Корелин Михаил Сергеевич
Важнейшие моменты в истории средневекового папства

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Часть пятая.

   

Важнѣйшіе моменты въ исторіи средневѣковаго папства *).

*) Русская Мысль, кн. VII.

VI.
Усиленіе папства въ XI вѣкѣ.-- Безсиліе нѣмецкихъ императоровъ реформировать папство.-- Оттонъ III и Сильвестръ II.-- Вліяніе аскетическаго движенія на церковную реформу.-- Генрихъ III и Григорій VII.

   Исторія папства въ половинѣ XI вѣжа поражаетъ своею неожиданностью: за полнымъ упадкомъ св. Престола почти непосредственно слѣдуетъ чрезвычайно быстрый его подъемъ. Преемники св. Петра, около 200 лѣтъ бывшіе жалкимъ орудіемъ въ рукахъ мелкихъ тирановъ, вдругъ заставляютъ дрожать передъ своимъ приговоромъ могущественнаго императора и распоряжаются королевскими коронами. Младшимъ современникомъ Бенедикта IX, который довелъ папство до крайней степени моральнаго паденія, былъ Григорій VII, который быстро возвратилъ ему прежній нравственный авторитетъ. Этотъ новый переворотъ произведенъ былъ двумя теченіями, вышедшими изъ одного источника. Въ половинѣ X вѣка за Альпами начинается реакція противъ нравственнаго паденія Рима. Это новое религіозное движеніе въ аскетическомъ духѣ было направлено на реформу церкви, но на реформу въ духѣ стараго папства. Тогдашній западный христіанскій міръ, твердо храня традиціи первыхъ миссіонеровъ, не могъ представить себѣ церкви иначе, какъ въ монархической формѣ, съ абсолютнымъ главою въ лицѣ римскаго епископа. Работа раннихъ папъ на этотъ разъ спасла св. Престолъ и направила новое движеніе на реформу папства, а не на революцію противъ него. Но это реформаціонное движеніе съ самаго начала распалось на два теченія. Одно изъ нихъ приняло политическій характеръ и имѣло цѣлью освободить папство отъ порабощенія римскою аристократіей. Оно шло отъ нѣмецкихъ королей, желавшихъ возстановить священную Римскую имперію. Другое теченіе, чисто-религіозное, стремилось, прежде всего, къ нравственному возрожденію папства, а потомъ къ освобожденію его отъ всякаго вліянія какой бы то ни было посторонней силы. Сначала оба направленія дѣйствовали дружно; но затѣмъ, въ силу неразрывной связи и, въ то же время, роковой противуположности интересовъ папства и имперіи, оба теченія столкнулись и вступили въ ожесточенную взаимную борьбу. Впервые это случилось въ половинѣ XI вѣка, но столкновенію предшествовала столѣтняя реформаціонная работа.
   Папа Іоаннъ XII, тотъ самый развратный мальчикъ, котораго современники называли язычникомъ, призвалъ себѣ на помощь Оттона Великаго и въ 962 году возложилъ на него корону Карла. Имперія была легко возстановлена, и Оттонъ безъ большихъ затрудненій получилъ права Карла Великаго: римляне поклялись представлять избраннаго папу на утвержденіе императора, и свѣтская власть римскаго епископа была поставлена подъ контроль императорскихъ чиновниковъ. Возстановленіе имперіи было событіемъ всемірно-исторической важности, которое повлекло за собою многочисленныя и весьма важныя послѣдствія въ исторіи Запада. Но до установленія политическаго единства христіанъ теперь было еще дальше, чѣмъ въ началѣ IX вѣка. Оттонова имперія была только по идеѣ продолженіемъ Карловой, по существу же рѣзко отъ нея отличалась. Прежде всего, это было учрежденіе не космополитическое, а національное, созданное условіями германской жизни. Священная Римская имперія нѣмецкой націи представляла собою нѣмецкое королевство, которому Оттонъ придалъ завоеваніемъ Италіи универсальный характеръ, а коронованіемъ рукою Христова намѣстника религіозное основаніе. Новая имперія -- уже старой, а кромѣ того она слабѣе Карловой монархіи. Правда, французскій король Людовикъ Заморскій принесъ ленную присягу Оттону, Бургундія и Лотарингія признали себя составными частями имперіи, но новый императоръ былъ только сюзеренъ сильныхъ герцоговъ и въ самой Германіи, а зависимость отъ него иностранныхъ державъ была чисто-фиктивная, тогда какъ Карлъ Великій былъ могущественнымъ [государемъ въ своей монархіи. Такое положеніе нѣмецкаго императора существенно опредѣляло его отношеніе къ церкви. Стремясь поставить въ зависимость отъ себя папу, Оттонъ встрѣчалъ оппозицію со стороны св. Престола -- какъ свѣтскій государь, а со стороны Италіи и Рима -- какъ нѣмецъ. Двойное положеніе не обезпечивало побѣды, но усиливало борьбу, которая и началась тотчасъ послѣ коронованія.
   Оттонъ Великій, реформировавшій нѣмецкую церковь, искренно стремился къ реформѣ папства, но встрѣчалъ упорное сопротивленіе со стороны Рима. Мѣстная знать не хотѣла отказаться отъ права выбирать себѣ епископа и возводила на престолъ св. Петра отъявленныхъ негодяевъ. Императоръ, опираясь на право и силу, низвергалъ недостойныхъ папъ к возводилъ на ихъ мѣсто благочестивыхъ людей, которыхъ не хотѣли признать римляне. При Оттонѣ и его сынѣ происходить упорная, утомительно-однообразная и, повидимому, совершенно безплодная борьба, отъ которой сильно страдалъ авторитетъ св. Престола. Императорскіе папы держатся только до тѣхъ поръ, пока въ Римѣ нѣмецкое войско. Съ удаленіемъ императора его папу низвергаютъ и, если онъ не успѣетъ во-время бѣжать, сажаютъ въ тюрьму, гдѣ его подвергаютъ задушенію или голодной смерти. Возвращается императоръ, и такая же судьба постигаетъ свободно выбраннаго римлянами папу, а его избиратели подвергаются жестокимъ репрессіямъ и т. д., и т. д. Кровь льется рѣкой, но св. Престолъ отъ этого ничего не выигрываетъ; папство, попрежнему, остается орудіемъ въ чужихъ рукахъ, а преемники св. Петра, попрежнему, погрязаютъ въ порокахъ. Казалось, для реформы было необходимо, чтобы особенно благочестивый императоръ навсегда поселился въ Римѣ и поставилъ своею жизненною задачей поддерживать на престолѣ св. Петра добродѣтельнаго епископа и выдающагося человѣка. Такого императора и такого папу Западъ получилъ въ Оттонѣ III и Сильвестрѣ II.
   Внукъ великаго Оттона отличался пылкою фантазіей и получилъ фантастическое воспитаніе. Сынъ нѣмца и гречанки и ученикъ француза, Оттонъ III не считалъ себя связаннымъ ни съ какою національностью. Его мать, греческая принцесса, рисовала ему волшебную обстановку византійскаго дворца и блестящія картины императорскаго всемогущества. Его учитель, знаменитый Гербертъ, внушилъ ему пламенную любовь къ республиканскимъ добродѣтелямъ античнаго Рима и къ могущественному порядку Августовой имперіи, а въ то же время искреннее благочестіе въ монашескомъ духѣ и глубокое уваженіе къ идеаламъ папства. Оттонъ Ш усвоилъ всѣ наставленія и составилъ себѣ совершенно фантастическое представленіе о характерѣ своей власти и ея задачахъ. Онъ стремился создать такую имперію, въ которой была бы возможна администрація Траяна, законодательство Юстиніана и деспотизмъ Константина, а въ то же время было бы сохранено республиканское устройство. Въ его политическіе идеалы одинаково входили имперія и республика, римскій народъ и рыцарство, земная жизнь и загробное блаженство. Для характеристики ихъ смутности и фантастичности, достаточно привести предисловіе къ одному закону Оттона III". "Мы издали это распоряженіе для того, чтобы церковь Божія стояла свободно и непоколебимо, чтобы наша имперія благоденствовала, наше рыцарство всюду торжествовало, могущество римскаго народа распространялось и республика была возстановлена и чтобы мы сами послѣ праведной жизни въ суетѣ этого міра были признаны достойными покинуть тюрьму земнаго существованія и праведно царствовать съ Господомъ". Для осуществленія этихъ идеаловъ Оттонъ III переселился въ Римъ, построилъ себѣ дворецъ на Авентинѣ, завелъ гвардію и придворный штатъ въ римско-византійскомъ вкусѣ и назначилъ республиканскихъ чиновниковъ для города. Дворцовый церемоніалъ былъ изложенъ въ особой книгѣ, гдѣ были подробно описаны отдѣльныя части императорскаго одѣянія и объяснено значеніе 10 принадлежащихъ ему коронъ. Но древне-республиканской святынѣ, Капитолію, и здѣсь было оказано уваженіе: на священный холмъ всѣ смертные, не исключая и императора, могли входить только въ бѣломъ одѣяніи. Когда же туда поднимался самъ "монократоръ", какъ называетъ эта книга Оттона III, то его окружаютъ музыканты, свита привѣтствуетъ его по-еврейски, гречески и по-латыни и всѣ трижды кланяются ему до земли. Но вмѣстѣ съ этою страстью къ гордой пышности въ душѣ императора ужи валось монашеское смиреніе. Время отъ времени онъ сбрасывалъ съ себя мистически-великолѣпное императорское одѣяніе, облекался въ рубище, по цѣлымъ недѣлямъ запирался въ монашескую келью и подвергалъ себя посту и бичеваніямъ. Оттонъ III былъ вполнѣ подходящимъ человѣкомъ для настойчиваго проведенія церковной реформы, и онъ принялся за нее чрезвычайно рѣшительно. У безнравственнаго папы Іоанна XVI, выбраннаго римскою знатью, онъ приказалъ отрѣзать носъ, языкъ, уши, вырвать глава и въ такомъ видѣ провезти верхомъ на ослѣ по всему Риму, а затѣмъ возвелъ на св. Престолъ своего бывшаго учителя Герберта, назвавшаго себя Сильвестромъ II.
   Такого главы, какъ Сильвестръ II, никогда еще не имѣла западная церковь. Новый папа былъ самый ученый человѣкъ своего времени. Блестящій математикъ и знаменитый философъ, онъ зналъ греческій языкъ и тщательно, съ большимъ интересомъ изучалъ языческую литературу. Разностороннее образованіе значительно выдѣляло его теоретическія воззрѣнія изъ общаго уровня тогдашней науки. Такъ, Гербертъ не раздѣлялъ обычнаго взгляда, что теологія -- величайшая изъ наукъ и что философія ея "служанка", какъ тогда говорили; по его мнѣнію, богословіе стоить въ ряду другихъ наукъ, которыя относятся къ философіи какъ виды къ роду. Но такія воззрѣнія не мѣшали Герберту быть убѣжденнымъ папистомъ, задолго до занятія св. Престола. Это видимое противорѣчіе объясняется тѣмъ, что знаменитый ученый былъ хорошимъ практикомъ. Новый папа отлично зналъ окружавшую его среду. Французъ по происхожденію, онъ занималъ епископскія каѳедры и на родинѣ, и въ Италіи, и долгое время жилъ при нѣмецкомъ дворѣ. Современные правители ему также хорошо извѣстны: кромѣ императора, его ученикомъ былъ Робертъ I французскій. Пользуясь своимъ положеніемъ, Гербертъ систематично и научно изучалъ дѣйствительность. "Въ практическихъ дѣлахъ,-- говоритъ онъ,-- самое важное значеніе имѣютъ человѣческія свойства и стремленія". Превосходный наблюдатель, онъ отлично изучилъ этотъ двигатель практической жизни и воспользовался своимъ знаніемъ съ искусствомъ первостепеннаго политика. Гербертъ понималъ могущество папства и, подчинивъ своему вліянію Оттона III, занялъ каѳедру св. Петра. Новому панѣ недоставало, можетъ быть, глубокаго благочестія, и императоръ былъ набожнѣе своего учителя; но Сильвестръ И лучше Оттона понималъ свое положеніе и недостатокъ религіозности возмѣщалъ политическимъ тактомъ и дипломатическою ловкостью. Онъ твердо провозгласилъ необходимость отмѣны симоніи и исправленія нравственной распущенности духовенства, заговорилъ даже о вооруженномъ освобожденіи св. Гроба. Это была существенная часть той программы, исполненіе которой доставило позже торжество папству. Сильвестру не удалось выполнить этихъ плановъ, но св. Престолъ при немъ началъ замѣтно возвышаться. Нѣмецкій ученикъ папы возстановляетъ значительную чаетъ расхищенныхъ владѣній св. Петра, ослабляетъ даже нѣмецкое королевство въ интересахъ папы: венгерскій князь получаетъ королевскую корону за заслуги церкви, а славянскіе епископы -- независимость отъ нѣмецкихъ митрополитовъ. Какъ въ доброе старое время, папа принудилъ даже своего французскаго ученика подчиниться въ важномъ семейномъ вопросѣ приговору св. Престола. Но всѣ эти успѣхи имѣли чрезвычайно эфемерный характеръ. Нѣмецкіе бароны возстали противъ Оттона Ш, а римскіе выгнали его изъ новой столицы, и юный императоръ, утратившій реальныя владѣнія въ погонѣ за фантастическою властью, умеръ, не достигши полныхъ 22 лѣтъ. Со смертью Оттона Ш пало и могущество папы: годъ спустя умеръ Сельвестръ II, оставленный современниками и оклеветанный потомствомъ. Ученость папы была непонятна одичалому Риму, и Сильвестръ прослылъ за мага, котораго дьяволъ сначала посадилъ на св. Престолъ, а потомъ задушилъ. Но настоящіе дьявольскіе папы появляются только послѣ его смерти. Нѣмецкіе императоры, занятые домашними дѣлами, не могутъ отдавать много времени Риму, и на каѳедрѣ св. Петра появляется цѣлый рядъ воровъ и разбойниковъ, который заканчивается невѣроятною фигурой Бенедикта IX. Ясно, что одни императоры были безсильны реформировать папство. Ихъ стремленія становятся успѣшнѣе только съ тѣхъ поръ, когда на помощь къ нимъ приходитъ усилившееся религіозное движеніе.
   Въ половинѣ X вѣка во Франціи начинается аскетическое движеніе, которое къ концу столѣтія охватываетъ съ большею или меньшею силой весь Западъ. Его вызвали тѣ же самыя причины, которыя дѣйствовали и въ VI вѣкѣ. Феодальная анархія съ полною силой господствовала тогда въ Европѣ и въ особенности во Франціи. Боролевская власть, окончательно раздробленная, была безсильна установить какой-нибудь порядокъ. Сильный давилъ слабаго; низшіе классы, были постоянно угнетены баронами, но и самые угнетатели не были увѣрены въ завтрашнемъ днѣ. У каждаго феодала могъ отнять его владѣнія болѣе сильный противникъ. Внутренніе безпорядки сопровождались внѣшними насиліями: страну грабили хищные норманны. Тѣ же самыя условія дѣйствовали съ большею или меньшею силой и за предѣлами Франціи, и внѣшній міръ утрачивалъ для человѣка свою привлекательность, а монастырь съ его крѣпкими стѣнами казался надежною защитой противъ невзгодъ этого міра и вѣрнымъ проводникомъ въ загробное блаженство. къ концу столѣтія эта естественная набожность перешла въ религіозный энтузіазмъ подъ вліяніемъ вѣры въ близкую кончину міра. Христіанство считало 1000-й годъ предѣломъ грѣховнаго существованія вселенной и было твердо убѣждено, что тогда вторично придетъ Спаситель міра судить живыхъ и мертвыхъ. Подъ вліяніемъ страшной мысли за монастырскою стѣной спѣшатъ укрыться не только угнетенные, но и угнетатели. Въ Европѣ возникаетъ масса новыхъ монастырей съ строгимъ уставомъ, снова появляются восторженные подвижники, самоотверженные миссіонеры, безстрашные мученики. Св. Нилъ изумляетъ своими подвигами южную Италію, св. Ромуальдъ -- сѣверную, св. Адальбертъ находить мученическую кончину среди языческихъ пруссовъ. Но I вѣкъ миновалъ благополучно, а религіозное движеніе все росло и развивалось. "Христосъ спалъ въ Своей церкви въ теченіе X столѣтія, -- говоритъ одинъ церковный писатель, -- въ XI Онъ проснулся". Благочестивое настроеніе охватило всѣ классы общества: на ряду съ нравственно-распущенными прелатами появляются такіе люди, какъ кардиналъ Даміани; изъ того общества, изъ котораго прежде выходили только Ѳеодоры и Марозіи, выходитъ благочестивая маркграфиня Матильда; даже среди развращенной римской знати встрѣчаются настоящіе праведники, одинъ изъ которыхъ стоитъ нѣкоторое время во главѣ управленія городомъ. Выдающуюся черту въ этомъ новомъ движеніи составляетъ аскетическое покаяніе, усилившееся подъ вліяніемъ страха наступающей кончины міра. Въ западной церкви давно уже установился обычай исправлять, совершенный грѣхъ денежнымъ штрафомъ или постомъ и молитвой. Въ XI вѣкѣ Петръ Даміани прибавилъ еще бичеваніе и создалъ цѣлую систему покаянія, разсчитанную строго-ариѳметически. Каждому грѣху, по этой системѣ, соотвѣтствуетъ извѣстный періодъ покаянія; но такъ какъ количество грѣховъ у всякаго человѣка такъ велико, что для ихъ очищенія потребовались бы цѣлыя столѣтія, то набожнымъ людямъ предоставлялось усиливать количество благочестивыхъ дѣйствій. Такъ, нормальный годъ покаянія равнялся для богатыхъ 36, а для бѣдныхъ 4 талерамъ или 3,000 ударовъ розгами въ сопровожденіи пѣнія 30 псалмовъ. Благочестивые люди, жертвуя громадными суммами или нанося себѣ колоссальное число ударовъ, усиливали норму. Самъ Даміани въ теченіе года продѣлывалъ столѣтіе покаянія, т.-е. наносилъ себѣ 300,000 ударовъ и пѣлъ 3,000 псалмовъ, а его другъ, подвижникъ Доминикъ, исполнялъ такую порцію въ 6 дней. Для этого онъ бралъ въ обѣ руки по розгѣ и съ пѣніемъ псалмовъ цѣлыми днями подвергалъ себя тѣлесному наказанію. Даміани придавалъ чрезвычайно важное значеніе бкчеванію. Слова 150-го псалма "хвалите Господа въ тимпанѣхъ* онъ комментируетъ слѣдующимъ образомъ: "Такъ какъ тимпанъ -- сухая кожа, то, по словамъ пророка, тотъ истинно хвалитъ Господа въ тимпанѣ, кто подвергаетъ бичеванію свое истомленное постомъ тѣло". Эта дѣтски-наивная система покаянія приходилась по вкусу той эпохѣ, и бичеванію подвергали себя люди всѣхъ классовъ общества, начиная отъ императора и аристократическихъ дамъ.
   Новое религіозное движеніе особенно сильно отразилось въ монастырѣ, гдѣ прежняя распущенность замѣнилась строгою дисциплиной. И эта реформа вышла изъ Франціи: ея исходнымъ пунктомъ былъ монастырь Клони около Макона. Въ половинѣ X вѣка аббатъ Одонъ возстановилъ тамъ во всей строгости забытый уставъ св. Бенедикта: отъ монаховъ требовалось безусловное повиновеніе, жизнь, посвященная труду, благочестивымъ упражненіямъ и подвигамъ милосердія. Въ монастырь допускались съ разборомъ: несовершеннолѣтнихъ и людей съ плохою нравственною репутаціей туда совсѣмъ не принимали. Реформированное монашество быстро получило обширную извѣстность и Клюнійская обитель не была въ состояніи вмѣстить всѣхъ желающихъ. Вскорѣ во Франціи былъ основанъ цѣцый рядъ филіальныхъ монастырей, которые были подчинены клюнійскому аббату. Реформа нашла массу подражаній и за границей, а въ Италіи образовалось два новыхъ монастырскихъ ордена (Camaidoli и Vallombrosa) съ такимъ же направленіемъ. Папы освободили новые монастыри отъ власти мѣстныхъ епископовъ, и реформированное монашество поставило своею задачей возстановить подорванный авторитетъ папства и сдѣлать св. Престолъ сосредоточіемъ той нравственной силы, которая должна была управлять міромъ. Реформаціонная партія въ Римѣ получила новую армію, превосходно дисциплинированную и полную боеваго одушевленія. Клюнійскіе монахи въ XI вѣкѣ играли ту же роль, какая позже досталась іезуитамъ, и оказали папству не меньшія услуги, чѣмъ ихъ позднѣйшіе соратники. Благодаря ихъ стараніямъ, реставрація папства пошла быстрѣе, въ особенности когда во главѣ политическаго движенія къ церковной реформѣ сталъ Генрихъ III, а душой религіознаго сдѣлался Гильдебрандъ.
   Ожесточеннымъ врагомъ реформаціоннаго движенія была римская знать, весьма мало затронутая религіознымъ движеніемъ, и Генрихъ III рѣшилъ нанести ей окончательный ударъ, навсегда и принципіально лишить ее права выбирать папу. Другъ клюнійцевъ, воспитанный духовенствомъ, императоръ искренно хотѣлъ реформировать св. Престолъ въ духѣ новаго движенія. Говорятъ даже, что только ради этой цѣли онъ согласился отказаться отъ своего намѣренія поступить въ монахи и сдѣлался государемъ. По его мысли, каѳедра св. Петра, обновленная нравственно, должна порвать національныя связи съ Римомъ и сдѣлаться космополитическимъ, міровымъ центромъ. На св. Престолѣ должны возсѣдать самые лучшіе прелаты, къ какой бы они національности ни принадлежали, и римскіе епископы должны объѣзжать всю свою паству и созывать соборы во всѣхъ странахъ католическаго міра. Совершенно послѣдовательно съ этой точки зрѣнія и выборы преемниковъ св. Петра должны быть отняты у мѣстнаго населенія. До сихъ поръ планы Генриха совершенно совпадали съ стремленіями чистыхъ церковниковъ. По неудавшійся монахъ хорошо понималъ интересы своего положенія и рѣшилъ произвести церковную реформу въ интересахъ свѣтской власти. По его мнѣнію, императоръ, какъ представитель всѣхъ христіанскихъ избирателей Христова намѣстника, долженъ назначать папу. Это значило поставить римскаго епископа въ полную зависимость отъ нѣмецкаго императора, и съ такимъ рѣшеніемъ церковнаго вопроса не желали и не могли согласиться представители чисто-религіознаго направленія церковной реформы, во главѣ которыхъ сталъ Гильдебрандъ.
   Сынъ тосканскаго мужика, лангобардъ по происхожденію, Гильдебрандъ принадлежитъ къ числу величайшихъ государственныхъ людей, какіе встрѣчаются во всемірной исторіи. Его грандіознѣйшіе церковно-политическіе идеалы по ясности, послѣдовательности и продуманности представляютъ собою настоящую практическую программу, которую онъ проводилъ въ жизнь съ поразительною мудростью. Геній Гильдебранда заключался не въ теоретическомъ творчествѣ, -- основная мысль его программы была давно уже выработана римскими епископами,-- но въ необычайной логичности, съ которой онъ вывелъ изъ прежней идеи ея неизбѣжныя, хотя ранѣе и незамѣченныя, послѣдствія, и въ удивительной дальновидности, съ которой онъ приступилъ къ ея осуществленію. Одинъ современный памятникъ очень хорошо выражаетъ сущность дѣятельности Гильдебранда: "Богъ посадилъ на престолъ папу Григорія, который, будучи вскормленъ и воспитанъ въ Римѣ, самымъ тщательнымъ образомъ изслѣдовалъ всѣ апостольскія традиціи и чрезвычайно усердно старался привести въ дѣйствіе то, что изслѣдовалъ". Эти "апостольскія традиціи" составляла теократія, которую Гильдебрандъ понималъ не какъ мѣстное, римское явленіе, а какъ міровую силу. Основаніемъ ея авторитета служитъ вѣчная, неизмѣнная религіозная истина. "Римская церковь,-- говорить онъ,-- никогда не заблуждалась и не будетъ заблуждаться во вѣки вѣковъ". Эта теократія должна быть организована строго-монархически: духовенство господствуетъ надъ свѣтскимъ обществомъ, но само оно представляетъ изъ себя только могущественную бюрократію, которая слѣпо и безусловно подчинена папѣ. "Одинъ только папа,-- говоритъ Гильдебрандъ,-- имѣетъ право издавать законы и смѣщать епископовъ. Безъ его авторитета никакая книга не можетъ быть признана каноническою, а его приговоръ не допускаетъ возраженій. Судить его никто не смѣетъ, и канонически посвященный римскій епископъ святъ заслугою св. Петра". До такихъ смѣлыхъ положеній не доходилъ еще ни одинъ, папа, но они были только логическимъ выводомъ изъ основной идеи папской власти. Съ такою же неумолимою послѣдовательностью выводитъ Гильдебрандъ ученіе объ отношеніи папы къ свѣтскимъ государямъ. Задача земнаго существованія -- подготовленіе къ загробному блаженству, ключи отъ котораго у папы. Онъ несетъ отвѣтственность передъ Богомъ за всю паству, поэтому ему принадлежитъ право давать такую организацію земной жизни, при которой люди лучше всего достигаютъ конечной цѣли своего существованія. У свѣтской власти не должно быть никакихъ своихъ неотъемлемыхъ правъ, никакихъ независимыхъ отъ церкви задачъ, потому что спасеніе души, которое цѣликомъ зависитъ отъ церкви, должно быть единственною задачей человѣческой дѣятельности. Съ этой точки зрѣнія, свѣтскій государь только несамостоятельный уполномоченный папы, и Гильдебрандъ прямо заявлялъ, что "одинъ только папа имѣетъ право пользоваться императорскими отличіями, имѣетъ право низвергнуть императора, можетъ освободить подданныхъ отъ вѣрности своему государю". Папа, помысли Гильдебранда, настоящій вице-богъ, и это названіе дѣйствительно встрѣчается въ памятникахъ.
   Но всемогущая теократія, господствуя надъ свѣтскимъ обществомъ должна быть отъ него совершенно независима, должна опираться на свои собственныя постоянныя силы, и въ созданіи этихъ силъ изъ наличныхъ элементовъ въ самой церкви съ особенною яркостью проявился геній Гильдебранда. Прежде всего, само духовенство должно быть поставлено надъ свѣтскимъ обществомъ, поэтому должно уничтожить всякую зависимость его отъ свѣтской власти и отъ окружающей среды. У духовнаго лица не должно быть никакого государя, кромѣ папы, никакой семьи, кромѣ церкви. Такой совершенно независимый клиръ долженъ самъ, одинъ, безъ всякихъ постороннихъ вліяній избирать своихъ властей и самого папу. Теократія Гильдебранда представляла себою изолированную отъ мірскихъ вліяній, космополитическую, самодовлѣющую силу.
   Съ такою программой Гильдебрандъ приступилъ къ церковной реформѣ и показалъ себя блестящимъ практическимъ политикомъ. Глубоко вѣрующій, страстный идеалистъ соединился въ немъ съ благоразумнымъ дѣльцомъ, какъ это часто бывало на св. Престолѣ. Гильдебрандъ искренно считаетъ себя пророкомъ, глубоко убѣжденъ, что всѣ его идеи и планы внушены ему св. Петромъ. Какъ древній поэтъ, онъ смотритъ на себя какъ на простое орудіе божественной музы и доходитъ иногда до сильно дѣйствующаго поэтическаго одушевленія. Не будучи еще папой, онъ съ такою страстностью говорилъ однажды на соборѣ противъ симоніи, что нѣсколько прелатовъ, почувствовавъ угрызеніе совѣсти, добровольно сложили свой санъ. Но съ глубокою вѣрой въ правоту своего дѣла Гильдебрандъ соединялъ и тонкій разсчетъ, и такое соединеніе было необходимо въ виду колоссальныхъ затрудненій, которыя представлялись реформатору.
   Гильдебрандъ молодымъ монахомъ впервые вступаетъ въ общественную дѣятельность въ качествѣ капеллана Григорія VI, того самого папы, который съ формальною квитанціей купилъ св. Престолъ у Бенедикта IX. Тогдашнее положеніе папства было ужасно: въ Римѣ жило одновременно трое Христовыхъ намѣстниковъ, которые усердно проклинали другъ друга и съ неменьшимъ усердіемъ извлекали денежныя выгоды изъ своего эфемернаго положенія. Нравственный упадокъ дошелъ до крайней степени. Въ самомъ соборѣ св. Петра сторожа переодѣвались кардиналами и служили мессы для наивныхъ иностранцевъ, а по ночамъ тамъ происходили оргіи, причемъ у самыхъ алтарей совершались всевозможныя преступленія. Но вскорѣ пришелъ Генрихъ III, подвергъ суду несудимыхъ преемниковъ св. Петра, прогналъ ихъ всѣхъ съ св. Престола и послѣдовательно назначалъ на ихъ мѣсто своихъ нѣмецкихъ любимцевъ. Гильдебрандъ съ своимъ папой отправился въ ссылку въ Германію, и оттуда съ болью въ сердцѣ наблюдалъ, какъ каѳедра св. Петра превращалась въ обыкновенное епископское мѣсто, которымъ произвольно распоряжался нѣмецкій императоръ. Но его бездѣйствіе продолжалось недолго. Папа Левъ IX, назначенный Генрихомъ III, пригласилъ его съ собою въ Римъ, и съ этихъ поръ Гильдебрандъ сдѣлался душою пяти папъ, послѣдовательно занимавшихъ св. Престолъ. Левъ IX, человѣкъ простой и благочестивый, весь принадлежалъ церковной партіи реформы, и самъ былъ расположенъ дѣйствовать въ духѣ Гильдебранда, поэтому первый абрисъ реформъ Григорія VII обозначился уже при этожъ папѣ. Прежде всего, онъ отказался занять св. Престолъ по императорскому назначенію и въ скромной одеждѣ кающагося богомольца явился передъ воротами Рима, соглашаясь занять каѳедру св. Петра только подъ условіемъ единогласнаго выбора. Весьма возможно, что это было сдѣлано по совѣту Гильдебранда. Правда, его точкѣ зрѣнія одинаково противорѣчили и римскіе выборы папы, и его назначеніе императоромъ; но дальновидный политикъ понималъ, что первый противникъ его теорій менѣе опасенъ, чѣмъ этого". Сила римскихъ бароновъ была подорвана взаимною борьбой и въ особенности императорами; а, кромѣ того, имъ можно было противупоставитъ населеніе, въ которомъ замѣчались слѣды общаго религіознаго движенія, и Гильдебрандъ сравнительно мало обращаетъ вниманія на мѣстную знать. Единогласно выбранный Левъ IX на первомъ же соборѣ 1049 года запретилъ симонію и бракъ для бѣлаго духовенства. Это были первые шаги къ осуществленію идеаловъ Гильдебранда. Подъ симоніей разумѣли не только покупку духовнаго сана, но и всякое вліяніе свѣтской власти на замѣщеніе церковныхъ должностей, и широко задуманная реформа сразу достигала двухъ цѣлей: возвышала нравственный авторитетъ духовенства, доступъ въ ряды котораго открывали не деньги, а духовныя достоинства, и освобождало клиръ отъ вліянія постороннихъ силъ. Еще болѣе глубокій переворотъ намѣчала вторая реформа. Отнимая семью у духовенства, она уничтожала самую прочную связь духовнаго лица съ свѣтскимъ обществомъ, вырывала его изъ окружающей среды, дѣлала его настоящимъ янычаромъ церкви, у котораго не должно быть никакихъ мірскихъ привязанностей. По пока реформы были только провозглашены; для ихъ полнаго проведенія въ жизнь не представлялось возможности, такъ какъ иначе пришлось бы смѣстить сразу значительную часть духовенства, особенно въ Италіи. Соборными рѣшеніями пользовались только для того, чтобы низвергнуть особенно порочныхъ прелатовъ и замѣнить ихъ сторонниками реформы, которыхъ папа возводилъ въ санъ кардиналовъ. Созданіе изъ этихъ князей церкви особой коллегіи при св. Престолѣ, въ составъ которой входили всѣ выдающіеся прелаты, также было дѣломъ Льва IX и стояло въ неразрывной связи съ планами Гильдебранда. Новая коллегія представляла собою государственный совѣтъ папы, имъ назначенный и проникнутый тѣмъ же самымъ духомъ, тѣми же самыми стремленіями, какъ и глава церкви. Дѣло реформы пріобрѣтало, такимъ образомъ, большую прочность, потому что если бы папа былъ захваченъ въ плѣнъ или выгнанъ изъ Рима, его политику продолжало бы высшее послѣ папы церковное учрежденіе. Болѣе того, священная коллегія устраняла до извѣстной степени недостатки, происходящіе изъ отсутствія наслѣдственности въ римской теократіи. Она сдѣлалась постоянною хранительницей папскихъ традицій и придавала послѣдовательность и единство мѣропріятіямъ св. Престола. Правленіе Льва IX заключилось окончательнымъ разрывомъ съ Византіей. Восточная церковь, недоступная папскому вліянію, была объявлена еретическою и болѣе не входила въ объемъ римскаго понятія о христіанскомъ мірѣ. Со смертію этого папы всемогущій Гильдебрандъ стоялъ во главѣ реформированнаго клира и легко могъ бы занять св. Престолъ, но онъ лично отправился къ императору и выпросилъ въ римскіе епископы нѣмца Виктора II, одного изъ ближайшихъ друзей Генриха III.
   Гильдебрандъ страстно ненавидѣлъ вмѣшательство императоровъ въ папскіе выборы, потому что оно подчиняло св. Престолъ свѣтской власти. "Короли,-- говоритъ онъ,-- по наущенію дьявола стараются господствовать надъ себѣ подобными. Средствами для достиженія такой цѣли служатъ имъ грабежъ, вѣроломство, убійство и всевозможныя преступленія. И эти-то грязные люди стремятся подвергнуть къ ногамъ своимъ помазанниковъ Господа!" Но тяжелое положеніе св. Престола вынуждало обратиться къ содѣйствію императора. Папская казна была пуста, церковныя патримоніи расхищены, съ юга грозили норманны. Викторъ II поправилъ нѣсколько дѣла св. Престола съ помощью своего друга Генриха Ш; но вскорѣ папа и императоръ умерли, и Гильдебрандъ попытался освободить каѳедру св. Петраотъ нѣмецкаго вліянія. На св. Престолъ послѣдовательно возводятся двѣ его креатуры, и ихъ политика принимаетъ болѣе рѣшительный характеръ. Прежде всего, былъ установленъ новый законъ о папскихъ выборахъ, которые были предоставлены коллегіи кардиналовъ, гдѣ бы она ни собралась. Эта мѣра представляла собою логическое завершеніе развитія римской теократіи. Престолъ св. Петра освобожденъ былъ отъ всякаго вліянія какъ Рима, такъ и императора, и пріобрѣлъ полную независимость. Но избирательный законъ существенно нарушалъ старыя права міровой столицы и привилегіи императоровъ. Римская знать и нѣмцы, представители двухъ еще недавно враждебныхъ направленій, соединились вмѣстѣ для борьбы съ новою реформой, и Римъ, а вмѣстѣ съ нимъ вся Италія, впервые раздѣлились на двѣ партіи -- императорскую и папскую. Положеніе становилось опаснымъ, но Гильдебрандъ нашелъ союзника въ норманнахъ. Папы пытались сначала прогнать этихъ хищниковъ изъ южной Италіи, но безуспѣшно; тогда порѣшили санкціонировать ихъ грабежъ, и преемникъ св. Петра уступилъ имъ право на не принадлежащія ему владѣнія подъ условіемъ ленной зависимости отъ св. Престола. Гильдебрандъ побѣдилъ и тотчасъ же началъ новую борьбу противъ женатаго духовенства и симоніи, и въ ней преимущественно показалъ себя блестящимъ политикомъ. Прежде всего, онъ искусно соединилъ вмѣстѣ двѣ различныхъ по характеру реформы; симонія была вопіющимъ злоупотребленіемъ и не имѣла защитниковъ; другое дѣло -- бракъ. Даже сторонники целибата признавали, что семейное духовенство ведетъ лучшій образъ жизни, чѣмъ безсемейное, и въ защиту женатыхъ священниковъ писались цѣлые трактаты, гдѣ выставлялась на первый планъ святость признаннаго церковью брачнаго союза. Гильдебрандъ съ боевыми цѣлями связалъ обѣ реформы и поднялъ на ихъ защиту самыя разнообразныя силы, объединенныя аскетизмомъ. На бой двинулись и монахи, и женщины, дворяне, и проповѣдники, и писатели, и простонародная масса. Кардиналъ Даміани, пламенный аскетъ самой чистой воды, чуждый всяко# политики, осуждавшій съ поэтическимъ одушевленіемъ свѣтскую власть папы, писалъ памфлеты въ защиту целибата. Онъ чувствовалъ существенное различіе своихъ идеаловъ отъ тогдашнихъ стремленій св. Престола, называлъ Гильдебранда "святымъ сатаной", но самъ признавалъ, что слушается его болѣе, чѣмъ Бога и св. Петра. Могущественная маркграфиня Матильда, образованная, энергичная, восторженная, вполнѣ посвятила себя на служеніе идеаламъ Гильдебранда. Въ то время, какъ ея мужъ съ оружіемъ въ рукахъ за Альпами защищалъ интересы имперіи, Матильда сдѣлала изъ своихъ владѣній одинъ изъ самыхъ надежныхъ оплотовъ папства противъ нѣмцевъ. Съ особеннымъ искусствомъ воспользовался Гильдебрандъ настроеніемъ народныхъ массъ. Такъ, самымъ сильнымъ и опаснымъ противникомъ целибата явилось богатое и могущественное духовенство Милана. Чтобы побѣдить его сопротивленіе, Гильдебрандъ поднялъ толпу, фанатизированную аскетическими проповѣдниками; началось движеніе такъ называемой патаріи, т.-е. оборванцевъ; его вожди получили отъ церкви священное знамя, и сопротивленіе было сломлено.
   Въ разгаръ этой борьбы, охватившей весь христіанскій міръ, Гильдебрандъ самъ сдѣлался, наконецъ, папой и провозгласилъ послѣднюю свою реформу, которая должна была завершить задуманное имъ гордое зданіе теократіи. Это было запрещеніе инвеституры. Духовные вассалы императоровъ, королей и вообще свѣтскихъ лицъ получали полную независимость отъ свѣтской власти и подчинялись только папѣ, а ихъ владѣнія становились церковнымъ достояніемъ. Такъ какъ церковныя земли составляли на Западѣ почти половину территоріи, то по одному слову папы государи теряли половину своихъ владѣній, а церковь пріобрѣтала полъ-Европы. Григорій VII декретировалъ свѣтской власти политическое самоубійство, и началась жестокая полувѣковая борьба. Папа приступилъ къ ней съ широкими планами. Опираясь на фальшивый даръ Константина, онъ потребовалъ отъ Англіи и Испаніи признанія ленной зависимости отъ св. Престола и потомъ подъ разными предлогами распространилъ эти требованія на Богемію, Венгрію, Скандинавію, Польшу и даже Россію. Когда была запрещена инвеститура, Григорій VII потребовалъ немедленнаго ея исполненія отъ Филиппа I, Вильгельма Завоевателя и Генриха IV, и повсюду получилъ отказъ. Не желая одновременно бороться со всѣми противниками, папа пригрозилъ анаѳемой слабому французскому королю, оставилъ въ покоѣ Вильгельма и сосредоточилъ свои удары на имперіи. Перипетіи этой борьбы всѣмъ извѣстны. Въ ней былъ моментъ, когда отлученный отъ церкви императоръ, въ одеждѣ кающагося грѣшника, босой въ зимнюю пору умолялъ о прощеніи папу, были и другіе моменты, когда только хищные норманны вмѣстѣ съ магометанскими арабами могли спасти Христова намѣстника отъ нѣмецкаго плѣна цѣною разграбленія христіанскихъ церквей священнаго города. Въ самый разгаръ борьбы умеръ въ Салерно Григорій VII съ глубокимъ убѣжденіемъ въ правотѣ своего дѣла. "Я любилъ справедливость и ненавидѣлъ неправду, поэтому я умираю въ изгнаніи", -- говорилъ папа на смертномъ одрѣ; но исторія не согласилась съ Григоріемъ VII, не признала его страдальцемъ за правду, не дала ему названія "великаго", несмотря на грандіозность его замысловъ и на выдающіяся свойства его личности. Самая идея положить въ основаніе политическаго строя нравственную силу, построить общество на началахъ справедливости всегда будетъ составлять высокій идеалъ человѣческихъ стремленій. Но Григорій VII проповѣдывалъ теократическій деспотизмъ, самый ужасный изъ всѣхъ деспотизмовъ, потому что онъ порабощаетъ самое священное, самое дорогое для человѣка -- его разумъ и чувство. Когда идеалы Григорія VII осуществились, къ счастью для человѣчества, не надолго и не вполнѣ, то свобода совѣсти была объявлена ересью, а свобода слова -- безбожіемъ. Борцы за истину и правду тогда сожигались папами на кострахъ, и та справедливость, за которую умеръ въ изгнаніи Григорій VII, сказалась великою неправдой.
   

VII.
Осуществленіе іерархическихъ идеаловъ Григорія VII.-- Борьба за инвеституру и ограниченіе свѣтской власти папъ городскимъ движеніемъ.-- Крестовые походы и новыя силы католицизма.-- Торжество средневѣковаго папства и его историческая заслуга.

   Аскетическое движеніе XI вѣха вдохнуло новую жизнь въ папство, а реформы Григорія VII придали ему новыя реальныя силы; но осуществленіе іерархической программы Гильдебранда произошло только сто лѣтъ спустя послѣ его смерти, да и то не вполнѣ. Причина этой медленности заключалась въ свѣтской власти римскаго епископа, которая искажала аскетическій принципъ, лежавшій въ основаніи папскихъ притязаній, и ставила теперь непреодолимыя преграды для ихъ осуществленія. Іерархическіе идеалы Григорія VII носили двойственный характеръ. Прежде всего, это было абсолютное господство надъ всѣми сторонами жизни духовной силы во имя религіознаго идеала. Папа и та церковь, во главѣ которой онъ стоялъ, должны были опираться только на свой божественный авторитетъ и нравственною силой управлять міромъ, стоя внѣ его и выше его. Христосъ говорилъ, что царство Его не отъ міра сего, и, тѣмъ не менѣе, Онъ -- владыка вселенной, въ такомъ же смыслѣ долженъ быть главой міра и Его викарій. Этотъ выводъ логично вытекалъ изъ основнаго положенія папской теоріи. Но онъ не удовлетворялъ Григорія, и его іерархія была, кромѣ того, формальною теократіей, т.-е. реальнымъ, настоящимъ государствомъ: Намѣстникъ Христа хотѣлъ имѣть свою собственную территорію, свою администрацію, свою военную силу, и, притомъ, въ такихъ размѣрахъ, какъ никакой другой государь. Папа желалъ повелѣвать, во-первыхъ, всѣмъ міромъ на правахъ земнаго бога и, во-вторыхъ, половиной Западной Европы на правахъ свѣтскаго государя. Этого было уже слишкомъ много, и папы въ XII столѣтіи отказались отъ второй половины своихъ притязаній, чтобы осуществить первую.
   Неисполнимость во всей полнотѣ идеаловъ Григорія VII обнаружилась тотчасъ же послѣ его смерти въ вопросѣ объ инвеститурѣ. Вопросъ этотъ имѣлъ огромное значеніе и для церкви, и для государства. Предоставятъ королямъ право назначать епископовъ значило отказаться отъ церковной независимости; отнятіе у нихъ инвеституры въ корень подрывало самое существованіе тогдашнихъ государствъ, образовывало внутри каждаго изъ нихъ цѣлую массу самостоятельныхъ владѣній. Первое рѣшеніе вопроса уничтожало всю стройную іерархическую систему, второе было просто невозможно фактически. Тѣмъ не менѣе, преемники Григорія YU попытались выполнить и эту часть его программы. Началась жестокая борьба, въ которой оба противника пустили въ ходъ всѣ свои силы. Престолъ св. Петра занимали тогда люди рѣшительные, которые твердо усвоили себѣ принципы Григорія VII и не стѣснялись въ средствахъ для ихъ проведенія въ жизнь. Урбанъ II устроилъ фиктивный бракъ, отдалъ старушку Матильду замужъ за юнаго Вельфа, чтобы усилить свою партію въ Германіи, и соблазнилъ сына императора измѣнить своему отцу. Тѣло главнаго противника реформы, Генриха IV, оставалось безъ христіанскаго погребенія цѣлыхъ 6 лѣтъ, и папы не разъ пытались возмутить подданныхъ пропвъ его преемниковъ. Императоры въ свою очередь поддерживали непрерывный расколъ въ церкви, выбирая анти-папу, такъ что западная церковь почти постоянно имѣла двѣ главы. Но борьба не приводила къ цѣли, и римскіе епископы убѣдились въ необходимости покончить ее какимъ-нибудь соглашеніемъ. Францію и Англію оставили въ покоѣ; венграмъ и норманнамъ была предоставлена инвеститура и ради соблюденія формы ихъ королямъ даны были права апостольскихъ легатовъ. Упорнѣе всего держалась борьба въ Германіи; но и здѣсь попытались помирить противуположные интересы. Первая и чрезвычайно замѣчательная попытка въ этомъ родѣ принадлежала папѣ Пасхалію II, который предложилъ императору отказаться отъ инвеституры, а епископамъ -- отъ принадлежавшихъ имъ свѣтскихъ владѣній. Такое рѣшеніе вопроса представляло чрезвычайно важное и радикальное измѣненіе іерархической системы Григорія YU. Церковь освобождалась отъ всякихъ свѣтскихъ обязанностей и ея служители оставались подчиненными только папѣ. Но Пасхалій II плохо зналъ положеніе дѣлъ въ Германіи. Нѣмецкіе прелаты были настоящими князьями въ своихъ владѣніяхъ, вели войны, чеканили монету, чинили судъ и расправу. Возвращеніе къ апостольской простотѣ, хотя бы она и связана была съ апостольскою чистотой, было для нихъ немыслимо. Кромѣ того, сами императоры не хотѣли потерять своихъ духовныхъ вассаловъ, потому что ихъ пришлось бы замѣнить свѣтскими, а, слѣдовательно, наслѣдственными и болѣе опасными. Реформа Пасхалія совершенно не удалась, и борьба возгорѣлась съ новою силой на цѣлое десятилѣтіе.
   Окончательное рѣшеніе этого вопроса принадлежитъ Калликсту II. Знаменитый Вормсскій конкордатъ 1122 года, въ сущности, былъ полумѣрой, компромиссомъ, который значительно нарушалъ программу Григорія VII. Правда, епископа выбиралъ теперь капитулъ, т.-е. коллегія мѣстнаго духовенства, какъ монахи выбирали аббата, кардиналы папу. Старинный во* простъ, о свободѣ епископскихъ выборовъ теоретически рѣшенъ былъ въ интересахъ церкви, но только теоретически; на практикѣ же выбранный кандидатъ получалъ посвященіе только послѣ того, какъ его утверждалъ императоръ. Посвященіе могло состояться и противъ воли свѣтской власти, но такой епископъ не получалъ феодальныхъ владѣній, такъ что фактически послѣднее слово въ замѣщеніи каѳедры принадлежало императору. Сравнительно съ прежнимъ положеніемъ дѣла конкордатъ былъ побѣдою папства, но программѣ Григорія VII имъ нанесенъ былъ чувствительный ударъ. Теоретическое противорѣчіе системы дѣлало ее не осуществимой на практикѣ. Такое же значеніе имѣла и свѣтская власть самого римскаго епископа.
   Рѣшеніе Вормсскаго конкордата не распространялось на Римъ и на патримоніи св. Петра. Хотя верховная власть надъ ними принадлежала императору, но папамъ съ помощью подложнаго Константинова дара удалось замѣнить эту непріятную истину ученіемъ, что папскія владѣнія принадлежатъ только св. Петру и что его преемники совершенно свободны отъ всякаго вліянія свѣтской власти. Тѣмъ не менѣе, теократія Григорія VII не могла осуществиться въ полной мѣрѣ даже въ узкихъ предѣлахъ Церковной области. Какъ свѣтскіе государи, римскіе епископы зависѣли отъ мѣстныхъ политическихъ силъ: въ IX и X вѣкахъ свѣтскую власть папы стѣсняли бароны, въ эту эпоху ей пришлось выдержать упорную борьбу съ городскимъ движеніемъ.
   Въ XI столѣтіи въ Италіи, особенно въ Сѣверной, начинаютъ быстро развиваться города. Императоры, всегда предпочитавшіе духовныхъ вассаловъ свѣтскимъ, передавали обыкновенно права графа въ городѣ епископамъ. Во время борьбы изъ-за целибата папы, встрѣтивши сопротивленіе со стороны богатаго итальянскаго духовенства, вооружали противъ него населеніе, и, опираясь на апостольскій авторитетъ, города освободились отъ власти епископовъ. Во время борьбы римскихъ епископовъ съ нѣмецкими императорами освободительное движеніе итальянскихъ городовъ достигло полнаго успѣха, и въ XII столѣтіи они становятся вполнѣ самостоятельными политическими общинами и управляются выборною магистратурой. Папы отлично понимали духъ времени и съумѣли воспользоваться имъ для своихъ цѣлей: итальянскіе города они противупоставили нѣмецкимъ императорамъ. Борьба съ императорами не прекращалась и послѣ заключенія Вормсскаго конкордата: теократическія стремленія римскихъ епископовъ не имѣли опредѣленныхъ границъ, а ихъ свѣтская власть давала тысячи поводовъ для столкновенія. Со вступленіемъ на престолъ Фридриха I борьба чрезвычайно обострилась. Императоръ, могущественный въ Германіи, хотѣлъ пользоваться такою же властью и въ Италіи. Его политическіе идеалы заимствованы были изъ античной имперіи, а образцомъ для практической дѣятельности по отношенію къ церкви онъ выбралъ Карла Великаго, который былъ канонизированъ по его приказанію. Такая точка зрѣнія шла въ разрѣзъ и съ притязаніями папъ, и съ стремленіями итальянскихъ городовъ. Оба противника Фридриха I соединились вмѣстѣ, и Барбаросса потерпѣлъ жестокое пораженіе. Въ венеціанскомъ соборѣ св. Марка до послѣдняго времени показывали мраморную плиту на полу, гдѣ Фридрихъ на колѣняхъ умолялъ о пощадѣ Александра III. Говорятъ, что папа при этомъ поставилъ ногу на голову императора и произнесъ стихъ изъ псалма: "на аспида и василиска наступити и попереши льва и змія". По всей вѣроятности, это легенда; но, во всякомъ случаѣ, венеціанское свиданіе было однимъ изъ самыхъ блестящихъ тріумфовъ средневѣковаго папства, и за эту побѣду преемники св. Петра обязаны не своей свѣтской власти, а духовному авторитету, ставшему на сторону народныхъ стремленій къ политической свободѣ и національной независимости. Поддержка папами городскаго движенія создало такъ называемую гвельфскую идею, чрезвычайно живучую мечту о федераціи независимыхъ итальянскихъ городовъ подъ гегемоніей св. Престола. Но союзъ средневѣковаго папства съ свободой и патріотизмомъ былъ явленіемъ случайнымъ и скоропреходящимъ. Поддерживая освободительныя стремленія въ Ломбардіи, папы вели съ ними ожесточенную борьбу въ Римѣ. Движеніе сѣверно-итальянскихъ городовъ захватило и папскую столицу, но сравнительно поздно, только въ XII столѣтіи. Священный городъ былъ гораздо бѣднѣе своихъ сѣверныхъ сосѣдей: тамъ промышляли больше реликвіями и спекулировали насчетъ благочестія богомольцевъ; не купецъ и промышленникъ стояли тамъ на первомъ планѣ, а монахъ и священникъ, и римское населеніе пользовалось весьма дурною репутаціей за свою хищность, грубость и продажность. Съ другой стороны, высшіе классы папской столицы не представляли изъ себя замкнутаго сословія, сплоченнаго общими интересами. Папскій или императорскій ленъ могли сдѣлать барономъ всякаго гражданина, и бывали случаи, что крещеный еврей занималъ видное мѣсто среди римской знати, а его ближайшій потомокъ возводился на престолъ св. Петра. Эта аристократія, весьма обезсиленная внутренними распрями, а также борьбой съ папами и императорами, и правила Римомъ, пока революція 4143 года не уничтожила аристократическій режимъ. Папская столица организовалась въ самостоятельную городскую коммуну, во главѣ которой былъ поставленъ "священный сенатъ" изъ простыхъ гражданъ на Капитоліи. Съ гражданами соединилось мелкое дворянство, и новое правительство декретировало отмѣну свѣтской власти папы въ священномъ городѣ. Папа Люцій II соединился съ знатью и попытался силою овладѣть революціоннымъ сенатомъ, но былъ убитъ при осадѣ Капитолія. Началась долгая и ожесточенная борьба, которая не повела, однако, къ полной побѣдѣ римскихъ епископовъ. Могущественный Иннокентій III заставилъ римлянъ признать свою верховную власть, но община сохранила право имѣть свое особое войско, финансы, и постановлять самостоятельныя рѣшенія по вопросу о войнѣ к мирѣ. Папство и здѣсь, какъ въ спорѣ за инвеституру, пошло на компромиссъ и значительно поступилось своею свѣтскою властью; но это не помѣшало ему теперь впервые осуществить первую половину іерархической программы Григорія VII. Въ XIII столѣтіи римскіе епископы восторжествовали надъ высшими представителями свѣтской власти, и церковь подчинила себѣ государство и общество. Новая побѣда одержана была съ помощью старой силы -- аскетическаго движенія, которое чрезвычайно возросло благодаря крестовымъ походамъ.
   Во всемірной исторіи найдется немного событій, которыя такъ соотвѣтствовали бы общественнымъ потребностямъ и настроенію, какъ крестовые походы. Они стояли въ тѣснѣйшей связи почти со всѣми сторонами духовнаго и матеріальнаго существованія средневѣковаго общества. Прежде всего, это было движеніе религіозное, вѣрное средство снискать душевное опасеніе; но оно имѣло такую форму, въ которую укладывались всѣ земныя потребности, въ которой примирялось непримиримое противорѣчіе между земнымъ наслажденіемъ и загробнымъ блаженствомъ. Въ Западной Европѣ тогда еще не улеглось окончательно великое переселеніе народовъ: норманны въ XI вѣкѣ завоевали Англію, южную Италію, дѣлали нападенія на сѣверную Африку. Теперь это стремленіе получало самое желательное удовлетвореніе, потому что походъ обѣщалъ новыя владѣнія на землѣ и вѣрное мѣсто въ раю, и норманны составили значительный контингентъ крестоноснаго ополченія. Старинная борьба съ магометанскимъ Востокомъ, который нѣкогда имѣлъ въ виду покорить христіанскій Западъ, вызывала реакцію, и крестовые походы удовлетворяли этому неясному, инстинктивному чувству. Еще болѣе соотвѣтствовало новое движеніе яснымъ и сознательнымъ потребностямъ тогдашняго настроенія. Религіозное одушевленіе XI вѣка обостряло сознаніе грѣховности и требовало подвиговъ. Путешествіе ко святымъ мѣстамъ считалось тогда дѣйствительнымъ средствомъ спасенія, и въ Палестину на богомолье отправлялись массами всѣ представители обезпеченныхъ классовъ общества: духовенство, звать, купцы и даже коронованныя особы. Пилигримы считались не десятками, не сотнями, а тысячами. Въ 1064 году, подъ предводительствомъ майнцскаго архіепископа, въ Палестину отправилось 7,000 богомольцевъ. Не мало горя,, оскорбленій и опасностей приходилось переживать благочестивымъ пилигримамъ, и замѣна скорбнаго путешествія побѣдоноснымъ походомъ съ одинаковымъ результатомъ для души должна была представляться чрезвычайно привлекательной. Кромѣ того, крестовый походъ, какъ спасительное средство, замѣнялъ монастырь, и это имѣло огромную важность какъ для рыцаря, такъ и для крестьянина. Феодальный дворянинъ съ своими вкусами и образомъ жизни стоялъ въ непримиримомъ противорѣчіи съ церковными требованіями, а, слѣдовательно, и съ самимъ собою, потому что онъ былъ человѣкъ вѣрующій. Все, чѣмъ онъ жилъ, церковь осуждала и проклинала. Его любимымъ, почти единственнымъ занятіемъ была война, а церковь запрещала даже и турниры и лишала христіанскаго погребенія убитыхъ на такомъ состязаніи. Рыцари проводили жизнь въ пирахъ, не хотѣли знать никакихъ ограниченій своему произволу, ихъ поэты еретически ставили даже земную любовь выше загробнаго блаженства, а церковь требовала отъ нихъ поста, послушанія и всяческаго воздержанія, указывая на монаха какъ на идеалъ для подражанія. Рыцарь считалъ эта требованія справедливыми, страшно боялся ада, и сплошь да рядомъ подъ конецъ жизни шелъ въ монастырь; но крутая дисциплина реформированнаго монашества была не подъ силу дворянину, состарѣвшемуся въ противуположныхъ привычкахъ, и старый грѣшникъ рѣдко умиралъ благочестивымъ инокомъ. Крестовые походы давали возможность спастись войной, т.-е. тѣмъ, что рыцарь любилъ болѣе всего на свѣтѣ, а, кромѣ того, избавляли отъ кредиторовъ и давали надежду на обильную денежную и земельную добычу. Заработать загробное блаженство тѣмъ, что еще недавно считалось соблазнительнымъ грѣхомъ, -- это было удивительно привлекательное средство разрѣшить самую трудную проблему жизни, и рыцарство двинулось на освобожденіе св. Гроба. Для низшихъ классовъ крестовые походы были еще заманчивѣе. Бѣдный вилланъ не имѣлъ средствъ на далекое богомолье, ему и въ монастырь попасть было очень трудно, и въ монахахъ жилось особенно тяжело, а участіе въ крестоносномъ ополченіи сразу избавляло его отъ рабства при жизни и отъ ада послѣ смерти. Папы съумѣли создать такую необычайную войну и хорошо разсчитали дѣйствіе своей проповѣди. Урбапъ И, въ мастерской рѣчи на Клермонскомъ соборѣ, обращался не столько къ благочестивымъ религіознымъ энтузіастамъ, которые и безъ того были готовы на всякій подвигъ, сколько къ грѣшникамъ, которымъ онъ краснорѣчиво изображалъ легкое средство къ спасенію: "Возстаньте,-- говорилъ онъ имъ, -- обратите противъ враговъ христіанской вѣры ваше оружіе, запятнанное братоубійствомъ. Вы, угнетатели вдовъ и сиротъ, вы, убійцы я святотатцы, вы, которые за жалованье проливаете христіанскую кровь и которыхъ, какъ коршуновъ, привлекаетъ запахъ боеваго поля, поспѣшите, если любите свою душу, выступить на защиту Іерусалима подъ предводительствомъ Христа. Вы всѣ, виновные въ такихъ преступленіяхъ, которыя отлучаютъ васъ отъ Христова царства, выкупайте себя этою цѣною, ибо такова воля Божія". Каковы бы ни были политическія соображенія, заставившія Урбана II проповѣдовать крестовый походъ, не они создали это движеніе, и самъ папа хорошо понималъ ихъ безсиліе.
   Ставши во главѣ столь популярнаго движенія, которое охватило вскорѣ всю Европу, папы сдѣлались въ силу одного этого факта верховными руководителями христіанскаго міра даже въ той сферѣ, которая принадлежала императору. Недаромъ Елермонскій соборъ начался провозглашеніемъ превосходства духовной власти надъ свѣтскою и властнымъ отлученіемъ отъ церкви непослушнаго французскаго короля, а кончился торжественнымъ признаніемъ, что слова намѣстника Христа составляютъ несомнѣнное выраженіе воли Божіей. Духовный авторитетъ папы стоялъ теперь незыблемо, и идеалы Григорія VII сильно двинулись къ осуществленію. Но крестовые походы создали, кромѣ того, для папства новыя силы, которыя цѣлое XII столѣтіе поддерживали римскихъ епископовъ въ тяжелой борьбѣ съ могущественною династіей на императорскомъ престолѣ, а въ XIII вѣкѣ доставили почти полное торжество іерархической системѣ Григорій VII. Прежде всего, усиленное ими религіозное одушевленіе сдѣлало невозможнымъ появленіе на престолѣ св. Петра такихъ нравственныхъ уродовъ, какими богаты были предшествовавшія столѣтія; далѣе оно создало такіе монашескіе ордена, какихъ еще не бывало на Западѣ, и вполнѣ подчинило ихъ св. Престолу. Наконецъ, крестовые походы усилили я матеріальныя средства папы.
   Никогда еще монашескій духъ не былъ такъ силенъ въ Западной Европѣ, какъ въ XII и въ началѣ XIII столѣтія. Строгая дисциплина Клюни, нѣсколько ослабѣвшая въ это время, перестаетъ удовлетворять благочестивыхъ людей, вслѣдствіе чего образуется цѣлый рядъ новыхъ орденовъ, въ которыхъ аскетическія требованія выполнялись съ необычайною строгостью. Такъ, уставъ картезіанскаго ордена абсолютно запрещалъ не только говорить, но даже громко молиться, не позволялъ иной пищи, кромѣ хлѣба, воды и овощей, не допускалъ и при богослуженіи употреблять сосуды, сдѣланные изъ драгоцѣнныхъ металловъ, и обстоятельно опредѣлялъ, на что долженъ употреблять монахъ каждый часъ дня и ночи. Но особенною извѣстностью пользовался орденъ цистерціенскій, монахамъ котораго запрещалось, между прочимъ, заниматься свѣтскою наукой. Его основатель, Бернардъ Елервальскій, учредилъ при своей жизни 160 новыхъ монастырей. Но на ряду съ крайнимъ аскетизмомъ въ монашествѣ этой эпохи обнаруживается сознательное и опредѣленное стремленіе быть полезнымъ міру, вмѣшиваться въ толпу и дѣйствовать на нее. Прежніе ордена и новые, основанные по ихъ образцу, никогда не ставили себѣ подобныхъ задачъ, кромѣ развѣ миссіонерства. Отъ христіанскаго міра они удалялись и только выдающіяся лица, какъ Бернардъ, а не простые монахи оказывали вліяніе на свѣтское общество. Прежніе монастыри были слишкомъ богаты, чтобы сдѣлаться популярными; новые иногда налагали на своихъ членовъ обѣтъ безусловнаго безмолвія. Въ эту эпоху образуются ордена или съ филантропическою цѣлью, или для защиты оружіемъ вѣры и вѣрующихъ, какъ палестинскіе рыцари, или съ цѣлью дѣйствовать на христіанскій міръ проповѣдью и примѣромъ, какъ нищенствующіе монахи. Эта послѣдняя категорія и составила главную армію папства.
   Рыцарскіе ордена Іерусалимскаго королевства имѣли необыкновенный успѣхъ и быстро распространялись на Западѣ, потому что ихъ организація весьма искусно соединяла въ одномъ лицѣ монаха и солдата, два противу по ложныхъ идеала средневѣковаго общества. Сословныя перегородки, существовавшія въ феодальномъ мірѣ, сохранялись и здѣсь: члены ордена дѣлились на три категоріи, изъ которыхъ двѣ первыя -- священники и рыцари -- были исключительно благороднаго происхожденія, а простая братія состояла изъ лицъ городскаго и сельскаго сословія, которыя служили солдатами или употреблялись на работы въ орденскихъ владѣніяхъ. Эти конгрегаціи, находившіяся подъ исключительною властью римскаго епископа, составляли новую опору папства. Но колоссальныя средства орденовъ и свѣтскія привычки монашествующихъ рыцарей весьма рано подорвали ихъ авторитетъ въ свѣтскомъ обществѣ, и уже въ началѣ XIII столѣтія папы дѣлаютъ предостереженія и замѣчанія какъ тамильерамъ, такъ и іоаннитамъ. Гораздо надежнѣе были нищенствующіе францисканцы и доминиканцы, самая могучая армія средневѣковаго папства. Одному папѣ было видѣніе, что резиденція римскихъ епископовъ въ Латеранѣ дважды разваливалась, но ее невидимо поддержали одинъ разъ св. Францискъ, другой св. Доминикъ, и, дѣйствительно, заслуга обоихъ праведниковъ св. Престолу неоцѣнима. Сынъ богатаго купца изъ Ассизи, Францискъ былъ пламенный религіозный энтузіастъ, одушевленіе котораго доходило до галлюцинацій. Евангельскій текстъ, требующій безусловнаго отреченія отъ собственности и полнаго подражанія Христу, произвелъ на него сильное впечатлѣніе. Двадцитилѣтнимъ юношей оставилъ онъ роскошный отцовскій домъ и въ лохмотьяхъ сталъ бродить изъ города въ городъ, добывая себѣ скудное пропитаніе нищенствомъ или самою грязною работой и повсюду проповѣдуя слово Божіе, какъ тогда его понимали. Св. Францискъ получилъ весьма посредственное образованіе и былъ болѣе поэтъ, чѣмъ теологъ; тѣмъ не менѣе, его проповѣдь имѣла колоссальный успѣхъ. Религіозное одушевленіе всегда заразительно, а св. Францискъ былъ восторженный проповѣдникъ, который обращался не только къ людямъ въ городахъ и селеніяхъ, но и къ птицамъ въ полѣ, убѣждая ихъ непрерывно воспѣвать хвалу Творцу. Новый учитель быстро пріобрѣлъ репутацію великаго праведника; объ его чудесахъ передавали много подробностей, и очевидцы утверждали, что на его тѣлѣ находились такія же раны, какія были у Христа, и что онѣ были нанесены ему рукою ангела. Совершенно естественно, что св. Францискъ нашелъ массу подражателей, которые составили особый монашескій орденъ миноритовъ. Папа Григорій IX утвердилъ статутъ новаго ордена и канонизировалъ Франциска только два года спустя послѣ его смерти. Въ томъ же духѣ, только съ инымъ оттѣнкомъ, дѣйствовалъ современникъ Франциска, св. Доминикъ, основатель ордена нищенствующихъ проповѣдниковъ. Это былъ ученый испанецъ, мрачный фанатикъ, менѣе экспансивный, чѣмъ св. Францискъ, но столь же пламенный и энергичный. Поэтическое одушевленіе итальянскаго праведника въ св. Доминикѣ замѣнялось жестокою религіозною ревностью, безпощадною злобой ко всему, что враждебно церкви. Св. Францискъ былъ религіозный мечтатель, въ сущности, беззавѣтно любившій міръ и человѣка, несмотря на свой аскетизмъ; св. Доминикъ -- страстный формалистъ-церковникъ, глубоко ненавидѣвшій все, что нарушало традиціонныя ученія. Св. Франциска воспламенило евангеліе, св. Доминика нечеловѣческія жестокости надъ альбигойцами, которыхъ онъ былъ очевидцемъ. Изъ послѣдователей перваго вышли мистики, изъ послѣдователей втораго -- Торквемада и инквизиторы. Но по отношенію въ папству оба праведника и ихъ ордена дополняли другъ друга: св. Францискъ вербовалъ ему новыхъ друзей, св. Доминикъ истреблялъ его враговъ, и нищенствующіе монахи сдѣлались страшною силой.
   Духовенство, реформированное Григоріемъ VII, потеряло семью, но сохранило одну сильную связь съ обществомъ -- собственность. Стремленіе къ пріобрѣтенію богатства ставило его въ зависимость отъ окружающей среды, заставляло раздѣлять свѣтскіе интересы паствы, участвовать въ ея промышленной и торговой дѣятельности. Новое монашество, презиравшее собственность, нищее по статуту, являлось полнымъ воплощеніемъ того идеала чисто-духовной силы, который носился передъ глазами Григорія VII. Совершенно независимые отъ міра, новые аскеты шли въ міръ не для того, чтобы жить его жизнью, но чтобы облегчать его бремя, чтобы истреблять въ немъ грѣхъ и заблужденіе и, въ концѣ-концовъ, чтобы управлять имъ въ духѣ тогдашняго католицизма. Эта огромная толпа, пока еще страстно и слѣпо преданная папству, по мановенію св. Престола съ одинаковымъ усердіемъ шла проповѣдывать крестовый походъ противъ его враговъ, возстановлять подданныхъ противъ непослушнаго церкви государя, ловить, судить и сожигать еретиковъ, а также собирать подати и подаянія на нужды римскаго епископа. Босой монахъ быстро проникъ во всѣ классы общества и овладѣлъ всѣми сторонами духовной жизни. Онъ былъ своимъ человѣкомъ деревенскому бѣдняку, а, въ то же время, скоро сталъ совѣтникомъ и другомъ у великихъ міра сего и повсюду проповѣдывалъ о правахъ папства то съ поэтическимъ одушевленіемъ истаго францисканца, то съ суровымъ фанатизмомъ настоящаго доминиканца. Римскіе епископы рано оцѣнили значеніе новыхъ орденовъ и предоставили имъ массу привилегій и, между прочимъ, право исповѣди, которое прежде принадлежало приходскому духовенству, и нищенствующіе монахи быстро овладѣли совѣстью вѣрующихъ, а вслѣдъ затѣмъ и ихъ разумомъ. При новыхъ монастыряхъ основывались школы, изъ которыхъ наиболѣе способные ученики посылались въ университеты. Благодаря этому, просвѣщеніе и наука попали въ руки миноритовъ и проповѣдниковъ. Они занимали большую часть университетскихъ каѳедръ, и изъ ихъ среды вышли самыя блестящія свѣтила схоластики: Альбертъ Великій, Ѳома Аквинскій, Бонавентура и Роджеръ Бэконъ.
   Благодаря удачному компромиссу въ рѣшеніи вопроса о свѣтскихъ владѣніяхъ церкви и новымъ силамъ, созданнымъ крестовыми походами, папство въ первой половинѣ XIII в. достигло апогея своего могущества. Иннокентій III осуществилъ всѣ идеалы Григорія VII, кромѣ инвеституры, и осуществилъ ихъ съ невиданнымъ блескомъ. Сцена въ Канносѣ повторилась со всею Европой, и св. Престолъ распоряжался королевскими коронами, какъ своимъ неотъемлемымъ достояніемъ, и облагалъ податями самостоятельныя государства, какъ свои ленныя владѣнія. Каѳедра св. Петра стояла теперь на недосягаемой высотѣ, удержаться на которой не могли его преемники. Средневѣковое папство достигло полнаго тріумфа, получило его по заслугамъ, но только въ концѣ своей культурно-исторической миссіи. Это былъ апоѳеозъ учрежденія, уже отслужившаго свою историческую службу.
   До XIII столѣтія папство въ цѣломъ и общемъ было благотворною силой. Въ ранніе періоды средневѣковой исторіи оно воспитывало умственно и нравственно тогдашнее общество. Каково бы ни было тогдашнее просвѣщеніе, оно вышло изъ церкви; какъ ни мало-содержательна была церковная наука, она будила мысль, вызывала теоретическіе интересы, развивала способности къ отвлеченному мышленію. Схоластика -- не наука въ нашемъ смыслѣ этого слова, но она -- первые, тяжелые, иногда смѣшные шаги къ научной работѣ. Папство было первымъ учителемъ грамотности средневѣковаго человѣчества и превосходнымъ педагогомъ для варваровъ, потому что поставило религію стимуломъ къ просвѣщенію. Стремленіе къ знанію -- ради него самого -- признакъ высокой культуры, результатъ долговременнаго развитія; средневѣковой Европѣ оно было совершенно чуждо. Ансельмъ Кентерберійскій, основатель новой эры въ схоластикѣ, еще въ XI столѣтіи ставилъ вѣру источникомъ стремленія къ знанію. Понять то, во что вѣруешь -- такова цѣль тогдашней науки, и только могущественною силой вѣры можно объяснить то страшное напряженіе ума, съ которымъ рѣшались недоступные для него вопросы о религіозныхъ догматахъ. Съ помощью этой же силы воспитало папство и искусство. Христіанство -- религія духа по преимуществу -- поставило художнику задачи, противуположныя тѣмъ, которыя предъявлялъ искусству античный міръ. Греческій художникъ стремился создать тѣло, идеализированное красотой; христіанскій, не заботясь о тѣлесныхъ формахъ, долженъ былъ наглядно выразить могучую силу духа. По религія ставила не только идеальныя задачи искусству: католицизмъ съ его пышнымъ культомъ предъявлялъ ему реальныя требованія -- построить грандіозный храмъ, изобразить идеальнаго героя духовной силы -- аскета. Въ результатѣ получился готическій соборъ и средневѣковая иконографія, которая стоитъ въ такомъ же отношеніи къ новой живописи, какъ схоластика къ современной наукѣ. Тѣ же самые результаты въ морали и политикѣ. Аскетизмъ содѣйствовалъ культурному обузданію незнавшихъ удержу страстей варвара, и папскій авторитетъ пріучилъ его повиноваться закону, а не силѣ. Св. Престолъ выставилъ даже великій принципъ христіанскаго братства народовъ на почвѣ ихъ политическаго объединенія. Правда, объединеніе не состоялось и братство осталось мечтательнымъ идеаломъ, если не просто мечтой; но папство сблизило народы Запада, создавши для нихъ культурное единство. Римскіе епископы установили на всемъ протяженіи католической Европы одинаковыя вѣрованія, одинаковый богослужебный ритуалъ, языкъ, и, слѣдовательно, общее направленіе въ наукѣ и однообразное искусство, создали даже интернаціональный, космополитическій общественный классъ, который во всѣхъ національностяхъ одушевляли одни и тѣ же стремленія. Не подлежитъ никакому сомнѣнію, что папство въ свое время было великою культурною, объединяющею силой, но и оно, какъ всѣ человѣческія учрежденія, не абсолютно. Если посмотрѣть на св. Престолъ издалека, откуда не видно мелкаго и низкаго, а выдается только возвышенное и грандіозное, то средневѣковое папство легко идеализировать, легко представить себѣ какъ наисправедливѣйшую форму общежитія. На самомъ дѣлѣ намѣстникъ Христа управляетъ объединеннымъ въ братствѣ человѣчествомъ нравственною силой высокаго евангельскаго ученія. Но въ дѣйствительности намѣстники Христа весьма рѣдко заслуживали названіе даже преемника апостола; и, кромѣ того, самая основа ихъ власти -- абсолютный религіозный авторитетъ -- держалась только на такомъ вѣрованіи, которое обусловливается культурнымъ состояніемъ общества. Безусловная власть одного человѣка надъ мыслью и чувствомъ людей возможна только въ младенческихъ обществахъ; но народы не вѣчно остаются въ младенчествѣ, и, вмѣстѣ съ духовнымъ ростомъ, у нихъ появляется стремленіе къ свободѣ и развивается критическое отношеніе къ авторитету.
   Весьма рано, еще въ XII вѣкѣ, папству пришлось столкнуться съ такимъ настроеніемъ, и преемники св. Петра отвѣчали на него проклятіемъ, а потомъ инквизиціей. Но насиліемъ нельзя поддержать нравственнаго авторитета, и оппозиція противъ папства все росла и росла, а намѣстники Христа становились все менѣе и менѣе достойными своего высокаго званія. Во второй половинѣ XIX вѣка явилась отчаянная попытка возродить отжившее учрежденіе, и католическій соборъ возвелъ папскую непогрѣшимость въ догматъ христіанской религіи. Идея не новая и ея торжественная реставрація не повлекла за собою никакихъ утѣшительныхъ послѣдствій для папства. Громкая фраза такъ и осталась пустымъ звукомъ.

М. Корелинъ.

(Продолженіе слѣдуетъ).

"Русская мысль", кн.X, 1890

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru