихъ распросовъ; это привело бы ее въ сильное смущеніе. Посылаю пока вамъ ея портретъ (она объ этомъ и не подозрѣваетъ); пускай онъ вамъ говоритъ за нее. Онъ очень вѣрное подобіе моей, право, доброй дѣвочки. Если она полюбитъ вашего сына, и если я также сойдусь съ нимъ (въ чемъ я почти увѣренъ), то мы еще можемъ надѣяться, мой добрый другъ, увидѣть нашихъ дѣтей тѣмъ чѣмъ мы могли бы нѣкогда быть сами, то-есть мужемъ и женою." Мать моя отдала мнѣ миніатюру вмѣстѣ съ письмомъ. Не знаю какъ и почему, но портретъ этотъ сразу поразилъ меня, какъ еще никогда и ничто не поражало меня до сихъ поръ.

"Болѣе сильные умы отнесли бы это необыкновенное впечатлѣніе къ безпорядочному внутреннему состоянію, въ которомъ я тогда находился,-- къ пресыщенію тѣми низкими наслажденіями, которыя уже давно стали надоѣдать мнѣ, наконецъ, къ неопредѣленной тоскѣ, порожденной этимъ пресыщеніемъ, къ жаждѣ новыхъ интересовъ и новыхъ свѣжихъ ощущеній. Я не пытался тогда подвергнуть себя такому здравому анализу: я вѣрилъ въ судьбу, и вѣрю въ нее до сихъ поръ. Для меня было достаточно того убѣжденія, что первое сознаніе болѣе возвышенныхъ инстинктовъ въ моей грубой, чувственной природѣ, было пробуждено во мнѣ юнымъ лицомъ этой дѣвушки, которая смотрѣла на меня съ портрета такъ, какъ еще не смотрѣла на меня ни одна женщина. Въ этихъ нѣжныхъ глазахъ, въ возможности назвать это милое созданіе своею женой, я видѣлъ свою судьбу. Этотъ портретъ, такъ странно и неожиданно попавшій въ мои руки, былъ какъ бы безмолвнымъ вѣстникомъ близкаго счастія, посланнымъ для того чтобы предостеречь, ободрить и вызвать меня на лучшую дорогу, пока еще было время. Ложась спать, я положилъ миніатюру подъ подушку; проснувшись на другой день, я снова поглядѣлъ на портретъ, и нашелъ что мое убѣжденіе ничуть не поколебалось. Суевѣріе мое (если тебѣ угодно будетъ назвать его этимъ именемъ) такъ и подталкивало меня на путь, по которому мнѣ суждено было идти. Въ нашемъ портѣ находился въ то время корабль, собиравшійся отплыть чрезъ двѣ недѣли въ Англію и по пути остановиться въ Мадерѣ. На этомъ кораблѣ я взялъ себѣ мѣсто."

До сихъ поръ чтеніе продолжалось безъ перерыва. Но при послѣднихъ словахъ раздался другой тихій, надорванный голосъ.

-- Какова была она? спросилъ голосъ: -- блондинка или смуглая какъ я?

Г. Ниль остановился и поднялъ глаза на присутствовавшихъ.

Докторъ все еще стоялъ у изголовья больнаго, машинально продолжая щупать его пульсъ. Дитя, прогулявшее свой полуденный сонъ, уже вяло занималось своею новою игрушкой. Глаза отца слѣдили за нимъ съ напряженнымъ вниманіемъ. Но съ тѣхъ поръ какъ началось чтеніе рукописи, въ слушателяхъ произошла большая перемѣна. Г-жа Армадель выпустила изъ своихъ рукъ руку своего мужа и сидѣла, упорно отвертывая отъ него свое лицо. Горячая африканская кровь яркимъ пламенемъ горѣла на ея смуглыхъ щекахъ, въ то время какъ она настойчиво повторила вопросъ:

-- Блондинка она была или смуглая какъ я?

-- Блондинка, отвѣчалъ ея мужъ, не поднимая на нее глазъ.

Ея руки, сложенныя на колѣнахъ, судорожно сжались, и она не сказала болѣе ни слова.

Возвращаясь къ чтенію, г. Ниль еще мрачнѣе насупилъ свои густыя брови. Онъ заслужилъ свое личное строгое неодобреніе: онъ подкараулилъ въ своемъ сердцѣ тайную жалость къ этой женщинѣ.

"Я сказалъ, значилось далѣе въ письмѣ,-- что Ингльби пользовался моею полною довѣренностію. Мнѣ жаль было разстаться съ нимъ, и я пришелъ въ отчаяніе, увидавъ какъ поразило и огорчило его извѣстіе о моемъ скоромъ отъѣздѣ. Чтобъ оправдаться въ его глазахъ, я показалъ ему письмо и портретъ, и открылъ всю истину. Онъ распрашивалъ меня о семейсгвѣ миссъ Бланшардъ и объ ея состояніи съ участіемъ истиннаго друга, и возбудилъ во мнѣ еще большее къ себѣ уваженіе и довѣріе тѣмъ, что совершенно устранивъ себя изъ этого вопроса, великодушно совѣтовалъ мнѣ держаться моего намѣренія. Когда мы простились, я былъ совершенно здоровъ и въ отличномъ настроеніи духа. Но на другой день, прежде нежели мы снова успѣли встрѣтиться, я былъ внезапно сраженъ недугомъ, который грозилъ лишить меня и разсудка и самой жизни.

"Я не имѣю никакихъ доказательствъ противъ Ингльби. Много было женщинъ на островѣ, которыхъ я непростительно оскорбилъ, и месть которыхъ, быть-можетъ, карала меня въ ту минуту. Впрочемъ, я никого не обвиняю. Знаю только, что я обязанъ своимъ спасеніемъ моей старой негритянкѣ-нянѣ; эта женщина сказала мнѣ въ послѣдствіи, что она давала мнѣ извѣстное неграмъ противоядіе на употребляемый ими въ тѣхъ странахъ ядъ. Когда я сталъ выздоравливать, корабль, на которомъ я взялъ себѣ мѣсто, уже давно отплылъ. Я спросилъ объ Ингльби, и мнѣ отвѣчали что его уже нѣтъ. Мнѣ представили такія очевидныя доказательства его негодности и дурнаго поведенія, что даже и мое пристрастіе къ нему не устояло противъ нихъ. Онъ былъ уволенъ изъ конторы въ первые дни моей болѣзни, и изчезъ неизвѣстно куда. Слышно было только что онъ оставилъ островъ.

"Въ продолженіе всей моей болѣзни, портретъ миссъ Бланшардъ находился подъ моею подушкой. А когда я сталъ выздоравливать, я только и утѣшалъ себя воспоминаніемъ о прошедшемъ и надеждою на будущее. Никакими словами не могу я передать той силы, съ которою схватила меня эта новая страсть, еще болѣе развившаяся отъ времени, одиночества и страданія. Не взирая на все свое желаніе устроить этотъ бракъ, мать моя поражена была неожиданнымъ успѣхомъ своего плана. Она написала къ г. Бланшарду, чтобы извѣстить его о моей болѣзни, но не получила никакого отвѣта. Тутъ она снова вызывалась написать ему, если я дамъ ей обѣщаніе остаться съ нею до моего совершеннаго выздоровленія. Но мое нетерпѣніе не подчинялось никакимъ условіямъ. Другой отплывавшій корабль представилъ мнѣ новый случай ѣхать въ Мадеру. Разсмотрѣвъ еще разъ пригласительное письмо г. Бланшарду, я убѣдился что еще застану его на островѣ, если не буду терять времени. Вопреки мольбамъ моей матери, я настоялъ на томъ чтобы взять мѣсто на второмъ кораблѣ, и на этотъ разъ, когда корабль отплылъ, я былъ въ числѣ его пассажировъ.

"Путешествіе принесло мнѣ пользу; морской воздухъ возвратилъ мнѣ прежнія силы. Послѣ необыкновенно быстраго переѣзда я очутился у цѣли моего странствія. Въ одинъ прекрасный тихій вечеръ,-- не забыть мнѣ его никогда,-- я стоялъ на берегу съ ея портретомъ на груди, и въ первый разъ увидалъ бѣлыя стѣны дома, въ которомъ она жила.

"Я сталъ бродить вокругъ дома, чтобы нѣсколько успокоить свое волненіе прежде нежели войдти въ него. Черезъ нѣсколько минутъ, вступивъ въ ворота и миновавъ росшій кругомъ кустарникъ, я заглянулъ въ садъ, и увидѣлъ тамъ женщину одиноко бродившую по газону. Она повернулась ко мнѣ лицомъ, и мнѣ предсталъ оригиналъ моего портрета, осуществленіе моей мечты! Говорить объ этомъ теперь безполезно и даже болѣе чѣмъ безполезно. Скажу только, что все льстившее моему воображенію на портретѣ осуществилось передо мною въ дѣйствительности, какъ только глаза мои остановились на этой женщинѣ. Болѣе говорить объ этомъ не буду.

"Я былъ слишкомъ взволнованъ, и не могъ прямо подойдти къ ней. Я удалился незамѣченный, и остановившись у главнаго входа, сперва освѣдомился объ ея отцѣ. Мнѣ отвѣчала, что г. Бланшардъ у себя въ комнатѣ, и никого не принимаетъ. Тогда я рѣшился спросить о миссъ Бланшардъ. Слуга улыбнулся.

"-- Моя молодая госпожа уже не носитъ этого имени, сэръ, сказалъ онъ.-- Она замужемъ.

"Эти слова сразили бы всякаго другаго человѣка въ моемъ положеніи. Но они только воспламенили мою горячую кровь, и я въ бѣшенствѣ схватилъ слугу за горло.

"-- Это ложь, закричалъ я, говоря съ нимъ такъ, какъ-будто онъ былъ однимъ изъ моихъ рабовъ.

-- Это сущая правда, отвѣчалъ слуга, силясь освободиться отъ меня,-- и мужъ ея здѣсь теперь.

"-- Кто же онъ? говори, мерзавецъ!

"Слуга повторилъ мнѣ въ глаза мое собственное имя: Алланъ Армадель.

"Ты, конечно можешь угадать теперь истину. Фергюсъ Ингльби былъ тотъ самый отверженный моимъ дядею сынъ, именемъ и наслѣдствомъ котораго я воспользовался,-- и Фергюсъ Ингльби поквитался теперь со мною за то что я отнялъ у него законныя права его рожденія.

"Я долженъ разказать здѣсь въ нѣсколькихъ словахъ, какимъ образомъ состоялся этотъ обманъ, для того чтобы объяснить, не говорю оправдать, участіе, принятое мною въ послѣдовавшихъ затѣмъ событіяхъ.

"По собственному признанію Ингльби, онъ пріѣхалъ въ Барбадосъ, зная уже о смерти своего отца и о передачѣ мнѣ его владѣній, съ твердымъ намѣреніемъ отнять у меня имущество и причинить мнѣ вредъ. Моя слѣпая къ нему довѣренность какъ нельзя лучше содѣйствовала его замысламъ. Онъ улучилъ время чтобы похитить письмо моей матери написанное ею къ г. Бланшарду, въ началѣ моей болѣзни; за тѣмъ самъ устроилъ свое увольненіе, и отправился на островъ Мадеру на томъ же кораблѣ, который долженъ былъ везти меня. Прибывъ туда, онъ снова выждалъ покамѣстъ корабль отправится въ обратный путь, и у же потомъ представился г. Бланшарду, не подъ вымышленнымъ именемъ, которымъ я буду попрежнему называть его здѣсь, но подъ именемъ, равно принадлежавшимъ и ему и мнѣ: Алланъ Армадель.

"Сначала подлогъ не представлялъ особенныхъ затрудненій. Ингльби имѣлъ дѣло съ больнымъ старикомъ, который уже лѣтъ тридцать не видалъ моей матери, и съ невинною, ничего не подозрѣвавшею дѣвочкой, которая ее никогда не видала; къ тому же онъ настолько ознакомился съ нашимъ бытомъ, что могъ не хуже меня отвѣчать на всѣ предлагаемые ему вопросы. Его наружность и манеры, вкрадчивость въ обращеніи съ женщинами, смѣтливость и хитрость довершили остальное. Покамѣстъ я еще лежалъ больной на своей постели, онъ уже пріобрѣлъ любовь миссъ Бланшардъ. А въ то время какъ я мечталъ надъ ея портретомъ въ первые дни моего выздоравливанія, онъ получилъ согласіе г. Бланшарда на то, чтобы сыграть свадьбу еще до выѣзда съ Мадеры.

"Слабость зрѣнія г. Бланшарда содѣйствовала въ началѣ обману. Онъ довольствовался тѣмъ, что поручалъ Ингльби передавать моей матери то одно, то другое, и получалъ отъ него разные вымышленные отвѣты. Но когда предложеніе было принято, и день свадьбы назначенъ, г. Бланшардъ счелъ своею обязанностію собственноручно написать своему старинному другу, чтобъ испросить ея формальнаго согласія и пригласить ее на свадьбу. Онъ могъ написать только часть письма, остальное было окончено подъ его диктовку дочерью. На этотъ разъ предупредить почту было невозможно, и потому Ингльби, увѣренный уже въ любви своей жертвы, подстерегъ ее, когда она выходила изъ комнаты отца съ письмомъ въ рукѣ, и наединѣ открылъ ей всю истину. Миссъ Бланшардъ еще не достигла тогда совершеннолѣтія, вслѣдствіе чего дѣло принимало весьма серіозный оборотъ. Еслибы письмо было отправлено, молодымъ людямъ пришлось бы или ждать чтобы на вѣкъ быть разлученными, или скрыться бѣгствомъ и непремѣнно быть настигнутыми. Назначеніе каждаго корабля, на какомъ бы они ни поѣхали, было всегда извѣстно заранѣе, а быстролетная яхта, на которой г. Бланшардъ прибылъ въ Мадеру, уже стояла въ гавани чтобъ отвезти его обратно въ Англію. Другаго выбора ихъ не оставалось, какъ уничтожить письмо и призваться въ истинѣ по окончаніи свадьбы. Не знаю какія средства употребилъ Ингльби и какимъ низкимъ способомъ сумѣлъ онъ воспользоваться довѣріемъ и любовію миссъ Бланшардъ, чтобы низвести ее на одинъ уровень съ собою, только онъ вполнѣ достигъ своей цѣли: она сравнялась съ нимъ. Письмо не было отправлено, и такимъ образомъ, съ согласія и вѣдома дочери, довѣріе отца употреблялось во зло до самой послѣдней минуты.

"Теперь имъ оставалось только сочинить отвѣтъ отъ моей матери, который, по разчету г. Бланшарда, долженъ былъ придти за нѣсколько дней до свадьбы. У Ингльби хранилось похищенное имъ письмо моей матери; но онъ не владѣлъ искусствомъ подписываться подъ чужой почеркъ. Миссъ Бланшардъ, согласившись играть только пассивную роль въ этомъ обманѣ, положительно отказалась принять какое-либо дѣятельное участіе въ подлогѣ, жертвою котораго былъ ея отецъ. Положеніе было критическое; но Ингльби нашелъ себѣ готовое орудіе въ лицѣ двѣнадцатилѣтней сиротки-дѣвочки, необыкновенно развитой и способной, любимицы миссъ Бланшардъ, которая привезла ее съ собою изъ Англіи, чтобы пріучить ее къ должности горничной. Дьявольское искусство этой дѣвочки устранило послѣднее серіозное препятствіе, мѣшавшее окончательному успѣху обмана. Я самъ видѣлъ это подложное письмо, вышедшее изъ-подъ ея пера, подъ руководствомъ Ингльби и (должно сказать правду) съ вѣдома ея молодой госпожи, и признаюсь, почеркъ моей матери былъ до того искусно поддѣланъ, что мнѣ кажется, я самъ поддался бы обману. Въ послѣдствіи я узналъ эту дѣвочку,-- и видъ ея заставилъ меня содрогнуться. Если она жива теперь, горе тѣмъ кто ей довѣряетъ! Болѣе коварнаго и отъ природы безжалостнаго существа еще никогда не видалъ міръ.

"Итакъ, подложное письмо устранило послѣднія препятствія къ браку, и когда я, по пріѣздѣ на Мадеру, явился въ домъ г. Бланшарда, дочь его и Ингльби (какъ справедливо сказалъ мнѣ слуга) уже были обвѣнчаны. Мой пріѣздъ только ускорилъ ихъ признаніе, на которое они оба готовились. Ингльби самъ безсовѣстно сознался во всемъ. Ему нечего было терять: бракъ уже былъ заключенъ, и состояніе его жены уже не зависѣло отъ ея отца. О свиданіи моемъ съ дочерью и съ отцомъ я не скажу ни слова, чтобы прямо перейдти къ дальнѣйшимъ событіямъ. Въ продолженіе двухъ дней, благодаря усиліямъ молодой женщины и священника, совершавшаго вѣнчальный обрядъ, мнѣ никакъ не удавалось встрѣтиться съ Ингльби. Но на третій день, благодаря употребленной мною хитрости, я подстерегъ его, и наединѣ, лицомъ къ лицу, сошелся съ своимъ смертельнымъ врагомъ.

"Вспомни, сынъ мой, какъ обмануто было мое довѣріе; вспомни, что единственное доброе намѣреніе моей жизни разбилось въ прахъ; вспомни о моихъ необузданныхъ страстяхъ, глубоко вкоренившихся въ мою природу и никогда не впавшихъ удержу,-- вспомни все это, и представь себѣ нашу встрѣчу! Съ своей стороны, я разкажу только конецъ. Ингльби былъ выше и сильнѣе меня, и воспользовался своимъ грубымъ превосходствомъ съ дикостью животнаго. Онъ ударилъ меня.

"Подумай каково было мнѣ, послѣ всѣхъ жестокихъ неправдъ этого человѣка, еще носить на лицѣ своемъ знакъ его руки!

"Я пошелъ къ одному англійскому офицеру, который вмѣстѣ со мною пріѣхалъ изъ Барбадоса, и разказалъ ему о случившемся; онъ согласился со мною что дуэль неизбѣжна. Но такъ какъ въ то время поединки подчинялись извѣстнымъ правиламъ и формальностямъ, то онъ сталъ говорить о нихъ. Я не далъ ему кончить.

"-- Каждый изъ насъ возьметъ въ правую руку по пистолету, сказалъ я,-- а лѣвою рукой мы будемъ держаться за конецъ носоваго платка, и черезъ него стрѣлять.

Офицеръ всталъ и посмотрѣлъ на меня такъ, какъ будто я лично оскорбилъ его.

"-- Вы хотите чтобъ я былъ свидѣтелемъ злодѣянія и самоубійства? сказалъ онъ.-- Прошу васъ въ такомъ случаѣ на меня не разчитывать.

"И съ этими словами онъ вышелъ изъ комнаты. Какъ только онъ ушелъ, я написалъ тѣ самыя слова, которыя оговорилъ ему, и послалъ эту записку къ Ингльби, а самъ, въ ожиданіи отвѣта, сѣлъ передъ зеркаломъ и смотрѣлъ на знакъ оставленный на моемъ лицѣ его рукою.

"Мало ли людей на свѣтѣ, думалъ я, которые запятнали свои руки и свою совѣсть кровью ближняго за несравненно меньшую обиду?

"Наконецъ, посланный возвратился съ отвѣтовъ отъ Ингльби. Онъ назначалъ мнѣ свиданіе на слѣдующій день, въ три часа пополудни, въ уединенномъ мѣстѣ во внутренности острова. Въ случаѣ отказа съ его стороны, у меня уже готовъ былъ планъ дѣйствій; но письмо его избавляло меня отъ необходимости выполнить мое ужасное намѣреніе. Я былъ благодаренъ ему, положительно благодаренъ за его отвѣтъ.

"На слѣдующій день я отправился въ назначенное мѣсто. Его тамъ не было. Я прождалъ два часа, но онъ не пришелъ. Тогда я сталъ догадываться. Теперь какъ и всегда -- подлецъ, подумалъ я и пошелъ въ домъ г. Бланшарда; но на дорогѣ мною овладѣло внезапное предчувствіе, и я повернулъ къ гавани. Я не ошибся; туда мнѣ и слѣдовало идти. Корабль, отплывавшій въ этотъ день въ Лиссабонъ представилъ Ингльби удобный случай взять на немъ мѣсто для себя и для жены, и такимъ образомъ скрыться отъ меня. Онъ отвѣчалъ на мой вызовъ лишь для того чтобы устранить меня съ своей дороги, и услать подальше внутрь острова. Еще разъ повѣрилъ я Фергюсу Ингльби, и еще разъ онъ сумѣлъ обмануть меня.

"Я сталъ распрашивать, знаетъ ли г. Бланшардъ о бѣгствѣ дочери. Мнѣ отвѣчали, что онъ узналъ объ этомъ не прежде какъ по отплытіи корабля. На этотъ разъ я воспользовался урокомъ Ингльби, и также употребилъ хитрость. Вмѣсто того чтобъ явиться къ г. Бланшарду, я пошелъ сперва взглянуть на его яхту.

"Видъ ея сказалъ мнѣ то что хозяинъ, быть-можетъ, утаилъ бы отъ меня, то-есть правду. Я нашелъ тамъ суету, всегда предшествующую внезапному отъѣзду. Весь экипажъ былъ на лицо, за исключеніемъ нѣсколькихъ человѣкъ, которые, получивъ позволеніе выйдти на берегъ, находились гдѣ-то внутри острова. Мнѣ хорошо была извѣстна матросская должность, потому что я самъ имѣлъ судно, которымъ иногда лично управлялъ. Побѣжавъ въ городъ, я перемѣнилъ свою одежду на матросское платье и шляпу, и возвратившись въ гавань, предложилъ свои услуги шкиперу яхты, въ качествѣ волонтера. Не знаю что онъ прочелъ тогда на моемъ лицѣ: мои отвѣты, повидимому, удовлетворили его, а между тѣмъ онъ все смотрѣлъ на меня и колебался. Но такъ какъ въ матросахъ былъ недостатокъ, то я былъ принятъ на яхту. Черезъ часъ послѣ того къ намъ присоединился и г. Бланшардъ, на физическія и нравственныя страданія котораго тяжело было смотрѣть. Его помѣстили въ каютѣ, и часъ спустя яхта наша уже неслась въ открытомъ морѣ, подъ звѣзднымъ небомъ, гонимая свѣзкимъ вѣтеркомъ.

"Предпоюженія мои оказались справедливыми: мы гнались за судномъ, на которомъ Ингльби и его жена скрылись въ этотъ день съ острова. Это было французское купеческое судно, занимавшееся перевозкою строеваго лѣса; оно называлось La Grâce de Dieu. Извѣстно было, что отправляясь въ Лиссабонъ, оно сбилось съ дороги, и пристало къ Мадерѣ почти безъ людей и безъ всякихъ припасовъ. Послѣдній недостатокъ былъ восполненъ, но первый нѣтъ. Наши матросы неодобрительно отзывались какъ о прочности судна, такъ и объ экипажѣ, состоявшемъ преимущественно изъ бродягъ. Когда все это дошло до г. Бланшарда, онъ глубоко раскаялся въ тѣхъ жестокихъ словахъ, которыя онъ сказалъ дочери въ ту минуту, какъ впервые узналъ о ея участіи въ обманѣ. Онъ немедленно рѣшился дать ей пріютъ на своей собственной яхтѣ и успокоить ее обѣщаніемъ скрыть ея негодяя мужа отъ меня и моей мести. Яхта шла втрое быстрѣе корабля. Не было сомнѣнія, что мы настигнемъ La Grâce de Dieu, хотя и можно было опасаться что въ темнотѣ мы не замѣтимъ его.

"Послѣ нѣсколькихъ часовъ плаванія, вѣтеръ внезапно стихъ, и наступилъ знойный, душный штиль. Когда на яхтѣ раздался приказъ спускать брамстеньги и убирать паруса, мы всѣ знали чего намъ слѣдовало ожидать. Не болѣе какъ черезъ часъ начался штормъ, удары грома раздавались надъ нашими головами, и яхта неслась подъ бурею. То было сильное судно въ триста тоннъ, прочно сдѣланное изъ дерева и желѣза; ею управлялъ шкиперъ, въ совершенствѣ понимавшій свое дѣло, и въ его рукахъ яхта вела себя достойнымъ образомъ. Подъ утро ярость вѣтра, все еще дувшаго съ юга-запада, немного ослабѣла, и море поутихло. На разсвѣтѣ слабо долетѣлъ до насъ, посреди завыванья бури, пушечный выстрѣлъ. Матросы въ безпокойствѣ толпившіеся на палубѣ, поглядѣли другъ на друга и сказали: "Это онъ!"

"Когда уже совершенно разсвѣло, мы увидѣли La Grâce de Dieu: судно качалось между валовъ, совсѣмъ разбитое и безъ мачтъ. На яхтѣ были три лодки: одна изъ нихъ привѣшана была посрединѣ судна, а другія двѣ у кормы. Замѣтивъ что буря снова должна возвратиться съ прежнею силой, шкиперъ рѣшился воспользоваться временнымъ затишьемъ чтобы спустить кормовыя лодки. Какъ ни мало людей оставалось на разбитомъ кораблѣ, ихъ было, однако, столько что всѣ они не могли помѣститься въ одной лодкѣ, и потому, принимая въ разчетъ критическое состояніе погоды, шкиперъ нашелъ что гораздо удобнѣе и безопаснѣе разомъ послать двѣ лодки нежели сдѣлать два конца съ яхты на корабль, и обратно. Грозный видъ неба говорилъ что нужно дѣйствовать не теряя времени.

"Лодками правили волонтеры, и я находился въ одной изъ двухъ. Когда первая изъ нихъ обогнула La Grâce de Dieu, что совершено было съ неимовѣрнымъ трудомъ и опасностію, всѣ находившіеся на кораблѣ люди бросились къ борту чтобы разомъ спуститься въ лодку, и еслибъ она не поспѣшила отчалить, никого не осталось бы въ живыхъ. Наконецъ и наша лодка приблизилась къ кораблю. Мы рѣшили, чтобы четверымъ изъ насъ взойдти на палубу; двое (въ томъ числѣ и я) должны были охранятъ дочь Г. Бланшарда, а другіе два одерживать оставшихся на кораблѣ трусовъ, еслибъ они вздумали первые броситься въ лодку. Еще трое оставались въ лодкѣ, чтобы не давать ей столкнуться съ разбитымъ кораблемъ. Не знаю что видѣли мои товарищи, когда они вступили на La Grâce de Dieu, я же видѣлъ только утраченную мною женщину, которую у меня отняли низкимъ обманомъ, и которая лежала теперь безъ чувствъ на палубѣ. Мы спустили ее въ лодку. Остальной экипажъ -- всего пять матросовъ -- принуждены были повиноваться намъ, и по порядку спускаться въ лодку, по мѣрѣ того какъ представлялась возможность принимать ихъ. Я сошелъ послѣдній; и при слѣдующемъ размахѣ судна, его опустѣвшая палуба, на которой не оставалось болѣе ни одного живаго существа, ясно показала намъ, что задача наша выполнена. Сопровождаемые дикимъ воемъ быстро приближавшейся бури, мы изъ всѣхъ силъ гребли къ яхтѣ. Цѣлый рядъ сильнѣйшихъ шкваловъ измѣнилъ направленіе новой бури, которая неслась уже съ юга на сѣверъ; шкиперъ, воспользовавшись удобною минутой, повернулъ яхту въ ту же сторону. Покамѣстъ послѣдніе изъ нашихъ матросовъ перебирались на яхту, надъ нами разразился страшный ураганъ. Лодку нашу затопило, но никто не погибъ. Еще разъ мы понеслись на югъ, по произволу вѣтра. Я стоялъ на палубѣ вмѣстѣ съ прочимъ экипажемъ, наблюдая за обрывкомъ паруса, который мы рѣшились поставить, ожидая той минуты когда его придется замѣнить другимъ, въ случаѣ если этотъ будетъ сорванъ съ штыкъ-болтовъ,-- какъ вдругъ подошелъ ко мнѣ одинъ изъ моихъ товарищей, и посреди воя бури громко прокричалъ мнѣ надъ самымъ ухомъ: "Она пришла въ себя и спрашиваетъ мужа. Гдѣ онъ?" Никто не зналъ этого. Яхту обыскали сверху до низу, всѣмъ матросамъ сдѣлали перекличку, не взирая на бурю, но его нигдѣ не оказалось. Стали допрашивать матросовъ, ѣздившихъ въ лодкахъ. Экипажъ первой лодки показалъ, что они отчалили отъ разбитаго корабля въ ту минуту, когда къ нимъ начало набираться слишкомъ много народа, и что они сами не знаютъ, кого они къ себѣ приняли, и кого не пустили. Матросы второй лодки утверждали, что они привезли на яхту до послѣдняго живаго существа, остававшагося на кораблѣ. Взыскивать не съ кого; но въ то же время ясно было, что одного человѣка не доставало.

"Буря, безъ умолку бушевавшая весь этотъ день, не позволила намъ возвратиться на корабль, чтобъ обыскать его. Яхтѣ оставалось только бѣжать по вѣтру. Къ вечеру вѣтеръ, гнавшій насъ на югъ отъ Мадеры, сталъ наконецъ утихать; направленіе его снова измѣнилось, и мы могли опять повернуть къ острову. На другой день рано утромъ мы возвратились въ портъ. Г. Бланшарда и его дочь перевезли на берегъ въ сопровожденіи шкипера, который, уходя, предупредилъ насъ, что по возвращеніи онъ долженъ будетъ сообщить намъ нѣчто касающееся до всего экипажа.

"Когда шкиперъ возвратился, онъ созвалъ насъ всѣхъ на палубу и объявилъ, что получилъ отъ г. Бланшарда приказаніе немедленно возвратиться на разбитый корабль, чтобы отыскать пропавшаго. Онъ сказалъ, что мы обязаны это сдѣлать какъ для самого Ингльби, такъ и для его жены, которая, по мнѣнію докторовъ, непремѣнно лишится разсудка, если не приняты будутъ какія-либо мѣры для ея успокоенія. По его словамъ, мы могли найдти корабль еще не затопленнымъ, потому что находившійся на немъ грузъ строеваго лѣса долженъ былъ поддерживать его на поверхности воды до тѣхъ поръ, пока распадется самый кузовъ.

"-- Если этотъ человѣкъ еще на кораблѣ, продолжалъ шкиперъ,-- его слѣдуетъ найдти и привезти обратно живаго или мертваго; а въ случаѣ если погода поутихнетъ, матросы могутъ, при надлежащей помощи привести на буксирѣ самый корабль и раздѣлить между собою призовыя деньги, выдаваемыя за спасеніе судовъ.

"При этихъ словахъ раздалось троекратное одобрительное ура матросовъ, и экипажъ немедленно приступилъ къ снаряженію яхты, чтобы снова пуститься въ море. Одинъ я не захотѣлъ принять участіе въ этой попыткѣ. Чтобъ отдѣлаться отъ нея, я сказалъ, что буря утомила меня, что я боленъ и нуждаюсь въ отдохновеніи. Всѣ они посмотрѣли мнѣ въ лицо, когда я проходилъ мимо ихъ, собираясь оставить яхту, но ни одинъ не заговорилъ со мною.

"Весь этотъ день я провелъ въ трактирѣ около гавани, ожидая извѣстія о разбитомъ кораблѣ. Къ ночи эти извѣстія привезены были однимъ изъ лоцмановъ, принимавшимъ участіе въ этомъ, предпріятіи. La Grâce de Dieu найденъ былъ плавающимъ на поверхности воды, а трупъ Ингльби нашли затопленнымъ въ каютѣ. На другой день на разсвѣтѣ яхта привезла тѣло, и въ тотъ же день на протестантскомъ кладбищѣ совершилось погребеніе."

-- Довольно! произнесъ голосъ съ постели, прежде нежели чтецъ успѣлъ перевернуть страницу и начать слѣдующій параграфъ.

Съ тѣхъ поръ какъ г. Ниль въ послѣдній разъ отрывался отъ чтенія рукописи, въ комнатѣ и въ самихъ слушателяхъ произошла перемѣна. Солнечный лучъ игралъ на постели умирающаго, а ребенокъ, побѣжденный дремотою, тихо спалъ, озаренный золотымъ сіяніемъ. Физіономія отца видимо измѣнилась. Подъ вліяніемъ душевной муки, мускулы нижней части лица, доселѣ неподвижные, теперь конвульсивно подергивались. Видя какъ тяжелый потъ выступаетъ на лбу умирающаго, докторъ всталъ, чтобы возбудить его падающія силы. На противоположной сторонѣ постели, кресло, занимаемое женою опустѣло. Въ ту минуту какъ мужъ ея прервалъ чтеніе, она незамѣтно удалилась за спинку кровати, чтобы скрыться отъ его вниманія. Прислонясь къ стѣнѣ, она стояла въ своей засадѣ, жадно устремивъ глаза на рукопись, которую держалъ г. Ниль.

Черезъ минуту г. Армадель снова заговорилъ.

-- Гдѣ она? спросилъ онъ, бросая сердитый взглядъ на опустѣвшее кресло. Докторъ указалъ на то мѣсто, гдѣ она стояла. Ей ничего болѣе не оставалось, какъ выйдти изъ своего уголка; она медленно вышла и остановилась передъ мужемъ.

-- Ты обѣщала мнѣ уйдти, когда придетъ время, сказалъ онъ.-- Ступай теперь!

Какъ ни старался г. Ниль придать твердое положеніе своей рукѣ между листками рукописи, она дрожала вопреки его усиліямъ. Подозрѣніе, медленно возникавшее въ его умѣ во время чтенія, перешло въ увѣренность, когда онъ услыхалъ эти слова. Раскрывая одно обстоятельство за другимъ, письмо, наконецъ, дошло до той черты, за которою должно было совершиться послѣднее открытіе. У этой черты умирающій заранѣе предположилъ себѣ остановить чтеца. Здѣсь-то и начиналась тайна, которая должна была открыться сыну, но которую матери никогда не суждено было узнать. Этого рѣшенія не могли поколебать въ умирающемъ самыя нѣжныя просьбы жены, и теперь она еще разъ услышала этотъ приговоръ изъ его собственныхъ устъ.

Молчаливая, безотвѣтная, стояла она, устремивъ на него глаза, въ которыхъ выражалась ея послѣдняя просьба, быть-можетъ, ея послѣднее прости. Онъ не отвѣчалъ ей даже взглядомъ, и безжалостно перенесъ свои глаза на спящаго мальчика. Тогда она молча отошла отъ постели. Ни разу не взглянувъ на ребёнка, ни слова не сказавъ двумъ постороннимъ свидѣтелямъ, наблюдавшимъ за нею съ затаеннымъ дыханіемъ, она сдержала данное ею слово, и въ мертвомъ молчаніи удалилась изъ комнаты. Въ ея уходѣ было что-то особенное, сильно потрясшее обоихъ мущинъ. Когда затворилась за нею дверь, они почувствовали инстинктивное отвращеніе идти далѣе по этому неизвѣстному имъ пути.

Докторъ высказался первый. Онъ сталъ просить больнаго, чтобы тотъ позволилъ ему удалиться до окончанія письма; но получилъ отказъ. Потомъ заговорилъ г. Ниль. Рѣчь его отличалась большимъ объемомъ и болѣе серіозною цѣлью нежели рѣчь доктора.

-- Какъ докторъ по своей профессіи, началъ онъ,-- такъ и я, по званію адвоката, мы оба привыкли выслушивать и хранить чужія тайны. Но я считаю своею обязанностію спроситъ васъ, прежде нежели мы приступимъ къ дальнѣйшему чтенію рукописи, дѣйствительно ли вы понимаете то необыкновенное положеніе, въ которое мы поставлены теперь относительно другъ друга? Сейчасъ только на нашихъ глазахъ вы лишили г-жу Армадель вашего довѣрія. А теперь хотите оказать это довѣріе двумъ совершенно постороннимъ вамъ людямъ.

-- Да, сказалъ г. Армадель,-- именно потому что вы мнѣ чужіе.

-- Вамъ необходима моя помощь, равно какъ и помощь доктора, сказалъ мистеръ Ниль:-- долженъ ли я понять (до тѣхъ поръ пока вы будете пользоваться нашими услугами), что вы совершенно равнодушны ко впечатлѣнію, которое мы можемъ вынести изъ чтенія послѣднихъ страницъ этого письма?

-- Да. Я не щажу ни васъ, ни себя. Я щажу только жену.

-- Вы по неволѣ приводите меня, сэръ, къ весьма серіозному выводу, сказалъ г. Ниль.-- Если я долженъ кончить это письмо подъ вашу диктовку, то я попрошу вашего позволенія, такъ какъ я уже прочиталъ вслухъ большую его частъ, прочитать вслухъ и остальныя страницы въ присутствіи этого джентльмена, который выслушаетъ ихъ въ качествѣ свидѣтеля.

Волнуемый серіозными сомнѣніями, докторъ снова занялъ свое мѣсто. А г. Ниль, подъ вліяніемъ одинаковыхъ ощущеній, перевернулъ страницу и прочелъ слѣдующее:

"Мнѣ остается сказать еще нѣсколько словъ о мертвецѣ. Я описалъ какимъ образомъ нашли его трупъ, но еще не говорилъ объ обстоятельствахъ сопровождавшихъ его смерть.

"Извѣстно было, что онъ находился на палубѣ, когда ваши лодки подъѣзжали къ разбитому судну; но въ послѣдствіи, когда экипажемъ овладѣлъ паническій страхъ, никто не замѣтилъ куда Ингльби скрылся. Въ это время въ каютѣ уже было на пять футовъ воды, и она продолжала быстро прибывать. Не было ни малѣйшаго сомнѣнія, что онъ самъ добровольно туда спустился. Ящикъ съ жениными драгоцѣнностями, найденный подъ нимъ на полу, совершенно объяснялъ его присутствіе въ каютѣ. По словамъ экипажа, онъ видѣлъ приближавшуюся помощь, и по всей вѣроятности, пошелъ внизъ спасти шкатулку. Можно было также предположитъ,-- это было, впрочемъ, менѣе вѣроятно,-- что смерть его произошла отъ какого-нибудь несчастнаго случая во время спуска въ каюту, и что при этомъ онъ лишился чувствъ. Но открытіе, сдѣланное потомъ экипажемъ яхты, прямо указывало на одно обстоятельство, которое всѣхъ привело въ одинаковый ужасъ. Когда матросы направили свои поиски къ каютѣ, они нашли люкъ задвинутымъ, а дверь запертою съ наружной стороны. Не заперъ ли кто-нибудь каюту, не подозрѣвая что онъ тамъ? Если не принимать въ разчетъ растеряннаго состоянія экипажа, то не было никакой причины запирать каюту. Но оставалось еще одно предположеніе. Не заперла ли его туда какая-нибудь злодѣйская рука, съ тѣмъ чтобы утопить его въ быстро прибывавшей водѣ?

"Да. Его заперла и утопила злодѣйская рука, и эта рука -- была моя...."

Шотландецъ вскочилъ изъ-за стола; докторъ отступилъ отъ постели. Оба смотрѣли на умирающаго несчастливца съ одинаковымъ отвращеніемъ, съ одинаковымъ ужасомъ. Головка дитяти покоилась на его груди, а онъ лежалъ въ отчужденіи Каина, покинутый сочувствіемъ людей, проклятый правосудіемъ Божіимъ, и неподвижно смотрѣлъ на нихъ.

Въ ту минуту какъ оба они встали, дверь въ слѣдующую комнату сильно потряслась съ наружной стороны, и звукъ, похожій на звукъ падающаго тѣла, глухо долетѣвъ до нихъ, заставилъ ихъ смолкнуть. Докторъ, стоявшій у самой двери, отворилъ ее, вышелъ и немедленно заперъ ее за собою. Г. Ниль повернулся спиною къ постели, и въ молчаніи ожидалъ что будетъ. Звукъ, не разбудившій ребенка, не замѣченъ былъ и отцомъ. Его собственный разказъ далеко унесъ его воображеніе отъ всего происходившаго вокругъ его смертнаго одра. Его безсильное тѣло снова было на кораблѣ, и безжизненная рука запирала на ключъ дверь каюты.

Въ сосѣдней комнатѣ прозвенѣлъ звонокъ, послышался безпокойный говоръ голосовъ, и раздались чьи-то торопливые шаги. Черезъ нѣсколько кинутъ докторъ возвратился.

-- Она вѣрно подслушивала? прошепталъ г. Ниль по-нѣмецки.

-- Женщины приводятъ ее въ чувство, также тихо отвѣчалъ докторъ.-- Она все слышала. Скажите, ради Бога, что намъ дѣлать теперь?

Но г. Ниль не успѣлъ еще отвѣчать, какъ г. Армадель снова заговорилъ. Появленіе доктора возвратило его къ сознанію настоящаго.

-- Продолжайте, сказалъ онъ, какъ будто не случилось ничего особеннаго.

-- Я не желаю болѣе имѣть дѣла съ вашею позорною тайной, возразилъ г. Ниль.-- Вы сами сознались, что вы убійца. Если это письмо должно быть окончено, то не требуйте, чтобы моя рука держала за васъ перо.

-- Вы дали мнѣ обѣщаніе, отвѣчалъ умирающій съ тѣмъ же невозмутимымъ самообладаніемъ.-- Вы должны или окончить за меня письмо, или нарушить ваше слово.

Г. Ниль замолчалъ. Передъ нимъ лежалъ человѣкъ, ограждаемый смертью отъ ненависти своихъ собратій,-- человѣкъ, котораго не могли болѣе коснуться ни людскіе приговоры, ни страхъ преходящихъ людскихъ законовъ,-- человѣкъ, который былъ безчувственъ ко всему, кромѣ своего послѣдняго твердаго рѣшенія -- докончить письмо адресованное къ сыну. Г. Пиль отвелъ доктора въ сторону.

-- Одно слово, сказалъ онъ по-нѣмецки.-- По прежнему ни вы утверждаете, что онъ можетъ остаться безъ языка, прежде чѣмъ мы успѣемъ послать въ Штутгардтъ?

-- Посмотрите на его губы, сказалъ докторъ,-- и судите сами.

Дѣйствительно, по губамъ можно было судить о состояніи больнаго; чтеніе рукописи уже оставило на нихъ свой слѣдъ. Искривленіе угловъ рта, которое едва было замѣтно при входѣ г. Ниля въ комнату, теперь было очевидно. Его тупое произношеніе становилось все труднѣе и труднѣе съ каждымъ новымъ словомъ. Положеніе было въ высшей степени критическое. Послѣ нѣсколькихъ минутъ колебанія, г. Ниль сдѣлалъ послѣднюю попытку освободиться отъ даннаго слова.

-- Теперь когда я узналъ вашу тайну, сказалъ онъ строго, осмѣлитесь ли вы требовать чтобъ я исполнилъ обязательство, къ которому вы принудили меня съ закрытыми глазами?

-- Нѣтъ, отвѣчалъ г. Армадель.-- Я предоставляю вамъ право нарушить ваше слово.

Взглядъ сопровождавшій этотъ отвѣтъ заживо задѣлъ гордость Шотландца. Слѣдующія затѣмъ слова онъ уже произнесъ, сидя на своемъ прежнемъ мѣстѣ за столомъ.

-- Еще никто не говорилъ обо мнѣ до сихъ поръ, чтобъ я не умѣлъ держатъ даннаго слова, возразилъ онъ съ гнѣвомъ,-- и даже вамъ не придется этого сказать. Но помните: какъ вы не освобождаете меня отъ моего обѣщанія, такъ и я не освобождаю васъ отъ сдѣланнаго между нами условія. Я выговорилъ себѣ свободу дѣйствій, и предупреждаю васъ, что воспользуюсь ею по моему собственному усмотрѣнію, какъ скоро избавлюсь отъ вашего присутствія.

-- Не забывайте, что онъ умираетъ, кротко заступился докторъ.

-- Садитесь на ваше мѣсто, сэръ, отвѣчалъ ему г. Ниль указывая на пустой стулъ.-- То что осталось мнѣ дочитать, я прочту вслухъ не иначе какъ въ вашемъ присутствіи, и то что предстоитъ мнѣ написать, я напишу только при васъ. Вы привели меня сюда, слѣдовательно я имѣю право требовать и требую, чтобы вы оставались здѣсь до послѣдней минуты въ качествѣ свидѣтеля.

Докторъ безпрекословно повиноваіся. Г. Ниль снова взялся за рукопись и безостановочно прочиталъ до конца послѣднія страницы.

"Ни слова не сказавъ въ свою защиту, я сознался тебѣ въ своемъ преступленіи, и теперь, нисколько не пытаясь оправдываться, я открою какимъ образомъ совершено было мною это убійство.

"Я совсѣмъ позабылъ объ Ингльби, когда увидѣлъ его жену, безъ чувствъ лежавшую на палубѣ. Вмѣстѣ съ другими товарищами я осторожно спустилъ ее въ лодку, и только тогда вспомнилъ о моемъ врагѣ. Во время смятенія, происшедшаго на кораблѣ, въ то время какъ экипажъ яхты сдерживалъ натискъ матросовъ, въ безпорядкѣ бросавшихся въ лодку, я улучилъ удобную минуту чтобы незамѣтно произвести мой обыскъ. Я поднялся вверхъ по трапу, не зная навѣрное, не съѣхалъ ли Ингльби въ первой лодкѣ, или еще оставался на кораблѣ, и увидалъ его выходящихъ изъ каюты съ пустыми руками, и мокраго съ ногъ до головы. Поглядѣвъ съ безпокойствомъ на лодку и не замѣчая меня, онъ вѣроятно подумалъ что еще успѣетъ до отплытія ея вернуться въ каюту. "Еще разъ", сказалъ онъ, исчезая, чтобы сдѣлать послѣднюю попытку найдти женинъ ящикъ съ вещами. Тогда злой духъ шепнулъ мнѣ на ухо: "Не убивай его какъ человѣка, а лучше утопи какъ собаку!" Онъ былъ подъ водою, когда я задвинулъ люкъ, но голова его появилась надъ поверхностію воды, прежде нежели я успѣлъ запереть дверь каюты. Мы встрѣтились глазами, и я заперъ дверь у него подъ носомъ. Черезъ минуту я уже снова былъ на палубѣ, помогая спускать въ лодку послѣднихъ остававшихся на кораблѣ людей. Прошла еще минута, и уже поздно было раскаиваться. Буря грозила вамъ смертію, и наши гребцы спѣшили удалиться отъ корабля....

"Сынъ мой! Я преслѣдую тебя изъ-за могилы признаніемъ, отъ котораго моя любовь могла бы тебя избавить. Но иди дальше, и ты узнаешь для чего я это дѣлаю.

"Я не буду говорить о своихъ страданіяхъ, я не стану просить сожалѣнія къ моей памяти. Въ настоящую минуту, когда я пишу эти строки, я чувствую странное изнеможеніе, странную дрожь въ рукѣ; эти симптомы предупреждаютъ меня чтобъ я торопился. Я уѣхалъ съ острова, не смѣя въ послѣдній разъ взглянуть на женщину, которую такъ безжалостно, такъ низко погубилъ. Когда я уѣзжалъ, вся тяжесть подозрѣній, возбужденныхъ смертью Ингльби, пала на матросовъ французскаго корабля. Никто изъ нихъ, повидимому, не могъ имѣть причины совершить это убійство, но такъ какъ большею частью это были отверженные злодѣи, способные на всякаго рода преступленія, то ихъ подвергли допросу. Лишь въ послѣдствіи узналъ я, и то случайно, что, наконецъ, подозрѣніе коснулось и меня. Одна только вдова узнала по описанію, кто былъ этотъ странный человѣкъ, состоявшій матросомъ на яхтѣ ея отца, и вслѣдъ за тѣмъ пропавшій безъ вѣсти. Только ей одной извѣстно было съ тѣхъ поръ, кѣмъ и за что убитъ былъ ея мужъ. Еще до этого открытія, на островѣ разнесся слухъ о моей смерти. Быть-можетъ, этотъ слухъ избавилъ меня отъ всякихъ судебныхъ преслѣдованій; быть-можетъ, избавилъ меня отъ нихъ недостатокъ уликъ, такъ какъ никто, кромѣ Ингльби, не видалъ меня запиравшимъ дверь каюты; можетъ-быть, наконецъ, и сама вдова тяготилась мыслію объ открытіяхъ, которыя послѣдовали бы за публичнымъ противъ меня доносомъ, основаннымъ единственно на ея подозрѣніяхъ. Какъ бы то ни было, преступленіе, совершенное мною втайнѣ, такъ и до сихъ поръ оставалось тайнымъ и безнаказаннымъ.

"Я уѣхалъ изъ Мадеры въ Вестъ-Индію переодѣтый. Первое извѣстіе, дошедшее до меня по пріѣздѣ въ Барбадосъ, было извѣстіе о смерти моей матери. Я не имѣлъ силъ возвратиться на старое мѣсто. Жить дома одному съ моими преступными воспоминаніями, грызшими меня день и ночь, казалось мнѣ невыносимымъ. Не выходя на берегъ и не показываясь никому, я отправился далѣе, куда вздумалось кораблю везти меня, и, наконецъ, высадился на островѣ Тринидадѣ.

"Здѣсь я впервые узналъ твою мать. Мой долгъ былъ открыть ей всю истину, но я вѣроломно сохранилъ свою тайну. Мой долгъ былъ не допустить ее до безвозвратнаго пожертвованія ея свободою и счастіемъ человѣку подобному мнѣ, а я между тѣмъ обезчестилъ ее союзомъ съ собою. Если она еще будетъ въ живыхъ, когда ты прочтешь это письмо, пощади ее и не открывай ей правды. Единственное искупленіе моей вины передъ нею состоитъ въ томъ, чтобы до послѣдней минуты оставлять ее въ полномъ невѣдѣніи о человѣкѣ, съ которымъ она соединила свою судьбу. Сожалѣй о ней, какъ сожалѣлъ я, и пусть это письмо будетъ священною тайной между сыномъ и отцомъ.

"Когда ты родился, я заболѣлъ. Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ послѣ того, въ первые дни моего выздоровленія, тебя принесли ко мнѣ, сказавъ, что ты былъ окрещенъ во время моей болѣзни. Мать твоя поступила, такъ какъ поступаютъ всѣ любящія матери: она назвала своего первенца именемъ отца, Алланомъ Армаделемъ. Даже въ то время, когда я находился въ счастливомъ невѣдѣніи относительно того что я узналъ въ послѣдствіи, мною овладѣло какое-то тайное предчувствіе, когда, глядя на тебя, я думалъ объ этомъ роковомъ имени.

"Какъ только я въ состояніи былъ пуститься въ путь, дѣла потребовали моего присутствія въ Барбадосѣ. Мнѣ пришла въ голову мысль, какъ ни странною она, быть-можетъ, покажется тебѣ,-- отказаться отъ условія вынуждавшаго меня и мое потомство принять имя Армаделей, или лишиться сопряженнаго съ намъ наслѣдства. Тогда въ колоніи уже носились слухи о предполагаемомъ освобожденіи невольниковъ,-- освобожденіи, которое теперь близко. Невозможно было предвидѣть, насколько этотъ грозный переворотъ измѣнить цѣнность вестъ-индскихъ владѣній, и потому, кто могъ сказать,-- еслибъ я возвратилъ тебѣ мое собственное отцовское имя и предоставилъ въ будущемъ только мое отцовское наслѣдство,-- что ты не пожалѣлъ бы когда-нибудь о широкихъ Армадельскихъ поляхъ, а что ты и мать твоя не впали бы въ нищету, благодаря моему слѣпому произволу? Замѣть, какъ неотразима сила рока! Замѣть, какъ твое имя и фамилія остались за тобою, вопреки моему желанію!

"На родинѣ мое здоровье поправилось; но это улучшеніе было только временное. Я снова сталъ хирѣть, и доктора послали меня въ Европу. Избѣгая Англіи,-- ты догадываешься почему,-- я отправился съ тобою и съ твоею матерью во Францію. Изъ Франціи мы переѣхали въ Италію. Мы жили то здѣсь, то тамъ; но все было напрасно. Смерть уже избрала меня своею добычей, и она повсюду слѣдила за мною. Я терпѣливо переносилъ это, потому что у меня было утѣшеніе, котораго я не заслужилъ. Теперь ты, можетъ-быть, съ ужасомь прогонишь отъ себя даже самое воспоминаніе объ отцѣ твоемъ, а тогда ты былъ моею единственною отрадой Только ты согрѣвалъ мое сердце; только видъ моего маленькаго сына дарилъ меня послѣдними проблесками счастія въ этомъ мірѣ.

"Мы оставили Италію и переѣхали въ Лозанну, откуда я теперь пишу тебѣ. Нынѣшняя почта принесла мнѣ самыя свѣжія и подробныя извѣстія о вдовѣ погубленнаго мною человѣка. Это письмо лежитъ теперь передо мною. Оно получено мною отъ друга моей юности, который видѣлъ ее, говорилъ съ нею, и первый сообщилъ ей, что слухъ о моей смерти, распространившійся въ Мадерѣ, былъ неосноватленъ. Онъ пишетъ, что рѣшительно не можетъ понять того сильнаго волненія, въ которое пришла она, узнавъ что я еще живъ, женатъ и имѣю малютку-сына. Онъ проситъ объяснить ему это, и говоритъ о ней съ большимъ сочувствіемъ какъ о молодой, прекрасной женщинѣ, которая заживо похоронила себя въ глуши рыбачьей деревни, на Девонширскомъ берегу. Отецъ ея умеръ, а семейство отдалилось отъ нея, безпощадно порицая ея выборъ. Онъ говоритъ о ней въ такихъ словахъ, которыя поразили бы меня въ самое сердце, еслибъ я не дошелъ до одного мѣста въ его письмѣ, которое поглотило все мое вниманіе и побудило меня написать эту исповѣдь.

"Я узналъ теперь то, чего никогда прежде не подозрѣвалъ до полученія этого письма. Я знаю теперь, что вдова умерщвленнаго мною человѣка родила послѣ его смерти дитя. Это дитя -- мальчикъ, годомъ старше моего собственнаго сына. Убѣжденная въ моей смерти, мать его сдѣлала то же, что и моя жена: она дала своему сыну имя его отца. Итакъ, во второмъ поколѣніи будутъ опять два Аллана Армаделя, какъ было въ первомъ. Причинивъ смертельный вредъ отцамъ, это роковое сходство именъ переходитъ теперь, вѣроятно для того же, и къ дѣтямъ.

"Люди съ чистою совѣстію не увидятъ тутъ ничего кромѣ результата событій, которыя не могли сложиться иначе. Но я, съ тяжестью страшнаго отвѣта за смерть человѣка, съ безнаказаннымъ и неискупленнымъ преступленіемъ на совѣсти, на порогѣ гроба, я вижу то чего не могутъ различать вполнѣ безупречные люди. Я предвижу опасность въ будущемъ, порожденную опасностью въ прошедшемъ; я предвижу вѣроломство, изчадіе его вѣроломства, и преступленіе, изчадіе моего преступленія. Неужели страхъ, потрясающій меня теперь до глубины души, есть не болѣе какъ призракъ, вызванный суевѣріемъ умирающаго? Я смотрю въ книгу, которую чтитъ весь христіанскій міръ, и она говоритъ мнѣ, что грѣхъ отца взыщется на сынѣ. Я смотрю кругомъ себя, и вездѣ нахожу живое подтвержденіе этой ужасной истины; вижу, что пороки, осквернявшіе отца, переходятъ къ сыну и оскверняютъ его въ свою очередь, и что стыдъ, позорившій имя отца, позоритъ и имя сына. Заглядываю въ себя, и вижу, что мое преступленіе дастъ плодъ въ будущемъ, при тѣхъ же самыхъ обстоятельствахъ, которыя взростили сѣмена его въ прошедшемъ, и перейдетъ какъ наслѣдственная зараза отъ меня къ моему сыну...

Этими строками оканчивалась рукопись. На этомъ мѣстѣ писавшаго сразилъ ударъ, и перо выпало изъ его руки.

Онъ зналъ это мѣсто, и помнилъ послѣднія слова. Въ ту минуту какъ голосъ чтеца остановился, онъ съ безпокойствомъ взглянулъ на доктора.

-- Я уже приготовилъ что писать далѣе, сказалъ онъ, все труднѣе и труднѣе выговаривая слова.-- Помогите мнѣ досказать это.

Докторъ далъ ему возбудительной микстуры и сдѣлалъ знакъ г. Нилю, чтобы тотъ подождалъ немного. Черезъ нѣсколько времени угасавшая жизнь еще разъ вспыхнула въ его глазахъ. Мужественно напрягая свои послѣднія силы, онъ попросилъ Шотландца взять перо, и медленно размышляя, произнесъ одно за другимъ слѣдующія заключительныя слова:

"Смѣйся, пожалуй, надъ убѣжденіемъ умирающаго, но исполни,-- я торжественно умоляю тебя о томъ,-- мою послѣднюю просьбу. Сынъ мой! единственная надежда, которую я предвижу для тебя въ будущемъ, зависитъ, однако, отъ одного великаго сомнѣнія,-- сомнѣнія въ томъ, властны или не властны мы управлять нашею судьбой. Можетъ-бытъ, свободная человѣческая воля въ состояніи иногда побѣдить человѣческую судьбу, и неизбѣжно приближаясь къ смерти, мы неизбѣжно обречены только ей одной, и можемъ отчасти сами управлять тѣмъ что ей предшествуетъ. Если это такъ, то уважь, хотя бы ты не уважалъ ничего другаго, мое загробное предостереженіе. Никогда, до конца твоей жизни, не сближайся ни съ кѣмъ кто бы имѣлъ посредственное или непосредственное отношеніе къ преступленію, совершенному твоимъ отцомъ. Избѣгай вдовы умерщвленнаго мною человѣка, если она еще въ живыхъ. Избѣгай дѣвушки, злодѣйская рука которой устранила препятствіе къ этому браку, если эта дѣвушка еще находится у нея въ услуженіи. Но болѣе всего избѣгай человѣка, который носитъ одно съ тобою имя. Не повинуйся своему лучшему благодѣтелю, если этотъ благодѣтель сблизитъ тебя съ твоимъ соименникомъ. Брось любимую женщину, если она будетъ связью между имъ и тобою. Скрывайся отъ него подъ вымышленнымъ именемъ. Огради себя отъ него горами и морями. Будь неблагодаренъ, будь злопамятенъ, словомъ, будь всѣмъ что окажется противнымъ твоей собственной мягкой натурѣ, но не живи только подъ одною съ нимъ кровлей; не дыши однимъ съ нимъ воздухомъ. Пусть никогда не сойдутся въ этомъ мірѣ два Аллана Армаделя: никогда, никогда, никогда!

"Вотъ единственный путь, на которомъ ты можетъ оградить себя отъ угрожающей тебя опасности, если только существуетъ въ мірѣ путь, по которому можно уйдти отъ судьбы. Не уклоняйся же съ него въ продолженіе всей твоей жизни, если ты дорожишь своею невинностію и своимъ счастіемъ!

"Теперь я все сказалъ. Еслибъ я могъ надѣяться, что одна сыновняя любовь заставить тебя повиноваться моей волѣ, я избавилъ бы тебя отъ этой исповѣди. Ты спишь теперь на моей груди невиннымъ сномъ ребенка, между тѣмъ какъ чужая рука пишетъ за меня эти строки. Подумай, какъ велико должно быть мое убѣжденіе, если на моемъ смертномъ одрѣ я нахожу въ себѣ достаточно твердости, чтобъ омрачить разсвѣтъ твоей юной жизни тѣнью отцовскаго преступленія. Подумай объ этомъ, и будь остороженъ. Подумай, говорю я,-- и прости меня, если можешь."

Письмо было кончено. Это были послѣднія слова отца къ сыну.

Неумолимо-вѣрный своей вынужденной обязанности, г. Ниль положилъ перо и прочелъ вслухъ только что написанныя имъ строки.

-- Не нужно ли еще чего прибавить? спросилъ онъ своимъ безжалостно-твердымъ голосомъ.

Отвѣтъ былъ отрицательный. Г. Ниль сдожилъ рукопись, вложилъ ее въ пакетъ и запечаталъ собственною печатью г. Армаделя.

-- Адресъ? спросилъ онъ съ своимъ безпощаднымъ формализмомъ.

"Аллану Армаделю младшему, продиктовалъ умирающій.-- Ввѣряется попеченію Годфрея Гаммика, эсквайра. Въ контору гг. Гаммика и Риджа. Линкольнъ-Иннъ-Фильдзъ, въ Лондонѣ."

Надписавъ адресъ, г. Ниль задумался на минуту.

-- Желаете ли вы, чтобы вашъ душеприкащикъ вскрылъ это письмо? спросилъ онъ.

-- Нѣтъ! онъ долженъ передать его моему сыну, когда тотъ въ состояніи будетъ понять его.

-- Въ такомъ случаѣ, продолжалъ г. Ниль, соображая всѣ обстоятельства съ невозмутимымъ спокойствіемъ вполнѣ безупречнаго человѣка,-- я прибавлю къ этому адресу маленькую записку, въ которой повторю произнесенныя вами сейчасъ слова, и объясню обстоятельства, вслѣдствіе которыхъ почеркъ мой является на этомъ документѣ.

Онъ написалъ записку въ самыхъ краткихъ и ясныхъ выраженіяхъ, прочелъ ее вслухъ, подобно сему предшествовавшему, выставилъ въ концѣ свое имя и адресъ, и потомъ заставилъ подписаться доктора, вопервыхъ, какъ свидѣтеля всего происшедшаго, вовторыхъ, какъ медика, могущаго подтвердить своимъ показаніемъ положеніе, въ которомъ находился тогда г. Армадель. Когда все это было выполнено, онъ вдожилъ письмо во второй пакетъ, запечаталъ его, подобно первому, и адресовалъ на имя г. Гаммика съ надписью: Въ собственныя руки.

-- Вы все еще желаете чтобъ я отдалъ это на почту? спросилъ онъ, вставая съ своего мѣста съ письмомъ въ рукѣ.

-- Дайте ему время подумать! сказалъ докторъ.-- Ради этого ребенка дайте ему время подумать! Одна минута можетъ все измѣнить.

-- Я даю ему пять минутъ, отвѣчалъ г. Ниль, ставя свои часы на столъ и до послѣдней минуты сохраняя свою безпощадную точность.

Они стали ждать, устремивъ свое вниманіе на г. Армаделя. Признаки наступившей въ немъ перемѣны быстро умножались. Движеніе сообщившееся личнымъ мускуламъ, вслѣдствіе продолжительнаго внутренняго волненія, начинало, подъ вліяніемъ той же причины, распространяться и на тѣло. Его прежде неподвижныя руки уже не лежали спокойно: онѣ конвульсивно двигались по простынѣ. При видѣ этого зловѣщаго симптома докторъ съ безпокойнымъ жестомъ повернулся къ г. Нилю и сдѣлалъ ему знакъ подойдти ближе.

-- Предлагайте вашъ вопросъ сейчасъ же, сказалъ онъ.-- Если вы будете ждать, покамѣстъ пройдутъ всѣ пять минутъ, то будетъ уже поздно.

Г. Ниль подошелъ къ постели. Онъ также замѣтилъ движеніе рукъ.

-- Что это плохой знакъ? спросилъ онъ.

Докторъ значительно кивнулъ головой.

-- Предлагайте же вашъ вопросъ немедленно, повторилъ онъ,-- или будетъ поздно.

Г. Ноль приблизилъ письмо къ пазамъ умирающаго.

-- Узнаете ли вы это?

-- Это мое письмо.

-- Вы настаиваете чтобъ я отправилъ его по адресу?

Больной сдѣлалъ послѣднее усиліе и произнесъ:

-- Да!

Тогда г. Ниль направился къ дверямъ съ письмомъ въ рукѣ. Нѣмецъ проводилъ его, открылъ было ротъ чтобы выпросить у него еще небольшую отсрочку, но встрѣтивъ неумолимый взглядъ Шотландца, въ молчаніи вернулся назадъ. Дверь затворилась, и они разстались, не сказавъ другъ другу ни слова.

Докторъ опять подошелъ къ постели и прошепталъ умирающему:

-- Позвольте мнѣ вернуть его; еще есть время!

Все было напрасно. Онъ молчалъ, и ничто не показывало, чтобъ онъ понялъ или даже слышалъ, что ему говорили. Глаза его, доселѣ устремленные на ребенка, остановились на минуту на его собственной конвульсивно дрожавшей рукѣ, и потомъ съ мольбою обратились на сострадательное лицо, склонившееся надъ постелью. Докторъ приподнялъ его руку, остановился, замѣтилъ что тоскливые глаза отца снова повернулись къ ребенку, и угадавъ послѣднее желаніе умирающаго, осторожно приблизилъ его руку къ дѣтской головкѣ. Рука коснулась ея, и сильно задрожала. Минуту спустя, дрожь отъ кисти поднялась выше, и наконецъ распространилась по всей верхней части тѣла. Лицо изъ блѣднаго сдѣлалось краснымъ, изъ краснаго багровымъ, изъ багроваго снова блѣднымъ. Потомъ подергиваніе рукъ прекратилось, онѣ вытянулись, и лицо уже не измѣнялось болѣе....

Когда докторъ съ ребенкомъ на рукахъ оставилъ умершаго и вошелъ въ сосѣднюю комнату, окно въ ней было отворено. Проходя мимо, онъ заглянулъ въ него и увидалъ на улицѣ г. Ниля, медленно возвращавшагося, въ гостиницу.

-- Гдѣ письмо? спросилъ онъ.

Двухъ словъ достаточно было Шотландцу для отвѣта:

-- На почтѣ!

КНИГА ВТОРАЯ.

I. Тайна Осіи Мидвинтера.

Въ теплую майскую ночь 1851 года мистеръ Децимусъ Брокъ, настоятель (ректоръ) одного прихода въ Сомерсетширѣ, пріѣхавшій провести нѣсколько времени на островѣ Манъ, удалился въ свою спальню, въ Кассльтаунѣ, глубоко озабоченный лежавшею на немъ серіозною отвѣтственностію, и совершенно недоумѣвая, какимъ образомъ выйдти ему изъ своихъ затруднительныхъ обстоятельствъ.

Эта достойная духовная особа достигла того періода жизни, когда умный человѣкъ научается отдалять отъ себя (на сколько позволяетъ ему его характеръ) всякія безполезныя столкновенія съ Литейскими невзгодами. Не пытаясь долѣе ломать голову надъ разрѣшеніемъ возникшаго для него теперь затрудненія, мистеръ Брокъ снялъ сюртукъ и спокойно присѣлъ на краю постели. Онъ прежде всего началъ обдумывать, дѣйствительно ли вопросъ такъ важенъ какъ ему до сихъ поръ казалось. Избравъ этотъ новый путь для выхода изъ своего непріятнаго состоянія, мистеръ Брокъ неожиданно замѣтилъ, что стремясь въ своей цѣли, онъ предпринялъ самое печальное изъ всѣхъ человѣческихъ странствій,-- мысленное странствіе по минувшимъ годамъ своей собственной жизни.

Мало-по-малу событія этихъ лѣтъ, находившіяся въ связи все съ тѣмъ же небольшимъ числомъ дѣйствующихъ лицъ, и всѣ болѣе или менѣе содѣйствовавшія безпокойству, которое въ настоящее время не давало уснуть пастору, начали послѣдовательно проходить въ его воспоминаніи.

Первое событіе перенесло его за четырнадцать лѣтъ тому назадъ въ его собственный приходъ, на берегахъ Бристольскаго канала въ Соммерсетширѣ, и оставило его наединѣ съ незнакомою дамой, въ первый разъ посѣтившею и его, и эту мѣстность.

То была свѣжая блондинка, съ хорошо сохранившимся лицомъ; она была еще молода, и казалась даже моложе своихъ лѣтъ. Въ выраженіи ея лица было что-то грустное, а въ голосѣ слышалось страданіе, на столько замѣтное, что каждый невольно отгадывалъ его присутствіе, и въ то же время на столько сдержанное, что оно не напрашивалось на участіе постороннихъ лицъ. Дама привела съ собою хорошенькаго восьмилѣтняго бѣлокураго мальчика, котораго представила мистеру Броку какъ своего сына, и который при самомъ началѣ свиданія былъ высланъ въ приходскій садъ. Еще не входя въ кабинетъ, она послала пастору свою визитную карточку, на которой стояло имя "мистрисъ Армадель." Прежде нежели она начала говорить, мистеръ Брокъ уже почувствовалъ къ ней большое участіе, а когда сына ея отправили въ садъ, онъ сталъ съ нѣкоторымъ безпокойствомъ ожидать что она ему скажетъ.

Мистрисъ Армадель начала съ того, что сообщила ему о своемъ вдовствѣ. Ея мужъ вскорѣ послѣ ихъ брака погибъ во время кораблекрушенія, при переѣздѣ изъ Мадеры въ Лиссабонъ. Послѣ этого несчастія она пріѣхала въ Англію съ своимъ отцомъ, и уже по смерти мужа родила сына въ ихъ фамильномъ помѣстьи въ Норфокѣ. Вслѣдъ за тѣмъ смерть отца (матери она еще прежде лишилась) подвергла ее дурному обращенію и разнымъ пересудамъ со стороны двухъ ея братьевъ, съ которыми, по ея словамъ, эти непріятныя отношенія разлучили ее, вѣроятно, навсегда. Нѣкоторое время она жила въ сосѣднемъ графствѣ Девонширѣ, посвящая все свое время воспитанію сына, который достигъ теперь того возраста, когда мальчику нужны другія попеченія, кромѣ попеченій матери. Не говоря уже о нежеланіи разставаться съ нимъ при ея одинокомъ положеніи, ее особенно страшила мысль отдать его въ школу, въ среду совершенно чуждыхъ ему людей. Любимою ея мечтой было дать ему домашнее воспитаніе, и удалять его, по мѣрѣ того какъ онъ будетъ приходить въ совершенный возрастъ, отъ всякаго столкновенія съ соблазнами и опасностями свѣта. Въ виду этой цѣли она нашла, что ей невозможно долѣе оставаться въ ея прежнемъ жилищѣ, гдѣ мѣстный пасторъ не могъ принять на себя занятія съ ея сыномъ. Она навела справки, узнала что по сосѣдству отъ мистера Брока есть домъ, отвѣчающій ея требованіямъ, и что наконецъ самъ мистеръ Брокъ имѣлъ нѣкогда обыкновеніе брать къ себѣ на домъ воспитанниковъ. Вооруженная этими свѣдѣніями, она рѣшилась явиться къ нему безъ особенной рекомендаціи, но со всѣми нужными ручательствами о ея личности, и желала теперь узнать (въ случаѣ если она переселится въ эту мѣстность), согласенъ ли будетъ мистеръ Брокъ принять къ себѣ воспитанникомъ ея сына.

Еслибы мистрисъ Армадель была непривлекательна, или еслибы мистеръ Брокъ былъ снабженъ въ образѣ жены своего рода траншеей, за которою онъ могъ бы укрыться отъ нападенія, то очень можетъ быть, что путешествіе вдовы оказалось бы не такъ успѣшнымъ. Но при настоящемъ положеніи дѣлъ, мистеръ Брокъ разсмотрѣлъ представленныя ему ручательства и попросилъ дать ему время на размышленіе. По окончаніи срока, онъ сдѣлалъ все чего требовала отъ него мистрисъ Армадель, то-есть подставилъ свои плечи спину и дозволилъ матери взвалить на него отвѣтственность за ея сына.

Это первое событіе случилось въ 1837 году. Затѣмъ воспоминанія мистера Брока, продолжая подвигаться впередъ, открыли другое событіе и остановились на 1845 году.

Мѣстомъ дѣйствія была попрежнему рыбачья деревня на Соммерсетширскомъ берегу, и дѣйствующія лица все тѣ же: мистрисъ Армадель и ея сынъ.

Въ продолженіе восьми истекшихъ лѣтъ мистеръ Брокъ почти не чувствовалъ лежавшей на немъ отвѣтственности. Мальчикъ не причинялъ большаго труда ни своей матери, ни своему наставнику. Онъ, конечно, былъ немного лѣнивъ, но это происходило скорѣе отъ врожденной неспособности сосредоточивать свое вниманіе на заданномъ урокѣ нежели отъ недостатка ума, чтобы понять его. Нельзя было отрицать, что мальчикъ былъ въ высшей степени легкомысленъ: всегда дѣйствуя подъ впечатлѣніемъ минуты, онъ необдуманно хватался за первое попавшееся рѣшеніе. Съ другой стороны, должно сказать въ его пользу, что душа его была ясна какъ день; трудно было бы найдти болѣе великодушнаго, любящаго и кроткаго юношу. Нѣкоторая оригинальная причудливость въ характерѣ и врожденная трезвость наклонностей избавили его отъ опасностей, которымъ онъ неизбѣжно подвергался вслѣдствіе даннаго ему матерью воспитанія. Онъ имѣлъ свойственное Англичанамъ расположеніе къ морю и ко всѣмъ морскимъ занятіямъ, и по мѣрѣ того какъ онъ становился старше, его ничѣмъ нельзя было отвлечь отъ воды или увести изъ эллинга. Однажды мистрисъ Армадель, къ своему величайшему удивленію и неудовольствію, узнала, что сынъ ея работаетъ на этой строительной пристани въ качествѣ волонтера. Онъ признался ей, что единственная его мечта въ будущемъ имѣть свой собственный эллингъ, а въ настоящемъ -- достигнуть того чтобы самому построить себѣ лодку. Благоразумно разсуждая, что только подобное занятіе могло примирить юношу съ отчужденіемъ, въ которомъ онъ жилъ, отъ товарищей своего возраста и званія, мистеръ Брокъ съ трудомъ уговорилъ мистрисъ Армадель не препятствовать сыну въ этомъ желаніи. Въ этотъ второй періодъ жизни ректора и его воспитанника, разказъ о которомъ услышитъ теперь читатель, молодой Армадель уже на столько изучилъ корабельное мастерство, что собственноручно утвердилъ киль своей лодки.

Въ одинъ лѣтній вечеръ, вскорѣ послѣ того какъ Аллану исполнилось шестнадцать лѣтъ, мистеръ Брокъ, оставивъ своего воспитанника, усердно работавшаго въ докѣ, и захвативъ съ собою номеръ Times, пошелъ провести вечеръ къ мистрисъ Армадель.

Годы, протекшіе со времени ихъ первой встрѣчи, уже давно установили правильныя отношенія между ректоромъ и его сосѣдкой. Сначала онъ готовъ былъ домогаться ея руки; но его невольныя заискиванія, на которыя подвинуло его въ первые дни ихъ знакомства возраставшее чувство привязанности ко вдовѣ, были встрѣчены съ ея стороны воззваніемъ къ его твердости, и это навсегда сомкнуло его уста. Она, положительно объявила ему, что онъ можетъ разчитывать только на ея дружбу, и мистеръ Брокъ на столько любилъ ее, что удовольствовался, ролью друга; съ тѣхъ поръ они навсегда остались друзьями. Никакое ревнивое опасеніе относительно какого-либо соперника не нарушало спокойныхъ отношеній ректора къ любимой имъ женщинѣ. Изъ небольшаго числа сосѣднихъ мущинъ ни одинъ не былъ у мистрисъ Армадель иначе какъ на правахъ простаго знакомаго. Спокойно притаившись въ своемъ скромномъ уголкѣ, она была ограждена отъ всякихъ общественныхъ приманокъ, которыя соблазнили бы другихъ женщинъ въ ея возрастѣ и положеніи. Мистеръ Брокъ и его газета, съ неизмѣннымъ однообразіемъ появлявшіеся три раза въ недѣлю за ея чайнымъ столомъ, сообщали ей все что она знала, или что ей хотѣлось бы узнать о томъ обширномъ внѣшнемъ мірѣ, которымъ были окружены со всѣхъ сторонъ тѣсные и неизмѣнные предѣлы ея повседневной жизни.

Въ вышеупомянутой вечеръ мистеръ Брокъ придвинулъ къ столу кресло, въ которомъ онъ обыкновенно сиживалъ, принялъ изъ рукъ хозяйки дома единственную чашку чаю, которую онъ обыкновенно выпивалъ, и развернулъ газету, которую онъ постоянно читалъ вслухъ мистрисъ Армадель, всегда слушавшей его на одномъ и томъ же диванѣ и съ тѣмъ же вѣчнымъ шитьемъ въ рукахъ.

-- Что я вижу! воскликнулъ ректоръ, повышая голосъ на цѣлую октаву, и съ удивленіемъ устремляя глаза на первую страницу газеты.

Мистрисъ Армадель еще ни разу не приходилось слышать такой интродукціи къ вечернимъ чтеніямъ мистера Брока. Она взглянула на него съ безпокойнымъ любопытствомъ и попросила своего почтеннаго друга удостоить ее объясненіемъ.

-- Я не вѣрю глазамъ своимъ, сказалъ мистеръ Брокъ.-- Вотъ объявленіе, которое адресовано къ вашему сыну, мистрисъ Армадель!

Безъ дальнѣйшаго предисловія онъ прочелъ слѣдующее:

Въ случаѣ если Алланъ Армадель прочтетъ это объявленіе, то онъ симъ извѣщается, что г-да Гаммикъ и Риджъ (въ улицѣ Линкольнъ Иннъ-Фильдсъ, въ Лондонѣ) покорно просятъ его снестись съ ними лично или письменно по одному весьма важному и касающемуся до него дѣлу. Всякій, могущій увѣдомить г-дъ Гаммика и Риджа о мѣстопребываніи упомянутаго лица, сдѣлаетъ имъ величайшее одолженіе, сообщивъ требуемыя свѣдѣнія. Во избѣжаніе ошибокъ, симъ извѣщается, что отсутствующій Алланъ Армадель имѣетъ пятнадцать лѣтъ отъ роду, и что это объявленіе печатается по просьбѣ его семейства и друзей.

-- Вѣроятно, это какое-нибудь другое семейство и какіе-нибудь другіе друзья, сказала мистрисъ Армадель.-- Лицо, упомиваемое въ этомъ объявленіи, не мой сынъ.

Тонъ, которымъ она произнесла эти слова, удивилъ мистера Брока, а перемѣна въ ея лицѣ поразила его. Ея нѣжный румянецъ замѣнился мертвою блѣдностію; глаза, отвернувшіеся отъ посѣтителя, вырагкали смущеніе и тревогу; она, по крайней мѣрѣ, десятью годами показалась старше своихъ настоящихъ лѣтъ.

-- Имя это такъ необыкновенно, сказалъ мистеръ Брокъ, воображая что онъ оскорбилъ ее, и пытаясь поправить свою ошибку.-- Въ самомъ дѣлѣ, мнѣ казалось невозможнымъ, чтобы были два лица совершенно....

-- Да, есть два лица, перебила мистрисъ Армадель.-- Моему Аллану, какъ вы знаете, уже шестнадцать лѣтъ, а юношѣ, о которомъ упоминается въ объявленіи, всего только пятнадцать. Хотя онъ носитъ то же имя и ту же фамилію, однако, благодаря Бога, не находится ни въ какихъ родственныхъ отношеніяхъ къ моему сыну. Покамѣстъ я жива, я не перестану надѣяться и молиться, чтобы мой Алланъ не только никогда не встрѣчался съ нимъ, но даже никогда и не слыхалъ о немъ. Я вижу, мой добрый другъ, что удивляю васъ; но, не правда ли, вы не будете сердиться на меня, если я умолчу объ этихъ странныхъ обстоятельствахъ? Въ моей ранней молодости я испытала несчастіе и горе, о которыхъ мнѣ тяжело говорить даже съ вами. Скажите, поможете ли вы мнѣ переносить эти воспоминанія, никогда болѣе не возвращаясь къ этому предмету? Не сдѣлаете ли вы даже болѣе,-- не дадите ли вы мнѣ обѣщанія никогда не говорить объ этомъ Аллану, и скрыть отъ него эту газету?

Мистеръ Брокъ далъ требуемое обѣщаніе и счелъ за лучшее удалиться.

Ректоръ былъ слишкомъ долго и слишкомъ искренне привязанъ къ мистрисъ Армадель, и никакъ не могъ имѣть относительно ея какія-либо недостойныя подозрѣнія. Но должно сознаться, что недовѣріе ея оскорбило его, и что возвращаясь къ себѣ домой, онъ нѣсколько разъ пытливо разсматривалъ объявленіе. Теперь ему стало ясно, что скрываясь съ своимъ сыномъ въ глуши уединеннаго селенія, мистрисъ Армадель имѣла въ виду не столько держать его при себѣ, сколько предохранить его отъ встрѣчи съ его соименникомъ. Но отчего она такъ боялась этой встрѣчи? Былъ ли то страхъ за себя, или только за сына? Безусловная вѣра мистера Брока въ безупречность любимой имъ женщины заставляла его отвергнуть всякое предположеніе о какомъ-либо прошедшемъ проступкѣ мистрисъ Армадель, находившемся въ связи съ ея тяжелыми воспоминаніями и съ отчужденіемъ братьевъ, вслѣдствіе котораго она уже въ продолженіи многихъ лѣтъ жила вдали отъ родныхъ и отъ своего дома. Въ ту же ночь ректоръ собственноручно изорвалъ газету съ роковымъ объявленіемъ, та рѣшился навсегда изгнать этотъ предметъ изъ своей головы. Случай открылъ ему, что на свѣтѣ существуетъ другой Алланъ Армадель, бродяга, опубликованный въ газетахъ, и не имѣющій никакихъ родственныхъ связей съ его воспитанникомъ. Болѣе этого онъ и не желалъ знать, ради самой мистрисъ Армадель.

Таковъ былъ второй періодъ событій въ жизни мистера Брока, съ тѣхъ поръ какъ онъ познакомился съ своею сосѣдкой и ея сыномъ. Совершая свое мысленное странствіе по минувшему, онъ подвигался все ближе и ближе къ настоящимъ событіямъ, и наконецъ остановился на 1850 году.

Въ эти пять лѣтъ характеръ Аллана мало или почти вовсе не измѣнился. По выраженію его наставника, онъ только превратился изъ мальчика шестнадцати лѣтняго въ мальчика двадцати одного года. Онъ сохранилъ тотъ же мягкій откровенный нравъ, то же оригинальное и неизмѣнное добродушіе, ту же легкомысленную наклонность беззавѣтно отдаваться своему первому впечатлѣнію. Его любовь къ морю усилилась съ лѣтами. Отъ сооруженія лодки онъ перешелъ теперь, при помощи двухъ подмастерьевъ, къ постройкѣ палубнаго судна въ тридцать пять тоннъ. Мистеръ Брокъ добросовѣстно пытался пробудить въ немъ потребность высшихъ стремленій; онъ возилъ его съ собою въ Оксфордъ, чтобы познакомить его съ университетскою жизнію; бралъ въ Лондонъ, чтобы развить его умъ созерцаніемъ великаго города; но все оказалось напрасно: поѣздки эти, хотя и развлекли Аллана, но ни чуть не измѣнили его. Онъ, какъ нѣкій Діогенъ, стоялъ выше всякаго мірскаго честолюбія. "Что лучше?" спрашивалъ этотъ безсознательный философъ у своего наставника: "самому найдти дорогу къ счастью, или возложить эту заботу на другихъ?" Мистеръ Брокъ рѣшился предоставить самобытное развитіе характеру своего воспитанника, и Алланъ безпрепятственно сталъ заниматься своею яхтой.

Время, почти не измѣнившее сына, оставило глубокіе слѣды на матери. Здоровье мистрисъ Армадель быстро разрушалось. По мѣрѣ того какъ силы ей измѣняли, характеръ ея становился все хуже и хуже: она сдѣлалась раздражительна, все сильнѣе поддавалась какой-то болѣзненной впечатлительности и безотчетному страху, и чувствовала все большее и большее нежеланіе оставлять свою комнату. Съ тѣхъ поръ какъ она прочла, пять лѣтъ тому назадъ, извѣстное объявленіе въ Times, въ жизни ея не произошло ничего особеннаго, могущаго напомнить ей грустныя обстоятельства ея ранней молодости. Между ею и ректоромъ не произнесено было ни единаго слова объ этомъ запрещенномъ предметѣ; въ умѣ Аллана не возникло ни малѣйшаго подозрѣнія о существованіи его соименника, и несмотря на то, безъ всякаго повода къ особенному безпокойству, мистрисъ Армадель стала въ послѣднее время упорно и раздражительно опасаться за своего сына. Иногда она радовалась его наклонности къ корабельному дѣлу и мореплаванію, благодаря которой онъ жилъ у нея на глазахъ, счастливый и занятой. Въ другой разъ она съ ужасомъ говорила о его привычкѣ довѣряться коварной стихіи, въ которой погибъ ея мужъ. Словомъ, не тѣмъ такъ другимъ путемъ она испытывала терпѣніе сяоего сына, какъ никогда прежде, когда она чувствовала себя здоровѣе и счастливѣе. Сколько разъ опасался мистеръ Брокъ, чтобы между ними не вышло серіозной размолвки; но природная мягкость Аллана, поддерживаемая его любовію къ матери, побѣдоносно выводила его изъ всѣхъ испытаній. Въ ея присутствіи онъ никогда не позволялъ себѣ ни одного жесткаго слова, ни одного косаго взгляда, и до самой послѣдней минуты былъ въ отношеніи къ ней неизмѣнно любящимъ и терпѣливымъ.

Таково было взаимное положеніе сына, матери и друга, когда совершилось новое важное событіе въ ихъ жизни. Однажды послѣ обѣда, въ мрачный ноябрьскій день, когда мистеръ Брокъ трудился надъ сочиненіемъ проповѣди, къ нему пришелъ хозяинъ сельской гостиницы. Послѣ нѣсколькихъ словъ извиненія, трактирщикъ ясно изложилъ, по какому важному дѣлу онъ хочетъ безпокоить ректора. Нѣсколько часовъ тому назадъ работники сосѣдней фермы привели въ гостиницу молодаго человѣка, котораго они нашли блуждавшимъ по хозяйскому полю въ безпамятствѣ, похожемъ на сумашествіе. Хозяинъ гостиницы пріютилъ у себя несчастнаго, а самъ послалъ за медикомъ. Осмотрѣвъ больнаго, докторъ объявилъ, что у него воспаленіе въ мозгу, и что по всей вѣроятности онъ не вынесетъ этой болѣзни, если его вздумаютъ перевезти въ ближайшій городъ для помѣщенія въ госпиталь или въ чернорабочую больницу. Послѣ такого отзыва, и къ тому же замѣтивъ что весь багажъ незнакомца заключался въ небольшомъ дорожномъ мѣшкѣ, найденномъ около него въ полѣ, хозяинъ гостиницы немедленно отправился къ ректору, чтобы посовѣтоваться съ нимъ о томъ, какъ поступить ему въ такомъ серіозномъ дѣлѣ.

Кромѣ своихъ церковныхъ обязанностей, мистеръ Брокъ несъ на себѣ еще должность мироваго судьи, и сейчасъ же рѣшилъ какъ ему дѣйствовать. Надѣвъ шляпу, онъ послѣдовалъ за трактирщикомъ въ гостиницу.

У самыхъ дверей ея къ нимъ присоединился Алланъ, который, узнавъ отъ кого-то обо всемъ случившемся, поджидалъ мистера Брока, чтобы пойдти вмѣстѣ съ нимъ взглянуть на незнакомца. Тутъ же явился сельскій лѣкарь, и всѣ четверо вошли въ гостиницу. Имъ тотчасъ же бросился тамъ въ глаза незнакомецъ, котораго хозяйскій сынъ и конюхъ съ трудомъ удерживали на стулѣ. Несмотря на свою молодость, на свою тонкую и невысокую фигуру, въ эту минуту онъ былъ на столько силенъ, что съ нимъ едва можно было сладить. Смуглый цвѣтъ лица, большіе блестящіе темные глаза, черные усы и борода придавали ему видъ иностранца. Платье его было поношено, но бѣлье чисто. Его смуглыя жиловатыя руки были во многихъ мѣстахъ обезображены синеватыми рубцами. Пальцы одной ноги, съ которой онъ сбросилъ обувь, уцѣпились сквозь чулокъ за рѣшетчатую подножку стула съ тѣмъ особенно развитымъ движеніемъ мускуловъ, которое замѣтно лишь у людей привыкшихъ ходить босикомъ. Кромѣ этого движенія трудно было разсмотрѣть въ незнакомцѣ, при овладѣвшемъ имъ бѣшенствѣ, что-либо такое, чѣмъ можно было бы воспользоваться для раскрытія дѣла. Посовѣтовавшись въ полголоса съ мистеромъ Брокомъ, лѣкарь заставилъ при себѣ перенести больнаго въ покойную спальню, находившуюся въ задней части дома. Вслѣдъ затѣмъ его платье и ковровый мѣшокъ снесены были внизъ и подвергнуты осмотру въ присутствіи судьи, съ цѣлью найдти въ нихъ какія-нибудь данныя для разысканія его друзей.

Въ мѣшкѣ не оказалось ничего, кромѣ перемѣны платья и двухъ книгъ: трагедій Софокла, въ греческомъ подлиникѣ, и Фауста Гете, въ нѣмецкомъ. Обѣ книги были сильно потерты отъ чтенія, а на заглавномъ листѣ каждой изъ нихъ стояли начальныя буквы имени. Вотъ все что открылъ мѣшокъ.

Затѣмъ стали осматривать платье, въ которое одѣтъ былъ незнакомецъ, когда его нашли работники. Сначала вынули кошелекъ (съ однимъ совереномъ и нѣсколькими шиллингами), потомъ трубку, табачный кисетъ, носовой платокъ и небольшой роговой стаканъ для питья. Наконецъ послѣднею найденною вещью, которая лежала скомканною въ боковомъ карманѣ платья, былъ письменный аттестатъ въ поведеніи, съ подписью и числомъ, но безъ всякаго адреса. Судя по этому документу, исторія незнакомца была весьма печальна. Онъ состоялъ, какъ видно, нѣкоторое время помощникомъ учителя въ какой-нибудь школѣ, и былъ высланъ оттуда въ началѣ своей болѣзни изъ опасенія чтобы горячка, сдѣлавшись заразительною, не причинила вреда всему заведенію. Въ аттестатѣ не было ни малѣйшаго намека на дурное поведеніе. Напротивъ, школьный учитель съ удовольствіемъ удостовѣрялъ въ способностяхъ и благонравіи предъявителя, выражая при этомъ свою искреннюю надежду, что съ помощію Божіей больной, быть-можетъ, оправится отъ своего недуга въ какомъ-либо другомъ домѣ.

Это письменное свидѣтельство, пролившее нѣкоторый свѣтъ на исторію незнакомца, повело къ сближенію его имени съ начальными буквами выставленными на книгахъ, и удостовѣрило судью и хозяина гостиницы, что этотъ человѣкъ дѣйствительно носитъ странное имя Осіи Мидвинтера.

Мистеръ Брокъ отложилъ аттестатъ въ сторону, подозрѣвая что школьный учитель съ намѣреніемъ не выставилъ на немъ своего адреса, во избѣжаніе всякой отвѣтственности за смерть своего помощника. Какъ бы то ни было, при настоящемъ положеніи дѣлъ, повидимому, безполезно было отыскивать друзей несчастнаго, предполагая что у него были эти друзья. Его привели въ гостиницу, гдѣ онъ и долженъ былъ покамѣстъ оставаться по закону простаго человѣколюбія. Что касается до издержекъ, то еслибы дѣло приняло дурной оборотъ, онѣ могли бы быть покрыты благотворительными приношеніями сосѣдей, или церковнымъ сборомъ съ прихожанъ по окончаніи проповѣди. Увѣривъ хозяина, что онъ подумаетъ еще объ этомъ вопросѣ и извѣститъ его о своемъ рѣшеніи, мистеръ Брокъ вышелъ изъ гостиницы, не замѣчая что оставилъ тамъ Аллана.

Но не успѣлъ онъ пройдти пятидесяти ярдовъ, какъ его воспитанникъ уже нагналъ его. Въ продолженіе всего обыска въ гостиницѣ, Алланъ былъ необыкновенно молчаливъ и серіозенъ, но теперь онъ возвратился къ своему обыкновенному веселому настроенію. Посторонній человѣкъ обвинилъ бы его, пожалуй, въ недостаткѣ чувствительности.

--Это весьма грустное дѣло, сказалъ ректоръ.-- Я право не знаю что бы мнѣ придумать для этого несчастнаго.

-- Вамъ нечего безпокоиться объ этомъ, сэръ, сказалъ молодой Армадель съ своею обычною откровенностію.-- Я сію минуту уговорился обо всемъ съ хозяиномъ.

-- Вы! воскликнулъ мистеръ Брокъ, крайне удивленный.

-- Я ограничился нѣкоторыми приказаніями, продолжалъ Алланъ.-- Нашъ бѣдный другъ, учительскій помощникъ, не будетъ ни въ чемъ нуждаться; за нимъ будутъ ухаживать какъ за принцемъ, а когда доктору и хозяину понадобятся деньги, они обратятся ко мнѣ.

-- Мой милый Алланъ, кротко возразилъ мистеръ Брокъ,-- когда вы научитесь обдумывать ваши поступки, прежде нежели рѣшаться дѣйствовать подъ вліяніемъ вашихъ великодушныхъ побужденій? Вы ужь и безъ того тратите на постройку яхты гораздо болѣе нежели позволяютъ ваши средства.

-- Да, представьте себѣ! третьяго дня мы положили первое основаніе палубѣ, сказалъ Алланъ, перелетая къ новому предмету съ легкостью птички.-- По доскамъ уже можно ходить, если только у васъ не кружится голова. Я вамъ помогу взобраться на лѣстницу, мистеръ Брокъ, только придите и попробуйте.

-- Выслушайте меня, настаивалъ ректоръ.-- Не объ яхтѣ идетъ теперь рѣчь. Я хочу сказать, что представляю вамъ яхту только какъ примѣръ.

-- И въ добавокъ преизящный примѣръ, перебилъ неисправимый Алланъ.-- Найдите мнѣ другое болѣе красивое маленькое суденышко во всей Англіи, и я завтра же откажусь отъ корабельнаго дѣла. На чемъ, бишь, мы остановились, сэръ? Я боюсь, не потеряли ли мы нить нашего разговора?

-- Мнѣ кажется, что одинъ изъ насъ всегда теряетъ эту нить, какъ только открываетъ ротъ, возразилъ мистеръ Брокъ.-- Послушайте, Алланъ, то, что я говорю вамъ, очень серіозно. Вы приняли на себя отвѣтственность за издержки, которыхъ, быть-можетъ, не въ состояніи будете оплатить. Впрочемъ, не думайте, чтобъ я хотѣлъ порицать васъ за вашу доброту къ этому безпріютному бѣдняку.

-- Да не печальтесь о немъ, сэръ! Онъ поправится, онъ совсѣмъ поправится черезъ недѣльку другую. Отличный малый, я въ этомъ увѣренъ! продолжалъ Алланъ, который имѣлъ привычку довѣряться каждому, и не отчаиваться ни въ чемъ.-- Что бы вамъ пригласить его къ себѣ обѣдать, мистеръ Брокъ, когда онъ выздоровѣетъ? Мнѣ очень хотѣлось бы разспросить его (когда мы, знаете ли, уютно и дружески будемъ всѣ трое бесѣдовать за бутылкою вина), какимъ образомъ онъ добылъ себѣ такое мудреное имя. Осія Мидвинтеръ! Клянусь жизнію, отецъ его долженъ былъ стыдиться самого себя.

-- Отвѣтите ли вы мнѣ, наконецъ, на одинъ вопросъ, прежде нежели я войду къ себѣ? сказалъ ректоръ, въ отчаяніи останавливаясь у своихъ воротъ.-- Счетъ этого незнакомца за квартиру и лѣченье можетъ возрасти до двадцати и пожалуй до тридцати фунтовъ, прежде нежели онъ совершенно оправится, если только ему суждено оправиться. Гдѣ же вы думаете найдти такую сумму?

-- Какъ, бишь, это говоритъ обыкновенно канцлеръ государственнаго казначейства, когда онъ затрудняется въ своихъ счетахъ, и не знаетъ какъ изъ нихъ выпутаться? спросилъ Алланъ.-- Онъ, кажется, всегда говоритъ своему досточтимому другу, что совершенно готовъ оставить... какъ, бишь, это?

-- Margin подсказалъ мистеръ Брокъ.

-- Именно, сказалъ Алланъ.-- Я сдѣлаю какъ канцлеръ государственнаго казначейства. Я оставлю margin въ моихъ счетахъ. Да наконецъ, вѣдь моя милая яхта (дай Богъ ей здоровья!) не все же у меня поѣдаетъ. Если у меня не достанетъ фунта или двухъ, то вы не безпокойтесь, сэръ. Во мнѣ нѣтъ ни малѣйшей гордости; я пойду просить со шляпою въ рукѣ и пополню недостающее изъ кармановъ сосѣдей. Чортъ побери фунты, шиллинги и пенсы! Я желалъ бы, чтобъ они всѣ поглотили другъ друга, подобно братьямъ бедуинамъ на выставкѣ. Вы помните братьевъ бедуиновъ, мистеръ Брокъ? Али беретъ зажженный факелъ и прыгаетъ въ горло своего брата Муди; Муди беретъ зажженный факелъ и прыгаетъ въ горло своего брата Гассана; Гассанъ беретъ третій зажженный факелъ и намѣревается заключить представленіе, прыгнувъ въ свое собственное горло и оставивъ зрителей въ совершенномъ мракѣ. Мастерская штука! Вотъ что называется истиннымъ, ѣдкимъ остроуміемъ.... Погодите-ка немножко!... На чемъ, бишь, мы остановились? Эхъ, кажется опять забрели Богъ знаетъ куда.... Да, да, вспомнилъ: мы говорили о деньгахъ. Никакъ не могу я вбить въ свою тупую башку, заключилъ Алланъ,-- изъ-за чего это бьются люди, доказывая необходимость быть бережливыми! Почему тѣмъ, у кого есть что беречь, не подѣлиться съ тѣми, кому беречь нечего, и не установить такимъ образомъ въ цѣломъ мірѣ удобнаго и пріятнаго порядка вещей? Вы мнѣ всегда говорите, чтобъ я вырабатывалъ идеи, мистеръ Брокъ. Ну, вотъ вамъ и идея, и клянусь жизнью, прекрасная идея!

Мистеръ Брокъ добродушно тронулъ своего воспитанника кончикомъ своей трости.

-- Ступайте-ка лучше къ себѣ на яхту, сказалъ онъ.-- Весь небольшой запасъ благоразумія, которымъ одарена ваша вѣтреная голова, остался тамъ, на палубѣ.... Кто можетъ предугадать, чѣмъ кончитъ этотъ мальчикъ? продолжалъ священникъ, оставшись наединѣ съ самимъ собою: лучше было бы мнѣ не принимать на себя отвѣтственности за нея.

Прошло три недѣли, прежде нежели незнакомецъ съ страннымъ именемъ сталъ, наконецъ, оправляться. Въ продолженіе этого времени Алланъ аккуратно справлялся о немъ въ гостиницѣ, и какъ только больному позволено было принимать посѣтителей, Алланъ первый явился у его постели. До сихъ поръ воспитанникъ мистера Брока обнаруживалъ только весьма естественное участіе къ одному изъ тѣхъ рѣдкихъ романическихъ приключеній, которыя нарушали отъ времени до времени однообразіе ихъ деревенской жизни: онъ не сдѣлалъ ни малѣйшей неосторожности, и не заслужилъ никакого порицанія. Но по мѣрѣ того какъ дни уходили за днями, посѣщенія молодаго Армаделя въ гостиницу становились все продолжительнѣе, такъ что лѣкарь (пожилой, осторожный человѣкъ) предупредилъ объ этомъ тайно священника, совѣтуя ему держать ухо востро. Мистеръ Брокъ немедленно воспользовался его совѣтомъ и узналъ, что Алланъ, по обыкновенію, опрометчиво отдался своимъ побужденіямъ. Онъ страстно привязался къ бездомному школяру и просилъ Осію Мидвинтера навсегда поселиться въ ихъ сосѣдствѣ, въ новомъ и интересномъ званіи его задушевнаго друга.

Прежде нежели мистеръ Брокъ принялъ какое-либо рѣшеніе, онъ получилъ записку отъ матери Аллана, которая просила это воспользоваться привилегіей стараго друга и придти навѣстить ее. Онъ нашелъ мистрисъ Армадель въ сильномъ нервномъ волненіи, вслѣдствіе недавняго разговора съ сыномъ. Алланъ просидѣлъ съ нею все утро, и все время толковалъ только о своемъ новомъ другѣ. Человѣкъ съ ужаснымъ именемъ (какъ называла его бѣдная мистрисъ Армадель) разспрашивалъ Аллана съ инквизиторскою пытливостью о немъ самомъ и объ его семействѣ, а свою собственную исторію обошелъ молчаніемъ. Алланъ успѣлъ вывѣдать у него только то, что когда-то прежде Мидвинтеръ занимался морскимъ дѣломъ, и это несчастное открытіе послужило залогомъ ихъ дружбы.

Чувствуя безпощадное недовѣріе къ незнакомцу,-- просто потому что онъ былъ не знакомъ ей, что казалось мистеру Броку не совсѣмъ благоразумнымъ,-- мистрисъ Армадель умоляла ректора, чтобъ онъ, не теряя времени, отправился въ гостиницу и добился отъ этого человѣка надлежащихъ свѣдѣній о его личности.

-- Разузнайте подробно кто его отецъ и мать, сказала она съ свойственною женщинамъ поспѣшностію заключеній.-- Не уходите отъ него, не убѣдившись, что онъ не какой-нибудь бродяга, рыскающій по свѣту подъ вымышленнымъ именемъ.

-- Дорогая моя мистрисъ Армадель, убѣждалъ ее ректоръ, съ покорностію берясь за шляпу,-- мнѣ кажется, мы можемъ сомнѣваться во всемъ кромѣ имени этого человѣка. Оно такъ замѣчательно дурно, что не можетъ быть вымышленнымъ. Ни одно здравомыслящее существо не выбрало бы себѣ такого имени, какъ Осія Мидвинтеръ.

-- Очень можетъ быть что вы правы, и что я ошибаюсь; но прошу васъ, повидайтесь съ намъ, настаивала г-жа Армадель.-- Идите и не щадите его, мистеръ Брокъ. Почемъ знать, можетъ-быть онъ съ какою-нибудь цѣлью прикинулся больнымъ?

Разубѣждать ее было совершенно безполезно. Еслибы даже цѣлый медицинскій совѣтъ удостовѣрялъ ее въ болѣзни незнакомца, то она не повѣрила бы и совѣту, начиная съ самого президента и кончая послѣднимъ членомъ. Мистеръ Брокъ избралъ благую часть: онъ не сказалъ болѣе ни слова и немедленно отправился въ гостиницу.

Страшно было взглянуть на Осію Мидвинтера, который едва начиналъ оправляться отъ своей бѣлой горячки. Его бритая голова, безпорядочно повязанная старымъ желтымъ фуляромъ, смуглыя впалыя щеки, блестящіе черные глаза, неестественно большіе и дикіе, его всклоченная черная борода, и длинные тонкіе мускулистые пальцы, до того исхудавшіе отъ болѣзни что походили болѣе на когги,-- все соединилось въ немъ, чтобъ озадачить ректора въ первую минуту свиданія! Впрочемъ, чувство удивленія скоро смѣнилось въ немъ другимъ непріятнымъ ощущеніемъ. Мистеръ Брокъ не могъ скрыть отъ себя, что манеры незнакомца не говорили въ его пользу. По общему мнѣнію, честный человѣкъ, говоря съ своими ближними, долженъ прямо смотрѣть имъ въ глаза. Если этотъ человѣкъ былъ честенъ, то глаза его, всегда смотрѣвшіе въ сторону, страннымъ образомъ отрицали это. Можетъ-быть, впрочемъ, блуждающій взглядъ его былъ слѣдствіемъ нервной раздражительности, которая, повидимому, заставляла трепетать каждый фибръ его тонкой, гибкой фигуры. Здоровое англо-саксонское тѣло ректора ежилось при каждомъ случайномъ движеніи тонкихъ пальцевъ учительскаго помощника, при каждомъ мимолетномъ искаженіи его еще безумнаго желтаго лица.

Господи, прости мнѣ мое согрѣшеніе! подумалъ мистеръ Брокъ, вспоминая объ Алланѣ и его матери, но и я желалъ бы найдти средство, чтобы выпроводить отсюда поскорѣе этого Осію Мидвинтера!

Происшедшій затѣмъ разговоръ былъ съ обѣихъ сторонъ веденъ съ большою осторожностію. Какъ ни искусно разспрашивалъ мистеръ Брокъ, онъ постоянно долженъ былъ выслушивать вѣжливые, но болѣе или менѣе уклончивые отвѣты. Съ первой до послѣдней минуты этого разговора истинный характеръ незнакомца съ дикою застѣнчивостію, укрывался отъ изслѣдованій ректора. Послѣдній былъ пораженъ, когда узналъ отъ учителя, что ему не болѣе двадцати лѣтъ отъ роду: такъ трудно было повѣрить этому, глядя на его лицо. На всѣ убѣжденія мистера Брока разказать что-нибудь о своемъ пребываніи въ школѣ, онъ отвѣчалъ, что не можетъ вспомнить о ней безъ ужаса. Должность учительскаго помощника онъ исправлялъ только въ теченіе десяти дней, когда первые симптомы его болѣзни послужили причиною къ его увольненію. Онъ рѣшительно не могъ объяснить, какимъ образомъ попалъ въ поле, гдѣ его нашли. Ему помнилось только, что онъ долго ѣхалъ по желѣзной дорогѣ съ какою-то цѣлью (если она у него была), которую онъ не могъ теперь припомнить, и потомъ шелъ пѣшкомъ въ направленіи къ морскому берегу, цѣлый ли день или цѣлую ночь, онъ хорошенько не можетъ опредѣлить этого. Когда стало разстраиваться воображеніе его, оно постоянно рисовало ему морѣ. Онъ дѣйствительно служилъ нѣсколько времени на морѣ въ качествѣ юнги, но потомъ оставилъ морскую службу, и опредѣлился прикащикомъ къ книгопродавцу въ одномъ провинціальномъ городкѣ. Отъ книгопродавца онъ поступилъ въ школу, а теперь, выпровоженный изъ школы, онъ долженъ искать себѣ какого-нибудь другаго занятія. Но каково бы ни было это занятіе, онъ увѣренъ, что рано или поздно ему придется испытать неудачу, въ которой, впрочемъ, онъ никого не смѣетъ обвинять кромѣ самого себя. Друзей, на которыхъ онъ могъ бы разчитывать, у него нѣтъ, а о родныхъ онъ не желалъ бы говорить теперь. Они, быть-можетъ, считаютъ его умершимъ, а онъ считаетъ умершими ихъ. Нечего сказать, въ его возрастѣ грустно дѣлать подобное признаніе. Оно можетъ повредить ему во мнѣніи общества, и конечно, повредило уже во мнѣніи человѣка, говорящаго съ нимъ въ эту минуту.

Всѣ эти странные отвѣты были сдѣланы тономъ не отзывавшимся ни горечью, ни равнодушіемъ. Двадцатилѣтній Осія Мидвивтеръ говорилъ о своей жизни такъ, какъ говорилъ бы о ней семидесятилѣтній Осія Мидвинтеръ, утомленный житейскими невзгодами, которыя онъ научился переносить терпѣливо.

Впрочемъ, два обстоятельства сильно протестовали противъ безотчетнаго недовѣрія, съ которымъ относился къ нему глубоко озабоченный мистеръ Брокъ. Осія Мидвинтеръ списался съ какою-то сберегательною кассой, въ одной изъ отдаленныхъ частей Англіи, вынулъ оттуда свои деньги, и заплатилъ доктору и хозяину. Человѣкъ, не одаренный возвышенною душой, разъ уплативъ свои издержки, легко позабылъ бы сдѣланныя ему одолженія; но Осія Мидвинтеръ говорилъ о нихъ, и особенно объ одолженіи оказанномъ ему Алланомъ, съ такою пламенною благодарностью, которую не только странно, но положительно тяжело было видѣть. Онъ высказалъ ужасное, хотя совершенно искреннее удивленіе, что въ христіанской землѣ съ нимъ поступили по-христіански. Онъ говорилъ объ Алланѣ, принявшемъ на себя отвѣтственность за всѣ расходы на квартиру, прислугу и лѣченіе, съ дикимъ восторгомъ признательности и изумленія, который какъ молнія вдругъ прорвался у него наружу.

-- Клянусь Богомъ! воскликнулъ безпріютный горемыка:-- до сихъ поръ я не только не встрѣчалъ ему подобнаго, но даже и не слыхалъ, чтобы были на свѣтѣ такіе люди!

Но прошла минута, и этотъ единственный проблескъ свѣта, который озарилъ его собственную страстную натуру, снова померкъ. Его блуждающіе глаза опять принялись за старую игру и въ смущеніи отвернулись отъ мистера Брока, а голосъ еще разъ принялъ неестественно-твердый и спокойный тонъ.

-- Прошу васъ извинить меня, сэръ, сказалъ онъ.-- Я привыкъ къ тому, чтобы меня преслѣдовали, надували и морили съ голоду. Всякое другое обращеніе мнѣ кажется страннымъ.

Чувствуя къ нему въ одно и то же время и влеченіе, и недовѣріе, мистеръ Брокъ, собираясь уйдти, сначала невольно протянулъ ему руку, а потомъ подъ вліяніемъ внезапнаго предчувствія, въ смущеніи, отдернулъ ее назадъ.

-- У васъ было доброе намѣреніе, сэръ, сказалъ Осія Мидвинтеръ, съ рѣшимостью держа за спиною свои собственныя руки.-- Но я не упрекаю васъ за то, что вы перемѣнили его. Джентльмену въ вашемъ положеніи нельзя протянуть руку человѣку, который не можетъ представить о себѣ надлежащихъ и точныхъ свѣдѣній.

Мистеръ Брокъ вышелъ изъ гостиницы совершенно озадаченный. Прежде нежели вернуться къ мистрисъ Армадель, онъ послалъ за ея сыномъ. Почему знать, можетъ-быть въ разговорѣ съ Алланомъ незнакомецъ былъ менѣе осмотрителенъ, а при своей откровенности Алланъ навѣрное ничего не скроетъ отъ ректора изъ всего происшедшаго между нимъ и его новымъ другомъ.

Тутъ опять дипломатія мистера Брока не повела ни къ какимъ полезнымъ результатамъ. Разъ наведенный на разговоръ объ Осіи Мидвинтерѣ, Алланъ безъ умолку болталъ на эту тему съ своимъ обычнымъ легкомысліемъ. Но онъ не могъ сообщить ничего важнаго, потому что ничего важнаго ему не было открыто. Одинъ разъ, напримѣръ, они толковали о кораблестроеніи и мореплаваніи, причемъ Алланъ, по его собственному увѣренію, заимствовалъ отъ Мидвинтера нѣсколько драгоцѣнныхъ свѣдѣній. Въ другой разъ они разсуждали (для большей ясности съ чертежами, и тутъ Алланъ заимствовалъ еще болѣе драгоцѣнныя свѣдѣнія) о настоятельной необходимости спустить яхту на воду. Въ другихъ случаяхъ, подъ впечатлѣніемъ минуты, они касались въ своемъ разговорѣ иныхъ предметовъ, которыхъ было такъ много, что Алланъ не можетъ ихъ всѣхъ упомнить. Не разказалъ ли чего Мидвинтеръ о своихъ родныхъ во время этой дружеской бесѣды? Ничего, кромѣ того что они дурно съ нимъ поступили. Чортъ бы ихъ побралъ, этихъ родныхъ! Сожалѣетъ ли онъ о томъ, что у него такое странное имя? Нисколько: какъ умный малый, онъ самъ первый смѣется надъ нимъ. Провалъ его возьми, это имя! Да оно совсѣмъ и не такъ дурно, когда къ нему попривыкнешь. Но что же нашелъ въ немъ Алланъ, чтобы такъ привязаться къ нему? Алланъ нашелъ въ немъ то, чего онъ не замѣчалъ въ другихъ людяхъ. Этотъ человѣкъ не походилъ ни на одного изъ сосѣднихъ джентльменовъ, которые всѣ были выкроены на одинъ образецъ. Каждый изъ нихъ былъ одинаково здоровъ, мускулистъ, громогласенъ, тупоголовъ, гладкокожъ и грубъ; каждый изъ нихъ выпивалъ одинаковое количество пива, курилъ цѣлый день изъ одинаковыхъ коротенькихъ трубокъ, ѣздилъ на лучшей лошади, охотился съ лучшею собакой, и ставилъ у себя за ужиномъ лучшую бутылку вина во всей Англіи; каждый обтирался ежедневно по утрамъ губкою надъ совершенно одинаковымъ чаномъ съ холодною водою и совершенно одинаково хвасталъ объ этомъ во время морозовъ; каждый находилъ, что надѣлать долговъ -- мастерская штука, а держать пари на скачкахъ -- самый похвальный поступокъ, какой только можетъ совершить человѣкъ. Они, конечно, по своему были отличные ребята; но самое худшее въ нихъ было то, что они во всемъ, какъ двѣ капли воды, походили другъ на друга. Для Аллана было совершенною находкой встрѣтить человѣка подобнаго Мидвинтеру, человѣка, не подходившаго подъ эту мѣрку, и образъ дѣйствія котораго въ этомъ мірѣ имѣлъ то великое достоинство, что былъ совершенно оригиналенъ.

Отложивъ всѣ увѣщанія до болѣе удобнаго случая, ректоръ возвратился къ мистрисъ Армадель. Внутренно онъ не могъ сознаться, что на нее одну падала отвѣтственность за настоящее увлеченіе Аллана. Еслибы молодой человѣкъ поменьше знался съ мелкопомѣстными сосѣдними дворянами и покороче ознакомился съ большимъ свѣтомъ какъ въ своемъ собственномъ отечествѣ, такъ и за границей, то общество Осіи Мидвинтера показалось бы ему менѣе привлекательнымъ.

Сознавая неудовлетворительность результатовъ своего посѣщенія въ гостиницу, ректоръ съ безпокойствомъ помышлялъ о томъ какъ будетъ принято его донесеніе, когда онъ вторично предстанетъ передъ мистрисъ Армадель. Его предчувствія скоро оправдались. Какъ ни старался онъ изложить дѣло въ его лучшемъ свѣтѣ, она ухватилась за одинъ подозрительный фактъ -- упорное молчаніе учителя о самомъ себѣ, и утверждала, что этотъ фактъ даетъ право употребить самыя энергическія мѣры, для того чтобы разлучить ея сына съ его новымъ другомъ. Она объявила, что если ректоръ откажется принять на себя посредничество, то она сама собственноручно напишетъ къ Осіи Мидвинтеру. Увѣщанія ректора раздражили ее до такой степени, что она чрезвычайно изумила его, коснувшись сама запрещеннаго предмета и упомянувъ о разговорѣ, происшедшемъ между ними пять лѣтъ тому назадъ, по поводу извѣстнаго объявленія. Она съ запальчивостію сказала, что бродяга Армадель, о которомъ напечатано было тогда въ газетамъ, и бродяга Мидвинтеръ, проживающій теперь въ деревенской гостиницѣ, очень могутъ, несмотря на всѣ разувѣренія мистера Брока, быть однимъ и тѣмъ же лицомъ. Напрасно убѣждалъ ее ректоръ, что ни одинъ человѣкъ въ мірѣ, и въ особенности молодой, не приметъ добровольно подобнаго имени. Ничто не могло успокоить мистрисъ Армадель, кромѣ безусловнаго повиновенія. Опасаясь чтобы продолжительное противорѣчіе не повредило ея уже и безъ того слабому здоровью, и предвидя что, въ случаѣ ея личнаго вмѣшательства въ дѣло, между матерью и сыномъ можетъ произойдти серіозная ссора, мистеръ Брокъ рѣшился снова повидаться съ Мидвинтеромъ и прямо объявить ему, что онъ долженъ или представить о себѣ надлежащія показанія, или прервать свои сношенія съ Алланомъ. Единственная уступка, на которую удалось ректору склонить мистрисъ Армадель, состояла въ томъ чтобы терпѣливо дожидаться того времени, когда докторъ объявитъ, что больной въ состояніи отправиться въ путь, а до этого срока ни однимъ словомъ не намекать своему сыну объ учителѣ.

Черезъ недѣлю Мидвинтеръ уже могъ выѣхать покататься въ маленькой каретѣ, принадлежавшей гостиницѣ, причемъ Алланъ служилъ ему вмѣсто кучера; а дней черезъ десять докторъ частнымъ образомъ сообщилъ мистеру Броку, что больной совершенно оправился. Въ этотъ именно десятый день вечеромъ ректоръ встрѣтилъ Аллана и его новаго друга въ одномъ изъ переулковъ; они вдвоемъ любовались послѣдними лучами зимняго солнца. Мистеръ Брокъ выждалъ покамѣстъ друзья разстанутся, и потомъ послѣдовалъ за учительскимъ помощникомъ, который возвращался къ себѣ въ гостиницу.

Рѣшимость ректора не щадить Мидвинтера въ предстоящемъ разговорѣ грозила измѣнить ему, по мѣрѣ того какъ онъ все ближе и ближе подходилъ къ безродному бѣднягѣ, и замѣчалъ какъ слаба была его походка, какъ обвисло на немъ его изношенное платье, и какъ тяжело опирался онъ на свою дешевую неуклюжую палку. Чувство человѣколюбія удержало мистера Брока отъ слишкомъ торопливаго объясненія, и потому онъ попытался нѣсколько подготовить къ нему репетитора, лестно отозвавшись о хорошемъ выборѣ его книгъ, судя по томамъ Софокла и Гете, найденнымъ въ его мѣшкѣ. Священникъ спросилъ, давно ли Мидвинтеръ знакомъ съ нѣмецкимъ и греческимъ языками. Чуткое ухо репетитора тотчасъ замѣтило что-то неладное въ тонѣ, которымъ были произнесены эти слова. Онъ внезапно повернулся къ пастору въ полусвѣтѣ наступавшихъ сумерекъ, и подозрительно поглядѣлъ ему въ лицо.

-- Вы имѣете нѣчто сообщить мнѣ, сказалъ онъ,-- но совсѣмъ не то что вы мнѣ теперь говорите.

Нечего дѣлать, нужно было принять вызовъ. Послѣ нѣсколькихъ вступительныхъ фразъ, которыя Мидвинтеръ выслушалъ въ ненарушимомъ молчаніи, мистеръ Брокъ съ величайшею деликатностію сталъ понемногу разъяснять дѣло. Но прежде нежели ректоръ коснулся главнаго пункта, гораздо прежде нежели человѣкъ съ обыкновеннымъ чутьемъ угадалъ бы къ чему идетъ рѣчь, Осія Мидвинтеръ внезапно остановился и попросилъ мистера Брока не говорить болѣе ни слова.

-- Я понимаю васъ, сэръ, сказалъ учитель.-- Мистеръ Армадель имѣетъ опредѣленное положеніе въ свѣтѣ; ему нечего скрывать и нечего стыдиться. Я согласенъ съ вами, что не гожусь ему въ товарищи. Лучшимъ возмездіемъ съ моей стороны за его доброту ко мнѣ будетъ не разчитывать на нее долѣе. Вы можете быть спокойны, я завтра же покину эти мѣста.

Онъ не произнесъ болѣе ни слова, и ни одного слова не ждалъ въ отвѣтъ. Съ необыкновеннымъ самообладаніемъ, которое въ его лѣта и при его темпераментѣ было болѣе чѣмъ удивительно, онъ вѣжливо снялъ свою шляпу, поклонился и одинъ пошелъ въ гостиницу.

Мистеръ Брокъ провелъ безсонную ночь. Исходъ послѣдняго свиданія на улицѣ сдѣлалъ въ его глазахъ Осію Мидвинтера еще болѣе загадочнымъ существомъ нежели когда-либо.

На другой день рано поутру ректору принесли изъ гостиницы письмо, при чемъ посланный объявилъ, что странный джентльменъ уѣхалъ. Въ письмо вложена была не запечатанная записка къ Аллану, которую г. Брокъ по просьбѣ Мидвинтера долженъ былъ прочитать, и затѣмъ, по своему собственному усмотрѣнію, передать или не передавать Аллану. Записка была поразительной краткости; она вся заключалась въ двѣнадцати словахъ: "Не обвиняйте мистера Брока; онъ совершенно правъ. Благодарю васъ за все. Прощайте. О. М."

Пасторъ, конечно, препроводилъ записку по назначенію, и въ то же время написалъ нѣсколько словъ къ мистрисъ Армадель, чтобъ успокоить ее извѣстіемъ объ отъѣздѣ учителя. Исполнивъ это, онъ сталъ поджидать своего воспитанника, полагая, что тотъ, вѣроятно, придетъ вслѣдъ за полученіемъ записки въ весьма раздраженномъ состояніи. Очень можетъ быть, что въ поведеніи Мидвинтера крылась какая-нибудь глубоко обдуманная цѣль; но до сихъ поръ, надобно было сознаться, образъ дѣйствій его не подтверждалъ недовѣрія священника и оправдывалъ хорошее мнѣніе о немъ Аллана.

Утро проходило, а молодой Армадель не являлся. Напрасно проискавъ его на эллингѣ, гдѣ строилась яхта, мистеръ Брокъ отправился въ квартиру мистрисъ Армадель, а оттуда, по указанію служанки, пошелъ въ гостиницу. Хозяинъ тотчасъ же разказалъ ему, какъ было дѣло. Молодой Армадель пришелъ въ гостиницу, держа въ рукѣ открытое письмо, и настойчиво потребовалъ, чтобъ ему сказали, по какой дорогѣ отправился его другъ. Въ первый еще разъ, говорилъ хозяинъ, видѣлъ онъ этого молодаго человѣка въ такомъ раздраженномъ состояніи, а тутъ еще служанка на бѣду упомянула объ одномъ обстоятельствѣ, которое только подлило масла на огонь. Она разказала, что сама слышала, какъ мистеръ Мидвинтеръ, запершись ночью въ своей комнатѣ, сильно плакалъ и рыдалъ. Это ничтожное замѣчаніе бросило въ жаръ г. Армаделя: онъ сталъ кричать и браниться, побѣжалъ въ конюшню, заставилъ конюха осѣдлать себѣ лошадь и стремглавъ поскакалъ по дорогѣ, по которой за нѣсколько часовъ передъ тѣмъ уѣхалъ Осія Мидвинтеръ.

Предупредивъ хозяина, чтобъ онъ сохранилъ втайнѣ поступокъ Аллана, въ случаѣ если кто изъ людей мистрисъ Армадель придетъ въ гостиницу, мистеръ Брокъ возвратился домой, и съ безпокойствомъ сталъ ожидать чѣмъ кончится день.

Ректоръ безконечно обрадовался, когда наконецъ къ вечеру воспитанникъ его явился. Во взорѣ и рѣчахъ Аллана высказывалась упорная рѣшимость, которой еще не зналъ за нимъ его старый другъ. Не дожидаясь разспросовъ, Алланъ сталъ съ своею обычною прямотой разказывать самъ о своихъ приключеніяхъ. Онъ нагналъ Мидвинтера на дорогѣ, и послѣ напрасной попытки сначала уговорить его вернуться, а потомъ вывѣдать у него куда онъ ѣдетъ, началъ грозить ему, что онъ будетъ неотступно слѣдовать за нимъ цѣлый день. Этою угрозой онъ вынудилъ у Мидвинтера признаніе, что онъ отправляется въ Лондонъ попытать счастья. Поставивъ на своемъ, Алланъ потребовалъ затѣмъ адресъ своего друга въ Лондонѣ, и несмотря на мольбу послѣдняго не настаивать на этомъ требованіи, онъ таки добился у него адреса, попрекнувъ его въ неблагодарности, за что потомъ съ глубокимъ сердечнымъ сокрушеніемъ просилъ у него прощенія. "Я люблю этого бѣднягу, и ни за что не огкажусь отъ него," заключилъ Алланъ, ударяя кулакомъ по столу. "Не бойтесь, я не стану раздражать матушку; я поручаю вамъ, мистеръ Брокъ, поговорить съ нею объ этомъ дѣлѣ когда вамъ заблагоразсудится, и въ тѣхъ выраженіяхъ какія вы сами сочтете лучшими. Но позвольте мнѣ теперь же разсѣять всякое сомнѣніе на этотъ счетъ. Вамъ теперь надобно разъ навсегда покончить этотъ вопросъ. Вотъ тутъ у меня въ портфелѣ адресъ моего друга, а я самъ стою теперь передъ вами съ твердою и непоколебимою рѣшимостью. Я готовъ дать вамъ и матушкѣ нѣсколько времени но размышленіе; но если по прошествіи срока другъ мой Мидвинтеръ не возвратится ко мнѣ, то я самъ уѣду къ моему другу Мидвинтеру!"

На томъ покамѣстъ и остановилось дѣло, и таковы были послѣдствія изгнанія бездомнаго учителя.

Прошелъ мѣсяцъ, и наступилъ новый 1851 годъ. Перескочивъ мысленно черезъ этотъ короткій промежутокъ времени, мистеръ Брокъ остановился съ тяжелымъ сердцемъ на слѣдующемъ потомъ событіи, на самомъ печальномъ, по его мнѣнію, и самомъ достопамятномъ изъ всѣхъ,-- на смерти мистрисъ Армадель.

Первое предвѣстіе горестной потери послѣдовало вскорѣ за отъѣздомъ Мидвинтера, въ декабрѣ, и вызвано было обстоятельствомъ, которое залегло тяжелымъ воспоминаніемъ въ душѣ ректора.

Черезъ три дня послѣ отъѣзда учителя, между тѣмъ какъ мистеръ Брокъ шелъ однажды по селу, къ нему подошла опрятно одѣтая женщина, въ черномъ шелковомъ платьѣ, такой же шляпкѣ и въ пунцовой шали. Незнакомка, не поднимая густой черной вуали, покрывавшей ея лицо, обратилась къ нему съ просьбой указать ей квартиру мистрисъ Армадель. Исполняя ея желаніе, мистеръ Брокъ замѣтилъ, что она была чрезвычайно порядочная и граціозная женщина; когда она удалилась отъ него съ поклономъ, онъ посмотрѣлъ ей вслѣдъ, неудомѣвая кто бы она могла быть. Черезъ четверть часа, дама, попрежнему окутанная вуалью, прошла опять мимо мистера Брока, и на этотъ разъ прямо въ гостиницу. Войдя въ домъ, она стала говорить съ хозяйкой. Чрезъ нѣсколько времени, увидавъ хозяина, торопливо бѣжавшаго въ конюшню, мистеръ Брокъ спросилъ у него, не уѣзжаетъ ли незнакомка. "Да," отвѣчалъ тотъ. "Она пріѣхала сюда съ желѣзной дороги въ омнибусѣ, а теперь возвращается болѣе приличнымъ образомъ, въ отдѣльной каретѣ, нанятой въ гостиницѣ."

Ректоръ продолжалъ свою прогулку, внутренно удивляясь, что мысль его была неотступно занята совершенно незнакомою ему женщиной. Когда онъ возвратился домой, онъ нашелъ у себя сельскаго лѣкаря, ожидавшаго его съ важнымъ порученіемъ отъ матери Аллана. Лѣкарь разказалъ, что съ часъ тому назадъ его потребовали къ мистрисъ Армадель. Явившись къ ней, онъ нашелъ ее въ сильнѣйшемъ нервномъ припадкѣ, причиненномъ (какъ подозрѣвали слуги) неожиданнымъ и вѣроятно непріятнымъ посѣщеніемъ какой-то незнакомой дамы, бывшей у нея незадолго передъ тѣмъ. Лѣкарь употребилъ всѣ необходимыя средства и надѣялся, что этотъ припадокъ не оставитъ по себѣ никакихъ дурныхъ послѣдствій. Узнавъ отъ своей паціентки, что она желаетъ немедленно видѣть мистера Брока, онъ нашелъ нужнымъ не противорѣчить ей, и охотно вызвался самъ передать ея желаніе.

Участіе, принимаемое ректоромъ въ мистрисъ Армадель, далеко превосходило участіе лѣкаря, и потому мистеру Броку достаточно было взглянуть на ея лицо, обернувшееся къ нему въ то время какъ онъ входилъ въ комнату, чтобы почувствовать мгновенныя и серіозныя опасенія. Ко всѣмъ его распросамъ и ласковымъ увѣщаніямъ она оставалась совершенно равнодушною. Ей нужны были только отвѣты на ея собственные вопросы. Не видалъ ли мистеръ Брокъ женщины, которая осмѣлилась посѣтить ее сегодня утромъ? Да. А Алланъ видѣлъ ее? Нѣтъ: Алланъ съ самаго завтрака и до сихъ поръ работаетъ на эллингѣ. Этотъ послѣдній отвѣтъ, повидимому, успокоилъ на минуту мистрисъ Армадель. Слѣдующій за тѣмъ вопросъ, самый необыкновенный изъ всѣхъ трехъ, она предложила болѣе спокойнымъ тономъ. Думаетъ ли мистеръ Брокъ, что Алланъ согласится оставить на время свою яхту и предпринять вмѣстѣ съ матерью небольшое путешествіе для пріисканія новаго жилища въ какой-нибудь другой мѣстности? Изумленный мистеръ Брокъ поспѣшилъ спросить ее, что можетъ быть причиной такого рѣшенія? Отвѣтъ мистрисъ Армадель удивилъ его еще болѣе. Женщина, бывшая поутру, могла повторить свое посѣщеніе, и во избѣжаніе этой новой встрѣчи, во избѣжаніе опасности, чтобъ Алланъ не увидалъ ея и не заговорилъ съ нею, мистрисъ Армадель готова была совершенно оставить Англію, еслибъ это оказалось необходимымъ, и провести остатокъ дней своихъ на чужбинѣ.

Опытность судьи подсказала мистеру Броку такой вопросъ: не приходила ли эта женщина за деньгами? Да; несмотря на свою приличную внѣшность, она выставила себя "нуждающеюся", просила помочь ей, и получила эту помощь; во не въ деньгахъ дѣло: прежде всего нужно бѣжать отсюда до ея вторичнаго появленія. Все болѣе и болѣе озадаченный, мистеръ Брокъ рѣшился предложить другой вопросъ: давно ли невидалась мистрисъ Армадель съ своею гостьей? Давно; ровно двадцать одинъ годъ -- лѣта Аллана. Этотъ отвѣтъ совершенно спуталъ священника, и онъ сталъ уже разспрашивать мистрисъ Армадель не какъ судья, но какъ ея старинный другъ.

-- Не имѣетъ ли эта женщина, спросилъ онъ,-- какого-нибудь отношенія къ горькимъ днямъ вашей юности?

-- Да; ея имя связано съ тяжелымъ воспоминаніемъ изъ времени моего замужства, сказала мистрисъ Армадель.-- Еще ребенкомъ она участвовала въ одномъ дѣлѣ, о которомъ я до конца моей жизни должна вспоминать со стыдомъ и раскаяніемъ.

Отъ мистера Брока не ускользнула перемѣна въ голосѣ мистрисъ Армадель и принужденность, съ которою она произнесла этотъ отвѣтъ.

-- Не можете ли вы пообстоятельнѣе разказать мнѣ о ней, умалчивая, впрочемъ, о самой себѣ? продолжалъ онъ.-- Я убѣжденъ, что могу защитить васъ, если вы захотите помочь мнѣ хоть немного. Ея имя напримѣръ: вѣдь вы можете назвать мнѣ ея имя?

Мистрисъ Армадель отрицательно покачала головой.

-- То имя, подъ которымъ я знала ее, было бы для васъ совершенно безполезно. Съ тѣхъ поръ она была замужемъ: это ея собственныя слова.

-- И она не открыла вамъ своей настоящей фамиліи?

-- Она не согласилась назвать ее.

-- Знаете ли вы что-нибудь о ея родныхъ?

-- Я знала ихъ, когда она еще была ребенкомъ. Это были простые люди низкаго происхожденія, называвшіе ее племянницей: они потомъ покинули ее въ школѣ, въ имѣніи моего отца, и съ тѣхъ поръ мы ничего о нихъ не слыхали.

-- Такимъ образомъ она осталась на попеченіи вашего батюшки?

-- Она осталась на моихъ рукахъ, то-есть я взяла ее съ собою на Мадеру, потому что именно въ это время мы уѣзжали изъ Англіи. Отецъ позволилъ мнѣ взять съ собою эту несчастную, чтобы пріучить ее къ должности моей горничной....

Тутъ мистрисъ Армадель остановилась въ смущеніи. Ректоръ попытался было заставить ее продолжать, но все было напрасно. Она вскочила съ своего мѣста въ сильномъ волненіи, и стала ходить взадъ и впередъ по комнатѣ,

-- Не разспрашивайте меня болѣе! закричала она съ сердцемъ.-- Я разсталась съ нею, когда она была еще двѣнадцатилѣтнею дѣвочкой, и съ тѣхъ поръ никогда не видала ея и не слыхала о ней. Не знаю, какимъ образомъ, послѣ столькихъ лѣтъ разлуки, ей удалось отыскать меня. Знаю только, что она меня отыскала. Теперь она найдетъ дорогу къ Аллану и возстановитъ противъ меня моего сына. Помогите мнѣ скрыться отъ нея! Помогите мнѣ увезти отсюда Аллана, прежде нежели она вернется!

Ректоръ рѣшился не разспрашивать болѣе, сознавая, какъ жестоко было бы настаивать на ея откровенности. Прежде всего нужно было успокоить мистрисъ Армадель обѣщаніемъ, что желаніе ея будетъ исполнено, а затѣмъ слѣдовало уговорить ее, чтобы она пригласила другаго врача. Этотъ послѣдній вопросъ мистеръ Брокъ уладилъ довольно легко, представивъ на видъ, что для путешествія ей нужно возстановить свои силы, и что мѣстный медикъ можетъ помочь ей гораздо скорѣе, если его направитъ опытная рука. Побѣдивъ такимъ образомъ ея всегдашнее отвращеніе отъ знакомства съ новыми личностями, ректоръ отправился къ Аллану. Умолчавъ о разговорѣ, происшедшемъ у него съ мистрисъ Армадель, онъ объявилъ ему только, что мать его серіозно больна. Алланъ и слушать не хотѣлъ чтобы посылали кого-нибудь другаго за докторомъ. Онъ самъ немедленно отправился на желѣзную дорогу и телеграфировалъ въ Бристоль, прося выслать лучшаго медика.

На слѣдующее утро медикъ пріѣхалъ, и опасенія мистера Брока подтвердились. Мѣстный лѣкарь съ самаго начала не понялъ болѣзни своей паціентки, и теперь уже поздно было поправить его ошибку. Потрясеніе предшествовавшаго утра довершило зло. Дни мистрисъ Армадель были сочтены.

И нѣжно любившій сынъ, и старый другъ, которымъ обогімъ была дорога ея жизнь, напрасно надѣялись до послѣдней минуты. Черезъ мѣсяцъ послѣ посѣщенія доктора все было кончено, и первыя горькія слезы въ своей жизни Алланъ пролилъ на могилѣ матери.

Она умерла спокойно, завѣщавъ все свое небольшое состояніе сыну, и торжественно поручивъ его попеченіямъ своего единственнаго друга въ этомъ мірѣ, мистера Брока. Напрасно умолялъ ее ректоръ, чтобъ она позволила ему написать къ ея братьямъ, и такимъ образомъ вызвать ихъ на примиреніе, покамѣстъ еще не ушло время. Она отвѣчала съ грустью, что уже поздно. Въ продолженіе этой послѣдней болѣзни она еще разъ коснулась тѣхъ горькихъ событій своей юности, которыя омрачили всю ея послѣдующую жизнь, и которыя трижды, подобно мрачнымъ призракамъ, становились между ею и пасторомъ. Но и на смертномъ одрѣ она не рѣшилась раскрыть тайну своего прошедшаго, и глядя на Аллана, стоявшаго на колѣняхъ у ея постели, только прошептала мистеру Броку: "Никогда не допускайте къ нему его соименника! Берегитесь, чтобъ эта женщина не отыскала его!" Она не сказала болѣе ни слова ни о своихъ прошедшихъ несчастіяхъ, ни объ опасностяхъ, которыхъ страшилась въ будущемъ. Тайна ея жизни, не открытая ни сыну, ни другу, вмѣстѣ съ нею сошла въ могилу.

Отдавъ покойной послѣдній долгъ любви и уваженія, мистеръ Брокъ счелъ своею обязанностію, въ качествѣ ея душеприкащика, извѣстить ея братьевъ о смерти сестры. Будучи увѣренъ, что онъ имѣетъ дѣло съ людьми, которые превратно истолкуютъ его побужденія, если онъ не объяснитъ имъ положенія Аллана, онъ съ особенною настойчивостію сообщалъ имъ, что сынъ мистрисъ Армадель совершенно обезпеченъ, и что единственная цѣль письма -- извѣстить ихъ о смерти ихъ сестры. Оба письма были отправлены въ половинѣ января, и черезъ нѣсколько времени на нихъ получены были отвѣты. Первое письмо, вскрытое ректоромъ, было отъ единственнаго сына старшаго изъ братьевъ мистрисъ Армадель. Молодой человѣкъ только что наслѣдовалъ послѣ смерти отца помѣстье въ Норфокѣ. Онъ писалъ въ дружескомъ и откровенномъ тонѣ, увѣряя мистера Брока, что какъ ни велико было предубѣжденіе его отца противъ мистрисъ Армадель, оно никогда не простиралось на ея сына. Съ своей стороны, онъ могъ только прибавить, что съ удовольствіемъ увидитъ своего двоюроднаго брата въ Торпъ-Амброзѣ, если послѣдній когда-либо посѣтитъ его.

Второе письмо было далеко не такъ пріятно. Младшій братъ мистрисъ Армадель, еще находившійся въ живыхъ, остался непреклоненъ, не допуская даже и мысли о примиреніи. Онъ извѣщалъ мистера Брока, что выборъ его покойной сестры и ея поступки относительно отца навсегда уничтожили въ его сердцѣ всѣ чувства любви и уваженія, которыя онъ могъ къ ней питать, и что такъ какъ убѣжденія его на этотъ счетъ не измѣнились и до сихъ поръ, то онъ полагаетъ, что ему и племяннику его будутъ тяжелы всякія личныя сношенія. Онъ упомянулъ слегка о причинѣ несогласій, отдалившихъ его отъ сестры, дабы убѣдить мистера Брока, что изъ чувства деликатности не слѣдуетъ даже и заводить рѣчи о знакомствѣ съ молодымъ Армаделемъ. Въ заключеніе просилъ позволенія навсегда прекратить переписку.

Мистеръ Брокъ поступилъ благоразумно, уничтоживъ немедленно второе письмо. Онъ показалъ Аллану только приглашеніе его двоюроднаго брата и посовѣтовалъ ему съѣздить въ Торпъ-Амброзъ, какъ скоро онъ въ состояніи будетъ показываться въ общество. Алланъ довольно терпѣливо выслушалъ совѣтъ, по отказался имъ воспользоваться. "Я охотно протяну руку моему двоюродному брату, если мнѣ случится встрѣтить его," сказалъ онъ, "но я не хочу быть гостемъ въ домѣ, гдѣ дурно поступили съ моею матерью." Кротко возражая ему, мистеръ Брокъ пытался представить вещи въ ихъ настоящемъ свѣтѣ. Даже въ то время, когда еще онъ не предвидѣлъ приближавшихся событій, странное изолированное положеніе Аллана было для него, говорилъ онъ, предметомъ серіознаго безпокойства; предполагаемая поѣздка въ Торпъ-Амброзъ представляла молодому человѣку возможность пріобрѣсти друзей и знакомыхъ одинаковаго съ нимъ званія и возраста, чего, какъ говорилъ мистеръ Брокъ, пламенно желалъ бы; но Алланъ былъ такъ несговорчивъ, упрямъ и неблагоразуменъ, что ректоръ принужденъ былъ замолчать.

Дни однообразно уходили за днями, а Алланъ, на взирая на свою молодость и живость, съ трудомъ переносилъ горькую потерю, которая сдѣлала его сиротой. Онъ окончилъ и спустилъ на воду свою яхту; но его собственные работники замѣчали, что это занятіе утратило для него свою прелесть. Молодому человѣку неестественно было предаваться такимъ образомъ уединенію и скорби. Съ приближеніемъ весны мистеръ Брокъ сталъ опасаться за будущее и помышлять о томъ, какъ бы вывести Аллана изъ овладѣвшаго имъ унынія. Послѣ долгихъ размышленій ректоръ рѣшился на поѣздку въ Парижъ, съ тѣмъ чтобъ отправиться потомъ далѣе на югъ, если спутнику его понравится путешествіе по континенту. Готовность, съ которою Алланъ согласился на предложеніе мистера Брока, искупила его упорный отказъ познакомиться съ своимъ двоюроднымъ братомъ: онъ сказалъ, что всюду поѣдетъ съ мистеромъ Брокомъ. Ректоръ поймалъ его на словѣ, и въ половинѣ марта оба спутника, во всемъ представлявшіе между собою рѣзкую противоположность, отправились въ Лондонъ, чтобъ оттуда ѣхать въ Парижъ.

По пріѣздѣ въ Лондонъ, мистеръ Брокъ неожиданно наткнулся на новую заботу. Непріятный вопросъ объ Осіи Мидвинтерѣ, канувшій въ воду съ самаго начала декабря, снова всплылъ на поверхность, и еще смѣлѣе встрѣтился лицомъ къ лицу съ ректоромъ при самомъ началѣ путешествія.

Мистеру Броку трудно было удерживать свою позицію въ этомъ затруднительномъ вопросѣ, даже и въ то время когда онъ впервые вмѣшался въ него. Теперь ему почти не оставалось ни одного удобнаго пункта, на которомъ онъ могъ бы стать твердою ногой. Обстоятельства еложились такъ, что разногласіе между Алланомъ и его матерью, по поводу учительскаго помощника, не имѣло никакого вліянія на волненіе, ускорившее смерть мистрисъ Армадель. Рѣшимость Аллана не раздражать ея и нежеланіе мистера Брока касаться этого непріятнаго предмета въ ея присутствіи удерживали обоихъ отъ разговора о Мидвинтерѣ, въ продолженіе трехъ дней прошедшихъ между отъѣздомъ и появленіемъ странной незнакомки. Въ наступившій же за тѣмъ періодъ болѣзни о немъ, конечно, не могло быть и помину. Тѣмъ не менѣе Алланъ сохранилъ прежнія чувства къ своему новому другу. Въ свое время онъ извѣщалъ Мидвинтера о своей потерѣ, и теперь высказалъ мистеру Броку твердое намѣреніе (если только ректоръ положительно тому не воспротивится) посѣтить своего друга до отъѣзда въ Парижъ, назначеннаго на слѣдующее утро. Что было дѣлать мистеръ Броку? Онъ принужденъ былъ сознаться самому себѣ, что поведеніе Мидвинтера положительно опровергло неосновательныя подозрѣнія бѣдной мистрисъ Армадель. Еслибы ректоръ безъ всякаго убѣдительнаго довода и безъ всякаго права на вмѣшательство, кромѣ права предоставленнаго ему любезностью самого Аллана, не согласился на предполагаемое свиданіе, куда дѣвалась бы дружеская сообщительность и откровенность между воспитанникомъ и его наставникомъ въ предстоявшемъ имъ путешествіи? Окруженный затрудненіями, которыя, быть можетъ, легко побѣдилъ бы человѣкъ менѣе справедливый и добрый, мистеръ Брокъ сдѣлалъ своему воспитаннику только небольшое предостереженіе, и почти не замѣчая, что онъ болѣе всего полагается на благоразуміе и самоотверженіе самого Мидвинтера, предоставилъ Аллану свободу дѣйствій. Убивъ часъ времени въ отсутствіи своего воспитанника на прогулку по улицамъ, ректоръ возвратился въ гостиницу. Заглянувъ въ кофейную, онъ увидалъ, что газета свободна, и взялъ разсѣянно одинъ нумеръ. Глаза его, сначала лѣниво скользившіе по первой страницѣ, съ внезапнымъ вниманіемъ остановились на объявленіи, помѣщенномъ въ началѣ столбца. Въ немъ снова упоминалось о таинственномъ соименникѣ Аллана, но на этотъ разъ о немъ говорили какъ о мертвецѣ, и имя его, напечатанное крупными буквами, соединено было съ обѣщаніемъ денежной награды. Объявленіе заключалось въ слѣдующихъ словахъ:

Приходскимъ причетникамъ, могильщикамъ и прочимъ, симъ объявляется, что двадцать фунтовъ стерлинговъ награжденія дано будетъ тому, кто представитъ доказательство о смерти Аллана Армаделя единственнаго сына покойнаго Аллана Армаделя изъ Барбадоса, и рожденнаго на этомъ островѣ въ 1830 году. За дальнѣйшими подробностями просятъ адресоваться къ г-дамъ Гэммику и Риджу. Линкольнъ-Иннъ-Фильдзъ, въ Лондонѣ.

Газета выпала изъ рукъ мистера Брока, и даже его положительный умъ началъ колебаться подъ вліяніемъ мрачнаго суевѣрія. Мало-по-малу имъ овладѣло смутное подозрѣніе, что всѣ событія, послѣдовавшія за первымъ газетнымъ объявленіемъ, шесть лѣтъ тому назадъ, имѣли между собою таинственную связь, и неизмѣнно клонились къ какой-то непостижимой цѣли. Самъ не зная почему, онъ сталъ безпокоиться объ отсутствіи Аллана. Самъ не зная почему, онъ нетерпѣливо желалъ увезти своего воспитанника изъ Англіи, прежде чѣмъ случится что-нибудь отъ вечера до другаго утра.

Черезъ часъ Алланъ возвратился въ гостиницу, и ближайшія опасенія ректора разсѣялись. Молодой человѣкъ былъ, однако, недоволенъ и угрюмъ. Онъ отыскалъ квартиру Мидвинтера, но самого Мидвинтера не засталъ дома. Хозяйка сообщила ему только, что ея жилецъ, по обыкновенію, пошелъ обѣдать въ ближайшій трактиръ, но не возвратился въ свое урочное время. Алланъ отправился навести о немъ справки въ гостиницу и узналъ, что Мидвинтеръ -- одинъ изъ ея обычныхъ посѣтителей. Въ другіе дни, какъ ему сказали, учитель имѣлъ обыкновеніе заказывать себѣ скромный обѣдъ, послѣ котораго онъ просиживалъ еще съ полчаса за газетами. Но въ этотъ день, сѣвъ за газеты, онъ вдругъ отбросилъ ихъ въ сторону, и поспѣшно вышелъ неизвѣстно куда. Лишенный возможности получить о немъ болѣе подробныя свѣдѣнія, Алланъ оставилъ въ его квартирѣ записку, съ приложеніемъ своего адреса, и просилъ Мидвинтера зайдти проститься съ нимъ передъ его отъѣздомъ въ Парижъ.

Прошелъ вечеръ, а невидимый другъ Аллана все не являлся. Наступило утро, и мистеръ Брокъ съ своимъ воспитанникомъ безпрепятственно выѣхали изъ Лондона. Наконецъ, счастіе улыбнулось ректору. Осія Мидвинтеръ, такъ неумѣстно всплывшій на поверхность, теперь опять весьма кстати нырнулъ на дно. Но посмотримъ что было далѣе.

Перешагнувъ только черезъ три недѣли отъ прошедшаго къ настоящему, мистеръ Брокъ остановился мысленно на слѣдующемъ происшествіи, которое относилось къ 7-му апрѣля. Прежняя цѣпь событій, повидимому, порвалась наконецъ. Новое событіе не имѣло никакой очевидной связи (какъ въ его глазахъ, такъ и во мнѣніи Аллана) съ кѣмъ-либо изъ лицъ игравшихъ роль въ прошедшемъ.

Доѣхавъ до Парижа, наши путешественники остановились. Перемѣна мѣста оживила Аллана, и онъ еще болѣе расположенъ былъ насладиться окружавшею его новизной, благодаря полученному имъ отъ Мидвинтера письму. Оно заключало въ себѣ такія добрыя вѣсти, что даже и самъ мистеръ Брокъ увидѣлъ въ нихъ много хорошаго для будущаго. Въ то время какъ Алланъ приходилъ къ своему другу, Мидвинтеръ отлучался изъ дому по весьма важному дѣлу: ему пришлось, въ этотъ день, вслѣдствіе одного случайнаго обстоятельства, войдти въ сношенія съ своими родственниками. Результатъ этого свиданія имѣлъ для него великую важность: бывшій учитель получилъ небольшое наслѣдство, которое обезпечивало его на всѣ остальные дни его жизни. Онъ писалъ, что послѣ такого неожиданнаго счастія ему еще некогда было составить себѣ планъ дѣйствій на будущее; но что если Алланъ пожелаетъ знать его окончательное рѣшеніе, онъ можетъ писать къ нему на имя его лондонскаго агента (тутъ былъ приложенъ адресъ послѣдняго), который будетъ всегда снабжать мистера Армаделя надлежащими указаніями. По полученіи этого письма, Алланъ схватилъ перо съ своею обыкновенною горячностью и написалъ къ Мидвинтеру, требуя чтобы тотъ немедленно присоединился къ нимъ въ ихъ путешествіи. Прошелъ мартъ, но отвѣта не было. Наступили первые дни апрѣля, и 7-го числа за завтракомъ Алланъ получилъ, наконецъ, письмо. Онъ схватилъ его, взглянулъ на адресъ и нетерпѣливо отбросилъ его въ сторону: то былъ незнакомый ему почеркъ. Молодой человѣкъ продолжалъ свой завтракъ, и только по окончаніи его рѣшился прочитать письмо своего корреспондента. Въ то время какъ Армадель лѣниво взламывалъ печать, лицо его выражало полнѣйшее равнодушіе, но на послѣднихъ строкахъ онъ вскочилъ съ своего мѣста съ громкимъ восклицаніемъ. Удивленный мистеръ Брокъ въ свою очередь взялъ письмо, которое Алланъ перебросилъ къ нему черезъ столъ; но и тотъ не успѣлъ дойдти до конца, какъ руки его опустились на колѣни, и на лицѣ выразилось точь въ точь такое же смущеніе и удивленіе, какія выражались на лицѣ его воспитанника.

Въ самомъ дѣлѣ, если кто имѣлъ когда причину растеряться, то ужь конечно Алланъ и его воспитатель. Письмо, равно поразившее обоихъ, заключало въ себѣ извѣстіе, которое въ первую минуту казалось просто невѣроятнымъ. Oнo шло изъ Порфока и сообщало, что въ какихъ-нибудь двѣ недѣли смерть скосила три жизни въ Торпъ-Амброзѣ, вслѣдствіе чего Алланъ Армадель дѣлался законнымъ наслѣдникомъ помѣстья, приносящаго восемь тысячъ фунтовъ ежегоднаго дохода!

При вторичномъ чтеніи письма ректоръ и его воспитанникъ были въ состояніи разобрать, наконецъ, подробности, ускользнувшія отъ нихъ въ началѣ. Корреспондентъ ихъ былъ фамильный адвокатъ владѣльцевъ Торпъ-Амброза. Сообщивъ Аллану о смерти его двоюроднаго брата Артура, двадцати пяти лѣтъ, дяди его Генри, сорока восьми лѣтъ, и двоюроднаго его брата Джона, двадцати одного года, адвокатъ излагалъ вкратцѣ условія завѣщанія мистеръ Бланшарда старшаго. Мужской линіи, какъ часто бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, предоставлены были большія права нежели женской. Послѣ смерти Артура, и за неимѣніемъ у него мужскихъ потомковъ, помѣстье должно было перейдти къ Генри и къ его потомкамъ по мужской линіи. Въ случаѣ смерти послѣднихъ, оно должно было перейдти къ мужскимъ потомкамъ сестры Генри, а за неимѣніемъ такихъ потомковъ -- къ ближайшему наслѣднику мужскаго пола. Случилось такъ, что оба молодые человѣка, Артуръ и Джонъ, умерли не женатыми, а у Генри Бланшарда осталась въ живыхъ только одна дочь. Такимъ образомъ-Алланъ былъ именно тѣмъ ближайшимъ наслѣдникомъ мужскаго пола, о которомъ упоминалось въ завѣщаніи, и который дѣлался теперь законнымъ владѣльцемъ Торпъ-Амброзскаго помѣстья.

Сообщивъ объ этомъ необыкновенномъ происшествіи, адвокатъ просилъ мистера Армаделя почтить его своими приказаніями, и въ заключеніе прибавлялъ, что онъ сочтетъ себя счастливымъ доставить всѣ желаемыя подробности.

Удивляться событію, котораго ни Алланъ, ни его мать не предвидѣли даже въ отдаленномъ будущемъ, было бы самою безполезною тратой времени. Путешественникамъ ничего болѣе не оставалось дѣлать, какъ немедленно вернуться въ Англію.

На слѣдующее утро они уже были въ своей прежней лондонской гостиницѣ, а черезъ день послѣ того дѣло о наслѣдствѣ пошло узаконеннымъ порядкомъ. Начались неизбѣжные переговоры и переписки, и мало-по-малу стали стекаться необходимыя подробности, до тѣхъ поръ пока стряпчіе не объявили, что они совершенно удовлетворены.

Вотъ странная исторія этихъ трехъ смертей:

Въ то время какъ мистеръ Брокъ писалъ къ родственникамъ мистрисъ Армадель, извѣщая ихъ объ ея смерти (это было, значитъ, въ половинѣ января), семейство, обитавшее въ Торпъ-Амброзѣ, состояло изъ пяти человѣкъ: Артура Бланшарда, (владѣльца помѣстья), жившаго въ большомъ домѣ вмѣстѣ съ своею матерью, и Генри Бланшарда, дяди, вдовца, который жилъ неподалеку оттуда съ двумя дѣтьми -- сыномъ и дочерью.

Чтобъ еще болѣе скрѣпить союзъ между обоими семействами, Артуръ Бланшардъ долженъ былъ жениться на своей двоюродной сестрѣ. Свадьбу рѣшено было отпраздновать съ большимъ торжествомъ, на будущее лѣто, когда молодой дѣвушкѣ исполнится двадцать лѣтъ.

Наступившій февраль измѣнилъ многое въ положеніи семейства. Замѣтивъ что здоровье сына его начинаетъ разстраиваться, г. Генри Бланшардъ оставилъ Норфокъ, и по совѣту медиковъ, повезъ молодаго человѣка въ Италію. Въ самомъ началѣ марта и Артуръ Бланшардъ уѣхалъ изъ Торпъ-Амброза, но онъ отлучился лишь на нѣсколько дней по одному дѣлу, которое требовало его присутствія въ Лондонѣ. Однажды ему показалось скучнымъ возвращаться въ Сити улицами, гдѣ поминутно встрѣчаются различныя остановки и препятствія, и потому онъ предпочелъ сѣсть на одинъ изъ рѣчныхъ пароходовъ, на которомъ и нашла его смерть.

При выходѣ изъ гавани, Артуръ замѣтилъ подлѣ себя женщину, которая выказала странную нерѣшимость взойдти на пароходъ, и послѣдняя изъ пассажировъ заняла на немъ свое мѣсто. Она была весьма прилично одѣта въ черное шелковое платье; на плечахъ ея была накинута красная шаль, а лицо было покрыто частымъ вуалемъ. Артуръ Бланшардъ пораженный необыкновенною граціей и изяществомъ ея фигуры, почувствовалъ мимолетное любопытство, свойственное всѣмъ молодымъ людямъ его возраста, взглянуть на ея лицо. Но она не подняла вуаля, и ни разу не обернулась въ его сторону. Какъ будто не рѣшаясь на что-то, она сдѣлала нѣсколько шаговъ взадъ и впередъ по палубѣ, и потомъ вдругъ пошла къ кормѣ. Минуту спустя, рулевой подалъ сигналъ чтобы немедленно остановить машину: женщина бросилась въ воду.

Всѣ пассажиры кинулись къ борту посмотрѣть на это зрѣлище. Одинъ Артуръ Бланшардъ безъ малѣйшаго колебанія прыгнулъ въ воду. Онъ умѣлъ отлично плавать, и настигъ женщину въ ту минуту, какъ она въ первый разъ, скрывшись подъ водою, снова показалась на поверхности. Такъ какъ помощь была подъ рукой, то оба они были спасены. Женщина, представленная въ ближайшее полицейское отдѣленіе, скоро пришла въ чувство, а ея спаситель, по заведенному порядку, объявилъ свою фамилію и адресъ дежурному инспектору, который подалъ ему благоразумный совѣтъ немедленно сѣсть въ теплую ванну и послать на свою квартиру за сухимъ платьемъ. Артуръ Бланшардъ, съ самаго дѣтства не знавшій никакой болѣзни, посмѣялся надъ этимъ предостереженіемъ и поѣхалъ домой въ наемномъ кабріолетѣ. На другой день онъ уже такъ дурно себя чувствовалъ, что не могъ присутствовать на допросѣ, а двѣ недѣли спустя его не стало.

Генри Бланшарзъ находился съ своимъ сыномъ въ Миланѣ, когда до него дошло извѣстіе объ этомъ несчастій, и чрезъ часъ послѣ того онъ уже былъ на дорогѣ въ Англію. Въ этомъ году снѣгъ на Альпахъ началъ таять ранѣе обыкновеннаго, и проѣздъ по ущельямъ сдѣлался необыкновенно опасенъ. Отецъ и сынъ, отправивъ свои письма по почтѣ, поѣхали въ своей собственной каретѣ, и въ горахъ повстрѣчались съ обратнымъ дилижансомъ, почтарь котораго не совѣтовалъ имъ ѣхать далѣе. Въ другое время и при обыкновенныхъ обстоятельствахъ оба Англичанина вѣроятно послушались бы сдѣланныхъ имъ предостереженій, но на этотъ разъ они оставили ихъ безъ вниманія. Нетерпѣніе быть поскорѣе дома, послѣ случившейся въ ихъ семействѣ катастрофы, не допускало ни малѣйшаго отлагательства. Щедрыя дачи почтарямъ соблазнили этихъ послѣднихъ. Карета продолжала свой путь, и вскорѣ скрылась въ туманѣ. Съ тѣхъ поръ никто не видалъ ея, до тѣхъ поръ пока она не была открыта въ послѣдствіи на днѣ пропасти. Люди, лошади и самый экипажъ,-- все погибло подъ обваломъ.

Такимъ образомъ смерть почти одновременно похитила три жертвы, и покушеніе женщины на самоубійство открыло для Аллана Армаделя, цѣлымъ рядомъ послѣдовательныхъ событій, путь къ обладанію Торпъ-Амброзскимъ помѣстьемъ.

Но кто была эта женщина? Ни человѣкъ, спасшій ея жизнь, ни судья, который ее допрашивалъ, ни капелланъ, который увѣщевалъ ее, ни стенографъ, который записывалъ ея отвѣты, никто не могъ на это отвѣтить. О ней съ удивленіемъ разказывали, что несмотря на свою приличную одежду, она показала о себѣ, что находится "въ нуждѣ;" что выражая глубочайшее раскаяніе въ своемъ проступкѣ, она въ то же время называла себя очевидно вымышленнымъ именемъ, сочинила о себѣ какую-то нелѣпую сказку и до послѣдней минуты не хотѣла открыть кто ея родные. Одна дама, попечительница какого-то благотворительнаго заведенія заинтересованная ея рѣдкою красотою и изяществомъ, вызвалась взять ее на поруки и озаботиться ея исправленіемъ. Первый день испытанія кающаяся грѣшница провела далеко не весело, а на второй день искусъ кончился. Она украдкою бѣжала изъ заведенія, и невзирая на всѣ старанія посѣщавшаго ея пастора, который принималъ въ ней большое участіе, ее нигдѣ не могли найдти.

Между тѣмъ какъ происходили эти безполезныя розыски предпринятые по особенному желанію Аллана, стряпчіе покончили всѣ предварительныя формальности по вводу во владѣніе, и новому хозяину Торпъ-Амброза оставалось только назначить день для своего переѣзда въ помѣстье, доставшееся ему по закону. Предоставленный въ этомъ дѣлѣ своему собственному произволу, Алланъ рѣшилъ вопросъ съ своею обыкновенною великодушною горячностію. Онъ положительно отказался вступать во владѣніе, до тѣхъ поръ пока мистрисъ Бланшардъ и ея племянница (которымъ, конечно, позволили на нѣкоторое время оставаться въ ихъ прежнемъ жилищѣ) не оправятся отъ поразившаго ихъ удара и не будутъ въ состояніи опредѣлить свой будущій планъ дѣйствій. По поводу этого рѣшенія, между ними завязалась переписка. Алланъ великодушно предлагалъ дамамъ все находившееся въ его домѣ (гдѣ, нужно замѣтить мимоходомъ, онъ еще и не былъ), а дамы, съ своей стороны, высказывали скромную, нѣсколько сдержанную готовность воспользоваться предложеніемъ молодаго человѣка относительно времени, даннаго имъ на выѣздъ изъ Торпъ-Амброза. Къ удивленію своихъ стряпчихъ, Алланъ вошелъ однажды утромъ въ ихъ контору въ сопровожденіи мистера Брока, и возвѣстилъ имъ съ большимъ спокойствіемъ, что такъ какъ дамамъ угодно было принять на себя хлопоты по его хозяйству, то для ихъ большаго удобства онъ намѣренъ отложить еще на два мѣсяца свое переселеніе въ Торпъ-Амброзъ. Стряпчіе уставились на Аллана, а Алланъ, платя имъ тою же монетой, уставился на стряпчихъ.

-- Скажите, ради Бога, господа, чему вы удивляетесь? произнесъ онъ, наконецъ, съ выраженіемъ дѣтскаго недоумѣнія въ своихъ добродушныхъ голубыхъ глазахъ.-- Почему же мнѣ не дать этимъ дамамъ двухъ мѣсяцевъ сроку, если это имъ нужно? Пусть бѣдняжки не торопятся выѣздомъ и живутъ себѣ спокойно. Вы, можетъ-быть, заговорите мнѣ о моихъ правахъ, о моемъ положеніи? Пустяки! вздоръ! я вовсе не тороплюсь превратиться въ приходскаго помѣщика; это совсѣмъ не въ моемъ вкусѣ. Вы спросите, что я намѣренъ дѣлать въ продолженіе этихъ двухъ мѣсяцевъ? А то что я сдѣлалъ бы во всякомъ случаѣ, даже еслибы дамы не остались въ Торпъ-Амброзѣ: пущусь въ море. Вотъ это въ моемъ вкусѣ! У меня въ Соммерсетширѣ есть новая яхта собственнаго издѣлія. И знаете ли что я вамъ скажу, сэръ? продолжалъ Алланъ, въ разгарѣ своихъ чувствъ хватая за руку старшаго изъ своихъ собесѣдниковъ:-- по вашему лицу сейчасъ замѣтно, что вамъ нужна прогулка на свѣжемъ воздухѣ; вы непремѣнно должны принять участіе въ пробномъ плаваніи моего кораблика. И ваши товарищи также, если они пожелаютъ, и вашъ главный клеркъ, отличнѣйшій малый, какого я когда-либо встрѣчалъ! Всѣмъ будетъ мѣсто; мы всѣ будемъ спать рядкомъ на полу каюты, а мистеру Броку разстелемъ коверъ на столѣ. Къ чорту Торпъ-Амброзъ! Не вздумаете ли вы увѣрять меня, что еслибы вы выстроили, подобно мнѣ, собственными руками яхту, то рѣшились бы уѣхать въ какое бы то ни было помѣстье во всѣхъ трехъ Соединенныхъ Королевствахъ, можду тѣмъ какъ ваша красоточка, сидя какъ утка на водѣ, поджидала бы васъ дома, чтобы быть испробованною. Говорятъ, что вы, господа законники, большіе мастера на аргументы. Что вы мнѣ отвѣтите на этотъ аргументъ? Я нахожу его неопровержимымъ, и завтра же уѣзжаю въ Соммерсетширъ.

Съ этими словами новый обладатель ежегоднаго дохода въ восемь тысячъ фунтовъ стерлинговъ стрѣлой пустился въ комнату главнаго клерка, и пригласилъ его на плаваніе въ открытомъ морѣ, сопровождая, свое приглашеніе дружескимъ ударомъ по плечу, который звонко раздался въ комнатѣ, гдѣ сидѣли его хозяева. Всѣ стряпчіе въ конторѣ съ изумленіемъ посмотрѣли на мистера Брока. Кліентъ, котораго ожидало видное мѣсто между англійскими джентльменами землевладѣльцами, и который не спѣшилъ занять его при первой возможности, былъ для нихъ совершенною новостью.

-- Онъ, должно-быть, получилъ очень странное воспитаніе, сказали стряпчіе ректору.

-- Очень странное, отвѣчалъ священникъ стряпчимь.

Еще одинъ мысленный скачокъ черезъ мѣсяцъ времени, имистеръ Брокъ очутился уже въ настоящемъ,-- въ своей спальнѣ въ Кассльтаунѣ, гдѣ мы застали его въ началѣ этой части нашего разказа глубоко задумавшимся надъ мудреною задачей, которая тревожно вертѣлась въ его умѣ, не давая ему заснуть. Эта забота не нова была нашему ректору. Въ первый разъ она посѣтила его шесть мѣсяцевъ тому назадъ въ Соммерсетширѣ, и теперь послѣдовала за нимъ на островъ Манъ въ неотвязчивомъ образѣ Осіи Мидвинтера.

Перемѣна, происшедшая въ будущихъ видахъ Аллана, не имѣла никакого вліянія на его роковое пристрастіе къ изгнаннику, нѣкогда приведенному въ сельскую гостиницу. Въ продолженіе переговоровъ со стряпчими и съ адвокатами онъ нашелъ время посѣтить Мидвинтера, и когда молодой Армадель возвращался съ мистеромъ Брокомъ въ Соммерсетширъ, другъ его, по его приглашенію, уже сидѣлъ съ ними въ вагонѣ. Бритая голова бывшаго учителя снова поросла волосами; въ одеждѣ его замѣтно было благодѣтельное дѣйствіе улучшенныхъ финансовъ; но во всѣхъ другихъ отношеніяхъ онъ ни чуть не перемѣнился. Онъ встрѣтилъ недовѣріе мистера Брока съ тою же безропотною покорностію, хранилъ то же подозрительное молчаніе о своихъ родныхъ и о своемъ дѣтствѣ, и съ тою же восторженною признательностію и удивленіемъ говорилъ о добротѣ къ нему Аллана. "Я сдѣлалъ все что отъ меня зависѣло, сэръ," сказалъ онъ ректору, между тѣмъ какъ Алланъ спалъ въ вагонѣ. "Я удалялся отъ мистера Армаделя, и даже не отвѣчалъ на его послѣднее письмо ко мнѣ. Но болѣе этого я ничего не въ состояніи сдѣлать. Я уже не прошу васъ щадить мое собственное чувство къ единственному человѣку въ мірѣ, который никогда не подозрѣвалъ и не оскорблялъ меня. Съ своимъ чувствомъ я еще слажу, но я не могу противиться самому Аллану. Подобнаго ему нѣтъ на свѣтѣ. Если намъ снова суждено разстаться, то причиною этому будете вы, или онъ самъ, но во всякомъ случаѣ не я. Когда хозяинъ свистомъ зоветъ собаку," прибавилъ этотъ странный человѣкъ съ внезапнымъ взрывомъ таившейся въ немъ страсти и со слезами негодованія, навернувшимися на его огненныхъ черныхъ глазахъ: "мнѣ кажется, сэръ, жестоко было бы бранить эту собаку, если она является на свистъ."

И на этотъ разъ человѣколюбіе мистера Брока одержало верхъ надъ его осторожностію. Онъ рѣшился ждать, не произойдетъ ли чего въ слѣдующіе дни отъ ихъ взаимныхъ отношеній.

Время шло; яхта была оснащена и совершенно готова для предполагаемаго плаванія къ Вельсскимъ берегамъ, а таинственный Мидвинтеръ оставался все тѣмъ же таинственнымъ Мидвинтеромъ. Человѣку, въ лѣтахъ мистера Брока, нисколько неулыбалось продолжительное путешествіе на небольшомъ тѣсномъ суднѣ въ 35 тоннъ, но тѣмъ не менѣе онъ предпочелъ лучше отправиться въ это пробное плаваніе, нежели отпустить Аллана одного въ сообществѣ его новаго друга.

Неужели и короткое знакомство на яхтѣ не вызоветъ Мидвинтера на откровенность? Нѣтъ, молодые люди довольно охотно говорили о другихъ предметахъ, особенно если рѣчь о нихъ заводилъ Алланъ. Но у его друга не вырвалось ни единаго слова о самомъ себѣ. Напрасно пыталъ его мистеръ Брокъ вопросами о полученномъ имъ недавно наслѣдствѣ: онъ давалъ ему такіе же уклончивые отвѣты какъ нѣкогда въ сельской гостиницѣ. Между прочимъ Мидвинтеръ замѣтилъ, что по странному стеченію обстоятельствъ, въ будущности мистера Армаделя и въ его собственной произошла неожиданная и одновременная перемѣна къ лучшему. Но этимъ и оканчивалось между ними сходство. На его долю выпало лишь небольшое состояніе, которое, впрочемъ, совершенно обезпечиваетъ его нужды. По его словамъ, обстоятельство это не примирило его съ родственниками, потому что деньги достались ему по праву, а не отъ ихъ щедрости. Что же касается до причины, вслѣдствіе которой онъ долженъ былъ войдти въ сношеніе съ своимъ семействомъ, о ней не стоитъ упоминать, такъ какъ это временное сближеніе не повело ни къ какимъ благопріятнымъ результатамъ. Ничего не вышло изъ этого кромѣ денегъ, а съ деньгами пришла къ нему забота, которая иногда смущаетъ его ночью, когда онъ просыпается передъ разсвѣтомъ.

На этихъ послѣднихъ словахъ онъ внезапно умолкъ, какъ бы спохватившись что проговорился. Пользуясь этимъ случаемъ, мистеръ Брокъ прямо спросилъ его, въ чемъ же заключается причина его безпокойства. Не въ деньгахъ ли? Нѣтъ, въ одномъ письмѣ, котораго ожидаетъ онъ въ продолженіе многихъ лѣтъ. А получилъ ли онъ это письмо? Нѣтъ еще; оно отдано было на храненіе одному изъ товарищей адвокатской фирмы, которая занималась его дѣлами по наслѣдству; этотъ товарищъ уѣхалъ на время изъ Англіи, и до его возвращенія нельзя получить письма, потому что оно заперто съ его собственными бумагами. Его ожидаютъ обратно въ Лондонъ въ концѣ текущаго мая, и если бы Мидвинтеръ могъ навѣрное знать, куда приведетъ ихъ плаваніе къ концу этого мѣсяца, онъ попросилъ бы препроводитъ ему туда это письмо. Не имѣетъ ли онъ какихъ семейнымъ причинъ безпокоиться о немъ? Никакихъ; ему просто любопытно видѣть рукопись, ожидавшую его въ продолженіе столькихъ лѣтъ,-- вотъ и все. Таковы были отвѣты, которые Мидвинтеръ давалъ ректору, наклонивъ свое смуглое лицо надъ низкимъ бортомъ яхты и вертя въ своихъ загорѣлыхъ гибкихъ пальцахъ рыболовную удочку.

Благодаря попутному вѣтру и отличной погодѣ, маленькое судно сдѣлало чудеса во время своего пробнаго плаванія. Еще до половины назначеннаго срока, яхта уже была у І'олигеда, и Алланъ, который неудержимо порывался въ незнакомыя ему мѣста, смѣло объявилъ, что онъ намѣренъ ѣхать далѣе на сѣверъ, до острова Мана. Узнавъ изъ достовѣрныхъ источниковъ, что погода дѣйствительно благопріятствовала поѣздкѣ въ эту сторону, и что въ случаѣ непредвидѣнной необходимости можно было вернуться назадъ по желѣзной дорогѣ, переѣхавъ сначала на пароходѣ изъ Дугласа въ Ливерпуль, мистеръ Брокъ согласился на предложеніе своего воспитанника. Въ тотъ же вечеръ онъ написалъ и стряпчимъ Аллана, и въ свой собственный приходъ, прося адресовать письма въ Дугласъ, на островъ Манъ. Въ почтовой конторѣ онъ повстрѣчался съ Мидвинтеромъ, который гоже только что опустилъ письмо въ ящикъ. Припомнивъ свой разговоръ съ нимъ на яхтѣ, мистеръ Брокъ заключилъ, что оба они взяли одинаковую предосторожность, и оба распорядились полученіемъ корреспонденціи въ одномъ и томъ же мѣстѣ.

На другой день, послѣ полудня, путешественники отплыли въ направленіи къ острову Ману. Въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ все шло хорошо, но при закатѣ солнца показались признаки близкой перемѣны. Съ наступленіемъ ночи вѣтеръ усилился, и Аллану въ первый разъ пришлось испытать на дѣлѣ прочность своего маленькаго судна. Несмотря на всѣ усилія экипажа вернуться въ Голигедъ, яхта всю ночь удерживалась въ морѣ и мужественно вынесла испытаніе. На слѣдующее утро островъ Манъ былъ уже въ виду, и путешественники благополучно прибыли въ Кассльтаунъ. При дневномъ осмотрѣ корпуса и снастей яхты оказалось, что причиненныя поврежденія могли, быть исправлены въ одну недѣлю, вслѣдотвіе чего общество рѣшилось остановиться въ Кассльтоунѣ. Алланъ занимался надзоромъ за починками, мистеръ Брокъ осматривалъ окрестности, а Мидвинтеръ каждый день ходилъ пѣшкомъ въ Дугласъ навѣдываться о письмахъ.

Первое письмо получилъ Алланъ. "Опять пристаютъ эти несносные стряпчіе", сказалъ онъ, прочитавъ его и небрежно опустивъ въ карманъ. Затѣмъ наступилъ чередъ ректора. На пятый день по пріѣздѣ въ Кассльтаунъ, онъ нашелъ въ гостиницѣ письмо изъ Соммерсетшира. Его принесъ Мидвинтеръ, и оно заключало въ себѣ извѣстіе, мгновенно измѣнившее всѣ увеселительные планы мистера Брока. Пасторъ, котсраго онъ просилъ въ свое отсутствіе править за него должность, былъ отозванъ въ свой приходъ, и мистеру Броку ничего болѣе не оставалось дѣлать какъ отправиться на слѣдующее утро (то-есть въ субботу) изъ Дугласа въ Ливерпуль, и оттуда возвратиться съ вечернимъ поѣздомъ къ себѣ домой, чтобы вовремя поспѣть къ воскресной службѣ.

Прочитавъ письмо и съ терпѣніемъ покорившись обстоятельствамъ, ректоръ перешелъ къ другому вопросу, который, въ свою очередь, требовалъ серіознаго обсужденія. Обремененный тяжелою отвѣтственностію относительно Аллана и проникнутый прежнимъ недовѣріемъ къ его новому другу, онъ не зналъ какъ ему дѣйствовать въ настоящемъ случаѣ съ своими молодыми спутниками.

Этотъ затруднительный вопросъ мистеръ Брокъ впервые предложилъ себѣ въ пятницу вечеромъ, а въ субботу утромъ, сидя одинъ въ своей комнатѣ, онъ все еще напрасно пытался разрѣшить его. Въ то время былъ только конецъ мая, а срокъ пребыванія мистрисъ Бланшардъ и ея племянницы въ Торпъ-Амброзѣ (если только онѣ сами не желали бы сократить его) долженъ былъ кончиться не ранѣе половины іюня. Еслибы даже починка яхты была приведена къ концу (а ее все еще чинили), то и тогда не было бы никакого предлога торопить Аллана возвращеніемъ въ Соммерсетширъ. Итакъ, оставить его въ Кассльтаунѣ, то-есть оставить его въ критическомъ періодѣ его жизни, подъ исключительнымъ вліяніемъ человѣка, котораго онъ узналъ впервые какъ бродягу приведеннаго въ сельскій трактиръ, и который, съ практической точки зрѣнія, до сихъ поръ оставался совершенно чуждымъ ему существомъ? Потерявъ всякую надежду сдѣлать какое-либо новое открытіе, могущее руководить имъ въ рѣшеніи этой мудреной задачи, мистеръ Брокъ сталъ провѣрятъ впечатлѣніе, произведенное на него Мидвинтеромъ во время ихъ путешествія.

Несмотря на свою молодость, бывшій школьный репетиторъ, очевидно, велъ прежде безпорядочную и разсѣянную жизнь. Онъ видѣлъ и наблюдалъ на своемъ вѣку многое, чего не замѣчали, быть-можетъ, люди вдвое старше его лѣтами. Разговоръ его представлялъ странную смѣсь ума и нелѣпости: повременамъ въ немъ высказывалась необыкновенная положителѣность, а иногда самая причудливая фантазія. Онъ говорилъ о книгахъ съ опытностію человѣка, дѣйствительно знавшаго имъ цѣну, правилъ рулемъ какъ настоящій морякъ, пѣлъ, разказывалъ разныя исторіи, готовилъ кушанье, лазилъ по снастямъ, накрывалъ на столъ, и все это съ страннымъ сатирическимъ наслажденіемъ выказать свою ловкость. По мѣрѣ того какъ путешествіе благодѣтельно вліяло на его душевное настроеніе, въ немъ мало-по-малу открывались качества, которыя объясняли до нѣкоторой степени увлеченіе Аллана. Но неужели на этомъ и остановились всѣ открытія? Неужели этотъ загадочный человѣкъ не проговорился какъ-нибудь случайно, въ присутствіи ректора, о своей прошедшей жизни? Онъ говорилъ о ней весьма немного, и это немногое выставило его внутренній міръ въ самомъ непривлекательномъ свѣтѣ. Онъ очевидно толкался до сихъ поръ въ подозрительныхъ кружкахъ; по временамъ въ немъ проглядывало близкое знакомство съ мелкимъ плутовствомъ бродягъ; иногда вырывались у него крѣпкія слова, непріятно поражавшія слухъ; всего же замѣчательнѣе было то, что онъ обыкновенно спалъ чуткимъ сномъ человѣка привыкшаго смыкать глаза въ обществѣ людей сомнительной репутаціи. До самой послѣдней минуты своего знакомства съ ректоромъ, вплоть до настоящей пятницы, онъ велъ себя таинственно и непостижимо. Доставивъ въ гостиницу письмо на имя мистера Брока, онъ тайкомъ исчезъ изъ дома, не предупредивъ о томъ своихъ спутниковъ, и никому не сказавъ, получилъ ли онъ самъ письмо, или нѣтъ. Съ наступленіемъ ночи онъ вернулся украдкой въ гостиницу, былъ пойманъ на лѣстницѣ Алланомъ, который горѣлъ нетерпѣніемъ сообщить ему о перемѣнѣ плановъ ректора, выслушалъ эту новость безъ малѣйшаго замѣчанія, и кончилъ тѣмъ что угрюмо заперся въ своей комнатѣ. Было ли въ немъ хотъ что-либо говорившее въ его пользу, хоть что-либо искупавшее его блуждающій взглядъ, его упорную скрытность съ ректоромъ, его зловѣщее молчаніе относительно своего семейства и родныхъ? Ничего такого въ немъ не было, или почти ничего: всѣ его достоинства заключались въ благодарности, которую онъ питалъ къ Аллану.

Мистеръ Брокъ всталъ съ постели, поправилъ свѣчу, и погруженный въ свои воспоминанія, разсѣянно посмотрѣлъ изъ окна на темную ночь. Перемѣна мѣста не внушила ему никакой новой мысли. Взглядъ брошенный имъ на прошедшее вполнѣ убѣдилъ его, что чувство лежащей теперь на немъ отвѣтственности имѣло дѣйствительное, а не воображаемое основаніе.

Съ этою мыслію онъ стоялъ у окна, вперивъ глаза въ непроницаемую темноту ночи, вѣрно отражавшуюся и въ его собственной душѣ.

"Для чего у меня нѣтъ друга, съ которымъ я могъ бы посовѣтоваться?" подумалъ ректоръ. "Неужели не найду я въ этомъ жалкомъ мѣстечкѣ никого, кто помогъ бы мнѣ выйдти изъ этого затрудненія?"

Въ ту минуту, какъ въ умѣ его пробѣгала эта мысль, будто въ отвѣтъ на нее, раздался легкій ударъ въ дверь, и чей-то голосъ тихо произнесъ въ корридорѣ:

-- Впустите меня.

Чтобъ успокоить нѣсколько свои нервы, мистеръ Брокъ подождалъ съ минуту, потомъ отворилъ дверь и очутился, въ часъ пополуночи, на порогѣ своей собственной спальни, лицомъ къ лицу съ Осіею Мидвинтеромъ.

-- Не больны ли вы? спросилъ его ректоръ, какъ скоро онъ немного оправился отъ удивленія.

-- Я пришелъ сюда чтобъ облегчить свою душу, былъ странный отвѣтъ молодаго человѣка.-- Позволите ли вы мнѣ войдти къ вамъ?

Съ этими словами Мидвинтеръ вошелъ въ комнату: глаза его были опущены, губы покрыты мертвою блѣдностію, а рука прятала что-то за спиною.

-- Я увидалъ свѣтъ изъ-подъ вашей двери, продолжалъ онъ, не поднимая глазъ и не принимая руки.-- Я знаю какая забота тяготитъ вашу душу и не даетъ вамъ теперь заснуть. Завтра вы должны уѣхать отсюда, и вамъ не хотѣлось бы оставить мистера Армаделя въ обществѣ чужаго человѣка, подобнаго мнѣ.

Какъ ни озадаченъ былъ мистеръ Брокъ, онъ понялъ необходимость быть откровеннымъ съ человѣкомъ, который пришелъ къ нему въ такой поздній часъ и съ такими странными словами.

-- Вы угадали, отвѣчалъ онъ.-- Я заступаю Аллану Армаделю мѣсто отца, и мнѣ, конечно, непріятно оставлять его здѣсь, въ его возрастѣ, съ совершенно постороннимъ мнѣ лицомъ.

Осія Мидвинтеръ подошелъ къ столу. Его блуждающіе глаза остановились на Евангеліи, которое лежало тутъ вмѣстѣ съ прочими вещами принадлежавшими ректору.

-- Въ теченіе вашей долголѣтней жизни вы читали эту книгу предъ многочисленною паствой, сказалъ онъ.-- Научила ли она васъ быть милосердымъ къ вашимъ несчастнымъ собратіямъ?

Не дожидаясь отвѣта, онъ въ первый разъ взглянулъ прямо въ лицо мистеру Броку, и медленно вынесъ изъ-за спины свою руку.

-- Прочтите это, сказалъ онъ,-- и ради Христа пожалѣйте меня, когда вы узнаете кто я.

Онъ положилъ на столъ довольно толстую рукопись. Это было письмо, которое девятнадцать лѣтъ тому назадъ мистеръ Ниль отправилъ по почтѣ изъ Вильдбада.

II. Исповѣдь.

Свѣжій вѣтерокъ, предвѣстникъ наступающаго утра, уже вѣялъ въ открытое окно, въ то время какъ мистеръ Брокъ дочитывалъ послѣднія строки рукописи. Окончивъ тетрадь, онъ молча отодвинулъ ее отъ себя, не поднимая глазъ. Первое потрясеніе, произведенное въ его умѣ неожиданнымъ открытіемъ, уже миновало. Въ его лѣта и съ его привычкою къ серіозной мысли, въ немъ не было однако на столько упругости, чтобы вполнѣ сосредоточить свое вниманіе на ввѣренной ему тайнѣ. Закрывъ тетрадь, онъ всею душой погрузился въ воспоминаніе о женщинѣ, которая составляла счастье и радость его позднѣйшей жизни; мысль его дѣятельно занята была жалкою тайной ея вѣроломства относительно ея собственнаго отца...

Сотрясеніе стола подъ рукою тяжко налегшаго на него выбросило ректора изъ тѣсныхъ предѣловъ его собственной маленькой заботы. Въ немъ заговорило инстинктивное чувство отвращенія; но онъ подавилъ его и поднялъ глаза. Освѣщенный двойнымъ свѣтомъ догоравшей свѣчи и едва занимавшагося утра молчаливо стоялъ передъ нимъ отверженный бродяга, наслѣдникъ роковаго имени Армаделей.

Взглянувъ на него, мастеръ Брокъ мгновенно ощутилъ какое-то смутное опасеніе за настоящее, и еще болѣе безотчетный страхъ за будущее, а невольно содрогнулся. Мидвинтеръ замѣтилъ это а заговорилъ первый.

-- Не читаете ли вы и въ моихъ глазахъ преступленіе отца моего? спросилъ онъ.-- Не послѣдовалъ ли за мною въ эту комнату призракъ утопленника?

Гнѣвъ и страданіе, которые онъ напрасно старался: подавить въ себѣ, заставляли трепетать его руку, все еще опиравшуюся на столъ, и давили ему горло, такъ что послѣднія слова онъ произнесъ почти шопотомъ.

-- Я вовсе не желаю быть относительно васъ несправедливымъ и жестокимъ, отвѣчалъ мистеръ Брокъ.-- будьте же и вы ко мнѣ справедливы, и вѣрьте, что я не стану обвинять сына за преступленіе отца.

Этотъ отвѣтъ, повидимому, успокоилъ Мидвинтера. Онъ молча опустилъ голову и взялъ со стола рукопись.

-- Все ли вы прочли? спросилъ онъ спокойно.

-- Все, отъ перваго до послѣдняго слова.

-- Былъ ли я откровененъ съ вами до сихъ поръ? Все ли сдѣлано со стороны Оеіи Мидвинтера?

-- Зачѣмъ вы продолжаете называть себя этимъ именемъ? прервалъ его мистеръ Брокъ,-- когда ваше настоящее имя уже извѣстно мнѣ теперь?

-- Съ тѣхъ поръ какъ я прочелъ отцовскую исповѣдь, я еще болѣе полюбилъ мое неблагозвучное прозвище. Позвольте же мнѣ повторить вопросъ, который я только что хотѣлъ предложить вамъ: все ли было сдѣлано со стороны Осіи Мидвинтера, чтобы поставить мистера Брока на настоящую точку зрѣнія?

Священникъ уклонился отъ прямаго отвѣта.

-- Не всякій въ вашемъ положеніи нашелъ бы въ себѣ столько мужества, чтобы показать мнѣ это письмо, сказалъ онъ.

-- Впрочемъ, сэръ, прошу васъ не слишкомъ довѣряться найденному вами въ трактирѣ бродягѣ, покамѣстъ вы не познакомитесь съ нимъ покороче, продолжалъ Мидвинтеръ.-- Вы узнали тайну моего рожденія, но вамъ еще неизвѣстна исторія моей жизни. Вы должны узнать и узнаете ее, прежде нежели рѣшитесь оставить меня одного съ мистеромъ Армаделемъ. Не угодно ли вамъ сначала отдохнуть немного? Или вы пожелаете выслушать меня сейчасъ?

-- Сейчасъ же, сказалъ мистеръ Брокъ, все еще считая для себя загадочнымъ характеръ человѣка, который стоялъ передъ нимъ въ эту минуту.

Всѣ слова и движенія Осіи Мидвинтера говорили не въ его пользу. Его тонъ, отзывавшійся сардоническимъ равнодушіемъ, чуть не нахальствомъ, оттолкнулъ бы всякаго, кому только пришлось бы его слышать. Вмѣсто того чтобы сѣсть за столъ и прямо обратиться съ своимъ разказомъ къ священнику, онъ молча и безцеремонно удалился къ окну. Тамъ онъ усѣлся на подоконникѣ, отвернувъ въ сторону лицо и машинально вертя въ пальцахъ отцовскую рукопись до самаго конца разказа. Съ глазами устремленными на ея заключительныя строки и съ странною смѣсью беззаботности и грусти въ голосѣ, онъ началъ обѣщанное повѣствованіе слѣдующими словами:

-- Первое знакомство съ моимъ раннимъ дѣтствомъ вы уже почерпнули изъ рукописи моего отца. Онъ упоминалъ въ ней, что въ то время, какъ его предсмертное завѣщаніе записывалось рукою посторонняго человѣка, я былъ ребенкомъ, безмятежно спавшимъ на его груди. Имя этого посторонняго человѣка, какъ вы, можетъ-быть, замѣтили на оберточномъ листѣ рукописи, Александръ Ниль, изъ Эдинбурга, и мои первыя воспоминанія представляютъ мнѣ Александра Ниля, какъ онъ, въ качествѣ моего отчима, отдѣлывалъ меня бывало (и можетъ-быть, весьма заслуженно) своимъ длиннымъ хлыстомъ.

-- Помните вы вашу мать въ это время? спросилъ г. Брокъ.

-- Да, я помню какъ она одѣвала меня въ старое изношенное платье, перекроенное на мой ростъ, и въ какомъ нарядномъ новомъ платьѣ водила она двухъ другихъ своихъ дѣтей отъ втораго брака. Помню, какъ слуги издѣвались надъ моими отрепьями, и какъ хлыстъ снова начиналъ прогуливаться по моимъ плечамъ, когда я, теряя терпѣніе, рвалъ на себѣ эту нищенскую одежду. Затѣмъ воспоминанія мои переносятъ меня за два года позднѣе. Какъ теперь вижу себя запертымъ въ чуланѣ, съ кускомъ хлѣба и чашкою воды на обѣдъ. Я тщетно силился тогда разгадать, за что мать и отчимъ такъ жестоко возненавидѣли меня. Только вчера постигъ я эту тайну, когда прочелъ отцовское письмо. Матери и отчиму хорошо было извѣстно все случившееся на французскомъ кораблѣ La Grâce de Dieu, и они оба знали, что рано или поздно откроется мнѣ постыдная тайна, которую они охотно утаили бы отъ всякаго живаго существа. Измѣнить это было не въ ихъ волѣ, такъ какъ завѣщаніе отца находилось уже въ рукахъ его душеприкащика, и я, злополучный мальчишка, съ африканскою кровью матери на щекахъ, съ злодѣйскими страстями отца въ сердцѣ,-- я долженъ былъ сдѣлаться, вопреки имъ, наслѣдникомъ ихъ тайны! Теперь понятны мнѣ и хлыстъ, и старые обноски, и хлѣбъ съ водою въ темномъ чуланѣ. Все это было весьма естественною карой, сэръ, которую ребенокъ начиналъ уже переносить за грѣхъ отца.

Мистеръ Брокъ взглянулъ на смуглое непроницаемое лицо, все еще упорно отвертывавшееся отъ него въ другую сторону, и подумалъ: "Что это, каменное ли равнодушіе бродяги, или затаенное отчаяніе горемыки?"

-- Перейду теперь къ моимъ школьнымъ воспоминаніямъ, продолжалъ Осія Мидвинтеръ.-- Меня помѣстили за дешевую плату въ какой-то уединенный уголокъ Шотландіи, и въ видѣ поощренія весьма дурно отрекомендовали учителю. Не стану утомлять васъ разказомъ о розгахъ въ классѣ и о побояхъ мальчишекъ въ саду; должно-быть, въ натурѣ моей была врожденная неблагодарность, потому что я скоро бѣжалъ изъ школы. Первый человѣкъ, съ которымъ я повстрѣчался, спросилъ меня о моемъ имени. Я былъ тогда слишкомъ молодъ и глупъ, чтобы понимать, какъ важно было мнѣ скрыть его, и въ этотъ же вечеръ меня, конечно, опять вернули въ школу. Послѣдствія, ожидавшія меня послужили мнѣ урокомъ, котораго я не позабылъ до сихъ поръ. Не прошло двухъ дней, и я, какъ настоящій уже бродяга, бѣжалъ вторично. Полагаю, что нашей цѣпной собакѣ даны были особенныя инструкціи, потому что она остановила меня, прежде нежели я успѣлъ выйдти за ворота. Между прочимъ, вотъ знакъ о я зубовъ на моей рукѣ. Знаки же, оставленные ея хозяиномъ, я не могу показать вамъ, ибо они всѣ у меня на спинѣ. Повѣрите ли вы моей негодности, сэръ? Во мнѣ сидѣлъ какой-то бѣсъ, котораго не осилила бы никакая собака въ мірѣ. Оправившись отъ этой передряги, я снова убѣжалъ, и на этотъ разъ меня уже не поймали. Съ наступленіемъ ночи, совершенно сбившись съ дороги, я очутился въ болотистомъ мѣстѣ, имѣя въ карманѣ лишь нѣсколько горстей овсяной муки, наскоро захваченной въ школѣ. Я прилегъ на прекрасный мягкій верескъ подъ защитою большаго сѣраго утеса. Вы подумаете, можетъ-быть, что я чувствовалъ себя одинокимъ? Какъ бы не такъ! Уйдти разомъ отъ розогъ учителя, отъ пинковъ товарищей, отъ матери, отъ отчима, да развѣ это было не блаженство? И я пролежалъ эту ночь подъ защитою, моего добраго друга-утеса счастливѣйшимъ мальчикомъ въ цѣлой Шотландіи!

Вглядываясь въ эту печальную картину безотраднаго дѣтства, постепенно раскрывавшуюся передъ его глазами, мистеръ Брокъ начиналъ смутно сознавать, что характеръ человѣка, говорившаго съ нимъ въ эту минуту, въ сущности вовсе не былъ такъ страненъ, какъ казался сначала.

-- Я крѣпко выспался подъ сѣнью моего друга-утеса, продолжалъ Мидвинтеръ.-- Поутру, раскрывъ глаза, я увидалъ, съ одной стороны, дюжаго старика, сидѣвшаго подлѣ меня со скрипкою въ рукѣ, съ другой -- двухъ танцующихъ собакъ, одѣтыхъ въ красныя куртки. Опытъ такъ навострилъ меня, что я весьма осторожно отвѣтилъ старику на его первые разспросы. Впрочемъ, онъ не слишкомъ настаивалъ, и сначала угостилъ меня хорошимъ завтракомъ, а потомъ позволилъ мнѣ порѣзвиться съ собаками.-- "Знаешь ли что я скажу тебѣ", проговорилъ онъ, уже совершенно овладѣвъ моимъ довѣріемъ. "Тебѣ, мой любезный, необходимы три вещи: новый отецъ, новая семья и новое имя. Я готовъ стать твоимъ отцемъ, собаки будутъ твоими братьями; а если ты дашь мнѣ обѣщаніе заботиться о поддержаніи моего имени, то я дамъ тебѣ его въ придачу. Осія Мидвинтеръ младшій! ты теперь хорошо позавтракалъ, и если хочешь хорошо пообѣдать, то пойдемъ со мною!" Онъ всталъ; собаки побѣжали за нимъ, а я побѣжалъ за собаками. Вы спросите, кто былъ мой названный отецъ? Полудикій цыганъ, сэръ, пьяница, разбойникъ, воръ и въ то же время мой лучшій другъ! Развѣ не другъ намъ тотъ, кто насъ кормитъ, поитъ и воспитываетъ? Осія Мидвинтеръ выучилъ меня плясать шотландскій танецъ, кувыркаться, ходить на ходуляхъ и пѣть пѣсни подъ звуки своей скрипки. Иногда мы бродили по селамъ, давая представленія на ярмаркахъ, а повременамъ пробирались въ большіе города и увеселяли въ кабакахъ подозрительную компанію. Я былъ миловидный и живой одинадцатилѣтній мальчикъ, и дурное общество, особенно женское, полюбило меня за мои проворныя ноги. Во мнѣ было столько наклонности къ бродяжничеству, что я совершенно пристрастился къ этой жизни. Я жилъ, ѣлъ, пилъ и спалъ вмѣстѣ съ собаками. Даже и теперь, вспоминая объ этихъ несчастныхъ четвероногихъ братишкахъ моихъ, чувствую какъ слезы подступаютъ мнѣ къ горлу. Много побоевъ приняли мы; много тяжелыхъ дней вынесли мы, прыгая и танцуя; много ночей провели вмѣстѣ, дрожа и визжа отъ холода на скатѣ какого-нибудь холма. Не думайте, чтобъ я хотѣлъ разжалобить васъ, сэръ,-- я говорю вамъ только правду. Эта жизнь со всѣми ея трудностями приходилась мнѣ по плечу, а этотъ полудикій Цыганъ, давшій мнѣ свое имя, даромъ что разбойникъ, былъ мнѣ очень по вкусу.

-- Человѣкъ, который билъ васъ, съ удивленіемъ воскликнулъ мистеръ Брокъ.

-- Но развѣ я не сказалъ вамъ, сэръ, что жилъ съ собаками? И развѣ вы не слыхали когда-нибудь о такой собакѣ, которая возненавидѣла бы своего хозяина за побои? Цѣлыя сотни тысячъ несчастныхъ мущинъ, женщинъ и дѣтей полюбили бы подобно мнѣ этого бродягу, еслибъ онъ давалъ имъ такую же обильную пищу, какую онъ давалъ мнѣ. Правда, все это было большею частію краденое, и моему пріемному отцу легко было великодушничать. Въ трезвомъ видѣ онъ рѣдко бивалъ насъ; но напившись, онъ всегда забавлялся нашимъ визгомъ. Онъ и умеръ пьяный, испустивъ послѣдній вздохъ во время своей любимой забавы. Однажды (я въ то время уже два года состоялъ у него на службѣ), накормивъ васъ хорошимъ обѣдомъ на муравѣ, онъ прислонился спиною къ камню и подозвалъ насъ къ себѣ, чтобъ угостить десертомъ, то-есть палкой. Сначала палка заставила визжать собакъ, а потомъ старикъ позвалъ и меня. Я неохотно повиновался ему, такъ какъ въ этотъ день онъ напился сильнѣе обыкновеннаго,-- а чѣмъ больше онъ пилъ, тѣмъ энергичнѣе предавался своей послѣобѣденной забавѣ. Въ тотъ день онъ былъ въ самомъ веселомъ настроеніи духа и ударилъ меня такъ сильно, что самъ, потерявъ равновѣсіе, упалъ лицомъ въ лужу, да такъ и остался тамъ безъ движенія. Я съ собаками стоялъ поодаль, и мы всѣ трое смотрѣли на него, полагая, что онъ притворяется и хочетъ приманить насъ къ себѣ поближе, чтобъ еще разъ угостить палкой. Но онъ такъ долго притворялся, что мы осмѣлились, наконецъ, приблизиться. Старикъ былъ грузенъ, и мнѣ нужно было много времени, чтобы повернуть его на спину. Когда же я достигъ этого, онъ уже былъ мертвъ. Тогда мы стали кричать изъ всѣхъ силъ; но собаки были малы, я также невеликъ, мѣсто уединенно, и никто не пришелъ къ намъ на помощь. Тогда я взялъ скрипку и палку, сказавъ своимъ братьямъ собакамъ: "идемъ! теперь мы сами должны добывать свой хлѣбъ," И мы пошли, печальные, прочь, оставивъ на травѣ нашего хозяина. Какъ вамъ ни странно это, быть-можетъ, покажется, но мнѣ было жаль его. Я удерживалъ за собою его неблагозвучное имя въ продолженіе всѣхъ моихъ послѣдующихъ странствій. Мнѣ и теперь еще пріятенъ этотъ звукъ. Впрочемъ, все-равно, Мидвинтеръ или Армадель,-- объ этомъ мы поговоримъ послѣ, а теперь вы должны узнать все что есть во мнѣ худшаго.

-- Почему же не лучшее? кротко замѣтилъ г. Брокъ.

-- Благодарю васъ, сэръ,-- но я здѣсь для того, чтобы говорить правду. Съ вашего позволенія я приступлю къ слѣдующей главѣ изъ исторіи моей жизни. Послѣ смерти нашего общаго хозяина, мнѣ и собакамъ плохо жилось на свѣтѣ; счастье было рѣшительно противъ насъ. Скоро я лишился одного изъ моихъ маленькихъ братьевъ -- самаго лучшаго комедіанта изъ двухъ: его украли, и я уже никогда не могъ его найдти. Затѣмъ скрипку и ходули отнялъ у меня какой-то прохожій бродяга, который былъ гораздо сильнѣе меня. Эти несчастія еще болѣе сблизили насъ съ Томми; извините, сэръ, я разумѣю собаку. Мнѣ кажется, мы оба смутно предчувствовали, что наши несчастія еще не кончились, и что мы скоро должны будемъ разстаться на вѣки. Ни одинъ изъ насъ не былъ воромъ (хозяинъ выучилъ насъ только танцамъ), но тѣмъ не менѣе мы оба нарушали право чужой собственности. И вотъ какимъ образомъ. Молодыя созданія, даже когда они бываютъ голодны, не могутъ устоять противъ искушенія побѣгать и порѣзвиться въ хорошее и ясное утро. Мы съ Томми и поддались этому искушенію, и задали однажды славную гонку по владѣніямъ одного джентльмена; этотъ джентльменъ берегъ свою дичь, и его сторожъ хорошо исполнялъ должность. Скоро раздался выстрѣлъ, а объ остальномъ вы вѣрно сами догадываетесь. Не дай Богъ мнѣ снова испытать такое отчаяніе, какое испыталъ я, лежа подлѣ Томми и прижимая его, мертваго и окровавленнаго, къ моему сердцу! Сторожъ попытался было разлучить насъ, но я укусилъ его подобно дикому звѣрю. Онъ попробовалъ на мнѣ палку, но скоро увидѣлъ, что имѣетъ дѣло съ кускомъ дерева. Шумъ, произведенный нашею перепалкой, долетѣлъ до слуха двухъ молодыхъ леди, прогуливавшихся верхомъ не вдалекѣ оттуда. То были дочери джентльмена, во владѣніяхъ котораго я учинилъ такой безпорядокъ. Онѣ были слишкомъ хорошо воспитаны, чтобы возвысить свой голосъ противъ священнаго права сбереженія дичи; ихъ доброе сердце почувствовало ко мнѣ сожалѣніе, и онѣ увели меня къ себѣ домой. Помню, какимъ хохотомъ разразились джентльмены (всѣ они были страстные охотники), когда я, рыдая, проходилъ мимо оконъ съ моею мертвою собачкой на рукахъ. Не думайте, чтобъ я жаловался вамъ на ихъ насмѣшки; напротивъ, они принесли мнѣ пользу, возбудивъ негодованіе молодыхъ леди. Одна изъ нихъ повела меня въ свой садикъ и указала мѣсто, гдѣ я могъ схоронить подъ цвѣтами свою собаку, увѣряя меня, что ничья рука не потревожитъ болѣе ея покоя. Другая пошла къ своему отцу и уговорила его пріютить у себя маленькаго безроднаго бродягу, отдавъ его подъ надзоръ одного изъ старшихъ слугъ. Да, сэръ! Вы совершили недавно плаваніе въ обществѣ человѣка, который былъ нѣкогда лакеемъ. Не разъ замѣчалъ я, какъ пристально смотрѣли вы на меня, когда я накрывалъ обѣденный столъ на яхтѣ, чтобы позабавить мистера Армаделя. Теперь вы знаете, почему я дѣлалъ все это съ такою ловкостью и аккуратностью. Я имѣлъ счастіе тереться немного въ хорошемъ обществѣ, помогая джентльменамъ въ набиваніи ихъ желудковъ и въ чисткѣ ихъ сапоговъ. Впрочемъ, недолго пришлось мнѣ выполнять эту обязанность. Не успѣлъ я еще износить моей первой ливреи, какъ въ домѣ произошелъ скандалъ. Это было повтореніемъ обыкновенной исторіи, и напрасно было бы пересказывать ее здѣсь въ сотый разъ. Кто-то забылъ на столѣ деньги, и эти деньги пропали неизвѣстно куда; всѣ слуги ссылались на свою заслуженную репутацію, указывая, что только я одинъ слишкомъ поспѣшно взятъ былъ на испытаніе. Да ужь что говорить! Счастье везло мнѣ въ этомъ домѣ до послѣдней минуты; меня не представили въ судъ за покражу того, чего я не только никогда не трогалъ, но даже никогда и не видалъ, а просто-на-просто выгнали вонъ. Въ одно утро я надѣлъ свое прежнее старое платье и пошелъ на могилу Томми; поцѣловавъ землю, подъ которою онъ былъ похороненъ, я простился съ своимъ маленькимъ другомъ и снова очутился одинъ въ цѣломъ мірѣ, въ свой зрѣлый тринадцатилѣтній возрастъ!

-- Неужели въ этомъ безпріютномъ положеніи и въ такомъ нѣжномъ возрастѣ вамъ не пришла въ голову мысль вернуться домой?

-- Я въ ту же ночь вернулся домой, сэръ: я заснулъ на скатѣ холма. Развѣ былъ у меня другой домъ?... Дня черезъ два я снова пустился въ большіе города и въ дурное общество, потому что безъ собакъ мнѣ слишкомъ дико и пусто казалось въ этой огромной уединенной сторонѣ! Меня сейчасъ же завербовали два матроса, и такъ какъ я былъ проворный малый, мнѣ отвели койку на каботажномъ суднѣ и опредѣлили въ должность каютнаго юнги. Быть каютнымъ юнгою значитъ жить въ грязи, питаться объѣдками, работать за четверыхъ, и въ извѣстные, правильно возвращающіеся, періоды отвѣдывать линька. Черезъ нѣсколько времени судно наше пристало къ какой-то гавани у Гебридскихъ острововъ. Тутъ я, по обыкновенію, оказался неблагодарнымъ къ своимъ лучшимъ благодѣтелямъ: снова бѣжалъ. Нѣсколько женщинъ нашли меня полумертвымъ отъ голода и изнуренія въ глухой уединенной пустоши, на сѣверной оконечности острова Ская. Это было не далеко отъ берега, и я попалъ къ рыбакамъ. Мои новые хозяева били меня гораздо рѣже, но за то я переносилъ вѣтеръ, непогоду и столь тяжкій трудъ, что другаго мальчика, менѣе пріученнаго ко всевозможнымъ лишеніямъ, такая жизнь скоро отправила бы на тотъ свѣтъ. Кое-какъ перебивался я до наступленія зимы. Тутъ рыбаки выпроводили меня на всѣ четыре стороны. Чтожь! я не порицаю ихъ: хлѣбъ былъ дорогъ, ртовъ и безъ меня было много, и когда цѣлой общинѣ грозилъ голодъ, то зачѣмъ имъ было держать мальчика, не принадлежавшаго къ ихъ кружку? Въ зимнее время только въ большихъ городахъ можно найдти средства къ существованію, и потому я побрелъ въ Глазговъ, гдѣ чуть-чуть не попался въ лапы къ моему отчиму. Занимаясь однажды починкою пустой телѣжки, въ улицѣ Брумилау, я вдругъ услыхалъ его голосъ, раздавшійся на мостовой почти у меня надъ ухомъ. Онъ говорилъ съ какимъ-то знакомымъ, и къ моему величайшему ужасу и удивленію, рѣчь шла обо маѣ. Притаившись за лошадью, я подслушалъ часть ихъ разговора, и узналъ, что передъ вступленіемъ моимъ на каботажное судно, меня едва-едва не поймали. Въ ту пору я сошелся съ другимъ маленькимъ бродягой моихъ лѣтъ, съ которымъ мы потомъ поссорились и разстались; черезъ день послѣ этой размолвки, отчимъ мой навелъ обо мнѣ справки, и получивъ описаніе двухъ маленькихъ бродягъ (описаніе, конечно, не вполнѣ удовлетворительное), пришелъ въ раздумье, за которымъ изъ двухъ мальчишекъ слѣдить ему. Одинъ изъ нихъ, какъ ему сказали, назывался Брауномъ, другой -- Мидвинтеромъ. Всего вѣроятнѣе было, что школьникъ приметъ сяорѣе простое имя Брауна нежели оригинальное имя Мидвинтера. На этомъ основаніи всѣ поиски устремились за Брауномъ, и такимъ образомъ я избѣжалъ преслѣдованій. Вы легко поймете теперь, что это обстоятельство еще болѣе утвердило меня въ намѣреніи удержать за собою имя моего названнаго отца. Сверхъ того, я рѣшился совершенно покинуть Англію. Послѣ двухдневнаго шнырянья по порту, я развѣдалъ о корабляхъ, отправлявшихся за границу, и тайкомъ пробравшись на одинъ изъ нихъ, который уже готовился къ отплытію, я забился куда-то въ уголъ, никѣмъ не замѣченный. Голодъ до того мучилъ меня, что я не разъ покушался выйдти изъ своей засады до отплытія корабля; но голодъ не былъ для меня новостью, и я усидѣлъ на своемъ мѣстѣ. Когда судно отчалило, я выросъ какъ будто изъ-подъ земли, и капитану оставалось только или удержать меня на кораблѣ, или выкинуть за бортъ. Онъ объявилъ (и совершенно справедливо), что скорѣе предпочелъ бы послѣднее; но законъ является иногда защитникомъ даже такого бродяги какъ я. Такимъ образомъ я снова возвратился къ морской службѣ и пріобрѣлъ на столько ловкости и проворства, чтобы оказаться въ послѣдстіи полезнымъ, какъ вы замѣтили, на яхтѣ мистера Армаделя. Не одно путешествіе совершилъ я на различныхъ корабляхъ и въ различныя страны свѣта, да быть-можетъ я и всю жизнь провелъ бы на морѣ, еслибъ умѣлъ владѣть: собою въ столкновеніяхъ и непріятностяхъ. Научившись многому, я не научился только терпѣнію. Вотъ почему вернулся я однажды въ Бристоль закованнымъ, и въ первый разъ въ жизни попалъ, за неповиновеніе къ начальству, въ тюрьму. Вы слушали меня до сихъ поръ съ необыкновеннымъ терпѣніемъ, сэръ, и я съ удовольствіемъ могу вамъ объявить, что исторія моя приближается къ концу. Если я не ошибаюсь, при обыскѣ моихъ вещей въ соммерсетширскомъ трактирѣ вы нашли нѣсколько книгъ въ моемъ мѣшкѣ?

Мистеръ Брокъ отвѣчалъ утвердительно.

-- Этими книгами начинается новый періодъ въ моей жизни, послѣдній до опредѣленія моего въ должность помощника школьнаго учителя. Не знаю, благодаря ли моей юности или тому, что бристольскія судьи вмѣнили мнѣ въ наказаніе время, проведенное мною въ оковахъ на кораблѣ, только я не долго оставался въ заключеніи, и едва минуло мнѣ семнадцать лѣтъ, какъ я снова очутился на свободѣ. У меня не было ни родныхъ, ни друзей, которые приняли бы меня въ свой кругъ, не было и дома, куда я могъ бы пойдти. Жизнь на морѣ, послѣ всего случившагося, поселила во мнѣ отвращеніе, и я стоялъ въ толпѣ на Бристольскомъ мосту, размышляя о томъ, что бы мнѣ сдѣлать съ своею свободой. Не знаю, тюрьма ли меня перемѣнила, или во мнѣ совершался переворотъ, обыкновенно предшествующій зрѣлому возрасту, только я чувствовалъ, что уже нѣтъ во мнѣ прежней беззаботной веселости -- неразлучной спутницы моей кочевой жизни. Страшное чувство одиночества, внушавшее мнѣ какой-то ужасъ къ открытому, спокойному полю, заставило меня до глубокой ночи бродить по городу. Я смотрѣлъ на огни, блестѣвшіе въ окнахъ гостиныхъ и горько завидовалъ счастливцамъ, сидѣвшимъ внутри. Чей-нибудь совѣтъ въ это время былъ бы для меня драгоцѣнною находкой.... Ну чтожь! Я и нашелъ его: полисменъ посовѣтовалъ мнѣ проваливать дальше. И развѣ онъ былъ не правъ?... Что мнѣ оставалось больше дѣлать? Я взглянулъ на небо. Съ высоты небеснаго свода смотрѣла на меня Полярная звѣзда, другъ многихъ ночей, проведенныхъ мною нѣкогда на вахтѣ. Всѣ точки компаса для меня равны, подумалъ я, обращаясь мысленно къ этой звѣздѣ: пойду же я въ твою сторону. Но и Полярная звѣзда не захотѣла быть въ эту ночь моимъ товарищемъ. Она скрылась за облака и оставила меня одного посреди дождя и мрака. Я дошелъ ощупью до какого-то большаго навѣса, подъ которымъ стояли телѣги, расположился тамъ на ночлегъ, и всю ночь мнѣ снилось былое время, когда я служилъ у моего прежняго хозяина -- Цыгана и жилъ вмѣстѣ съ собаками. Боже мой! Чего бы я не далъ, чтобы, проснувшись, почувствовать въ своей рукѣ маленькую холодную мордочку Томми! Но зачѣмъ я говорю объ этихъ вещахъ? Зачѣмъ не тороплюсь кончить? Вамъ не слѣдовало бы поощрять меня, сэръ, вашимъ снисходительнымъ вниманіемъ... Послѣ цѣлой недѣли безплодныхъ странствій, безъ всякой надежды на чью-либо помощь, я очутился наконецъ въ улицахъ Шрусбери и зазѣвался на окна какой-то книжной лавки. Скоро въ дверяхъ ея показался старикъ, который посмотрѣвъ вокругъ себя, замѣтилъ мою фигуру. "Не ищите ли вы работы?" спросилъ онъ. "И не согласитесь ли на дешевую плату?" Надежда получить хоть какое-нибудь занятіе и имѣть хоть одно живое существо, съ которымъ можно было бы перекинуться словомъ, соблазнила меня, и я цѣлый день провозился въ амбарѣ книгопродавца, чтобы заработать шиллингъ. Каждый новый день приносилъ мнѣ ту же грязную работу, и за ту же плату. Черезъ недѣлю я получилъ повышеніе въ своей должности,-- меня заставили мести лавку и отворять ставни. Еще черезъ нѣсколько времени мнѣ поручили разноску книгъ, а по истеченіи трехмѣсячнаго срока прежній прикащикъ былъ уволенъ, и я занялъ его мѣсто. Удивительное счастье! скажете вы. Наконецъ-то онъ нашелъ себѣ друга! Какъ бы не такъ! Я попалъ къ одному изъ самыхъ безжалостныхъ скрягъ въ цѣлой Англіи; успѣхомъ же своимъ въ маленькомъ мірѣ Шрусбери я обязанъ былъ чисто коммерческому разчету моего хозяина. Цѣна, предлагаемая имъ за работу въ амбарѣ, не соблазняла ни одного празднаго человѣка во всемъ городѣ, а я на нее согласился. Порядочный разнощикъ каждый разъ съ большимъ трудомъ вымогалъ у него свою еженедѣльную плату, я же подрядился на два шиллинга меньше, и не жаловался. Уходя, прежній прикащикъ предостерегъ меня, что его обсчитывали и въ пищѣ и въ жалованьѣ; я же получалъ только половинное содержаніе, и совершенно довольствовался перешедшими мнѣ по наслѣдству объѣдками. Трудно было бы сыскать двухъ людей, которые столько подходили бы другъ къ другу какъ этотъ книгопродавецъ и я! Единственная цѣлъ его жизни состояла въ томъ, чтобы найдти себѣ работника за нищенскую плату; единственною же цѣлью моей жизни было найдти кого-нибудь, кто бы согласился принять меня подъ свой кровъ. Не имѣя ни одной общей симпатіи, не обнаруживая другъ къ другу ни вражды, ни расположенія, молча разставаясь вечеромъ передъ отходомъ ко сну, и молча сходясь по утру за прилавкомъ,-- мы жили одни въ этомъ домѣ въ продолженіи цѣлыхъ двухъ лѣтъ, оставаясь совершенно чуждыми другъ другу, съ первой до послѣдней минуты. А вѣдь грустно было такъ жить мальчику моихъ лѣтъ, не правда ли, сэръ? Какъ священникъ и ученый, вы вѣрно догадываетесь, что помогало мнѣ переносить эту жизнь?

Мистеръ Брокъ вспомнилъ о потертыхъ томикахъ, найденныхъ въ мѣшкѣ Мидвинтера, и сказалъ ему:

-- Вѣроятно, книги примиряли васъ съ этимъ положеніемъ.

Глаза горемыки загорѣлись новымъ блескомъ.

-- Да! сказалъ онъ,-- книги -- великодушные друзья, встрѣтившіе меня безъ подозрѣній, добрые наставники, никогда не обращавшіеся со мною грубо! Единственное время въ моей прошедшей жизни, на которое я могу взирать съ нѣкоторою гордостью, это -- время, проведенное мною въ домѣ скряги. Единственное чистое удовольствіе, когда-либо мною вкушаемое, я нашелъ на полкахъ скупаго. И въ длинные зимніе вечера, и въ спокойные лѣтніе дни, я съ утра до поздней ночи утолялъ свою жажду въ источникѣ знанія, и никогда не могъ упиться имъ вполнѣ. Покупателей у васъ было немного, такъ какъ книги наши большею частью были ученаго и серіознаго содержанія. На мнѣ не лежало никакой отвѣтственности, потому что самъ хозяинъ велъ счеты, а черезъ мои руки проходили лишь небольшія суммы денегъ. Скоро онъ убѣдился, что на честность мою можно положиться, и что терпѣнію моему нѣтъ предѣловъ, какъ онъ со мною ни обращался. Я же съ своей стороны узналъ о немъ такую вещь, которая поселила между нами еще большее отчужденіе: онъ употреблялъ втайнѣ опіумъ, и во всѣхъ другихъ отношеніяхъ оставаясь скрягою, не щадилъ денегъ на свое любимое лакомство. Конечно, онъ умалчивалъ объ этой слабости, а я не говорилъ ему, что открылъ ее. У него были свои удовольствія, а у меня свои. Такимъ образомъ недѣли уходили за недѣлями, мѣсяцы за мѣсяцами, а мы все сидѣли молча, не обмѣниваясь ни единымъ дружескимъ словомъ; я одинъ съ своею книгой за прилавкомъ, онъ также одинъ съ своими счетами въ гостиной, гдѣ я неясно различалъ его сквозь грязное окно стеклянной двери, то а углублевнаго въ цифры, то погруженнаго въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ сряду въ свою блажевную летаргію. Время шло, не оставляя на насъ ни малѣйшаго слѣда; весна, лѣто, зима и осень неизмѣнною чередой смѣняли другъ друга въ продолженіе цѣлыхъ двухъ лѣтъ, и каждое время года не находило въ насъ, возвращаясь, никакой перемѣны. Однажды утромъ, въ началѣ третьяго года, хозяинъ мой не сошелъ внизъ, чтобы отпустить мнѣ по обыкновенію мой ежедневный завтракъ. Я отправился на верхъ, и нашелъ его больнымъ въ постелѣ; но онъ не согласился дать мнѣ ключи отъ шкафа и не велѣлъ посылать за докторомъ. Тогда я купилъ себѣ кусокъ хлѣба и вернулся къ своимъ книгамъ съ такими же чувствами къ нему,-- чистосердечно сознаюсь въ этомъ,-- какія бы онъ имѣлъ ко мнѣ при одинаковыхъ обстоятельствахъ. Часа черезъ два чтеніе мое было прервано приходомъ одного изъ нашихъ рѣдкихъ покупателей -- не практикующаго медика. Я радъ былъ, когда онъ ушелъ на верхъ, и я, отвязавшись отъ него, могъ снова вернуться къ своимъ книгамъ; но скоро онъ опять сошелъ внизъ и еще разъ отвлекъ меня отъ моихъ занятій. "Я не слишкомъ-то долюбливаю васъ, мой любезный," сказалъ онъ мнѣ, "но мой долгъ предупредить васъ, что скоро вамъ придется самому промышлять о своемъ существованіи. Васъ не любятъ въ городѣ, и вамъ, можетъ-быть, трудненько будетъ найдти себѣ новое мѣсто. Поспѣшите же получить отъ вашего хозяина письменное одобреніе, а не то будетъ поздно." Онъ говорилъ со мною холодно; также холодно я поблагодарилъ его, и въ тотъ же день получилъ одобреніе. Но вы, можетъ-быть, думаете, что хозяинъ выдалъ мнѣ его даромъ? Какъ бы не такъ! Онъ торговался со мною даже на смертномъ одрѣ. За нимъ оставалось мое мѣсячное жалованье, и онъ до тѣхъ поръ не соглашался написать мнѣ удостовѣренія, покамѣстъ я не простилъ ему этого долга. Черезъ три дня послѣ того онъ умеръ, до послѣдней минуты восхищаясь мыслію, что обсчиталъ своего прикащика. "Ага!" прошепталъ онъ, когда докторъ торжественно позвалъ меня проститься съ умирающимъ, "вѣдь дешево вы мнѣ достались!" Скажите, сэръ, развѣ палка Осіи Мидвинтера не была мягче этихъ словъ? Сомнѣваюсь. Итакъ я снова очутился на свободѣ, во на этотъ разъ съ лучшими задатками для будущаго. Я выучился читать на латинскомъ, греческомъ и нѣмецкомъ языкахъ, а для рекомендаціи у меня было въ рукахъ письменное свидѣтельство. Все напрасно! Докторъ былъ правъ: меня не любили въ городѣ. Люди низшаго класса презирали меня за то, что я продавалъ свои услуги скрягѣ за нищенскую плату. Что же касается до людей высшаго общества, то, за исключеніемъ мистера Армаделя, моя особа производила на нихъ при первомъ знакомствѣ (Богъ вѣетъ, какъ и почему!) постоянно дурное впечатлѣніе. Изглаживать это впечатлѣніе я не умѣлъ, и такимъ образомъ въ хорошее общество мнѣ не было доступа. Весьма можетъ быть, что я растратилъ бы всѣ свои небольшія сокровища, и что дорогіе ростки моего жалкаго знанія, съ трудомъ пробивавшіеся на свѣтъ Божій въ продолженіе двухлѣтнихъ трудовъ и занятій, погибли бы совершенно, еслибы не случилось мнѣ прочесть въ одной мѣстной газетѣ объявленіе о вызовѣ репетитора въ какую-то школу. Безпощадно скудныя условія, предлагаемыя этимъ заведеніемъ, внушили мнѣ смѣлость предложить свои услуги, и мѣсто осталось за мною. Считаю лишнимъ вамъ разказывать, какъ мнѣ жилось тамъ, и что случилось въ послѣдствіи. Исторія моей жизни доведена до конца; мое прошедшее теперь раскрыто передъ вами, и вы узнали, наконецъ, всю его темную сторону.

Наступило минутное молчаніе. Мидвинтеръ всталъ съ окна, и возвратился къ столу, держа въ рукахъ отцовскую исповѣдь.

-- Изъ этого письма вы узнали, кто я, а мое собственное признаніе открыло вамъ мою прошедшую жизнь, сказалъ онъ, обращаясь къ мистеру Броку, и не садясь на стулъ, который тотъ предлагалъ ему.-- Когда я просилъ у васъ позволенія войдти въ эту комнату, я торжественно обѣщалъ высказать передъ вами всю душу. Скажите, сдержалъ ли я слово?

-- Въ этомъ не можетъ быть ни малѣйшаго сомнѣнія, отвѣчалъ мистеръ Брокъ.-- Вы заслужили полное право на мое довѣріе и сочувствіе. И я вовсе не имѣлъ бы сердца, еслибы, зная то, что мнѣ извѣстно теперь о вашемъ дѣтствѣ и юности, не раздѣлялъ чувствъ Аллана къ его другу.

-- Благодарю васъ, сэръ, сказалъ Мидвинтеръ просто и серіозно.

При этихъ словахъ онъ сѣлъ у стола напротивъ мистера Брока.

-- Черезъ нѣсколько часовъ вы уѣдете отсюда, продолжалъ онъ.-- Если я могу содѣйствовать тому, чтобы вы уѣхали съ спокойнымъ сердцемъ, я готовъ на все: между вами еще много осталось недосказаннаго. Мои будущія отношенія къ мистеру Армаделю до сихъ поръ неопредѣленны, и никто изъ насъ еще не обсудилъ серіознаго вопроса, возбужденнаго письмомъ моего отца.

Онъ остановился и бросилъ нетерпѣливый взглядъ на свѣчу, все еще горѣвшую на столѣ, несмотря на дневной свѣтъ. Мужественная попытка говорить спокойно, не упоминая о своихъ собственныхъ чувствахъ, очевидно, становилась ему не подъ силу.

-- Быть можетъ, я помогу вашему собственному рѣшенію, сэръ, продолжалъ онъ,-- если сообщу вамъ, какъ рѣшился я дѣйствовать относительно мистера Армаделя, по поводу тождественности нашихъ именъ, когда, впервые прочитавъ это письмо, я на столько овладѣлъ своими чувствами, что сталъ въ состояніи мыслить.

Онъ остановился и во второй разъ нетерпѣливо посмотрѣлъ на горѣвшую свѣчу.

-- Простите ли вы странную прихоть чудака? спросилъ онъ, робко улыбаясь.-- Мнѣ хочется погасить свѣчу: для новаго предмета нужно новое освѣщеніе.

Съ этими словами онъ задулъ огонь, и въ комнату безпрепятственно полились мягкіе лучи разсвѣта.

-- Еще разъ прошу васъ извинить меня, снова началъ онъ, -- если я опять упомяну о себѣ и о своихъ обстоятельствахъ. Я уже разказывалъ вамъ о попыткѣ моего отчима разыскать меня черезъ нѣсколько лѣтъ послѣ моего побѣга изъ школы. Онъ рѣшился на этотъ шагъ не изъ личнаго безпокойства обо мнѣ, но просто въ качествѣ агента отцовскихъ душеприкащиковъ. Дѣйствуя по своему благоусмотрѣнію, они продали наши наслѣдственныя помѣстья въ Барбадосѣ (во время освобожденія невольниковъ и раззоренія всѣхъ Вестъ-Индскихъ владѣній) за сумму, ежегодно приносимую этими помѣстьями. При отдачѣ вырученныхъ отъ продажи денегъ въ проценты, они обязаны были отложить извѣстную сумму на мое воспитаніе. Эта отвѣтственность подвинула ихъ на попытку отыскать меня, попытку, какъ вамъ уже извѣстно, безплодную. Немного позднѣе (это я узналъ уже въ послѣдствіи) меня публично вызывали по газетамъ, но объявленія этого я никогда не видалъ. Еще позднѣе, когда уже мнѣ минулъ двадцать одинъ годъ, я прочелъ въ газетахъ другое объявленіе, съ предложеніемъ награды тому, кто представитъ доказательство моей смерти. По достиженіи совершеннолѣтія, я имѣлъ право за половину суммы, вырученной отъ продажи имѣнія; въ случаѣ же моей смерти, деньги всѣ сполна должны были перейдти къ моей матери. Все это я узналъ отъ стряпчихъ, къ которымъ немедленно отправился. Съ трудомъ удостовѣривъ ихъ въ своей личности; повидавшись съ отчимомъ, и получивъ отъ матери письмо, которое насъ окончательно разъединило, я былъ признанъ, наконецъ, въ своихъ правахъ, и теперь капиталъ мой хранится въ банкѣ подъ моимъ настоящимъ именемъ.

Мистеръ Брокъ съ любопытствомъ придвинулся къ столу. Онъ начиналъ понимать, къ чему клонился разговоръ его собесѣдника.

-- Дважды въ годъ, продолжалъ Мидвинтеръ,-- я долженъ подписывать свое имя при полученіи моихъ доходовъ. Во всякое другое время и при всякихъ другихъ обстоятельствахъ, я могу скрывать свою личность подъ какимъ угодно именемъ. Мистеръ Армадель узналъ меня подъ именемъ Осіи Мидвинтера, и пусть я останусь для него тѣмъ же Осіею Мидвинтеромъ до конца моей жизни. Каковы бы ни были послѣдствія нашего настоящаго свиданія, пріобрѣту ли я ваше довѣріе, или совершенно его утрачу, только вы можете быть увѣрены, что воспитанникъ вашъ никогда не узнаетъ страшной тайны, которую я открылъ вамъ. Въ этомъ рѣшеніи нѣтъ ничего необыкновеннаго, потому что, какъ вамъ уже извѣстно, я не приношу никакой жертвы, удерживая за собою свое вымышленное имя. Мое поведеніе также не заслуживаетъ ни малѣйшихъ похвалъ; оно естественно проистекаетъ изъ чувства благодарности, наполняющаго мое сердце. Взвѣсьте сами всѣ обстоятельства этого дѣла, сэръ, не принимая въ разчетъ моего отвращенія открыть Аллану все случившееся. Если разказать ему исторію нашихъ именъ, то какъ скрыть отъ него преступленіе моего отца? А это послѣднее обстоятельство неизбѣжно связано съ исторіей брака мистрисъ Армадель. Мнѣ не разъ приходилось слышать отъ Аллана, какъ нѣжно чтитъ онъ память своей матери, и я клянусь передъ лицомъ Всемогущаго Бога, что не черезъ меня перестанетъ онъ любить и уважать ее!

Какъ ни просто сказаны были эти слова, они затронули самую чувствительную струну въ сердцѣ священника, воскресивъ въ его воспоминаніи предсмертныя минуты мистрисъ Армадель. Передъ нимъ сидѣлъ теперь человѣкъ, противъ котораго она безсознательно вооружала его въ интересахъ своего сына, а между тѣмъ этотъ самый человѣкъ добровольно принималъ на себя обязательство хранить ея тайну ради Аллана! Воспоминаніе о его собственныхъ минувшихъ усиліяхъ разорвать дружбу, изъ которой возникло теперь столь благородное рѣшеніе, промелькнуло упрекомъ въ головѣ мистера Брока. Въ первый разъ протянувъ руку Мидвинтеру, онъ сказалъ ему съ жаромъ:

-- Благодарю васъ и за мать, и за сына.

Вмѣсто отвѣта, Мидвинтеръ раскрылъ лежавшую на столѣ отцовскую рукопись.

-- Мнѣ кажется, снова началъ онъ,-- я сказалъ вамъ все, что обязанъ былъ сказать, прежде нежели приступить къ обсужденію этого письма. Теперь объяснится все, казавшееся вамъ страннымъ въ моемъ поведеніи относительно васъ и мистера Армаделя. Вы легко поймете, какъ поразилъ меня (когда я еще не зналъ истины) звукъ имени мистера Армаделя, показавшійся мнѣ какъ бы эхомъ моего собственнаго имени. Вы поймете также, что я не рѣшался назвать себя его соименникомъ лишь для того, чтобы не повредить себѣ (если не въ его глазахъ, такъ въ вашихъ) признаніемъ, что я явился къ вамъ подъ вымышленнымъ именемъ. Послѣ всего, слышаннаго вами о моей бродяжнической жизни и о моихъ низкихъ сотоварищахъ, вы, конечно, перестанете удивляться упорному молчанію, которое я хранилъ насчетъ себя въ то время, когда еще не чувствовалъ отвѣтственности, возлагаемой на меня теперь отцовскою исповѣдью. Къ этимъ личнымъ объясненіямъ мы можемъ, если вамъ угодно, возвратиться въ другое время. Они не должны отвлекать насъ теперь отъ болѣе важныхъ интересовъ, которые намъ необходимо уладить до вашего отъѣзда отсюда. Теперь мы можемъ поговорить....

Голосъ Мидвинтера задрожалъ, и онъ внезапно отвернулся къ окну, чтобы скрыть свое лицо отъ глазъ священника.

-- Мы можемъ поговорить теперь, повторилъ онъ, между тѣмъ какъ рука его, державшая рукопись, замѣтно дрожала,-- объ убійствѣ, совершенномъ на французскомъ кораблѣ и о загробномъ предостереженіи моего отца.

Тихо, почти шопотомъ, какъ бы боясь разбудить Аллана, спавшаго въ сосѣдней комнатѣ, онъ прочелъ послѣднія, ужасныя слова, записанныя въ Вильдбадѣ рукою Шотландца со словъ его отца:

"Избѣгай вдовы умерщвленнаго мною человѣка, если она еще въ живыхъ. Избѣгай дѣвушки, злодѣйская рука которой устранила препятствіе къ этому браку, если эта дѣвушка еще находится у нея въ услуженіи. Но болѣе всего избѣгай человѣка, который носитъ одно съ тобою имя. Не повинуйся своему лучшему благодѣтелю, если этотъ благодѣтель сблизитъ тебя съ твоимъ соименникомъ. Брось любимую женщину, если она будетъ связью между имъ и тобою. Скрывайся отъ него подъ вымышленнымъ именемъ. Огради себя отъ него горами и морями. Будь неблагодаренъ, будь злопамятенъ, словомъ, будь всѣмъ, что окажется противнымъ твоей собственной мягкой натурѣ, но не живи только подъ одною съ нимъ кровлей, не дыши однимъ съ нимъ воздухомъ. Пусть никогда не сойдутся въ этомъ мірѣ два Аллана Армаделя: никогда, никогда, никогда!"

Прочитавъ эти строки, онъ оттолкнулъ отъ себя рукопись, не поднимая глазъ. Роковая скрытность, съ которою онъ такъ успѣшно боролся нѣсколько минутъ тому назадъ, снова овладѣла имъ. Глаза его приняли блуждающее выраженіе, голосъ понизился, и всякій посторонній человѣкъ, выслушавшій его исторію и взглянувшій на него въ эту минуту, навѣрное подумалъ бы: "У него лукавый взглядъ, увертливыя манеры, онъ вѣрное подобіе своего отца."

-- Позвольте спросить васъ, сказалъ мистеръ Брокъ, первый нарушая молчаніе:-- для чего прочли вы сейчасъ этотъ отрывокъ изъ письма вашего отца?

-- Чтобы принудить себя сказать вамъ правду, былъ отвѣтъ.-- Прежде нежели вы согласитесь на мою дружбу съ мистеромъ Армаделемъ, вы должны знать, на сколько есть во мнѣ отцовскихъ наклонностей. Я получилъ это письмо вчера утромъ. Оно смутило меня какимъ-то тайнымъ предчувствіемъ, и не вскрывая его, я пошелъ съ нимъ къ морскому берегу. Вѣрите ли вы, что мертвецы могутъ возвращаться въ тотъ міръ, гдѣ они нѣкогда жили? Что касается до меня, то я вѣрю, что мой отецъ являлся мнѣ въ это свѣтлое утро сквозь ослѣпительное сіяніе солнца, при сладостномъ ропотѣ веселыхъ волнъ, и наблюдалъ за мною, когда я читалъ это письмо. Дошедъ до этихъ словъ, которыя вы слышали сію минуту, и вспомнивъ, что исходъ, предвидѣнный отцомъ моимъ, дѣйствительно наступилъ теперь, я почувствовалъ, что ужасъ, овладѣвшій имъ въ его послѣднія минуты, сталъ овладѣвать и мною. Во мнѣ началась та самая внутренняя борьба, которой онъ желалъ и ожидалъ. Я пытался сдѣлаться тѣмъ, что противно моей собственной мягкой натурѣ; я пытался равнодушно думать объ огражденіи себя горами и морями отъ моего соименника. Много часовъ провелъ я на берегу моря, не рѣшаясь вернуться назадъ, во избѣжаніе встрѣчи съ Алланомъ Армаделемъ. Когда же я возвратился, наконецъ, домой и встрѣтилъ Аллана на лѣстницѣ, мнѣ кажется я взглянулъ на него такъ, какъ мой отецъ смотрѣлъ на его отца, запирая дверь каюты. Судите объ этомъ, какъ знаете. Скажите, пожалуй, что я наслѣдовалъ отъ отца его языческую вѣру въ fatum древнихъ. Я не стану вамъ противорѣчить, я не стану отрицать, что въ продолженіе всего вчерашняго дня его суевѣріе было моимъ суевѣріемъ. И ночь наступила, а я все еще не могъ осилить своего волненія; но, наконецъ, въ умѣ моемъ возникли болѣе спокойныя и свѣтлыя мысли. Вы можете похвалить меня, сэръ, за то что я сумѣлъ, наконецъ, освооодиться отъ вліянія этого ужаснаго письма. И знаете ли, что помогло мнѣ?

-- Размышленіе?

-- Я не могу размышлять о своихъ чувствахъ.

-- Молитва?

-- Я не способенъ былъ молиться.

-- Однако, что-нибудь да навело же васъ на лучшія чувства и на болѣе вѣрный взглядъ?

-- Да, было нѣчто.

-- Что же именно?

-- Любовь моя къ Аллану Армаделю.

Произнося эти слова, онъ бросилъ сомнительный, почти робкій взглядъ на мистера Брока, и внезапно вставъ изъ-за стола, вернулся къ окну.

-- И развѣ нѣтъ причинъ мнѣ любить его? спросилъ онъ, отвернувшись отъ священника.-- Развѣ я мало его знаю, развѣ мало онъ сдѣлалъ для меня до сихъ поръ? Вспомните, что перенесъ я отъ другихъ людей и поймите, что я долженъ былъ чувствовать, когда впервые протянулась ко мнѣ его рука, когда впервые зазвучалъ его голосъ въ комнатѣ больнаго, безпріютнаго бродяги? Какъ поступали со мною чужіе люди въ продолженіе моего дѣтства? Ихъ руки протягивались ко мнѣ дашь для угрозы и побоевъ. Его же рука поправляла мою подушку и подносила мнѣ пищу и питье. Какъ говорили со мною чужіе люди, когда я росъ и самъ готовился быть человѣкомъ? Они только издѣвались надо мною, осыпали меня бранью и перешептывались по угламъ съ низкимъ недовѣріемъ. Его же голосъ говорилъ мнѣ: "Ободритесь, Мидвинтеръ! Мы васъ скоро поставимъ на ноги. Черезъ недѣлю вы уже въ состояніи будете выѣхать покататься со мною по нашимъ соммерсетширскимъ улицамъ!" Вспомните, сэръ, о палкѣ Цыгана, о негодяяхъ смѣявшихся надо мною, въ то время, какъ я проходилъ подъ ихъ окнами съ моею мертвою собачкой на рукахъ; вспомните о моемъ прежнемъ хозяинѣ, который на смертномъ одрѣ своемъ отнялъ у меня мѣсячное жалованье, и скажите по чистой совѣсти, искрененъ ли былъ несчастный бродяга, сказавъ, что, онъ любитъ Аллана Армаделя, поступавшаго съ нимъ какъ съ ровнею и съ другомъ? Да, я люблю его! Я долженъ это высказать, я не могу этого скрывать. Я люблю самую землю, по которой онъ ступаетъ! Я отдалъ бы жизнь свою,-- да, ту жизнь, которую любовь его сдѣлала для меня счастливою и драгоцѣнною,-- говорю вамъ, я отдалъ бы за него жизнь свою...

Онъ не могъ продолжать болѣе; имъ овладѣлъ истерическій припадокъ, и слова замерли на его губахъ. Одна изъ его рукъ съ умоляющимъ жестомъ протянулась къ мистеру Броку; голова припала къ окну, и онъ залился слезами.

Но и тутъ далъ себя почувствовать суровый опытъ его жизни. Онъ не надѣялся на сочувствіе; онъ не разчитывалъ на сострадательное уваженіе человѣка къ человѣческой слабости. Жестокая необходимость самообладанія не покидала его ума, между тѣмъ какъ слезы струились по его щекамъ.

-- Повремените минутку, сказалъ онъ, едва внятно.-- Черезъ минуту я пересилю себя и уже не стану болѣе безпокоить васъ подобнымъ образомъ.

Вѣрный принятому рѣшенію, черезъ минуту онъ дѣйствительно овладѣлъ своими чувствами и скоро въ состояніи былъ говорить спокойно.

-- Возвратимся къ тѣмъ лучшимъ мыслямъ, которыя привели меня въ вашу комнату, продолжалъ онъ.-- Я могу только повторить вамъ, сэръ, что никогда не отрѣшился бы я отъ долга, возлагаемаго на меня этимъ письмомъ, еслибы не любилъ Аллана Армаделя всею силою братской любви. Я сказалъ себѣ: "Если мысль о разлукѣ съ нимъ раздираетъ твое сердце, стало-быть мысль эта дурная!" Уже нѣсколько часовъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ возникло во мнѣ это убѣжденіе, и оно остается во мнѣ до настоящей минуты. Я не могу, я не хочу вѣрить, чтобы дружба, возникшая, съ одной стороны, изъ состраданія, съ другой -- изъ благодарности, могла повести къ дурному концу. Я придаю важное значеніе тѣмъ страннымъ обстоятельствамъ, которыя сдѣлали насъ соименниками, которыя свели насъ вмѣстѣ и привязали другъ къ другу, и которыя въ послѣдствіи случались съ каждымъ изъ насъ отдѣльно. Они всѣ въ моихъ глазахъ имѣютъ между собою таинственную связь, но они не могутъ устрашить меня. Я не хочу вѣрить, чтобъ эти событія случились по волѣ рока для какой-либо дурной цѣли; напротивъ, я хочу вѣрить, что они совершились по волѣ Провидѣнія для какой-либо благой цѣли. Вы священникъ, будьте же судьею между умершимъ отцомъ, слова котораго сохранились въ этой рукописи, и его сыномъ, который говоритъ съ вами въ настоящую минуту! Что я такое, по вашему мнѣнію теперь, когда два Аллана Армаделя опять сошлись во второмъ поколѣніи: орудіе ли въ рукахъ судьбы, или орудіе въ рукахъ Божіихъ? Что предназначено мнѣ исполнить теперь, когда я уже дышу однимъ воздухомъ, живу подъ одною кровлей съ сыномъ человѣка, убитаго моимъ отцомъ: увѣковѣчить ли преступленіе отца моего нанесеніемъ смертельнаго вреда моему соименнику, или искупить это преступленіе, посвятивъ Аллану всю жизнь мою? Послѣднее изъ этихъ двухъ убѣжденій есть и навсегда останется моимъ убѣжденіемъ, что бы ни случилось впереди. Въ силу этого лучшаго убѣжденія я пришелъ сюда, чтобы повѣрить вамъ тайну моего отца и разказать исторію моей собственной безотрадной жизни. Въ силу этого лучшаго убѣжденія, я могу смѣло предложить вамъ одинъ простой вопросъ, который и срставляетъ прямую цѣль моего свиданія съ вами. Вашъ воспитанникъ стоитъ теперь на рубежѣ новой жизни въ совершенно одинокомъ положеніи; всего нужнѣе ему теперь товарищъ-сверстникъ, на дружбу котораго онъ могъ бы положиться. Пришло время рѣшить, сэръ, могу ли я быть этимъ товарищемъ, или нѣтъ. Послѣ всего, что вы узнали объ Осіи Мидвинтерѣ, скажите мнѣ прямо и откровенно: рѣшитесь ли вы поручите моей дружбѣ Аллана Армаделя?

На этотъ смѣлый и прямой вопросъ мистеръ Брокъ отвѣчалъ съ одинаковою смѣлостію и прямотою.

-- Я убѣжденъ, что вы любите Аллана, сказалъ онъ,-- и что говоря со мною вы были искренни. Человѣкъ, который произвелъ на меня такое впечатлѣніе, имѣетъ право на мое полное довѣріе, и я довѣряю вамъ.

Мидвинтеръ вскочилъ съ своего мѣста. Яркая краска разлилась по его смуглому лицу; глаза его заблистали и на этотъ разъ прямо посмотрѣли въ лицо священнику.

-- Огня! закричалъ онъ, отрывая одну за другою страницы рукописи отъ скрѣплявшей ихъ нити.-- Уничтожимъ эту послѣднюю связь, соединяющую насъ съ ужаснымъ прошедшимъ! Пусть эта исповѣдь обратится въ пепелъ, прежде нежели мы разстанемся!

-- Подождите! сказалъ мистеръ Брокъ.-- Я нахожу нужнымъ еще разъ просмотрѣть это письмо, прежде чѣмъ обрекать его на сожженіе.

Разрозненныя страницы рукописи выпали изъ рукъ Мидвинтера. Мистеръ Брокъ поднялъ ихъ и сталъ заботливо приводить въ порядокъ.

-- На суевѣріе отца вашего я смотрю такъ же, какъ и вы,-- сказалъ священникъ.-- Но вамъ сдѣлано здѣсь предостереженіе, которымъ не слѣдуетъ пренебрегать какъ ради себя, такъ и ради Аллана. Уничтоживъ эту рукопись, вы не уничтожите вмѣстѣ съ нею послѣдней связи съ прошедшимъ. Одно изъ дѣйствующихъ лицъ, принимавшихъ участіе въ этой драмѣ обмана и смертоубійства, еще находится въ живыхъ. Прочтите эти слова.

Онъ подвинулъ къ нему черезъ столъ тетрадь, указывая пальцемъ на одно мѣсто. Въ волненіи своемъ Мидвинтеръ ошибся строкою, и прочелъ слѣдующее: "Избѣгай вдовы умерщвленнаго мною человѣка, если она еще въ живыхъ."

-- Не эта строка, сказалъ священникъ,-- читайте слѣдующую.

Мидвинтеръ прочелъ ее: "Избѣгай дѣвушки, злодѣйская рука которой устранила препятствіе къ этому браку, если эта дѣвушка еще находится у нея въ услуженіи."

-- Горничная и госпожа, сказалъ мистеръ Брокъ,-- разстались со времени замужства послѣдней; но онѣ снова встрѣтились въ прошедшемъ году въ Соммерсетширѣ, въ домѣ мистрисъ Армадель. Я самъ видѣлъ эту женщину въ нашей деревнѣ и знаю, что ея посѣщеніе ускорило конецъ мистрисъ Армадель. Погодите немного, успокойтесь; я вижу, что смутилъ васъ.

Мидвинтеръ сидѣлъ молча; краска на его щекахъ смѣнялась мертвенною блѣдностію, а блескъ его ясныхъ черныхъ глазъ начиналъ меркнуть и исчезать. Слова священника произвели на него не одно мимолетное впечатлѣніе; на лицѣ его выражалось болѣе чѣмъ сомнѣніе, на немъ написана была тревога, между тѣмъ какъ онъ сидѣлъ углубленный въ самого себя. Ужь не возобновилась ли въ немъ борьба предшествовавшей ночи? Ужь не поддался ли онъ опять ужасу наслѣдственнаго суевѣрія?

-- Не можете ли вы предостеречь меня отъ нея? спросилъ онъ, наконецъ, мистера Брока, послѣ длинной паузы.-- Не можете ли вы назвать мнѣ ея имя?

-- Я могу сообщить вамъ лишь то, что я слышалъ отъ самой мистрисъ Армадель, отвѣчалъ священникъ.-- Женщина эта сообщила своей бывшей госпожѣ, что въ длинный промежутокъ времени между ихъ разлукою и свиданіемъ, она была замужемъ; но ни слова болѣе не проронила она о своей прошедшей жизни. Подъ предлогомъ крайней нужды, она пришла просить денегъ у мистрисъ Армадель, и получивъ ихъ, оставила ея домъ, положительно отказавшись открыть ей свою настоящую фамилію.

-- Вы сами видѣли ее въ деревнѣ, говорите вы? Не можете ли вы описать мнѣ ея лицо?

-- Она была подъ вуалемъ.

-- Но вы можете, наконецъ, передать мнѣ то, что вамъ удалось въ ней замѣтить?

-- Конечно. Она была стройна, граціозна и немного повыше средняго роста. Когда она обратилась ко мнѣ съ просьбою указать ей квартиру мистрисъ Армадель, я замѣтилъ, что она имѣла изящныя манеры, и что голосъ ея былъ необыкновенно нѣженъ и вкрадчивъ. Наконецъ, мнѣ помнится, что на ней былъ густой, черный вуаль, черная шляпка, черное шелковое платье и пунцовая шаль. Вполнѣ сознаю, какъ важно было бы для васъ получить о ней болѣе точное и вѣрное описаніе. Но, къ несчастію....

Тутъ онъ остановился. Мидвинтеръ жадно слушалъ его, перегнувшись черезъ столъ, и внезапно положилъ свою руку на руку ректора.

-- Неужели эта женщина вамъ знакома? спросилъ его мистеръ Брокъ, удивленный внезапною въ немъ перемѣной.

-- Нѣтъ.

-- Но что же поразило васъ такъ въ моихъ словахъ?

-- Помните ли вы женщину, бросившуюся недавно въ Темзу съ рѣчнаго парохода? спросилъ Мидвинтеръ,-- женщину, причинившую цѣлый рядъ смертей, которыя открыли Аллану Армаделю путь къ обладанію Торпъ-Амброзскимъ помѣстьемъ?

-- Я помню описаніе ея въ полицейскомъ отчетѣ, отвѣчалъ ректоръ.

-- Эта женщина, продолжалъ Мидвинтеръ, была также граціозна и стройна. На этой женщинѣ былъ также черный вуаль, черная шляпка, черное шелковое платье и пунцовая шаль.

На этихъ словахъ онъ остановился, выпустилъ изъ своей руки руку мистера Брока и порывисто сѣлъ на свое мѣсто.

-- Неужели это та самая? прошепталъ онъ, говоря съ самимъ собою.-- Неужели есть рокъ, невидимо преслѣдующій людей? И не преслѣдуетъ ли онъ насъ въ образѣ этой женщины? Если это предположеніе было справедливо, то единственное событіе въ прошедшемъ, не имѣвшее, повидимому, никакой связи съ остальными событіями, становилось именно тѣмъ недостающимъ звеномъ, которое завершало бы собою всю цѣпь. Здравый смыслъ мистера Брока инстинктивно возсталъ противъ такого страшнаго заключенія. Онъ взглянулъ на Мидвинтера съ сострадательною улыбкой.

-- Молодой другъ мой, сказалъ онъ ласково,-- дѣйствительно ли освободились вы отъ всякаго суевѣрія? Достойны ли эти слова того лучшаго, благороднаго рѣшенія, которое вы приняли вечеромъ.

Голова Мидвинтера поникла на грудь; краска снова выступила на его лицѣ, и онъ тяжело вздохнулъ.

-- Вы уже начинаете сомнѣваться въ моей искренности, сказалъ онъ.-- Я не смѣю порицать васъ за это.

-- Довѣріе мое къ вашей искренности ни чуть не поколебалось, отвѣчалъ мистеръ Брокъ.-- Я сомнѣваюсь лишь въ томъ, на столько ли вы укрѣпили слабыя стороны вашей натуры, на сколько вамъ это кажется. Мало ли на свѣтѣ людей, которые несравненно чаще васъ падали въ борьбѣ съ самими собою, и однако выходили изъ нея, наконецъ, побѣдителями. Я не порицаю васъ, и не чувствую къ вамъ недовѣрія. Я только обращаю ваше вниманіе на случившееся, чтобы предостеречь васъ противъ самихъ себя. Успокойтесь, успокойтесь! Призовите на помощь свой здравый смыслъ, и тогда вы согласитесь со мною, что нѣтъ никакого очевиднаго доказательства, чтобы женщина видѣнная мною въ Соммерсетширѣ была тою самою женщиной которая бросилась въ Темзу. Мнѣ ли, старику, напоминать юношѣ, подобному вамъ, что въ Англіи найдется много стройныхъ женщинъ, которыя скромно одѣваются въ черныя шелковыя платья и въ красныя шали?

Мидвинтеръ съ жадностью ухватился за этотъ доводъ; будь мистеръ Брокъ болѣе строгимъ судьею человѣческой природы, ему, быть-можетъ, не понравилась бы такая поспѣшность.

-- Вы совершенно правы, сэръ, сказалъ молодой человѣкъ, а я кругомъ виноватъ. Цѣлые десятки тысячъ женщинъ, какъ вы замѣтили, соотвѣтствуютъ этому описанію. Я только даромъ терялъ время въ пустыхъ бредняхъ, между тѣмъ какъ мнѣ слѣдовало тщательно собирать факты. Если эта женщина когда-либо вздумаетъ пробраться къ Аллану, я долженъ быть наготовѣ, чтобы преградить ей дорогу.

Онъ сталъ съ безпокойствомъ просматривать разрозненные листки рукописи, и наконецъ, сосредоточилъ все свое вниманіе на одной страницѣ.

-- Вотъ это приводитъ меня къ довольно положительнымъ результатамъ, продолжалъ онъ: -- это опредѣляетъ мнѣ ея настоящій возрастъ. Въ годъ замужства мистрисъ Армадель ей было двѣнадцать лѣтъ; годъ спустя, когда родился Алланъ, ей минуло тринадцать, а если прибавить къ этой цифрѣ настоящій возрастъ Аллана (двадцать два года), мы получимъ и настоящій возрастъ этой женщины, то-есть тридцать пять лѣтъ. Итакъ, лѣта ея опредѣлены, и я знаю, сверхъ того, что она имѣетъ причины умалчивать о своей замужней жизни. Для начала и это хорошо, а въ послѣдствіи, можетъ-быть, мы узнаемъ и болѣе.

Онъ взглянулъ на мистера Брока съ просіявшимъ лицомъ.

-- Правильно ли я сужу теперь, сэръ? и стараюсь ли я воспользоваться предостереженіемъ, которымъ вы удостоили меня?

-- Вы только оправдываете вашъ здравый смыслъ, отвѣчалъ мистеръ Брокъ, дѣйствуя противъ пылкости воображенія Мидвинтера и стараясь внушить ему свойственное всѣмъ Англичанамъ недовѣріе къ этой благороднѣйшей изъ человѣческихъ способностей.-- Вы пролагаете себѣ путь къ болѣе счастливой жизни.

-- Вы думаете? задумчиво спросилъ тотъ, и порывшись немного въ бумагахъ, досталъ еще одну разрозненную страницу.

-- А корабль! воскликнулъ онъ вдругъ, снова мѣняясь въ лицѣ и во всей наружности.

-- Какой корабль? спросилъ священникъ.

-- Корабль, на которомъ совершено было преступленіе, отвѣчалъ Мидвинтеръ, въ первый разъ обнаруживая нетерпѣніе.-- Корабль, на которомъ смертоносная рука моего отца заперла дверь каюты.

-- Что же вы хотите сказать этимъ? спросилъ мистеръ Брокъ.

Мидвинтеръ, повидимому, не слыхалъ вопроса; глаза его впились въ страницу, которую онъ читалъ.

-- Французское судно, занимавшееся перевозкою строеваго лѣса, проговорилъ онъ, обращаясь къ самому себѣ:-- французское судно, называемое La Grâce de Dieu. Еслибъ убѣжденіе отца моего было справедливо, еслибы рокъ преслѣдовалъ меня шагъ-за-шагомъ изъ его могилы, то въ одномъ изъ моихъ путешествій я навѣрное попалъ бы на этотъ корабль.

Онъ снова взглянулъ на мистера Брока.

-- Теперь я убѣжденъ, сказалъ онъ,-- что эти двѣ женщины -- два совершенно разныя существа.

Мистеръ Брокъ покачалъ головою.

-- Я радъ, что вы пришли къ такому заключенію, сказалъ онъ; -- но мнѣ пріятнѣе было бы, еслибы вы дошли до него другимъ путемъ.

Мидвинтеръ порывисто вскочилъ съ своего мѣста, и схвативъ рукопись обѣими руками, бросилъ ее въ пустой каминъ.

-- Ради самого Бога, позвольте мнѣ сжечь ее! воскликнулъ онъ.-- До тѣхъ поръ, пока отъ этого письма будетъ оставаться хоть одна страница, я не перестану читать ее, и противъ своей воли буду подчиняться отцовскому вліянію!

Мистеръ Брокъ указалъ ему на коробку съ зажигательными спичками, и черезъ минуту рукопись вспыхнула. Когда догорѣлъ послѣдній клочекъ бумаги, Мидвинтеръ вздохнулъ свободнѣе.

-- Теперь я могу сказать какъ Макбетъ: "Я умеръ, чтобы стать новымъ человѣкомъ!" воскликнулъ онъ съ лихорадочною веселостью.-- Вы, кажется, утомились, сэръ; да и не мудрено, прибавилъ онъ, понижая голосъ. Я слишкомъ долго заставилъ васъ бодрствовать и не хочу удерживать васъ долѣе. Будьте увѣрены, что я не забуду вашихъ наставленій; будьте увѣрены, что я не допущу къ Аллану никакого врага, все равно, женщина ли то будетъ, или мущина. Благодарю васъ, мистеръ Брокъ, тысячу, тысячу разъ благодарю васъ! Я вошелъ въ эту комнату самымъ жалкимъ существомъ въ мірѣ, но ухожу отсюда счастливѣе птицъ небесныхъ, что поютъ теперь на волѣ!

Въ ту минуту какъ онъ подходилъ къ двери, лучи восходящаго солнца полились въ окно и освѣтили груду пепла, чернѣвшагося въ каминѣ. Воспріимчивое воображеніе Мидвинтера мгновенно воспламенилось при этомъ зрѣлищѣ.

-- Взгляните! воскликнулъ онъ радостно,-- какъ заря будущаго сіяетъ надъ пепломъ прошедшаго!

Необъяснимое чувство жалости къ человѣку, который въ настоящую минуту своей жизни, казалось, менѣе всего нуждался въ состраданіи, проникла въ сердце священника, когда дверь затворилась за его собесѣдникомъ, и онъ остался одинъ.

-- Бѣдняга! проговорилъ мистеръ Брокъ, пугаясь своего собственнаго сострадательнаго порыва.-- Бѣдняга!

III. День и ночь.

Прошло утро, прошелъ полдень, и мистеръ Брокъ отправился въ путь.

Проводивъ ректора до Дугласа, молодые люди вернулись въ Кассльтоунъ, и у дверей гостиницы разстались; Алланъ направился къ гавани, чтобы взглянуть на свою яхту, а Мидвинтеръ вошелъ въ гостиницу, чтобъ отдохнуть послѣ безсонной ночи. Онъ спустилъ сторы, закрылъ глаза, но сонъ не являлся. Въ этотъ первый день отсутствія ректора, его впечатлительная натура слишкомъ преувеличивала отвѣтственность, возложенную на него мистеромъ Брокомъ. Нервная боязнь оставить Аллана одного, хотя бы то было на нѣсколько часовъ, навела на него такую тоску и безсонницу, что для успокоенія своего онъ рѣшился встать и пойдти взглянуть на своего друга.

Починка маленькаго судна уже приближалась къ концу. Былъ прохладный, ясный день; земля блистала; море синѣло; кудрявыя волны весело подпрыгивали въ сіяніи солнца, а работники распѣвали, занимаясь своимъ дѣломъ. Спустившись въ каюту, Мидвинтеръ увидалъ своего друга, дѣятельно хлопотавшаго о приведеніи комнаты въ надлежащій порядокъ. Будучи отъ природы наименѣе систематическимъ изъ смертныхъ, Алланъ повременамъ проникался сознаніемъ преимуществъ порядка, и въ такихъ случаяхъ опрятность его доходила до сумасбродства. Въ настоящую минуту онъ стоялъ на колѣнахъ, весь погруженный въ свое дѣло, и съ неистовою энергіей разрушалъ маленькій уютный міръ каюты, чтобы привести его въ первобытное хаотическое состояніе.

-- Вотъ такъ каша! произнесъ Алланъ, спокойно поднимаясь на горизонтѣ имъ же самимъ созданнаго безпорядка.-- Знаете ли, мой милый, я начинаю думать, что лучше бы мнѣ оставить все это въ покоѣ.

Мидвинтеръ улыбнулся, и поспѣшилъ на помощь къ своему другу, съ проворною ловкостью, свойственною морякамъ.

Первый предметъ, подвернувшійся ему подъ руку, былъ туалетный ящикъ Аллана, опрокинутый вверхъ дномъ; часть принадлежностей его валялась на полу, рядомъ съ половыми щетками и каминною метлой. Осторожно укладывая въ ящикъ всѣ его принадлежности, Мидвинтеръ неожиданно увидалъ миніатюрный портретъ старинной овальной формы, вставленный въ оправу изъ мелкихъ брилліантовъ.

-- Вы, кажется, не очень дорожите этою вещью, сказалъ онъ.-- Что это такое?

Алланъ, наклонившись надъ его плечомъ, взглянулъ на миніатюру.

-- Эта вещь принадлежала моей матери, отвѣчалъ онъ,-- и я чрезвычайно дорожу ею. Это портретъ моего отца.

Рѣзко всунувъ миніатюру въ руки Аллана, Мидвинтеръ удалился на противоположный конецъ каюты.

-- Вамъ лучше самому уложить вашъ туалетный ящикъ, сказалъ онъ, оборачиваясь спиною къ Аллану.-- Я стану убирать каюту съ этого конца, а вы убирайте съ того.

И онъ началъ приводить въ порядокъ вещи, валявшіяся на столѣ и на полу. Но судьба повидимому рѣшила во что бы то ни стало наталкивать его въ это утро на предметы, составлявшіе личную собственность Аллана. Прежде всего ему попалась табачная банка, заткнутая вмѣсто пробки письмомъ, которое, судя по объему, заключало въ себѣ нѣсколько другихъ писемъ.

-- Извѣстно ли вамъ, что вы сюда положили? спросилъ онъ.-- Важное письмо это или нѣтъ?

Алланъ сейчасъ же узналъ его. Это было первое письмо изъ корреспонденціи, полученной имъ на островѣ Манѣ, и по поводу котораго онъ сказалъ однажды мимоходомъ: "Опять пристаютъ эти несносные стряпчіе!" позабывъ вслѣдъ затѣмъ съ своею обычною безпечностью и свое замѣчаніе, и самое письмо.

-- Вотъ что значитъ быть особенно заботливымъ! сказалъ Алланъ: -- вотъ вамъ примѣръ моей необыкновенной предусмотрительности. Вы, можетъ-быть, не повѣрите этому, но я нарочно положилъ сюда это письмо. "Всякій разъ, думаю себѣ, какъ пойду въ банку, я увижу письмо, а какъ увижу письмо, то и вспомню, что на него нужно отвѣтить." Нечего смѣяться; это было весьма благоразумное распоряженіе. Только я не могъ припомнить, куда я поставилъ банку. Ужь не завязать ли мнѣ на этотъ разъ узелокъ въ носовомъ платкѣ? Какъ вы думаете? У васъ удивительная память, мой милый. Напомните мнѣ объ этомъ письмѣ какъ-нибудь въ продолженіе дня, въ случаѣ если и узелъ мнѣ не поможетъ.

Съ отъѣзда мистера Брока, Мидвинтеръ въ первый разъ нашелъ возможность съ пользою замѣнить для Аллана мѣсто его наставника.

-- Вотъ вамъ чернильница, сказалъ онъ:-- почему бы не отвѣчать вамъ на это письмо сейчасъ же? Откладывая это дѣло до другаго раза, вы рискуете снова позабыть о немъ.

-- Совершенно справедливо, отвѣчалъ Алланъ.-- Но хуже всего то, что я не знаю что мнѣ писать. Мнѣ нуженъ совѣтъ. Сядьте-ка сюда, и я разкажу вамъ въ чемъ дѣло.

Съ громкимъ юношескимъ смѣхомъ, на который отозвался и Мидвинтеръ, заразившійся веселостью своего друга, Алланъ сбросилъ съ дивана груду разныхъ вещей, наваленныхъ на него въ безпорядкѣ, и опорожнилъ мѣсто для себя и для Мидвинтера. Въ полномъ разгарѣ юношеской веселости они сѣли толковать о письмѣ, заткнутомъ въ табачную банку. Это была достопамятная минута для обоихъ, какъ ни легко смотрѣли они на нее въ ту пору. Не покидая своего мѣста, они сдѣлали первый безвозвратный шагъ по темному и извилистому пути ихъ будущей жизни.

Вотъ въ краткихъ словахъ изложеніе вопроса, по поводу котораго Алланъ вугкдался въ совѣтѣ своего друга:

Въ то время, какъ совершались различныя формальности по дѣлу о наслѣдствѣ Торпъ-Амброза, а его новый владѣлецъ жилъ въ Лондонѣ, возникъ вопросъ о выборѣ управляющаго. Прежній управитель, не теряя времени, написалъ къ Аллану, предлагая ему свои услуги. Хотя онъ былъ весьма дѣльный и вполни надежный человѣкъ, онъ, однако, не попалъ въ милость къ новому владѣльцу Дѣйствуя какъ всегда подъ вліяніемъ перваго побужденія, и рѣшившись во что бы то ни стало навсегда поселить Мидвинтера въ Торпъ-Амброзѣ, Алланъ увѣрилъ себя, что мѣсто управляющаго какъ нельзя болѣе годится для его друга, по той простой причинѣ, что оно обязало бы Мидвинтера жить съ нимъ въ помѣстьѣ. Въ силу этого рѣшенія молодой Армадель отказался отъ предлагаемыхъ ему услугъ, не посовѣтовавшись съ мистеромъ Брокомъ, неодобренія котораго онъ весьма справедливо опасался, и ничего не сказавъ Мидвинтеру, который, будучи предоставленъ своему собственному выбору, вѣроятно, отказался бы принять должность, совершенно не соотвѣтствующую его прежнимъ занятіямъ. За этимъ рѣшеніемъ началась переписка, породившая два новыя затрудненія, повидимому, довольно серіозныя, но которыя Алланъ, съ помощью своихъ стряпчихъ, сумѣлъ легко разрѣшить. Первое изъ нихъ, касавшееся провѣрки счетовъ уволеннаго управляющаго, улажено было отправкою въ Торпъ-Амброзъ опытнаго бухгалтера; вторую же заботу, объ извлеченіи какой-либо выгоды изъ дома, очищеннаго управляющимъ (Алланъ разчитывалъ жить подъ одною кровлей съ Мидвинтеромъ), взялся устранить фамильный агентъ торпъ-амброзскихъ владѣльцевъ, жившій въ сосѣднемъ городѣ. Ему поручено было найдти для этой мызы жильцовъ. При отъѣздѣ Аллана изъ Лондона, дѣло оставалось въ этомъ положеніи, и онъ совершенно выбросилъ его изъ головы, какъ вдругъ стряпчіе переслали ему на островъ Манъ два одновременно полученныя ими предложенія, прося его увѣдомить ихъ въ наискорѣйшемъ времени, котораго изъ двухъ жильцовъ желаетъ онъ принять.

Отложивъ на нѣсколько дней всякое попеченіе объ этомъ предметѣ, но вынужденный теперь окончательно рѣшить дѣло, Алланъ показалъ своему другу оба письма, и вкратцѣ изложивъ ему всѣ обстоятельства, просилъ удостоить его дружескимъ совѣтомъ. Вмѣсто того чтобы заняться разсмотрѣніемъ писемъ, Мидвинтеръ пребезцеремонно отодвинулъ ихъ въ сторону, и предложилъ Аллану два естественные, но весьма неловкіе вопроса о томъ, кого онъ готовитъ въ новые управляющіе, и зачѣмъ онъ хочетъ помѣстить этого управляющаго у себя въ домѣ?

-- Я все вамъ разкажу, какъ мы пріѣдемъ въ Торпъ-Амброзъ, сказалъ Алланъ.-- А покамѣстъ довольствуйтесь тѣмъ, что этотъ управляющій называется X. Y. Z., и что онъ будетъ жить со мною, такъ какъ я чертовски проницателенъ и намѣренъ держать его у себя на глазахъ. Чему вы удивляетесь? Я знаю его очень хорошо; съ нимъ нужна большая деликатность. Еслибъ я предложилъ ему это мѣсто заранѣе, то его скромность заставила бы его сказать нѣтъ. Но такъ какъ я навяжу ему эту должность невзначай, и подъ рукою у него не найдется человѣка, которому можно было бы ее передать, то онъ по неволѣ долженъ будетъ блюсти мои интересы и сказать да! X. Y. Z., скажу вамъ, далеко не дурной малый. Вы увидите его, когда мы пріѣдемъ въ Торпъ-Амброзъ, и мнѣ сдается, что вы съ нимъ коротко сойдетесь.

Алланъ такъ плутовски подмигивалъ глазами, въ головѣ его было столько добродушнаго лукавства, что человѣкъ болѣе самоувѣренный и болѣе избалованный судьбою, сейчасъ разгадалъ бы его тайну. Что же касается до Мидвинтера, онъ такъ же далекъ былъ отъ истины, какъ тѣ плотники, которые въ это время работали надъ его головою на палубѣ яхты.

-- Развѣ нѣтъ теперь въ имѣніи управляющаго? спросилъ онъ, причемъ на лицѣ его ясно отражалось, что онъ недоволенъ отвѣтомъ Аллана.-- Неужели никто не занимался все это время дѣлами?

-- Ничуть не бывало! возразилъ Алланъ.-- Дѣла идутъ, какъ говорится, на всѣхъ парусахъ. Право, я не шучу; я только выражаюсь метафорически. Счетными книгами завѣдуетъ опытный бухгалтеръ, а разъ въ недѣлю въ контору является клеркъ моего стряпчаго. Чтожь, развѣ можно это называть запущеніемъ? Оставьте покамѣстъ новаго управляющаго въ покоѣ, и скажите-ка мнѣ лучше, котораго изъ двухъ жильцовъ предпочли бы вы на моемъ мѣстѣ.

Мидвинтеръ взялъ письма и сталъ внимательно ихъ просматривать.

Первое предложеніе было отъ фамильнаго адвоката торпъ-амброзскихъ владѣльцевъ, того самаго, который первый извѣстилъ Аллана о доставшемся ему наслѣдствѣ. Онъ писалъ собственноручно, говоря что давно восхищается мызой, которая дѣйствительно отличалась прелестнымъ мѣстоположеніемъ. Этотъ джентльменъ былъ старый холостякъ, весь погруженный въ дѣла, и желавшій проводить въ сельскомъ уединеніи часы свободные отъ занятій. Въ концѣ письма онъ бралъ на себя смѣлость увѣрить мистера Армаделя, что въ лицѣ его послѣдній пріобрѣтетъ для себя смирнаго сосѣда, а для своей мызы благонадежнаго и заботливаго жильца. Второе предложеніе, адресованное на имя упомянутаго торпъ-амброзскаго агента, шло отъ совершенно посторонняго человѣка. Это былъ отставной армейскій офицеръ, нѣкто майоръ Мильрой. Семейство его состояло изъ больной жены и единственной дочери -- молодой дѣвушки. Представленныя имъ удостовѣренія были вполнѣ удовлетворительны, и онъ не менѣе адвоката желалъ удержать за собою мызу, уединенное положеніе которой какъ нельзя болѣе соотвѣтствовало слабому здоровью мистрисъ Мильрой.

-- Ну, такъ какъ же? Какой профессіи долженъ я отдать предпочтеніе? спросилъ Алланъ: -- арміи, или адвокатурѣ?

-- Мнѣ кажется, тутъ не можетъ быть ни малѣйшаго сомнѣнія, сказалъ Мидвинтеръ: -- адвокатъ уже давно съ вами въ перепискѣ, и слѣдовательно, его права законнѣе.

-- Ужь я зналъ, что вы это скажете! Сколько разъ мнѣ ни приходилось просить у людей совѣта, всегда они противорѣчили моему собственному взгляду. Вотъ хоть бы этотъ вопросъ о наймѣ мызы. Я совершенно на сторонѣ другаго жильца, и стою за майора.

-- Но почему?

Молодой Армадель указалъ пальцемъ на ту часть письма агента, гдѣ говорилось о семействѣ майора Мильроя, и гдѣ стояли слова: "молодая дѣвушка".

-- Степенный холостякъ, прогуливающійся по моимъ владѣніямъ, будетъ для меня далеко не интереснымъ зрѣлищемъ, сказалъ Алланъ, между тѣмъ какъ молодая дѣвушка совсѣмъ другое дѣло. Я убѣжденъ, что миссъ Мильрой очаровательна. Слушайте, Осія Мидвинтеръ, рыцарь печальнаго образа! Вообразите себѣ какъ она будетъ порхать между моими деревьями въ своемъ хорошенькомъ кисейномъ платьицѣ и производить безпорядки въ моихъ владѣніяхъ! Вообразите себѣ, какъ она будетъ пробираться своими очаровательными маленькими ножками въ мой фруктовый садъ, прижимать свои прелестныя, свѣжіи губки къ моимъ персикамъ, обрывать своими пухленькими ручками мои первыя фіялки, и прятать свой бѣленькій носикъ въ букетахъ свѣжихъ розъ! Что же предлагаетъ мнѣ степенный холостякъ взамѣнъ всѣхъ этихъ прелестей? Видъ желтаго, ревматическаго существа въ штиблетахъ и парикѣ! Нѣтъ! нѣтъ! судьи хорошіе люди, но миссъ Мильрой лучше.

-- Можете ли вы о чемъ-ни будь въ мірѣ говорить серіозно, Алланъ?

-- Пожалуй, попробую, если хотите. Я очень хорошо знаю, что мнѣ слѣдовало бы предпочесть адвоката; но что же мнѣ дѣлать, если майорская дочка вертится у меня въ головѣ?

Мидвинтеръ сталъ энергически развивать свой справедливый, благоразумный взглядъ на это дѣло, и изъ всѣхъ силъ старался убѣдить своего друга. Выслушавъ его съ примѣрнымъ терпѣніемъ, Алланъ очистилъ мѣсто на столѣ каюты, и вынулъ изъ своего жилетнаго кармана полукрону.

-- Мнѣ пришла въ голову преоригинальная мысль, сказалъ онъ.-- Пусть рѣшитъ это дѣло сама судьба.

Подобное предложеніе со стороны самаго хозяина дома было такъ увлекательно нелѣпо, что Мидвинтеръ не могъ далѣе оставаться серіознымъ.

-- Я буду вертѣть монету, продолжалъ Алланъ, а вы закричите когда мнѣ остановиться. Конечно, мы отдадимъ предпочтеніе арміи. "Лицо" будетъ означать майора, а "изнанка" адвоката. Я начинаю. Смотрите же! И онъ пустилъ монету по столу.

-- Изнанка! закричалъ Мидвинтеръ, вторя Аллану, и принимая всю эту продѣлку за одну изъ его ребяческихъ шутокъ.

Монета упала на столъ лицомъ вверхъ.

-- Надѣюсь, что вы шутите, сказалъ Мидвинтеръ, видя, что Алланъ раскрываетъ свой портфель и готовится обмакнуть перо въ чернильницу.

-- Шучу? Нисколько! возразилъ Алланъ.-- Судьба стоитъ за меня и за миссъ Мильрой, а вы и вашъ адвокатъ остались съ носомъ! Да ужь нечего спорить! Майоръ выпалъ наверхъ, за нимъ и должна остаться мыза. Не намѣренъ я сдавать ее этимъ адвокатамъ да стряпчимъ, чтобъ они только надоѣдали мнѣ своими письмами:

Не болѣе какъ черезъ двѣ минуты оба отвѣта были уже готовы. Первый, къ торпъ-амброзскому агенту, заключался въ слѣдующихъ словахъ: "Милостивый государь мой, я согласенъ на предложеніе майора Мильроя; онъ можетъ переѣзжать когда ему угодно. Весь вашъ, Алланъ Армадель." Второй, къ адвокату, былъ такого содержанія: "Милостивый государь мой, весьма сожалѣю, что обстоятельства лишаютъ меня возможности принять ваше предложеніе. Весь вашъ, и проч. и проч."

-- Не понимаю, отчего это люди такъ затрудняются перепиской, замѣтилъ Алланъ, окончивъ свои письма. По мнѣ это чрезвычайно легко.

Онъ выставилъ адресы, и насвистывая веселый мотивъ, запечаталъ письма для отправки ихъ на почту. Занятый своимъ дѣломъ, онъ позабылъ о своемъ другѣ. Но когда все было готово, его поразило внезапное молчаніе, воцарившееся въ каютѣ. Поднявъ глаза, онъ съ удивленіемъ увидалъ, что Мидвинтеръ сосредоточилъ все свое вниманіе на полукронѣ, лежавшей на столѣ лицомъ вверхъ. Алланъ пересталъ свистать.

-- Что вы тутъ дѣлаете? спросилъ онъ.

-- Размышляю, отвѣчалъ Мидвинтеръ.

-- О чемъ это? настаивалъ Алланъ.

-- О томъ, отвѣчалъ Мидвинтеръ, подавая ему полу-крону,-- есть ли на свѣтѣ судьба?

Черезъ полчаса оба письма были отправлены, и Алланъ, который, занимаясь починкой яхты, почти не имѣлъ до сихъ поръ свободнаго времени, предложилъ своему другу прогулку по городу. Даже лихорадочная заботливость Мидвинтера оправдать довѣріе мистера Брока ничего не могла найдти непозволительнаго въ этомъ невинномъ предложеніи, и молодые люди отправились вмѣстѣ осмотрѣть столицу острова Мана.

Врядъ ли найдется въ обитаемой части земнаго шара другой городъ, который по своему мѣстоположенію представлялъ бы такъ мало интереса для досужаго вниманія заѣзжихъ иностранцевъ какъ Кассльтоунъ. Со стороны моря находилась, вопервыхъ, внутренняя гавань съ подъемнымъ мостомъ для пропуска судовъ; вовторыхъ, внѣшняя гавань, оканчивавшаяся приземистымъ маякомъ; затѣмъ, глазамъ зрителя,представлялся плоскій берегъ по правую и плоскій берегъ по лѣвую руку. Въ уединенномъ центрѣ города стояло коренастое сѣрое зданіе, называвшееся замкомъ; не вдалекѣ отъ него возвышалась колонна, воздвигнутая въ память какого-то губернатора Смельта, съ плоскою верхушкой для помѣщенія статуи, но безъ статуи; были тугъ также и казармы, вмѣщавшія въ себѣ до полроты солдатъ, отряженныхъ для занятія острова, съ однимъ унылымъ часовымъ, стоявшимъ у одинокой двери. Преобладающій цвѣтъ въ городѣ былъ свѣтлосѣрый. Нѣсколько открытыхъ лавокъ перемежались на весьма небольшомъ разстояніи другими запертыми лавками, хозяева которыхъ съ отчаянія бросили торговлю. Вялое ротозѣйничеетво лодочниковъ, безъ цѣли тоскавшихся на берегу, казалось здѣсь втрое сонливѣе и вялѣе чѣмъ гдѣ-нибудь; окружная молодежь, пріютившись подъ сѣнью глухой стѣны, курила трубки въ молчаливомъ уныніи; оборванные ребятишки машинально Говорили: "подайте пенни", и прежде чѣмъ милосердая рука прохожаго успѣвала опуститься въ карманъ, удалялись въ мизантропическомъ сомнѣніи относительно человѣколюбія лица, къ которому обращались съ своею просьбой.

Могильная тишина, наполнявшая кладбище, разливалась по всему этому жалкому городу. Одно только цвѣтущее зданіе являло отрадное зрѣлище посреди безмолвнаго запустѣнія этихъ страшныхъ улицъ. Посѣщаемое воспитанниками сосѣдняго коллегіума Короля Вильгельма, это зданіе естественнымъ образомъ служило пріютомъ для пирожника и его лавки. Здѣсь по крайней мѣрѣ глазамъ иностранца, заглянувшаго въ окно, представилось бы нѣчто интересное: на высокихъ скамьяхъ, съ длинными болтавшимися ногами и медленно жевавшими челюстями, сидѣли школьники, которые, присмирѣвъ подъ вліяніемъ страшной тишины Кассльтоуна, важно глотали свои пирожки въ ужасающемъ молчаніи.

-- Хоть убейте меня, я не могу долѣе смотрѣть на этихъ мальчишекъ съ ихъ пирогами! сказалъ Алланъ, таща своего друга отъ лавки пирожника.-- Посмотримъ, не найдемъ ли мы въ слѣдующей улицѣ чего-нибудь позабавнѣе.

Первый забавный предметъ, попавшійся имъ въ сосѣдней улицѣ, была лавка рѣщика-золотильщика, тихо угасавшая въ послѣднемъ градусѣ коммерческаго упадка. Внутри за прилавкомъ виднѣлась только наклоненная голова мальчика, безмятежно спавшаго посреди ненарушимаго молчанія. Въ окнѣ выставлены были на-показъ проходящимъ три маленькія, жалкія, засиженныя мухами рамки, небольшое, отъ времени запылившееся, объявленіе объ отдачѣ въ наемъ какой-то земли и раскрашенная гравюра -- воплощеніе началъ самой ярой трезвости, представлявшая въ назиданіе проходящимъ всѣ ужасы пьянства. Эта картина, на которой изображены были опорожненная бутылка джину, необыкновенныхъ размѣровъ чердакъ, перпендикулярно стоявшій церковный чтецъ и въ горизонтальномъ положеніи умиравшая семья,-- рекомендовала себя благосклонному вниманію публики, подъ многозначительнымъ и приличнымъ сюжету названіемъ, Рука Смерти. Рѣшимость Аллана во что бы то ни стало извлечь для себя удовольствіе изъ прогулки по Кассльтоуну, до сихъ поръ его не покидавшая, начала, наконецъ, измѣнять ему. Онъ предложилъ отправиться въ какое-либо другое мѣсто, и такъ какъ Мидвинтеръ охотно согласился на это предложеніе, то они вернулись въ гостиницу, чтобы разузнать, куда имъ лучше ѣхать. Благодаря необыкновенной сообщительности и фамильярности Аллана, а также его неумѣнію предлагать свои вопросы, молодыхъ людей забросали свѣдѣніями, относившимися ко всему кромѣ того предмета, за которымъ они пришли въ гостиницу. Они сдѣлали много интересныхъ открытій о законахъ и конституціи острова Мана, равно какъ и о нравахъ и обычахъ его обитателей. Къ величайшей потѣхѣ Аллана, туземцы говорили объ Англіи какъ объ извѣстномъ имъ сосѣднемъ островѣ, находящемся въ нѣкоторомъ разстояніи отъ центральной имперіи острова Мана. Затѣмъ, оба Англичанина узнали, что эта счастливая маленькая нація управлялась своими собственными законами, публично провозглашаемыми губернаторомъ и двумя главными судьями, которые нарочно сходились для этого однажды въ годъ наверху стариннаго вала, въ фантастическихъ костюмахъ, приноровленныхъ къ этому случаю. Кромѣ этого завиднаго учрежденія, островъ пользовался еще однимъ неоцѣненнымъ благомъ -- мѣстнымъ парламентомъ, называемымъ Палатою Ключей: это собраніе, по словамъ туземцевъ, далеко опередило парламентъ сосѣдняго острова Англіи, въ томъ отношеніи, что члены его, безъ участія народа, торжественно избирали другъ друга. Съ помощію этихъ подробностей, собранныхъ отъ людей всѣхъ званій и сословій, Алланъ убилъ часъ времени по обыкновенію самымъ безпорядочнымъ образомъ; наконецъ, болтовня истощилась сама собою, и Мидвинтеръ (говорившій все время въ сторонѣ съ хозяиномъ) спокойно напомнилъ своему другу о цѣли ихъ прихода въ гостиницу. По словамъ хозяина, чтобы полюбоваться красивою мѣстностью, нужно было ѣхать на западный и юго-западный берегъ острова, гдѣ находился рыбачій городъ, портъ св. Маріи, имѣвшій гостиницу для пріѣзжающихъ. Мидвинтеръ замѣтилъ Аллану, что если впечатлѣніе, вынесенное имъ изъ прогулки по Кассльтоуну, еще не отбило у него охоты отъ экскурсій въ какое-либо другое мѣсто, то ему стоитъ только сказать слово, и экипажъ немедленно явится къ его услугамъ. Алланъ подпрыгнулъ отъ удовольствія, и минутъ черезъ десять оба друга уже ѣхали въ глухую, дикую мѣстность, на западной сторонѣ острова.

Такимъ образомъ день отъѣзда мистера Брока ознаменовался до сихъ поръ только самыми ничтожными событіями, въ которыхъ даже нервная подозрительность Мидвинтера не могла найдти ничего предосудительнаго. Такъ суждено было ему и продолжаться вплоть до наступленія ночи, которая, по крайней мѣрѣ для одного изъ двухъ спутниковъ, на всю жизнь должна была остаться памятною.

Не успѣли наши путешественники сдѣлать и двухъ миль сряду, какъ съ ними приключился весьма непріятный случай: у нихъ упала лошадь, и кучеръ объявилъ, что ѣхать на ней далѣе невозможно. Оставалось или послать за другимъ экипажемъ въ Кассльтоунъ, или дойдти пѣшкомъ до порта Св. Маріи.

Рѣшившись на послѣднее, Мидвинтеръ и Алланъ продолжали свой путь; но скоро ихъ нагналъ какой-то джентльменъ, ѣхавшій одинъ въ открытомъ кабріолетѣ. Онъ вѣжливо отрекомендовался имъ подъ именемъ доктора, живущаго около самаго порта св. Маріи, и предложилъ имъ мѣсто въ своемъ экипажѣ. Всегда податливый на новыя знакомства, Алланъ тотчасъ же принялъ это предложеніе, и не прошло пяти минутъ какъ онъ и докторъ (имя котораго было Гаубери) уже разговаривали между собою весьма дружески и фамильярно; между тѣмъ какъ Мидвинтеръ, по обыкновенію, сдержанный и молчаливый, сидѣлъ одинъ на заднемъ мѣстѣ. У самого въѣзда въ городъ они разстались съ мистеромъ Гаубери передъ дверями его дома. Алланъ громко восторгался чистенькими французскими окошками квартиры доктора, его красивымъ цвѣтникомъ и газономъ, и на прощаньи такъ крѣпко стиснулъ ему руку, какъ будто они съ дѣтства были пріятелями. Пріѣхавъ въ портъ св. Маріи, молодые люди увидали себя въ томъ же Кассльтоунѣ, только въ гораздо меньшемъ размѣрѣ. Но за то окружавшая городъ мѣстность, грандіозная, дикая, открытая и холмистая вполнѣ оправдывала свою репутацію. День незамѣтно прошелъ въ прогулкѣ, все тотъ же невинный, праздный день, какимъ онъ былъ съ самаго начала, и, наконецъ, смѣнился вечеромъ. Подождавъ еще нѣсколько минутъ, чтобы полюбоваться на заходящее солнце, величественно садившееся надъ лѣсистыми холмами и утесами, и потолковавъ о мистерѣ Брокѣ и его длинномъ путешествіи, они вошли въ гостиницу чтобы заказать свой ранній ужинъ. Ночь все ближе и ближе подходила къ обоимъ друзьямъ; все ближе и ближе подходило и то, что ночь должна была принесть съ собою; а между тѣмъ ничто не предвѣщало этого, и все случившееся было или забавно или ничтожно. Ужинъ приготовленъ былъ плохо; служанка оказалась безтолковою до крайности; старомодная сонетка въ кофейной оборвалась въ рукахъ Аллана, и задѣвъ въ своемъ паденіи размалеванную китайскую пастушку, стоявшую на каминѣ, разбила ее въ дребезги. Такими ничтожными событіями завершился этотъ день, когда, наконецъ, сумерки уступили мѣсто ночи, и въ комнату внесенъ былъ огонь.

Замѣтивъ, что Мидвинтеръ, вдвойнѣ утомленный безсонною ночью и суетливо проведеннымъ днемъ, не расположенъ къ разговору, Алланъ оставилъ его отдохнуть на диванѣ, а самъ отправился въ корридоръ, въ надеждѣ отыскать себѣ какого-нибудь собесѣдника. Здѣсь одно изъ ничтожныхъ событій этого дня снова натолкнуло его на мистера Гаубери, и содѣйствовало, къ счастію или къ несчастію,-- это мы увидимъ въ послѣдствіи,-- болѣе близкому знакомству между обоими джентльменами.

Буфетъ гостиницы помѣщался въ концѣ корридора, и сама хозяйка, стоявшая за прилавкомъ, приготовляла питье для доктора, который зашелъ поболтать съ нею. Отвѣчая на просьбу Аллана принять его въ ихъ кружокъ, мистеръ Гаубери вѣжливо подалъ ему стаканъ, только что наполненный для него хозяйкою. Это было холодное питье изъ водки съ водою. Явная перемѣна, происшедшая въ лицѣ Аллана, въ то время какъ онъ внезапно отшатнулся отъ питья и попросилъ подать ему вмѣсто того стаканъ виски, не ускользнула отъ вниманія доктора.

-- Еще одинъ примѣръ чисто-нервной антипатіи, сказалъ мистеръ Гаубери, спокойно принимая изъ его рукъ стаканъ съ водкой.

Это замѣчаніе заставило Аллана сознаться въ непреодолимомъ отвращеніи (котораго онъ, впрочемъ, имѣлъ наивность стыдиться) къ запаху и вкусу водки. Съ какою бы жидкостію ни была она смѣшана, присутствіе ея, мгновенно ощущаемое органами его вкуса и обонянія, причиняло ему тошноту и головокруженіе, какъ только напитокъ этотъ касался его губъ. Отъ этого личнаго факта разговоръ перешелъ къ антипатіямъ вообще; съ своей стороны, докторъ сказалъ, что этотъ вопросъ представляетъ весьма важный научный интересъ, и что у него хранится дома описаніе многихъ любопытныхъ случаевъ въ этомъ родѣ, съ которыми онъ радъ познакомить Аллана, если тотъ располагаетъ своимъ вечеромъ и зайдетъ къ нему черезъ часъ, когда окончатся его медицинскія занятія того дня.

Съ удовольствіемъ принявъ приглашеніе доктора (относившееся также и къ Мидвинтеру, еслибы послѣдній пожелалъ имъ воспользоваться), Алланъ возвратился въ кофейную чтобы взглянуть на своего друга. Въ полусонномъ, въ полубодрствующемъ состояніи, Мидвинтеръ все еще лежалъ на диванѣ съ мѣстною газетой въ рукахъ, которую онъ уронилъ на полъ при входѣ Аллана.

-- Я слышалъ въ корридорѣ вашъ голосъ, сказалъ онъ сонливо.-- Съ кѣмъ это вы разговаривали?

-- Съ докторомъ, отвѣчалъ Алланъ.-- Я намѣренъ отправиться къ нему черезъ часъ времени, чтобы вмѣстѣ покурить и потолковать. Не пойдете ли и вы со мною?

Мидвинтеръ съ тяжкимъ вздохомъ изъявилъ свое согласіе. Отъ природы застѣнчивый и нерасположенный къ новымъ знакомствамъ, онъ чувствовалъ теперь, вслѣдствіе усталости, еще большее отвращеніе къ предстоящему визиту. Впрочемъ, дѣла были въ такомъ положеніи, что ему не оставалось другаго выбора какъ идти къ доктору, потому что, благодаря врожденной опрометчивости Аллана, его никуда нельзя было отпустить одного, и въ особенности въ совершенно незнакомый домъ. "Мистеръ Брокъ, вѣроятно, пошелъ бы самъ съ своимъ воспитанникомъ," подумалъ Мидвинтеръ, и онъ былъ твердо убѣжденъ, что заступаетъ теперь для Аллана мѣсто его отсутствующаго наставника.

-- А чѣмъ бы намъ заняться покамѣстъ? спросилъ Алланъ, глядя вокругъ себя.-- Нѣтъ ли чего-нибудь здѣсь интереснаго? прибавилъ онъ, поднимая лежавшую на полу газету.

-- Я слишкомъ усталъ, чтобы просматривать ее. Если вы найдете что-либо интересное, то прочтите вслухъ, сказалъ Мидвинтеръ, надѣясь, что чтеніе не дастъ ему заснуть.

Значительная часть газеты наполнена была выдержками изъ книгъ, только что появившихся въ Лондонѣ. Въ числѣ прочихъ произведеній, изъ которыхъ заимствованы были наибольшія извлеченія, одно въ особенности способно было заинтересовать Аллана: это было весьма эффектное описаніе путевыхъ приключеній какихъ-то путешественниковъ, заблудившихся въ дикихъ пустыняхъ Австраліи. Напавъ на то мѣсто, гдѣ описывались ихъ бѣдствія и грозившая имъ опасность умереть отъ жажды, Алланъ объявилъ своему другу, что онъ нашелъ такую вещь, отъ которой у него волосъ встанетъ дыбомъ, и съ жаромъ принялся за чтеніе. Твердо рѣшившись не спать, Мидвинтеръ слѣдилъ за разказомъ, шагъ за шагомъ, не пропуская ни единаго слова. Долго слушалъ онъ съ напряженнымъ вниманіемъ: какъ путешественники совѣщались между собою въ виду ужасной смерти, смотрѣвшей имъ прямо въ лицо; какъ они рѣшились идти впередъ до послѣдней возможности; какъ начался потомъ сильный ливень, въ продолженіе котораго они тщетно старались уловить губами дождевыя капли; какъ облегчили они на время свою жажду, обсосавъ свое мокрое платье, и какъ черезъ нѣсколько часовъ потомъ снова возобновились ихъ страданія. И ночной переходъ, совершенный наиболѣе сильными, между тѣмъ какъ слабые оставались позади; и стая птицъ, за полетомъ которыхъ несчастные путешественники начали слѣдить., на разсвѣтѣ; и внезапно открывшійся прудъ спасшій имъ жизнь,-- все это слышалъ Мидвинтеръ; но ему стоило величайшихъ усилій, чтобы сосредоточивать на разказѣ свое быстро ослабѣвавшее вниманіе. Съ каждою новою строкой, съ каждою новою фразой, слухъ его все смутнѣе и неявственнѣе различалъ голосъ Аллана. Скоро слова незамѣтно слились для него въ какой-то слабый неясный гулъ; затѣмъ, свѣтъ въ комнатѣ сталъ постепенно меркнуть; звуки смѣнились пріятною тишиной, и послѣднія сознательныя ощущенія усталаго Мидвинтера перешли, наконецъ, въ сладкій, тихій сонъ.

Слѣдующимъ событіемъ, въ которомъ онъ могъ дать себѣ отчетъ, былъ сильный звонокъ, раздавшійся у подъѣзда гостиницы. Мидвинтеръ вскочилъ на ноги съ проворствомъ человѣка, привыкшаго пробуждаться при малѣйшемъ шорохѣ. Окинувъ комаату глазами, онъ увидалъ, что она пуста, и что часы показываютъ двѣнадцать. Шумъ, произведенный соннымъ слугой, который отпиралъ внизу дверь, и раздавшіеся вслѣдъ затѣмъ быстрые шаги по корридору, наполнили его внезапнымъ предчувствіемъ чего-то недобраго. Въ ту минуту, какъ онъ поспѣшно собрался выйдти изъ комнаты, чтобы узнать въ чемъ дѣло, дверь кофейной отворилась, и передъ нимъ очутился докторъ.

-- Весьма сожалѣю, что безпокою васъ, сказалъ мистеръ Гаубери.-- Но не тревожьтесь; все обстоитъ благополучно.

-- Гдѣ мой другъ? спросилъ Мидвинтеръ.

-- На пристани, отвѣчалъ докторъ.-- Я до нѣкоторой степени несу на себѣ отвѣтственность за его настоящій поступокъ, и мнѣ кажется, что при немъ слѣдуетъ быть теперь какому-нибудь осторожному человѣку какъ вы, напримѣръ.

Этого намека достаточно было для Мидвинтера. Онъ и докторъ немедленно отправились на пристань. Дорогою мистеръ Гаубери сообщилъ своему спутнику обстоятельства, побудившія его прійдти въ гостиницу.

Вѣрный своему обѣщанію, Алланъ въ назначенный часъ явился къ доктору, извиняясь за своего друга, котораго онъ не рѣшился потревожить и оставилъ крѣпко спящимъ на диванѣ кофейной. Вечеръ, прошелъ пріятно; разговоръ вертѣлся на различныхъ предметахъ, когда на бѣду мистеръ Гаубери упомянулъ о томъ, что онъ страстно любитъ море, и что у него есть въ гавани своя собственная шлюпка. Разгоряченный этимъ открытіемъ и своимъ любимымъ разговоромъ, Алланъ присталъ къ доктору, чтобы тотъ повелъ его на приставь показать шлюпку. Прелесть ночи и тишина воздуха довершили зло, внушивъ Аллану непреодолимое желаніе покататься въ лодкѣ при лунномъ освѣщеніи. Такъ какъ обязанность медика не позволяла мистеру Гаубери сопровождать своего гостя въ этой прогулкѣ, онъ рѣшился лучше обезпокоить Мидвинтера, нежели допустить Аллана (какъ ни хорошо знакомъ онъ былъ съ моремъ) отправиться въ полночь одному на подобную прогулку.

Покамѣстъ докторъ объяснялъ все это Мидвинтеру, они дошли до пристани, гдѣ увидали молодаго Армаделя, который, натягивая въ лодкѣ парусъ, распѣвалъ во все горло какую-то матросскую пѣсню.

-- Сюда, сюда, дружище! крикнулъ Алланъ.-- Какъ разъ подоспѣли къ ночнымъ проказамъ при лунномъ освѣщеніи.

Мидвинтеръ замѣтилъ, съ своей стороны, что лучше было бы отложить проказы до утра, а теперь отправиться въ постель.

-- Въ постель! воскликнулъ Алланъ, на вѣтреную голову котораго любезное гостепріимство мистера Гаубери имѣло самое возбуждающее дѣйствіе.-- Слышите, докторъ? Подумаешь, что ему девяносто лѣтъ! О постели говоритъ старый кротъ! Взгляните-ка сюда, да потомъ и думайте о постели, если можете.

И онъ указалъ рукой на море. Луна сіяла въ безоблачномъ небѣ; со стороны берега дулъ легкій, ночной вѣтерокъ; тихія воды весело струились посреди торжественной тишины ночи. Мидвинтеръ обернулся къ доктору съ выраженіемъ благоразумной покорности обстоятельствамъ: онъ хорошо понималъ, что всѣ слова, всѣ увѣщанія были бы совершенно напрасны.

-- Который часъ? спросилъ онъ у доктора. Мистеръ Гаубери сказалъ ему время.

-- Весла въ лодкѣ?

-- Да.

-- Я привыкъ къ морю, сказалъ Мидвинтеръ, спускаясь съ набережной:-- вы можете смѣло довѣрить мнѣ и моего друга, и вашу лодку.

-- Доброй ночи, докторъ! закричалъ Алланъ.-- Виски у васъ великолѣпно, ваша яхта -- прелесть, а вы сами -- милѣйшій человѣкъ въ мірѣ!

Докторъ засмѣялся и махнулъ рукой, между тѣмъ какъ лодка понеслась изъ гавани, подъ управленіемъ Мидвинтера, который сѣлъ у руля.

Подгоняемые вѣтромъ, молодые люди скоро поравнялись съ западнымъ мысомъ, и уже плыли по Пульвашскому заливу; но тутъ возникъ вопросъ, выходить ли имъ въ открытое море, или держаться берега. Послѣднее было благоразумнѣе, такъ какъ вѣтеръ могъ скоро измѣниться; поэтому Мидвинтеръ повернулъ лодку, и она тихо поплыла около берега въ направленіи къ юго-западу.

Мало-по-малу скалистый берегъ сталъ возвышаться, и въ дикихъ, зазубренныхъ утесахъ, причудливо громоздившихся другъ надъ другомъ, показались со стороны моря черныя зіяющія разсѣлины. Близь крутаго мыса, называемаго Испанскою Головой, Мидвинтеръ многозначительно посмотрѣлъ на часы; но Алланъ вымолилъ еще полчаса, чтобы взглянуть на знаменитый Зундскій проливъ, къ которому они теперь быстро приближались, и о которомъ онъ слышалъ столько удивительныхъ разказовъ отъ своихъ рабочихъ. Новый поворотъ рулемъ, сдѣланный Мидвинтеромъ по просьбѣ Аллана, поставилъ лодку прямо противъ вѣтра. Тогда съ одной стороны глазамъ ихъ открылся величественный видъ южныхъ береговъ острова Мана, а съ другой -- черные обрывы островка, называемаго Тельцомъ, и отдѣляемаго отъ материка темнымъ и опаснымъ Зундомъ.

Мидвинтеръ еще разъ посмотрѣлъ на часы.

-- Пора вернуться, сказалъ онъ.-- Натягивай шкотъ!

-- Стой! закричалъ Алланъ, глядя за бортъ.-- Боже праведный! Взгляните сюда, передъ нами разбитый корабль!

Мидвинтеръ накренилъ немного лодку,-- и посмотрѣлъ куда ему указывалъ другъ его.

Между скалистыми берегами Зунда, одинокій, мрачный, какъ привидѣніе, вставшее изъ могилы, вздымался на подводной скалѣ разбитый корабль, освѣщенный блѣдно-желтоватымъ сіяніемъ мѣсяца.

-- Я знаю, что это за корабль, сказалъ Алланъ въ сильномъ волненіи. Я слышалъ о немъ вчера отъ моихъ рабочихъ. Его занесло сюда въ темную, темную ночь, когда зги Божьей не видать было. Это бѣдное, старое купеческое судно купленное корабельными барышниками на сломъ. Подъѣдемъ къ нему поближе, Мидвинтеръ, мнѣ хочется взглянуть на него.

Мидвинтеръ колебался. Всѣ прежнія наклонности его морской жизни сильно побуждали его исполнить желаніе Аллана; но вѣтеръ начиналъ свѣжѣть, и онъ не довѣрялъ волнистой поверхности и кипучимъ водоворотамъ канала.

-- Это мѣсто слишкомъ опасно, чтобы пускаться въ него, очертя голову, сказалъ онъ.

-- Пустяки! возразилъ Алланъ.-- На небѣ свѣтло, какъ днемъ, и мы сидимъ на два фута.

Не успѣлъ Мидвинтеръ отвѣчать ему, какъ лодка, увлеченная теченіемъ, понеслась прямо къ разбитому кораблю.

-- Паруса долой, и за весла, сказалъ Мидвинтеръ спокойно. Теперь волею, или неволею, а мы прямо бѣжимъ на него.

Оба пріученные къ работѣ веслами, они скоро направили лодку въ наиболѣе спокойную сторону канала, прилегавшую къ островку Телецъ. На небольшомъ разстояніи отъ корабля Мидвинтеръ передалъ свое весло Аллану, и улучивъ удобную минуту, уцѣпился крюкомъ за переднюю часть разбитаго судна. Черезъ минуту лодка уже спокойно стояла, пріютившись подъ сѣнью этой громады.

Корабельный траппъ, подвѣшенный рабочими, спускался за бортъ. Мидвинтеръ взобрался по немъ, держа въ зубахъ фалень {Веревка, которою обыкновенно привязываютъ гребныя суда.}, одинъ конецъ котораго онъ закрѣпилъ наверху, а другой сбросилъ въ лодку къ Аллану.

-- Прихватите его покрѣпче, сказалъ онъ,-- и подождите меня, покамѣстъ я осмотрю все-ли здѣсь безопасно.

Съ этими словами онъ изчезъ за бортомъ.

-- Ждать? повторилъ Алланъ, озадаченный чрезмѣрною осторожностію своего друга.-- Что онъ хочетъ этимъ сказать? Стану я еще дожидаться его! Куда одинъ идетъ, туда и другому можно!

Онъ кое-какъ замоталъ брошенный ему фалень за переднюю банку шлюпки, и уцѣпившись за траппъ, быстро взобрался по немъ на палубу.

-- Ну, что, не нашли ли чего-нибудь ужаснаго? спросилъ онъ насмѣшливо своего друга.

Мидвинтеръ улыбнулся.

-- Ровно ничего, отвѣчалъ онъ.-- Но я не могъ быть увѣренъ въ нашей безопасности до тѣхъ поръ, пока не обошелъ корабля со всѣхъ сторонъ.

Алланъ, въ свою очередь, прошелся по палубѣ, и глазомъ знатока осмотрѣлъ разбитое судно съ носа до кормы.

-- Развалина! сказалъ онъ.-- Обыкновенно Французы лучше строятъ свои корабли. Мидвинтеръ подошелъ къ Аллану, и съ минуту молча смотрѣлъ на него.

-- Французы? повторилъ онъ черезъ нѣсколько времени.-- Но развѣ этотъ корабль французскій?

-- Да.

-- А почему вы знаете?

-- Мои рабочіе сказали мнѣ. Они очень хорошо его знаютъ.

Мидвинтеръ подвинулся еще ближе. Алланъ нашелъ, что смуглое лицо его друга казалось особенно блѣднымъ при свѣтѣ луны.

-- Не сказали ли вамъ рабочіе, какого рода торговлею занимался этотъ корабль?

-- Какъ же! перевозкой строеваго лѣса.

Въ эту минуту худая, смуглая рука Мидвинтера впилась въ плечо Аллана, а зубы его застучали какъ въ лихорадкѣ.

-- А не назвали ли они его по имени? спросилъ онъ голосомъ, внезапно перешедшимъ въ шопотъ.

-- Кажется называли. Да я, право, позабылъ теперь.... Тише, однако, дружище; вы ужъ слишкомъ впились въ меня своими длинными когтями.

-- Не зовутъ ли его.... Мидвинтеръ остановился, отнялъ руку отъ плеча Аллана, и обтеръ ею крупныя капли пота, выступившія у него на лбу.-- Не зовутъ ли его La Grâce de Dieu?

-- Чортъ возьми! Какъ вы могли угадать это? Дѣйствительно, такъ, La Grâce de Dieu.

Въ одинъ прыжокъ Мидвинтеръ очутился у борта.

-- Лодка!!! крикнулъ онъ отчаяннымъ голосомъ, который звучно раздался среди ночной тишины и заставилъ Аллана немедленно подойдти къ нему.

Нижній конецъ веревки плескался по водѣ, а впереди, разсѣкая серебристую полосу, образуемую луннымъ свѣтомъ, плыла какая-то черная точка, быстро скрывавшаяся изъ виду. Шлюпка отвязалась.

IV. Тѣнь прошлаго.

Одинъ скрываясь за бортомъ, другой смѣло выдѣляясь въ желтоватомъ сіяніи мѣсяца, оба, пріятеля молча посмотрѣли другъ другу въ лицо. Но врожденная безпечность Аллана тотчасъ же указала ему смѣшную сторону ихъ положенія. Онъ сѣлъ верхомъ на бортъ и залился громкимъ, задушевнымъ смѣхомъ.

-- Во всемъ виноватъ я одинъ, сказалъ онъ;-- но помочь этому горю уже поздно. Вотъ мы и сиди теперь въ собственной западнѣ, а докторскую шлюпку поминай какъ звали! Да покажитесь же изъ мрака, Мидвинтеръ! Я почти васъ не вижу, а между тѣмъ мнѣ нужно потолковать съ вами о томъ что бы такое предпринять вамъ теперь?

Мидвинтеръ ничего не отвѣчалъ и даже не шевельнулся. Алланъ оставилъ бортъ, и взобравшись на бакъ, сталъ внимательно смотрѣть на воду Зунда.

-- Одно только вѣрно, сказалъ онъ,-- что тутъ съ одной стороны у насъ теченіе, съ другой подводные камни, и что мы никакъ уже не можемъ пуститься вплавь, чтобы выбраться изъ этой западни. Спереди положеніе дѣлъ незавидно. Посмотримъ каково будетъ съ кормы. Да проснись же, товарищъ! весело крикнулъ онъ, проходя мимо Мидвинтера.-- Пойдемъ взглянуть на эту старую бочку съ кормы. И опустивъ руки въ карманы, онъ пошелъ впередъ, подпрыгивая и напѣвая мотивъ хора изъ какой-то комической оперы.

Звуки его голоса не произвели никакого видимаго дѣйствія на его друга; но когда рука его дотронулась мимоходомъ до плеча Мидвинтера, послѣдній вздрогнулъ, и медленно выступилъ изъ темнаго круга, образуемаго тѣнью борта.

-- Да ну, иди же! крикнулъ Алланъ, прерывая на минуту свое пѣніе, и оборачиваясь назадъ.

Мидвинтеръ слѣдовалъ за нимъ въ ненарушимомъ молчаніи. Прежде нежели достигнуть кормы, онъ трижды остановился: въ первый разъ, для того чтобы сбросить шляпу и откинуть назадъ волосы, висѣвшіе на лбу и на вискахъ; во второй разъ (почувствовалъ головокруженіе), чтобъ ухватиться рукою за рымъ; {Скоба въ борту.} а въ третій разъ (хотя Алланъ шелъ впереди его лишь на разстояніи нѣсколькихъ ярдовъ), чтобъ оглянуться украдкою назадъ, съ робкимъ любопытствомъ человѣка, которому кажется будто чьи-то шаги слѣдятъ за нимъ во мракѣ.

-- Нѣтъ еще! прошепталъ онъ про себя, между тѣмъ какъ глаза его зорко вопрошали пустое пространство.-- Я увижу его на кормѣ запирающимъ дверь каюты.

Кормовая сторона разбитаго судна не была загромождена мусоромъ, наваленнымъ въ другихъ его частяхъ. Здѣсь единственнымъ предметомъ, возвышавшимся надъ гладкою поверхностью палубы, было низкое деревянное строеніе, вмѣщавшее въ себѣ дверь каюты, и каютный трапъ. Крыша съ него была снята, а съ нею и нактоузъ; но входъ въ каюту и всѣ прочія принадлежности оставались неприкосновенными. Люкъ былъ на мѣстѣ, и каютная дверь заперта.

Достигнувъ задней части корабля, Алланъ прямо пошелъ къ кормѣ, и посмотрѣлъ черезъ гакабортъ на море. На гладкой поверхности освѣщенныхъ луною водъ не видно было ни малѣйшаго признака лодки. Зная что зрѣніе Мидвинтера гораздо лучше его собственнаго, онъ закричалъ своему другу:

-- Подите-ка сюда, да посмотрите, нѣтъ ли здѣсь по близости рыбака, который могъ бы насъ услышать.

Но не получивъ отвѣта, молодой человѣкъ обернулся назадъ и увидалъ, что Мидвинтеръ послѣдовалъ за нимъ лишь до каюты, у которой онъ и остановился. Алланъ окликнулъ его еще громче, сопровождая свой зовъ нетерпѣливымъ жестомъ руки. На этотъ разъ Мидвинтеръ, вѣроятно, услыхалъ его, потому что онъ поднялъ глаза, но попрежнему остался неподвиженъ, какъ будто достигнулъ крайнихъ предѣловъ корабля и не могъ идти далѣе.

Тогда Алланъ вернулся назадъ, и самъ подошелъ къ нему. Трудно было различить на что смотрѣлъ Мидвинтеръ, такъ какъ онъ стоялъ спиною къ свѣту; но, повидимому, глаза его устремлены были съ страннымъ, пытливымъ выраженіемъ на дверь каюты.

-- Ну, на что тутъ смотрѣть? спросилъ его Алланъ.-- Лучше попробовать не заперта ли она.

Въ ту минуту какъ молодой человѣкъ сдѣлалъ шагъ впередъ, чтобъ отворить дверь каюты, рука Мидвинтера внезапно схватила его за воротъ и оттащила назадъ; но вскорѣ, ослабѣвъ, хотя и не выпуская Аллана, она сильно задрожала, подобно рукѣ человѣка совершенно изнуреннаго.

-- Ужь не арестовать ли вы меня хотите? спросилъ Алланъ, полусмѣясь, полуудивляясь.-- Скажите ради Бога, что вы такъ уставились на дверь каюты? Не слышите ли вы тамъ внизу какого-нибудь подозрительнаго шума? Но если вы намѣрены тревожить крысъ, то совѣтую вамъ этого не дѣлать, вѣдь съ вами нѣтъ собаки! Люди, думаете вы? живыхъ людей тутъ быть не можетъ, потому что они, заслышавъ васъ, ужь давно вышли бы на палубу. Мертвецы? Совершенно невозможно! Никакой экипажъ въ мірѣ не могъ бы утонуть въ виду самихъ береговъ, еслибы только подъ нимъ не разсѣлся корабль, а вы видите, что корабль твердъ какъ скала, и самъ говоритъ за себя. Но, Боже мой, какъ дрожитъ ваша рука! Да что можетъ такъ пугать васъ въ этой старой, гнилой каютѣ? Отчего вы такъ трясетесь и содрогаетесь? Ужь не мерещатся ли вамъ сверхъестественныя существа? Наше мѣсто свято! какъ говорятъ старухи. Не видите ли вы тутъ какого-нибудь призрака?

-- Я вижу ихъ два! отвѣчалъ Мидвинтеръ, невольно поддаваясь безумному искушенію открыть всю истину.-- Два призрака! повторилъ онъ, едва переводя дыханіе, и тщетно стараясь не давать исхода этимъ ужаснымъ словамъ:-- призракъ человѣка подобнаго вамъ, который утопаетъ въ каютѣ, и призракъ человѣка подобнаго мнѣ, который запираетъ его на ключъ!

Еще разъ задушевный смѣхъ молодаго Армаделя прокатился звучнымъ и протяжнымъ эхомъ посреди ночной тишины.

-- Запираетъ на ключъ дверь каюты! проговорилъ Алланъ, какъ только смѣхъ далъ ему произнести слово.-- А вѣдь это дьявольскій поступокъ, мистеръ Мидвинтеръ, со стороны вашего призрака. Послѣ этого, мнѣ остается только выпустить на волю мою тѣнь и дать ей прогуляться по кораблю.

Будучи гораздо сильнѣе своего друга, Алланъ легкимъ движеніемъ плеча освободился отъ уцѣпившагося за него Мидвинтера.

-- Эй, кто тамъ внизу! весело закричалъ онъ, налегая своею мощною рукой на дряхлый замокъ и настежъ растворяя дверь.-- Призракъ Аллана Армаделя, выходи сюда на падубу!

Въ своемъ ужасномъ невѣдѣніи истины онъ просунулъ голову въ каюту и смѣясь посмотрѣлъ на то мѣсто, гдѣ его погибшій отецъ испустилъ послѣднее дыханіе.

-- Уфъ! воскликнулъ онъ, внезапно отступая назадъ съ невольнымъ отвращеніемъ.-- Воздухъ уже зараженъ и каюта полна воды!

Это было совершенно справедливо. Подводные камни, о которые разбился корабль, просадили нижнія части кормы, и такимъ образомъ вода прососалась сквозь образовавшіяся трещины. Здѣсь, на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ совершилось нѣкогда преступленіе, между прошедшимъ и настоящимъ было ужасное, роковое сходство. Чѣмъ каюта была при отцахъ, тѣмъ она была и въ настоящее время при дѣтяхъ.

Алланъ захлопнулъ дверь ногою, немного удивленный внезапнымъ молчаніемъ, которое, повидимому, овладѣло его другомъ съ той минуты, какъ онъ положилъ свою руку на замокъ каюты. Обернувшись назадъ, онъ тотчасъ же понялъ причину этого молчанія. Мидвинтеръ безъ чувствъ лежалъ на палубѣ передъ дверями каюты; лицо его, обращенное вверхъ, блѣдное и неподвижное, казалось при свѣтѣ луны лицомъ мертвеца.

Въ одну минуту Алланъ былъ подлѣ него. Положивъ къ себѣ на колѣни голову Мидвинтера, онъ напрасно смотрѣлъ кругомъ, отыскивая взоромъ помощи тамъ, гдѣ не было никакой надежды на помощь.

-- Что мнѣ дѣлать? проговорилъ онъ самъ съ собою, въ первую минуту тревоги.-- Ни капли свѣжей воды подъ рукою, кромѣ этой гнилой воды въ каютѣ. Но вотъ въ головѣ его промелькнуло внезапное воспоминаніе; лицо его снова оживилось румянцемъ, и онъ вынулъ изъ кармана оплетенную флягу съ виномъ.

-- Богъ да благословитъ доктора, за то что онъ далъ мнѣ это на дорогу! воскликнулъ онъ въ порывѣ благодарности, вливая въ горло Мидвинтеру нѣсколько капель чистаго виски.

Возбуждающая жидкость немедленно подѣйствовала на чувствительные органы лежавшаго въ обморокѣ Мидвинтера. Онъ слабо вздохнулъ и медленно раскрылъ глаза.

-- Не сонъ ли это? проговорилъ онъ, безсмысленно глядя въ лицо Аллану.

Потомъ глаза его поднялись вверхъ и остановились на обнаженныхъ мачтахъ корабля, которыя, какъ роковые призраки, мрачно рисовались въ ночномъ небѣ. При этомъ видѣ онъ содрогнулся и припалъ лицомъ къ колѣнямъ Аллана.

-- Нѣтъ, это не сонъ! прошепталъ онъ про себя печально.-- Увы! это не сонъ!

-- Вы слишкомъ утомились сегодня, сказалъ ему Алланъ,-- а тутъ еще это дьявольское приключеніе окончательно сбило васъ съ ногъ. Отвѣдайте-ка немного виски; я увѣренъ, что оно принесетъ вамъ пользу. Скажите, можете ли вы сидѣть одни, если я прислоню васъ къ борту, вотъ такъ?

-- Но для чего мнѣ сидѣть одному? Развѣ вы хотите оставить меня? спросилъ Мидвинтеръ.

Алланъ указалъ такелажъ бизань-мачты разбитаго корабля, до сихъ поръ еще остававшійся на мѣстѣ.

-- Вы не настолько крѣпки, сказалъ онъ, чтобы провести здѣсь всю ночь до утра въ ожиданіи работниковъ. Намъ нужно какъ можно скорѣй выбраться отсюда на берегъ, и я сейчасъ же отправлюсь на рекогносцировку, чтобы осмотрѣть, нѣтъ ли тутъ по близости какого-нибудь дома, на разстояніи человѣческаго голоса.

Въ ту минуту какъ Алланъ произносилъ эти немногія слова, глаза Мидвинтера недовѣрчиво устремились на роковую дверь каюты.

-- Не подходите къ ней! прошепталъ онъ.-- Ради Бога не пытайтесь болѣе отворять ее!

-- Да нѣтъ, нѣтъ, не буду, отвѣчалъ Алланъ, ублажая его какъ ребенка.-- Спустившись со снастей, я снова приду къ вамъ. Онъ произнесъ эти слова съ нѣкоторымъ смущеніемъ, въ первый разъ подмѣтивъ, во время ихъ настоящаго разговора, какую-то затаенную скорбь на лицѣ Мидвинтера,-- скорбь, которая огорчила и встревожила Аллана.

-- Скажите, вы не сердитесь на меня? спросилъ онъ съ своимъ обычнымъ, кроткимъ добродушіемъ.-- Я хорошо знаю, что кругомъ виноватъ, что я поступилъ какъ скотина и глупецъ, смѣясь надъ вами въ то время, когда можно было бы замѣтить что вы больны. Мнѣ такъ досадно на себя, Мидвинтеръ. Не сердитесь же на меня!

Мидвинтеръ медленно поднялъ голову. Глаза его съ грустью и нѣжнымъ участіемъ остановились на озабоченномъ лицѣ Аллана.

-- Сердиться? повторилъ онъ мягко,-- сердиться на васъ? О, мой бѣдный другъ, развѣ можно было порицать васъ за ваше участіе ко мнѣ, когда я лежалъ больной въ старомъ сельскомъ трактирѣ? И развѣ можно порицать меня за мою признательность къ вамъ? Виноваты ли мы оба, что никогда не сомнѣвались другъ въ другѣ, ни мало не подозрѣвая, что мы слѣпо идемъ по тому пути, который долженъ былъ привести васъ сюда? У же приближается то горькое время, Алланъ, когда мы будемъ оплакивать день вашей встрѣчи. Дай же руку, братъ, на краю пропасти, дай руку, покамѣстъ мы еще братья!

Алланъ быстро отвернулся отъ него, вполнѣ убѣжденный, что Мидвинтеръ еще не совершенно пришелъ въ себя послѣ обморока.

-- Не позабудьте же виски! сказалъ онъ весело, взбираясь по вантамъ на топъ бизань-мачты. {Топъ -- верхняя оконечность мачтъ.}

Былъ уже третій часъ ночи; мѣсяцъ садился, и мракъ, предшествующій разсвѣту, начиналъ сгущаться около разбитаго корабля. Позади Аллана, смотрѣвшаго съ высоты бизань-мачты, разстилалось широкое, пустынное море. Впереди его выглядывали изъ-подъ воды низкіе черные утесы, и крутились пѣнистыя волны канала, сердито катившіяся въ спокойную пучину Атлантическаго океана. По правую руку, величественно вздымаясь надъ водой, виднѣлись утесы и пропасти, съ небольшими промежуточными площадками зелени, покатые берега и холмистые, покрытые верескомъ пустыри острова Мана. По лѣвую руку возвышались скалистые берега островка Телецъ, въ иныхъ мѣстахъ представлявшіе черныя, глубокія разсѣлины, въ другихъ -- низкія покатости, также поросшія травою и верескомъ. Ни на томъ, ни на другомъ берегу не слышно было ни малѣйшаго звука, не видно было ни малѣйшаго огонька. Черныя линіи мачтовыхъ топовъ почти стушевались въ таинственной темнотѣ неба; береговой вѣтеръ стихъ; легкія волны безшумно, катились къ берегу: ни вблизи, ни вдали не слышно было другаго звука кромѣ однообразнаго клокотанія водоворотовъ, нарушавшихъ то страшное затишье, посреди котораго земля и океанъ ожидали разсвѣта.

Даже безпечная натура Аллана почувствовала на себѣ торжественное вліяніе этой тишины. Даже звукъ его собственнаго голоса заставилъ его содрогнуться, когда, нагнувшись внизъ, онъ окликнулъ Мидвинтера, сидѣвшаго на палубѣ.

-- Мнѣ кажется, я вижу домъ, сказалъ онъ,-- вотъ тутъ, на право, на материкѣ.

Чтобъ еще болѣе убѣдиться въ этомъ предположеніи, онъ сталъ всматриваться въ небольшое бѣловатое пятно, съ едва замѣтными позади его бѣлыми очертаніями, виднѣвшееся на главномъ островѣ, въ поросшей травою впадинѣ.

-- Это какъ будто каменный домъ и ограда, продолжалъ онъ.-- Попробую закричать на авось!

Для большей безопасности онъ обмоталъ локоть веревкой, приставилъ руки къ губамъ въ видѣ рупора, и вдругъ опустилъ ихъ внизъ, не издавъ ни малѣйшаго звука.

-- Въ воздухѣ такая страшная тишина, прошепталъ онъ,-- что мнѣ какъ-то жутко кричать.

Онъ опять посмотрѣлъ внизъ на палубу.

-- Вѣдь я не испугаю васъ, Мидвинтеръ, нѣтъ? спросилъ онъ съ принужденнымъ смѣхомъ, и еще разъ взглянулъ на едва замѣтное бѣловатое пятно на лужайкѣ.-- Не даромъ же я влѣзъ сюда, подумалъ онъ, и опять приставилъ руки къ губамъ въ видѣ рупора. На этотъ разъ онъ сдѣлалъ окликъ полною грудью.

-- Эй! кто тамъ на берегу! громко закричалъ онъ, обернувшись лицомъ къ главному острову.-- Айо-йо-йоо!

Послѣдніе звуки его голоса замерли въ воздухѣ и исчезли, не вызвавъ другаго отвѣта кромѣ однообразнаго журчанія крутившейся впереди воды.

Онъ опять посмотрѣлъ внизъ, и увидалъ какъ темная фигура Мидвинтера, выпрямившись во весь ростъ, стала ходить взадъ и впередъ по кормѣ, ни на минуту не выпуская изъ виду каюты.

-- Его разбираетъ нетерпѣніе уйдти отсюда поскорѣе, подумалъ Алланъ.-- Попробую опять, и онъ еще разъ сдѣлалъ окликъ, въ направленіи къ берегу, изъ всѣхъ силъ напрягая грудь и легкія.

На этотъ разъ ему отвѣтилъ уже другой звукъ кромѣ журчанія воды. Изъ строенія, на зеленой лужайкѣ, раздался ревъ испуганной скотины и уныло пронесся въ предразсвѣтной тишинѣ. Алланъ сталъ прислушиваться. Если въ этомъ строеніи помѣщалась ферма, то ревъ скотины долженъ былъ разбудить людей. Если же тутъ находится только хлѣвъ для помѣщенія скота, то тѣмъ все и должно было кончиться. Мычаніе испуганныхъ животныхъ опять уныло пронеслось и замерло въ воздухѣ; время шло, тишина не нарушалась.

-- Попробую еще разъ! сказалъ Адланъ, взглянувъ на безпокойную фигуру, ходившую взадъ и впередъ по палубѣ. И онъ въ третій разъ окликнулъ берегъ, и въ третій разъ сталъ прислушиваться.

Во время небольшой паузы, когда на минуту прекратилось мычаніе скота, ему послышался на противоположномъ берегу канала, въ уединенной пустоши островка Телецъ, слабый и отдаленный, во въ то же время отчетливый и внезапный звукъ, похожій на стукъ тяжелаго двернаго засова. Быстро обернувшись въ этомъ направленіи, онъ напрягъ свое зрѣніе, стараясь различить нѣтъ ли тутъ дома. Послѣдніе трепетные лучи садившагося мѣсяца слабо освѣщали вершины утесовъ и наиболѣе возвышенные пункты мѣстности; но въ промежуточныхъ углубленіяхъ мракъ лежалъ густыми полосами, и въ этомъ-то мракѣ, должно-быть, скрывался домъ.

-- Наконецъ я разбудилъ кого-то, одобрительно закричалъ Алланъ Мидвинтеру, все еще продолжавшему свою ходьбу по палубѣ, безъ малѣйшаго вниманія ко всему происходившему надъ нимъ и вокругъ него.-- Слушайте, не будетъ ли отвѣта! проговорилъ онъ, и обернувшись лицомъ къ островку, сталъ громко звать на помощь.

Отвѣта не послѣдовало, но крикъ его былъ повторенъ съ рѣзкимъ, пронзительнымъ смѣхомъ, съ неистовыми возгласами, которые все громче и громче раздавались изъ отдаленнаго мрака, представляя страшную смѣсь человѣческаго голоса съ дикимъ ревомъ животнаго. Въ умѣ Аллана промелькнуло внезапное подозрѣніе, отъ котораго голова его закружилась и кровь застыла въ жилахъ. Молча, затаивъ дыханіе, онъ посмотрѣлъ въ ту сторону, откуда впервые раздались дикіе звуки, вторившіе его голосу. Черезъ минуту крики возстановились и стали приближаться. И вдругъ какая-то черная фигура, повидимому фигура мущины, вскочила на вершину утеса, и начала скакать и вопить въ угасавшемъ сіяніи мѣсяца. Вслѣдъ затѣмъ вопли испуганной женщины смѣшались съ криками существа скакавшаго на утесѣ. Въ темнотѣ изъ какого-то невидимаго окна блеснула искра отъ зажигаемой свѣчи, и посреди всей этой возни и шума раздался хриплый и сердитый голосъ мущины. Вслѣдъ затѣмъ на утесъ вскочила другая черная фигура; она стала бороться съ первою, и вмѣстѣ съ нею исчезла во мракѣ. Крики стали постепенно ослабѣвать, вопли женщины затихли; хриплый голосъ мущины одинъ окликнулъ разбитый корабль; словъ нельзя было различить по дальности разстоянія, но они ясно звучали страхомъ и бѣшенствомъ. Минуту спустя, снова брякнулъ дверной засовъ; огненная искра погасла, и на островкѣ опять воцарились тишина и мракъ. Ревъ скотины на берегу смолкъ; потомъ снова раздался, и опять смолкъ. И тогда посреди наступившаго молчанія послышалось холодное, однообразное, вѣчное журчаніе водоворота, единственный звукъ, нарушавшій таинственную тишину ранняго утренняго часа, которая быстро спустилась съ высоты небесъ и окутала разбитый корабль своимъ непроницаемымъ покровомъ.

Алланъ сошелъ съ своего обсерваціоннаго пункта и присоединился къ Мидвинтеру, все еще ходившему по палубѣ.

-- Намъ нужно дожидаться работниковъ, сказалъ онъ.-- Послѣ всего случившагося, признаюсь, у меня пропала охота окликать берегъ. Подумайте только, что я, быть-можетъ, разбудилъ въ этомъ домѣ сумасшедшаго! Вѣдь это ужасно, не правда ли?

Мидвинтеръ остановился на минуту, и посмотрѣлъ на Аллана, съ разсѣяннымъ видомъ человѣка, къ которому вы обратились бы съ изложеніемъ обстоятельствъ для него совершенно чуждыхъ. Казалось, если только возможно было подобное предположеніе, что онъ даже совершенно не замѣтилъ всего произшедшаго на островкѣ Тѣлецъ.

-- Внѣ этого корабля нѣтъ ничего ужаснаго, сказалъ онъ наконецъ.-- Все ужасное заключается въ немъ.

Сказавъ эти странныя слова, онъ снова повернулся и продолжалъ свою прогулку.

Алланъ поднялъ флягу виски, лежавшую близь него на палубѣ и освѣжилъ себя глоткомъ.

-- Вотъ вамъ первая вещь на кораблѣ, которая далеко не ужасна, весело возразилъ онъ, закупоривая флягу пробкой,-- а вотъ и другая, прибавилъ онъ, закуривая сигару.-- Ужь три часа! продолжалъ молодой человѣкъ, посмотрѣвъ на часы, и спокойно усѣлся на палубѣ, прислонившись спиною къ борту.-- Скоро начнетъ свѣтать, и птицы развеселятъ насъ своимъ чириканьемъ. Послушайте, Мидвинтеръ, вы, кажется, совершенно оправились отъ вашего несчастнаго обморока. Но зачѣмъ вы такъ маршируете? Подите-ка лучше сюда, возьмите сигару и усядьтесь вотъ тутъ рядомъ со мною, да покойнѣе. Что за радость сновать изъ угла въ уголъ безъ всякаго толку?

-- Я жду, сказалъ Мидвинтеръ.

-- Ждете? Чего?

-- Того что должно случиться съ вами или со мной, или съ нами съ обоими, прежде нежели мы оставимъ этотъ корабль.

-- Преклоняясь предъ вашею проницательностью, мой дорогой товарищъ, я полагаю, вполнѣ довольно съ насъ и того что уже случилось. Не худо было бы, еслибы приключенія наши на томъ и остановились; идти далѣе я вовсе не желаю.

Алланъ еще разъ потянулъ изъ фляги, и покуривая сигару, продолжалъ болтать всякій вздоръ съ своею обычною безпечностью.

-- У меня нѣтъ вашего пылкаго воображенія, говорилъ онъ,-- и я надѣюсь, что слѣдующимъ событіемъ будетъ просто появленіе лодки съ рабочими. Воображаю, какъ разыгрывалась ваша фантазія, покамѣстъ вы расхаживали здѣсь одни по палубѣ. Ну, признайтесь, о чемъ думали вы въ то время, пока я сидѣлъ на бизань-топѣ и пугалъ коровъ?

Мидвинтеръ внезапно остановился.

-- Положимъ, я скажу вамъ, о чемъ, сказалъ онъ.

-- Положимъ, вы скажете мнѣ? повторилъ Алланъ.

Мучительное поползновеніе открыть всю истину, поползновеніе, уже возбужденное въ немъ однажды безпощадною веселостью его товарища, еще разъ овладѣло Мидвинтеромъ. Онъ прислонился во мракѣ къ высокому борту корабля, и молча посмотрѣлъ на фигуру Аллана, спокойно протянувшагося по палубѣ. "Смути, шепталъ ему лукавый, это невинное самообладаніе, этотъ безжалостный покой. Покажи ему то мѣсто, гдѣ совершено было преступленіе; пусть онъ узнаетъ его, какъ ты его знаешь; пусть онъ страшится его, какъ ты его страшишься. Разкажи ему о сожженной рукописи и о словахъ, которыя не могутъ быть уничтожены никакимъ огнемъ, и которыя до сихъ поръ живутъ въ твоей памяти. Разкажи ему о твоемъ вчерашнемъ состояніи, когда, чтобы поддержать свою шаткую вѣру въ собственныя убѣжденія, ты бросилъ взглядъ на прошедшее и восхищался мыслію, что во время всѣхъ твоихъ морскихъ странствій, ты ни разу не попалъ на этотъ корабль. Открой ему и настоящее состояніе твоей души, когда корабль настигъ тебя на распутьи новой жизни, въ самомъ началѣ твоей дружбы съ тѣмъ самымъ человѣкомъ, противъ котораго предостерегалъ тебя твой отецъ. Вспомни объ его предсмертныхъ словахъ, и прошепчи ихъ твоему другу, чтобъ и онъ также задумался о нихъ. Прошепчи ему эти слова: Скрывайся отъ него подъ вымышленнымъ именемъ. Огради себя отъ него горами и морями. Будь неблагодаренъ, будь злопамятенъ, словомъ, будь всѣ;мъ что окажется противнымъ твоей собственной мягкой натурѣ, только не живи подъ одною съ нимъ кровлей, не дыши однимъ воздухомъ съ этимъ человѣкомъ." Такъ соблазнялъ его искуситель. Такъ, подобно вредному испаренію изъ отцовской могилы, вліяніе отца тлетворнымъ образомъ дѣйствовало на умъ сына.

Внезапно наступившее молчаніе удивило Аллана, и онъ сонливо посмотрѣлъ черезъ плечо на своего товарища.

-- Опять задумался! воскликнулъ онъ, зѣвая.

Тогда Мидвинтеръ выступилъ изъ мрака, и подошелъ къ Аллану гораздо ближе нежели онъ подходилъ къ нему до сихъ поръ.

-- Да! сказалъ онъ,-- я задумался о прошедшемъ и о будущемъ.

-- О прошедшемъ и о будущемъ! повторилъ Алланъ, перемѣняя положеніе.-- Что до меня касается, то я умалчиваю о прошедшемъ. Съ нимъ соединяется для меня весьма непріятный случай -- я разумѣю гибель докторской шлюпки. Поговоримъ лучше о будущемъ. Посмотрѣли ли вы на него съ практической точки зрѣнія? какъ говоритъ старый, милый Брокъ. Обсудили ли вы слѣдующій серіозный вопросъ, равно касающійся до васъ обоихъ, когда мы вернемся въ гостиницу,-- вопросъ о завтракѣ?

Послѣ минутнаго колебанія, Мидвинтеръ еще ближе подвинулся къ Аллану.

-- Я думалъ о своей и о вашей будущности, сказалъ онъ,-- я думалъ о томъ времени, когда наши жизненныя дороги, разъединясь, пойдутъ въ разныя стороны.

-- Вотъ и свѣтать начинаетъ! воскликнулъ Алланъ.-- Взгляните-ка на мачты: онѣ опять начинаютъ выясняться. Но извините, Мидвинтеръ, я перебилъ васъ, вы, кажется, что-то говорили?

Мидвинтеръ ничего не отвѣчалъ. Борьба между наслѣдственнымъ суевѣріемъ, которое побуждало его къ признанію, и непобѣдимою любовью къ Аллану, которая одерживала его безумные порывы, остановила на нѣсколько минутъ слова, готовыя слетѣть съ его устъ. Онъ отвернулся молча, въ невыразимой душевной мукѣ. "О отецъ мой! подумалъ онъ,-- не лучше ли было убить меня въ тотъ день, какъ я спалъ на груди твоей невиннымъ ребенкомъ, нежели оставить мнѣ жизнь для такого страданія!"

-- Что вы тамъ говорили о будущемъ? настаивалъ Алланъ.-- Я заглядѣлся на разсвѣтъ и не разслышалъ.

Мидвинтеръ сдѣлалъ надъ собою усиліе:

-- Разчитывая взять меня съ собою въ Торпъ-Амброзъ, вы поступили съ вашею обычною добротой, сказалъ онъ.-- Но обсудивъ этотъ вопросъ серіозно, я нахожу, что мнѣ лучше не навязываться тѣмъ кто меня не знаетъ и не ожидаетъ.

Голосъ его задрожалъ, и онъ снова остановился. Чѣмъ упорнѣе отказывался онъ отъ этой привлекательной будущности, тѣмъ ярче рисовалась въ его воображеніи картина счастливой жизни, которой онъ добровольно лишалъ себя. Аллану вдругъ пришла въ голову мистификація о новомъ управляющемъ, съ помощью которой онъ потѣшался надъ своимъ другомъ, во время ихъ совѣщанія на яхтѣ.

-- Ужь не объ этомъ ли онъ думалъ? мысленно спрашивалъ себя Алланъ,-- и не начинаетъ ли онъ смекать въ чемъ дѣло? Нужно попытать его.-- Толкуйте себѣ, пожалуй, всякій вздоръ, если это вамъ нравится, продолжалъ онъ вслухъ,-- но не забывайте, любезный другъ, что вы обѣщали присутствовать при моемъ переселеніи въ Торпъ-Амброзъ, и высказать мнѣ ваше мнѣніе о новомъ управляющемъ.

Мидвинтеръ внезапно придвинулся къ Аллану.

-- Мнѣ нѣтъ дѣла ни до вашего управляющаго, ни до вашего помѣстья, сказалъ онъ запальчиво.-- Я говорю о себѣ. Слышите ли, о себѣ! Я не гожусь вамъ въ товарищи. Вы еще не знаете кто я таковъ.

И онъ также быстро удалился во мракъ борта, какъ быстро вышелъ изъ него.

-- О Боже! Для чего не могу я открыть ему всего? прошепталъ Мидвинтеръ.

Алланъ былъ пораженъ, но это продолжалось не болѣе минуты.

-- Я не знаю кто вы? повторилъ онъ съ своимъ обычнымъ веселымъ добродушіемъ.

Онъ взялъ флягу и многозначительно тряхнулъ ею.

-- Послушайте, продолжалъ онъ,-- а много ли вы отпили докторскаго лѣкарства, покамѣстъ я сидѣлъ на бизань-топѣ?

Шутливый тонъ, не измѣнявшій Аллану, окончательно взбѣсилъ Мидвинтера. Онъ опять выступилъ изъ мрака, и сердито топнулъ ногою объ палубу.

-- Выслушайте меня! сказалъ онъ.-- Вамъ неизвѣстна и половина тѣхъ унизительныхъ занятій, къ которымъ я прибѣгалъ въ продолженіе своей жизни. Я былъ слугою у купца; я мелъ лавку и открывалъ ставни; я разносилъ тюки по улицамъ, и ждалъ у дверей покупателей покамѣстъ мнѣ вышлютъ хозяйскія деньги.

-- Что жь! Я и въ половину никогда не былъ такъ полезенъ, возразилъ Алланъ спокойно.-- Ахъ, дружище, дружище, да вы были, какъ я вижу, преработящій малый въ свое время!

-- Я былъ бродягою и негодяемъ, отвѣчалъ тотъ съ бѣшенствомъ:-- я былъ уличнымъ скоморохомъ, гаеромъ, слугою цыгана! Я пѣлъ и плясалъ за полпенса на большой дорогѣ вмѣстѣ съ танцующими собаками! Я носилъ лакейскую ливрею и служилъ за столомъ! Я былъ поваренкомъ у простыхъ матросовъ и работникомъ у голодныхъ моряковъ! Что можетъ быть общаго у джентльмена въ вашемъ положеніи съ человѣкомъ подобнымъ мнѣ? Можете ли вы ввести меня въ Общество, живущее въ Торпъ-Амброзѣ? Да одно имя мое будетъ уже колоть вамъ глаза. Вообразите себѣ физіономіи вашихъ новыхъ сосѣдей, когда слуги ихъ доложатъ въ одно и то же время объ Осіи Мидвинтерѣ и Алланѣ Армаделѣ!

Онъ разразился жесткимъ смѣхомъ, и снова повторилъ этидва имени съ горькимъ презрительнымъ выраженіемъ, которое должно было выставлять на видъ яркій контрастъ между ними.

Нѣчто болѣзненное въ этомъ смѣхѣ покоробило даже безпечную натуру Аллана. Онъ привсталъ съ палубы, и въ первый разъ заговорилъ серіозно.

-- Шутка -- вещь хорошая, Мидвинтеръ, сказалъ онъ,-- но подъ условіемъ не доводить ее до крайности. Я помню, какъ вы сказали мнѣ однажды что-то въ этомъ же родѣ, когда я ухаживалъ за вами въ Соммерсетширѣ. Вы принудили меня спросить у васъ, заслуживаю ли я того чтобы вы, именно вы, такъ отдаляли меня отъ себя. Не заставляйте же меня повторить теперь этотъ вопросъ. Шутить со мною можете сколько душѣ вашей угодно, дружище, но только иначе. Подобныя шутки оскорбляютъ меня.

Какъ ни простъ былъ тонъ и значеніе этихъ словъ, они произвели, повидимому, мгновенный переворотъ въ умѣ Мидвинтера. Его впечатлительная натура подалась какъ бы подъ вліяніемъ внезапнаго удара. Молча, не промолвивъ ни единаго слова, онъ удалился на переднюю часть корабля. Тамъ онъ сѣлъ на груду досокъ, сложенныхъ между мачтами, и провелъ рукою по головѣ съ какимъ-то растеряннымъ, безумнымъ видомъ. Хотя отцовская вѣра въ силу рока снова сдѣлалась его убѣжденіемъ, хотя онъ ни на минуту не сомнѣвался въ томъ, что женщина, которую мистеръ Брокъ встрѣтилъ въ Соммерсетширѣ, и женщина, покушавшаяся на самоубійство въ Лондонѣ, была однимъ и тѣмъ же существомъ, хотя ужасъ, овладѣвшій имъ при чтеніи письма изъ Вильдбада, снова овладѣлъ имъ въ настоящую минуту, однако обращеніе Аллана къ ихъ прошедшей дружбѣ тронуло его сердце еще съ большею силой, нежели сила самого суевѣрія. Онъ сталъ искать теперь предлога, который внушилъ бы ему смѣлость пожертвовать всякимъ, менѣе великодушнымъ побужденіемъ одному преобладающему опасенію -- оскорбить чувство своего друга.

-- Зачѣмъ огорчать его? прошепталъ онъ.-- Конецъ еще впереди -- позади насъ еще скрывается во мракѣ женщина. Для чего противиться дружбѣ, когда зло уже сдѣлано, и предостереженіе отца моего пришло слишкомъ поздно? Чему быть того не миновать. Что намъ за дѣло до будущаго, и мнѣ, и ему?

Онъ вернулся къ Аллану, сѣлъ подлѣ него и взялъ его за руку.

-- Простите меня, сказалъ онъ кротко:-- я оскорбилъ васъ, но это не повторится болѣе. И не давъ ему времени отвѣчать, онъ схватилъ лежавшую на палубѣ флягу.

-- Ба! воскликнулъ онъ съ внезапнымъ усиліемъ поддѣлаться подъ веселость своего друга,-- если вы отвѣдали докторскаго лѣкарства, то почему же не попробовать его и мнѣ?

Алланъ былъ въ восхищеніи.

-- Вотъ это похоже на дѣло, сказалъ онъ:-- Мидвинтеръ опять становится самимъ собою... Чу! вотъ и птицы встрепенулись. Утро весело сіяетъ! Пойте пташки, пойте! Онъ пропѣлъ эти слова своимъ прежнимъ веселымъ голосомъ, и попрежнему дружески ударилъ Мидвинтера по плечу.

-- Какъ это вамъ удалось выкинуть изъ головы всю эту проклятую дребедень? Знаете ли, вы вѣдь въ самомъ дѣлѣ были страшны съ вашими предчувствіями чего-то недобраго, могущаго приключиться со мною или съ вами до нашего отъѣзда съ этого корабля?

-- Пустяки! отвѣчалъ Мидвинтеръ презрительно.-- Мнѣ кажется, мозгъ мой еще и до сихъ поръ не оправился отъ той ужасной горячки; у меня въ головѣ пчела жужжитъ, какъ говорятъ у васъ на сѣверѣ. Потолкуемъ лучше о чемъ-нибудь другомъ. Ну хоть о вашихъ новыхъ жильцахъ! Какъ вы думаете, можно ли положиться на слова агента о семействѣ майора Мильроя? Почему знать, можетъ-быть кромѣ жены и дочери у него въ домѣ есть и еще какая-нибудь женская личность?

-- Ого! воскликнулъ Алланъ,-- теперь и вы начинаете мечтать о нимфахъ, порхающихъ между деревьями, и о любовныхъ проказахъ во фруктовомъ саду? А? Нѣтъ ли еще женской личности -- каковъ? Но положимъ, что въ семействѣ майора не окажется другой: чтожь намъ дѣлать въ такомъ случаѣ? Тогда мы снова обратимся къ полкронѣ, и пусть судьба рѣшитъ, кому первому ухаживать за миссъ Мильрой.

На этотъ разъ Мидвинтеръ увлекся безпечностію и легкомысліемъ Аллана.

-- Нѣтъ, нѣтъ, сказалъ онъ:-- домохозяину должно принадлежать первое право на вниманіе майорской дочки. Я отступаю на задній планъ, и буду ждать появленія новой женщины въ Торпъ-Амброзѣ.

-- Прекрасно. А я съ этою цѣлію развѣшу въ паркѣ пригласительный адресъ ко всѣмъ норфокскимъ женщинамъ, сказалъ Алланъ.-- Можетъ быть, вы разборчивы относительно роста и цвѣта лица? Какой вашъ любимый возрастъ?

Мидвинтеръ игралъ своимъ собственнымъ суевѣріемъ, какъ играетъ иногда человѣкъ съ заряженнымъ ружьемъ, которое можетъ убить его, или съ дикимъ звѣремъ, могущимъ изуродовать его на всю жизнь. Онъ назвалъ возрастъ женщины въ черномъ платьѣ и красной шали, опредѣленный имъ по его собственному соображенію.

-- Тридцать пять, отвѣчалъ онъ.

Не успѣлъ онъ произнести эти слова, какъ искусственная веселость его мгновенно исчезла. Онъ всталъ съ своего мѣста, не обращая ни малѣйшаго вниманія на усилія Аллана осмѣять его странный отвѣтъ, и въ глубокомъ молчаніи возобновилъ свою безпокойную ходьбу по палубѣ. Еще разъ не отвязчивая мысль, гонявшаяся за нимъ во мракѣ ночи, стала неотступно преслѣдовать его и теперь въ часъ разсвѣта. Еще разъ овладѣло имъ убѣжденіе, что съ нимъ или съ Алланомъ должно случиться что-нибудь недоброе, прежде нежели они выберутся съ разбитаго корабля. Заря на востокѣ съ каждою минутой разгаралась все ярче и ярче; тѣни сбѣгали съ палубы, и при свѣтѣ дня открылась пустынная нагота разбитаго судна. По мѣрѣ того какъ усиливался вѣтерокъ, море просыпалось въ сіяньи утра. Даже холодное клокотанье водоворотовъ перемѣнило е вой однообразный, унылый ропотъ, и перешло въ какое-то ласкающее журчанье подъ вліяніемъ мягкихъ, теплыхъ лучей восходящаго солнца. Мидвинтеръ остановился у передней части корабля и сосредоточилъ свое вниманіе на настоящемъ. Все кругомъ его имѣло такой одобряющій, радостный видъ. Веселая, утренняя улыбка лѣтняго неба, такъ ярко блиставшая надъ старою утомленною землей, расточала свои всеобъединяющія ласки даже бѣдному, разбитому кораблю! Роса, сверкавшая на прибрежныхъ поляхъ, сверкала и на палубѣ; ветхія, ржавыя снасти корабля усыпаны были такими же драгоцѣнными блестками какъ и свѣжіе, зеленые листья деревьевъ на берегу. Мысли Мидвинтера незамѣтно перешли на товарища его ночныхъ приключеній. Онъ вернулся къ кормѣ, и еще подходя къ ней, сталъ говорить съ Алланомъ. Не получивъ отвѣта, онъ приблизился къ лежавшей на полу фигурѣ, и посмотрѣлъ на нее ближе. Предоставленный самому себѣ, Алланъ былъ совершенно побѣжденъ усталостью. Голова его опрокинулась назадъ, шляпа свалилась; онъ лежалъ, вытянувшись во весь ростъ, на палубѣ корабля, въ глубокомъ и крѣпкомъ снѣ.

Мидвинтеръ снова принялся за свою прогулку; въ умѣ его зашевелилось сомнѣніе; его собственныя прошедшія мысли вдругъ показались ему странными и дикими. Съ какимъ мрачнымъ предчувствіемъ ожидалъ онъ наступающаго дня, и какъ невинно было его наступленіе! Солнце поднималось надъ горизонтомъ, часъ освобожденія подходилъ все ближе и ближе, а изъ двухъ Армаделей, заключенныхъ на этомъ роковомъ кораблѣ, одинъ убивалъ время сномъ, между тѣмъ какъ другой спокойно наблюдалъ за наступленіемъ новаго дня.

Солнце продолжало подниматься все выше и выше; время шло. Чувствуя все то же затаенное недовѣріе къ разбитому кораблю, Мидвинтеръ вопросительно посматривалъ то на тотъ, то на другой берегъ, въ надеждѣ подмѣтить какіе-нибудь слѣды пробуждающейся человѣческой жизни. На землѣ все еще было пусто и безмолвно. Клубы дыма, которые скоро должны были подняться изъ трубъ сельскихъ хижинъ, еще не поднимались.

Подумавъ немного, онъ снова вернулся къ кормѣ, чтобы посмотрѣть нѣтъ ли позади ихъ рыбачьей лодки, которую можно было бы окликнуть. Весь занятый этою новою мыслію, онъ поспѣшно прошелъ мимо Аллана, едва замѣтивъ что тотъ еще спитъ. Одинъ шагъ впередъ, и онъ очутился бы у гакаборта, еслибы позади его не раздался звукъ подобный слабому стону. Обернувшись, онъ посмотрѣлъ на Аллана, спавшаго на палубѣ; потомъ тихо опустился подлѣ него на колѣни.

-- Пришелъ таки! прошепталъ онъ.-- Но не ко мнѣ, а къ нему.

Да, призракъ пришелъ посреди ясной прохлады утра; онъ пришелъ среди таинственныхъ ужасовъ сна. Лицо, которое Мидвинтеръ еще недавно видѣлъ совершенно спокойнымъ, было теперь искажено страданіемъ. Потъ крупными каплями выступилъ на лбу Аллана и увлажилъ его кудрявые волосы. Изъ-подъ полуоткрытыхъ вѣкъ сверкали одни незрячіе бѣлки глазъ. Распростертыя руки съ судорожными движеніями скребли палубу. По временамъ онъ стоналъ и бормоталъ что-то невнятное; но вырывавшіяся у него слова заглушены были скрежетомъ зубовъ. Освѣщенный утренними лучами восходящаго солнца, съ выраженіемъ душевной муки на лицѣ, онъ лежалъ тутъ такъ близко отъ наклонившагося надъ нимъ друга и въ то же время такъ далеко отъ него, что оба, быть-можетъ, находились въ это время въ двухъ совершенно различныхъ мірахъ.

Лишь одинъ вопросъ возникъ въ эту минуту въ умѣ Мидвинтера. Какой именно сонъ судилъ Аллану увидѣть рокъ, заключившій его теперь на разбитомъ кораблѣ? Не открылась ли замогильная тайна тому изъ двухъ Армаделей, отъ котораго другой скрывалъ ее? Не представилась ли сыну страшная смерть отца -- тутъ же, на томъ самомъ мѣстѣ гдѣ совершилось нѣкогда преступленіе?

Весь занятый этимъ вопросомъ, сынъ убійцы опустился на колѣни, и сталъ внимательно смотрѣть на сына человѣка, убитаго рукою его отца. Борьба между усыпленнымъ тѣломъ и бодрствующею душой ежеминутно усиливалась. Безпомощныя стенанія охваченнаго сномъ молодаго человѣка становились все громче и громче; руки его поднимались и ловили пустой воздухъ. Одержимый невольнымъ страхомъ, Мидвинтеръ тихо положилъ свою руку на лобъ Аллана. Но какъ ни легко было это прикосновеніе, спящій отвѣчалъ на него таинственнымъ сочувствіемъ: руки его медленно опустились, и онъ пересталъ стонать.

Во время наступившей паузы Мидвинтеръ еще ближе придвинулся къ Аллану, такъ что дыханіе его коснулось лица спящаго. Но не успѣлъ онъ во второй разъ перевести духъ, какъ молодой Армадель внезапно вскочилъ на ноги, какъ будто пробужденный трубнымъ звукомъ.

-- Вамъ что-то приснилось, сказалъ ему Мидвинтеръ, между тѣмъ какъ Алланъ дико смотрѣлъ на него, еще не совершенно опомнившись отъ сна.

Глаза его стали блуждать по кораблю сначала безсмысленно, а потомъ съ выраженіемъ недовольства и удивленія.

-- Развѣ мы все еще здѣсь? спросилъ онъ, между тѣмъ какъ Мидвинтеръ помогалъ ему держаться на ногахъ.-- Что бы ни пришлось мнѣ дѣлать на этомъ проклятомъ кораблѣ, прибавилъ онъ черезъ минуту,-- а ужь спать здѣсь не стану.

При этихъ словахъ глаза Мидвинтера устремились на него съ вопрошающимъ выраженіемъ. Оба пріятеля стали вмѣстѣ ходить по палубѣ.

-- Разкажите мнѣ вашъ сонъ, сказалъ Мидвинтеръ страннымъ, подозрительнымъ голосомъ и съ внезапною рѣзкостью въ обращеніи.

-- Теперь не могу, отвѣчалъ ему Алланъ.-- Дайте мнѣ хоть немного придти въ себя.

Сдѣлавъ еще одинъ кругъ, Мидвинтеръ остановился, и опять заговорилъ.

-- Поглядите на меня Алланъ, сказалъ онъ.

На лицѣ Аллана, обернувшагося къ Мидвинтеру, вмѣстѣ съ неизгладившимся еще впечатлѣніемъ сна, отразилось и естественное удивленіе, вызванное странною просьбой его друга; но ни тѣни недовольства или тайнаго недовѣрія нельзя было подмѣтить на немъ. Мидвинтеръ быстро отвернулся отъ него, едва скрывая веудержимый порывъ восторга.

-- Что, у меня очень смущенный видъ? спросилъ Алланъ, взявъ его подъ руку, и продолжая идти впередъ.-- Если такъ, то пожалуста не тревожьтесь обо мнѣ. Голова моя еще совсѣмъ въ туманѣ, но это скоро пройдетъ.

Нѣсколько минутъ они молча ходили взадъ и впередъ по палубѣ,-- одинъ, стараясь прогнать тяжелое впечатлѣніе сна, другой, пытаясь догадаться что это былъ за сонъ, такой ужасный. Отдѣлавшись отъ мучительнаго страха за прошедшее, суевѣрная натура Мидвинтера однимъ скачкомъ перешла къ новому предположенію: а что если Аллану приснилось будущее? Что если сновидѣніе раскрыло передъ нимъ таинственную книгу судебъ, въ которой онъ прочелъ свою будущую жизнь? Одно ужъ это подозрѣніе въ десять разъ увеличивало желаніе Мидвинтера проникнуть тайну своего друга.

-- Успокоились ли вы немного? спросилъ онъ его.-- Можете ли вы разказать мнѣ теперь вашъ сонъ?

Въ то время какъ Мидвинтеръ предлагалъ этотъ вопросъ, наступила послѣдняя минута ихъ приключенія на кораблѣ.

Они достигли кормы и поворачивали уже назадъ, когда Алланъ, собираясь отвѣчать своему другу, машинально взглянулъ на море. Вмѣсто отвѣта, онъ вдругъ побѣжалъ къ гакаборту и съ радостнымъ восклицаніемъ замахалъ шляпою.

Мидвинтеръ также присоединился къ нему и увидалъ большую шестивесельвую шлюпку, плывшую прямо въ Зундскій проливъ. Какая-то фигура, показавшаяся знакомою обоимъ пріятелямъ, быстро встала съ кормонаго сидѣнья и отвѣчала на привѣтствіе Аллана. Лодка приблизилась, рулевой весело ихъ окликнулъ, и они узнали голосъ доктора.

-- Ну, слава Богу, оба цѣлы и невредимы! сказалъ мистеръ Гаубери, когда молодые люди встрѣтили его на палубѣ.-- Скажите пожалуста, какой вѣтеръ занесъ васъ сюда?

Вопросъ этотъ онъ предложилъ Мидвинтеру, но отвѣтилъ на него Алланъ, и онъ же потребовалъ у доктора объясненій взамѣнъ разказа о своихъ ночныхъ похожденіяхъ. Весь поглощенный одною мыслію проникнуть тайну сновидѣнія, Мидвинтеръ во все время хранилъ молчаніе. Не замѣчая ничего происходившаго вокругъ него, онъ подобно собакѣ не сводилъ глазъ съ Аллана, и неотступно слѣдилъ за нимъ, до тѣхъ поръ пока не пришло время садиться въ лодку. Мистеръ Гаубери съ любопытствомъ физіолога наблюдалъ за его безпрестанно мѣнявшимся лицомъ и безпокойнымъ подергиваньемъ его рукъ. "Ни за какія блага въ мірѣ не помѣнялся бы я съ этимъ господиномъ моею нервною системой," подумалъ докторъ, принимаясь за румпель, и отдавая приказаніе гребцамъ отчаливать отъ разбитаго судна.

Отложивъ всякія дальнѣйшія объясненія до возвращенія въ портъ Св. Маріи, мистеръ Гаубери прежде всего взялся удовлетворить любопытству Аллана. Обстоятельства, побудившія доктора поспѣшить на выручку своихъ гостей, были весьма просты. Нѣсколько рыбаковъ изъ порта Ирина, на западной сторонѣ острова, повстрѣчавъ оторвавшуюся лодку въ морѣ, тотчасъ же узнали въ ней собственность доктора, и немедленно отрядили къ нему посланныхъ для наведенія справокъ. Извѣстіе о случившемся встревожило мистера Гаубери насчетъ Аллана и его друга. Онъ вызвалъ между лодочниками охотниковъ, и по совѣту ихъ прямо отправился въ самое опасное, и притомъ единственное мѣсто у этихъ береговъ, гдѣ въ такую тихую погоду могло приключиться несчастіе съ лодкой, управляемою двумя опытными моряками, а именно въ Зундскій проливъ. Объяснивъ такимъ образомъ свое появленіе на мѣстѣ дѣйствія, докторъ, какъ добрый хозяинъ, сталъ упрашивать своихъ гостей минувшаго вечера, чтобъ они приняли также и его утреннее приглашеніе. Было еще слишкомъ рано, чтобы, вернувшись въ гостиницу, найдти прислугу уже на ногахъ, и потому онъ предложилъ имъ у себя постель и завтракъ.

При первой паузѣ, наступившей въ разговорѣ Аллана съ докторомъ, Мидвинтеръ, который все время оставался чуждъ этому разговору, слегка дотронулся до плеча своего друга.

-- Лучше ли вамъ? спросилъ онъ шепотомъ.-- Скоро ли вы въ состояніи будете разказать мнѣ то что я желаю знать?

Брови Аллана сердито сдвинулись: содержаніе сна и настойчивость, съ которою Мидвинтеръ возвращался къ этому предмету, казались ему равно непріятными. Онъ едва могъ сохранить свое обычное добродушіе.

-- Кажется, вы рѣшились надоѣдать мнѣ до тѣхъ поръ пока я всего не разкажу вамъ, сказалъ онъ,-- такъ ужь лучше разомъ отъ васъ отдѣлаться.

-- Нѣтъ! возразилъ Мидвинтеръ, бросивъ взглядъ на доктора и на гребцовъ.-- Здѣсь насъ могутъ слышать посторонніе люди; вы мнѣ разкажете это наединѣ.

-- Теперь, господа, если хотите въ послѣдній разъ взглянуть на вашу ночную квартиру, вмѣшался докторъ,-- то совѣтую вамъ не терять времени. Черезъ минуту корабль скроется отъ насъ за берегомъ.

Оба Армаделя молча бросили прощальный взглядъ на роковое судно. Унылымъ и одинокимъ нашли они его въ таинственномъ полусвѣтѣ лѣтней ночи. Унылымъ и одинокимъ покидали они его и теперь въ роскошномъ сіяніи лѣтняго утра.

Часъ спустя, докторъ отвелъ своихъ гостей въ приготовленныя для нихъ спальни, и предложилъ имъ отдохнуть въ ожиданіи завтрака.

Но не успѣлъ онъ съ ними проститься, какъ двери обѣихъ комнатъ тихо растворились, и Алланъ столкнулся съ Мидвинтеромъ въ корридорѣ.

-- Можете ли вы спать послѣ всего случившагося? спросилъ Алланъ.

Мидвинтеръ отрицательно покачалъ головой.

-- Вы шли въ мою комнату, не такъ ли? сказалъ онъ.

-- Да; я хотѣлъ просить васъ посидѣть со мною. А вы для чего шли ко мнѣ?

-- Чтобы попросить васъ разказать мнѣ сонъ.

-- Провалъ его возьми этотъ сонъ! Мнѣ хотѣлось бы лучше позабыть его.

-- А мнѣ хотѣлось бы знать его со всѣми подробностями.

Оба замолчали; оба инстинктивно сдерживали себя, чтобы не сказать лишняго слова. Въ первый разъ со времени ихъ дружбы они готовы были поссориться, и за что же? За пустякъ, за сонъ. Но мягкій нравъ Аллана во-время предотвратилъ грозу.

-- Вы величайшій упрямецъ въ мірѣ, сказалъ онъ Мидвинтеру;-- но если ужь вы такъ настаиваете, то пусть будетъ по вашему. Пойдемте въ мою комнату, я разкажу вамъ все.

Алланъ пошелъ впередъ, Мидвинтеръ послѣдовалъ за нимъ. Дверь затворилась, и они остались вдвоемъ.

V. Тѣнь будущаго.

Когда мистеръ Гаубери присоединился къ своимъ гостямъ въ столовой, странная противоположность характера, уже подмѣченная имъ однажды въ молодыхъ людяхъ, поразила его теперь еще болѣе. Одинъ изъ нихъ сидѣлъ за накрытымъ столомъ, голодный и довольный, переходя отъ одного блюда къ другому, и говоря, что онъ еще никогда такъ хорошо не завтракалъ. Другой сидѣлъ одинъ у окна, съ недопитою чашкою чая, съ недоѣденнымъ кускомъ мяса на тарелкѣ. Въ утреннемъ привѣтствіи доктора, обращенномъ къ обоимъ друзьямъ, ясно выражались различныя впечатлѣнія, произведенныя на него каждымъ изъ молодыхъ людей отдѣльно. Аллана онъ дружески потрепалъ по плечу, привѣтствуя его какою-то шуткой; Мидвинтеру же принужденно поклонился, прибавивъ:

-- Вы, кажется, еще не совершенно оправились отъ утомленія прошедшей ночи?

-- Нѣтъ, докторъ! виновата не ночь, сказалъ Алланъ.-- Онъ хмурится отъ одной вещи, которую я разказалъ ему. Но замѣтьте, что и моей вины тутъ также нѣтъ. Знай я напередъ, что онъ вѣритъ снамъ, я конечно не заикнулся бы объ этомъ.

-- Снамъ? повторилъ докторъ, и не понявъ настоящаго значенія словъ Аллана, обратился прямо къ Мидвинтеру:-- При вашемъ темпераментѣ, вамъ давно уже пора бы привыкнуть къ сновидѣніямъ.

-- Да нѣтъ, докторъ, вы не туда обращаетесь, воскликнулъ Алланъ:-- сонъ видѣлъ я, а не онъ. Что же тутъ удивительнаго? Вѣдь это случилось не здѣсь, не въ вашемъ уютномъ домикѣ, а на проклятомъ кораблѣ. Дѣло въ томъ, что передъ самымъ вашимъ появленіемъ туда, я заснулъ, и дѣйствительно увидалъ прескверный сонъ. Что же бы вы думали? Не успѣли мы вернуться сюда....

-- Зачѣмъ безпокоить мистера Гаубери разговоромъ о предметѣ, который никакъ не можетъ интересовать его? съ нетерпѣніемъ замѣтилъ Мидвинтеръ, въ первый разъ открывая ротъ.

-- Извините, возразилъ докторъ довольно рѣзко,-- судя по тому что я уже слышалъ, этотъ вопросъ чрезвычайно интересуетъ меня.

-- Вотъ это я люблю, докторъ! сказалъ Алланъ.-- Пожалуста интересуйтесь, прошу васъ: мнѣ хочется чтобы вы помогли ему освободиться отъ того вздора, который онъ забралъ себѣ въ голову. Какъ бы вы думали? хочетъ убѣдить меня, что сонъ мой предостерегаетъ меня относительно нѣкоторыхъ людей, причемъ онъ настойчиво утверждаетъ, что одинъ изъ этихъ людей не кто другой какъ онъ самъ! Слыхали ли вы что-нибудь подобное? Ужь я бился, бился, доказывая ему противное. Къ чорту, говорю, предостереженіе: всему причиной дурное пищевареніе! Вѣдь вы не знаете что я съѣлъ и выпилъ за ужиномъ у доктора, а я знаю! Что же, вы думаете, послушался онъ меня? Какъ бы не такъ!.. Примитесь-ка теперь вы за него; вы человѣкъ ученый, и онъ долженъ васъ послушаться. Ну, пожалуста, докторъ, будьте умницей, дайте мнѣ свидѣтельство въ испорченномъ пищевареніи; я съ удовольствіемъ покажу вамъ свой языкъ.

-- Довольно взглянуть на ваше лицо, сказалъ мистеръ Гаубери.-- Я, не вставая съ этого мѣста, готовъ засвидѣтельствовать, что вы никогда не страдаете дурнымъ пищевареніемъ. Посмотримъ лучше что это за сонъ, и какое заключеніе можно вывести изъ него,-- если только вы согласны посвятить меня въ вашу тайну.

Алланъ указалъ вилкою на Мидвинтера.

-- Обратитесь къ моему другу, который передастъ вамъ это гораздо лучше меня, сказалъ молодой Армадель.-- Повѣрите ли, онъ списалъ этотъ разказъ съ моихъ словъ, и заставилъ меня выставить подъ нимъ мое имя, какъ-будто это были мои послѣднія слова и моя предсмертная исповѣдь передъ отправленіемъ на висѣлицу. Подавайте-ка его сюда, дружище,-- вѣдь я видѣлъ, какъ вы спрятали его въ вашъ бумажникъ,-- подавайте-ка его сюда!

-- Неужели вы не шутите? спросилъ Мидвинтеръ, доставая свой бумажникъ, съ явнымъ неудовольствіемъ, которое должно было показаться весьма оскорбительнымъ для доктора, такъ какъ въ его же собственномъ домѣ относились къ нему съ такимъ недовѣріемъ.

Мистеръ Гаубери вспыхнулъ.

-- Прошу васъ, не показывайте мнѣ этой рукописи, если вы чувствуете хотя малѣйшее къ тому нерасположеніе, сказалъ онъ съ изысканною вѣжливостью оскорбленнаго человѣка.

-- Вздоръ, пустяки! воскликнулъ Алланъ: -- перебросьте-ка ее сюда поскорѣе!

Вмѣсто того чтобы повиноваться этому безцеремонному требованію, Мидвинтеръ вынулъ рукопись изъ своего бумазкника, и вставъ съ своего мѣста подошелъ къ мистеру Гаубери:

-- Извините меня, сэръ, сказалъ онъ, подавая ему рукопись, причемъ глаза его опустились въ землю и лицо нахмурилось.

-- Скрытное, мрачное существо, подумалъ мистеръ Гаубери, благодаря его съ церемонною вѣзкливостію,-- какъ можно сравнить съ нимъ его друга!

Мидвинтеръ возвратился къ окну и молча сѣлъ на свое мѣсто, съ тою же непроницаемою покорностью, которая нѣкогда озадачивала мистера Боска.

-- Читайте, докторъ, сказалъ Алланъ, когда мистеръ Гаубери развернулъ рукопись.-- Слогъ принадлежитъ не мнѣ, это не похоже на мою безсвязную рѣчь; но содержаніе осталось вполнѣ вѣрнымъ; нѣтъ ничего ни прибавленнаго, ни убавленнаго. Здѣсь вы узнаете именно то что я видѣлъ во снѣ, и что я написалъ бы самъ, еслибы, вопервыхъ, считалъ нужнымъ излагать все это на бумагѣ, а вовторыхъ, еслибъ имѣлъ даръ слова, котораго, заключилъ Алланъ, спокойно размѣшивая свой кофе,-- у меня нѣтъ, кромѣ какъ въ перепискѣ; но ужь за то письма я валяю въ одинъ мигъ.

Мистеръ Гаубери развернулъ рукопись и прочелъ слѣдующія строки:

Сонъ Аллана Армаделя.

"Рано утромъ 1-го іюня 1851 года я очутился (вслѣдствіе обстоятельствъ, о которыхъ считаю лишнимъ упоминать здѣсь) съ моимъ другомъ, молодымъ человѣкомъ одного со мною возраста, на французскомъ кораблѣ La Grâce de Dieu, который лежалъ разбитый въ Зундскомъ проливѣ, между берегами острова Мана и островкомъ Телецъ. Не спавъ всю предшествовавшую ночь, и изнемогая отъ усталости, я наконецъ заснулъ на палубѣ корабля. Я чувствовалъ себя въ то время по обыкновенію совершенно здоровымъ, и солнце должно уже было находиться надъ горизонтомъ. При такихъ обстоятельствахъ, въ упомянутый періодъ дня, я перешелъ отъ сна къ грезамъ. Насколько могу теперь припомнить, по прошествіи уже нѣсколькихъ часовъ времени, сновидѣнія представлялись мнѣ въ слѣдующемъ порядкѣ:

"1. Первымъ фактомъ, въ которомъ я могъ отдать себѣ отчетъ, было появленіе моего отца. Онъ молча взялъ меня за руку, и мы очутились въ каютѣ какого-то корабля.

"2. Вода въ каютѣ медленно поднималась, и наконецъ, совершенно насъ затопила.

"3. Затѣмъ все смѣшалось, и я остался одинъ во мракѣ.

"4. Я ждалъ.

"5. Мракъ разсѣялся, и я увидалъ, какъ бы на картинѣ, широкій, уединенный прудъ, окруженный со всѣхъ сторонъ открытымъ полемъ. На горизонтѣ за прудомъ видно было безоблачное небо, охваченное краснымъ заревомъ заката.

"6. На берегу пруда стояла тѣнь женщины.

"7. То была одна лишь тѣнь. Въ ней не было никакого видимаго признака, по которому ее можно было бы отождествить или сравнить съ какимъ-либо живымъ существомъ. Одно только длинное платье показывало мнѣ, что это тѣнь женщины, вотъ и все.

"8. Опять все смѣшалось: я остался на нѣкоторое время во мракѣ, потомъ мракъ вторично разсѣяся.

"9. Я очутился въ какой-то комнатѣ передъ высокимъ окномъ. Сколько могу припомнить, единственнымъ предметомъ, замѣченнымъ мною изъ находившейся тамъ мебели или украшеній, была маленькая статуэтка, стоявшая по лѣвую отъ меня руку. Окно было отъ меня направо; оно выходило на лужайку и въ небольшой цвѣтникъ; помню, что въ стекла хлесталъ проливной дождь.

"10. Въ этой комнатѣ я былъ не одинъ. Насупротивъ меня у окна стояла тѣнь Мущины.

"11. Она представлялась мнѣ такъ же неясно какъ и тѣнь женщины. Но вотъ тѣнь Мущины пришла въ движеніе. Она протянула руку къ статуэткѣ, и статуэтка упала на полъ и разбилась въ дребезги.

"12. Съ какимъ-то неопредѣленнымъ чувствомъ, не то гнѣва, не то отчаянія, я нагнулся, чтобы посмотрѣть на ея обломки. Когда же я поднялся, тѣнь исчезла, и все смѣшалось снова.

"13. Въ третій разъ разсѣялся мракъ, и предо мною предстали вмѣстѣ тѣнь женщины и тѣнь Мущины.

"14. Никакой внѣшней обстановки не было видно, а можетъ-быть я не могу ее теперь припомнить.

"15. Тѣнь Мущины стояла ко мнѣ ближе; тѣнь женщины находилась поодаль. Съ того мѣста, гдѣ она стояла, послышался звукъ какъ бы отъ наливаемой жидкости. И увидалъ, какъ тѣнь женщина одною рукой коснулась тѣни Мущины, а другою подала ему стаканъ. Онъ принялъ у нея изъ рукъ стаканъ и подалъ его мнѣ. Въ ту минуту, какъ я поднесъ его къ моимъ губамъ, мною овладѣла смертельная слабость, отъ головы до ногъ. И когда я снова пришелъ въ чувство, Тѣни исчезли, и третье видѣніе кончилось.

"16. Опять все смѣшалось, и наступилъ періодъ забвенія.

"17. Далѣе я уже ничего не помню; въ этомъ безсознательномъ забытьѣ я оставался до тѣхъ поръ пока не почувствовалъ на своемъ лицѣ лучей утренняго солнца, и не услыхалъ голоса моего друга, возвѣстившаго мнѣ, что я только-что освободился отъ тяжелаго сна."

Внимательно прочитавъ до конца рукопись (подписанную Алланомъ), докторъ посмотрѣлъ черезъ столъ на Мидвинтера, и съ насмѣшливою улыбкой забарабанилъ пальцами по бумагѣ.

-- У всякаго свое мнѣніе, сказалъ онъ.-- Но я несогласенъ ни съ однимъ изъ васъ насчетъ этого сна. Что касается до вашей теоріи, прибавилъ онъ, съ улыбкою глядя на Аллана, то она уже опровергнута мною: ужинъ, котораго вы не въ состояніи были бы переварить, существуетъ покамѣстъ только въ вашемъ воображеніи. Мою собственную теорію я объясню вамъ сейчасъ, но сперва позвольте мнѣ заняться теоріей вашего друга.

Онъ снова обернулся къ Мидвинтеру, заранѣе торжествуя надъ человѣкомъ, для него антипатичнымъ, и не скрывая этого торжества ни въ лицѣ, ни въ обращеніи.

-- Вы, если не ошибаюсь, продолжалъ онъ, считаете этотъ сонъ сверхъестественнымъ предостереженіемъ, ниспосланнымъ мистеру Армаделю относительно угрожающихъ ему событій и неблагонамѣренныхъ людей, находящихся въ связи съ этими событіями, которыхъ ему слѣдуетъ избѣгать. Позвольте же узнать, какимъ образомъ дошли вы до подобнаго заключенія: вслѣдствіе ли простаго обыкновенія вѣрить снамъ, или вслѣдствіе какого-нибудь особеннаго повода, который заставляетъ васъ придавать такое значеніе именно этому сну?

-- Вы совершенно угадали мое настоящее убѣжденіе, отвѣчалъ Мидвинтеръ, взбѣшенный взглядами и тономъ доктора.-- Извините, если я попрошу васъ довольствоваться этимъ признаніемъ, и позвольте мнѣ умолчать объ этихъ особенныхъ причинахъ.

-- Вотъ, вотъ, то же самое онъ сказалъ и мнѣ, вмѣшался Алланъ.-- Только я не вѣрю, чтобъ у него были какія-нибудь особенныя причины.

-- Не горячитесь, не горячитесь! возразилъ мистеръ Гаубери.-- Можно разсуждать о предметѣ, не проникая въ чужія тайны. Позвольте мнѣ приступить теперь къ моему собственному методу относительно сновъ. Мистеръ Мидвинтеръ вѣроятно не удивится тому, что я смотрю на нихъ съ чисто практической точки зрѣнія.

-- Вы ни въ какомъ случаѣ не удивите меня, возразилъ Мидвинтеръ.-- Извѣстно, что при разрѣшеніи любой проблеммы въ человѣческой природѣ медикъ рѣдко смотритъ далѣе тѣхъ предѣловъ, въ которыхъ дѣйствуетъ его анатомическій ножъ.

Докторъ въ свою очередь былъ задѣтъ за живое.

-- Наши предѣлы далеко не такъ ограничены, какъ вы думаете, сказалъ онъ;-- но я готовъ съ вами согласиться, что въ вашихъ вѣрованіяхъ есть нѣсколько пунктовъ, которыхъ мы, доктора, не признаемъ и не допускаемъ. Такъ напримѣръ, мы не допускаемъ, чтобы разумный человѣкъ имѣлъ право объяснять сверхъестественнымъ образомъ какое-либо явленіе, подлежащее его чувствамъ, пока онъ вполнѣ не убѣдится въ невозможности дать ему естественное объясненіе.

-- Браво! вотъ это отличное возраженіе! воскликнулъ Алланъ.-- Мидвинтеръ крѣпко задѣлъ васъ своимъ анатомическимъ ножемъ, докторъ, не такъ ли? Но за то и вы теперь побили его вашимъ естественнымъ объясненіемъ. Давайте же его вамъ сюда, это естественное объясненіе.

-- Извольте, сказалъ мистеръ І'аубери,-- вотъ оно: въ моей теоріи о снахъ нѣтъ ничего необыкновеннаго; ее раздѣляетъ большинство людей моей профессіи. Сонъ есть воспроизведеніе, въ усыпленномъ состояніи мозга, картинъ и впечатлѣній, отразившихся на немъ во время бдѣнія; это воспроизведеніе бываетъ болѣе или менѣе запутано, болѣе или менѣе несовершенно и сбивчиво, смотря потому, насколько вліяніе сна подѣйствовало на ту или на другую душевную способность спящаго. Не вникая глубже въ этотъ послѣдній, весьма интересный вопросъ, возьмемъ лишь въ общихъ чертахъ изложенную мною теорію, и примѣнимъ ее къ настоящему сну.

Докторъ взялъ со стола рукопись и затѣмъ оставилъ свой форменный тонъ (тонъ профессора, обращающагося къ своимъ слушателямъ), въ который онъ незамѣтно началъ было впадать.

-- Вотъ уже я вижу здѣсь одно явленіе, продолжалъ онъ, которое считаю не болѣе какъ воспроизведеніемъ впечатлѣнія, полученнаго мистеромъ Армаделемъ въ моемъ присутствіи. А если только онъ пороется немного въ своихъ воспоминаніяхъ, то я не отчаяваюсь прослѣдить и весь рядъ изложенныхъ здѣсь грезъ, и непремѣнно отыскать связь можду ними и его словами, мыслями, впечатлѣніями и дѣйствіями въ продолженіе двадцати четырехъ часовъ, предшествовавшихъ сну на палубѣ корабля.

-- Память моя къ вашимъ услугамъ, сказалъ Алланъ.-- Съ чего же мы начнемъ?

-- А съ того что вы разкажете мнѣ, какъ провели вы вчерашній день до той минуты, когда мы встрѣтились съ вами на дорогѣ сюда, отвѣчалъ мистеръ Гаубери.-- Поутру вы, конечно, встали и позавтракали. Затѣмъ что?

-- Затѣмъ мы наняли съ Мидвинтеромъ экипажъ, сказалъ Алланъ, и поѣхали изъ Кассльтоуна въ Дугласъ, чтобы проводить моего стараго друга, мистера Брока, отправлявшагося на пароходѣ въ Ливерпуль. Возвратившись назадъ въ Кассльтоунъ, мы разстались у дверей гостиницы. Мидвинтеръ вошелъ въ домъ, а я отправился въ гавань посмотрѣть на свою яхту... Кстати, докторъ, не забудьте, что вы обѣщали мнѣ покататься съ нами на яхтѣ до нашего отъѣзда отсюда.

-- Очень вамъ благодаренъ. Но не будемъ удаляться отъ нашего предмета. Что же случилось потомъ?

Алланъ молчалъ. Онъ мысленно разгуливалъ уже по морю.

-- Что дѣлали вы на яхтѣ? повторилъ докторъ.

-- О, я очень хорошо помню что тамъ дѣлалъ: убиралъ каюту. Даю вамъ честное слово, докторъ, что я все перевернулъ вверхъ дномъ. А другъ мой, котораго вы видите передъ собою, явился ко мнѣ на помощь... Ахъ, да чтожь это я до сихъ поръ не спрошу у васъ о здоровьѣ вашей шлюпки. Если она повреждена, то я требую, чтобы мнѣ дозволено было привести ее въ порядокъ.

Докторъ въ отчаяніи отказался отъ всякой дальнѣйшей попытки упражнять память Аллана.

-- Я сомнѣваюсь, чтобы мы достигли этимъ путемъ до нашей цѣли, сказалъ онъ.-- Лучше брать по порядку каждое отдѣльное явленіе сна и постепенно разрѣшать вопросы, которые будутъ сами собою возникать на вашемъ пути. Возьмемъ для начала два первые факта. Вы видѣли, что вамъ явился вашъ отецъ, что вы очутились съ нимъ въ каютѣ какого-то корабля и вмѣстѣ затоплены были наполнявшею ее водою. Спускались ли вы въ каюту разбитаго корабля, позвольте васъ спросить?

-- Я не могъ туда спуститься, отвѣчалъ Алланъ,-- потому что, когда я заглянулъ въ нее, она была наполнена водою, и поспѣшилъ снова затворитъ ее.

-- Прекрасно, сказалъ мистеръ Гаубери.-- Кажется, здѣсь какъ нельзя болѣз вѣрно отразилось впечатлѣніе, полученное вами въ бодрствующемъ состояніи. Засыпая, вы имѣли въ головѣ каюту, воду, а послѣднимъ звукомъ въ вашихъ ушахъ (этого мнѣ не нужно у васъ и спрашивать) было, конечно, журчаніе канала. Считаю лишнимъ доказывать вамъ теперь, что мысль объ утопленіи могла естественно возникнуть изъ подобныхъ впечатлѣній. Но прежде чѣмъ идти впередъ, посмотримъ, не нужно ли вамъ еще чего уяснить себѣ? Конечно нужно: есть еще одно темное обстоятельство.

-- И самое важное изъ всѣхъ, замѣтилъ Мидвинтеръ, вмѣшиваясь въ разговоръ, но не покидая своего мѣста у окна.

-- Вы разумѣете появленіе отца мистера Армаделя? Я именно шелъ къ этому, отвѣчалъ мистеръ Гаубери.-- Живъ ли вашъ отецъ? прибавилъ онъ, обращаясь еще разъ къ Аллану.

-- Отецъ мой умеръ до моего появленія на свѣтъ Божій.

Докторъ вздрогнулъ.

-- Это нѣсколько запутываетъ вопросъ, сказалъ онъ.-- Почему же вы узнали, что лице, явившееся вамъ во снѣ, былъ вашъ отецъ!

Алланъ сталъ въ тупикъ; Мидвинтеръ отодвинулъ немного свой стулъ отъ окна, и въ первый разъ внимательно посмотрѣлъ на доктора.

-- Думали ли вы, засыпая, о вашемъ отцѣ? продолжалъ мистеръ Гаубери.-- Нѣтъ ли у васъ какого-нибудь портрета, который могъ въ эту минуту прійдти вамъ на мысль?

-- Конечно, есть! воскликнулъ Алланъ, внезапно хватаясь за послѣднее воспоминаніе.-- Мидвинтеръ! помните вы миніатюру, которую вы нашли на полу каюты, когда мы приводили ее въ порядокъ? Вы еще замѣтили, будто я не дорожу этою вещью, а я сказалъ вамъ, что напротивъ весьма дорожу ею, потому что это портретъ моего отца.

-- А было ли сходство между миніатюрой и лицемъ, явившимся вамъ во снѣ? спросилъ мистеръ Гаубери.

-- Поразительное! Право, докторъ, это становится интереснымъ!

-- Что вы на это скажете? спросилъ мистеръ Гаубери, снова обращаясь къ. окну.

Мидвинтеръ поспѣшно оставилъ свое мѣсто и сѣлъ рядомъ съ Алланомъ. Подобно тому какъ нѣкогда спасался онъ отъ тираніи своего суевѣрія подъ сѣнію здраваго смысла мистера Брока, такъ и въ настоящую минуту, съ тою же опрометчивою поспѣшностью, съ тою же неподдѣльною искренностью намѣреній, искалъ онъ спасенія въ теоріи доктора о снахъ.

-- Я скажу вмѣстѣ съ моимъ другомъ, отвѣчалъ онъ съ внезапнымъ увлеченіемъ,-- что это становится интереснымъ. Продолжайте, прошу васъ, продолжайте.

Докторъ посмотрѣлъ на своего страннаго гостя съ большимъ противъ прежняго снисхожденіемъ.

-- Я встрѣчаю въ васъ перваго мистика, сказалъ онъ,-- который допускаетъ справедливые доводы. Прежде нежели кончится наше изслѣдованіе, я не отчаяваюсь убѣдить васъ въ истинѣ моихъ словъ. Теперь, продолжалъ онъ, справляясь съ рукописью,-- перейдемъ къ слѣдующему ряду явленій. Промежутокъ забвенія, послѣ первыхъ грезъ, объясняется весьма легко. Въ переводѣ на простой англійскій языкъ, это означаетъ минутное прекращеніе умственной дѣятельности мозга, подъ вліяніемъ болѣе глубокаго сна, между тѣмъ какъ слѣдующее за тѣмъ чувство одиночества во мракѣ обозначаетъ возобновленіе этой дѣятельности, предшествующее воспроизведенію другаго ряда образовъ. Теперь разсмотримъ эти впечатлѣнія. Уединенный прудъ, окруженный со всѣхъ сторонъ открытымъ полемъ; солнечный закатъ за прудомъ; тѣнь женщины на берегу. Прекрасно; объясняйте же, мистеръ Армадель, какимъ образомъ этотъ прудъ попалъ въ ваше воображеніе? Открытое поле вы видѣли по дорогѣ изъ Кассльтоуна сюда. Но у насъ въ окрестностяхъ нѣтъ ни прудовъ, ни озеръ, и вы нигдѣ не могли встрѣтить ихъ въ послѣднее время, потому что прибыли на нашъ островъ послѣ продолжительной прогулки по морю. Не припомните ли вы какой-нибудь картины, книги, или разговора на этотъ счетъ съ вашимъ другомъ?

Алланъ взглянулъ на Мидвинтера.

-- Я не помню, чтобы мы говорили о прудахъ или озерахъ, сказалъ онъ.-- А вы?

Вмѣсто отвѣта Мидвинтеръ внезапно обратился къ доктору.

-- Нѣтъ ли у васъ послѣдняго нумера здѣшней газеты? спросилъ онъ.

Докторъ вынулъ его изъ шкафа. Мидвинтеръ отыскалъ страницу, заключавшую въ себѣ извлеченіе изъ вновь напечатанныхъ путешествій по Австраліи, которыя наканунѣ такъ сильно заинтересовали Аллана, и такъ усыпительно подѣйствовали на его друга. Здѣсь, въ томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ описывались страданія путешественниковъ, умиравшихъ отъ жажды, и гдѣ говорилось о чудесномъ ихъ спасеніи,-- здѣсь, въ самомъ патетическомъ мѣстѣ разказа, являлся широкій прудъ, воспроизведенный сномъ Аллана!

-- Не убирайте газеты, сказалъ докторъ, когда Мидвинтеръ указалъ ему на это мѣсто съ надлежащими объясненіями.-- Прежде нежели мы окончимъ наша изслѣдованія, весьма можетъ быть, что намъ снова понадобится это извлеченіе. Теперь прудъ объясненъ. Но чѣмъ объяснить закатъ солнца? Ни о чемъ подобномъ не упоминается въ газетѣ. Поройтесь-ка въ вашихъ воспоминаніяхъ, мистеръ Армадель: намъ нужно впечатлѣніе солнечнаго заката, полученное вами во время бдѣнія.

Еще разъ Алланъ замялся, и еще разъ проворная память Мидвинтера вывела его изъ этого затрудненія.

-- Мнѣ кажется, я могу отыскать причину этого впечатлѣнія, такъ же какъ отыскалъ причину перваго, сказалъ онъ, обращаясь къ доктору.-- Пріѣхавъ сюда вчера вечеромъ, мы съ Алланомъ долго гуляли по холмамъ...

-- Такъ, такъ, такъ! Вспомнилъ теперь, перебилъ его Алланъ.-- Солнце уже садилось, когда мы возвращались назадъ въ гостиницу, и закатъ былъ такъ хорошъ, что мы оба остановились полюбоваться имъ. Тутъ мы потолковали о мистерѣ Брокѣ, разсуждая о томъ гдѣ бы онъ могъ быть въ это время. Память мою трудно разшевелить, докторъ; но ужь разъ какъ она пошла гулять, такъ вы ее ничѣмъ не удержите! Да я еще не передалъ вамъ и половины того что вспомнилъ.

-- Изъ состраданія къ памяти мистера Мидвинтера и къ своей собственной, погодите минутку, сказалъ докторъ.-- Мы отыскали въ вашихъ воспоминаніяхъ впечатлѣнія открытаго поля, пруда и солнечнаго заката. Но тѣнь женщины остается еще не объясненною. Не можете ли вы указать намъ оригиналъ этой таинственной фигуры?

Алланъ погрузился въ прежнее раздумье, а Мидвинтеръ, не сводя глазъ съ доктора, нетерпѣливо ждалъ что будетъ дальше. Въ комнатѣ въ первый разъ водворилось ненарушимое молчаніе. Мистеръ Гаубери вопросительно посматривалъ то на Аллана, то на его друга. Но ни тотъ, ни другой не отвѣчали ему. Между тѣнью и ея плотью находилась цѣлая бездна тайны, равно непроницаемая для всѣхъ троихъ.

-- Терпѣніе, сказалъ докторъ спокойно.-- Оставимъ покамѣстъ таинственную фигуру на берегу пруда, и посмотримъ, не попадется ли она намъ гдѣ-нибудь опять, по мѣрѣ того какъ мы будемъ идти впередъ. Позвольте мнѣ замѣтить вамъ, мистеръ Мидвинтеръ, что отождествить тѣнь задача немаловажная, но мы все-таки не отчаяваемся разрѣшить ее. Эта неосязаемая фея озера можетъ при вторичной встрѣчѣ принять болѣе дѣйствительныя формы.

Мидвинтеръ ничего не отвѣчалъ. Съ этой минуты участіе, которое онъ принималъ въ изслѣдованіи, начало ослабѣвать.

-- Теперь что слѣдуетъ? продолжалъ мистеръ Гаубери, опять свѣряясь съ рукописью.-- Мистеръ Армадель видитъ себя въ какой-то комнатѣ. Онъ стоитъ передъ большимъ окномъ, выходящимъ на лужайку и цвѣтникъ, между тѣмъ какъ дождь хлещетъ въ стекла. Единственная вещь въ комнатѣ небольшая статуэтка, а единственное живое существо тѣнь мущины, стоящая насупротивъ мистера Армаделя. Тѣнь протягиваетъ свою руку, статуэтка падаетъ и разбивается въ дребезги. А сновидецъ въ досадѣ и отчаяніи (замѣтьте, господа, что здѣсь уже мыслящая способность спящаго начинаетъ дѣйствовать, и сонъ на минуту весьма раціонально переходитъ отъ причины къ слѣдствію),-- сновидецъ, повторяю я, нагибается, чтобы посмотрѣть на обломки статуи. Но въ ту минуту, какъ онъ встаетъ, все снова исчезаетъ. Это значитъ, что въ колебательномъ движеніи сна наступило время прилива, и мозгъ отдыхаетъ немного. Что съ вами, мистеръ Армадель, ужь не унеслись ли вы куда-нибудь опять съ вашею непослушною памятью?

-- Да, сказалъ Алланъ.-- Я несусь во весь духъ, такъ что наткнулся даже на разбитую статуэтку; это ни что иное какъ китайская пастушка, которую я уронилъ въ кофейной съ каминной полки, потявувшись за сонеткой, чтобы заказать себѣ уживъ. Какъ мы быстро идемъ впередъ, докторъ! Не правда ли? Точно загадку разгадываемъ. Ну, Мидвинтеръ, теперь вашъ чередъ.

-- Нѣтъ! сказалъ докторъ.-- Чередъ мой, если позволите. Я предъявляю свои права на большое окно, на цвѣтникъ и на лужайку; это моя неотъемлемая собственность. Большое окно вы найдете въ слѣдующей комнатѣ, мистеръ Армадель. Изъ него вы увидите цвѣтникъ и лужайку, а если вамъ угодно будетъ утрудить немного вашу удивительную память, вы вспомните, что сами же имѣли любезность похвалить мои красивыя французскія окна и мой опрятный цвѣтничекъ, когда я привезъ васъ вчера вечеромъ въ портъ Св. Маріи.

-- Совершенно справедливо, отвѣчалъ Алланъ: -- я именно хвалилъ ихъ. Но чѣмъ вы объясните дождь, видѣнный мною во снѣ? Я ни капли дождя не видалъ въ продолженіе послѣдней недѣли.

Мистеръ Гаубери задумался. Глаза его остановились на мѣстной газетѣ, лежавшей на столѣ.

-- Если мы не можемъ сами ничего придумать, сказалъ онъ,-- то посмотримъ, не найдется ли впечатлѣніе дождя тамъ, гдѣ мы нашли впечатлѣніе пруда.

Онъ внимательно сталъ просматривать газету.

-- Нашелъ! воскликнулъ онъ.-- Вотъ здѣсь именно описывается ливень, который освѣжилъ этихъ несчастныхъ, жаждущихъ путешественниковъ до открытія ими пруда. Вотъ вамъ и впечатлѣніе дождя, мистеръ Армадель, запавшее въ вашъ мозгъ въ то время, какъ вы читали вчера вашему другу выдержки изъ путешествія по Австраліи! А вотъ вамъ, мистеръ Мидвинтеръ, и объясненіе она, въ которомъ по обыкновенію сливаются всѣ отдѣльные образы, воспринятые нами въ бодрствующемъ состояніи!

-- Можете ли вы, однако, объяснить человѣческую фигуру, стоявшую у окна? спросилъ Мидвинтеръ:-- или мы должны обойдти и тѣнь мущины, такъ же какъ обошли тѣнь женщины?

Онъ сдѣлалъ этотъ вопросъ съ безукоризненною вѣжливостью въ обращеніи, но съ легкимъ оттѣнкомъ сарказма, который, впрочемъ, не ускользнулъ отъ тонкаго слуха доктора, и немедленно разшевелилъ въ немъ полемическій задоръ.

-- Когда ищутъ раковинъ на взморьѣ, мистеръ Мидвинтеръ, то всегда начинаютъ съ ближайшихъ, возразилъ онъ.-- Мы теперь собираемъ факты, и прежде всего беремся за тѣ, которые кажутся намъ наиболѣе понятными. Пусть тѣнь мущины и тѣнь женщины удалятся вдвоемъ на время; но не безпокойтесь, мы не упустимъ ихъ изъ виду. На все свое время, мой любезный мистеръ Мидвинтеръ, на все свое время!

Несмотря на изысканную вѣжливость, голосъ мистера Гаубери также звучалъ сарказмомъ. Краткое перемиріе, заключенное между обоими антагонистами, уже окончилось. Мидвинтеръ многозначительно возвратился на свое прежнее мѣсто у окна, а докторъ еще многозначительнѣе повернулся къ нему спиною. Алланъ, который никогда не возставалъ ни противъ чьего-либо мнѣнія, никогда не вникалъ серіозно въ чьи-либо поступки, весело забарабанилъ по столу черенкомъ своего ножа.

-- Продолжайте, докторъ! воскликнулъ онъ,-- моя удивительная память свѣжа попрежнему.

-- Въ самомъ дѣлѣ? спросилъ мистеръ Гаубери, снова принимаясь за рукопись.-- Помните ли вы что случилось, когда мы болтали съ хозяйкой гостиницы, сидя у ея прилавка?

-- Конечно, помню! Вы были такъ добры, что подали мнѣ стаканъ водки съ водой, которую хозяйка только-что приготовила для васъ самихъ. А я принужденъ былъ отказаться отъ нея; потому что, какъ я уже говорилъ вамъ однажды, вкусъ этого напитка всегда производитъ во мнѣ тошноту и головокруженіе, съ чѣмъ бы вы ни смѣшали его.

-- Совершенно такъ, отвѣчалъ докторъ.-- Ну, вотъ вамъ и еще одно обстоятельство, воспроизведенное сномъ. На этотъ разъ вы видите уже вмѣстѣ тѣнь мущины и тѣнь женщины. Вы слышите наливаніе жидкости (водки изъ бутылки, и воды изъ кувшина гостиницы); стаканъ передается тѣнью женщины (т.-е. хозяйкой) тѣни мущины (т.-е. мнѣ); тѣнь мущины передаетъ его вамъ (именно то, что я и сдѣлалъ); а затѣмъ слѣдуетъ смертельная слабость, о которой вы мнѣ разказывали. Мнѣ, право, стыдно, мистеръ Мидвинтеръ, отождествлять таинственныя видѣнія, съ такими не романическими оригиналами, каковы содержательница гостиницы и окружной сельскій медикъ. Но другъ вашъ можетъ повторить вамъ, что питье изъ водки съ водой было дѣйствительно приготовлено въ его присутствіи хозяйкой гостиницы, и что оно достигло до него черезъ мои руки. Вотъ, видите, намъ удалось, наконецъ, поймать и тѣни, точь въ точь какъ я предсказывалъ; а теперь остается лишь объяснить,-- что можно будетъ сдѣлать въ двухъ словахъ,-- какимъ образомъ онѣ появились во снѣ. Попытавшись воспроизвести порознь образъ доктора и образъ хозяйки гостиницы въ связи не съ тѣми обстоятельствами, при которыхъ они предстали ему во время бдѣнія, дремлющій умъ прямо идетъ къ третьему, и воспроизводитъ образъ доктора и образъ хозяйки, обоихъ вмѣстѣ и въ связи съ надлежащимъ порядкомъ обстоятельствъ. Ну, вотъ вамъ а весь сонъ объясненъ, какъ на ладонкѣ! Позвольте же мнѣ, любезный мистеръ Мидвинтеръ, возвратить вамъ рукопись, съ моею живѣйшею признательностію за находящееся въ ней полное и энергическое подтвержденіе раціональной теоріи о снахъ.

Сказавъ эти слова, мистеръ Гаубери подалъ рукопись Мидвинтеру съ безпощадною вѣжливостью торжествующаго противника.

-- Удивительно! необыкновенно! Ни одинъ фактъ не пропущенъ съ самаго начала и до конца, клянусь Юпитеромъ! воскликнулъ Алланъ съ поспѣшнымъ благоговѣніемъ профана.-- Что значитъ наука-то, а!

-- Ни одинъ фактъ не пропущенъ, говорите вы, замѣтилъ докторъ самодовольно,-- а между тѣмъ намъ, кажется, не удалось убѣдить вашего друга.

-- Да, вы не убѣдили меня, отвѣчалъ Мидвинтеръ.-- Но я не хочу этимъ сказать чтобы вы были не правы.

Онъ говорилъ спокойно, почти грустно. Грозное убѣжденіе въ сверхъестественномъ происхожденіи этого сна,-- убѣжденіе, отъ котораго онъ старался освободиться, снова овладѣло имъ въ настоящую минуту. Все его участіе къ спору миновало; вся его воспріимчивость къ раздражающему вліянію этого разговора исчезла безъ слѣда. Будь на мѣстѣ Мидвинтера какой-либо другой человѣкъ, мистера Гаубери вѣроятно смягчила бы уступка, сдѣланная его противникомъ; но Мидвинтеръ слишкомъ не нравился доктору, чтобъ онъ рѣшился оставить его въ покоѣ.

-- Допускаете ли вы, спросилъ докторъ еще придирчивѣе прежняго,-- что я объяснилъ каждое сновидѣніе тѣми впечатлѣніями, которыя отразились въ умѣ мистера Армаделя въ его бодрствующемъ состояніи?

-- Я ничуть не желаю отрицать справедливости вашихъ словъ, сказалъ Мидвинтеръ съ покорностью.

-- Отождествилъ ли я тѣни съ ихъ живыми оригиналами?

-- Да, вы отождествили ихъ на вашъ собственный взглядъ и на взглядъ моего друга, но не на мой.

-- Не на вашъ? Но развѣ вы сами можете отождествить ихъ?

-- Нѣтъ. Я могу лишь ждать, покамѣстъ живые оригиналы предстанутъ мнѣ въ будущемъ.

-- Вы говорите какъ настоящій оракулъ, мистеръ Мидвинтеръ! Имѣете ли вы въ настоящую минуту какое-либо понятіе о томъ, кто могутъ быть эти живые оригиналы?

-- Имѣю. Я полагаю, что будущее отождествитъ тѣнь женщины съ одною особой, которую другъ мой еще до сихъ поръ не встрѣчалъ, а тѣнь мущины со мной самимъ.

Алланъ хотѣлъ было что-то возразить, но докторъ остановилъ его.

-- Дайте намъ хорошенько уяснить это, сказалъ онъ Мидвинтеру.-- Оставляя на минуту въ сторонѣ вопросъ о вашей собственной личности, могу ли я спросить у васъ, какимъ образомъ тѣнь, не имѣющая никакого отличительнаго признака, можетъ быть отождествлена съ живою женщиной, которой вашъ другъ еще не знаетъ?

Мидвинтеръ слегка покраснѣлъ. Онъ начиналъ чувствовать язвительную колкость логики своего противника.

-- Внѣшняя обстановка сновидѣнія имѣла свои отличительныя черты, отвѣчалъ онъ.-- Въ этой обстановкѣ появится въ первый разъ и живой оригиналъ тѣни.

-- То же самое, я полагаю, должно случиться и съ тѣнью мущины, въ которой вы такъ настойчиво узнаете самого себя, продолжалъ докторъ.-- Стало-быть, вы также явитесь въ будущемъ въ связи съ статуэткой, которая разобьется въ присутствіи вашего друга, въ связи съ окномъ, выходящимъ въ садъ, и съ проливнымъ дождемъ, который будетъ хлестать въ стекла? Вы утверждаете все это, не такъ ли?

-- Да, я утверждаю это.

-- Вѣроятно, такъ же объясняете вы и слѣдующее за тѣмъ видѣніе? Вы сойдетесь съ таинственною женщиной въ какомъ-либо неизвѣстномъ доселѣ мѣстѣ, и подадите мистеру Армаделю стаканъ съ какою-то неизвѣстною доселѣ жидкостью, отъ которой ему сдѣлается дурно? Не такъ ли? Но неужели вы не шутите, говоря, что вѣрите этому?

-- Да, я нисколько не шучу, говоря вамъ, что вѣрю этому.

-- Стало-быть, согласно съ вашимъ взглядомъ на этотъ счетъ, исполненіе этого сна будетъ сопровождаться наступленіемъ извѣстныхъ событій, которыя подвергнутъ большой опасности счастіе или безопасность мистера Армаделя?

-- Да, я въ этомъ твердо убѣжденъ.

Докторъ всталъ, бросилъ свой нравственный анатомическій ножъ, подумалъ немного и снова взялся за него.

-- Еще одинъ вопросъ, сказалъ онъ:-- имѣете ли вы какую-либо особенную причину, чтобы вдаваться въ подобный мистицизмъ, когда передъ вами лежитъ неопровержимое и раціональное объясненіе сна?

-- Ни вамъ, ни моему другу, возразилъ Мидвинтеръ,-- я не могу объяснить этой причины.

Докторъ посмотрѣлъ на часы съ видомъ человѣка, которому вдругъ вспало на умъ что онъ напрасно теряетъ время.

-- Мы расходимся въ главныхъ основаніяхъ, сказалъ онъ,-- и еслибы споръ нашъ продолжался до втораго пришествія, то и тутъ мы навѣрное не убѣдили бы другъ друга. Извините меня, если я прощусь съ вами немного поспѣшно. Теперь ужь позднѣе чѣмъ я думалъ, и моя утренняя коллекція больныхъ вѣроятно дожидается меня въ операторской. Васъ, по крайней мѣрѣ, я убѣдилъ, мистеръ Армадель; такимъ образомъ время, употребленное нами на этотъ диспутъ, можно считать не совсѣмъ еще потеряннымъ. Прошу васъ, останьтесь у меня, и выкурите по сигарѣ. А я черезъ часъ снова буду къ вашимъ услугамъ. Онъ дружески кивнулъ головой Аллану, церемонно поклонился Мидвинтеру, и вышелъ изъ комнаты.

Какъ только дверь затворилась за нимъ, Алланъ всталъ изъ-за стола и обратился къ своему другу съ тою неотразимою искренностью обращенія, которая всегда трогала сердце Мидвинтера съ перваго дня ихъ встрѣчи въ Соммерсетширскомъ трактирѣ.

-- Теперь, когда вашъ поединокъ съ докторомъ кончился, сказалъ Алланъ,-- я имѣю сказать вамъ нѣсколько словъ отъ себя. Сдѣлаете ли вы ради меня то, чего бы вы не сдѣлали ради самого себя?

Лицо Мидвинтера мгновенно просвѣтлѣло.

-- Я готовъ сдѣлать все, о чемъ бы вы ни попросили меня, сказалъ онъ.

-- Прекрасно. Итакъ, обѣщайте мнѣ никогда болѣе не упоминать объ этомъ снѣ?

-- Пожалуй, если вы этого желаете.

-- Не сдѣлаете ли вы еще одну уступку? Не перестанете ли вы вовсе думать о немъ?

-- Это довольно трудно, Алланъ. Но я попытаюсь.

-- Вотъ такъ умница! Теперь подайте мнѣ сюда эту дрянную бумажку, разорвемъ ее, и дѣло съ концемъ.

Онъ попробовалъ было вырвать рукопись изъ рукъ своего друга, но Мидвинтеръ предупредилъ его, держа ее на извѣстномъ разстояніи.

-- Ну, пожалуста! отдайте! умолялъ Алланъ.-- Мнѣ такъ хочется зажечь ею сигару.

Мидвинтеръ колебался съ грустнымъ чувствомъ. Трудно было ему бороться съ Алланомъ; однако на этотъ разъ онъ устоялъ въ борьбѣ.

-- Прежде нежели вы зажжете ею вашу сигару, сказалъ онъ,-- я хочу подождать немного.,

-- А какъ долго? до завтра?

-- Подолѣе.

-- До вашего отъѣзда съ острова Мана?

-- Подолѣе.

-- Чортъ возьми! Отвѣчайте мнѣ прямо на прямой вопросъ: до которыхъ именно поръ намѣрены вы ждать?

Мидвинтеръ тщательно спряталъ рукопись въ свой бумажникъ.

-- Я подожду, сказалъ онъ,-- покамѣстъ мы пріѣдемъ въ Торпъ-Амброзъ.

КНИГА ТРЕТЬЯ.

I. Скрытое зло.

1. Отъ Осіи Мидвинтера къ мистеру Броку.

"Торпъ-Амброзъ, 15 го іюня 1851 года.

"Любезный мистеръ Брокъ, мы пріѣхали сюда часъ тому назадъ, въ то время какъ слуги запирали уже двери на ночь. Алланъ, утомленный продолжительною ѣздой, отправился спать, оставивъ меня одного въ библіотекѣ, чтобы сообщить вамъ подробности нашего путешествія въ Норфокъ. Болѣе его пріученый ко всевозможнымъ трудностямъ, я чувствую въ себѣ настолько бодрости, чтобы написать письмо, хотя часы на каминѣ показываютъ уже полночь, и мы безостановочно ѣхали съ десяти часовъ утра.

"Въ послѣдній разъ Алланъ писалъ вамъ съ острова Мана, и если не ошибаюсь, онъ сообщилъ вамъ о приключеніи нашемъ на разбитомъ кораблѣ. Простите мнѣ, любезный мистеръ Брокъ, если я ничего не скажу вамъ на этотъ счетъ до тѣхъ поръ, пока время не успокоитъ мои мысли. Мнѣ снова приходится начинать тяжелую борьбу съ самимъ собой; но съ Божіею помощью я надѣюсь выйдти изъ нея побѣдителемъ, и непремѣнно выйду.

"Считаю лишнимъ утомлять васъ разказомъ о нашихъ поѣздкахъ въ сѣверныя и западныя части Острова, равно какъ и о тѣхъ небольшихъ прогулкахъ по морю, которыя мы предпринимали по окончаніи починки яхты. Гораздо лучше будетъ если я прямо перейду къ описанію вчерашняго утра, то-есть къ четырнадцатому числу. Мы вошли въ Дугласскую гавань во время ночнаго прилива, и какъ скоро отперли почтовую контору, Алланъ, по моему совѣту, послалъ на берегъ за письмами; но посланный вернулся лишь съ однимъ письмомъ, которое, какъ оказалось, шло отъ бывшей владѣтельницы Торпъ-Амброза, мистрисъ Бланшардъ.

"Я полагаю, что вамъ непремѣнно нужно знать содержаніе этого письма, потому что оно имѣло серіозное вліяніе на предположенія и разчеты Аллана въ будущемъ. Такъ какъ онъ обыкновенно все теряетъ, то успѣлъ уже потерять и это письмо. Я постараюсь, впрочемъ, какъ можно проще и яснѣе изложить вамъ сущность того что пишетъ ему мистрисъ Бланшардъ.

"Первая страница письма извѣщала его объ отъѣздѣ этихъ дамъ изъ Торпъ-Амброза. Онѣ уѣхали третьяго-дня, то-есть тринадцатаго числа, рѣшившись, послѣ долгаго колебанія, на поѣздку въ Италію, чтобы посѣтить своихъ старинныхъ друзей, живущихъ гдѣ-то въ окрестностяхъ Флоренціи. Повидимому, мистрисъ Бланшардъ и ея племянница готовы были бы остаться тамъ навсегда, еслибы нашелся имъ для найма приличный домъ съ землею. Обѣ онѣ любятъ Италію и Италіянцевъ, и имѣютъ настолько средствъ, чтобы жить какъ имъ нравится. Старшая изъ двухъ дамъ получила свою вдовью часть, а младшая -- все состояніе отца своего.

"Слѣдующая затѣмъ страница не понравилась Аллану. Изъявивъ ему свою искреннюю благодарность, за то что онъ предоставилъ ей и племянницѣ право не торопиться выѣздомъ изъ Торпъ-Амброза, мистрисъ Бланшардъ прибавляла, что деликатный поступокъ Аллана произвелъ такое благопріятное впечатлѣніе на друзей ея семейства и на всѣхъ жителей околотка, что они пожелали устроить для него торжественную встрѣчу по пріѣздѣ его въ Торпъ-Амброзъ. Въ сосѣднемъ городѣ уже происходило предварительное собраніе фермеровъ помѣстья и главныхъ лицъ города, для обсужденія программы этой встрѣчи, а въ скоромъ времени должно придти и письмо отъ мѣстнаго священника съ освѣдомленіемъ, когда мистеру Армаделю угодно будетъ лично и торжественно вступить во владѣніе своимъ Норфокскимъ помѣстьемъ.

"Вы догадаетесь теперь о причинѣ вашего внезапнаго отъѣзда съ острова Мана. Первою и главнѣйшею мыслію вашего бывшаго воспитанника, какъ только онъ узналъ о рѣшеніи митинга, было отдѣлаться отъ торжественнаго пріема, а единственнымъ средствомъ къ тому былъ немедленный отъѣздъ въ Торпъ-Амброзъ до полученія письма священника. Напрасно пытался я внушить ему, что нужно серіозно обдумать это внезапное рѣшеніе, прежде нежели приступать къ его исполненію; онъ преспокойно продолжалъ укладывать свой чемоданъ съ своею необыкновенною, непроницаемою и неподатливою шутливостью. Въ десять минутъ весь багажъ былъ уложенъ, а еще минутъ черезъ пять Алланъ уже отдавалъ приказанія экипажу яхты ѣхать обратно въ Соммерсетширъ. Пароходъ, отправлявшійся въ Ливерпуль, стоялъ съ нами рядомъ, но мнѣ не было другаго выбора какъ ѣхать съ Алланомъ на яхтѣ, или отпустить его одного. Не стану разказывать вамъ о нашемъ бурномъ переѣздѣ, о задержкѣ въ Ливерпулѣ, и о всѣхъ пропущенныхъ нами поѣздахъ желѣзной дороги во время путешествія во внутренности страны. Довольно вамъ знать, что мы пріѣхали сюда благополучно, вотъ и все. Пусть здѣшніе слуги думаютъ что имъ угодно о внезапномъ появленіи ихъ новаго помѣщика, который не предупредилъ ихъ даже ни единымъ словомъ о сзоемъ пріѣздѣ; ихъ мнѣніе еще не важно. Но какъ посмотритъ на это комитетъ, приготовлявшій ему торжественную встрѣчу, когда распространится завтра слухъ о его прибытіи, вотъ что мнѣ кажется гораздо посеріознѣе.

"Кстати о слугахъ. Я долженъ сказать вамъ, что конецъ письма мистрисъ Бланшардъ посвященъ былъ разнымъ сообщеніямъ объ устройствѣ ея прежняго хозяйственнаго быта. Повидимому, всѣ служители, какъ при самомъ домѣ, такъ и внѣ его (за исключеніемъ трехъ), остаются покамѣстъ здѣсь, въ надеждѣ, что Алланъ удержитъ ихъ на прежнихъ мѣстахъ. Изъ числа трехъ людей, выбывшихъ изъ дома: двѣ горничныя, одна мистрисъ Бланшардъ, другая ея племянницы, уѣхали съ своими господами за границу, третья же личность -- старшая горничная была внезапно уволена за проступокъ, который мистрисъ Бланшардъ таинственно называетъ "легкимъ и неосторожнымъ поведеніемъ въ отношеніи къ какому-то незнакомцу."

"Я боюсь, что вы станете смѣяться надо мною, но я долженъ сказать вамъ всю правду. Я сдѣлался до такой степени недовѣрчивымъ (послѣ нашего приключенія на островѣ Манѣ), даже по отношенію къ самымъ ничтожнымъ непріятностямъ, имѣющимъ хотя какое-либо отношеніе ко вступленію Аллана въ его новую жизнь, что я уже разспросилъ одного изъ здѣшнихъ слугъ объ этомъ, повидимому, столь маловажномъ обстоятельствѣ, каково увольненіе горничной. Я узналъ только, что какой-то подозрительный незнакомецъ безпрестанно шатался вокругъ дома, что, судя по безобразію горничной, въ ухаживаньи его крылась какая-нибудь другая цѣль, и что со дня ея увольненія, его уже не видали болѣе въ окрестностяхъ помѣстья. Вотъ вамъ исторія одного изгнанія изъ Торпъ-Амброза. Я желаю только, чтобъ Алланъ не впутался въ это дѣло. Что касается до прочей прислуги, какъ мужской, такъ и женской, то мистрисъ Бланшардъ отзывается о ней съ похвалою, и всѣ они безъ сомнѣнія останутся на своихъ настоящихъ мѣстахъ.

"Покончивъ съ письмомъ мистрисъ Бланшардъ, я считаю своею ближайшею обязанностью передать вамъ отъ имени Аллана, вмѣстѣ съ его дружескимъ привѣтствіемъ, просьбу пріѣхать къ нему въ Торпъ-Амброзъ, какъ только вамъ можно будетъ оставить Соммерсетширъ. Хотя я не позволяю себѣ думать, чтобы мои собственныя желанія могли вліять на ваше рѣшеніе, однако я долженъ сознаться вамъ, что имѣю особенную причину нетерпѣливо желать вашего пріѣзда сюда. Алланъ совершенно невинно внушилъ мнѣ новое опасеніе насчетъ нашихъ будущихъ съ нимъ отношеній, и я крайне нуждаюсь въ вашемъ совѣтѣ, который указалъ бы мнѣ настоящее средство къ устраненію этого безпокойства.

"Меня затрудняетъ въ настоящее время мѣсто управляющаго въ Торпъ-Амброзѣ. До нынѣшняго дня я зналъ только, что Алланъ имѣетъ какой-то особенный плачъ относительно этого вопроса, такъ какъ, между прочимъ, онъ принялъ довольно странное рѣшеніе отдать внаймы домъ, занимаемый прежнимъ управляющимъ, а для новаго назначилъ помѣщеніе въ большомъ домѣ. Ѣдучи сюда, Алланъ случайно проговорился мнѣ на этотъ счетъ, и къ моему величайшему удивленію я узналъ, что этимъ новымъ управляющимъ, имя котораго такъ тщательно скрывалось отъ меня, долженъ быть не кто другой какъ я самъ!

"Считаю лишнимъ говорить вамъ, какъ принялъ я это новое доказательство дружбы Аллана. Удовольствіе слышать изъ его собственныхъ устъ, что я заслужилъ такое сильное доказательство его довѣрія ко мнѣ, было вскорѣ отравлено горькимъ чувствомъ, которое обыкновенно примѣшивается къ каждому вашему удовольствію, или, по крайней мѣрѣ, примѣшивалось ко всѣмъ радостямъ моей жизни. Никогда не казалось мнѣ такъ грустно оглядываться на свое прошедшее какъ въ настоящую минуту, когда я чувствую всю свою неспособность къ выполненію этой должности. Вооружившись мужествомъ, я сказалъ ему, что не имѣю ни знанія, ни опытности, необходимыхъ для того чтобы быть хорошимъ управляющимъ. Онъ великодушно возразилъ мнѣ на это, что я могу научиться, и обѣщалъ послать въ Лондонъ за какимъ-то опытнымъ человѣкомъ, исправлявшимъ нѣкогда эту должность, и который, слѣдовательно, въ состояніи будетъ руководить меня своими совѣтами. Думаете ли вы, что я въ самомъ дѣлѣ могу научиться? Если да, то я стану работать день и ночь, чтобы пріобрѣсти надлежащія познанія. Но если, какъ мнѣ кажется, обязанности управляющаго слишкомъ важны, чтобъ ихъ могъ усвоить на скорую руку неопытный юноша, подобный мнѣ, въ такомъ случаѣ, прошу васъ, поторопитесь вашимъ пріѣздомъ въ Торпъ-Амброзъ и употребите ваше личное вліяніе на Аллана. Лишь одно это можетъ измѣнить его рѣшеніе и заставитъ его взять другаго управляющаго, который былъ бы дѣйствительно полезенъ на этомъ мѣстѣ. Убѣдительно прошу васъ поступить въ этомъ дѣлѣ по вашему собственному усмотрѣнію, единственно въ интересахъ Аллана. Какое бы разочарованіе ни пришлось испытать мнѣ, онъ этого не замѣтитъ.

"Вѣрьте, любезный мистеръ Брокъ, чувствамъ глубокой признательности преданнаго вамъ

"Осіи Мидвинтера.

"P. S. Открываю письмо, чтобы прибавить еще нѣсколько словъ. Если со дня возвращенія вашего въ Соммерсетширъ вамъ пришлось видѣть или слышать что-нибудь о женщинѣ въ черномъ платьѣ и въ красной шали, то надѣюсь, что вы не забудете извѣстить меня объ этомъ. О. M."

2. Отъ мистрисъ Ольдершо къ миссъ Гуильтъ.

Дамская уборная, улица Діаны, Пимлико; середа.

"Милая Лидія, чтобы не пропустить почты, пишу вамъ на бланковой бумагѣ послѣ длиннаго, утомительнаго дня, проведеннаго въ моемъ магазинѣ, потому что со времени послѣдняго вашего свиданія я получила извѣстіе, которое считаю нужнымъ немедленно сообщить вамъ.

"Начнемъ съ начала. Серіозно обсудивъ ваше положеніе, я пришла къ тому заключенію, что вы поступите весьма благоразумно въ отношеніи къ молодому Армаделю, если попридержите вашъ язычекъ насчетъ Мадеры и всего случившагося тамъ. Ваше положеніе относительно его матери было конечно весьма непріятное. Вы помогли ей ввести въ обманъ ея собственнаго отца. Затѣмъ, когда цѣль была достигнута, васъ безжалосгно выпроводили вонъ, безъ вниманія къ вашему юному возрасту, а когда вы внезапно явились къ ней опять, послѣ двадцатилѣтней разлуки, вы нашли ее больною, имѣющею взрослаго сына, отъ котораго она тщательно скрыла настоящую исторію своего замужества. Имѣете ли вы подобныя преимущества на своей сторонѣ относительно ея сына? Если только онъ не идіотъ, то онъ не повѣритъ вашимъ возмутительнымъ клеветамъ на его мать, а такъ какъ, по прошествіи многихъ лѣтъ, у васъ не осталось въ рукахъ доказательствъ, которыя вы могли бы ему представить, въ подтвержденіе своихъ словъ, то вотъ и конецъ вашей разработкѣ золотыхъ рудниковъ мистера Армаделя. Помните, однако, что я ничуть не отрицаю, что долгъ покойницы относительно васъ, послѣ всего сдѣланнаго для нея на островѣ Мадерѣ, еще не уплаченъ, и что сыну ближе всего расквитаться съ вами, когда мать уже ускользнула изъ вашихъ рукъ. Объ одномъ только прошу васъ, моя милая, выжмите его настоящимъ образомъ, настоящимъ образомъ выжмите его.

"А что значитъ настоящимъ образомъ? спросите вы. Вопросъ этотъ приводитъ меня къ тому извѣстію, которое я хотѣла сообщить вамъ. Возвращались ли вы къ своей другой мысли попробовать свои силы на этомъ счастливомъ молодчикѣ одними только обворожительными свойствами вашей наружности и вашего ума? Эта мысль такъ неотвязчиво преслѣдовала меня послѣ вашего ухода, что я наконецъ послала записку къ моему стряпчему, прося его дать законникамъ разсмотрѣть завѣщаніе, по которому молодой Армадель получилъ наслѣдство. Результатъ оказался гораздо благопріятнѣе, нежели мы съ вами могли бы ожидать. Послѣ всего сообщеннаго мнѣ стряпчимъ, вы не должны ни минуты колебаться насчетъ плана вашихъ дѣйствій. Словомъ, Лидія, хватайте быка за рога -- выходите за него замужъ!!!

"Я говорю съ вами совершенно серіозно. Дѣло гораздо серіознѣе чѣмъ вы предполагаете, и очень стоитъ о немъ позаботиться. Уговорите только г. Армаделя сдѣлать васъ своею женой, а тамъ вы можете смѣло презирать всѣ могущія послѣдовать за этимъ открытія. Въ продолженіе его жизни вы сами будете заключать съ нимъ какія угодно условія, а въ случаѣ его смерти, завѣщаніе даетъ вамъ право,-- все равно будутъ у васъ дѣти или нѣтъ,-- на пожизненный доходъ въ тысячу двѣсти фунтовъ стерлинговъ изъ суммъ, приносимыхъ помѣстьемъ, и совершенно независимо отъ согласія или несогласія самого г. Армаделя. На этотъ счетъ не можетъ быть ни малѣйшаго сомнѣнія, потому что стряпчій собственными глазами видѣлъ завѣщаніе. Конечно, дѣлая это условіе, мистеръ Бланшардъ имѣлъ въ виду своего сына и его вдову. Но такъ какъ условіе, не связанное съ именемъ одного какого-нибудь наслѣдника, въ послѣдствіи отмѣнено не было, то оно также обязательно теперь для молодаго Армаделя, какъ при другихъ обстоятельствахъ оно было бы обязательно для сына мистера Бланшарда. Какое счастіе было бы для васъ, послѣ всѣхъ перенесенныхъ вами бѣдъ и треволненій, стать хозяйкою Торпъ-Амброза, если онъ будетъ жить, а въ случаѣ его смерти получать пожизненный доходъ въ тысячу двѣсти фунтовъ! Поймайте же его, моя милая бѣдняжка, поймайте его во что бы то ни стало!

"Я увѣрена, что вы встрѣтите мое письмо тѣмъ же возраженіемъ, которое вы уже сдѣлали на дняхъ, толкуя со мною объ этомъ дѣлѣ,-- я разумѣю вашъ возрастъ. Но выслушайте меня, моя прелесть. Вопросъ не въ томъ, стукнуло ли вамъ тридцать пять лѣтъ; положимъ, мы допустимъ эту ужасную истину и скажемъ да, но дѣло все-таки будетъ не въ этомъ, а въ томъ, можно ли узнать по вашему лицу вашъ настоящій возрастъ. Мое мнѣніе на этотъ счетъ есть и должно быть одно изъ самыхъ основательныхъ мнѣній въ цѣломъ Лондонѣ. Моя двадцатилѣтняя опытность въ украшеніи прекраснаго пола, въ поновленіи старыхъ изношенныхъ лицъ и физіономій что-нибудь да значитъ, и я положительно увѣряю васъ, что никто не дастъ вамъ болѣе тридцати лѣтъ. Если вы послѣдуете моимъ совѣтамъ насчетъ вашего туалета и употребите тайкомъ одно или два изъ моихъ средствъ, то я ручаюсь скинуть вамъ еще три года съ костей. Я готова прозакладывать всѣ деньги, которыя дамъ вамъ впередъ на это дѣло, если, пройдя чрезъ мои руки, вы покажетесь хоть какому-нибудь мущинѣ старше двадцати семи лѣтъ, исключая, конечно, то время когда вы будете просыпаться на разсвѣтѣ отъ какой-нибудь заботы; но вѣдь вы будете тогда, моя милая, стары и дурны въ уединеніи вашей собственной комнаты, а это, согласитесь, бѣда еще небольшая.

"Но вы мнѣ скажете, можетъ-быть, что со всѣми этими прикрасами вы все-таки на цѣлыхъ шестнадцать лѣтъ старше его, и что это обстоятельство прямо говоритъ противъ васъ, съ самаго начала. Но такъ ли это? Подумайте хорошенько. Вамъ вѣроятно извѣстно по опыту, что самая обыкновенная изъ всѣхъ слабостей, свойственныхъ молодымъ людямъ, въ возрастѣ Армаделя, состоитъ именно въ томъ, чтобы влюбляться въ женщинъ гораздо старше ихъ самихъ. Гдѣ найдете вы мущинъ, которые дѣйствительно цѣнили бы насъ въ полномъ цвѣтѣ нашей юности (Надѣюсь, что я имѣю причину хорошо отзываться о цвѣтѣ юности; я пріобрѣла сегодня пятьдесятъ гиней за поновленіе поблекшихъ прелестей женщины, которая годилась бы вамъ въ матери.)? Кто они, эти мущины, спрашиваю я васъ, которые готовы преклоняться передъ нами, когда намъ не болѣе семнадцати лѣтъ? Молодые, веселые джентльмены, во цвѣтѣ своей собственной юности, думаете вы? Совсѣмъ нѣтъ! Коварные бездѣльники, которымъ перевалило за сорокъ.

"Какую же мораль вывести изъ всего этого, какъ говорится въ сказкахъ? А ту, что съ такою головой на плечахъ, какъ у васъ, всѣ шансы на вашей сторонѣ. Если вы чувствуете, въ чемъ я и не сомнѣваюсь, ваше безвыходное положеніе; если вы сознаете, какою привлекательною женщиной вы еще можете быть въ глазахъ мущины, когда захотите; и если послѣ того ужаснаго порыва отчаянія на пароходѣ (порыва весьма естественнаго, если принять въ разчетъ сдѣланный вамъ ужасный вызовъ), къ вамъ дѣйствительно вернулась ваша прежняя рѣшимость, то мнѣ не нужно болѣе убѣждать васъ, чтобы вы прибѣгли къ этому опыту. Подумайте только, какъ все удивительно устроилось! Еслибы тотъ молодой олухъ не прыгнулъ за вами въ рѣку, этотъ молодой олухъ никогда не получилъ бы наслѣдства. Право, подумаешь, будто сама судьба рѣшила, чтобы вы сдѣлались мистрисъ Армадель, владѣтельницею Торпъ-Амброза! А кто можетъ бороться противъ своей судьбы, какъ говорятъ поэты?

"Напишите мнѣ да или нѣтъ, и считайте меня всегда вашимъ старымъ, преданнымъ другомъ.

"Маріей Ольдершо."

3. Отъ миссъ Гуильтъ къ мистрисъ Ольдершо.

"Ричмондъ, четвергъ.

"Ахъ, вы, старая плутовка, я не скажу вамъ ни да, ни нѣтъ до тѣхъ поръ, пока не нагляжусь на себя въ зеркало. Еслибы вы дѣйствительно чувствовали къ кому-нибудь расположеніе помимо вашей собственной, негодной и старой личности, то вы поняли бы, что при одной мысли о вторичномъ вступленіи въ бракъ, послѣ всего перенесеннаго мною, волосы поднимаются у меня дыбомъ.

"Впрочемъ, пока я не рѣшилась еще ни на что, вамъ не мѣшаетъ снабжать меня кое-какими свѣдѣніями. У васъ еще осталось двадцать фунтовъ стерлинговъ, вырученныхъ отъ продажи моихъ вещей: перешлите мнѣ сюда по почтѣ десять фунтовъ на мои издержки, а остальные десять употребите на наведеніе справокъ въ Торпъ-Амброзѣ. Мнѣ хочется знать, когда уѣдутъ обѣ Бланшардъ, и когда молодой Армадель переселится въ замокъ предковъ. Совершенно ли вы увѣрены въ томъ, что этимъ юношею дѣйствительно будетъ такъ легко управлять какъ вамъ кажется? Если онъ пойдетъ по слѣдамъ своей лицемѣрки-матушки, то я могу сказать вамъ лишь одно: Іуда Искаріотскій воскресъ.

"Я помѣстилась здѣсь весьма удобно. Въ саду растутъ очаровательные цвѣты, а птицы будятъ меня поутру своимъ восхитительнымь пѣніемъ. Я взяла на прокатъ порядочное фортепіано. Единственный мущина, развлекающій меня немного,-- _Не тревожьтесь, онъ уже давно положенъ въ сырую землю подъ именемъ Бетховена,-- бесѣдуетъ со мною въ моемъ уединеніи. Хозяйка моя также желала бы навѣщать меня, еслибъ я только пускала ее къ себѣ, но я ненавижу женщинъ. Вчера новый священникъ приходилъ сюда къ другому жильцу, моему сосѣду, и возвращаясь домой по лужайкѣ прошелъ мимо меня. Хоть мнѣ и тридцать пять лѣтъ, но глаза мои дѣйствительно не утратили еще своего блеска: бѣднякъ вспыхнулъ, когда я взглянула на него! желаю знать, какого цвѣта сдѣлалось бы его лицо, еслибъ одна изъ маленькихъ птичекъ въ саду шепнула ему потихоньку о настоящей исторіи прелестной миссъ Гуильтъ?

"Прощайте, тетушка Ольдершо! Я сомнѣваюсь, чтобъ я могла назвать себя вашею или чьею бы то ни было преданною особой; но вѣдь мы всѣ лжемъ и притворяемся въ нашихъ письмахъ, не такъ ли? И потому, если вы называете себя моимъ старымъ, преданнымъ другомъ, то и я, конечно, должна назвать себя искренно преданною вамъ

"Лидіей Гуильтъ.

"Р. S. Берегите ваши отвратительные порошки, притиранья и румяна для поблекшихъ прелестей вашихъ покупательницъ; будьте увѣрены, что ни одно изъ этихъ снадобій не коснется моей кожи. Если вы дѣйствительно желаете быть мнѣ полезны, то постарайтесь найдти для меня какое-нибудь успокоительное питье, которое избавило бы меня отъ скрежета зубовъ по ночамъ, а то я когда-нибудь непремѣнно сломаю. Ихъ и что же станется тогда съ моею красотой, я васъ спрашиваю?"

4. Отъ мистрисъ Ольдершо къ миссъ Гуильтъ.

"Дамская уборная, вторникъ.

"Дорогая Лидія, какъ жаль, что письмо ваше не было адресовано къ мистеру Армаделю; ваши граціозныя дерзости привели бы его въ восторгъ. Меня же они нисколько не трогаютъ; вы знаете, что я давно къ нимъ привыкла. Скажите, моя милая, для чего упражняете вы ваше блестящее остроуміе на безчувственной Ольдершо? Оно разсыпается только какъ ракета, и исчезаетъ безъ слѣда. Прошу васъ, попытайтесь въ другой разъ быть посеріознѣе. Я имѣю сообщить вамъ нѣчто изъ Торпъ-Амброза, чѣмъ вовсе не слѣдуетъ шутить.

"Черезъ часъ послѣ полученія вашего письма, я уже начала наводить справки. Не зная навѣрное, къ чему могли повести онѣ, я сочла за лучшее дѣйствовать втайнѣ. Вмѣсто того чтобъ употреблять кого-либо изъ людей, находящихся въ моемъ распоряженіи (которые знаютъ и васъ и меня), я отправилась въ справочную контору на площади Шедисайдъ, и поручила это дѣло самому инспектору, не сказавъ ему кто я, и вовсе не упомянувъ о васъ. Сознаюсь, что это былъ не самый дешевый способъ браться за дѣло, но за то самый вѣрный, что гораздо важнѣе.

"Не прошло десяти минутъ, какъ мы съ инспекторомъ совершенно поняли другъ друга, и онъ сейчасъ же представилъ мнѣ необходимое для моей цѣли лицо, самаго невиннаго, повидимому, юношу, какого вамъ когда-либо случалось видѣть въ вашу жизнь. Часъ спустя онъ уже ѣхалъ въ Торпъ-Амброзъ. Въ субботу послѣ обѣда, въ понедѣльникъ и сегодня я навѣдывалась въ контору, чтобъ узнать нѣтъ ли какихъ новостей. До нынѣшняго дня ихъ не было, но сегодня я нашла тамъ нашего агента, только-что вернувшагося въ городъ и ожидавшаго меня съ подробнымъ отчетомъ о результатахъ своей поѣздки въ Норфокъ.

"Прежде всего позвольте мнѣ успокоить васъ отвѣтомъ на оба ваши вопроса. Мистрисъ Бланшардъ и ея племянница уѣхали тринадцатаго числа за границу, а молодой Армадель въ настоящую минуту прогуливается гдѣ-то по морю на своей яхтѣ. Въ Торпъ-Амброзѣ толкуютъ объ устройствѣ для него торжественной встрѣчи и о сознаніи митинга изъ мѣстныхъ аристократовъ для обсужденія программы этого торжества. Толки и споры въ подобныхъ случаяхъ обыкновенно уносятъ много времени, и торжественная встрѣча, вѣроятно, готова будетъ не ранѣе конца нынѣшняго мѣсяца.

"Еслибы нашъ посланный узналъ только это, то и тогда его слѣдовало бы наградить. Но нашъ невинный юноша настоящій іезуитъ въ наведеніи тайныхъ справокъ, съ тѣмъ великимъ преимуществомъ передъ всѣми католическими попами, что лицо его не носитъ ни малѣйшаго отпечатка хитрости. Дѣйствуя по обыкновенію черезъ женскую прислугу, онъ съ удивительнымъ благоразуміемъ обратился къ самой безобразной служанкѣ въ домѣ. Когда эти особы красивы и могутъ, какъ онъ выразился, выбирать своихъ обожателей, то онѣ тратятъ много драгоцѣннаго времени на выборъ любовника. Но когда онѣ дурны и не имѣютъ ни малѣйшей надежды на возможность выбора, то онѣ бросаются на перваго попавшагося обожателя, какъ голодныя собаки на кость. На основаніи этихъ отличныхъ правилъ, нашему агенту удалось послѣ нѣкоторыхъ неизбѣжныхъ проволочекъ пробраться къ старшей горничной Торпъ-Амброза и съ перваго же свиданія совершенно овладѣть ея довѣренностью. Вѣрно исполняя данныя ему инструкціи, онъ заставилъ ее болтать и долженъ былъ выслушать цѣлую кучу лакейскихъ сплетенъ. Большая часть этой болтовни не имѣетъ никакого значенія. Но я слушала его терпѣливо и наконецъ вознаграждена была драгоцѣннымъ открытіемъ. Вотъ оно:

"Въ Торпъ-амброзскомъ помѣстьѣ есть маленькая красивая мыза, которую молодой Армадель, неизвѣстно по какой причинѣ, рѣшился отдать внаймы, и въ настоящую минуту въ нее уже переѣхалъ жилецъ. Это какой-то бѣдный армейскій майоръ, на половинномъ жалованьѣ, по имени Мильрой: судя по отзывамъ, смирный человѣкъ, съ наклонностью къ механикѣ, обремененный домашнею невзгодой въ лицѣ больной жены, которой еще никто и никогда не видалъ. Прекрасно! что же изъ этого слѣдуетъ? спросите вы съ вашимъ пылкимъ нетерпѣніемъ, которое придаетъ вамъ столько прелести. Не горячитесь, дорогая Лидія, не сверкайте вашими прекрасными глазами! Семейныя дѣла майора серіозно касаются насъ обѣихъ, потому что, къ несчастію, у него есть дочь!

"Можете вообразить себѣ, какъ разспрашивала я нашего агента, и какъ онъ напрягалъ свою память, когда я случайно напала на подобное открытіе. Если небо отвѣчаетъ за болтовню женщинъ, то да будетъ оно благословенно! Отъ миссъ Бланшардъ я перешла къ ея горничной, отъ горничной миссъ Бланшардъ къ горничной ея тетки, отъ горничной тетки миссъ Бланшардъ къ безобразной служанкѣ, отъ безобразной служанки къ молодому человѣку съ невиннымъ лицомъ, и такимъ образомъ потокъ болтовни попалъ, наконецъ, въ настоящій резервуаръ, и жаждущая тетка Ольдершо упилась имъ въ волю. Говоря простымъ англійскимъ языкомъ, дѣла, моя милая, находятся въ такомъ положеніи: дочь майора -- безпутная дѣвчонка, которой только-что минуло шестнадцать лѣтъ; живая и миловидная (этакая ненавистная дрянь!), неряшливая въ своемъ туалетѣ (слава Богу!) и съ весьма дурными манерами (еще разъ слава Богу!). Она получила домашнее воспитаніе. Гувернантка, занимавшаяся ею въ послѣднее время, оставила ихъ домъ передъ отъѣздомъ ихъ въ Торпъ-Амброзъ. Воспитаніе ея требуетъ окончательнаго усовершенствованія, и майоръ рѣшительно не знаетъ что ему теперь предпринять. Никто изъ его друзей не можетъ рекомендовать ему новой гувернантки, а ему не совсѣмъ-то хочется отдать ее въ школу. Въ такомъ положеніи находятся теперь дѣла, по собственному показанію майора, потому что именно такъ выразился онъ во время визита, сдѣланнаго имъ вмѣстѣ съ дочерью хозяйкамъ дома, то-есть мистрисъ и миссъ Бланшардъ, прежде чѣмъ тѣ выѣхали изъ помѣстья.

"Вотъ вамъ покамѣстъ обѣщанная мною новость, и вы, вѣроятно, согласитесь со мною, что дѣло съ Армаделемъ должно быть разомъ рѣшено тѣмъ или другимъ путемъ. Если, невзирая на ваше безнадежное положеніе и ваши фамильныя, можно сказать, права на этого молодаго человѣка, вы рѣшитесь отъ него отказаться, я буду имѣть удовольствіе возвратить вамъ оставшіеся за мною по разчету двадцать семь шиллинговъ, и сочту себя въ правѣ совершенно посвятить себя моимъ собственнымъ занятіямъ. Если же, напротивъ, вы рѣшитесь попробовать счастья въ Торпъ-Амброзѣ, въ такомъ случаѣ (такъ какъ нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что майорская вертушка разставитъ сѣти молодому помѣщику) я желала бы знать, какимъ способомъ надѣетесь вы разрѣшить эту двойную задачу,-- воспламенить сердце мистера Армаделя и затмить въ его глазахъ миссъ Мильрой.

"Любящая васъ
Марія Ольдершо."

5. Отъ миссъ Гуильтъ къ мистрисъ Ольдершо. (Первый отвѣтъ.)

"Ричмондъ, среда, утро,

"Мистрисъ Ольдершо, возвратите мнѣ мои двадцать семь шиллинговъ и продолжайте заниматься вашими собственными дѣлами.

"Ваша Л. Г."

6. Отъ миссъ Гуильтъ къ мистрисъ Ольдершо. (Второй отвѣтъ.)

"Ричмондъ, среда, ночь.

"Дорогой, старый другъ, оставьте у себя мои двадцать семь шиллинговъ и сожгите мое первое письмо. Я перемѣнила свое рѣшеніе.

"Утромъ я писала вамъ подъ впечатлѣніемъ ужасной ночи. Теперь я проѣхалась верхомъ, выпила бокалъ бордо и съѣла кусокъ цыпленка. Удовлетворило ли васъ подобное объясненіе? Скажите да, маѣ хочется поскорѣй сѣсть за фортепіано.

"Нѣтъ, я не могу еще играть; сперва я должна отвѣтить вамъ на вашъ вопросъ. Но скажите, неужели вы такъ простодушны, что предполагаете, будто я не пойму ни васъ, ни вашего письма? Вы не хуже моего знаете, что затруднительное положеніе майора намъ благопріятно, и вмѣстѣ съ тѣмъ хотите, чтобъ я приняла на себя отвѣтственность за первый шагъ. Положимъ, я стану говорить въ вашемъ духѣ, то-есть околичностями. Положимъ, я скажу вамъ:

"-- Сдѣлайте милость, не спрашивайте у меня, какимъ образомъ я намѣрена воспламенить сердце мистера Армаделя и затмить въ его глазахъ миссъ Мильрой; вопросъ такъ возмутительно рѣзокъ, что я рѣшительно не могу отвѣчать на него. Спросите у меня лучше, не чувствую ли я въ себѣ скромнаго желанія сдѣлаться гувернанткою миссъ Мильрой?

"Точно такъ, мистрисъ Ольдершо, отвѣчу я, и попрошу васъ рекомендовать меня на это мѣсто.

"Этимъ и оканчивается ваша обязанность. А если случится какое-нибудь важное несчастіе (что весьма возможно), то по крайней мѣрѣ меня будетъ утѣшать мысль, что я одна всему виною!

"Теперь, когда я исполнила ваше желаніе, скажите, готовы ли вы сдѣлать что-нибудь для меня? Мнѣ хотѣлось бы провести въ сладкихъ мечтахъ тѣ немногіе дни, которые мнѣ осталось пробыть здѣсь. Будьте сострадательны, тетушка Ольдершо, и не мучьте меня, выставляя передо мною всѣ стороны моего новаго предпріятія, все что говоритъ за и противъ него. Обдумывайте это дѣло за меня, до тѣхъ поръ пока я не принуждена буду заняться имъ сама.

"Лучше кончу письмо, а то, пожалуй, скажу вамъ какую-нибудь дичь, что-нибудь такое что вамъ не понравится. Сегодня я въ ударѣ. Мнѣ хотѣлось бы имѣть теперь подъ рукою мужа, котораго можно было бы помучить, или ребенка, котораго можно было бы поколотить, словомъ какое-нибудь существо въ этомъ родѣ. Любите ли вы смотрѣть какъ насѣкомыя жгутся лѣтомъ на свѣчкѣ? Мнѣ иногда весело бываетъ смотрѣть на это. Прощайте, мистрисъ Іезавель. Чѣмъ долѣе вы оставите меня здѣсь, тѣмъ лучше будетъ для меня. Здѣшній воздухъ мнѣ очень полезенъ, и я опять расцвѣла.

Л. Г."

7. Отъ мистрисъ Ольдершо къ миссъ Гуильтъ.

"Четвергъ.

"Дорогая Лидія, другая на моемъ мѣстѣ обидѣлась бы тономъ вашего послѣдняго письма; во я такъ нѣжно люблю васъ! А разъ какъ я привяжусь къ кому, тому трудно обидѣть меня, моя дорогая! Въ другой разъ не ѣздите такъ далеко верхомъ и не пейте болѣе бордо. Вотъ все что я вамъ скажу.

"Не оставить ли намъ въ сторонѣ вашъ предполагаемый бракъ, чтобъ обратиться теперь къ серіознымъ вопросамъ? Какъ трудно бываетъ женщинамъ понять другъ друга, особенно, когда онѣ взялись за перо! Но попробуемъ!

"Итакъ, начинаю. Я поняла изъ вашего письма, что вы весьма благоразумно рѣшились повести аттаку на Торпъ-Амброзъ и съ перваго же шага занять выгодную позицію, вступивъ, если это окажется возможнымъ, въ семейство майора Мильрой. Въ случаѣ неудачи, то-есть если кто-нибудь другой займетъ мѣсто гувернантки въ его домѣ (обстоятельство, о которомъ мнѣ сейчасъ нужно будетъ говорить съ вами подробнѣе), вамъ предстоитъ только одинъ выборъ -- искать знакомства съ мистеромъ Армаделемь при другихъ условіяхъ. Во всякомъ случаѣ вамъ моя помощь необходима, и потому, первый вопросъ, который намъ нужно порѣшить между собою, заключается въ томъ, что именно я хочу и что могу для васъ сдѣлать.

"Женщина съ вашею наружностію, съ вашими манерами, способностями и воспитаніемъ, дорогая Лидія, смѣло можетъ появляться въ обществѣ, если только у нея есть деньги и связи, на которыя она могла бы разчитывать въ случаѣ надобности. Начнемъ съ денегъ. Я постараюсь добыть ихъ, только съ тѣмъ условіемъ, чтобы вы, съ своей стороны, выигравъ ваше дѣло, вознаградили меня за мои услуги приличною суммой. Цифра обѣщаннаго вознагражденія должна быть точно обозначена въ условіи, составленномъ моимъ адвокатомъ, такъ чтобы при свиданіи нашемъ въ Лондонѣ мы могли въ одно время и порѣшить это дѣло, и скрѣпить условіе нашими подписями.

"Теперь поговоримъ о моей рекомендаціи. Въ этомъ случаѣ вы опять-таки можете смѣло разчитывать на меня, только на другомъ условіи. Вотъ оно: вы должны явиться въ Торпъ-Амброзъ подъ тѣмъ же именемъ, которое снова приняли послѣ вашего ужаснаго замужства, то-есть подъ нашимъ дѣвичьимъ именемъ Гуильтъ. На это я имѣю собственно только одну причину: я не хочу рисковать безъ всякой нужды. Пользуясь довѣріемъ лицъ, поставленныхъ разными романическими приключеніями въ особенно затруднительное положеніе, я по опыту знаю, что присвоеніе себѣ чужаго имени изъ десяти случаевъ девять разъ оказывается безполезнымъ и опаснымъ обманомъ. Ничто не могло бы оправдать принятія вами чужаго имени, кромѣ опасенія быть узнанною молодымъ Армаделемъ,-- опасенія, отъ котораго мы, къ счастію, избавлены его матерью, сохранившею втайнѣ отъ сына и отъ всѣхъ вообще свое прежнее знакомство съ вами.

"Перехожу теперь къ послѣднему затруднительному пункту, къ вопросу о томъ, насколько вы окажетесь способною исполнить обязанность гувернантки въ домѣ майора Мильрой. Я увѣрена, что съ вашимъ музыкальнымъ талантомъ и знаніемъ языковъ, вы непремѣнно удержите за собою это мѣсто, если только сумѣете обуздать свой характеръ. Впрочемъ, я сомнѣваюсь, чтобы вы его получили.

"При затруднительномъ положеніи, въ которое поставленъ майоръ, относительно воспитанія своей дочери, вѣрнѣе всего, что онъ будетъ вызывать себѣ гувернантку по публикаціи. Стало-быть, весь вопросъ заключается въ томъ, какой адресъ назначитъ онъ желающимъ принять на себя эту должность. Въ этомъ вся суть дѣла. Если онъ попроситъ ихъ адресоваться въ Лондонъ, тогда прости всякая надежда на успѣхъ, по той причинѣ, что намъ невозможно будетъ узнать его объявленія между объявленіями другихъ лицъ, которыя вызываютъ себѣ гувернантокъ, назначая имъ также лондонскіе адресы. Если же, съ другой стороны, онъ адресуетъ, на ваше счастье своихъ корреспондентовъ въ какую-нибудь ближнюю почтовую контору или, наконецъ, прямо въ Торпъ-Амброзъ, тогда, конечно, онъ отъ насъ не уйдетъ. Въ послѣднемъ случаѣ я даже почти увѣрена, что съ моею рекомендаціей вы непремѣнно поступите въ домъ майора. За нами одно большое преимущество предъ всѣми прочими женщинами, которыя будутъ отвѣчать на его вызовъ. Я разузнала, что майоръ бѣденъ, и потому мы назначимъ такое жалованье, которое, по всей вѣроятности, соблазнитъ его. О слогѣ вашего письма къ нему я ужь и не говорю: если мы съ вами не сумѣемъ изложить въ простой и завлекательной формѣ вашу готовность принять предлагаемое имъ мѣсто,-- скажите, кто же тогда сумѣетъ?

"Но, конечно, все это еще дѣло будущаго. Въ настоящее же время я совѣтовала бы вамъ оставаться на мѣстѣ и мечтать сколько вашей душѣ угодно, до тѣхъ поръ пока я не извѣщу васъ вторично. Я аккуратно справляюсь съ Times, и вы можете быть увѣрены, что мой привычный глазъ не пропуститъ безъ вниманія нужнаго намъ объявленія. Къ счастію, интересы наши нисколько не пострадаютъ отъ медленности майора, ибо нѣтъ еще причины бояться, чтобы дѣвчонка успѣла ужь перебѣжать вамъ дорогу. Торжественный пріемъ состоится не раньше какъ въ концѣ текущаго мѣсяца, и мы можемъ быть увѣрены, что тщеславіе мистера Армаделя не допуститъ его поселиться въ своемъ новомъ жилищѣ, прежде чѣмъ вся толпа его поклонниковъ не соберется его привѣтствовать. Подождемъ объявленія еще дней десять, а тамъ, пожалуй, придется отказаться отъ этой мысли и придумать какой-нибудь другой планъ.

"Смѣшно подумать, какъ многое зависитъ теперь отъ рѣшенія бѣднаго офицера на половинномъ жалованьи! Что касается до меня, я буду теперь каждый день просыпаться съ одною и тою же мыслью: какой адресъ выставитъ майоръ въ своемъ объявленіи: Торпъ-Амброзъ, или Лондонъ?

"Всегда вамъ преданная

"Марія Ольдершо."

II. Алланъ въ качествѣ землевладѣльца.

Вставъ рано поутру, на другой день по пріѣздѣ своемъ въ Торпъ-Амброзъ, Алланъ подошелъ къ окну своей спальни, а все еще озадаченный мыслію что онъ хозяинъ этого дома, сталъ разсматривать видъ представившійся изъ окна.

Прежде всего взоръ его остановился на большомъ парадномъ подъѣздѣ съ галлереей, террассою и каменною лѣстницей; еще далѣе виднѣлся огромный, разросшійся лѣсомъ паркъ, которымъ и заканчивалась картина. Утренній туманъ легкими клубами висѣлъ между деревьями, а коровы дружелюбно паслись около желѣзной рѣшотки, отдѣлявшей паркъ отъ проспекта передъ фасадомъ дома.

-- Все мое! подумалъ Алланъ, пораженный созерцаніемъ своихъ собственныхъ владѣній.-- Хоть убей, не могу еще вбить себѣ этого въ голову. Все мое!

Онъ одѣлся, вышелъ изъ комнаты, и отправился по корридору, который велъ на лѣстницу и въ переднюю, отворяя по пути двери различныхъ комнатъ. Въ этой части дома находились только спальни и уборныя, свѣтлыя, большія, отлично меблированныя и почти всѣ пустыя, за исключеніемъ одной спальни, рядомъ съ комнатой Аллана, въ которой помѣстился Мидвинтеръ. Когда Алланъ заглянулъ къ нему, другъ его, утомленный наканунѣ долгимъ бдѣніемъ и письмомъ къ мистеру Броку, спалъ еще сладкимъ сномъ. Алланъ дошелъ до конца перваго корридора, повернулъ подъ прямымъ угломъ во второй, и миновавъ его, достигъ до главной лѣстницы.

-- Романтическаго тутъ ничего нѣтъ, сказалъ онъ про себя, глядя внизъ черезъ устланныя коврами ступени и лѣстницы на свѣтлую переднюю въ современномъ вкусѣ,-- ничего такого что могло бы раздражить чувствительные нервы Мидвинтера.

Дѣйствительно, ничего подобнаго не было, и поверхностная наблюдательность Аллана на этотъ разъ не обманула его. Торпъ-Амброзскій домъ, выстроенный на развалинахъ стараго фамильнаго замка, имѣлъ не болѣе пятидесяти дѣи отъ роду. Въ немъ не было ничего живописнаго, ничего хотя сколько-нибудь таинственнаго и романтическаго. Это былъ чисто сельскій домъ, воплощеніе классической мысли, благоразумно господствующей въ коммерческомъ умѣ Англичанъ. Извнѣ онъ имѣлъ видъ современнаго мануфактурнаго зданіе пытающагося походить на древній храмъ. Относительно же внутренняго устройства это было чудо роскоши и комфорта.

-- Да и прекрасно, подумалъ Алланъ, весело спускаясь по широкой, отлогой лѣстницѣ.-- Чортъ съ нею -- съ этою таинственностью, съ этимъ романтизмомъ! Пусть будетъ чисто, да удобно,-- вотъ все что мнѣ нужно.

Спустившись въ переднюю, новый владѣлецъ Торпъ-Анброза остановился въ нерѣшимости и посмотрѣлъ кругомъ, не зная куда ему идти. По обѣимъ сторонамъ переднее находилось по двѣ большихъ пріемныхъ нижняго этажа. Алланъ на-удачу взялся за ручку ближайшей двери, находившейся по правую отъ него руку, и очутился въ гостиной. Здѣсь онъ увидѣлъ первый признакъ жизни, и притомъ въ самой привлекательной формѣ. Въ гостиной находилась молодая дѣвушка; у нея въ рукахъ была половая щетка, что очевидно указывало на ея принадлежность къ обществу домашней прислуги; но въ эту минуту дѣвушка старалась доказать преимущества природныхъ правъ человѣка передъ обязанностями службы. Другими словами, она внимательно созерцала свое собственное лице въ зеркалѣ, висѣвшемъ надъ каминомъ.

-- Та, та, та! не пугайтесь, сказалъ Алланъ, когда дѣвушка отскочила отъ зеркала и уставила на него свои глаза, въ невыразимомъ смущеніи.-- Я совершенно съ вами согласенъ, моя милая: на ваше личико стоитъ посмотрѣть. Кто вы такая? Горничная? Прекрасно. А какъ ваше имя? Сусанна, не такъ ли? Послушайте! начать съ того что ваше имя мнѣ очень нравится. Знаете ли вы, кто я, Сусанна? Я вашъ господинъ, хотя вы этого, быть-можетъ, и не подумали бы. Какой, бишь отзывъ дала мнѣ о васъ мистрисъ Бланшардъ? Да, да, великолѣпный! И вы, конечно, здѣсь останетесь, будьте увѣрены. Не правда ли, Сусанна, вы будете хорошо вести себя, носить красивые маленькіе чепчики, и переднички, и яркія ленты? Будете одѣваться чисто, изящно и содержать въ порядкѣ мебель, не такъ ли?

Окончивъ этотъ перечень обязанностей горничной, Алланъ опять отправился въ припрыжку къ главному входу, и здѣсь такісе нашелъ признаки жизни. Передъ нимъ явился слуга, который, какъ и подобало вассалу, въ полотняной курткѣ, низко раскланялся передъ своимъ верховнымъ повелителемъ.

-- Кто вы такой? спросилъ Алланъ.-- Вы развѣ насъ впускали вчера вечеромъ? Вы? А я думалъ что не вы. Второй слуга, да? Ваша репутація? Да, да, отличная. Останетесь здѣсь, конечно, такъ. Вы можете быть моимъ камердинеромъ, можете? Какая скука имѣть камердинера! Я люблю самъ надѣвать свое платье, самъ чистить его, когда оно уже надѣто; еслибъ я только умѣлъ чистить свои сапоги, клянусь честью, я охотно взялся бы и за эту обязанность! Это что еще за хомната? Уборная? А это, конечно, столовая. Боже праведный, что за столъ! Такой же длинный какъ моя яхта, да еще и подлиннѣе будетъ. Кстати, какъ ваше имя? Ричардъ, не такъ ли? Хорошо, Ричардъ, вы знаете, что яхта, за которой я плаваю, есть мое собственное издѣліе? Что вы объ этомъ думаете? Вы, мнѣ кажется, какъ нельзя болѣе годитесь въ должность дворецкаго на яхтѣ, если только вы не подвержены морской болѣзни;-- а вы подвержены ей? Ну, стало-быть, нечего объ этомъ и говорить. А это что за комната? Ахъ, да, библіотека, конечно, больше для мистера Мидинатера чѣмъ для меня. Мистеръ Мидвинтеръ -- тотъ самый джентльменъ, который пріѣхалъ со мною вчера вечеромъ; не забывайте же, Ричардъ, что вы должны оказывать ему такое же уваженіе, какое вы оказываете мнѣ. Это мы куда зашли теперь? Куда ведетъ эта дверь позади? Въ билліардную, въ курильную, да? Отлично. Еще дверь! и еще лѣстница! Куда же ведетъ она? И кто это взбирается по ней? Не торопитесь, сударыня, вы уже теперь не такъ молоды какъ была прежде; не торопитесь, прошу васъ.

Предметомъ человѣколюбивой заботливости Аллана была дородная пожилая женщина, изъ типа такъ-называемыхъ тетушекъ. Только четырнадцать ступенекъ отдѣляли ее отъ хозяина дома; но прежде чѣмъ дойдти до него, она четырнадцать разъ остановилась и столько же разъ вздохнула. Природа, разнообразная во всѣхъ своихъ произведеніяхъ, безконечно разнообразна въ особахъ акенскаго пола. Вотъ женщины, личность которыхъ напоминаетъ вамъ объ амурахъ и граціяхъ; но за то есть и такія женщины, личность которыхъ напоминаетъ вамъ о косвенныхъ доходахъ и о горшкѣ съ масломъ. Вошедшая особа принадлежала къ послѣднему разряду женщинъ.

-- Очень радъ найдти васъ въ такомъ цвѣтущемъ состолніи, сударыня, сказалъ Алланъ, когда кухарка, во всемъ величіи своего званія, была ему представлена.-- Ваше имя Грипперъ, не такъ ли? Я считаю васъ, мистрисъ Грипперъ, самою драгоцѣнною особой въ домѣ, по той причинѣ что никто не обѣдаетъ съ такимъ аппетитомъ какъ я. Приказаній? Нѣтъ, у меня не будетъ никакихъ приказаній. Я все предоставляю на ваше усмотрѣніе. Побольше крѣпкаго бульйону и нѣсколько кусковъ какого-нибудь мяса подъ соусовъ, вотъ вамъ въ двухъ словахъ мои понятія о хорошемъ столѣ. Стой! Кто тамъ еще? Вѣроятно, дворецкій? Еще одна неоцѣвенная личность! Мы начнемъ съ того, что переберемъ всѣ вина въ погребѣ, г. дворецкій, и если я послѣ этого не сумѣю высказать вамъ основательнаго мнѣнія, то мы снова переберемъ ихъ отъ начала до конца. Говорить о винахъ... Ого! Да вотъ и еще цѣлый отрядъ пробирается. Стойте! стойте! Напрасный трудъ. Вы всѣ пользуетесь отличною репутаціей, и всѣ остаетесь при своихъ мѣстахъ. О чемъ, бишь, я говорилъ сейчасъ? Кажется о винахъ что-то; такъ, такъ. Вотъ что вамъ скажу, г. дворецкій. Вѣдь не каждый же день пріѣзжаетъ въ Торпъ-Амброзъ новый владѣлецъ; я желаю, чтобы всѣ мы стали съ перваго же шага, въ наилучшія другъ къ другу отношенія. Пусть въ честь моего пріѣзда для прислуги устроенъ будетъ великолѣпный праздникъ внизу, и пусть они выпьютъ чего хотятъ за мое здоровье. Вѣдь жалокъ тотъ человѣкъ, мистрисъ Грипперъ, который никогда не веселитъ своего сердца, не такъ ли? Нѣтъ, я не пойду теперь въ погребъ, я хочу передъ завтракомъ подышать свѣжимъ воздухомъ. Гдѣ Ричардъ? Скажите, есть ли у меня садъ, и съ какой стороны дома онъ находится. Съ этой стороны, да? Мнѣ не нужно показывать дорогу. Я хочу идти одинъ, Ричардъ, и заблудиться, если это возможно, въ моихъ собственныхъ владѣніяхъ.

Съ этими словами, весело насвистывая какую-то пѣсенку, Алланъ сошелъ по ступенямъ террасы, находившейся передъ фасадомъ дома. Онъ остался совершенно доволенъ тѣмъ способомъ, посредствомъ котораго ему удалось такъ легко разрѣшить столь серіозный вопросъ какъ устройство домашняго хозяйства. "Люди толкуютъ о затрудненіи возиться съ прислугой", подумалъ Алланъ. "Что они хотятъ сказать этимъ? Я не нахожу, напротивъ, ни малѣйшаго затрудненія." Онъ, перешелъ задній дворъ, отворилъ красивую калитку, и по указанію слуги, вошелъ въ темную аллею, окружавшую сады Торпъ-Амброза. "Славное, прохладное мѣстечко, гдѣ съ удовольствіемъ можно выкурить сигару," сказалъ Алланъ, продолжая свой путь въ припрыжку и опустивъ руки въ карманъ. "Какъ бы я хотѣлъ увѣрить себя, что все это дѣйствительно принадлежитъ мнѣ?"

Аллея выходила въ большой цвѣтникъ, роскошно блиставшій въ утреннихъ лучахъ солнца. Съ одной стороны, арка, сдѣланная въ живой изгороди, вела во фруктовый садъ; съ другой,-- дерновая терраса отлогими уступами спускалась въ болѣе дикую мѣстность, гдѣ разбитъ былъ садъ въ италіянскомъ вкусѣ. Миновавъ фонтаны и статуи, Алланъ достигъ другой аллеи, которая, очевидно, вела въ какую-нибудь отдаленную часть усадьбы. До сихъ поръ нигдѣ не замѣтно было ни малѣйшаго признака жизни; но когда онъ подошелъ къ концу второй аллеи, его удивилъ говоръ, раздавшійся по ту сторону деревьевъ. Онъ остановился, и стадъ прислушиваться. Два голоса разговаривали между собою отчетливо и ясно: одинъ -- старый, звучавшій упрямствомъ, а другой -- молодой, въ которомъ слышалась досада:

-- Какъ вамъ угодно, миссъ, говорилъ старый голосъ.-- Я не имѣю права позволоть это, о не позволю. Что скажеть мистеръ Армадель?

-- Если мастеръ Армадель соотвѣтствуетъ моему понятію о немъ, старый грубіянъ, возразилъ молодой голосъ,-- то онъ, конечно, скажетъ: "Приходите въ мой садъ, массъ Монрой, когда вамъ будетъ угодно, и дѣлайте себѣ столько букетовъ, сколько вамъ вздумается."

Свѣтлые голубые глаза Аллана сверкнули плутовствомъ. Вдохновленный внезапною мыслію, онъ тихо прокрался къ концу аллеи, стремглавъ обѣжалъ ее, и перескочивъ черезъ низкую изгородь, очутился въ красивомъ маленькомъ паркѣ, черезъ который пролегала усыпанная щебнемъ дорожка. Поодаль, обернувшись къ нему спиною, стояла молодая дѣвушка, напрасно пытавшаяся пройдти мимо неподатливаго старика, который съ граблями въ рукахъ загораживалъ ей дорогу, упорно качая головой.

-- Приходите въ мой садъ, миссъ Мильрой, когда вамъ будетъ угодно, и дѣлайте себѣ столько букетовъ, сколько вамъ вздумается, воскликнулъ Алланъ, предательски повторяя ея же собственныя слова.

Молодая дѣвушка вскрикнула и обернулась; ея кисейное платье, которое она придерживала спереди, выскользнуло изъ ея рукъ, и цѣлая куча цвѣтовъ посыпалась на дорожку.

Никто еще не успѣлъ послѣ того промолвить слово, какъ неподатливый старикъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ выступилъ впередъ и занялся своими собственными интересами, безъ малѣйшаго вниманія ко всему случившемуся, какъ будто онъ одинъ находился въ присутствіи своего новаго господина.

-- Имѣю честь поздравить васъ съ пріѣздомъ въ Торпъ-Амброзъ, сэръ, сказалъ старый садовникъ.-- Меня зовутъ Авраамъ Сэджъ. Я служу здѣсь уже болѣе сорока лѣтъ, я надѣюсь, что вы соблаговолите оставить меня въ прежней должности.

Такъ говорилъ садовникъ, сосредоточивъ всѣ свои мысля за горизонтѣ собственныхъ надеждъ и желаній, и говорилъ напрасно. Алланъ, стоя на колѣняхъ, подбиралъ разсыпавшіеся цвѣты, и составлялъ себѣ первое понятіе о миссъ Мильрой по ея ногамъ. Она была и хороша и нехороша: она то нравилась, то разочаровывала, то снова привлекала. Судя съ строго-эстетической точки зрѣнія, она была слишкомъ мала и слишкомъ развита для своихъ лѣтъ. А между тѣмъ, едва ли нашелся бы мущина, который остался бы недоволенъ ея фигурой. На ея пухлыхъ ручкахъ были столъ изящныя ямочки, что жаль было видѣть ихъ такими красными отъ благодатнаго избытка юности и здоровья. Ея граціозныя ножи примиряли каждаго съ изношенными, неуклюжими башмаками, а плечи ея щедро вознаграждали за прикрывавшую ихъ дешевую кисею. Ея темные сѣрые глаза казались прекрасными, по мягкости своего цвѣта и по сіявшему въ нихъ уму, нѣжности и очаровательной веселости; между тѣмъ какъ свѣтлокаштановые волосы (тамъ гдѣ ихъ можно было видѣть изъ-подъ старой поношеной шляпы) особенно выигрывали отъ контраста съ ея прекрасными темными глазами. Но вмѣстѣ съ этими прелестями выступали маленькія погрѣшности и недостатки этой странной, исполненной противорѣчій, дѣвушки. Носъ ея былъ слишкомъ коротокъ, ротъ слишкомъ великъ, лицо слишкомъ кругло и румяно. Непогрѣшимая фотографія не пощадила бы ее, а скульпторы классической Греціи съ сожалѣніемь должны были бы отказать ей входъ въ свои мастерскія. Но при всѣхъ своихъ несовершенствахъ, поясъ, который обвивалъ талію миссъ Мильрой, былъ поясомъ Венеры, и если какая-либо дѣвушка владѣла до сихъ поръ ключомъ, открывающимъ сердца всѣхъ людей, то это, конечно, была миссъ Мильрой. Не успѣлъ еще Алланъ подобрать всѣхъ цвѣтовъ, какъ уже влюбился въ нее.

-- Не нужно, не нужно, мистеръ Армадель, прошу васъ! говорила она, насильно принимая цвѣты, которые Алланъ усердно сыпалъ ей въ подолъ платья.-- Мнѣ такъ совѣстно! Я вовсе не имѣла намѣренія такъ смѣло напроситься въ вашъ садъ; это мой языкъ заврался, увѣряю васъ!... Боже мой, что же мнѣ сказать въ свое оправданіе?... Что вы должны подумать обо мнѣ, мистеръ Армадель!

Алланъ сейчасъ же воспользовался случаемъ сказать комплиментъ, и перебросилъ его къ ней съ третьею пригоршней цвѣтовъ.

-- Вотъ что я думаю, миссъ Мильрой, сказалъ онъ съ своею обычною юношескою прямотой.-- Я полагаю, что сегодня моя прогудка самая счастливая въ моей жизни, потому что она провела меня сюда.

Онъ говорилъ съ жаромъ, и его красивое лицо казалось и эту минуту особенно привлекательнымъ. Похвалы его обращены были не къ женщинѣ избалованной лестью и покушеніемъ, но къ молодой дѣвушкѣ, едва начинавшей свою жизнь, и ему можно было говорить съ нею безъ всякаго опасенія, даже въ качествѣ владѣльца Торпъ-Амброза. Сконфуженаое лицо миссъ Мильрой просіяло: она скромно потупилась и съ улыбкой посмотрѣла на цвѣты, лежавшіе у нея въ подолѣ.

-- Я заслуживаю хорошаго нагоняя, сказала она,-- а не комплиментовъ, тѣмъ болѣе отъ васъ, мистеръ Армадель.

-- О, напротивъ, вы какъ нельзя болѣе ихъ заслуживаете, воскликнулъ безразсудный Алланъ, быстро поднимаясь за ноги.-- И наконецъ, это не комплименты, это правда. Вы сами очаровательная... Извините меня, миссъ Мильрой! На этотъ разъ мой языкъ заврался.

Между разными обременительными тяготами, возложенными на женскую природу, самая невыносимая, быть-можетъ, для шестнадцатилѣтней дѣвушки, есть необходимость быть серіозною. Миссъ Мильрой едва могла удерживаться отъ смѣха. Она то принимала на себя серіозный видъ,-- и это стоило ей большихъ усилій,-- то опять хихикала; наконецъ, ей удалось окончательно овладѣть собою.

Садовникъ, неподвижно стоявшій на прежнемъ мѣстѣ, въ ожиданіи удобнаго случая, воспользовался первою паузой наступившею послѣ появленія Аллана на мѣстѣ дѣйствія, и осторожно заговорилъ снова о своихъ личныхъ интересахъ.

-- Имѣю честь поздравить васъ съ пріѣздомъ въ Торопъ-Амброзъ, сэръ, сказалъ Авраамъ Сэджъ, настойчиво возвращаясь къ своей маленькой вступительной рѣчи.-- Меня зовутъ....

Но онъ еще не успѣлъ назвать своего имени, какъ миссъ Мильрой, случайно взглянувъ на упрямое лицо садовника потеряла всякую возможность долѣе удерживаться. Алланъ, никогда не отстававшій отъ всевозможныхъ проказъ, залился вмѣстѣ съ нею самымъ добродушнымъ смѣхомъ. Мужрого садовника это нисколько не удивило и не обидѣло. Онъ сталъ ждать другой паузы, и еще разъ выступилъ впередъ съ своими личными интересами, какъ только молодые люди остановились чтобы перевести дыханіе.

-- Я состою при усадьбѣ, продолжалъ невозмутимый Авраамъ Сэджъ, уже болѣе сорока лѣтъ.

-- И еще другіе сорокъ лѣтъ будете состоять при усадьбѣ, если только замолчите и немедленно уберетесь отсюда, воскликнулъ Алланъ, какъ скоро онъ въ состояніи былъ говорить.

-- Чувствительно благодарю васъ, сэръ, сказалъ садовникъ съ величайшею вѣжливостію, но не показывая намѣренія ни молчать, ни уходить.

-- Ну? спросилъ Алланъ, что вамъ еще нужно.

Авраамъ Сэджъ откашлянулся и взялъ грабли въ другую руку. Онъ посмотрѣлъ на свое драгоцѣнное орудіе съ участіемъ и вниманіемъ, устремляя свой мысленный взоръ не на длинную ручку граблей, но на длинную перспективу будущаго, въ концѣ которой онъ видѣлъ свои личные интересы.

-- Когда вамъ будетъ удобнѣе, сэръ, продолжалъ невозмутимый старикъ,-- я желалъ бы почтительнѣйше поговорить съ вами о моемъ сынѣ. Быть-можетъ, вамъ удобнѣе будетъ выслушать меня въ продолженіе дня? Нижайше кланяюсь вамъ, сэръ, и искренно благодарю васъ. Сынъ мой -- человѣкъ трезвый. Онъ привыкъ къ конюшнѣ, и говоря безъ дальнихъ околичностей, принадлежитъ къ англиканской церкви.

Предварительно отрекомендовавъ такимъ образомъ свое дѣтище, Авраамъ Сэджъ вскинулъ на плечо свои драгоцѣнныя грабли и сталъ удаляться, медленно ковыляя ногами.

-- Если это можно назвать образцомъ вѣрнаго стараго слуги, сказалъ Алланъ,-- то я предпочелъ бы лучше попасться въ обманъ къ новому. Васъ, миссъ Мильрой, онъ во всякомъ случаѣ не будетъ болѣе безпокоить. Всѣ мои цвѣты къ вашимъ услугамъ, также какъ и всѣ будущіе фрукты, если только вамъ угодно будетъ приходить сюда ихъ кушать.

-- О, какъ вы добры, мистеръ Армадель, какъ вы добры! Чѣмъ могу я доказать вамъ мою признательность?

Алланъ воспользовался на этотъ разъ случаемъ сдѣлать другой, болѣе замысловатый комплиментъ, въ формѣ маленькой ловушки.

-- Вы можете сдѣлать мнѣ величайшее одолженіе, сказалъ онъ:-- вы можете способствовать тому, чтобы мои новыя владѣнія произвели на меня пріятное впечатлѣніе.

-- Какимъ образомъ? наивно спросила миссъ Мильрой.

Алланъ тутъ же поспѣшилъ прихлопнуть западню, сказавъ:

-- Если вы позволите сопровождать васъ, миссъ Мильрой, въ вашей утренней прогулкѣ.

Говоря это, онъ улыбнулся и предложилъ ей свою руку.

Ей захотѣлось немножко пококетничать. Она оперлась было на его руку, покраснѣла, задумалась, какъ бы рѣшало на что-то, и потомъ вдругъ отдернула свою руку.

-- Мнѣ кажется, это будетъ не ловко, мистеръ Армадель, сказала она, внимательно разсматривая свои цвѣты.-- Другое дѣло, еслибы съ нами была здѣсь какая-нибудь пожилая дама. Прилично ли мнѣ прогуливаться съ вами подъ руку, покамѣсть я не узнаю васъ покороче? Я принуждена васъ спросить объ этомъ; я такъ необразована, такъ мало видѣла свѣтъ, а одинъ изъ друзей папа нашелъ какъ-то однажды что и манеры мои слишкомъ рѣзки для моего возраста. Что вы объ этомъ думаете?

-- По моему мнѣнію, хорошо что нѣтъ здѣсь друга вашего папа въ настоящую минуту, отвѣчалъ откровенный Алланъ,-- иначе я навѣрное бы съ нимъ поссорился. Что же касается до общества и свѣта, миссъ Мильрой, то я меньше чѣмъ кто-нибудь знакомъ съ ними; но еслибы здѣсь очутилась теперь пожилая дама, то она крайне помѣшала бы намъ. Пойдемте, заключилъ Алланъ, во второй разъ предлагая ей свою руку съ умоляющимъ жестомъ.-- Прошу васъ, пойдемте!

Миссъ Мильрой посмотрѣла на него съ боку.

-- Вы настаиваете не хуже садовника, мистеръ Армадель, проговорила она, снова опустивъ глаза въ замѣшательствѣ.-- Я увѣрена, что мнѣ не слѣдуетъ этого дѣлать, продолжала она, и вслѣдъ затѣмъ, безъ малѣйшаго уже колебанія, оперлась на его руку.

Молодые, веселые, счастливые, они пошли вмѣстѣ по цвѣтущему газону парка, между тѣмъ какъ утреннее солнце ярко освѣщало ихъ путь.

-- Куда же мы идемъ теперь? опросилъ Алланъ: -- въ другой садъ?

Она весело засмѣялась

-- Какъ это странно, мистеръ Армадель, что вы ничего не знаете когда все кругомъ принадлежитъ вамъ! Неужели вы въ самомъ дѣлѣ въ первый разъ видите Торпъ-Амброзъ? Какъ странно должно это вамъ казаться!... Нѣтъ, нѣтъ, прошу васъ, не говорите мнѣ болѣе комплиментовъ. Вы можете вскружить мнѣ голову. Вѣдь съ нами нѣтъ пожилой дамы; я сама должна о себѣ заботиться. Позвольте мнѣ лучше быть вамъ полезною и познакомить васъ съ вашими собственными владѣніями. Мы выйдемъ вотъ въ эту маленькую калитку, пересѣчемъ одну изъ дорогъ парка, переправимся черезъ мостикъ, потомъ обогнемъ уголъ усадьбы, и придемъ... куда бы вы думали? Къ тому мѣсту, гдѣ я живу, мастеръ Армадель, къ очаровательной маленькой мызѣ, которую вы отдали папа въ наймы. О, еслибы вы знали, какъ мы были счастливы получивъ ее!

Она замолчала, взглянула на своего спутника и остановила другой комплиментъ, уже готовившійся слетѣть съ устъ неисправимаго Аллана.

-- Я брошу вашу руку, сказала она кокетливо,-- если вы скажете еще хоть одинъ комплиментъ. Да!... мы были счастливы получивъ эту мызу, мистеръ Армадель. Когда мы переѣхали въ нее, папа сказалъ, что онъ чувствуетъ къ вамъ глубокую признательность, за то что вы приняли его къ себѣ въ жильцы. Да и я сама почувствовала въ себѣ глубокую признательность къ вамъ, не далѣе какъ на прошедшей недѣлѣ.

-- Вы, миссъ Мильрой? воскликнулъ Алланъ.

-- Да, я. Васъ удивляетъ это быть-можетъ? Но еслибы вы не отдали эту мызу папа, я, вѣроятно, должна была бы подчиниться унизительной и горькой необходимости отправиться въ школу.

Алланъ невольно вспомнилъ о полкронѣ, которую онъ вертѣлъ на столѣ каюты въ Кассльтоунѣ. "Еслибъ она знала, что я кидалъ для этого жребій!" подумалъ онъ.

-- Вы, вѣроятно, не понимаете, почему я чувствую такое отвращеніе къ школѣ? продолжала миссъ Мильрой, превратно толкуя молчаніе своего спутника.-- Еслибъ я ходила въ школу въ раннемъ дѣтствѣ,-- я разумѣю тотъ возрастъ, когда посылаютъ туда другихъ дѣвочекъ,-- то мнѣ нетрудно было бы возвратиться въ нее и теперь. Но тогда мнѣ это не удалось. Это было время болѣзни мама и несчастныхъ спекуляцій папа; и такъ какъ я была единственнымъ его утѣшеніемъ, то, разумѣется, меня оставили дома. Нечего смѣяться! Могу сказать, что я въ самомъ дѣлѣ была полезна. Я развлекала папа, сидя послѣ обѣда на его колѣняхъ, и прося его разказывать мнѣ исторію о всѣхъ замѣчательныхъ людяхъ, которыхъ онъ знавалъ въ Англіи и за границей, когда еще вращался въ большомъ свѣтѣ. Безъ моего общества по вечерахъ, и безъ своихъ часовъ въ продолженіе дня....

-- Безъ своихъ часовъ? перебилъ Алланъ.

-- Ахъ, да! вѣдь я и забыла сказать вамъ. Папа отличный механикъ, и вы сами согласитесь со мною, увидавъ его часы. Конечно, они не имѣютъ такого размѣра какъ знаменитые часы на Страсбургской башнѣ, но они совершенное ихъ подобіе. Вообразите себѣ, онъ началъ ихъ, когда мнѣ было не болѣе восьми лѣтъ отъ роду; но они и до сихъ поръ еще не кончены, хотя мнѣ уже минуло недавно шестнадцать! Нѣкоторые изъ друзей нашихъ были чрезвычайно удивлены, что папа пристрастился къ такому занятію, когда постигло его несчастіе. Но папа сейчасъ же объяснилъ имъ въ чемъ дѣло, напомнивъ, что и Лудовикъ XVI, въ дни бѣдствій своихъ, также пристрастился къ слѣсарному мастерству, и всѣ остались совершенно удовлетворены такимъ объясненіемъ.

Она остановилась и покраснѣла.

-- О, мистеръ Армадель, сказала она, на этотъ разъ въ чистосердечномъ смущеніи,-- опять заврался мой несчастный языкъ! Я болтаю съ вами, какъ будто мы старинные знакомые! Вотъ на что именно указывалъ другъ моего папа, говоря, что манеры мои слишкомъ смѣлы. Это совершенно справедливо; у меня прескверная привычка фамильярничать со всѣми, кто только.... она внезапно остановилась, и потомъ докончила фразу:-- кто только нравится мнѣ!

-- Нѣтъ, нѣтъ, прошу васъ, продолжайте, умолялъ Алланъ.-- Я самъ страдаю этимъ недостаткомъ. Да къ тому же мы должны быть фамильярны: мы такіе близкіе сосѣди. Я вѣдь невоспитанный человѣкъ и не умѣю хорошо выражаться; но мнѣ хотѣлось бы, чтобы ваша мыза жила въ самой тѣсной дружбѣ съ моимъ домомъ, и чтобы мой домъ жилъ также въ самой тѣсной дружбѣ съ вашею мызой. Вотъ вамъ мое мнѣніе; какъ умѣлъ, такъ и выразился. А теперь, миссъ Мильрой, продолжайте, прошу васъ, продолжайте.

Она улыбнулась въ нерѣшимости.

-- Я не совсѣмъ помню, на чемъ мы остановились, возразила она.-- Помню только, что мнѣ хотѣлось вамъ что-то сказать. Вотъ что значитъ, мистеръ Армадель, идти съ вами подъ руку. Мнѣ было бы гораздо легче продолжать, еслибы вы согласились идти только рядомъ. Вы не хотите? Ну такъ напомните же мнѣ что я хотѣла сказать? Гдѣ бишь я была въ то время, когда перешла къ несчастіямъ папа и къ его часамъ?

-- Въ школѣ! отвѣчалъ Алланъ, съ необычайнымъ усиліемъ памяти.

-- Вы хотите сказать не въ школѣ, сказала миссъ Мильрой,-- и все это благодаря вамъ. Теперь слава Богу! я могу продолжать. Я ни мало не шучу, мистеръ Армадель, говоря, что меня непремѣнно отправили бы въ школу, еслибы вы отказались отдать намъ мызу. Вотъ какъ все это случилось. Когда мы стали переѣзжать сюда, мистрисъ Бланшардъ написала намъ самую вѣжливую записку, предлагая своихъ слугъ, еслибы въ нихъ оказалась надобность. Послѣ этого намъ съ папа ничего болѣе не оставалось дѣлать какъ отправиться къ ней съ визитомъ, чтобы поблагодарить ее за вниманіе. Мы познакомились и съ мистрисъ и съ миссъ Бланшардъ. Первая была въ высшей степени любезна, а послѣдняя показалась мнѣ очаровательною въ своемъ траурномъ платьѣ. Я увѣрена, что вы въ восторгѣ отъ нея! Она высока, блѣдна и граціозна, совершенно вашъ идеалъ, не правда ли?

-- Ничуть не бывало, возразилъ Алланъ.-- Мой идеалъ въ настоящую минуту....

Миссъ Мильрой, почуявъ комплиментъ, быстро отдернула свою руку.

-- Я хочу сказать, что никогда въ жизни не видалъ ни мистрисъ Бланшардъ, ни ея племянницы, поспѣшно прибавилъ Алланъ, стараясь поправить свою ошибку.

Миссъ Мильрой преложила гнѣвъ на милость и снова оперлась на его руку.

-- Какъ это странно, что вы до сихъ поръ еще не видали ихъ! продолжала она.-- Такъ вы рѣшительно ничего и никого не знаете въ Торпъ-Амброзѣ?... Ну-съ, я уже нѣсколько времени разговаривала съ миссъ Бланшардъ, какъ вдругъ мистрисъ Бланшардъ произнесла мое имя; я притаила дыханіе. Она спрашивала отца, окончено ли мое воспитаніе. Отецъ сейчасъ же высказалъ ей свое горе. Вы знаете, моя прежняя гувернантка оставила насъ передъ самымъ нашимъ отъѣздомъ сюда; она вышла замужъ, и съ тѣхъ поръ никто изъ нашихъ знакомыхъ не могъ пріискать намъ новую гувернантку за умѣренное жалованье. "Мнѣ сказывали люди, лучше меня понимающіе это дѣло, мистрисъ Бланшардъ, говорилъ папа,-- что публикація въ этомъ случаѣ есть рискъ. По болѣзни мистрисъ Мильрой, вся эта обязанность падаетъ на меня, а я, кажется, кончу тѣмъ что отдамъ свою дѣвочку въ школу. Не знаете ли вы школы, подходящей къ нашимъ средствамъ?" Мистрисъ Бланшардъ отрицательно покачала головой, за что я готова была тутъ же разцѣловать ее. "Что до меня касается, майоръ Мильрой, сказала эта ангельская душа,-- я стою за публикацію. Гувернантка моей племянницы поступила къ намъ по публикаціи, и вы сами можете судить о томъ, на сколько она была дорога намъ и полезна, когда я сказку вамъ, что она прожила у насъ десять лѣтъ." Я готова была броситься на колѣни передъ мистрисъ Бланшардъ и боготворить ее; удивляюсь только, какъ этого не сдѣлала! Отецъ былъ пораженъ словами мистрисъ Бланшардъ,-- я замѣтила это,-- и когда мы возвращались домой, онъ заговорилъ со мною объ этомъ предметѣ. "Хотя я давно уже не бывалъ въ свѣтѣ, другъ мой, сказалъ отецъ, но все-таки сейчасъ узнаю высоко-образованную и разумную женщину. Опытъ мистрисъ Бланшардъ представилъ мнѣ вопросъ о публикаціи въ совершенно новомъ свѣтѣ, и я подумаю объ этомъ." Онъ дѣйствительно думалъ, и (хотя онъ мнѣ не высказалъ этого прямо) я знаю, что онъ рѣшился на публикацію, не далѣе какъ вчера вечеромъ. Итакъ, мистеръ Армадель, если отецъ благодаренъ вамъ за то что вы отдали ему въ наймы свою мызу, я въ свою очередь также благодарна вамъ за другое. Еслибы не вы, мы никогда не узнали бы мистрисъ Бланшардъ; а еслибы не дорогая мистрисъ Бланшардъ, меня непремѣнно послали бы въ школу.

Не успѣлъ еще Алланъ отвѣтить ей, какъ они уже обогнули усадьбу и очутились передъ мызою. Описывать ее было бы лишнее, потому что всему образованному міру извѣстно что такое мыза. Передъ молодыми людьми былъ именно типъ тѣхъ мызъ, которыя обыкновенно даются учителями рисованія какъ первое упражненіе въ легкой и свободной тушевкѣ, съ опрятною соломенною кровлей, съ роскошными ползучими растеніями, съ скромными рѣшетчатыми окнами, съ незатѣйливымъ портикомъ въ рустическомь столѣ, и съ птичьею клѣткой наверху.

-- Не прелестна ли она? сказала миссъ Мильрой.-- Войдемте же!

-- Можно? спросилъ Алланъ.-- Не покажется ли майору мой визитъ слишкомъ раннимъ?

-- Ранимъ ли, позднимъ ли, не въ томъ дѣло; я знаю только, что отецъ будетъ очень радъ васъ видѣть.

Она живо пробѣжала по дорожкѣ, которая вела къ дому черезъ садъ, и отворила дверь гостиной. Когда Алланъ вошелъ за нею въ эту маленькую комнату, онъ увидѣлъ на противоположномъ концѣ ея мущину, сидѣвшаго за стариннымъ столомъ, обернувшись спиною къ гостю.

-- Вотъ вамъ сюрпризъ, папа! сказала миссъ Мильрой, прерывая его занятія:-- мистеръ Армадель пріѣхалъ въ Торпъ-Амброзъ, а я его привела къ вамъ въ гости.

Майоръ вздрогнулъ, переполошился, но черезъ минуту уже оправился а привѣтствовалъ своего молодаго хозяина, радушно протянувъ ему руку.

Человѣкъ съ большимъ знаніемъ свѣта, съ большею проницательностью и наблюдательностью чѣмъ Алланъ, прочелъ бы на лицѣ майора всю исторію его жизни. Когда онъ впервые поднялся со стула, его сгорбленная фигура и блѣдныя, морщинистыя щеки, ясно говорили о семейныхъ невзгодахъ. Однообразныя занятія и одна безсмѣнная дума выразились вслѣдъ затѣмъ въ печальной, мечтательной сосредоточенности его взора и пріемовъ, покамѣстъ говорила его дочь. Минуту же спустя, когда онъ всталъ чтобы привѣтствовать Аллана, онъ окончательно высказался. Тогда въ утомленныхъ глазахъ майора сверкнулъ слабый отблескъ болѣе счастливой юности. Тогда мрачность и задумчивость его исчезли, и въ немъ обнаружился свѣтскій человѣкъ, вращавшійся нѣкогда не въ простой средѣ,-- человѣкъ, который давно уже привыкъ заглушать свое горе механическимъ трудомъ, и пробуждался по-временамъ только для того чтобы взглянуть на себя, какимъ онъ былъ прежде. Въ такомъ свѣтѣ являлся майоръ Мильрой каждому, умѣющему читать въ душѣ человѣка,-- въ первое утро своего знакомства съ Алланомъ,-- знакомства, которое должно было сдѣлаться важнымъ событіемъ въ жизни молодаго человѣка.

-- Очень радъ васъ видѣть, мистеръ Армадель, сказалъ онъ неизмѣнно-спокойнымъ и кроткимъ тономъ, свойственнымъ большинству людей ведущихъ уединенную и однообразную жизнь.-- Вы уже оказали одно одолженіе, принявъ меня въ число вашихъ жильцовъ, а настоящимъ вашимъ дружескимъ посѣщеніемъ даете мнѣ еще новое доказательство вашей обязательности. Если вы еще не завтракали, то прошу васъ безъ церемоніи раздѣлить съ нами нашу скромную трапезу,

-- Съ большимъ удовольствіемъ, майоръ Мильрой,-- если только я не помѣшаю вамъ, отвѣчалъ Алланъ, въ восторгѣ отъ его пріема.-- Мнѣ было очень непріятно узнать отъ миссъ Мильрой, что мистрисъ Мильрой такого слабаго здоровья. Можетъ-быть мое неожиданное посѣщеніе, незнакомое лицо...

-- Я понимаю вашу нерѣшимость, мистеръ Армадель, сказалъ майоръ,-- но она совершенно напрасна: мистрисъ Мильрой такъ больна, что никогда не выходитъ даже изъ своей комнаты. Все ли готово, другъ мой? продолжалъ онъ, мѣняя разговоръ такъ быстро, что всякій, болѣе наблюдательный человѣкъ чѣмъ Алланъ, легко замѣтилъ бы, какъ онъ ему непріятенъ.-- Не пора ли дѣлать чай?

Но вниманіе миссъ Мильрой было чѣмъ-то поглащено. Между тѣмъ какъ отецъ ея обмѣнивался привѣтствіями съ Алланомъ, она усѣлась за письменный столъ и съ любопытствомъ балованнаго ребенка, ни мало не стѣсняясь, стала разсматривать различные предметы разбросанные по немъ въ безпорядкѣ. Черезъ минуту, послѣ того какъ, отецъ обращался къ ней съ вопросомъ, она увидѣла клочокъ бумажки, вложенный въ бюваръ, схватила его, прочитала, и съ громкимъ восклицаніемъ обратилась къ отцу.

-- Неужели глаза мои не обманываютъ меня, папа? сказала она,-- и вы дѣйствительно составляли публикацію въ ту минуту какъ я вошла?

-- Я только-что успѣлъ окончить ее, отвѣчалъ отецъ.-- Но, душа моя, мистеръ Армадель здѣсь, и мы ждемъ завтрака.

-- Мистеръ Армадель все знаетъ, прибавила миссъ Мильрой.-- Я ему уже разказала объ этомъ въ саду.

-- О, да, прибавилъ Алланъ.-- Прошу васъ, бросьте церемоніи въ сторону. Рѣчь идетъ о гувернанткѣ, и я самъ, хотя бы и косвеннымъ путемъ, приму участіе въ этомъ дѣлѣ.

Майоръ улыбнулся. Онъ хотѣлъ было отвѣчать, но дочь его, читавшая объявленіе, еще разъ обратилась къ нему съ восклицаніемъ.

-- Ахъ, папа, сказала, она,-- одно не нравится мнѣ въ этомъ объявленіи. Зачѣмъ поставили вы въ концѣ начальныя буквы бабушкинаго имени? Зачѣмъ назначаете вы гувернанткамъ адресоваться къ бабушкѣ въ Лондонъ?

-- Другъ мой! Ты знаешь, что мать твоя никакъ не могла заняться этимъ дѣломъ. Что касается до меня, то разспрашивать незнакомыхъ дамъ о ихъ репутаціи и познаніяхъ я рѣшительно неспособенъ. Бабушка твоя живетъ въ Лондонѣ, и ей всего приличнѣе какъ получать письма, такъ и наводить необходимыя справки.

-- Но мнѣ самой хотѣлось бы видѣть эти письма, продолжала настойчиво избалованная дѣвочка:-- нѣкоторыя изъ нихъ, вѣроятно, будутъ очень забавны.

-- Я ужь и не извиняюсь передъ вами за ея безцеремонность, мистеръ Армадель, сказалъ майоръ съ кроткимъ, оригинальнымъ добродушіемъ, обращаясь къ Аллану.-- Настоящій прамѣръ долженъ послужить вамъ хорошимъ предостереженіемъ,-- въ случаѣ если вы женитесь, и если у васъ будетъ дочь,-- съ самаго начала не давать ей много воли, какъ, по несчастью, я сдѣлалъ.

Алланъ разсмѣялся, а миссъ Мильрой все еще настаивала:

-- Къ тому же, продолжала она,-- мнѣ хотѣлось бы помочь вамъ въ этомъ дѣлѣ, рѣшивъ, на какія письма слѣдуетъ отвѣчать, и какія вовсе оставить безъ отвѣта. Мнѣ кажется, я должна же имѣть нѣкоторый голосъ въ выборѣ гувернантки, которая предназначается собственно для меня. Почему не объявить имъ, чтобъ онѣ адресовались или прямо сюда или въ почтовую контору, или къ торговцу писчими товарами, или, наконецъ, куда-нибудь въ другое мѣсто? Вмѣстѣ прочитавъ эти письма, мы сдѣлаемъ между ними выборъ и отправимъ нѣкоторыя къ бабушкѣ; а она уже будетъ лично объясняться съ гувернантками и выберетъ наилучшую; такимъ образомъ я не буду совершенно устранена отъ этого дѣла, что, по моему мнѣнію (какъ вы объ этомъ думаете, мистеръ Армадель?), было бы просто безчеловѣчно. Позвольте же мнѣ измѣнить адресъ, папа; прошу васъ, позвольте; тогда вы будете душка, папа!

-- Намъ придется остаться безъ завтрака, мистеръ Армадель, если я не скажу да, сказалъ добродушно майоръ. Дѣлай какъ хочешь, мой другъ, прибавилъ онъ, обращаясь къ дочери.-- Лишь бы рѣшеніе этого вопроса осталось въ рукахъ бабушки; все же прочее не имѣетъ никакой важности.

Миссъ Мильрой взяла перо, и зачеркнувъ послѣднюю строку публикаціи, измѣнила адресъ слѣдующимъ образомъ:

"Адресоваться, письменно, въ М. почтовую контору, Торпъ-Амброзъ, Норфокъ."

-- Вотъ такъ! сказала она, начиная хлопотать о завтракѣ.-- Пускай теперь публикація ѣдетъ въ Лондонъ. А что если по ней появится къ намъ гувернантка, какова-то она будетъ, желала бы я знать?... Чаю или кофе прикажете, мистеръ Армадель? Мнѣ, право, совѣстно, что я заставила васъ такъ долго ждать. Но вѣдь гораздо пріятнѣе сѣсть за завтракъ по окончаніи своихъ дѣлъ.

Отецъ, дочь и гость уютно усѣлись за небольшой круглый столъ, уже совершенными друзьями и добрыми сосѣдями.

Дня черезъ три послѣ того одинъ изъ лондонскихъ разнощиковъ газетъ также окончилъ свои занятія до завтрака. Округомъ его была улица Діаны, Пимлико, и послѣдній нумеръ порученныхъ ему газетъ онъ отнесъ въ квартиру мистрисъ Ольдершо.

III. Общественныя требованія.

Слишкомъ черезъ часъ, послѣ того какъ Алланъ предпринялъ развѣдочную экспедицію по своимъ владѣніямъ, проснулся и Мидвинтеръ, и гуляя насладился во всей полнотѣ, про дневномъ свѣтѣ, великолѣпнымъ видомъ новаго дома.

Освѣжившись долгимъ ночнымъ отдохновеніемъ, онъ такъ же весело спускался по большой лѣстницѣ какъ и самъ Алланъ. Одинъ за другимъ оглядѣлъ онъ просторные покои нижняго этажа, не помня себя отъ удивленія предъ окружавшими его изяществомъ и роскошью. "Тотъ домъ, гдѣ я, бывъ еще мальчишкой, жилъ въ услуженіи, тоже не дуренъ былъ", весело подумалъ онъ,-- "но предъ этимъ онъ ничто! желалъ бы я знать, такъ ли пораженъ и очарованъ Алланъ какъ я?" Прелесть лѣтняго утра точно такъ же выманила его на воздухъ въ отворенную дверь, какъ передъ нимъ она выманила его друга. Онъ проворно сбѣжалъ съ крыльца, мурлыча припѣвъ одной изъ прежнихъ пѣсенъ стараго бродяги, подъ которую онъ бывало плясывалъ въ прежнія времена бродяжничества. Самыя воспоминанія несчастнаго дѣтства его приняли въ это счастливое утро колоритъ той свѣтлой средины, сквозь которую онъ оглянулся на нихъ. "Не разучись я, подумалъ онъ, облокотясь на перилы и глядя въ паркъ,-- можно бы и попробовать кой-что изъ прежнихъ гаерскихъ штукъ на этой славной муравкѣ." Онъ прошелся, и замѣтивъ двухъ служителей, разговаривавшихъ у куртины, освѣдомился у нихъ о домохозяинѣ. Люди съ улыбкой указали ему по направленію къ саду.-- "Мистеръ Армадель уже болѣе часу какъ ушелъ въ ту сторону, сказали они,-- и встрѣтился, какъ сказываютъ, тамъ, въ глубинѣ сада, съ миссъ Мильрой.

Мидвинтеръ пошелъ было по аллеѣ, но, достигнувъ цвѣтниковъ, остановился, подумалъ немного, и вернулся назадъ. "Если Алланъ встрѣтился съ этою миссъ, сказалъ онъ себѣ,-- то я ему уже не нуженъ." Онъ засмѣялся, выводя это неизбѣжное заключеніе, и благоразумно вернулся осматривать красоты Торпъ-Амброза по другую сторону дома.

Обогнувъ уголъ лицевой стѣны зданія, онъ спустился съ нѣсколькихъ ступенекъ, пошелъ далѣе по вымощенному дворику, обогнулъ другой уголъ и очутился въ узкомъ закоулкѣ сада съ задней части дома. Позади молодаго человѣка находился рядъ маленькихъ комнатъ, расположенныхъ въ уровень съ людскими службами. Прямо передъ нимъ, на дальнемъ концѣ маленькаго садика, возвышалась стѣна, покрытая лавровымъ трельяжемъ, съ калиткою въ сторонѣ, ведшею мимо конюшенъ къ воротамъ, которыя выходили на большую дорогу. Замѣтивъ что тутъ онъ открылъ только кратчайшій путь къ дому, избираемый обыкновенно прислугой и продавцами, Мидвинтеръ снова вернулся назадъ и мимоходомъ заглянулъ въ окно одной изъ комнатъ нижняго этажа. Не людскія ли это? Нѣтъ, службы, очевидно, были гдѣ-нибудь въ другомъ отдѣленіи нижняго этажа; окно, въ которое онъ заглянулъ, было окномъ складочной комнаты всякаго хлама. Двѣ сосѣднія комнаты обѣ сподрядъ пустовали. Четвертое окно, къ которому онъ подошелъ, нѣсколько отличалось отъ прочихъ. Оно служило вмѣстѣ и дверью, и окномъ, и на этотъ разъ было отворено въ садъ.

Привлеченный книжными полками, которыя онъ замѣтилъ во одной изъ стѣнъ, Мидвинтеръ вошелъ въ комнату. Книги, которыхъ, притомъ, было и очень немного, не долго задержали его; достаточно было одного взгляда на корешки, чтобы ужь не снимать ихъ. Романы Веверлея, повѣсти миссъ Эджворть и многихъ послѣдователей миссъ Эджвортъ, поэмы мистрисъ Гимансъ, съ нѣсколькими разрозненными томами иллюстрированныхъ изданій того же времени, составляли весь капиталъ маленькой библіотеки. Мидвинтеръ ужь повернулся къ выходу изъ комнаты, какъ вдругъ у окна одинъ предметъ, сначала незамѣченный имъ, овладѣлъ его вниманіемъ и остановилъ его. Это была статуэтка на полочкѣ, уменьшенная копія съ знаменитой Ніобеи Флорентійскаго музея. Онъ глянулъ отъ статуэтки на окно съ внезапнымъ сомнѣніемъ, заставившимъ сильно забиться его сердце. Окно было французское, и когда онъ стоялъ передъ нимъ, статуэтка приходилась по лѣвую руку. Онъ выглянулъ изъ окна съ подозрѣніемъ, котораго до сихъ поръ еще не чувствовалъ. Видъ, открывавшійся передъ нимъ, былъ видъ равнины и сада. Съ минуту еще умъ его слѣпо боролся, избѣгая заключенія, охватывавшаго его,-- но тщетно боролся онъ. Тутъ, какъ разъ вокругъ него, какъ разъ передъ нимъ,-- тутъ, безпощадно увлекая его назадъ отъ счастливаго настоящаго къ ужасному прошлому,-- была комната, которую Алланъ видѣлъ во второмъ видѣніи Сна.

Онъ стоялъ задумавшись и глядя вокругъ себя сквозь свою глубокую думу. Удивительно, какъ мало у него было разстройства въ лицѣ и осанкѣ. Онъ безтрепетно поглядывалъ то на тотъ, то на другой изъ немногихъ предметовъ, находившихся въ комнатѣ, какъ будто открытіе скорѣй опечалило, чѣмъ поразило его. Половикъ заграничной работы покрывалъ полъ. Два камышевые стула и простой столъ составляли всю мебель. Простые обои по стѣнамъ рѣзко бросались въ глаза своимъ отсутствіемъ въ одномъ мѣстѣ гдѣ была дверь, ведшая во внутренность дома, въ другомъ -- на небольшой печкѣ, и въ третьемъ -- у книжныхъ полокъ, уже видѣнныхъ Мидвинтеромъ. Онъ вернулся къ книгамъ, и на этотъ разъ снялъ нѣкоторыя изъ нихъ съ полки.

Первая открытая имъ книга содержала на первой страницѣ нѣсколько строкъ женской руки, писанныхъ чернилами, которыя выцвѣли отъ времени. Онъ прочелъ надпись: Дженъ Армадель, отъ ея возлюбленнаго отца. Торпъ-Амброзъ, октябрь, 1828. Во второмъ, и въ третьемъ, и въ четвертомъ томахъ появлялась та же самая надпись. Предварительно знакомый съ числами и личностями, онъ могъ вывести вѣрное заключеніе изъ того что видѣлъ. Книги, безъ сомнѣнія, принадлежали матери Аллана, и она помѣтила ихъ своимъ именемъ, въ промежутокъ времени между возвращеніемъ ея въ Торпъ-Амброзъ съ Мадеры и рожденіемъ ея сына. Мидвинтеръ перешелъ къ другой полкѣ и взялъ одинъ изъ томовъ, содержавшихъ въ себѣ сочиненія мистрисъ Гимансъ. Тутъ цѣлый бѣлый листъ, при началѣ книги, былъ исписанъ съ обѣихъ сторонъ стихами, причемъ почеркъ все также былъ руки мистрисъ Армадель. Стихи была озаглавлены: Прощанье съ Торпъ-Амброзомъ, и датированы: Мартъ, 1829,-- только двумя мѣсяцами позже рожденія Аллана.

Сама по себѣ, эта маленькая поэма не имѣла никакого достоинства, и весь интересъ ея заключался въ разказываемомъ ею домашнемъ происшествіи. Самая комната, въ которой стоялъ Мидвинтеръ, была описана,-- съ окномъ, отворявшимся въ садъ, съ книжными полками, съ Ніобеей, и прочими, болѣе непрочными украшеніями, которыя разрушило время. Здѣсь-то, въ ссорѣ съ своими братьями, и удаляясь отъ друзей, вдова убитаго, сдѣлалась, по собственному сознанію, затворницей, безъ всякаго утѣшенія, кромѣ отцовской любви и прощенія, пока не родилось дитя. Прощеніе отца и недавняя смерть его наполняли многія строфы, къ несчастію, слишкомъ неясно и лишь въ общихъ мѣстахъ, выражавшія раскаяніе и отчаяніе, такъ что едва ли читатель, не знавшій всей правды, могъ отыскать въ нихъ какой-нибудь намекъ на свадебную исторію на островѣ Мадерѣ. Затѣмъ слѣдовало мелькомъ указаніе на отчужденіе автора отъ знакомыхъ ея, остававшихся еще въ живыхъ, и на приближающійся отъѣздъ изъ Торпъ-Амброза. Подъ конецъ являлось подтвержденіе рѣшимости матери разстаться со всѣми старыми знакомыми, покинуть всякую собственность, даже до малѣйшей бездѣлицы, которая могла бы напомнить ей о злополучномъ прошломъ, и впередъ считать новую жизнь со дня рожденія дитяти, оставшагося ей въ утѣшеніе, бывшаго теперь единственнымъ на землѣ предметомъ, который еще могъ напоминать ей о любви и надеждѣ. Старая исторія о страстномъ чувствѣ, которое чаще утѣшается фразой, чѣмъ вовсе не находитъ утѣшенія, повторилась тутъ снова. И такимъ-то образомъ поэма въ выцвѣтшихъ чернилахъ выцвѣтала до самаго конца.

Мидвинтеръ съ глубокимъ вздохомъ поставилъ книгу на мѣсто и не открывалъ болѣе ни одного тома на полкахъ. "И здѣсь -- въ загородномъ домѣ, и тамъ -- на палубѣ разбитаго корабля, горько проговорилъ онъ:-- куда ни поди, слѣды отцовскаго преступленія преслѣдуютъ меня." Онъ подвинулся къ окну, остановился и оглянулся на уединенную, заброшенную комнату. "Случай ли это? спросилъ онъ себя: -- мѣсто страданія его матери то самое мѣсто, которое онъ видитъ во снѣ! И первое утро въ новомъ домѣ открываетъ это не ему, а мнѣ! О, Алланъ, Алланъ, чѣмъ-то это кончится?"

Едва эта мысль мелькнула у него въ умѣ, какъ онъ услышалъ съ вымощеннаго дворика, за угломъ дома, голосъ Аллана, звавшій его по имени. Онъ поспѣшно вышелъ въ садъ. Въ ту же минуту, бѣгомъ обогнувъ уголъ, явился Алланъ, весь въ изворотливыхъ извиненіяхъ, что въ обществѣ новыхъ сосѣдей забылъ законы гостепріимства и права своего друга.

-- Право, я не чувствовалъ вашего отсутствія, сказалъ Мидвинтеръ,-- и очень радъ слышать, что новые сосѣди уже произвели на васъ такое пріятное впечатлѣніе.

Говоря это, онъ старался увести его назадъ по наружной сторонѣ дома; но открытое окно и уединенная комнатка привлекли уже вѣтреное вниманіе Аллана. Онъ тотчасъ же вошелъ въ нее. Мидвинтеръ послѣдовалъ, наблюдая за нимъ въ непрестанной тревогѣ, пока тотъ осматривался. Ни малѣйшее воспоминаніе о Снѣ не смутило легкомысленнаго Аллана. Ни малѣйшаго намека не сорвалось съ молчаливыхъ устъ его друга.

-- Именно такого сорта мѣстечко, что такъ и ждалъ столкнуться въ немъ съ вами, весело воскликнулъ Алланъ:-- маленькое, узенькое, нетребовательное. Ужь я знаю васъ, мистеръ Мидвинтеръ! Какъ только графскія семейства появятся съ визитами, такъ вы сюда и улизнете, а пожалуй, что при этомъ угасающемъ обстоятельствѣ, я и самъ недалеко отстану отъ васъ.... Что такое? У васъ какой-то недовольный, разстроенный видъ. Голодны? Разумѣется, непростительно было мнѣ заставить васъ ждать.... Я полагаю, эта дверь куда-нибудь да ведетъ же. Попробуемте пробраться поближе, напрямки, въ домъ. Не бойтесь, чтобъ я не составилъ вамъ компаніи за завтракомъ. Я мало ѣлъ тамъ въ коттеджѣ, я только пожиралъ глазами миссъ Мильрой, какъ говорятъ поэты. О, милочка! милочка! Такъ и перевернетъ все въ головѣ, какъ только взглянешь на нее. Что до ея отца, такъ погодите, вотъ вы увидите еще его дивные часы! Вдвое больше знаменитыхъ страсбургскихъ; а ужь бьютъ такъ страшно, что другихъ такихъ люди даже не запомнятъ!

Воспѣвая въ этомъ тонѣ хвалу новымъ друзьямъ, самымъ звонкимъ голосомъ, Алланъ торопилъ Мидвинтера вдоль каменныхъ переходовъ нижняго этажа, которые вели, какъ онъ правильно угадалъ, къ лѣстницѣ, сообщавшейся съ залой. По дорогѣ они прошли господскія службы. При взглядѣ на кухарку и пылающій огонь, виднѣвшихся въ отворенную кухонную дверь, умъ Аллана отправился по касательной къ нихъ, а важность домохозяина, какъ обыкновенно, развѣялась по всѣмъ четыремъ небеснымъ вѣтрамъ.

-- Ага, миссъ Грипперъ! Вотъ вы гдѣ засѣли со всѣми своими горшками, сковородами и раскаленною, огненною пещью! Надо быть Седрахомъ, Мисахомъ, и какъ его тамъ еще, чтобы стоять надъ нею!... Чѣмъ скорѣе завтракъ, тѣмъ лучше. Яицъ, сосисокъ, ветчины, почекъ, мармеладу, крессъ-салату, кофе, и т. д. Мой другъ и я -- мы принадлежимъ къ немногимъ избраннымъ, которые пользуются полнѣйшею привилегіей на то чтобы на нихъ стряпали. Сластены мы, мистрисъ Грипперъ, оба сластены.... Вотъ посмотрите, продолжалъ Алланъ, въ то время какъ они подходили къ лѣстницѣ:-- какъ у меня снова помолодѣетъ эта достойная особа; я для миссъ Грипперъ лучше всякаго доктора. Когда она хохочетъ, у нея такъ и трясутся ея жирные бока: а тряся своими жирными боками, она упражняетъ мускульную систему; а упражняя мускульную систему..... Э! да вотъ опять Сусанна! Нечего жаться блиномъ къ периламъ, дружочекъ! Если вы боитесь меня толкнуть на лѣстницѣ, то я, повѣрьте, совсѣмъ не прочь васъ толкнуть немножко.... Точно распуколка розы, когда покраснѣетъ, не правда ли?... Стойте, Сусанна! Надо кое-что приказать. Особенно, позаботьтесь о комнатѣ мистера Мидвинтера: взбивайте ему постель до сумасшествія, и выколачивайте мебель пока у васъ не заболятъ эти славныя, пухлыя ручки.... Вздоръ, дружище! вовсе я не слишкомъ фамильяренъ съ ними; я только заставляю ихъ работать.... Ну-ка, Ричардъ! Гдѣ же мы завтракаемъ? О, здѣсь! Между нами, Мидвинтерь: эти роскошныя комнаты ужъ слишкомъ велики для меня; мнѣ сдается, что я никогда коротко не познакомлюсь съ собственною своею мебелью. Мои виды на жизнь какъ-то узки и неряшливы,-- кухонный стулъ, знаете, да низенькій сводъ. Человѣку немного нужно въ сей юдоли, и это немногое не надолго нужно. Это не совсѣмъ точная цитата, но выражаетъ мою мысль, а ужъ полное возстановленіе ея мы отложимъ до ближайшаго удобнаго случая.

-- Извините, перебилъ Мидвинтеръ: -- тутъ нѣчто ждетъ васъ, чего вы до сихъ поръ не замѣтили.

Проговоривъ это, онъ съ легкимъ нетерпѣніемъ показалъ на письмо, лежавшее на обѣденномъ столѣ. Онъ могъ скрытъ отъ вѣдома Аллана зловѣщее открытіе, сдѣланное въ это утро; но не могъ побороть въ себѣ тайнаго недовѣрія къ обстоятельствамъ,-- недовѣрія, снова пробужденнаго теперь въ его суевѣрной натурѣ,-- не могъ побороть инстинктиввой подозрительности ко всему происходящему вокругъ него, какъ бы ни было оно обыкновенно и незначительно,-- въ этотъ первый и памятный день, когда въ новомъ домѣ началась новая жизнь.

Алланъ пробѣжалъ глазами письмо и перебросилъ его другу черезъ столъ.

-- Я въ этомъ не смыслю ни уха, ни рыла, сказалъ онъ: не разберете ли вы?

Мидвинтеръ медленно прочелъ письмо вслухъ:

"Сэръ, надѣюсь, вы извините мнѣ смѣлость, которую я беру на себя, посылая эти немногія строки въ ожиданіи пріѣзда вашего въ Торпъ-Амброзъ. Въ случаѣ обстоятельспъ, не располагающихъ васъ передать хожденіе по дѣламъ въ руки мистера Дарча....

Онъ внезапно остановился на этомъ пунктѣ и немного подумалъ.

-- Дарчъ -- это нашъ другъ-законникъ, сказалъ Алланъ, предполагая, что Мидвинтеръ забылъ имя.-- Развѣ вы не помните какъ мы бросали жребій полкроной, на столѣ каюты, когда еще я подучилъ оба предложенія насчетъ коттеджа, сперва майоровское, а тамъ и законника? Такъ это вотъ и есть законникъ.

Не сдѣлавъ никакого отвѣта, Мидвинтеръ продолжалъ чтеніе:

"Въ случаѣ обстоятельствъ, не располагающихъ васъ передать хожденіе по дѣламъ въ руки мистера Дарча, прошу позволенія увѣрить васъ, что я почту себя счастливымъ, принявъ на себя попеченіе, о вашихъ интересахъ, если вамъ угодно будетъ почтить меня вашимъ довѣріемъ. Присоединяя указаніе (еслибы вамъ это пожелалось) на моихъ агентовъ въ Лондонѣ, и еще разъ извиняясь за мою навязчивость, имѣю честь быть, сэръ, глубокоуважающимъ васъ А. Педгифтъ, старшій.

-- Обстоятельства? повторилъ Мидвинтеръ, откладывая письмо.-- Какія такія обстоятельства могли бы не расположить васъ къ передачѣ хожденія по дѣламъ мистеру Дарчу?

-- Что же можетъ не расположатъ меня? сказалъ Алланъ.-- Кромѣ бытности своей здѣсь семейнымъ законникомъ, Дарчъ первый черкнулъ мнѣ словечко въ Парижъ о моемъ вступленіи во владѣніе, и если только будутъ какія-нибудь дѣла, само собой разумѣется, что онъ ихъ и долженъ получать.

Мадвинтеръ все еще недовѣрчиво глядѣлъ въ раскрытое на столѣ письмо.

-- Чуетъ мое сердце, Алланъ, что тутъ что-то не ладно, сказалъ онъ.-- Этотъ человѣкъ не отважился бы на то, съ чѣмъ онъ обратился къ вамъ, еслибъ у него не было какого-нибудь вѣрнаго повода надѣяться на успѣхъ. Если вы хотите стать на настоящую точку зрѣнія, то пошлите сегодня же утромъ къ мистеру Дарчу сказать ему что вы здѣсь, а письмо мистера Педгифта оставьте пока въ покоѣ.

Прежде чѣмъ могло быть сказано что-нибудь съ обѣихъ сторонъ, появился слуга съ завтракомъ на подносѣ. За нимъ, послѣ нѣкотораго промежутка, послѣдовалъ дворецкій, человѣкъ существенно вкрадчиваго свойства, съ пѣвучимъ голосомъ, вѣжливымъ обращеніемъ и шишковатымъ носомъ. Всякій, кромѣ Аллана, увидалъ бы по лицу его, что онъ вошелъ въ комнату, имѣя сообщить господину своему нѣчто особенное. Алланъ, который ничего не видѣлъ подъ наружною оболочкой, и у котораго въ головѣ вертѣлось письмо адвоката, встрѣтилъ его быстрымъ вопросомъ въ упоръ:

-- Кто такой мистеръ Педгифтъ?

Источники мѣстныхъ познаній дворецкаго довѣрчиво разверзлись въ ту же минуту. Мистеръ Педгифтъ былъ вторымъ изъ двухъ городскихъ законниковъ, не такъ давно устроившійся, не столь зажиточный, не съ такою повсемѣстною практикой, какъ старикъ Дарчъ; не занимавшійся дѣлами высшаго круга въ графствѣ и не охотно мѣшавшійся въ лучшее общество, какъ старикъ Дарчу. Тѣмъ не менѣе, по-своему, онъ весьма дѣльный человѣкъ, извѣстный за вполнѣ дѣльнаго и уважаемаго практика во всемъ околоткѣ. Короче, по профессіи почти равенъ мистеру Дарчъ, а лично превосходитъ его (если позволительно это выраженіе) въ томъ отношеніи, что Дарчу крутенекъ, а Педгифтъ нѣтъ.

Сообщавъ это извѣстіе, дворецкій, мудро пользуясь выгодною позиціей, безъ остановки перешелъ отъ характера мистера Педгифта къ дѣлу, которое завело его въ столовую. Лѣтній взносъ былъ почти на носу, и арендаторы привыкли еще за недѣлю получать извѣщеніе о днѣ назначенномъ для обѣда, по случаю уплаты ренты. Въ виду этой настоятельной необходимости, и за неимѣніемъ до сихъ поръ никакихъ приказаній, было бы желательно чтобы какое-нибудь довѣренное лицо взялось подвинуть это дѣло. Этимъ довѣреннымъ лицомъ былъ дворецкій; согласно съ тѣмъ онъ и отважился теперь безпокоить своего господина по этому предмету. На этомъ мѣстѣ, Алланъ открылъ было ротъ чтобы перебить его, но самъ былъ перебитъ, прежде чѣмъ успѣлъ выговорить хоть одно слово.

-- Погодите, вмѣшался Мидвинтеръ, видя по лицу Аллана, что ему грозила опасность быть публично заявленнымъ въ должности управляющаго:-- Погодите! горячо повторилъ онъ,-- не рѣшайте ничего, пока я не переговорю съ вами.

Вѣжливое обращеніе дворецкаго, повидимому, осталось невозмутимымъ при внезапномъ вмѣшательствѣ Мидвинтера и устраненіи его со сцены. Кромѣ краски, выступившей на шишковатомъ носу, ничто не выказало чувства оскорбленія, которое взволновало его при уходѣ. Но шансы мастера Армаделя на угощеніе своего друга и себя самого лучшимъ виномъ во всемъ погребѣ заколебались на вѣсахъ, когда дворецкій отправился обратно въ нижній этажъ.

-- Дѣло не шуточное, Алланъ, сказалъ Мидвинтеръ, когда они остались одни.-- Встрѣтить вашихъ арендаторовъ въ день уплаты ренты слѣдуетъ тому, кто дѣйствительно способенъ занять мѣсто управляющаго. При всей моей охотѣ учиться, невозможно же мнѣ овладѣть этимъ дѣломъ въ теченіи недѣли. Не позволяйте, пожалуста, не позволяйте заботѣ о моемъ благѣ ставить васъ въ ложное положеніе къ вашимъ людямъ! Я никогда не простилъ бы себѣ, еслибы, по несчастію, сталъ причиной...

-- Легче, легче! крикнулъ Алланъ, пораженный необыкновенною горячностью своего друга.-- Ежели я съ сегоднешнею же вечернею почтой выпишу изъ Лондона человѣка, который передъ этимъ пріѣзжалъ сюда, удовлетворитъ это васъ?

Мидвинтеръ покачалъ головой.

-- Время не терпитъ, сказалъ онъ,-- а человѣкъ тотъ можетъ быть не свободенъ. Отчего не попробовать сперва по сосѣдству? Вы хотѣли писать къ мистеру Дарчу. Пошлите сейчасъ же, и посмотримъ, не поможетъ ли онъ намъ раньше почты.

Алланъ перебрался на боковой столъ, гдѣ помѣщался письменный приборъ.

-- Завтракайте себѣ покойно, старый непосѣдъ, отвѣтилъ онъ, и тотчасъ же обратился на письмѣ къ мистеру Дарчу съ обыкновенною лаконическою краткостью рѣчи своихъ посланій.

"Любезный сэръ! Я здѣсь, со всѣмъ багажемъ. Не обяжете ли меня, ставъ моимъ адвокатомъ? Я спрашиваю васъ, потому что надо сейчасъ же съ вами посовѣтоваться. Пожалуста, загляните въ теченіе дня и пріѣзжайте къ обѣду, если можете. Преданный вамъ Алланъ Армадель."

Прочтя сочиненное вслухъ и ничуть не скрывая удивленія въ быстротѣ своего сочинительства, Алланъ надписалъ на письмѣ адресъ мастера Дарча и позвонилъ въ колокольчикъ:

-- Вотъ, Ричардъ, отнесите это сейчасъ же и подоакдите отвѣта. Да, слушайте, коли въ городѣ носятся какіе-нибудь слухи, подберите ихъ и захватите съ собою назадъ.... Смотрите какъ я управляюсь съ своею прислугой! продолжалъ Алланъ, подсаживаясь къ другу за обѣденный столъ.-- Смотрите какъ я приспособляюсь къ своимъ новымъ обязанностямъ! Я еще дня здѣсь не пробылъ, а ужь интересуюсь сосѣдями!

Кончивъ завтракъ, оба друга вышли полѣниться остатокъ утра подъ тѣнью одного изъ деревьевъ парка. Пришелъ полдень, а Ричардъ все не являлся. Пробило часъ, и все еще не было ни малѣйшихъ признаковъ отвѣта отъ мистера Дарча. Терпѣніе Мидвинтера не устояло противъ задержки. Онъ оставилъ Аллана дремать на травѣ и отправился къ дому освѣдомляться. Городъ, какъ ему сказали, дѣйствительно отстоялъ немного болѣе двухъ миль отъ помѣстья; но на недѣлѣ день этотъ случился рыночнымъ, и Ричардъ, безъ сомнѣнія, былъ задержанъ кое-кѣмъ изъ множества знакомыхъ, которыхъ онъ навѣрное долженъ былъ повстрѣчать при этомъ случаѣ.

Полчаса спустя, однако, лѣнивый посолъ вернулся, и былъ отосланъ лично рапортовать своему господину въ паркъ подъ дерево.

-- Есть отвѣтъ отъ мистера Дарча? спросилъ Мидвинтеръ, видя что самъ Алланъ лѣнился даже предложить вопросъ отъ себя.

-- Мистеръ Дарчъ былъ занятъ, сэръ. Приказали сказать, что онъ пришлетъ отвѣтъ.

-- Нѣтъ ничего новаго въ городѣ? медленно спросилъ Алланъ, не трудясь даже открывать глазъ.

-- Нѣтъ, сэръ, ничего особеннаго.

Подозрительно наблюдая за этимъ человѣкомъ, во время отвѣта, Мидвинтеръ выслѣдилъ по лицу его, что онъ сказалъ неправду. Онъ былъ въ большомъ смущеніи и почувствовалъ большое облегченіе, когда молчаніе его господина позволило ему удалиться. Поразмысливъ немного, Мидвинтеръ послѣдовалъ за отступавшимъ слугой и нагналъ его почти у самаго дома.

-- Ричардъ, проговорилъ онъ спокойно,-- еслибъ я попытался угадать, что въ городѣ есть кое-что новое, и что вы не хотите только сказать этого своему господину, вѣрно я угадалъ бы?

Тотъ вздрогнулъ и измѣнился въ лицѣ.

-- Не знаю, какъ вы доискались этого, сэръ, сказалъ онъ: я запираться не стану, вы вѣрно угадали.

-- Если вы мнѣ разкажете что тамъ за новости, то я возьму на себя отвѣтственность передать это мистеру Армаделю.

Послѣ небольшаго колебанія и нѣсколько недовѣрчиваго взгляда, въ свою очередь, на лицо Мидинатера, Ричардъ, наконецъ, заставилъ себя повторить слышанное имъ въ тотъ день въ городѣ.

Извѣстіе о внезапномъ появленіи Аллана въ Торпъ-Амброзѣ нѣсколькими часами предупредило прибытіе слуги по своему назначенію. Гдѣ онъ ни проходилъ, всюду господинъ его былъ предметомъ публичныхъ толковъ. Мнѣніе почетнѣйшихъ горожанъ, мѣстнаго дворянства всего околотка у главныхъ арендаторовъ помѣстья, единодушно не благопріятствовало поведенію Аллана. Лишь за день передъ тѣмъ, комитетъ, распоряжавшійся устройствомъ публичнаго пріема новаго сквайра, начерталъ порядокъ процессіи; поставилъ важный вопросъ о тріумфальныхъ аркахъ и назначилъ компетентную особу для составленія подписки на флаги, цвѣты, обѣды, фейерверки и музыкантовъ. Менѣе чѣмъ въ теченіе недѣли, деньги могли быть собраны, и ректоръ (священникъ) написалъ къ мистеру Армаделю о назначеніи дня. А теперь, собственнымъ поступкомъ Аллана, общественное привѣтствіе, которымъ думали почтить его, было презрительно заткнуто обратно въ глотку всего общества! Каждый считалъ несомнѣннымъ (къ несчастію, это было справедливо), что онъ получилъ частное увѣдомленіе о предполагаемыхъ затѣяхъ. Всякій объявлялъ, что онъ съ умысломъ прокрался въ домъ свой точно, какъ воръ (такова была ходячая фраза), дабы избѣгать принятія предупредительной вѣжливости своихъ сосѣдей. Словомъ, чувствительная кичливость маленькаго городка была задѣта за живое. И отъ завиднаго нѣкогда положенія Аллана въ уваженіи сосѣдей не оставалось ни слѣда.

Съ минуту Мидвинтеръ въ безмолвномъ горѣ глядѣлъ на зловѣщаго посла. По прошествіи этой минуты сознаніе критическаго положенія Аллана побудило его теперь, когда зло было извѣстнымъ, искать лѣкарства.

-- Вы теперь немножко знаете своего господина, Ричардъ, не расположилъ ли онъ васъ въ свою пользу? спросилъ онъ.

На этотъ разъ тотъ отвѣтилъ, не колеблясь:

-- Обходительнѣе и добрѣе джентльмена, чѣмъ мистеръ Армадель, и желать нечего.

-- Коли такъ, продолжалъ Мидвинтеръ,-- вы не откажетесь сообщить мнѣ кое-какія свѣдѣнія, которыя помогутъ вашему господину оправдаться передъ сосѣдями. Войдемте въ комнаты.

Онъ направилъ шаги въ библіотеку, и сдѣлавъ необходимые вопросы, составилъ списокъ именъ и адресовъ наиболѣе вліятельныхъ лицъ, жившихъ въ городѣ и окрестностяхъ. Сдѣлавъ это, онъ позвонилъ въ колокольчикъ главному камердинеру, предварительно пославъ Ричарда въ конюшню, съ приказаніемъ, чтобы черезъ часъ готова была открытая коляска.

-- Когда покойный мистеръ Бланшардъ выѣзжалъ съ визитами по сосѣдямъ, вы обыкновенно ѣздили съ нимъ, не такъ ли? спросилъ онъ, когда старшій камердинеръ явился.-- Очень хорошо. Пожалуста, будьте же готовы черезъ часъ выѣхать съ мистеромъ Армаделемъ.

Отдавъ это приказаніе, онъ опять вышелъ изъ дому и вернулся къ Аллану со спискомъ адресовъ въ рукѣ. Сходя съ крыльца, онъ улыбнулся съ легкою грустью. "Кто бы могъ вообразить", подумалъ онъ, "что моя лакейская опытность въ обычаяхъ дворянства пригодится нѣкогда на пользу Аллану?"

Предметъ народной ненависти покоился на травѣ сномъ невинности: садовая шляпа на носу, жилетъ разстегнутъ и брюки завернулась вверхъ до половины вытянутыхъ ногъ. Мидвинтеръ, не колеблясь, разбудилъ его и безъ зазрѣнія совѣсти повторилъ ему разказъ слуги.

Алланъ выслушалъ сообщенное ему открытіе, ничуть не смутившись духомъ. "О, чортъ ихъ!" только и сказалъ. "Нука еще сигару!" Мидвинтеръ взялъ у него сигару изъ рукъ, и настаивая на серіозномъ отношеніи къ дѣлу, коротко и ясно объявилъ ему, что онъ долженъ оправдаться передъ обиженными сосѣдями, явившись къ нимъ лично съ извиненіями. Алланъ въ удивленіи сѣлъ на траву. Глаза его широко раскрылись, боясь повѣрить, неужели Мидвинтеръ положительно хочетъ засадить его въ "шляпу-горшкомъ", въ чисто вычищенный фракъ и свѣтлую пару перчатокъ? Дѣйствительно ли предстояло заточить его въ коляскѣ, съ лакеемъ на козлахъ и карточками въ рукахъ, и послать кружить по домамъ, разказывая кучѣ дураковъ, что онъ проситъ у нихъ прощенія за недозволеніе выставлять себя на публичное зрѣлище? Если нѣчто подобное этой оскорбительной безсмыслицѣ и дѣйствительно должно быть сдѣлано, то, во всякомъ случаѣ, нельзя же этого дѣлать сегодня. Онъ обѣщалъ вернуться въ коттеджъ къ очаровательной Мильрой и взять съ собою Мидвинтера. Что нужды ему до добраго мнѣнія мѣстнаго дворянства? Единственные друзья, которыхъ онъ желалъ имѣть, теперь съ нимъ; онъ уже пріобрѣлъ ихъ. Пускай все сосѣдство повернется къ нему спиной, если это ему нравится,-- хоть спиной, хоть лицомъ,-- Торпъ-Амброзскій сквайръ вотъ ни на столько не заботится о нихъ.

Позволивъ ему продолжать въ этомъ тонѣ, пока не истощился весь запасъ возраженій, Мидвинтеръ затѣмъ весьма умно попыталъ свое личное вліяніе. Онъ съ чувствомъ взялъ Аллана за руку.

-- Я хочу просить большой милости, сказалъ онъ: -- если вы не хотите посѣтить этихъ людей для своей пользы, не посѣтите ли вы ихъ изъ угожденія мнѣ?

Алланъ испустилъ отчаянный стонъ, въ безмолвномъ удивленіи поглядѣлъ на тревожное лицо друга, и добродушно уступилъ. Когда Мидвинтеръ, взявъ его подъ руку, велъ домой, онъ печально глядѣлъ вокругъ себя и на скотину, которая тутъ же близехонько мирно помахивала хвостами въ прохладной тѣни.

-- Не упоминайте объ этомъ сосѣдствѣ, сказалъ онъ:-- Право, я охотно помѣнялся бы теперь мѣстами съ одною изъ моихъ коровъ.

Мидвинтеръ оставилъ его одѣваться, обѣщавъ вернуться, когда коляска будетъ у дверей. Туалетъ Аллана не обѣщалъ скоро кончиться. Онъ началъ его чтеніемъ собственныхъ визитныхъ карточекъ; затѣмъ подвинулся на другую станцію, глядя въ свой гардеробъ и отправляя мѣстное дворянство въ подземныя области. Прежде чѣмъ онъ успѣлъ изобрѣсть третье средство для замедленія своихъ дѣйствій, необходимый предлогъ неожиданно замѣнило появленіе Ричарда съ запиской въ рукѣ. Посланный только-что пришелъ съ отвѣтомъ мистера Дарча. Алланъ проворно заперъ гардеробъ и обратилъ все свое вниманіе на письмо законника. Письмо законника наградило его слѣдующими строками:

"Сэръ, позвольте увѣдомить васъ о полученіи вашей любезной записки отъ сего числа, почтившей меня двумя предложеніями, именно: однимъ, приглашающимъ меня дѣйствовать какъ ходатая по вашимъ дѣламъ, и другимъ, приглашающимъ посѣтить васъ въ вашемъ домѣ. Что касается до перваго предложенія, то я прошу позволенія отклонить его съ благодарностью. Въ отношеніи втораго предложенія, я имѣю сообщить вамъ, что до свѣдѣнія моего дошли нѣкоторыя обстоятельства, относящіяся до уступки коттеджа въ Торпъ-Амброзѣ, которыя ставятъ меня въ невозможность (отдавая себѣ справедливость) принять ваше приглашеніе. Я узналъ навѣрное, сэръ, что предложеніе мое дошло до васъ вмѣстѣ съ предложеніемъ майора Мильрой, и что, имѣя предъ собой оба предложенія, вы отдали преимущество совершенно постороннему лицу, обратившемуся къ вамъ чрезъ домашняго агенита, надъ человѣкомъ, который служилъ вѣрою и правдою вашимъ родственникамъ въ двухъ поколѣніяхъ, и который былъ первымъ лицомъ, увѣдомившимъ васъ о важнѣйшемъ событіи въ вашей жизни. Послѣ этого обращика вашего уваженія къ тому чѣмъ мы обязаны требованіямъ взаимной вѣжливости и взаимной справедливости, я не могу льстить себя надеждой, что обладаю тѣми качествами, которыя способствовали бы мнѣ занять мѣсто въ спискѣ вашихъ друзей. Остаюсь, сэръ, вашимъ покорнымъ слугой, Джемсъ Дарчъ" -- Остановить посланнаго! крикнулъ Алланъ, вскочивъ на ноги, причемъ румяное лицо его такъ и вспыхнуло негодованіемъ:-- дайте перо, чернилъ и бумаги! Клянусь лордомъ Гарри, славный же тутъ народъ собрался; все сосѣдство въ заговорѣ, чтобы взбѣсить меня! Онъ подхватилъ перо въ сильномъ припадкѣ эпистолярнаго вдохновенія.

"Сэръ, я презираю васъ и письмо ваше...."

На этомъ мѣстѣ перо сдѣлало кляксу, и писцомъ овладѣло минутное колебаніе.

-- Слишкомъ сильно, подумалъ онъ: -- я лучше передамъ это законнику въ его собственномъ холодномъ и рѣзкомъ стилѣ.

Онъ началъ сызнова на чистомъ листѣ бумаги:

"Сэръ, вы напоминаете мнѣ объ одномъ ирландскомъ быкѣ. Я разумѣю тотъ разказъ въ Джое Миллерѣ, гдѣ Патъ замѣчаеть, по поводу одного шутника, что "взаимность тутъ вся съ одной стороны." Ваша взаимность вся съ одной стороны. Вы берете привилегію на отказъ быть моимъ стряпчимъ, а потомъ сами жалуетесь, что я взялъ себѣ привилегію на отказъ быть вашимъ домохозяиномъ."

Онъ съ любовью пріостановился на этихъ послѣднихъ словахъ.

-- Чисто! сказалъ онъ:-- и аргументъ есть, и тяжелый ударъ,-- и то и другое вмѣстѣ. Удивляюсь, откуда только берется такая ловкость въ изложеніи?

Онъ продолжалъ и кончилъ письмо еще двумя сентенціями:

"Что касается того что вы мое приглашеніе заткнули мнѣ обратно въ глотку, то позвольте извѣстить васъ, что глоткѣ моей отъ этого ничуть не хуже. Я равно доволенъ и тѣмъ, что мнѣ болѣе нечего сказать вамъ, ни какъ другу, ни какъ жильцу. Алланъ Армадель."

Онъ съ торжествомъ кивнулъ своему собственному сочиненію, надписывая адресъ, и отослалъ письмо къ посланному.

-- Толстенька же должна быть кожа у Дарча, сказалъ онъ,-- коли онъ этого не почувствуетъ!

Стукъ колесъ на дворѣ напомнилъ ему о хлопотахъ этого дня. Тамъ ждала его коляска, чтобы взять его на объѣздъ съ визитами; тамъ же находился на своемъ посту и Мидвинтеръ, расхаживая взадъ и впередъ.

-- Прочтите это, крикнулъ Алланъ, выбросивъ ему письмо законника: -- я отписалъ ему еще разительнѣй.

Онъ поспѣшилъ къ гардеробу чтобы достать плащъ. Въ немъ произошла удивительная перемѣна. Теперь онъ уже очень мало или вовсе не чувствовалъ нерасположенія къ визитамъ. Пріятное возбужденіе отвѣтомъ мистеру Дарчу привело его въ бойкое наступательное настроеніе духа для поддержанія себя въ сосѣдствѣ. "Что бы они тамъ обо мнѣ ни говорили; не скажутъ, что я боялся встрѣтить ихъ лицомъ къ лицу". Раскаленный до-красна этой мыслью, онъ охватилъ шляпу, перчатки, и выбѣжавъ изъ комнаты, встрѣтилъ въ корридорѣ Мидвинтера съ письмомъ законника въ рукѣ.

-- Ободритесь! крикнулъ Алланъ, видя на лицѣ друга тревогу и тотчасъ же ошибочно перетолковывая причину ея:-- коли нельзя разчитывать на Дарча въ присылкѣ руки помощи въ контору управляющаго, такъ на то есть у насъ Педгифтъ.

-- Любезный Алланъ, я не объ этомъ думалъ; я думалъ о письмѣ мистера Дарча. Я не защищаю этого желчнаго человѣка, но я боюсь предположенія, что у него есть причины жаловаться. Пожалуста, не давайте ему новаго повода обвинять васъ. Гдѣ вашъ отвѣтъ на его письмо?

-- Отправленъ! отвѣтилъ Алланъ;-- я всегда кую желѣзо пока оно горячо; за словомъ ударъ, даже ударъ-то сперва, вотъ какъ по-моему. Не хлопочите, добрый товарищъ, не хлопочите вы о книгахъ управляющаго и о днѣ уплаты ренты. Вотъ! Вотъ вамъ связка ключей, которую дали мнѣ прошлую ночь; одинъ изъ нихъ отпираетъ ту комнату что съ книгами управляющаго; войдите, да почитайте-ка ихъ, пока я вернусь. Даю вамъ честное слово, что я все улажу съ Педгифтомъ, прежде чѣмъ опять увидимся.

-- Минуточку, перебилъ Мидвинтеръ, рѣшительно заступая ему дорогу къ коляскѣ.-- Я ничего не говорю противъ того, достоинъ ли мистеръ Педгифтъ вашего довѣрія, потому что не знаю чѣмъ бы оправдать мое недовѣріе къ нему. Но онъ же слишкомъ-то деликатнымъ образомъ вошелъ въ сношеніе съ вами, и не сознался (это мнѣ вполнѣ ясно), что зналъ о непріязненномъ чувствѣ мистера Дарча къ вамъ, когда писалъ. Погодите немножко ѣздить къ этому чужаку; погодите, пока мы не переговоримъ объ этомъ вмѣстѣ сегодня вечеромъ.

-- Годить! возразилъ Алланъ.-- Не говорилъ ли я вамъ, что всегда кую желѣзо пока оно горячо? Довѣрьтесь моимъ глазамъ насчетъ характера, старина; я насквозь разсмотрю этого Педгифта, и согласно съ этимъ стану дѣйствовать.

-- Не удерживайте меня дольше, ради Бога. Я въ отличнѣйшемъ настроеніи, чтобъ отработать мѣстное дворянство, и если сейчасъ же не уѣду, боюсь, разлетится.

Съ этою превосходною причиной поспѣшности, Алланъ вѣтрено рванулся прочь. Прежде чѣмъ возможно было снова остановить его, онъ прыгнулъ въ коляску и выѣхалъ со двора.

IV. Ходъ событій.

Лицо Мидвинтера все болѣе и болѣе принимало мрачное выраженіе, по мѣрѣ того какъ экипажъ терялся изъ виду.

-- Я сдѣлалъ все что могъ, говорилъ онъ самъ себѣ, возвращаясь въ грустномъ раздумьи въ комнаты:-- еслибы тетеръ Брокъ былъ здѣсь, то и онъ не могъ бы сдѣлать больше.

Онъ посмотрѣлъ на связку ключей, которую вручилъ ему Алланъ, и его мнительною натурой овладѣло внезапное желаніе приняться за пересмотръ книгъ управляющаго. Пробравшись въ комнату, въ которую временно перенесена была вся движимость управляющаго, послѣ того какъ онъ очистилъ свою квартиру въ коттеджѣ, онъ усѣлся у письменнаго стола и сталъ размышлять о томъ какъ онъ приступитъ, безъ посторонней помощи, къ трудному дѣлу повѣрки счетовъ по Торпъ-Амброзскому имѣнію. Результатомъ этихъ размышленій было убѣжденіе въ полномъ своемъ невѣжествѣ по этой части. Кассовая книга смущала его, арендные контракты, планы, самая корреспонденція, словно писаны были на совершенно непонятномъ для него языкѣ. Оставляя эту комнату, онъ съ горечью вспомнилъ о двухъ годахъ, потраченныхъ имъ въ одиночествѣ на самообученіе въ шрусберійской книжной лавкѣ. "Почему я лучше не занялся какимъ-нибудь практическимъ дѣломъ? думалъ онъ.-- Почему я тогда не понялъ, что общество поэтовъ и философовъ слишкомъ высокое общество для такого скитальца какъ я?" Онъ усѣлся въ одинокой большой залѣ; тишина, господствовавшая въ ней, легла тяжелымъ бременемъ на его и безъ того невеселыя думы; ея великолѣпіе вывело его изъ терпѣнія, какъ оскорбленіе заносчиваго милліонера. "Будь проклято это мѣсто", сказалъ онъ, схвативъ шляпу и палку; "пустынный холмъ, на которомъ когда либо отдыхалъ я, мнѣ лучше нравится чѣмъ этотъ домъ!"

Онъ нетерпѣливо сошелъ съ лѣстницы и остановился у подъѣзда, въ нерѣшимости, въ какую сторону направиться, чтобъ, оставивъ за собою паркъ, выйдти въ поле. Если пойдти по тому направленію, по которому уѣхала коляска, то-есть въ городъ, то онъ тамъ можетъ наткнуться случайно на Аллана. Выйдти чрезъ заднія ворота? Но онъ зналъ очень хорошо, что въ такомъ случаѣ ему не удержаться, чтобы не завернуть въ комнату Сна. Оставалась еще одна дорога,-- та, которую онъ избралъ было поутру и воротился. Теперь нечего было опасаться помѣшать тамъ Аллану и дочери майора. Мидвинтеръ рѣшился, и отправился чрезъ садъ въ открытое поле, лежащее по эту сторону господскаго дома.

Выбитый изъ своего равновѣсія происшествіями этого дня, умъ его былъ исполненъ того горькаго и дикаго протеста противъ неизбѣжныхъ самозаявленій богатства,-- протеста, который такъ любезно оплакивается благоденствующимъ и богатымъ, и который такъ тяжко и такъ близко знакомъ несчастному и бѣдняку.

"Верескъ ничего не стоитъ!" сказалъ онъ мысленно, оглядываясь презрительно на богатую и роскошную растительность парка; "а одуванчики и маргаритки ничуть не хуже любой изъ васъ!" Онъ шелъ мимо искусно разбитыхъ оваловъ и квадратовъ италіянскаго сада, совершенно равнодушный къ симметріи и изяществу его рисунка. "По скольку обошелся каждый квадратный футъ?" сказалъ онъ, бросая послѣдній презрительный взглядъ на растенія и выходя изъ парка

Онъ углубился въ темную аллею, куда утромъ пошелъ Алланъ; прошелъ чрезъ огородъ, а потомъ, по мостику, находившемуся позади его, приблизился къ коттеджу майора. Со свойственною ему проницательностью, онъ при одномъ взглядѣ на коттеджъ дѣлалъ уже свои заключенія. Онъ смотрѣлъ на милое маленькое жилище, которое никогда бы не опросталось и не было бы отдано въ наймы, еслибы не странная рѣшимость Аллана навязать своему другу должность управляющаго,

Лѣтній вечеръ былъ тепелъ и тихъ. Окна въ верхнемъ и нижнемъ этажахъ коттеджа были всѣ растворены. Изъ одного изъ нихъ, наверху, рѣзко разносился по вечерней тишинѣ звукъ голосовъ и долеталъ до Мидвинтера, когда онъ проходилъ мимо садоваго забора. Сильнѣе всѣхъ раздавался женскій голосъ, громкій, рѣзкій и сварливый, потерявшій всю свою свѣжесть и мелодичность и сохранившій одну только рѣдкую звучность. Къ нему отъ времена до времени примѣшивался болѣе густой и спокойный голосъ мущины, очевидно старавшагося успокоить свою собесѣдницу. Хотя разстояніе, на которомъ находился Мидвинтеръ, было такъ велико, что онъ, не могъ различатъ словъ, однако онъ тотчасъ почувствовалъ, что ему не слѣдуетъ здѣсь оставаться долѣе, и продолжалъ свою прогулку. Въ ту же минуту въ окнѣ показалось лицо молодой дѣвушки, въ которой, послѣ описанія, сдѣланнаго Алланомъ, нетрудно было узнать миссъ Мильрой. Мидвинтеръ невольно остановился, чтобы посмотрѣть на нее. Выраженіе молодаго лица, которое еще недавно такъ мило улыбалось Аллану, было усталое и грустное. Посмотрѣвъ разсѣянно въ паркъ, она вдругъ обратилась снова лицомъ внутрь комнаты, куда вниманіе ея очевидно было привлечено чѣмъ-то сказаннымъ тамъ.

-- О, мама, мама, воскликнула она съ негодованіемъ, въ голосѣ,-- какъ можете вы говорить это?

Слова эти произнесены были у самаго окошка и долетѣли до Мидвинтера; онъ поспѣшно сталъ удаляться, чтобы не услыхать еще больше. Но невольное проникновеніе въ домашнія тайны майора Мильрой для Мидвинтера этимъ еще не прекратилось. Обогнувъ уголъ садовой ограды, онъ увидѣлъ лавочнаго мальчишку, который черезъ калитку передавалъ горничной какой-то узелокъ.

-- А что, спросилъ мальчишка, съ свойственнымъ его классу нахальствомъ,-- какъ чувствуетъ себя барыня?

Служанка протянула руку, чтобы схватить мальчишку за уши.

-- Какъ чувствуетъ себя барыня? повторила она, гнѣвно качая головой вслѣдъ убѣгавшему мальчишкѣ.-- Еслибы Богу угодно было принять къ себѣ барыню, то это было бы благословеніемъ для всѣхъ въ домѣ.

Въ свѣтломъ очеркѣ домашняго быта обитателей коттеджа, который Алланъ съ восторгомъ начерталъ своему другу, не было ничего похожаго на этотъ зловѣщій намекъ. Ново было, что отъ домохозяина были скрыты семейные секреты жильцовъ. Чрезъ пять минутъ Мидвинтеръ уже былъ снова у воротъ парка. "Неужели судьба предназначила мнѣ не услышать сегодня ничего такого что могло бы ободрить меня и придать надежду на будущее?" думалъ онъ про себя, прихлопнувъ за собою съ гнѣвомъ калитку. "Даже жильцы, которымъ Алланъ отдалъ въ наймы коттеджъ, имѣютъ какую-то бѣду, которая отравляетъ ихъ семейную жизнь, а я долженъ былъ узнать о существованіи этой бѣды!"

Онъ направился по первой попавшейся ему дорогѣ, не обращая вниманія на окружающіе предметы, и будучи погруженъ въ свои думы. Прошло больше часу, прежде чѣмъ онъ подумалъ о необходимости возвратиться. Вспомнивъ объ этомъ, онъ посмотрѣлъ на часы и рѣшился поспѣшить обратно къ дому, чтобы встрѣтить Аллана при его возвращеніи. Чрезъ десять минуть ходьбы, онъ очутился на перекресткѣ, куда сходились три дороги; онъ тотчасъ же убѣдился, что онъ совершенно не примѣтилъ прежде, по какой изъ этихъ дорогъ онъ пришелъ. Никакого указательнаго столба здѣсь не было; со всѣхъ сторонъ разстилались плоскія поля, тамъ и сямъ пересѣкаемыя широкими канавами. Мѣстами пасся скотъ, и вѣтряная мельница высилась вдали надъ вспаханными полями, обрамлявшими низкій горизонтъ. Но не видать было ни одного дома, и ни одно человѣческое существо не показывалось вдоль по этимъ дорогамъ, на сколько онѣ были видны. Мидинатеръ оглянулся назадъ, въ ту сторону, откуда онъ шелъ. Тутъ явилась ему подмога; онъ увидѣлъ фигуру мущины, который быстро приближался къ нему, и котораго онъ могъ разспросить о дорогѣ.

Фигура приближалась, одѣтая съ головы до ногъ въ черное, словно подвижное пятно на ярко-бѣлой поверхности дороги, освѣщенной почти горизонтальными лучами заходящаго солнца. Это былъ худенькій, щедушный, бѣдно одѣтый старичокъ. На немъ надѣтъ былъ старый, истасканный черный плащъ и бурый парикъ, который не имѣлъ даже претензіи прослыть за его собственные волосы. Коротенькіе, черные панталоны пристали, какъ вѣрные, старые слуги, къ его худенькимъ ногамъ, а порыжѣлые сапоги скрывали какъ могли его неуклюжія ступни. Старая поярковая шляпа смотрѣла еще старѣе и невзрачнѣе отъ обвивавшаго ее чернаго крепа; на шею его надѣтъ былъ широкій галстукъ, изъ черной волосяной матеріи, доходившій до самыхъ его скулъ. Единственною цвѣтною вещью на немъ былъ находившійся въ рукахъ его адвокатскій портфель, изъ голубой саржи, столь же щедушный какъ и онъ самъ. Единственною привлекательною чертою на его гладко-выбритомъ старою лицѣ былъ рядъ бѣлыхъ зубовъ, которые такъ же откровенно, какъ его парикъ, говорили, казалось, каждому внимательному наблюдателю: "Мы проводимъ ночь на его туалетномъ столѣ, а день у него во рту."

Все немногое количество крови въ тѣлѣ этого человѣка окрасило его худыя щеки, когда Мидвинтеръ пошелъ къ нему на встрѣчу и спросилъ его о дорогѣ въ Торпъ-Амброзъ. Это тусклые, слезливые глаза забѣгали во всѣ стороны, въ странномъ смущеніи. Еслибъ ему встрѣтился левъ, вмѣсто человѣка, и еслибы немногія слова, сказанныя ему, выражали угрозу, вмѣсто вопроса, лицо его едва ли могло бы выражать большее смущеніе и испугъ чѣмъ теперь. Въ первый разъ въ своей жизни Мидвинтеръ видѣлъ свое собственное чувство застѣнчивости и неловкости, испытываемое имъ въ присутствіи чужихъ людей, отраженнымъ съ десятикратною силой нервнаго страданія на лицѣ другаго человѣка, и притомъ человѣка, который, по лѣтамъ, могъ бы быть его отцомъ.

-- Вы о чемъ изволите спрашивать, сэръ, о городѣ, ила помѣстьѣ? Извините что я предлагаю вамъ этотъ вопросъ, но здѣсь и тотъ и другой извѣстны подъ однимъ и тѣмъ же именемъ

Онъ говорилъ съ робостью въ голосѣ, съ заискивающею улыбкой и униженными жестами, которыя показываю, что онъ привыкъ получать грубые отвѣты на свои вѣжливыя выраженія отъ тѣхъ, съ которыми онъ говорилъ.

-- Я не зналъ, что городъ и помѣстье извѣстны здѣсь подъ однимъ и тѣмъ же именемъ, оказалъ Мидвинтеръ;-- я спросилъ о помѣстьѣ. Онъ инстинктивно подавилъ въ себѣ свою собственную застѣнчивость при произнесеніи этихъ словъ, и говорилъ съ такимъ радушіемъ, какое онъ рѣдко выказывалъ въ разговорахъ съ незнакомыми людьми.

Убогій незнакомецъ, очевидно, принялъ съ благодарностью оказанную ему взаимность за его вѣжливость; онъ просвѣтлѣлъ и нѣсколько пріободрился.

-- Ступайте вотъ по этой дорогѣ, сэръ, оказалъ онъ, протягивая свой тощій палецъ,-- а когда вы дойдете до новаго перекрестка, гдѣ встрѣчаются опять двѣ дороги, извольте идти по той, которая влѣво. Я жалѣю, что у меня есть дѣло въ другомъ мѣстѣ, именно въ городѣ, а не то я счелъ бы за счастье проводить васъ и показать вамъ дорогу. Прекрасная лѣтняя погода, сэръ, для прогулки. Вы не можете заблудиться, если будете держаться все влѣво. О, не безпокойтесь, не стоитъ благодарности. Боюсь что задержалъ васъ, сэръ. Желаю вамъ пріятной прогулки обратно и добраго утра!

Окончивъ свою рѣчь (причемъ онъ, очевидно, увѣренъ былъ, что чѣмъ больше будетъ говорить тѣмъ болѣе выкажетъ учтивости), онъ впалъ въ прежнюю свою робость. Онъ сталъ поспѣшно удаляться, какъ будто попытки Мидвинтера благодарить его заключали въ себѣ цѣлый рядъ испытаній, которымъ у него не хватало духу подвергнуться. Еще черезъ двѣ минуты, черная фигура его вдали уменьшалась до того, что снова стала казаться подвижною черною точкой на дорогѣ, облитою лучами заходящаго солнца.

Мысли Мидвинтера, на обратномъ пути его домой, страннымъ образомъ не могли оторваться отъ недавней встрѣчи. Онъ не понималъ, почему у него не выходитъ изъ головы незнакомецъ. Онъ не догадывался, что замѣченные имъ ясные слѣды прошедшихъ несчастій и настоящихъ страданій на лицѣ бѣдняка невольно напомнили ему о его собственныхъ страданіяхъ. Онъ сталъ досадовать на свое участіе къ этому незнакомцу, какъ досадовалъ на все приключавшееся съ нимъ въ этотъ день. "Неужели я и здѣсь сдѣлалъ новое несчастное открытіе?" спросилъ онъ себя съ нетерпѣніемъ. "Встрѣчу ли я снова этого человѣка? И кто бы это такой могъ быть?"

Время должно было дать отвѣтъ на оба эти вопроса, прежде чѣмъ нѣсколько дней миновали надъ головой вопрошавшаго.

Когда Мидвинтеръ пришелъ домой, Алланъ еще не возвращался. Въ домѣ ничего не случилось въ его отсутствіе; только изъ коттеджа пришелъ посланный, которому велѣно было засвидѣтельствовать мистеру Армаделю почтеніе отъ майора Мильрой и просить извиненія, что болѣзнь мистрисъ Мильрой не позволитъ ему принять мистера Армаделя въ этотъ день. Ясно было, что припадки болѣзни (иди досады) мистрисъ Мильрой только временно не нарушали домашняго спокойствія въ семействѣ майора. Сдѣлавъ такое естественное заключеніе, послѣ того что онъ самъ слышалъ у коттеджа за три часа, Мидвинтеръ удалился въ библіотеку, чтобы посреди книгъ спокойно поджидать возвращенія своего друга.

Около шести часовъ послышался въ залѣ знакомый привѣтливый голосъ. Алланъ ворвался въ библіотеку, крайне взволнованный, и прежде чѣмъ Мидвинтеръ успѣлъ произнести одно слово, толкнулъ его безцеремонно обратно въ кресло, съ котораго тотъ поднялся было ему на встрѣчу.

-- Вотъ вамъ загадка, любезный другъ! кричалъ Алланъ:-- скажите, похожъ я на управителя Авгіева скотнаго двора (тридцать лѣтъ не чищеннаго), передъ тѣмъ какъ Геркулесъ былъ призванъ въ одинъ день вымести изъ него весь пометъ? И это потому только, что я долженъ былъ поддержатъ свое положеніе и вмѣстѣ съ нимъ навязалъ себѣ и самъ надѣлалъ чертовскую неурядицу! Что же вы не смѣетесь? Клянусь святымъ Георгіемъ, онъ не понимаетъ въ чемъ тутъ штука. Ну, еще разъ опрашиваю васъ, похожъ я на....?

-- Ради Бога, Алланъ, оставьте на минуту ваши шутки, перебилъ Мидвинтеръ:-- вы не знаете какъ горю я нетерпѣніемъ узнать, удалось ли вамъ возстановитъ о себѣ доброе мнѣніе вашихъ сосѣдей.

-- Въ этомъ-то и состоитъ загадка, которую я вамъ хотѣть задать, отвѣчалъ Алланъ.-- Короче сказать вамъ, я полагаю, что вы напрасно потревожили меня подъ тѣмъ деревомъ, въ паркѣ. Я все это разчиталъ до мелочей, и теперь докладываю вамъ, что я упалъ ровно на три градуса ниже въ мнѣніи сосѣдняго джентри, съ тѣхъ поръ какъ я имѣлъ удовольствіе видѣть васъ въ послѣдній разъ.

-- Вы хотите нашутиться вволю! сказалъ съ горечью Мидвинтеръ.-- Такъ и быть: хоть у меня нѣтъ охоты смѣяться, но я могу ждать.

-- Мой милый другъ, я не шучу; я говорю то что думаю. Я разкажу вамъ все какъ было; я подробно опишу вамъ мой первый визитъ, и будьте увѣрены, что этимъ я дамъ вамъ ясное понятіе обо всѣхъ остальныхъ. Вопервыхъ, примите то во вниманіе, что я потерпѣлъ неудачу, несмотря на то что я одушевленъ былъ самыми лучшими намѣреніями. Когда я выѣхалъ изъ дому, то, признаюсь, во мнѣ кипѣла досада на этого стараго подъячаго, и я дѣйствительно имѣлъ въ виду отдѣлаться какъ-нибудь отъ предстоящей тяжкой обязанности. Но дорогой все это прошло, и въ первый домъ, къ которому я подъѣхалъ, я вступилъ, какъ уже докладывалъ вамъ, съ самыми лучшими намѣреніями. Что же мнѣ сказать вамъ, мой милый? Вездѣ мнѣ приходилось дожидаться въ одной и той же, съ иголочки отдѣланной пріемной залѣ, къ которой прилегала одна и таже чистенькая оранжерея. Вездѣ для меня приготовленъ былъ одинъ и тотъ же выборъ книгъ для разсматриванія: религіозная книга, книга о герцогѣ Веллингтонѣ, книга объ охотѣ, книга безъ всякаго опредѣленнаго содержанія, но съ прекрасными картинками. Наконецъ, ко мнѣ сходилъ папа, убѣленный прекрасными сѣдинами, и мама, въ чистенькомъ кружевномъ чепцѣ; сходилъ ко мнѣ молодой мистеръ, съ регулярнымъ лицомъ и бакенбардами соломеннаго цвѣта, и молодая миссъ, съ полными щеками и широкими юпками. Не думайте, чтобы съ моей стороны выказана была хоть малѣйшая непривѣтливость; напротивъ, я всегда начиналъ однимъ и тѣмъ же, то-есть спѣшилъ пожать руку каждому особенно. Это уже какъ-то удивило ихъ. Когда я затѣмъ приступалъ ко второй печальной обязанности, къ объясненіямъ о причинѣ моей неявки на публичный обѣдъ, то, даю вамъ честное слово, я употреблялъ всѣ усилія чтобъ оправдать себя. Это не производило ни малѣйшаго впечатлѣнія; слова выслушивались совершенно разсѣянно, и затѣмъ они ожидали что скажу я еще. Другой на моемъ мѣстѣ почувствовалъ бы неохоту продолжать неблагодарное дѣло. Я же избралъ другой путь: я обращался къ хозяину дома и говорилъ ему слѣдующее въ шутливомъ тонѣ: "Дѣло въ томъ", доказывалъ я, "что мнѣ хотѣлось избавиться отъ неизбѣжныхъ спичей! знаете, отъ этой церемоніи: я встаю и говорю вамъ въ лицо что вы лучшій изъ людей, и прошу позволенія выпить за ваше здоровье; потомъ вы встаете и говорите мнѣ въ лицо что я лучшій изъ людей, и просите позволенія выразить мнѣ вашу благодарность, и такъ дальше, одинъ послѣ другаго, пока мы всѣ кругомъ стола другъ друга не расхвалили бы и другъ другу не надоѣли бы." Такъ говорилъ я въ легкомъ, шутливомъ тонѣ, стараясь оправдать причину моей неявки. Чтожь, вы думаете, отвѣтилъ ли мнѣ хоть одинъ изъ нихъ въ томъ же дружескомъ тонѣ? Ни единый! Я думаю вотъ что: всѣ они тогда приготовили свои спичи, которыми имѣли меня привѣтствовать, и вотъ они теперь втайнѣ негодуютъ на меня, за то что я посадилъ ихъ съ открытыми ртами, когда они готовились блеснуть своимъ ораторскимъ искусствомъ. Какъ бы то ни было, но лишь только заходилъ разговоръ о спичахъ (они ли его начинали, или я самъ поднималъ этотъ вопросъ), я понижался въ ихъ глазахъ на первый изъ трехъ градусовъ, о которыхъ я сказалъ вамъ прежде. Не думайте чтобъ я не принималъ никакихъ усилій снова подняться въ ихъ мнѣніи! Я дѣлалъ отчаянныя усилія. Имъ всѣмъ необходимо было знать, какую жизнь я велъ до того времени когда мнѣ досталось Торпъ-Амброзское имѣніе, и я всячески старался удовлетворить ихъ любопытству. И какъ вы думаете, что изъ этого вышло? Повѣсьте меня, если я на этотъ разъ не разочаровывалъ ихъ еще больше. Когда они узнали, что я дѣйствительно никогда не былъ ни въ Итонѣ или Гарроу, ни въ Оксфордѣ или Кембриджѣ, oru просто были ошеломлены. Я полагаю, что они сочли меня чуть ли не за бѣжавшаго каторжника. По крайней мѣрѣ, они всѣ мигомъ снова замерзали, и я падалъ еще на одинъ градусъ въ ихъ мнѣніи. Но нужды нѣтъ; я все еще не признавалъ себя разбитымъ. Я далъ вамъ слово употребить всѣ свои старанія, и я употребилъ ихъ. Я переходилъ затѣмъ къ веселымъ разпросамъ о нашемъ сосѣдствѣ. Тутъ дамы хранили полное молчаніе; мущины же, къ крайнему моему удивленію, всѣ принимались сожалѣть обо мнѣ. На двадцать миль въ окружности отъ моего дома, говорили они, я не встрѣчу ни одной охотничьей своры, и они считали печальною обязанностью своею предупредить меня насчетъ крайней небрежности, съ которою обходились въ Торпъ-Амброзскомъ имѣніи съ выводками лисицъ и другихъ звѣрей. Я выслушивалъ все это терпѣливо и затѣмъ снова принимался доказывать. "О, не принимайте этого близко къ сердцу", говорилъ я, "я не придаю никакой цѣны ни ружейной, ни псовой охотѣ. Когда мнѣ на прогулкѣ попадается какая-нибудь птица, то я вовсе не горю нетерпѣніемъ лишить ее жизни; мнѣ гораздо пріятнѣе видѣть какъ она летаетъ и наслаждается жизнью." Нужно было вамъ видѣть выраженіе ихъ лицъ, когда я говорилъ имъ это! Прежде они считали меня каторжникомъ, а теперь они, очевидно, убѣждались что я помѣшанный. Они всѣ погружались въ мертвое молчаніе, и я падалъ еще на одинъ градусъ въ общественномъ мнѣніи. Все это повторялось неизмѣнно въ каждомъ изъ домовъ, которые я посѣтилъ. Дьяволъ, кажется, потѣшался всѣми нами. Такъ или иначе, а вездѣ я принужденъ былъ объяснять, что я неспособенъ произносить спичи, что я не получалъ университетскаго воспитанія, и что я могу насладиться верховою ѣздой, не гоняясь бѣшено за какою-нибудь несчастною, вонючею лисицей, или за бѣднымъ маленькимъ зайцемъ. Повидимому, эти три мои недостатка не извинительны въ сельскомъ джентльменѣ, особенно, когда онъ началъ съ того что не явился на публичный обѣдъ, устроенный въ честь его. Съ дамами, кажется, дѣла мои шли нѣсколько лучше. Рано ли, поздно ли, между мною и дамами непремѣнно заходилъ разговоръ о мистрисъ Бланшардъ и ея племянницѣ. Мы непремѣнно приходили къ тому заключенію, что онѣ хорошо сдѣлали уѣхавъ во Флоренцію, и единственнымъ основаніемъ, почему мы такъ думали, было наше убѣжденіе, что послѣ горестной утраты, понесенной ими, онѣ найдутъ утѣшеніе въ созерцаніи великихъ произведеній италіянскаго искусства. Рѣшительно, каждая дама, во всѣхъ домахъ, которые я посѣтилъ, сводила разговоръ на мистрисъ и миссъ Бланшардъ, на ихъ утрату, и затѣмъ на великія произведенія италіянскаго искусства. Что бы дѣлали мы, еслибы не приходила къ намъ на выручку эта свѣтлая идея, я право не знаю. Самый пріятный моментъ во всѣхъ моихъ визитахъ былъ тотъ, когда мы всѣ покачивали головой и объявляли, что великія произведенія утѣшатъ ихъ. Объ остальномъ мнѣ нечего разказывать. Довольно того, что я вынесъ убѣжденіе, что не гожусь въ это общество. На будущее время позвольте мнѣ его не знать и жить въ сторонѣ отъ него, съ моими немногими друзьями. Требуйте отъ меня всего чего хотите, но ради Бога не настаивайте, чтобъ я еще разъ пустился съ визитами по моимъ сосѣдямъ.

Этою оригинальною просьбой Алланъ окончилъ отчетъ о своемъ путешествіи къ сосѣднимъ помѣщикамъ. Мидвинтеръ нѣсколько времени хранилъ молчаніе. Онъ далъ Аллану досказать все, не прервавъ его ни однимъ словомъ. Бѣдственный результатъ визитовъ, въ добавокъ ко всему что случилось въ этотъ день, угрожавшій изолировать Аллана отъ всякаго сочувствія мѣстныхъ жителей, при самомъ началѣ его поселенія въ этой мѣстности, въ конецъ лишилъ Мидвинтера возможности внутренно противиться своей собственной суевѣрной боязни, закрадывавшейся къ нему въ душу. Онъ сдѣлалъ надъ собой усиліе, чтобы посмотрѣть на Аллана и отвѣчать ему что-нибудь.

-- Пусть будетъ по вашему, сказалъ онъ спокойно.-- Мнѣ жаль, что дѣло окончилось такимъ образомъ; но я тѣмъ не менѣе благодарю васъ, Алланъ, за то что вы поступили согласно моей просьбѣ.

Голова его опустилась на грудь, и та фантастическая покорность судьбѣ, которая разъ уже успокоила его на падубѣ разбитаго корабля, теперь опять успокоительно подѣйствовала на его душу. "Чему быть, того не миновать!" подумалъ онъ про себя. "Что намъ за дѣло до того что ожидаетъ насъ обоихъ въ будущемъ?"

-- Будьте веселѣе, сказалъ Алланъ: -- ваши дѣла во всякомъ случаѣ идутъ успѣшно. Я сдѣлалъ одинъ пріятный визитъ въ городѣ, о которомъ я до сихъ поръ еще не говорилъ вамъ. Я видѣлъ Педгифта и его сына, который помогаетъ ему по адвокатурѣ. Это два самые великіе юриста, съ которыми я когда-либо былъ знакомъ, и что еще лучше, они вамъ могутъ доставить такого человѣка, который научитъ васъ всему что нужно для управленія имѣніемъ.

Мидвинтеръ быстро поднялъ голову. На лицѣ его уже выражалась недовѣрчивость къ открытію Аллана; но онъ ничего не сказалъ.

-- Я подумалъ о васъ, продолжалъ Алланъ, тотчасъ же какъ только мы выпили по первому стакану вина, въ честь нашего знакомства. Прекраснѣйшій хересъ, какой мнѣ когда-либо случалось пить; я заказалъ и для себя нѣкоторое количество этого самаго сорта.... но не въ этомъ теперь дѣло. Я въ двухъ словахъ объяснилъ этимъ двумъ достойнымъ джентльменамъ ваше затрудненіе, и старикъ Педгифтъ мигомъ смекнулъ въ чемъ дѣло. "Я пріобрѣлъ для своей конторы именно такого человѣка," сказалъ онъ; "придетъ день для повѣрки счетовъ, и я съ великимъ удовольствіемъ отдамъ его въ распоряженіе вашего друга."

Тутъ недовѣрчивость Мидвиптера выразилась и на словахъ. Онъ сталъ допрашивать Аллана. Имя этого человѣка было, кажется, Башвудъ. Онъ уже нѣкоторое время (какъ долго именно, Алланъ не могъ припомнить) состоялъ на службѣ у Педгифта. До того времени онъ управлялъ имѣніемъ одного Норфокскаго джентльмена (имени не помнитъ), гдѣ-то въ западной части страны. Онъ потерялъ это мѣсто вслѣдствіе какого-то семейнаго событія, въ которомъ замѣшанъ былъ его сынъ; въ чемъ именно состояло это событіе, Алланъ не могъ оказать съ достовѣрностью. Педгифтъ ручается за него, и пошлетъ его въ Торпъ-Амброзъ за два или за три дня до упомянутаго ежегоднаго обѣда, по поводу заключенія разчетовъ съ фермерами. До этого времени, онъ не можетъ отпустить его, такъ какъ онъ ему самому нуженъ въ конторѣ. Безпокоиться обо всемъ этомъ особенно нѣтъ надобности. Педгифтъ смѣется надъ опасеніями о какихъ-либо затрудненіяхъ съ фермерами. Двухъ или трехъ дней знакомства съ книгами прежняго управляющаго, при помощи человѣка, практически знакомаго съ этимъ дѣломъ, достаточно будетъ для Мидвинтера, чтобъ овладѣть этою отраслью управленія и быть совершенно приготовленнымъ ко дню разчетовъ съ фермерами; а остальное можно отложитъ на послѣ.

-- А видѣли вы сами этого Башвуда, Алланъ? спросилъ Мидвинтеръ, все еще недовѣрчивый.

-- Нѣтъ, отвѣчалъ Алланъ,-- онъ посланъ былъ куда-то, съ портфелемъ, какъ выразился младшій Педгифтъ. Они сказали мнѣ, что это скромный старичокъ, нѣсколько надломленный своими прежними несчастіями и нѣсколько склонный къ застѣнчивости въ присутствіи незнакомыхъ людей, но хорошо знакомый съ дѣломъ, и на него можно совершенно положиться: это собственныя слова Педгифта.

Мидвинтеръ помолчалъ и нѣсколько призадумался; послѣднія слова Аллана особенно возбудили его любопытство. Странный человѣкъ, описаніе котораго онъ только-что выолушалъ, и странный человѣкъ, котораго онъ разспрашивалъ о дорогѣ, замѣчательно походили одинъ на другаго. Не новое ли это звено въ быстро удлинняющейся цѣпи событій? При одной этой мысли Мидвинтеръ удвоилъ свою рѣшимость быть осторожнымъ.

-- Когда мистеръ Башвудъ явится, сказалъ онъ,-- вы позволите мнѣ, надѣюсь, увидѣть его и поговорить съ нимъ, прежде нежели мы рѣшимся на что-нибудь?

-- Конечно, позволю, отвѣтилъ Алланъ. Онъ остановился и посмотрѣлъ на часы.-- А между тѣмъ вотъ что я сдѣлаю для васъ, мой милый, прибавилъ онъ: я познакомлю васъ съ прекраснѣйшею дѣвушкой въ цѣломъ Норфокѣ! У насъ осталось до обѣда какъ разъ столько времени, чтобы сбѣгать въ коттеджъ. Пойдемте, и я васъ представлю миссъ Мильрой.

-- Сегодня вы не можете представать меня массъ Мильрой, отвѣчалъ Мидвинтеръ, а онъ повторилъ ему извиненія, присланныя майоромъ за нѣсколько часовъ. Алланъ былъ удивленъ и раздосадованъ, но его не легко было поколебать въ его рѣшимости войдти въ милость къ обитателямъ коттеджа. Послѣ нѣкотораго раздумья, онъ напалъ на средство употребить въ свою пользу неблагопріятное обстоятельство.

-- Я выкажу особенное участіе къ состоянію здоровья мистрисъ Мильрой, сказалъ онъ съ важностью,-- и пошлю ей завтра утромъ корзинку земляники, причемъ засвидѣтельствую мое глубокое почтеніе.

Такъ окончился первый день пребыванія въ новомъ домѣ.

Единственнымъ замѣтнымъ событіемъ слѣдующаго дня было новое доказательство раздражительности характера мистрисъ Мильрой. Спустя полчаса послѣ того какъ корзинка земляники отъ Аллана была передана въ коттеджъ, она была возвращена ему нетронутою, черезъ сидѣлку больной леди, причемъ она передала отъ имени своей госпожи нѣсколько краткихъ, но выразительныхъ словъ, которыя гласили такъ: "Поклонъ отъ мистрисъ Мильрой и благодарность. Земляники она терпѣть не можетъ." Если этотъ оригинальный способъ отблагодарить за знакъ вниманія разчитанъ былъ на то чтобы разсердить Аллана, то онъ совершенно не достигъ своей цѣли. Вмѣсто того чтобы разсердиться на мать, онъ почувствовалъ только состраданіе къ дочери. "Бѣдное маленькое дитя! ей должно быть невесело живется съ подобною матерью!" Вотъ все что онъ сказалъ при этомъ

Нѣсколько позднѣе онъ самъ отправился въ коттеджъ, но миссъ Мильрой не видалъ: она занята была на верху. Мпйорь принялъ посѣтителя въ рабочемъ фартукѣ своемъ, еще глубже погруженный въ свои удивительные часы и еще менѣе доступный вліяніямъ извнѣ, чѣмъ при первомъ свиданіи съ Алланомъ. Онъ былъ столь же любезенъ въ своемъ обращеніи какъ и прежде; но ни одного слова нельзя было добиться отъ него насчетъ его жены, кромѣ того что "мистрисъ Мильрой и сегодня не лучше."

Слѣдующіе два дня прошли спокойно и безъ всякихъ приключеній. Алланъ настойчиво продолжалъ освѣдомляться въ коттеджѣ; но ему только одинъ разъ удалось мелькомъ увидѣть дочь майора у окна, въ спальнѣ. Отъ мистера Педгифта не пришло никакихъ новыхъ извѣстій, а мистеръ Башвудъ еще не являлся. Мидвинтеръ не хотѣлъ ничего предпринятъ, до тѣхъ поръ пока не получитъ отвѣта отъ мистера Брока на свое письмо, которое онъ написалъ ему въ первый вечеръ своего пріѣзда въ Торпъ-Амброзъ. Онъ былъ необыкновенно молчаливъ и спокоенъ, и большую часть дня проводилъ въ библіотекѣ, между своими книгами. Время медленно протекало. Сосѣднее джентри отвѣтило на визиты Аллана формальнымъ врученіемъ своихъ карточекъ. Послѣ этого никто уже не являлся близь дома. Погода стояла монотонно-прекрасная. Алланъ почувствовалъ нѣкоторое безпокойство и досаду. Болѣзнь мистрисъ Мильрой начала раздражать его; онъ сталъ съ сожалѣніемъ вспоминать о своей покинутой яхтѣ.

Слѣдующій день, двадцатое число, принесъ съ собою нѣсколько новостей изъ внѣшняго міра. Отъ мистера Педгифта получено было извѣстіе, что клеркъ его, мистеръ Башвудъ, завтра лично явится въ Торпъ-Амброзъ; отъ мистера Брока также пришло письмо, въ отвѣтъ Мидвинтеру.

Письмо было отъ 18-го, и извѣстія, заключавшіяся въ немъ, же только развеселили Аллана, но и пріободрили Мидвинтера. Мистеръ Брокъ писалъ, что онъ въ этотъ же самый день собирается уѣхать въ Лондонъ, куда онъ вызванъ былъ по дѣламъ, касающимся одного своего больнаго родственника, котораго онъ былъ душеприкащикомъ. Какъ только окончитъ это дѣло, онъ постарается найдти одного изъ своихъ друзей-священниковъ, который взялъ бы на себя исполненіе его обязанностей по приходу, и въ такомъ случаѣ онъ надѣется черезъ недѣлю прибыть изъ Лондона въ Торпъ-Амброзъ. Вотъ почему онъ откладываетъ разговоръ о большей части предметовъ, о которыхъ писалъ Мидвинтеръ, до личнаго свиданія. Но такъ какъ дѣло объ управленіи Торпъ-Амброзскимь имѣніемъ, можетъ-быть, не терпитъ отлагательства, то онъ уже теперь заявляетъ, что онъ не видитъ почему бы Мидвинтеру не посвятить себя изученію этого дѣла и тѣмъ, можетъ-быть, оказать неоцѣненную услугу своему другу.

Оставивъ Мидвинтера читать и перечитывать любезное письмо ректора, какъ будто онъ желалъ каждое выраженіе запомнить наизусть, Алланъ вышелъ изъ дому нѣсколько ранѣе обыкновеннаго, чтобы, по обычаю, освѣдомиться о здоровьѣ обитателей коттеджа, или, говоря проще, чтобы сдѣлать свою четвертую попытку ближе познакомиться съ миссъ Мильрой. День начался благопріятно и, по видимому, долженъ былъ продолжаться такимъ же образомъ. Когда Алланъ обогнулъ темную аллею, и подошелъ къ тому мѣсту гдѣ онъ въ первый разъ встрѣтился съ дочерью майора, онъ нашелъ тамъ миссъ Мильрой; она прохаживалась взадъ и впередъ по травѣ, очевидно, кого-то поджидая.

Она чуть-чуть вздрогнула, когда увидѣла Аллана, но, не колеблясь долго, пошла ему на встрѣчу. На этотъ разъ наружный видъ ея былъ не совсѣмъ въ ея пользу. Румянецъ ея поблѣднѣлъ, подъ вліяніемъ продолжительнаго пребыванія въ стѣнахъ дома, и миловидное лицо ея ясно выражало какое-то смущеніе.

-- Вамъ, можетъ-быть, покажется страннымъ мое признаніе, мистеръ Армадель, начала она поспѣшно, прежде чѣмъ Аллану удалось произнести хоть одно слово,-- но я скажу вамъ прямо, что я вышла сюда нынче утромъ, въ надеждѣ встрѣтиться съ вами. Я была крайне опечалена,-- я только теперь случайно узнала,-- какъ мама приняла подарокъ фруктовъ, который вы такъ любезно прислали ей; прошу васъ, если можете, извините ее. Она вотъ уже нѣсколько лѣтъ сильно хвораетъ и не всегда владѣетъ собою. Послѣ того какъ вы были такъ любезны со мною (и съ папа), я не могла не уйдти сюда потихоньку, въ надеждѣ увидѣть васъ и сказать вамъ какъ глубоко я огорчена. Еще разъ, мистеръ Армадель, простите и забудьте, прошу васъ!

Голосъ ея задрожалъ при послѣднихъ словахъ, и въ своемъ горячемъ желаніи помирить его съ своею матерью, она съ умоляющимъ выраженіемъ положила ему руки на плечо.

Алланъ самъ немного смутился. Серіозность, съ которою она все это говорила, удивила его, и ея очевидное убѣжденіе, что онъ почувствовалъ себя оскорбленнымъ, рѣшительно огорчило его. Не зная что дѣлать, онъ безсознательно послѣдовалъ своему влеченію, и началъ съ того что овладѣлъ ея рукой.

-- Любезная миссъ Мильрой, если вы скажете еще хоть одно слово, вы меня просто приведете въ отчаяніе, сказалъ онъ, и въ смущеніи, самъ того не замѣчая, все крѣпче а крѣпче пожималъ ея руку.-- Я ничуть не обидѣлся. Даю вамъ честное слово, что я все это отнесъ насчетъ болѣзни бѣдной мистрисъ Мильрой. Обидѣлся! вскричалъ Алланъ, начиная по-прежнему осыпать ее комплиментами:-- я желалъ бы, чтобы мнѣ каждый день возвращали мою корзинку съ фруктами, еслибъ только я зналъ что это заставитъ васъ каждый разъ поспѣшить въ паркъ.

Румянецъ началъ снова появляться на блѣдныхъ щекахъ миссъ Мильрой.

-- О, мистеръ Армадель, сказала она,-- вашей добротѣ просто нѣтъ конца; вы не знаете какъ ваши слова успокоиваютъ меня!

Она остановилась; подобно дитяти, она разомъ забыла свою печаль, и ея врожденная веселость снова заблистала въ ея глазахъ, когда она съ застѣнчивою улыбкой посмотрѣла въ лицо Аллану.

-- Какъ вы думаете, спросила она важно,-- не пора ли вамъ отпустить мою руку?

Глава ихъ встрѣтились. Алланъ еще разъ уступилъ своему влеченію. Вмѣсто того чтобъ отпустить ея руку, онъ поднесъ ее къ губамъ своимъ и поцѣловалъ. Краска мигомъ покрыла лицо миссъ Мильрой. Она выдернула свою руку, какъ будто Алланъ обжегъ ее.

-- Вотъ это нехорошо, мистеръ Армадель, право! сказала она, и быстро отвернула свою голову, чтобы скрыть отъ него свою невольную улыбку.

-- Я этимъ хотѣлъ только извиниться за... за то что я такъ долго держалъ вашу руку, пробормоталъ Алланъ.-- Что же можетъ быть дурнаго въ желаніи извиниться?

Бываютъ случаи (правда, довольно рѣдкіе), когда женскій умъ вполнѣ оцѣниваетъ доводы, основанные на чистомъ разумѣ. Такъ было и теперь. Миссъ Мильрой представленъ былъ отвлеченный доводъ, и она разомъ убѣдилась въ его справедливости. Если это было только извиненіе (такъ разсуждала она), то это совсѣмъ другое дѣло.

-- Надѣюсь, однако, сказала маленькая кокетка, поглядывая на него изподлобья,-- вы меня не обманываете? Впрочемъ, это теперь не такъ важно, прибавила она, покачивая грустно головой.-- Если мы съ вами, мистеръ Армадель, и въ самомъ дѣлѣ нехорошо поступили, то мы, по всей вѣроятности, не будемъ уже имѣть случай поступать впредь такимъ образомъ.

-- Надѣюсь, вы не уѣзжаете? воскликнулъ съ испугомъ Алланъ.

-- Хуже чѣмъ уѣзжаю, мистеръ Армадель.-- Моя новая гувернантка ко мнѣ ѣдетъ.

-- Ѣдетъ? повторилъ Алланъ,-- уже ѣдетъ?

-- Почти что ѣдетъ, должна была бы я сказать, еслибъ я знала, что вы этимъ такъ интересуетесь. Мы сегодня утромъ получили отвѣты на наше объявленіе въ газетахъ. Полчаса тому назадъ мы съ папа перечитали всѣ эти письма, и оба остановили свое вниманіе на одномъ изъ нихъ. Мнѣ понравилось оно, потому что оно такъ мило написано, а папа, потому что оно такъ благоразумно. Онъ съ нынѣшнею почтой напишетъ бабушкѣ, въ Лондонъ, чтобъ она навела справки, и если все окажется удовлетворительнымъ, то гувернантка будетъ нанята. Вы не можете себѣ представить, какъ это уже теперь волнуетъ меня. Незнакомая гувернантка -- это такая страшная перспектива. Но все-таки это лучше чѣмъ отправиться въ школу, и я много надѣюсь на эту незнакомую госпожу, потому что она пишетъ такъ мило! Я ужь сказала папа, что это почти примиряетъ меня съ ея ужаснымъ, неромантическимъ именемъ.

-- А какъ ее зовутъ? спросилъ Алланъ: -- Броунъ, Гроббъ,Скраггсъ, что-нибудь въ этомъ родѣ?

-- Нѣтъ, нѣтъ, не такое уже страшное имя. Ее зовутъ Гвильтъ. Ужасно непоэтически, не правда ли? Впрочемъ, она должно-бытъ весьма почтенная особа, потому что она живетъ въ той же части Лондона гдѣ и бабушка.... Постойте, мистеръ Армадель! мы не туда идемъ. Нѣтъ, я сегодня не могу любоваться вашими цвѣтами, и (покорно благодарю васъ) руки вашей также не могу принять. Я ужь и такъ слишкомъ замѣшкалась. Папа ждетъ своего завтрака, и мнѣ нужно спѣшить поскорѣе домой. Благодарю васъ, за то что вы извиняете мама, еще и еще разъ благодарю васъ,-- прощайте!

Она подала ему свою руку.

-- Пожалуста, безъ дальнѣйшихъ извиненій, мистеръ Армадель, прибавила она лукаво.

Глаза ихъ снова встрѣтились, и снова Алланъ поднесъ ея пухленькую ручку къ губамъ своимъ.

-- На этотъ разъ это не извиненіе, поспѣшилъ оправдаться Алланъ.-- Это... это въ знакъ моего уваженія.

Она отскочила на нѣсколько шаговъ и расхохоталась.

-- Больше вы меня не увидите на вашей землѣ, мистеръ Армадель, сказала она весело,-- пока не пріѣдетъ мистрисъ Гвильтъ, которая защититъ меня! Съ этими прощальными словами, она приподняла свое платье и бѣгомъ пустилась отъ парка.

Алланъ слѣдилъ за нею неподвижно и въ безмолвномъ восторгѣ, пока она не скрылась совсѣмъ изъ виду. Второе свиданіе съ миссъ Мильрой произвело на него необыкновенное впечатлѣніе. Въ первый разъ, съ тѣхъ поръ какъ онъ сдѣлался владѣльцемъ Торпъ-Амброза, онъ серіозно призадумался объ условіяхъ своего новаго положенія въ жизни. "Спрашивается, не лучше ли сойдусь я съ своими сосѣдями, когда сдѣлаюсь женатымъ человѣкомъ?" такъ раздумывалъ онъ. "Я объ этомъ буду размышлять нынче цѣлый день, и если не измѣню своего мнѣнія, то завтра утромъ посовѣтуюсь объ этомъ съ Мидвинтеромъ."

Когда наступило слѣдующее утро, и Алланъ сошелъ внизъ къ завтраку, въ рѣшимости посовѣтоваться съ своимъ другомъ насчетъ своихъ обязанностей къ сосѣдямъ вообще и къ миссъ Мильрой въ особенности, Мидвинтера въ столовой не оказалось. Ему сказали, что онъ былъ недавно въ залѣ, и нашедши на столѣ письмо, привезенное съ утреннею почтой, немедленно удалился въ свою комнату. Алланъ тотчасъ же поспѣшилъ обратно на верхъ и постучался у дверей своего друга.

-- Можно войдти? спросилъ онъ.

-- Теперь нельзя, получилъ онъ въ отвѣтъ.

-- Вы получили письмо, мнѣ сказали, настаивалъ Алланъ.-- Дурныя вѣсти какія-нибудь? Что-нибудь не ладно?

-- Нѣтъ. Я несовсѣмъ здоровъ сегодня. Не ждите меня за завтракомъ; какъ только мнѣ можно будетъ, я сойду внизъ.

Больше ничего не было сказано ни съ той, ни съ другой стороны. Алланъ возвратился въ столовую, нѣсколько разочарованный. Онъ рѣшился было немедленно приступить къ совѣщанію съ Мидвинтеромъ, а теперь это совѣщаніе отложено было на неопредѣленное время. "Ужъ этотъ мнѣ Мидвинтеръ!" подумалъ Алланъ. "И что онъ тамъ такое дѣлаетъ, запершись одинъ у себя въ комнатѣ?"

Онъ ничего не дѣлалъ. Онъ сидѣлъ у окошка, держа въ рукахъ открытое письмо, которое онъ получилъ въ это утро. Письмо было отъ мистера Брока, который писалъ слѣдующее:

"Любезный Мидвинтеръ! У меня осталось ровно двѣ минуты чтобы сказать вамъ, что я только-что встрѣтилъ въ Кенсингтонскихъ садахъ женщину, которая до сихъ поръ извѣстна намъ обоимъ только подъ названіемъ женщины въ красной шали. Съ нею была другая женщина, старая леди, почтенной наружности; я явственно услыхалъ имя Аллана произнесенное между ними, и пошелъ за ними издали до ихъ жилища. Вы можете положиться на меня, что я не потеряю этой женщины изъ виду, пока не увѣрюсь, что она не замышляетъ ничего дурнаго противъ Торпъ-Амброза. Ждите отъ меня новыхъ извѣстій, какъ только я узнаю чѣмъ должно окончиться это странное открытіе.

"Преданный вамъ,

Д. Брокъ".

Перечитавъ еще разъ письмо, Мидвинтеръ задумчиво сложилъ его и положилъ въ записную книжку, рядомъ съ рукописью, въ которой разказанъ былъ сонъ Аллана.

-- Развязка эта не отъ васъ зависитъ, мистеръ Брокъ, сказалъ онъ про себя:-- дѣлайте что хотите съ этою женщиной, а въ свое время она все-таки будетъ здѣсь.

Онъ на минуту остановился предъ зеркаломъ, и убѣдившись что лицо его достаточно успокоилось, чтобъ Алланъ не могъ ничего на немъ замѣтить, сошелъ внизъ и занялъ свое мѣсто за завтракомъ.

V. Тетушка Ольдершо держитъ ухо востро.

1. Отъ мистрисъ Ольдершо (улица Діаны Пимлико) къ миссъ Гуильтъ (Западная Площадь, Старый Брамптонъ

"Дамская уборная,
іюня 20-го, 8 ч. вечера

"Дорогая Лидія, если не ошибаюсь, уже около трехъ часовъ прошло, съ тѣхъ поръ какъ я безцеремонно втолкнула васъ въ мой домъ на Западной Площади, сказавъ вамъ только, чтобы вы дожидались моего возвращенія, и потомъ, захлопнувъ за собой дверь, оставила васъ одну въ прихожей. Зная вашу впечатлительную натуру, моя милая, я боюсь, не порѣшили ли вы теперь наединѣ сами съ собою, что не было еще хозяйки въ мірѣ, которая поступила бы такъ ужасно съ своею гостьей, какъ я поступила съ вами.

"Повѣрьте, я нисколько не виновата, что такъ поздно приступаю къ объясненію моего страннаго поведенія. Въ то время какъ мы прогуливались съ вами сегодня въ Кенсингтонскомъ саду, случилось одно изъ тѣхъ безчисленнымъ, щекотливыхъ обстоятельствъ, которыя неразлучны съ моимъ въ высшей степени секретнымъ и деликатнымъ ремесломъ. Я не предвижу ни малѣйшей возможности вернуться къ вамъ скоро, а между тѣмъ нужно сообщить вамъ на ушко одно важное предостереженіе, сообщить которое я ужъ и безъ того слишкомъ долго медлила. Итакъ, пользуюсь свободными минутами, чтобы поговорить съ вами хотя письменно.

"Начну съ предостереженія. Ни подъ какимъ видомъ не выходите сегодня вечеромъ изъ дому, а покамѣстъ не смерклось, не показывайтесь даже ни у одного изъ оконъ передняго фасада. Я имѣю поводъ думать, что нѣкто слѣдитъ за одною прелестною особой, живущею у меня въ домѣ. Но не тревожьтесь и не горячитесь, сейчасъ узнаете все.

"Объясненія свои я начну съ того, что возвращусь къ нашей несчастной встрѣчѣ въ саду съ тѣмъ священникомъ, который такъ обязательно проводилъ насъ обѣихъ вплоть до моего дома.

"Въ ту минуту какъ мы подходили къ двери, у меня внезапно промелькнула въ головѣ мысль, что слѣдя за нами, священникъ могъ руководиться другимъ побужденіемъ, дѣлающимъ менѣе чести его вкусу, и гораздо болѣе опаснымъ для насъ обѣихъ, нежели то побужденіе, которое вы ему приписывали. Короче сказать, Лидія, я усумнилась, чтобы вы нашли въ немъ новаго поклонника, но за то я сильно заподозрила въ немъ новаго врага. Мнѣ некогда было передать вамъ свое подозрѣніе. Я успѣла только втолкнуть васъ въ домъ, и немедленно пустилась въ погоню за священникомъ, преслѣдуя его, въ свою очередь, съ такою же настойчивостью, съ какою онъ преслѣдовалъ насъ.

"Сначала я шла немного поодаль, чтобы хорошенько обдумать все это дѣло и убѣдиться, что мои подозрѣнія не обманываютъ меня. Вѣдь у насъ съ вами нѣтъ секретовъ, и потому вы должны узнать въ чемъ заключались мои сомнѣнія. Меня нисколько не удивило, что вы узнали его; у этого старика далеко необыкновенная наружность, и къ тому же вы дважды видѣли его въ Соммерсетширѣ: одинъ разъ, когда вы спрашивали у него дорогу къ квартирѣ мистрисъ Армадель, и въ другой разъ, когда вы прошли мимо его, возвращаясь на станцію желѣзной дороги. Но принимая въ разчетъ то обстоятельство, что въ обоихъ этихъ случаяхъ вашъ вуаль былъ спущенъ, также какъ и сегодня въ саду, мнѣ показалось немного страннымъ, чтобъ онъ могъ узнать васъ. Мнѣ не вѣрилось, чтобъ онъ могъ признать вашу фигуру въ лѣтнемъ платьѣ, когда онъ видѣлъ ее только въ зимнемъ, и хотя при встрѣчѣ съ нимъ мы разговаривали, а извѣстно, что вашъ голосъ составляетъ одну изъ вашихъ безчисленныхъ прелестей, я усумнилась, чтобъ онъ могъ узнать даже и вашъ голосъ. Но въ то же время что-то ясно говорило мнѣ, что онъ васъ узналъ. Почему? спросите себя. Вотъ видите ли, моя милая, къ несчастію, мы въ это время какъ нарочно разговаривали о молодомъ Армаделѣ. Я твердо убѣждена, что прежде всего онъ былъ пораженъ звукомъ этого имени, а вмѣстѣ съ этимъ именемъ ему, конечно, пришелъ на память и вашъ голосъ, и можетъ быть даже ваша фигура. Ну, чтоѣьза бѣда? скажете вы! Подумайте хорошенько, Лидія, и отвѣчайте мнѣ: не очень ли вѣроятно, что священникъ того мѣстечка, гдѣ жила мистрисъ Армадель, могъ быть и ея другомъ? Если онъ дѣйствительно былъ ея другомъ, то, значитъ, и первымъ лицомъ, къ которому она, вѣроятно, обратилась за совѣтомъ, послѣ вашей выходки съ нею и безразсудной угрозы открыть все ея сыну,-- былъ, вѣроятно, приходскій священникъ, исполнявшій въ то же время и должность окружнаго судьи, какъ сказалъ вамъ тогда самъ хозяинъ гостиницы.

"Теперь вы понимаете, почему я оставила васъ такъ безцеремонно. Перейду потому къ дальнѣйшимъ событіямъ.

"Я слѣдила за старымъ джентльменомъ, до тѣхъ поръ пока онъ не повернулъ въ уединенную улицу, и тогда, близь церкви, я подошла къ нему съ выраженіемъ глубочайшаго уваженія, написаннаго тогда (хвастаюсь этимъ) въ каждой чертѣ моего лица.

"--Извините меня, сэръ, сказала я,-- если я осмѣлюсь спросить васъ, узнали ли вы ту даму, которая прогуливалась сегодня со мною въ саду, когда мы повстрѣчались съ вами?

"-- Извините меня, сударыня, если я также спрошу васъ, съ какою цѣлію предлагаете вы венѣ этотъ вопросъ, былъ полученный мною отвѣтъ.

"--Я постараюсь объяснить вамъ это, сэръ, сказала я.-- Если моя пріятельница вамъ знакома, то я попросила бы васъ удѣлить мнѣ ваше вниманіе для одного весьма щекотливаго предмета, находящагося въ тѣсной связи съ одною умершею дамой и ея живущимъ сыномъ.

"Онъ былъ пораженъ моими словами,-- я это хорошо видѣла,-- но въ то же время онъ настолько хитеръ, чтобы сдержать себя и выждать не скажу ли я еще чего-нибудь.

"-- Если я ошибаюсь, сэръ, полагая что вы узнали мою пріятельницу, продолжала я,-- то прошу васъ извинить меня. Но я никакъ не могла предполагать, чтобы джентльменъ вашего званія сталъ слѣдить за дамой, совершенно для него постороннею.

"Тутъ-то я его и поймала. Онъ покраснѣлъ (какъ вамъ это нравится въ его-то годы!) и сознался въ истинѣ, для огражденія своей драгоцѣнной репутаціи.

"-- Я дѣйствительно уже встрѣчался однажды съ этою дамой, и сознаюсь узналъ ее сегодня въ саду, сказалъ онъ.-- Извините меня, если я не стану объяснять вамъ, имѣлъ ли я или не имѣлъ какую-либо цѣль провожать ее до дома. Если вы желали только удостовѣриться, знакома ли мнѣ ваша пріятельница, то желаніе ваше удовлетворено; а если вы имѣете сказать мнѣ что-либо особенное, то я предоставляю вамъ самимъ рѣшить, время ли теперь для подобнаго объясненія.

"Онъ остановился и посмотрѣлъ крутомъ. Я также остановилась и посмотрѣла кругомъ. Онъ сказалъ, что едва ли прилично говорить на улицѣ о такомъ щекотливомъ предметѣ. И я тоже сказала, что едва ли прилично говорить на улицѣ о такомъ щекотливомъ предметѣ. Онъ не пригласилъ меня къ себѣ. И я не пригласила его къ себѣ... Видали ли вы когда-нибудь, моя милая, двухъ незнакомыхъ кошекъ, сталкивающихся между собою носъ съ носомъ на крышѣ? Если вы ихъ видали, то, стало-быть, вы живо можете представить себѣ священника и меня.

"-- Ну, сударыня, сказалъ онъ, наконецъ:-- что же, будемъ мы продолжать нашъ разговоръ, не взирая на обстоятельства?

"-- Да, сэръ, отвѣчала я,-- мы, по счастію, оба въ такомъ возрастѣ, что можемъ смѣло пренебрегать обстоятельствами. (Я замѣтила, что негодный старикашка посмотрѣлъ на мои сѣдые волосы, внутренно сознаваясь, что въ моемъ обществѣ репутація его находилась въ совершенной безопасности.)

"Послѣ этого предварительнаго ворчанія и брюзжанія мы, наконецъ, приступили къ самому дѣлу. Прежде всего я высказала ему мои подозрѣнія насчетъ того, что участіе, которое онъ выказалъ вамъ, было далеко не нѣжнаго свойства, съ чѣмъ, конечно, онъ поспѣшилъ согласиться для вящшаго оправданія своей репутаціи. Затѣмъ, я повторила ему все что вы разказывали мнѣ о вашихъ похожденіяхъ въ Соммерсетширѣ, въ то время когда мы впервые замѣтили, что онъ слѣдитъ за нами. Не безпокойтесь, моя милая, я дѣйствовала по принципу. Если вы хотите сдѣлать ложь удобоваримою, всегда придавайте ей видъ истины. Итакъ, овладѣвъ довѣріемъ почтеннаго джентльмена, я объявила ему, что вы совершенно перемѣнили вашъ образъ мыслей со времени вашей послѣдней съ нимъ встрѣчи. Не называя, конечно, именъ, я воскресила вашего покойнаго негодяя-мужа, помѣстила его въ Бразиліи (первое мѣсто, пришедшее мнѣ въ голову) и разказала о мнимо-полученномъ вами отъ него письмѣ, въ которомъ онъ высказываетъ готовность простить свою заблудшую жену, если она раскается и возвратится къ своимъ обязанностямъ. Я увѣрила священника, что благородное поведеніе вашего мужа смягчило вашу закоснѣлую натуру; и затѣмъ, полагая, что произвела надлежащее впечатлѣніе, я смѣло пошла на приступъ. Я сказала ему:

"-- Въ ту минуту, какъ мы повстрѣчались съ вами, сэръ, моя несчастная пріятельница разказывала мнѣ съ самымъ трогательнымъ раскаяніемъ о своемъ поступкѣ относительно покойной мистрисъ Армадель. Она повѣрила мнѣ свое желаніе хотя нѣсколько искупить свою вину, вознаградивъ сына мистрисъ Армадель, и по ея-то усиленной просьбѣ (такъ какъ сама она не рѣшается смотрѣть вамъ въ глаза) я прошу васъ узнать, находится ли еще мистеръ Армадель въ Соммерсетширѣ, и не согласится ли онъ принять съ разсрочками ту сумму денегъ, которую моя пріятельница, по ея собственному сознанію, получила отъ мистрисъ Армадель, съ помощью угрозъ и вымогательствъ.

"Вотъ вамъ мои подлинныя слова. Болѣе очаровательной сказки (въ которой все было бы объяснено такимъ удовлетворительнымъ образомъ) еще никто никогда не разказывалъ; она могла бы растрогать камень. Но этотъ соммерсетширскій священникъ хуже камня. Я краснѣю за него, моя милая, говоря вамъ, что онъ, повидимому, былъ настолько безчувственъ, чтобы не повѣрить ни единому слову о происшедшей въ васъ перемѣнѣ, о существованіи вашего супруга въ Бразиліи и о вашемъ трогательномъ желаніи уплатитъ деньга. Я нахожу, что такой человѣкъ приноситъ безчестіе церкви; что такая утонченная хитрость въ высшей степени неприлична въ лицѣ духовнаго званія.

"-- Не намѣрена ли ваша пріятельница отправиться къ своему супругу съ первымъ пароходомъ? соблаговолилъ онъ, наконецъ, спросить у меня, когда я окончила мой разказъ.

"Признаюсь, я была взбѣшена и грубо проворчала въ отвѣтъ:,

"-- Да, она намѣрена ѣхать.

"-- Какъ могу я снестись съ нею? спросилъ онъ.

"Я снова огрызнулась.

"-- Письменно, черезъ меня.

"-- По какому адресу, сударыня?

"-- Тутъ я опять поддѣла его.

"-- Вы сами нашли мой адресъ, сэръ, сказала я.-- Въ справочномъ столѣ вамъ могутъ сказать мое имя, если вы также желаете узнать его путемъ розысканій; въ противномъ, случаѣ, вотъ вамъ моя карточка.

"-- Много благодаренъ вамъ, сударыня. Если ваша пріятельница желаетъ снестись съ мистеромъ Армаделемъ, то я также могу предложить вамъ въ замѣнъ мою карточку?

"-- Благодарю васъ, сэръ.

"-- Благодарю васъ, сударыня.

"-- Добраго вечера, сэръ.

"-- Добраго вечера, сударыня.

"Такимъ образомъ мы разстались. Я пошла своею дорогой на свиданіе, назначенное у меня въ конторѣ, а онъ поспѣшно пошелъ въ другую сторону, что было весьма подозрительно. Менѣе всего я могу примириться съ его безчувственностью. Помоги Богъ тѣмъ людямъ, которые, лежа на смертномъ одрѣ, пошлютъ за нимъ для послѣдняго напутствія!

"Теперь, спрашивается, что намъ дѣлать? Если намъ не удастся устранить этого негоднаго старикашку, онъ можетъ разрушить всѣ наши планы въ Торпъ-Амброзѣ въ ту минуту, когда мы уже почти достигаемъ нашей цѣли. Дайте мнѣ раздѣлаться съ другимъ затрудненіемъ, которое мучитъ меня здѣсь, и тогда я приду къ вамъ съ свѣжею головой. Видана ли была когда-нибудь подобная неудача? Подумайте только: этотъ человѣкъ бросаетъ свою паству и является въ Лондонъ въ ту самую минуту, когда мы уже отвѣтили на объявленіе майора и на будущей недѣлѣ можемъ ожидать извѣщенія! Онъ меня бѣситъ; вмѣшательство его епископа становится необходимымъ.

"Искренно васъ любящая,
"Марія Ольдершо."

2. Отъ миссъ Гуильтъ къ мистрисъ Ольдершо.

Западная Площадь, іюня 20-го.

"О, моя милая, бѣдная старушка, какъ мало знакомы вы съ моею, какъ вы ее называете, впечатлительною натурой! Вмѣсто того чтобы почувствовать себя оскорбленною вашимъ внезапнымъ уходомъ, я сѣла за фортепіано и совершенно позабыла о вашемъ существованіи, покамѣстъ не пришелъ вашъ посланный. Ваше письмо неподражаемо: я смѣялась надъ нимъ до изнеможенія силъ. Изъ всѣхъ нелѣпыхъ сказокъ, когда-либо мною слышанныхъ, та, которую вы разказали соммерсетширскому священнику, самая смѣшная. Что же касается до вашего свиданія съ нимъ на улицѣ, то вамъ грѣшно держать его въ секретѣ. Публика непремѣнно должна пользоваться имъ въ формѣ фарса, разыграннаго на одномъ изъ нашихъ театровъ.

"Но возвратимся къ дѣлу. Скажу вамъ, что по счастью для насъ обѣихъ, посланный вашъ весьма предусмотрительный человѣкъ. Онъ послалъ узнать ко мнѣ наверхъ, не будетъ ли отвѣта. А я, несмотря на припадокъ безумной веселости, имѣла еще настолько смысла, чтобъ отвѣчать ему да.

"Какой-то невѣжа-мущина сказалъ нѣкогда въ какой-то книгѣ, что ни одна женщина въ мірѣ не способна одновременно развивать въ своей головѣ двѣ отдѣльныя мысли. Скажу вамъ, что вы почти убѣдили меня сегодня въ справедливости этого мнѣнія. Какъ! Послѣ того какъ какъ удалось незамѣтно ускользнуть въ вашу контору, зная въ то же время что за этимъ домомъ наблюдаютъ, вы хотите снова возвратиться сюда, чтобы такимъ образомъ дать священнику возможность вторично напасть на вашъ слѣдъ! Какое безуміе! Оставайтесь покамѣстъ тамъ, гдѣ вы теперь находитесь, а когда покончите съ вашимъ затрудненіемъ въ Пимлико (я подозрѣваю, что тутъ замѣшана женщина; какъ они несносны эти женщины!), то потрудитесь прочесть то что я вамъ пишу о нашемъ общемъ затрудненіи, здѣсь, въ Брамптонѣ.

"Начну съ того, что за домомъ (какъ вы совершенно справедливо предполагали) присматриваютъ. Черезъ полчаса послѣ вашего ухода, громкіе голоса на улицѣ прервали мою игру на фортепіано и привлекли меня къ окну. У противоположнаго дома, тамъ гдѣ отдаютъ въ наймы квартиры, стоялъ кабріолетъ, и какой-то пожилой человѣкъ, имѣвшій видъ почтеннаго слуги, громко спорилъ съ извощикомъ о цѣнѣ. Тогда изъ дома показался старый джентльменъ, который прекратилъ ихъ споръ, потомъ вернулся въ домъ и осторожно выглянулъ изъ окна гостиной. Вы знаете это почтенное созданіе: нѣсколько часовъ тому назадъ онъ имѣлъ дерзость усумниться въ справедливости вашихъ словъ. Но не пугайтесь, онъ не видалъ меня. Когда онъ взглянулъ на мое окно, покончивъ счеты съ извощикомъ, я стояла за занавѣской. Съ тѣхъ поръ я дважды за нее пряталась и вынесла изъ своихъ наблюденій твердую увѣренность, что онъ и его слуга будутъ поперемѣнно смѣняться у окна, чтобы ни днемъ, ни ночью не терять изъ виду вашего дома. Конечно, священникъ не можетъ подозрѣвать всей истины. Но что онъ твердо убѣжденъ въ моихъ недобрыхъ намѣреніяхъ относительно молодаго Армаделя, и что вы совершенно утвердили его въ этомъ мнѣніи, это ясно какъ день. И всему этому нужно было случиться (какъ безпощадно припоминаете вы мнѣ) въ ту самую минуту, когда мы только-что отвѣтили на публикацію и можемъ черезъ нѣсколько дней ожидать извѣстій отъ майора?

"Да, это дѣйствительно ужасное положеніе для двухъ бѣдныхъ женщинъ! Дьявольски критическое подоженіе! Но мы легко выпутаемся изъ него, тетушка Ольдершо, благодаря тому что я заставила васъ сдѣлать не далѣе какъ за три часа до нашей встрѣчи съ соммерсетширскимъ священникомъ.

"Памятна ли вамъ та маленькая ядовитая ссора, которая произошла сегодня между нами утромъ, послѣ того какъ мы напали на объявленіе майора въ газетахъ? Неужели позабыли вы, какъ я настойчиво доказывала вамъ, что вы слишкомъ извѣстны въ Лондонѣ, чтобы служить мнѣ рекомендательницей, или чтобы принимать въ вашемъ собственномъ домѣ (какъ вы опрометчиво предложили мнѣ) тѣхъ дамъ и джентлъменовъ, которые пожелали бы обо мнѣ справиться? Вспомните, какъ разсердились вы, когда я положила конецъ нашему спору, на-отрѣзъ отказавшись отъ всякаго участія въ этомъ дѣлѣ, до тѣхъ поръ пока мнѣ нельзя будетъ дать майору Мильрою другой адресъ, гдѣ васъ совершенно не знаютъ, и другое имя, все-равно какое бы то ни было, лишь бы только не ваше? Какой убійственный взглядъ тогда бросили вы на меня, убѣдившись, что вамъ осталось только или совершенно отказаться отъ всей этой продѣлки, или уступитъ моимъ требованіямъ! Какъ вы злились, отправляясь на розыскъ квартиры но ту сторону парка! и какъ вы брюзжали, возвратившись домой и говоря о безполезныхъ будто бы издержкахъ, которымъ я подвергла васъ, заставивъ нанять меблированныя комнаты въ почтенной улицѣ Безватеръ! Что вы скажете теперь объ этихъ меблированныхъ комнатахъ, упрямая старуха? Здѣсь насъ ежеминутно могутъ открыть, и единственное средство спасенія заключается въ томъ, чтобы тайкомъ ускользнуть отъ священника. А въ Безватерѣ насъ ожидаеть квартира куда не проникъ еще ни одинъ любопытный глазъ,-- квартира, готовая поглотить насъ, въ которой мы можемъ укрыться отъ всякихъ дальнѣйшихъ преслѣдованій и смѣло отвѣчать на освѣдомленія майора. Видите ли вы, наконецъ, хоть немного подалѣе вашего жалкаго стараго носа? Можетъ ли что-либо въ мірѣ помѣшать, вамъ скрыться сегодня вечеромъ изъ Пимлико и чрезъ полчаса послѣ того устроиться на новой квартирѣ, въ качествѣ моей почтенной рекомендательницы? О, стыдитесь, стыдитесь, тетушка Ольдершо! Сейчасъ же становитесь на ваши старыя, негодныя колѣни и благодарите судьбу, за то что она послала вамъ на помощь, для нынѣшней передѣлки, такую ловкую чертовку какъ я!

"Теперь перейдемъ къ единственному затрудненію, о которомъ еще стоитъ говорить,-- къ моему затрудненію. Какъ выбраться мнѣ изъ этого дома незамѣченною, такъ чтобы ни священникъ, ни его слуга не могли слѣдить за мной по пятамъ?

"Будучи здѣсь во всѣхъ отношеніяхъ плѣнницею, мнѣ кажется, я должна пустить въ ходъ старинный способъ побѣговъ -- переодѣванье. Я сейчасъ смотрѣла на вашу служанку. За исключеніемъ того что мы обѣ бѣлокуры, мы, правда, нисколько не похожи съ нею ни лицомъ, ни волосами; но она почти одного со мною роста и сложенія, и еслибъ ее одѣть со вкусомъ и изящно обуть, фигура ея не обличала бы положенія, занимаемаго ею въ обществѣ. Мой планъ таковъ: нарядить ее въ то платье, которое было на мнѣ сегодня въ саду, выпустить ее изъ дому и, какъ скоро нашъ почтенный недругъ пустится за нею въ погоню, и берегъ очистится, самой ускользнуть изъ дому, чтобы присоединиться къ вамъ. Конечно, этотъ планъ былъ бы совершенно невозможенъ, еслибы меня видѣли съ приподнятымъ вуалемъ; но благодаря ужасному скандалу, послѣдовавшему за моимъ бракомъ, я рѣдко появляюсь въ публикѣ, и въ особенности въ такомъ многолюдномъ городѣ какъ Лондонъ, безъ густаго спущеннаго вуаля. Если горничная надѣнетъ мое платье, то я, право, не знаю, почему бы ей не представлять моей особы даже и всегда?

"Весь вопросъ состоитъ въ томъ, можно ли на нее положиться? Если да, то напишите мнѣ два слова и прикажите ей отъ вашего имени совершенно отдать себя въ мое распоряженіе. Я не скажу ей ни слова до полученія вашего отвѣта.

"Отвѣчайте мнѣ сегодня же вечеромъ. Покамѣстъ мы только толковали о доставленіи мнѣ мѣста гувернантки, я мало заботилось объ исходѣ этого дѣла. Но теперь, когда мы уже отвѣтили на публикацію майора Мильроя, я, наконецъ, перестаю шутить. Я твердо намѣрена сдѣлаться мистрисъ Армадель, владѣтельницею Торпъ-Амброза, и горе тому мущинѣ или той женщинѣ, которые перейдутъ мнѣ дорогу!

"Ваша,
"Лидія Гуильтъ.

"P. S. Снова вскрываю письмо, чтобъ успокоить васъ насчетъ вашего посланнаго: вамъ нечего бояться, что за нимъ будутъ слѣдить на возвратномъ пути въ Пимлико. Онъ подъѣдетъ въ извощичьемъ кабріолетѣ къ какому-нибудь знакомому трактиру, разочтется съ извощикомъ у подъѣзда, и снова выйдетъ изъ дому затѣмъ ходомъ, извѣстнымъ только хозяину и его друзьямъ.-- Л. Г."

3. Отъ мистрисъ Ольдершо къ миссъ Гуильтъ.

"Улица Діаны, 10 часовъ.

"Дорогая Лидія, вы написали мнѣ жестокое письмо. Еслибы вы находились въ томъ мучительномъ, истомленномъ положеніи, въ которомъ находилась я, когда писала къ вамъ мое письмо, то я, конечно, извинила бы моего друга, еслибы нашла его менѣе остроумнымъ, нежели обыкновенно. Но главнѣйшій недостатокъ нашего времени заключается въ отсутствіи снисходительности и уваженія къ лицамъ извѣстнаго возраста. Вы находитесь въ ужасномъ настроеніи духа моя милая, и вамъ нуженъ хорошій примѣръ. Онъ передъ вами: я прощаю васъ.

"Облегчивъ свою душу этимъ добрымъ дѣломъ, я попытаюсь теперь доказать вамъ (хоть я и сильно протестую противъ вульгарности этого выраженія), что я могу видѣть немного подальше своего жалкаго стараго носа!

"Сначала я отвѣчу на вашъ вопросъ о горничной. Вы можете вполнѣ довѣриться ей. Она также видѣла горе и научилась быть скромною. Сверхъ того, она подходитъ къ вашему возрасту, хотя справедливость требуетъ замѣтить, что она смотритъ моложе васъ тремя или четырьмя годами. Я прилагаю ей при семъ нѣкоторыя необходимыя инструкціи, которыя совершенно отдадутъ ее въ ваше распоряженіе.

"Затѣмъ слѣдуетъ планъ о вашемъ переѣздѣ ко мнѣ въ Безватеръ. Планъ этотъ самъ по себѣ прекрасенъ; но онъ нуждается въ весьма разумной поправкѣ. Намъ необходимо (я сейчасъ объясню вамъ почему) обмануть священника гораздо полнѣе и серіознѣе нежели какъ вы предполагали сначала. Я желаю, чтобъ онъ увидалъ лице горничной при обстоятельствахъ, которыя убѣдятъ его, что это ваше лице, и наконецъ, я желаю, чтобъ онъ присутствовалъ при отъѣздѣ ея изъ Лондона, воображая, что онъ видитъ васъ на пути въ Бразилію. Онъ не вѣрилъ въ это путешествіе, когда я возвѣстила ему о немъ сегодня на улицѣ. Но онъ еще можетъ повѣрить ему, если вы исполните наставленія, которыя я намѣрена вамъ сдѣлать.

"Завтра суббота. Нарядите горничную въ ваше утреннее платье и выпустите ее изъ дому, какъ вы и намѣрены были сдѣлать; сами же сидите смирно и не показывайтесь даже у окна Прикажите женщинѣ спустить вуаль, погулять съ полчаса по улицамъ (конечно, не обращая вниманія ни на священника, ни на его слугу, если они будутъ слѣдовать за нею по пятамъ), и потомъ опять возвратиться къ вамъ. Какъ скоро она вернется, велите ей немедленно подойдти къ открытому окну, какъ бы разсѣянно приподнять свой вуаль и выглянуть на улицу. Минуты черезъ двѣ пусть она отойдетъ отъ окна, сниметъ свою шляпку а шаль, и затѣмъ еще разъ покажется или у окна, или еще лучше на балконѣ. Въ продолженіе дня она можетъ показаться еще нѣсколько разъ, но не слишкомъ часто. А на другой день, въ воскресенье,-- такъ какъ мы имѣемъ дѣло съ духовною особой,-- непремѣнно пошлите ее въ церковь. Если всѣ эти продѣлки не убѣдятъ священника, что лицо горничной -- ваше лицо, и если онѣ не заставятъ его повѣрить совершившейся въ васъ перемѣнѣ, то я должна буду сознаться передъ вами, моя милая, что тетушка Ольдершо даромъ прожила свои 60 лѣтъ въ сей юдоли плача и скорбей.

"Слѣдующій день будетъ понедѣльникъ. Я узнала по газетамъ, что во вторникъ изъ Ливерпуля отправляется пароходъ въ Бразилію. Ничего не можетъ быть лучше: мы отправимъ васъ въ эту дальнюю сторонку на глазахъ самого священника, и вотъ какъ я намѣрена это устроить.

"Въ часъ пополудни пошлите за наемнымъ кабріолетомъ слугу, который занимается у меня чисткою ножей и вилокъ, а когда экипажъ будетъ у подъѣзда, пошлите его за другимъ кабріолетомъ, въ которомъ пусть онъ ожидаетъ васъ за угломъ дома на площади. Тогда горничная (переодѣтая въ ваше платье) отправится въ первомъ кабріолетѣ, со всѣми необходимыми принадлежностями, на станцію Сѣверо-Западной желѣзной дороги, а вслѣдъ за нею вы украдкой шмыгните въ другой кабріолетъ, поджидающій васъ за угломъ, и катите ко мнѣ въ Безватеръ. Очень можетъ быть, что за кабріолетомъ горничной пустятся въ погоню, такъ какъ онъ будетъ стоять на виду у подъѣзда; но гдѣ же имъ услѣдить за вашимъ кабріолетомъ, который будетъ скрываться за угломъ?.. Когда горничная прибудетъ на станцію и употребитъ всѣ усилія чтобы скрыться въ толпѣ (съ этою цѣлью я выбрала для нея смѣшанный поѣздъ, отправляющійся въ два часа и десять минутъ), вы уже будете сидѣть у меня въ совершенной безопасности; и тогда какое намъ дѣло, если они даже узнаютъ, что горничная не уѣхала въ Ливерпуль. Вашъ слѣдъ будетъ для нихъ потерянъ, а за нею, если имъ угодно, пусть рыщутъ по всему Лондону. Въ этомъ письмѣ я прилагаю ей мои инструкціи насчетъ пустыхъ чемодановъ, которые, будучи оставлены на произволъ судьбы, попадутъ въ контору, устроенную для храненія затерянныхъ вещей; сама же она отправится къ своимъ знакомымъ въ Сити и будетъ ожидатъ тамъ моего увѣдомленія.

"Но какая цѣлъ всего этого? спросите вы, можетъ-быть. Цѣлъ эта, дорогая Лидія,-- мое и ваше собственное спокойствіе. Намъ или удастся или не удастся увѣритъ священника, что вы дѣйствительно уѣхали въ Бразилію. Въ первомъ случаѣ, онъ уже не будетъ внушатъ намъ никакихъ опасеній; во второмъ,-- онъ будетъ предостерегать молодаго Армаделя противъ женщипы похожей на мою горничную, а не противъ женщины, похожeü на васъ. Этотъ послѣдній пунктъ весьма важенъ въ томъ отношеніи, что мы не увѣрены, умолчала ли мистрисъ Армадель о вашемъ дѣвичьемъ имени. Если она упомянула о немъ, то миссъ Гуильтъ, которую онъ станетъ описывать, какъ ускользнувшую изъ его рукъ, будетъ до такой степени непохожа на миссъ Гуильтъ, обитательницу Торпъ-Амброза, что всякій увидитъ тутъ лишь тождественность именъ, но ни въ какомъ случаѣ не тождественность лицъ.

"Что вы скажете теперь о моей поправкѣ вашего плана? Такъ ли пуста кажется вамъ теперь моя голова, какъ она казалась вамъ до полученія этого письма? Не думайте, впрочемъ, чтобъ я уже слишкомъ хвасталась моею изобрѣтательностью. Газеты еженедѣльно сообщаютъ намъ о несравненно болѣе ловкихъ штукахъ, которыми плуты надуваютъ публику. Я хочу лишь доказать вамъ, что моя помощь столько же необходима теперь для успѣха торпъ-амброзской спекуляціи, сколько она была необходима вамъ въ то время, когда я приступала къ нашимъ первымъ важнымъ открытіямъ, при посредствѣ юноши съ невинною физіономіей, и съ помощью частной справочной конторы на Шэдисайдской Площади.

"Болѣе сказать вамъ, кажется, нечего, кромѣ того что я собираюсь переѣзжать на новую квартиру, и что на чемоданѣ моемъ уже выставлена моя новая фамилія. Да, послѣднія минуты тетушки Ольдершо изъ Дамской Уборной уже близки; но не далѣе какъ черезъ пять минутъ произойдетъ на свѣтъ Божій въ извощичьемъ кабріолетѣ мистрисъ Мандевиллъ, почтенная рекомендательница миссъ Гуильтъ. Право, я, должно-быть, еще очень молода сердцемъ, потому что рѣшительно влюбилась въ мое романтическое имя; оно почти также хорошо звучитъ, какъ имя мистрисъ Армадель изъ Торпъ-Амброза, не правда да? Прощайте, моя милая, желаю вамъ пріятныхъ сновъ. Если случится что-либо особенное между нынѣшнимъ днемъ и понедѣльникомъ, то извѣстите меня немедленно по почтѣ. Если же ничего не случится, то вы какъ разъ поспѣете ко мнѣ вовремя, чтобъ отвѣчать на первыя справки майора. Вотъ вамъ мое послѣднее наставленіе: отнюдь не выходите изъ дому и не показывайтесь у оконъ передняго фасада до понедѣльника.

"Искренно васъ любящая,

"Марія Ольдершо."

VI. Мидвинтеръ въ маскѣ.

Двадцать перваго числа, около двѣнадцати часовъ дня, миссъ Мильрой блуждада въ саду мызы,-- освобожденная отъ всякой обязанности у постели своей больной матери, въ состояніи которой произошла значительная перемѣна къ лучшему,-- какъ вдругъ вниманіе ея привлечено было звукомъ голосовъ въ паркѣ. Въ одномъ изъ нихъ она сейчасъ же узнала голосъ Аллана, а другой былъ для нея совершенно незнакомъ. Она раздвинула вѣтви кустарника около палисады, и посмотрѣвъ въ отверстіе, увидала Аллана, приближавшагося къ калиткѣ мызы въ сопровожденіи тонкаго, смуглаго, невысокаго мущины, который говорилъ съ большимъ одушевленіемъ и громко смѣялся. Миссъ Мильрой побѣжала домой, чтобы предупредить отца о посѣщеніи мистера Армаделя и прибавить, что онъ ведетъ съ собою какого-то крикливаго гостя, должно быть друга своего, живущаго съ нимъ въ большомъ домѣ.

Но не ошиблась ли майорская дочка въ своихъ предположеніяхъ? Неужели этотъ крикливый спутникъ сквайра былъ прежній застѣнчивый и впечатлительный Мидвинтеръ? Да, это дѣйствительно былъ онъ. Въ это утро на глазахъ Аллана, въ спокойныхъ манерахъ его друга совершилась странная перемѣна.

Когда, окончивъ чтеніе поразительнаго письма мистера Брока, Мидвинтеръ появился въ столовой, Алланъ былъ слишкомъ занятъ, чтобъ обратить на него вниманіе. До сихъ поръ неразрѣшенное еще затрудненіе относительно выбора дня для офиціальнаго обѣда еще разъ настойчиво потребовало серіознаго обсужденія, и наконецъ (по совѣту дворецкаго) для торжества этого назначена была суббота двадцать осьмаго числа. Только вторично обернувшись къ Мидвинтеру, чтобы сказать ему, сколько времени оставалось имъ, благодаря этому новому рѣшенію, для пересмотра счетныхъ книгъ управляющаго, разсѣянный Алланъ замѣтилъ, наконецъ, перемѣну, происшедшую въ лицѣ его друга. Вѣрный своему обыкновенію, онъ рѣзко спросилъ о причинѣ и сейчасъ же смолкъ, подучивъ брюзгливый, чуть-чуть не сердитый отвѣтъ. Оба сѣли завтракать, безъ обычнаго радушія, и продолжали хранить мрачное молчаніе, до тѣхъ поръ пока самъ Мидвинтеръ не нарушилъ его страннымъ взрывомъ веселости, открывшимъ Аллану новую сторону въ характерѣ его друга.

Заключеніе молодаго Армаделя и въ этомъ случаѣ, какъ всегда, оказалось ошибочнымъ. Не новая сторона характера обнаружилась теперь въ Мидвинтерѣ, а только новый видъ вѣчно повторявшейся борьбы его жизни. Раздраженный тѣму что Алланъ замѣтилъ въ немъ перемѣну, которая ускользнула отъ него самого, когда онъ смотрѣлся въ зеркало пре выходѣ изъ своей комнаты; чувствуя на себѣ вопрошающій взглядъ Аллана, и опасаясь съ его стороны новыхъ разспросовъ, Мидвинтеръ рѣшился во что бы то ни стало изгладить впечатлѣніе, произведенное его измѣнившимся лицомъ. Это было одно изъ тѣхъ усилій, на которыя способны бываютъ только люди съ его живымъ нравомъ и съ его женственною воспріимчивою организаціей. Онъ былъ вполнѣ убѣжденъ, что со времени открытія, сдѣланнаго священникомъ въ Кенсингтонскомъ саду, неизбѣжный рокъ быстрыми шагами приближается къ нему самому и къ Аллану; лицо его еще носило отпечатокъ страданія отъ укрѣпившейся увѣренности, что предсмертное предостереженіе отца его въ каждомъ новомъ событіи подтверждаетъ свое грозное право разлучить его во что бы то ни стало съ единственнымъ дорогимъ ему существомъ; и онъ уже начилъ сильно опасаться, чтобы первое таинственное видѣніе Алланова сна не осуществилось на дѣлѣ еще до наступленія слѣдующаго дня. Подъ вліяніемъ всѣхъ этихъ опасеній, созданныхъ его суевѣріемъ и овладѣвшихъ имъ въ эту минуту сильнѣе обыкновеннаго, Мидвинтеръ безпощадно подстрекалъ свою рѣшимость и довелъ ее до отчаяннаго усилія превзойяти самого Аллана въ веселости и хорошемъ настроеніи духа. Онъ болталъ, смѣялся, безъ разбора накладывалъ себѣ на тарелку кушанья съ каждаго блюда, находившагося на столѣ; паясничалъ, выкидывалъ разныя штуки, ни чуть не смѣшныя, и разказывалъ исторіи, не имѣвшія ни капли остроумія. Сначала онъ удивилъ Аллана, потомъ заставилъ его смѣяться и, наконецъ, легко вызвалъ его на откровенность относительно миссъ Мильрой. Мидвинтеръ съ такимъ громкимъ смѣхомъ встрѣтилъ внезапно развившійся въ головѣ Аллана планъ насчетъ брака, что слуги, сидѣвшіе внизу, подумали, ужь не сошелъ ли съ ума странный пріятель ихъ господина. Наконецъ, онъ съ такою готовностью принялъ предложеніе Аллана -- представиться майорской дочкѣ, чтобы составить себѣ о ней личное понятіе, что можно было бы принять его за самаго довѣрчиваго человѣка въ мірѣ. И вотъ оба они стоятъ у калитки мызы; голосъ Мидвинтера все болѣе и болѣе покрываетъ голосъ Аллана, а его природныя манеры прячутся (и онъ одинъ знаетъ, чего это ему стоитъ) подъ грубою маской смѣлости, дерзкой, невыносимой,-- смѣлости робкаго человѣка!

Въ гостиной ихъ встрѣтила дочь майора, сказавшая имъ что отецъ сейчасъ выйдетъ.

Алланъ попытался было представить ей своего друга на основаніи общепринятыхъ условій; но къ его величайшему удивленію Мидвинтеръ проворно перебилъ его вступительную рѣчь, и самъ отрекомендовался миссъ Мильрой съ самоувѣреннымъ взглядомъ, съ жесткимъ смѣхомъ и съ какою-то неуклюжею развязностью, которая представила его въ самомъ невыгодномъ свѣтѣ. Его искусственная веселость, все болѣе и болѣе подстрекаемая съ самаго утра, стала переходить въ истерическое раздраженіе, котораго онъ не въ силахъ былъ подавить. Онъ смотрѣлъ и говорилъ съ тѣмъ поразительнымъ нахальствомъ, которое овладѣваетъ робкимъ человѣкомъ, когда онъ сбрасываетъ съ себя узду, и которое есть прямое слѣдствіе того самаго усилія, съ помощію котораго онъ освободился отъ стѣснявшихъ его препонъ. Онъ несъ страшную околесицу, путаясь въ извиненіяхъ, которыхъ никто не требовалъ, въ комплиментахъ, которые показались бы слишкомъ неумѣстными даже для тщеславія дикарки. Онъ посматривалъ то на миссъ Мильрой, то на Аллана и шутливо прибавлялъ, что понимаетъ теперь, почему утреннія прогулки его друга всегда происходили въ одномъ и томъ же направленіи. Предложивъ молодой дѣвушкѣ вопросъ о здоровьи ея матери, онъ, не дожидаясь отвѣта, заговаривалъ съ ней о погодѣ, и едва успѣвъ замѣтить что день долженъ казаться ей чрезвычайно жаркимъ, вслѣдъ затѣмъ начиналъ увѣрять ее, что совершенно завидуетъ ея кисейному платью.

Наконецъ, вошелъ майоръ. Не давъ и ему сказать двухъ словъ, Мидвинтеръ накинулся на него съ тою же дикою фамильярностью и съ тою же лихорадочною быстротой рѣчи; онъ освѣдомился о здоровьи мистрисъ Мильрой въ выраженіяхъ, которыя показались бы неловкими даже въ устахъ близкаго друга дома, и разсыпался въ извиненіяхъ о томъ, что потревожилъ майора въ его занятіяхъ. Онъ сослался за восторженные отзывы Аллана о часахъ, и въ самыхъ причудливыхъ выраженіяхъ высказалъ свое нетерпѣливое желаніе ихъ видѣть. Потомъ онъ началъ хвастать своимъ поверхностнымъ книжнымъ знакомствомъ съ большими стразбургскими часами, отпуская вычурныя шутки о необыкновенныхъ автоматическихъ фигурахъ, приводимыхъ въ движеніе механизмомъ, о процессіи двѣнадцати апостоловъ, проходящихъ въ полдень подъ циферблатомъ, о пѣтухѣ, который кричитъ при появленіи апостола Петра, и все это передъ человѣкомъ, изучившимъ каждое колесо этого сложнаго механизма, и употребившимъ многіе годы своей жизни на подражаніе ему.

-- Я слышалъ, что вы перещеголяли и стразбургскихъ апостоловъ и стразбургскаго пѣтуха, воскликнулъ онъ тономъ друга, пользующагося правомъ полнѣйшей безцеремонности,-- и объявляю вамъ, майоръ, что положительно сгараю отъ нетерпѣнія видѣть ваши удивительные часы!

Майоръ Мильрой вошелъ въ комнату, еще погруженный въ мысль о своихъ механическихъ занятіяхъ. Но внезапный натискъ Мидвинтеровой фамильярности тотчасъ же привелъ его въ сознаніе и, по крайней мѣрѣ, на нѣкоторое время возвратилъ ему весь навыкъ свѣтскаго человѣка.

-- Извините меня, если я перебью васъ, сказалъ онъ, останавливая Мидвинтера взглядомъ, выражавшимъ тупое удивленіе.-- Я самъ видалъ стразбургскіе часы, и мнѣ кажется дикимъ и нелѣпымъ (не взыщите за выраженіе) сравнивать мой маленькій опытъ съ этимъ удивительнымъ произведеніемъ искусства. Есть ли что-либо равное ему въ цѣломъ мірѣ!

Онъ замолчалъ, чтобы подавить свой собственный, возраставшій восторгъ. Стразбургскіе часы для майора Мильроя были то же, что имя Микеля-Анджело для сэра Іоссіи Райнольдса.

-- Снисходительность мистера Армаделя вовлекла его въ преувеличеніе, продолжалъ майоръ, улыбаясь Аллану, и не обращая ни малѣйшаго вниманія на новую попытку Мидвинтера овладѣть разговоромъ.-- Но такъ какъ между большими заграничными часами и моею маленькою бездѣлкой есть то сходство, что оба механизма показываютъ свои фокусы въ то время, когда бьетъ двѣнадцать часовъ, и такъ какъ теперь уже скоро полдень, то если вы желаете посѣтить мою мастерскую, мистеръ Мидвитеръ, милости просимъ, чѣмъ скорѣй, тѣмъ лучше. Онъ отворилъ дверь и церемонно извинился передъ Мидвинтеромъ въ томъ, что первый выходитъ изъ комнаты.

-- Какъ вы находите моего друга? прошепталъ Алланъ миссъ Мильрой, слѣдуя вмѣстѣ съ нею за ея отцомъ.

-- Вы хотите знать правду, мистеръ Армадель? прошептала она въ отвѣтъ.

-- Конечно!

-- Ну, такъ знайте же, что онъ мнѣ вовсе не нравится!

-- Онъ милѣйшій малый въ цѣломъ мірѣ, возразилъ откровенный Алланъ.-- Я увѣренъ, что вы непремѣнно полюбите его, когда познакомитесь съ нимъ покороче,-- совершенно въ этомъ увѣренъ!

Миссъ Мильрой сдѣлала маленькую гримаску, выражавшую полнѣйшее равнодушіе къ Мидвинтеру и дерзкое удивленіе относительно похвалъ, которыя Алланъ такъ искренно расточалъ достоинствамъ своего друга.

"Неужели онъ не нашелъ сказать мнѣ ничего интереснѣе этого," подумала она про себя, "послѣ того какъ вчера утромъ дважды поцѣловалъ мою руку?"

Но прежде чѣмъ Алланъ могъ приступить къ болѣе интересному предмету, всѣ они очутились въ мастерской майора. Тамъ, наверху грубаго деревяннаго ящика, въ которомъ очевидно помѣщался механизмъ, стояли диковинные часы. Вверху циферблата, на стеклянномъ пьедесталѣ, установленномъ на скалѣ изъ чернаго дерева, стояла неизбѣжная фигура Времени, съ своею вѣчною косой въ рукѣ. Внизу циферблата находилась маленькая платформа, по обѣимъ концамъ которой стояли двѣ миніатюрныя будки съ затворенными дверками. Вотъ все что представлялось глазамъ зрителя снаружи, до наступленія магической минуты, когда часы должны были пробить двѣнадцать.

До полудня оставалось еще три минуты, которыя майоръ Мильрой употребилъ на объясненіе предстоящаго зрѣлища. Съ самыхъ первыхъ словъ всѣ его мысли сосредоточились на любимомъ и единственномъ занятіи его жизни. Онъ вернулся къ Мидвинтеру (неумолкавшему съ той минуты какъ они вышли изъ гостиной) безъ малѣйшаго слѣда того холоднаго и рѣзкаго тона, которымъ онъ говорилъ съ нимъ нѣсколько минутъ назадъ. Безцеремонный болтунъ, казавшійся докучнымъ посѣтителемъ въ гостиной, дѣлался привилегированнымъ гостемъ въ мастерской, куда онъ вносилъ съ собою одно драгоцѣнное, всеискупляющее достоинство, совершенное незнаніе штукъ, выдѣлываемыхъ удивительными часами

-- Какъ скоро раздастся первый ударъ, мистеръ Мидвинтеръ, сказалъ майоръ съ одушевленіемъ,-- устремите ваши глаза на фигуру Времени: она шевельнетъ своею косой и пригнетъ ее внизъ къ стеклянному пьедесталу. Вслѣдъ затѣмъ за стекломъ появится маленькая печатная карточка, которая покажетъ вамъ число мѣсяца и день недѣли. При двѣнадцатомъ ударѣ Время приведетъ свою косу въ прежнее положеніе и куранты начнутъ трезвонъ. По окончаніи трезвона они проиграютъ одинъ мотивъ, любимый маршъ моего прежняго полка, и затѣмъ послѣдуетъ, окончательное представленіе. Въ эту минуту будки, которыя вы видите по обѣимъ сторонамъ платформы, растворятся. Въ одной изъ нихъ покажется часовой, а изъ другой выйдетъ капралъ съ двумя рядовыми, которые перейдутъ черезъ платформу, смѣнятъ прежняго часоваго, поставивъ на его мѣстѣ новаго, удалятся. Я долженъ просить вашего снисхожденія относительно этой послѣдней части представленія. Механизмъ немного сложенъ, и къ стыду моему, я долженъ сознаться, что въ немъ есть недостатки, которыхъ я до сихъ поръ еще не успѣлъ исправить. Иногда фигуры идутъ со всѣмъ не туда куда слѣдуетъ, а иногда отлично. Надѣюсь, что они постараются вести себя хорошо для перваго знакомства.

Въ то время какъ майоръ, стоявшій подлѣ своихъ часовъ, произнесъ послѣдніе слова, три слушателя его, собравшіеся на противоположномъ концѣ комнаты, смотрѣли какъ часовая и минутная стрѣлки сходились вмѣстѣ на циферблатѣ. Раздался первый ударъ, и Время, вѣрное данному сигналу, опустило свою косу внизъ. Потомъ за стекляннымъ пьедесталомъ показалась печатная карточка съ изображеніемъ числа мѣсяца и дня недѣли; Мидвинтеръ привѣтствовалъ ея появленіе громкими преувеличенными одобреніями, которыя миссъ Мильрой приняла за грубую насмѣшку надъ занятіями ея отца, а Алланъ, видя, что она оскорбилась, пытался умѣрить неестественный восторгъ своего друга, слегка толкая его подъ локоть. Между тѣмъ представленіе продолжалось. При двѣнадцатомъ ударѣ, Время снова подняло свою косу, куранты зазвонили, проиграли любимый полковой маршъ майора, и послѣдній актъ смѣны караульнаго возвѣщенъ былъ публикѣ предварительнымъ дрожаніемъ будокъ и внезапнымъ исчезновеніемъ майора позади часовъ.

Дѣйствіе началось тѣмъ, что будка, находившаяся по правую сторону платформы, растворилась съ необыкновенною пунктуальностію; но дверь другой будки была менѣе податлива и упорно оставалась запертою. Ничего не подозрѣвая объ этой задержкѣ, капралъ и оба рядовые поспѣшно явились на своихъ мѣстахъ, въ строгой дисциплинѣ; шатаясь и дрожа всѣми членами, они побѣжали черезъ платформу, ударились со всѣхъ ногъ о запертую дверь противоположной будки и все-таки не произвели ни малѣйшаго впечатлѣнія на неподвижнаго часоваго, скрывавшагося внутри ея. Въ машинѣ послышалось перемежающееся щелканье, производимое ключами и инструментами майора. Капралъ и рядовые сдѣлавъ внезапный вольтъ-фасъ, опять промаршировали черезъ платформу, и скрывшись въ глубинѣ своей будки, громко захлопнули за собою дверь. Въ эту самую минуту впервые растворилась дверь второй будки, и возмутительный часовой медленно показался на своемъ мѣстѣ, дожидаясь смѣны. Но напрасно онъ ждалъ. Внутри первой будки раздавалось только по временамъ нетерпѣливое постукиванье въ дверь, какъ будто капралъ и рядовые просились наружу. Опять послышалось щелканье инструментовъ въ механизмѣ, и, наконецъ, капралъ и его команда, внезапно выпущенные на волю, поспѣшно выскочили изъ будки и вихремъ понеслись черезъ платформу. Но какъ ни спѣшили они, а часовой второй будки, до сихъ поръ обнаруживавшій невыносимую мѣшкатность, теперь какъ будто на зло оказался проворнѣе ихъ. Онъ съ быстротою молніи исчезъ въ глубинѣ своихъ владѣній, дверь быстро за нимъ захлопнулась, капралъ съ рядовыми во второй разъ ударились объ нее со всѣхъ ногъ, а майоръ, выглянувъ изъ-за часовъ, пренаивно спросилъ у зрителей: не соблаговолятъ ли они объявитъ ему, какъ сошло представленіе?

Фантастическая нелѣпость всей этой сцены, удвоенная серіознымъ вопросомъ майора Мильроя, была такъ неотразимо смѣшна, что гости залились громкимъ смѣхомъ; даже сама миссъ Мильрой, со всѣмъ ея уваженіемъ къ щекотливой гордости отца относительно часовъ, не могла воздержаться отъ участія въ веселости, вызванной катастрофою куколъ. Но и смѣхъ имѣетъ свои границы, и эти границы были такъ безсовѣстно нарушены однимъ изъ членовъ этого маленькаго общества, что другія два лица почти мгновенно смолкли. Пароксизмъ искусственной веселости Мидвинтера перешелъ въ совершенное безуміе, какъ только кончилась кукольная комедія. Припадки смѣха слѣдовали одинъ за другимъ съ такою судорожною силой, что миссъ Мильрой отскочила отъ него въ испутѣ, и даже самъ долготерпѣливый майоръ устремилъ на него взглядъ, ясно говорившій: "Убирайтесь вонъ!" Алланъ, въ первый разъ въ жизни повиновавшійся благоразумному побужденію, схватилъ Мидвинтера за руку, насильно вытащилъ его въ садъ, а оттуда въ паркъ.

-- Боже праведный, что съ вами! воскликнулъ онъ, въ первый разъ нагибаясь къ Мидвинтеру и съ ужасомъ отскакивая отъ его страдальческаго лица.

Въ первую минуту Мидвинтеръ ничего не могъ отвѣчать. Истерическій припадокъ перешелъ изъ одной крайности въ другую. Онъ прислонился къ дереву, рыдая и едва переводя дыханіе, и съ безмолвною мольбой протянулъ свою руку къ Аллану, какъ бы прося дать ему время успокоиться.

-- Зачѣмъ вы спасли меня отъ горячки, сказалъ онъ невнятно, какъ скоро силы позволили ему говорить.-- Я навсегда остался несчастнымъ безумцемъ, Алланъ; я до сихъ поръ отъ нея не оправился. Вернитесь назадъ, и выпросите у нихъ за меня прощеніе; мнѣ совѣстно идти самому просить ихъ объ этомъ. Я не знаю какъ это случилось. Знаю только, что я виноватъ передъ ними и передъ вами.

Онъ быстро отвернулся, чтобы спрятать свое лицо.

-- Не оставайтесь здѣсь, продолжалъ онъ;-- не смотрите на меня; это скоро пройдетъ.

Но Алланъ медлилъ, и умолялъ чтобъ ему дозволено было проводить Мидвинтера домой. Все было напрасно.

-- Вы терзаете мое сердце вашею добротой, оказалъ онъ порывисто.-- Ради самого Бога оставьте меня одного!

Алланъ вернулся на мызу и сталъ извиняться за Мидвинтера съ искренностью и простотою, которыя возвысили его въ глазахъ майора, но произвели самое неблагопріятное впечатлѣніе на миссъ Мильрой. Сама того не подозрѣвая, она уже слишкомъ любила Аллана, чтобы не ревновать его къ Мидвинтеру.

"Какъ это нелѣпо!" подумала она съ сердцемъ. "Какъ будто я или папа станемъ придавать какое-либо значеніе дерзкимъ выходкамъ такой ничтожной личности!"

-- Не правда ли, вы будете такъ добры, что пріостановите вашъ приговоръ о моемъ другѣ, майоръ Мильрой? искренно спросилъ Алланъ на прощаньи.

-- Съ величайшимъ удовольствіемъ! отвѣчалъ майоръ, дружески пожимая ему руку.

-- И вы также, миссъ Мильрой, не правда ли? прибавилъ Алланъ.

Отвѣтъ миссъ Мильрой сопровождался безпощадно церемоннымъ поклономъ.

-- Мое мнѣніе, мистеръ Армадель, ровно ничего не значитъ, сказала она.

Уходя съ мызы, Алланъ напрасно ломалъ себѣ голову о причинѣ внезапной холодности къ нему миссъ Мильрой. Его великій планъ примирить съ собою всѣхъ сосѣдей, сдѣлавшись женатымъ человѣкомъ, потерпѣлъ существенное измѣненіе, въ то время какъ онъ запиралъ за собою садовую калитку. Добродѣтель, называемая благоразуміемъ, и Торпъ-Амброзскій сквайръ въ первый разъ познакомились между собою въ эту минуту, и Алланъ, по обыкновенію своему, стремглавъ пустившійся по дорогѣ къ своему нравственному преобразованію, твердо рѣшился не дѣйствовать поспѣшно!

Человѣкъ, вступающій на путь самоисправленія, долженъ бы, казалось, имѣть весьма поощрительныя побужденія держаться того правила, что добродѣтель сама себѣ служить наградой. Но добродѣтель не всегда служитъ себѣ наградой, а путь, ведущій къ нравственному совершенству, при всей своей почтенности, иногда весьма плохо освѣщенъ. Алланъ какъ будто заразился отчаяніемъ своего друга. Возвращаясь домой, онъ также началъ сомнѣваться,-- хотя по совершенно другимъ причинамъ и подъ вліяніемъ совершенно различныхъ соображеній,-- чтобы жизнь въ Торпъ-Амброзѣ оказалась на дѣлѣ такою же счастливою въ будущемъ, какою она представлялась ему еще такъ недавно.

VII. Интрига усложняется.

Когда Алланъ вернулся домой, ему передали два порученія. Одно отъ Мидвинтера, который просилъ сказать мистеру Армаделю, что онъ ушелъ погулять, и чтобы мистеръ Армадель не тревожился, если онъ не скоро вернется. Другое порученіе было отъ какого-то господина изъ конторы мистера Педгифта, который приходилъ по назначенію въ то время, когда оба джентльмена сидѣли у майора.

-- Мистеръ Башвудъ просилъ передать его почтеніе мастеру Армаделю, и сказать, что онъ будетъ имѣть честь явиться къ нему вторично въ продолженіе вечера.

Около пяти часовъ Мидвинтеръ вернулся домой блѣдный и молчаливый. Алланъ поспѣшилъ увѣрить его, что онъ уже вымолилъ ему прощеніе на мызѣ, и чтобы перемѣнить разговоръ упомянулъ о мистерѣ Башвудѣ. Мидвинтеръ былъ до такой степени озабоченъ или истомленъ, что никакъ не могъ припомнить этого имени. Тогда Алланъ долженъ былъ вспомнить ему, что Башвудъ былъ тотъ самый пожилой клеркъ, котораго мистеръ Педгифть прислалъ сюда для наставленія Мидвинтера въ должности управляющаго. Послѣдній выслушалъ все это безъ малѣйшаго замѣчанія и удалился въ своя комнату отдохнуть немного до обѣда.

Оставшись одинъ, Алланъ отправился въ библіотеку, чтобъ убить кое-какъ время за книгою. Много томовъ перебралъ онъ съ полокъ; нѣкоторые изъ нихъ опять положилъ на прежнее мѣсто, но тѣмъ все и кончилось. Миссъ Мильрой какимъ-то непостижимымъ, таинственнымъ образомъ постоянно становилась между читателемъ и его книгой. Ея церемонный поклонъ и жесткія прощальныя слова не выходила изъ головы Аллана, несмотря на всѣ его усилія забыть ихъ; по мѣрѣ того какъ время шло, въ немъ все сильнѣе и сильнѣе разгаралось нетерпѣливое желаніе возвратить ея утраченную благосклонность. Идти на мызу во второй разъ въ одинъ и тотъ же день, чтобы опросить у нея, не имѣлъ ли онъ несчастія оскорбить ее, было невозможно. Предложить же ей этотъ вопросъ письменно со всею необходимою деликатностью, оказалось для него на дѣлѣ слишкомъ трудною, невыполнимою задачей. Сдѣлавъ нѣсколько круговъ по комнатѣ съ перомъ во рту, онъ рѣшился на болѣе дипломатическій образъ дѣйствій (который въ данномъ случаѣ оказался и наиболѣе удобнымъ): написать къ миссъ Мильрой такъ, какъ будто бы между ними не произошло ничего непріятнаго, и судить по ея отвѣту о томъ значеніи, которое онъ имѣетъ въ ея глазахъ. Какое-нибудь приглашеніе (относящееся также и къ ея отцу, но адресованное прямо на ея имя) должно было непремѣнно вызвать письменный отвѣтъ; все затрудненіе состояло лишь въ томъ, какого рода приглашеніе сдѣлать ей. При его настоящихъ отношеніяхъ къ сосѣднимъ дворянамъ, Аллану нечего было и думать о балѣ. Объ устройствѣ обѣда, когда не было ни единой пожилой дамы въ домѣ для встрѣчи миссъ Мильрой, за исключеніемъ мистрисъ Грипперъ, которая могла бы принять ее лишь въ кухнѣ, также не могло быть рѣчи. Итакъ, какое бы приглашеніе выдумать? Всегда готовый просить совѣта и помощи у всѣхъ, кто только могъ быть ему полезнымъ, Алланъ, сознавая свое собственное безсиліе, не задумавшись позвонилъ въ колокольчикъ и удивилъ слугу, явившагося на зовъ, вопросомъ о томъ, какъ проводили время прежніе владѣльцы Торпъ-Амброза, и какого рода приглашенія дѣлали они своимъ друзьямъ?

-- Они проводили время такъ же какъ и прочіе помѣщики, сэръ, отвѣчалъ слуга съ тупымъ удивленіемъ, глядя на своего господина:-- давали обѣды, балы; въ хорошую лѣтнюю погоду, сэръ, такую какъ теперь, устраивали прогулки по лугу и пикники.

-- Прекрасно! воскликнулъ Алланъ.-- Пикникъ непремѣнно долженъ ей понравиться.-- Ричардъ, вы драгоцѣннѣйшій человѣкъ въ мірѣ, можете идти внизъ.

Ричардъ удалился въ молчаливомъ изумленіи, а господинъ его схватилъ перо и написалъ слѣдующее:

"Дорогая миссъ Мильрой, когда я ушелъ отъ васъ, мнѣ вдругъ пришла мысль устроить пикникъ. Небольшая перемѣна и маленькое развлеченіе (то что я назвалъ бы хорошимъ кутежомъ, еслибы не писалъ къ молодой дѣвушкѣ) вамъ необходимы послѣ недавняго и продолжительнаго заключенія въ комнатѣ вашей больной матери. Пикникъ во всякомъ случаѣ перемѣна, а когда вино хорошо, то вмѣстѣ и развлеченіе. Не возьмете ли вы на себя трудъ пригласить на этотъ пикникъ и майора? Если же вы имѣете въ сосѣдствѣ друзей, которые любятъ пикники, пригласите также и ихъ, потому что у меня нѣтъ знакомыхъ. Этотъ пикникъ будетъ вашимъ пикникомъ, но я беру на себя и заготовленіе припасовъ и доставку экипажей. Назначьте день, и мы отправимся куда вамъ будетъ угодно. Я ужасно дорожу этимъ пикникомъ.

"Искренно вамъ преданный,
"Алланъ Армадель."

Прочитавъ еще разъ свое посланіе, прежде нежели запечатать его, Алланъ искренно сознался, что на этотъ разъ оно было не безукоризненно.

-- Слово пикникъ возвращается слишкомъ часто, сказалъ онъ.-- Ну да что за бѣда, лишь бы мысль ей понравилась а на слогъ она претендовать не будетъ. Онъ немедленно отправилъ письмо, строго наказавъ посланному доѣдаться отвѣта.

Черезъ полчаса отвѣтъ пришелъ на раздушенной бумажкѣ, не носившей ни малѣйшаго слѣда помарокъ, пріятной для обонянія и восхитительной для глазъ.

Нагая истина есть одно изъ тѣхъ зрѣлищъ, противъ котораго инстинктивно возмущается природная деликатность женскаго ума. Еще никто никогда не притворялся такъ искусно, какъ притворилась прекрасная корреспондентка Аллана. Самъ Макіавель никогда не догадался бы, читая письмо миссъ Мильрой, какъ искренно раскаялась она въ своей рѣзкости относительно молодаго сквайра немедленно послѣ его ухода, и въ какой безумный восторгъ пришла она, получивъ его приглашеніе. Ея письмо было произведеніемъ примѣрной молодой дѣвицы, всѣ ощущенія которой хранятся подъ замкомъ у родителей, и лишь при случаѣ благоразумно предоставляются въ ея личное распоряженіе. Слово папа такъ часто появлялось въ отвѣтѣ миссъ Мильрой, какъ слово пикникъ въ приглашеніи Аллана.

Папа,-- писала она подобно мистеру Армаделю,-- такъ внимателенъ и добръ, что, желая доставить ей небольшую перемѣну и развлеченіе, рѣшается нарушить свое уединеніе и готовъ принять участіе въ пикникѣ. Слѣдовательно, съ разрѣшенія папа, она съ величайшимъ удовольствіемъ принимаетъ приглашеніе мистера Армаделя; по совѣту папа, она обращается къ любезности мистера Армаделя, прося его включить въ число приглашенныхъ двухъ друзей ея семейства, недавно поселившихся въ Торпъ-Амброзѣ, одну леди, вдову, и ея сына; послѣдній принадлежитъ къ духовному званію и весьма слабаго здоровья. Если мистеръ Армадель ничего не имѣетъ противъ будущаго вторника, этотъ день былъ бы всего удобнѣе для папа, такъ какъ къ этому времени онъ успѣетъ покончить всѣ починки, которыхъ требуютъ его часы. Все прочее, по совѣту папа, она совершенно предоставляетъ на усмотрѣніе мистера Армаделя; а покамѣстъ проситъ принять поклонъ ея папа и вѣрить въ преданность Элеоноры Мильрой. Кто подумалъ бы, что авторъ этого письма прыгалъ отъ радости, подучивъ приглашеніе Аллана? Кто подумалъ бы, что въ дневникъ миссъ Мильрой внесено было слѣдующее: "Получено очаровательное, дорогое письмецо отъ кого-то; нѣтъ, никогда въ жизни не поступлю съ нимъ болѣе такъ грубо!" Что касается до Аллана, онъ былъ въ полномъ восхищеніи, отъ успѣха своего маневра. Миссъ Мильрой приняла приглашеніе: стало-бытъ, миссъ Мильрой на него не сердится. Когда онъ сошелся съ своимъ другомъ за обѣдомъ, ему страхъ какъ хотѣлось разказать Мидвинтеру о происшедшей перепискѣ. Но въ лицѣ и манерахъ послѣдняго даже разсѣянный Алланъ замѣтилъ нѣчто такое что заставило его отложить на нѣкоторое время всякій намекъ на непріятное происшествіе утромъ. Какъ будто по взаимному уговору они избѣгали всякаго разговора, относящагося къ Торпъ-Амброзу, и даже не упомянули о посѣщеніи мистера Башвуда, который долженъ былъ придти къ нимъ вечеромъ. Въ продолженіе всего обѣда они все болѣе и болѣе углублялись въ свой любимый, безконечный разговоръ о корабляхъ и мореплаваніи. Когда дворецкій, окончивъ сяое дезкурство въ столовой, спустился въ офиціантскую, онъ былъ серіозно озабоченъ разрѣшеніемъ морскихъ проблемъ, и спросилъ у своихъ товарищей, понимаютъ ли они значеніе словъ подъ в&#1123;тромъ, въ лобъ и пр., а также относительныя достоинства шкуны и брига.

Въ этотъ день молодые люди просидѣли за столомъ долѣе обыкновеннаго. Когда они вышли въ садъ, закуривъ сигары, лѣтнія сумерки, спустившись на газонъ и цвѣтники, постепенно скрыла отъ ахъ глазъ туманную картину блѣднѣвшей дали. Роса въ этотъ вечеръ была сильная, и потому, постоявъ нѣсколько минутъ въ саду, они рѣшились пойдти въ болѣе сухое мѣсто -- на проспектъ, передъ фасадомъ дома.

Они уже приближались къ повороту, ведшему въ темную аллею, какъ вдругъ изъ-за листвы внезапно выскользнула осторожная черная фигурка, кравшаяся, подобно тѣни, въ неясномъ вечернемъ свѣтѣ. При видѣ ея Мидвинтеръ отскочилъ назадъ, и даже менѣе чуткіе нервы его друга были на минуту потрясены.

-- Чортъ побери, кто тутъ? воскликнулъ Алланъ.

Фигура обнажила свою голову при слабомъ свѣтѣ сумерекъ, и медленно сдѣлала шагъ впередъ. Мидвинтеръ, съ своей стороны, подвинувшись на одинъ шагъ, впередъ, сталъ вглядываться въ нее пристальнѣе. То былъ человѣкъ съ робкими манерами и въ траурной одеждѣ, у котораго онъ спрашивалъ на перекресткѣ дорогу въ Торпъ-Амброзъ.

-- Кто тутъ? повторилъ Алланъ.

-- Нижайше прошу вашего извиненія, сэръ, пробормоталъ незнакомецъ, робко отступая назадъ.-- Слуги сказали мнѣ, что я найду мистера Армаделя...

-- Какъ, стало-быть, вы мистеръ Башвудъ?

-- Съ вашего позволенія, сэръ.

-- Въ такомъ случаѣ, прошу васъ извинить меня за такой грубый пріемъ, сказалъ Алланъ:-- во дѣло въ томъ, что вы меня немного испугали. Мое имя Армадель,-- сдѣлайте милость надѣньте вашу шляпу,-- а это мой другъ, мистеръ Мидвинтеръ, который нуждается въ вашей помощи для изученія должности управляющаго.

-- Насъ едва ли нужно представлять другъ другу, сказалъ Мидвинтеръ.-- Заблудившись нѣсколько дней тому назадъ, во время прогулки, я встрѣтилъ на дорогѣ мистера Башвуда, онъ былъ такъ добръ, что вывелъ меня на настоящую дорогу.

-- Пожалуста, надѣньте вашу шляпу, повторилъ Алланъ между тѣмъ какъ мистеръ Башвудъ, все еще стоявшій съ непокрытою головой, молча отвѣшивалъ поклоны, то одному молодому человѣку, то другому.-- Прошу васъ, мой почтеннѣйшій, надѣньте вашу шляпу и позвольте указать мнѣ вамъ дорогу въ домъ. Извините меня, что я замѣчаю вамъ это, прибавилъ Алланъ, между тѣмъ какъ мистеръ Башвудъ, совершенно растерявшись, уронилъ свою шляпу на землю, вмѣсто того чтобы надѣть ее на голову,-- но вы мнѣ кажетесь немного разстроеннымъ, и я думаю, что рюмка добраго вина не помѣшаетъ вашимъ занятіямъ съ моимъ другомъ. Гдѣ же это встрѣтился съ вами мистеръ Башвудъ, Мидвинтеръ, когда вы заблудились?

-- Я слишкомъ мало знакомъ съ здѣшними окрестностями, чтобы сказать вамъ, гдѣ именно. Обратитесь лучше къ мистеру Башвуду, отвѣчалъ Мидвинтеръ.

-- Такъ разкажите же намъ вы, гдѣ все это происходило, сказалъ Алланъ, пытаясь, нѣсколько рѣзкимъ способомъ, ободрить старика, между тѣмъ какъ всѣ трое пошли по направленію къ дому.

Громкій голосъ и рѣзкій тонъ Аллана, казалось, переполнили мѣру врожденной застѣнчивости мистера Башвуда, и неудержимо полился изъ его устъ тотъ слабый потокъ словъ, которымъ онъ озадачилъ Мидвинтера при первой встрѣчѣ.

-- Это было на дорогѣ, сэръ, началъ онъ, поперемѣнно обращаясь то къ Аллану, котораго онъ называлъ "сэромъ," то къ Мидвинтеру, котораго онъ называлъ по фамиліи,-- я разумѣю, съ вашего позволенія, дорогу въ Литль-Джиль-Бекъ. Странное названіе, мистеръ Мидвинтеръ, и странное мѣсто; я хочу сказать не деревня, а окрестность.... нѣтъ, извините, я разумѣю Озерки, немного подалѣе здѣшнихъ окрестностей. Быть-можетъ, вы слыхали о Норфокскихъ Озеркахъ, сэръ? Эти Озерки очень многочисленны и стоятъ того чтобъ ихъ посмотрѣть. Вы бы увидали первый изъ нихъ, мистеръ Мидвинтеръ, еслибы прошли еще нѣсколько миль впередъ отъ того мѣста, гдѣ я имѣлъ честь васъ встрѣтить. Замѣчательно многочисленны эти Озерки, сэръ; они лежатъ между Торпъ-Амброзомъ и моремъ. Около трехъ миль отъ моря, мистеръ Мидвинтеръ,-- около трехъ миль. По большей части мелководны, сэръ, и пересѣчены рѣками. Великолѣпная, уединенная мѣстность; совершенно водная равнина, мистеръ Мидвинтеръ; лежитъ какъ-то особнякомъ. Сосѣднее общество устраиваетъ здѣсь иногда увеселительныя катанья въ лодкахъ, сэръ. Это, какъ бы вамъ сказать, маленькая сѣть озеръ, или можетъ-быть,-- да, можетъ-быть, и въ самомъ дѣлѣ, правильнѣе будетъ сказать;-- сѣть прудовъ. Въ холодную погоду тамъ можно поохотиться. Дичи очень много... Да, къ Озеркамъ стоитъ сходить, мистеръ Мидвинтеръ, въ первый разъ какъ вы отправитесь въ эту сторону. Разстояніе о сюда до Литль-Джидь-Бека, и отъ Литль-Джиль-Бека до Гэрдлрова Озерка, перваго, который вы увидите, никакъ не болѣе

Не будучи въ состояніи замолчать, благодаря слишкои возбужденной дѣятельности нервовъ, онъ, вѣроятно, продолжалъ бы говорить о Норфокскихъ Озеркахъ въ продолженіи всего остальнаго вечера, еслибъ одинъ изъ двухъ слушателей не прервалъ его рѣчь, безцеремоннымъ вопросомъ, прежде нежели онъ успѣлъ начать новую фразу.

-- Можно ли съѣздить туда и вернуться назадъ въ одинъ и тотъ же день? спросилъ Алланъ, заранѣе наслаждаась мыслію, что мѣсто для пикника найдено.

-- О! да, сэръ, прекрасная будетъ прогулка, и въ недальнемъ разстояніи эти очаровательныя мѣста!

Въ это время они всходили по ступенямъ террасы; Aлланъ, шедшій впереди, пригласилъ Мидвинтера и мистера Башвуда въ библіотеку, гдѣ уже стояла зажженная лампа. Въ промежуткѣ, предшествовавшемъ появленію вина, Мивинтеръ посматривалъ на своего случайнаго знакомца съ странною смѣсью состраданія и недовѣрія; первое изъ этихъ чувствъ усиливалось въ немъ вопреки его собственной вола; второе постепенно ослабѣвало, какъ ни старался онъ пощрять его. Передъ нимъ, неловко помѣстившись на кончикѣ стула, сидѣлъ жалкій, убитый, нервный бѣднякъ, въ своемъ поношенномъ черномъ платьѣ, всклоченномъ, высокомъ парикѣ, ветхомъ, рыжеватомъ галстукѣ, съ слезливыми глазами и фальшивыми зубами, которые никого не могли ввести въ обманъ,-- сидѣлъ вѣжливо, прилично, но въ очевидномъ смущеніи: то морщась отъ свѣта лампы, то содрагаясь отъ громкаго голоса Аллана; и это былъ шестидесятилѣтій старикъ съ морщинами на лицѣ, но съ манерами ребенка въ присутствіи постороннихъ людей, предметъ достойный глубочайшаго сожалѣнія.

-- Какъ бы вы ни были робки, мистеръ Башвудъ, воскликнулъ Алланъ, наливая ему стаканъ вина,-- а ужь этого не бойтесь! Хоть цѣлый боченокъ выпейте, голова не заболитъ! Пожалуста, безъ церемоніи; я оставляю васъ наединѣ съ мистеромъ Мидвинтеромъ, чтобы вы переговорили съ нимъ о дѣлѣ. Все въ его рукахъ; онъ дѣйствуетъ отъ моего имени и все рѣшаетъ по своему благоусмотрѣнію.

Онъ произнесъ эти слова съ замѣчательною изысканностью выраженія, совершенно ему не свойственною, и безъ дальнѣйшихъ объясненій внезапно направился къ дверямъ. Мидвинтеръ, сидѣвшій подлѣ, хорошо замѣтилъ выраженіе его лица въ ту минуту какъ онъ выходилъ изъ комнаты. Какъ ни легокъ былъ доступъ къ благосклонности Аллана, мистеру Башвуду очевидно не удалось найдти къ ней дорогу.

Оба странные собесѣдника остались наединѣ. Судя по внѣшности, между ними не могло быть ни малѣйшей симпатіи, но тѣмъ не менѣе ихъ влекло другъ къ другу то магнетическое сходство темпераментовъ, для котораго не существуетъ ни разности возраста и общественнаго положенія, ни кажущагося несоотвѣтствія въ образѣ мыслей и въ характерѣ. Съ той минуты, какъ Алланъ вышелъ изъ комнаты, тайная сила, дѣйствующая во мракѣ, начала медленно водить этихъ двухъ людей черезъ огромную общественную пустыню, раздѣлявшую ихъ до настоящаго дня.

Мидвинтеръ первый приступилъ къ цѣли и предмету свиданія.

-- Позвольте спросить, началъ онъ,-- извѣстно ли вамъ мое положеніе въ этомъ домѣ, и знаете ли вы, для чего мнѣ нужна ваша помощь?

Мистеръ Башвудъ, все еще робкій и застѣнчивый, но очевидно облегченный отсутствіемъ Аллана, подвинулся немного на своемъ стулѣ, и рѣшился подкрѣпить себя небольшимъ скромнымъ глоткомъ вина.

-- Да, сэръ, отвѣчалъ онъ,-- мистеръ Педгифтъ сообщилъ мнѣ о всѣхъ,-- по крайней мѣрѣ я такъ думаю, что о всѣхъ обстоятельствахъ дѣла. Я долженъ буду учить васъ, или мнѣ слѣдовало бы сказать, совѣтовать вамъ...

-- Нѣтъ, мистеръ Башвудъ, первое изъ этихъ двухъ выраженій вѣрнѣе. Я совершенно не знаю должности, которую мистеръ Армадель по добротѣ своей рѣшается возложить на меня. Если не ошибаюсь, то о вашихъ способностяхъ въ этомъ дѣлѣ не можетъ быть и рѣчи, такъ какъ вы сами занимали нѣкогда мѣсто управляющаго. Позвольте узнать у кого именно?

-- У сэра Джона Меллоушипа, въ западномъ Норфокѣ. Быть-можетъ, вамъ угодно будетъ,-- я имѣю его при себѣ,-- взглянуть на мой аттестатъ? Сэръ Джонъ могъ бы поступить со мною нѣсколько мягче, но я не жалуюсь; это все уже было и прошло.

Его слезливые глаза сдѣлались еще слезливѣе, а дрожанье рукъ распространилось и на губы, когда онъ досталъ изъ своего бумажника и положилъ на столъ старое потемневшее письмо.

Аттестатъ написанъ былъ въ краткихъ и холодныхъ, и весьма точныхъ выраженіяхъ. Сэръ Дзконъ считалъ своей обязанностью упомянуть въ немъ, что онъ не можетъ пожаловаться на недостатокъ честности или способности въ своемъ управляющемъ; что еслибы домашнія обстоятельстю мистера Башвуда могли быть совмѣстимы съ продолженіемъ его занятій по имѣнію, то сэръ Джонъ охотно оставилъ бы его у себя. Но, къ сожалѣнію, личныя затрудненія мистера Башвуда сдѣлали невозможнымъ продолженіе его дѣятельности у сэра Джона, и только вслѣдствіе этой причины онъ должны былъ разстаться. Таковъ былъ аттестатъ, данный мистеру Башвуду. Читая послѣднія строки, Мидвинтеръ вспомнилъ о другомъ аттестатѣ, до сихъ поръ у него хранившемся, о письменномъ удостовѣреніи, которое школьный учитель выдалъ своему больному помощнику, выгоняя его изъ дому. Его суевѣріе (недружелюбно встрѣчавшее кажде новое лицо и каждое новое событіе въ Торпъ-Амброзѣ) съ обычнымъ упорствомъ заподозрило и человѣка, сидѣвшаго передъ нимъ въ эту минуту. Но когда онъ попытался было высказать эти сомнѣнія, въ сердцѣ его шевельнулось что-то въ родѣ упрека, и онъ молча положилъ письмо на столъ.

Внезапная пауза, наступившая въ разговорѣ, повидимому испугала мистера Башвуда. Онъ подкрѣпилъ себя другимъ глоткомъ вина, и не дотронувшись до письма, заговорилъ скороговоркой, какъ будто молчаніе было для него невыносимо.

-- Я готовъ отвѣчать вамъ на всѣ вопросы, сэръ, началъ онъ.-- Мистеръ Педгифтъ сказалъ мнѣ, что я долженъ отвѣчать на всѣ вопросы, такъ какъ я ищу довѣреннаго мѣста. Мистеръ Педгифтъ сказалъ также, что, по всей вѣроятности, ни вы, ни мистеръ Армадель не удовлетворитесь этимъ аттестатомъ. Сэръ Джонъ не упомянулъ тутъ.... хотя онъ могъ бы отозваться обо мнѣ лучше, но я не жалуюсь... сэръ Джонъ не упомянулъ тутъ, какого рода обстоятельства лишили меня мѣста. Быть-можетъ, вамъ угодно это знать?..-- Онъ остановился въ смущеніи, посмотрѣлъ на аттестатъ и не сказалъ болѣе ни слова.

-- Еслибы дѣло шло только о моихъ собственныхъ интересахъ, отвѣчалъ Мидвинтеръ,-- то могу васъ увѣрить, что этотъ аттестатъ совершенно удовлетворилъ бы меня. Но покамѣстъ я буду учиться моимъ новымъ обязанностямъ, наставникъ мой будетъ дѣйствительнымъ управляющимъ въ имѣнія моего друга. Мнѣ очень не хотѣлось бы говоритъ съ вами о тягостномъ, быть-можетъ, для васъ предметѣ, и я вовсе не умѣю предлагать такіе вопросы; но, можетъ быть, въ интересахъ мистера Армаделя мнѣ слѣдовало бы знать нѣкоторыя подробности или отъ васъ самихъ, или, если вы этого пожелаете, отъ мистера Педгифта.

Онъ также замолчалъ въ смущеніи, взглянулъ на аттестатъ и не сказалъ болѣе ни слова.

Наступила новая пауза. Вечеръ былъ теплый, и у мистера Башвуда, въ числѣ прочихъ его невзгодъ, былъ несчастный недостатокъ имѣть потливыя руки. Онъ вынулъ изъ кармана жалкій бумажный платочикъ, свернулъ его въ комочикъ и съ правильнымъ однообразіемъ маятника сталъ осторожно перекладывать его изъ одной ладони въ другую. При друихъ обстоятельствахъ и у другихъ людей это движеніе казалось бы смѣшнымъ; но у этого человѣка, въ критичесую для него минуту свиданія, оно было ужасно.

-- Время мистера Педгифта слишкомъ драгоцѣнно, сэръ, тобъ онъ захотѣлъ тратить его на меня, сказалъ онъ.-- Если вамъ угодно позволить мнѣ, то я лучше самъ разказку вамъ все что нужно. Я былъ несчастливъ въ своемъ семействѣ, и тяжело мнѣ было переносить свое домашнее горе, хотя на словахъ это кажется такъ ничтожно. Жена моя....

Въ эту минуту одна изъ его рукъ крѣпко сжала носовой платокъ.... онъ увлажнилъ свои сухія губы, сдѣлалъ надъ собою усиліе и продолжалъ:

-- Жена моя, сэръ, служила для меня помѣхой; она (къ несчастію, я долженъ сознаться въ этомъ) повредила моимъ отношеніямъ къ сэру Джону. Вскорѣ послѣ того какъ я поучилъ у него мѣсто управляющаго, она пріобрѣла, она взяла, она усвоила (я, право, не знаю какъ мнѣ выразиться) привычку пить; я не въ силахъ былъ отучить ее отъ этого, и не всегда могъ скрывать ея слабость отъ сэра Джона. Когда онъ приходилъ ко мнѣ въ контору по дѣламъ, она бунтовала и.... и.... не разъ испытывала его терпѣніе. Сэръ Джонъ извинялъ ея выходки; правда, не совсѣмъ снисходительно; однакожь, извинялъ. Я не жалуюсь на сэра Джона; я.... я.... не жалуюсь, теперь, и на жену.

Онъ показалъ своимъ дрожащимъ пальцемъ на свою жалкую, покрытую крепомъ пуховую шляпу, которая лежала подлѣ него на полу.

-- Я ношу по ней трауръ, сказалъ онъ едва внятно.-- Она умерла съ годъ тому назадъ въ здѣшнемъ Домѣ Призрѣнія для бѣдныхъ.

Ротъ его сталъ конвульсивно подергиваться. Онъ взялъ стоявшій подлѣ него стаканъ вина, и вмѣсто того чтобъ отхлебнуть небольшой глотокъ, осушилъ его до дна.

-- Я не привыкъ къ вину, сэръ, сказалъ онъ, чувствуя что кровь бросилась ему въ лицо, и все еще не забывая условій вѣжливости посреди тяжкихъ воспоминаній своего прошедшаго.

-- Прошу васъ, мистеръ Башвудъ, не разстроивайте себя продолженіемъ вашего разказа, сказалъ Мидвинтеръ, не желавшій болѣе поощрять признаніе, которое ужь и безъ того обнажило передъ нимъ глубокія раны этого несчастнаго старика.

-- Много благодаренъ вамъ, сэръ, отвѣчалъ мистеръ Башвудъ.-- Но если я не задерживаю васъ, и если вы соблаговолите припомнить особенныя инструкціи, полученныя вами отъ мистера Педгифта.... притомъ я упомянулъ о своей покойной женѣ лишь потому, что еслибъ она съ самаго начала не вывела сэра Джона изъ терпѣнія, дѣла могли бы принять совершенно другой оборотъ....

Онъ замолчалъ, бросилъ несвязную фразу, изъ которой никакъ не могъ выпутаться, и попробовалъ начать другую.

-- У меня было только двое дѣтей, сэръ, продолжалъ онъ открывая новую главу въ своемъ повѣствованіи,-- дѣвочка и мальчикъ. Дѣвочка умерла въ дѣтствѣ. Сынъ выросъ,-- вотъ черезъ него-то я и потерялъ свое мѣсто. Я сдѣлалъ для него все что отъ меня зависѣло: помѣстилъ его въ одинъ почтенный торговый домъ въ Лондонѣ. Только его не хотѣли принять тамъ безъ поруки. Конечно, я, быть-можетъ, поступилъ неосторожно; но у меня не было богатыхъ друзей, готовыхъ помочь мнѣ своимъ вліяніемъ, и я самъ за него поручился. Мой сынъ кончилъ дурно, сэръ. Онъ -- быть-можетъ, вы поймете меня, если я вамъ скажу, что онъ поступилъ безчестно. По моей усиленной просьбѣ, хозяева не стали преслѣдовать его передъ закономъ и согласились отпустить безъ препяттвій. Но ужъ какъ же я и упрашивалъ ихъ, сэръ!-- я такъ любилъ моего сына Джемса.... Я взялъ его къ себѣ домой, и потребилъ всѣ усилія чтобъ его исправить. Но онъ не захотѣлъ со мной остаться; онъ опять ушелъ въ Лондонъ; онъ.... извините меня, сэръ. Мнѣ кажется, я сбился; мнѣ кажется, уклонился отъ главной цѣли нашего разговора.

-- Нѣтъ, нѣтъ, сказалъ Мидвинтеръ ласково.-- Если вы находите нужнымъ разказать мнѣ эту печальную исторію, то разказывайте ее, не стѣсняясь. Видѣли ли вы вашего сына, съ тѣхъ поръ какъ онъ уѣхалъ въ Лондонъ?

-- Нѣтъ, сэръ; сколько мнѣ извѣстно, онъ и теперь еще находится въ Лондонѣ. Когда я слышалъ о немъ въ послѣдній разъ, онъ зарабатывалъ свой хлѣбъ не совсѣмъ-то честымъ образомъ, состоя при особѣ инспектора въ конторѣ тайныхъ справокъ на Шэдисайдской Площади.

Онъ произнесъ эти слова,-- повидимому, наименѣе относившіяся къ дѣлу, при данныхъ обстоятельствахъ, но въ сущности наиболѣе важныя, въ виду приближавшихся событій,-- произнесъ разсѣянно, въ смущеніи поглядывая по сторонамъ, напрасно пытаясь уловить потерянную нить разказа. Мидвинтеръ сострадательно поспѣшилъ къ нему на помощь.

-- Вы говорили мнѣ, сказалъ онъ,-- что вашъ сынъ лишилъ васъ мѣста. Какимъ же образомъ это случилось?

-- А вотъ какимъ образомъ, сэръ, сказалъ мистеръ Башвудъ, снова попадая въ колею:-- Хозяева хоть и согласились, отпустить его, но они взялись за поручителя, а поручителемъ-то былъ я. Мнѣ не подъ силу было уплатить имъ все въ однихъ моихъ сбереженій; я долженъ былъ занять,-- клянусь вамъ честью, сэръ, это было необходимо,-- я долженъ ихъ занять. Кредиторъ мой, человѣкъ настойчивый, потребовалъ, когда пришелъ срокъ, немедленной уплаты; конечно то казалось немного жестокимъ съ его стороны; но вѣдь ему самому нужны были деньги, стало-быть, онъ былъ правъ. У меня взяли и продали все до послѣдней бездѣлки. Я увѣренъ, что и другіе джентльмены поступили бы такъ же какъ поступилъ сэръ Джонъ; я увѣренъ, что почти всякій отказался бы держать управляющаго, котораго преслѣдовала полиція, и вещи котораго продавались съ молотка. Такъ вотъ такимъ образомъ все это кончилось, мистеръ Мидвинтеръ. Я не хочу задерживать васъ долѣе, вотъ вамъ адресъ сэра Джона, если вы желаете обратиться къ нему за справками

Мидвинтеръ великодушно отказался воспользоваться адресомъ.

-- Чувствительно благодарю васъ, сэръ, сказалъ мистеръ Башвудъ, вставая съ своего мѣста и съ трудомъ держась на ногахъ.-- Теперь, кажется, я все сказалъ, кромѣ.... кромѣ того, что мистеръ Педгифтъ можетъ сообщить вамъ кое-какіе подробности обо мнѣ, если вамъ угодно будетъ справиться у него о моемъ поведеніи въ его конторѣ. Я очень обязанъ мистеру Педгифту; онъ иногда бываетъ немного грубоватъ со мной; но еслибъ онъ не принялъ меня въ свою контору, послѣ сэра Джона, то мнѣ пришлось бы идти въ рабочій домъ, въ такомъ положеніи я тогда находился.

Онъ поднялъ свою потемнѣвшую старую шляпу.

-- Я не хочу докучать вамъ долѣе, сэръ, и съ удовольствіемъ явлюсь въ другое время, потому что вамъ, быть можетъ, угодно будетъ обдумать теперь ваше рѣшеніе.

-- Послѣ того что я узналъ отъ васъ, мнѣ не нужно размышлять долѣе, съ жаромъ отвѣчалъ Мидвинтеръ, вспомивъ то время, когда онъ самъ разказывалъ свою исторію мистеру Броку, ожидая отъ священника великодушнаго слова, также какъ ожидалъ его теперь стоявшій передъ нимъ бѣднякь.-- Сегодня суббота, продолжалъ онъ:-- можете ли вы дать мнѣ мой первый урокъ въ понедѣльникъ утромъ? Но, извините меня, прибавилъ онъ, прерывая мистера Башвуда, разсыпающагося въ благодарности и останавливая его при выходѣ изъ комнаты:-- мы кажется не порѣшили еще одной важной вещи. Мы не переговорили о вашихъ собственныхъ интересахъ этомъ дѣлѣ:-- я разумѣю условія.

Мидвинтеръ робко упомянулъ о деньгахъ, а мистеръ Башвудъ (все ближе и ближе подходившій къ двери) отвѣчалъ ему еще съ большимъ смущеніемъ.

-- Это какъ вамъ будетъ угодно, сэръ; это совершенно всѣ равно, сэръ. Я не хочу безпокоить васъ долѣе,-- я предоставляю все это вамъ и мистеру Армаделю.

-- Пожалуй, я пошлю за мистеромъ Армаделемъ, сказалъ Мидвинтеръ, провожая его въ переднюю.-- Но, мнѣ кажется онъ столько же неопытенъ въ этомъ дѣлѣ сколько и я. Можетъ-быть, если вы ничего не имѣете противъ этого, намъ лучше будетъ обратиться къ мистеру Педгифту.

Мастеръ Башвудъ съ жаромъ ухватился за эту мысль, продолжая въ то же время отступать къ главной двери.

-- Да, сэръ, да, да! Ничего не можетъ быть лучше какъ обратиться къ мистеру Педгифту. Прошу васъ, не безпокойте мистера Армаделя!

Въ его слезливыхъ глазахъ отразился какой-то нервный, дикій испугъ, въ ту минуту какъ онъ обернулся къ лампѣ, чтобы высказать эту вѣжливую просьбу. Еслибы, вмѣсто того чтобы посылать за Алланомъ, на мистера Башвуда вздумали спустить злую цѣпную собаку, то и тогда онъ не употребилъ бы большихъ усилій, чтобъ остановить это ужасное рѣшеніе.

-- Искренно желаю вамъ добраго вечера, сэръ, продолжалъ онъ, выходя на крыльцо.-- Я много вамъ обязанъ; въ понедѣльникъ утромъ непремѣнно явлюсь; я надѣюсь, я полагаю, я увѣренъ, что вы скоро научитесь всему что только я въ состояніи передать вамъ. Это не трудно, о! Боже мой, вовсе не трудно! Чувствительнѣйше желаю вамъ добраго вечера, сэръ. Прекрасная ночь; въ самомъ дѣлѣ, прекрасная ночь для возвращенія домой.

Съ этими словами, быстро вылетавшими изъ его устъ одно за другимъ, совсѣмъ не замѣчая, въ своемъ мучительномъ желаніи уйдти поскорѣе, протянутой руки Мидвинтера, онъ тихо спустился со ступенекъ крыльца и исчезъ во мракѣ ночи.

Въ ту минуту какъ Мидвинтеръ повернулся, чтобъ идти обратно въ домъ, дверь столовой отворилась, и другъ его показался въ передней.

-- Ушелъ мистеръ Башвудъ? спросилъ Алланъ.

-- Ушелъ, отвѣчалъ Мидвинтеръ.-- Онъ разказалъ мнѣ весьма печальную исторію, которая заставила меня устыдиться самого себя, за то что я почувствовалъ было къ нему недовѣріе, безъ всякой на то причины. Мы порѣшили, что въ понедѣльникъ утромъ онъ придетъ въ контору, чтобы дать мнѣ первый урокъ.

-- Ну, чтожь, и прекрасно, сказалъ Алланъ.-- Вамъ нечего бояться, дружище, чтобъ я пришелъ мѣшать вашимъ занятіямъ. Быть-можетъ я и не правъ, но, признаюсь, не нравится мнѣ мистеръ Башвудъ.

-- Быть можетъ, я не правъ, возразилъ тотъ немного рѣзко:-- однако мнѣ онъ нравится.

Въ воскресенье утромъ Мидвинтеръ прогуливался въ паркѣ въ ожиданіи проѣзда почтальйона, чтобы перехватить у него письмо, которое, по всей вѣроятности, должно было придти отъ мистера Брока.

Дѣйствительно, въ извѣстный часъ, почтарь явился и подалъ Мидвинтеру ожидаемое письмо. На этотъ разъ молодой человѣкъ вскрылъ его безъ всякой осторожности, не опасаясь быть замѣченнымъ, и прочелъ слѣдующее:

"Любезный Мидвинтеръ, пишу вамъ, для того чтобы разсѣять немного ваше безпокойство, хотя въ сущности не имѣю сказать вамъ ничего опредѣленнаго. Въ моемъ послѣднемъ, наскоро набросанномъ письмѣ, я не имѣлъ времена сообщить вамъ, что старшая изъ двухъ женщинъ, которыхъ я встрѣтилъ въ саду, слѣдила за мной на улицѣ, и даіе вступала со мною въ разговоръ. Мнѣ кажется, я смѣло могу назвать все сказанное ею (не причиняя ей этимъ ни малѣйшей несправедливости) сцѣпленіемъ наглыхъ выдумокъ и небылицъ сначала до конца. Во всякомъ случаѣ она укрѣпила во мнѣ подозрѣніе, что противъ Аллана ведется тайная интрига, которой онъ избранъ жертвой, и что главное дѣйствующее лицо въ этомъ заговорѣ есть та самая низкая женщина, которая содѣйствовала браку его матери и ускорила ея смерть.

"Сознавая все это, я, ни мало не колеблясь, рѣшился для Аллана на то, на что я никогда не рѣшился бы ни для кого на свѣтѣ. Я переѣхалъ изъ моей гостиницы (вмѣстѣ съ моимъ старымъ слугою Робертомъ) въ домъ, стоящій насупротивъ того куда я проводилъ обѣихъ женщинъ, и теперь мы день и ночь поперемѣнно стоимъ съ нимъ на часахъ (по всей вѣроятности, не замѣчаемые обитательницами противоположнаго дома). Мое достоинство, какъ джентльмена и священника, сильно возмущается такимъ занятіемъ, но, что же прикажете дѣлать, когда нѣтъ другаго выбора. Я долженъ или принести въ жертву личное самоуваженіе, или оставить Аллана, съ его податливою натурой, въ его беззащитномъ положеніи, на произволъ низкаго существа, которое,-- я твердо убѣжденъ въ этомъ,-- хочетъ безсовѣстно воспользоваться его слабостью и молодостью. Предсмертная мольба его матери навсегда запечатлѣлась въ моемъ сердцѣ, и да проститъ мнѣ Богъ, если я, ради ея, унижаюсъ теперь въ своихъ собственныхъ глазахъ.

"Впрочемъ, за эту жертву я уже былъ нѣсколько вознагражденъ. Сегодня (то-есть въ субботу) я сдѣлалъ одно важное открытіе: я увидалъ, наконецъ, лицо этой женщины. Она вышла изъ дому, по обыкновенію, съ опущеннымъ вуалемъ, а Робертъ слѣдилъ за нею издали, потому что я приказалъ ему, въ случаѣ ея возвращенія домой, не провожать ее до. самой двери. Черезъ нѣсколько времени она дѣйствительно вернулась, и результатомъ моей предусмотрительности было то, что она перестала остерегаться. Я увидалъ ее, наконецъ, съ открытымъ лицомъ у окна, и потомъ еще разъ на балконѣ. Если вамъ понадобится точное описаніе ея наружности, то вы его получите отъ меня. Покамѣстъ я скажу только, что на лицо ей не менѣе тридцати пяти лѣтъ,-- возрастъ, вами самими опредѣленный,-- и что она далеко не такая красивая женщина, какою я ожидалъ найдти ее, самъ не зная почему.

"Вотъ все, что я могу сказать вамъ въ настоящее время. Если до будущаго понедѣльника или вторника не случится ничего особеннаго, я долженъ буду просить совѣта у своихъ адвокатовъ, хотя я вовсе не желалъ бы довѣрять кому бы то ни было такое щекотливое и опасное дѣло. Впрочемъ, не говоря уже о моихъ собственныхъ чувствахъ, дѣло, бывшее причиной моей поѣздки въ Лондонъ, слишкомъ важно чтобъ имъ можно было пренебрегать далѣе такъ, какъ я пренебрегаю имъ теперь. Во всякомъ случаѣ будьте увѣрены, что я не премину извѣщать васъ о ходѣ событій, и навсегда пребуду

"Искренно вамъ преданнымъ,
"Децимусъ Брокъ."

Мидвинтеръ положилъ это письмо, подобно предшествовавшему, въ свой бумажникъ, подлѣ рукописи, заключавшей въ себѣ описаніе Алланова Сна.

-- Много ли дней придется намъ еще ждать? мысленно спросилъ онъ себя, возвращаясь домой.-- Много ли еще дней?

Ихъ оставалось уже немного. Время, котораго онъ ожидалъ, было уже близко.

Наступилъ понедѣльникъ, и мистеръ Башвудъ, вѣрный своему обѣщанію, пунктуально явился въ назначенный часъ. Наступилъ понедѣльникъ, и Алланъ погрузился въ приготовленія къ пикнику. Цѣлый день давалъ онъ аудіенціи въ домѣ и внѣ его. Онъ велъ переговоры съ мистрисъ Грипперъ, съ дворецкимъ и съ кучеромъ, въ ихъ различныхъ департаментахъ: въ кухнѣ, въ погребѣ и въ конюшнѣ; ѣздилъ въ городъ, чтобы посовѣтоваться съ своими адвокатами насчетъ Озерковъ и пригласить на пикникъ обоихъ юристовъ, отца и сына, за неимѣніемъ другихъ знакомыхъ между сосѣдними дворянами и помѣщиками, Педгифтъ старшій (по своей части) доставилъ ему необходимыя свѣдѣнія, но просилъ извинить его, если, по случаю разныхъ дѣловыхъ свиданій, онъ не явится на пикникъ. Педгифтъ младшій (по своей части) пополнилъ свѣдѣнія, данныя отцомъ его, еще нѣкоторыми подробностями, и отложивъ въ сторону дѣло, съ величайшимъ удовольствіемъ воспользовался приглашеніемъ Аллана. Возвращаясь изъ конторы адвоката, Алланъ зашелъ на мызу, и получивъ одобреніе миссъ Мильрой относительно выбора мѣстности для предполагаемой прогулки, отправился домой для борьбы съ послѣднимъ затрудненіемъ, съ затрудненіемъ уговорить Мидвинтера ѣхать на пикникъ.

При первой попыткѣ заговорить объ этомъ предметѣ Алланъ встрѣтилъ въ своемъ другѣ упорную рѣшимость остался дома. Естественное нежеланіе Мидвинтера сходиться съ майоромъ и его дочерью, послѣ непріятнаго происшествія ни мызѣ, еще могло бы быть побѣждено. Но его твердое намѣреніе не прерывать уроковъ мистера Башвуда не уступило никакимъ убѣжденіямъ Аллана. Истощивъ все свое краснорѣчіе, молодой Армадель принужденъ былъ удовольствоваться небольшою уступкой. Мидвинтеръ обѣщалъ, хотя и не совсѣмъ охотно, присоединиться вечеромъ къ обществу, въ мѣстѣ назначенномъ для чайной церемоніи, которою и долженъ былъ заключиться день. На такихъ условіяхъ онъ еще не прочь былъ воспользоваться случаемъ, чтобы покореніе сойдтись съ Мильроями. Но далѣе этого онъ не шелъ, несмотря на всѣ убѣжденія Аллана, и требовать отъ него большихъ уступокъ было бы совершенно безполезно.

Наконецъ, наступилъ и день пикника. Прелесть утра и заманчивая суетня приготовленій не оказали никакого вліянія на рѣшеніе Мидвинтера остаться дома. Въ назначенный часъ онъ оставилъ завтракъ и отправился къ мистеру Башвуду, въ контору управляющаго. Оба они спокойно усѣлись за своими книгами въ задней части дома, между тѣмъ какъ въ передней шли приготовленія къ пикнику. Молодой Педгифтъ, небольшой ростомъ, щеголевато одѣтый и съ самоувѣренными манерами, явился за нѣсколько минутъ до отъѣзда, чтобъ осмотрѣть всѣ приготовленія и сдѣлать нѣкоторыя окончательныя измѣненія въ программѣ. на основаніи своего знакомства съ мѣстностью. Онъ и Алланъ еще дѣятельно совѣщалась между собою, какъ вдругъ возникло первое препятствіе въ выполненіи ихъ увеселительной затѣи. Слуга подалъ Аллану письмо отъ миссъ Мильрой, прибавивъ, что оно доставлено съ мызы служанкой, которая ждетъ внизу отвѣта.

На этотъ разъ тревожныя ощущенія молодой дѣвушки, повидимому, одержали верхъ надъ чувствомъ приличія. Тонъ письма былъ лихорадочный, а почеркъ разбѣгался вкривь и вкось безъ малѣйшаго удержу.

"О, мистеръ Армедель," писала майорская дочка, "какое несчастіе! что намъ дѣлать? Папа получилъ сегодня утромъ письмо отъ бабушки насчетъ новой гувернантки. Ея рекомендательница отвѣчала на всѣ справки, и она готова явиться сюда по первому вызову. Бабушка полагаетъ, (какъ это несносно!), что чѣмъ скорѣе,тѣмъ лучше, и пишетъ: что мы можемъ ожидать ее, то-есть гувернантку, или сегодня, или завтра. Папа говоритъ (онъ до нелѣпости внимателенъ къ каждому!), что намъ нельзя допустить, чтобы миссъ Гуильтъ, пріѣхавъ сегодня на мызу (если только она пріѣдетъ сегодня), не нашла никого дома. Что же теперь дѣлать? Я готова плакать съ досады. Я уже составила себѣ самое скверное понятіе о миссъ Гуильтъ, хотя бабушка увѣряетъ, что она очаровательна. Не придумаете ли вы чего-нибудь, милый мистеръ Армадель? Я увѣрена, что папа не сталъ бы упрямиться, еслибы вы нашли какое-нибудь средство. Мнѣ не нужно письменнаго отвѣта, а отвѣчайте лучше на словахъ. Я купила себѣ новую шляпку для пикника, и вообразите себѣ мое терзаніе -- не знать, надѣну я ее, или нѣтъ. Преданная вамъ, Э. М."

-- Чортъ бы побралъ эту миссъ Гуильтъ! воскликнулъ Алланъ, глядя на своего адвоката и сознавая всю безвыходность своего положенія.

-- Туда ей и дорога, сэръ, любезно поддакнулъ Педгифтъ младшій.-- Не желаю вмѣшиваться... но, смѣю спросить, въ чемъ дѣло?

Алланъ открылъ ему свое затрудненіе, и если мистеръ Педгифтъ младшій имѣлъ какіе-либо недостатки, то въ числѣ ихъ, конечно, не было недостатка въ находчивости.

-- Я придумалъ средство уладить дѣло, мистеръ Армадель, сказалъ онъ.-- Если гувернантка пріѣдетъ сегодня, возьмемъ ее съ собой на пикникъ.

Глаза Аллана широко раскрылись отъ удивленія.

-- Не всѣ же лошади и экипажи Торпъ-Амброза понадобятся для нашего маленькаго общества, не такъ ли? продолжалъ Педгифтъ младшій.-- Безъ сомнѣнія, нѣтъ! Прекрасно. Если миссъ Гуильтъ пріѣдетъ сегодня, она не можетъ прибыть сюда ранѣе пяти часамъ. Превосходно. Вы, мистеръ Армадель, распорядитесь, чтобъ около этого времени у подъѣзда майора стоялъ открытый экипажъ, а я разкажу кучеру куда нужно ѣхать. Когда гувернантка пріѣдетъ на мызу, пусть она найдетъ тамъ, вмѣстѣ съ холоднымъ жаренымъ, или чѣмъ-нибудь въ этомъ родѣ, небольшую вѣжливую записку, въ которой ее попросятъ присоединиться къ нашему обществу, предоставляя ей для этого цѣлый экипажъ въ ея полное распоряженіе. Ба, сэръ! весело прибавилъ Педгифтъ,-- если она и послѣ этого обидится, то ужь это вѣрно какая-нибудь "не тронь меня"!

-- Отлично! воскликнулъ Алланъ.-- Мы окажемъ ей всевозможное вниманіе. Я велю запрячь въ кабріолетъ пони, съ серебряною упряжью, и пусть она правитъ сама, если ей угодно.

Онъ нацарапалъ нѣсколько строкъ, для успокоенія миссъ Мильрой, и отдалъ необходимыя приказанія насчетъ кабріолета съ пони. Черезъ десять минутъ экипажи, назначенные для пикника, уже стояли у подъѣзда.

-- Послѣ всѣхъ, нашихъ хлопотъ и заботъ о ней, сказалъ Алланъ, снова возвращаясь къ разговору о гувернанткѣ, когда они выходили изъ дому,-- желалъ бы я знать, пріѣдетъ ли она сегодня, и увидимъ ли мы ее на пикникѣ!

-- Это совершенно зависитъ отъ ея возраста, сэръ, замѣтилъ молодой Педгифтъ, дѣлая это замѣчаніе съ веселою самоувѣренностью, которая составляла отличительную черту его характера.-- Если она стара, то путешествіе утомитъ ее, и она предпочтетъ холодное жареное и мызу. Если же она молода, то пони, съ серебряною упряжью, навѣрное примчитъ ее на пикникъ, или... или я вовсе не знаю женщинъ!

Съ этими словами они тронулись въ путь по направленію къ мызѣ.

VIII. Норфокскія Озерки.

Глядя на маленькое общество, собравшееся въ гостиной майора Мильроя, въ ожиданіи экипажей изъ Торпъ-Амброза, человѣкъ посторонній едва ли предположилъ бы, что это общество ѣдетъ на пикникъ. Судя по заботливымъ лицамъ присутствовавшихъ, скорѣе можно было подумать, что они собрались для подписанія свадебнаго контракта.

Даже сама миссъ Мильрой, несмотря на полное свое сознаніе что была очаровательна въ своемъ свѣтломъ кисейномъ платьѣ и хорошенькой новой шляпкѣ съ перьями, смотрѣла въ эту неблагопріятную минуту какъ будто изъ-за облака. Напрасно увѣрялъ ее Алланъ въ своей запискѣ самымъ энергичнымъ образомъ, что онъ нашелъ отличное средство примирить пріѣздъ гувернантки съ устройствомъ пикника; она все еще сомнѣвалась, чтобы предполагаемый планъ, при всемъ его совершенствѣ, получилъ одобреніе ея отца. Словомъ, миссъ Мильрой не вѣрила въ предстоявшее удовольствіе, до тѣхъ поръ пока экипажъ не умчалъ ее на пикникъ. Съ своей стороны, майоръ, натянувшій по случаю этого торжества узкій синій сюртукъ, котораго онъ не надѣвалъ въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ сряду, и угрожаемый продолжительною разлукой на цѣлый день съ своимъ старымъ другомъ и товарищимъ -- часами, казался человѣкомъ выбитымъ изъ колеи. Что же касается до друзей майора, приглашенныхъ на пикникъ по просьбѣ Аллана, а именно, вдовствующей леди (иначе мистрисъ Пенткостъ) и ея больнаго сына (преподобнаго Самуила Пенткоста), то, повидимому, трудно было бы отыскать въ цѣлой Англіи двухъ людей, менѣе способныхъ содѣйствовать увеселительной программѣ дня. Молодой человѣкъ, вся роль котораго ограничивается лишь тѣмъ, что онъ смотритъ въ зеленыя очки и съ болѣзненною улыбкой прислушивается къ разговору сосѣдей, можетъ быть чудомъ ума и неисчерпаемымъ источникомъ всевозможныхъ добродѣтелей, во едва ли годится въ товарищи для пикника. Такъ точно и пожилая, страдающая глухотой леди, всѣ интересы которой сосредоточиваются въ ея сынѣ, и которая (въ тѣхъ, по счастію, рѣдкихъ случаяхъ, когда сынъ этотъ раскрываетъ ротъ) нетерпѣливо спрашиваетъ у каждаго: "что сказалъ мой сынъ?" -- конечно, можетъ возбуждать участіе къ своимъ недугамъ и внушать къ себѣ глубокое уваженіе своею материнскою любовію, но, во всякомъ случаѣ, не представляетъ ни малѣйшей привлекательности въ пикникѣ. Тѣмъ не менѣе таковы были преподобный Самуилъ Пенткостъ и его почтенная мать; только по недостатку другихъ, болѣе занимательныхъ гостей, ихъ пригласили въ этотъ день ѣсть, пить и веселиться на пикникѣ мистера Армаделя въ Норфокскихъ Озеркахъ.

Появленіе Аллана съ его вѣрнымъ спутникомъ Педгифтомъ Младшимъ разсѣяло нѣсколько уныніе, царствовавшее въ маленькомъ кружкѣ на мызѣ. Планъ пріобщить къ пикнику и гувернантку, въ случаѣ ея пріѣзда въ этотъ день,удовлетворилъ даже заботливое желаніе майора Мильроя оказать надлежащее вниманіе особѣ, которую онъ ожидалъ въ свой домъ. Написавъ пригласительную записку и адресовавъ ее на имя новой гувернантки самымъ тщательнымъ почеркомъ, миссъ Мильрой побѣжала на верхъ, чтобы проститься съ своею матерью. Возвратившись оттуда съ улыбающимся лицомъ, она бросила на отца взглядъ, сіявшій блаженствомъ, и объявила, что теперь уже ничто болѣе не задерживаетъ ихъ ни на одну минуту. Общество немедленно направилось къ садовой калиткѣ, гдѣ оно встрѣтилось лицомъ къ лицу съ новымъ и великимъ затрудненіемъ: какимъ образомъ должны были размѣститься эти шесть человѣкъ въ двухъ открытыхъ коляскахъ, ожидавшихъ ихъ у подъѣзда?

Здѣсь снова проявилась драгоцѣнная находчивость Педгифта Младшаго. Этотъ крайне развитой юноша обладалъ въ значительной степени однимъ качествомъ, болѣе или менѣе свойственнымъ всѣмъ молодымъ людямъ нашего времени, умѣньемъ веселиться, не забывая о своихъ дѣлахъ. Такой выгодный кліентъ, какъ владѣтель Торпъ-Амброза, рѣдко попадался его отцу, и потому оказывать въ продолженіе всего дня особенное, но не навязчивое вниманіе Аллану, было именно тѣмъ самымъ дѣломъ, котораго молодой Педгифтъ, оставаясь душой общества и главнымъ двигателемъ пикника, въ то же время ни на минуту не упускалъ изъ виду. Онъ мигомъ понялъ, въ какомъ положеніи были дѣла между миссъ Мильрой и Алланомъ, и чтобъ угодить своему кліенту, вызвался ѣхать впереди (въ качествѣ знатока мѣстности), попросивъ майора Мильроя и викарія удостоить его своимъ обществомъ.

-- Мы будемъ проѣзжать одно весьма итересное мѣсто для человѣка военнаго, сэръ, сказалъ молодой Педгифтъ, обращаясь къ майору съ своею веселою и безобидною развязностью,-- а именно, развалины древняго римскаго лагеря. Кстати, сэръ, продолжалъ этотъ юный адвокатъ, обращаясь къ викарію,-- отецъ мой, въ качествѣ одного изъ подпищиковъ, просилъ меня узнать ваше мнѣніе о зданіи новаго дѣтскаго пріюта въ Литль-Джиль-Бекѣ. Не соблаговолите ли вы сообщить мнѣ объ этомъ дорогой?

Съ этими словами онъ отворилъ дверцы коляски и усадилъ въ нее майора и викарія, прежде нежели тѣ успѣли сдѣлать хотя малѣйшее возраженіе. Этотъ маневръ удался какъ нельзя лучше. Алланъ и миссъ Мильрой отправились вмѣстѣ въ одномъ экипажѣ, въ сопровожденіи глухой и пожилой леди, присутствіе которой, нисколько не препятствуя любезности молодаго сквайра, сдерживало ее въ должныхъ предѣлахъ.

Еще никогда не наслаждался Алланъ столь продолжительнымъ свиданіемъ съ миссъ Мильрой, какъ въ настоящую минуту. Добрая старушка, поболтавъ немного о своемъ сынѣ, довершила блаженство своихъ молодыхъ спутниковъ, сдѣлавшись на этотъ разъ не только глухою, но и слѣпою. Черезъ четверть часа послѣ отъѣзда, почтенная леди, удобно помѣстившись на мягкихъ подушкахъ, и освѣжаемая прохладнымъ лѣтнимъ вѣтеркомъ, погрузилась въ сладкій сонъ. Алланъ любезничалъ, а миссъ Мильрой ободрительно выслушивала его импровизаціи, и оба не обращали ни малѣйшаго вниманія на торжественный, густой аккомпаниментъ на двухъ басовыхъ нотахъ, который мать викарія, сама того не подозрѣвая, испускала изъ своего носа. Единственною помѣхой для любезничанья (храпѣнье, по своей торжественности и непрерывности, никакъ не могло мѣшать ему) были оклики, раздававшіеся по временамъ изъ передней коляски. Не довольствуясь тѣмъ что Педгифтъ Младшій занималъ майора разговоромъ о римскомъ лагерѣ, а викарія -- разпросами о дѣтскихъ пріютахъ, онъ поднимался иногда во весь ростъ съ своего мѣста, и почтительно окликая задній экипажъ, звонкимъ теноромъ и въ самыхъ изысканныхъ выраженіяхъ обращалъ вниманіе Аллана на любопытные предметы, встрѣчавшіеся по дорогѣ. Чтобъ отвязаться отъ, него, нужно было отвѣчать, и Алланъ неизмѣнно повторялъ одно и то же: "да, восхитительно," -- послѣ чего молодой Педгифтъ снова опускался на свое мѣсто и продолжалъ оставленный имъ на минуту разговоръ о Римлянахъ и о дѣтскихъ пріютахъ.

А между тѣмъ мѣстность, по которой проѣзжало теперь маленькое общество, заслуживала несравненно большаго вниманія со стороны Аллана и его друзей.

Послѣ непрерывной часовой ѣзды путешественники миновали предѣлы уединенной прогулки Мидвинтера, и приближались къ одному изъ самыхъ оригинальныхъ и очаровательныхъ видовъ, какіе только можно встрѣтить не только въ Норфокѣ, но и въ цѣлой Англіи. Мало-по-малу, по мѣрѣ того какъ экипажи подъѣзжали къ отдаленному и уединенному округу Озерковъ, характеръ мѣстности сталъ измѣняться. Поля, засѣянныя пшеницей и рѣпой, встрѣчались все рѣже и рѣже, а тучныя пастбища по обѣимъ сторонамъ дороги разстилались все дальше и дальше своимъ гладкимъ, бархатнымъ ковромъ. Груды сухаго тростника, заготовленныя для корзинщиковъ и кровельщиковъ, стали чаще попадаться по дорогѣ; старые коттеджи, встрѣчавшіеся въ началѣ пути, стали постепенно исчезать, а вмѣсто ихъ выростали хижины съ землеными стѣнами. Кромѣ древнихъ колоколевъ, водяныхъ и вѣтреныхъ мельницъ, бывшихъ до сихъ поръ единственными предметами, возвышавшимися надъ этою низкою и болотистою поверхностью, начинали теперь показываться на далекомъ горизонтѣ, изъ-за окраинъ приземистыхъ прибрежныхъ изъ, паруса невидимыхъ лодокъ, медленно скользившихъ по невидимымъ водамъ. Всѣ странныя и поразительныя аномаліи внутренняго земледѣльческаго округа, изолированнаго отъ прочихъ округовъ затѣйливою, узорчатою сѣтью озеръ и потоковъ, и производящаго свои сообщенія не сухимъ путемъ, а водой, стали безпрестанно представляться глазамъ нашихъ путешественниковъ. На заборахъ хижинъ развѣшаны были сѣти; небольшія плоскодонныя лодки, какъ будто случайно сюда попавшія, покоились въ садахъ между цвѣтами; фермерскіе работники, проходившіе взадъ и впередъ, одѣты были въ смѣшанный костюмъ моряковъ и поселянъ, съ матросскими шляпами на головахъ, съ рыбачьими сапогами на ногахъ, въ длинныхъ земледѣльческихъ рубашкахъ, но несмотря на это низменный водяной лабиринтъ все еще оставался тайной для глазъ. Черезъ нѣсколько минутъ экипажи внезапно свернули съ твердаго шоссе на узкую, поросшую тростникомъ дорогу. Колесы мягко покатились по сырой, болотистой почвѣ, и вскорѣ показалась въ уединеніи стоявшая мыза, увѣшанная сѣтями и окруженная опрокинутыми лодками. Еще нѣсколько ярдовъ далѣе, и послѣдній кусокъ твердой земли внезапно оканчивался маленькою бухтой и набережной, а за этою набережной направо и налѣво разстилалась зеркальная водная равнина, гладкая, блестящая, обширная, столь же безукоризненно голубая и спокойная какъ и смотрѣвшееся въ нее лѣтнее небо. То было первое Норфокское Озеро.

Экипажи остановились; любезностямъ Аллана наступилъ конецъ; почтенная мистрисъ Пенткостъ, внезапно очнувшись отъ дремоты, строго посмотрѣла на молодаго человѣка какъ только раскрыла глаза.

-- Я вижу по вашему лицу, мистеръ Армадель, рѣзко замѣтила почтенная леди,-- что вы воображаете будто я спала.

Сознаніе виновности различно дѣйствуетъ на оба пола. Девять разъ изъ десяти женщина обнаруживаетъ гораздо меньшую совѣстливость нежели мущина. Въ данномъ случаѣ все смущеніе было на сторонѣ одного мущины. Между тѣмъ какъ Алланъ краснѣлъ и конфузился, вострушка миссъ Мильрой поцѣловала почтенную леди съ самымъ невиннымъ смѣхомъ.

-- Увѣряю васъ, дорогая мистрисъ Пенткостъ, сказала маленькая плутовка,-- что онъ никакъ неспособенъ вообразить себѣ такую нелѣпость, будто вы все время спали!

-- Я желала бы только, чтобы мистеръ Армадель зналъ, продолжала старая леди, все еще подозрѣвавшая Аллана,-- что во время ѣзды у меня дѣлается головокруженіе, и тогда я принуждена бываю сидѣть съ закрытыми глазами; но сидѣть съ закрытыми глазами и спать -- двѣ вещи разныя, мистеръ Армадель. А гдѣ мой сынъ?

Преподобный Самуилъ молча приблизился къ дверцамъ коляски, съ своими зелеными очками и болѣзненною улыбкой, и принялся высаживать свою мать изъ экипажа.

-- Какъ понравилась тебѣ эта прогулка, Самми? спросила, старая леди.-- Восхитительная мѣстность, мой милый, не правда ли?

Молодой Педгифтъ хлопоталъ и суетился, отдавая различныя приказанія лодочникамъ. Майоръ Мильрой, спокойный и терпѣливый, сидѣлъ немного поодаль на опрокинутомъ плоту и украдкой посматривалъ на часы. Наступилъ ли полдень? О, онъ давно уже прошелъ! Въ первый разъ въ продолженіе многихъ лѣтъ знаменитая машина пробила свои двѣнадцать ударовъ въ пустой мастерской. Время подняло и опустило свою удивительную косу, капралъ съ своею командой смѣнилъ часоваго, но не было хозяйскаго глаза, чтобы наблюдать за ихъ дѣйствіями, не было хозяйской руки, чтобы поощрять ихъ старанія. Майоръ вздохнулъ, опуская свои часы въ карманъ. "Мнѣ кажется, я слишкомъ устарѣлъ для подобныхъ увеселеній," подумалъ добрякъ, сонливо посматривая кругомъ. "Я вовсе не наслаждаюсь этою прогулкой, такъ какъ предполагалъ сначала... Но когда же мы сядемъ въ лодку? Гдѣ Нелли?"

Нелли, точнѣе миссъ Мильрой, стояла позади одного изъ экипажей съ учредителемъ пикника. Они погружены были въ интересную бесѣду о своихъ собственныхъ именахъ; Алланъ какъ легкомысленный, двадцатидвухлѣтній юноша, готовъ былъ тутъ же сдѣлать ей предложеніе безъ дальнѣйшихъ околичностей.

-- Скажите мнѣ правду, сказала миссъ Мильрой, скромно потупивъ глазки,-- когда вы въ первый разъ услыхали мое имя, оно не понравилось вамъ, да?

-- Мнѣ нравится все что принадлежитъ вамъ, съ жаромъ отвѣчалъ Алланъ.-- По моему мнѣнію, Элеонора -- очаровательное имя, а между тѣмъ, самъ не знаю почему, я нахожу, что майоръ сдѣлалъ большое улучшеніе, перемѣнивъ его на Нелли.

-- Я сейчасъ объясню вамъ причину этого, мистеръ Армадель, съ важностію сказала майорская дочка.-- Есть на свѣтѣ такіе несчастные люди, имена которыхъ... какъ бы вамъ объяснить это?... имена которыхъ можно опредѣлить словомъ Неудача. Мое имя есть также Неудача. Я, конечно, не обвиняю за это моихъ родителей, потому что не могли же они предвидѣть, когда я была еще крошечнымъ ребенкомъ, что изъ меня выйдетъ въ послѣдствіи. Но какъ бы то ни было, мое имя находится теперь въ совершенномъ разладѣ съ моею наружностью. Когда вамъ говорятъ о молодой дѣвушкѣ, называемой Элеонорой, вы сейчасъ представляете себѣ высокое, стройное, красивое созданіе, совершенно противоположное мнѣ? При моей фигурѣ имя Элеоноры звучитъ какъ-то смѣшно и нескладно; имя же Нелли, вы это замѣтили, создано какъ разъ для меня... Нѣтъ! нѣтъ! Не говорите объ этомъ болѣе; мнѣ наскучилъ этотъ разговоръ, а если ужь толковать объ именахъ, то мнѣ пришло въ голову другое имя, которое гораздо интереснѣе моего собственнаго.

Сказавъ это, она бросила на своего собесѣдника взглядъ, ясно говорившій: имя это ваше. Алланъ подвинулся къ ней еще на одинъ шагъ и безъ малѣйшей необходимости понизилъ свой голосъ до таинственнаго шепота. Миссъ Мильрой мгновенно потупилась. Она такъ упорно смотрѣла внизъ, что случись тутъ геологъ, онъ, конечно, заподозрилъ бы ее въ ученомъ изслѣдованіи верхняго слоя земли.

-- О какомъ имени думаете вы? спросилъ ее Алланъ.

Миссъ Мильрой дала своему отвѣту форму замѣчанія, и продолжая глядѣть на верхній слой земли, какъ будто бы онъ, въ качествѣ проводника звуковъ, могъ распорядиться ея словами по своему усмотрѣнію, отвѣчала:

-- Будь я мущина, я непремѣнно выбрала бы себѣ имя Аллана!

Произнося эти слова, она чувствовала на себѣ взглядъ его, и отвернувшись въ другую сторону, стала внимательно разсматривать задній кузовъ коляски.

-- Какая великолѣпная работа! воскликнула она, съ внезапнымъ взрывомъ участія къ лакировальному мастерству.-- желала бы я знать какъ они это дѣлаютъ?

Мущина упрямъ, а женщина уступчива. Алланъ не хотѣлъ перемѣнять разговора о любви на разговоръ объ экипажахъ, и потому миссъ Мильрой должна была отказаться отъ продолженія послѣдняго.

-- Называйте меня просто по имени, если оно дѣйствительно вамъ нравится, прошепталъ онъ вкрадчиво.-- Назовите меня Алланомъ сейчасъ же, ну, хоть для того только чтобы попробовать.

Она покраснѣла, смутилась и, съ очаровательною улыбкой, отрицательно покачала головой.

-- Теперь еще не могу, отвѣчала она тихо.

-- А мнѣ можно называть васъ Нелли? или еще рано?

Она снова взглянула на него, причемъ грудь ея заволновалась, а темные, сѣрые глаза блеснули нѣжностью.

-- Вамъ лучше знать это, прошептала Нелли едва внятно.

Неизбѣжный отвѣтъ уже готовъ былъ слетѣть съ языка Аллава, какъ вдругъ, въ тишинѣ воздуха, весело раздался ненавистный звонкій теноръ Педгифта Младшаго, который громко звалъ мистера Армаделя! Въ ту же минуту съ другой стороны коляски выглянули мрачные очки преподобнаго Самуила, обязательно пустившагося на поиски, а его почтенная мать (которая съ необыкновенною находчивостью сопоставила близость воды съ внезапнымъ движеніемъ между присутствующими) отчаяннымъ голосомъ спрашивала у всѣхъ и каждаго не утонулъ ли кто-нибудь? Чувство пугливо отлетаетъ, а любовь застѣнчиво прячется отъ всякого шума. Мысленно отправивъ всѣхъ къ чорту, Алланъ присоединился къ молодому Педгифту; съ своей стороны, миссъ Мильрой со вздохомъ пріютилась подъ крылышко своего папа.

-- Все готово, мистеръ Армадель! сказалъ молодой Педгифтъ, весело привѣтствуя своего патрона.-- Теперь мы можемъ отправиться всѣ вмѣстѣ по водѣ. Я досталъ самую большую лодку, какую только можно было найдти на Озеркахъ. Ялики, прибавилъ онъ, понижая голосъ и направляясь къ набережной,-- кромѣ своей непрочности и ненадежности, никакъ не вмѣстили бы болѣе двухъ человѣкъ съ гребцомъ; а майоръ напрямикъ объявилъ мнѣ, что если мы раздѣлимся на разныя лодки, то онъ сочтетъ своею обязанностью ѣхать вмѣстѣ съ дочерью. Я подумалъ, что это едва ли покажется вамъ удобнымъ, сэръ, продолжалъ Педгифтъ Младшій, съ легкимъ, почтительнымъ удареніемъ на словѣ это.-- Сверхъ того, еслибы мы посадили почтенную леди въ яликъ, то, при ея тучности и вѣсѣ въ шестьнадцать стонъ, {Около 5 ¹/₂ пуд.; въ камнѣ или стонѣ считается 14 ф.} она безпрестанно опрокидывалась бы въ воду, что причинило бы намъ большую задержку и испортило бы все удовольствіе. Вотъ и лодка, мистеръ Армадель. Какъ вы ее находите?

Лодка была новымъ прибавленіемъ къ тѣмъ страннымъ аномаліямъ, которыя повсюду представлялись на Озеркахъ. То была ни болѣе ни менѣе какъ старая спасительная шлюпка, доживавшая свой вѣкъ на гладкой прѣсноводной равнинѣ озера послѣ бурной юности, проведенной на соленыхъ водахъ мятежнаго моря. Посрединѣ устроена была маленькая уютная каюта для птицелововъ, пріѣзжавшихъ туда охотиться въ зимнюю пору, а къ передней части придѣлана была мачта съ парусомъ, приспособленнымъ для плаванія по внутреннимъ водамъ. Тутъ было довольно мѣста и для гостей, и для обѣда, и для трехъ гребцовъ. Алланъ одобрительно потрепалъ по плечу своего вѣрнаго лейтенанта, и даже сама мистрисъ Пенткостъ, когда всѣ спокойно размѣстились въ лодкѣ, довольно благосклонно отнеслась къ предстоявшему катанью.

-- Если что-нибудь случится съ нами, сказала эта почтенная леди, обращаясь ко всему обществу, мы, по крайней мѣрѣ, имѣемъ утѣшеніе въ томъ, что сынъ мой умѣетъ плавать.

Лодка выплыла изъ бухты въ спокойныя воды, и глазамъ зрителей представилась очаровательная картина. Сѣверный и западный берега отчетливо выдѣлялись вдали, озаряемые солнцемъ; въ иныхъ мѣстахъ они окаймлены были темными деревьями, въ промежуткахъ которыхъ пестрѣли вѣтряныя мельницы и сельскія мазанки съ тростниковыми кровлями. На югѣ водная гладь, постепенно съуживаясь, образовала маленькую группу сжатыхъ между собою островковъ, которые и замыкали съ этой стороны перспективу, между тѣмъ какъ на востокѣ тянулась по изгибамъ Озерка длинная волнообразная линія тростниковъ и скрывала отъ глазъ раскинувшіяся позади водныя пустыни. Лѣтній воздухъ былъ такъ прозраченъ и тихъ, что единственное облачко, замѣтное въ восточной сторонѣ небосклона, происходило отъ дыма, вылетавшаго изъ трубы парохода, который шелъ, мили за три оттуда, по невидимому морю. Когда голоса присутствовавшихъ смолкали, кругомъ не слышно было ни малѣйшаго звука кромѣ тихаго журчанья воды подъ лодкой, которая, повинуясь мѣрнымъ ударамъ веселъ, тихо подвигалась впередъ, по мелководной поверхности. Свѣтъ и его треволненія, казалось, навсегда оставлены были позади. Чистая лазурь неба и безмятежное спокойствіе блестящаго Озерка производили вмѣстѣ какое-то волшебное впечатлѣніе тишины и безмолвія.

Спокойно усѣвшись въ лодкѣ, майоръ съ дочерью на одной сторонѣ, викарій съ матерью на другой, а Алланъ и Педгифтъ въ серединѣ,-- маленькое общество тихо плыло къ группѣ островковъ на концѣ Озерка. Миссъ Мильрой ощущала невыразимое блаженство; Алланъ былъ въ восторгѣ, и даже майоръ забылъ на минуту о своихъ часахъ. Каждый наслаждался по своему тишиной и прелестью этой картины, а мистрисъ Пенткостъ любовалась ею какъ ясновидящая -- съ закрытыми глазами.

-- Гляньте-ка сюда, мистеръ Армадель, шепнулъ молодой Педгифтъ.-- Нашъ преподобный начинаетъ какъ-будто оживляться.

Въ самомъ дѣлѣ, непривычная бодрость, предвѣщавшая близкую рѣчь, дѣйствительно проявлялась въ эту минуту въ манерахъ викарія. Онъ какъ птица сталъ подергивать головой изъ стороны въ сторону, откашлялся, всплеснулъ руками, и съ кроткимъ участіемъ посмотрѣлъ на публику. Постепенное оживленіе этого достойнаго джентльмена ужасно походило на приготовленіе къ проповѣди.

-- Даже посреди этой спокойной обстановки, медленно началъ преподобный Самуилъ, въ первый разъ обращаясь къ публикѣ съ своимъ замѣчаніемъ,-- умъ христіанина, влекомый, такъ-сказать, къ крайностямъ, невольно помышляетъ о непрочности земныхъ наслажденій. Что если тишина эта будетъ нарушена? Что если забушуютъ вѣтры и взволнуются воды?

-- О, объ этомъ вамъ нечего безпокоиться, сэръ, замѣтилъ молодой Педгифтъ;-- іюнь въ здѣшнемъ краѣ считается лучшимъ мѣсяцемъ, да къ тому же вы умѣете плавать.

Мистрисъ Пенткостъ (вѣроятно, намагнитизированная близкимъ сосѣдствомъ своего сына) внезапно открыла глаза и поспѣшно спросила, что сказалъ ея сынъ? Преподобный Самуилъ повторилъ свои слова усиленнымъ голосомъ, принаровленнымъ къ тугому слуху его матери. Тогда почтенная леди одобрительно кивнула головой, и вторя мыслямъ сына, съ своей стороны, произнесла цитату.

-- Ахъ! сказала мистрисъ Пенткостъ съ глубокимъ вздохомъ,-- Господь управляетъ вѣтрами, Самми, и повелѣваетъ бурямъ!

-- Благородныя слова! замѣтилъ преподобный Самуилъ.-- Благородныя и утѣшительныя слова!

-- Послушайте, прошепталъ Алланъ,-- что прикажете дѣлать, если онъ вздумаетъ еще долго проповѣдывать въ этомъ тонѣ?

-- Я говорила вамъ, папа, что ихъ опасно приглашать, прибавила миссъ Мильрой также шепотомъ.

-- Ахъ, моя милая! съ упрекомъ возразилъ майоръ.-- Мы ни съ кѣмъ здѣсь не знакомы въ сосѣдствѣ кромѣ ихъ, а такъ какъ мистеръ Армадель предложилъ намъ пригласить кого-либо изъ нашихъ друзей, то вамъ не оставалось другаго выбора.

-- Опрокинуть лодку невозможно, шепотомъ замѣтилъ молодой Педгифтъ съ сардоническою важностью въ лицѣ.-- Къ несчастію, это спасительная шлюпка. Но я осмѣлюсь предложить вамъ другой планъ, мистеръ Армадель: заткнуть чѣмъ-нибудь ротъ преподобному джентльмену. Сейчасъ будетъ три часа. Не зазвонить ли къ обѣду, сэръ?

Никогда, никто не былъ до такой степени на своемъ мѣстѣ какъ Педгифтъ Младшій на пикникѣ. Черезъ десять минутъ лодка причалила къ тростникамъ; торпъ-амброзскія корзины стали распаковываться на верху каюты, и потокъ викаріева краснорѣчія былъ на этотъ день пріостановленъ.

Какъ неоцѣненно-важенъ по своимъ нравственнымъ результатамъ, и слѣдовательно, какъ похваленъ самъ по себѣ процессъ ѣды и питья! Человѣкъ, который послѣ обѣда не становится болѣе чѣмъ прежде нѣжнымъ мужемъ, отцемъ или братомъ, говоря съ пищеварительной точки зрѣнія, есть человѣкъ неизлѣчимо порочный. Сколько скрытыхъ прелестей характера, сколько дремлющихъ способностей выходятъ наружу, когда люди собираются вмѣстѣ за обѣденнымъ столомъ, чтобы задать работы желудочному соку! Съ открытіемъ торпъ-амброзскихъ корзинъ очаровательная общительность (плодъ счастливаго союза цивилизаціи съ мистрисъ Грипперъ {Кухарка Аллана Армаделя.}) распространилась между маленькимъ обществомъ и примирила между собою разнородныя начала, изъ которыхъ оно было составлено. Преподобный Самуилъ Пенткостъ, блестящіе таланты котораго таились до сихъ поръ подъ замкомъ, доказалъ, наконецъ, публикѣ, что и онъ способенъ на многое, потому что съ успѣхомъ можетъ ѣсть. Педгифтъ Младшій заблисталъ ярче прежняго искрами остроумія и удивительной находчивости. Молодой сквайръ и его прелестная гостья доказывали другъ другу существованіе тройственнаго союза между искрометнымъ шампанскимъ, любовью, все смѣлѣе вступающею въ свои права, и нѣмымъ разговоромъ глазъ, лексиконъ которыхъ не содержитъ въ себѣ слова нѣтъ. Майоръ, тряхнувъ стариной, разказывалъ анекдоты, которыхъ уже давно не приходилось ему разказывать. А мистрисъ Пенткостъ, проявляясь въ полномъ величіи своего трогательнаго материнскаго достоинства, схватила лишнюю вилку и стала дѣятельно работать этимъ полезнымъ инструментомъ, выбирая со всѣхъ блюдъ лучшіе куски и наполняя ими всѣ свободныя мѣста на тарелкѣ преподобнаго Самуила.

-- Не смѣйтесь надъ моимъ сыномъ, воскликнула почтенная леди, замѣтивъ, что поступки ея возбуждали невольный смѣхъ въ присутствовавшихъ.-- Это моя вина, это я принуждаю его кушать, бѣдняжку!

Неужели же послѣ этого можетъ найдтись на семъ свѣтѣ человѣкъ, который, при видѣ добродѣтелей, проявляющихся за обѣденнымъ столомъ, рѣшился бы сравнить драгоцѣнное преимущество обѣдать съ какою-нибудь ничтожнѣйшею изъ повседневныхъ заботъ, возложенныхъ на человѣчество, съ застегиваніемъ жилета, напримѣръ, или съ зашнуровываніемъ корсета? О, не довѣряйте такому чудовищу (если только найдется оно въ мірѣ) ни вашихъ нѣжныхъ тайнъ, ни вашей любви и ненависти, ни вашихъ надеждъ и опасеній: сердце его не смягчено желудкомъ, и въ немъ нѣтъ общественныхъ добродѣтелей!

Дневной жаръ уже смѣнился прохладою длиннаго лѣтняго вечера, когда, наконецъ, блюда были очищены и бутылки какъ должно осушены до дна. По окончаніи этой церемоніи общество лѣниво посмотрѣло на Педгифта Младшаго, какъ бы спрашивая его, что предпринять ему теперь. Изобрѣтательность адвоката и на этотъ разъ оказалась неистощимою. Онъ уже придумалъ новое развлеченіе, прежде чѣмъ самый проворный человѣкъ изъ всего общества успѣлъ бы спросить у него, въ какомъ родѣ будетъ это развлеченіе.

-- Не любитъ ли миссъ Мильрой музыку на водѣ? спросилъ онъ съ самою оживленною и пріятною улыбкой.

Миссъ Мильрой отвѣчала, что она страстно любитъ музыку и на водѣ, и на сушѣ, за исключеніемъ лишь тѣхъ случаевъ, когда она сама упражняется на фортепіано.

-- Дайте намъ выйдти сначала изъ тростниковъ, сказалъ молодой Педгифтъ. Онъ отдалъ приказаніе гребцамъ, проворно юркнулъ въ маленькую каюту и снова вынырнулъ оттуда съ концертиною въ рукахъ.

-- Не правда ли какъ это мило, миссъ Мильрой? замѣтилъ онъ, указывая на первоначальныя буквы своего имени, выложенныя перламутромъ на инструментѣ.

-- Меня зовутъ Августомъ, такъ же какъ и моего отца. Нѣкоторые же изъ нашихъ друзей, отбрасывая А, называютъ меня просто Густусъ Младшій. Маленькая шутка надолго остается пріятною между друзьями, не такъ ли мистеръ Армадель? Леди и джентльмены! Я долженъ объявить вамъ, что немножко пою подъ мой собственный аккомпаниментъ, и если вы готовы меня слушать, то я буду весьма радъ выказать передъ вами мое искусство.

-- Постойте! воскликнула мистрисъ Пенткостъ; я до безумія люблю музыку.

Послѣ этого грознаго заявленія, почтенная леди открыла огромный кожаный мѣшокъ, не покидавшій ее ни днемъ ни ночью, и вынула оттуда старомодный слуховой рожокъ -- нѣчто среднее между охотничьимъ рогомъ и французскимъ рожкомъ.

-- Вообще я избѣгаю употреблять эту вещь, пояснила мистрисъ Пенткостъ, потому что боюсь оглохнуть еще болѣе. Но музыку я ни за что не хочу пропустить. Я до безумія люблю музыку. Подержи рожокъ за другой конецъ Самми, я вставлю его въ ухо. Нелли, моя милая, скажите ему, чтобъ онъ начиналъ теперь.

Молодой Педгифтъ не чувствовалъ ни малѣйшаго смущенія и тотчасъ же запѣлъ; но онъ выбралъ не легкіе, современные романсы, какихъ можно было бы ожидать отъ человѣка его возраста и характера, а превыспреннія, патріотическія изліянія, переложенныя на смѣлую, бравурную музыку, которую такъ любилъ англійскій народъ въ началѣ текущаго столѣтія, и къ которой онъ и до нынѣ часто возвращается съ любовію. Смерть Марміона, битва на Балтійскомъ морѣ, Бискайскій заливъ, Нельсонъ, на разные мотивы, какъ пѣлъ ихъ покойный Брагамъ,-- таковы были пѣсни, которыми пронзительный теноръ Густуса Младшаго угощалъ публику при оглушительномъ аккомпаниментѣ концертины.

-- Леди и джентльмены, сказалъ адвокатъ-трубадуръ,-- прошу васъ объявить мнѣ безъ церемоніи, если пѣніе мое утомляетъ васъ: во мнѣ нѣтъ ни малѣйшаго высокомѣрія. А теперь, для разнообразія, не угодно ли вамъ выслушать что-нибудь чувствительное? Не пропѣть ли вамъ въ заключеніе Сучекъ омелы, или Бѣдную Мери-Анну?

Наградивъ своихъ слушателей этими двумя веселыми мелодіями, молодой Педгифтъ обратился къ прочимъ членамъ общества съ почтительнѣйшею просьбой послѣдовать его музыкальному примѣру, и вызывался каждому аккомпанировать экспромтомъ, если только пѣвецъ потрудится дать ему тонъ.

-- Да продолжайте же кто-нибудь! нетерпѣливо воскликнула мистрисъ Пенткостъ.-- Повторяю вамъ, что я до безумія люблю музыку. А мы еще и въ половину не наслушались ея, не правда ли Самми?

Преподобный Самуилъ не отвѣчалъ ни слова. У несчастнаго были свои причины, не въ груди, а немного пониже, чтобы хранить молчаніе среди всеобщей веселости и всеобщаго одобренія. О, бѣдное человѣчество! Даже и материнскую любовь нельзя назвать непогрѣшимою. Будучи уже многимъ обязанъ своей почтенной матери, преподобный Самуилъ долженъ былъ, сверхъ того, поблагодарить ее и за жестокое разстройство желудка.

Впрочемъ, на лицѣ викарія еще никто не замѣтилъ признаковъ внутренней революціи. Каждый занятъ былъ тѣмъ, что упрашивалъ другаго пѣть. Миссъ Мильрой обратилась къ учредителю праздника.

-- Пожалуйста, спойте что-нибудь, мистеръ Армадель, сказала она,-- мнѣ такъ хотѣлось бы послушать васъ!

-- Стоитъ только начать, сэръ, прибавилъ веселый Педгифтъ,-- а ужь тамъ все пойдетъ какъ по маслу. Музыка -- такое искусство, которое нужно схватить за горло съ самаго начала.

-- Я очень радъ, весело отвѣчалъ Алланъ.-- Мотивовъ у меня множество, но хуже всего то что я никакъ не могу упомнить словъ. Не знаю, удастся ли мнѣ припомнить одну изъ мелодій Мура? Моя бѣдная мать такъ любила учить меня этимъ мелодіямъ, когда я былъ еще ребенкомъ.

-- Чьи мелодіи? спросила мистрисъ Пенткостъ. Мура? Ага! Я знаю Тома Мура наизустъ.

-- Въ такомъ случаѣ, сударыня, вы потрудитесь помогать моей памяти, если она измѣнитъ мнѣ, отвѣчалъ Алланъ.-- Съ вашего позволенія я выберу мелодію самую легкую изъ цѣлой коллекціи. Вѣроятно, каждый знаетъ ее: жилище Эвелины.

-- Я знакомъ до нѣкоторой степени со всѣми національными мелодіями Англіи, Шотландіи и Ирландіи, сказалъ Педгифтъ Младшій,-- и съ величайшимъ удовольствіемъ готовъ аккомпанировать вамъ, сэръ. Кажется, вотъ этотъ мотивъ годится.

Онъ усѣлся, скрестивъ ноги, на верху каюты, и началъ сложную импровизацію, состоявшую изъ музыкальныхъ фіоритуръ и унылыхъ завываній; то была жига, сбивавшаяся на похоронную пѣснь, или похоронная пѣснь, приправленная жигой.

-- Это идетъ какъ нельзя лучше, сказалъ молодой Педгифтъ, съ своею самоувѣренною улыбкой.-- Начинайте, сэръ!

Мистрисъ Пенткостъ наставила рожокъ, а Алланъ затянулъ:

"О, плачьте о томъ днѣ, когда въ жилище Эвелины...." Онъ остановился; аккомпаниментъ также смолкъ; слушатели ждали.

-- Это удивительная вещь, сказалъ Алланъ:-- мнѣ казалось, что я какъ нельзя лучше помню слѣдующую фразу, а между тѣмъ она улетучилась. Если вы позволите, я начну сызнова. "О, плачьте о томъ днѣ, когда въ жилище Эвелины...."

-- "Владѣлецъ долины съ ложнымъ обѣтомъ явился," подсказала мистрисъ Пенткостъ.

-- Благодарю васъ, сударыня, сказалъ Алланъ.-- Теперь я буду пѣть не останавливаясь. "О, плачьте о томъ днѣ, когда въ жилище Эвелины владѣлецъ долины съ ложнымъ обѣтомъ явился! Луна сіяла ярко..."

-- Неправда! воскликнула мистрисъ Пенткостъ.

-- Извините, сударыня, возразилъ Алланъ. "Луна сіяла ярко..."

-- Луна ничего подобнаго не дѣлала, настаивала мистрисъ Пенткостъ.

Педгифтъ Младшій, предвидя споръ, продолжалъ играть аккомпаниментъ sotto voce, въ интересѣ гармоніи.

-- Это собственныя слова Мура, сударыня, замѣтилъ Алламъ,-- такъ какъ они были списаны въ тетрадкѣ мой матери.

-- Ваша мать списала невѣрно, возразила мистрисъ Пенткостъ.-- Развѣ я не сказала вамъ сейчасъ, что знаю Тома Мура наизустъ?

Умиротворительная концертина Педгифта Младшаго все еще продолжала свои фіоритуры и завыванія въ минорномъ тонѣ.

-- Ну, такъ что же дѣлала луна? въ отчаяніи спросилъ Алланъ.

-- Она дѣлала то что ей слѣдовало дѣлать, сэръ, иначе Томъ Муръ и не написалъ бы такъ, возразила мистрисъ Пенткостъ.-- "Луна свой свѣтлый ликъ сокрыла, горюя о стыдѣ дѣвицы!...." Скажите, пожалуйста, этому молодому человѣку, чтобъ онъ пересталъ играть, прибавила мистрисъ Пенткостъ, перенося свое возрастающее негодованіе на Густуса Младшаго. Онъ надоѣлъ мнѣ: всѣ уши прощекоталъ.

-- Весьма лестно это слышать, сударыня, сказалъ неконфузливый Педгифтъ.-- Вся сила музыки въ томъ именно и заключается, чтобы щекотать слухъ.

-- Мы, кажется, увлеклись споромъ, спокойно замѣтилъ майоръ Мильрой.--Не лучше ли было бы, еслибы мистеръ Армадель продолжалъ свое пѣніе.

-- Пожалуста, мистеръ Армадель, продолжайте! настаивала майорская дочка.-- И вы также, мистеръ Педгифтъ, продолжайте!

-- Одинъ не знаетъ словъ, а другой музыки, сказала мистрисъ Пенткостъ.-- Пусть себѣ продолжаютъ; увидимъ, какъ это у нихъ пойдетъ.

-- Весьма сожалѣю, что долженъ разочаровать васъ, сударыня, сказалъ Педгифтъ Младшій; но что до меня касается, то я могу продолжать до безконечности.-- Начинайте мистеръ Армадель!

Алланъ раскрылъ ротъ, чтобы продолжать начатую мелодію. Но прежде чѣмъ онъ успѣлъ издать хотя малѣйшій звукъ, викарій вскочилъ съ своего мѣста, блѣдный какъ полотно, и судорожно схватилъ себя рукой посрединѣ жилета.

-- Что съ вами, что съ вами? хоромъ воскликнуло все общество.

-- Мнѣ ужасно нехорошо, сказалъ преподобный Самуилъ Пенткостъ.

Лодка мгновенно переполошилась. Пѣснь Эвелины замерла на губахъ Аллана, и даже назойливая концертина Педгифта Младшаго наконецъ умолкла. Но общая тревога оказалась совершенно напрасною. Сынъ мистрисъ Пенткостъ имѣлъ мать, а у этой матери былъ мѣшокъ. Во мгновеніе ока медицина заняла мѣсто, упраздненное музыкою.

-- Три потихоньку, Самми, сказала мистрисъ Пенткостъ.--Я сейчасъ достану бутылку, и дамъ тебѣ хорошенькій пріемъ. Это все его несчастный желудокъ, майоръ. Пусть кто-нибудь подержитъ мой рожокъ, да велите остановить лодку. Вы, моя милая Нелли, держите вотъ эту бутылку, а вы, мистеръ Армадель, эту, и подавайте мнѣ ихъ по мѣрѣ надобности. Ахъ, бѣдняжка, бѣдняжка, вѣдь я знаю что съ нимъ! Отсутствіе дѣятельности вотъ здѣсь, майоръ, проговорила мистриссъ Пенткостъ (указывая на свой животъ),-- наклонность къ охлажденію, къ образованію кислотъ и вялость. Имбирь его согрѣетъ, сода исправитъ желудокъ, а нашатырь придастъ силы. Готово, Самми! Пей же поскорѣе, покамѣстъ газъ не улетучился, а потомъ, мой другъ, поди лягъ въ эту собачью кануру, которую они называютъ каютой; играть же болѣе я не позволю! прибавила мистрисъ Пенткостъ, грозя пальцемъ владѣльцу концертины,-- ничего не позволю, кромѣ гимна; противъ этого я ничего не имѣю.

Такъ какъ никто не чувствовалъ расположенія пѣть гимны, то изобрѣтательный Педгифтъ порылся опять въ неистощимыхъ запасахъ своей изобрѣтательности и отыскалъ новую мысль. По его приказанію, гребцы повернули лодку, и чрезъ нѣсколько минутъ общество очутилось въ бухтѣ маленькаго островка, на дальнемъ концѣ котораго стояла уединенная мыза; росшій кругомъ густой тростникъ совершенно скрывалъ отъ глазъ перспективу дали.

-- Что вы сказали бы, леди и джентльмены, еслибъ я предложилъ вамъ выйдти на берегъ и осмотрѣть мызу собирателя тростника? спросилъ молодой Педгифтъ.

-- Мы, конечно, изъявили бы свое согласіе, отвѣчалъ Аллавъ.-- Нездоровье мистера Пенткоста и мѣшокъ мистрисъ Пенткостъ, прибавилъ онъ шепотомъ, обращаясь къ миссъ Мильрой,-- самымъ вреднымъ образомъ подѣйствовали на наше веселое расположеніе духа. Чтобы разогнать всеобщую хандру, намъ необходима перемѣна, и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше.

Онъ и молодой Педгифтъ высадили миссъ Мильрой изъ лодки. За нею послѣдовалъ майоръ. Но мистрисъ Пенткостъ, подобно египетскому сфинксу, сидѣла неподвижно съ мѣшкомъ на колѣнахъ, оберегая своего дорогаго Самми, который все еще лежалъ въ каютѣ.

-- Я намѣренъ во что бы то ни стало продолжать наши забавы, сэръ, сказалъ Алланъ майору, высаживая его изъ лодки.-- Мы еще и въ половину не насладились всѣми удовольствіями нынѣшняго дня.

Онъ произнесъ эти слова такъ громко и съ такою твердою увѣренностью въ возможность ихъ осуществленія, что даже мистрисъ Пенткостъ услыхала его и зловѣще покачала головой.

-- Ахъ, молодой человѣкъ! со вздохомъ произнесла викаріева мать.-- Будь вы однихъ лѣтъ со мною, вы не разчитывали бы съ такою увѣренностью на удовольствія дня!

Такъ говорила осторожная старость въ упрекъ безразсудной молодости. Отрицательная точка зрѣнія во всемъ мірѣ признана наиболѣе благоразумною, и философія мистрисъ Пенткостъ почти всегда оправдывается фактами.

IX. Судьба или случай?

Было уже около шести часовъ вечера, когда Алланъ и его друзья пристали къ берегу; вечерняя тишина и таинственность уже начинали распространяться по водной пустынѣ Озерковъ.

Въ этомъ захолустьѣ берегъ былъ совсѣмъ не то что въ другихъ мѣстахъ. Несмотря на свою кажущуюся твердость, земля передъ фасадомъ мызы была не болѣе какъ трясина, въ которой вязли ноги и мѣстами просачивалась вода. Гребцы, указывавшіе путь нашимъ путешественникамъ, просили ихъ держаться проложенной тропинки, указывая имъ черезъ отверстія въ тростникѣ и кустахъ на густыя, поросшія травой лужайки, по которымъ люди посторонніе пошли бы безъ малѣйшаго опасенія, между тѣмъ какъ тонкій слой земли въ этихъ мѣстахъ скрывалъ неизмѣримыя тинистыя пучины и не въ состояніи былъ бы вынести даже тяжесть ребенка. Уединенная мыза, построенная изъ осмоленныхъ досокъ, стояла на почвѣ укрѣпленной сваями. На одномъ концѣ кровли возвышалась небольшая каланча, которая, въ охотничью пору, служила обсерваціоннымъ пунктомъ для охотниковъ. Съ этого возвышенія глазъ далеко обнималъ широкое, пустынное пространство излучистой воды и глухихъ болотъ. Еслибъ собирателю тростника случилось упустить свою лодку, онъ былъ бы точно такъ же отрѣзанъ здѣсь отъ всякого сообщенія съ городомъ и деревнями, какъ еслибъ онъ жилъ на маякѣ. Впрочемъ, ни онъ, ни семейство его не жаловались на уединеніе и не сдѣлались отъ того ни грубѣе, ни невѣжественнѣе. Жена хозяина радушно приняла посѣтителей въ маленькой уютной комнатѣ съ бревенчатымъ потолкомъ и окнами, похожими на окна корабельной каюты. Отецъ ея разказалъ имъ исторію тѣхъ замѣчательныхъ дней, когда забрались къ нимъ однажды ночью контрабандисты: они плыли изъ моря черезъ лабиринтъ рѣчекъ съ перевязанными веслами, и добравшись до уединенныхъ Озерковъ, потопили здѣсь свои бочки со спиртомъ, внѣ преслѣдованій береговой стражи. Маленькіе дикари, дѣти хозяина, прятались отъ посѣтителей, а гости бродили внутри и внѣ мызы, по нѣскольку разъ огибая небольшое пространство твердой земли, на которой она стояла, и приходя въ неописанный восторгъ отъ всего ими видѣннаго. Единственный человѣкъ, замѣтившій наступленіе вечера, и помышлявшій о скоротечности времени и о неподвижности Пенткостовъ въ лодкѣ, былъ молодой Педгифтъ. Этотъ опытный лоцманъ Озерковъ искоса посмотрѣлъ на часы, и при первой возможности отвелъ Аллана въ сторону.

-- Я не желалъ бы торопить васъ, мистеръ Армадель, сказалъ Педгифтъ Младшій,-- но время бѣжитъ, а насъ ждетъ дама.

-- Дама? повторилъ Алланъ.

-- Да, сэръ, отвѣчалъ молодой Педгифтъ:-- дама изъ Лондона, находящаяся въ связи (если вы позволите мнѣ вамъ напомнить) съ кабріолетомъ, пони и серебряною упряжью.

-- Боже праведный, гувернантка! воскликнулъ Алланъ,-- въ самомъ дѣлѣ мы совсѣмъ забыли о ней!

-- Не безпокойтесь, сэръ; у насъ еще много времени впереди, если только мы немедленно отправимся въ путь. Я сейчасъ объясню вамъ это, мистеръ Армадель. Вѣроятно, вы припомните, что мы предполагали пить нашъ походный чай на слѣдующемъ Озеркѣ -- на Заброшенномъ Прудѣ, не такъ ли?

-- Совершенно такъ, сказалъ Алланъ.-- Другъ мой Мидвинтеръ именно обѣщалъ пріѣхать на этотъ Заброшенный Прудъ.

-- У Заброшеннаго Пруда должна присоединиться къ намъ и гувернантка, сэръ, если вашъ кучеръ исполнитъ мои приказанія, продолжалъ молодой Педгифтъ.-- Намъ предстоитъ пробираться теперь по крайней мѣрѣ цѣлый часъ между извилинами и поворотами узкихъ водъ, называемыхъ здѣсь Зундами, прежде нежели мы достигнемъ до Заброшеннаго Пруда; и потому, по моимъ разчетамъ, намъ слѣдуетъ отплыть отсюда не далѣе какъ черезъ пять минутъ, чтобы поспѣть вовремя къ пріѣзду гувернантки и вашего друга.

-- Мы не заставимъ ждать моего друга, сказалъ Алланъ,-- ну, и гувернантку тоже. Я сейчасъ предупрежду майора.

Майоръ Мильрой готовился въ эту минуту взойдти на деревянную каланчу, чтобы полюбоваться оттуда окрестными видами. Усдужливый Педгифтъ вызвался быть его чичероне и отрапортовать ему всѣ необходимыя мѣстныя свѣдѣнія гораздо проворнѣе, нежели сдѣлалъ бы это самъ хозяинъ мызы.

Алланъ стоялъ передъ фасадомъ хижины, противъ обыкновенія спокойный и задумчивый. Разговоръ съ молодымъ Педгифтомъ въ первый разъ во время всей прогулки напомнилъ ему объ отсутствующемъ другѣ. Онъ удивлялся, что Мидвинтеръ, столь занимавшій его мысли въ другихъ случаяхъ, былъ совершенно позабытъ имъ на такое продолжительное время, и почувствовалъ нѣчто въ родѣ упрека, вспомнивъ о вѣрномъ другѣ, который дѣятельно трудился теперь ради его интересовъ надъ провѣркою счетныхъ книгъ прежняго управляющаго.

"Бѣдный дружище," подумалъ Алланъ, "я такъ буду радъ увидаться съ нимъ у Пруда; удовольствіе нынѣшняго дня, до тѣхъ поръ не будетъ для меня полно, пока онъ не присоединится къ намъ!"

-- Угадала ли я, мистеръ Армадель, что вы теперь думаете о комъ-то? вдругъ спросилъ позади его тихій голосъ.

Алланъ обернулся и увидѣлъ подлѣ себя майорскую дочку. Миссъ Мильрой, помня нѣжное свиданіе за коляской, и замѣтивъ что обожатель ея стоитъ одинъ, погруженный въ задумчивость, рѣшилась дать ему новый случай для объясненія, въ то время какъ отецъ ея и молодой Педгифтъ стояли на верху каланчи.

-- Вы все знаете, отвѣчалъ ей Алланъ, улыбаясь.-- Я дѣйствительно думалъ о комъ-то.

Миссъ Мильрой украдкой бросила на него взглядъ, выражавшій нѣжное поощреніе. Послѣ всего происшедшаго между ними въ это утро, о комъ могъ думать Алланъ какъ не о ней! И потому она предположила, что съ ея стороны будетъ истиннымъ благодѣяніемъ, если она снова наведетъ его на разговоръ объ именахъ, прерванный нѣсколько часовъ тому назадъ.

-- И я тоже думала о комъ-то, сказала она полукокетливо, полусеріозно, вызывая и въ то же время отталкивая его близкое признаніе.-- Если я скажу вамъ первую букву задуманнаго мною имени, назовете ли вы мнѣ первую букву того, о комъ вы думаете?

-- Я скажу вамъ все, чего бы вы ни потребовали, отвѣчалъ Алланъ съ увлеченіемъ.

Она все еще продолжала кокетливо уклоняться отъ предмета, котораго такъ нетерпѣливо жажлала ея душа.

-- Сначала вы назовите мнѣ вашу букву, сказала она тихо, глядя въ другую сторону.

Алланъ засмѣялся.

-- Моя буква М,-- сказалъ онъ.

Она слегка вздрогнула. Какъ ни странно ей показалось, что онъ думалъ о ней не по-имени, а no-фамиліи, однако, она готова была помириться съ этимъ, коль скоро онъ думалъ все таки о ней.

-- Какая же ваша буква? спросилъ Алланъ.

Она покраснѣла и улыбнулась.

-- А, если хотите знать! отвѣчала она шопотомъ и какъ бы нехотя.

Она опять посмотрѣла на него украдкой, и еще разъ съ какимъ-то особеннымъ наслажденіемъ отдалила на неопредѣленное время удовольствіе услышать его признаніе.

-- Изъ сколькихъ слоговъ состоитъ ваше имя? спросила она застѣнчиво, вывода по землѣ узоры концемъ своего зонтика.

Ни одинъ мущина, хотя сколько-нибудь знакомый съ женщинами, не поспѣшилъ бы на мѣстѣ Аллана сказать ей правду. А онъ, совершенно не знавшій женской натуры, и во всѣхъ случаяхъ жизни рубившій правду съ плеча, отвѣчалъ ей также искренно, какъ будто бы его допрашивали въ судѣ.

-- Оно состоитъ изъ трехъ слоговъ, сказалъ онъ.

Опущенные глаза миссъ Мильрой сверкнули ему въ лице подобно молніи.

-- Изъ трехъ! повторила она въ совершенномъ недоумѣніи.

Алланъ былъ слишкомъ прямъ, чтобы даже и тутъ смекнуть въ чемъ дѣло и воспользоваться предостереженіемъ.

-- Правда, я въ складахъ не слишкомъ-то силенъ, сказалъ онъ съ своимъ задушевнымъ смѣхомъ.-- Однако, мнѣ кажется, я не ошибаюсь, говоря, что имя Мидвинтера состоитъ изъ трехъ слоговъ. Я думалъ о моемъ другѣ.... но стоитъ ли заниматься моими мыслями. Скажите мнѣ лучше, кто этотъ А? скажите мнѣ, о комъ думали въг?

-- О первой буквѣ азбуки, мистеръ Армадель! Прошу васъ не разспрашивать меня болѣе!

Съ этимъ ошеломляющимъ отвѣтомъ майорская дочка раскрыла свой зонтикъ, и одна направилась къ лодкѣ.

Алланъ стоялъ какъ вкопанный. Еслибы миссъ Мильрой дала ему пощечину (а у нея дѣйствительно было тайное поползновеніе поднять на него свою ручку), то и тогда онъ едва ли удивился бы болѣе чѣмъ въ настоящую минуту.

"Что я такое сдѣлалъ?" съ отчаяніемъ спрашивалъ онъ самого себя, въ то время какъ присоединились къ нему майоръ и молодой Педгифтъ, чтобы всѣмъ вмѣстѣ идти къ берегу. "Что-то скажетъ она мнѣ еще?"

Но она не только ничего не сказала, она даже не взглянула на него, когда онъ занялъ сво е мѣсто въ лодкѣ. Съ сверкающими глазами, съ раскраснѣвшимся лицомъ, она казалась глубоко заинтересованною выздоровленіемъ викарія, расположеніемъ духа мистрисъ Пенткостъ, Педгифтомъ Младшимъ (которому она очистила подлѣ себя мѣсто), красотою ландшафта и мызою собирателя тростника; словомъ,-- всѣмъ и всѣми кромѣ Аллана, за котораго, пять минутъ тому назадъ, она съ радостію готова была выйдти замужъ.

"Нѣтъ, я этого никогда не прощу ему," думала майорская дочка. "Мечтать объ этомъ жалкомъ невѣжѣ, въ то время когда я думала о немъ! И въ добавокъ, самому еще признаться мнѣ въ этомъ, прежде нежели я успѣла понять въ чемъ дѣло! Слава Богу, что мистеръ Педгифтъ съ нами!"

Настроенная такимъ образомъ, миссъ Нелли немедленно рѣшилась очаровать Педгифта Младшаго и совершенно погубить Аллана.

-- О, мистеръ Педгифтъ, сказала она,-- какъ вы были находчивы и любезны, что показали намъ эту очаровательную мызу!... Вы полагаете, что она слишкомъ уединенна, мистеръ Армадель? А я нисколько не нахожу ее уединенною; я ничего такъ не желала бы какъ жить въ ней. Не будь васъ, мистеръ Педгифтъ, на что похожъ былъ бы нашъ пикникъ? Вы не можете себѣ представить, какъ я наслаждалась съ той минуты, какъ мы сѣли въ лодку... Вы находите, что сегодня свѣжо, мистеръ Армадель? Напротивъ, сегодня самый теплый вечеръ, какой только мы имѣли въ нынѣшнее лѣто. А музыка-то, мистеръ Педгифтъ! Какъ мило было съ вашей стороны привезти вашу концертиву! желала бы я знать, могу ли я аккомпанировать вамъ на фортепіано? Мнѣ такъ хотѣлось бы попробовать. Конечно, мистеръ Армадель, вы также желали пропѣть что-нибудь музыкальное, и вы дѣйствительно хорошо поете... когда помните слова; но если говорить правду, я всегда ненавидѣла и буду ненавидѣть мелодіи Мура!

Такъ безпощадно дѣйствовала миссъ Мильрой язвительнѣйшимъ изъ всѣхъ женскихъ орудій -- языкомъ; она, вѣроятно, продолжала бы дѣйствовать имъ еще долѣе, еслибъ Алланъ проявилъ ревность, а Педгифтъ Младшій обнаружилъ хотя нѣкоторую податливость. Но, на перекоръ ея желаніямъ, судьба послала ей двухъ людей наименѣе доступныхъ для нападенія въ данныхъ обстоятельствахъ. Алланъ былъ слишкомъ неопытенъ въ дѣлѣ женскихъ тонкостей и женской щекотливости, чтобъ объяснить себѣ чѣмъ могъ онъ прогнѣвить прелестную Нелли. А осторожный Педгифтъ, какъ и подобало благоразумному юношѣ современнаго поколѣнія, подчинялся женскому вліянію лишь настолько, чтобы ни на минуту не упускать изъ вида своихъ собственныхъ интересовъ. Много молодыхъ людей минувшаго столѣтія, не бывъ глупцами, все принесли въ жертву любви. За то въ наше время едва ли найдется хоть одинъ человѣкъ изъ десятка тысячъ, за исключеніемъ глупцовъ, который пожертвовалъ бы ей хотя однимъ полпенни. Дочери Евы понынѣ наслѣдуютъ любопытство своей праматери и готовы были бы впасть въ тотъ же грѣхъ; но сыновья Адама, живущіе въ настоящее время, съ вѣжливымъ поклономъ возвратили бы имъ назадъ знаменитое яблоко, сказавъ: "Много благодарны; это можетъ вовлечь насъ въ непріятность." Когда удивленный и озадаченный Алланъ удалился отъ миссъ Мильрой на переднюю часть лодки, Педгифтъ Младшій немедленно послѣдовалъ за нимъ. "Вы, миссъ Нелли,-- прелестная дѣвушка," думалъ этотъ умный и осгорожный юноша; "но кліента терять не слѣдуетъ, и къ моему величайшему сожалѣнію, я долженъ предупредить васъ, миссъ, что ваше кокетство мнѣ не сподручно." Онъ немедленно занялся Алланомъ, и чтобы развлечь его мысли, завелъ рѣчь о совершенно новомъ предметѣ. Въ эту осень на одномъ изъ Озерковъ должна была происходить гоньба на лодкахъ, и мнѣніе его кліента, какъ владѣльца собственной яхты, могло быть драгоцѣнно для комитета.

-- Я полагаю, сэръ, для васъ должно быть совершенною новостью состязаніе на прѣсныхъ водахъ? спросилъ онъ самымъ заискивающимъ голосомъ.

На это Алланъ, мгновенно заинтересованный, отвѣчалъ:

-- Совершенною новостью! Прошу васъ, разкажите мнѣ объ этомъ подробнѣе!

Что касается до остальныхъ членовъ общества, сидѣвшихъ на другомъ концѣ лодки, то видъ ихъ подтверждалъ сомнѣніе мистрисъ Пенткостъ на тотъ счетъ, что конецъ пикника можетъ выйдти и не столь веселымъ, какъ весело было его начало. Чувство естественнаго раздраженія, возбужденное въ бѣдной Нелли неловкостію Аллана, перешло теперь въ молчаливое, сдержанное негодованіе, вызванное жгучимъ сознаніемъ своего униженія и безсилія. Майоръ погрузился въ обычную дремоту, и мысли его стали однообразно вращаться за колесами его часовъ. Викарій, все еще скрывавшійся въ глубинѣ каюты, продолжалъ прятать отъ глазъ публики свое желудочное разстройство, а мать его, держа наготовѣ новый пріемъ лѣкарства, сидѣла сторожемъ у дверей. Женщины въ возрастѣ и съ характеромъ мистрисъ Пенткостъ большею частію находятъ наслажденіе въ томъ, чтобы поддерживать дурное настроеніе своего духа.

-- Вотъ, произнесла эта почтенная леди, вздыхая и покачивая головой съ улыбкой кислаго довольства на лицѣ,-- вотъ что называли вы удовольствіями дня, не такъ ли? О, какъ неблагоразумно поступили мы всѣ, покинувъ наши уютныя жилища!

Между тѣмъ лодка тихо скользила по изгибамъ воднаго лабиринта, лежавшаго между двумя Озерками. Съ обѣихъ сторонъ не видно было ничего кромѣ безконечнаго ряда тростниковъ. Ни вблизи, ни вдали не слышно было ни малѣйшаго звука, не видно было ни клочка обработанной или обитаемой земли.

-- Скучное здѣсь мѣсто, мистеръ Армадель, сказалъ весельчакъ Педгифтъ; -- но мы сейчасъ изъ него выберемся. Смотрите впередъ, сэръ! Вотъ и Заброшенный Прудъ.

Тростники, окружавшіе лодку справа и слѣва, раздвинулись по обѣимъ сторонамъ, и лодка внезапно выплыла въ широкій прудъ. По окраинамъ ближайшей его половины росъ все тотъ же однообразный тростникъ, а на противоположномъ концѣ его снова виднѣлась твердая земля, мѣстами образуя пустынные, песчаные холмы, мѣстами же представляя покатый, травянистый берегъ. Въ одномъ пунктѣ его помѣщалась плантація, въ другомъ находились наружныя строенія уединеннаго, стараго кирпичнаго дома, около садовой стѣны котораго пролегала проселочная дорога, примыкавшая къ пруду. Солнце садилось въ безоблачномъ небѣ, а вода, тамъ гдѣ не окрашивали ее солнечные лучи, смотрѣла холодно и мрачно. Уединеніе, казавшееся столь сладостнымъ, молчаніе, такъ волшебно дѣйствовавшее на присутствовавшихъ на первомъ Озеркѣ, при блескѣ яснаго дня, теперь сжимали душу и навѣвали какое-то уныніе среди наступавшихъ сумерекъ.

Лодка поплыла поперегъ пруда къ бухтѣ, вдавшейся въ травянистый берегъ. Тамъ привязаны были два или три плоскодонные плотика, свойственные Озеркамъ, а владѣльцы плотиковъ, удивленные появленіемъ незнакомыхъ людей, выглянули изъ-за угла садовой стѣны и молча на нихъ уставились. Нигдѣ болѣе не видно было другихъ признаковъ жизни. Ни кабріолетъ съ пони, ни мущина, ни женщина, никто еще не приближался къ берегамъ Заброшеннаго Пруда.

Молодой Педгифтъ, еще разъ посмотрѣвъ на часы, обратился къ миссъ Мильрой.

-- Не знаю, найдете ли вы вашу гувернантку, по возвращеніи въ Торпъ-Амброзъ, сказалъ онъ;-- но судя по времени, вы не увидите ея здѣсь. Вамъ лучше знать, мистеръ Армадель, прибавилъ онъ, обращаясь къ Аллану, можно ли разчитывать на обѣщаніе вашего друга явиться сюда?

-- Я совершенно увѣренъ, что онъ сдержитъ слово, отвѣчалъ Алланъ, посматривая вокругъ себя съ выраженіемъ обманутаго ожиданія, и нигдѣ не видя Мидвинтера.

-- Прекрасно, продолжалъ Педгифтъ Младшій.-- Если мы разведемъ здѣсь въ открытомъ полѣ огонь для нашего походнаго чая, другъ вашъ, сэръ, можетъ отыскать насъ по дыму. Это индѣйскій способъ отыскивать людей, пропадающихъ въ Саваннахъ, миссъ Мильрой, а здѣшняя мѣстность настолько дика и пустынна (не правда ли, миссъ?), что мы легко можемъ вообразить себя въ Саваннѣ!

Бываютъ искушенія, и преимущественно мелкія, которымъ женская натура никогда не умѣетъ противиться. Искушеніе воспользоваться своимъ вліяніемъ, въ качествѣ единственной молодой особы въ цѣломъ обществѣ, для того чтобы мгновенно разрушить весь планъ Аллана для встрѣчи его друга, было слишкомъ соблазнительно для майорской дочки. Она бросила на улыбавшагося Педгифта взглядъ, который непремѣнно долженъ былъ бы сразить его, еслибы можно было хоть чѣмъ-нибудь и когда-нибудь сразить адвоката!

-- Это самое уединенное, скучное и отвратительное мѣсто, какое мнѣ когда-либо приходилось видѣть! сказала миссъ Нелли.-- Если вы непремѣнно желаете устроить здѣсь чай, мистеръ Педгифтъ, то знайте, что для меня хлопотать вамъ не придется. Нѣтъ! Я останусь въ лодкѣ, и хоть я буквально умираю отъ жажды, по покамѣстъ мы не вернемся къ первому Озерку, я не дотронусь ни до чего!

Майоръ открылъ было ротъ для возраженія, но, къ величайшему удовольствію его дочери, мистрисъ Пенткостъ встала съ своего мѣста, прежде чѣмъ, онъ успѣлъ произнести слово, и окинувъ глазами берегъ, на которомъ не видно было ни малѣйшаго признака экипажей, съ сердцемъ спросила, не предстоитъ ли имъ опять возвращаться къ тому мѣсту, гдѣ они оставили экипажи въ полдень. Убѣдившись, что таковъ былъ дѣйствительно предполагаемый планъ, и что, по свойству окружающей мѣстности, экипажи не могли бы попасть къ Заброшенному Пруду, не сдѣлавъ большаго объѣзда, обратно черезъ Торпъ-Амброзъ, мистрисъ Пенткостъ (дѣйствуя въ интересахъ своего сына) тотчасъ же объявила, что никакая сила въ мірѣ не заставитъ ее оставаться на водѣ ночью.

-- Дайте мнѣ лодку! кричала почтенная Лэди въ сильномъ волненіи.-- Вездѣ, гдѣ есть вода, тамъ есть и ночной туманъ, а гдѣ есть ночной туманъ, тамъ сынъ мой, Самуилъ, всегда простужается. Не толкуйте мнѣ пожалуста о вашемъ лунномъ сіяніи и о вашемъ походномъ чаѣ подъ открытымъ небомъ: вы всѣ съ ума сошли! Эй, кто тамъ на берегу! крикнула мистрисъ Пенткостъ двумъ молчаливымъ собирателямъ тростника. Шесть пенсовъ награжденія тому, кто доставитъ обратно меня и моего сына въ своей лодкѣ!

На этотъ разъ молодой Педгифтъ еще не успѣлъ употребить своего вмѣшательства, какъ Алланъ уже уладилъ всѣ затрудненія съ необыкновенною кротостью и терпѣніемъ.

-- Я никакъ не могу допустить, мистрисъ Пенткостъ, чтобы вы возвращались домой въ какой-либо другой лодкѣ, кромѣ той, которая привезла васъ сюда, сказалъ онъ.-- Нѣтъ ни малѣйшей надобности (такъ какъ мѣсто это не нравится ни вамъ, ни миссъ Мильрой), чтобы кто-нибудь выходилъ здѣсь на берегъ, за исключеніемъ меня. Я долженъ выйдти на берегъ. Мой другъ Мидвинтеръ до сихъ поръ всегда былъ вѣренъ данному слову, и потому я никакъ не могу оставить Заброшенный Прудъ, покамѣстъ еще есть надежда увидать его здѣсь. Впрочемъ, изъ этого ничуть не слѣдуетъ, чтобъ я могъ помѣшать возвращенію цѣлаго общества. Съ вами остаются еще майоръ и мистеръ Педгифтъ, которые будутъ о васъ заботиться, и отправившись немедленно, вы можете вернуться къ экипажамъ до наступленія ночи. Я, съ своей стороны, подожду здѣсь еще съ полчаса моего друга, и потомъ отправлюсь вслѣдъ за вами въ одной изъ прибрежныхъ лодокъ.

-- Это самая умная вещь, какую вы сказали въ продолженіе всего дня, мистеръ Армадель, замѣтила мистрисъ Пенткостъ, снова усаживаясь съ необыкновенною поспѣшностью.-- Прикажите же имъ, чтобъ они не мѣшкали! воскликнула почтенная леди, грозя кулакомъ гребцамъ.-- Прикажите имъ, чтобъ они торопились!

Сдѣлавъ необходимыя распоряженія, Алланъ сошелъ на берегъ. Осторожный Педгифтъ (ни на минуту не отстававшій отъ своего кліента) попытался было идти за нимъ.

-- Намъ нельзя оставить васъ здѣсь одного, сэръ, проговорилъ онъ энергическимъ шепотомъ, сильно протестуя противъ рѣшенія Аллана.-- Пусть майоръ заботится о дамахъ, а я останусь съ вами здѣсь.

-- Нѣтъ, нѣтъ, сказалъ Алланъ, стараясь вернуть его назадъ. Они тамъ всѣ хандрятъ. Если вы дѣйствительно хотите оказать мнѣ услугу, то будьте добры, оставайтесь тамъ, гдѣ вы были, и постарайтесь развеселить общество.

Онъ махнулъ на прощаньи рукой, и гребцы отчалили отъ берега. Всѣ сидѣвшіе въ лодкѣ отвѣчали ему тѣмъ же прощальнымъ движеніемъ руки, кромѣ майорской дочки, которая сидѣла вдали отъ всѣхъ, спрятавъ лице подъ зонтикъ. Глаза Нелли были переполнены слезами. Какъ только Алланъ вышелъ изъ лодки, всѣ непріязненныя ощущенія мигомъ исчезли изъ ея сердца, и она почувствовала раскаяніе. "Какъ онъ добръ ко всѣмъ намъ! подумала она, и какая я негодная!" Движимая всѣми великодушными инстинктами своей натуры, она встала, чтобы загладить свою вину передъ, нимъ, и съ пылающими щеками, съ жадными, сверкающими глазами начала смотрѣть на него, когда онъ остался одинъ на берегу.

-- Не опаздывайте же, мистеръ Армадель! сказала она въ самозабвеніи, не заботясь о томъ, что могло подумать о ней остальное общество.

Но лодка была уже довольно далеко отъ берега, и при всей своей рѣшимости, Нелли произнесла эти слова слабымъ, едва внятнымъ голосомъ, который не долетѣлъ до слуха Аллана. Единственный звукъ, достигшій до него въ то время какъ лодка, доплывъ до противоположнаго конца Заброшеннаго Пруда, медленно исчезла въ тростникахъ, былъ звукъ концертины. Неутомимый Педгифтъ уже занималъ общество и,-- очевидно, подъ высокимъ покровительствомъ мистрисъ Пенткостъ,-- разыгрывалъ священный гимнъ.

Оставшись одинъ, Алланъ закурилъ сигару и сталъ ходить взадъ и впередъ по берегу.

"Отчего бы ей не сказать мнѣ хоть слово на прощаньи!" подумалъ онъ. "Я старался во всемъ угодить ей: я почти признался ей въ любви, а она вотъ какъ со мною поступаетъ!" Онъ остановился и сталъ разсѣянно смотрѣть на заходившее солнце и на быстро темнѣвшія воды Озерка. Непостижимое вліяніе окружавшей природы незамѣтно обхватило его душу и перенесло его мысли отъ миссъ Мильрой къ отсутствующему другу. Онъ вздрогнулъ и посмотрѣлъ вокругъ себя.

Собиратели тростника снова скрылись въ свое убѣжище, за угломъ садовой стѣны; ни одного живаго существа не видно было кругомъ; ни малѣйшій звукъ не раздавался вдоль всего пустыннаго берега. Даже и Алланомъ начинало овладѣвать уныніе. Время, назначенное Мидвинтеромъ для пріѣзда къ Заброшенному Пруду, миновало уже около часу. Онъ предупреждалъ Аллана, что возьметъ себѣ въ провожатые конюха изъ Торпъ-Амброза и пойдетъ къ Озерку кратчайшимъ путемъ, по проселочнымъ дорогамъ и тропинкамъ. Конюхъ хорошо зналъ мѣстность, а Мидвинтеръ былъ по обыкновенію чрезвычайно пунктуаленъ въ исполненіи даннаго слова. "Все ли благополучно въ Торпъ-Амброзѣ, подумалъ Алланъ. Не случилось ли съ нимъ чего-нибудь на дорогѣ?" Не желая оставаться долѣе въ сомнѣніи и бездѣйствіи, Алланъ рѣшился отправиться отъ Заброшеннаго Пруда сухимъ путемъ, въ надеждѣ встрѣтить своего друга. Онъ немедленно обогнулъ садовую стѣну и попросилъ одного изъ собирателей тростника указать ему дорогу въ Торпъ-Амброзъ.

Проводникъ свелъ его съ большой дороги и указалъ ему на едва замѣтный просвѣтъ въ крайнихъ деревьяхъ плантаціи. Еще разъ напрасно окинувъ глазами окрестность, Алланъ повернулся спиною къ Заброшенному Пруду и направилъ свои шаги къ деревьямъ.

На протяженіи нѣсколькихъ шаговъ тропинка шла прямо черезъ плантацію, но потомъ она внезапно сворачивала въ сторону, такъ что вода и открытое поле совершенно скрывались изъ виду. Алланъ неуклонно шелъ впередъ, не видя и не слыша ничего кругомъ себя, покамѣстъ не достигъ до новаго поворота. Тутъ онъ смутно различилъ человѣческую фигуру, одиноко сидѣвшую подъ деревомъ. Еще черезъ два шага онъ уже легко могъ узнать ее.

-- Мидвинтеръ! воскликнулъ онъ съ удивленіемъ.-- Мы не тутъ условились сойдтись съ вами! Чего же вы здѣсь дожидаетесь?

Мидвинтеръ всталъ молча. Вечерній мракъ, нависшій на деревьяхъ и скрывавшій его лицо, придавалъ его молчанію нѣчто таинственное.

Алланъ продолжалъ нетерпѣливо его разспрашивать.

-- Да развѣ вы одни сюда пришли? спросилъ онъ.-- Я думалъ, что васъ проводитъ конюхъ.

На этотъ разъ Мидвинтеръ рѣшился отвѣчать.

-- Дойдя до этихъ деревьевъ, сказалъ онъ,-- я отослалъ конюха назадъ. Онъ сказалъ мнѣ, что мы почти уже у Заброшеннаго Пруда, и что я никакъ не могу теперь сбиться съ дороги.

-- Ну, такъ что же заставило васъ остановиться въ этомъ мѣстѣ, когда онъ ушелъ? снова спросилъ Алланъ.-- Зачѣмъ вы не продолжали вашъ путь?

-- Не презирайте меня, отвѣчалъ тотъ,-- но у меня не достало духа.

-- Не достало духа? повторилъ Алланъ.

Онъ помолчалъ съ минуту.

-- О, я догадываюсь! сказалъ онъ, весело трепля Мидвинтера по плечу.-- Вы все еще избѣгаете Мильроевъ. Что за пустяки! Вѣдь я сказалъ вамъ, что васъ уже простили на мызѣ!

-- Нѣтъ, Алланъ, я вовсе не думалъ о вашихъ друзьяхъ. Дѣло въ томъ, что я сегодня самъ не свой. Я чувствую слабость и сильное раздраженіе нервовъ; всякая бездѣлица разстраиваетъ меня.

Онъ замолчалъ и отвернулся въ другую сторону, чувствуя на себѣ безпокойный, испытующій взглядъ Аллана.

-- Если вы хотите знать правду, сказалъ онъ порывисто,-- на меня нашелъ тотъ же самый ужасъ, который я уже испыталъ однажды на разбитомъ кораблѣ; голова моя страшно тяжела; сердце сжимается и замираетъ: я предчувствую, что намъ грозитъ что-то недоброе, если мы не разстанемся немедленно. Конечно, я не въ правѣ нарушить данное вамъ слово; но ради Бога освободите меня отъ него и позвольте мнѣ вернуться назадъ!

Всякій, коротко звавшій Мидвинтера, ясно увидалъ бы, что убѣждать его въ эту минуту было бы совершенно безполезно. Алланъ не сталъ ему противорѣчить.

-- Выйдемъ прежде изъ этого темнаго, душнаго мѣста, сказалъ онъ,-- и тогда уже станемъ говорить толкомъ. Вода и открытое небо отсюда въ нѣсколькихъ шагахъ. По вечерамъ я ненавижу лѣсъ, онъ даже на меня наводитъ ужасъ. А вы къ тому же слишкомъ долго засидѣлись надъ счетными книгами. Пойдемте-ка подышать на просторѣ свѣжимъ, благодатнымъ воздухомъ.

Мидвинтеръ остановился, подумалъ съ минуту и потомъ вдругъ покорился.

-- Вы, по обыкновенію, правы, сказалъ онъ,-- а я, по обыкновенію, виноватъ. Я только теряю время и огорчаю васъ понапрасну. Что за безуміе было съ моей стороны просить васъ, чтобы вы позволили мнѣ вернуться назадъ. Положимъ, что вы дѣйствительно согласились бы на это...

-- Ну? спросилъ Алланъ.

-- Ну, и на первомъ же шагу, повторилъ Мидвинтеръ,-- случилось бы что-нибудь такое, что непремѣнно задержало бы меня здѣсь, вотъ и все. Пойдемте.

Они молча пошли въ направленіи къ Пруду.

На послѣднемъ поворотѣ тропинки у Аллана погасла сигара. Покамѣстъ онъ зажигалъ ее, Мидвинтеръ продолжалъ идти далѣе, и первый вышелъ въ открытое поле. Но едва успѣлъ Алланъ зажечь спичку, какъ, къ удивленію его, Мидвинтеръ снова вернулся къ нему по тропинкѣ. Въ этой части лѣса было уже настолько свѣтло, чтобы различать окружающіе предметы. Когда Мидвинтеръ взглянулъ на Аллана, послѣдній выронилъ спичку изъ рукъ.

-- Боже праведный! воскликнулъ онъ, отскакивая назадъ,-- у васъ теперь точь-въ-точь такое же лицо, какъ было на разбитомъ кораблѣ!

Мидвинтеръ молча поднялъ руку. Его дикій взглядъ устремился на Аллана, а побѣлѣвшія губы приблизились къ самому уху послѣдняго.

-- Вы помните, какое у меня было тогда лицо, сказалъ онъ ему шепотомъ,-- но помните ли вы, что я говорилъ вамъ, когда вы съ докторомъ разсуждали о снѣ?

-- Я уже позабылъ этотъ сонъ, сказалъ Алланъ.

Мидвинтеръ взялъ его за руку и довелъ до конца послѣдняго поворота тропинки.

-- Не припомните ли вы его теперь? спросилъ онъ, указывая на озеро.

Солнце садилось на безоблачномъ горизонтѣ. Багряный цвѣтъ заката ярко отражался въ водахъ Заброшеннаго Пруда; открытое поле, разстилавшееся кругомъ, начинало подергиваться туманною пеленой, а на ближайшей окраинѣ озера, тамъ гдѣ еще такъ недавно не было ни души, стояла теперь лицомъ къ закату фигура женщины.

Оба Армаделя остановились, и молча окинули взглядомъ одинокую фигуру и печальный ландшафтъ.

Мидвинтеръ заговорилъ первый.

-- Вы видите его передъ собою, сказалъ онъ.-- Теперь прочтите ваши собственныя слова.

Онъ развернулъ рукопись, въ которой записанъ былъ сонъ, и поднесъ ее къ глазамъ Аллана. Указывая пальцемъ на тѣ строки, въ которыхъ разказывалось о первомъ видѣніи, онъ пропиталъ слѣдующія слова голосомъ, становившимся все ниже и ниже:

"Я остался одинъ во мракѣ. Я ждалъ. Мракъ разсѣялся, и я увидалъ, какъ бы на картинѣ, широкій, уединенный прудъ, окруженный со всѣхъ сторонъ открытымъ полемъ. На горизонтѣ за прудомъ видно было безоблачное небо, охваченное краснымъ заревомъ заката. На берегу пруда стояла тѣнь женщины."

Прочитавъ эти слова, онъ опустилъ руку, державшую рукопись, а другою указалъ на одинокую фигуру, которая повернувшись къ нимъ спиной, смотрѣла на заходящее солнце.

-- Смотрите, сказалъ онъ,-- тамъ, гдѣ была тѣнь, стоитъ теперь живая женщина. Вотъ вамъ первое изъ предостереженій сна! Если мы не разстанемся сейчасъ же, то второе видѣніе сна отождествится во мнѣ.

Его ужасающая, непоколебимая вѣра въ предопредѣленіе подѣйствовала даже на Аллана и заставила его замолчать.

Во время наступившей паузы женская фигура оставила свое мѣсто на берегу озера, и медленно пошла по его окраинѣ.

Алланъ быстро миновалъ послѣднія деревья плантаціи и вышелъ на открытое мѣсто. Первый предметъ, попавшійся ему на глаза, былъ маленькій кабріолетъ изъ Торпъ-Амброза.

Увидавъ его, молодой человѣкъ вздохнулъ свободнѣе и съ радостнымъ смѣхомъ повернулся къ Мидвинтеру.

-- Какой вздоръ вы мнѣ наболтали! сказалъ онъ.-- И какъ глупъ я былъ, что слушалъ эту чепуху! Да вѣдь это гувернантка пріѣхала!

Мидвинтеръ ничего не отвѣчалъ. Алланъ взялъ его за руку и попытался-было увлечь его за собою; но тотъ мгновенно освободившись, ухватился за Аллана обѣими руками, и старался оттащить его отъ фигуры, стоявшей на берегу озера, какъ нѣкогда отъ двери каюты на палубѣ корабля. Теперь, какъ и тогда, всѣ усилія его оказались напрасными. Теперь, какъ и тогда, Алланъ вырвался изъ рукъ своего друга.

-- Одинъ изъ насъ непремѣнно долженъ заговоритъ съ нею, сказалъ онъ.-- Если вы не хотите къ ней подойдти, такъ я подойду.

Сдѣлавъ нѣсколько шаговъ въ направленіи къ озеру, онъ услыхалъ позади себя слабый голосъ, тихо произнесшій слово Прощай. Онъ остановился съ чувствомъ непріятнаго удивленія и посмотрѣлъ кругомъ.

-- Это вы Мидвинтеръ? спросилъ онъ.

Отвѣта не послѣдовало. Послѣ минутнаго колебанія Алланъ вернулся въ лѣсъ, но Мидвинтера тамъ уже не оказалось. Тогда Алланъ снова посмотрѣлъ на озеро, не зная на что ему рѣшиться. Между тѣмъ одинокая фигура перемѣнила направленіе своей прогулки: она повернула въ другую сторону и пошла къ деревьямъ. По всей вѣроятности, Алланъ былъ ею замѣченъ. Оставить незнакомую женщину одну въ столь уединенномъ мѣстѣ, не сказавъ ей привѣтливаго слова, было невозможно. Во второй разъ Алланъ вышелъ изъ-за деревьевъ и пошелъ ей на встрѣчу.

Но подойдя къ ней на довольно близкое разстояніе, онъ остановился какъ вкопанный. Внезапный блескъ ея нежданно открывшейся красоты, между тѣмъ какъ она улыбалась ему и смотрѣла на него пытливыми глазами, парализовалъ его движенія и остановилъ слова, уже готовившіяся слетѣть съ его языка. Онъ начиналъ смутно сомнѣваться въ томъ, чтобы стоявшая передъ нимъ женщина была дѣйствительно гувернантка. Однако, сдѣлавъ надъ собою усиліе, онъ подошелъ къ ней ближе и назвалъ себя по-имени.

-- Позвольте спросить васъ, прибавилъ онъ,-- я вѣроятно имѣю удовольствіе видѣть...

Дама свободно и граціозно досказала ему его прерванную фразу:

-- Гувернантку майора Мильроя, миссъ Гуильтъ.

X. Примѣты горничной.

Все было спокойно въ Торпъ-Амброзѣ. Прихожая была пуста, въ комнатахъ темно. Прислуга, собравшаяся въ ожиданіи ужина въ саду, расположенномъ позади дома, глядя на чистое небо и восходящую луну, единодушно предсказывала, что общество вернется лишь позднею ночью. Общее мнѣніе, руководимое высокимъ авторитетомъ кухарки, было таково, что всѣ они могутъ садиться за ужинъ безъ малѣйшаго опасенія быть потревоженными звонкомъ. Дойдя до такого заключенія, слуги собрались вокругъ стола; но именно въ ту минуту, какъ они усаживались, у подъѣзда раздался звонокъ.

Недоумѣвая, что бы это значило, одинъ изъ присутствовавшихъ пошелъ на верхъ, чтобъ отворить дверь, и, къ своему величайшему удивленію, увидѣлъ Мидвинтера, одиноко стоявшаго на порогѣ и имѣвшаго (по мнѣнію слуги) больной и разстроенный видъ. Онъ спросилъ огня, и сказавъ, что ему ничего болѣе не нужно, немедленно удалился въ свою комнату. Слуга вернулся внизъ и сообщилъ своимъ товарищамъ, что съ пріятелемъ ихъ господина, вѣроятно, случилось что-нибудь недоброе.

Вошедъ въ свою комнату, Мидвинтеръ заперъ дверь и сталъ поспѣшно наполнять свой мѣшокъ необходимыми дорожными принадлежностями. Потомъ онъ досталъ изъ запертаго ящика нѣсколько маленькихъ подарковъ, полученныхъ имъ на память отъ Аллана: сигарочницу, кошелекъ, золотыя пуговицы для рубашки, и спряталъ ихъ въ боковой карманъ своего платья. Окончивъ все это, онъ схватилъ мѣшокъ и взялся за ручку двери. Но тутъ онъ впервые остановился. Опрометчивая торопливость всѣхъ его послѣднихъ дѣйствій внезапно исчезла, и тупое отчаяніе, написанное на лицѣ его, стало понемногу смягчаться: онъ ждалъ, не выпуская двери изъ рукъ.

До этой минуты онъ сознавалъ въ себѣ только одно побужденіе, одну цѣль, къ которой неуклонно стремился. "Ради Аллана!" сказалъ онъ себѣ, когда, повернувшись къ роковому ландшафту, онъ увидалъ своего друга, шедшаго на встрѣчу женщины стоявшей у пруда. "Ради Аллана," повторилъ онъ опять, переходя черезъ открытое поле, разстилавшееся позади лѣса и видя чернѣвшуюся въ полусвѣтѣ сумерекъ длинную линію насыпей и отдаленное мерцаніе фонарей желѣзной дороги, которые какъ будто манили его къ себѣ издалека.

И только теперь, когда онъ остановился въ раздумьи передъ дверью, и когда впервые охладѣлъ въ немъ лихорадочный жаръ, неудержимо толкавшій его впередъ, болѣе благородные инстинкты его природы сильно заговорили противъ суевѣрнаго отчаянія, которое заставляло его бѣжать отъ всего что было ему близко и дорого. Убѣжденіе въ жестокой необходимости покинуть Аллана ради его же собственной пользы оставалось въ немъ непоколебимымъ съ тѣхъ поръ, какъ на берегу Заброшеннаго Пруда осуществилось первое видѣніе сна. Но теперь его собственное сердце стало упрекать его. "Ступай, если ты непремѣнно долженъ и хочешь уйдти! Но вспомни время, когда ты былъ боленъ, и онъ сидѣлъ у твоего изголовья; когда у тебя не было друзей, и онъ открылъ тебѣ свое сердце. Если ты не смѣешь говорить съ нимъ, то напиши ему, по крайней мѣрѣ, и попроси его простить тебя, прежде нежели ты покинешь его на вѣки!"

Полуотворенная дверь снова тихо затворилась. Мидвинтеръ сѣлъ за письменный столъ и взялъ перо. Нѣсколько разъ пытался онъ написать прощальныя слова, но ему безпрестанно приходилось начинать сызнова, и полъ уже усѣянъ былъ вокругъ него цѣлою кучей изорванныхъ бумажекъ. Напрасно онъ гналъ отъ себя прошедшее: оно снова становилось передъ нимъ и смотрѣло на него съ упрекомъ. Обширная спальня, въ которой онъ сидѣлъ, теперь невольно превращалась въ его воображеніи въ маленькую, тѣсную канурку сельскаго трактира, гдѣ нѣкогда лежалъ онъ больной. Ласковая рука, гладившая его тогда по плечу, какъ будто снова касалась его въ настоящую минуту; ласковый голосъ, ободрявшій его въ то время, такъ же дружественно звучалъ въ его ушахъ и теперь. Онъ положилъ руки на столъ и въ нѣмомъ отчаяніи опустилъ на нихъ свою голову. Прощальныя слова, которыхъ не въ состояніи былъ выговорить его языкъ, отказывалось написать и перо это. Между тѣмъ какъ суевѣріе безпощадно побуждало его уйдти, пока не ушло время, любовь къ Аллану безпощадно удерживала его въ Торпъ-Амброзѣ, пока не напишетъ онъ своей прощальной просьбы о прощеніи и состраданіи.

Вдругъ онъ всталъ съ внезапною рѣшимостію и позвонилъ слугу.

-- Когда мистеръ Армадель вернется, сказалъ онъ,-- попросите его извинить меня, если я не сойду внизъ, и скажите, что я уже легъ спать.

Онъ заперъ дверь, погасилъ свѣчу и остался одинъ во мракѣ. "Ночь помѣшаетъ намъ быть вмѣстѣ," сказалъ онъ, "и время, можетъ-быть, дастъ мнѣ силу написать ему. Я могу уйдти рано поутру; я могу уйдти въ то время какъ".... онъ не договорилъ своей мысли, но изъ души его, истерзанной борьбой, вырвался первый вопль страданія.

Онъ ждалъ одинъ во мракѣ. По мѣрѣ того какъ время шло, умъ его начиналъ медленно изнемогать подъ тяжестію ощущеній, давившихъ его въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ сряду. Имъ овладѣла какая-то тупость; онъ не пытался ни зажечь свѣчу, ни писать, и сидѣлъ не шевелясь и ни разу не подойдя къ открытому окну, до тѣхъ поръ пока въ тишинѣ ночи не раздался первый стукъ приближавшихся экипажей. Вотъ они подъѣхали къ крыльцу; онъ слышалъ какъ лошади кусали удила, онъ слышалъ какъ раздались на лѣстницѣ голоса Аллана и молодаго Педгифта, и все продолжалъ сидѣть во мракѣ, молчаливый, неподвижный, не обнаруживая ни малѣйшаго участія къ звукамъ, долетавшимъ до него снаружи.

Когда экипажи отъѣхали, голоса все продолжали раздаваться на лѣстницѣ; было очевидно, что молодые люди заговорились между собою на прощаньи. Каждое слово, произносимое ими, долетало до Мидвинтера черезъ отворенное окно. Предметомъ ихъ разговора была новая гувернантка; Алланъ громко восхвалялъ ее. По его словамъ, еще никогда въ жизни не приходилось ему такъ пріятно проводить время какъ возвращаясь въ лодкѣ съ миссъ Гуильтъ съ Заброшеннаго Пруда въ первое озеро, гдѣ ожидало ихъ все общество. Вполнѣ раздѣляя мнѣніе своего кліента насчетъ прелестной незнакомки, молодой Педгифтъ, впрочемъ, совершенно иначе отнесся къ этому предмету, какъ только онъ попалъ въ его руки. Прелести миссъ Гуильтъ ни мало не помѣшали ему подмѣтить впечатлѣніе, произведенное гувернанткой на ея хозяина и воспитанницу.

-- Въ семействѣ майора Мильроя что-нибудь да неладно, сэръ, сказалъ молодой Педгифтъ.-- Замѣтили ли вы какимъ взглядомъ майоръ обмѣнялся съ своею дочерью, когда миссъ Гуильтъ стала извиняться, что такъ поздно явилась на Заброшенный Прудъ? Вы не помните? Но вы вѣрно не забыли, что сказала при этомъ Гуильтъ?

-- Кажется что-то о мистрисъ Мильрой, не такъ ли? возразилъ Алланъ.

Голосъ молодаго Педгифта таинственно понизился.

-- Миссъ Гуильтъ прибыла на мызу сегодня послѣ обѣда, сэръ, въ то самое время, которое я назначалъ для ея пріѣзда, и, вѣроятно, присоединилась бы къ намъ въ опредѣленный мною же часъ, еслибъ ей не помѣшала мистрисъ Мильрой. Мистрисъ Мильрой потребовала ее къ себѣ на верхъ, едва та успѣла войдти въ домъ, и продержала ее добрыхъ полчаса, если не больше. Вотъ чѣмъ оправдывала миссъ Гуильтъ свое позднее появленіе у Заброшеннаго Пруда.

-- Прекрасно, но что жь изъ этого?

-- Вы, кажется, забываете, сэръ, какіе слухи носились о мистрисъ Мильрой между сосѣдями, прежде чѣмъ майоръ поселился здѣсь; мы всѣ отъ самого доктора знаемъ что она слишкомъ слаба и больна, чтобы принимать у себя чужихъ людей. Такъ не странно ли это, что она вдругъ почувствовала себя настолько крѣпкою, чтобы потребовать въ свою комнату миссъ Гуильтъ (въ отсутствіе своего мужа), какъ только миссъ Гуильтъ перешагнула черезъ порогъ ея дома?

-- Ничуть не странно. Ей просто хотѣлось познакомиться поскорѣе съ гувернанткой своей дочери.

-- Положимъ такъ, мистеръ Армадель. Однако майоръ и миссъ Нелли смотрятъ на это обстоятельство совершенно иначе. Я не спускалъ съ нихъ обоихъ глазъ, покамѣстъ гувернантка разказывала имъ, какъ мистрисъ Мильрой потребовала ее къ себѣ на верхъ. Еще ни у кого не приходилось мнѣ видѣть такого испуганнаго лица, какое было въ эту минуту у бѣдной миссъ Мильрой, и если мнѣ позволено будетъ, подъ величайшимъ секретомъ, позлословить немножко и насчетъ храбраго воина, то я скажу, что и самъ майоръ струхнулъ не меньше дочери. Повѣрьте мнѣ на слово, сэръ, что на вашей хорошенькой мызѣ дѣла идутъ не совсѣмъ ладно, и что миссъ Гуильтъ уже замѣшана въ нихъ.

Наступила минута молчанія, затѣмъ голоса послышались уже вдали отъ дому: Алланъ, вѣроятно, провожалъ на нѣсколько шаговъ молодаго Педгифта, возвращавшагося домой.

Чрезъ нѣсколько времени въ галлереѣ опять раздался голосъ Аллана, который спрашивалъ о своемъ другѣ, и голосъ слуги, который передавалъ ему порученіе Мидвинтера. Послѣ этого краткаго перерыва, молчаніе ненарушимо продолжалось до тѣхъ поръ, пока не наступило время запирать домъ. Безпрерывная ходьба слугъ по дому, стукъ запиравшихся дверей, лай собаки на заднемъ дворѣ,-- всѣ эти звуки возвѣстили Мидвинтеру, что уже становится поздно. Онъ машинально всталъ, чтобы зажечь свѣчу. Но голова его закружилась, рука задрожала, онъ положилъ спичечницу и возвратился на свое мѣсто. Разговоръ между Алланомъ и молодымъ Педгифтомъ пересталъ занимать его съ той самой минуты, какъ онъ прекратился, а теперь даже и сознаніе, что онъ даромъ теряетъ драгоцѣнное время, совершенно для него утратилось, какъ скоро смолкъ въ домѣ шумъ, пробудившій его отъ забытья. И физическія, и нравственныя силы были у него равно истощены, и онъ съ тупою покорностію ждалъ грядущаго зла, которое долженъ былъ привести ему наступавшій день.

Послѣ длиннаго промежутка молчанія, тишина вторично нарушилась голосами, раздавшимися внѣ дома; на этотъ разъ разговаривали между собою женщина и мущина. Судя по первымъ словамъ, можно было сейчасъ догадаться, что между ними происходитъ тайное свиданіе, и что мущина одинъ изъ торпъ-амброзскихъ слугъ, а женщина одна изъ служанокъ мызы.

И тутъ, послѣ первыхъ привѣтствій, разговоръ сталъ вертѣться на новой гувернанткѣ. Женщину мучили предчувствія (основанныя единственно на красотѣ миссъ Гуильтъ),-- предчувствія, которыя она неудержимо высказывала мущинѣ, какъ ни старался тотъ отвлечь ея вниманіе къ другимъ предметамъ.

-- Рано или поздно, говорила женщина,-- слова мои должны оправдаться, и на мызѣ произойдетъ страшный "взрывъ." Хозяинъ, если говорить по секрету, много терпитъ отъ хозяйки. Майоръ лучшій изъ людей; онъ ни о комъ и ни о чемъ больше не думаетъ какъ о дочери и о своихъ вѣчныхъ часахъ. Но чуть заведется въ домѣ смазливая женщина, мистрисъ Мильрой начнетъ ревновать ее, лежа на своемъ болѣзненномъ одрѣ, до изступленія, до бѣшенства! Если миссъ Гуильтъ (которую, конечно, можно назвать смазливою, невзирая на ея отвратительные волосы) не раздуетъ черезъ нѣсколько дней эту искру до настоящаго пожара, то хозяйка перестанетъ быть хозяйкой, вспомните мое слово! Но во всякомъ случаѣ вина на этотъ разъ должна пасть на майорову мать. Между старухой и хозяйкой два года тому назадъ была ужасная ссора, послѣ которой старуха уѣхала въ бѣшенствѣ, сказавъ своему сыну, въ присутствіи всей прислуги, что еслибъ у него была хоть капля здраваго смысла, то онъ никогда не подчинился бы такъ характеру своей жены. Обвинять майорову мать въ томъ, что она нарочно подыскала для своей внучки красивую гувернантку, чтобы побѣсить невѣстку, быть-можетъ, было бы не совсѣмъ справедливо. Но можно смѣло утверждать, что старуха менѣе чѣмъ кто другой желала потакать ревности хозяйки, и вовсе не желала отказывать дѣльной и почтенной гувернанткѣ лишь потому, что у этой гувернантки смазливое личико. Чѣмъ все это кончится, предсказывать за-ранѣе трудно, но вѣрно то, что конецъ будетъ плохой. Дѣла на мызѣ ужь и теперь идутъ какъ нельзя хуже. Миссъ Нелли, вернувшись съ прогулки, плакала (первый дурной знакъ); хозяйка ни на кого не разсердилась (второй дурной знакъ); хозяинъ простился съ нею черезъ дверь (третій дурной знакъ), а гувернантка заперлась въ своей комнатѣ (что было самымъ дурнымъ знакомъ, потому что это показывало ея недовѣріе къ слугамъ).

Такъ неудержимо лился потокъ женской болтовни, достигая черезъ окно до ушей Мидвинтера, пока на заднемъ дворѣ не пробили часы, и тѣмъ не положили конца разговору. Когда замерли послѣдніе звуки колокола, голосовъ уже не было слышно, и молчаніе болѣе не нарушалось.

Черезъ нѣсколько времени Мидвинтеръ сдѣлалъ новое усиліе, чтобы стряхнуть съ себя оцѣпенѣніе. На этотъ разъ онъ немедленно зажегъ свѣчу и взялся за перо.

При первой попыткѣ, онъ сталъ писать съ внезапною легкостью выраженія, которая, продолжая возрастать по мѣрѣ того какъ письмо подвигалось впередъ, возбудила въ немъ, наконецъ, смутное сомнѣніе, точно ли онъ владѣетъ полнымъ присутствіемъ сознанія. Онъ всталъ изъ-за стола, смочилъ голову и лицо свѣжею водой, и снова вернулся прочитать то что написалъ. Смыслъ едва былъ понятенъ; цѣлыя фразы оставались недоконченными; одно слово стояло вмѣсто другаго; словомъ, въ каждой строкѣ высказывался протестъ усталаго мозга противъ безпощадной воли, которая заставляла его дѣйствовать. Мидвинтеръ изорвалъ этотъ листъ какъ и всѣ прочіе, и изнемогая, наконецъ, въ борьбѣ, опустилъ свою усталую голову на подушку. Силы оставили его почти мгновенно, и онъ заснулъ, не успѣвъ погасить свѣчу.

Его разбудилъ стукъ въ дверь. Солнечные лучи вливались въ комнату; свѣча сгорѣла до тла, а слуга ожидалъ его за дверью съ письмомъ, полученнымъ на его имя съ утреннею почтой:

-- Простите, сэръ, сказалъ слуга,-- что я васъ обезпокоилъ; но на письмѣ сказано: вручить немедленно, и я полагалъ, что оно заключаетъ въ себѣ что-либо особенно важное.

Мидвинтеръ поблагодарилъ его и взглянулъ на письмо. Оно дѣйствительно было важное, потому что шло отъ мистера Брока.

Молодой человѣкъ остановился, чтобы собраться съ мыслями. Изорванные клочки бумаги, валявшіеся на поду, въ одну минуту привели его къ сознанію своего положенія. Онъ снова заперъ дверь, опасаясь, чтобъ Алланъ не всталъ ранѣе обыкновеннаго, и не зашелъ къ нему навѣдаться. Потомъ, съ непостижимымъ равнодушіемъ ко всему что могъ писать ему теперь священникъ, онъ вскрылъ письмо мистера Брока и прочелъ слѣдующее:

"Вторникъ.

"Любезный Мидвинтеръ, я нахожу, что иногда лучше бываетъ сообщать дурныя вѣсти сразу и въ нѣсколькихъ словахъ. И потому выслушайте, что я разкажу вамъ о своей неудачѣ. Вся моя предусмотрительность не повела ни къ чему: женщина ускользнула отъ меня.

"Это несчастіе,-- я не могу иначе назвать его,-- случилось вчера (въ понедѣльникъ). Въ этотъ день, между одиннадцатью и двѣнадцатью часами утра, дѣло, первоначально вызвавшее меня въ Лондонъ, заставило меня отлучиться въ консисторіальный судъ; но уходя, я приказалъ своему слугѣ Роберту зорко наблюдать до моего возвращенія за домомъ, находящимся противъ нашей квартиры. Черезъ полтора часа послѣ моего отъѣзда, онъ замѣтилъ, что къ дому подъѣхалъ пустой кабріолетъ. Сначала показались чемоданы и мѣшки, а за ними вышла и сама женщина въ платьѣ, которое я видѣлъ на ней при нашей первой встрѣчѣ. Обезпечивъ себя заранѣе кабріолетомъ, Робертъ пустился по ея слѣдамъ на станцію сѣверо-западной желѣзной дороги; онъ видѣлъ, какъ она прошла черезъ залъ, гдѣ продаются билеты, какъ она достигла до платформы; но тутъ въ толпѣ и суматохѣ, причиненной отправленіемъ большаго смѣшаннаго поѣзда, онъ потерялъ ее изъ виду. Впрочемъ, я долженъ отдать ему справедливость, что онъ сейчасъ же нашелся. Вмѣсто того чтобы тратить время на безполезные розыски на платформѣ, онъ пересмотрѣлъ всю линію вагоновъ, и положительно объявилъ мнѣ, что не видалъ ея ни въ одномъ. Впрочемъ, онъ допускаетъ, что поиски его были не вполнѣ удовлетворительны, такъ какъ онъ производилъ ихъ на скорую руку, за нѣсколько минутъ до отправленія поѣзда. Но въ моихъ глазахъ это послѣднее обстоятельство ровно ничего не значитъ. Я точно также не вѣрю мнимому отъѣзду женщины съ этимъ поѣздомъ, какъ еслибъ я самъ обыскалъ всѣ вагоны, и вы, конечно, согласитесь со мною.

"Теперь вы знаете, какъ случилось это несчастіе. Не будемъ же тратитъ время и слова на безполезныя сѣтованія. Зло совершилось, и мы должны отыскать средства, чтобы поправить его.

"То, что я уже сдѣлалъ съ своей стороны, можетъ быть разказано въ двухъ словахъ. Вся моя прежняя нерѣшимость поручить это щекотливое дѣло человѣку постороннему мгновенно исчезла, какъ скоро я выслушалъ докладъ Роберта. Я тотчасъ же вернулся въ городъ, и конфиденціально изложилъ все дѣло своимъ адвокатамъ. Совѣщаніе наше продолжалось довольно долго, и когда я вышелъ изъ конторы, почтовый часъ уже миновалъ, иначе я написалъ бы вамъ еще въ понедѣльникъ, вмѣсто того чтобы писать сегодня. Мнѣніе адвокатовъ неутѣшительно. Они напрямикъ объявили мнѣ, что весьма трудно будетъ отыскать потерянный слѣдъ. Но они обѣщали употребить всѣ свои старанія, и мы уже условились относительно вашего будущаго образа дѣйствій, за исключеніемъ одного пункта, въ которомъ мы положительно расходимся. Я долженъ объяснить вамъ, въ чемъ состоитъ это разногласіе, потому что, покамѣстъ дѣла удерживаютъ меня вдали отъ Торпъ-Амброза, вы единственный человѣкъ, на котораго я съ увѣренностію могу возложить провѣрку моихъ убѣжденій.

"Итакъ, адвокаты держатся того мнѣнія, что женщина съ перваго же раза замѣтила, что за нею наблюдаютъ, и что, слѣдовательно, нѣтъ причины предполагать, чтобъ у нея хватило дерзости такъ скоро явиться въ Торпъ-Амброзъ; что если она и замышляетъ какое-либо зло, то она совершитъ его сначала чрезъ подставное лицо, и что друзьямъ и попечителямъ Аллана остается пассивно ждать дальнѣйшаго хода событій. Мое собственное мнѣніе діаметрально противоположно мнѣнію адвокатовъ. Послѣ всего случившагося на желѣзной дорогѣ я не отрицаю, что женщина, вѣроятно, подозрѣвала, что за нею наблюдаютъ. Но она не имѣла причины убѣдиться, что ей не удалось обмануть меня, и я совершенно увѣренъ, что у нея хватитъ смѣлости напасть на васъ въ расплохъ и овладѣть такъ или иначе довѣріемъ Аллана прежде чѣмъ мы успѣемъ предупредить ее. Вы, и только вы одни (покамѣстъ дѣла удерживаютъ меня въ Лондонѣ), можете рѣшить, правъ я или нѣтъ, и вотъ какимъ образомъ. Немедленно наведите справки о томъ, не появилась ли вскорѣ послѣ прошедшаго понедѣльника, въ самомъ Торпъ-Амброзѣ, или въ его окрестностяхъ, какая-либо незнакомая женщина. Если найдется такая особа (а въ провинціи никто не ускользаетъ отъ вниманія), то постарайтесь увидать ее, и спросите себя, соотвѣтствуетъ ли ея лицо примѣтамъ, которыя я сейчасъ опишу вамъ. Вы можете положиться на мою точность. Я не разъ видалъ эту женщину безъ вуаля, и въ послѣдній разъ разсмотрѣлъ ее въ превосходную зрительную трубку.

"1) Волосы свѣтлорусые и (повидимому) не слишкомъ густые. 2) Лобъ высокій, узкій и, начиная отъ бровей, покатый. 3) Брови едва обозначены, глаза малы, скорѣе темные чѣмъ свѣтлые, не то сѣрые, не то каріе (я не настолько близко видѣлъ ее, чтобы съ точностію опредѣлить ихъ цвѣтъ). 4) Носъ орлиный. 5) Губы тонкія, и верхняя больше нижней. 6) Цвѣтъ лица изобличаетъ первобытную свѣжесть и бѣлизну, перешедшую съ лѣтами въ печальную, болѣзненную блѣдность. 7) Подбородокъ вогнутъ, и на лѣвой сторонѣ его замѣтно что-то въ родѣ родимаго пятна или шрама,-- не могу сказать вамъ навѣрное.

"О выраженіи лица не скажу ничего, потому что вы можете увидать ее при обстоятельствахъ, которыя до извѣстной степени могутъ измѣнить это выраженіе. Старайтесь признать ее лишь по чертамъ лица, которыхъ не въ состояніи измѣнить никакія обстоятельства. Если въ сосѣдствѣ окажется незнакомка, и если лицо ея будетъ соотвѣтствовать даннымъ мною примѣтамъ,-- женщина открыта. Тогда немедленно отправьтесь къ ближайшему законнику, и отъ моего имени и за моимъ ручательствомъ насчетъ уплаты всѣхъ могущихъ быть по этому случаю издержекъ, устройте надъ нею самый строгій надзоръ, какъ днемъ, такъ и ночью. Распорядившись этимъ, поспѣшите увѣдомить меня безъ малѣйшаго отлагательства, и я съ первымъ поѣздомъ отправлюсь въ Норфокъ, невзирая на то, кончены ли будутъ мои дѣла или нѣтъ.

"Во всякомъ случаѣ, удастся или не удастся вамъ подтвердить мои подозрѣнія, пишите мнѣ съ первою отходящею почтой, хотя бы вамъ пришлось извѣстить меня только о полученіи моего письма! Въ разлукѣ съ Алланомъ, я мучусь отъ безпокойства и неизвѣстности, которыя вы одни можете разсѣять. Зная васъ, я увѣренъ, что мнѣ не нужно болѣе прибавлять ни слова.

"Вашъ всегдашній другъ,
"Децимусъ Брокъ."

Вполнѣ отдавшись роковому убѣжденію, что онъ долженъ разстаться съ Алланомъ, Мидвинтеръ прочелъ сначала до конца разказъ священника о постигшей его неудачѣ, безъ малѣйшаго участія и удивленія. Единственною частью письма, на которую онъ взглянулъ вторично, былъ конецъ. Онъ во второй разъ прочелъ послѣдній параграфъ и задумался надъ нимъ. "Я много обязанъ мистеру Броку," подумалъ онъ; "и никогда болѣе не увижу его. То, о чемъ онъ проситъ меня, напрасно и безполезно; но такъ какъ просьба эта идетъ отъ него, я долженъ исполнить ее. Одинъ взглядъ на эту женщину съ его письмомъ въ рукѣ, а потомъ два-три слова, чтобы извѣстить его она это или нѣтъ,-- вотъ все что нужно."

Онъ опять остановился въ раздумьѣ у полурастворенной двери; опять жестокая необходимость написать Аллану послѣднее прости удерживала его въ этой комнатѣ и безпощадно смотрѣла ему въ лицо.

Онъ взглянулъ въ нерѣшимости на письмо священника. "Я напишу обоимъ вмѣстѣ," сказалъ онъ самъ себѣ: "это будетъ легче." При послѣднихъ словахъ на лицѣ у него выступила яркая краска. Онъ сознавалъ, что дѣлаетъ то, чего еще никогда не дѣлалъ до сихъ поръ, что онъ съ намѣреніемъ отдаляетъ отъ себя тяжелый часъ разлуки, отыскивая въ письмѣ мистера Брока лишь предлогъ, для того чтобы выиграть время.

Единственные звуки, достигавшіе до него черезъ растворенную дверь, были звуки, прозводимые возней Аллана въ сосѣдней комнатѣ. Онъ немедленно вышелъ въ пустой корридоръ, и никого не встрѣтивъ на лѣстницѣ, направился къ выходу. Страхъ, что встрѣча съ Алланомъ можетъ поколебать его рѣшимость, не покидалъ его и въ настоящую минуту, такъ какъ онъ не покидалъ его въ продолженіе всей ночи. Сойдя съ лѣстницы, онъ глубоко вздохнулъ, какъ бы сваливъ съ себя тяжелое бремя, а между тѣмъ бремя это было не что иное, какъ опасеніе услышать дружескій прийѣтъ отъ единственнаго любимаго имъ на свѣтѣ существа.

Держа въ рукѣ письмо, мистера Брока, онъ вошелъ въ темную аллею и направился по кратчайшей дорогѣ къ майорской мызѣ. Онъ совершенно забылъ разговоръ, слышанный имъ ночью. Письмо священника было единственною побудительною причиной увидать незнакомку, а воспоминаніе, влекшее его къ тому мѣсту, гдѣ жила она, было воспоминаніе о возгласѣ Аллана, когда тотъ впервые призналъ гувернантку въ женской фигурѣ, одиноко стоявшей у пруда.

Дошедъ до калитки мызы, Мидвинтеръ остановился. Его поразила мысль, что онъ можетъ самъ испортить все дѣло, если станетъ слишкомъ явно провѣрять письмо священника. Такъ какъ онъ твердо рѣшился просить у нея свиданія, то уже одна эта просьба могла возбудить ея подозрѣніе, а видъ письма въ его рукѣ долженъ былъ неминуемо подтвердить ихъ. Она могла разрушить всѣ его планы, немедленно оставивъ комнату. Раскрывъ письмо, съ тѣмъ чтобы сначала запечатлѣть въ своемъ умѣ описаніе ея примѣтъ, а потомъ уже сойдтись съ нею лицомъ къ лицу, онъ медленно повернулъ за уголъ дома, и еще разъ прочелъ всѣ семь пунктовъ, на которые, по его мнѣнію, лицо незнакомки должно было отвѣчать утвердительно.

Посреди утренней тишины, господствовавшей въ паркѣ, можно было различать даже самые легкіе звуки, раздавшіеся вдали. Именно такой звукъ или точнѣе шелестъ отвлекъ вниманіе Мидвинтера отъ чтенія письма.

Онъ поднялъ глаза и увидалъ себя на краю широкаго, поросшаго травой рва, по одну сторону котораго былъ паркъ, а по другую тянулась высокая живая изгородь изъ лавровыхъ деревьевъ. Изгородь, очевидно, окружала задній садикъ мызы, а ровъ назначенъ былъ для того, чтобы защищать ее отъ потравы скота, пасшагося въ паркѣ. Внимательно прислушавшись къ легкому звуку, который становился все слабѣе и слабѣе, Мидвинтеръ узналъ въ немъ шелестъ женскихъ платьевъ. Нѣсколько далѣе черезъ ровъ переброшенъ былъ мостикъ, который оканчивался маленькою калиткой и соединялъ садъ съ паркомъ. Молодой человѣкъ вошелъ въ калитку, переправился черезъ мостикъ, и отворивъ дверь, находившуюся на другомъ его концѣ, очутился въ бесѣдкѣ, густо обвитой ползучими растеніями, откуда виденъ былъ весь садъ съ одного конца до другаго.

Онъ заглянулъ въ аллею и увидалъ двѣ женскія фигуры, медленно удалявшіяся отъ него по направленію къ мызѣ. Наименьшая изъ двухъ ни на одну минуту не привлекла его вниманія; онъ даже не далъ себѣ труда припомнить, была ли то или нѣтъ, майорская дочка. Глаза его прикованы были къ другой фигурѣ, которая съ обворожительною граціей шла по дорожкѣ, драпированная легкими складками своего длиннаго платья. Предъ нимъ вторично осуществилось видѣніе сна; предъ нимъ снова стояла женщина, повернувшись спиной, какъ, онъ видѣлъ ее у пруда!

Можно было предполагать, что гувернантка и ея воспитанница еще разъ обойдутъ садъ и снова вернутся къ бесѣдкѣ. Этого только и ждалъ Мидвинтеръ. Мысль о нескромности его поступка ни мало не остановила его при входѣ въ бесѣдку, и даже въ настоящую минуту его нисколько не тревожило подобное сознаніе. Вся воспріимчивость его натуры, утомленная тяжелою борьбой прошедшей ночи, какъ будто притупилась; упрямая рѣшимость выполнить то, для чего онъ пришелъ сюда, совершенно заглушила въ немъ всѣ прочія ощущенія. Онъ дѣйствовалъ и даже смотрѣлъ такъ, какъ дѣйствовалъ и смотрѣлъ бы на его мѣстѣ самый рѣшительный человѣкъ въ мірѣ. Въ промежуткѣ ожиданія, покамѣстъ гувернантка и ея воспитанница оканчивали начатый кругъ, онъ настолько могъ владѣть собой, что еще разъ открылъ письмо мистера Брока и освѣжилъ въ своей памяти извѣстные семь пунктовъ.

Еще онъ весь погруженъ былъ въ это занятіе, какъ до ушей его долетѣлъ легкій шорохъ платьевъ, снова возвращавшихся въ его сторону. Притаившись въ тѣни бесѣдки, онъ ждалъ, чтобы сократилось между ними разстояніе. Живо запечатлѣвъ въ своемъ умѣ сообщенныя ему примѣты, онъ сталъ вопрошать лицо женщины при яркомъ свѣтѣ утра, по мѣрѣ того какъ она подвигалась впередъ, и вотъ какой отвѣтъ дало ему это лицо.

Волосы, по описанію священника, должны были быть свѣтлорусые и рѣдкіе, между тѣмъ какъ волосы приближавшейся къ Мидвинтеру женщины, роскошные по своей длинѣ и густотѣ, были того замѣчательнаго цвѣта, съ которымъ никакъ не мирится предубѣжденіе сѣверныхъ націй: они были рыжіе! Лобъ, по описанію священника, долженъ былъ быть высокій, узкій, и начиная отъ бровей покатый; брови едва обозначенныя, глаза маленькіе, а цвѣтъ ихъ не то сѣрый, не то карій. У этой же женщины, напротивъ, лобъ былъ низкій прямой и постепенно расширявшійся къ вискамъ; брови ея, отчетливо и въ то же время нѣжно обозначенные, были немного темнѣе волосъ; глаза, большіе, блестящіе и красиво разрѣзанные, были того безукоризненнаго голубаго цвѣта (безъ всякой примѣси зеленаго или сѣраго оттѣнка), который такъ часто возбуждаетъ нашъ восторгъ въ картинахъ и книгахъ, и такъ рѣдко встрѣчается въ природѣ. Носъ, по описанію священника, долженъ былъ бытъ орлиный, между тѣмъ какъ у этой женщины онъ не представлялъ ни малѣйшаго уклоненія ни вверхъ, ни внизъ: то былъ прямой, изящно сформированный носъ древнихъ статуй и бюстовъ, съ нѣсколько короткою верхнею губой. Губы, по описанію священника, должны были быть тонки, и верхняя -- больше нижней; цвѣтъ лица -- болѣзненно-блѣдный; подбородокъ -- вогнутый, и на лѣвой сторонѣ его родимое пятно или шрамъ. У этой же женщины, наоборотъ, губы были полныя, роскошныя и сладострастныя. Она имѣла тотъ очаровательный цвѣтъ лица, который нерѣдко встрѣчается у рыжихъ: нѣжный румянецъ, игравшій на ея щекахъ, мягко сливался съ бѣлизной лба и шеи. Ея округленный подбородокъ, украшенный ямочками, былъ безукоризненно чистъ, гладокъ и составлялъ прямую линію со лбомъ. Чѣмъ ближе подходила она, тѣмъ ослѣпительнѣе блистала ея красота въ роскошномъ сіяніи утра: болѣе поразительнаго, болѣе рѣзкаго контраста съ примѣтами, описанными священникомъ, нельзя было не только найдти въ природѣ, ни даже и вообразить себѣ.

Гувернантка и ея воспитанница были уже почти въ двухъ шагахъ отъ бесѣдки, когда онѣ замѣтили притаившагося въ ней Мидвинтера. Гувернантка увидала его первая.

-- Это, вѣроятно, кто-нибудь изъ вашихъ друзей, миссъ Мильрой? спросила она спокойно, не дрогнувъ и не обнаруживъ ни малѣйшаго удивленія.

Нелли тотчасъ же узнала Мидвинтера. Предубѣжденная противъ нескромности его поведенія, когда онъ былъ впервые представленъ имъ на мызѣ, она теперь положительно возненавидѣла его, какъ злополучную причину ея размолвки съ Алланомъ на пикникѣ. Она покраснѣла и отвернулась отъ бесѣдки съ выраженіемъ безпощаднаго удивленія на лицѣ.

-- Это другъ мистера Армаделя, отвѣчала она рѣзко.-- Я не знаю, зачѣмъ онъ сюда пришелъ, и чего ему нужно.

-- Другъ мистера Армаделя! И на лицѣ гувернантки промелькнуло внезапное любопытство, въ то время какъ она повторяла эти слова. Она отвѣчала на пристальный взглядъ молодаго человѣка такимъ же пристальнымъ взглядомъ.

-- Что до мени касается, продолжала Нелли, негодуя на Мидвинтера за его полнѣйшее равнодушіе къ ея появленію,-- я нахожу величайшею дерзостью являться въ садъ папа, какъ въ открытый паркъ!

Гувернантка повернулась, и кротко остановила ее.

-- Милая миссъ Мильрой, замѣтила она,-- нужно различать, съ кѣмъ имѣешь дѣло. Этотъ джентльменъ -- другъ мистера Армаделя, и вы едва ли могли бы выразиться сильнѣе, еслибы говорили о совершенно постороннемъ человѣкѣ.

-- Я высказываю только мое личное мнѣніе, возразила Нелли, раздраженная насмѣшливо-снисходительнымъ тономъ гувернантки.-- Это дѣло вкуса, миссъ Гуильтъ, а вкусы бываютъ различные. Сказавъ это, она дерзко отвернулась отъ нея, и пошла одна по направленію къ мызѣ.

-- Она еще очень молода, сказала миссъ Гуильтъ, улыбаясь и какъ бы извиняя ее передъ Мидвинтеромъ,-- и вы, вѣроятно, сами замѣтили, сэръ, что это балованное дитя.

Она остановилась лишь на минуту, показавъ, что ее удивляетъ странное молчаніе Мидвинтера и его пристально устремленный на нее взглядъ; но потомъ, съ очаровательною находчивостью и граціей, принялась выводить его изъ того ложнаго положенія, въ которое онъ самъ поставилъ себя.

-- Такъ какъ ваша прогулка завела васъ сюда, продолжала она,-- то не возьмете ли вы на себя трудъ передать отъ меня вашему другу одно маленькое порученіе? Мистеръ Армадель имѣлъ любезность пригласить меня сегодня утромъ для осмотра торпъ-амброзскихъ садовъ. Потрудитесь сказать ему, что, съ разрѣшенія майора Мильроя, я могу воспользоваться этимъ приглашеніемъ (въ обществѣ миссъ Мильрой) между десятью и одиннадцатью часами утра!

Ея глаза съ новымъ любопытствомъ остановились на минуту на лицѣ Мидвинтера. Она подождала немного отвѣта, во не дождавшись, улыбнулась, какъ будто это необыкновенное молчаніе скорѣе забавляло ее чѣмъ сердило, и потомъ медленно пошла вслѣдъ за своею воспитанницей къ мызѣ.

Когда она совершенно скрылась изъ вида, Мидвинтеръ очнулся и попытался отдать себѣ отчетъ въ своемъ настоящемъ положеніи. Ея внезапно открывшаяся красота ни въ какомъ случаѣ не могла служить оправданіемъ тому нѣмому изумленію, въ которомъ онъ оставался, какъ очарованный, вплоть до настоящей минуты. Единственное ясное впечатлѣніе, произведенное на него гувернанткой, было впечатлѣніе поразительнаго контраста, который представляли всѣ черты ея лица съ описаніемъ мистера Брока. Помимо этого, всѣ его ощущенія были крайне неопредѣленны; въ немъ осталось только какое-то смутное воспоминаніе о высокой стройной женщинѣ, да о нѣсколькихъ привѣтливыхъ словахъ, скромно и граціозно сказанныхъ. Вотъ и все.

Онъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ по саду, самъ не зная для чего, остановился, посмотрѣлъ направо и налѣво, съ видомъ человѣка растеряннаго; съ трудомъ узналъ бесѣдку, какъ будто цѣлые годы протекли съ тѣхъ поръ, какъ онъ не видалъ ее, и наконецъ снова вышелъ въ паркъ. Но и тутъ онъ сталъ безпокойно блуждать изъ стороны въ сторону. Голова его кружилась отъ неожиданнаго потрясенія; всѣ его мысли и понятія путались, и что-то машинально толкало его впередъ; онъ шелъ безсознательно, самъ не зная куда и зачѣмъ.

Впрочемъ, страшный, мгновенный переворотъ, совершившійся въ его умѣ, благодаря послѣднему открытію, могъ бы сразить даже и менѣе чувствительную организацію, нежели какою обладалъ Мидвинтеръ.

Въ ту достопамятную минуту, когда впервые отворилъ онъ дверь бесѣдки, мысли его не были смущены ничѣмъ. Правъ онъ былъ или не правъ, только во всемъ, что касалось его отношеній къ Аллану, онъ дошелъ до безусловно-опредѣленныхъ выводовъ, вслѣдствіе безусловно-опредѣленнаго процесса мышленія. Вся сила его рѣшимости разстаться съ Алланомъ проистекала отъ увѣренности, что у Заброшеннаго Пруда произошло роковое осуществленіе перваго видѣнія сна. А эта увѣренность, въ свою очередь, основывалась на томъ убѣжденіи, что женщина, остававшаяся единственнымъ живымъ свидѣтелемъ трагедіи, происшедшей въ Мадерѣ, неизбѣжно должна была быть тою самою женщиной, которую онъ видѣлъ на берегу пруда. Твердо въ этомъ увѣренный, онъ рѣшился самъ сравнить предметъ своего недовѣрія и недовѣрія священника съ описаніемъ мистера Брока, составленнымъ со всевозможною точностью, и что же! собственные глаза убѣдили его, что женщина, видѣнная имъ у Заброшеннаго Пруда, и женщина, которую мистеръ Брокъ призналъ въ Лондонѣ, были два совершенно различныя существа. Вмѣсто Тѣни, явившейся во снѣ, передъ нимъ стояло не предназначенное орудіе рока, а лицо совершенно незнакомое: въ этомъ несомнѣнно убѣждало его письмо священника!

Но это неожиданное открытіе не возбудило въ его умѣ никакихъ сомнѣній, которыя были бы здѣсь очень возможны, еслибы Мидвинтеръ былъ менѣе суевѣренъ и не такъ буквально держался сдѣланныхъ его отцемъ предостереженій. Убѣдившись по письму мистера Брока, что женская фигура, приснившаяся Аллану, отождествилась въ совершенно незнакомой женщинѣ, онъ и не подумалъ спросить себя, не суждено ли наоборотъ именно этой незнакомкѣ стать орудіемъ рока? Такая мысль не пришла и не могла придти ему въ голову. Единственною личностью, внушавшею ему опасеніе, была женщина, съ которою связана была жизнь двухъ Армаделей въ первомъ поколѣніи и судьба двухъ Армаделей во второмъ,-- женщина, къ которой особенно относилось предсмертное предостереженіе его отца, которая была первою причиной семейныхъ бѣдствій, открывшихъ Аллану путь къ Торпъ-Амброзскому наслѣдству, и которую Мидвинтеръ инстинктивно узналъ бы въ гувернанткѣ, еслибы письмо мистера Брока не ввело его въ обманъ.

Обсуждая послѣднее открытіе подъ вліяніемъ заблужденія, въ которое невинно вовлекъ его священникъ, Мидвинтеръ однимъ скачкомъ перешелъ къ новому заключенію; онъ поступилъ теперь именно такъ, какъ нѣкогда, при свиданіи съ мистеромъ Брокомъ, на острбвѣ Манѣ.

Подобно тому какъ въ то время онъ находилъ достаточно сильное опроверженіе идеи рока въ томъ обстоятельствѣ, что ему ни разу не пришлось попасть на разбитый корабль во время своихъ морскихъ плаваній, такъ и теперь онъ съ жаромъ ухватился за мысль, что сверхъестественное происхожденіе сна само собою опровергается появленіемъ совершенно посторонней женщины на мѣстѣ Тѣни. Разъ отыскавъ эту исходную точку и снова безраздѣльно отдавшись своей любви къ Аллану, онъ съ быстротою молніи сталъ выводить одно заключеніе за другимъ. Если сонъ пересталъ быть загробнымъ предостереженіемъ, стало быть не судьба, а случай привелъ Аллана и Мидвинтера на разбитый корабль, и всѣ событія, совершившіяся со дня разлуки ихъ съ мистеромъ Брокомъ, были сами по себѣ совершенно невиннаго свойства, но только казались ему страшными сквозь призму суевѣрія. Во мгновеніе ока его быстрое воображеніе привело ему на память то утро въ Кассльтоунѣ, когда онъ впервые открылъ священнику тайну своего имени, и держа въ рукахъ письмо отца, высказалъ тѣ лучшія чувства и убѣжденія, которыя таились въ его собственномъ сердцѣ. Теперь еще разъ онъ почувствовалъ, какая сильная братская любовь привязываетъ его къ Аллану; теперь еще разъ онъ могъ повторить себѣ съ тою же горячностью, съ какою говорилъ нѣкогда; если мысль покинуть его надрываетъ мое сердце, стало-быть, мысль эта дурная! Между тѣмъ какъ это болѣе благородное убѣжденіе снова проникало въ его душу, смиряя тревогу и волненіе его ума, сквозь вѣтви деревъ привѣтливо глянулъ на него Торпъ-Амброзокій домъ, на ступеняхъ котораго стоялъ Алланъ, искавшій глазами своего друга. Чувство безграничнаго блаженства увлекло пылкую душу Мидвинтера далеко за предѣлы всѣхъ заботъ, сомнѣній и опасеній, которыя такъ долго томили ее, и еще разъ указало ему лучшую и блестящую сторону его юношескихъ грезъ. Глаза его наполнились слезами, и глядя сквозь деревья на Аллана, онъ страстно прижалъ къ своимъ губамъ письмо священника. "Не будь этого клочка бумаги,-- подумалъ онъ,-- жизнь моя могла бы обратиться въ одно продолжительное страданіе, и преступленіе отца моего разлучило бы насъ на вѣхи!"

Таковъ былъ результатъ уловки, съ помощію которой лицо горничной принято мистеромъ Брокомъ за лицо миссъ Гуильтъ. Такимъ образомъ, поколебавъ довѣріе Мидвинтера къ его собственному суевѣрію, въ томъ единственномъ случаѣ, когда это суевѣріе напало на истину, коварство тетушки Ольдершо восторжествовало надъ затрудненіями и опасностями, которыхъ не предвидѣла даже и она сама.

XI. Миссъ Гуильтъ въ Дюнахъ.

1. Отъ преподобнаго отца Децимуса Брока къ Осіи Мидвинтеру.

"Четвергъ.

"Любезный Мидвинтеръ! Никакія слова не могутъ выразить вамъ, какое блажеиство испыталъ я сегодня утромъ, получивъ ваше письмо, и какъ мнѣ пріятно было сознаться, что я находился въ заблужденіи. Мѣры, принятыя вами на случай, еслибы женщина вздумала подтвердить мои опасенія, явившись въ Торпъ-Амброзъ, кажутся мнѣ совершенно удовлетворительными. Вы, безъ сомнѣнія, услышите о ней скоро отъ кого-либо изъ стряпчихъ, которымъ вы поручили извѣстить васъ о появленіи въ городѣ первой незнакомой личности.

"Такъ какъ я, вѣроятно, принужденъ буду гораздо долѣе, чѣмъ предполагалъ сначала, оставить интересы Аллана исключительно въ вашихъ рукахъ, то мнѣ тѣмъ пріятнѣе сознавать, что я совершенно могу положиться на васъ въ этомъ дѣлѣ. Къ величайшему моему сожалѣнію, пріѣздъ мой въ Торпъ-Амброзъ долженъ быть отсроченъ еще на два мѣсяца. Единственный изъ моихъ собратій въ Лондонѣ, могущій принять на себя выполненіе моихъ обязанностей, никакъ не можетъ перебраться въ Соммерсетширъ ранѣе этого срока. Мнѣ не остается другаго выбора, какъ покончить здѣсь свои дѣла и въ субботу вернуться въ приходъ. Если случится что-нибудь важное, то вы, конечно, извѣстите меня немедленно, и тогда, во что бы то ни стало, я пріѣду въ Торпъ-Амброзъ. Если же, съ другой стороны, все будетъ идти гораздо благополучнѣе, нежели представляетъ себѣ моя упрямая голова, тогда Алланъ (къ которому я уже писалъ отсюда) не увидитъ меня ранѣе двухъ мѣсяцевъ.

"До сихъ поръ еще никакой успѣхъ не вознаградилъ нашихъ усилій открыть слѣдъ, потерянный на желѣзной дорогѣ. Впрочемъ, я не стану запечатывать моего письма до отправленія его на почту; можетъ-быть, придется еще сообщить вамъ кое-какія вѣсти.

"Всегда вамъ преданный,
"Децимусъ Брокъ."

"Р. S.-- Сейчасъ я получилъ извѣстіе отъ своихъ адвокатовъ. Они узнали имя, подъ которымъ женщина проживала въ Лондонѣ. Если это открытіе (мнѣ кажется далеко не важное) внушитъ вамъ какой-либо новый образъ дѣйствій, прошу васъ воспользуйтесь имъ немедленно. Имя ея -- миссъ Гуильтъ."

2. Отъ миссъ Гуильтъ къ мистрисъ Ольдершо.

"Мыза въ Торпъ-Амброзъ,
"Суббота, іюня 28-го.

"Если вы даете мнѣ слово не тревожиться, тетушка Ольдершо, то я начну свое письмо самымъ оригинальнымъ образомъ,-- выдержкой изъ другаго письма, адресованнаго на мое имя. У васъ превосходная память, и вы, вѣроятно, не забыли, что въ прошедшій понедѣльникъ, когда я уже покончила мои условія съ матерью майора Мильроя, я получила отъ нея записку, помѣченную 23-го іюня 1851 года, и подписанную ея рукой. Вотъ вамъ изъ нея первая страница: "Милостивая государыня! извините меня, что предъ отъѣздомъ вашимъ въ Торпъ-Амброзъ я безпокою васъ еще нѣкоторыми наставленіями относительно привычекъ, соблюдаемыхъ въ домѣ моего сына. Когда я имѣла удовольствіе говорить съ вами сегодня въ два часа пополудни въ Кингсдоунъ-Крессентѣ, я должна была спѣшить къ тремъ часамъ на другое свиданіе, въ довольно отдаленную часть Лондона; и потому, въ торопяхъ, забыла сообщить вамъ нѣсколько мелкихъ подробностей, на которыя считаю нужнымъ обратить ваше вниманіе." Конецъ письма не имѣетъ ни малѣйшаго значенія, но выписанныя мною строки стоятъ того чтобы вы обратили на нихъ все ваше вниманіе. Онѣ спасли меня, моя милая, отъ изобличенія, которое угрожало мнѣ вслѣдъ за вступленіемъ моимъ въ домъ майора Мильроя!

"Это случилось не далѣе какъ вчера вечеромъ, и вотъ какимъ образомъ:

"Здѣсь есть одинъ джентльменъ (о которомъ я сейчасъ поговорю съ вами поподробнѣе), задушевный другъ молодаго Армаделя, носящій странное имя Мидвинтера. Вчера онъ ухитрился говорить со мною наединѣ въ паркѣ. Лишь только онъ открылъ ротъ, я сейчасъ догадалась, что въ Лондонѣ узнали мое имя (это, вѣроятно, штуки соммерсетширскаго священника), и что мистеру Мидвинтеру поручено (очевидно, тѣмъ же лицомъ) удостовѣриться въ тождествѣ миссъ Гуильтъ, скрывшейся изъ Бромитона, съ миссъ Гуильтъ, проживающей въ Торпъ-Амброзѣ. Мнѣ помнится, вы предвидѣли эту опасность; но вы едва ли могли воображать себѣ, что огласка послѣдуетъ такъ скоро.

"Не хочу утомлять васъ подробностями нашего разговора, и передамъ вамъ только его сущность. Мистеръ Мидвинтеръ приступилъ къ нему самымъ деликатнымъ образомъ, объявивъ мнѣ, къ моему величайшему удивленію, что, съ своей стороны, онъ совершенно убѣжденъ, что я не та миссъ Гуильтъ, которую разыскиваетъ его другъ, и что онъ дѣйствуетъ единственно изъ уваженія къ лицу, желанія котораго для него священны. Онъ спросилъ меня, не помогу ли я ему окончательно разсѣять это безпокойство (насколько замѣшена въ немъ моя личность), отвѣчая на одинъ простой вопросъ, который онъ предлагаетъ мнѣ, единственно потому, что разчитываетъ на мою снисходительность. Пропавшая (миссъ Гуильтъ) исчезла въ прошедшій понедѣльникъ въ два часа пополудни, въ толпѣ, тѣснившейся на платформѣ сѣверо-западной желѣзной дороги, въ Юстонъ-Скверѣ: даю ли я ему право сказать, что въ этотъ день и въ этотъ часъ миссъ Гуильтъ, гувернантка майора Мильроя, даже и не приближалась къ этому мѣсту?

"Мнѣ едва ли нужно говорить вамъ, что я съ жадностію ухватилась за этотъ случай уничтожить и на будущее время всякое подозрѣніе на свой счетъ. Я сейчасъ же перемѣнила съ нимъ тонъ, и вмѣсто отвѣта подала ему письмо майоровой матери. Онъ вѣжливо отказывался читать его, но я настаивала.

"-- Я вовсе не намѣрена прослыть за женщину, быть-можетъ, пользующуюся дурною репутаціей, и прослыть потому только, что женщина эта или случайно носитъ, или съ намѣреніемъ присвоила себѣ одно имя со мною, сказала я обиженнымъ тономъ.-- Я требую, чтобы вы прочли первую страницу этого письма, если не ради вашего успокоенія, то ради моего собственнаго.

"Тогда онъ принужденъ былъ повиноваться, и получилъ неопровержимое доказательство, въ собственноручномъ письмѣ старушки Мильрой, что въ прошедшій понедѣльникъ, въ два часа пополудни, мы были съ нею вмѣстѣ въ Кингсдоунъ-Крессентѣ, который, какъ всѣмъ извѣстно, есть полукруглая площадь, находящаяся въ Безватерѣ! Можете вообразить себѣ его извиненія и ту обворожительную кротость, съ которою я приняла ихъ.

"Конечно, еслибъ я не сохранила этого письма, то я могла бы обратить мистера Мидвинтера за справками или къ вамъ, или къ матери майора Мильроя, и такимъ образомъ достигнуть тѣхъ же результатовъ; во дѣло обошлось безъ всякихъ хлопотъ. Теперь самымъ положительнымъ образомъ доказано, что я -- не я, и одна изъ многочисленныхъ опасностей, угрожавшихъ мнѣ въ Торпъ-Амброзѣ, съ настоящей минуты совершенно устранена. Лицо вашей горничной, быть-можетъ, и не очень красиво, но должно сознаться, что оно оказало намъ большую услугу.

"Но довольно о прошедшемъ; поговоримъ теперь о будущемъ. Вы должны знать, какъ уживаюсь я съ окружающими меня людьми, и затѣмъ рѣшить, имѣю ли я какіе-нибудь шансы, чтобы стать владѣтельницей Торпъ-Амброза.

"Начнемъ съ молодаго Армаделя, потому что съ этой стороны вѣсти отличныя. Я уже произвела на него надлежащее впечатлѣніе, но увѣряю васъ, что этимъ не стоитъ хвастать! Всякая, хоть немного смазливая женщина легко успѣла бы влюбить его въ себя, еслибы захотѣла. Это молодой пустоголовый юноша, одинъ изъ тѣхъ вертлявыхъ, румяныхъ, бѣлокурыхъ добрячковъ, которыхъ я особенно ненавижу. Въ первый же день моего пріѣзда сюда я провела съ нимъ цѣлый часъ наединѣ въ лодкѣ, и смѣю сказать, что съ того дня по настоящій не потеряла даромъ времени. Единственная вещь, затрудняющая меня относительно его, заключается въ необходимости скрывать мои собственныя чувства, особенно, когда напоминая мнѣ иногда собою мать свою, онъ доводитъ мою нелюбовь къ нему до положительной ненависти. Право, я еще никогда не встрѣчала человѣка, которому желала бы при случаѣ сдѣлать столько зла, сколько ему. Если ничто не помѣшаетъ, то я надѣюсь, что онъ доставитъ мнѣ этотъ случай гораздо скорѣе, чѣмъ мы предполагали. Я только-что вернулась съ обѣда, который молодой Армадель давалъ сегодня въ большомъ домѣ въ честь своихъ арендаторовъ, и вниманіе сквайра къ моей особѣ,-- вниманіе, которое я встрѣчала съ скромною уклончивостію, уже возбудило всеобщіе толки.

"Затѣмъ слѣдуетъ моя воспитанница, миссъ Мильрой. Она тоже свѣжа, пуста и, сверхъ того, неловка, приземиста, весновата, капризна и дурно одѣта. Ея нечего бояться, хотя она ненавидитъ меня пуще язвы, что весьма утѣшительно, потому что внѣ уроковъ и прогулокъ я совершенно отъ нея избавлена. Мнѣ не трудно было замѣтить по пріѣздѣ сюда, что она находилась въ довольно короткихъ отношеніяхъ съ молодымъ Армаделемъ (короткость, которой, впрочемъ, мы съ вами вовсе не имѣли въ виду), и что она оказалась на столько глупенькою, чтобы выпустить его изъ своихъ рукъ. Когда я скажу вамъ, что она принуждена бываетъ, ради приличій, являться вмѣстѣ со мной и съ отцемъ своимъ на маленькія вечеринки, даваемыя въ Торпъ-Амброзѣ, и видѣть, какъ восхищается мною молодой Армадель, вы легко поймете, какого рода мѣсто я занимаю въ ея сердцѣ. Она могла бы довести меня до изступленія, еслибъ я не замѣчала, что еще болѣе бѣшу ее, сохраняя спокойствіе, и потому я, конечно, стараюсь сдерживать себя. Если мнѣ и приходится иногда выходить изъ себя, то это бываетъ только за уроками, не за французскимъ языкомъ, грамматикой, исторіей, или географіей, нѣтъ, но за фортепіанами! Никакія слова не могутъ изобразить моего презрѣнія къ ея жалкой игрѣ. Я нахожу, что у большей половины нашихъ молодыхъ дѣвушекъ, занимающихся музыкой, слѣдовало бы отрубить пальцы въ интересахъ общества, и будь это въ моей волѣ, пальцы миссъ Мильрой отлетѣли бы первые!

"Что касается до майора, то я едва ли могу стать выше въ его мнѣніи, чѣмъ стою уже теперь. Я всегда вовремя готова бываю къ завтраку, а дочь его нѣтъ. Мнѣ всегда удается отыскивать для него вещи, которыя онъ теряетъ, а дочери его нѣтъ. Я никогда не зѣваю во время его скучныхъ разглагольствій, а дочь его зѣваетъ. Словомъ, я люблю этого милаго, безобиднаго старичка, и потому не скажу о немъ болѣе ни слова.

"Ну, что! Не блестящая ли у меня перспектива для будущаго, моя добрая тетушка Ольдершо? Но вотъ что я скажу вамъ: нѣтъ такого свѣтлаго будущаго, которое не имѣло бы своихъ темныхъ сторонъ. Въ моемъ будущемъ двѣ темныя стороны: одна изъ нихъ называется мистрисъ Мильрой, другая -- мистеръ Мидвинтеръ.

"Начнемъ съ мистрисъ Мильрой. Не прошло и пяти минутъ со времени моего пріѣзда на мызу, какъ она (что бы вы думали?) прислала звать меня къ себѣ на верхъ. Это приглашеніе немножко поразило меня послѣ всего слышаннаго мною въ Лондонѣ отъ майоровой матери о томъ, что невѣстка ея слишкомъ больна и слаба, чтобы принимать кого бы то ни было; однако, я, конечно, не замедлила отправиться въ комнату больной. Я нашла ее прикованною къ постели, вслѣдствіе неизлѣчимой болѣзни спиннаго мозга; на эту женщину дѣйствительно страшно смотрѣть, но она сохранила полное сознаніе, и если не ошибаюсь, не уступитъ въ коварствѣ и низости многимъ существамъ женскаго пола, которыхъ вамъ приходилось встрѣчать въ продолженіе вашей многолѣтней дѣятельности. Ея необыкновенная вѣжливость и стараніе держать свое лицо въ тѣни занавѣси, а мое, наоборотъ, выставлять на свѣтъ, заставило меня остерегаться ея съ той самой минуты, какъ я вошла въ комнату. Мы провели вмѣстѣ болѣе получаса, и я не попала ни въ одну изъ тѣхъ маленькихъ ловушекъ, которыя она такъ искусно для меня разставляла. Единственная тайна въ ея поведеніи, оставшаяся для меня непроницаемою, состояла въ томъ, что она безпрерывно посылала меня въ разные углы комнаты, то за тою, то за другою вещью, въ которыхъ ей, очевидно, не было ни малѣйшей надобности.

"Послѣ того я смекнула въ чемъ дѣло. Первыя подозрѣнія возбудила во мнѣ болтовня слугъ, которую я нечаянно подслушала, а поведеніе горничной мистрисъ Мильрой совершенно ихъ подтвердило. Въ тѣхъ рѣдкихъ случаяхъ, когда мнѣ приходилось бывать наединѣ съ майоромъ, горничная какъ нарочно всегда приходила къ нему съ какимъ-нибудь порученіемъ и постоянно забывала предупредить васъ о своемъ появленіи легкимъ стукомъ въ дверь. Понимаете ли вы теперь, для чего мистрисъ Мильрой потребовала меня къ себѣ немедленно по моемъ пріѣздѣ въ ея домъ, и чего она добивалась заставляя меня ходить изъ угла въ уголъ то за тѣмъ, то за другимъ? Сомнѣваюсь, чтобы въ моемъ лицѣ и въ моей фигурѣ осталась хоть одна привлекательная черта, хоть одно граціозное движеніе, которыхъ не изучилъ бы уже ревнивый глазъ этой женщины. Я не удивляюсь теперь, почему отецъ и дочь дрогнули и переглянулись между собой, когда я была имъ представлена, и почему слуги смотрятъ на меня съ такимъ лукавымъ выраженіемъ лица, когда я звоню, чтобъ отдать имъ какое-нибудь приказаніе. Намъ смѣшно было бы хитрить между собою, тетушка Ольдершо, и скрывать истину. Такъ знайте же, что когда я взбиралась на верхъ въ комнату больной, я слѣпо шла, сама того не подозрѣвая, въ когти къ ревнивой женщинѣ. Если мистрисъ Мильрой можетъ выгнать меня изъ дому, она это сдѣлаетъ, а вѣдь ей нечѣмъ больше и заниматься въ своей тюрьмѣ, какъ денно и нощно отыскивать для этого средства.

"Въ такомъ фальшивомъ положеніи, моя собственная осторожность превосходно поддерживается полнѣйшимъ равнодушіемъ милаго, стараго майора къ моей особѣ. Ревность его жены есть чудовищное заблужденіе, которое можно встрѣтить только въ сумашедшемъ домѣ. Эта ревность есть созданіе ея собственнаго низкаго характера, развившееся подъ вліяніемъ неизлѣчимой болѣзни. У бѣдняка нѣтъ другой мысли, какъ о своихъ механическихъ занятіяхъ, и я не думаю, чтобъ онъ даже въ настоящую минуту зналъ, хороша я или нѣтъ. Благодаря этому обстоятельству, я могу, мнѣ кажется, на нѣкоторое время, презирать назойливость горничной и ухищренія хозяйки. Но вы сами знаете, что такое ревнивая женщина, и такъ какъ я хорошо оцѣнила мистрисъ Мильрой, то признаюсь, вздохну свободнѣе, когда молодой Армадель раскроетъ свой глупый ротъ, чтобы сдѣлать мнѣ предложеніе, и тѣмъ побудитъ майора искать для себя новую гувернантку.

"Имя Армаделя напомнило мнѣ о его другѣ. Съ этой стороны мнѣ грозитъ еще большая опасность, и что гораздо хуже, я не чувствую себя настолько хорошо вооруженною противъ мистера Мидвинтера, насколько я вооружена противъ мистрисъ Мильрой.

"Все въ этомъ человѣкѣ болѣе или менѣе таинственно, и мнѣ весьма непріятно, говоря о немъ, дѣлать подобный приступъ. По какому случаю пользуется онъ довѣріемъ соммерсетширскаго священника? Что именно открылъ ему этотъ священникъ? Почему онъ былъ такъ твердо увѣренъ, говоря со мною въ паркѣ, что я не та миссъ Гуильтъ, которую ищетъ его другъ? На эти три вопроса я не нахожу ни тѣни отвѣта. Я не могу даже разгадать, какимъ образомъ познакомился онъ съ молодымъ Армаделемъ. Я ненавижу его. Нѣтъ, не то: я хочу только добиться, что онъ за человѣкъ. Онъ очень молодъ, малъ ростомъ, сухощавъ, дѣятеленъ, смуглъ, и съ блестящими черными глазами, которые ясно говорятъ: мы принадлежимъ человѣку съ умомъ и волею, -- человѣку, который не всегда пресмыкался въ помѣщичьемъ домѣ, ухаживая за глупцомъ. Да, я положительно убѣждена, что мистеръ Мидвинтеръ, невзирая на свою молодость, имѣетъ весьма грустное прошедшее, и я многое, многое дала бы, чтобъ узнать всю истину. Не сердитесь, что я такъ распространяюсь о немъ. Онъ имѣетъ большое вліяніе на молодаго Армаделя, и можетъ много помѣшать мнѣ, если я сразу не пріобрѣту его расположеніе.

"Ну, такъ что жь? спросите вы, зачѣмъ же стало дѣло? Ахъ, тетушка Ольдершо! Мнѣ кажется, я уже успѣла снискать его расположеніе, но на условіяхъ, которыхъ вовсе не желала. Я ужасно боюсь, чтобъ онъ уже не былъ влюбленъ въ меня!

"Не торопитесь качать головой, и не говорите: какъ это похоже на ея тщеславіе! Послѣ тѣхъ ужасовъ, черезъ которые я прошла, у меня не осталось ни тѣни тщеславія, и человѣкъ, любующійся мною, заставляетъ меня скорѣе содрогаться. Было время, сознаюсь.... Тьфу! да что это такое я пишу? Кажется, я расчувствовалась! И предъ кѣмъ же? предъ вами! Смѣйтесь, моя милая, смѣйтесь. Что до меня касается, я не смѣюсь и не плачу; я просто перечиниваю свое перо и продолжаю,-- какъ бишь зовутъ это мущины?-- свой отчетъ.

"Въ одномъ стоитъ удостовѣриться: справедливы ли мои предположенія о его чувствахъ ко мнѣ? Посмотримъ. Я четыре раза находилась въ его сообществѣ. Въ первый разъ это случилось въ саду майора, гдѣ мы неожиданно встрѣтились лицомъ къ лицу. Онъ остановился предо мною какъ вкопанный, и молча впился въ меня глазами. Вы скажете, быть-можетъ, что его поразилъ ужасный цвѣтъ моихъ волосъ? Хорошо! Пусть будетъ по вашему. Вторая встрѣча произошла въ то время, когда я гуляла въ Торпъ-Амброзскомъ саду, имѣя по одну сторону молодаго Армаделя, а по другую -- мою воспитанницу, которая шла надувъ губы. Вдругъ къ вамъ присоединяется мистеръ Мидвинтеръ, хоть у него въ конторѣ бездна дѣлъ, которыми онъ никогда до сихъ поръ не пренебрегалъ. Вѣроятно, лѣнь? скажете вы, или любовь къ миссъ Мильрой привлекли его въ нашу сторону? Не знаю, право; отнесемъ это, пожалуй, къ миссъ Мильрой; только я знаю, что онъ все время смотрѣлъ на меня одну. Въ третій разъ мы видѣлись съ нимъ наединѣ въ паркѣ, о чемъ я уже говорила вамъ выше. Никогда въ жизни не приходилось мнѣ видѣть человѣка, который, предлагая женщинѣ щекотливый вопросъ, былъ бы такъ сильно взволнованъ; но и это могло происходить только отъ неловкости, а безпрерывное оборачиваніе назадъ, послѣ того какъ мы уже разстались, означало, быть-можетъ, что онъ просто любуется видомъ. Положимъ, что такъ; пусть онъ любовался только видомъ! Въ четвертый разъ мы встрѣтились съ нимъ сегодня за обѣдомъ у его друга. Вечеромъ меня заставили играть, и такъ какъ инструментъ былъ хорошъ, то я, конечно, отличилась. Все общество собралось вокругъ меня и осыпало меня похвалами, за исключеніемъ мистера Мидвинтера (моя очаровательная воспитанница не отставала отъ прочихъ, хотя лицо ея похоже было въ это время на лицо кошки, когда она собирается фыркнутъ). Онъ дождался покамѣстъ всѣ разошлись, и улучилъ минуту чтобъ остаться со мною наединѣ въ залѣ. Тутъ онъ нашелъ, что пришла пора взять мою руку и сказать мнѣ два слова. Говорить ли вамъ, какъ онъ взялъ мою руку и какъ звучалъ его голосъ, когда онъ произносилъ эти слова? Совершенно безполезно. Вы всегда увѣряли меня, что покойный мистеръ Ольдершо любилъ васъ до безумія. Итакъ, вспомните тотъ день, когда онъ впервые взялъ вашу руку и прошепталъ вамъ на ушко нѣсколько словъ, которыя вы однѣ должны были слышать. Чему приписали вы тогда его поведеніе? Я увѣрена, что еслибы вы въ тотъ вечеръ играли на фортепіано, вы отнесли бы все это не иначе какъ къ музыкѣ.

"Нѣтъ! Ручаюсь вамъ, что зло уже сдѣлано. Этотъ человѣкъ не вѣтряный глупецъ, который перемѣняетъ предметы своей любви какъ платье, и женщинѣ, зажегшей въ этихъ большихъ черныхъ глазахъ пламя любви, нелегко будетъ погасить его. Я не желаю приводить васъ въ отчаяніе и не говорю, чтобы всѣ шансы были противъ насъ. Но находясь между двухъ огней,-- между мистрисъ Мильрой, съ одной стороны, и мистеромъ Мидвинтеромъ, съ другой,-- я всего болѣе боюсь, чтобы намъ не потерять напрасно времени. Молодой Армадель уже намекнулъ мнѣ о тайномъ свиданіи, насколько способенъ намекать подобный олухъ. Глаза миссъ Мильрой зорки, а у горничной ея матери они еще зорче; я непремѣнно лишусь своего мѣста, если онѣ меня подкараулятъ. Ну, да что за дѣло! Я должна найдти случай и устроить это свиданіе. Только дайте мнѣ залучить его наединѣ, дайте мнѣ ускользнуть отъ ревниваго надзора этихъ женщинъ, и если другъ его не станетъ между нами, я вамъ ручаюсь за успѣхъ.

"Посмотримъ, не имѣю ли я еще чего сказать вамъ? Нѣтъ ли у насъ еще какой живой помѣхи въ Торпъ-Амброзѣ? Ни единой. Никто изъ сосѣдей сюда не ѣздитъ, потому что молодой Армадель, по счастію, не пользуется ихъ расположеніемъ. Здѣсь нѣтъ красивыхъ, хорошо образованныхъ женщинъ и людей сколько-нибудь значительныхъ, которые возстали бы противъ его любезностей съ бѣдною гувернанткой. Единственные гости, которыхъ онъ могъ собрать у себя сегодня, были: адвокатъ съ семействомъ (жена, сынъ и двѣ дочери) и одна старая глухая дама съ своимъ сыномъ,-- все люди совершенно незначительные и всепокорнѣйшіе слуги молодаго, тупоумнаго сквайра.

"Кстати о всепокорнѣйшихъ слугахъ. Здѣсь есть одинъ жалкій, оборванный, дряхлый человѣчекъ, по имени Башвудъ, который занимается въ конторѣ управляющаго. Я его совершенно не знаю, и онъ также, очевидно, меня не знаетъ, потому что онъ спрашивалъ у нашей горничной кто я такая. Не дѣлая себѣ комплимента, я должна, однако, сказать вамъ, что произвела удивительное впечатлѣніе на это старое, слабое существо, въ первый же разъ, какъ онъ увидалъ меня. Глядя на меня, онъ дрожалъ всѣмъ тѣломъ и безпрестанно мѣнялся въ лицѣ, какъ будто во мнѣ было что-нибудь дѣйствительно ужасное. Это на минуту поразило меня, потому что изъ всѣхъ мущинъ, любовавшихся мною въ мою жизнь, ни одинъ не смотрѣлъ на меня такъ какъ онъ. Видали ли вы когда-нибудь удава котораго показываютъ въ Зоологическомъ Саду? Въ его клѣтку сажаютъ обыкновенно живаго кролика, и бываетъ минута, когда оба существа смотрятъ другъ другу въ лицо. Увѣряю васъ, что мистеръ Башвудъ напомнилъ мнѣ кролика.

"Для чего я говорю вамъ все это? Сама не знаю для чего. Быть-можетъ, я слишкомъ долго писала, и голова моя начинаетъ измѣнять мнѣ. А можетъ-быть способъ ухаживанья мистера Башвуда поражаетъ меня свою новизной. Все вздоръ! Я только напрасно горячу себя и тревожу васъ пустяками. О, какое скучное, длинное письмо я написала! А какъ ярко свѣтятъ мнѣ въ окна звѣзды, и какъ торжественно-тиха ночь! Пришлите мнѣ еще усыпительныхъ капель, и напишите одно изъ вашихъ милыхъ, злыхъ, забавныхъ писемъ. Вы получите отъ меня слѣдующее извѣстіе, какъ скоро я узнаю чѣмъ все это должно кончиться. Спокойной ночи, тетушка Ольдершо, оставьте маленькій уголокъ въ вашемъ каменномъ, старомъ сердцѣ для

"Лидіи Гуильтъ."

3. Отъ мистрисъ Ольдершо къ миссъ Гуильтъ.

"Улица Діаны, Пимлико. Понедѣльникъ.

"Дорогая Лидія! Я вовсе не такъ настроена, чтобы написать вамъ забавное письмо. Ваши извѣстія далеко не утѣшительны, а беззаботность вашего тона приводитъ меня въ совершенное отчаяніе. Подумайте, сколько денегъ я уже затратила на васъ, и о какихъ важныхъ интересахъ идетъ дѣло. Будьте всѣмъ чѣмъ хотите, но, ради самаго неба, не будьте безпечны!

"Что могу я сдѣлать?-- я спрашиваю себя какъ женщина дѣловая,-- что могу я сдѣлать, чтобы помочь вамъ? Подать вамъ совѣтъ я не въ силахъ, потому что я не съ вами, и не знаю какой оборотъ могутъ принять обстоятельства не сегодня, такъ завтра. При настоящемъ положеніи дѣлъ я могу быть полезна развѣ только однимъ способомъ; я открыла новое угрожающее вамъ препятствіе, и, мнѣ кажется, могу устранить его.

"Вы совершенно справедливо говорите, что нѣтъ такой блестящей перспективы, въ которой не нашлось бы темнаго пятна, и что въ вашей перспективѣ есть два темныя пятна. Нѣтъ, моя милая, въ ней могутъ оказаться три темныя пятна, если я не постараюсь помѣшать этому, и имя третьяго пятна будетъ Брокъ. Возможно ли, чтобы, намекая на соммерсетширскаго священника, какъ вы это дѣлаете, вы не понимали въ то же время, что ваша интрига съ молодымъ Армаделемъ дойдетъ до него рано или поздно черезъ друга молодаго сквайра. Да вѣдь вы, какъ я подумаю теперь, вдвойнѣ находитесь въ рукахъ священника. Вопервыхъ, всякое новое подозрѣніе можетъ вызвать его въ Торпъ-Амброзъ въ теченіе одного дня, а вовторыхъ, вамъ угрожаетъ немедленное вмѣшательство съ его стороны, какъ скоро онъ узнаетъ, что его бывшій воспитанникъ компрометтируетъ себя съ гувернанткою сосѣда. Если я не въ состояніи сдѣлать ничего другаго, то я могу, по крайней мѣрѣ, избавить васъ отъ лишняго затрудненія. И еслибы вы знали, Лидія, съ какою радостію примусь я за это, послѣ того оскорбленія, которое нанесъ мнѣ этотъ старый негодяй, когда я разказала ему на улицѣ свою жалкую сказку! Увѣряю васъ, что мое сердце замираетъ отъ восхищенія при одной мысли снова одурачить мистера Брока.

"Но какъ это сдѣлать? Такъ, какъ мы уже это сдѣлали однажды. Вѣдь онъ потерялъ изъ виду миссъ Гуильтъ (другими словами, мою горничную), не такъ ли? Прекрасно. Онъ снова найдетъ ее, внезапно помѣстившуюся у него подъ бокомъ. Покамѣстъ она будетъ оставаться въ этомъ мѣстѣ, до тѣхъ поръ и онъ будетъ тамъ оставаться, а разъ мы будемъ знать что онъ не въ Торпъ-Амброзѣ, стало-быть, вы отъ него избавлены. Подозрѣнія стараго джентльмена до сихъ поръ причиняли намъ много безпокойства. Употребимъ же ихъ, наконецъ, на какое-нибудь полезное для себя дѣло; привяжемъ его этими подозрѣніями къ переднику моей горничной. Восхитительно! Совершенно нравственное возмездіе, не правда ли?

"Помощь, которую я требую отъ васъ, незатруднительна. Вывѣдайте отъ мистера Мидвинтера, гдѣ находится теперь священникъ, и дайте мнѣ объ этомъ знать съ первою почтой. Если онъ въ Лондонѣ, я сама помогу моей горничной въ этой необходимой мистификаціи. Если же онъ уѣхалъ куда-нибудь, то я пошлю ее вслѣдъ за нимъ въ сопровожденіи человѣка, на котораго я могу совершенно положиться.

"Завтра вы получите усыпительныя капли. А покамѣстъ я повторю вамъ то что сказала вначалѣ: не впадайте въ безпечность. Не поощряйте въ себѣ поэтическихъ стремленій созерцаніемъ звѣздъ, и не восторгайтесь торжественною тишиной ночи. Есть люди на обсерваторіяхъ, которымъ платятъ за то чтобъ они смотрѣли на звѣзды, такъ предоставьте ужь это занятіе имъ. Что же касается до ночи, то воспользуйтесь ею такъ, какъ желало того Провидѣніе, когда Оно снабдило васъ вѣками: закройте ихъ и ложитесь спать!

"Искренно вамъ преданная
"Марія Ольдершо."

4. Отъ преподобнаго Децимуса Брока къ Осіи Мидвинтеру.

"Боскомбскій приходъ, Западный Соммерсетъ.
Четвергъ, іюля 3-го.

"Любезный Мидвинтеръ, нѣсколько строкъ передъ отходомъ почты, чтобы снять съ васъ всякую отвѣтственность въ Торпъ-Амброзѣ, и извиниться передъ дамой, занимающею должность гувернантки въ семействѣ майора Мильроя.

"Миссъ Гуильтъ,-- или, какъ бы мнѣ слѣдовало, быть-можетъ, сказать, женщина, называющая себя этимъ именемъ,-- къ моему несказанному удивленію, открыто явилась здѣсь, въ моемъ собственномъ приходѣ. Она стоитъ въ гостиницѣ, вмѣстѣ съ однимъ довольно приличнымъ мущиною, который слыветъ за ея брата. Что долженъ означать этотъ дерзкій поступокъ, этого, конечно, я никакъ не могу разгадать; ясно лишь то, что онъ означаетъ новый шагъ, сдѣланный по новымъ соображеніямъ въ заговорѣ противъ Аллана.

"Какъ мнѣ кажется, они убѣдились въ невозможности проникнуть къ Аллану, не наткнувшись сначала на меня или на васъ, и хотятъ покориться этой необходимости, попытавшись вступить съ нимъ въ сношенія прямо черезъ меня. Мущина, повидимому, способенъ на самыя отчаянныя выходки, и какъ онъ, такъ и женщина имѣли дерзость поклониться мнѣ, когда мы встрѣтились съ полчаса тому назадъ въ деревнѣ. Они уже разспрашивали объ Аллановой матери въ этомъ приходѣ, гдѣ ея примѣрная жизнь можетъ смѣло выдержать самыя строгія развѣдыванія. Если они вздумаютъ потребовать отъ меня денегъ въ награду за молчаніе этой женщины насчетъ поведенія бѣдной мистрисъ Армадель въ годъ ея замужества на островѣ Мадерѣ, они встрѣтятъ сильный отпоръ. Я уже списался съ моимъ адвокатомъ, прося его прислать мнѣ на подмогу дѣльнаго и знающаго человѣка, который останется у меня въ приходѣ подъ тѣмъ именемъ, какое онъ сочтетъ за лучшее принять въ настоящихъ обстоятельствахъ.

"Дня черезъ два вы получите отъ меня дальнѣйшія сообщенія. Всегда вамъ преданный

"Децимусъ Брокъ."

XII. Горизонтъ покрывается тучами.

Прошло девять дней, да и десятый уже приближался къ концу, съ тѣхъ поръ какъ миссъ Гуильтъ и ея воспитанница совершали свою утреннюю прогулку въ саду мызы.

Ночь была мрачна. Съ самаго захожденія солнца на небѣ показались признаки, которые, по народному повѣрью, предвѣщали дождь. Пріемныя комнаты въ большомъ домѣ были пусты и темны. Алланъ проводилъ этотъ вечеръ у Мильроевъ, а Мидвинтеръ дожидался его возвращенія, но не за книгами въ библіотекѣ, гдѣ онъ сиживалъ обыкновенно, а въ маленькой задней комнаткѣ, которую занимала Алланова мать въ послѣднее время своего пребыванія въ Торпъ-Амброзѣ.

Ничто не было вынесено изъ этой комнаты, но многое было прибавлено къ ней, съ тѣхъ поръ какъ Мидвинтеръ видѣлъ ее въ первый разъ. Книги, принадлежавшія мистрисъ Армадель, мебель, старая цыновка на полу, старые обои на стѣнахъ -- все оставалось неприкосновеннымъ. Статуэтка Ніобеи все еще продолжала стоять на своемъ пьедесталѣ, и французское окно попрежнему выходило въ садъ. Но теперь къ священнымъ воспоминаніямъ, оставшимся, отъ матери, прибавились еще нѣкоторые предметы, лично принадлежавшіе сыну. Стѣна, доселѣ обнаженная, украсилась акварелями; въ серединѣ висѣлъ портретъ мистрисъ Армадель, по одну сторону котораго находился видъ стараго дома въ Соммерсетширѣ, а по другую -- изображеніе яхты. На книгахъ замѣтны были надписи, сдѣланныя рукою мистрисъ Армадель. На иныхъ блѣдными, побурѣвшими отъ времени чернилами надписано было: Отъ отца моего, а на другихъ, болѣе свѣжими чернилами, тотъ же почеркъ надписалъ: Сыну моему. И на стѣнѣ, и на каминѣ, и на столѣ находилось множество маленькихъ вещицъ, изъ которыхъ иныя напоминали прежнюю жизнь Аллана, другія необходимы были для его настоящихъ ежедневныхъ занятій; но всѣ до одной ясно доказывали, что комната, занимаемая имъ въ Торпъ-Амброзѣ, была именно та, которая напомнила однажды Мидвинтеру второе видѣніе сна. Здѣсь-то, съ непостижимымъ равнодушіемъ къ окружавшей его обстановкѣ, которая еще такъ недавно возбуждала въ немъ суевѣрный страхъ, Мидвинтеръ спокойно ожидалъ теперь возвращенія Аллана, и что еще непостижимѣе, спокойно смотрѣлъ на перемѣну, происшедшую въ домашнемъ устройствѣ, благодаря его вмѣшательству. Его собственныя уста сообщили Аллану открытіе, сдѣланное имъ въ новомъ домѣ, въ первый день ихъ пріѣзда въ Торпъ-Амброзъ, и дѣйствіемъ его же собственной воли сынъ приведенъ былъ къ тому, чтобы поселиться въ комнатѣ матери.

Подъ вліяніемъ какихъ побужденій открылся онъ Аллану? Подъ вліяніемъ новыхъ интересовъ и новыхъ надеждъ, оживлявшихъ его въ настоящую минуту.

Не въ его натурѣ было скрыть отъ Аллана внезапную перемѣну, совершившуюся въ его убѣжденіяхъ въ тотъ достопамятный день, когда онъ впервые сошелся лицомъ къ лицу съ миссъ Гуильтъ. Онъ высказался откровенно, какъ это было въ его характерѣ. Побѣдивъ свое суевѣріе, онъ, впрочемъ, до тѣхъ поръ не рѣшался признать за собою эту заслугу, покамѣстъ не выставилъ сначала это суевѣріе съ его наихудшей и слабѣйшей стороны. Не прежде какъ сознавшись въ побужденіи, заставившемъ его покинуть Аллана у Заброшеннаго Пруда, рѣшился онъ похвалить себя за открытіе новой точки зрѣнія, съ которой онъ смотрѣлъ теперь на сонъ. Только тогда, но не прежде, заговорилъ онъ о первомъ видѣніи сна такъ, какъ заговорилъ бы о немъ самъ докторъ на островѣ Манѣ: онъ находилъ, какъ находилъ бы и самъ докторъ за докторомъ, что ничего не было мудренаго увидать при солнечномъ закатѣ прудъ, когда они окружены были цѣлою сѣтью прудовъ, въ разстояніи нѣсколькихъ часовъ ѣзды, или встрѣтить женщину у Заброшеннаго Пруда, когда туда со всѣхъ сторонъ вели дороги, когда кругомъ его было множество селъ, и когда общество безпрестанно устраивало тамъ прогулки въ лодкахъ. Тѣмъ не менѣе, чтобъ оправдать рѣшеніе, которое онъ готовъ былъ принять на будущее время, онъ хотѣлъ сначала уяснить себѣ всѣ свои заблужденія въ прошедшемъ. Измѣна интересамъ друга, неумѣніе оцѣнить довѣріе человѣка, поручившаго ему должность управляющаго, забвеніе надеждъ возложенныхъ на него мистеромъ Брокомъ,-- все это, сливаясь въ одной мысли -- покинуть Аллана, было безпощадно выставлено имъ на позоръ. Яркія внутреннія противорѣчія, вслѣдствіе которыхъ онъ то принималъ сонъ за откровеніе рока, то пытался уйдти отъ этого рока усиліемъ своей воли, то старался собрать на будущее время запасъ свѣдѣній, необходимыхъ для управляющаго, то страшился, чтобъ это будущее не застало его въ домѣ Аллана,-- все это было, въ свою очередь, безпощадно имъ раскрыто. Онъ смѣло сознался въ каждомъ заблужденіи, въ каждой несообразности, прежде нежели рѣшился высказать болѣе свѣтлыя и ясныя убѣжденія, прежде нежели рѣшился сдѣлать Аллану послѣдній заключительный вопросъ: "Будете ли вы довѣрять мнѣ въ будущемъ? Готовы ли вы простить меня и забыть прошедшее?"

Человѣкъ, который могъ такимъ образомъ беззавѣтно открыть свое сердце, безъ малѣйшей пощады къ самому себѣ, неспособенъ былъ позабыть даже самую ничтожную утайку, въ которой слабость заставила его провиниться предъ другомъ. Мидвинтера мучила совѣсть, что онъ утаилъ отъ Аллана открытіе, которое ему такъ пріятно было бы узнать,-- открытіе насчетъ комнаты его матери.

Но его останавливало одно сомнѣніе,-- сомнѣніе въ томъ, осталось ли тайною поведеніе мистрисъ Армадель по возвращеніи ея въ Англію. Тщательныя справки, сначала между слугами, потомъ между фермерами, тщательное обсужденіе слуховъ, носившихся о ней въ то время и повторенныхъ ему немногими оставшимися въ живыхъ лицами, удостовѣрили его, наконецъ, что семейная тайна не вышла изъ предѣловъ семейнаго круга. Разъ убѣдившись, что никакія справки сына не поведутъ къ открытію, могущему поколебать уваженіе Аллана къ памяти матери, Мидвинтеръ рѣшился дѣйствовать прямо и откровенно. Онъ привелъ Аллана въ комнату, показалъ ему книги на полкахъ и всѣ находившіяся на нихъ надписи, и сказалъ ему прямо:

-- Единственная причина, по которой я не открывалъ вамъ этого раньше, проистекала изъ опасенія заинтересовать васъ комнатой, на которую я смотрѣлъ съ ужасомъ, какъ на осуществленіе второй картины сна. Простите мнѣ это, и тогда уже вамъ ничего болѣе не останется прощать мнѣ.

При уваженіи Аллана къ памяти матери, такое признаніе могло имѣть лишь одинъ результатъ. Ему съ перваго раза полюбилась маленькая комната, составлявшая пріятный контрастъ съ тяжелою пышностію другихъ комнатъ въ Торпъ-Амброзѣ, а когда онъ узналъ, какія воспоминанія соединялись съ нею, онъ немедленно рѣшился переселиться въ нее.

Въ тотъ же день всѣ его вещи были перенесены въ комнату матери, въ присутствіи Мидвинтера и даже съ его помощью.

Такъ вотъ при какихъ обстоятельствахъ совершилась перемѣна въ домашнемъ устройствѣ, и вотъ какимъ образомъ побѣда Мидвинтера надъ собственнымъ фатализмомъ,-- сдѣлавъ Аллана постояннымъ обитателемъ комнаты, въ которую тотъ, вѣроятно, никогда и не заглянулъ бы,-- сама содѣйствовала осуществленію втораго видѣнія сна.

Время шло тихо, между тѣмъ какъ другъ Аллана дожидался его возвращенія. То читая, то погружаясь въ думу, онъ не замѣчалъ какъ уходилъ часъ за часомъ. Никакія заботы, никакія тревожныя сомнѣнія не смущали его въ настоящую минуту. Съѣздъ арендаторовъ, котораго онъ нѣкогда такъ боялся, миновалъ безъ всякихъ дурныхъ послѣдствій. Между Алланомъ и его фермерами установились болѣе дружественныя отношенія; мистеръ Башвудъ оказался достойнымъ сдѣланнаго ему довѣрія, а оба Педгифта, какъ отецъ, такъ и сынъ, вполнѣ оправдали хорошее мнѣніе ихъ кліента. Какъ ни всматривался Мидвинтеръ въ перспективу будущаго, глазъ его нигдѣ не могъ открыть ни малѣйшаго облачка.

Онъ поправилъ лампу, стоявшую подлѣ него на столѣ, и выглянулъ въ окно. Въ эту минуту часы на конюшнѣ пробили половину двѣнадцатаго, и дождь сталъ накрапывать. Мидвинтеръ собирался уже позвонить слугу, чтобы послать на мызу дождевой зонтикъ, когда по дорожкѣ раздались знакомые шаги.

-- Какъ поздно! сказалъ Мидвинтеръ Аллану, между тѣмъ какъ тотъ входилъ въ комнату черезъ открытое французское окно. Тамъ были гости, что ли?

-- Нѣтъ! все свои. Но время пролетѣло какъ-то незамѣтно.

Онъ говорилъ тише обыкновеннаго, и со вздохомъ подвинулъ себѣ стулъ.

-- Вы что-то печальны? продолжалъ Мидвинтеръ.-- Что съ вами?

Алланъ колебался.

-- Пожалуй, я скажу вамъ, проговорилъ онъ черезъ минуту.-- Тутъ нечего стыдиться; я удивляюсь только, что вы не замѣтили этого раньше! Дѣло идетъ по обыкновенію о женщинѣ: я влюбленъ.

Мидвинтеръ засмѣялся.

-- Развѣ миссъ Мильрой была сегодня очаровательнѣе обыкновеннаго? спросилъ онъ весело.

-- Миссъ Мильрой! повторилъ Алланъ.-- Что это вамъ вздумалось? Я вовсе не влюбленъ въ миссъ Мильрой.

-- Такъ въ кого же?

-- Въ кого же? Вотъ вопросъ! Въ кого же я могъ влюбиться какъ не въ миссъ Гуильтъ?

Наступило внезапное молчаніе. Алланъ сидѣлъ безпечно, опустивъ руки въ карманъ и глядя въ открытое окно на лившійся дождь. Еслибы, говоря о миссъ Гуильтъ, онъ повернулся къ своему другу, его, быть-можетъ, поразила бы внезапная перемѣна въ лицѣ Мидвинтера.

-- Вы, кажется, не одобряете моего выбора? сказалъ онъ, немного погодя.

Отвѣта не было.

-- Теперь ужь поздно дѣлать возраженія, продолжалъ Алланъ.-- Я не шутя говорю вамъ, что влюбленъ въ нее.

-- Двѣ недѣли тому назадъ вы были влюблены въ миссъ Мильрой, сказалъ тотъ спокойнымъ и ровнымъ голосомъ.

-- О! это была шалость, не болѣе. А на этотъ разъ я серіозно влюбленъ.

Тутъ онъ повернулся къ Мидвинтеру, но послѣдній немедленно уткнулъ свое лицо въ книгу.

-- Я вижу, что вамъ это положительно не нравится, продолжалъ Алланъ.-- Но неужели вы имѣете что-нибудь противъ ея положенія въ свѣтѣ? Я увѣренъ, что вы не можете такъ думать. Будь вы на моемъ мѣстѣ, званіе гувернантки вѣрно не помѣшало бы вамъ любить ее, не такъ ли?

-- Нѣтъ, сказалъ Мидвинтеръ,-- если говорить правду, это, конечно, не было бы для меня препятствіемъ. Онъ произнесъ эти слова нехотя и отодвинулся отъ лампы.

-- Гувернантка есть ни что иное какъ женщина безъ состоянія, сказалъ Алланъ тономъ оракула,-- а герцогиня есть женщина съ состояніемъ. Вотъ вся разница, которую я признаю между ними. Правда, миссъ Гуильтъ старше меня, я этого не отрицаю. А какъ вы думаете, Мидвинтеръ, который ей годъ? Мнѣ кажется, ей лѣтъ двадцать семь или двадцать восемь. Что вы на это скажете?

-- Ничего. Я согласенъ съ вами.

-- Не находите ли вы, что она слишкомъ стара для меня? Но еслибы, вы сами были влюблены въ нее, то нашли ли бы вы этотъ возрастъ слишкомъ старымъ для себя, скажите-ка по совѣсти?

-- Мнѣ кажется, я не нашелъ бы его слишкомъ старымъ, еслибы....

-- Еслибы вы были влюблены въ нее?

Еще разъ отвѣта не послѣдовало.

-- Прекрасно, продолжалъ Алланъ;-- если нѣтъ никакой бѣды въ томъ, что она простая гувернантка, и что она немного старше меня, то что же вы имѣете противъ миссъ Гуильтъ?

-- Развѣ я сказалъ, что имѣю что-нибудь противъ нея?

-- Я знаю, что вы ничего не сказали. Но, во всякомъ случаѣ, вамъ это не нравится.

Наступила вторая пауза. На этотъ разъ Мидвинтеръ первый прервалъ молчаніе.

-- Увѣрены ли вы въ себѣ, Алланъ? спросилъ онъ, не приподнимая лица отъ книги;-- истинно ли вы любите эту женщину? И думали ли вы серіозно о томъ, чтобы назвать ее своею женой?

-- Я весьма серіозно думаю объ этомъ въ настоящую минуту, сказалъ Алланъ.-- Я не могу быть счастливъ, я не моry жить безъ нея. Клянусь вамъ, что я обожаю даже самый прахъ, по которому она ступаетъ.

-- Давно ли.... Голосъ измѣнилъ Мидвинтеру, и онъ остановился.-- Давно ли, повторилъ онъ,-- обожаете вы самый прахъ, по которому она ступаетъ?

-- Гораздо долѣе чѣмъ вы предполагаете. Послушайте, я знаю, что могу довѣрить вамъ всѣ свои тайны.

-- Не довѣряйте мнѣ.

-- Пустяки! Я хочу довѣрять вамъ. Тутъ есть одно маленькое затрудненіе, о которомъ я еще не упомянулъ вамъ. Вопросъ этотъ довольно щекотливый, и мнѣ нужно съ вами посовѣтоваться. Между нами сказать, я уже имѣлъ тайныя свиданія съ миссъ Гуильтъ.

Мидвинтеръ внезапно вскочилъ на ноги и отворилъ дверь.

-- Мы поговоримъ объ этомъ завтра, сказалъ онъ.-- Покойной ночи.

Алланъ съ удивленіемъ посмотрѣлъ вокругъ себя. Дверь затворилась, и онъ остался одинъ.

-- Онъ даже не пожалъ мнѣ руки! воскликнулъ Алланъ, съ изумленіемъ глядя на пустой стулъ.

Еще не успѣлъ онъ кончить этой фразы, какъ дверь отворилась, и Мидвинтеръ снова вошелъ въ комнату.

-- Я не пожалъ вамъ руки, сказалъ онъ отрывисто.-- Богъ да благословитъ васъ, Алланъ! Мы поговоримъ объ этомъ завтра. А теперь прощайте, покойной ночи.

Алланъ остался одинъ у окна и продолжалъ смотрѣть на лившійся дождь. Его давила безотчетная грусть. "Мидвинтеръ становится все страннѣе и страннѣе,-- подумалъ онъ.-- Съ какой стати отложилъ онъ мое признаніе до завтра, когда мнѣ хотѣлось говорить съ нимъ сегодня?" Алланъ съ нетерпѣніемъ схватилъ свой ночной подсвѣчникъ, потомъ снова опустилъ его на столъ, и возвратившись къ открытому окну, сталъ смотрѣть по направленію къ мызѣ. "Желалъ бы я знать, думаетъ ли она обо мнѣ?" сказалъ онъ едва слышно.

Да, она думала о немъ. Она только-что открыла свой бюваръ, чтобы письменно побесѣдовать съ мистрисъ Ольдершо, и перо ея выводило въ ту минуту вступительную строчку: Успокойтесь. Онъ уже въ моихъ рукахъ.

XIII. Онъ уходитъ.

Всю ночь лилъ дождь; наступило утро, а дождь все еще не переставалъ.

Когда Алланъ вошелъ въ столовую, Мидвинтеръ, противъ своего обыкновенія, уже давно ожидалъ его тамъ. У него былъ измученный и усталый видъ; но улыбка его была мягче, а манеры спокойнѣе обыкновеннаго. Къ удивленію Аллана, онъ первый коснулся разговора, происшедшаго между ними наканунѣ, какъ скоро слуга удалился изъ комнаты.

-- Вы вѣрно посердились на меня за мою вчерашнюю вспышку и рѣзкость съ вами, сказалъ онъ.-- Сегодня я попытаюсь загладить мою вину, и выслушаю все что бы вы ни пожелали разказать мнѣ о миссъ Гуильтъ.

-- Мнѣ не хотѣлось бы утомлять васъ, сказалъ Алланъ.-- Судя по вашему лицу, видно, что вы провели безсонную ночь.

-- Я давно уже страдаю безсонницей, возразилъ Мидвинтеръ спокойно.-- Все это время мнѣ какъ то нездоровилось, но я, кажется, нашелъ средство поправиться, не прибѣгая къ докторамъ. Позже я поговорю съ вами объ этомъ, а теперь возвратимся къ вашему вчерашнему разговору. Вы упоминали о какомъ-то затрудненіи. (Онъ смутился и договорилъ начатую фразу такъ тихо, что Алланъ не разслышалъ его.) Быть-можетъ, лучше было бы, продолжалъ онъ,-- еслибы, вмѣсто того чтобы говорить со мною, вы поговорили съ мистеромъ Брокомъ.

-- Я предпочитаю говорить съ вами, сказалъ Алланъ.-- Но скажите прежде, правъ ли я былъ вчера въ моемъ предположеніи, что вы не одобряете моей любви къ миссъ Гуильтъ?

Тонкіе, нервные пальцы Мидвинтера стали судорожно крошить хлѣбъ, лежавшій на его тарелкѣ. Онъ отвернулся въ другую сторону.

-- Если у васъ есть готовое возраженіе, настаивалъ Алланъ,-- то я желалъ бы выслушать, его.

Мидвинтерь внезапно повернулся къ нему съ мертвенною блѣдностью на лицѣ, и устремилъ на Аллана свои блестящіе черные глаза.

-- Вы любите ее, сказалъ онъ.-- Но любитъ ли она васъ?

-- Вѣроятно. Вы не назовете меня хвастуномъ, возразилъ Алланъ,-- если я повторю вамъ то что уже говорилъ вчера: я не разъ имѣлъ случай бесѣдовать съ нею наединѣ.

Глаза Мидвинтера снова опустились на крошки, лежавшія на тарелкѣ.

-- Понимаю, перебилъ онъ съ живостью.-- Вы были неправы вчера. Я ничего не имѣлъ противъ вашей любви.

-- Такъ отчего же вы не поздравляете меня? спросилъ Алланъ въ смущеніи.-- Такая красавица, съ такими дарованіями!

Мидвинтеръ протянулъ ему руку.

-- Мой долгъ относительно васъ ограничивается не одними простыми поздравленіями, сказалъ онъ.-- Я обязанъ оказывать вамъ самое дѣятельное содѣйствіе во всемъ что касается вашего счастія.-- Онъ взялъ руку Аллана и крѣпко сжалъ ее.-- Чѣмъ могу я быть вамъ полезенъ? спросилъ онъ, становясь все блѣднѣе и блѣднѣе.

-- Да что съ вами, дружище? воскликнулъ Алланъ.-- Ваша рука холодна какъ ледъ.

Мидвинтеръ грустно улыбнулся.

-- Вы знаете, что я всегда бросаюсь въ крайности, сказалъ онъ:-- въ первый разъ, когда вы взяли мою руку въ старомъ сельскомъ трактирѣ, она горѣла какъ въ огнѣ. Объясните же мнѣ то затрудненіе, которое вы еще не успѣли передать мнѣ. Вы молоды, богаты, свободны, и она любитъ васъ: какое же тутъ можетъ бытъ затрудненіе?

Алланъ колебался.

-- Я не знаю, право, какъ объяснить вамъ это, отвѣчалъ онъ.-- Вы совершенно справедливо замѣтили, что и я люблю ее, и она меня любитъ, а между тѣмъ въ нашихъ отношеніяхъ есть что-то странное. Когда человѣкъ влюбленъ, онъ становится чрезвычайно откровененъ, по крайней мѣрѣ такъ поступаю я. Я сообщилъ ей все и о себѣ, и о моей матери, и о томъ какъ досталось мнѣ это наслѣдство; словомъ, я посвятилъ ее во всѣ подробности своей жизни. И что же? она ничего не говоритъ мнѣ о себѣ. Хоть это обстоятельство и не поражаетъ меня когда мы бываемъ вмѣстѣ, однако вдали отъ нея я часто думаю объ этомъ. Въ самомъ дѣлѣ, я знаю о ней столько же, сколько и вы.

-- То-есть, вы ничего не знаете ни о ея семействѣ, ни о ея родныхъ?

-- Именно такъ.

-- И вы никогда не разспрашивали ее объ этомъ?

-- Какъ-то на дняхъ я спросилъ у нея нѣчто въ этомъ родѣ, отвѣчалъ Алланъ,-- и должно быть, по обыкновенію, сдѣлалъ это чрезвычайно неловко. Она взглянула на меня.... а какъ? я не сумѣю вамъ этого выразить: не то чтобы съ неудовольствіемъ, но.... какъ много значитъ даръ слова! Я отдалъ бы все на свѣтѣ, Мидвинтерь, за ваше умѣнье находить для каждой мысли приличное ей выраженіе.

-- Отвѣчала ли вамъ что-нибудь миссъ Гуильтъ на вашъ вопросъ?

-- Къ тому-то я и велъ рѣчь. Она сказала: "Скоро мнѣ придется разказать вамъ грустную исторію о себѣ и о моемъ семействѣ, мистеръ Армадель; но вы, повидимому, такъ счастливы теперь, а обстоятельства моей жизни такъ печальны, что я едва ли рѣшусь смущать васъ въ настоящую минуту."Ахъ дружище! вотъ кто умѣетъ говорить, да еще со слезами на глазахъ! Конечно, я сейчасъ же перемѣнилъ разговоръ. И теперь все затрудненіе состоитъ въ томъ, чтобы снова коснуться этого предмета самымъ деликатнымъ образомъ, не вызывая со стороны ея новыхъ слезъ. Вы понимаете, что намъ должно къ этому возвратиться. Конечно, я дѣлаю это не ради самаго себя; я съ радостью готовъ сперва жениться на ней, и потомъ уже выслушатъ отъ бѣдняжки исторію ея семейныхъ несчастій. Но вѣдь я знаю мистера Брока. Если я представлю ему удовлетворительныя свѣдѣнія о ея семействѣ, въ первомъ же письмѣ, которое напишу ему по этому случаю (а письмо это я непремѣнно долженъ ему написать), онъ не станетъ сопротивляться мнѣ ни въ чемъ. Конечно, я свободенъ и могу поступать по своему произволу. Но милый старикашка Брокъ былъ такимъ преданнымъ другомъ моей бѣдной матери, и такъ много сдѣлалъ для меня самого, что... Вы понимаете меня?

-- Конечно, Алланъ, мистеръ Брокъ былъ для васъ вторымъ отцомъ. Всякое разногласіе между вами по поводу столь важнаго дѣла было бы весьма печальнымъ событіемъ. Вы должны доказать ему, что миссъ Гуильтъ (а она, я увѣренъ, сумѣетъ разсѣять на этотъ счетъ всѣ сомнѣнія) во всѣхъ отношеніяхъ достойна...

Голосъ невольно измѣнилъ ему, и фраза осталась не доконченною.

-- Вы совершенно поняли мою мысль, проворно подхватилъ Алланѣ.-- Теперь мы можемъ приступить къ тому о чемъ я особенно желалъ посовѣтоваться съ вами. Будь вы на моемъ мѣстѣ, Мидвинтеръ, вы непремѣнно нашли бы надлежащее выраженіе для вашей мысли, вы сумѣли бы поставить вопросъ деликатно, даже дѣйствуя ощупью, по однимъ догадкамъ. Я на это неспособенъ. Я безпрестанно дѣлаю промахи, и потому страшно боюсь чтобы не оскорбить ее какъ нибудь неосторожнымъ словомъ, если у меня не будетъ данныхъ, которыми я могъ бы руководиться въ этомъ разговорѣ. Говорить о семейныхъ несчастіяхъ съ такою чувствительною женщиной, какъ миссъ Гуильтъ, очень затруднительно. Можетъ-быть, въ семействѣ ея была какая-нибудь трагическая смерть, можетъ-быть, кто изъ родственниковъ ея опозорилъ свое имя, или чья-нибудь адская жестокость принудила бѣдняакку трудомъ добывать себѣ кусокъ хлѣба. Думая обо всемъ этомъ, я пришелъ къ мысли, что майоръ можетъ навести меня на истину. Ему, вѣроятно, уже извѣстны были семейныя обстоятельства миссъ Гуильтъ, прежде нежели онъ рѣшился пригласить ее въ свой домъ, не правда ли?

-- Очень можетъ-быть, Алланъ, конечно.

-- Опять-таки мы съ вами сходимся! По моему мнѣнію, нужно сначала поговорить съ майоромъ, и еслибы мнѣ удалось вывѣдать отъ него всю истину, то я уже гораздо смѣлѣе приступилъ бы къ разговору съ самою миссъ Гуильтъ. Итакъ, вы совѣтуете мнѣ сначала попытать майора, не такъ ли?

Между вопросомъ Аллана и отвѣтомъ Мидвинтера прошла добрая минута; наконецъ, послѣдній отвѣчалъ принужденно:

-- Право не знаю что вамъ совѣтовать, Алланъ, сказалъ онъ.-- Это весьма щекотливый вопросъ.

-- Да вѣдь вы, вѣроятно разспросили бы майора, еслибы сами были на моемъ мѣстѣ? замѣтилъ Алланъ, снова возвращаясь, къ своему обыкновенному способу предлагать вопросы.

-- Быть-можетъ, я и сдѣлалъ бы это, сказалъ Мидвинтеръ все съ большею и большею неохотой.-- Но говоря съ майоромъ, я принялъ бы на вашемъ мѣстѣ всевозможныя предосторожности, чтобы не стать въ ложное положеніе, чтобы не заставить другихъ подозрѣвать меня въ недостойномъ желаніи выпытать тайну женщины безъ ея вѣдома.

Алланъ вспыхнулъ.

-- Боже праведный, Мидвинтеръ! воскликнулъ онъ: -- кто же можетъ заподозрить меня въ этомъ?

-- Кто васъ хорошо знаетъ, тотъ, разумѣется, этого не подумаетъ.

-- Майоръ знаетъ меня. Майоръ менѣе чѣмъ кто-нибудь способенъ перетолковать мой поступокъ въ дурную сторону. Я ничего болѣе и не потребую отъ него, какъ только помочь мнѣ (если это отъ него зависитъ) объясниться на этотъ счетъ съ миссъ Гуильтъ, не оскорбляя ея чувствъ. Можетъ ли быть что-нибудь проще подобнаго объясненія между двумя джентльменами?

Вмѣсто отвѣта, Мидвинтеръ, попрежнему говорившій какъ бы противъ воли, съ своей стороны предложилъ вопросъ Аллану.

-- Намѣрены ли вы сообщить майору Мильрою ваши истинныя намѣренія относительно миссъ Гуильтъ? сказалъ онъ.

Алланъ смѣшался и не зналъ что сказать.

-- Я думалъ объ этомъ, отвѣчалъ онъ; -- но я хочу прежде навести нужныя для меня справки, а потомъ уже, смотря по обстоятельствамъ, или открою ему свои намѣренія, или умолчу о нихъ.

Такая осторожность была слишкомъ несовмѣстна съ характеромъ Аллана, чтобы не удивить всякаго, кто хотя немного зналъ его; Мидвинтеръ прямо высказалъ ему свое удивленіе.

-- Развѣ вы забыли мое глупое ухаживанье за миссъ Мильрой? спросилъ Алланъ, приходя все въ большее и большее смущеніе.-- Майоръ, бытъ-можетъ, замѣтилъ его, и полагалъ, что я имѣлъ въ виду.... что я имѣлъ въ виду.... ну, то чего я вовсе не имѣлъ въ виду. Не будетъ ли теперь неловкимъ съ моей стороны просить у него руку его гувернантки, вмѣсто того чтобы сдѣлать предложеніе его дочери?

Онъ подождалъ съ минуту отвѣта, но отвѣта не послѣдовало. Мидвинтеръ раскрылъ было ротъ чтобы сказать что-то, но тутъ же сдержалъ себя и не сказалъ ничего. Алланъ, смущенный его молчаніемъ и еще болѣе воспоминаніями о майорской дочкѣ, вызванными настоящимъ разговоромъ, всталъ изъ-за стола и немного рѣзко прекратилъ бесѣду.

-- Ну, ну! сказалъ онъ,-- не сидите тутъ съ такимъ загадочнымъ лицомъ, и не дѣлайте изъ мухи слона. Боже, какая старая, старая голова сидитъ на вашихъ юныхъ плечахъ! Мидвинтеръ, перестаньте говорить обиняками и скажите лучше прямо, что, по вашему мнѣнію, мнѣ не слѣдуетъ обращаться къ майору?

-- Я не смѣю взять на себя такой отвѣтственности, Алланъ.-- Говоря еще прямѣе, я не могу чувствовать довѣрія къ основательности какого бы то ни было совѣта, который я подалъ бы вамъ въ нашемъ настоящемъ положеніи относительно другъ друга. Я увѣренъ лишь въ одномъ, что безъ всякихъ опасеній могу просить васъ объ исполненіи двухъ вещей.

-- Напримѣръ?

-- Вопервыхъ, если вы будете говорить съ майоромъ Мильроемь, то, прошу васъ, не забудьте моего предостереженія! Обдумайте серіозно всечто вы намѣрены сказать ему!

-- Да ужъ не бойтесь, обдумаю! Далѣе что?

-- Прежде чѣмъ рѣшаться на какой-либо важный шагъ въ этомъ дѣлѣ, напишите мистеру Броку. Обѣщаете ли вы мнѣ исполнить это?

-- Совершенно охотно. Не потребуете ли еще чего-нибудь?

-- Ничего болѣе. Я сказалъ вамъ свое послѣднее слово.

Алланъ пошелъ къ дверямъ.

-- Пойдемте въ мою комнату, оказалъ онъ,-- я вамъ дамъ сигару. Слуги придутъ сюда сію минуту чтобъ убирать со стола, а мнѣ хочется говорить съ вами о миссъ Гуильтъ.

-- Не дожидайтесь меня, сказалъ Мидвинтеръ: -- минуты черезъ двѣ я приду самъ.

Онъ продолжалъ сидѣть на своемъ мѣстѣ, покамѣстъ Алланъ не затворилъ за собою дверь; потомъ онъ всталъ и взялъ въ углѣ комнаты изъ-за оконной драпировки дорожный мѣшокъ, совершенно уложенный и готовый для путешествія. Между тѣмъ какъ онъ стоялъ съ нимъ у окна, погруженный въ задумчивость, лицо его приняло вдругъ какое-то странное, озабоченное, почти старческое выраженіе: онъ какъ будто мгновенно потерялъ свою послѣднюю юношескую свѣжесть.

То, что давно открыла быстрая проницательность женщины, болѣе медленное соображеніе мущины поняло лишь въ прошедшую ночь. Душевная мука, которую ощутилъ онъ, услыхавъ признаніе Аллана, въ первый разъ заставила Мидвинтера сознаться самому себѣ въ истинѣ. Правда, уже послѣ вторичной встрѣчи съ миссъ Гуильтъ, онъ чувствовалъ что смотритъ на нее иными глазами и видитъ ее въ другомъ свѣтѣ,-- онъ чувствовалъ возрастающее желаніе находиться въ ея обществѣ, любоваться ея красотою,-- но никогда до сихъ поръ не сознавалъ онъ такъ отчетливо всю силу страсти, которую она возбудила въ немъ. Убѣдившись, наконецъ, въ ея власти надъ собою, онъ имѣлъ твердость, которой нельзя было бы ожидать отъ человѣка съ болѣе счастливымъ прошедшимъ,-- твердость припомнить слова Аллана и мужественно взглянуть на будущее сквозь призму своей благодарности къ молодому Армаделю.

Всю ночь провелъ онъ въ размышленіи: чувство долга требовало чтобъ онъ пожертвовалъ собою, а личный интересъ нашептывалъ другое. Всю ночь безустанно убѣждалъ онъ себя въ томъ, что ради Аллана ему слѣдуетъ подавить свою страсть, и что единственное къ тому средство -- бѣжать, бѣжать подальше. Съ той минуты рѣшимость пожертвовать собой осталась въ немъ непоколебимою. Единственный вопросъ, смущавшій его въ настоящую минуту, былъ вопросъ объ удаленіи его изъ Торпъ-Амброза. Хотя письмо мистера Брока избавляло его отъ всякой необходимости слѣдить въ Норфокѣ за женщиной, завѣдомо находившеюся въ Соммерсетширѣ, хотя должность управляющаго могла быть смѣло передана въ опытныя и надежныя руки мистера Башвуда; однако, несмотря на всѣ эти соображенія, его смущала мысль оставить Аллана одного, въ самый критическій моментъ его жизни. Онъ робко взвалилъ на плечи свой дорожный мѣшокъ, и въ послѣдній разъ задалъ себѣ слѣдующій вопросъ. "Можешь ли ты поручиться за свое мужество, оставаясь въ этомъ домѣ, гдѣ тебѣ придется видѣть ее ежедневно и ежечасно слушать разказы о ней Аллана?" Отвѣтъ былъ тотъ же что и ночью. Въ интересахъ дружбы, которую онъ считалъ священною, сердце снова говорило ему чтобъ онъ бѣжалъ пока есть еще время, пока женщина, овладѣвшая его привязанностью, не успѣла заглушить въ немъ чувство самопоакертвованія и благодарности.

Готовясь уйдти изъ комнаты, онъ машинально окинулъ ее взглядомъ. Воспоминаніе о послѣднемъ разговорѣ съ Алланомъ еще болѣе укрѣпило въ немъ рѣшимость дѣйствовать по внушенію совѣсти. Сдѣлалъ ли онъ своему другу хоть одно изъ тѣхъ возраженій, которыя всякій на его мѣстѣ высказалъ бы противъ привязанности Аллана? Нѣтъ. Зная слабый характеръ своего друга, посовѣтовалъ ли онъ ему не довѣрять своему опрометчивому влеченію и сначала испытать себя временемъ и разлукою прежде чѣмъ убѣдиться, что счастье всей его жизни заключается въ миссъ Гуильтъ? Нѣтъ. Мысль, что говоря такимъ образомъ, онъ дѣйствовалъ бы подъ вліяніемъ не совсѣмъ безкорыстнаго побужденія, сомкнула его уста въ настоящемъ и, вѣроятно, наложила бы на нихъ печать молчанія и въ будущемъ, до тѣхъ поръ пока не прошло бы время предостереженій. Тотъ ли человѣкъ способенъ былъ обуздывать Аллана, который самъ отдалъ бы все на свѣтѣ, чтобы находиться на его мѣстѣ? Для человѣка честнаго и благодарнаго оставался лишь одинъ образъ дѣйствій въ его настоящемъ положеніи. Отдаливъ отъ себя возможность видѣть ее и слышать о ней, размышляя наединѣ съ самимъ собою о чувствѣ долга относительно своего друга, Мидвинтеръ могъ еще надѣяться подавить свою страсть такъ, какъ онъ подавлялъ въ дѣтствѣ слезы подъ палкою цыгана, какъ онъ подавлялъ тоску своей одинокой юности въ давкѣ провинціальнаго книгопродавца.

-- Я долженъ уйдти, сказалъ онъ, съ грустью отходя отъ окна,-- прежде чѣмъ она снова явится въ этомъ домѣ, прежде чѣмъ пролетитъ еще одинъ часъ надъ моею головой.

Съ этими словами онъ вышелъ изъ комнаты, и покидая ее, сдѣлалъ безвозвратный шагъ отъ настоящаго къ будущему.

Дождь все не переставалъ лить: свинцовыя облака, сомкнувшіяся вокругъ горизонта, предвѣщали продолжительное ненастье, когда Мидвинтеръ, одѣтый по дорожному, вошелъ въ комнату Аллана.

-- Боже праведный! воскликнулъ Алланъ, указывая пальцемъ на мѣшокъ,-- это что значитъ?

-- Ничего особеннаго, отвѣчалъ Мидвинтеръ.-- Это значитъ только -- прощайте.

-- Прощайте? повторилъ Алланъ съ удивленіемъ, вскакивая съ своего мѣста.

Мидвинтеръ ласково усадилъ его на стулъ и самъ сѣлъ подлѣ него.

-- Когда вы замѣтили мнѣ сегодня утромъ, что я имѣю больной видъ, я сказалъ вамъ, что обдумываю средство поправить свое здоровье, и что поговорю съ вами объ этомъ позже. Теперь эта минута наступила. Я, какъ говорится, все это время былъ не въ своей тарелкѣ. Вы сами, Алланъ, не разъ замѣчали это, и съ вашею обычною добротой извиняла многія изъ моихъ выходокъ, которыя, безъ подобнаго оправданія, были бы непростительны даже въ глазахъ друга.

-- Послушайте, дружище, перебилъ его Алланъ,-- надѣюсь, вы не намѣрены пускаться въ путь по такому ливню?

-- Не безпокойтесь объ этомъ, возразилъ Мидвинтеръ: -- мы съ дождемъ старые пріятели. Вѣдь вы знаете, Алланъ, какую жизнь велъ я до встрѣчи съ вами? Съ самаго дѣтства я пріученъ былъ къ труду и всякаго рода лишеніямъ. На днемъ, ни ночью, въ продолженіе цѣлыхъ мѣсяцевъ, я не имѣлъ куда приклонить голову. Въ продолженіе многихъ, многихъ лѣтъ я велъ жизнь дикаго животнаго, между тѣмъ какъ вы въ это время жили дома покойно и счастливо. Во мнѣ а теперь осталась закваска бродяги, четвероногаго или двуногаго, самъ не знаю навѣрное. Вамъ больно слышать, что я выражаюсь такъ о самомъ себѣ? Хорошо, я не буду васъ печалить. Я скажу только, что удобство и роскошь моей жизни у васъ, по временамъ, слишкомъ тяготятъ человѣка, для котораго удобство и роскошь -- вещи непривычныя. Чтобы поправиться, мнѣ нужно только побольше воздуха и движенія, поменьше вкусныхъ завтраковъ и обѣдовъ чѣмъ я нахожу у васъ, мой дорогой другъ. Дайте мнѣ снова подвергнуться тѣмъ лишеніямъ, которыхъ не знаетъ этотъ роскошный домъ. Дайте мнѣ испытать на себѣ вѣтеръ и непогоду, какъ я испытывалъ ихъ ребенкомъ. Дайте мнѣ снова почувствовать усталость и.голодъ, и знать что вблизи нѣтъ экипажа, готоваго умчать меня домой, и что нѣсколько миль ходьбы и темная, темная ночь раздѣляютъ меня отъ ночлега и ужина. Дайте мнѣ двѣ недѣли сроку, Алланъ, сходить пѣшкомъ на сѣверъ, въ Йоркширскія болота, и я обѣщаю вамъ вернуться въ Торпъ-Амброзъ въ лучшемъ настроеніи духа и болѣе пріятнымъ собесѣдникомъ и для васъ, и для вашихъ друзей. Я возвращусь прежде чѣмъ вы успѣете замѣтить мое отсутствіе. Мистеръ Башвудъ займется на это время конторой, и къ тому же я прошу у васъ только двѣ недѣли, необходимыя для моего здоровья. Отпустите же меня Алланъ!

-- Мнѣ не хотѣлось бы этого, сказалъ Алланъ.-- Мнѣ не хотѣлось бы, чтобы вы покинули меня такъ внезапно. Тутъ кроется что-то странное и грустное. Если вамъ нужно побольше движенія, то почему бы не попробовать вамъ верховую ѣзду? Всѣ мои лошади къ вашимъ услугамъ. Во всякомъ случаѣ, сегодня вамъ идти нельзя. Посмотрите, какой дождь!

Мидвинтеръ поглядѣлъ въ окно и кротко покачалъ головой.

-- Когда я былъ ребенкомъ и добывалъ свой хлѣбъ вмѣстѣ съ танцующими собаками, я не заботился о дождѣ, сказалъ онъ:-- стоитъ ли думать о немъ теперь? Вымокнуть мнѣ и вымокнуть вамъ, Алланъ, большая разница. Когда я былъ простымъ рыбакомъ на Гебридскихъ островахъ, на мнѣ въ продолженіе нѣсколькихъ недѣль сряду не бывало сухой нитки.

-- Но вѣдь вы теперь не на Гебридскихъ островахъ, настаивалъ Алланъ,-- и къ тому же завтра вечеромъ соберутся у меня наши друзья съ мызы. Миссъ Гуильтъ намъ поиграетъ, а вѣдь вы любите ея игру, дружище.

Мидвинтеръ отвернулся, чтобы застегнуть ремни на своею дорожномъ мѣшкѣ.,

-- Вы мнѣ доставите другой случай послушать миссъ Гуильтъ, когда я вернусь назадъ, сказалъ онъ, опустивъ голову и поспѣшно стягивая мѣшокъ.

-- Вы имѣете одинъ недостатокъ, дружище, который развивается въ васъ все сильнѣе и сильнѣе, возразилъ Алланъ:-- разъ вы заберете себѣ что-нибудь въ голову, кончено, съ вами уже не справиться; вы не допускаете ни убѣжденій, ни доказательствъ. Но у жъ если вы непремѣнно хотите уйдти, прибавилъ Алланъ, внезапно вставая съ своего мѣста, и видя что Мидвинтеръ молча беретъ свою шляпу и палку,-- то я почти рѣшился сопутствовать вамъ, и попробовать вмѣстѣ съ вами суровой бродяжнической жизни!

-- Идти со мною! повторилъ Мидвинтеръ съ легкимъ оттѣнкомъ горечи,-- и покинуть миссъ Гуильтъ?

Алланъ снова опустился на стулъ, и своимъ знаменательнымъ молчаніемъ подтвердилъ всю силу аргумента. Не сказавъ болѣе ни слова, Мидвинтеръ протянулъ свою руку, чтобы проститься съ нимъ. Оба были глубоко тронуты, и каждый старался скрыть свое волненіе отъ другаго. Алланъ воспользовался послѣднимъ орудіемъ, предоставленнымъ ему твердостію друга: онъ попытался облегчить шуткой тяжелыя минуты разставанія.

-- Знаете ли что я вамъ скажу? сказалъ онъ: -- я начинаю сомнѣваться, что вы совершенно вылѣчились отъ вашей вѣры въ роковой сонъ? Я подозрѣваю, что вы просто спасаетесь отъ меня бѣгствомъ!

Мидвинтеръ посмотрѣлъ на него въ нерѣшимости, не понимая, шутитъ онъ или нѣтъ.

-- Что вы хотите сказать этимъ? спросилъ онъ.

-- А что вы сказали мнѣ, возразилъ Алланъ,-- когда привели меня сюда на дняхъ, чтобъ облегчить свою душу признаніемъ? Помните ли что вы говорили мнѣ объ этой комнатѣ и о второмъ видѣніи сна? Клянусь Юпитеромъ! воскликнулъ онъ, снова вскакивая съ своего мѣста,-- теперь, когда я всматриваюсь пристальнѣе, вотъ оно второе видѣніе сна, прямо передъ нами: вотъ вамъ дождь, стучащій въ окно, вотъ лужайка и садъ, а вотъ и мы съ вами; я стою на томъ мѣстѣ, которое занималъ во снѣ, а вы стоите тамъ, гдѣ находилась тѣнь. Вся обстановка, и внѣшняя и внутренняя, та же и на яву что была во снѣ, и на этотъ разъ открылъ ее я!

Въ мертвыхъ останкахъ Мидвинтерова суевѣрія снова шевельнулась жизнь. Онъ измѣнился въ лицѣ, и съ жаромъ, почти съ ожесточеніемъ, принялся оспаривать Аллана.

-- Нѣтъ! сказалъ онъ, указывая на маленькую мраморную фигурку, помѣщавшуюся на пьедесталѣ,-- обстановка не та: вы, по обыкновенію, что-нибудь да забудете. Благодаря Бога, сонъ на этотъ разъ во многомъ не соотвѣтствуетъ дѣйствительности! Во снѣ статуя лежала разбитая на полу, и вы стояли, наклонившись надъ нею, въ смущеніи и недовольствѣ. Теперь вы водите, что статуя цѣла и невредима, и въ васъ самихъ, не правда ли, нѣтъ и тѣни недовольства? Онъ порывисто схватилъ Аллана за руку.

Въ ту самую минуту онъ почувствовалъ, однако, что его собственныя слова и дѣйствія какъ нельзя болѣе подтверждаютъ его вѣру въ сонъ. Онъ вспыхнулъ и въ смущеніи отвернулся въ другую сторону.

-- А, что я говорилъ вамъ? сказалъ Алланъ съ принужденнымъ смѣхомъ.-- Ночь, проведенная нами на разбитомъ кораблѣ, до сихъ поръ тяготитъ вашу душу.

-- Ничто не тяготитъ меня, возразилъ Мидвинтеръ съ внезапнымъ взрывомъ нетерпѣнія,-- кромѣ мѣшка, который давитъ мнѣ спину, и времени, которое я напрасно трачу здѣсь. Пойду посмотрѣть не расчищается ли небо.

-- Вы вернетесь? спросилъ Алланъ.

Мидвинтеръ открылъ французское окно и вышелъ въ садъ.

-- Да, сказалъ онъ съ своею прежнею мягкостію,-- я вернусь чрезъ двѣ недѣли. Прощайте, Алланъ; будьте счастливы съ миссъ Гуильтъ!

Онъ затворилъ за собой окно и быстрыми шагами вышелъ изъ сада, прежде чѣмъ другъ его успѣлъ за нимъ послѣдовать.

Алланъ всталъ, подошелъ къ окну, чтобы, въ свою очередь, выйдти въ садъ; но одумавшись, вернулся на свое мѣсто. Онъ слишкомъ хорошо зналъ Мидвинтера, чтобы понять всю безполезность попытки -- слѣдить за нимъ или вернуть его назадъ. Мидвинтеръ ушелъ на двѣ недѣли, и ранѣе этого срока нечего было и ждать его. Прошло болѣе часу, дождь лилъ безъ умолку, а небо продолжало хмуриться. Тяжелое чувство унынія и одиночества, -- чувство, къ которому онъ не привыкъ въ прошедшемъ, овладѣло душой Аллана. Чувствуя какой-то невольный страхъ въ своемъ пустынномъ, необитаемомъ домѣ, онъ позвонилъ слугѣ, потребовалъ шляпу и дождевой зонтикъ и рѣшился идти на мызу, чтобы скрыться тамъ отъ преслѣдовавшей его тоски.

-- Я могъ бы проводить его хоть недалеко, сказалъ Алланъ, надѣвая шляпу и думая о Мидвинтерѣ.-- Мнѣ пріятно было бы самому снарядить въ путь этого упрямаго дружищу.

Еслибы, принимая дождевой зонтикъ изъ рукъ слуги, Алланъ обратилъ вниманіе на его лицо, онъ, можетъ-быть, предложилъ бы ему вопросы и услыхалъ отъ него такія новости, которыя, конечно, заинтересовали бы его при настоящемъ настроеніи его духа. Но онъ ушелъ, не взглянувъ на слугу и не подозрѣвая, что тотъ гораздо болѣе его зналъ о послѣднихъ минутахъ пребыванія Мидвинтера въ Торпъ-Амброзѣ. Не болѣе десяти минутъ назадъ лавочникъ и мясникъ приходили въ большой домъ за уплатой денегъ, и оба видѣли, какъ Мидвинтеръ отправился въ путь.

Лавочникъ встрѣтилъ его первый, не подалеку отъ дома, и видѣлъ, какъ остановившись на дорогѣ подъ проливнымъ, дождемъ, онъ сталъ разговаривать съ маленькимъ оборваннымъ пострѣленкомъ, язвой и наказаніемъ всѣхъ сосѣдей. Обычная наглость и назойливость мальчишки дошла до самыхъ непозволительныхъ размѣровъ при видѣ джентльмена съ дорожнымь мѣшкомъ. Какъ же отвѣчалъ на нее самъ джентльменъ? Онъ остановился, и съ грустью положилъ свои руки на плеча мальчику. Лавочникъ видѣлъ это своими собственными глазами и слышалъ своими собственными ушами, какъ онъ сказалъ: "Бѣдный мальчуганъ! Я знаю лучше чѣмъ кто-либо изъ людей, носящихъ хорошее платье, какъ рѣжетъ вѣтеръ и мочитъ дождь сквозь изорванную куртку!" Съ этими словами онъ опустилъ руку въ карманъ и наградилъ наглаго мальчишку шиллингомъ.

-- Повихнулся, должно быть, прибавилъ лавочникъ, указывая на лобъ.-- Вотъ какъ я сужу о другѣ мистера Армаделя!

Что касается до мясника, то онъ встрѣтилъ его гораздо дальше отъ дому, уже на другомъ концѣ города. Мидвинтеръ опять остановился подъ проливнымъ дождемъ, и на этотъ разъ для того чтобы полюбоваться весьма замѣчательнымъ предметомъ -- голодною мордашкой, дрожавшею на порогѣ дома.

-- Я самъ слѣдилъ за нимъ, говорилъ мясникъ,-- и какъ бы вы думали, что онъ сдѣлалъ? Онъ перешелъ черезъ дорогу, вошелъ въ мою лавку и купилъ кусокъ мяса, годный и для христіанина. Прекрасно; потомъ, пожелавъ мнѣ добраго утра, снова перешелъ черезъ улицу, и, ручаюсь вамъ въ этомъ своею честью, ставъ на колѣни на мокромъ порогѣ, досталъ изъ кармана ножъ, разрѣзалъ имъ мясо и отдалъ его собакѣ. Повторяю вамъ, мясо, годное для христіанина! Я не жестокосердый человѣкъ, сударыня, заключилъ мясникъ, обращаясь къ кухаркѣ, но мясо есть мясо, и оно можетъ пригодиться и самому другу вашего господина, если Богъ продлитъ ему вѣкъ.

Съ этими незабвенными симпатіями стараго незабвеннаго времени,-- симпатіями, которыя должны были наполнять собою пустоту его одинокаго путешествія, Мидвинтеръ вышелъ изъ города и скрылся въ туманѣ и дождѣ. Лавочникъ и мясникъ разстались съ нимъ послѣдніе, и произнесли надъ великою натурой тотъ приговоръ, который обыкновенно произносятъ надъ великими натурами люди, смотрящіе на вещи съ точки зрѣнія лавочниковъ и мясниковъ.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ.

I. Мистрисъ Мильрой.

Чрезъ два дня послѣ ухода Мидвинтера изъ Торпъ-Амброза, мистрисъ Мильрой, окончивъ свой утренній туалетъ, и отпустивъ свою горничную, пять минутъ спустя, снова позвонила въ колокольчикъ, и когда женщина явилась на звонокъ, нетерпѣливо спросила ее, пришла ли почта.

-- Почта? повторила горничная.-- Да развѣ у васъ нѣтъ часовъ? Развѣ вы не знаете, что нужно подождать еще добрыхъ полчаса, прежде чѣмъ спрашивать ваши письма?

Она говорила съ увѣренною наглостью женщины, давно привыкшей разчитывать на слабость и безпомощность своей госпожи. Мистрисъ Мильрой, съ своей стороны, также казалась привыкшею къ такому обращенію. Какъ будто не замѣчая его, она спокойно продолжала отдавать горничной свои приказанія.

-- Когда придетъ почтальйонъ, сказала она,-- постарайся увидать его сама. Я ожидаю одно письмецо, которое должна была получить еще два дня тому назадъ. Не понимаю что бы значила эта медленность! Я просто начинаю подозрѣвать прислугу.

Горничная презрительно улыбнулась.

-- Кого вы еще будете подозрѣвать теперь? спросила она. Ну! ну! не горячитесь. Сегодня я сама пойду встрѣчать почтальйона, и мы увидимъ, не привезетъ ли онъ намъ письмецо.

Съ этими словами, сказанными тономъ женщины, успокоивающей капризное дитя, горничная, не дожидаясь. дальнѣйшихъ приказаній, вышла изъ комнаты.

Оставшись снова одна, мистрисъ Мильрой медленно и съ трудомъ повернулась на постели лицемъ къ окну.

Павшій на нее дневной свѣтъ ясно обличилъ въ страдалицѣ слѣды прежней красоты, и показалъ, что, по лѣтамъ своимъ, она находилась еще и до сихъ поръ въ лучшей порѣ жизни. Продолжительное физическое страданіе и постоянное нравственное раздраженіе истощили ее до такой степени, что, говоря попросту, отъ нея остались лишь кости да кожа. Гибель ея красоты казалась тѣмъ ужаснѣе, что она употребляла всевозможныя усилія, чтобы скрывать ее не только отъ себя самой, но и отъ своего мужа, отъ своей дочери, и даже отъ своего доктора, которому необходимо было знать истину. Голова ея, наполовину лишенная волосъ, представляла бы менѣе непріятное зрѣлище чѣмъ отвратительный юношескій парикъ, съ помощію котораго она пыталась замаскировать этотъ недостатокъ. Никакая блѣдность, никакія морщины не казались бы столь ужасными, какъ румяны, рдѣвшія на ея щекахъ, и толстый слой бѣлилъ, покрывавшій ея лобъ. Тонкія кружева, яркая отдѣлка капота, цвѣтныя ленты на ея чепцѣ и перстни, украшавшіе ея худые пальцы, вмѣсто того чтобы затмѣвать совершившуюся въ ней перемѣну, выставляли ее еще рельефнѣе, еще ярче, и силой контраста придавали ей еще болѣе безнадежный и ужасный видъ, нежели какой она имѣла въ сущности. Модный журналъ съ раскрашенными картинками, гдѣ изображены были изящныя женщины, блиставшія красотой и здоровьемъ, лежалъ на постели, съ которой въ продолженіе многихъ лѣтъ она не могла сойдти безъ помощи горничной. Тутъ же помѣщалось и маленькое ручное зеркало, которое она легко могла доставать рукой. Когда горничная вышла изъ комнаты, мистрисъ Мильрой взяла зеркало и стала всматриваться въ свое лицо съ тѣмъ незастѣнчивымъ участіемъ и вниманіемъ, которыхъ она устыдилась бы, быть-можетъ, и въ восемьнадцатилѣтній возрастъ.

-- Все старше и старше, все худѣе и худѣе! сказала она.-- Майоръ скоро будетъ свободенъ, но прежде я вытурю изъ дома эту красноволосую шлюху! Она опустила зеркало ни одѣяло, и судорожно сжала руку.

Глаза ея внезапно остановились на миніатюрномъ портретѣ мужа, висѣвшемъ на противоположной стѣнѣ; она посмотрѣла на него жестокими, сверкающими глазами хищной птицы.

-- А! на старости лѣтъ ты полюбилъ рыжихъ? сказала она, обращаясь къ портрету.-- Рыжіе волосы, золотушный цвѣтъ лица, сладострастная фигура, походка балетной корифеи и проворные пальцы воровки -- вотъ твой вкусъ, не такъ ли? Миссъ Гуильтъ! миссъ, съ такими глазами и съ такою походкой!-- Она внезапно повернула свою голову на подушкѣ и разразилась жесткимъ, сардоническимъ смѣхомъ.-- Миссъ! повторила она нѣсколько разъ сряду съ ѣдкимъ удареніемъ и съ самымъ безпощаднымъ изъ всѣхъ видовъ человѣческаго презрѣнія, съ презрѣніемъ женщины къ другой женщинѣ.

Вѣкъ, въ которомъ мы живемъ, находитъ оправданіе для каждаго человѣческаго существа. Посмотримъ, найдется ли оправданіе для мистрисъ Мильрой? Пусть отвѣтитъ, на это исторія ея жизни. Она вышла за майора въ самомъ юномъ возрастѣ, и выходя за него, выбрала себѣ въ мужья человѣка, который могъ бы быть ея отцомъ,-- человѣка, который пользовался въ это время репутаціей салоннаго Адониса и имѣлъ большой успѣхъ въ женскомъ обществѣ. Получивъ довольно посредственное воспитаніе и будучи гораздо ниже своего мужа по положенію въ свѣтѣ, она начала съ того, что, подстрекаемая тщеславіемъ, благосклонно отвѣчала на его ухаживанье, а кончила тѣмъ, что совершенно подчинилась обаянію, которое майоръ Мильрой производилъ въ своей молодости на женщинъ, стоявшихъ несравненно выше его жены и по уму, и по образованію. Съ своей стороны, тронутый ея любовью, красотой, свѣжестью и молодостью, онъ увлекся, и бракъ ихъ былъ заключенъ. Вплоть до того времени, пока ихъ единственная малютка-дочь не достигла восьмилѣтняго возраста, жизнь супруговъ была необыкновенно счастлива. Но тутъ ихъ постигло двойное несчастіе: жена потеряла здоровье, а мужъ состояніе, и съ этой минуты наступилъ конецъ ихъ семейному благополучію.

Достигнувъ того возраста, когда люди вообще теряютъ всякую способность сопротивляться несчастіямъ и пассивно покоряются судьбѣ, майоръ собралъ послѣдніе уцѣдѣвшіе остатки своего имущества, переселился на житье въ провинцію и сталъ искать утѣшенія въ механикѣ.

Женщина, болѣе подходящая къ нему во возрасту и по воспитанію, или съ болѣе терпѣливымъ характеромъ нежели мистрисъ Мильрой, вѣроятно, оцѣнила бы поведеніе майора и утѣшалась бы его покорностью судьбѣ. Но мистрисъ Мильрой ни въ чемъ не находила утѣшенія. Ни природный характеръ, ни воспитаніе не помогли ей терпѣливо перенести жестокое бѣдствіе, постигшее ее въ полномъ цвѣтѣ женской красоты. Роковая печать неизлѣчимой болѣзни заклеймила ее однажды навсегда.

Физическое страданіе можетъ развить и дѣйствительно развиваетъ въ человѣкѣ тѣ сокровенные зародыши зла, которые таятся въ немъ вмѣстѣ съ добрыми зачатками. Все хорошее въ природѣ мистрисъ Мильрой сжалось и заглохло подъ губительнымъ и всепроникающемъ вліяніемъ, содѣйствовавшимъ широкому развитію зла. По мѣрѣ того какъ физическія ея силы слабѣли, ея внутренній міръ становился мрачнѣе и безотраднѣе. Зародоши мелочности, жестокости и коварства развивались въ ней, по мѣрѣ того какъ исчезали великодушіе, мягкость и правда. Всѣ прежнія ея подозрѣнія относительно наклонности мужа возвращаться иногда къ безпорядочной жизни холостяка,-- подозрѣнія, которыя въ былое счастливое время она открыто ему повѣряла, тутъ же убѣждаясь въ ихъ совершенной неосновательности,-- вернулись къ ней теперь (когда болѣзнь разъединила ее съ нимъ) въ формѣ того низкаго супружескаго недовѣрія, которое, не смѣя высказываться явно, дѣйствуетъ тайно, которое, по мельчайшимъ атомамъ, накопляетъ цѣлыя массы горючаго матеріала и зажигаетъ въ душѣ медленно горящій огонь ревности. Никакія доказательства безпорочной и терпѣливой жизни мужа, никакія просьбы пощадить самое себя или дочь, уже вышедшую изъ дѣтства, не въ состояніи были разсѣять ужасное заблужденіе, порожденное ея безнадежнымъ состояніемъ. Какъ и всѣ маніи, ревность эта имѣла свои періодическіе приливы и отливы, свои спазмодическіе припадки и свой обманчивый покой; но такъ или иначе, въ движеніи или въ застоѣ, она никогда не покидала ея, заставляя ее оскорблять невинныхъ служанокъ и безукоризненныхъ женщинъ, жившихъ въ ея домѣ; эта ревность вызвала на глаза ея дочери первыя слезы стыда и горя, и избороздила глубокими морщинами лицо мужа. Она была, въ продолженіи многихъ лѣтъ, сокровенною язвой этого небольшаго семейнаго кружка, и теперь, выступая за его предѣлы, должна была оказать свое вліяніе на грядущія событія, въ которыхъ самымъ существеннымъ образомъ замѣшаны были интересы Аллана и его друга.

Чтобы вполнѣ оцѣнить всю важность появленія миссъ Гуильтъ въ Торпъ-Амброзѣ, необходимо разсмотрѣть, въ какомъ положеніи находились дѣла на мызѣ до вступленія туда новой гувернантки.

Когда прежняя наставница Нелли (женщина пожилая и настолько некрасивая собой, что не возбуждала даже ревности мистрисъ Мильрой) вышла за-мужъ, майоръ сталъ серіозно подумывать о томъ, чтобы разстаться съ дочерью. Съ одной стороны, онъ очень хорошо сознавалъ, что въ домѣ бываютъ сцены, при которыхъ неприлично присутствовать молодой дѣвушкѣ. Съ другой стороны, ему страшно не хотѣлось употребить такую крайнюю мѣру: оставить дочь въ чужомъ домѣ (въ школѣ), даже и на праздники. Однажды рѣшившись на публикацію о новой гувернанткѣ, майоръ Мильрой, вмѣсто того чтобы преодолѣть трудность, по своему обыкновенію, обошелъ ее и успокоился. Онъ махнулъ рукой на домашнія дрязги и, можетъ-быть, въ сотый разъ прибѣгнулъ къ утѣшительному обществу своего стараго друга -- часовъ.

Не такъ думала майорша. Обстоятельство, совершенно ускользнувшее отъ ея мужа, а именно, что новая гувернантка можетъ оказаться гораздо моложе и привлекательнѣе первой, прежде всего представилось ея воображенію. Она ничего не сказала. Затаивъ въ душѣ прежнее недовѣріе къ мужу, она уговорила его ѣхать вмѣстѣ съ дочерью на пикникъ, для того чтобы самой имѣть возможность повидаться съ новою гувернанткой наединѣ. Гувернантка явилась, и огонь ревности, тлѣвшій подъ пепломъ, вспыхнулъ яркимъ пламенемъ въ сердцѣ мистрисъ Мильрой въ ту минуту, когда она и прекрасная незнакомка впервые обмѣнялись взглядомъ.

Когда свиданіе кончилось, подозрѣнія мистрисъ Мильрой пали на свекровь. Она хорошо знала, что кромѣ ея майоръ ни къ кому не могъ обратиться въ Лондонѣ для наведенія необходимыхъ справокъ; но будучи увѣрена, что миссъ Гуильтъ явилась на публикацію какъ лицо совершенно постороннее, она въ то же время, съ слѣпою яростью, самою слѣпою изъ всѣхъ страстей, упорно отвертывалась отъ фактовъ, и припоминая послѣднюю изъ многочисленныхъ своихъ ссоръ съ свекровью, окончившуюся разрывомъ, пришла къ тому заключенію, что появленіемъ миссъ Гуильтъ въ своемъ домѣ она обязана была злобному желанію старушки поселить раздоръ между ею и мужемъ. Справедливое предположеніе, сдѣланное прислугой, которая не разъ присутствовала при семейныхъ сценахъ, а именно, что мать майора, нанимая для своей внучки хорошую гувернантку, не сочла своею обязанностью принимать въ разчетъ красоту наставницы въ угоду фантастическимъ бреднямъ и прихотямъ своей невѣстки, никакъ не вмѣщалось въ умѣ мистрисъ Мильрой. Рѣшимость, которая неизбѣжно возникла бы въ ней изъ ревности къ мужу послѣ свиданія съ миссъ Гуильтъ, еще болѣе окрѣпла въ ней при ея настоящемъ убѣжденіи. Не успѣла миссъ Гуильтъ затворить за собою дверь, какъ мистрисъ Мильрой прошептала ей въ слѣдъ: "Подожди, голубушка, черезъ недѣльку-другую тебя здѣсь не будетъ!"

Съ этой минуты много безсонныхъ ночей и томительныхъ долгихъ дней провела больная, думая лишь о томъ, какъ бы ей выжить изъ дому новую гувернантку.

Подкупивъ горничную подаркомъ изъ своего гардероба, мистрисъ Мильрой уговорила ее взять на себя должность шпіона; благодаря этому способу, она неоднократно склоняла ее и на другія услуги, которыхъ та не обязана была для нея дѣлать. Мало-по-малу всѣ наряды госпожи, которая уже болѣе не нуждалась въ нихъ, перешли въ руки горничной, служа ненасытной жадности къ красивымъ платьямъ, столь свойственной всѣмъ безобразнымъ женщинамъ. Получивъ самый щегольской нарядъ, какой когда-либо доставался ей, домашняя шпіонка, дѣйствуя по тайному предписанію госпожи своей, съ низкою радостью принялась за свое тайное дѣло.

Время шло, горничная работала усердно, но проку было мало. И госпожа, и служанка напали на женщину, которая могла провести ихъ обѣихъ. Неоднократныя вторженія къ майору, когда онъ случайно оставался наединѣ съ гувернанткой, не повели ни къ какимъ враждебнымъ для нихъ открытіямъ. Подглядыванье и подслушиванье у дверей гувернанткиной спальни открыли лишь то, что она долго не гаситъ огня по вечерамъ и во снѣ стонетъ и скрежещетъ зубами: вотъ и все. Неусыпный надзоръ за нею въ продолженіе дня доказалъ, что она сама вручаетъ свои письма почтальйону, не довѣряя ихъ слугамъ, и что въ свободное отъ занятій и прогулки время, она нѣсколько разъ исчезала изъ саду, возврашаясь потомъ одна изъ парка. Однажды, и только однажды, горничная улучила удобную минуту чтобы тайкомъ пробраться за нею въ паркъ; но миссъ Гуильтъ, замѣтивъ это, остановилась и съ самою убійственною вѣжливостью спросила ее, не желаетъ ли она сопутствовать ей въ ея прогулкѣ? Много сдѣлано было мелочныхъ открытій, слишкомъ достаточныхъ для того чтобы возбудить подозрѣніе въ сердцѣ ревривой женщины. Но такихъ обстоятельствъ, которыя могли бы служить основательнымъ поводомъ къ жалобамъ и уликѣ противъ майора, положительно не находилось. День уходилъ за днемъ, а миссъ Гуильтъ оставалась безукоризненною въ своемъ поведеніи относительно хозяина дома и его дочери.

Потерпѣвъ пораженіе на этомъ пунктѣ, мистрисъ Мильрой попыталась было отыскать потомъ сомнительную сторону въ показаніяхъ, представленныхъ о репутаціи гувернантки ея рекомендательницею.

Выманивъ у майора подробное письмо, присланное ему на этотъ счетъ его матерью, она нѣсколько разъ читала и перечитывала его, не нашедъ нигдѣ ни одного слабаго пункта, котораго ей такъ хотѣлось найдти. Всѣ вопросы, обыкновенно предлагаемые въ подобныхъ случаяхъ, разрѣшены были совершенно точно и ясно. Единственный слабый пунктъ, къ которому еще можно было придраться, заключался въ послѣднихъ строкахъ письма.

"Я была такъ поражена (писала Майорова мать) граціей и благородствомъ миссъ Гуильтъ, что, по удаленіи ея изъ комнаты, рѣшилась спросить у мистрисъ Мандевиль, какимъ образомъ она сдѣлалась гувернанткой. "Самымъ обыкновеннымъ,-- отвѣчала она мнѣ.-- Это цѣлая грустная семейная исторія, въ которой она играла самую благородную роль. Она чрезвычайно чувствительна, и избѣгаетъ говорить объ этомъ при постороннихъ. Уклончивость весьма понятная, и которую, по чувству деликатности, я всегда считала своимъ долгомъ щадить." Услыхавъ это, и я своей стороны поступила также. Мнѣ не поручено было проникать въ семейныя тайны и огорченія бѣдняжки; я должна была сдѣлать лишь одно, удостовѣриться въ томъ, что нанимаю способную и достойную гувернантку для воспитанія моей внучки."

Внимательно прочитавъ эти строки, мистрисъ Мильрой, пламенно желавшая отыскать въ нихъ что-нибудь двусмысленное, конечно, и успѣла въ этомъ. Она рѣшилась проникнуть тайну семейныхъ несчастій миссъ Гуильтъ, надѣясь извлечь изъ нихъ что-либо полезное для своей цѣли. Для этого у нея было два способа: или разспросить самое гувернантку, или попытать сначала ея рекомендательниду. Зная по опыту, изъ перваго свиданія, изворотливость миссъ Гуильтъ въ рѣшеніи неловкихъ вопросовъ, она рѣшилась испробовать послѣдній способъ. "Сначала я выпытаю всѣ подробности отъ самой рекомендательницы," подумала мистрисъ Мильрой, "а потомъ уже разспрошу эту тварь, и тогда увидимъ, согласны ли будутъ ихъ показанія."

Письмо было коротко и заключало въ себѣ лишь самые необходимые вопросы. Мистрисъ Мильрой прежде всего объяснила своей корреспонденткѣ, что плохое состояніе ея здоровья вынуждаетъ ее оставить дочь подъ исключительнымъ вліяніемъ и контролемъ гувернантки; что вслѣдствіе этого она болѣе другихъ матерей желаетъ имѣть самыя положительныя и подробныя свѣдѣнія объ особѣ, которой она ввѣряетъ свое единственное дитя. Эта заботливость должна служить ей оправданіемъ въ тѣхъ, быть-можетъ, нескромныхъ вопросахъ, которые она предложитъ насчетъ миссъ Гуильтъ, несмотря на полученную ею отличную рекомендацію. Послѣ такого предисловія мистрисъ Мильрой приступила къ самой сущности дѣла, и попросила сообщить ей всѣ обстоятельства, вынудившія миссъ Гуильтъ принять на себя должность гувернантки.

Письмо это отправлено было въ тотъ же день какъ было написано. На другой день поутру ожидаемый отвѣтъ не явился. Наступилъ слѣдующій день, а отвѣта все-таки не было. На третье утро мистрисъ Мильрой потеряла всякое терпѣніе; она позвонила горничную, какъ уже разказано было выше, и приказала ей дожидаться почтальйона, чтобы самой принять отъ него письма. Вотъ въ какомъ положеніи находились дѣла, и при такихъ-то домашнихъ обстоятельствахъ начался новый рядъ событій въ Торпъ-Амброзѣ.

Не успѣла мистрисъ Мильрой взглянуть на часы и снова взяться за звонокъ, какъ дверь отворилась, и горничная сама вошла въ комнату.

-- Не пришелъ ли почтальйонъ? спросила мистрисъ Мильрой.

Вмѣсто отвѣта горничная положила на постель письмо, и не скрывая своего любопытства, осталась въ комнатѣ, чтобы наблюдать за впечатлѣніемъ, которое произведетъ письмо это на ея госпожу.

Схвативъ конвертъ, мистрисъ Мильрой нетерпѣливо разорвала его. Прежде всего выпалъ печатный листокъ, который она сначала отбросила въ сторону, но такъ какъ въ немъ оказалось письмо, написанное ея собственною рукой, то она снова взялась за печатный листокъ. Это былъ просто циркуляръ почтовой конторы, извѣщавшій мистрисъ Мильрой, что письмо ея отнесено было по означенному адресу, но что тамъ не оказалось лица, къ которому она писала.

-- Нѣтъ ли какихъ дурныхъ извѣстій? опросила горничная, замѣчая перемѣну въ лицѣ своей госпожи.

Вопросъ остался безъ отвѣта. Бюваръ мистрисъ Мильрой находился въ эту минуту подлѣ ея постели. Она достала изъ него письмо, адресованное ея свекровью къ сыну и отыскала ту страницу, на которой выставлено было имя и адресъ рекохендательницы миссъ Гуильтъ.

"Мистрисъ Мандевиль, 18, Кингсдоунъ-Крессентъ, въ Безвотеръ," жадно прочитала она, и потомъ сличила этотъ адресъ съ возвращеннымъ къ ней письмомъ. Ошибки не было: адресы были совершенно тождественны.

-- Нѣтъ ли какихъ дурныхъ извѣстій? повторила горничная, подвигаясь еще на одинъ тагъ къ постели.

-- Слава Богу, да! воскликнула мистрисъ Мильрой съ неудержимымъ восторгомъ. Она перебросила почтовый циркуляръ къ горничной, и заранѣе торжествуя побѣду, радостно ударила своими костлявыми руками по простынѣ.-- Миссъ Гуильтъ обманщица! Миссъ Гуильтъ лгунья! О, еслибы мнѣ даже пришлось умереть отъ этого, Рашель, то я все-таки велю поднести себя къ окну, чтобы посмотрѣть, какъ ее будетъ брать отсюда полиція.

-- Большая разница говорить что она лгунья, или уличить ее въ этомъ, замѣтила горничная. Съ этими словами она опустила руку въ карманъ, и молча вынула оттуда второе письмо.

-- Ко мнѣ? спросила мистрисъ Мильрой.

-- Нѣтъ, отвѣчала горничная, къ миссъ Гуильтъ.

Обѣ женщины обмѣнялись взглядомъ, и безъ словъ поняли другъ друга.

-- Гдѣ она? спросила мистрисъ Мильрой.

Горничная указала на паркъ.

-- Гуляетъ передъ завтракомъ, одна.

Мистрисъ Мильрой сдѣлала знакъ горничной, чтобы та наклонилась къ ней поближе.

-- Можешь ли ты вскрыть его, Рашель? прошептала она. Рашель кивнула головой.

-- А можешь ли ты снова заклеить его, такъ чтобы никто не зналъ.

-- А можете ли вы подарить мнѣ шарфъ, который подходить къ вашему свѣтлосѣрому платью? спросила Рашель.

-- Возьми его! нетерпѣливо отвѣчала мистрисъ Мильрой. Горничная молча открыла гардеробъ, молча вынула шарфъ и молча удалилась изъ комнаты. Не прошло пяти минутъ какъ она снова возвратилась, держа въ рукѣ вскрытое письмо.

-- Благодарю васъ, сударыня, за шарфъ, сказала Рашель, спокойно опуская вскрытый пакетъ на одѣяло. Мистрисъ Мильрой посмотрѣла на него. Онъ запечатанъ былъ обыкновеннымъ липкимъ клеемъ, который легко расходится отъ пару. Когда мистрисъ Мильрой вынимала письмо, рука ея сильно дрожала, а бѣлилы, покрывавшія ея лобъ, трескались на морщинахъ.

-- Капли! сказала она.-- Я страшно взволнована, Рашель. Подай мнѣ капли!

Рашель подала капли и отошла къ окну, чтобы наблюдать за паркомъ.

-- Не торопитесь, сказала она.-- Ея еще не видно.

Держа въ рукѣ этотъ важный для нея клочекъ бумаги, мистрисъ Мильрой все еще колебалась. Она скорѣе рѣшилась бы отнять у миссъ Гуильтъ жизнь, чѣмъ прочесть ея письмо.

-- Ужь не мучитъ ли васъ совѣсть? насмѣшливо спросила горничная.-- Смотрите на это какъ на долгъ, который вы обязаны исполнить ради вашей дочери.

-- Змѣя! проговорила мистрисъ Мильрой, и выразивъ такое мнѣніе о горничной, раскрыла письмо.

Оно, очевидно, написано было второпяхъ безъ числа, а внизу стояли только первоначальныя буквы имени. Вотъ его содержаніе:

"Улица Діаны.

"Дорогая Лидія, извощикъ ожидаетъ меня у подъѣзда, и мнѣ едва есть время сказать вамъ, что дѣла вынуждаютъ меня оставить Лондонъ дня на три или на четыре, а не долѣе какъ на недѣлю. Если вы вздумаете писать мнѣ, ваши письма будутъ доставлены по назначенію. Вчера я получила ваше письмо и совершенно согласна съ вами, что вы должны какъ можно долѣе избѣгать щекотливаго разговора о себѣ и о вашемъ семействѣ. Чѣмъ короче вы узнаете молодаго Армаделя, тѣмъ легче вамъ будетъ сочинить ему самую правдоподобную сказку. Но, однажды сочинивъ ее, вы должны будете держаться ея, а въ виду этой послѣдней необходимости старайтесь сдѣлать ее какъ можно сложнѣе, запутаннѣе и второпяхъ. Скоро я опятъ напишу вамъ и изложу на этотъ счетъ мои мысли. А покамѣстъ берегитесь встрѣчаться съ нимъ слишкомъ часто въ паркѣ.

"Ваша М. О."

-- Ну? спросила горничная, возвращаясь къ постели.-- Кончили?

-- Встрѣчаться съ нимъ въ паркѣ! повторила мистрисъ Мильрой, не спуская глазъ съ письма. Съ нимъ!... Рашель, гдѣ майоръ?

-- Въ своей комнатѣ.

-- Я не вѣрю этому!

-- Какъ знаете. Мнѣ нужно письмо и конвертъ.

-- Можешь ли ты снова заклеить его, такъ чтобы она не догадалась?

-- Что я могла вскрыть, то сумѣю и опять заклеить. Не нужно ли еще чего?

-- Ничего больше.

Мистрисъ Мильрой снова осталась одна, чтобъ обдумать планъ аттаки и разсмотрѣть дѣло въ томъ новомъ свѣтѣ, въ которомъ оно теперь являлось. Письмо, адресованное къ гувернанткѣ, ясно доказывало, что съ помощію фальшивой рекомендаціи, въ домъ майора забралась искательница приключеній. Но такъ какъ свѣдѣнія эти добыты были не совсѣмъ честнымъ образомъ, и въ нихъ нельзя было открыто сознаться, то они не могли послужить ни къ предостереженію майора, ни къ изобличенію миссъ Гуильтъ. Единственнымъ полезнымъ орудіемъ въ рукахъ мистрисъ Мильрой было ея собственное возвращенное ей назадъ письмо, и оставалось только найдти ему скорѣйшее и наилучшее примѣненіе.

Чѣмъ долѣе обдумывала она это дѣло, тѣмъ опрометчивѣе и безразсуднѣе казался ей восторгъ, который почувствовала она при водѣ почтоваго циркуляра. Внезапный отъѣздъ рекомендатедьницы гувернантки,-- отъѣздъ безъ слѣдовъ и даже безъ адреса, по которому можно было бы препровождать письма,-- былъ самъ по себѣ настолько подозрительнымъ фактомъ, что о немъ можно было упомянуть майору. Но хотя мистрисъ Мильрой во многихъ отношеніяхъ ошибалась насчетъ своего мужа, однако она настолько знала его характеръ, чтобы съ увѣренностью предположить (въ случаѣ если она сообщитъ ему о случившемся), что майоръ откровенно обратится за объясненіемъ къ самой гувернанткѣ. Благодаря своей находчивости и хитрости, миссъ Гуильтъ, конечно, дастъ ему какой-нибудь благовидный отвѣтъ, которымъ майоръ, изъ пристрастія къ ней, охотно удовлетворится; а она между тѣмъ поведетъ дѣло, такъ что со стороны ея соучастницы поспѣетъ въ свое время изъ Лондона надлежащее подтвержденіе выдуманной ею сказки. Хранить глубокое молчаніе въ настоящемъ, а въ будущемъ навести (безъ вѣдома гувернантки) необходимыя справки для полученія точныхъ и неопровержимыхъ доказательствъ, казалось самымъ безопаснымъ образомъ дѣйствій относительно такого человѣка какъ майоръ, и такой женщины какъ миссъ Гуильтъ. При своей безпомощности, кому могла поручить мистрисъ Мильрой это трудное и опасное дѣло? Безъ горничной она не обошлась бы ни одного дня, еслибы даже та и оказалась способною выполнить это порученіе; притомъ могла ли она отправить ее на розыски, не возбудивъ этимъ толковъ? Такъ нѣтъ ли какого другаго надежнаго человѣка въ Торпъ-Амброзѣ или въ Лондонѣ, котораго можно было бы употребить на это дѣло? Мистрисъ Мильрой металась на постели изъ стороны въ сторону, напрасно отыскивая въ умѣ своемъ то, чего ей было нужно.

"О, еслибъ я могла найдти человѣка, которому рѣшилась бы довѣриться!" (съ отчаяніемъ думала она. "Еслибъ я знала къ кому обратиться за помощью!"

Въ то время какъ мысль эта пробѣгала въ ея головѣ, голосъ дочери, раздавшійся изъ-за двери, заставилъ ее вздрогнуть.

-- Можно мнѣ войдти? спросила Нелли.

-- Что тебѣ нужно? нетерпѣливо возразила мистрисъ Мильрой.

-- Я принесла вамъ завтракъ, мама.

-- Завтракъ? съ удивленіемъ повторила мистрисъ Мильрой.-- А почему не принесла его Рашель? Потомъ, помолчавъ съ минуту, она рѣзко оказала:-- Войди!

II. Человѣкъ найденъ.

Нелли вошла въ комнату, держа въ рукахъ подносъ съ чаемъ, гренками и масломъ, составлявшими неизмѣнный завтракъ больной.

-- Это что значитъ? спросила мистрисъ Мильрой такимъ тономъ и съ такимъ взглядомъ, какъ будто въ комнату ея вошла провинившаяся служанка, которую она ожидала.

Нелли поставила подносъ около постели.

-- Такъ какъ я уже шла къ вамъ, мама, то мнѣ захотѣлось принести вамъ кстати и завтракъ, отвѣчала она,-- и я попросила Рашель пустить на этотъ разъ меня.

-- Подойди сюда, сказала мистрисъ Мильрой,-- и поздоровайся со мной.

Нелли повиновалась. Въ ту минуту какъ она нагибалась, чтобы поцѣловать мать, мистрисъ Мильрой схватила ее за руку и грубо повернула къ свѣту. На лицѣ ея дочери замѣтны были явные слѣды волненія и печали. Мистрисъ Мильрой похолодѣла отъ ужаса. Ей сейчасъ пришла въ голову мысль, что миссъ Гуильтъ уже знаетъ о продѣлкѣ ея съ письмомъ, и что, вѣроятно, горничная избѣгаетъ попасться ей на глаза.

-- Пустите, мама, сказала Нелли, стараясь освободиться изъ рукъ матери,-- мнѣ больно.

-- Скажи мнѣ, для чего ты сама принесла сегодня мой завтракъ? настаивала мистрисъ Мильрой.

-- Я уже сказала вамъ, мама.

-- Неправда! Это былъ только одинъ предлогъ: я вижу это по твоему лицу. Ну! говори же что случилось?

Рѣшимость Нелли измѣнила ей. Она въ смущеніи посмотрѣла на подносъ.

-- Я была разстроена, сказала она съ усиліемъ,-- и не захотѣла оставаться въ столовой. Я хотѣла придти сюда, чтобы поговорить съ вами.

-- Разстроена? Кто же это разстроилъ тебя? Что такое случилось? Не миссъ ли Гуильтъ причиной этому?

Нелли посмотрѣла на свою мать съ выраженіемъ любопытства и тревоги.

-- Мама! сказала она -- вы какъ будто читаете мои мысли: мнѣ становится страшно. Дѣйствительно, причиной всему миссъ Гуильтъ.

Мистрисъ Мильрой еще не успѣла отвѣчать ей, какъ дверь отворилась, и горничная вошла въ комнату.

-- Все ли вамъ подали? спросила она съ своимъ обычнымъ спокойствіемъ.-- Миссъ настоятельно потребовала, чтобы самой нести вамъ сегодня завтракъ. Не разбила ли она чего?

-- Отойди къ окну, мнѣ нужно пововорить съ Рашелью, сказала мистрисъ Мильрой дочери.

-- Какъ скоро Нелли отвернулась, мать ея нетерпѣливымъ жестомъ подозвала къ себѣ горничную.

-- Не случилось ли чего? спросила она шепотомъ.-- Не подозрѣваетъ ли она насъ?

Рашель посмотрѣла въ сторону съ своею холодною, насмѣшливою улыбкой.

-- Я уже сказала вамъ, что сдѣлаю все какъ должно, и сдѣлала. У нея нѣтъ ни тѣни подозрѣнія. Я была въ это время въ комнатѣ, и видѣла какъ она взяла письмо и вскрыла его.

Мистрисъ Мильрой вздохнула свободнѣе.

-- Благодарю тебя, сказала она такъ громко, что дочь могла разслышать ее.-- Мнѣ ничего болѣе не нужно.

Горничная удалилась, а Нелли вернулась къ постели. Мистрисъ Мильрой взяла ее за руку и поглядѣла на нее внимательнѣе и нѣжнѣе обыкновеннаго. Дочь интересовалъ ее сегодня, потому что она имѣла сообщить ей нѣчто о миссъ Гуильтъ.

-- Мнѣ всегда казалось, что ты будешь недурна собою, мое дитя, сказала она, осторожно возобновляя прерванный разговоръ.-- Но ты, кажется, не оправдываешь моихъ надеждъ. У тебя сегодня такой больной и разстроенный видъ... что съ тобою?

Еслибы между матерью и дочерью была хоть какая-нибудь симпатія, Нелли, быть-можетъ, призналась бы въ истинѣ. Она сказала бы тогда откровенно: "Я смотрю больною потому что жизнь постыла мнѣ. Я люблю мистера Армаделя, и онъ также любилъ меня когда-то. У меня съ нимъ была только одна маленькая размолвка, въ которой вся вина была на моей сторонѣ. Мнѣ хотѣлось тогда же сказать ему это, и съ тѣхъ поръ я постоянно желала объясниться съ вамъ; но миссъ Гуильтъ стоитъ между нами, и не допускаетъ меня до него. Она совершенно разъединила насъ; она имѣла на него пагубное вліяніе и отняла его у меня. Онъ уже не смотритъ на меня такъ, какъ смотрѣлъ прежде; онъ не говоритъ со мною такъ, какъ говорилъ прежде; онъ никогда болѣе не остается со мною наединѣ; я не могу передать ему на словахъ то что такъ пламенно желала бы сказать ему; и не могу также писать, потому что это имѣло бы такой видъ будто я снова пытаюсь привлечь его къ себѣ. Между мною и мистеромъ Армаделемъ все кончено теперь, и причиною тому миссъ Гуильтъ. Она цѣлый день портитъ мнѣ кровъ; но что бы я ни дѣлала, что бы я ни говорила, она всегда возьметъ надо мною верхъ, а меня сдѣлаетъ виноватою. До ея пріѣзда все занимало меня и нравилось мнѣ въ Торпъ-Амброзѣ. Теперь же ничто меня не радуетъ, и ничто не дѣлаетъ меня счастливою!" Еслибы Нелли пріучена была просить совѣта у своей матери и довѣряться ея любви, она, вѣроятно, сказала бы ей все это; по теперь глаза ея наполнились только слезами, и она молча повѣсила голову.

-- Ну, что же? сказала мистрисъ Мильрой, начиная терять терпѣніе.-- Ты имѣешь нѣчто сказать мнѣ о миссъ Гуильтъ. Что же именно?

Нелли проглотила слезы и сдѣлала надъ собой усиліе чтобъ отвѣчать.

-- Она придирается ко мнѣ до невозможности, мама; я не могу выносить ее; я сдѣлаю что-нибудь такое.... Нелли остановилась и сердито топнула ножкой.-- Я просто брошу ей что-нибудь въ лицо, если она не уймется! Вѣроятно, я сдѣлала бы это и сегодня, еслибы не убѣжала изъ комнаты. О, поговорите объ этомъ папа! Найдите какую-нибудь причину, чтобъ избавить меня отъ нея! Я готова поступить въ школу, я готова идти куда угодно, лишь бы избавиться отъ миссъ Гуильтъ!

-- Избавиться отъ миссъ Гуильтъ!

Услыхавъ отъ дочери эти слова -- эхо ея собственнаго тайнаго и задушевнаго желанія, мистрисъ Мильрой медленно приподнялась на постели. Что бы это значило? Неужели помощь, въ которой она нуждалась, доджяа была явиться къ ней изъ того источника, откуда она менѣе всего ожидала ея?

-- Почему желаешь ты избавиться отъ миссъ Гуильтъ? спросила она.-- Въ чемъ можешь ты поакадоваться на нее?

-- Ни въ чемъ! сказала Нелли.-- Въ этомъ-то и вся бѣда. Миссъ Гуильтъ не подаетъ мнѣ ни малѣйшаго повода къ жалобамъ. Она положительно невыносима; она доводитъ меня до бѣшенства, и въ то же время остается образцомъ приличія и вѣжливости. Можетъ-быть, это очень дурно, мама, но мнѣ все равно: я ненавижу ее!

Мистрисъ Мильрой устремила на дочь пытливый взглядъ, какимъ она никогда не смотрѣла на нее до сихъ поръ. Тутъ, очевидно, крылась тайна, которую изъ собственныхъ разчетовъ ей необходимо было проникнуть, и потому она продолжала пытать Нелли, обнаруживая все большее и большее участіе къ ея секрету.

-- Налей мнѣ чашку чаю, сказала она,-- и не волнуйся такъ, моя милая. Для чего говоришь ты объ этомъ мнѣ? Почему не поговорить тебѣ объ этомъ съ отцомъ?

-- Я уже пробовала говорить съ папа, сказала Нелли.-- Но это ни къ чему не ведетъ: онъ слишкомъ добръ, чтобы понять всю ея низость. Она держитъ себя въ отношеніи его какъ нельзя лучше; она всегда старается быть ему полезною. Я никакъ не могу объяснить папа, почему я такъ ненавижу миссъ Гуильтъ; я не могу объяснить этого и вамъ, а только понимаю это сама.

Она попробовала было налить чашку чаю, и опрокинула ее.

-- Нѣтъ, я лучше пойду опять внизъ! воскликнула Нелли, заливаясь слезами.-- Я не гожусь ни для чего, даже чашки чаю не могу налить!

Мистрисъ Мильрой схватила ее за руку и остановила. Какъ ни маловажны были замѣчанія Нелли объ отношеніяхъ майора къ миссъ Гуильтъ, они возбудили ревность ея матери. Вся сдержанность, на которую она только была способна, мгновенно оставила ее, невзирая на присутствіе шестнадцатилѣтней дѣвочки, и притомъ ея родной дочери.

-- Подожди! сказала она съ жаромъ.-- Ты напала на настоящій предметъ и на настоящее лицо. Продолжай бранить миссъ Гуильтъ. Мнѣ пріятно это слышать: я также ненавижу ее!

-- Вы, мама? воскликнула Нелли, съ удивленіемъ глядя на свою мать.

Для мистрисъ Мильрой наступила минута колебанія. Послѣднія воспоминанія объ ея прежней счастливой супружеской жизни сильно побуждали ее пощадить полъ и возрастъ ея дочери. Но ревность не щадитъ ничего; ни въ небесахъ, ни на землѣ она не видитъ никого кромѣ себя самой. Медленный огонь мучительной страсти, горѣвшій день и ночь въ груди несчастной женщины, страшно сверкнулъ въ глазахъ ея въ ту минуту, какъ она медленно и ѣдко произносила слѣдующія слова:

-- Еслибы ты не была слѣпа, то ужь конечно никогда не обратилась бы къ своему отцу, сказала она.-- Твой отецъ имѣетъ особенныя причины, чтобы не послушать ни тебя, ни меня, ни кого, кто захотѣлъ бы сказать ему что-нибудь о миссъ Гуильтъ.

Многія дѣвочки въ возрастѣ Нелли не поняли бы тайнаго значенія этихъ словъ. Но, къ несчастію, она слишкомъ хорошо знала свою мать, чтобы вполнѣ уразумѣть ея мысль. Нелли вспыхнула и отскочила отъ постели.

-- Мама! сказала она,-- вы произнесли страшное слово! Папа наилучшій, наидобрѣйшій изъ людей.... О, я не хочу васъ слушать! я не хочу васъ слушать!

Тогда неукротимый характеръ мистрисъ Мильрой проявился во всей своей силѣ, тѣмъ болѣе что она чувствовала себя неправою.

-- Ахъ ты наглая, безмозглая дѣвчонка! съ яростію возразила она.-- Неужели ты будешь напоминать мнѣ о моихъ обязанностяхъ къ твоему отцу? Неужели я должна учиться у такой безстыдной дѣвчонки какъ мнѣ говорить, какъ мнѣ думать о твоемъ отцѣ, какъ мнѣ любить и почитать его! Знай, безстыдная тварь, что твое появленіе на свѣтъ было для меня большимъ разочарованіемъ: я желала имѣть мальчика! Если ты когда-либо найдешь дурака, который захочетъ на тебѣ жениться, то счастливъ онъ будетъ, если ты будешь любить его вполовину, въ четвертую, въ стотысячную долю менѣе того какъ я любила твоего отца. Да, плачь теперь, когда уже поздно; пресмыкайся теперь на колѣняхъ передъ матерью, когда ты уже оскорбила ее. О негодный, грязный недоросль! Я была въ десять разъ красивѣе тебя, когда выходила за твоего отца; я прошла бы сквозь огонь и воду, чтобъ угодить ему! Если бъ онъ потребовавъ, чтобъ я отрубила для него по локоть свою руку, я и на это рѣшилась бы для него; говорю тебѣ: я а на это рѣшалась бы рада его правота!

Она вдругъ повернулась лицомъ къ стѣнѣ, забывъ о дочери, о мужѣ, обо всемъ на свѣтѣ кромѣ своей погибшей красоты.

-- Мои руки! слабо повторила она про себя.-- О, какія руки я имѣла въ молодости! Она украдкой приподняла рукавъ своего капота а содрогнулась.-- А теперь взгляни на нихъ! Взгляни на нихъ!

Нелли упала на колѣна подлѣ постели а спрятала въ ней свое лицо. Нигдѣ не находя утѣшенія и помощи, она въ отчаяніи инстинктивно бросилась подъ крыло матери, и вотъ чѣмъ все это кончилось!

-- О, мама, говорила она умоляющимъ голосомъ,-- вы знаете, что я не хотѣла оскорбить васъ. Но я не могла воздержать себя, когда вы стали говорить такъ о папа. О, простите, простите меня!

Мистрисъ Мильрой снова повернулась на подушкѣ, и безсознательно посмотрѣла на дочь.

-- Простить тебя? повторила она, еще думая о прошедшемъ, и медленно возвращаясь къ сознанію настоящаго.

-- Я прошу у васъ прощенія, мама; я на колѣняхъ прошу у васъ прощенія. Я такъ несчастна; я такъ нуждаюсь въ ласкѣ! Неужели вы не простите меня?

-- Погоди немного, возразила мистрисъ Мильрой.-- А сказала она черезъ минуту,-- теперь я понимаю! Простить тебя? Да, хорошо, я прощу тебя, но подъ однимъ условіемъ. Она приподняла головку Нелли и пытливо посмотрѣла ей въ лицо.-- Скажи мнѣ, почему ненавидишь ты миссъ Гуильтъ? У тебя есть свои причины чтобы ненавидѣть ее, и ты еще не открыла мнѣ ихъ.

Голова Нелли снова опустилась. Жгучая краска стыда, которую она скрывала отъ матери на лицѣ своемъ, выступила на шеѣ. Мать увидала это и дала ей время оправиться.

-- Скажи мнѣ, повторила мистрисъ Мильрой, на этотъ разъ болѣе ласковымъ голосомъ,-- почему ты ненавидишь ее?

Нелли отвѣчала неохотно и съ запинками.

-- Потому что она старается....

-- Старается о чемъ?

-- Старается заставить одного человѣка, который гораздо...

-- Что гораздо?

-- Гораздо моложе ея.

-- Заставать его жениться на себѣ?

-- Да, мама.

Едва владея собою отъ волненія и любопытства, мистрисъ Мильрой наклонилась впередъ, и стала ласково перебирать рукою волосы дочери.

-- Кто же это, Нелли? спросила она шепотомъ.

-- Вы никому не скажете, что это я вамъ открыла, мама?

-- Никому! Кто же это?

-- Мистеръ Армадель.

Мистрисъ Мильрой снова опустилась на подушку въ мертвомъ молчаніи. Признаніе дочери въ ея первой любви,-- признаніе, которое обратило бы на себя вниманіе всякой другой матери, не заняло ее ни на одну минуту. Ревность, искажавшая все по своему произволу, старалась исказить теперь и то что она только-что услыхала отъ дочери. "Плутни, подумала она, способны провести мою дочь, но не меня."

-- Что же, миссъ Гуильтъ имѣетъ какіе нибудь шансы на успѣхъ? спросила она громко.-- Интересуется ею мистеръ Армадель?

Нелли въ первый разъ взглянула на свою мать. Самый трудный шагъ былъ уже сдѣланъ, она открыла ей всю истину насчетъ миссъ Гуильтъ и прямо назвала Аллана.

-- Онъ чрезвычайно ею заинтересованъ, гсказала она.-- Это непонятно. Это какое-то слѣпое пристрастіе, я не могу говорить объ этомъ!

-- Но почему тайна мистера Армаделя извѣстна тебѣ? опросила мистрисъ Мильрой.-- Неужели онъ выбралъ именно тебя въ повѣренные своей любви къ миссъ Гуильтъ?

-- Меня! воскликнула Нелли съ негодованіемъ.-- Достаточно и того, что онъ сообщилъ это папа.

При имени майора любопытство мистрисъ Мильрой возрасло до величайшихъ размѣровъ. Она снова приподнялась съ подушки.

-- Возьми стулъ, дитя, оказала она.-- Сядь и разкажи мнѣ все по порядку. Но помни, все до единаго слова!

-- Я могу разказать вамъ, мама, лишь то что слышала отъ папа.

-- Когда?

-- Въ субботу. Я принесла ему въ мастерскую завтракъ, а онъ мнѣ о говоритъ: "Сейчасъ у меня былъ мистеръ Армадель, и я хочу предупредить тебя объ одной вещи, покамѣстъ не забылъ." Я ничего на это не сказала, мама, а только ждала. Тогда папа сталъ разказывать мнѣ, что мистеръ Армадель говорилъ съ нимъ о миссъ Гуильтъ и предлагалъ ему такіе вопросы, которыхъ никто въ его положеніи не имѣетъ права дѣлать. Папа говоритъ, что онъ принужденъ былъ дружески замѣтить мистеру Армаделю, чтобы на будущій разъ онъ былъ поделикатнѣе и поосмотрительнѣе. Впрочемъ, я не слишкомъ интересовалась этимъ, мама: какое мнѣ дѣло до того что именно Армадель сдѣлалъ или сказалъ. Стоитъ ли мнѣ заботиться объ этомъ?

-- О себѣ пожалуста не распространяйся, рѣзко перебила ее мистрисъ Мильрой.-- Скажи лучше, что сообщилъ тебѣ твой отецъ? Что онъ дѣлалъ, говоря о миссъ Гуильтъ? Какой у него былъ видъ?

-- Обыкновенный, мама. Онъ ходилъ въ это время взадъ и впередъ по мастерской; и я также взяла его подъ руку и стада ходить вмѣстѣ съ нимъ.

-- Мнѣ рѣшительно все равно, что ты дѣлала, сказала мистрисъ Мильрой, приходя все въ большее и большее раздраженіе.-- Сообщилъ ли тебѣ отецъ вопросы мистера Армаделя, или нѣтъ?

-- Да, мама. Онъ сказалъ, что мистеръ Армадель прежде всего признался въ своей любви къ миссъ Гуильтъ, а потомъ сталъ разспрашивать у папа исторію ея семейныхъ несчастій.

-- Что!... воскликнула мистрисъ Мильрой. Это слово вырвалось у нея почти съ крикомъ, и бѣлая штукатурка на лицѣ ея треснула во всѣхъ направленіяхъ.-- Мистеръ Армадель сказалъ это? продолжала она, все болѣе и болѣе перевѣшиваясь черезъ постель.

Нелли вскочила съ своего мѣста и попыталась снова удожитъ мать на подушки.

-- Мама! воскликнула она,-- что васъ безпокоитъ! Не больны ли вы? Вы меня пугаете!

-- Ничего, ничего, ничего, сказала мистрисъ Мильрой. Она была слишкомъ взволнована, чтобы найдти какое-нибудь болѣе правдоподобное объясненіе.-- Мои нервы очень разстроены сегодня; не обращай на это вниманія. Я попробую лечь на другой бокъ, а ты продолжай говорить! Продолжай, я вѣдь слушаю, хоть и не смотрю на тебя. Она отвернулась лицомъ къ стѣнѣ и судорожно сжала подъ простыней свои дрожащія руки. "Поймала я тебя!" прошептала она задыхаясь. "Наконецъ-то я тебя поймала!"

-- Я боюсь, что слишкомъ утомила васъ своимъ разговоромъ, сказала Нелли; -- я слишкомъ долго здѣсь оставалась. Не уйдти ли мнѣ внизъ, мама, а потомъ я опять къ вамъ приду?

-- Продолжай, повторила мистрисъ Мильрой машинально.-- Что еще сообщилъ тебѣ отецъ? Что-нибудь о мистерѣ Армаделѣ?

-- Ничего болѣе, кромѣ отвѣта, который онъ далъ ему, сказала Нелли.-- Папа повторилъ мнѣ свои собственныя слова. Онъ сказалъ ему: "Такъ какъ со стороны миссъ Гуильтъ не было никакихъ добровольныхъ признаній, то мнѣ и вамъ, мистеръ Армадель, извините меня за откровенность, и всякому другому подобаетъ знать о ней лишь то, что вступая ко мнѣ въ домъ, она представила о себѣ самыя удовлетворительныя свѣдѣнія." А вѣдь хорошо онъ его срѣзалъ, мама, не правда ли? И подѣломъ мистеру Армаделю; я его нисколько не жалѣю: онъ совершенно заслуживалъ это. Затѣмъ папа стадъ предостерегать меня. Онъ запретилъ мнѣ поощрять любопытство мистера Армаделя, если тотъ вздумаетъ обратиться съ своими разспросами ко мнѣ. Какъ будто онъ посмѣетъ меня разспрашивать! И какъ будто я стану его слушать, еслибъ онъ и рѣшился на это! Ну, вотъ и все, мама. Вы конечно, не подумаете, что я разказала вамъ это для того чтобы помѣшать мистеру Армаделю жениться на миссъ Гуильтъ? Пусть его женится на ней, если хочетъ, мнѣ-то что за дѣло!... Голосъ Нелли дрожалъ, произнося эти слова, и все лицо ея было живымъ опроверженіемъ заявленнаго ею равнодушія.-- Мнѣ ничего болѣе не нужно, какъ избавиться отъ несчастія имѣть гувернанткою миссъ Гуильтъ. Пусть меня лучше отдадутъ въ школу. Я хочу быть въ школѣ. Я совсѣмъ перемѣнила мнѣніе на этотъ счетъ, только не рѣшаюсь сказать этого папа. Не могу понять что со мною сдѣлалось; у меня, кажется, ко всему пропала теперь охота и бодрость, а когда папа сажаетъ меня по вечерамъ на колѣни и говоритъ: "потолкуемъ немного, Нелли", я начинаю плакать. Не возьметесь ли вы поговоритъ ему, мама, что я перемѣнила мнѣніе и желаю поступить въ школу?

Глаза ея наполнились слезами; она даже не замѣтила, что мать ни разу не повернулась въ ея сторону, чтобы посмотрѣть на нее.

-- Да, да! сказала мистрисъ Мильрой разсѣянно.-- Ты у меня умная дѣвочка; тебя отдадутъ въ школу.

Краткость и сухость этого отвѣта ясно доказала Нелли, что вниманіе ея матери занято было совершенно другимъ предметомъ, и что безполезно было бы продолжать это свиданіе. Она отвернулась спокойно, не сдѣлавъ ни малѣйшаго замѣчанія. Равнодушіе матери было для нея не новостью. Взглянувъ на себя въ зеркало, она налила холодной воды и обмыла лицо.

-- Миссъ Гуильтъ не должна замѣтить что я плакала! подумала Нелли, возвращаясь назадъ къ постели, чтобы проститься съ матерью.

-- Я утомила васъ, мама, сказала она кротко.-- Отпустите меня теперь; я вернусь къ вамъ позднѣе, когда вы отдохнете.

-- Да, да, машинально повторила мать,-- позднѣе, когда я отдохну немного.

Нелли вышла изъ комнаты. Минуту спустя, мистрисъ Мильрой позвонила горничную. Несмотря на выслушанный ею разказъ, несмотря на всѣ разумные выводы, естественно вытекавшіе изъ самихъ фактовъ, она все также упорно держалась своихъ ревнивыхъ подозрѣній.

"Пусть вѣритъ ей мистеръ Армадель, и моя дочь, подумала взбѣшенная женщина. Но я знаю майора и меня она не проведетъ!"

Явилась горничная.

-- Приподними меня, сказала мистрисъ Мильрой.-- И подай мнѣ пюпитръ. Я хочу писать.

-- Вы слишкомъ взволнованы, возразила горничная.-- Вамъ нельзя писать.

-- Подай пюпитръ, повторила мистрисъ Мильрой.

-- Не нужно ли еще чего? спросила Рашель, повторяя свою неизмѣнную формулу и прилаживая пюпитръ на постели.

-- Да. Черезъ полчаса вернись сюда опять. Ты отнесешь письмо въ большой домъ.

Насмѣшливая сдержанность горничной исчезла мгновенно.

-- Господи помилуй! воскликнула она съ неподдѣльнымъ удивленіемъ.-- Что вы тамъ еще придумали? Ужь не собираетесь ли вы писать къ....?

-- Я хочу писать къ мистеру Армаделю, перебила мистрисъ Мильрой; -- ты отнесешь къ нему письмо и дождешься отвѣта; но помни, ни одна живая душа въ домѣ, кромѣ тебя и меня, не должна знать объ этомъ?

-- Для чего пишете вы къ мистеру Армаделю? спросила Рашель.-- И почему никто, кромѣ насъ двухъ, не долженъ знать объ этомъ?

-- Подожди, возразила мистрисъ Мильрой,-- и ты узнаешь.

Любопытство горничной, какъ и всякое женское любопытство, не терпѣло отлагательствъ.

-- Я готова помогать вамъ съ открытыми глазами, сказала она,-- а въ повязкѣ я дѣйствовать не намѣрена.

-- О! еслибъ не ноги! простонала мистрисъ Мильрой.-- Еслибъ я могла обойдтись безъ тебя, жалкое созданіе!

-- Голова у васъ совершенно здорова, возразила невозмутимая горничная.-- И вамъ, кажется, давно пора знать, что я не удовольствуюсь полупризнаніями.

Замѣчаніе было рѣзко, но справедливо, особенно послѣ вскрытія письма миссъ Гуилѣтъ. Мистрисъ Мильрой смирилась.

-- Что тебѣ нужно знать? спросила она.-- Говори и убирайся.

-- Я хочу знать, о чемъ вы пишете къ мистеру Армаделю?

-- О миссъ Гуильтъ.

-- А какое дѣло мистеру Армаделю до васъ и до миссъ Гуильтъ?

Мистрисъ Мильрой взяла письмо, возвращенное ей изъ почтамта.

-- Наклонись, сказала она.-- Миссъ Гуильтъ, можетъ-быть, подслушиваетъ у дверей. Я буду говоритъ шепотомъ.

Горничная наклонилась, не спуская глазъ съ двери.

-- Ты знаешь, что почтальйонъ носилъ это письмо въ Кингсдоунъ Крессентъ, сказала мистрисъ Мильрой,-- что онъ не нашелъ тамъ мистрисъ Мандевидь, и что никто не могъ сказать ему куда она уѣхала?

-- Ну, прошептала Рашель,-- что же дальше?

-- А вотъ что. Когда мистеръ Армадель получитъ письмо, которое я намѣрена писать ему, онъ отправится по тому же адресу, по которому ходилъ и почтальйонъ, и мы увидимъ что изъ этого выйдетъ, когда спроситъ о мистрисъ Мандевиль.

-- Но какъ же вы заставите его идти туда?

-- Я скажу ему, чтобъ онъ обратился за справками о миссъ Гуильтъ.

-- Да что онъ влюбленъ что ли въ эту миссъ Гуильтъ?

-- Да.

-- А! сказала горничная.-- Теперь понимаю!

III. Близость открытія.

Въ то достопамятное утро, когда между мистрисъ Мильрой и ея дочерью происходилъ уже сообщенный читателю разговоръ, молодой сквайръ сидѣлъ у себя дома, погруженный въ глубокое раздумье.

Даже на легкомысленную натуру Аллана непріятно подѣйствовали событія послѣднихъ трехъ дней. Его огорчилъ внезапный уходъ Мидвинтера, а отвѣтъ майора Мильроя на разспросы о миссъ Гуильтъ до сихъ поръ тяготилъ его душу. Со времени своего послѣдняго визита на мызу онъ въ первый разъ въ жизни сердился на всѣхъ, кто только приходилъ съ нимъ въ соприкосновеніе. Онъ былъ недоволенъ Педгифтомъ Младшимъ, который являлся къ нему наканунѣ, чтобы возвѣстить о своемъ отъѣздѣ въ Лондонъ на слѣдующее утро и предложить свои услуги мистеру Армаделю; недоволенъ гувернанткой во время тайной прогулки съ нею утромъ по парку; и наконецъ, одиноко сидя въ своей комнатѣ и куря сигару, онъ былъ недоволенъ и самимъ собою.

"Такая жизнъ для меня невыносима," подумалъ Алланъ. "Если никто не поможетъ мнѣ предложить этотъ неловкій вопросъ миссъ Гуильтъ, то я долженъ буду самъ поискать какой-нибудь способъ."

Но какой именно? Трудно было отвѣчать на такой вопросъ. Алланъ попробовалъ было расшевелить ходьбою свою лѣнивую изобрѣтательность, но появленіе слуги остановило его на первомъ поворотѣ.

-- Ну, что еще? спросилъ онъ съ нетерпѣніемъ.

-- Письмо, сэръ, и просятъ отвѣта.

Алланъ взглянулъ на адресъ. Почеркъ былъ незнакомъ ему. Онъ распечаталъ письмо, и изъ него выпада маленькая записочка, адресованная тѣмъ же незнакомымъ почеркомъ къ "мистрисъ Мандевиль, No 18, Кингсдоунъ-Кресентъ въ Бэзватерѣ, черезъ посредство мистера Армаделя.* Все болѣе и болѣе удивленный, Алланъ стадъ искать подписи. Въ концѣ стояло; "Анна Мильрой."

-- Анна Мильрой? повторилъ онъ.-- Это должно быть жена майора. Чего ей отъ меня нужно?

Чтобъ узнать это, Алланъ сдѣлалъ наконецъ то, къ чему давно уже слѣдовало бы ему приступить. Онъ сѣлъ и сталъ читать письмо.

Секретное.

"Милостивый государь! Имя, стоящее въ концѣ этихъ строкъ, вѣроятно напомнитъ вамъ весьма грубый поступокъ съ моей стороны, которымъ я отплатила недавно за вашу любезную внимательность. Въ оправданіе свое могу сказать лишь одно, что я одержима страшнымъ недугомъ, и что если въ минуту раздраженія отъ жестокой боли я не могла настолько сдержать себя, чтобы не возвращать назадъ присланныхъ вами фруктовъ, то я до сихъ поръ не перестаю сожалѣть объ этомъ. Пусть это письмо послужитъ вамъ доказательствомъ моего искренняго желанія исправить сдѣланную мною ошибку и быть, по возможности, полезною нашему доброму другу и домохозяину.

"До меня дошли слухи о вопросахъ, которые вы предлагали третьяго дня моему мужу насчетъ миссъ Гуильтъ. Судя по всему что я слышала о васъ, я совершенно увѣрена, что ваше желаніе получить болѣе точныя свѣдѣнія объ этой прелестной особѣ, происходитъ изъ самыхъ благородныхъ побужденій. При такой увѣренности, невзирая на мое собственно безпомощное состояніе, я чувствую свойственное всякой женщинѣ стремленіе оказать помощь. Если вы желаете поближе ознакомиться съ семейными обстоятельствами миссъ Гуильтъ, не обращаясь за этимъ къ ней самой, вы можете получить всѣ необходимыя свѣдѣнія, и вотъ какимъ путемъ.

"Случилось такъ, что нѣсколько дней тому назадъ я писала о томъ же предметѣ къ рекомендательницѣ миссъ Гуильтъ. Я давно замѣчала, что наша гувернантка весьма неохотно говоритъ о своей роднѣ; вотъ почему, не приписывая ея молчанія какимъ-либо дурнымъ побужденіямъ, я сочла своею обязанностію относительно своей дочери навести на этотъ счетъ справки. Полученный мною отвѣтъ довольно удовлетворителенъ. Моя корреспондентка извѣщаетъ меня, что исторія миссъ Гуильтъ весьма печальна, но что ея собственное поведеніе было въ высшей степени похвально. Всѣ ея домашнія обстоятельства, повидимому, ясно изложены въ корреспонденціи, находящейся въ рукахъ ея рекомендательницы. Эта дама соглашается показать мнѣ письма, но такъ какъ она не имѣетъ съ нихъ копій, а между тѣмъ несетъ за нихъ отвѣтственность, то она не желаетъ ввѣрять ихъ почтѣ, и проситъ меня подождать до тѣхъ поръ, пока мы не найдемъ какого-либо надежнаго человѣка, которому можно было бы вручить этотъ пакетъ для передачи мнѣ.

"Думая объ этомъ, мнѣ вдругъ пришла мысль, что при вашемъ участіи къ этому дѣлу, вы, можетъ-быть, согласитесь принять на себя это порученіе. Если я ошиблась, и вы нерасположены будете, послѣ всего сказаннаго мною, взять на Себя хлопоты и издержки, сопряженныя съ поѣздкой въ Лондонъ, то сожгите мое письмо и приложенную въ немъ записочку, и не будемъ больше говорить объ этомъ. Если же вы готовы быть моимъ посланнымъ, то я съ удовольствіемъ прилагаю здѣсь рекомендательное письмецо къ мистрисъ Маадевиль. По доставленіи его, вамъ придется только получить письма въ запечатанномъ пакетѣ, прислать ихъ ко мнѣ по возвращеніи въ Торпъ-Амброзъ, и ждать отъ меня скораго увѣдомленія о результатѣ справокъ.

"Въ заключеніе скажу, что согласившись на мое предложеніе, вы не сдѣлаете ничего неприличнаго. Миссъ Гуильтъ такъ неблагосклонно приняла мои намеки о ея семейныхъ обстоятельствахъ, что мнѣ было бы въ высшей степени непріятно (а вамъ совершенію невозможно) обратиться за справками къ ней самой. Вотъ почему я имѣю полное право разспросить ея рекомендательницу, и вы конечно, не заслужите ни малѣйшаго порицанія, взявшись вѣрно передать запечатанный пакетъ отъ одной дамы къ другой. Если я найду въ этихъ письмахъ семейныя тайны, которыя нельзя открывать третьему лицу, я, конечно, принуждена буду оставить васъ въ ожиданіи до тѣхъ поръ, пока не переговорю съ самою миссъ Гультъ. Если же я найду въ нихъ обстоятельства, дѣлающій ей честь и могущія возвысить ее въ вашихъ глазахъ, то я окажу ей большую услугу, выбравъ васъ въ свои повѣренные. Вотъ мой взглядъ на это дѣло, но прошу васъ дѣйствовать по вашему собственному убѣжденію.

"Во всякомъ случаѣ вотъ одно условіе, которое, надѣюсь, вы сами найдете необходимымъ. Извѣстно, что самые неважные поступки подвергаются въ этомъ коварномъ мірѣ самымъ дурнымъ истолкованіямъ, и потому я прошу васъ сохранить это письмо втайнѣ. Я пишу вамъ съ полною откровенностію, которая ни въ какомъ случаѣ (если только не потребуютъ того обстоятельства) не должно простираться на третье лицо.

"Примите, милостивый государь, увѣреніе въ моей совершенной къ вамъ преданности.

"Анна Мильрой."

Вотъ въ какой соблазнительной формѣ поставлена была ловушка неразборчивою изобрѣтательностію майоровой жены. Какъ и всегда, Алланъ безъ малѣйшаго колебанія увлекся впечатлѣніемъ минуты и прямо вдался въ обманъ. Онъ сталъ писать отвѣтъ, не оставляя въ то же время своихъ собственныхъ размышленій, что обнаружило въ немъ присутствіе въ высшей степени характеристическаго нравственнаго хаоса

-- Клянусь Юпитеромъ, это чрезвычайно любезно со стороны мистрисъ Мильрой! ("Милостивая государыня:" такъ началъ онъ свое письмо.) Именно то, чего я искалъ, изъ ту самую минуту, когда я всего болѣе въ этомъ нуждался! ("Ничѣмъ другимъ не могу выразить вамъ моей благодарности, какъ увѣривъ васъ, что я съ удовольствіемъ отправлюсь въ Лондонъ, чтобы привезти оттуда означенныя рисьма") Она будетъ каждый день получать отъ меня корзинку плодовъ въ продолженіе всего лѣта ("Я отправляюсь немедленно, сударыня, и завтра же вернусъ назадъ.") Ахъ, никто кромѣ женщины неспособенъ помочь влюбленному! Будь на мѣстѣ мистрисъ Мильрой моя бѣдная матъ, она сдѣлала бы то же самое. ("Даю вамъ честное слово джентлъмена, что я въ цѣлости доставлю письма, и согласно съ вашимъ желаніемъ сохраню ваше порученіе втайнѣ.") Я охотно далъ бы пятьсотъ фунтовъ тому, кто надоумилъ бы меня, какъ говорить съ миссъ Гуильтъ, а тутъ эта неоцѣненная женщина сама предлагаетъ мнѣ свои услуги, да еще даромъ. ("Прошу васъ, милостивая государыня, вѣрить искренней признательности вашего Аллана Армаделя.")

Отпустивъ посланнаго мистрисъ Мильрой, Алланъ остановился въ минутномъ раздумьи. На слѣдующее утро у него назначено было въ паркѣ свиданіе съ миссъ Гуильтъ. Ему необходимо было извѣстить ее, что онъ не можетъ сдержать слово. Но какъ это сдѣлать? Она запретила ему писать къ ней, а застать ее въ этотъ день одну не было никакой возможности. Чтобы выйдти изъ затрудненія, онъ рѣшился извѣстить ее черезъ письмо къ майору, въ которомъ, объявляя о своей поѣздкѣ въ Лондонъ по дѣламъ, онъ просилъ порученій у всѣхъ членовъ семейства. Устранивъ такимъ образомъ это единственное препятствіе, Алланъ взглянулъ на столовые часы и, къ своему величайшему разочарованію, нашелъ, что до отправленія поѣзда остается еще добрый часъ. При настоящемъ расположеніи духа, ему хотѣлось бы полетѣть въ Лондонъ вихремъ.

Когда наступило, наконецъ, время отъѣзда, Алланъ, проходя мимо конторы управляющаго, постучалъ пальцами въ дверь и прокричалъ черезъ нее мистеру Башвуду: "Я ѣду въ городъ, а завтра вернусь назадъ." Отвѣта не было, но явившійся слуга доложилъ своему господину, что мистеръ Башвудъ, не имѣя сегодня никакихъ дѣлъ, заперъ контору еще нѣсколько часовъ тому назадъ и ушелъ неизвѣстно куда.

Первымъ лицомъ, встрѣтившимся Алану, по пріѣздѣ на дебаркадеръ, былъ Педгифтъ Младшій, отправлявшійся въ Лондонъ по какому-то дѣлу, о которомъ онъ еще наканунѣ упоминалъ въ большомъ домѣ. Послѣ взаимныхъ привѣтствій, рѣшено было, что оба пріятеля сядутъ въ одномъ вагонѣ. Алланъ радъ былъ найдти себѣ спутника; Педгифтъ, по обыкновенію, восхищенный случаемъ быть полезнымъ своему кліенту, побѣжалъ брать билеты и устраивать багажъ. Расхаживая взадъ и впередъ по платформѣ, Алланъ неожиданно наткнулся на болѣе не менѣе какъ на самого мастера Башвуда, стоявшаго поодоль съ кондукторомъ, которому онъ таинственно передавалъ письмо, очевидно присоединяя къ нему небольшое приношеніе.

-- Э! закричалъ Алланъ, дружески кивая своему управляющему.-- Вѣрно что-нибудь важное отправляете, мистеръ Башвудъ, а?

Еслибы мистера Башвуда поймали на мѣстѣ преступленія, онъ и тогда едва ли обнаружилъ бы большую тревогу чѣмъ въ настоящую минуту. Поспѣшно сорвавъ свою побурѣвшую, старую шляпу, онъ поклонился Аллану съ непокрытою головой, дрожа всѣми членами.

-- Нѣтъ, сэръ, нѣтъ сэръ! Это только маленькое письмецо, маленькое письмецо, маленькое письмецо! проговорилъ управляющій, ища спасенія въ плеоназмахъ, и съ поклонами отступая назадъ, чтобы поскорѣе скрыться изъ глазъ своего хозяина.

Алланъ беззаботно сдѣлалъ пируэтъ. "Какъ ни стараюсь я полюбить это существо," подумалъ онъ, "никакъ не могу: онъ такой раболѣпный! Чортъ возьми! чего тутъ было трястись? Неужели онъ думаетъ, что я интересуюсь его секретами?"

Но на этотъ разъ секретъ мистера Башвуда касался Аллана гораздо ближе чѣмъ онъ предполагалъ. Письмо, переданное въ руки кондуктору, было ни болѣе, ни менѣе какъ предостереженіе, посланное къ мистрисъ Олдершо отъ миссъ Гуильтъ.

"Если вы можете бросить ваши дѣла (писала майорская гувернантка), то возвращайтесь въ Лондона немедленно. Дѣла идутъ здѣсь скверно, и всему причиной миссъ Мильрой. Сегодня утромъ она настояла на томъ чтобы самой отнести матери завтракъ, который обыкновенно относитъ къ ней горничная. Они имѣли между собою продолжительное совѣщаніе наединѣ, а полчаса спустя, я увидала какъ горничная мистрисъ Мильрой выскользнула украдкой съ письмомъ въ рукѣ и направилась къ большому дому. За отправкой письма послѣдовалъ неожиданный отъѣздъ молодаго Армаделя въ Лондонъ, несмотря на свиданіе, которое я назначила ему на другой день поутру. Это кажется мнѣ весьма важнымъ. Дѣвчонка, повидимому, настолько смѣла, чтобы съ боя отнять у меня званіе мистрисъ Армадель-изъ-Торпъ-Амброза, и ей удалось какъ-то пріобрѣсти содѣйствіе своей матери. Не думайте, чтобъ я была хоть сколько-нибудь разстроена или обезкуражена, и не предпринимайте ничего до новаго отъ меня увѣдомленія. Постарайтесь только поскорѣе возвратиться въ Лондонъ, потому что ваша помощь можетъ оказаться мнѣ весьма необходимою въ теченіе слѣдующихъ дней.

"Я посылаю это письмо въ городъ (чтобъ избѣжать почты) съ полдневнымъ поѣздомъ черезъ кондуктора. Такъ какъ вы непремѣнно желаете знать каждый мой шагъ въ Торпъ-Амброзѣ, то я скажу вамъ, что мой посланный (вѣдь я не могла же сама идти на дебаркадеръ) есть то самое странное, старое существо, о которомъ я упоминала вамъ въ моемъ первомъ письмѣ. Съ тѣхъ поръ онъ постоянно пресмыкался около мызы, чтобы взглянуть на меня. Не знаю навѣрное, пугаю ли я его, или обворожаю: кажется, и то, и другое вмѣстѣ. Впрочемъ, важно въ этомъ лишь то, что я могу давать ему маленькія порученія, а современемъ, быть-можетъ, употреблю его и на что-нибудь посеріознѣе.

"Лидія Гуилѣтъ."

Между тѣмъ поѣздъ двинулся съ Торпъ-Амброзской станціи, и молодой сквайръ съ своимъ спутникомъ покатили въ Лондонъ.

Многіе, быть-можетъ, находясь теперь въ обществѣ Аллана, задумались бы надъ тѣмъ, какого рода дѣло вызывало его въ столицу. Непогрѣшимый инстинктъ свѣтскаго человѣка помогъ Педгифту Младшему разгадать эту тайну безъ малѣйшаго затрудненія. "Старая исторія," подумала его разумная, многоопытная голова, таинственно покачиваясь на молодыхъ, дюжихъ плечахъ. "Тутъ, по обыкновенію, замѣшана женщина. Всякое другое дѣло не миновало бы меня". Удовлетворенный такимъ заключеніемъ, Педгитъ Младшій принялся для своихъ собственныхъ интересовъ, до обыкновенію, ухаживать за своимъ кліентомъ. Онъ захватилъ въ свои руки всю административную часть путешествія въ Лондонъ, какъ нѣкогда всю административную часть пикника на Озеркахъ. По пріѣздѣ въ Лондонъ, Алланъ готовъ былъ отправиться въ первую рекомендованную ему гостиницу, и его неоцѣненный адвокатъ прямо повезъ его въ отель, гдѣ семейство Педгифтовъ останавливалось въ продолженіе трехъ поколѣній.

-- Любите вы овощи, сэръ? спросилъ веселый Педгифтъ, когда извощичій кабріолетъ подвезъ ихъ къ одному отелю на Ковентъ-Гарденскомъ рынкѣ.-- Прекрасно, а остальное предоставьте моему дѣду, отцу и мнѣ. Не знаю кто изъ насъ троихъ наиболѣе любимъ о уважаемъ въ этомъ домѣ. Какъ поживаешь Уилльямъ? (Это нашъ старшій слуга, мистеръ Армадель.) Прошелъ ли у твоей жены ревматизмъ? хорошо ли идетъ въ школѣ сынишка? Хозяина нѣтъ дома? Ну, ничего, мы обойдемся и безъ него. Вотъ рекомендую тебѣ, Уилльямъ, мистеръ Армадель изъ Торпъ-Амброза. Я уговорилъ мистера Армаделя попробовать нашу гостиницу. Приготовилъ ли ты спальню, о которой я писалъ? Прекрасно, отведи ее вмѣсто меня мистеру Армаделю (Любимая спальня моего дѣда, сэръ, No 5, во второмъ этажѣ.) Прошу васъ, располагайте ею, а ужъ я найду себѣ мѣсто. Вы не любите ли, чтобы по верхъ перины былъ положенъ матрацъ? Слышишь, Уилльямъ? Скажи Матильдѣ, чтобъ она положила сверхъ перины матрацъ. А что, какова Матильда? Не возится ли она, по обыкновенію, съ своими зубами? Это старшая служанка, мистеръ Армадель, и весьма замѣчательная женщина; не хочетъ разстаться съ гнилымъ зубомъ въ нижней челюсти. Дѣдъ мой говорилъ ей: "вырви его," отецъ говоритъ "вырви его," я также говорю: "вырви его," а Матильда какъ будто никого изъ насъ и не слышитъ. Да, Уилльямъ, да; эта гостиная прекрасна, если мистеръ Армадель одобритъ ее. Теперь насчетъ обѣда, сэръ. Вы, вѣроятно, пожелаете сперва покончить дѣла, а потомъ уже обѣдать? Въ такомъ случаѣ не сойдтись ли намъ въ половинѣ седьмаго? Уилльямъ, къ половинѣ седьмаго! Вамъ ни о чемъ не нужно будетъ заботиться, мистеръ Армадель. Старшій слуга передастъ только мой поклонъ повару, и необходимымъ слѣдствіемъ этого поклона будетъ то, что намъ подадутъ, не просрочивъ ни одной минуты, самый лучшій обѣдъ въ Лондонѣ. Потрудись сказать повару, Уилльямъ, что для мистера Педгифта Младшаго,-- иначе, сэръ, мы рискуемъ получить обѣдъ моего дѣда или отца, который можетъ показаться намъ немного тяжеловатымъ и старомоднымъ. Что касается до вина, Уилльямъ, то ты подашь къ обѣду мое шампанское и тотъ самый хересъ, который отецъ мой находитъ гадкимъ; а послѣ обѣда бордо съ синимъ клеймомъ, которое, по мнѣнію моего простодушнаго дѣда, не стоитъ и шести пенсовъ. Ха, ха, ха! Бѣдный старикашка! Не забудь прислать на верхъ вечернія газеты и театральныя афиши, и покамѣстъ, кажется, все, Уилльямъ. Неоцѣненный слуга, мистеръ Армадель! Они всѣ въ этомъ домѣ пренеоцѣненные слуги. Быть-можетъ, мы здѣсь не въ самой модной гостиницѣ, сэръ, во клянусь лордомъ Гарри, намъ здѣсь привольно! Кабріолетъ? Вамъ нуженъ кабріолетъ, сэръ? Не шевелитесь! Я уже звонилъ дважды -- это значитъ: скорѣй кабріолетъ! Смѣю ли я спросить у васъ, мистеръ Армадель, куда вы направитесь отсюда? А въ Бэзватеръ? Не можете ли вы довезти меня до парка? Всякій разъ, какъ бываю въ Лондонѣ, я имѣю привычку прогуливаться между аристократами. Вашъ покорнѣйшій слуга, сэръ, знатокъ въ красивыхъ женщинахъ и въ красивыхъ лошадяхъ, и находясь въ Гайдъ-паркѣ, онъ, можно сказать, чувствуетъ себя въ своей природной стихіи.

Такъ неумолкаемо болталъ всесовершенный Педгифтъ, и помощію этихъ маленькихъ уловокъ думалъ возвыситься въ мнѣніи своего кліента.

Когда наступилъ часъ обѣда, и оба спутника снова сошлись въ гостиницѣ, даже и менѣе прозорливый наблюдатель, чѣмъ молодой Педгифтъ, замѣтилъ бы перемѣну, совершившуюся въ Алланѣ. Онъ имѣлъ смущенный и недовольный видъ, и сидѣлъ молча, барабаня пальцами по столу.

-- Не случилось ли съ вами чего-нибудь непріятнаго, сэръ, съ тѣхъ поръ какъ мы разстались въ паркѣ? спросилъ Педгифтъ Младшій.-- Извините меня за этотъ вопросъ.... я предлагаю его лишь для того чтобъ узнать, не могу ли я быть чѣмъ полезенъ.

-- Случилось то чего я никакъ не ожидалъ, отвѣчалъ Алланъ:-- я просто не знаю что мнѣ дѣлать. Я желалъ бы знать ваше мнѣніе, прибавилъ онъ послѣ минутнаго колебанія,-- то-есть, если вы позволите мнѣ не входить въ подробности?

-- Конечно! отвѣчалъ молодой Педгифтъ.-- Сдѣлайте мнѣ лишь легкій очеркъ, сэръ. Мнѣ довольно будетъ намека: вѣдь я не вчера родился. "О эти женщины!" подумалъ молодой философъ.

-- Вѣдь вы помните, началъ Алланъ,-- что я сказалъ вамъ, когда мы пріѣхали въ эту гостиницу? Я сказалъ, что мнѣ нужно побывать въ Бэзватерѣ (Педгифтъ отмѣтилъ въ умѣ первый пунктъ: дѣло, значитъ, происходило въ окрестностяхъ Бэзватера), и повидаться, то-есть, нѣтъ.... узнать объ одной особѣ. (Педгифтъ отмѣтилъ второй пунктъ: въ дѣлѣ замѣшана особа женскаго или мужескаго пола? Конечно, женскаго!) Прекрасно; я отправился въ назначенный мнѣ домъ, и когда спросилъ о ней, то-есть объ этой особѣ.... она.... то-есть, особа.... А, да чортъ ихъ возьми! воскликнулъ Алланъ,-- я и самъ сойду, да и васъ сведу съ ума, если буду говорить обиняками. Вотъ вамъ вся сущность дѣла въ двухъ словахъ. Я пошелъ въ No 18 Кингсдоунъ-Кресента, чтобы видѣть одну даму, по имени Мандевиль; но когда я спросилъ о ней, мнѣ сказали, что мистрисъ Мандевиль отправилась неизвѣстно куда, не оставивъ даже адреса, по которому можно было бы пересылать къ ней письма. Ну, вотъ! Теперь я сказалъ все.... Что же вы думаете объ этомъ?

-- Скажите мнѣ прежде, сэръ, сказалъ осторожный Педгифтъ,-- навели ли вы какія-нибудь справки, когда узнали, что эта дама исчезла?

-- Справки? повторилъ Алланъ.-- Я былъ совершенно озадаченъ; я не сказалъ ни слова. Какія же справки долженъ былъ я наводить?

Педгифтъ Младшій откашлялся и съ офиціальнымъ видомъ скрестилъ ноги.

-- Я не имѣю ни малѣйшаго желанія, мистеръ Армадель, началъ онъ,-- вмѣшиваться въ ваши дѣла съ мистрисъ Мандевиль...

-- Да, безцеремонно замѣтилъ Алланъ,-- я надѣюсь, что вы не станете вмѣшиваться въ. нихъ. Мои дѣла съ мистрисъ Мандевиль должны остаться тайной.

-- Но, продолжалъ Педгифтъ, тыкая указательнымъ пальцемъ одной руки по открытой ладони другой,-- я, вѣроятно, могу спросить васъ вообще, настолько ли интересуетъ васъ дѣло съ мистрисъ Мандевиль, чтобы ради его стоило слѣдить за ней изъ Кингсдоунъ-Кресента до ея настоящей резиденціи?

-- Конечно! сказалъ Алланъ.-- Я имѣю особенную причину желать свиданія съ нею.

-- Въ такомъ случаѣ, сэръ, возразилъ Педгифтъ Младшій,-- вы должны были предложить два главнѣйшіе вопроса: вопервыхъ, когда именно, а вовторыхъ, какимъ образомъ уѣхала мистрисъ Мандевиль. Узнавъ это, вы должны были потомъ удостовѣриться, какими домашними обстоятельствами сопровождался ея отъѣздъ: не вышло ли тутъ какого-нибудь не доразумѣнія, напримѣръ, насчетъ денегъ; а также, уѣхала ли она одна, или съ кѣмъ-нибудь другимъ; принадлежалъ ли ей этотъ домъ, или она только была въ немъ жилицей; и наконецъ, въ послѣднемъ случаѣ....

-- Стойте! Стойте! У меня голова закружилась, воскликнулъ Алланъ.-- Я не понимаю всѣхъ этихъ крючковъ и ловушекъ; я не привыкъ къ нимъ.

-- А я привыкъ къ нимъ съ самаго дѣтства, сэръ, замѣтилъ Педгифть.-- И если могу вамъ быть полезенъ, скажите только слово.

-- Благодарю васъ, отвѣчалъ Алланъ.-- Еслибы вы помогли мнѣ найдти мистрисъ Мандевиль, и еслибы потомъ предоставила все дѣло исключительно мнѣ одному....

-- Я съ величайшимъ удовольствіемъ предоставлю его вамъ, сэръ, сказалъ Педгифтъ Младшій. "Но бьюсь объ закладъ," прибавилъ онъ мысленно,-- "что, когда наступитъ время, вы передадите его мнѣ!" -- Завтра утромъ мы вмѣстѣ отправимся въ Бэзватеръ, мистеръ Армадель. А между тѣмъ вотъ и супъ. Вызывается къ суду очередной искъ: "Удовольствіе versys (противъ) Дѣла." Не знаю, что вы скажете, сэръ, но я произнесу безъ малѣйшаго колебанія свой приговоръ -- въ пользу истца. Будемъ собирать розы, покамѣстъ не ушло время. Простите меня за мою веселость, мистеръ Армадель. Хотя я и живу въ глуши деревни, но я созданъ для Лондона; самый воздухъ столицы опьяняетъ меня.

Послѣ этого признанія очаровательный Педгифтъ подвинулъ стулъ своему патрону и сталъ весело отдавать приказанія.

-- Послѣ супа ты подать punch, Уилльямъ. Я отвѣчаю за этотъ punch glacé, мистеръ Армадель; онъ приготовляется здѣсь по рецепту моего двоюроднаго дѣда, который держалъ нѣкогда таверну и былъ первымъ основателемъ нашего семейнаго благоденствія. Я ни мало не стыжусь сказать вамъ, что одинъ изъ Педгифтовъ былъ трактирщикомъ; во мнѣ нѣтъ никакой ложпой гордости. "По достоинствамъ узнается истинный человѣкъ, сказалъ Попъ, по отсутствію ихъ -- негодяй; все же прочее есть только кожа и прюнель." Въ свободное время я занимаюсь и поэзіей, и музыкой, сэръ; въ самомъ дѣлѣ, я состою въ болѣе или менѣе близкихъ отношеніяхъ со всѣми девятью музами. А-га! Вотъ и пуншъ! Въ память моего двоюроднаго дѣда-трактирщика, мистеръ Армадель, выпьемъ этотъ пуншъ въ торжественномъ молчаніи!

Алланъ сильно старался подражатъ веселости и юмору своего спутника, но это не удавалось ему. Его визитъ въ Кингсдоунъ-Кресентъ безпрестанно приходилъ ему на память въ продолженіе всего обѣда и всѣхъ общественныхъ увеселеній, куда онъ потомъ отправился съ своимъ адвокатомъ. Отходя въ этотъ вечеръ ко сну, Педгифтъ Младшій покачалъ своею осторожною головой, и задувая свѣчу, еще разъ съ упрекомъ помянулъ "женщинъ," какъ несомнѣнныхъ виновникъ разстройства мистера Армаделя.

На другой день въ десять часовъ утра неутомимый Педгифтъ уже былъ на мѣстѣ дѣйствія. Къ величайшей радости Аллана, онъ самъ предложилъ навести необходимыя справки въ Кингсдоунъ-Кресентѣ, между тѣмъ какъ патронъ его дожидался по близости въ томъ самомъ кабріолетѣ, который привезъ ихъ изъ гостиницы. Чрезъ нѣсколько минутъ Педгифтъ возвратился со всѣми подробностями, какія только можно было разузнать. Прежде всего онъ попросилъ Аллана выйдти изъ кабріолета и отпустить извощика. Затѣмъ вѣжливо предложилъ ему руку, и повелъ его за уголъ площади, черезъ скверъ, въ какой-то переулокъ, который особенно оживлялся присутствіемъ извощичьей биржи. Тутъ онъ остановился и шутливо спросилъ у мистера Армаделя, видитъ ли онъ теперь куда лежитъ его дорога, и не пожелаетъ ли получить объясненія.

-- Вижу ли я свою дорогу? повторилъ Алланъ съ изумленіемъ.-- Я ничего не вижу кромѣ биржи.

Педгифтъ Младшій сострадательно улыбнулся и пустился въ болѣе подробныя объясненія. Онъ попросилъ своего патрона прежде всего обратить вниманіе на одну гостиницу въ Кингсдоунъ-Кресентѣ, гдѣ онъ видѣлся съ самою хозяйкой. Очень милая особа, бывшая лѣтъ пятьдесятъ тому назадъ весьма красивою дѣвушкой, и которая была бы совершенно во вкусѣ Педгифта, еслибъ онъ жилъ въ началѣ настоящаго столѣтія,-- совершенно въ его вкусѣ. Но, можетъ-быть, мистеръ Армадель желаетъ что-нибудь слышать о мистрисъ Мандевиль? Къ несчастію, о ней разказывать нечего. Она уѣхала безъ ссоры, безъ копѣйки долга, и не оставивъ послѣ себя никакихъ слѣдовъ, по которымъ можно было бы отыскать ее. Или мистрисъ Мандевиль привыкла исчезать такимъ образомъ, или тутъ что-нибудь кроется; что именно, объяснить пока не легко. Педгифтъ узналъ число и время ея отъѣзда, а также и самый способъ ея отправленія. Этотъ способъ можетъ, впрочемъ, навести на ея слѣды. Она уѣхала въ кабріолетѣ, приведенномъ слугою съ ближайшей биржи. Карета была теперь передъ ихъ глазами, и такъ какъ прежде всего они увидали водовоза, то обратиться къ нему за свѣдѣніями значило прямо идти (да проститъ мистеръ Армадель эту шутку) къ "источнику" свѣдѣній. Пошутивъ такимъ образомъ и сказавъ Аллану, что онъ вернется черезъ минуту, Педгифтъ Младшій побрелъ внизъ по улицѣ и таинственно пригласилъ водовоза въ ближайшій трактиръ.

Черезъ нѣсколько минутъ оба вышли оттуда, и водовозъ сталъ постепенно подводить Педгифта къ первому, третьему, четвертому и шестому извощику, экипажи которыхъ стояли на биржѣ. Самый длинный разговоръ былъ съ шестымъ извощикомъ; онъ кончился тѣмъ, что шестой кабріолетъ внезапно подъѣхалъ къ той части улицы, гдѣ ожидалъ Алланъ.

-- Садитесь, сэръ, сказалъ Педгифтъ отворяя дверку,-- я нашелъ человѣка. Онъ помнитъ эту даму, и хотя забылъ имя улицы, но можетъ, кажется, найдти домъ, куда отвозилъ ея нѣкогда, если попадетъ въ эту мѣстность. Мнѣ пріятно сообщить какъ, мистеръ Армадель, что до сихъ поръ намъ везетъ счастіе. Я просилъ водовоза показать мнѣ всѣхъ постоянныхъ извощиковъ этой биржи, и оказалось, что одинъ изъ нихъ отвозилъ мистрисъ Мандевиль. Водовозъ ручается за него; это совершенная аномалія въ ваше время -- весьма почтенный извощикъ; ѣздитъ на своей собственной лошади и никогда не бывалъ ни въ какихъ денежныхъ затрудненіяхъ. Такого рода люди, сэръ, поддеракиваютъ нашу вѣру въ человѣка. Я разсмотрѣлъ нашего пріятеля и совершенно согласенъ съ водовозомъ, что на него можно положиться.

Не прежде какъ проѣхавъ разстояніе между Бэзватеромъ и Пимлико, извощикъ убавилъ шагу и сталъ посматривать кругомъ. Раза два вернувшись назадъ, кабріолетъ въѣхалъ, наконецъ, въ уединенный тупой переулокъ, оканчивавшійся глухою стѣной, въ которой продѣлана была калитка, и остановился налѣво у послѣдняго дома, соприкасавшагося со стѣной.

-- Здѣсь, джентльмены, сказалъ извощикъ, отворяя дверку кабріолета.

Алланъ и его адвокатъ вышли вмѣстѣ, и оба посмотрѣли на домъ съ чувствомъ инстинктивнаго недовѣрія. Зданія имѣютъ такке свою физіономію, особенно въ большихъ городахъ, и этотъ домъ имѣлъ какую-то особенно подозрительную наружность. Всѣ окна фасада были заперты, и маркизы на нихъ спущены. Спереди этотъ домъ казался не болѣе другихъ домовъ улицы; но онъ обманчиво разбѣгался взадъ и получалъ еще болѣе удобства отъ своей глубины. Въ нижнемъ этажѣ, повидимому, помѣщалась лавка, но въ пространствѣ мекду стеклами окна и красною драпировкой, совершенно скрывавшею отъ глазъ внутренность комнаты, ничего не было выставлено. Съ одной стороны была парадная стеклянная дверь, изнутри такке задернутая красною занавѣской, а снаруки украшенная мѣдною дощечкой съ именемъ Ольдершо. На другой ке сторонѣ бніла приватная дверь со звонкомъ, на которомъ вырѣзана была надпись: по дѣлу, и съ мѣдною дощечкой, гласившею, что тутъ живетъ медикъ, ибо на ней выставлено было имя доктора Доунварда. Если допуститъ, что кирпичъ и известка могутъ говорить, то здѣсь они ясно говорили: "У насъ есть свои тайны, и мы твердо рѣшились не выдавать ихъ."

-- Не можетъ быть, чтобъ это былъ тотъ самый домъ, сказалъ Алланъ: -- тутъ, вѣроятно, ошибка.

-- Вамъ это лучше знать, сэръ, замѣтилъ Педгифтъ Младшій съ своею сардоническою важностью.-- Вы, вѣроятно, хорошо знакомы съ обычаями и образомъ жизни мистрисъ Мандевиль.

-- Я? воскликнулъ Алланъ.-- Васъ можетъ быть удивитъ это, но мистрисъ Мандевиль для меня лицо совершенно незнакомое.

-- Меня это нисколько не удивляетъ, сэръ; содержательница отеля въ Кингсдоунъ-Кресентѣ сообщила мнѣ, что мистрисъ Мандевиль -- старуха.-- Не разспросить ли намъ здѣсь о ней? прибавилъ непроницаемый Педгифтъ, посматривая на красную драпировку въ окнѣ магазина, и сильно подозрѣвая, что за нею скрывается, быть-можетъ, внучка мистрисъ Мандевиль.

Сначала они попробовали было отворить дверь лавки, во она была заперта. Тогда они позвонили у парадной стеклянной двери, и имъ отворила худая, желтая дѣвица съ истрепаннымъ французскимъ романомъ въ рукахъ*

-- Добраго утро, миссъ, сказалъ Педгифтъ.-- Дома ли мистрисъ Мандевиль?

Желтая дѣвица уставилась на вето съ изумленіемъ.-- Здѣсь нѣтъ такой особы, рѣзко отвѣтила она съ иностранныхъ акцентомъ.

-- Но, быть-можетъ, ее знаютъ у другаго входа? опросилъ Педгифть Младшій.

-- Можетъ-быть, отвѣчала желтая дѣвица и захлопнула у него подъ носомъ дверь.

-- А вѣдь горячая молодая особа, сэръ, сказалъ Педгифтъ. Я радуюсь за мистрисъ Мандевиль, что она съ нею незнакома.

Съ этими словами онъ подошелъ къ дощечкѣ доктора Доунварда и дернулъ за звонокъ.

На этотъ разъ имъ отворилъ слуга, въ поношенной ливреѣ. Онъ также обнаружилъ величайшее изумленіе при имени мистрисъ Мандевиль и сказалъ, что онъ не знаетъ такой особы.

-- Странно! оказалъ Педгифтъ, обращаясь къ Аллану.

-- Что странно? спросилъ тихо выступающій, тихо говорящій джентльменъ въ черномъ платьѣ, внезапно появляясь на порогѣ гостиной.

Педгифтъ Младшій вѣжливо объяснилъ въ чемъ дѣло, и спросилъ, не имѣетъ ли онъ удовольствія говорить съ докторомъ Доунвардомъ.

Докторъ поклонился. Если можно употребить здѣсь такое выраженіе, онъ былъ одинъ изъ тѣхъ тщательно сформованныхъ докторовъ, къ которымъ публика, и въ особенности женщины, питаютъ безусловное довѣріе. У него была необходимая лысина, необходимыя очки, необходимый черный фракъ и необходимая мягкость въ обращеніи,-- словомъ, все какъ слѣдуетъ. Голосъ его былъ ласковъ, движенія осмотрительны, улыбка заманчива. На дощечкѣ его не было обозначено, какою отраслью медицины онъ занимался, но онъ не исполнилъ бы своего призванія, еслибы не былъ дамскимъ медикомъ.

-- И вы увѣрены, что тутъ нѣтъ ошибки? спросилъ докторъ съ сильнымъ затаеннымъ безпокойствомъ.-- Ошибки относительно имени часто влекутъ за собою большія неудовольствія. Нѣтъ? Вы дѣйствительно не ошибаетесь? Въ такомъ случаѣ, джентльмены, я могу повторить вамъ лишь то что вы уже слышали отъ моего слуги. Прошу васъ, не извиняйтесь. Добраго утра.

Докторъ удалился такъ же безшумно какъ и пришелъ; слуга, въ поношенной ливреѣ, молча отворилъ дверь, и Алланъ съ своимъ спутникомъ снова очутились на улицѣ.

-- Мистеръ Армадель, сказалъ Педгифтъ,-- не знаю что вы чувствуете, но я совершенно озадаченъ.

-- Тутъ въ самомъ дѣлѣ что-то не ладно, возразилъ Алланъ; -- я только что хотѣлъ спросить васъ, что намъ предпринять теперь.

-- Мнѣ не нравится ни физіономія этого мѣста, ни физіономія молодой женщины, ни физіономія доктора, продолжалъ тотъ.-- Все это мнѣ очень подозрительно, хотя я и не могу положительно утверждать, что они обманываютъ васъ, и что имъ извѣстно имя мистрисъ Мандевиль.

Впечатлѣнія Педгифта Младшаго рѣдко обманывали его, и на этотъ разъ онъ также не ошибся. Осторожность мистрисъ Ольдершо, побудившая ее скрыться изъ Бэзватера, какъ это часто бываетъ, посадила ее въ просакъ. Она внушила ей никому не довѣрять въ Пимлико тайну принятаго ею на себя имени въ качествѣ рекомендательницы миссъ Гуилѣтъ, а между тѣмъ упустила изъ виду то обстоятельство, которое дѣйствительно случилось. Словомъ, мистрисъ Ольдершо предусмотрѣла все, кромѣ той непредвидѣнной случайности, что о репутаціи миссъ Гуильтъ станутъ наводить позднѣйшія справки.

-- Надобно что-нибудь предпринять, сказалъ Алланъ; -- здѣсь, повидимому, безполезно оставаться.

Еще никому никогда не удавалось поставить въ тупикъ Педгифта Младшаго; не удалось это теперь и Аллану.

-- Я совершенно съ вами согласенъ, сэръ, сказалъ онъ;-- намъ нужно предпринять что-нибудь. Допросимъ опять извощика.

Извощикъ обнаружилъ необычайную твердость. Когда его стали обвинять въ ошибкѣ, онъ указалъ на пустое окно магазина:

-- Не знаю, видали ли вы что-нибудь подобное, джентльмены, замѣтилъ онъ,-- а я въ первый разъ въ жизни вижу магазинное окно, за которымъ ничего не выставлено. Это тогда же бросилось мнѣ въ глаза, и я совершенно признаю теперь это мѣсто.

Когда его заподозрили въ томъ, что онъ ошибся особою, днемъ и домомъ, изъ котораго будто бы вывезъ эту особу, извощикъ и тутъ оказался непоколебимымъ. Служанка, приходившая нанимать его, была хорошо извѣстна на биржѣ. День отмѣченъ былъ въ его памяти тѣмъ, что это былъ самый неудачный для него день въ году; а дама отмѣчена была тѣмъ, что у нея заранѣе уже приготовлены были деньги для уплаты, и что она заплатила ему безъ всякаго разговора (что дѣлаетъ рѣдкая пожилая дама).

-- Запишите мой номеръ, заключилъ извощикъ, и заплатите мнѣ за ѣзду; а то, что я вамъ сказалъ, я всегда буду готовъ подтвердить хоть присягой.

Педгифтъ записалъ въ своей памятной книжкѣ номеръ извощика. Прибавивъ къ нему названіе улицы и имена, выставленныя на двухъ мѣдныхъ дощечкахъ, онъ спокойно отворилъ дверку кабріолета.

-- Покамѣстъ мы еще бродимъ въ потемкахъ, сказалъ онъ.-- Не вернуться ли намъ въ гостиницу?

Онъ говорилъ и смотрѣлъ серіознѣе обыкновеннаго. Одинъ этотъ фактъ, что "мистрисъ Мандевиль" перемѣнила квартиру, не сказавъ никому, куда она уѣзжаетъ, и не оставивъ адреса, по которому можно было бы пересылать къ ней письма -- фактъ, перетолкованный ревностью мистрисъ Мильрой, еще не произвелъ большаго впечатлѣнія на безпристрастный умъ Алланова адвоката. Люди часто перемѣняютъ тайкомъ квартиры, имѣя на то совершенно основательныя причины. Но видъ мѣста, въ которое, по настоятельнымъ увѣреніямъ извощика, онъ будто бы отвезъ "мистрисъ Мандевиль," представилъ Педгифту Младшему въ совершенно новомъ свѣтѣ репутацію и поступки этой таинственной дамы. Онъ вдругъ почувствовалъ внезапное участіе къ этому дѣлу, и ему захотѣлось проникнуть тайну Аллана.

-- Трудно разобрать, каковъ долженъ быть нашъ слѣдующій шагъ, мистеръ Армадель, сказалъ онъ на возвратномъ пути въ гостиницу.-- Не можете ли вы посвятить меня въ какія-либо дальнѣйшія подробности?

Алланъ колебался, и Педгифтъ Младшій самъ увидалъ, что зашелъ слишкомъ далеко. "Не нужно принуждать его, подумалъ онъ; нужно дать ему время и подождать его добровольнаго признанія."

-- За отсутствіемъ всякихъ другихъ свѣдѣній, сэръ, снова началъ онъ,-- что вы скажете, если я наведу справки объ этомъ странномъ магазинѣ и объ этихъ двухъ именахъ на двери? У меня есть свое дѣло въ Лондонѣ, и я сейчасъ отправляюсь въ такое мѣсто, откуда получаются всевозможныя свѣдѣнія.

-- Мнѣ кажется, бѣды не будетъ, если вы наведете справки, отвѣчалъ Алланъ.

Онъ также говорилъ серіознѣе обыкновеннаго, и начиная поддаваться всепоглощающему любопытству узнать болѣе. Въ его умѣ начала смутно возникать какая-то неопредѣленная связь между затрудненіемъ узнать домашнія обстоятельства миссъ Гуильтъ и затрудненіемъ отыскать ея рекомендатедьницу.

-- Я выйду изъ экипажа и пройдусь пѣшкомъ, а вы отправляйтесь себѣ по дѣламъ, сказалъ онъ.-- Мнѣ нужно немного поразмыслить объ этомъ дѣлѣ, а въ такомъ случаѣ прогулка и сигара чрезвычайно полезны.

-- Мое дѣло, сэръ, окончится къ двумъ часамъ, сказалъ Педгифть, когда кабріолетъ остановился, чтобы выпустить Аллана. Итакъ, въ два часа мы опять сойдемся въ гостиницѣ!

Алланъ утвердительно кивнулъ головой, и кабріолетъ поѣхалъ дальше.

IV. Алланъ въ крайнемъ затрудненіи.

Пробило два часа, и Педгифть Младшій аккуратно явило къ назначенному времени. Его утренняя веселость исчезла безъ слѣда; онъ поклонился Аллану съ своею обычною вѣжливостью, но безъ обычной улыбки, а когда главный служитель пришелъ за приказаніями, онъ былъ немедленно отпущенъ словами, которыхъ еще никто не слыхалъ отъ Педгифта въ этой гостиницѣ: "Теперь ничего не нужно."

-- Вы какъ будто разстроены, замѣтилъ Алланъ.-- Вѣрно трудно было навести оправки? Неужели никто не могъ сообщить вамъ о домѣ въ Пимлико?

-- Три лица говорили мнѣ о немъ, мистеръ Армадель, а всѣ три сказали одно и то же.

Алланъ поспѣшилъ пододвинуть свой стулъ къ стулу товарища. Въ этотъ промежутокъ времени, покамѣстъ они не видались другъ съ другомъ, онъ много думалъ, но эти размышленія не внесли спокойствія въ его душу. Эта ощутительная, но на самомъ дѣлѣ столь неуловимая связь между затрудненіемъ узнать семейныя обстоятельства миссъ Гуильтъ и затрудненіемъ отыскать ея рекомендательницу,-- связь уже прежде установившаяся въ его мысляхъ,-- еще сильнѣе овладѣла его умомъ въ этотъ промежутокъ времена. Его смущали сомнѣнія, которыхъ онъ не могъ на понять, на выразить. Его подстрекало любопытство, удовлетворить которому онъ вмѣстѣ и желалъ, и боялся.

-- Извините, сэръ, если я обезпокою васъ двумя вопросами, прежде нежели приступлю къ дѣлу, сказалъ Педгифть Младшій.-- Я не хочу навязываться на вашу откровенность; мнѣ нужно только освѣтить немного свой путь въ этомъ двусмысленномъ дѣлѣ. Скажите, есть ли, помимо васъ самихъ, лица, интересующіяся этими справками?

-- Да, ими интересуются и другія лица, отвѣчалъ Алланъ.-- Это я могу вамъ сказать.

-- Нѣтъ ли, кромѣ мистрисъ Мандевиль, еще другой особы, которая была бы предметомъ этихъ справокъ? продолжалъ Педгифть, стремясь проникнуть все глубже и глубже въ завѣтную тайну.

-- Да, есть еще одна особа, сказалъ Алланъ съ видимымъ принужденіемъ.

-- Эта особа молодая женщина, мистеръ Армадель?

Алланъ вздрогнулъ.

-- Какъ вы могли угадать это? началъ-было онъ, но сдержался, хотя нѣсколько поздно.-- Не разспрашивайте меня болѣе, продолжалъ онъ.-- Я неспособенъ защищаться отъ такого хитреца какъ вы, а между тѣмъ я связанъ честнымъ словомъ никому не открывать подробностей этого дѣла.

Этихъ словъ, повидимому, достаточно было для Педгифта Младшаго. Онъ, въ свою очередь, придвинулся къ Аллану. Въ его манерахъ проглядывали неловкость и безпокойство, но надъ человѣкомъ по привычкѣ взялъ верхъ адвокатъ.

-- Мнѣ ничего болѣе не нужно, сэръ, сказалъ онъ,-- а теперь я имѣю нѣчто сказать вамъ отъ себя. Въ отсутствіи отца моего вы соблаговолите, можетъ-быть, смотрѣть на меня какъ на настоящаго вашего адвоката. И если вы примете мой совѣтъ, то я попросилъ бы васъ не идти далѣе въ этихъ розыскахъ.

-- Что вы хотите сказать этимъ? спросилъ Алланъ.

-- Почему знать, мистеръ Армадель, можетъ-быть, несмотря на свою положительность, извощикъ и ошибся. Я серіозно рекомендую вамъ не вѣритъ его показаніямъ и остановиться на томъ что теперь знаете.

Этотъ совѣтъ поданъ былъ съ доброю цѣлью, но слишкомъ поздно. Алланъ поступилъ такъ, какъ поступили бы на его мѣстѣ девяносто девять человѣкъ изъ ста: онъ не захотѣлъ воспользоваться совѣтомъ своего адвоката.

-- Очень хорошо, сэръ, сказалъ Педгифтъ Младшій,-- если вы непремѣнно настаиваете, то я долженъ исполнить ваше желаніе.

Онъ наклонился къ самому уху Аллана и почти прошепталъ ему то что онъ узналъ о домѣ въ Пимлико и о его обитателяхъ.

-- Не вините меня, мистеръ Армадель, прибавилъ онъ, произнеся свой безвозвратный приговоръ.-- Я желалъ пощадить васъ.

Алланъ перенесъ ударъ молча, какъ обыкновенно переносятся всѣ ужасныя потрясенія. Первое побужденіе заставило бы его безразсудно ухватиться за совѣтъ Педгифта, какъ за соломинку утопающаго, еслибы не одно проклятое обстоятельство, которое казалось неустранимымъ. Ему невольно приходило теперь на память явное нежеланіе миссъ Гуильтъ говорить о своемъ прошедшемъ,-- нежеланіе, бывшее косвеннымъ, но ужаснымъ подтвержденіемъ показаній извощика, которыя обличали несомнѣнную связь между рекомендательницею миссъ Гуильтъ и домомъ въ Пимлико. Единственное заключеніе, которое сдѣлалъ бы на мѣстѣ Аллана всякій, слышавшій и видѣвшій то что онъ слышалъ и видѣлъ, невольно возникло въ его умѣ. Жалкая, погибшая женщина, которая, находясь въ крайности, пріютилась у негодяевъ, изощренныхъ въ преступномъ укрывательствѣ, и которая, съ помощью подставной рекомендательницыснова прокралась въ порядочный домъ и приняла на себя почтенное званіе наставницы,-- женщина, вынужденная прибѣгать къ постоянной тайнѣ и къ постоянному обману относительно своей прошедшей жизни -- вотъ въ какомъ свѣтѣ явилась теперь передъ глазами Аллана прекрасная гувернантка майора Мильроя!

Ложное ли это было открытіе, или справедливое? Дѣйствительно ли миссъ Гуильтъ прокралась въ порядочный домъ и приняла на себя почтенное званіе воспитательницы съ помощью фальшивой рекомендаціи? Да. Дѣйствительно ли налагалась на нее ея прошедшая жизнь ужасную необходимость вѣчно скрываться и вѣчно обманывать? Да. Дѣйствительно ли была она жалкою жертвой обмана, какъ предполагалъ это Алланъ? Нѣтъ, она не была этою жалкою жертвой! Заключеніе, выведенное Алланомъ, или, лучше сказать, положительно навязанное ему фактами, тѣмъ не менѣе было далеко отъ истины. Настоящая исторія отношеній миссъ Гуильтъ къ дому въ Пимлико и къ его обитателямъ,-- къ дому, о которомъ по справедливости разказывади, что онъ наполненъ скверными тайнами и людьми, постоянно ожидающими судебныхъ преслѣдованій, должна была открыться въ послѣдствіи. Эта исторія была менѣе возмутительна, но за то гораздо болѣе ужасна, нежели воображалъ Алланъ и его спутникъ.

-- Я желалъ пощадить васъ, мистеръ Армадель, повторилъ Педгифтъ.-- Я по возможности старался не огорчить васъ.

Алланъ взглянулъ на него и сдѣлалъ надъ собой усиліе.

-- Вы не только огорчили меня, сказалъ Алланъ,-- но совершенно уничтожили. Но это не ваша вина. Я долженъ чувствовать, что вы оказываете мнѣ услугу, и я буду дѣйствовать такъ какъ нужно, когда снова приду въ себя. Есть одинъ вопросъ, прибавилъ Алланъ послѣ тяжелаго минутнаго раздумья,-- который намъ слѣдуетъ разрѣшить сразу. Совѣтъ, который вы предложили мнѣ сію минуту, шелъ отъ добраго сердца, и это самый лучшій совѣтъ, какой только мнѣ можно было подать. Я принимаю его съ благодарностію. Не будемъ никогда болѣе говорить объ этомъ предметѣ, и я прошу, умоляю васъ не упоминавъ о немъ никому. Обѣщаете ли вы мнѣ это?

Педгифтъ далъ обѣщаніе съ явною искренностью, но безъ свойственной ему офиціальной самоувѣренности. Горе, написанное на лицѣ Аллана, повидимому, смущало его. Послѣ нѣсколькихъ минутъ колебанія, онъ скромно удалился изъ комнаты.

Оставшись одинъ, Алланъ потребовалъ письменныхъ принадлежностей и вынулъ изъ портфейля роковое письмецо "къ мистрисъ Мандевиль," полученное имъ отъ жены майора. Человѣкъ, привыкшій во всемъ предусматривать конецъ и готовиться къ дѣйствію черезъ предварительную работу мысли, находясь въ настоящихъ обстоятельствахъ, задумался бы насчетъ того образа дѣйствій, который слѣдовало бы ему избрать; но Алланъ, всегда привыкшій отдаваться впечатлѣнію минуты, и въ этомъ важномъ обстоятельствѣ безразсудно отдался своему первому движенію. Хотя привязанность его къ миссъ Гуильтъ вовсе не была такъ глубока, какъ ему казалось, женщина эта уже такъ сильно овладѣла его воображеніемъ, что онъ съ большимъ горемъ помышлялъ о ней въ настоящую минуту. Единственнымъ желаніемъ, которое онъ испытывалъ въ этотъ критическій моментъ своей жизни, было великодушное желаніе избавить отъ огласки и поношенія эту несчастную женщину, утратившую право на его уваженіе, но сохранившую всѣ свои права на его снисходительность и состраданіе. "Я не могу вернуться въ Торпъ-Амброзъ; я боюсь встрѣтиться съ нею, заговорить съ нею. Но я могу сохранить ея жалкую тайну, и сдѣлаю это!" Съ этою мыслію Алланъ принялся за исполненіе своей первѣйшей обязанности,-- обязанности извѣстить мистрисъ Мильрой. Будь у него побольше благоразумія или болѣе ясный взглядъ на вещи, онъ задумался бы надъ этимъ письмомъ. Но Алланъ не принималъ въ разчетъ послѣдствій и не чувствовалъ ни малѣйшаго затрудненія. По внушенію инстинкта, онъ разомъ вышелъ изъ того положенія, въ которомъ стоялъ относительно жены майора, и перо его стаю быстро чертить на бумагѣ слѣдующія немногія строки:

"Гостиница Донна, Ковентъ-Гарденъ. Вторникъ.

"Милостивая государыня, прошу извинить меня, если я не сдержу своего обѣщанія и не возвращусь сегодня въ Торпъ-Амброзъ. Непредвидѣнныя обстоятельства вынуждаютъ меня еще на нѣкоторое время остаться въ Лондонѣ. Къ сожалѣнію, долженъ сообщить вамъ, что мнѣ не удалось видѣть мистрисъ Мандевиль; по этой причинѣ я и не могъ исполнитъ вашего порученія, и теперь возвращаю вамъ съ самыми усердными извиненіями данное мнѣ къ ней рекомендательное письмецо. Позвольте мнѣ заключить письмо искреннею благодарностью за ваше доброе ко мнѣ расположеніе, которымъ я не осмѣлюсь злоупотреблять долѣе.

"Имѣю честь быть, милостивая государыня, вашимъ покорнѣйшимъ слугою.

"Аланъ Армадель."

Эти-то нехитрыя слова, написанныя безъ малѣйшаго понятія о характерѣ женщины, къ которой они были обращены, послужили въ рукахъ мистрисъ Мильрой, желаннымъ орудіемъ противъ ненавистной миссъ Гуильтъ.

Запечатавъ свое письмо и надписавъ адресъ, Алланъ могъ смѣло поразмыслить теперь о себѣ и о своемъ будущемъ. Между тѣмъ какъ онъ разсѣянно водилъ перомъ по пропускной бумагѣ, на глазахъ его впервые выступали слезы; но обманувшая его женщина не имѣла въ нихъ своей доли. Онъ вспомнилъ о покойной матери. "Будь она жива," подумалъ онъ, "я могъ бы открыться ей, и она утѣшила бы меня." Но думать объ этомъ долѣе было безполезно.... онъ смахнулъ рукой слезы, и съ скорбною покорностью, которая знакома каждому изъ насъ, обратилъ свои мысли на живущихъ.

Онъ написалъ нѣсколько словъ мистеру Башвуду, увѣдомляя его, что еще не скоро вернется въ Торпъ-Амброзъ, и что всѣ дальнѣйшія необходимыя инструкціи онъ получитъ черезъ мистера Педгифта Старшаго. Окончивъ все это, и отославъ письма на почту, онъ снова задумался о самомъ себѣ. Въ будущемъ опять ожидалъ его пробѣлъ, который нужно было наполнить, и сердце снова стремилось къ прошедшему. На этотъ разъ, кромѣ образа матери, въ воспоминаніи его встали и другіе образы. Въ немъ снова заговорилъ всепоглощающій интересъ его ранней юности. Онъ вспомнилъ о морѣ; вспомнилъ о своей яхтѣ, въ бездѣйствіи стоявшей въ рыболовной пристани у западныхъ береговъ Англіи. Ему опять захотѣлось послушать плеска волнъ; посмотрѣть, какъ вздуваются паруса; почувствовать подъ собою еще разъ рѣзвый бѣгъ судна, построеннаго почти его собственными руками. Онъ быстро всталъ съ своего мѣста, чтобъ узнать время и отправиться въ Соммерсетширъ съ первымъ же поѣздомъ; но страхъ разспросовъ и подозрѣній со стороны мистера Брока насчетъ происшедшей въ немъ перемѣны, заставили Аллана снова вернуться къ своему стулу. "Я сначала напишу ему," подумалъ онъ, "чтобъ яхту оснастили и исправили, но самъ не поѣду въ Соммерсетширъ до тѣхъ поръ, пока не дождусь Мидвинтера." При воспоминаніи объ отсутствующемъ другѣ онъ вздохнулъ. Еще никогда не ощущалъ онъ такъ сильно пустоты, образовавшейся въ его жизни съ отъѣздомъ Мидвинтера, какъ въ настоящую минуту, сидя въ самомъ печальномъ изъ всѣхъ уединеній -- въ уединеніи гостиницы многолюднаго города.

Вскорѣ въ комнату вошелъ Педгифтъ Младшій, извиняясь за причиняемое безпокойство. Алланъ чувствовалъ себя слишкомъ одинокимъ и безпомощнымъ, чтобы не порадоваться возвращенію своего спутника.

-- Я еще не уѣзжаю въ Торпъ-Амброзъ, оказалъ онъ,-- а остаюсь на нѣсколько времени въ Лондонѣ. Надѣюсь, что и вамъ можно будетъ остаться со мной?

Нужно отдать справедливость Педгафту Младшему: онъ былъ тронутъ одинокимъ положеніемъ обладателя Торпъ-Амброзскаго помѣстья. Со дня своего знакомства съ Алланомъ онъ еще никогда такъ не забывалъ о своихъ дѣловыхъ интересахъ какъ позабылъ о нихъ въ настоящую минуту.

-- Вы хорошо дѣлаете, сэръ, что остаетесь здѣсь, весело сказалъ Педгифтъ.-- Лондонъ способенъ развлечь ваши мысли. Всякое дѣло болѣе или менѣе эластично по своей натурѣ, мистеръ Армадель; я буду вести свои дѣла, и въ то же время развлекать васъ своимъ обществомъ. Мы вѣдь оба съ вами приближаемся къ тридцати, будемъ же наслаждаться жизнію. Что вы на это скажете, напримѣръ, если отобѣдавъ сегодня пораньше, мы поѣдемъ въ театръ, а завтра утромъ, послѣ завтрака, отправимся на большую выставку въ Гайдъ-Паркъ? Будемъ жить какъ пѣтушьи борцы и постоянно искать общественныхъ удовольствій; тогда мы скоро достигнемъ до тепе sana in corpore sano древнихъ. Не пугайтесь этой цитаты, сэръ. Въ часы досуга я занимаюсь иногда латынью и расширяю кругъ моихъ симпатій чтеніемъ языческихъ писателей съ помощію глоссарія. Уилльямъ, въ пять часовъ мы обѣдаемъ, и такъ какъ нынѣшній обѣдъ имѣетъ особенное значеніе, то я самъ потолкую съ поваромъ.

Прошелъ вечеръ, прошелъ и слѣдующій день, наступилъ четвергъ и принесъ съ собою письмо Аллану. Адресъ написанъ былъ рукою мистрисъ Мильрой, и самая форма обращенія въ письмѣ, какъ скоро онъ открылъ его, уже предупредила Аллана, что случилось что-то неладное.

Секретно.

"Мыза Торпъ-Амброзъ, середа.

"Сэръ, сейчасъ только получила я ваше таинственное письмо. Оно не только удивило меня, но положительно встревожило. Несмотря на всѣ дружескія заявленія съ моей стороны, вы, самымъ непонятнымъ и, могу сказать, самымъ нелюбезнымъ образомъ внезапно лишаете меня вашего довѣрія. Мнѣ совершенно невозможно оставить это дѣло въ томъ видѣ, въ какомъ вы его оставляете. Изъ письма вашего я могу вывести лишь одно заключеніе, а именно, что довѣріе мое было обмануто, и что вы знаете гораздо болѣе чѣмъ хотите открыть мнѣ. Въ интересахъ моей дочери я прошу васъ извѣстить меня, что помѣшало вамъ видѣть мистрисъ Мандевиль, и что вынудило васъ отказаться отъ содѣйствія, которое вы безусловно обѣщали мнѣ въ вашемъ послѣднемъ письмѣ.

"Съ моимъ плохимъ здоровьемъ я не могу поддерживать длинной переписки, и потому должна предварить всѣ ваши возраженія и заранѣе высказать вамъ все въ настоящемъ письмѣ. Въ виду того случая (возможность котораго мнѣ не хотѣлось бы допустить), что вы не согласитесь исполнить мою просьбу, я должна предупредить васъ, что долгъ матери заставитъ меня разъяснить какимъ бы то ни было образомъ это непріятное дѣло. Если слѣдующая почта не принесетъ мнѣ отъ васъ вполнѣ удовлетворительнаго отвѣта, я должна буду объявить моему мужу, что вслѣдствіе нѣкоторыхъ обстоятельствъ, намъ нужно немедленно удостовѣриться въ нравственномъ достоинствѣ рекомендательницы миссъ Гуильтъ. А когда онъ спроситъ меня, на основаніи чьихъ словъ я дѣйствую, я сошлюсь на васъ.

"Ваша покорная слуга,
"Анна Мильрой."

Маска была сброшена, и жертва мистрисъ Мильрой могла теперь на досугѣ разсматривать западню, въ которую поймали ее. Но вѣра Аллана въ чистосердечіе майорши была такъ безусловно искренна, что письмо ея только озадачило его. Онъ смутно понималъ, что его обманули, и что дружеское участіе къ нему мистрисъ Мильрой оказалось фальшивою монетой, но далѣе этого онъ не шелъ. Ея угроза открыть все майору,-- угроза, на эффектъ которой она особенно разчитывала, не понимая мужской натуры,-- произвела напротивъ, на Аллана самое благопріятное впечатлѣніе: вмѣсто того чтобы возбудить въ немъ тревогу, она облегчила его душу.

"Если ужъ ссориться, подумалъ онъ, такъ лучше съ мущиной."

Несправедливо приписывая себѣ нарушеніе тайны миссъ Гуильтъ, и твердо рѣшившись защитить несчастную женщину, Алланъ принялся за письмо къ майоршѣ. Представивъ ей одно за другимъ три вѣжливыя извиненія, онъ скромно удалился съ поля битвы. "Ему весьма прискорбно, что онъ оскорбилъ мистрисъ Мильрой. Онъ не имѣлъ ни малѣйшаго намѣренія оскорбить мистрисъ Мильрой, и съ почтеніемъ остается покорнѣйшимъ слугою мистрисъ Мильрой." Еще никогда обычная краткость Алланова слога не приносила ему такъ много пользы, какъ въ настоящемъ случаѣ. Владѣй онъ поискуснѣе перомъ, онъ могъ бы дать своему врагу еще сильнѣйшее противъ себя орудіе.

Прошелъ день, а на слѣдующее утро угроза мистрисъ Мильрой осуществилась въ формѣ письма, адресованнаго къ Аллану отъ имени майора. Тонъ этого письма былъ менѣе формаленъ, сравнительно съ предыдущимъ; но оно заключалось лишь въ самыхъ необходимыхъ вопросахъ.

Секретно.

"Мыза Торпъ-Амброзъ.
"Пятница іюля 11-го 1851 года.

"Милостивый государь, удостоивая меня нѣсколько дней тому назадъ вашего посѣщенія, вы предложили мнѣ относительно моей гувернантки, миссъ Гуильтъ, одинъ весьма странный вопросъ, который, если вамъ помнится, произвелъ между нами минутное неудовольствіе.

"Сегодня утромъ въ семьѣ моей зашла рѣчь о томъ же предметѣ, но въ такихъ словахъ, которыя чрезвычайно удивили меня. Мистрисъ Мильрой напрямикъ объявила мнѣ, что миссъ Гуильтъ заподозрѣна въ ложной рекомендаціи, и когда я замѣтилъ ей, какъ удивляетъ меня подобный отзывъ и потребовалъ отъ нея немедленныхъ доказательствъ, она еще болѣе озадачила меня, сказавъ, что за подробностями я могу обратиться къ вамъ. Напрасно пытался я добиться отъ мистрисъ Мильрой настоящихъ объясненій: она упорно отмалчивается и отсылаетъ меня къ вамъ.

"Въ виду такихъ странныхъ обстоятельствъ, долгъ справедливости, относительно всѣхъ заинтересованныхъ въ этомъ дѣлѣ лицъ, вынуждаетъ меня предложить вамъ нѣсколько вопросовъ, которые я постараюсь изложить какъ можно проще, и на которые (я совершенно въ томъ увѣренъ, судя по нашимъ прежнимъ сношеніямъ) вы отвѣтите съ полною искренностью.

"Прежде всего я спрошу у васъ, подтверждаете ли вы слова мистрисъ Мильрой, будто вамъ извѣстны какія-то обстоятельства миссъ Гуильтъ и ея рекомендательницы, о которыхъ я ничего не знаю? Вовторыхъ, если вы допускаете справедливость словъ жены моей, то нельзя ли сообщить мнѣ, откуда идутъ эти слухи? И наконецъ, втретьихъ, позвольте спросить васъ, въ чемъ именно они заключаются?

"Если вопросы эти нуждаются въ какомъ-либо оправданіи, что изъ уваженія къ вамъ я охотно допускаю, то прошу васъ вспомнить, что попеченіямъ миссъ Гуильтъ ввѣрено самое дорогое для насъ существо, наша родная дочь, и что, по словамъ мистрисъ Мильрой, вы одни можете сказать мнѣ, заслуживаетъ ли эта особа такой довѣренности.

"Такъ какъ ничто до сихъ поръ не подало мнѣ повода подозрѣвать мою гувернантку или ея рекомендательницу, то мнѣ остается лишь прибавить, что прежде чѣмъ обращаться къ самой миссъ Гуильтъ, я подожду вашего отвѣта, который, вѣроятно, не замедлитъ придти съ слѣдующею же почтой.

"Прошу васъ, милостивый государь, вѣрить въ искреннюю преданность вашего
"Давида Мильроя."

Это въ высшей степени прямое письмо мгновенно разсѣяло хаосъ, существовавшій въ головѣ Аллана: онъ ясно увидѣлъ ловушку, въ которую поймали его. Мистрисъ Мильрой предоставляла ему лишь два выбора: или принять всю вину на себя одного, не отвѣтивъ на вопросы ея мужа, или спрятаться за женщину, сложивъ на нее всю отвѣтственность и объяснивъ майору коварный обманъ его жены. Алланъ и въ этомъ случаѣ поступилъ безъ малѣйшаго колебанія. Невзирая на безсовѣстный поступокъ мистрисъ Мильрой, онъ рѣшился сохранить въ тайнѣ ихъ переписку и въ то же время ни за что на свѣтѣ не выдавать миссъ Гуильтъ. "Быть-можетъ, я поступилъ безразсудно, думалъ онъ, но я не хочу нарушить моего слова, и быть причиной изгнанія этой несчастной."

Письмо его къ майору было такъ же коротко и безыскусственно, какъ и къ женѣ его. Заявляя о своемъ нежеланіи возбудить неудовольствіе своего друга и сосѣда, онъ прибавлялъ, что въ настоящемъ случаѣ это становится неизбѣжнымъ. Онъ не можетъ отвѣчать на вопросы майора, и не владѣя даромъ слова, надѣется, что майоръ извинитъ его за такую краткость.

Въ понедѣльникъ пришелъ отвѣтъ, которымъ и заключилась корреспонденція.

"Мыза Торпъ-Амброзъ, воскресенье.

"Сэръ, вашъ отказъ отвѣчать на мои вопросы,-- отказъ, не сопровождаемый ни малѣйшимъ объясненіемъ его причинъ,-- не только подтверждаетъ справедливость показаній мистрисъ Мильрой, но и бросаетъ тѣнь на репутацію моей гувернантки. По долгу справедливости къ особѣ, живущей въ моемъ домѣ и не подавшей мнѣ повода не довѣрять ей, я покажу теперь нашу переписку самой миссъ Гуильтъ и повторю ей, въ присутствіи мистрисъ Мильрой, весь разговоръ, который я имѣлъ на этотъ счетъ съ моею женой.

"Еще одно слово относительно нашихъ будущихъ отношеній, и письмо мое будетъ кончено. На нѣкоторыя вещи я смотрю съ точки зрѣнія стариннаго человѣка. Въ наше время былъ свой кодексъ чести, съ которымъ мы согласовали наши поступки. По правиламъ этого кодекса, на всякомъ мущинѣ, который, не будучи ни мужемъ, ни отцомъ, ни братомъ, рѣшался на разспросы о домашнихъ обстоятельствахъ женщины, лежала обязанность оправдать свой поступокъ въ мнѣніи общества: иначе онъ терялъ право требовать, чтобъ его считали джентльменомъ. Весьма можетъ быть, что такой старомодный образъ мыслей не существуетъ болѣе въ настоящее время; но мнѣ, въ моемъ возрастѣ, поздно усвоивать современные взгляды. Принимая въ разчетъ то обстоятельство, что мы живемъ въ такой странѣ и въ такое время, когда существуетъ одинъ только судъ для вопросовъ чести,-- судъ полицейскій,-- я особенно забочусь о своихъ выраженіяхъ, и говоря съ вами въ послѣдній разъ, стараюсь быть по возможности умѣреннымъ. Позвольте же мнѣ просто замѣтить вамъ, что мы сильно расходимся въ нашихъ взглядахъ на поведеніе, приличное джентльмену, и позвольте мнѣ при этомъ просить васъ, чтобы на будущее время вы считали себя человѣкомъ совершенно постороннимъ мнѣ и моему семейству.

"Вашъ покорный слуга,
"Давидъ Мильрой."

Послѣ перваго порыва гнѣва, возбужденнаго въ Алланѣ презрительнымъ тономъ, съ которымъ относился къ нему его бывшій другъ и сосѣдъ, имъ овладѣло глубокое уныніе, которое не уступало никакимъ усиліямъ его спутника въ продолженіе всего остальнаго дня, самаго чернаго въ календарѣ Педгифта. Вслѣдъ за такимъ приговоромъ изгнанія, мысли Армаделя естественно устремились къ тому времени, когда онъ впервые познакомился съ обитателями мызы, и онъ съ грустью и раскаяніемъ вспомнилъ о Нелли. "Еслибъ заперла мнѣ дверь, вмѣсто своего отца," съ горечью думалъ Алланъ, обращаясь къ прошедшему, "я не смѣлъ бы сказать ни слова; я чувствовалъ бы, что заслуживаю этого."

На слѣдующій день пришло другое письмо, но на этотъ разъ весьма пріятное: оно было отъ мистера Брока. Нѣсколько дней тому назадъ Алланъ писалъ въ Соммерсетширъ, прося приготовитъ ему яхту. Простодушный священникъ убѣжденъ былъ, что онъ оберегаетъ своего прежняго воспитанника отъ ухищренія женщины, за которою онъ наблюдалъ въ Лондонѣ, и которая, какъ онъ былъ увѣренъ, послѣдовала за нимъ въ Соммерсетширъ. Дѣйствуя по даннымъ ей инструкціямъ, горничная мистрисъ Ольдершо окончательно замистифировала мистера Брока. Она успокоила всѣ его опасенія, давъ ему подписку (отъ имени миссъ Гуильтъ, за которую она себя выдавала) никогда не входить въ сношенія съ мистеромъ Армаделемъ, ни лично, ни письменно! Вполнѣ убѣжденный, что онъ одержалъ наконецъ побѣду, бѣдный мистеръ Брокъ отвѣчалъ Аллану въ самомъ веселомъ тонѣ, удивлялся нѣсколько его отъѣзду изъ Торпъ-Амброза, но въ то же время охотно обѣщалъ приготовить ему яхту и радушно предлагалъ помѣщеніе въ своемъ священническомъ домѣ.

Это письмо чудеснымъ образомъ подѣйствовало на душевное настроеніе Аллана: оно возбудило въ немъ совершенно новыя стремленія, не имѣвшія ничего общаго съ его прошедшею жизнію въ Норфокѣ, и онъ сталъ нетерпѣливо считать дни, остававшіеся до возвращенія его отсутствующаго друга. Это было во вторникъ. Если Мидвинтеръ вернется, по своему обѣщанію, чрезъ двѣ недѣли, то въ субботу онъ будетъ въ Торпъ-Амброзѣ. Въ ту же ночь его можно будетъ вызвать запиской въ Лондонъ, и черезъ нѣсколько дней, если все пойдетъ хорошо, они вмѣстѣ поплывутъ на яхтѣ.

Слѣдующій день прошелъ, къ удовольствію Аллана, безъ писемъ. Веселость Педгифта возрастала вмѣстѣ съ спокойствіемъ его кліента. Передъ обѣдомъ онъ снова свернулъ разговоръ на mene sana in corpore sano древнихъ, и величественнѣе чѣмъ когда-либо отдалъ свои приказанія старшему служителю.

Наступилъ четвергъ, и роковой почтальйонъ опять явился съ письмомъ изъ Норфока. На сцену выступилъ новый корреспондентъ, и всѣ предположенія Аллана насчетъ поѣздки въ Соммерсетширъ внезапно рушились. Случалось, что въ это утро Педгифтъ Младшій первый прошелъ къ завтраку. При входѣ Аллана въ комнату, онъ принялъ офиціальный видъ и съ молчаливымъ поклономъ подалъ своему патрону письмо.

-- Ко мнѣ? спросилъ Алланъ съ чувствомъ инстинктивнаго страха при видѣ новаго почерка.

-- Къ вамъ, сэръ, отъ моего отца, отвѣчалъ Педгифтъ,-- въ одномъ пакетѣ съ моимъ письмомъ. Позвольте мнѣ замѣтить вамъ, дабы приготовить васъ нѣсколько къ.... къ несовсѣмъ пріятному извѣстію, что намъ слѣдуетъ сегодня особенно хорошо пообѣдать и (если у Нѣмцевъ не даютъ чего нибудь современнаго) мелодически закончить вечеръ въ италіянской оперѣ.

-- Вѣрно въ Торпъ-Амброзѣ неблагополучно? спросилъ Алланъ.

-- Да, мистеръ Армадель, въ Торпъ-Амброзѣ неблагополучно.

Алланъ съ покорностію опустился на свое мѣсто и раскрылъ письмо.

Секретно.

"Гай-Стритъ, Торпъ-Амброзъ
"17-го іюля 1861 года.

"Милостивый государь, чувство долга относительно вашихъ интересовъ не позволяетъ мнѣ скрывать отъ васъ долѣе тѣ слухи, которые носятся въ нашемъ городѣ и его окрестностяхъ, и, къ моему величайшему сожалѣнію, касаются васъ самихъ.

"Первое извѣстіе дошло до меня въ прошедшій понедѣльникъ. Въ городѣ разказывали, что съ новою гувернанткой майора Мильроя случился какой-то казусъ, въ которомъ замѣшенъ мистеръ Армадель; я сначала не обратилъ на это никакого вниманія, полагая, что это одна изъ тѣхъ скандалезныхъ выдумокъ, которыя составляютъ насущную потребность обитателей нашего почтеннаго мѣстечка.

"Но во вторникъ дѣло предстало мнѣ въ новомъ свѣтѣ. Въ высшей степени интересныя подробности распространялись изъ самыхъ достовѣрныхъ источниковъ. Въ среду окрестное дворянство въ свою очередь занялось этимъ вопросомъ и примкнуло къ мнѣнію горожанъ. Сегодня общественное чувство возрасло до своихъ крайнихъ предѣловъ, и я принужденъ извѣстить васъ о случившемся.

"Начнемъ съ начала. Говорятъ, что на прошедшей недѣлѣ между вами и майоромъ Мильроемъ произошла переписка, въ которой вы весьма серіозно заподозрили репутацію миссъ Гуильтъ, не уяснивъ вашихъ обвиненій и не подтвердивъ ихъ доказательствами. Тогда майоръ счелъ своею обязанностію (заявивъ сначала гувернанткѣ о своей непоколебимой вѣрѣ въ ея нравственныя достоинства) сообщить ей обо всемъ случившемся, дабы она не имѣла причины жаловаться, что отъ нея скрыли вещи касавшіяся ея репутаціи. Не правда ли, какое великодушіе со стороны майора? Но вы увидите сейчасъ, что миссъ Гуильтъ поступила еще великодушнѣе. Поблагодаривъ майора, она попросила у него увольненія.

"Этотъ поступокъ гувернантки толкуютъ различнымъ образомъ.

"Господствующее мнѣніе (и въ городѣ и въ его окрестностяхъ) таково, что миссъ Гуильтъ, изъ уваженія къ себѣ и къ своей почтенной рекомендатедьницѣ, не захотѣла отстаивать свою репутацію противъ неопредѣленныхъ обвиненій, взводимыхъ на нее почти постороннимъ человѣкомъ. Ей не доставало полной свободы дѣйствій, которая несовмѣстна съ зависимымъ положеніемъ гувернантки. Вотъ почему она сочла необходимымъ оставить свое мѣсто, твердо рѣшившись, впрочемъ, не покидать вашего города, дабы не подать повода къ дожнымъ пересудамъ. Невзирая ни на какія неудобства она будетъ выжидать въ Торпъ-Амброзѣ болѣе опредѣленныхъ обвиненій, чтобъ опровергнуть ихъ публично, какъ только они примутъ осязательную форму.

"Вотъ въ какое положеніе поставила себя эта высокоумная особа, и какой превосходный эффектъ произвела она на наше общество. Понятно, что она имѣетъ свои причины оставить мѣсто, не уѣзжая изъ здѣшняго края. Въ прошедшій понедѣльникъ она переселилась въ дешевую квартирку на самомъ концѣ города, и, вѣроятно, въ тотъ же день написала къ своей рекомендательницѣ, потому что вчера майоръ получилъ отъ этой дамы письмо, исполненное благороднаго негодованія и самыхъ подробныхъ объясненій. Письмо это показывалось публично, и много содѣйствовало къ укрѣпленію позиціи миссъ Гуильтъ. На нее смотрятъ теперь какъ на героиню. Въ Торпъ-Амброзскомъ Меркуріѣ появилась передовая статья, въ которой миссъ Гуильтъ сравниваютъ съ Іоанной Д'Аркъ. Вѣроятно въ слѣдующее воскресенье пасторъ упомянетъ о ней въ своей проповѣди. Въ нашемъ городѣ можно насчитать до пяти незамужнихъ, строго-нравственныхъ женщинъ, и всѣ онѣ перебывали у нея съ визитомъ. Поговаривали даже о выдачѣ ей письменнаго аттестата; но эта мысль осталась безъ выполненія, по просьбѣ самой миссъ Гуильтъ, и теперь всѣ наперерывъ стараются доставить ей уроки музыки. Въ довершеніе всего, сама героиня, въ качествѣ невинной жертвы, удостоила меня своимъ посѣщеніемъ и объявила мнѣ въ самыхъ трогательныхъ выраженіяхъ, что она не обвиняетъ мистера Армаделя и считаетъ его лишь слѣпымъ орудіемъ въ рукахъ другихъ, болѣе злонамѣренныхъ людей. Я старался быть съ нею какъ можно осторожнѣе, ибо плохо вѣрю въ добродѣтели миссъ Гуильтъ и догадываюсь чутьемъ адвоката, какое побужденіе руководитъ ея настоящимъ поступкомъ.

"До сихъ поръ, милостивый государь, я говорилъ съ вами безъ малѣйшаго колебанія и затрудненія. Но, къ несчастію, дѣло это, кромѣ смѣшной стороны, имѣетъ еще и серіозную; къ ней-то я и долженъ наконецъ обратиться прежде нежели закончу это письмо.

"Мнѣ кажется невозможнымъ, чтобы вы позволяли безнаказаннно разказывать о себѣ то что о васъ разказываютъ въ настоящую минуту. Къ несчастію, вы пріобрѣли себѣ здѣсь много враговъ, и между ними на первомъ планѣ стоитъ мой сотоварищъ, мистеръ Дарчъ. Онъ всѣмъ показываетъ здѣсь то рѣзкое письмо, которое вы написали къ нему по поводу отдачи вашей мызы майору Мильрою, что еще болѣе возстановляетъ противъ васъ общественное мнѣніе. Говорятъ просто на просто, что вы развѣдывали о семейныхъ обстоятельствахъ миссъ Гуильтъ съ самыми безчестными намѣреніями; что для вашихъ постыдныхъ цѣлей вы пытались очернить ея репутацію и лишить ее покровительства майора Мильроя, и что когда васъ попросили подтвердить фактами обвиненія, взведенныя на эту беззащитную женщину, вы отвѣтили молчаніемъ, которое унижаетъ васъ въ глазахъ всѣхъ честныхъ людей.

"Мнѣ совершенно безполезно увѣрять васъ, что я не придаю ни малѣйшаго вѣроятія этимъ низкимъ сплетнямъ. Но онѣ слишкомъ повсемѣстно распространились и возбуждаютъ къ себѣ слишкомъ большое довѣріе, чтобы къ нимъ можно было относиться съ презрѣніемъ. Убѣдительно прошу васъ вернуться сюда какъ можно скорѣе и принять вмѣстѣ со мною надлежащія мѣры для охраненія вашей репутаціи. Послѣ моего свиданія съ миссъ Гуильтъ я составилъ объ этой дѣвицѣ особое мнѣніе, которое не желаю довѣрять бумагѣ. Скажу только, что для усмиренія злыхъ языковъ я имѣю предложить вамъ одно средство, а за успѣхъ его ручаюсь моею репутаціей адвоката.... если только вы поддержите меня вашимъ присутствіемъ и авторитетомъ.

"Чтобы доказать вамъ необходимость вашего возвращенія, я долженъ упомянуть еще объ одномъ мнѣніи, которое повторяется о васъ повсюду. Мнѣ стыдно говорить вамъ, что ваше отсутствіе приписываютъ самымъ низкимъ поводамъ. Здѣсь разказываютъ, будто бы.... будто бы вы остаетесь въ Лондонѣ, оттого что боитесь показаться въ Торпъ-Амброзѣ.

"Вѣрьте, милостивый государь, искренней преданности покорнаго вамъ слуги
"А. Педгифта Старшаго."

Алланъ былъ въ такомъ возрастѣ, когда живо чувствуютъ оскорбленіе. Намекъ, заключавшійся въ послѣдней фразѣ адвокатова письма, кольнулъ его въ самое сердце. Онъ вскочилъ съ своего мѣста въ порывѣ негодованія, и въ эту минуту открылъ Педгифту Младшему совершенно новую сторону своего характера.

-- Гдѣ таблица поѣздовъ? воскликнулъ Алланъ.-- Я долженъ вернуться въ Торпъ-Амброзъ съ первымъ поѣздомъ! Если же онъ не тотчасъ отправляется, то я закажу себѣ экстренный. Мнѣ нужно ѣхать немедленно, и я поѣду, чего бы мнѣ это ни стоило!

-- Не телеграфировать ли намъ лучше къ моему отцу, сэръ? подсказалъ разсудительный Педгифтъ.-- Это будетъ самый скорѣйшій и наиболѣе дешевый способъ заявить о вашихъ чувствахъ.

-- Это правда, сказалъ Алланъ.-- Благодарю васъ, что вы напомнили мнѣ объ этомъ. Непремѣнно нужно телеграфировать. Скажите вашему отцу, чтобъ онъ отъ моего имени назвалъ лжецомъ каждаго изъ жителей Торпъ-Амброза. Пишите это большими буквами, Педгифтъ, пишите это большими буквами!

Педгифтъ улыбнулся и покачалъ головой. Не будучи знатокомъ человѣческой природы во всемъ ея широкомъ разнообразіи, онъ въ совершенствѣ, однако, изучилъ окружавшую его среду.

-- Это не произведетъ на нихъ ни малѣйшаго впечатлѣнія, мистера Армадель, замѣтилъ онъ спокойно.-- Они стянутъ лгать пуще прежняго. Если же вы хотите переполошить весь городъ, то довольно будетъ одной строчки. На пять шиллинговъ человѣческаго труда и электрическаго тока, сэръ (вѣдь я на досугѣ немножко маракую въ этомъ дѣлѣ), и мы сразимъ Торпъ-Амброзъ какъ бомбою! Тутъ онъ спустилъ бомбу на бумагу: "А. Педгифтъ Младшій къ Педгифту Старшему. Распространите по всему городу, что мистеръ Армадель возвращается въ Торпъ-Амброзъ съ первымъ поѣздомъ."

-- Прибавьте еще что-нибудь, подсказалъ Алланъ, глядя черезъ его плечо.-- Выразитесь посильнѣе.

-- Это уже предоставьте моему отцу, сэръ, возразилъ осторожный Педгифтъ.-- Отецъ мой находится на мѣстѣ дѣйствія и умѣетъ говорить такъ, что слова его не пропадаютъ даромъ.

Онъ позвонилъ слугу и отправилъ телеграмму.

Только тутъ Алланъ сталъ постепенно успокоиваться. Онъ снова посмотрѣлъ на письмо мистера Педгифта-отца и потомъ передалъ его Педгифту-сыну.

-- Не можете ли вы догадаться, какой планъ придумалъ вашъ отецъ для возстановленія моей репутаціи между сосѣдями? спросилъ онъ.

Педгифтъ Младшій покачалъ своею разумною головой.

-- Его планъ, сэръ, повидимому, вытекаетъ изъ его мнѣнія о миссъ Гуильтъ.

-- Желалъ бы я знать, что же такое онъ думаетъ о ней? сказалъ Алланъ.

-- Я нисколько не удивлюсь, мистеръ Армадель, возразилъ Педгифтъ Младшій, если мнѣніе его озадачитъ васъ немного. Отецъ мой, по обязанности стряпчаго, коротко познакомился съ темною стороною женскаго пола.

Алланъ не сталъ болѣе разспрашивать. Самъ начавъ этотъ разговоръ, онъ, повидимому, желалъ теперь уклониться отъ него.

-- Давайте какъ-нибудь убивать время, сказалъ онъ.-- Станемъ укладываться, и заплатимъ счетъ.

Она уложились, разочлись съ хозяиномъ; пробилъ часъ отъѣзда, и поѣздъ тронулся наконецъ въ Норфокъ.

Между тѣмъ какъ наши путешественники ѣхали домой, на встрѣчу имъ изъ Торпъ-Амброза неслась въ Лондонъ другая телеграфическая депеша, болѣе длинная нежели депеша Аллана. Она написана была шифрованными буквами и въ переводѣ означала слѣдующее:

"Отъ Лидіи Гуильтъ къ Маріи Ольдершо. Добрыя вѣсти! Онъ возвращается назадъ: я намѣрена видѣться съ нимъ. Все идетъ хорошо. Съ тѣхъ поръ какъ я оставила мызу, за мною болѣе не подсматриваютъ, и я могу уходить и возвращаться, когда мнѣ угодно. Мистера Мидвинтера, по счастію, здѣсь нѣтъ. Я еще не отчаиваюсь стать мистрисъ Армадель. Что бы ни случилось, будьте увѣрены, что я не вернусь въ Лондонъ до тѣхъ поръ пока не удостовѣрюсь, что за мной не будетъ шпіоновъ, которые могли бы, по моимъ слѣдамъ, открыть и ваше убѣжище. Я вовсе не тороплюсь уѣхать изъ Торпъ-Амброза; мнѣ нужно еще поквитаться съ миссъ Мильрой."

Вскорѣ по полученіи этой депеши въ Лондонѣ, Алланъ пріѣхалъ домой. Это было вечеромъ. Педгифть Младшій только-что оставилъ его, а Педгифть Старшій должень былъ явиться черезъ полчаса для занятія дѣлами.

V. Средство Педгифта Старшаго.

Не дождавшись сына, съ которымъ онъ хотѣлъ посовѣтоваться, мистеръ Педгифтъ Старшій отправился одинъ на свиданіе съ Алланомъ.

За исключеніемъ различія въ возрастѣ, сынъ былъ до такой степени живымъ подобіемъ своего отца, что знакомство съ однимъ изъ Педгифтовъ почти равнялось знакомству съ обоими. Прибавьте немного росту и полноты къ фигурѣ Педгифта Младшаго, побольше смѣлости его характеру, а самоувѣренности его еще большую положительность и твердость, и вы увидите передъ собою Педгифта Старшаго.

Адвокатъ ѣхалъ въ Торпъ-Амброзъ, въ своей собственной красивой одноколкѣ, запряженной его знаменитою рысистою кобылой. Обыкновенно онъ самъ правилъ лошадью, и въ числѣ прочихъ незначительныхъ внѣшнихъ особенностей, которыя отличали его отъ сына, онъ любилъ одѣваться спортсменомъ. Драповые штаны Педгифта Старшаго плотно обтягивали его ноги; сапоги его, въ сухое и въ ненастное время, были на одинаково толстыхъ подошвахъ; карманы пиджака, прикрытые широкими клапанами, спускались къ самому низу фалдъ, а его любимый лѣтній галстукъ сдѣлавъ былъ изъ свѣтлой кисеи, мушками, и аккуратно подвязанъ самымъ миніатюрнымъ бантикомъ. Подобно своему сыну, онъ употреблялъ табакъ, но совершенно иначе. Молодой человѣкъ курилъ, а старикъ усердно нюхалъ. Друзья замѣчали даже, что онъ всегда держалъ щепоть табаку между табакеркою и носомъ, когда былъ готовъ заключить выгодную сдѣлку или сказать какую-нибудь капитальную вещь. Всѣ искусные адвокаты любятъ прибѣгать къ дипломатическимъ уловкамъ. Всякій разъ какъ мистеру Педгифту нужно было убѣдить своего собесѣдника, онъ употреблялъ одну и ту же дипломатическую уловку. Самый сильный доводъ, самое смѣлое предложеніе, онъ всегда берегъ подъ конецъ и вспоминалъ о немъ уже у дверей (прощаясь съ своимъ посѣтителемъ), какъ будто это соображеніе невзначай приходило ему въ голову. Весельчаки-пріятели, коротко звавшіе эту маленькую хитрость, прозвали ее "Педгифтовымъ постскриптомъ." Не было человѣка въ Торпъ-Амброзѣ, который не понималъ бы значенія этой внезапной остановки адвоката у растворенныхъ дверей, когда, держа щепоть табаку между табакеркою и носомъ, онъ медленно возвращался къ своему стулу и говорилъ: "А между прочимъ, мнѣ приходитъ въ голову слѣдующее соображеніе;" и потомъ мигомъ рѣшалъ вопросъ, который лишь за минуту передъ тѣмъ считалъ неразрѣшимымъ.

Такъ вотъ какого человѣка своенравно выдвигалъ на сцену дѣйствія ходъ событій въ Торпъ-Амброзѣ. Это былъ единственный друтъ, къ которому Алланъ въ своемъ одиночествѣ могъ теперь обратиться за совѣтомъ.

-- Добрый вечеръ, мистеръ Армадель, тысячу разъ благодарю васъ за такой быстрый отвѣтъ на мое крайне непріятное письмо, сказалъ Педгифтъ Старшій, весело начиная разговоръ, какъ только онъ вошелъ въ домъ своего кліента.-- Надѣюсь, вы понимаете, сэръ, что въ данныхъ обстоятельствахъ мнѣ ничего болѣе не оставалось дѣлать какъ написать вамъ то что я писалъ?

-- У меня немного друзей, мистеръ Педгифтъ, просто отвѣчалъ Алланъ,-- и я увѣренъ, что вы изъ числа этихъ немногихъ.

-- Чрезвычайно вамъ обязанъ, мистеръ Армадель. Я всегда старался заслужить ваше доброе мнѣніе, и если это удастся мнѣ, намѣренъ оправдать его и теперь. Надѣюсь, вамъ было покойно въ нашемъ лондонскомъ отелѣ, сэръ? Мы зовемъ его нашимъ отелемъ. Въ погребѣ есть много старыхъ, рѣдкихъ винъ, на которыя я обратилъ бы ваше вниманіе, еслибъ имѣлъ честь быть вмѣстѣ съ вами; но мой сынъ, къ несчастію, не имѣетъ никакого понятія о винахъ.

Алланъ, однако, не былъ въ состояніи говорить ни о чемъ другомъ кромѣ занимавшаго его дѣла. Вѣжливыя околичности адвоката, желавшаго смягчить какъ-нибудь предстоящій тяжелый разговоръ, не успокоивали, но скорѣе раздражали его, и потому онъ сразу приступилъ къ дѣлу съ своею грубою прямотой.

-- Мнѣ было очень покойно въ вашемъ отелѣ, мистеръ Педгифтъ, и вашъ сынъ былъ чрезвычайно добръ ко мнѣ. Но мы теперь не въ Лондонѣ, и мнѣ хочется поговорить съ вами о томъ какъ встрѣчу я клеветы, которыя распространяются обо мнѣ въ Торпъ-Амброзѣ. Укажите мнѣ только человѣка, вскрикнулъ Алланъ, краснѣя и возвышая голосъ,-- который говоритъ, что я боюсь показаться между сосѣдями, и я завтра же отхлещу его публично!

Педгифтъ Старшій захватилъ щепоть табаку и стадъ спокойно держать ее между табакеркою и носомъ.

-- Вы отхлещете, пожалуй, одного человѣка, сэръ, но вамъ не отхлестать цѣлаго сосѣдства, сказалъ адвокатъ съ своею вѣжливою колкостью.-- Мы, пожалуй, вступимъ въ бой, если вамъ угодно, но, во всякомъ случаѣ, не прибѣгая къ орудію кучеровъ.

-- Однако, съ чего же мы начнемъ? нетерпѣливо спросилъ Алланъ.-- Чѣмъ опровергну я тѣ ужасныя клеветы, которыя они распускаютъ обо мнѣ?

-- Чтобы выйдти изъ вашего настоящаго неловкаго положенія, сэръ, есть два пути, кратчайшій и длиннѣйшій, отвѣчалъ Педгифтъ Старшій.-- Кратчайшій путь (онъ же и наилучшій) вспалъ мнѣ на умъ въ то время, когда я узналъ отъ сына о вашихъ лондонскихъ похожденіяхъ. Я понимаю, почему вы разрѣшили ему, по полученіи моего письма, посвятить меня въ ваши тайны. Изъ всего слышаннаго мною я вывелъ различныя заключенія, которыя нахожу вужвымъ сообщить вамъ теперь. Между прочимъ, я желалъ бы знать, какія обстоятельства побудили васъ ѣхать въ Лондонъ для наведенія этихъ несчастныхъ справокъ о миссъ Гуильтъ? Сами ли вы выдумали посѣтить мистрисъ Мандевиль, или вы дѣйствовали подъ вліяніемъ другаго лица?

Алланъ колебался.

-- Говоря по совѣсти, я не могу утверждать, чтобъ это была моя собственная мысль, отвѣчалъ онъ, и не сказалъ болѣе ни слова.

-- Я такъ и думалъ! съ торжествомъ замѣтилъ Педгифтъ Старшій. Кратчайшій путь изъ вашего настоящаго затрудненія, мистеръ Армадель, лежитъ прямо черезъ это другое лицо, подъ вліяніемъ котораго вы дѣйствовали. Это-то другое лицо должно быть немедленно изобличено въ глазахъ публики и поставлено на принадлежащее ему мѣсто. Прежде всего позвольте узнать его имя, сэръ, а потомъ мы уже перейдемъ къ самимъ фактамъ.

-- Къ сожалѣнію, я долженъ замѣтить вамъ, мистеръ Педгифтъ, что мы изберемъ длиннѣйшій путь, спокойно отвѣчалъ Алланъ: -- кратчайшій путь на этотъ разъ для меня неудобенъ.

Въ адвокатурѣ успѣваютъ лишь тѣ люди, которые не считаютъ отрицанія отвѣтомъ. Мистеръ Педгифтъ Старшій былъ искусный адвокатъ, и потому не удовлетворился отрицаніемъ своего кліента. Но всякое упорство, не выключая даже и адвокатскаго упорства, рано или поздно доходитъ до своихъ предѣловъ, и настойчивость мистера Педгифта, вдвойнѣ укрѣпленнаго долгимъ опытомъ и усердными дозами табаку, дошла до своихъ предѣловъ при самомъ началѣ этого свиданія. Трудно было предположить, чтобъ Алланъ уважалъ довѣріе, которымъ такъ коварно почтила его мистрисъ Мильрой. Но онъ, какъ всякій честный человѣкъ, уважалъ свое собственное слово, не обращая вниманія ни на что кромѣ прямыхъ фактовъ, и потому настойчивость Педгифта Старшаго не поколебала его ни на волосъ. Слово "нѣтъ" есть самый сильный терминъ въ англійскомъ языкѣ въ устахъ всякаго человѣка, который имѣетъ настолько мужества чтобы повторять его часто, и Алланъ нашелъ въ себѣ это мужество.

-- Прекрасно, сэръ, сказалъ адвокатъ, перенося свое пораженіе безъ малѣйшаго негодованія.-- Выборъ принадлежитъ вамъ, и вы сдѣлали его. Мы пойдемъ по длиннѣйшему пути. Позвольте же мнѣ сказать вамъ, что онъ начинается отъ моей конторы, и пролегая, какъ мнѣ кажется, черезъ довольно грязныя мѣста, доводитъ насъ прямо до миссъ Гуильтъ.

Алланъ, въ молчаливомъ изумленіи, посмотрѣлъ на своего адвоката.

-- Если вы не хотите выдавать особу, на которую прежде всего падаетъ отвѣтственность за наведенныя вами справки, продолжалъ Педгифтъ Старшій,-- вамъ ничего болѣе не остается дѣлать какъ оправдать самыя справки.

-- Но какимъ образомъ? спросилъ Алланъ.

-- Доказавъ всему сосѣдству справедливость моего крайняго убѣжденія, мистеръ Армадель, что эта любимица цѣлаго общества есть ни болѣе ни менѣе какъ самая отчаянная искательница приключеній, въ высшей степени недостойная и опасная женщина. Говоря еще проще, сэръ: вы должны потратить на столько времени и денегъ, чтобъ узнать всю подноготную о миссъ Гуильтъ.

Прежде чѣмъ Алланъ успѣлъ отвѣчать, раздался стукъ въ дверь, и одинъ изъ слугъ вошелъ въ комнату.

-- Я говорилъ, чтобы не мѣшали мнѣ, съ сердцемъ сказалъ Алланъ.-- Боже мой! неужели мнѣ никогда не дадутъ покоя? Опять письмо!

-- Да, сэръ, сказалъ слуга, подавая письмо, и дополняя это обстоятельство непріятною для Аллана подробностью, что человѣкъ ждетъ отвѣта.

Алланъ съ неудовольствіемъ взглянулъ на адресъ, ожидая увидать почеркъ майоровой жены; ожиданіе это, однако, не оправдалось. Корреспондентка его, очевидно, была дама, но не мистрисъ Мильрой.

-- Отъ кого можетъ быть это письмо? сказалъ онъ, вскрывая пакетъ и машинально смотря на Педгифта Старшаго.

Педгифтъ Старшій щелкнулъ пальцемъ по табакеркѣ и безъ малѣйшаго колебанія произнесъ: отъ миссъ Гуильтъ.

Алланъ развернулъ письмо: первыя два слова были какъ бы отголоскомъ словъ только-что произнесенныхъ адвокатомъ. Къ нему писала миссъ Гуильтъ!

Еще разъ Алланъ въ безмолвномъ изумленіи взглянулъ на своего собесѣдника.

-- Я знавалъ много такихъ личностей въ свою жизнь, сэръ,-- пояснилъ Педгифтъ Старшій, съ рѣдкою и приличною его возрасту скромностію.-- Правда, менѣе красивыхъ чѣмъ миссъ Гуильтъ, но, полагаю, столько же испорченныхъ. Читайте ваше письмо, мистеръ Армадель, читайте ваше письмо.

Алланъ прочелъ слѣдующее:

"Миссъ Гуильтъ шлетъ свои привѣтствія мистеру Армаделю и спрашиваетъ, удобно ли ему будетъ почтитъ ее свиданіемъ сегодня вечеромъ или завтра утромъ. Миссъ Гуильтъ не извиняется за свою настоящую просьбу. Она полагаетъ, что мистеръ Армадель уважитъ ее по чувству справедливости къ одинокой, безпріютной женщинѣ, которой онъ совершенно невинно причинилъ большой вредъ, и которая жаждетъ оправдаться въ его мнѣніи."

Алланъ передалъ письмо адвокату, въ молчаливомъ смущеніи и горѣ.

Когда, прочитавъ, въ свою очередь, письмо, мистеръ Педгифтъ Старшій возвратилъ его своему кліенту, лицо его выражало искреннее восхищеніе.

-- Какой удивительный вышелъ бы изъ нея адвокатъ! воскликнулъ онъ съ восторгомъ,-- еслибы только она была мущиной!

-- Я не могу говорить объ этомъ предметѣ такъ легко какъ вы, мистеръ Педгифтъ, сказалъ Алланъ.-- Меня это глубоко огорчаетъ. Я такъ любилъ ее, прибавилъ онъ, понижая голосъ,-- я такъ любилъ ее нѣкогда.

Мистеръ Педгифтъ Старшій мгновенно сдѣлался серіознымъ.

-- Не собираетесь ли вы и въ самомъ дѣлѣ принять миссъ Гуильтъ? спросилъ онъ съ выраженіемъ неподдѣльнаго неудовольствія.

-- Я не могу поступить съ нею жестоко, отвѣчалъ Алланъ.-- Я причинилъ ей зло, видитъ Богъ, не намѣренно! Но послѣ этого, во всякомъ случаѣ, не могу поступить съ нею жестоко.

-- Мистеръ Армадель, сказалъ адвокатъ,-- нѣсколько минутъ тому назадъ вы сдѣлали мнѣ честь, сказавъ, что считаете меня своимъ другомъ. Могу ли я, опираясь на это званіе, предложить вамъ нѣсколько вопросовъ, прежде нежели вы пойдете на вѣрную погибель?

-- Сколько вамъ угодно, сказалъ Алланъ, поглядывая на это первое письмо, полученное имъ отъ миссъ Гуильтъ.

-- Вамъ уже ставили однажды ловушку, сэръ, и вы попали въ нее. Не хотите ли вы попасть и въ другую?

-- Вы сами не хуже моего можете отвѣчать на этотъ вопросъ, мистеръ Педгифтъ.

-- Попытаюсь еще разъ, мистеръ Армадель; васъ, адвокатовъ, трудно выбитъ изъ позиціи. Думаете ли вы, что на показанія миссъ Гуильтъ, въ случаѣ вашего свиданія съ нею, можно будетъ положиться послѣ всего что вы и мой сынъ узнали въ Лондонѣ?

-- Она-то именно и можетъ намъ объяснитъ все это, подсказалъ Алланъ, продолжая смотрѣть на письмо и думая о рукѣ его написавшей.

-- Можетъ объяснитъ! Да, она какъ нельзя лучше объяснитъ вамъ все что ей вздумается, мой милый сэръ! Я долженъ отдать ей полную справедливость: я увѣренъ, что она сочинитъ вамъ цѣлую сказку, такъ что нельзя будетъ поддѣть и иголкѣ.

Этотъ послѣдній отвѣтъ отвлекъ вниманіе Аллана отъ письма. Здравый смыслъ адвоката не давалъ ему пощады.

-- Если вы снова примете эту женщину, сэръ, продолжалъ Педгифтъ Старшій,-- вы сдѣлаете самый безразсудный поступокъ, о какомъ я когда-либо слыхалъ въ своей жизни. Желая придти сюда, она имѣетъ лишь одну цѣль -- воспользоваться вашею слабостію къ ней. Почему знать, во что можетъ она вовлечь васъ, если вы дадите ей случай видѣть себя? Вы сами сознаетесь, что любили ее, и ваше вниманіе къ ней было предметомъ всеобщихъ толковъ; если вы не сдѣлали ее вашею женой, то вы были уже близки къ этому, и зная все это, вы хотите увидѣться съ нею и дать ей случай обойдти васъ своею дьявольскою красотой и своею дьявольскою ловкостью, въ качествѣ вашей интересной жертвы! Вы -- одна изъ лучшихъ партій въ цѣлой Англіи! Вы -- естественная добыча всѣхъ жадныхъ молодыхъ дѣвицъ нашего общества! Я никогда не слыхалъ ничего подобнаго; въ продолженіе всей моей адвокатской дѣятельности, я никогда не слыхалъ ничего подобнаго! Если ужь вамъ непремѣнно хочется стать въ опасное положеніе, мистеръ Армадель, заключилъ Педгифтъ Старшій, держа свою вѣчную щепоть табаку между табакеркой и носомъ,-- то знайте, что на слѣдующей недѣлѣ въ нашъ городъ прибудетъ звѣринецъ. Впустите къ себѣ лучше тигрицу, сэръ, но не впускайте миссъ Гуильтъ!

Алланъ въ третій разъ взглянулъ на своего адвоката, и встрѣтилъ все тотъ же смѣлый взглядъ.

-- Вы составили себѣ, кажется, весьма дурное понятіе о миссъ Гуильтъ, сказалъ Алланъ.

-- Самое дурное, мистеръ Армадель, холодно отвѣчалъ Педгифтъ Старшій.-- Мы возвратимся къ нему, выпроводивъ сначала посланнаго этой госпожи. Хотите ли вы принятъ мой совѣтъ, сэръ? Откажите ей въ свиданіи.

-- Я, пожалуй, и готовъ отказать, потому что оно было бы такъ тяжело для насъ обоихъ, сказалъ Алланъ.-- Но какъ это сдѣлать?

-- Богъ съ вами, мистеръ Армадель, да нѣтъ ничего легче! Не компрометтируйте себя письменнымъ отвѣтомъ. Вышлите просто сказать посланному, что отвѣта не будетъ.

Но принять этотъ совѣтъ Алланъ положителѣно отказался.-- Такой поступокъ былъ бы величайшею грубостью съ моей стороны, сказалъ онъ: -- я не могу, я не хочу этого сдѣлать.

Еще разъ настойчивость Педгифта Старшаго нашла себѣ предѣлы, и еще разъ этотъ благоразумный человѣкъ согласился на уступку. Получивъ отъ своего кліента обѣщаніе не видаться съ миссъ Гуильтъ, онъ согласился на то чтобъ Алланъ написалъ ей подъ его диктовку. Сжатость выраженій напоминала собственный слогъ Аллана; письмо заключало въ себѣ всего одну фразу: "Мистеръ Армадель шлетъ свое привѣтствіе миссъ Гуильтъ, сожалѣя, что долженъ лишить себя удовольствія принять ее въ Торпъ-Амброзѣ." Напрасно вымаливалъ Алланъ еще одну строчку, желая объяснить, что только убѣжденіе въ совершенной безполезности этого тягостнаго для обоихъ свиданія вынуждаетъ его не соглашаться на просьбу миссъ Гуильтъ, адвокатъ съ твердостію отвергъ это предполагаемое прибавленіе.

-- Когда вы хотите сказать женщинѣ нѣтъ, замѣтилъ Педгифтъ Старшій,-- всегда говорите это кратче. Если же вы станете объясняться съ нею, она непремѣнно подумаетъ, что вы хотите сказать да.

Доставъ этотъ перлъ благоразумія изъ богатаго запаса своей адвокатской опытности, мистеръ Педгифтъ Старшій отправилъ свой отвѣтъ посланному миссъ Гуильтъ и поручилъ слугѣ выпроводить этого посланнаго изъ дому, кто бы онъ ни былъ.

-- Теперь, сэръ, сказалъ адвокатъ,-- мы возвратимся, съ вашего позволенія, назадъ, къ моему мнѣнію о миссъ Гуильтъ. Къ несчастію, оно, кажется, совершенно несогласно съ вашимъ. Вы считаете ее достойною сожалѣаія, что совершенно естественно въ ваши лѣта. Я же считаю ее достойною тюрьмы, что совершенно понятно въ моемъ возрастѣ. Я разкажу вамъ сейчасъ на чемъ основывается мое мнѣніе. Чтобы доказать вамъ, что я не шучу, позвольте мнѣ прежде всего подвергнуть это мнѣніе практическому испытанію. Думаете ли вы, мистеръ Армадель, что миссъ Гуильтъ рѣшится сдѣлать вамъ визитъ послѣ отвѣта, который вы послали ей?

-- Это совершенно невозможно! съ жаромъ воскликнулъ Алланъ.-- Миссъ Гуильтъ -- благородная женщина, и послѣ моего письма она никогда не станетъ искать свиданія со мною.

-- Вотъ на этомъ-то я васъ и ловлю, сэръ, воскликнулъ Педгифтъ Старшій.-- Говорю вамъ, вопервыхъ, что она ухватится за ваше письмо (потому я и не желалъ, чтобы вы писали его); вовторыхъ, что она по всей вѣроятности ожидаетъ теперь возвращенія своего посланнаго гдѣ-нибудь по близости отъ вашего дома, и наконецъ, втретьихъ, что не пройдетъ трехъ-четырехъ часовъ, какъ она снова попытается втереться сюда. Клянусь вамъ честью, сэръ! воскликнулъ мистеръ Педгифтъ, глядя на свои карманные часы,-- что у нея хватитъ настолько дерзости и умѣнья, чтобы сегодня же вечеромъ застичь васъ врасплохъ; вѣдь теперь только 7 часовъ. Позвольте же мнѣ позвонить слугу и попросить васъ, чтобы вы немедленно отдали ему приказаніе не принимать сегодня никого. Нечего колебаться, мистеръ Армадель! Если ваше мнѣніе о миссъ Гуильтъ справедливо, этотъ приказъ будетъ лишь пустою формальностью; если же правда окажется на моей сторонѣ, то онъ будетъ благоразумною предосторожностью. Стойте за ваше мнѣніе, сэръ, сказалъ мистеръ Педгифтъ, дергая за звонокъ,-- а я буду стоять за свое!

Когда раздался звонокъ, Алланъ уже настолько задѣтъ былъ за живое, чтобы сейчасъ же отдать приказаніе. Но когда слуга вошелъ, воспоминанія прошедшаго одержали верхъ надъ его рѣшимостью, и слова замерли на его губахъ.

-- Приказывайте вы, сказалъ онъ мистеру Педгифту и быстро отошелъ къ окну.

"Ты славный малый! подумалъ старый адвокатъ, глядя на Аллана и угадывая его мысли. Когти этой чертовки не коснутся тебя, если только это будетъ зависѣть отъ меня."

-- Если миссъ Гуильтъ явится сюда сегодня вечеромъ, или въ какое-либо другое время, сказалъ Педгифтъ Старшій, обращаясь къ слугѣ,-- мистера Армаделя нѣтъ дома. Погоди! Если она спроситъ, когда мистеръ Армадель вернется, скажи, что ты не знаешь этого. Погоди! Если она захочетъ войдти въ домъ и посидѣть, скажи, что тебѣ отдано приказаніе не впускать сюда никого, кромѣ лицъ заранѣе получившихъ приглашеніе отъ самого мистера Армаделя. Ступай! воскликнулъ Старшій Педгифтъ, весело потирая руки: -- теперь, во всякомъ случаѣ, я положилъ ей преграду. Приказаніе отдано, мистеръ Армадель. Мы можемъ продолжать теперь нашъ разговоръ.

Алланъ отошелъ отъ окна.

-- Разговоръ этотъ далеко непріятенъ, сказалъ онъ.-- Не сердитесь, но я желалъ бы скорѣе кончить его.

-- Мы кончимъ его по возможности скоро, сэръ, сказалъ Педгифтъ Старшій, съ настойчивостью свойственною лишь адвокатамъ да женщинамъ, и постепенно подвигаясь къ своей цѣли.-- Позвольте мнѣ снова вернуться къ тому практическому предложенію, которое я сдѣлалъ вамъ при входѣ слуги съ письмомъ отъ миссъ Гуильтъ. Повторяю, для васъ остался теперь лишь одинъ исходъ изъ вашего настоящаго неловкаго положенія. Вы должны довести до конца ваши справки объ этой женщинѣ -- и я считаю весьма вѣроятнымъ, что результатъ оправдаетъ васъ во мнѣніи сосѣдей.

-- Боже мой! чего бы я не далъ чтобы не начинать никогда этихъ справокъ! сказалъ Алланъ.-- Ничто на свѣтѣ не заставитъ меня теперь, мистеръ Педгифтъ, сдѣлать хотя бы одинъ шагъ впередъ.

-- А почему? спросилъ адвокатъ.

-- Можете ли вы спрашивать меня -- почему, съ жаромъ возразилъ Алланъ,-- когда вы знаете что мы открыли въ Лондонѣ? Еслибы даже я не имѣлъ столькихъ причинъ грустить о миссъ Гуильтъ; еслибы даже на ея мѣстѣ была какая-либо другая, совсѣмъ чужая мнѣ женщина, неужели вы думаете, что я сталъ бы проникать въ тайны бѣднаго, обманутаго существа, а тѣмъ болѣе подвергать его пересудамъ цѣлаго околотка? Я сталъ бы тогда наравнѣ съ тѣмъ негодяемъ, который покинулъ ее безпріютною на бѣломъ свѣтѣ. Удивляюсь вашему вопросу, сэръ, клянусь вамъ, удивляюсь вашему вопросу!

-- Дайте мнѣ вашу руку, мистеръ Армадель! съ жаромъ воскликнулъ Педгифтъ Старшій:-- я уважаю васъ за то что вы разсердились на меня. Пусть сосѣди говорятъ что имъ угодно; но вы настоящій джентльменъ, сэръ, въ лучшемъ смыслѣ этого слова. Теперь, продолжалъ адвокатъ, выпуская руку Аллана и переходя отъ чувствительности къ дѣлу,-- выслушайте что я вамъ скажу, въ свое оправданіе. Вообразите себѣ, что истинное положеніе миссъ Гуильтъ не имѣетъ ничего общаго съ тѣмъ, какъ вы его великодушно себѣ представляете.

-- Но мы не имѣемъ причины предполагать этого, съ твердостью отвѣчалъ Алланъ.

-- Таково ваше мнѣніе, сэръ, настаивалъ Педгифтъ.-- Мое же мнѣніе, основанное на открытыхъ дѣйствіяхъ миссъ Гуильтъ въ этомъ городѣ и на моихъ личныхъ впечатлѣніяхъ, таково, что она далеко не та несчастная жертва, какою вы ее воображаете. Погодите, мистеръ Армадель! Вспомните, что я подвергъ свое мнѣніе практическому испытанію и не торопитесь осуждать его на скорую руку, прежде чѣмъ опровергнутъ его факты.... если только они опровергнутъ его. Позвольте мнѣ представить вамъ мои пункты, сэръ; будьте снисходительны къ адвокату: позвольте мнѣ представить вамъ мои пункты. Вы и мой сынъ -- оба молодые люди, и я не отрицаю, что внѣшняя сторона фактовъ оправдываетъ то истолкованіе, которое вы придали имъ по молодости вашихъ лѣтъ. Но я -- старикъ, я знаю, что факты нельзя судить по внѣшности, а въ данномъ случаѣ я обладаю еще и тѣмъ преимуществомъ, что большую часть моей адвокатской дѣятельности я провелъ между самыми дурными женщинами, какія когда-либо появлялись въ этомъ мірѣ.

Алланъ открылъ было ротъ для протеста, во сдержался, не надѣясь произвести на своего собесѣдника надлежащаго впечатлѣнія. Педгифтъ Старшій молча поклонился своему кліенту, какъ бы благодаря его за такую сдержанность, и немедленно воспользовался возможностью продолжать свою рѣчь.

-- Всѣ дѣйствія миссъ Гуильтъ, началъ онъ,-- со времени вашей злополучной переписки съ майоромъ, доказываютъ мнѣ, что она искусная и опытная плутовка. Какъ только ей стала грозить огласка,-- а въ огласкѣ этой нельзя было сомнѣваться послѣ всего открытаго вами въ Лондонѣ,-- она объяснила ваше благородное молчаніе самымъ выгоднымъ для себя образомъ, и прикинувшись жертвой, оставила домъ майора. Разъ вышедши изъ этого дома, что предпринимаетъ она далѣе? Она смѣло остается въ городѣ и такимъ образомъ выполняетъ три превосходныя цѣли. Вопервыхъ, она доказываетъ всѣмъ и каждому, что не боится никакихъ нападокъ на свою репутацію. Вовторыхъ, имѣя васъ подъ рукой, она надѣется вертѣть вами какъ своею игрушкой, и сдѣлаться во что бы то ни стало мистрисъ Армадель, если вы (и я) допустимъ ее до этого. Втретьихъ, если вы (или я) окажемся настолько осторожными, чтобы не довѣрять ей, она, съ своей стороны, не уступитъ намъ въ осторожности и не дастъ намъ случая послѣдовать за нею въ Лондонъ, чтобы накрыть ее вмѣстѣ съ сообщниками. Похоже ли все это на поведеніе несчастной женщины, потерявшей свою честь въ минуту слабости, и поневолѣ прибѣгнувшей къ обману, чтобы возвратить назадъ потерянное?

-- Вы преискусно расписываете ее, сказалъ Алланъ съ замѣтнымъ принужденіемъ:-- нечего сказать, преискусно.

-- Вашъ собственный здравый смыслъ начинаетъ подсказывать вамъ, мистеръ Армадель, что я изображаю ее вѣрно, сказалъ Педгифтъ Старшій.-- Я не рѣшаюсь еще опредѣлить отношенія этой женщины къ обитателямъ Пимлико. Но можно положительно утверждать, что отношенія эти далеко не тѣ что вы предполагаете. Затѣмъ мнѣ остается сообщить вамъ лишь мои личныя впечатлѣнія о миссъ Гуильтъ. Постараюсь не оскорблять васъ, сэръ, постараюсь и это изложить какъ можно искуснѣе. Она приходила въ мою контору (какъ я уже имѣлъ честь сообщить вамъ въ моемъ письмѣ), вѣроятно, для того чтобы подружиться по возможности съ вашимъ адвокатомъ, и объявила мнѣ съ самымъ кроткимъ, христіанскимъ смиреніемъ, что она не обвиняетъ васъ.

-- Вѣрите ли вы когда-нибудь и въ кого-нибудь, мистеръ Педгифтъ? перебилъ Алланъ.

-- Случается, мистеръ Армадель, отвѣчалъ Педгифтъ Старшій, ни мало не смущаясь.-- Я вѣрю настолько, насколько можетъ вѣрить адвокатъ. Возвращаюсь къ нашему разговору, сэръ. Когда я занимался по уголовнымъ преступленіямъ, мнѣ всегда выпадалъ жребій собирать показанія для защиты подсудимыхъ женщинъ изъ устъ самихъ обвиненныхъ. Несмотря на все различіе между ними, я замѣтилъ наконецъ, что тѣ, которыя были особенно порочны и неоспоримо преступны, сходились между собою всегда въ одномъ и томъ же пунктѣ. Большаго или небольшаго роста, старыя или молодыя, красивыя или дурныя, онѣ всѣ отличались тайнымъ самообладаніемъ, котораго ничто не могло поколебать. По наружности онѣ были весьма различны: иныя приходили въ негодованіе, другія утопали въ слезахъ, третьи исполнены были благочестиваго упованія, а нѣкоторыя рѣшались лишить себя жизни не дожидаясь слѣдующаго дня. Но стоило только коснуться слабаго мѣста въ сочиненной ими сказкѣ, и мигомъ наступалъ конецъ ихъ гнѣву, слезамъ, благочестію или отчаянію: предъ вами являлась настоящая женщина съ ловко сочиненною ложью, какъ нельзя лучше принаровленною къ даннымъ обстоятельствамъ. Миссъ Гуильтъ плакала, сэръ, тѣми очаровательными слезами, отъ которыхъ не краснѣетъ носъ,-- но я внезапно коснулся слабаго мѣста въ ея разказѣ. И что же? Патетическій носовой платокъ мигомъ отнятъ былъ отъ прекрасныхъ голубыхъ глазъ, и передо мной явилась настоящая женщина съ ловкою сказкой, какъ нельзя болѣе принаровленною къ дѣлу! Я почувствовалъ себя на двадцать лѣтъ моложе, мистеръ Армадель. Увѣряю васъ, я думалъ, что снова нахожусь въ Ньюгетѣ съ записною книжкой въ рукахъ, и отбираю показанія для защиты обвиненныхъ.

-- Только этого не доставало, мистеръ Педгифтъ, сердито воскликнулъ Алланъ.-- вы готовы сказать теперь, что миссъ Гуильтъ сидѣла въ тюрьмѣ!

Педгифтъ Старшій спокойно забарабанилъ по своей табакеркѣ и сейчасъ же приготовился къ отвѣту.

-- Весьма можетъ-быть, что она и заслуживала бы посидѣть тамъ, мистеръ Армадель; но въ наше время есть одна превосходная причина, по которой миссъ Гуильтъ, вѣроятно, не приходилось даже побывать и вблизи этого мѣста. Тюрьма, при настоящемъ направленіи общественнаго мнѣнія, для такой очаровательной женщины какъ миссъ Гуильтъ! Помилуйте, мой любезный мистеръ Армадель, да еслибъ ей вздумалось убить васъ, или меня, и еслибы какой-нибудь безчеловѣчный судья приговорилъ ее къ тюремному заключенію, первымъ дѣломъ современнаго общества было бы воспрепятствовать этому приговору, а еслибъ это оказалось невозможнымъ, то освободить ее изъ тюрьмы какъ можно скорѣе. Прочтите вашу газету, мистеръ Армадель, и вы увидите, что мы живемъ въ самое блаженное время для грѣшницъ.... если только онѣ достаточно грѣшны. Я настойчиво утверждаю, сэръ, что мы имѣемъ теперь дѣло съ однимъ изъ безнравственнѣйшихъ существъ въ мірѣ. Я настойчиво утверждаю, что въ продолженіе этихъ злополучныхъ справокъ вамъ удалось напасть на женщину, которая оказывается достойною справокъ, хотя бы въ интересахъ общественной безопасности. Спорьте со мною сколько вамъ угодно, но воздержитесь отъ окончательнаго приговора насчетъ миссъ Гуильтъ, до тѣхъ поръ пока событія не оправдаютъ одного изъ нашихъ двухъ мнѣній и не оправдаютъ его именно тѣмъ самымъ способомъ, который я предложилъ вамъ. Лучшую и болѣе справедливую оцѣнку трудно сдѣлать. Я совершенно согласенъ съ вами, что по полученіи вашего письма никакая порядочная женщина не стала бы доискиваться свиданія съ вами; но я не считаю миссъ Гуильтъ порядочною женщиной, и говорю, что она, невзирая ни на что, попытается проникнуть въ вашъ домъ.

-- А я говорю, что нѣтъ! съ твердостью возразилъ Алланъ.

Педгифтъ Старшій прислонился къ спинкѣ кресла и улыбнулся. Наступило минутное молчаніе, въ продолженіе котораго раздался звонокъ.

Адвокатъ и кліентъ -- оба бросили полный ожиданія взглядъ въ направленіи къ пріемной.

-- Нѣтъ! воскликнулъ Алланъ еще съ большимъ жаромъ чѣмъ прежде.

-- Да! сказалъ Педгифтъ Старшій, оспаривая его съ величайшею вѣжливостью въ тонѣ.

Они ждали чѣмъ это кончится. Хотя стукъ отъ отворяемой двери былъ слышенъ, однако комната была слишкомъ отдалена отъ входа, чтобы можно было различить звукъ голосовъ. Послѣ длиннаго промежутка ожиданія раздался наконецъ стукъ затворяемой двери. Алланъ проворно всталъ и дернулъ за звонокъ, между тѣмъ какъ мистеръ Педгифтъ Старшій сидѣлъ въ величественномъ спокойствіи и съ особеннымъ наслажденіемъ втягивалъ самую большую щепоть табаку, какую ему когда-либо приходилось захватывать.

-- Не ко мнѣ ли кто-нибудь? спросилъ Алланъ у вошедшаго слути.

Слуга посмотрѣлъ на Педгифта Старшаго съ выраженіемъ величайшаго благоговѣнія и отвѣчалъ: "Миссъ Гуильтъ."

-- Я вовсе не желаю хвастаться, сэръ, сказалъ Педгифтъ Старшій, когда слуга вышелъ.-- Но что вы думаете теперь о миссъ Гуильтъ?

Алланъ въ молчаливомъ отчаяніи покачалъ головой.

-- Время что-нибудь да значитъ, мистеръ Армадель. Неужели и послѣ этого послѣдняго факта вы откажетесь принять тотъ образъ дѣйствій, который я имѣлъ честь предложить вамъ?

-- Не могу, мистеръ Педгифтъ, сказалъ Алланъ.-- Не могу быть орудіемъ ея позора между сосѣдями. Пусть лучше я самъ останусь опозореннымъ во мнѣніи общества.

-- Тогда позвольте мнѣ предложить вамъ еще другое средство, сэръ. Извините мою настойчивость. Вы были весьма добры ко мнѣ и къ моему семейству; я принимаю въ васъ участіе не только какъ адвокатъ, но и какъ человѣкъ. Если вы не можете рѣшиться представить въ истинномъ свѣтѣ репутацію этой женщины, то не примете ли вы по крайней мѣрѣ хотя самыхъ обыкновенныхъ предосторожностей, чтобы воспрепятствовать ей въ причиненіи дальнѣйшаго вреда? Устройте за нею тайный надзоръ, до тѣхъ поръ пока она будетъ оставаться между нами.

Во второй разъ Алланъ отрицательно покачалъ головой.

-- И это ваше послѣднее слово, сэръ?

-- Да, мистеръ Педгифтъ; но несмотря на все, я вамъ много благодаренъ за ваши совѣты.

Педгифтъ Старшій всталъ съ своего мѣста и съ видомъ кроткой покорности взялся за шляпу.

-- Добрый вечеръ, сэръ, сказалъ онъ, и грустно направился къ дверямъ.

Алланъ всталъ въ простодушной увѣренности, что свиданіе кончилось. Люди, короче знакомые съ дипломатическими пріемами своего адвоката, предложили бы ему не покидать своего мѣста. Наступило время для "Педгифтова постскрипта," и знаменательная табакерка уже появилась въ одной рукѣ адвоката, между тѣмъ какъ другою онъ отворялъ дверь.

-- Прощайте, сказалъ онъ.

Педгифтъ Старшій отворилъ дверь, остановился, подумалъ, снова затворилъ дверь, таинственно вернулся назадъ, держа щепоть табаку между табакеркой и носомъ, и повторяя свою неизмѣнную формулу: "А между прочимъ мнѣ приходитъ въ голову слѣдующее сображеніе," спокойно сѣлъ на свой покинутый стулъ.

Удивленный Алланъ, въ свою очередь, вернулся на свое мѣсто. Адвокатъ и кліентъ поглядѣли другъ на друга, и снова началась неистощимая бесѣда.

VI. Педгифтовъ постскриптъ.

-- Я сейчасъ упомянулъ, что мнѣ пришло въ голову одно соображеніе, сэръ, замѣтилъ Педгифтъ Старшій.

-- Да, сказалъ Алланъ.

-- Не желаете ли вы выслушать его, мистеръ Армадель?

-- Если вамъ угодно, сказалъ Алланъ.

-- Очень радъ, сэръ! Вотъ въ чемъ дѣло. Если уже ничего другаго нельзя сдѣлать, то я нахожу весьма важнымъ тайно наблюдать за миссъ Гуильтъ, до тѣхъ поръ пока она будетъ оставаться въ Торпъ-Амброзѣ. Въ ту минуту, какъ я выходилъ отъ васъ, мистеръ Армадель, мнѣ вдругъ пришло голову, что если вы не хотите предпринять никакихъ мѣръ для вашей собственной безопасности, то, быть-можетъ, вы рѣшитесь что-нибудь сдѣлать для безопасности другаго лица.

-- Какого лица? спросилъ Алланъ.

-- Одной молодой дѣвушки, вашей ближайшей сосѣдки, сэръ. Назвать ее вамъ по секрету? Миссъ Мильрой.

Алланъ вздрогнулъ и поблѣднѣлъ.

-- Миссъ Мильрой! повторилъ онъ.

-- Можетъ ли она быть замѣшана въ этомъ грязномъ дѣлѣ? Надѣюсь, что нѣтъ, мистеръ Педгифтъ; искренно надѣюсь, что нѣтъ.

-- Сегодня утромъ, въ виду вашихъ собственныхъ интересовъ, сэръ, я отправился на мызу, продолжалъ Педгифтъ Старшій.-- Выслушайте что тамъ случилось, и судите сами. Майоръ Мильрой высказывался о васъ слишкомъ свободно, и мнѣ было весьма желательно сдѣлать ему небольшое предостереженіе. Эти пустоголовые флегматики всѣ на одинъ ладъ: какъ расходятся, такъ нѣтъ имъ удержу, и ужъ не убѣдишь, и не переспоришь. Итакъ, сэръ, отправился я сегодня утромъ на мызу. Майоръ и миссъ Нелли -- оба сидѣли въ гостиной; миссъ была не такъ авантажна, какъ обыкновенно, блѣдна, утомлена и печальна. Вдругъ пустоголовый майоръ вскакиваетъ.... (Я никакъ не ожидалъ этого отъ человѣка, который полжизни проводитъ за дѣланіемъ часовъ.)... вдругъ пустоголовый майоръ вскакиваетъ съ самымъ надменнымъ видомъ и пытается взглянутъ на меня свысока. Ха! ха! ха! Смѣшно подумать, чтобы въ мои годы на меня могъ кто-нибудь смотрѣть свысока. Я поступилъ по-христіански, и дружески кивнулъ головой старому чудаку. "Прекрасное утро, майоръ," сказалъ я. "Вы имѣете до меня дѣло?" спросилъ онъ. "Одно слово," сказалъ я." Миссъ Нелли, какъ благоразумная дѣвушка, хотѣла было встать, чтобы выйдти изъ комнаты; но какъ же поступилъ ея смѣшной отецъ? Онъ остановилъ ее. "Тебѣ не для чего уходить, моя милая; я ничего не имѣю сообщить мистеру Педгифту," сказалъ этотъ старый солдатъ-идіотъ, обращаясь въ мою сторону и снова пытаясь поглядѣть на меня свысока. "Вы -- адвокатъ мистера Армаделя, сказалъ онъ; если вы пришли по какому-либо дѣлу отъ вашего кліента, то я прошу васъ обратиться къ моему ходатаю." Ходатай его -- Дарчъ, а Дарчъ, скажу вамъ, много кой-чего видѣлъ отъ меня по дѣламъ! "Мое появленіе здѣсь, майоръ, конечно, имѣетъ отношеніе къ мистеру Армаделю, сказалъ я; но это во всякомъ случаѣ еще не касается вашего адвоката. Я желаю предупредить васъ, чтобы вы помедлили произносить вашъ приговоръ о моемъ кліентѣ; если же вы на это не согласны, то будьте осторожны въ вашихъ выраженіяхъ. Предупреждаю васъ, что вашъ чередъ наступитъ, и что вы еще не исчерпали всей этой скандальной исторіи съ миссъ Гуильтъ." Я былъ увѣренъ, что послѣ такого приступа онъ выйдетъ изъ себя, и ожиданія мои совершенно оправдались. Онъ страшно вспылилъ на меня, бѣдное, слабое созданіе! Я опять-таки поступилъ по-христіански: дружески кивнулъ ему головой и пожелалъ ему добраго утра. Оглянувшись кругомъ, чтобы проститься съ миссъ Нелли, я увидалъ, что она уже исчезла. Вы взволнованы, мистеръ Армадель, замѣтилъ Педгифтъ Старшій, между тѣмъ какъ Алланъ, подъ вліяніемъ прежнихъ вспоминаній, внезапно вскочилъ съ своего стула и сталъ ходить взадъ и впередъ по комнатѣ.-- Я не хочу долѣе испытывать вашего терпѣнія, сэръ, и приближаюсь къ концу.

-- Прошу васъ извинить меня, мистеръ Педгифтъ, сказалъ Алланъ, возвращаясь на свое мѣсто и стараясь спокойно смотрѣть на адвоката сквозь пробѣгавшій передъ его глазами образъ Нелли, вызванный словами его собесѣдника.

-- Итакъ, сэръ, я ушелъ съ мызы, продолжалъ Педгифтъ Старшій. Въ ту минуту, какъ я огибалъ уголъ сада, чтобы войдти въ паркъ, кто бы, вы думали, попался мнѣ навстрѣчу? Сама миссъ Нелли, очевидно, караулившая меня на возвратномъ пути. "Мнѣ нужно сказать вамъ нѣсколько словъ, мистеръ Педгифтъ, сказала она. Не думаетъ ли мистеръ Армадель, что я принимала участіе въ этомъ дѣлѣ?" Она была страшно взволнована: въ глазахъ ея блистали слезы, сэръ, но такія слезы, которыхъ мнѣ не приходилось встрѣчать въ продолженіе моей адвокатской дѣятельности. Я совершенно увлекся, подалъ ей руку и осторожно повелъ ее въ глубину парка. (Хорошо было бы, еслибы кто-нибудь изъ городскихъ сплетниковъ, случайно проходя мимо, засталъ меня въ этомъ интересномъ téte-â-téte!) "Любезнѣйшая миссъ Мильрой, сказалъ я, почему вы думаете, что мистеръ Армадель считаетъ васъ замѣшанною въ этомъ дѣлѣ?"

-- Вы должны были прямо сказать ей, что я не думаю ничего подобнаго, съ негодованіемъ воскликнулъ Алланъ. Для чего вы хоть на минуту оставляли ее въ сомнѣніи?

-- Оттого что я адвокатъ, мистеръ Армадель, сухо отвѣчалъ Педгифтъ Старшій.-- Даже въ минуту чувствительности, находясь подъ привѣтливою сѣнію деревьевъ, наединѣ съ хорошенькою дѣвушкой, я не могу совершенно отдѣлаться отъ моей обычной осторожности. Прошу васъ, сэръ, не огорчайтесь! Я тутъ же все исправилъ. Прежде нежели разстаться съ миссъ Мильрой, я объяснилъ ей въ самыхъ ясныхъ выраженіяхъ, что подобная мысль никогда не входила вамъ въ голову.

-- Успокоило ли это ее? спросилъ Алланъ.

-- Она въ состояніи была оставить мою руку, сэръ, отвѣчалъ Старшій Педгифтъ все также сухо,-- и просила меня сохранить втайнѣ наше свиданіе. Она особенно настаивала, чтобы не говорить объ этомъ вамъ. Если же вы желаете знать, почему я нарушилъ данное ей слово, то позвольте сказать вамъ, что она говорила со мною объ особѣ, которая только-что удостоила васъ своимъ посѣщеніемъ,-- о миссъ Гуильтъ.

Алланъ, снова начавшій безпокойно ходить взадъ и впередъ по комнатѣ, остановился и вернулся на прежнее мѣсто.

-- Важно ли это? спросилъ онъ.

-- Въ высшей степени важно, сэръ, отвѣчалъ Педгифтъ Старшій. Я выдаю тайну миссъ Нелли въ ея собственныхъ интересахъ. Позвольте мнѣ вернуться назадъ къ сдѣланному ей мною вопросу. Ей было нѣсколько трудно отвѣчать на него, такъ какъ отвѣтъ необходимо долженъ былъ заключать въ себѣ разказъ о ея разставаньи съ гувернанткой. Вотъ его сущность. Когда миссъ Гуильтъ пришла прощаться съ своею воспитанницей, онѣ находились наединѣ, и по словамъ миссъ Нелли, гувернантка сказала ей слѣдующее: "Ваша мать отказалась проститься со мною. Не откажетесь ли и вы также?" Отвѣтъ миссъ Нелли былъ замѣчательно уменъ для дѣвочки ея лѣтъ. "Мы съ вами никогда не были друзьями, сказала она, и я полагаю, одинаково рады разстаться другъ съ другомъ. Но я готова проститься съ вами." Говоря это, она протянула ей руку. Миссъ Гуильтъ, не взявъ руки, пристально посмотрѣла на нее и обратилась къ ней съ слѣдующими словами: "Вы еще покамѣстъ не мистрисъ Армадель...." Тише, тише, сэръ! Будьте терпѣливы. Нѣтъ ничего удивительнаго, что женщина, сама имѣвшая на васъ недостойные разчеты, могла приписать ихъ молодой дѣвушкѣ, вашей близкой сосѣдкѣ. Позвольте мнѣ продолжать. По собственному сознанію миссъ Нелли, она пришла въ сильное негодованіе, и совершенно естественно. Она сказала гувернанткѣ: "Безсовѣстная женщина! какъ смѣете вы говорить мнѣ это!" Отвѣтъ миссъ Гуильтъ былъ замѣчателенъ (гнѣвъ ея былъ холоденъ, спокоенъ, ядовитъ): "Еще никто до сихъ поръ не оскорблялъ меня, миссъ Мильрой, сказала она, безъ того чтобы рано или поздно не раскаяться въ этомъ горько. Вы тоже горько въ этомъ раскаетесь!" Она постояла еще нѣсколько минутъ въ мертвомъ молчаніи, устремивъ глаза на свою воспитанницу, и потомъ вышла изъ комнаты. Повидимому, миссъ Нелли гораздо живѣе почувствовала несправедливый намекъ миссъ Гуильтъ относительно васъ нежели самую угрозу. Ей и всему дому было уже извѣстно, что вслѣдствіе какихъ-то необъяснимыхъ съ вашей стороны дѣйствій въ Лондонѣ, миссъ Гуильтъ добровольно оставила свое мѣсто. Вотъ почему миссъ Нелли заключила изъ словъ гувернантки, что та подозрѣваетъ ее какъ главную виновницу наведенныхъ вами справокъ, и видитъ въ ней желаніе выдвинуться впередъ и погубить миссъ Гуильтъ въ вашемъ мнѣніи.... Тише, тише, сэръ! Я еще не кончилъ. Какъ только миссъ Нелли оправилась, она пошла наверхъ, чтобы поговорить съ мистрисъ Мильрой. Гнусное обвиненіе миссъ Гуильтъ застигло ее врасплохъ, и она пошла прежде всего къ своей матери за объясненіемъ и совѣтомъ; но ей не дали ни того, ни другаго. Мистрисъ Мильрой объявила ей, что она слишкомъ больна и слаба, чтобы говорить объ этомъ предметѣ, и съ тѣхъ поръ она такъ и не почувствовала себя лучше. Затѣмъ миссъ Нелли обратилась къ своему отцу. Не успѣла она произвести ваше имя, какъ майоръ остановилъ ее, объявивъ, что онъ не хочетъ болѣе слышать вашего имени въ устахъ кого-либо изъ членовъ своего семейства. Съ тѣхъ поръ и по настоящую минуту миссъ Нелли оставалась въ совершенной неизвѣстности, мучась мыслію, что можетъ-быть миссъ Гуильтъ взвела на нее Богъ вѣсть какія клеветы въ вашихъ глазахъ. Въ мои лѣта и въ моемъ званіи нельзя похвастаться большою мягкостью сердца. Но мнѣ кажется, мистеръ Армадель, что положеніе миссъ Нелли заслуживаетъ вашего сочувствія.

-- Я сдѣлаю все, чтобы помочь ей! съ жаромъ воскликнулъ Алланъ.-- Вы не знаете, мистеръ Педгифтъ, какъ много причинъ имѣю я.... Онъ сдержался и въ смущеніи повторилъ свои первыя слова;-- Я сдѣлаю все, все на свѣтѣ, чтобы помочь ей!

-- Вы въ самомъ дѣлѣ намѣрены сдѣлать это, мистеръ Армадель? Извините меня за этотъ вопросъ, но вы можете оказать существенную помощь миссъ Нелли, если только захотите.

-- Какимъ образомъ? спросилъ Алланъ.-- Скажите мнѣ только какимъ образомъ?

-- Уполномочивъ меня, сэръ, защищать ее отъ миссъ Гуильтъ.

Отпустивъ эту штуку, мудрый адвокатъ остановился на минуту, чтобы посмотрѣть, какой эффектъ произведутъ его слова.

Лицо Аллана омрачилось, и онъ сталъ безпокойно вертѣться на стулѣ.

-- Съ вашимъ сыномъ очень трудно ладить, мистеръ Педгифтъ, сказалъ онъ.-- А съ вами еще труднѣе.

-- Благодарю васъ, сэръ, отвѣчалъ находчивый Педгифтъ,-- и отъ себя, и отъ имени сына, за комплиментъ, сдѣланный вашей фирмѣ. Если вы дѣйствительно желаете быть полезнымъ миссъ Нелли, продолжалъ онъ серіознѣе, то я указалъ вамъ способъ. Все что можно придумать для ея успокоенія, я уже сдѣлалъ. Какъ скоро я увѣрилъ ее, что вы ни чуть не предубѣждены противъ нея, она ушла совершенно удовлетворенною. Прощальная угроза гувернантки, повидимому, изгладилась изъ ея воспоминанія. Но что до меня касается, мистеръ Армадель, то я не забылъ о ней! Вы знаете мое мнѣніе о миссъ Гуильтъ, и знаете также что сдѣлала она сегодня вечеромъ, чтобъ оправдать это мнѣніе въ вашихъ собственныхъ глазахъ. Позвольте мнѣ спросить у васъ послѣ всего случившагося: такого ли рода женщина миссъ Гуильтъ, чтобъ ограничиться однѣми пустыми угрозами?

Трудно было отвѣчать на этотъ вопросъ. Вынужденный отступить назадъ передъ неотразимымъ напоромъ фактовъ, Алланъ въ первый разъ обнаружилъ нѣкоторую уступчивость по поводу миссъ Гуильтъ.

-- Развѣ нѣтъ какого-либо другаго способа защищать миссъ Мильрой, кромѣ того, на который вы указываете? спросилъ онъ съ безпокойствомъ.

-- Не думаете ли вы, что майоръ выслушаетъ васъ, сэръ, если вы станете объясняться съ нимъ? саркастически спросилъ Педгифтъ Старшій; я боюсь, что онъ не удостоитъ этой чести даже и меня. Или вы предпочитаете, быть-можетъ, потревожить миссъ Нелли, прямо объявивъ ей, что мы считаемъ ее въ опасности? А то не хотите ли вы послать меня къ миссъ Гуильтъ съ извѣщеніемъ, что она страшно несправедлива къ своей бывшей воспитанницѣ? женская сговорчивость, какъ вы знаете, вошла въ пословицу, и сверхъ того, женщины всегда такъ готовы бываютъ перемѣнить другъ о другѣ мнѣніе, когда ихъ объ этомъ просятъ, особенно, если одна женщина считаетъ другую помѣхой къ выгодному для нея браку. Меня не бойтесь послать къ ней, мистеръ Армадель, я не болѣе какъ адвокатъ, и смѣло выдержу новый потокъ слезъ миссъ Гуильтъ.

-- Чортъ возми, мистеръ Педгифтъ, да скажите мнѣ наконецъ прямо, что вамъ нужно! воскликнулъ Алланъ, теряя терпѣніе.

-- Говоря прямо, мастеръ Армадель, мнѣ нужно устроить тайный надзоръ за миссъ Гуильтъ, покамѣстъ она будетъ оставаться въ этомъ городѣ. Ручаюсь вамъ, что я найду человѣка, который будетъ наблюдать за нею деликатно и осторожно. Но я готовъ буду прекратить даже и это невинное наблюденіе, если черезъ недѣлю времени, къ вашему полному удовольствію, оно окажется не нужнымъ. Это умѣренное предложеніе, сэръ, я дѣлаю вамъ въ интересахъ миссъ Мильрой, и теперь жду вашего отвѣта: да, или нѣтъ?

-- Неужели вы не дадите мнѣ времени подумать? спросилъ Алланъ, ища спасенія въ отсрочкѣ.

-- Конечно, мистеръ Армадель. Но покамѣстъ вы будете размышлять, не забывайте, что миссъ Мильрой имѣетъ обыкновеніе прогуливаться одна въ паркѣ, не подозрѣвая объ угрожающей ей опасности, и что миссъ Гуильтъ можетъ воспользоваться этимъ обстоятельствомъ, какъ ей угодно.

-- Дѣлайте какъ хотите! въ отчаяніи воскликнулъ Алланъ;-- но, ради самого Бога, не мучьте меня долѣе.

Люди предубѣжденные могутъ не согласиться съ этимъ, но на самомъ дѣлѣ званіе адвоката, по крайней мѣрѣ съ одной стороны, есть вполнѣ христіанское званіе. Изъ огромнаго запаса отвѣтовъ, всегда готовыхъ у адвоката, ни одинъ не дѣйствуетъ такъ успѣшно, какъ кроткій, умиротворяющій отвѣтъ. Педгифтъ Старшій всталъ съ своего мѣста съ жаромъ юности въ ногахъ и съ мудрою умѣренностью старости на языкѣ.

-- Много благодаренъ вамъ, сэръ, за оказанное мнѣ вниманіе, сказалъ онъ.-- Поздравляю васъ съ добрымъ рѣшеніемъ и желаю вамъ пріятнаго вечера.

На этотъ разъ въ рукѣ его не было знаменательной табакерки, и отворивъ дверь, онъ дѣйствительно исчезъ въ ней, не вернувшись болѣе назадъ для втораго постскрипта.

Когда Алланъ остался одинъ, голова его опустилась на грудь. "Еслибъ эта недѣля была уже на исходѣ! подумалъ онъ тоскливо. Еслибы со мною былъ Мидвинтеръ!"

Между тѣмъ какъ онъ формулировалъ это желаніе, адвокатъ весело садился въ свою одноколку. "Ну, ну, старушка, впередъ, воскликнулъ Педгифтъ Старшій, ударяя хлыстомъ свою рысистую кобылу. Я никогда не заставлялъ дамъ дожидаться, а сегодня вечеромъ меня какъ разъ ожидаетъ особа вашего прекраснаго пола."

VII. Мученія миссъ Гуильтъ.

Окрестности меленькаго городка Торпъ-Амброза, со стороны ближайшей къ "большому дому," пріобрѣли себѣ нѣкоторую извѣстность красотою видовъ, самыхъ разнообразныхъ во всемъ восточномъ Норфокѣ. Виллы и сады расположены здѣсь большею частью въ превосходномъ вкусѣ; деревья находятся въ роскошномъ развитіи, а вересковый лугъ, простирающійся позади домовъ, образуетъ очаровательную холмистую поверхность. Весь фешіонебельный городской людъ избираетъ это мѣсто для своихъ вечернихъ прогулокъ, и если случится какому-нибудь заѣзжему иностранцу предоставить кучеру выборъ мѣста для катанья, послѣдній навѣрное повезетъ его на вересковую поляну.

Съ противоположной стороны, то-есть со стороны дальнѣйшей отъ "большаго дома," городскія окрестности (въ 1851 году) представляли весьма жалкій видъ, по мнѣнію людей, дорожившихъ репутаціей своего города.

Природа здѣсь была не заманчива, человѣкъ бѣденъ, а общественный прогрессъ, насколько онъ проявляется въ архитектурѣ зданій, хромалъ ужасно. Улицы, удаляясь отъ центра города, становились все уже и уже, дома все меньше и меньше, и наконецъ, ничего уже не было видно кромѣ бѣдныхъ лачужекъ, выходившихъ въ открытое поле. Всѣ окружные домостроители покинули, повидимому, свои работы въ самой первой еще степени ихъ созиданія. Землевладѣльцы выставляли шесты на пустовавшихъ земляхъ, съ жалобными публикаціями объ отдачѣ ихъ въ наемъ подъ постройку, а между тѣмъ собирали скудную жатву, мало надѣясь найдти охотника. Вся ненужная въ городѣ бумага сносилась вѣтромъ въ это заброшенное мѣсто, и всѣ безпокойные ребятишки, бывшіе подъ присмотромъ неряшливыхъ нянекъ, пятнавшихъ собою этотъ городъ, сходились сюда, чтобы покричать и поплакать. Когда въ Торпъ-Амброзѣ хотѣли отправить на бойню какую-нибудь замучанную чахлую лошадь, ее навѣрное можно было найдти въ этомъ полѣ ожидающею своей участи. Ничто не выростало въ этомъ глухомъ мѣстѣ, кромѣ грудъ мусора, и никакое живое существо не ликовало здѣсь, кромѣ ночныхъ тварей -- червей, копошившихся въ земляныхъ глыбахъ, да кошекъ, пронзительно мяукавшихъ по черепичнымъ крышамъ.

Солнце сѣло, и лѣтнія сумерки начинали сгущаться. Безпокойныя дѣти кричали въ своихъ колыбеляхъ; лошади, обреченныя на убой, сонливо бродили въ этой громадной тюрьмѣ, а кошки прятались по угламъ, въ ожиданіи приближавшейся ночи. Лишь одна живая фигура замѣтна была въ этомъ уединенномъ предмѣстіи; то была фигура мистера Башвуда. Лишь одинъ слабый звукъ нарушалъ это страшное молчаніе; то былъ звукъ шаговъ тихо кравшагося мистера Башвуда.

Медленно и осторожно пробираясь мимо грудъ кирпича, наваленнаго вдоль дороги, между кирпичными обломками и разбитыми, кое-гдѣ разбросанными черепицами, мистеръ Башвудъ шелъ изъ поля, къ одной изъ неоконченныхъ улицъ предмѣстія. Въ этотъ день, онъ, очевидно, обратилъ особенное вниманіе на свою наружность. Его фальшивые зубы отличались блестящею бѣлизной; парикъ былъ тщательно приглаженъ; новое, съ иголочки, траурное платье лоснилось отвратительнымъ и тусклымъ глянцемъ дешеваго чернаго сукна. Въ движеніяхъ его замѣтна была какая-то нервная изысканность, и онъ оглядывался по сторонамъ съ тупою безсмысленною улыбкой. Дойдя до первой изъ чахлыхъ лачужекъ, онъ въ первый разъ посмотрѣлъ пристально своими слезливыми глазами на разстилавшуюся передъ нимъ улицу. Вдругъ онъ вздрогнулъ; дыханіе его ускорилось, и онъ, дрожа и краснѣя, прислонился къ стоявшей подлѣ него недоконченной стѣнѣ. По улицѣ, въ направленіи къ нему, шла дама. "Она идетъ!" прошепталъ онъ съ страннымъ выраженіемъ восторга и страха на безумномъ лицѣ, то краснѣя, то блѣднѣя. "Для чего я не прахъ, по которому она ступаетъ! Для чего я не перчатка, которая обтягиваетъ ея руку!" Онъ произнесъ эти безумныя слова съ сильнымъ внутреннимъ восторгомъ, который потрясъ всю его слабую фигуру.

Плавно и граціозно приближалась дама, и наконецъ, глазамъ мистера Башвуда предстала миссъ Гуильтъ, которую онъ уже давно узналъ по инстинкту.

Она была одѣта съ изящною, во бросавшеюся въ глаза простотою. На головѣ ея была простѣйшая соломенная шляпка, скудно украшенная дешевою бѣдою лентой. Скромная и изящная бѣдность выражалась у нея въ безукоризненной чистотѣ и скромныхъ размѣрахъ ея свѣтлаго ситцеваго платья, равно какъ и въ дешевой черной шелковой мантиліи, накинутой сверхъ платья и обшитой простою оборкой изъ такой же матеріи. Ея рыжіе волосы дерзко блистали надъ ея лбомъ, заплетенные въ косу, и лишь сбоку вырывался изъ-подъ шляпки рѣзвый локонъ, спускавшійся на ея лѣвое плечо. Перчатки, плотно охватывавшія ея руку, были того скромнаго бураго цвѣта, который долѣе другихъ сохраняетъ свою свѣжесть. Одна рука осторожно приподнимала перёдъ платья, чтобы предохранить его отъ нечистоты дороги; въ другой былъ маленькій букетъ изъ обыкновенныхъ садовыхъ цвѣтовъ. Плавно и тихо шла она, придавая правильное, волнообразное движеніе своему ситцевому платью; вечерній вѣтерокъ, играя ея локономъ, тихо приподнималъ его отъ времени до времени; голова была опущена внизъ; глаза задумчиво устремлены въ землю; но несмотря на все это, въ ея походкѣ, наружности, манерахъ, въ каждомъ случайномъ движеніи выражалась та неуловимая смѣсь сладострастія и скромности, которая, между прочими привлекательными въ женщинахъ противоположностями, имѣетъ наиболѣе неотразимую прелесть въ глазахъ мущины.

-- Мистеръ Башвудъ! воскликнула она громкимъ голосомъ, выражавшимъ величайшее удивленіе,-- какой сюрпризъ для меня найдти васъ здѣсь! Я думала, что кромѣ самыхъ бѣдныхъ обитателей города никто никогда не рѣшается приходить въ это захолустье. Тсъ! быстро прибавила она шепотомъ.-- Вы не ошиблись, передавъ мнѣ, что мистеръ Армадель собирается наблюдать за мной. Вотъ тутъ за домомъ скрывается его шпіонъ. Мы должны говорить громко о разныхъ пустякахъ и дѣлать видъ, какъ будто мы встрѣтились случайно. Спросите у меня чѣмъ я занимаюсь -- громче и скорѣе. Если вы не перестанете сейчасъ же дрожать и не скажете того что я вамъ приказываю, вы никогда больше не увидите меня.

Она говорила съ безпощадною тиранніей во взглядѣ и голосѣ, неограниченно пользуясь своею властію надъ несчастнымъ созданіемъ. Мистеръ Башвудъ повиновался ей и сдѣлалъ желаемый вопросъ дрожащимъ отъ волненія голосомъ, между тѣмъ какъ глаза его, въ которыхъ отражался страхъ и восторгъ, съ жадностію пожирали ея красоту.

-- Я стараюсь теперь заработать нѣсколько денегъ уроками музыки, сказала она, нарочно возвышая голосъ, чтобы быть услышанною шпіономъ.-- Если вы можете рекомендовать мнѣ ученицъ, мистеръ Башвудъ, вы меня много обяжете.... Были ли вы сегодня въ паркѣ? спросила она, снова понижая голосъ.-- Не былъ ли мистеръ Армадель около мызы? Не выходила ли миссъ Мильрой въ садъ? Нѣтъ? Вы точно въ этомъ увѣрены? Присматривайте же за ними завтра, и послѣ завтра, и каждый день. Они навѣрно сойдутся и помирятся, а я непремѣнно должна, и хочу звать объ этомъ. Тсъ! Спросите у меня теперь о моихъ условіяхъ. Ну чего же вы боитесь? Вѣдь это за мною подсматриваютъ, а не за вами. Говорите громче нежели вы говорили сейчасъ, когда спрашивали меня -- чѣмъ я занимаюсь; громче же, или я не стану довѣрять вамъ болѣе, пойду къ кому-нибудь другому.

Еще разъ мистеръ Башвудъ повиновался.

-- Не сердитесь на меня, пробормоталъ онъ едва внятно, исполнивъ то чего она требовала.-- Мое сердце бьется такъ сильно: вы убьете меня!

-- Бѣдный, милый старикашка! прошептала она ему въ отвѣтъ съ внезапною перемѣной въ обращеніи и съ какою-то насмѣшливою нѣжностью въ голосѣ.-- Зачѣмъ вамъ сердце въ ваши года? Приходите сюда завтра въ этотъ же часъ и разкажите мнѣ все что вы подмѣтите въ большомъ домѣ.... Мои условія -- пять шиллинговъ за урокъ, продолжала она громко;-- мнѣ кажется, это немного, мистеръ Башвудъ; я всегда такъ долго остаюсь за урокомъ, и притомъ, для всѣхъ моихъ ученицъ покупаю ноты за полцѣны.-- Она опять внезапно понизила голосъ и бросила на него сверкающій взглядъ, который привелъ его въ немедленное повиновеніе. Не выпускайте завтра изъ виду мистера Армаделя. Если эта дѣвчонка найдетъ средство говорить съ нимъ, и вы не доведете этого до моего свѣдѣнія, я запугаю васъ до смерти; если же вы сообщите мнѣ это, я поцѣлую васъ! Тсъ! Пожелайте мнѣ добраго вечера и возвращайтесь въ городъ, а я пойду по другой дорогѣ. Вы мнѣ не нужны; я не боюсь шпіона, который прячется за домами; я сумѣю справиться съ нимъ и сама. Прощайтесь же со мной, и я пожму вамъ руку. Прощайтесь громче, и я подарю вамъ цвѣтокъ изъ моего букета.... впрочемъ, въ такомъ только случаѣ, если вы дадите мнѣ обѣщаніе не влюбиться въ него.-- Она снова возвысила свой голосъ.-- Доброй ночи, мистеръ Башвудъ! Не позабудьте же моихъ условій. Пять шиллинговъ за урокъ; урокъ продолжается часъ времени, и сверхъ того, я за полцѣны доставляю ученицамъ ноты, что весьма выгодно, не правда ли?

Она сунула ему въ руку цвѣтокъ, движеніемъ бровей заставила его повиноваться, и въ то же время улыбнулась, чтобы наградить его за повиновеніе. Затѣмъ, снова приподнявъ передъ своего платья, чтобы предохранить его отъ нечистоты дороги, она пошла далѣе, тою граціозною и лѣнивою походкой, какою идетъ обыкновенно кошка, до-сыта насладившись страхомъ напуганной ею мыши.

Оставшись одинъ, мистеръ Башвудъ повернулся къ низкой стѣнѣ лачужки, у которой онъ стоялъ, и облокотившись на нее въ утомленіи, посмотрѣлъ на цвѣтокъ, оставленный въ его рукѣ. Прошедшая жизнь пріучила его переносить бѣдствія и оскорбленія съ тою твердостью, на которую не были бы способны люди болѣе счастливые; но она не приготовила его къ борьбѣ съ сильнѣйшею изъ людскихъ страстей, которая въ первый разъ заговорила въ немъ на закатѣ его печальной жизни, увядшей подъ двойнымъ губительнымъ вліяніемъ супружескаго разочарованія и родительскаго горя: "О, еслибъ я могъ помолодѣть!" пробормоталъ бѣднякъ въ невыразимомъ блаженствѣ, опираясь на стѣну и украдкой прижимая цвѣтокъ къ своимъ засохшимъ, горячимъ губамъ. "Будь мнѣ двадцать лѣтъ, она, быть-можетъ, и полюбила бы меня!" Вдругъ онъ выпрямился и съ какимъ-то безумнымъ страхомъ поглядѣлъ вокругъ себя. "Она велѣла мнѣ идти домой, сказалъ онъ съ испуганнымъ видомъ; для чего же я остаюсь здѣсь?" Онъ поспѣшно пошелъ въ городъ, не оглядываясь назадъ, чтобы не возбудить ея гнѣва, и не замѣчая шпіона, слѣдившаго за нею подъ прикрытіемъ пустыхъ домовъ и кирпичныхъ грудъ.

Бережливо поднимая свое платье, не ускоряя шага, и не обертываясь по сторонамъ, миссъ Гуильтъ плавно и граціозно продолжала подвигаться къ открытому полю. Улица предмѣстій развѣтвлялась въ концѣ на двѣ дорожки, шедшія въ разныхъ направленіяхъ. Съ лѣвой стороны тропинка вилась чрезъ лохматый, низенькій кустарникъ и приводила къ выгону сосѣдней фермы. Съ правой стороны она пролегала черезъ холмистую пустошь и выводила на большую дорогу. Остановившись на одну минуту, какъ бы для размышленія во не оглядываясь назадъ, чтобы не внушить подозрѣнія шпіону, который могъ бы тотчасъ же спрятаться за первою грудой кирпичей, миссъ Гуильтъ прямо пошла черезъ пустошь. "Я поймаю тебя тамъ, сказала она про себя," спокойно смотря на длинную прямую линію пустынной дороги. Разъ выбравъ извѣстную позицію, она встрѣчала всѣ ея затрудненія съ необыкновеннымъ тактомъ и самообладаніемъ. Пройдя около тридцати шаговъ, она уронила свой букетъ; обернувшись чтобы поднять его, она увидала позади себя шпіона и сейчасъ же пошла далѣе, постепенно ускоряя шагъ почти до бѣга. Шпіонъ попалъ въ разставленныя для него сѣти. Видя приближеніе ночи и боясь потерять миссъ Гуильтъ изъ виду, онъ быстрыми шагами сократилъ раздѣлявшее ихъ разстояніе. Гувернантка шла все скорѣе и скорѣе до тѣхъ поръ пока не услышала за собой шаговъ, тогда она остановилась, внезапно повернулась назадъ и лицомъ къ лицу столкнулась съ шпіономъ.

-- Кланяйся отъ меня мистеру Армаделю, сказала она,-- и скажи ему, что я подмѣтила твои продѣлки.

-- Я вовсе не слѣжу за вами, миссъ, возразилъ шпіонъ, озадаченный ея дерзкою откровенностью.

Миссъ Гуильтъ смѣрила его презрительнымъ взглядомъ. То былъ невысокій, щедушный человѣчекъ. Она была гораздо выше и, можетъ-быть, даже сильнѣе его.

-- Долой шляпу, грубіянъ, когда разговариваешь съ дамой, оказала она, и въ ту же минуту шляпа полетѣла черезъ канаву, у которой они стояли.

На этотъ разъ шпіонъ былъ осторожнѣе. Онъ зналъ не хуже самой миссъ Гуильтъ, какъ воспользовалась бы она драгоцѣнными минутами, еслибъ, отвернувшись отъ нея, онъ перешагнулъ черезъ канаву, чтобы поднять свою шляпу.

-- Счастливъ вашъ Богъ, что вы женщина, сказалъ онъ, стоя съ обнаженною головой и грозно посматривая на нее сквозь быстро набѣгавшіе сумерки.

Миссъ Гуильтъ искоса поглядѣла на перспективу дали и различила во мракѣ одинокую фигуру мущины, быстро подвигавшагося въ направленіи къ ней. Другая женщина невольно испугалась бы, замѣтивъ появленіе незнакомаго человѣка въ такой поздній часъ и въ такомъ уединенномъ мѣстѣ. Но миссъ Гуильтъ слишкомъ полагалась на свои чары, чтобы заранѣе не разчитывать въ настоящемъ случаѣ на помощь всякаго мущины, кто бы онъ ни былъ. Еще съ большею самоувѣренностью посмотрѣла она опять на шпіона и во второй разъ презрительно смѣрила его съ головы до ногъ.

-- А не достанетъ ли у меня силъ и тебя самого отправить вслѣдъ за шляпой? сказала она.-- Вотъ я сейчасъ подумаю объ этомъ.

Она сдѣлала еще нѣсколько шаговъ по направленію къ приближавшейся фигурѣ. Шпіонъ не отставалъ отъ нея.

-- Попробуйте, сказалъ онъ дерзко.-- Вы красивая женщина, и я охотно позволю вамъ обнять меня, если вамъ это нравится.

Произнося эти слова, онъ въ первый разъ замѣтилъ приближавшагося незнакомца, и отступивъ немного назадъ, сталъ выжидать. Миссъ Гуильтъ, съ своей стороны, сдѣлала шагъ впередъ и также остановилась въ ожаданіи.

Незнакомецъ шелъ легкою, развязною походкой привычнаго пѣшехода, размахивая палкой и держа на плечахъ дорожный мѣшокъ. Еще нѣсколько шаговъ, и ужь можно было ясно различить лицо его. То былъ выразительный брюнетъ, съ черными запыленными волосами и съ черными глазами, пристально смотрѣвшими впередъ вдоль по дорогѣ.

Миссъ Гуильтъ приблизилась къ нему, въ первый разъ обнаруживъ признаки сильнаго волненія.

-- Неужели, сказала она тихо,-- неужели это въ самомъ дѣлѣ вы?

То былъ дѣйствительно Мидвинтеръ, возвращавшійся въ Торпъ-Амброзъ послѣ двухнедѣльной прогулки по Йоркширскимъ болотамъ.

Онъ остановился и взглянулъ на нее въ нѣмомъ удивленіи. Образъ этой женщины носился въ его воображеніи въ ту минуту какъ сама она нежданно явилась передъ нимъ.

-- Миссъ Гуильтъ! воскликнулъ онъ и машинально протянулъ ей руку.

Она взяла ее и слегка пожала.

-- Я всегда была рада видѣть васъ, сказала она.-- Но еслибы вы знали, какъ особенно рада я вамъ въ настоящую минуту. Смѣю ли я просить васъ, чтобы вы поговорили съ этимъ человѣкомъ? Онъ отъ самаго города не перестаетъ слѣдить за мной и приставать ко мнѣ.

Мидвинтеръ быстро прошелъ; впередъ, не говоря ни слова. Но несмотря на слабый свѣтъ сумерекъ, шпіонъ увидалъ, что къ нему идутъ навстрѣчу, и мгновенно повернувъ назадъ, прыгнулъ черезъ канаву. Прежде чѣмъ Мидвинтеръ успѣлъ пуститься въ погоню, миссъ Гуильтъ остановила его за плечо.

-- Нѣтъ, сказала она.-- Вы не знаете чьи приказанія онъ исполняетъ.

Мидвинтеръ остановился и посмотрѣлъ на нее.

-- Много страннаго произошло съ тѣхъ поръ какъ мы съ вами разстались, продолжала она.-- Я вынуждена была оставить мѣсто, а теперь за мною слѣдитъ наемный шпіонъ. Не спрашивайте, по крайней мѣрѣ теперь, кто лишилъ меня мѣста и кто нанимаетъ шпіона. Я не могу рѣшиться открыть вамъ это до тѣхъ поръ пока не успокоюсь немного. Оставьте этого негодяя. Не можете ли вы проводить меня до моей квартиры?-- вамъ вѣдь это по дорогѣ,-- и.... и нельзя ли мнѣ опереться на вашу руку? Мой небольшой запасъ мужества начинаетъ измѣнять мнѣ.

Она взяла его руку и крѣпко прижалась къ ней. Женщина, мучившая мистера Башвуда и сбросившая шляпу съ головы шпіона, исчезла безъ слѣда. Застѣнчивое, робкое, интересное созданіе отразилось въ ея привлекательной наружности и затрепетало въ правильной симметрической красотѣ всѣхъ ея членовъ. Она приложила платокъ къ глазамъ.

-- Говорятъ, для нужды законъ не писанъ прошептала она едва внятно;-- я обращаюсь съ вами, какъ съ старымъ другомъ, и видитъ Богъ какъ я нуждаюсь въ дружбѣ!

Они направились къ городу. Миссъ Гуильтъ овладѣла своими чувствами, съ трогательною твердостью спрятала платокъ въ карманъ и стала настойчиво распрашивать Мидвинтера о его путешествіи.

-- Ужь я и такъ обременяю васъ собою, сказала она, слегка опираясь на его руку.-- Не стану по крайней мѣрѣ огорчать васъ. Скажите же мнѣ, гдѣ вы были, что вы видѣли. Заинтересуйте меня вашимъ путешествіемъ. Помогите мнѣ уйдти отъ самой себя.

Они дошли наконецъ до скромной, маленькой квартиры, помѣщавшейся въ небольшомъ жалкомъ предмѣстій. Миссъ Гуильтъ вздохнула, и прежде чѣмъ пожать руку Мидвинтеру, сняла перчатку.

-- Я нашла себѣ убѣжище въ этомъ маленькомъ уголкѣ, сказала она просто.-- Здѣсь чисто и спокойно, а я слишкомъ бѣдна чтобы желать или ожидать чего-нибудь лучшаго. Теперь мы, кажется, должны проститься, если только.... Она скромно остановилась и быстро оглянулась кругомъ, чтобы посмотрѣть не слѣдятъ ли за ней.... Если только вы не рѣшитесь зайдти ко мнѣ, чтобъ отдохнуть немного. Я такъ благодарна вамъ, мистеръ Мидвинтеръ. Будетъ ли тутъ что-нибудь дурное, если я предложу вамъ чашку чаю?

Между тѣмъ какъ она говорила, магнетическое прикосновеніе ея руки насквозь пронизывало его. Перемѣны и разлука, вмѣсто того чтобъ ослабить ея власть надъ нимъ, какъ онъ надѣялся, еще болѣе усилили ее. Въ высшей степени чувствительный, въ высшей степени непорочный въ своемъ прошедшемъ, онъ стоялъ теперь, подъ соблазнительнымъ покровомъ ночи, рука объ руку съ первою женщиной, заставившею биться его сердце. Можно ли было вайдти человѣка въ его возрастѣ и въ его положеніи, который рѣшился бы покинуть ее въ эту минуту? Такого человѣка (съ настоящимъ мужскимъ темпераментомъ), конечно, не нашлось бы въ цѣломъ мірѣ. Мидвинтеръ повиновался ей.

Безтолковый, заспанный малый отворилъ имъ дверь. Даже и онъ, въ качествѣ мущины, просіялъ и разцвѣлъ при появленіи миссъ Гуильтъ.

-- Принеси намъ чайникъ, Джонъ, сказала она ласково,-- и еще одну чашку съ блюдцемъ, и дай мнѣ на минуту твой подсвѣчникъ, чтобы зажечь на верху мои свѣчи; больше я ужь не потревожу тебя сегодня.

Джовъ мгновенно очнулся и засуетился.

-- Какое тутъ безпокойство, миссъ, сказалъ онъ съ неловкою любезностью.

Миссъ Гуильтъ, улыбаясь, взяла у него свѣчу.

-- Какъ всѣ добры ко мнѣ! наивно прошептала она Мидвинтеру, вводя его за собой въ маленькую гостиную въ первомъ этажѣ.

Она зажгла свѣчи, и быстро повернувшись къ своему гостю, остановила его при первой попыткѣ освободиться отъ дорожнаго мѣшка.

-- Нѣтъ, сказала она привѣтливо.-- Въ доброе старое время дамы сами обезоруживали своихъ рыцарей. Я также требую права обезоружить моего рыцаря.

Ея проворные пальцы поспѣшно отстегнули ремни и пряжки, и сняли пыльный мѣшокъ съ плечъ Мидвинтера, прежде нежели онъ успѣлъ предупредитъ ее.

Они усѣлись за единственный маленькій столикъ, находившійся въ комнатѣ. Комната была скудно меблирована, но изящная щеголеватость женщины проглядывала въ разстановкѣ нѣсколькихъ жалкихъ украшеній на каминной полкѣ, въ двухъ-трехъ красиво переплетенныхъ томикахъ на шифоньеркѣ, въ цвѣтахъ на столѣ и въ скромной, маленькой рабочей корзинкѣ на окнѣ.

-- Не всѣ женщины -- кокетки, сказала она, снимая шляпку и мантилію и осторожно опуская ихъ на стулъ.-- Я не пойду въ свою комнату, и не стану охорашиваться передъ зеркаломъ. Вы должны довольствоваться мною какова я теперь.

Ея руки граціозно и безъ малѣйшаго шума обращались съ чайнымъ приборомъ. Ея великолѣпные огненные волосы сверкали при блескѣ свѣчи, между тѣмъ какъ она повертывала свою голову то въ ту, то въ другую сторону, отыскивая съ ловкою граціей необходимыя ей вещи. Ходьба придала еще большій блескъ ея румянцу и содѣйствовала быстрой перемѣнѣ выраженія въ ея глазахъ. Когда она думала или слушала, ихъ заволакивало выраженіе очаровательной нѣги; во какъ только она начинала говорить, они загарались проницательнымъ, свѣтлымъ умомъ. Въ каждомъ ея словѣ, въ каждомъ ея движеніи, было что-то говорившее сердцу человѣка, который сидѣлъ съ нею въ эту минуту. Скромная въ обращеніи, въ совершенствѣ усвоившая себѣ всю граціозную сдержанность и утонченность настоящей леди, она обладала всѣми прелестями, услаждающими взоръ и говорящими чувствамъ; въ ея молчаніи былъ какой-то тайный намекъ, въ ея улыбкѣ было что-то чарующее, даже чародѣйское.

-- Вы не разсердитесь на меня, сказала она, внезапно прерывая разговоръ, который такъ настойчиво поддерживала о путешествіи Мидвинтера,-- если я угадаю, что у васъ есть нѣчто на умѣ, чего ни мой чай, ни моя любезность не могутъ заставить васъ позабыть? Неужели мущины такъ же любопытны какъ женщины, и то что васъ теперь занимаетъ касается.... меня!

Мидвинтеръ боролся противъ непреодолимаго желанія смотрѣть на нее и слушать ее.

-- Мнѣ очень хотѣлось бы звать что такое случилось здѣсь въ мое отсутствіе, сказалъ онъ.-- Но во мнѣ еще сильнѣе, миссъ Гуильтъ, желаніе не огорчать васъ разговоромъ о тяжеломъ предметѣ.

Она посмотрѣла на него съ благодарностію.

-- Я только ради васъ самихъ избѣгала этого тяжелаго разговора, сказала она, играя чайною ложечкой по пустому дну чашки.-- Но вѣдь если не я, такъ другіе разкажутъ вамъ объ этомъ, и потому вы должны знать отчего я нахожусь въ этомъ странномъ положеніи, и отчего вы видите меня здѣсь. Прежде всего прошу васъ не забывать объ одномъ, что я ничуть не упрекаю вашего друга, мистера Армаделя, но скорѣе обвиняю людей, которые сдѣлали его своимъ орудіемъ.

Мидвинтеръ вздрогнулъ.

-- Возможно ли, началъ онъ, чтобъ Алланъ былъ причиною?... Онъ остановился и въ молчаливомъ изумленіи посмотрѣлъ на миссъ Гуильтъ.

Она ласково взяла его за руку.

-- Не сердитесь на меня, если я вамъ скажу правду, сказала она. -- Вашъ другъ причиной всего случившагося со мною, хотя совершенно невинно, мистеръ Мидвинтеръ; я въ этомъ твердо увѣрена. Мы съ нимъ оба -- жертвы. Онъ -- жертва своего положенія, въ качествѣ богатѣйшаго жениха въ цѣломъ округѣ; а я -- жертва твердаго намѣренія миссъ Мильрой выйдти за него замужъ.

-- Миссъ Мильрой? повторилъ Мидвинтеръ, все болѣе и болѣе удивленный.-- Но между тѣмъ Алланъ самъ говорилъ мнѣ.... Онъ снова остановился.

-- Онъ говорилъ вамъ, не правда ли, что я составляю предметъ его поклоненія? Бѣдняжка, онъ восхищается всѣми безъ разбору; онъ почти такъ же пустъ какъ эта чашка, сказала миссъ Гуильтъ, съ многозначительною улыбкой заглядывая въ свою чашку. Потомъ она опустила ложечку, вздохнула и снова сдѣлалась серіозною.-- Я виновата лишь въ томъ, продолжала она съ видомъ раскаянія,-- что изъ тщеславія позволила ему ухаживать за собою, не бывъ въ состояніи, съ своей стороны, отвѣтить на это мимолетное чувство. Я умѣю цѣнить его многія превосходныя качества, равно какъ и то блестящее положеніе, которое онъ можетъ предоставить своей женѣ. Но женскому сердцу никто не можетъ указывать, мистеръ Мидвинтеръ.... нѣтъ! даже и счастливый обладатель Торпъ-Амброза, которому повинуются всѣ его окружающіе.

Высказавъ эти великодушныя чувства, она посмотрѣла прямо въ лицо Мидвинтеру. Онъ потупился передъ ея взглядомъ, и по его смуглому лицу разлилась краска. Ея равнодушіе къ Аллану, въ которомъ она открыто созналась ему, заставило радостно забиться его сердце. Въ первый разъ, со времени своего знакомства съ Алланомъ, интересы ихъ становились вполнѣ враждебными другъ другу.

-- Я виновата была лишь въ томъ, что изъ тщеславія позволила мистеру Армаделю ухаживать за собою, продолжала миссъ Гуильтъ.-- Но еслибы между мною и моею воспитанницей была хоть малѣйшая частица откровенности, я легко увѣрила бы ее, что она можетъ, если только сумѣетъ, сдѣлаться мистрисъ Армадель, не опасаясь съ моей стороны ни малѣйшаго соперничества. Но миссъ Мильрой не взлюбила меня съ перваго взгляда. Она вывела свои собственныя ревнивыя заключенія изъ легкомысленнаго ухаживанья за мною мистера Армаделя. Она нашла нужнымъ для своихъ собственныхъ интересовъ лишить меня его добраго мнѣнія, и по всей вѣроятности, пріобрѣла содѣйствіе своей матери. У мистрисъ Мильрой были также свои причины (о которыхъ мнѣ даже совѣстно упоминать вамъ), чтобы выгнать меня изъ своего дома. Какъ бы то ни было, заговоръ удался. Я была вынуждена, при содѣйствіи мистера Армаделя, оставить свое мѣсто въ домѣ майора. Не сердитесь, мистеръ Мидвинтеръ. Не торопитесь вашимъ приговоромъ! Вѣроятно, въ миссъ Мильрой есть много хорошихъ качествъ, хотя мнѣ и не удалось открыть ихъ; опять-таки увѣряю васъ, что я не виню мистера Армаделя, а виню только людей, которымъ онъ служитъ орудіемъ.

-- Но какимъ образомъ? Какъ можетъ онъ быть орудіемъ кого-либо изъ вашихъ враговъ? спросилъ Мидвинтеръ.-- Прошу васъ, извините мое безпокойство, миссъ Гуильтъ; но доброе имя Аллана мнѣ такъ же дорого какъ и мое собственное.

Глаза миссъ Гуильтъ снова устремились на него, а ея сердце наивно предалось порывамъ веудержимаго восторга.

-- Какъ восхищаетъ меня ваша горячность! сказала она.-- Какъ нравится мнѣ ваше безпокойство о другѣ! О, еслибы женщины могли быть такъ дружны между собою! О, вы счастливые, счастливые мущины!... Ея голосъ задрожалъ, и пустая чашка третій разъ сосредоточила на себѣ ея вниманіе.-- Я отдала бы всю свою ничтожвую красоту, сказала она,-- чтобы найдти такого друга, какого мистеръ Армадель нашелъ въ васъ. Но я никогда не найду его, мистеръ Мидвинтеръ, никогда. Вернемтесь же къ тому о чемъ мы говорили. Чтобъ объяснить вамъ, какимъ образомъ другъ вашъ замѣшанъ въ моихъ несчастіяхъ, я должна прежде разказать вамъ о самой себѣ. Я, подобно многимъ другимъ гувернанткамъ, была жертвою печальныхъ семейныхъ обстоятельствъ. Можетъ-быть, это и слабость съ моей стороны, во мнѣ трудно говорить о нихъ при постороннихъ людяхъ. Это-то нежеланіе говорить о моемъ семействѣ и о моихъ родственникахъ подвергается, при зависимости моего положенія, самымъ ложнымъ истолкованіямъ. Но скажите, не вредитъ ли мнѣ это и въ вашихъ глазахъ, мистеръ Мидвинтеръ?

-- Сохрани Богъ! сказалъ Мидвинтеръ съ жаромъ.-- Нѣтъ въ мірѣ человѣка, продолжалъ онъ, думая о своихъ собственныхъ семейныхъ несчастіяхъ,-- который имѣлъ бы такъ много причинъ понимать и уважать ваше молчаніе, сколько имѣю я.

Миссъ Гуильтъ порывисто схватила его руку.

-- О, сказала она,-- я чувствовала это съ той самой минуты какъ увидала васъ. Я догадалась, что и вы также страдали, что и у васъ было также горе, которое вы считаете священнымъ. Странная, непостижимая симпатія! Я вѣрю въ месмеризмъ, а вы?... Она вдругъ опомнилась и вздрогнула.-- О, что я сдѣлала? Что должны вы подумать обо мнѣ? воскликнула она въ ту минуту, какъ поддавшись магнетическому вліянію ея прикосновенія, и забывая все на свѣтѣ, кромѣ горячей руки, лежавшей на его рукѣ, онъ нагнулся и поцѣловалъ эту руку.-- Пощадите меня! сказала она едва внятно, чувствуя жгучее прикосновеніе его губъ.-- Я такъ одинока, я совершенно въ вашей волѣ.

Онъ отвернулся отъ нея, закрылъ лицо руками и задрожалъ. Покамѣстъ лицо его было скрыто отъ нея, она взглянула на него украдкою съ удивленіемъ и участіемъ.

"Какъ онъ любитъ меня! подумала она. Но было ли когда-нибудь время, когда и я могла бы полюбить его?"

Въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ молчаніе не нарушалось. Онъ повиновался ея призыву въ такой мѣрѣ какъ она даже не разчитывала и не ожидала: онъ совсѣмъ уже избѣгалъ смотрѣть на нее и говорить съ нею.

-- Продолжать ли мнѣ мой разказъ? спросила она.-- Не нужно ли намъ обоимъ кое-что забыть и простить?

Вѣчная страсть женщины къ каждому проявленію чувства въ мущинѣ, не выходящаго изъ надлежащихъ границъ личнаго уваженія, вызвала на ея уста очаровательную улыбку. Она задумчиво посмотрѣла на свое платье и съ легкимъ трепетнымъ вздохомъ смахнула крошку хлѣба съ колѣнъ.

-- Я уже говорила вамъ, продолжала она,-- какъ не люблю упоминать при постороннихъ людяхъ о моей печальной семейной исторіи. Такимъ-то образомъ, какъ открылось въ послѣдствіи, я и навлекла на себя злобу и подозрѣніе миссъ Мильрой. По ея наущенію.-- я въ этомъ твердо увѣрена,-- сдѣланъ былъ тайный запросъ моей рекомендательвицѣ. Но къ моему величайшему сожалѣвію, я должна сказать вамъ, что этимъ не все еще кончилось. Съ помощью какихъ-то тайныхъ, совершенно неизвѣстныхъ для меня ухищреній, простодушный мистеръ Армадель былъ введенъ въ обманъ, и когда недоброжелатели мои нашли нужнымъ тайно обратиться къ моей лондонской рекомендательвицѣ, исполнителемъ этого порученія выбранъ былъ вашъ другъ -- мистеръ Армадель.

Мидвинтеръ внезапно всталъ съ своего стула и посмотрѣлъ на нее. Какъ ни велико было производимое ею обаяніе, это обаяніе уступило мѣсто нѣмому изумленію, какъ скоро уста ея раскрыли ему весь ходъ дѣла. Онъ посмотрѣлъ на нее и снова сѣлъ какъ потерянный, не сказавъ ни слова.

-- Вспомните какъ онъ безхарактеренъ, кротко сказала миссъ Гуильтъ,-- и будьте къ нему снисходительны, подобно мнѣ. Онъ не нашелъ мою рекомендательницу по данному ему адресу, и этотъ пустой случай, Богъ вѣсть почему, возбудилъ его подозрѣніе. Какъ бы то ни было, онъ остался въ Лондонѣ. Что онъ тамъ дѣлалъ, мнѣ неизвѣстно. Я была совершенно какъ въ потемкахъ; я ничего не знала, никого не подозрѣвала; я была настолько счастлива въ маленькомъ кругу моихъ обыденныхъ обязанностей, насколько можно было чувствовать себя счастливою съ воспитанницей, расположеніе которой мнѣ не удалось пріобрѣсти, какъ вдругъ однажды утромъ, къ моему неописанному удивленію, майоръ Мильрой показываетъ мнѣ переписку, происшедшую между нимъ и мистеромъ Армаделемъ. Онъ говорилъ со мною въ присутствіи своей жены. Жалкое созданіе, я не обвиняю ее: такой недугъ, какимъ она страдаетъ, оправдываетъ все. Мнѣ хотѣлось бы дать вамъ нѣкоторое понятіе объ этой перепискѣ между майоромъ Мильроемъ и мистеромъ Армаделемъ; но моя голова не болѣе какъ слабая голова женщины, и притомъ, я была въ то время очень смущена и разстроена. Я могу вамъ сказать только, что мистеръ Армадель счелъ за нужное сохранить втайнѣ свои лондонскія похожденія, несмотря на то что это молчаніе бросало тѣнь на мою репутацію. Майоръ выказалъ мнѣ много расположенія; его довѣріе ко мнѣ осталось непоколебимымъ; но могло ли одно его довѣріе защитить меня отъ подозрѣній его жены и недоброжелательства его дочери? О, какъ жестоки могутъ быть женщины другъ къ другу! О, какое униженіе, еслибы мущины знали нѣкоторыхъ изъ васъ въ ихъ настоящемъ свѣтѣ! Что могла я сдѣлать? Я не могла защищаться противъ голословныхъ обвиненій; во и оставаться на своемъ мѣстѣ, послѣ такого позора, мнѣ было невозможно. Моя гордость (Боже мой, я воспитана была какъ леди, и во мнѣ до сихъ поръ не притупились еще благородныя чувства!),-- моя гордость одержала верхъ, и я отказалась отъ своего мѣста. Не огорчайтесь этимъ, мистеръ Мидвинтеръ. Въ этой печальной картинѣ есть и своя свѣтлая сторона. Всѣ здѣшнія дамы осыпали меня ласками; я имѣю надежду найдти себѣ ученицъ, и избавлена отъ униженія возвращаться къ моимъ родственникамъ и быть имъ въ тягость. Я могу пожаловаться лишь на одно, и мнѣ кажется, эта жалоба справедлива. Вотъ уже нѣсколько дней какъ мистеръ Армадель вернулся въ Торпъ-Амброзъ. Я умоляла его письменно дать мнѣ возможность повидаться съ нимъ, чтобъ узнать въ чемъ состоятъ его ужасныя подозрѣнія на мой счетъ и позволить мнѣ оправдаться въ его глазахъ. И что же, повѣрите ли вы этому? Онъ отказался принять меня, дѣйствуя, конечно, подъ вліяніемъ другихъ людей, въ чемъ я не сомнѣваюсь. Не правда ли, это было жестоко? Но онъ продолжаетъ обращаться со мною еще съ большею жестокостью; онъ не перестаетъ подозрѣвать меня; онъ подвергаетъ меня тайному наблюденію. О, мистеръ Мидвинтеръ, не возненавидьте меня за то что я скажу вамъ истину, которую вы должны знать! Мой преслѣдователь, котораго вы сейчасъ видѣли, ни болѣе, ни менѣе какъ шпіонъ, подкупленный мистеромъ Армаделемъ.

Мидвинтеръ опять вскочилъ съ своего мѣста, и на этотъ разъ толпившіяся въ головѣ его мысли нашли себѣ выраженіе въ словахъ.

-- Я не могу, я не хочу вѣрить этому! воскликнулъ онъ съ негодованіемъ.-- Если этотъ человѣкъ сказалъ вамъ такую вещь, то онъ солгалъ. Простите меня, миссъ Гуильтъ; отъ всего сердца прошу васъ, простите меня. Ради Бога, не думайте, чтобъ я не довѣрялъ вамъ; я говорю только, что тутъ кроется какая-нибудь ужасная ошибка. Признаюсь, я не понялъ хорошенько всего что вы говорили мнѣ. Но эту послѣднюю безчестную низость, въ которой вы подозрѣваете Аллана, я хорошо понимаю. Клянусь вамъ, что онъ неспособенъ на это! Вѣроятно, какой-нибудь мерзавецъ воспользовался его простодушіемъ и употребилъ во зло его имя. Я это докажу вамъ, если только вы дадите мнѣ время. Позвольте мнѣ проститься съ вами сейчасъ же и разомъ объяснить все дѣло. Я не могу быть спокойнымъ; я не могу переносить этой мысли; я не могу даже наслаждаться вашимъ присутствіемъ. О, сказалъ онъ съ страстнымъ порывомъ, послѣ того что вы сейчасъ сказали, я увѣренъ, что вы сочувствуете маѣ.... я самъ такъ много сочувствую вамъ!

Онъ остановился въ смущеніи. Глаза миссъ Гуильтъ были снова устремлены на него, и ея рука снова прокралась въ его руку.

-- Вы -- великодушнѣйшій изъ людей, сказала она нѣжно; -- я готова вѣрить всему чему вы прикажете мнѣ вѣрить. Идите, прибавила она шепотомъ, внезапно отворачиваясь отъ него и выпуская его руку.-- Ради себя и меня, идите.

Сердце его сильно билось; онъ посмотрѣлъ какъ она опустилась на стулъ и поднесла платокъ къ глазамъ. Съ минуту онъ колебался, но потомъ, схвативъ свой дорожный мѣшокъ, поспѣшно вышелъ изъ комнаты, не простившись съ нею ни взглядомъ, ни словомъ.

Когда дверь затворилась за нимъ, она встала. Неожиданная перемѣна совершилась въ ея лицѣ, какъ скоро она осталась одна. Краска сбѣжала съ ея щекъ; глаза утратили всю прелесть выраженія; лицо исказилось безмолвнымъ отчаяніемъ. "Обманывать его -- это даже постыднѣе тѣхъ сдѣлокъ, на которыя я до сихъ поръ рѣшалась, сказала она." Походивъ нѣсколько минутъ по комнатѣ, она въ утомленіи остановилась передъ зеркаломъ, висѣвшимъ надъ каминомъ. "Странное созданіе!" прошептала она, облокачиваясь на каминную полку и томно обращаясь къ своему собственному отраженію. "Неужели у тебя еще есть совѣсть? И неужели этотъ юноша пробудилъ ее?"

Лицо, отражавшееся въ зеркалѣ, стало медленно измѣняться. Краска снова разлилась по щекамъ, въ глазахъ возобновилось выраженіе очаровательной нѣги. Губы слегка раскрылись, и учащенное дыханіе помутило блестящую поверхвость стекла. Послѣ минутнаго самозабвенія она отскочила отъ него въ ужасѣ. "Что я дѣлаю?" спросила она себя съ какимъ-то паническимъ страхомъ и удивленіемъ. "Неужели я настолько безумна, чтобы думать о немъ такъ какъ я думаю?" Она захохотала и однимъ взмахомъ руки безпечно открыла свой пюпитръ, лежавшій на столѣ. "Ужь давно не говорила я съ тетушкой Іезавелью," сказала она, и принялась писать къ мистрисъ Олъдершо.

"Я встрѣтилась сегодня съ мистеромъ Мидвинтеромъ, начала она, при весьма счастливыхъ обстоятельствахъ, и, конечно, не преминула воспользоваться этимъ удобнымъ случаемъ. Онъ сію минуту отправился отъ меня къ своему другу, мистеру Армаделю, и завтра нужно ожидать чего-нибудь изъ двухъ: если между ними не произойдетъ ссоры, то двери Торпъ-Амброза снова откроются для меня, по ходатайству мистера Мидвинтера. Если же они поссорятся, то злополучною причиной этой ссоры будетъ миссъ Гуильтъ, и тогда она сама проберется въ Торпъ-Амброзъ, съ чисто-христіанскою цѣлью примирить двухъ друзей."

На слѣдующей фразѣ она остановилась; написавъ первыя два-три слова, она снова вычеркнула ихъ, и своенравно изорвавъ письмо въ клочки, бросила перо на другой конецъ комнаты. Потомъ быстро повернувшись на стулѣ, крѣпко стиснувъ зубами свой носовой платокъ, и безпокойно стуча ногою по ковру, она посмотрѣла на то мѣсто, которое за нѣсколько минутъ передъ тѣмъ занималъ Мидвинтеръ. "При всей твоей молодости, подумала она, живо представляя себѣ его образъ,-- въ твоемъ прошедшемъ вѣрно случилось что-нибудь особенное. Я хочу, я должна узнать это, и узнаю."

Бой часовъ вывелъ ее изъ задумчивости. Она вздохнула, и снова подошедъ къ зеркалу, лѣниво разстегнула застежки своего платья, лѣниво вынула запонки изъ шемизетки и лѣниво положила ихъ на каминъ. Потомъ распустивъ волосы, и собравъ ихъ назадъ въ одну густую волнистую массу, она безпечно посмотрѣла въ зеркало на отразившуюся красоту своихъ обнаженныхъ плечъ и груди. "Что еслибъ онъ увидалъ меня теперь," подумала она. Вернувшись къ столу, она опять вздохнула, одну свѣчу задула, а другую взяла въ руки. "Мидвинтеръ!" сказала она, задумчиво проходя черезъ створчатыя двери гостиной въ свою спальню. "Начать съ того что я не вѣрю въ его имя."

Было уже очень поздно, когда Мидвинтеръ подошелъ къ большому дому.

Несмотря на то что этотъ путь былъ хорошо извѣстенъ ему, онъ сбился съ дороги. Приключенія вечера, свиданіе съ миссъ Гуильтъ, послѣ двухнедѣльнаго одинокаго мечтанія о ней; странная перемѣна, происшедшая въ ея положеніи съ тѣхъ поръ какъ они не видались, и непостижимое участіе въ этомъ Аллана -- произвели въ его умѣ страшный хаосъ. Мракъ пасмурной ночи еще болѣе увеличивалъ его смятеніе. Онъ не узналъ даже знакомыхъ ему воротъ Торпъ-Амброза, и самъ не могъ понять, какимъ образомъ онъ дошелъ до мѣста.

Въ окнахъ фасада огни были погашены, а двери уже заперты на ночь. Мидвинтеръ пошелъ кругомъ; но по мѣрѣ того какъ онъ подвигался впередъ, до него долеталъ звукъ мужскихъ голосовъ: скоро онъ узналъ голоса старшаго и втораго слуги, и услыхалъ, что предметомъ ихъ разговора былъ мистеръ Армадель.

-- Я готовъ прозакладывать тебѣ полкроны, если его не выгонятъ отсюда не далѣе какъ черезъ недѣлю, сказалъ старшій слуга.

-- Вотъ еще! отвѣчалъ второй.-- Его не такъ-то легко выгнать, какъ ты думаешь.

-- Будто не легко? возразилъ первый.-- Да его забросаютъ грязью, если онъ останется здѣсь. Повторяю тебѣ, что ему мало показалось той каши, которую уже заварилъ, и я навѣрное знаю, что онъ приставилъ къ гувернанткѣ шпіона.

При этихъ словахъ Мидвинтеръ машинально остановился, прежде чѣмъ повернуть за уголъ дома. Сомнѣніе въ успѣхѣ задуманнаго имъ объясненія съ Алланомъ охватило его внезапнымъ холодомъ. Громъ публичнаго скандала есть такая сила, которая дѣйствуетъ наперекоръ обыкновеннымъ законамъ акустики. Сила его состоитъ не въ сосредоточеніи звука, а въ его продолжительности. Отъ перваго залпа еще можно зажать уши: но отголосокъ его неотразимъ. Когда Мидвинтеръ возвращался домой, у него было одно желаніе -- найдти Аллана еще не спящимъ и объясниться съ нимъ немедленно. Теперь ему хотѣлось выиграть какъ-нибудь время, чтобы заглушить свои новыя предчувствія, и онъ боялся лишь одного -- чтобы не застать своего друга бодрствующимъ. Зайдя за уголъ дома, онъ внезапно явился передъ слугами, которые курили трубки въ заднемъ саду. Едва пришедъ въ себя отъ удивленія, они изъявили готовность пойдти разбудить своего господина. По ихъ словамъ, Алланъ, потерявъ всякую надежду видѣть Мидвинтера въ этотъ вечеръ, легъ въ постель съ полчаса тому назадъ.

-- Мистеръ Армадель особенно наказывалъ мнѣ, сэръ, чтобъ ему тотчасъ же доложить, когда вы вернетесь, сказалъ старшій служитель.

-- А я, съ своей стороны, особенно настаиваю на томъ, чтобъ его не тревожили, возразилъ Мидвинтеръ.

Слуги въ удивленіи переглянулись между собою, когда онъ взялъ свѣчу и ушелъ въ свою комнату.

VIII. Она становится между ними.

Въ домашнемъ обиходѣ торпъ-амброзской жизни не было назначенныхъ часовъ. Непостоянный во всѣхъ своихъ привычкахъ, Алланъ (за исключеніемъ обѣденнаго часа) ни днемъ, ни ночью не приноравливался ни къ какому установленному порядку. Онъ вставалъ и ложился спать когда ему хотѣлось, нисколько не соображаясь со временемъ. Слугамъ воспрещено было безпокоить его, а мистрисъ Грипперъ всегда готова была импровизировать ему завтракъ съ той минуты какъ впервые разводился огонь на кухнѣ, и вплоть до того времени когда часы били двѣнадцать.

На другой день послѣ своего возвращенія, около девяти часовъ утра, Мидвинтеръ постучался въ дверь Аллана; но войдя въ комнату, нашелъ ее пустою. Освѣдомившись у слуги, онъ узналъ, что Алланъ всталъ въ это утро не дождавшись своего камердинера, и что горячую воду приносила ему одна изъ горничныхъ, которая тогда еще ничего не знала о возвращеніи Мидвинтера. Никто не встрѣтился съ хозяиномъ дома ни на лѣстницѣ, ни въ сѣняхъ; никто не слыхалъ его обычнаго звонка передъ завтракомъ. Короче сказать, никто ничего не зналъ о немъ, кромѣ того что было ясно для всѣхъ, а именно, что онъ исчезъ изъ дома.

Мидвинтеръ пошелъ на большой подъѣздъ. Онъ остановился въ раздумьи на верху лѣстницы, размышляя о томъ въ какую сторону направить ему свои поиски.

Неожиданное отсутствіе Аллана еще болѣе увеличило тѣ тревожныя ощущенія, которыя тяготили его душу. Онъ находился именно въ томъ настроеніи духа, когда малѣйшіе пустяки раздражаютъ человѣка, и наоборотъ, какая-нибудь мечта способна развеселить его.

Небо было пасмурно, вѣтеръ порывисто дулъ съ юга, и для опытнаго глаза неминуемо грозилъ дождь.

Между тѣмъ какъ Мидвинтеръ еще колебался, внизу по дорогѣ проѣхалъ одинъ изъ конюховъ. Мидвинтеръ обратился къ нему съ вопросомъ, и оказалось, что конюхъ гораздо больше зналъ о дѣйствіяхъ Аллана нежели домашняя прислуга. Онъ видѣлъ уже болѣе часа тому назадъ, какъ Алланъ прошелъ мимо конюшенъ съ букетомъ въ рукѣ и отправился заднимъ ходомъ въ паркъ.

Съ букетомъ въ рукѣ? Этотъ букетъ страшно озадачивалъ Мидвинтера, въ то время какъ онъ шелъ вокругъ дома, въ надеждѣ встрѣтить Аллана.

-- Что бы значилъ этотъ букетъ? спрашивалъ онъ самъ себя съ непонятнымъ раздраженіемъ, сердито отталкивая камень, попавшійся ему подъ ногу.

Отвѣтъ былъ весьма простъ: Алланъ, по обыкновенію, увлекся своими чувствами. Единственное пріятное впечатлѣніе, вынесенное имъ изъ свиданія съ Педгифтомъ Старшимъ, было впечатлѣніе разказа о встрѣчѣ и разговорѣ послѣдняго съ Нелли въ паркѣ. Безпокойство майорской дочки о томъ чтобъ Алланъ не заподозрилъ ея поступковъ, придало ей неизъяснимую прелесть въ его глазахъ -- прелесть единственнаго существа во всемъ околоткѣ, хотя сколько-нибудь дорожившаго его добрымъ мнѣніемъ.

Живо чувствуя свое общественное одиночество, особенно въ настоящую минуту, когда не было при немъ Мидвинтера, съ которымъ можно было бы побесѣдовать въ этомъ пустомъ домѣ; томясь и сгарая отъ нетерпѣнія услышать ласковое слово, встрѣтить дружескій взглядъ, онъ сталъ все тоскливѣе и тоскливѣе задумываться о молодомъ, веселомъ лицѣ, съ которымъ связывались для него воспоминанія о счастливѣйшихъ дняхъ его жизни въ Торпъ-Амброзѣ. Замѣтить въ себѣ такое чувство значило для Аллана и дѣйствовать подъ его вліяніемъ, самымъ опрометчивымъ образомъ и не помышляя о послѣдствіяхъ. Еще наканунѣ этого дня утромъ онъ ходилъ съ букетомъ въ рукѣ отыскивать Нелли, не отдавая себѣ отчета въ томъ что онъ сказалъ бы ей, еслибъ они встрѣтились; но не найдя ея на мѣстѣ обыкновенныхъ ея прогулокъ, онъ съ характеристическою настойчивостью повторилъ тотъ же маневръ и на другое утро, только увеличивъ на этотъ разъ величину букета. Еще ничего не зная о возвращеніи своего друга, онъ бродилъ въ настоящую минуту въ нѣкоторомъ разстояніи отъ дома, напрасно разыскивая Нелли въ той части парка, куда онъ до сихъ поръ еще не заглядывалъ.

Между тѣмъ Мидвинтеръ, пройдя нѣсколько сотъ шаговъ за конюшню и не встрѣтивъ Аллана, вернулся назадъ и сталъ поджидать своего друга, прохаживаясь взадъ и впередъ по небольшой лужайкѣ позади дома.

Отъ времени до времени онъ разсѣянно посматривалъ на комнату, которую нѣкогда занимала мистрисъ Армадель, и которую теперь, благодаря его вмѣшательству, постоянно занималъ ея сынъ. Эта самая комната, съ статуэткой на пьедесталѣ и съ французскимъ окномъ въ садъ, напомнила ему нѣкогда второе видѣніе сна. Тѣнь мущины, которую Алланъ видѣлъ насупротивъ себя у высокаго окна; видъ на лужайку и цвѣтникъ; стукъ дождя въ оконную раму; движеніе руки тѣни и послѣдовавшее за этимъ паденіе статуи, разбившейся въ дребезги: всѣ эти грезы, столь живо запечатлѣвшіяся нѣкогда въ его памяти, заслонялись теперь позднѣйшими воспоминаніями и постоянно блѣднѣли и стушовывались въ темной дали прошедшаго. Онъ нѣсколько разъ прошелся теперь взадъ и впередъ по этой комнатѣ въ своемъ настоящемъ тревожномъ одиночествѣ, ни разу не вспомнивъ ни о лодкѣ, уносимой волнами при лунномъ сіяніи, ни о своемъ ночномъ заключеніи на разбитомъ кораблѣ.

Около десяти часовъ знакомый звукъ Алланова голоса внезапно раздался вблизи конюшни, а черезъ минуту и самъ Алланъ показался въ саду. Его вторичные утренніе поиски за Нелли, повидимому, кончились вторичною неудачей. Онъ все еще держалъ букетъ въ рукѣ и наконецъ рѣшился подарить его одному изъ ребятишекъ кучера.

Первымъ движеніемъ Мидвинтера было броситься къ конюшнѣ навстрѣчу Аллану, вторымъ -- остановиться. Сознавая, что его положеніе относительно друга было уже далеко не то что прежде, благодаря вмѣшательству миссъ Гуильтъ, онъ вдругъ почувствовалъ при первомъ взглядѣ на Аллана внезапное недовѣріе къ вліянію гувернантки, а это недовѣріе почти равнялось недовѣрію къ самому себѣ. Онъ возвращался въ Торпъ-Амброзъ съ твердою рѣшимостью сознаться Аллану въ своей страсти и выпросить у него новый, болѣе продолжительный отпускъ для выполненія той жертвы, которую онъ хотѣлъ принести счастію друга. Что же сталось теперь съ этою рѣшимостью? Открытіе перемѣнъ, происшедшихъ въ положеніи миссъ Гуильтъ, и ея собственное признаніе, что она не любитъ Аллана, разсѣяли эту рѣшимость по вѣтру. Слова, которыми онъ встрѣтилъ бы своего друга, еслибы ничего не случилось съ нимъ на возвратномъ пути домой, теперь уже не шли ему на умъ. Сознавая это, онъ остановился, и по инстинктивной преданности къ Аллану, настойчиво старался освободиться отъ вліянія миссъ Гуильтъ.

Развязавшись съ своимъ безполезнымъ букетомъ, Алланъ направился къ саду, и вошедъ въ него, бросился къ Мидвинтеру съ громкимъ крикомъ удивленія и восторга.

-- Во снѣ это, или на яву? воскликнулъ онъ съ увлеченіемъ, хватая своего друга за обѣ руки.-- Ахъ, дружище, дружище! Что вы изъ земли что ли выросли, или съ неба упали?

Алланъ до тѣхъ поръ ничего не хотѣлъ говорить о себѣ, покамѣстъ Мидвинтеръ не объяснилъ ему всѣ подробности своего таинственнаго и неожиданнаго появленія. Когда же самъ Алланъ собрался наконецъ говорить, онъ печально покачалъ головой, и умѣривъ громкую, откровенную интонацію своего голоса, недовѣрчиво оглянулся кругомъ, чтобы посмотрѣть не подслушиваютъ ли ихъ по близости слуги.

-- Съ тѣхъ поръ какъ вы ушли отсюда и покинули меня, сказалъ Алланъ,-- я научился быть осторожнымъ. Ахъ, дружище, вы не можете представить себѣ что случилось, и въ какомъ ужасномъ затрудненіи нахожусь я въ настоящую минуту.

-- Вы ошибаетесь, Алланъ. Я знаю объ этомъ больше нежели вы предполагаете.

-- Какъ! вы знаете о моей ужасной исторіи съ миссъ Гуильтъ? о моей ссорѣ съ майоромъ? объ адскихъ сплетняхъ всего сосѣдства?

-- Да, возразилъ Мидвинтеръ спокойно,-- я слышалъ обо всемъ этомъ.

-- Боже праведный! Но какимъ образомъ? Развѣ вы останавливались въ Торпъ-Амброзѣ на возвратномъ пути сюда? Или заходили въ кофейную? Или встрѣтились съ Педгифтомъ? Или, быть-можетъ, познакомились въ библіотекѣ съ тѣмъ что зовется здѣсь свободою печати?

Готовясь отвѣчать, Мидвинтеръ взглянулъ на небо. Тучи незамѣтно собрались надъ ихъ головами, и первыя капли дождя стали падать на землю.

-- Войдемте лучше сюда, сказалъ Алланъ.-- Мы отправимся наверхъ завтракать вотъ этою дорогой.-- И онъ ввелъ Мидвинтера черезъ открытое французское окно въ свою собственную гостиную. Вѣтеръ дулъ въ эту сторону дома и дождь хлесталъ имъ вслѣдъ. Мидвинтеръ, шедшій позади, обернулся и закрылъ окно.

Алланъ слишкомъ нетерпѣливо ждалъ отвѣта чтобы могъ тотчасъ же идти наверхъ, въ столовую. Онъ остановился у окна и прибавилъ еще два вопроса къ тѣмъ, которые были сдѣланы имъ прежде.

-- Гдѣ могли вы слышать обо мнѣ и о миссъ Гуильтъ? спросилъ онъ.-- Кто разказалъ вамъ это?

-- Сама миссъ Гуильтъ, возразилъ Мидвинтеръ серіозно.

Какъ только онъ произнесъ имя гувернантки, обращеніе Аллана мгновенно перемѣнилось.

-- Я желалъ бы лучше, сказалъ онъ,-- чтобы сначала вы выслушали мой разказъ. Гдѣ же встрѣтились вы съ миссъ Гуильтъ?

Наступила минутная пауза. Оба молча стояли у окна, поглощенные интересомъ минуты. Оба позабыли, что собирались идти наверхъ, въ столовую.

-- Прежде нежели отвѣчать вамъ, сказалъ Мидвинтеръ немного принужденно,-- я съ своей стороны хочу предложить вамъ одинъ вопросъ, Алланъ. Правда ли, будто вы были до нѣкоторой степени причиной удаленія миссъ Гуильтъ изъ дома майора?

Наступила другая пауза. Волненіе, проявившееся въ манерахъ Аллана, стадо замѣтно увеличиваться.

-- Это длинная исторія, началъ онъ.-- Меня обманули, Мидвинтеръ. Я былъ вовлеченъ въ обманъ одною особой, которая.... не могу удержаться чтобы не сказать вамъ этого.... разными ухищреніями заставила меня обѣщать и сдѣлать то чего мнѣ никакъ не слѣдовало ни обѣщать, ни дѣлать. Вамъ я конечно могу разказать все, не нарушая даннаго мною слова. Неправда ли, вѣдь я могу разчитывать на вашу скромность? Вы никогда и никому не разкажете объ этомъ, да?

-- Постойте! сказалъ Мидвинтеръ.-- Не ввѣряйте мнѣ никакихъ тайнъ, которыя не принадлежатъ исключительно вамъ однимъ. Если вы дали слово, то не нарушайте его даже для такого близкаго друга какъ я.-- Онъ тихо и ласково положилъ свою руку на плечо Аллана.-- Я не могу не замѣтить, что встревожилъ васъ немного, продолжалъ онъ.-- Я не могу не замѣтить, что на мой вопросъ не такъ легко отвѣчать, какъ я сначала надѣялся и предполагалъ. Не подождать ли намъ немного? Не пойдти ли вамъ прежде наверхъ позавтракать?

Аллану слишкомъ хотѣлось оправдать свое поведеніе передъ другомъ, чтобъ онъ могъ обратить вниманіе на предложеніе Мидвинтера. Не отходя отъ окна, онъ принялся говорить съ жаромъ.

-- Этотъ вопросъ вовсе незатруднителенъ, сказалъ Алланъ.-- Только... и онъ остановился.-- Только для разрѣшенія его нужно то на что я далеко не мастеръ: нужно объясненіе.

-- Не думаете ли вы, спросилъ Мидвинтеръ еще серіознѣе, но съ прежнею кротостію,-- что вамъ нужно сперва оправдаться, а потомъ уже отвѣчать на мой вопросъ?

-- Именно такъ! сказалъ Алланъ вздыхая свободнѣе.-- Вы, по обыкновенію попали на настоящую мысль.

Лицо Мидвинтера впервые омрачилось.

-- Мнѣ больно слышать это, сказалъ онъ, понизивъ голосъ и устремивъ глаза на землю.

Дождь становился все крупнѣе и крупнѣе. Вѣтеръ гналъ его изъ сада прямо на закрытыя окна комнатъ, и скоро дождевыя капли громко забарабанили по стеклу.

-- Вамъ больно слышать это! повторилъ Алланъ.-- Но вы еще не слыхали подробностей, дружище. Дайте мнѣ сначала разъяснить вамъ все.

-- Да вѣдь вы не мастеръ на объясненія, сказалъ Мидвинтеръ, повторяя собственныя слова Аллана.-- Такъ не становитесь лучше въ невыгодное для себя положеніе. Не объясняйте ничего.

Алланъ посмотрѣлъ на него въ молчаливомъ смущеніи и удивленіи.

-- Вы -- мой другъ, мой лучшій, мой дорогой другъ, продолжалъ Мидвинтеръ.-- Я не могу допустить мысли чтобы вы стали оправдываться передо мною, какъ будто я вашъ судья, или какъ будто я сомнѣваюсь въ васъ.-- Говоря это, онъ опять искренно и ласково взглянулъ на Аллана.-- И къ тому же, снова началъ онъ,-- при небольшомъ усиліи памяти, мнѣ кажется, я въ состояніи буду заранѣе угадать ваше объясненіе. Передъ моимъ уходомъ отсюда мы толковали съ вами объ одномъ щекотливомъ вопросѣ, который вы намѣревались предложить майору Мильрою. Мнѣ помнится, я предостерегалъ васъ тогда; мнѣ помнится, у меня были дурныя предчувствія. Скажите, правъ ли я, предполагая, что эти вопросы сдѣлались причиной того ложнаго положенія, въ которомъ вы теперь находитесь? Если справедливо, что вы заставили миссъ Гуильтъ лишиться мѣста, то не справедливо ли также и то,-- мнѣ кажется, я обязанъ вѣрить этому по чувству долга къ вамъ,-- что зло, за которое вы должны теперь нести отвѣтственность, было сдѣлано вами безъ намѣренія?

-- Да, сказалъ Алланъ, въ первый разъ говоря съ небольшимъ принужденіемъ.-- Вѣря этому, вы только окажете мнѣ справедливость.

Онъ замолчалъ и сталъ разсѣянно чертить пальцемъ по тусклой поверхности стекла.

-- Вы не похожи на другихъ людей, Мидвинтеръ, вдругъ заговорилъ онъ съ усиліемъ:-- и потому мнѣ все-таки хотѣлось бы, чтобы вы выслушали всѣ обстоятельства этого дѣла.

-- Пожалуй, я выслушаю ихъ, если вы желаете, отвѣчалъ Мидвинтеръ.-- Но я и теперь готовъ вѣрить, что вы были невольною причиной бѣдствія миссъ Гуильтъ. Если этотъ пунктъ будетъ порѣшенъ между нами, то, мнѣ кажется, болѣе нечего и прибавлять. Сверхъ того, я имѣю предложить вамъ еще одинъ вопросъ, гораздо болѣе важный,-- вопросъ, который былъ почти навязанъ мнѣ вчера вечеромъ моими собственными глазами и моими собственными ушами.

Онъ остановился, еще не рѣшаясь высказаться вполнѣ.

-- Не пойдти ли вамъ сначала наверхъ? спросилъ онъ отрывисто, направляясь къ дверямъ и стараясь выиграть время.

Но это было безполезно. Комната, которую они оба могли добровольно оставить, и которую одинъ изъ нихъ уже дважды пытался покинуть, не выпускала ихъ изъ себя, какъ будто они были заключенные въ ней узники.

Не только не отвѣчая на предложеніе Мидвинтера идти наверхъ, но даже, повидимому, не слыша его, Алланъ машинально послѣдовалъ за нимъ до противоположной стороны окна. Тутъ онъ остановился.

-- Мидвинтеръ! воскликнулъ онъ съ какимъ-то внезапнымъ паническимъ удивленіемъ и страхомъ, между нами есть что-то странное! вы не похожи на самого себя. Что съ вами?

Уже держась за ручку двери, Мидвинтеръ обернулся и бросалъ взглядъ назадъ. Роковая минута наступила. Страхъ причинить несправедливость другу такъ ясно отразился въ его принужденныхъ словахъ, взглядахъ и движеніяхъ, что Алланъ не могъ не замѣтить этого. Въ интересахъ соединявшей ихъ дружбы, ничего болѣе не оставалась дѣлать какъ высказаться смѣло и прямо.

-- Между нами есть что-то странное, повторилъ Алланъ.-- Ради самого Бога, скажите мнѣ что это такое?

Мидвинтеръ принялъ руку отъ замка и снова подошелъ къ окну, обернувшись лицомъ къ Аллану. Такимъ образомъ онъ занялъ мѣсто, только-что оставленное послѣднимъ. Это была та сторона окна, около которой находилась статуэтка. Она приходилась прямо позади его правой руки. На грозномъ небѣ незамѣтно было никакихъ перемѣнъ. Дождь, гонимый вѣтромъ, продолжалъ стлаться по саду косыми струями и громко стучалъ въ окна.

-- Дайте мнѣ вашу руку, Алланъ.

Алланъ далъ руку, и Мидвинтеръ крѣпко стиснулъ ее.

-- Между нами, дѣйствительно, есть нѣчто странное, сказалъ онъ.-- Нужно было бы уяснить одинъ вопросъ, близко касающійся васъ, но этотъ вопросъ еще не уясненъ. Вы сейчасъ спрашивали меня, гдѣ я встрѣтился съ миссъ Гуильтъ. Я встрѣтился съ нею, возвращаясь сюда, на большой дорогѣ, на самомъ дальнемъ краю города. Она обратилась ко мнѣ съ просьбой защитить ее отъ человѣка, который слѣдилъ за нею отъ самого города и пугалъ ее. Я видѣлъ этого мерзавца своими собственными глазами, и ему, конечно, не миновать бы моихъ рукъ, еслибы сама миссъ Гуильтъ не удержала меня, приведя для этого весьма странную причину. Она сказала, что я не знаю чьи приказанія онъ исполняетъ.

Свѣжія щеки, Аллана побагровѣли; онъ искоса и быстро посмотрѣлъ въ окно на лившійся дождь. Въ эту минуту руки ихъ разъединились, и между ними водворилось молчаніе. Мидвинтеръ заговорилъ первый.

-- Немного попозднѣе, вечеромъ, продолжалъ онъ,-- миссъ Гуильтъ объяснила мнѣ все. Она открыла мнѣ два обстоятельства: вопервыхъ, что слѣдившій за нею человѣкъ былъ наемный шпіонъ; это хотя и удивило меня, но я не могъ противорѣчить ей. Вовторыхъ, Алланъ.... въ глубинѣ души я убѣжденъ, что это -- клевета, выданная ей за правду.... она сказала мнѣ, что шпіонъ этотъ приставленъ вами.

Алланъ внезапно отвернулся отъ окна и посмотрѣлъ прямо въ лицо Мидвинтеру.

-- Теперь я должень непремѣнно объясниться, сказалъ онъ съ рѣшимостію.

Мертвенная блѣдность, свойственная Мидвинтеру въ минуты сильнаго волненія, начала покрывать его щеки.

-- Опять объясненія! сказалъ онъ, отступая назадъ и съ ужасомъ устремляя свои глаза въ лицо Аллану.

-- Вы не знаете того что я знаю, Мидвинтеръ. Вы не знаете, что мой поступокъ имѣлъ основаніе. А что еще важнѣе, я не довѣрялъ самому себѣ; я воспользовался добрымъ совѣтомъ.

-- Слышали ли вы что я сейчасъ сказалъ вамъ? спросилъ Мидвинтеръ недовѣрчиво;-- нѣтъ, вы вѣрно не слыхали.

-- Напротивъ, я не проронилъ ни одного слова, возразилъ Алланъ.-- И снова повторяю вамъ, что вы не знаете о миссъ Гуильтъ того что я знаю. Она угрожала миссъ Мильрой, и послѣдняя будетъ находиться въ опасности до тѣхъ поръ, пока гувернантка ея не уѣдетъ отсюда.

Мидвинтеръ презрительнымъ жестомъ руки показалъ, что онъ не хочетъ говорить о дочери майора.

-- Зачемъ намъ говорить о миссъ Мильрой? сказалъ онъ.-- Не впутывайте ее сюда пожалуста.... Боже мой, неужели я долженъ понять изъ вашихъ словъ, что шпіонъ, приставленный къ миссъ Гуильтъ, дѣйствительно исполнялъ свое гнусное дѣло съ вашего разрѣшенія?

-- Однако, послушайте, дружище, дадите ли вы мнѣ наконецъ объясниться или нѣтъ?

-- Объясниться! воскликнулъ Мидвинтеръ съ сверкающими глазами и съ огнемъ креольской крови на щекахъ.-- Объяснять необходимость шпіона? Какъ! лишивъ миссъ Гуильтъ мѣста посредствомъ вмѣшательства въ ея семейныя тайны, вы снова прибѣгаете къ самому низкому изъ всѣхъ средствъ -- къ услугамъ наемнаго шпіона! Вы устраиваете тайный надзоръ надъ женщиной, которую, по вашимъ собственнымъ словамъ, вы любили не далѣе двухъ недѣль тому назадъ, которую вы хотѣли сдѣлать своею женой! Я не вѣрю этому, я не хочу этому вѣрить. Ужь не сошелъ ли я съ ума? Съ Алланомъ ли Армаделемъ говорю я? Его ли это лицо смотритъ на меня? Постойте, вы дѣйствуете подъ вліяніемъ какого-нибудь ужаснаго заблужденія. Вѣрно какой-нибудь бездѣльникъ воспользовался вашею довѣренностію и сочинилъ всю эту продѣлку отъ вашего имени, но безъ вашего вѣдома.

Алланъ одерживалъ свои порывы съ удивительнымъ терпѣніемъ и съ похвальною снисходительностію къ горячему нраву своего друга.

-- Вы такъ упорно не даете мнѣ высказаться, сказалъ онъ,-- что я долженъ подождать пока наступитъ мой чередъ говорить.

-- Скажите мнѣ только, что вы непричастны опредѣленію этого негодяя къ его гнусной должности, и я охотно выслушаю васъ.

-- А если предположить, что была необходимость употребить такую мѣру?

-- Я не вижу никакой необходимости въ низкомъ преслѣдованіи беззащитной женщины.

Минутное неудовольствіе промелькнуло на лицѣ Аллана.

-- Вы не считали бы ее столь беззащитною, сказалъ онъ,-- еслибы знали всю правду.

-- Неужели вы скажете мнѣ правду? возразилъ тотъ.-- Вы сами не захотѣли выслушать ея оправданія! Вы сами заперли ей двери своего дома!

Алланъ все еще одерживался, но усилія его начинали становиться замѣтными.

-- Я знаю пылкость вашего характера, сказалъ онъ.-- Но при всемъ этомъ ваша горячность изумляетъ меня. Я не иначе объясняю ее себѣ какъ тѣмъ.... Онъ остановился на минуту въ нерѣшимости, и потомъ докончилъ начатую фразу съ своею обычною откровенностію .. тѣмъ.... что вы сами влюблены въ миссъ Гуильтъ.

Эти послѣднія слова только подлили масла въ огонь. Онѣ сдернули съ истины ея покрывало и представили ее во всей ея наготѣ. Инстинктъ не обманулъ Аллана, и чувство, руководившее Мидвинтеромъ, сдѣлалось очевиднымъ.

-- Какое право имѣете вы говорить мнѣ это? спросилъ онъ, возвышая голосъ и грозно поводя глазами.

-- Я же сознался вамъ въ своей любви къ миссъ Гуильтъ, когда думалъ, что былъ влюбленъ въ нее, просто отвѣчалъ Алланъ.-- Но, какъ хотите, я нахожу немного несправедливымъ съ вашей стороны (если даже вы и влюблены въ нее) вѣрить всему что она ни скажетъ вамъ, а отъ меня не хотѣть выслушать ни слова. Вотъ какъ вы дѣлаете выборъ между вами!

-- Да! воскликнулъ Мидвинтеръ, взбѣшенный вторымъ намекомъ Аллана на миссъ Гуильтъ.-- Если заставляютъ меня выбирать между покровителемъ шпіона и его жертвой, я, конечно, стану на сторону послѣдней.

-- Не испытывайте моего терпѣнія, Мидвинтеръ: вѣдь я могу вспылить не хуже васъ.

Алланъ остановился, борясь съ самимъ собою. Мучительная страсть, искажавшая черты Мидвинтера,-- страсть, отъ которой съ ужасомъ отвернулась бы менѣе чистосердечная и менѣе великодушная натура,-- внезапно возбудила въ Алланѣ неподдѣльное, безыскусственное горе, которое въ эту минуту было поистинѣ высоко. Онъ подошелъ къ Мидвинтеру и со слезами на глазахъ протянулъ ему руку.

-- Вы сейчасъ просили у меня мою руку, сказалъ онъ,-- и я далъ вамъ ее. Теперь я въ свою очередь прошу васъ вспомнить прошедшее и дать мнѣ вашу руку, пока еще не поздно.

-- Нѣтъ! съ бѣшенствомъ возразилъ Мидвинтеръ.-- Я могу опять сойдтись съ миссъ Гуильтъ, и мнѣ, быть-можетъ, снова понадобится моя рука для расправы съ вашимъ шпіономъ!

Онъ продолжалъ отступать передъ Алланомъ, до тѣхъ поръ пока, наконецъ, не поравнялся съ консолемъ, на которомъ стояла статуэтка. Ослѣпленный страстію, онъ не видалъ ничего кромѣ подвигавшейся къ нему фигуры Аллана. Ослѣпленный страстію, онъ махнулъ правою рукой, и произнося послѣднія слова, грозно потрясъ ею по воздуху. Рука задѣла за пьедесталъ, и статуэтка полетѣла на подъ.

Дождь косыми полосами стлался по цвѣтнику и луікайкѣ и громко стучалъ въ окна, а оба Армаделя стояли у окна, надъ обломками разбитой статуи, такъ какъ стояли обѣ тѣни во второмъ видѣніи сна.

Алланъ наклонился надъ маленькою фигуркой и сталъ медленно подбирать съ полу разбитые куски.

-- Уходите, сказалъ онъ, не поднимая глазъ,-- или намъ обоимъ придется раскаяться. Не говоря ни слова, Мидвинтеръ медленно пошелъ назадъ, но дойдя до дверей, онъ остановился во второй разъ и бросилъ послѣдній, прощальный взглядъ на комнату. Ужасъ ночи, проведенной имъ на разбитомъ кораблѣ, овладѣлъ имъ снова, и огонь страсти мгновенно угасъ въ немъ.

-- Сонъ! прошепталъ онъ задыхаясь.-- Опять этотъ сонъ!

Въ эту минуту дверь отворилась, и слуга вошелъ съ докладомъ о завтракѣ.

Мидвинтеръ посмотрѣлъ на слугу съ тупымъ отчаяніемъ въ глазахъ.

-- Выведи меня изъ комнаты, сказалъ онъ.-- Здѣсь темно, а у меня въ глазахъ все прыгаетъ и вертится.

Слуга взялъ его за руку и молча вывелъ вонъ.

Когда дверь затворилась за нимъ, Алланъ поднялъ послѣдній кусокъ разбитой фигуры. Онъ сѣлъ за столъ и закрылъ лицо руками. То самообладаніе, которое поддерживалось благодаря сильно возбужденному состоянію, измѣнило ему наконецъ въ безпріютномъ уединеніи его комнаты. Въ первую минуту горькаго сознанія, что и Мидвинтеръ возсталъ противъ него вмѣстѣ съ другими, онъ залился слезами.

Минуты смѣняли одна другую; время летѣло. Мало-по-малу въ лѣтнемъ воздухѣ показались признаки вновь собиравшейся грозы. Быстро сгущавшійся мракъ покрылъ небо. Дождь притихъ вмѣстѣ съ вѣтромъ. Въ природѣ наступило минутное затишье. Потомъ вдругъ дождь снова пошелъ какъ изъ ведра, и глухіе раскаты грома торжественно пронеслись въ тихомъ воздухѣ.

IX. Она узнаетъ правду.

1. Отъ мистера Башвуда къ миссъ Гуилѣтъ.

"Торпъ-Амброзъ, 20 іюля 1851 г.

"Дорогая миссъ, вчера я получилъ черезъ вашего секретнаго посланнаго ваше любезное письмо, въ которомъ вы приказываете мнѣ сообщаться съ вами только по почтѣ, пока есть поводъ думать, что за вашими посѣтителями могутъ наблюдать. Позволите ли вы мнѣ прибавить, что я съ почтительнымъ нетерпѣніемъ ожидаю того времени, когда мнѣ снова можно будетъ насладиться единственнымъ, мною доселѣ извѣданнымъ блаженствомъ -- блаженствомъ лично говорить съ вами? Повинуясь вашему желанію, чтобы нынѣшній день, то-есть воскресенье, не прошелъ безъ тайныхъ наблюденій за большимъ домомъ, я взялъ ключи и отправился сегодня утромъ въ контору. Чтобъ объяснить свое присутствіе предъ слугами, я сказалъ имъ, что у меня много дѣлъ, которыя необходимо кончить въ самомъ скоромъ времени. То же объясненіе я готовилъ и для мистера Армаделя, еслибы мы встрѣтились съ нимъ; но подобной встрѣчи не послѣдовало.

"Хотя мнѣ казалось, что я вовремя пришелъ въ Торпъ-Амброзъ, однако я уже не засталъ ссоры, происшедшей за нѣсколько минутъ до моего прихода между мистеромъ Армаделемъ и мистеромъ Мидвинтеромъ.

"Всѣ небольшія свѣдѣнія, которыя я могу сообщить вамъ объ этомъ дѣлѣ, идутъ отъ одного изъ слугъ. Онъ сказалъ мнѣ, что слышалъ въ гостиной мистера Армаделя крупный споръ между обоими джентльменами. Вскорѣ послѣ того онъ вошелъ доложить о завтракѣ и увидѣлъ мистера Мидвинтера въ такомъ взволнованномъ состояніи, что его нужно было вывести изъ комнаты. Слуга пытался было уложить его въ постель, чтобы дать ему хотя немного успокоиться. Но онъ не захотѣлъ лечь, сказавъ, что посидитъ въ одной изъ комнатъ нижняго этажа, и просилъ, чтобъ его оставили одного. Едва успѣлъ слуга сойдти внизъ, какъ онъ услышалъ стукъ отворившейся и снова захлопнувшейся двери главнаго входа. Онъ побѣжалъ назадъ и уже не нашелъ мистера Мидвинтера. Въ это время дождь лилъ какъ изъ ведра, а вскорѣ началась и гроза. Страшно выходить со двора въ такую ужасную погоду! Слуга полагаетъ, что мистеръ Мидвинтеръ помѣшался; я же искренно надѣюсь, что этого нѣтъ. Изъ числа тѣхъ немногихъ лицъ, съ которыми мнѣ приходилось встрѣчаться въ жизни, мистеръ Мидвинтеръ единственный человѣкъ, отъ котораго я видѣлъ ласку.

"Узнавъ, что мистеръ Армадель сидитъ въ своей гостиной, я пошелъ въ контору (которая, если вы помните, находится въ той же части дома), притворилъ немного дверь, и раскрывъ окно, сталъ ждать и прислушиваться къ малѣйшему шороху. Было время, дорогая миссъ, когда подобная роль въ домѣ моего хозяина показалась бы мнѣ весьма унизительною; но я спѣшу увѣрить васъ, что теперь я далекъ отъ подобной мысли, и что я горжусь всякимъ положеніемъ, которое даетъ мнѣ возможность быть вамъ полезнымъ.

"Состояніе погоды, повидимому, совершенно неблагопріятствовало возобновленію между мистеромъ Армаделемъ и миссъ Мильрой тѣхъ отношеній, которыя вы заранѣе предугадывали съ такою увѣренностію, и о которыхъ вамъ такъ желательно узнать. Впрочемъ, по весьма странному стеченію обстоятельствъ, именно эта дурная погода и даетъ мнѣ возможность сообщить вамъ требуемыя свѣдѣнія. Мистеръ Армадель и миссъ Мильрой сошлись около часа тому назадъ при слѣдующей обстановкѣ: въ самомъ началѣ грозы я увидалъ, какъ одинъ изъ конюховъ, выскочивъ изъ конюшни, подбѣжалъ къ окну своего господина и постучался въ него. Мистеръ Армадель открылъ окно и спросилъ что ему нужно. Тогда конюхъ объяснилъ, что кучерова жена прислала его съ порученіемъ разказать, что она видѣла изъ своей комнаты, на верху конюшни, миссъ Мильрой, одиноко пріютившуюся отъ дождя въ паркѣ.

"Такъ какъ эта часть парка была въ довольно далекомъ разстояніи отъ мызы, то кучерова жена заключила, что быть-можетъ господину ея угодно будетъ пригласить къ себѣ молодую миссъ, особенно въ такую минуту, когда она подвергалась большой опасности въ виду наступавшей грозы.

"Какъ только мистеръ Армадель понялъ въ чемъ дѣло, онъ потребовалъ свой непромокаемый плащъ, свой дождевой зонтикъ, и побѣжалъ самъ, не дожидаясь слугъ. Черезъ нѣсколько времени онъ и конюхъ возвратились назадъ вмѣстѣ съ миссъ Мильрой, которую оба по возможности защищали отъ дождя.

"Въ послѣдствіи я узналъ отъ одной изъ служанокъ, что молодая миссъ отведена была въ спальню, гдѣ снабдили ее необходимымъ сухимъ бѣльемъ, и что затѣмъ она отправилась въ гостиную, гдѣ ожидалъ ее мистеръ Армадель. Единственнымъ средствомъ выполнить ваше приказаніе и узнать что будетъ происходить между ними, было обойдти вокругъ дома подъ проливнымъ дождемъ, и черезъ наружную дверь пробраться въ теплицу, двери которой примыкаютъ къ гостиной. Услуживая вамъ, дорогая миссъ, я дѣйствую безъ малѣйшаго колебанія; для васъ я съ радостью готовъ мокнуть хоть каждый день. Сверхъ того, хотя на первый взглядъ я и кажусь довольно старымъ, однако простуда на меня не дѣйствуетъ. Увѣряю васъ, что я не такъ старъ какъ кажется, и что тѣлосложеніе мое гораздо крѣпче чѣмъ можно предполагать.

"Мнѣ никакъ нельзя было подойдти слишкомъ близко къ гостиной, не рискуя обнаружить свое присутствіе. Но я большею частію подслушалъ весь ихъ разговоръ, за исключеніемъ тѣхъ мѣстъ, гдѣ они понижали голосъ. Вотъ его сущность:

"Изъ словъ молодой миссъ я понялъ, что она неохотно согласилась искать убѣжища въ домѣ мистера Армаделя. По крайней мѣрѣ, она такъ сказала и привела на это двѣ причины. Вопервыхъ, что отецъ ея воспретилъ всякое сношеніе между мызой и большимъ домомъ. На это мистеръ Армадель возразилъ, что отецъ ея отдалъ свое несправедливое приказаніе, не зная истины, а потому умолялъ не поступать съ нимъ такъ же жестоко какъ поступилъ майоръ. Потомъ мистеръ Армадель сталъ объяснять ей что-то, но такъ тихо, что мнѣ невозможно было разслышать его. Слова его, по временамъ долетавшія до моего слуха, были безсвязны и неправильны. Впрочемъ, въ нихъ заключалось, повидимому, настолько смысла чтобъ убѣдить миссъ Мильрой, что отецъ ея дѣйствовалъ подъ вліяніемъ страшнаго заблужденія. По крайней мѣрѣ, такъ мнѣ показалось, ибо, когда разговоръ снова сталъ громче, молодая миссъ перешла ко второму доводу, а именно къ тому, что мистеръ Армадель поступилъ съ нею очень дурно, и что онъ вполнѣ заслуживаетъ чтобъ она никогда болѣе не говорила съ нимъ.

"На это послѣднее замѣчаніе мистеръ Армадель не сдѣлалъ никакого возраженія. Онъ согласился съ нею, что поступилъ дурно, и что вполнѣ заслуживаетъ чтобъ она никогда болѣе не говорила съ нимъ. Въ то же время онъ умолялъ ее вспомнитъ, что его уже постигло наказаніе; что онъ опозоренъ между сосѣдями; что его лучшій другъ, единственный, задушевный другъ его въ цѣломъ мірѣ, возсталъ противъ него въ этотъ день вмѣстѣ съ прочими. Ни вблизи, ни вдали у него не было ни одного живаго дорогаго существа, которое сказало бы ему хотя слово утѣшенія. Онъ чувствовалъ себя одинокимъ и несчастнымъ; сердце его жаждало ласки, и лишь одно это давало ему нѣкоторое право проситъ миссъ Мильрой о прощеніи и о забвеніи прошлаго.

"Судить о впечатлѣніи, произведенномъ на миссъ Мильрой этими словами, я долженъ предоставитъ вамъ самимъ; ибо, какъ ни напрягалъ я свой слухъ, мнѣ не удалось разобрать ни слова. Знаю только, что она заплакала, и что мистеръ Армадель умолялъ ее не терзать его сердца. Потомъ они долго шептались между собою, что меня ужасно злило, а тутъ еще мистеръ Армадель напугалъ меня, войдя въ теплицу, чтобы нарвать букетъ цвѣтовъ. По счастію, онъ не дошелъ до того мѣста, гдѣ я прятался, но вернулся въ гостиную, и тутъ снова начались у нихъ разговоры (должно-быть весьма интимные), хотя, къ моему величайшему сожалѣнію, я опять-таки не разобралъ ни слова. Простите меня, что я такъ мало сообщаю вамъ. Мнѣ остается только прибавить, что когда гроза прошла, миссъ Мильрой отправилась домой съ букетомъ цвѣтовъ и въ сопровожденіи мистера Армаделя. По моему крайнему разумѣнію, лучшимъ ходатаемъ мистера Армаделя, въ продолженіе этого свиданія, была любовь къ нему молодой дѣвушки.

"Вотъ все что я могу покамѣстъ сообщить вамъ, за исключеніемъ еще одной вещи, мною подслушанной, но о которой мнѣ совѣстно упоминать вамъ. Впрочемъ, ваше слово -- законъ, а вы приказали мнѣ ничего не утаивать отъ васъ.

"Во время этого разговора рѣчь зашла о васъ, дорогая миссъ. Мнѣ кажется, будто миссъ Мильрой назвала васъ "тварью," а мистеръ Армадель положительно сознался, что нѣкогда вы нравились ему, но что обстоятельства вылѣчили его отъ этой глупой страсти. Я привожу его собственныя слова; слушая ихъ, я дрожалъ отъ негодованія. Если мнѣ позволено будетъ такъ выразиться, то я скажу, что человѣкъ, влюбленный въ миссъ Гуильтъ, живетъ въ раю. Изъ простаго уваженія къ вамъ, мистеръ Армадель не долженъ былъ бы говорить такимъ образомъ. Конечно, онъ мой хозяинъ, но послѣ того какъ онъ назвалъ глупостью свою любовь къ вамъ, я совершенно презираю его, хотя и остаюсь его уполномоченнымъ управляющимъ.

"Надѣясь быть настолько счастливымъ, дорогая миссъ, чтобъ удовлетворить васъ этими подробностями, и пламенно желая заслужить продолженіе вашей довѣренности, имѣю честь навсегда пребыть вашимъ благодарнымъ и преданнымъ слугой.

"Феликсъ Башвудъ."

2) Отъ мистрисъ Ольдершо къ миссъ Гуильтъ.

"Улица Діаны, понедѣльникъ, 21-го іюля.

"Дорогая Лидія, рѣшаюсь безпокоить васъ нѣсколькими строками. Онѣ внушены мнѣ чувствомъ долга относительно меня самой, при томъ взаимномъ положеніи, въ которомъ мы стоимъ теперь другъ къ другу.

"Я вовсе недовольна тономъ вашихъ послѣднихъ двухъ писемъ; но еще менѣе довольна тѣмъ, что вы оставили меня сегодня утромъ вовсе безъ письма, между тѣмъ какъ мы условились, что вы ежедневно будете извѣщать меня о положеніи нашихъ общихъ дѣлъ. Я объясняю себѣ ваше поведеніе лишь однимъ, а именно, что дѣла въ Торпъ-Амброзѣ, о которыхъ вы вовсе не заботитесь, идутъ изъ рукъ вонъ плохо.

"Я не намѣрена теперь упрекать васъ, ибо для чего напрасно тратить время, слова и бумагу? Я желаю только привести вамъ на память нѣкоторыя соображенія, которыя вы, повидимому, упускаете изъ виду. Хотите ли, чтобъ я говорила съ вами проще? Извольте; ибо, несмотря на всѣ мои недостатки, я олицетворенная откровенность.

"Итакъ, вопервыхъ, я не менѣе васъ заинтересована тѣмъ, чтобы вы сдѣлались мистрисъ Армадель изъ Торпъ-Амброза. Вовторыхъ (не говоря уже о добрыхъ совѣтахъ), я снабдила васъ денежною суммой, необходимою для достиженія вашей цѣли. Втретьихъ, въ моихъ рукахъ находятся всѣ ваши расписки, выданныя мнѣ вами въ каждомъ полученномъ отъ меня фартингѣ. Наконецъ, вчетвертыхъ, хотя въ качествѣ друга я могу быть снисходительною до глупости, однако, въ качествѣ дѣловой женщины, моя милая, я не позволю шутить надъ собой. Въ настоящую минуту, я все сказала, Лидія.

"Прошу васъ не думайте, чтобъ я сердилась на васъ; нѣтъ, я чувствую себя только глубоко огорченною и обезкураженною. По моему настоящему настроенію духа, я уподобляюсь Давиду. Будь у меня крылья голубиныя, я улетѣла бы отсюда и нашла бы успокоеніе.

"Искренно вамъ преданная
"Марія Ольдершо."

3) Отъ мистера Башвуда къ миссъ Гуильтъ.

"Торпъ-Амброзъ, 25-го іюля.

"Дорогая миссъ, вы, вѣроятно, прочтете эти строки черезъ нѣсколько часовъ послѣ полученія моего вчерашняго письма. То письмо я отправилъ вчера вечеромъ, а это пошлю сегодня до двѣнадцати часовъ.

"Цѣль его та чтобы сообщить вамъ нѣкоторыя новости изъ Торпъ-Амброза, и я съ невыразимымъ блаженствомъ извѣщаю васъ, что недостойное вмѣшательство мистера Армаделя въ ваши семейныя дѣла должно прекратиться. Строгій надзоръ за каждымъ вашимъ движеніемъ отнынѣ отмѣняется. Пишу вамъ, дорогая миссъ, со слезами радости на глазахъ, причиной которыхъ тѣ чувства преданности, кои я осмѣлился выразить вамъ въ моемъ прошедшемъ письмѣ (смотри первый параграфъ съ конца). Простите мнѣ это эгоистическое отступленіе. Самъ не знаю почему, но мнѣ гораздо легче говорить съ вами на бумагѣ, нежели бесѣдовать на словахъ.

"Попытаюсь успокоиться, чтобы продолжать мое повѣствованіе.

"Не успѣлъ я сегодня утромъ придти въ контору, какъ вслѣдъ за мной явился Педгифтъ Старшій, вызванный самимъ мистеромъ Армаделемъ по какому-то дѣлу. Нечего и говорить, что я тотчасъ же бросилъ всѣ свои занятія, понимая, что рѣчь могла зайдти о васъ и о вашихъ интересахъ. На этотъ разъ мнѣ особенно пріятно сообщить вамъ, что обстоятельства намъ благопріятствовали. Я могъ незамѣтно стоять подъ открытымъ окномъ и подслушать весь разговоръ.

"Мистеръ Армадель прямо высказался въ самыхъ ясныхъ выраженіяхъ. Онъ отдалъ приказаніе, чтобы шпіонъ, нанятый для наблюденія за вами, былъ немедленно уволенъ. На вопросъ Педгифта о томъ что было причиною такой внезапной перемѣны въ его намѣреніяхъ, онъ не скрылъ, что разговоръ, происшедшій у него наканунѣ съ мистеромъ Мидвинтеромъ, произвелъ на него большое впечатлѣніе. Хотя слова послѣдняго были жестоко несправедливы, тѣмъ не менѣе они убѣдили мистера Армаделя, что никакою необходимостью нельзя было оправдать столь низкаго средства какъ шпіонъ. И въ силу этого убѣжденія онъ рѣшился теперь дѣйствовать.

"Еслибъ я не имѣлъ отъ васъ положительныхъ приказаній не утаивать ничего происходящаго здѣсь въ связи съ вашимъ именемъ, мнѣ было бы совѣстно передавать вамъ слова мистера Педгифта. Онъ оказалъ мнѣ много благодѣяній, я это знаю; но будь онъ даже моимъ роднымъ братомъ, я никогда не простилъ бы ему того тона, которымъ онъ говорилъ о васъ, и того упорства, съ которымъ онъ пытался поколебать рѣшимость мистера Армаделя.

"Онъ началъ съ того, что напалъ на мистера Мидвинтера, объявивъ, что мнѣніе послѣдняго было самое пристрастное, неосновательное, по той причинѣ, что будто вы, дорогая миссъ, опутали его вашими сѣтями. Не достигнувъ своей цѣли съ помощію этого грубаго намека, которому, конечно, никто, васъ знающій, не могъ бы повѣрить ни на минуту, мистеръ Педгифтъ перешелъ затѣмъ къ миссъ Мильрой, и спросилъ у мистера Армаделя, неужели онъ отказался отъ мысли защищать ее. Не понимаю что могъ означать этотъ вопросъ, но сообщаю вамъ о немъ для вашихъ собственныхъ соображеній. Мистеръ Армадель отвѣчалъ коротко и сухо, что у него есть свой собственный планъ для защиты миссъ Мильрой; что отношенія ихъ снова измѣнились, или что-то въ этомъ родѣ; но мистеръ Педгифтъ продолжалъ настаивать. Онъ (я краснѣю за него) не переставалъ предлагать одно средство постыднѣе другаго. Такъ, напримѣръ, онъ пытался уговорить мистера Армаяеля подать законную жалобу въ судъ на одного или нѣсколькихъ сосѣдей въ околоткѣ, наиболѣе порицавшихъ его образъ дѣйствій, съ цѣлью,-- право, не знаю какъ мнѣ выразиться,-- притянуть и васъ къ суду, хотя въ качествѣ свидѣтеля. Мало того: когда мистеръ Армадель и на это не согласился, мистеръ Педгифтъ, уже собравшійся было выйдти изъ комнаты, снова вернулся назадъ и предложилъ вызвать изъ Лондона сыщика, который только бы взглянулъ на васъ. "Вся эта загадка о миссъ Гуильтъ," сказалъ онъ, "разрѣшится, быть-можетъ, тождествомъ лицъ. Вызвать сыщика изъ Лондона не можетъ стоить слишкомъ дорого, а между тѣмъ весьма важно узнать, знакомо ли ея лицо лондонскимъ полицейскимъ властямъ." Еще разъ прошу васъ вѣрить, дорогая миссъ, что я повторяю эти отвратительныя слова единственно изъ послушанія вамъ. Я затрясся съ головы до ногъ, когда услыхалъ ихъ.

"Буду продолжать далѣе, такъ какъ еще многое осталось сообщить вамъ.

"Къ чести мистера Армаделя (я долженъ сознаться въ томъ, хотя и не люблю его), онъ все продолжалъ отнѣкиваться. Его, повидимому, раздражала настойчивость мистера Педгифта, и потому онъ началъ говорить съ нимъ немного рѣзко. "Въ послѣдній разъ, какъ мы толковали съ вами объ этомъ вопросѣ," сказалъ онъ, "вы вызвали меня на поступокъ, въ которомъ я въ послѣдствіи сильно раскаился. Но во второй разъ вамъ уже не удастся уговорить меня, мистеръ Педгифтъ." Таковы были его слова. Мистеръ Педгифтъ, съ своей стороны, не спустилъ ему: онъ, повидимому, задѣтъ былъ за живое.

"-- О, если вы въ такомъ свѣтѣ смотрите на мои совѣты, сэръ, сказалъ онъ,-- то чѣмъ меньше я буду вамъ подавать ихъ, тѣмъ лучше. Ваша репутація и ваше общественное положеніе сильно скомпрометтированы въ этомъ дѣлѣ съ миссъ Гуильтъ, а вы въ самую критическую минуту упорно держитесь такого образа дѣйствій, который, по моему мнѣнію, не доведетъ васъ до добра. Послѣ того участія, которое я принималъ въ этомъ серіозномъ дѣлѣ, я не могу согласиться теперь дѣйствовать съ завязанными руками; но въ то же время самолюбіе не позволяетъ мнѣ бросать его покамѣстъ я буду оставаться вашимъ адвокатомъ; вотъ почему я рѣшаюсь лучше вовсе отказаться отъ этой чести.

"-- Весьма сожалѣю объ этомъ, отвѣчалъ ему мистеръ Армадель,-- но я перенесъ слишкомъ много непріятностей чрезъ мое вмѣшательство въ дѣла миссъ Гуильтъ и потому не могу и не хочу болѣе дѣлать ни одного шага въ этомъ дѣлѣ.

"-- Вы совершенно вольны не дѣлать болѣе ни одного шага, сэръ, сказалъ мистеръ Педгифтъ,-- и я также не двинусь съ мѣста, потому что этотъ вопросъ уже потерялъ для меня свой юридическій интересъ. Но помяните мое слово, мистеръ Армадель, вы еще далеко не расквитались съ этимъ дѣломъ. Тамъ, гдѣ мы съ вами не пошли далѣе, любопытство другихъ лицъ можетъ открыть многое, и чья-нибудь другая рука обнаружитъ тайну миссъ Гуильтъ.

"Повторяю вамъ этотъ разговоръ, дорогая миссъ, почти слово въ слово, такъ какъ я слышалъ его. Онъ произвелъ на меня неизъяснимое впечатлѣніе; онъ возбудилъ во мнѣ, Богъ вѣсть почему, какой-то паническій страхъ. Я не совсѣмъ понялъ его, но еще менѣе понимаю обстоятельство случившееся вслѣдъ за этимъ разговоромъ.

"Когда мистеръ Педгифтъ произносилъ послѣднія слова, голосъ его прозвучалъ почти надъ моимъ ухомъ. Онъ вѣрно говорилъ у открытаго окна, и можетъ-быть даже замѣтилъ меня. Впрочемъ, прежде чѣмъ онъ вышелъ изъ дома, я успѣлъ спокойно выбраться изъ лавроваго кустарника, но въ контору не вернулся, а пошелъ вдоль по проспекту къ квартирѣ дворника, какъ будто у меня было тамъ какое-нибудь дѣло въ связи съ моею должностью.

"Вскорѣ мистеръ Педгифтъ нагналъ меня въ своей одноколкѣ и остановился.

"-- Такъ и вы тоже чувствуете нѣкоторое любопытство относительно миссъ Гуильтъ? сказалъ онъ.-- Пожалуста, удовлетворяйте ему какими угодно способами: я противъ этого ничего не имѣю.

"Меня, по обыкновенію, немножко покоробило, но я рѣшился спросить его, что онъ хочетъ сказать этимъ. Онъ не отвѣчалъ ни слова, но только посмотрѣлъ на меня какъ-то странно и засмѣялся. "Мнѣ случалось видать вещи еще страннѣе этого!" сказалъ онъ про себя и поѣхалъ дальше.

"Хотя этотъ послѣдній случай покажется вамъ, быть-можетъ, ничтожнымъ, однако я рѣшился сообщить вамъ о немъ, въ надеждѣ, что вашъ высокій умъ сумѣетъ объяснить его. Признаюсь, что мои собственныя жалкія способности не въ состояніи проникнуть въ смыслъ словъ мистера Педгифта. Знаю только, что онъ не имѣлъ никакого права обвинять меня въ такомъ дерзкомъ чувствѣ какъ любопытство относительно особы, которою я восхищаюсь, и которую пламенно уважаю. Выразиться сильнѣе не осмѣливаюсь.

"Мнѣ остается только прибавить, что настоящее мое положеніе въ домѣ мистера Армаделя даетъ мнѣ возможность постоянно снабжать васъ подобными свѣдѣніями. Мистеръ Армадель сейчасъ былъ въ конторѣ и объявилъ мнѣ въ краткихъ словахъ, что за отсутствіемъ мистера Мидвинтера должность послѣдняго буду исправлять я, впредь до дальнѣйшихъ распоряженій. Вѣрьте, дорогая миссъ, моей искренней и заботливой преданности.

"Феликсъ Башвудъ."

4) Отъ Аллана Армаделя къ преподобному Децимусу Броку.

"Торпъ-Амброзъ. Вторникъ.

"Дорогой мистеръ Брокъ, я въ большомъ горѣ. Мидвинтеръ поссорился со мной и оставилъ меня; адвокатъ мой также поссорился со мной и также оставилъ меня, и за исключеніемъ милой маленькой миссъ Мильрой, всѣ сосѣди отвернулись отъ меня. Правда, я самъ много тому причиной, но пособить этому горю я не въ силахъ. Мнѣ такъ грустно въ моемъ одинокомъ, пустомъ домѣ. Умоляю васъ, пріѣзжайте навѣстить меня! Вы -- единственный, старый другъ, оставшійся у меня въ мірѣ, и я горю желаніемъ поговорить съ вами о моихъ дѣлахъ. Даю вамъ честное слово джентльмена, что я не заслуживаю порицанія.

"Искренно вамъ преданный

"Алланъ Армадель".

"PS. Я самъ пріѣхалъ бы навѣстить васъ (потому что здѣшнія мѣста сдѣлались для меня ненавистными), но у меня есть причины не удаляться отъ миссъ Мильрой въ настоящую минуту."

5. Отъ Роберта Степльтона къ Аллану Армаделю, эсквайру.

"Боскомбскій приходъ, четвергъ утромъ.

"Досточтимый сэръ, между прочими письмами, полученными здѣсь на имя моего господина, я узналъ по почерку и ваше письмо, которое (объявляю вамъ объ этомъ съ величайшимъ прискорбіемъ) господинъ мой не въ состояніи будетъ прочесть. Онъ лежитъ въ постелѣ отъ изнурительной лихорадки. Докторъ говоритъ, что болѣзнь эта произошла отъ огорченія и безпокойства, которыхъ господинъ мой не въ силахъ былъ перевести. Это весьма вѣроятно, потому что когда мы ѣздили съ нимъ въ прошедшемъ мѣсяцѣ въ Лондонъ, я видѣлъ какъ истомили и обезсилили его и собственныя его дѣла, да еще обязанность присматривать за одною особой, которая потомъ ускользнула отъ насъ. Да и мнѣ таки тогда порядкомъ досталось.

"Дня два тому назадъ господинъ мой говорилъ о васъ. Ему, повидимому, не хотѣлось, чтобы вы знали о его болѣзни, кромѣ лишь того случая, еслибъ ему сдѣлалось хуже. Но мнѣ кажется, вы должны быть извѣщены объ этомъ, хотя ему не только не хуже, но, пожалуй, даже и немного получше. Докторъ говоритъ, что онъ долженъ лежать спокойно, ничѣмъ не волноваться, и потому прошу васъ, не безпокойтесь пріѣзжать въ приходъ. Докторъ приказалъ передать вамъ, что это вовсе не нужно, и что свиданіе съ вами можетъ только потревожить моего господина въ его настоящемъ болѣзненномъ состояніи.

"Если угодно, я черезъ нѣсколько времени напишу вамъ еще. Примите увѣреніе въ моемъ искреннемъ къ вамъ почтеніи, и вѣрьте что я навсегда останусь, сэръ, вашимъ покорнымъ слугой,

" Робертъ Степлѣтонъ."

"Р. S. Яхта оснащена, окрашена и ожидаетъ вашихъ приказаній. Она великолѣпна."

6. Отъ мистрисъ Ольдершо къ миссъ Гуильтъ

"Улица Діаны, 24-го іюля.

"Миссъ Гуильтъ, вотъ уже три утра кряду какъ я напрасно жду отъ васъ письма. Ужь не вздумали ли вы издѣваться надо мной, или, быть-можетъ, васъ уже нѣтъ въ Торпъ-Амброзѣ? Во всякомъ случаѣ, я не намѣрена долѣе выносить ваше поведеніе. Если не я, такъ законъ принудитъ васъ къ уплатѣ.

"Срокъ вашей первой распискѣ (въ тридцать фунтовъ) кончается въ будущій вторникъ, 29-го іюля. Еслибы вы поступили со мною какъ слѣдуетъ, я съ удовольствіемъ согласилась бы отсрочить уплату. Но теперь представлю ее ко взысканію, и если вы не заплатите, то я поручу моему адвокату дѣйствовать по узаконенному порядку. Ваша

" Марія Ольдершо."

7. Отъ миссъ Гуильтъ къ мистрисъ Ольдершо.

"5, Райская площадь, Торпъ-Амброзъ, 25-го іюля.

"Мистрисъ Ольдершо, такъ какъ время вашего адвоката, по всей вѣроятности, очень дорого, то я пишу эти нѣсколько словъ для того чтобъ облегчить ему процессъ моего ареста. Онъ найдетъ меня въ комнатахъ перваго этажа по вышеозначенному адресу. Въ моемъ настоящемъ положеніи, и при моихъ настоящихъ мысляхъ, вы не можете оказать мнѣ большей услуги какъ посадивъ меня въ тюрьму.

"Л. Г."

8. Отъ мистрисъ Ольдершо къ миссъ Гуильтъ.

"Улица Діаны, 26-го іюля.

"Дорогая Лидія, чѣмъ долѣе живу я въ этомъ коварномъ свѣтѣ, тѣмъ болѣе убѣждаюсь, что злѣйшій врагъ женщинъ, съ которымъ нужно имъ всего болѣе бороться,-- это ихъ собственный нравъ. Въ какой, поистинѣ, печальный тонъ впали мы въ нашей перепискѣ! Какой недостатокъ самообладанія, моя милая, и съ вашей, и съ моей стороны!

"Позвольте мнѣ, какъ старшей изъ двухъ, принести первыя необходимыя извиненія и первой устыдиться неумѣнья владѣть собою. Ваше жестокое забвеніе, Лидія, кольнуло меня въ самое сердце и было причиной того рѣзкаго письма, которое вы недавно получили отъ меня. Я такъ всегда чувствительна къ дурному обращенію, когда оно идетъ отъ лица составляющаго предметъ моей любви и моего поклоненія; къ тому же, несмотря на мои шестьдесятъ лѣтъ, я, къ несчастію, до сихъ поръ еще молода сердцемъ. Примите же мое извиненіе въ томъ, что я обезпокоила васъ моимъ письмомъ, вмѣсто того чтобы прибѣгнуть къ моему носовому платку и отереть имъ свои слезы. Не вините вашу преданную Марію, за то что она еще до сихъ поръ молода сердцемъ!

"Но хотя я и дѣлала вамъ угрозы, моя милая, съ вашей стороны жестоко было ловить меня на словѣ! Какъ жестоко было (еслибы даже долгъ вашъ былъ въ десять разъ больше того что онъ есть) считать меня способною (что бы я тамъ ни говорила) на безчеловѣчный поступокъ арестовать моего задушевнаго друга!

"Боже мой! неужели я заслужила чтобы вы съ такимъ безжалостнымъ формализмомъ ловили меня на словѣ послѣ столькихъ лѣтъ нѣжнѣйшей дружбы? Но я не жалуюсь; я сокрушаюсь лишь о бренности нашей общей человѣческой природы. Будемъ же какъ можно меньше разчитывать другъ на друга, моя милая; мы обѣ -- женщины, и не можемъ пособить этому горю. Увѣряю васъ, что когда я размышляю иногда о происхожденіи нашего несчастнаго пола, когда я вспоминаю что всѣ мы первоначально сотворены были изъ такого дряннаго матеріяла какъ мужское ребро (которое такъ мало нужно было его обладателю, что онъ даже не замѣтилъ его отсутствія), я просто удивляюсь нашимъ добродѣтелямъ, и ничуть не поражена нашими недостатками.

"Однако я замечталась; я занеслась слишкомъ высоко, какъ та очаровательная личность въ Шекспирѣ, которая такъ и называлась "свободною фантазіей." Еще одно слово, моя милая: знайте, что желаніе получить отъ васъ отвѣтъ происходитъ единственно изъ желанія бесѣдовать съ вами въ прежнемъ, дружескомъ тонѣ, но не имѣетъ ничего общаго съ любопытствомъ касательно вашихъ дѣйствій въ Торпъ-Амброзѣ, за исключеніемъ развѣ такого любопытства, которое вы сами допустите съ моей стороны. Нужно ли мнѣ прибавлять къ этому, что я прошу у васъ, какъ особенной милости, возобновленія нашихъ прежнихъ отношеній? Что касается до маленькаго счета, срокъ которому выходитъ въ будущій вторникъ, я откладываю уплату его еще на шесть недѣль.

"Съ чувствомъ истинно-материнской нѣжности остаюсь преданная вамъ

"Марія Ольдершо."

9. Отъ миссъ Гуильтъ къ мистрисъ Ольдершо

"Райская площадь, 27-го іюля.

"Сію минуту получила я ваше послѣднее письмо. Ваше безстыдство возмущаетъ меня. Ужь не думаете ли вы поступать со мною какъ съ ребенкомъ: сначала грозить мнѣ, а потомъ, когда угрозы не помогаютъ, ласкать и улещать? Да, вы будете, ласкать меня; вы узнаете, моя нѣжная родительница, съ какимъ ребенкомъ имѣете дѣло.

"У меня были свои причины, мистрисъ Ольдершо, чтобы хранить то упорное молчаніе, которое такъ страшно оскорбило васъ. Я боялась, да, положительно боялась, посвятить васъ въ мои тайныя мысли. Но подобное опасеніе не смущаетъ меня болѣе. Единственная моя забота сегодня утромъ состоитъ въ томъ, чтобъ отблагодарить васъ достойнымъ образомъ за ваше послѣднее письмо. Подумавъ хорошенько, я прихожу къ той мысли, что нельзя сильнѣе отмстить вамъ какъ открывъ вамъ то самое что вы такъ пламенно желаете знать. Хорошо, я усаживаюсь за пюпитръ и разкажу вамъ все. Вы узнаете что случилось въ Торпъ-Амброзѣ; вы прочтете мои мысли такъ же ясно какъ я читаю ихъ сама. И пускай меня зовутъ Лидія Гуильтъ, если, прочитавъ ихъ, вы не раскайтесь горько въ томъ, что не остались при вашемъ прежнемъ рѣшеніи -- не посадили меня вовремя въ тюрьму, чтобы лишить меня возможности вредить людямъ.

"На чемъ бишь я остановилась въ моемъ послѣднемъ письмѣ къ вамъ? Не помню, да и не забочусь объ этомъ. Припоминайте сами, коли хотите, а я вернусь только за недѣлю тому назадъ, то-есть къ прошедшему воскресенью.

"Утромъ была гроза. Около полудня небо разчистилось, но я не вышла изъ дому: я ждала Мидвинтера, или по крайней мѣрѣ, письма отъ него. (Вы, можетъ-быть, удивляетесь, что я не называю его мистеромъ? Мы ужь такъ подружились съ нимъ, моя милая, что слово мистеръ было бы совершенно лишнее.) Вечеромъ, наканунѣ этого дня, онъ разстался со мной при весьма интересныхъ обстоятельствахъ. Я разказала ему, что другъ его, Армадель, преслѣдуетъ меня съ помощію наемнаго шпіона. Онъ не захотѣлъ этому вѣрить, и прямо отправился въ Торпъ-Амброзъ, чтобы разъяснить все дѣло. На прощаньи я позволила ему поцѣловать мою руку, и онъ обѣщалъ снова придти на слѣдующій день (то-есть въ воскресенье). Я чувствовала, что мое вліяніе надъ нимъ упрочено, и вѣрила, что онъ сдержитъ слово.

"Итакъ, я уже говорила вамъ, что гроза прошла. Небо разчистилось; жители вышли погулять въ своихъ лучшихъ, праздничныхъ нарядахъ; а я сидѣла въ раздумьѣ за моимъ жалкимъ, маленькимъ, наемнымъ фортепіано, также принарядившись на славу, и поджидала Мидвинтера; но Мидвинтеръ не являлся. Уже было далеко за полдень, и я начинала чувствовать себя глубоко оскорбленною, какъ вдругъ мнѣ подали письмо. Оно было принесено какимъ-то страннымъ посланнымъ, который, отдавъ его, немедленно скрылся. Я взглянула на конвертъ. То былъ наконецъ хотя почеркъ Мидвинтера, если не онъ самъ. Я была задѣта за живое, потому что, какъ уже сказала вамъ выше, вліяніе мое надъ нимъ казалось мнѣ гораздо сильнѣе.

"Впрочемъ, когда я прочитала письмо, оно дало совершенно другое направленіе моимъ мыслямъ. Оно удивило, озадачило, заинтересовало меня. Я думала, думала и безконечно думала о немъ въ продолженіе всего остальнаго дня.

"Письмо начиналось тѣмъ, что онъ просилъ моего прощенія, за то что усомнился въ моихъ словамъ. Но мистеръ Армадель самъ подтвердилъ ихъ справедливость. Друзья поссорились (какъ я и предполагала), вслѣдствіе чего Мидвинтеръ и Армадель, бывшій нѣкогда его лучшимъ другомъ въ мірѣ, разстались на вѣки. Но все это пока еще не удивляло меня. Я просто забавлялась, читая его безсвязныя, безумныя рѣчи о томъ, что онъ и его другъ разстались на вѣки; воображала себѣ, какъ изумится онъ, когда, для выполненія моего плана, я проберусь въ большой домъ подъ предлогомъ примиренія двухъ друзей.

"Но вторая часть письма заставила меня задуматься. Привожу вамъ ее слово въ слово.

"Только вслѣдствіе борьбы съ самимъ собою (и никакія слова не выразятъ вамъ всей трудности этой борьбы) рѣшился я написать это письмо, вмѣсто того чтобы самому придти къ вамъ. Безпощадная необходимость предъявляетъ свои права на мое будущее. Я долженъ покинуть Торпъ-Амброзъ; я долженъ оставить Англію, безъ малѣйшаго колебанія, не бросивъ ни одного взгляда назадъ. Ужасныя причины, надъ которыми я издѣвался нѣкогда какъ безумецъ, требуютъ, чтобы послѣ всего случившагося между мною и мистеромъ Армаделемъ, онъ никогда болѣе не видалъ меня и даже ничего не слыхалъ обо мнѣ. Я не долженъ жить съ нимъ болѣе подъ одною кровлей, не долженъ дышать съ нимъ однимъ и тѣмъ же воздухомъ. Я принужденъ скрыться отъ него подъ вымышленнымъ именемъ; воздвигнуть между нимъ и мною горы и моря. Мнѣ уже было сдѣлано предостереженіе, какого не слыхало ни одно живое существо. Я вѣрю.... смѣю ли сказать вамъ, почему?... я вѣрю, что если обаяніе, которое вы производите на меня, снова привлечетъ меня къ вамъ, это будетъ имѣть роковыя послѣдствія для человѣка, жизнь котораго такъ странно связана съ вашею и моею жизнію,-- для человѣка, который былъ нѣкогда вашимъ поклонникомъ и моимъ другомъ. И несмотря на то что я чувствую все это, что я сознаю это такъ же ясно какъ вижу это небо надъ своею головой, во мнѣ есть какая-то слабость, которая и теперь заставляетъ меня уклоняться отъ неизбѣжной жертвы -- "навсегда покинуть васъ. Я борюсь съ нею, какъ борется всякій человѣкъ съ силою своего отчаянія. Часъ тому назадъ я былъ уже около вашего дома, но я принудилъ себя вернуться назадъ, не бросивъ на него ни одного взгляда. Смогу ли я бѣжать теперь еще дальше, когда письмо это уже написано, когда вырывается у меня безполезное признаніе, что я люблю васъ первою и послѣднею любовью въ моей жизни? Пусть время отвѣтитъ на этотъ вопросъ, а я -- я не смѣю болѣе ни писать объ этомъ, ни думать."

"Этими словами заканчивалось письмо.

"Мною овладѣло лихорадочное любопытство угадать его мысли. Его любовь ко мнѣ была, конечно, понятна. Но что онъ разумѣлъ подъ словомъ предостереженіе? Почему не слѣдовало ему жить подъ одною кровлей, дышать однимъ воздухомъ, съ молодымъ Армаделемъ? Какая ссора могла принудить одного изъ двухъ друзей прятаться отъ другаго подъ вымышленнымъ именемъ и воздвигать между собою горы и моря? Болѣе же всего смущалъ меня вопросъ о томъ, почему сближеніе его со мною, въ случаѣ еслибъ онъ возвратился ко мнѣ и снова отдался моему обаятельному вліянію, должно было причинить гибель ненавистнаго олуха, обладающаго благороднымъ Торпъ-Амброзскимъ замкoмъ?

"Я горѣла нетерпѣніемъ увидать его поскорѣе и предложить ему эти вопросы. По мѣрѣ того какъ день подвигался впередъ, мои ожиданія дѣлали меня суевѣрною. Къ обѣду мнѣ подали соусъ изъ телятины и пудингъ изъ вишенъ. Я стала гадать на вишневыхъ косточкахъ -- вернется онъ или нѣтъ: придетъ, нѣтъ, придетъ, нѣтъ, придетъ, нѣтъ, и такъ далѣе. Гаданье кончилось на словѣ "нѣтъ." Я позвонила и велѣла убрать приборъ. Я съ бѣшенствомъ противорѣчива судьбѣ. Я сказала себѣ: "Онъ придетъ!" Изъ ожиданіи его осталась дома.

"Вы не можете себѣ представить, какъ весело мнѣ сообщать вамъ всѣ эти маленькія подробности. Сочтите, мой дорогой другъ, моя вторая мать, сочтите всѣ деньги, которыя вы потратили на меня, въ надеждѣ, что я сдѣлаюсь мистрисъ Армадель, и потомъ подумайте объ этомъ безграничномъ, непреодолимомъ влеченіи моемъ къ другому человѣку. О, мистрисъ Ольдершо, какое для меня блаженство раздражать васъ!

"День склонялся къ вечеру. Я опять позвонила и послала внизъ за таблицей поѣздовъ желѣзной дороги. Какой поѣздъ могъ увлечь его въ воскресенье? Народное уваженіе къ этому дню благопріятствовало мнѣ. Въ этотъ день былъ только одинъ поѣздъ, который отправился еще за нѣсколько часовъ до того времени какъ онъ писалъ мнѣ. Я пошла посмотрѣться въ зеркало, и оно совершенно опровергло мое гаданье. Оно сказало мнѣ. "Сядь у окна, укрывшись за занавѣскою; онъ не въ состояніи будетъ провести длиннаго, одинакого вечера, безъ того чтобы снова не придти взглянуть на твой домъ." Я сѣла у окна за занавѣской и стала ждать, держа въ рукѣ его письмо.

"Печальный воскресный день замѣнился сумерками, и печальная воскресная тишина на улицахъ стала еще безмолвнѣе. Когда совсѣмъ стемнѣло, я услыхала на улицѣ чьи-то шаги... Сердце мое прыгнуло: вообразите себѣ, у меня еще есть сердце! Я сказала себѣ: "Это Мидвинтеръ!" И дѣйствительно то былъ онъ.

"Когда глаза мои могли, наконецъ, различить его въ темнотѣ, я увидѣла, что онъ шелъ медленно, колеблясь и останавливаясь почти на каждомъ шагу. Маленькое и некрасивое окно моей гостиной, повидимому, манило его къ себѣ вопреки его волѣ. Подождавъ еще немного, покамѣстъ онъ не остановился въ сторонѣ отъ дома, но въ виду моего неотразимаго окна, я одѣлась и проскользнула заднимъ ходомъ въ садъ. Хозяинъ мой ужиналъ съ своимъ семействомъ, и никто не замѣтилъ меня. Я отворила калитку въ садовой оградѣ и черезъ переулокъ вышла въ большую улицу. Тутъ я весьма кстати вспомнила о приставленномъ ко мнѣ шпіонѣ, который по всей вѣроятности караулилъ меня гдѣ-нибудь за угломъ.

"Съ одной стороны, необходимо было выиграть время; съ другой (при моемъ тогдашнемъ настроеніи духа), мнѣ невозможно было упустить Мидвинтера, не поговоривъ съ нимъ наединѣ. Въ большихъ затрудненіяхъ люди если рѣшаются на что-нибудь, то обыкновенно дѣлаютъ это сразу. Я рѣшилась назначить ему свиданіе на слѣдующій вечеръ, а до того времени найдти средство избѣжать надзора. Поступая такимъ образомъ, я давала своему любопытству возможность мучить меня въ продолженіе двадцати четырехъ смертельныхъ часовъ, но что же оставалось мнѣ дѣлать? Устроить тайное свиданіе съ Мидвинтеромъ на виду и можетъ-быть на слуху у Армаделева шпіона значило то же что отказаться отъ намѣренія стать обладательницею Торпъ-Амброза.

"Нашедъ у себя въ карманѣ одно изъ вашихъ прежнихъ писемъ, я вернулась въ переулокъ, и на чистомъ клочкѣ бумаги написала маленькимъ карандашемъ, который виситъ у меня на цѣпочкѣ, слѣдующее: "Я хочу и должна говорить съ вами. Сегодня это невозможно, но завтра, въ это же время, выходите на улицу, а потомъ разставайтесь со мною пожалуй хоть на вѣки. Когда прочтете эту записку, пройдите мимо меня, не останавливаясь, и скажите: приду."

"Я свернула бумажку и внезапно подошла къ нему сзади. Онъ вздрогнулъ и обернулся; тогда я съ легкимъ пожатіемъ опустила ему записку въ руку и прошла мимо. Не успѣла я сдѣлать десяти шаговъ, какъ уже услыхала его позади себя. Я видѣла, какъ пожирали меня съ головы до ногъ его большіе черные глаза, сверкавшіе во мракѣ сумерковъ; но, впрочемъ, онъ сдѣлалъ все чего я требовала отъ него. "Я не могу отказать вамъ ни въ чемъ," прошепталъ онъ: -- "я приду." И онъ прошелъ далѣе. Въ эту минуту мнѣ невольно пришло въ голову, какъ этотъ глупый олухъ Армадель испортилъ бы все дѣло, еслибъ онъ былъ на мѣстѣ Мидвинтера.

"Я всю ночь ломала себѣ голову, чтобы придумать средство устроить на слѣдующій вечеръ вполнѣ безопасное свиданіе, и ничего не могла придумать. Я начинала чувствовать, что письмо Мидвинтера какъ будто притупило мои способности.

"Въ понедѣльникъ утромъ дѣла приняли еще худшій оборотъ. Отъ моего вѣрнаго союзника, мистера Башвуда, пришло извѣстіе, что миссъ Мильрой и Армадель снова сошлись и подружились. Можете вообразить себѣ, какъ я была взбѣшена! Часъ или два спустя пришло вторичное извѣстіе отъ мистера Башвуда, но на этотъ разъ утѣшительное. Негодный торпъ-амброзскій идіотъ показалъ наконецъ настолько смыслу, что устыдился самого себя. Онъ рѣшился въ тотъ же день удалить шпіона, вслѣдствіе чего и поссорился съ своимъ адвокатомъ.

"Итакъ, препятствіе, съ которымъ я по своему слабоумію не въ состояніи была сладить, устранялось само собою! Не было болѣе надобности тревожиться о предстоящемъ свиданіи съ Мидвинтеромъ; за то на досугѣ можно было обсудить планъ моихъ будущихъ дѣйствій, особенно теперь, когда миссъ Мильрой и ея нѣжный пастушокъ снова сошлись и помирились. Повѣрите ли, не то письмо, не то его авторъ (право не знаю, кто изъ двухъ), взяли надо мною такую власть, что несмотря на всѣ мои усилія, я не могла думать ни о чемъ другомъ, и все это въ ту минуту, когда было множество причинъ опасаться, что миссъ Мильрой поспѣшитъ перемѣнить свое имя на имя мистрисъ Армадель, прежде чѣмъ я успѣю заплатить ей мой долгъ. Случалось ли вамъ видѣть подобную испорченность? Что до меня касается, я ничѣмъ не могу объяснить ее себѣ.... а вы?

"Наконецъ, на дворѣ стемнѣло. Я выглянула въ окно: онъ былъ тамъ!

"Я поспѣшила выдти къ нему; хозяева мои, по обыкновенію, слишкомъ заняты были ѣдой и питьемъ чтобы что-либо замѣтить.

"-- Мы не должны показываться здѣсь вмѣстѣ, прошептала я ему.-- Я пойду впередъ, а вы слѣдуйте за мной.

"Онъ не отвѣчалъ ни слова. Не понимаю что происходило въ его душѣ; но явившись на свиданіе, онъ теперь шелъ нехотя и постоянно отставалъ отъ меня, какъ будто вовсе желая уйдти.

"-- Вы, кажется, боитесь меня? спросила я.

"-- Да, боюсь, отвѣчалъ онъ: -- боюсь васъ и себя.

"Это было не поощрительно и далеко не любезно. Но въ эту минуту мной овладѣло такое бѣшеное любопытство, что будь онъ со мной еще рѣзче, я не обратила бы на это никакого вниманія. Я пошла далѣе къ новымъ строеніямъ, потомъ остановилась и оглянулась назадъ.

"-- Неужели я должна вымаливать у васъ это какъ милости, сказала я,-- послѣ вашего добровольнаго обѣщанія и того письма, которое вы написали мнѣ?

"Что-то внезапно подѣйствовало на него, и онъ тотчасъ же подошелъ ко мнѣ.

"-- Простите меня, миссъ Гуильтъ; ведите меня куда вамъ угодно.

"Затѣмъ онъ опять отсталъ отъ меня немного, и я слышала какъ онъ произнесъ:

"-- Чему быть, того не миновать. Что могу противъ этого я, или что можетъ она?

"Не знаю что заставило меня задрожать: слова ли эти, смысла которыхъ я не понимала, или тонъ, которымъ они были произнесены, только мнѣ вдругъ захотѣлось почему-то распроститься съ нимъ и вернуться домой. Вы скажете, что это непохоже на меня? Дѣйствительно такъ! Но это продолжалось не болѣе минуты. Ваша дорогая Лидія скоро пришла въ себя.

"Я направила свои шаги къ недостроеннымъ лачужкамъ и къ разстилавшемуся позади ихъ полю. Мнѣ гораздо пріятнѣе было бы увести его къ себѣ домой и поговорить съ нимъ при свѣчахъ. Но я уже рискнула на это однажды, а въ моемъ двусмысленномъ положеніи и при злорѣчіи города страшно было рѣшиться на это вторично. О садѣ нечего было и думать, потому что хозяинъ дома имѣетъ обыкновеніе курить тамъ трубку послѣ ужина. Такимъ образомъ мнѣ ничего болѣе не оставалось дѣлать какъ увести его за городъ.

"Продолжая идти впередъ, я по временамъ оглядывалась, а онъ молча слѣдовалъ за мною все на томъ же разстояніи, подобно привидѣнію....

"Я должна на минуту оставить мое письмо. Церковные колокола звонятъ во всю мочь, и этотъ трезвонъ доводитъ меня до изступленія. Неужели въ наше время, когда у всѣхъ есть карманные или стѣнные часы, нужно еще напоминать колокольнымъ звономъ о началѣ церковнаго богослуженія? Вѣдь въ театръ, напримѣръ, мы ходимъ не по звонку, такъ не унизительно ли для духовенства прибѣгать къ колокольному звону, чтобы собирать насъ въ церковь!...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

"Наконецъ, паства собралась, и я опять могу взяться за перо, чтобы продолжать мою бесѣду съ вами.

"Я колебалась немного куда именно мнѣ повести его. Съ одной стороны пролегала большая дорога, но хотя она казалась уединенною, по ней неожиданно могъ пройдти кто-нибудь. Съ другой стороны находился кустарникъ. Я повела его черезъ кустарникъ.

"На противоположномъ концѣ его находилась небольшая покатость, въ глубинѣ которой лежали срубленныя деревья, а далѣе бѣлѣлся маленькій прудъ, слабо мерцавшій въ полусвѣтѣ сумерковъ. На его дальнѣйшемъ берегу разстилались длинныя пастбища съ носившимся надъ ними туманомъ, а еще дальше чернѣлась вереница стадъ, медленно возвращавшихся домой. Кругомъ не было ни одного живаго существа; не слышно было ни одного звука. Я сѣла на одно изъ бревенъ и оглянулась назадъ.

"-- Подите, сказала я тихо,-- подите сюда и сядьте здѣсь подлѣ меня.

"Для чего вхожу я въ такія подробности? Право, не знаю. Это мѣсто произвело на меня непостижимое впечатлѣніе, и я не могу удержаться, чтобы не описать вамъ его. Если я кончу дурно, ну, положимъ, хоть на эшафотѣ, мнѣ кажется, послѣднимъ воспоминаніемъ, которое будетъ носиться передъ моими глазами, прежде чѣмъ палачъ затянетъ веревку, будетъ этотъ маленькій мерцающій прудъ, длинныя туманныя пастбища и смутно чернѣющаяся въ полусвѣтѣ сумерковъ вереница стадъ, возвращавшихся домой. Не пугайтесь, почтенное созданіе! Воображеніе мое иногда странно подшучиваетъ надо мною; да сверхъ того, послѣдняя часть этого письма мнѣ кажется сильно отзывается вчерашнимъ опіумомъ.

"Онъ подошелъ ко мнѣ молча, какъ лунатикъ, и сѣлъ подлѣ меня на бревно. Ночь ли была такъ удушлива, или со мною сдѣлался лихорадочный жаръ, только я не могла выносить ни шляпки, ни перчатокъ. Желаніе посмотрѣть на него и узнать причину этого страннаго молчанія, и въ то же время невозможность достигнуть этого за темнотою ночи, до такой степени раздражили мои нервы, что я готова была закричать. Не зная чѣмъ облегчить себя, я взяла его за руку: она горѣла какъ въ огнѣ и мгновенно сомкнулась съ моею рукой -- вы сами знаете какъ. Послѣ этого молчаніе было немыслимо. Всего безопаснѣе было немедленно заговорить съ нимъ.

"-- Не презирайте меня, сказала я.-- Я принуждена была привести васъ въ это уединенное мѣсто, иначе я погубила бы свою репутацію, еслибы васъ увидали вмѣстѣ.

"Я остановилась и замолчала; но его рука еще разъ предупредила меня, что молчаніе было опасно. Тогда я рѣшилась заставить и его говорить со мною.

"-- Вы заинтересовали и въ то же время напугали меня вашимъ страннымъ письмомъ, продолжала я:-- скажите что оно значитъ?

"-- Теперь уже поздно спрашивать объ этомъ. И вы, и я,-- мы оба пошли по дорогѣ, съ которой нѣтъ болѣе возврата.

"Онъ произнесъ этотъ странный отвѣтъ совершенно новымъ для меня голосомъ, отъ котораго мнѣ сдѣлалось еще болѣе неловко чѣмъ за минуту передъ тѣмъ отъ его молчанія.

"-- Слишкомъ поздно, повторилъ онъ,-- слишкомъ поздно! Вамъ остается сдѣлать мнѣ теперь лишь одинъ вопросъ.

"-- Какой же?

"Не успѣла я произвести эти слова, какъ рука его задрожала въ моей рукѣ, и я тотчасъ же поняла, что мнѣ лучше было бы не спрашивать его. Прежде чѣмъ я успѣла шевельнуться, или подумать, онъ уже заключилъ меня въ свои объятія.

"-- Спроси меня, люблю ли я тебя? прошепталъ онъ.

"Въ ту же минуту голова его припала къ моей груди, и жестокая душевная мука выразилась у него, какъ и у насъ, въ истерическихъ слезахъ и рыданіяхъ.

"Первое мое движеніе было очень глупо. Я готова была начать нашъ обыкновенный протестъ и защищаться такъ, какъ защищаемся всѣ мы въ подобныхъ случаяхъ. Но къ счастію или къ несчастію, право не знаю что изъ двухъ, я давно утратила прежнюю юношескую стыдливость, и потому сейчасъ же остановила первое движеніе моихъ рукъ и первое слово готовившееся слетѣть съ моихъ устъ. Боже! Боже мой! какою старою и отжившею почувствовала я себя въ ту минуту какъ онъ выплакивалъ свою душу на груди моей! Какъ вспомнила я то время, когда моя любовь могла бы принадлежать ему! А теперь что принадлежало ему?-- Моя талія!...

"Любопытно знать, неужели во мнѣ шевельнулась жалость? Впрочемъ, это вовсе нейдетъ къ дѣлу. Какъ бы то ни было, рука моя поднялась сама собою и пальцы нѣжно погрузились въ его волоса. Страшныя воспоминанія мгновенно возникли въ головѣ моей и заставили меня содрогнуться въ то время какъ я прикоснулась къ нему. Но несмотря на это, я продолжала играть его волосами и обвивать ихъ вокругъ моихъ пальцевъ. Какъ безразсудны женщины!

"-- Я не хочу упрекать васъ, сказала я кротко:-- я не скажу, что вы жестоко пользуетесь моимъ положеніемъ. Вы страшно взволнованы, я хочу дать вамъ время оправиться немного и придти въ себя.

"Сдѣлавъ такой приступъ, я остановилась, чтобы подумать, въ какой формѣ предложить ему тѣ вопросы, которые мнѣ такъ хотѣлось сдѣлать ему; но, вѣроятно, я была слишкомъ смущена или слишкомъ нетерпѣлива въ своихъ соображеніяхъ, потому что сразу высказала то что наиболѣе занимало меня.

"-- Я не вѣрю, чтобы вы любили меня, сказала я.-- Вы пишете мнѣ странныя вещи; вы пугаете меня какою-то таинственностію: что разумѣли вы въ вашемъ письмѣ, говоря, что возвращеніе ко мнѣ будетъ пагубно для мистера Армаделя? Какая опасность можетъ угрожать отъ этого мистеру Армаделю?

"Не успѣла я сдѣлать ему этотъ вопросъ, какъ онъ внезапно поднялъ голову и выпустилъ меня изъ своихъ объятій. Я вѣроятно коснулась какого-нибудь тяжелаго воспоминанія, которое заставило его опомниться. Вмѣсто того чтобы мнѣ уклоняться отъ него, она уклонялся отъ меня. Сама не зная почему, я почувствовала себя оскорбленною, и съ горькою ироніей поблагодарила его за то что онъ вспомнилъ, наконецъ, какъ ему держать себя относительно меня!

"-- Вѣрите ли вы въ сны? спросилъ онъ вдругъ страннымъ и отрывистымъ тономъ, не обращая ни малѣйшаго вниманія на мои слова.-- Скажите, продолжалъ онъ, не давая мнѣ времени отвѣтить,-- не были ли когда-нибудь вы, или кто изъ вашихъ родственниковъ, въ сношеніяхъ съ отцомъ или съ матерью Аллана Армаделя? Не случалось ли вамъ, или кому изъ вашихъ родственниковъ, быть когда-нибудь на островѣ Мадерѣ?

"Можете себѣ представить мое изумленіе! Я похолодѣла. Въ одну минуту я вся похолодѣла съ головы до ногъ. Онъ очевидно зналъ о случившемся на островѣ Мадерѣ, когда я находилась въ услуженіи у мистрисъ Армадель, что, вѣроятно, было еще задолго до его рожденія! Такое открытіе само по себѣ было поразительно. Но онъ очевидно имѣлъ свои причины отыскивать связь между мною и этими событіями, и это обстоятельство было еще поразительнѣе.

"-- Нѣтъ, сказала я, какъ только могла говорить.-- Я не знала ни его отца, ни его матери.

"--И объ островѣ Мадерѣ также ничего не знаете?

"-- И объ островѣ Мадерѣ также.

"Онъ отвернулся и сталъ говорить самъ съ собою.

"-- Странно! сказалъ онъ:-- точно такъ какъ я занималъ мѣсто тѣни у окна, она занимала мѣсто тѣни у пруда!

"При другихъ обстоятельствахъ меня встревожило бы его странное поведеніе. Но послѣ вопроса объ островѣ Мадерѣ мною положительно овладѣлъ ужасъ, который заглушилъ всѣ прочія опасенія. Мнѣ кажется, я ни на что не рѣшалась въ моей жизни съ такою твердостію какъ на то чтобъ узнать откуда онъ получилъ всѣ эти свѣдѣнія, и какое было его настоящее имя. Мнѣ было совершенно ясно, что вопросомъ объ Армаделѣ я затронула въ немъ какое-то тайное чувство, столь же сильное какъ и его чувство ко мнѣ! Куда дѣвалось мое вліяніе надъ нимъ?

"Этого я никакъ не могла придумать; но я могла снова возвратить его и немедленно принялась за дѣло.

"-- Не поступайте со мною жестоко, сказала я:-- вѣдь и я также щадила васъ. О, мистеръ Мидвинтеръ, здѣсь такъ пусто, такъ темно, не пугайте же меня!

"-- Пугать васъ! Онъ снова приблизился ко мнѣ.-- Пугать васъ! повторилъ онъ съ такимъ удивленіемъ, какъ будто я пробудила его отъ сна, и обвинила въ томъ что у него вырвалось въ бреду.

"Озадачивъ его такимъ образомъ, я уже хотѣла было спросить его, почему мой вопросъ объ Армаделѣ произвелъ такую перемѣну въ его обращеніи со мною. Но, послѣ всего случившагося, я боялась слишкомъ скоро возвратиться къ тому же предмету. Что-то,-- вѣроятно инстинктъ,-- предупредило меня не затрогивать покамѣстъ вопроса объ Армаделѣ, но поговоритъ съ нимъ сначала о немъ самомъ. Я уже сообщала вамъ въ одномъ изъ моихъ предыдущихъ писемъ, что по его обращенію и наружности всегда можно было предполагать, что невзирая на свою молодость, онъ сдѣлалъ или выстрадалъ что-нибудь ужасное въ своей прошедшей жизни. Каждый разъ какъ мы встрѣчались, я все болѣе и болѣе сомнѣвалась въ томъ, чтобъ онъ дѣйствительно былъ тѣмъ чѣмъ казался; но самыя серіозныя сомнѣнія внушало мнѣ его имя. Сама имѣя много тайнъ въ своей жизни, и будучи не разъ вынуждена скрываться подъ чужимъ именемъ, я тѣмъ болѣе склонна подозрѣвать другихъ людей, когда замѣчаю въ нихъ что-нибудь таинственное. Какъ бы то ни было, разъ отдавшись этому подозрѣнію, я рѣшилась изумить его, такъ же какъ онъ изумилъ меня, неожиданнымъ вопросомъ объ его имени.

"Покамѣстъ я сидѣла задумавшись, и онъ также думалъ, и какъ скоро оказалось, о моихъ словахъ.

"-- Мнѣ такъ грустно что я испугалъ васъ, прошепталъ онъ съ тою кротостію и смиреніемъ, которыя мы такъ презираемъ въ мущинѣ, когда онъ говоритъ съ другими женщинами, и которыя мы такъ дорого цѣнимъ, когда онѣ относятся къ намъ.

"-- Я самъ не знаю что говорилъ вамъ, продолжалъ онъ:-- мой умъ находится въ жалкомъ состояніи. Прошу васъ, простите меня, если можете: я сегодня самъ не свой.

"-- Я не сержусь, сказала я:-- мнѣ нечего прощать вамъ. Мы оба неосторожны, оба несчастны.

"Я положила мою голову на его плечо.

"-- Дѣйствительно ли вы любите меня? спросила я его нѣжнымъ шепотомъ.

"Его рука снова обвилась вокругъ моей таліи, и я почувствовала учащенное біеніе его сердца.

"-- О! еслибы вы знали! прошепталъ онъ мнѣ въ отвѣтъ:-- еслибы вы только знали....

"Онъ не могъ сказать ничего болѣе. Чувствуя, что лицо его наклоняется къ моему лицу, я еще ниже опустила голову и остановила его въ тотъ моментъ какъ онъ уже готовился поцѣловать меня.

"-- Нѣтъ, сказала я,-- это лишь мимолетное увлеченіе съ вашей стороны, а между тѣмъ вы обращаетесь со мною какъ съ своею обрученною невѣстой.

"-- Будь моею обрученною невѣстой, прошепталъ онъ страстно, стараясь приподнять мою голову.

"Но я не поддавалась. Ужасъ прежнихъ, извѣстныхъ вамъ воспоминаній снова овладѣлъ мною, и я задрожала, когда онъ сталъ просить меня быть его женой. Не думаю, чтобы мнѣ сдѣлалось дурно, во что-то въ родѣ дурноты заставило меня закрыть глаза. Какъ только я закрыла ихъ, передо мной какъ будто сверкнула молнія, и призраки тѣхъ другихъ женщинъ встали изъ этой зіяющей пропасти и заглянули мнѣ прямо въ лицо.

"--Говори со мной! прошепталъ онъ нѣжно.-- Ангелъ мой, дорогая моя, говори со мной!

"Его голосъ заставилъ меня опомниться. У меня осталось ровно настолько смысла чтобы вспомнить, что время летѣло, и что я еще до сихъ поръ не предложила ему моихъ вопросовъ.

"-- Положимъ, что я чувствую къ вамъ то же что и вы ко мнѣ, сказала я; -- положимъ, что я люблю васъ на столько чтобы ввѣрить вамъ счастіе всей моей жизни...?

"Я остановилась на минуту, чтобы перевести дыханіе. Было невыносимо тихо и душно: воздухъ какъ будто замеръ съ наступленіемъ ночи.

".... Честно ли будетъ съ вашей стороны жениться на мнѣ подъ вашимъ настоящимъ именемъ? продолжала я.

"Рука его снова выпустила мою талію, и я почувствовала какъ онъ вздрогнулъ. Потомъ онъ продолжалъ сидѣть подлѣ меня, спокойный, холодный и молчаливый, какъ будто мой вопросъ лишилъ его языка. Я обвила рукой его шею и опять положила мою голову на его плечо. Но какъ ни велики были надъ нимъ мои чары, онѣ мгновенно потеряли свою силу, какъ скоро я касалась извѣстнаго вопроса.

"-- Кто сказалъ вамъ?... и онъ остановился.-- Нѣтъ, продолжалъ онъ,-- никто не могъ сказать вамъ. Но что заставило васъ подозрѣвать?...

"Онъ снова остановился.

"-- Никто не говорилъ мнѣ, сказала я,-- и ничто не заставило меня подозрѣвать. У женщинъ бываютъ иногда странныя фантазіи.... Неужели ваше настоящее имя -- Мидвинтеръ?

"-- Я не могу обманывать васъ, отвѣчалъ онъ, послѣ небольшаго промежутка молчанія: -- мое настоящее имя -- не Мидвинтеръ.

"Я прижалась къ нему еще ближе.

"-- Но какъ же зовутъ васъ? спросила я.

"Онъ колебался.

"Я приподняла лицо мое такъ что щека моя касалась его щеки, и настойчиво продолжала свой допросъ, почти прильнувъ губами къ его уху.

"-- Какъ, до сихъ поръ не имѣть ко мнѣ довѣрія! Не имѣть довѣрія къ женщинѣ, которая почти призналась вамъ въ своей любви, которая почти согласилась быть вашею женой!

"Онъ повернулся ко мнѣ, и опять попытался-было поцѣловать меня, но я опять остановила его.

"-- Если я открою вамъ мое имя, сказалъ онъ,-- я долженъ буду разказать вамъ многое.

"Тутъ я снова прильнула къ его щекѣ.

"-- А почему же нѣтъ? сказала я.-- Какъ могу я любить человѣка, а тѣмъ болѣе выйдти за него замужъ, если онъ будетъ чуждаться меня?

"Противъ этого, кажется, не могло быть возраженія. Однако онъ нашелъ его.

"-- Это ужасная исторія, сказалъ онъ: -- она можетъ омрачить всю вашу жизнь, какъ уже омрачила и мою.

"Я обвила его шею другою рукой и продолжала настаивать.

"-- Скажите мнѣ; я не боюсь этого: скажите же!

"Онъ начиналъ, наконецъ, уступать моимъ ласкамъ и объятіямъ.

"-- Сохраните ли вы это какъ священную тайну? спросилъ онъ: -- какъ тайну, которую никогда ни одно живое существо не должно звать кромѣ меня и васъ?

"Я обѣщала все сохранить въ тайнѣ; нетерпѣніе мое переходило въ неистовство. Дважды пытался онъ начать, но каждый разъ мужество измѣняло ему.

"-- Не могу! крикнулъ онъ дикимъ, отчаяннымъ голосомъ.-- Не могу я открыть этого!

"Мое любопытство, или вѣрнѣе сказать, мой неукротимый характеръ вышли изъ границъ. Онъ раздражилъ меня до того что я не разсуждала болѣе о томъ что дѣлаю или говорю. Я внезапно стиснула его въ своихъ объятіяхъ и прижала свои губы къ его губамъ.

"-- Я люблю тебя.... прошептала я съ страстнымъ поцѣлуемъ.-- Теперь скажешь ли ты, наконецъ, свое имя?

"Онъ не могъ произнести ни слова. Не знаю, нарочно ли я это сдѣлала чтобы довести его до изступленія, или я сдѣлала это невольно, въ припадкѣ бѣшенства. Вѣрно лишь то, что я дурно истолковала его молчаніе. Почти вслѣдъ за поцѣлуемъ я оттолкнула его отъ себя.

"-- Я ненавижу васъ! сказала я.-- Вы свели меня съ ума и заставили забыться. Оставьте меня! Я не боюсь темноты. Оставьте меня немедленно, съ тѣмъ чтобы никогда болѣе не видаться со мною!

"Онъ схватилъ меня за руку и удержалъ. Голосъ его вдругъ перемѣнился: онъ зазвучалъ повелительно, какъ умѣетъ звучать только голосъ мущины.

"-- Сядьте, сказалъ онъ.-- Вы возвратили мнѣ мое мужество: вы узнаете кто я.

"Посреди окружавшаго насъ мрака и молчанія, я повиновалась ему и сѣла. Посреди окружавшаго насъ мрака и молчанія, онъ снова заключилъ меня въ свои объятія и открылъ мнѣ свою тайну...

"Разказать ли мнѣ ее вамъ, въ свою очередь? Открыть ли мнѣ вамъ его настоящее имя? Сдержать ли мнѣ свою угрозу, разоблачивъ предъ вами мысли, возникшія изъ моего послѣдняго свиданія съ нимъ и изъ всего случившагося со мною за это время?

"Или мнѣ лучше сохранить эту тайну, какъ я обѣщала ему (а въ то же время и свою собственную), закончивъ это длинное, утомительное письмо, именно въ ту минуту, когда вы горите нетерпѣніемъ узнать болѣе?

"Все это -- серіозные вопросы, мистрисъ Ольдершо, гораздо серіознѣе чѣмъ вы предполагаете. Я успѣла уже успокоиться, и начинаю понимать всю важность того что было упущено мной изъ виду, когда я впервые принялась за письмо къ вамъ,-- важность послѣдствій. Не напугала ли я сама себя, желая напугать васъ? Очень можетъ быть, какъ это ни странно...

"Послѣднія двѣ минуты я сейчасъ провела въ раздумьѣ у окна. До отхода почты осталось еще много времени думать. Народъ только-что начинаетъ расходиться изъ церкви.

"Я рѣшилась отложить мое письмо въ сторону и заглянуть въ мой дневникъ. Короче сказать, мнѣ нужно видѣть чѣмъ рискую я, если рѣшусь открыться вамъ, и мой дневникъ скажетъ мнѣ то чего моя утомленная голова не въ силахъ сообразить безъ посторонней помощи. Въ теченіе послѣдней недѣли, я вела журналъ моихъ дней (а иногда и ночей) гораздо аккуратнѣе чѣмъ обыкновенно. При моихъ настоящихъ обстоятельствахъ, у меня есть на это свои особенныя причины. Если я выполню мой планъ такъ какъ намѣрена выполнить его, то съ моей стороны было бы величайшимъ безуміемъ полагаться на свою память. Случайное забвеніе самаго ничтожнаго обстоятельства, случившагося со времени моего послѣдняго свиданія съ Мидвинтеромъ и по настоящую минуту, можетъ совершенно погубить меня.

"-- Погубить ее! скажете вы.-- Но какого рода гибель разумѣетъ она?

"Погодите немного, дайте мнѣ справиться съ моимъ дневникомъ, и тогда мы увидимъ, могу ли я довѣриться вамъ безъ опасенія."

X. Дневникъ миссъ Гуильтъ.

"21-го іюля. Понедѣльникъ, одиннадцать часовъ вечера.

"Онъ только-что оставилъ меня. По моему желанію, мы разстались на тропинкѣ при выходѣ изъ кустарника; онъ пошелъ своею дорогой въ гостиницу, а я отправилась къ себѣ домой.

"Во избѣжаніе новаго свиданія, я обѣщала написать ему завтра утромъ. Это даетъ мнѣ надежду отдохнуть сегодня ночью, и если возможно, снова сосредоточить свои мысли на собственныхъ дѣлахъ. Я говорю, если возможно, потому что впечатлѣніе, произведенное на меня его разказомъ, такъ велико, что мнѣ кажется, я никогда его не позабуду. Неужели и ночь пройдетъ, и день наступитъ, а я все буду думать о предсмертномъ письмѣ его отца, о безсонной ночи, проведенной имъ самимъ на разбитомъ кораблѣ, всего же болѣе о томъ страшномъ моментѣ, когда онъ впервые открылъ мнѣ свое настоящее имя?

"Любопытно знать, удастся ли мнѣ стряхнуть съ себя эти впечатлѣнія, если я попытаюсь изложить ихъ на бумагѣ? Тогда не будетъ по крайней мѣрѣ ни малѣйшей опасности позабыть что-либо важное. И наконецъ, весьма можетъ быть, что я потому только и думаю о разказѣ Мидвинтера, что страшусь позабыть изъ него какую-нибудь подробность. Во всякомъ случаѣ, опытъ стоитъ того чтобъ его попробовать. Въ моемъ настоящемъ положеніи голова моя должна быть настолько свободна чтобы думать и о другихъ вещахъ, иначе я никогда не выпутаюсь изъ всѣхъ затрудненій, которыя еще ожидаютъ меня въ Торпъ-Амброзѣ.

"Размыслимъ же хорошенько. Что преслѣдуетъ меня болѣе всего?

"Тождество именъ? Я безпрестанно повторяю себѣ: оба одинаковы! и имя и фамилія, все одинаково! Бѣлокурый Алланъ Армадель, сынъ моей прежней госпожи, котораго я давно знаю, и смуглый Алланъ Армадель, котораго я узнала недавно, и который вообще извѣстенъ подъ именемъ Осіи Мидвинтера. Но всего страннѣе, что соименниками сдѣлало ихъ не родство и не случай. Отецъ бѣлокураго Армаделя родился съ этимъ именемъ, но потерялъ право на фамильное достояніе. Между тѣмъ отецъ смуглаго Армаделя принялъ это имя, а вмѣстѣ съ нимъ принялъ, по условію, и наслѣдство.

"Такимъ образомъ ихъ двое,-- никакъ не могу чтобы не думать объ этомъ,-- и оба не женаты. Бѣлокурый Армадель, который при жизни своей доставитъ женѣ своей восемь тысячъ фунтовъ годоваго дохода, а по смерти оставитъ ей тысячу двѣсти фунтовъ дохода, который долженъ жениться и непремѣнно женится на мнѣ ради этихъ двухъ драгоцѣнныхъ условій, и котораго я ненавижу такъ какъ еще никогда и никого не ненавидѣла до сихъ поръ. И смуглый Армадель, жалкій, маленькій доходъ котораго едва-едва покроетъ издержки жены его, если только она будетъ экономна, который сейчасъ разстался со мной, въ той увѣренности что я непремѣнно выйду за него замужъ, и котораго,-- ну, да,-- котораго я могла бы полюбить, прежде нежели сдѣлалась тѣмъ что я теперь.

"Бѣлокурый Алланъ не подозрѣваетъ о существованіи своего соименника. А смуглый Алланъ открылъ эту тайну лишь соммерсетширскому священнику (на скромность котораго онъ можетъ положиться) и мнѣ.

"Итакъ, въ мірѣ два Аллана Армаделя, два Аллана Армаделя, два Аллана Армаделя. Довольно! три -- магическое число. Пусть это имя попробуетъ теперь преслѣдовать меня, если можетъ!

"Далѣе, что можетъ мнѣ препятствовать стать его женою? Злодѣяніе на кораблѣ? Нѣтъ, потому что злодѣяніе, совершенное отцомъ смуглаго Армаделя, было весьма основательною причиной для послѣдняго скрывать это преступленіе отъ бѣлокураго Армаделя, отецъ котораго былъ умерщвленъ; но это до меня вовсе не касается. Помню только, что на Мадерѣ носились въ то время слухи, будто не все въ этомъ дѣлѣ чисто. Но что же тутъ было нечистаго? Можно ли порицать человѣка, у котораго обманомъ отняли жену, въ томъ что онъ заперъ ея обольстителя въ каюту и далъ ему утонуть во время кораблекрушенія? Одно можно сказать, что женщина не стоила этого.

"Но почему я знаю что дѣйствительно до меня касается?

"Я увѣрена лишь въ одномъ важномъ обстоятельствѣ, а именно, что Мидвинтеръ,-- я должна наконецъ назвать его этимъ гадкимъ именемъ, иначе мнѣ пришлось бы спутать обоихъ Армаделей, прежде чѣмъ я кончу этотъ разказъ,-- итакъ, я увѣрена, что Мидвинтеръ ни мало не догадывается о томъ, что я и маленькій двѣнадцати лѣтній пострѣленокъ, находившійся въ услуженіи у мистрисъ Армадель на островѣ Мадерѣ, и такъ ловко поддѣлавшій почеркъ писемъ, будто бы полученныхъ изъ Вестъ-Индіи,-- одно и то же лицо. А много ли найдется двѣнадцатилѣтнихъ дѣвочекъ, которыя сумѣли бы поддѣлаться подъ мужской почеркъ, и потомъ молчать объ этомъ такъ какъ молчала я? Но покамѣстъ не въ этомъ дѣло. Дѣло въ томъ, что вѣра Мидвинтера въ сновидѣніе есть единственная причина, по которой онъ пытается впутать меня въ жизнь Аллана Армаделя, отыскивая связь между мною и его родителями. Я спросила его, неужели онъ дѣйствительно считаетъ меня настолько старою, чтобы предполагать, будто я могла знать кого-либо изъ нихъ. Бѣдвяжка, онъ самымъ невиннымъ, озадаченнымъ тономъ отвѣчалъ мнѣ -- нѣтъ. Повторилъ ли бы онъ то же самое, еслибъ увидалъ меня теперь? Не посмотрѣться ли мнѣ въ зеркало, точно ли можно мнѣ дать на видъ тридцать пять лѣтъ? Или ужь продолжать свой разказъ? Лучше послѣднее.

"Есть еще одна вещь, которая преслѣдуетъ меня почти такъ же неотступно какъ и имена.

"Не знаю, права ли я буду, если, разчитывая на суевѣріе Мидвинтера, стану держать его отъ себя на извѣстномъ разстояніи? Сказавъ ему, подъ увлеченіемъ минуты, то чего мнѣ не слѣдовало бы говоритъ, я должна бытъ увѣрена, что онъ станетъ торопить меня, и что съ свойственнымъ мущинѣ эгоизмомъ и нетерпѣніемъ въ подобныхъ вещахъ, онъ снова вернется къ вопросу о женитьбѣ. Поможетъ ли мнѣ сонъ удерживать его въ надлежащихъ границахъ? Поочередно переходя отъ вѣры къ сомнѣнію, онъ, по его собственному признанію, кончилъ тѣмъ, что снова сталъ въ него вѣритъ. Но вѣрю ли я въ него? Я имѣю на это гораздо болѣе причинъ чѣмъ онъ. Я не только та самая женщина, которая содѣйствовала браку мистрисъ Армадель, пособивъ ей обманутъ роднаго отца, но я также та самая женщина, которая пробовала утопиться, которая была причиною цѣлаго ряда событій, сдѣлавшихъ молодаго Армаделя наслѣдникомъ богатаго состоянія, которая проникла въ Торпъ-Амброзъ, для того чтобы выйдти за него замужъ ради этого состоянія, и которая, что еще необыкновеннѣе, занимала мѣсто тѣни на берегу пруда! Все это, конечно, случайности, но тѣмъ не менѣе весьма странныя случайности. Право, мнѣ кажется, что и я также начинаю вѣрить въ сонъ!

"Положимъ, я скажу ему: "Я раздѣляю ваше мнѣніе. Я сама скажу вамъ словами вашего письма ко мнѣ: "Разстанемся, покамѣстъ зло еще не совершилось. Оставьте меня, прежде чѣмъ исполнится третье видѣніе сна. Оставьте меня, и оградите себя горами и морями отъ человѣка, который носитъ одно съ вами имя."

"Но, съ другой стороны, предположимъ, что любовь ко мнѣ сдѣлаетъ его равнодушнымъ ко всему остальному. Положимъ, онъ снова повторитъ тѣ отчаянныя слова, которыя я теперь такъ хорошо понимаю: "Чему быть, того не миновать! Что могу я противъ этого, или что можетъ она?"

"Положимъ.... положимъ....

"Нѣтъ, не хочу болѣе писать. Я ненавижу это занятіе! Оно не только не облегчаетъ меня, но еще болѣе раздражаетъ. Я еще менѣе способна теперь думать о томъ, о чемъ должна была бы думать, когда сѣла за дневникъ. Теперь половина перваго, завтра уже наступило, а я все еще ничего не придумала какъ глупѣйшая изъ женщинъ! Нѣтъ приличнѣе для меня мѣста въ эту минуту какъ въ постели.

"Въ постели? Будь это десять лѣтъ тому назадъ, когда я была бы замужемъ за Мидвинтеромъ по любви, я легла бы въ постель съ душою полною отрады, пробравшись сначала на цыпочкахъ въ дѣтскую, чтобы бросить послѣдній прощальный взглядъ на моихъ малютокъ и посмотрѣть спокойно ли спятъ они въ своихъ колыбелькахъ.... Любопытно, однако, знать, любила ли бы я своихъ дѣтей, еслибъ они у меня были? Быть-можетъ да, быть-можетъ нѣтъ. Но не въ этомъ дѣло....

"Вторникъ, десять часовъ утра.

"Кто выдумалъ лауданумъ? Кто бы ни былъ этотъ человѣкъ, благодарю его отъ глубины сердца. Еслибы всѣ несчастные, физическіе и нравственные страдальцы, для которыхъ онъ былъ утѣшеніемъ, могли сойдтись вмѣстѣ чтобы воспѣть ему благодарственный гимнъ, какъ оглушителенъ былъ бы этотъ хоръ! Я провела въ полномъ самозабвеніи шесть блаженныхъ часовъ; проснулась освѣженною; написала пренѣжное письмецо Мидвинтеру; съ наслажденіемъ выпила свою обыкновенную порцію чаю; провозилась надъ своимъ утреннимъ туалетомъ съ чувствомъ полнаго самодовольства, и все это благодаря маленькой, скромной сткляночкѣ капель, которая стоитъ въ настоящую минуту на каминѣ въ моей спальнѣ. Милыя капли, вы просто душки! Если я не люблю ничего другаго, то во всякомъ случаѣ я люблю васъ.

"Мое письмо къ Мидвинтеру было отправлено по почтѣ, и я просила его отвѣчать мнѣ тѣмъ же путемъ.

"Я не чувствую никакого безпокойства относительно его отвѣта. Онъ не можетъ написать мнѣ иначе какъ я предполагаю. Такъ какъ мои семейныя обстоятельства требуютъ нѣкотораго обсужденія, то ради моихъ и его собственныхъ интересовъ, я просила его дать мнѣ время на размышленіе. Я обѣщала открыть ему эти обстоятельства (но любопытно знать, что скажу я ему?) при нашемъ первомъ свиданіи, и въ то же время просила его сохранить покамѣстъ втайнѣ все происходившее между вами. Что касается до его собственныхъ дѣйствій въ тотъ промежутокъ времени, пока я буду думать и соображать, я предоставила это на его собственный произволъ, напомнивъ ему только, что при нашемъ настоящемъ взаимномъ положеніи пребываніе его въ Торпъ-Амброзѣ можетъ вызвать толки и пересуды, и что его вторичная попытка видѣться со мною (между тѣмъ какъ наши отношенія еще не могутъ бытъ объявлены) повредила бы моей репутаціи. Я предложила ему переписываться со мною, если онъ этого желаетъ, и кончила обѣщаніемъ сократитъ по возможности нашу необходимую разлуку.

"Это простое, безыскусственное письмо, которое я могла бы написать ему еще вчера вечеромъ, еслибъ его разказъ не овладѣлъ исключительно моими мыслями, имѣетъ одинъ недостатокъ, я это знаю. Оно, конечно, устраняетъ Мидвинтера съ моей дороги, покамѣстъ я раскидываю свои сѣти, чтобы вторично поймать золотую рыбку въ большомъ домѣ, но оно не избавляетъ меня отъ неловкаго положенія въ будущемъ, когда мнѣ придется разчитываться съ Мидвинтеромъ въ случаѣ успѣха моего плана. Какъ поступлю я съ нимъ тогда? что мнѣ тогда дѣлать? Я должна смѣло посмотрѣть въ лицо этимъ двумъ вопросамъ; но мужество почему-то измѣняетъ мнѣ, и я никакъ не могу приготовиться къ этому затрудненію, пока оно дѣйствительно не наступитъ. Ужь не сознаться ли мнѣ въ своемъ дневникѣ, что я грущу о Мидвинтерѣ, и что мнѣ страшно вспомнить о томъ днѣ, когда онъ услышитъ, что я готовлюсь стать хозяйкой большаго дома.

"Но я еще покамѣстъ не хозяйка его, и мнѣ нельзя сдѣлать ни одного шага впередъ, покамѣстъ я не получу отвѣта отъ Мидвинтера и не узнаю, что онъ не будетъ мнѣ помѣхой. Терпѣніе! терпѣніе! Пойду развлечься немного за фортепіано. На пюпитрѣ развернута соната Лунное сіяніе, которая такъ и влечетъ меня къ себѣ. Но любопытно знать, настолько ли крѣпки мои нервы чтобъ я могла сыграть ее? Или она опять навѣетъ на меня такой же ужасъ своею таинственностію какъ и въ прошедшій разъ?

"Пять часовъ.

"Отвѣтъ пришелъ. Малѣйшая моя просьба -- для него законъ. Онъ уѣхалъ и прилагаетъ мнѣ свой адресъ въ Лондонѣ. "Два соображенія," пишетъ онъ, "мирятъ меня съ разлукой, на которую вы меня осуждаете. Первое изъ нихъ то, что вы этого желаете, и что это лишь на короткое время. Второе то, что я могу принять нѣкоторыя мѣры въ Лондонѣ для увеличенія моихъ доходовъ собственными трудами. Для себя я никогда не заботился о деньгахъ, но вы не можете себѣ представить какъ начинаю я цѣнить удобства и роскошь, доставляемыя деньгами, ради моей будущей жены." Бѣдняжка, лучше бы я не писала ему такъ; лучше бы я не отсылала его отъ себя.

"Что еслибы тетушка Ольдершо увидала эту страницу въ моемъ дневникѣ! Сегодня утромъ я получила отъ нея письмо, въ которомъ она напоминаетъ мнѣ о моихъ долгахъ и высказываетъ предположеніе, что дѣла мои идутъ дурно. Пусть ее предполагаетъ! Я не возьму на себя труда отвѣчать ей. Въ моемъ настоящемъ настроеніи духа, я не позволю этой жалкой старухѣ терзать меня.

"Погода очаровательна, мнѣ нужна прогулка, я не должна думать о Мидвинтерѣ. Что если я надѣну шляпку и отправлюсь сейчасъ же въ большой домъ, чтобъ испытать мой планъ? Все мнѣ благопріятствуетъ. Нѣтъ шпіона чтобы слѣдить за мною, нѣтъ и адвоката, чтобы выпроводить меня вонъ. Хороша ли я сегодня? Да, достаточна хороша чтобы быть соперницей неловкой, неряшливой, весноватой дѣвчонки, которой бы слѣдовало еще сидѣть на классной скамейкѣ, пришеурованною къ доскѣ для выправленія ее кривыхъ плечъ.

The nursery lisps out in all they utter,

Besides, they always smell of bread and butter. *

* Звуками дѣтской отзываются у нихъ всѣ рѣчи, и сами онѣ пахнутъ еще буттербродомъ.

"Какъ превосходно описалъ Байронъ дѣвочекъ на возрастѣ!

"Восемь часовъ вечера.

"Я только-что возвратилась изъ большаго дома. Я видѣла его, говорила съ нимъ, и результатъ этого свиданія можно опредѣлить двумя словами: полнѣйшая неудача. Для меня такъ же мало надежды сдѣлаться мистрисъ Армадель изъ Торпъ-Амброза, какъ и стать королевой англійскою.

"Не написать ли мнѣ старой Ольдершо? Не вернуться ли мнѣ въ Лондонъ? Нѣтъ, прежде нужно еще немного подумать. Не будемъ торопиться.

"Размыслимъ хорошенько; я потерпѣла совершенную неудачу, несмотря на то что всѣ обстоятельства были въ мою пользу. Я застала его одного на проспектѣ передъ фасадомъ дома.

"Увидавъ меня, онъ чрезвычайно смутился, во въ то же время показалъ полную готовность выслушать меня. Я попробовала сначала говорить съ нимъ спокойно, потомъ пустила въ ходъ слезы и проч. и проч. Я представила ему себя невинною женщиной, которой онъ нанесъ большое зло. Я смутила, заинтересовала, убѣдила его. Потомъ я перешла къ чисто христіанской цѣли моего посѣщенія и заговорила съ такимъ чувствомъ о его размолвкѣ съ другомъ,-- размолвкѣ, которой я была невольною причиной, что его ненавистное, румяное лицо, наконецъ, поблѣднѣло, и онъ сталъ умолять меня чтобъ я не терзала его сердца. Но каковы бы ни были чувства, которыя я возбуждала въ немъ, мнѣ ни на минуту не удалось пробудить прежнихъ чувствъ его ко мнѣ. Я видѣла это въ его глазахъ, когда онъ смотрѣлъ на меня; я чувствовала это въ его пальцахъ, когда онъ жалъ мнѣ руку. Мы разстались друзьями, но не болѣе.

"Такъ для этого-то, миссъ Мильрой, боролась я каждое утро съ искушеніемъ, зная, что вы гуляете однѣ въ паркѣ? Я дала вамъ время, неправда ли, вытѣснить меня изъ сердца молодаго Армаделя? Еще никогда не противилась я искушенію безъ того чтобы не поплатиться за это въ послѣдствіи! Не лучше ли было мнѣ уступить моему первому побужденію въ тотъ день, когда я разсталась съ вами, моя любезная миссъ? Впрочемъ, не безпокойтесь. Будущее впереди, и вы еще не мистрисъ Армадель! Могу васъ увѣрить лишь въ одномъ, что на комъ бы онъ ни женился, онъ во всякомъ случаѣ не женится на васъ. Если я не поквитаюсь съ вами какимъ-нибудь другимъ способомъ, то, повѣрьте, что ужь въ этомъ отношеніи, что бъ изъ этого ни вышло, я не останусь у васъ въ долгу!

"Къ удивленію моему, я не чувствую ни малѣйшаго припадка бѣшенства. Когда я находилась въ послѣдній разъ въ этомъ безстрастномъ состояніи, изъ этого вышло нѣчто такое, чего я не смѣю написать даже въ своемъ дневникѣ. И я ни мало не удивлюсь, если что-либо подобное выйдетъ изъ этого и теперь.

"Возвращаясь домой, я зашла на городскую квартиру мистера Башвуда. Его не было дома, но я оставила ему записку, прося зайдти ко мнѣ сегодня вечеромъ для переговоровъ. Я намѣрена сразу освободить его отъ обязанности присматривать за Армаделемъ и за миссъ Мильрой. Я еще не открыла способа погубить ея надежды на Торпъ-Амброзъ, такъ же безвозвратно какъ она погубила мои; но когда время настанетъ, и способъ этотъ будетъ найденъ, трудно опредѣлить какъ далеко можетъ увлечь меня чувство полученнаго оскорбленія; во всякомъ случаѣ, неудобно, а можетъ-быть и опасно, имѣть своимъ повѣреннымъ такое мягкосердечное созданіе какъ мистеръ Башвудъ.

"Мнѣ кажется, все это взволновало меня болѣе чѣмъ я предполагала.

"Исторія Мидвинтера опять начинаетъ преслѣдовать меня безъ малѣйшаго къ тому повода.

"Чу! тихій, быстрый, невѣрный стукъ въ наружную дверь! Я знаю кто это. Только рука стараго Башвуда можетъ стучать такимъ образомъ.

"Девять часовъ вечера.

"Сейчасъ только избавилась отъ него. Онъ поразилъ меня, неожиданно явившись передо мною въ совершенно новомъ свѣтѣ.

"Повидимому (хотя я и не подозрѣвала этого), онъ былъ въ большомъ домѣ, во время моего разговора съ Армаделемъ. Онъ видѣлъ насъ вмѣстѣ на проспектѣ и слышалъ потомъ разговоръ слугъ, которые также насъ видѣли. Мнѣніе людской таково, что мы "помирились," и что господинъ ихъ кончитъ тѣмъ что женится на мнѣ. "Онъ влюбленъ въ ея рыжіе волосы," такъ пошло выражаются на кухнѣ. "Маленькой миссъ не перехитрить ее, и бѣдняжкѣ придется отъ нея солоно." Какъ ненавистны мнѣ грубые толки прислуги!

"Когда старый Башвудъ разказывалъ мнѣ это, онъ имѣлъ еще болѣе смущенный и безпокойный видъ чѣмъ обыкновенно, но я не могла открыть настоящей причины этого, до тѣхъ поръ пока не сказала ему, чтобы всѣ дальнѣйшія наблюденія надъ мистеромъ Армаделемъ и миссъ Мильрой онъ предоставилъ исключительно мнѣ. Все небольшое количество крови, заключающейся въ этомъ слабомъ, старомъ созданіи, повидимому, бросилось ему въ лицо. Онъ сдѣлалъ надъ собою страшное усиліе; казалось, что онъ падетъ ницъ отъ страха за свою собственную дерзость; но несмотря на это, бормоча, заикаясь и отчаянно ломая руками поля своей огромной, отвратительной шляпы, онъ заставилъ себя сдѣлать слѣдующій вопросъ:

"-- Прошу вашего извиненія, миссъ Гуи.... Гуи... Гуильтъ! Неужели вы въ са.... въ са.... въ самомъ дѣлѣ выходите замужъ за мистера Армаделя?

"Ревность (если мнѣ когда-нибудь случалось видѣть ее въ глазахъ мущины, такъ это именно въ его глазахъ), положительная ревность къ Армаделю, да еще въ его возрастѣ! Будь я въ ударѣ, я разхохоталась бы ему въ лицо. Но въ ту минуту я была зла и потеряла терпѣніе. Я назвала его старымъ дуракомъ, и приказала ему попрежнему заниматься своими дѣлами, до тѣхъ поръ пока я не пришлю сказать ему что онъ нуженъ.

"Онъ по обыкновенію покорился, во на прощаніи въ его слезливыхъ старыхъ глазахъ выразилось нѣчто необыкновенное, чего я никогда не замѣчала въ нихъ до сихъ поръ. Любовь, говорятъ, производитъ всякаго рода чудеса. Неужели любовь дала мистеру Башвуду настолько мужества чтобы разсердиться на меня?

Среда.

"Знакомство съ привычками миссъ Мильрой внушило мнѣ вчера вечеромъ подозрѣніе, въ которомъ я захотѣла удостовѣриться сегодня утромъ.

"Когда я жила на мызѣ, она обыкновенно ходила гулять рано поутру до завтрака. Принимая въ разчетъ то обстоятельство, что и я часто избирала то же самое время для своихъ тайныхъ свиданій съ Армаделемъ, я вдругъ сообразила, что моя бывшая воспитанница пойдетъ быть-можетъ по моимъ слѣдамъ, и что я могу сдѣлать какія-нибудь интересныя открытія, если въ извѣстное время направлю шаги къ майорскому саду. Чтобы не проспать, я не приняла на ночь капель, провела ужасную ночь, и на другой день поднялась въ шесть часовъ, чтобы пройдти разстояніе отъ моей квартиры до мызы, вдыхая въ себя свѣжій утренній воздухъ.

"Едва успѣла я приблизиться къ мызѣ со стороны парка, какъ миссъ Мильрой вышла изъ калитки сада. И она также, повидимому, провела безсонную ночь; и ея отяжелѣвшія вѣки были красны, а губы и щеки припухли, какъ отъ слезъ. Она была очевидно чѣмъ-то озабочена, и эта тайная забота, какъ скоро оказалось, вызвала ее изъ сада въ паркъ. Она прошла (если можно сказать, что женщины съ такими ногами какъ у нея ходятъ!) прямо къ бесѣдкѣ, отворила дверь, переправилась черезъ мостъ и стала идти все скорѣй и скорѣе къ низменной части парка, туда гдѣ деревья становятся гуще. Благодаря ея озабоченному состоянію, я слѣдила за нею по открытой лужайкѣ совершенно безнаказанно, а когда она начала убавлять шагъ между деревьями, и я также скрывалась за ними, и уже не боялась что она увидитъ меня.

"Вскорѣ изъ молодаго лѣска, расположеннаго въ глубокой впадинѣ, раздались съ трескомъ и шумомъ чьи-то тяжелые шаги, приближавшіеся къ намъ; мнѣ также какъ и ей хорошо была знакома эта поступь. "Я здѣсь," проговорила она тихимъ голосомъ. Я спряталась въ нѣкоторомъ отдаленіи за деревьями, не зная съ какой стороны выйдетъ Армадель, чтобы присоединиться къ миссъ Мильрой. Онъ поднялся изъ долины, насупротивъ того дерева, за которымъ я скрывалась. Они сѣли вмѣстѣ на пригоркѣ. Я также усѣлась позади дерева, и глядя на нихъ изъ-за кустарника, слышала безъ малѣйшаго затрудненія все что они говорили.

"Онъ началъ разговоръ замѣчаніемъ, что у нея печальный видъ, и спросилъ, не случилось ли чего на мызѣ. Ловкая плутовка поспѣшила произвести на него надлежащее впечатлѣніе: она залилась слезами. Онъ, конечно, взялъ ея руку и сталъ утѣшать ее съ своею грубою, необтесанною прямотой. Напрасно,-- она была неутѣшна. Ее ожидала ужасная участь; мысль объ этомъ не дала ей сомкнуть глазъ во всю ночь. Наканунѣ отецъ позвалъ ее къ себѣ, сталъ говорить ей объ ея воспитаніи и наконецъ объявилъ, что она должна поступить въ школу. Мѣсто было уже найдено, условія приняты, и какъ скоро платья ея будутъ готовы, миссъ должна будетъ отправиться.

"-- Покамѣстъ эта ненавистная миссъ Гуильтъ была у васъ въ домѣ, сказала примѣрная молодая дѣвица,-- я охотно отправилась бы въ школу. Но теперь совсѣмъ не то, я думаю объ этомъ иначе, я чувствую себя слишкомъ взрослою для школы, сердце мое разбито, мистеръ Армадель.

"Тутъ она остановилась, какъ будто желая сказать болѣе, и бросила на него взглядъ, который можно было перевести такъ: "Сердце мое отъ того разбито, мистеръ Армадель, что теперь, когда мы снова стали друзьями, я должна покинуть васъ!" Какое наглое безстыдство у этихъ молодыхъ дѣвчонокъ, скромность которыхъ такъ прославляютъ доморощенные сантименталисты нашихъ дней!

"Даже олухъ Армадель, несмотря на свое тупоуміе, понялъ ее. Послѣ нѣсколькихъ безсвязныхъ фразъ, которыя не вели ровно ни къ чему, онъ взялъ ее,-- едва ли можно сказать за талію, которой у нея нѣтъ,-- онъ взялъ ее за нижнюю часть лифа, и чтобы спасти ее отъ позора поступать въ школу въ ея возрастѣ, предложилъ ей руку и сердце.

"Еслибъ я могла убить ихъ обоихъ въ эту минуту движеніемъ одного пальца, я безъ сомнѣнія сдѣлала бы это. Но въ данномъ случаѣ я просто стала ждать какъ поступитъ миссъ Мильрой.

"Сознавая, что она встрѣтилась съ нимъ безъ вѣдома своего отца, и не забывая предпочтенія, оказаннаго мнѣ нѣкогда мистеромъ Армаделемъ, она, повидимому, нашла нужнымъ разразиться благороднымъ негодованіемъ. Она удивилась, какъ могло ему придти въ голову что-либо подобное послѣ поведенія его съ миссъ Гуильтъ, и послѣ того что отецъ ея отказалъ ему отъ дома! Не хочетъ ли онъ дать ей почувствовать какъ непростительно забыла она свое женское достоинство? Прилично ли джентльмену предлагать ей то что и по ея собственному сознанію совершенно невозможно? и такъ далѣе, и такъ далѣе. Всякій человѣкъ съ головой понялъ бы настоящее значеніе этой выходки; но Армадель до такой степени повѣрилъ ей, что сталъ оправдываться. Съ своею обычною безразсудною опрометчивостью онъ объявилъ ей, что говоритъ совершенно серіозно, что онъ можетъ помириться съ ея отцомъ, но что если майоръ заупрямится и не захочетъ сойдтись съ нимъ, то они могутъ поступить такъ какъ поступали до сихъ поръ всѣ молодые люди въ ихъ положеніи -- обвѣнчаться безъ согласія родителей, которые, если не нынче, такъ завтра, непремѣнно простятъ ихъ. Такое дерзкое предложеніе безъ сомнѣнія предоставляло миссъ Мильрой лишь два выбора: или сознаться, что она говорила нѣтъ, думая да, или искать спасенія въ новомъ взрывѣ. Она была настолько лицемѣрна что предпочла послѣднее!

"-- Какъ смѣете вы говорить это, мистеръ Армадель? Убирайтесь отъ меня сейчасъ же! Съ вашей стороны неблагоразумно, жестоко, безсовѣстно, говорить мнѣ такія вещи!

"И такъ далѣе, и такъ далѣе.

"Кажется, невѣроятно, а между тѣмъ совершенно справедливо, что онъ по глупости своей повѣрилъ ей на слово. Онъ попросилъ у нея извиненія и ушелъ какъ ребенокъ, которому прочли урокъ. Презрѣннѣйшее существо въ образѣ мущины!

"Когда онъ ушелъ, она не трогалась съ мѣста, чтобъ успокоиться немного; и я осталась за деревомъ, чтобы посмотрѣть что будетъ далѣе. Ея плутовскіе глаза устремились на дорожку, по которой онъ скрылся.

"Она улыбнулась (съ такимъ ртомъ, какъ у нея, сказать оскалилась было бы вѣрнѣе); сдѣлала нѣсколько шаговъ на цыпочкахъ, чтобы посмотрѣть гдѣ онъ, снова вернулась назадъ и вдругъ зарыдала истерическими слезами. Меня вѣдь не такъ легко обмануть какъ Армаделя, и я тотчасъ же поняла въ чемъ дѣло.

"Завтра, подумала я, вы опять явитесь сюда, миссъ, такъ, случайно. На слѣдующій день вы доведете его до вторичнаго предложенія. Еще черезъ день онъ снова рѣшится заговорить о побѣгѣ, и вы только прилично сконфузитесь. А черезъ день послѣ того, если онъ предложитъ вамъ готовый планъ, и платья ваши будутъ уже уложены для отправленія въ школу, вы выслушаете его и согласитесь!

"Да, да; тамъ гдѣ дѣло идетъ о женщинѣ, время всегда на сторонѣ мущины, если только онъ умѣетъ ждать.

"Она встала и отправилась на мызу, не подозрѣвая, что я подсматриваю за ней, а я сама въ раздумьи осталась между деревьями. Дѣло въ томъ, что все видѣнное и слышанное мною произвело на меня неизъяснимое впечатлѣніе. Все предстало мнѣ въ новомъ свѣтѣ. Я увидала то чего никакъ не подозрѣвала до нынѣшняго утра, а именно, что она дѣйствительно любитъ его.

"Теперь я не боюсь уже остаться у нея въ долгу. Немалымъ торжествомъ было бы для меня помѣшать миссъ Мильрой стать одною изъ первенствующихъ дамъ въ цѣломъ округѣ. Но несравненно отраднѣе для меня погубить ея первую любовь. Не заставятъ ли меня воспоминанія о моей собственной юности пощадить ее? Нѣтъ. Она лишила меня единственной возможности порвать всѣ связи съ ужаснымъ прошедшимъ. Я снова возвращена въ положеніе, въ сравненіи съ которымъ положеніе бродяги, побирающагося по улицамъ, сносно и даже завидно. Нѣтъ, миссъ Мильрой, нѣтъ мистеръ Армадель: я не пощажу васъ.

"Вотъ уже нѣсколько часовъ какъ я вернулась. Думала, думала, и ничего изъ этого не вышло. Съ тѣхъ поръ какъ я получила то странное письмо отъ Мидвинтера въ прошедшее воскресенье, моя обычная находчивость оставила меня. Когда я не думаю о немъ или объ его исторіи, умъ мой совершенно парализовавъ. Всегда очень хорошо зная какъ дѣйствовать въ другихъ случаяхъ, я совершенно не знаю какъ поступить мнѣ теперь. Конечно, нѣтъ ничего легче какъ предупредить майора Мильроя о затѣяхъ его дочери. Но майоръ любитъ ее; Армадель пламенно желаетъ примириться съ нимъ; богатъ, счастливъ, вполнѣ готовъ подчиниться старику.... и потому рано или поздно они помирятся, и бракъ будетъ заключенъ. Предупреждать майора Мильроя значитъ только запутать дѣло въ настоящемъ; но это еще не есть средство разлучить ихъ на вѣки.

"Но гдѣ же это средство? Я не вижу его... Я готова вырвать у себя всѣ волосы на головѣ! Я готова сжечь этотъ домъ! Еслибы подъ всѣмъ земнымъ шаромъ проведена была пороховая мина, я зажгла бы ее, чтобы весь міръ взлетѣлъ на воздухъ.... такъ бѣситъ меня невозможность вайдти это средство!

"Бѣдный, милый Мидвинтеръ, да, милый! Что мнѣ за дѣло. Я одинока, безпомощна. Мнѣ нужно кого-нибудь кроткаго и любящаго, кто бы ухаживалъ за мною; я желала бы опять чувствовать его голову на груди своей; я почти готова уѣхать въ Лондонъ и выйдти за него замужъ. Не съ ума ли я сошла? Да, несчастливцы, подобные мнѣ, сумашедшіе. Мнѣ нужно подойдти къ окну чтобы вдохнуть въ себя немного воздуха... Не спрыгнуть ли мнѣ съ него? Нѣтъ; это такъ обезображиваетъ, а при слѣдствіи цѣлая толпа зѣваетъ всегда на трупъ.

"Воздухъ оживилъ меня... Мнѣ начинаетъ приходить въ голову, что время во всякомъ случаѣ на моей сторонѣ. Никто кромѣ меня не знаетъ объ ихъ тайныхъ утреннихъ свиданьяхъ въ паркѣ. Если ревнивый старый Башвудъ, который вкрадчивъ и хитеръ какъ бѣсъ, вздумаетъ для своихъ собственныхъ интересовъ подсматривать за Армаделемъ, онъ будетъ дѣлать это по обыкновенію въ то время, когда уходитъ въ контору. Ему неизвѣстны утреннія прогулки миссъ Мильрой, и онъ будетъ являться въ контору уже въ то время, когда мистеръ Армадель возвращается домой. Еще одну недѣлю я могу ждать, наблюдать за ними и выбрать время и способъ для употребленія своего вмѣшательства, какъ скоро Армадель будетъ близокъ къ тому чтобы поколебать ея нерѣшимость и вырвать у нея согласіе.

"Итакъ, я жду здѣсь, не зная чѣмъ кончатся дѣла съ Мидвинтеромъ въ Лондонѣ. Кошелекъ мой съ каждымъ днемъ становится все тоньше и тоньше, и нѣтъ никакой надежды пополнить его сборомъ съ новыхъ ученицъ. Какъ только тетушка Ольдершо узнаетъ о моей неудачѣ, она, конечно, станетъ требовать своихъ денегъ. Безъ друзей, безъ надежды, безъ ожиданій, что я такое какъ не погибшая женщина? Пусть такъ, я десять разъ готова повторять это.... мнѣ все равно!... Еслибы мнѣ пришлось продать съ себя послѣднее платье, еслибы мнѣ пришлось наняться въ публичную таверну чтобъ увеселять своею игрой слухъ пьяныхъ посѣтителей, то и тогда я останусь здѣсь, пока не наступитъ время на вѣки разлучить Армаделя и миссъ Мильрой."

"Семь часовъ.

"Нѣтъ ли какихъ-нибудь признаковъ, что время это приближается? Едва ли.... но во всякомъ случаѣ положеніе мое въ околоткѣ должно, повидимому, измѣниться.

"Сію минуту были у меня двѣ самыя старыя и безобразныя леди изъ множества старыхъ и безобразныхъ принявшихъ во мнѣ участіе, когда я.... должна была оставить домъ майора Мильроя. Онѣ явились ко мнѣ.... съ нестерпимою наглостью благотворительныхъ Англичанокъ.... въ качествѣ депутатокъ отъ моихъ покровительницъ. Слухъ о моемъ примиреніи съ Армаделемъ распространился, повидимому, изъ офиціантской большаго дома по всему городу и подалъ поводъ къ слѣдующимъ комментаріямъ. Единодушное мнѣніе моихъ "покровительницъ" (равно какъ и майора Мильроя, съ которымъ онѣ совѣтовались на этотъ счетъ) таково, что я поступила съ непростительною неосторожностью, явившись въ домъ мистера Армаделя и заговоривъ дружески съ человѣкомъ, поведеніе котораго относительно меня сдѣлало его притчею города. Отсутствіе самоуваженія, выказанное мною въ этомъ дѣлѣ, возбудило толки о томъ, будто я ловко промышляю своею красотой, и что по всей вѣроятности я заставлю Армаделя жениться на себѣ. Мои "покровительницы," по добротѣ своей, конечно, не хотятъ этому вѣрить. Они находятъ только нужнымъ сдѣлать мнѣ христіанское предостереженіе и замѣтить мнѣ, что всякая другая подобная неосторожность съ моей стороны лишитъ меня расположенія и покровительства моихъ лучшихъ друзей.

"Проговоривъ эту тираду (очевидно заученную наизусть), посѣтительницы мои выпрямились на своихъ стульяхъ и бросили на меня взглядъ, который можно было перевести такъ: "Вы можетъ-быть часто слыхали о добродѣтели, миссъ Гуильтъ; но врядъ ли удавалось вамъ видѣть ее въ дѣйствительности, покамѣстъ мы не пришли къ вамъ."

"Замѣтивъ, что онѣ стараются разсердить меня, я подавила свой гнѣвъ и отвѣчала имъ въ самыхъ вѣжливыхъ, кроткихъ и приличныхъ выраженіяхъ. Я всегда замѣчала, что христіанскія чувства извѣстнаго класса почтенныхъ дамъ пробуждаются въ нихъ обыкновенно въ одиннадцать часовъ утра по воскресеньямъ, когда открывается молитвенникъ, и засыпаютъ ровно въ часъ вмѣстѣ съ закрытіемъ молитвенниковъ, по окончаніи церковной службы. Ничто не удивляетъ и не раздражаетъ такъ подобныхъ христіанокъ какъ напоминаніе имъ объ ихъ христіанскихъ обязанностяхъ въ будни. Разчитывая на это, я заговорила съ ними въ слѣдующихъ выраженіяхъ:

"-- Но что же тутъ дурнаго, миледи? спросила я невинно.-- Мистеръ Армадель причинилъ мнѣ зло, и я пошла къ нему въ домъ и простила его. Тутъ вѣрно кроется какое-нибудь недоразумѣніе. Вы вѣрно не пришли бы сюда увѣщать меня въ христіанскомъ духѣ за то, что я поступила по-христіански?

"Обѣ Горгоны встали. Я твердо убѣждена, что у нѣкоторыхъ женщинъ не только кошачьи лица, но и кошачьи хвосты, и что хвосты этихъ двухъ необыкновенныхъ кошекъ медленно изгибались у нихъ подъ юбками и раздувались вчетверо противъ своей настоящей величины.

"-- Мы ожидали отъ васъ вспышки, миссъ Гуильтъ, сказали онѣ,-- но во всякомъ случаѣ не кощунства. Желаемъ вамъ добраго вечера.

"Съ этими словами онѣ вышли изъ комнаты, и такимъ образомъ "миссъ Гуильтъ" лишается благосклоннаго вниманія всего околотка.

"Любопытно знать что выйдетъ изъ этой глупой ссоры? А выйдетъ изъ нея то что я уже заранѣе предвижу. Слухъ этотъ дойдетъ до ушей миссъ Мильрой. Она потребуетъ объясненія у Армаделя, а тотъ, чтобы доказать ей свою невинность, сдѣлаетъ ей вторичное предложеніе. Это, по моему мнѣнію, должно ускорить между ними развязку. По крайней мѣрѣ, будь я на ея мѣстѣ, я сказала бы себѣ: "Нужно завладѣть имъ пока есть возможность." Если завтра утромъ не будетъ дождя, мнѣ кажется, я еще разъ побываю въ паркѣ.

"Полночь.

"Такъ какъ въ ожиданіи завтрашней прогулки я не могу принять капель, то лучше совсѣмъ отложить надежду на сонъ и продолжать мой дневникъ. Сомнѣваюсь, впрочемъ, чтобы даже капли въ состояніи были принести мнѣ успокоеніе въ эту ночь. Съ тѣхъ поръ какъ разсѣялось впечатлѣніе сцены, происшедшей между мною и моими "высокими покровительницами," меня волнуютъ предчувствія, которыя ни при какихъ обстоятельствахъ не дали бы мнѣ заснуть.

"Сама не знаю почему, но послѣднія слова этого стараго грубіяна-адвоката, сказанныя имъ на прощанье Армаделю, до сихъ поръ не выходятъ у меня изъ головы! Вотъ онѣ, какъ приводитъ ихъ мистеръ Башвудъ въ своемъ письмѣ: "Тамъ, гдѣ мы съ вами не пошли далѣе, любопытство другихъ лицъ можетъ открыть многое, и чья-нибудь другая рука обнаружитъ тайну миссъ Гуильтъ."

"Что разумѣетъ онъ подъ этимъ, и что хотѣлъ онъ сказать потомъ, когда на гнѣвъ стараго Башвуда въ аллеѣ онъ посовѣтовалъ ему удовлетворять своему любопытству всевозможными способами? Неужели этотъ ненавистный Педгифтъ въ самомъ дѣлѣ воображаетъ, что есть для Башвуда какая-нибудь возможность...? Что за вздоръ! Мнѣ стоитъ только взглянуть на слабаго старикашку, и онъ не осмѣлится шевельнуть мизинцемъ, покамѣстъ я ему не позволю. Ему пытаться проникнуть въ мое прошедшее, когда люди въ десять разъ умнѣе и смѣлѣе его пытались сдѣлать то же самое и оставались ни при чемъ!

"Во всякомъ случаѣ, мнѣ кажется, я лучше поступила бы, еслибы не вспылила на Башвуда въ тотъ вечеръ, когда онъ былъ здѣсь. А еще лучше будетъ, если я увижусь съ нимъ завтра и снова возвращу ему мое благоволеніе, поручивъ ему какое-нибудь дѣло. Положимъ, я прикажу ему наблюдать за двумя Педгифтами и узнавать, не пытаются ли они возобновить свои сношенія съ Армаделемъ? Мнѣ это совсѣмъ не нужно, но если я дамъ такое порученіе старому Башвуду, оно будетъ льстить его самолюбію, доказывая важность его услугъ для меня, и въ то же время устранитъ его съ моей дороги.

"Четвергъ, девять часовъ утра.

"Я только-что вернулась изъ парка.

"Мои предположенія оправдались. Они сошлись также рано, и въ томъ же самомъ уединенномъ мѣстѣ между деревьями; миссъ, уже извѣщенная о моемъ визитѣ въ большой домъ, проповѣдывала на эту тему.

"Сказавъ нѣсколько словъ обо мнѣ, которыя я даю слово припомнить ему, Армадель принялся убѣждать ее въ своемъ постоянствѣ тѣмъ самымъ способомъ, который я заранѣе предвидѣла. Онъ повторилъ ей свое предложеніе, и на этотъ разъ съ полнымъ успѣхомъ. Затѣмъ послѣдовали слезы, поцѣлуи, взаимныя клятвы, и моя бывшая ученица пренаивно открыла ему свое сердце. Жизнь дома становилась для нея столь тягостною, что ее можно было предпочесть только школѣ. Характеръ матери съ каждымъ днемъ ожесточался и становился неукротимѣе. Горничная, единственное существо, имѣвшее на нее вліяніе, ушла, потерявъ терпѣніе. Отецъ, все болѣе и болѣе погружавшійся въ свои механическія занятія, положительно хотѣлъ удалить дочь изъ дому, вслѣдствіе тѣхъ печальныхъ сценъ, которыя почти ежедневно происходили теперь съ матерью. Я терпѣливо слушала эти закулисныя тайны, въ надеждѣ услыхать о какомъ-нибудь планѣ на будущее время, и наконецъ, послѣ долгаго ожиданія, терпѣніе мое было вознаграждено.

"Первый намекъ, что весьма естественно (когда въ дѣлѣ замѣшанъ такой дуракъ какъ Армадель), сдѣлала дѣвчонка. Она подала мысль, которая, признаюсь, не приходила мнѣ въ голову. Она посовѣтовала Армаделю написать къ ея отцу, и что было еще искуснѣе, устранила всякую возможность ошибки съ его стороны, сказавъ ему что именно долженъ онъ написать. Ему велѣно было выразить глубокое сожалѣніе о размолвкѣ съ майоромъ и просить позволенія снова явиться на мызу, чтобы сказать нѣсколько словъ въ свое оправданіе. И только. По мнѣнію миссъ Мильрой, въ этотъ день не слѣдовало отсылать письма, потому что на мѣсто прежней горничной ея матери безпрестанно являлись новыя служанки, и разговоръ съ ними, при отвращеніи ея отца къ домашнимъ дрязгамъ, долженъ былъ привести его въ дурное расположеніе духа, невыгодное для мистера Армаделя. Въ пятницу всего удобнѣе было бы отправить письмо, а въ субботу утромъ, если отвѣтъ будетъ неблагопріятенъ, они снова могутъ придти сюда на свиданіе!

"-- Мнѣ не хотѣлось бы обманывать отца; онъ всегда былъ такъ добръ ко мнѣ. Да намъ и не нужно будетъ обманывать его, Алланъ, если мнѣ только удастся помирить васъ.

"Таковы были послѣднія слова юной лицемѣрки, когда я уходила отъ нихъ.

"Какъ поступитъ теперь майоръ? Это покажетъ суббота. А до тѣхъ поръ я не хочу и думать объ этомъ. Вѣдь они еще не мужъ и жена, и я опять повторяю,-- хотя средство разлучить ихъ еще и не найдено,-- что мужемъ и женой имъ не бывать никогда!

"Возвращаясь домой, я зашла къ Башвуду и застала его за завтракомъ, съ его жалкимъ старымъ чернымъ чайникомъ, маленькимъ грошовымъ хлѣбцемъ, дешевымъ, прогорклымъ масломъ и грязною заштопанною скатертью. Мнѣ дѣлается тошно когда я думаю объ этомъ.

"Я стала ласкать и утѣшать жалкаго старикашку, до тѣхъ поръ пока слезы наконецъ не выступили за его глазахъ и онъ не покраснѣлъ отъ удовольствія. Онъ съ величайшею готовностію берется присматривать за двумя Педгифтами. Педгифтъ Старшій, по его словамъ, разъ заупрямившись, становится самымъ неподатливымъ человѣкомъ въ мірѣ; ничто не заставитъ его уступить, если только самъ Армадель не сдѣлаетъ уступки. Педгифтъ Младшій скорѣе готовъ будетъ за примиреніе. Таково по крайней мѣрѣ мнѣніе Башвуда. Теперь, впрочемъ, это неважно; гораздо важнѣе снова прибрать къ рукамъ моего стараго обожателя. И это уже сдѣлано.

"Какъ поздно пришла сегодня почта! Сейчасъ только пріѣзжалъ сюда почтальйонъ и привезъ мнѣ письмо отъ Мидвинтера. Оно очаровательно; оно радуетъ и волнуетъ меня, какъ будто я снова помолодѣла. Ни малѣйшаго упрека за то что я ни разу не написала ему; ни малѣйшей назойливости относительно вашего будущаго брака. Онъ просто сообщаетъ мнѣ двѣ-три новости. Съ помощію своихъ адвокатовъ, онъ имѣетъ надежду получить должность временнаго корреспондента при одной газетѣ, которая скоро будетъ издаваться въ Лондонѣ. Это мѣсто заставитъ его уѣхать изъ Англіи на материкъ, что вполнѣ соотвѣтствуетъ его собственнымъ желаніямъ въ будущемъ; но онъ не можетъ принять этого предложенія, до тѣхъ поръ пока не узнаетъ, согласна я на него, или нѣтъ. Онъ не знаетъ другой воли кромѣ моей, и предоставляетъ мнѣ рѣшеніе этого вопроса, упоминая лишь вскользь о назначенномъ ему срокѣ для присылки отвѣта. Этотъ срокъ, конечно, совпадаетъ съ тѣмъ самымъ временемъ,-- если только я соглашусь на поѣздку,-- когда я должна буду выйдти за него замужъ. Но онъ ни слова не говоритъ мнѣ объ этомъ въ своемъ письмѣ. Онъ проситъ только нѣсколькихъ строкъ въ отвѣтъ, чтобы видъ моего почерка помогъ ему перенести разлуку.

"Вотъ сущность письма; оно не длинно, но какъ много въ немъ чувства!

"Мнѣ кажется, я понимаю причину его стремленія за границу. Его все еще занимаетъ эта дикая мысль оградить себя отъ Армаделя горами и морями. Какъ будто онъ или я можемъ избѣжать рока,-- предполагая, что мы дѣйствительно избраны его орудіями,-- удалившись отъ Армаделя на нѣсколько сотъ или тысячъ миль! Какая нелѣпость и несостоятельность! И между тѣмъ, какъ я люблю его за эту нелѣпость и несостоятельность! Развѣ не ясно мнѣ, что причиной этому я? Кто увлекаетъ съ настоящаго пути этого умнаго юношу? Кто ослѣпляетъ его до такой степени что онъ не видитъ противорѣчія въ своихъ собственныхъ поступкахъ,-- противорѣчія, которое онъ ясно увидалъ бы въ поступкахъ другаго лица? Какъ глубоко интересуетъ онъ меня! Какъ близка я къ тому чтобы закрыть глаза на прошедшее и вполнѣ отдаться моей любви къ нему! Любопытно знать, сильнѣе ли полюбила Ева Адама послѣ того какъ она заставила его вкусить отъ запрещеннаго плода? Будь я на ея мѣстѣ, я стала бы обожать его. (Nota-bene: Написать нѣжное письмецо къ Мидвинтеру со вложеніемъ поцѣлуя, и такъ какъ ему данъ срокъ для обсужденія вопроса о поѣздкѣ за границу, то съ своей стороны попросить у него времени чтобы сказать, согласна я на нее или нѣтъ.)

"Пять часовъ.

"Сейчасъ я выдержала скучнѣйшій визитъ отъ моей хозяйки дома; она приходила сюда съ новостями и сплетнями, которыя, по ея мнѣнію, должны интересовать меня.

"Оказывается, что она знакома съ бывшею горничной мистрисъ Мильрой; сегодня послѣ обѣда она провожала свою подругу на станцію желѣзной дороги. Онѣ, конечно, говорили о дѣлахъ мызы, и между прочимъ, рѣчь зашла обо мнѣ. Если вѣрить словамъ горничной, то я несправедливо обвиняю миссъ Мильрой въ томъ, будто она научила мистера Армаделя обратиться къ моей лондонской рекомендательницѣ. Миссъ Мильрой дѣйствительно ничего не знала объ этомъ, а причиной всему была глупая ревность ко мнѣ ея матери. Настоящее жалкое положеніе дѣлъ на мызѣ происходитъ единственно отъ той же самой причины. Мистрисъ Мильрой твердо убѣждена, что мое пребываніе въ Торпъ-Амброзѣ доказываетъ существованіе тайныхъ сношеній между мною и майоромъ,-- сношеній, которыхъ она не въ состояніи открыть. Съ такимъ убѣжденіемъ въ душѣ, она сдѣлалась до того невыносимою для окружающихъ, что никто не можетъ ходить за ней, и рано или поздно майоръ поневолѣ принужденъ будетъ посадить ее въ сумашедшій домъ.

"Вотъ сущность того что разказала мнѣ хозяйка дома. Нечего прибавлять, что это нисколько не заинтересовало меня. Еслибъ и можно было вѣрить словамъ горничной,-- въ чемъ я сомнѣваюсь,-- то это уже не имѣетъ теперь никакой важности. Я знаю, что миссъ Мильрой, и никто другой, разрушила мои надежды стать владѣтельницею Торпъ-Амброза, и больше мнѣ ничего не нужно знать. Если правда, что мать ея подала мысль обратиться къ моей ложной рекомендательницѣ, то мать ея во всякомъ случаѣ и страдаетъ за это. И потому прощайте, мистрисъ Мильрой, и да сохранитъ меня Небо еще разъ взглянуть на мызу сквозь призму хозяйки дома!

"Девять часовъ.

"Сейчасъ только ушелъ отъ меня Башвудъ; онъ приходилъ съ новостями изъ большаго дома. Педгифтъ Младшій пытался сегодня примирить отца съ мистеромъ Армаделемъ, но совершенно неудачно. Единственною причиной этой неудачи я. Армадель готовъ бы былъ примириться, еслибы Педгифтъ Старшій, во избѣжаніе будущихъ размолвокъ между ними, согласился никогда болѣе не упоминать о миссъ Гуильтъ. Между тѣмъ это и есть то самое условіе, на которое Педгифтъ Старшій, съ его мнѣніемъ обо мнѣ и о моихъ поступкахъ, счелъ своею обязанностію не соглашаться. Такимъ образомъ адвокатъ и кліентъ остались въ прежнихъ далекихъ отношеніяхъ другъ къ другу, и съ этой стороны препятствіе устранено.

"А вѣдь это препятствіе могло бы оказаться весьма важнымъ, еслибъ одно изъ предложеній Педгифта Старшаго было приведено въ исполненіе,-- я хочу сказать,-- еслибъ изъ Лондона выписали полицейскаго чиновника для дознанія моей личности. Да и теперь еще вопросъ, не лучше ли мнѣ снова надѣть густой вуаль, который я постоянно ношу въ Лондонѣ и въ другихъ большихъ городахъ? Вся бѣда въ томъ, что появленіе мое въ этомъ густомъ вуалѣ, посреди лѣтняго зноя, неминуемо возбудило бы толки и пересуды въ этомъ любопытномъ, маленькомъ городишкѣ.

"Сейчасъ будетъ десять часовъ; я провозилась надъ моимъ дневникомъ долѣе чѣмъ предполагала. Никакія слова не могутъ изобразить той скуки, того утомленія, которыя я ощущаю. Отчего бы не принять мнѣ сонныхъ капель и не лечь въ постель? Завтра поутру у Армаделя нѣтъ свиданія съ миссъ Мильрой, которое вынуждало бы меня встать рано. Неужели я въ сотый разъ пытаюсь заглянуть въ будущее, и при моемъ настоящемъ утомленіи, хочу быть тою проницательною, находчивою женщиной, какою я была нѣкогда, когда еще не толпились вокругъ меня всѣ эти затрудненія? Или я, просто, страшусь постели, между тѣмъ какъ она нужна мнѣ болѣе чѣмъ когда-нибудь? Право, не знаю; мнѣ скучно, тошно; лицо у меня какое-то безумное и старое. При малѣйшемъ поощреніи я готова была бы заплакать. Но, по счастію, некому поощрять меня. Пойду посмотрѣть какая ночь сегодня.

"Ночь пасмурна; по временамъ сквозь разорванныя облака проглядываетъ мѣсяцъ, и вѣтеръ начинаетъ подниматься. Вотъ я слышу какъ онъ завываетъ въ недостроенныхъ лачужкахъ на концѣ улицы. У меня должно-быть возбуждены нервы. Сейчасъ я испугалась тѣни, промелькнувшей на стѣнѣ, и только черезъ нѣсколько минутъ могла отдать себѣ отчетъ, что тѣнь эта, судя по положенію свѣчи, моя собственная.

"Тѣни напоминаютъ мнѣ о Мидвинтерѣ, а если не тѣни, такъ что-нибудь другое. Мнѣ нужно еще разъ взглянуть на его письмо, и тогда ужь я положительно пойду спать.

"Я, кажется, кончу тѣмъ что влюблюсь въ него. Если я буду оставаться еще нѣсколько времени въ этомъ одинокомъ, неопредѣленномъ положеніи столь нерѣшительною, столь непохожею на мое обыкновенное я, то кончу тѣмъ что влюблюсь въ него. Какое безуміе! какъ будто я могу когда-нибудь полюбить!

"Положимъ, я приняла бы одно изъ моихъ внезапныхъ рѣшеній и вышла бы за него замужъ. Несмотря на свою бѣдность, онъ далъ бы мнѣ имя и положеніе въ свѣтѣ. Посмотримъ, какъ звучало бы его имя, его настоящее имя, еслибъ я согласилась принять его.

"Мистрисъ Армадель! Недурно.

"Мистрисъ Алланъ Армадель! Еще лучше.

"Нѣтъ, у меня дѣйствительно разстроены нервы. Вотъ и теперь мой собственный почеркъ заставляетъ меня вздрагивать! Но это такъ странно что можетъ поразить всякаго. Тождество двухъ именъ еще никогда не поражало меня такъ какъ сегодня. За котораго изъ двухъ я ни вышла бы, имя мое, конечно, останется то же. Выдь я замужъ за бѣлокураго Аллана, обитателя большаго дома, или за смуглаго Аллана, живущаго въ Лондонѣ, я буду все также мистрисъ Армадель. Меня почти сводитъ съ ума писать объ этомъ.... чувствовать, что должно было бы нѣчто выйдти изъ этого.... и затѣмъ сознаться, что ничего не вышло.

"Да и можетъ ли что-нибудь выйдти изъ этого? Еслибъ я отправилась въ Лондонъ, и онъ женился на мнѣ (такъ какъ онъ безъ сомнѣнія и сдѣлаетъ) подъ своимъ настоящимъ именемъ, позволилъ ли бы онъ мнѣ носить его въ послѣдствіи? Имѣя столько причинъ чтобы скрывать его, онъ настоялъ бы,-- нѣтъ, онъ слишкомъ вѣжво любитъ меня чтобы настаивать,-- онъ сталъ бы умолять меня, чтобъ я приняла его вымышленное имя. Мистрисъ Мидвинтеръ! Отвратительно! Да еще Осія, когда мнѣ пришлось бы называть его попросту, какъ должна звать жена. Хуже чѣмъ отвратительно!

"А между тѣмъ, еслибъ онъ попросилъ объ этомъ, слѣдовало бы исполнитъ его желаніе. Положимъ, этотъ олухъ изъ большаго дома случайно уѣхалъ бы отсюда не женатымъ? а въ его отсутствіе разнесся бы слухъ о нѣкоей мистрисъ Алланъ Армадель: ясно, что ее сейчасъ же объявятъ его женою. Даже еслибъ я и дѣйствительно явилась здѣсь подъ этимъ именемъ, и его самого не было бы на лицо, чтобъ опровергнуть всю несправедливость этихъ слуховъ, собственные его слуги первые сказали бы: "Да, мы ужь напередъ знали, что она выйдетъ за него замужъ." Что же касается до моихъ высокихъ покровительницъ, которыя послѣ нашей размолвки рады будутъ повѣрить обо мнѣ всякому вздору, онѣ подхватили бы хоромъ: "Каково, моя милая, вѣдь слухи-то, возмутившіе насъ тогда, оказываются справедливыми!" Нѣтъ, если я выйду за Мидвинтера, я должна буду постоянно ставить себя и его въ самое фальшивое положеніе.... или ужь прямо изъ-подъ вѣнца навсегда разстаться съ его настоящимъ очаровательнымъ, романтическимъ именемъ.

"Мой мужъ! Какъ будто я въ самомъ дѣлѣ собираюсь выйдти за него замужъ! Нѣтъ, я не выхожу за него, да ужь и пора замолчать объ этомъ.

"Половина одиннадцатаго.

"Боже мой, Боже мой! Какъ бьются у меня виски, и какъ горятъ мои утомленные глаза! Вотъ луна смотритъ на меня въ окно. Какъ быстро гонитъ вѣтеръ разорванныя облака! Луна то скроется за ними, то снова выйдетъ. Какія причудливыя, быстро-мѣняющіяся формы принимаютъ эти лучезарныя пятна! Но куда бы я ни смотрѣла, нѣтъ для меня покоя и тишины. Пламя свѣчи дрожитъ и колеблется, и въ самомъ небѣ какъ будто замѣтно сегодня какое-то смятеніе.

"Въ постель! Въ постель! какъ говоритъ леди Макбетъ. Любопытно знать, между прочимъ, что сдѣлала бы леди Макбетъ на моемъ мѣстѣ? Она убила бы кого-нибудь, еслибъ ей пришлось ужь очень трудно, и вѣроятно Армаделя.

"Пятница утромъ.

"Благодаря каплямъ, я опять провела спокойную ночь. Сегодня я позавтракала въ лучшемъ настроеніи духа и получила утреннее привѣтствіе въ формѣ письма отъ мистрисъ Ольдершо.

"Мое молчаніе оказало свое дѣйствіе на тетушку Іезавель. Она приписываетъ его настоящей причинѣ, и наконецъ показываетъ когти. Если не уплачу ей тридцати фунтовъ по роспискѣ, срокъ которой выходитъ въ будущій вторникъ, то адвокатъ ея имѣетъ разрѣшеніе дѣйствовать законнымъ порядкомъ. Если я не заплачу ей! Заплатить? но чѣмъ, когда у меня останется сегодня не болѣе пяти фунтовъ послѣ разчета съ хозяиномъ? Отъ нынѣшняго дня до вторника нѣтъ ни малѣйшей надежды заработать хоть сколько-нибудь денегъ, и нѣтъ ни одного друга, который повѣрилъ бы мнѣ на слово хоть шесть пенсовъ. Къ довершенію всѣхъ затрудненій, которыя сыплятся на меня отовсюду, не доставало еще одного, и это послѣднее затрудненіе наступило.

"Конечно, Мидвинтеръ помогъ бы мнѣ, еслибъ я рѣшилась обратиться къ нему за помощью. Но это значило бы выйдти за него замужъ. Неужели я въ самомъ дѣлѣ нахожусь въ такомъ безвыходномъ, отчаянномъ положеніи, что должна кончить такимъ образомъ? Покамѣстъ еще нѣтъ.

"Голова моя тяжела; я должна выйдти на свѣжій воздухъ чтобы поразмыслить объ этомъ.

"Два часа.

"Мнѣ кажется, я заразилась суевѣріемъ Миндвинтера и прихожу къ той мысли, что событія толкаютъ меня все ближе и ближе къ какой-то развязкѣ, которой я еще не вижу, но которая, я твердо въ этомъ увѣрена, уже не далека.

"Миссъ Мильрой нанесла мнѣ сейчасъ умышленное публичное оскорбленіе при свидѣтеляхъ.

"Погулявъ по обыкновенію въ самомъ уединенномъ мѣстѣ, какое только я могла найдти, и попытавшись, но весьма неудачно, обдумать свой будущій планъ дѣйствій, я вспомнила, что мнѣ нужно нотной бумаги и перьевъ, и вернулась въ городъ къ продавцу писчей бумаги. Быть-можетъ, лучше было бы не ходить самой въ лавку, а поручить это кому-нибудь другому. Но мнѣ было такъ скучно въ моихъ одинокихъ комнатахъ! Я пошла за этою покупкой единственно оттого что мнѣ нечего было дѣлать.

"Не успѣла я войдти въ лавку и потребовать что мнѣ было нужно, какъ вошла новая посѣтительница. Мы обмѣнялись взглядами, и въ ту же минуту узнали другъ друга: то была миссъ Мильрой.

"За конторкой, кромѣ прикащика, который мнѣ прислуживалъ, стояли еще женщина и мальчикъ. Женщина вѣжливо обратилась къ вошедшей.

"-- Что позволите мнѣ предложить вамъ миссъ?" -- Посмотрѣвъ мнѣ сначала прямо въ лицо, она отвѣчала хозяйкѣ:

"-- Покамѣстъ ничего, благодарю васъ. Я возвращусь, когда лавка будетъ пуста.

"Съ этими словами она вышла. Изъ оставшихся всѣ трое молча посмотрѣли на меня. Я также молча расплатилась съ ними и вышла вонъ. Не знаю что почувствовала бы я въ моемъ обыкновенномъ настроеніи духа; но сознаюсь, что въ настоящемъ тревожномъ состояніи, выходка этой дѣвчонки задѣла меня за живое.

"Въ первую минуту раздраженія и малодушія (то была не болѣе какъ минута) я готова была превзойдти ее въ мелочной мстительности. Я уже прошла цѣлую улицу въ направленіи къ мызѣ, съ тѣмъ чтобъ открыть майору тайну утреннихъ прогулокъ его дочери, когда разсудокъ, наконецъ, возвратился ко мнѣ. Успокоившись немного, я повернула назадъ и отправилась домой. Нѣтъ, нѣтъ, миссъ Мильрой, временный раздоръ на мызѣ, который кончился бы только тѣмъ, что отецъ вашъ простилъ бы васъ, а Армадель воспользовался бы его снисхожденіемъ, не можетъ удовлетворить меня. Я не забываю, что сердце ваше отдано Армаделю, и что майоръ всегда вамъ уступаетъ, что бы онъ тамъ ни говорилъ. Правда, голова моя становится все тупѣе и тупѣе, но она еще не совершенно измѣнила мнѣ.

"Между тѣмъ письмо тетушки Ольдершо настоятельно требуетъ отвѣта, а я еще не рѣшила что мнѣ дѣлать. Отвѣчать ей, или не отвѣчать? Впрочемъ, это еще не уйдетъ; до отправленія почты осталось нѣсколько часовъ.

"Не занять ли мнѣ денегъ у Армаделя? Вытянуть что-нибудь у него было бы очень недурно, да я полагаю, что при своихъ настоящихъ отношеніяхъ къ миссъ Мильрой, онъ согласится на все, лишь бы отвязаться отъ меня. Но это было бы довольно низко съ моей стороны. Какой вздоръ! когда ненавидишь и презираешь человѣка такъ какъ я ненавижу и презираю Армаделя, то много ли значитъ казаться низкою въ его глазахъ?

"А между тѣмъ моя гордость или что-то похожее на это чувство -- возстаютъ противъ этого.

"Теперь половина третьяго, только половина третьяго! О, какъ страшно утомительны эти длинные, лѣтніе дни! Не могу ни о чемъ думать долѣе; мнѣ нужно облегчить чѣмъ-нибудь свою душу. Не сѣсть ли за фортепіяно? Нѣтъ, не расположена. Развѣ взять работу? Нѣтъ, опять начнешь думать. Мущина на моемъ мѣстѣ искалъ бы спасенія въ винѣ. Я не мущина, и не могу пить. Стану лучше перебирать платья и приводить въ порядокъ свои вещи.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

"Прошелъ ли часъ? Нѣтъ, гораздо больше. Время это пролетѣло для меня какъ одна минута.

"Мнѣ не хочется пересматривать эти листы, но я очень хорошо помню, что гдѣ-то я упомянула о приближеніи какой-то развязки, которая еще скрыта отъ меня. Теперь развязка эта ясна. Облако разсѣялось, я прозрѣла. Я вижу ее! Я вижу ее!

"Я не искала ея, она сама открылась мнѣ. Еслибъ я лежала теперь на смертномъ одрѣ, то и тогда могла бы побожиться, что не искала ея.

"Я просто пересматривала свои вещи и занималась этимъ такъ наивно, какъ можетъ только заниматься самая пустая и праздная женщина въ мірѣ. Я перебирала свои платья, свое бѣлье. Что можетъ быть невиннѣе этого занятія? Вѣдь и дѣти занимаются своими платьями и бѣльемъ.

"День длился безконечно, и я страшно скучала. Потомъ я взялась за сундуки. Сначала пересмотрѣла большой сундукъ, который я обыкновенно оставляю незапертымъ, а потомъ отворила маленькій, который имѣю обыкновеніе держать подъ замкомъ.

"Перебирая одну вещь за другою, я добралась, наконецъ, до связки писемъ, лежавшихъ на днѣ,-- писемъ человѣка, для котораго нѣкогда я все принесла въ жертву, все выстрадала, и который сдѣлалъ меня такою какова я теперь. Сто разъ рѣшалась я сжечь эти письма и никакъ не могла рѣшиться. На этотъ разъ я сказала себѣ только: "Не стану читать его писемъ!" И все-таки прочла ихъ.

"Обманщикъ! вѣроломный, низкій, безсердечный обманщикъ,-- на что мнѣ теперь его письма? О, какое униженіе быть женщиной! До какой мелочности можетъ довести насъ воспоминаніе о человѣкѣ, котораго мы нѣкогда любили, даже когда любовь эта уже погаснетъ и исчезнетъ! Я снова прочла эти письма: мнѣ было такъ скучно одной, такъ тяжело!

"Наконецъ, я дошла до того письма, которое онъ написалъ мнѣ чтобы поддержать мое мужество, когда я колебалась, ожидая наступленія ужаснаго времени; письмо это оживило меня въ ту минуту, когда рѣшимость моя готова была меня оставить въ одиннадцатый часъ. Я читала строку за строкой и, наконецъ, дошла до слѣдующихъ словъ:

"....Ваши нелѣпости выводятъ меня изъ терпѣнія. Вы говорите, что я вынуждаю васъ на то что превышаетъ силы женщины. Неужели? Я могъ бы сослаться на цѣлый рядъ судебныхъ процессовъ въ англійскомъ или иностранномъ судопроизводствѣ, чтобы доказать вамъ несправедливость вашего мнѣнія. Но такія ссылки для васъ недоступны, и потому я укажу вамъ лишь на одинъ фактъ, помѣщенный во вчерашнихъ газетахъ. Обстоятельства совсѣмъ не тѣ что у насъ, но примѣръ рѣшимости въ женщинѣ заслуживаетъ вашего вниманія.

"Въ судебной хроникѣ вы найдете разказъ о замужней женщинѣ, обвиненной въ томъ, что она ложно выдала себя за пропавшую безъ вѣсти вдову одного офицера купеческаго корабля, котораго всѣ считали утонувшимъ. Случилось такъ, что имя мужа подсудимой (который живъ) и имя офицера (весьма обыкновенное) были совершенно тождественны. Въ случаѣ удачи тутъ можно было поживиться деньгами, въ которыхъ страшно нуждался мужъ подсудимой, котораго она нѣжно любила. Женщина рѣшилась на все. Мужъ ея былъ безпомощенъ, и его хотѣли посадить въ тюрьму. Обстоятельства, какъ вы увидите, были всѣ въ ея пользу, и она такъ искусно вела дѣло, что, по словамъ самихъ адвокатовъ, непремѣнно успѣла бы въ своемъ предпріятіи, еслибы предполагаемый утопленникъ не ожилъ и не явился въ данный срокъ чтобъ уличить ее въ обманѣ. Сцена эта происходила въ конторѣ адвоката и потомъ повторилась въ полицейскомъ судѣ. Женщина была красива, и морякъ былъ человѣкъ добрый. Согласись только судьи, онъ готовъ былъ отпустить ее. Между прочимъ, онъ сказалъ ей слѣдующее.

"-- А вѣдь признайтесь, сударыня, вы вѣрно не разчитывали, что утопленникъ снова явится сюда живой и здоровый?

"-- Счастливъ вашъ Богъ, сказала она,-- что я не разчитывала въ это. Вы спаслись отъ кораблекрушенія, но, ужь конечно, не ушли бы отъ меня.

"-- Какъ, что же вы сдѣлали бы, еслибъ узнали, что я возвращаюсь? спросилъ морякъ.

Она пристально посмотрѣла ему въ лицо и отвѣчала.

"-- Я убила бы васъ!

"Каково? Думаете ли вы, что такая женщина написала бы мнѣ, подобно вамъ, что я требую отъ нея больше чѣмъ она въ состояніи сдѣлать? А вѣдь тоже красивая женщина, не хуже васъ! Право, вы заставили бы другаго мущину въ моемъ положеніи пожалѣть, что не она теперь на вашемъ мѣстѣ."

"Я не стала читать далѣе. Въ глаза мнѣ какъ будто сверкнула молнія. Я вдругъ увидѣла все такъ же ясно какъ вижу теперь. Это страшно, неслыханно, безумно; это превосходитъ дерзостью самое дерзкое воображеніе; но если я найду въ себѣ столько мужества чтобы примириться съ ужасною необходимостію, то это будетъ, должно свершиться. Я могу выдать себя за богатую вдову Аллана Армаделя изъ Торпъ-Амброза, если въ данное время можно будетъ разчитывать на его смерть.

"Вотъ въ краткихъ словахъ то страшное искушеніе, передъ которымъ я чувствую себя безсильною. Оно страшно по многимъ причинамъ,-- вопервыхъ, уже потому что родилось изъ другаго искушенія, которому я поддалась въ былое время.

"Да, это письмо долежалось до того чтобы послужить цѣли, которой никогда не предвидѣлъ писавшій его обманщикъ; этотъ фактъ, какъ онъ называетъ его, разказанный лишь съ тѣмъ чтобъ уколоть меня, но совершенно непохожій на мое собственное дѣло въ то время, поджидалъ меня среди всѣхъ перемѣнъ моей жизни, чтобы стать, наконецъ, моимъ собственнымъ дѣломъ.

"Скажу болѣе, это поразило бы всякую женщину, но это еще не самое худшее въ дѣлѣ: весь этотъ планъ уже былъ въ моемъ дневникѣ нѣсколько дней тому назадъ, хотя я этого и не подозрѣвала! Всякая праздная мысль, зарождавшаяся въ моей головѣ, тайно клонилась къ этой цѣли! И я не видѣла, не подозрѣвала этого до тѣхъ поръ, пока чтеніе письма не представило мнѣ моихъ собственныхъ мыслей въ новомъ свѣтѣ, пока тѣнь моихъ собственныхъ обстоятельствъ не отразилась внезапно въ одномъ исключительномъ обстоятельствѣ другой женщины! Это должно свершиться, если только я смѣло посмотрю въ лицо страшной необходимости. Это должно совершиться, если въ данное время я могу разчитывать на смерть Аллана Армаделя.

"Все остальное легко, кромѣ его смерти. Весь рядъ событій, противъ которыхъ я слѣпо вооружалась въ продолженіе прошедшей недѣли, мнѣ благопріятствовалъ, хотя я была слишкомъ глупа чтобъ это видѣть; всѣ до одного пролагали мнѣ прямой, гладкій путь -- къ развязкѣ.

"Нужно сдѣлать три смѣлые шага, только три, и эта цѣль будетъ достигнута. Пусть Мидвинтеръ тайно обвѣнчается со мной подъ своимъ настоящимъ именемъ -- шагъ первый Пусть Армадель оставитъ Торпъ-Амброзъ не женатымъ и покончитъ жизнь въ какомъ-нибудь отдаленномъ мѣстѣ, между чужими людьми,-- шагъ второй!

"Почему я колеблюсь? Почему не назвать третьяго и послѣдняго шага?

"Продолжаю. Третьимъ и послѣднимъ шагомъ будетъ мое появленіе въ Торпъ-Амброзѣ (когда распространится тамъ слухъ о смерти Армаделя) въ качествѣ его вдовы, съ свадебнымъ контрактомъ въ рукахъ, для подтвержденія моихъ правъ. Это ясно какъ день. Благодаря тождественности обоихъ именъ и тайнѣ, въ которой она соблюдалась, я могу быть женою смуглаго Аллана Армаделя, имя котораго извѣстно только ему и мнѣ, и не выходя изъ этого положенія, могу выдать себя за вдову бѣлокураго Аллана Армаделя, съ помощію тѣхъ доказательствъ (въ формѣ свадебнаго контракта), которыя убѣдили бы самыхъ недовѣрчивыхъ людей въ мірѣ.

"Когда подумаешь, что я все это уже написала въ своемъ дневникѣ, что мнѣ уже приходило это въ голову, и что я въ то время не видала въ этомъ ничего болѣе кромѣ причины (въ случаѣ моего брака съ Мидвинтеромъ), по которой я должна была бы явиться въ свѣтъ подъ вымышленнымъ именемъ моего мужа!

"Что страшитъ меня? Препятствія? Возможность открытія?

"Но гдѣ эти препятствія? Откуда грозитъ мнѣ открытіе?

"Дѣйствительно, всѣ подозрѣваютъ, что я интригую для того чтобы сдѣлаться обладательницей Торпъ-Амброза. Мнѣ одной извѣстны настоящія чувства Армаделя. Еще никто, кромѣ меня, не подозрѣваетъ объ утреннихъ свиданіяхъ его съ миссъ Мильрой. Если понадобится разлучить ихъ, я могу сдѣлать это когда угодно, съ помощію анонимнаго письма къ майору; если же нужно будетъ удалить Армаделя изъ Торпъ-Амброза, я достигну этого въ три дня. Въ послѣдній разъ какъ я видѣлась съ нимъ, онъ самъ сказалъ мнѣ, что готовъ былъ бы идти на край свѣта лишь бы снова подружиться съ Миндвинтеромъ. Мнѣ стоитъ только сказать Мидвинтеру чтобъ онъ вызвалъ его въ Лондонъ для примиренія, а Мидвинтеръ не посмѣетъ ослушаться меня, и Армадель отправится въ Лондонъ. Всѣ предварительныя затрудненія улаживаются сами собою. Всѣ послѣдующія я устраню сама. Вообще говоря, какъ ни отчаянна, кажется, эта попытка выдать себя за вдову одного человѣка и въ то же время быть женою другаго, во всемъ этомъ заслуживаетъ, однако, размышленія лишь одна страшная необходимость, необходимость смерти Армаделя.

"Его смерть! Для всякой другой женщины она была бы слишкомъ страшною необходимостью, но можетъ ли, должна ли она страшить меня?

"Я ненавижу его ради его матери. Я ненавижу его ради его самаго. Я ненавижу его за то что онъ ѣздилъ въ Лондонъ наводить обо мнѣ справки. Я ненавижу его за то что онъ принудилъ меня оставить мѣсто, когда я еще нуждалась въ немъ. Я ненавижу его за то что онъ уничтожилъ всѣ мои надежды выйдти за него замужъ, и снова обрекъ меня на мою жалкую, безпомощную жизнь. Но послѣ того что я уже сдѣлала въ прошедшемъ, могу ли я? могу ли я?...

"А эта дѣвчонка, которая стала между нами, которая отняла его у меня, которая публично оскорбила меня сегодня,-- какъ терзалось бы ея сердце, еслибъ онъ умеръ! Какое мщеніе ей, еслибъ я сдѣлала это! И какое торжество для меня, когда меня встрѣчали бы въ Торпъ-Амброзѣ какъ вдову Армаделя! Торжество! болѣе чѣмъ торжество -- это было бы спасеніемъ. Пріобрѣсти имя, положеніе, которыя не доступны для нападеній, укрыться за ними отъ моего прошедшаго! Комфортъ, роскошь, богатство! Тысяча двѣсти фунтовъ годоваго дохода, обезпеченнаго мнѣ духовнымъ завѣщаніемъ, независимо отъ личной воли Армаделя! Я еще никогда не имѣла тысячи двухъ сотъ фунтовъ въ годъ. Даже въ самое счастливое время я не имѣла и половины этой суммы въ моемъ собственномъ распоряженіи. А что имѣю я теперь? какихъ-нибудь пять фунтовъ и въ перспективѣ долговую тюрьму, куда меня, быть-можетъ, засадятъ на будущей недѣлѣ.

"Но если вспомнить то что я уже сдѣлала въ прошедшимъ, то смѣю ли я? могу ли я?...

"Другія женщины на моемъ мѣстѣ, и съ такимъ прошедшимъ какъ у меня, посмотрѣли бы на это иначе. Онѣ сказали бы: во второй разъ легче чѣмъ въ первый! Но почему же я не могу, почему я не могу?

"О искуситель, зачѣмъ ты соблазняешь меня? Неужели не найдется вблизи добраго ангела, чтобы воздвигнуть предо мною своевременныя препятствія, которыя заставили бы меня отказаться отъ этой мысли?

"Если я буду еще писать или думать объ этомъ, то я не выдержу и должна буду уступить искушенію! Мнѣ нужно оставить этотъ дневникъ и пойдти погулять. Найду себѣ какого-нибудь простоватаго спутника, и буду толковать съ нимъ о простыхъ житейскихъ вещахъ. Не пригласить ли мнѣ съ собою хозяйку дома и ея дѣтей? Мы пошли бы посмотрѣть что-нибудь. Въ городѣ есть, вѣроятно, какая-нибудь выставка, и я могла бы сводить ихъ туда на свой счетъ. Вѣдь и я иногда умѣю быть не совсѣмъ дурною женщиной когда захочу; да къ тому же, хозяйка дома дѣйствительно была добра ко мнѣ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

"Съ минуту назадъ я закрыла этотъ дневникъ, а теперь снова открываю его, сама не знаю почему. Мнѣ кажется, я помѣшалась. Чувствую, что я какъ будто что-то забыла, и что я должна найдти это здѣсь.

"Нашла! нашла! Мидвинтеръ!!!

"Возможно ли было въ продолженіе цѣлаго часа перебирать разныя причины за и противъ моего плана, возможно ли было писать нѣсколько разъ имя Мидвинтера, серіозно разчитывать на этотъ бракъ и ни разу не вспомнить, что даже при устраненіи всѣхъ другихъ препятствій, онъ одинъ въ данное время можетъ стать непреодолимымъ препятствіемъ на моемъ пути? Неужели трудъ сообразить необходимость смерти Армаделя занялъ меня до такой степени? Вѣроятно, такъ. Ничѣмъ другимъ не могу объяснить себѣ такую странную забывчивость съ моей стороны.

"Не остановиться ли мнѣ здѣсь, и не высказать ли эту мысль такъ какъ я высказала всѣ прочія? Не спросить ли мнѣ себя, будетъ ли это препятствіе такъ же неустранимо въ данное время какъ оно кажется мнѣ теперь? Нѣтъ! зачѣмъ думать объ этомъ? Я рѣшилась преодолѣть искушеніе. Я рѣшилась повеселить мою хозяйку и ея дѣтей; наконецъ, я рѣшилась закрыть дневникъ, и закрываю его.

"Шестъ часовъ.

"Болтовня хозяйки невыносима, но дѣти ея развлекли меня. Я оставила ихъ, чтобы вернуться домой до отхода почты и написать нѣсколько словъ къ мистрисъ Ольдершо.

"Страхъ уступить искушенію становится во мнѣ все сильнѣе и сильнѣе. Я рѣшилась оградить себя отъ своего собственнаго произвола. Тетушка Ольдершо въ первый разъ въ жизни явится моею спасительницей. Она грозитъ мнѣ тюрьмой, если я не отдамъ ей долга. Ну, что жь, пусть сажаетъ! При настоящемъ направленіи моихъ мыслей не можетъ быть ничего лучше какъ вырвать меня изъ Торпъ-Амброза. Я напишу ей, скажу, что меня можно найдти здѣсь, и что она не можетъ оказать мнѣ лучшей услуги какъ посадить меня въ тюрьму!

"Семь часовъ.

"Письмо на почтѣ, и я уже чувствовала себя спокойнѣе, когда дѣти вошли чтобы поблагодарить меня за доставленное имъ удовольствіе. Дѣвочка совершенно смутила меня однимъ вопросомъ. Она очень смѣла, и волоса ея почти одного цвѣта съ моими. Она вдругъ спросила меня, не правда ли я буду похожа на васъ когда выросту? А идіотка мать отвѣчала: "Ужь вы не взыщите на ней, миссъ!" и смѣясь, увела ее изъ комнаты. Быть похожей на меня! Не хочу утверждать чтобъ я чувствовала какое-нибудь расположеніе къ этому ребенку, но каково быть похожею на меня!

"Суббота утромъ.

"Я хорошо сдѣлала, уступивъ своему первому побужденію и написавъ къ мистрисъ Ольдершо въ этомъ духѣ. Единственное новое обстоятельство, случившееся послѣ этого, опять-таки благопріятствуетъ мнѣ!

"Майоръ Мильрой отвѣчалъ на письмо Армаделя, въ которомъ тотъ проситъ позволенія явиться на мызу, чтобъ оправдать себя. Сегодня утромъ въ паркѣ Армадель передалъ это письмо дочери майора, которая прочитала его молча. Но потомъ онѣ говорили объ этомъ, такъ что я все могла разслышать. Майоръ продолжаетъ упорствовать. Онъ говоритъ, что мнѣніе его о поступкѣ Армаделя составилось не на основаніи слуховъ, но на основаніи его собственныхъ писемъ, и что онъ не видитъ причины измѣнить то рѣшеніе, которое заставило его прекратить переписку.

"Признаюсь, это ничтожное обстоятельство совершенно выскользнуло у меня изъ головы. Оно могло бы кончиться весьма дурно для меня. Не будь майоръ Мильрой такъ упоренъ въ своемъ мнѣніи, Армадель быть-можетъ оправдался бы; предложеніе его было бы принято, и я потеряла бы всякую возможность вліять на это дѣло. Теперь нѣжные голубки должны держать втайнѣ заключенныя между ними условія, а миссъ Мильрой, которая ни разу не рѣшилась подойдти къ большому дому съ тѣхъ поръ какъ гроза вынудила ее искать въ немъ убѣжища, теперь болѣе чѣмъ когда-нибудь не рѣшится туда заглянуть. Я могу разлучить ихъ когда мнѣ вздумается. Достаточно послать анонимное письмо къ майору, и я разлучу ихъ когда угодно!

"Поговоривъ о письмѣ, они начали толковать о своихъ будущихъ планахъ. Строгость майора Мильроя имѣла обыкновенныя послѣдствія. Армадель снова заговорилъ о побѣгѣ, и на этотъ разъ она выслушала его. Все соединилось чтобы расположить ее въ пользу этого плана. Платья ея были уже почти готовы, а въ той школѣ, куда ее хотѣли послать, лѣтніе каникулы должны были кончиться на слѣдующей недѣлѣ. Когда я уходила, они опять уговаривались сойдтись въ понедѣльникъ, чтобы принять окончательное рѣшеніе.

"Его послѣднія слова, сказанныя передъ моимъ уходомъ, немного потрясли меня. Онъ сказалъ ей:

-- По крайней мѣрѣ, Нелли, одно не должно затруднять насъ -- у меня много денегъ.

"И онъ поцѣловалъ ее. Съ той минуты какъ онъ заговорилъ о деньгахъ и поцѣловалъ ее, мнѣ показалось легче отнять у него жизнь....

"Вотъ уже нѣсколько часовъ прошло съ тѣхъ поръ, но чѣмъ болѣе я думаю объ этомъ, тѣмъ болѣе страшусь я того пустаго промежутка времени, которое пройдетъ отъ настоящаго дня до той минуты, когда мистрисъ Ольдершо подастъ на меня жалобу и тѣмъ спасетъ меня отъ моего собственнаго произвола. Быть-можетъ, лучше было бы, еслибъ я осталась дома сегодня утромъ. Но развѣ могла я это сдѣлать? Послѣ вчерашняго оскорбленія, меня такъ и тянуло взглянуть на нее.

"Суббота, воскресенье, понедѣльникъ, вторникъ,-- меня не могутъ арестовать раньше середы. А между тѣмъ мои жалкіе пять фунтовъ сократились уже на четыре! Онъ сказалъ ей, что у него много денегъ! А она покраснѣла и задрожала, когда онъ сталъ цѣловать ее! И для него, и для нея, и для меня было бы несравненно лучше, еслибы срокъ моей роспискѣ вышелъ вчера, и меня уже везли теперь въ тюрьму.

"Положимъ, у меня нашлись бы средства уѣхать изъ Торпъ-Амброза съ ближайшимъ поѣздомъ, и отправиться куда-нибудь за границу, чтобы посвятить себя новымъ интересамъ, между новыми людьми. Но могла ли бы я поступить такимъ образомъ, вмѣсто того чтобы замышлять на его жизнь, и тѣмъ пролагать себѣ путь къ остальному?

"Пожалуй, и могла бы, но откуда возьму я денегъ? Нѣсколько дней тому назадъ мнѣ приходило въ голову одно средство добыть ихъ. Да, то была низкая мысль просить помощи у Армаделя! Что жь? Я хочу быть на этотъ разъ низкою. Я хочу дать ему случай сдѣлать великодушное употребленіе изъ его туго набитаго кошелька, о которомъ ему такъ пріятно думать въ настоящее время. Сердце мое смягчилось бы теперь относительно всякаго, кто далъ бы мнѣ денегъ въ моемъ безвыходномъ положеніи; если Армадель дастъ мнѣ денегъ, сердце мое, быть-можетъ, смягчится и къ нему. Когда же мнѣ идти? Сейчасъ! Я не хочу дать себѣ время почувствовать свое униженіе и отказаться отъ этой мысли.

"Три часа.

"Особо отмѣчаю этотъ роковой часъ. Онъ самъ подписалъ свой смертный приговоръ: онъ оскорбилъ меня.

"Да! Я уже перенесла одно оскорбленіе отъ миссъ Мильрой, а теперь во второй разъ перенесла его отъ самого Армаделя. Оскорбленіе явное, безпощадное, умышленное, оскорбленіе среди бѣлаго дня!

"Я прошла черезъ городъ и уже сдѣлала нѣсколько сотъ шаговъ по направленію къ большому дому, когда увидала Армаделя, шедшаго мнѣ навстрѣчу. Онъ шелъ очень скоро, имѣя по всей вѣроятности какое-нибудь спѣшное дѣло въ городѣ. Увидавъ меня, онъ остановился, покраснѣлъ, снялъ шляпу и послѣ минутнаго колебанія свернулъ въ сосѣдній переулокъ, который (я это знала) долженъ былъ привести его совсѣмъ не туда куда онъ шелъ когда увидалъ меня. Онъ какъ будто хотѣлъ сказать мнѣ: "Это можетъ дойдти до миссъ Мильрой; я не долженъ рисковать чтобы меня видѣли вмѣстѣ съ вами." Мущины часто поступали со мной безсердечно; они говорили мнѣ жесткія вещи; но еще ни одинъ мущина не избѣгалъ меня какъ зачумленную, одно присутствіе которой способно заразить воздухъ!

"Довольно. Скажу только, что когда онъ повернулъ отъ меня въ этотъ переулокъ, онъ пошелъ прямо къ своей смерти. Я уже написала Мидвинтеру чтобъ онъ ожидалъ меня въ Лондонъ на будущей недѣлѣ, и чтобы все было готово къ нашей свадьбѣ.

"Четыре часа.

"Полчаса назадъ я надѣла шляпку чтобы самой отнести на почту письмо къ Мидвинтеру. А между тѣмъ я до сихъ поръ сижу въ своей комнатѣ, волнуемая сомнѣніями, а на столѣ передъ мною лежитъ не отправленное письмо.

"Армадель не имѣетъ никакого участія въ моихъ настоящихъ мученіяхъ. Меня приводитъ въ раздумье Мидвинтеръ. Могу ли я сдѣлать одинъ изъ этихъ трехъ шаговъ, ведущихъ къ развязкѣ, не сообразивъ послѣдствій? Могу ли я выйдти за Мидвинтера, не зная напередъ какъ сладить съ моимъ мужемъ, когда наступитъ для меня время превратиться изъ жены живущаго Армаделя во вдову умершаго?

"Отчего не могу я думать объ этомъ, когда знаю, что должна объ этомъ думать? Почему не могу я такъ же упорно сосредоточиться на этой мысли, какъ я сосредоточивалась на другихъ? Я чувствую его поцѣлуи на моихъ губахъ; я чувствую его слезы на моей груди; я снова ощущаю вокругъ себя его объятія. Онъ далеко отъ меня, въ Лондонѣ, но въ то же время онъ здѣсь со мною и не даетъ мнѣ думать объ этомъ!

"Почему бы мнѣ не подождать немного? почему бы мнѣ не подождать помощи отъ времени? Время! Сегодня суббота! Нѣтъ никакой надобности думать объ этомъ! Сегодня нѣтъ и почты въ Лондонъ. Я должна ждать. Еслибъ я и отдала письмо на почту, оно не пошло бы сегодня. Сверхъ того, завтра можетъ придти извѣстіе отъ мистрисъ Ольдершо. Я должна дождаться отъ нея извѣстія. Я не могу считать себя свободною до тѣхъ поръ пока не узнаю, что намѣрена она дѣлать. Ждать завтрашняго дня необходимо. Сниму шляпку и запру письмо въ пюпитръ.

"Воскресенье утромъ.

"Нѣтъ силъ противиться болѣе! Обстоятельства ежеминутно растутъ, развиваются и всѣ толкаютъ меня въ одну сторону.

"Я получила письмо отъ мистрисъ Ольдершо. Жалкая старуха льститъ и раболѣпствуетъ передо мною. По всему видно,-- хоть она и не сознается въ этомъ,-- что она подозрѣваетъ во мнѣ намѣреніе завладѣть Торпъ-Амброзскимъ наслѣдствомъ безъ ея помощи. Увидавъ, что угрозы безполезны, она хочетъ теперь задобрить меня. Я стала для нея опять дорогою Лидіей! Она не понимаетъ, какъ могла я предположить въ ней серіозное намѣреніе посадить въ тюрьму такого задушевнаго друга какъ я, и въ видѣ особенной милости для себя, умоляетъ меня отсрочить уплату денегъ!

"Еще разъ повторяю, какая смертная могла бы устоять противъ этого? Сколько разъ пыталась я противиться искушенію, и всякій разъ обстоятельства снова наталкивали меня на него. Я не могу бороться долѣе. Письмо къ Мидвинтеру пойдетъ нынче вечеромъ!

"Вечеромъ! Если я буду ждать вечера, пожалуй случится что-нибудь. Если я буду ждать вечера, во мнѣ, быть-можетъ, опять начнутся колебанія! Я измучилась отъ сомнѣнія. Я должна найдти, и найду себѣ облегченіе въ настоящемъ, чего бы мнѣ это ни стоило въ будущемъ. Мое письмо къ Мидвинтеру сведетъ меня наконецъ съ ума, если оно не перестанетъ вертѣться у меня на глазахъ, въ пюпитрѣ. Въ какихъ-нибудь десять минутъ я могу отнести его на почту, и сдѣлаю это....

"Письмо отнесено. Первый изъ трехъ шаговъ, которые должны придвинуть меня къ развязкѣ, уже сдѣланъ. Душа моя стала спокойнѣе. Письмо на почтѣ.

"Завтра Мидвинтеръ получитъ его, а въ концѣ этой недѣли всѣ узнаютъ объ отъѣздѣ Армаделя изъ Торпъ-Амброза, и о томъ, что я уѣхала вмѣстѣ съ нимъ.

"Но подумала ли я о послѣдствіяхъ моего брака съ Мидвинтеромъ? Нѣтъ! Нашла ли я средства сладить съ моимъ мужемъ, когда наступитъ для меня время превратиться изъ жены живаго Армаделя во вдову умершаго?

"Нѣтъ! Когда время это наступитъ, я слажу съ этимъ препятствіемъ какъ сумѣю. Стало-быть, я слѣпо рѣшаюсь, насколько замѣшанъ тутъ Мидвинтеръ, на этотъ страшный рискъ? Да, слѣпо. Ужь не помѣшалась ли я? Очень можетъ быть. Или я слишкомъ нѣжно люблю его чтобы посмотрѣть въ глаза этому обстоятельству? Вѣроятно такъ. Кому до этого дѣло?

"Не хочу, не хочу, не хочу думать объ этомъ! Развѣ нѣтъ у меня воли, и развѣ не могу я думать о чемъ-нибудь другомъ?

"Вотъ раболѣпное письмо тетушки Іезавели. Можно думать о немъ! Стану отвѣчать на него. Я именно такъ настроена теперь чтобы говорить съ тетушкой Іезавелью...."

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Конецъ письма миссъ Гуильтъ къ мистрисъ Ольдершо.

"Передъ тѣмъ какъ остановиться, я сказала вамъ, что не буду оканчивать письма до тѣхъ поръ пока не справлюсь съ своимъ дневникомъ и не увижу, могу ли я открыть вамъ безъ опасенія то что у меня на умѣ. Теперь я справилась, и мой дневникъ сказалъ мнѣ: Не открывай ей ничего! На основаніи этого я заканчиваю свое письмо и прошу извинить меня, что оставляю васъ въ потемкахъ.

"По всей вѣроятности, я скоро пріѣду въ Лондонъ, и тогда лично могу сообщить вамъ то что нахожу неудобнымъ передавать въ письмѣ. Замѣтьте, что я ничего не обѣщаю! Все зависитъ отъ того, какъ буду я къ вамъ расположена тогда. Не думайте, чтобъ я сомнѣвалась въ вашей скромности; нѣтъ, но въ данныхъ обстоятельствахъ я не разчитываю на ваше мужество.

"Л. Г."

"Р. S. Благодарю васъ за позволеніе продлить срокъ росписки. Я не желаю этимъ воспользоваться. Деньги будутъ готовы къ сроку. У меня есть теперь въ Лондонѣ другъ, который заплатитъ за меня, если я попрошу его. Васъ интересуетъ, кто бы могъ быть этотъ другъ? Подождите, мистрисъ Ольдершо: не пройдетъ нѣсколькихъ недѣль, и васъ удивитъ еще многое другое."

XI. Любовь и законъ.

Въ понедѣльникъ утромъ 28-го іюля миссъ Гуильтъ, еще разъ рѣшившаяся подстеречь Аллана и Нелли, дошла до своего обыкновеннаго обсерваціоннаго пункта въ паркѣ обыкновенными окольными тропинками.

Она съ удивленіемъ нашла Нелли одну на мѣстѣ свиданія. Но еще болѣе удивило ее, минутъ десять спустя, появленіе Аллана, который поднявшись изъ долины на пригорокъ и неся подъ мышкой въ видѣ оправданія огромную, толстую книгу, объявилъ Нелли, что онъ потерялъ много времени надъ переборкой книгъ, и нашелъ лишь одну, которая обѣщаетъ, повидимому, вознаградить ихъ за трудъ чтенія.

Еслибы миссъ Гуильтъ подолѣе осталась въ паркѣ въ прошедшую субботу и дождалась послѣднихъ прощальныхъ словъ юной влюбленной четы, она легко разгадала бы теперь таинственное появленіе книги подъ мышкой Аллана, и не хуже самой Нелли поняла бы представленное имъ оправданіе въ просрочкѣ.

Въ жизни есть извѣстныя исключительныя обстоятельства, какъ напримѣръ бракъ, когда даже дѣвочки, едва вышедшія изъ ребячества, становятся способными (съ большими или меньшими припадками чувствительности) соображать послѣдствія. Въ субботу, въ минуту разставанія, Нелли вдругъ вспомнила о будущемъ и совершенно смутила Аллана неожиданнымъ вопросомъ о томъ, подлежитъ ли судебному преслѣдованію задуманный ими побѣгъ? Она очень хорошо помнила, что читала когда-то, гдѣ-то (вѣроятно въ какомъ-нибудь романѣ), о побѣгѣ, имѣвшемъ ужасныя послѣдствія: невѣсту притащили домой въ истерикѣ, а жениха, по приговору парламента, посадили въ тюрьму, предварительно совсѣмъ обрѣзавъ его прекрасные волосы. Предполагая даже, что она и согласилась бы, наконецъ, на побѣгъ, чего впрочемъ она никакъ не можетъ обѣщать, она прежде всего желаетъ знать, не вмѣшается ли въ этотъ бракъ полиція, кромѣ священника и клерка. Алланъ, какъ мущина, долженъ знать это; къ Аллану она и обращается за свѣдѣніями, предупреждая его, съ цѣлью впрочемъ поощрить его на отысканіе закона, что она готова лучше тысячу разъ умереть отъ горя нежели быть невольною причиной парламентскаго приговора, по которому его посадятъ въ тюрьму и обрѣжутъ его прекрасные волосы.

-- Это вовсе не смѣшно, прибавила тогда Нелли рѣшительно:-- я не хочу даже и думать о нашемъ бракѣ до тѣхъ поръ пока не удостовѣрюсь что говоритъ объ этомъ законъ.

-- Но я столько же знаю законы сколько и вы, сказалъ Алланъ.-- Къ чорту законъ! Что за бѣда если меня окорнаютъ! Нужно рискнуть.

-- Рискнуть? повторила Нелли съ негодованіемъ.-- А обо мнѣ вы не думаете? Я не хочу рисковать! Если есть добрая воля, такъ найдется и возможность. Мы должны сами отыскать законъ.

-- Я готовъ, сказалъ Алланъ.-- Но гдѣ же намъ искать его?

-- Конечно въ книгахъ! Въ вашей огромной библіотекѣ вѣроятно заключаются самыя разнообразныя свѣдѣнія. Если вы дѣйствительно меня любите, то конечно не полѣнитесь, ради меня, просмотрѣть корешки какихъ-нибудь двухъ-трехъ тысячъ книгъ!

-- Я готовъ просмотрѣть хоть цѣлыя десятки тысячъ, съ жаромъ воскликнулъ Алланъ.-- Скажите мнѣ только что долженъ я искать?

-- Конечно законы! Когда на корешкѣ будетъ стоять "Законы," откройте книгу, отыщите статью о бракахъ, прочтите ее съ начала до конца, и потомъ приходите сюда, чтобъ объяснитъ мнѣ каждое слово. Какъ? вы находите, что вамъ нельзя поручитъ даже такой простой вещи?

-- Увѣренъ, что нельзя, сказалъ Алланъ.-- Но развѣ вы не можете помочь мнѣ?

-- Конечно могу, если вы не сумѣете обойдтись безъ меня! Хоть законы и мудрены, но ужь вѣрно не мудренѣе музыки. И я должна, я непремѣнно хочу удовлетворить свое любопытство. Въ понедѣльникъ утромъ принесите мнѣ сюда всѣ книги, какія вы только найдете; можете привезти ихъ и въ тачкѣ, если наберется ужь слишкомъ много, и если вы не сумѣете обойдтись безъ меня.

Результатомъ этого разговора было появленіе Аллана въ паркѣ, съ комментаріями Клакстона подъ мышкой, въ утро того роковаго понедѣльника, когда письменное обѣщаніе миссъ Гуильтъ выйдти замужъ за Мидвинтера дошло до его рукъ. Здѣсь, какъ и во всѣхъ другихъ проявленіяхъ человѣческой жизни, дисгармонирующія начала смѣшнаго и ужаснаго сталкивались между собой въ силу непостижимаго закона противорѣчія, одного изъ тѣхъ законовъ, которые управляютъ человѣческою жизнію. Посреди всѣхъ затрудненій, скоплявшихся надъ ихъ головами, несмотря на близость замышляемаго убійства, которое уже бросало на одного изъ нихъ свою мрачную тѣнь изъ потаеннаго уголка, гдѣ скрывалась миссъ Гуильтъ, молодые люди сидѣли, не предчувствуя будущаго, съ раскрытою между ними книгой, и преусердно изучали постановленія о бракахъ, съ твердою рѣшимостью добиться толку, и эта рѣшимость въ такихъ юныхъ существахъ была уже сама по себѣ не болѣе какъ буфонство!

-- Отыщите же это мѣсто, сказала Нелли, какъ только они усѣлись.-- Мы вмѣстѣ примемся за дѣло и добьемся толку посредствомъ раздѣленія труда, какъ говорятъ ученые. Вы будете читать, а я буду дѣлать отмѣтки.

Съ этими словами она достала карандашъ и хорошенькую записную книжку, раскрыла ее посерединѣ на двухъ чистыхъ страницахъ и наверху правой страницы написала: Хорошо, а наверху лѣвой -- Дурно.

-- Хорошо значитъ когда законъ на нашей сторонѣ, пояснила она; а дурно значитъ когда законъ противъ насъ. Поставивъ дурно и хорошо другъ противъ друга, мы прослѣдимъ ихъ сверху до визу, и дойдя до конца, подведемъ итоги, въ силу которыхъ и будемъ дѣйствовать. Говорятъ, что у дѣвочекъ нѣтъ смысла на дѣла. Какъ бы не такъ!... Нечего смотрѣть-то на меня! Смотрите-ка лучше на Клакстона и начинайте.

-- Нельзя ли начать поцѣлуемъ? упросилъ Алланъ.

-- Никакъ нельзя. Я удивляюсь, что вы можете просить объ этомъ въ такую важную минуту, когда мы оба должны напрячь всѣ ваши умственныя способности!

-- Да я именно для этого и прошу у васъ поцѣлуя, сказалъ Алланъ.-- Мнѣ кажется, онъ сдѣлалъ бы меня остроумнѣе.

-- О, это другое дѣло! Я готова на всякое пожертвованіе, лишь бы помочь вашей головѣ. Но помните, не болѣе одного, прошептала она кокетливо; -- да не забывайте же Клакстова, а то потеряете страницу.

Въ разговорѣ наступила пауза. Клакстонъ и записная книжка вмѣстѣ скатились на траву.

-- Если вы опять приметесь за то же, сказала Нелли, поднимая книжку съ раскраснѣвшимися щеками и блистающими глазками,-- то я повернусь къ вамъ спиной и просижу такъ все утро. Да начнете ли вы, наконецъ?

Алланъ во второй разъ отыскалъ страницу, и очертя голову, бросился въ бездонную пропасть англійскихъ законовъ.

-- Страница двѣсти восьмая, началъ онъ.-- Законъ о мужѣ и женѣ. Начать съ того, что вотъ этого параграфа я вовсе не понимаю. "Говоря вообще, законъ разсматриваетъ бракъ въ смыслѣ контракта." Что это значитъ? Я думалъ, что контрактъ такая бумага, которую подписываетъ подрядчикъ, обязуясь въ данный срокъ кончить работы и вывести рабочихъ изъ дому, причемъ случается, обыкновенно, что когда срокъ этотъ наступаетъ (какъ говаривала моя бѣдная мать), рабочіе и не думаютъ уходить.

-- Неужели здѣсь ничего не говорится о любви? спросила Недли.-- Посмотрите-ка пониже.

-- Ни слова. Толкуетъ о своемъ проклятомъ контрактѣ,-- да и только.

-- Ну, такъ онъ дрянь! Ищите дальше, нѣтъ ли чего-нибудь болѣе подходящаго къ намъ.

-- Вотъ это мѣсто, кажется, ближе къ намъ подходитъ:-- Незаконность брака "Если соединяются бракомъ лица, которыхъ законъ признаетъ не имѣющими на то права, то это блудный, а не супружескій союзъ. (А вѣдь Клакстонъ любитъ замысловатыя фразы, не правда ли? Любопытно знать что онъ разумѣетъ подъ словомъ блудный?) Первая изъ этихъ причинъ незаконности брака есть предшествовавшій бракъ, такъ что существованіе другаго мужа или другой жены...."

-- Остановитесь! сказала Нелли.-- Я должна сдѣлать отмѣтку.

И она пресеріозно сдѣлала свою первую отмѣтку на страницѣ озаглавленной: Хорошо. "У меня нѣтъ мужа, а у Аллана нѣтъ жены. Въ настоящее время мы оба совершенно свободны."

-- До сихъ поръ все идетъ хорошо, замѣтилъ Алланъ, глядя черезъ ея плечо.

-- Продолжайте, сказала Нелли.-- Далѣе что?

-- "Вторая причина незаконности, продолжалъ Алланъ,-- заключается въ несовершеннолѣтіи. Чтобы получить право на вступленіе въ бракъ, мущина долженъ имѣть четырнадцать, а женщина двѣнадцать лѣтъ отъ роду." Нечего сказать, весело, восклинулъ Алланъ:-- Клакстонъ таки раненько начинаетъ!

Нелли была слишкомъ занята чтобы сдѣлать съ своей стороны какое-либо замѣчаніе, кромѣ необходимой отмѣтки въ записной книжкѣ на страницѣ озаглавленной: Хорошо. "Я имѣю законный возрастъ для вступленія въ бракъ, и Алланъ также."

-- Дальше! продолжала она, глядя черезъ плечо Аллана.-- Не обращайте вниманія на всѣ эти пустыя разглагольствія Клакстона. Я не дѣвочка; мнѣ не двѣнадцать лѣтъ! Переходите къ третьей причинѣ, если таковая окажется.

-- "Третья причина незаконности брака, продолжалъ Алланъ,-- есть сумашествіе."

Нелли опять сдѣлала отмѣтку на страницѣ: Хорошо. "И я, и Алланъ находимся въ совершенно здравомъ разсудкѣ."

-- Идите дальше.

Алланъ перевернулъ страницу.

-- "Четвертая причина заключается въ близкомъ родствѣ."

Немедленная четвертая отмѣтка на утѣшительной страницѣ записной книжки: "Онъ меня любитъ, и я его люблю, и между нами нѣтъ ни тѣни родства."

-- Еще что? спросила Нелли, нетерпѣливо постукивая карандашемъ по подбородку.

-- Еще много, возразилъ Алланъ,-- и все какими-то іероглифами. Взгляните сюда: "Законы о бракахъ, 4 Георг. IV. гл. 76, и 6 и 7 Уил. IV. гл. 85 (q)." Клакстонъ тутъ вѣрно заврался. Не перевернуть ли еще страничку? Можетъ-бытъ онъ тамъ опять придетъ въ разсудокъ.

-- Погодите немного, сказала Нелли; -- что это такое въ серединѣ?

Почитавъ съ минуту молча черезъ плечо Аллана, она вдругъ съ отчаяніемъ всплеснула руками.

Ну, такъ я это и знала! воскликнула она.-- О Боже, Боже мой! Вотъ оно, вотъ оно!

-- Да гдѣ? спросилъ Алланъ.-- Я ничего не вижу тутъ ни о тюрьмѣ, ни о бритьѣ головы: развѣ въ іероглифахъ что-нибудь? Неужели "4 Георг. IV." значитъ "посадить его въ тюрьму," а "гл. 85 (q)" значитъ "пошлите за цирюльникомъ?"

-- Прошу васъ не шутить, съ упрекомъ замѣтила Нелли.-- Мы оба стоимъ на вулканѣ. Смотрите! сказала она, указывая на страницу.-- Читайте! Если что-нибудь можетъ вразумить васъ насчетъ нашего положенія, такъ ужь конечно эти строки.

Алланъ откашлялся, а Нелли наставила свой карандашъ на мрачную страницу записной книжки, озаглавленную: Дурно.

-- "Такъ какъ духъ вашего закона, началъ Алланъ,-- требуетъ, чтобы препятствовали лицамъ, не достигшимъ двадцати одного года, вступать въ бракъ безъ согласія родителей или опекуновъ.... (Нелли сдѣлала первую отмѣтку на страницѣ: Дурно. "Мнѣ минетъ только семнадцать, и обстоятельства воспрещаютъ мнѣ открыть мои чувства папа.")... то само собою разумѣется, что въ случаѣ оглашенія въ церкви лицъ, не достигшихъ двадцати одного года, не вдовца и не вдовы, которые считаются свободными.... (Нелли сдѣлала новую отмѣтку на мрачной страницѣ: "Алланъ не вдовецъ, и я не вдова, слѣдовательно мы оба не свободны.").... если, притомъ, родитель или опекунъ открыто заявитъ о своемъ несогласіи на бракъ во время церковнаго оглашенія.... ("А папа непремѣнно сдѣлалъ бы это!").... такое оглашеніе считать недѣйствительнымъ."

-- Позвольте перевести духъ, сказалъ Алланъ.-- Если Клакстонъ не умѣлъ выразиться яснѣе, то онъ могъ бы, по крайней мѣрѣ, употребить болѣе короткіе періоды. Ободритесь, Нелли! Вѣрно есть еще какой-нибудь способъ вступить въ бракъ, безъ этихъ околичностей, которыя оканчиваются церковнымъ оглашеніемъ и недѣйствительностію. Проклятая тарабарщина! Даже и я написалъ бы толковѣе.

-- Погодите, это еще не все, сказала Недди.-- Недѣйствительность ничто въ сравненіи съ тѣмъ что еще будетъ.

-- Что бы это ни было, возразилъ Алланъ,-- мы поступимъ какъ съ лѣкарствомъ: проглотимъ заразъ, да и баста!

Онъ стадъ опять читать: "Бракъ безъ оглашенія можетъ быть разрѣшенъ лишь въ такомъ случаѣ, когда одинъ изъ брачущихся дастъ клятву, что между ними нѣтъ никакой родственной связи."

-- Ну, что жь я могу поклясться въ этомъ съ чистою совѣстію! Далѣе что?

.... "Затѣмъ одинъ изъ брачущихся долженъ въ продолженіе двухъ недѣль прожить въ томъ самомъ приходѣ, въ которомъ имѣетъ быть заключенъ бракъ."

-- Въ приходѣ! Да я готовъ прожить эти двѣ недѣли въ собачьей конурѣ. Мнѣ кажется, Нелли, все это довольно просто и ясно. Что вы качаете головой? Вы хотите сказать, чтобъ я продолжалъ, и тогда увижу? Хорошо, буду продолжать. На чемъ бишь мы остановились?

.... "Если одинъ изъ брачущихся, не вдовецъ и не вдова, будетъ моложе двадцати одного года, то онъ или она должны поклясться, что они получили согласіе лицъ, разрѣшеніе которыхъ необходимо, или что такія лица не существуютъ болѣе. Законъ требуетъ, чтобы такое разрѣшеніе шло отъ отца."

На этихъ послѣднихъ грозныхъ словахъ Алланъ остановился какъ вкопанный.

-- Разрѣшеніе отца! повторилъ онъ.-- Едва ли я могу въ этомъ поклясться! Кажется, не могу.

Нелли отвѣчала краснорѣчивымъ молчаніемъ. Она подала Аллану записную книжку съ слѣдующею заключительною отмѣткой на мрачной страницѣ: "Нашъ бракъ невозможенъ, если Алланъ не захочетъ стать клятвопреступникомъ."

Молодые люди посмотрѣли другъ на друга въ безмолвномъ отчаяніи.

-- Закройте книгу, съ покорностью сказала Нелли.-- Я увѣрена, что если мы перевернемъ еще страничку, то найдемъ и полицію, и тюрьму, и бритье головы,-- словомъ, всѣ тѣ наказанія за клятвопреступленіе, о которыхъ я вамъ говорила! Но намъ не для чего и заглядывать туда: довольно съ насъ и того что прочли. Теперь все кончено. Я должна въ субботу отправляться въ школу, а вы должны постараться забыть меня какъ можно скорѣе. Быть-можетъ мы и встрѣтимся въ послѣдствіи, оба вдовые, и жестокій законъ признаетъ васъ свободными тогда, когда уже будетъ слишкомъ поздно. Къ тому времени я конечно состарѣюсь и подурнѣю, а вы, безъ сомнѣнія, перестанете думать обо мнѣ, и все это кончится могилой, и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше. Прощайте, заключила Нелли, печально вставая съ своего мѣста и едва удерживая слезы. Оставаться здѣсь долѣе значитъ только томить себя, если... если, впрочемъ, вы не имѣете чего-нибудь предложить мнѣ?

-- Имѣю! имѣю! воскликнулъ опрометчивый Алланъ.-- Совершенно новая мысль. Не обратиться ли вамъ къ кузнецу въ Гретна-Гринѣ?

-- Ничто на свѣтѣ не заставитъ меня вѣнчаться у кузнеца! съ негодованіемъ отвѣчала Нелли.

-- Не сердитесь, умолялъ Алланъ:-- я вѣдь не желалъ оскорбить васъ. Тысячи людей въ вашемъ положеніи обращались къ кузнецу и находили его ничуть не хуже священника, и въ добавокъ премилымъ, прелюбезнымъ господиномъ. Ну, да это въ сторону! Нѣтъ ли другаго средства?

-- Другаго средства нѣтъ, сказала Нелли.

-- Вѣрьте моему слову, твердо настаивалъ Алланъ,-- что непремѣнно есть способъ обойдти Клакстова (и безъ клятвопреступленія), еслибы только мы его знали. Это вопросъ юридическій, и вамъ нужно посовѣтоваться съ кѣмъ-нибудь изъ адвокатовъ. Положимъ, что это рискъ. Но кто не рискуетъ, тотъ и не выигрываетъ. Что вы скажете о молодомъ Педгифтѣ? Онъ отличный малый. Мнѣ кажется, мы смѣло можемъ довѣрить ему нашу тайну.

-- Ни за какія блага въ мірѣ! воскликнула Нелли.-- Вы, пожалуй, повѣряйте ваши тайны этому пошлому господину, но что до меня касается, то я не желаю. Я ненавижу его. Нѣтъ! продолжала она краснѣя и надменно топая ногой по травѣ.-- Я положительно запрещаю вамъ посвящать въ наши тайны кого-либо изъ Торпъ-Амброзскихъ жителей. Они сейчасъ же заподозрятъ меня, и весь городъ узнаетъ объ этомъ въ одну минуту. Моя любовь можетъ быть несчастною, прибавила Нелли, поднося платокъ къ глазамъ,-- и папа можетъ сгубить ее въ самомъ цвѣтѣ, но я не хочу отдавать ее на поруганіе городскимъ болтунамъ!

-- Успокойтесь! Успокойтесь! сказалъ Алланъ.-- Я ни слова не скажу въ Торпъ-Амброзѣ, увѣряю васъ! Онъ -- замолчалъ и на минуту задумался.-- Есть еще одинъ способъ! вдругъ заговорилъ онъ, мгновенно проясняясь.-- У насъ еще цѣлая недѣля впереди. Знаете ли что я сдѣлаю? Я поѣду въ Лондонъ!

При этихъ словахъ за деревьями, гдѣ скрывалась миссъ Гуильтъ, раздался внезапный, неслышный для нихъ шорохъ. Еще одно затрудненіе, стоявшее на пути ея (затрудненіе вызвать Аллана въ Лондонъ), устранялось теперь дѣйствіемъ его собственной воли.

-- Въ Лондонъ? повторила Нелли, глядя на него въ изумленіи.

-- Въ Лондонъ! повторилъ Алланъ.-- Надѣюсь, что это довольно далеко отъ болтуновъ Торпъ-Амброза? Подождите немного, и не забывайте, что это вопросъ юридическій. Нужно вамъ сказать, что въ Лондонѣ у меня есть знакомые адвокаты, которые управляли моими дѣлами, когда я только-что получилъ это наслѣдство. Съ ними-то я и посовѣтуюсь; а если они не захотятъ вмѣшиваться въ это дѣло, то я обращусь къ старшему клерку: это отличнѣйшій малый, какого я когда-либо встрѣчалъ. Помню, что я приглашалъ его сдѣлать со мной маленькое путешествіе на яхтѣ; хотя онъ и не могъ тогда ѣхать, однако сказалъ, что чувствуетъ себя весьма признательнымъ за приглашеніе. Этотъ человѣкъ можетъ помочь намъ. Клакстонъ -- дитя въ сравненіи съ нимъ. Не называйте этого вздоромъ; не говорите, что это похоже на меня. Выслушайте меня только. Я не назову ни васъ, ни отца вашего. Я буду говорить просто о молодой дѣвушкѣ, къ которой я искренно привязанъ. Если же другъ мой, клеркъ, спроситъ, гдѣ вы живете, я скажу, что въ сѣверной Шотландіи, или въ западной Ирландіи, или на островахъ Канала, или гдѣ-нибудь въ другомъ мѣстѣ. Другъ мой, клеркъ, ни души не знаетъ въ Торпъ-Амброзѣ (это первая его рекомендація); вторая та, что онъ въ какихъ-нибудь пять минутъ скажетъ мнѣ что нужно дѣлать. Еслибы вы только знали его! Онъ одинъ изъ тѣхъ необыкновенныхъ людей, которые родятся однажды или дважды въ столѣтіе: ужь онъ не дастъ вамъ сдѣлать промаха, еслибы вы даже и старались объ этомъ. Вотъ въ краткихъ словахъ что я скажу ему: "Любезный другъ, мнѣ нужно жениться тайно, но безъ клятвопреступленія." А онъ мнѣ скажетъ: нужно сдѣлать такъ и такъ, или эдакъ и эдакъ; избѣгать того, этого, или чего-нибудь другаго. Мнѣ останется лишь выполнить его наставленія, а вамъ сдѣлать то что обыкновенно дѣлаетъ невѣста, когда ожидаетъ ее женихъ!

Рука его нѣжно обвилась вокругъ става Нелли, а уста подкрѣпили значеніе послѣдней фразы съ тѣмъ безмолвнымъ краснорѣчіемъ, которое всегда такъ убѣдительно дѣйствуетъ на женщинъ, заставляя ихъ повиноваться вопреки ихъ волѣ. Всѣ заранѣе придуманныя возраженія Нелли исчезли сами собою и разрѣшились однимъ ничтожнымъ вопросомъ:

-- Положимъ, я позволила бы вамъ ѣхать, Алланъ, прошептала она, судорожво играя пуговкой въ его рубашкѣ,-- но долго ли вы будете въ отсутствіи?

-- Я уѣду сегодня, сказалъ Алланъ,-- съ одиннадцатичасовымъ поѣздомъ. И если мы скоро уладимъ это дѣло съ другомъ моимъ, клеркомъ, то я вернусь завтра. Если же нѣтъ, то самый поздній срокъ въ среду.

-- Не правда ли, вы будете писать мнѣ каждый день? Умоляла Нелли, прижимаясь къ нему ближе.-- Я не выдержу этой неизвѣстности, если вы не дадите мнѣ слова писать ежедневно.

Алланъ обѣщалъ писать дважды въ день, если она пожелаетъ, такъ какъ переписка, столь затруднительная для многихъ, для него была теперь сущею бездѣлицей!

-- И не забудьте, продолжала Нелли,-- что я непремѣнно требую вашего возвращенія сюда, что бы вамъ тамъ ни говорили. Я ни за что не рѣшусь на побѣгъ, если вы не дадите слова сами за мною пріѣхать.

Алланъ далъ вторичное обѣщаніе громкимъ голосомъ и съ придачею честнаго слова, но Нелли и этимъ не удовольствовалась. Она опять стала допытывать Аллана, дѣйствительно ли онъ ее любитъ. Алланъ призвалъ небо въ свидѣтели, и за это немедленно вознагражденъ былъ другимъ вопросомъ. "Можетъ ли онъ торжественно поклясться, что никогда не пожалѣетъ о томъ что взялъ Нелли изъ дому?" Алланъ опять призвалъ небо въ свидѣтели, и еще громче прежняго. Но все было напрасно. Ненасытная женская жадность къ нѣжнымъ клятвамъ и увѣреніямъ была еще далеко не удовлетворена.

-- Я знаю что случится скоро, настаивала Нелли.-- Вы встрѣтите какую-нибудь другую дѣвушку, болѣе красивую чѣмъ я, и пожалѣете, что не женитесь на ней вмѣсто меня!

Въ ту минуту какъ Алланъ открывалъ ротъ для новыхъ клятвенныхъ увѣреній, вдали слабо раздался бой конюшенныхъ часовъ въ большомъ домѣ. Нелли вздрогнула какъ преступница. Это было время завтрака на мызѣ: другими словами, нужно было разставаться. Въ послѣднюю прощальную минуту она вспомнила объ отцѣ, и голова ея склонилась на грудь Аллана.

-- Папа былъ всегда такъ добръ ко мнѣ, Алланъ, прошептала она, удерживая его дрожащею рукой, когда онъ собирался оставить ее.-- Мнѣ кажется, это будетъ такъ жестоко и преступно уйдти отъ него и обвѣнчаться тайно. О, прошу, прошу васъ, подумайте хорошенько, прежде чѣмъ рѣшитесь ѣхать въ Лондонъ, нѣтъ ли какого-нибудь средства сдѣлать его мягче, справедливѣе въ отношеніи къ вамъ!

Вопросъ этотъ былъ безполезенъ: неблагопріятный отвѣтъ майора на письмо Аллана промелькнулъ въ умѣ Нелли въ ту минуту какъ она произносила эти слова. Съ необдуманною живостью ребенка она оттолкнула Аллана, прежде чѣмъ тотъ успѣлъ сказать слово, и нетерпѣливо сдѣлала знакъ рукою чтобъ онъ уходилъ. Борьба противоположныхъ ощущеній которыя она до сихъ поръ подавляла въ себѣ, прорвалась на, конецъ наружу, когда онъ въ послѣдній разъ махнулъ рукой и исчезъ въ глубинѣ долины. Долго сдерживаемыя слезы свободно полились изъ ея глазъ, и она одиноко направилась къ мызѣ, гдѣ ожидали ее самые скучные дни, какіе она когда-либо проводила

Между тѣмъ какъ Нелли спѣшила домой, позади ея раздвинулись вѣтви, и миссъ Гуильтъ тихо выступила на открытое пространство. Она стояла торжествующая, высокая, прекрасная и рѣшительная. Ея очаровательный румянецъ выступалъ все ярче и ярче, между тѣмъ какъ она смотрѣла на легкую фигуру Нелли, быстро удалявшуюся отъ нея къ зеленому лугу.

-- Плачь, плачь, глупая дѣвчонка! проговорила она своимъ спокойнымъ, звучнымъ голосомъ, не переставая улыбаться презрительно.-- Плачь, какъ ты еще никогда не плакала до сихъ поръ! Не видать тебѣ болѣе твоего возлюбленнаго.

XII. Скандалъ на станціи желѣзной дороги.

Часъ спустя, хозяйка миссъ Гуильтъ терялась въ догадкахъ, а крикливые дѣти ея суетились и возились немилосердно. Непредвидѣнныя обстоятельства внезапно вынуждали жилицу нижняго этажа очистить квартиру и ѣхать въ тотъ же день въ Лондонъ съ одиннадцатичасовымъ поѣздомъ.

-- Прошу васъ, велите привести мнѣ извощичью карету къ половинѣ одиннадцатаго, сказала миссъ Гуильтъ удивленной хозяйкѣ дома, сопровождавшей ее на лѣстницу.-- Не сердитесь на меня, добрѣйшее созданье, если я попрошу васъ не тревожить меня до пріѣзда кареты.

Войдя въ комнату, она заперла за собою дверь и потомъ открыла свой пюпитръ.

-- Теперь нужно приготовить письмо къ майору! сказала она.-- Въ какихъ же выраженіяхъ мнѣ написать его?

Подумавъ немного, она повидимому рѣшилась; выбрала самое дурное перо, какое только можно было найдти, и взявъ грязный листъ нотной бумаги, начала письмо тѣмъ, что выставила на верху кривыми неуклюжими буквами число, и потомъ нарочно сдѣлала пятно. Останавливаясь иногда, для того чтобы подумать, иногда для того чтобы сдѣлать новое пятно, она написала слѣдующее:

"Досточтимый сэръ,-- совѣсть говоритъ мнѣ, что должно открыть вамъ нѣчто такое, что, по моему мнѣнію, вы непремѣнно должны знать. Вы должны знать о продѣлкахъ вашей дочери съ молодымъ мистеромъ Армаделемъ. Желаю, чтобы вы удостовѣрились, и притомъ какъ можно скорѣе, туда ли ходитъ она по утрамъ передъ завтракомъ, куда ей слѣдуетъ ходить. Я не люблю сплетничать тамъ, гдѣ дѣло идетъ объ истинной любви съ обѣихъ сторонъ. Но я не думаю, чтобы молодой человѣкъ имѣлъ серіозныя намѣренія. Я полагаю, что онъ просто забавляется ею. Другая особа, которую я не назову вамъ, владѣетъ его сердцемъ. Извините, если я не выставлю здѣсь своего имени; мы люди темные, и это могло бы навлечь на меня непріятность. Покамѣстъ не скажу вамъ ничего болѣе, уважаемый сэръ, и остаюсь навсегда

"Вашимъ доброжелателемъ."

-- Кончено! сказала миссъ Гуалѣтъ, складывая письмо.-- Еслибъ я была по профессіи писательницею повѣстей, то и тогда едва ли могла бы поддѣлаться болѣе удачно подъ слогъ и почеркъ слуги!

Она надписала адресъ, полюбовалась еще разъ на грубыя, неуклюжія буквы, выведенныя ея нѣжною рукой, и прежде чѣмъ приняться за укладку вещей, пошла сама отнести письмо на почту.

"Странно!" подумала она, когда письмо было отнесено, и она снова вернулась въ свою комнату, чтобы приготовиться къ дорогѣ; "я опрометчиво рѣшаюсь на ужаснѣйшій рискъ, и между тѣмъ никогда въ жизни не чувствовала себя въ лучшемъ настроеніи духа!"

Когда карета подъѣхала къ дому, ящики были уложены, а сама миссъ Гуильтъ одѣта (по обыкновенію изящно) въ красивый дорожный костюмъ. Густой вуаль, который она привыкла носить въ Лондонѣ, въ первый разъ появился на ея сельской соломенной шляпѣ.

-- Въ вагонахъ часто встрѣчаются невѣжи и грубіяны, сказала она хозяйкѣ.-- И хотя я одѣваюсь скромно, во мои волосы слишкомъ замѣтны.

Она была немного блѣднѣе обыкновеннаго; но никогда не была она столь кротка и привлекательна, столь граціозно-ласкова и привѣтлива, какъ въ минуту отъѣзда. Простодушные домохозяева были глубоко тронуты, прощаясь съ нею. Говоря съ хозяиномъ самымъ вкрадчивымъ голосомъ и озаряя его своею свѣтлѣйшею улыбкой, она непремѣнно захотѣла пожать ему руку.

-- Вы были такъ добры ко мгіѣ, сказала она потомъ, обращаясь къ хозяйкѣ,-- какъ настоящая мать, и непремѣнно должны поцѣловать меня на прощаньи.

Затѣмъ полушутливо, полунѣжно она обвяла гуртомъ всѣхъ дѣтей и оставила имъ шиллингъ на лакомства.

-- О, еслибъ я могла оставить имъ соверенъ, прошептала она матери,-- какъ бы я была рада!

Неуклюжій малый, бѣгавшій на посылкахъ, ожидалъ у дверокъ кареты. Онъ былъ грубъ, неопрятенъ, съ разинутымъ ртомъ и поднятымъ къ верху носомъ, но неизлѣчимая страсть женщины нравиться и увлекать даже и тутъ нашла себѣ пищу.

-- О, мой милый, черномазый Джонъ! ласково сказала она, подходя къ каретѣ.-- Я такъ бѣдна, что могу датъ тебѣ не болѣе шести пенсовъ, а въ придачу самыя лучшія желанія. Прими мой совѣтъ, Джонъ: вырости молодцомъ и найди себѣ красавицу жену! Благодарю тебя тысячу разъ!

Она ласково потрепала его по щекѣ двумя пальцами, на которые была натянута перчатка, улыбнулась, кивнула головой и вскочила въ карету.

-- Теперь очередь за Армаделемъ! сказала она, когда карета тронулась съ мѣста.

Опасенія Аллана пропустить поѣздъ заставили его пріѣхать на дебаркадеръ ранѣе обыкновеннаго. Взявъ билетъ и поручивъ свои вещи сторожу, онъ сталъ ходить по платформѣ, думая о Нелли, когда позади его послышался шорохъ женскаго платья. Онъ обернулся и очутился лицомъ къ лицу съ миссъ Гуильтъ.

На этотъ разъ убѣжать отъ нея не было никакой возможности. По правую руку была стѣна, по лѣвую -- рельсы, позади -- тоннель, а впереди миссъ Гуильтъ, которая спрашивала своимъ вкрадчивымъ голоскомъ, не въ Лондонъ ли собирается мистеръ Армадель?

Алланъ вспыхнулъ отъ злости и удивленія. Какой отвѣтъ могъ онъ дать кромѣ утвердительнаго, когда онъ очевидно стоялъ въ ожиданіи поѣзда, а около него лежали его вещи съ надписью: "въ Лондонъ?" Могъ ли онъ пропустить поѣздъ и потерять такимъ образомъ драгоцѣнные часы, столь существенно-необходимые для Нелли и для него самого? Невозможно! Алланъ поневолѣ подтвердилъ печатную улику на его чемоданѣ и въ то же время искренно пожелалъ провалиться сквозь землю.

-- Какой пріятный случай! замѣтила миссъ Гуильтъ.-- Я также ѣду въ Лондонъ. Можно просить васъ, мистеръ Армадель (такъ какъ вы совершенно одни), быть моимъ провожатымъ во время этого переѣзда?

Алланъ взглянулъ на маленькій кружокъ пассажировъ и ихъ друзей, собравшихся на платформѣ около кассы. Всѣ они были торпъ-амброзскіе жители, и вѣроятно, каждый изъ нихъ зналъ въ лицо его и миссъ Гуильтъ. Въ отчаяніи, не зная что дѣлать, онъ вынулъ сигарочницу.

-- Я былъ бы весьма счастливъ, сказалъ онъ съ смущеніемъ, которое въ данномъ случаѣ было почти дерзостью.-- Но я.... я, какъ говорятъ люди, не выносящіе сигаръ, рабъ куренья.

-- Я обожаю сигары! отвѣчала миссъ Гуильтъ съ своею обыкновенною живостью и веселостью.-- Это одно изъ преимуществъ мущины, которому я всегда завидовала. Я боюсь, мистеръ Армадель, чтобы вы не подумали, что я навязываюсь вамъ. Конечно, это имѣетъ видъ навязчивости, но дѣло въ томъ, что мнѣ нужно сказать вамъ наединѣ нѣсколько словъ о мистерѣ Мидвинтерѣ.

Въ эту минуту подъѣхалъ поѣздъ. Уже не говоря о Мидвинтерѣ, простая вѣжливость требовала, чтобъ Алланъ согласился. Бывъ причиной ея удаленія изъ дома майора Мильроя, еще нѣсколько дней тому назадъ явно уклонившись отъ встрѣчи съ нею на большой дорогѣ, онъ не могъ отказаться отъ настоящей поѣздки въ Лондонъ, не сдѣлавъ прямой грубости, которая была бы непростительна. "Чортъ бы ее побралъ!" внутренно подумалъ Алланъ, подсаживая свою спутницу въ отдѣльный вагонъ, которымъ подслужился ему сторожъ, преимущественно передъ всѣми пассажирами.

-- Васъ тутъ никто не потревожитъ, сэръ, таинственно прошепталъ онъ, улыбаясь и приподнимая шляпу.

Алланъ охотно далъ бы ему тумака.

-- Подождите! сказалъ онъ изъ окошка.-- Я не хочу особеннаго отдѣленія.

Но это было напрасно: сторожъ не слыхалъ этихъ словъ, раздался свистокъ, и машина понеслась въ Лондонъ.

Избранный кружокъ провожатыхъ, оставшійся на платформѣ, столпился около начальника станціи, мистера Макка.

Этотъ мастеръ Маккъ пользовался большою популярностью въ цѣломъ околоткѣ. Онъ имѣлъ двѣ особенности, неизмѣнно характеризующія истаго Англичанина: онъ былъ старый служака и человѣкъ весьма скупой на слова. Конклавъ, собравшійся на платформѣ, настойчиво желалъ звать его мнѣніе прежде чѣмъ остановиться на какомъ-либо рѣшеніи. Со всѣхъ сторонъ посыпался перекрестный огонь замѣчаній; во всѣ предположенія оканчивались вопросомъ, обращеннымъ прямо къ мистеру Макку.

-- Не правда ли, она поймала его? Она вернется назадъ въ качествѣ "мистрисъ Армадель," не такъ ли? Лучше бы ему держаться миссъ Мильрой! Миссъ Мильрой сама къ нему такъ и льнула. Она приходила къ нему въ большой домъ не правда ли?

-- Ничуть не бывало; это безсовѣстно чернить репутацію дѣвушки. Ее просто застигла гроза подлѣ его дома; онъ принужденъ былъ предложить ей у себя убѣжище, и съ тѣхъ поръ она ни разу туда и не заглядывала. А вотъ миссъ Гуильтъ, другое дѣло. Она была тамъ даже и не во время грозы, и уѣхала теперь съ нимъ въ Лондонъ, не такъ ли мистеръ Маккъ?

-- Ну не вертопрахъ ли онъ, этотъ Армадель, со всѣмъ его богатствомъ? Влюбиться въ рыжую женщину, восемью или девятью годами старше его! Ей навѣрное тридцать. Вотъ что я говорю, мистеръ Маккъ. А вы какъ думаете?

-- Старше ли, моложе ли, а ужь она непремѣнно будетъ госпожею въ Торпъ-Амброзѣ; я говорю, что ради вашего города и нашей торговли, мы должны ухаживать за нею, и мистеръ Маккъ, какъ человѣкъ свѣтскій, вѣрно также согласится со мною, не правда ли сэръ?

-- Джентльмены, сказалъ мистеръ Маккъ своимъ рѣзкимъ военнымъ тономъ и съ непроницаемою военною скрытностью:-- она чертовски хороша собою. И будь я въ возрастѣ мистера Армаделя, мнѣ кажется, она и меня заставила бы жениться на себѣ, еслибы пожелала.

Выразивъ это мнѣніе, начальникъ станціи повернулъ направо кругомъ и скрылся за неприступными траншеями своей кассы.

Торпъ-амброзскіе граждане посмотрѣли на затворенную дверь и важно покачали головами. Мистеръ Маккъ разочаровалъ ихъ. Мнѣніе, явно признающее бренность вашей человѣческой природы, никогда не можетъ быть популярнымъ. "Это все равно что утверждать, будто каждый изъ васъ женился бы на ней, еслибы мы были въ возрастѣ мистера Армаделя!" Таково было общее впечатлѣніе, вынесенное конклавомъ по окончаніи митинга, когда члены его стали расходиться.

Послѣднимъ изъ этого кружка былъ одинъ старый господинъ, имѣвшій привычку озираться кругомъ. Остановившись у дверей воксала, этотъ наблюдательный человѣкъ стадъ оглядывать платформу съ одного конца до другаго и наконецъ увидалъ за угломъ стѣны пожилаго человѣка, въ черномъ платьѣ, который до сихъ поръ оставался непримѣченнымъ.

-- Боже мой, что я вижу! сказалъ старый джентльменъ, вопросительно подвигаясь впередъ.-- Неужели это мистеръ Башвудъ?

То былъ дѣйствительно мистеръ Башвудъ, который, повинуясь врожденному любопытству, пришелъ на станцію желѣзной дороги, съ цѣлью открыть тайну внезапной поѣздки Аллана въ Лондонъ,-- мистеръ Башвудъ, который, притаившись за угломъ стѣны, слышалъ и видѣлъ все что слышали и видѣли другіе, и который, повидимому, былъ чрезвычайно этимъ озадаченъ. Онъ стоялъ прислонившись къ стѣнѣ, подобно статуѣ, одною рукой прижимая свою непокрытую голову, въ другой держа шляпу; онъ стоялъ съ какою-то странною краской на лицѣ, съ тупымъ выраженіемъ въ глазахъ, и прямо смотрѣлъ на другую сторону станціи, въ мрачную глубину тоннеля, какъ будто поѣздъ скрылся въ немъ лишь за минуту передъ тѣмъ.

--Не дурно ли вамъ? спросилъ старый джентльменъ.-- Воспользуйтесь моимъ совѣтомъ; отправляйтесь лучше домой и ложитесь въ постель.

Мистеръ Башвудъ машинально выслушалъ его съ своимъ обыкновеннымъ вниманіемъ и машинально отвѣчалъ ему съ своею обыкновенною вѣжливостью.

-- Да, сэръ, сказалъ онъ тихимъ, потеряннымъ голосомъ, какъ человѣкъ находящійся между сномъ и бдѣніемъ,-- я пойду домой и лягу.

-- Вотъ это хорошо, возразилъ старый джентльменъ, направляясь къ дверямъ.-- И примите пилюлю, мистеръ Башвудъ, примите пилюлю.

Минутъ пять спустя, сторожъ, запирая станцію, нашелъ мистера Башвуда на прежнемъ мѣстѣ у стѣны, стоявшаго съ непокрытою головой и упорно смотрѣвшаго въ черную глубину тоннеля, какъ будто поѣздъ исчезъ въ немъ только за минуту передъ тѣмъ.

-- Пожалуйте, сэръ! сказалъ сторожъ: -- я долженъ запирать. Вы что-то не въ духѣ сегодня: не случилось ли чего у васъ дома? Попробуйте-ка хлебнуть джину.

-- Да, сказалъ мистеръ Башвудъ, отвѣчая ему тѣмъ же тономъ, какимъ онъ отвѣчалъ старому джентльмену,-- попробую хлебнуть джину.

Сторожъ взялъ его подъ руку и вывелъ вонъ.

-- Вы найдете это здѣсь, сказалъ онъ многозначительно, указывая рукой на таверну,-- и могу сказать, что по вкусу придется.

-- Я найду это здѣсь, какъ эхо повторилъ мистеръ Башвудъ,-- и могу сказать, что по вкусу придется.

Воля его была, повидимому, парализована, а дѣйствія положительно зависѣли отъ произвола другихъ людей. Онъ сдѣлалъ было нѣсколько шаговъ въ направленіи къ тавернѣ, остановился, зашатался и ухватился за фонарный столбъ.

Сторожъ, все время слѣдившій за нимъ, еще разъ взялъ его подъ руку.

-- Какъ! ужь вы, того.... хлебнули? воскликнулъ онъ съ внезапнымъ участіемъ къ мистеру Башвуду.-- Чего же? пива?

Мистеръ Башвудъ опять, какъ эхо, повторилъ послѣднее слово своимъ растеряннымъ тихимъ голосомъ.

Сторожу ужь время было идти обѣдать. Но когда Англичанинъ низшаго сословія воображаетъ, что онъ наткнулся на пьянаго, сочувствіе его къ нему становится безпредѣльнымъ. Сторожъ отложилъ обѣдъ въ сторону и заботливо помогъ мистеру Башвуду дойдти до таверны.

-- Джинъ опять поставитъ васъ на ноги, прошепталъ ему этотъ благодѣтельный Самарянинъ, глубоко сочувствовавшій бѣдствіямъ происходящимъ отъ алкоголя.

Хотя мистеръ Башвудъ и не былъ пьянъ, но дѣйствіе предложеннаго ему сторожемъ лѣкарства было все-таки чудесно. Не успѣлъ онъ осушить стакана, какъ напитокъ уже оказалъ свое вліяніе. Давно потрясенная нервная система управляющаго, совершенно парализованная теперь внезапнымъ ударомъ, снова ожила и зашевелилась, какъ усталая лошадь подъ ударами шпоръ. Странный румянецъ на щекахъ и тупое выраженіе глазъ исчезли въ одно и то же время. Послѣ минутнаго усилія онъ настолько пришелъ въ себя, что могъ поблагодарить сторожа и спросить у него, не пожелаетъ ли онъ и самъ чего-нибудь выпить. Этотъ достойный мужъ немедленно согласился принять, въ видахъ предохраненія, порцію придуманнаго имъ лѣкарства и отправился домой обѣдать, какъ идутъ только люди, физически согрѣтые джиномъ, а нравственно одушевленные сознаніемъ сдѣланнаго ими добра.

Еще сильно растерянный и задумчивый (но уже отдавая себѣ отчетъ въ томъ куда онъ шелъ), мистеръ Башвудъ въ свою очередь оставилъ черезъ нѣсколько минутъ таверну. Онъ шелъ машинально въ своемъ траурномъ платьѣ, двигаясь темнымъ пятномъ по бѣлой, озаренной солнцемъ дорогѣ, какъ двигался онъ нѣкогда въ окрестностяхъ Торпъ-Амброза, вовремя своей первой встрѣчи съ Мидвинтеромъ. Дойдя до того мѣста, гдѣ дорога разбѣгалась въ два противоположныя направленія, изъ которыхъ одно вело въ городъ, другое въ большой домъ, онъ остановился, не зная на что рѣшиться, повидимому даже и не заботясь о томъ чтобы принять какое-нибудь рѣшеніе.

-- Я отомщу ей! прошепталъ онъ, въ припадкѣ бѣшеной ревности противъ обманувшей его женщины.-- Я отомщу ей, повторилъ онъ громче,-- еслибы даже мнѣ пришлось истратить на это до послѣдняго полу-пенни!

Двѣ-три публичныя женщины, проходившія мимо его въ городъ, услыхали эти слова.

-- Ахъ, ты старый хрычъ! крикнули онѣ ему съ свойственною имъ безстыдною наглостью:-- что бы она ни сдѣлала надъ тобой, по дѣломъ тебѣ!

Ихъ сиплые голоса заставили его вздрогнуть, хотя онъ и не повялъ хорошенько ихъ словъ; во во избѣжаніе дальнѣйшихъ встрѣчъ и насмѣшекъ онъ перешелъ на болѣе уединенную дорогу, которая вела въ большой домъ.

Тамъ онъ остановился, сѣлъ на окраинѣ дороги, снялъ свою шляпу, слегка приподнялъ съ плѣшивой головы свой юношескій парикъ, и въ отчаяніи попытался освободиться отъ непоколебимаго убѣжденія, свинцомъ лежавшаго на его душѣ,-- убѣжденія въ томъ, что миссъ Гуильтъ умышленно обманывала его съ самаго начала ихъ знакомства. Все было безполезно. Никакое усиліе не могло избавить его отъ одного преобладающаго впечатлѣнія, отъ одной неотвязчивой мысли -- мысли о мщеніи. Онъ снова всталъ, надѣлъ свою шляпу, сдѣлалъ нѣсколько быстрыхъ шаговъ впередъ, потомъ неизвѣстно почему вернулся, и медленно пошелъ назадъ.

-- Еслибъ я одѣвался пощеголеватѣе! въ отчаяніи сказалъ бѣдняга.-- Еслибъ я былъ съ нею немножко посмѣлѣе, быть-можетъ она и не посмотрѣла бы на то что я старъ!

Бѣшенство снова овладѣло имъ. Его дрожащія, липкія руки сжались въ кулаки, и онъ грозно потрясъ ими по воздуху.

-- Я отомщу ей! повторилъ онъ.-- Я отмщу ей, еслибы даже мнѣ пришлось истратить на это до послѣдняго полу-пенни!

Но такъ велика была ея власть надъ нимъ, что даже чувство мстительности за полученное имъ оскорбленіе до сихъ поръ сосредоточивалось лишь на ней одной, не распространяясь на человѣка, котораго онъ считалъ своимъ соперникомъ. Какъ въ ярости, такъ и въ любви онъ былъ исключительно занятъ одною миссъ Гуильтъ.

Черезъ нѣсколько минутъ раздался стукъ приближавшихся колесъ. Онъ вздрогнулъ и оглянулся. То былъ мистеръ Педгифтъ Старшій, быстро нагонявшій его въ своей одноколкѣ, какъ онъ уже нагонялъ его нѣкогда, въ тотъ день когда мистеръ Башвудъ подслушивалъ подъ окномъ большаго дома, и адвокатъ замѣтилъ ему, что вѣроятно онъ чувствуетъ большое любопытство относительно миссъ Гуильтъ!

Въ одну минуту въ умѣ мистера Башвуда совершилось неизбѣжное сцѣпленіе идей. Мнѣніе адвоката о миссъ Гуильтъ, высказанное имъ на прощаньи Аллану, внезапно промелькнуло въ его головѣ вмѣстѣ съ насмѣшливымъ предложеніемъ мистера Педгифта удовлетворять этому любопытству всевозможными способами.

"Еще я могу поквитаться съ нею, подумалъ онъ, если мистеръ Педгифтъ поможетъ мнѣ!-- Остановитесь, сэръ отчаянно крикнулъ онъ, когда одноколка поравнялась съ нимъ.-- Съ вашего позволенія, сэръ, мнѣ нужно поговорить съ вами.

Педгифтъ Старшій, не останавливаясь, убавилъ только шагу.

-- Черезъ полчаса приходите въ контору, сказалъ онъ.-- Теперь мнѣ некогда.

Не дожидаясь отвѣта, и не замѣтивъ даже поклона мистера Башвуда, онъ опять ударилъ хлыстомъ по своей рысистой кобылѣ и скоро исчезъ въ отдаленіи.

Мистеръ Башвудъ снова усѣлся въ тѣнистый уголокъ на окраинѣ дороги. Онъ, повидимому, не въ состояніи былъ чувствовать другаго оскорбленія кромѣ нестерпимаго оскорбленія нанесеннаго ему миссъ Гуильтъ. Вмѣсто того чтобы разсердиться на безцеремонное обращеніе мистера Педгифта, онъ истолковалъ его въ свою пользу.

-- Черезъ полчаса! сказалъ онъ покорно;-- хорошо: я успѣю покамѣстъ успокоиться. Черезъ полчаса: это очень любезно со стороны мистера Педгифта, хотя быть-можетъ онъ и не имѣлъ въ виду сдѣлать мнѣ любезность, приглашая меня къ себѣ.

Чувство тяжести, давившей его голову, заставило его еще разъ снять шляпу. Положивъ ее на колѣни и разсѣянно барабаня своими дрожащими пальцами по ея верхушкѣ, онъ сидѣлъ съ поникшею головой, углубившись въ свои собственныя мысли. Еслибы, увидавъ его въ этомъ положеніи, мистеръ Педгифтъ Старшій могъ, заглянуть немного въ будущее, то дрожащая рука управляющаго, однообразно барабанившая теперь по шляпѣ, въ состояніи была бы, несмотря на свое безсиліе, остановить адвоката на дорогѣ. Это была истощенная, худая, жалкая, старая рука истощеннаго, худаго, жалкаго старика, но тѣмъ не менѣе этой самой рукѣ (говоря словами мистера Педгифта Старшаго) суждено было сдернуть покрывало съ прошедшаго миссъ Гуильтъ.

XIII. Сердце старика.

По истеченіи назначеннаго получаса, мистеръ Башвудъ, въ высшей степени пунктуальный, явился въ контору и велѣлъ доложить мистеру Педгифту, что онъ пришелъ по его собственному назначенію.

Адвокатъ приподнялъ голову съ видомъ величайшаго неудовольствія: онъ совсѣмъ забылъ о сдѣланной имъ на дорогѣ встрѣчѣ.

-- Узнай что ему нужно, сказалъ Педгифтъ Старшій Педгифту Младшему, который работалъ въ одной съ нимъ комнатѣ,-- и если нѣтъ ничего важнаго, то вели ему побывать какъ-нибудь въ другое время.

Педгифтъ Младшій быстро исчезъ и такъ же быстро вернулся назадъ.

-- Ну, что? спросилъ отецъ.

-- Да, что, отвѣчалъ сынъ,-- онъ сегодня еще безтолковѣе и нерѣшительнѣе чѣмъ когда-либо. Я ничего не могъ понять изъ его словъ, кромѣ того что онъ непремѣнно хочетъ васъ видѣть. Что до меня касается, продолжалъ Педгифтъ Младшій, съ своею обыкновенною сардоническою важностью, -- то я полагаю, что у него скоро будетъ ударъ, и что въ благодарность за вашу неизмѣнную къ нему благосклонность онъ хочетъ угостить васъ наединѣ этимъ пріятнымъ зрѣлищемъ.

Педгифтъ Старшій имѣлъ обыкновеніе каждаго, не выключая даже и своего сына, побивать его же собственнымъ орудіемъ.-- Пожалуста не забывай, Августъ, возразилъ онъ,-- что мой кабинетъ не судебная палата. Здѣсь дурная шутка не всегда вызываетъ взрывы смѣха! Попроси ко мнѣ мистера Башвуда.

Мистеръ Башвудъ былъ введенъ въ комнату, а Педгифтъ Младшій удалился.

-- Вы пожалуста не пускайте ему крови, сэръ, прошепталъ неисправимый шутникъ, проходя позади кресла своего отца.-- Горячія бутылки къ пяткамъ и горчичникъ подъ ложечку -- вотъ современное лѣкарство.

-- Сядьте, Башвудъ, сказалъ Педгифтъ Старшій, когда они остались одни,-- и не забывайте, что время тѣ же деньги. Говорите же скорѣй что у васъ тамъ, и какъ можно кратче.

Это вступленіе, сдѣланное довольно рѣзкимъ, но не сердитымъ тономъ, не только не уменьшило, во скорѣе увеличило тягостное волненіе мистера Башвуда. Произнося свою маленькую благодарственную рѣчь и извиняясь въ томъ, что обезпокоилъ своего патрона въ часы занятій, онъ заикался и дрожалъ болѣе чѣмъ когда-либо.

-- Всякому извѣстно здѣсь, мистеръ Педгифтъ, сэръ, какъ драгоцѣнно ваше время. Ей-Богу такъ, ей-Богу такъ! Въ высшей степени драгоцѣнно! Извините меня, сэръ, я сейчасъ доложу вамъ обо всемъ. Вы были такъ добры, или лучше сказать, вы такъ епѣшили... нѣтъ, вы были такъ добры, что велѣли мнѣ придти черезъ полчаса, и вотъ я обдумалъ то что мнѣ нужно сказать вамъ и приготовилъ это вкратцѣ.

Проговоривъ эти безсвязныя слова, онъ замолчалъ, и на лицѣ его отразилось тупое отчаяніе. Разказъ, заранѣе приготовленный имъ въ умѣ, улетучился, какъ скоро наступило время изложить его въ словахъ. А между тѣмъ мистеръ Педгифтъ ждалъ въ ненарушимомъ молчаніи; въ его лицѣ и обращеніи ясно выражалось то молчаливое сознаніе драгоцѣнности его времени, которое каждый изъ васъ, кто только посѣщалъ знаменитаго доктора или знаменитаго адвоката, вѣроятно подмѣчалъ на ихъ лицахъ.

-- Слышали ли вы новость, сэръ? заикаясь проговорилъ мистеръ Башвудъ, снова теряя почву подъ ногами и упуская изъ вида главную мысль.

-- Касается она до меня? спросилъ Педгифтъ Старшій съ безпощадною краткостью и прямотой.

-- Это касается до одной дамы, сэръ, то-есть нѣтъ, не дамы, я хотѣлъ сказать,-- одного молодаго человѣка, въ которомъ вы принимали нѣкогда большое участіе. Какъ бы вы думали, мистеръ Педгифтъ, сэръ! Мистеръ Армадель и миссъ Гуильтъ уѣхали сегодня вмѣстѣ въ Лондонъ, вдвоемъ, сэръ, вдвоемъ, въ особенномъ вагонѣ. Неужели вы думаете, что онъ женится на ней? Неужели вы въ самомъ дѣлѣ думаете, какъ и всѣ прочіе, что онъ на ней женится?

Онъ сдѣлалъ этотъ вопросъ съ внезапною краской въ лицѣ и съ неожиданною энергіей въ движеніяхъ. Собственное сознаніе драгоцѣнности времени мистера Педгифта, убѣжденіе въ великости его снисхожденія, наконецъ врожденная застѣнчивость и робость,-- все уступило мѣсто одному преобладающему желанію услыхать отвѣтъ адвоката. Дѣлая этотъ вопросъ, мистеръ Башвудъ въ первый разъ въ жизни заговорилъ громко.

-- Судя по тому что я видѣлъ и знаю, сказалъ адвокатъ, мгновенно впадая въ сухой, холодный тонъ,-- мнѣ кажется, мистеръ Армадель настолько ослѣпленъ ею, что готовъ былъ бы жениться на ней двѣнадцать разъ къ ряду, еслибы только она пожелала этого. Ваша новость ничуть не удивляетъ меня, Башвудъ. Мнѣ очень жаль его. Я говорю это весьма искренно, хотя онъ и пренебрегъ моимъ совѣтомъ. Но мнѣ еще болѣе жаль.... продолжалъ онъ, снова смягчаясь при мысли о свиданіи своемъ съ Нелли въ Паркѣ....-- мнѣ еще болѣе жаль другую особу, которую я вамъ не назову. Впрочемъ, какое мнѣ до этого дѣло? Что съ вами такое случилось? продолжалъ онъ, въ первый разъ замѣчая въ лицѣ и манерахъ мистера Башвуда тупое отчаяніе и глубокое уныніе, вызванныя отвѣтомъ адвоката.-- Не больны ли вы? Нѣтъ ли чего-нибудь такого что вы боитесь высказать? Я не понимаю васъ. Неужели вы пришли сюда въ мой рабочій кабинетъ, и притомъ въ часы занятій, для того только чтобы сообщить мнѣ, что молодой Армадель имѣлъ глупость сгубить свою карьеру? Да я предвидѣлъ это уже нѣсколько недѣль тому назадъ; мало того, я высказалъ ему это во время нашего послѣдняго разговора въ большомъ домѣ.

При этихъ словахъ мистеръ Башвудъ внезапно очнулся. Замѣчаніе о большомъ домѣ, сдѣланное вскользь адвокатомъ, въ одну минуту привело ему на память цѣль его посѣщенія.

-- Вотъ оно, вотъ оно, сэръ! съ жаромъ заговорилъ онъ.-- Вотъ что именно я и хотѣлъ сказать вамъ; вотъ что я и заготавливалъ въ своей головѣ. Мистеръ Педгифтъ, сэръ, послѣдній разъ какъ вы были въ большомъ домѣ, и возвращались оттуда въ своей одноколкѣ, вы -- вы нагнала меня на проспектѣ.

-- Кажется, что такъ, съ покорностью замѣтилъ Педгифтъ,-- У моей кобылы шагъ чуть-чуть пошибче вашего, Батвудъ. Продолжайте, продолжайте. Надѣюсь, что мы наконецъ дойдемъ до того къ чему клонится ваша рѣчь.

-- Вы остановились и заговорила со мною, сэръ, продолжалъ мистеръ Батвудъ, все съ большимъ и большимъ одушевленіемъ стремясь къ концу.-- Вы сказали, что подозрѣваете во мнѣ нѣкоторое любопытство относительно миссъ Гуильтъ, и посовѣтовали мнѣ (я очень хорошо помню ваши слова, сэръ) всѣми способами удовлетворять этому любопытству, такъ какъ вы сами ничего противъ этого не имѣли.

Педгифтъ Старшій впервые почувствовалъ желаніе слушать далѣе.

-- Я дѣйствительно начинаю припоминать что-то, отвѣчалъ онъ; -- и помню также, что мнѣ показалось немного страннымъ, что вы какъ нарочно случились,-- я не хочу употреблять болѣе оскорбительныхъ выраженій,-- подъ открытымъ окномъ мистера Армаделя, въ то время какъ я говорилъ съ нимъ. Конечно, это могла быть случайность; но это походило скорѣе на любопытство. Я могу судить только по внѣшности, заключилъ Педгифтъ Старшій, приправляя свой сарказмъ щепоткой табаку,-- а внѣшнія обстоятельства, Башвудъ, были положительно противъ васъ.

-- Я и не отрицаю этого, сэръ. Я упомянулъ объ этомъ лишь для того чтобы заявить вамъ, что какъ тогда, такъ и теперь я чувствую большое любопытство относительно миссъ Гуильтъ.

-- Почему такъ? спросилъ Педгифтъ Старшій, чуя нѣчто особенное въ лицѣ и манерахъ мистера Башвуда, но никакъ не догадываясь что бы это могло быть.

Наступило минутное молчаніе, послѣ чего мистеръ Башвудъ ухватился именно за то, за что обыкновенно хватаются нервные ненаходчивые люди, застигнутые въ расплохъ. Онъ просто повторилъ сдѣланное имъ заявленіе.

-- Я чувствую нѣкоторое любопытство, сэръ, сказалъ онъ съ странною смѣсью смѣлости и робости.

Опять наступила пауза. Несмотря на свою изощренную прозорливость и знаніе людей, адвокатъ былъ озадаченъ болѣе чѣмъ когда-либо. Мастеръ Башвудъ представлялъ собою одну изъ тѣхъ живыхъ загадокъ, которыя онъ менѣе всего способенъ былъ разрѣшить. Хотя мы безпрестанно видимъ, что благодаря чувственной страсти, закрадывающейся въ душу стариковъ, ближайшіе и лучшіе ихъ родные безсовѣстно лишаются наслѣдства, священныя семейныя узы порываются неестественнымъ образомъ, старая прочная дружба разлетается въ прахъ,-- тѣмъ не менѣе любовь дряхлыхъ стариковъ съ сѣдыми волосами возбуждаетъ въ каждомъ мысль о непостижимой невѣроятности или о непостижимомъ безуміи. Еслибы свиданіе, происходившее въ пріемной мистера Педгифта, происходило вмѣсто того въ его столовой, когда вино настроило бы его веселѣе, быть-можетъ, онъ угадалъ бы истину. Но въ часы занятій Педгифть Старшій имѣлъ обыкновеніе разсматривать побужденія людей съ дѣловой точки зрѣнія, и по этой простой причинѣ онъ не могъ даже представить себѣ столь поразительную, столь непостижимую невѣроятность какъ невѣроятность любви мистера Башвуда.

Нѣкоторые люди въ положеніи адвоката попытались бы добиться толку, настойчиво повторяя¹ оставленный безъ отвѣта вопросъ, между тѣмъ какъ Педгифть Старшій благоразумно отложилъ эту попытку въ сторону, покамѣстъ не поставилъ этого вопроса иначе.

-- Хорошо, продолжалъ онъ,-- вы сказали, что чувствуете нѣкоторое любопытство относительно миссъ Гуильтъ. Что же далѣе?

Подъ вліяніемъ волновавшихъ его ощущеній, ладони мистера Башвуда начали увлаживаться, какъ онѣ увлаживались въ былые дни, когда онъ разказывалъ въ большомъ домѣ Мидвинтеру исторію своихъ семейныхъ несчастій.

Онъ скомкалъ свой носовой платокъ и сталъ тихо перекладывать его изъ одной руки въ другую.

-- Правъ ли я, сэръ, въ своемъ предположеніи, началъ онъ,-- что вы имѣете весьма невыгодное мнѣніе о миссъ Гуильтъ? Мнѣ кажется, вы совершенно убѣждены, что....

-- Послушайте, мой любезный, перебилъ Педгифтъ Старшій, вамъ-то кажется ужь нечего сомнѣваться въ этомъ. Вѣдь вы все время стояли подъ окномъ мистера Армаделя, покамѣстъ я съ нимъ разговаривалъ, и ваши уши, я полагаю, не были заткнуты.

Мистеръ Башвудъ не обидѣлся. Рана, нанесенная ему миссъ Гуильтъ, была еще слишкомъ свѣжа чтобъ онъ могъ чувствовать язвительный сарказмъ адвоката.

-- Вы, я полагаю, совершенно убѣждены, сэръ, продолжалъ онъ,-- что въ прошедшей жизни этой особы найдутся обстоятельства, которыя покрыли бы ее величайшимъ позоромъ, еслибъ ихъ можно было обнаружить?

-- Опять-таки повторяю вамъ, Башвудъ, что окно въ большомъ домѣ было не заперто, и что ваши уши, какъ я полагаю, не были заткнуты.

Попрежнему равнодушный къ насмѣшкѣ, мистеръ Башвудъ упорно настаивалъ на своемъ.

-- Ваша многолѣтняя опытность въ подобныхъ вещахъ подсказала вамъ, если я не ошибаюсь, сэръ, что миссъ Гуильтъ, можетъ-быть, извѣстна полиціи?

Педтфтъ Старшій потерялъ терпѣніе.

-- Ужь болѣе десяти минутъ какъ вы въ этой комнатѣ, съ сердцемъ проговорилъ онъ,-- скажете ли вы мнѣ наконецъ, попросту, чего вамъ нужно?

Говоря просто, мистеръ Башвудъ, съ огнемъ страсти на впалыхъ щекахъ,-- страсти, которая (по выраженію миссъ Гуильтъ) переродила его въ мущину,-- принялъ вызовъ адвоката и (какъ измученная овца передъ загнавшею ее собакой) смѣло встрѣтилъ мистера Педгифта на его же собственной почвѣ.

-- Я хочу сказать, сэръ, отвѣчалъ онъ,-- что ваше мнѣніе объ этомъ дѣлѣ есть тоже и мое мнѣніе. Мнѣ сдается, что въ прошедшей жизни миссъ Гуильтъ есть тайна, которую она скрываетъ отъ всѣхъ, и я хочу открыть ее.

Педгифтъ Старшій воспользовался случаемъ и немедленно повторилъ свой прежній вопросъ.

-- Почему же такъ? спросилъ онъ снова.

Мистеръ Башвудъ опять смѣшался. Могъ ли онъ признаться въ томъ, что былъ настолько безуменъ, чтобы полюбить ее, и настолько низокъ, чтобы выполнять роль ея шпіона? Могъ ли онъ сказать: "Она обманывала меня съ первой минуты, и бросила, какъ скоро достигла своей цѣли. Лишивъ меня счастія, чести и послѣдней надежды въ жизни, она покинула меня на-вѣки, и въ моемъ старческомъ сердцѣ горитъ теперь тайно и медленно сильный неугасаемый огонь мести. Месть эта будетъ полная, если я отравлю ея успѣхъ, обличивъ ея прошедшее. Чтобы купить эту месть, я готовъ отдать (на что мнѣ деньги и самая жизнь?) послѣдній фартингъ изъ моихъ сбереженій, послѣднюю каплю моей остывшей крови." Могъ ли онъ сказать все это человѣку, ждавшему теперь его отвѣта? Нѣтъ, онъ могъ только подавить въ себѣ эти чувства и молчать.

Лицо адвоката опять приняло суровое выраженіе.

-- Одинъ изъ васъ непремѣнно долженъ высказаться, сказалъ онъ;-- а такъ какъ вы очевидно не желаете этого, то я возьму это на себя. Ваше необыкновенное желаніе проникнуть тайну миссъ Гуильтъ я могу объяснить двоякимъ образомъ. Побужденія ваши или въ высшей степени низки (не обижайтесь, Башвудъ, вѣдь я только ставлю вопросъ), или въ высшей степени великодушны. Зная вашу безукоризненную репутацію и ваше отличное поведеніе, я почти обязанъ снять съ васъ всякое подозрѣніе въ низости. Я считаю васъ столько же неспособнымъ, сколько и себя самого,-- никакъ не менѣе, увѣряю васъ,-- воспользоваться для какой-нибудь корыстной цѣли тѣми неблагопріятными для миссъ Гуильтъ свѣдѣніями, которыя вы могли бы собрать объ ея прошедшей жизни. Хотите чтобъ я продолжалъ далѣе? Или, быть-можетъ, вы предпочитаете откровенно и добровольно открыть мнѣ сами ваши намѣренія?

-- Я предпочитаю не прерывать васъ, сэръ, сказалъ мистеръ Башвудъ.

-- Какъ вамъ угодно, продолжалъ Педгифтъ Старшій.-- Освободивъ васъ отъ подозрѣнія въ низкихъ побужденіяхъ, я перехожу къ великодушнымъ побужденіямъ вообщей. Весьма можетъ быть, что у васъ необыкновенно благодарное сердце; а что мистеръ Армадель былъ чрезвычайно добръ къ вамъ, это не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію. Давъ вамъ занятія въ конторѣ, сначала временно, ради совѣтовъ мистеру Мидвинтеру, онъ показалъ такое довѣріе къ вашимъ правиламъ и способностямъ, что безусловно передалъ въ ваши руки все управленіе, какъ скоро другъ его уѣхалъ. Не скажу, чтобъ я видалъ это на опытѣ, но по предположенію, весьма можетъ быть, что чувство благодарности за подобное довѣріе внушаетъ вамъ такое сильное участіе къ судьбѣ вашего хозяина, что вы не можете равнодушно видѣть какъ онъ стремится къ своей погибели, не попытавшись спасти его, одинокаго и безпомощнаго. Короче сказать, думаете ли вы, что предупредивъ вовремя мистера Армаделя о настоящихъ свойствахъ миссъ Гуильтъ, можно будетъ воспрепятствовать этому браку, и хотите ли именно вы быть тѣмъ человѣкомъ, который откроетъ ему глаза? Если такъ, то....

Онъ остановился въ изумленіи. Повинуясь какому-то неудержимому порыву, мистеръ Башвудъ вскочилъ съ своего мѣста. Онъ стоялъ задыхаясь и съ мольбой простирая обѣ руки къ адвокату, между тѣмъ какъ его поблекшее лицо внезапно засвѣтилось какимъ-то внутреннимъ восторгомъ, который сдѣлалъ его на двадцать лѣтъ моложе.

-- Повторите это опять сэръ! заговорилъ онъ съ жаромъ, прежде чѣмъ мистеръ Педгифтъ Старшій успѣлъ придти въ себя отъ удивленія.-- Вопросъ о мистерѣ Армаделѣ, сэръ! Повторите его еще разъ! Только одинъ разъ, мистеръ Педгифтъ, прошу васъ!

Не спуская своихъ испытующихъ глазъ съ мистера Башвуда, Педгифтъ Старшій сдѣлалъ ему знакъ рукой, чтобъ онъ сѣлъ и опять повторилъ свой вопросъ.

-- Думаю ли я, сказалъ мистеръ Башвудъ, повторяя смыслъ, но не слова вопроса, что можно будетъ разлучить мистера Армаделя съ миссъ Гуильтъ, если ее покажутъ ему такою, какая она есть? Да, сэръ! Вы спрашиваете также, желаю ли я быть тѣмъ человѣкомъ, который, откроетъ ему глаза? Да, сэръ! да, сэръ!! да, сэръ!!!

-- Довольно странно, замѣтилъ адвокатъ, глядя на него все подозрительнѣе и подозрительнѣе,-- что этотъ простой вопросъ могъ такъ сильно взволновать васъ, потому только что онъ случайно попалъ на вашу мысль.

Этотъ вопросъ попалъ именно на такую мысль, о которой и не подозрѣвалъ мистеръ Педгифтъ. Онъ мгновенно освободилъ мистера Башвуда отъ мрачной гнетущей мысли о мщеніи, указавъ ему въ открытіи тайны миссъ Гуильтъ цѣлы которая до сихъ поръ не приходила ему въ голову. Бракъ, который онъ въ ослѣпленіи своемъ считалъ неизбѣжнымъ, могъ быть остановленъ,-- не въ интересахъ Аллана, но въ его собственныхъ интересахъ,-- а женщина, которую онъ считалъ на-вѣки для себя утраченною, могла еще быть отнята съ бою, невзирая на обстоятельства! При одной мысли объ этомъ, голова его закружилась. Его собственная рѣшимость почти испугала его своею ужасною несообразностью относительно обыкновеннаго настроенія его; духа и обыденныхъ поступковъ его жизни.

Не получивъ отвѣта на свое послѣднее замѣчаніе, Педгифтъ Старшій подумалъ немного прежде чѣмъ сказать что-либо.

"Одно тутъ ясно, разсуждалъ самъ съ собою адвокатъ, что истинное свое побужденіе въ этомъ дѣлѣ онъ боится открыть мнѣ. Мой вопросъ очевидно далъ ему возможность обмануть меня, и онъ воспользовался ею немедленно. Этого для меня достаточно. Будь я еще адвокатомъ мистера Армаделя, тайна эта стоила бы изслѣдованія. Но при настоящемъ положеніи дѣлъ меня вовсе не интересуетъ преслѣдовать мистера Башвуда отъ одной лжи къ другой, до тѣхъ поръ пока онъ, наконецъ, не сложитъ передо мной оружія. Для меня это вовсе ненужно, и я лучше предоставлю ему идти его собственными окольными путями."

Дойдя до такого заключенія, Педгифтъ Старшій отодвинулъ свой стулъ и поспѣшно всталъ чтобы прекратить свиданіе.

-- Не огорчайтесь, Башвудъ, началъ онъ.-- Предметъ нашего разговора, насколько я въ немъ замѣшанъ, уже исчерпанъ. Мнѣ остается прибавить лишь нѣсколько словъ, и я имѣю привычку, какъ вы знаете, договаривать ихъ стоя. Чтобы ни казалось мнѣ темнымъ въ этомъ дѣлѣ, а ужь одно открытіе я навѣрно сдѣлалъ. Я узналъ, наконецъ, чего вамъ отъ меня нужно! Вамъ нужна моя помощь.

-- О, еслибы вы были такъ отмѣнно добры, сэръ! пробормоталъ мистеръ Башвудъ.-- Еслибы вы только позволили мнѣ воспользоваться вашимъ мнѣніемъ и совѣтомъ!...

-- Погодите немного, Башвудъ. Съ вашего позволенія, мы разсмотримъ эти два вопроса отдѣльно. Адвокатъ можетъ высказывать свое мнѣніе какъ и всякій другой человѣкъ; во когда онъ подаетъ совѣтъ, клянусь лордомъ Гарри, сэръ, это уже касается его профессіи! Сдѣлайте милость, пользуйтесь въ этомъ случаѣ моимъ мнѣніемъ сколько вамъ угодно; я не скрываю его ни отъ кого. Я убѣжденъ, что въ прошедшей жизни миссъ Гуильтъ есть происшествія, которыя (еслибы только можно было открыть ихъ) внушили бы даже мистеру Армаделю, несмотря на его ослѣпленіе, страхъ жениться на ней, предполагая, впрочемъ, что онъ дѣйствительно имѣетъ подобное намѣреніе, ибо хотя многое говоритъ въ пользу такого предположенія, однако это еще все-таки не болѣе какъ предположеніе. Что же касается до того способа, посредствомъ котораго можно было бы современемъ изобличить прошедшую жизнь этой женщины,--а она между тѣмъ, съ помощію оглашенія, выйдетъ быть-можетъ замужъ черезъ двѣ недѣли,-- это такой вопросъ, на который я положительно отказываюсь отвѣчать. Онъ заставилъ бы меня говорить съ вами въ качествѣ адвоката, и подать вамъ то что я положительно отказываюсь подать вамъ -- мой адвокатскій совѣтъ.

-- О, сэръ, не говорите такъ! умолялъ мистеръ Башвудъ.-- Не откажите мнѣ въ величайшей милости, въ неоцѣненномъ преимуществѣ выслушать вашъ совѣтъ! У меня такая жалкая голова, мистеръ Педгифтъ! Я такъ старъ и не догадливъ, сэръ; я всегда такъ терзаюсь и мучаюсь, когда что-нибудь выбьетъ меня изъ колеи. Я очень хорошо чувствую, что. раздражаю васъ, отнимая дорогое время; я знаю, что для человѣка, съ вашими дарованіями, время -- тѣ же деньги. Но вы вѣрно извините меня, вы вѣрно будете такъ добры, извините меня, сэръ, если я осмѣлюсь сказать вамъ, что сберегъ нѣсколько фунтовъ, и такъ какъ я совершенно одинокъ и ни отъ кого не завишу, то конечно имѣю право распорядиться моими сбереженіями.

Исключительно занятый одною мыслію задобрить какъ-нибудь мистера Педгифта, онъ досталъ изъ кармана побурѣвшій, разорванный бумажникъ и попытался было открыть его дрожащими руками на столѣ адвоката.

-- Спрячьте вашъ бумажникъ сейчасъ же, сказалъ Педгифтъ Старшій.-- Даже болѣе богатые люди чѣмъ вы пробовали заманить меня этимъ доводомъ, но нашли, что не на одной только сценѣ, а и въ дѣйствительной жизни можно встрѣтить столь куріозную вещь какъ неподкупный адвокатъ. При существующихъ обстоятельствахъ я не хочу имѣть ничего общаго съ этимъ дѣломъ, а если желаете знать почему, то я прошу васъ принять, къ свѣдѣнію, что миссъ Гуильтъ утратила всякій юридическій интересъ въ моихъ глазахъ, съ тѣхъ поръ какъ я пересталъ быть адвокатомъ мистера Армаделя. Сверхъ того, у меня могутъ быть другія причины, о которыхъ я считаю лишнимъ упоминать здѣсь. Достаточно и того объясненія, которое я уже далъ вамъ. Идите своею дорогой и несите сами отвѣтственность за ваши дѣйствія. Хоть вы и близко отваживаетесь подойдти къ когтямъ миссъ Гуильтъ, однако вамъ можетъ-быть и удастся уйдти отъ нея неоцарапаннымъ. Это покажетъ время; а покамѣстъ желаю вамъ добраго утра, и къ стыду моему, сознаюсь, что я не зналъ до сихъ поръ какой вы герой.

На этотъ разъ мистеръ Башвудъ почувствовалъ насмѣшку. Безъ упрека, безъ мольбы, и не сказавъ даже никакого прощальнаго привѣтствія адвокату, онъ направился къ дверямъ, тихо отворилъ ихъ и вышелъ вонъ изъ комнаты.

Его прощальный взглядъ и внезапно охватившее его молчаніе не ускользнули отъ Педгифта Старшаго.

-- Башвудъ кончитъ дурно, сказалъ адвокатъ, перебирая свои бумаги и невозмутимо возвращаясь къ прерваннымъ занятіямъ.

Сдержанная рѣшимость, проявившаяся въ лицѣ и манерахъ мистера Башвуда, была въ немъ до такой степени поразительна и необыкновенна, что она обратила на себя даже вниманіе Педгифта Младшаго и клерковъ, когда онъ проходилъ мимо ихъ черезъ первую комнату. Привыкнувъ смотрѣть на старика какъ на мишень для своихъ насмѣшекъ, они съ громкимъ смѣхомъ замѣтили совершившуюся въ немъ перемѣну. Онъ сталъ противъ Педгифта Младшаго, безчувственный и глухой къ сыпавшимся на него со всѣхъ сторонъ насмѣшкамъ, и пристально посмотрѣвъ ему въ лицо, сказалъ ему спокойнымъ и разсѣяннымъ тономъ, какъ человѣкъ думающій вслухъ:

-- Не можете ли хоть вы помочь мнѣ?

-- Сію минуту внести въ списки имя Башвуда, сказалъ Педгифтъ Младшій, обращаясь къ клеркамъ.-- Стулъ для мистера Башвуда и скамейку подъ ноги, если онъ пожелаетъ. Подайте мнѣ десть лучшей атласной бумаги и коробку отборнѣйшихъ перьевъ, чтобы писать отмѣтки по дѣлу мистера Башвуда; да немедленно извѣстить моего отца, что я намѣренъ отдѣлиться отъ него и подъ высокимъ покровительствомъ мистера Башвуда открыть свою собственную контору. Сядьте, сэръ, прошу васъ, сядьте, и приказывайте.

Попрежнему глухой и безчувственный къ сыпавшимся на него насмѣшкамъ, мистеръ Башвудъ ждалъ когда угомонится Педгифтъ Младшій, и потомъ спокойно отъ него отвернулся.

-- Я долженъ былъ предвидѣть это, сказалъ онъ тѣмъ же растеряннымъ голосомъ.-- Онъ достойный сынъ своего отца; онъ осмѣялъ бы меня даже на моемъ смертномъ одрѣ.

Остановившись на минуту въ дверяхъ, и машинально потеревъ рукой шляпу, онъ вышелъ, наконецъ, на улицу.

Яркіе лучи солнца ослѣпляли его, а попадавшіеся ему навстрѣчу экипажи и пѣшеходы пугали и озадачивали его. Онъ свернулъ въ переулокъ и закрылъ глаза рукой:

"Пойду лучше домой, подумалъ онъ,-- запрусь и обдумаю все это хорошенько у себя въ комнатѣ."

Онъ квартировалъ въ маленькомъ домикѣ, находившемся въ бѣднѣйшей части города, самъ отворилъ себѣ дверь особеннымъ ключомъ и тихонько взобрался на верхъ. Его единственная маленькая комнатка на каждомъ шагу жестоко напоминала ему миссъ Гуильтъ. На каминѣ находились цвѣты, полученные имъ отъ нея въ различное время; всѣ они давно уже увяли и высохли, но тщательно хранились подъ стекляннымъ колпакомъ на маленькомъ фарфоровомъ пьедесталѣ. На стѣнѣ висѣла жалкая раскрашенная гравюра женщины, которую онъ заботливо оправилъ въ красивую рамку со стекломъ, потому только, что во взглядѣ было небольшое сходство съ нею. Въ его неуклюжемъ старомъ бюро изъ краснаго дерева хранилось нѣсколько краткихъ повелительныхъ писемъ, полученныхъ отъ нея въ то время, когда, въ угоду ей, онъ исполнялъ низкую роль шпіона въ Торпъ-Амброзѣ. А когда, отвернувшись отъ этихъ предметовъ, онъ въ изнеможеніи опустился на маленькій диванъ, стоявшій подлѣ его кровати, тамъ, на другомъ концѣ его, онъ увидалъ яркій галстукъ изъ голубаго атласа, купленный имъ единственно- потому что она любила яркіе цвѣта, во который онъ никакъ не рѣшался носить, хотя и вынималъ его каждое утро съ твердою рѣшимостью надѣть на себя. Обыкновенно спокойный во всѣхъ своихъ движеніяхъ и умѣренный въ словахъ, онъ схватилъ теперь этотъ галстукъ, какъ живое существо одаренное чувствомъ, и съ проклятіемъ швырнулъ на другой конецъ комнаты.

Время шло, и хотя рѣшимость его воспрепятствовать браку миссъ Гуильтъ оставалась непоколебимою, однако онъ тщетно старался придумать средство, которое помогло бы ему достигнуть этой цѣли. Чѣмъ болѣе онъ думалъ объ этомъ, тѣмъ мрачнѣе и мрачнѣе представлялось ему будущее.

Онъ снова всталъ, попрежнему утомленный, и подошелъ къ буфету.

-- У меня жаръ и сильная жажда, сказалъ онъ: -- чашка чаю освѣжитъ и успокоитъ меня.

Онъ открылъ чайный ящикъ и отсыпалъ свою обыкновенную скудную порцію чаю, во не съ обыкновенною своею осторожностью.

"Даже собственныя руки не хотятъ служить мнѣ сегодня!, подумалъ онъ, подбирая просыпанныя крошки чая и заботливо отряхая ихъ въ чайницу.

Въ эту прекрасную лѣтнюю погоду огонь можно было найдти только на кухнѣ. Держа въ рукѣ чайникъ, онъ спустился внизъ за кипяткомъ.

Въ кухнѣ не было никого, кромѣ хозяйки дома. Это была одна изъ тѣхъ многочисленныхъ англійскихъ матронъ, жизненный путь которыхъ въ этомъ мірѣ усѣявъ терніями, и которыя находятъ грустную отраду смотрѣть при всякомъ удобномъ случаѣ на изцарапанныя и окровавленныя ноги другихъ людей въ одинаковомъ съ ними положеніи. Ея единственный порокъ -- любопытство не принадлежалъ къ числу смертныхъ грѣховъ, а между многими отличавшими ее добродѣтелями она питала большое уваженіе къ мистеру Башвуду, какъ къ жильцу, который аккуратно платилъ за квартиру и въ продолженіе цѣлаго года изо дня въ день былъ неизмѣнно тихъ и вѣжливъ.

-- Чѣмъ прикажете служить вамъ, сэръ? спросила хозяйка.-- Вамъ угодно кипятку? Какъ будто на зло не закипаетъ вода, мистеръ Башвудъ, когда нужно! Сущая каторга съ этимъ огнемъ! Я ужь лучше подброшу еще полѣнце-другое, если вамъ угодно будетъ подождать немного. Ахъ, Боже мой, Боже мой! Извините меня, сэръ, что я замѣчаю это, но какой у васъ сегодня разстроенный видъ!

Тяжелое умственное напряженіе начинало отражаться и на лицѣ мистера Башвуда. Въ то время какъ онъ ставилъ чайникъ на столъ и садился, въ его взглядѣ и манерахъ высказалась та же безпомощность и безнадежность, которыя онъ обнаружилъ и на дебаркадерѣ.

-- У меня есть горе, сударыня, сказалъ онъ спокойно,-- и я вахожу, что переносить его становится все труднѣе и труднѣе.

-- Ахъ, правда! простонала хозяйка.-- Не знаю какъ вы, мистеръ Башвудъ, а я хоть сейчасъ готова лечь въ могилу, еслибы наступилъ мой часъ. Вы слишкомъ одиноки, сэръ. Когда насъ посѣщаетъ горе, то какъ-то легче бываетъ какъ свалишь половину на чужія плечи. Живи вотъ теперь, примѣрно, ваша покойная хозяюшка, сэръ, какою бы она вамъ была отрадой, не правда ли?

Лицо мистера Башвуда болѣзненно искривилось. Хозяйка нечаянно напомнила ему о несчастіяхъ его супружеской жизни. Для удовлетворенія ея любопытства насчетъ его семейныхъ дѣлъ, онъ давно принужденъ былъ объявить ей, что онъ вдовецъ, и что его семейная жизнь была несовсѣмъ счастлива, во тѣмъ и ограничилась его откровенность. Онъ не рѣшался повѣрить болтливой женщинѣ, въ свою очередь сообщившей бы это по секрету всему дому, ту печальную исторію, которую онъ разказывалъ нѣкогда Мидвинтеру, о своей пьяной женѣ, кончившей свою жалкую жизнь въ сумашедшемъ домѣ.

-- Когда мужъ мой горюетъ, сэръ, продолжала хозяйка, занятая своимъ котломъ,-- я всегда говорю ему: "Что бы ты сдѣлалъ теперь самъ, безъ меня?" И когда онъ не очень сердитъ.... Сейчасъ закипитъ, мистеръ Башвудъ.... то непремѣнно скажетъ: "Ничего бы я не сдѣлалъ, Лизавета." А ужь когда разсердится, такъ отвѣтитъ: "Въ трактиръ бы пошелъ, мистрисъ, да и теперь пойду." Ахъ, и у меня также есть свое горе! Подумайте только: человѣкъ, у котораго есть взрослые сыновья и дочери, пропиваетъ послѣднюю копѣйку въ трактирѣ! Я что-то не припомню, мистеръ Башвудъ, были ли у васъ сыновья и дочери? Впрочемъ, да, вы говорили, кажется, что были. Дочери, сэръ, не такъ ли? Ахъ, Боже мой, Боже мой! И вѣрно всѣ померли, да, да!

-- У меня была только одна дочь, сударыня, терпѣливо сказалъ мистеръ Башвудъ,-- только одна, и та умерла, когда ей не было еще года.

-- Только одна! повторила сострадательная хозяйка.-- Кажется, сейчасъ закипитъ, сэръ, пожалуйте вашъ чайникъ. Только одна! Ахъ, это еще тяжелѣе (не правда ли?), когда это единственное дитя! Вы, кажется, сказали, что это было ваше единственное дитя, не правда ли, сэръ?

Съ минуту мистеръ Башвудъ смотрѣлъ на эту женщину какимъ-то тупымъ, безсмысленнымъ взоромъ, не пытаясь даже и отвѣчать ей. Неумышленно напомнивъ ему о женѣ, которая опозорила его имя, она также неумышленно навела его теперь на тяжелое воспоминаніе о сынѣ, который разорилъ и бросилъ его. Въ первый разъ съ тѣхъ поръ, какъ онъ разказывалъ свою исторію Мидвинтеру во время ихъ первой встрѣчи въ большомъ домѣ, въ душѣ его опять возникло воспоминаніе о пережитомъ горѣ и разочарованіи. Опять вспомнилъ онъ о давно-минувшихъ дняхъ, когда онъ принялъ на себя поручительство за сына, и когда безчестность этого сына вынудила его продать все до тла, чтобы заплатить требуемую неустойку.

-- У меня есть сынъ, сударыня, сказалъ онъ, чувствуя, что хозяйка глядитъ на него въ нѣмомъ и грустномъ удивленіи.-- Я сдѣлалъ все чтобы вывести его въ люди, но онъ дурно отплатилъ мнѣ за это.

-- Неужели? пропѣла хозяйка съ выраженіемъ искренняго участія.-- Дурно отплатилъ вамъ? Разбилъ ваше сердце, не такъ ли? О, это отзовется ему рано или поздно, ужь не безпокойтесь! Вѣдь не даромъ же написано было на скрижаляхъ Моисеевыхъ, мистеръ Башвудъ: Чти отца твоего и матерь твою. Гдѣ онъ можетъ быть теперь, сэръ, и чѣмъ онъ занимается?

Вопросъ этотъ былъ почти одинаковъ съ тѣмъ, который предложилъ ему Мидвинтеръ, выслушавъ его разказъ. И отвѣтъ мистера Башвуда былъ почти тотъ же.

-- Мой сынъ, если я только не ошибаюсь, сударыня, находится въ Лондонѣ. Когда я имѣлъ о немъ послѣднее извѣстіе, онъ занималъ не совсѣмъ-то чествую должность въ тайной полиціи.

На этихъ словахъ онъ запнулся и замолчалъ. Лицо его вспыхнуло, глаза заблистали; онъ отодвинулъ отъ себя только-что налитую чашку чаю и всталъ. Хозяйка въ удивленіи отступила назадъ. Въ лицѣ ея жильца промелькнуло выраженіе, котораго она еще никогда не замѣчала.

-- Надѣюсь, что я не оскорбила васъ, сэръ, сказала она, приходя въ себя и въ свою очередь собираясь обидѣться при малѣйшемъ замѣчаніи.

-- Нисколько, сударыня, нисколько! отвѣчалъ онъ торопливымъ и страннымъ голосомъ.-- Я только вспомнилъ нѣчто.... нѣчто весьма важное. Я долженъ идти на верхъ.... Мнѣ нужно только написать письмо, письмо, письмо. Чай я приду выпить послѣ, сударыня. Прошу вашего извиненія: я вамъ очень обязавъ, вы были весьма добры ко мнѣ, а теперь, если позволите, я прощусь съ вами.

Къ удивленію хозяйки, онъ дружески пожалъ ей руку, и бросивъ чай и чайникъ, пошелъ къ дверямъ.

Войдя въ свою комнату, онъ заперся на ключъ, ухватился за каминъ, чтобы перевести духъ, и какъ только силы его возвратились, подошелъ къ столу и раскрылъ свой пюпитръ.

-- Такъ вотъ же вамъ мистеръ Педгифтъ съ сыномъ! сказалъ онъ садясь и прищелкивая пальцами.-- И у меня также есть сынъ!

Раздался стукъ въ дверь, слабый, осторожный и таинственный. Заботливая хозяйка пришла узнать, ни занемогъ ли мистеръ Башвудъ, и во второй разъ просила принять ея увѣреніе въ томъ, что она и въ мысляхъ не имѣла оскорбить его.

-- Нѣтъ! нѣтъ! прокричалъ онъ ей черезъ дверь.-- Я совершенно здоровъ. Я пишу, сударыня, я пишу, прошу васъ извинить меня.

"Она хорошая женщина, она отличная женщина, подумалъ онъ, когда хозяйка ушла. Нужно сдѣлать ей маленькій подарочекъ. Голова моя до того разстроена, что безъ нея я и не вспомнилъ бы объ этомъ. О, еслибы сынъ мой служилъ еще въ полиціи! О, еслибъ я сумѣлъ написать ему такое письмо, которое бы тронуло его!"

Онъ взялъ перо и долго сидѣлъ задумавшись, прежде чѣмъ началъ писать. Потомъ медленно, безпрестанно останавливаясь чтобъ обдумать каждое слово, и тщательно заботясь о четкости своего почерка, онъ написалъ слѣдующія строки:

"Милый Джемсъ, ты вѣроятно удивишься, увидавъ мой почеркъ. Не думай, пожалуста, что я хочу просить у тебя денегъ, или упрекать тебя за то что ты разорилъ меня въ пухъ и въ прахъ, скомпрометтировавъ твоего поручителя и заставивъ его заплатить за тебя неустойку. Я совершенно готовъ, я искренно желаю забыть прошлое.

"Ты можешь (если только продолжаешь еще служить въ тайной полиціи) оказать мнѣ величайшую услугу. Я нахожусь въ страшномъ безпокойствѣ и огорченіи по поводу одной особы, которою я сильно интересуюсь. Эта особа -- дама. Если можешь, не смѣйся надъ этимъ признаніемъ. Еслибы ты зналъ какъ я страдаю, то вмѣсто того чтобы смѣяться надо мною, ты почувствовалъ бы ко мнѣ жалость.

"Я разказалъ бы тебѣ всѣ подробности этого дѣла, во зная твой нетерпѣливый характеръ, боюсь истощить твое терпѣніе; быть-можетъ, довольно будетъ сказать тебѣ, что судя по нѣкоторымъ даннымъ, прошедшее этой женщины небезупречно, и что меня въ высшей степени интересуетъ узнать всѣ ея тайны не далѣе какъ черезъ двѣ недѣли.

"Хотя я почти незнакомъ съ дѣйствіями вашей конторы, однако я очень хорошо понимаю, что безъ настоящаго адреса этой дамы ничего нельзя для меня сдѣлать. Къ несчастію, онъ мнѣ неизвѣстенъ. Знаю только, что она отправилась сегодня въ Лондонъ въ сопровожденіи того джентльмена, у котораго я служу, и который (какъ я полагаю) не замедлитъ прислать мнѣ приказъ о высылкѣ ему денегъ.

"Можетъ ли это обстоятельство помочь вамъ? Я рѣшаюсь сказать намъ, ибо уже заранѣе разчитываю, мой другъ, на твой совѣтъ и на твою помощь. Не стѣсняйся, пожалуста, финансовыми соображеніями: у меня есть небольшія сбереженія, и они всѣ къ твоимъ услугамъ. Пожалуста, отвѣчай мнѣ съ первою почтой. Если ты постараешься прекратить эту мучительную для меня неизвѣстность, то искупишь этимъ горе и разочарованіе, причиненныя тобою въ былое время, и сдѣлаешь мнѣ величайшее одолженіе, котораго никогда не позабудетъ

"любящій тебя отецъ,
"Феликсъ Башвудъ."

Отеревъ глаза, мистеръ Башвудъ выставилъ на письмѣ число и сдѣлалъ слѣдующій адресъ: "Мистеру Джемсу Башвуду, въ справочную контору тайной полиціи, на Шедисайдской площади, въ Довдовѣ." Окончивъ это, онъ немедленно вышелъ и собственными руками отдалъ письмо на почту. Это было въ понедѣльникъ, а отвѣтъ долженъ былъ придти съ обратною почтой въ среду.

Вторникъ мистеръ Башвудъ провелъ въ конторѣ большаго дома. У него была двоякая причина вполнѣ отдаться дѣламъ по управленію помѣстьемъ. Вопервыхъ, занятія помогали ему обуздывать то пожирающее нетерпѣніе, съ которымъ онъ ожидалъ слѣдующаго дня. Вовторыхъ, чѣмъ скорѣе управился бы онъ съ дѣлами конторы, тѣмъ удобнѣе было бы ему уѣхать въ Лондонъ къ сыну, не навлекая на себя ни малѣйшаго подозрѣнія явнымъ нерадѣніемъ о ввѣренныхъ ему интересахъ.

Во вторникъ послѣ обѣда смутные слухи о какой-то разладицѣ на мызѣ распространились оттуда черезъ слугъ майора Мильрой между слугами большаго дома, которые въ свою очередь попытались было, но совершенно безуспѣшно, разсѣять ими вниманіе мистера Башвуда, сосредоточенное на дѣлахъ. Они разказывали, что майоръ и миссъ Нелли долго сидѣли наединѣ въ таинственной бесѣдѣ, по окончаніи которой лицо миссъ Нелли обнаруживало явные слѣды слезъ. Это происходило въ понедѣльникъ послѣ обѣда, а на слѣдующій день (то-есть во вторникъ) майоръ удивилъ всѣхъ домашнихъ, объявивъ имъ въ короткихъ словахъ, что дочери его нужна перемѣна воздуха, и что онъ самъ отвезетъ ее съ первымъ же поѣздомъ въ Лоустофтъ. Они уѣхали вмѣстѣ, оба серіозные и молчаливые, но, повидимому, въ весьма хорошихъ отношеніяхъ. Прислуга большаго дома объясняла эту домашнюю передрягу вліяніемъ слуховъ, ходившихъ насчетъ Аллана и миссъ Гуильтъ, между тѣмъ какъ на мызѣ отвергали такое объясненіе и на весьма дѣльныхъ основаніяхъ. Съ половины понедѣльника и до самаго вторника утромъ миссъ Нелли безвыходно сидѣла въ своей комнатѣ, а майоръ, съ своей стороны, тоже никуда не выходилъ и ни съ кѣмъ не сообщался. Что же касается до мистрисъ Мильрой, то она, при первой попыткѣ своей новой горничной разказать ей о городскихъ слухахъ, пришла въ такую ярость, услыхавъ имя миссъ Гуильтъ, что немедленно заставила ее замолчать. Что-нибудь конечно случилось что заставило майора Мильрой такъ внезапно увезти дочь изъ дома, но ужь никакъ не скандалезный побѣгъ мистера Армаделя съ миссъ Гуильтъ, среди бѣлаго дня.

Прошло послѣобѣда, прошелъ вечеръ, и не случилось ничего кромѣ маленькой домашней передряги на мызѣ. Ничего не произошло (да ничего и не могло произойдти по самой природѣ вещей), чтобы разсѣять заблужденіе, на которое разчитывала миссъ Гуильтъ,-- заблужденіе, раздѣляемое вмѣстѣ съ мистеромъ Башвудомъ цѣлымъ Торпъ-Амброзомь, будто она уѣхала съ Алланомъ въ Лондонъ, въ качествѣ его будущей жены.

Въ среду утромъ, на встрѣчу почтальйону, шедшему по улицѣ, гдѣ жилъ мистеръ Башвудъ, вышелъ и самъ мистеръ Башвудъ, которому такъ хотѣлось знать, нѣтъ ли письма на его имя, что онъ забылъ даже надѣть свою шляпу. Къ нему дѣйствительно было письмо -- то самое письмо, которое онъ такъ жаждалъ получить отъ своего заблудшаго сына.

Вотъ въ какихъ словахъ отвѣчалъ молодой Башвудъ на убѣдительную жалобу своего отца, жизнь и надежды котораго онъ сгубилъ безвозвратно:

"Шедисайдская площадь. Вторникъ, 29-го іюля.

"Малый папаша, я-таки порядочно навострился здѣсь въ разгадываніи чужихъ тайнъ; во, признаюсь, таинственность вашего письма совершенно меня озадачиваетъ. Ужь не спекулируете ли вы на интересныя тайны и грѣшки какой-нибудь очаровательной женщины? Или послѣ испытаннаго вами супружескаго счастія, не собираетесь ли вы, на старости лѣтъ, наградить меня мачихой? Что бы тамъ ни было, клянусь вамъ, что письмо ваше интересуетъ меня.

"Замѣтьте, я не подшучиваю, хотя искушеніе почти непреодолимо. Напротивъ, я ужь подарилъ вамъ полчаса моего драгоцѣннаго времени. Мѣстность, изъ которой вы мнѣ пишете, показалась мнѣ знакомою. Я справился съ своею памятною книжкой и нашелъ, что нѣсколько времени тому назадъ меня посылали въ Торпъ-Амброзъ для наведенія тайныхъ справокъ по одному дѣлу. Кліенткой моею была одна живая, бойкая старушка, которая, по хитрости своей, не объявила вамъ ни своего настоящаго имени, ни адреса. Само собою разумѣется, что мы сейчасъ же взялись за дѣло, и узнали кто она. Имя ея мистрисъ Ольдершо, и если вы именно ее назначаете мнѣ въ мачихи, то совѣтую вамъ хорошенько подумать прежде чѣмъ вы рѣшитесь сдѣлать ее мистрисъ Башвудъ.

"Если же это не мистрисъ Ольдершо, а кто-нибудь другой, то я могу лишь посовѣтовать вамъ какъ взяться за дѣло, чтобъ отыскать адресъ незнакомки. Какъ скоро вы получите письмо отъ уѣхавшаго съ нею джентльмена (надѣюсь за васъ, что онъ не красивый молодой человѣкъ), пріѣзжайте сами въ городъ и отыщите меня. Я отряжу съ вами кого-нибудь изъ вашихъ для наблюденія за его квартирой, и если онъ будетъ сообщаться съ этою дамой или она съ нимъ, то вы можете считать ея адресъ извѣстнымъ. Вашему любящему сыну стоитъ только увидать ее, чтобъ узнать потомъ кто она, и выложить передъ вами какъ на ладони всѣ ея очаровательные грѣшки.

"Теперь нѣсколько словъ объ условіяхъ. Я не менѣе васъ готовъ на примиреніе; но хотя я и сознаюсь, что пообчистилъ вамъ нѣкогда карманы, однако я никакъ не могу согласиться, чтобы вы опустошали мои. Я хочу сказать, что на васъ падутъ всѣ издержки по этому дѣлу. Быть-можетъ, намъ придется употребить кого-либо изъ женщинъ, служащихъ въ вашей конторѣ, если ваша дама черезчуръ осторожна или слишкомъ хороша собой, чтобы поручить ее мущинѣ. Если она ведетъ жизнь разсѣянную, нужно будетъ нанимать извощика и брать билеты для входа въ общественныя удовольствія. Если же она потащитъ за собою нашихъ агентовъ въ церковь слушать проповѣдниковъ, то намъ придется раздавать шиллинги церковнымъ сторожамъ и т. д., и т. д. Моими собственными услугами вы будете пользоваться безплатно, но на убытки я не согласенъ. Не забывайте этого, и для васъ все сдѣлаютъ. Затѣмъ, кто старое помянетъ, тому глазъ вонъ. Забудемъ прошлое.

"Любящій васъ сынъ,
"Джемсъ Башвудъ."

Въ восторгѣ отъ обѣщанной ему помощи, отецъ прижалъ къ губамъ отвратительное письмо сына. "Мой добрый сынъ," прошепталъ онъ нѣжно. "Мой милый, добрый сынъ!" Онъ опустилъ письмо и опять впалъ въ раздумье. Прежде всего нужно было обсудить вопросъ о времени. Мистеръ Педгифтъ сказалъ ему, что миссъ Гуильтъ можетъ выйдти за мужъ черезъ двѣ недѣли. Одинъ изъ этихъ дней уже прошелъ, и другой также былъ на исходѣ. Онъ нетерпѣливо застучалъ рукой по столу, думая о томъ времени, когда недостатокъ въ деньгахъ заставитъ Аллана написать ему изъ Лондона. "Не завтра ли?" спрашивалъ онъ самъ себя, "или послѣ завтра?"

Прошло завтра и не принесло съ собой ничего; наступило послѣзавтра, и вмѣстѣ съ нимъ явилось письмо. Ожиданія мистера Башвуда оправдались: то было дѣловое письмо, въ которомъ Алланъ просилъ его о деньгахъ, и въ концѣ котораго стоялъ адресъ съ прибавленіемъ слѣдующихъ словъ. "Впредь до новаго извѣщенія, я остаюсь здѣсь."

Онъ вздохнулъ свободнѣе и немедленно занялся укладкой своего дорожнаго мѣшка, хотя до отправленія поѣзда оставалось еще около двухъ часовъ. Послѣдняя уложенная имъ вещь былъ голубой атласный галстукъ. "Она любитъ яркіе цвѣта," сказалъ онъ,-- "и быть-можетъ, еще увидитъ меня съ этимъ галстукомъ на шеѣ!"

XIV. Дневникъ миссъ Гуильтъ.

"Площадь Всѣхъ Святыхъ, Новая улица, Лондонъ, іюля 28,
понедѣльникъ вечеромъ.

"Я такъ устала, что едва держу голову. Но въ моемъ настоящемъ положеніи нельзя полагаться на одну память. Прежде чѣмъ лечь въ постель, я должна, по обыкновенію, записать событія дня.

"До сихъ поръ счастіе (долго оно не поворачивалось въ мою сторону) продолжаетъ мнѣ благопріятствовать. Мнѣ удалось принудить Армаделя -- на такого грубаго олуха можно дѣйствовать только принужденіемъ!-- отправиться изъ Торпъ-Амброза въ Лондонъ наединѣ со мною въ особенномъ вагонѣ и на виду всей станціи. Цѣлая гурьба городскихъ зѣвакъ и сплетниковъ смотрѣла на насъ во всѣ глаза, очевидно выводя изъ этого свои заключенія. Одно изъ двухъ: или я вовсе не знаю Торпъ-Амброза, или въ городѣ только и толковъ теперь, что о мистерѣ Армаделѣ и о миссъ Гуильтъ.

"Въ продолженіе перваго получаса, послѣдовавшаго за вашимъ отъѣздомъ, я чувствовала большую неловкость. Кондукторъ чудный человѣкъ! (я такъ ему благодарна!) заперъ насъ въ отдѣльный вагонъ, вѣроятно разчитывая получить въ награду полкроны по окончаніи вашего путешествія. Но Армадель дичился меня и не пытался даже скрывать этого. Мало-по-малу я приручила моего дикаря, частію не обнаруживая ни малѣйшаго любопытства насчетъ его поѣздки въ городъ, частію же заинтересовавъ его разговоромъ о Мидвинтерѣ, причемъ я особенно налегла на возможность примиренія между обоими друзьями. Я играла на этой струнѣ до тѣхъ поръ, пока не развязала ему языка и не заставила его наконецъ занимать меня, какъ подобаетъ джентльмену занимать даму, которой онъ имѣетъ честь сопутствовать.

"Весь его маленькій умишко, конечно, полонъ былъ его собственными дѣлами и его возлюбленною. Трудно передать, какую неловкость выказалъ онъ въ попыткѣ говорить о самомъ себѣ, не довѣряя мнѣ, впрочемъ, своей тайны, и не называя миссъ Мильрой по имени! Онъ пресеріозно объявилъ мнѣ, что ѣдетъ въ Лондонъ по чрезвычайно важному для него дѣлу. Въ настоящее время это тайна, которую онъ надѣется скоро открыть мнѣ; она заставляетъ его смотрѣть совершенно иначе на городскія сплетни и пересуды; онъ слишкомъ счастливъ, чтобъ обращать вниманіе на болтуновъ, и скоро зажметъ имъ ротъ, явившись передъ ними въ совершенно новой роли, которая удивитъ ихъ всѣхъ. И такимъ-то образомъ продолжалъ онъ болтать, твердо убѣжденный, что не открылъ мнѣ ничего. Трудно мнѣ было удерживаться отъ смѣха, думая объ анонимномъ письмѣ моемъ къ майору; но я удержалась, хотя, по правдѣ сказать, съ большимъ трудомъ. По мѣрѣ того какъ время шло впередъ, я начинала чувствовать страшное возбужденіе: это положеніе было мнѣ, кажется, не подъ силу. Сидя съ нимъ наединѣ въ самой невинной, спокойной и дружеской бесѣдѣ, я въ то же время не переставала думать о томъ, что въ данный моментъ мнѣ придется смахнуть его съ своей дороги, какъ смахиваю я пыль съ моего платья. При этой мысли кровь моя клокотала, и щеки пылали. Я дважды спохватилась, что смѣюсь гораздо громче чѣмъ бы слѣдовало, и задолго до нашего пріѣзда въ Лондонъ сочла нужнымъ скрыть свое лицо подъ вуалемъ.

"Прибывъ на дебаркадеръ, я безъ труда уговорила его ѣхать со мною въ ту гостиницу гдѣ стоялъ Мидвинтеръ. Армадель пламенно желалъ примириться съ своимъ дорогимъ другомъ, вѣроятно разчитывая на его помощь въ задуманномъ имъ побѣгѣ. Болѣе серіозныхъ затрудненій должно было, конечно, ожидать со стороны Мидвинтера. Мое собственное неожиданное путешествіе въ Лондонъ помѣшало мнѣ писать ему раньше и опровергнуть его суевѣрное убѣжденіе въ необходимости разлуки съ другомъ. Оставивъ Армаделя у подъѣзда въ кабріолетѣ, я пошла сначала одна въ гостиницу, чтобы подготовить примиреніе.

"По счастію, Мидвинтеръ былъ дома. Его восторгъ видѣть меня нѣсколькими днями раньше чѣмъ онъ надѣялся имѣлъ въ себѣ нѣчто заразительное. Чтожь! не таиться же мнѣ передъ собой! Была минута, когда я, подобно ему, забыла все на свѣтѣ, кромѣ его и себя! Мнѣ казалось, будто я снова переживаю дни моей юности -- во вдругъ я вспомнила объ олухѣ, поджидавшемъ меня внизу. Тутъ я опять почувствовала что мнѣ тридцать пять лѣтъ.

"Услыхавъ о томъ кто ожидаетъ внизу и чего я требую, Мидвинтеръ измѣнился въ лицѣ и посмотрѣлъ на меня не сердито, но грустно. Впрочемъ, онъ скоро уступилъ, если не моимъ доводамъ, которыхъ я и не представляла ему, то моимъ просьбамъ. Весьма можетъ быть, что и прежняя привязанность къ другу заставила его поступить вопреки его собственной волѣ, но я скорѣе убѣждена, что онъ дѣйствовалъ исключительно подъ вліяніемъ своей любви ко лить. Между тѣмъ какъ онъ сходилъ внизъ, я оставалась въ комнатѣ дожидаться его возвращенія, такъ что мнѣ неизвѣстно какъ произошла между ними эта первая встрѣча. Но какъ ярко выступила противоположность между обоими молодыми людьми, когда они вернулись ко мнѣ наверхъ! Оба были взволнованы, но какъ различно! Ненавистный Армадель, раскраснѣвшійся и неловкій, кричалъ и махалъ руками, между тѣмъ какъ милый, привлекательный Мидвинтеръ былъ блѣденъ и спокоенъ; голосъ его звучалъ такою нѣжностью, а въ глазахъ выражалось такъ много любви всякій разъ, какъ они обращались въ мою сторону. Армадель совершенно позабылъ о моемъ присутствіи, какъ будто меня и не было въ комнатѣ. Онъ же безпрестанно обращался ко мнѣ въ разговорѣ; онъ постоянно смотрѣлъ на меня, чтобъ угадать мои мысли, въ то время какъ я молча сидѣла въ своемъ уголкѣ, наблюдая за ними; онъ непремѣнно хотѣлъ ѣхать со мною, чтобы найдти мнѣ квартиру и избавить меня отъ всякихъ хлопотъ съ извощикомъ и багажемъ. Когда же я поблагодарила и отказалась, Армадель явно обрадовался мысли что я уйду, и что другъ его будетъ вполнѣ принадлежать ему. Въ то самое время какъ я уходила, онъ, совсѣмъ развалившись и занявъ цѣлые полстола своими локтями, царапалъ письмо (вѣроятно къ миссъ Мильрой) и громко отдавалъ приказаніе слугѣ, чтобъ ему отвели нумеръ въ этой же гостиницѣ. Я была увѣрена заранѣе, что онъ остановится тамъ, гдѣ остановился его другъ. Не забавно ли было, что предположенія мои оправдались, и что судьба отдавала мнѣ его почти подъ непосредственный мой надзоръ.

"Обѣщавъ Мидвинтеру извѣстить его о томъ гдѣ намъ сойдтись на другой день, я взяла извощика и отправилась одна искать себѣ квартиры.

"Послѣ довольно продолжительныхъ поисковъ мнѣ удалось наконецъ найдти сносную гостиную и спальню въ домѣ, гдѣ никто меня не знаетъ. Заплативъ за недѣлю впередъ, я осталась теперь ровно при трехъ шиллингахъ и девяти пенсахъ. Просить денегъ у Мидвинтера, послѣ того какъ онъ уже заплатилъ за меня мистрисъ Ольдершо, невозможно. Завтра я должна буду заложить свои часы и цѣпочку. Лишь бы хватило на двѣ недѣли -- вотъ все что мнѣ нужно. А къ этому времени, если еще не раньше, я буду уже замужемъ.

"Іюля 29-го. Два часа.

"Сегодня рано поутру я написала нѣсколько словъ Мидвинтеру, назначая ему свиданіе у себя въ три часа пополудни. Окончивъ это, я посвятила утро на исполненіе двухъ дѣлъ. Объ одномъ едва ли стоитъ и упоминать -- это закладъ часовъ и цѣпочки. Я выручила за нихъ больше чѣмъ ожидала, и вообще больше (предполагая даже, что я куплю себѣ одно или даже два дешевыя лѣтнія платья) чѣмъ я по всей вѣроятности истрачу до моей свадьбы.

"Второе дѣло было гораздо серіознѣе. Оно привело меня въ контору адвоката.

"Еще вчера вечеромъ пришла я къ тому убѣжденію (хотя усталость помѣшала мнѣ записать это въ моемъ дневникѣ), что при моихъ настоящихъ отношеніяхъ къ Мидвинтеру, мнѣ нельзя будетъ видѣться съ нимъ сегодня, не сдѣлавъ по крайней мѣрѣ вида, будто я хочу посвятить его въ тайны моей жизни. За исключеніемъ одного необходимаго соображенія, которое я должна тщательно имѣть въ виду, мнѣ весьма будетъ легко сочинить ему какую угодно, сказку, ибо до сихъ поръ я еще никому ничего не разказывала на этотъ счетъ. Мидвинтеръ уѣхалъ въ Лондонъ, прежде чѣмъ мы успѣли серіозно заговорить съ нимъ объ этомъ предметѣ. Что же касается до Мильроевъ, то успокоивъ ихъ обыкновенными рекомендательными письмами, я, по счастію, могла не допускать ихъ ни до какихъ разспросовъ о моей частной жизни. Наконецъ, когда я публично примирилась съ Армаделемъ на проспектѣ большаго дома, онъ былъ такъ глупъ и великодушенъ, что не допустилъ меня до объясненій. Когда же я выразила ему свое сожалѣніе, что въ минуту вспышки позволила себѣ угрожать миссъ Мильрой, и въ отвѣтъ выслушала его увѣреніе въ томъ, что воспитанница моя никогда не имѣла намѣренія сдѣлать мнѣ хотя малѣйшую непріятность, онъ опять-таки съ трогательнымъ великодушіемъ не захотѣлъ выслушать ни слова о моихъ домашнихъ дѣлахъ. Такимъ образомъ я не связана никакими прежними выдумками, и могу сочинить какую угодно сказку -- впрочемъ, съ однимъ ограниченіемъ, на которое я уже намекала. Какой бы просторъ я ни давала своей фантазіи, я должна удержать за собою имя и положеніе, съ которыми я явилась въ Торпъ-Амброзѣ, потому что благодаря печальной извѣстности, соединенной съ другимъ моимъ именемъ, мнѣ ничего болѣе не остается дѣлать, какъ выйдти замужъ за Мидвинтера подъ моею дѣвическою фамиліей Гуильтъ.

"Это-то соображеніе и привело меня въ контору стряпчаго. Я сознавала, что до вторичнаго моего свиданія съ Мидвинтеромъ мнѣ необходимо узнать, какія послѣдствія могутъ пропзойдти отъ брака вдовы, если она скроетъ свое вдовье имя.

"Не зная никого другаго изъ юристовъ, кому бы я могла довѣриться, я смѣло пошла къ адвокату, который велъ мое дѣло въ то ужасное время моей жизни, воспоминаніе о которомъ страшитъ меня теперь болѣе чѣмъ когда-нибудь. Увидавъ меня, онъ, сколько я могла замѣтить, непріятно удивился. Я не успѣла еще сказать ни слова, какъ онъ уже поспѣшилъ выразить мнѣ надежду, что я не по собственному дѣлу пришла къ нему опять за совѣтомъ (съ сильнымъ удареніемъ на словѣ опять). Я повяла намекъ и предложила свой вопросъ отъ имени весьма сговорчиваго въ подобныхъ случаяхъ лица -- отсутствующей подруги. Адвокатъ очевидно понялъ меня съ разу; но онъ былъ такъ уменъ, что не далъ мнѣ этого почувствовать. Онъ сказалъ, что изъ вѣжливости къ дамѣ, которая выбрала меня своею представительницею, онъ отвѣтитъ на предложенный ему вопросъ, во подъ условіемъ, что эти заочныя совѣщанія съ нимъ черезъ третье лицо тѣмъ и окончатся.

"Конечно, я приняла эти условія, и въ то же время не могла не подивиться ловкости, съ которою онъ сумѣлъ держать меня на почтительномъ разстояніи, не нарушивъ правилъ вѣжливости и хорошаго обращенія.

"Какъ ни коротко было ваше совѣщаніе (оно продолжалось лишь нѣсколько минутъ), однако я узнала все что мнѣ было нужно. Выходя за Мидвинтера подъ моимъ дѣвичьимъ, а не вдовьимъ именемъ, я не рискую ничѣмъ. Бракъ этотъ законенъ и можетъ быть расторгнутъ лишь въ томъ случаѣ, еслибы мой мужъ, открывъ обманъ, самъ потребовалъ расторженія брака, и то не иначе какъ еще при моей жизни. Вотъ собственныя слова адвоката. Они разомъ избавили меня -- по крайней мѣрѣ въ этомъ отношеніи -- отъ всякихъ опасеній за будущее. Единственнымъ обманомъ, который можетъ когда-либо быть открытъ моимъ мужемъ -- и то если ему удастся застать меня на мѣстѣ преступленія -- будетъ обманъ, который обезпечитъ за мною званіе и доходъ вдовы Армаделя, а къ тому времени бракъ мой и безъ того будетъ расторгнутъ навѣки.

"Половина третьяго! черезъ полчаса Мидвинтеръ будетъ здѣсь. Мнѣ нужно пойдти посмотрѣться въ зеркало. Я должна расшевелить свое воображеніе, чтобы сочинить ему маленькій семейный романъ. Неужели это волнуетъ меня? Да, что-то бьется и трепещетъ въ томъ мѣстѣ, гдѣ прежде было у меня сердце. И это въ тридцать пять лѣтъ! да еще послѣ такой жизни, какова была моя!

"Шесть часовъ.

"Онъ сейчасъ ушелъ. День вашей свадьбы уже назначенъ.

"Я попробовала [отдохнуть чтобы собраться съ силами. Не могу, снова сажусь за дневникъ. Съ тѣхъ поръ какъ Мидвинтеръ побывалъ здѣсь, мнѣ нужно ввести сюда многое, близко до меня касающееся.

"Начну съ того, что мнѣ наиболѣе непріятно, и потому чѣмъ скорѣе высказать это, тѣмъ лучше. Начну съ жалкаго ряда выдумокъ, которыя я сочинила ему о моихъ семейныхъ несчастіяхъ.

"Въ чемъ заключается тайна его власти надо мною? почему онъ такъ странно дѣйствуетъ на меня, что я почти не узнаю себя? Вчера въ вагонѣ, наединѣ съ Армаделемъ, я была похожа на самое себя. Развѣ не страшно было въ продолженіе всего этого путешествія говорить съ живымъ человѣкомъ, вдовою котораго я намѣрена сдѣлаться? А между тѣмъ я чувствовала только небольшое лихорадочное состояніе. Все время я смѣло разговаривала съ нимъ; во первая пустая ложь сказанная мною Мидвинтеру заставила меня похолодѣть отъ ужаса, когда я увидала что онъ повѣрилъ ей! У меня захватило дыханіе, когда онъ сталъ умолять меня чтобъ я не открывала ему своихъ несчастій. А когда онъ сказалъ.... мнѣ страшно вспомнить объ этомъ.... когда онъ сказалъ: "Еслибъ я могъ, то полюбилъ бы тебя теперь еще нѣжнѣе!" Когда онъ сказалъ это, я чуть-чуть не измѣнила себѣ. Я готова была закричать ему: "Ложь! все ложь! Я сатана въ образѣ человѣка! женитесь на самой жалкой уличной бродягѣ, и вы сдѣлаете болѣе достойный васъ выборъ!" Да! Его слезы, его дрожащій голосъ, между тѣмъ какъ я обманывала его, взволновали меня до глубины души. Я видала мущинъ въ тысячу разъ красивѣе и умнѣе его. Что же могъ возбудить во мнѣ онъ? неужели любовь? Мнѣ казалось, что я уже любила однажды такъ, какъ не полюбить мнѣ Никогда. Вѣроятно, женщина любитъ, если равнодушіе мущины заставляетъ ее топиться! Въ былые дни мущина довелъ меня до этой крайности, и неужели причиною подобнаго отчаянія была не любовь? неужели я дожила до тридцати пяти лѣтъ не любя, и только теперь узнала это чувство, теперь, когда уже слишкомъ поздно? Какая нелѣпость! Да и къ чему я задаю себѣ эти вопросы? Что знаю я, или что знаетъ объ этомъ любая изъ насъ? Чѣмъ болѣе мы думаемъ объ этомъ, тѣмъ болѣе заблуждаемся.... Зачѣмъ я не родилась безсловеснымъ животнымъ? Красота моя, быть-можетъ, пригодилась бы мнѣ тогда, доставила бы мнѣ ласковаго хозяина.

"Вотъ уже цѣлая страница исписана, а между тѣмъ ни одного дѣльнаго слова! Нужно снова повторить здѣсь мою жалкую сказку, покамѣстъ она еще свѣжа въ моей памяти; а то могу ли я въ послѣдствіи возвращаться къ ней, не сбиваясь, если это понадобится?

"Въ томъ что я сказала ему не было ничего новаго: это были избитыя пошлости, которыми полны всѣ романы. Умершій отецъ, потерянное состояніе, бездомные братья, съ которыми я страшусь встрѣчаться; больная мать, поддерживаемая моими заботами.... Нѣтъ! Не могу писать этого! Я ненавижу, я презираю себя, когда вспомню, что онъ повѣрилъ этому, потому что я это сказала; что онъ огорчился этимъ, потому что это была исторія моей жизни! Лучше подвергнуться опасности позабыть все и потомъ противорѣчить себѣ, лучше быть открытой и погибнуть, нежели останавливаться долѣе на этомъ унизительномъ обманѣ.

"Когда я досказала ему свою послѣднюю ложь, онъ заговорилъ мнѣ о себѣ и о своихъ надеждахъ. О, какъ отрадно мнѣ было тогда перейдти къ этому предмету, какъ отрадно мнѣ говорить о немъ и теперь!

"Онъ принялъ то предложеніе, о которомъ писалъ мнѣ въ Торпъ-Амброзъ, и будетъ участвовать теперь въ новой газетѣ въ качествѣ иностраннаго корреспондента. Прежде всего онъ поѣдетъ въ Неаполь. Мнѣ, конечно, пріятнѣе было бы какое-нибудь другое мѣсто, потому что съ Неаполемъ соединяются у меня весьма тяжелыя воспоминанія. Рѣшено, что онъ оставитъ Англію не позднѣе одиннадцатаго числа будущаго мѣсяца. Я должна буду отправиться съ нимъ уже въ качествѣ его жены.

"Вопросъ о свадьбѣ не представляетъ ни малѣйшаго затрудненія. Все съ этой стороны идетъ такъ гладко и ровно, что я начинаю даже бояться какого-нибудь несчастія. Предложеніе сохранить нашъ бракъ въ тайнѣ, предложеніе, которое могло бы такъ затруднить меня, идетъ отъ него. Собираясь жениться на мнѣ подъ своимъ настоящимъ именемъ, которое онъ скрылъ отъ всѣхъ, кромѣ меня и мистера Брока, онъ, ради своихъ собственныхъ интересовъ, не желаетъ, чтобы кто-либо присутствовалъ при этой церемоніи, и всего менѣе другъ его Армадель. Мидвинтеръ уже прожилъ въ Лондонѣ цѣлую недѣлю, и когда пройдетъ другая недѣля, онъ потребуетъ оглашенія и обвѣнчается со мною въ церкви того прихода, гдѣ находится его гостиница. Вотъ единственныя необходимыя формальности. Мнѣ стоило только произнести да (какъ сказалъ онъ мнѣ), и затѣмъ не чувствовать ни малѣйшаго безпокойства о будущемъ. Я сказала да, во съ такимъ пожирающимъ безпокойствомъ о будущемъ, что испугалась, не замѣтилъ ли онъ его. О, какія блаженныя минуты наступили потомъ, когда онъ сталъ нашептывать мнѣ сладкія слова любви, между тѣмъ какъ я прятала на груди его свое лицо!

"Я опомнилась первая, и снова завела рѣчь объ Армаделѣ. Мнѣ нужно было узнать ихъ вчерашній разговоръ, происшедшій послѣ моего отъѣзда.

"Отвѣтъ Мидвинтера ясно показывалъ, что онъ боится нарушить довѣріе, сдѣланное ему другомъ, но прежде чѣмъ онъ кончилъ, я уже поняла въ чемъ дѣло: Армадель совѣтовался съ нимъ (какъ я и предполагала) насчетъ побѣга. Хотя Мидвинтеръ, повидимому, отговаривалъ его отъ этого намѣренія, однако изъ деликатности онъ не рѣшился говорить слишкомъ сильно, на томъ основаніи (хотя обстоятельства были совершенно различныя), что онъ самъ имѣлъ въ виду тайный бракъ. Во всякомъ случаѣ я поняла, что онъ произвелъ весьма незначительное впечатлѣніе, и что Армадель уже выполнилъ свое глупое намѣреніе обратиться за совѣтомъ къ главному клерку въ конторѣ его лондонскихъ адвокатовъ.

"Затѣмъ Мидвинтеръ предложилъ мнѣ вопросъ, котораго я ожидала рано или поздно. Онъ спросилъ меня, дозволю ли я ему открыть наши отношенія его другу, подъ условіемъ строжайшей тайны.

"-- Я ручаюсь, сказалъ онъ,-- что Алланъ оправдаетъ мое довѣріе. А когда наступитъ время вашей свадьбы, я сумѣю не допустить его присутствовать при этой церемоніи, и сдѣлаю такъ, что онъ никогда не узнаетъ (чего онъ никогда и не долженъ звать), что ваши имена одинаковы. Это помогло бы мнѣ, продолжалъ онъ, говорить съ нимъ настоятельнѣе о цѣли его пріѣзда въ Лондонъ, еслибъ я могъ заплатить ему за его откровенность такою же откровенностью съ моей стороны.

"Послѣ этого мнѣ оставалось только дать необходимое позволеніе, и я дала его. Теперь мнѣ въ высшей степени важно звать, какъ поступитъ майоръ Мильрой съ своею дочерью и Армаделемъ по полученіи моего анонимнаго письма. Если я не пріобрѣту какимъ-нибудь способомъ довѣрія Армаделя, то почти навѣрное останусь въ потемкахъ. Пусть же онъ узнаетъ, что я готовлюсь быть женою Мидвинтера, и тогда все что онъ скажетъ о своихъ любовныхъ дѣлахъ Мидвинтеру, онъ скажетъ и мнѣ.

"Порѣшивъ открыть Армаделю нашу тайну, мы опять стали говорить о самихъ себѣ. Какъ незамѣтно летѣло время! Какъ сладко было мнѣ забыться въ его объятіяхъ! Какъ онъ любитъ меня! Бѣдняжка, какъ онъ любитъ меня!

"Завтра утромъ я обѣщала сойдтись съ нимъ въ Реджентъ-Паркѣ. Чѣмъ рѣже его будутъ здѣсь видѣть тѣмъ лучше. Конечно, обитатели здѣшняго дома совершенно посторонніе для меня люди, но все-таки благоразумнѣе соблюдать осторожность, какъ будто бы я была еще въ Торпъ-Амброзѣ, и не подавать имъ мысли, что Мидвинтеръ женится на мнѣ. Если въ послѣдствіи, когда смѣлый поступокъ мой будетъ уже совершенъ, обо мнѣ станутъ наводить справки, то показанія моей лондонской хозяйки могутъ мнѣ весьма пригодиться.

"Этотъ негодный старый Башвудъ! Говоря о Торпъ-Амброзѣ, невольно вспоминаю о немъ. Любопытно знать, что скажетъ онъ, когда городскіе сплетники донесутъ ему, что Армадель уѣхалъ со мною въ Лондонъ въ особенномъ вагонѣ? Не нелѣпо ли въ возрастѣ и съ наружностью Башвуда воображать себя влюбленнымъ!....

"30-го іюля.

"Наконецъ, я имѣю извѣстія! Армадель получилъ письмо отъ миссъ Мильрой. Мое анонимное посланіе возымѣло надлежащее дѣйствіе. Дѣвчонку уже увезли изъ Торпъ-Амброза, и весь планъ побѣга разлетѣлся въ прахъ. Вотъ сущность того что сообщилъ мнѣ Мидвинтеръ, когда мы сошлись съ нимъ въ паркѣ. Я притворилась чрезвычайно удивленною и высказала обыкновенное женское любопытство узнать всѣ подробности.

"-- Впрочемъ, сомнѣваюсь, чтобъ это удалось мнѣ, прибавила я,-- потому что я менѣе чѣмъ простая знакомая для мистера Армаделя.

"-- Въ глазахъ Аллана, вы уже больше чѣмъ простая знакомая, сказалъ Мидвинтеръ.-- Пользуясь вашимъ позволеніемъ, я объявилъ ему, какъ близки и Дороги вы для меня.,

"Тогда я нашла нужнымъ, прежде чѣмъ предлагать какіе-либо вопросы о миссъ Мильрой, заняться сначала своими собственными интересами и узнать, какое впечатлѣніе произвело на Армаделя объявленіе о моемъ близкомъ бракѣ съ Мидвинтеромъ. Онъ могъ еще питать относительно меня подозрѣнія, и справки, наводимыя имъ обо мнѣ въ Лондонѣ по наущенію мистрисъ Мильрой, еще могли быть ему памятны.

"--Удивился ли мистеръ Армадель, спросила я,-- когда вы объявили ему о нашей будущей свадьбѣ, прибавивъ, что это должно остаться тайною для всѣхъ?

"-- Чрезвычайно удивился, сказалъ Мидвинтеръ.-- И когда я прибавилъ, что это должно остаться въ тайнѣ, онъ замѣтилъ только, что вѣроятно какія-нибудь семейныя причины побуждаютъ васъ окружать себя такою таинственностью.

"-- Что же вы сказали на это? спросила я.

"-- Я сказалъ, что семейныя причины скорѣе съ моей стороны, отвѣчалъ Мидвинтеръ.-- И счелъ вужнымъ прибавить, принимая въ разчетъ странное недовѣріе къ вамъ Аллана въ Торпъ-Амброзѣ, что вы открыли мнѣ всю вашу грустную исторію, которая вполнѣ оправдываетъ ваше нежеланіе говорить безъ крайней необходимости о вашихъ семейныхъ дѣлахъ?

"Я вздохнула свободнѣе. Онъ сказалъ именно то, что было нужно, и именно такъ, какъ мнѣ хотѣлось.

"-- Благодарю васъ, сказала я,-- за то, что вы оправдали меня во мнѣніи вашего друга. Желаетъ ли онъ меня видѣть? прибавила я, чтобы перейдти къ новому предмету о миссъ Мильрой и о побѣгѣ.

"-- Онъ пламенно желаетъ васъ видѣть, отвѣчалъ Мидвинтеръ.-- Онъ въ большомъ отчаяніи, бѣдняжка, и я напрасно старался его успокоить, но онъ, мнѣ кажется, скорѣе поддастся вліянію и сочувствію женщины.

"-- Гдѣ онъ теперь? спросила я.

"Онъ былъ въ гостиницѣ, и туда-то я немедленно предложила ѣхать. Тамъ гдѣ шумно и многолюдно, я рискую, съ моимъ опущеннымъ вуалемъ, компрометтировать себя менѣе чѣмъ въ моей уединенной квартирѣ. Сверхъ того, для меня существенно необходимо было знать что предприметъ. Армадель при такой внезапной перемѣнѣ обстоятельствъ; я должна контролировать его дѣйствія, и по возможности совершенно выпроводить его изъ Англіи. Мы взяли кебъ; нетерпѣливое желаніе мое поскорѣе выразить мое сочувствіе огорченному любовнику было такъ сильно, что мы взяли кебъ!

"Въ жизнь свою не видала я ничего смѣшнѣе Армаделя, пораженнаго двойнымъ ударомъ, похищеніемъ своей возлюбленной и моею предстоящею свадьбой съ Мидвинтеромъ. Сказать что онъ велъ себя какъ ребенокъ, значило бы обидѣть всѣхъ дѣтей, которые не родились идіотами. Онъ поздравилъ меня съ предстоящимъ бракомъ и проклялъ неизвѣстнаго негодяя, написавшаго майору анонимное письмо, не подозрѣвая, что въ одно и то же время онъ говоритъ объ одномъ и томъ же лицѣ. Онъ то съ покорностью признавалъ права майора Мильроя какъ отца, то бранилъ его за равнодушіе ко всему, кромѣ механики и часовъ. Вскочивъ съ своего мѣста и со слезами на глазахъ объявивъ, что его дорогая Нелли ангелъ во плоти, онъ вслѣдъ затѣмъ мрачно опускался на стулъ, прибавляя, что дѣвушка съ ея характеромъ могла бы бѣжать немедленно и соединиться съ нимъ въ Лондонѣ. Насмотрѣвшись въ продолженіе добраго получаса на это глупое кривлянье, я успѣла наконецъ успокоить его, и затѣмъ, съ помощью нѣсколькихъ ласковыхъ словъ, выманила у него то, для чего и пріѣзжала -- письмо миссъ Мильрой.

"То было невыносимо длинное, многословное, запутанное письмо, словомъ письмо глупой дѣвчонки. Я должна была прочесть много пошлостей и жалобъ, потратить много времени и терпѣнія надъ глупыми взрывами нѣжности и приторными поцѣлуями, заключенными въ кружки чернилъ, прежде чѣмъ мнѣ удалось извлечь изъ этой галиматьи необходимыя для меня свѣдѣнія; вотъ ихъ сущность:

"Получивъ мое анонимное предостереженіе, майоръ, повидимому, тотчасъ же послалъ за дочерью, и показалъ ей мое письмо.

"-- Ты знаешь, какую ужасную жизнь веду я съ твоею матерью; не увеличивай же этого горя, Нелли, своимъ обманомъ.

Вотъ все что сказалъ ей бѣдный старикъ. Я всегда любила майора, и мнѣ сдается, что и онъ также любилъ меня, хотя и боялся это показывать. Такое воззваніе къ дочери (если только вѣрить ея словамъ) тронуло ее до глубины сердца. Она залилась слезами (погоди, еще наплачешься, когда настанетъ время!) и призналась ему во всемъ.

"Давъ ей оправиться немного (не мѣшало бы лучше дать ей туза!), майоръ предложилъ ей нѣкоторые вопросы и убѣдился (какъ убѣдилась и я сама), что сердце, или мысли, или воображеніе его дочери дѣйствительно заняты однимъ Армаделемъ. Это открытіе и огорчило, и удивило его. Онъ, повидимому, не рѣшался перемѣнить свое невыгодное мнѣніе о возлюбленномъ миссъ Нелли. Но слезы и мольбы дочери (какъ я узнаю въ этомъ его слабость!) оказали наконецъ свое дѣйствіе. Хотя онъ положительно отказался освятить въ настоящее время своимъ согласіемъ какія-либо брачныя обязательства между ними, однако онъ простилъ тайныя свиданія въ паркѣ и согласился подвергнуть Армаделя испытанію на извѣстныхъ условіяхъ.

"Эти условія состоятъ въ томъ, что въ теченіи слѣдующихъ шести мѣсяцевъ всѣ личныя и письменныя сношенія между имъ и миссъ Мильрой должны прекратиться. Этотъ промежутокъ времени молодой человѣкъ употребитъ по своему благоусмотрѣнію, а молодая миссъ кончитъ между тѣмъ свое воспитаніе въ школѣ. Если, по истеченіи этого срока, взаимныя чувства ихъ не измѣнятся, и поведеніе Армаделя дастъ о немъ лучшее понятіе майору, ему позволятъ вернуться въ Торпъ-Амброзъ въ качествѣ жениха миссъ Мильрой, а черезъ другіе шесть мѣсяцевъ, если все будетъ идти хорошо, совершится и самый бракъ.

"Будь я теперь съ милымъ, старымъ майоромъ, мнѣ кажется, я расцѣловала бы его! Лучшихъ условій не могла бы продиктовать даже и я сама. Шесть мѣсяцевъ полной разлуки между Армаделемъ и миссъ Мильрой! Да, нужны какія-нибудь особенныя препятствія, чтобы въ половину этого времени я не облеклась въ должный трауръ и не была офиціально утверждена въ правахъ вдовы Армаделя!...

"Но я забываю о письмѣ дѣвчонки. Она сообщаетъ о причинахъ, побудившихъ ея отца на подобныя условія, и приводитъ его собственныя слова. Майоръ говорилъ, повидимому, съ такимъ умомъ и чувствомъ, что ни его дочери, ни самому Армаделю нельзя будетъ поступить теперь иначе, какъ подчиниться его волѣ. Сколько могу припомнить изъ письма миссъ Нелли, онъ, кажется, выразился такъ:

"-- Не думай, моя милая, чтобъ я поступалъ съ тобой жестоко; я прошу тебя только подвергнуть мистера Армаделя испытанію. Необходимость требуетъ, чтобы на будущее время ты прекратила съ нимъ всѣ сношенія, и я сейчасъ докажу тебѣ почему. Вопервыхъ, если ты поступишь въ школу, то правила этого заведенія не дозволятъ тебѣ, ради другихъ дѣвицъ, видаться съ мистеромъ Армаделемъ, или получать отъ него письма; а будущей владѣтельницѣ Торпъ-Амброза необходимо поступить въ школу, иначе и тебѣ, и мнѣ самому стыдно будетъ, если ты займешь положеніе знатной дамы, не имѣя ни ея образованія, ни ея талантовъ. Вовторыхъ, я желаю видѣть, сохранитъ ли мистеръ Армадель свои настоящія чувства къ тебѣ, не взирая на прекращеніе между вами личныхъ и письменныхъ сношеній. Если я не правъ, считая его вѣтреннымъ и непостояннымъ, а твое мнѣніе о немъ справедливо, то это испытаніе не должно страшить тебя: истинная любовь переживаетъ и болѣе долгую разлуку чѣмъ какіе-нибудь шесть мѣсяцевъ. А когда этотъ срокъ пройдетъ, совсѣмъ пройдетъ, и я въ теченіе другихъ шести мѣсяцевъ удостовѣрюсь своими собственными глазами, что онъ заслуживаетъ твое высокое о немъ мнѣніе,-- то и тогда, моя милая, послѣ всей этой ужасной проволочки, тебѣ придется выйдти замужъ, не имѣя и осьмнадцати лѣтъ отъ роду. Подумай объ этомъ, Нелли, и докажи, что любишь меня и довѣряешь мнѣ, согласившись на мое предложеніе. Самъ я не хочу имѣть съ мистеромъ Армаделемъ никакихъ личныхъ сношеній. Я позволяю тебѣ написать къ нему и сообщить ему о моемъ рѣшеніи. Онъ въ свою очередь можетъ отвѣчать тебѣ одинъ разъ, для того чтобъ извѣстить тебя о своихъ намѣреніяхъ. Затѣмъ, изъ уваженія къ твоей репутаціи, всѣ переговоры и сношенія между вами должны прекратить ея, и дѣло должно быть сохранено втайнѣ до истеченія шестимѣсячнаго срока.

"Таковъ былъ смыслъ майоровыхъ словъ. Изъ всего сказаннаго въ письмѣ самое сильное впечатлѣніе произвело на меня его поведеніе относительно этой маленькой неряхи. Оно заставило меня задуматься (именно меня!) о томъ что люди называютъ "нравственнымъ затрудненіемъ". Мы безпрестанно слышимъ, что между добродѣтелью и порокомъ не можетъ быть ничего общаго. Неужели не можетъ? Да возьмемъ для примѣра хоть майора Мильроя. Онъ поступаетъ такъ, какъ поступилъ бы при подобныхъ обстоятельствахъ всякій добрый, любящій, и въ то же время благоразумный и твердый отецъ, а между тѣмъ такимъ образомъ дѣйствій онъ приготовляетъ и облегчаетъ теперь дорогу для меня, какъ будто онъ избранный сообщникъ негоднаго существа, миссъ Гуильтъ. Смѣшно подумать, что это я разсуждаю такимъ образомъ; Но мнѣ такъ весело сегодня, что я Богъ знаетъ на что способна. Давно уже лицо мое не было такъ свѣжо и моложаво, какъ нынче!

"Еще разъ возвращаюсь къ письму. Оно до такой степени скучно и глупо, что я принуждена въ видѣ отдыха прибѣгать иногда къ собственнымъ размышленіямъ.

"Торжественно объявивъ, что она намѣрена принести себя въ жертву желаніямъ и требованіямъ любимаго ею отца (безстыдная наглость, съ которою она выставляетъ себя жертвою послѣ всего случившагося, превосходитъ собою всякое описаніе!), миссъ Нелли упоминаетъ далѣе, что майоръ намѣренъ увезти ее въ одинъ изъ приморскихъ городовъ, для перемѣны климата и мѣста, на тотъ короткій срокъ, который остается ей до поступленія въ школу. Армадель долженъ прислать ей свой отвѣтъ въ Лоустофтъ на имя ея отца. На этихъ словахъ, съ прибавленіемъ послѣднихъ нѣжныхъ увѣреній, нацарапанныхъ въ одномъ изъ уголковъ письма, оканчивается это посланіе. (N. В. Цѣль майора везти ее къ морю весьма понятна. Втайнѣ онъ все еще не довѣряетъ Армаделю, и какъ благоразумный человѣкъ, рѣшается предупредить дальнѣйшія свиданія въ паркѣ, покамѣсть дѣвчонку не отдадутъ въ школу.)

"Когда чтеніе письма было окончено, я попросила позволеніе во второй и даже въ третій разъ прочесть нѣкоторыя мѣста, особенно мнѣ понравившіяся! Потомъ мы стали всѣ вмѣстѣ дружески совѣщаться о томъ, какъ поступить теперь Армаделю.

"Онъ былъ такъ глупъ, что вздумалъ было сначала протестовать противъ условій майора. Не взирая на свое ненавистное румяное лицо,-- типъ грубаго животнаго здоровья,-- онъ объявилъ, что не проживетъ и шести мѣсяцевъ въ разлукѣ съ своею возлюбленною Нелли. Мидвинтеръ (какъ легко можно вообразить себѣ) краснѣлъ за него и, вмѣстѣ со мною, старался его образумить. Мы доказывали ему,-- что было бы ясно для всѣхъ, кромѣ такого олуха какъ онъ,-- что чувство чести и даже приличія вынуждаютъ его послѣдовать примѣру молодой дѣвушки.

"-- Имѣйте терпѣніе, и она будетъ вашею женой, сказала я.

"-- Будьте терпѣливы, и вы заставите майора перемѣнить то невыгодное мнѣніе, которое онъ составилъ себѣ о васъ, прибавилъ Мидвинтеръ.

При содѣйствіи двухъ умныхъ людей, усердно старавшихся вбить ему въ голову здравыя мысли, онъ, конечно, долженъ былъ уступить и покориться.

"Склонивъ его на условія майора (я имѣла осторожность предупредить его, прежде чѣмъ онъ успѣлъ отвѣчать миссъ Мильрой, что нашъ будущій бракъ съ Мидвинтеромъ долженъ остаться тайной даже и для нея) мы занялись потомъ вопросомъ о его будущихъ дѣйствіяхъ. У меня уже готовы были необходимыя возраженія, чтобъ отговорить его отъ возвращенія въ Торпъ-Амброзъ, еслибъ это ему вздумалось. Но ничего подобнаго онъ и не предлагалъ. Напротивъ, онъ самъ объявилъ, что ничто на свѣтѣ не заставитъ его туда вернуться. Городъ и его обитатели сдѣлались ему ненавистны. Вѣдь не будетъ тамъ теперь ни миссъ Мильрой, чтобы встрѣчать его въ паркѣ, ни Мидвинтера, чтобы дѣлить его уединеніе въ пустомъ домѣ.

"-- Я готовъ скорѣе идти на дорогу бить камни, былъ его остроумный и игривый отвѣтъ,-- чѣмъ возвращаться въ Торпъ-Амброзъ.

"Первое предложеніе затѣмъ шло отъ Мидвинтера. Старый хитрецъ священникъ, надѣлавшій столько безпокойства мистрисъ Ольдершо и мнѣ, былъ недавно боленъ; во по послѣднимъ извѣстіямъ, ему стало лучше.

"-- Почему бы вамъ не съѣздить въ Соммерсетширъ? сказалъ Мидвинтеръ: и не повидаться съ нашимъ общимъ другомъ, мистеромъ Брокомъ?

"Армадель съ радостію ухватился за эту мысль. Вопервыхъ, онъ пламенно желалъ видѣть своего "милаго, стараго Брока"; вовторыхъ, онъ горѣлъ нетерпѣніемъ увидать свою яхту. Пробывъ еще нѣсколько дней въ Лондонѣ съ Мидвинтеромъ, онъ охотно поѣдетъ въ Соммерсетширъ. Ну, а потомъ что?

"Пользуясь удобнымъ случаемъ, я на этотъ разъ поспѣшила на выручку.

"-- У васъ есть яхта, мистеръ Армадель, сказала я, и вы знаете, что Мидвинтеръ ѣдетъ въ Италію. Когда вамъ надоѣстъ Соммерсетширъ, то почему бы вамъ не пуститься въ Средиземное море и не встрѣтить вашего друга и его жену въ Неаполѣ?

"Я сдѣлала намекъ на "жену друга" съ подобающею скромностію и самымъ приличнымъ смущеніемъ. Армадель пришелъ въ восторгъ. Я весьма удачно попала на самое пріятное для него развлеченіе. Онъ вскочилъ съ своего мѣста и въ порывѣ признательности неистово окалъ мою руку. Какъ ненавижу я людей, которые не иначе могутъ выражать свои чувства, какъ причиняя боль рукамъ своихъ ближнихъ!

"Мидвинтеру также понравилось мое предложеніе; но исполненіе его казалось ему труднымъ. Онъ находилъ, что яхта была слишкомъ мала для плаванія по Средиземному морю, и считалъ необходимымъ нанять болѣе безопасное судно. Другъ его думалъ иначе. Я оставила ихъ на этомъ спорѣ. Съ меня довольно было, во первыхъ, удостовѣриться, что Армадель не поѣдетъ въ Торпъ-Амброзъ, вовторыхъ, склонить его на заграничную поѣздку. Пусть его избираетъ теперь такой способъ путешествія, какой ему понравится, хотя я, съ своей стороны, предпочла бы маленькую яхту: она могла бы оказать мнѣ неоцѣненную услугу -- утопивъ его....

"Пять часовъ.

"Чувство радости при мысли, что всѣ будущія дѣйствія Армаделя находятся теперь подъ моимъ полнѣйшимъ контролемъ, такъ возбудительно подѣйствовало на мои нервы, когда я вернулась домой, что я принуждена была снова выйдти изъ дома и искать развлеченія; для этого я отправилась въ Пимлико, чтобы расквитаться съ тетушкой Ольдершо.

"Я пошла пѣшкомъ, и дорогой рѣшила, что начну прямо съ ссоры. Такъ какъ одна моя расписка уже оплачена, а по двумъ другимъ Мидвинтеръ также намѣренъ уплатить какъ только выйдетъ имъ срокъ, то мое настоящее положеніе относительно этой старой карги настолько теперь независимо, на сколько можно этого желать. Когда дѣло доходитъ у насъ съ ней до настоящей борьбы, то я всегда одерживаю надъ нею верхъ, и всегда нахожу ее въ высшей степени мягкою и сговорчивою, какъ скоро дамъ ей почувствовать свое превосходство. Въ моемъ настоящемъ положеніи она можетъ быть полезна мнѣ во многомъ, если только мнѣ удастся пріобрѣсти ея содѣйствіе, не повѣряя ей моихъ тайнъ, которыя я болѣе чѣмъ когда-нибудь намѣрена держать про себя. Таковы были мои мысли, когда я шла въ Пимлико. Сначала взбѣсить тетушку Ольдершо, а потомъ заставить ее пресмыкаться предо мною, вотъ какимъ пріятнымъ развлеченіемъ хотѣла я закончить свой день.

"Но въ Пимлико меня ожидалъ сюрпризъ. Домъ былъ запертъ, не только на половинѣ мистрисъ Ольдершо, но даже на половинѣ доктора Даунварда; на дверяхъ лавки висѣлъ замокъ, а кругомъ взадъ и впередъ расхаживалъ какой-то подозрительный человѣкъ, который, конечно, могъ быть и простымъ зѣвакою, но который, на мой взглядъ, походилъ скорѣе на переодѣтаго полисмена.

"Зная опасности, которымъ подвергается докторъ въ своей оригинальной практикѣ, я сразу почуяла недоброе, и догадалась, что вѣрно и хитрая мистрисъ Ольдершо на этотъ разъ попалась. Не останавливаясь и, слѣдовательно, не наводя справокъ, я кликнула перваго проѣзжавшаго извощика и отправилась въ почтовую контору, въ которую просила препровождать всѣ письма, могущія придти на мое имя со времени моего отъѣзда изъ Торпъ-Амброза.

"На мой вопросъ, нѣтъ ли писемъ на имя миссъ Гуильтъ, мнѣ подали одно. Я тотчасъ же узнала почеркъ тетушки Ольдершо, которая увѣдомляла меня (какъ я и предполагала), что докторъ попалъ въ большую бѣду, что сама она, къ несчастію, также замѣшана въ этомъ дѣлѣ, и что оба они въ настоящее время принуждены скрываться. Письмо оканчивалось довольно ядовитыми намеками на мое поведеніе въ Торпъ-Амброзѣ и угрозою, что мистрисъ Ольдершо еще дастъ мнѣ о себѣ вѣсточку. Такой тонъ успокоилъ меня, потому что еслибъ она подозрѣвала о моихъ настоящихъ намѣреніяхъ, она выражалась бы вѣжливо и даже подобострастно. Я сожгла письмо. Теперь покамѣстъ всѣ мои сношенія съ тетушкой Іезавелью прекращаются. Я должна сама совершить свое темное дѣло, и чѣмъ менѣе я буду довѣряться другимъ, тѣмъ безопаснѣе будетъ для меня.

"31 іюля.

"Еще одно довольно важное извѣстіе! Я опять имѣла свиданіе съ Мидвинтеромъ въ паркѣ (подъ тѣмъ предлогомъ, что его частыя посѣщенія ко мнѣ на домъ могутъ повредить моей репутаціи) и имѣю черезъ него самыя свѣжія новости объ Армаделѣ.

"Когда письмо къ миссъ Мильрой было окончено, Мидвинтеръ воспользовался этимъ случаемъ, чтобы поговорить съ Алланомъ о тѣхъ распоряженіяхъ, которыя необходимо было сдѣлать на время его отсутствія изъ Торпъ-Амброза. Они рѣшили выдавать слугамъ жалованье вмѣстѣ съ харчевыми деньгами попрежнему, а мистера Башвуда оставить при его настоящей должности. (Что вы хотите, не нравится мнѣ это вторичное появленіе мистера Башвуда въ связи съ моими собственными интересами! но что же дѣлать?) Слѣдующій затѣмъ вопросъ -- вопросъ о деньгахъ, сразу рѣшенъ былъ самимъ Армаделемъ. Мистеръ Башвудъ получитъ отъ него приказаніе помѣстить всѣ свободныя деньги (весьма значительную сумму) въ банкъ Коутса на имя Армаделя. Это, какъ онъ говоритъ, избавитъ его отъ лишней переписки съ управляющимъ и дастъ ему возможность во время путешествія заграницей имѣть деньги по первому востребованію. Такого рода планъ, безъ сомнѣнія, наипростѣйшій и наиболѣе вѣрный, получилъ полное одобреніе Мидвинтера, и этимъ кончились бы вѣроятно ихъ совѣщанія, еслибы вѣчный мистеръ Башвудъ не подвернулся опять въ разговорѣ и не далъ ему совершенно новое направленіе.

"Вникнувъ серіозно въ это дѣло, Мидвинтеръ нашелъ немного страннымъ, еслибы вся отвѣтственность за Торпъ-Амброзъ пала на мистера Башвуда. Безъ всякаго подозрѣнія къ его личности, Мидвинтеръ чувствовалъ въ то же время, что надъ нимъ слѣдуетъ поставить старшаго, къ которому бы онъ могъ обращаться за помощію или совѣтомъ въ случаѣ какого-либо недоумѣнія. Армадель и не возражалъ на это; по обыкновенію не находчивый, онъ спросилъ только, гдѣ найдти такого человѣка?

"Отвѣтъ былъ довольно затруднителенъ. Оба торпъ-амброзскіе адвоката могли бы равно годиться для этой должности, но Армадель былъ въ ссорѣ и съ отцомъ, и съ сыномъ. О примиреніи съ такимъ заклятымъ врагомъ, какъ старшій адвокатъ, мистеръ Дарчъ, нечего было и думать; возстановить же въ прежнихъ правахъ мистера Педгифта Старшаго значило бы со стороны Армаделя молча оправдать его отвратительное поведеніе относительно меня, что едва ли было бы согласно съ чувствомъ уваженія, которое Армадель питаетъ къ будущей женѣ своего друга. Послѣ небольшихъ преній Мидвинтеръ напалъ на новую комбинацію, которая могла, повидимому, устранить всѣ затрудненія. Онъ посовѣтовалъ Армаделю написать письмо къ одному почтенному адвокату въ Норвичѣ, изложить ему въ общихъ чертахъ свое настоящее положеніе и просить его, чтобъ онъ взялъ на себя главное управленіе дѣлами, и въ случаѣ надобности не отказалъ бы мистеру Башвуду въ своихъ совѣтахъ и указаніяхъ. Такъ какъ Норвичъ находится отъ Торпъ-Амброза на разстояніи нѣсколькихъ часовъ ѣзды по желѣзной дорогѣ, то Армадель нашелъ это предложеніе весьма удобнымъ и обѣщалъ написать къ адвокату. Опасаясь, чтобы безъ чужой помощи онъ не надѣлалъ какой-либо ошибки, Мидвинтеръ сочинилъ ему черновое письмо, а Армадель немедленно занялся перепиской его на-бѣло, и сверхъ того написалъ къ мистеру Башвуду, прося его помѣстить деньги въ банкъ Коутса.

"Всѣ эти подробности сами по себѣ до того неинтересны и сухи, что я сначала колебалась, записывать ли ихъ въ свой дневникъ? Но подумавъ немного, я убѣдилась, что онѣ слишкомъ важны, чтобъ ихъ можно было обойдти молчаніемъ. Съ моей точки зрѣнія, онѣ просто означаютъ, что Армадель дѣйствіемъ своей собственной воли отнимаетъ у себя возможность всякихъ сношеній съ Торпъ-Амброзомъ, даже посредствомъ переписки. Для всѣхъ оставшихся позади его, онъ уже все равно что умеръ. Причины такого результата конечно заслуживаютъ самое видное мѣсто на этихъ страницахъ.

"1-го августа.

"Записывать нечего, кромѣ того что я провела длинный счастливый день съ Мидвинтеромъ. Онъ нанялъ карету, и мы отправились въ Ричмондъ обѣдать. Послѣ всѣхъ ощущеній нынѣшняго дня, я уже не могу обманывать себя долѣе. Пусть будетъ, что будетъ,-- я люблю его!

"Съ тѣхъ поръ какъ онъ ушелъ отъ меня, я впала въ хандру. Не могу отдѣлаться отъ овладѣвшаго мною убѣжденія, что ровный и благопріятный ходъ моихъ дѣлъ въ Лондонѣ слишкомъ ровенъ и благопріятенъ, чтобы продолжаться долго. Что-то особенно тяготитъ меня сегодня вечеромъ, чего нельзя объяснить только однимъ удушливымъ лондонскимъ воздухомъ.

"2-го августа. Три часа.

"Мои предчувствія, какъ это бываетъ и у другихъ людей, довольно часто меня обманывали, но я боюсь, чтобы вчерашнія мои предчувствія не оказались на этотъ разъ дѣйствительно пророческими.

"Послѣ завтрака я отправилась къ одной сосѣдней модисткѣ, чтобы заказать себѣ дешевое лѣтнее платье, а оттуда снова въ гостиницу къ Мидвинтеру, чтобъ условиться съ нимъ о новой поѣздкѣ за городъ. Къ модисткѣ и въ гостиницу я ѣздила въ кебѣ, а также и нѣкоторую часть обратнаго пути сидѣла въ экипажѣ. Но потомъ, задыхаясь отъ спертаго воздуха кеба (вѣроятно кто-нибудь курилъ въ немъ до меня), я вышла и кончила свой путь пѣшкомъ. Черезъ двѣ минуты, не болѣе, я замѣтила, что за мной слѣдитъ какой-то странный господинъ.

"Быть-можетъ, то былъ праздный гуляка, котораго поразила моя фигура и вообще моя внѣшность. Лицо мое не могло произвести на него впечатлѣнія, потому что я была подъ вуалемъ. Не знаю, откуда онъ началъ слѣдить за мной, отъ модистки или отъ гостиницы, и дослѣдилъ ли онъ меня до моихъ дверей. Знаю только, что я потеряла его изъ вида прежде чѣмъ вернулась домой. Дѣлать нечего, нужно ждать, не объяснятъ ли чего новыя событія. Если въ этомъ приключеніи есть что-либо серіозное, то это скоро откроется.

"Пять часовъ.

"Да, это было весьма серіозно. Минутъ десять тому назадъ я сидѣла въ своей спальнѣ, которая примыкаетъ къ гостиной. Я уже собиралась выйдти, какъ вдругъ услыхала странный голосъ на площадкѣ лѣстницы, голосъ женщины. Затѣмъ дверь въ гостиную внезапно отворилась, и голосъ проговорилъ: "Не эти ли комнаты отдаете вы внаймы?" И хотя хозяйка, стоявшая позади, отвѣчала: "Нѣтъ! повыше, сударыня!" незнакомка прямо подошла, однако, къ моей спальнѣ, какъ будто ничего не слыша. Я едва успѣла захлопнуть у ней подъ носомъ дверь, прежде чѣмъ она увидала меня. Затѣмъ, между хозяйкой и ею послѣдовали взаимныя объясненія и извиненія, и я снова осталась одна.

"У меня нѣтъ времени писать болѣе. Ясно, что кто-то заинтересованъ дознаніемъ моей личности, и что еслибы не моя находчивость, то эта подозрительная женщина достигла бы своей цѣли, заставъ меня врасплохъ. Я подозрѣваю, что она и мущина, слѣдившій за мной на улицѣ, дѣйствуютъ заодно; вѣроятно есть еще третье лицо на заднемъ планѣ, интересамъ котораго они служатъ? Неужели это тетушка Ольдершо разитъ меня во мракѣ? Кому же и быть, кромѣ ея? Все равно, кто бы это ни былъ, мое настоящее положеніе слишкомъ серіозно, чтобъ имъ можно было шутитъ. Я должна сегодня же вечеромъ бѣжать изъ этого дома, не оставляя позади себя никакихъ слѣдовъ, по которымъ можно было бы отыскать меня.

,8-го августа. Гери-стритъ, Тоттенгамскій Дворцовый проспектъ.

"Написавъ вчера нѣсколько объяснительныхъ словъ Мидвинтеру, причемъ "моя больная мать" выставлена была главною и вполнѣ уважительною причиной моего внезапнаго исчезновенія, я выѣхала съ моей прежней квартиры и укрылась здѣсь. Это, конечно, стоило мнѣ денегъ, но цѣль моя достигнута! Трудно было бы кому-нибудь прослѣдить за мною отъ площади Всѣхъ Святыхъ до моей настоящей квартиры. Заплативъ хозяйкѣ законную неустойку за внезапный съѣздъ безъ предувѣдомленія, я условилась съ ея сыномъ, что онъ отвезетъ мои вещи въ багажное отдѣленіе ближайшаго дебаркадера, а билетъ на полученіе ихъ пришлетъ мнѣ въ письмѣ на почту, гдѣ онъ и будетъ лежать до моего востребованія. Между тѣмъ какъ онъ отправился въ одну сторону, я поѣхала въ другую, захвативъ съ собой въ маленькомъ сакъ-вояжѣ нѣкоторыя необходимыя вещи. Я поѣхала прямо въ магазинъ моей модистки, гдѣ замѣтила вчера задній выходъ на черный дворъ, черезъ который приходятъ и уходятъ мастерицы. Я прямо вошла въ магазинъ оставивъ кабріолетъ у подъѣзда.

"-- За мной слѣдитъ мущина, сказала я;-- и мнѣ хотѣлось бы отвязаться отъ него. Вотъ деньги извощику; подождите минутъ десять прежде вежели высылать ихъ, и выпустите меня черезъ задній ходъ!

"Въ одну минуту я очутилась на черномъ дворѣ, затѣмъ въ слѣдующей улицѣ, окликнула проѣзжавшій омнибусъ и снова почувствовала себя вольною птицей.

"Прервавъ такимъ образомъ всѣ сношенія съ своею прежнею квартирой, я рѣшилась ('на тотъ случай, еслибы за Мидвинтеромъ и Армаделемъ стали также присматривать) прервать, по крайней мѣрѣ на нѣсколько дней, всѣ сношенія и съ гостиницей. Я написала къ Мидвинтеру, еще разъ ссылаясь на свою вымышленную мать, чтобы предупредить его, что я прикована къ ея постелѣ, и что мы должны покамѣстъ ограничиться одною перепиской. Такъ какъ тайный врагъ мой еще не открытъ, то я а не могу ничего другаго предпринять пока для своей обороны.

"4-го августа.

"Я получила по письму отъ обоихъ друзей. Мидвинтеръ въ самыхъ нѣжныхъ выраженіяхъ высказываетъ мнѣ свое сожалѣніе о нашей разлукѣ, а Армадель умоляетъ помочь ему въ одномъ весьма затруднительномъ обстоятельствѣ. Онъ получилъ письмо отъ майора Мильроя и посылаетъ его мнѣ.

"Покинувъ морской берегъ и помѣстивъ свою дочь въ заранѣе выбранную для нея школу (въ окрестностяхъ Или), майоръ вернулся въ концѣ прошедшей недѣли въ Торпъ-Амброзъ; тутъ онъ услыхалъ въ первый разъ о сплетняхъ насчетъ меня и Армаделя, и немедленно написалъ объ этомъ къ послѣднему, требуя у него объясненія.

"Письмо это коротко и строго. Майоръ Мильрой съ презрѣніемъ говоритъ объ этой сплетнѣ какъ не заслуживающей ни малѣйшаго вѣроятія, потому что трудно было бы допустить возможность такого наглаго, хладнокровнаго обмана. Онъ просто предупреждаетъ Армаделя, что если на будущее время онъ не сдѣлается осмотрительнѣе въ своихъ поступкахъ, то долженъ отказаться отъ всякихъ притязаній на руку миссъ Мильрой.

"Отвѣта на это письмо я не жду и не желаю, сказано было въ концѣ; словесныхъ увѣреній мнѣ не нужно. Я буду судить васъ только по вашимъ поступкамъ. Спѣшу прибавить, что письмо это не должно подать вамъ повода къ возобновленію переписки съ моею дочерью и слѣдовательно къ нарушенію сдѣланныхъ между вами условій. Вамъ не нужно оправдывать себя въ ея глазахъ, такъ какъ я удалилъ ее, по счастію, изъ Торпъ-Амброза прежде чѣмъ успѣла дойдти до нея эта гнусная сплетня, и изъ любви къ ней, я, конечно, постараюсь и о томъ, чтобы сплетня эта не проникла туда, гдѣ живетъ теперь моя дочь."

"Армадель проситъ меня теперь о томъ, чтобъ я (какъ невольная причина новыхъ нападеній на его репутацію) объяснила майору всю невинность его въ этомъ дѣлѣ, прибавивъ, что самая простая вѣжливость вынудила его сопутствовать мнѣ въ Лондонъ. Я прощаю ему дерзость подобной просьбы въ благодарность за тѣ извѣстія, которыя онъ мнѣ сообщаетъ. Конечно, для меня будетъ весьма благопріятно если торпъ-амброзская сплетня не дойдетъ до ушей миссъ Мильрой. Съ ея характеромъ (еслибъ она узнала это), она рѣшилась бы на что-нибудь отчаянное, лишь бы отстоять своего возлюбленнаго, и могла бы причинить мнѣ серіозный вредъ. Что же касается до того какъ мнѣ поступить съ Армаделемъ, тутъ нѣтъ ничего мудренаго. Я успокою его обѣщаніемъ написать къ майору Мильрою, а ради моихъ собственныхъ интересовъ, дерзну не сдержать слово.

"Сегодня не случилось ничего подозрительнаго. Кто бы ни были мои недруги, они, кажется, потеряли меня изъ виду, и до моего отъѣзда изъ Англіи имъ, конечно, не удастся отыскать меня. Я была на почтѣ, и въ письмѣ, адресованномъ на мое имя съ площади Всѣхъ Святыхъ, получила билетъ на свой багажъ. Но я оставлю его на дебаркадерѣ, покамѣсть не уяснится передо мною мой будущій образъ дѣйствій.

"5-го августа.

"Опять два письма изъ гостиницы. Мидвинтеръ напоминаетъ мнѣ въ самыхъ очаровательныхъ выраженіяхъ, что онъ уже такъ давно живетъ въ здѣшнемъ приходѣ, что завтра надѣется выхлопотать себѣ дозволеніе на бракъ. Еслибъ я рѣшилась сказать нѣтъ, то я должна была бы сдѣлать это теперь, или никогда. Но дѣло въ томъ, что я уже не могу сказать нѣтъ. Вотъ истина, къ которой нечего болѣе прибавить!

"Письмо Армаделя прощальное. Онъ благодаритъ меня за мое согласіе написать къ майору и прощается со мною до новаго свиданія въ Неаполѣ. Онъ узналъ уже отъ своего друга, что вслѣдствіе особенныхъ причинъ ему нужно будетъ отказать себѣ въ удовольствіи присутствовать на нашей свадьбѣ. Такимъ образомъ ничто не удерживаетъ его долѣе въ Лондонѣ. Онъ сдѣлалъ всѣ надлежащія распоряженія относительно своего имѣнія, сегодня же вечеромъ выѣзжаетъ въ Соммерсетширъ, и пробывъ нѣсколько времени съ мистеромъ Брокомъ, пустится изъ Бристольскаго канала въ Средиземное море, во вопреки возраженіямъ Мидвинтера, въ собственной яхтѣ.

"Вмѣстѣ съ письмомъ прислана маленькая коробочка, и въ ней кольцо -- свадебный подарокъ мнѣ отъ Армаделя. Это хоть и рубинъ, но довольно плохой и весьма дурно оправленный. Будь это свадебный подарокъ для миссъ Мильрой, Армадель, конечно, подарилъ бы ей кольцо въ десять разъ дороже этого. По моему мнѣнію, молодой скряга самое ненавистное существо въ мірѣ. Любопытно знать, удастся ли этой дрянной маленькой яхтѣ утопить его?...

"Я до такой степени возбуждена и встревожена, что сама не знаю что пишу. Не робость и не малодушіе чувствую я передъ грядущими событіями; я чувствую только, что они какъ будто влекутъ меня впередъ скорѣе чѣмъ бы я желала.... Итакъ, если не случится что-нибудь особенное, то я выйду за Мидвинтера въ концѣ этой недѣли. А потомъ?...

"6-го августа.

"Еслибы что могло поразить меня теперь, такъ это нынѣшнія извѣстія.

"Получивъ сегодня утромъ дозволеніе, и вернувшись въ гостиницу, Мидвинтеръ нашелъ тамъ телеграмму на свое имя. Армадель извѣщалъ его, что мистеру Броку опять хуже, и что по мнѣнію докторовъ, положеніе его безнадежно. Умирающій желаетъ проститься съ Мидвинтеромъ, и Армадель умоляетъ своего друга, не теряя времени, отправиться въ Соммерсетширъ съ первымъ поѣздомъ.

"Извѣщая меня объ этомъ въ нѣсколькихъ словахъ, написанныхъ на скорую руку, Мидвинтеръ прибавляетъ далѣе, что когда они дойдутъ до меня, то онъ будетъ уже въ дорогѣ. Онъ обѣщаетъ мнѣ съ нынѣшнею же вечернею почтой описать свое свиданіе съ мистеромъ Брокомъ.

"Это извѣстіе имѣетъ для меня такой важвый интересъ, какого и не подозрѣваетъ Мидвинтеръ. Тайна его рожденія и имени, кромѣ меня самой, извѣстна только одному живому существу, и это единственное живое существо ожидаетъ его теперь на смертномъ одрѣ. Что скажутъ они другъ другу въ эту послѣднюю торжественную минуту? не заговорятъ ли они случайно о томъ времени, когда я жила у мистрисъ Армадель на островѣ Мадерѣ? не заговорятъ ли они обо мнѣ?...

"7-го августа.

"Обѣщанное письмо я получила. Никакихъ прощальныхъ словъ не было сказано: когда Мидвинтеръ пріѣхалъ въ Соммерсетширъ, всеуже было кончено. Армадель встрѣтилъ его у воротъ священническаго дома съ извѣстіемъ, что мистеръ Брокъ уже умеръ.

"Какъ ни стараюсь освободиться отъ этого впечатлѣнія, однако въ послѣднемъ событіи, завершившемъ собою цѣлый рядъ странныхъ запутанныхъ обстоятельствъ, посреди которыхъ я вращалась все это время, есть что-то особенное, потрясающее мои нервы. Когда я писала вчера въ дневникѣ, мнѣ еще угрожала опасность быть открытою. Сегодня и эта послѣдняя опасность устранена смертію мистера Брока. Это что-нибудь да значитъ. Желала бы я знать, что именно.

"Похороны назначены въ субботу утромъ. Мидвинтеръ будетъ присутствовать на нихъ вмѣстѣ съ Армаделемъ. Но онъ хочетъ сначала побывать въ Лондонѣ и увѣдомляетъ меня, что заѣдетъ ко мнѣ сегодня вечеромъ прямо со станціи желѣзной дороги, по пути въ гостиницу. При настоящемъ положеніи дѣлъ, еслибы даже мнѣ и опасно было съ нимъ видѣться, то я все-таки рѣшилась бы на это. Но что можетъ быть въ этомъ опаснаго, если онъ заѣдетъ ко мнѣ прямо со станціи, вмѣсто того чтобы пріѣхать нарочно изъ гостиницы?

"Пять часовъ.

"Я не ошиблась, говоря, что нервы мои разстроены. Пустяки, на которые въ другое время я не обратила бы и вниманія, теперь тяжело гнетутъ мнѣ мозгъ.

"Часа два тому назадъ, не зная какъ протянуть время до вечера, я вспомнила о модисткѣ, которая шьетъ мое лѣтнее платье. Еще вчера собиралась я его примѣрить, но извѣстіе о смерти мистера Брока заставило меня позабыть объ этомъ. Итакъ сегодня послѣ обѣда, желая какъ-нибудь убить время и позабыться самой, я отправилась къ модисткѣ. Но вскорѣ вернулась еще болѣе смущенною и встревоженною нежели когда уходила изъ дому. Какъ бы не пришлось мнѣ раскаиваться, что я не пожертвовала своимъ платьемъ и не оставила его на рукахъ у модистки!

"На этотъ разъ на улицѣ со мной ничего не случилось. Только въ магазинѣ почувствовала я нѣкоторое подозрѣніе; тамъ дѣйствительно промелькнула у меня мысль, что преслѣдованія, отъ которыхъ я отдѣлалась на площади Всѣхъ Святыхъ, еще продолжаются, и что если не сама хозяйка, то по крайней мѣрѣ кто-нибудь изъ ея мастерицъ замѣшанъ въ этомъ дѣлѣ.

"На чемъ основывала я подобныя подозрѣнія? Нужно сообразить немного.

"Я замѣтила двѣ вещи, выходившія изъ ряда обыкновенныхъ. Вопервыхъ, въ комнатѣ было вдвое болѣе женщинъ, чѣмъ сколько нужно бываетъ для примѣрки платья. Это обстоятельство показалось мнѣ подозрительнымъ, а между тѣмъ я могла бы объяснить его различнымъ образомъ. Время было глухое, не рабочее, и къ тому же, мнѣ по опыту извѣстно, что на такихъ женщинъ какъ я другія женщины смотрятъ всегда съ какимъ-то враждебнымъ любопытствомъ. Вовторыхъ, мнѣ показалось страннымъ, что одна изъ мастерицъ постоянно поворачивала меня въ одно направленіе, лицомъ къ стеклянной завѣшанной двери, которая вела въ мастерскую. Но впрочемъ, когда я спросила у ней о причинѣ, она объяснила ее, сказавъ, что съ этой стороны лучше падаетъ на меня свѣтъ, и когда я обернулась назадъ, то увидала, что она права: позади меня находилось окно. Тѣмъ не менѣе эти мелочныя обстоятельства произвели на меня въ тотъ разъ такое впечатлѣніе, что я нарочно придралась къ чему-то въ платьѣ, чтобъ имѣть поводъ къ вторичному посѣщенію, и умолчала о своемъ адресѣ, чтобъ отклонить доставку платья ко мнѣ на домъ. Игра воображенія, не болѣе,-- какъ тогда, такъ, можетъ-быть, и въ настоящую минуту. Все равно -- буду дѣйствовать, какъ говорится, по инстинкту и откажусь отъ платья. Говоря проще, къ модисткѣ я болѣе не пойду.

"Полночь.

"Мидвинтеръ сдержалъ слово и былъ у меня сегодня вечеромъ. Цѣлый часъ прошелъ съ тѣхъ поръ какъ мы разстались, а я все еще сижу съ перомъ въ рукѣ и думаю о немъ. Никакія слова не могутъ изобразить того что происходило между нами. Я могу упомянуть только о результатѣ -- и результатъ тотъ, что онъ поколебалъ мою рѣшимость. Въ первый разъ съ тѣхъ поръ какъ въ душѣ моей созрѣлъ умыселъ на жизнь Армаделя, я начинаю чувствовать, что человѣкъ, обреченный мною на гибель, можетъ еще ускользнуть отъ меня.

"Неужели любовь моя къ Мидвинтеру на столько измѣнила меня? или можетъ-быть его любовь ко мнѣ овладѣла не только всѣмъ что я готова сама отдать ему, но даже и тѣмъ что я хочу сохранить отъ него? Въ продолженіи всего вечера я вся была поглощена имъ. Печальное событіе въ Соммерсетширѣ сильно взволновало его, и онъ вселилъ въ меня ту же грусть, то же отчаяніе. Хотя онъ не высказалъ этого, однако я знаю, что смерть мистера Брока смутила его какъ дурное предвѣщаніе для нашего брака, я знаю это, потому что и сама смотрю на это такъ же. Его суевѣріе до такой степени подѣйствовало на меня, что когда мы оба успокоились немного и заговорили о будущемъ, когда онъ сказалъ мнѣ, что долженъ или нарушить свой уговоръ съ издателями, или въ слѣдующій же понедѣльникъ отправиться заграницу, я дѣйствительно вздрогнула при мысли, что ваша свадьба почти совпадетъ съ похоронами мистера Брока. Я дѣйствительно сказала ему подъ увлеченіемъ минуты:

"-- Ступайте и начинайте вашу новую жизнь безъ меня! Ступайте, и оставьте меня здѣсь въ ожиданіи лучшаго времени!

"Онъ заключилъ меня въ свои объятія. Онъ вздохнулъ и поцѣловалъ меня съ ангельскою нѣжностію. Онъ сказалъ мнѣ такъ нѣжно и такъ грустно:

"-- У меня нѣтъ теперь иной жизни какъ съ тобою!

И въ то время какъ уста его произносили эти слова, въ душѣ моей какъ бы въ отвѣтъ ему возникала другая мысль: "почему бы не провести мнѣ всѣ остальные дни своей жизни счастливо и непорочно въ упоеніи подобной любви!" Какъ это случилось, откуда пришла мнѣ эта мысль -- не знаю и не могу себѣ объяснить. Но она промелькнула во мнѣ тогда, занимаетъ меня и теперь. Пишу это, смотрю на свою собственную руку, и спрашиваю себя, неужели въ самомъ дѣлѣ это рука Лидіи Гуильтъ!

"Армадель....

"Нѣтъ! никогда болѣе не хочу писать, никогда болѣе не хочу думать о немъ.

"Да! Еще одинъ разъ подумаю, еще разъ поговорю о немъ въ своемъ дневникѣ. Меня успокоиваетъ мысль, что онъ уѣзжаетъ, и что море разлучитъ насъ прежде чѣмъ я успѣю выйдти за мужъ. Со смертью матери и его лучшаго друга, мистера Брока, родной домъ утратилъ теперь для него всякое значеніе. Тотчасъ по окончаніи похоронъ онъ хочетъ отправиться заграницу. Въ Неаполѣ мы можетъ-быть встрѣтимся, а можетъ-быть и нѣтъ. Перемѣнюсь ли я къ тому времени, если мы опять съ нимъ сойдемся? Кто знаетъ? Кто знаетъ?

"8-е августа.

"Нѣсколько словъ отъ Мидвинтера. Онъ опять поѣхалъ въ Соммерсетширъ, чтобы поспѣть къ завтрашнимъ похоронамъ, а завтра вечеромъ (простившись съ Армаделемъ) вернется сюда.

"Послѣднія формальности, предшествующія нашему браку, уже окончены. Въ будущій понедѣльникъ я стану его женою. Свадьба наша должна совершиться не позднѣе половины одиннадцатаго, у насъ едва хватитъ времени переѣхать потомъ изъ церкви на желѣзную дорогу, чтобы въ тотъ же день отправиться въ Неаполь.

"Пятница, суббота, воскресенье, я не боюсь времени; время пройдетъ. Я не боюсь и себя самой, если только мнѣ удастся сосредоточить всѣ свои мысли на одномъ предметѣ. Я люблю его! Въ ожиданіи понедѣльника я день и ночь буду думать лишь о томъ что люблю его!

"Четыре часа.

"Вопреки моей волѣ, другія мысли вторгаются въ мою голову. Мои вчерашнія подозрѣнія приняли болѣе осязательныя формы; модистка дѣйствительно была подкуплена. Мое необдуманное возвращеніе въ ея магазинъ наказано новымъ преслѣдованіемъ. Я положительно знаю, что никогда не давала ей своего адреса, а между тѣмъ сегодня въ два часа мнѣ принесли на домъ новое платье!

"Принесъ его мущина, вмѣстѣ со счетомъ и вѣжливою запиской, въ которой сказано, что такъ какъ я не явилась въ назначенное время для вторичной примѣрки платья, то его кончили безъ меня и посылаютъ по принадлежности. Мущина поймалъ меня въ корридорѣ, и потому мнѣ ничего болѣе не оставалось дѣлать какъ расплатиться и отпустить его.

"Всякій другой образъ дѣйствій при настоящемъ ходѣ дѣла былъ бы чистѣйшимъ безразсудствомъ. Еслибъ я стала допрашивать посланнаго (то былъ уже не тотъ мущина, что слѣдилъ за мной на улицѣ, а другой шпіонъ, которому поручено было, вѣроятно, вглядѣться въ мое лицо), онъ объявилъ бы мнѣ, конечно, что ровно ничего не знаетъ. А обратись я къ модисткѣ, она стала бы увѣрять меня въ глаза, что я дала ей свой адресъ. Теперь нужно только изощрить свой умъ въ интересахъ собственной безопасности, и выйдти, если возможно, изъ того ложнаго положенія, въ которое поставила меня собственная опрометчивость.

"Семь часовъ.

"Я опять ободрилась. Мнѣ кажется, я нашла средство еще разъ вывернуться изъ бѣды.

"Сейчасъ я вернулась въ кебѣ изъ длиннаго путешествія. Прежде всего я съѣздила въ багажное отдѣленіе Большой Западной дороги, чтобы взять свой багажъ, посланный туда съ площади Всѣхъ Святыхъ. Оттуда я отправилась въ багажное отдѣленіе Юго-Восточной дороги, и тамъ оставила свой багажъ (надписавъ на немъ имя Мидвинтера) вплоть до отправленія поѣзда въ понедѣльникъ. Затѣмъ поѣхала въ главную почтовую контору, чтобъ отправить въ Боскомбскій приходъ письмо къ Мидвинтеру, которое онъ получитъ завтра утромъ. Наконецъ опять вернулась сюда, и уже никуда болѣе не двинусь до понедѣльника.

"Письмо мое къ Мидвинтеру, безъ сомнѣнія, заставитъ его содѣйствовать (совершенно невинно) тѣмъ мѣрамъ предосторожности, которыя я принимаю для своей собственной безопасности. Краткость времени, которымъ мы можемъ располагать въ понедѣльникъ, заставитъ его до совершенія брачнаго обряда расплатиться въ гостиницѣ и вывезти оттуда свои вещи. Я же съ своей стороны прошу его только о томъ, чтобъ онъ самъ отвезъ свой багажъ на дебаркадеръ Юго-Восточной дороги (такъ чтобы всѣ справки, могущія быть наведенными въ гостиницѣ, остались тщетными), и затѣмъ, чтобъ онъ ожидалъ меня на церковной паперти, вмѣсто того чтобы заѣзжать за мною сюда, все остальное касается лишь одной меня. Довольно странно будетъ, если въ воскресенье вечеромъ, или въ понедѣльникъ утромъ, я, освобожденная теперь отъ всякихъ препятствій, не ускользну еще разъ отъ людей, которые меня преслѣдуютъ.

"Для чего, кажется, было, писать сегодня Мидвинтеру, когда завтра же вечеромъ онъ снова вернется сюда? Но чтобы попросить его о томъ, о чемъ я должна была попросить его, нужно было еще разъ сослаться на мои вымышленныя семейныя обстоятельства, а между тѣмъ послѣ той пытки, которую вынесла я во время нашего послѣдняго свиданія, я не могла рѣшиться снова обманывать его въ глаза.

"9-е августа. Два часа.

"Сегодня я поднялась рано и съ болѣе тяжелымъ чувствомъ чѣмъ обыкновенно. Сызнова начинать свою жизнь съ наступленіемъ каждаго новаго дня всегда представлялось мнѣ чѣмъ-то тяжелымъ и безнадежнымъ. Кромѣ того, всю ночь не покидали меня грезы, но не о Мидвинтерѣ и моей замужней жизни, какъ я надѣялась, ложась спать, а о составленномъ противъ меня жалкомъ заговорѣ, который вынуждаетъ меня перебѣгать изъ одного мѣста въ другое, подобно звѣрю гонимому собаками. Сонъ не открылъ мнѣ ничего новаго. И во снѣ, и наяву я сознаю лишь одно, что врагъ, преслѣдующій меня во мракѣ, есть никто другой какъ тетушка Ольдершо. За исключеніемъ стараго Башвуда (котораго смѣшно было бы заподозрить въ такомъ важномъ дѣлѣ), кому, кромѣ тетушки Ольдершо, нужно вмѣшиваться въ мои настоящія дѣйствія?

"Впрочемъ, моя безсонная ночь имѣла свои хорошія послѣдствія. Она помогла мнѣ расположить въ мою пользу здѣшнюю служанку и пріобрѣсти ея содѣйствіе, какъ скоро наступитъ время для моего побѣга.

"Сегодня утромъ она замѣтила, что я блѣдна и взволнована. Я выбрала ее своею повѣренной, открывъ ей только то, что рѣшаюсь на тайный бракъ, и что враги мои пытаются разлучить меня съ моимъ возлюбленнымъ. Это мгновенно возбудило ея сочувствіе, а десятишиллинговая монета, подаренная ей въ награду за ея услуги, довершила остальное. Въ промежуткахъ между своими домашними занятіями она почти все утро провела со мною, и я узнала, между прочимъ, что ея возлюбленный олужитвъ рядовымъ въ гвардіи, и что она ждетъ его къ себѣ завтра. Какъ ни малы мои фонды, но у меня все еще есть на столько денегъ, чтобы вскружить голову любому солдату британской арміи, и если завтра шпіономъ моимъ будетъ мущина, то очень можетъ быть, что въ продолженіе вечера вниманіе его пренепріятнымъ образомъ отвлечется отъ миссъ Гуильтъ.

"Въ послѣдній разъ Мидвинтеръ пріѣхалъ сюда съ желѣзной дороги въ половинѣ девятаго. Какъ проведу я теперь длинные скучные часы, остающіеся мнѣ до вечера? Завѣшу окна спальни и упьюсь благодатнымъ забвеніемъ изъ моей милой скляночки.

"Одиннадцать часовъ.

"Сейчасъ я простилась съ Мидвинтеромъ въ послѣдній разъ до того дня, который соединитъ насъ навѣки.

"Уходя, онъ оставилъ мнѣ, какъ и прошлый разъ, всепоглощающій предметъ для размышленія. Какъ только онъ вошелъ сегодня въ комнату, я тотчасъ же замѣтила въ немъ перемѣну. Разказывая мнѣ о похоронахъ и о своемъ прощаніи съ Армаделемъ на яхтѣ, онъ говорилъ съ большимъ чувствомъ, во въ то же время съ удивительнымъ самообладаніемъ, совершенно для меня новымъ. Съ тою же сдержанностью говорилъ онъ и о своихъ будущихъ планахъ и надеждахъ. Онъ былъ непріятно удивленъ, узнавъ, что мои семейныя обстоятельства помѣшаютъ мнѣ видѣться съ нимъ завтра, и положительно взволнованъ мыслію, что я должна буду сама отыскивать въ понедѣльникъ церковь. Но несмотря на все это, въ его тонѣ и манерахъ просвѣчивало столько надежды и спокойствія, что я невольно это замѣтила.

"-- Вы знаете, какія странныя фантазіи приходятъ мнѣ иногда въ голову, сказала я. Открыть ли вамъ мою теперешнюю мысль? Мнѣ почему-то кажется, что съ тѣхъ поръ какъ мы съ вами не видались, случилось нѣчто, о чемъ вы еще не сообщили мнѣ.

"-- Дѣйствительно, случилось, отвѣчалъ онъ.-- И вамъ слѣдуетъ узнать это.

"Съ этими словами онъ вынулъ свой бумажникъ и досталъ оттуда двѣ исписанныя бумаги. Одну изъ нихъ онъ опять спряталъ въ бумажникъ. Другую положилъ передо мною на столѣ, и придерживая ее своею рукою, сказалъ:

"-- Прежде чѣмъ говорить вамъ что это за бумага и какимъ образомъ попала она въ мои руки, я долженъ сознаться передъ вами въ томъ, что до сихъ поръ скрывалъ отъ васъ. Это будетъ не болѣе какъ сознаніе въ моей собственной слабости.

"Тогда онъ открылъ мнѣ, что его суевѣрныя предчувствія все время омрачали ему прелесть его возобновленной дружбы съ Армаделемъ. Всякій разъ какъ они оставались наединѣ, грозныя слова его умирающаго отца, подтвержденныя страннымъ "сновидѣніемъ" преслѣдовали его неотступно. Съ каждымъ днемъ росло въ немъ убѣжденіе, что его вторичное сближеніе съ Армаделемъ будетъ имѣть роковыя послѣдствія для его друга, причиною которыхъ буду я. Онъ поспѣшилъ на призывъ священника съ твердымъ намѣреніемъ повѣритъ мистеру Броку свои предчувствія грядущаго зла и еще болѣе укрѣпился въ своемъ суевѣріи, узнавъ, что смерть опередила его у постели больнаго и разлучила ихъ навѣки. Онъ ѣхалъ на похороны съ затаеннымъ намѣреніемъ разстаться съ Алланомъ и съ рѣшимостью разстроить свиданіе въ Неаполѣ, насчетъ котораго условились мы всѣ трое. Съ такими мыслями вошелъ онъ въ комнату, приготовленную для него въ домѣ, и вскрылъ письмо, дожидавшееся его тамъ на столѣ. Письмо это найдено было въ тотъ самый день, на полу, подъ кроватью, на которой умеръ мистеръ Брокъ. Оно все было написано рукою священника, и адресовано на имя Мидвинтера.

"Разказавъ мнѣ это почти въ тѣхъ же выраженіяхъ, которыя я сейчасъ употребила, онъ принялъ руку съ письма, лежавшаго между нами на столѣ.

"-- Прочтите это, сказалъ онъ,-- и мнѣ не нужно будетъ говорить вамъ, что душа моя опять успокоилась, и что пожимая на прощанье руку Аллана, я почувствовалъ себя достойнѣе ег.о любви.

"Я прочла письмо. Во мнѣ не было суевѣрія, съ которымъ нужно было бы бороться, не было чувствъ благодарности къ Армаделю, на которыя можно было бы дѣйствовать, а между тѣмъ впечатлѣніе, произведенное этимъ письмомъ на Мидвинтера, было несравненно слабѣе того, которое произведено было имъ на меня.

"Напрасно было просить Мидвинтера, чтобъ онъ оставилъ мнѣ это письмо для вторичнаго прочтенія, когда я останусь совершенно одна. Онъ ни на минуту не хочетъ съ нимъ разставаться и намѣренъ беречь его вмѣстѣ съ другою рукописью, заключающею въ себѣ письменный разказъ Армаделева сна. Я могла только просить позволенія снять съ него копію, на что Мидвинтеръ охотно согласился. Я списала письмо въ его присутствіи и помѣщаю его теперь въ своемъ дневникѣ, чтобъ отмѣтить такимъ образомъ одинъ изъ достопамятнѣйшихъ дней моей жизни.

"Боскомбскій приходъ, 2 августа.

"Любезный Мидвинтеръ, вчера въ первый разъ съ самаго начала моей болѣзни нашелъ я достаточно силъ, чтобы перечитать мои письма. Одно изъ нихъ, отъ Аллана, цѣлые десять дней лежало нераспечатаннымъ на моемъ столѣ. Онъ съ большимъ горемъ сообщаетъ мнѣ, что между вами произошла размолвка, и что вы покинули его. Если вы не забыли еще всего происшедшаго между вами, когда вы впервые открыли мнѣ ваше сердце на островѣ Манѣ, вы легко поймете, что я всю ночь думалъ объ этой грустной новости, и не удивитесь, узнавъ,-- что сегодня утромъ я собрался съ силами, чтобы написать вамъ. Хотя я далеко не отчаиваюсь въ своемъ выздоровленіи, однако въ мои годы нельзя и разчитывать на это слишкомъ смѣло. Покамѣсть время еще въ моемъ распоряженіи, и я долженъ употребить его съ пользою для Аллана и для васъ самихъ.

"Я не хочу знать, какія причины разлучили васъ съ вашимъ другомъ. Если я не ошибался до сихъ поръ въ оцѣнкѣ вашего характера, то происшедшее между вами отчужденіе проистекло отъ злаго духа суевѣрія. Я уже вырвалъ его однажды изъ вашего сердца, и съ помощію Божіею, надѣюсь побѣдить и теперь, если хватитъ у меня силъ держать перо и высказать вамъ на бумагѣ то, что лежитъ у меня на душѣ.

"Я вовсе не намѣренъ опровергать вашего убѣжденія, что во время своего земнаго странствія смертные могутъ находиться подъ дѣйствіемъ сверхъестественныхъ вліяній. Какъ существо разумное, я не могу доказать, чтобы вы заблуждались. А какъ вѣрующій въ слово Божіе, я обязанъ даже допустить, что въ убѣжденіяхъ вашихъ вы упираетесь не на человѣческія, а на божественныя свидѣтельства. Единственная цѣль, которой мнѣ такъ хотѣлось бы достигнуть, состоитъ теперь въ томъ, чтобы заставить васъ отрѣшиться отъ парализующаго фатализма дикаря и язычника и смотрѣть на тайны, которыя смущаютъ, и на предзнаменованія, которыя такъ страшатъ васъ, съ христіанской точки зрѣнія. Если это удастся мнѣ, то я освобожу вашу душу отъ гнетущихъ ее сомнѣній и снова соединю васъ съ другомъ, для того чтобъ уже никогда болѣе съ нимъ не разлучаться.

"Я не имѣю возможности ни видѣть васъ, ни говорить съ вами. Я могу только послать мое письмо къ Аллану для препровожденія его къ вамъ, если ему извѣстенъ вашъ настоящій адресъ. Въ подобномъ положеніи я обязанъ допустить все, что только можетъ быть допущено въ вашу пользу. Не вдаваясь въ какія-либо изслѣдованія, я готовъ вѣрить, что съ вами или съ Алланомъ повстрѣчалось что-нибудь такое, что не только подтвердило роковое убѣжденіе вашего отца, но придало еще новое и ужасное значеніе его предсмертному предостереженію.

"На этихъ общихъ началахъ хочу я говорить съ вами. На этихъ общихъ началахъ обращаюсь я къ вашимъ лучшимъ инстинктамъ и къ вашему разуму.

"Оставайтесь при вашемъ настоящемъ убѣжденіи, будто всѣ совершившіяся событія (каковы бы они ни были) не могутъ быть объяснены обыкновенными житейскими случайностями и обыкновенными человѣческими законами, и взгляните на ваше собственное положеніе въ томъ свѣтѣ, какой проливаетъ на него ваше суевѣріе. Что вы такое? Вы слѣпое орудіе въ рукахъ судьбы. Вы обречены, безъ малѣйшей возможности сопротивленія, слѣпо навлечь бѣду и гибель на человѣка, съ которымъ соединяютъ васъ узы благодарности и братской любви. Все что есть нравственно-крѣпкаго въ вашей волѣ и нравственно-чистаго въ вашихъ стремленіяхъ оказывается безсильнымъ противъ наслѣдственнаго влеченія ко злу, порожденнаго преступленіемъ, которое совершилъ вашъ отецъ прежде чѣмъ вы явились на свѣтъ Божій. Къ чему же ведетъ такое убѣжденіе? Ко мраку, который окружаетъ васъ теперь, къ внутреннимъ противорѣчіемъ, которыя васъ озадачиваютъ, къ тому отчаянію, которымъ человѣкъ оскверняетъ свою собственную душу и нисходитъ до уровня безсловесныхъ животныхъ, не одаренныхъ вѣчною, безсмертною душою.

"Ободрись, мой бѣдный, страждущій братъ, возведи твои очи на небо, много претерпѣвшій, возлюбленный другъ мой! Побори осаждающія тебя сомнѣнія съ твердостію и надеждой христіанина, и твое сердце снова обратится къ Аллану, и твоя душа будетъ покойна. Богъ всемилосердъ, Богъ премудръ: какія бы событія ни случались съ нами -- естественныя или сверхъестественныя, все совершается по Его волѣ. Тайна зла, смущающая нашъ слабый умъ, горе и страданіе, терзающія насъ въ этой кратковременной жизни, оставляютъ неприкосновенною лишь ту великую истину, что судьба человѣка находится въ рукахъ его Создателя, и что благословенный Сынъ Божій пострадалъ и умеръ за грѣхи наши для того чтобы сдѣлать насъ достойнѣе ея. Все то хорошо, что совершается съ безпрекословною покорностью мудрой волѣ Всемогущаго. Нѣтъ такого зла, изъ котораго при исполненіи Его заповѣдей не могло бы выйдти добро. Будьте вѣрны тѣмъ истинамъ, которыя заповѣдалъ вамъ Христосъ. Возбуждайте въ себѣ, не взирая ни на какія обстоятельства, чувства любви, благодарности, кротости и милосердія къ ближнимъ. А все прочее съ вѣрою и смиреніемъ предоставьте Богу, сотворившему васъ, и Спасителю, Который возлюбилъ васъ паче живота Своего.

"Въ этихъ вѣрованіяхъ жилъ я съ помощію и милосердіемъ Божіимъ отъ самой юности моей и до настоящаго дня. Умоляю васъ, примите ихъ и вы. Въ нихъ заключается источникъ добра, которое я когда-либо дѣлалъ, и того счастія, которое я испыталъ. Они разгоняютъ вокругъ меня мракъ, поддерживаютъ во мнѣ надежду; утѣшаютъ и успокоиваютъ меня, лежащаго, быть-можетъ, на смертномъ одрѣ. Пусть же они поддержатъ, утѣшатъ и просвѣтятъ васъ. Они облегчатъ васъ въ самыя трудныя минуты вашей жизни, какъ облегчали и меня. Въ событіяхъ, сблизившихъ васъ съ Алланомъ, они укажутъ вамъ иныя цѣли, чѣмъ тѣ, которыя предвидѣлъ вашъ преступный отецъ. Дѣйствительно, съ вами служились уже довольно странныя вещи. И, можетъ-быть, вскорѣ случатся еще другія, болѣе странныя, до которыхъ мнѣ не придется и дожить. Когда настанетъ это время, вспомните, что я умеръ въ твердой увѣренности, что вы можете имѣть только доброе вліяніе на судьбу Аллана. Великая жертва искупленія -- я говорю это съ чувствомъ должнаго благоговѣнія -- можетъ повторяться и между смертными людьми. Если Аллану когда-либо будетъ угрожать опасность, вы, отецъ котораго отнялъ жизнь у его отца -- вы, и никто другой, избраны будете промысломъ Божіимъ для его спасенія.

"Пріѣзжайте ко мнѣ, если я останусь въ живыхъ. Но что бы ни было со мною, живъ ли я останусь или умру, возвратитесь къ другу, который васъ нѣжно любитъ.-- До конца вамъ преданный

"Децимусъ Брокъ."

"Вы и никто другой избраны будете Промысломъ Божіимъ для спасенія!"

"Эти слова потрясли меня до глубины души: они производятъ на меня такое впечатлѣніе, какъ будто мертвецъ всталъ изъ своей могилы и коснулся своею рукой того мѣста въ моемъ сердцѣ, гдѣ скрыта моя ужасная тайна, неизвѣстная ни одному живому существу, кромѣ меня самой. Одно предсказаніе покойника уже исполнилось. Предвидѣнная имъ опасность уже грозитъ въ настоящую минуту Армаделю -- и грозитъ ему отъ меня!

"Если обстоятельства, благопріятствовавшія мнѣ до сихъ поръ, доведутъ меня до развязки, и если сбудется послѣднее земное убѣжденіе старика, Армадель уйдетъ отъ моей преступной руки, не взирая ни на что, и Мидвинтеръ падетъ искупительною жертвой для спасенія его жизни!

"Это ужасно! Это невозможно! Этому не бывать никогда! При одной мысли объ этомъ рука моя дрожитъ, и сердце замираетъ. Я благословляю эту обезсиливающую дрожь! Благословляю эту робость, это замираніе сердца! Благословляю слова, расшевелившія во мнѣ тѣ человѣчныя чувства, которыя впервые возникли въ душѣ моей дня два тому назадъ! Теперь, когда событія неудержимо влекутъ меня къ развязкѣ -- неужели трудно будетъ побѣдить искушеніе? Нѣтъ! если Мидвинтеру угрожаетъ хоть тѣнь опасности, то страхъ этой опасности дастъ мнѣ силы преодолѣть искушеніе изъ любви къ нему. Еще никогда, никогда, никогда не любила я его такъ, какъ люблю теперь!

"Воскресенье 11-го августа.

"Канунъ моей свадьбы! Закрываю и запираю на ключъ эту тетрадь, чтобъ уже никогда болѣе не писать въ ней, никогда болѣе не открывать ее.

"Я одержала великую побѣду; я повергла въ прахъ свое собственное нечестіе. Я невинна, я опять счастлива. О, мой возлюбленный! о, мой ангелъ! Когда завтрашній день соединитъ меня съ тобою, въ сердцѣ моемъ не останется ни единой мысли, ни единаго чувства, которыя не были бы твоею мыслію, твоимъ чувствомъ!"

XV. День свадьбы.

Время -- десять часовъ утра. Мѣсто -- потаенная комната въ одномъ изъ стародавнихъ трактировъ, до сихъ поръ существующихъ на городскомъ берегу Темзы. День -- понедѣльникъ 11-го августа; а лицо,-- самъ мистеръ Башвудъ, вызванный сыномъ въ Лондонъ.

Никогда еще не смотрѣлъ онъ такимъ старымъ и жалкимъ какъ въ настоящую минуту. Безпрерывная внутренняя борьба надежды съ отчаяніемъ изсушила, изнурила, обезсилила его. Лицо его обвострилось и осунулось, а одежда рѣзко и безпощадно изобличала совершившуюся въ немъ грустную перемѣну. Никогда, даже во дни своей юности, не одѣвался онъ такъ странно какъ теперь. Съ отчаянія рѣшившись попытать надъ миссъ Гуильтъ всѣ средства обольщенія, онъ бросилъ свою траурную одежду; мало того, онъ рѣшился даже надѣть голубой, атласный галстухъ; сюртукъ его былъ свѣтло-сѣраго цвѣта, и чувство утонченной мстительности внушило ему заказать его по томуже самому фасону, который онъ видѣлъ нѣкогда на Алланѣ. Жилетъ былъ бѣлый, панталоны клѣтчатые, новѣйшаго лѣтняго покроя. Парикъ его, напомаженный и раздушенный, начесанъ былъ по обѣимъ сторонамъ висковъ съ цѣлію скрыть морщины. Надъ нимъ можно было смѣяться -- но еще болѣе плакать. Еслибъ у такого жалкаго созданія могли быть враги, то они, конечно, смягчились бы, увидавъ его въ новомъ платьѣ, а друзья -- еслибы только они нашлись у него -- скорѣе предпочли бы видѣть его въ гробу нежели въ его настоящемъ костюмѣ. Снѣдаемый тоской и безпокойствомъ, онъ ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ. Онъ то смотрѣлъ на часы; то выглядывалъ изъ окна; то посматривалъ на приготовленный, обильный завтракъ -- и все съ тѣмъ же безпокойнымъ любопытствомъ въ глазахъ. Когда слуга вошелъ въ комнату съ кипяткомъ, мастеръ Башвудъ Богъ вѣсть въ который разъ повторилъ ему: "Я ѣду къ завтраку сына. Сынъ мой очень прихотливъ. Мнѣ нужно все наилучшее, и горячія блюда, и холодныя блюда, и чай, и кофе, и все прочее, мой любезный, и все прочее." Въ пятидесятый разѣ повторялъ онъ ту же заботливую просьбу, и въ пятидесятый разъ равнодушный слуга давалъ все тотъ же успокоительный отвѣтъ: "Будьте покойны, сиръ; предоставьте это мнѣ." Но вотъ на лѣстницѣ послышалась чья-то развязная, безпечная походка; дверь отворилась, и долго жданный сынъ лѣниво вошелъ въ комнату съ красивымъ кожанымъ мѣткомъ въ рукахъ.

-- Браво, старикашка! сказалъ Башвудъ младшій, осматривая отцовскій костюмъ, съ сардонически-поощрительною узыбкой. Хоть сей часъ подъ вѣнецъ съ миссъ Гуильтъ?

Отецъ взялъ сына за руку и попробовалъ отвѣчать ему въ томъ же шутливомъ тонѣ.

-- Ты всегда такой веселый, Джемми, сказалъ онъ, называя его тѣмъ именемъ, которое онъ привыкъ употреблять въ былые, болѣе счастливые годы.-- У тебя съ дѣтства былъ веселый характеръ, мой другъ. Поди, сядь сюда; я заказалъ для тебя великолѣпный завтракъ. Все наилучшее! все наилучшее! Какъ я радъ тебя видѣть! О, Боже, Боже мой! какъ и радъ тебя видѣть.

Онъ остановился и сѣлъ за столъ -- весь красный отъ внутренняго усилія, съ которымъ онъ пытался одерживать покаравшее его нетерпѣніе.

-- Говори же мнѣ о ней! вырвалось у него въ порывѣ внезадняго самозабвенія.-- Я умру, Джемми, есіи буду ждать долѣе. Говори! говори, говори!

-- Все въ свое время, сказалъ Башвудъ младшій, совершенно равнодушный къ нетерпѣнію отца. Сначала мы займемся завтракомъ, а потомъ перейдемъ къ предмету вашей страсти. Потише, старикашка, потише!

Онъ положилъ свой кожаный мѣшокъ на стулъ и сѣлъ насупротивъ отца, спокойный, улыбающійся, напѣвая какой-то игривый напѣвъ.

Обыкновенный наблюдатель, дѣйствующій по обыкновеннымъ законамъ анализа, никогда не разгадалъ бы характера Башвуда младшаго по его лицу. Его моложавый видъ, которому много содѣйствовали свѣтлые волосы и пухлыя, безбородыя щеки; его развязныя манеры, вѣчная улыбка, смѣлый взглядъ, безбоязненно встрѣчавшій взглядъ собесѣдника; все соединилось въ немъ, чтобы производить весьма выгодное впечатлѣніе. Быть-можетъ, изъ десяти тысячъ глазъ лишь одинъ сумѣлъ бы заглянуть подъ обманчивую наружность этого человѣка и открыть въ немъ то чѣмъ онъ былъ на самокъ дѣлѣ -- низкою тварью, созданною еще болѣе низкими потребностями общества. Вотъ онъ,-- этотъ довѣренный шпіонъ новаго времени, кругъ дѣятельности котораго постоянно расширяется, между тѣмъ какъ справочныя конторы его все растутъ и ростуть. Вотъ онъ,-- этотъ необходимый полицейскій надсмотрщикъ за успѣхами нашего національнаго развитія; человѣкъ, который въ данномъ случаѣ исполнялъ, по крайней мѣрѣ, законную и осмысленную роль; человѣкъ, который, по профессіи своей, готовъ изъ малѣйшаго подозрѣнія (лишь бы не безплатно) залѣзать подъ кровати и подслушивать у дверей; человѣкъ, который былъ бы совершенно безполезенъ своимъ патронамъ, еслибы въ немъ могло шевельнуться человѣческое чувство даже въ присутствіи роднаго отца, и который заслуженно лишился бы своего мѣста, еслибы -- при какихъ бы то ни было обстоятельствахъ -- онъ поддался чувству жалости или стыда.

-- Потише, старикашка, повторилъ онъ, приподнимая крышки съ блюдъ и осматривая ихъ одно за другимъ.-- Потише!

-- Не сердись на меня, Джемми, умолялъ отецъ.-- Представь себя на моемъ мѣстѣ и пойми мое безпокойство. Я получилъ твое письмо еще вчера, утромъ. Затѣмъ мнѣ нужно было пріѣхать изъ Торпъ-Амброза сюда, провести ужасный, длинный вечеръ и ужасную длинную ночь -- зная изъ письма твоего что ты открылъ ея прошедшее и только. Ожиданіе томительно для такого старика, какъ я, Джемми. Что помѣшало тебѣ, мой другъ, придти ко мнѣ вчера же вечеромъ?

-- Маленькій пикникъ въ Ричмондѣ, сказалъ Башвудъ младшій.-- Дайте мнѣ чаю.

Мистеръ Башвудъ поспѣшилъ исполнить желаніе сына, но рука его такъ дрожала, поднимая чайникъ, что чай не попалъ куда слѣдуетъ и пролился на скатерть.

-- Извини меня; я всегда такъ дрожу, когда бываю взволновавъ, сказалъ старикъ, между тѣмъ какъ сынъ бралъ у него изъ рукъ чайникъ.-- Я боюсь, не сердишься ли ты на меня, Джемми, за то, что случилось во время моего послѣдняго пребыванія въ Лондонѣ. Сознаюсь, что я высказалъ большое неблагоразуміе и упрямство, не желая вернуться въ Торпъ-Амброзъ. Теперь я гораздо благоразумнѣе. Ты былъ совершенно правъ, сказавъ, что все остальное касается тебя одного, какъ скоро я показалъ тебѣ окутанную вуалемъ женщину, вышедшую изъ гостиницы; но ты былъ еще болѣе правъ, немедленно выславъ меня въ Торпъ-Амброзъ.

Говоря это, старикъ старался подмѣтить на лицѣ была впечатлѣніе, произведенное его уступчивостью, и робко осмѣлился высказать свою просьбу.

-- Если ты не хочешь, покамѣстъ, разказывать мнѣ всего, оказалъ онъ, едва внятно,-- то разкажи, по крайней мѣрѣ, какъ ты отыскалъ ее? прошу тебя, Джемми, прошу тебя!

Башвудъ младшій посмотрѣлъ на него.

-- Это я вамъ разкажу, пожалуй, сказалъ онъ.-- Справки объ миссъ Гуильтъ стоили гораздо болѣе денегъ и времени нежели я ожидалъ; и чѣмъ скорѣе покончимъ мы эти счеты, тѣмъ скорѣе узнаете вы то что васъ интересуетъ.

Не сдѣлавъ ни малѣйшаго возраженія, отецъ выложилъ свой побурѣвшій старый бумажникъ и кошелекъ на столъ передъ сыномъ. Башвудъ младшій, заглянувъ въ кошелекъ и увидавъ въ немъ, съ презрительнымъ движеніемъ бровей, лишь одинъ соверенъ и немного серебра, оставилъ его неприкосновеннымъ. Но въ бумажникѣ оказались четыре пятифунтовыя ассигнаціи. Башвудъ младшій взялъ себѣ три изъ нихъ и съ иронически-почтительнымъ поклономъ возвратилъ бумажникъ отцу.

-- Тысячу разъ благодарю, сказалъ онъ.-- Часть этихъ денегъ пойдетъ на вашихъ служащихъ, а все прочее въ мою пользу. Одною изъ тѣхъ немногихъ глупостей, какія я когда-либо дѣлалъ въ своей жизни, мой любезный сэръ, было предложить вамъ, когда вы впервые просили моего совѣта, безплатно пользоваться моими услугами. Какъ видите, я спѣшу поправить эту ошибку. Правда, я не прочь былъ удѣлить вамъ на досуги часъ-другой времени. Но это дѣло потребовало нѣсколькихъ дней, и отвлекло меня отъ другихъ занятій. Я уже говорилъ вамъ прежде, что не согласенъ ни на какой ущербъ,-- кажется, я весьма ясно высказалъ это въ своемъ письмѣ.

-- Да, да, Джемми. Да я и не жалуюсь, мой другъ, я не жалуюсь. О деньгахъ не безпокойся. Скажи мнѣ лучше, какъ ты отыскалъ ее.

-- Сверхъ того, продолжалъ Башвудъ младшій, не переставая оправдываться,-- я далъ вамъ воспользоваться моимъ опытомъ за весьма сходную цѣну. Это стоило бы вамъ вдвое дороже, еслибы за него взялся другой. Другой устроилъ бы надзоръ не только за миссъ Гуильтъ, но и за мистеромъ Армаделемъ. А я избавилъ васъ отъ лишняго расхода. Вѣдь вы увѣрены, что мистеръ Армадель желаетъ на ней жениться? Прекрасно. Въ такомъ случаѣ, наблюдая за нею, мы въ то же время наблюдали и за нимъ. Нужно знать только гдѣ живетъ красавица, а ужь влюбленный самъ отыщется.

-- Совершенно такъ, Джемми. Но какимъ образомъ миссъ Гуильтъ надѣлала тебѣ столько хлопотъ?

-- Она дьявольски-ловкая женщина, сказалъ Башвудъ младшій;-- вотъ какъ это было. Она ускользнула отъ насъ изъ магазина одной модистки, съ которою мы условились на тотъ случай, еслибъ она пришла къ ней примѣрять заказанное ею платье. Самыя ловкія женщины изъ десяти разъ девять попадаютъ въ просакъ, когда дѣло идетъ о новомъ платьѣ, и даже сама миссъ Гуильтъ была на столько неосторожна что вернулась къ модисткѣ. Этого-то намъ и нужно было. Одна изъ нашихъ женщинъ участвовала въ примѣркѣ платья и повернула ее лицомъ къ двери, за которою скрывался нашъ сыщикъ. На основаніи ходившихъ о ней слуховъ, онъ тотчасъ же угадалъ кто она, потому что она въ своемъ родѣ знаменитость. Только мы, конечно, не положились на его слова. Мы достали ея новый адресъ и отыскали въ Шотландской тюрьмѣ сторожа, который непремѣнно долженъ былъ знать ее, если только подозрѣнія нашего сыщика была справедливы. Сторожъ изъ Шотландской тюрьмы разыгралъ родъ прикащика модистки и самъ отнесъ къ массъ Гуильтъ ея платье. Тутъ онъ увидалъ ее въ корридорѣ и тотчасъ же узналъ. Вы, право, счастливы. Миссъ Гуильтъ извѣстная личность. Будь это женщина менѣе извѣстная, она отняла бы у насъ много времени и стоила бы вамъ цѣлыя сотни фунтовъ стерлинговъ. Между тѣмъ какъ съ миссъ Гуильтъ мы употребили одинъ день на розыски, а другой на то чтобы написать исторію ея жизни. Вотъ она гдѣ, старикашка, вотъ тутъ, въ этомъ черномъ мѣшкѣ.

Мистеръ Башвудъ жадно посмотрѣлъ на мѣтокъ и протянулъ къ нему руку. Башвудъ младшій досталъ изъ своего жилета маленькій ключикъ, подмигнулъ, покачалъ головой и опять опустилъ его въ карманъ.

-- Я еще не завтракалъ, оказалъ онъ.-- Терпѣніе, мой дорогой сэръ -- терпѣніе.

-- Я не въ силахъ ждать долѣе! воскликнулъ старикъ, напрасно стараясь сохранить самообладаніе.-- Теперь половина десятаго! Уже двѣ недѣли прошло съ тѣхъ поръ, какъ она уѣхала въ Лондонъ съ мистеромъ Армаделемь! Въ эти двѣ недѣли она могла выйдти за мужъ! Она можетъ обвѣнчаться съ нимъ сегодня утромъ! Я не могу ждать! я не могу ждать!

-- Можно ли говорить такъ утвердительно, не попробовавъ, возразилъ Башвудъ младшій.-- Попробуйте, и вы увидите что можно. Куда дѣвалось ваше любопытство? продолжалъ онъ, съ намѣреніемъ раздувая огонь.-- Почему вы не спросите меня, что разумѣю я подъ словомъ "извѣстная личность"? Почему вы не стараетесь угадать, какимъ образомъ досталъ я письменную исторію ея жизни? Если вы сядете, то я разкажу вамъ все это. А если нѣтъ, то я исключительно займусь завтракомъ.

Мистеръ Башвудъ тяжело вздохнулъ и опятъ опустился на свой стулъ.

-- Ты слишкомъ любить шутить, Джемми, сказалъ онъ;-- я желалъ бы, мой другъ, чтобы ты шутилъ поменьше.

-- Шутки? повторилъ сынъ.-- Другимъ это показалось бы весьма серіозно. Миссъ Гуильтъ приговорена была къ смерти, и въ этомъ черномъ мѣшкѣ собраны показанія адвоката, которому поручено было защищать ее. Не это ли называете вы шуткой?

Старикъ вскочилъ съ своего мѣста и посмотрѣлъ черезъ столъ на сына съ торжествующею, ужасною улыбкой.

-- Она приговорена была къ смерти! воскликнулъ онъ, вздыхая свободнѣе.-- Она приговорена была къ смерти! И онъ засмѣялся тихимъ, продолжительнымъ смѣхомъ, и въ восхищеніи прищелкнулъ пальцами.-- Ха, ха, ха, ха, ха! тутъ есть отъ чего испугаться и мистеру Армаделю!

Взрывъ затаенной страсти, высказавшейся въ этихъ словахъ, озадачилъ даже такого отъявленнаго бездѣльника, каковъ былъ молодой Башвудъ.

-- Не горячитесь, сказалъ онъ, внезапно оставляя насмѣшливый тонъ, съ которымъ онъ говорилъ до сихъ поръ.

Мистеръ Башвудъ снова сѣлъ на свой стулъ и вытеръ лобъ носовымъ платкомъ.

-- Нѣтъ, сказалъ онъ, кивая и улыбаясь, своему сыну.-- Нѣтъ, нѣтъ, я не горячусь болѣе, какъ ты говоришь, я могу ждать теперь, Джемми, я могу ждать теперь.

И онъ ждалъ съ невозмутимымъ терпѣніемъ, по временамъ кивая головой, улыбаясь и шепча про себя, но ни словомъ, ни взглядомъ, ни движеніемъ, онъ уже не пытался болѣе торопитъ сына. Башвудъ младшій единственно изъ хвастовства медленно кончилъ свой завтракъ, не спѣша закурилъ сигару, потомъ посмотрѣлъ на своего отца, и замѣтивъ въ немъ все то же невозмутимое терпѣніе, открылъ, наконецъ, черный мѣшокъ и выложилъ бумаги на столъ.

-- Какъ прикажете разказывать? опросилъ онъ:-- подробно или кратко? У меня тутъ вся исторія ея жизни. Адвокатъ, защищавшій ее передъ судомъ, имѣлъ инструкцію возбудить во что бы то ни стало сочувствіе присяжныхъ: онъ распространился о бѣдствіяхъ ея прежней жизни и мастерски растрогалъ всѣхъ присутствующихъ. Долженъ ли я слѣдовать его примѣру? Хотите ли вы знать о ней съ того времени, когда она ходила въ короткой юбкѣ и гофрированныхъ кальсонахъ? или вы предпочитаете, быть-можетъ, познакомиться съ нею, какъ съ преступницей, прямо въ судѣ?

-- Я все желаю знать о ней, съ жаромъ сказалъ отецъ.-- И дурное, и хорошее -- въ особенности дурное. Не щади моихъ чувствъ, Джемми, что бы тамъ ни было; объ одномъ прошу тебя: не щади моихъ чувствъ! Нельзя ли мнѣ самому взглянуть на бумаги?

-- Никакъ нельзя. Вы бы тамъ ничего не поняли. Благодарите судьбу, что она дала вамъ такого умнаго сына, который можетъ навлечь изъ этихъ бумагъ всю сущность дѣла и предложить вамъ это блюдо съ надлежащею приправой. Въ Англіи не найдется и десяти человѣкъ, которые бы разказали вамъ исторію этой женщины такъ, какъ могу разказать я. Этотъ даръ, старикашка, дается немногимъ, и онъ сидитъ вотъ тутъ.

Онъ проворно ударилъ себя по лбу и устремилъ глаза на первую страницу лежавшей передъ нимъ рукописи съ выраженіемъ неподдѣльнаго торжества при мысли, что можетъ щегольнуть своимъ талантомъ. Это былъ первый проблескъ искренняго неподдѣльнаго чувства.

-- Исторія миссъ Гуильтъ, сказалъ Башвудъ младшій, начинается на торпъ-амброзскомъ рынкѣ. Въ одинъ прекрасный день, лѣтъ двадцать пять тому назадъ, въ Topпъ-Амброзъ пріѣхалъ какой-то шарлатанъ, торговавшій не только лѣкарствами, но и разнымъ благовоннымъ товаромъ. Какъ живое доказательство чудесной силы своихъ притираній и помадъ, озъ показывалъ хорошенькую маленькую дѣвочку съ превосходнымъ цвѣтомъ лица и необыкновенными волосами. Шарлатана звали Ольдершо; у него была жена, помогавшая ему въ приготовленіи этихъ снадобій, и продолжавшая эту торговлю даже послѣ его смерти. Въ послѣднее время она довольно высоко поднялась въ свѣтѣ и совершенно тожественна съ тою хитрою старушкой, которая пользовалась недавно моими совѣтами и помощію. Что касается до хорошенькой дѣвочки, мнѣ не нужно говорить вамъ кто она. Между тѣмъ какъ тарлатанъ ораторствовалъ передъ толпой, показывая ей волосы ребенка, одна молодая леди, проѣзжавшая въ это время черезъ рынокъ, велѣла своему кучеру остановиться, чтобы послушать о чемъ шла рѣчь; увидавъ ребенка, она почувствовала къ нему непреодолимое влеченіе. Дѣвушка была дочь г. Бланшарда изъ Торпъ-Амброза. Вернувшись домой, она заинтересовала своего отца судьбою невинной маленькой жертвы шарлатана. Въ тотъ же вечеръ Ольдершо были призваны въ большой домъ и допрошены. Они выдали себя за дядю и тетку ребенка -- что была, конечно, выдумка, и когда имъ предложили помѣстить дѣвочку въ сельскую школу, они охотно согласились отпускать ее туда ежедневно во все время пребыванія своего въ городѣ. Уговоръ былъ выполненъ немедленно, и на слѣдующій же день

Ольдершо скрылись изъ Торпъ-Амброза, покинувъ ребенка на руки помѣщиковъ! Дѣвочка очевидно не оправдала ихъ ожиданій, какъ приманка для публики, и потому они сочли за лучшее развязаться съ нею навсегда. Это первый актъ комедіи! Ясно, или нѣтъ?

-- Для умныхъ людей очень ясно, Джемми. Но я старъ и тупъ. Я никакъ не могу понять, чья же дочь она была?

-- Какой остроумный вопросъ! Къ сожалѣнію, я долженъ объявить вамъ, что никто, даже сама миссъ Гуильтъ не въ состояніи отвѣчать на него. Инструкціи, о которыхъ я говорю вамъ, основываются конечно на ея собственныхъ показаніяхъ, дополненныхъ адвокатомъ. На допросѣ она могла только припомнить, что нѣкогда жила въ какой-то деревушкѣ, гдѣ ее била и морила съ голоду женщина, бравшая къ себѣ на воспитаніе дѣтей. У этой женщины былъ билетъ съ обозначеніемъ имени дѣвочки, на содержаніе которой до ея восьмилѣтняго возраста ежегодно выдавалась черезъ адвоката извѣстная сумма денегъ. Но тутъ выдача денегъ прекратилась безъ всякихъ объясненій со стороны адвоката; никто не требовалъ къ себѣ ребенка, никто не написалъ къ его воспитательницѣ. Тутъ увидали ее случайно Ольдершо, и нашли, что она можетъ служить отличною приманкой для публики. Женщина уступила ее за бездѣлицу, а Ольдершо сбыли ее навсегда Бланшардамъ. Вотъ вамъ исторія ея происхожденія, родства и воспитанія! Она или дочь герцога, или продавца яблокъ. Обстоятельства жизни ея въ дѣтствѣ или въ высшей степени романичны, или въ высшей степени обыкновенны. Воображайте себѣ что угодно, я не стану вамъ противорѣчить. А когда кончите, скажите только слово, я переверну страницу и буду продолжать далѣе.

-- Сдѣлай милость, продолжай, Джемми, сдѣлай милость продолжай.

-- Затѣмъ, снова началъ Башвудъ младшій, перевертывая страницу,-- мы уже встрѣчаемъ миссъ Гуильтъ замѣшанною въ семейной тайнѣ. Покинутому ребенку повезло наконецъ счастье. Къ ней привязалась прекрасная дѣвушка, дочь богатаго отца, и дѣвочка сдѣлалась предметомъ нѣжнѣйшихъ ласкъ и попеченій въ большомъ домѣ, какъ новая игрушка миссъ Бланшардъ. Вскорѣ послѣ того мистеръ Бланшардъ и его дочь уѣхали въ чужіе краи, взявъ съ собою и дѣвочку, въ качествѣ маленькой горничной для миссъ Бланшардъ. Въ этотъ промежутокъ времена, между ихъ отъѣздомъ и возвращеніемъ, молодая миссъ успѣла выйдти замужъ и овдовѣть, а красивая маленькая горничная, вмѣсто того чтобы вернуться съ ними въ Торпъ-Амброзъ, внезапно отправлена была во Францію и помѣщена тамъ въ одну изъ лучшихъ школъ. За воспитаніе и содержаніе ея заплачено было впередъ вплоть до ея замужества, подъ тѣмъ условіемъ, чтобъ она никогда не возвращалась въ Англію. Вотъ все что могъ вывѣдать отъ нея адвокатъ, занимавшійся ея процессомъ. Она не только не захотѣла говорить о своей жизни за границей, но даже отказалась назвать имя мужа своей прежней госпожи. Ясно, что она владѣла какою-нибудь фамильною тайной, и что Бланшарды платили за ея воспитаніе на континентѣ съ цѣлію удалить ее изъ Англіи. Не менѣе ясно и то, что она никогда не сохранила бы такъ свято этой тайны, еслибы не видѣла въ ней средства вымогать себѣ деньги у Бланшардовъ на будущее время. Нечего говорить, ловкая женщина, дьявольски-ловкая женщина. Не даромъ помыкалась она по бѣлому свѣту; можно сказать, черезъ огонь и воду прошла!

-- Да, да, Джемми, совершенно такъ; но долго ли оставалась она въ школѣ?

Башвудъ младшій заглянулъ въ рукопись.

-- Она оставалась во французской школѣ до семнадцатилѣтняго возраста, отвѣчалъ онъ. Въ это время, какъ деликатно выражаются въ этихъ бумагахъ, въ школѣ случилось что-то непріятное! Дѣло въ томъ, что учитель музыки, дававшій уроки въ этомъ заведеніи, влюбился въ миссъ Гуильтъ. Это былъ почтенный, среднихъ лѣтъ человѣкъ, съ женою и дѣтьми. Находя положеніе свое безнадежнымъ, и весьма ложно предположивъ, что у него есть мозгъ въ головѣ, онъ взялъ пистолетъ и попытался опорожнить себѣ черепъ. Доктора спасли его жизнь, но не разсудокъ, и онъ кончилъ тѣмъ, съ чего долженъ былъ бы начать, то-есть сумашедшимъ домомъ. Такъ какъ причиной всему злу была красота миссъ Гуильтъ, хотя вообще поведеніе ея въ этомъ дѣлѣ было совершенно безукоризненно,-- ей уже нельзя было оставаться долѣе въ школѣ, послѣ всего случившагося. Когда Бланшардовъ извѣстили объ этомъ происшествіи, они переведи ее въ другую школу, и на этотъ разъ въ Брюссель. Ну, о чемъ вы теперь вздыхаете? Что васъ еще безпокоитъ?

-- Я не могу не сочувствовать бѣдному учителю музыки, Джемми. Продолжай.

-- По ея собственнымъ словамъ, папаша, миссъ Гуильтъ также была къ нему не равнодушна. Умъ ея принялъ серіозное направленіе: одна дама, у которой она провела время до отъѣзда въ Брюссель, обратила ее, какъ говорится, на путь спасенія. Но священникъ бельгійской школы, человѣкъ повидимому разсудительный и благоразумный, замѣтилъ, что чувства дѣвочки принимаютъ весьма опасное направленіе. Не успѣвъ привести ее въ нормальное состояніе, онъ заболѣлъ и принужденъ былъ уступить свое мѣсто другому священнику, страшному фанатику. Вы поймете, какъ заинтересовался онъ дѣвочкой и какъ подѣйствовалъ на ея воображеніе, когда я скажу вамъ, что послѣ двухъ-лѣтняго пребыванія своего въ школѣ она заявила о своемъ твердомъ намѣреніи провести остатокъ дней своихъ въ монастырѣ! Не правда-ли, есть чему подивиться? Миссъ Гуильтъ въ роли монахини -- да это такой феноменъ, который рѣдко можно встрѣтить! женщины престранныя созданія.

-- Что же, вступила ли она въ монастырь или нѣтъ? спросилъ мистеръ Башвудъ.-- Неужели ее допустили до этого при ея молодости, одиночествѣ и отсутствіи близкихъ людей, которые могли бы подать ей добрый совѣтъ?

-- Съ Бланшардами посовѣтовалась только для формы, продолжалъ Башвудъ младшій.-- Они, какъ вы можете себѣ представить, не воспротивились ея намѣренію. Я готовъ поручиться, что самое пріятное письмо, какое они когда-либо получала отъ нея, было то письмо, въ которомъ она торжественно и навсегда прощалась съ ними въ этомъ мірѣ. Монастырское начальство по обыкновенію поступило весьма осторожно, чтобы не попасть въ просакъ. По ихъ уставу, она могла постричься не ранѣе какъ черезъ годъ; а еслибы по истеченіи этого срока у нея еще оставались кой-какія сомнѣнія, то слѣдовало отложить постригъ еще на годъ. Первый годъ искуса поколебалъ ея рѣшимость, а къ концу втораго года она была на столько умна, что безъ дальнѣйшихъ колебаній навсегда простилась съ монастыремъ. Снова очутившись на свободѣ, она почувствовала себя въ весьма неловкомъ положеніи. Монастырскія сестры потеряли къ ней всякое сочувствіе, содержательница школы не рѣшилась взять ее къ себѣ въ учительницы подъ предлогомъ ея замѣчательной красоты; а священникъ рѣшилъ, что она одержима бѣсомъ. Оставалось только написать Бланшардамъ и просить ихъ, чтобъ они нашли ей мѣсто учительницы музыки. Съ этой цѣлію она написала своей прежней госпожѣ; во та, вѣроятно усумвившись въ искренности намѣренія молодой дѣвушки остаться въ монастырѣ, воспользовалась ея прощальнымъ письмомъ, написаннымъ еще три года тому назадъ, чтобы прервать съ нею всякія сношенія. Такимъ образомъ письмо миссъ Гуильтъ было возвращено ей черезъ почтовую контору. Наведя справки, и узнавъ что мистеръ Бланшардъ умеръ, а дочь его переселилась изъ большаго дома неизвѣстно куда, она рѣшилась написать къ наслѣдникамъ. Но фамильные адвокаты отвѣчали ей, что при первой попыткѣ ея вымогать деньги у кого-либо изъ членовъ семейства Бланшардъ, имъ разрѣшено дѣйствовать противъ нея всею силой закона. Что оставалось ей теперь? Узнать мѣсто жительства своей прежней госпожи. Фамильные банкиры, съ которыми она снеслась на этотъ счетъ, отвѣчали ей, что они не имѣютъ права открывать адреса этой госпожи, до тѣхъ поръ пока сама она не изъявитъ на это своего согласія. Такой отвѣтъ окончательно связывалъ ей руки. Миссъ Гуильтъ не могла предпринять ничего болѣе. Будь у нея деньги, она поѣхала бы въ Англію и быть-можетъ заставила бы серіозно призадуматься Бланшардовъ, прежде чѣмъ она рѣшились бы на крутыя мѣры. Но не имѣя даже и подупенни въ карманѣ, она была совершенно безпомощна. Вы спросите, можетъ-быть, какъ жила она въ продолженіе этой переписки? Она перебивалась со дня на день, играя по вечерамъ на фортепіано въ одной жалкой брюссельской кофейнѣ. Мущины конечно осаждали ее со всѣхъ сторонъ, но она оставалась твердою какъ алмазъ. Одинъ изъ этихъ отвергнутыхъ обожателей былъ иностранецъ, и черезъ него познакомилась она съ одною изъ его соотечественницъ -- когда-то баронессой. Обѣ женщины съ перваго раза понравились другъ другу, и для миссъ Гуильтъ началась новая жизнь. Она вдѣлалась лектрисой и компаньйонкой баронессы. Съ виду все тутъ было хорошо и прилично. Но на самомъ дѣлѣ подъ этою блестящею поверхностью все было гнило и испорчено.

-- Какимъ образомъ, Джемми? потрудись объяснить мнѣ это?

-- А вотъ какимъ образомъ. Баронесса любила путешествовать. У нея былъ избранный кружокъ друзей, который раздѣлялъ ея вкусы. Такимъ образомъ они путешествовали по континенту, переѣзжая изъ города въ городъ, и своею любезностію вездѣ пріобрѣтая себѣ знакомыхъ. Этихъ знакомыхъ баронесса приглашала на свои вечера, неизмѣнною принадлежностію которыхъ были карты. Понимаете ли вы теперь въ чемъ дѣло? Или я долженъ сказать вамъ по секрету, что карты за этихъ веселыхъ собраніяхъ считались совершенно безгрѣшнымъ занятіемъ, хотя къ концу вечера баронессѣ и ея друзьямъ почти всегда везло счастье. Всѣ она были отъявленные шулера, и я совершенно убѣжденъ, каково бы ни было на этотъ счетъ ваше личное мнѣніе, что благодаря своимъ изящнымъ манерамъ и наружности, миссъ Гуильтъ служила драгоцѣнною приманкой для посѣтителей этого общества. Судя по ея словамъ, она ничего не подозрѣвала о совершавшихся вокругъ нея продѣлкахъ. Въ карты она не играла; въ цѣломъ мірѣ не было у нея друга, на котораго могла бы она опереться, и она искренно любила баронессу, по той простой причинѣ, что та до послѣдней минуты сохраняла къ ней дружбу. Хотите вѣрить этому, хотите нѣтъ, какъ вамъ угодно. Цѣлыя пять лѣтъ путешествовала она такимъ образомъ по континенту съ этими шулерами-аристократами, и быть-можетъ до сихъ поръ оставалась бы еще въ ихъ обществѣ, еслибы баронесса не наткнулась въ Неаполѣ на одного дикаря въ лицѣ богатаго англійскаго путешественника, по имени Уальдрона. Ага! это имя вамъ знакомо? вы вѣроятно читали, вмѣстѣ съ цѣлымъ міромъ, процессъ знаменитой мистриссъ Уальдронъ? и вы, конечно, догадываетесь теперь, кто такая миссъ Гуильтъ?

Онъ остановился и озадаченный посмотрѣлъ на своего отца: вмѣсто того чтобы казаться подавленнымъ подъ тяжестью сдѣланнаго ему открытія, мастеръ Башвудъ, послѣ минутнаго и весьма естественнаго удивленія, посмотрѣлъ за своего сына съ полнымъ самообладаніемъ, которое въ данномъ случаѣ казалось дѣйствительно необыкновеннымъ. Глаза его засвѣтились новымъ блескомъ, а по лицу разлилась краска. Еслибы можно было сдѣлать подобное заключеніе о такомъ горемыкѣ, какъ мистеръ Башвудъ, то мы сказали бы, что онъ имѣлъ скорѣе ободренный нежели опечаленный видъ.

-- Продолжайте Джемми, сказалъ онъ спокойно;-- я принадлежу къ числу тѣхъ немногихъ людей, которыя не читали процесса, а только слышали о немъ.

Не переставая внутренно удивляться, Башвудъ младшій продолжалъ.

-- Вы всегда были и навсегда останетесь позади своего вѣка, сказалъ онъ.-- Когда мы дойдемъ до процесса, я разкажу вамъ о немъ на столько, на сколько это будетъ нужно, а покамѣстъ возвратимся къ баронесоѣ и мистеру Уальдрону. Въ продолженіе нѣсколькихъ ночей Англичанинъ не мѣшалъ шулерамъ, другими словами, онъ платилъ за право ухаживать за миссъ Гуильтъ; но увидавъ наконецъ, что уже произвелъ на нее надлежащее впечатлѣніе, онъ безпощадно выдалъ всю шайку. Полиція немедленно вмѣшалась въ это дѣло; баронессу посадили въ тюрьму; а миссъ Гуильтъ поставлена была между двумя огнями -- или принять покровительство мастера Уадьдрона, или идти на всѣ четыре стороны. Миссъ Гуильтъ показала себя въ этомъ случаѣ или удивительно добродѣтельною, или удивительно ловкою, назовите это какъ знаете. Къ удивленію мистера Уальдрона, она объявила ему, что не боится идти на всѣ четыре стороны, и что онъ долженъ или сдѣлать ей честное предложеніе, то-есть жениться на ней, или проститься съ нею навѣки. Конецъ былъ такой, какой обыкновенно бываетъ, когда мущина влюбленъ, а женщина настойчива. Къ величайшему неудовольствію своего семейетва и друзей, мистеръ Уальдронъ по-неволѣ поступилъ честно и женился на миссъ Гуильтъ.

-- Какихъ лѣтъ онъ былъ тогда? съ нетерпѣніемъ опросилъ мистеръ Башвудъ старшій.

Башвудъ младшій расхохотался.

-- Онъ какъ разъ годился бы вамъ въ сыновья, папаша, и притомъ онъ былъ такъ богатъ, что вашъ драгоцѣнный бумажникъ могъ бы лопнуть отъ его ассигнацій! Но не печальтесь. Они не были счастливы, несмотря на то что онъ былъ молодъ и богатъ. Сначала они жили заграницей, и все шло довольно хорошо. Вскорѣ послѣ свадьбы молодой мужъ конечно сдѣлалъ новое завѣщаніе и подъ вліяніемъ медоваго мѣсяца отказалъ значительную сумму денегъ своей молодой женѣ. Но со временемъ и женщины надоѣдаютъ, какъ и все прочее. Въ одно прекрасное утро мистеръ Уальдронъ проснулся съ сознаніемъ всей необдуманности своего поступка. У него былъ дурной характеръ, и потому будучи недоволенъ самимъ собою, онъ конечно далъ почувствовать это и своей женѣ. Затѣявъ ссору, онъ кончилъ подозрѣніями и сталъ неистово ревновать къ ней каждаго мущину появлявшагося въ домѣ. Такъ какъ дѣтей у нихъ не было, то они свободно переѣзжали изъ одного мѣста въ другое, по прихотямъ его ревности, пока наконецъ не вернулись въ Англію послѣ четырехлѣтняго супружества. У мистера Уальдрона былъ старый, уединенный замокъ посреди Йоркширскихъ болотъ. Тамъ онъ заперся съ своей женой, вдали отъ всѣхъ живыхъ существъ, кромѣ своихъ слугъ и собакъ. Подобное обращеніе съ молодою, энергичною женщиной могло повести лишь къ одному результату. Называйте это судьбой или случаемъ,-- но когда женщина доведена до отчаянія, подъ рукой у нея всегда найдется ловкій мущина, готовый этимъ воспользоваться. А мущина въ данномъ случаѣ былъ, какъ выражаются на скачкахъ, "мрачный конь". Это былъ нѣкто капитанъ Манюель, уроженецъ острова Кубы и (по его собственнымъ словамъ) бывшій офицеръ испанскаго флота. На возвратномъ пути въ Англію онъ встрѣтился гдѣ-то съ прекрасною женой мистера Уальдрона; ему удалось говоритъ съ нею, несмотря на ревность мужа, и онъ пробрался за ними до самыхъ Йоркширскихъ болотъ. Капитанъ описанъ ловкимъ, смѣлымъ удальцомъ, чѣмъ-то въ родѣ пирата, съ легкимъ оттѣнкомъ таинственности, которая такъ нравится женщинамъ.

-- Она не похожа на другихъ женщинъ! возразилъ мистеръ Башвудъ, внезапно прерывая своего сына.-- А что она?.... Голосъ измѣнилъ ему, и онъ остановился, не докончивъ своего вопроса.

-- Вы хотите знать любила ли она капитана? подсказалъ Башвудъ младшій съ новымъ смѣхомъ.-- Судя по ея собственнымъ словамъ, она обожала его. И въ то же время поведеніе ея (какъ говоритъ она сама) было совершенно безупречно. Принимая въ соображеніе строгій надзоръ мужа, можно пожалуй допустить справедливость ея показаній (хотя они кажутся невѣроятными). Въ продолженіе цѣлыхъ шести недѣль влюбленная чета ограничивалась тайною перепиской: кубинскому капитану (которой между прочимъ отлично говорилъ и писалъ по-англійски) удалось найдти себѣ посредницу между служанками Йоркширскаго замка. Неизвѣстно, чѣмъ бы все это кончилось,-- еслибы мистеръ Уальдронъ самъ не вызвалъ кризиса. Зналъ ли онъ о тайной перепискѣ своей жены или нѣтъ -- неизвѣстно. Вѣрно лишь то, это онъ вернулся однажды съ прогулки болѣе раздраженный чѣмъ обыкновенно; что жена показала ему на этотъ разъ обращикъ своего неукротимаго характера, котораго онъ никакъ не могъ переломать до сихъ поръ, а что онъ въ порывѣ гнѣва ударилъ ее хлыстомъ по лицу. Далеко не либеральный поступокъ, не правда ли? Но хлыстъ произвелъ чудесные результаты. Съ этой минуты мистрисъ Уальдронъ подчинилась своему мужу такъ, какъ она еще никогда не подчинялась ему до сихъ поръ. Въ продолженіе двухъ недѣль сряду послѣ того онъ говорилъ и дѣлалъ все что ему хотѣлось, и она ни въ чемъ ему не прекословила, не произнесла ни единой жалобы. Другой мущина, быть-можетъ, заподозрилъ бы такую внезапную перемѣну, и подъ гладкою поверхностію почуялъ бы таившуюся опасность. Но такъ ли смотрѣлъ на это мистеръ Уальдронъ -- этого я не могу вамъ сказать. Намъ извѣстно только, что прежде чѣмъ успѣлъ зажить рубецъ на лицѣ его жены, онъ заболѣлъ и черезъ два дня умеръ. Что вы скажете на это?

-- Я скажу, что онъ этого заслуживалъ! отвѣчалъ мистеръ Башвудъ, съ жаромъ ударяя рукою по столу, въ то время какъ сынъ его, остановившись, смотрѣлъ на него.

-- А между тѣмъ докторъ, позванный къ умирающему, былъ совсѣмъ другаго мнѣнія, сухо замѣтилъ Башвудъ младшій Онъ пригласилъ двухъ другихъ врачей, и всѣ трое признали смерть неестественною. Началось обыкновенное въ подобныхъ случаяхъ уголовное слѣдствіе. Показанія докторовъ и показанія слугъ неопровержимо указывали на одно и то же лицо, и мистрисъ Уальдронъ, обвиненная въ отравленіи мужа, отдана была подъ судъ. Для защиты подсудимой выписанъ былъ изъ Лондона опытный юристъ, и имъ-то составлены были эти инструкціи... Что съ вами? чего вамъ нужно?

Внезапно вскочивъ съ своего мѣста, мастеръ Башвудъ потянулся черезъ столъ, чтобы взять у сына бумаги.

-- Дай мнѣ взглянуть на нихъ, заговорилъ онъ нетерпѣливо.-- Дай мнѣ посмотрѣть, что тамъ говорится о кубинскомъ капитанѣ, вѣдь онъ также былъ замѣшанъ въ этомъ дѣлѣ, Джемми; я готовъ побожиться, что онъ тутъ былъ замѣшанъ!

-- Да никто и не сомнѣвался въ этомъ, кому только извѣстны была всѣ обстоятельства дѣла, возразилъ сынъ.-- Но въ то же время никто не могъ этого доказать. Сядьте, папаша, и успокойтесь. Вы ничего тутъ не найдете о капитанѣ Мануелѣ, кромѣ личныхъ подозрѣній адвоката на его счетъ, подозрѣній, которыми могли, по произволу, или воспользоваться, или нѣтъ. Съ первой и до послѣдней минуты подсудимая настойчиво старалась выгородить капитана. При самомъ началѣ процесса она сдѣлала адвокату два добровольныя признанія, которыя оба показались ему, однако, ложными. Вопервыхъ, она объявила себя невинною въ преступленіи, что было весьма понятно; большая часть преступниковъ имѣютъ обыкновеніе прибѣгать къ этой уловкѣ. Вовторыхъ, сознавшись въ своей тайной перепискѣ съ кубинскимъ капитаномъ, она увѣряла, между прочимъ, что въ письмахъ ихъ упоминалось только о задуманномъ побѣгѣ, на который побуждало ее жестокое обращеніе мужа. Адвокатъ, конечно, пожелалъ видѣть письма. "Мы оба сожгли ихъ", отвѣчала она. Въ этомъ 6ыла, можетъ-быть, своя доля правды. Когда до капитана дошли слухи объ уголовномъ слѣдствіи, онъ, по всей вѣроятности, поспѣшилъ сжечь ея письма. Но адвокатъ зналъ по опыту (какъ знаю и я), что изъ ста женщинъ девяносто девять непремѣнно хранятъ письма любимаго человѣка, несмотря ни на какую опасность. Разъ возымѣвъ подозрѣнія, адвокатъ навелъ объ иностранномъ капитанѣ справки, изъ которыхъ оказалось, что карманы его были такъ пусты, какъ они бываютъ только у иностранныхъ капитановъ. Одновременно съ этомъ открытіемъ онъ сдѣлалъ подсудимой нѣсколько вопросовъ относительно ожидаемаго ею наслѣдства. Мистрисъ Уальдронъ съ негодованіемъ отвѣчала, что между бумагами ея мужа найдено было завѣщаніе, сдѣланное имъ за нѣсколько дней до его смерти, и въ которомъ онъ изъ всего своего огромнаго состоянія отказывалъ ей только пять тысячъ фунтовъ стерлинговъ. "А было другое завѣщаніе?" спросилъ адвокатъ,-- "которое уничтожалось бы новымъ?" -- Да, было другое завѣщаніе, сдѣланное имъ тотчасъ послѣ брака, и которое онъ отдалъ въ ея руки.-- "Сколько же предоставляло оно вдовѣ?" -- Оно предоставляло ей въ десять разъ болѣе того, что отказано было во второмъ завѣщаніи.-- "Упоминала ли она когда-нибудь о прежнемъ завѣщаніи капитану Мануелю?" Подсудимая почуяла ловушку и безъ малѣйшаго колебанія отвѣчала, "Нѣтъ, никогда!" Этотъ отвѣтъ еще болѣе усилилъ подозрѣнія адвоката. Онъ попробовалъ попутать ее, объявивъ, что за обманъ она можетъ поплатиться казнію; но съ свойственнымъ женщинѣ упрямствомъ она твердо стояла на своемъ. Капитанъ съ своей стороны дѣйствовалъ чрезвычайно осмотрительно. Онъ сознался въ задуманномъ побѣгѣ; объявилъ, что сжегъ письма мистрисъ Уальдронъ изъ уваженія къ ея репутаціи, и самъ вызвался явиться въ судъ. Не было никакого явнаго указанія на его сообщничество, и потому въ день, назначенный для процесса, его не иначе можно было призвать въ судъ какъ въ качествѣ свидѣтеля. Я самъ твердо убѣжденъ, что Мануель зналъ о завѣщаніи, дѣлавшемъ мистриссъ Уальдронъ наслѣдницей пятидесяти тысячъ фунтовъ стерлинговъ, и что онъ готовъ былъ, въ силу этого обстоятельства, жениться на ней тотчасъ послѣ смерти мужа. Если кто могъ склонить ее на преступленіе, такъ ужь, конечно, капитанъ. Да и самый ядъ, при томъ бдительномъ надзорѣ, которому она подвергалась, могъ быть присланъ ей лишь въ одномъ изъ писемъ капитана.

-- Не думаю, чтобъ она изъ своихъ рукъ отравила мужа, если даже ядъ и былъ ей присланъ! воскликнулъ мистеръ Башвудъ.-- Это, вѣроятно, сдѣлалъ капитанъ!

Не обращая ни малѣйшаго вниманія на замѣчаніе отца своего, Башвудъ младшій свернулъ протоколы защиты, уже выполнившіе свое назначеніе; уложилъ ихъ обратно въ мѣшокъ, и вмѣсто того досталъ небольшую печатную брошюру.

-- Вотъ одинъ изъ отчетовъ, напечатанныхъ объ этомъ процессѣ, сказалъ онъ; -- вы можете прочесть его на досугѣ, если пожелаете, а теперь намъ нечего терять время надъ подробностями. Я уже сказалъ вамъ, кажется, что адвокатъ искусно выставилъ обвиненіе въ убійствѣ, какъ послѣднее бѣдствіе, обрушивавшееся на бѣдную, невинную женщину. Послѣ этой высокопарной прелюдіи онъ сослался въ своей защитительной рѣчи на два юридическіе пункта: вопервыхъ, не было никакихъ явныхъ доказательствъ, что подсудимая имѣла въ своихъ рукахъ яда; вовторыхъ, хотя медики и положительно признали смерть ея мужа неестественною, однако они разошлись во мнѣніи относительно состава, употребленнаго для отравы. Оба эти пункта были основательны и дѣльны. Но показанія противоположной стороны опровергли всѣ предыдущія. Обвинители доказывали, что подсудимая имѣла три весьма побудительныя причины для отравленія своего мужа. Вопервыхъ, его безпримѣрно жестокое съ нею обращеніе; вовторыхъ, отказанное ей, по его собственноручному духовному завѣщанію (которое она считала не уничтоженнымъ) огромное состояніе; втретьихъ, задуманный ею побѣгъ съ другимъ мущиной. Эта побудительныя причины подкрѣплены были прочными, неопровержимыми доказательствами, что единственнымъ лицомъ въ домѣ, имѣвшимъ возможность поднести ядъ, была сама подсудимая. Что могли сказать судья или присяжные противъ такихъ доказательствъ? Присяжные, конечно, объявили ее виновною, а судья подтвердилъ ихъ приговоръ. Между присутствующими произошло смятеніе: съ женщинами дѣлались истерическіе припадки, да и мущины вели себя не лучше. Судья рыдалъ, адвокаты содрогались. Смертный приговоръ произнесенъ былъ посреди такой обстановки, какой еще никогда не видали до сихъ поръ въ англійскихъ уголовныхъ судахъ. А между тѣмъ подсудимая и понынѣ пользуется вожделѣннымъ здравіемъ; она вольна причинять какое угодно зло и отравлять, если ей вздумается, любаго мущину, любую женщину, любаго ребенка, которые попадутся на ея пути. Чрезвычайно интересная женщина! Старайтесь быть съ ней въ самыхъ лучшихъ отношеніяхъ, мой любезный сэръ, ибо законъ ясно сказалъ ей: "Для васъ, мой прекрасный другъ, у меня нѣтъ ни каръ, ни наказаній!"

-- Какимъ образомъ получила она прощеніе? задыхаясь спросилъ мистеръ Башвудъ.-- Тогда мнѣ разказывали, но я что-то позабылъ. Причиной этому былъ, кажется, министръ внутреннихъ дѣлъ? Если такъ, то я уважаю министра внутреннихъ дѣлъ. Я скажу, что министръ внутреннихъ дѣлъ былъ достоинъ своего мѣста.

-- Совершенно справедливо, старикашка, возразилъ Башвудъ младшій.-- Министръ внутреннихъ дѣлъ былъ всепокорнѣйшимъ слугою просвѣщенной, либеральной прессы, и онъ былъ вполнѣ достоинъ своего мѣста. Неужели вы въ самомъ дѣлѣ не знаете, какъ она увернулась отъ висѣлицы? Если не знаете, то я разкажу вамъ. Въ тотъ самый вечеръ какъ произнесенъ былъ приговоръ, двое или трое изъ молодыхъ литераторовъ-буканьеровъ отправились къ двумъ или тремъ издателямъ газетъ и пустили въ печать двѣ или три раздирательныя статейки насчетъ приговора суда. Брошенная искра разгорѣлась на другой дань яркихъ пламенемъ; вся публика заговорила въ одинъ голосъ, о дѣло подсудимой подверглось новому пересмотру судей-аматеровъ на столбцахъ газетъ. Множество людей, не присутствовавшихъ при допросѣ, взялись за перо, и благодаря любезному позволенію издателей газетъ, ударилось въ журналистику. Доктора, не лѣчившіе больнаго, и не задавшіе его аутопсіи, смѣло утверждали цѣлыми дюжинами, что смерть была естественная. Праздные адвокаты, не присутствовавшіе при допросѣ, обвиняли присяжныхъ, слушавшихъ обѣ стороны, и осуждали судью, который занималъ эту должность еще прежде чѣмъ многіе изъ нихъ явились на свѣтъ Божій. Общественное мнѣніе примкнуло къ празднымъ адвокатамъ, докторамъ и молодымъ буканьерамъ, поднявшимъ весь этотъ гвалтъ. Въ самомъ дѣлѣ, не ужасно ли было, что законъ, за покровительство котораго они платили деньги, дѣйствительно и серіозно исполнялъ свою обязанность? Ужасно, непозволительно! Британская публика въ одинъ голосъ возопила противъ созданнаго ею же самою законодательства,-- и министръ внутреннихъ дѣдъ въ смущеніи отправился къ судьѣ. Судья остался непоколебимъ. По его мнѣнію, справедливость приговора была несомнѣнна. "А еслибы, замѣтилъ ему министръ внутреннихъ дѣлъ,-- обвинительная сторона избрала какой-либо другой способъ доказать виновность подсудимой, какъ поступили бы тогда вы и присяжные?" Конечно, судья не могъ дать на это положительнаго отвѣта, что много утѣшило министра внутреннихъ дѣлъ. Въ послѣдствіи же, когда онъ уговорилъ судью подвергнутъ противоположныя мнѣнія различныхъ медиковъ суду одного знаменитаго врача, и когда послѣдній взглянулъ на это дѣло съ гуманной точки зрѣнія, заявивъ сначала, какъ бы въ свое оправданіе, что ему неизвѣстны всѣ подробности этого дѣла, министръ внутреннихъ дѣлъ почувствовалъ, себя совершенно удовлетвореннымъ. Смертный приговоръ положили подъ сукно; постановленіе закона отмѣнено было большинствомъ голосовъ, и мнѣніе журналистики одержало верхъ. Но этого еще мало, самое интересное впереди. Знаете ли что случилось, когда общество увидало, что любимица его возвращена ему неожиданно? У него сейчасъ же возникла мысль, что невинность подсудимой не на столько доказана, чтобъ ее можно было отпустить безъ всякаго возмездія. "Накажите ее слегка, господинъ министръ внутреннихъ дѣлъ, лишь для того, чтобъ удовлетворить нравственнымъ принципамъ, говорило общество. Употребите, изъ любви къ намъ, небольшую дозу судебнаго лѣкарства, и тогда мы совершенію успокоимся на этотъ счетъ до конца дней вашихъ."

-- Не смѣйся надъ этимъ! воскликнулъ отецъ.-- Не смѣйся, не смѣйся, не смѣйся, Джемми! Неужели они подвергли ее новому суду? Они не могли, они не смѣли этого сдѣлать! За одинъ и тотъ же проступокъ никого не судятъ дважды.

-- Та-та-та! да ее можно было судить еще за другое преступленіе, возразилъ Башвудъ младшій: -- такъ съ нею и поступили. По счастію для общественнаго спокойствія, она вздумала, съ свойственнымъ женщинѣ безразсудствомъ, сама удовлетворить себя, когда узнала, что покойный мужъ ея однимъ взмахомъ пера уменьшалъ завѣщанную ей сумму денегъ съ пятидесяти тысячъ фунтовъ на пять тысячъ. За день до начала слѣдствія, въ столѣ уборной мистера Уальдрона, гдѣ хранились прежде нѣкоторыя драгоцѣнныя вещи, увидали взломанный и пустой ящикъ, а когда подсудимую посадили въ тюрьму, драгоцѣнные камни, выломанные изъ своей оправы, нашлись у нея въ корсетѣ. Мистрисъ Уальдронъ считала это весьма справедливымъ вознагражденіемъ за понесенный ею убытокъ. Но законъ назвалъ это кражей у душеприкащиковъ покойнаго. Такимъ образомъ общество ухватилось за болѣе легкій проступокъ, на который не обращено было вниманія при серіозномь обвиненіи въ убійствѣ, для того чтобъ удовлетворить законамъ приличія и нравственности. Въ первомъ случаѣ само общество парализовало дѣйствіе правосудія относительно обвиненной, а во второмъ случаѣ оно же само старалось вооружить его противъ нея. Будучи прощена за убійство, мистрисъ Уальдронъ отдана была подъ судъ за воровство. Но лучше всего то, что еслибъ ея красота и несчастіе не подѣйствовали на ея адвоката, она не только подверглась бы вторичному приговору, но, какъ преступница, лишилась бы даже и тѣхъ пяти тысячъ фунтовъ, которые были отказаны ей по второму завѣщанію.

-- Я уважаю ея адвоката! Я благоговѣю передъ нимъ! воскликнулъ мистеръ Башвудъ.-- Я желалъ бы высказать ему это и пожать его руку.

-- Сомнѣваюсь, чтобъ онъ поблагодарилъ васъ за это, замѣтилъ Башвудъ младшій.-- Онъ находится въ томъ пріятномъ убѣжденіи, что никто, кромѣ его самого, не знаетъ, какомъ образомъ сберегъ онъ для мистрисъ Уальдронъ это наслѣдство.

-- Извини, Джемми, возразилъ отецъ.-- Но я попрошу тебя не называть ее болѣе мистрисъ Уальдронъ. Называй ее лучше ея прежнимъ дѣвичьимъ именемъ, когда она была молода, невинна и еще училась въ школѣ. Не правда ли, мой другъ, ты ради меня, согласишься называть ее миссъ Гуильтъ?

-- Пожалуй! для меня это ровно ничего не значитъ. Къ чорту чувствительность! будемъ держаться фактовъ. Вотъ что сдѣлалъ адвокатъ до окончанія втораго суда. Онъ объявилъ ей, что ее навѣрное признаютъ виновною. "И ужь на этотъ разъ, сказалъ онъ, общество не пойдетъ противъ закона. Есть ли у васъ какой-нибудь старый другъ, на котораго вы могли бы положиться?" У нея никого не было. "Въ такомъ случаѣ, сказалъ адвокатъ, вы должны положиться на меня; подпишите вотъ эту вымышленную купчую, по которой вы будто продаете мнѣ всю вашу собственность. Когда наступитъ время, я предъявлю свои разчеты душеприкащикамъ вашего мужа; а потомъ возвращу вамъ вырученныя деньги, укрѣпивъ ихъ за вами на случай вторичнаго вашего вступленія въ бракъ. Въ такихъ случаяхъ корона часто уклоняется отъ своего права оспаривать дѣйствительность подобной продажи, и если она поступитъ съ вами также снисходительно какъ и съ прочими преступниками, то по выходѣ изъ тюрьмы вы получите ваши пять тысячъ фунтовъ, чтобы начать съ ними новую жизнь!" А вѣдь недурно было со стороны адвоката помочь ей ограбить казну, въ то время какъ ее собирались судить за грабежъ душеприкащиковъ? Ха, ха, ха! каковъ у насъ свѣтъ-то!

Отецъ не замѣтилъ послѣдняго сарказма сына.

-- Опять въ тюрьму! проговорилъ онъ разсѣянно.-- О Боже мой, послѣ столькихъ страданій -- опять въ тюрьму!

-- Да, сказалъ Башвудъ младшій, вставая и потягиваясь,-- вотъ какъ это кончилось. Присяжные признали ее виновною, судья приговорилъ ее къ двухлѣтнему заключенію въ тюрьмѣ. Она высидѣла положенный срокъ и, если не ошибаюсь, вышла оттуда около трехъ лѣтъ тому назадъ. Если вы хотите знать, какъ воспользовалась она своею свободой, и что дѣлала она потомъ, то я разкажу вамъ объ этомъ въ другой разъ, когда въ бумажникѣ вашемъ заведутся лишнія деньги. А покамѣстъ вы знаете все что вамъ нужно знать. Нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что эта очаровательная женщина заклеймена двойнымъ позоромъ -- обвиненіемъ въ убійствѣ и двухлѣтнимъ заключеніемъ въ тюрьмѣ за воровство. Вотъ вашъ богатый запасъ свѣдѣній за ваши деньги, да въ придачу мое необыкновенное умѣнье изложить дѣло ясно и просто. Если въ васъ есть хоть капля благодарности, вы должны вознаградить меня какимъ-нибудь хорошенькимъ подаркомъ. Что же до меня касается, то я скажу вамъ, старикашка, что сдѣлали бы вы, еслибы дать вамъ волю: вы сейчасъ же женились бы на миссъ Гуильтъ.

Мистеръ Башвудъ вскочилъ съ своего мѣста и пристально посмотрѣлъ въ лицо сыну.

-- Будь это въ моей волѣ, повторилъ онъ,-- я сейчасъ же женился бы на ней.

Башвудъ младшій сдѣлалъ шагъ назадъ.

-- Какъ! послѣ всего что вы слышали о ней? спросилъ онъ въ изумленіи.

-- Да, послѣ всего что я слышалъ о ней.

-- Даже рискуя быть отравленнымъ при малѣйшей размолвкѣ.

-- Даже рискуя быть отравленнымъ, отвѣчалъ мистеръ Башвудъ,-- хотя бы черезъ двадцать четыре часа.

Шпіонъ тайной полиціи снова опустился на стулъ, озадаченный словами и взглядомъ своего отца.

-- Клянусь честью онъ сошелъ съ ума, сказалъ про себя Башвудъ младшій.-- Совсѣмъ сошелъ съ ума!

Мистеръ Башвудъ старшій взглянулъ на часы и поспѣшно взялся за шляпу.

-- Я желалъ бы выслушать о ней все, сказалъ онъ,-- все, до послѣдняго слова. Но время, ужасное время бѣжитъ, не останавливаясь. Почемъ знать? можетъ-быть, теперь ихъ вѣнчаютъ.

-- Что вы хотите дѣлать? спросилъ Башвудъ младшій, становясь между отцомъ и дверью.

-- Я хочу ѣхать въ гостиницу, отвѣчалъ старикъ, стараясь обойдти его.-- Я хочу ѣхать къ мистеру Армаделю.

-- Зачѣмъ?

-- Чтобы разказать ему все что слышалъ отъ тебя.

Сказавъ это, онъ замолчалъ. Ужасная, торжествующая улыбка, промелькнувшая однажды на его лицѣ, освѣтила его опять.

-- Мастеръ Армадель молодъ; у мастера Армаделя цѣлая жизнь впереди, лукаво прошепталъ онъ, цѣплялся за рукавъ сына своими дрожащими пальцами.-- Что не страшитъ меня,то можетъ испугать его!

-- Погодите немного, сказалъ Башвудъ младшій.-- Точно да вы увѣрены, что это мистеръ Армадель?

-- Что мистеръ Армадель?

-- Что это онъ хочетъ жениться на ней?

-- Да! да! да! Пусти меня, Джемми, пусти меня.

Шпіонъ въ раздумьи прислонился спиною къ дверямъ.

Мастеръ Армадель былъ богатъ; у мистера Армаделя можно было выманить значительный кушъ денегъ за открытіе, которое избавило бы его отъ позорной женитьбы. "Если я самъ обработаю это дѣльце, то могу зашибить фунтовъ сто", подумалъ Башвудъ младшій. "А если предоставлю это отцу, то мы не выручимъ и полу пенни." Тутъ онъ взялъ свою шляпу и кожаный мѣшечекъ.

-- Ну, гдѣ вамъ удержать все это въ вашей старой пустой башкѣ, папаша! сказалъ онъ съ своею нахальною безцеремонностью.-- Куда вамъ! я лучше самъ поѣду съ вами. Что вы на это скажете?

Обрадованный отецъ заключилъ сына въ объятія.

-- Не могу удержаться, Джемми, сказалъ онъ дрожащимъ отъ волненія голосомъ.-- Ты слишкомъ добръ ко мнѣ. Возьми послѣднюю ассигнацію, мой другъ, а я обойдусь какъ-нибудь и безъ нея, возьми.

Сынъ съ шумомъ распахнулъ дверь и великодушно отвернулся отъ отцовскаго бумажника.

-- Провалъ ее возьми, старикашка, я вовсе не такъ корыстолюбивъ! сказалъ онъ съ притворнымъ чувствомъ.-- Спрячьте вашъ бумажникъ, и ѣдемъ.-- "Еслибъ я взялъ послѣднюю ассигнацію у моего достопочтеннаго родителя," подумалъ онъ, спускаясь съ лѣстницы, "то вѣдь и онъ, пожалуй, заспорилъ бы о дѣлежѣ, увидавъ денежки мистера Армаделя".-- Идите же, папаша! продолжалъ онъ вслухъ.-- Мы возьмемъ извощика и застанемъ счастливаго жениха еще до отъѣзда въ церковь!

Они крикнули кэбъ и отправились въ гостиницу, гдѣ жили оба друга. Какъ скоро дверка кэба захлопнулась, мистеръ Башвудъ снова заговорилъ о миссъ Гуильтъ.

-- Разкажи мнѣ теперь остальное, сказалъ онъ, взявъ сына заруку и нѣжно ее поглаживая.-- Будемъ говорить о ней вплоть до гостиницы. Помоги мнѣ убить время, Джемми, помоги мнѣ убить время.

Башвудъ младшій былъ въ самомъ веселомъ расположеніи духа, заранѣе считая денежки мистера Армаделя. Отъ до послѣдней- минуты подтрунивалъ надъ безпокойствомъ отца.

-- Посмотримъ, помните ли вы что я вамъ разказывалъ, началъ онъ.-- Въ этой исторіи есть одно лицо, которое незамѣтно стушевалось. Ну, угадайте, о комъ я говорю?

Онъ былъ увѣренъ, что отецъ не въ состояніи будетъ отвѣчать на этотъ вопросъ. Но память мистера Башвуда, то всемъ что касалось до миссъ Гуильтъ, была также свѣжа и ясна, какъ память его сына.

-- Ты говорить объ этомъ заѣзжемъ бездѣльникѣ-иностранцѣ, который соблазнилъ ее, а потомъ укрылся за нею, подвергнувъ ея жизнь опасности, отвѣчалъ онъ безъ малѣйшаго колебанія.-- Не говори о немъ, Джемми!

-- Но я долженъ говорить о немъ, возразилъ тотъ.-- Вѣдь вы хотите знать, что сталось съ миссъ Гуильтъ по выходѣ изъ тюрьмы, не такъ ли? Прекрасно, я могу отвѣчать вамъ на это. Она сдѣлалась мистрисъ Мануель. Нечего такъ смотрѣть на меня, старикашка. Я знаю это изъ офиціальныхъ источниковъ. Въ концѣ прошедшаго года, въ нашу контору явилась одна иностранка, показавшая, что она вступила въ законный бракъ съ капитаномъ Мануелемь, во время его перваго пріѣзда въ Англію. Лишь недавно узнала она, что мужъ ея снова находится въ этой странѣ, и что онъ вступилъ во вторичный бракъ въ Шотландіи. Мы тотчасъ же навели справки, и по сличенію чиселъ оказалось, что шотландскій бракъ,-- если только это былъ дѣйствительный бракъ, а не подлогъ,-- совершился именно около того времени, когда миссъ Гуильтъ выпущена была на волю. А дальнѣйшія изслѣдованія убѣдили насъ, что вторая мистрисъ Мануель была никто другая какъ героиня знаменитаго уголовнаго процесса, которая, какъ теперь извѣстно, совершенно тождественна съ вашею очаровательною подругой, миссъ Гуильтъ.

Голова мистера Башвуда опустилась на грудь. Онъ крѣпко сжалъ свои дрожащія руки и молча ждалъ окончанія разказа.

-- Ободритесь! продолжалъ сынъ.-- Капитанъ уже не можетъ теперь мѣшать вамъ. Въ одинъ туманный день, въ прошедшемъ декабрѣ, онъ ускользнулъ отъ насъ на континентъ, но куда именно, неизвѣстно. Пять тысячъ фунтовъ стерлинговъ, полученные имъ отъ второй супруги, онъ прожилъ до тла въ тотъ промежутокъ времени, который прошелъ со дня ея выхода изъ тюрьмы, и мы никакъ не могли понять, гдѣ сумѣлъ онъ достать денегъ на путевыя издержка. Въ послѣдствіи оказалось, что онъ получилъ ихъ все отъ второй же своей жены. Она наполнила его пустые карманы, а сама, помѣстившись въ одной жалкой лондонской гостиницѣ, преспокойно ожидала отъ него извѣстій изъ-за границы, чтобы потомъ немедленно съ нимъ соединиться. Но вы спросите, можетъ-быть, откуда она достала деньги? Въ то время никто не могъ разузнать итого. Мнѣ же кажется, что такъ какъ прежняя госпожа ея была еще жива въ это время, то миссъ Гуильтъ, вѣроятно, снова воспользовалась тайною Бланшардовъ и рѣшилась извлечь изъ нея надлежащую пользу. Конечно, все это не болѣе какъ предположенія; но одно обстоятельство придаетъ имъ большое правдоподобіе. Въ то время у миссъ Гуильтъ была одна пожилая пріятельница, которая могла развѣдать для нея адресъ ея прежней госпожи. Догадываетесь ли вы теперь, кто была эта пожилая пріятельница? Куда вамъ! Конечно, мистрисъ Ольдершо!

Мистеръ Башвудъ внезапно поднялъ глаза.

-- Для чего ей было возвращаться къ женщинѣ, которая бросила ее, когда она была ребенкомъ? опросилъ онъ.

-- Этого я не могу вамъ сказать, возразилъ сынъ,-- можетъ-быть, она вернулась къ ней ради своихъ великолѣпныхъ волосъ. Нечего и говорить, что тюремныя ножницы окарнали прелестные локоны миссъ Гуильтъ, а я долженъ замѣтить, что мистрисъ Ольдершо извѣстна въ цѣлой Англіи, какъ знаменитая обновительница обветшавшихъ головъ и лицъ женскаго пола. Приложите къ двумъ еще два, и вы, быть-можетъ, догадаетесь, что дважды-два составляетъ четыре.

-- Да, да, дважды-два четыре, нетерпѣливо повторилъ отецъ.-- Но мнѣ хотѣлось бы знать продолженіе, подучила ли она отъ него извѣстіе? вызвалъ ли онъ ее къ себѣ за границу?

-- Капитанъ-то? да какъ это могло придти вамъ въ голову? Развѣ онъ не прожилъ ея деньги до послѣдняго фартинга? и развѣ онъ не разгуливалъ по континенту вольною пташкой? Миссъ Гуильтъ долго ожидала, не переставая ему вѣрить. Но я готовъ биться объ закладъ, что ей не пришлось болѣе видѣть даже его почерка. Мы всячески старалась ее образумить, мы прямо говорили ей, что у него еще жива первая жена, и что она, миссъ Гуильтъ, не имѣетъ на него ни малѣйшихъ правъ! Она не хотѣла намъ вѣрить, хотя мы подтверждали наши слова доказательствами. Упрямое, дьявольски-упрямое созданіе. Она ждала, кажется, нѣсколько мѣсяцевъ сряду, прежде чѣмъ потеряла послѣднюю надежду когда-либо его видѣть.

Мистеръ Башвудъ украдкою посмотѣлъ въ окно кареты.

-- Гдѣ же могла она потомъ найдти себѣ пріютъ? спросилъ онъ, обращаясь не къ сыну, а къ самому себѣ.-- Что могла она предпринять?

-- Насколько я знаю женщинъ, замѣтилъ Башвудъ младшій, отвѣчая на вопросъ отца,-- слѣдовало бы предположить, что она пыталась утопиться. Но это лишь однѣ догадки. Что касается до этой части истеріи миссъ Гуильтъ, то вы застаете меня врасплохъ, папаша. Мнѣ рѣшительно неизвѣстно, что предпринимала она нынѣшнею весной и лѣтомъ. Съ отчаянія она могла рѣшиться на самоубійство, но также могла быть и тайною пружиной тѣхъ справокъ, которыя я наводилъ для мистрисъ Ольдершо. Вы вѣроятно увидите ее сегодня утромъ и, можетъ-быть, благодаря вашему вліянію, она сама доскажетъ вамъ окончаніе своей исторіи.

Мистеръ Башвудъ, продолжавшій смотрѣть изъ окна кэба, внезапно схватилъ своего сына за руку.

-- Стой, стой! воскликнулъ онъ въ сильномъ волненіи.-- Мы пріѣхали. Джемми, попробуй какъ бьется мое сердце! Вотъ и гостиница.

-- Убирайтесь вы съ вашимъ сердцемъ, сказалъ Башвудъ младшій.-- Посидите тутъ покамѣстъ одни, а я пойду наводить справки.

-- И я пойду съ тобою! закричалъ отецъ.-- Я не могу ждать! говорю тебѣ, что я не могу ждать!

Они вмѣстѣ вошли въ гостиницу и спросили мистера Армаделя.

Послѣ небольшаго колебанія слуга отвѣчалъ, что мистеръ Армадель уѣхалъ уже шесть дней тому назадъ, а второй слуга прибавилъ, что другъ мистера Армаделя, мистеръ Мидвинтеръ, выѣхалъ только сегодня утромъ. Куда отправился мистеръ Армадель? Куда-то въ провинцію. А мистеръ Мидвинтеръ? На это никто не могъ дать отвѣта.

Мастеръ Башвудъ посмотрѣлъ на своего сына въ безмолвномъ и невыразимомъ отчаяніи.

-- Все вздоръ и пустяки! сказалъ Башвудъ младшій, грубо вталкивая своего отца назадъ въ кэбъ.-- Онъ не уйдетъ отъ насъ. Мы найдемъ его у миссъ Гуильтъ.

Старикъ взялъ руку сына и поцѣловалъ ее.

-- Благодарю тебя, мой другъ, сказалъ онъ съ чувствомъ.-- Благодарю тебя за то, что ты утѣшаешь меня.

Затѣмъ они подъѣхали къ послѣдней квартирѣ миссъ Гуильтъ близь Тотенгамскаго дворцоваго проспекта.

-- Оставайтесь здѣсь, сказалъ шпіонъ, выходя изъ кэба и запирая въ немъ своего отца.-- Это ужъ обдѣлаю я самъ.

Онъ постучался въ дверь дома.

-- Я имѣю письмо къ миссъ Гуильтъ, сказалъ онъ, входя въ корридоръ, какъ только отворилась передъ нимъ дверь.

-- Ея нѣтъ, отвѣчалъ слуга.-- Она уѣхала еще вчера вечеромъ.

Башвудъ младшій не сталъ терять время въ разговорѣ со слугою. Онъ спросилъ хозяйку дома. Хозяйка также подтвердила ему, что миссъ Гуильтъ дѣйствительно уѣхала наканунѣ. Но куда? на это она ничего не могла отвѣчать.

-- Какимъ образомъ она отправилась, въ экипажѣ или пѣшкомъ.

-- Пѣшкомъ.

-- Въ которомъ часу?

-- Между девятью и десятью часами вечера.

-- Какъ же поступила она съ своимъ багажемь?

-- У нея не было никакого багажа.

-- Приходилъ ли къ ней какой-нибудь джентльменъ наканунѣ.

-- Ни единая душа, какъ изъ благороднаго, такъ и изъ простаго званія, не приходила наканунѣ къ миссъ Гуильтъ.

Блѣдное и безумное лицо мистера Башвуда выглядывало изъ окна кэба, между тѣмъ какъ сынъ его спускался съ лѣстницы.

-- Неужели ея нѣтъ здѣсь, Джемми? спросилъ онъ слабымъ голосомъ.-- Неужели ея нѣтъ?

-- Да молчите же! крикнулъ шпіонъ, съ своею врожденною грубостію, начинавшею наконецъ выступать наружу.-- Вѣдь розыски еще не кончились.

Онъ перешелъ черезъ улицу и вошелъ въ кофейную, стоявшую какъ разъ насупротивъ того дома гдѣ жила массъ Гуильтъ.

Въ кабинетѣ, у самаго окна, сидѣли два человѣка и разговаривали между собой съ замѣтнымъ безпокойствомъ.

-- Кто изъ васъ былъ вчера дежурнымъ между девятью и десятью часами вечера? опросилъ Башвудъ младшій, внезапно подходя къ нимъ, и предлагая свой вопросъ краткимъ, повелительнымъ шепотомъ.

-- Я, сэръ, неохотно отвѣчалъ одинъ изъ нихъ.

-- Ты вѣрно не пристально наблюдалъ за домомъ?-- Да, такъ! ужь я вижу, что ты зазѣвался.

-- Не болѣе какъ на одну минуту, сэръ.-- Какой-то грубіянъ-солдатъ вошелъ въ кофейную.

-- Хорошо, довольно, сказалъ Башвудъ младшій.-- Я знаю что сдѣлалъ солдатъ и кто подослалъ его. Она опять отъ насъ ускользнула. А ты величайшій оселъ, какого я только знаю. Съ этой минуты считай себя уволеннымъ.

Приправивъ эти слова крупнымъ ругательствомъ, онъ вышелъ изъ кофейной и вернулся къ кэбу.

-- Ея нѣтъ! воскликнулъ старикъ.-- О, Джемми, Джемми, я вижу это на твоемъ лицѣ! И онъ упалъ въ свой уголокъ кэба съ жалкимъ, слабымъ воплемъ.

-- Они обвѣнчаны, простоналъ онъ, между тѣмъ какъ руки его безпомощно опустились на колѣна, и шляпа незамѣтно свалилась съ головы.-- Останови ихъ! воскликнулъ онъ, внезапно приходя въ себя и съ яростію хватая сына за воротъ.

-- Назадъ, въ гостиницу, крикнулъ Башвудъ младшій кучеру.-- А вы заткните вашу глотку! неистово закричалъ онъ на отца.-- Мнѣ нужно подумать.

Внѣшній лоскъ мягкой вѣжливости исчезъ безъ слѣда, и нравъ его обнаружился на этотъ разъ вполнѣ. Гордость его -- даже и у такого человѣка есть своя гордость -- была глубоко уязвлена. Дважды пытался онъ перехитрить женщину, и всякій разъ женщина обманывала его.

Вторично вернувшись въ гостиницу, онъ вышелъ изъ кэба и попробовалъ допытать слугъ съ помощію денегъ. Во опытъ скоро показалъ, что они дѣйствительно ничего не имѣли открыть ему. Подумавъ немного, онъ попросилъ указать ему дорогу въ приходскую церковь.

-- Почему не навести справокъ и тамъ, подумалъ онъ про себя, объясняя кучеру дорогу.-- Скорѣй! закричалъ онъ, взглянувъ сначала на часы, а потомъ на отца. "Каждая минута дорога теперь, продолжалъ онъ мысленно,-- тѣмъ болѣе, что старикъ уже начинаетъ ослабѣвать."

Это было совершенно справедливо. Еще не лишенный слуха и сознанія, мистеръ Башвудъ уже не могъ болѣе говорить. Онъ обхватилъ обѣими руками неласковую руку сына и склонилъ свою безпомощную голову на его отвернувшееся плечо.

Приходская церковь, защищенная воротами, рѣшеткой и окруженная небольшимъ открытымъ пространствомъ, находилась въ сторонѣ отъ улицы. Освободившись отъ отца, Башвудъ младшій пошелъ прямо въ ризницу. Причетникъ, убиравшій церковныя книги, и помощникъ его, прятавшій стихарь, были единственныя лица, которыхъ онъ нашелъ тамъ. Онъ попросилъ показать ему свадебную книгу.

Причетникъ важно раскрылъ ее и отошелъ отъ стола, на которомъ она лежала.

Въ это утро въ эту книгу внесены были три сватьбы, и двѣ первыя подписи были Алланъ Армадель и Лидія Гуильтъ!

Даже шпіонъ, не подозрѣвавшій истины и не предвидѣвшій тѣхъ ужасныхъ послѣдствій, которыя могли произойдти отъ этого брака, даже и онъ вздрогнулъ, когда глаза его остановились на первой страницѣ. Все было кончено! Фактъ совершался. Въ книгѣ заключалось неопровержимое доказательство брака, который былъ въ одно и то же время истиною и ложью! Благодаря роковому тождеству именъ, собственноручная подпись Мидвинтера должна была убѣдить каждаго, что не онъ, Мидвинтеръ, а Алланъ Армадель женился на мисъ Гуильтъ!

Башвудъ младшій закрылъ книгу и возвратилъ ее причетнику. Сердито опустивъ руки въ карманы и внутренно досадуя на себя за эту неудачу, поколебавшую въ немъ довѣріе къ собственнымъ силамъ, онъ спустился изъ ризницы и вышелъ изъ церкви.

Церковный сторожъ встрѣтилъ его у ограды. Шпіонъ внутренно спросилъ себя, стоитъ ли тратить деньги для того, чтобы развязать языкъ этому человѣку, и рѣшилъ, что стоитъ. Еслибы только удалось ему поймать молодую чету, то денежки мистера Армаделя еще не миновали бы его рукъ.

-- Давно ли вышла отсюда первая чета? спросилъ онъ.

-- Около часа назадъ, отвѣчалъ сторожъ.

-- А какъ они отправились?

Сторожъ не хотѣлъ отвѣчать на этотъ вопросъ, не получивъ обѣщаннаго вознагражденія.

-- Отсюда вамъ не прослѣдить ихъ, сказалъ онъ, опуская деньги въ карманъ.-- Они ушли пѣшкомъ.

-- И больше вы ничего не знаете?

-- Больше я ничего не знаю, сэръ.

Оставшись одинъ, шпіонъ остановился на минуту въ раздумьи, прежде чѣмъ вернуться къ отцу; но онъ былъ выведенъ изъ этого минутнаго колебанія внезапнымъ появленіемъ кучера внутри церковной ограды.

-- Какъ бы не случилось чего съ старымъ джентльменомъ, сэръ, сказалъ кучеръ.

Башвудъ младшій сердито насупилъ брови и вернулся обратно къ кэбу. Въ то время какъ онъ отворялъ дверцы, отецъ высунулся изнутри кэба и съ смертною блѣдностію на лицѣ посмотрѣлъ на него, молча шевеля губами.

-- Она надула насъ, сказалъ шпіонъ.-- Они обвѣнчались здѣсь сегодня утромъ.

Старикъ закачался всѣмъ тѣломъ изъ стороны въ сторону. Потомъ глаза его закрылись, и онъ ударился головой о передокъ кэба.

-- Ступай въ госпиталь! крикнулъ сынъ.-- У него обморокъ. Вотъ что значитъ бросать свои дѣла въ угоду батюшкѣ, проворчалъ онъ, мрачно поднимая голову мистера Башвуда и развязывая ему галстукъ.-- Препріятно провелъ я утро! Клянусь честію, препріятно!

Госпиталь былъ близко, и ихъ встрѣтилъ дежурный докторъ.

-- Очнется ли онъ? грубо спросилъ Башвудъ младшій.

-- А вы кто ему? также рѣзко спросилъ докторъ.

-- Я его сынъ.

-- Трудно было бы догадаться, замѣтилъ докторъ, принимая спиртъ изъ рукъ сидѣлки и съ явнымъ удовольствіемъ повертываясь спиною къ сыну.-- Да, прибавилъ онъ послѣ минутнаго молчанія,-- на этотъ разъ отецъ вашъ очнется.

-- Когда можно будетъ перевезти его отсюда?

-- Его можно будетъ перевезти изъ госпиталя черезъ часъ-другой.

Шпіонъ положилъ на столъ свою карточку.

-- Я или самъ заѣду, или пришлю за нимъ, сказалъ онъ.-- Надѣюсь, что оставивъ вамъ мою фамилію и адресъ, я могу уйдти теперь?

Съ этими словами онъ надѣлъ шляпу и вышелъ вонъ.

-- Животное! сказала сидѣлка.

-- Нѣтъ, спокойно отвѣчалъ докторъ,-- человѣкъ!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Въ этотъ же день между девятью и десятью часами вечера мистеръ Башвудъ проснулся въ своей постелѣ, въ тракторѣ Боро. По возвращеніи изъ госпиталя, онъ проспалъ нѣсколько часовъ сряду, и какъ душевныя, такъ и физическія силы его начинали понемногу возвращаться.

На столикѣ подлѣ постели горѣла свѣча и лежало письмо. Оно написано было рукой сына и заключало въ себѣ слѣдующее:

"Любезный папаша! Благополучно доставивъ васъ сюда изъ госпиталя, я, смѣю сказать, исполнилъ свой долгъ относительно васъ, и теперь считаю себя въ правѣ заняться своими собственными дѣлами. Эти дѣла помѣшаютъ мнѣ видѣться съ вами сегодня вечеромъ; я не думаю, чтобы мнѣ пришлось быть въ вашей сторонѣ даже и завтра утромъ. Совѣтую вамъ вернуться въ Торпъ-Амброзъ и заняться вашею конторой. Гдѣ бы ни былъ теперь мистеръ Армадель, онъ долженъ рано или поздно войдти съ вами въ сношенія. Отнынѣ, что до меня касается, я совершенно умываю руки въ этомъ дѣлѣ. Но если вы желаете продолжать его, то, по моему мнѣнію, вы еще можете разлучить мистера Армаделя съ его женой, хотя вы и не могли воспрепятствовать ихъ браку.

"Прошу васъ, берегите себя.

"Любящій васъ сынъ
"Джемсъ Башвудъ."

Письмо выпало изъ ослабѣвшихъ рукъ старика.

"Какъ жаль, что Джемми не пріѣхалъ навѣстить меня сегодня вечеромъ," подумалъ онъ. "Но во всякомъ случаѣ спасибо ему и за то, что онъ не оставилъ меня совѣтомъ." Мистеръ Башвудъ тоскливо перевернулся на другую сторону и во второй разъ прочиталъ письмо. "Да," сказалъ онъ, "мнѣ ничего болѣе не остается дѣлать, какъ ѣхать назадъ. Я слишкомъ бѣденъ и старъ, чтобъ одному пуститься за ними въ погоню." Онъ закрылъ глаза, а слезы медленно заструились по его морщинистымъ щекамъ. "Я огорчилъ Джемми," прошепталъ онъ едва внятно. "Я сильно огорчилъ бѣднаго Джемми!" Черезъ минуту слабость одолѣла его, и онъ снова забылся.

Часы на сосѣдней колокольнѣ пробили десять. Между тѣмъ какъ въ воздухѣ гудѣли медленные удары колокола, вечерній поѣздъ, мчавшій съ собою въ числѣ прочихъ пассажировъ Мидвинтера и его жену, быстро приближался къ Парижу, а сторожевой матросъ на яхтѣ Аллана, отплывавшаго за границу, обогнувъ маякъ Ландсенда, пустилъ судно въ направленіи къ Юшанту и Финнотерре.

КНИГА ПЯТАЯ.

I. Дневникъ миссъ Гуильтъ.

"Неаполь, 10-го октября.

"Сегодня ровно два мѣсяца какъ я закрыла свой дневникъ, съ тѣмъ чтобы никогда болѣе не открывать его.

"Зачѣмъ же измѣняю я этому рѣшенію? Зачѣмъ возвращаюсь я опять къ этому повѣренному моихъ горькихъ и злыхъ минутъ? Потому что теперь болѣе чѣмъ когда-нибудь я чувствую себя безпріютною и одинокою, хотя тутъ же за стѣною пишетъ мой мужъ. Горе мое -- горе женщины, и оно требуетъ исхода; но не имѣя человѣка, который бы выслушалъ меня, я всего охотнѣе изливаю свою душу здѣсь, въ этомъ дневникѣ, передъ моимъ вторымъ я.

"Какъ счастлива была я въ первые дни, послѣдовавшіе за нашимъ бракомъ, и какъ много счастія дала я ему! Только два мѣсяца прошло съ тѣхъ поръ, и уже все измѣнилось! Напрасно пытаюсь я припомнить, не оскорбили ли мы другъ друга какимъ-нибудь неосторожнымъ словомъ или поступкомъ, и ничего не нахожу въ своихъ воспоминаніяхъ, что падало бы упрекомъ на него или на меня. Я не могу даже хорошенько опредѣлить дня, когда впервые набѣжало это облако.

"Не люби я его такъ нѣжно, я еще могла бы переносить его холодность. Я могла бы подавить въ себѣ тоску, возбужденную этимъ взаимнымъ отчужденіемъ, еслибъ онъ далъ мнѣ почувствовать совершившуюся въ немъ перемѣну грубо и рѣзко, какъ далъ бы почувствовать ее другой мущина.

"Но этого никогда не было и не будетъ. Не въ его натурѣ причинять страданія другимъ. Никогда не вырвется у него жесткое слово или жесткій взглядъ. И только ночью, когда я слышу его вздохи, или прислушиваюсь на разсвѣтѣ къ его грезамъ,-- только тутъ узнаю я какъ безвозвратно изчезаетъ его прежняя любовь. Днемъ, изъ сожалѣнія ко мнѣ, онъ это скрываетъ, или, по крайней мѣрѣ, пытается скрыть. Онъ кротокъ, мягокъ, но поцѣлуи его холодны, а рука безучастно жметъ мою руку. Съ каждымъ днемъ онъ все долѣе и долѣе сидитъ за своими ненавистными корреспонденціями; съ каждымъ днемъ онъ становится все молчаливѣе и молчаливѣе, когда мы остаемся наединѣ.

"И несмотря на все это, мнѣ не на что жаловаться -- у меня нѣтъ доказательствъ, подтверждающихъ мои сомнѣнія. Онъ не высказывается; онъ глубоко таитъ свое разочарованіе и свою покорность судьбѣ, и они увеличиваются такъ постепенно, что даже я съ трудомъ могу подмѣтить ихъ возрастаніе. Пятьдесятъ разъ на день хочу я броситься къ нему на шею и сказать: "Ради самого Бога, дѣлай со мною что хочешь, только не поступай такъ какъ теперь!" И каждый разъ его жестокая, безукоризненная внимательность сдергиваетъ эти слова на моихъ губахъ и не даетъ мнѣ права та выговорить. Когда мой первый мужъ ударилъ меня хлыстомъ по лицу, я думала что болѣе жгучей боли никогда не испытать мнѣ. А когда покинулъ меня второй мужъ, низкій, коварный обманщикъ, я думала, что никогда горе не сравнятся съ этимъ горемъ. Вѣкъ живи -- вѣкъ учись. Есть боль сильнѣе той, которую испытала я подъ хлыстомъ Уальдрона, есть горе въ десять разъ ужаснѣе того, которое перенесла я отъ измѣны Мануэля.

"Неужели я слишкомъ стара для него? О, нѣтъ! Не поблекла ли моя красота? Однако всѣ невольно засматриваются на мое лицо.

"Ахъ, нѣтъ! нѣтъ! Причина зла таится глубже! Я столько думала о ней, что въ умѣ моемъ родилась страшная мысль. Его проведшее благородно и чисто, а мое черно и позорно. Какъ знать, быть-можетъ, невѣдомо отъ насъ самихъ этотъ контрастъ образовалъ между нами пропасть. Вѣдь это вздоръ, сумашествіе, однако, когда я лежу подлѣ него во мракѣ ночи, я часто спрашиваю себя, не вырывается ли у меня иногда, въ томъ тѣсномъ общеніи, которое соединяетъ насъ другъ съ другомъ, какое-нибудь невольное признаніе? Не пристало ли ко мнѣ что-нибудь изъ моего ужаснаго прошедшаго, что вліяетъ на него ощутительно и въ то же время безотчетно? О, горе мнѣ! горе мнѣ! Неужели въ такой любви нѣтъ очищающей силы? Неужели прошедшее зло оставило въ моемъ сердцѣ значительныя пятна, которыхъ не омоетъ никакое раскаяніе?

"Кто можетъ отвѣчать на это? Повторяю только, что въ нашей брачной жизни что-то не ладно. Съ каждымъ днемъ насъ болѣе и болѣе разъединяетъ какое-то враждебное, но неуловимое вліяніе. Ну чтожь! со временемъ, быть-можетъ, я стану равнодушнѣе и научусь переносить свое горе.

"Сейчасъ мимо окна проѣхала открытая коляска съ нарядною дамою внутри. Рядомъ съ ней сидѣлъ мужъ, а насупротивъ дѣти. Когда я увидала ее, она смѣялась и говорила съ большимъ воодушевленіемъ. Блестящая, беззаботная, счастливая женщина! Ахъ миледи! что, еслибы во дни вашей ранней молодости вы были также безпріютны и одиноки, какъ была я?...

"11-го октября.

"Сегодня ровно два мѣсяца какъ мы были обвѣнчаны. Когда мы проснулись, онъ ничего не сказалъ мнѣ объ этомъ, и я также промолчала. Но во время завтрака я надѣялась воспользоваться этимъ случаемъ, чтобы снова овладѣть его сердцемъ.

"Никогда не занималась я такъ тщательно своимъ туалетомъ, никогда не была я такъ хороша, какъ сегодня утромъ, опускаясь внизъ къ завтраку. Но вмѣсто него, я нашла на столѣ небольшой клочокъ бумаги, въ которомъ онъ объяснялъ мнѣ, что торопясь окончить свою корреспонденцію къ отходу почты, онъ принужденъ былъ позавтракать безъ меня. Я на его мѣстѣ пропустила бы скорѣе пятьдесятъ почтъ чѣмъ не дождаться его! Нечего дѣлать, я пошла въ его комнату. Онъ сидѣлъ весь углубленный въ свою ненавистную корреспонденцію! "Не можешь ли ты подарить мнѣ нѣсколько минутъ времени сегодня утромъ?" опросила я. Онъ вздрогнулъ и всталъ. "Конечно, если ты этого желаешь." Говоря это, онъ даже не взглянулъ на меня, но по звуку его голоса моего было судить, что онъ исключительно заинтересованъ прерваннымъ занятіемъ. "Не нужно," отвѣчала я;-- "вы заняты." И не успѣла я затворить дверь, какъ онъ уже снова сидѣлъ за своимъ пюпитромъ. Мнѣ часто приходилось слышать, что жены писателей несчастны; теперь я знаю, отчего.

"Вчера я высказала предположеніе, при которомъ остаюсь и сегодня, что со временемъ я привыкну переносить свое горе. (А впрочемъ какъ много вздора написала я вчера! И какъ мнѣ стыдно было бы, еслибъ это попалось кому въ руки!) Надѣюсь, что эта дрянная газета, для которой онъ пишетъ, не будетъ имѣть ни малѣйшаго успѣха, и что его пустая корреспонденція встрѣтитъ славный отпоръ въ какой-нибудь другой газетѣ, какъ только появится въ печати! Ну, что я буду съ собой дѣлать все утро? Гулять нельзя -- дождь идетъ. Если я открою фортепіано, то помѣшаю трудолюбивому журналисту, царапающему что-то въ сосѣдней комнатѣ. О Боже мой! И въ Торпъ-Амброзѣ я чувствовала себя одинокою, а здѣсь еще больше. Не почитать ли мнѣ что-нибудь? Нѣтъ; книги меня не интересуютъ, а авторы ихъ мнѣ просто ненавистны. Пересмотрю лучше свой дневникъ и попытаюсь пережить то время, когда я составляла планы, заговоры, и каждую минуту испытывала какое-нибудь новое ощущеніе.

"А вѣдь онъ могъ бы оставить на минуту свою корреспонденцію, чтобы посмотрѣть ни меня. Онъ могъ бы сказать мнѣ: "Какъ мила ты сегодня!" Онъ могъ бы вспомнить.... Да, какъ бы не такъ! Онъ помнитъ только о своей газетѣ!

"Двѣнадцать часовъ.

"Читала, писала, и съ помощью своего дневника кой-какъ убила часъ.

"А какъ вспомнишь время, проведенное въ Торпь-Амброзѣ,-- какую жизнь я вела тамъ! Удивляюсь, какъ не сошла я съума. Даже и теперь при одномъ воспоминаніи сердце мое бьется, лицо пылаетъ!

"А между тѣмъ дождь все идетъ да идетъ, а журналистъ все пишетъ, да пишетъ. Не хочу болѣе останавливаться ни прошедшемъ. Но что же я буду дѣлать?

"Положимъ -- вѣдь это только одно предположеніе,-- положимъ, что я чувствую теперь то же, что чувствовала во время путешествія моего съ Армаделемь въ Лондонъ, когда умъ мой также ясно сознавалъ возможность лишить его жизни, какъ глаза мои видѣли его лицо?....

"Пойду лучше смотрѣть въ окно, и считать прохожихъ.

"Сейчасъ прошла похоронная процессія въ сопровожденіи факельщиковъ въ черныхъ капюшонахъ и съ смоляными факелами, шипящими отъ сырости; а имъ аккомпанировали маленькій колокольчикъ и монотонное пѣніе священниковъ. Какое пріятное зрѣлище! Вернусь лучше опять къ дневнику.

"Предположивъ, что я нисколько не измѣнилась съ тѣхъ поръ,-- опять-таки это одно предположеніе и ничего болѣе,-- какъ представился бы мнѣ теперь тотъ страшный рискъ, на который я нѣкогда рѣшалась? Мидвинтеръ женился на мнѣ своимъ настоящимъ именемъ. Такимъ образомъ свершилось одно изъ тѣхъ трехъ дѣйствій, которыя должны были предоставить мнѣ по смерти Армаделя права его вдовы и наслѣдницы. Какъ ни чисты были мои намѣренія въ день моей свадьбы,-- а чистота ихъ не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію,-- тѣмъ не менѣе шагъ этотъ былъ однимъ изъ безвозвратныхъ результатовъ нашего брака. Итакъ, я спрашиваю себя, въ какихъ отношеніяхъ стоятъ ко мнѣ настоящія обстоятельства, послѣ этого перваго шага, предполагая, что я намѣрена сдѣлать и второй -- чего, впрочемъ, я не сдѣлаю? Запрещаютъ ли они мнѣ идти впередъ? или, напротивъ, побуждаютъ меня довершить начатое?

"Стану вычислять шансы: это займетъ меня. Если же листокъ этотъ окажется слишкомъ соблазнительнымъ, его можно будетъ вырвать и уничтожить.

"Мы живемъ здѣсь (ради экономіи) вдали отъ роскошнаго англійскаго квартала, въ одномъ изъ городскихъ предмѣстій, на сторонѣ Портичи. Между нашими соотечественниками у насъ нѣтъ знакомыхъ, чему способствуетъ, вопервыхъ, наша бѣдность, вовторыхъ, застѣнчивость Мидвинтера, и втретьихъ, моя наружность (по крайней мѣрѣ, относительно женщинъ). Мущины, съ которыми мужъ мой толкуетъ о политическихъ новостяхъ, собирая у нихъ матеріалъ для своей газеты, видятся съ нимъ въ кофейной и никогда не заходитъ къ намъ. Что до меня касается, то я рѣшительно уклоняюсь отъ посѣтителей, и вотъ почему: хоть и много лѣтъ прошло со времени моего пребыванія въ Неаполѣ, однако я не увѣрена, чтобъ еще не осталось здѣсь лицъ, знающихъ меня. Мораль всего предыдущаго (какъ говорится въ баснѣ) та, что въ случаѣ новыхъ справокъ обо мнѣ въ Англіи, здѣсь не найдется ни единаго свидѣтеля, который могъ бы показать, что мы жили съ Мидвинтеромъ какъ мужъ и жена. Вотъ все, что слѣдуетъ, покамѣстъ, замѣтить о настоящихъ обстоятельствахъ, на сколько они касаются меня.

"Теперь разсмотримъ ихъ въ отношеніи къ Армаделю. Не заставилъ ли его какой-нибудь непредвидѣнный случай войдти въ сношеніе съ Торпъ-Амброземъ? Не нарушилъ ли онъ условій, сдѣланныхъ съ майоромъ, и не сталъ ли онъ нареченнымъ женихомъ миссъ Мильрой съ тѣхъ поръ, какъ я его не видала?

"Ничего подобнаго не случилось. Никакой непредвидѣнный случай не измѣнилъ его положенія -- его опаснаго положенія относительно меня. Изъ писемъ его къ Мидвинтеру я знаю обо всемъ случившемся съ нимъ со времени его отъѣзда изъ Англіи.

"Прежде всего онъ потерпѣлъ крушеніе. Его дрянная маленькая яхта дѣйствительно пыталась утопить его, но, къ сожалѣнію, безуспѣшно! Это случилось (какъ и предсказывалъ Мидвинтеръ) во время внезапной бури, которая прибила путешественниковъ къ португальскому берегу. Яхта разбилась въ дребезги, но экипажъ, бумаги и все прочее было спасено. Матросы, снабженные рекомендательными письмами отъ своего патрона, вернулись въ Бристоль, гдѣ они немедленно приняты были на отплывавшій за границу корабль. А самъ патронъ, который ѣдетъ теперь сюда, уже два раза заѣзжалъ по дорогѣ (но неудачно), сначала въ Лиссабонъ, а потомъ въ Гибральтаръ, чтобы пріобрѣсти себѣ вовсе судно. Третью попытку онъ намѣренъ сдѣлать въ Неаполѣ, гдѣ, вѣроятно, найдется разснащенная англійская яхта, которую можно будетъ купить или нанять. Послѣ крушенія онъ не имѣлъ надобности писать домой, потому что взялъ у Коутса въ переводныхъ векселяхъ всю помѣщенную туда на его имя сумму. А вернуться въ Англію, онъ не чувствуетъ ни малѣйшаго желанія, такъ какъ со смертію мистера Брока, и за отсутствіемъ миссъ Мильрой и Мидвинтера, у него нѣтъ тамъ ни одного живаго существа, къ которому онъ чувствовалъ бы привязанность и которое порадовалось бы его возвращенію. Видѣться съ нами и купить себѣ новую яхту -- вотъ двѣ единственныя дѣла его настоящаго путешествія. Мидвинтеръ ждалъ его еще на прошлой недѣлѣ, и я не ручаюсь, что онъ не войдетъ сейчасъ въ эту комнату, гдѣ пишу я въ настоящую минуту.

"А вѣдь обстоятельства весьма соблазнительны, особенно если вспомнить о несправедливостяхъ, которыя перенесла я отъ него и отъ его матери; о миссъ Мильрой, спокойно ожидающей того времени, когда она войдетъ хозяйкой въ его домъ; и наконецъ о моей навѣки утраченной мечтѣ -- жить невинно и счастливо, довольствуясь любовію Мидвинтера,-- мечтѣ разрушенной и ничѣмъ не замѣненной. Ну, для чего идетъ этотъ дождь? Я вышла бы погулять, по крайней мѣрѣ.

"Почему знать? можетъ-быть, что-нибудь и помѣшаетъ Армаделю пріѣхать въ Неаполь? Въ своемъ послѣднемъ письмѣ онъ говоритъ, что дожидается въ Гибральтарѣ какого-то англійскаго торговаго парохода, который долженъ доставить его сюда. Быть-можетъ, ожиданіе наскучитъ ему прежде нежели придетъ пароходъ, а можетъ-быть, онъ услышитъ о продажѣ какой-нибудь другой яхты не въ Неаполѣ. Во всякомъ случаѣ маленькая птичка шепчетъ мнѣ на ухо, что онъ поступилъ бы весьма благоразумно, отказавшись отъ свиданія съ нами.

"Не вырвать ли мнѣ эту страницу, на которой я написала всѣ эти возмутительныя вещи? Нѣтъ. Дневникъ мой переплетенъ такъ мило, что жестоко было бы испортить его. Придумаю себѣ лучше какое-нибудь болѣе невинное занятіе. Но какое же, напримѣръ? Развѣ не заняться ли своимъ туалетнымъ ящикомъ, не привести ли его въ порядокъ и не почистить ли тѣ ничтожныя бездѣлушки, которыя еще остаются у меня послѣ моихъ многочисленныхъ крушеній на житейскомъ морѣ?

"Опять заперла свой туалетный ящикъ. Первою вещью, попавшеюся мнѣ подъ руку, былъ жалкій свадебный подарокъ Армаделя -- дрянное, рубиновое кольцо. Такое начало взбѣсило меня. Вторая вещь была моя сткляночка съ каплями. Я стала вымѣрять глазами, какого количества капель достаточно было бы для того, чтобы незамѣтно перенести живое существо изъ царства она въ царство тѣней, и сама поймала себя на этомъ занятіи. Но зачѣмъ заперла я съ такимъ страхомъ свой туалетный ящикъ, еще не докончивъ своего разчета? Не знаю; однакожь, я заперла его. И вотъ я опять сижу за своимъ дневникомъ, но писать мнѣ уже положительно нечего. Что за скучный, томительный день! Неужели ничто не развлечетъ меня въ этомъ убійственномъ городѣ?

"12-го октября.

"Мидвинтеръ отправилъ свою знаменитую корреспонденцію со вчерашнею вечернею почтой, и я имѣла глупость надѣяться, что сегодня онъ удостоитъ меня на досугѣ своимъ вниманіемъ. Ничуть не бывало! Послѣ вчерашней работы онъ провелъ безсонную ночь, а сегодня утромъ всталъ съ головною болью и въ самомъ мрачномъ настроеніи духа. Въ подобныхъ случаяхъ онъ любитъ возвращаться къ своимъ старымъ привычкамъ и бродитъ одинъ неизвѣстно гдѣ. Сегодня, зная что у меня нѣтъ амазонки, онъ предложилъ мнѣ (для формы) сопровождать его на маленькомъ разбитомъ пони. Но я, конечно, предпочла остаться дома. Или я достану себѣ красивую лошадь и амазонку, или я вовсе не буду ѣздить. Онъ ушелъ, не попытавшись даже уговорить меня. Конечно, я ни въ какомъ случаѣ не согласилась бы, однако, онъ все-таки могъ бы попробовать.

"Утѣшительно, по крайней мѣрѣ, то, что безъ него я могу открыть фортепіано; но еще утѣшительнѣе то, что я расположена играть. У Бетховена есть соната (не упомню только которая), которая всегда напоминаетъ мнѣ терзаніе душъ, томящихся въ аду. Шевелитесь же мои пальцы и унесите всю душу къ ея погибшимъ сестрамъ!

"13-го октября.

"Наши окна выходятъ на море. Сегодня, въ двѣнадцать часовъ, мы увидали въѣзжавшій въ пристань пароходъ съ англійскимъ флагомъ. Мидвинтеръ сейчасъ же отправился туда, въ надеждѣ, что этотъ пароходъ изъ Гибралтара и что онъ привезъ съ собой Армаделя.

"Два часа.

"Дѣйствительно, пароходъ пришелъ изъ Гибральтара, и Армадель къ прочимъ своимъ ошибкамъ прибавилъ еще одну. Онъ сдержалъ свое обѣщаніе извѣстить насъ въ Неаполѣ.

"Что-то будетъ теперь?

"Кто знаетъ!"

-----

16-го октября.

"Два пропущенныхъ дня въ моемъ дневникѣ! Чѣмъ объяснить это? Развѣ тѣмъ, что Армадель раздражаетъ меня выше всякаго описанія. Одинъ видъ его переноситъ меня опять въ Торпъ-Амброзъ. Мнѣ кажется, я потому только и не уступила искушенію раскрыть свой дневникъ въ продолженіе этихъ двухъ дней, чтобы не написать о немъ слишкомъ много.

"Сегодня ничто меня не пугаетъ, и потому я берусь за перо.

"Желала бы я знать, есть ли предѣлъ грубой пошлости нѣкоторыхъ мущинъ? Мнѣ казалось, что я нашла предѣлъ пошлости Армаделя, живя съ нимъ рядомъ въ Норфокѣ, но послѣдній опытъ въ Неаполѣ доказалъ мнѣ, что я ошибалась. Онъ безпрестанно вертится у насъ въ домѣ (ежедневно переправляясь сюда въ лодкѣ изъ гостиницы Санта-Лусія, мѣсто его ночлега) и говоритъ только о двухъ предметахъ: о продающейся въ здѣшней гавани яхтѣ, да о массъ Мильрой. Такъ! Выбрать меня въ повѣренныя своей нѣжной страсти къ майорской дочкѣ! Это недурно! "Съ женщиной такъ пріятно говорить объ этомъ". Вотъ фраза, которую онъ постоянно приводитъ въ свое оправданіе, обращаясь по крайней мѣрѣ пятьдесятъ разъ на день къ моему сочувствію а угощая меня разговорами о своей дорогой Нелли! Онъ очевидно убѣжденъ (если только онъ когда-нибудь думаетъ объ этомъ), что я подобно ему совершенно позабыла о всемъ случившемся нѣкогда между нами въ Торпъ-Амброзѣ. Такое полное отсутствіе самой простой деликатности и такта въ существѣ повидимому обтянутомъ кожею, а не шерстью, а одаренномъ, если не ошибаюсь, человѣческимъ языкомъ, а не рыканіемъ, по-истинѣ невѣроятно; однако это такъ. Вчера вечеромъ онъ не постыдился спросить у меня, сколько сотенъ фунтовъ можетъ издерживать на свой туалетъ жена богатаго человѣка.

"-- Да вы ужь не слишкомъ скупитесь, прибавилъ идіотъ съ своимъ возмутительнымъ смѣхомъ.-- Когда я женюсь на Нелли, она станетъ одною изъ первыхъ щеголихъ въ Англіи.

"И все это говорилось мнѣ, которая видѣла его у ногъ своихъ, и потомъ снова потеряла, благодаря проискамъ миссъ Мильрой! Мнѣ, которая носитъ простое альпаковое платье, и мужъ которой перебивается со дня на день, работая для газеты!

"Нѣтъ, лучше не останавливаться на этомъ долѣе; лучше думать и писать о чемъ-нибудь другомъ.

"Ну, хоть объ яхтѣ. Послѣ утомительнаго разговора о миссъ Мильрой яхта кажется мнѣ уже весьма интереснымъ предметомъ. Это, по словамъ Армаделя, преизящное произведеніе искусства, а ея надводная часть особенно замѣчательна тѣмъ, что сдѣлана изъ краснаго дерева. Впрочемъ, при всѣхъ своихъ достоинствахъ, она страдаетъ однимъ недостаткомъ -- ветхостію, что составляетъ печальный недочетъ. А къ довершенію горя, экипажъ и шкиперъ разочтены и отправлены въ Англію. Но если можно будетъ набрать здѣсь новый экипажъ и отыскать другаго шкипера, то такимъ славнымъ судномъ пренебрегать не слѣдуетъ, несмотря на его недостатки. Сначала можно будетъ нанять его для пробнаго плаванія и посмотрѣвъ, какъ оно ведетъ себя на морѣ (Если яхта выполнитъ мои намѣренія, то она удивитъ своего новаго хозяина!). Пробное плаваніе обнаружитъ ея недостатки и опредѣлитъ въ какихъ починкахъ нуждается она по своей ветхости. Тогда еще будетъ время рѣшить, нужно ли пріобрѣтать ее совершенно, или нѣтъ. Вотъ о чемъ толкуетъ Армадель, когда онъ перестаетъ говорить о своей дорогой Нелли! А Мидвинтеръ, не могущій удѣлить ни минуты времени для своей жены, посвящаетъ цѣлые часы своему другу и моей привлекательной соперницѣ -- новой яхтѣ.

"Сегодня я болѣе писать не буду. Еслибы такая утонченная особа, какъ я, могла ощущать кровожадные инстинкты тигра, то я заподозрила бы себя теперь въ подобномъ настроеніи духа. Но при моемъ изяществѣ и нравственныхъ совершенствахъ, объ этомъ, конечно, не можетъ быть и рѣчи. Мы всѣ знаемъ, что леди не имѣетъ страстей.

"17-го октября.

"Сегодня пришло къ Мидвинтеру письмо отъ его крѣпостниковъ,-- я разумѣю подъ этимъ именемъ издателей лондонской газеты,-- которые болѣе чѣмъ когда-нибудь завалили его работою. За завтракомъ насъ посѣтилъ Армадель, и за обѣдомъ онъ же. За завтракомъ шелъ разговоръ объ яхтѣ, за обѣдомъ -- о миссъ Мильрой. Благодаря этой молодой особѣ, я получила отъ мистера Армаделя приглашеніе идти съ нимъ завтра въ Толедо, чтобы выбрать подарки для его обожаемой невѣсты. Я не вспылила на него, я только отдѣляюсь какимъ-то пустымъ извиненіемъ. Можно ли выразить словами то удивленіе, которое возбуждаеть во мнѣ мое собственное терпѣніе? Нѣтъ, словами этого не выразишь!

"18-го октября.

"Сегодня Армадель пришелъ къ нашему утреннему чаю, чтобы захватить Мидвинтера прежде чѣмъ тотъ успѣетъ запереться въ своемъ рабочемъ кабинетѣ.

"Разговоръ былъ все тотъ же что и наканунѣ. Армадель условился въ наймѣ яхты съ какимъ-то агентомъ, который, сжалившись надъ его совершеннымъ незнаніемъ языка, нашелъ ему переводчика, но никакъ не можетъ набрать для него экипажа. Переводчикъ вѣжливъ и услужливъ, но не знаетъ моря. Помощь Мидвинтера необходима; Мидвинтера просятъ (и онъ соглашается!) работать еще усерднѣе прежняго, чтобы сберечь нѣсколько времени для друга. Когда экипажъ будетъ набранъ, то для распознанія достоинствъ а недостатковъ яхты предпримется пробное плаваніе въ Сицилію, въ которомъ приметъ участіе и Мидвинтеръ, чтобы подать свое мнѣніе. А если женѣ его слишкомъ скучно оставаться одной, то ей предлагаютъ воспользоваться дамскою каютой! Все это рѣшено было за чайнымъ столомъ, и разговоръ кончился одною изъ обыкновенныхъ любезностей Армаделя, обращенною лично ко мнѣ.

"-- Когда мы будемъ обвѣнчаны, я намѣренъ взять съ собою въ море и Нелли. У васъ такъ много вкуса; вы вѣрно успѣете къ тому времени придумать чѣмъ и какъ убрать дамскую каюту.

"Если есть на свѣтѣ женщины дающія жизнь подобнымъ мущинамъ, то обязаны ли другія женщины выносить ихъ существованіе? Это зависитъ отъ личнаго взгляда, и мое мнѣніе таково, что онѣ вовсе на это не обязаны.

"Я прихожу въ бѣшенство, когда вижу, что Мидвинтеръ ищетъ въ обществѣ Армаделя и въ новой яхтѣ спасенія отъ меня. Онъ всегда становится веселѣе, когда Армадель бываетъ здѣсь, и забываетъ тогда обо мнѣ такъ же всецѣло какъ и во время своей работы. И я переношу это! Какая же я примѣрная жена, и какая я отличная христіанка.

"19-го октября.

"Ничего новаго. Повтореніе вчерашняго дня.

"20-го октября.

"Небольшая перемѣна. Мидвинтеръ страдаетъ нервною головною болью и, невзирая на это, работаетъ изо всѣхъ силъ, чтобъ уберечь нѣсколько времени для друга.

"21-го октября.

"Мидвинтеру хуже. Послѣ двухъ безсонныхъ ночей и двухъ дней безпрерывной работы за письменнымъ столомъ, онъ золъ, дикъ и неприступенъ. При другихъ обстоятельствахъ онъ послушался бы предостереженія и прекратилъ бы свои занятія. Но теперь ничто не можетъ остановить его. Для Армаделя онъ готовъ работать больше чѣмъ когда-нибудь. Надолго ли хватитъ моего терпѣнія?

"22-го октября.

"Вчерашняя ночь доказала, что Мидвинтеръ обременяетъ мозгъ свой сверхъ силъ. Во снѣ онъ страшно метался, стоналъ, бредилъ и скрежеталъ зубами. Судя по нѣкоторымъ словамъ, онъ грезилъ то о дняхъ своей юности, когда онъ велъ бродяжническую жизнь съ танцующими собаками, то объ Армаделѣ и о проведенной вмѣстѣ съ нимъ ночи на разбитомъ кораблѣ. Къ утру онъ успокоился немного, и я тоже заснула; но пробудившись черезъ нѣсколько минутъ, не нашла его подлѣ себя. Я оглянулась кругомъ и увидѣла огонь въ его уборной. Встала потихоньку и пошла посмотрѣть на него.

"Онъ сидѣлъ въ большомъ некрасивомъ, старомодномъ креслѣ, которое я приказала убрать въ уборную, когда мы переѣхали сюда. Голова его была закинута назадъ, одна изъ рукъ висѣла на ручкѣ кресла, а другая лежала на колѣняхъ. Я подошла ближе и увидала, что утомленіе обезсилило его въ то время, какъ онъ читалъ или писалъ что-то: на столѣ лежали книги, перья, бумага. Для чего пришелъ онъ сюда такъ таинственно въ этотъ ранній утренній часъ? Я стала вглядываться въ бумаги, лежавшія на столѣ. Онѣ всѣ были по обыкновенію аккуратно сложены, за исключеніемъ одной -- то было письмо мистера Брока.

"Сдѣлавъ это открытіе, я опять оглянулась на Мидвинтера, и тогда въ первый разъ замѣтила другую исписанную бумагу, лежавшую у него подъ рукой. Приподнять руку, не рискуя въ то же время разбудить его, было невозможно. Впрочемъ, часть рукописи была открыта. Я заглянула въ нее, желая узнать, что именно пришелъ онъ читать сюда, кромѣ письма мистера Брока,-- и узнала повѣствованіе объ Армаделевомъ снѣ

"Это второе открытіе заставило меня снова вернуться въ спальню и навело меня на серіозныя размышленія.

"Проѣздомъ черезъ Францію по дорогѣ въ Неаполь Мидвинтеръ несмотря на свою робость, былъ очарованъ любезностію одного ирландскаго доктора, съ которымъ мы встрѣтились въ вагонѣ, и который въ продолженіе всего путешествія былъ какъ нельзя болѣе предупредителенъ съ нами. Узнавъ, что Мидвинтеръ занимается литературой, нашъ спутникъ совѣтовалъ ему не работать слишкомъ усидчиво.

"-- Ваше лицо говоритъ мнѣ болѣе чѣмъ вы предполагаете, сказалъ докторъ.-- Если вы станете слишкомъ обременять вашъ мозгъ, то вы почувствуете это скорѣе другаго. Когда вы замѣтите, что нервы ваши подшучиваютъ надъ вами, остерегитесь и бросьте перо.

"Послѣ того что я видѣла нынѣшнею ночью въ уборной Мидвинтера, мнѣніе доктора повидимому начинаетъ оправдываться. Если подшучиванье нервовъ заключается въ мучительномъ возобновленіи его прежняго суевѣрнаго страха, то въ нашей жизни должна скоро совершиться перемѣна. Я съ любопытствомъ буду ждать, не овладѣетъ ли опять умомъ Мидвинтера убѣжденіе, будто намъ съ нимъ суждено навлечь несчастіе на Армаделя. Если да, то я знаю что случится. Онъ не сдѣлаетъ ни малѣйшаго усилія, чтобы набрать экипажъ для яхты, и конечно откажется и за себя, и за меня отъ участія въ этомъ пробномъ плаваніи.

"23-го октября.

"Письмо мистера Брока повидимому не утратило своего вліянія. Сегодня Мидвинтеръ опять работаетъ и болѣе чѣмъ когда-нибудь старается уберечь нѣсколько свободнаго времени для прогулки съ другомъ.

"Два часа.

"Армадель по обыкновенію былъ сейчасъ у насъ, и не давалъ покоя Мидвинтеру вопросами о томъ, когда будетъ онъ готовъ къ его услугамъ. На эти вопросы нельзя было отвѣчать положительно, такъ какъ все зависитъ отъ силъ Мидвинтера продолжать и кончить начатую работу. Неудовлетворенный такимъ отвѣтомъ, Армадель засунулъ въ карманы свои большія, неуклюжія руки, развалился на стулѣ и сталъ зѣвать. Я взяла книгу. Олухъ не понялъ, что я желала остаться одна, и снова завелъ свой невыносимый разговоръ о миссъ Мильрой и о всѣхъ прелестяхъ, которыя онъ накупитъ ей послѣ свадьбы. У нея будетъ своя верховая лошадь, своя маленькая каретка, своя роскошная гостиная въ верхнемъ этажѣ большаго дома, и такъ далѣе, и такъ далѣе; словомъ все, что могло бы нѣкогда принадлежать мнѣ, и что будетъ принадлежать теперь миссъ Мильрой -- если только я позволю.

"Шесть часовъ.

"Опять этотъ вѣчный Армадель! съ полчаса тому назадъ Мидвинтеръ вышелъ изъ своего кабинета отуманенный и изнуренный. Мнѣ цѣлый день страшно хотѣлось послушать музыки; я знала, что въ театрѣ въ этотъ вечеръ давали Норму, и мнѣ пришло въ голову, что часъ другой проведенный въ оперѣ могъ бы принести большую пользу и мнѣ, и Мидвинтеру. Я сказала:

"-- Почему бы намъ не взять сегодня ложу въ Санъ-Карло?

"Но онъ вяло и равнодушно отвѣчалъ мнѣ, что не на столько богатъ, чтобы раззоряться на ложи.

"Армадель былъ тутъ и не упустилъ случая щегольнуть своимъ туго-набитымъ кошелькомъ.

"-- За то я богатъ, дружище, а это совершенно все равно, сказалъ онъ.

"Съ этими словами онъ взялъ шляпу и побрелъ на своихъ огромныхъ слонообразныхъ ногахъ за ложей. Я провожала его глазами изъ окна, между тѣмъ какъ онъ шелъ по улицѣ. "Твоей вдовѣ, подумала я про себя, которой достанется тысяча двѣсти фунтовъ годоваго дохода, можно будетъ брать ложу въ Санъ-Карло когда ни вздумается и никому не быть за это обязанною." Пустоголовый малый насвистывалъ что-то, пробираясь въ театръ, и щедро сыпалъ деньги бѣжавшимъ за нимъ ладзарони.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

"Полночь.

"Наконецъ я опять одна. Найдется ли у меня столько силъ, чтобъ описать этотъ ужасный вечеръ во всѣхъ его подробностяхъ? Во всякомъ случаѣ у меня хватитъ силъ, чтобы перевернуть страницу и попробовать."

II. Продолженіе дневника.

"Мы отправились въ Санъ-Карло. Глупость Армаделя выказалась даже въ такой пустой вещи, какъ выборъ ложи. Онъ смѣшалъ оперу съ драматическимъ представленіемъ и взялъ ближайшую къ сценѣ ложу въ той мысли, что въ оперѣ важнѣе всего видѣть лица поющихъ! По счастію для нашихъ ушей, сладостныя мелодіи Беллини сопровождаются обыкновенно самымъ тихимъ и нѣжнымъ аккомпаниментомъ -- иначе оркестръ оглушилъ бы насъ.

"Сначала я сидѣла въ углубленіи, опасаясь, чтобы меня не увидалъ кто-либо изъ моихъ прежнихъ неаполитанскихъ друзей. Но очаровательная музыка Нормы до такой степени увлекла меня, что я невольно выдвинулась впередъ, сама того не подозрѣвая, и стала пристально смотрѣть на сцену.

"Вскорѣ одно открытіе, отъ котораго кровь буквально застыла въ моихъ жилахъ, заставило меня почувствовать мою неосторожность. Одинъ изъ участвующихъ въ хорѣ Друидовъ не сводилъ съ меня глазъ во время пѣнія. Голова и нижняя часть лица его покрыты были длинными бѣлыми волосами и волнистою бѣлою бородой, приличною этой роли. Но глаза, смотрѣвшіе на меня, могли принадлежать лишь одному человѣку на свѣтѣ, встрѣчи съ которымъ я имѣла основаніе бояться,-- Мануэлю!

"Еслибы не сткляночка съ эфиромъ, мнѣ кажется, я лишилась бы чувствъ. Но благодаря ей, я нашла силы снова скрыться въ глубинѣ ложи. Даже Армадель замѣтилъ совершившуюся во мнѣ перемѣну: онъ и Мидвинтеръ спросили, не больна ли я. Я отвѣчала, что изнемогаю отъ жару, но что это вѣроятно пройдетъ., и затѣмъ, прислонившись къ стѣнкѣ ложи, я призвала на помощь все свое мужество. Мнѣ настолько удалось овладѣть собою, что во время вторичнаго появленія хора я уже могла снова смотрѣть на сцену, не двигаясь, впрочемъ, впередъ. Онъ опять былъ тутъ, но, къ моему величайшему удовольствію, ни разу не взглянулъ на нашу ложу. Это пріятное равнодушіе съ его стороны подало мнѣ мысль, что я видѣла не болѣе какъ случайное сходство. Убѣжденіе это не покидаетъ меня даже и теперь, послѣ серіозныхъ размышленій. Но я была бы еще спокойнѣе, еслибы видѣла лицо этого человѣка безъ театральной гримировки, которая препятствовала моимъ наблюденіямъ.

"Между первымъ и вторымъ актомъ, по глупому италіянскому обычаю, вставленъ былъ скучный балетъ; но хотя я и оправилась отъ перваго испуга, однако я была слишкомъ поражена и разстроена, чтобы находить удовольствіе въ театрѣ. Я страшилась самыхъ необыкновенныхъ приключеній, и потому, когда Мидвинтеръ и Армадель обратились ко мнѣ съ вопросомъ о моемъ здоровьѣ, я отвѣчала, что не въ состояніи буду досидѣть до конца представленія.

"При выходѣ изъ театра Армадель хотѣлъ было съ нами проститься. Но Мидвинтеръ, очевидно опасаясь провести вечеръ наединѣ со мною, пригласилъ его зайдти къ намъ отужинать, если это не стѣснитъ меня. Я принуждена была изъявить свое согласіе, и мы всѣ трое вернулись домой.

"Десять минутъ отдохновенія въ моей комнатѣ и нѣсколько капель одеколону съ водою совершенно освѣжили меня. Я вышла въ столовую къ мущинамъ, которые въ отвѣтъ на мои извиненія въ томъ, что я лишила ихъ удовольствія дослушать оперу, прелюбезно отвѣчали мнѣ, что ни одинъ изъ нихъ не находитъ этого для себя лишеніемъ. Мидвинтеръ объявилъ, что онъ слишкомъ изнуренъ работою, чтобы не жаждать свѣжаго воздуха и отдохновенія, а Армадель съ нетерпимою напыщенностію собственнаго невѣжества, которая выступаетъ у Англичанина лишь дѣло коснется искусства, замѣтилъ, что онъ ничего не могъ разобрать въ этомъ представленіи. Наибольшее лишеніе, какъ любезно замѣтилъ онъ, выпало на мою долю, потому что я, очевидно, люблю и понимаю италіянскую музыку. Дамы вообще ее любятъ. Вотъ хоть бы его дорогая, маленькая Нелли.

"Послѣ всего перечувствованнаго мною въ театрѣ я вовсе не расположена была слушать росказни объ его "дорогой Нелли". Вслѣдствіе ли раздраженнаго состоянія моихъ нервовъ, или вліянія одеколона на мою голову, только имя этой дѣвчонки привело меня въ бѣшенство. Я попыталась было отвлечь вниманіе Армаделя на ужинъ. Но онъ поблагодарилъ меня, говоря что не чувствуетъ аппетита. Тогда я предложила ему туземнаго вина, единственно доступнаго для нашихъ скудныхъ средствъ. Новая благодарность съ его стороны. Итальянское вино столько же нравится ему, сколько и италіянская музыка; впрочемъ, онъ готовъ выпить немного изъ уваженія къ моей просьбѣ. Онъ выпьетъ по старинному обычаю за мое здоровье и за то счастливое время, когда всѣ мы сойдемся опять въ Торпъ-Амброзѣ, гдѣ меня встрѣтитъ уже молодая хозяйка.

"Не съ ума ли онъ сошелъ, приставая ко мнѣ такимъ образомъ? Нѣтъ, по выраженію лица его видно было, что онъ изъ всѣхъ силъ старался быть мнѣ пріятнымъ.

"Я посмотрѣла на Мидвинтера, и еслибъ онъ въ свою очередь взглянулъ на меня въ это время, то быть-можетъ нашелъ бы нужнымъ перемѣнить разговоръ. Но онъ молча сидѣлъ на своемъ мѣстѣ, опустивъ глаза въ землю,-- раздраженный, изнуренный и углубленный въ самого себя.

"Я встала и подошла къ окну. Армадель, не сознавая своей неловкости, послѣдовалъ за мною. Еслибъ у меня хватило силы выбросить его за окошко въ море, я конечно сдѣлала бы это въ настоящую минуту. Но не имѣя на то достаточно силъ, я стала пристально смотрѣть на заливъ и дала ему почувствовать самымъ грубымъ и рѣзкимъ намекомъ, что ему пора убираться.

"-- Какая очаровательная ночь для прогулки пѣшкомъ? сказала я,-- если только вы расположены возвращаться домой пѣшкомъ.

"Сомнѣваюсь, чтобъ онъ слышалъ мои слова. Во всякомъ случаѣ они не произвели на него ни малѣйшаго впечатлѣнія. Онъ стоялъ, устремивъ сентиментальный взоръ на луну и вдругъ испустилъ полновѣсный вздохъ. Я сейчасъ же догадалась что за этимъ послѣдуетъ, если я не успѣю во-время остановить его.

"-- Несмотря на вашу привязанность къ Англіи, сказала я,-- вы должны сознаться, что у насъ на родинѣ никогда не бываетъ такихъ чудныхъ лунныхъ ночей.

"Онъ посмотрѣлъ на меня разсѣянно и снова вздохнулъ во всю грудь.

"-- Желалъ бы я знать, такая ли теперь ночь въ Англіи? сказалъ онъ.-- Смотритъ ли теперь на луну моя дорогая, маленькая Нелли, и думаетъ ли она обо мнѣ?

"Я не вытерпѣла и вспылила.

"-- Боже праведный, мистеръ Армадель, воскликнула я,-- неужели въ томъ маленькомъ тѣсномъ мірѣ, въ которомъ вы вращаетесь, нѣтъ ничего интереснѣе миссъ Мильрой? Она мнѣ надоѣла до смерти; пожалуста, говорите о чемъ-нибудь другомъ!

"Его широкое, глупое лицо вспыхнуло до самыхъ корней его отвратительныхъ желтыхъ волосъ.

"-- Прошу васъ извинить меня, пробормоталъ онъ съ какимъ-то непріятнымъ удивленіемъ. Я не предполагалъ.... Онъ остановился въ смущеніи и перенесъ свой взглядъ съ меня на Мидвинтера. Значеніе этого взгляда было весьма понятно. "Я не думалъ, чтобы сдѣлавшись твоею женой, она могла бы еще ревновать меня къ миссъ Мильрой!" Вотъ что оказалъ бы онъ Мидвинтеру, еслибъ я оставила изъ наединѣ.

"Мидвинтеръ услыхалъ насъ, и прежде чѣмъ я успѣла отвѣчать, прежде чѣмъ Армадель успѣлъ произнести еще слово, онъ докончилъ начатую фразу своего друга такимъ тономъ и съ такимъ взглядомъ, которые мнѣ впервые приходилось отъ него слышать и видѣть.

"-- Вы вѣрно не предполагали, Алланъ, сказалъ онъ,-- что женщину можно такъ легко разсердить.

"Первая горькая насмѣшка, первый презрительный взглядъ отъ него, и причиной тому Армадель!"

"Гнѣвъ мгновенно покинулъ меня. Вмѣсто его, со дна души моей поднялось другое чувство, которое возвратило мнѣ мою твердость и заставило молча выйдти изъ комнаты.

"Я сѣла одна въ своей спальнѣ и стала думать.... О чемъ? Этого я не скажу даже здѣсь. Потомъ я встала, отперла -- не спрашивайте что; подошла къ Мидвинтеровой сторонѣ постели и взяла не за чѣмъ знать что. Выходя изъ комнаты, я посмотрѣла на свои часы. Она показывали половину одиннадцатаго,-- время, въ которое обыкновенно уходитъ отъ насъ Армадель. Тогда я немедленно вернулась въ столовую, и подошелъ къ Армаделю, предобродушно сказала ему...

"Нѣтъ! Не стану писать ни о томъ, что я сказала ему, ни о томъ, что я сдѣлала потомъ. Армадель надоѣлъ мнѣ до смерти! Онъ то и дѣло вертится у меня на языкѣ. Лучше обойду молчаніемъ все случившееся въ продолженіи слѣдующаго часа, отъ половины одиннадцатаго до половины двѣнадцатаго,-- и стану продолжать мой разказъ съ того времени, когда Армадель ушелъ отъ насъ. Разказывать ли мнѣ что произошло между мною и Мидвинтеромъ въ нашей спальнѣ, какъ скоро гость нашъ простился съ нами? Почему бы и это не обойдти молчаніемъ? Для чего волновать себя описаніемъ случившагося? Не знаю! Да и для чего вообще веду я дневникъ? А для чего ловкій воръ, описанный на дняхъ въ англійскихъ гавотахъ, держалъ при себѣ документъ, который скорѣе всего могъ изобличитъ его -- именно опись всѣхъ украденныхъ имъ вещей? Отчего не бываемъ мы постоянно благоразумны во всѣхъ нашихъ поступкахъ? Зачѣмъ не бываю я постоянно осторожна и послѣдовательна, подобно злой героинѣ какого-нибудь романа? Зачѣмъ? зачѣмъ? зачѣмъ?

"А мнѣ что за дѣло! Я должна записать все случившееся сегодня вечеромъ между мною и Мидвинтеромъ, потому что такъ нужно. На это есть причина, которой никто не можетъ объяснить, даже и я сама.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

"Часы показывали, половину двѣнадцатаго. Армадель ушелъ. Я надѣла свой шлафрокъ, и только что сѣла расчесывать волосы на ночь, какъ вдругъ раздался стукъ въ дверь и вошелъ Мидвинтеръ.

"Онъ былъ страшно блѣденъ, и въ глазахъ его сверкало дикое отчаяніе. Когда я высказала ему мое удивленіе, что вижу его въ спальнѣ ранѣе обыкновеннаго, онъ не сказалъ на это ни слова; онъ не отвѣчалъ мнѣ даже, когда я спросила его, не боленъ ли онъ. Повелительнымъ жестомъ руки заставивъ меня снова сѣсть на мое прежнее мѣсто, съ котораго я встала при входѣ, это въ комнату, одъ обратился ко мнѣ съ слѣдующими словами:

"-- Мнѣ нужно серіозно поговорить съ вами.

"Я вспомнила о томъ, что я сдѣлала... или нѣтъ, о томъ, что я только попыталась сдѣлать въ промежутокъ времени между половиною одиннадцатаго и половиною двѣнадцатаго, пропущенный въ моемъ дневникѣ, и мертвящій ужасъ, котораго я не чувствовала въ то время, оцѣпѣнилъ мои члены. Я молча повиновалась Мидвинтеру, и сѣла, не взглянувъ на него.

"Пройдясь взадъ и впередъ по комнатѣ, онъ остановился передо мною и оказалъ: "-- Если Алланъ придетъ сюда завтра, и вы увидите его -- "Голосъ его задрожалъ, онъ остановился. Страшное горе тяготило его душу и казалось готово было сломить его. Но въ нѣкоторыхъ случаяхъ воля его становится несокрушимою какъ желѣзо. Онъ еще разъ прошелся по комнатѣ и овладѣлъ собою. Потомъ, вернувшись ко мнѣ, продолжалъ:

"-- Когда Алланъ придетъ сюда завтра, не препятствуй ему войдти ко мнѣ, если онъ пожелаетъ. Я скажу ему, что мнѣ невозможно окончить мою настоящую работу къ назначенному сроку, и что слѣдовательно онъ долженъ будетъ пріискивать экипажъ для яхты безъ моего содѣйствія. Если онъ прибѣгнетъ къ твоему ходатайству, то посовѣтуй ему не увлекаться ложною надеждой, что я успѣю еще кончить свои занятія и помочь ему. Посовѣтуй ему искать помощи у постороннихъ людей и заняться пріисканіемъ экипажа безъ малѣйшаго отлагательства. Чѣмъ больше замятій будетъ у него внѣ нашего дома, чѣмъ меньше ты будешь поощрятъ его своею любезностью, тѣмъ пріятнѣе это будетъ для меня. Не забывай этого, равно какъ и послѣдняго моего требованія., которое я сейчасъ передамъ тебѣ. Когда яхта будетъ снаряжена, и Алланъ станетъ приглашать насъ съ собою въ море, я желаю, чтобы ты положительно отказалась. Онъ станетъ тебя уговаривать, потому что я, съ своей стороны, не захочу оставить тебя одну на чужой сторонѣ и въ этомъ незнакомомъ домѣ. Что бы ни говорилъ онъ, какъ бы онъ ни упрашивалъ, не уступай никакимъ просьбамъ. Откажи ему рѣшительно и окончательно! Откажись, я серіозно настаиваю на этомъ, даже ступить ногою на новую яхту!

"Онъ завершилъ свою рѣчь спокойнымъ и твердымъ годовомъ, безъ малѣйшаго дрожанія, безъ всякихъ признаковъ колебанія или замѣшательства. Чувство удивленія, которое возбудили бы во мнѣ въ другое время эти странныя слова, замѣнилось отраднымъ и успокоительнымъ чувствомъ. Страхъ услыхать отъ него тѣ другія слова, которыхъ я ожидала, внезапно исчезъ. Я опять могла смотрѣть на него, опять могла говорить съ нимъ.

"-- Ты можешь быть увѣренъ, отвѣчала я,-- что я въ точности исполню твое приказаніе. Но должна ли я слѣпо повиноваться ему, или ты позволишь мнѣ узнать причину такихъ странныхъ требованій?

"Лицо его омрачилось, и онъ сѣлъ съ тяжелымъ безнадежнымъ вздохомъ у другаго конца моего туалетнаго стола.

"-- Я готовъ открыть тебѣ причину, если ты этого желаешь, сказалъ онъ. Потомъ онъ помолчалъ немного и продолжалъ:-- Ты имѣешь право узнать ее, потому что она до тебя касается.-- Новая пауза, послѣ которой онъ опять началъ: "Лишь однимъ способомъ могу я объяснить тебѣ мое странное требованіе. Я долженъ просить тебя, чтобы ты припомнила все случившееся въ сосѣдней комнатѣ прежде чѣмъ Алланъ ушелъ отъ насъ сегодня вечеромъ." Онъ смотрѣлъ на меня, и лицо его принимало поперемѣнно самыя различныя выраженія. То жалость, то ужасъ отражались въ немъ. Я снова оробѣла, и въ молчаніи ожидала словъ.

"-- Я знаю, что въ послѣднее время работалъ слишкомъ усидчиво, продолжалъ онъ, -- нервы мои сильно потрясены. Легко можетъ быть, что при такомъ напряженномъ состояніи я безсознательно извратилъ дѣйствительно случившіеся факты. И ты можетъ оказать мнѣ большую услугу, провѣривъ мою память твоею собственною. Если ты найдешь, что память или воображеніе мои грѣшатъ противъ истины, то прошу тебя, останови меня, и поправь.

"Я на столько уже овладѣла собою, что могла спросить у него, на какія обстоятельства указываетъ онъ, и какимъ образомъ могу я быть въ нихъ лично замѣшана?

"-- А вотъ какимъ образомъ, отвѣчалъ онъ.-- Обстоятельства, на которыя я указываю, начались съ твоего замѣчанія Аллану о миссъ Мильрой, замѣчанію, сдѣланному, какъ мнѣ показалось, весьма необдуманно и рѣзко. Я съ своей стороны также увлекся немного, и прошу у тебя извиненія за тѣ рѣзкія слова, которыя невольно вырвались у меня въ минуту раздраженія. Ты вышла изъ комнаты, и вернувшись назадъ, послѣ продолжительнаго отсутствія, вѣжливо извинилась передъ Алланомъ, который отвѣчалъ тебѣ съ своею обычною добротой и кротостію. Во время этого разговора вы оба стояли у накрытаго стола, и Алланъ снова завелъ рѣчь о неаполитанскомъ винѣ. Онъ сказалъ, что надѣется со временемъ полюбитъ его, и просилъ у тебя позволенія выпить еще стаканъ. Вѣренъ ли мой разказъ?

"Слова почти замерли на моихъ губахъ; но я сдѣлала надъ собой усиліе и отвѣчала, что до сихъ поръ онъ совершенно вѣренъ.

"-- Ты взяла бутылку изъ рукъ Аллана, продолжалъ онъ,-- и добродушно сказала ему: "Вѣдь вы въ самомъ дѣлѣ не любите этого вина, мистеръ Армадель. Позвольте же мнѣ приготовить вамъ болѣе вкусный напитокъ. У меня есть особенный рецептъ для лимонада. Прикажете попробовать?"Въ такихъ именно словахъ ты вызвалась приготовить ему питье, и онѣ принялъ твое предложеніе. Затѣмъ не просилъ ли онъ, чтобы ты позволила ему посмотрѣть на приготовленіе напитка и поучиться у тебя этому составу? И не отвѣчала ли ты на это, что онъ только помѣшаетъ тебѣ, и что ты предпочитаешь дать ему копію съ самого рецепта?

"На этотъ разъ слова дѣйствительно замерли на моихъ губахъ. Я могла только молча кивнуть головою въ знакъ отвѣта. Мидвинтеръ продолжалъ:

"-- Алланъ засмѣялся и отошелъ къ окну, чтобы смотрѣть на заливъ; я также послѣдовалъ за нимъ. Черезъ минуту Алланъ шутливо замѣтилъ, что самый звукъ наливаемой тобою жидкости уже возбуждаетъ въ немъ жажду. Тутъ я подошелъ къ тебѣ, сказавъ, что лимонадъ слишкомъ долго заставляетъ себя ждать. Но въ эту минуту, какъ я отходилъ отъ тебя, ты остановила меня за руку, и подала мнѣ стаканъ, наполненный лимонадомъ. Въ то же время и Алланъ повернулся къ намъ отъ окна, и я въ свою очередь передалъ стаканъ ему. Нѣтъ ли тутъ какой-нибудь неточности?

"Сильное біеніе сердца почти не позволяло мнѣ дышать. Я могла только отрицательно покачать головою, но не болѣе.

"-- Я видѣлъ какъ Алланъ поднесъ стаканъ къ губамъ, какъ лицо его мгновенно поблѣднѣло, какъ стаканъ выпалъ изъ его рукъ. А ты, видѣла ли ты это? Потомъ онъ зашатался, но я поддержалъ его, прежде чѣмъ онъ успѣлъ упасть. Такъ ли это? Ради самого Бога, провѣрь свою память, и скажи мнѣ, такъ ли это?

"Сердце мое какъ будто перестало на минуту биться, и не мнѣ заклокотала бѣшеная, неукротимая ярость. Не думая о послѣдствіяхъ, и трепеща отъ гнѣва, я вскочила съ своего мѣста, готовая на самый отчаянный поступокъ.

"-- Твои вопросы -- оскорбленія! твои взгляды -- оскорбленія! закричала я.-- Не думаешь ли ты, что я пыталась отравить его?

"Эти слова вырвались у меня вопреки моей волѣ. Именно такихъ словъ и не должна была произносить женщина въ моемъ положеніи. А Между тѣмъ я произнесла ихъ.

"Онъ поспѣшно всталъ съ своего мѣста и подалъ мнѣ флаконъ съ эфиромъ.

"-- Что ты, что ты! Ты также слишкомъ изнурена и возбуждена сегодня, благодаря событіямъ нынѣшняго дня, сказалъ онъ.-- Ты говорить дикія и возмутительныя вещи. Боже праведный! Какъ могла ты перетолковать такимъ образомъ слова мои? Успокойся, Бога ради, успокойся.

"Но онъ могъ бы съ одинаковымъ успѣхомъ убѣждать разсвирѣпѣвшее животное. Не довольствуясь первымъ промахамъ, я довершила свое безуміе, снова вернувшись къ разговору о лимонадѣ, несмотря на его мольбы не говорить объ этомъ болѣе.

"Вѣдь я сказала тебѣ, что именно подлила я въ напитокъ, въ ту минуту какъ мистеру Армаделю сдѣлалось дурно, продолжала я, настойчиво защищаясь, когда никто и не думалъ нападать на меня.-- Я прибавила въ лимонадъ нѣсколько капель водки изъ той фляги, которую ты держишь подлѣ своей постели. Могла ли я знать, что онъ чувствуетъ инстинктивное отвращеніе къ ея запаху и вкусу? Развѣ, придя въ чувство, онъ не сказалъ мнѣ, что это была его собственная вина, и что онъ долженъ былъ предупредить меня о своемъ природномъ отвращеніи къ этому напитку? И затѣмъ не напомнилъ ли онъ тебѣ о томъ времени, когда вы оба были на островѣ Манѣ, гдѣ какой-то докторъ совершенно невинно предложилъ ему то же, что и я сегодня вечеромъ?

("Я сильно налегала на свою невинность, и имѣла на то основаніе. Какъ ни дурна я во многихъ другихъ отношеніяхъ, но я горжусь своею прямотою. Относительно водки я была совершенно невинна. Ни мало не подозрѣвая объ антипатіи Аллана, я подлила въ лимонадъ нѣсколько капель этого напитка, чтобы заглушитъ вкусъ.... не спрашивайте чего! Я горжусь также и тѣмъ, что никогда не уклоняюсь отъ нити своихъ мыслей. То, что сказалъ мнѣ Мидвинтеръ въ отвѣтъ на мое замѣчаніе, я должна была бы написать здѣсь вмѣсто этихъ строкъ.)

"Онъ смотрѣлъ на меня съ минуту, какъ бы сомнѣваясь, въ умѣ ли я. Потомъ, обойдя вокругъ стола, онъ опять остановился противъ меня.

"-- Если ничто другое не можетъ убѣдить тебя въ несправедливости твоихъ подозрѣній, сказалъ онъ,-- и въ томъ, что я и въ мысляхъ не имѣлъ оскорбить тебя какимъ-либо намекомъ, то прочти вотъ это.

"Онъ вынулъ изъ боковаго кармана рукопись и развернулъ ее передъ моими глазами. То былъ разказъ объ Аллановомь снѣ.

"Страшная тяжесть мгновенно свалилась съ плечъ моихъ. Я снова почувствовала себя твердою. Я, наконецъ, поняла его.

"-- Узнаешь ли ты это? спросилъ онъ.-- Помнишь ли ты что я говорилъ тебѣ въ Торпъ-Амброзѣ о снѣ Аллана? Я говорилъ тебѣ, что два видѣнія этого сна уже осуществились. Знай же, что сегодня вечеромъ осуществилось въ этомъ домѣ и третье видѣніе.

"Онъ перевернулъ нѣсколько страницъ рукописи, и указалъ мнѣ на слѣдующія строки, записанныя имъ со словъ Армаделя:

"Въ третій разъ разсѣялся мракъ, и предо мной предстали вмѣстѣ тѣнь женщины и тѣнь мущины.

"Тѣнь мущины стояла ко мнѣ ближе, тѣнь женщины находилась поодаль. Съ того мѣста, гдѣ она стояла, послышался звукъ какъ бы отъ наливаемой жидкости. Я увидалъ, какъ тѣнь женщины одною рукой коснулась тѣни мущины, а другою подала ему стаканъ. Онъ принялъ у нея изъ рукъ стаканъ и подалъ его мнѣ. Въ ту минуту, какъ я поднесъ его къ моимъ губамъ, мной овладѣла смертельная слабость съ головы до ногъ. И когда я снова пришелъ въ чувство, тѣни исчезли, и третье видѣніе кончилось."

"Въ первую минуту я не менѣе самого Мидвинтера поражена была этимъ необычайнымъ совпаденіемъ.

"Положивъ одну руку на раскрытую рукопись, онъ тяжело опустилъ другую на мое плечо.

"-- Теперь понимаешь ли ты, для чего я пришелъ сюда? спросилъ онъ.-- Теперь убѣдилась ли ты, что я возлагалъ свои послѣднія надежды на твою память относительно событій нынѣшняго вечера, думая, что ты въ состояніи будешь доказать мнѣ мою ошибку? Теперь знаешь ли ты, почему я не хочу помогать Аллану? Почему я не хочу съ нимъ ѣхать? Почему я лгу, интригую, заставляя также лгать и интриговать тебя, чтобы какъ можно скорѣе удалить отъ насъ моего лучшаго и самаго близкаго друга?

"-- А письмо мистера Брока? спросила я.-- Ты забылъ о немъ?

"Онъ съ нетерпѣніемъ ударилъ рукой по рукописи.

"-- Еслибы мистеръ Брокъ видѣлъ то, что мы сегодня видѣли, онъ почувствовалъ бы то же, что и я чувствую, онъ сказалъ бы то же, что и я говорю.

"При этихъ словахъ голосъ его таинственно понизился, и большіе черные глаза сверкнули мнѣ прямо въ лицо.

"--- Три видѣнія предупреждали Аллана, продолжалъ онъ,-- и всѣ три отождествились въ послѣдствіи въ тебѣ и во мнѣ! Ты стояла на мѣстѣ женщины у пруда. Я стоялъ на мѣстѣ мущины у окна. И наконецъ ты и я, мы оба, осуществляемъ собой послѣднее видѣніе сна, въ которомъ обѣ тѣни явится вмѣстѣ. Такъ вотъ для чего наступалъ тотъ несчастный день, въ который мы съ тобой встрѣтились! Такъ вотъ для него ты привлекла меня къ себѣ, между тѣмъ какъ мой добрый ангелъ побуждалъ меня бѣжать отъ тебя. На нашей жизни лежитъ проклятіе! Въ нашихъ дѣйствіяхъ есть что-то роковое! Все будущее Аллана зависитъ отъ его разлуки съ нами. Пусть онъ оставитъ то мѣсто, гдѣ живемъ мы, и перестанетъ дышать однимъ съ нами воздухомъ! Пусть онъ проситъ помощи у постороннихъ людей -- самые злѣйшіе изъ нихъ будутъ для него безвреднѣе насъ! Пусть онъ ѣдетъ одинъ, хотя бы онъ и на колѣняхъ умодядъ насъ сопутствовать ему, и пусть оцѣнитъ онъ любовь мою не въ этой жизни, а въ будущей, гдѣ злые не враждуютъ болѣе и утомленные отдыхаютъ.

"Когда онъ произносилъ послѣднія слова, горькое чувство поднялось со дна души его и разрѣшилось рыданіемъ. Онъ взялъ со стола рукопись и вышелъ отъ меня также внезапно какъ и пришелъ.

"Дверь затворилась за нимъ; я стала припоминать все, что онъ говорилъ обо мнѣ, и горько задумалась о томъ "несчастномъ днѣ", когда онъ впервые увидалъ меня, и о "добромъ ангелѣ", который побуждалъ его "бѣжать отъ меня". Кому какое дѣло до того, что я чувствовала? Я не призналась бы въ этомъ даже лучшему своему другу. Кто заботится о горѣ такой женщины, какъ я? Кто ему повѣритъ? Да и наконецъ, Мидвинтеръ говорилъ подъ вліяніемъ своего безумнаго суевѣрія и потому его извиняетъ многое, между тѣмъ какъ меня ничто. Если же, несмотря на все это, я не могу разлюбить его, то я должна нести всѣ послѣдствія этой любви и страдать. Я заслуживаю этого; я не стою ни любви, ни сожалѣнія. Боже мой, какъ я глупа! И какъ показалось бы все это натянуто и неестественно въ какомъ-нибудь романѣ!

"Сію минуту пробилъ часъ. Я слышу какъ Мидвинтеръ ходитъ взадъ и впередъ по своей комнатѣ.

"Онъ вѣрно думаетъ. Ну что жъ! и я стану думать. Что мнѣ предпринять теперь? Подождемъ и увидимъ. Обстоятельства принимаютъ иногда странный оборотъ; онѣ быть можетъ оправдаютъ фатализмъ человѣка, находящагося въ сосѣдней комнатѣ, человѣка, который проклинаетъ день своей встрѣчи со мной! О, онъ еще проклянетъ его и по другимъ причинамъ! Если сонъ указывалъ на меня какъ на орудіе рока, то мнѣ представится скоро другое покушеніе, другой случай, и тогда ужъ, конечно, я не подолью водки въ лимонадъ Армаделя."

Октября 24-го.

"Только двѣнадцать часовъ прошло съ тѣхъ поръ какъ я писала послѣднія строки, и уже наступило то искушеніе, которое должно окончательно увлечь меня.

"На этотъ разъ мнѣ не оставалось другаго выбора. Мнѣ грозила неизбѣжная огласка и гибель, и я должна была защищаться. Словомъ, сходство, поразившее меня вчера въ театрѣ, было не случайное. Этотъ оперный хористъ не кто иной какъ Мануэль.

"Сегодня, минутъ черезъ десять по уходѣ Мидвинтера, горничная вошла ко мнѣ съ грязною маленькою записочкой въ рукѣ. Одного взгляда на адресъ было достаточно, чтобы догадаться отъ кого шла эта записка. Онъ узналъ меня въ театрѣ. А балетъ, вставленный между двумя актами оперы, далъ ему возможность проводить меня до моей квартиры. Это простое заключеніе я вывела въ промежуткѣ времени между полученіемъ и вскрытіемъ письма, которое все заключалось въ двухъ строкахъ: онъ писалъ, что ждетъ меня въ переулкѣ, ведущемъ на взморье, и что если черезъ десять минутъ я не приду къ нему, онъ приметъ мое отсутствіе за приглашеніе и явится ко мнѣ самъ.

"Вѣроятно ощущенія, испытанныя мною наканунѣ, одеревенили мои нервы. Какъ бы то ни было, прочитавъ письмо, я снова ощутила въ себѣ присутствіе прежнихъ инстинктовъ, которые какъ будто дремали во мнѣ въ послѣднее время. Надѣвъ шляпку, я сошла внизъ, и какъ ни въ чемъ ни бывало вышла изъ дому.

"Онъ ждалъ меня при входѣ въ улицу.

"Когда мы сошлись лицомъ къ лицу, вся моя жалкая жизнь съ нимъ воскресла въ моемъ воображеніи. Я вспомнила о своемъ обманутомъ довѣріи, о той жестокой шуткѣ, которую онъ сыгралъ со мной, женившись на мнѣ отъ живой жены; я вспомнила о томъ времени, когда, убитая его измѣной, я хотѣла лишить себя жизни, и невольно провела параллель между Мидвинтеромъ и низкимъ негодяемъ, въ котораго я нѣкогда такъ безгранично вѣрила. Тогда въ первый разъ почувствовала я то, что чувствуетъ женщина, когда въ ней гаснетъ послѣдняя искра самоуваженія. Еслибы въ эту минуту онъ нанесъ мнѣ личное оскорбленіе, то, мнѣ кажется, я перенесла бы и его.

"Но онъ не имѣлъ ни малѣйшаго намѣренія прибѣгать къ такому грубому насилію. Я совершенно зависѣла отъ его произвола, и онъ далъ мнѣ это почувствовать, надѣвъ на себя маску раскаянія и притворнаго уваженія. Я слушала его молча, не возражая ему, не глядя на него, стараясь даже не дотрогиваться до него своимъ платьемъ, въ то время какъ мы шли къ болѣе уединенной части взморья. Съ перваго же взгляда я замѣтила его нищенскую одежду и жадность, блиставшую въ его глазахъ; я знала, что все это кончится требованіемъ денегъ.

"Да. Отнявъ у меня послѣдній фартингъ изъ моихъ собственныхъ денегъ и все, что я добыла для него у моей прежней госпожи, онъ осмѣлился теперь спросить у меня, не стыжусь ли я видѣть его въ такихъ отрепьяхъ и знать, что онъ добываетъ свой хлѣбъ въ качествѣ опернаго хориста.

"Отвращеніе скорѣе чѣмъ негодованіе вызвало меня на отвѣтъ.

"-- Вамъ нужны деньги? сказала я.-- Но если я такъ бѣдна, что не могу удовлетворить васъ.

"-- Въ такомъ случаѣ, отвѣчалъ онъ,-- я принужденъ буду напомнить вамъ, что вы сами по себѣ сокровище, и предъявлю мои права на васъ тому изъ двухъ джентльменовъ, бывшихъ съ вами вчера въ оперѣ, который пользуется теперь вашимъ особеннымъ вниманіемъ и живетъ въ сіяніи вашихъ улыбокъ.

"Я ничего не отвѣчала, потому что отвѣчать было нечего. Доказывать ему, что онъ не имѣлъ на меня никакихъ правъ, значило бы попусту тратить слова и время. Онъ зналъ это такъ же хорошо, какъ и я. Но онъ зналъ также, что одна его попытка предъявить на меня права свои подвергнетъ меня скандалу и огласкѣ прошедшаго.

"Продолжая хранить молчаніе, я посмотрѣла на море. Не знаю почему именно посмотрѣла я туда, вѣроятно по инстинкту, чтобы только не смотрѣть на него.

"Въ это время къ берегу приближалась небольшая парусная лодка. Рулевой скрывался за парусомъ, но лодка была уже такъ близко, что я узнала флагъ, развѣвавшійся на мачтѣ. Я взглянула на часы. Да, это былъ Армадель, ѣхавшій къ намъ изъ Санта-Лучіи въ свое урочное время.

"Не успѣла я опустить часы за поясъ, какъ въ умѣ моемъ ясно промелькнуло средство, съ помощью котораго я могла выпутаться изъ моего ужаснаго положенія.

"Я повернулась и пошла къ болѣе возвышенной части берега, гдѣ навалено было нѣсколько рыбачьихъ лодокъ, за которыми мы легко могли укрыться отъ любопытныхъ глазъ. Вѣроятно подозрѣвая во мнѣ какое-нибудь особенное намѣреніе, Мануэль послѣдовалъ за мной безъ возраженій. Какъ скоро мы пріютились за лодками, чувство самосохраненія заставило меня снова взглянуть на него.

"--Что сказали бы вы, спросила.я,-- еслибы вмѣсто того чтобы быть бѣдною, я была богата и могла предложить вамъ сотню фунтовъ?

"Онъ вздрогнулъ. Я поняла, что онъ не ожидалъ и половины упомянутой мною суммы. Безполезно было бы прибавлять, что, отвѣчавъ мнѣ: "Это неправдоподобно," онъ говорилъ одно, а думалъ другое.

"--Положимъ, продолжала я, не обращая вниманія на его слова,-- что я укажу вамъ средство получить втрое или даже впятеро больше чѣмъ сто фунтовъ. Достанетъ ли у васъ смѣлости, чтобы протянуть руку и взять ихъ?

"Жадность снова засверкала въ его глазахъ, и голосъ понизился въ ожиданіи дальнѣйшаго объясненія съ моей стороны.

"-- У кого, и чѣмъ я рискую? спросилъ Мануель.

"Отвѣтъ мой былъ кратокъ, но ясенъ. Я бросила ему Армаделя, какъ бросаютъ кусокъ мяса собакѣ, или дикому звѣрю, который васъ преслѣдуетъ.

"-- Это одинъ богатый молодой Англичанинъ, отвѣчала я. Онъ нанадъ въ здѣшней гавани яхту, по имени Доротея, и ищетъ теперь шкипера и экипажъ; вы, кажется, служили нѣкогда въ испанскомъ флотѣ, прекрасно говорите по-англійски и по-италіянски, и знаете Неаполь какъ свои пять пальцевъ. Что же касается до молодаго Англичанина и его переводчика, то первый не знаетъ мѣстнаго нарѣчія, а второй, моря. Молодой человѣкъ бьется изъ всѣхъ силъ чтобы найдти себѣ дѣльнаго помощника въ этомъ незнакомомъ для него мѣстѣ; о свѣтѣ онъ имѣетъ такое же понятіе, какъ что дитя, что роется вонъ тамъ въ пескѣ: онъ всегда имѣетъ при себѣ деньги въ переводныхъ векселяхъ. Впрочемъ о немъ я вамъ оказала довольно. А насчетъ риска соображайте сами.

"По мѣрѣ того какъ я говорила, глаза его разгарались все большею и большею алчностью, и прежде чѣмъ я успѣла кончить, онъ очевидно уже рѣшился на все.

"-- Когда могу я видѣть Англичанина? нетерпѣливо спросилъ онъ.

"Я взглянула изъ-за лодки, и увидала Армаделя, выходящаго на берегъ.

"-- Вы можете видѣть его въ настоящую минуту, отвѣчала я, указывая рукою на причалившую лодку.

"Мануэль долго смотрѣлъ на юношу, безпечно взбиравшагося на берегъ, и потомъ снова скрылся за лодку. Послѣ непродолжительнаго раздумья и какъ бы внутренняго совѣщанья съ самимъ собою, онъ предложилъ мнѣ другой вопросъ на этотъ разъ шепотомъ.

"-- Когда судно будетъ совсѣмъ готово, сказалъ онъ, и Англичанинъ оставитъ Неаполь, кто изъ его друзей будетъ ему сопутствовать?

"-- У него здѣсь только два друга, отвѣчала я,-- тотъ джентльменъ, котораго вы видѣли со мною въ оперѣ, да я. Онъ будетъ звать насъ обоихъ, но когда наступитъ время отъѣзда, мы оба откажемся.

"-- Ручаетесь ли вы мнѣ за это?

"-- Положительно ручаюсь.

"Онъ отошелъ въ сторону, и отвернувшись отъ меня, опять погрузился въ раздумье. Я видѣла только какъ онъ снялъ шляпу чтобъ отереть себѣ лобъ носовымъ платкомъ, и слышала, какъ онъ говорилъ что-то про себя на своемъ родномъ языкѣ.

"Когда онъ вернулся, я замѣтила въ немъ большую перемѣну. Лицо его подернулось синеватою желтизной, а глаза смотрѣли съ дикимъ недовѣріемъ.

"-- Еще одинъ вопросъ, сказалъ онъ, и внезапно подойдя ко мнѣ, спросилъ меня съ особеннымъ удареніемъ на этихъ словахъ:-- Въ чемъ заключается вашъ собственный интересъ въ этомъ дѣлѣ?

"Я отскочила назадъ. Этотъ вопросъ напомнилъ мнѣ, что у меня дѣйствительно есть интересъ въ этомъ дѣлѣ, независимо отъ интереса удалить Мануэля отъ Мидвинтера. До сихъ поръ я помнила лишь одно, что фатализмъ Мидвинтера сгладилъ для меня всѣ препятствія, осудивъ Армаделя на жертву первому встрѣчному, который вздумалъ бы предложить ему свои услуги. До сихъ поръ я имѣла въ виду лишь одну цѣль,-- гибелью его спасти себя отъ огласки. Передъ дневникомъ своимъ мнѣ таиться нечего. Я не говорю, чтобы личная безопасность Армаделя или его денежные интересы заставили меня хотя на минуту призадуматься. Ненависть моя къ нему была слишкомъ велика, чтобъ остановить на устахъ моихъ слова, которыя должны были раскрыть бездну подъ его ногами, но до тѣхъ поръ пока Мануель не сдѣлалъ мнѣ послѣдняго вопроса, я не сознавала, что преслѣдуя свои собственныя цѣли, онъ можетъ быть полезенъ и мнѣ, если только страсть къ деньгамъ заставитъ его рѣшиться на все. Мнѣ кажется, что въ душѣ моей было одно господствующее желаніе -- спасти себя отъ огласки передъ Мидвинтеромъ.

"Напрасно подождавъ отвѣта, Мануель повторилъ свой вопросъ въ новой формѣ.

"-- Вы кинули мнѣ на съѣденіе вашего Англичанина, сказалъ онъ,-- какъ кусокъ хлѣба Церберу. Поспѣшили ли бы вы это сдѣлать, еслибы не было у васъ особенной, тайной причины? Снова повторяю вамъ: вы имѣете свой собственный интересъ въ этомъ дѣлѣ; въ чемъ же онъ заключается?

"-- У меня два интереса, отвѣчала я. Вопервыхъ, заставить васъ уважать мое настоящее положеніе. Вовторыхъ, отвязаться отъ васъ однажды навсегда! Я говорила съ такою смѣлостію, какой онъ еще никогда не встрѣчалъ во мнѣ. Мысль, что я дѣлаю этого негодяя своимъ орудіемъ, и что я заставляю его слѣпо содѣйствовать моимъ цѣлямъ, между тѣмъ какъ онъ видитъ въ этомъ лишь свой личный интересъ, развеселила меня и возвратила венѣ мою прежнюю самоувѣренность.

"Онъ засмѣялся.

"-- Крѣпкія слова составляютъ иногда привилегію женщинъ, сказалъ онъ.-- Вопросъ о томъ, можете или не можете вы навсегда отдѣлаться отъ меня, рѣшитъ будущее. Но вашъ собственный интересъ въ этомъ дѣлѣ признаюсь, озадачиваетъ меня. Вы разказали мнѣ все, что нужно было знать объ Англичанинѣ и его яхтѣ, не заключивъ со мной никакихъ предварительныхъ условій. Позвольте же спросить, какимъ образомъ заставите вы меня уважать теперь ваше настоящее положеніе?

"-- Я сейчасъ объясню вамъ это, отвѣчала я.-- Сначала вы узнаете мои условія. Прежде всего я требую, чтобъ черезъ пять минутъ вы оставили меня одну, затѣмъ чтобы вы никогда не приближались къ моему дому, и наконецъ, я положительно воспрещаю вамъ входить въ какія бы то ни было сношенія какъ со мною, такъ и съ тѣмъ джентльменомъ, котораго вы видѣли вчера въ оперѣ.

"-- А если я не послушаюсь? замѣтилъ онъ.-- Что вы сдѣлаете въ такомъ случаѣ?

"-- Въ такомъ случаѣ, отвѣчала я,-- я шепну нѣсколько словъ тому богатому молодому Англичанину, и вы снова очутитесь въ труппѣ оперныхъ хористовъ.

"-- Не слишкомъ ли смѣло предположили вы, что я уже имѣю виды на Англичанина и заранѣе увѣренъ въ ихъ успѣхѣ? Почему вы знаете?

"--Я знаю васъ, сказала я.-- И этого довольно.

"Наступило минутное молчаніе. Мы обмѣнялись взглядомъ и поняли другъ друга.

"Онъ заговорилъ первый. Коварная улыбка исчезла съ лица его, и голосъ недовѣрчиво понизился.

"-- Я принимаю ваши условія, сказалъ онъ,-- и буду молчать до тѣхъ поръ, пока вы сами не заговорите; но если я узнаю, что вы обманули меня, уговоръ нашъ будетъ нарушенъ, и вы снова меня увидите. Завтра я явлюсь къ Англичанину съ необходимыми рекомендаціями, чтобы получить право на его довѣріе. Его имя и фамилія?

"Я сказала

"-- Адресъ?

"Я дала адресъ, и уже повернулась чтобы идти домой, какъ вдругъ снова услыхала его позади себя.

"-- Одно слово, сказалъ онъ.-- Въ морѣ часто бываютъ несчастія. Если съ этимъ Англичаниномъ также случится что-нибудь не доброе, то на столько ли вы интересуетесь его судьбою, чтобы желать о немъ увѣдомленія?

"Я остановилась и задумалась. Мнѣ очевидно не удалось убѣдить его; что жертвуя ему достояніемъ и даже самою жизнью Армаделя, я не имѣла никакой затаенной цѣли. Не менѣе очевидно было и то, что ему хотѣлось ввязаться въ мои личные планы, и для этого подготовить со мною сношенія на будущее время. При такихъ обстоятельствахъ нельзя было колебаться насчетъ отвѣта. Еслибы несчастіе, на которое намекалъ онъ, дѣйствительно случилось съ Армаделемъ, я узнала бы о немъ и безъ Мануеля. Стоило бы только просмотрѣть въ англійскихъ газетахъ списки умершихъ, чтобъ узнать эту новость. Да притомъ газеты имѣли то важное преимущество, что на ихъ правдивость въ этомъ случаѣ скорѣе всего можно было положиться. Я поблагодарила Мануеля, и на-отрѣзъ отказалась отъ его предложенія.

"-- Нимало не интересуясь этимъ Англичаниномъ, я не желаю никакихъ увѣдомленій о судьбѣ его, сказала я.

"Онъ смотрѣлъ на меня нѣсколько времени съ напряженнымъ вниманіемъ, и съ выраженіемъ такого любопытства, какого я еще никогда не замѣчала въ немъ относительно себя.

"-- Какую бы игру вы тамъ ни затѣвали, возразилъ онъ, медленно и многозначительно произнося каждое слово,-- доискиваться я не намѣренъ. Но я смѣло предсказываю вамъ, что вы ее выиграете. Если намъ суждено когда-нибудь встрѣтиться, то вы вспомните тогда слова мои.

Онъ снялъ шляпу и отвѣсилъ мнѣ низкій поклонъ.

"-- Идите вашею дорогой, сударыня. А мнѣ позвольте идти своею.

"Съ этими словами онъ избавилъ меня отъ своего присутствія. Чтобъ оправиться отъ волненія, я осталась еще нѣсколько минутъ на открытомъ воздухѣ, и потомъ вернулась домой.

"Первый предметъ, попавшійся мнѣ на глаза при входѣ въ гостиную -- былъ Армадель!

"Онъ дожидался моего возвращенія, чтобы просить моего ходатайства передъ Мидвинтеромъ, и на мой вопросъ, что это значитъ?-- отвѣчалъ, что Мидвинтеръ уже объяснялся съ нимъ. Мужъ мой объявилъ Армаделю, что онъ не въ состояніи будетъ кончить своей работы къ назначенному сроку, и совѣтовалъ ему немедленно заняться пріисканіемъ экипажа для яхты.

"Послѣ этого мнѣ оставалось только выполнить обѣщаніе, данное мною Мидвинтеру во время нашего послѣдняго разговора. Досада Армаделя, при видѣ моей упорной рѣшимости не вмѣшиваться въ это дѣло, выразилась въ самой оскорбительной для меня формѣ. Онъ никакъ не хотѣлъ допустить, чтобъ я не могла имѣть въ этомъ случаѣ вліянія на его друга.

"-- Еслибъ Нелли была моею женой, сказалъ онъ,-- она дѣлала бы изъ меня что угодно. Точно также и вы можете сдѣлать изъ Мидвинтера все, что вамъ ни вздумается, если вы только захотите.

"Еслибы самоувѣренный глупецъ дѣйствительно старался заглушить въ моемъ сердцѣ послѣдній слабый голосъ совѣсти и состраданія, онъ не могъ бы дѣйствовать удачнѣе! Я отвѣчала ему взглядомъ, который мгновенно заставилъ его прекратить этотъ разговоръ. Онъ вышелъ изъ комнаты брюзжа и ворча себѣ подъ носъ:

"-- Легко сказать -- пріискивать экипажъ для яхты, когда я ни слова не понимаю изъ этой проклятой тарабарщины, а переводчикъ мой не отличитъ рыбака отъ матроса. Вотъ и яхту нашелъ! А хоть убей, не знаю, что мнѣ съ ней дѣлать теперь!

"Завтра онъ это по всей вѣроятности узнаетъ; если же онъ придетъ къ намъ, такъ и я также узнаю!

"25-го октября, десять часовъ вечера.

"Мануель поймалъ свою жертву.

"Армадель только что ушелъ отъ насъ, просидѣвъ здѣсь болѣе часу, и все время протолковавъ о своемъ необыкновенномъ счастіи, которое выручаетъ его именно въ ту минуту, когда онъ всего болѣе нуждался въ помощи.

"Сегодня въ двѣнадцать часовъ онъ ходилъ съ своимъ переводчикомъ на взморье, но напрасно старался объясниться съ прибрежнымъ населеніемъ: никто не понималъ его. Въ то время какъ онъ съ отчаянія хотѣлъ уже идти домой, какой-то незнакомецъ, стоявшій невдалекѣ отъ него (Мануэль слѣдилъ за нимъ, кажется, отъ самой гостиницы), обязательно предложилъ ему свои услуги, чтобы вывести его изъ затрудненія.

"--Я говорю и по-англійски, и по-италіянски, сэръ. Неаполь знаю хорошо, а по профессіи я морякъ. Не могу ли я быть вамъ полезнымъ?

"Результатъ былъ таковъ, какого и слѣдовало ожидать. По обыкновенію не находчивый и безразсудный, Армадель немедленно свалилъ всю тяжесть этого дѣла на плечи обязательному незнакомцу. Но его новый другъ настойчиво требовалъ выполненія законныхъ формальностей прежде чѣмъ взять это дѣло въ свои руки. Онъ просилъ позволенія у мистера Армаделя представить ему письменныя удостовѣренія о своей репутаціи и способностяхъ. Въ этотъ же день послѣ обѣда онъ явился въ назначенный часъ въ гостиницу со всѣми своими документами, и разказалъ самую трогательную исторію о тѣхъ страданіяхъ и бѣдствіяхъ, которыя онъ перенесъ въ качествѣ политическаго выходца.

"Это свиданіе окончательно рѣшило вопросъ. Мануэль вышелъ изъ гостиницы въ званіи шкипера яхты и съ порученіемъ пріискивать для нея экипажъ.

"Я съ безпокойствомъ слѣдила за Мидвинтеромъ, между тѣмъ какъ Армадель сообщалъ ему эти подробности и показывалъ удовлетворительныя свидѣтельства своего новаго шкипера.

"Естественное безпокойство о другѣ повидимому заглушило въ сердцѣ Мидвинтера суевѣрное предчувствіе грядущихъ золъ. Онъ подвергъ, однако, самому строгому и пытливому изслѣдованію документы незнакомца. Безполезно было бы говорить, что бумаги были всѣ въ порядкѣ и найдены совершенно удовлетворительными. Возвращая ихъ Армаделю, Мидвинтеръ покраснѣлъ; онъ какъ будто сознавалъ всю несостоятельность своего поступка, и въ первый разъ замѣтилъ мое присутствіе и устремленное на него вниманіе.

"-- Противъ бумагъ нечего и возражать, Алланъ. Я радъ, что вы наконецъ нашли желаемую помощь.

"Вотъ все что онъ сказалъ ему на прощаньи, и какъ только Армадель ушелъ отъ насъ, онъ опять заперся на всю ночь въ своей комнатѣ.

"Теперь, что до меня касается, я безпокоюсь объ одномъ: когда яхта будетъ снаряжена, и я откажусь отъ дамской каюты, устоитъ ли Мидвинтеръ въ своемъ рѣшеніи не ѣхать безъ меня?

"26-го октября.

"Предвѣстіе грядущаго испытанія. Мидвинтеръ получилъ сейчасъ письмо отъ Армаделя и прислалъ его ко мнѣ. Вотъ оно: "Дорогой Мидъ,-- я слишкомъ занятъ, чтобы быть у васъ сегодня. Ради Бога, кончайте скорѣе вашу работу? Новый шкиперъ -- золото. Онъ уже добылъ себѣ въ помощники одного знакомаго ему Англичанина и въ три или четыре дня берется набрать и весь экипажъ. Мнѣ смерть какъ хочется подышать морскимъ воздухомъ, да вѣрно и вамъ также, или вы не морякъ. Оснастка кончена, съѣстные припасы перевозятся съ берега на яхту, и мы намѣрены завтра или послѣзавтра натянуть паруса. Я никогда въ жизни не чувствовалъ себя въ такомъ веселомъ настроеніи духа. Передайте мой поклонъ вашей женѣ и скажите ей, что она окажетъ мнѣ великую услугу, явившись на яхту и поспѣшивъ заказать все нужное для дамской каюты. Искренно вамъ преданный Алланъ Армадель?"

Въ концѣ этого письма рукой Мидвинтера написано было слѣдующее: -- "Помни что я говорилъ тебѣ. Отвѣчай ему "письменно (такимъ образомъ отказъ будетъ менѣе чувствителенъ) и попроси его извинить тебя въ томъ, что ты не примешь участія въ предстоящемъ плаваніи."

"Я поспѣшила исполнить его требованіе. Чѣмъ скорѣе узнаетъ Мануель (а онъ непремѣнно узнаетъ это черезъ Армаделя), что данное мною обѣщаніе не участвовать въ этомъ плаваніи уже исполнено, тѣмъ безопаснѣе я буду себя чувствовать.

"27-го октября.

"Опять письмо отъ Армаделя -- въ отвѣтъ на мое къ нему. Онъ разсыпается въ церемонныхъ сожалѣніяхъ о томъ, что я лишаю его моего общества на все время плаванія, и высказываетъ надежду, что Мидвинтеръ еще быть-можетъ уговоритъ меня перемѣнить мое рѣшеніе. Погоди немного, и ты увидишь, что Мидвинтеръ также не поѣдетъ съ тобой!...

"30-го октября.

"До нынѣшняго дня нечего было и разказывать. Сегодня наконецъ въ жизни нашей совершилась перемѣна!

"Армадель явился сегодня утромъ съ шумомъ и громомъ извѣстить насъ, что яхта готова, и спросить у Мидвинтера, когда ему можно будетъ пуститься въ путь. Для этого я предложила ему войдти прямо въ кабинетъ къ моему мужу. Армадель ушелъ, въ послѣдній разъ обратившись ко мнѣ съ просьбой перемѣнить мое намѣреніе; но я повторила свой отказъ и затѣмъ сѣла у окна ждать окончательнаго результата этого свиданія.

"Отъ него зависѣла вся моя будущность. До сихъ поръ все шло довольно гладко. Теперь осталось лишь одно спасеніе, чтобы настойчивость, или скорѣе, фатализмъ Мидвинтера не поколебался въ рѣшительную минуту. Уступи онъ просьбамъ Армаделя принять участіе въ этомъ плаваніи, ярость Мануэля противъ меня была бы безгранична. Онъ не простилъ бы мнѣ нарушенія даннаго слова и способенъ былъ бы открыть мое прошедшее Минвинтеру, до отплытія яхты. Между тѣмъ какъ я думала объ этомъ, минуты проходили медленно, до ушей моихъ достигалъ лишь слабый говоръ голосовъ въ сосѣдней комнатѣ, и пытка ожиданія становилась для меня почти невыносимою. Напрасно старалась я сосредоточить свое вниманіе на улицѣ. Глаза мои машинально смотрѣли въ окно, но ничего не видѣли.

"Вдругъ, не знаю черезъ сколько времени -- говоръ голосовъ смолкъ, дверь отворилась, и Ардадель одинъ показался на порогѣ.

"-- Прощайте, сказалъ онъ отрывисто и рѣзко.-- Надѣюсь, что когда у меня будетъ жена, она не причинитъ Мидвинтеру того разочарованія, которыя его жена причиняетъ мнѣ!

"Онъ посмотрѣлъ на меня сурово, отвѣсилъ мнѣ сердитый поклонъ, и рѣзко повернувшись, вышелъ изъ комнаты и тогда я опять вздохнула свободнѣе. Я разомъ увидала и людей на улицѣ, и спокойное море, и мачты кораблей на пристани, гдѣ стояла яхта. Слова, избавлявшія меня отъ Мануэля и быть-можетъ обрекавшія Армаделя на вѣрную смерть, были произнесены. Яхта отправится одна безъ меня и безъ Мидвинтера.

"Въ первую минуту восторгъ мой доходилъ почти до безумія. Но это была лишь одна минута. Сердце снова замерло во мнѣ, когда я вспомнила о Мидвинтерѣ, одиноко сидѣвшемъ въ сосѣдней комнатѣ.

"Я пошла подслушивать въ корридоръ, но ничего не услыхала; постучалась къ нему въ дверь и не получила отвѣта. Тогда я рѣшилась отворить ее и заглянула въ комнату. Онъ сидѣлъ у стола, закрывъ лицо руками, между тѣмъ какъ слезы струились по его пальцамъ.

"-- Оставь меня! сказалъ онъ, не отнимая рукъ.-- Это пройдетъ само собой!

"Я снова вернулась въ гостиную. Кто можетъ понять женщинъ, когда мы и сами подъ часъ не понимаемъ себя? Его обращеніе со воюй уязвило меня до глубины сердца. Сомнѣваюсь, чтобы самая краткая и невинная изъ женщинъ могла почувствовать это оскорбленіе сильнѣе меня, преступной, и замышлявшей страшныя вещи передъ тѣмъ какъ идти къ нему въ комнату! Кто объяснитъ это? Никто, и всего менѣе я сама!

"Подчаса спустя, дверь отворилась, и я услыхала шаги Мидвинтера, торопливо спускавшагося съ лѣстницы. Не думая о послѣдствіяхъ, я выбѣжала къ нему навстрѣчу, и опросила, могу ли идти вмѣстѣ съ нимъ? Но онъ не остановился и не отвѣчалъ мнѣ. Тогда я опять вернулась къ окну и увидала его на улицѣ, быстро удалявшагося по направленію отъ Неаполя и отъ моря.

"Теперь я понимаю, что онъ могъ не слыхать меня, но въ то время я считала его непростительно жестокимъ. Внѣ себя отъ ярости, я надѣла шляпку, послала за каретой а велѣла кучеру везти меня куда глаза глядятъ. Онъ по обыкновенію повезъ меня въ музей посмотрѣть картины и статуи. Я бросалась изъ комнаты въ комнату съ воспламененнымъ лицомъ, и обращая на себя вниманіе посѣтителей, которые смотрѣли на меня во всѣ глаза. Опомнившись, я опять вернулась къ каретѣ и сама не знаю почему велѣла кучеру везти себя какъ можно скорѣе домой. Тамъ сбросивъ шляпку и плащъ, я усѣлась у окна. Видъ моря успокоилъ меня. Я забыла о Мидвинтерѣ и стала думать объ Армаделѣ и его яхтѣ. Воздухъ былъ тихъ; небо безоблачно; широкія воды залива разстилались какъ зеркало.

"Наконецъ солнце сѣло. Наступили коротенькія сумерки, а за ними и ночь. Я напилась чаю и осталась за столомъ, погруженная въ какую-то неясную дремоту. Когда, очнувшись, я опять вернулась къ окну, мѣсяцъ уже плылъ по небу, но спокойное море было попрежнему невозмутимо.

"Я продолжала любоваться этою картиной, какъ вдругъ увидала на улицѣ Мидвинтера, возвращавшагося домой. Въ эту минуту я была уже достаточно спокойна, чтобы вспомнить объ его привычкѣ облегчать свою душу въ тяжелыя минуты жизни длинною уединенною прогулкой. Услыхавъ, что онъ вошелъ въ свою комнату, я побоялась безпокоить его вторично, и стала ждать, покамѣстъ онъ позоветъ меня.

"Вскорѣ до меня долетѣлъ стукъ отворявшагося окна; а увидала какъ Мидвинтеръ вышелъ на балконъ и посмотрѣвъ на море, поднялъ руку на воздухъ. Тогда на меня какъ будто нашло затменіе; я совсѣмъ забыла, что онъ былъ нѣкогда морякомъ, и не могла понять что бы это значило. Я ждала, мысленно спрашивая себя, что будетъ далѣе.

"Онъ вернулся въ свою комнату; черезъ нѣсколько времени опять вышелъ на балконъ, и еще разъ поднялъ руку на воздухъ.

"Долго, долго онъ не шевелился. Наконецъ вздрогнулъ, опустился на колѣни, сложивъ руки какъ бы для молитвы, и съ увлеченіемъ произнесъ:

"-- Самъ Всемогущій Господь да благословитъ и да сохранитъ тебя, Алланъ! Прости на вѣки!

"Я взглянула на море. Дулъ тихій, постоянный вѣтерокъ, и водная рябь искрилась и блестѣла при свѣтѣ луны. Я посмотрѣла еще разъ, и вотъ между мною и блестящею полосой луннаго свѣта медленно и безшумно проскользнула по водѣ длинная черная яхта съ большими, какъ привидѣніе торчавшими парусами.

"Къ ночи вѣтеръ сталъ попутный, и Армаделева яхта отправилась на пробную экскурсію.

III. Прерванный дневникъ.

"Лондонъ, 19-го ноября.

"Я опять одна въ большомъ городѣ; въ первый разъ одна съ тѣхъ поръ какъ замужемъ. Около недѣли тому назадъ я отправилась на родину, оставивъ Мидвинтера въ Туринѣ.

"Весь этотъ мѣсяцъ съ самаго начала былъ полонъ событіями, но я чувствовала себя слишкомъ утомленною нравственно и физически, чтобы заниматься своимъ дневникомъ. Нѣсколько летучихъ листковъ, написанныхъ до такой степени связно и поспѣшно, что я сама едва разбираю ихъ -- вотъ все что осталось у меня для воспоминанія о событіяхъ, случившихся съ той достопамятной ночи, когда яхта Армаделя оставила Неаполь. Попытаюсь восполнить эти пробѣлы, и припомнить всѣ обстоятельства въ ихъ послѣдовательномъ порядкѣ съ самаго начала этого мѣсяца.

3-го ноября.

"Я была еще тогда въ Неаполѣ. Мидвинтеръ получилъ отъ своего друга коротенькое письмо изъ Мессины. "Погода, писалъ Армадель, стоитъ очаровательная, и яхта сдѣлала весьма быстрый переходъ. Экипажъ хоть на видъ и грубоватъ немного, но капитанъ Мануэль и его англійскій помощникъ (о послѣднемъ упоминалось, что онъ отличный малый) справляются съ нимъ какъ нельзя лучше." Послѣ такого блистательнаго дебюта Армаделю, конечно, хотѣлось продлить плаваніе, и по совѣту своего шкипера онъ рѣшился посѣтить одинъ изъ адріатическихъ портовъ, которые капитанъ описывалъ ему весьма замѣчательными по характеру мѣстности и другимъ особенностямъ. Затѣмъ слѣдовалъ постъскриптумь, въ которомъ Армадель объяснялъ, что хотя онъ и спѣшитъ захватить пароходъ, отправляющійся въ Неаполь, однако снова вскрываетъ свое письмо, чтобы прибавить еще нѣсколько строкъ, о которыхъ онъ совершенно позабылъ. Наканунѣ своего отъѣзда онъ былъ у банкира, чтобы размѣнять нѣсколько сотенъ ассигнацій на золото, и какъ кажется, забылъ тамъ свою сигарочницу. Эта сигарочница -- его старый другъ, и потому онъ проситъ Мидвинтера выручить ее отъ банкира и хранить у себя вплоть до его возвращенія.

"Такова была сущность письма.

"Когда Мидвинтеръ ушелъ отъ меня, я еще разъ перечитала его и тщательно обдумала. Мнѣ казалось тогда (какъ кажется и теперь), что Мануэль не спросту уговорилъ Армаделя крейсировать въ Адріатическомъ морѣ, менѣе посѣщаемомъ кораблями, нежели Средиземное. Выраженія, въ которыхъ упоминалось о ничтожной потерѣ сигарочницы, поразили меня, какъ намекъ на грядущія событія. Изъ этого я заключила, что не собственное свое знаніе дѣла или предусмотрительность побудили Армаделя размѣнять свои переводные векселя на золото. Я видѣла въ этомъ вліяніе Мануеля -- и имѣла на то основаніе. Много соображеній перебродило въ головѣ моей въ продолженіе безсонной ночи, и всякій разъ я видѣла лишь одинъ исходъ передъ собою -- возвращеніе въ Англію!

"Но какъ попастъ туда, и тѣмъ болѣе одной, безъ Модвинтера? Вотъ чего я никакъ не могла рѣшить въ эту ночь. Напрасно ломала я себѣ голову -- затрудненіе было непреодолимо, и къ утру я заснула совершенно изнуренная, ничего не придумавъ для своего успокоенія.

"Нѣсколько часовъ позднѣе, когда я ужь была одѣта, Мидвинтеръ вошелъ въ мою комнату, чтобы сообщить мнѣ извѣстіе, полученное имъ въ это утро отъ его лондонскихъ принципаловъ. Владѣльцы газеты получили отъ издателя такой лестный отзывъ о его неаполитанскихъ корреспонденціяхъ, что рѣшились ввѣрить ему болѣе отвѣтственный и выгодный постъ въ Туринѣ. Въ письмѣ вложены были инструкціи, и его просили немедленно оставить Неаполь, чтобъ отправиться на новое мѣсто.

"Услыхавъ это, и не дожидаясь съ его стороны вопросовъ, я поспѣшила успокоить его насчетъ моей готовности слѣдовать за нимъ повсюду. Туринъ имѣлъ ту прелесть въ моихъ глазахъ, что онъ былъ на дорогѣ въ Англію, и я увѣрила Мидвинтера, что совершенно готова ѣхать, какъ скоро онъ пожелаетъ.

"Онъ поблагодарилъ меня съ большимъ чувствомъ и съ большею мягкостію нежели я замѣчала въ немъ послѣднее время. Добрыя вѣсти, полученныя имъ наканунѣ отъ Армаделя, повидимому, разсѣяли немного мрачное отчаяніе, въ которое онъ впалъ со дня отплытія яхты. А перспектива повышенія и сверхъ того возможность оставить роковое мѣсто, гдѣ осуществилось третье видѣніе сна, по его собственному признанію, еще болѣе оживила и развеселила его. Уходя, онъ спросилъ меня, не ожидаю ли я писемъ изъ Англіи отъ родныхъ, и не распорядиться ли ему о пересылкѣ моихъ писемъ вмѣстѣ съ его письмами въ туринскій почтамтъ до востребованія. Я поспѣшила поблагодарить и согласиться. Во мнѣ сейчасъ же родилась мысль, что мои вымышленныя семейныя обстоятельствѣ могутъ еще разъ оказать мнѣ хорошую услугу, давъ предлогъ для неожиданной поѣздки въ Англію.

"Девятаго числа мы устроились въ Туринѣ.

"Тринадцатаго Мидвинтеръ, въ то время крайне озабоченный, попросилъ меня, въ видахъ сбереженія его времени, самой сходить на почту за письмами, которыя могли быть препровождены къ намъ изъ Неаполя. Такого случая я давно ждала, и рѣшилась воспользоваться имъ безъ размышленія и колебаній. Писемъ на почтѣ не оказалось ни для него, ни для меня. Но вернувшись домой, я оказала Мидвинтеру, что получила отъ родныхъ письмо съ весьма печальными извѣстіями о моей матери. Она опасно заболѣла и умоляла меня, но теряя времени, спѣшить къ ней въ Англію.

"Теперь, когда мы уже разстались, мнѣ кажется непонятнымъ -- хотя это совершенно справедливо -- что, говоря ему умышленную ложь, я чувствовала нѣчто въ родѣ стыда и отвращенія, которые многимъ, въ томъ числѣ и мнѣ самой, показалась бы весьма дикими и несообразными въ такой личности, какъ я. Тѣмъ не менѣе я чувствовала это, и что еще страннѣе -- бытъ-можетъ, слѣдовало бы сказать глупѣе -- я твердо увѣрена, что еслибы Мидвинтеръ настоялъ на своемъ намѣреніи ѣхать со мною въ Англію, вмѣсто того чтобы пустить меня туда одну, искушеніе было бы еще разъ подавлено, и я убаюкала бы себя прежнею мечтой жить невинно и счастливо любовью моего мужа.

"Ужъ не обманываю ли я себя? Ну что жъ! можетъ-бытъ и да. О томъ, что могло бы случиться, нечего теперь думать. Важно то что случилось.

"Мидвинтеръ согласился со мной, что лѣта мои позволяютъ мнѣ путешествовать одной, и что его долгъ относительно издателей, ввѣрившихъ ему свои интересы, требуетъ его присутствія въ Туринѣ. Прощаясь со мною, онъ далеко не такъ страдалъ, какъ при разставаніи съ другомъ. Я видѣла это и сумѣла дать настоящую цѣну его желанію получать отъ меня письма. Впрочемъ, теперь я уже не чувствую къ нему прежней слабости. Ни одинъ истинно любящій человѣкъ не поставилъ бы своего долга относительно какихъ-нибудь журналистовъ выше своихъ обязанностей къ женѣ. Я ненавижу его за то, что онъ поддался моимъ убѣжденіямъ! Мнѣ кажется, онъ радъ былъ избавиться отъ меня. Онъ вѣрно уже полюбилъ другую женщину въ Туринѣ. Ну, что жъ, пусть его любитъ кого хочетъ! Я скоро стану вдовою мистера Армаделя изъ Торпъ-Амброза, и тогда какое мнѣ будетъ дѣло до его любви или ненависти?

"О моихъ дорожныхъ приключеніяхъ нечего разказывать, а о пріѣздѣ въ Лондонъ я уже упоминала въ началѣ первой страницы моего дневника.

"Что касается до нынѣшняго дня, то единственный важный шагъ, совершенный мною съ тѣхъ поръ какъ я перебралась въ эту дешевую, спокойную гостиницу, состоитъ въ томъ, что я послала за хозяиномъ и попросила его достать мнѣ нѣсколько старыхъ нумеровъ Times. Онъ вѣжливо вызвался проводить меня завтра утромъ въ какую-то читальню въ Сити, гдѣ, какъ онъ выразился, хранятся цѣлыя груды различныхъ газетъ. Стало-быть, до завтрашняго дня я должна одерживать свое нетерпѣніе узнать что либо объ Армаделѣ, потому спокойной ночи, мое прелестное я, отразившееся на этихъ страницахъ!

"20-го ноября.

"До сихъ поръ никакихъ извѣстій! Ни въ спискѣ объ умершихъ, ни въ другихъ рубрикахъ. Я тщательно просмотрѣла каждый нумеръ, начиная со дня отправленія Армаделемъ письма изъ Мессины и по настоящее число, и вполнѣ увѣрена, что въ Англіи еще ничего о немъ не знаютъ. Терпѣніе! Теперь газету будутъ ежедневно подавать мнѣ за утреннимъ чаемъ, вплоть до новаго распоряженія, и я на дняхъ быть-можетъ прочту то, что такъ пламенно желаю знать.

"21-го ноября.

"Ничего новаго. Сегодня я писала къ Мидвинтеру, единственно для соблюденія приличій.

"Когда письмо было кончено, я впала въ ужасную безотчетную тоску, и мнѣ до того захотѣлось общества, что не зная куда идти, я отправилась въ Пимлико, въ надеждѣ, что мистрисъ Ольдершо вернулась на свое прежнее пепелище.

"Дѣйствительно, въ продолженіе моего отсутствія въ домѣ ея произошла перемѣна: та часть дома, которую занималъ докторъ Даунвардъ и до сихъ поръ остается пустою. Но магазинъ отдѣлывается за-ново для какой-то модистки или портнихи. Когда я вошла въ домъ, чтобы навести справки, меня встрѣтили совершенно незнакомыя лица. Впрочемъ, они безъ малѣйшаго колебанія дали мнѣ адресъ мистрисъ Ольдершо, изъ чего я заключаю, что маленькое затрудненіе, принуждавшее ее скрываться въ прошедшемъ августѣ, теперь уже миновало. Что жь касается до доктора, то съемщики магазина увѣрили меня (насколько тутъ было искренности, я не знаю), что его судьба имъ совершенно неизвѣстна.

"Не знаю, видъ ли Пимлико возбудилъ во мнѣ какое-то тоскливое чувство, или сознаніе собственной испорченности, или что-нибудь другое, только получивъ адресъ мистрисъ Ольдершо, я потеряла всякую охоту съ ней видѣться. Я взяла кэбъ, сначала велѣла было кучеру ѣхать въ ту улицу, гдѣ она живетъ, а потомъ раздумала и приказала вернуться въ гостиницу. Сама не понимаю что со мною дѣлается. Это вѣрно нетерпѣніе знать объ участи Армаделя. А что, посвѣтлѣетъ ли когда мое будущее? Завтра суббота. Что-то принесетъ мнѣ завтрашняя газета? Откроется ли въ ней таинственная завѣса?

"22-го ноября.

"Газета пришла! Завѣса открылась! Смятеніе и ужасъ мой неизобразимы! Я никогда не думала, никогда не ожидала ничего подобнаго! Да и теперь еще не могу повѣрить случившемуся. Сами вѣтры и волны сдѣлались моими сообщниками! Яхта потонула, и ни единая живая душа не спаслась на ней.

"Вотъ какъ разказываетъ объ этой катастрофѣ нынѣшняя газета.

"Крушеніе на морѣ. До королевской яхтенной эскадры и страховаго общества дошло печальное, но, къ сожалѣнію, справедливое извѣстіе о гибели яхты Доротеи, со всѣмъ ея экипажемъ, происшедшей пятаго числа настоящаго мѣсяца. Вотъ какъ было дѣло: 6-го числа утромъ италіянскій бригъ Speranza, отправлявшійся изъ Венеціи въ Марсалу за приказаніями, замѣтилъ на поверхности воды противъ мыса Спартивенто (у самой южной оконечности Италіи) какіе-то плавающіе предметы, которые обратили на себя вниманіе экипажа. Наканунѣ разразилась тамъ одна изъ сильнѣйшихъ бурь, свойственныхъ этимъ южнымъ морямъ, такъ что подобной бури давно не запомнятъ береговые жители. Такъ какъ и сама Speranza подвергалась въ этотъ день большой опасности, то капитану и матросамъ пришло въ голову, что они напали на слѣдъ ужаснаго крушенія, вслѣдствіе чего немедленно спущена была лодка для изслѣдованія плававшихъ по водѣ предметовъ. Курятникъ, нѣсколько сломанныхъ древковъ и обломки разбитыхъ досокъ были первыми осязательными доказательствами ужаонаго бѣдствія. Затѣмъ стали попадаться болѣе мелкіе предметы, обломки исковерканной каютной мебели, и наконецъ всплылъ на поверхность воды грустный памятникъ о погибшихъ, спасательная бочка съ привязанною къ ней и закупоренною бутылкой. Всѣ эти предметы вмѣстѣ съ остатками каютной мебели перенесены были на Speranza. На бочкѣ стояло имя погибшаго судна: Доротея, R. V. S. (что означало королевская яхтъ-эскадра); а въ бутылкѣ нашли листъ нотной бумаги, на которой написаны были карандашомъ слѣдующія слова: Противъ мыса Спартивенто; два дня изъ Мессины. Пятаго ноября, четыре часа утра. (Буря по указанію лага на италіянскомъ бригѣ находилась тогда въ сильнѣйшемъ градусѣ.) Обѣ наши лодки поглощены моремъ. Руль оторванъ, а у кормы открылась течь, которую, мы не въ состояніи остановитъ. Помоги намъ, Господи, мы погибаемъ. Подписано: Джонъ Митчендинъ, помощникъ шкипера. По прибытіи въ Марсалу, капитанъ брига подалъ рапортъ британскому консулу и передалъ ему найденныя вещи. По справкамъ въ Мессинѣ оказалось, что злополучная яхта прибыла туда изъ Неаполя. А въ Неаполѣ окончательно узнали, что Доротея нанята была черезъ агента однимъ англійскимъ джентльменомъ, мистеромъ Армаделемъ изъ Торпъ-Амброза, въ Норфокѣ. Кто сопровождалъ мистера Армаделя -- неизвѣстно. Но, къ несчастію, нѣтъ сомнѣнія, что самъ онъ былъ на яхтѣ при отплытіи изъ Неаполя и изъ Мессины."

"Вотъ исторія крушенія, какъ разказываютъ о немъ въ газетѣ. Голова моя кружится; смятеніе мое такъ велико, что я, желая сосредоточить свою мысль лишь на одномъ предметѣ, думаю въ то же время о тысячѣ другихъ. Я должна подождать: одинъ день ровно ничего не значитъ; я должна подождать до тѣхъ поръ, пока не привыкну хладнокровнѣе относиться къ своему новому положенію.

"23-го ноября, восемь часовъ утра.

"Я встала часъ тому назадъ, и вполнѣ отдаю себѣ отчетъ въ своихъ будущихъ дѣйствіяхъ.

"Прежде всего мнѣ нужно знать что дѣлается теперь въ Торпъ-Амброзѣ; это былъ бы верхъ безумія съ моей стороны, еслибъ я рѣшилась туда ѣхать, не ощупавъ прежде почвы. Единственный способъ сдѣлать это -- написать къ кому-нибудь изъ тамошнихъ жителей; а къ кому же и писать мнѣ, если не къ мистеру Башвуду?

"Сейчасъ кончила къ нему письмо. Оно озаглавлено такъ: конфиденціальное, и подписано: "Лидія Армадель". Если даже старый дуракъ и оскорбленъ моимъ поступкомъ и со зла покажетъ мое письмо кому-нибудь другому, то въ немъ нѣтъ ровно ничего, что могло бы компрометтировать меня. Но я не думаю, чтобъ онъ это сдѣлалъ. Человѣкъ въ его возрастѣ готовъ все простить женщинѣ, если только она подаетъ ему надежду. Я прошу у него какъ малости сохранить покамѣстъ въ тайнѣ нашу переписку. Намекаю ему, что моя семейная жизнь съ покойнымъ мужемъ бклла далеко не счастлива, и говорю, какъ безразсудно поступила я вышедши замужъ за молодаго человѣка. Въ постскриптумѣ я иду еще далѣе и смѣло прибавляю слѣдующія, утѣшительныя слова: "Лишь тогда могу я объяснить вамъ, любезный мистеръ Башвудъ, мое мнимое коварство относительно васъ, когда вы дадите мнѣ случай лично съ вами видѣться." Будь ему за шестьдесятъ лѣтъ, то я еще усумниласъ бы въ успѣхѣ своего предпріятія; но ему нѣтъ шестидесяти, и потому я надѣюсь, что онъ не уклонится отъ свиданія.

"Девять часовъ.

"Я сейчасъ просматривала копію съ моего свадебнаго контракта, которою я имѣла предосторожность запастись въ самый день брака, и къ своему величайшему неудовольствію въ первый разъ увидѣла препятствіе къ появленію моему въ роли Армаделевой вдовы.

"Описаніе Мидвинтера (подъ его настоящимъ именемъ) въ контрактѣ, соотвѣтствуетъ, въ главнѣйшихъ чертахъ, личности Аллана Армаделя изъ Торпъ-Амброза. Имя и фамилія -- Алланъ Армадель. Возрастъ -- двадцать одинъ годъ, (вмѣсто двадцати двухъ, что легко можетъ сойдти за ошибку). Состояніе -- холостой. Званіе или профессія -- джентльменъ. Мѣсто жительства передъ бракомъ -- гостиница Франца, Дарлей-Стритъ. Имя и фамилія отца -- Алланъ Армадель. Званіе или профессія отца -- джентльменъ. Все (кромѣ одного года разницы въ лѣтахъ) можетъ быть отнесено какъ къ одному такъ и къ другому. "Но что, если какой-нибудь проныра-адвокатъ, не довольствуясь копіей контракта, захочетъ взглянуть на самый оригиналъ? Почеркъ Мидвинтера совершенно не похожъ на почеркъ его умершаго друга. Рука, которою подписано въ книгѣ, его имя, никакъ не можетъ быть принята за руку Аллана Армаделя изъ Торпъ-Амброза.

"Могу ли я смѣло дѣйствовать въ этомъ дѣлѣ, въ виду такой западни? Какъ быть, и гдѣ найду я опытнаго человѣка, который подалъ бы мнѣ добрый совѣтъ? Закрою дневникъ и подумаю.

"Семь часовъ.

"Мои виды на будущее опять измѣнились съ тѣхъ поръ какъ я писала въ послѣдній разъ въ этой тетради. Мнѣ дали урокъ быть впередъ осторожною, урокъ, котораго я не позабуду; и сверхъ того я нашла, кажется, совѣтъ и помощь въ которыхъ такъ нуждалась.

"Долго и напрасно искала я въ умѣ своемъ къ кому бы обратиться въ подобномъ затрудненіи, и наконецъ, покоряясь необходимости, рѣшилась удивить мистрисъ Ольдершо, доставивъ ей неожиданное удовольствіе видѣть ея дорогую Лидію! Само собою разумѣется, что я заранѣе положила себѣ выпытать у нея всю подноготную, не открывая ей ни одной изъ своихъ тайнъ. Чопорно-кислая старуха-горничная отворила мнѣ дверь, и когда я спросила мистрисъ Ольдершо, она рѣзко напомнила мнѣ, что я имѣла неловкость придти въ воскресенье. Мистрисъ Ольдершо была дома единственно по случаю нездоровья и, слѣдовательно, по невозможности быть въ церкви! Горничная сомнѣвалась, чтобы госпожа ея могла принять меня. Я же, напротивъ, высказала твердую увѣренность, что она почтитъ меня свиданіемъ ради своихъ собственныхъ интересовъ, если я пошлю ей свою карточку съ именемъ миссъ Гуильтъ. Предположеніе мое подтвердилось фактомъ. Черезъ нѣсколько минутъ меня провели въ гостиную.

"Тамъ возсѣдала тетушка Іезавель съ видомъ женщины, отдыхавшей по пути къ небу. На ней было темно-сѣрое платье, на рукахъ сѣрыя митенки, на головѣ наипростѣйшій чепчикъ и цѣлая куча проповѣдей на колѣняхъ. Увидѣвъ меня, она набожно закатила глаза къ верху, и привѣтствовала меня слѣдующими словами:

"-- О Лидія! Лидія! почему вы не въ церкви?

"Будь я менѣе озабочена, внезапное появленіе мистрисъ Ольдершо въ совершенно новой для меня роли быть-можетъ показались бы мнѣ забавнымъ. Но я не расположена была смѣяться, и такъ какъ всѣ долговыя расписки мои были уже уплачены, то я не сочла нужнымъ обуздывать свой языкъ.

"-- Вздоръ и пустяки! сказала я.-- Спрячьте-ка вашу воскресную маску въ карманъ. Съ тѣхъ поръ какъ я не писала вамъ изъ Торпъ-Амброза, у меня набралось для васъ много хорошихъ вѣстей.

"Лишь только упомянула я о Торпъ-Амброзѣ, какъ старая лицемѣрка снова закатила глаза подъ лобъ и положительно отказалась слушать разказъ о моихъ похожденіяхъ въ Норфокѣ. Я настаивала, но это было совершенно напрасно. Тетушка Ольдершо лишь качала головой, стонала и наконецъ объявила мнѣ, что она навсегда отреклась отъ тщеславія и суеты мірской.

"-- Я переродилась Лидія, прибавила наглая старушка, утирая глаза,-- ничто не заставитъ меня принять участіе въ вашихъ нечестивыхъ разчетахъ на безуміе молодаго богача

"Послѣ такого отвѣта я немедленно бы ее оставила, еслибы не одно соображеніе.;

"Я поняла, что обстоятельства, вынудившія тетушку Ольдершо скрываться во время моего перваго пріѣзда въ Лондонъ, были, вѣроятно, на столько важны, что заставили ее истинно или притворно отказаться отъ ея прежнихъ занятій. Не менѣе очевидно было и то, что ей показалось чрезвычайно удобнымъ,-- въ Англіи всѣ находятъ это удобнымъ,-- тщательно скрыть свой настоящій характеръ подъ маскою лицемѣрія и ханженства. Впрочемъ, это не мое дѣло, и я, вѣроятно, вывела бы это заключеніе у себя дома, еслибы личные интересы мои не заставили меня попытать искренность обращенія тетушки Ольдершо, по крайней мѣрѣ, насколько это касалось нашихъ прежнихъ отношеній. Я вспомнила, что когда она снабжада меня деньгами для нашего общаго предпріятія, я подписала одну бумагу, которая обезпечивала ей значительный денежный кушъ въ случаѣ удачнаго исхода моихъ разчетовъ на Армаделя. Возможность сдѣлать этотъ дрянной клочокъ бумаги пробнымъ камнемъ лицемѣрія тетушки Ольдершо была до того соблазнительна, что я не могла сопротивляться искушенію. Я попросила позволенія у моей благочестивой подруги сказать ей на-прощаньи еще нѣсколько словъ.

"-- Такъ какъ вы не хотите болѣе принимать участія въ моихъ нечестивыхъ замыслахъ на Торпъ-Амброзъ, сказала я, то вы согласитесь, быть-можетъ, возвратить мнѣ ту бумагу, которую я подписала для васъ, когда вы еще не были такою примѣрною христіанкой?

"Безсовѣстная лицемѣрка опятъ закатила глаза и содрогнулась.

"-- Что же это значитъ, спросила я,-- да или нѣтъ!

"-- На основаніи нравственныхъ и религіозныхъ принциповъ, Лидія, сказала мистрисъ Ольдершо,-- это означаетъ нѣтъ.

"-- А на основаніи нечестивыхъ и свѣтскихъ началъ, возразила я,--прошу васъ принять мою благодарность за то что вы показали мнѣ ваши когти.

"Теперь уже не оставалось болѣе никакого сомнѣнія насчетъ ея цѣли: она не хотѣла рисковать своими деньгами и предоставляла мнѣ дѣйствовать одной безъ ея помощи. Въ случаѣ моей неудачи она не будетъ скомпрометтирована. А въ случаѣ успѣха, она предъявитъ подписанное мною условіе и воспользуется имъ безъ зазрѣнія совѣсти. Въ моемъ положеніи безполезно было продолжатъ этотъ разговоръ, или дѣлать ей упреки. Я только зарубила себѣ въ умѣ это обстоятельство, чтобы воспользоваться имъ на будущее время, и встала, чтобы проститься съ ней.

"Въ ту минуту какъ я поднималась со стула, раздался сильный, рѣзкій стукъ въ наружную дверь. Мистрисъ Ольдершо очевидно узнала его. Она поспѣшно вскочила съ своего мѣста и дернула за звонокъ.

"-- Я слишкомъ дурно себя чувствую, чтобы принимать кого бы то ни было, сказала она вошедшей служанкѣ.-- Погодите немного, прошу васъ, прибавила она,-- быстро повернувшись ко мнѣ, какъ только женщина вышла, чтобъ отворить дверь.

"Сознаюсь, это была весьма мелочная мстительность съ моей стороны, но я не могла устоять противъ искушенія подразнить тетушку Іезавель хоть бездѣлицей.

"-- Мнѣ нельзя ждать, сказала я; -- вы сами сейчасъ напомнили мнѣ, что я должна бы быть въ церкви.-- И не успѣла она мнѣ отвѣтить, какъ я уже вышла изъ комнаты.

"Въ ту минуту какъ я стала спускаться съ первой ступеньки, наружная дверь отворилась, и мужской голосъ спросилъ:

"-- Дома ли мистрисъ Ольдершо?

"Я немедленно узнала его по голосу: то былъ докторъ Даунвардъ!"

"Докторъ съ очевиднымъ раздраженіемъ выслушалъ переданный ему черезъ служанку отказъ.

"-- Если госпожа ваша чувствуетъ себя не совсѣмъ здоровою для пріема посѣтителей, сказалъ онъ,-- то передайте ей эту карточку и скажите, что въ слѣдующій разъ, я надѣюсь, она въ состояніи будетъ принять меня.

"Еслибы въ голосѣ его не было замѣтно явнаго неудовольствія на мистрисъ Ольдершо, я, вѣроятно, не напомнила бы ему о нашемъ прежнемъ знакомствѣ. Но тутъ я почувствовала непреодолимое желаніе говорить со всякимъ, кто питалъ злобу на тетушку Іезавель. Конечно, это было весьма мелочное чувство съ моей стороны. Но какъ бы то ни было, я спустилась съ лѣстницы вслѣдъ за докторомъ и скоро нагнала его на улицѣ.

"Во время разговора съ служанкой я узнала его по голосу, а теперь, идя позади его,-- по спинѣ. Но когда я окликнула его по имени, и онъ, обернувшись ко мнѣ, вздрогнулъ, я также не могла удержаться и въ свою очередь вздрогнула. Докторъ былъ не узнаваемъ. Лысина его скрывалась подъ искусно завитымъ парикомъ, съ просѣдью; онъ отпустилъ бакенбарды и покрасилъ ихъ подъ одинъ цвѣтъ съ парикомъ. Вмѣсто красиваго лорнета, который обыкновенно висѣлъ на его рукѣ, на носу его появились безобразныя круглые очки, а бѣлый пасторскій галстухъ нашелъ себѣ недостойнаго преемника въ черномъ шейномъ платкѣ, изъ-за котораго торчали огромные полисоны. Отъ прежняго доктора Доунварда не оставалось ничего, кромѣ пріятной полноты корпуса, да вкрадчивой мягкости обращенія и голоса.

"-- Очень радъ васъ видѣть, сказалъ докторъ, съ безпокойствомъ поглядывая вокругъ себя и поспѣшно вынимая изъ кармана свою визитную карточку.-- Но, любезная миссъ Гуильтъ, позвольте мнѣ исправить маленькую ошибку съ вашей стороны. Докторъ Доунвардъ изъ Пимлико умеръ и похороненъ, и вы безконечно обяжете меня, не упоминая о немъ болѣе никогда и ни при какихъ обстоятельствахъ!

"Я взяла карточку, и прочитавъ ее, узнала, что говорю съ мнимымъ докторомъ Леду, изъ Лѣчебницы въ Фэруэдерь-Вель, Гампстедъ!

"-- Вы, кажется, нашли нужнымъ перемѣнить многое съ тѣхъ поръ какъ мы не видались, сказала я,-- и имя, и мѣсто жительства, и самую наружность?

"-- И даже родъ практики, перебилъ докторъ.-- Я купилъ у прежняго владѣльца (человѣка непредпріимчиваго и небогатаго) фамилію, дипломъ и полуустроенную лѣчебницу для пользованія нервныхъ больныхъ. Впрочемъ, для небольшаго числа избранныхъ друзей мы уже почти устроились и рады видѣть ихъ у себя во всякое время. Не въ мою ли сторону вы идете? Позвольте въ такомъ случаѣ предложить вамъ мою руку и спросить васъ, какому счастливому случаю обязанъ я удовольствіемъ видѣть васъ сегодня?

"Я подробно разказала ему всѣ предшествовавшія обстоятельства и прибавила (съ цѣлію удостовѣриться въ его настоящихъ отношеніяхъ къ бывшей его сообщницѣ въ Пимлико), что меня крайне удивилъ отказъ мистрисъ Ольдершо принять такого стараго друга какъ онъ. При всей осторожности доктора, онъ выслушалъ мое замѣчаніе съ такимъ очевиднымъ неудовольствіемъ, что я тотчасъ же убѣдилась въ справедливости моихъ подозрѣній насчетъ его размолвки съ тетушкою Іезавелью. Улыбка исчезла съ его лица, и онъ сердито поправилъ на носу свои ужасные очки.

"-- Извините меня, если я предоставлю вамъ выводить какія угодно заключенія на этотъ счетъ, сказалъ онъ.-- Разговоръ о мистрисъ Ольдершо, къ сожалѣнію, крайне непріятенъ для меня въ данную минуту. Между нами вышла размолвка по поводу нашихъ общихъ дѣлъ въ Пимлико, не представляющая ни малѣйшаго интереса для такой молодой и блестящей женщины какъ вы. Разказките мнѣ лучше о самой себѣ! Не оставили ли вы вашего мѣста въ Торпъ-Амброзѣ, не живете ли вы теперь въ Лондонѣ? И не могу ли я быть для васъ чѣмъ-нибудь полезенъ?

"Этотъ послѣдній вопросъ былъ гораздо важнѣе нежели онъ предполагалъ. Но прежде чѣмъ отвѣчать на него, я нашла нужнымъ немедленно разстаться съ докторомъ и такимъ образомъ выиграть нѣсколько времени для размышленія.

"-- Вы были такъ любезны, докторъ, что пригласили меня къ себѣ, сказала я.-- Очень можетъ бытъ, что въ вашемъ уединенномъ домѣ въ Гампстедѣ я скажу вамъ многое, чего не могу сказать здѣсь, на этой шумной улицѣ. Когда можно застать васъ въ Лѣчебницѣ? И найду ли я васъ сегодня дома немного попозднѣе?

"Докторъ отвѣчалъ, что онъ идетъ прямо домой и просилъ меня назначить ему часъ. Я выбрала послѣобѣденное время, и извинившись необходимостью спѣшить на назначенное свиданіе, окликала первый проѣззкавшій мимо омнибусъ.

"-- Не забудьте же адреса, сказалъ докторъ, подсазкивая меня въ карету.

"--У меня есть ваша карточка, отвѣчала я, и на этомъ мы разстались.

"Вернувшись въ гостиницу, я пошла къ себѣ наверхъ и крѣпко задумалась.

"Подпись въ свадебной книгѣ попрежнему казалась мнѣ непреодолимымъ препятствіемъ. На помощь мистрисъ Ольдерто не было никакой надежды. Отнынѣ я могла видѣть въ ней лишь тайнаго врага, который (въ этомъ не было теперь для меня ни малѣйшаго сомнѣнія) слѣдилъ и наблюдалъ за мною во время моего послѣдняго пребыванія въ Лондонѣ. Къ кому могла я обратиться за совѣтомъ, котораго я необходимо должна была искать у лица болѣе меня опытнаго? Могла ли я просить его у адвоката, съ которымъ я совѣтовалась насчетъ моего брака Мидинятеромъ? Нѣтъ, это было невозможно! Уже не говоря о его послѣднемъ холодномъ пріемѣ, совѣтъ, въ которомъ нуждалась я теперь, касался (какъ ни маскировала я факты) прямаго обмана, и такого обмана, на который не согласился бы ни одинъ порядочный юристъ, дорожащій своею репутаціей. Но неужели нельзя было бы найдти, кромѣ его, другое лицо, не менѣе дѣльное и опытное? Почему нѣтъ, и этимъ лицомъ развѣ не могъ быть докторъ Доунвардъ, умершій въ Пимлико и воскресшій въ Гампстедѣ?

"Я знала его за человѣка безъ всякихъ нравственныхъ убѣжденій, но за то опытнаго, хитраго, ловкаго и дальновиднаго. Сверхъ того, я сдѣлала относительно его еще два открытія въ это утро. Вопервыхъ, онъ былъ въ дурныхъ отношеніяхъ съ мистрисъ Ольдершо, что избавляло меня на будущее время отъ опаснаго союза этихъ двухъ личностей, въ случаѣ еслибъ я рѣшилась довѣриться доктору. Вовторыхъ, обстоятельства вынуждали его до сихъ поръ тщательно скрывать свое настоящее имя, что давало мнѣ надъ нимъ преимущество ничѣмъ не уступавшее тому, которое онъ могъ пріобрѣсти надо мною. Онъ былъ во всѣхъ отношеніяхъ единственнымъ человѣкомъ въ мірѣ, годнымъ для моей цѣли, а между тѣмъ я цѣлый часъ не рѣшалась идти къ нему, сама не зная почему!

"Было уже два часа, когда я рѣшилась наконецъ сдѣлать визитъ доктору. Затѣмъ, продумавъ еще одинъ часъ о томъ на сколько посвятить его въ свою тайну, я послала за кэбомъ и около трехъ часовъ пополудни отправилась въ Гампстедъ.

"Я безъ большаго труда нашла Лѣчебницу.

"Улица Фэруэдеръ Велъ оказалась въ близкомъ отъ меня сосѣдствѣ, на южномъ склонѣ плоской возвышенности Гампстеда. День былъ пасмурный, и все кругомъ казалось мрачнымъ. Мы ѣхали по окаймленной деревьями улицѣ, которая, вѣроятно, составляла нѣкогда проспектъ какого-нибудь загороднаго мѣста и примыкала къ большой пустоши съ разбросанными тамъ и сямъ и недостроенными дачами; тутъ же, по сторонамъ, навалена была цѣлая груда досокъ, тачекъ и разнаго рода строительныхъ матеріаловъ. Въ одной сторонѣ этого унылаго мѣста возвышался большой мрачный домъ, выкрашенный коричневою краской и окруженный тощимъ нераспланированнымъ садомъ, безъ зелени и цвѣтовъ, который предстазлялъ весьма печальное зрѣлище. На растворенныхъ желѣзныхъ воротахъ, ведшихъ въ ограду, прибита была новая мѣдная дощечка съ черною надписью: Лѣчебница. Когда кучеръ мой дернулъ за звонокъ, въ пустомъ домѣ раздался звукъ, на подобіе погребальнаго звона, и старый, блѣдный слуга, отворившій дверь, какъ будто выступилъ изъ могилы, чтобъ исполнить эту обязанность. На меня пахнуло запахомъ свѣжей штукатурки и лака, а я въ свою очередь внесла съ собой въ домъ сырой и холодный ноябрьскій воздухъ. Въ то время я не обратила на это вниманія, но теперь я припоминаю, что дрожала отъ холода, переступая черезъ порогъ.

"На вопросъ слуги я назвала себя мистрисъ Армадель и была проведена въ пріемную. Даже огонь въ каминѣ гасъ отъ сырости. Единственныя книги, лежавшія на столѣ, были сочиненія доктора, въ скромномъ коричневомъ переплетѣ, единственный предметъ, украшавшій стѣны и оправленный въ изящную рамку подъ стекломъ, былъ иностранный докторскій дипломъ, пріобрѣтенный докторомъ вмѣстѣ съ иностранною фамиліей.

"Черезъ нѣсколько минутъ вошелъ и самъ хозяинъ Лѣчебницы и въ пріятномъ удивленіи протянулъ мнѣ обѣ руки.

"-- А мнѣ и не вдомекъ, кто такая "мистрисъ Армадель!" сказалъ онъ.-- Такъ и вы, моя дорогая леди, перемѣнили ваше имя? Какъ хитро скрыли вы это отъ меня сегодня утромъ! Пойдемте-ка въ мой кабинетъ, я не намѣренъ держать такого стараго дорогаго друга, какъ вы, въ пріемной для больныхъ.

"Кабинетъ доктора находился въ задней части дома, откуда видны были поля и деревья, уже обреченныя строителемъ на гибель, но еще не срубленныя. Отвратительные предметы изъ мѣди, кожи и стекла, скрученные и съежившіеся, какъ будто то были живыя существа, истомленныя страданіемъ, помѣщались на одномъ концѣ комнаты, а на противоположной стѣнѣ находился большой шкафъ съ стеклянными дверками. На полкахъ красовались длинные ряды стеклянныхъ банокъ, наполненныхъ желтою жидкостью, въ которой плавали мертвыя и безобразныя существа какого-то страннаго бѣловатаго цвѣта. Надъ каминомъ висѣла коллекція женскихъ и мужскихъ фотографій, оправленныхъ въ двѣ большія рамы, помѣщавшіяся почти рядомъ на небольшомъ другъ отъ друга разстояніи. Лица въ лѣвой рамкѣ носили отпечатокъ нервнаго страданія, а тѣ, которыя находились въ правой рамкѣ, выражали совершенное безуміе, между тѣмъ какъ въ серединѣ красовался изящно иллюминованный листъ бумаги съ древнимъ и уважаемымъ девизомъ: Предупредить болѣзнь лучше чѣмъ лѣчить ее.

"-- Я весь тутъ, со всѣми моими аттрибутами, сказалъ докторъ, усаживая меня подлѣ камина.-- Вотъ гальваническіе аппараты, наспиртованныя диковинки и прочее, и прочее. А вотъ вамъ и моя система, которая молча, но краснорѣчиво убѣждаетъ васъ въ своей пригодности. (Докторъ указалъ на иллюминованный листъ.) Здѣсь не сумашедшій домъ, моя дорогая леди. Пусть кто другой лѣчитъ сумашествіе, если хочетъ, а я только не даю ему развиться! Въ этомъ домѣ еще нѣтъ больныхъ. Но мы живемъ въ такой вѣкъ, когда нервное разстройство (близко подходящее къ сумашествію) принимаетъ громадные размѣры, и въ свое время паціенты непремѣнно явятся. Я буду ждать такъ какъ ждалъ Гарвей, какъ ждалъ Дженнеръ. А покамѣстъ кладите ваши ноги на рѣшетку и разказывайте мнѣ о сѣбѣ. Вы, конечно, замужемъ? И какое изящное имя! Примите же мои сердечныя и искреннія поздравленія: вы пріобрѣли два величайшія блага какія только могутъ выпасть на долю женщины -- мужа и домашній очагъ.

"Я поспѣшила остановить сердечныя изліянія доктора.

"-- Да, я дѣйствительно вышла замужъ, но при обстоятельствахъ далеко не обыкновенныхъ, сказала я серіозно.-- Мое настоящее положеніе не даетъ мнѣ ни одного изъ тѣхъ благъ, которыя, по вашему мнѣнію, выпадаютъ на долю женщины. Уже теперь я нахожусь въ весьма серіозномъ затрудненіи, а скоро, быть-можетъ, подвергнусь еще и большей опасности.

"Докторъ придвинулъ ко мнѣ свой стулъ, принялъ офиціальный видъ и заговорилъ со мною своимъ обыкновеннымъ конфиденціальнымъ тономъ.

"-- Если вы дѣйствительно желаете посовѣтоваться со мной, вкрадчиво сказалъ онъ,-- то вы должны знать, что я умѣлъ сохранить много опасныхъ тайнъ на своемъ вѣку, и что я обладаю въ этомъ отношеніи двумя драгоцѣнными качествами. Вопервыхъ, меня трудно чѣмъ-либо поразить; вовторыхъ, мнѣ можно безусловно довѣриться.

"Я колебалась, даже въ послѣднюю минуту, сидя съ нимъ наединѣ въ его комнатѣ. Мнѣ казалось такъ странно довѣряться кому бы то ни было, кромѣ самой себя! Но могла ли я обойдтись безъ чужаго совѣта въ чисто юридическомъ дѣлѣ?

"--Впрочемъ, какъ вамъ угодно, добавилъ докторъ.-- Я никогда не напрашивался на чужую откровенность; я только выслушиваю добровольныя признанія,

"Нечего было дѣлать; я пришла къ нему не для того чтобы колебаться, но для того чтобы говорить. Я рискнула и заговорила.

"-- Дѣло, о которомъ я желаю съ вами посовѣтоваться, сказала я, выходитъ изъ круга вашей медицинской спеціальности. Но я полагаю, что вы можете быть мнѣ чрезвычайно полезны, если я обращусь къ вашей несравненно большей опытности въ качествѣ человѣка, принадлежащаго обществу. Впрочемъ, предупреждаю васъ, что мой разказъ крайне удивитъ и, быть-можетъ, даже встревожить васъ.

"Послѣ такого, предисловія я начала свое повѣствованіе,открывъ ему лишь то, что я заранѣе подожила открыть, но не болѣе.

"Прежде всего я сообщила ему о моемъ намѣреніи разыграть роль вдовы Армаделя и нарочно упомянула (зная, что докторъ могъ отправиться въ контору адвоката и, разсмотрѣть тамъ духовное завѣщаніе) о значительномъ доходѣ, который получила бы я въ случаѣ успѣха. Слѣдовавшія затѣмъ обстоятельства я нашла нужнымъ измѣнить, а частію и скрытъ. Я показала ему печатный разказъ о крушеніи яхты, во о событіяхъ въ Неаполѣ умолчала. Разказала ему о тожествѣ обоихъ именъ, въ чемъ онъ вѣроятно увидалъ одну случайность. Сообщила ему, какъ самый важный пунктъ въ этомъ дѣлѣ, что мужъ мой скрылъ свое настоящее имя отъ всѣхъ кромѣ меня; но (чтобы предупредить всякія сношенія между имъ и докторомъ) я не назвала его вымышленнаго имени, Мидвинтера. Кромѣ того я сказала, что мужъ мой остался на континентѣ, и когда докторъ предложилъ мнѣ насчетъ его одинъ вопросъ, я только дала ему почувствовать (на положительный отвѣтъ у меня не достало рѣшимости), что Мидвинтеръ зналъ о замышляемомъ обманѣ, и что онъ съ намѣреніемъ остался на континентѣ, чтобы не компрометировать меня своимъ присутствіемъ. Перешагнувъ чрезъ это затрудненіе, или, лучше сказать, совершивъ эту низость,-- я снова заговорила о себѣ и возвратилась къ истинѣ. Я назвала ему поочередно всѣ обстоятельства, бывшія въ связи съ моимъ тайнымъ бракомъ и съ дѣйствіями Армаделя и Мидвинтера, вслѣдствіе чего становилось совершенно невозможнымъ доказать посредствомъ очевидцевъ подлогъ личности Армаделя.

"-- Вотъ все что было сдѣлано мною для достиженія задуманной цѣли, сказала я въ заключеніи.-- Теперь я должна сообщить вамъ о весьма серіозномъ препятствіи, стоящемъ на моей дорогѣ.

"Въ эту минуту докторъ, слушавшій меня до сихъ поръ безъ перерыва, попросилъ позволенія сказать нѣсколько словъ съ своей стороны.

"Эти "нѣсколько словъ" оказались вопросами, ловкими, пытливыми, подозрительными вопросами,-- на которые я впрочемъ могла отвѣчать безъ особенной осторожности, такъ какъ почти всѣ они относились къ обстоятельствамъ моего брака и къ тѣмъ благопріятнымъ и неблагопріятнымъ случайностямъ, которыя могли бы возникнуть въ будущемъ, еслибы мой законный мужъ вздумалъ предъявить на меня свои права.

"Я отвѣчала доктору, вопервыхъ, что дѣла мои въ Торпъ-Амброзѣ ведены были такимъ образомъ, чтобы всѣмъ внушить мысль о намѣреніи Армаделя жениться на мнѣ. Вовторыхъ, что прежняя жизнь моего мужа могла только неблагопріятно выставить его въ глазахъ свѣта, и въ третьихъ, что мы были обвѣнчаны въ присутствіи незнакомыхъ свидѣтелей въ большой приходской церкви, гдѣ вѣнчались въ то же утро двѣ другія четы, не говоря уже о тѣхъ безчисленныхъ парахъ, которыя были обвѣнчаны тамъ въ послѣдствіи, и которыя должны были совершенно вытѣснить насъ изъ памяти причта. Когда докторъ выслушалъ отъ меня всѣ эти подробности,-- когда онъ убѣдился, что, по выходѣ изъ церкви, я и Мидвинтеръ немедленно отправились за границу, и что экипажъ яхты, на которой Армадель прибылъ передъ моей свадьбой изъ Соммерсетшира, давно гуляетъ на разныхъ корабляхъ въ другихъ частяхъ свѣта, на лицѣ его отразилось полное довѣріе къ моему плану.

"-- На сколько я понимаю это дѣло, сказалъ онъ,-- притязанія вашего мужа на васъ (послѣ того какъ вы вступите въ права вдовы покойнаго мистера Армаделя) могутъ основываться только на его личныхъ показаніяхъ, которыя, я надѣюсь, вы смѣло можете опровергнуть. Простите мое недовѣріе къ этому господину, но между вами можетъ произойдти въ будущемъ несогласіе или размолвка, и потому мнѣ необходимо заранѣе знать, что можетъ и чего не можетъ предпринять онъ въ такомъ случаѣ. Теперь, покончивъ съ главнѣйшимъ препятствіемъ, которое я предусматриваю на вашемъ пути, перейдемъ къ тому препятствію, которое предвидите вы сами.

"Я охотно на это согласилась. Тонъ, которымъ онъ говорилъ о Мидвинтерѣ, хотя я сама была тому причиною, страшно раздражалъ меня, и пробудилъ во мнѣ на минуту то безумное чувство любви, которое, какъ мнѣ казалось, я угомонила въ себѣ навѣки. Обрадовавшись случаю перемѣнить разговоръ, я съ такимъ жаромъ заговорила о различіи почерка, которымъ Мидвинтеръ подписалъ имя Аллана Армаделя въ свадебной книгѣ, съ тѣмъ почеркомъ, которымъ Алланъ Армадель изъ Торпъ-Амброза привыкъ подписывать свое имя, что докторъ расмѣялся.

"-- И это все? спросилъ онъ къ моему величайшему удивленію и безконечной радости.-- Прошу васъ, моя дорогая леди, не безпокойтесь! Еслибъ адвокатамъ покойнаго мистера Армаделя понадобилось доказательство вашего брака, то повѣрьте мнѣ, они не пошли бы для этого справляться съ свадебною книгой!

"-- Какъ! воскликнула я съ удивленіемъ: не хотите ли вы сказать этимъ, что подпись въ свадебной книгѣ не можетъ служить доказательствомъ моего брака?

"-- Она доказываетъ только, сказалъ докторъ, что вы вышли замужъ за кого-то. Но она нисколько ни доказываетъ, что мужъ вашъ мистеръ Армадель изъ Торпъ-Амброза. Какой-нибудь Жакъ-Ноксъ или Томъ-Стайльсъ (извините за тривіальность примѣра!) могъ бы точно также получить разрѣшеніе и обвѣнчаться съ вами въ той же церкви подъ именемъ мистера Армаделя, и свадебный списокъ самымъ невиннымъ образомъ содѣйствовалъ бы обману. Я вижу, что удивляю васъ. Но я могу сознаться вамъ теперь, моя дорогая леди, что при открытіи мнѣ этого интереснаго дѣла, вы сами чрезвычайно удивили меня, придавъ такое важное значеніе странному тождеству двухъ именъ. Вы могли бы совершить тотъ же самый смѣлый и романическій поступокъ, на который вы готовитесь въ эту минуту, не выходя за мужъ за вашего настоящаго мужа. Всякой другой мущина точно также годился бы для этой цѣли, еслибы только онъ захотѣлъ присвоить себѣ на время имя мистера Армаделя.

"Я пришла въ негодованіе.

"-- Другой мущина никакъ не годился бы для этого, горячо возразила я.-- Еслибы не тождество именъ, то мнѣ и въ голову не пришло бы подобное предпріятіе.

"Докторъ согласился, что заключеніе его было слишкомъ поспѣшно.

"-- Сознаюсь, что такой личный взглядъ на дѣло былъ совершенно упущенъ мною изъ вида, сказалъ онъ.-- Впрочемъ, обратимся къ главному предмету нашего разговора. Въ продолженіе моей, такъ сказать, бурной медицинской дѣятельности я часто приходилъ въ столкновеніе съ юристами, и не разъ имѣлъ случай наблюдать за ихъ дѣйствіями въ дѣлахъ семейной юриспруденціи. Я совершенно убѣжденъ, что доказательства, которыхъ потребуютъ представители мистера Армаделя, будутъ свидѣтельства очевидцевъ, присутствовавшихъ при вашемъ бракѣ и могущихъ признать личности жениха и невѣсты.

"--Но я уже говорила вамъ, возразила я, что бракъ нашъ происходилъ безъ свидѣтелей.

"-- Знаю, сказалъ докторъ. Въ такомъ случаѣ, прежде чѣмъ рѣшаться на новый шагъ въ этомъ дѣлѣ, вамъ нуженъ, простите мнѣ это выраженіе, наскоро изготовленный свидѣтель съ рѣдкими нравственными и личными качествами, которому бы можно было поручить выполненіе роли очевидца передъ судьею. Не знаете ли вы такого человѣка? спросилъ докторъ, откидываясь на спинку кресла, и глядя на меня съ величайшею невинностію.

"-- Я знаю только васъ, сказала я.

"Докторъ тихо засмѣялся.

"-- Какъ это похоже на женщину! замѣтилъ онъ съ возмутительнымъ добродушіемъ.-- Едва завидитъ она свою цѣль, какъ уже стремится къ ней, очертя голову. О женщины! О женщины!

"-- Оставьте женщинъ въ сторонѣ, сказала я съ сердцемъ,-- и отвѣчайте мнѣ серіозно: да или нѣтъ?

"Докторъ всталъ и съ величайшею важностію и достоинствомъ обвелъ рукою вокругъ комнаты.

"-- Вы видите это обширное заведеніе, началъ онъ,-- и, конечно, можете сообразить, сколько средствъ употребилъ я для его будущаго преуспѣянія. Вашъ природный здравый смыслъ непремѣнно подскажетъ вамъ, что принципалъ этой Лѣчебницы душевныхъ болѣзней долженъ быть человѣкъ высокой нравственности и безукоризненной репутаціи.

"-- Къ чему такія разглагольствія, когда достаточно было бы и одного слова? Значитъ, нѣтъ?

"Принципалъ Лѣчебницы снова впалъ, въ тонъ моего довѣреннаго друга.

"-- Въ настоящую минуту я не говорю ни да, ни нѣтъ, моя дорогая леди, сказалъ онъ.-- Дайте мнѣ сроку до завтрашняго вечера. Къ тому времени я обѣщаю вамъ быть готовымъ на одно изъ двухъ -- или вовсе отказаться отъ этого предпріятія, или предаться ему душою и тѣломъ. Согласны ли вы на это? И прекрасно, въ такомъ случаѣ мы отложимъ этотъ разговоръ до завтра. Гдѣ могу найдти я васъ, чтобы сообщить вамъ о моемъ рѣшеніи?

"Я не имѣла никакой причины скрыть отъ него свой адресъ въ гостиницѣ, гдѣ я записана была подъ именемъ "мистрисъ Армадель"; между тѣмъ какъ Мидвинтера я просила адресовать ко однѣ письма въ ближайшую почтовую контору. Мы назначили часъ, въ который докторъ долженъ былъ явиться ко мнѣ, послѣ чего я стала прощаться съ нимъ, наотрѣзъ отказавшись отъ всякихъ угощеній и отъ предложенія осмотрѣть домъ. Мягкая настойчивость, съ которою онъ старался поддержать приличія послѣ того какъ мы насквозь поняли другъ друга, возбуждала во мнѣ отвращеніе. Я наскоро отдѣлалась отъ него, и вернувшись домой, сѣла за дневникъ.

"Завтра увидимъ чѣмъ все это кончится, но мнѣ сдается, что мой довѣренный другъ скажетъ да.

"24-го ноября.

"Предположенія мои оправдались: докторъ сказалъ да, но на такихъ условіяхъ, которыхъ я никакъ не ожидала. Онъ готовъ продать мнѣ свои услуги ни болѣе ни менѣе какъ за половину моего перваго годоваго дохода, въ качествѣ Армаделевой вдовы, другими словами за шестьсотъ фунтовъ стерлинговъ!

"Сначала я протестовала противъ такого несоразмѣрнаго требованія, но это не повело ни къ чему. Докторъ отвѣчалъ мнѣ съ самою очаровательною откровенностію, что онъ никакъ не рѣшился бы впутаться въ это предпріятіе, еслибы не случайное затрудненіе въ его дѣлахъ. Онъ истощилъ всѣ собственныя средства, равно какъ и средства своихъ друзей, на покупку и устройство Лѣчебницы; а потому шестьсотъ фунтовъ стерлинговъ для него сущая находка. Только за эту сумму, безъ уступки единаго фартинга, рѣшится онъ содѣйствовать моему предпріятію; затѣмъ, увѣряя меня въ своемъ искреннемъ расположеніи, онъ предоставлялъ мнѣ рѣшить это дѣло по моему благоусмотрѣнію!

"Само собою разумѣется, что конецъ былъ тотъ, какого и слѣдовало ожидать; мнѣ ничего болѣе не оставалось дѣлать, какъ согласиться на условія доктора и заключить съ нимъ немедленный контрактъ. Какъ только контрактъ былъ заключенъ, докторъ (нужно отдать ему эту справедливость), оказалъ большую энергію. Онъ потребовалъ бумаги, чернилъ, перо и съ первою отходящею почтой рѣшилъ повести атаку на Торпъ-Амброзъ.

"Мы сообща составили планъ письма, которое было написано мною, но съ котораго докторъ тутъ же снялъ копію. Я не входила въ немъ ни въ какія подробности, а объявляла только, что я вдова покойнаго мистера Армаделя, что я была съ нимъ тайно обвѣнчана, что по отъѣздѣ его изъ Неаполя на яхтѣ, я вернулась въ Англію, и теперь по заведенному обычаю предъявляю копію съ моего свадебнаго контракта. Я адресовала письмо на имя представителей покойнаго Аллана Армаделя, эсквайра, Торпъ-Амброзъ, Норфокъ. Самъ докторъ отнесъ его на почту.

"Теперь, когда уже первый шагъ сдѣланъ, я не чувствую прежняго лихорадочнаго нетерпѣнія достигнуть извѣстной цѣли. Мысль о Мидвинтерѣ преслѣдуетъ меня неотступно. Я опять написала къ нему для соблюденія приличія, но думаю, что это будетъ мое послѣднее письмо. Когда я переношусь мыслію въ Туринъ, твердость измѣняетъ мнѣ, и душою овладѣваетъ уныніе. Въ настоящую минуту я уже не могу принимать въ соображеніе Мидвинтера, какъ дѣлала это прежде. День послѣдняго разчета съ нимъ, нѣкогда далекій и сомнительный, можетъ наступитъ теперь скорѣе чѣмъ я предполагаю. А между тѣмъ я все еще продолжаю слѣпо довѣряться случайностямъ!

"25-го ноября.

"Нынче въ два часа былъ у меня докторъ. Онъ ходилъ къ своимъ адвокатамъ (которыхъ, конечно, не посвятилъ въ нашу тайну), чтобъ узнать какимъ образомъ можно доказать дѣйствительность моего брака. Результатъ совѣщанія подтвердилъ его предположенія. Если права мои будутъ оспариваемы, то вопросъ разрѣшится свидѣтельствомъ о тождествѣ лицъ, и моему свидѣтелю быть-можетъ на этой же недѣлѣ придется сдѣлать свои показанія въ присутствіи судьи.

"При такомъ положеніи дѣлъ, докторъ считаетъ нужнымъ, чтобы мы находились въ наивозможно-близкомъ другъ отъ друга разстояніи, и предлагаетъ найдти для меня спокойное помѣщеніе по сосѣдству съ Лѣчебницей. Я готова переѣхать куда бы то ни было, ибо между прочими дикими фантазіями, овладѣвшими мною въ послѣднее время, мнѣ кажется, что я буду болѣе потеряна для Мидвинтера, если удалюсь изъ той мѣстности, куда онъ адресуетъ мнѣ свои письма. Прошедшую ночь я опять не спала и думала о немъ, а сегодня утромъ окончательно рѣшила не писать ему болѣе.

"Посидѣвъ у меня съ полчаса и спросивъ, не желаю ли я идти съ нимъ въ Гампстедъ смотрѣть квартиру, докторъ простился со мною и ушелъ. Я отговорилась тѣмъ, что у меня есть дѣло въ городѣ, и на его вопросъ: что это за дѣло, отвѣчала, что онъ узнаетъ его завтра или послѣ завтра.

"Оставшись одна, я почувствовала минутную нервную дрожь. Дѣло мое въ городѣ, кромѣ того что оно имѣло дѣйствительную важность въ глазахъ женщины, снова перенесло мои мысли къ Мидвинтеру. Предстоящій переѣздъ на новую квартиру напомнилъ мнѣ о необходимости сшить себѣ новый костюмъ, сообразно съ моимъ новымъ положеніемъ. Наступило время облечься въ траурное платье вдовы.

"Прежде всего нужно было достать денегъ. И я достала ихъ (для траура по Армаделѣ!), посредствомъ продажи его же свадебнаго подарка -- рубиноваго кольца! Оно оказалось гораздо дороже чѣмъ я предполагала, и мнѣ, по всей вѣроятности, надолго хватитъ этихъ денегъ.

"Отъ ювелира я пошла въ большой траурный магазинъ въ Реджентъ-Стритѣ. Въ двадцать четыре часа (такъ какъ я сказала, что я не могу ждать долѣе), мнѣ обѣщали приготовить полный траурный костюмъ. При выходѣ изъ магазина я снова почувствовала дрожь, а дома меня ожидало новое волненіе и новый сюрпризъ. Я узнала, что въ гостиной ожидаетъ меня какой-то пожилой джентльменъ, и отворивъ дверь, увидала -- кого же? Стараго Башвуда!

"Получивъ мое письмо, онъ съ слѣдующимъ же поѣздомъ отправился въ Лондонъ, чтобъ отвѣчать на него лично. Признаюсь, я ожидала отъ него многаго, но это превзошло даже мои ожиданія. Я торжествовала.

"Стоитъ ли упоминать здѣсь о восторгахъ и упрекахъ жалкаго старикашки, о его стенаніяхъ и слезахъ и длинныхъ скучныхъ жалобахъ на то, какъ тосковалъ онъ въ Торпъ-Амброзѣ, одиноко размышляя о моемъ побѣгѣ. По временамъ онъ становился даже краснорѣчивымъ, но что мнѣ до его краснорѣчія? Нечего и говорить, что прежде чѣмъ разспрашивать его о новостяхъ, я заключила съ нимъ мировую и выпытала его чувства относительно меня.

"Какая чудная, подъ часъ, вещь женское тщеславіе! Думая о томъ чтобы понравиться Башвуду, я почти позабыла о своихъ опасностяхъ. Въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ къ ряду я чувствовала пріятную щекотку самолюбія и торжества. И дѣйствительно, это было торжество, даромъ что надъ старикомъ. Въ какую-нибудь четверть часа я заставила его ухмыляться, улыбаться, съ восторгомъ ловить каждое мое слово и какъ послушное дитя отвѣчать на всѣ мои вопросы.

"Вотъ что разказалъ онъ мнѣ о положеніи дѣлъ въ Торпъ-Амброзѣ:

"Вопервыхъ, слухъ о смерти Армаделя уже достигъ до миссъ Мильрой и поразилъ ее такъ сильно, что отецъ принужденъ былъ взять ее изъ школы. Теперь она опять на мызѣ, гдѣ ее ежедневно посѣщаетъ докторъ. Спрашивается: жалѣю ли я о ней? Да, я жалѣю о ней столько же, сколько она нѣкогда жалѣла обо мнѣ.

"Затѣмъ, положеніе дѣлъ въ большомъ домѣ, которое я почему-то представляла себѣ столь запутаннымъ, оказывается весьма нехитрымъ и до сихъ поръ не представляетъ ничего безнадежнаго. Только вчера адвокаты обѣихъ сторонъ дошли до взаимнаго соглашенія. Мистеръ Дарчъ (фамильный адвокатъ Бланшардовъ и нѣкогда жестокій врагъ Армаделя) представляетъ интересы миссъ Бланшардъ, ближайшей наслѣдницы Армаделя, которая пріѣзжала недавно по своимъ собственнымъ дѣламъ въ Лондонъ. А мистеръ Смартъ изъ Норвича (которому порученъ былъ сначала надзоръ за Башвудомъ по управленію конторой) представляетъ интересы покойнаго Армаделя, и вотъ что порѣшили между собой оба адвоката.

"Мистеръ Дарчъ потребовалъ заочнаго ввода во владѣніе миссъ Бланшардъ и права собирать отъ ея имени рождественскіе взносы. Съ своей стороны, мистеръ Смартъ призналъ всю справедливость подобнаго требованія, тѣмъ болѣе что смерть Армаделя не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію, и потому онъ, мистеръ Смартъ, не станетъ противодѣйствовать требованіямъ мистера Дарча, если послѣдній вступитъ во владѣніе отъ имени миссъ Бланшардъ, принявъ на себя всю отвѣтственность за такой поступокъ. Мистеръ Дарчъ согласился, и такимъ образомъ имѣніе перешло теперь въ руки миссъ Бланшардъ.

"Такой образъ дѣйствій, по мнѣнію Башвуда, ставитъ мистера Дарча въ положеніе лица, которому придется произносить приговоръ о моихъ правахъ на званіе вдовы Армаделя и на сопряженный съ этимъ званіемъ доходъ. Такъ какъ деньги эти падаютъ на имѣніе, то выплачивать ихъ придется миссъ Бланшардъ, или, лучше сказать, ея адвокату. Завтрашній день, вѣроятно, рѣшитъ, справедливъ ли такой взглядъ на дѣло, потому что завтра утромъ письмо мое передано будетъ представителямъ Армаделя въ большомъ домѣ.

"Вотъ что сообщилъ мнѣ старый Башвудъ. Снова возстановивъ надъ нимъ мое вліяніе и выпытавъ у него все что мнѣ нужно было знать, я задумалась о томъ какъ воспользоваться имъ на будущее время. Онъ былъ совершенно въ моемъ распоряженіи (такъ какъ его собственное мѣсто въ торпъ-амброзской конторѣ уже замѣщено было управляющимъ миссъ Бланшардъ) и убѣдительно просилъ меня поручить ему защиту моихъ интересовъ въ Лондонѣ. Конечно, я могла бы безъ малѣйшаго опасенія оставить его при себѣ, ибо онъ и не подозрѣвалъ, что вдовство мое было вымышленное. Но такъ какъ я уже пользовалась услугами доктора, то мнѣ не нуженъ былъ другой помощникъ въ Лондонѣ, между тѣмъ какъ въ Норфокѣ Башвудъ могъ быть для меня гораздо полезнѣе, наблюдая тамъ за ходомъ событій.

"Когда я объявила ему о такомъ рѣшеніи, онъ былъ крайне озадаченъ, вѣроятно потому что разчитывалъ ухаживать за мною въ моемъ одинокомъ вдовьемъ положеніи. Но нѣсколько словъ убѣжденія и скромный намекъ на то, что повинуясь мнѣ въ настоящемъ, онъ можетъ питать надежды въ будущемъ, произвели чудеса, заставивъ его безропотно покориться моей волѣ. Когда наступило время возвращаться въ Торпъ-Амброзъ съ вечернимъ поѣздомъ, онъ жалобнымъ тономъ попросилъ у меня инструкцій. Я ничего не могла приказать ему, не зная на что рѣшатся фамильные адвокаты.

"-- Ну, а если случится что-нибудь такое, чего я и самъ не въ состояніи буду понять, настаивалъ онъ,-- что мнѣ дѣлать тогда, вдали отъ васъ?

"Я могла дать ему лишь одинъ отвѣтъ:

"-- Не дѣлайте ровно ничего, сказала я.-- Что бы ни случилось, немедленно извѣщайте меня или письменно, или лично.

"Давъ ему это послѣднее наставленіе и порѣшивъ, что мы будемъ аккуратно писать другъ другу, я позволила ему поцѣловать мою руку и выпроводила его на дебаркадеръ.

"Сидя теперь въ уединеніи своей комнаты и спокойно размышляя о свиданіи, бывшемъ между мною и моимъ старымъ обожателемъ, я начинаю припоминать странную перемѣну въ его обращеніи, перемѣну, которая поразила меня тогда и озадачиваетъ до сихъ поръ.

"Несмотря на его трепетъ, при встрѣчѣ со мной глаза его, какъ мнѣ показалось, смотрѣли на меня съ какимъ-то особеннымъ любопытствомъ. Сверхъ того, разказывая мнѣ о своей одинокой жизни въ Торпъ-Амброзѣ, онъ проронилъ нѣсколько словъ, изъ которыхъ можно заключить, что въ этомъ одиночествѣ его поддерживала увѣренность въ возобновленіи нашихъ сношеній въ будущемъ. Будь онъ моложе и смѣлѣе (и, наконецъ, будь подобное открытіе возможно), я, мнѣ кажется, подумала бы, не узналъ ли онъ чего изъ моей прошедшей жизни и не собирается ли онъ пустить это въ ходъ, если я выкажу намѣреніе снова обмануть, или бросить его. Но подобная мысль неприложима къ старому Башвуду. Быть-можетъ, я слишкомъ разстроена волненіемъ и ожиданіемъ? Быть-можетъ, я увлекаюсь пустыми фантазіями? Пусть такъ, но во всякомъ случаѣ мнѣ нужно заняться теперь болѣе серіозными вопросами нежели вопросомъ о старомъ Башвудѣ. Не объяснитъ ли мнѣ завтрашняя почта что думаютъ представители Армаделя о притязаніяхъ его вдовы?

" 26-го ноября.

"Отвѣтъ пришелъ сегодня утромъ, и, какъ предполагалъ Башвудъ, въ формѣ письма отъ мистера Дарча. Старый грубіянъ отвѣчаетъ мнѣ въ трехъ строкахъ. Прежде чѣмъ рѣшаться на какой-либо шагъ въ этомъ дѣлѣ, онъ требуетъ показаній очевидцевъ для удостовѣренія моей личности и самого свадебнаго контракта; сверхъ того, онъ проситъ меня прислать ему адресъ моихъ адвокатовъ.

"Два часа.

"Докторъ заходилъ ко мнѣ, вскорѣ послѣ двѣнадцати часовъ, объявить, что онъ нашелъ для меня квартиру въ двадцати минутахъ ходьбы отъ Лѣчебницы, а я, въ свою очередь, показала ему письмо мистера Дарча. Онъ тотчасъ же понесъ его къ своимъ адвокатамъ и скоро вернулся назадъ съ надлежащими инструкціями.

"Вмѣсто отвѣта я послала мистеру Дарчу адресъ моихъ адвокатовъ, или, лучше сказать, адвокатовъ доктора, не сдѣлавъ ни малѣйшаго намека на желаніе его имѣть въ показаніяхъ очевидца новое и несомнѣнное подтвержденіе моего брака. Вотъ все что можно было сдѣлать сегодня. Завтра наступятъ болѣе важныя событія, потому что завтра докторъ подастъ свое объявленіе судьѣ, и я переѣду на новую квартиру въ своемъ траурномъ вдовьемъ платьѣ.

"Ноября 27-го.

"Дача на Фэруэдеръ-Велѣ. Объявленіе сдѣлано со всѣми надлежащими формальностями, и я въ траурномъ платьѣ вдовы переселилась въ свое новое жилище.

"Начало новаго акта этой драмы, въ которой я играю такую смѣлую роль, должно бы, по-настоящему, дѣйствовать на меня возбудительно. Но, странно, я спокойна и даже грустна. Мысль о Мидвинтерѣ преслѣдуетъ меня и здѣсь и въ настоящую минуту давитъ меня тяжелымъ гнетомъ. Я не боюсь никакой случайности, до тѣхъ поръ пока не вступлю въ офиціальное званіе вдовы Армаделя; но когда это время наступитъ, и когда Мидвинтеръ встрѣтитъ меня (рано или поздно, а онъ долженъ меня встрѣтить) уже занимающею то положеніе, которое я присвоила себѣ вмѣстѣ съ чуткимъ именемъ -- тогда-то, спрашиваю я себя, что будетъ со мною? Отвѣтъ все тотъ же, что былъ и сегодня утромъ, когда я надѣвала свое вдовье платье. Предчувствіе говоритъ мнѣ, что онъ убьетъ меня. Ахъ, еслибы можно было отступить назадъ.... Что за вздоръ! закрою свой дневникъ.

"Ноября 28-го.

"Адвокаты получили письмо отъ мистера Дарча и переслали ему по почтѣ объявленіе доктора.

"Когда послѣдній принесъ мнѣ это извѣстіе, я спросила у него, знаютъ ли адвокаты мой настоящій адресъ, и услышавъ, что нѣтъ, просила его скрыть отъ нихъ и на будущее время мѣсто моего жительства. Докторъ засмѣялся.

"-- Ужъ не боитесь ли вы, что мистеръ Дарчъ, незамѣтно подкравшись къ намъ, совершитъ на васъ личное нападеніе? спросилъ онъ.

"Чтобы скорѣе склонить доктора на исполненіе моей просьбы, я не стала противорѣчить ему.

"-- Да, сказала я,-- мистеръ Дарчъ пугаетъ меня!

"Я повеселѣла съ тѣхъ поръ какъ докторъ ушелъ отъ меня. Какое пріятное чувство безопасности ощущаю я при мысли, что никому изъ постороннихъ не извѣстенъ мой настоящій адресъ. Я такъ спокойна сегодня, что не только замѣчаю какъ идетъ ко мнѣ мое траурное платье, но даже стараюсь всѣмъ понравиться въ здѣшнемъ домѣ.

"Мидвинтеръ немного смущалъ меня прошедшую ночь, но я успѣла побѣдить въ себѣ тѣ мрачныя опасенія, которыя овладѣли мною вчера. Теперь мнѣ даже и не приходитъ въ голову бояться какого-либо насилія съ его стороны, когда онъ узнаетъ о моей продѣлкѣ. Еще менѣе можно предполагать, чтобъ онъ предъявилъ свои права на женщину, которая такъ ужасно его обманула. Если мнѣ и предстоитъ одно тяжелое испытаніе въ день послѣдняго разчета съ нимъ, такъ это необходимость выдержать до конца свою роль. Послѣ этого я совершенно буду безопасна отъ его ненависти и презрѣнія. Съ того дня какъ я въ его глазахъ отрекусь отъ него, между нами все будетъ кончено, и мнѣ не видать его болѣе никогда.

"Но вотъ вопросъ: буду ли я въ состояніи отречься отъ него, глядя ему прямо въ лицо? буду ли я въ состояніи говорить съ нимъ такъ какъ будто бы между нами никогда не было другихъ отношеній, кромѣ дружескихъ? Этого нельзя знать впередъ. Однако, можно ли быть такою глупою какъ я? Пишу о немъ, между тѣмъ какъ мнѣ слѣдовало бы совсѣмъ выкинуть его изъ головы. Рѣшено, съ этой минуты имя его не появится болѣе на этихъ страницахъ.

"Понедѣльникъ, 1-го декабря.

"Послѣдній мѣсяцъ дряхлаго, отжившаго тысяча восемьсотъ пятьдесятъ перваго года. Еслибъ я позволила себѣ оглянуться назадъ, что за несчастный годъ увидала бы я позади себя въ прибавку къ прочимъ несчастнымъ годамъ моей жизни! Но я рѣшилась смотрѣть только впередъ и намѣрена не измѣнять своему рѣшенію.

"Въ послѣдніе два дня не случилось ничего особеннаго. 29-го только я вспомнила о Башвудѣ и послала ему свой новый адресъ. Сегодня утромъ наши адвокаты опять получили извѣстіе отъ мистера Дарча. Онъ увѣдомляетъ ихъ о полученіи объявленія, но въ то же время прибавляетъ, что рѣшенія своего насчетъ этого дѣла не откроетъ имъ до тѣхъ поръ, пока не увидится съ душеприкащиками покойнаго мистера Бланшарда и не получитъ окончательныхъ распоряженій отъ своей кліентки миссъ Бланшардъ. Адвокаты доктора говорятъ, что письмо это написано единственно для того чтобы какъ-нибудь выиграть время, съ какою цѣлію -- этого они, конечно, не въ состояніи понять, между тѣмъ какъ докторъ увѣряетъ шутя, что цѣль всѣхъ адвокатовъ подавать огромные счеты своимъ кліентамъ. Я съ своей стороны думаю, что мистеръ Дарчъ подозрѣваетъ тутъ что-то недоброе, и цѣль его выиграть побольше времени.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

"Десять часовъ вечера.

"Еще не успѣла окончить я послѣдней фразы (это было около четырехъ часовъ пополудни), какъ меня перепугалъ стукъ подъѣхавшаго къ моей квартирѣ кэба. Я подоспѣла къ окну въ ту самую минуту какъ старикъ Башвудъ выходилъ изъ экипажа, съ такою живостью, на которую я до сихъ поръ не считала его способнымъ. Я такъ мало предчувствовала то ужасное открытіе, которое должно было сразить меня вслѣдъ за появленіемъ Башвуда, что подошла было къ зеркалу и начала придумывать что скажетъ этотъ чувствительный джентльменъ, увидавъ меня во вдовьемъ чепцѣ.

"Лишь только онъ вошелъ въ комнату, какъ я поняла, что надъ нами стряслась серіозная бѣда. Глаза его дико блуждали, парикъ сбился на бокъ. Онъ подошелъ ко мнѣ съ робкою и грустною поспѣшностью.

"-- Я такъ и сдѣлалъ, какъ вы мнѣ приказывали, прошепталъ онъ, задыхаясь.-- Не говоря никому ни слова, я пришелъ прямо къ вамъ!

"Прежде чѣмъ я успѣла что-либо отвѣчать ему, Башвудъ схватилъ меня за руку съ небывалою въ немъ до сихъ поръ смѣлостью.

"-- Ахъ, какъ мнѣ открыть вамъ это! сорвалось у него наконецъ съ языка.-- Я просто самъ не свой, когда подумаю объ этомъ!

"-- Если вы въ состояніи говорить, сказала я, усаживая его въ кресла,-- то говорите. Я вижу по вашему лицу, что вы принесли мнѣ недобрыя вѣсти изъ Торпъ-Амброза.

"Онъ опустилъ руку въ карманъ и вынулъ оттуда письмо, затѣмъ поглядѣлъ сперва на письмо, а потомъ на меня.

"-- Недобрыя вѣ-вѣ-вѣсти, пробормоталъ онъ,-- да только не изъ Торпъ-Амброза!

"-- Не изъ Торпъ-Амброза!

"-- Нѣтъ. Съ моря!

"Первая искра истины блеснула въ умѣ моемъ при этихъ словахъ. Я не въ состояніи была говорить -- я могла только протянуть руку за письмомъ.

"Онъ все еще не рѣшался отдать мнѣ его.

"--Не смѣю! не смѣю! повторялъ онъ безсознательно, какъ бы говоря съ самимъ собою.-- Этотъ неожиданный ударъ можетъ убить ее!

"Я вырвала у него письмо. Одного взгляда на адресъ было довольно. Руки мои опустились вмѣстѣ съ письмомъ, которое было крѣпко въ нихъ стиснуто. Я сидѣла какъ окаменѣлая, безъ движенія, безъ словъ, не слушая того, что говорилъ мнѣ Башвудъ, и только мало-по-малу приходя къ сознанію ужасной истины. Человѣкъ, вдовою котораго я уже назвала себя, остался въ живыхъ, чтобъ уличитъ меня въ обманѣ! Напрасно старалась я отравить его въ Неаполѣ, напрасно предала я его въ рука Мануэля. Дважды разставляла я для него пагубныя сѣти, а дважды ускользалъ онъ изъ моихъ рукъ!

"Наконецъ, я снова прошла къ сознанію моего окружающаго, и увидала Башвуда, который плакалъ у ногъ моихъ.

"-- Вы какъ будто сердитесь, пробормоталъ онъ съ отчаяніемъ.-- Вы гнѣваетесь на меня? О, еслибы вы знали какъ много надеждъ пробудилось въ душѣ моей со времени нашего послѣдняго свиданія, и какъ безжалостно разбило ихъ это письмо!

"Тихо отвела я отъ себя рукою несчастнаго старика.

"-- Полно! сказала я.-- Не разстраивайте меня теперь. Мнѣ надо успокоиться, чтобы прочесть письмо.

"Онъ съ покорностью отошелъ на другой конецъ комнаты, но лишь только я отвернулась отъ него, какъ услышала, что онъ въ безсильной злобѣ говорилъ самъ себѣ:

"-- Еслибы море было заодно со мною, оно непремѣнно потопило бы его!

"Медленно, съ разстановкой развернула я письмо, ощущая при этомъ странную неспособность сосредоточить свое вниманіе на тѣхъ самыхъ строкахъ, которыя я такъ пламенно желала прочесть. Но къ чему останавливаться на чувствахъ, которыя я не въ силахъ описать? Гораздо лучше будетъ помѣстить на этихъ страницахъ самое письмо, чтобы потомъ обращаться къ нему въ случаѣ надобности.

"Фіуме, Иллирія 21-го ноября 1851 г.

"Мастеръ Башвудъ!

"Адресъ, выставленный на моемъ письмѣ вмѣстѣ съ числомъ, вѣроятно удивитъ васъ, но вы еще болѣе удивитесь, когда узнаете, какими судьбами мнѣ пришлось писать вамъ изъ порта, лежащаго на Адріатическомъ морѣ.

"Я былъ жертвой злодѣйскаго покушенія на мою жизнь и собственность. Меня ограбили, и только благодаря милосердію Божію, я избѣжалъ смерти.

"Еще два мѣсяца тому назадъ нанялъ я себѣ яхту въ Неаполѣ, и одинъ, безъ друзей (съ какою радостью помышляю я теперь объ этомъ), отплылъ въ Мессину. Изъ Мессины отправился я къ берегамъ Адріатики. По прошествіи двухъ дней насъ застигла буря. Бури въ этихъ странахъ также быстро поднимаются, какъ и утихаютъ. Яхта мужественно боролась съ волнами -- признаюсь, слезы такъ и навертываются у меня на глазахъ, когда я вспомню, что она покоится теперь на днѣ морскомъ! Передъ закатомъ солнца вѣтеръ началъ стихать, а къ полуночи море почти совершенно успокоилось, и только длинныя гряды волнъ слегка колебали его поверхность. Утомившись немного (во время, бури и я также управлялъ яхтою), я спустился внизъ и черезъ пять минутъ уже спалъ крѣпкимъ сномъ. Два часа, спустя меня разбудило что-то, упавшее въ каюту черезъ, вентиляторъ. Я вскочилъ и увидалъ на полу клочокъ бумаги,, въ которую завернутъ былъ ключъ. На внутренней сторонѣ, бумажки было что-то написано, но такимъ почеркомъ, который весьма трудно было разобрать.

"До сихъ поръ я не имѣлъ и тѣни подозрѣнія, что нахожусь въ морѣ одинъ съ цѣлою шайкой самыхъ отчаянныхъ злодѣевъ (за исключеніемъ одного), которые не остановились бы ни передъ какимъ преступленіемъ. Я близко сошелся со щкиперомъ (величайшимъ бездѣльникомъ изъ всей шайки), но еще болѣе съ Англичаниномъ, его помощникомъ. Съ матросами, большею частію иностранцами, я мало имѣлъ дѣла. Они исполняли свою обязанность хорошо; ни ссоръ, ни непріятностей отъ нихъ не было. Еслибы, ложась спать въ эту ночь, я услышалъ отъ кого-нибудь, что экипажъ яхты, самъ шкиперъ, или его помощникъ (который при отплытіи изъ Неаполя казался не лучше другихъ) сговорились сначала ограбить меня, а потомъ утопить на моемъ же собственномъ суднѣ, я расхохотался бы ему прямо въ лицо. Не забывайте же этого, а потомъ представьте себѣ сами (я съ своей стороны не въ силахъ этого выразить), какія мысли овладѣли мною, когда открывъ бумажку, обернутую вокругъ ключа, я прочелъ то, что въ настоящую минуту списываю для васъ (съ записки помощника шкипера).

"Сэръ, оставайтесь въ постелѣ до тѣхъ поръ пока не услышите, что лодка отчаливаетъ отъ штирборда -- или вы погибли. Ваши деньги украдены, а черезъ пять минутъ яхта будетъ пробуравлена, и люкъ въ вашей каютѣ наглухо заколоченъ. Мертвые не говорятъ, а шкиперъ распорядился такъ, чтобы на поверхности воды остались доказательства того, что судно погибло со всѣмъ экипажемъ. Дѣло это задумано было шкиперомъ, но мы всѣ приняли въ немъ участіе. Несмотря на это, я не могу удержаться, чтобы не дать вамъ возможности спасти себя. Правда, возможность эта весьма шаткая, но, къ сожалѣнію, я ничего болѣе не могу для васъ сдѣлать. Меня самого убили бы, еслибъ я не притворился, что дѣйствую съ ними заодно. Не пугайтесь, когда услышите стукъ молотка надъ вашею головой. Заколачивать люкъ буду я; со мною будутъ и длинные, и короткіе гвозди, но вбивать я буду только короткіе. Ждите до тѣхъ поръ пока не услышите что лодка наша отчалила, тогда надавите спиною люкъ каюты. Судно продержится на водѣ еще цѣлую четверть часа послѣ того какъ оно будетъ пробуравлено. Бросьтесь въ море съ лѣвой стороны и старайтесь плыть такъ, чтобы между вами и лодкой былъ корабль. Вы найдете вокругъ себя множество разныхъ обломковъ, разбросанныхъ тутъ съ намѣреніемъ; ухватитесь за одинъ изъ нихъ. Ночь прекрасна, морѣ спокойно, вы имѣете шансы повстрѣчать какое-нибудь судно, которое приметъ васъ къ себѣ на бортъ, если вы останетесь въ живыхъ. Болѣе я ничего не могу для васъ сдѣлать.

"Преданный вамъ I. М."

"Не успѣлъ я дочитать послѣднихъ словъ, какъ раздались удары молотка надъ люкомъ каюты. Не думаю, чтобъ я былъ трусливѣе другихъ людей, но въ эту минуту потъ покатилъ съ меня градомъ. Впрочемъ, я опомнился прежде чѣмъ смолкли удары, и мысли мои внезапно устремились къ одному дорогому для меня существу, оставшемуся въ Англіи. Я сказалъ себѣ: "Хотя всѣ шансы противъ меня, однако ради ея, я попытаюсь спасти свою жизнь."

"Я взялъ письмо, нѣкогда полученное мною отъ нея, и, вмѣстѣ съ письмомъ помощника шкипера закупорилъ его, въ одну изъ моихъ туалетныхъ стклянокъ. Все это я повѣрилъ къ себѣ на шею, прибавивъ къ этому еще бутылку виски. Не помня себя отъ замѣшательства, я сначала одѣлся; но потомъ, одумавшись, снялъ съ себя все, кромѣ бѣлья, чтобы легче было плыть. Когда я былъ готовъ, все вокругъ меня смолкло, и наступила такая тишина, что я слышалъ бульбуканье воды въ просверленномъ кораблѣ. Затѣмъ послышался шумъ отъ лодки, которая вмѣстѣ съ злодѣями (я исключаю изъ числа ихъ моего друга, помощника шкипера) отчаливала отъ правой стороны. Дождавшись удара веселъ, я надавилъ спиною люкъ. Помощникъ шкипера не обманулъ меня. Я безъ малѣйшаго труда отворилъ люкъ -- подъ прикрытіемъ борта переползъ на четверенькахъ черезъ палубу и спустился въ море съ лѣвой стороны. Цѣлыя груды разныхъ обломковъ носились на поверхности воды. Я ухватился за первый попавшійся мнѣ подъ руку,-- то былъ курятникъ,-- и проплылъ на немъ около двухъ сотъ ярдовъ, всячески стараясь оставлять яхту между собою и лодкою. Тутъ я почувствовалъ сильный припадокъ дрожи и потому (боясь судорогъ) остановился, чтобы хлебнуть виски. Когда я снова закрылъ бутылку, и оглянулся назадъ, я увидалъ, что судно тонетъ, а черезъ минуту между мною и лодкой не оставалось ничего болѣе кромѣ разныхъ обломковъ, съ намѣреніемъ разбросанныхъ по водѣ. Луна сіяла, и будь у нихъ въ лодкѣ подзорная труба, я полагаю, они замѣтили бы мою голову, хотя я тщательно старался заслонять себя курятникомъ.

"Между тѣмъ они продолжали грести, и до меня донеслись звуки голосовъ, которые громко спорили между собою. Черезъ нѣсколько минутъ, показавшихся мнѣ цѣлымъ вѣкомъ, я понялъ въ чемъ дѣло. Носъ лодки внезапно повернулся въ мою сторону. Одинъ изъ наиболѣе ловкихъ мошенниковъ (вѣроятно самъ шкиперъ) очевидно уговорилъ остальную шайку вернуться назадъ къ тому мѣсту, гдѣ потонула яхта, чтобъ удостовѣриться, дѣйствительно ли я пошелъ ко дну вмѣстѣ съ нею.

"Они проплыли уже болѣе половины раздѣлявшаго насъ пространства, и я считалъ себя совершенно погибшимъ, какъ вдругъ изъ среды ихъ раздался крикъ, и лодка внезапно остановилась. Минуты черезъ двѣ носъ ея опять повернулся въ противоположную сторону, и они поплыли назадъ съ такою быстротой, какъ будто спасали свою жизнь бѣгствомъ.

"Я посмотрѣлъ на берегъ и не замѣтилъ ничего. Повернулся въ другую сторону, къ морю, и увидалъ то, что экипажъ лодки открылъ прежде меня -- парусъ, сначала едва завѣтный въ отдаленіи, но который сталъ потомъ постепенно выясняться при лунномъ свѣтѣ. Черезъ четверть часа судно подошло такъ близко, что я могъ его окликать, и меня приняли на бортъ.

"Экипажъ состоялъ изъ иностранцевъ, которые оглушали меня своею болтовней, Я попытался было обмѣняться съ ними знаками, но прежде чѣмъ они успѣли понятъ меня, новый припадокъ лихорадки овладѣлъ мною съ такою силой, что меня спустили въ каюту. Судно, вѣроятно, продолжало свое плаваніе въ данномъ направленіи, но я не могъ дать, себѣ въ этомъ отчета. Къ утру у меня открылась горячка, и съ той минуты я ничего не могъ припомнитъ ясно, до тѣхъ поръ пока не очнулся уже здѣсь, въ домѣ одного венгерскаго купца, агента того самаго каботажнаго судна, которое дало мнѣ у себя пріютъ. Онъ говоритъ по-англійски такъ же хорошо какъ и я, если еще не лучше, а обращеніе его со мной выше всякихъ похвалъ. Въ молодости своей онъ долго жилъ въ Англіи, изучая торговлю, и говоритъ, что воспоминанія, вынесенныя имъ изъ нашей страны, внушаютъ ему сочувствіе къ каждому Англичанину. Онъ снабдилъ меня платьемъ и далъ мнѣ въ займы денегъ на возвратный путь домой, какъ только докторъ позволитъ мнѣ ѣхать. Если болѣзнь моя не возобновится, то черезъ недѣлю я въ состояніи буду пуститься въ дорогу. А если я захвачу мальпостъ въ Тріестѣ и не слишкомъ утомлюсь путешествіемъ, то дней черезъ восемь или девять по полученіи вами этого письма Я надѣюсь снова увидать васъ въ Торпъ-Амброзѣ. Вы конечно согласитесь со мною, что письмо мое страшно длинно, но что же дѣлать! Я, кажется, потерялъ свой прежній навыкъ выражаться коротко и ясно. Впрочемъ, теперь я все сказалъ вамъ, и мнѣ остается только упомянуть о причинѣ, по которой я описываю вамъ все случившееся со мной, вмѣсто того чтобы разказать вамъ объ этомъ лично.

"Болѣзнь, кажется, и до сихъ поръ туманитъ мою голову. Мнѣ только сегодня, пришло на умъ, что какой-нибудь корабль, проходившій мимо того мѣста, гдѣ погибла яхта, могъ случайно наткнуться на обломки мебели и другія вещи, съ намѣреніемъ разбросанныя по водѣ. Въ такомъ случаѣ въ Англіи легко могли распространиться ложные слухи о моей смерти. Если это такъ (дай Богъ, чтобъ, опасенія мои были неосновательны), то ступайте немедленно къ майору Мильрою, покажите ему это письмо,-- оно написано столько же для него, сколько и для васъ,-- передайте ему вложенную здѣсь записку и скажите, что при настоящихъ обстоятельствахъ онъ, вѣроятно, не сочтетъ неумѣстнымъ мое желаніе, чтобы записка эта попала въ руки его дочери. Я не могу объяснить вамъ теперь, почему я не пишу прямо къ майору, или къ самой миссъ Мильрой, вмѣсто того чтобы писать, къ вамъ. Скажу только, что меня вынуждаютъ къ тому причины, которыя я обязанъ уважать.

"Отвѣта я не прошу у васъ, потому что я, вѣроятно, буду уже на дорогѣ въ Англію, прежде нежели письмо ваше найдетъ меня въ этомъ глухомъ мѣстѣ. Чѣмъ бы вы ни были заняты, бросьте все, и не теряя ни минуты, спѣшите къ майору. Съѣздите къ нему даже и въ томъ случаѣ, еслибы гибель яхты не была извѣстна въ Англіи.

"Искренно вамъ преданный
"Алланъ Армадель."

"Окончивъ чтеніе письма, я подняла глаза и въ первый разъ увидала, что Башвудъ оставилъ свое мѣсто и помѣстился насупротивъ меня. Онъ изучалъ мое лицо съ пытливостью человѣка, желавшаго угадать мои мысли, и когда глаза наши встрѣтились, онъ, какъ преступникъ, потупилъ взоръ и поспѣшилъ возвратиться на свое мѣсто. Будучи вполнѣ убѣжденъ въ моемъ бракѣ съ Армаделемъ, ужь не пытался ли онъ угадать, съ какимъ чувствомъ приняла я извѣстіе о его спасеніи? Впрочемъ, мнѣ некогда было входить съ нимъ въ объясненіе. Прежде всего нужно было немедленно повидаться съ докторомъ. Я подозвала къ себѣ Башвуда и протянула ему руку.

"-- Вы оказали мнѣ сегодня большую услугу, которая сближаетъ насъ еще болѣе чѣмъ прежде, сказала я.-- Сегодня, нѣсколько позднѣе, мнѣ нужно будетъ поговорить съ вами какъ объ этомъ, такъ и о многихъ другихъ предметахъ, имѣющихъ нѣкоторый интересъ для насъ обоихъ. Теперь же я попрошу васъ одолжить мнѣ на нѣсколько времени письмо мистера Армаделя (которое обѣщаю возвратить вамъ назадъ) и дождаться здѣсь моего возвращенія. Сдѣлаете ли вы это для меня, мистеръ Башвудъ?

"Онъ сказалъ, что для меня готовъ на все. Я пошла въ спальню и надѣла шаль и шляпку.

"-- Теперь дайте мнѣ еще разъ сообразить факты, прежде чѣмъ я уйду отъ васъ, сказала я, собираясь выйдти изъ комнаты.-- Вы никому не показывали этого письма, кромѣ меня?

"-- Ни одна живая душа не видала его, кромѣ меня и васъ.

"-- А что сдѣлали вы съ запиской, адресованною на имя миссъ Мильрой?

"Вмѣсто отвѣта онъ досталъ ее изъ кармана. Я быстро пробѣжала ее глазами, и увидавъ, что она не заключаетъ въ себѣ ничего важнаго, тутъ же бросила ее въ огонь. Затѣмъ, оставивъ Башвуда въ гостиной, я взяла письмо Армаделя и отправилась съ нимъ въ Лѣчебницу.

"Доктора не было дома, и слуга не могъ положительно сказать мнѣ, когда вернется онъ назадъ. Я пошла въ его кабинетъ, написала ему нѣсколько словъ по поводу случившагося, и положивъ свою записку вмѣстѣ съ письмомъ Армаделя въ особенный пакетъ, оставила все это на столѣ. Потомъ, предупредивъ слугу, что чрезъ часъ вернусь назадъ, я вышла изъ Лѣчебницы.

"Возвращаться домой къ Башвуду было бы безполезно, не узнавъ сначала о намѣреніяхъ доктора. Я стала бродить по сосѣднимъ улицамъ, перекресткамъ и площадямъ въ какомъ-то странномъ отупѣніи, которое не только не давало мнѣ мыслить, но даже мѣшало чувствовать физическую усталость. То же самое ощущеніе испытала я нѣсколько лѣтъ тому назадъ, въ то достопамятное утро, когда тюремные сторожа повели меня къ допросу, на которомъ долженъ былъ рѣшиться для меня вопросъ о жизни или смерти. Вся эта ужаеная сцена воскресла въ моемъ воображеніи; но мнѣ казалось, будто дѣйствующимъ лицомъ въ ней былъ кто-нибудь другой, а не я. Нѣсколько разъ къ ряду я какъ-то тупо и безсознательно спросила себя: "Да почему же они не повѣсили меня тогда?*

"Вернувшись въ Лѣчебницу, я узнала, что докторъ возвратился уже съ полчаса назадъ и нетерпѣливо ожидалъ меня въ своей комнатѣ.

"Я отправилась въ кабинетѣ и нашла его подлѣ камина съ поникшею головой и сложенными на колѣняхъ руками. Подлѣ него на столѣ, кромѣ моей записки и письма Армаде^:ля, лежалъ освѣщенный яркимъ кругомъ лампы указатель поѣздовъ желѣзной дороги. Ужь не помышлялъ ли докторъ о побѣгѣ? Но по виду его никакъ нельзя было угадать, о чемъ онъ думалъ, и насколько поразила его вѣсть о спасеніи Армаделя.

"-- Возьмите-ка себѣ стулъ, да сядьте къ огню, оказалъ онъ.-- Сегодня сыро и холодно.

"Я молча взяла стулъ; и докторъ также сидѣлъ молча, потирая колѣни.

"-- Не имѣете ли вы чего сказать мнѣ? спросила я.

"Онъ всталъ и быстро приподнялъ абажуръ на лампѣ, такъ что свѣтъ упалъ прямо на мое лицо.

"-- Вы больны, сказалъ онъ.-- Что съ вами?

"-- У меня дурна голова, а вѣки отяжелѣли и горятъ, отвѣчала я.-- Вѣроятно отъ погоды.

"Не странно ли было, что мы оба уклонялись отъ единственно-важнаго и интереснаго для насъ предмета, о которомъ именно мы и собрались разсуждать!

"-- Не освѣжитъ ли васъ чашка чаю? спросилъ докторъ.

"Я приняла предложеніе. Покамѣстъ намъ приготовляли чай, докторъ ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ, а я сидѣла у камина, не прерывая молчанія.

"Чай дѣйствительно освѣжилъ меня, и докторъ замѣтилъ эту перемѣну. Онъ сѣлъ насупротивъ меня за столъ и заговорилъ такъ:

"-- Будь у меня теперь десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ, началъ онъ, я охотно отдалъ бы ихъ до послѣдняго фартинга, лишь бы не впутываться въ вашу отчаянную спекуляцію на смерть мистера Армаделя!

"Онъ произнесъ эти слова съ рѣзкостью, доходившею до грубости, которая странно противорѣчила его обыкновенно мягкимъ манерамъ. Дѣйствительно боялся онъ послѣдствій, или только хотѣлъ испугать меня? Не знаю; но я рѣшилась тотчасъ же выпытать у него истину, по крайней мѣрѣ относительно себя.

"-- Погодите, докторъ, сказала я.-- Обвиняете ли вы меня въ случившемся?

"-- Конечно, нѣтъ, отвѣчалъ онъ рѣзко.-- Кто же могъ это предвидѣть? Когда я говорю, что далъ бы десять тысячъ фунтовъ, чтобы выпутаться изъ этого дѣла, я обвиняю только самого себя. А когда я скажу затѣмъ, что безъ борьбы не дозволю мистеру Армаделю погубить меня своимъ неумѣстнымъ воскресеніемъ изъ мертвыхъ, это будетъ, моя дорогая леди, одна изъ самыхъ несомнѣнныхъ истинъ, какія я когда-либо говаривалъ въ свою жизнь. Не думайте, чтобъ я эгоистично отдѣлялъ мои интересы отъ вашихъ въ этой общей угрожающей намъ опасности. Я хочу только указать степени риска, которому подвергается каждый изъ насъ. Вы не убили, какъ я, всѣхъ вашихъ средствъ на устройство Лѣчебницы; вы не дѣлали передъ судьею ложныхъ показаній, караемыхъ закономъ какъ клятвопреступленіе.

"Я снова остановила его. Эгоизмъ его подѣйствовалъ на меня гораздо благотворнѣе нежели его чай; онъ разсердилъ меня и вывелъ изъ апатіи.

"-- Оставимъ эти сравненія, сказала я, и будемъ говорить о дѣлѣ. Что разумѣете вы подъ словомъ "борьба"? Я вижу, у васъ лежитъ на столѣ указатель поѣздовъ желѣзной дороги. Не разумѣете ли вы подъ борьбою бѣгства?

"-- Бѣгства? повторилъ докторъ.-- Вы, кажется, забыли, что я все посадилъ въ это заведеніе, все до послѣдняго фартинга.

"-- Стало-бытъ, вы остаетесь здѣсь? спросила я.

"--Безъ сомнѣнія.

"-- А что намѣрены вы дѣлать, когда мистеръ Армадель вернется въ Англію?

"Одинокая муха, случайно уцѣлѣвшая отъ зимняго холода, слабо жужжала и вертѣлась въ эту минуту вокругъ лица доктора. Не отвѣчая на мой вопросъ, докторъ поймалъ ее, и не разжимая руки, протянулъ ее ко мнѣ черезъ столъ.

"-- Еслибъ имя этой мухи было Армадель, сказалъ онъ,-- и онъ былъ бы въ вашихъ рукахъ, какъ эта муха теперь въ моихъ, что бы вы сдѣлали съ нимъ тогда?

"При этихъ словахъ глаза его, до сихъ поръ устремленные на мое лицо, многозначительно опустились на мое вдовье платье. Мой собственный взглядъ принялъ то же направленіе. Во мнѣ заговорила прежняя смертельная ненависть къ Армаделю и прежняя рѣшимость погубить его.

"-- Я убила бы его, сказала я.

"Докторъ вскочилъ съ своего мѣста, не выпуская изъ рукѣ мухи, и посмотрѣлъ на меня, съ какимъ-то трагическимъ ужасомъ.

"-- Вы убили бы его! повторилъ онъ въ припадкѣ благороднаго негодованія.-- Насиліе! злодѣйское насиліе въ моей Лѣчебницѣ! Вы меня ужасаете!

"Между тѣмъ, какъ онъ такъ трагически выражалъ свое негодованіе, глаза его смотрѣли на меня съ пытливымъ любопытствомъ, которое сильно противорѣчило рѣзкости его словъ и горячности его тона. Когда глаза наши повстрѣчались, онъ принужденно засмѣялся и снова заговорилъ со мною своимъ обыкновеннымъ, вкрадчивымъ голосомъ.

"-- Тысячу разъ прошу у васъ извиненія, сказалъ онъ.-- Мнѣ не слѣдовало бы буквально понимать слова женщины. Впрочемъ, позвольте мнѣ напомнить вамъ, что обстоятельства, о которыхъ мы говоримъ, слишкомъ серіозны, чтобы можно было допустить на этотъ счетъ какую-либо шутку. Вы должны немедленно выслушать мой планъ.

"Онъ остановился и потомъ снова продолжалъ свою аллегорію о мухѣ. Положимъ, что это мистеръ Армадель. Я могу по своему произволу освободить его или удержать, и онъ это очень хорошо знаетъ. Я скажу ему, напримѣръ,-- продолжалъ докторъ, шутливо обращаясь къ мухѣ,-- дайте мнѣ надлежащее ручательство, мистеръ Армадель, въ томъ, что вы не предпримете никакихъ враждебныхъ мѣръ ни противъ меня, ни противъ этой дамы, и вы будете свободны. Но если вы откажетесь, то не взирая на рискъ, я не выпущу васъ изъ своихъ рукъ. Догадываетесь ли вы, моя дорогая леди, объ окончательномъ отвѣтѣ мистера Армаделя? Можно ли сомнѣваться, сказалъ докторъ,-- примѣняя слова къ дѣлу, и выпуская изъ рукъ муху,-- что все это не кончится полюбовною сдѣлкой, вотъ такъ?

"-- Прежде всего, сказалъ докторъ, опуская руку на указатель поѣздовъ желѣзной дороги,-- я нахожу нужнымъ удостовѣриться въ какой именно часъ, въ продолженіе всего текущаго мѣсяца, приходятъ вечерніе поѣзды изъ Дувра и Фокстона на дебаркадеръ Лондонскаго моста? А второе мое предположеніе состоитъ въ томъ, чтобъ отрядить туда человѣка, знакомаго мистеру Армаделю и вполнѣ преданнаго нашимъ интересамъ, который дождался бы прихода поѣздовъ и встрѣтилъ бы нашего молодца въ ту самую минуту какъ онъ выйдетъ изъ вагона.

"-- Кто же могъ бы выполнить это порученіе? спросила я.

"-- Я уже нашелъ человѣчка, сказалъ докторъ, взявъ въ руку письмо Армаделя.-- Тотъ, къ кому адресовано это письмо.

"Этотъ отвѣтъ поразилъ меня. Неужели онъ и Башвудъ знали другъ друга? Я немедленно предложила ему этотъ вопросъ.

"-- До нынѣшняго дня я даже не слыхалъ и имени этого джентльмена, сказалъ докторъ. Я просто употребилъ индуктивный способъ мышленія, которымъ мы обязаны безсмертному Бэкону. Какимъ образомъ попало въ ваши руки это важное письмо? Я не хочу оскорблять васъ предположеніемъ, что вы его украли. Стало-быть, оно попало къ вамъ съ дозволенія и разрѣшенія лица, на имя котораго оно адресовано. Стало-быть, лицо это пользуется вашей довѣренностію. Стало-бытъ и мысли мои прежде всего обратились къ нему. Поняли ли вы этотъ процессъ? Прекрасно. Но прежде чѣмъ продолжать мои объясненія, позвольте мнѣ сдѣлать вамъ два-три вопроса насчетъ мистера Башвуда.

"Вопросы доктора по обыкновенію относились къ существу дѣла. Я отвѣчала ему, что мистеръ Башвудъ занимаетъ у Армаделя должность управляющаго; что получивъ сегодня утромъ это письмо въ Торпъ-Амброзѣ, онъ привезъ его ко мнѣ съ первымъ поѣздомъ; что передъ отъѣздомъ онъ не показывалъ его ни майору Мильрою, ни кому-либо другому; что я воспользовалась его услугами, не открывъ ему своей тайны, что я сообщалась съ нимъ въ качествѣ вдовы Армаделя; что онъ утаилъ письмо единственно изъ повиновенія данному мною приказанію молчать обо всемъ, могущемъ случиться въ Торпъ-Амброзѣ, до тѣхъ поръ пока онъ не посовѣтуется со мной, и наконецъ, что причина, по которой онъ повиновался мнѣ въ этомъ случаѣ, была, какъ и во всѣхъ другихъ случаяхъ, это слѣпая преданность моимъ интересамъ.

"При этихъ послѣднихъ словахъ глаза доктора подозрительно выглянули на меня изъ-за очковъ.

"-- Въ чемъ же состоитъ тайна этой слѣпой преданности мистера Башвуда вашимъ интересамъ? спросилъ онъ.

"-- Съ минуту я колебалась, не ради себя, но ради мистера Башвуда.-- Знайте же, отвѣчала я наконецъ,-- что мистеръ Башвудъ влюбленъ въ меня.

"-- Ай! ай! воскликнулъ докторъ успокоеннымъ тономъ.-- Теперь я начинаю понимать. Что онъ, молодой человѣкъ?

"--Нѣтъ, старикъ!..

"Докторъ откинулся на спинку стула и тихо захохоталъ.

"-- Какъ нельзя лучше! сказалъ онъ;-- Такого-то человѣка намъ и нужно. Кому приличнѣе встрѣтить мистера Армаделя по возвращеніи его въ Лондонъ, какъ не его управляющему? А кто наиболѣе способенъ вліять на мистера Башвуда, въ надлежащемъ духѣ и направленіи, какъ не очаровательный предметъ его страсти?

"Дѣйствительно, Башвудъ какъ нельзя болѣе годился для выполненія докторскаго плана, и я могла склонить его. на все. Затрудненіе состояло не въ этомъ, а въ неразрѣшенномъ вопросѣ, который я предложила доктору за минуту передъ тѣмъ. Я опять повторила его.

"-- Положимъ, что управляющій мистера Армаделя встрѣтитъ своего господина на дебаркадерѣ, сказала я.-- Смѣю да я еще разъ спросить, какимъ образомъ уговоритъ онъ его пріѣхать сюда?

"-- Не сочтите меня за невѣжу, возразилъ докторъ самымъ мягкимъ своимъ тономъ,-- если и я съ своей стороны спрошу у васъ, кто обыкновенно подстрекаетъ мущинъ на разныя глупости? Конечно, вашъ прекрасный полъ. Слабая сторона каждаго мущины есть женщина. Намъ стоитъ только узнать слабую струну мистера Армаделя, слегка расшевелить ее, и онъ пойдетъ за нами какъ послушный барашекъ. Я замѣчаю тутъ,-- продолжалъ докторъ, раскрывая письмо Армаделя,-- многознаменательный намекъ на какую-то молодую дѣвушку. Гдѣ же эта записка къ миссъ Мильрой, о которой упоминаетъ мистеръ Армадель?

"Не отвѣчая доктору, я съ внезапнымъ воодушевленіемъ вскочила съ своего мѣста. Какъ только онъ упомянулъ о миссъ Мильрой, мнѣ вдругъ пришло въ голову все, слышанное отъ Башвуда о ея болѣзни, и о причинѣ, вызвавшей эту болѣзнь. Средство заманить Армаделя въ Лѣчебницу, представилось мнѣ такъ же ясно, какъ представлялся мнѣ самъ докторъ, сидѣвшій по другую сторону стола и съ удивленіемъ смотрѣвшій на совершившуюся во мнѣ перемѣну. О, какъ отрадно мнѣ было употребить наконецъ миссъ Мильрой орудіемъ моихъ цѣлей!

"-- О запискѣ не заботьтесь, сказала я.-- Я изъ предосторожности сожгла ее. Но отъ меня вы узнаете гораздо болѣе чѣмъ изъ самой записки. Миссъ Мильрой разсѣкаетъ узелъ! Миссъ Мильрой разрѣшаетъ затрудненіе! Она тайно обручена съ Армаделемъ. До нея дошелъ ложный слухъ о его смерти, и она опасно занемогла въ Торпъ-Амброзѣ. Когда Башвудъ встрѣтитъ его на станціи желѣзной дороги, первымъ вопросомъ, который по всей вѣроятности предложитъ ему Армадель, будетъ...

"-- Понимаю! воскликнулъ докторъ, забѣгая впередъ. Мистеру Башвуду останется только слегка прикрасить истину. Сообщивъ своему господину о ложномъ слухѣ, дошедшемъ до миссъ Мильрой, онъ прибавитъ только, что ударъ этотъ потрясъ ея мозгъ и что она отдана сюда для излѣченія. Прекрасно. Превосходно! Онъ стремглавъ прискачетъ въ Лѣчебницу, и замѣтьте: мы ничѣмъ не рискуемъ, нѣтъ необходимости посвящать кого-либо въ нашу тайну. Вѣдь это не сумашедшій домъ, не привилегированное заведеніе. Тутъ докторскаго свидѣтельства не нужно! Поздравляю васъ, моя дорогая леди! Поздравляю васъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и себя. Позвольте же мнѣ вручить вамъ этотъ указатель поѣздовъ, въ которомъ я, въ видѣ особаго вниманія къ мистеру Башвуду, загнулъ надлежащую страничку, и просить васъ, чтобы вы передали ему эту небольшую книжечку вмѣстѣ съ моимъ искреннимъ привѣтствіемъ.

"Вспомнивъ о Башвудѣ, который уже давно дожидался меня, я взяла книгу, и безъ дальнѣйшаго разговора простилась съ докторомъ. Вѣакливо отворяя мнѣ дверь, онъ вдругъ завелъ рѣчь о томъ благородномъ негодованіи, которое вырвалось у него въ началѣ нашего свиданія.

"-- Я надѣюсь, сказалъ онъ, что вы милостиво забудете и простите мнѣ недостатокъ такта и догадливости, выказанный мною въ ту минуту.... ну, словомъ въ ту минуту, какъ а поймалъ муху. Я положительно краснѣю за то, что имѣлъ глупость буквально понять дамскую шутку! Насиліе въ моей Лѣчебницѣ! воскликнулъ докторъ, снова устремляя на меня пристальный взглядъ. Насиліе въ нашемъ просвѣщенномъ девятнадцатомъ столѣтіи! Можно ли вообразить себѣ что-либо смѣшнѣе? Застегните-ка вашъ бурнусъ, прежде чѣмъ выйдете отсюда; сегодня такъ холодно и сыро! Не проводить ли мнѣ васъ? Или не дать ли вамъ моего слугу? Нѣтъ? Ну, да вѣдь я знаю, что вы всегда были самостоятельны! Всегда поступали по своему произволу! Можно мнѣ будетъ зайдти къ вамъ завтра утромъ, чтобъ узнать, на чемъ вы порѣшите съ мистеромъ Башвудомъ?

"Я сказала да, чтобы только освободиться отъ него. Черезъ четверть часа я была дома, и слуга доложилъ мнѣ, что пожилой джентльменъ все еще дожидается меня въ гостиной.

"У меня не хватаетъ ни духу, ни терпѣнія, сама не знаю чего именно, чтобы долго останавливаться на разговорѣ, происшедшемъ между мною и Башвудомъ. Мнѣ было такъ легко, такъ унизительно легко вертѣть во всѣ стороны эту старую жалкую маріонетку! Я не встрѣтила ни одного изъ тѣхъ затрудненій, которыя мнѣ пришлось бы встрѣтить, еслибъ я имѣла дѣло съ человѣкомъ менѣе старымъ, или, менѣе влюбленнымъ. Я отложила до другаго раза объясненіе намековъ на миссъ Мильрой, казавшихся ему непонятными въ письмѣ Армаделя. Я даже не дала себѣ труда выдумать благовидную причину, по которой я желала, чтобъ онъ встрѣтилъ Армаделя на станціи желѣзной дороги, и обманомъ завлекъ его въ Лѣчебницу. Я нашла нужнымъ сослаться лишь на то, что я писала ему по пріѣздѣ моемъ въ Лондонъ, и на то, что я говорила ему лично, когда онъ вмѣсто отвѣта самъ явился ко мнѣ въ гостиницу.

"-- Вы уже знаете, сказала я,-- что бракъ мой былъ несчастливъ. Выводите изъ этого ваши собственныя заключенія и не спрашивайте, на сколько радуетъ меня вѣсть о спасеніи мистера Армаделя.

"Этого было достаточно, чтобы воспламенить его старое, поблекшее лицо и оживить его прежнія надежды. Мнѣ стоило только прибавить къ этому:

"-- Если вы исполните мою просьбу, какъ бы странна и таинственна она вамъ ни показалась, если вы повѣрите мнѣ на-слово, что собственно вамъ не угрожаетъ ни малѣйшая опасность, и что въ свое время вамъ дадутъ надлежащее объясненіе, вы пріобрѣтете такія права на мою благодарность и на мое уваженіе, какихъ не имѣлъ еще ни одинъ мущина!

"Мнѣ стоило только произнести эти слова и подкрѣпить ихъ взглядомъ и тихимъ пожатіемъ руки, чтобы повергнуть Башвуда къ ногамъ моимъ и возбудить въ немъ слѣпое повиновеніе. О, еслибъ онъ могъ знать что я думала въ эту минуту о самой себѣ! но не въ этомъ дѣло: онъ ничего не подозрѣвалъ.

"Уже нѣсколько часовъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ я отправила его съ надлежащими инструкціями и съ указателемъ поѣздовъ желѣзной дороги въ ближайшую къ дебаркадеру гостиницу, гдѣ онъ будетъ ждать появленія Армаделя на платформѣ. Возбужденіе, въ которомъ находилась я въ началѣ этого вечера, исчезло, и мною снова овладѣло какое-то нѣмое, мрачное отупѣніе. Неужели моя обычная энергія измѣняетъ мнѣ въ ту самую минуту, когда я всего болѣе въ ней нуждаюсь? Или я предчувствую какое-нибудь несчастіе, въ которомъ еще не могу дать себѣ отчета?

"Пожалуй, я просидѣла бы еще долѣе, думая о разныхъ разностяхъ и излагая мои мысли на бумагѣ, еслибы позволялъ мнѣ дневникъ. Но моё досужее перо слишкомъ скоро довело меня до конца тетради. Я дописываю теперь послѣдній клочокъ бумаги на послѣдней страницѣ, и волею-неволею должна буду навсегда закрыть эту тетрадь.

"Прости, мой старый другъ, товарищъ многихъ печальныхъ дней! Не имѣя другой привязанности въ жизни, я начинаю подозрѣвать себя въ излишней привязанности къ тебѣ.

"Какая глупость!"

ШЕСТАЯ КНИГА.

I. На дебаркадерѣ.

Вечеромъ 2-го декабря мистеръ Башвудъ въ первый разъ занялъ свой обсерваціонный постъ, на дебаркадерѣ юго-восточной желѣзной дороги. Это было шестью днями ранѣе того срока, который самъ Алланъ назначилъ для своего возвращенія. Но на основаніи своей медицинской опытности, докторъ предположилъ, что благодаря своему завидлому возрасту, мистеръ Армадель вздумаетъ пожалуй выздоровѣть гораздо скорѣе чѣмъ назначаютъ его медики. Вслѣдствіе этого, въ видахъ предосторожности, мистеру Башвуду предписано было немедленно начать свои наблюденія на желѣзной дорогѣ.

Со 2-го и по 7-ое декабря, управляющій аккуратно являлся на платформу, дожидался тамъ прихода поѣзда, и каждый вечеръ возвращался домой, не отыскавъ ни одного знакомаго лица между пассажирами. Со втораго и по седьмое декабря миссъ Гуильтъ (будемъ называть ее тѣмъ именемъ, подъ которымъ она наиболѣе намъ извѣстна), ежедневно получала его донесенія, иногда личныя, иногда письменныя, и сообщала ихъ доктору, который принималъ ихъ въ свою очередь съ непоколебимымъ довѣріемъ къ принятымъ мѣрамъ предосторожности, вплоть до утра восьмаго числа. Но въ этотъ день, вѣроятно вслѣдствіе долгаго напряженія, въ измѣнчивомъ характерѣ миссъ Гуильтъ произошла замѣтная перемѣна къ худшему, которая весьма странно отразилась и на докторѣ, когда онъ, по обыкновенію, явился къ ней съ своимъ ежедневнымъ визитомъ. Вслѣдствіе страннаго совпаденія обстоятельствъ (враги его быть-можетъ заподозрили бы тутъ не одну простую случайность), утро, въ которое миссъ Гуильтъ потеряла терпѣніе, поколебало также и довѣріе доктора къ успѣху ихъ общаго предпріятія.

-- Какъ водится, никакихъ новостей, сказалъ онъ, опускаясь на стулъ съ тяжелымъ вздохомъ.-- Подождемъ! Подождемъ!

Миссъ Гуильтъ сердито оторвала свои глаза отъ работы и посмотрѣла на него.

-- Вы сегодня какъ убитый, сказала она.-- Чего вы еще трусите теперь?

-- Обвиненіе въ трусости, торжественно отвѣчалъ докторъ,-- на столько важно, сударыня, что его не должно слишкомъ поспѣшно взводить на мущину, даже еслибъ этотъ мущина принадлежалъ къ такой исключительно-миролюбивой профессіи, къ какой принадлежу я. Я нисколько не трушу; но какъ вы гораздо правильнѣе изволили выразиться въ вашей первой фразѣ, я нахожусь въ большомъ уныніи. По природѣ я весьма довѣрчивъ и лишь теперь предвижу то, что долженъ бы былъ предвидѣть еще съ недѣлю тому назадъ....

Миссъ Гуильтъ нетерпѣливо бросила свою работу.

-- Еслибы слова стоили денегъ, сказала она, то страсть къ болтовнѣ ввела бы васъ въ большія издержки!

-- ...Что я могъ и долженъ бы былъ предвидѣть еще съ недѣлю тому назадъ, не смущаясь повторилъ докторъ.-- Короче сказать, я далеко не увѣренъ теперь, чтобы мистеръ Армадель безъ борьбы согласился на условія, которыя вы, и особенно я, необходимо должны будемъ возложить на него. Замѣтьте! Я не сомнѣваюсь, что намъ удастся заманить его въ Лѣчебницу; я боюсь только, что онъ окажется далеко не такимъ сговорчивымъ, какъ я предполагалъ сначала. Вообразите себѣ, сказалъ докторъ, въ первый разъ поднимая глаза и пытливо устремляя ихъ на миссъ Гуильтъ:-- вообразите себѣ, что онъ выкажетъ смѣлость, упрямство, все что вамъ угодно, и выдержитъ этотъ арестъ не только въ продолженіе нѣсколькихъ недѣль, но даже въ продолженіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ къ ряду, какъ выдерживали многіе другіе до него. Что же выйдетъ изъ этого? Опасность держать его въ насильственномъ заключеніи, постепенно уничтожать его, если я смѣю такъ выразиться, будетъ постоянно рости и возрастетъ наконецъ до огромныхъ размѣровъ. Въ настоящую минуту домъ мой уже готовъ для пріема паціентовъ, которые, быть-можетъ, явятся черезъ недѣлю. Они могутъ войдти въ сношенія съ мистеромъ Армаделемь, или наоборотъ, мистеръ Армадель можетъ войдти въ сношенія съ ними. Чего добраго, онъ подкупитъ прислугу и дастъ знать коммиссарамъ, назначеннымъ для осмотра сумашедшихъ домовъ. А извѣстно, что этимъ джентльменамъ,-- нѣтъ! этимъ узаконеннымъ деспотамъ свободной страны,-- стоитъ только обратиться къ лорду-канцлеру за разрѣшеніемъ, чтобы получить свободный доступъ въ мое заведеніе. Боже праведный! Сыщики въ моей Лѣчебницѣ, которую они могутъ обшарить сверху до низу, когда бы имъ ни вздумалось! Я не хочу заранѣе отчаиваться или тревожить васъ; я не говорю чтобы принятыя нами мѣры предосторожности не были наилучшими изъ доступныхъ для насъ мѣръ; я прошу васъ только представить себѣ вторженіе этихъ коммиссаровъ въ мой домъ и потомъ сообразить послѣдствія. Послѣдствія! повторилъ докторъ, угрюмо вставая съ своего мѣста и хватаясь за шляпу, какъ будто онъ собирался уйдти.

-- Не имѣете ли вы еще чего сказать мнѣ? спросила миссъ Гуильтъ.

-- Не имѣете ли и вы съ своей стороны сдѣлать мнѣ какихъ-либо замѣчаній? возразилъ докторъ.

Онъ стоялъ со шляпой въ рукѣ, дожидаясь отвѣта. Въ продолженіе цѣлой минуты оба молча смотрѣли другъ на друга.

Миссъ Гуильтъ заговорила первая.

-- Мнѣ кажется, я начинаю понимать васъ, сказала она, внезапно становясь спокойною.

-- Виноватъ, отвѣчалъ докторъ, прикрывая ухо рукой.-- Не разслыхалъ, что вы сказали?

-- Ничего!

-- Ничего?

-- Еслибы вамъ случилось поймать сегодня другую муху, снова начала миссъ Гуильтъ, съ выраженіемъ горькаго сарказма,-- я, быть-можетъ, удостоила бы васъ другою забавною шуточкой.

Докторъ съ мольбой поднялъ руки и посмотрѣлъ такъ, какъ будто къ нему снова начинало возвращаться его веселое расположеніе духа.

-- Это жестоко съ вашей стороны, что вы до сихъ поръ не прощаете мнѣ моего промаха! тихо проговорилъ онъ.

-- Говорите, что вамъ нужно? Я жду, сказала миссъ Гуильтъ.

Она презрительно повернула свой стулъ къ окну и снова взялась за работу.

Докторъ сталъ позади ея и облокотился на спинку ея стула.

-- Прежде всего мнѣ нужно сдѣлать вамъ одинъ вопросъ, сказалъ онъ,-- а потомъ дать небольшой совѣтъ. Если вы соблаговолите почтить меня своимъ вниманіемъ, то я начну съ вопроса.

-- Я васъ слушаю.

-- Вы знаете, что мистеръ Армадель живъ, продолжалъ докторъ;-- и что онъ возвращается въ Англію. Для чего же продолжаете вы носить по немъ трауръ?

Она отвѣчала ему безъ малѣйшаго колебанія, и не отрываясь отъ своей работы:

-- Потому что я подобно вамъ чрезвычайно довѣрчива, и до послѣдней минуты разчитываю на случайности. Почему знать, можетъ-быть мистеръ Армадель умретъ, возвращаясь на родину?

-- А если онъ вернется живымъ и здоровымъ, тогда что?

-- Тогда останется еще одинъ шансъ.

-- Позвольте спросить, какой?

-- Онъ можетъ умереть въ вашей Лѣчебницѣ.

-- Сударыня! возразилъ докторъ густымъ басомъ, который онъ приберегалъ для взрывовъ благороднаго негодованія.-- Погодите! Вы говорили сейчасъ о случайностяхъ, снова началъ онъ, впадая въ свой прежній, мягкій тонъ.-- Да! да, конечно. Теперь я понимаю васъ. Даже и медицина подвержена случайностямъ, даже и такая Лѣчебница, какъ моя, можетъ быть посѣщаема смертію. Именно такъ! Именно такъ! сказалъ докторъ, дѣлая безкорыстную уступку.-- Въ самомъ дѣлѣ, нельзя отрицать существованія случайностей, если только вы рѣшаетесь имъ довѣриться. Замѣтьте, я говорю съ особеннымъ удареніемъ на этихъ словахъ: если вы рѣшаетесь имъ довѣриться.

Прошла еще одна минута молчанія, молчанія столь глубокаго, что въ комнатѣ не слышно было ничего, кромѣ быстраго движенія иголки миссъ Гуильтъ.

-- Продолжайте, сказала она;-- вы еще не кончили.

-- Правда! сказалъ докторъ.-- Вопросъ сдѣланъ, теперь очередь за совѣтомъ. Вы увидите, моя дорогая леди, что я съ своей стороны не намѣренъ довѣряться случайностямъ. Размышленія убѣдили меня, что относительно помѣщенія, мы съ вами не пользуемся тѣми удобствами, которыя могутъ оказаться для насъ необходимыми. Въ этой быстро обстраивающейся мѣстности кэбы еще рѣдкость. Я нахожусь въ двадцати, минутахъ ходьбы отъ васъ, точно такъ же какъ вы находитесь въ двадцати минутахъ ходьбы отъ меня. Характеръ мистера Армаделя для меня совершенно незнакомъ, между тѣмъ какъ вы его хорошо изучили. Какъ знать, можетъ-быть мнѣ понадобятся ваши совѣты безъ малѣйшаго отлагательства? А какимъ образомъ буду я въ состояніи получить ихъ, не живя съ вами подъ одною кровлей? И потому, ради нашихъ общихъ интересовъ, я умоляю васъ, моя дорогая леди, переселиться на нѣкоторое время въ мою Лѣчебницу.

Быстрая игла миссъ Гуильтъ мгновенно остановилась.

-- Я понимаю васъ, сказала она, такъ же тихо какъ и прежде.

-- Виноватъ, сказалъ докторъ, снова дѣлаясь глухимъ и прикрывая ухо рукой.

Она засмѣялась про себя тихимъ, ужаснымъ смѣхомъ, отъ котораго докторъ вздрогнулъ и внезапно отдернулъ свою руку отъ спинки ея стула.

-- Переселиться въ вашу Лѣчебницу? повторила она -- И это предлагаете вы, рабъ приличій? Неужели вы рѣшаетесь пренебречь ими?

-- Ни мало! съ увлеченіемъ отвѣчалъ докторъ.-- Меня удивляетъ вашъ вопросъ. Видали ли вы когда-нибудь человѣка, моего званія и значенія, который пренебрегалъ бы приличіями? Если вы сдѣлаете мнѣ честь принять мое приглашеніе, то вы вступите въ мою Лѣчебницу въ званіи, положительно не доступномъ ни для какихъ подозрѣній, въ званіи паціентки.

-- Когда вамъ нуженъ мой отвѣтъ?

-- Да не можете ли вы рѣшить это сегодня?

-- Нѣтъ.

-- А завтра?

-- Да. Не имѣете ли вы еще чего сказать мнѣ?

-- Ничего болѣе.

-- Въ такомъ случаѣ уходите. Я не соблюдаю приличій. Я желаю остаться одна, и прямо говорю это. Прощайте.

-- О женщины! женщины! воскликнулъ докторъ, снова развеселяясь.-- Какіе очаровательные порывы! Какая восхитительная безпечность относительно того, что и какъ онѣ говорятъ! О женщина, существо невѣрное и робкое, на которое такъ трудно угодить въ часы нашего досуга! Ну! ну! ну! Прощайте, прощайте!

Миссъ Гуильтъ встала и презрительно посмотрѣла на него изъ окна, когда онъ вышелъ на улицу.

"Въ первый разъ самъ Армадель подвинулъ меня на это, сказала она,-- во второй разъ Мануэль. Неужели я допущу тебя, низкаго негодяя, склонить меня на это въ третій и послѣдній разъ?"

Она отвернулась отъ окна и задумчиво посмотрѣла въ зеркало на свое траурное платье.

Часы летѣли; она ни на что не рѣшилась. Наступила ночь; она не переставала колебаться. Разсвѣло утро новаго дня, а ужасный вопросъ все еще оставался не разрѣшеннымъ.

Съ первою почтой она получила письмо. То былъ обыкновенный рапортъ Башвуда. Онъ увѣдомлялъ, что еще разъ напрасно прождалъ Аллана.

"Мнѣ нуженъ болѣе длинный срокъ! рѣшила она съ сердцемъ.-- Никто не заставитъ меня дѣйствовать скорѣе чѣмъ я желаю!"

Сидя въ это утро за завтракомъ (это было девятаго декабря), докторъ удивленъ былъ появленіемъ миссъ Гуильтъ въ его кабинетѣ.

-- Мнѣ нуженъ еще день отсрочки, сказала она, какъ только слуга заперъ за нею дверь.

Докторъ посмотрѣлъ на нее и ясно увидѣлъ по ея лицу, что противорѣчіе было бы опасно.

-- Время уходитъ, сказалъ онъ самымъ убѣдительнымъ голосомъ.-- Почему знать, можетъ мистеръ Армадель пріѣдетъ сюда сегодня вечеромъ.

-- Мнѣ нуженъ еще день! повторила она громко и запальчиво.

-- Согласенъ! сказалъ докторъ, безпокойно поглядывая на дверь.-- Не говорите слишкомъ громко, слуги могутъ услыхать васъ. Не забывайте! прибавилъ онъ:-- что ваша честь порукой мнѣ за то, что вы не потребуете новой отсрочки.

-- Совѣтую вамъ лучше разчитывать на мое отчаяніе, сказала она и вышла.

Докторъ тихо засмѣялся, и разбилъ скорлупку яйца.

"Ты совершенно права, моя милая! подумалъ онъ. Помню я, куда привело тебя нѣкогда твое отчаяніе; полагаю, что оно и на этотъ разъ приведетъ тебя туда же."

Въ этотъ же самый вечеръ, въ семь часовъ съ четвертью, мистеръ Башвудъ, по обыкновенію, занялъ свой обсерваціонный постъ на платформѣ дебаркадера Лондонскаго моста.

Онъ былъ въ самомъ веселомъ расположеніи духа; безпрестанно смѣялся, подмигивалъ. И причиной такой внезапной перемѣны вовсе не было сознаніе, что онъ имѣетъ возможность вліять на судьбу миссъ Гуильтъ, благодаря короткому знакомству съ ея прошедшимъ. Это сознаніе поддерживало его въ уединеніи торпъ-амброзской жизни; оно придало ему ту увѣренность въ обращеніи, которую подмѣтила въ немъ сама миссъ Гуильтъ; но съ той минуты, какъ послѣдняя возвратила ему свою прежнюю благосклонность, сознаніе это значительно ослабѣло подъ электрическимъ вліяніемъ ея рукопожатій и взглядовъ. Тщеславіе, которое въ людяхъ этого возраста бываетъ лишь замаскированнымъ отчаяніемъ, вознесло его еще разъ на верхъ блаженства. Онъ снова повѣрилъ ей, такъ какъ онъ вѣрилъ теперь въ свое щегольское зимнее пальто, и въ свою изящную тросточку, годную для юношей. Онъ даже напѣвалъ! жалкій, изношенный старикашка, не пѣвшій съ самаго дѣтства, мурлыкалъ теперь, расхаживая по платформѣ, отрывки какой-то старой, давно позабытой пѣсни.

Поѣздъ долженъ былъ придти въ восемь часовъ вечера. Въ пять минутъ девятаго раздался свистокъ, а черезъ другія пять минутъ пассажиры высыпали на платформу.

Слѣдуя даннымъ инструкціямъ, мистеръ Башвудъ сталъ пробираться сквозь толпу вдоль линіи вагоновъ, и не отыскавъ не одного знакомаго лица, вошелъ въ пріемную таможни, чтобъ еще разъ пересмотрѣть пассажировъ.

Оглядѣвъ всю комнату и убѣдившись еще разъ, что присутствующіе были совершенно ему незнакомы, онъ съ удивленіемъ услыхалъ раздавшееся позади его восклицаніе:

-- Неужели это вы, мистеръ Башвудъ!

Онъ быстро повернулся и встрѣтился лицомъ къ лицу съ человѣкомъ, котораго всего менѣе ожидалъ видѣть.

Это былъ Мидвинтеръ.

II. Въ домѣ.

Замѣтивъ смущеніе мистера Башвуда и окинувъ взглядомъ его странный костюмъ, Мидвинтеръ заговорилъ первый.

-- Я вижу, что удивляю васъ, сказалъ онъ.-- Вы вѣроятно искали кого-нибудь другаго? Какія извѣстія отъ Аллана? Не возвращается ли онъ домой?

Вопросъ объ Алланѣ, весьма естественный со стороны Мидвинтера, еще болѣе увеличилъ смущеніе Башвуда. Не зная какъ выпутаться изъ своего затруднительнаго положенія, онъ сталъ искать спасенія во лжи.

-- Я ничего не знаю о мистерѣ Армаделѣ, ровно ничего не знаю, сэръ, отвѣчалъ онъ съ неумѣстною торопливостью и горячностію.-- Очень радъ снова видѣть васъ въ Англіи, сэръ, продолжалъ онъ порывисто, стараясь перемѣнить разговоръ.-- Я не зналъ, что вы были за границей. Сколько времени прошло съ тѣхъ поръ какъ мы не имѣли удовольствія, какъ я не имѣлъ удовольствія... Понравилось ли вамъ за границей, сэръ? Совсѣмъ другіе обычаи нежели у насъ, да, да, да, совсѣмъ другіе обычаи! Надолго ли вы къ намъ, сэръ?

-- Самъ не знаю, сказалъ Мидвинтеръ. -- Сверхъ моего ожиданія, я принужденъ былъ внезапно измѣнить свои планы и вернуться въ Англію.

Выраженіе его мгновенно перемѣнилось; онъ помолчалъ немного и потомъ тихо прибавилъ.

-- Серіозныя опасенія вызвали меня сюда, и я ничего не могу сказать вамъ о своихъ будущихъ планахъ, покамѣстъ опасенія эти не разсѣятся.

Между тѣмъ какъ онъ говорилъ, свѣтъ лампы падалъ прямо на его лицо, и мистеръ Башвудъ, въ первый разъ замѣтилъ, что онъ страшно измѣнился и похудѣлъ.

-- Весьма сожалѣю объ этомъ, сэръ, весьма сожалѣю, увѣраю васъ. Не могу ли я бытъ для васъ чѣмъ-нибудь подвезенъ? проговорилъ мистеръ Башвудъ отчасти побуждаемый своею нервическою вѣжливостью, а отчасти воспоминаніями о томъ, что сдѣлалъ для него нѣкогда Мидвинтеръ въ Торпъ-Амброзѣ.

Мидвинтеръ поблагодарилъ его и съ грустію отвернулся въ другую сторону.

-- Къ сожалѣнію, вы не можете быть мнѣ полезны, мистеръ Башвудъ, но тѣмъ не менѣе я весьма благодаренъ вамъ за участіе; онъ остановился и задумался: -- А что, если причиною этому не болѣзнь? Если съ ней случилось какое-нибудь несчастіе? проговорилъ онъ какъ бы самъ про себя, снова повертываясь къ управляющему.-- Въ Торпъ-Амброзѣ вѣроятно можно будетъ разузнать о ней, если даже она и уѣхала отъ своей матери.

Любопытство мистера Башвуда было сильно возбуждено. Весь женскій полъ интересовалъ его теперь въ лицѣ миссъ Гуильтъ.

-- Даму, сэръ? спросилъ онъ.-- Вы ищете даму?

-- Я ищу мою жену, просто отвѣчалъ Мидвинтеръ.

-- Какъ, уже женились, сэръ! воскликнулъ мистеръ Башвудъ.-- женились съ тѣхъ поръ какъ я не имѣлъ удовольствія васъ видѣть! Смѣю спросить васъ?...

Мидвинтеръ въ смущеніи потупилъ взоръ.

-- Вы знавали ее въ былое время, сказалъ онъ.-- Я женился на миссъ Гуильтъ.

Управляющій отскочилъ назадъ, какъ будто въ него прицѣлились заряженнымъ пистолетомъ. Глаза его заблистали какъ у сумашедшаго, и онъ задрожалъ съ головы до ногъ своею обыкновенною нервическою дрожью.

-- Что съ вами? спросилъ Мидвинтеръ.

Отвѣта не было.

-- Что тутъ такого поразительнаго, продолжалъ онъ нетерпѣливо,-- что миссъ Гуильтъ моя жена?

-- Ваша жена? слабо повторилъ мистеръ Башвудъ.-- Мистрисъ Армадель!...

Онъ сдѣлалъ надъ собою отчаянное усиліе, и не сказалъ болѣе ни слова.

Удивленіе, выразившееся на лицѣ управляющаго, немедленно отразилось и на лицѣ Мидвинтера. Имя, подъ которымъ онъ тайно обвѣнчался съ своею женой, произносилось теперь человѣкомъ, котораго онъ никогда не выбралъ бы себѣ въ повѣренные! Онъ взялъ мистера Башвуда подъ руку и отвелъ его въ болѣе уединенный уголокъ дебаркадера.

-- Вы сейчасъ упомянули о моей женѣ, сказалъ онъ, и вслѣдъ затѣмъ произнесли имя мистрисъ Армадель. Что это значитъ?

Отвѣта опять не послѣдовало. Ничего ровно не понимая, кромѣ того, что онъ попался въ большой просакъ, который былъ для него совершенною загадкой, мистеръ Башвудъ попытался было отдѣлаться отъ Мидвинтера, но совершенно напрасно.

Молодой человѣкъ строго повторилъ свой вопросъ.

-- Я снова спрашиваю у васъ, сказалъ онъ,-- что это значитъ?

-- Ничего, сэръ! Клянусь честію, ничего!

Онъ почувствовалъ, что рука Мидвинтера все крѣпче и крѣпче сжимала его руку; онъ увидалъ, не взирая на темноту уголка, въ которомъ они стояли, что Мидвинтеръ начинаетъ горячиться, и что съ нимъ шутить опасно. Крайность внушила ему единственное средство, за которое обыкновенно хватаются трусливые люди въ виду угрожащей имъ опасности -- ложь.

-- Я хотѣлъ только сказать, сэръ, началъ онъ съ отчаянной попыткою смотрѣть и говорить самоувѣренно,-- что мистеръ Армадель чрезвычайно удивился бы.

-- Вы сказали мистрисъ Армадель.

-- Нѣтъ, сэръ, даю вамъ честное слово, что вы ошибаетесь! Я сказалъ мистеръ Армадель, да и могъ ли я сказать иначе? Позвольте мнѣ идти, сэръ, мнѣ некогда. Увѣряю васъ, что мнѣ некогда!

Мидвинтеръ придержалъ его еще на одну минуту, и въ эту минуту онъ рѣшилъ какъ ему дѣйствовать.

Безпокойство о женѣ, которымъ онъ объяснялъ свое внезапное возвращеніе въ Англію, было весьма естественно возбуждено въ немъ прекращеніемъ переписки съ ея стороны въ продолженіе цѣлой недѣли, между тѣмъ какъ она имѣла обыкновеніе писать къ нему черезъ два или три дня. Когда онъ услыхалъ отъ управляющаго имя "мистрисъ Армадель", такъ близко сопоставленное съ именемъ его жены, первое, смутно страшное подозрѣніе въ томъ, что молчаніе ея имѣло какую-нибудь другую причину, кромѣ несчастія и болѣзни, какъ холодомъ охватило его душу. Онъ припомнилъ и другія неаккуратности въ ея перепискѣ съ нимъ, которыя до сихъ поръ казались ему только странными, а теперь прямо возбуждали его подозрѣніе. До сихъ поръ онъ безусловно вѣрилъ приводимымъ ею оправданіямъ въ томъ, что она не можетъ дать ему болѣе опредѣленнаго адреса, какъ въ почтовую контору. Теперь онъ въ первый разъ заподозрилъ въ этихъ причинахъ одинъ пустой предлогъ. По прибытіи въ Лондонъ онъ рѣшился навести о ней справки въ единственномъ мѣстѣ, куда ему открытъ былъ доступъ, въ домѣ, гдѣ, по ея словамъ, жила ея мать. Но (въ силу побужденія, въ которомъ онъ страшился дать себѣ отчетъ, хотя оно заглушало въ немъ всѣ другія соображенія) онъ захотѣлъ прежде всего разгадать, какимъ образомъ мистеръ Башвудъ узналъ тайну его брака, извѣстную лишь ему самому, да его женѣ. Сдѣлать прямой вопросъ управляющему при его характерѣ и настоящемъ настроеніи духа было бы очевидно безполезно. Притворство въ этомъ случаѣ становилось для Мидвинтера горькою необходимостью. Онъ выпустилъ руку мистера Башвуда и удовольствовался его объясненіями.

-- Извините меня, сказалъ онъ,-- я увѣренъ, что вы говорите правду. А невѣжливость мою отнесите лишь къ безпокойству и усталости. Прощайте, добрый вечеръ!

Станція въ это время почти совершенно опустѣла, потому что пассажиры собрались въ таможню для полученія своихъ вещей. Не легко было Мидвинтеру, распростившись съ мистеромъ Башвудомъ, въ то же время не выпускать его изъ виду; но ранній жизненный опытъ, пріобрѣтенный имъ у цыгана-хозяина, научилъ его тѣмъ хитростямъ, къ которымъ онъ поневолѣ долженъ былъ теперь прибѣгнуть. Онъ пошелъ по направленію къ таможнѣ мимо пустыхъ вагоновъ, заглянулъ въ одинъ изъ нихъ какъ бы для того чтобы взять оттуда позабытую вещь и увидалъ мистера Башвуда, пробиравшагося къ линіи кэбовъ по ту сторону платформы. Въ одну минуту Мидвинтеръ перебрался туда же, прошелъ сквозь длинный рядъ экипажей и сталъ огибать ихъ со стороны наиболѣе удаленной отъ платформы. Онъ сѣлъ во второй кэбъ, слѣва, между тѣмъ какъ мистеръ Башвудъ садился въ первый кэбъ справа.

-- Я заплачу тебѣ вдвое, сказалъ онъ кучеру,-- только не выпускай изъ виду передняго кэба, и слѣди за нимъ всюду, куда бы онъ ни поѣхалъ.

Черезъ минуту оба экипажа выѣхали изъ дебаркадера, Между тѣмъ сторожъ, сидѣвшій у воротъ, записывалъ маршрутъ кэбовъ, по мѣрѣ того какъ они выѣзжали со станціи, Мидвинтеръ слышалъ, какъ поровнявшись со сторожемъ, кучеръ его крикнулъ: "Въ Гампстедъ!"

-- Почему ты назвалъ Гампстедъ? спросилъ онъ его, когда они выѣхали изъ воротъ.

-- Потому что кучеръ передняго кэба назвалъ Гампстедъ, сэръ, отвѣчалъ возница.

Нѣсколько разъ въ продолженіи этого утомительнаго путешествія въ сѣверо-западное предмѣстіе Мидвинтеръ спрашивалъ, видѣнъ ли впереди кэбъ, и всякій разъ кучеръ отвѣчалъ: "Мы не отстаемъ отъ него."

Наконецъ, между девятью и десятью часами вечера, лошади остановились; Мидвинтеръ вышелъ и увидалъ передній кэбъ, стоявшій у подъѣзда какого-то дома. Убѣдившись, что это былъ кэбъ мистера Башвуда, онъ заплатилъ своему кучеру обѣщанную награду и отпустилъ его домой.

Потомъ онъ сталъ ходить взадъ и впередъ у подъѣзда. Смутное, но ужасное подозрѣніе, овладѣвшее его душой на дебаркадерѣ, приняло теперь болѣе опредѣленную форму и сдѣлалось ему ненавистно. Безъ малѣйшей видимой причины заподозрилъ онъ вѣрность своей жены, а въ мистерѣ Башвудѣ увидалъ ея сообщника. Страшась своей собственной болѣзненной фантазіи, онъ рѣшился записать нумеръ дома, названіе улицы, въ которой онъ стоялъ, и потомъ, изъ чувства справедливости къ женѣ, прямо отправиться въ тотъ домъ, на который указывала она какъ на жилище своей матери.

Онъ приготовилъ бумажникъ и уже направился-было въ уголъ улицы, какъ вдругъ замѣтилъ, что кучеръ, привезшій мистера Башвуда, смотритъ на него съ какимъ-то подозрительнымъ удивленіемъ. Ему немедленно пришла въ голову мысль распроситъ его. Онъ досталъ изъ кармана полкроны и опустилъ ее въ руку возницы.

-- Куда пошелъ этотъ джентльменъ, котораго ты привезъ со станціи, спросилъ онъ,-- не въ этотъ ли домъ?

-- Точно такъ, сэръ.

-- Кого онъ спросилъ, когда ему отворили?

-- Онъ спросилъ какую-то леди, сэръ. Мистрисъ.... Кучеръ запнулся.-- Мудреное имя, сэръ; я бы сейчасъ узналъ его, еслибы вы назвали.

-- Не Мидвинтеръ ли?

-- Нѣтъ, сэръ.

-- Армадель?

-- Именно такъ, сэръ. Мистрисъ Армадель.

-- Увѣренъ ли ты, что онъ спрашивалъ мистрисъ, а не мистера?

-- Я на столько въ этомъ увѣренъ, сэръ, на сколько можетъ быть увѣренъ человѣкъ, не обратившій на это особеннаго вниманія.

Сомнѣніе, выразившееся въ этомъ послѣднемъ отвѣтѣ, побудило Мидвинтера приступить къ немедленному изслѣдованію дѣла. Войдя на крыльцо, онъ поднялъ-было руку, чтобы взяться за звонокъ, но внутреннее волненіе совершенно его обезсилило. Голова его закружилась: изъ сердца какъ будто выпрыгнуло что-то и ударило ему въ мозгъ. Онъ ухватился за перила, повернулся лицомъ къ вѣтру и мужественно ждалъ пока не возвратились его силы. Тогда онъ рѣшился позвонить.

-- Дома ли?... хотѣлъ онъ спросить "мистрисъ Армадель", когда горничная отворила дверь; но даже и его рѣшимость произнести это имя оказалась безсильною.... Дома ли ваша госпожа? спросилъ онъ.

-- Дома, сэръ.

Горничная провела его въ заднюю комнату и представила его маленькой старушкѣ съ пріятными манерами и парой блестящихъ глазъ.

-- Вѣроятно, тутъ есть какая-нибудь ошибка, сказалъ Мидвинтеръ.-- Я желалъ видѣть.... онъ попытался-было еще разъ произнести извѣстное имя, но усилія его снова оказались тщетными.

-- Мистрисъ Армадель? съ улыбкою подсказала маленькая старушка.

-- Да.

-- Провели джентльмена наверхъ, Дженни.

-- Прикажете доложить о васъ, сэръ?

-- Не надо.

Мистеръ Башвудъ только-что успѣлъ дать отчетъ о случившемся на желѣзной дорогѣ, а повелительница его еще сидѣла какъ убідтая подъ впечатлѣніемъ неожиданнаго извѣстія, когда дверь отворилась, и Мидвинтеръ внезапно появился на порогѣ. Сдѣлавъ шагъ впередъ, онъ машинально затворилъ за собою дверь. Потомъ молча остановился предъ своею женой съ страшнымъ, неестественнымъ самообладаніемъ, окинувъ ее съ ногъ до головы пытливымъ, долгимъ взглядомъ. И она съ своей стороны молча встала, молча выпрямилась на коврѣ въ своемъ траурномъ вдовьемъ платьѣ и молча посмотрѣла на своего мужа.

Онъ сдѣлалъ еще одинъ шагъ впередъ, и снова остановился; потомъ поднялъ руку и своимъ тонкимъ смуглымъ пальцемъ указалъ на ея платье.!

-- Это что значитъ? спросилъ онъ, не теряя своего грознаго самообладанія и не опуская вытянутой руки.

При звукѣ его голоса трепетное колыханіе ея груди, бывшее единственнымъ выраженіемъ ея внутреннихъ терзаній, мгновенно прекратилось. Она стояла въ загадочномъ молчаніи, неподвижная, еле дышащая, какъ будто вопросъ его сразилъ ее громомъ, а его протянутая рука превратила ее въ камень.

Сдѣлавъ еще одинъ шагъ впередъ, онъ снова повторилъ свой вопросъ, еще тише и спокойнѣе чѣмъ прежде.

Не говори она ни слова, и она была бы спасена. Но роковая сила ея характера восторжествовала въ эту критическую минуту ихъ общей судьбы. Блѣдная, спокойная, съ суровымъ и какъ бы отжившимъ лицомъ выступила она на встрѣчу грозной опасности и мужественно произнесла тѣ безвозвратныя слова, въ которыхъ она отреклась отъ него на вѣки.

-- Мистеръ Мидвинтеръ, сказала она нестественно рѣзко и внятно,-- наше знакомство едва ли даетъ вамъ право говорить со мною такимъ образомъ.

Произнося эти слова, она упорно смотрѣла внизъ, и съ лица ея сбѣжала послѣдняя краска.

Наступило молчаніе. Не сводя съ нея глазъ, онъ началъ вслухъ припоминать сказанныя ею слова:

-- Она назвала меня "мистеромъ Мидвинтеромъ", проговорилъ онъ медленнымъ шепотомъ.-- Она говоритъ о "нашемъ знакомствѣ"!...

Онъ замолчалъ на минуту и окинулъ взглядомъ всю комнату. Его блуждающіе глаза въ первый разъ увидали мистера Башвуда, который стоялъ подлѣ камина, наблюдая за нимъ и дрожа всѣмъ тѣломъ.

-- Когда-то я былъ для васъ полезенъ, сказалъ ему Мидвинтеръ,-- и вы увѣряли, что никогда этого не забудете. Готовы ли вы доказать мнѣ теперь вашу благодарность, отвѣчая на мои вопросы?

Онъ снова остановился, а мистеръ Башвудъ, молча стоялъ у камина, не переставая дрожать и наблюдать за Мидвинтеромъ.

-- Я вижу, что вы смотрите на меня, продолжалъ Мидвинтеръ.-- Нѣтъ ли во мнѣ какой-нибудь перемѣны, которой я и самъ не замѣчаю? Не вижу ли я вещи, которыхъ вы не видите? Не слышу ли я слова, которыхъ вы не слышите? Не брежу ли я на яву и не имѣю ли я видъ человѣка, лишившагося разсудка?

Онъ снова остановился, но молчаніе не нарушалось. Глаза его заблестѣли, и пылкая кровь дикаря, наслѣдованная имъ отъ матери, медленно разлилась по его смугло-блѣднымъ щекамъ.

-- Не правда ли, это та самая женщина, которую вы нѣкогда знали подъ именемъ миссъ Гуильтъ? спросилъ онъ.

Еще разъ жена его призвала на помощь свое роковое мужество, еще разъ произнесла она роковыя слова.

-- Я принуждена напомнить вамъ, сказала она,-- что вы слишкомъ злоупотребляете правами простаго знакомства и забываете то уваженіе, которымъ вы обязаны мнѣ какъ женщинѣ.

Онъ вдругъ повернулся къ ней съ какимъ-то дикимъ порывомъ, который вызвалъ крикъ ужаса со стороны мистера Башвуда.

-- Жена вы мнѣ, или нѣтъ? спросилъ онъ, стиснувъ зубы.

Тогда она въ первый разъ подняла на него свои глаза, изъ глубины которыхъ какъ будто сверкнулъ на него злой духъ отчаянія и презрѣнія.

-- Я не жена вамъ, отвѣчала она.

Онъ зашатался, вытянулъ руки, какъ человѣкъ, ищущій опоры; потомъ, прислонившись къ стѣнѣ, сталъ смотрѣть на женщину, которая покоилась нѣкогда на груди его, а теперь въ глазахъ его отрекалась отъ него навѣки.

Мистеръ Башвудъ, объятый ужасомъ, незамѣтно подкрался къ ней сзади.

-- Спрячьтесь сюда! Прошепталъ онъ, пытаясь увлечь ее къ дверямъ, ведшимъ въ сосѣдшою комнату.-- Бога ради, спрячьтесь скорѣе, или онъ убьетъ васъ!

Она тихо отвела отъ себя старика, взглянула на него съ сверкающимъ лицомъ, которое напрасно пыталось улыбнуться, и отвѣчала:

-- Пусть онъ убьетъ меня!

Услыхавъ это, Мидвинтеръ съ ужаснымъ крикомъ отскочилъ отъ стѣны. Бѣшеная ярость, сверкнула въ его безумныхъ глазахъ и стала угрожать ей въ его протянутыхъ рукахъ. Онъ ринулся на нее съ дикимъ порывомъ, но потомъ внезапно остановился. Яркій румянецъ быстро исчезъ съ его лица; вѣки закрылись, вытянутыя руки задрожали, и онъ замертво упалъ въ объатія жены, которая только-что отреклась отъ него.

Опустившись на-полъ, она положила его голову къ себѣ на колѣни, потомъ схватила за руку управляющаго, подбѣжавшаго къ ней на помощь и сжала ее какъ въ тискахъ.

-- Бѣгите за докторомъ, сказала она,-- а до его прихода не велите никого впускать сюда.

Въ ея голосѣ, глазахъ было нѣчто такое, что заставило бы каждаго повиноваться ей безпрекословно. Мистеръ Башвудъ повиновался и поспѣшно вышелъ изъ комнаты.

Оставшись одна, она приподняла голову Мидвинтера съ своихъ колѣнъ, приблизила его безжизненное лицо къ своему лицу, обвила его своими руками и стала нѣжно убаюкивать его на груди своей, заливаясь слезами и терзаясь невыразимымъ раскаяніемъ. Несчастная женщина молча держала его въ своихъ объятіяхъ, молча осыпала поцѣлуями его лобъ, щеки и уста. Ни одинъ звукъ не вырвался у нея до тѣхъ поръ, пока она не услыхала стука шаговъ на лѣстницѣ. Тогда тихій стонъ вылетѣлъ изъ груди ея; она бросила на него послѣдній взглядъ, и прежде чѣмъ отворилась дверь, снова опустила его голову на свои колѣни.

Хозяйка дома и управляющій вошли первые, а за ними и медикъ, жившій по сосѣдству. Онъ до того пораженъ былъ ея красотою и выражавшимся на ея лицѣ ужасомъ, что съ минуту никого не видалъ вокругъ себя. Нѣсколько разъ должна она была указать ему на больнаго, прежде чѣмъ онъ рѣшился оторвать отъ нея свой дрглядъ.

-- Живъ ли онъ? спросила она.

Медикъ перенесъ Мидвинтера на диванъ, и приказалъ отворитъ окна.

-- Это не болѣе какъ обморокъ, сказалъ онъ.

Только тутъ почувствовала она, что силы ей измѣняютъ. Она глубоко вздохнула и прислонилась къ камину. Одинъ мистеръ Башвудъ замѣтилъ ея изнеможеніе. Онъ отвелъ ее на противоположный конецъ комнаты, усадилъ ее въ спокойное кресло, а хозяйку дома оставилъ съ медикомъ ухаживать за больнымъ.

-- Ужъ не намѣрены ли вы оставаться тутъ до тѣхъ поръ пока онъ не придетъ въ себя? прошепталъ управляющій, робко посматривая на диванъ и дрожа всѣмъ тѣломъ.

Этотъ вопросъ какъ бы привелъ ее въ чувство, и она вдругъ увидала себя лицомъ къ лицу съ безпощадною необходимостію. Съ тяжелымъ вздохомъ посмотрѣла она на диванъ, подумала немного, и отвѣчала на вопросъ мистера Башвуда другимъ вопросомъ.

-- Здѣсь ли тотъ кэбъ, въ которомъ вы пріѣхали съ желѣзной дороги?

-- Здѣсь.

-- Ступайте немедленно въ Лѣчебницу и ждите меня у воротъ.

Мистеръ Башвудъ колебался. Она устремила на него свои глаза, и однимъ взглядомъ заставила его выйдти изъ комнаты.

-- Джентльменъ очнулся, сударыня, сказала хозяйка, когда управляющій заперъ за собою дверь. Онъ сейчасъ вздохнулъ.

Она молча кивнула головою, встала, подумала немного, еще разъ посмотрѣла на диванъ и ушла въ свою комнату.

Черезъ нѣсколько минутъ медикъ отошелъ отъ дивана и подалъ знакъ хозяйкѣ, чтобъ и она также удалилась. Больной былъ теперь внѣ опасности, и окружающимъ ничего болѣе не оставалось дѣлать, какъ дать ему постепенно придти въ себя.

-- Гдѣ она? былъ его первый вопросъ хозяйкѣ и доктору, которые безпокойно наблюдали за его состояніемъ.

Хозяйка постучалась въ дверь и не получила отвѣта, потомъ вошла въ комнату и увидала, что она пуста. На туалетномъ столѣ лежалъ исписанный листъ почтовой бумаги, а на немъ деньги за визитъ доктора. Письмо, вѣроятно, написано было съ большою торопливостью и въ сильномъ волненіи; оно заключалось въ слѣдующемъ: "Послѣ всего случившагося мнѣ невозможно оставаться здѣсь долѣе. Я возвращусь завтра, чтобы забрать свои вещи и расквитаться съ вами."

-- Гдѣ она? снова повторивъ Мидвинтеръ, когда хозяйка вернулась изъ гостиной.

-- Она ушла, сэръ.

-- Не можетъ быть!

Старушка вспыхнула.

-- Если вамъ знакомъ ея почеркъ, сэръ, отвѣчала она, подавая ему записку,-- то, бытъ-можетъ, вы повѣрите вотъ этому?

Онъ взглянулъ на бумажку.

-- Простите меня, сударыня, сказалъ онъ, возвращая ей записку.-- Отъ всего сердца прошу васъ, простите меня.

Между тѣмъ какъ онъ говорилъ это, выраженіе его лица не только смягчило гнѣвъ старушки, но даже растрогало ее до глубины души.

-- Во всемъ этомъ, вѣроятно, кроется глубокое несчастіе, сэръ, сказала она просто.-- Не будетъ ли отъ васъ какого-нибудь порученія къ этой дамѣ, если она вернется сюда?

Мидвинтеръ всталъ и прислонился на минуту къ дивану.

-- Завтра я самъ приду сюда, сказалъ онъ.-- Мнѣ нужно видѣть ее прежде чѣмъ она оставитъ этотъ домъ.

Медикъ вышелъ вмѣстѣ съ своимъ паціентомъ на улицу.

-- Не проводить ли мнѣ васъ домой? ласково спросилъ онъ.-- Я бы не совѣтовалъ вамъ возвращаться пѣшкомъ, если это далеко. Вы не должны слишкомъ изнурять ваши силы; да и простудиться легко въ эту холодную ночь.

Мидвинтеръ взялъ его за руку и пожалъ ее.

-- Я привыкъ къ ходьбѣ и къ холоднымъ ночамъ, сэръ, сказалъ онъ, и я гораздо сильнѣе нежели кажусь вамъ въ настоящую минуту. Если вы покажете мнѣ кратчайшую дорогу отсюда въ поле, то я надѣюсь, что тишина окрестности и тишина ночи подѣйствуютъ на меня благотворно. Завтра мнѣ предстоитъ серіозное дѣло, прибавилъ онъ, понизивъ головъ; я не могу ни спать, ни отдыхать до тѣхъ поръ пока не обдумаю его.

Медикъ понялъ, что онъ имѣетъ дѣло не съ дюжиннымъ человѣкомъ. Онъ безъ дальнѣйшихъ замѣчаній далъ ему необходимыя указанія и простился съ нимъ у дверей своей квартиры.

Оставшись одинъ, Мидвинтеръ остановился и молча взглянулъ на небо. Ночь была ясна; звѣзды ярко горѣли, тѣ самыя звѣзды, съ которыми онъ познакомился вовремя своей бродяжнической жизни. Въ первый разъ въ душѣ его шевельнулось сожалѣніе о минувшихъ дняхъ его дѣтства.

-- О, еслибы прошедшее могло вернуться! подумалъ онъ, и сердце его защемило тоскою,-- Лишь теперь сознаю я какъ счастлива была моя прежняя жизнь!

Онъ сдѣлалъ надъ собою усиліе и пошелъ за городъ. По мѣрѣ того какъ онъ удалялся изъ улицъ и погружался въ уединеніе и мракъ, разстилавшіеся впереди, лицо его становилось все мрачнѣе и мрачнѣе.

-- Сегодня она отреклась отъ своего мужа, сказалъ онъ.-- Завтра она узнаетъ своего повелителя.

III. Алая фляжка.

Когда миссъ Гуильтъ подошла къ Лѣчебницѣ, кэбъ дожидался у рѣшетки. Мистеръ Башвудъ вылѣзъ и пошелъ ей навстрѣчу. Она взяла его подъ руку и отвела на нѣсколько шаговъ въ сторону, чтобы кучеру не было слышно.

-- Что хотите, то и думайте обо мнѣ, сказала она, опуская на лицо густой черный вуаль,-- только не говорите со мной сегодня. Поѣзжайте себѣ назадъ въ гостиницу, какъ ни въ чемъ не бывало. Завтра, по обыкновенію, встрѣтьте поѣздъ, а послѣ пріѣзжайте ко мнѣ въ Лѣчебницу. Ступайте не говоря ни слова, и я повѣрю, что есть на свѣтѣ хоть одинъ человѣкъ, который дѣйствительно любитъ меня. Останьтесь разспрашивать, и я прощусь съ вами сейчасъ же и навсегда!

Она указала на кэбъ. Минуту спустя онъ тронулся отъ Лѣчебницы и увозилъ мистера Башвуда назадъ въ гостиницу.

Миссъ Гуильтъ отворила желѣзную рѣшетку и тихо добрела до крыльца. Дрожь пробѣжала по ней, пока она звонила въ колокольчикъ. Она горько засмѣялась.

"Дрожишь опять!" сказала она про себя. "Кто бы подумалъ, что во мнѣ осталось еще столько чувства?"

Разъ-только во всю жизнь и сказало правду лицо доктора, когда между десятью и одиннадцатью ночи отворилась дверь его кабинета, и въ комнату вошла миссъ Гуильтъ.

-- Господи помилуй! воскликнулъ онъ съ видомъ полнѣйшей растерянности: -- что это значитъ?

-- Это значитъ, отвѣтила она,-- что я рѣшила сегодня вмѣсто завтра.-- Зная такъ хорошо женщинъ, какъ можете вы не знать, что онѣ дѣйствуютъ по первому побужденію? Вотъ и я здѣсь вслѣдствіе побужденія. Можете меня принять, или прогнать, какъ угодно....

-- Принять? прогнать? повторилъ докторъ, овладѣвая снова своимъ присутствіемъ духа: -- дорогая моя леди, какъ вы страшно выражаетесь! Комната вамъ будетъ готова въ минуту. Гдѣ вашъ багажъ? Позволите послать за нимъ? Нѣтъ? Сегодня можете обойдтись и безъ багажа? Удивительная твердость характера! Завтра сами привезете? Чрезвычайная независимость! Снимайте-ка шляпу; подвиньтесь къ огоньку. Чѣмъ васъ подчивать?

-- Поподчуйте меня самымъ крѣпкимъ соннымъ зельемъ, какое только готовили вы въ свою жизнь, отвѣтила она,-- и оставьте меня въ покоѣ, пока будетъ пора принимать. Я буду вашею паціенткой на самомъ дѣлѣ, гнѣвно прибавила она, когда докторъ попытался возразить.-- Я стану бѣшеною изъ бѣшеныхъ, если вы раздражите меня сегодня.

Въ одно мгновеніе глава Лѣчебницы сталъ профессіонально сдержанъ и кротокъ.

-- Сядьте сюда въ темный уголокъ, сказалъ онъ,-- ни одна живая душа не обезпокоитъ васъ. Черезъ полчаса комната вамъ будетъ готова, и усыпительное питье будетъ на столѣ.

"Борьба-то была потяжеле чѣмъ я ожидалъ", подумалъ онъ, оставляя комнату и проходя въ аптеку на противоположномъ концѣ залы. "Праведное небо, что за возня у ней съ совѣстью послѣ такой жизни, какъ ея!"

Аптека была въ совершенствѣ снабжена всѣми новѣйшими улучшеніями медицинской утвари. Но по одной изъ четырехъ стѣнъ комнаты полокъ не было, и пустое пространство было занято роскошнымъ стариннымъ поставцомъ рѣзнаго дерева, глядѣвшимъ какъ-то странно не подъ ладъ къ утилитарному виду всего помѣщенія. По обѣимъ сторонамъ поставца, въ стѣну были вдѣланы двѣ переговорныя трубы, сообщавшіяся съ верхними отдѣленіями дома; на ярлычкахъ, которыми снабжены были трубы, значилось: "Мѣстный аптекарь" и "Главная сидѣлка". Войдя въ комнату, докторъ крикнулъ во вторую изъ трубъ. Появилась пожилая женщина, выслушала приказаніе приготовить комнату для мистрисъ Армадель, сдѣлала книксенъ и удалилась. Снова оставшись одинъ въ аптекѣ, докторъ отперъ среднее отдѣленіе поставца и обнаружилъ внутри его собраніе стклянокъ, заключавшихъ въ себѣ разнообразные употребительные въ медицинѣ яды. Вынувъ лауданумъ, нужный для усыпительнаго питья и поставивъ его на стойку, онъ вернулся къ поставцу, нѣсколько времени поглядѣлъ внутрь его, сомнительно качнулъ головой и прошелъ къ открытымъ полкамъ на противоположномъ концѣ комнаты. Тутъ, подумавъ немного, онъ снялъ одну изъ ряда крупныхъ химическихъ бутылей, наполненную желтою жидкостью. Помѣстивъ бутыль на стойку, онъ вернулся къ поставцу и отворилъ боковое отдѣленіе, содержавшее нѣсколько подѣлокъ изъ богемскаго хрусталя. Прикинувъ ихъ на глазомѣръ, онъ выбралъ изящную фляжку алаго стекла, высокой и узкой формы, заткнутую стеклянною пробкой. Ее-то наполнилъ онъ желтою жидкостью, оставивъ ничтожное количество ея на днѣ бутыли, и опять заперъ фляжку въ то же мѣсто откуда взялъ. Затѣмъ бутыль возвратилась на свое мѣсто, будучи сперва наполнена изъ аптечнаго резервуара водой, въ смѣси съ небольшимъ количествомъ какихъ-то химическихъ жидкостей, которыя привели ее (по крайней мѣрѣ относительно внѣшности) въ то самое состояніе, какъ она была до снятія съ полки. Довершивъ эти таинственныя операціи, докторъ тихо засмѣялся и вернулся къ своимъ говорнымъ трубамъ, чтобы вслѣдъ за тѣмъ потребовать мѣстнаго аптекаря.

Мѣстный аптекарь появился въ саванѣ изъ неизбѣжнаго бѣлаго фартука отъ пояса до ногъ. Докторъ торжественно прописалъ рецептъ успокоительнаго питья и передалъ его помощнику.

-- Требуется немедленно, Веніаминъ, сказалъ онъ тихимъ и меланхолическимъ голосомъ,-- больная леди, мистрисъ Армадель, комната нумеръ первый, второй этажъ. Ахъ, Боже мой, Боже мой! разсѣянно вздохнулъ докторъ.-- Плоховато, Веніаминъ, плоховато ея дѣло. Онъ развернулъ съ иголочки новенькую настольную книгу своей Лѣчебницы и занесъ "болѣзнь" во весь столбецъ, вмѣстѣ съ краткимъ извлеченіемъ изъ рецепта.-- Кончили съ лауданумомъ? Поставьте его за мѣсто, заприте поставецъ и пожалуйте мнѣ ключъ. Питье готово? Надпишите сигнатурку: принимать на сонъ грядущій, и отдайте сидѣлкѣ, Веніаминъ; сидѣлкѣ отдайте.

Пока докторскія уста издавали эти распоряженія, докторскія руки занимались отмыканіемъ ящика подъ пюпитромъ, на которомъ лежала настольная книга. Онъ вынулъ оттуда нѣсколько печатныхъ входныхъ билетовъ "для обозрѣнія Лѣчебницы отъ двухъ до четырехъ часовъ пополудни" и дополнилъ ихъ завтрашнимъ числомъ, "декабря десятаго дня". Когда дюжина билетовъ была обернута дюжиной литографированныхъ пригласительныхъ писемъ и заключена въ дюжину конвертовъ, онъ справился со спискомъ семействъ, проживавшихъ въ околоткѣ, и по списку надписалъ адресы. На этотъ разъ позвонивъ въ колокольчикъ, вмѣсто говора въ трубу, онъ позвалъ лакея и отдалъ ему письма для передачи въ собственныя руки первымъ дѣломъ завтра поутру. "Надо полагать, удастся, сказалъ докторъ, прохаживаясь вокругъ аптеки, по уходѣ слуги: надо полагать, удастся." Между тѣмъ какъ онъ все еще былъ погруженъ въ собственныя размышленія, снова появилась сидѣлка съ увѣдомленіемъ, что комната для леди готова, и поэтому докторъ форменною походкой вернулся въ кабинетъ передать это извѣстіе миссъ Гуидътъ.

Она не тронулась съ мѣста съ тѣхъ поръ какъ онъ ее оставилъ. Какъ только онъ объявилъ ей, что комната готова, она поднялась изъ темнаго угла, и ничего не говоря, не поднимая вуаля, выскользнула изъ комнаты словно привидѣніе.

Послѣ краткаго промежутка, сидѣлка опять сошла внизъ къ хозяину на пару словъ, уже неофиціальныхъ.

-- Леди приказала мнѣ разбудить ее завтра въ семь часовъ, сэръ, сказала она: -- она сама желаетъ взять свой багажъ, и требуетъ, какъ только одѣнется, чтобъ у дверей былъ кэбъ. Какъ прикажете?

-- Дѣлайте такъ, какъ приказываетъ леди, сказалъ докторъ:-- ей можно оказать довѣріе безъ всякаго опасенія относительно возвращенія въ Лѣчебницу.

Завтракали въ Лѣчебницѣ въ половинѣ девятаго. Къ этому времени миссъ Гуильтъ уже все устроила на своей квартирѣ и вернулась съ своимъ багажемъ. Докторъ былъ въ конецъ пораженъ торопливостью дѣйствій своей паціентки.

-- Къ чему тратить столько энергіи? спросилъ онъ, когда они сошлись къ завтраку:-- куда такъ спѣшить, дорогая леди, когда у васъ было цѣлое утро впереди?

-- Просто неусидчивость! коротко сказала она: -- чѣмъ дольше живу, тѣмъ нетерпѣливѣй становлюсь.

Докторъ, замѣтивъ еще прежде чѣмъ она заговорила, что лицо ея въ это утро было до странности блѣдно и старообразно, наблюдалъ во время отвѣта за его выраженіемъ -- обыкновенно въ высшей степени подвижнымъ -- теперь же остававшимся безъ измѣненія во время рѣчи. Не было обычнаго одушевленія на губахъ, не было обычнаго огня въ глазахъ. Онъ никогда еще не видалъ ее такъ непроницаемо и холодно спокойною, какъ теперь. "Наконецъ-то она рѣшилась, подумалъ онъ: -- сегодня можно сказать ей то, чего прошлую ночь я не могъ бы."

Въ видѣ предисловія къ послѣдующимъ замѣчаніямъ онъ обратилъ предостерегающій взглядъ на ея вдовій костюмъ.

-- Ну-съ, такъ какъ вы выручили багажъ, сдержанно началъ онъ:-- позвольте посовѣтовать вамъ снять этотъ чепчикъ и надѣть другое платье.

-- Зачѣмъ?

-- Помните, что вы говорили мнѣ, день или два тому назадъ? спросилъ докторъ:-- вы, кажется, сказали, что мистеръ Армадель можетъ случайно умереть въ моей Лѣчебницѣ?

-- Я скажу это еще разъ, если вамъ угодно.

-- Болѣе неправдоподобнаго случая, продолжалъ докторъ, будучи, какъ всегда, глухъ ко всякимъ неловкимъ перерывамъ,-- едва ли можно и вообразить! Но хотя бы этого случая и вовсе не было, все-таки стоитъ поразмыслить. Итакъ, положимъ, онъ умираетъ -- умираетъ внезапно и неожиданно, и дѣлаетъ необходимымъ въ домѣ слѣдствіе коронера. Каково должно быть наше поведеніе въ этомъ случаѣ? Мы должны сохранить роли, которыя на себя приняли: вы -- вдовы, я -- свидѣтеля вашей свадьбы, и въ этихъ роляхъ подвергнуться полнѣйшему допросу. Въ совершенно невѣроятномъ случаѣ смерти его именно въ то время какъ мы желаемъ чтобъ онъ умеръ, моя мысль, даже могу сказать мое рѣшеніе, заключается въ слѣдующемъ: допустить, что мы знали объ его спасеніи изъ моря, и признаться, что мы поручили мистеру Башвуду заманить его въ этотъ домъ ложнымъ извѣстіемъ о миссъ Мильрой. Когда послѣдуютъ неизбѣжные вопросы, я предлагаю изъяснить, что вскорѣ послѣ вашего замужства онъ сталъ выказывать признаки умственнаго разстройства, что заблужденіе его состояло въ непризнаніи васъ женою, и въ объявленіи, что онъ обязавъ жениться на миссъ Мильрой; что поэтому вы пришли въ ужасъ, узнавъ о его спасеніи и возвращеніи домой, и сами подверглись нервному разстройству, требовавшему моей помощи; что по вашей просьбѣ и для успокоенія этого разстройства нервовъ, я видѣлся съ нимъ по профессіи и преспокойно взялъ его къ себѣ въ домъ, потакая его заблужденію? что въ подобномъ случаѣ вполнѣ извинительно. Наконецъ, я могу засвидѣтельствовать, что мозгъ его пораженъ однимъ изъ тѣхъ таинственныхъ разстройствъ, неизбѣжно неизлѣчимыхъ, неизбѣжно роковыхъ, въ отношеніи которыхъ медицина все еще бродитъ въ потьмахъ. Этотъ образъ дѣйствій (при отдаленно возможномъ случаѣ, который мы сейчасъ предполагали), въ вашемъ и моемъ интересѣ, несомнѣнно былъ бы именно тѣмъ образомъ дѣйствій, который слѣдовало бы избрать -- и костюмъ, подобный вашему, при существующихъ обстоятельствахъ, костюмъ не подходящій.

-- Снять его сейчасъ же? спросила она, вставая изъ-за стола и не удостоивъ ни однимъ замѣчаніемъ того, что ей только что было сказано.

-- Когда угодно, лишь бы сегодня до двухъ часовъ, сказалъ докторъ.

Она взглянула на него съ вялымъ любопытствомъ,-- и только.

-- Почему до двухъ? спросила она.

-- Потому что сегодня одинъ изъ моихъ "пріемныхъ дней", а время посѣщеній отъ двухъ до четырехъ.

-- Что мнѣ за дѣло до вашихъ посѣтителей?

-- Очень просто. Я считаю весьма важнымъ, чтобы вполнѣ почтенные и вполнѣ безкорыстные свидѣтели видѣли васъ въ моемъ домѣ, въ роли дамы, пришедшей со мной посовѣтоваться.

-- Ваше побужденіе что-то у жъ слишкомъ дальновидно. Нѣтъ ли еще какого-нибудь побужденія въ этомъ дѣлѣ?

-- Дражайшая леди! упрекнулъ докторъ:-- развѣ я скрываю что-нибудь отъ васъ? Вѣрно вы обо мнѣ лучшаго мнѣнія.

-- Да, сказала она съ тяжелымъ презрѣніемъ:-- довольно бы глупо было мнѣ до сихъ поръ не понять васъ. Пришлите сказать наверхъ, когда я понадоблюсь.

Она оставила его и вернулась въ свою комнату.

Пробило два, и четверть часа спустя прибыли посѣтители. Какъ ни кратко было увѣдомленіе, какъ ни скучно глядѣла на зрителей больница снаружи, тѣмъ не менѣе докторскія приглашенія были обильно приняты женскими членами тѣхъ семействъ, которымъ онъ адресовалъ ихъ. Въ жалкомъ однообразіи жизни, которую ведетъ большая часть среднихъ классовъ Англіи, женщины радостно привѣтствуютъ все доставляющее имъ нѣкотораго рода невинное убѣжище отъ установившейся тиранніи того принципа, что все людское счастіе начинается и оканчивается у домашняго очага. Въ то время, какъ самовластныя нужды коммерческой страны ограничивали число представителей мужескаго пола между докторскими посѣтителями однимъ слабенькимъ старичкомъ и соннымъ мальчуганомъ, женщины, бѣдняжки, числомъ не менѣе шестнадцати -- старыя и малыя, замужнія и не замужнія -- ухватились за этотъ золотой случай нырнуть въ общественную жизнь. Гармонично соединенныя двумя предметами, которые всѣ онѣ имѣли въ виду, вопервыхъ, взглянуть другъ на дружку, и вовторыхъ, осмотрѣть Лѣчебницу, онѣ подобно потоку стремились чистенько разодѣтою процессіей сквозь грозную желѣзную рѣшетку доктора, накинувъ на себя видъ пренебреженія ко всѣмъ не дамскимъ впечатлѣніямъ.

Владѣлецъ Лѣчебницы принималъ посѣтителей въ задѣ, держа подъ руку миссъ Гуильтъ. Жадные взоры посѣтительницъ пропускали доктора, словно такой особы вовсе и не существовало, и вперяясь въ незнакомку, мгновенно пожирали ее съ головы до ногъ.

-- Первая моя обывательница, сказалъ докторъ, представляя миссъ Гуильтъ: -- эта дама только что прибыла вчера позднею ночью и пользуется настоящимъ случаемъ (единственнымъ, который утреннія занятія позволили мнѣ удѣлить ей) чтобъ осмотрѣть Лѣчебницу. Позвольте мнѣ, сударыня, продолжалъ онъ, выпустивъ миссъ Гуильтъ, и подавая руку старшей изъ посѣтительницъ.-- "Потрясеніе нервовъ, домашнее горе", шепнулъ онъ по секрету: "Милая женщина, но прискорбный случай!" Онъ тихонько вздохнулъ и повелъ старую леди по залѣ.

За ними толпой слѣдовали посѣтители. Миссъ Гуильтъ, молча сопровождая ихъ, шла одна, послѣднею изъ всѣхъ, съ ними, но не принадлежа къ нимъ.

-- Надворная мѣстность, леди и джентльмены, сказалъ докторъ, поворачиваясь какъ на оси и обращаясь къ слушателямъ у подножія лѣстницы,-- находится, какъ вы видѣли, частію въ неоконченномъ состояніи. По нѣкоторымъ обстоятельствамъ, я даю мало значенія двору, имѣя такъ близко подъ рукой Гампстедскіе кустарники, да кромѣ того, въ мою систему входятъ прогулки въ экипажахъ и верхомъ. Въ меньшей степени долженъ я просить вашего снисхожденія къ нижнему этажу, гдѣ мы теперь находимся. Лакейская съ кабинетомъ по сю сторону и аптека (для которой я тотчасъ попрошу вашего вниманія) по ту сторону уже окончены. Но просторная гостиная все еще въ рукахъ обойщика. Въ этой комнатѣ (когда стѣны повысохвутъ, ни минуты раньше) обыватели мои будутъ собираться веселымъ обществомъ. Не поскупимся ни на что могущее улучшить, возвысить и украсить жизнь въ этихъ привольныхъ собраньицахъ. Каждый вечеръ, напримѣръ, будетъ здѣсь музыка для любителей.

На этомъ пунктѣ межь посѣтителей произошло невнятное волненіе. Доктора прервала одна мать семейства. Она попросила объяснитъ ей, включается ли въ "каждый вечеръ" и воскресный вечеръ? а если такъ, то какая же музыка исполняетея по воскресеньямъ?

-- Церковная музыка, само собой разумѣется, сударыня, сказалъ докторъ:-- Гендель по воскреснымъ вечерамъ и иногда Гайднъ, коли не очень игриво. Но, какъ я хотѣлъ сказать, музыка еще не единственное развлеченіе, предлагаемое моимъ нервнымъ обывателямъ. Занимательное чтеніе заготовлено для тѣхъ, кто предпочитаетъ книги.

Тутъ межь посѣтителей произошло новое волненіе. Другая матъ семейства пожелала знать, не подразумѣваются ли подъ занимательнымъ чтеніемъ романы.

-- Только тѣ романы, которые я самъ выбралъ и прочелъ въ первой инстанціи, оказалъ докторъ:-- ничего грустнаго, сударыня! Грустнаго можетъ быть куча въ дѣйствительной жизни, но, по этой самой причинѣ, намъ не нужно этого въ книгахъ. Англійскій романистъ, появляющійся въ моемъ домѣ (иностранные романисты не приняты), долженъ понимать свое искусство, какъ здравомыслящій англійскій читатель понимаетъ его въ наше время. Онъ долженъ знать, что нашъ очищенный современный вкусъ, наша высшая современная нравственность, какъ разъ ограничиваютъ его исполненіемъ только двухъ вещей, когда онъ пишетъ намъ книгу. Все чего мы отъ него требуемъ, это при случаѣ посмѣшить и неизмѣнно лелѣять насъ.

Тутъ межь посѣтителей произошло третье волненіе, за этотъ разъ причиненное просто одобреніемъ чувствъ, которыхъ выраженіе они только что слышали. Докторъ, мудро остерегаясь разрушить благопріятное впечатлѣніе, имъ произведенное, покинулъ тему гостиной и открылъ шествіе наверхъ. Какъ и прежде, посѣтители послѣдовали за немъ, какъ и прежде, миссъ Гуильтъ молча шла за ними, послѣднею изъ всѣхъ. Дамы одна за другой посматривали на нее, думая заговорить съ нею, но видѣли въ лицѣ ея нѣчто крайне имъ непонятное, останавливающее на губахъ ихъ всякое доброе слово. Преобладающимъ впечатлѣніемъ было то, что докторъ деликатно скрылъ отъ нихъ истину, и что обывательница просто сумашедшая.

Докторъ провелъ ихъ, съ краткими отдыхами для старой леди, шедшей съ нимъ подъ руку, прямо на самый верхъ дома. Собравъ посѣтителей въ корридорѣ и поводивъ рукою въ видѣ указанія на нумерованныя двери, отворявшіяся внутрь съ каждой стороны корридора, онъ пригласилъ общество заглянуть въ нѣкоторыя или во всѣ комнаты по собственному усмотрѣнію.

-- Нумера отъ перваго до четвертаго, леди и джентльмены, сказалъ докторъ,-- вмѣщаютъ спальни служащихъ. Отъ четвертаго до восьмаго нумера комнаты назначены для помѣщенія паціентовъ бѣднѣйшаго класса, которыхъ я принимаю на условіяхъ, только что покрывающихъ мой расходъ не болѣе. Въ случаѣ появленія этихъ бѣднѣйшихъ личностей посреди моихъ страждущихъ собратій, для пріема ихъ необходимы личное благочестіе и рекомендація двухъ духовныхъ особъ. Вотъ единственныя условія, мною поставляемыя; но за то я настаиваю на нихъ. Замѣтьте, прошу васъ, что всѣ комнаты вентилированія и всѣ кровати желѣзныя; и будьте такъ добры, не упустите изъ виду, пока мы опять спускаемся во второй этажъ, что вотъ эта дверь замыкаетъ всякое сообщеніе между вторымъ этажомъ и верхомъ, когда это понадобится. Комнаты втораго этажа, котораго мы теперь достигли, всѣ (за исключеніемъ моей собственной) посвящены дамамъ, такъ какъ опытъ убѣдилъ меня, что большая чувствительность женской организаціи требуетъ болѣе высокихъ спальныхъ покоевъ, въ виду большей чистоты и свѣжести воздуха. Здѣсь дамы находятся непосредственно подъ моимъ попеченіемъ, между тѣмъ какъ врачъ-помощникъ (пріѣзда котораго я жду черезъ недѣлю) наблюдаетъ за джентльменами нижняго этажа. Замѣтьте еще, пока мы спускаемся въ этотъ нижній или первый этажъ, другую дверь, замыкающую всякое сообщеніе по ночамъ между обоими этажами для всѣхъ, кромѣ врача-помощника и меня самого. Теперь же, достигнувъ мужской половины дома, когда вы сами какъ бы уже познакомились съ порядкомъ заведенія, позвольте мнѣ представить вамъ образецъ моей системы лѣченія. Я могу сдѣлать это наглядно-практически, введя васъ въ комнату, приготовленную, по моимъ собственнымъ указаніямъ, для употребленія въ самыхъ сложныхъ случаяхъ нервнаго страданія и нервнаго разстройства, какіе только могутъ очутиться подъ моимъ попеченіемъ.

Онъ распахнулъ настежь дверь одной комнаты въ концѣ корридора, подъ нумеромъ четвертымъ.

-- Загляните въ нее, леди и джентльмены, оказалъ онъ,-- и если найдете нѣчто замѣчательное, прошу васъ обратить вниманіе.

Комната была не велика, но хорошо освѣщена широкимъ окномъ. Удобно устроенная для спальной, она отличалась отъ прочихъ того же рода только однимъ: въ ней не было камина. Когда посѣтители замѣтили это, имъ объяснили, что зимой комната отопляется парами; затѣмъ они были приглашены обратно въ корридоръ для произведенія, подъ научнымъ руководствомъ доктора, дальнѣйшихъ открытій, которыхъ не могли сдѣлать сами собою.

-- Прежде всего: одно словечко, леди и джентльмены, сказалъ докторъ,-- буквально одно словечко о нервномъ разстройствѣ. Каковъ процессъ лѣченія, если, такъ-сказать, умственная тревога подавила васъ, и вы обращаетесь къ доктору? Онъ осматриваетъ, выслушиваетъ васъ и даетъ вамъ два предписанія. Одно изъ нихъ написано на бумагѣ и приготовляется у химиковъ. Другое передается устно въ благопріятную минуту, и состоитъ вообще въ совѣтѣ быть покойнымъ. Давъ этотъ превосходный совѣтъ, докторъ оставляетъ васъ бороться противъ всѣхъ земныхъ неудобствъ собственными вашими безпомощными усиліями, пока не навѣститъ васъ опять. Вотъ здѣсь-то и выступаетъ моя система на помощь. Если я вижу что вамъ необходимъ покой, я хватаю быка за рога и самъ дѣлаю это за васъ. Я помѣщаю васъ въ такой сферѣ дѣйствій, гдѣ тысячи бездѣлицъ, долженствующихъ раздражать и дѣйствительно раздражающихъ нервныхъ людей дома, предусмотрѣны и предотвращены. Я воздвигаю непобѣдимый нравственный ретраншаментъ между докукой и вами. Найдите въ этомъ домѣ хоть одну хлопающую дверь, если можете! Поймайте въ этомъ домѣ хоть одного слугу, гремящаго чайнымъ приборомъ, унося подносъ! Сыщите здѣсь лающихъ собакъ, поющихъ пѣтуховъ, кующихъ рабочихъ, вопіющихъ дѣтей, и я обязуюсь завтра же закрыть мою Лѣчебницу! А развѣ эти неудобства шуточное дѣло для нервныхъ людей? Спросите-ка ихъ! А могутъ ли они дома избѣжать этихъ неудобствъ? Спросите-ка ихъ! Развѣ десять минутъ раздраженія отъ собачьяго лая или дѣтскаго крика не погубятъ до послѣдняго атома того добра что сдѣлано нервному страдальцу цѣлымъ мѣсяцемъ медицинскаго пользованія? Нѣтъ ни одного сколько-нибудь компетентнаго доктора во всей Англіи, который осмѣлился бы отрицать это! На этихъ-то простыхъ началахъ и зиждется моя система. Я признаю медицинское лѣченіе нервнаго страданія только пособіемъ для нравственнаго пользованія. Это нравственное пользованіе, рачительно преслѣдуемое въ теченіе дня, сопровождаетъ страдальца и ночью въ его комнату, и покоитъ, помогаетъ и излѣчиваетъ его, безъ его вѣдома... тотчасъ увидите какимъ образомъ.

Докторъ пріостановился перевести духъ и въ первый разъ еще, съ тѣіъ поръ какъ посѣтители вошли въ домъ, поглядѣлъ на миссъ Гуильтъ. Въ первый разъ еще, съ своей стороны, она подвинулась впередъ между слушателями и поглядѣла на него въ отвѣтъ. Послѣ минутной остановки въ видѣ кашля, докторъ продолжалъ:

-- Положимъ, леди и джентльмены, началъ онъ,-- паціентъ мой только что прибылъ. Весь умъ его -- сплошная масса нервныхъ фантазій и причудъ, которыя друзья его (съ наилучишми намѣреніями) по невѣдѣнію раздражали дома. Они, напримѣръ, боялись за него ночью. Они заставляли его спать съ кѣмъ-нибудь въ одной комнатѣ или, на всякій случай, запрещали ему запираться. Онъ является ко мнѣ и на первую же ночь объявляетъ: "Знайте, что я никого не потерплю въ своей комнатѣ!" -- "Конечно, нѣтъ!" -- "Я требую, чтобы дверь была заперта!" -- "Разумѣется!" Онъ входитъ и запирается; и вотъ онъ смягченъ и успокоенъ, расположенъ къ довѣрію, расположенъ ко сну тѣмъ только, что самъ себѣ хозяинъ. Все это очень хорошо, можетъ-бытъ, скажете вы, но положимь, что-нибудь случится, положимъ у него припадокъ ночью, что тогда? Вы увидите.... Эй, юный другъ мой! крикнулъ докторъ, внезапно обращаясь къ сонному мальчугану.-- Давайте-ка затѣемъ игру. Вы будете, бѣдняжка, больной, а я добренькій докторъ. Войдите въ эту комнату и запритесь. Вотъ какой храбрый мальчикъ. Заперлись? Очень хорошо. Вы думаете, я не доберусь до васъ, коли захочу? Я дождусь, пока вы заснете, подавлю вотъ эту бѣленькую пуговку, спрятанную здѣсь, за карнизомъ наружной стѣны: язычокъ задвижки тихо отскакиваетъ къ притолокѣ и я вхожу въ комнату, когда угодно. Тотъ же планъ приложенъ и къ окну. Капризный паціентъ мой не хочетъ отворять его на ночь, когда надо. Я опять ему потакаю: "Заприте, дорогой сэръ, разумѣется заприте!" Какъ только онъ заснулъ, я поверну черную ручку, спрятанную здѣсь, въ углу стѣны. Окно внутри комнаты, какъ видите, отворяется безъ всякаго шуму. Положимъ, капризъ паціента противоположный -- онъ упорствуетъ въ отпираніи окна, когда надо бы затворить. Пусть его! Разумѣется, пусть его. Я поверну другую ручку, пока онъ себѣ нѣжится въ постели, и окно безъ всякаго шуму заперто въ одну минуту. Раздражить его нечѣмъ, леди и джентльмены, совершенно нечѣмъ раздражить его! Но я еще не кончилъ съ нимъ. Эпидемическая зараза, несмотря на всѣ мои предосторожности, можетъ закрасться въ Лѣчебницу и сдѣлать необходимымъ очищеніе комнаты больнаго. Или болѣзнь паціента можетъ осложняться еще другою, не нервною болѣзнію -- положимъ, напримѣръ, астматическимъ затрудненіемъ дыханія. Въ первомъ случаѣ необходимо окуриваніе, вовторомъ -- помогаетъ прибавка въ воздухъ оксигена. Эпидемически-нервный паціентъ говоритъ: "Носъ у меня не чужой, не хочу чтобы мнѣ подкуривали!" Астматически-нервный паціентъ разеваетъ ротъ отъ ужаса при мысли о химическомъ взрывѣ въ его комнатѣ. Я безъ шуму обкуриваю одного, я безъ шуму оксегинирую другаго, посредствомъ простаго снаряда, установленнаго снаружи въ этомъ углу: онъ защищенъ деревяннымъ футляромъ; ключъ отъ него храню я самъ, а посредствомъ трубы онъ сообщается со внутренностію комнаты. Посмотрите!

Предварительно взглянувъ на миссъ Гуильтъ, докторъ отперъ крышку деревяннаго футляра, и внутри не оказалось ничего особенно замѣчательнаго, кромѣ большаго каменнаго кувшина, снабженнаго стеклянною воронкой, и газопроводной трубки, вставленной въ пробку, которою затыкалось горло кувшина. Бросивъ еще взглядъ на миссъ Гуильтъ, докторъ опять заперъ крышку и наилюбезнѣйше спросилъ, понятна ли теперь его система?

-- Я могъ бы познакомить васъ еще со множествомъ выдумокъ подобнаго же рода, продолжалъ онъ, сходя внизъ,-- но это было бы все то же и то же самое. Если нервный паціентъ всегда и во всемъ самъ себѣ хозяинъ, то онъ никогда не раздражается, а никогда не раздражающійся нервный паціентъ вылѣченъ. И вотъ вамъ облупленное яичко!.. Пожалуйте посмотрѣть аптеку, леди; аптеку и за тѣмъ кухню!

Еще разъ отстала миссъ Гуильтъ позади посѣтителей и осталась одна, пристально глядя въ комнату, отпертую докторомъ, и на снарядъ, который онъ открывалъ. Еще разъ, не обмѣнявшись ни однимъ словомъ, она поняла его. Она также хорошо знала, какъ будто самъ онъ признался ей, что онъ ловко ставилъ на пути ея необходимое искушеніе, при свидѣтеляхъ, которые могли разказать до самыхъ невинныхъ подробностей все что видѣли, еслибы въ послѣдствіи случилось что-нибудь серіозное. Снарядъ, первоначально устроенный съ цѣлію помогать медицинскимъ уловкамъ доктора, теперь очевидно предназначался на какое-то иное употребленіе, о которомъ и самъ докторъ, по всей вѣроятности, до сихъ поръ еще не мечталъ. И надо было ждать, что не пройдетъ и дня, какъ это другое употребленіе будетъ ей открыто частнымъ образомъ, въ надлежащее время, въ присутствіи надлежащаго свидѣтеля. "На этотъ разъ Армадель умретъ, сказала она себѣ, медленно сходя съ лѣстницы,-- докторъ хочетъ убить его моими руками."

Посѣтители были уже въ аптекѣ, когда она присоединилась къ нимъ. Всѣ леди восхищались красотой стариннаго поставца и страстно желали видѣть, что тамъ было внутри. Докторъ, предварительно взглянувъ на миссъ Гуильтъ, добродушно кивнулъ головой:

-- Тамъ нѣтъ ничего интереснаго для васъ, сказалъ онъ,-- ничего, кромѣ ряда плохенькихъ сткляночекъ съ употребительными въ медицинѣ ядами, которые я держу подъ замкомъ. Пожалуйте въ кухню, леди, и сдѣлайте мнѣ честь удостоить меня вашими совѣтами по части домашняго хозяйства, тамъ внизу.

Пока общество проходило залой, онъ опять блеснулъ миссъ Гуильтъ взглядомъ, ясно говорившимъ: "Подождите здѣсь." Въ слѣдующую четверть часа докторъ изложилъ свои взгляды на стряпню и діэту, и посѣтители (какъ слѣдуетъ, снабженные программами) откланивались ему у дверей.

"Вотъ оно, вполнѣ разумное лѣченіе! говорили они другъ дружкѣ, снова устремляясь потокомъ чистенько одѣтой процессіи, сквозь желѣзную рѣшетку,-- да и человѣкъ-то какой превосходный!"

Докторъ вернулся въ аптеку, разсѣянно мурлыча себѣ подъ носъ и совершенно упустивъ изъ виду тотъ уголъ залы, въ который удалилась миссъ Гуильтъ. Послѣ минутнаго колебанія, она послѣдовала за нимъ. Когда она вошла, въ комнатѣ былъ аптекарь, за минуту передъ тѣмъ потребованный своимъ хозяиномъ.

-- Докторъ, сказала она, холодно и механически, точно говоря урокъ:-- я также интересуюсь, какъ и прочія леди, вашимъ изящнымъ поставцомъ. Теперь, когда онѣ ушли, не покажете ли вы мнѣ его внутренность?

Докторъ разсмѣялся самымъ любезнымъ образомъ.

-- Старая пѣсня, сказалъ онъ: -- замкнутый покой Синей Бороды и женское любопытство!... Не уходите, Веніаминъ, не уходите!... Дорогая леди, отчего вы интерессуетесь взглянуть на медицинскія стклянки, потому только что это стклянки съ ядомъ?

Она повторила свой урокъ.

-- Мнѣ интересно взглянуть на нихъ, сказала она:-- изъ то же время мысленно представлять себѣ то ужасное дѣйствіе, какое они могутъ имѣть, если попадутся въ чьи-либо недобрыя руки.

Докторъ посмотрѣлъ на аптекаря съ улыбкой соболѣзнованія.

-- Не страненъ ли, Веніаминъ, сказалъ онъ,-- романтическій взглядъ ненаучнаго ума на наши лѣкарства? Дорогая леди, прибавилъ онъ, снова обращаясь къ миссъ Гуильтъ:-- если только это влечетъ васъ взглянуть на яды, вамъ нечего просить меня отпирать поставецъ: стоитъ только взглянуть вокругъ по полкамъ этой комнаты. Вотъ въ этихъ бутыляхъ всякаго рода медицинскія жидкости и вещества, наиневиннѣйшія, наиполезнѣйшія сами по себѣ, которыя однако въ соединеніи съ другимъ веществомъ или жидкостью становятся ядами, столь же ужасными и столь же смертельными какъ и любой изъ находящихся въ поставцѣ подъ замкомъ.

Она съ минуту посмотрѣла на него и прошла на противоположный конецъ комнаты.

-- Покажите мнѣ хоть одно, сказала она.

Все также добродушно улыбаясь, какъ и всегда, докторъ далъ потачку своей нервной паціенткѣ. Онъ показалъ на бутыль, изъ которой наканунѣ тайно вылилъ желтую жидкость, и которую снова наполнилъ заботливо-подкрашенною поддѣлкой.

-- Видите эту бутыль? сказалъ онъ: -- эту толстую, полненькую, здоровенную съ виду бутыль? Что нужды, какъ тамъ называется ея содержимое; остановимтесь на бутыли и отличимъ ее, если угодно, именемъ собственнаго изобрѣтенія. Назовемъ пожалуй нашимъ мощнымъ другомъ. Очень хорошо. Мощный другъ нашъ, самъ по себѣ, наиневиннѣйшее и наиполезнѣйшее лѣкарство. Каждый день его свободно отпускаютъ десяткамъ тысячъ больныхъ по всему цивилизованному свѣту. Онъ ни разу не совершалъ романтическихъ появленій въ судебныхъ процессахъ; не захватывалъ духа любопытнаго читателя въ романахъ; не игралъ ужасающей роли на сценѣ. Вотъ онъ вамъ, невинное, безопасное существо, которое ни на кого не навязываетъ отвѣтственности запирать его! Но приведите его въ соприсосновеніе съ чѣмъ-нибудь еще, познакомьте его съ нѣкоторымъ весьма обыкновеннымъ минеральнымъ веществомъ, разбитымъ на кусочки; запаситесь (положимъ) шестью дозами "нашего мощнаго друга" и лейте эти дозы послѣдовательно на упомянутыя мной кусочки, съ промежутками не менѣе пяти минутъ. Куча крошечныхъ пузырьковъ станетъ подниматься при каждой поливкѣ; соберите газъ этахъ пузырьковъ; проведите его въ запертую комнату, и пусть въ этой замкнутой комнатѣ будетъ самъ Самсонъ, нашъ мощный другъ убьетъ его въ полчаса! Убьетъ его медленно, такъ, что тотъ ничего не увидитъ, не услышитъ никакого запаха, не почувствуетъ ничего кромѣ дремоты. Убьетъ его, и всей хирургической коллегіи, при осмотрѣ послѣ смерти, ничего не узнать, кромѣ того что онъ умеръ отъ удара или завала въ легкихъ! Что вы думаете объ этомъ, дорогая леди, въ отношеніи таинственности и романтизма? Такъ же ли интересенъ теперь нашъ безвредный мощный другъ, какъ еслибъ онъ пользовался страшно-популярною славой мышьяка и стрихнина, которые у меня заперты здѣсь? Не думайте, что я преувеличиваю! Не полагайте, чтобъ я выдумывалъ вамъ страшную сказку, какъ говорятъ дѣти. Спросите хоть у Веніамина, сказалъ докторъ, ссылаясь на аптекаря и уставивъ глаза на миссъ Гуильтъ:-- спросите у Веніамина, повторилъ онъ съ самымъ сильнымъ удареніемъ на слѣдующихъ словахъ,-- не произведутъ ли шесть дозъ изъ этой бутылки, съ промежутками пяти минутъ между каждой, и при поставленныхъ мною условіяхъ, тѣхъ результатовъ, которые я только что описалъ?

Мѣстный аптекарь, скромно любовавшійся миссъ Гуильтъ въ нѣкоторомъ отдаленіи, вздрогнулъ и покраснѣлъ. Онъ былъ явно польщенъ небольшою внимательностью, которая примкнула его къ разговору.

-- Докторъ совершенно правъ, сударыня, сказалъ онъ, обращаясь къ миссъ Гуильтъ и кланяясь какъ умѣлъ получше,-- продуктъ газа, добываемый въ теченіе получаса, дѣйствовалъ бы постепенно. И, прибавилъ аптекарь, взглядомъ испрашивая позволенія хозяина выказать немножко химическихъ свѣдѣній съ своей стороны,-- объема газа къ концу этого времени было бы достаточно,-- если я не ошибаюсь, сэръ,-- чтобы стать гибельнымъ для особы, которая войдетъ въ комнату ранѣе пяти минутъ послѣ того.

-- Несомнѣнно, Веніаминъ, вступился докторъ:-- но, полагаю, будетъ съ насъ химіи на этотъ разъ, прибавилъ онъ, обращась къ миссъ Гуильтъ: -- при всемъ желаніи, дорогая леди, удовлетворить всякому мимолетному желанію, которое въ васъ родится, я осмѣливаюсь предложить попытку болѣе веселой темы. Не покинуть ли вамъ аптеку, прежде чѣмъ она задастъ новые вопросы вашему дѣятельному уму? Нѣтъ? Вы хотите видѣть опытъ? Вы хотите видѣть какъ образуются пузырьки? Ну, чтожь! Вреда не будетъ, покажемте пузырьки мистрисъ Армадель, продолжалъ докторъ тономъ родителя, потакающаго балованному ребенку:-- попробуйте поискать, не найдете ли немножко этихъ кусочковъ, которые намъ нужны, Веніаминъ. Я почти увѣренъ, что работники (замарашки этакіе) поразбросали таки ихъ по дому или на дворѣ.

Аптекарь вышелъ изъ комнаты. Только что онъ повернулся спиною, докторъ сталъ выдвигать и задвигать ящики въ разныхъ отдѣленіяхъ аптеки съ видомъ человѣка, который въ торопяхъ чего-то ищетъ и не знаетъ гдѣ оно лежитъ.

-- Господи помилуй! воскликнулъ онъ, внезапно остановись надъ ящикомъ, изъ котораго наканунѣ бралъ пригласительные билеты:-- что это? ключъ? запасный ключъ, убей меня Богъ, отъ окуривательнаго снаряда наверху! А, Боже мой, Боже мой, какъ я сталъ разсѣянъ! сказалъ докторъ, быстро поворачиваясь къ миссъ Гуильтъ:-- и въ мысляхъ не было, что у меня есть другой ключъ. Никогда бы и не хватился его. Увѣряю васъ, возьми его кто-нибудь изъ ящика, никогда не хватился бы. Онъ кинулся на другой конецъ комнаты, не задвинувъ ящика и не взявъ запаснаго ключа.

Миссъ Гуильтъ молча выслушала, пока онъ кончилъ. Молча скользнула къ ящику. Молча взяла ключъ и спрятала въ кармашекъ фартука.

Аптекарь вернулся, неся потребованные кусочки въ чашкѣ.

-- Спасибо, Веніаминъ, сказалъ докторъ:-- будьте такъ добры, облейте ихъ водой, пока я сниму бутыль.

Какъ иногда непредвидѣнныя бѣды случаются въ самыхъ порядочныхъ семействахъ, такъ иногда неловкость овладѣваетъ самыми привычными руками. Совершая переходъ съ полки къ доктору, бутыль выскользнула у него изъ рукъ и въ дребезги разбилась объ полъ.

-- Охъ, ручки, ручки! вскрикнулъ докторъ съ комично-горестнымъ видомъ:-- ради чего жь это вы сыграли надо мной такую скверную штуку? Ну, ну, ну, не поможешь, вѣдь. Нѣтъ ли у насъ этого въ запасѣ, Веніаминъ?

-- Ни капли, сэръ.

-- Ни капли, эхомъ отозвался докторъ,-- дорогая леди, какъ извиниться передъ вами? Неловкость моя на сегодня лишила насъ опыта. Напомните мнѣ завтра послать за нимъ, Веніаминъ,-- да сами-то не трудитесь убирать эту посудину. Я пришлю человѣка вынести все это. Нашъ мощный другъ теперь совершенно безвреденъ, дорогая леди, въ соединеніи съ досчатымъ подомъ и предстоящею ему щеткой! Мнѣ такъ прискорбно, право, такъ прискорбно, что обманулъ ваши ожиданія. Съ этими успокоительными словами онъ предложилъ миссъ Гуильтъ руку и вывелъ ее изъ аптеки.

-- Покончили вы со мной на сегодня? спросила она въ залѣ.

-- О, Боже мой, Боже мой, какъ вы это все выражаетесь! воскликнулъ докторъ.-- Обѣдъ въ шесть часовъ, прибавилъ онъ съ наивѣжливѣйшимъ удареніемъ, когда она отвернулась съ презрительнымъ молчаніемъ и медленно пошла на лѣстницу къ своей комнатѣ.

Надъ выходомъ изъ перваго этажа Лѣчебницы на стѣнѣ висѣли часы тоже беззвучнаго сорта,-- неспособные вредить раздражительнымъ нервамъ. Когда стрѣлки показали безъ четверти шесть, тишина пустыхъ верхнихъ покоевъ слегка нарушилась шелестомъ платья миссъ Гуильтъ. Она прошла по корридору перваго этажа, пріостановилась у закрытаго снаряда, установленнаго снаружи комнаты нумеръ четвертый, послушала съ минуту, и отперла крышку запаснымъ ключомъ.

Поднятая крышка бросила тѣнь по внутренности футляра. Сначала она ничего не замѣтила, кромѣ видѣнныхъ уже ею кувшина и трубки, проведенной въ пробку. Она вынула пробку, и осмотрѣвшись крутомъ, увидала близехонько на подоконникѣ навощенный фитиль, употребляемый для зажиганія газа. Она взяла фитиль и, проведя его въ отверстіе, занимаемое воронкой, поболтала имъ въ кувшинѣ во всѣ стороны. Слабое плесканье какой-то жидкости и скрипучій шумъ какихъ-то твердыхъ веществъ, разгребаемыхъ ею,-- таковы были два звука, уловленные ея ухомъ. Она вытащила фитиль и осторожно коснулась оставшейся на немъ влажности кончикомъ языка. Осторожность въ этомъ случаѣ была совершенно излишнею. Жидкость была -- вода.

Тутъ она замѣтила что-то свѣтившееся въ темноватой пустотѣ возлѣ кувшина. Она вытащила этотъ предметъ и увидала, что то была алая фляжка. Жидкость, наполнявшая ее, темновато просвѣчивала въ прозрачной окраскѣ стекла; и внизу, по одной сторонѣ фдяжки, въ равныхъ разстояніяхъ другъ отъ друга, приклеено было шесть узенькихъ бумажныхъ полосокъ, раздѣлявшихъ содержимое на шесть равныхъ частей.

Теперь уже не было сомнѣнія: отрядъ былъ тайно приготовлевъ для нея, тотъ самый отрядъ, отъ котораго она одна (кромѣ доктора) имѣла ключъ.

Она поставила фляжку назадъ и заперла крышку футляра. Съ минуту она стояла, глядя на него, съ ключомъ въ рукѣ. Исчезнувшій румянецъ ея внезапно возвратился. Въ первый разъ еще въ теченіе цѣлаго дня разомъ вернулась къ ней природная живость лица. Она повернулась, и не перевода духа, кинулась наверхъ, въ свою комнату втораго этажа. Проворною рукой выхватила она свою накидку изъ гардероба и взяла изъ ящика чепчикъ. "Вѣдь я не въ тюрьмѣ!"неудержимо вырвалось у ней,-- "ноги у меня не подкашиваются! Можно уйдти куда бы то ни было, лишь бы выбраться изъ этого дома."

Въ накидкѣ на плечахъ, съ чепчикомъ въ рукахъ, она прошла по комнатѣ до двери. Еще мгновеніе, и она была бы за дверями. Но въ это мгновеніе ей блеснуло воспоминаніе о мужѣ, отъ котораго она отреклась въ лицо. Она мгновенно остановилась и сбросила съ себя накидку и чепчикъ на кровать.

"Нѣтъ!" проговорила она: -- "бездна уже разверзлась между нами, худшее сдѣлано!..."

Тутъ постучали въ дверь. Голосъ доктора вѣжливо напомнилъ ей оттуда, что уже пробило шесть.

Она отворила дверь и остановила его на пути внизъ.

-- Въ которомъ часу долженъ придти вечерній поѣздъ? спросила она шепотомъ.

-- Въ десять, отвѣтилъ докторъ такимъ голосомъ, что весь свѣтъ могъ бы его слышать и привѣтствовать.

-- Какую комнату займетъ мистеръ Армадель по пріѣздѣ?

-- Какую комнату желали бы вы, чтобъ онъ занялъ?

-- Нумеръ четвертый.

Докторъ до самаго конца сохранилъ приличіе.

-- Пожалуй, нумеръ четвертый, любезно проговорилъ онъ.-- Стало-быть, надо распорядиться, чтобы въ это время четвертый нумеръ не былъ занятъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вечеръ дотянулся, настала ночь.

За нѣсколько минутъ до десяти часовъ, мистеръ Башвудъ снова былъ уже на своемъ постѣ, еще разъ подстерегая прибытіе поѣзда.

Мѣстный полицейскій инспекторъ, признавшій его на видъ и самолично успѣвшій убѣдиться, что регулярное пребываніе его на станціи не заключало въ себѣ никакихъ злыхъ умысловъ на пассажирскіе кошельки и чемоданы, замѣтилъ сегодня въ связи съ мистеромъ Башвудомъ два новыя обстоятельства. Вопервыхъ, вмѣсто обычно выказываемой веселости, онъ смотрѣлъ какимъ-то встревоженнымъ и подавленнымъ. Вовторыхъ, пока онъ сторожилъ поѣздъ, самъ онъ, по всей очевидности, былъ въ свою очередь подстерегаемъ сухощавымъ, черноволосымъ, небольшаго роста человѣкомъ, который вчера вечеромъ оставилъ свой багажъ (помѣченный именемъ Мидвинтера) въ таможенномъ отдѣленіи и вернулся осмотрѣть его съ полчаса тому назадъ.

Что занесло Мидвинтера на станцію? И зачѣмъ онъ, тоже, дожидался поѣзда?

Проплутавъ во время своей одинокой прогулки, прошлою ночью, до Рендона, онъ пріютился въ гостиницѣ этого селенія, и тутъ его свалилъ сонъ (чисто вслѣдствіе усталости), около того поздняго часа утра, которымъ воспользовалась предусмотрительность его жены. Когда же онъ вернулся на квартиру, хозяйка только и могла сообщить ему, что жилица ея все съ ней покончила и съѣхала болѣе двухъ часовъ тому назадъ (а въ какое мѣсто, этого ни она, ни прислуга не могли знать).

Удѣливъ нѣсколько времени на разспросы, результатъ которыхъ убѣдилъ его, что всякій слѣдъ пока потерянъ, Мидвинтеръ вышелъ изъ дому и механически направилъ шаги къ болѣе дѣятельнымъ, центральнымъ частямъ столицы. При томъ свѣтѣ, въ которомъ выступилъ теперь передъ нимъ характеръ его жены, искать ее по адресу, данному ею какъ адресъ ея матери, было бы безполезно. Онъ бродилъ по улицамъ, рѣшившись сослѣдить ее и напрасно пытаясь найдти средства къ этой цѣли, пока чувство усталости еще разъ не одолѣло его. Въ то время какъ онъ зашелъ отдохнуть и подкрѣпить свои силы въ первой попавшейся гостиницѣ, случайный споръ слуги съ проѣзжимъ о пропавшемъ чемоданѣ, напомнилъ ему объ его собственномъ багажѣ, оставленномъ на станціи, и мгновенно обратилъ его умъ къ обстоятельствамъ, при которыхъ они встрѣтились съ Башвудомъ. Минуту спустя, мысль, которой онъ напрасно искалъ, бродя по улицамъ, такъ и озарила его. Еще минуту спустя, онъ рѣшился попробовать, не найдетъ ли онъ опять управляющаго на сторежѣ той особы, прибытія которой онъ, очевидно, ждалъ со вчерашнимъ вечернимъ поѣздомъ.

Не извѣщенный объ Аллановой смерти на морѣ, Мидвинтеръ не зналъ, при страшномъ свиданіи съ женой, что собственно имѣла она въ виду, наряжаясь во вдовій костюмъ; первыя смутныя подозрѣнія относительно ея вѣрности теперь неизбѣжно развились въ немъ въ убѣжденіе, что она измѣнила. Только однимъ и могъ онъ объяснитъ это явное отреченіе и принятіе того имени, подъ которымъ онъ тайно женился на ней. Ея поведеніе заставило его заключить, что она впуталась въ какую-нибудь постыдную интригу и заранѣе низкимъ образомъ завладѣла изъ всѣхъ позицій именно такою, при которой, какъ она знала, ему было бы наиболѣе ненавистно и противно заявить надъ нею свою власть. Съ этимъ-то убѣжденіемъ онъ и слѣдилъ теперь за мистеромъ Башвудомь, будучи твердо увѣренъ, что убѣжище его жены извѣстно этому подлому прислужнику ея пороковъ, и смутно подозрѣвая все это время, что неизвѣстный человѣкъ, оскорбившій его, и неизвѣстный проѣзжій, прибытія котораго ждалъ управляющій, были одно и то же лицо.

Въ этотъ вечеръ поѣздъ запоздалъ, и когда пришелъ наконецъ, то вагоны оказались переполненными сверхъ обыкновеннаго.

Мидвинтеръ былъ охваченъ смятеніемъ на платформѣ, и усиливаясь протѣсниться, на первое время потерялъ мистера Башвуда изъ виду.

Прошло двѣ-три минуты прежде чѣмъ онъ вновь отыскалъ управляющаго, торопливо что-то говорившаго человѣку въ широкомъ косматомъ пальто, который стоялъ спиной къ Мидвинтеру. Забывая всякую осторожность и сдержанность, наложенныя имъ на себя еще до появленія поѣзда, Мидвинтеръ разомъ двинулся на нихъ. Мистеръ Башвудъ увидалъ на ходу его грозное лицо и молча посторонился. Человѣкъ въ широкомъ косматомъ пальто обернулся взглянуть, на что смотрѣлъ управляющій, и передъ Мидвинтеромъ, въ полномъ свѣтѣ станціоннаго фонаря, предстало Алланово лицо.

Съ минуту оба стояли молча, держась за руки, глядя другъ на друга. Алланъ первый опомнился.

-- Боже, благодарю тебя! проговорилъ онъ: -- ужъ не спрашиваю, какъ вы сюда попали, будетъ съ меня, что вы здѣсь. Несчастная вѣсть ужь настигла меня, Мидвинтерь. Кромѣ васъ, никто не утѣшитъ меня, никто не поможетъ мнѣ перенести это.

На послѣднихъ словахъ голосъ его оборвался, и онъ не могъ больше говорить.

Тонъ, которымъ онъ сказалъ это, взывая къ прежней благодарной привязанности Мидвинтера къ другу, нѣкогда бывшей главнѣйшею привязанностью въ его жизни, побудилъ его принять обстоятельства, какъ они есть. Онъ подавилъ свое личное горе, въ первый разъ еще съ тѣхъ поръ какъ оно обрушилось на него, и нѣжно взявъ Аллана къ сторонкѣ, спросилъ что случилось.

Алланъ,-- увѣдомивъ его о распространившемся слухѣ насчетъ своей смерти на морѣ,-- возвѣстилъ (ссылаясь на мастера Башвуда), что эти слухи достигли миссъ Мильрой, и что плачевное послѣдствіе происшедшаго такимъ образомъ потрясенія заставило майора помѣстить свою дочь въ окрестностяхъ Лондона подъ медицинскій присмотръ.

Прежде чѣмъ сказать хоть одно слово съ своей стороны, Мидвинтеръ недовѣрчиво оглянулся. Мистеръ Башвудъ послѣдовалъ за ними. Мистеръ Башвудъ желалъ видѣть чѣмъ они порѣшатъ.

-- Онъ для того и ждалъ вашего пріѣзда, чтобы сообщить вамъ объ миссъ Мильрой? спросилъ Мидвинтеръ, переводя взглядъ съ управляющаго на Аллана.

-- Да, сказалъ Алланъ,-- онъ былъ такъ добръ, что дожидался здѣсь каждую ночь, чтобы встрѣтить меня и передать ту вѣсть.

Мидвинтеръ еще разъ помолчалъ. Попытка примирить заключеніе, выведенное имъ изъ поступка жены, съ открытіемъ, что Алланъ былъ тотъ самый человѣкъ, прибытія котораго ждалъ мистеръ Башвудъ, была безнадежна. Единственно предстоявшій случай напасть на болѣе вѣрное рѣшеніе той загадки состоялъ въ томъ, чтобы стѣснить управляющаго на одномъ весьма удобномъ пунктѣ, который онъ оставилъ открытымъ для нападенія. Вчера вечеромъ онъ положительно отрицалъ, что ему извѣстно что-либо объ Алланѣ или что онъ интересуется возвращеніемъ Аллана въ Англію. Поймавъ мистера Башвуда на одной лжи, сказанной ему самому, Мидвинтеръ тотчасъ заподозрилъ его въ другой -- Аллану. Онъ схватился за удобный случай тутъ же провѣритъ извѣстіе объ миссъ Мильрой.

-- Какъ вы узнали объ этой грустномъ новости? спросилъ онъ, внезапно обращаясь къ мистеру Башвуду.

-- Разумѣется, черезъ майора, сказалъ Алланъ, прежде чѣмъ управляющій могъ отвѣтитъ.

-- Какъ фамилія доктора, который лѣчитъ миссъ Мильрой? настаивалъ Мидвинтеръ, все еще обращаясь къ мистеру Башвуду.

И въ другой разъ управляющій не отвѣтилъ. И въ другой разъ за него отвѣчалъ Алланъ.

-- У него какая-то иностранная фамилія, сказалъ Алланъ,-- онъ держитъ Лѣчебницу возлѣ Гамстеда. Какъ вы назвали это мѣсто, мистеръ Башвудъ?

-- Феръуатеръ-Вель, сэръ, сказалъ управляющій, отвѣчая своему хозяину по необходимости, но весьма неохотно.

Адресъ Лѣчебницы разомъ напомнилъ Мидвинтеру, что онъ вчера ночью прослѣдилъ жену именно до Феръуатеръ-Вельскихъ дачъ. Онъ сталъ различать въ потомкахъ свѣтъ, сначала неясный. Инстинктъ, закипающій наплывомъ прежде чѣмъ заявитъ себя болѣе медленный процессъ разсудка, заставилъ его перескочить къ заключенію, что мистеръ Башвудъ, несомнѣнно дѣйствовавшій наканунѣ подъ вліяніемъ его жены, могъ теперь снова дѣйствовать подъ тѣмъ же вліяніемъ. Онъ упорствовалъ въ провѣркѣ извѣстія управляющаго, и въ умѣ его крѣпче и крѣпче росло убѣжденіе, что это извѣстіе ложь, и жена его въ ней замѣшана.

-- А майоръ, въ Норфокѣ? спросилъ онъ: -- или въ Лондонѣ, возлѣ дочери?

-- Въ Норфокѣ, сказалъ мистеръ Башвудъ.

Отвѣтивъ этими словами на вопросительный взглядъ Аллана вмѣсто словеснаго вопроса Мидвинтера, онъ запнулся, Въ первый разъ еще поглядѣлъ Мидвинтеру въ лицо и внезапно прибавилъ:

-- Протестую, съ вашего позволенія, противъ всякихъ допросовъ, сэръ. Я знаю только то, что передалъ мистеру Армаделю, и ничего болѣе.

Слова и голосъ, которымъ они были сказаны, равно не ладили ни съ обычнымъ складомъ рѣчи мистера Башвуда, ни съ обычнымъ тономъ его. При этомъ въ лицѣ его была грубоватая ужимка, скрытное недовѣріе и недовольство въ глазахъ, глядѣвшихъ ни Мидвиктера, что и самъ Мидвинтеръ теперь только замѣтилъ. Пржкде чѣмъ онъ собрался отвѣчать на необыкновенный пылъ управляющаго, вступился Алланъ.

-- Не считайте меня торопыгой, сказалъ онъ.-- Но ужь становится поздно; до Гамстеда не близко. Я боюсь, не заперли бы Лѣчебницы.

Мидвинтеръ вздрогнулъ.

-- Не сегодня же вы ѣдете въ Лѣчебницу! воскликнулъ онъ.

Алланъ взялъ друга за руку и крѣпко стиснулъ ее.

-- Еслибъ вы ее такъ же любили, какъ я, прошепталъ онъ,-- вы бы не успокоились, не могли бы заснуть пока не повидались бы съ докторомъ и не выслушали всего что онъ скажетъ хорошаго и дурнаго. Бѣдная, милая душка! Почемъ знать, еще въ состояніи ли она видѣть меня живымъ и здоровымъ....

На глазахъ его проступили слезы, и онъ молча отвернулся.

Мидвинтеръ поглядѣлъ на управляющаго.

-- Отойдите-ка, сказалъ онъ,-- мнѣ надо поговорить съ мистеромъ Армаделемъ.

Въ глазахъ Мидвинтера было что-то, съ чѣмъ опасно было бы шутить. Мистеръ Башвудъ отошелъ такъ, что ему не было слышно ихъ, но не теряя ихъ изъ виду. Мидвинтеръ съ любовью положилъ руку на плечо друга.

-- Алланъ, сказалъ онъ,-- я имѣю основаніе....

Онъ пріостановился. Можно ли было предъявлять основанія, не выяснивъ еще ихъ хорошенько самому себѣ, да еще въ это время и при такихъ обстоятельствахъ? Невозможно!

-- Я имѣю основаніе, продолжалъ онъ,-- посовѣтовать вамъ не слишкомъ-то вѣрить всему что говоритъ мистеръ Башвудъ. Не говорите этого ему, но воспользуйтесь предостереженіемъ.

Алланъ въ удивленіи поглядѣлъ на друга.

-- Вѣдь мистеръ Башвудъ всегда нравился вамъ самимъ! воскликнулъ онъ.-- Вы же сами положились на него, когда онъ въ первый разъ пришелъ въ большой домъ!

-- Можетъ-быть я ошибся, Алланъ, а вы были правы. Можете ли вы подождать, пока мы телеграфируемъ майору Мильрою и получимъ отвѣтъ? Можете ли вы переждать одну только ночь?

-- Я съ ума сойду, коли ждать всю ночь, сказалъ Алланъ,-- вы еще больше встревожили меня. Ужъ если мнѣ объ этомъ не говорить съ Башвудомъ, такъ я поѣду въ Лѣчебницу и разузнаю отъ самого доктора, тамъ ли она или нѣтъ.

Мидвинтеръ видѣлъ, что его слова будутъ безполезны. Въ интересахъ Аллана оставалось выбрать еще только одинъ путь.

-- Позволите ли вы мнѣ отправиться съ вами? спросилъ онъ.

Въ первый разъ еще у Аллана просіяло лицо.

-- Дорогой вы мой, добрый товарищъ! воскликнулъ онъ: -- я самъ только что хотѣлъ просить васъ объ этомъ!

Мидвинтеръ кивнулъ управляющему.

-- Мистеръ Армадель ѣдетъ въ Лѣчебницу, сказалъ онъ,-- я хочу проводить его. Возьмите кэбъ, и ѣдемъ вмѣстѣ.

Онъ ждалъ, согласится ли мистеръ Башвудъ. Такъ какъ управляющему было настрого приказано, когда Алланъ пріѣдетъ, не терять его изъ виду, и такъ какъ въ личныхъ его выгодахъ было передать миссъ Гуильтъ о неожиданномъ появленіи Мидвинтера, то ему и не оставалось другаго выбора, кромѣ согласія. Съ какимъ-то грубоватымъ подчиненіемъ исполнилъ онъ что ему было сказано. Ключи отъ Алланова багажа отдали дорожному слугѣ, иностранцу, котораго привезъ съ собою Армадель, и ему же приказано было ждать приказаній своего господина въ станціонной гостиницѣ. Минуту спустя кэбъ уже былъ на пути со станціи, съ Мидвинтеромь и Алланомъ въ экипажѣ и съ мистеромъ Башвудомъ возлѣ кучера на козлахъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Въ ту же ночь, межь одиннадцати и двѣнадцати часовъ, миссъ Гуильтъ, одиноко стоя у окна, освѣщавшаго больничный корридоръ втораго этажа, услышала близившійся къ ней грохотъ колесъ. Звукъ этотъ, быстро разрастаясь въ тишинѣ пустынной окрестности, замеръ у желѣзной рѣшетки. Минуту спустя она разглядѣла внизу кэбъ, подъѣхавшій къ крыльцу.

Въ началѣ ночи было облачно, а теперь небо прояснилось и выглянулъ мѣсяцъ. Она отворила окно, чтобъ еще яснѣе видѣть и слышать. При свѣтѣ мѣсяца она видѣла, какъ Алланъ вышелъ изъ кэба и обернулся, говоря съ кѣмъ-то въ экипажѣ. Что спутникомъ Армаделя былъ ея мужъ, это она узнала по отвѣтному голосу, прежде чѣмъ онъ показался въ свою очередь. То же окаменяющее впечатлѣніе, овладѣвшее ею при свиданіи съ динъ наканунѣ, овладѣло ею и теперь. Блѣдная, неподвижная, растрепанная, съ старческимъ видомъ, стояла она у окна, какъ и въ то время, когда въ первый разъ встрѣтила его лицомъ къ лицу во вдовьемъ платьѣ.

Мистеръ Башвудъ, въ одиночествѣ прокравшись наверхъ доводить ей, съ одного взгляда понялъ, что докладъ не нуженъ.

-- Я не виноватъ, только и оказалъ онъ, когда она, медленно повернувъ голову, посмотрѣла на него.-- Они встрѣтились, нечего было и думать разлучить ихъ.

Она протяжно вздохнула и сдѣлала ему знакъ молчать.

-- Погодите немножко, сказала она,-- я все знаю.

Повернувшись отъ него съ этими словами, она медленно прошла на противоположный конецъ корридора, вернулась и также тихо подошла къ Башвуду съ нахмуреннымъ челомъ и опущенною головой, лишенная всякой граціи и красоты, кромѣ врожденной красоты и граціи въ движеніи, членовъ.

-- Вы что-то хотите мнѣ сказать? спросила она; умъ ея былъ далекъ отъ него, и глаза разсѣянію глядѣли на него во время вопроса.

Мужество пробудилось въ немъ, какъ ни разу еще не пробуждалось въ ея присутствіи.

-- Не приводите меня въ отчаяніе! отрывисто крикнулъ онъ, вздрогнувъ: -- не смотрите на меня такимъ образомъ, когда я добрался.... теперь....

-- До чего это вы добрались? спросила она съ минутнымъ изумленіемъ въ лицѣ, которое тотчасъ же и пропало, прежде чѣмъ онъ могъ достаточно собраться съ духомъ, чтобы продолжатъ.

-- Не мистеръ Армадель вырвалъ васъ у меня, отвѣтилъ онъ,-- это мистеръ Мидвинтеръ. Я прочелъ это вчера у васъ на лицѣ. Я и теперь это вижу по лицу. Зачѣмъ вы въ письмѣ ко мнѣ подписались: "Армадель"? Зачѣмъ вы все еще зовете себя: "мистрисъ Армадель"?

Онъ выговорилъ эти дерзкія слова съ большими промежутками, силясь противиться ея вліянію надъ домъ, что было жалко и страшно видѣть.

Въ первый разъ еще она взглянула на него кроткими глазами.

-- Лучше бы мнѣ пожалѣть васъ при первой встрѣчѣ, нѣжно оказала она,-- какъ жалѣю теперь.

Онъ отчаянно силился продолжать и высказать ей тѣ слова, которыя онъ такъ заботливо нанизывалъ дорогой со станціи. То были слова, темно намекавшія на извѣстность ему прошлой ея жизни; слова, которыя -- "тамъ она дѣлай что хочетъ, совершай какія угодно преступленія" -- заставили бы ее не разъ подумать, прежде чѣмъ сызнова обмануть и бросить его. Въ такихъ выраженіяхъ онъ давалъ себѣ слово обратиться къ ней. Слова у него были набраны и выбраны; изреченія выстроены и выровнены въ умѣ; недостатка не было ни въ чемъ, кромѣ конечнаго усилія выговорить ихъ, и даже теперь, послѣ всего сказаннаго, послѣ всей своей дерзости, онъ не могъ сладить съ этимъ усиліемъ. Онъ стоялъ, глядя на нее съ безпомощною признательностью за такую малость, какъ ея сожалѣніе, и молча плакалъ бабьими слезами, капавшими съ его старческихъ глазъ. Она взяла его за руку и заговорила съ нимъ, видимо удерживаясь, но безъ малѣйшаго признака волненія съ своей стороны.

-- Вы уже разъ дожидались по моей просьбѣ, сказала она,-- подождите до завтра, и вы все узнаете. Еслибы вы даже и ничему не вѣрили, что я вамъ говорила, можете повѣрить тому, что я говорю теперь. Сегодня кончится.

Въ то время какъ она это сказала, на лѣстницѣ послышалась докторская походка. Мистеръ Башвудъ отодвинулся отъ нея, при чемъ сердце его забилось почти невыразимою надеждой.

"Сегодня кончится", повторилъ онъ себѣ подъ носъ, удаляясь на тотъ конецъ корридора.

-- Не стѣсняйтесь много, сэръ, весело проговорилъ докторъ, повстрѣчавъ его.-- Я ничего такого не имѣю сказать мистрисъ Армадель, чего бы не могли слышать и вы, и всякій.

Мистеръ Башвудъ, не отвѣтивъ, шелъ на тотъ конецъ корридора, все еще повторяя себѣ: "Сегодня кончится." Докторъ, миновавъ его въ противоположномъ направленіи, присоединился къ миссъ Гуиньтъ.

-- Вы, безъ сомнѣнія, уже слышали, началъ онъ съ наилюбезнѣйшею ужимкой и самымъ пріятнымъ голосомъ,-- что мистеръ Армадель изволилъ прибыть. Позвольте мнѣ присовокупить, дорогая леди, что тутъ вовсе нѣтъ никакого повода къ нервному волненію съ вашей стороны. Ему заботливо потакали во всемъ, и теперь онъ такъ спокоенъ и обходителенъ, что лучшимъ друзьямъ его ничего не остается желать. Я увѣдомилъ его, что сегодня ему нельзя разрѣшить свиданія съ молодой леди, но что онъ можетъ разчитывать на это (съ надлежащими осторожностями) въ первое благопріятное время послѣ ея пробужденія, завтра поутру. Такъ какъ здѣсь по близости нѣтъ гостиницъ, и какъ благопріятное время можетъ настать ежеминутно, то очевидно, что при извѣстныхъ условіяхъ, я былъ обязанъ предложить ему гостепріимство Лѣчебницы. Онъ принялъ съ величайшею признательностью, и поблагодарилъ меня наиблагороднѣйшимъ и весьма трогательнымъ образомъ за труды, понесенные мною для успокоенія его духа. Пока все благополучно и вполнѣ удовлетворительно. Но тутъ былъ маленькій узелокъ, теперь къ счастію распутанный, о которомъ я считаю справедливымъ извѣстить васъ, прежде чѣмъ мы удалимся на покой.

Вымостивъ этими словами (слышными мистеру Башвуду) путь для извѣщенія, которое онъ заранѣе имѣлъ намѣреніе сдѣлать, въ случаѣ смерти Аллана въ Лѣчебницѣ, докторъ хотѣлъ продолжать, какъ вдругъ его вниманіе было привлечено какимъ-то звукомъ внизу, точно тамъ пробовали отворить дверь.

Онъ тотчасъ же сошелъ съ лѣстницы и отперъ сообщавшую между собою первый и второй этажи дверь, запертую имъ за собой по пути наверхъ. Но лицо, пытавшееся отворить дверь, если только это лицо было тутъ на самомъ дѣлѣ, оказалось проворнѣе его: оно изчезло. Докторъ посмотрѣлъ вдоль корридора и чрезъ перила въ залу, и ничего не видя, вернулся къ миссъ Гуильтъ, еще разъ приперевъ за собой дверь сообщенія.

-- Извините, продолжалъ онъ,-- мнѣ что-то послышалось внизу; относительно того узелка, на который я только что обращалъ ваше вниманіе, позвольте мнѣ васъ увѣдомить, что мистеръ Армадель привезъ съ собой друга, съ весьма странною фамиліей, Мидвинтера. Знаете ли вы сколько-нибудь этого джентльмена? спросилъ докторъ съ подозрительною тревогой въ глазахъ, странно противорѣчившею изысканному равнодушію въ голосѣ.

-- Я его знаю за стараго пріятеля мистера Армаделя, сказала она,-- а онъ?... голосъ измѣнилъ ей, и глаза опустились предъ твердою проницательностью доктора. Она осилила минутную слабость и докончила вопросъ:-- А онъ тоже здѣсь нынче остановится?

-- Мистеръ Мидвинтеръ личность весьма грубаго обхожденія и подозрительнаго характера, присовокупилъ докторъ, упорно слѣдя за ней: -- какъ только мистеръ Армадель принялъ мое приглашеніе, онъ довольно дерзко настоялъ на томъ, чтобъ и самому остаться.

Онъ пріостановился, наблюдая за дѣйствіемъ на нее этихъ словъ. Такъ какъ вслѣдствіе осторожности, съ которою она обошла псевдонимъ своего мужа при первомъ свиданіи съ докторомъ, онъ оставался въ крайне темномъ невѣдѣніи, то и недовѣріе его необходимо было самаго смутнаго рода. Онъ слышалъ перемѣну въ голосѣ, онъ видѣлъ измѣненіе лица ея. Онъ подозрѣвалъ, что она въ душѣ удерживается говорить насчетъ Мидвинтера, и ничего болѣе.

-- Чтожь, вы позволили ему распоряжаться? спросила она:-- я на вашемъ мѣстѣ, показала бы ему двери.

Непроницаемое спокойствіе ея голоса предупредило доктора, что сегодня ея самообладаніе больше ужь не поколеблется. Онъ снова принялъ на себя роль медика, докладчика мистрисъ Армадель относительно душевнаго состоянія мистера Армаделя.

-- Еслибъ я имѣлъ дѣло только съ собственными чувствами, сказалъ онъ: -- то, не скрою отъ васъ, я показалъ бы, какъ вы говорите, двери мистеру Мидвинтеру. Но обратясь къ мистеру Армаделю, я нашелъ, что и самъ онъ безпокоился насчетъ разлуки съ другомъ. При такихъ обстоятельствахъ не оставалось иного выбора кромѣ потачки. Нечего было раздумывать объ отвѣтственности, сопряженной съ раздраженіемъ его, ужь не говоря,-- прибавилъ докторъ, склоняясь на мгновеніе къ истинѣ,-- о моей врожденной боязни, при такомъ характерѣ какъ у его друга, всякаго скандала и безпорядка въ домѣ. Поэтому мистеръ Мидвинтеръ остается у насъ на ночь, и занимаетъ комнату (долженъ сказать, настаиваетъ на занятіи) рядомъ съ мистеромъ Армаделемъ. Посовѣтуйте мнѣ, дорогая леди, закончилъ докторъ съ самымъ громкимъ удареніемъ: -- въ какія комнаты перваго этажа помѣстить ихъ?

-- Помѣстите мистера Армаделя въ четвертый нумеръ.

-- А друга его рядомъ, въ третій? сказалъ докторъ.-- Такъ! такъ! такъ! можетъ-быть, это и есть самыя удобныя комнаты. Я немедленно распоряжусь. Не торопитесь, мистеръ Башвудъ, весело окликнулъ онъ, дойдя до начала лѣстницы: -- я оставилъ ключъ моего помощника вонъ тамъ на подоконникѣ, и мистрисъ Армадель можетъ выпустить васъ на лѣстницу когда угодно. Не засиживайтесь однако, мистрисъ Армадель! Ваша нервная система требуетъ долгаго сна. Сладкій помощникъ усталой природы, цѣлительный сонъ! Великій стихъ! Господь съ вами, доброй ночи!

Мистеръ Башвудъ вернулся съ того конца корридора, все еще размышляя, съ невыразимою надеждой, о томъ, что принесетъ ночь.

-- Мнѣ теперь уйдти? спросилъ онъ.

-- Нѣтъ. Останьтесь. Я сказала, что вы все узнаете, если подождете до утра. Подождите здѣсь.

Онъ колебался и поглядѣлъ вокругъ.

-- Докторъ, пробормоталъ онъ,-- мнѣ кажется, докторъ говорилъ...

-- Докторъ ни въ какія дѣла мои въ этомъ домѣ нынче не вмѣшивается. Я вамъ говорю, останьтесь. Надъ этимъ этажомъ есть пустыя комнаты. Займите одну изъ нихъ.

Мистеръ Башвудъ, глядя на нее, снова почувствовалъ близкій припадокъ дрожи.

-- Смѣю ли спросить?... началъ онъ.

-- Ничего не спрашивайте. Вы мнѣ нужны.

-- Угодно вамъ сказать мнѣ?...

-- Ничего не скажу, пока не пройдетъ ночь и не настанетъ утро.

Любопытство побѣдило его страхъ. Онъ настаивалъ.

-- Развѣ это что-нибудь ужасное? шепнулъ онъ: -- слишкомъ ужасное для меня?

Она топнула ногой со внезапнымъ взрывомъ нетерпѣнія.

-- Ступайте! сказала она, схвативъ съ подоконника ключъ отъ выходной двери: -- вы хорошо дѣлаете, что не довѣряете мнѣ... Вы хорошо дѣлаете, что нейдете за мной дальше во мракъ. Ступайте, пока еще домъ не запертъ. Я и безъ васъ обойдусь... Она пошла къ лѣстницѣ съ ключомъ въ одной рукѣ и со свѣчой въ другой.

Мистеръ Башвудъ молча шелъ за нею. Никто бы, зная подобно ему прошлую жизнь ея, не преминулъ замѣтить, что это была женщина, доведенная до послѣдней крайности и сознательно стоявшая надъ бездной преступленія. Въ первомъ ужасѣ этого открытія онъ вырвался изъ-подъ власти, которую она имѣла надъ нимъ; онъ мыслилъ и дѣйствовалъ какъ человѣкъ вернувшій себѣ собственную волю.

Она вставила ключъ въ дверь, и прежде чѣмъ отпереть, обернулась къ нему, озаривъ себѣ лицо свѣчою.

-- Забудьте и простите меня, сказала она,-- мы больше не увидимся.

Она отворила дверь, и стоя въ комнатѣ, когда онъ миновалъ ее, подала ему руку. Онъ противился ея взгляду, противился ея словамъ, но магнитная чара ея прикосновенія одолѣла его въ послѣдній мигъ.

-- Не могу я васъ оставить! сказалъ онъ, безсильно держась за поданную ему руку: -- что вы прикажете мнѣ дѣлать?

-- Пойдемте, увидите, отвѣтила она, не давъ ему ни минуты одуматься.

Крѣпко сжавъ его руку своею, она провела его вдоль по корридору перваго этажа до комнаты, нумерованной четвертою. "Замѣтьте эту комнату", шепнула она. Взглянувъ на лѣстницу и убѣдясь, что они одни, она прошла съ нимъ на противоположный конецъ корридора. Тутъ, противъ окна, освѣщавшаго мѣстность съ того конца, находилась маленькая комнатка съ узенькою рѣшеткой въ двери, назначенная для спальни докторскаго помощника. По положенію комнаты, рѣшетка открывала видъ на всѣ спальни вдоль по обѣимъ сторонамъ корридора и такимъ образомъ способствовала помощнику освѣдомляться о всякомъ безпорядкѣ со стороны ввѣренныхъ ему больныхъ, мало или вовсе не рискуя быть открытымъ во время такого надзора. Миссъ Гуильтъ отворила дверь и вошла въ пустую комнату.

-- Подождите здѣсь, сказала она,-- пока я буду на верху; запритесь, пожалуй; вы останетесь въ потьмахъ, но въ корридорѣ будетъ горѣть газъ. Станьте къ рѣшеткѣ и увѣрьтесь, что мистеръ Армадель войдетъ въ ту комнату, которую я вамъ только что показывала, и что потомъ онъ не выйдетъ изъ нея. Если вы хоть на минуту потеряете изъ виду эту комнату, пока я не вернусь, вы будете раскаиваться до конца жизни. Если же вы исполните что я вамъ говорю, вы завтра увидите меня и потребуете награды по своему назначенію. Отвѣчайте скорѣй! Да, или нѣтъ?

Онъ не смогъ отвѣтить на словахъ. Онъ поднялъ руку ея къ своимъ губамъ и украдкой поцѣловалъ. Она оставила его въ комнатѣ. Стоя у рѣшетки, онъ видѣлъ, какъ она скользнула корридоромъ до двери на верхъ. Она прошла и заперла ее за собой. Тутъ настала тишина. Вслѣдъ за тѣмъ первый звукъ былъ звукъ голоса служанокъ. Ихъ пришло двѣ -- приготовить постели третьяго и четвертаго нумера. Женщины были въ наилучшемь расположеніи духа, смѣялись и переговаривались въ отворенныя двери комнатъ.

-- Наконецъ-то хозяйскіе обыватели стали собираться, говорили они,-- въ домѣ бы скорехонько повеселѣло, кабы дѣло шло такъ и на будущее время.

Немного спустя постели были готовы, и женщины вернулись въ кухонный отажъ, гдѣ помѣщались всѣ спальни прислуги. И опять настала тишина.

Слѣдующимъ звукомъ былъ голосъ доктора. Онъ появился въ концѣ корридора, указывая Аллану и Мидвинтеру дорогу въ ихъ комнаты. Они всѣ вмѣстѣ вошли въ четвертый нуміеръ. Немного спустя первый вышелъ докторъ. Онъ подождадъ Мидвинтера и съ формальнымъ поклономъ показалъ ему дверь третьяго нумера. Ничего не говоря, Мидвинтеръ вошелъ въ комнату и въ ней заперся. Докторъ, оставшись одинъ, удалился къ выходной двери, отперъ ее, потомъ остановился въ корридорѣ, тихонько насвистывая себѣ подъ носъ.

Минуту спустя въ залѣ послышались осторожно тихіе голоса. Показались мѣстный аптекарь и главная сидѣлка, проходившіе въ спальни служащихъ, на самый верхъ дома. Мущина молча поклонился и прошелъ мимо доктора; женщина молча присѣла и послѣдовала за нимъ. Докторъ отвѣтилъ на привѣтствія вѣжливымъ знакомъ руки, и еще разъ оставшись одинъ, подождалъ съ минуту, все еще потихоньку насвистывая себѣ, потомъ подошелъ къ двери четвертаго нумера и открылъ футляръ окуривательнаго снаряда, установленнаго возлѣ нея въ углу стѣны. При поднятіи крышки и взглядѣ внутрь, свистъ его прекратился. Онъ вынулъ высокую, алую фляжку, осмотрѣлъ ее при свѣтѣ газа, поставилъ обратно и заперъ снарядъ. Сдѣлавъ это, онъ прошелъ на цыпочкахъ къ отворенной выходной двери, вышелъ и заперъ ее съ той стороны, какъ обыкновенно.

Мистеръ Башвудъ видѣлъ его возлѣ снаряда; мистеръ Башвудъ замѣтилъ его ухватки при удаленіи въ выходную дверь. Чувство невыразимаго ожиданія снова забилось въ его сердцѣ. Ужасъ, медленный, холодный, смертельный ужасъ проползъ даже до рукъ его и направилъ ихъ въ потемкахъ къ ключу, оставленному со внутренней стороны двери. Онъ повернулъ его на всякій случай и въ смутномъ опасеніи продолжалъ ожидать.

Медленно ползли минуты, и все еще ничего не происходило. Тишина ужасала; пустота одинокаго корридора, казалось, такъ и кипѣла невидимою измѣной. Онъ сталъ считать секунды, чтобы чѣмъ-нибудь занять свой умъ, чтобъ отопилъ все возраставшій въ немъ ужасъ. Числа, по мѣрѣ того какъ онъ шепталъ ихъ, медленно шли одно за другимъ до сотни, и все еще ничего не случилось. Онъ началъ вторую сотню и дошелъ до двадцати, какъ вдругъ, безъ шуму, безъ малѣйшаго звука, который могъ бы возбудить вниманіе, Мидвинтеръ появился въ корридорѣ.

Онъ съ минуту постоялъ и послушалъ, пошелъ къ лѣстницѣ и посмотрѣлъ внизъ. Потомъ, уже другой разъ въ эту ночь, попробовалъ дверь на лѣстницѣ и во второй разъ нашелъ ее запертою. Послѣ минутнаго размышленія, онъ попробовалъ двери отъ спаленъ по правую руку отъ себя, заглядывалъ въ нихъ поочередно и нашелъ ихъ пустыми; потомъ подошелъ къ двери крайней комнаты, въ которой спрятанъ былъ управляющій. Тутъ замокъ опять остановилъ его. Онъ послушалъ и поглядѣлъ вверхъ на рѣшетку. Внутри ни звука, ни огонечка. "Не выломать ли дверь", сказалъ онъ про себя, "чтобъ увѣриться? Нѣтъ; это дастъ поводъ доктору выгнать меня изъ дому." Онъ удалился и заглянулъ въ двѣ пустыя комнаты въ ряду занятыхъ Алланомъ и имъ самимъ, потомъ прошелъ къ окну на томъ концѣ корридора гдѣ лѣстница. Здѣсь вниманіе его было привлечено футляромъ окуривательнаго снаряда. Послѣ напрасной попытки открыть его, подозрѣніе въ немъ, казалось, усилилось. Осмотрѣвши вдоль по корридору, онъ замѣтилъ, что предметовъ подобнаго рода нѣтъ ни у одной изъ прочихъ спаленъ. Пошелъ опять къ окну, осмотрѣлъ снарядъ, и вернулся отъ него съ жестомъ, явно указывавшимъ на то, что онъ пытался и не успѣлъ разгадать чтобы это такое могло быть.

Сбитый на всѣхъ пунктахъ, онъ все еще не выказывалъ желанія вернуться въ спальню. Онъ стоялъ у окна, размышляя, пристально глядя на дверь Аллановой комнаты. Еслибы мистеръ Башвудъ, украдкой слѣдя за нимъ сквозь рѣшетку, могъ въ эту минуту также заглянуть ему въ душу, то сердце у мистера Бушвуда могло бы забиться посильнѣй чѣмъ теперь, въ ожиданіи поступка, который Мидвинтеръ рѣшился выполнить минуту спустя. Чѣмъ же былъ занятъ умъ его въ этой одинокой стоянкѣ, въ глухую ночь, въ чуткомъ домѣ?

Умъ его былъ занятъ сведеніемъ разрозненныхъ впечатлѣній, мало-по-малу, къ одному пункту. Съ самаго начала убѣдясь, что Аллану въ Лѣчебницѣ грозитъ какая-то скрытая бѣда, онъ до сихъ поръ смутно простиралъ подозрѣніе на Лѣчебницу вообще, на жену (онъ былъ твердо увѣренъ, что она теперь находится съ нимъ подъ однимъ кровомъ), на доктора, который такъ же явно былъ ея повѣреннымъ какъ и самъ мистеръ Башвудъ; но теперь это подозрѣніе сузило свой кругъ и упорно гнѣздилось, какъ въ центрѣ, въ комнатѣ Аллана. Отказываясь отъ всякихъ дальнѣйшихъ попытокъ связать подозрѣваемый заговоръ противъ его друга съ оскорбленіемъ нанесеннымъ наканунѣ ему самому,-- усилій, которыя, сумѣй онъ только поддержать ихъ, привели бы его къ открытію кова, дѣйствительно замышляемаго его женой,-- умъ его, смущенный безпорядочными вліяніями, инстинктивно прибѣгнулъ къ тѣмъ фактическимъ впечатлѣніямъ, которыя встрѣтили его съ самаго входа въ этотъ домъ. Все замѣченное имъ внизу шептало ему, что ночлегъ Аллана въ Лѣчебницѣ соотвѣтствовалъ какой-то тайной цѣли. Все замѣченное имъ на верху связывало западню, въ которой таилась опасность, съ Аллановою комнатой. Достичь этого заключенія и рѣшиться разстроить заговоръ, какой бы онъ ни былъ, занявъ мѣсто Аллана, было для Мидвинтера дѣломъ одной минуты. Встрѣтясь съ дѣйствительною бѣдой, врожденное великодушіе этого человѣка, словно по вдохновенію, освободилось отъ слабостей, осаждавшихъ его въ болѣе счастливое и безопасное время. Въ умѣ его не оставалось ни тѣни прежняго суевѣрія, никакое фаталистическое недовѣріе къ себѣ не разстроивало присущей ему твердой рѣшимости. Единственное и послѣднее сомнѣніе, еще смущавшее его, пока онъ раздумывалъ у окна, заключалось въ томъ, удастся ли ему убѣдить Аллана помѣняться комнатами, не вовлекаясь въ объясненіе, которое могло бы возбудить въ Алланѣ подозрѣніе.

Въ теченіе минуты, пока онъ не спускалъ глазъ съ комнаты, сомнѣніе было разрѣшено; онъ нашелъ искомое, довольно тривіальное, но достаточное извиненіе. Мистеръ Башвудъ видѣлъ, какъ Мидвинтеръ очнулся и пошелъ къ двери. Мистеръ Башвудъ слышалъ, какъ онъ тихонько постучалъ и прошепталъ:

-- Алланъ, вы ужь легли?

-- Нѣтъ, отвѣтилъ голосъ изнутри,-- войдите.

Казалось, онъ уже готовъ былъ войдти въ комнату, да такъ и остановился, точно вдругъ что-то вспомнивъ.

-- Погодите минутку, сказалъ онъ черезъ дверь, и повернувъ назадъ, пошелъ прямо къ комнатѣ въ концѣ корридора.

-- Если здѣсь кто-нибудь за нами подсматриваетъ, громко проговорилъ онъ, такъ пусть потрудится смотрѣть сквозь это!

Онъ вынулъ носовой платокъ и протискалъ его въ прутья рѣшетки, совершенно закрывъ отверстіе. Заставивъ такимъ образомъ сидящаго тамъ шпіона (если только онъ имѣлся), или обличить себя, вынувъ платокъ, или остаться слѣпымъ для всего что произойдетъ далѣе, Мидвинтеръ вошелъ къ Аллану въ комнату.

-- Вы знаете, что у меня за несчастные нервы, сказалъ онъ,-- и какъ я дурно сплю въ самое лучшее время. Мнѣ сегодня не заснуть. Окно въ моей комнатѣ такъ и дребезжитъ всякій разъ, только что подуетъ вѣтеръ. Хорошо, еслибъ оно было также крѣпко, какъ ваше.

-- Милый другъ! вскрикнулъ Алланъ:-- что мнѣ до того, что дребезжатъ окна. Помѣняемтесь комнатами. Что за вздоръ! Въ чемъ же вамъ извиняться передо мною? Развѣ я не знаю, какіе пустяки разстраиваютъ ваши чувствительные нервы? Вотъ теперь, когда докторъ успокоилъ меня насчетъ бѣдненькой моей Нелли, путешествіе-то понемножку сказывается, и я вамъ отвѣчаю за сонъ гдѣ угодно и вплоть до утра.

Онъ поднялъ свой дорожный мѣшокъ.

-- Надо поторопиться, прибавилъ онъ, показывая свою свѣчу:-- они не больно много дали намъ съ чѣмъ улечься.

-- Потише, Алланъ, сказалъ Мидвинтеръ, отворяя ему дверь,-- не надо никого тревожить въ такую пору ночи.

-- Да, да, шепотомъ отвѣтилъ Алланъ, доброй ночи,-- надѣюсь, вы уснете такъ же хорошо, какъ и я.

Мидвинтеръ зашелъ къ нему въ третій нумеръ, и замѣтилъ, что его собственная свѣча не длиннѣе Алановой.

-- Доброй ночи, сказалъ онъ и опять вышелъ въ корридоръ.

Онъ пошелъ прямо къ рѣшеткѣ и еще разъ поглядѣлъ и послушалъ. Платокъ оставался точь-въ-точь какъ онъ оставилъ его, и все еще внутри не было слышно ни звука. Онъ медленно вернулся корридоромъ и въ послѣдній разъ подумалъ о принятыхъ имъ предосторожностяхъ. Не было ли еще какого способа, кромѣ того, который онъ пробовалъ теперь?

Нѣтъ, никакого.

Открыто заявленное оборонительное положеніе,-- между тѣмъ какъ свойство опасности и уголокъ, изъ котораго она грозила, равно были неизвѣстны,-- было бы безполезно, и даже хуже чѣмъ безполезно при тѣхъ послѣдствіяхъ, которыя оно могло имѣть, заставивъ домашнихъ быть на-сторожѣ. При отсутствіи фактовъ, которые могли бы оправдать въ умѣ постороннихъ его недовѣріе къ тому что предстояло въ эту ночь, при невозможности поколебать Алланово легковѣріе относительно намѣреній доктора, единственная предосторожность, которую могъ принять Мидвинтеръ въ пользу друга, заключалась въ перемѣнѣ комнатъ: выжиданіе обстоятельствъ было единственною политикой, которой онъ могъ слѣдовать, что бы ни было. "Я въ одномъ только могу быть увѣреннымъ", сказалъ онъ про себя, послѣдній разъ глядя на обѣ стороны вдоль корридора, "я могу быть увѣренъ, что не засну."

Взглянувъ на часы на противоположной стѣнѣ, онъ вошелъ въ четвертый нумеръ. Послышался стукъ затворяемой двери; затѣмъ послѣдовалъ звукъ повернутаго замка. Потомъ въ домѣ еще разъ настала мертвая тишина. Мало-по-малу ужасъ, возбужденный въ управляющемъ тишиною и потемками, пересилилъ страхъ прикосновенія къ платку. Онъ осторожно оттащилъ одинъ уголокъ его,-- подождалъ, поглядѣлъ,-- и наконецъ ободрился настолько, чтобы вытащить къ себѣ весь платокъ сквозь прутья рѣшетки. Сначала спряталъ было его въ карманъ, но тотчасъ же вспомнилъ о послѣдствіяхъ, если его найдутъ при немъ. Онъ задрожалъ, швырнулъ его въ уголъ комнаты, поглядѣлъ на свои часы и снова сталъ къ рѣшеткѣ, поджидая миссъ Гуильтъ.

Былъ безъ четверти часъ. Мѣсяцъ обогнулъ больницу, перейдя съ боку на фасадъ. Время отъ времени отблескъ его, пронизывая разрывы мимолетныхъ облаковъ, падалъ на окно корридора. Вѣтеръ крѣпчалъ и слабо затягивалъ унылую пѣсню, проносясь по временамъ надъ пустыннымъ дворомъ у фасада.

Минутная стрѣлка часовъ, на которыя не переставалъ глядѣть Башвудъ, медленно двигалась по циферблату. Чуть только она коснулась четверти втораго, какъ въ корридоръ беззвучно вошла миссъ Гуильтъ.

-- Выходите, шепнула она въ рѣшетку, ступайте за мною.

Она вернулась къ лѣстницѣ, съ которой только что сошла; тихонько толкнула дверь, когда мистеръ Башвудъ послѣдовалъ за ней, и пошла во второй этажъ. Здѣсь она предложила ему вопросъ, котораго не осмѣливалась сдѣлать внизу.

-- Провели мистера Армаделя въ четвертый нумеръ? спросила она.

Онъ молча кивнулъ головой.

-- Отвѣчайте на словахъ. Выходилъ мистеръ Армадель изъ комнаты съ тѣхъ поръ?

Онъ отвѣтилъ: Нѣтъ.

-- Вы ни разу не теряли изъ виду четвертаго нумера съ тѣхъ поръ, какъ я васъ оставила?

Онъ отвѣтилъ: Ни разу.

Что-то странное въ манерахъ, что-то не сродное въ голосѣ, во время этого послѣдняго отвѣта, обратило на себя ея вниманіе. Она взяла свѣчу со стола, на которомъ поставила ее, близехонько къ себѣ, и освѣтила его. Глаза у него были на выкатѣ, зубы дрожали. Все обличало въ немъ напуганнаго человѣка, но ничто не подсказывало ей, что страхъ этотъ происходитъ отъ сознанія лжи, которую онъ говорилъ ей въ первый разъ въ жизни, и притомъ прямо въ лицо. Еслибъ она менѣе опредѣленно погрозила ему, ставя его на часы; еслибъ она болѣе сдержанно говорила о свиданіи, которое должно было вознаградить его поутру, быть-можетъ онъ и сознался бы въ истинѣ. Но теперь, сильнѣйшій страхъ и самыя дорогія надежды равно требовали этой роковой лжи, сказанной имъ,-- той роковой лжи, которую онъ и повторилъ ей, когда она въ другой разъ задала ему тотъ же вопросъ. Она поглядѣла на него, обманутая послѣднимъ изъ всѣхъ людей на землѣ, кого могла бы заподозрить въ обманѣ,-- человѣкомъ, котораго она сама обманула.

-- Вы, кажется, черезчуръ взволнованы? спокойно проговорила она.-- Этой ночи для васъ слишкомъ много. Подите на верхъ, отдохните. Вы найдете дверь одной изъ комнатъ отпертою; эта комната назначена вамъ. Доброй ночи.

Она поставила свѣчу (все еще горѣвшую передъ нимъ) на столъ и протянула ему руку. Онъ отчаянно удержалъ ее, когда она повернулась уйдти. Ужасъ при мысли о томъ, что можетъ произойдти, если оставить ее одну, вырвалъ изъ устъ его слова, которыя онъ побоялся бы сказать ей во всякое другое время.

-- Нѣтъ, молилъ онъ шепотомъ:-- нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, не ходите сегодня внизъ!

Она высвободила руку и кивнула ему взять свѣчку.

-- Завтра увидимся, сказала она;-- теперь ни слова болѣе.

Какъ и всегда, онъ уступилъ предъ ея болѣе сильною волей. Онъ взялъ свѣчу и медлилъ,-- алчно слѣдя за нею глазами, пока та сходила съ лѣстницы. Отужа декабрьской ночи, казалось, проникла до нея сквозь теплый воздухъ дома. Она накинула на себя длинную, тяжелую, черную шаль и плотно закрѣпила ее на груди. Заплетенные вѣнкомъ волосы, какъ она прежде носила ихъ, казалось, слишкомъ тяжко обременили ей голову. Она распустила ихъ и закинула назадъ по плечамъ. Старикъ смотрѣлъ на волны ея волосъ, красновато лежавшихъ на черной шали,-- на ея гибкую руку съ длинными пальцами, скользившими по периламъ,-- на мягкую, соблазнительную грацію каждаго движенія, уносившаго ее все дальше и дальше отъ него.

"Ночь пройдетъ скорехонько", сказалъ онъ про себя, когда она скрылась изъ виду: "она прогрезится мнѣ до утра!"

Миновавъ дверь у лѣстницы, она заперла ее за собою, послушала, и убѣдилась, что ничто не шелохнется, потомъ медленно прошла корридоромъ къ окну. Облокотясь на подоконникъ, она стала смотрѣть въ темь. Облака въ это время покрывали мѣсяцъ. Ничего не виднѣлось во мракѣ, кромѣ газовыхъ рожковъ, разсѣянныхъ по предмѣстью. Отвернувшись отъ окна, она взглянула на часы. Было двадцать минутъ втораго.

Въ послѣдній разъ рѣшимость бѣжать отъ своего замысла, явившаяся въ ней въ началѣ ночи, при извѣстіи, что мужъ ея здѣсь, ворвалась въ ея душу со всею силой. Въ послѣдній разъ проговорилъ ей внутренній голосъ: "подумай, нѣтъ ли другаго средства".

Она продумала надъ этимъ, пока минутная стрѣлка показала полчаса. "Нѣтъ," сказала она себѣ, все еще думая о мужѣ: "одинъ исходъ, идти напрямикъ до конца. Онъ броситъ дѣло, за которымъ пріѣхалъ, онъ промолчитъ о томъ, что пріѣхалъ сказать, узнавъ, что поступокъ его сдѣлаетъ мнѣ публичный скандалъ, а слова могутъ послать меня на эшафотъ!" Цвѣтъ лица оживился, и въ первый разъ еще взглянувъ на дверь комнаты, она улыбнулась съ угасающею ироніей. "Черезъ полчаса," проговорила она, "я буду вашею вдовой."

Она открыла футляръ снаряда и взяла въ руку алую фляжку. Замѣтивъ время однимъ взглядомъ на часы, она вліяла въ стеклянную воронку первую изъ шести раздѣльныхъ дозъ, намѣченныхъ для нея бумажными полосками. Поставивъ назадъ фляжку, она приложила ухо къ устью воронки. Ухо не различило ни одного звука. Смертельный процессъ дѣлалъ свое дѣло въ безмолвіи самой смерти. Когда она выпрямилась и взглянула вверхъ, луна свѣтила въ окно, и стоны вѣтра затихли.

О время, время! Еслибы только все могло начаться и кончиться съ первою дозой!

Она сошла по лѣстницѣ въ залу, исходила ее вдоль и поперекъ, слушала у отворенной двери на кухонную лѣстницу. Вернулась опять наверхъ; опять сошла внизъ. Первый изъ пятиминутныхъ промежутковъ былъ безконеченъ. Время застряло. Отсрочка сводила съ ума.

Промежутокъ прошелъ. Когда она вторично взяла фляжку и вылила вторую дозу, облака заволокли мѣсяцъ, и ночной видъ изъ окна медленно потемнѣлъ.

Безпокойство, гонявшее ее съ лѣстницы на лѣстницу, взадъ и впередъ по залѣ, такъ же внезапно отвязалось какъ и нашло на нее. Она пережидала второй промежутокъ, облокотись на подоконникъ, безъ всякой сознательной мысли глядя въ темную ночь. По временамъ откуда-то издалека, съ предмѣстья, вѣтеръ доносилъ до нея вой запоздалой собаки. Она съ какимъ-то глупымъ вниманіемъ слѣдила за слабымъ звукомъ, какъ онъ замиралъ въ тишинѣ, и прислушивалась, не повторится ли онъ снова. Руки у ней свинцомъ лежали на подоконникѣ; лобъ ея прислонился къ стеклу, не чувствуя холода. Не прежде чѣмъ мѣсяцъ опять раскутался, она вздрогнула, внезапно опамятовавшись. Она быстро обернулась и взглянула на часы. Прошло ужь семь минутъ со времени второй дозы.

Межь тѣмъ какъ она хватала фляжку и наполняла воронку въ третій разъ, къ ней вернулось полное сознаніе ея положенія. Лихорадочный жаръ снова закипѣлъ въ крови, неудержимо хлынувъ къ щекамъ. Проворно, мягко, беззвучно ходила она по корридору изъ конца въ конецъ, скрестивъ руки подъ шалью и поминутно обращая глаза на часы.

Прошло три минуты изъ пяти слѣдующихъ, и вновь отсрочка начинала бѣсить ее. Пространство корридора становилось тѣсно для необъятной тревоги, овладѣвшей ея членами. Она опять сошла въ залу и стала кружиться по ней словно дикій звѣрь въ клѣткѣ. При третьемъ поворотѣ она почувствовала что-то мягко ластившееся къ ея платью. То была кошка, которая пробралась въ отворенную дверь кухни,-- рослая, смурая, общительная кошка, мурлыкавшая въ самомъ лучшемъ расположеніи духа и пришедшая къ ней для компаніи. Она взяла животное на руки, и наклонясь къ нему лицомъ, сладострастно повела подбородкомъ по гладкой головѣ его.

-- Армадель терпѣть не можетъ кошекъ, шепнула она звѣрю въ ухо,-- пойдемъ, посмотримъ, какъ Армаделя убиваютъ

Но въ ту же минуту эта страшная фантазія ужаснула ее самое. Она, вздрогнувъ, уронила кошку, и опять прогнала ее внизъ, грозя поднятою рукой. Послѣ того съ минуту постояла смирно, потомъ вдругъ со всѣхъ ногъ взбѣжала на лѣстницу. Мужъ ея снова прорвался въ ея мысли; мужъ ея грозилъ ей опасностью, до сихъ поръ еще ни разу не приходившею ей въ голову. Что если онъ не спитъ? Что если онъ вдругъ выйдетъ къ ней и застанетъ ее съ алою фляжкой въ рукѣ?

Она подкралась къ двери третьяго нумера и прислушалась. Медленное, мѣрное дыханіе спящаго чуть слышалось. Переждавъ минуту, чтобы дать себѣ успокоиться, она сдѣлала шагъ къ четвертому нумеру,-- и остановилась. У этой двери нечего было слушать. Докторъ сказалъ ей, что въ отравленномъ воздухѣ сперва сонъ, а тамъ и смерть, равно неизбѣжны. Она покосилась на часы. Пришла пора четвертой дозы.

Рука ея страшно задрожала, въ четвертый разъ наполняя воронку. Въ сердце ея снова вернулась боязнь мужа. Что если какой-нибудь шумъ встревожитъ его до шестой дозы? Что если онъ вдругъ проснется (какъ она и видала часто) безъ всякаго шума? Она взглянула вверхъ и вг въ по корридору. Крайняя комната, гдѣ былъ спрятанъ мистеръ Башвудъ, сама собой представилась ей убѣжищемъ.

"Можно будетъ сюда! подумала она. Оставилъ ли онъ ключъ?" Она отворила дверь, чтобы взглянуть, и увидала брошенный на полу платокъ.

"Что это, Башвудовъ платокъ, случайно забытый!"

Она стала разсматривать его по уголкамъ. Во второмъ углу ей попалось мужнино имя.

Первою мыслью было кинуться къ двери на лѣстницу, разбудить управляющаго и потребовать объясненія. Вслѣдъ за тѣмъ она вспомнила про алую фляжку и про опасность оставить корридоръ. Она вернулась и посмотрѣла на дверь нумера третьяго. Мужъ ея, судя по уликѣ платка, безспорно выходилъ изъ своей комнаты, и мистеръ Башвудъ не сказалъ ей объ этомъ. Гдѣ жь онъ теперь? въ своей комнатѣ? Въ пылу волненія, когда этотъ вопросъ прошелъ въ ея головѣ, она забыла наблюденіе, сдѣланное ею не болѣе какъ за минуту. Опять она стала слушать у двери; опять услыхала она медленное, мѣрное дыханіе спящаго. Прежде для успокоенія ей было достаточно свидѣтельства ушей. На этотъ разъ, при десятикратномъ возрастаніи подозрѣнія и тревоги, она рѣшилась убѣдиться и глазами.

"Въ этомъ домѣ всѣ двери отворяются тихо, сказала она про себя: -- нечего бояться разбудить его."

Беззвучно, по вершочку за каждый разъ, отворяла она незапертую дверь и заглянула въ нее, только что отверстія стало достаточно. При маломъ свѣтѣ, впущенномъ ею въ комнату, голову спящаго только что можно было разглядѣть на подушкѣ. Полно, такъ ли темна эта голова въ сравненіи съ бѣлою подушкой, какъ мужнина, когда онъ, бывало, въ постели? Развѣ это дыханіе такъ легко, какъ мужнино, во время его сна? Она растворила дверь пошире и заглянула въ нее при болѣе сильномъ свѣтѣ. Тамъ лежалъ человѣкъ, на жизнь котораго она трижды покушалась, мирно заснувъ въ комнатѣ, назначенной ея мужу, въ атмосферѣ безвредной для всякаго.

Неизбѣжное заключеніе въ одинъ мигъ ошеломило ее. Неистовымъ жестомъ поднявъ руки надъ головой, она ринулась назадъ въ корридоръ. Дверь Аллановой комнаты захлопнуласъ, но не такъ шумно, чтобы разбудить его. Услыхавъ это, она обернулась. Съ минуту она стояла съ неподвижнымъ взглядомъ, будто въ столбнякѣ. Въ слѣдующую минуту инстинктъ устремился къ дѣятельности, прежде чѣмъ вернулся разсудокъ. Въ два прыжка она была у двери четвертаго нумера.

Дверь заперта.

Растерянно и неловко нащупывала она обѣими руками по стѣнѣ ту пуговку, которую пожималъ при ней докторъ, показывая комнату посѣтителямъ. Дважды проминовала она. Въ третій разъ глаза помогли рукамъ,-- она нашла пуговку и нажала. Язычокъ задвижки отскочилъ, и дверь уступила. Не колеблясь ни минуты, она вошла въ комнату. Хотя дверь была отворена; хотя съ четвертой дозы прошло такъ мало времени, что газу могло быть произведено лишь немногимъ болѣе половины потребнаго объема, отравленный воздухъ охватилъ ее, точно рукой стиснувъ горло, точно проволокой стянувъ голову. Мужа она нашла на полу, у подножія кровати, головой и одною рукой къ двери, точно онъ вскочилъ при первомъ чувствѣ опьянѣнія и палъ въ усиліи выйдти изъ комнаты. Съ отчаянно сосредоточенною силой, на которую такъ способны женщины въ чрезвычайныхъ случаяхъ, она подняла его и вытащила въ корридоръ. Голова у ней кружилась; она сложила его на полъ и на колѣняхъ доползла до комнаты, чтобы прекратить погоню отравленнаго воздуха за ними въ корридоръ. Затворивъ дверь и не смѣя взглянуть на мужа, она сбиралась съ силами, чтобы встать и дойдти до окна. Когда окно было отворено, и рѣзкій воздухъ зимняго утренника сильно ворвался въ него, она осмѣлилась вернуться къ мужу и въ первый разъ еще пристально глянула ему въ лицо.

Не смерть ли это разлила синеватую блѣдность на лбу его и темносвинцовую тѣнь около вѣкъ и на губахъ?

Она развязала ему галстухъ, разстегнула жилетъ и обнажила гордо и грудь на воздухъ. Положивъ руку на его сердце, поддерживая грудью его голову, обращенную къ окну, она ждала, что будетъ. Прошло нѣсколько времени, такъ мало, что можно бы измѣрить его секундами по часамъ, и однако столько, чтобы въ памяти снова прошла вся ея замужняя жизнь съ нимъ, и чтобы созрѣла рѣшимость, которая теперь закипѣла въ ея умѣ, какъ единственно-возможный результатъ этого обзора прошлаго. Пока взглядъ ея покоился на немъ, на лицѣ ея медленно проступало странное спокойствіе. Она глядѣла женщиной, равно готовою привѣтствовать возможность его спасенія или встрѣтить подтвержденіе его смерти.

Ни одного крика, ни одной слезы не вырвалось у нея до сихъ поръ. Ни крика, ни слезы не вырвалось у ней и въ то время, какъ прошелъ минутный промежутокъ ея воспоминаній; и она почувствовала первый слабый трепетъ его сердца, и услыхала первое слабое дыханіе, вырвавшееся изъ устъ его. Молча склонилась она къ нему и поцѣловала его лобъ. Когда же снова подняла голову, тяжелое отчаяніе стаяло съ лица ея. Въ глазахъ ея было нѣчто ликующее, освѣтившее ей все лицо какъ бы внутреннимъ свѣтомъ и сдѣлавшее ее еще разъ женственною и милою.

Она положила его на полъ, и снявъ шаль, сдѣлала изъ нея подъ голову ему подушку.

-- Тяжело было, мой милый, сказала она, слушая какъ слабое біеніе сердца все усиливалось,-- теперь поправишься.

Она встала, и отвернувшись отъ него, увидѣла алую фляжку на томъ мѣстѣ, гдѣ оставила ее послѣ четвертой дозы.

-- А! спокойно подумала она,-- я забыла своего лучшаго друга. Забыла, что надо еще доливать.

Твердою рукой, съ покойнымъ, внимательнымъ видомъ наполнила она воронку въ пятый разъ.

-- Еще пять минутъ, сказала она, поставивъ стклянку на мѣсто и взглянувъ на часы.

Она углубилась въ мысли, только усилившія серіозное и нѣжное спокойствіе ея лица.

-- Написать ему прощальное словечко? спросила она себя.-- Сказать ему правду предъ разлукой на вѣки?

Маленькій золотой рейсфедеръ ея висѣлъ на цѣпочкѣ часовъ вмѣстѣ съ другими брелоками. Посмотрѣвъ на минуту вокругъ себя, она склонилась надъ мужемъ на колѣна и опустила руку въ боковой карманъ его сюртука. Тамъ былъ его бумажникъ. Кое-какія бумаги выпали изъ него, когда она разстегнула застежку. Одною изъ нихъ было письмо, присланное ему мистеромъ Брокомъ съ смертнаго одра. Она перевернула двѣ странички, на которыхъ ректоръ написалъ оправдавшіяся теперь слова, и нашла послѣднюю страничку послѣдняго листка бѣдою. На этой страницѣ, склонясь на колѣна возлѣ мужа, она писала прощальныя слова:

"Я хуже всего, что вы можете обо мнѣ подумать. Вы сегодня спасли Армаделя, помѣнявшись съ нимъ комнатой, и спасли его отъ меня. Теперь вы догадываетесь, чьею вдовой объявила бы я себя, еслибы вы не сохранили ему жизни; теперь вы узнаете, на какой отверженной женились, когда взяли въ жены пишущую эти строки. И все жь у меня было нѣсколько чистыхъ мгновеній, и тогда я нѣжно любила тебя. Забудь меня, голубчикъ, въ любви къ лучшей женщинѣ. Можетъ-быть, и я могла бы стать этою лучшею, еслибы не выжила несчастной жизни до нашей встрѣчи. Теперь не въ томъ дѣло. Единственнымъ искупленіемъ всего зла, которое я тебѣ сдѣлала, будетъ моя смерть. Умирать не тяжело мнѣ теперь, когда я знаю, что ты будешь живъ. Даже въ злодѣяніи моемъ есть достоинство -- неудача. Мнѣ ни въ чемъ не бывало счастья."

Она опять сложила письмо и вложила ему въ руку, чтобы такимъ образомъ привлечь его вниманіе, когда онъ придетъ въ себя. Нѣжно сгибая его пальцы и взглянувъ кверху, она встрѣтилась съ послѣднею минутой послѣдняго промежутка, словно подставленною ей часами.

Она склонилась къ нему и поцѣловала его прощальнымъ поцѣлуемъ.

"Живи, ангелъ мой, живи!" нѣжно прожурчала она, чуть касаясь губами его губъ. "Вся жизнь у тебя еще впереди, жизнь счастливая, жизнь почтенная, если ты освободишься отъ меня!" Въ порывѣ послѣдней, медлящей нѣжности, она разобрала на лбу его волосы. "Любить тебя не заслуга", сказала она, "такихъ всѣ женщины любятъ." Она вздохнула и отошла.

То было послѣднею ея слабостью. Она утвердительно кивнула часамъ, точно это было живое существо, говорившее съ нею, и наполнила воронку послѣдній разъ до послѣдней капли, остававшейся во фляжкѣ.

Блѣдный мѣсяцъ слабо свѣтилъ въ окно. Положивъ руку на дверь комнаты, она обернулась и поглядѣла на свѣтъ, медленно исчезавшій въ темномъ небѣ.

"Боже, прости мнѣ!" проговорила она. "Господи, будь свидѣтелемь, что я страдала!"

Еще минуту промедлила она на порогѣ, промедлила ради послѣдняго взгляда на этомъ свѣтѣ, и обратила этотъ взоръ на него.

-- Прощай! тихо сказала она.

Дверь отворилась и захлопнулась за ней. Тутъ насталъ промежутокъ тишины.

Потомъ донесся глухой и короткій звукъ, точно что-то упало.

Потомъ опять настала тишина.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Часовыя стрѣлки, слѣдуя неуклоннымъ путемъ, отсчитывала минуты утра, по мѣрѣ того какъ онѣ пропадали одна за другой. Десятая минута шла уже съ тѣхъ поръ, какъ дверь отворилась и захлопнулась, какъ вдругъ Мидвинтеръ заворочался на своей импровизованной подушкѣ, и силясь подняться, почувствовалъ въ рукѣ письмо. Въ ту же минуту у двери на лѣстницу щелкнулъ ключъ, и докторъ, любопытно выглянувъ по направленію къ роковой комнатѣ, увидалъ на подоконникѣ алую фляжку, а на полу распростертаго человѣка, пытающагося подняться.

ЭПИЛОГЪ.

I. Вѣсти изъ Норфока.

Отъ мистера Педгифта старшаго (изъ Торпъ-Амброза) мистеру Педгифту младшему (въ Парижъ).

"Гейстритъ, декабря 20-го.

"Любезный Августъ! письмо твое получилъ третьяго дня. Кажется, ты таки порядкомъ пользуешься своею (какъ ты называешь) юностью. Ну, чтожь, наслаждайся вакаціей. Я то же напорядкахъ попользовался своею, будучи твоихъ лѣтъ, и, чудно сказать, не забылъ того и о сю пору.

"Ты просишь отъ меня побольше новостей и въ особенности побольше извѣстій касательно таинственнаго дѣльца въ Лѣчебницѣ.

"Любознательность, мой милый, есть качество (особенно въ нашей профессіи), ведущее иногда къ великимъ результатамъ. Впрочемъ, сомнѣваюсь, чтобъ оно привело тебя ко многому въ этомъ случаѣ. Все, что я знаю о тайнѣ Лѣчебницы, знаю я отъ мистера Армаделя, а онъ находится во мракѣ неизвѣстности относительно многихъ важныхъ пунктовъ. Я уже сообщилъ тебѣ, какъ ихъ заманили въ этотъ домъ и какъ они тамъ ночевали. Къ этому я могу теперь прибавить, что съ мистеромъ Мидвинтеромъ безспорно случилось что-то, лишившее его сознанія, и что докторъ, который тоже, кажется, не безъ грѣха во всемъ этомъ, повелъ дѣло широкою рукой и настаивалъ на правѣ слѣдовать своей собственной системѣ въ своей Лѣчебницѣ. Нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что несчастная женщина найдена мертвою, что произведено было слѣдствіе коронеромъ, что по всей очевидности она вступила въ домъ паціенткой, и что медицинскій осмотръ закончилъ открытіемъ, что она умерла отъ удара. Моя мысль такова, что у мистера Мидвинтера есть свои причины не выступать съ показаніемъ, которое онъ могъ бы сдѣлать. Имѣю также основаніе предполагать, что мистеръ Армадель, изъ уваженія къ нему, слѣдовалъ его внушенію, и что заключеніе слѣдователей (не въ укоръ будь сказано кому-либо) сдѣлано было ими, подобно множеству слѣдствій того же рода, на основаніи крайне поверхностнаго обзора обстоятельствъ.

"Ключъ всей тайны, какъ я твердо убѣжденъ, находится въ покушеніи этой несчастной женщины разыграть роль вдовы мистера Армаделя, послѣ извѣстія въ газетахъ объ его смерти. Но что впервые навело ее на это и какимъ невообразимымъ обманомъ заставила она мистера Мидвинтера жениться на ней (какъ показываетъ свидѣтельство) подъ именемъ мистера Армаделя, этого и самъ мистеръ Армадель не знаетъ. Пункта этого при слѣдствіи не затрогивали, по той простой причинѣ, что слѣдствіе касалось только обстоятельствъ ея смерти. Мистеръ Армадель, по просьбѣ друга, видѣлся съ миссъ Бланшардъ и уговорилъ ее заставить старика Дарча промолчать и о притязаніи этой женщины на доходъ вдовы. Такъ какъ притязанію этому не было еще дано законнаго хода, то даже нашъ туго-выйный собратъ по профессіи согласился поступить какъ его просили. Согласно съ тѣмъ и докторское показаніе, что паціентка его вдова нѣкоего джентльмена, по имени Армаделя, осталось безъ послѣдствій, и такимъ образомъ дѣло заглохло. Ее похоронили на большомъ кладбищѣ, близь того мѣста гдѣ она умерла. Исключая мистера Мидвинтера и мистера Армаделя (настоятелько желавшаго идти съ нимъ), никто не провожалъ ее до могилы, и на памятникѣ ничего не было написано, кромѣ заглавной буквы ея имени (Л), да еще дня ея смерти. Итакъ, послѣ всего сдѣланнаго ею зла, наконецъ она успокоилась, и такимъ образомъ двое людей, оскорбленныхъ ею, простили ей.

"Что бы еще сказать объ этомъ предметѣ, прежде чѣмъ разстаться съ нимъ? Справясь съ твоимъ письмомъ, я вижу, что ты поднялъ еще вопросъ, который, можетъ-быть, стоитъ бѣглой замѣтки.

"Ты спрашиваешь, есть ли какое-нибудь основаніе думать, что докторъ выйдетъ изъ этого дѣла также сухъ въ дѣйствительности, какъ оно кажется? Милый Августъ, я полагаю, что докторъ побывалъ на днѣ болѣе многочисленныхъ преступленій нежели мы въ состояніи когда-либо разыскать, и что онъ воспользовался добровольнымъ молчаніемъ мастера Мидвинтера и мистера Армаделя, какъ постоянно пользуются мошенники неудачей и нуждами честныхъ людей. Доказанный фактъ, что онъ потворствовалъ ложному извѣстію о миссъ Мильрой, которое заманило этихъ джентльменовъ къ нему въ домъ, и одного этого обстоятельства (по моей опытности стараго сутяги) для меня достаточно. Что же касается уликъ противъ него, то ихъ нѣтъ ни на іоту, а что до возмездія, которое можетъ его постигнуть, могу только сказать, что надѣюсь въ глубинѣ сердца, авось въ теченіе времени возмездіе-то окажется похитрѣй его. Теперь же на это мало надежды. Друзья и поклонники доктора, кажется, собираются поднести ему заявленіе "ихъ сочувствія при томъ горестномъ событіи, которое омрачило открытіе его Лѣчебницы, и неизмѣннаго довѣрія къ его добросовѣстности и искусству какъ медика". Мы съ тобой, Августъ, живемъ въ столѣтіи, неизмѣнно благопріятствующемъ всякому плутовству, которое въ свою очередь сильно заботится о сохраненіи приличій. Въ этомъ-то просвѣщенномъ девятнадцатомъ вѣкѣ, я смотрю на доктора какъ на одного изъ идущихъ въ гору.

"Обращаясь теперь къ предметамъ болѣе пріятнымъ чѣмъ Лѣчебница, могу сказать тебѣ, что миссъ Нелли почти совсѣмъ поправилась, и на мой скромный взглядъ, прекраснѣе прежняго. Она проживаетъ въ Лондонѣ подъ надзоромъ одной родственницы, а мистеръ Армадель убѣждаетъ ее въ фактѣ своего существованія (на всякій случай, чтобъ не забыла) аккуратно каждый день. Они повѣнчаются весною, если только смерть мистрисъ Мильрой не отложитъ торжества. Лѣкаря того мнѣнія, что бѣдная леди слабѣетъ окончательно. Можетъ, протянетъ нѣсколько недѣль, а можетъ и мѣсяцъ, больше ничего не могутъ сказать. Она сильно перемѣнилась, покойна, нѣжна и тревожно привязана къ мужу и дочери. Но, въ ея положеніи, эта счастливая перемѣна, кажется, предвѣщаетъ близкое разложеніе съ медицинской точки зрѣнія. Трудно заставить бѣднаго майора понять это. Онъ только видитъ, что она стала походить на себя въ лучшее свое время, когда онъ только что женился на ней, и онъ теперь по цѣлымъ часамъ сидитъ у ея кровати, толкуя про свои дивные часы. Мистеръ Мидвинтеръ, о которомъ ты, вѣроятно, ждешь нѣсколькихъ словъ, быстро выздоравливаетъ. Причинивъ сначала таки не малыя хлопоты лѣкарямъ (толковавшимъ, что онъ страдаетъ отъ серіознаго нервнаго потрясенія, происшедшаго отъ обстоятельствъ, относительно которыхъ упорное молчаніе паціента оставляетъ ихъ во мракѣ неизвѣстности), онъ поправился, какъ только могутъ поправиться (опять говоря языкомъ докторовъ) люди съ его чувствительнымъ темпераментомъ. Они съ мистеромъ Армаделемь на одной и той же довольно покойной квартирѣ. Я видѣлъ его на той недѣлѣ, будучи въ Лондонѣ. На лицѣ его видны слѣды горя и слезъ, что весьма прискорбно въ такомъ молодомъ человѣкѣ. Однакожь онъ говорилъ о себѣ и о будущности съ такимъ мужествомъ, что люди и вдвое старше его (если только онъ много страдалъ, какъ я это подозрѣваю) могли бы позавидовать. Если я разумѣю кое-что въ человѣчествѣ, то это человѣкъ необыкновенный, и мы еще услышимъ о немъ что-нибудь изъ ряду вонъ.

"Ты удивишься, зачѣмъ я попалъ въ Лондонъ. Я поѣхалъ съ возвратнымъ билетомъ (съ субботы на понедѣльникъ) по извѣстному тебѣ спорному дѣлу нашего агента. Бой былъ прежестокій, но любопытнѣе всего, что въ голову мнѣ пришла, между прочимъ, одна мысль, когда я ужь собрался совсѣмъ уйдти; я вернулся къ своему креслу и мигомъ порѣшилъ вопросъ. Само собой разумѣется, что я останавливался въ нашей ковентгарденской гостиницѣ. Вильямъ съ отеческою любовью освѣдомлялся о тебѣ, а Матильда говоритъ, что ты почти убѣдилъ ее наконецъ выдернуть гнилой зубъ изъ нижней челюсти. Младшій сынъ агента (тотъ молодчикъ, что ты въ шутку окрестилъ Мустафой, когда онъ заварилъ эту страшную кашу по поводу турецкихъ обезпеченій) обѣдалъ со мною въ субботу. Вечеркомъ случилось маленькое происшествіе, которое стоитъ разказать, какъ относящееся до нѣкоей старой леди, которую вы съ мистеромъ Армаделемъ "не застали дома", когда въ былое время осадили домъ ея въ Пимлико.

"Мустафа такой же, какъ и всѣ вы, нынѣшняя молодежь:-- послѣ обѣда ему не сидѣлось на мѣстѣ.

"-- Отправляйтесь-ка, говоритъ, на общественное увеселеніе, мистеръ Педгифть.

"-- Общественное увеселеніе? Да нынче суббота! говорю я.

"-- Точно такъ, говоритъ Мустафа:-- по субботамъ прекращаются представленія на сценѣ, это я вамъ уступаю, но не прекращаются же представленія на каѳедрѣ. Пойдемте, посмотримъ самую свѣжую новинку изъ субботнихъ актеровъ нашего времени.

"-- Такъ какъ онъ больше не хотѣлъ пить, то нечего дѣлать, пошли.

"Мы пришли въ одну изъ улицъ Весть-Энда и нашли ее осажденною каретами. Не будь это субботній вечеръ, я подумалъ бы, что мы идемъ въ оперу.

"-- Что я вамъ говорилъ? сказалъ Мустафа, подводя меня къ двери съ газовымъ рожкомъ и афишей представленія.

"Я только-что успѣлъ прочесть, что идемъ на одну изъ цѣлаго ряда "субботнихъ вечернихъ поученій о блескѣ и суетѣ свѣта, преподаваемыхъ послужившею имъ грѣшною душой," какъ Мустафа толкнулъ меня подъ локоть и шепнулъ.

"-- Входная плата -- полкроны.

"Я очутился между двухъ важныхъ и молчаливыхъ джентльменовъ, съ тарелками, совсѣмъ заваленными входною платой. Мустафа поощрилъ одну, я другую. Мы прошли двумя дверьми въ длинную, биткомъ набитую комнату: И здѣсь-то, проповѣдуя слушателямъ съ дальней платформы, находился ораторъ,-- не мущина, какъ я предполагалъ,-- но женщина, и эта женщина была тетушка Ольдершо! Ты не слыхивалъ во всю жизнь свою ничего краснорѣчивѣе. Все время пока я слушалъ, она ни разу въ карманъ за словомъ не лазила. Краснорѣчіе, какъ человѣческое совершенство, пало въ моемъ мнѣніи, на весь остатокъ дней послѣ этого субботняго вечера. Что касается до содержанія проповѣди, я могу назвать его разказомь наблюденій мистрисъ Ольдершо среди падшихъ женщинъ, въ стилѣ благочестія и раскаянія. Ты спросишь, какого сорта были эти слушатели? Большею частію женщины, Августъ, и,-- клянусь вѣчнымъ спасеніемъ, все старыя блудницы моднаго свѣта, которыхъ тетушка Ольдершо въ свое время наводила финифтью; всѣ онѣ храбро сидѣли на первыхъ мѣстахъ съ оштукатуренными щеками, въ благочестивомъ веселіи, на диво зрителямъ! Я оставилъ Мустафу дослушивать конецъ, и выходя, подумалъ про себя, какъ гдѣ-то говоритъ Шекспиръ: Господи, что за дурачье мы, смертные!

"Нѣтъ ли еще чего сообщить тебѣ, прежде чѣмъ закончу? Могу припомнить одно только.

"Этотъ несчастный старикашка Башвудъ оправдалъ мои опасенія, о которыхъ я сообщалъ тебѣ, когда его привезли назадъ изъ Лондона. Нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что онъ дѣйствительно лишился той малой доли разсудка, которою когда-либо владѣлъ. Онъ совершенно безвреденъ и вполнѣ счастливъ. И все бы шло какъ нельзя лучше, еслибы мы только могли предупреждать его прогулки въ самой новой парѣ платья, причемъ онъ пачкается, улыбается и приглашаетъ всѣхъ встрѣчныхъ на предстоящую свадьбу его съ первою красавицей во всей Англіи. Разумѣется, дѣло кончается тѣмъ, что мальчишки швыряютъ въ него чѣмъ ни попало, и онъ является ко мнѣ въ слезахъ, весь въ грязи. Какъ только ему вычистятъ платье, онъ опять впадаетъ въ свое любимое заблужденіе и такъ-то форситъ на паперти въ роди жениха, поджидая миссъ Гуильтъ. Надо будетъ помѣстить несчастнаго бѣдняка куда-нибудь подъ присмотръ на то короткое время, которое ему осталось прожить. Кто бы могъ подумать, что человѣкъ въ его лѣта можетъ влюбиться? И кто бы могъ повѣрить, чтобы зло, содѣянное женскою красотой, могло хватить такъ далеко по направленію къ низменнымъ сферамъ, что захватило даже нашего престарѣлаго писца?

"Прощай, пока, мой милый. Коли увидишь въ Парижѣ особенно красивую табакерку,-- хотя отецъ твой и презираетъ всякія заявленія,-- онъ ничего не имѣетъ противъ подарка отъ сына.

"Преданный тебѣ
"А. Педгифтъ старшій.

"P. S. Считаю вѣроятнымъ, что упоминаемое тобой извѣстіе французскихъ газетъ о гибельной ссорѣ какихъ-то иностранныхъ моряковъ на одномъ изъ Липарскихъ острововъ и смерти ихъ капитана, очень похожа на ссору тѣхъ самыхъ разбойниковъ, что ограбили мистера Армаделя и потопили его яхту. Эти пріятели, къ счастію для общества, не всегда могутъ сохранить приличіе, и въ этомъ случаѣ, плутовство и возмездіе иногда приходятъ между собой въ столкновеніе.

II. Мидвинтеръ.

Весна подошла къ концу апрѣля. То былъ канунъ Аллановой свадьбы. Они съ Мидвинтеромь толковали въ большомъ домѣ и засидѣлись до поздней ночи,-- до того, что давно уже пробило двѣнадцать и наступилъ, (по часамъ) день свадьбы.

Разговоръ большею частью вертѣлся около плановъ и предположеній жениха. И тогда лишь, какъ оба друга встали, собираясь на покой, Алланъ заставилъ Мидвинтера говорить о себѣ.

-- Будетъ съ насъ, даже слишкомъ довольно моего будущаго, началъ онъ по-своему рѣзко напрямикъ:-- поговоримте сколько-нибудь объ вашемъ, Мидвинтеръ. Я знаю, вы обѣщали мнѣ, что если возьметесь за литературу, то это не разлучитъ насъ, а если отправитесь путешествовать по морю, то возвратясь назадъ, вспомните, что мой домъ -- вашъ домъ. Но теперь мы послѣдній разъ вмѣстѣ по-старому, и, сознаюсь, я желалъ бы знать....

Голосъ его порвался, и глаза слегка увлажились. Онъ не докончилъ изреченія.

Мидвинтеръ взялъ его за руку и подсказалъ, какъ, бывало, часто подсказывалъ ему и прежде, слова, въ которыхъ тотъ нуждался.

-- Вы желали бы знать, Алланъ, сказалъ онъ: -- не будетъ ли болѣть мое сердце на вашей свадьбѣ? Если вы позволите немножко вернуться къ прошлому, мнѣ кажется, я удовлетворю васъ.

Они опять заняли кресла. Алланъ видѣлъ, что Мидвинтеръ тронутъ.

-- Зачѣмъ разстраивать себя? ласково спросилъ онъ: -- зачѣмъ обращаться къ прошлому?

-- По двумъ причинамъ, Алланъ. Мнѣ давно бы слѣдовало поблагодарить васъ за молчаніе, соблюдаемое вами, ради меня, насчетъ одного дѣла, которое должно было показаться вамъ очень страннымъ. Вы знаете, чье имя стоитъ въ записи моей свадьбы,-- и однакожь вы удерживались отъ объясненія, боясь меня разстроить. Прежде чѣмъ вы вступите въ новую жизнь, объяснимся разъ и навсегда относительно этого. Я прошу васъ,-- въ видѣ новой милости, повѣрить мнѣ (какъ бы это ни казалось вамъ страннымъ), что въ этомъ дѣлѣ я безукоризненъ, и что причины, заставляющія меня оставить это безъ объясненія, такого свойства, что самъ мистеръ Брокъ одобрилъ бы ихъ.

Въ такихъ словахъ сохранилъ онъ тайну двухъ именъ и оставилъ память объ Аллановой матери, какъ нашелъ ее, священною памятью въ сыновнемъ сердцѣ.

-- Еще одно слово, продолжалъ онъ: слово, которое перенесетъ насъ, на этотъ разъ, изъ прошлаго въ будущее. Сказано было, и справедливо сказано, что нѣтъ худа безъ добра. Послѣ извѣстной вамъ ужасной и бѣдственной ночи замолкло то сомнѣніе, что нѣкогда отравляло мнѣ жизнь ни на чемъ не основанною боязнью за васъ и за себя. Ни облака, поднятаго моимъ суевѣріемъ, не станетъ болѣе между нами. Не могу сказать вамъ по совѣсти, чтобы теперь я былъ болѣе склоненъ чѣмъ тогда на островѣ Менъ, допустить то, что называется раціональнымъ взглядомъ на вашъ сонъ. Хотя я и знаю, какія необычайныя совпаденія обстоятельствъ безпрестанно случаются въ жизненномъ опытѣ каждаго насъ, все-таки я не могу принять такое совпаденіе за объясненіе сбывшихся видѣній, происшедшихъ у насъ передъ глазами. Все что я могу чистосердечно сказать за себя,-- и я думаю, что вамъ пріятно будетъ узнать это,-- что я сталъ смотрѣть иначе на цѣль сна. Я думалъ нѣкогда, что онъ былъ вамъ посланъ для пробужденія въ васъ недовѣрія къ одинокому человѣку, котораго вы приняли въ свое сердце, какъ брата. Теперь я знаю, что онъ снизшелъ къ вамъ какъ своевременное предупрежденіе держаться за него еще крѣпче. Довольны ли вы тѣмъ, что и я, тоже съ надеждой, стою на порогѣ новой жизни, и пока мы живы, братъ мой, ваша любовь и моя нераздѣльны?

Они молча пожали другъ другу руки. Алланъ первый пришелъ въ себя. Онъ отвѣтилъ въ немногихъ ласково-успокоительныхъ словахъ, бывшихъ наилучшими словами, какія онъ могъ обратить къ другу.

-- Я слышалъ все что желалъ знать о прошломъ, сказалъ онъ,-- и знаю то, что болѣе всего желалъ знать въ будущемъ. Всѣ говорятъ, Мидвинтеръ, что вамъ предстоитъ карьера,-- и я вѣрю, что всѣ они правы. Кто знаетъ, какія великія событія могутъ свершиться, прежде чѣмъ мы постарѣемъ нѣсколькими годами?

-- Кому это нужно знать? спокойно сказалъ Мидвинтеръ.-- Будь что будетъ, Богъ всемилостивъ, Богъ всевѣдущъ. Эти слова нѣкогда написалъ мнѣ вашъ дорогой, старый другъ. Съ этою истиной я безропотно оглядываюсь на прошлые года и довѣрчиво встрѣчаю грядущіе.

Онъ всталъ, подошелъ къ окну. Пока они толковали, темнота ночи разсѣялась, и когда онъ выглянулъ, его встрѣтилъ первый свѣтъ новаго дня и нѣжно покоился на безмятежныхъ уже отнынѣ чертахъ его лица.

КОНЕЦЪ.

"Русскій Вѣстникъ", NoNo 10--11, 1864, NoNo 1--11, 1865, NoNo 1--6, 1866

Оставить комментарий Коллинз Уилки (перевод: Без указания переводчика) (yes@lib.ru) Год: 1866 Обновлено: 27/10/2017. 1906k. Статистика. Роман: Проза, Переводы Романы	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: Armadale. Текст издания: журнал "Русскій Вѣстникъ", NoNo 10-11, 1864, NoNo 1-11, 1865, NoNo 1-6, 1866.

Коллинз Уилки Армадель

АРМАДЕЛЬ

КНИГА ПЕРВАЯ.

I. Путешественники.

II. Солидная сторона шотландскаго характера.

III. Крушеніе корабля.

КНИГА ВТОРАЯ.

I. Тайна Осіи Мидвинтера.

II. Исповѣдь.

III. День и ночь.

IV. Тѣнь прошлаго.

V. Тѣнь будущаго.

Сонъ Аллана Армаделя.

КНИГА ТРЕТЬЯ.

I. Скрытое зло.

II. Алланъ въ качествѣ землевладѣльца.

III. Общественныя требованія.

IV. Ходъ событій.

V. Тетушка Ольдершо держитъ ухо востро.

VI. Мидвинтеръ въ маскѣ.

VII. Интрига усложняется.

VIII. Норфокскія Озерки.

IX. Судьба или случай?

X. Примѣты горничной.

XI. Миссъ Гуильтъ въ Дюнахъ.

XII. Горизонтъ покрывается тучами.

XIII. Онъ уходитъ.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ.

I. Мистрисъ Мильрой.

II. Человѣкъ найденъ.

III. Близость открытія.

IV. Алланъ въ крайнемъ затрудненіи.

V. Средство Педгифта Старшаго.

VI. Педгифтовъ постскриптъ.

VII. Мученія миссъ Гуильтъ.

VIII. Она становится между ними.

IX. Она узнаетъ правду.

X. Дневникъ миссъ Гуильтъ.

XI. Любовь и законъ.

XII. Скандалъ на станціи желѣзной дороги.

XIII. Сердце старика.

XIV. Дневникъ миссъ Гуильтъ.

XV. День свадьбы.

КНИГА ПЯТАЯ.

I. Дневникъ миссъ Гуильтъ.

II. Продолженіе дневника.

III. Прерванный дневникъ.

ШЕСТАЯ КНИГА.

I. На дебаркадерѣ.

II. Въ домѣ.

III. Алая фляжка.

ЭПИЛОГЪ.

I. Вѣсти изъ Норфока.

II. Мидвинтеръ.

Коллинз Уилки
Армадель