Ковалевский Максим Максимович
Английская пугачевщина

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Англійская пугачевщина *).

*) Русская Мысль, кн. V.

   Мы передали довольно подробно отношеніе Лангланда къ соціальному укладу его родины не потому, что оно отличается особою оригинальностью,-- нѣтъ, оно интересуетъ насъ, наооборотъ, какъ отраженіе общихъ взглядовъ громаднаго большинства современниковъ, принадлежащихъ, за одно съ нимъ, къ тѣмъ слоямъ англійскаго общества, которое стояло всего ближе къ поднявшемуся въ 1381 году крестьянству. Что для высказыванія подобныхъ мыслей не требовалось принадлежности къ явнымъ или скрытымъ послѣдователямъ виклефовскихъ доктринъ, показываетъ примѣръ писателей, одинаково враждебно, относившихся и къ лоллардамъ, и къ якобы порожденной ими жакеріи. Мы имѣли уже случай ссылаться на мнѣнія монаха Сентъ-Албанской обители, хроника котораго принадлежитъ къ числу драгоцѣннѣйшихъ свидѣтельствъ, какія мы имѣемъ объ эпохѣ крестьянскихъ движеній. Мы видѣли, что онъ обвиняетъ господъ въ угнетеніи земельныхъ съемщиковъ и даже не отступаетъ передъ заявленіемъ, что лорды -- тираны своихъ подвластныхъ. Тотъ же писатель въ слѣдующихъ краскахъ изображаетъ намъ нравственный обликъ лицъ средняго состоянія, такъ называемыхъ communs: среди мира они жили въ вѣчной войнѣ, въ дракахъ, тяжбахъ со своими ближними, озабоченные только обманомъ и подлогомъ. Слѣдуютъ горькія нападки на безнравственность, въ которыхъ не трудно отгадать преувеличенія добраго проповѣдника, пекущагося о своей паствѣ* Но замѣчательно, что то же убѣжденіе въ ниспосланіи самимъ небомъ ряда бѣдствій за пороки и неправды, омрачившіе собою Англію середины XIV столѣтія, высказывается не разъ и составителями тѣхъ частью англійскихъ, частью латинскихъ виршей, какими Брайтъ наполнилъ свой "сборникъ старинныхъ англійскихъ пѣсенъ и стиховъ, имѣющихъ отношеніе къ политикѣ". Въ одномъ изъ такихъ произведеній подъемъ крестьянъ, чума и землетрясеніе искусственно сближены съ цѣлью показать, что Богъ различнымъ образомъ обнаруживаетъ людямъ свой гнѣвъ за ихъ пороки и неправду и свою жажду мести {The rysyng of the commynes in londe,--
   The pestilence and the earthe qwalie,
   Thease three thinges j understende
   Beoth tokenes the greate vengeance and wrake
   That schulde falle for synnessake
   (Wright "Political songs", т. I, стр. 252).}.
   Въ другомъ нѣсколько позднѣйшемъ стихотвореніи, написанномъ семь лѣтъ спустя послѣ крестьянскаго возстанія, изображена слѣдующая печальная картина внутренняго нестроенія Англіи: богатый радуется, бѣдный плачетъ, народу не втерпежъ и страна быстро пустѣетъ {The ryche make mery,
   Sed vulgus collachrimatur;
   The pepul ys weri
   Quia ferme depopulatur.
   Wright: "Political songs", т. I, стр.}. Король не все знаетъ, такъ какъ нѣтъ людей, готовыхъ сказать ему правду {The kyng knowith no talle
   Non sunt qui vera loquuntur (ibid).}. Самъ Фруассаръ, этотъ непримиримый противникъ возставшихъ крестьянъ, который пишетъ свой разсказъ "въ назиданіе такимъ же, какъ онъ самъ, дворянамъ", заявляетъ, что, по собраннымъ имъ свѣдѣніямъ, крестьяне нигдѣ не обременены большими службами, чѣмъ въ Англіи, и нигдѣ эти службы не являются столь отяготительными, какъ въ графствахъ Кентъ, Эссексъ, Суссексъ и Бедфордъ, которыя и были первыми очагами возстанія {Фруассаръ, глава 135.}.
   Но едва ли кто-либо, за исключеніемъ Лангланда, представилъ болѣе разительную картину тѣхъ неправдъ, отъ которыхъ страдало англійское общество второй половины XIV столѣтія, какъ современникъ и очевидецъ крестьянскаго движенія, поэтъ Гауеръ. И его, какъ мы видѣли, нельзя заподозрить въ пристрастіи къ лоллардизму. Онъ считаетъ проповѣдь Виклефа и его послѣдователей открытою ересью, внушенною антихристомъ, но это не мѣшаетъ ему смотрѣть на духовенство, какъ на одного изъ главныхъ виновниковъ народныхъ бѣдствій. Имѣя постоянно передъ собою идеалъ апостольской церкви, онъ не можетъ простить современнымъ ему епископамъ, пресвитерамъ и монахамъ ихъ богатства и мірского великолѣпія, ихъ нерадѣнія къ духовнымъ интересамъ паствы, ихъ снисходительности къ богатымъ и жестокосердія къ бѣднымъ. Всего ненавистнѣе ему лицемѣры-францисканцы, нищенствующіе и, въ то же время, утопающіе въ роскоши и нѣгѣ. Онъ объявляетъ ихъ не только ненужными, но даже вредными для церкви.
   И дворянство кажется ему не безгрѣшнымъ въ постигшихъ страну бѣдствіяхъ, не столько угнетеніемъ крестьянства, сколько разрывомъ съ традиціей. "Прежде,-- говоритъ онъ,-- одна доблесть давала доступъ къ облагороживанію, въ настоящее же время -- деньги. Честь ставится ниже золота; рыцарство численно ростетъ, но падаетъ въ другихъ отношеніяхъ". И крестьянамъ, пощаженнымъ Лангландомъ, Гауеръ не прочь сдѣлать цѣлый рядъ упрековъ. Самъ Богъ приказалъ имъ работать въ потѣ лица и доставить средства къ нашему пропитанію. Нынѣ же "колонъ", т.-е. оброчный владѣлецъ, ищетъ не труда, а наслажденія въ порокахъ. Пахари становятся рѣдкими, выходятъ на работу поздно и, въ то же время, крайне стяжательны (avari). Они требуютъ большого вознагражденія; за послѣднее время вошло въ обыкновеніе настаивать на жалованьи въ два раза большемъ противъ прежняго {Nunc venit hic usus: petit plus rusticus unus
   Tempore praeterito quam petiere duo (Liber quintus, cap. 9, стр. 267).}. Къ чему слуги стремятся, чего они хотятъ достигнуть, это -- праздности магнатовъ; при этомъ они вовсе не думаютъ о томъ, чѣмъ же они станутъ питаться при такой лѣни? Богъ, -- говоритъ Гауеръ,-- и природа возложили на нихъ обязанность трудиться. Господь сдѣлалъ это съ тою цѣлью, чтобы дать крестьянамъ возможность подавить въ себѣ высокомѣріе {Sed servile Deus opus imponebat eisdem
   Quo sibi rusticitas corda superba domet (книга 5, cap. 9, стр. 268).}.
   Отмѣчая, такимъ образомъ, фактъ возвышенія заработной платы и добровольной пріостановки труда, о чемъ въ одно слово говорятъ всѣ лѣтописцы, повѣствующіе о событіяхъ, непосредственно слѣдовавшихъ за чумою 1348 г., Гауеръ сообщаетъ намъ и другую любопытную подробность: рабочіе не желаютъ наниматься на годъ и хотятъ служить помѣсячно, дабы имѣть возможность постоянно мѣнять хозяевъ, "быть сегодня въ одномъ мѣстѣ, завтра въ другомъ, сегодня у меня, а завтра у тебя". Изъ тысячи человѣкъ едва ли найдется одинъ, готовый законтрактовать свой трудъ на долгое время. Они также весьма взыскательны на пищу и питье. Обыкновенныя харчи ихъ не удовлетворяютъ болѣе. Всякая солонина признается вредной для здоровья. Не дашь имъ жаренаго мяса, и они немедленно начинаютъ роптать. Пиво кажется имъ слишкомъ слабымъ, горохъ безвкуснымъ, и если ты немедленно не удовлетворишь ихъ запроса на лучшую провизію, они на слѣдующее же утро объявятъ тебѣ о намѣреніи покинуть службу. Раздѣляя точку зрѣнія парламентскихъ статутовъ, Гауеръ объявляетъ, что если такому порядку не будетъ положенъ конецъ строгостью, земельные собственники необходимо разорятся въ ближайшемъ будущемъ {His nisi justitia fuerit terrore parata.
   Succumbent domini tempore credo brevi.
   Cp. съ этимъ заявленія общинъ въ первый, второй и третій годъ правленія Ричарда II (Parliamentary Rolls, т. III, стр. 17; § 54, стр. 45; § 60, стр. 69 и 84).}. Достается отъ Гауера и ремесленникамъ, и купцамъ, и стряпчимъ, и адвокатамъ. Первые не хотятъ отказаться отъ обмановъ. Для нихъ не существуетъ справедливой цѣны {Plus capit ех oреrе quam valet omne tibi (Liber quintus, cap. 14, стр. 275).}; они обмѣриваютъ и обвѣшиваютъ; чѣмъ кто умнѣе, тѣмъ обманъ тоньше и сложнѣе. Этимъ путемъ добиваются они двойной платы, нагло утверждая, что товаръ -- изъ Парижа и Фландріи, когда онъ сдѣланъ на мѣстѣ {Liber quintus, cap. 13.}. Купцы, главнымъ образомъ, виновны въ стяжаніи; оно мѣшаетъ имъ даже соблюдать воскресенье. Гауеру приходится поставить въ примѣръ даже евреевъ, которые въ субботу не продаютъ и не покупаютъ, пренебрегая въ этотъ день всякою наживой. Всего рѣзче отношеніе Гауера къ лицамъ юридической профессіи, къ этой "linguosa gens", какъ онъ ее называетъ. Имъ безразлична справедливость тяжбы; важно для нихъ только одно: способна ли она породить прибыль. Адвокатъ -- точно публичная женщина, которая безъ подарка не можетъ любить мужчины {Vult sibi causidicus servare modem meretricis
   Quae nisi sit donum nescit amare virutn (Liber sextus, cap. quintus).}. Не лучше адвокатовъ и присяжные. Первые стригутъ шерсть, вторые снимаютъ шкуру, такъ что безпомощной овцѣ ничего не остается. Но продавать правосудіе не то же ли, что продавать Христа {Liber sextus, cap. VI.}? Такимъ образомъ, Гауеръ, призвавши къ отвѣту различные классы англійскаго общества, объявляетъ всѣхъ одинаково виновными въ постигшихъ страну бѣдствіяхъ. Возстаніе общинъ подъ предводительствомъ Уота Тейлора кажется ему столько же небесною карой, сколько естественнымъ послѣдствіемъ водворившейся въ мірѣ неправды.
   Этотъ выводъ долженъ быть принятъ и новѣйшимъ историкомъ, которому остается только выразить свое изумленіе при видѣ той проницательности, съ какой англійскій поэтъ-моралистъ съумѣлъ открыть дѣйствительный и, какъ видно изъ сказаннаго, многообразный источникъ народнаго недовольства и народныхъ волненій.
   И такъ, согласное свидѣтельство сторонниковъ и враговъ лоллардизма указываетъ на то, что въ экономическомъ положеніи поднявшихся народныхъ массъ и въ отношеніи къ нимъ прочихъ сословій были достаточныя причины для ропота, а отсюда то заключеніе, что пропаганда лоллардовъ если и оказала какое-нибудь вліяніе, то только косвенное и второстепенное. Это тѣмъ болѣе вѣроятно, что сама эта пропаганда началась незадолго до возстанія и, слѣдовательно, не успѣла пустить глубокихъ корней въ средѣ крестьянства.
   Ближайшій источникъ, изъ котораго вытекли всѣ толки о подъемѣ лоллардами народныхъ массъ, является приписываемое Джону Волю сознаніе, что онъ былъ ученикомъ и послѣдователемъ Виклефа и у него заимствовалъ распространенную въ народѣ ересь. Не мѣшаетъ узнать, въ какихъ условіяхъ сдѣланы были эти показанія, прежде чѣмъ приписывать имъ рѣшающее значеніе въ интересующемъ насъ вопросѣ. Заклятый врагъ Виклефа, Кортнэ, только что сдѣланный архіепископомъ кентерберійскимъ, созываетъ провинціальный соборъ въ Лондонѣ для осужденія проводимыхъ реформаторомъ ученій. Соборъ открылся въ 1382 году; повѣствованіе же Неттера, изъ котораго мы узнаемъ о ссылкѣ Боля на Виклефа, написано годы спустя въ духѣ непримиримой вражды къ появившимся лжеученіямъ. Изъ самаго разсказа сторонника существующихъ церковныхъ порядковъ мы узнаемъ, что Боль покаялся въ своей ереси и призналъ виновность Виклефа только передъ казнью и что эта казнь немногими мѣсяцами предшествовала осужденію соборомъ новыхъ доктринъ. При такихъ условіяхъ трудно положиться на одностороннее, ничѣмъ не подтверждаемое свидѣтельство лицъ, непосредственно заинтересованныхъ, и невольно вкрадывается подозрѣніе, что Волю вложены въ уста заявленія, которыхъ онъ никогда не дѣлалъ. Но, допуская даже ихъ автентичность, мы не можемъ не обратить вниманія на тотъ фактъ, что, согласно собственнымъ его показаніямъ, Боль сдѣлался послѣдователемъ Виклефа только за послѣдніе два года (per biennium) {Fasciculi zizaniorwm, стр. 273.}. И въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго, такъ какъ основаніе того, что можно назвать орденомъ добрыхъ пастырей, изъ которыхъ Виклефъ, какъ замѣчаетъ Будензигъ, хотѣлъ создать орудіе для проведенія своихъ доктринъ въ народѣ, не могло состояться сразу, потребовало многихъ лѣтъ и непрестанныхъ усиліи, увѣнчавшихся успѣхомъ лишь постепенно, шагъ за шагомъ, въ однихъ графствахъ раньше, въ другихъ позднѣе. Все это вмѣстѣ взятое клонится, такимъ образомъ, только къ подтвержденію нашего общаго взгляда о самопроизвольности народнаго возстанія. Позднѣйшіе бытописатели и поэты, принадлежа къ числу противниковъ покой секты, поспѣшили воспроизвести слухъ о томъ, что Боль самъ указалъ на Виклефа, какъ на тайнаго пропагандиста крестьянской революціи, и даже призвалъ его противниковъ къ немедленному отпору вреднымъ злоученіямъ, говоря, что Николай Герфордъ, Іоганъ Аштонъ и Лаврентій Беденамъ (все лица, призванныя къ отвѣту соборомъ 1382 года) "такъ глубоко запустили корни въ народѣ, что въ два года имъ не трудно будетъ вызвать гибель всего государства". Въ этомъ именно смыслѣ высказывается авторъ такъ называемыхъ Fasciculi zizaniorum, а также сочинитель латинской поэмы о крестьянскомъ возстаніи, повторяющій въ своихъ виршахъ разсказъ о покаяніи Боля и его заявленіе, что "семья Виклефа", подъ которой разумѣются его послѣдователи, была первопричиной заговора, потрясшаго все королевство {Hi sunt auctores odii
   Cleri, vulgi dissidio
   Et regni perturbatio.
   Hine clades homicidii,
   Venit et fax incendii
   Servilis ac rebellio.
   Johannes Balle hoc docuit
   Quando morti suecubuit
   Propter suam nequitiam,
   Monstrans Wycleffe familiam
   Causam brige primariam
   Quae totum regnum terruit etc. (Wright: "Political songs", I. I, стр. 231).}.
   Желая обосновать такой взглядъ и независимо отъ свидѣтельства Боля, авторъ пускается въ разсужденіе о томъ, что въ самомъ новомъ ученіи заключался призывъ къ прекращенію барщины, натуральныхъ платежей и акта феодальной покорности. Вѣдь, лолларды проповѣдывали, что десятина и первые плоды не должны быть приносимы священникамъ, недостойно себя ведущимъ (miseri), т.-е. не находящимся болѣе въ состояніи благодати, а также, что и господамъ не слѣдуетъ служить барщиною, рентой и принесеніемъ homagia, буде они предадутся пороку {Будензигъ слѣдующимъ образомъ передаетъ ученіе Виклефа о власти и потерѣ ея вмѣстѣ.съ благодатью. Источникомъ власти нельзя считать ни папу, ни императора, а только Бога, который, какъ верховный глава міра, распредѣляетъ владычество между тѣми, кто послушенъ Его волѣ. Только пользующійся благодатью имѣетъ поэтому законную власть. Совершившій же смертный грѣхъ тѣмъ самымъ лишается, вмѣстѣ съ благодатью, и власти: "nullum est civile dominium, nisi in iustitia evangelica sit fundatum, ideo peccans mortaliter non habet dominium" (De dominio divino, стр. 21 и 22). Будепзигъ видитъ источникъ подобной'теоріи въ феодальномъ правѣ, которое также не допускало вѣчности владычества и ставило продолженіе его въ зависимость отъ вѣрности сюзерену (Buddensieg: "Johann Wykleff und seine Zeit". Gotha, 1885 г., стр. 142).}. Анонимный авторъ, очевидно, даетъ расширительное толкованіе ученію Виклефа о послѣдствіяхъ, къ какимъ ведетъ потеря благодати священствомъ, распространяя его и на свѣтскихъ владѣльцевъ. Виклефъ, или одинъ, изъ его послѣдователей, спеціально протестовалъ противъ такого способа истолкованія его основныхъ взглядовъ, говоря, что десятина и первые плоды -- не болѣе, какъ даръ прихожанъ, а барщина и рента -- долгъ подвластныхъ. Но разбираемый нами авторъ не считается съ этими возраженіями и, ссылаясь на примѣръ Христа, заплатившаго драхму кесарю, громитъ лоллардовъ за то, что они преднамѣренно ввели народъ въ заблужденіе. Ту же мысль о ближайшемъ отношеніи лоллардовъ къ возстанію повторяетъ и монахъ Сентъ-Албанскаго монастыря, приписывая ее многимъ изъ современниковъ.
   Измѣнчивый народъ,-- пишетъ онъ,-- всегда слѣдуетъ примѣру старшихъ (majores), а такъ какъ никто изъ духовенства не думаетъ серьезно противиться новому лжеученію, то неудивительно, если majores provineiarum, т.-е. знатнѣйшія лица въ графствахъ, а за ними и народъ, усвоили себѣ Виклефову ересь {Ibid., стр. 311.}. Вотъ какъ сложилось сказаніе о непосредственной связи крестьянскаго возстанія съ зарожденіемъ англійской реформаціи,-- сказаніе, доселѣ принимаемое на вѣру какъ англійскими, такъ и чужеземными источниками. Намъ кажется, что несостоятельность его вполнѣ доказана и что мы можемъ отнынѣ приписать движеніе 1381 года болѣе глубокимъ и менѣе искусственнымъ причинамъ.
   Надо ли доказывать, что оно не было вызвано ни внѣшними врагами, ни борьбою внутреннихъ партій, что его не поддерживала ни Франція, ни враги Джона Гонта, герцога ланкастерскаго? Оба подозрѣнія высказаны современными бытописателями. Въ четвертый годъ правленія Ричарда II посланныя для суда надъ мятежниками коммиссіи, между прочимъ, принуждены считаться съ обвиненіемъ въ распространеніи иноземнаго золота среди первыхъ ополченцевъ въ Эссексѣ. Король мѣсяцемъ ранѣе обратился къ вице-графамъ и больифамъ королевства съ призывомъ слѣдить за тѣмъ, чтобы не послѣдовало высадки непріятеля со стороны моря.
   До нашего слуха,-- пишетъ онъ,-- дошло, что непріятельскія галеры, съ огромнымъ числомъ воиновъ, ходятъ вдоль берега Эссекса и собираются причалить съ цѣлью поднять войну, разгромить нашъ народъ и законы {Pat. Rolls, 4. R. II. Pars Prima. Rex tmiversis et singulis vicecomitibus, maioribus, ballivis, ministris et aliis fidelibus ligeis et subditis nostris in comitatu. Essex tarn infra libertates quam extra... Quia pro certo intelleximus quod gallee et alie naves iniimcorum nostrorum cum magna multitudine armatorum super costeram Essex jam existunt et super costeram illam applicare proponunt ad populum et ligeos nostros ibi clam destruendum nisi eorum malicie viribus resistatur. Apud Westmorot., XII, die septembris.}. Въ протоколахъ судебнаго разбирательства встрѣчается даже текстъ самообличенія нѣкоего Роберта Бэнета, который, признавая фактъ, что деньги были обѣщаны со стороны французскихъ агентовъ, но не выплачены, старается навести подозрѣніе на двухъ другихъ участниковъ возстанія, Рикарда Кэмсъ и Іоганна Гарди, которые, по его словамъ, одни получили обѣщанное золото. Въ источникахъ отсутствуютъ дальнѣйшія указанія на то, какой исходъ имѣлъ этотъ доносъ, но самыя условія, въ какихъ онъ былъ сдѣланъ, невольно вызываютъ сомнѣніе въ дѣйствительности изложенныхъ фактовъ и выставляютъ обвинителя въ невыгодномъ свѣтѣ.
   Весьма вѣроятно, что это былъ неболѣе, какъ одинъ изъ тѣхъ агентовъ, которымъ правительство обѣщало прощеніе подъ условіемъ выдать главныхъ заговорщиковъ. Самъ Бэнетъ обвиняется въ разгромѣ тюрьмы Ньюгетъ и освобожденіи заключенныхъ. Уже послѣ привлеченія его къ отвѣтственности онъ въ Гильдголѣ, въ присутствіи коронера и лондонскихъ шерифовъ, доводитъ до свѣдѣнія, что два уроженца Оксфордскаго графства, упомянутые Кэмсъ и Гарди, въ пятницу, слѣдующую за праздникомъ Corpus Christi, во второй годъ правленія Ричарда II, предательски и съ явною измѣной приняли отъ Іоанна Віанъ изъ Франціи сумму во сто фунтовъ золотомъ; деньги получены были ими въ Портсмутѣ, не прямо изъ рукъ французскаго сеньора, а черезъ посредство одного изъ его оруженосцевъ. Сверхъ ста фунтовъ обѣщано было еще столько же черезъ двѣ недѣли, причемъ платежъ долженъ былъ воспослѣдовать въ Рай, въ графствѣ Суссексъ. Кэмсъ и Гарди якобы обязались "ad retractandum же et alios Anglos quantos potuerunt et ad permitendum inimicos Francos... terrare in partes Angliae ad comburendum, interficiendum et destruendum in partibus Angliae predictis" {Coram rege R. II. De termino Sancti Hilarii, c. Oxford.}.
   Нѣтъ, разумѣется, ничего невѣроятнаго въ томъ, что враги Англіи охотно воспользовались бы переживаемыми ею усобицами. Король въ своихъ письмахъ къ шерифамъ и мэрамъ говоритъ, что ему завѣдомо извѣстно о намѣреніи высадиться на берегъ мятежнаго графства. Но чтобы къ осуществленію этого намѣренія приступлено было въ формѣ раздачи неизвѣстнымъ и чисто-второстепеннымъ лицамъ денегъ, подъ условіемъ поднять народъ на правительство, въ этомъ позволено сомнѣваться. Во всякомъ случаѣ, то обстоятельство, что ни одинъ изъ современныхъ лѣтописцевъ, ни Вольсингамъ, ни анонимный монахъ Эвесгамскаго монастыря, ни Кнайтонъ, каноникъ лейчестерскій, ни Вильгельмъ Торнъ, августинецъ изъ Кентербери, ни словомъ не упоминаютъ объ иноземныхъ вліяніяхъ, говоритъ въ пользу той мысли, что подозрѣнія въ тайныхъ козняхъ Франціи и въ подстрекательствѣ ею крестьянъ продержалось не долго въ англійскомъ обществѣ и исчезло, не оставивъ ни малѣйшаго слѣда въ памяти лѣтописцевъ.
   Болѣе упорнымъ былъ другой слухъ, что партія, враждебная Джону Гонту, герцогу ланкастерскому, воспользовалась пребываніемъ его на сѣверной границѣ, гдѣ онъ занятъ былъ переговорами съ шотландцами, чтобы помѣшать принятію какихъ-либо мѣръ противъ мятежниковъ. И Вольсингамъ, и Фруассаръ одинаково повторяютъ это обвиненіе, говоря, что современники изумлялись тому, что дворъ, извѣщенный задолго о подготовленіи возстанія, тѣмъ не менѣе, воздерживался отъ всякой репрессіи {Wolsingham: "Froissart Chroniques", т. I, гл. 135, стр. 455 и 455.}. Вольсингамъ прямо говоритъ, что королевская свита стояла за то, чтобы мятежники допущены были къ личному заявленію своихъ желаній правительству; противъ свиданія Ричарда съ кентскими и эссекскими дружинами протестовали только архіепискомъ кентерберійскій, Симонъ де-Судбери, бывшій одновременно и канцлеромъ, да Робертъ Рельсъ, магистръ ордена госпиталійцевъ, исполнявшій обязанности государственнаго казначея, т.-е. тѣ самыя лица, которыя въ Лондонѣ сдѣлались первыми жертвами народной ярости. Подозрѣніе въ пассивномъ, если не въ сочувственномъ отношеніи къ движенію поддерживалось, разумѣется, прежде всего, тѣмъ обстоятельствомъ, что сами ополченцы выдавали себя за лицъ, поднявшихся въ защиту правъ Ричарда на престолъ, требовали отъ всѣхъ, кто примыкалъ къ нимъ, клятвы въ вѣрности ему, громко заявляя, что не желаютъ видѣть на престолѣ "короля Джона", подъ которымъ разумѣли герцога ланкастерскаго. То обстоятельство, что послѣдній добивался въ это время признанія своихъ правъ на престолъ Кастиліи, сдѣлалось источникомъ распространенія въ народѣ слуха, что герцогъ хочетъ сдѣлаться королемъ Англіи и замышляетъ противъ Ричарда. Мятежники такъ часто выдавали свои дѣйствія за исполненіе приказовъ монарха, что Ричарду II пришлось въ оффиціальномъ обращеніи къ шерифамъ заявить, что "homicidia et dampna", причиненныя возставшими "ex auctoritate sen voluntate nostra minime processernnt" и что самъ онъ глубоко огорченъ всѣмъ случившимся {Sed exinde vehementius contristati sentimus. Смотри Pari. Rolls, а. 5, R. II, часть I. Rex Henrici Percy comiti Northumbriae, Rodulpho de Hastings Viccomiti Eborum etc., apud London X die Julii, отпечатано въ седьмомъ томѣ Rymer, Foedera.}. Чтобы оцѣнить какъ слѣдуетъ справедливость народной молвы, приписывавшей борьбѣ придворныхъ партій атрофію правительственной дѣятельности и даже тайную поддержку мятежа, нужно, прежде всего, дать себѣ отчетъ въ томъ, каковы были эти партіи. Предшествовавшіе годы сдѣлались свидѣтелями борьбы герцога ланкастерскаго съ церковниками, главами которыхъ считались архіепископъ кентерберійскій и епископъ лондонскій.
   Въ этой борьбѣ Джонъ Гонтъ оказался случайнымъ союзникомъ Виклефа и однажды защитилъ его открыто отъ преслѣдованій {Обо всемъ этомъ можно найти подробности у Будензига и Лехлера, не говоря уже о современныхъ лѣтописцахъ и авторѣ цитированнаго нами трактата "Fosciculi zizaniorum". Мальвернъ даетъ объ этихъ отношеніяхъ герцога ланкастерскаго къ духовенству нѣкоторыя любопытныя подробности. Разсказавши предварительно, что Виклефу запрещена была дальнѣйшая проповѣдь, что одно заступничество Джона Гонта помѣшало принятію противъ него болѣе строгихъ мѣръ, Мальвернъ прибавляетъ, что въ тотъ же день лондонцы (communes Londoniae) "propter quoddam verbum minatorium quod, ut dicebatur, dux Lancastriae debuit episcopo Londoniae causa didti Wiclyf dixisse", -- направились толпою въ нѣсколько тысячъ человѣкъ на дворецъ герцога ланкастерскаго, именуемый Савой, въ намѣреніи его разрушать и убить самого герцога. Ихъ планъ не былъ приведенъ въ исполненіе, благодаря вмѣшательству епископа лондонскаго (Highden, т. VIII, стр. 389). Упоминаемый здѣсь дворецъ Савой -- тотъ самый, который въ 1381 году разграбятъ и сожгутъ мятежники.}. Виклефъ поставленъ былъ даже въ необходимость личнаго обращенія къ Гонту. Хотя его вмѣшательство и повело къ запрещенію лоллардамъ дальнѣйшей проповѣди въ Оксфордѣ, но избавило ихъ, въ то же время, отъ передачи на судъ епископовъ. Какъ примирить съ этимъ приписанную лоллардамъ агитацію противъ герцога и устройство съ этою цѣлью крестьянскаго возстанія, мы рѣшить не беремся, такъ какъ вообще отвергаемъ дѣятельную роль лоллардовъ въ пропагандѣ революціонныхъ идей. Возстаніе, во всякомъ случаѣ, доказало, что предъ лицомъ крестьянъ обѣ спорящія партіи, Ланкастера и церковниковъ, были одинаково отвѣтственны въ претерпѣваемыхъ ими бѣдствіяхъ. Сожигая дворецъ герцога на Стрендѣ, такъ называемый Савой, они, въ то же время, грабили помѣстья церковниковъ, убивали епископа кентерберійскаго и магистра ордена госпиталійцевъ. Видѣть въ ихъ дѣйствіяхъ выполненіе задуманной противъ Ланкастера придворной интриги также нелѣпо поэтому, какъ и обратное предположеніе, что Джонъ Гонтъ, остававшійся все время вдалекѣ отъ событій, былъ ихъ дѣйствительнымъ виновникомъ и думалъ воспользоваться ими противъ своихъ враговъ. Такое подозрѣніе, тѣмъ не менѣе, было пущено въ ходъ, и вотъ по какому поводу: когда въ пятый годъ правленія Ричарда II Томасъ Гардингъ присужденъ былъ къ повѣшенію, какъ главный виновникъ вторичнаго возстанія въ Кентѣ, одинъ изъ доносчиковъ, Джонъ Котъ, заявилъ, что дошедшій до Кента слухъ объ отпущеніи герцогомъ на волю всѣхъ своихъ крѣпостныхъ заставилъ мятежниковъ стать на его сторону и предложить ему королевскую корону {См. выдержки изъ Coram Rege Rolls, отпечатанныя въ IV томѣ Archéologie, Cantiana.}. Доносу не было дано дальнѣйшаго хода и никакіе свидѣтели не подтвердили его справедливости. Вовлеченные въ обвиненіе единомышленники Гардинга допущены были къ рѣшенію дѣла поединкомъ, и такъ какъ потерпѣли пораженіе, судъ приговорилъ ихъ къ одной участи съ главнымъ виновникомъ. Если имѣть въ виду, что пущенный противъ Ланкастера навѣтъ сдѣланъ былъ въ то самое время, когда восторжествовавшая церковная партія дѣятельно взялась за преслѣдованіе лоллардовъ и выдвинула противъ Виклефа обвиненіе въ подстрекательствѣ, то легко догадаться, откуда шли попытки замѣшать и Ланкастера въ дѣло, въ которомъ онъ на самомъ дѣлѣ былъ не болѣе, какъ жертвой.
   Такимъ образомъ, противорѣчивость навѣтовъ, взводимыхъ другъ на друга соперниками, и невозможность согласовать дѣйствія мятежниковъ съ интересами враждующихъ сторонъ, лишаетъ всякаго серьезнаго значенія пущенные въ ходъ слухи. Временная инерція правительства и высшихъ классовъ находитъ болѣе вѣроятное объясненіе въ обуявшемъ ихъ страхѣ. Еще памятны были недавнія событія во Франціи и жестокости, причиненныя Жаками феодальнымъ сеньорамъ. Видя передъ собой двухсоттысячную толпу, хотя и плохо вооруженную, но пользующуюся поддержкой городского демоса, король и придворные могли задуматься о томъ, въ какой мѣрѣ удобно обращеніе къ грубой репрессіи и не слѣдуетъ ли, въ интересахъ скорѣйшаго успокоенія массъ, обѣщать требуемыя вольности, съ тайнымъ намѣреніемъ отобрать обѣщанное при первой возможности? Исходъ показалъ, что такая политика въ данныхъ условіяхъ была самая успѣшная. Большинство ополченцевъ разошлось по домамъ, парламентъ отмѣнилъ единоличныя распоряженія короля, какъ неконституціонныя, а висѣлицы, избавивъ дворянство отъ главныхъ вожаковъ движенія, позволили распространить на прочихъ участниковъ блага амнистіи подъ условіемъ возвращенія къ прежней барщинѣ и прежнимъ натуральнымъ рентамъ.
   

II.

   Историкъ временъ Елизаветы, Стау, у котораго мы находимъ самый подробный отчетъ о первыхъ дѣйствіяхъ мятежниковъ, говоритъ, что начало возстанію положено было въ трехъ селеніяхъ Эссекскаго графства. Черезъ посредство разосланныхъ коммиссаровъ они завербовали себѣ сосѣднихъ крестьянъ, такъ что вскорѣ образовалось ополченіе въ пять тысячъ человѣкъ. Спрашивается, каковы были тѣ селенія, съ которыхъ начался подъемъ народныхъ массъ, и что дало ближайшій поводъ къ ихъ движенію? По словамъ того же Стау, Фобингъ, Берингамъ и Санфордъ были первыми очагами крестьянскаго мятежа. Поводомъ къ возстанію было недовольство поочажнымъ сборомъ, установленнымъ въ 1380 году. Шелъ слухъ, что цѣль обложенія -- доставить средства для войны съ Испаніей и упроченія притязаній Джона Гонта на кастильскій престолъ. Многіе шли еще далѣе въ своихъ предположеніяхъ и считали Ланкастера претендентомъ въ Англіи. Отсюда распространенный между мятежниками кликъ: "не хотимъ другого короля, кромѣ Ричарда!" Какъ уже сказано въ предшествовавшей главѣ, поочажный сборъ далеко не носилъ характера исключительнаго обложенія низшихъ классовъ. Тогда какъ въ 1380 г. отъ платежа подати въ четыре динарія или отъ такъ называемой grossa изъяты были "religiösi, mendicantes и panperes", въ слѣдующій за тѣмъ не только увеличенъ былъ размѣръ налога, но и самый сборъ его распространенъ на духовныхъ. Женатый обложенъ вмѣстѣ съ супругой двумя солидами, неженатый -- двѣнадцатью пенсами, монахи и священники, владѣвшіе землями и церковными бенефиціями, призваны къ поголовному взносу шести солидовъ восьми пенсовъ {Knyghton, Ms Brit. Mus., Cotton, Claudius, E. III, fol. 266.}.
   И все же,-- прибавляетъ лейчестерскій лѣтописецъ Кнайтонъ,-- налогъ не доставилъ суммы, равной той, какая уплачена была въ предшествующій годъ при обложеніи одними четырьмя пенсами. Это обстоятельство и побудило королевскихъ совѣтниковъ назначить коммиссію для разслѣдованія причинъ недостаточнаго поступленія доходовъ въ казну. Во главѣ ея поставленъ былъ Джонъ Лэджъ, который сдѣлается, какъ мы увидимъ, одной изъ жертвъ мятежниковъ.
   Коммиссія обнаружила неисправность сборщиковъ. Придворные убѣдили короля, что казна получитъ несравненно больше, если они сами возьмутъ на себя сборъ новой подати {Джонъ Мальвернъ, который изъ всѣхъ повѣствователей одинъ заслуживаетъ названіе современника, также ставитъ начало движенія въ связь со взиманіемъ поочажнаго сбора (Highden, т. 9, стр. 1). То же надо сказать и о монахѣ Эвесгамскаго монастыря. Онъ называетъ поочажный сборъ "tallagium grave propter quod in Anglia suscitatum est magnae perturbationis naufragium". Королевскіе совѣтники,-- прибавляетъ онъ,-- движимые стяжательствомъ, внушили монарху мысль, что подать не взимается какъ слѣдуетъ сборщиками, и предложили "certain summam pecuniae pro eo, quod veilent colligere ultra id, quod de praefato tallagio fuit prius domino regi solutum". Получивши королевскія полномочія, они въ отдѣльныхъ мѣстностяхъ Кента и Эссекса стали взимать подать, притѣсняя народъ и причиняя ему всякія обиды. Это и было поводомъ къ первымъ сборищамъ недовольныхъ (Hearn, стр. 22).}. Ричардъ поддался ихъ увѣщаніямъ. Откупщики начали притѣснять народъ, позволяя себѣ грубое обращеніе съ лицами, не желавшими платить подати въ требуемомъ размѣрѣ. Дѣло дошло до открытаго сопротивленія и многіе сборщики были ранены, нѣкоторые убиты. Это заставило короля назначить новыхъ коммиссаровъ для слѣдствія и суда. Однимъ изъ нихъ былъ Томасъ Бемптонъ. На Вознесенье 1381 г. Бемптону пришлось засѣдать въ Брентвудѣ. Присутствовавшіе здѣсь поселяне Фобинга единогласно заявили, что не заплатятъ больше ни копѣйки. Послѣдовали тщетныя угрозы. Жители отвѣтили на нихъ призывомъ на помощь сосѣднихъ поселковъ: Керингама и Санфорда. Въ числѣ ста человѣкъ мятежники явились къ Бемптону съ заявленіемъ, что не хотятъ впредь имѣть съ нимъ никакого дѣла, а тѣмъ менѣе платить что бы то ни было. Бемптонъ приказалъ задержать ихъ, но они вскорѣ освобождены были сосѣдями и при ихъ содѣйствіи бѣжали въ Лондонъ съ цѣлью представить жалобу королевскому совѣту. Рѣшено было послать особую коммиссію для разслѣдованія на мѣстѣ всего случившагося. Во главѣ ея поставленъ былъ предсѣдатель суда общихъ тяжбъ, Робертъ Белькнепъ. Мятежники и на этотъ разъ не отступили предъ мыслью о сопротивленіи. Объявивъ Белькнепа измѣнникомъ королю и государству, они принудили его принести присягу въ томъ, что онъ впредь не будетъ засѣдать ни въ одной подобной коммиссіи. Уступая ихъ угрозамъ, Белькнепъ долженъ былъ объявить имена присяжныхъ, участвовавшихъ въ разбирательствѣ. Они вскорѣ сдѣлались жертвою народной толпы, которая разгромила ихъ дома и обезглавила попавшихся ей подъ руку. Узнавъ объ этомъ, Робертъ Белькнепъ бѣжалъ, но его секретари поплатились жизнью; головы ихъ, посаженныя на пики, сдѣлались своего рода трофеемъ для возставшихъ. Чтобы запастись провіантомъ, мятежники вслѣдъ затѣмъ набросились на помѣстье магистра Іерусалимскаго ордена, расположенное невдалекѣ отъ Лондона. Здѣсь запасено было,-- говоритъ Стау,-- не мало вина, суконъ изъ Арраса и всякаго рода припасовъ. Крестьяне овладѣли усадьбой, "осушили бочки до дна" и опустошили земли магистра. Совершивъ все это, они разослали манифесты въ Кентъ, Суффолькъ и Норфолькъ, приглашая жителей этихъ графствъ примкнуть къ нимъ возможно скорѣе; сами же разбились на нѣсколько бандъ и совершили не мало насилій. Возстаніе вскорѣ распространилось на Кентъ, ближайшимъ поводомъ къ чему было слѣдующее: въ понедѣльникъ, вслѣдъ за Вознесеньемъ, рыцарь королевской свиты, Симонъ Берлэ, явившись въ Гревзендъ на Темзѣ, сталъ требовать выдачи ему бѣглаго крѣпостного; онъ соглашался отпустить его на волю не иначе, какъ подъ условіемъ единовременной уплаты 300 фунтовъ; въ виду неисполненія этого требованія, Берлэ распорядился заточеніемъ крестьянина въ Рочестерскомъ замкѣ. Это вызвало волненіе въ народѣ. Кое-гдѣ начался открытый мятежъ. Король прислалъ судью, уже упомянутаго Джона Лэджъ. Но когда послѣдній вздумалъ открыть сессію въ Кентербери, крестьяне силою воспротивились этому. Съ каждымъ днемъ росло число недовольныхъ, которые по собственной иниціативѣ рѣшили собраться въ Дартфордѣ. Здѣсь положено было раздѣлиться на двѣ партіи: одна должна была остаться на мѣстѣ для охраны морского берега, другая пойти на Рочестеръ для встрѣчи и соединенія съ зссекскими ополченцами. Въ ихъ сообществѣ крестьяне Кента осадили замокъ и, взявъ его приступомъ, освободили заключеннаго здѣсь крестьянина изъ Гревзенда. До этого времени ополченцы не имѣли предводителей. Теперь они поставили во главѣ себя Уота или Вальтера Тейлора изъ Медстона, который въ понедѣльникъ, слѣдующій за Троицей, привелъ ихъ въ Кентербери. Отъ жителей отобрана была присяга въ вѣрности королю Ричарду и законнымъ общинамъ Англіи; монахамъ приказано было выбрать новаго архіепископа, такъ какъ теперешній измѣнникъ и подлежитъ казни. Три человѣка въ городѣ поплатились жизнью за попытку сопротивленія. Присоединивши къ себѣ пятьсотъ человѣкъ изъ Кентербери, мятежники пошли на Лондонъ.
   Этимъ заканчивается разсказъ Стау о первыхъ дѣйствіяхъ народныхъ дружинъ Эссекса и Кента; но такъ какъ въ его распоряженіи были факты, плохо укладывавшіеся въ рамки предъидущаго повѣствованія, то, въ дополненіе къ сказанному, онъ приводитъ нѣсколько анекдотовъ, замѣчая, что они заимствованы изъ хроники, принадлежавшей нѣкогда монастырю святого Албана. Одинъ изъ этихъ анекдотовъ касается нѣкоего Джона Тайлора, родомъ изъ Дартфорда въ Кентѣ. Имя его, какъ мы увидимъ ниже, не разъ приводится судебными протоколами. Этотъ Тайлоръ, ничего не имѣющій общаго съ предводителемъ кентскихъ дружинъ, въ разсказѣ Стау убиваетъ сборщика, оскорбившаго его жену, и встрѣчаетъ дружную поддержку въ жителяхъ собственнаго селенія, Дартфорда. За этимъ разсказомъ слѣдуетъ новое отступленіе отъ общей нити повѣствованія. Прежде чѣмъ достигнуть Кентербери, народныя банды осаждаютъ въ Медстонѣ тюрьму архіепископа, въ которой заключенъ былъ проповѣдникъ Боль. Они готовы объявить его архіепископомъ кентерберійскимъ, а пока дѣлаютъ своимъ капланомъ и проповѣдникомъ. Дальнѣйшее, что Стау говоритъ о дѣйствіяхъ народныхъ дружинъ до прихода въ Лондонъ, служитъ къ общей характеристикѣ ихъ поведенія съ различными классами общества. Объ этомъ мы будемъ имѣть случай говорить впослѣдствіи, а пока сопоставимъ разсказъ Стау съ тѣмъ, что сообщаютъ намъ другіе, болѣе ранніе источники, начиная съ лѣтописей и оканчивая судебными протоколами.
   Фруассаръ ни словомъ не упоминаетъ о недовольствѣ поочажнымъ сборомъ и вліяніи, какое это недовольство оказало на подъемъ крестьянъ въ Эссексѣ. Все движеніе, по его мнѣнію, вытекло изъ желанія положить конецъ крѣпостной зависимости. Подстрекателями были Боль и лолларды; на ихъ призывъ откликнулась городская чернь Лондона, завидовавшая тому, что богачи и дворянство захватили въ свои руки все золото и серебро.-- Фруассаръ настаиваетъ на томъ дружественномъ пріемѣ, какой жители Кентербери оказали крестьянскимъ бандамъ. Онъ говоритъ о грабительствѣ, произведенномъ ими въ церкви Томаса Бекета, въ покояхъ архіепископа и жилищѣ аббата монастыря св. Винцента. И въ Рочестерѣ встрѣча гражданъ самая дружественная. Пребываніе въ городѣ ознаменовано тѣмъ, что капитанъ крѣпости, бывшій одновременно и старшимъ констеблемъ, подъ страхомъ смерти принужденъ слѣдовать за народными бандами, которыя, прибавляетъ Фруассаръ, въ другихъ графствахъ поступили такимъ же образомъ со многими лордами и рыцарями, какъ-то: съ лордомъ Манлэ, съ рыцарями Стифенъ Гельсъ и Томасъ Косингтонъ. Въ повѣствованіи Фруассара возстаніе поднято Кентомъ и изъ главнаго города этого графства распространяется черезъ посредство эммиссаровъ на Эссексъ, Суффолькъ, Бедфордъ, а позднѣе на Кембриджъ, Ворвикъ и Линкольнъ. Объ осадѣ Медстона Фруассаръ ничего не говоритъ, заявляя, что Боля ополченцы встрѣтили въ Кентербери, гдѣ онъ тщетно искалъ архіепископа, временно отлучившагося въ Лондонъ. Народныя дружины изображены идущими непосредственно изъ Кентербери въ Рочестеръ, а изъ Рочестера въ Дартфордъ.
   Что касается Вольсингама, то и у него вліяніе налоговаго гнета на подъемъ народныхъ массъ не оговорено, но первымъ очагомъ движенія указанъ Эссексъ, а не Кентъ. Лѣтописецъ не сообщаетъ подробностей о порядкѣ, въ какомъ послѣдавало соединеніе эссекскихъ и кентскихъ ополченій, и о пріемѣ, оказанномъ имъ жителями Кентербери и Рочестера. Все это Стау долженъ былъ заимствовать изъ другихъ источниковъ и, по всей вѣроятности, прежде всего, изъ хроники лейчестерскаго канонника Кнайтона, у котораго говорится объ осадѣ Медстопа и объ освобожденіи Джона Боля, затѣмъ изъ хроники нѣкоего монаха Сентъ-Албанскаго монастыря, на которую имѣются ссылки въ самомъ текстѣ; но все это вмѣстѣ взятое не даетъ еще полнаго списка матеріаловъ, какими пользовался современникъ Елизаветы при составленіи своего отчета, и мы поставлены, такимъ образомъ, въ недоумѣніе, въ какой мѣрѣ сообщаемое имъ оправдывается свидѣтельствами современниковъ {Мальвернъ и эвесгамскій монахъ прибавляютъ мало новаго къ тому, что извѣстно намъ изъ другихъ хроникъ. У перваго разсказъ о возстаніи начинается съ перечня событій, послѣдовавшихъ въ Лондонѣ 12 іюня 1381 года; у второго связь мятежа съ поочажнымъ сборомъ высказана весьма опредѣленно въ слѣдующей сентенціи: упомянувъ объ этомъ, какъ онъ выражается, тяжеломъ налогѣ, tallagium grave, лѣтописецъ прибавляетъ: "propter quod in Anglia suscitatum est magnae perturbationis naufragium". Авторъ обвиняетъ во всемъ скупость (avaritiam) сановниковъ, вызвавшую установленіе откупной системы. Откупщики же причинили народу многія обиды и притѣсненія. "Quod videntes aliqui ex populo consiliumque secretius iniaiites auxilio congregate ipsis Regis exactoribus resistiterunt accoutra eos insurrexerunt". За этимъ непосредственно слѣдуетъ разсказъ о походѣ кентскихъ и эссекскихъ ополченій на Лондонъ безъ всякаго упоминанія о томъ, что произведено было ими въ Кентербери или Медстонѣ.}.
   Понятно послѣ этого, какое значеніе можетъ имѣть для исторіи зарожденія крестьянскаго возстанія тотъ перечень событій, какой мы встрѣчаемъ въ протоколахъ судебныхъ коммиссій, которымъ поручено было разслѣдовать дѣйствія отдѣльныхъ участниковъ движенія. Онъ позволитъ намъ высказаться съ увѣренностью и о ближайшемъ поводѣ къ подъему народныхъ массъ, и о первоначальномъ его очагѣ, и о направленіи, въ какомъ мятежники двинулись на Лондонъ, и о тѣхъ дѣйствіяхъ, въ какихъ они выразили свое недовольство существующимъ порядкомъ. Обращаясь къ этому, какъ видно изъ сказаннаго, незамѣнимому источнику, мы узнаемъ изъ него, что движеніе дѣйствительно началось съ Эссекса. Въ такъ называемыхъ Assize-Rolls пятаго года правленія Ричарда II къ числу первыхъ зачинщиковъ отнесены крестьяне того самаго селенія Фобингъ, о которомъ говорится въ повѣствованіи Стау. За одно съ ними обвиняются поселяне Стенфорда, имя котораго также приводится современнымъ Елизаветѣ историкомъ. Другія селенія, поставившія первыхъ заговорщиковъ: Мокингъ, Горидонъ, Рамуденъ, Варло, Гервордстокъ, Цнягъ, Бокингъ, Рейнгамъ, Вегде. Какъ и у Стау, первыя собранія (congregaciones) происходятъ въ Брейдвудѣ въ четвергъ, слѣдующій за праздникомъ Вознесенія. Они направлены противъ мировыхъ судей (justiciarii regis ad paceni in commitatu Essex conservandam). Въ числѣ этихъ послѣднихъ встрѣчается имя Іоганна Бемптона. Нападеніе сдѣлано "лукомъ и стрѣлами" (cum arcubus et sagittis). Мятежники намѣреваются убить судей (interficere). Въ понедѣльникъ, слѣдующій за Троицей,-- опять-таки срокъ, указанный Стау,-- народныя банды идутъ на помѣстье пріора госпиталійскаго или, что то же, Іерусалимскаго ордена, Ересингъ. Они взламываютъ усадьбу, грабятъ, поджигаютъ. Въ тотъ же день слѣдуетъ нападеніе на зссекскаго шерифа Іоганна Сыоэль. Мятежники уносятъ изъ его жилища 1,400 марокъ казенныхъ денегъ. Въ числѣ лицъ, принимавшихъ участіе во всѣхъ этихъ дѣйствіяхъ, мы встрѣчаемъ не только надѣльныхъ крестьянъ, но и помѣщичьихъ слугъ (servientes), и ремесленниковъ: черепичниковъ (tylers), ткачей (webbes) и т.д., между прочимъ, одного фламандца, занятаго ткацкимъ дѣломъ (flemyng webbe de Benyngton), наконецъ, лицъ, о которыхъ въ актѣ говорится, что они завѣдомые воры (communes latrones). Въ одномъ изъ селеній Эссекса, въ Ганингфильдѣ, состоящемъ изъ трехъ поселковъ, восточнаго, западнаго и южнаго и образующемъ изъ себя отдѣльную сотню, возставшими предводительствуетъ мѣстный бальифъ или сотникъ. Онъ ведетъ народъ "вопреки его желанію", какъ значится въ обвинительномъ актѣ присяжныхъ, на помѣстье магистра Іерусалимскаго ордена; онъ же въ среду, слѣдующую за Рождествомъ Іоанна Крестителя, посылаетъ слугу къ мировымъ судьямъ Эссекса и подъ страхомъ смерти приказываетъ имъ съ восходомъ солнца явиться въ приходскую церковь селенія magna Badewe (Бадью), гдѣ они встрѣтятъ самого бальифа во главѣ мѣстнаго ополченія. Всѣ вмѣстѣ пойдутъ затѣмъ войною на графа Бекингамскаго и другихъ, какъ значится, "вѣрныхъ подданныхъ короля". Они должны быть перебиты, а дома ихъ сожжены. Въ положенный день, т.-е. въ четвергъ, бальифъ собираетъ крестьянъ изъ пяти селеній, прилегающихъ къ лѣсу въ Ретингдонѣ, и заставляетъ ихъ принести клятвенное обѣщаніе "пойти войною на короля". Такимъ образомъ, въ нѣсколькихъ центрахъ, въ Бренвудѣ, въ Ретингдонѣ, возникаютъ отдѣльные очаги возстанія. Мѣстныя ополченія соединяются затѣмъ въ одно и производятъ рядъ погромовъ, оканчивающихся общимъ походомъ на Лондонъ. По пути они осаждаютъ замки, грабятъ, жгутъ; голубятни вскрыты, скотъ уведенъ, запасы хлѣбомъ и другою провизіей унесены. Такъ, напримѣръ, въ среду, слѣдующую за Троицей, толпа набрасывается на помѣщичью усадьбу въ Ронгамѣ и уводитъ оттуда пять быковъ цѣною въ пять марокъ, трехъ бычковъ цѣною въ двадцать солидовъ, сто шестьдесятъ овецъ цѣною въ шестнадцать ливровъ. Толпа истребляете движимость и уноситъ сто двадцать пѣтуховъ и куръ цѣною въ сорокъ солидовъ {Assize Rolls, Huadrednm de Chelmeford die martis et die mercurii post festam apostolorom Petri et Pauli. 5. Rie. II. Juratores dicunt etc.}. На Рождество Іоанна Крестителя слѣдуетъ подобная же расправа въ Брадуэль, причемъ мятежники уничтожаютъ голубятню (osteriam columbarum) {Coram Rege Roll. 6. Rie. II. De termino Sancti Michaelis, c. Essex.}. Жертвою крестьянской расправы являются, прежде всего, финансовые чиновники. Въ обвинительныхъ актахъ не разъ значится, что тотъ или другой изъ участниковъ возстанія въ теченіе ряда дней съ Пятидесятницы до праздника Тѣла Христова (Corpus Christi) во главѣ ополченія, имъ самимъ созваннаго, обходилъ помѣщичьи усадьбы, "сожигая книги (т.-е. документы) господъ" {Coram Rege Roll. V. R. II. De termino Pasche, c. Essex. Присяжные доказываютъ, что Родольфъ Этвудъ (т.-е. Живущій вблизи лѣса) изъ Брадуэля участвовалъ въ разрушеніи домовъ госпиталійцевъ въ Грессингѣ и унесъ съ собою вооруженія, одѣяній, золота, серебра и другихъ драгоцѣнностей на сумму 20 ливровъ. Продолжая свои "malicia", онъ въ разныхъ частяхъ графства со своею дружиной (cum societate sua) жегъ книги помѣщиковъ.}. Іоганъ Ивель, королевскій escheater, т.-е. чиновникъ,.поставленный надъ конфискованными имуществами и обязанный составлять опись того, что правительство присвоило себѣ изъ состоянія осужденныхъ, становится предметомъ народной ярости; голова его летитъ съ плечъ; все находившееся въ домѣ на сумму во сто ливровъ разнесено или истреблено. Адмиралъ Эдмундъ де-ла-Маръ въ Пельдонѣ ограбленъ одновременно на сумму въ двадцать ливровъ. Вломившіеся въ его жилище уносятъ, между прочимъ, королевскій патентъ, выданный ему на званіе адмирала; они прикрѣпляютъ этотъ документъ къ граблямъ и несутъ въ качествѣ не то трофея, не то знамени, по всему пути отъ Пельдона до Майлепда, т.-е. вплоть до Лондона {Ibid.}.
   Только что описанными актами самоуправства возставшіе достигли ближайшей цѣли: они избавили себя отъ платежа ненавистнаго имъ налога, прогнали сборщиковъ и присланныхъ имъ на подмогу судей, истребили всякаго рода акты, удостовѣрявшіе размѣръ недоимокъ или поступленіе тѣхъ или другихъ имуществъ въ казну. Помѣщики поставлены были въ необходимость разстаться съ ренталями и кустумаріями, удостовѣрявшими величину крестьянскихъ службъ и платежей. Всего этого ополченцы добились, несмотря на плохое вооруженіе, несмотря на то, что изъ ста человѣкъ, по заявленію Вольсингама и Фруассара, едва десять имѣли при себѣ лукъ и стрѣлы или покрытые ржавчиной мечи {Гауэръ въ своей Vox clamaniis слѣдующимъ образомъ описываетъ оружіе мятежныхъ крестьянъ: коса, покрытая ржавчиной, лопата, замѣняющая мечъ, палка и топоръ, лукъ со стрѣлами, у которыхъ часто недостаетъ перьевъ, вялы, замѣняющія собою пики.}. Въ теченіе ближайшихъ дней, слѣдующихъ за описанными событіями, эссекскія дружины не заняты никакимъ крупнымъ предпріятіемъ; онѣ довольствуются производствомъ одностороннихъ актовъ насилія. Не нашедши еще общаго предводителя, онѣ далеки отъ мысли идти войною на Лондонъ. Легко можетъ статься, что, не вспыхни одновременно возстанія въ Кентѣ и не получи заговорщики поддержки изъ столицы, зссекскій мятежъ не вышелъ бы изъ предѣловъ графства и сдѣлался бы повтореніемъ тѣхъ довольно обычныхъ безпорядковъ, какими раньше и послѣ сопровождались фискальныя вымогательства правительства и откупщиковъ. Но въ то самое время, какъ эссекскіе ополченцы старались освободиться отъ новыхъ податныхъ тягостей и откупной системы, въ Кентѣ народъ подымался на помѣщиковъ, прекращая платежъ рентъ и отправленіе барщины, отбирая и сожигая рентали и кустумаріи, а въ Лондонѣ, по свидѣтельству Фруассара, болѣе тридцати тысячъ человѣкъ, принадлежащихъ къ числу бѣднѣйшихъ жителей, сочувственно слѣдили за ходомъ событій и посылали эмиссаровъ съ порученіемъ звать мятежниковъ въ столицу {Это показаніе подтверждается обвиненіями, представленными въ 6-й годъ правленія Ричарда II судебной коммиссіи подъ предсѣдательствомъ Михаила де-лаПоль (Coram Rege Rolls, Hilary Term).}. Еще при взятіи Грессинга въ средѣ эссекскихъ дружинъ можно было отмѣтить присутствіе жителей Лондона.
   Томасъ Фарингдонъ, котораго присяжные изображаютъ предводителемъ (ductor) нѣкоего ополченія "cuiusdain comitive", поставившій себѣ цѣлью осадить усадьбу пріора госпиталійцевъ и истребить хранимыя въ ней бумаги, былъ уроженцемъ столицы. Изъ дальнѣйшихъ дѣйствій Фарингдона можно заключить, что къ общимъ причинамъ недовольства присоединялись въ немъ еще личныя; онъ жаловался на то, что Рикардъ Вестонъ "несправедливо отнялъ у него имѣніе", и требовалъ отъ короля возстановленія его въ прежнемъ владѣніи {См. Coram Rege Rolls, 5, R. II. De termino Pasche, c. Essex. Juratores présentant, quod Thomas Faringdon de London die lune proximo post festum Sanctae Trinitatis. 4. R. Il fuit apud Cressyngtemple ductor cuiusdam comitive et ibidem prostravit domos prioris Sancti Johannis de Jerusalem in Anglia et bona et catalla asportavit.}.
   До насъ дошли имена тѣхъ агентовъ, какіе посланы были лондонскими жителями къ возставшимъ въ Эссексѣ крестьянамъ. Это были Адамъ Атевэль и Роджеръ Гаррисъ,-- и тотъ, и другой мясники. Атевэль былъ поставщикомъ Джона Гонта, герцога ланкастерскаго. Въ протоколахъ судебнаго слѣдствія ни разу не говорится о томъ, чтобы всѣ дѣйствовавшія въ Эссексѣ банды подчинялись одному общему руководителю. Самое имя Уота Тейлора или, какъ пишутъ его источники, Walter Theghelere of Essex, т.-е. Вальтеръ, черепичникъ изъ Эссекса, впервые упоминается въ связи съ кентскими событіями, съ разгромомъ 10 іюня королевскаго замка въ Кентербери и задержаніемъ шерифа. Послѣдній отосланъ былъ въ свое помѣстье Мильтонъ, повидимому, расположенное въ графствѣ Эссексъ, и поставленъ подъ надзоръ Уота, который, прибавляютъ источники, принялъ мѣры къ немедленному сожженію найденныхъ при шерифѣ бумагъ {См. Areheologia Cantiana, t. III, стр. 92.}.
   Мы настаиваемъ на томъ фактѣ, что Уотъ Тейлоръ, которому впослѣдствіи пришлось играть такую выдающуюся роль въ переговорахъ съ королемъ, на первыхъ порахъ не выступаетъ съ характеромъ общаго руководителя. На ряду съ нимъ упоминаются и другіе начальники: Аланъ купецъ, Вильгельмъ Гаукъ, Іогапъ Стануль. Останавливаемся на этихъ подробностяхъ, потому что онѣ подрываютъ въ корнѣ возможность тѣхъ догадокъ, въ какія еще недавно пускались нѣкоторые историки насчетъ того, не было ли имя Тейлора вымышленнымъ и не скрывался ли подъ этимъ прозвищемъ кдкой-нибудь членъ высшаго или низшаго дворянства. Не допуская мысли, чтобы человѣкъ простого званія способенъ былъ собрать подъ свои знамена чуть не стотысячную армію и связать свое имя съ однимъ изъ грандіознѣйшихъ и опаснѣйшихъ движеній крестьянскаго демоса, многіе проводили мѣсяцы въ архивахъ въ тщетной надеждѣ найти подтвержденіе тому, что Тейлоръ былъ отщепенцемъ аристократіи я преслѣдовалъ честолюбивые замыслы. Ничто, однако, не доказываетъ, чтобъ онъ былъ дѣйствительно вожакомъ всего движенія, а тѣмъ болѣе, чтобы подъ его именемъ скрывался человѣкъ знатнаго происхожденія. Лѣтописцы упоминаютъ о рядѣ лицъ, которыя, подобно Тейлору, были предводителями отдѣльныхъ бандъ {См. Chronicrm Angliae a monacho S.-Albani ab anno 1325 usque ad 1388 (ed. Thomson, стр. 310). Эвесгамскій монахъ говоритъ о Jak Sherp, Johan Wraw, Thome Meller, Watte Taylor, Hobbe Carter и Jak Straw, какъ о первыхъ предводителяхъ; онъ не проводитъ между ними никакихъ различій во власти (Hearne, стр. 23).}. Въ счетахъ королевскихъ "конфискаторовъ" (escheators), какъ и въ inquisitiones post mortem, или разслѣдованіяхъ объ оставленныхъ кѣмъ-либо феодальныхъ имѣніяхъ, нѣтъ упоминанія о Тейлорѣ, очевидно, потому, что за нимъ не числилось ни собственности, ни владѣнія. Такимъ образомъ, всѣ предположенія о благородствѣ его крови и о предводительствѣ имъ всего возстанія падаютъ сами собой, а, вмѣстѣ съ тѣмъ, должны бы исчезнуть и тѣ дальнѣйшіе выводы, какіе старались сдѣлать изъ факта организаціи движенія выходцемъ изъ рядовъ дворянства. Крестьянское возстаніе 1381 года не было результатомъ придворной интриги; оно создано не желаніемъ одной партіи парализовать дѣятельность другой, а народнымъ недовольствомъ. О немъ нельзя говорить, какъ о направленномъ противъ герцога ланкастерскаго или герцогомъ ланкастерскимъ противъ Бекингама. Всякія параллели съ позднѣйшими движеніями, какъ, напримѣръ, возстаніемъ Кэда въ правленіе Генриха VI, неумѣстны. Вожаки не выдавали себя также за то, чѣмъ они не были; самозванцы явились позднѣе. Подъ именемъ Уота никто изъ современниковъ не искалъ подобія того Джона Мортимера, близкаго родственника короля, какимъ выдавалъ себя Кэдъ. Правда, въ лѣтописяхъ мы читаемъ, что крестьяне принуждали владѣльцевъ разграбленныхъ ими помѣстій слѣдовать за собою и исполнять ихъ порученія; но эти силою пріобрѣтенные союзники, всегда чувствовавшіе надъ собою топоръ и петлю, разумѣется, не могли считаться ихъ вожаками и предводителями. Повторяемъ, до момента сліянія съ кентскими дружинами и совмѣстнаго съ ними дѣйствія въ Лондонѣ ополченцы не имѣли не только общаго начальника, но и никого, кто бы уполномоченъ былъ говорить ихъ именемъ и вступать въ соглашеніе съ кѣмъ бы то ни было. Случайно образовавшіяся банды дѣйствовали въ разсыпную и мысль о походѣ на столицу и о представленіи петиціи королю явилась только впослѣдствіи.
   Въ Кентѣ первыя проявленія народнаго недовольства и готовности положить силою конецъ барщинѣ и натуральнымъ платежамъ относятся еще къ 5 іюня. Въ Дартфордѣ въ среду, предшествующую Троицыну дню, образовывается первая банда. Въ составъ ея входятъ жители сосѣднихъ селъ: Гаргета, Лина и нѣкоторые завербованные ими жители Эссекса. Эти пришельцы подымаютъ простонародье въ Дартфордѣ и ведутъ его на Медстонъ и Рочестеръ въ Кентербери. Это направленіе выступаетъ при чтеніи судебныхъ протоколовъ, которые рѣшительно расходятся со свидѣтельствомъ хроникъ и въ частности Фруассара, говорящаго объ обратномъ движеніи изъ Кентербери въ Рочестеръ, а оттуда въ Дартфордъ. Судя по именамъ тѣхъ селъ, которыя упомянуты въ обвинительныхъ актахъ присяжныхъ, первымъ очагомъ движенія была сѣверная часть графства. Кентъ раздѣленъ, какъ извѣстно, на три "ласа"; изъ нихъ западный, въ которомъ расположенъ Блекгисъ, примкнулъ къ движенію только послѣ прибытія ополченій сѣверныхъ и восточныхъ селъ, южный же, Сьютонъ, повидимому, совсѣмъ не принялъ участія въ возстаніи {Присяжные относятъ къ числу первыхъ ополченцевъ уроженцевъ Дартфорда, Рочестера, Медстона, Чатама и Джидингама, Кентербери, Лонгбриджа, Бадекиля, Бдекборна, Тентердена, Лингама, Истри-Лоренца, Чилендепа, Уайттепеля, Баутона, Фавергама, Престона, Блепгета, Тенгама и острова Тапетъ. При помощи Спельмана (Yillare Anglicum) и Сандиса (Consuetudines Сапсіае) легко опредѣлить мѣсто нахожденія названныхъ селъ и городовъ. Всѣ они расположены въ сѣверномъ ласѣ. О началѣ движенія мы находимъ слѣдующія подробности въ Coram Rege Roll отъ шестого года правленія Ричарда II (de termino S. Martinis). Нѣкоторые жители Раргетъ въ сообществѣ крестьянъ Липа (Lesnes) нападаютъ на аббатство этого имени въ воскресенье, предшествующее Троицыну дню. Аббатъ принужденъ поклясться, что будетъ отнынѣ de lorum сошіtiva. Перешедши Темзу, ополченцы идутъ въ Дартфордъ, гдѣ, разрушивъ нѣсколько домовъ и включивъ въ свои ряда многихъ изъ мѣстныхъ уроженцевъ, идутъ вмѣстѣ съ ними въ Медстонъ.}. Первые дни, слѣдовавшіе за сборищемъ въ Дартфордѣ, ознаменованы скорѣе актами частнаго насилія, нежели выполненіемъ напередъ задуманной программы, ставящей себѣ сознательныя цѣли, стремящейся достигнуть прочныхъ результатовъ для будущаго. Въ обвинительномъ актѣ присяжныхъ, засѣдавшихъ въ Кентербери вмѣстѣ съ Томасомъ Голандъ и другими членами посланной королемъ судебной коммиссіи, говорится, что нѣкій Робертъ булочникъ (Bakere) на Троицынъ день собралъ ополченіе изъ лицъ, имена которыхъ остались неизвѣстны, и направилъ его на домъ Николая Гернига въ Рочестерѣ. Толпа вломилась въ жилище и разграбила его. Въ тотъ же день произведены акты насилія въ Френдесбери; жертвою ихъ является нѣкій Томасъ Сентъ-Ольбанъ, усадьба котораго временно занята мятежниками и предана расхищенію. Та же банда, въ которой, на ряду съ жителями Кента, встрѣчаются и выходцы изъ Эссекса, вооружившись луками, мечами и дрекольями, обходитъ сосѣднія селенія, принуждая обывателей примкнуть къ ней подъ страхомъ смерти. Возростая, такимъ образомъ, съ часа на часъ, она производитъ по пути всякаго рода безчинства, лжетъ помѣщичьи усадьбы, взламываетъ тюрьмы и, освободивъ заключенныхъ, силою принуждаетъ ихъ слѣдовать за собою. Такъ, въ среду, слѣдующую за Троицей, произведена сю осада королевскаго замка въ Рочестерѣ. Робертъ Белингъ, сидѣвшій здѣсь въ заточеніи, выпущенъ на свободу, но подъ условіемъ слѣдовать за возставшими. Днемъ раньше та же толпа, по дорогѣ изъ Дартфорда въ Рочестеръ, убиваетъ Іоганна Стонгельдъ изъ Медстона и беретъ приступомъ усадьбу Вильгельма Топчайнъ, которая немедленно предана пламени. Присяжные оцѣниваютъ убытки въ тысячу марокъ. Въ пятницу и субботу той же недѣли слѣдуетъ осада новыхъ помѣщичьихъ усадебъ, которыя затѣмъ расхищаются и становятся жертвой огня. Во власти мятежниковъ вскорѣ оказывается нѣсколько рыцарей и сквайровъ: Томасъ Кобгамъ, Іоганнъ Френингамъ, Іаковъ Печамъ, которые всѣ заточены, такъ какъ не хотятъ принести присяги въ готовности дѣйствовать за одно съ мятежниками.
   Одновременно Бекеръ и предводительствуемая имъ банда осаждаютъ всѣ лежащія на пути королевскія тюрьмы, выпуская на свободу заключенныхъ. Каждый разъ, когда во взятомъ съ приступа замкѣ или усадьбѣ оказываются какіе-либо письменные акты, королевскіе или частные, толпа распоряжается ихъ сожженіемъ публично на сельской площади. Такъ погибаютъ, между прочимъ, хранившіеся въ Дартфордѣ списки конфискованныхъ правительствомъ земель, такъ называемые escheatrolls {Coram Rege Rolls. V. R. II. De termino Sancte Trinitatis.}.
   Вольсингамъ, а за нимъ анонимный монахъ Сентъ-Албанскаго монастыря говорятъ о кентскомъ возстаніи, какъ о порожденномъ эмиссарами изъ Эссекса {Wolsingham, т. I, стр. 454. Chronieon а monacho Sancti Albani, стр. 286.}. То обстоятельство, что въ числѣ первыхъ мятежниковъ въ Дартфордѣ судебные протоколы называютъ и жителей Эссекса, служитъ подтвержденіемъ этого свидѣтельства. Дартфордъ, съ котораго началось движеніе, расположенъ не далеко отъ границъ Эссекса; ополченцамъ послѣдняго не мудрено было подать руку помощи жителямъ сосѣднихъ съ нимъ селеній. Что эта помощь была принята съ благодарностью и что общины Кента продолжали считать свое дѣло связаннымъ съ исходомъ зссекскаго движенія и подчиняться приказамъ, исходившимъ отъ его вожаковъ, въ этомъ убѣждаетъ насъ фактъ передачи шерифа въ Кентербери въ руки Уота Тейлора изъ Эссекса.
   Направленіе, въ какомъ двинулись образовавшіяся въ Дартфордѣ банды, также объясняется не случайностью, а разсчетомъ. Онѣ пошли на Кентербери, надѣясь завербовать въ свои ряды многихъ паломниковъ, шедшихъ на поклоненіе мощамъ Томаса Бекета. Вольсингамъ передаетъ любопытныя подробности о томъ, какъ всѣхъ, попадавшихся имъ на пути, предводители крестьянскихъ бандъ задерживали и не раньше отпускали на свободу, какъ послѣ принесенія ими клятвы въ вѣрности Ричарду и общинамъ, а также въ томъ, что они не признаютъ королемъ "никого по имени Джонъ". Это послѣднее обстоятельство,-- замѣчаетъ лѣтописецъ,-- вызвано было ихъ нерасположеніемъ къ герцогу ланкастерскому Джону Гонту, который называлъ себя королемъ Кастиліи, такъ какъ былъ женатъ на дочери и наслѣдницѣ Петра Кастильскаго. Задержанные должны были также поклясться въ томъ, что при первомъ призывѣ станутъ подъ знамена ополченцевъ и будутъ сопротивляться силой всякой измѣнѣ, а также, что они склонятъ къ тому же и своихъ односельчанъ, наконецъ, что впредь они не согласятся платить другого налога, кромѣ такъ называемой quinta decima или пятнадцатой части дохода, слѣдуя въ этомъ примѣру отцовъ и предковъ, не знавшихъ иныхъ формъ обложенія {Wolsingam: "Historia Anglicana", т. I, стр. 455.}.
   По дорогѣ въ Кентербери кентскія ополченія останавливаются въ Медстонѣ изъ желанія освободить содержавшагося здѣсь въ тюрьмѣ Джона Боля. Лѣтописи не даютъ никакихъ дальнѣйшихъ подробностей о движеніи кентскихъ общинъ до момента достиженія ими Лондона. Оставленный пробѣлъ восполняется оффиціальными документами {Кромѣ упомянутыхъ уже судебныхъ протоколовъ см: "Prions et capituli Cuntuariensis mandatum de denunciando excomumunicatos eos, qui interfecerunt archiepiscorum Gantuarieusem" (Wilkins: "Concilia", т. III, стр. 153).}. Они даютъ намъ возможность прослѣдить ходъ возстанія съ момента, когда кентскія ополченія вышли изъ Дартфорда, и до того, когда они расположились на Блекгисѣ у входа въ столицу.
   Мы видѣли, что первыя сборища послѣдовали еще пятаго іюня, но потребовалась недѣля для того, чтобы дойти до Лондона. Девятаго ополченцы попадаютъ въ сотню Чатамъ -- въ селеніе Джимингамъ. Слѣдуетъ нападеніе на нѣкоего Томаса Бедемантонъ, общественное положеніе котораго не указано, но легко можетъ быть отгадано по тому обстоятельству, что въ его рукахъ оказываются королевскія грамоты и всякаго рода письмена. Самъ онъ владѣетъ домомъ и кускомъ поля. Это, очевидно, помѣщикъ, чиновникъ или юристъ, т.-е. членъ одного изъ трехъ одинаково ненавистныхъ мятежникамъ классовъ. Прежде чѣмъ обложить его реквизиціей въ двадцать шиллинговъ, вторгшіеся въ жилище отбираютъ клятву въ томъ, что потерпѣвшій не будетъ преслѣдовать ихъ предъ судомъ. Мятежникамъ недостаетъ еще увѣренности въ успѣхѣ и они запасаются на всякій случай амнистіей. Причиненный Бедемантону убытокъ оцѣненъ присяжными въ сто фунтовъ. Въ разсчетъ не вошли бумаги, которыя ополченцы уносятъ съ собою съ очевиднымъ намѣреніемъ положить конецъ тому вымогательству рентъ, барщины, налоговыхъ платежей, штрафовъ и т. п., который въ ихъ глазахъ не имѣлъ другого источника, кромѣ этихъ бумагъ. Десятаго числа главный корпусъ ополченцевъ въ Престонѣ, недалеко отъ Фаверсгама. Ремесленники этого послѣдняго города спѣшатъ имъ на встрѣчу, въ числѣ ихъ Джонъ Гардинеръ, по званію своему портной. Онъ принимаетъ роль мѣстнаго руководителя и направляетъ собравшуюся вокругъ него банду на дома и усадьбы наиболѣе зажиточныхъ гражданъ. Нападеніе, повидимому, имѣетъ цѣлью вымогательства и грабежъ. Вильямъ Мекнедъ, сдѣлавшійся первою его жертвой, подъ страхомъ смерти обѣщаетъ исполнить все, что приказано будетъ ему Джономъ Гардинеромъ.
   Гардинеръ принуждаетъ другого члена той же семьи покинуть принадлежащій ему участокъ въ Лаймостѣ, въ границахъ того же селенія. Мятежники грозятъ не однѣмъ помѣщичьимъ усадьбамъ; они позволяютъ себѣ саморасправу и съ простыми мастерами. По характеру имуществъ, найденныхъ при разгромѣ жилищъ Филиппа Бода и Ричарда Бертелота, не трудно заключить, что названныя лица принадлежали къ числу простонародья. Судебные протоколы говорятъ о мѣшкахъ извести, винной посудѣ и другой домашней утвари, какъ объ исключительномъ составѣ ихъ движимости. Одновременно въ Фаверсгамѣ происходятъ такіе же акты самоуправства и насилія; они направлены противъ помѣщиковъ, которые принуждаются къ выдачѣ ренталей {Въ этомъ положеніи оказался Томасъ де-Турнъ въ Фаверсгамѣ.}.
   Возстаніе распространяется и на сотню Бленгетъ, гдѣ во главѣ мѣстной банды мы находимъ простого сельскаго работника, Джона Левеснортъ, черепичника, и на сотню Тенганъ, гдѣ осажденные въ усадьбахъ помѣщики обязаны поплатиться движимостью или внести выкупъ, и на сотню Вингашъ, гдѣ предводителемъ является кузнецъ и дѣло не обходится безъ убійства Вильгельма Бертона, собственника въ Чиленденѣ, и на сотни Лонгбриджъ, Бедекель, Блекгарнъ и Тендерденъ, гдѣ также слѣдуетъ расхищеніе имуществъ и уводъ скота на сумму нерѣдко въ нѣсколько десятковъ фунтовъ.
   Еще до прихода дартфордскихъ ополченцевъ въ Кентербери начались безпорядки. Судебные протоколы говорятъ намъ, что 10 іюня нѣкоторые ремесленники, какъ-то: Генрихъ Уойтъ -- портной, Вильямъ Мундъ -- ткачъ, и другіе вломились въ жилище Вильяма Медменгамъ въ Кентербери и унесли оттуда имуществъ цѣною на десять фунтовъ. Та же судьба постигла двухъ другихъ зажиточныхъ гражданъ -- Джона Тербъ и Томаса Отингтонъ. Первый поплатился жизнью, второй принужденъ былъ слѣдовать за мятежниками подъ страхомъ подвергнуться одинаковой участи. Подоспѣвшія вскорѣ затѣмъ крестьянскія банды, предводимыя, какъ значится въ показаніяхъ присяжныхъ сотни Фаверсгамъ, Уотомъ Тейлоромъ изъ Эссекса и Джономъ Гельсъ изъ Маллинга, направились на королевскій замокъ, въ которомъ жилъ шерифъ графства по имени Вильямъ Септвансъ. Они силою принудили его слѣдовать за собою, заставили поклясться въ вѣрности королю Ричарду и общинамъ Англіи и потребовали немедленной выдачи всѣхъ судебныхъ актовъ, бывшихъ у него на храненіи. Такимъ образомъ, въ ихъ рукахъ оказались протоколы какъ мировой, такъ и королевской юстиціи, счетомъ 50 свитковъ, а также всѣ приказы за государственною печатью или такъ называемые writs. Всѣ эти документы, по распоряженію Уота Тейлора, сожжены на городской площади. Шерифу приказано отбыть въ свое помѣстье Мильтонъ, гдѣ, по выраженію тѣхъ же источниковъ, онъ поставленъ былъ подъ надзоръ Уота Тейлора. Взявши королевскій замокъ, мятежники ворвались въ тюрьму и освободили изъ нея четырехъ подсудимыхъ, отбывавшихъ здѣсь наказаніе. Этими лицами оказались Ричардъ Дерби, духовнаго званія, Джонъ Бергъ, Джонъ Гемикокъ и Агнеса Дженкинъ. Всѣ они сидѣли въ кандалахъ, прикованными къ стѣнѣ. Въ обвиненіяхъ, возведенныхъ на участниковъ этого предпріятія, значится, что подсудимые освобождены были противъ ихъ воли, очевидно, изъ разсчета увеличить число приверженцевъ. Къ этимъ даннымъ, почерпнутымъ изъ протоколовъ судебнаго разбирательства, бумаги кентерберійскаго капитула позволяютъ прибавить слѣдующія подробности: ополченцы силою входятъ во дворецъ архіепископа, вскрываютъ бочки въ погребахъ, пьютъ вино или разливаютъ его на полу, грабятъ имущество и причиняютъ "всякаго рода вредъ" какъ дворцу архіепископа, такъ и его помѣстьямъ. Мало этого, они ломаютъ загороди, какими обнесены были парки, охотятся на дичь и почти изводятъ ее {Wilkins: "Consilia", т. III, стр. 163.}.
   Ободренные успѣхомъ, крестьяне Эссекса на слѣдующій день идутъ въ Медстонъ, гдѣ, какъ сообщаетъ Кнайтонъ, заключенъ былъ архіепископомъ кентерберійскимъ Джонъ Боль {Sique primo deserent aciem sue nequitie ad quandam villam Archiepiscopi Cantuariensis vocatam Madstok (sic) in qua erat career dicti Archiepiscopi et in praedicta carcere erat quidam lohanues Bolle Capellanus, qui predicator famosissimus habebatur apud laycos. Dicti vero populäres carcerem fregerunt et eum extraxerunt. Br. mus. Ms Claudius E. III fol. 266.}.
   Въ этой осадѣ приняли участіе жители какъ двухъ сельскихъ сотенъ Смердена и Кангаля, такъ и граждане Кентербери. Слѣдующіе два дня возстаніе постепенно охватываетъ болѣе отдаленныя части графства, въ томъ числѣ и островъ Танэтъ. Въ этихъ мѣстностяхъ оно является уже выполненіемъ опредѣленнаго плана; дѣйствіями заговорщиковъ руководитъ изъ Кентербери Уотъ Тейлоръ. По его приказу издаются извѣстныя прокламаціи и жители обкладываются сборомъ на предстоящія издержки. Лѣтописи хранятъ упорное молчаніе насчетъ всего движенія и намъ приходится цѣликомъ заимствовать наши свѣдѣнія изъ судебныхъ протоколовъ. Вотъ возможно близкая передача того, что содержатъ въ себѣ эти источники.
   Настоятель церкви св. Іоанна, капланъ по имени Вильямъ, тринадцатаго іюня на праздникѣ Corpus Christi вмѣстѣ съ Джономъ Тейлоромъ, сакристаномъ той же церкви, и Джономъ Бугеромъ, также духовнымъ лицомъ (clericus), исполняя порученіе Іакова Стро {John Rakestraw.} и Уота Тейлора (Tegheler), приказываютъ жителямъ острова, подъ страхомъ смерти и конфискаціи имущества, осадить домъ уже упомянутаго нами Вильяма Меденгамъ. Источники говорятъ, что непокорные подверглись наказанію (castigati sunt). Собравшимся велѣно срыть домъ до основанія, выбросивши изъ него предварительно всѣ книги и налоговые свитки, которые затѣмъ должны быть преданы сожженію. Приказъ исполненъ въ точности: внѣшнія ворота, а за ними двери, ведущія въ жилище, взломаны. Ворвавшись въ покои, толпа вскрыла ларцы и вынула хранившіяся въ нихъ податныя разверстки.
   Такъ какъ эти послѣднія исходили отъ палаты казначейства за зеленою печатью, то онѣ извѣстны были въ народѣ подъ наименованіемъ свитковъ зеленаго воска. Всѣ найденные документы сожжены публично, въ разсчетѣ, что съ ихъ уничтоженіемъ отнята будетъ возможность дальнѣйшаго вымогательства поочажнаго сбора. Изъ тѣхъ же источниковъ мы узнаемъ, что при осадѣ присутствовало двѣсти человѣкъ и что причиненный убытокъ оцѣненъ былъ въ двадцать марокъ золотомъ. Недовольство Меденгамомъ, который, повидимому, былъ агентомъ лицъ, снявшихъ на откупъ королевскую подать, было такъ сильно, что народъ собирался убить его, но Меденгама не оказалось въ самый моментъ осады. Вожаки движенія, въ которыхъ не трудно отгадать единомышленниковъ Джона Боля, такихъ же, какъ и онъ, лоллардовъ, издаютъ одновременно манифестъ, въ которомъ отмѣняютъ барщину и натуральные платежи въ пользу сеньоровъ, съ тою, однако, любопытною оговоркой, что эта мѣра не будетъ распространена на лицъ, держащихъ землю на зависимыхъ отношеніяхъ отъ кентерберійскаго пріората, а также отъ самого города.
   Чтобы добиться согласія сеньоровъ, предписано осадить ихъ замки и сжечь архивы. Издержки должна была покрыть временная подать со всѣхъ жителей острова.
   Въ сотнѣ Уай призывъ къ оружію производится именемъ сквайра Бертрама Вильментонъ. Это первое указаніе объ участіи лицъ высшаго общественнаго положенія. Ничто не доказываетъ, однако, чтобы ближайшіе виновники мятежа уполномочены были дѣйствовать именемъ только что упомянутаго лица. Сами они простолюдины; поваръ изъ Баутона, согласно обвиненію присяжныхъ, былъ главнымъ предводителемъ. Нападеніе на жилище происходитъ въ присутствіи мѣстныхъ властей. Констебль не противится осадѣ дома нѣкоего Джона Этъ-Вудъ (въ другомъ показаніи названнаго Лэкостръ). Разграбленное имущество оцѣнено въ десять марокъ.
   Что отличаетъ событія этихъ послѣднихъ дней отъ предшествующихъ, это -- присутствіе общаго плана и общаго руководительства. Ополченцы облагаютъ себя и согражданъ временными взносами, обращаются къ людямъ зажиточнымъ съ требованіемъ денежныхъ реквизицій, систематически жгутъ помѣстныя книги, судебные акты, налоговые свитки и производятъ все это отъ имени одного лица -- Вальтера Тейлора или черепичника изъ Эссекса. Отмѣтимъ при этомъ, что имя этого Вальтера стоитъ рядомъ съ именемъ Джека Стро. Судебные протоколы признаютъ въ нихъ двухъ отличныхъ другъ отъ друга лицъ; поэтому позднѣйшія соображенія лѣтописца Кнайтона о томъ, что Джекъ Стро не болѣе, какъ псевдонимъ Уота Тейлора, не заслуживаютъ довѣрія. Съ Тейлоромъ дѣйствуетъ заодно и Джонъ Гельсъ изъ Маллинга, личность котораго стушевывается внезапно, подобно личности Джека Стро, по всей вѣроятности, въ виду возросшаго вліянія Уота Тейлора и захвата имъ въ свои руки единоличнаго предводительства.
   Та же организація, то же, частью добровольное, частью вынужденное подчиненіе одному, много двумъ вожакамъ, дѣйствующимъ сообща или согласно, встрѣчаются и въ тѣхъ двухъ графствахъ -- Суффолькѣ и Норфолькѣ, которыя первыя отозвались на посланный имъ изъ Эссекса призывъ и подняли знамя возстанія противъ налоговаго гнета и помѣщичьей саморасправы. "Нынѣ высокомѣріе въ цѣнѣ, стяжаніе считается мудростью, распутство выступаетъ безстыдно и обжорство не встрѣчаетъ хулы",-- писалъ Джонъ Боль въ своемъ обращеніи къ единомышленникамъ въ Норфолькѣ и Суффолькѣ. "Неправда слишкомъ долго правила міромъ, а истина была въ заточеніи",-- объявлялъ въ томъ же духѣ Джекъ Трюманъ, т.-е. Жакъ справедливый,-- прозвище, подъ которымъ, разумѣется, не скрывалось никакого опредѣленнаго лица и которое служило обозначеніемъ всѣхъ, кто, подобно ополченцамъ Кента, готовъ былъ постоятъ за торжество правды на землѣ {См. содержаніе разосланныхъ изъ Кента прокламацій у Кнайтона (apud Twysden), текстъ котораго свѣренъ нами съ рукописями кнайтонской хроники. Brit. Mus. Tiberius, с. VII, и Claudius, с. III.}. Первыми отозвались на посланное изъ Кента воззваніе Роджеръ Беконъ изъ Норфолька и Іоганнъ Вроу изъ Суффолька. Замѣчательно, что ни тотъ, ни другой не принадлежали къ крестьянской средѣ; одинъ былъ рыцаремъ, другой -- церковнымъ капланомъ, т.-е. помощникомъ или замѣстителемъ приходскаго священника. О дѣйствіяхъ обоихъ мы узнаемъ весьма мало изъ лѣтописей и должны пополнить этотъ пробѣлъ выдержками изъ судебныхъ протоколовъ {См., однако, Wokingham, т. II, стр. 1 и 2, и хронику монаха Сентъ-Адбанскаго монастыря, которая воспроизводитъ разсказъ Вольсингама, стр. 301--304.}.
   Присяжные, призванные къ составленію обвиненій противъ мятежниковъ, шестнадцатаго іюля 1382 года объявляютъ, что Роджеръ Беконъ, рыцарь (miles), былъ предводителемъ (capitanus) тѣхъ, кто въ Норфолькѣ и Суффолькѣ возсталъ противъ королевскаго мира. Собранная имъ банда называется "magna comitiva", т.-е. большимъ ополченіемъ. Съ только что приведеннымъ свидѣтельствомъ согласны показанія присяжныхъ Истъ и Вестъ Флегъ въ Суффолькѣ. И они говорятъ, что Роджеръ Беконъ былъ "communis levator et ductor hominum inimicorum domini régis per totam patriam".
   Ставъ во главѣ недовольныхъ, онъ начинаетъ съ того, что въ понедѣльникъ, въ праздникъ св. Роха, осаждаетъ въ Норвичѣ дома зажиточнѣйшихъ гражданъ и уноситъ съ собой денегъ и имущества на сумму гдѣ ста, гдѣ двухъ сотъ ливровъ, а гдѣ и тысячи марокъ; при этомъ нѣкоторыя изъ избранныхъ имъ жертвъ поплатились жизнью, какъ, напримѣръ, Реджинальдъ Экльсъ. Изъ Норвича Беконъ, во главѣ собраннаго ополченія, идетъ въ Ярмутъ. Здѣсь во вторникъ 18 іюня онъ заставляетъ выдать себѣ королевскую грамоту, въ которой, какъ значится въ протоколахъ, признавались вольности жителей ("carta regis de libertate villae"). Получивъ грамоту въ руки, онъ рѣжетъ ее на двѣ части, препровождаетъ одну повстанцамъ въ Суффолькѣ, въ томъ числѣ Джону Вроу, и оставляетъ другую въ своихъ рукахъ. Овладѣвъ королевскою тюрьмой, онъ казнитъ однихъ преступниковъ и милуетъ другихъ. Ярмутъ считался королевскимъ помѣстьемъ и его жители платили обычныя ренты или такъ называемыя custumae. Размѣръ ихъ указанъ былъ въ особыхъ свиткахъ, хранившихся у помѣстныхъ чиновниковъ. Роджеръ Беконъ вламывается въ ихъ дома и разграбляетъ имущество, унося съ собою, между прочимъ, "rotules et obligationes de custumis domini regis". Причиненные имъ убытки оцѣнены въ одномъ случаѣ въ двѣсти, въ другомъ -- въ четыреста ливровъ. Въ слѣдующіе затѣмъ дни Роджеръ ведетъ свои ополченія и на сосѣднія помѣстья. Нигдѣ такъ систематически, какъ въ Ярмутѣ, не производится погромъ имѣній, истребленіе ренталей и кустумаріевъ. Обвинительный актъ, составленный присяжными, засѣдавшими въ пятый годъ правленія Ричарда II съ Вильгельмомъ де-Уфордъ, графомъ Суффолькскимъ, предсѣдателемъ назначенной королемъ судебной коммиссіи, долженъ быть приведенъ цѣликомъ, такъ какъ съ необыкновенною полнотой изображаетъ намъ обычный образъ дѣйствія крестьянъ по отношенію какъ къ свѣтскимъ, такъ и духовнымъ сеньорамъ. Во вторникъ, слѣдующій за праздникомъ св. Роха, крестьяне аббатства Карью, предводительствуемые кузнецомъ изъ Броксгама, осаждаютъ дѣвичій монастырь и, грозя убить настоятельницу, требуютъ выдачи всѣхъ грамотъ и всѣхъ протоколовъ вотчиннаго суда, которые затѣмъ сожжены въ Норвичѣ. Днемъ раньше, въ самый праздникъ св. Роха, подобные же безпорядки происходятъ въ Вимондгамѣ, гдѣ жертвою ихъ является владѣлецъ помѣстья, архіепископъ норфолькскій Іоганнъ Фретонъ. Его имущества разграблены, скотъ уведенъ, а сосѣдніе рыцари обложены денежными поборами. Черта, отсутствующая въ показаніямъ присяжныхъ другихъ графствъ, это -- выдача епископомъ документовъ, удостовѣряющихъ, что дальнѣйшій платежъ рентъ сложенъ имъ съ лицъ, снявшихъ землю въ арендное держаніе-(pro firma terrae). Жители Вимондгама ставятъ ополченіе во сто человѣкъ, которое, въ соединеніи съ отрядами другихъ селеній и сотенъ, становится подъ начальство Роджера Бекона. Руководимая имъ банда требуетъ выдачи бенедиктинскимъ монастыремъ въ Гульмѣ всѣхъ протоколовъ "curiae et letae", т.-е. какъ феодальнаго, такъ и вотчиннаго суда (Court leet и Court baron). Эти свитки (rotuli) немедленно сожжены. Съ подобнымъ же требованіемъ обращается въ Суффолькѣ Томасъ Беконъ къ настоятелю монастыря въ Бромгольмѣ. Крестьяне проводятъ нерѣдко цѣлую ночь въ осадѣ помѣщичьей усадьбы и, овладѣвши ею, немедленно истребляютъ custumaria, rentalia, rotuli. Въ Гвинингамѣ и Тунстедѣ, въ помѣстьяхъ герцога ланкастерскаго, архивы сожжены, и то же повторяется въ Бери Сентъ-Эдмундъ съ документами, найденными въ сакристіи. Мятежники говорятъ, что дѣйствуютъ по волѣ короля ("же habere regalem preceptnm in premissis"). Въ Ярмутѣ ихъ жертвой, кромѣ богатыхъ гражданъ, являются фламандскіе ремесленники. Троимъ изъ нихъ отсѣчены головы. Та же судьба постигаетъ и одного мирового судью, "insticiarius domini regis de pace". Говоря о дѣйствіяхъ мятежниковъ въ одной изъ сотенъ графства, присяжные употребляютъ слѣдующія выраженія: въ пятницу прибыли въ Сэтонъ, отобрали свитки и другіе документы, принадлежащіе помѣстью, унесли ихъ съ собою и сожгли, "et sic iverunt ad manerium de Hekcling et de manerio ad manerium in totum hundredum predictum et omnia custumaria, rentalia, rotulos curiae et monumenta in omnibus maneriis in predicto hundredo spectantia combusserunt". Въ другихъ сотняхъ повторяется то же; мы слышимъ о нѣкоемъ Робертѣ Капаунъ, какъ о посылающемъ "diverses homines ad comburendum cartas, rotulos curiae, computa et alia monumenta".
   Движеніе направлено не противъ однихъ церковныхъ помѣстій; его жертвой являются и губернаторы графства, и простые рыцари, напримѣръ, тотъ же Уфордъ, шерифъ суффолькскій, котораго мы встрѣчаемъ потомъ предсѣдателемъ судебной коммиссіи. Всѣ документы, хранившіеся въ его замкѣ, въ Bourgh, сожжены; уничтожены также "rotula" въ имѣніи рыцаря Іоганна де-Брюсъ и въ помѣстьи Ирмингландъ, принадлежащемъ герцогу ланкастерскому. Однохарактерныя дѣйствія повторяются въ восьми другихъ сотняхъ, не говоря уже о городахъ Норвичѣ и Ярмутѣ, гдѣ движеніе поддерживается ремесленниками и заговорщики взимаютъ въ свою пользу таможенные сборы съ приходящихъ моремъ товаровъ {Assize Rolls (divers counties'). В. 5, Rie. II.}. На ряду съ мѣрами, преслѣдующими общіе интересы крестьянства, попадаются и акты частнаго самоуправство, разсчитанные на то, чтобъ обезпечить имущественныя выгоды главнаго вожака. Въ среду, т.-е. за день до отхода кентскихъ и зссекскихъ дружинъ къ Майленду, предмѣстью Лондона, Роджеръ Беконъ въ Винтонѣ заставляетъ помѣщика Джона Куртайсъ уплатить ему десять марокъ золота. Въ тотъ же день Вильямъ Клеръ принужденъ выдать письменный актъ, удостовѣряющій готовность передать въ руки Роджера помѣстье Энтингамъ, полученное имъ въ ленное владѣніе отъ Вильгельма де-Вичингамъ, рыцаря. Эта грамота исторгнута угрозами. Желая спасти жизнь Вильгельма Клера, шерифъ графства, вмѣсто того, чтобъ оказать дѣятельное сопротивленіе толпѣ, самъ настаиваетъ на уступкѣ требованіямъ Бекона {Coram Rege Rolls. De termino Sancti Hilarii. V. R. II. Графство Суффолькъ.}.
   Въ Суффолькѣ движеніе направлено, главнымъ образомъ, противъ аббатства Эдмондсбери, причемъ вассалы монастыря и помѣстные чиновники являются скрытыми или явными союзниками заговорщиковъ, во главѣ которыхъ стоитъ уже названный нами капланъ Іоганнъ Вроу изъ Судбери. По показаніямъ послѣдняго видно, напримѣръ, что сенешалъ изъ Бери, т.-е. лицо, поставленное во главѣ помѣстнаго управленія, и два сквайра, владѣвшіе землями аббатства на правахъ свободныхъ держателей, приняли ближайшее участіе въ осадѣ обители и послѣдовавшемъ затѣмъ убійствѣ ея пріора. Въ обвинительномъ актѣ присяжныхъ значится, что эмиссары Іоганна Вроу принудили жителей Судбери примкнуть къ ополченію, въ которомъ уроженцы Суффолька и Норфолька дѣйствовали заодно съ выходцами изъ Эссекса и Гертфорда. Изъ Судбери предводительствуемая Іоганномъ Вроу банда идетъ на Листонъ и въ среду врывается въ помѣстье лондонскаго уроженца Рикарда Лайенсъ {Это тотъ самый Лайенсъ, который сдѣлается жертвою народной толпы въ Лондонѣ въ субботу, слѣдующую за праздникомъ Corpus Christi. Хроника говоритъ о немъ, какъ о человѣкѣ, присужденномъ къ смерти въ одномъ изъ парламентовъ Эдуарда III, помилованномъ королемъ или, вѣрнѣе, откупившемся за деньги отъ грозившей ему кары и заключенномъ на вѣчныя времена въ тюрьму. Въ правленіе Ричарда II онъ не только былъ помилованъ, но и принялъ участіе въ откупѣ поочажнаго сбора (см. хронику Мальверна, годъ 1364. "In isto Parlamente multa mala fuerunt publicata de quodam Ricardo Lions, qui domino Latimer erat secretissimus et de quodam Adam Buri mercatore Londoniae: quum primus fuisset mortuus si eum sua pecunia non juvisset, tarnen perpetuo carcere erat adjudicates et omnes possessions" suae ad opus régis seisitae").}. Здѣсь она разноситъ двери, окна, крышу и послѣ такой расправы направляется въ Бери, мѣсто нахожденія аббатства св. Эдмунда. Посланные напередъ эмиссары требуютъ отъ жителей немедленнаго присоединенія къ возставшимъ, "sub репа decapitationis" (т.-е. подъ страхомъ отсѣченія головы). Мѣстное населеніе должно выйти на встрѣчу ополченіямъ графства и встрѣтить ихъ у южныхъ дверей бурга. Все это было въ четвергъ, въ праздникъ Corpus Christi, т.-е. въ тотъ самый день, когда эссекскія и кентскія ополченія вступили въ столицу. Два дня спустя мятежники оказываются въ Мильденгамѣ, помѣстья того же аббатства; ихъ ведутъ монастырскіе слуги и вассалы, сквайръ Томасъ Гелисворсъ и сквайръ Альфредъ Денгамъ, "servientes prions monasterii sancti Edmundi", какъ значится въ цитируемыхъ нами источникахъ, а также Робертъ Вестбраунъ изъ того же Бери. Іоганнъ Вроу признаетъ ихъ ближайшими виновниками убійства пріора и монаха Іоганна де-Лекийгисъ. Движеніе въ Суффолькѣ ознаменовано также осадой помѣстья верховнаго судьи Кавендиша. И на этотъ разъ иниціатива принадлежитъ служителямъ (servientes), т.-е. дворнѣ; она участвуетъ въ погромѣ, уноситъ серебряную посуду, а именно: два кубка, канделябръ цѣною въ семь ливровъ и двѣ пары ножей. Все это скрыто въ колокольнѣ приходской церкви вмѣстѣ съ бархатною курткой (Velevct Jakke {Симонъ Люсъ въ своей Исторіи французской жакеріи даетъ слѣдующее толкованіе слову Jacque -- короткая рубашка съ шерстяною подкладкой, часто также подбитая бумагой или шелкомъ, она служила взамѣнъ панциря и была въ общемъ ходу у крестьянъ (Histoire de la Jacquerie, стр. 3).}). Тѣ же слуги присутствуютъ при кровавой расправѣ, учиненной толпою надъ помѣщикомъ. Вечеръ того же дня (четвергъ, въ праздникъ Corpus Christi) мятежники проводятъ въ пьянствѣ. Въ Мильфортъ-Гринѣ они вламываются въ кабакъ и выпиваютъ, какъ значится, цѣлую бочку краснаго вина, цѣною въ семь марокъ и три солида.
   Другая банда, во главѣ которой стоитъ викарный священникъ съ капелланомъ изъ Судбери и мѣстный сквайръ, отправляется въ ближайшую пятницу въ Сетфордъ (въ Норфолькѣ) и облагаетъ мэра и знатнѣйшихъ гражданъ (majorem et capitales burgenses) поборомъ въ двадцать марокъ.
   "Въ случаѣ неплатежа, городъ преданъ будетъ пламени",-- объявляетъ отъ имени Іоганна Вроу предводитель банды, прибавляя, что самъ Вроу въ ту же пятницу прибудетъ со своимъ ополченіемъ для личной расправы съ мэромъ и городскою старшиной {Coram Rege Rolls. 5. R. II. C. Суффолькъ. Смотри хронику Кнайтона, который, впрочемъ, ограничивается однимъ краткимъ заявленіемъ: "Job. de Cavendish justiciarium regis trucidavement, Robertum Salle militem decollaverunt".}. Вотъ все, что можно извлечь изъ судебныхъ протоколовъ о ходѣ возстанія въ Суффолькѣ. Хроника Вольсингама прибавляетъ нѣсколько добавочныхъ подробностей. Онѣ не противорѣчатъ тому, что значится въ оффиціальныхъ документахъ, а только рѣзче оттѣняютъ роль крѣпостного крестьянства или такъ называемыхъ виллановъ. По словамъ Вольсингама, дворня и крѣпостные (proprii servi et nativi) рѣшаютъ участь какъ пріора св. Эдмунда, такъ и судьи Кавендиша. За одно съ ними дѣйствуютъ граждане свободнаго бурга -- burgenses villae de Bury. Это обстоятельство вызываетъ изъ устъ повѣствователя возгласъ: "Развѣ ихъ дѣло добиваться свободы для виллановъ?" {"Quid ad eos pertinuit libertates exquirere pro villanis, qui villam minime in colebant?" (Walsingham, т. II, стр. 4, и Chronicon а monacho Sancti Albani, стр. 304).}. Монастырскіе аналисты стараются связать движеніе въ Суффолькѣ съ лондонскимъ и представляютъ Іоганна Вроу простымъ исполнителемъ приказовъ Уота Тейлора. На это нѣтъ никакихъ указаній въ оффиціальныхъ актахъ, какъ нѣтъ въ нихъ и данныхъ для провѣрки свидѣтельства, что толпа, собравшаяся вокругъ мѣстныхъ вожаковъ, достигла цифры 50,000 человѣкъ. Враждебность мятежниковъ къ лицамъ юридической профессіи и систематическое истребленіе ими всякихъ документовъ, удостовѣряющихъ личную и имущественную зависимость крестьянства, наконецъ, вѣра въ силу письменныхъ доказательствъ, хотя бы и исторгнутыхъ угрозами, одинаково выступаетъ и въ показаніяхъ присяжныхъ, и въ лѣтописномъ разсказѣ. Въ послѣднемъ народныя банды не только убиваютъ legis appraenticios, не только сносятъ голову верховному судьѣ королевства, не только жгутъ на площади всѣ найденные ими документы, но еще требуютъ отъ аббата выдачи грамоты, будто бы дарованной поселянамъ датскимъ королемъ Канутомъ. Такъ какъ ея не оказывается налицо, то мятежники удерживаютъ въ залогѣ церковную посуду до момента, когда аббатъ св. Эдмунда согласится скрѣпить своею подписью изготовленную ими самими грамоту о вольностяхъ.
   Жестокость по отношенію къ помѣщикамъ и управителямъ сказывается въ присоединеніи къ числу упомянутыхъ жертвъ еще всѣхъ тѣхъ, кто стоялъ во главѣ помѣстной администраціи, завѣдуя монастырскимъ имуществомъ, и, прежде всего, Іоганна Лекингисъ, котораго хроники объявляютъ custos baroniae. Головы казненныхъ посажены на пики и водружены на площади, причемъ, какъ значится въ лѣтописяхъ, не то въ насмѣшку, не то въ знакъ дружбы, соединявшей верховнаго судью съ пріоромъ, не то съ цѣлью показать наушничество одного у другого, головы ихъ сближены точно для поцѣлуя.
   Послѣднія событія, т.-е. убійство пріора и верховнаго судьи, а также занятіе Бери Сентъ-Эдмунда, совпадаютъ и отчасти слѣдуютъ за революціей въ Лондонѣ, но начало движенію положено, какъ мы видѣли, одновременно съ первымъ подъемомъ эссекскихъ и кентскихъ ополченцевъ.
   И въ другихъ графствахъ возстаніе принимаетъ тотъ же характеръ аграрной революціи, направленной къ упраздненію какъ крѣпостного права, такъ и всѣхъ вообще зависимыхъ формъ земельнаго держанія; современный англійскій юристъ сказалъ бы: къ замѣнѣ копигольда фригольдомъ.
   Но всѣ эти мѣстные бунты вспыхиваютъ не ранѣе подхода крестьянскихъ ополченій къ столицѣ. Это замѣчаніе относится, прежде всего, къ тѣмъ, которыя проявились въ графствѣ Серре и Мидельсексъ. Въ Гертфордширѣ возстаніе монастырскихъ обывателей противъ Сентъ-Албанской обители также стоитъ въ прямой связи съ событіями въ столицѣ и будетъ поэтому описано за одно съ ними. Помимо этихъ болѣе или менѣе серьезныхъ безпорядковъ въ Бекингамѣ, Лейчестерѣ, Линкольнширѣ, Норсгемитонѣ и Сомерсетширѣ, Кэмбриджширѣ и Глостерѣ, воспослѣдовали мѣстные бунты, которые, въ виду своей разрозненности и отсутствія общаго руководительства, были подавлены безъ труда или вымерли сами собою. Такъ, напримѣръ, въ Лейчестерѣ, по свидѣтельству каноника этой епархіи, уже не разъ упомянутаго нами Кнайтона, мэръ, увѣдомленный о предстоящемъ нашествіи крестьянскихъ ополченій изъ Лондона и о томъ, что они дошли уже до Гарбаро, созываетъ подъ знамена зажиточнѣйшихъ гражданъ съ цѣлью отбить городъ отъ мятежниковъ. Достаточно одного извѣстія о томъ, что 1,200 хорошо вооруженныхъ лицъ готовы къ открытому сопротивленію, чтобы положить конецъ дальнѣйшей попыткѣ поднять народную чернь и направить ее на жилища богатыхъ {Twysden, стр. 2639.}.
   Въ Бекингамширѣ заговорщики, въ числѣ которыхъ, наравнѣ съ уроженцами графства, дѣйствуютъ выходцы изъ Линкольна и Страфорда, довольствуются ночнымъ погромомъ церковнаго дома въ Блидло, изъ котораго они похищаютъ серебряную посуду, богослужебныя книги, уводя, въ то же время, лошадей и рабочій скотъ; весь убытокъ оцѣненъ присяжными въ сто марокъ {Coram Rege Rolls. 5. R. II. Michaelmas. Term. C. Buk.}. Въ Кембриджширѣ движеніе принимаетъ, какъ мы увидимъ ниже, форму открытой вражды города съ университетомъ. Въ Норсгемитонширѣ уже много спустя послѣ лондонскихъ событій, около праздника Успенія Богородицы, происходятъ не только нападенія на частныя жилища, послѣдствіемъ которыхъ не разъ является бѣгство населяющихъ ихъ семей, но и образуется родъ заговора противъ мэра главнаго города, державшаго, повидимому, сторону зажиточной буржуазіи {Coram Rege Rolls. Michaelmas. Term. 5. Rie. И, Northampton. "Juratores diversorum hundredorum comitatus predicti coram domino Rege apud Northampton présentant, quod Johannes Pekke de Siresham et Nicholaus Treusch apud Siresham felonice fregerunt domuni Willielmi Turnour et cum gladiis, arcubus et sagittis fugaverunt et prosequebantur, ita quod propter metum mortis sue nunquam postea audebat ad domum suum revenire. Въ Controlment Rolls отъ шестого года правленія Ричарда II встрѣчается обвиненіе нѣкоего Willielmus Napton изъ Норсгемитона: qui durante toto tempore detestabilis perturbationis nuper facte fuit communis procurator et excitator plurium hominum de communitate ville Northampton verbo, arte et ingenio ad faciendum ipsos insurgere contra majorem ville Northampton qui tunc fuit et alios probos et legales homines dicte ville Northampton" (de termino Sancti Michaelis).} графствѣ Глостеръ движеніе направлено, главнымъ образомъ, противъ аббатства Питерборо. Монастырскіе обыватели,-- жалуется Кнайтонъ,-- намѣревались уничтожить его до основанія (abbatiam exterminare). Подоспѣвшее во-время ополченіе епископа норвичскаго спасло обитель отъ разрушенія {Twysden, стр. 26--38.}.
   Въ Сомерсетширѣ мятежъ сказался нападеніемъ на домъ госпиталійцевъ въ Бриджвоторѣ. Настоятель задержанъ и выпущенъ на свободу не раньше, какъ по выдачѣ нѣкоего письменнаго обязательства, ранѣе того заключеннаго жителями Бриджвотора съ названнымъ магистромъ. Все имущество, за исключеніемъ наличнаго количества хлѣба и сѣна, захвачено вожакомъ движенія, капланомъ Николаемъ Фролентонъ, который принуждаетъ орденъ уступить въ его пользу или, точнѣе, въ пользу приходской церкви въ Бриджвоторѣ, права и выгоды, jures et proiicua, взимаемые имъ, какъ настоятелемъ. Эта черта для насъ новая; она указываетъ на недовольство, какое въ приходскомъ священствѣ вызывало распространенное въ Англіи, какъ и во всемъ католическомъ мірѣ, пріуроченіе отдѣльныхъ приходовъ къ монастырямъ, послѣ чего весь доходъ отъ паствы шелъ обители, которая только обязывалась поддерживать на свои средства церковный культъ и платить жалованье священнослужителю.
   Одновременно въ Сиденгамѣ, расположенномъ въ томъ же графствѣ, нападенію подвергаются жилища помѣщиковъ и налоговыхъ чиновниковъ. Погромъ сопровождается сожженіемъ всѣхъ бумагъ и свитковъ за королевскою печатью. Убытки опредѣляются присяжными гдѣ въ сто солидовъ, а гдѣ и въ двадцать ливровъ. Разгромъ тюрьмы въ Ленгсьютонѣ и саморасправа съ преступниками, головы которыхъ сажаются на пики, заканчиваютъ рядъ преступленій, произведенныхъ бандою подъ предводительствомъ уже упомянутаго нами каплана. Ее обвиняютъ также въ убійствѣ помѣщика Вальтера Баронъ и въ принужденіи нѣкоторыхъ лицъ примкнуть къ возставшимъ ("contra voluntatem suam ire").
   Въ Линкольнширѣ, какъ слѣдуетъ изъ патентныхъ писемъ короля Ричарда II, также имѣли мѣсто сходки и соглашенія (congregaciones et conventicula), съ цѣлью положить конецъ барщинѣ и натуральнымъ рентамъ {Patent Rolls. 5. Rie. II, prima pars.}, такъ что королю пришлось возложить на мѣстныя власти обязанность объявить всенародно, что, какъ свободные владѣльцы, tenentes liberi, такъ и крѣпостные, nativi, обязаны отправлять, попрежнему, "opera consuetudinaria et servicia que ipsis dominis suis facere debent et ab autiquo ante turbationem in diversis comitatibus regni exortam facere cousueverunt" {Эти письма посланы изъ Геверинга (Gavering atte boure) 30 іюпя. См. Close Rolls. 5. Rie. II.}.
   Изъ того обстоятельства, что король съ подобнымъ же воззваніемъ обратился къ одному лишь мѣстному начальству графствъ Кента, Эссекса, Суссекса, Норфолька, Суффолька, Норсгемитона, Сомерсета, Гентингдона, Герфорда, Бекингама и Кембриджа, можно заключить, что этими графствами и ограничилось движеніе. Лежащія болѣе на сѣверъ не были задѣты имъ, потому ли, что подавленное въ Лондонѣ крестьянское возстаніе не успѣло распространиться на далекія отъ главнаго очага провинціи, или потому, что помѣщичій гнетъ, какъ думаетъ Фруассаръ и какъ доказываетъ простое сопоставленіе сѣверныхъ ренталей и кустумаріевъ съ южными, далеко не былъ такъ чувствителенъ въ этихъ графствахъ. Исходъ движенію данъ былъ событіями, развернувшимися въ Лондонѣ. Отсюда необходимость болѣе подробнаго ихъ изученія. Задача эта значительно облегчается тѣмъ обстоятельствомъ, что лѣтописи, весьма скудныя извѣстіями о мѣстныхъ мятежахъ, болѣе говорятъ о томъ, что произошло въ столицѣ и сосѣднихъ къ ней бургахъ въ періодъ времени, открываемый праздникомъ Corpus Christi и оканчивающійся субботою той же недѣли. Остановимся на передачѣ этихъ свидѣтельствъ, сопоставляя ихъ съ болѣе сухими, но менѣе окрашенными субъективизмомъ данными судебныхъ протоколовъ.

Максимъ Ковалевскій.

(Продолженіе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.VII, 1895

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru