Короленко Владимир Галактионович
Метаморфоза "Гражданина"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

В. Г. Короленко

Метаморфоза "Гражданина".

   Полное собраніе сочиненій В. Г. Короленко. Томъ шестой
   Изданіе т-ва А. Ф. Марксъ въ С.-Петербургѣ. 1914
  
   Какъ извѣстно, въ концѣ прошлаго года князь Мещерскій объявилъ urbi et orbi, что онъ рѣшительно прекращаетъ съ 1-го января изданіе ежедневной газеты, и вотъ уже второй мѣсяцъ его "Гражданинъ" появляется только два раза въ недѣлю. Въ заявленіяхъ издателя, которыми сопровождалась эта перемѣна, было много горечи. "Не разъ уже, -- писалъ кн. Мещерскій въ циркулярномъ посланіи къ предводителямъ дворянства, -- я обращался къ гг. предводителямъ въ надеждѣ найти въ нихъ сочувствіе... Не скажу, чтобы эти обращенія были успѣшны.... тѣмъ не менѣе, какъ изволите видѣть, я... считаю малодушіемъ теперь, когда такъ печально положеніе земельнаго дворянства, бросить свою задачу въ печати... Вотъ почему, препровождая къ вамъ мое объявленіе объ изданіи (еженедѣльномъ) "Гражданина" на будущее время, дѣлаю это только для очищенія совѣсти, безъ малѣйшихъ иллюзій насчетъ успѣха моего къ вамъ обращенія". -- Такъ можетъ писать только человѣкъ, дѣйствительно испытавшій глубокія и многократныя разочарованія. Мы помнимъ много заявленій кн. Мещерскаго, еще болѣе откровенно устанавливавшихъ фактъ, что "Гражданинъ" не имѣетъ почвы даже въ томъ самомъ дворянствѣ, которое онъ отстаиваетъ и защищаетъ. Дѣло дошло до такой печальной крайности, что уже въ августѣ прошлаго года "Новымъ Временемъ" были оглашены нѣкоторыя совершенно экстраординарныя мѣропріятія, которыми издатель "Гражданина" счелъ необходимымъ компенсировать равнодушіе отстаиваемаго имъ сословія, самымъ горестнымъ образомъ отражавшееся на подпискѣ.-- "Какъ порядочный человѣкъ, -- писалъ кн. Мещерскій по этому поводу, -- отрицаю безусловно вліяніе психическое моихъ личныхъ типографскихъ интересовъ на мое мнѣніе о чиновникахъ контроля". Къ сожалѣнію, однако, объективные, а не психическіе только факты, констатированные чиновниками контроля, отрицанію совершенно не подлежали, и уже одна необходимость говорить о такой удивительной вещи, какъ "вліяніе психическое типографскихъ интересовъ", заключаетъ въ себѣ, очевидно, много той же неприкрашенной горечи, которой проникнуто и воззваніе къ предводителямъ.
   Зато, обращаясь къ другой сторонѣ, къ своимъ принципіальнымъ противникамъ въ печати, которые, по мнѣнію кн. Мещерскаго, могли почерпнуть въ его отступленіи нѣкоторыя преувеличенныя надежды, издатель "Гражданина" говорилъ тономъ гораздо болѣе увѣреннымъ и отчасти даже высокомѣрнымъ. Онъ обѣщалъ, во 1-хъ, что и его собственныя писанія, введенныя въ рамки еженедѣльныхъ бесѣдъ, станутъ значительно сосредоточеннѣе, а значитъ и гибельнѣе для либерализма, а во 2-хъ, что и ежедневный "Гражданинъ" не умираетъ весь, а лишь измѣняетъ шрифтъ и заглавіе. По словамъ кн. Мещерскаго, вѣрнымъ продолжателемъ его принциповъ во всей полнотѣ должна явиться газета "Петербургскія Вѣдомости", въ новой редакціи кн. Э. Э. Ухтомскаго.
   Слѣдя, по хроникерской обязанности, за періодической прессой въ столицахъ и провинціи, мы, кажется, имѣемъ возможность засвидѣтельствовать, что опасенія издателя "Гражданина" въ этомъ отношеніи были нѣсколько преувеличены. Мы не замѣтили въ прессѣ никакихъ особенныхъ ликованій собственно по этому поводу, и никакихъ преувеличенныхъ надеждъ не проявлялось. Наоборотъ, даже въ отзывахъ самыхъ, повидимому, ярыхъ противниковъ бывшаго "Гражданина" проглядывала нота нѣкотораго, невольнаго впрочемъ, можетъ быть даже не вполнѣ сознательнаго сожалѣнія. Одна изъ провинціальныхъ газетъ дала этому чувству вполнѣ опредѣленную форму. По ея словамъ, ежедневная пресса въ лицѣ "Гражданина" даже много теряетъ, -- было такъ удобно скрашивать порой скучную хронику нѣсколькими строками, наудачу взятыми изъ "Гражданина" и всегда способными внести нѣкоторое веселое оживленіе послѣ болѣе или менѣе мрачныхъ впечатлѣній нашей современности.
   Намъ хочется прибавить и еще кое-что въ пользу удалившагося ежедневнаго "Гражданина"... Дѣйствительно ли онъ не выражалъ собою никакой общественной группы, дѣйствительно ли за нимъ не стояло ничьего сочувствія, и никто не встрѣчалъ съ восторгомъ его писаній, какъ это повторялось многократно и противниками кн. Мещерскаго, и имъ самимъ между прочимъ въ горькомъ послѣднемъ обращеніи къ предводителямъ? Не думаемъ. Правда, упрекнуть газету въ особенной послѣдовательности по крупнѣйшимъ вопросамъ русской жизни, т. е. въ томъ, что въ нѣкоторой части печати принято называть "доктринерствомъ" -- никоимъ образомъ не приходится. Быть можетъ вслѣдствіе чрезвычайной нервности и отзывчивости, почтенный органъ всегда имѣлъ въ своемъ распоряженіи по каждому вопросу не менѣе двухъ мнѣній, порой совершенно противуположныхъ. Чтобы не хвалить голословно, возьмемъ наудачу нѣсколько вопросовъ нашей жизни, на которые отзывался издатель "Гражданина". Напримѣръ: что есть община?-- единственный оплотъ деревни и даже всей Россіи; "въ эпоху либеральныхъ вѣяній только охранительная сила общины дала рѣшительный отпоръ попыткамъ политической пропаганды", не смотря даже на слабый отпоръ "со стороны нѣкоторыхъ агентовъ власти". Но... что есть община? "Община есть открытая дверь для злоумышленниковъ", и потому ее необходимо отдать подъ строгій надзоръ земскаго начальника (Гр. 1893, No 318). Многіе еще помнятъ горячія статьи кн. Мещерскаго о паденіи у насъ чувства законности, и однако -- законность "есть опасный лозунгъ либеральной смуты". Въ апрѣлѣ 1894 года, во мнѣніи князя Мещерскаго народное образованіе являлось столь важнымъ, само по себѣ, что передъ недостаткомъ въ средствахъ останавливаться не слѣдуетъ... "Было бы искреннее (!) желаніе, и средства найдутся". Но уже въ октябрѣ 1895, -- невѣжество есть главная сила государствъ. "Франція уцѣлѣла, не взирая на Робеспьера и на свою республику, -- лишь потому, что осталась живою (sic) главная сила Франціи -- необразованность народа". Образованіе же (въ октябрѣ 1895 г.) столь опасно, что "завтра сдѣлайся народъ образованнымъ -- не останется во Франціи камня на камнѣ", изъ чего разумѣется можно бы сдѣлать выводъ, что, вслѣдствіе своей крайней живости и способности увлекаться, князь Мещерскій въ апрѣлѣ 1894 года являлся чѣмъ-то вродѣ россійскаго Робеспьера, подрывавшаго главную, "живую силу" собственнаго отечества. 25 ноября 1893 года князь Мещерскій горько сѣтуетъ на либеральныя вѣянія, давнія судебные уставы Импер. Александра II. Если бы не они, -- "мы имѣли бы ускоренный и упрощенный судъ, съ хорошимъ окладомъ для хорошихъ должностныхъ лицъ, безъ всякихъ принциповъ независимости и безъ всякихъ комедій вродѣ суда присяжныхъ", -- "самая жизнь въ этихъ условіяхъ -- была бы вкуснымъ и сочнымъ плодомъ царскихъ дѣлъ, безъ всякой примѣси либеральщины" (1893 г., No 325). Да и старые, дореформенные суды "лучше ладили съ русскою жизнью, чѣмъ новые франкоитальянскіе (sic) съ ихъ чуждыми началами" (1894, 21 мая). Но 8 августа 1895 года оказывается уже, что "отличительными чертами дореформеннаго судопроизводства были: медленность, волокита, лицепріятіе, сутяжничество, крючкотворство и полнѣйшій произволъ... Прямо не вѣрится или вѣрнѣе не хочется вѣритъ, чтобы это могло имѣть мѣсто въ сравнительно столь еще не далекомъ прошломъ" (цит. изъ "Нижегор. Листка", 1895, No 217). Совершенно понятно поэтому, что для судебныхъ уставовъ, въ данномъ своемъ умонастроеніи, князь Мещерскій не находитъ словъ достаточно восторженныхъ. Съ ними, "благодаря державной волѣ Императора Александра II, для Россіи наступила новая свѣтлая эра судебной реформы и на мѣстѣ обветшалыхъ и загрязненныхъ зданій богини Ѳемиды, стали возвышаться новыя зданія, отличавшіяся строгой простотой, гармоніей частей, стройностію и съ девизомъ въ чисто христіанскомъ духѣ: "правда и милость да царствуютъ въ судахъ" (ib).
   Эти примѣры, взятые нами совершенно наудачу изъ безчисленнаго множества другихъ, быть можетъ гораздо болѣе яркихъ, -- мы привели отнюдь не въ укоръ нашему почтенному собрату. Насъ интересуетъ только вопросъ -- гдѣ же причина того любопытнаго явленія, что "Гражданинъ", не смотря на всѣ эти совершенно неожиданныя колебанія и скачки, не смотря на неустойчивость даже географическихъ своихъ взглядовъ, позволявшую ему упорно и многократно причислять румынъ къ славянскому племени, -- все-таки несомнѣнно шелъ во главѣ нашей "охранительной" прессы и его своеобразная, но яркая популярность въ печати и обществѣ оставляла далеко позади тусклое "направленіе" другихъ органовъ того же лагеря. Между тѣмъ, это фактъ, не подлежащій сомнѣнію, и очень вѣроятно, что историку нашего недавняго прошлаго придется характеризовать эти годы, какъ время "популярности Гражданина". Очевидно, что, не смотря на всѣ противорѣчія, колебанія и самоотрицаніе въ столь многихъ случаяхъ, было нѣчто имманентное въ этой пестрой дѣятельности, что придавало ей все-таки характеръ живого литературнаго явленія, отражающаго какую-то сторону нашей жизни. Полагаю, послѣ всего приведеннаго не менѣе очевидно, что это "нѣчто" лежитъ не въ вѣрности принципамъ и не въ цѣльности преслѣдуемой "Гражданиномъ" общественно-политической программы.
   Мнѣ кажется, что загадку интересующаго насъ вопроса слѣдуетъ искать въ нѣкоторыхъ объективныхъ "фактахъ и цифрахъ" нѣкоторыхъ государственныхъ учрежденій. Мы, разумѣется, будемъ кратки и укажемъ только выдающіеся пункты изъ этой области. Крупнѣйшимъ изъ нихъ является несомнѣнно учрежденіе въ апрѣлѣ 1885 г. дворянскаго банка. Уже черезъ 4 года (въ 1889 г.) для надобностей того же дворянскаго банка выпускается особый выигрышный заемъ, такъ называется въ просторѣчіи "дворянская лоттерея". Манифестомъ 1894 г. даруются дворянству особыя, чисто экономическаго характера льготы, состоящія: а) въ уменьшеніи % по ссудамъ изъ дворянскаго банка съ 4 1/2 до 4% въ годъ; б) въ такихъ же льготахъ заемщикамъ бывшаго "золотого банка", въ золотой сѣти котораго безнадежно билось множество запутавшихея дворянскихъ имѣній. Льготы по отношенію къ заемщикамъ дворянскаго банка еще не потребовали отъ государства особыхъ пожертвованій, такъ какъ покрываются пока фондомъ отъ реализаціи дворянской лоттереи 1889 г., но льгота по "золотому банку" уже потребовала отъ казны единовременнаго расхода въ 18 1/2 милліоновъ. Наконецъ, въ истекшемъ году послѣдовало уменьшеніе для землевладѣльцевъ крѣпостныхъ пошлинъ и пошлинъ съ безмезднаго перехода имуществъ (по наслѣдству). Льгота эта требуетъ ежегоднаго пожертвованія со стороны казны въ 3.750.000 рублей. прибавьте къ этому еще мѣры по облегченію кредита землевладѣльцамъ вообще подъ соло-векселя, подъ хлѣбъ и т. д., и затѣмъ вставьте въ эту хронологическую справку еще слѣдующія даты: 12 іюня 1886 г., принесшее "положеніе о наймѣ сельскихъ рабочихъ", въ которомъ проходитъ ясною нитью усиленное попеченіе о нуждахъ землевладѣльцевъ; 12 іюля 1889 г., отмѣченное одной изъ самыхъ знаменательныхъ въ томъ же направленіи реформъ -- введеніемъ института земскихъ начальниковъ, и 12 іюня 1890 г., -- когда такъ значительно усилено сословное начало и значеніе дворянства въ земствѣ, -- и передъ вами предстанетъ основная нота послѣдняго десятилѣтія нашей жизни. Было бы чрезвычайно интересно прослѣдить на точныхъ фактахъ, -- въ какой мѣрѣ и какая часть сословія дѣйствительно съумѣла воспользоваться благопріятнымъ моментомъ для укрѣпленія своего положенія среди остальныхъ дѣйствующихъ въ нашемъ обществѣ силъ, -- что собственно и составляло задачу данной программы. Несомнѣнно, однако, что очень значительная часть этого сдѣлать не съумѣла, что для нея все это представлялось не временнымъ актомъ, дающимъ лишь матеріалъ для дальнѣйшихъ личныхъ усилій, а только началомъ постояннаго процесса, долженствовавшаго все возрастать и усиливаться въ безконечность. А это, разумѣется, совершенная утопія, и теперь ни для кого уже не тайна, что по этому пути пройдено гораздо больше, чѣмъ еще осталось пройти.
   Въ этомъ лежитъ и объясненіе одного изъ настроеній одной части нашего общества. Настроеніе это -- ожиданіе, во 1-хъ, и разочарованіе, во 2-хъ. Ожиданіе неясное, неоформленное, неподлежащее вполнѣ точной формулировкѣ, а значитъ и полному удовлетворенію, но отъ этого не менѣе острое, напряженное и даже страстное; ожиданіе, закончившее или заканчивающее свой логическій кругъ и постепенно переходящее въ унылое разочарованіе.
   Это-то именно и отразилъ на себѣ "Гражданинъ" въ періодъ своего расцвѣта за послѣдніе годы. Что онъ не выражалъ собою мнѣній всего русскаго дворянства, этому приходится, конечно, вѣрить послѣ столь убѣдительныхъ заявленій, послѣдовавшихъ съ обѣихъ сторонъ. Но по крайней мѣрѣ радости и надежды, торжество и ликованіе, неудовлетворенность, разочарованіе и мрачное уныніе одной части нашего первенствующаго сословія -- онъ отразилъ съ яркостію и полнотой, придавшей ему значеніе замѣтнаго литературно-общественнаго явленія.
   Нужно сказать, что кн. Мещсрскій являлся просто провиденціальнымъ человѣкомъ для исполненія выпавшей на его долю задачи. Все, даже его неустойчивость и нервность, даже его превратныя географическія понятія, даже его противорѣчія -- только усиливали впечатлѣніе жизненности и соотвѣтствія отражающаго съ тѣмъ, что онъ отражаетъ. Извѣстно, что ожидающій человѣкъ нервозенъ, нетерпѣливъ, разсѣянъ, что онъ плохо вглядывается во все, не относящееся до предмета его ожиданій, что онъ готовъ отвѣтить и да, и нѣтъ одинаково на вопросы, предлагаемые посторонними. Все это потому, что онъ занятъ однимъ и только однимъ предметомъ. На все остальное онъ просто не имѣетъ никакихъ взглядовъ. Нельзя сказать, чтобы онъ очень любилъ старые порядки, -- иначе онъ бы не могъ ихъ клеймить. Нельзя сказать, чтобы онъ глубоко ненавидѣлъ судебные уставы, -- иначе онъ бы не прославлялъ ихъ съ такимъ внезапнымъ и неожиданнымъ краснорѣчіемъ. Земство и школа, духовное и свѣтское направленіе послѣдней, классическое и реальное образованіе, безграмотность и всеобщее обученіе, -- все это пользуется, какъ мы видѣли, поперемѣнно симпатіями князя Мещерскаго, все это онъ и проклинаетъ, и прославляетъ по очереди. Разумѣется, старые порядки онъ благословляетъ нѣсколько чаще, а проклинаетъ нѣсколько рѣже, но готовъ при случаѣ поступить и обратно, лишь бы... Лишь бы осуществилось главное, лишь бы "дали" опять и опять...
   Вся литературная физіономія кн. Мещерскаго (а стало быть и его газеты) есть именно физіономія провиденціальнаго выразителя этой группы. Если не взгляды, то именно отсутствіе взглядовъ, если не какое-нибудь устойчивое настроеніе, то именно неустойчивость ея настроенія онъ выразилъ полно и цѣльно. "Дневникъ мой, отъ такого-то числа, -- писалъ онъ въ концѣ апрѣля 1894 года, -- написанный наскоро и сгоряча, является лишеннымъ всякой реальной почвы и мною затѣмъ долженъ быть признанъ плодомъ фантазіи". Вообще, -- кается онъ дальше, -- я очень часто, желая сдѣлать добро, дѣлаю зло, и все потому, что человѣкъ въ такомъ настроеніи "слишкомъ много ощущаетъ, но размышляетъ недостаточно".
   Совершенно понятно. Къ сожалѣнію, нужно сказать, что и самые страстные почитатели "Гражданина" находились какъ разъ въ томъ же настроеніи. Они тоже ощущали очень много, но мало размышляли о будущемъ, они восторгались статьями "Гражданина" и благословляли его издателя, но, тотчасъ же обращая взоры къ непосредственнымъ результатамъ этихъ страстныхъ воззваній, -- забывали даже подписываться на газету, игнорируя прозаическіе, но существенные интересы издательской кассы. И судьба ихъ шла съ трагической параллельностью. Въ то самое время, когда князь Мещерскій величаво мрачными чертами рисовалъ образъ директора банка, представлявшійся настоящимъ Робеспьеромъ для неисправныхъ заемщиковъ, -- у него самого произошелъ печальный конфликтъ съ какими-то Робеспьерный изъ контроля. Онъ остался вѣренъ себѣ до полнаго великолѣпія! Чиновники придираются къ какимъ-то цифрамъ, -- но вѣдь князю нужны были деньги, неужели это трудно понять? Увы!-- цифры недоимокъ ростутъ и въ банковыхъ отчетахъ, указывая ясно, что дальше такъ идти не можетъ. Но вѣдь "намъ" нужно же какъ-нибудь, что-нибудь и откуда-нибудь...
   Это тоже кажется довольно ясно!
   И вотъ, лебединая пѣсня спѣта. Мотивы "Гражданина" становились все болѣе и болѣе мрачными, -- и въ послѣднемъ обращеніи къ предводителямъ кн. Мещерскій излилъ горячее чувство "пророка въ своемъ отечествѣ". Ѵох clamantis in deserto -- смолкаетъ. Правда, "Гражданинъ" будетъ все-таки выходить 2 раза въ недѣлю, но мнѣ кажется яснымъ, что для той задачи, которую онъ исполнялъ до сихъ поръ, это далеко недостаточно. Мы видѣли, что его главная сила -- не въ аргументахъ и не во взглядахъ, а въ лирикѣ. Аргументировать довольно убѣдительно можно и разъ въ недѣлю. Но кричать съ успѣхомъ можно только ежедневно и неустанно, иначе крикъ не производитъ должнаго впечатлѣнія. А вопль, раздающійся съ длинными промежутками, -- нѣтъ, это уже совсѣмъ не то, что было въ началѣ эры, отмѣченной въ нашей журналистикѣ расцвѣтомъ "Гражданина", и кажется, мы можемъ сказать, не рискуя ошибиться, что одно шумное явленіе исчезло съ нашего горизонта.
  

-----

  
   Что же идетъ ему на смѣну? Князь Мещерскій старался увѣрить насъ, что его вполнѣ замѣнятъ намъ обновленныя "Петербургскія Вѣдомости" кн. Ухтомскаго, и обѣ газеты обмѣнялись на порогѣ новаго года взаимными привѣтствіями самаго дружественнаго свойства. Уходившій "Гражданинъ" рекомендовалъ выступавшія въ новой редакціи "Вѣдомости"; послѣднія напутствовали удаляющагося собрата цитатой изъ него же, -- "исполненной глубокаго государственнаго смысла".
   Намъ кажется, однако, что утрата, понесенная журналистикой въ лицѣ ежедневнаго "Гражданина", незамѣнима. Мы видѣли, что какъ пестрая и яркая, полная кипучими "ощущеніями" жизнь этой газеты, такъ и ея удаленіе далеко не случайны. А если такъ, то значитъ на ея мѣсто выступитъ нѣчто, хотя быть можетъ и родственное, но все-таки новое, или же на этомъ мѣстѣ будетъ зіять пустота. Физіономія новой газеты далеко не являетъ характерныхъ чертъ "Гражданина". Взгляды ея устремлены не столько въ направленіи дворянскаго банка, сколько на дальній востокъ, что придаетъ ей характеръ, если не экзотическій, то во всякомъ случаѣ оріентальный и какъ бы академическій. А пока нѣкоторыя новыя теченія въ нашей журналистикѣ, идущія какъ будто на смѣну означеннымъ выше, -- ищутъ себѣ мѣста въ разныхъ органахъ и выражаются въ разныхъ формахъ.
   Уже въ послѣдніе годы мы встрѣчали все чаще и чаще голоса дворянъ, звучавшіе далеко не въ унисонъ съ основной нотой "Гражданина". Не говоря уже о письмахъ гг. Протопопова, Жекулина и др., въ которыхъ сказывалось безповоротное осужденіе всѣхъ утопій извѣстной части дворянства, -- можно было замѣтить то и дѣло пробивающееся наружу проявленіе недовольства со стороны помѣщиковъ, отстаивающихъ интересы совсѣмъ уже другой части сословія. Чтобы охарактеризовать кратко этотъ нарождающійся конфликтъ, скажемъ просто, что, если "Гражданинъ" отстаивалъ главнымъ образомъ интересы плохихъ хозяевъ и неаккуратныхъ плательщиковъ, ожидающихъ непрестанной помощи извнѣ, то новое теченіе представляло собою попытку заявленій со стороны хозяевъ хорошихъ и плательщиковъ аккуратныхъ, не нуждающихся и не надѣющихся на новыя льготы, которымъ надоѣли какъ постоянно воинствующее настроеніе, такъ и неустанныя причитанія, особенно послѣ того, какъ выясняется все болѣе и болѣе дальнѣйшая ихъ безнадежность.
   Князь Мещерскій, съ обычной своей чуткостью, уловилъ выступленія новаго типа. Осенью прошлаго года въ "Гражданинѣ" появилась желчная замѣтка, которую газеты перепечатывали на своихъ столбцахъ, снабжая ее знаками удивленія и восклицанія. "Что мало по малу образуются типы помѣщиковъ новой формаціи -- въ томъ нельзя уже сомнѣваться, -- писалъ князь Мещерскій, -- и къ этимъ типамъ надо пріобщить стараго барина, преобразовавшагося въ современнаго сельскаго хозяина". Это, -- говоритъ онъ далѣе, -- прежде всего кулакъ, "кулакъ по принципу и по убѣжденію, то есть такой кулакъ, который признаетъ кулачество единственнымъ средствомъ сельскаго хозяйства и проповѣдуетъ и осуществляетъ это открыто и съ полнымъ courage de ses opinions. Зависимость крестьянина разсчитана практическимъ умомъ кулака-помѣщика, и онъ бойко ведетъ свое хозяйство, опираясь на крестьянскій трудъ, безъ опасенія, что онъ ему измѣнитъ, какъ это бываетъ у помѣщиковъ-баръ. У этихъ мужики то и дѣлаютъ, что берутъ задатки и уходятъ; это стало чуть ли не обычаемъ нравовъ; у помѣщика новой формаціи этихъ случаевъ не находимъ. Этотъ кулакъ такъ устраиваетъ, что за него и міръ, и кабатчикъ, а слѣдовательно и крестьянинъ волей-неволей долженъ исполнять обязательства". Въ заключеніе авторъ "Дневника" выражается объ одномъ хозяинѣ слѣдующимъ образомъ: "И съ полиціею друженъ, и съ земскимъ начальникомъ друженъ, и съ крестьянами друженъ, и съ помѣщиками друженъ, а кулакъ, и какой кулакъ!.."
   Вы видите здѣсь ясное противупоставленіе двухъ типовъ: у помѣщика-барина, за котораго стоялъ все время "Гражданинъ", -- и рабочіе бѣгаютъ, и происходитъ война со всѣми, даже (кто изъ провинціаловъ этого не знаетъ) съ земскимъ начальникомъ, который, не смотря на деланіе, никакъ не можетъ на него угодить. У "новаго помѣщика" ничего этого нѣтъ, и со всѣми онъ хорошъ. "А кулакъ, да еще какой кулакъ", -- прибавляетъ князь Мещерскій! Разумѣется, мы не чувствуемъ особенной потребности брать на себя защиту "новаго типа", но насъ все-таки интересуетъ вопросъ, -- почему же это "кулакъ" съ точки зрѣнія кн. Мещерскаго? Вѣдь въ сущности онъ дѣлаетъ лишь то самое, что и излюбленный его кліентъ, съ той лишь разницей, что дѣлаетъ это прилично и умѣло, ни съ кѣмъ не воюетъ, не отягчаетъ земскаго начальника невозможными требованіями отъ безпрестанно виноватаго мужика; друженъ даже и съ крестьянами. Неужели эти только черты и заслужили ему столь рѣзкую квалификацію, и неужели признакомъ "барина", заслуживающаго всяческой поддержки, слѣдуетъ непремѣнно считать неумѣлое веденіе хозяйства, непрестанныя упованія, требованіе льготъ и войну противъ всѣхъ въ уѣздѣ?
   Не лежитъ ли разгадка этой странной враждебности "Гражданина" къ "новому типу" въ инстинктивномъ отвращеніи, какое всякій, уходящій со сцены, чувствуетъ къ своему замѣстителю, а наслѣдодатель къ тому, кто претендуетъ на его наслѣдство?
   Дѣйствительно ли, однако, этотъ новый типъ выступаетъ на сцену, дѣйствительно ли на мѣсто неакуратнаго плательщика, наполнившаго своими воплями о льготахъ десять лѣтъ и тысячи газетныхъ листовъ, выходитъ хозяинъ, ни о какихъ льготахъ не кричащій и обращающійся лишь къ землѣ и къ тѣмъ средствамъ и преимуществамъ въ жизненной борьбѣ, какія даетъ ему его "помѣстное" положеніе? Отвѣтить на этотъ вопросъ вполнѣ опредѣленно пока еще довольно трудно, однако наблюденія надъ провинціальной жизнію и областной прессой указываютъ кое-гдѣ на признаки (правда, слабые) появленія нѣкотораго новаго типа хозяина.
   Прежде всего намъ вспоминается довольно длинное письмо въ газетѣ "Волжскій Вѣстникъ", въ которомъ помѣщикъ горько жаловался на институтъ земскихъ начальниковъ. Это могло бы, пожалуй, показаться даже либеральнымъ, но въ данномъ случаѣ рѣчь шла не о либерализмѣ, а просто о потравахъ: помѣщикъ-авторъ горько сѣтовалъ на то, что гг. земскіе начальники неакуратно исполняютъ свои обязанности, почему сильно увеличиваются потравы, а всякій, рискующій затѣять дѣло и искать защиты противъ этого зла, оказывается втянутымъ въ безконечную и при томъ напрасную волокиту. Другая провинціальная газета помѣстила письмо дворянина-помѣщика, который не менѣе горько жаловался (совсѣмъ изъ другой мѣстности) на то, что, вслѣдствіе бездѣятельности земскихъ начальниковъ, въ крестьянствѣ распространяется даже убѣжденіе въ существованіи новаго закона, позволяющаго рубить чужой лѣсъ. Толки эти вызваны были, будто бы, тѣмъ обстоятельствомъ, что гг. земскіе начальники, предаваясь охотѣ, рыбной ловлѣ и другимъ видамъ спорта, -- совсѣмъ забросили многочисленныя дѣла о порубкахъ. Затѣмъ осенью 1894 года гжатское дворянское собраніе постановило даже ходатайствовать о возстановленіи мирового судьи -- въ виду, между прочимъ, плохого состава и незнакомства земскихъ начальниковъ съ мѣстными условіями. Насъ интересуютъ здѣсь именно мотивы, заставляющіе часть дворянства возвышать свой голосъ въ духѣ столь непріятномъ для "Гражданина" и вообще охранительной прессы. Потравы, лѣсныя порубки, волокита, незнаніе мѣстныхъ условій, недѣловитость, а временами еще (какъ въ разговорѣ князя Мещерскаго съ однимъ предводителемъ въ апрѣлѣ 1894 года) излишняя опека надъ крестьянами, спутывающая ясныя по существу взаимныя отношенія. Все мотивы чисто дѣловые, непосредственно практическіе, не имѣющіе ничего общаго ни съ какими отвлеченностями, и тѣмъ не менѣе приводящіе къ выводамъ, довольно неожиданнымъ.
  
   1896.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru