Lib.ru/Классика: Кривенко Сергей Николаевич. Экономические кризисы

ЭКОНОМИЧЕСКІЕ КРИЗИСЫ.

(по Максу Вирту ¹).

¹ "Исторія торговыхъ кризисовъ въ Европѣ и Америкѣ", переводъ съ нѣмецкаго. Спб. 1877 г. Максъ Виртъ разсматриваетъ: любекскій торговый кризисъ, тюльпаноманію въ Нидерландахъ, англійскій денежный кризисъ 1696 г., систему Лау во Франціи, періодъ спекуляцій въ Англіи на южно-американскую торговлю, гамбургскіе кризисы 1763--99 гг., англійскіе кризисы 1815--25--36--39 и 47 гг., кризисы въ Америкѣ въ 1814--37 и 39 гг., кризисъ 1857 г., французскій денежный кризисъ 1863--4 г., Лондонскій кризисъ 1866 г., Черную Пятницу въ Нью-Йоркѣ и 1869 г. и вѣнскій крахъ 1878 г.

Экономическіе кризисы, періодически разражающіеся надъ Европою и Америкою, сдѣлались постояннымъ явленіемъ въ жизни государствъ, постояннымъ спутникомъ ихъ экономическаго прогресса. Они нетолько повторяются періодически, съ наклонностью повторяться все чаще и чаще, но и съ каждымъ почти разомъ все глубже захватываютъ жизнь и раскидываются все на большее и большее пространство: начинаясь въ одной экономической области, напр. въ фабричной промышленности, они распространяются на торговлю, кредитъ, сельское хозяйство и вообще на всѣ сферы экономической дѣятельности, а, начинаясь въ одномъ государствѣ, переходятъ въ другія, находящіяся съ нимъ, и торговыхъ или промышленныхъ сношеніяхъ. Все это, т. е. и распространенность кризисовъ, и тѣсная связь ихъ съ капиталистическимъ хозяйствомъ, и размѣры причиняемыхъ ими бѣдствій и проч., дѣлаетъ изученіе кризисовъ нетолько интереснымъ, но и крайне необходимымъ. Это изученіе пріобрѣтаетъ тѣмъ большій интересъ, что кризисы представляютъ собою явленіе, еще весьма мало изслѣдованное экономическою наукою. Въ исторической и экономической литературахъ, правда, можно встрѣтить монографіи отдѣльныхъ кризисовъ и отдѣльныя попытки дать имъ научное объясненіе, но никогда еще они не разсматривались всѣ въ совокупности, не разсматривались обстоятельно, и потому далеко не было ясно, что они составляютъ именно постоянное и генетическое явленіе общественной жизни. Недавно одинъ неутомимый нѣмецкій экономистъ Максъ Виртъ собралъ въ своей "Исторія торговыхъ кризисовъ" громадный матерьялъ для изученія этого вопроса. Хотя матерьялъ этотъ преимущественно относится къ торговой и кредитной Области, а область собственно производственная недостаточно изслѣдована, тѣмъ не менѣе мы имѣемъ достаточно данныхъ для изученія экономическихъ кризисовъ во обще. Равнымъ образомъ слѣдуетъ замѣтить и то, что, можетъ быть, изслѣдованіе М. Вирта, обнимающее собою періодъ времени съ XVII ст. по 1874 г., и несовсѣмъ полно въ историческомъ отношеніи, такъ какъ кризисы происходили, вѣроятно, и раньше XVII ст. (на что, надо надѣяться, дальнѣйшія историческо-экономическія работы, столь скудныя въ настоящее время, прольютъ новый свѣтъ); но для насъ собственно этотъ чисто историческій интересъ неособенно важенъ, такъ какъ мы интересуемся больше настоящимъ и будущимъ, а изслѣдованіе М. Вирта какъ разъ совпадаетъ съ тѣмъ временемъ, когда началась новая экономическая эра, когда капиталистическій процессъ, начавшійся собственно нѣсколько раньше, пріобрѣтаетъ въ жизни господствующее значеніе: какъ разъ въ это время акціонерныя общества, играющія, громадную роль въ капиталистическомъ процессѣ, входятъ во всеобщій обычай; какъ разъ въ это время создается міровой рынокъ, вырабатывается новѣйшая система кредита, государственныхъ долговъ и налоговъ, развивается протекціонная политика и вообще создаются другія столь важныя условія этого роковаго историческаго процесса, который все развивается и, по всей вѣроятности, не скоро еще уступитъ иному порядку вещей, если только не произойдутъ какія нибудь экстренныя и рѣшительныя событія. Изслѣдованіе М. Вирта прежде всего показываетъ, что кризисы являются вовсе не результатомъ какихъ нибудь случайностей или отдѣльныхъ ошибокъ въ народномъ хозяйствѣ и тѣмъ болѣе не происходятъ какимъ нибудь загадочнымъ или стихійнымъ образомъ, какъ это, можетъ быть, кажется при первомъ взглядѣ на дѣло, а составляютъ именно постоянное и генетическое явленіе въ современномъ народномъ хозяйствѣ, имѣютъ свои опредѣленныя причины и свою правильную исторію развитія. Причины кризисовъ въ высшей степени сложны и разнообразны: войны, неурожайные годы и тому подобныя бѣдствія, неправильное направленіе кредита и производства, съ неизбѣжными при этомъ спекуляціей, ажіотажемъ и биржевыми плутнями, неудовлетворительная система денежнаго обращенія и дурно устроенные финансы, обременительные налоги, протекціонизмъ и вообще дурно устроенныя экономическія и международныя отношенія, при чемъ одна какая нибудь причина рѣдко достигаетъ такой напряженности, чтобы вызвать кризисъ, а обыкновенно дѣйствуютъ нѣсколько причинъ. Какъ бы, однако, ни были разнообразны всѣ эти причины, онѣ сводятся: или къ истребленію (напр. войною) необходимыхъ для народа капиталовъ и непроизводительной затратѣ ихъ вообще, или къ экспропріаціи ихъ государствомъ у государства, однимъ сословіемъ у другаго и однимъ разрядомъ лицъ у другихъ разрядовъ лицъ въ одномъ и томъ же сословіи. Послѣднее, т. е. экспропріація капиталовъ, совершающаяся мирнымъ путемъ, обусловливается капиталистическимъ процессомъ, который проявляется прежде всего: стремленіемъ отрѣшить трудъ отъ условій производства (земли, орудій и проч.), затѣмъ стремленіемъ экспропріировать прибавочный капиталъ, который получается ежегодно, и, наконецъ, стремленіемъ концентрировать, сосредоточивать капиталы въ немногихъ рукахъ, что проявляется борьбою капиталистовъ другъ съ другомъ и поглощеніемъ мелкихъ капиталовъ крупными путемъ конкуренціи, привилегій и монополій -- Всѣ эти проявленія мы можемъ наблюдать почти въ каждомъ кризисѣ. Но не будемъ забѣгать впередъ и попытаемся, слѣдуя за изложеніемъ М. Вирта, отмѣтить наиболѣе существенныя черты кризисовъ. Выводы явятся сами собою.

Любекскій кризисъ, происшедшій въ началѣ XVII в., обусловливался торговымъ соперничествомъ Любека, съ одной стороны, съ Гамбургомъ; а съ другой -- съ усилившеюся предпріимчивостью англичанъ и голандцевъ, которая все болѣе и болѣе вытѣсняла любекскихъ торговцевъ и заставляла ихъ терять одну торговую привилегію за другою. Когда торговля этого когда-то славнаго города (въ XIV и XV ст.) пришла, въ началѣ XVII ст., въ упадокъ, то, дѣлая отчаянныя усилія для завоеванія прежняго положенія, онъ былъ вовлеченъ въ сумасшедшія спекуляціи, которыя, поглотивъ нетолько весь наличный капиталъ, но и тотъ, какой только можно было достать въ кредитъ, привели къ злоупотребленіямъ векселями. Къ этому присоединились еще безпорядки въ монетной системѣ и то, что около 1619 г. такъ называемые кипперы и випперы (обрѣзчики монетъ) выпустили въ обращеніе, отъ имени и подъ гербомъ г. Любека, множество, фальшивой монеты. Одинъ изъ современниковъ, бургомистръ Любека, описывая происшедшій застой въ дѣлахъ, даетъ нѣсколько характеристическихъ чертъ той эпохи: "нужда въ деньгахъ подняла % на капиталъ до громадныхъ размѣровъ; знатные господа, граждане, именитѣйшіе бургомистры и члены магистрата занимались ростовщичествомъ". Многіе граждане, по своей неосторожности, высокомѣрію и чванству, желая на чужія деньги пустить другимъ пыль въ глаза и вести большія торговыя дѣла, не замѣчали того, что платимые имя проценты поѣдали ихъ, пока раззоренье у нихъ не очутилось на носу". "Тогда оказалось, что они такъ запутались взаимными поручительствами другъ за друга и письменными обязательствами другъ передъ другомъ, что всѣ черезъ это погибли и обѣднѣли, и вынуждены были бѣжать, оставляя обманутыми многихъ честныхъ людей..." (3)

Вторымъ кризисомъ, занесеннымъ въ лѣтописи исторіи, былъ кризисъ, вызванный въ Голландіи спекуляціями на тюльпаны. Естествоиспытатель Бусбекъ, вывезшій въ 1554 г. этотъ простой цвѣтокъ изъ Адріанополя, конечно, и не думалъ, что онъ причинить столько бѣдъ людямъ. Однако, это вышло такъ: благодаря тюльпану, многіе раззорились. Сначала аклиматизированый тюльпанъ былъ рѣдкостью и стоилъ довольно дорого; нѣсколько человѣкъ богатыхъ любителей высоко цѣнили его, не выпускали изъ своихъ оранжерей и садовъ; гордились и соперничали имъ другъ съ другомъ. Богатымъ людямъ, какъ извѣстно, всегда является много подражателей. Тюльпанъ пожелали имѣть многіе. Спекулянты не замедлили эксплуатировать это желаніе и обратили его для себя въ богатый источникъ наживы. Тюльпанъ сдѣлался цѣнностью. Эта искуственная цѣнность все росла, давала барыши и все больше и больше разжигала увлеченіе. Наконецъ, въ 1634--7 г., увлеченіе тюльпаномъ приняло характеръ настоящей маніи. Амстердамъ, Утрехтъ, Роттердамъ, Алькмаръ, Лейденъ, Гарлэмъ и многіе другіе города сдѣлались центрами настоящей биржевой игры, гдѣ въ ресторанахъ и харчевняхъ, замѣнявшихъ биржу, люди заключали нотаріальныя сдѣлки, дѣлали заказы на поставку извѣстныхъ сортовъ луковицъ, которыхъ ни маклера, ни продавцы даже и въ глаза не видали и т. д. "Спекуляція, говоритъ М. Виртъ:-- уже и въ то время велась на тѣхъ же началахъ, какъ и теперь. Весь механизмъ биржевой игры былъ тогда уже въ полномъ ходу со всѣми своими продѣлками. Только акція называлась тюльпаномъ, и въ томъ была вся разница" (6). Мѣриломъ цѣнности были сортъ и вѣсъ луковицы, стоившей иногда дороже золота: 400 гранъ адмирала Лифкена стоили 4,400 флориновъ, 410 гр. вице-короля -- 3,000 фл., 200 гр. Semper Augustus -- 5,500 фл. и т. д. Въ Алькмарѣ въ 1637 г. было продано съ публичныхъ торговъ въ пользу сиротскаго дома 120 луковицъ за 900,000 фл. Многіе города считали свои обороты десятками мильйоновъ. Знатные и убогіе торговали цвѣтами: дворяне, купцы, ремесленники, крестьяне, матросы, носильщики тяжестей, трубочисты, батраки, служанки, торговки тряпьемъ и т. д., всѣ были одержаны одною страстью обогащенія черезъ продажу тюльпановъ. "Нѣкоторое время, какъ это обыкновенно бываетъ въ подобные періоды, выигрывали всѣ и никто не терялъ." (5) Въ самое непродолжительное время наживали состоянія. "Голандецъ, говоритъ Дж. Фрэнсисъ:-- при всей своей трезвости, предавался мечтамъ о прочномъ благополучіи въ будущемъ. Люди самыхъ различныхъ профессій торопились превратить свое имущество въ деньги и тюльпаны. Дома, посуда и земля продавались за безцѣнокъ". "Вся страна предалась обманчивой надеждѣ, что страсть къ тюльпанамъ будетъ продолжаться вѣки вѣчные, а когда узнали, что горячка эта охватила и другія страны (Лондонъ и Парижъ также волновались), то не на шутку вообразили, что богатство всего міра стечется къ берегамъ Зюдерзее и что бѣдность впредь сдѣлается въ Голландіи преданіемъ временъ давно минувшихъ." Мечты эти скоро смѣнялись бѣдствіемъ и отчаяніемъ. Въ 1637 же году, насталъ внезапный поворотъ дѣлъ: разразилась паника, заключенныя условія были нарушены, довѣріе исчезло, начались судебные процессы, имущества продавались за долги, многіе разорились въ конецъ и только весьма немногіе успѣли обогатиться. Люди, которые лишь нѣсколько дней тому назадъ были такъ счастливы обладаніемъ нѣсколькихъ луковицъ, реализація которыхъ должна была доставить имъ княжеское состояніе, теперь "печально и растерянно смотрѣли на лежавшіе передъ ними жалкіе клубки, не имѣвшіе сами по себѣ никакой цѣнности и которые уже болѣе нельзя было сбыть съ рукъ за что бы то ни было." (6) Напрасно торговцы тюльпанами созывали публичныя собранія и говорили великолѣпныя рѣчи, доказывая, что паника безсмысленна и что ихъ товаръ не утратилъ цѣнности -- никто не хотѣлъ брать тюльпановъ. Ни суды, ни мудрость генеральныхъ штатовъ въ Гаагѣ, къ которымъ обращались растерянные коммерсанты, ничего не могли подѣлать, и прошло много лѣтъ прежде, чѣмъ страна оправилась отъ удара, нанесеннаго ей спекуляціей на тюльпаны.

Англійскій денежный кризисъ 1696 г. обусловливался недостаткомъ денежныхъ знаковъ. Ухудшеніе звонкой монеты, столь распространенное "въ средніе вѣка и состоявшее какъ изъ пониженія пробы самими правительствами, такъ и изъ обрѣзыванія и фальсификаціи монетъ, вынудило, наконецъ, парламентъ изъять плохую монету изъ обращенія; но, объявивъ 2-е мая 1696 г. послѣднимъ днемъ. въ который обрѣзанные кроны, пол-кроны и шиллинги будутъ прининаться государственнымъ казначействомъ въ уплату податей, правительство не приняло необходимыхъ мѣръ для заготовленія достаточнаго количества новыхъ денегъ, чтобы, по мѣрѣ изъятія старой монеты изъ обращенія, не затруднять торговлю. Наставшее затрудненіе было такъ велико, что народъ принужденъ былъ обратиться къ отмѣткамъ на биркахъ и къ первобытному обмѣну продуктовъ на продукты; даже богатые люди, какъ разсказываетъ Маколей, рѣдко имѣли возможность расплачиваться по счетамъ съ мясниками и булочниками. Государственное казначейство, въ подвалахъ котораго лежало только 4 мил. фунтовъ въ монетѣ и въ слиткахъ, съ разсвѣта до полуночи осаждалось громадными толпами народа, такъ что для поддержанія порядка призывались войска. Монетный дворъ работалъ въ высшей степени медленно. Нѣкоторую помощь сказывали росписки извѣстныхъ мѣнялъ, ходившія за чистая деньги, и билеты основаннаго за два года передъ тѣмъ англійскаго банка (курсъ ихъ съ 110 упалъ до 88); но всего этого было чрезчуръ мало для существовавшей нужды въ деньгахъ. Вслѣдствіе безденежья, подписка на акціи земельнаго банка не могла состояться, и предпріятіе пришлось оставитъ, несмотря даже на королевскую поддержку. Когда министръ финансовъ Монтэгью провелъ добавочную статью къ закону о земельномъ банкѣ, которою правительство уполномочивалось выпускать свидѣтельства казначейства стоимостью въ 100 и 5 ф. ст., долженствовавшія быть погашенными изъ доходовъ будущаго года (эта форма взиманія налоговъ впередъ имѣла впослѣдствіи обширную практику и показываетъ всегда недостатокъ наличнаго капитала), то это оказало нѣкоторое пособіе: свидѣтельства казначейства, выпущенныя среди всеобщей нужды и замѣшательства, одно время служили средствомъ обмѣна. Но окончательно затрудненіе, продолжавшееся 3 мѣсяца, было устранено только тогда, когда банкъ нашолъ возможность увеличить запасъ своего золота и, при помощи дѣятельнаго и безкорыстнаго Ньютона, сдѣлавшагося начальникомъ монетнаго двора, выпустилъ достаточное количество звонкой монеты. Машины и рабочіе встрѣчались въ городахъ, гдѣ открывались новые монетные дворы, пушечными выстрѣлами и колокольнымъ звономъ.-- Кризисъ значительно усложнился отправкою армія во Фландрію, безтактными дѣйствіями администраціи и происками приверженцевъ Іакова. Кромѣ того, существовала еще партія богатыхъ людей, требовавшая повышенія номинальной цѣны новой монеты и, въ ожиданіи этого, удерживавшая массу вновь выпущенной монеты, вслѣдствіе чего, даже послѣ выпуска она не сразу попала въ обращеніе.

Гораздо тяжелѣе не своемъ послѣдствіямъ быть кризисъ, вызванный во Франціи, въ началѣ XVIII столѣтія, операціями знаменитаго Лау (1715--1720 года). Хоть кризисъ этотъ и былъ неоднократно описанъ, но такъ какъ онъ чрезвычайно характеренъ и навсегда останется поучительнымъ примѣромъ, до чего можетъ доходить спекуляція и ослѣпленіе общества жаждою наживы, то мы, не вдаваясь въ подробности, напомнимъ его главныя черты. Финансы Франціи того времени были крайне разстроены непрерывными войнами, расточительностью Людовика XIV и откупщиками податей; общенародный годовой доходъ уменьшился на 1,500 мил. фр.; средства, къ которымъ прибѣгалъ Людовикъ въ послѣдніе годы своего царствованія (продажа должностей, титуловъ, ухудшеніе монеты, выпускъ бумажныхъ денегъ, займы и проч.), оказывались палліативами, затрудненіе возрастало, и передъ преемникомъ "великаго короля" открывалась мрачная перспектива. Поэтому, когда явился во Францію Лау съ своими широкими замыслами и блестящими проектами, обѣщавшими нетолько устранить финансовыя затрудненія, но и обогатить страну, то правительство встрѣтило его съ распростертыми объятіями. Регентъ нетолько предоставилъ Лау полную свободу дѣйствій, но и оказалъ ему всю свою поддержку и принялъ самое близкое участіе въ осуществленіи его плановъ. Не подлежитъ сомнѣнію, что Лау стоялъ далеко впереди своего времени и что идеи его заключали въ себѣ много вѣрнаго; но тѣмъ не менѣе, онъ "страдалъ неясностью основныхъ политико-экономическихъ понятій": смѣшивалъ деньги съ капиталомъ, а бумаги съ деньгами и, понимая совершенно вѣрно, что при кредитѣ бумажные знаки замѣняютъ деньги, надѣялся, "создавая бумажные знаки, создать капиталъ". (12) Подобную неясность понятій мы встрѣчаемъ, къ сожалѣнію, весьма часто и въ наши дни. Первымъ дѣломъ Лау было основаніе акціонернаго банка (съ капиталомъ въ 6 мил. ливр.), цѣлью котораго было: усилить денежное обращеніе, облегчить сбытъ мѣстныхъ произведеній, уплату податей и положить предѣлъ ростовщичеству. Въ то время какъ обычная норма роста -- 20--30%, банкъ сталъ учитывать надежные векселя изъ 6%; правительство же, для оказанія ему поддержки, требовало, чтобы сборщики податей дѣлали, взносы въ казначейство не иначе, какъ билетами банка. Все это пріобрѣтало банку популярность, придавало ему силу, и успѣхъ его вскорѣ превзошолъ всякія ожиданія.-- Банкъ сталъ такъ прочно, что вскорѣ билетомъ было выпущено на сумму, въ 5 разъ превышавшую его капиталъ. Но, не довольствуясь этимъ успѣхомъ и желая стать во главѣ всего финансоваго дѣла Франціи, Лау добился отъ герцога Орлеанскаго эдикта, которымъ частный банкъ превращался въ королевскій. Затѣмъ имъ было задумано основаніе, по примѣру Англіи и Голландіи, громадной привелигированной компаніи, которая сосредоточила бы въ себѣ всю внѣшнюю заморскую торговлю. За концессіей, разумѣется, дѣло не стало, и вскорѣ возникла знаменитая "Compagnie d'Occident" (съ капиталомъ въ 100 мил. ливр., раздѣленномъ на 200.000 акцій, по 500 ливр. каждая), девизомъ которой была выставлена -- колонизація береговъ Миссисипи. Компанія получила: полое право собственности и верховной власти надъ всѣми открытыми уже и имѣющими впослѣдствіи открыться землями въ Луизіанѣ; монополію канадской торговли бобрами и, безъ всякаго возмездія, всю правительственную собственность въ колоніи, какъ-то: укрѣпленія, запасы оружія, провіанта и денегъ. За все это она обязывалась, при каждомъ восшествіи на престолъ, подноситъ королю, въ видѣ почетнаго дара, золотую корону вѣсомъ въ 30 марокъ {15 фунтовъ.}, ввозить въ колонію ежегодно не менѣе 6,000 бѣлыхъ колонистовъ и 3,000 негровъ-невольниковъ, а для обращенія индійцевъ въ христіанство построить достаточное количество церквей и содержать въ нихъ духовенство. Компанія представляла собою финансовую комбинацію чрезвычайно, повидимому, выгодную и для правительства, и для самой К^о, и для публики: для правительства потому, что взносы для образованія основнаго капитала должны были уплачиваться исключительно свидѣтельствами государственнаго казначейства, которыя передавались правительству и такимъ образомъ извлекались изъ обращенія и погашались; для Компаніи -- потому, что правительство обязывалось платить ей ежегодно ренту въ 4 мил. ливровъ, и для публики -- потому, что свидѣтельства казначейства, курсъ которыхъ стоялъ на 6% ниже номинальной цѣны, принимались al pari и взамѣнъ ихъ выдавались акціи съ громадною будущностью. Полученіе съ правительства ренты было гарантировано табачною монополіею, которая уступалась Компаніи на 9 лѣтъ за ежегодную арендную плату въ 4.020,000 ливровъ. Изъ этой-то ренты, благодаря тому, что акціонеры въ теченіи 1 года 9 мѣсяцевъ не распредѣляли ее въ видѣ дивиденда, и составился первый эксплуатаціонный капиталъ Компаніи въ 7 мил. ливр., на который можно было въ 1718 г. пріобрѣсти за 1.600,000 ливр. привилегію и имущество Сенегальской Компаніи, состоявшее изъ товаровъ и кораблей, сдѣлать другія необходимыя затраты и въ 1719 году отправить въ Луизіану 10 кораблей съ 500 колонистами и 700 солдатами для основанія новой колоніи. Въ этомъ же году, къ Западной Компаніи перешло жущество и привилегія "Ост-Индской и Китайской Компаніи", а затѣмъ, вскорѣ и привилегія "Африканской Компаніи". Акціонеры первой изъ этихъ компаній не желали этого, но для Лау все било возможно -- онъ становился могущественнымъ человѣкомъ. Предпріятіе принимало громадные размѣры, между тѣмъ наличнаго капитала было мало (около 3 мил. ливр.); поэтому было приступлено къ искуственному раздуванію предпріятія, къ выпуску новыхъ акцій и къ биржевой игрѣ Издавались брошюры, разсказывавшія объ удивительномъ богатствѣ бассейна Миссисипи; разсказывалось объ изумрудной скалѣ на берегахъ Арканзаса; печатались гравюры, на которыхъ индійцы и индіанки то преклоняли колѣни передъ католическимъ духовенствомъ и молили о крещеніи, то радостно спѣшили на встрѣчу французамъ и мѣняли драгоцѣнности -- золото, серебро и камни, на горшки, ножи, водку и т. п. Масса бумагъ была пущена въ страну и, благодаря ажіотажу, въ которомъ Лау показалъ столько искуства, и поддержкѣ, оказываемой Компаніи правительствомъ, жадно разбиралась. Вскорѣ послѣдовало еще новое выраженіе правительственнаго довѣрія -- распоряженіе о передачѣ "Западной Компаніи" на 9 лѣтъ (за 50 000 ливр., разсроченныхъ на 15 мѣсячныхъ взносовъ) монетной регаліи. Принятіемъ отъ казны монетной регаліи Лау прежде всего хотѣлъ поднять кредитъ билетовъ королевскаго банка, такъ какъ какъ разъ въ это время его противники и соперники, среди которыхъ въ особенности выдавались братья Пари (сыновья однаго трактирщика, разбогатѣвшіе отъ поставокъ на армію), постоянно интриговавшіе противъ него и старавшіеся повредить ему -- скупили множество билетовъ банка и, представивъ ихъ сразу въ банкъ, требовали по нимъ уплаты звонкою монетою. Разсчетъ подорвать банкъ не удался, потому что Лау тотчасъ же выхлопоталъ декретъ о пониженіи цѣнности луидора съ 35 на 34 ливра, благодаря чему звонкая монета стала стекаться въ банкъ, который продолжалъ принимать ее нѣкоторое время по тропу курсу и принялъ нѣкоторыя другія энергическія мѣры, чѣмъ и предупредилъ грозившую опасность. Затѣмъ Лау предложилъ правительству за податной откупъ, вмѣсто 48 ¹/₂ мил. ливр., платимыхъ братьями Пари, за которыми онъ состоялъ, 52 мил. и, сверхъ того, предложилъ еще въ кредитъ изъ З% -- 1,200 мил. ливр., которыми можно было немедленно же уплатить всѣ правительственные долги, ренты и обязательства. Контрактъ съ Пари былъ совершенно незаконнб нарушенъ, и откупъ былъ переданъ Лау, который такимъ образомъ очутился во главѣ всеобъемлющихъ предпріятій. Онъ мечталъ уже теперь слить всю націю въ одну громадную Компанію, управленіемъ которой завѣдывала бы "Западная Компанія" и кассой которой былъ бы королевскій банкъ. Онъ мечталъ уже о полномъ преобразованіи всего государственнаго и народнаго хозяйства, всей промышленности, кредита и финансовой организаціи въ странѣ.-- Будучи директоромъ "Западной Компаніи", пользуясь неограниченнымъ вліяніемъ на регента и вообще представляя собою силу, онъ, въ то же время, всѣми возможными средствами искалъ популярности въ обществѣ: онъ отрекался отъ протестантскаго вѣроисповѣданія и переходилъ въ лоно католической церкви; онъ дарилъ правительству 1 мил. ливр. съ просьбою освободить народъ отъ налоговъ на сало, масло и карты и проч. Между тѣмъ, "Западная Компанія", переименованная въ "Компанію Обѣихъ Индій", выпускала, выпускъ за выпускомъ, новыя акціи, для чего предлогомъ служили то уплата капитала "Ост-Индской и Китайской Компаніи", то уплата за монетную регалію.-- Выпуски акцій производились не сразу, а небольшими серіями, благодаря чему публика набрасывалась на нихъ съ большею жадностью: акцій не хватало, а это разжигало увлеченіе. Биржевая игра росла. Лау держалъ подставныхъ лицъ и самъ покупалъ сотни акцій, надбавляя преміи или гарантируя, при сдѣлкахъ на срокъ, уплату разницы, въ случаѣ, еслибы акціи понизились къ тому времени. Когда былъ произведенъ второй выпускъ 50,000 акцій, по 500 ливровъ каждая, то въ публикѣ проявилось такое увлеченіе новыми акціями, что къ старымъ стало замѣтно нѣкоторое охлажденіе. Продолжалось, впрочемъ, это недолго: едва было издано постановленіе, что новыя акціи выдаются только предъявителямъ старыхъ акцій, въ пропорціи 1 на 4, какъ старыя акціи снова стали искать -- "за матерями стали ухаживать, чтобы получить дочерей". Черезъ нѣсколько дней послѣ второго, послѣдовалъ третій выпускъ "акцій-внучекъ", также въ количествѣ 50,000 экземпляровъ, но ужено 1,000 ливровъ за штуку, и для полученія которыхъ нужно было предъявить 4 бабушки и 1 мать на каждую. За внучками послѣдовали "правнучки", пущенныя уже по 5,000 ливровъ за каждую и выдававшіяся уже всѣмъ, безъ предъявленія старшихъ родственницъ. Курсъ акцій быстро поднимался: въ началѣ 1719 года, онѣ ходили по номинальной цѣнѣ, черезъ 6 мѣсяцевъ поднялись на 150%, а вскорѣ затѣмъ на 800%. Въ теченіи только 3 недѣль на рынокъ было выпущено 300,000 акцій, которыя, будучи номинальною стоимостью въ 150 мил. ливровъ, дали компаніи 1,500 мил. ливр., а во вторыхъ рукахъ стоили уже 3,000 мил., причемъ иногда за акцію уже съ 1,000% преміей надбавляли еще отъ 1,000 до 1,500%. Являлись и игроки на пониженіе, которые, какъ, напримѣръ, при выпускѣ правнучекъ, пользуясь вновь проявившимся охлажденіемъ къ "прабабушкамъ", въ сущности, совершенно равноцѣннымъ, съумѣли спустятъ ихъ курсъ съ 8,000 на 4,000 ливровъ и, скупивъ ихъ въ большомъ количествѣ, съиграли на повышеніе и нажили огромные барыши. Такіе случая бывали, впрочемъ, очень рѣдко, потому что настроеніе биржи было* по большей части бодрое и курсы до самаго крушенія все росли и росли. Погоня за акціями превосходила всякое воображеніе. "Старые и молодые, знать и простолюдины, мужчины и женщины густыми толпами тѣснились день и ночь передъ бюро комп. и, въ ожиданіи открытія подписки, терпѣливо выносили голодъ и жажду, ежеминутно рискуя быть задавленными или изувѣченными въ тѣснотѣ. Самаго Лау буквально осаждали въ его кабинетѣ. Самыя высокопоставленныя лица, не исключая и прекраснаго пола, не отступали ни передъ какою низостью, лишь бы снискать милость великаго финансоваго чудодѣя -- милость, отъ которой зависѣло полученіе акцій. Даже его слуги и лакеи обогащались, продавая желающимъ доступъ въ кабинетъ своего господина или въ бюро, гдѣ шла подписка" (19). Одна знатная дама, не зная, чѣмъ обратить на себя вниманіе Лау, велѣла опрокинуть свою карету, въ разсчетѣ, что онъ поспѣшитъ къ ней на помощь; другая кричала: горимъ! горимъ! чтобы вызвать его изъ отела, гдѣ онъ обѣдалъ; нѣсколько аристократокъ оспаривали въ одно прекрасное утро другъ у друга честь усѣсться на передкѣ экипажа любовницы Лау. Духовенство ничуть не менѣе аристократіи пресмыкалось передъ великимъ финансистомъ. Улица Кэнкампуа была запружена экипажами и сдѣлалась сборнымъ пунктомъ для всей спекулирующей Европы. Каждый день было по нѣскольку человѣкъ раздавленныхъ. Въ Парижъ началось настоящее переселеніе народовъ изъ провинцій и другихъ странъ. Люди становились богачами въ самое короткое время. Тьеръ разсказываетъ про одного биржеваго плута, который, получивъ порученіе купить акцій, два дня пропадалъ; думали, что онъ укралъ деньги, но ничуть не бывало: онъ возвратилъ всю сумму владѣльцу, а самъ за два дня нажилъ 1 мильйонъ. Герцогъ Бурбонскій нажилъ 60 мил., герцогъ Отенскій -- 12 мил., принцъ Конти -- 4 ¹/₂ мил., банкиръ Лебланъ -- 100 мил., Андрэ -- 50 мил., нѣкто Дюпенъ, слуга банкира Туртона -- 60 мил., одинъ савояръ, занимавшійся до этого чисткою сапогъ -- 40 мил., Габріель Бурдонъ, лакей изъ гостиницы -- 30 мил., лавочница Шомонъ -- 100 мил., одинъ горбунъ заработалъ своимъ горбомъ, представлявшимъ удобную покатость для подписыванія сдѣлокъ, 50,000 ливровъ. Самая безумная расточительность и роскошь шли рядомъ съ этой быстротой обогащенія. Трактиры переполнялись народомъ, а мастерскія пустѣли. Капиталъ былъ оттянутъ отъ промышленности и сосредоточился вокругъ биржи. Производительность страны уменьшалась, но никому до этого не было ровно никакого дѣла. Среди всеобщей гонки за барышами никто и не думалъ о томъ -- чѣмъ кончится эта гонка, что выйдетъ изъ всего этого черезъ мѣсяцъ, черезъ недѣлю, на другой же день? Что дѣло не могло такъ продолжаться долго, это могъ сообразить, говорить М. Виртъ, самый ограниченный человѣкъ въ минуты спокойнаго размышленія; но тутъ было не до того: каждый до послѣдняго часа думалъ обдѣлать свои дѣлишки и отретироваться; каждый разсуждалъ; если акціи поднялись до 8,000, то отчего имъ не подняться до 10,000, 15,000 и 20,000? И онѣ, въ концѣ 1719 г., дѣйствительно дошли до 15,000 и даже до 18,000, но это было очень непродолжительно. Поворотъ дѣлъ уже наступалъ, хотя въ попыхахъ никто и не замѣчалъ приближенія роковаго дня. Наступало время выдавать дивидендъ. комп., при выпускѣ внучекъ, обязалась выдать 12%. Денегъ этихъ не было. Лау прельщалъ доходами будущаго 1720 г. и высчитывалъ ихъ въ 91 мил.; но, во-первыхъ, это касалось будущаго года, а, во-вторыхъ, выводимая цифра была крайне преувеличена и произвольна. Откуда могъ получиться такой доходъ, когда самая колонизація береговъ Миссисипи и другія компанейскія предпріятія обратились просто только въ предлогъ для выцѣживанія изъ публики денегъ, велись небрежно и были заброшены ради биржевой игры? Самый оборотный капиталъ Компаніи, несмотря на громадныя подписныя суммы, былъ просто ничтоженъ, потому что большая его часть была отдана правительству (20) и разошлась по частнымъ рукамъ. Дирекція начала призадумываться. Замѣтивъ опасенія акціонеровъ, что послѣдуетъ новый выпускъ акцій, который, при избыткѣ бумагъ, могъ погнать курсъ старыхъ акцій книзу, Лау прежде всего объявилъ, что новаго выпуска акцій не будетъ. Затѣмъ, подъ предлогомъ облегченія торговли и, главнымъ образомъ, для облегченія биржевыхъ оборотовъ, приступилъ къ другого рода бумажной фабрикаціи -- къ выпуску ассигнацій: 10 то іюня 1719 года, было выпущено ассигнацій на 50 мил. ливровъ, 25-го іюля -- на 240 мил., въ сентябрѣ -- на 120 мил., въ октябрѣ -- на 120 мил. и въ декабрѣ -- на 360 мил. Первые выпуски ассигнацій расхватывались съ непонятною жадностью и стояли выше звонкой монеты; по крайней мѣрѣ, ихъ принимали гораздо охотнѣе: разсказываютъ, что покупавшіе акціи желали расплачиваться золотомъ, а продавцы непремѣнно требовали уплаты бумажками. Послѣдующіе выпуски были далеко не таи счастливы... Наконецъ, 30-го сентября 1719 г. настало требуемое уставомъ общее собраніе акціонеровъ. Обѣщанный 12%дивидендъ составлялъ не болѣе ¹/₂% на затраченный капиталъ. Опасаясь, что отъ оглашенія такого факта все возведенное зданіе рухнетъ, Лау обѣщалъ выдать 40% на номинальный капиталъ, причемъ осталось совершенно необъясненнымъ -- откуда возьмутся эти 40%. Еслибы опьяненіе было не настолько велико, говоритъ М. Виртъ, то можно бы разсчесть, что и 40% дивидендъ на капиталъ номинальный составитъ только 1 ²/₃% на капиталъ дѣйствительно затраченной; во опьяненіе было настолько велико, что именно послѣ этого-то общаго собранія акціи и поднялись до наибольшей высоты -- 18,000 ливровъ. Продолжалось однако такое возвышеніе не болѣе 8 дней: нашлось нѣсколько человѣкъ какихъ то любознательныхъ людей, которые, не дожидаясь полученія дивиденда, попробовали провѣрить разсчетъ, и полученныя цифры побудили ихъ поспѣшить продать свои акціи; на нихъ посмотрѣли сначала, какъ на чудаковъ, но затѣмъ нашлись чудакамъ іодражателим_и сорвавшійся съ вершины кусочекъ снѣга обрушился на биржу цѣлою лавиною... Наступила общая паника. Когда Лау, видя, что всѣ манёвры его не удаются, прибѣгъ къ насильственнымъ мѣрамъ: пониженію цѣнности луидора {Горнъ приводитъ, между прочимъ, слѣдующій интересный фактъ: съ конца 1719 г. по декабрь 1720 г. цѣнность золотой монеты измѣнялась 28 разъ, а серебряной -- 35 разъ}, обыскамъ для отобранія благородныхъ металловъ, у кого таковыхъ окажется болѣе 500 ливровъ, запрещенію вывозить звонкую монету, закрытію биржи и воспрещенію торговать бумагами, то паника еще больше увеличилась. Не помогло и объявленіе о передачѣ королевскаго банка компаніи. Акціи, стоившія недавно 18,000, можно было покупать по 40 ливровъ. Послѣдовало банкротство. Лау бѣжалъ. Онъ прибылъ въ Парижъ съ 2'|а мильйонами, а покидалъ его съ 800 луидорами и 5 мильйонами бумагъ, утратявтихъ всякую цѣнность; имѣнія его, купленныя во Франціи, были конфискованы. Изслѣдованіе банка обнаружило, что въ немъ было: 21 мил. наличныхъ денегъ, 28 мил. металловъ въ слиткахъ и на 240 мил. товаро-залоговыхъ свидѣтельствъ; между тѣмъ, въ обращеніи находилось билетовъ на 3 мильярда. Слѣдовательно, дефицитъ простирался до 2,500 мильйоновъ. А "въ общей сложности изъ всего капитала уцѣлѣлъ лишь 1%" (27).

Одновременно съ экспериментами Лау во Франціи, происходилъ совершенно тождественный періодъ спекуляцій въ Англіи, извѣстный подъ именемъ спекуляцій на южно-американскую торговлю. Война съ Испаніей и Франціей, ввела Англію въ значительные долги. Въ 1711 г., англійскій банкъ находиося въ крайне затруднительномъ положеніи. Торговый міръ тревожился. Изыскивая средства для уплаты долговъ, тогдашній первый мининстръ гр. Оксфордъ прежде всего искалъ возможности образовать фондъ для покрытія неуплаченныхъ %% по государственнымъ займамъ. Чтобы привлечь капиталы, задумано было основаніе большаго торговаго общества для торговли въ южныхъ моряхъ.-- Въ публику былъ пущенъ слухъ, что правительство намѣревается вооруженными силами основать въ Южной Америкѣ колоніи, такъ какъ тамъ будто бы находятся несмѣтныя количества золота, серебра и проч., и что испанцы готовы уступать англичанамъ 4 гавани въ южныхъ моряхъ, у береговъ Перу и Чили.-- Парламентъ разрѣшилъ основаніе "Южн. Ам. К^о.", которой были даны громадныя полномочія, гарантіи и субсидіи: К^о получила въ предѣлахъ отмежеванныхъ ей владѣній законодательную и судебную власть, могла для защиты ихъ вербовать войска и прибѣгать къ силѣ оружія для арестованія лицъ, торгующихъ безъ ея разрѣшенія, и къ конфискаціи ихъ кораблей к товаровъ въ свою собственность; становилась исключительной собственницею, на правахъ леннаго владѣнія, всѣхъ городовъ, фортовъ и острововъ, какіе впредь откроетъ и проч.-- Здѣсь мы опять видимъ соединеніе интересовъ частной компаніи съ правительствомъ въ видахъ погашенія долговъ. Перечень текущихъ долговъ, сдѣланныхъ на веденіе войны, составлялъ сумму 9,411,325 фунт. ст. Долгъ этотъ долженъ былъ быть погашенъ Компаніей.-- Проценты съ этой суммы, считая по 6%, составляли 568,279 фунт. и должны были покрываться пошлинами съ винъ, табаку и другихъ предметовъ. Дефицитъ гарантировался суммами морскаго министерства, а излишекъ долженъ былъ поступать въ погашеніе капитала -- Компаніи было назначено отъ правительства сверхъ всего прочаго, еще 8 т. фун. ежегодно на расходы управленія; было дано нѣсколько кораблей въ подарокъ, въ видѣ экстренной субсидіи, и была уступлена вся торговля неграми въ испанскихъ колоніяхъ, предоставленная испанскимъ правительствомъ Англіи (асціентскій и утрехтскій договоры) и иль которой англійское правительство сначала пользовалось ¹/₄ частью. Понятно, что акціи такой привилегированной К^о находили собственниковъ, и, несмотря на убытки, вслѣдствіе возобновленной войны съ Испаніей, капиталъ ея увеличивался. Но собственно колонизаціонная дѣятельность и торговля интересовали К^о мало и служили больше предлогомъ для спекуляція, а около 1720 г. и совсѣмъ отошли на задній планъ. Въ это время въ Англія, какъ въ высшихъ сферахъ, тамъ и въ капиталистическомъ мірѣ, шли оживленные толкнобъ уплатѣ государственныхъ долговъ на Франціи, которую производилъ Лау. Успѣхъ Лау породилъ и здѣсь множество жадныхъ до наживы проектовъ, спекулировавшихъ на государственные долги. Правительство также было озабочено этимъ вопросомъ, а когда пришло къ рѣшенію выкупитьренты царствованій Вильгельма и Анны, то "Южн. Ам. К^о" не замедлила предложить свои услуги. Англійскій банкѣ явился конкурентомъ и предложилъ-было болѣе выгодныя условія, но, послѣ нѣсколькихъ обоюдныхъ надбавокъ съ той и съ другой стороны, "Южн. Ам. К^о" осталась побѣдительницей. Компанія стояла въ самыхъ близкихъ отношеніяхъ къ министерству, и все, что продѣлывалось ею, падаетъ одинаковою отвѣтственностью на обоихъ. Даже открыто ходили слухи о томъ, что министры и капиталисты составили финансовый заговоръ съ цѣлью эксплуатировать публику -- заговоръ, носившій названіе "Клики" (the Cabale). Первымъ дѣломъ послѣдовали, разумѣется, новые выпуски акцій и биржевая игра со всѣми ея интригами и подвохами: съ обѣщаніемъ дутыхъ дивидендовъ, съ подставными лицами, съ выдачею акцій въ кредитъ игрокамъ и проч. Акціи нужно было поднять какъ можно выше, потому что К^о, обязавшись выплатить владѣльцамъ долгосрочныхъ рентъ стоимость ихъ по разсчету 20-ти лѣтняго съ нихъ дохода, а владѣльцамъ краткосрочныхъ рентъ, стоимость, капитализированную изъ 15-ти лѣтняго дохода, платила собственно больше того, что владѣльцы могли бы получить на денежномъ рынкѣ; но дѣло въ томъ, что въ отношеніи тѣхъ бумагъ, которыя выдавались въ обмѣнъ рентъ, т. е. въ отношеніи своихъ акцій, К^о не была обязана держаться какого нибудь опредѣленнаго курса, а слѣдовательно: чѣмъ выше стояли онѣ на биржѣ, тѣмъ было выгоднѣе для нея. Для поднятія курса акцій у Компанія были всѣ средства. Пользуясь покровительствомъ и поддержкой правительства, имѣя въ немъ вѣрнаго дебитора и плательщика %%, она импонировала на публику своимъ авторитетомъ. Мы сказали уже о близкихъ отношеніяхъ Ко къ министерству. Президентомъ ея былъ самъ гр. Оксфордъ, директорами -- знать и капиталисты. Многимъ изъ директоровъ были пожалованы титулы баронетовъ, и они были окружены почетомъ.-- Довѣріе къ К^о было самое полное. Но она, для поднятія курса акцій, не брезгала и другими средствами биржеваго искуства: она ссужала, напр., игрокамъ акціи по половинной цѣнѣ, и въ какихъ размѣрахъ производились эти ссуды, можно видѣть изъ того, что, когда былъ произведенъ новый выпускъ акцій, то въ единъ только день, подъ предлогомъ "снабженія торговли наличными деньгами", было роздано въ вредитъ изъ 5 м. ф. всего количества акцій 3 м. ф. Благодаря всему этому, акціи, стоившія въ 1711 г.-- 77% ф., поднялись въ іюнѣ 1720 г. до 890 и затѣмъ до 1050 фунт. Происходили временныя паденія курса, во для того, чтобы смѣниться новымъ повышеніемъ. Сильнья руки держали и руководили биржей. Спекулятивное возбужденіе достигало не меньшихъ размѣровъ, чѣмъ въ Парижѣ. Чэнджъ-Элли, гдѣ помѣщалась лондонская биржа, представляла изъ себя такой же видъ, какъ и улица Кэнкампуа. Наплывъ публики былъ такъ великъ, что не было проходу, и на одномъ концѣ улицы акціи продавались на 10% дороже, чѣмъ на другомъ. Акціи другихъ компаній также сильно поднялись. Было высчитано, что, вслѣдствіе такого повышенія курсовъ, общая цѣнность этихъ акцій и бумагъ другихъ предпріятій въ концѣ іюня 1720 года доходила до 500 мил. фунт. ст., т. е. въ 5 разъ превышала все количество наличныхъ денегъ, находившихся въ то время въ обращеніи въ Европѣ. (35) Успѣхи "Южн. Амер. К^о" вызвали страшную жажду обогащенія и вызвали къ жизни множество другихъ эфемерныхъ предпріятій, которыя извѣстны подъ именемъ bubles (мыльныхъ пузырей) и, главнымъ образомъ, были разсчитаны на мелкія состоянія, для которыхъ акціи "Южн. Амер. К^о" были недоступны. Производили подписку на просроченныя концессіи или, имѣя концессію на одно дѣло, производили подписку на другое, а многіе собирали деньги и безъ всякихъ концессій. Парламентъ былъ заваленъ просьбами о концессіяхъ. Просителями являлись поры, епископы и прочая знать. То появлялся проектъ страхованія кораблей, немедленно же приносившій 1 м. ф. ст.; то возникалъ проектъ рыболовства въ большихъ размѣрахъ, и семь перовъ королевства украшай его своими подписями. Два страховыя общества, каждое съ капиталомъ въ 1 ¹/₂ мил., были разрѣшены "за обѣщаніе доставить по 300,000 фунтовъ стерлинговъ на покрытіе расходовъ личнаго бюджета короля". (36) Наконецъ, наплывъ мыльныхъ пузырей обратилъ на себя вниманіе вліятельныхъ патріотовъ, парламентъ издалъ актъ противъ дутыхъ предпріятій (Bubles act), объявившій недѣйствительными всѣ предпріятія, возникшія послѣ 24 іюня 1718 года подъ ложными фирмами или на основаніи устарѣвшихъ концессій. Но напрасно... "Ажіотажъ, пріостановившійся всего дашь на нѣсколько дней, сталъ еще болѣе возростать. Даже крушеніе системы Лау, происшедшее около этого времени въ Парижѣ, ни для кого не послужило урокомъ. Предметы потребленія дорожали". Трудовая и промышленная дѣятельность съ каждымъ днемъ приходила все въ большій и большій застой, и въ то же время роскошь и расточительность ежедневно усиливались. "Съ утра до вечера, Чэнджъ-Элли кишила людьми, тѣснившимися и толкавшимися въ отчаянномъ безпорядкѣ, и среди непрерывнаго крика и перебранокъ акціи "Южн. Ам. К^о" и бумаги "мыльныхъ пузырей" брались на расхватъ. Ни одного дня не проходило безъ того, чтобы въ газетахъ не появлялось новыхъ проектовъ, превозносимыхъ въ напыщенныхъ рекламахъ и служившихъ приманкою на новыя подписки. Въ однихъ требовался первоначальный взносъ всего только въ 6 пенсовъ чистыми деньгами, въ другихъ -- тальки 1 шиллингъ со 100, въ третьихъ -- только 1 шиллингъ съ 1000. Нѣкоторые изъ безъименныхъ бухгалтеровъ, состоявшихъ при этихъ подпискахъ, исчезали, по разсказу лѣтописца, тотчасъ же по полученіи перваго взноса, а съ ними вмѣстѣ и исчезали и книги, въ которыя заносилась подписка; оказывалось что мѣсто, гдѣ они производили свои операціи, было нанято ими всего на одинъ день. Тѣ проекты, по которымъ взносился процентъ въ 10 шил., уже пользовались покровительствомъ личностей, занимавшихъ видное общественное положеніе. Знатныя особы обоего пола были сильно замѣшаны въ эти спекуляціи на мыльные пузыри" (38). Ослѣпленіе публики было такъ велико, что самыя невозможныя изобрѣтенія и предпріятія находили подписчиковъ: были общества "доставки живой рыбы въ Лондонъ", "общество для пособія трудолюбивымъ людямъ", "общество для покупки и возвращенія кому слѣдуетъ незаконно отнятыхъ. имуществъ", "общество, устроивавшее perpetuume mobile" и т. д. Были общества безъ названія, просто публиковавшія: "Подписка на капиталъ въ 2 м. ф. на одно предпріятіе, обѣщающее большія выгоды и цѣль котораго будетъ объяснена впослѣдствіи". И охотниковъ было множество. Подписчики часто сами сознавали нелѣпость предпріятія, но тѣмъ не менѣе подписывались на акціи, чтобы перепродавать ихъ. Казалось, люди сошли съ ума. Многими умами дѣйствительно стали овладѣвать самыя эксцентрическія идеи: "двѣ личности -- дама и _ч господинъ -- объявили, что ни за что не согласятся нажить менѣе 3.000,000 ф. Господинъ замышлялъ на эти деньги купить польскую корону; мечты дамы были не менѣе царственнаго свойства". (40) Но, такъ какъ всему бываетъ конецъ, то насталъ конецъ и этимъ спекуляціямъ. По странному стеченію обстоятельствъ, сигналъ былъ доданъ самими директорами "Южн. Амер. К^о". Когда акціи этой Ко достигли наивысшаго курса 1100 и всѣ манёвры поднять ихъ выше оказались безуспѣшными, то правленіе представило себѣ, что ему мѣшаютъ въ этомъ другія предпріятія, и потому выхлопотало правительственное распоряженіе, которымъ мыльнымъ пузырямъ не на шутку полагался предѣлъ. Мыльные пузыри стали лопаться еще быстрѣе, чѣмъ возникали, но дошла очередь и до "Южн. Амер. К^о". Напрасно директора обѣщали выжать 30% дивид. въ полгода и ручались уплачивать, въ теченіи 12 лѣтъ, по 50%. Зданіе рухнуло. Водворилась паника и послѣдовали банкротства. Разоренныхъ и нищихъ оказалось множество. Когда парламентъ назначилъ комиссію для разслѣдованія дѣлъ К^о, то были обнаружены факты самаго поразительнаго плутовства: 12 мил. чистыми деньгами были выданы подъ залогъ 3 мил. акціями; изъ книгъ были вырваны цѣлые листы, на приходъ записывались вымышленныя суммы; большая часть акціонернаго капитала была промотана и расхищена. Секретарь К^о показалъ, что, если бы онъ "смѣлъ раскрыть все, что ежу было извѣстно, то вышла бы такая картина, что цѣлый міръ изумился бы". Вотъ какъ кончился финансовый заговоръ министровъ и капиталистовъ. Историкъ говоритъ, что 1720 годъ долженъ служить вѣчнымъ предостереженіемъ законодателямъ и министрамъ Англіи, чтобы они никогда болѣе не предоставляли одному человѣку возможности эксплуатировать такимъ наглымъ и позорнымъ образомъ легковѣріе націи, отвлекая ее отъ правильной трудовой дѣятельности (31).

Гамбургскій торговый кризисъ 1763 г. обусловливался злоупотребленіями вексельнымъ кредитомъ. Вексельныя дѣла имѣютъ то свойство, что легко увлекаютъ занимающихся ими людей, представляютъ для предпринимателей, не располагающихъ достаточнымъ количествомъ своего капитала, много соблазна для злоупотребленій кредитомъ и, когда послѣдній не обезпечивается дѣйствительною производительностью, становятся чрезвычайно рискованными. Между тѣмъ, обстоятельства чрезвычайно благопріятствовали вексельному дѣлу. Семилѣтняя война, тяжело обошедшаяся сѣверной и восточной Германіи, была для Гамбурга скорѣе источникомъ наживы: въ немъ развилась хлѣбная торговля, лѣсная и сахароваренная промышленность; Англія, поддерживавшая Пруссію, переводила часть денегъ векселями черезъ Гамбургъ; контрибуціи, которыя Фридрихъ II налагалъ на Курфюрста саксонскаго, заставляли послѣдняго обращаться къ банкирамъ и вынуждали ихъ пускать въ ходъ всѣ свои наличныя средства и весь свой кредитъ; поставки въ армію, производившіяся подрядчиками, не имѣвшими, какъ это по большей части бываетъ, своего капитала, также производились при помощи кредита. Къ этому присоединилась еще путаница, вызванная ухудшеніемъ монеты, которая приняла громадные размѣры: Фридрихъ II, чтобы выпутаться изъ затрудненій, причиненныхъ войнами, нѣсколько разъ прибѣгалъ къ перечеканкѣ монеты, ухудшая ея пробу; то же самое дѣлалось въ Швеціи (которая, кромѣ того, выпустила еще такую массу бумажныхъ денегъ, что онѣ упали до ¹/₃ цѣны мѣдной монеты) и въ другихъ странахъ. Такъ какъ, при перечеканкѣ монеты, переплавлялась не одна только наличная монета, но и покупались металлы въ слиткахъ, то Голландія и Гамбургъ сдѣлались посредниками и поставщиками въ этой торговлѣ, которая совершалась также на векселя, съ расплатою по отчеканкѣ монеты. Торговля деньгами и металлами была очень выгоднымъ дѣломъ: гамбургскій мѣняльный банкъ и другія фирмы дѣлали громадныя дѣла. Все это и послужило поводомъ къ развитію обширныхъ вексельныхъ оборотовъ, которые продолжались и послѣ войны, когда государства, приступивъ къ возстановленію валюты, предъявили новый спросъ на металлы и когда ожившая торговая дѣятельность, въ свою очередь, потребовала денегъ и кредита. Но продолжаться долго такое положеніе вещей не могло. Съ одной стороны: торговля металлами была сама по себѣ непроизводительнымъ дѣломъ, и, когда монетные дворы уменьшили спросъ на этотъ "благородный товаръ", то гамбургскій банкъ, въ которомъ скопилось много слитковъ и который, при колебаніяхъ валюты, не желалъ нести ущерба отъ частныхъ спекулянтовъ, не принялъ новаго металическаго транспорта изъ Амстердама и возвратилъ его обратно, а это подорвало много спекулятивныхъ разсчетовъ, а съ другой стороны: въ основѣ векселей вообще лежали не солидныя, а рискованныя предпріятія, превышавшія въ 10--20 разъ дѣйствительный капиталъ и иногда разсчитанныя даже на одинъ только кредитъ; въ Гамбургѣ скопилось такое множество товаровъ, что они не шли съ рукъ; между тѣмъ, предметы первой необходимости сильно вздорожали; даже наиболѣе солидныя предпріятія, какъ, напримѣръ, постройка домовъ, въ которую было затрачено много денегъ, представляли только временную выгоду, такъ какъ наплывъ населенія въ Гамбургъ былъ временный, обусловленный войною и исключительными обстоятельствами, такъ что, когда, по окончаніи войны, многіе капиталисты, а за ними и рабочіе, разбрелись по другимъ городамъ, то дома въ значительной степени потеряли свою цѣнность. "Между тѣмъ какъ одни убаюкивали себя самыми радужными надеждами на ожидающіе ихъ въ будущемъ громадные барыши, другіе уже считали себя обладателями несметныхъ богатствъ и предавались такой безумной роскоши, что возбуждали зависть и соревнованіе въ остальномъ населеніи..." (49) Кредитъ былъ крайне напряженъ; денежный курсъ безпрестанно колебался: дисконтъ то стоялъ довольно низко, то поднимался до 12%. Вексельная цѣпь обыкновенно растягивается очень широко по торговому и промышленному міру, и, такъ какъ бланко-надписатели никогда почти не держать въ запасѣ денегъ для расплаты, въ случаѣ несостоятельности векселедателей, по своимъ поручительствамъ за нихъ (деньги у нихъ обыкновенно затрачены въ свои предпріятія, изъ которыхъ извлечь ихъ по первому востребованію не такъ-то легко, а часто они и сами обременены векселями) -- то стоитъ лопнуть одному звену въ цѣпи, чтобы все зданіе пошатнулось. Такъ это было здѣсь: стдило обанкротиться одному большому торговому дому братьевъ Нёфвиль въ Амстердамѣ, чтобы въ Гамбургѣ появилась масса протестованныхъ векселей и 95 значительныхъ торговыхъ домовъ объявили себя несостоятельными.

Урокъ, полученный Гамбургомъ, послужилъ, однако, ему не на долго: въ 1799 г. опять, вслѣдствіе тѣхъ же самыхъ причинъ, онъ испыталъ новый кризисъ, и кризисъ болѣе тяжелый, чѣмъ первый. Затишье и упадокъ благосостоянія, наступившіе послѣ кризиса 1763 г., снова смѣнились въ 1788 году оживленіемъ. Обстоятельства, предшествовавшія и въ особенности сопровождавшія французскую революцію, чрезвычайно благопріятствовали развитію дѣятельности Гамбурга, который снова сдѣлался торговымъ центромъ; въ него стали стекаться товары и деньги "ю всѣхъ сторонъ, гдѣ только чувствовалась тревога и опасность войны; переселялись зажиточныя семьи, а изъ Голландія, послѣ занятія ея войсками, переселились многіе банкиры. Вмѣстѣ съ этимъ оживленіемъ и приливомъ капиталовъ появилась и неизмѣнная ихъ спутница -- спекуляція, придавшая вексельному кредиту чрезмѣрное и ложное направленіе, приведшее къ злоупотребленіямъ: "дутые векселя, говоритъ М. Виртъ:-- выдавались очертя голову; наиболѣе ловкіе спекулянты держали въ главнѣйшихъ центрахъ для учета векселей такъ называемыхъ "коньковъ" (Pferde), т. е. подставныхъ личностей, не имѣвшихъ ни гроша за душою и которыя за ничтожное вознагражденіе дозволяли писать на свое имя векселя на сотни тысячъ, при чемъ, по наступленіи платежа, векселя эти покрывались новыми векселями". (55) Наступленіе кризиса сопровождалось обычными симптомами: переполненіемъ рынка товарами, расточительностью, роскошью и высокимъ дисконтомъ. Разрушивъ въ Гамбургѣ 136 торговыхъ домовъ, обанкротившихся на 36 мю. марокъ, кризисъ перекинулся въ Германію, Данію, Голандію и Англію, гдѣ также причинилъ не мало опустошеній.

Англійскій кризисъ 1815 г. произошелъ при слѣдующихъ обстоятельствахъ. Несмотря на то, что наполеоновскія войны стоили Англіи одними только займами до 3 мильярдовъ талеровъ, что, въ теченіи 22-хъ лѣтней борьбы съ Франціей, она израсходовала до 50 мильярдовъ франковъ, что финансы ея были истощены, а народъ обремененъ чудовищными налогами -- экономическое положеніе ея стало поправляться, благодаря развитію промышленности, къ которой подоспѣли на помощь паровые двигатели, бумагопрядильныя, шерстопрядильныя и другія машины, поставившія производство каменнаго угля, желѣза и обработку хлопка на неслыханную дотолѣ высоту. Но для промышленности, какъ извѣстно, нуженъ сбыть. Между тѣмъ, Наполеонъ, отчаявшись побѣдить Англію открытою силою, задумалъ нанести ей ударъ именно съ этой стороны, со стороны ея промышленности, и запретилъ ввозъ англійскихъ товаровъ на материкъ. Это из--вѣстно въ исторіи подъ именемъ континентальной блокады. Какъ самъ Наполеонъ, такъ и всѣ тогдашніе политики, предсказывали англійской торговлѣ и промышленности гибель. Однако, обстоятельства не оправдали этихъ столь вѣроятныхъ разсчетовъ: бла годаря своему флоту, Англія открыла для сбыта новые рынки и направила свои корабли къ берегамъ Малой Азіи, Африки, Сѣверной Америки, Мексики, Бразиліи и испанскихъ республикъ въ Южной Америкѣ, на острова Вест-Индіи, въ Океанію, на мысъ Доброй Надежды, въ Аравію, Персію, Китай и на острова Индійскаго Архипелага. Производство въ большихъ размѣрахъ и машины дали ей возможность подавить вездѣ дешевизною продуктовъ всякую конкурренцію. Такимъ образомъ, не только получилась возможность сбывать обыкновенное годовое количество продуктовъ, но и была открыта новая и такая обширная область для сбыта, что производство стало возростать и скоро удвоилось, учетверилось, а во многихъ случаяхъ даже удесятерилось. (67) Въ ожиданіи заключенія мира, многіе англійскіе заводчики спекулировали также и на европейскіе рынки и, предполагая, что спросъ материка на ихъ произведенія будетъ неограниченный, заготовили такую массу товаровъ, что сразу надѣялись вытѣснить всѣ туземные товары и нажить мильйоны. Когда парижскій миръ вновь открылъ для Англіи континентальныя гавани и провозгласилъ свободу торговли, то дѣйствительно можно было думать, что англійскіе товары убьютъ своею дешевизною европейскую промышленность, взрощенную подъ опекой протекціонной политики. Такъ оно дѣйствительно и случилось въ нѣкоторыхъ отрасляхъ промышленности (въ желѣзной и хлопчатобумажной), которыя насаждались и поддерживались нѣкоторыми государствами искуственно. Но дѣло въ томъ, что во многихъ отрасляхъ и на континентѣ былъ сдѣланъ значительный успѣхъ: были введены машины производство въ большихъ размѣрахъ, такъ что товары могли успѣшно конкуррировать съ англійскими. Англійскіе промышленники ошиблись въ разсчетѣ: товары ихъ дѣйствительно запрудили европейскіе рынки, но никто ихъ не покупалъ. Кромѣ вышеуказанныхъ успѣховъ собственнаго производства, здѣсь играла роль еще и другая причина: покупательная сила материка была истощена войнами и потому не шли даже такіе товары, какъ желѣзныя издѣлія, бумажныя ткани и т. п., т. е. товары, имѣвшіе несомнѣнныя преимущества передъ европейскими. Въ замѣнъ ихъ, Европа могла бы дать еще хлѣбъ, но какъ разъ въ это время были изданы хлѣбные законы и доступъ европейскому хлѣбу былъ загражденъ въ Англію. Англійское сельское хозяйство переживало въ ту эпоху тяжелое время. Послѣ нѣсколькихъ неурожайныхъ годовъ и вслѣдствіе войны, цѣны на хлѣбъ въ 1812 г. были очень высоки. Это привлекло къ земледѣлію много капиталовъ. Но затѣмъ послѣдовалъ рядъ урожайныхъ годовъ, и когда къ этому, по заключеніи мира, присоединился еще заграничный подвозъ, то настало такое изобиліе хлѣба, что цѣны сильно упали. Землевладѣльцы подняли ропотъ и увѣряли, что имъ предстоитъ банкротство, что арендная плата не платится и нечѣмъ ее платить, что почву Англіи нельзя обработывать и проч. "Никто, говоритъ М. Виртъ:-- на эти жалобы землевладѣльцевъ не возражалъ съ достаточною энергіею того, что слѣдовало бы на нихъ возразить, а именно: что невыгодность низкихъ цѣнъ можетъ наверстываться массою продуктовъ, что сельское хозяйство можетъ улучшить эти цѣны заграничною торговлею, что въ плачевномъ положеніи еще болѣе, чѣмъ низкія цѣны, виновата легкомысленная расточительность сельскихъ хозяевъ и ихъ ложное стремленіе занять болѣе высокое общественное положеніе не помощью познаній и осмотрительности, а внѣшняго блеска; что несостоятельность и описи ихъ имущества за долги обусловлены исключительно "чрезмѣрнымъ повышеніемъ арендной платы" и тѣмъ, что привлеченные къ земледѣлію капиталы были затрачены непроизводительно, что "хваленыя сельско-хозяйственныя улучшенія, въ сущности, сводились почти исключительно на расширеніе запашекъ при обработкѣ, ставившей ни во что правила раціональной агрономіи" (68) и т. д. Однако, рабочіе, въ земледѣльческихъ округахъ вскорѣ были отпущены, при чемъ многіе изъ нихъ не получили разсчета, и, несмотря на дешевизну хлѣба, не имѣли на что купить его. Они толпами переходили изъ одного прихода въ другой, прося работы и пропитанія. Часть ихъ направилась въ города и мануфактурные округа сбавляла тамъ заработную плату, такъ что рабочій классъ, оказался въ крайне скверномъ положеніи отъ безработица и пониженій заработной платы. Многіе изъ хлѣбопромышленниковъ обанкротились. Парламентъ былъ осажденъ жалобами на безработицу и голодъ. Все это и послужило причиною изданія хлѣбныхъ законовъ, воспрещавшихъ ввозъ пшеницы въ Англію, пока цѣна туземной пшеницы не дойдетъ до 80 шиллинговъ за квартеръ. Однако это искуственное средство не устранило "мнимаго зла: цѣны продолжали оставаться низкими. Дѣло въ томъ, что эти низкія цѣны были естественнымъ послѣдствіемъ нѣсколькихъ урожайныхъ годовъ и заключенія мира, которое разомъ положило конецъ спекуляціямъ хлѣбныхъ поставщиковъ". (69) Мануфактурный кризисъ усложнялся земледѣльческимъ. Многіе земельные банки лопнули. Еще большее число хлѣбныхъ торговцевъ объявили себя несостоятельными. Мечты нажить золотыя горы на континентѣ продолжали оставаться мечтами: товары продолжали лежать, и никто ихъ не покупалъ. Лордъ Брумъ, въ 1816 г., констатировалъ положеніе вещей слѣдующимъ образомъ: "Англійскіе товары продавались въ Голландіи и на Сѣверѣ Европы гораздо дешевле, чѣмъ въ Лондонѣ и Манчестерѣ; въ большинствѣ мѣстностей они лежали недвижною массою и совсѣмъ не находили покупщиковъ; въ результатѣ съ нихъ или ровно ничего не выручалось, или единицы фунтовъ выручались тамъ, гдѣ были затрачены тысячи". Все это не могло, конечно, не отразиться на англійскомъ банкѣ: билеты его, упавшіе въ 1814 году на 25%, одно время (послѣ того какъ была изъята изъ обращенія масса бумагъ обанкротившихся земельныхъ банковъ) снова поднялись-было на 8%, но затѣмъ опять упали. Паденіе курса билетовъ непосредственно обусловливалось недостаткомъ звонкой монеты, которая была поглощена войной и уходила заграницу, но болѣе глубокая причина лежала въ общемъ положеніи вещей того времени. Прежде всего дали себя почувствовать военныя издержки: "По заключеніи мира, говоритъ М. Виртъ:-- стало очевидно, что, продолжись война еще нѣкоторое время съ тѣми же издержками, съ какими она велась въ послѣдніе годы -- и національный капиталъ во всѣхъ отрасляхъ производительной дѣятельности, не взирая на все развитіе торговли и промышленности, былъ бы совершенно истощенъ. Другая причина тогдашняго стѣсненнаго положенія, продолжаетъ онъ:-- лежала въ чрезмѣрной тягости налоговъ, продолжавшейся и по заключеніи мира". (70) И, наконецъ, развитіе безумной спекуляціи было послѣднею причиной. Не смотря на то, что кризисъ 1815 г. былъ не особенно тяжелъ для промышленности и торговли сравнительно съ другими кризисами, тѣмъ не менѣе, онъ крайне тягостно отозвался на рабочемъ населеніи. Въ промышленности произошелъ застой и во всѣ" отрасляхъ индустріи множество работниковъ осталось безъ занятій". Бѣдняки оставляли свои жилища, цѣлые приходы опустѣла, и толпы несчастныхъ становились все многочисленнѣе. Къ нимъ присоединялись отпущенные солдаты и матросы. Когда эти безденежные странники приходили въ города, они наталкивались тамъ на работниковъ, которые также бѣдствовали. Ко всему этому присоединился полнѣйшій неурожай и наставшая дороговизна жизни. Народъ врывался въ лавки и погреба и требовалъ назначенія таксы на хлѣбъ и мясо. Наконецъ, въ довершеніе бѣдствія, все ожесточеніе рабочихъ обратилось на машины: молотилки, прядильныя машины и ткацкіе станки ломались и сжигались, а для возстановленія порядка призывались войска" (73).

Когда кризисъ миновалъ, страна мало по малу выпуталась изъ затрудненія, и когда въ особенности возросло благосостояніе среднихъ классовъ, то спекуляція опять начала свое дѣло, закончившееся новымъ кризисомъ въ 1825 году. Опять "расплодилась, говоритъ М. Виртъ:-- такая масса проектовъ и предпріятій, грандіозныхъ по своимъ размѣрамъ и нерѣдко фантастичныхъ по своимъ цѣлямъ, что, казалось, снова вернулась эпоха мыльныхъ пузырей" (76). Опять заговорили объ Америкѣ и ея неисчерпаемыхъ богатствахъ. Опять бросилось въ спекуляцію "все населеніе безъ различія возраста, пола, состоянія и общественнаго положенія. Все было вовлечено въ водоворотъ, и поле дѣятельности было до того всеобъемлюще, что едва ли былъ хоть одинъ предметъ на сушѣ или на морѣ, который ускользнулъ бы отъ вниманія спекулянтовъ" (77). Обсуждались: и прорытіе Панамскаго Перешейка, и паровыя прачешныя, и государственные займы, и искуственное высиживаніе цыплятъ. Если откинуть всѣ очевидно эфемерныя и оставить только наиболѣе солидныя предпріятія, то и тутъ можно было видѣть, что капиталъ, требовавшійся для ихъ осуществленія, далеко превышалъ наличныя средства Англіи. Только въ 2 года, 1822--24, въ Лондонѣ, черезъ посредство англійскихъ капиталистовъ,было заключено иностранными государствами займовъ на сумму болѣе 70 мил. фунт. ст., и, сверхъ того, еще Сѣверною Америкою въ 63.966,535 дол.-- Кромѣ бумагъ этихъ займовъ, въ обращеніи еще находилось много другихъ фондовъ иностранныхъ правительствъ: голандскихъ, русскихъ, австрійскихъ и т. д., которые не записывались на лондонской биржѣ, но также доставляли спекуляціи пищу. Кромѣ того, въ тѣ же два года было основано 114 различныхъ обществъ (банковыхъ, страховыхъ, горнозаводскихъ, транспортныхъ и проч.) съ капиталомъ въ 101.690,000 ф. ст. Бумаги большинства этихъ предпріятій ходили съ значительною преміей. Въ особенности были популярны акціи горнозаводскихъ обществъ для разработки рудъ въ Южной Америкѣ: акціи "Реалъ де-Монтской К^о", номинальной стоимостью въ 400 фунт. с., будучи оплачены только 70 фунт., имѣли премію 1350 фунт.; акціи "Соединенной Мексиканской Ко", стоимостью въ 40 ф. и, при оплатѣ только 10 фунт., имѣли премію 150 ф. и т. д. Биржевая игра была въ полномъ ходу. Когда наступилъ вторичный взносъ по акціямъ и оказалось нѣкоторое затрудненіе въ капиталѣ, то англійскій банкъ прибѣгъ къ обычному средству: значительно увеличилъ выпускъ билетовъ. Тоже самое дѣлали и провинціальные банки, выпускавшіе свои билеты безъ всякаго контроля и наполнявшіе страну бумагами. Въ особенности отличались въ этомъ отношеніи поземельные банки, совершенно, повидимому, забывшіе постигшую ихъ, 8 лѣтъ тому назадъ, катастрофу. Парламентъ, вмѣсто того, чтобы ограничить наплывъ бумагъ, напротивъ усилилъ его тѣмъ, что продлилъ въ 1824 г. обращеніе мелкихъ билетовъ за предѣлы первоначальнаго срока. Англійскій банкъ, вмѣсто того, чтобы стать на сторожѣ, въ виду эксцессовъ спекуляціи, напротивъ поощрялъ ее пониженіемъ дисконта, который держалъ чрезвычайно низко до самой роковой минуты. Банки охотно учитывали долгосрочные векселя, и вообще недостатка въ деньгахъ не чувствовалось; со стороны капиталовладѣльцевъ слышался даже ропотъ на низкій процентъ на капиталъ. Между тѣмъ, въ это же самое время звонкая монета вывозилась изъ Англіи въ Америку и. другія страны мильйонами. Между тѣхъ, уже одни государственные займы и вышеуказанныя предпріятія были въ состояніи поглотить весь свободный капиталъ. Но они составляли только часть всѣхъ предпріятій. За ними слѣдовали компаніи, занимавшіяся пекарнями, прачешными, пивоварнями, купальнями, страхованіемъ жизни, выдѣлкою масла въ Буэносъ-Айресѣ, искуственнымъ высиживаніемъ цыплятъ и т. д. Сооруженіе пароходовъ, желѣзныхъ дорогъ и каналовъ приняло такіе размѣры, что въ одну парламентскую сессію 1825 г. было представлено 438 ходатайствъ о концессіяхъ на эти предпріятія и было выдано 286 концессій.-- Концессіи выдавались щедрою рукою. "Многіе высокостоящіе люди, говоритъ М. Виртъ:-- забывали свое призваніе, не забывая самихъ себя, и жертвовали своею законодательною совѣстью ради интересовъ друзей и своихъ собственныхъ" (82). Съ особенною силою спекуляція направилась опять на Америку, разсчитывая, что провозглашенная независимость южно-американскихъ государствъ откроетъ богатое поприще ли сбыта. Правительство поторопилось отправить туда своихъ консуловъ. А рядомъ съ этимъ шли увѣренія, что у береговъ Колумбіи въ изобиліи добывается жемчугъ и разныя другія драгоцѣнности. Увѣряли, что "золото и серебро должны были притечь изъ Америки въ такомъ количествѣ, что канцлеръ казначейства получитъ возможность уплатить весь государственный долгъ, и цѣна денегъ въ Англіи и во всей Европѣ подвергнется сильному измѣненію. Жемчугъ и драгоцѣнные каменья долженствовали явиться въ такихъ массахъ, что наслѣдственныя фамильныя драгоцѣнности покраснѣютъ отъ стыда" (83). Слушая эти разсказы, нетолько аристократія, опасавшаяся, что низшіе классы вдругъ разбогатѣютъ, но и люди, наименѣе склонные къ спекуляціи, увлекались идеей обогащенія посредствомъ торговли въ новооткрытыхъ рынкахъ.-- Вскорѣ эти новые рынки были положительно завалены товарами: въ Ріо-Жанейро, напримѣръ, за нѣсколько недѣль прибыло изъ Манчестера больше товаровъ, чѣмъ сколько требовалось въ прежнее время на цѣлыхъ 20 лѣтъ. Не хватало складовъ, товары лежали на берегу, поливаемые дождемъ. Въ числѣ другихъ предметовъ, доставленныхъ въ этотъ знойный климатъ, были, между прочимъ, присланы изъ Бирмингэма грѣлки для постелей, а изъ Шеффильда коньки для народа, никогда не видавшаго льда.-- Англія переживала какой-то экономическій праздникъ; даже тронная рѣчь, которою была закрыта сессія парламента 6го іюня 1825 г., говорила о прочности положенія и о "благосостояніи, которымъ наслаждаются всѣ части королевства." Но спекуляція достигала уже поворотной точки, и не больше какъ чрезъ два мѣсяца обнаружилось, что это было за благосостояніе. Цѣны бумагъ различныхъ предпріятій дошли до maximum'а. Чтобы дѣло держалось, нужно было чтобы, подоспѣли на выручку барыши и проценты съ затраченнаго капитала. Между тѣмъ, ни золота, ни серебра никакихъ другихъ доходовъ не получалось. Въ то время какъ товары лежали и портились, все новыя и новыя массы ихъ прибывали на рынки. Наконецъ, владѣльцы были вынуждены начать продавать ихъ за полъ-цѣны. Въ это же время, на Англію были сдѣланы въ Америкѣ громадныя закупи хлопка. Нѣкоторыя фабрики, прельщаясь дешевизною цѣнъ и на основаніи невѣрныхъ свѣдѣній о недостаткѣ хлопка въ Америкѣ, дѣлали заказы на цѣлые три года впередъ. Спекуляція вогнала цѣпы на хлопокъ до, громадной высоты. Между тѣмъ, усиленный спросъ вызвалъ подвозъ хлопка изъ другихъ странъ, и у бразильскихъ плантаторовъ оказались неожиданно большіе запасы его, которые они припрятывали въ ожиданіи повышенія цѣнъ. Хлопокъ сильно подешевѣлъ. Наступали платежи. Торговцы и фабриканты осаждали банки просьбами о дальнѣйшихъ ссудахъ, но банки сами находились въ крайне стѣсненномъ положеніи, потому что, увлекаемые низкимъ дисконтомъ англійскаго банка, они учитывали долгосрочные векселя, выдавали крупныя ссуды и израсходовали такимъ образомъ всѣ свои капиталы. Англійскій банкъ, на который падаетъ значительная доля отвѣтственности за этотъ кризисъ, находился въ не менѣе затруднительномъ положеніи. Затруднительное положеніе это сказалось внезапнымъ прекращеніемъ учета векселей даже наиболѣе крупныхъ фирмъ и ограниченіемъ выпуска билетовъ, что и послужило сигналомъ наступленія кризиса. Такая неожиданность вызвала общую панику. Всѣ бросились на биржу выпоражнивать свои портфели. Нетолько курсы частныхъ, но и государственныхъ, бумагъ падали съ необыкновенною быстротою. До 70 провинціальныхъ банковъ прекратили платежи. Вчерашніе богачи становились сегодня нищими. Люди раззорялись тысячами. Вдовы и сироты, существовавшія на небольшой капиталъ, напрасно ждали причитающихся имъ процентовъ. Миссъ Мартино, которую цитируетъ Максъ Виртъ, рисуетъ много тяжелыхъ сценъ изъ той эпохи. Вотъ, напримѣръ, одна изъ провинціальной жизни: "Въ одно прекрасное утро, разсказываетъ миссъ Мартино:-- торговая площадь одного провинціальнаго города имѣла совсѣмъ необычайный видъ. Поселяне бросали свои мѣста на базарѣ и собирались кучами; другіе торопливо собирали свой товаръ, выводили лошадей изъ стойла и спѣшили домой, какъ будто боясь, что ихъ ограбятъ, если они останутся. Тутъ шолъ человѣкъ съ мрачнымъ лицомъ и судорожно сжималъ въ рукѣ банковый билетъ; тамъ женщина ломала руки и плакала. Настоящій стонъ стоялъ по городу, покрывая обычный его шумъ. Объяснялось это тѣмъ, что мѣстный банкъ прекратилъ платежи" (86). Акціи промышленныхъ компаній утратили почти всякую цѣнность. Торговля совсѣмъ стала. "Напрасно лондонскіе купцы сошлись на митингѣ и объявили, что положеніе дѣлъ внушаетъ имъ полное довѣріе, что паника не имѣетъ никакого основанія и что довѣріе тотчасъ же возстановится, если только по всей странѣ устроятся такіе же митинги. Кризисъ свирѣпствовалъ, какъ ураганъ, и опрокидывалъ одинъ домъ за другимъ". Фабрики закрывались. Весь вопросъ сводился къ одному: откуда достать денегъ, чтобы просуществовать со дня на день?-- вопросъ, который подразумѣвалъ въ себѣ судьбу рабочихъ классовъ въ теченіи зимы. "Цѣлымъ мильйонамъ людей, повидимому, ничего не оставалось болѣе, какъ умереть съ голоду" (87). Дома закладчиковъ были набиты имуществомъ, но кассы ихъ были пусты. Торговцы обратились къ правительству съ просьбою о помощи. Правительство потребовало отъ директоровъ англійскаго банка, чтобы они для поддержанія торговаго сословія щедрѣе дисконтировали векселя; а директоры банка потребовали отъ министерства обратно тѣхъ ссудъ, которыя были сдѣланы банкомъ правительству. Тогда министры поспѣшили къ королю, совѣщались съ нимъ день и ночь и, наконецъ, рѣшились принять быстрыя и энергическія мѣры для прекращенія бѣдствія. Благодаря денежному содѣйствію правительства и разрѣшенію байку выпустить билеты въ одинъ и два фунта, кризисъ былъ успокоенъ; но онъ глубоко потрясъ всѣ экономическія отношенія и закончился безработицей, которая крайне тяжело отозвалась на рабочемъ классѣ. Тамъ и сямъ повторялись тѣ же самыя сцены, которыя видѣла Англія въ 1815 г., и нужно было нѣсколько лѣтъ, чтобы она оправилась.

Но едва урожайные годы и промышленность успѣли загладить слѣды разрушенія и поправить дѣла, какъ снова явилась на сцену спекуляція, чтобы вызвать въ 1836 и 1839 гг. новые кризисы. Теперь съ особенною силою набросилась она на банковое дѣло. Нужно замѣтить, что послѣ только-что описаннаго погрома, а именно въ 1826 г., былъ изданъ банковый законъ, имѣвшій въ виду предупредить на будущее время бумажную неурядицу созданіемъ болѣе крупныхъ кредитныхъ учрежденій предпочтительно передъ мелкими, распространеніемъ въ провинціяхъ отдѣленій привилегированнаго англійскаго банка, воспрещеніемъ банкамъ выпускать мелкіе билеты ниже 5 фунт. и проч. Несмотря, однако, на это, банки расплодились, какъ грибы: въ первые 7 лѣтъ по изданіи закона возникло 37 ассигнаціонныхъ банковъ, въ 1835 г.-- также 37, "въ 1836 г. горячка спекуляціи до того уже возросла, что появилось 42 паевые ассигнаціонные банка, которые, вмѣстѣ со своими отраслями, составили 200 учрежденій этого рода, а общая цифра банковъ къ концу 36 г. дошла до 670 съ 37 тысячами акціонеровъ" (133). Послѣдствіемъ такого размноженія банковъ былъ чрезмѣрный выпускъ билетовъ и щедрый учетъ векселей, поощрявшій нетолько отечественныхъ, но и американскихъ дѣльцовъ всякаго рода. Злоупотребленія выпускомъ билетовъ и векселями ничѣмъ де отличались отъ обыкновенныхъ злоупотребленій этого рода, они приняли только въ то время громадные размѣры. Естественнымъ послѣдствіемъ чрезмѣрнаго размноженія бумагъ было то, что звонкая монета стала утекать изъ Англіи. Металлическій запасъ англійскаго банка уменьшился на 15 мил. Когда банкъ, почуявъ недоброе, чтобы удержать вывозъ золота, возвысилъ дисконтъ съ 4 ¹/₂ до 5% и поспѣшилъ на выручку къ впавшему въ затрудненіе "Центральному манчестерскому банку", то оказалось, что и общее финансовое положеніе чрезвычайно шатко.-- Между прочимъ, обнаружилось громадное злоупотребленіе, пущенное въ ходъ банкомъ Соединенныхъ Штатовъ и другими американскими фирмами для привлеченія къ себѣ звонкой монеты: когда англійскій банкъ, возвысивъ дисконтъ, сдѣлалъ, въ то же время, ссуды вексельнымъ маклерамъ, чтобы облегчить имъ дисконтированіе торговыхъ бумагъ, то вдругъ стали стекаться такія массы американскихъ бумагъ, что всѣ изумились; оказалось, что шесть лондонскихъ фирмъ и одна ливерпульская, промышляя вексельными спекуляціями, "выдали ссудъ за счетъ американцевъ не менѣе, какъ на 15--16 мил., между тѣмъ какъ собственный капиталъ ихъ... едва составлялъ ¹/₆ этой суммы" (134). Кромѣ этого, много было и другихъ горькихъ плодовъ. Послѣ этого вторичнаго урока явилось сильное желаніе подвергнуть принципы и практику банковаго дѣда новому болѣе тщательному разсмотрѣнію, и парламентъ назначилъ, въ 1836 г., для этого комиссію, поручивъ ей отобрать показанія у людей свѣдущихъ. Комиссія выработала нѣкоторыя измѣненія въ организація банковъ и акціонерныхъ обществъ, которыя, въ 1837 г., были утверждены парламентомъ. Измѣненія эти были вовсе не такъ существенны, какъ казалось современникамъ: законъ обставилъ открытіе банковъ нѣкоторыми формальностями, замѣнилъ неограниченную отвѣтственность участниковъ ограниченною отвѣтственностью въ размѣрѣ акцій и т. п. Для спекуляцій оставалось открытымъ громадное поприще, даже увеличившееся съ введеніемъ ограниченной отвѣтственности, и она не замедлила снова настолько запутать дѣла съ Америкой, что вызвала, въ 1839 г., при содѣйствіи неурожая, новый денежный кризисъ, закончившійся 1082-мя банкротствами и сильною нуждою рабочаго класса. Фабрики поджигались, и тамъ и сямъ происходили волненія, которыя подавлялись оружіемъ. Сваливаніе смутъ того времени на чартистскую пропаганду было, конечно, не больше, какъ стараніемъ плутократіи и землевладѣльцевъ закрыть обществу глаза на его настоящія язвы. Между тѣмъ, банковыя и вобще акціонерныя дѣла возбудили къ себѣ большое вниманіе. Между теоретиками и практиками шли безконечные споры: объ исключительно металлической и исключительно бумажной системѣ денегъ, объ ограниченной и неограниченной свободѣ дѣйствій банковъ, объ ограниченной и неограниченной отвѣтственности и проч.-- Спорили въ прессѣ, въ брошюрахъ, въ собраніяхъ, въ экономическомъ клубѣ и даже въ парламентѣ. "Сохранившіеся отъ того времени отчеты о преніяхъ по этому предмету въ парламентѣ и въ комиссіи, говоритъ М. Виртъ:-- свидѣтельствуютъ, къ сожалѣнію, что Англія еще очень недалеко ушла въ правильномъ разумѣніи принциповъ банковаго дѣла и даже основныхъ понятій денегъ, капитала и кредита" (136). Корифеи науки, на дебаты которыхъ въ экономическомъ клубѣ являлись министры, никакъ не могли придти между собою къ какому нибудь соглашенію и не могли, конечно, внушить министрамъ нетолько правильныя, но и какія бы то ни было опредѣленныя воззрѣній. Насколько убѣдительно доказывали одни, что неограниченная отвѣтственность директоровъ можетъ уменьшить злоупотребленія, настолько же убѣдительно доказывали другіе, что эта отвѣтственность всегда будетъ лишь номинальною, такъ какъ имущество всегда легко скрыть, а между тѣмъ публика вовлекается такимъ образомъ въ слѣпое довѣріе; насколько защитники ограниченнаго выпуска билетовъ убѣдительно доказывали пользу этой мѣры, настолько же убѣдительно имъ возражали, что система банковыхъ билетовъ представляетъ только одну изъ формъ кредита и что, если недостатокъ звонкой монеты замѣняется суррогатомъ -- билетами, то, за недостаткомъ билетовъ, онъ будетъ замѣняться другимъ суррогатомъ -- векселями, съ которыми возможны еще большія злоупотребленія, и т. д. Въ особенности эта безконечная полемика приняла большіе размѣры послѣ того, какъ Р. Пиль потребовалъ новой реорганизаціи банковаго дѣла и назначенія по этому поводу новой парламентской комиссіи. Очевидно, что споръ могъ тянуться до скончанія вѣка и никогда не кончиться, а потому, когда новая парламентская комиссія заключила свои засѣданія тѣмъ, что она "никакого мнѣнія не имѣетъ", то сэръ Робертъ Пиль изложилъ, 19-го іюля 1844 года, передъ парламентомъ свои предложенія, которыя были приняты и сдѣлались закономъ.

Пиль провелъ, между прочими условіями, которыя должны были соблюдаться банками, еще два измѣненія, которыя долгое время были непопулярны въ Англіи и вызывали противъ себя нкпадўи, это: во 1-хъ) ограниченіе количества билетовъ, необезпеченныхъ металлическимъ фондомъ, опредѣленною нормою {Норма эта была опредѣлена по разсчету балетнаго обращенія и Англіи на 20-ти лѣтній періодъ. Было насчитано, что изъ суммы билетовъ на 30 мил. фунт., обращавшихся тогда, собственно внутреннее обращеніе требовало 22 мил., а остальные 8 мил. служили внѣшней торговлѣ. Поэтому, первые билеты было признано достаточнымъ обезпечивать государственными бумагами, а вторые требовалось непремѣнно обезпечивать золотомъ. Выпускъ необезпеченныхъ металлическимъ фондомъ билетовъ былъ распредѣленъ слѣдующимъ образомъ: на 14 мил. фун. предоставлялось выпускать англійскому банку и на 8 мил.-- провинціальнымъ банкамъ; добавочное же количество предоставлялось выпускать англійскому банку не иначе, какъ по особому разрѣшенію правительства или, въ случаѣ закрытія какого-нибудь провинціальнаго банка, въ размѣрѣ его доли. Расширеніе промышленности и торговли, разумѣется, потребовало увеличенія билетнаго обращенія. Что касается обезпеченныхъ металлическимъ фондомъ билетовъ, то число ихъ могло увеличиваться съ увеличеніемъ запаса, золота въ банкѣ и должно было уменьшаться съ уменьшеніемъ запаса.}, и во 2-хъ) раздѣленіе банка, согласно съ мнѣніемъ С. Дж. Ллойда, считавшагося тогда первымъ англійскимъ финансистомъ, на два отдѣленія банка -- департаментъ выпуска билетовъ (issue departement) и собственно банковый департаментъ (banking departament). И теоретики (Миль, Тукъ, Фуллартонъ и друг.), и въ особенности коммерческая публика были очень недовольны закономъ Пиля; дѣйствіе этого закона нѣсколько разъ пріостанавливалось (въ 1847--1857 и 1865 годовъ) и онъ, дѣйствительно во многихъ отношеніяхъ оказался неудовлетворительнымъ, но возражатели не предлагали ничего лучшаго. Впрочемъ, это мы увидимъ ниже, а теперь не будемъ уклоняться отъ предмета и посмотримъ на причины кризиса 1847 года. Послѣ 1844 года спекуляція съ жадностью набросилась на желѣзныя дороги. "Когда миновалъ первый страхъ, внушаемый новизною этихъ предпріятій и когда первые обильные барыши успѣли раззадорить алчность капиталистовъ, говоритъ М. Виртъ:-- то всѣми головами, склонными къ безумнымъ спекуляціямъ, вскорѣ овладѣло настоящее желѣзнодорожное бѣшенство. Проснулась конкурренція и довела соревнованіе до зависти, ослѣплявшей людей на всѣ другія соображенія: проектировались линіи желѣзныхъ дорогъ, не имѣвшія, повидимому, другой цѣли, какъ губить одна другую. Увлеченіе смѣлостью, новизною и обширностью предпріятій шло рука объ руку съ жаждою быстрой и легкой наживы; безумная смѣлость и ажіотажъ всюду ворочали дѣлами, и вскорѣ снова дошло до того положенія, при которомъ спекуляція не спрашивала ни о необходимости, ни о полезности, ни о доходности предпріятія, а заботилась лишь о томъ, чтобы добывать концессіи, открывать, подписки и спускать акціи съ надбавкою въ публику" (152). Въ безразсудныхъ и падкихъ до легкой наживы людяхъ, разумѣется, недостатка не было, и акціи расхватывались. Число желѣзнодорожныхъ проэктовъ было по истинѣ "ужасающее" и суммы, до которыхъ простирались выданныя концессіи, "поражали изумленіемъ". Въ 1844 было выдано концессій на постройку 800 англійскихъ миль на сумму 190 мил. гульд., по оцѣнкѣ, оказавшейся впослѣдствіи вдвое меньше дѣйствительной стоимости. Но 1844 годъ далеко отсталъ отъ послѣдующихъ годовъ: въ 1845 году, въ одинъ только день 16-го іюля, было утверждено королевскою подписью 65 желѣзнодорожныхъ предпріятій съ линіей въ 600 англ. миль, для сооруженія которой, по крайне уменьшенному разсчету, требовалось 13.366,620 фунт. стерл., а общее число.проектовъ, представленныхъ на разсмотрѣніе въ эту сессію парламента, простиралось до 678, изъ которыхъ 136 были утверждены (1142 мили, по примѣрной оцѣнкѣ на сумму 25.895,900 фунт.). Подобнымъ же образомъ продолжалось дѣло и въ слѣдующіе два года, хотя энергія спекуляціи нѣсколько и ослабѣла: въ 1846 году было представлено 260 и въ 1847 г.-- 148 проэктовъ. Журналъ "Economist" разсчитывалъ, что за эти послѣдніе три года парламентъ разрѣшилъ постройку желѣзныхъ дорогъ на сумму болѣе 1,400.000,000 тал. (ранѣе этого было уже израсходовано до 600,000,000 тал.), да лежало въ концѣ послѣдняго года еще неразсмотрѣнныхъ проектовъ болѣе, чѣмъ на 3.000,000 тал. Смотря на это настоящее бѣшенство, люди, наиболѣе осмотрительные, еще въ концѣ 1844 г., выражали сомнѣніе насчетъ той пользы, какую можетъ принести такое количество дорогъ торговлѣ и промышленности сравнительно съ сдѣланными на нихъ затратами, и высказывали опасеніе -- вынесутъ ли торговля и промышленность такое значительное отвлеченіе капиталовъ изъ оборота?-- Нѣсколько позже подобныя же сомнѣнія появились и въ парламентѣ, и парламентъ, желая нѣсколько поостудить желѣзнодорожную горячку, постановилъ: что цѣны за проѣздъ по желѣзнымъ дорогамъ, послѣ того какъ доходность достигнетъ извѣстной высоты, должны сбавляться; что простые конспекты о выгодахъ вновь проэктируемыхъ линій недостаточны и что торговой палатѣ должны представляться подробные планы съ чертежами, сметами расходовъ и проч., чтобы можно было лучше вникать въ дѣло и оцѣнивать пользу проэктируемыхъ дорогъ. Кромѣ того, 30-е ноября было назначено послѣднимъ днемъ, въ который будутъ приниматься въ 1845 году проэкты. Но всѣ эти преграды были слишкомъ малы для расходившейся спекуляціи. Торговая палата и комитеты вскорѣ не знали куда дѣться отъ массы плановъ и проэктовъ, поступавшихъ жъ нимъ на разсмотрѣніе. Спекулянты и основатели обществъ дѣлали отчаянныя усилія, чтобы перебивать другъ у друга концессіи и чтобы опередить соперника въ представленіи плановъ... Опросъ на литографическія работы возросъ до громадныхъ размѣровъ. Хозяинъ одного заведенія этого рода выписалъ изъ Бельгіи 400 литографовъ и, все-таки, не поспѣвалъ исполнять всѣ дѣлаемые ему заказы. Рисовальщики и печатники жили въ самомъ помѣщеніи литографіи и спали лишь урывками, приткнувшись гдѣ нибудь на полу или на скамьѣ" (153). Чтобы поспѣть къ назначенному сроку въ Лондонъ, отправлялись экстренные поѣзды, причемъ бывали случаи, что директоры соперничествующихъ линій отказывали своимъ конкуррентамъ отправить ихъ такимъ образомъ и вынуждали бросаться въ объѣздъ, по другимъ дорогамъ, съ опасностью опоздать. Максъ Виртъ разсказываетъ нѣсколько очень характерныхъ и курьёзныхъ сценъ того времени. Вотъ, напримѣръ, одна изъ нихъ: "Когда насталъ роковой день, 30-е ноября, то въ торговой палатѣ были приняты всѣ мѣры на случай страшнаго натиска публики. Цѣлая армія писцовъ была наготовѣ, и до 11 часовъ вечера работа шла довольно спокойно. Было рѣшено, что всѣ искатели концессій, которые окажутся на лицо въ залѣ торговой палаты, будутъ считаться явившимися во время. Въ теченіе послѣдняго часа давка сдѣлалась такъ велика, что занесеніе прошеній въ списки, не взирая на всѣ старанія, не могло производиться такъ же быстро, какъ происходило предъявленіе прошеній. Дожидающіеся въ первой залѣ съ лихорадочнымъ напряженіемъ прислушивались къ именамъ, которыя выкликалъ сторожъ, а на улицѣ у входа стояла еще большая толпа народа, потѣшавшаяся надъ шумомъ, который производили вновь прибывающіе, и надъ боязливою торопливостью, съ которою они старались просунуть куда слѣдуетъ свои груды бумагъ. Уже пробило полночь и собирались запереть двери палаты, когда одному новоприбывшему агенту удалось таки протискаться въ залу. Такъ какъ въ моментъ его прибытія звонка еще не было, то его, послѣ нѣкоторыхъ пререканій, допустили. Прошло еще нѣсколько минутъ, въ теченіи которыхъ новыхъ соискателей не являлось. Но не пробило еще четверти перваго, какъ къ подъѣзду подкатила почтовая карета, запряженная четверкою измученныхъ лошадей. Изъ кареты выскочили три господина, каждый съ ворохомъ бумагъ, и бросились къ дверямъ, но нашли ихъ запертыми. Толпа, стоявшая у входа, посовѣтовала имъ дернуть за звонокъ, что они и сдѣлали. Дверь отперъ полицейскій надзиратель, и, какъ скоро новоприбывшіе убѣдились, что онъ ихъ ни за что не впуститъ, они бросили свои бумаги черезъ отворенную дверь во внутренность помѣщенія, причемъ разбили лампу, горѣвшую въ пріемной. Бумаги имъ выбросили оттуда назадъ; они еще разъ попытались ихъ туда забросить, но имъ опять ихъ выбросили назадъ. Одинъ изъ этихъ господъ разсказалъ свою исторію и исторію своихъ товарищей толпѣ, тѣснившейся у входа и отъ души хохотавшей надъ этой сценой. Оказалось, что кучеръ почтовой кареты не зналъ лондонскихъ улицъ и, вмѣсто того, чтобы прямо везти ихъ къ торговой палатъ, свернулъ въ другую сторону и съ половины одиннадцатаго кружилъ такимъ образомъ несчастныхъ желѣзнодорожныхъ предпринимателей въ какой то отдаленной части города."

За этимъ комическимъ прологомъ слѣдовала, однако, не комедія, а драма. Конечно, было утѣшительно смотрѣть, что Англія, имѣвшая, всего какія-нибудь 10 лѣтъ тому назадъ, только одну коротенькую ливерпульско-манчестерскую линію, вдругъ покрывается громадною желѣзно-дорожною сѣтью; но подобное утѣшеніе покупалось слишкомъ дорогою цѣною. Какъ ни велики были выгоды, которыя сулили желѣзныя дороги въ будущемъ, но въ первые годы онѣ не давали ничего. Какъ ни велики были капиталы Англіи, но, рѣшаясь затрачивать подобныя суммы (до 2 мильярдовъ талер.) въ долгосрочныя предпріятія, она не имѣла ихъ свободными, а отвлекала отъ промышленности, съуживала послѣднюю и обрекала капиталъ сначала на полную бездоходность, а затѣмъ на слишкомъ медленное погашеніе. И дѣлалось это въ то время, когда сельское хозяйство испытывало неудачи и когда требовался капиталъ на поддержку уже начатыхъ предпріятій. Открытіе портовъ Китайской Имперіи для европейцевъ нетолько заняло въ Англіи много капитала въ торговлю, но вызвало даже возникновеніе многихъ фабрикъ для этой страны. Кромѣ того, за нѣсколько лѣтъ передъ этимъ, многіе англійскіе торговые дома всадили значительные капиталы въ кофейныя и сахарныя плантаціи въ обѣихъ Индіяхъ и, вызвавъ несоотвѣтственное усиленіе производства, вызвали такую дешевизну этихъ продуктовъ, что "капиталы большею частью были потеряны". Затѣмъ, ко всѣмъ этимъ расходамъ необходимо присоединить еще крупные займы, заключенные въ Англіи другими государствами. Словомъ, весь свободный капиталъ былъ истощенъ, и желѣзныя дороги натягивали тетиву до послѣдняго... Можетъ быть, зданіе, нагроможденное спекуляціей и не рухнуло бы и Англіи удалось бы съ нѣкоторыми жертвами пережить трудное время, если бы затрудненіе-не увеличилось еще другими причинами. Во-первыхъ, случился въ Америкѣ неурожай на хлопокъ, на этотъ важнѣйшій продуктъ англійской промышленности, вслѣдствіе чего фабрики должны были или стать, или значительно сократить производство; затѣмъ, въ 1845 году, болѣзнь истребила почти весь сборъ картофеля, составлявшаго главную пищу рабочихъ, и, наконецъ, въ 1846 году, былъ неурожай хлѣба и наступилъ настоящій голодъ. Въ Ирландіи не хватало хлѣба противъ годовой нормы на 140 мы. талл., Англія должна была выписать хлѣба, въ теченіи только 8 мѣсяцевъ, на 250 мил. талл. Между тѣмъ, происшедшее раньше сокращеніе производства, вслѣдствіе неурожая хлопка, значительно уменьшило отпускъ Англіи и сократило ея доходы. Въ то время, какъ цѣны на жизненные припасы возросли вдвое и втрое, треть или даже половина рабочихъ была отпущена съ фабрикъ и лишилась заработка. Ко всему этому присоединились неудачи хлѣбной торговли, которая, благодаря спекуляціи, приняла за послѣдніе годы въ Англіи такіе большіе размѣры, что Лондону предсказывали, что онъ сдѣлается центральнымъ всемірнымъ рынкомъ и перетянетъ къ себѣ всю торговлю Амстердама и Гамбурга. Торговля хлѣбомъ, безъ сомнѣнія -- дѣло чрезвычайно прибыльное, но въ то же время она есть и дѣло чрезвычайно рискованное, зависящее отъ множества случайностей. А 1847 годъ былъ именно полонъ такихъ случайностей: неурожай постигъ почти всю Европу. Громадные транспорты хлѣба пришлось стягивать изъ такихъ отдаленныхъ портовъ, какъ черноморскіе, Архангельскъ и Америка; доставка настолько замедлилась, что хлѣбъ пришолъ уже тогда, когда имѣлись виды на хорошій урожай; за хлѣбъ приходилось расплачиваться по большей части чистыми деньгами, чего прежде не было, и т. п. Нужно замѣтить, что хлѣбныя спекуляціи велись въ Англіи, по большей части, въ кредитъ, который щедро оказывался имъ банками и фирмами, занимавшимися учетомъ векселей. Англійскій банкъ до самаго наступленія кризиса держалъ дисконтъ крайне низко:-- 8--2%; онъ раздавалъ въ ссуду даже суммы, подлежавшія выдачѣ въ видѣ дивидендовъ, какъ это заявилъ тогдашній министръ финансовъ. Другіе банки не отставали, несмотря на то, что золото утекало за границу и наступленіе кризиса било очевидно "съ неизбѣжностью математическаго вывода": такъ, напримѣръ, обанкротившійся ливерпульскій королевскій банкъ, весь акціонерный капиталъ котораго не превышалъ 600 т. фунт., выдалъ въ ссуду одному только торговому дому 500 т. фунт., и т. д. Англійскій банкъ обвиняли въ томъ, что онъ вызвалъ кризисъ внезапнымъ повышеніемъ дисконта, и всю прикину этого приписывали закону Пиля. Банкъ, дѣйствительно, когда почувствовалъ себя зарвавшимся, возвысилъ дисконтъ: сначала, 14 янв., до 3% и затѣмъ, 21 янв.-- до 4%. Конечно, это было довольно круто, но банку давно слѣдовало это сдѣлать. Но и порицавшіе банкъ съ этой стороны также винили законъ Пиля. Даже парламентская комиссія, назначенная для разслѣдованія причинъ кризиса, и та объявила, что законъ 1844 г. только ухудшилъ бѣдственное положеніе вещей того времени. Всѣ обвиненія сводились: 1) къ раздѣленію банка на два департамента, вслѣдствіе чего банкъ становится недостаточно подвижнымъ: не можетъ регулировать норму своего дисконта сообразно съ условіями рынка и держитъ его либо низко, либо внезапно повышаетъ, не можетъ быстро регулировать билетнаго обращенія, и въ то время, какъ въ банковомъ отдѣленіи запасъ билетовъ истощается, въ билетномъ отдѣленіи лежитъ громадный запасъ золота и т. п., и 2) къ ограниченію количества билетовъ и вообще къ нецѣлесообразности правительственной регламентаціи въ дѣлѣ кредита, къ нецѣлесообразности искуственнаго регулированія посредствомъ законодательства билетнаго обращенія, вслѣдствіе чего въ затруднительныя минуты, во время натиска публики въ банкъ, онъ не можетъ оказывать достаточной помощи торговцамъ и предпринимателямъ, не можетъ увеличивать количества своихъ билетовъ и расширять своего кредита.-- но какъ будто для регулированія дисконта съ условіями рынка департаменты, находившіеся подъ однимъ управленіемъ, не могли и не должны были сноситься и согласовать свои дѣйствія; какъ будто, еслибы банкъ имѣлъ право выпускать неограниченное количество билетовъ, то кризисъ не наступилъ бы (онъ, конечно; только отсрочился бы и разразился бы съ большею силой); какъ будто банкъ съумѣлъ бы всегда сказать себѣ во время "довольно", избѣжать вліянія спекулянтовъ и увлеченій. Еслибы это било такъ, то, конечно, и не потребовалось бы издавать законъ, регулирующій билетное обращеніе. Находились люди, которые объясняли, что кризисъ 1847 г. успокоился довольно благополучно только благодаря тому, что пилевскій законъ былъ пріостановленъ и банку было разрѣшено выпустить билетовъ свыше нормы; но полномочіемъ этимъ банку не пришлось даже воспользоваться, такъ какъ оно послѣдовало уже послѣ того, какъ первый натискъ кризиса на банкъ миновалъ. Успокоеніе, которое замѣчалось послѣ пріостановки дѣйствія закона, точно такъ же, какъ и въ 1857 г., было гораздо больше нравственнымъ, благодаря авторитету того же самаго банка. И правительство отлично понимало, что подобное успокоеніе можетъ производить только пріостановка, а не отмѣна закона. Англійскіе финансы всетаки стоятъ устойчивѣе, чѣмъ гдѣ либо въ Европѣ, и не знаютъ такихъ колебаній валюты, какъ страны, искусившіяся въ чрезмѣрномъ выпускѣ бумажныхъ денегъ (напр. Австрія, Россія). Что касается регламентированія банковаго дѣла вообще, то регламентація, весьма, впрочемъ, недостаточная для прекращенія злоупотребленій, явилась плодомъ горькой необходимости для прекращенія наглаго, дневнаго грабежа, производившагося банками. Функціи банковъ черезъ это, правда, были до нѣкоторой степени стѣснены, но изъ двухъ золъ было выбрано меньшее. Для насъ гораздо важнѣе не то, что законъ Пиля оказался безсильнымъ противъ спекуляцій и злоупотребленій, а то, что онъ не разрѣшилъ банковаго вопроса и полонъ грубыхъ недостатковъ и ошибокъ, которыя мы отлично сознаемъ -- не диковина: то же самое будетъ ждать всякій законъ, пока финансы не будутъ приведены въ непосредственное соприкосновеніе съ трудомъ, пока кредитъ не будетъ оказываться непосредственно производительности, т. е. работнику.

Крушеніе началось съ хлѣбныхъ торговцевъ. Вслѣдствіе удовлетворительнаго урожая, цѣны на хлѣбъ стали быстро падать и съ мая по сентябрь упали съ 102 до 48 шиллинговъ. Напрасно торговцы, не брезгая никакими средствами, старались удержать ихъ отъ паденія. Дутые векселя могли сослужить службу не на долго; еще меньше приносили пользы ложныя успокоительныя свѣдѣнія: встревоженное общество мало вѣритъ успокоеніямъ и вѣрить только тому, что видитъ. Словомъ -- часъ наступилъ, и нужно было обанкротиться одной какой-то неважной фирмѣ, чтобы за нею пошли лопаться одна фирма за другою. Цѣлые 5 мѣсяцевъ происходило это крушеніе, и не проходило дня, чтобы не слышалось о банкротствѣ того или другаго дома или цѣлой дюжины домовъ. Когда, въ концѣ года, можно было обозрѣть опустошенія, то оказалось, что обанкротилось 400, фирмъ на сумму 250 мил. ф. Крушеніе не ограничилось одними только банками и хлѣбными торговцами, но распространилось на торговцевъ мануфактурными и другими товарами и на фабрикантовъ. Не только акціи разныхъ компаній упали до 20%, но даже курсъ государственнаго консолидированнаго займа значительно спустился. Банкъ повысилъ дисконтъ до 8%; въ частяхъ же конторахъ брали до 13%. Въ особенности въ затруднительномъ положеніи находились желѣзнодорожныя общества. Они выпустили массу 5% облигацій и пускали ихъ со скидкою 6--7^о съ номинальной цѣны; но покупателей было мало. Работы ихъ по постройкамъ прекратились. Фабрики также стали? Рабочіе остались безъ работы и безъ хлѣба. Число бѣдныхъ въ однихъ только рабочихъ домахъ возрасло на 100 т. чел. Налогъ для бѣдныхъ пришлось увеличить на цѣлый мильйонъ фунт., и онъ составлялъ въ этомъ году, вмѣстѣ съ прежнимъ, 6 мил. фунт. Въ Ирландіи происходили аграрныя убійства и началась громадная эмиграція въ Америку. "То была страшная пора", лаконически добавляетъ М. Виртъ. Всѣ торговые центры континента ощущали послѣдствія кризиса: онъ отдавался въ Парижѣ, Амстердамѣ, Гамбургѣ (гдѣ обанкротилось, между прочимъ, 128 домовъ), въ Карлсруэ, Петербургѣ и другихъ городахъ.

Прежде, чѣмъ сказать о послѣдующихъ кризисахъ въ Англіи, мы посмотримъ на кризисы 1814--37 и 39 гг. въ Америкѣ, къ которой англійскіе капиталы и политика имѣли самое близкое отношеніе. Нигдѣ промышленность такъ быстро не развивалась и нигдѣ такъ часто кризисы не тревожили общество, какъ въ Америкѣ. Вначалѣ, когда главными предметами производства и вывоза были сырые продукты, затрудненія, главнымъ образомъ, происходили въ производствѣ сырья, преимущественно въ земледѣліи. Пока американская производительность и рынокъ пришли въ болѣе или менѣе правильное соприкосновеніе съ Европой, происходили нѣсколько разъ колебанія, сопровождавшіяся убытками для новой страны: то дороговизна хлѣба и хлопка въ Европѣ, какъ, напримѣръ, вначалѣ настоящаго столѣтія, побуждали американскихъ капиталистовъ затрачивать громадные капиталы въ земледѣліе и производить громадное количество хлѣба и хлопка; то урожай хлѣба и подвозъ хлопка изъ другихъ странъ уменьшали спросъ и ставили производителей въ затрудненіе, въ необходимость сбывать свои товары по крайне низкимъ цѣнамъ; цѣны на землю то поднимались до чудовищной высоты, то вдругъ падали на 40--50 и болѣе процентовъ. Такъ погибло очень много капиталовъ. Равнымъ образомъ, Америка оземь рано вошла во вкусъ бумажныхъ денегъ и извѣдала послѣдствія ихъ чрезмѣрности. Когда, во время войны за независимость, конгрессъ усилилъ выпускъ бумажныхъ денегъ до громадной суммы въ 160 мил. дол. и когда, вслѣдствіе этого, государству угрожало банкротство (деньги эти впослѣдствіи могли быть погашены лишь въ размѣрѣ 1%), то, послѣ принятія конституціи, выпускъ бумажныхъ денегъ былъ отмѣненъ и золотыя и серебряныя деньги были объявлены единственною монетою съ обязательнымъ курсомъ (94). Но то, отъ чего отказалось правительство, вскорѣ было съ избыткомъ возмѣщено частными банками. Исторія американскихъ спекуляцій тѣсно переплетается съ исторіей американскихъ банковъ, злоупотребленія которыхъ гораздо большіе, чѣмъ гдѣ-либо въ Европѣ, вынудили нѣсколько президентовъ (Джэксона, ван-Бьюрена и Бёкэнэна) вести съ банками упорную борьбу. Съ 1780-го года, когда открылся въ Пенсильваніи первый американскій банкъ, къ концу 1810-го года въ Америкѣ уже считалось 88 ассигнаціонныхъ банковъ, которые, "казалось, принимали свои станки для печатанія ассигнацій за золотыя розсыпи" (95). Успѣхъ первыхъ кредитныхъ.предпріятій вызвалъ сильное банковое учредительство: такъ, напримѣръ, въ одной только Пенсильваніи въ 1812--13 г. возникло 24 банка, въ 1814 г.-- 41 банкъ и т. д. Такъ какъ въ банковыхъ операціяхъ почти не соблюдалось никакихъ границъ, то бумаги ихъ скоро упали въ цѣнѣ до 80--50%, а звонкая монета настолько исчезла изъ обращенія, что принуждены были даже мелкую монету замѣнять бумажками. Это паденіе курсовъ побудило европейцевъ потребовать уплаты по римессамъ исключительно звонкою монетою, а это вызвало и въ Америкѣ со стороны владѣльцевъ билетовъ требованіе отъ банковъ звонкой монеты. Движеніе это "вскорѣ возросло со всею стремительностью бурнаго потока", и въ августѣ 1814-го года банки должны были прекратить платежи {Исключеніе составили только банки Новой Англіи, гдѣ законодательство угрожало денежными штрафами за отказъ отъ уплаты по билетамъ и гдѣ, вслѣдствіе этого, банки были осторожнѣе.}. "Но вышеупомянутая пріостановка платежей вмѣсто того, чтобы положить конецъ спекулятивной горячкѣ, усилила ее еще больше... Опрометчивыя операціи банковъ, все-таки, продолжались; во многихъ изъ нихъ, какъ разсказываютъ, ссуды просто навязывались публикѣ. Въ то же время, цѣны на товары и на землю возросли до громадныхъ размѣровъ и люди считали себя обладателями несмѣтныхъ богатствъ, которыя, между тѣмъ, были чистою фикціею. Все населеніе было вовлечено черезъ это въ спекуляцію и въ займы, роскошь возросла до чрезвычайныхъ размѣровъ и еще выше подняла цѣны. Не взирая на усиленное потребленіе, коммерсанты, занимавшіеся ввозомъ товаровъ, все-таки, перецѣнили спросъ и завалили рынокъ европейскими товарами. При громадномъ числѣ ассигнаціонныхъ банковъ, фабрикантамъ фальшивыхъ ассигнацій было раздолье" и т. д. (96). Это положеніе дѣлъ продолжалось до 1818-го года, когда банки, подъ давленіемъ конкуренціи вновь основаннаго "Банка Соединенныхъ Штатовъ", должны были сократить количество своихъ билетовъ и возобновили платежи. Съ этого времени, "Банку Соединенныхъ Штатовъ" принадлежитъ первая роль въ дѣлѣ банковыхъ спекуляцій, а потому слѣдуетъ замѣтить, что онъ, въ качествѣ національнаго банка, пользующагося правительственною привилегіею и билеты котораго должны были приниматься государственными кассами наравнѣ съ чистыми деньгами, пользовался, во-первыхъ, большимъ общественнымъ довѣріемъ, а во-вторыхъ, представлялся тогдашнимъ экономистамъ лучшимъ средствомъ для обузданія мелкихъ частныхъ банковъ и предотвращенія бумажныхъ неурядицъ. Онъ былъ основанъ собственно нѣсколько раньше, а именно въ 1790 году, но въ 1809 году, вслѣдствіе того, что возобновленіе его концессіи встрѣтило сопротивленіе нѣкоторыхъ штатовъ, превратилъ свое существованіе. Основанный вновь въ 1816 г. съ капиталомъ въ 35 мил. дол. (изъ которыхъ центральное правительство подписалось на 5 мил.), банкъ Соединенныхъ Штатовъ далеко не весь акціонерный капиталъ получилъ чистыми деньгами, а потому прежде, чѣмъ приступить къ регулярнымъ операціямъ, озаботился обезпечить себя звонкою монетою и скупилъ таковой въ Европѣ болѣе 7 мил. дол. Этого, съ одной стороны, требовало самое его положеніе, а съ другой -- здѣсь открывалась богатая спекуляція: большая часть капитала была роздана въ ссуду подъ залогъ своихъ же акцій, вслѣдствіе чего, акціи банка, и безъ того стоявшія высоко, поднялись еще выше и сдѣлались предметомъ "чудовищнаго ажіотажа". Тотчасъ же по открытіи правильныхъ операцій, банкъ выпустилъ въ огромномъ количествѣ и свои билеты, которые, вмѣстѣ съ билетами другихъ банковъ, составили такой бумажный фондъ, который еле держался на плечахъ народа. "Наконецъ, въ 1818 г., шаткое сооруженіе не могло долѣе держаться; банкамъ ничего болѣе не оставалось, какъ выбирать между ликвидаціей и сокращеніемъ количества билетовъ, находящихся въ обращеніи", Разумѣется, банки выбрали послѣднее, и иниціативу въ этомъ принялъ на себя банкъ Соединенныхъ Штатовъ. "Но послѣдствіемъ такой мѣры было значительное паденіе цѣнъ, а это повлекло за собою банкротство многихъ купцовъ, занимавшихся ввозомъ иностранныхъ товаровъ, а также фабрикантовъ и сельскихъ хозяевъ. Многіе несчастные кредиторы потеряли подъ многолѣтней работы и многіе превосходные работники вынуждены были промѣнять родной кровъ на негостепріимные лѣса дальняго Запада. Вынужденныя продажи запасовъ товаровъ и домашняго скарба производились въ убытокъ, многія семейства отказывали себѣ въ самомъ необходимомъ. Деньги и кредитъ становились до такой степени рѣдки, что невозможно было получить ссуду водъ самую надежную земельную ипотеку. Работа и заработокъ прекратились, и лучшіе изъ гражданъ били доведены до нищеты и отчаянія. Торговля ограничилась необходимыми жизненными потребностями. Фабричныя зданія и машины стояли праздно. Продукты промышленности попадали въ руки ростовщиковъ. Долговыя тюрьмы переполнились, на общинахъ лежало прокормленіе заключенныхъ въ нихъ неисправныхъ должниковъ. Суды были завалены жалобами, и самыя хозяйства едва въ состояніи были сколачивать деньги, необходимыя для покрытія потребностей жизни со дня на день" (97). Грустный опытъ 1818-го года заставилъ банкъ Соединенныхъ Штатовъ быть нѣкоторое время осмотрительнѣе и обратиться къ солиднымъ предпріятіямъ; но уже въ концѣ двадцатыхъ годовъ началась таже самая неурядица въ выпускѣ билетовъ, и снова начались биржевая игра и всевозможныя спекуляціи. среди которыхъ особенно большіе размѣры приняли спекуляціи государственными землями. Спекуляціи на государственныя земли, состоявшія въ покупкѣ земель у правительства по низкимъ цѣнамъ и перепродажѣ ихъ въ частныя руки съ барышомъ, уже приняли большіе размѣры еще въ 1819 -- 20 гг. и тогда причинили не мало бѣдъ. Въ то время имъ былъ положенъ предѣлъ тѣмъ, что съ 1-го іюля 1820 г. Земли перестали продавать съ разсрочкою платежей, а стали требовать немедленной же уплаты (по 4 ¹/₂ дол. за акръ). Это нѣсколько поостудило спекуляцію, но съ 1832 г. она снова приняла громадные размѣры, и на этотъ разъ во главѣ ея очутился банкъ Соединенныхъ Штатовъ, который совершенно парализировалъ вышеуказанную мѣру путемъ щедрой раздачи спекулянтамъ въ ссуду своихъ билетовъ, которые, какъ мы видѣли, государственныя кассы обязаны были принимать наравнѣ съ чистыми деньгами. Самъ банкъ, а равно и другіе банки, выдавали эти билеты безъ всякихъ гарантій. При этомъ продѣлывалась обыкновенно слѣдующая исторія: билеты, вносимые покупщиками, въ уплату за землю въ учрежденія, завѣдывавшія продажею земли, должны были немедленно же препровождаться въ банкъ въ видѣ государственныхъ депозитовъ, а банкъ сейчасъ же выдавалъ ихъ снова въ ссуду; снова возвращались они въ банкъ и снова выдавались и т. д. Такимъ образомъ, каждая спекуляція доставляла средства для новой спекуляціи, и одни и тѣ же билеты по нѣскольку разъ являлись средствомъ уплаты. Такимъ образомъ, банки нетолько являлись орудіемъ, доставлявшимъ спекулянтамъ возможность прибирать къ рукамъ лучшія земли, но и являлись, въ концѣ концовъ, несостоятельными. Правительственный прихода отъ продажи земель возросъ до громадныхъ размѣровъ, между тѣмъ состоялъ онъ не изъ чего иного, какъ изъ кредита въ книгахъ банка. Но банки поддерживали спекуляцію не въ одномъ только этомъ направленіи, а во всѣхъ отрасляхъ промышленности. Количество билетовъ, выпущенныхъ банками, считалось сотнями мильйоновъ долларовъ; между тѣмъ совокупный капиталъ ихъ представлялъ не болѣе 200 мил. дол., и значительная часть этого капитала (около 100 мил.,) была занята въ Европѣ и отчасти у союза и отдѣльныхъ штатовъ. Кромѣ того, негоціанты и въ особенности нью-йоркскіе купцы были очень много должны въ Лондонѣ. Вмѣстѣ съ размноженіемъ бумажныхъ денегъ, золото утекало за границу. Но бѣда состояла собственно не въ этомъ. Промышленность во многихъ случаяхъ получила фальшивое направленіе: въ то время какъ нѣкоторыя фабрики производили убыточный избытокъ товаровъ, даже въ то время какъ спекуляціи на землю были въ полномъ разгарѣ, земледѣліе находилось въ крайнемъ упадкѣ, и Америка, покупавшая въ 1864 г. въ Европѣ хлѣба на 250,000 дол., должна была, въ теченіи только перваго полугодія 1837 года, выписать таковаго на 2 мил. дол. Значительнѣйшая часть займовъ, произведенныхъ въ Англа, предназначалась на постройку желѣзныхъ дорогъ и каналовъ, но лишь ничтожная часть ихъ достигла своего назначенія -- остальное было расхищено и растрачено на эфемерныя предпріятія. Президентъ Джэксонъ очень рано обратилъ вниманіе на такое положеніе вещей: онъ, еще въ 1829 г., энергически высказался противъ системы бумажныхъ денегъ, которыми банки поддерживаютъ духъ спекуляціи, и началъ съ ними упорную борьбу въ лицѣ банка Соединенныхъ Штатовъ, борьбу, кончившуюся тѣмъ, что банкъ лишился привилегій правительственнаго учрежденія и сдѣлался учрежденіемъ частнымъ. Многіе нападали на Джэксона за его образъ дѣйствій и изобличая его въ томъ, что онъ дѣйствовалъ въ данномъ случаѣ просто, какъ орудіе южанъ, потому что какъ разъ въ это время начиналась вражда сѣвера съ югомъ изъ-за слишкомъ широкаго толкованія сѣверомъ союзной конституціи, и банковый вопросъ былъ первымъ вопросомъ, на которомъ партіи повѣрялись силами: сѣверяне, основываясь на аналогіи бумажныхъ денегъ съ звонкою монетою, желали отстоять за союзомъ право исключительнаго выпуска и бумажныхъ денегъ; южане оспаривали это право.-- Положимъ, что въ складкахъ этой борьбы сидѣлъ вопросъ о невольничествѣ, разросшійся впослѣдствіи; но Джэксонъ, этотъ любимецъ демократіи, дѣйствовалъ по отношенію къ банку, какъ истый демократъ, а не какъ орудіе рабовладѣльцевъ.-- Конечно, уничтоженіе національнаго банка не уничтожило зла и породило только массу мелкихъ частныхъ банковъ, которые проявили еще болѣе ужасныя плутни; конечно, можно было бы и другими средствами предотвратить банковыя неурядицы, ограничить полновластіе директоровъ и провести банковую реформу; но банкъ Соединенныхъ Штатовъ не представлялъ собою ничего цѣннаго, онъ былъ такимъ возмутительнымъ соединеніемъ частнаго интереса съ государственнымъ, такимъ орудіемъ эксплуатаціи государства въ пользу какой-нибудь дюжины пройдохъ, что жалѣть о немъ не стоитъ. Къ тому же, для такихъ рѣшительныхъ дѣйствій, продолжавшихся однако цѣлыхъ 7 лѣтъ, у Джэксона были всѣ основанія: рискованныя спекуляціи, которыя велъ банкъ, указывали на его несостоятельность; съ другой стороны, спекуляціи принимали все большіе и большіе размѣры и грозили общественному благосостоянію. Наконецъ, на счетъ несостоятельности банка онъ имѣлъ и болѣе достовѣрныя доказательства: заботясь объ уплатѣ государственныхъ долговъ и имѣя въ банкѣ 11.600,000 дол. государственныхъ вкладовъ, онъ приказалъ банку уплатить по трехпроцентнымъ облигаціямъ 2.700,000 дол. въ два срока -- 1-го іюля и 1-го октября; обязанный это сдѣлать, государственный банкъ попросилъ трехмѣсячной отсрочки, на которую и получилъ согласіе, а самъ, между тѣмъ, сталъ требовать съ нью-йоркскихъ купцовъ возврата ссудъ и отправилъ въ Лондонъ агентовъ для переговоровъ, черезъ банкирскую контору Берингъ и Линъ, съ кредиторами правительства объ отсрочкѣ платежей на годъ и прося у этой фирмы кредита въ 5 мил. дол. Это окончательно убѣдило Джэксона, что банкъ несостоятеленъ, и побудило его потребовать возвращенія правительственныхъ вкладовъ и не возобновлять банку привилегіи, когда въ 1836 г. истекъ срокъ его старой привилегіи.-- Одновременно съ этимъ, для возстановленія денежнаго обращенія, были приняты и нѣкоторыя другія мѣры: усиленная чеканка монеты; воспрещеніе пріема и выдачи за счетъ государства мелкихъ билетовъ въ 1 дол., выпускъ которыхъ уже былъ воспрещенъ банкамъ ранѣе; затѣмъ было потребовано, чтобы плата за землю непремѣнно вносилась звонкою монетою. Эта послѣдняя мѣра на нѣкоторое время отняла средства у чрезмѣрной спекуляціи и обуздала ея стремленія превратить покупку лучшихъ, государственныхъ земель въ свой монополь. Она оградила новые штаты отъ той язвы, какъ классъ землевладѣльцевъ, не живущихъ на своихъ земляхъ -- классъ, представляющій одно изъ величайшихъ препятствій къ развитію новой страны и къ благосостоянью старой. Она много способствовала поддержанію доступности государственыхъ земель для эмигрантовъ по цѣнамъ, назначеннымъ отъ правительства, между тѣмъ какъ прежде прибывающіе переселенцы вынуждены были перекупать ее у спекулянтовъ, платя вдвое и втрое противъ первой ихъ стоимости" (106). Очевидно, что М. Виртъ преувеличиваетъ значеніе этой мѣры, которая вовсе не настолько была сильна и имѣла только нѣкоторое временное значеніе. Равнымъ образомъ, и другія мѣры, принятыя Джэксономъ, не могли спасти и не спасли страны отъ кризисовъ. Что касается банка Соединенныхъ Штатовъ, то, потерявъ привилегію правительственнаго учрежденія, онъ не прекратилъ своего существованія, а добился при помощи своего директора, г. Бидля, концессіи отъ штата Пенсильваніи и, оставшись, въ сущности, тѣмъ же самымъ банкомъ, надѣлъ только другую юридическую маску и не считалъ уже больше союзнаго правительства въ числѣ своихъ акціонеровъ. Устроилъ это г. Бидль посредствомъ пожертвованія 10 мил. дол., употребленіе которыхъ покрыто таинственнымъ мракомъ. Продѣлка эта поражала своею наглостью, когда ее выяснили передъ конгрессомъ государственный статссекретарь и Джэксонъ: банкъ нетолько не возвратилъ правительству его вкладовъ, но не далъ даже увѣдомленія, когда отъ него можно было ожидать этой уплаты, несмотря на неоднократныя обращенія къ нему поэтому поводу. Статс-секретарь, т. е. американскій министръ финансовъ, обращался къ банку за отчетомъ о положеніи его дѣлъ, но не получилъ и отчета. Въ силу § 21 устава, банкъ имѣлъ право, въ теченіи двухъ лѣтъ со дня истеченія срока концессіи, дѣйствовать въ качествѣ корпорація для заключенія счетовъ, ликвидаціи своихъ дѣлъ и распоряженія имуществомъ, какое въ немъ окажется, при чемъ хотя и оговаривалось довольно туманно, что банкъ "отнюдь не долженъ пользоваться этимъ правомъ для какихъ либо другихъ цѣлей", но чѣмъ онъ именно и воспользовался для другихъ цѣлей: онъ счелъ за лучшее, вмѣсто того, чтобы возвратить правительственные вклады, простиравшіеся уже до 16 мил. дол., передать всѣ свои книги, бумаги, билеты и обязательства новому учрежденію. Безцеремонность дошла до того, что билеты стараго банка были пущены въ обращеніе, на что банкъ ни самъ не имѣлъ права, ни тѣмъ болѣе не могъ передавать этого права другому учрежденію: съ прекращеніемъ концессіи, билеты, находившіеся въ обращеніи, должны были быть вытребованы посредствомъ публикаціи, сейчасъ же по предъявленіи оплачены и затѣмъ уничтожены вмѣстѣ съ остававшимися въ банкѣ.-- "Вторичный выпускъ ихъ въ обращеніе не былъ разрѣшонъ никакимъ закономъ не оправдывался никакою потребностью. Если Соединенные Штаты гарантировали уплату по этимъ билетамъ своими капиталами, ввѣренными банку, то этотъ вторичный выпускъ старыхъ билетовъ новою корпораціею въ свою пользу былъ обманомъ передъ правительствомъ; если же союзное правительство не отвѣчало за эти билеты, то уплата ихъ ничѣмъ не была гарантирована и выпускъ ихъ былъ обманомъ передъ страною" (107). Такъ формулировалъ вопросъ Джэксонъ въ своей прощальной рѣчи, которою престарѣлый президентъ прощался съ своею должностью и съ политическою дѣятельностью. Во все время своего президентства, Джэксонъ ратовалъ противъ чрезмѣрнаго количества бумажныхъ денегъ и стремился къ развитію металлическаго обращенія, въ особенности среди рабочаго класса, который не имѣетъ возможности наблюдать за постоянно мѣняющеюся цѣнностью бумажныхъ денегъ.-- Вдаваясь иногда въ односторонность и впадая подъ часъ даже въ совершенное отрицаніе бумажныхъ денегъ, онъ неоднократно и совершенно вѣрно доказывалъ конгрессу, что тяжелѣе всего бумажная система отзывается на рабочемъ классѣ, что банки служатъ только людямъ алчнымъ и неразборчивымъ въ средствахъ наживы на счетъ страны, что, поощряя спекуляціи, они постоянно вызываютъ колебанія въ цѣнахъ, придаютъ промышленности ложное направленіе и вызываютъ потрясенія. Онъ доказывалъ также, что подобный порядокъ вещей, кромѣ того, какъ нельзя болѣе развращаетъ общественные нравы. Преемникъ Джэксона -- ван-Бьюренъ, совершенно раздѣлялъ эти воззрѣнія и продолжалъ ту же политику, но какъ бы тамъ ни было, а, благодаря стараніямъ Джэксона (закупкѣ золота въ Европѣ, усиленной чеканкѣ преимущественно мелкой монеты и проч.), въ Америкѣ къ концу 1836 г. было уже на 73 мил. дол. металлическихъ денегъ. Одновременно съ этимъ, ввозъ и вывозъ товаровъ значительно увеличились, а государственный бюджетъ, при крайне скромномъ управленіи, уменьшился: составляя, въ 1817 г., около 40 мил. дол., бюджетъ въ 1834 г. былъ менѣе 25 мил. дол, а въ 1836 оказалось 18 мил. излишка доходовъ передъ расходами. Съ этими данными гармонируютъ свѣденія и о процвѣтаніи промышленности, и, главное, о благосостояніи націи. Положеніе "представлялось одинаково завиднымъ какъ въ политическомъ, такъ и въ экономическомъ отношеніяхъ: промышленность, торговля и земледѣліе изображаясь процвѣтающими, цѣны на землю, заработная плата и прибыльность всевозможныхъ предпріятій возросшими" и т. д. "Но именно, говоритъ М. Виртъ:-- это-то всеобщее процвѣтаніе носило въ самомъ себѣ зародышъ разрушенія; чувство мѣры было потеряно" (112). Скоро спекуляція на государственныя земли превратилась въ игру; было проектировано до 100 новыхъ желѣзныхъ дорогъ, столько же каналовъ и еще больше горнозаводскихъ и другихъ промышленныхъ предпріятій, которыя одни потребовали для своего осуществленія до 300 мил. дол. Спекуляція снова перецѣнила избытокъ капитала. Въ одномъ только штатѣ Нью-Йоркѣ было выдано 60 концессій на желѣзныя дороги, требовавшія 43 ¹/₂ м. д.; а въ самомъ городѣ Нью-Йоркѣ было выстроено въ теченіи 9 мѣсяцевъ, съ 1 января по 1 сентября, до 1518 новыхъ домовъ и т. д. Банкъ Соединенныхъ Штатовъ, отдѣлившись отъ союзнаго правительства, выпустилъ громадное количество ассигнацій, подлежавшихъ во всякое время размѣну, и "срочныхъ почтовыхъ билетовъ", подлежавшихъ оплатѣ черезъ годъ и болѣе. Банкъ долженъ былъ расплачиваться съ правительствомъ и выпутывался рискованными предпріятіями, стараясь, въ тоже время, сбыть массу своихъ акцій въ Лондонѣ, чтобы выручить чистыя деньги. Отчасти изъ конкурренціи съ нимъ, а отчасти и подъ вліяніемъ партіи, опасавшейся возстановленія привилегированнаго государственнаго банка, основалось болѣе 100 ассигнаціонныхъ и дисконтныхъ банковъ съ капиталомъ въ 125 м. д. Средства этихъ банковъ были, въ сущности, о чекъ шатки: кое-какая поземельная собственность, личное довѣріе къ директорамъ, незначительные товарные запасы въ видѣ залоговъ и т. п. Несмотря на то. что. по статутамъ своимъ, они могли принимать на себя обязательствъ только на сумму втрое большую ихъ акціонернаго капитала, они выпускали билеты безъ всякой мѣры и вскорѣ сумма выдаваемыхъ ими ссудъ въ 20 разъ превышала ихъ капиталъ.-- Передъ историкомъ открывалась слѣдующая картина: отъ 500 до 600 банковъ, съ номинальнымъ капиталомъ въ 400 мил. дол., соперничали между собою, наполняя страну бумагами и гоняясь за процентами безъ всякаго разсужденія о будущемъ и правильномъ направленіи промышленности. Этотъ наплывъ бумажныхъ цѣнностей вызвалъ еще болѣе искуственное возбужденіе торговой и промышленной дѣятельности. Искуственно поднятыя цѣны на хлопокъ побудили южныхъ плантаторовъ бросить воздѣлываніе индиго и риса и заняться хлопкомъ. Для этого покупались земля въ Арканзасѣ и на Мисиссипи, устроивались новыя колоніи и проч. Въ то же время, вздорожаніе жизненныхъ припасовъ, цѣны на которые успѣли удвоиться и дороговизна которыхъ въ особенности сдѣлалась тяжела, несмотря на довольно высокую заработную плату, послѣ наступившаго неурожайнаго года заставило тысячи рабочихъ рукъ переселиться на Западъ, гдѣ, вслѣдствіе этого, цѣны на землю, въ свою очередь, возросли въ 5, въ 10 и въ нѣкоторыхъ случаяхъ даже въ 20 разъ. Между тѣмъ, ввозъ, превысившій въ 1836 г. вывозъ на 50 м. д., былъ оплаченъ векселями, и по векселямъ наступали платежи. Какъ разъ въ это время появилось вышеупомянутое распоряженіе (Specie Circular), которымъ покупщики государственныхъ земель и купцы атлантическихъ городовъ обязывались уплачивать слѣдовавшіе съ нихъ долги, подати и пошлины исключительно звонкою монетою. Въ государственное казначейство, такимъ образомъ, притекло до 50 мил. дол., но денежный рынокъ, вслѣдствіе такого отлива, почувствовалъ большое стѣсненіе. Когда обратились къ новымъ займамъ въ Англію и Голландію, то англійскій банкъ, въ видахъ массы уже утекшихъ капиталовъ въ Америку, повысилъ дисконтъ. Это сразу осадило американскую спекуляцію въ самомъ ея разгарѣ. Всѣ увидѣли невозможность окончить и черезъ 10 лѣтъ хотя бы только ¹/₃ начатыхъ уже желѣзнодорожныхъ построекъ. Одновременно съ этимъ упали и цѣны на хлопокъ. Торговый міръ переполошился. Хотя американская торговля и промышленность и привыкли къ такимъ періодическимъ колебаніямъ, которыя повторялись приблизительно черезъ періоды отъ 4 до 6 лѣтъ и которыя въ особенности были сильны въ 1821--27 и 34 годахъ, когда застой въ дѣлахъ также заставлялъ распускать рабочихъ массами, однако, все это было ничтожно сравнительно съ настоящимъ затрудненіемъ. Тогда бѣдствіе никогда не затягивалось дольше какихъ-нибудь 3 мѣсяцевъ; кредиторы и должники, утомившись застоемъ въ дѣлахъ, вступали обыкновенно между собою въ соглашеніе, и дѣятельность пробуждалась снова; но теперь затрудненіе приняло характеръ и размѣры настоящаго кризиса. Наступила паника, и многія фирмы объявили себя несостоятельными, а вскорѣ и "всѣ банки Соединенныхъ Штатовъ прекратили платежи" (116). Денегъ, которыя обыкновенно прячатся въ такую пору, нельзя было достать ни подъ какое обезпеченіе: "орудіе обмѣна, это масло, которымъ смазывается торговая машина, казалось, совсѣмъ высохло". Звонкая монета почти исчезла изъ обращенія; банковые билеты упали на 20%. Торговля и ремесла совсѣмъ стали. Всякое довѣріе и личный кредитъ прекратились. Тысячи людей бродили по улицамъ безъ куска хлѣба. Театры опустѣли, собранія и концерты прекратились, и вообще все имѣло такой видъ, какъ будто послѣ непріятельскаго нашествія или убійственной эпидеміи. "Съ тѣхъ поръ, какъ Америка сдѣлалась независимой, гласили безотрадныя извѣстія, приходившія изъ Нью-Йорка отъ послѣднихъ чиселъ іюля 1837 г.:-- не бывало еще такой бѣдственной поры"... Послѣдовали безчисленныя банкротства. Англійскія фирмы, занимавшіяся внѣшней торговлей, потеряли до 6 мил. фунт. ст. Но еще больше были потери американскихъ фирмъ, оставшихся состоятельными, и союзнаго правительства, раздавшаго передъ этимъ свои свободныя суммы въ ссуду капиталистамъ. Цѣны на товары и на землю упали; хлопокъ продавался за безцѣнокъ. Когда нужда достигла крайнихъ предѣловъ, то нью-йоркскіе купцы обратились за помощью къ банку Соединенныхъ Штатовъ. Положеніе банка было въ это время самое критическое; онъ также прекратилъ платежи (объясняя это, впрочемъ, тѣмъ, что его подрѣзали нью-йоркскіе банки, и обѣщая немедленно же возобновить ихъ, какъ скоро возобновятъ платежи послѣдніе); но изворотливый Бидль розыгралъ роль спасителя отечества -- "пришолъ на помощь" къ растерявшимся спекулянтамъ, и ему дѣйствительно удалось, при помощи новой спекуляціи, ослабить кризисъ 1837, пока не разразился кризисъ 1839 и не увлекъ и самый банкъ въ пропасть, изъ которой онъ уже и не выбрался. Бидль обѣщалъ нью-йоркскимъ купцамъ платить по ихъ заграничнымъ векселямъ въ Лондонѣ, Парижѣ и Амстердамѣ своими почтовыми билетами, за новымъ выпускомъ которыхъ, разумѣется, дѣло не стало, и векселями. Онъ собственно ждалъ прекращенія платежей банками -- это ему было какъ нельзя болѣе на руку: давно уже несостоятельный банкъ могъ выпутываться только при помощи самыхъ рискованныхъ и обширныхъ спекуляцій, изъ которыхъ одна покрывала другую, и при помощи безпримѣрныхъ дотолѣ злоупотребленій векселями и бумажными деньгами; и пріостановка платежей давала ему возможность выступить съ новою комбинаціею, которою онъ расчитывалъ запутать въ свою паутину какъ можно больше банковъ и купцовъ нетолько въ Новомъ Свѣтѣ, но и въ Европѣ, чтобы установить такимъ образомъ солидарность кредита, при которой всѣ участями были бы заинтересованы въ его судьбѣ и въ случаѣ нужды оказали бы ему поддержку (118). Главнѣйшимъ средствомъ, на которое расчитывалъ Бидль, было -- монополизація хлопчатобумажнаго рынка, спекуляція, "которая, по громадности размѣровъ и по рискованности, не имѣетъ другой себѣ равной ни въ предшествовавшихъ, ни въ послѣдующихъ періодахъ". Оказывая съ одной стороны помощь нью-йоркскимъ купцамъ (не даровую, конечно) своими векселями и почтовыми билетами, банкъ старался, въ тоже время, упрочить свой кредитъ въ Европѣ тѣмъ, что выступалъ въ роли крупнѣйшаго торговца хлопкомъ въ цѣломъ мірѣ, въ роли комиссіонера по главному продукту Америки. Устроилъ же хлопчатобумажный монополь Бидль слѣдующимъ образомъ. Пользуясь тѣмъ, что цѣны на хлопокъ съ наступленіемъ кризиса сильно упали и что плантаторы, вслѣдствіе остановки торговли, находились въ крайне стѣсненномъ положеніи, онъ предложилъ имъ выдавать подъ хлопокъ ссуды съ тѣмъ условіемъ, чтобы послѣдній отсылался агентамъ банка въ Ливерпуль и ГаЩгь. Плантаторы, разумѣется, согласились, и банкъ Соединенныхъ Штатовъ сталъ отправлять въ Европу громадные транспорты хлопка, задерживалъ ихъ тамъ въ своихъ складахъ, и, благодаря тому, что Америка была почти исключительною поставщицею сыраго хлопка на европейскія фабрики, нетолько удержалъ такимъ образомъ цѣну на хлопокъ отъ дальнѣйшаго паденія, но и поднялъ ее на значительную высоту и нажилъ большіе барыши. Барыши эти пошли на расширеніе операцій банка.-- Кредитъ его въ Европѣ все болѣе и болѣе возрасталъ: въ теченіи одного только 1837 г. сумма векселей, выданныхъ банкомъ на Англію, превышала 3 мил. фунт., и векселя эти, въ особенности благодаря высотѣ платимаго по нимъ % (5--6), при низкомъ уровнѣ дисконта въ самой Англіи (2--3%) быстро находили помѣщеніе.-- Операціи банка разростались; платя плантаторамъ бумагами и выручая въ Европѣ за хлопокъ чистыя деньги, банкъ реализировалъ большія суммы. Это раззадорило вскорѣ мѣстныхъ спекулянтовъ въ тѣхъ штатахъ, гдѣ сосредоточивалось преимущественно производство хлопка, и во второй половинѣ 1837 г. въ Луизіанѣ, Арканзасѣ, Миссури и Элебэмѣ возникло множество банковъ, которые стали также выдавать плантаторамъ авансы и отправлять хлопокъ и другіе продукты за свой счетъ въ Европу. Конкурренція эта, впрочемъ, не долго угрожала банку Соединенныхъ Штатовъ, такъ какъ вновь основанные банки располагали незначительнымъ капиталомъ, выпускали билеты безъ всякой мѣры и вообще такъ дурно повели свои дѣла, что билеты ихъ упали въ 1838 г. на 25-30%, и плантаторы стали отказываться принимать ихъ. Тогда, опасаясь, чтобы не явились иностранные капиталисты и не начали, пользуясь стѣсненнымъ положеніемъ плантаторскихъ банковъ, скупать хлопокъ, банкъ Соединенныхъ Штатовъ опять рѣшилъ придти на помощь къ банкамъ или, лучше сказать, втянулъ ихъ въ себя, скупивъ большую часть ихъ акцій, очутившись, такимъ образомъ, опять монополистомъ и доведя своя обороты до 100 мил. дол. Въ эту операцію по покупкѣ акцій было затрачено до 20 мил. дол.; но, собственно говоря, она ничего не стоила и дала еще значительные барыши, такъ какъ акціи банковъ скупались по большей части посредствомъ почтовыхъ билетовъ съ разсрочкою платежей на три года, причемъ уплата должна была производиться изъ денегъ, вырученныхъ отъ продажи хлопка, такъ какъ, наконецъ, скупивъ акціи по низкой цѣнѣ и поднявъ ихъ курсъ до номинальной цѣны, банкъ немедленно же спустилъ ихъ на лондонскомъ рынкѣ. Нужно замѣтить, что лондонскій рынокъ хотя и съ осторожностью, сказавшеюся въ 1837 г., но, все-таки, охотно принималъ всякія американскія бумаги: погашеніе союзныхъ долговъ, излишки бюджета доходовъ центральнаго правительства и вообще благопріятное положеніе Америки бросили ложный свѣтъ на положеніе отдѣльныхъ штатовъ и частныхъ обществъ, преувеличили ихъ кредитъ, что такъ ловко и эксплуатировалъ банкъ Соединенныхъ Штатовъ, стягивая къ себѣ громадныя суммы. Но. мало по-малу, американскія бумаги запрудили лондонскій рынокъ, принимать ихъ стали менѣе охотно, и векселя банка пошли не столь бойко. Въ то же время, запасъ хлопка накоплялся все болѣе и болѣе (банкъ затратилъ на закушу не менѣе 15 мил. дол.), рывокъ былъ переполненъ, и удерживать далѣе цѣны отъ паденія было трудно! Производители хлопка, въ виду такой преспективы, находились въ крайне тревожномъ состояніи. Они и такъ мало выигрывали, потому что должны были сбывать бумаги южныхъ банковъ, которые дѣйствовали теперь за одно съ Биллемъ, не иначе какъ съ потерею 15--25%. Такимъ образомъ, вся выгода искуственно поднятыхъ хорошихъ цѣнъ на хлопокъ проходила мимо нихъ, а тутъ еще предстояла бѣда. Кризисъ надвигался. Несмотря на то, что сборъ хлопка въ 1838 г. оказался на 400 т. тюковъ, т. е. на ¹/₅ ниже ожидавшагося урожая, цѣны на хлопокъ не поднялись, потому что нетолько оставался значительный запасъ его отъ предшествовавшихъ годовъ, но и повторилось тоже самое, что произошло въ 1825 г.: высокія цѣны привлекли хлопокъ со всѣхъ концовъ земли, и въ то же время нѣкоторые фабриканты, въ ожиданіи пониженія цѣнъ, ограничили спросъ на него. Между тѣмъ, банкъ Соединенныхъ Штатовъ, не обращая на это вниманія, отправлялъ въ Ливерпуль и Гавръ транспортъ за транспортомъ и прекратилъ подвозъ уже только тогда, когда очутился въ самомъ критическомъ положеніи, когда произошелъ полный застой въ дѣлахъ. Чтобы предупредить грозу, Бидль обратился къ новому расширенію предпріятій: съ одной стороны, онъ выступилъ съ проэктомъ новаго банка, съ основнымъ капиталомъ не менѣе 50 мил. дол., а съ другой -- выпустилъ "несметное количество новыхъ долгосрочныхъ почтовыхъ билетовъ", на которые скупалъ множество американскихъ желѣзнодорожныхъ акцій, акцій каналовъ, промышленныхъ предпріятій и старался спускать ихъ на лондонскомъ рынкѣ. Между тѣмъ, домъ Готтингера въ Парижѣ, имѣвшій хлопчатобумажную агентуру банка, заподозривъ дутую аферу, отказался отъ комиссіонерства и протестовалъ векселя банка Соединенныхъ Штатовъ. Примѣру Готтингера послѣдовалъ и домъ Гоппе въ Амстердамѣ. Лондонскій агентъ банка, г. Джаундонъ, обратился за помощью къ англійскому банку, который, хотя и оказалъ таковую, но крайне неохотно, потребовавъ поручительства лондонскихъ фирмъ и обезпеченія соотвѣтственнымъ количествомъ бумагъ. Напрасно Бидль старался замаскировать положеніе дѣлъ, напрасно защищался наемными перьями и убѣдилъ Ротшильда принять векселя, протестованные Готтингеромъ (обезпечивъ его, какъ оказалось впослѣдствіи, правительственными и другими надежными бумагами на 400 т. фунт. ст.). Наступилъ кризисъ американскихъ займовъ въ Европѣ". Векселя и американскія бумаги совсѣмъ перестали приниматься въ Лондонѣ. Англійскій денежный рынокъ самъ переживалъ въ это время тяжелыя испытанія: число банкротствъ, происшедшихъ въ Англіи съ 11 то іюня 1838 г. по 11-е іюня 1839 г., простиралось до 1087 (306 въ Лондонѣ и 781 въ провинціяхъ). Между капиталистами "господствовалъ паническій страхъ". Главная масса американскихъ займовъ, достигшихъ за послѣдніе только три года приблизительно 75 мил. дол., была произведена въ Англіи. Всіюрѣ и въ Америкѣ бумаги нельзя было иначе сбывать какъ съ огромными потерями, дисконтъ поднялся до 18--25%, а взаймы денегъ можно было достать только за 20--30%. Банковый кризисъ усложнился займами отдѣльныхъ штатовъ, займами, предназначавшимися на сооруженіе желѣзныхъ дорогъ, которыя не давали еще дохода, и пошедшими частью на другія предпріятія, доходность которыхъ также еще не проявлялась и была сомнительна. Проценты по займамъ давно уже уплачивались Америкою новыми займами. Положеніе банка Соединенныхъ Штатовъ было самое печальное. Между тѣмъ, борьба между банковою партіей и ея противниками, во главѣ которыхъ стоялъ теперь президентъ ван-Бьюренъ, продолжалась своимъ чередомъ, и сенатъ объявилъ выпускъ билетовъ стараго банка на 4 мил. дол. обманомъ и воспретилъ эти "воскресшіе билеты". Нужно замѣтить, что правительство имѣло на банкахъ значительные долги, изъ которыхъ на одномъ банкѣ Соединенныхъ Штатовъ числилось 6 милл. дол. и которые оно, со времени остановки платежей банками, въ 1837 г., никакъ не могло съ нихъ получить. Суммы эти вмѣстѣ съ таможенными пошлинами, слѣдовавшими съ купцовъ, составляли до 40 мил. дол. Нуждаясь въ деньгахъ, правительство обратилось къ конгрессу за разрѣшеніемъ выпустить на 10 мил. дол. свидѣтельствъ казначейства. "Банковой партіи хотѣлось довести правительство до банкротства, чтобы вынудить его обратиться къ помощи банковъ, и вліяніе этой партіи было настолько велико, что ей удалось оттянуть требуемое разрѣшеніе на многія недѣли" (126). Однако, правительство настояло на своемъ. Другая попытка "нападенія на правительство" была болѣе удачна: была проведена отмѣна Specie Circular: секретарь казначейства получилъ приказаніе, при пріемѣ платежей въ разныхъ отрасляхъ государственныхъ доходовъ, не дѣлать различія между бумажными и металлическими деньгами, т. е. принимать, значитъ, упавшія въ цѣнѣ бумаги al pari. Но радость банковой партіи и на этотъ разъ была непродолжительна, потому что вскорѣ послѣдовалъ второй циркуляръ, которымъ подтверждалось всѣмъ правительственнымъ пріемщикамъ, чтобы они отнюдь не принимали билеты ниже 1 дол., а равно билеты тѣхъ банковъ, которые выпускаютъ мелкіе билеты ниже 5 долларовъ, ассигнаціи, которыя на мѣстахъ своего выпуска немедленно же не оплачиваются звонкою монетою, и тѣ свидѣтельства, которыя повсемѣстно не размѣниваются на чистыя деньги. Все это было со стороны правительства рѣшительными шагами къ отдѣленію государственныхъ финансовъ отъ банковъ, къ отдѣленію, вопросъ о которомъ тянулся цѣлыхъ 8 лѣтъ и которое окончательно произошло только въ 1840 г., когда былъ проведенъ ван-Бьюреномъ Subtreasury Bill, окончательно порвавшій связь правительства съ банками. Замѣчательно, что правительство, уже твердо рѣшившись произвести это отдѣленіе финансовъ, находилось въ крайнемъ затрудненіи, какъ осуществить его -- до такой степени были запутаны отношенія. Двѣ сессіи, конгресса не могли придти по этому поводу къ какому нибудь соглашенію {Mesty прочихъ, въ вопросѣ объ отдѣленіи государственныхъ финансовъ, отъ банковъ заключался вопросъ о помѣщеніи и храненіи государственныхъ суммъ, которыя сначала помѣщались въ банкѣ Соединенныхъ Штатовъ: затѣмъ, послѣ исторіи съ нимъ -- въ наиболѣе надежныхъ банкахъ; а когда, послѣ прекращенія банками платежей, и это помѣщеніе оказалось ненадежнымъ, то правительство было поставлено въ серьёзное затрудненіе, пока, наконецъ, въ 1840 г. не было рѣшено ввѣрить храненіе и управленіе государственными суммами правительственнымъ чиновникамъ.}. Между тѣмъ, кризисъ производилъ страшныя опустошенія: сотни торговыхъ домовъ объявляли себя несостоятельными; еще большее число висѣло, что называется, на волоскѣ; рабочіе бѣдствовали; но хуже всего было то, что надо всею Америкою тяготѣла еще какая-то туча, которая, грозя каждую минуту разразиться новыми бѣдствіями, тормозила всякую дѣятельность. Это тяжелое и продолжительное неопредѣленное состояніе создавалось банками, которые, неизвѣстно на что надѣясь, употребляли всѣ средства, чтобы какъ нибудь оттянуть свой смертный часъ. Наконецъ, правительство "рѣшилось или согнуть банки, или сломать ихъ и выйдти хоть посредствомъ ликвидаціи изъ неизвѣстности, которая только ухудшала финансовое бѣдствіе". Конгрессъ поставилъ банкамъ на выборъ: или возобновить въ трехмѣсячный срокъ платежи звонкою монетою, или же ликвидировать свои дѣла. Срокъ былъ назначенъ на 15-е января 1841 года, и множество банковъ, а въ томъ числѣ и банкъ Соединенныхъ Штатовъ, должны были обратиться къ ликвидаціи. Такимъ образомъ, говоритъ М. Виртъ, закончился "этотъ періодъ грандіозныхъ банковыхъ плутень". Передъ правительствомъ открывалось слѣдующее зрѣлище: въ 1814 г.-- 90 банковъ прекратили платежи; въ 1830 -- 165; въ 1837 -- 618 и въ 1839 г.-- 955 банковъ. Что касается торговыхъ и промышленныхъ дотеръ вообще, которыя, конечно, въ концѣ-концовъ, переводились на рабочіе классы, то объ этихъ потеряхъ можно составить себѣ нѣкоторое, приблизительное понятіе изъ того, что только въ промежутокъ времени между 1837 и 1841 годомъ произошло 33,739 банкротствъ. а общая сумма долговъ "окончательно черезъ это похеренныхъ, простиралась до 440.934,615 долларовъ" (132). Конгрессъ и законодательныя собранія отдѣльныхъ штатовъ обратились къ преобразованію банковаго законодательства. Законодательство, выработанное штатомъ Нью-Йоркъ и послужившее образцомъ для большинства другихъ банковъ, обставило выпускъ билетовъ болѣе тѣсными предѣлами, гарантіями и правительственнымъ контролемъ. Воспрещая выдачу банкамъ и другимъ акціонернымъ, обществамъ концессій и предоставляя имъ основываться совершенно свободно, оно въ то же время потребовало отъ нихъ соблюденія установленныхъ правилъ: полнаго обезпеченія выпускаемыхъ билетовъ и вообще всякихъ бумажныхъ денегъ облигаціями штата и другими общественными фондами, которые должны были вноситься въ особое контрольное бюро и изъ которыхъ должна была производиться уплата, въ случаѣ, еслибы банки превратили платежи; потребовало занесенія билетовъ въ офиціальные списки, правительственнаго на нихъ штемпеля и подписи государственнаго контролёра; потребовало представленія двухъ полугодовыхъ отчетовъ контролёру и одного годоваго -- законодательному собранію; воспретило взимать процентъ за ссуды свыше 7% и ¹/₄% комисіонныхъ; воспретило банкамъ" имѣющимъ болѣе 200,000 долларовъ основнаго капитала, выпускать билеты свыше этой суммы; потребовало, чтобы въ кассѣ всегда находилось опредѣленное количество звонкой монеты и проч. Къ сожалѣнію, это превосходное во многихъ отношеніяхъ, законодательство, ставя предѣлъ злоупотребленіямъ бумажными деньгами, не создало гарантій противъ другаго рода многочисленныхъ злоупотребленій: со вкладами, довѣряемыми банкамъ, съ выдачею ими ссудъ и проч., которыя, между тѣмъ, не замедляли проявиться. Къ сожалѣнію, также далеко не всѣ штаты послѣдовали примѣру Нью-Йорка и приняли его законодательство.

Кризисъ 1857 г. отличался отъ всѣхъ видѣнныхъ нами кризисовъ какъ обширностью охваченнаго имъ пространства, такъ и особенностью нѣкоторыхъ условій. "Движеніе, начавшись въ Америкѣ, потрясло до основанія первый торговый центръ Германіи, разразилось страшною грозою надъ столицами Скандинавскихъ Королевствъ, пронеслось, роняя одну фирму за другою, надъ столицами торговыми центрами Германіи, Бельгіи, Голландіи, Польши, Австріи, Франціи и, перескочивъ гигантскимъ скачкомъ черезъ два океана, опрокинуло множество торговыхъ домовъ въ Бразиліи, въ штатахъ Ла-Платы и въ Батавіи". Такъ начинаетъ М. Виртъ чрезвычайно подробное описаніе этого кризиса. Причины кризиса восходить еще къ революціи 1848 года, провозглашенной, по недоразумѣнію, соціальной и, въ сущности, глубоко-буржуазной, а затѣмъ усложняются послѣдующими событіями. Отразившись на всѣхъ главнѣйшихъ европейскихъ государствахъ, революція 1848 года дала сильный толчокъ и новую силу буржуазному порядку. Начиная съ политическихъ реформъ и измѣненій внутренняго управленія, которыя тамъ и сямъ послѣдовали и дали такую силу представителямъ капитала, и конча доктриною "à chacun selon ses capacités", все чрезвычайно благопріятствовало индивидуализму, капиталистическому порядку и его вѣрной спутницѣ -- спекуляціи. Капиталъ сдѣлался настоящею силой, настоящимъ господиномъ жизни, опираясь на который, Наполеонъ III поработилъ народъ и рабомъ котораго оставался самъ до самаго своего паденія, опираясь на который, нѣмецкое грюндерство разцвѣло такимъ пышнымъ цвѣтомъ. Несмотря на такія событія, какъ крымская война и мѣстные неурожаи, колебавшія экономическія отношенія, во всѣхъ странахъ замѣчался быстрый экономическій прогрессъ, если судить о прогрессѣ, вслѣдъ за М. Виртомъ, по возросташю національныхъ капиталовъ, суммъ оборотовъ внѣшней и внутренней торговли, постройкѣ желѣзныхъ дорогъ и проч. Рядомъ съ этимъ прогрессомъ, такъ часто совпадающимъ съ народною нищетою, шло въ каждой странѣ и накопленіе причинъ кризиса. Франція взяла на себя иниціативу мѣръ и начинаній, "долженствовавшихъ довести спекуляцію до такихъ чудовищныхъ размѣровъ, какихъ европейскій континентъ еще не видѣлъ въ текущемъ столѣтіи" (182). Наполеоновское правительство, какъ извѣстно, вело съ капиталомъ самую тѣсную дружбу. Переворотъ 2-го декабря прежде всего успокоилъ тѣхъ капиталистовъ, которые, будучи напуганы революціей, либо попрятали, либо помѣстили свои деньги въ англійскія и американскія бумаги. Конечно, суммъ этихъ было не особенно много -- 200--300 мильйон. таллеровъ; но это все-таки до нѣкоторой степени успокоило затрудненіе, доходившее до того, что нигдѣ нельзя было даже за ростовщическіе проценты достать денегъ. Когда норма процента нѣсколько упала, правительство понизило еще свои ренты съ 5% до 4 ¹/₂% и вошло, въ видахъ возобновленія пріостановленныхъ желѣзнодорожныхъ построекъ, въ соглашеніе съ французскимъ банкомъ на счетъ пониженія послѣднимъ дисконта съ 4 на 3% и расширенія до мил. франк. кредита подъ акціи дорогъ и векселя. Затѣмъ было оказано поощреніе и послѣдовало искуственное усиленіе торговой дѣятельности. Поощряя спекуляцію, правительство прежде всего имѣло въ виду отвлечь вниманіе націи отъ политики, занявъ ее матеріальными интересами, и дать оставшимся безъ работы рабочимъ занятіе, для чего, кромѣ того, въ попыхахъ была, какъ извѣстно, предпринята чуть ли не цѣлая перестройка Парижа, стоившая сотни мильйоновъ. Положеніе французскихъ крестьянъ было въ то время едва ли не такое же бѣдственное, какъ и рабочихъ. Сельское хозяйство тогда вообще нуждалось въ кредитѣ, и въ особенности эта нужда чувствовалась крупными и средними собственниками. Для успокоенія провинцій явился ипотечный банкъ, знаменитый "Crédit foncier" съ капиталомъ въ 60 мил. франк. и съ правомъ выпуска облигацій, и затѣмъ, нѣсколько позднѣе -- "Crédit agricole", имѣвшій цѣлью доставлять землевладѣльцамъ личный кредитъ. Наконецъ, въ 1853 году, появилось пресловутое созданіе наполеоновскаго правительства и ревностныхъ эх-сен-симонистовъ братьевъ Перейра -- "Crédit mobilier". Девизъ былъ выставленъ самый возвышенный: поддерживать, поощрять и, мало того, вносить духъ иниціативы въ промышленность и торговлю; на самомъ же дѣлѣ, имѣлось въ виду ни больше, ни меньше, какъ возбудить спекуляцію и монополизировать биржу. Тогдашній министръ Персиньи превозносилъ это дѣло въ докладѣ, представленномъ имъ Наполеону во время еще его президентства, "съ слишкомъ подозрительною горячностью". Когда бр. Перейра, Фульду и Опенгейму была выдана концессія, то во главѣ предпріятія очутились бр. Перейра и лица, приближенныя къ императору: въ совѣтѣ фигюрировали, рядомъ съ финансовыми тузами, гр. де-Морни, баронъ Селльеръ, герцогъ дегольеръ и др. Не было операціи, которая не разрѣшалась бы банку, и уставъ его былъ такъ хорошо написанъ, что, при 120,000 акціяхъ, на которыя раздѣлялось предпріятіе, годичныя общія собранія составлялись только изъ 200 крупнѣйшихъ акціонеровъ, такъ какъ голосъ давался только тѣмъ, у кого было не менѣе сорока акцій, причемъ владѣльцы 200 акцій пользовались 5 голосами; акціонерный капиталъ опредѣлялся въ 60 мил. франк., но банкъ могъ выпускать на сумму въ 10 разъ большую, т. е. на 600 мил. франк., облигацій. Пышная реклама распространялась о великихъ цѣляхъ и назначеніи дѣла и, сверхъ всего прочаго, доказывала, что такое учрежденіе не боится ни политическихъ, ни промышленныхъ, ни торговыхъ катаклизмовъ и что въ такія-то именно критическія минуты "оно и призвано оказывать наиболѣе важныя услуги". Хуже всего то, что во всемъ этомъ была нѣкоторая доля истины или, лучше сказать, вѣроятія, потому что, пріобрѣтая въ собственность и учреждая новыя предпріятія, переводя на себя акціи и облигаціи промышленныхъ торговыхъ компаній и выпуская, въ замѣнъ ихъ, свои облигаціи, банкъ становился представителемъ большинства ихъ, становись такъ сказать, въ фокусѣ промышленности и дѣйствительно мотъ представлять изъ себя страховое начало, регулировать и цѣлесообразно направлять капиталы. Идея Crédit mobilier, дѣйствительно, заключала въ себѣ много увлекательнаго, и она, конечно, будетъ когда-нибудь примѣнена съ пользою въ качествѣ государственнаго или международнаго учрежденія при участіи и гарантіи правительствъ, но отнюдь, конечно, не въ видѣ монополистской затѣи нѣсколькихъ пройдохъ, которые всегда будутъ направлять дѣятельность на биржевыя аферы и портить сякое дѣло. Кромѣ кредитныхъ операцій, банкъ занимается учредительствомъ разныхъ фабрикъ, акціонерныхъ обществъ, отелей, участвовалъ въ подпискѣ на національный заемъ, занимался желѣзными дорогами и проч., и проч. Чтобы судить о размѣрахъ и разнообразіи его дѣятельности, достаточно сказать, что въ одномъ только 1854 г. имъ было предпринято: сліяніе газовыхъ обществъ и омнибусовыхъ компаній въ Парижѣ, основное желѣзно-дорожнаго общества С. Ромберъ -- Гренобль, заемъ для арденской желѣзной дороги, концессія для проведенія парижско-суасонской желѣзной дороги до бельгійской границы въ видахъ эксплуатаціи тамошнихъ каменно угольныхъ копей, присоединеніе къ пиринейской желѣзно-дорожной сѣти швейцарскихъ -- центральной и западной -- желѣзныхъ дорогъ, канализація р. Эбро, устройство мореходнаго товарищества, присоединеніе къ себѣ трансатлантическаго пакетботнаго сообщенія и образованіе общества австрійскихъ желѣзныхъ дорогъ. Словомъ: это было учрежденіе всеобъемлющее и, въ сущности, только игравшее на биржѣ и эксплуатировавшее публику. Акціи общества стояли очень высоко: при номинальной стоимости въ 500 франк. и будучи еще оплачены только 200 франк., онѣ продавались по 1800 франк. Дивидендъ выдавался, дѣйствительно, очень большой, въ 1853 г.-- 10%, въ 1854 -- 13%, въ 1855 -- 47%... Но выдавали этотъ дивидендъ не изъ дѣйствительныхъ прибылей, изъ барышей ажіотажа. Чтобы прельщать имъ публику, правленіе муссировало тѣ предпріятія, которыми занималось, и пускало въ ходъ всѣ средства, чтобы поднять ихъ бумага какъ можно выше. Когда, въ 1857 г., настала пора расплаты за ^спекуляціи, то, кромѣ опредѣленныхъ 5% на акціи, банкъ ничего не выдалъ, а впослѣдствіи и былъ привлеченъ къ суду. Играя на биржѣ, Crédit mobilier разжогъ во Франціи страшную спекулятивную горячку; публика очертя голову.бросалась во всевозможныя предпріятія: банковыя, промышленныя, транспортныя и проч. Предпріятія эти поглощали громадный капиталъ: чтобы судить приблизительно объ этихъ затратахъ, достаточно припомнить, что однѣ только желѣзныя дороги, постройка которыхъ, главнымъ образомъ, началась съ 40-хъ годовъ, поглотили жъ осени 1856 г. 3080 мил. франк., да что не менѣе того было затрачено на разработку копей. Настоящій разгулъ ажіотажа, который такъ безпощадно бичевалъ Прудонъ, начался собственно только по окончаніи восточной войны. Война нѣсколько поохладила спекуляціи, но заключеніе мира придало ей новыя силы: предпріятія плодились чуть ли не ежедневно. Парижскія по стройки и крымская война поглотили безвозвратно, сверхъ бюджета, 1500 мил. франк.; постройка желѣзныхъ дорогъ только въ періодъ времени между 1854--6 взяла 1150 мил. франк.; къ этому слѣдуетъ присоединить еще расходы по испанскимъ и австрійскофрамцузскимъ желѣзнымъ дорогамъ, да то, что акціи русскихъ желѣзныхъ дорогъ, обращавшіяся въ Европѣ на сумму 600 мил. франк., сосредоточивались преимущественно во Франціи. Такіе колоссальные расходы не могли, конечно, покрываться излишкомъ отъ обычнаго годоваго дохода страны. Капиталы были отвлечены отъ земледѣлія: спекуляція стянула ихъ къ желѣзнымъ дорогамъ, фабрикамъ, торговлѣ и на биржу. "Земледѣліе было совсѣмъ брошено; многіе землевладѣльцы продавали свои большія помѣстья, чтобы пристроить вырученныя деньги въ рискованныя предпріятія; сельское населеніе стремилось въ Парижъ и въ большіе города, гдѣ производилась постройка желѣзныхъ дорогъ и другія общественныя работы; его соблазняли "болѣе крупные заработки и удовольствія городской жизни" (234). Села пустѣли и лишались хорошихъ работниковъ, "потребители умножались, а производители становились малочисленнѣе." Роскошь возросла до "невѣроятныхъ размѣровъ." Но вотъ наступила нужда въ хлѣбѣ: Франція испытала неурожай и закупка хлѣба потребовала большихъ денегъ;, а, съ другой стороны въ концѣ 1856 г. наступила реакція и на биржѣ: для покупки новыхъ бумагъ потребовалось, за недостаткомъ денегъ, сбывать старыя, а это вызвало паденіе курсовъ. Значительно упали всѣ бумаги и акціи Crédit mobilier, стоявшія годъ тому назадъ на 1980, спустились до 590... Спекулянты, между тѣмъ, просили новыхъ концессій и, совершенно забывая, что для заграничныхъ платежей неоплаченные билеты служить не могутъ, требовали, чтобы французскій банкъ прекратилъ платежи звонкой монетой и сдѣлалъ новый выпускъ билетовъ. Правительство, увидя надвигавшуюся бѣду, однако, объявило, что выдавать концессій не будетъ, что* въ связи съ содѣйствіемъ французскаго банка и тайными пособіями отъ правительства, предупредило обостреніе кризиса и не дало развиться паникѣ. Но застой въ дѣлахъ, остановки въ работахъ и вообще послѣдствія были гораздо больше, чѣмъ въ этомъ сознавались французскіе спекулянты-патріоты. Кризисъ выразился прежде всего въ рядѣ скандальныхъ процессовъ, въ которыхъ были замѣшаны самыя крупныя личности финансоваго міра, духовныя особы и государственные мужи. Послѣ того какъ въ маѣ 1857 г., обанкротился на 16 милл. фр. домъ Турнейсенъ" глава котораго бѣжалъ въ Америку, дослѣдовалъ цѣлый радъ банкротствъ, и до 40 различныхъ обществъ подпали подъ судъ. Банкротства и процессы продолжались далеко за роковой годъ. Кризисъ растянулся на нѣсколько лѣтъ.

Германія не отставала въ спекуляціяхъ отъ Франціи и во многихъ отношеніяхъ даже перещеголяла ее. Послѣ переворота 2-го декабря, германскимъ промышленнымъ міромъ овладѣла такая предпринимательная горячка, какой еще не было въ Германіи: банки, пароходныя сообщенія, желѣзныя дороги, машиностроительныя фабрики, каменноугольныя копи, желѣзные заводы" прядильни, ткацкія фабрики и проч. выростали "точно изъ подъ земли." Этому усиленію дѣятельности значительно содѣйствовало то, что крымская война не потревожила Германіи и довольно низкій дисконтъ на главныхъ денежныхъ рынкахъ, обусловленный подвозомъ въ Англіи) золота изъ Калифорніи, которое отзывалось и на континентѣ. Нѣмецкая промышленность сдѣлала такіе успѣхи, что даже Англія стала опасаться конкурренціи нѣмецкихъ фабрикъ: англійскіе суконщики жаловались, что нѣмецкія сукна вытѣсняютъ англійскія даже изъ Англіи; а шеффильдскіе стале-заводчики подавали даже министру петицію по поводу угрожавшей имъ нѣмецкой конкурренціи.-- Посели производительно были затрачены капиталы въ нѣкоторыя предпріятія, тр этого нельзя сказать про большую часть предпріятій, которыхъ спекуляція затѣяла гораздо больше, чѣмъ позволялъ капиталъ. "Если, говоритъ, М. Виртъ:-- взнесенный акціонерный капиталъ банковъ, основанныхъ въ 1853--57 г." простиравшійся до 200 мил. талл., можно было разсматривать, какъ оборотный капиталъ, который, послѣ кратковременнаго перерыва, шолъ опять въ обращеніе, то такъ нельзя было смотрѣть на затраты въ другія предпріятія: новыя желѣзныя дороги взяли до 140 мил. таллер. по акціямъ и болѣе 206 милл. по облигаціямъ; 50 страховыхъ обществъ взяли 60 мил. тал.; 259 рудокопныхъ, горнозаводскихъ и нѣкоторыхъ другихъ обществъ -- 260 мил. тал. Одна Австрія, въ 1856 г., предприняла постройку новыхъ желѣзныхъ дорогъ на 100 мил., а въ Пруссіи было выдано концессій на 150 мид. тал. Превращеніе такой громадной "массы капитала, бывшаго въ обращеніи, въ неподвижный капиталъ влекло за собою "настоящій переворотъ во всей торговлѣ" (227). "Хотя, продолжаетъ авторъ:-- весь свободный капиталъ и сгребался со всѣхъ концовъ земли и выманивался изъ своихъ норокъ на удочку высокихъ процентовъ, хотя производство, при помощи желѣзныхъ дорогъ, машинъ и другихъ остроумныхъ приспособленій, и могло разростись до величавыхъ размѣровъ, хотя общая сумма національнаго дохода значительно возросла, все же капиталъ, требовавшійся для всѣхъ этихъ предпріятій, не могъ быть доставленъ доходами этого года: это было невозможно уже по той одной причинѣ, что значительная часть рабочихъ классовъ, обычный трудъ которыхъ въ обыкновенное время увеличиваетъ годовой доходъ націи (каковы, напримѣръ, сельскіе рабочіе), была отвлечена отъ своихъ занятій для работъ по проложенію желѣзныхъ дорогъ, по постройкѣ кораблей и фабричныхъ зданій, по устройству каменноугольныхъ копей и т. п. предпріятій, которыя въ отдаленномъ будущемъ обѣщали богатые барыши, но въ настоящемъ и въ ближайшіе послѣдующіе годы не могли дать ничего" (228). Но это были еще лучшія предпріятія, а было много такихъ, которыя не стоили ломанаго гроша и, между тѣмъ, погребали мильйоны. Нужда въ рабочихъ всюду была такъ велика, что заработная плата поднялась въ нѣкоторыхъ отрасляхъ на 25%, а иногда вдвое, и, несмотря на это, нерѣдко нельзя было достать рабочихъ. Это возвышеніе платы было очень кратковременно, такъ какъ кризисъ скоро снова повергъ рабочихъ въ страшную нищету, нетолько возвратилъ ихъ въ прежнее состояніе, но и понизилъ заработную плату еще ниже, чѣмъ она стояла. Наконецъ, говорить М. Виртъ:-- спекуляція перешла "въ рядъ безумій и плутень". Въ особенности отличались банки, которыхъ вездѣ было основано великое множество. Французскіе земельные банки, но въ особенности кредитъ движимыхъ имуществъ нашли въ Германіи обширныя подражанія: Crédit mobilier послужилъ образцомъ для Дармштатскаго и для многихъ другихъ банковъ. "Можно навѣрное сказать, Говоритъ М. Виртъ:-- что громадныя суммы, которыя пошли на основаніе всей массы кредитныхъ учрежденій въ Германіи, представляли собою не заново образовавшіеся капиталы, а были отвлечены отъ различныхъ отраслей производства..." (204). Сосредоточивались эти капиталы преимущественно на биржахъ и направлялись на игру бумагами. Основывались кредитныя учрежденія, "что называется зря", даже въ такихъ мѣстностяхъ, гдѣ не существовало въ нихъ надобности, "съ единственною цѣлью наживы посредствомъ ажіотажа." Такимъ образомъ, напримѣръ, въ Дармштатѣ, глухомъ маленькомъ городкѣ, не имѣющемъ ни промышленности, ни торговли, было основано одними и тѣми же учредителями два банка, сначала одинъ съ капиталомъ въ 50 мил. гульд., а затѣмъ другой -- съ 20 мил. гульд. Семидесяти-мильйонный капиталъ очутился въ курьёзномъ положеніи, не находя для себя помѣщенія. Такое положеніе было создано прямо тѣмъ, что не самое дѣло, а ажіотажъ руководили учредителями: оставляя за собою изъ 40 тыс. акцій перваго выпуска 4 тыс. акцій (на 1 мил. гульд.), учредители, по уставу, сверхъ того, могли оставить еще за собою по номинальной цѣнѣ 9 тыс. акцій; а изъ 2-го выпуска имъ и великогерцогскому правительству предоставлялось преимущественное право оставлять акціи за собою по номинальной же цѣнѣ. Выдавая дутый дивидендъ и поднимая курсъ акцій, учредители пожинали богатую жатву въ видѣ разности между номинальною и курсовою цѣною, которую они и собирали. Но биржевая игра, сверхъ своей непроизводительности, еще не всегда приноситъ и правильную поживу: періоды возбужденія обыкновдино чередуются съ періодами ослабленія. Принужденные постоянно держать капиталъ въ биржевыхъ фондахъ, учредители нерѣдко несли потери отъ паденія этихъ фондовъ, предотвратить которое они были не въ силахъ. Акціонерамъ же нужно было выдать новые дивиденды. Изъ затрудненій можно было выпутываться только путемъ новыхъ спекуляцій, одною изъ которыхъ и было основаніе второго банка, при чемъ изъ 20 мил. акціонернаго капитала 8 мил., въ видѣ акцій по номинальной цѣнѣ, доставались учредителямъ и должны были дать имъ возможность перекрытыя. Дармштатскія банковыя спекуляціи повторялись съ нѣкоторыми варіантами и въ другихъ банкахъ. Публика оставалась въ полномъ невѣденіи закулисныхъ тайнъ учредительства биржи и спѣшила подписываться на акціи. "При подпискахъ, говорить М. Виртъ:-- повторялись тѣ же самыя сцены, какія происходили некогда въ улицѣ Кэнкампуа, а давка, происходившая при подпискѣ на акціи Вѣнскаго Банка, даже, пожалуй, превосходила то время". Не меньше было увлеченіе и другими предпріятіями. "Постоянная гвардія", какъ прозвали клику господъ, имена которыхъ фигурировали въ проектахъ почти каждаго крупнаго предпріятія, основавъ предпріятіе, нашумѣвъ про него и сбывъ свои акціи, оставляла его въ руки обобранныхъ акціонеровъ, а сама начинала новое дѣло. Чѣмъ крупнѣе было предпріятіе, чѣмъ большихъ взносовъ требовало оно, тѣмъ охотнѣе публика шла въ ловушку. Многія общества, уже послѣ того, какъ была произведена подписка, закрывались "за неимѣніемъ дѣлъ". Рынокъ былъ заваленъ бумагами. Рука объ руку съ легкой наживой шла, разумѣется, роскошь и расточительность: спекулянты бросали деньги на право и на лѣво, а за ними тянулись всѣ; цѣна шампанскаго поднялась до 50%, было основано нѣсколько фабрикъ шипучихъ винъ, дамскіе наряды дошли до невозможной вычурности и дороговизны. Все возроставшій спросъ на капиталъ довелъ, наконецъ, норму % до такой высоты, на какой она еще никогда не стояла въ текущемъ столѣтіи. Злоупотребленія векселями охватили собою нетолько всю сѣверную Европу, но и всѣ торговые центры Америки. Торговцы, поднимая цѣны на товары, закупали ихъ массами и задерживали въ складахъ. Между тѣмъ, наступали платежи въ банки, взносы въ акціонерныя общества, и промышленность требовала капиталовъ. Для окончанія сѣти французскихъ желѣзныхъ дорогъ требовалось 1,260 мил. фран.; въ Австріи на тотъ же предметъ было необходимо 825 мил. гульд.. въ Пруссіи и другихъ германскихъ государствахъ 802 мил. гульд. Реакція прежде всего проявилась на фондовой биржѣ: въ то время какъ дисконтъ постепенно поднимался и достигъ даже въ Гамбургѣ 10%, нужда въ деньгахъ заставила начать спускать на биржу бумаги и фонды: сильное предложеніе вызвало паденіе курсовъ, причемъ понижались нетолько дармштатскія акціи (съ 420 до 204), но даже свидѣтельства консолидированнаго займа (съ 98 до 88). Продолжалось это до самаго заостренія кризиса, до самаго толчка къ этому, послѣдовавшаго черезъ Гамбургъ изъ Америки, когда, наконецъ, курсы "были совсѣмъ опрокинуты" и начались многочисленныя банкротства. Все говорило о приближающейся бѣдѣ; тревога чувствовалась еще въ концѣ 1856 года, но промышленный и торговый міръ "находились въ полномъ ослѣпленіи". На биржѣ и въ печати слышалась только рѣзкая ругань на "контр-мину" (на спекулянтовъ на пониженіе); во всемъ была виновата эта проклятая контр-мина. Другіе сваливали всю бѣду на вывозъ серебра на Востокъ. "Единичные голоса, говоритъ М. Виртъ:-- спокойно доказывавшіе, что корень зла не въ недостаткѣ денегъ, а въ недостаткѣ капитала, котораго не хватало при тѣхъ размѣрахъ, которыхъ достигла спекуляція, были заглушены гвалтомъ голосовъ, утверждавшихъ противное" (230). Наличный запасъ золота въ Америкѣ и Европѣ, вслѣдствіе подвоза его изъ Калифорніи и Австраліи, увеличился съ 1848 по 1856 годъ на 2,500 мил. гульд., а запасъ серебра на 1,200 мня. гульд., тогда какъ вывозъ драгоцѣнныхъ металловъ на Востокъ съ 1851 по 1837 годъ представлялъ только 727 мил. гульд. Неосновательностъ сваливанія бѣды на эту причину очевидна; но ни сдѣлать такого простого разсчета, ни сообразить того, что вывозъ металловъ на Востокъ производился не даромъ, никто не хотѣлъ. Что касается Англіи, то она никогда не отставала въ дѣлѣ спекуляціи отъ другихъ государствъ. Несмотря на иранскую войну, стоившую 600 мил. гульд., несмотря на то, что въ однѣ только желѣзныя дороги, не считая другихъ предпріятій, было израсходовано до 1849 г. 308.775,894 фунт. стерл., промышленность ея и торговля шли на полныхъ парусахъ. Въ 1851 году, въ одномъ только Ланкаширскомъ Графствѣ была выстроена и пущена въ ходъ 81 новая фабрика, а въ 1852 г., въ теченіи только 5-и мѣсяцевъ, возникло не менѣе 153 обществъ (банковыхъ, желѣзнодорожныхъ, пароходныхъ, горнозаводскихъ и другихъ) съ акціонернымъ капиталовъ болѣе 500 мил. гульд.-- Такой ростъ промышленности находился въ тѣсной связи съ разработкою золотыхъ розсыпей въ Калифорнія и Австраліи. Новооткрытыя розсыпи, съ одной стороны, давали золото, а съ другой -- сильно возбуждали торговую дѣятельность, движеніе населенія и товаровъ на пріиски. Для спекуляція открывалось новое поле. Товарное движеніе вскорѣ возросло до такой степени, что утратило всякую мѣру; "рынокъ Сан-Франциско былъ до того заваленъ всевозможными товарами, что складочныхъ магазиновъ не хватало и самые дорогіе продукты валялись на открытомъ воздухѣ и либо портились, либо сбывались за такія цѣны, которыя не окупали даже стоимости ихъ производства" (180). Многіе торговцы несли большіе убытки, а это вызывало сокращеніе подвоза и вздорожаніе товаровъ въ 5 и въ 10 разъ. Подобная колебанія происходили нѣсколько разъ. Предметы первыхъ потребностей оставались, впрочемъ, почти все время въ очень высокой цѣнѣ. Обогащеніе на пріискахъ было чистою лотереей"; выигрывали лишь очень немногіе, заработокъ же большинства, поглощался дороговизною жизни. Что касается выгодъ всей страны, то выгоды эти, какъ превосходно доказалъ Ньюмартъ, были преувеличены. Еслибы сложить всѣ расходы, которые были употреблены на добываніе золота, какъ-то: содержаніе многочисленнаго служебнаго персонала и массы рабочихъ, стоимость ихъ доставки и проч., и сопоставить съ количествомъ добытаго золота, то оказалось бы, что затраченные капиталъ и трудъ можно бы было гораздо выгоднѣе употребить въ другія отрасли промышленности. Въ золотѣ, правда, имѣлся ходкій товаръ, на который встрѣчался въ Европѣ жадный спросъ, но товаръ этотъ былъ только орудіемъ обмѣна и не представлялъ собою богатства. Однако, Англія всегда могла возвратить сдѣланныя затрата, разлагая ихъ на другія государства; кромѣ того, капиталъ, концентрированный такимъ образомъ во времени и въ пространствѣ (затраты на добываніе золота производились не сразу, производились многими, многое не считалось, золото же было все на виду и скоплялось въ рукахъ немногихъ), могъ сильно возбуждать спекулятивную предпріимчивость. И спекуляція не за медлила, разумѣется, выйдти за предѣлы благоразумія и возможности, не замедлила расширить промышленность, торговлю и создать новыхъ предпріятій гораздо больше, чѣмъ позволялъ дѣйствительный капиталъ. Въ особенности отличались при этомъ банки, которые, послѣ ограниченія выпуска билетовъ, въ особенности развили операціи по вкладамъ и съ векселями. Текущіе счеты и учетъ векселей достигли громадныхъ цифръ въ ихъ балансахъ. Ссуды выдавались безъ всякаго соотвѣтствія съ собственными средствами и солидностью предпріятій: одинъ банкъ выдавалъ въ ссуду двумъ только фирманъ сумму, "вдвое превышавшую его акціонерный капиталъ" (281); другой принималъ по закладной 120 кораблей, которые могли быть проданы лишь съ огромными потерями (272). "У глазговскихъ торговцевъ металлическими издѣліями вошло въ обычай заключать съ владѣльцами рудниковъ контракты, по которымъ послѣдніе обязывались доставлять имъ извѣстное количество желѣза къ опредѣленному сроку, и эти документы, не представлявшіе никакой стоимости, щедро учитывались банками. "Въ округахъ, занимающихся разработкою желѣза и каменнаго угля, кредитъ давался съ тѣмъ же непростительнымъ легкомысліемъ, и цѣлые мильйоны были непроизводительно всажены въ желѣзные рудники и въ каменноугольныя копи" (280). Торговый міръ совершенно зарвался; не говоря уже о крупныхъ негоціантахъ, которые оперировали на громадныя суммы, "простые лавочники не боялись заключать сдѣлки на сумму, въ 10--20 разъ превышавшія ихъ состоянія". Товары принимались отъ фабрикантовъ на комиссію, учетъ векселей, промессъ и свидѣтельствъ, выдававшихся доками и товарными складами, давалъ возможность дѣлать новыя закупки товаровъ и спекулировать на повышеніе.-- Дутые или, какъ ихъ называли тогда, "аккомодаціонные векселя" писались обоюдно въ громадныхъ количествахъ; являлись подставныя лица, которыя за извѣстный комиссіонный % ставили бланки и подмахивали векселя въ 5--10 тыс. ф.; когда наступали платежи то выдавались новые векселя; вообще, "организовалась цѣлая система обмановъ и крючкотворства". И, конечно, не въ одномъ только "Британскомъ королевскомъ банкѣ" можно бы было раскрыть "страшную сѣть мошенническихъ продѣлокъ" и усадить директоровъ въ тюрьму, еслибы почаще назначали слѣдствія. "Сущность совершавшихся сдѣлокъ, говоритъ М. Виртъ:-- была такова, что даже самому проницательному, разсчетливому и практически-опытному негоціанту трудно было до нея добиться, потому что почти невозможно было, не впадая въ слишкомъ неопредѣленную огульность сужденій, выяснить всѣ уловки и увертки, употреблявшіяся спекулянтами, чтобы отсрочить день окончательнаго сведенія счетовъ" (281). Но день этотъ все-таки, въ концѣ концовъ, наста". Толчокъ послѣдовалъ изъ Америки послѣ того, какъ тамъ разразился кризисъ. Первые испытали затрудненіе торговцы не ввозу: наступили платежи, въ байкахъ денегъ не оказалось, теноры во шли; а но вывозу, вслѣдствіе общаго экономическаго разстройства Европы и преимущественно Америки, платежи замедлились и не пришли къ сроку. Нужно замѣтить, что, по установившемуся въ англійскомъ торговомъ мірѣ обычаю, товары, ввозимыя въ Англію, оплачиваются векселями въ тѣхъ странахъ, откуда они идутъ въ моментъ нагрузки ихъ на корабли, причемъ, хотя векселя эти и не подлежатъ немедленной оплатѣ по доставкѣ товаровъ, но немедленно же акцептируются и получаютъ тождественное значеніе съ другими цѣнными бумагами; товары же, вывозимые изъ Англіи, отпускаются по большей части въ кредитъ на 6--9 и болѣе мѣсяцевъ. Положимъ, что, благодаря этому кредиту, англійскій вывозъ, главнымъ образомъ, и увеличился въ теченіи 10 лѣтъ съ 60 мил. фун. до 120 мил. ф.; но, благодаря этому же, происходятъ и замедленія во время экономическихъ затрудненій въ акредитованныхъ странахъ. Равнымъ образомъ и векселя англійскихъ торговцевъ, когда въ банкахъ есть деньги, не вызываютъ затрудненій. Но въ описываемую эпоху банки были истощены какъ отечественной, такъ и американской спекуляціей: въ однѣхъ американскихъ бумагахъ англійскихъ капиталовъ было пристроено въ 1857 г.-- 480 мил. дол. Кромѣ того, Англія израсходовала въ это время много денегъ на усмиреніе возстанія въ Индіи, на улаженіе непріятныхъ отношеній съ Китаемъ и на поддержку Ост-Индской К^о. Произошло нѣсколько торговыхъ банкротствъ, и дошла очередь до банковъ. За банкротствомъ ливераульскаго банка послѣдовали банкротства фирмы Нейлоръ и К^о, Денистоунъ, Кросъ и К^о; затѣмъ обанкротился громадный "шотландскій западный банкъ" съ его 98-ю отдѣленіями, и другіе шотландскіе банки, глазговскій городской банкъ и т. д. "Каждый день, говоритъ М. Виртъ:-- приносилъ банкротства, перечисленіе которыхъ утомило бы читателя". Всего обанкротилось 207 фирмъ съ пассивомъ въ 50 мил. ф. Но кризису не ограничился горстью спекулянтовъ и купцовъ: "Совершенная остановка всѣхъ торговыхъ операцій вызвала всеобщее прекращеніе работъ въ фабричныхъ округахъ, нанесла фабрикантамъ громадные убытки и тяжело отозвалась на рабочихъ классахъ" (276). Потери однѣхъ хлопчатобумажныхъ, шерстяныхъ и шолковыхъ фабрикъ были ни какъ не менѣе 1 мил. фунт. Рабочіе вездѣ почти отпускались или сажались на половинную заработную плату. Цѣны на товары быстро и значительно упали: шотландское невыдѣланное желѣзо съ 83 шил. за тонну упало до 48 шил., листовая мѣдь съ 14 пенс. за фунтъ до 12. пенс., олово съ 140 ф. ст. за тонну до 114 ф.; хлопчатобумажная пряжа упала на 24%, шолкъ на 31%, селитра на 26%, рисъ на 26%, льняное сѣмя на 27%, кофе на 16--23%, сахаръ на 20--28%, сало на 18%, чай и шерсть на 16%. Паденіе биржевыхъ бумагъ также было значительно: консоли упали на 4%, желѣзно-дорожныя акціи до 28% и т. д. Дисконтъ въ англійскомъ банкѣ, достигъ 10%. Опять послышался ропотъ на злополучный законъ Пиля, который и былъ снова пріостановленъ. Противники точно забывали, что обанкротились, главнымъ образомъ, шотландскіе банки, система которыхъ была существенно отлична отъ англійскаго банка, что они выпустили чрезмѣрное количество билетовъ и, въ то же время, точно такъ же, какъ и англійскіе банки, развили до громадныхъ размѣровъ операціи со вкладами, которые, будучи розданы въ ссуду преимущественно спекулянтамъ, не могли быть вытребованы обратно, когда въ банки поступили разомъ требованія объ ихъ возвратѣ. Это, главнымъ образомъ, и послужило причиною катастрофы. Англійскій банкъ оказалъ шотландскимъ банкамъ денежную поддержку и помогъ имъ выдти изъ затрудненія. Нельзя было теперь пожаловаться на банкъ и за то, что онъ несвоевременно или слишкомъ круто поднялъ дисконтъ; дисконтъ его, стоявшій въ 1852 г. на 2%, поднимался въ высшей степени постепенно и достигалъ въ 1856 г. 7%, затѣмъ въ началѣ 57 г.-- 8% и въ сентябрѣ -- 9%. Законъ былъ уже пріостановленъ, а банкротства все продолжались: черезъ 8 дней, напримѣръ, лопнуло нѣсколько фирмъ, торговавшихъ съ Швеціей и Даніей, и т. д.

Въ то время, какъ континентальные коммерсанты и буржуазные экономисты ратовали за абсолютную свободу банковъ, государственные люди въ Америкѣ говорили противъ этой свободы: тогдашній президентъ Бёкэнэнъ приписывалъ причину кризиса 1857 г. опять "безумной и полной недостатковъ системѣ бумажныхъ денегъ и банковаго кредита, которая поощряетъ націю заниматься спекуляціями и биржевою игрою" и доказывалъ, что "потрясенія должны неизбѣжно возвращаться періодически, пока количество обращающихся бумажныхъ денегъ, банковыя ссуды и дисконтъ предоставлены въ распоряженіе 1400 банковыхъ учрежденій, ни передъ кѣмъ неотвѣтственныхъ и по самому характеру своему склонныхъ ставить интересъ своихъ акціонеровъ выше общаго блага" (250). Нью-йоркское законодательство, ограничивавшее количество билетовъ и обставлявшее выпускъ ихъ гарантіями, какъ мы сказали уже выше, нашло мало подражанія въ другихъ штатахъ и, кромѣ того, наверстывалось окольными путями-операціями по вкладамъ и учету векселей. Операціи эти, мобилизируя самые мелкіе капиталы и самые малые промежутки ихъ свободности, когда основываются на дѣйствительной производительности, чрезвычайно полезны и не сопряжены съ рискомъ; но разъ капиталы выдаются въ ссуду не производительнымъ классамъ, а спекулянтамъ, какъ это по большей части и бываетъ, банки рискуютъ потерять ввѣренные имъ капиталы. Уплаты по векселямъ затягиваются; сбыть бумажныя цѣнности, подъ обезпеченіе которыхъ выданы ссуды, оказывается затруднительнымъ, въ особенности въ эпохи кризисовъ, во время натиска публики въ банки: въ 1857 г. даже государственныя бумаги, которыя нью-йоркское законодательство требовало въ обезпеченіе билетовъ, не представляли достаточной гарантіи и сбывались съ огромными потерями. При централизаціи кредита, англійскій банкъ, дѣйствующій на громадномъ пространствѣ, находится въ этомъ отношеніи еще въ лучшемъ положеніи, чѣмъ американскіе банки, дѣйствующіе на небольшихъ районахъ и которые въ 2--3 дни могутъ быть осаждены требованіями, какъ это и случилось въ 1857 г. Но посмотримъ на Америку. Еще весною этого злополучнаго года, осень котораго принесла кризисъ, Америка представлялась на такой высокой степени процвѣтанія и благоденствія, какой никогда еще не достигала со времени объявленія независимости: промышленность, торговля, желѣзныя дороги, телеграфы -- все это представляло невиданный ростъ. Сельское хозяйство и промышленность дали въ 1856 году доходъ въ 2600 мил. дол, государственный долгъ уменьшился на 30 мил. долларовъ и т. д. Но, всматриваясь ближе въ это блистательное положеніе, не трудно было замѣтить въ немъ ясные признаки болѣзненности. Конечно, было осуществлено много серьёзныхъ и полезныхъ предпріятій; но этимъ спекуляція не ограничилась: "разъ отвѣдавъ прелестей наживы, она не знала удержу и приступила къ самымъ дерзкимъ предпріятіямъ", "перестала довольствоваться настоящимъ и стала эсконтировать будущее". Желѣзныя дороги прокладывались черезъ пустыни, гдѣ никакихъ торговыхъ сношеній не могло существовать; строились города въ безплодныхъ мѣстностяхъ; разработывали минеральныя богатства, не заручившись рынкомъ для сбыта; "строили фабрики и лишь послѣ того, какъ онѣ были выстроены, открывали, что рабочихъ для нихъ негдѣ достать или что имъ не подъ силу выносить конкуренцію европейскихъ продуктовъ" (255). Въ то же время роскошь развивалась. съ каждымъ днемъ: ввозъ сахара увеличился въ 1856--57 г. противъ предъидущаго года на 27 мил. доллар.; ввозъ дамскихъ нарядовъ, не считая еще французской обуви, мѣховъ, духовъ и разныхъ другихъ мелочей, доходилъ до 40.828,844 доллар.; ввозъ сигаръ и винъ простирался до 14 мил. доллар. и т. д. "Съ открытіемъ калифорнскихъ розсыпей, говорить М. Виртъ:-- у американцевъ произошелъ полнѣйшій переворотъ всѣхъ экономическихъ привычекъ и взглядовъ". Америка сдѣлалась главнымъ рынкомъ для сбыта всѣхъ предметовъ роскоши, изготовлявшихся въ Европѣ. Несмотря, однако, на громадное увеличеніе потребленія, спекуляція перецѣнила вдвое и втрое спросъ и завалила рынокъ товарами, причемъ, задерживая товары въ складахъ, долгое время искуственно поднимала ихъ цѣны на 20 и на 30%. Рука объ руку съ жаждою быстраго обогащенія шло "гигантскими шагами" и развращеніе нравовъ: похищенія, подлоги и взятки были самымъ обычнымъ дѣломъ въ промышленныхъ и финансовыхъ компаніяхъ; начиная съ высшаго желѣзнодорожнаго персонала и кончая кочегарами, всѣ руководились "особою желѣзнодорожною совѣстью" и брали магарычи съ каждой бочки сала, поставляемаго для смазки колесъ, съ каждаго локомотива; въ финансовой сферѣ происходила война всѣхъ противъ всѣхъ при полной неразборчивости средствъ; подкупы проложили путь даже къ губернаторамъ и другимъ высшимъ должностнымъ лицамъ. То, что чиновникъ или кассиръ наживается, "принималось, какъ дѣло вполнѣ естественное и само собою разумѣющееся, и на честность, не поддающуюся соблазнамъ, если таковая оказывалась, смотрѣли какъ на курьёзъ, частью съ насмѣшливой улыбкой, частью съ изумленіемъ" (254) "Безвозмездная раздача союзныхъ земель желѣзнодорожнымъ обществамъ сдѣлалась предметомъ настоящей торговли" (264). "Никогда, говорить М. Виртъ:-- антагонизмъ между частнымъ и общегосударственнымъ интересомъ и противуположность между частнымъ и національнымъ богатствомъ не выступали такъ рѣзко, какъ въ эту эпоху. Соблазняемая грудами золота, притекавшими изъ Калифорніи, и торопясь пускать ихъ, какъ можно скорѣе въ оборотъ, спекуляція совершенно смѣшивала золото съ капиталомъ и, когда золота не хватило, замѣнила его въ изобиліи бумагами: "при этомъ забывали, что не золотые и бумажные доллары кормятъ работниковъ, которые исполняютъ земляныя работы, дѣлаютъ рельсы и изготовляютъ разнообразные сырые матерьялы и орудія, требующіяся для исполненія всѣхъ этихъ предпріятій; забывали, что деньги суть лишь представитель и орудіе для обмѣна капитала, а не самый капиталъ; забывали, что послѣдній состоитъ изъ продуктовъ, необходимыхъ для существованія, и изъ орудій производства, посредствомъ которыхъ работники, осуществляющіе новое предпріятіе, должны быть прокармливаемы и вооружены для цѣлей производства; забывали, наконецъ, что дѣйствительный запасъ капитала, въ этой реальной его формѣ, не такъ великъ, какъ можно было предполагать, судя по новосозданнымъ денежнымъ запасамъ" (253). А потому нисколько не долженъ казаться страннымъ тотъ факта, что, возлагая всѣ надежды на Калифорнію, американцы, въ то же время, очень много должали Европѣ: забирали на громадныя суммы товары въ долгъ, строили пароходы въ долгъ и т. д. Суммы эти нѣкоторое время покрывались отпускомъ хлѣба, но когда въ 1 857 году, послѣ хорошаго повсемѣстнаго урожая въ Европѣ, отправлять хлѣбъ оказалось совсѣмъ невыгодно; тогда "все зданіе, державшееся на ухищреніяхъ кредита, не могло устоять и рухнуло". Запасъ звонкой монеты въ банкахъ Соединенныхъ Штатовъ равнялся въ 1857 г.-- 58 мил. доллар., а сумма обращающихся билетовъ составляла около 215 мил. доллар. и вклады 230 мил. доллар: слѣдовательно, гарантирована была, въ сущности, только ¹/₇ ихъ обязательствъ. Послѣ того, какъ въ началѣ августа послѣдовало нѣсколько торговыхъ банкротствъ, а 24 августа обанкротился банкъ "Ohio Life and trust company", бывшій сколкомъ съ французскаго "Crédit mobilier", банки начали ограничивать кредитъ и стараться вернуть свои ссуды. Это еще болѣе затруднило торговлю: товары упали въ цѣнѣ на 20--50%, хлопокъ съ 16 ценъ спустился въ 8% ценъ, а хлѣбъ на 100% (266). Курсы желѣзнодорожныхъ акцій также упали на 30--75%. Извлекши 16 мил. доллар. изъ обращенія, банки тѣмъ не менѣе не возбуждали къ себѣ довѣрія и не предупреждали банкротствъ: къ 30 сентября уже обанкротилось 109 торговыхъ домовъ, 175 банковъ прекратили платежи и 40 банковъ должны были считаться совсѣмъ погибшими. "Многія фабрики были закрыты, многія тысячи рабочихъ лишились заработка" (260). Дисконть, стоявшій въ августѣ на 24%, дошелъ въ октябрѣ до 100% и въ частныхъ случаяхъ поднимался даже выше. Возбужденіе достигло крайней степени напряженности: банки брались приступомъ; толпа въ нѣсколько тысячъ человѣкъ ходила по улицамъ Нью-Йорка изъ банка въ банкъ; въ Сан-Франциско банкъ Сэдера и Черча былъ окруженъ многочисленною толпою въ полночь и былъ вынужденъ, въ 2 ¹/₂ часа утра, открыть свою кассу и начать платежи (263). Наконецъ, всѣ банки прекратили платежи, послѣ чего въ Нью-Йоркѣ въ теченіи одной только недѣли обанкротилось 100 домовъ. Общее количество банкротствъ въ Соединенныхъ Штатахъ и Канадѣ, происшедшихъ въ то время -- 5,123 съ суммою пассива до 300 мил. доллар., изъ которыхъ только немногіе выплатили по 40% "еще меньшее число выплатили свои долги сполна. Потери на важнѣйшихъ вывозныхъ товарахъ простирались до 77 мил. доллар. и на ввозныхъ до 35 мил. доллар.; на мануфактурныхъ товарахъ, корабляхъ и т. п. было потеряно 30 мил. доллар.; ущербъ рабочихъ въ теченіи только первыхъ 4 мѣсяцевъ застоя простирался до 12 мил. доллар.; 14 большихъ желѣзнодорожныхъ обществъ съ капиталомъ въ 189.800,000 доллар. прекратили работы и платежи; въ акціяхъ было потеряно 50 мил. доллар. Изъ Америки кризисъ перебросился, какъ мы уже видѣли, въ Англію, затѣмъ въ Гамбургъ, Берлинъ, Штеттинъ, Данцигъ, Прагу, Бреславль, въ фабричные округи въ Гервицѣ, Тюрингенѣ и въ другіе пункты Германіи и Австріи. Изъ Гамбурга онъ перешелъ въ Швецію, Данію и Норвегію, затѣмъ прошелъ черезъ Бельгію, Голландію и Швейцарію. Въ особенности пострадалъ отъ кризиса Гамбургъ, поплатившійся за свои вексельныя спекуляціи и за паразитное торгово посредническое положеніе между государствами: убытка 150 обанкротившихся домовъ оцѣнивались въ 200 мил. марокъ, цѣны на товары упали до 50%; а многіе изъ нихъ, закупленные въ огромныхъ количествахъ, и совсѣмъ не находили сбыта. Общій испугъ и смятеніе были, въ Гамбургѣ гораздо больше, чѣмъ въ Америкѣ и Англіи: "купцы врывались съ мольбами о помощи въ приходскія собранія гражданъ, которымъ со стороны коммерческихъ депутацій дѣлались предложенія, отзывавшіяся чисто якобинскимъ терроризмомъ" (288).

Денежному кризису въ 1863--4 гг. во Франціи, какъ и всегда, предшествовало оживленіе промышленности, торговли и вообще предпріимчивости. Въ Парижѣ орудовали гг. Перейера, Миресъ, Мильо и другіе. Основывались желѣзнодорожныя, портовыя, торговыя, каменноугольныя и разныя другія общества и кассы; братья Перейра начали спекуляціи по перестройкѣ Парижа и т. д. Хотя американская война и поставила хлопчатобумажное производство во Франціи въ довольно печальное положеніе; но за то производство винъ, шерстяныхъ и толковыхъ издѣлій сильно возросло; торговля, благодаря облегченіямъ въ запретительной системѣ и новымъ торговымъ договорамъ, также приняла громадные размѣры; вывозъ превзошелъ, въ 1863 г., ввозъ на 680 милл. фр. Нужно замѣтить, что и французское торговое сословіе, подобно англійскому, даетъ своимъ заграничнымъ покупщикамъ 6-ти мѣсячный кредитъ. При обыкновенномъ ходѣ дѣлъ, это, разумѣется, не составляло затрудненія; но въ данномъ случаѣ цифра вывоза была чрезмѣрно велика, что, въ связи съ другими спекуляціями, потратившими также немало капиталовъ, вызвало денежное злоупотребленіе. Французскій національный банкъ, дисконтъ котораго въ іюнѣ стоялъ на З ¹/₂%, сталъ поднимать его на 4, 5, 6 и 7% (въ ноябрѣ), а къ маю 1864 г. поднялъ его даже до 8%. Торговцы обвиняли банкъ въ спекуляціи на благородные металлы и подали въ министерство финансовъ по этому поводу петицію. Черезъ нѣсколько времени, къ нимъ присоединились еще парижскіе хозяева ткацкихъ фабрикъ и ліонскіе фабриканты, проса назначить слѣдствіе надъ образомъ дѣйствій французскаго банка. Гг. Перейра и К", стоявшіе за неограниченное расширеніе кредита и расчитывавшіе "эксплуатировать общественный вредитъ въ пользу своихъ грязныхъ проэктовъ", всѣми силами поддерживали петиціонеровъ; но назначенная комиссія, собравшая справки какъ во Франціи, такъ к за-границей и труды которой были изданы въ 8-ми томахъ, совершенно оправдала дѣйствія банка и показала только, что онъ во-время "наложилъ узду на спекуляцію", чѣмъ немало содѣйствовалъ предупрежденію кризиса.

Если американская война не особенно сильно отозвалась на Франціи, то англійская хлопчатобумажная промышленность, получавшая сырье, главнымъ образомъ, изъ Америки, была поставлена въ самое критическое положеніе. "Лишь немногія бумагопрядильни, которыя имѣли предусмотрительность запастись ранѣе большимъ количествомъ хлопка -- а это сдѣлали большею частью лишь континентальныя фабрики -- могли продолжать свои работы въ большихъ размѣрахъ. Значительное число фабрикъ было вынуждено совсѣмъ закрыться. Другія посадили рабочихъ на половинные рабочіе часы" (315). Когда, въ 1863 году, т. е. на третій годъ войны, сырой хлопокъ началъ прибывать азъ Египта и Ост-Индіи, то англійскія прядильни, обработывавшія до сихъ поръ хлопокъ только съ длинными волокнами, должны были приспособлять машины къ индійскому хлопку съ короткими волокнами, что вызвало новыя затрудненія и новыя пріостановки работъ. Число нищихъ сильно возросло, но "рабочіе, говорить М. Виртъ:-- прославились мужествомъ и спокойствіемъ, съ которыми они несли выпавшее на ихъ долю несчастіе" (314). Понимая, что причина бѣдствія исходитъ извнѣ, рабочіе, несмотря на сильныя страданія, не тревожили хозяевъ, какъ это было въ другія времена. Несмотря, однако, на затрудненіе въ дѣлахъ, англійская спекуляція, въ томъ же 1863 году, снова начала свое дѣло. Съ одной стороны, послужило поводомъ для различныхъ комбинацій расширеніе производства хлопка въ Египтѣ и Ост-Индіи, а съ другой стороны -- торговля, желѣзныя дороги и другія предпріятія. Торговцы охотно платили по 10%, такъ какъ могли наживать 25% и болѣе. Капиталъ, пристроенный въ желѣзная дороги въ 1861 году, равнялся 342 мил. Фунт., а въ 1865 году енъ уже простирался до 4124 милл. Новый законъ объ акціонерныхъ обществахъ, изданный въ 1862 году, послужилъ толчкомъ къ основанію значительнаго числа самыхъ разнообразныхъ акціонерныхъ компаній съ ограниченною отвѣтственностью и къ преобразованію прежде основанныхъ обществъ съ неограниченною отвѣтственностью въ общества съ ограниченною отвѣтственностью: съ 1862 по 1868 и годъ было основано и регистроваго до 3,540 новыхъ обществъ съ номинальнымъ капиталомъ въ 700 мил. фунт. Многія изъ этихъ обществъ фактически не могли осуществиться прямо по недостатку средствъ: журналъ "Economist" разсчитывалъ, что съ 1864-го но 1866 Й годъ по акціямъ, включая сюда и премію ни нихъ, было уплачено только 63 мил. И когда, въ 1866 году, наступили послѣдующія уплаты по акціямъ и открылись подписки на новыя предпріятія, когда, съ прекращеніемъ американской войны, торговля потребовала новыхъ средствъ, этотъ недостатокъ капитала сказался уже со всею своею очевидностью. Въ маѣ, крупный учетный банкъ, подъ фирмою "Оверендъ, Герни и К^о", прекратилъ платежи съ пассивомъ до 15.552,003 фунта, на покрытіе которыхъ имѣлось лишь 120,394 фунт. наличныхъ денегъ да на 371,983 ф. надежныхъ государственныхъ фондовъ, такъ какъ остальной активъ состоялъ изъ векселей и никуда негодныхъ бумагъ. "Вѣсть эта, говорить М. Виртъ:-- подѣйствовала на Лондонъ, какъ ударъ молніи изъ яснаго неба, и послужила сигналомъ къ паникѣ и многочисленнымъ банкротствамъ. Англійскій банкъ возвысилъ дисконтъ до 8%, а нѣсколько спустя -- до 10%. Журналъ "Economist" объявилъ, что это -- кредитная наша, что другими словами означало, что было затѣяно больше предпріятій и выдано болѣе долговыхъ обязательствъ, чѣмъ сколько позволяло имѣвшееся въ запасѣ количество капитала" (317). "Въ сущности, оно такъ и было, добавляетъ М. Виртъ:-- но ближайшею причиною былъ законъ Пиля, въ третій разъ доказавшій свою несостоятельность -- невозможностью удовлетворять, вслѣдствіе раздѣленія банка на два отдѣленія, экстренный натискъ публики, а между тѣмъ, законъ и понынѣ неустраненный" (320). И въ данномъ случаѣ, злополучный законъ былъ опять ни при чемъ: банкъ былъ виноватъ въ томъ, что держалъ дисконтъ слишкомъ низко, на 2%, несмотря на то, что все говорило о спекулятивномъ настроеніи и процентъ на капиталъ на континентѣ и въ частныхъ рукахъ поднялся, а это гораздо меньше зависѣло отъ закона, чѣмъ отъ отношеній къ другимъ банкамъ, которыхъ было основано "множество", и отъ распоряженій. Но обо всемъ этомъ мы уже говорили. Законъ Пиля былъ снова пріостановленъ, но, несмотря на это, дисконтъ продолжалъ держаться на 10--8% и понизился только съ окончаніемъ австро-прусской войны. Вексельная сѣть обанкротившагося банка Оверендъ, Герни и К^о широко раскидывалась по провинціямъ и вызвала цѣлый рядъ банкротствъ и тамъ: къ 4-му августа 1866 года -- 180 акціонерныхъ обществъ подпали ликвидаціи судебнымъ порядкомъ, и, между прочимъ, произошло паденіе и желѣзно дорожныхъ предпріятій г. Пето, который "былъ творцомъ тѣхъ позорно-знаменитыхъ желѣзно-дорожныхъ спекуляцій, которыя въ Германіи связаны такою недоброю памятью съ именемъ Струсберга" (322).

"Отечественныя Записки", No 6, 1878

Оставить комментарий Кривенко Сергей Николаевич (bmn@lib.ru) Год: 1878 Обновлено: 07/02/2024. 191k. Статистика. Статья: Публицистика Публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: (по Максу Вирту).

Кривенко Сергей Николаевич Экономические кризисы

ЭКОНОМИЧЕСКІЕ КРИЗИСЫ.

Кривенко Сергей Николаевич
Экономические кризисы