Короленко Владимир Галактионович
Текущая жизнь

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В соавторстве с Н. Ф. Анненским.

   

Текущая жизнь.

(Размышленія, наблюденія и замѣтки).

   Недавно въ газетѣ Русскія Вѣдомости Л. Н. Толстой напечаталъ свой отчетъ "объ употребленіи пожертвованныхъ въ его распоряженіе денегъ". Конечно, читатель еще не забылъ о томъ, что Л. Н. Толстой и его семья устраивали столовыя и оказывали помощь голодавшему населенію. Но, не правда ли, какъ это было давно? Можетъ быть, ни одинъ изъ читающихъ эти строки жертвовалъ, собиралъ, помогалъ... Но и это тоже было давно, не правда ли? Все это было и прошло... "Голодающіе, столовыя! Столовыя, голодающіе!-- пишетъ Левъ Николаевичъ въ своемъ отчетѣ.-- Вѣдь, это ужь старо и такъ страшно надоѣло..."
   Надоѣло!-- да, это настоящее слово. "Надоѣло вамъ въ Москвѣ, въ Петербургѣ, а здѣсь,-- продолжаетъ гр. Толстой, -- когда они съ утра до вечера стоять подъ окнами или въ дверяхъ и нельзя по улицѣ пройти, чтобы не слышать все однѣхъ и тѣхъ же фразъ: "Два дня не ѣли! Послѣднюю овцу проѣли! Что дѣлать будемъ? Послѣдній конецъ приходитъ... Помирать, значить?" и т. д., и т. д.,-- здѣсь,-- какъ ни стыдно въ этомъ признаться,-- это уже такъ наскучило, что какъ на враговъ своихъ смотришь на нихъ..." (курсивъ нашъ).
   Въ этихъ нѣсколькихъ словахъ, въ этомъ признаніи великаго писателя, относящемся лично къ нему, мы видимъ полную характеристику общественнаго настроенія данной минуты. Мы пережили острый періодъ бѣдствія, насъ утомилъ бурный приливъ сочувствія къ народу... И мы устали. Что дѣлать? Сочувствіе истощается, какъ и физическія силы. И въ то время, какъ Левъ Толстой усталъ подъ бременемъ работы, мы чувствуемъ усталость отъ напряженія вниманія все въ одномъ направленіи, отъ "сочувствія" и сожалѣнія... Однако, картина будетъ не полна, если мы не приведемъ конца этого замѣчательнаго отчета, въ которомъ великій художникъ какъ будто мимоходомъ рисуетъ глубоко-трогательными чертами и другую сторону медали:
   "Встаю очень рано; ясное морозное утро съ краснымъ восходомъ; снѣгъ скрипитъ на ступеняхъ; выхожу на дворъ, надѣясь, что никого еще нѣтъ, что я успѣю пройтись. Но нѣтъ; только отворилъ дверь, уже двое стоятъ: одинъ -- высокій, широкій мужикъ въ короткомъ, оборванномъ полушубкѣ, въ разбитыхъ лаптяхъ, съ истощеннымъ лицомъ, съ сумой черезъ плечо (всѣ они съ истощенными лицами, такъ что эти лица стали спеціально мужицкія лица). Съ нимъ мальчикъ лѣтъ 14-ти, безъ шубы, въ оборванномъ зипунишкѣ, тоже въ лаптяхъ и тоже съ сумой и палкой. Хочу пройти мимо, начинаются поклоны и обычныя рѣчи. Нечего дѣлать, возвращаюсь въ сѣни. Они всходятъ за мной. "Что ты?-- Къ вашей милости.-- Что?-- Къ вашей милости.-- Что нужно?-- Насчетъ пособія.-- Какого пособія?-- Да насчетъ своей жизни.-- Да что нужно?-- Съ голоду помираемъ. Помогите сколько-нибудь.-- Откуда?-- Изъ Затворнаго". Знаю, это скопинская нищенская деревня, въ которой еще мы не успѣли открыть столовой. Оттуда десятками ходятъ нищіе и я тотчасъ же въ своемъ представленіи причисляю этого человѣка къ нищимъ профессіональнымъ и мнѣ досадно на него и досадно, что и дѣтей они водятъ съ собой и развращаютъ. "Что же ты просишь?-- Да какъ-нибудь обдумай насъ.-- Да какъ же я обдумаю? Мы здѣсь не можемъ ничего сдѣлать. Вотъ мы пріѣдемъ". Но онъ не слушаетъ меня. И начинаются опять сотни разъ слышанныя однѣ и тѣ же кажущіяся мнѣ притворными рѣчи: "Ничего не родилось, семья 8 душъ, работникъ я одинъ, старуха померла, лѣтось корову проѣли, на Рождество послѣдняя лошадь околѣла; ужь я, куда ни шло,-- ребята ѣсть просятъ, отойти некуда, три дня не ѣли!" Все это обычное одно и то же. Жду, скоро ли кончитъ. Но онъ все говоритъ: "Думалъ, какъ-нибудь пробьюсь. Да выбился изъ силъ. Вѣкъ не побирался, да вотъ Богъ привелъ!" -- Ну хорошо, хорошо, мы пріѣдемъ, тогда увидимъ,-- говорю я и хочу пройти и взглядываю нечаянно на мальчика. Мальчикъ смотритъ на меня жалостными, полными слезъ и надежды прелестными карими глазами, и одна свѣтлая капля слезы уже виситъ на носу и въ это самое мгновеніе отрывается и падаетъ на натоптанный снѣгомъ досчатый полъ. И милое, измученное лицо мальчика съ его вьющимися вѣнчикомъ кругомъ головы русыми волосами дергается все отъ сдерживаемыхъ рыданій. Для меня слова отца -- старая, избитая канитель. А ему -- это повтореніе той ужасной годины, которую онъ переживалъ вмѣстѣ съ отцомъ, и повтореніе всего этого въ торжественную минуту, когда они, наконецъ, добрались до меня, до помощи, умиляютъ его, потрясаютъ его разслабленные отъ голода нервы. А мнѣ все это надоѣло, надоѣло; я думаю только, какъ бы поскорѣе пройти погулять.
   "Мнѣ старо, а ему это ужасно ново.
   "Да, намъ надоѣло. А имъ все такъ же хочется ѣсть, такъ же хочется жить, такъ же хочется счастья, хочется любви, какъ я видѣлъ по его прелестнымъ, устремленнымъ на меня, полнымъ слезъ глазамъ, -- хочется этому измученному нуждой и полному наивной жалости къ себѣ доброму, жалкому мальчику".
   Въ этомъ наброскѣ -- уже вся картина, оба полюса настоящаго нашего положенія... Для народа все это "ужасно ново", все трепещетъ самымъ роковымъ интересомъ жизни и смерти,-- для насъ это старо, надоѣдаетъ, наскучило...
   Иллюстрацій сколько угодно... Газеты приносятъ то и дѣло разбросанныя черты того же душевнаго момента. Но нужны ли тутъ иллюстраціи? Загляните въ себя, сравните свое недавнее еще настроеніе съ настроеніемъ настоящей минуты, и вы должны будете признать, что картина, набросанная съ такою искренностью Л. Н. Толстымъ, даетъ изображеніе душевнаго настроенія средняго русскаго человѣка, мыслящаго, читающаго, "отзывающагося" и "сочувствующаго".
   Мы, читающее русское общество, въ недавніе еще годы переживали цѣлый рядъ довольно разнообразныхъ "настроеній". Однако, оглядываясь на недавнее еще, сравнительно, прошлое, вы легко согласитесь со мною, что эти смѣны, какъ бы порой глубоки ни были, происходили на одной общей почвѣ, которую оставляли неприкосновенной. Почва эта была особенное вниманіе, доходившее до нѣкотораго преклоненія передъ "народомъ", общее порой самымъ противуположнымъ партіямъ. Народъ, его положеніе, съ одной стороны, его мнѣнія, вѣрованія, сознанныя или выработанныя вѣками полусознательныя убѣжденія являлись нѣкоторою высшею инстанціей, къ которой апеллировали одинаково и радикалъ, и славянофилъ, и крайній консерваторъ. Отзывы "простого русскаго человѣка" являлись не у одного Аксакова изреченіями оракула, и если, для иллюстраціи той или другой мысли, удавалось заручиться такимъ компетентнымъ изреченіемъ, то оно ставилось во главу аргументаціи. Повторяемъ, это было если необщимъ, то чрезвычайно распространеннымъ явленіемъ въ литературѣ, и такъ называемое "народничество" въ свое время являлось, быть можетъ, наиболѣе послѣдовательнымъ направленіемъ, такъ какъ оно дѣлало только конечные выводы изъ общепринятыхъ посылокъ... Во всякомъ случаѣ, можно сказать одно, что о "мужиконенавистничествѣ" тогда еще не было и помина.
   Это плодъ послѣднихъ годовъ, созрѣвшій удивительно быстро. Вообще, еще одна разница съ недавнимъ прошлымъ состоитъ, какъ кажется, въ томъ, что тогда общественныя группы и соотвѣтствующія имъ настроенія были устойчивѣе, захватывали болѣе или менѣе долгіе промежутки и смѣны мхъ происходили безъ рѣзкихъ толчковъ и колебаній. Теперь, во-первыхъ, общая почва, объединявшая крайнія, даже противуположныя фракціи, какъ бы дрогнула и распалась. Для однихъ престижъ "народа" упалъ, консервативныя фракціи выдѣлили даже своеобразное мужиконенавистничество, которое, какъ ни странно, взяло значительную силу, въ то самое время, какъ теорія опрощенія, въ ея толстовской окраскѣ, повела во многихъ мѣстахъ къ практическимъ попыткамъ осуществленія. И въ это-то время разражается бѣдствіе голода и за нимъ холера...
   Какъ могли, какъ должны были отразиться эти явленія на настроеніи общества? Маленькій, но характерный фактъ. Просмотрите статьи и письма о голодѣ Л. Н. Толстаго, и вы увидите, какъ на разстояніи одного года, подъ давленіемъ жизненныхъ фактовъ, дрогнули и совсѣмъ отступили нѣкоторыя очень существенныя черты его теорій, которыхъ не могла поколебать никакая, порой самая убійственная и основательная, критика. Я думаю, что будущему біографу Л. Н. Толстаго анализъ однихъ этихъ страницъ дастъ богатый и поучительный матеріалъ. Вначалѣ нашъ великій писатель и моралистъ приступаетъ къ огромному жизненному явленію съ своею предвзятою теоріей. Вспомните его письмо къ петербургскому литератору по вопросу о томъ, что "деньги -- зло и дающій деньги даетъ зло". Вопросъ состоитъ въ томъ, что вотъ теперь, въ виду голода, многимъ предстоитъ или помогать деньгами, или не помогать вовсе. Вначалѣ отвѣты Толстаго нерѣшительны и исполнены колеблющихся попытокъ удержаться на высотѣ теоріи... Но событія идутъ далѣе,-- и вотъ теперь мы видимъ нашего моралиста въ достойной его роли, во главѣ общественно-филантропическаго движенья, распредѣляющаго плывущія отовсюду денежныя пожертвованія:
   Повторяю, это отдѣльный фактъ, заслуживающій вниманія главнымъ образомъ потому, что пріурочивается къ интереснѣйшей, быть можетъ, и крупнѣйшей фигурѣ нашей современности... Но такія же колебанія, такіе же быстрые повороты и рѣзкія смѣны наблюдательному человѣку кидаются въ глаза на всякомъ шагу. У насъ нѣтъ барометровъ, которые могли бы улавливать подъемы и паденія въ психической области, а газеты недостаточно чутки къ этимъ тонкостямъ... Но, опять-таки, мнѣ кажется, достаточна констатировать фактъ, и всякій признаетъ его наличность. А фактъ состоитъ въ томъ, что среди крайностей вродѣ "опрощенія", доводящаго преклоненіе передъ "народною правдой" до подражанія внѣшнимъ формамъ народной жизни, съ одной стороны, и среди мужиконенавистничества, сыплющаго огульными обвиненіями во всю народную массу, съ другой,-- что среди этихъ крайностей разразившееся бѣдствіе произвело небывалую массу разнородныхъ психическихъ движеній... Во-первыхъ, теоретическія прежде симпатіи къ народу быстро достигаютъ величайшаго напряженія: мы видимъ въ первый еще разъ въ нашей исторіи такую широкую правительственную помощь. Въ первый (уже безусловно) разъ видимъ мы также благородное зрѣлище совершенно частной филантропической организаціи, создавшейся около имени писателя -- Толстаго... Все это -- явленіе напряженной и дѣятельной симпатіи къ стаждущему народу... Но вотъ теперь приходится констатировать явленіе другого порядка. Мы устали, намъ надоѣло, тѣ же люди кажутся намъ "чуть не личными врагами". У Л. Н. Толстаго это -- естественная реакція изнемогающаго подъ непосильнымъ бременемъ переутомленнаго человѣка. Онъ имѣетъ на это право. Для насъ же, для средняго русскаго человѣка, изъ такъ называемаго "общества", можно ли сомнѣваться, что для насъ это просто реакція, недостаточно объясняемая излишествомъ нашихъ трудовъ на пользу ближняго и скорѣе указывающая на неустойчивость и колебательное состояніе общественной психики? Да, паши настроенія въ послѣдніе годы поднимаются и падаютъ быстро, и стрѣлка психическаго барометра, если бы таковой былъ изобрѣтенъ, стояла бы теперь на "перемѣнно", колеблясь и подымаясь среди этихъ колебаній къ району нѣкотораго психическаго смятенія, своего рода "психической грозы..."
   Немудрено, въ этотъ годъ надъ Россіей пронеслось столько и такихъ событій, которыхъ хватило бы на десять лѣтъ самаго напряженнаго вниманія. И главное, это то, что вопросы о народѣ потеряли свою (всегда, впрочемъ, только кажущуюся) отвлеченность, и самъ "народъ" выступилъ на арену отчасти въ пассивной, частью же и активной роли. И всѣ мы, болѣе или менѣе, въ слабой или очень острой степени, пережили приступъ разочарованія: "Такъ вотъ онъ каковъ -- меньшій братъ... Мы его кормить мы его лѣчить, а онъ вотъ какъ съ нами!..." И ряды мужиконенавистниковъ комплектуются совершенно неожиданно изъ недавнихъ еще горячихъ поклонниковъ народа.
   Жизнь, настоящая жизнь въ своихъ даже крупныхъ проявленіяхъ очень рѣдко совпадаетъ съ тѣмъ, что мы о ней представляемъ себѣ а priori, а огульныя массовыя опредѣленія никогда не выдерживаютъ жизненной пробы... Рѣшайте сколько угодно, что народъ -- только рабочая скотина и что рабство есть его естественное состояніе, но ударилъ великій часъ -- и освобожденный народъ явилъ въ своей средѣ и людей, и гражданъ. Мы были свидѣтелями этого знаменательнаго момента и прошлое царствованіе останется навѣки отмѣченнымъ въ исторіи именно этою чертой, смѣлымъ и великимъ актомъ довѣрія къ человѣческому праву и человѣческому достоинству закрѣпощенной массы... Съ другой стороны, въ то время, когда одни ждутъ отъ народа проявленія величайшей кротости и смиренія, въ которыхъ видятъ его историческую миссію, а другіе съ такою же вѣрой ожидаютъ проявленія какого-то особеннаго внутренняго смысла, скрытаго въ романтическихъ глубинахъ народной массы, способнаго дать руководящую нить и намъ, "бѣдной интеллигенціи", въ это самое время разражаются холерные безпорядки и мы присутствуемъ при озадачивающихъ, ошеломляющихъ на первый взглядъ сценахъ избіенія врачей, фельдшеровъ и санитаровъ.
   Мы не намѣрены, по многимъ и весьма основательнымъ мотивамъ, останавливаться здѣсь на причинахъ и значеніи такъ называемыхъ холерныхъ безпорядковъ. Подождемъ окончанія продолжающихся въ разныхъ мѣстахъ процессовъ, которые, надѣемся, выяснятъ и коренныя условія, и причины, и смягчающія обстоятельства, сопровождавшія эти прискорбныя во всѣхъ отношеніяхъ явленія. Задача наша въ настоящемъ очеркѣ -- лишь отмѣтить то смятеніе во взглядахъ, то колебаніе и ту неустойчивость, которыя въ мыслящей части общества замѣчаются въ настоящую минуту. Теперь въ народной массѣ, которую прежде всего и непосредственно постигли небывалыя бѣдствія нынѣшняго года, происходятъ явленія, требующія самаго трезваго, самаго неослабнаго вниманія... Не жаль разсѣявшихся иллюзій, откуда бы онѣ ни исходили... Доктринерскія теоріи о "миссіи смиренія", какъ и романтическія мечтанія о какомъ-то вѣщемъ словѣ, которое кроется гдѣ-то въ глубинѣ народной мудрости, -- все это такія именно иллюзіи, которыхъ судьба -- разлетѣться при первомъ рѣзкомъ дуновеніи всегда нѣсколько суровой и жестокой дѣйствительности. Но печально то, что среди колебанія и смятенія, когда перемѣщаются самыя точки зрѣнія, очень трудно оріентироваться, составить ясное понятіе о происходящемъ и о путяхъ къ выходу... Печально то, что среди этого смятенія встаютъ призраки отжитаго и давно схороненнаго прошлаго и заявляютъ свои права не только на мѣсто въ общемъ хорѣ общественныхъ настроеній, но и въ вліяніе живой жизни, среди которой они лишь усиливаютъ уныніе и смятеніе. Теперь болѣе чѣмъ когда бы то ни было мы нуждаемся въ устойчивыхъ взглядахъ, въ трезвой мысли, въ такихъ интеллектуальныхъ якоряхъ, которые дали бы возможность среди перемѣщающихся и колеблющихся теоретическихъ точекъ зрѣнія удержать какое-нибудь твердое положеніе, нащупать твердую почву. Вѣдь, не даромъ же мы считаемъ уже тысячелѣтіемъ не только свое государственное существованіе, но и свое христіанство. Попробуйте только примѣнить начала братской любви хотя бы къ тому же новоявленному мужиконенавистничсству, съ его проповѣдью рабства и "скорпіоновъ", и вы увидите, какъ мрачный призракъ блѣднѣетъ передъ этимъ истинно-консервативнымъ (потому что оно вѣчно) началомъ. Въ области умственной необходимо твердое знаніе, анализъ того, что есть, и осторожное наведеніе къ тому, что должно быть. Опять-таки истина, какова бы она ни была, одна только даетъ опору, потому что она одна не случайна. Наконецъ, въ общественныхъ отношеніяхъ такую опору даетъ чувство законности, обезпечивающее отъ случайныхъ колебаній въ вѣчныхъ измѣнчивыхъ и измѣняющихся, часто сталкивающихся и противурѣчивыхъ точкахъ зрѣнія, которыхъ теперь такъ много въ нашемъ обществѣ и которыя именно теперь такъ измѣнчивы и случайны...
   Однако, если вѣрно то, что нами сказано выше о характерѣ данной общественной минуты, то несомнѣнно также вліяніе, которое прямо или косвенно оказываетъ на него положеніе народа. Если наши теоретическіе взгляды и вытекающіе изъ нихъ умонастроенія пришли въ особенно замѣтное движеніе и испытываютъ особенныя колебанія уже въ послѣдніе годы, то послѣдніе мѣсяцы только усилили это колебаніе и смятеніе. И если есть утѣшительная сторона во всемъ этомъ, то это именно близкая связь, крѣпкая зависимость всего этого процесса отъ реальныхъ явленій народной жизни. Мы слишкомъ долго воображали, что наша жизнь и жизнь нашего народа въ его массѣ -- только два параллельныя, почти косвенныя теченія. Теперь мы ясно и рѣзко почувствовали невидимыя нити, которыя протянулись изъ глубины этихъ массъ къ верхушкамъ общественнаго цѣлаго, ощутили на себѣ самихъ, какъ отъ глухихъ перемѣнъ въ положеніи нашего народа рѣзко мѣняются наши чувства, убѣжденія и взгляды...
   Въ виду всего этого, читателю будетъ понятно, почему, предпославъ эти нѣсколько общихъ замѣчаній, которыми мы открываемъ рядъ настоящихъ очерковъ на страницахъ Русской Мысли, мы, въ силу логической необходимости, обращаемся къ центральному вопросу нынѣшняго нашего дня, -- къ вопросу объ урожаѣ нынѣшняго года и связаннымъ съ нимъ продовольственнымъ вопросамъ. Это скучно, старо, это надоѣло и утомило, но это, все-таки, опять и опять стучится въ двери, требуетъ бодраго вниманія и обсужденія...
   

II.

   Свѣдѣнія объ урожаяхъ собираются у насъ тремя министерствами: во-первыхъ, министерствомъ государственныхъ имуществъ (по департаменту земледѣлія), черезъ корреспондентовъ изъ мѣстныхъ жителей; во-вторыхъ, министерство внутреннихъ дѣлъ получаетъ ихъ чрезъ губернскую администрацію, а также непосредственно -- путемъ разсылки бланковъ по волостнымъ правленіямъ отъ центральнаго статистическаго комитета и, въ-третьихъ, наконецъ, податные инспектора сообщаютъ свѣдѣнія въ министерство финансовъ. Въ настоящее время опубликованы еще только предварительныя свѣдѣнія, далеко не полныя и не совсѣмъ точныя, кое въ чемъ даже не совпадающія. Однако, они въ общихъ чертахъ уже даютъ картину нынѣшняго урожая,-- картину, которая подлежитъ, быть можетъ, отдѣлкѣ и дополненіямъ въ деталяхъ, но въ главномъ, все-таки, вѣрную и совершенно достаточную для нашихъ цѣлей {Мы имѣемъ: 1) предварительный сводъ свѣдѣній объ урожаѣ отъ департамента земледѣлія мин. госуд. им. (1892 годъ въ сельско-хозяйств. отношеніи по отвѣтамъ, полученнымъ отъ хозяевъ, вып. II). Это наиболѣе систематическій, относительно, матеріалъ, которымъ мы, главнымъ образомъ, пользуемся для настоящаго очерка. 2) Краткія свѣдѣнія о результатахъ урожая, почерпнутыя, главнымъ образомъ, изъ оффиціальныхъ источниковъ и напечатанныя въ газетахъ. 3) Извѣстія о представленныхъ нѣкоторыми земствами ходатайствахъ о ссудахъ, причемъ сообщались и данныя о результатахъ урожая. Всѣ эти источники и послужили намъ матеріаломъ для настоящаго очерка.}.
   Картина эта представляется въ слѣдующемъ видѣ.
   По приблизительнымъ вычисленіямъ департамента земледѣлія, сборъ всѣхъ хлѣбовъ по отношенію къ средней цифрѣ этого сбора, вычисленной за пятилѣтіе 1883--1887 г., составляетъ 96,8%. Для нѣкоторыхъ хлѣбовъ отклоненіе болѣе значительно (озимая пшеница дала только 79% средняго сбора, овесъ -- 90,4%), для другихъ менѣе (урожай ржи составилъ 99,1%; для черноземной полосы, правда, только 89%, за то для нечерноземной 116,3%), въ общемъ же нужно сказать, что урожай нынѣшняго года къ среднему очень близокъ.
   Если сопоставить сборъ нынѣшняго года со сборами предшествующихъ 12-тя лѣтъ, то по отношенію къ ржи онъ занимаетъ третье мѣсто, уступая лишь двумъ исключительно счастливымъ годамъ 1887--1888. По урожаю пшеницы (озимой и яровой вмѣстѣ,-- первая родилась плохо, вторая -- выше средняго) онъ долженъ занять четвертое мѣсто, и только по урожаю овса онъ станетъ сравнительно очень низко (на 9-мъ мѣстѣ), значительно превышая, однако, сборы рѣзко неурожайныхъ 1885 и 1891 годовъ. По общему сбору всѣхъ хлѣбовъ нынѣшнему году опять принадлежитъ 4-е мѣсто (онъ уступаетъ тремъ урожайнымъ 1881, 1887 и 1888 годамъ). Ближе всего онъ подходитъ, однако, къ 1890,1886,1884 и 1882, т.-е. годамъ со среднимъ урожаемъ.
   И такъ, обозрѣніе среднихъ общихъ цифръ, доставленныхъ намъ нынѣшнимъ годомъ, сравненіе его съ рядомъ предшествующихъ лѣтъ, относительно благополучныхъ, приводитъ къ благопріятному заключенію: нынѣшній годъ занимаетъ по количеству доставленнаго хлѣба довольно высокое мѣсто и урожай долженъ считаться близкимъ къ среднему.
   Разумѣется, средняя цифра -- это всегда нѣкоторая отвлеченность, не дающая еще точнаго представленія о реальной картинѣ, и послѣ этого благопріятнаго заключенія мы должны обратиться къ разсмотрѣнію урожая со стороны его географическаго распредѣленія, такъ какъ само собою разумѣется, что въ разныхъ мѣстахъ сборъ распредѣлился различно, и каждому отклоненію отъ средней цифры кверху соотвѣтствуетъ недоборъ въ какомъ-нибудь другомъ мѣстѣ. И дѣйствительно, на этомъ успокоительномъ фонѣ мы видимъ рѣзкія отклоненія и темныя пятна настоящаго недорода. Пятна эти, къ сожалѣнію, занимаютъ довольно значительныя пространства съ плохимъ урожаемъ озимыхъ, или яровыхъ, или, наконецъ, тѣхъ и другихъ вмѣстѣ...
   На этотъ разъ отъ неурожая пострадалъ, главнымъ образомъ, югъ Россіи, частью средняя земледѣльческая область и Поволжье, испытавшія уже неурожай прошлаго года. Географическая карта неурожая представится въ слѣдующемъ видѣ.
   Если на картѣ вы затушуете карандашомъ мѣстности съ неурожаемъ озимыхъ хлѣбовъ, то увидите, что эта тѣнь, оставивъ свободными Крымъ и Кавказъ, ляжетъ широкою полосой выше ихъ, отъ нашей западной границы по Пруту, въ ширину Бессарабской области и Подольской губерніи, затѣмъ протянется черезъ новороссійскія степи на востокъ; подымаясь, въ то же время, къ сѣверо-востоку, она перерѣжетъ Малороссію, захватить среднія земледѣльческія губерніи. На высотѣ Воронежа и Курска она, съ одной стороны, посылаетъ узкій отростокъ къ сѣверу до Тулы и Рязань, съ другой -- широкою полосой затѣняетъ на юго-востокъ теченія Донца и Дона, низовья Волги до Астрахани и Каспійскаго моря. Эта сплошная тѣнь прорѣжется только свѣтлою полосой на пространствѣ между Днѣпромъ и Дономъ, въ нѣкоторыхъ уѣздахъ Харьковской губерніи и Донской области {Подробнѣе неурожай озимыхъ опредѣляется губерніями: Бессарабской, Херсонской, Полтавской, Воронежской, Астраханской, больше: частью Области Войска Донскаго и губ. Екатеринославской и Курской. Къ этому району примыкаютъ южныя части губерній Подольской и Кіевской, сѣверо-восточные уѣзды Таврической, часть Харьковской, а также Царицынскій и часть Балашовскаго уѣзда, Саратовской губерніи.-- Затѣмъ отъ этого болѣе или менѣе сплошного района къ сѣверу поражены нѣторыя мѣстности Орловской, большая часть Тульской и часть Рязанской губерніи.}.
   Затѣмъ эта темная туча разрывается и, отдѣлившись отъ нея, тѣнь падаетъ клочками еще въ нѣсколькихъ мѣстахъ: небольшое пятнышко ляжетъ на нѣсколько уѣздовъ Пензенской губерніи, другое захватываетъ Поволжье и Прикамье {Уѣзды губерній: Казанской, Уфимской, Самарской и Саратовской.} (урожай нѣсколько, все-таки, лучше, чѣмъ на югѣ), и, наконецъ, въ сѣверо-западномъ углу окажутся затѣненными Курляндія, значительная часть Ковенской и части Лифляндіи, Витебской и Псковской губерній.
   Разумѣется, картина эта дана въ широкомъ масштабѣ, не захватывающемъ всей пестроты урожая въ мѣстахъ, гдѣ онъ считается по губерніямъ среднимъ и гдѣ, однако, попадаются мѣста съ очень низкими сборами (особенно въ губ. Самарской и Пензенской).
   Теперь представьте далѣе, что вы сдѣлаете то же и на той же картѣ для низкаго урожая хлѣбовъ яровыхъ. Новая тѣнь, гораздо больше по пространству, но нѣсколько пестрѣе, начинается опять отъ Прута, потянется къ сѣверо-востоку и опять отъ Воронежа отогнется на юго-востокъ къ Астрахани и Каспію. Только свѣтлая полоса, очень узкая для озимей, между Днѣпромъ и Дономъ, теперь расширится, оставляя значительныя урожайныя пространства, охватывающія низовья Днѣпра почти до самаго Донца, а на сѣверъ -- Курскую губернію. За то главная масса тѣни широко лежитъ въ самомъ центрѣ Россіи, покрывая Малороссію съ Полтавой и Черниговомъ, захватываетъ Калугу и Тамбовъ, тянется къ сѣверо-востоку, перекидывается на Волгу до р. Вятки, охватываетъ низовья Камы и частью Самару. Вообще въ эту огромную область входятъ вполнѣ или частью 29 губерній Европейской Россіи {Именно: Бессарабская (почти вся), части Херсонской, Подольской, Волынской, Кіевской, Полтавской, Черниговской, Могилевской, Харьковской, Курской, вся Орловская, Тульская, Калужская, Воронежская, большая часть Донской области, Астраханская. Затѣмъ большая часть губ. Тамбовской, Рязанской, часть Московской, Владимірской, Костромской, Казанская, Нижегородская, Пензенская, часть Саратовской, Самарской, Вятской и Уфимской.}, въ различной степени пораженныхъ неурожаемъ яровыхъ хлѣбовъ.
   Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ обѣ тѣни совпадаютъ, ложатся одна на другую, сгущаются. Это -- мѣстности, пораженныя неурожаемъ какъ яровыхъ, такъ и озимыхъ хлѣбовъ. Если принять средоточіемъ несчастный Воронежскій край, то отъ него эти сгущенныя тѣни протянутся на юго-западъ -- до Прута, на юго-востокъ -- до Астрахани и на сѣверъ -- до Рязани.
   Сводя вмѣстѣ "относительное значеніе отдѣльныхъ воздѣлываемыхъ хлѣбовъ, недородъ ихъ въ нынѣшнемъ году, а отчасти и вліяніе недорода прошлаго года", департаментъ, земледѣлія приходить къ заключенію, что наиболѣе пострадавшими въ нынѣшнемъ году можно признать губерніи: "Херсонскую, Полтавскую, Воронежскую и большую часть Донской области, кромѣ того -- южную половину Бессарабской губ., нѣкоторые уѣзды Кіевской, Подольской, Харьковской, Курской, Орловской, Тульской и Рязанской". Къ этому департаментъ земледѣлія прибавляетъ, что "на востокѣ Россіи, постигнутомъ неурожаемъ 1891 года, въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ посредственный лишь урожай текущаго года, можетъ быть, окажется недостаточнымъ для покрытія нуждъ населенія кое-гдѣ въ губ. Казанской, Пензенской, Саратовской, Самарской и въ Мензелинскомъ уѣздѣ Уфимской губ.".
   Какъ видитъ читатель, детальное разсмотрѣніе картины, представляемой неурожаемъ нынѣшняго года, приводить къ результатамъ менѣе уже утѣшительнымъ, чѣмъ общіе итоги для всей территоріи Европейской Россіи. Въ картинѣ этой мы встрѣчаемъ уже значительныя пятна, а въ цѣломъ ряду мѣстностей сборъ не обезпечитъ потребностей населенія.
   Разумѣется, съ тяжелымъ годомъ, который мы пережили наканунѣ, нынѣшній никоимъ образомъ не идетъ въ сравненіе. 1891 годъ будетъ отмѣченъ какъ одинъ изъ самыхъ мрачныхъ, какъ по интенсивности, такъ и по огромному пространству, охваченному неурожаемъ. Въ нынѣшнемъ столѣтіи къ нему приближается лишь тяжелый, памятный старикамъ, 1833 г., когда полнымъ неурожаемъ былъ охваченъ весь нашъ югъ до 52о сѣверной широты, съ населеніемъ въ 14% милліоновъ душъ обоего пола, да отчасти еще 1839--40 г., тоже выдающійся и по степени, и по обширности неурожайнаго района.
   Наоборотъ, нынѣшній годъ не представляетъ въ этихъ послѣднихъ отношеніяхъ ничего исключительнаго. Такіе недороды встрѣчались и ранѣе, и если брать въ разсчетъ одну только распространенность и степень неурожая, то нынѣшнему году слѣдовало бы отдать предпочтеніе передъ неурожайными годами ближайшаго къ намъ періода (1880, 1885 и 1889), которые не считались выдающимися изъ ряда, не обращали на себя особеннаго вниманія и потребовали особеннаго напряженія и исключительныхъ жертвъ.
   Но теперь мы имѣемъ дѣло съ обстоятельствами, вносящими огромныя усложненія. Дѣло въ томъ, что частичный неурожай нынѣшняго года идетъ вслѣдъ за исключительно тяжелымъ 1891. Шестнадцать губерній Европейской Россіи лежали въ полосѣ этого неурожая: Саратовская, Казанская, Самарская, Тамбовская, Пензенская, Рязанская, Симбирская, Оренбургская, Нижегородская, Вятская, Пермская, Воронежская, Тульская, Курская, Уфимская, Орловская. Затѣмъ неудовлетворительный и посредственный урожай былъ въ губерніяхъ: Архангельской, Херсонской, Таврической, Донской области, Харьковской, Ковенской и Олонецкой.
   Въ этомъ спискѣ, составленномъ въ убывающемъ порядкѣ по размѣрамъ выданныхъ ссудъ, читатель увидитъ названія губерній (мы ихъ отмѣтили курсивомъ), въ которыхъ, по заключенію статистическаго органа министерства государственныхъ имуществъ, и въ нынѣшнемъ году продовольствіе населенія не обезпечено. Свѣдѣнія, послужившія матеріаломъ для этихъ заключеній, какъ уже было сказано, только предварительныя, и есть большія основанія опасаться, что нашъ курсивъ придется распространить и на остальныя губерніи приведеннаго выше списка (за исключеніемъ развѣ Оренбургской губ.).
   Вотъ это-то обстоятельство, эта мрачная тѣнь исключительно тяжелаго пережитаго наканунѣ бѣдствія, усложняетъ въ значительной степени положеніе нынѣшняго, сравнительно благополучнаго, года съ урожаемъ въ общихъ итогахъ среднимъ. Дѣло именно въ томъ, что, кромѣ настоящаго, намъ приходятся также считаться съ недавнимъ прошлымъ и что по этой причинѣ нужда является далеко не пропорціональною недороду...

-----

   Обращаясь къ другому источнику, къ сообщеніямъ мѣстныхъ корреспондентовъ, доставляемымъ намъ періодическою прессой, мы должны сказать, что на нихъ отчасти отразилось настроеніе, отмѣченное нами въ первой главѣ. Газета живетъ минутой и къ настроеніи) данной минуты очень чутка. Утомленіе картинами нужды и исключительнымъ вниманіемъ къ продовольственнымъ вопросамъ, замѣтное въ публикѣ, не могло не повліять на газету. Къ этому, быть можетъ, слѣдуетъ присоединить и другія условія, особенно сильно сказывающіяся на прессѣ провинціальной. Какъ бы то ни было, но только отъ мѣстныхъ людей, не утратившихъ интересъ къ даннымъ вопросамъ, приходится слышать, что нынче труднѣе пробиться на столбцы ежедневныхъ газетъ съ извѣстіями этого рода. И, однако, передъ нами цѣлый ворохъ газетныхъ вырѣзокъ, рисующихъ положеніе населенія, и я останавливаюсь съ истиннымъ замѣшательствомъ передъ обиліемъ этого нерадостнаго матеріала.
   Буду кратокъ. Нѣтъ надобности развертывать на этихъ страницахъ безотрадныя картины, и мы ограничимся лишь нѣсколькими указаніями, иллюстрирующими приведенныя выше оффиціальныя цифры и заключенія.
   Мы видѣли, что надъ несчастнымъ краемъ въ верховьяхъ Дона нависли всѣ тѣни: едва выйдя изъ прошлогодняго бѣдствія при очень значительной правительственной помощи, Воронежская губернія постигнута нынѣ неурожаемъ и ярового, и озимаго хлѣбовъ. Положеніе, созданное этими обстоятельствами, чрезвычайно серьезно. Передъ нами отчетъ о засѣданіи воронежскаго благотворительнаго комитета, происходившемъ 14 августа. Въ засѣданіи этомъ доложены поступившія изъ разныхъ мѣстъ губерніи заявленія о необходимости начать снова дѣло помощи населенію, страдающему отъ недостатка продовольствія и корма для скота. Такъ, предводитель дворянства Богучарскаго уѣзда, въ докладѣ 6 августа 1892 г., опредѣляетъ число всѣхъ нуждающихся въ уѣздѣ въ 241,500, а число лицъ, которымъ земское пособіе не можетъ быть выдано или оно будетъ недостаточно, въ 30,000 человѣкъ. Цынга и холера, по словамъ доклада, унесли отцовъ семействъ и работниковъ и тѣмъ значительно увеличили число безпомощныхъ. Въ четырехъ волостяхъ уѣзда на поляхъ отъ посѣва не собрано почти ничего. Еще въ худшемъ положеніи находится уѣздъ относительно прокормленія скота". Предводитель дворянства другого уѣзда (Павловскаго) рисуетъ положеніе своей мѣстности еще болѣе мрачными красками. "Что будетъ,-- пишетъ онъ въ докладѣ отъ 28 іюля 1892 года, -- если закрыть пекарни и дешевую продажу хлѣба, я не рѣшаюсь даже сказать! Положеніе уѣзда, даже богатыхъ волостей ею, въ настоящемъ году отчаянное. Отъ урожая нынѣшняго года не только зерна, но и соломы не получили, такъ что въ настоящее время хлѣба почти ни у кого нѣтъ". Такія же заявленія поступили изъ другихъ мѣстъ губерніи и они "подтверждаются данными, собранными земскимъ статистическимъ бюро о видахъ на урожай, и позднѣйшими оффиціальными свѣдѣніями, доставленными чинами полиціи и податною инспекціей. Четыре уѣзда (Богучарскій, Павловскій, Острогожскій и отчасти Бирючпискій), на основаніи этихъ данныхъ, должны быть отнесены къ неурожайнымъ. Въ остальныхъ уѣздахъ, кромѣ Землянскаго, урожай ниже средняго, и эти семь уѣздовъ не внушали бы опасеній, если бы сбору хлѣбовъ этого года не предшествовалъ неурожайный годъ, поглотившій всѣ запасы и даже образовавшій значительныя задолжанія".
   Таковы свѣдѣнія, доставленныя оффиціальнымъ учрежденіемъ и послужившія поводомъ къ ходатайству комитета о продолженіи помощи населенію. Г. Чертковъ въ Недѣлѣ, корреспонденты Русскихъ Вѣдомостей и мѣстнаго Дона, а также профессоръ Линдеманъ, ѣздившій въ Воронежскую губ. по вызову губернской управы (С.-Петербургскія Вѣдомости), дорисовываютъ очень грустными чертами печальную картину, данную въ цитированномъ отчетѣ. "Приходилось мнѣ видѣть множество полей въ разныхъ мѣстахъ Россіи, въ разные годы,-- пишетъ проф. Линдеманъ, -- но такого неурожая, какой теперь я видѣлъ всюду въ уѣздѣ Богучарскомъ и во многихъ селеніяхъ уѣздовъ Новохоперскаго и Павловскаго, я не только еще никогда не видывалъ, но и не считалъ возможнымъ. Въ большинствѣ селеній рожь не убирали вовсе. Яровые хлѣба отчасти пропали отъ засухи, отчасти съѣдены саранчою".
   Мы не станемъ слѣдить за картинами бѣдствія въ отдѣльныхъ селахъ, посѣщенныхъ профессоромъ, скажемъ только, что всѣ онѣ сводятся къ одному: новый неурожай и старое разореніе. Вопросъ о потерѣ скота иллюстрируется краснорѣчивымъ фактомъ: "Одинъ помѣщикъ въ Павловскомъ уѣздѣ продалъ весною 8,300 (sic) пудовъ сухихъ шкуръ отъ овецъ, павшихъ за зиму съ голоду. Наступающая зима будетъ еще хуже. Въ прошломъ году,-- говорятъ мѣстные жители,-- было гораздо лучше, у многихъ были прежніе запасы. Нынѣ запасы всѣ уничтожены. Страшно и думать о зимѣ".
   Къ этому нужно добавить болѣзни, развивающіяся на почвѣ истощенія, цынгу, которая зародилась въ прошломъ году и теперь опять возрождается къ осени (сообщеніе г. Черткова въ Недѣлѣ), и страшную задолженность населенія {Кромѣ недоимокъ казенныхъ, продовольственныхъ и земскихъ, пишетъ корреспондентъ Русскихъ Вѣд. изъ Боброва, на крестьянскомъ хозяйствѣ накопились громадные частные долги, сдѣланные для пріобрѣтенія хлѣба и прокормленія скота въ прошломъ году. Лица, ссудившія крестьянъ деньгами, хлѣбомъ, соломою, чтобы вполнѣ обезпечить возвратъ своего долга, не давали денегъ безъ надлежащаго залога. Залогъ этотъ заключался въ оставшемся скотѣ, а за неимѣніемъ его принимались во вниманіе постройки -- хаты и амбары. Всѣ означенные займы заключались формально: писались росписки, гдѣ и отмѣчались соотвѣтствующія "неустойки", залогъ и проценты. Поэтому не удивительно, что зачастую встрѣчаются селенія, гдѣ изъ каждыхъ 100 дворецъ находятся 15--10, а иногда и меньше хозяйствъ безъ частныхъ долговъ.}, присоединяющую къ бѣдствіямъ отъ неурожая -- язву ростовщическаго кредита...
   "Бессарабія,-- сообщаетъ корреспондентъ Южнаго Края,-- изъ году въ годъ терпитъ бѣдствіе, но такое, какъ въ нынѣшнемъ году, врядъ ли запомнятъ бессарабцы"...
   "Хотинскій уѣздъ имѣетъ, и то мѣстами, средній урожай, Сорокскій и въ особенности приднѣпровская его часть, отъ весенней засухи пострадалъ окончательно. Спускайтесь изъ Хотинскаго уѣзда ниже въ Бѣлецкій, чрезъ Единцы, Фалешты, Скуляны и Пырлицу, направляйтесь отсюда чрезъ Гертопскую, Кріулянскую, Телицкую волости смежныхъ уѣздовъ къ Дубассарахъ и м. Резинѣ, гдѣ мѣстами (Кріулянская волость) отъ голодухи ужо теперь околѣваетъ скотъ; переходите затѣмъ въ Измаильскій уѣздъ -- и предъ вами предстанетъ во всей своей наготѣ горькая дѣйствительность, которую нельзя иначе назвать, какъ тяжеловѣснымъ, удручающимъ именемъ -- голодухи и безкормицы".
   Въ Донской Рѣчи (No17) какой-то хуторянинъ рисуетъ положеніе станицы Казанской и прилегающихъ мѣстъ: "Хлѣба нѣтъ, денегъ нѣтъ и скотъ лишній проѣли. Вотъ и приходится наталкиваться на такія печальныя картины: молотятъ траву-брицу. Конечно, въ первый разъ по незнанію недоумѣваешь, что это значить, и съ удивленіемъ спрашиваешь, для чего это траву портятъ.
   -- Что же дѣлать, хлѣбъ молотимъ,-- говорятъ.
   -- Да какой же это хлѣбъ, когда и лошади-то съ неохотой ѣдятъ эту траву?
   -- А вотъ посмотрите...
   И дѣйствительно, въ мѣшкахъ стоить зерно, мелкое, зеленое, почти пустое, немного похожее на просо величиной.
   -- И такой хлѣбъ можно ѣсть?
   -- Да, ѣдимъ, коли добраго нѣтъ. Если есть хлѣбное зерно, подмѣшаешь, а нѣтъ -- и безъ него хорошо.
   Мука получается зеленая, а хлѣбъ черный, какъ земля.
   Ѣдятъ не хлѣбъ съ суррогатами, а суррогаты съ хлѣбомъ. Хорошо, если бы было молоко, сало, мясо, но этого ничего нѣтъ; даже у нѣкоторыхъ арбузовъ, огурцовъ, въ чемъ обыкновенно не бывало недостатка, и того не имѣется. Чего же можно ждать при такой пищѣ? Если прошлый годъ являлась мѣстами цынга, то теперь и вовсе надо ждать ее".
   Прошлую зиму половина скота погибла. Въ нынѣшнюю надежда на ту же траву-брицу и еще на колючку, которую даже не косили, а сбивали мотыгами. Будетъ ли скотъ ѣсть ее, неизвѣстно,-- надѣются, что будетъ {Эту грустную картину корреспондентъ заканчиваетъ трогательными словами: "Сильго дѣйствовали на шумиленскихъ прихожанъ воззванія о голодѣ, особенно слова, что и ихъ можетъ постигнуть такая же участь, а потому каждый вносилъ свою посильную лепту на голодающихъ, въ надеждѣ, что и имъ помогутъ, если ихъ постигнетъ тяжелая година". Будемъ надѣяться!}...
   Въ Московскихъ Вѣдомостяхъ напечатанъ циркуляръ орловскаго губернатора къ земскимъ начальникамъ: "Неурожай нынѣшняго года,-- говорится въ этомъ циркулярѣ,-- вызвалъ въ нѣкоторыхъ уѣздахъ (Орловской губ.) почти общую нужду, въ другихъ -- нужду частичную"... "Повторившійся я въ этомъ году неурожай, -- говорить корреспондентъ той же газеты,-- легъ, конечно, несравненно болѣе тяжкимъ бременемъ на пострадавшее населеніе, чѣмъ это ощущалось въ прошломъ году. Здѣшніе крестьяне, по ихъ выраженію, стали "скучать о хлѣбѣ". Правительственная ссуда на продовольствіе бѣдствующаго населенія и обсѣмененіе полей снова является необходимою насущною потребностью".
   "Нужда населенія,-- пишутъ Орловскому Вѣстнику (No 256) изъ Мценскаго уѣзда,-- съ каждымъ днемъ становится ощутительнѣе и тяжелѣе. При поверхностномъ наблюденіи, правда, замѣтить что-нибудь особенное трудно. Деревня предается отправленію обычныхъ осеннихъ работъ, жизнь, повидимому, звучитъ обычною, благодушною трудовою гармоніей. Но достаточно сдѣлать одинъ шагъ за предѣлы этого кажущагося благополучія, какъ передъ вашими взорами открывается масса безысходнаго горя и нищеты, выступаютъ удручающіе душу факты. Загляните, напримѣръ, въ первую, стоящую съ краю с. Золотарева, избу Ивана Трифонова. Иванъ Трифоновъ, оказывается, имѣетъ жену и шестерыхъ, малъ-мала-меньше, дѣтей. Съ своего надѣла онъ собралъ IV, копны, изъ которыхъ намолотилъ 2--3 мѣры. Земли своей подъ озимое онъ не обсѣвалъ и ушелъ въ шерстобиты. Жена и ребятишки остались дома и, закрывая глаза на будущее, доѣдаютъ обмолоченныя 2--3 мѣры. Еще хуже у его сосѣда Филиппа Панфилова" и т. д. Такія же свѣдѣнія встрѣчаемъ мы и въ No 265 той же газеты, только здѣсь они распространяются уже и на Орловскій уѣздъ: "Положеніе крестьянъ плачевное. Отъ прошлаго года запасовъ нѣтъ, остались лишь долги. Въ нынѣшнемъ году проѣдать скотъ и одежу, что дѣлали въ прошломъ году, уже не придется: все это сдѣлано многими еще весной. Уже въ настоящее время можно встрѣтить крестьянъ, хлѣбъ у которыхъ приходить къ концу; крестьянъ же съ запасомъ на круглый годъ можно встрѣтить очень мало. Озимыя поля представляютъ печальную картину..."
   Въ Ливенскомъ уѣздѣ за послѣднее время вообще "хорошіе урожаи стали рѣдкостью... И владѣльцы, и крестьяне разорились, и это разореніе бросается съ перваго же взгляда: на гумнѣ ни снопа и въ закромахъ ни зерна" (Смоленскій Вѣстникъ, No 120).
   Въ Орлѣ на дверяхъ зданія окружнаго суда (гдѣ помѣщается канцелярія общественныхъ работъ) вывѣшено объявленіе о прекращеніи найма рабочихъ для постройки Черноморскаго берегового шоссе. Объявленіе это вызвано громаднымъ наплывомъ крестьянъ, буквально осаждавшихъ канцелярію, наперерывъ спѣша записаться, чтобы ѣхать въ Новороссійскъ. Корреспондентъ (Русскія Вѣдомости, No 284) далѣе рисуетъ причины этого "громаднаго наплыва". Послѣ сказаннаго намъ уже понятны эти причины, и потому мы возьмемъ изъ корреспонденціи лишь одну черту: "На-дняхъ (6 октября) врачъ Лучшевъ прислалъ въ орловскую уѣздную земскую управу хлѣбъ, которымъ теперь питаются жители Очкинской волости, а по словамъ одного члена названной управы, 40% всего населенія Орловскаго уѣзда. Лица, пробовавшія этотъ "хлѣбъ", утверждаютъ, что въ немъ есть и навозъ, и песокъ, и лебеда, и немножко ржи".
   Мы положительно останавливаемся въ затрудненіи передъ громадною массой скорбнаго матеріала, поставленнаго Самарскою губерніей. "Хотя,-- писалъ корреспондентъ Русскихъ Вѣдомостей (29 августа), -- весенняя погода въ текущемъ году была болѣе благопріятна для хлѣбовъ и травъ, нежели прошлогодняя, но бѣда въ томъ, что посѣвная площадь значительно сократилась. Часть полей совсѣмъ не могла быть засѣяна по недостатку сѣмянъ и скота; кромѣ того, часть земли по тѣмъ же причинамъ была сдана въ аренду крестьянамъ богатѣямъ и купцамъ". Дальше мы не будемъ слѣдить за развитіемъ этихъ положеній, хотя должны сказать, что эта сторона дѣла, обстоятельно выясненная также въ статьѣ г. Водовозова (Русская жизнь), составленной на основаніи статистическихъ данныхъ, заслуживаетъ самаго пристальнаго вниманія. Здѣсь мы видимъ самый тщательный анализъ и типическое изображеніе послѣдствій неурожая, съ распродажей скота, увеличеніемъ задолженности и, что всего печальнѣе, сокращеніемъ площади посѣвовъ и сдачей надѣловъ за безцѣнокъ. Все это мѣняетъ ощутительнымъ образомъ самую структуру деревни, отлагая замѣтные пласты новообразующагося пролетаріата. Однако, подробное изложеніе вскрытаго въ Самарской губерніи, такъ сказать, in anima vili процесса не входить въ задачи настоящаго очерка, и мы ограничимся тѣмъ, что, по газетнымъ извѣстіямъ, "въ большемъ числѣ селеній Самарской губерніи урожай хлѣбовъ оказался ниже средняго. Къ 57 волостямъ съ совершенно плохимъ урожаемъ хлѣбовъ въ 4 сѣверныхъ уѣздахъ (Ставропольскомъ, Самарскомъ, Бугульминскомъ и Бугурусланскомъ) слѣдуетъ присоединить еще 13 волостей Бузулукскаго уѣзда, въ которыхъ яровые хлѣба почти совершенно уничтожены насѣкомыми". Въ общей сложности мѣстности, пострадавшія отъ засухи и насѣкомыхъ и потому получившія плохой урожай, составляютъ 22,9%, мѣстности съ урожаемъ ниже средняго -- 44,4% и только 32,7% всѣхъ мѣстностей пользуются среднимъ урожаемъ, а мѣстами даже выше средняго" {Русскія Вѣдомости, NoNo 286, 294, 313. Саратовскій Дневникъ, NoNo 185, 198. Одесскій Вѣстникъ, No 234.}.
   Наконецъ, въ докладѣ губернской управы земскому собранію говорится: "не боясь ошибиться, можно предсказать, что не пройдетъ и года (если только не будутъ приняты достаточныя мѣры), какъ скотъ останется во всей губерніи только у немногихъ богатѣевъ, вся же масса крестьянства окажется безъ коровъ, безъ овецъ, безъ лошадей".
   Относительно Казанской губерніи -- извѣстія тѣ же, и здѣсь болѣзнь принимаетъ уже характеръ затяжной, хроническій. Еще въ докладѣ губернской земской управы за 1890 годъ было сказано: "Въ нынѣшнемъ году нанесенъ такой ударъ скотоводству, что послѣдующіе неурожаи и голодовки будутъ вполнѣ естественны и неизбѣжны. Голодъ ведетъ къ истребленію скотоводства и обратно,-- слабое развитіе послѣдняго служить одною изъ причинъ, вызывающихъ голодъ. Это заколдованный кругъ, выйти изъ котораго, особенно послѣ такого года, какимъ представляется нынѣшній, не придется долго ни крестьянину, ни землевладѣльцу". Между тѣмъ, "послѣ 1890 года населенію Казанской губерніи пришлось пережить еще болѣе тяжкую годину. Вслѣдствіе неурожая травъ въ 1890 году скотъ почти исключительно держался на соломѣ. Въ 1890--1891 году кормовъ хватило лишь до Рождества, а къ марту истощеніе кормовъ было уже повсемѣстное". Понятно, что къ веснѣ 1891 года скотъ быль тощъ и слабъ, еле таскалъ ноги. Дальнѣйшее извѣстно: 1891 годъ не поправилъ, а ухудшилъ дѣло и "неурожай со всѣми его послѣдствіями довелъ до того, что всѣ рынки были переполнены скотомъ: сводилась корова, лошадь, и продавалась лишь за шкуру". Понятно также, что при этихъ условіяхъ "незасѣянныхъ яровыхъ полей оказалось довольно много, да и обработка, вообще, полей на изголодавшемся скотѣ не могла быть хорошей". Вотъ, наконецъ, краснорѣчивый рядъ цифръ, показывающій паденіе цѣнъ на скотъ. Начиная съ 1885 года и въ послѣдующіе затѣмъ годы цѣпы на лошадей опредѣляются слѣдующимъ быстро убывающимъ рядомъ цифръ: 31, 28, 26, 24, 18 рублей. Послѣдняя цифра относится іи" 1890 году. За нимъ пришель роковой 1891 годъ, который довелъ цѣны до стоимости одной шкуры, и уже за этимъ годомъ слѣдуетъ нынѣшній съ недородомъ яровыхъ. Что же принесетъ онъ за собою? Паденіе арендныхъ цѣнъ, сокращеніе потребленія спирта, разстройство промысловъ, наконецъ, фантастическія цѣны на рабочія руки (Волжскій Вѣстникъ сообщаетъ случай наемки рабочихъ за 5 коп. въ день),-- всѣ эти указанія, приводимыя газетами, только отдѣльные штрихи той же картины.
   Таковы газетныя свѣдѣнія относительно тѣхъ губерній и уѣздовъ, которые, какъ мы видѣли выше, поименованы въ оффиціальномъ спискѣ, какъ нуждающіеся въ сторонней помощи для прокормленія своего населенія и въ нынѣшнемъ году. Съ сожалѣнію, нужно сказать, что свѣдѣнія, доставляемыя прессой, нѣсколько расширяютъ этотъ районъ, дополняя его нѣкоторыми мѣстностями, еще не вошедшими въ списокъ. Таковы, напримѣръ, извѣстія изъ Шадрипскаго и Челябинскаго уѣздовъ, не считающихся нынѣ постигнутыми неурожаемъ. Между тѣмъ, корреспондентъ Екатеринбургской Недѣли (No 38) пишетъ, что, наприм., въ станицѣ Долгодеревенской ѣдятъ уже хлѣбъ съ огромною примѣсью суррогатовъ. "Если даже лишь немногіе ѣдятъ этотъ хлѣбъ, -- заключаетъ корреспондентъ, -- теперь, сейчасъ послѣ уборки хлѣбовъ съ полей, то, очевидно, дѣло обстоитъ и у насъ не столь благополучно, какъ можно было судить по общимъ свѣдѣніямъ объ урожаѣ". Въ Шадринскомъ уѣздѣ "нынѣшнею весной посѣвы еще кое-какъ были произведены съ помощью правительства и земства, отчасти даже съ помощью частныхъ лицъ, по будущая весна будетъ очень трудною всѣмъ этимъ безлошаднымъ. 1,500 домохозяевъ получатъ по жребію лошадей отъ Особаго Комитета, остальная масса крестьянъ будетъ предоставлена буквально на произволъ судьбы. Между тѣмъ, общая сумма одного только продовольственнаго долга за 2 послѣдніе года равна 6.470,649 руб., что составляетъ на дворъ болѣе 140 рублей"... И это тѣ самые два уѣзда, которые еще недавно считались житницей Зауралья!...
   Какъ видите, всѣ эти свѣдѣнія дополняютъ, иллюстрируютъ и подтверждаютъ данныя правительственныхъ органовъ въ такой степени, что мы ощущаемъ положительную необходимость послѣ этихъ удручающихъ страницъ вернуться къ началу настоящей главы и напомнить, что все это относится далеко не къ такому обширному району, какъ это было въ прошломъ году, что во многихъ другихъ мѣстахъ жизнь идетъ обычнымъ трудовымъ порядкомъ и на вопросъ о хлѣбѣ вамъ отвѣчаютъ "слава Богу", что, въ общемъ, по лицу всей остальной Россіи урожай выразился средними цифрами и, значить, нынѣ не возникаетъ и вопроса, стоявшаго такою грозною и проблематическою тѣнью за всѣми тревогами 1891 года -- хватитъ ли Россіи ея наличнаго хлѣба? Теперь наличнаго хлѣба, навѣрное, достаточно, запрещать вывоза не придется и вопросъ состоитъ только въ способахъ его распредѣленія между разными мѣстностями нашего отечества.

-----

   Я доканчивалъ написанныя выше строки, когда газеты принесли намъ новое правительственное сообщеніе по вопросу о размѣрахъ предполагаемой помощи. До сихъ поръ, конечно, мы не имѣемъ еще возможности опредѣлять съ точностью окончательные цифровые итоги продовольственной нужды нынѣшняго года. Экстренныя земскія собранія происходили въ такое время, когда можно было дать лишь болѣе или менѣе гадательныя смѣты. Очередныхъ еще не было, наконецъ, не всѣ еще мѣстные итоги, уже готовые, намъ извѣстны. Однако, и изъ того, что извѣстно, слѣдуетъ вывести заключеніе, что всѣ предположенія, составляемыя на основаніи извѣстій объ урожаѣ, обладаютъ несомнѣнною тенденціей къ повышенію. Такъ, новое правительственное сообщеніе, опубликованное 29 ноября, даетъ списокъ губерній, требующихъ помощи. Сравнивая этотъ списокъ съ перечнемъ губерній, постигнутыхъ неурожаемъ, по свѣдѣніямъ департамента земледѣлія, мы видимъ, что онъ значительно шире: въ немъ упоминаются уже 20 губерній (прибавлены: Таврическая, Олонецкая, Симбирская, Тобольская, но за то не упоминается Уфимская). Изъ того же сообщенія мы узнаемъ далѣе, что по 1 октября уже выдано продовольственныхъ ссудъ 6.426,000 руб. и предполагается еще обратить на пособія пострадавшимъ губерніямъ остатки отъ прошлогоднихъ ассигнованій, а также хлѣбъ, имѣющій поступить въ уплату за прошлогоднія ссуды, всего до 6.000,000 пуд. Наконецъ, почти одновременно, мы узнаемъ изъ газетъ, что на подкрѣпленіе общеимперскаго продовольственнаго капитала, въ виду поступающихъ новыхъ требованій, передано заимообразно изъ государственнаго казначейства 15 милл. руб. Такимъ образомъ, по однимъ этимъ даннымъ, размѣры средствъ, необходимыхъ для пособія населенію нуждающихся губерній, опредѣляются въ 27 милліоновъ приблизительно.
   Можно ли остановиться на этой цифрѣ? Едва ли. По крайней мѣрѣ, она не покрываетъ заявленныхъ уже ходатайствъ, поступившихъ въ министерство внутреннихъ дѣлъ отъ земскихъ собраній, и тенденція къ возрастанію, очевидно, должна быть принята во вниманіе также и въ примѣненіи къ этимъ итогамъ. Такъ, въ Русскихъ Вѣдомостяхъ (No 329) сдѣланъ, далеко не полный, впрочемъ, но, видимо, основанный на оффиціальныхъ источникахъ, сводъ земскимъ ходатайствамъ по 12 только губерніямъ, и цифра, получаемая въ суммѣ, равняется уже 30,400 тыс. рублей. Изъ этой цифры 700 т. предположено покрыть мѣстными средствами, 2,600 т. остатками отъ ассигновокъ прошлаго года. Но и затѣмъ остающаяся цифра для 12 губерній весьма значительна (нужно замѣтить, что она составлена съ полною умѣренностью и съ разсчетомъ лишь на обсѣмененіе и на прокормленіе населенія). Наконецъ, здѣсь рѣчь идетъ о 12 губерніяхъ, тогда какъ въ позднѣйшемъ правительственномъ сообщеніи нуждающимися уже признаны 20. Очевидно, послѣдній разсчетъ уже переросъ предварительныя соображенія, послужившія основаніемъ для разсчета Русскихъ Вѣдомостей. Вообще не будетъ согласно съ самою щепетильною осторожностью, если окончательную цифру правительственной помощи для нынѣшняго года мы опредѣлимъ въ 30 милліоновъ.
   Мы видѣли, что по размѣрамъ урожая нынѣшній годъ занимаетъ 4-е мѣсто и въ послѣднія 12 лѣтъ только 3 года стоятъ выше его, а за то цѣлыхъ семь лѣтъ должны считаться худшими. Обращаясь къ исторіи прежнихъ неурожаевъ, мы имѣемъ слѣдующія цифры: въ 1833 году, памятномъ по неурожаю, выходящему изъ ряда обыкновенныхъ,-- прямыя денежныя пособія казны достигали до 30 милліоновъ рублей ассигнаціями. Неурожай 1839--40 годовъ потребовалъ до 22 1/2 милл. ассигнаціями же. За послѣднее 20-ти-лѣтіе наиболѣе значительный неурожай былъ въ 1880 году, когда цифра правительственной помощи достигла 9 милл. рублей. Ближайшій къ намъ по времени неурожай 1889 года, превышающій значительно нынѣшній, вызвалъ расходъ изъ общеимперскаго капитала всего 1.766 тыс. рублей. И наконецъ, въ 1890 году, урожай котораго приближается къ нормальному и недалекъ отъ нынѣшняго, общая сумма расходовъ составила уже только 1.123 тыс. рублей {Свѣдѣнія эти мы беремъ изъ Сборника департамента земледѣлія: "1891 годъ въ сельско-хозяйственномъ отношеніи". Вып. III. "Общій обзоръ года", и за 1889 и 1890 годы -- изъ приложеній къ отчетамъ государственнаго контроля по исполненію государственной росписи.}.
   Такимъ образомъ, нынѣшній годъ, со среднимъ приблизительно урожаемъ, занимающій въ ряду послѣднихъ 12-ти лѣтъ 4-е мѣсто, уступающій по общему сбору лишь тремъ вполнѣ благопріятнымъ годамъ и оставляющій за собою 7 остальныхъ,-- по цифрѣ требующихся правительственныхъ пособій долженъ быть поставленъ непосредственно послѣ рокового 1891 г. и далеко превысилъ всѣ остальные годы, гораздо менѣе благопріятные въ смыслѣ урожая. Онъ занимаетъ въ этомъ отношеніи второе мѣсто не только въ нынѣшнемъ столѣтіи, но и во всей нашей исторіи. Что это значить?
   Обращаясь къ объясненію этого, страннаго на первый взглядъ, явленія, мы должны принять въ соображеніе нѣсколько одновременно дѣйствующихъ причинъ. Во-первыхъ, наша исторія, конечно, и не представляетъ примѣровъ такой широкой помощи, какая была оказана населенію, напримѣръ, въ прошломъ году. Этотъ годъ, при всей мрачности сопровождавшихъ его невзгодъ, будетъ, все-таки, отмѣченъ какъ значительный и отрадный переломъ въ нашей продовольственной политикѣ, и первою причиной интересующаго насъ явленія мы должны поставить усилившуюся чуткость общественныхъ и правительственныхъ органовъ къ народной нуждѣ. Формула "все благополучно", обычная, традиціонно-бюрократическая ширма, закрывавшая на протяженіи очень длиннаго періода времени всякую хотя бы и стихійную невзгоду всякаго "ввѣреннаго края", въ первый еще разъ была отодвинута такъ рѣшительно и, смѣемъ надѣяться, такъ безповоротно. Еще въ началѣ 1891 года, какъ это было отмѣчено Д. Самаринымъ въ Московскихъ Вѣдомостяхъ, рутинная формула заявляла свои права, но дальнѣйшія событія упразднили ее до такой степени, что даже на страницахъ Гражданина мы читали -- съ нѣкоторымъ, правда, удивленіемъ -- новыя рѣчи: неблагонамѣренными и опасными, по мнѣнію князя Мещерскаго, слѣдуетъ нынѣ считать уже не тѣхъ начальниковъ, которые даютъ откровенныя свѣдѣнія о неблагополучіяхъ, а тѣхъ, кто успокоиваетъ благополучными рапортами, скрывая истину. Правда, вскорѣ эта газета открыла цѣлый походъ противъ одного изъ губернаторовъ, дѣйствовавшаго именно въ духѣ этого разумнаго рецепта, и затѣмъ на ея страницахъ обнаружилась совершенно явственно реакція въ старомъ направленіи, отмѣтившая собой такую же реакцію въ нѣкоторыхъ слояхъ нашего общества. Однако, кажется, свойство всякой реакцій состоитъ въ томъ, что она никогда не можетъ достигнуть прежняго предѣла, къ которому только стремится. А во-вторыхъ, нельзя же, все-таки, отождествлять слишкомъ частые повороты Гражданина съ поворотами въ самой жизни. Переломъ, отмѣченный 1891 годомъ съ особенною рѣзкостью, остается жизненнымъ фактомъ, а старой формулѣ суждено, надѣемся, отойти въ область преданія. Тѣ части нашей административной машины, которыя служатъ передаточными звеньями между землей и центральными органами правительства, испытали уже разъ опытъ такой полной и правдивой передачи, и теперь, естественно, сопротивленіе передаточнаго механизма ослабѣло; извѣстія съ мѣста и даются съ большею смѣлостью, и менѣе утрачиваются въ пути къ центру... Въ этомъ, повторяемъ, отрадная сторона мрачнаго года.
   Однако, безъ сомнѣнія, это факторъ не единственный и даже не главный. Теперь легче узнать истинное положеніе народа въ той или другой мѣстности, но, все-таки, вопросъ состоитъ въ томъ, почему же узнавать-то приходится такія какъ будто неожиданныя вещи; почему оказывается, что для прокормленія только населенія и для обсѣмененія его полей, т.-е. для удовлетворенія самыхъ только неизбѣжныхъ потребностей, приходится приносить такія огромныя жертвы?
   Уже внимательное чтеніе приведенныхъ выше корреспонденцій значительно раскрываетъ сущность дѣла. Что постигшіе насъ неурожаи являются результатомъ далеко не однихъ стихійныхъ условій, это стало уже общепризнанною истиной, трюизмомъ нынѣшняго дня... Неурожай и голодъ -- не одно и то же. Губерніи Подольская и Кіевская постигнуты неурожаемъ, но мы не видимъ ихъ въ спискѣ просящихъ пособія, потому что они могутъ еще обойтись своими запасами и голода не испытаютъ. Если же въ другихъ губерніяхъ, "съ урожаемъ посредственнымъ" или съ такимъ неурожаемъ, который ранѣе населеніе одолѣвало своими средствами, не тревожа правительственной казны, нынѣ признана необходимою правительственная помощь, то это указываетъ на сильно-возросшую въ послѣдніе годы чувствительность крестьянскаго хозяйства къ неурожаямъ. Тѣ же, или даже меньшіе толчки вызываютъ большія колебанія. Отъ отдѣльныхъ хозяйствъ это восходитъ выше, распространяется на цѣлые районы и отражается на общемъ хозяйствѣ страны: бюджетъ при сносномъ общемъ урожаѣ испытываетъ напряженіе значительно большее, чѣмъ прежде, при стихійныхъ условіяхъ гораздо худшихъ.
   Вспомнимъ цитированный выше докладъ казанской губернской управы. Еши въ 1890 году управа эта отмѣчала, что "голодъ ведетъ къ уничтоженію скотоводства, и обратно: слабое развитіе послѣдняго служить одною изъ причинъ, вызывающихъ голодъ". И вотъ почему еще въ 1890 году казанскому земскому органу уже рисовалась перспектива послѣдующихъ неурожаевъ и голодовокъ, которыя являются, по его мнѣнію, "естественными и неизбѣжными". Тутъ все связано живою, чуткою общею связью: выпаханная, истощенная земля въ свою очередь дѣлается невыносливой и нестойкой въ засухѣ: малый дождь даетъ урожай на хорошо разрыхленной и пухлой нивѣ, большой -- стекаетъ и испаряется на слежавшейся, плохо вспаханной и лишенной навоза... Наконецъ, сокращеніе посѣвовъ и т. п. слѣдствія неурожаевъ окончательно довершаютъ заколдованный кругъ.
   Небольшая иллюстрація. Если заглянемъ въ вѣдомость о недоимкахъ, числившихся къ 1891 году на крестьянскомъ населеніи разныхъ губерній, то увидимъ, что большей недоимкѣ, накопившейся въ прежніе годы, соотвѣтствуетъ съ значительною правильностью и большая степень бѣдствія отъ неурожая. Въ объяснительной запискѣ къ отчету государственнаго контроля за 1890 годъ (стр. 20--21) вы найдете списокъ 9-ти губерній, недоимочность которыхъ обращала на себя особенное вниманіе. Запомните ихъ названія и посмотрите перечень губерній, голодавшихъ въ слѣдующемъ году: всѣ онѣ попали въ него, и указаніе государственнаго контролера явилось до извѣстной степени, хотя и косвеннымъ, пророчествомъ.
   На эту-то неустойчивость, явившуюся результатомъ прежнихъ лѣтъ, на эту все возростающую чувствительность къ невзгодамъ нашего крестьянскаго хозяйства и указываетъ, главнымъ образомъ, то обстоятельство, что нынѣ мы должны затратить свыше 30 милліоновъ, при условіяхъ, которыя прежде вызывали гораздо меньшія жертвы.
   30 милліоновъ при нашемъ огромномъ бюджетѣ цифра еще не особенно значительная. Мы можемъ затратить ее безъ особенно-чувствительнаго ущерба и въ этомъ, и, если потребуется, въ будущемъ году, и далѣе. И, конечно, серьезное значеніе факта, внутренній смыслъ его -- совсѣмъ не въ этой цифрѣ. Главное -- въ томъ, что приходится, что необходимо и неизбѣжно кормить значительную часть населенія на государственныя средства при посредственномъ, вообще, урожаѣ, что явленіе это грозитъ принять прогрессивный характеръ, что меньшія причины вызываютъ теперь большія послѣдствія.
   Можетъ быть, государство позволяетъ себѣ излишнюю филантропическую роскошь? Вернитесь за нѣскольско страницъ и просмотрите хотя бы сообщенія воронежскихъ предводителей. Въ той же замѣткѣ Русскихъ Вѣдомостей, гдѣ даны, повидимому, весьма компетентные разсчеты необходимыхъ ссудъ по губерніямъ, указаны также и условія, которыми имѣетъ быть обставлена помощь: 30 фунтовъ на ѣдока (съ исключеніемъ рабочихъ?), сроки всюду назначаются не ранѣе ноября, въ общемъ правилѣ выдачи не должны продолжаться далѣе мая будущаго года. Ходатайства нѣкоторыхъ земствъ о помощи для поддержки хозяйства (главнымъ образомъ, для прокормленія скота) въ разсчетъ не введены. Гдѣ же тутъ какое-нибудь излишество, какая тутъ роскошь?... Наоборотъ, есть полное основаніе думать, что самыя настоятельныя требованія жизни раздвинуть еще эту весьма осторожно составленную рамку, какъ это было и въ прошломъ году.
   У насъ, въ нашемъ обществѣ, при далеко не достаточныхъ средствахъ точнаго изслѣдованія хозяйственно-экономическихъ условій, долго жило какое-то странное, метафизическое, что ли, представленіе, какая-то вѣра въ безконечную упругость мужицкаго хозяйства, которую покойный нашъ сатирикъ выразилъ коротенькою шутливою фразой: "ёнъ достанитъ"... И онъ доставалъ очень долго... Въ одномъ изъ очерковъ, рисующихъ положеніе дѣлъ въ Нижегородскомъ краѣ и напечатанныхъ въ Русскихъ Вѣдомостяхъ, разсказанъ эпизодъ, очень характерный въ этомъ смыслѣ. Въ одномъ изъ губернскихъ земскихъ собраній предсѣдатель васильской уѣздной управы А. А. Демидовъ возражалъ противъ всякой помощи съ тою самоувѣренностью, которая вообще присуща "трезвенной" части нашего дѣлового міра: "Господа! мы давно уже слышимъ это нытье и печалованіе о нуждѣ и грозящемъ голодѣ. Мы слышали это уже и прошлою весной въ нашемъ уѣздѣ. Знаете ли, какъ мы распорядились? (съ удареніемъ и разстановкой): не дали ни зерна, никто не умеръ и поля оказались засѣянными". И что же: прошло нѣсколько мѣсяцевъ -- и тотъ же А. А. Демидовъ въ той же залѣ билъ набать: "Бѣдствіе грозитъ ужасное, необходимы самыя широкія и быстрыя мѣры"... "И теперь, -- говоритъ авторъ,-- всѣ уже вѣрятъ, что бѣдствіе идетъ ужасное (рѣчь идетъ о 1891 годѣ), тѣмъ болѣе, что не всѣ поля оказались засѣянными и въ прошломъ году". Такъ печальная дѣйствительность разбиваетъ странныя иллюзіи, и формула "ёнъ достанитъ" тоже была единодушно и безповоротно сдана въ архивъ. Упругость, долго выручавшая (не хозяйство, конечно, а гг. Демидовыхъ), наконецъ, исчерпана и теперь едва ли уже кто будетъ отрицать необходимость кормить и давать сѣмена населенію тѣхъ мѣстностей, откуда поступаютъ такія заявленія, какія мы цитировали выше.
   И, однако, среди той реакціи противъ напряженныхъ небывалымъ образомъ симпатій къ народу, о которой мы говорили въ I главѣ настоящихъ очерковъ, теперь въ ретроградной части нашей прессы то и дѣло пробивается нѣчто вродѣ косвеннаго протеста, въ видѣ настойчиво повторяемыхъ указаній на деморализующее значеніе правительственныхъ ссудъ. "Народъ привыкаетъ къ лѣни, теряетъ предусмотрительность, въ разсчетѣ на помощь со стороны"... Въ этихъ указаніяхъ есть одна частица истины, хотя фальши въ нихъ гораздо больше. Безъ сомнѣнія, наиболѣе нравственнымъ, если можно такъ выразиться, состояніемъ человѣка слѣдуетъ, вообще, считать такое его положеніе, когда онъ не только помогаетъ себѣ самъ, но можетъ еще дать другому. Когда работникъ уже не можетъ поддержать себя и семью, когда ему приходится разсчитывать на стороннюю помощь, то, конечно, говоря вообще, въ этомъ есть почва для будущей деморализаціи и для пониженія нѣкоторыхъ нравственныхъ человѣческихъ свойствъ. Однако, еще гораздо хуже этого, когда положеніе именно таково, а надѣяться не на что. Изъ всѣхъ золъ это зло самое худшее, и здѣсь уже нѣтъ никакого предѣла самымъ прискорбнымъ, самымъ безнравственнымъ "возможностямъ". Не даромъ слово "отчаянный", въ его народномъ смыслѣ, заключаетъ въ себѣ понятіе о самомъ безнравственномъ человѣкѣ... Между тѣмъ, господа, вооружающіеся противъ помощи народу въ его настоящемъ положеніи (къ счастью, такихъ немного), забываютъ, что изъ этихъ двухъ золъ они предлагаютъ именно послѣднее...
   И такъ, помощь, конечно, необходима, но и положеніе, ею отмѣчаемое, очень серьезно. Тридцать, даже, вѣроятнѣе, 40--50 милліоновъ не разорятъ нашего бюджета, но гдѣ же предѣлъ? Разсчитывать на урожаи выше средняго неблагоразумно, тѣмъ болѣе, что и самыя свойства земли втягиваются, какъ мы видѣли, въ заколдованный кругъ, и неурожай, ведущій къ сокращенію скотоводства, смыкается затѣмъ въ новый неурожай и т. д. Выходъ необходимъ. Оставаясь въ томъ же положеніи, мы будемъ вынуждены продолжать помощь въ прогрессирующихъ размѣрахъ. Выходъ назадъ, въ смыслѣ прямого прекращенія заботъ о народѣ, просто невозможенъ. Очевидно, остается идти этимъ путемъ впередъ, сдѣлать затраты еще большія, усилить и вниманіе, и напряженіе общественныхъ силъ въ сторону рѣшительной борьбы съ самымъ источникомъ зла, въ сторону коренного улучшенія условій нашего народнаго хозяйства, приданія ему самостоятельности и устойчивости... Задача, конечно, громадная, однако, мы увѣрены, подъ силу живому государству и обществу и, главное, съ роковою неизбѣжностью выставляемая самою жизнью.
   На протяженіи дальнѣйшихъ очерковъ, если имъ суждено будетъ продолжаться, мы будемъ самымъ внимательнымъ образомъ слѣдить за всякою мѣрой, за всякимъ проектомъ,-- за всѣмъ, въ чемъ будетъ пробивать-ея живая попытка ея живого разрѣшенія...
   

III.

   Теперь нѣсколько словъ о другомъ предметѣ.
   Изъ Внутренняго обозрѣнія въ ноябрьской книжкѣ Русской Мысли читателю извѣстно, что Гражданинъ заговорилъ о "паденіи чувства законности въ народѣ". Положимъ, иллюстраціи, приводимыя Гражданиномъ, далеко не исчерпываютъ даже главнѣйшихъ сторонъ вопроса; положимъ также, что и средства, имъ рекомендуемыя, чисто-внѣшнія. Когда слабо самое чувство законности, то ужь, конечно, усиленіе тѣхъ или другихъ отдѣльныхъ статей въ тѣхъ или другихъ главахъ многотомныхъ уложеній поможетъ весьма мало. Однако, самый фактъ, что Гражданинъ заговорилъ объ этомъ предметѣ, кажется намъ довольно интереснымъ. Да, чувство законности у насъ вообще, а не въ одномъ только народѣ, къ сожалѣнію, очень еще слабо...
   Если бы поставить прямо вопросъ: нужно ли соблюдать законы, то нашелся ли бы смѣлый человѣкъ, газета, учрежденіе, которые прямо отвѣтили бы на этотъ вопросъ: "нѣтъ, законовъ соблюдать не слѣдуетъ". Безъ сомнѣнія, такого отвѣта вы ни отъ кого не услышите. Можно, конечно, "казать, что у насъ есть законы устарѣлые, подлежащіе измѣненіямъ согласно указаніямъ жизни. Но отрицать огульно необходимость строгаго подчиненія отдѣльныхъ, случайныхъ личныхъ взглядовъ, стремленій, похотѣній и страстей, извѣстной законной нормы, общепризнаваемой и чтимой, конечно же, никто не станетъ... Да, законы должны быть соблюдаемы, -- это несомнѣнно.
   Однако, несомнѣнно и то, что извѣстная часть прессы, считающая за собой монополію всякой благонамѣренности, упорно и съ постоянствомъ, достойнымъ лучшаго дѣла, доказываетъ противное. Какъ это выходитъ? Очень просто: въ общемъ видѣ приведенная выше максима почтительно признается, но ей предоставляютъ оставаться спокойно на зерцалѣ. И лишь только дѣло доходитъ до ея живого примѣненія, какъ тотчасъ же выступаетъ на сцену самое безцеремонное отрицаніе.
   Если бы кто-либо задался цѣлью собрать за послѣдніе годы литературу по этому предмету, то коллекція вышла бы чрезвычайно любопытная. Но еще любопытнѣе то обстоятельство, что въ этомъ столкновеніи столь, повидимому, единодушныхъ мнѣній, въ этой борьбѣ по вопросу, стоящему вы и всякаго спора,-- та сторона, которая въ существѣ дѣла отрицаетъ обстоятельность закона и разрѣшаетъ закононарушеніе, говорить тономъ торжествующей благонамѣренности и присваиваетъ именно себѣ исключительную монополію "лойяльности"...
   Попробуйте, напримѣръ, обратиться къ столбцамъ реакціонной печати для отысканія отвѣта на вопросъ: обязательны для земскихъ начальниковъ законы, спеціально для нихъ изданные и опредѣляющіе ихъ положеніе, или они "написаны всуе", лишь затѣмъ, чтобы было что нарушать? И, конечно, вы даже не удивитесь уже, встрѣчая самыя страстныя отрицанія. "Нѣтъ,-- говорятъ на всякомъ шагу князь Мещерскій, напримѣръ, и его единомышленники,-- эти законы вовсе не обязательны. Земскій начальникъ долженъ быть живымъ проводникомъ верховной воли и, значитъ, отнюдь не связанъ закономъ"...
   Но позвольте, однако, господа! Развѣ законъ не есть тоже выраженіе именно этой верховной воли, только опубликованное ко всеобщему свѣдѣнію? Развѣ всякое отклоненіе отъ ясныхъ и точныхъ постановленій закона не есть отклоненіе отъ верховной законодательной воли въ сторону "личныхъ усмотрѣній" и рискованныхъ догадокъ, которыхъ столько же, сколько и умовъ, которыя вносятъ лишь дробную борьбу, спорность и новое смятеніе въ жизнь, такъ сильно нуждающуюся въ какихъ-нибудь точныхъ устояхъ?...
   Недавно въ газетахъ напечатаны отчеты о засѣданіи харьковской судебной палаты "по обвиненію земскаго начальника 2 участка Харьковскаго уѣзда В. А. Протопопова въ преступленіяхъ по должности". Г. Протопоповъ обвинялся и признанъ виновнымъ въ томъ, что, тотчасъ по вступленіи въ должность, первые же шаги свои ознаменовалъ кулачною расправой, т.-е. прямымъ беззаконіемъ. Въ качествѣ проводника нѣкоторыхъ новыхъ и спеціальныхъ законовъ, проводимыхъ въ жизнь новою реформой, г. Протопоповъ не нашелъ ничего лучшаго, какъ дебютировать нарушеніемъ законовъ старыхъ и общихъ. Мы не станемъ приводить здѣсь всѣхъ "преступленій", въ которыхъ обвинялся г. Протопоповъ, а укажемъ лишь на нѣкоторыя, особенно характерныя. "22 сентября, по окончаніи выборовъ въ селѣ Одноробовкѣ,-- говорится въ обвинительномъ актѣ,-- Протопоповъ отправился въ домъ мѣстнаго священника. Тамъ въ это время былъ сосѣдній землевладѣлецъ, дворянинъ Бѣльчепко, заявившій жалобу на волостного писаря Ивана Скрипку за то, что послѣдній написалъ ему отъ имени волостного правленія, по ею мнѣнію, невѣжливую, въ формѣ предписанія, бумагу, въ которой требовалъ отъ него представленія въ воюетъ свѣдѣній объ урожаѣ; Протопоповъ вызвалъ къ себѣ волостного писаря Скрипку, и, какъ только онъ явился въ комнату, Протопоповъ со словами: "Какъ смѣешь ты писать дворянамъ предписанія?" -- ударилъ Скрипку кулакомъ въ ухо, а затѣмъ, выругавши его бранными словами и ударивъ вторично рукою по лицу, выгналъ вонъ изъ комнаты".
   Этотъ основной мотивъ: "кулакомъ въ ухо", "рукой по лицу", "палкой по рукѣ" -- повторяется на протяженіи всего обвинительнаго акта. Однако, кажется, самымъ уже характернымъ эпизодомъ дѣятельности г. Протопопова слѣдуетъ считать разъясненіе его отношеній къ подаваемымъ ему. какъ непосредственному органу власти, жалобамъ. На первомъ же сельскомъ сходѣ въ Золочевѣ,-- говорится въ напечатанномъ судебномъ отчетѣ,-- гдѣ собралось до 700 человѣкъ, "Протопоповъ, разъясняя сходу временныя права и обязанности земскаго начальника, предупреждалъ, чтобы они не смѣли подавать ему много жалобъ, а то жалоба будетъ на мордѣ, а прошеніе на задней части тѣла".
   
   Эта своеобразная теорія, сопряженная съ такою практикой, привела къ тому, что сходъ, собравшійся съ самыми "законными" намѣреніями для выслушанія "законнаго" заявленія и для исполненія извѣстныхъ законныхъ же обязанностей, закончился непредвидѣннымъ смятеніемъ, потребовавшимъ усмиренія и вмѣшательства военной силы. Интересно, что защитникъ Протопопова, профессоръ Владиміровъ, въ своей рѣчи указывалъ на прямое вліяніе извѣстныхъ теорій, распространяемыхъ въ нѣкоторой части прессы, какъ на одинъ изъ мотивовъ даннаго преступленія. Мы, конечно, этого не знаемъ, читалъ ли г. Протопоповъ Гражданина, или онъ является самостоятельнымъ представителемъ теоріи, отрицающей обязательность закона для гг. земскихъ начальниковъ, находящей въ князѣ Мещерскомъ систематическаго проводника и защитника,-- это все равно. Фактъ, однако, и фактъ до осязательности очевидный, что въ Золочевѣ эта теорія на практикѣ повела далеко не къ "укрѣпленію чувства законности въ народѣ". Не лишено также интереса объясненіе самого г. Протопопова. Очутившись въ новой должности, онъ не зналъ, что дѣлать, съ чего начинать и т. д.,-- заглянуть попристальнѣе въ законы, очевидно, не пришло въ голову,-- и вотъ г. Протопоповъ приступилъ къ пріему, который, вѣроятно, казался ему единственно безошибочнымъ...
   Г. Протопопову пришлось предстать передъ лицомъ оскорбленной Ѳемиды. Но есть много случаевъ, не столь рѣзкихъ въ своихъ внѣшнихъ проявленіяхъ, но гораздо болѣе проникнутыхъ чѣмъ же смысломъ.
   "Юхновское земство (Смоленской губ.),-- читаемъ въ Недѣлѣ,-- учредило въ 1891 году уѣздный сельско-хозяйственный совѣтъ для улучшенія экономическаго положенія уѣзда. Совѣтъ принялся за дѣло: устроилъ два склада улучшенныхъ земледѣльческихъ орудій, сталъ распространять улучшенныя сѣмена, выписывать и продавать искусственныя удобренія и т. д. Словомъ, юхновскій сельско-хозяйственный совѣтъ сразу заявилъ себя съ самой симпатичной стороны. Первые шаги его дѣятельности имѣли большой успѣхъ: не только весь пріобрѣтенный совѣтомъ запасъ сельско-хозяйственныхъ орудій, сѣмянъ и фосфоритной муки былъ раскупленъ населеніемъ, но послѣднее сдѣлало заказы, превышавшіе въ нѣсколько разъ запасъ совѣта. И вдругъ совершенно неожиданно явилось препятствіе. При обсужденіи въ совѣтѣ ходатайства крестьянъ дер. Сидоровской о выпискѣ для нихъ 100 пудовъ улучшенныхъ сѣмянъ ржи и 100 пудовъ фосфоритовъ, мѣстный земскій начальникъ г. Титовъ заявилъ совѣту слѣдующее: "Не признавая цѣлесообразности предложенія крестьянамъ примѣненія фосфоритовъ, разныхъ улучшенныхъ сортовъ ржи и тому подобныхъ затѣй (!?), я, какъ земскій начальникъ, обязанный охранять интересъ населенія, воспрещу крестьянамъ ввѣреннаго мнѣ участка производство подобнаго рода непроизводительныхъ затратъ".
   Газета видитъ въ этомъ эпизодѣ новое проявленіе нашей сельско-хозяйственной косности, мѣшающей всякимъ улучшеніямъ въ области земледѣльческой культуры. Это, конечно, печально, но въ данномъ случаѣ это -- еще только полбѣды. Цѣлая же бѣда -- это странное положеніе въ участкѣ г. Титова всего населенія, съ его "чувствомъ законности"; бѣда въ этомъ недоразумѣніи, позволяющемъ смѣшивать "личное усмотрѣніе" со служебными обязанностями... Представьте себѣ только положеніе десятковъ тысячъ людей въ двухъ смежныхъ участкахъ, изъ которыхъ въ одномъ земскій начальникъ не одобряетъ улучшенныхъ сѣмянъ, другой же почитаетъ ихъ въ высшей степени полезными. И оба одинаково смотрятъ на свои обязанности, безъ отношенія къ точной формулировкѣ ихъ въ законѣ... Г. Титовъ "запрещаетъ" крестьянамъ выписывать сѣмена и, значитъ, будетъ наказывать за нарушеніе "воспрещенія". Другой -- предпишетъ выписку сѣмянъ и сочтетъ, конечно, себя вправѣ взыскивать за неисполненіе предписанія. И, значитъ, рядомъ, за какимъ-нибудь ручейкомъ, обывателя будутъ строго наказывать за то, что строго предписывается въ другомъ мѣстѣ... Теперь далѣе: представьте, что,-- какъ это случается на всякомъ шагу,-- для пользы службы гг. земскіе начальники помѣняются участками. Въ какомъ положеніи тогда окажутся обыватели? Теперь уже ихъ неизбѣжно будутъ наказывать въ обоихъ участкахъ: въ одномъ -- за исполненіе того, что ранѣе предписывалось, въ другомъ -- за неисполненіе того, что было запрещено...
   Что же въ такихъ случаяхъ станетъ съ "чувствомъ законности въ народѣ" и въ какой мѣрѣ оно укрѣпляется такимъ положеніемъ дѣла?... И гдѣ изъ этого выходъ, какъ не въ точной, непріятной, связывающей буквѣ все того же закона?... Игра умовъ, личныхъ чувствъ, стремленій, взглядовъ и убѣжденій -- прекрасное дѣло... Очень можетъ быть, что среди такихъ личныхъ взглядовъ гг. земскихъ начальниковъ могутъ встрѣтиться въ высшей степени основательные, даже геніальные. Но жизнь, бѣдная, смятенная жизнь требуетъ, все-таки, какихъ-нибудь устойчивыхъ опредѣленій, независимыхъ отъ этихъ личныхъ усмотрѣній, измѣнчивыхъ и непостоянныхъ... А гдѣ же искать ихъ, какъ не въ законахъ, составляющихъ кристаллизованный опытъ цѣлыхъ тысячелѣтій? Непогрѣшимости въ личныхъ взглядахъ нельзя требовать даже отъ генія... Ну, а соблюденіе законовъ -- доступно всякому, даже и посредственному чиновнику.
   Будемъ лучше довольствоваться малымъ.

Провинціальный наблюдатель.

"Русская Мысль", кн.XII, 1892

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru