Корбьер Тристан
Избранные стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жаба ("В удушье ночи чья-то песнь...")
    Сонет сэру Бобу ("Красавец пес! К хозяйке любишь ты ласкаться...")
    Париж ("И он бретонец и креол...")
    Памяти Зульмы, неразумной девы из предместья, и одного луидора ("Ей причиталось двадцать лет...")
    Скверный пейзаж ("Песок и прах. Волна хрипит и тает...")
    Идальго ("О, все они горды!.. как на коросте вши!..")
    1. Париж ночью ("Ты - море плоское в тот час, когда отбой...")
    2. Париж днем ("Гляди, на небесах, в котле из красной меди...")

Тристан Корбьер
Избранные стихотворения

                 Жаба
   
   В удушье ночи чья-то песнь.
   Листвы разобранную плес'нь
   луна белесым цинком кроет.
   
   Песнь... как зарытое живьем
   в подпочву эхо... Подойдем...
   -- Умолкло... Взглянем, -- что такое?
   
   -- А! Жаба!... Не пугайся! Твой солдат,
   он при тебе. Ты здесь со мною.
   Гляди: -- поэт с бескрылою спиною...
   Болотный соловей... Какой отврат! --
   
   Поет... -- Отврат! -- ...Чем? На тебя
   два глаза смотрят, два светила...
   Под камень уползло, застыло.
   Всего!... Я -- эта жаба, -- я!
   
   (Перевод Осипа Брика)
   
                  Сонет сэру Бобу
                                 Чистокровной английской легавой, -- собаке некоей легкомысленной особы.
   
   Красавец пес! К хозяйке любишь ты ласкаться.
   А я смотрю и злюсь. С чего бы? Вот вопрос!
   С того, что... видишь ли... мне не к кому прижаться.
   Хозяйки нет. И я... я не красавец пес.
   
   Боб! Боб! О мне б на это имя откликаться!
   С веселым лаем! высоко задравши нос!
   Но нет во мне породы. Не сумели взяться.
   Крещеный выродок... собачья смесь... барбос!
   
   О Боб! Мы поменяемся в метампсихозе.
   Мне бубунцы твои, -- тебе мои стихозы.
   За кожу шерсть... блохастая? Плевать! Прошу!
   
   И я -- сэр Боб! Я тот, кому не изменяют.
   Я с шавками грызусь. Меня Она кусает!
   И с именем ее ошейник Я ношу!
   
   (Перевод Осипа Брика)
   
   
                  Париж
   
   И он бретонец и креол
   бывал здесь -- в муравьиной куче,
   где все базар, где все текуче,
   где бледен солнца ореол.
   
   Смелей! в толпу зевак... Забрел
   куда! Назад!... Затерт в толкучке.
   Пожар чуть тлеющий. Дым тучкой.
   И ходит по рукам ведро.
   
   Девчонка Муза здесь мамзелью
   гулящей шлялась по панели.
   Пристали: Чем торгуешь? ась?
   
   Ничем. -- И стала, как ворона.
   Не уловила пустозвона.
   За ветром глазками гналась.
   
   (Перевод Осипа Брика)
   
   
          Памяти Зульмы, неразумной девы из предместья, и одного луидора
   
   Ей причиталось двадцать лет.
   Мне двадцать стукнуло монет.
   Мы все в одну мошну сложили
   и ценным вкладом поместили
   весной в неверный лунный свет.
   
   Луна, сияя в вышине,
   с пятак дыру прожгла в мошне.
   Туда двадцатки наши смылись,
   затем луна, -- и ночь затмилась.
   
   В монете двадцать этих лет.
   В монете двадцать тех монет.
   От лунной дырки к дырке, -- или
   от "жили вместе" к "вместе жили" --
   баланс в одном, примерно, стиле.
   
   И встретил я ее. -- На нет
   сошли двадцатки лет, монет,
   и дыр, и лун. -- Но всё как было: --
   она чиста, ей двадцать лет
   и... коммунаркой ярой слыла.
   
   Потом: -- с мужчиной в кабинет
   за две, не за двадцать монет.
   Потом на свалке, в общей гнили
   ночь даром, без луны в могиле.
   
   (Перевод Осипа Брика)
   
   
                  Скверный пейзаж
   
    Песок и прах. Волна хрипит и тает,
    Как дальний звон. Волна. Еще волна,
    -- Зловонное болото, где глотает
    Больших червей голодная луна.
   
    Здесь медленно варится лихорадка,
    Изнемогает бледный огонек,
    Колдует заяц и трепещет сладко
    В гнилой траве, готовый наутек,
   
    На волчьем солнце расстилает прачка
    Белье умерших -- грязное тряпье,
    И, все грибы за вечер перепачкав
   
    Холодной слизью, вечное свое
    Несчастие оплакивают жабы
    Размеренно-лирическим "когда бы".
   
   (Перевод Бенедикта Лившица)
   
   
                  Идальго
   
    О, все они горды!.. как на коросте вши!
    Они ограбят вас, но так, что вы -- растаяв
    От восхищения -- на самом дне души
    Почти полюбите отважных негодяев.
   
    Их запах не совсем хорош. Зато их вид
    Очарователен -- в них чувствуется раса.
    Вот -- не угодно ли? -- набросок: нищий Сид...
    Великолепный Сид бездельников Козаса...
   
    Я брел с подругою. Дорога -- вся в огне -
    Казалось, напрокат взята из преисподней,
    Вдруг -- Сид -- во весь опор... и я прижат к стене
    Загривком лошади. -- Ах, милостью господней
   
    Я заклинаю вас; головку лука... су...
    Я большего просить не смею у сеньора...
    (А лошадь у меня почти что на носу),
    Она уж любит вас, бедняга! -- Слишком скоро!
   
    Дорогу! -- О, хотя б окурок!.. помоги
    Сам Дева за добро. -- Отстань, ты тратишь время
    Напрасно! Пропусти!.. (Он пальцами ноги
    Тихонько мой карман затягивает в стремя.)
   
    -- Молю о жалости! -- и получивши су: -
    Благодарю, сеньор, за ангельское дело...
    Сеньора! Дивная! Спасибо за красу,
    А также и за то, что на, меня глядела!..
   
   (Перевод Бенедикта Лившица)
   
   
                  1. Париж ночью
   
   Ты -- море плоское в тот час, когда отбой
   Валы гудящие угнал перед собой,
   А уху чудится прибоя ропот слабый,
   И тихо чёрные заворошились крабы.
   
   Ты -- Стикс, но высохший, откуда, кончив лов,
   Уносит Диоген фонарь, на крюк надетый,
   И где для удочек "проклятые" поэты
   Живых червей берут из собственных голов.
   
   Ты -- щётка жнивника, где в грязных нитях рони
   Прилежно роется зловонный рой вороний,
   И от карманников, почуявших барыш,
   Дрожа, спасается облезлый житель крыш.
   
   Ты -- смерть. Полиция храпит, а вор устало
   Рук жирно розовых в засос целует сало.
   И кольца красные от губ на них видны
   В тот час единственный, когда ползут и сны.
   
   Ты -- жизнь, с её волной певучей и живою
   Над лакированной тритоньей головою,
   А сам зелёный бог в мертвецкой и застыл,
   Глаза стеклянные он широко раскрыл.
   
   (Перевод Иннокентия Анненского)
   
                  2. Париж днем
   
   Гляди, на небесах, в котле из красной меди
   Неисчислимые для нас варятся снеди.
   Хоть из остаточков состряпано, зато
   Любовью сдобрено и потом полито!
   
   Пред жаркой кухнею толкутся побирашки,
   Свежинка с запашком заманчиво бурлит,
   И жадно пьяницы за водкой тянут чашки,
   И холод нищего оттёртого долит.
   
   Не думаешь ли, брат, что, растопив червонцы,
   Журчаще-жаркий жир для всех готовит солнце?
   Собачьей мы и той похлёбки подождём.
   
   Не всем под солнцем быть, кому и под дождем.
   С огня давно горшок наш чёрный в угол сдвинут,
   И желчью мы живём, пока нас в яму кинут.
   
   (Перевод Иннокентия Анненского)
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru