Корансе Луи-Александр
О вгаабисах

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Статья впоследствии вошла в книгу: "Des Wahabis. Depuis Leur Origine Jusqu'a La Fin De 1809".
    Происхождение Вгаабисов. История шек-Магамеда и Ибн-Соута.
    Взятие Имам-Гассема и Мекки. Победа над Вгаабисами. Смерть Абдел-Азиса.
    Вера и обыкновения Вгаабисов.
    Перевод М. Т. Каченовского

О вгаабисах

Происхождение Вгаабисов. История шек-Магамеда и Ибн-Соута (*).

   (*) Секта вгаабисов, или, как доныне называли их, вехабисов произвела великие смятения. Все принадлежащее к ее истории, заслуживает внимание и возбуждает любопытство. Сия статья, полученная из Смирны, напечатана во Французской национальной газете. Изд.
   
   Емен с древних времен был обитаем бедуинами, или аравитянами-пастухами. Из сей-то страны вышли многочисленные племена, наполнившие часть Азии и обширные пустыни Африканские. Здесь родился Магомет и другие люди, прославившие имя аравитян и распространившие их владения.
   В Емене возникла секта вгаабисов. Сии аравитяне, потрясшие Восток могуществом своим, не более пятидесяти лет существуют на свете. Нынешняя сила их есть залог будущего величия, и служит верною порукою в событии сего чаяния. Способы, которыми они произвели в действо подвиги столь отличные, час от часу становятся важнее и удобнее к исполнению.
   Вгаабисы находятся еще так близко к своему началу, что можно с точностью назначить его эпоху. Назад тому пятьдесят лет, один арабский шек {Слово шек означает начальника у аравитян.}, по имени шек-Магамед, основал сию секту. Вгаабисы производят его от Абдел-Вгааба, сына Солиманова. По общему между ними преданию известно, что Солиман, бедный араб Негдисова племени, видел во сне, будто вылетевшее из тела его пламя распространилось на окрестных полях и пожрало на пути своем в пустынях шатры, а в городах домы и жилища. Устрашенный сим сновидением, Солиман потребовал изъяснения от шеков своего племени, которые протолковали оное в хорошую сторону, сочли его счастливым предзнаменованием и возвестили Солиману, что сын его будет основателем новой веры, обратит пустынных аравитян и покорит жителей городов многолюдных. Сновидение сбылось не на Абдел-Вгаабе, сыне Солимана, но на шек-Магамеде, его внуке.
   Неизвестно, в самом ли деле был сей сон, или -- что гораздо вероятнее -- он вымышлен шек-Магамедом; но достоверно то, что новый пророк воспользовался расположением умов, которого причиною было сновидение. Малочисленное племя негдисов, к которому он принадлежал, составляло часть кочевого народа таминского, и происходило от Магомета по прямой линии; сие обстоятельство много способствовало к распространению новой секты: ибо у арабов благородство первостепенное принадлежит потомству пророка.
   Шек-Магамед дал особливой толк Корану. Он утверждал, что сия книга, написанная самым Богом, сошла на землю, и что Магомет был только орудием, которое употребил Бог для сообщения людям своего закона. Он проповедывал учение, содержащееся в Коране; но, допуская одно только сие учение и ограничивая им новую веру, отвергал все другие предания, принятые магометанами. Следственно Магамед был не основателем новой секты, но возобновителем Магометова исповедания, и религия вгаабисов есть религия Корана в первобытной чистоте своей.
   Первой догмат Корана поучает, что Бог есть един, вечен, всемогущ, милосерд; сей догмат был единственным предметом Магамедовой проповеди. Он так прилеплен был ко мнению о единстве Существа Верховного, что не хотел признавать между им и человеком никакого другого среднего существа, одаренного свойством, превосходящим естество наше, или уподобляющимся Божеству. Таким образом, он запретил молиться святым и пророкам, уничтожил все обряды почестей, воздаваемых людям, которым суеверие приписало различные титла; признал одни только отличия, на которые мудрость и добродетель имеют право. Почитая Магомета мудрецом, он хотел, чтобы и другие почитали его только мудрецом, не более; чтобы не обременяли его молитвами, которые надлежит возносить к одному Богу; чтобы оставили его в покое наслаждаться на небе блаженством, которое он заслужил на земле своею добродетелью.
   Шек-Магамед с равною строгостью отвергал поклонение Иисусу Христу, Моисею и другим, почитаемым от магометан в качестве пророков. Он объявил, что Бог гневается на турков за их глубокое почтение к Магомету; называл себя посланным на землю для истребления сего идолопоклонства и для обращения верующих к служению одному Богу; утверждал, что мусульмане, крепко прилепленные к своей вере, суть идолопоклонники, заслуживающие казнь смертную. Первое правило его учения состояло в том, что всех их надлежит умертвить, как оскорбителей Божия величества и осквернителей чистого богопочитания.
   Новое учение обратило к себе последователей в племени Магамедовом; но сии последователи сначала были весьма нестрашны, и надлежало иметь сильнейшее подкрепление, чтобы распространить и утвердить религию, столь строгую и не терпящую других исповеданий. Магамед почувствовал это; оставил Емен, странствовал по Сирии и по берегам Ефрата, старался привлечь на свою сторону пашу или другого вельможу, который согласился бы помочь ему войском и деньгами. Но получив отказы в Мекке и Дамаске, быв выгнан из Багдада и Бассоры, он возвратился в Аравию, где был принят с большею благосклонностью от Ибн-Соута, государя дерайегского и агзаского.
   Известно, что бедуины состоят из различных племен, по-видимому, соединенных сходством нравов, но в самом деле разделенных обыкновениями, которые запрещают племенам вступать во взаимные супружеские связи. Сей обычай служит основанием их независимости, ограничивая племя тесным кругом, и соединяя членов оного родственным союзом. Таким образом каждое племя есть многочисленное семейство, управляемое избранным шеком; а шек имеет власть только прекращать частные ссоры, и немедленно лишается своего достоинства, если подаст к тому хотя малую причину.
   Некоторые племена с древних времен ведут между собою беспрестанную войну, другие живут в добром согласии; союзники имеют одно общее имя и составляют особенный народ аравийский, например негдисы -- нация, известная на востоке своими лошадьми прекраснейшей породы, превосходящей все прочие. Солиман, дед нового пророка Магамеда, принадлежал к немногочисленному племени негдисского народа. Сие племя со времени Солимана весьма уменьшилось и соединилось потом в Емене с двумя другими племенами, агнезисами и атубами, равным образом пришедшими в бедственное состояние. Три родоначалия, нарушив обыкновение предков своих, соединились между собою родством, и составили одно племя, которое, приняв к себе многих бродящих аравитян, знатно увеличилось и покорило многие орды, кочевавшие в Емене. Число побед их возрастало вместе с умножением победителей. В продолжение двадцати лет соединенное племя покорило Арабестан, овладело Дерайегом и Агзою, и смешавшись с побежденными народами, наконец составило нацию многочисленную, страшную аравийским поколениям, которые сначала презирали ее.
   Таким образом в средоточии Аравии явился новый народ, положивший основание своего величия на бедности. Сей народ избрал себе начальником Ибн-Соута, именовавшегося князем дерайегским и агзским, к которому шек-Магамед, по возвращении своем в Емен, отнесся с просьбою о помощи.
   Обстоятельства благоприятствовали к исполнению желания Шек-Магамеда. Ибн-Соут, начальствуя над народом воинственным, привык к победам и беспрестанно желал завоеваний; в учении основателя новой секты он видел предлог к нападению на племена аравийские и имел в руках средства исполнить свои желания. Он принял предложенную религию. Многие из его подчиненных, принадлежавшие прежде ко племени шека-Магамеда и давно уже прилепившиеся к его учению, обрадовались сему происшествию. Пример князя и подчиненных привлек многих на сторону преобразителя, так что наконец вся нация приняла его учение.
   В сию-то эпоху вера получила правильное образование. Новообращенные наименованы вгаабисами, от имени Абдел-Вгааба, отца основателева. Шек-Магамед удержал при себе титло первосвященника, или верховного шека; Ибн-Соут принял достоинство военачальника Вгаабисов. Власти светские и духовные достались в разные руки, и -- что достойно замечания -- сие разделение сохранилось потом между сынами Ибн-Соута и шека-Магамеда.
   Дерайег был столицею новой империи. Сей город, лежащий на юго-восточной стороне Бассоры, отделяется от нее пустынею и достоин примечания каменными своими домами, вместо того, что в Агзе и селениях еменских жилища построены из бревен и листьев пальмовых. Находясь в Дерайеге, Ибн-Соут начал производить в действо свои властолюбивые намерения. Он не пропустил ничего для совершения их с желаемым успехом. Его воины, давно уже привыкшие к трудам, быв непрестанно в движении, приобрели новые силы и сделались неутомимее. Ибн-Соут употребляемых до того времени в войсках лошадей заменил дромадерами (род верблюдов). Сии животные бегают так же скоро, как лошади, но крепче их и сильнее; кажется, что они назначены природою для населения пустыней, которые без них были бы необитаемы. Ибн-Соут повелел, чтобы на каждом дромадере сидело по два всадника, убавил их корм, уменьшил количество провианта для людей, и распорядил так, чтобы животное могло носить на себе съестного припаса для пути двадцатидневного. Таким образом многочисленное войско приведено в состояние поспешно переходить пустыни и внезапно нападать на неприятеля, не приготовившегося к защищению.
   Ибн-Соут умер, победив многие племена аравийские. Ему наследовал сын его Абдел-Азис, и совершил предприятия своего предместника. Он в разные времена нападал на независимых аравитян; его воины были несравненно многочисленнее каждого племени, которые, живучи в отдалении одно от другого, и будучи несогласны между собою, не могли соединенными силами противостоять победителю. Вгаабисы внезапно появлялись среди племени, которое покорить хотели. Посланник Абдел-Азиса, имея в одной руке Коран, в другой меч, отдавал бедуинам грамоту своего повелителя и предлагал условия, на которых они должны были покориться. Тон и слог сих писем дают понятие о нравах вгаабисов и их строгости, которая есть отличительная принадлежность всех основателей новых религий.
   "Абдел-Азис такому-то племени.
   Да здравствует племя...! Вы непременно должны уверовать в книгу, которую вам посылаю. Не будьте подобны туркам, погрязающим в идолопоклонстве и мечтающим, будто Бог имеет товарища. Соделавшись правоверными, вы получите спасение; отвергнув же учение мое, будете жертвой войны и смерти."
   Такие угрозы, подкрепляемые многочисленным войском, не встречали препятствий. Племена аравийские покорялись, одно после другого; все бедуины приняли закон Магамедов, и обширные пустыни, от Черного моря до залива Персидского и от счастливой Аравии до Алепа и Дамаска, были обитаемы последователями сына Абдел-Вгаабова.
   Сии победы были весьма выгодны для Абдел-Азиса. Если племя сопротивлялось, в таком случае умерщвляли людей, всех без изъятия, а их имение доставалось победителям. Если же они добровольно принимали веру вгаабисову, то Абдел-Азис требовал от новых подданных десятую часть всего их имения, основываясь на предписании Корана. Сей налог относился не только до денег, домашних приборов и скотины, но даже до людей; Абдел-Азис брал к себе в войско по одному из десяти человек и заставлял их служить без платы. Таким образом он собрал многолюдное ополчение и бесчисленные богатства, об умножении которых не переставал стараться. Утверждают, что в сию эпоху он так был силен, что по первому знаку мог выставить в поле 100000 воинов. Но нельзя полагаться на восточные рассказы.
   

Взятие Имам-Гассема и Мекки. Победа над Вгаабисами. Смерть Абдел-Азиса.

   Могущество Абдел-Азиса возбудило внимание Порты. Удивительно, для чего она смотрела равнодушно на его первые успехи. Но сие великое государство носит на себе только одно имя Оттоманской империи, и состоит по большей части из провинций мятежных, не повинующихся верховной власти.
   Порта, не будучи в состоянии усмирить непокорных, старается обессилить их, посевая между ими взаимное несогласие. По сей-то причине она терпит неопасного мятежника, а часто и покровительствует его, для того, чтобы опаснейшему воспрепятствовать усиливаться. Таким образом власть султана поддерживается непокорством подданных, сие непокорство происходит от слабости самой власти.
   В 1801 году Порта начала заботиться о том, чтобы остановить успехи вгаабисов, и послала повеление Солиману-паше, багдадскому правителю, выступить против них с войском. Сей паша, собрав многочисленное ополчение поручил начальство над нею Алию, своему кайе, заступившему потом его место. Али-кайя присоединил к себе аравийское племя ел-енбейтов, врогов Абдел-Азиса, не хотевших принять его закона. Магомет-Бек-Шеаут, начальник племени, был путеводителем войска, которое назначено было для нападения на Абдел-Азиса в стране Агзской, средоточии его империи.
   Дерайег, столица вгаабисов, разделяется от Багдада пустынею расстоянием на двенадцать дней пути. Чрезвычайный жар и недостаток воды делают путешествие весьма трудным и опасным. Али-кайя, потеряв дорогою много людей, наконец дошел до Агзы, с армиею довольно страшною. Вгаабисы, привыкшие сами нападать, видя внезапное приближение неприятеля, пришли в уныние, так что Абдел-Азис должен был спасаться бегством. Он достался бы в руки неприятеля, если бы не удалось ему подкупить шек-Магомета-Шеаута подарками. Сей начальник, отрекшись от союза с багдадским пашею, предложил свое посредство к примирению. Те же способы, которые произвели перемену над шек-Магомет-Шеаутом, подействовали над самым Али-кайею. Он заключил мир с вгаабисами, которых покорить зависело от его воли, и возвратился в Багдад с великим богатством.
   Казалось, что сей поход, которой мог быть пагубным для Абдел-Азиса, должен бы отвратить его от намерения впредь нападать на области оттоманские. Несмотря на то, он, едва опомнясь от прежнего страха, не замедлил овладеть Имам-Гуссемом. Вот история сего города, соделавшегося столь известным в Европе, после его покорения.
   Имам-Гуссем, сын Алия и внук Магомеда, имея намерение овладеть Кейфою, был убит под сим городом и погребен на равнине Кербеллской. Алиевы последователи воздвигли над ним гробницу, построили на сем месте город и назвали оной его именем. Сей город был разорен в 851 году калифом Мутавекелом, потом возобновлен царями персидскими по введении Рафдисовой религии в их области. После того, шах-Измаил, родоначальник Сифевнеской династии, повелел над могилою Имам-Гуссема построить огромную мечеть, которую преемники его, шах-Абасет и Надир-шах, украсили и обогатили. Сия мечеть, обогащенная сокровищами персиян, соделалась предметом поклонения для сего народа.
   Город Имам-Гуссем, лежащий на восточной стороне в шести милях от Гиллы, содержит в себе 7 или 8 тысяч жителей, и управляется одним мутселимом, которого паша багдадской присылает ежегодно. Войско сего паши и корпус природных персиян составляют гарнизон крепости и охраняют сокровища мечети. Сии стражи, равно как и все жители Имам-Гуссема, почти все исповедуют Рафдисову веру и имеют великое почтение к пророку Алию. Они ежегодно отправляют празднество в честь его имени и посещают гроб его, находящийся в пяти милях от города Имам-Гуссема. Абдел-Азис нарочно ожидал сего праздника для овладения городом, и произвел в действо свое намерение 20-го апреля 1802-го года, то есть, в тот самой день, когда жители ходили на поклонение ко гробу пророка. 12000 вгаабисов внезапно напали на город, и овладели оным по слабом сопротивлении, которое привело в такое бешенство варваров, что они, следуя бесчеловечному учению своей веры, умертвили всех мужчин без изъятия; сего недовольно: они не пощадили даже беременных женщин, вынимали младенцев из утроб матерних и терзали их на мелкие части, с тем намерением, чтобы ни один человек мужеского пола не избежал от их жестокости.
   Более 3000 нещастных жертв лишились жизни при сем случае. Хищники все разграбили. Гроб Имама был покрыт богатым ковром, унизанным жемчугом величины необыкновенной; сии сокровища и другие, присланные в дар от королей персидских, достались в добычу вгаабисам. Они разрушили мечеть, испровергли минареты, сняли с купола медную вызолоченную крышку, которую они сочли за золотую. Двести верблюдов нагружены были добычею и отправлены в Дерайег. Абдел-Азис совершил дело сие и приобрел несчетные богатства, не потеряв ни одного человека.
   Известие о разграблении Имам-Гуссема опечалило всех жителей Багдада и скоро дошло до самого короля персидского. Фет-Али-Шах жестоко упрекал Солимана-пашу в нерадении Кайи, оказанном им во время похода в Дерайег, и угрожал, что сам пошлет сильное войско против вгаабисов, если паша не предпримет деятельнейших мер к истреблению сих разбойников. Солиман-паша обещался в точности исполнить требование шаха, и немедленно собрал многочисленное войско в своей области. Повеления со стороны Порты много споспешествовали к сим приготовлениям; но до сих пор ничего еще не предпринято. Следующее обстоятельство служит доказательством, что сам Солиман не полагался на свою силу. Сокровища, находившиеся в мечети Мегад-Иман-Алия, отца Имам-Гуссемова, для сохранения их от хищничества вгаабисов, перенесены ко гробу Мегад-Иман-Муссы, отстоящему от Багдада на одну милю.

(Продолжение впредь.)

-----

   [Корансез Л.А.О. де] О вгаабисах: [Ст., получ. из Смирны и напеч. во фр. нац. газ.] / [Пер. М.Т.Каченовского] // Вестн. Европы. -- 1805. -- Ч.19, N 1. -- С.49-65.
   

О вгаабисах

(Окончание.)

   Между тем могущество Абдел-Азиса час от часу возрастало. Похищенные в Имам-Гуссеме сокровища знатно увеличили его богатство, а жестокости его привели в ужас всех окрестных обитателей и лишили их мужества защищаться. Весь Восток трепетал перед страшным завоевателем и готов был преклонить колена.
   В сие-то время Абдел-Азис вознамерился покорить Мекку. Сей город, называемый от турков святейшим, к которому они обращаются, читая свои молитвы, есть место, уважаемое более всех других находящихся в Оттоманской империи, есть первое и главное украшение титула султанова, есть основание могущества и власти его. Отнять у султана Мекку значит лишить его достоинства. По крайней мере сей предрассудок господствует между османлисами, которые основывают его на тексте общественной молитвы, читаемой по пятницам в Мекке и во всей Турецкой империи. В сей молитве султан называется только служителем обоих арамов (святых мест), Мекки и Иерусалима. Лишившись Мекки, султан потеряет первое титло свое, и следовательно не будет султаном {Вот точный перевод сей молитвы, называемой по-арабски Эл-Ргелбе: "Боже! защити воинов османлисов, покланяющихся Тебе единому. Боже! сохрани могущество нашего султана, страшного неприятеля, Селим-хана, сына султана Мустафы-хана, сына султана Ахмета-хана, служителя обоих высоких арамов, Мекки и Иерусалима. Боже! излей на главу его силу и богатство. Сохрани его во всякое время. Меч его да истребит неверных; да будет он владыкою вселенной! Боже! защити раба Твоего шерифа Ралеба и проч." Последние слова, где упоминается о шерифе, читают в одной только Мекке, а прочее во всей империи.}.
   По сим причинам завоевание Мекки было весьма важно для Абдел-Азиса. Догмат фатализма, столько любезный Мусульманам, оправдал бы сие происшествие тем, что Абдел-Азис есть избранное орудие воли Божеской; новый законоучитель, по завладении святым городом, в глазах турков показался бы посланником небесным. Абдел-Азис предвидел сии следствия и не пропустил воспользоваться благоприятным случаем. Тогда господствовало несогласие между шерифом Ралебом и его братом Абдел-Мойном; сей последний, от своего брата лишенный достоинства шерифского, на которое он имел право по первородству, просил покровительства у Абдел-Азиса. Начальник вгаабисов писал к Ралебу и требовал, чтобы он возвратил старшему брату похищенное достоинство. Письмо было отослано назад с изъявлением презрения. Абдел-Азис немедленно отправил против него сто тысяч вгаабисов под начальством Соута, старшего своего сына.
   Первой подвиг Соута состоял в покорении Тайефа, небольшого городка, лежащего, в расстоянии на двенадцать часов езды от Мекки, в плодоносной долине, изобилующей свежею водою. Здесь собирается множество плодов и овощей огородных; виноград, растущий в сем городке, отличается редким вкусом своим, а арбузы в нем родятся столь великие, что одного довольно для насыщения десяти человек. Мекка лежит на земле бесплодной и питается плодами, растущими в Тайефе, особливо же ежегодно путешествующие караваны находят там для себя великую помощь. Взятие Тайефа распространило ужас в Мекке, тем более, что вгаабисы умертвили в сем городе 1500 человек, жидов и мусульман. Шериф Ралеб, видя, что ему не можно защищаться в неукрепленном городе, выступил с войском против Соута, и хотел выгнать его из Тайефа; но силы обеих армий были весьма неравны. Ралеб был разбит и принужден с остатком войска возвратиться в Мекку.
   Между тем Абдалла-паша, правитель Дамаска и начальник каравана, отправился в Мекку со множеством поклонников. По прибытии в Макариб, небольшой городок, лежавший в пустыни в расстоянии двухдневного пути от Дамаска, он уведомился, что вгаабисы, овладев Тайефом, шли к Мекке, и немедленно послал нарочных татар в Константинополь с сим известием, а сам продолжал путь далее, не зная, какая участь ожидает его. Сначала он не встретил никаких препятствий; в расстоянии четырех-дневного пути от Дамаска, явился пред ним отряд вгаабисов, и вместо обыкновенной пошлины, платимой караванами, потребовал от путешественников вчетверо большую сумму. Абдалла-паша, отрекшись платить, был принужден защищаться, и победил вгаабисов; причем 150 человек из них легло на месте.
   После такого происшествия, неблагоразумно было идти к Мекке, не узнав наперед о намерениях Соута. Абдалла-паша отправил к нему письмо, в котором убедительным образом жаловался на несправедливость вгаабисов, требовавших необыкновенной пошлины; он упомянул притом, что сами вгаабисы подали причину к сражению, и что он поневоле должен был защищаться; прибавил, что, опасаясь неприятных следствий, он считает нужным, прежде нежели отправится в дальнейший путь, узнать намерения Соута; наконец спрашивал, врагами или приятелями он должен почитать вгаабисов, и может ли вступить в Мекку, ничего не опасаясь?
   Соут, которому обстоятельства еще не позволили объявить войну султану, дружески принял посольство Абдаллы-паши, и отвечал, что война поклонников против вгаабисов была законная, что убитые на сражении достойно заслужили смерть свою, и что их единомышленники будут наказаны. "Я пришел сюда, прибавил он, для того, чтобы сражаться с Ралебом, не с вами. Вы можете беспрепятственно идти с караваном своим в Мекку; можете оставаться там три дни, по прошествии которых, я сам вступлю в город и возвращу Абдел-Майну достоинство, ему принадлежащее."
   Между тем, как происходили сии переговоры между Соутом и Абдаллой-пашею, Ралеб, побежденный в Тайефе, не могши защищаться в Мекке, прибыл в стан Абдаллы-паши, и просил его взять на себя посредство в примирении его с неприятелем на таких условиях, какие угодно будет предписать ему. Соут весьма худо принял предложение Абдаллы-паши и отвечал, что никто не должен мешаться в ссору его с Ралебом, и что он оказал уже важное снисхождение, позволив паше войти в Мекку; что, не отступая от данного слова, напоминает только, что по прошествии трехдневного срока он непременно сам отправится в Мекку за головою Ралебовою, единственным предметом его желаний.
   Абдалла-Паша не настаивал в своем требовании, вступил в Мекку и по истечении назначенного срока отправился далее. Ралеб, не будучи в состоянии защищаться, воспользовался сим случаем и убежал вместе с пашею, в сопровождении шерифа, паши джеддского. Все они благополучно прибыли в Медину, а оттуда по прошествии нескольких дней отправились в Джедду, и укрепились в сем городе.
   Между тем Соут, в начале месяца Рамадана 1217-го года Эгиры (25-го сентября 1802-го года), с победоносным войском своим явился пред вратами Мекки, и занял ее без сопротивления со стороны жителей, к которым он изъявил благоволение; двадцать шеков преданы были смерти за объявление, что не могут принять учения вгаабисов; другие согласились во всем со мнением победителей, а иные не рассудили за благо изъясняться. Соут, сообразно с правилами своего закона, приказал сломать все гробницы, находящиеся внутри и вне Мекки. В самом средоточии города есть одна длинная, почти на четверть мили простирающаяся, аллея, называемая по-арабски Тауеф; молельщики почитают священным для себя долгом обойти вокруг нее семь раз, прежде нежели предпримут обратное путешествие; сие место, где они собираются, сделалось потом торговой биржею, и окружено лавками, в которых продавали товары, привезенные вместе с караваном; Соут приказал сломать сии лавки, утверждая, что они оскверняют святость Тауефа. Попечения обратить народ к новой вере не препятствовали ему позаботиться о сокровищах, хранимых в Кабе, или святом доме. Гроб Авраамов покрыт был богатым ковром, вытканным из золота и шелков; Соут положил на место его пальмовую циновку. Он не прежде оставил Мекку, как сделав нужные распоряжения для безопасности города. Абдел-Майн возведен на престол шерифской; но как сие достоинство есть пустое только титло, то, для удержания шерифа в зависимости, вгаабисы оставили при нем одного мутселлима или правителя с двумя стами солдат, охраняющих крепость. Соут, оставив Мекку, отправился к Джедде.
   До сих пор вгаабисы были победителями; везде находили отворенные города; превосходство в числе войска всегда доставляло им столь ощутительные выгоды, что неприятели не осмеливались сопротивляться. Но в Джедде случилось иначе: сей город окружен крепкими стенами, которые Ралеб постарался исправить; известная жестокость вгаабисов не оставляла ему другого средства ко спасению, кроме отчаянного сопротивления; таким образом вгаабисы должны были остановиться под городом. Оружие их состояло из копей и ружей с фитилями, которыми они не умели управлять; не зная даже первых начал искуства брать города приступом, вгаабисы беспорядочно нападали на неприятелей, сидевших в засаде за рвом и стенами, откуда они могли свободно и с великою для себя выгодою отстреливаться. Каждое нападение со стороны осаждающих доставляло случай осажденным выиграть сражение. Наконец вгаабисам наскучило терпеть упорные отражения; этого недовольно: распространившаяся в стане их моровая зараза привела войско в крайнее уныние. Соуту ничего другого делать не оставалось, как, сняв осаду, возвратиться в Дерайег -- что он и исполнил.
   Подступая к Мекке, Соут отправил отряд вгаабисов к Медине; поход сей имел столь же худой успех, как и его собственное предприятие в рассуждении Джедды. Ибн-Эл-Мондайон и Ибн-Эл-Гарб, приближась к сему городу, осадили его и завладели двумя деревнями, Краймом и Сайраном. Жители Медины, вышед на встречу, умертвили многих из войска вгаабисов, а прочих заставили спасаться бегством. Таким образом Соут в одно и то же время претерпел две неудачи, под Джеддою и под Мединою. Отступая назад к Дерайегу, он захотел покуситься на овладение Мединою, и получить успех хитростью в том, чего не мог сделать силою; вторично послал для занятия Медины отряд всадников своих под начальством Ибн-Эл-Салега и Ибн-Эл-База, которые требовали позволения вступить в город с войском, под предлогом посольства от Соута; но сие требование было отвергнуто от жителей, и письмо, которое начальники потом посылали в город, было обратно отправлено с презрением.
   Такой конец был следствием похода, которого первые успехи распространили ужас от Алепа даже до пределов Сирии. Соут обратно привел в Дерайег войско свое, ослабевшее и уменьшенное от войны и голода. Жители Мекки, услышав о неудачах Соута, выгнали из города гарнизон его и отворили ворота Ралебу, который в другой раз лишил Абдел-Майна шерифского достоинства.
   Уныние, распространившееся в Дерайеге после сего несчастного похода, еще более усугубилось от другого ужаснейшего происшествия. Скоро после возвращения Соута в Дерайег, отец его Абдел-Азис был умерщвлен одним из своих служителей. Сей человек лишился трех сынов своих, которые пали от меча вгаабисов во время поражения в Имам-Гуссеме; он всячески старался потом снискать доверенность Абдел-Азиса, предложил ему свои услуги, успел занять место в числе приближенных к его особе, и таким образом получил способ произвести в действо свое намерение, то есть отмстить за смерть детей своих. В один день 27-го числа месяца Раджаба 1218-го года Эгиры (12-го ноября 1803), когда Абдел-Азис находился один в мечети и читал обыкновенные свои молитвы, служитель воспользовался сим случаем и одним ударом кинжала лишил его жизни, убийца немедленно был схвачен и осужден на сожжение. Ревностные мусульмане уверяют, что пламя не прикоснулось к сему страдальцу за веру, и что Соут принужден был отрубить ему голову, не имея другого способа умертвить его.
   Соут заступил место Абдел-Азиса, приняв на себя звание генерала вгаабисов; его брат ныне отправляет должность губернатора в Дерайеге. Следственно несправедливо думали до сих пор, будто секта истребилась вместе с жизнью Абел-Азиса. Вгаабисы и теперь еще сильны в области Агзской, средоточии Аравии. Можно однакож предполагать, что неудача под Джеддою впредь ограничит их честолюбие и заставит их быть умереннее. По крайней мере нельзя надеяться, чтобы они скоро опять возобновили нападения свои на области оттоманские.
   

Вера и обыкновения Вгаабисов.

   Место шека Магамеда, после его смерти, заступил слепой Гуссем, старший сын его. Новый шек ни в чем не переменил веры, которую отец его проповедывал. Сообразно с его учением, главный догмат вгаабисов состоит в признании бытия единого Бога. Они допущают и откровение; но сие откровение имеет предметом своим тот же самой догмат. Принимая исповедание веры Магометовой, основывающееся на правиле: нет другого Бога, кроме Бога единого, а Магомет есть пророк Его, они отвергают последнюю часть сего правила, и говорят только: нет другого Бога, кроме Бога единого. Следственно их надлежит почитать настоящими деистами; хотя многие путешественники несправедливо утверждали, будто они допущали только закон естественный.
   Главное несогласие между мусульманами и вгаабисами состоит во мнении о качестве Магомета. Первые почитают его пророком; последние -- только мудрецом, не более. Сие несогласие по-- видимому не так важно, чтобы нельзя было надеяться соединить обе секты, но вражда взаимная между ними весьма велика. Вгаабисы до крайности ненавидят магометан. Гонение на мусульман есть правило их веры, которое они исполняют со строгою точностью. Поражение в Имам-Гуссеме есть событие, может быть, единственное в летописях мира.
   Странно, что вгаабисы более оказывают терпимости в рассуждении християн и жидов. Они не беспокоят сих последних, даже не стараются обратить их к своей вере. Публичное отправление иноверных обрядов запрещается в их владении; равным образом не позволяется иметь церквей и синагог. Но християне и жиды могут беспрепятственно молиться в домах своих. Те и другие обязаны платить поголовную подать, по два секина с половиною, или по пяти пиастров с человека; впрочем они не подвергаются терпеть обиды или частные оскорбления, и можно даже утвердительно сказать, что жизнь иноверцев гораздо счастливее между вгаабисами, нежели в империи Оттоманской. Но не смотря на то, что сии иноверцы пользуются спокойным обладанием своей собственности, несмотря на то, что живут в безопасности от обид и оскорблений, они находятся в крайнем презрении и должны сносить унижение самое постыдное. Платье их обыкновенно шьется из материи известного цвета, таким, а не иным покроем, и сверх того очень просто, без украшений; они обязаны всегда ходить пешком, отправляясь с того места, где находятся вгаабисы. Встретившись на улице с вгаабисом, иноверец должен остановиться на левой стороне, приняв покорную наружность. Он не может говорить пред вгаабисом, исключая крайней необходимости; в таком случае он должен выговаривать слова самым тихим голосом и со всем уничижением, какого только господин может требовать от своего невольника.
   Коран есть основание духовных обрядов; вгаабисы исполняют их с такою же точностью, как и мусульмане; они также обрезываются, также и столько же раз в день молятся, приносят жертвы и преклоняют колена. Их мечети внутри не имеют никаких украшений; все минареты разрушены, потому что вгаабисы вообще не любят мест возвышенных. Имам ежедневно читает Коран и молитвы, в которых совсем не упоминается о Магомете. Они наблюдают пост Рамадана и воздерживаются от хмельных напитков; даже табак строго запрещается между ними; нарушающий сии правила, а особливо последнее, подвергается смертной казни.
   Хотя путешествовавшие в Мекку пользуются их уважением, однако ж они не позволяют им называться гаджиями, как водится у турков. Все гробницы шеков и пророков разрушены ими до основания. Они зарывают мертвых своих просто, без всякого отличия в отношении ко званию и достоинству, и в строгой точности исполняют сие обыкновение, основывающееся на словах Корана: земля есть самая лучшая гробница. Они утверждают, что люди добродетельные, преселившиеся в другой мир, презирают земные украшения, и негодуют на тех, которые думают, что воздают им почесть, украшая гробницы суетными отличиями.
   Равенство, сия мечта в отношении к общежитию народа образованного, есть наследственное достояние народов кочующих -- единственное, известное им благо. Они платят за него лишением себя удовольствий, доставляемых нам роскошью и искусствами. Бедуины страстно любят свою независимость и всегда умели сохранить ее. Вгаабисы, некоторым образом ее утратившие, покорясь новому правлению, по крайней мере пользуются выгодами оной, среди своего общества; они не знают никаких отличий. Названия: паша, князь, визирь, неизвестны на их языке. Они называют друг друга братьями; сим именем господин кличет своего невольника; сим именем невольник отвечает своему господину.
   Нравы их весьма просты, но обхождение грубо. Сия грубость всегда была отличительным свойством аравитян, их предков. Суровость, соединенная с сим качеством, есть плод исповедываемой ими религии; они стараются во всем отличаться ею, в разговоре, в одежде, даже в пище. Умеренность их в сей потребности житейской чрезвычайна до невероятности, особливо же во время военного похода. Они кладут на дромадеров только по два меха, один с водою, другой с мукою ячменною; проголодавшись, растворяют водою малое количество сей муки и едят без всякого приготовления. В этом состоит пища, которою они довольствуются в продолжение целых недель. Они еще далее простирают свою воздержность: в случае недостатка, вода заменяется уриною дромадеров.
   При такой необыкновенной умеренности, с такою привычкою сносить великие беспокойства, вгаабисы были бы непобедимы, если б имели познания в порядке и дисциплине воинской. Но они в сем не искуснее аравитян, своих прародителей, ибо никого не побеждали, кроме аравитян; мы видели, что турки, которые, как всем известно, слабее европейцев, одерживали победы над вгаабисами.

-----

   [Корансез Л.А.О. де] О вгаабисах: (Окончание) / [Пер. М.Т.Каченовского] // Вестн. Европы. -- 1805. -- Ч.19, N 2. -- С.137-153.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru