Ла-Порт Жозеф
Всемирный путешествователь, или Познание Стараго и Новаго света... Том двадцать пятый

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Le voyageur françois, ou la connoissance de l`ancien et du nouveau monde.
    Перевод Якова Булгакова.
    Письма 324--327. Церковная Область.
    Письма 328--338. Город Рим.

   

ВСЕМИРНЫЙ
ПУТЕШЕСТВОВАТЕЛЬ,
или
ПОЗНАНІЕ
СТАРАГО и НОВАГО СВѢТА,
то есть:

ОПИСАНІЕ
всѣхъ по сіе время извѣстныхъ земель въ четырехъ частяхъ свѣта,
содержащее:
каждой страны краткую исторію, положеніе, города, рѣки, горы; правленіе, законы, военную силу, доходы, вѣру ея жителей, нравы, обычаи, обряды, науки, художества, рукодѣлія, торговлю, одежду, обхожденіе, народныя увеселенія, доможитіе, произрастенія, отмѣнныхъ животныхъ, звѣрей, птицъ, и рыбъ, древности, знатныя зданія, всякія особливости примѣчанія достойныя,
и пр.

изданное
Господиномъ Аббатомъ де ла Портъ,

на Россійскій языкъ
переведенное съ Французскаго.

ТОМЪ ДВАДЕСЯТЬ ПЯТЫЙ.

   

ИЗДАНІЕ ТРЕТІЕ.
ВЪ САНКТПЕТЕРБУРГѢ.
Въ Типографіи Ивана Глазунова.
1815 года,

   
   Вновь напечатано со втораго изданія, по одобренію прежде-бывшей Санктпетербургской Цензуры, данному Октября 16 дня 1798 года.
   

ОГЛАВЛЕНІЕ
Писемъ, содержащихся въ семъ двадесять пятомъ Томѣ.

   324 Церковная Область.
   325 Продолженіе.
   326 Продолженіе.
   327 Конецъ.
   328 Городъ Римъ.
   329 Продолженіе.
   330 Продолженіе.
   331 Продолженіе.
   332 Продолженіе.
   333 Продолженіе.
   334 Продолженіе.
   335 Продолженіе.
   336 Продолженіе.
   337 Продолженіе.
   338 Конецъ.
   

ВСЕМІРНЫЙ ПУТЕШЕСТВОВАТЕЛЬ.

ПИСЬМО СССXXIV.

Церковная Область.

   Изъ Венеціи въ Колонію можно ѣхать разными дорогами: вотъ которую присовѣтовали мнѣ выбрать. До Феррары продолжалъ я путь въ баркѣ съ четырьмя гребцами, и выходилъ только одинъ разъ для осмотрѣнія огромной плотины, сдѣланной на иждивеніи республики, для ограды Лагунъ отъ моря.
   Феррара, первый городъ, представляющійся въ Папскихъ земляхъ, въ стѣнахъ своихъ показываетъ только пространную пустыню, гдѣ не больше шума, какъ въ гробницѣ Аріоста, въ нихъ почивающаго. Ширина прямыхъ улицъ, множество палатъ даютъ ей видъ великаго города; но къ сихъ прекрасныхъ улицахъ считается почти болѣе жилищъ, нежели жителей. Подъ владѣніемъ дома Эстовъ имѣлъ онъ, сказываютъ, больше пятнадцати тысячъ душъ: нынѣ, въ пятиверстной окружности, заключаетъ едва семь или восемь тысячъ, составляемыхъ гарнизономъ, свитою Легата, свѣтскимъ духовенствомъ, монахинями, монахами и Жидами. Фабрики, трудолюбіе, торговля, земледѣліе претерпѣли въ ней тотъ же упадокъ, и руки, опредѣленныя для работы, участвуютъ, кажется, въ вѣчной старости Государя, подъ законами котораго изтлѣваетъ сей печальной городъ.
   Такимъ образомъ, потерявъ прежній свои блескъ, Феррара мало путешествователямъ представляетъ предметовъ достойныхъ вниманія, кромѣ нѣсколькихъ картинъ Гвершина и Бононія, какъ: мученіе Св. Лаврентія въ соборной церквѣ, представленіе въ храмѣ Господа нашего у Театиновъ, и у Бенидиктиновъ пиръ Ирода и Иродіады въ портретахъ одного Феррарскаго Герцога и его любовницы, у нихъ же стоитъ гробъ Аріоста, умершаго въ 1533 году, двадцати девяти лѣтъ отъ рода. Сей мавзолей изъ бѣлаго мрамора, и воздвигнутъ ему однимъ другомъ съ поясною его статуею естественной величины. Въ сѣняхъ трапезы монастыря представленъ рай, въ которомъ оной стихотворецъ видѣнъ между святымъ Севастіаномъ и святою Цециліею. Аріостъ въ шутку сказалъ живописцу: "посади меня въ твой рай, ибо я мало держусь дороги другаго."
   Можно также посѣтить больницу св. Анны, въ которой Алфонсъ держалъ долго Тасса въ заключеніи подъ видомъ сумасшествія: достойное награжденіе отъ Государя, котораго сей стихотворецъ учинилъ безсмертнымъ.
   Напослѣдокъ показываютъ домъ, гдѣ, говорятъ, родился Боярдо, жившій въ пятнадцатомъ вѣкѣ и умершій въ 1434. Поэма его, любовь Роланда и Ангелики, въ коей хотѣлъ онъ подражать Иліадѣ, далеко отстала отъ своего образца. Онъ выбралъ осаду Парижа вмѣсто осады Трои, Ангелину вмѣсто Елены, волшебниковъ вмѣсто боговъ; Мандраваръ, Сакрипантъ, Градассъ, Аграмантъ, мужики, представляютъ героевъ, и мѣшая нѣсколько красотъ, говорятъ великой вздоръ. Сіе сочиненіе, подавшее мысль Аріосту къ его поэмѣ, переведено на Французской языкъ Лесажемъ.
   Феррара произвела на свѣтъ другаго стихотворца въ другомъ родѣ, славнаго Гваринія. Показывали мнѣ одну залу, въ которой, говорятъ, его Pastor Fido, (вѣрной пастушекъ), пастушья драмма, наполненная прекрасными мыслями, въ первой разъ играна. Она одна изо всѣхъ его сочиненій, не смотря на многіе пороки, дошла до потомства. Творецъ ея умѣлъ такъ расположить театръ, что безъ всякой перемѣны декорацій видны были храмъ на вершинѣ горы, пещера при ея подошвѣ и долина, въ коей произходятъ всѣ явленія: но при читаніи обнажаются погрѣшности, скрадываемыя представленіемъ. Таковы суть тѣ долгія и томныя сравненія, тѣ безконечныя явленія, коихъ чрезвычайная длина отягчаетъ читателя. Есть въ ней конечно много разума, нѣжности, тихости; но съ лишкомъ много игры словъ, или обиняковъ, и больше блестящаго, нежели истиннаго, природнаго и пристойнаго. Споръ поцѣлуевъ описанъ со всею пріятностію стихотворенія. Послѣднія слова умирающаго Миртилла, хоры, воспѣвающіе утѣхи и страданія пастуховъ, славное явленіе, начинающееся: о Myrtille, Myrtillo, все сіе есть безподобной красоты. Гварини былъ Секретаремъ Феррарскаго Герцога, которой поручалъ ему при многихъ, Европейскихъ Дворахъ разныя дѣла, потомъ переходилъ онъ въ службу разныхъ Италіанскихъ владѣльцовъ и нигдѣ долго не оставался, а умеръ въ Венеціи, въ трактирѣ, въ 1613 заслужа больше почтенія къ своимъ дарованіямъ, нежели ко нравамъ.
   Есть другіе знатные Феррарцы, коихъ память сохранена Исторіею и ихъ сочиненіями. Первой изъ нихъ фанатикъ Савонаролъ, которой пріобрѣтя славу въ чинѣ св. Доминикана, вздумалъ толковать Апокалипсисъ и находишь въ немъ всѣ казни, коими пороки духовенства и Римскаго Двора были угрожаемы. Вывели противъ него одного Францискана. Сей обвинилъ доводы его во лжѣ и брался доказать, что противникъ его еретикъ. Съ того времени оба чина вооружаются, и споры ихъ распаляются до бѣшенства. Доминикамъ предлагаетъ опытъ огня, Францисканъ соглашается, и костры возгорѣли. Оба монаха выходятъ; но при видѣ пламени храбрость ихъ изчезаетъ Саванароль не хочетъ лезть на костеръ инако, какъ держа въ рукѣ гостію; власть городская то запрещаетъ, и монахъ отрекается учинишь опытъ. Народъ за нимъ гонится; Доминиканъ бѣжитъ въ свой монастырь. Францисканы возбуждаютъ чернь выломить ворота:, хватаютъ провинившагося, начинаютъ пытать, уличаютъ его во лжѣ и ереси. Папа Александръ VI. рѣшилъ, чтобъ онъ съ двумя собратіями былъ повѣшенъ и потомъ брошенъ въ огонь. Враги его торжествуютъ, а пріятели утѣшаются, утверждая, что онъ дѣлаешь чудеса.
   Гюй Бентиволліо, родившійся въ Феррарѣ въ концѣ шестнадцатаго вѣка, былъ Нунціемъ и Кардиналомъ; но больше еще знаемъ по своей исторіи гражданской во Фландріи войны и по письмамъ, кои почесть можно за образецъ краснорѣчія и слога. Исторія его писана лучше, нежели Гроціева, и обстоятельнѣе, нежели Страдова, кои оба о томъ же писали. Онъ ее начинаетъ открытіемъ замѣшательствъ, причинившихъ перемѣны въ Нидерландахъ, и кончитъ Антверпенскимъ трактатомъ, коимъ Гишпанской Король признаетъ Соединенныя Провинціи вольнымъ Государствомъ, укоряютъ сему сочинителю, что онъ уподлилъ величество исторіи слишкомъ отборною чистотою языка.
   Къ знатнымъ особамъ, чинящимъ честь рожденіемъ городу Феррарѣ, надлежитъ присовокупить Іезуита Риксіоли, Физика, Астронома и Математика, уставившаго превосходныя сочиненіи о всѣхъ сихъ наукахъ, и комедіантку Елену Балетти, прозванную Фламинія, жену и мать Риккобоніевъ, кои отличились какъ актеры на нашемъ Италіанскомъ театрѣ, и какъ писатели въ разныхъ родахъ. Герцогъ Орлеанской Регентъ велѣлъ имъ предложить пріѣхать въ Парижъ въ 1716 году, завести свою шайку на томъ же театрѣ, на которомъ недовольная полиція запретила играть другимъ Италіанскимъ комедіантамъ въ концѣ послѣдняго вѣка. Новые актеры, съ отмѣнными дарованіями для комедіи своей земли, нашли великія затрудненія, и всѣмъ извѣстно, сколько стоило имъ удержать сіе заведеніе до нашихъ дней.
   Въ соборной Феррарской церквѣ, которая не изъ первыхъ, нашелъ я надгробную надпись, удивившую меня своею странностію. Смерть въ сердцахъ говоритъ читателю: "что ты смотришь? ты видишь гробъ Лилія Жирардія, которой испыталъ счастіе и несчастіе. "Нѣтъ нужды ни ему, ни тебѣ, чтобы ты зналъ больше: ступай мимо." Сей Жирарди пріобрѣлъ глубокое познаніе наукъ и древнихъ языковъ, и былъ мужъ наивеличайшій въ словесныхъ знаніяхъ своего времени. Онъ жаловался на трехъ сильныхъ враговъ: на природу, на зажитокъ и на неправосудіе. Войска Капла пятаго разграбили его библіотеку; подагра мучила его во всю жизнь, и онъ умеръ въ бѣдности. Лучшія его сочиненія. суть: исторія идолопоклонническихъ боговъ, и древнихъ и новыхъ стихотворцевъ.
   Старой дворецъ Феррарскихъ Герцоговъ, лежащій посреди города, съ бастіонами и обведенный водою, есть нынѣ жилище Легата. Папы построили также цитадель, въ которой содержатъ нѣсколько человѣкъ для стереженія воротъ. Статуя Клементія VIII стоитъ посреди параднаго мѣста, съ надписью, которая Нептуна намѣщаетъ Марсомъ; а сіе значитъ, что ежели вода, стекая, перестанетъ защищать городъ, сія крѣпость тутъ стоитъ для его обороны.
   Ченто, въ двухъ почтахъ съ половиною отъ Ферарры, на Болонской дорогѣ, есть отечество Гвершина. Разныя картины, оставленныя въ немъ симъ славнымъ живописцемъ, составляютъ знатность сего мѣста и привлекаютъ въ него любителей. Оной художникъ назывался Барбіери и Гвершиномъ прозванъ потому, что былъ косъ. Онъ съ младенчества рисовалъ, и на десятомъ году написалъ на стѣнѣ изображеніе дѣвы, которое подало высокія мысли о способности его къ живописи. Онъ вступилъ въ школу Капрашей и оказалъ столь скоропостижные успѣхи, что самъ учинился мастеромъ школы въ Римѣ и посѣщаемъ былъ всѣмъ дворянствомъ. Три Кардинала у него были, и онъ угощалъ ихъ съ помощію двенадцати учениковъ. Королева Христина дала ему свою руку, взяла его руку, говоря, что желаетъ коснуться руки, произведшей толикія чудеса.
   Ученой и любитель не въѣзжжаютъ безъ нѣкотораго почтенія въ городъ, бывшій долгое время святилищемъ наукъ, колыбелію художествъ, училищемъ или отечествомъ множества великихъ мужей, безсмертіе ему доставившихъ своими трудами, обрѣтеніями или превосходными работами. Въ Болоніи Граціянъ сочинилъ свой славной декретъ, Аккурсъ большую Глозу, Алдровандъ собраніе естественной исторіи, Кассини положилъ основаніе астрономіи, Рикъіоли издалъ всѣ свои сочиненія. Болонія напослѣдокъ есть отечество Рейда, Доминикана, Албана и Каррашей, кои школу ея учинили соперницею Рафаеловой.
   Сей городъ не по красотѣ своей заслуживаетъ вниманіе: улицы въ немъ узки, кривы, наполнены портиками, кои, вмѣсто украшенія, ихъ стѣсняютъ. Народныя палаты суть главное зданіе. Въ нихъ помѣщены Легатъ, Глава городовая и разные трибуналы. Занимаютъ они одну сторону большой площади, на которой въ старину стояла статуя Юлія II, которую опрокинули и въ прахъ обратили въ послѣднемъ издыханіи умирающей вольности. Видъ ужасной, въ коемъ сей Папа показалъ себя Болонскому народу при въѣздѣ въ сей городъ, такъ поразилъ воображеніе Мишелъ-Анжи, съ нимъ бывшаго, что статуя имъ сдѣланная представляла больше Юпитера, бросающаго перуны, нежели отца общаго вѣрныхъ, дающаго благословеніе дѣтямъ. Намѣщена оная мѣднымъ Нептуномъ чрезъестественной величины, повелѣвающимъ водѣ Фонтана Великановъ. Онъ имѣетъ величество Бога, но столь страшно показываетъ человѣка въ части, означающей его полъ, что матери не позволяютъ дочерямъ на него смотрѣть. Четыре Тритона на подножіи держатъ четыре раковины, изъ коихъ бьетъ вода, а ниже сидятъ четыре Наяды весьма прекрасныя и въ похотливомъ положеніи, у коихъ вода течетъ изъ грудей, давимыхъ ихъ руками.
   На той же площади построена церковь св. Петронія, гдѣ видѣнъ славной меридіанъ, протянутой первымъ Кассиніемъ, которому онъ сдѣлалъ счастіе и былъ съ такимъ шумомъ возвѣщенъ въ Парижѣ, близь одной внутренней двери Св. Сулпиція. Прочія церкви ничѣмъ не отличаются: есть въ нихъ много придѣловъ, приставленныхъ къ стѣнѣ, или сдѣланныхъ внѣ оныхъ. Ежелибъ сіи храмы были столько же огромны, какъ Св. Петронія, не помѣстились бы всѣ въ Болоніи. Считается въ ней сто восемдесятъ священныхъ зданій для приходскихъ, коллегіальныхъ, монастырскихъ, обительскихъ и братскихъ церквей.
   Соборѣ, построенной совсѣмъ по новому вкусу, увеличенъ и конченъ по повелѣнію и на иждивеніи Бенедикта XIV Проспера Ламбертинія, родившагося въ здѣшнемъ городѣ отъ фамиліи знатной съ третьягонадесять вѣка, и бывшаго въ немъ Архіепископомъ, прежде нежели избранъ онъ въ Папы. Сей первосвященникъ, наивеличайшій изо всѣхъ носившихъ имя Бенедикта, увидѣлъ свѣтъ въ 1675, а на престолъ Римской вступилъ въ 1740. Разумъ его, просвѣщеніе, наука, цѣломудріе, и особливо умѣренность, сія высокая добродѣтель, по которой познаются истинные философы и добрые Государи, учинили его драгоцѣннымъ и почтеннымъ для подданныхъ, для всѣхъ коронъ, для всѣхъ народовъ, для всѣхъ партій, для всѣхъ сектъ. Знанія въ наукахъ, данное покровительство, заведенныя академіи для художествъ, монументы для украшенія столицы, великое множество сочиненій, въ коихъ примѣчается ученіе самое глубокое, самое пространное права гражданскаго и каноническаго, священной и свѣтской исторіи, Апостольскіе труды въ мѣстахъ, кои онъ занималъ, живой разумъ, ласковое обхожденіе, непорочность нравовъ, тысячи другихъ качествъ, кои не всегда имѣли его предшественники, продлятъ его память во всѣхъ народахъ, коимъ онъ былъ, или быть хотѣлъ отцемъ.
   Бенедиктъ XIV есть первой и даже единый писатель, которой подробно объяснилъ важной и любопытной предметъ канонизацій святыхъ, коему многіе думали найти начало въ обоженіяхъ идолопоклонства, ученый первосвященникъ отмстилъ за церковь сіе поносное оболженіе и доказалъ, что народное чтеніе, воздаваемое нами друзьямъ Божіимъ, порождено примѣромъ первыхъ вѣрныхъ. Во дни гоненія подвиги мучениковъ представляли Христіанамъ зрѣлища вѣры. Они стекалися толпами смотрѣть ихъ побѣды, собирали драгоцѣнные остатки сихъ вѣрѣ закланныхъ жертвъ и около драгоцѣннаго залога праздновали день ихъ торжества.
   "Таково есть, говоритъ Бенедиктъ, первое начало канонизаціи. Вѣрные, кои не проливали крови на защищеніе вѣры, но кои отмѣнились постояннымъ исполненіемъ всѣхъ добродѣтелей, вступили позже въ раздѣлъ почестей, воздаваемыхъ вѣрою своимъ святымъ. Ожидаемо было, чтобы Богу, въ честь ихъ памяти, угодно было прославить ихъ въ мірѣ знаменитыми чудесами. Церковь, безпрерывно прилѣжащая къ обузданію нескромнаго усердія, никогда не позволяла многочисленной толпѣ давать по своей волѣ предметы народному чтенію. Надлежало, чтобъ гласъ пастырей ея провозвѣстилъ достоинство ея героевъ, коихъ имена долженствовали быть внесены въ церковныя лѣтописи. Оттуда произошли діаконы, коимъ поручено замѣчать день ихъ смерти, собирать ихъ дѣянія, доносить обо всемъ Епископу. Предупреждать рѣшеніе Епископа почестьми заблаговременными почиталось всегда за важное погрѣшеніе и было сурово наказываемо.
   "Весьма трудно, продолжаетъ ученой Папа, опредѣлитъ точное время праву, предоставленному св. престолу, провозглашать новыхъ святыхъ. Думаютъ однако, что Александрѣ III былъ первой творецъ сего предостереженія, имѣющаго отъ нѣсколькихъ вѣковъ силу законнаго обычая, и никакая церковь не воспротивилась сей перемѣнѣ устройства.
   "Въ старину ожидали держанія собора для канонизаціи святыхъ; но сіе обыкновеніе уничтожено: Папа одинъ дѣлаетъ опредѣленіе. Чтеніе, позволенное декретомъ канонизаціи, состоитъ въ томъ, чтобъ вписать ихъ имена въ церковныя книги, призывать ихъ въ молитвахъ, посвящать имъ храмы и олтари, приносить въ честь ихъ обѣденную жертву, отправлять день ихъ праздника и выставлять ихъ образа и мощи на поклоненіе народу.
   "Беатификація (причисленіе въ блаженные) не доставляетъ подобныхъ почестей, а позволяетъ только, чтобъ городъ, провинція или какой чинъ чтилъ блаженнаго: но сіе чтеніе замыкается въ мѣстахъ и между особами, именно назначенными, и подъ нѣкоторыми остереженіями. Конгрегація обрядовъ есть трибуналъ, въ которомъ производится разбирательство, или тяжба о беатификаціи и канонизаціи. Кардиналы, избранные Папою, суть судьи первой степени: число ихъ не ограничено. Одинъ изъ нихъ назначается въ предсѣдатели, другой отправляетъ должность доносителя. Подъ собою имѣютъ они Совѣтниковъ, Богослововъ и другихъ служителей, кои, какъ и они сами, чинятъ присягу въ сохраненіи ненарушимой тайны и въ отданіи Секретарю всѣхъ получаемыхъ ими просительныхъ писемъ.
   "Разбирательство, которое должно всегда предшествовать рѣшенію Папы, бываетъ долго и строго. Первыя объясненія чинятся на мѣстѣ епархіальнымъ Епископомъ, которой обязанъ не только утвердить доводами народную славу нравовъ и чудесъ Божія служителя, но и удостовѣриться точнымъ изысканіемъ, что не было чинено ему еще никакого почитанія. Онъ есть судія въ сихъ двухъ вещахъ, начинаетъ ихъ по собственному своему побужденію и долженъ выдать приговоръ. Ежели пренебрежетъ оное исполнить, дѣло отсылается къ нему назадъ изъ Рима, дабы прибавилъ къ нему свое мнѣніе. Когда оно имѣетъ всѣ нужныя обстоятельства, вносится къ Папскому Двору, и оставляютъ его цѣлыя десять лѣтъ, прежде нежели за него примутся. По изтеченіи сего времени, ходатаи подаютъ челобитную въ конгрегацію объ открытіи процесса. Тогда надлежитъ представить свидѣтелей достойныхъ вѣры, кои бы признали подпись и печать епархіальнаго Епископа, и по ихъ увѣренію Папа назначаетъ Апостольскихъ Коммисаровъ.
   "Прежде начатія суда, ежели особа, для которой испрашивается канонизація, оставила какія сочиненія, назначаютъ Богослововъ для строгаго разсмотрѣнія всего того, что въ писаніяхъ его можетъ касаться или до правила нравовъ, или до истинъ вѣры. Мнѣніе несогласное съ непорочностію Евангельскихъ заповѣдей, система подозрительная своею новостію, мнѣніе противное святымъ отцамъ, суть пятна неомываемыя, и для коихъ налагается вѣчное молчаніе въ предложенномъ дѣлѣ. Но ежели сочиненія не заслуживаютъ укоризнъ, Папа подписываетъ Апостолическую Коммиссію, и тогда начинаются развѣдыванія, чинимыя по власти св. престола; ибо все предъидущее разсмотрѣніе была только работа епархіальнаго Прелата.
   "Тотчасъ по подписаніи Папы, конгрегація назначаетъ трехъ Епископовъ, освѣдомиться о слухѣ добродѣтелей и чудесъ похваляемой особы: даются имъ на письмѣ статьи, имѣющія служить правиломъ въ произведеніи процесса. Между отряженными Прелатами обыкновенно бываетъ тотъ, у котораго въ епархіи находится гробъ служителя Божія. Изслѣдованія отправляются съ нарочнымъ куріеромъ, которой присягаетъ исполнить вѣрно порученное себѣ дѣло. Когда оныя пересмотрятся конгрегаціею, требуется новой декретъ, для изслѣдованія особо каждой добродѣтели и каждаго чуда. Сіе второе розысканіе разсматривается какъ первое; Папа собираетъ мнѣнія и рѣшится по главному, которое должно соединить по меньшей мѣрѣ двѣ трети голосовъ. Ежели добродѣтели и чудеса твердо доведены, Его Святѣйшество выдаетъ рѣшительной приговоръ, доказующій онаго истинну, и тогда разсуждаютъ, можно ли приступить къ канонизаціи?
   "Собравъ мнѣнія, Папа требуетъ у собранія помощи молитвъ; потомъ держитъ три консисторіи, изъ которыхъ одну составляютъ святая Коллегія, всѣ находящіеся въ Римѣ Епископы, чиновники конгрегаціи, Римской Губернаторъ, Послы Христіанскихъ Государей и Депутаты городовъ Папскаго владѣнія. Прочія двѣ не ешолъ людны; въ послѣдней бываютъ только Кардиналы и Епископы. Папа спрашиваетъ у каждаго по очереди голосъ, и когда найдетъ за благо, повелѣваетъ Секретарю бревовъ выдать бревъ беатификаціи, назначаетъ день и мѣсто торжества, которое обыкновенно бываетъ въ Ватиканской-церквѣ.
   "Послѣ беатификаціи надлежитъ воспослѣдовать новымъ чудесамъ, дабы можно было стараться о канонизаціи. Когда ходатаи въ оныхъ удостовѣрятся, требуется декретъ для изслѣдованія, по апостолической власти, тѣхъ новыхъ чудесъ. Разбираютъ ихъ, какъ первыя, въ трехъ чрезвычайныхъ конгрегаціяхъ, и наконецъ разсматриваютъ въ общемъ собраніи и въ Консисторіяхъ, приступать ли къ канонизаціи. Когда не представляется никакого препятствія, Папа выдаетъ бревъ, и торжество начинается великимъ ходомъ, въ которомъ носится въ первой разъ хоругвь святаго. Святой отецъ, сидя на престолѣ въ церквѣ, принимаетъ поздравленія отъ своего Двора: потомъ приходятъ спрашивать у него до трехъ разъ, согласенъ ли онъ на канонизацію такого-то? При каждомъ вопросѣ призывается свѣтъ св. Духа, и по третьемъ Секретарь бревовъ объявляетъ, что есть воля Папы къ оной тотчасъ приступить. Консисторской Стряпчій требуетъ апостолическихъ грамотъ въ надлежащей формѣ; Его Святѣйшество Оныя даетъ; Прошонотарій беретъ въ свидѣтели все собраніе, и начинаютъ пѣть: Тебе Бога хвалимъ!"
   "Въ слѣдующей молитвѣ упоминается имя новаго святаго. Обѣдню служитъ самъ Папа въ его честь: между тѣмъ, какъ поютъ Символъ, чинятся странныя приношенія. Одинъ Кардиналъ Епископъ приноситъ двѣ свѣчи, съ нимъ приходитъ ораторъ, держащій въ одной рукѣ свѣчу, въ другой позолоченую, корзинку съ двумя горлицами. Одинъ Кардиналъ-священникъ приноситъ два большіе хлѣба, одинъ позолоченной, другой посеребренной. Слѣдующій за нимъ рраторъ держитъ одну свѣчу и два бѣлые голубя въ посеребренной корзинкѣ. Одинъ Кардиналъ-дьяконъ приноситъ два боченка съ виномъ, одинъ позолоченной, другой посеребренной, а ораторъ держитъ свѣчу и выкрашенную корзинку съ мѣлкими птицами и пр."
   По множеству таковыхъ разбирательствъ, по долготѣ суда, по пышности, по великолѣпію обрядовъ, вы можете судить, Государыня моя, коликихъ кононизація требуетъ издержекъ. Сіе служитъ обузданіемъ тысячамъ нескромныхъ требованій, коимибъ Римская церковь была задавлена. Сто тысячъ талеровъ, въ кои обыкновенно оная становится, остановляетъ стремленіе скучныхъ ходатайствъ. Читая въ сочиненіи Бенедикта XIV подробности всѣхъ сихъ обрядовъ и приказныхъ порядковъ, коихъ я представилъ вамъ только краткое, но довольное оглавленіе, вы удивитесь мудрости законовъ сей расправы. Не возможно выдумать способовъ надежнѣйшихъ, для предупрежденія заблужденія или обнаженія обмана, употребляютъ все то, что святость клятвы имѣетъ наисвященнѣйшаго и страхъ церковныхъ наказаній наигрознѣйшаго, для вывѣданія истинны отъ свидѣтелей. Удостовѣряются о ихъ способности, нравахъ и безпристрастія со всѣми предосторожностями, кои человѣческое благоразуміе можетъ только выдумать. Поступаютъ съ такою медлѣнностію и зрѣлостію, возвращаются столь часто и съ такою разборчивостію къ однимъ предметамъ, что не можно опасаться ни скоропостижности, ни безразсуднаго усердія. Когда вы уважите судопроизводство Епархіальнаго Епископа, изслѣдованіе онаго въ Римѣ, новыя изысканія Апостолическихъ Коммисаровъ частныя изслѣдованія о добродѣтеляхъ и чудесахъ, сумнѣнія, разбираемыя въ конгрегаціяхъ, затрудненія подвижника вѣры, споры, нарочно заводимые между медиками и другими знатоками, призываемыми на таковые запросы; вы устрашитесь, видя множество препятствій, кои надлежитъ преодолѣть для выведенія наружу святости того,для кого требуется канонизація.
   Я есмь, и проч.
   

ПИСМО CCCXXV.

Продолженіе Церковной Области.

   Между зданіями въ Болоній наистраннѣйшее есть еаллерея, составленная изъ семи сотъ дугъ, закрытая съ Сѣвера, открытая съ Полудня, длиною на пять верстъ, ведущая отъ городскихъ воротъ до самыхъ дверей одной церкви. Сіе строеніе есть самое величайшее послѣ Римлянъ. Предпринято оно въ началѣ сего вѣка фамиліею Монти, и продолжено разными частными людьми, воспаленными одинаковомъ усердіемъ. Цехи купцовъ, мастеровыхъ, даже слуги и служанки сложились и выстроили по нѣскольку перемычекъ. Кто не могъ дать вклада деньгами, помогалъ работникамъ. Духовники принуждали къ тому своихъ кающихся; другіе ходили туда по набожности до тѣхъ поръ, пока сія преобширная работа совсѣмъ не кончилась. На каждой дугѣ видно имя и гербъ обывателей, обществъ, складчиковъ, участвовавшихъ въ строеніи. Нѣмцы въ послѣднія войны расположили въ сей галлереѣ свои поварни и не мало ее попортили.
   Церковь, къ которой при мы кается сей портикъ, такъ покрыта обѣтами, что трудно разсмотрѣть ея размѣры. Молятся въ ней чудотворному образу Пресвятыя Богородицы, писанному, сказываютъ, ее. Лцкою, хотя онъ не былъ ни рисовальщикъ, ни маляръ, ни рѣзщикъ. Могло подать поводъ къ сему мнѣнію и къ выданію образовъ, приписываемыхъ сему святому, имя Лука Санто, стариннаго Флорентинскаго живописца, которой намаралъ всѣ таковые образа, не могущіе принести чести святому Евангелисту. Имена ихъ смѣшали, и послѣднему приписали слабыя начертанія Флорентинскаго маляра. Монахи, по корыстолюбію, или по невѣжеству, подкрѣпили оную мысль, и всѣ имѣющіе картины Луки-Санто выставили ихъ на народное поклоненіе. Оттуда произошло то множество чудотворныхъ образовъ, которые даютъ намъ за истинные Пресвятой Дѣвы, и между которыми нѣтъ двухъ похожихъ одинъ на другой. Камбрейскіе жители, имѣя подобной образъ, утверждаютъ, что Болонской есть только копія; Болонцы то же говорятъ о Камбрейскомъ, а въ самой истиннѣ ни одинъ, ни другой не суть Св. Луки.
   Живописцы, которымъ не должно бы было участвовать въ невѣжествѣ монаховъ, выбрали сего святаго себѣ въ покровители, хотя имъ и доказали, что онъ былъ Евреянинъ, а Жидовской законъ запрещаетъ всякую живопись, и что сіе искуство не имѣетъ ничего общаго съ Медициною, въ которой онъ упражнялся. Образъ Богородицынъ, неосновательно ему приписываемой въ Болоній, показывается чужестранцамъ съ великими обрядами. Въ ходахъ инако его не носятъ, какъ въ препровожденіи Сената и городскихъ цеховъ: чернь падаетъ на землю, когда онъ проходитъ, какъ предъ святымъ причастіемъ.
   Надобно быть слѣпу, чтобъ не видать въ Болоній славной Гаризендовой башни, которая наклонена около девяти футовъ и устрашилабъ прохожаго, о томъ не знающаго. Искавшіе причины сего страннаго наклоненія думали, одни, что земля осѣлась, другіе, что такъ захотѣлось архитектору. Сіе зданіе, равно какъ и другая башня еще выше и почти того же вѣка, были домашнія цитадели, нужныя во времена неустройствъ и для спокойныхъ жителей и для безпокойныхъ гражданъ. Обрушеніе верхней части Гаризендовой башни, случившееся въ Пятнадцатомъ вѣкѣ, доказываетъ, кажется, что наклоненіе ея не столько есть слѣдствіе води мастера, сколько осѣдшей земли.
   Изо всѣхъ театровъ, кои видѣлъ я въ Италіи, изключая Пармской, которому подобнаго нѣтъ въ свѣтѣ, отдамъ я первенство Болонскому. Онъ построенъ отдѣленно отъ всякаго зданія, и я ни въ одномъ театрѣ не нашелъ столь благородныхъ наружныхъ украшеній. Что касается до внутренняго расположенія, взято изъ древняго и новѣйшаго все то, что почтено за пристойное опредѣленію сего зданія, не выключая и украшеній, разбросанныхъ съ осмотрительною бережливостію. Зала полукругомъ, многіе ряды уступковъ, выдающіяся ложи съ разнообразными украшеніями, предсценіе, составленное изъ богатыхъ столбовъ, покойная лѣсница, выходы въ великомъ числѣ, повсюду чистота, повсюду выгода.
   Но Болонія, не уступая древности, превосходитъ всѣ заведенія послѣднихъ вѣковъ тою славною Академіею, столь извѣстною подъ именемъ Института. Науки и художества, соединенныя въ наипрекраснѣйшихъ изо всего города палатахъ и связанныя, такъ сказать, безчисленною библіотекою, не оставляютъ ничего желать больше и гражданину, ищущему пользы, и любопытному чужестранцу. Опытная физика, Геометрія, Астрономія, Механика, Химія, Анатомія, Архитектура, живопись, Рѣзьба, каждое искуство, каждая наука, каждой факультетъ имѣетъ свое сѣдалище въ семъ обширномъ зданіи, съ нужными себѣ инструментами: все оживотворяется голосомъ и наставленіями наbискуснѣйшихъ Профессоровъ. Прибавьте къ сему соединенію ученія во всѣхъ родахъ богатые кабинеты медалей, древностей, Естественной Исторіи, и вы будете имѣть понятіе о великолѣпіи сего заведенія, которое почти всѣми сокровищами обязано любви къ отечеству Бинедикта XIV. Сей великій Папа снабдилъ обсерваторію инструментами, сдѣланными на его иждивеніи отъ искуснѣйшихъ Англинскихъ мастеровъ. Его стараніемъ составлено такожъ полное слѣдствіе анатомическихъ фигуръ и сняты копіи съ наилучшихъ Римскихъ древностей.
   Великолѣпіе его не меньше оказуется въ библіотекѣ Института. При возшествіи на Папской престолъ, отдалъ онъ въ него всѣ свои книги, а умирая, оставилъ ему всѣ примѣчанія и собранія, писанныя его рукою. Исторія Папъ представляешь намъ первосвященниковъ, обезславившихъ церковь своими нравами; другихъ, раздиравшихъ ее Своимъ высокомѣріемъ, или такихъ, кои устрашали ее своею суровостію: всѣ вѣки будутъ благословлять память Бенедикта XIV. Городъ здѣшній видѣлъ его долго на своемъ Архіепископскомъ престолѣ, а памятники благотворенія, оставленные имъ отечеству его, сохранятъ вѣчно имя его въ потомствѣ.
   Наидрагоцѣннѣйшее сокровище Болонской библіотеки есть Алдровандов] кабинет] Естественной Исторіи. Какое множество сокровищъ! Кажется, что отняты всѣ оныя у земли и морей, и соединены въ одно мѣсто. Въ немъ видите вы вдругъ всю природу. Подъ какимъ видомъ найдены когда либо были алмазы и яхонты, которыхъ бы здѣсь не было? Всѣ слои земли, содержимые въ опалѣ и изумрудѣ, представлялись глазамъ моимъ. Камень, къ коему привязанъ хрусталь, пустой шаръ, замыкающій аметистъ, украшаютъ здѣсь шкапы. Въ одномъ мѣстѣ золото растущее, испускающее вѣтви; въ другомъ долгія сего металла нити перепутываются въ блестящихъ жилахъ на мраморномъ камнѣ. Тутъ широкія блестки сіяютъ на поверхности, какъ бы были сдѣланы молоткомъ художника; тамъ руда не меньше богатая, но такъ скрытая, что единое только искуство химиста могло ее обрѣсти. Перу доставилъ половину сего сокровища; Африканскіе пески произвели достальное.
   Блѣдной камень представляетъ взору серебро, заключенное какъ въ темницѣ, блудящее по его поверхности неправильными излучинами. То изображаетъ оно кусты и дубравы; то наполняетъ ращелины камня нитками, кои въ соединеніи своемъ превосходятъ различіе руки мастера. Я видѣлъ куски куемой мѣди, исходящей изъ рукъ природы: я видѣлъ камни и хрустали зеленостію подобные изумрудамъ. Олово изображало свои тяжелые хрустали, вынутые изъ Корнуальскихъ рудниковъ. Свинецъ не меньше мѣста занимаетъ такожъ въ семъ пространномъ собраніи и не меньше разнообразно въ немъ блеститъ. То широкія его полосы принимаютъ наилучшій синій цвѣтъ; то яркія его жилы уподобляютъ его бѣлизною серебру. Здѣсь зерны его походятъ на разломайную сталь; тамъ нити его перепутываются разнообразно, и умножаютъ пестроту цвѣтовъ.
   Оттуда повели меня къ ящикамъ, въ коихъ собраны полуметаллы. Арсеникъ красной, желтой и бѣлой заключены и запечатаны въ хрустальныхъ бокалахъ, какъ для показанія ихъ образа, такъ для предупрежденія нещастія, могущаго произойти отъ ихъ отвѣдыванія. Подлѣ оныхъ разположены маркасситы, а въ нѣкоторомъ разстояніи, украшенномъ пристойными эмблемами, видны куски каменьевъ въ половину темныхъ, въ половину призрачныхъ. Ониксъ, агатъ, корналинъ увеселяютъ взоръ разнообразіемъ, подъ коимъ произвела ихъ природа. Кажется, что обнажили Гангесъ отъ всѣхъ каменьевъ, покрывающихъ его берега, д. бы здѣсь вдругъ ихъ показать. Потомъ видна крупная яшма и восточной кремень, съ различными оттѣнками; отъ сихъ крупныхъ предметовъ перешелъ я къ другимъ и сихъ крупнѣе; ибо въ слѣдующемъ цокоѣ показывали мнѣ весь классъ мраморовъ, и такимъ образомъ провели меня постепенно до самыхъ простыхъ каменьевъ.
   Земля равномѣрно имѣетъ тамъ мѣсто, и всѣ виды, употребленные медиками и живописцами, разкладенные искусною рукою, любопытство мое чинили полезнымъ. Въ одномъ мѣстѣ видѣлъ я ее трехъ цвѣтовъ, бѣлую, черную и красную, и на ящикѣ, гдѣ оная лежала, читается слѣдующая надпись: "Смотри здѣсь три рода земли, которыми Апеллесъ превзошелъ все то, что прежде его Существовало, и все то, что впредь сдѣлано будетъ въ живописи." Назначено гораздо больше мѣста для земель, употребленныхъ въ нынѣшнія послѣднія времена. Показывали мнѣ желтой боль Арменіи, коимъ Галилей, лѣчилъ отъ страшной моровой заразы, не повиновавшейся никакимъ лѣкарствамъ, и другую красную землю, коей Авинценна приписывалъ силу, не найденную въ ней ни однимъ медикомъ.
   Слѣдующіе за симъ предметы представили взору моему яркія блесточки въ грубыхъ пускахъ, изображенія столбовъ, шаровъ, колосьевъ и рудокопныя соли, кои почли бы вы за отборъ восточныхъ камней, и сѣры разныхъ цвѣтовъ, имѣющія прозрачность яхонта. Долго бы было разсказывать о костяхъ животныхъ, о человѣческихъ членахъ, о рыбахъ, о плодахъ, о растѣніяхъ, объ окаменѣлыхъ раковинахъ, содержащихся во многихъ шкапахъ сего пространнаго кабинета, равно какъ о немаломъ числѣ книгъ, въ коихъ расположены въ нѣкоторомъ порядкѣ травы и другія растомыя произведенія всѣхъ странъ: видъ ихъ представляется въ сохраненныхъ ихъ частяхъ, а употребленіе въ примѣчаніяхъ, писанныхъ рукою Алдрованда. Все то, что горы и степи, все то, что озера и болота, все то, что Африканскіе пески, или Арменійскія горы производятъ хорошаго, любопытнаго, полезнаго, находится въ семъ собраніи, гдѣ ихъ свойство и качества совершенно и подробно описаны. Кто повѣритъ, чтобъ жизнь человѣка была довольна на собраніе, на разсмотрѣніе, на приведеніе въ порядокъ всѣхъ сихъ сокровищъ? Кто повѣритъ, чтобъ достатокъ Государя могъ вынести издержки на путешествія, кои нужны были, дабы ихъ достать?
   Ежели оттуда перейдемъ мы къ животнымъ, нѣтъ ни одного, начиная отъ наималѣйшей мухи до слона, которое бы цѣлое, или частію не занимало мѣста въ семъ собраніи. Но наибольше польстила мое любопытство и склонность самая библіотека, въ которой хранятся въ двухъ стахъ томахъ въ листъ всѣ сочиненія о Естественной Исторіи славнаго Алдроеанда. Оныя суть подлинныя рукописи и рисунки разцвѣченные изкопаемыхъ растѣній, животныхъ, сдѣланные наилучшими мастерами, подъ смотрѣніемъ самаго сочинителя, которой прибавилъ къ нимъ подробныя описанія и новыя наблюденія.
   Улиссъ Алдровандъ, Профессоръ философіи и Медицины въ Болоній, родился въ семъ городѣ, и въ немъ умеръ въ 1605, въ больницѣ, лишенный зрѣнія и отягченный лѣтами. Изысканія и долговременныя путешествія, предпріятыя для познанія природы, совсѣмъ его разорили. Онъ дорого платилъ славнымъ художникамъ, которыхъ всегда возилъ съ собою для снятія точныхъ изображеній со всего того, что признавалъ относящимся до своего предмета, и выбиралъ изъ древнихъ и новѣйшихъ все то, что могло войти въ его планъ. Нравоученія, пословицы, надписи, гіероглифы, медали, все у него шло безъ разбора. Участвовалъ онъ только въ шести первыхъ томахъ сего безконечнаго сочиненія. Хотя прочіе сочинены были по. смерти его разными писателями, но всѣ ему присвояются, или потому что пользовались его записками, или что слѣдовали его образцу, и что хотѣли ихъ болѣе прославить, выдая подъ столь извѣстнымъ именемъ. Нѣтъ ничего писаннаго о Естественной Исторіи, что бы не было вмѣщено въ сіе собраніе; но можно бы сократишь все въ десятеро, выбросивъ всѣ безполезности и вещи, не принадлежащія до предмета.
   Осматривая разныя залы Болонскаго Института, остановился я особливо у повивальныхъ бабушекъ. Въ нарочно приготовленномъ мѣстѣ порядкомъ разставлены образцы въ большомъ видѣ, какимъ образомъ младенецъ можетъ быть обороченъ, когда выходитъ изъ матки. Въ одной видны руки повивальщика такъ, какъ имъ быть должно; въ другой двойни въ разныхъ положеніяхъ. Повивальныя бабки приходитъ туда учиться безденежно у одного Профессора Хирургіи, и не позволяется имъ отправлять сіе ремесло, не окончавъ въ Институтѣ полной науки. Въ близь лежащемъ покоѣ находится фигура женщины на родильной постелѣ, такъ расположенная, что можно присвоить ей образцы вышесказанной залы. Повивальная бабушка дѣйствуетъ предъ Профессоромъ съ завязанными глазами, и должн4 отдать отчетъ въ своей работѣ. По многихъ опытахъ сего рода, ежели окажетъ довольно свое проворство и способность, позволяется ей отправлять сіе искуство.
   Основатель Института есть славной Графѣ Марсильи, человѣкъ, равно способной для Академіи, для негоціацій и для войны. Обезславленъ онъ былъ здачею Французамъ города Бриссака, которой не могъ болѣе защищаться, какъ то найдено послѣ суда; но по несчастію нашелся онъ въ такихъ обстоятельствахъ, въ коихъ Государи, дабы отмстить за свою славу, конечно хотятъ примѣра. Франція его оправдала, и всѣ знатныя Академіи искали сдѣлать себѣ честь его именемъ. Сей знаменитой мужъ въ единое время упражнялся въ Естественной Исторіи, въ опытной физикѣ, во всѣхъ частяхъ Математики, дѣлалъ изысканія, опыты, наблюденія, и изъявлялъ склонность свою къ наукамъ множествомъ хорошихъ сочиненій, коими обогатилъ ученой свѣтъ.
   За четырнадцать вѣковъ до заведенія своего Института, Болонія хвалилась уже славною Академіею, основанною отъ Ѳеодосія и распространенною отъ Карла Великаго; но не ходя такъ далеко, почитаютъ ее не меньше древнею Парижской. Было время, когда школы права привлекали въ нее изо всѣхъ частей Европы до двенадцаши тысячь учениковъ. Малпиги обучалъ въ ней Медицинѣ, Заннони Ботаникѣ, а госпожа Басси, которая знаетъ Гомеровъ языкъ, говоритъ по Латинѣ какъ Цицеронъ, споритъ во всѣхъ знатныхъ словопрѣніяхъ, даетъ ежегодно уроки опытной физики, и имѣла четырыхъ дѣтей, коихъ воспитанія не пренебрегла, занимаетъ въ ней мѣсто Профессора философіи. Есть въ семъ Инстутитѣ Профессоры для всѣхъ факультетовъ, девятнадцать коллегій, многочисленная библіотека, театръ Анатоміи, гдѣ между преизящными статуями видны двѣ представляющія ободранныхъ людей, кои почитаются совершенными. На Анатомическіе уроки можно приходить въ маскѣ; что весьма выгодно для женщинъ, кои не почли бы за благопристойно быть тамъ съ открытымъ лицемъ.
   Наиболѣе отличаетъ и ставитъ на ряду съ первыми Италіянскими городами Болонію школа Каррашей и картины, коими наполнила она церкви, часовни, палаты, домы и даже улицы. Я не сдѣлаю имъ изчисленія: сіи подробности наполняютъ цѣлую книгу, продаемую въ семъ городѣ; а упомяну только о нѣкоторыхъ, кои конечно надлежитъ знать. Въ семъ числѣ есть св. Петръ, плачущій въ домѣ Зампіерія, Св. Павелъ утѣшаетъ начальника Апостоловъ, и израженіе столь живо въ обѣихъ головахъ, что вы дожидаетесь, когда они заговорятъ. Живопись не въ силахъ далѣе разпространить мечтаніе. Іовъ на престолѣ, послѣ своихъ несчастій, есть картина того же мастера въ церкви однаго милосерднаго дома, которой первые Болонскіе живописцы наперерывъ старались наполнить совершенными работами своего искуства. Различность, оказывающаяся въ головахъ, изъясняетъ съ великою истинною и тонкостію различность усердія, каковое каждой вѣнъ, полъ и состояніе можетъ производишь между дающими милостыню. Въ той же церкви Тарини, прозванной выразительнымъ, представилъ Св. Іосифа, ведомаго Ангелами къ ногамъ Дѣвы, для испрошенія прощенія о подозрѣніи, которое дерзнулъ онъ возъимѣть о ея беременности, униженной видъ простодушнаго супруга совершенно противоположенъ грозному лицу цѣломудренной Маріи. Сосѣды и сосѣдки, свидѣтели сего объясненія, составляютъ придатокъ, взятой изъ общенародной жизни и ни мало не уменьшающій достоинства главнаго содержанія картины.
   Между работами Каррашей и ихъ школы, коими наполненъ монастырь Св. Михаила на горѣ внѣ Болоній, мысль нѣсколькихъ живописей, украшающихъ библіотеку, показалась мнѣ остроумна. Вамъ извѣстно, что книги, содержащія одинаковую матерію, обыкновенно означаются надписью, отличающею каждой факультетъ. Здѣсь они ознаменованы двумя особами, въ нихъ отмѣнившимися, лежащими на верху шкапа. Онѣ, кажется, говорятъ между собою живо, или тихо, смотря по свойству ихъ сочиненій, или по матеріи, которую означаютъ. На примѣръ, на возглавіи схоластической философіи живописецъ представилъ доктора Ангелическаго и доктора Тонкаго, спорящихъ съ жаромъ о различеніи метафизическихъ степеней и о всеобщемъ a parte геі.
   Въ церкви св. Доминика находится та славная картина побіенія младенцевъ, съ которой столько копій и столько рисунковъ по свѣту ходитъ. Хранятся въ ней такожъ, въ большой урнѣ бѣлаго мрамора, мощи основателя братьевъ проповѣдниковъ, умершаго въ сей обители въ началѣ тринадцатаго вѣка. Монастырь наполненъ надписями и надгробками Профессоровъ университета и учениковъ всѣхъ земель, умершихъ во время ихъ ученія. Въ церкви монастыря св. Агнесы, монахини того же чина, видно мученіе сей дѣвы, писанное Доминиканомъ наилучшая изъ его работъ. Лице Святой, въ самое время смерти, изображаетъ удивительнымъ образомъ все то, что можетъ произвести боль и надежда, истинно изъясненныя. Выборъ одежды и головнаго убора также простъ и хорошо выдуманъ.
   Но что всего любопытнѣе и что едино въ Италіи, есть галлерея палатъ Капраровъ, украшенная добычами, доставшимися Генералу сего имени, когда Собіескій принудилъ Турковъ снять осаду Вѣны. Видны въ ней всѣ оружія, употребляемыя восточными, украшенныя богато и искусно во вкусѣ ихъ мастеровъ. Ничто не можетъ дать большаго понятія объ Оттоманскомъ великолѣпіи, какъ сіи трофеи, красиво расположенные въ галлереѣ, между коими находится такожъ множество драгоцѣнныхъ каменьевъ и уборовъ женскихъ. Судите, Государыня моя, по части доставшейся Капрарѣ, сколько ихъ взяли Польской Король, Лотарингской Герцогъ и другіе Князья и Генералы побѣдоносной арміи. Въ сѣняхъ предъ галлереею стоитъ превеликая поясная статуя сего героя, съ золотымъ руномъ, держимая согнувшимся Турецкимъ невольникомъ, служащимъ ей вмѣсто подножія: остроумное воображеніе, относящееся равно и до Генерала побѣдителя и до галлереи съ его трофеями. Здѣсь въ обыкновеніи, когда Сенаторъ избранъ въ главу правленія, отворяютъ домъ его привлекаемому любопытствомъ народу. Въ таковыхъ случаяхъ, когда наружное представленіе чинится по долгу, каждой честь себѣ дѣлаетъ, выставляя: цѣнныя мебели во многихъ покояхъ, дабы подать великія мысли о богатствѣ и великолѣпіи хозяина.
   Болонія, существовавшая уже во время Тарквиновъ, преодоля толико вѣковъ, едва не погибла отъ междуусобной войны при Папѣ Юліи II, которому поддалась, дабы остаться въ цѣлости; но Сенатѣ ея, почтенія достойной по своей древности, нравамъ и просвѣщенію, оставлялъ святому престолу единую только тѣнь самодержавія до самаго времени самовластнаго Сикста пятаго, которой ее подчинилъ игу неограниченной власти. Нынѣ Легатѣ a latere сѣчетъ, рубитъ, устрашаетъ Сенатъ. Городъ называетъ однако себя вольнымъ, потому что имѣетъ право держать Посла въ Римѣ и не имѣетъ цитадели. Онъ раздѣленъ между народомъ трудолюбивымъ и дворянствомъ не весьма зажиточнымъ, коего часть обязана своимъ началомъ старинному неустройству, а другая жалованіямъ Императоровъ. Карл] пятый, котораго короновалъ въ Болоній Клементій VII, одинъ надѣлалъ двѣсти рыцарей, или кавалеровъ при обрядѣ своего помазанія. Наиболѣе знаемыя фамиліи суть: Ламбершини, Спада, Монти, Малвецци, Марсильи, Буонъ-Компани, Аудовизи, изъ коихъ многія дали церкви Папъ. Сіе дворянство, привязанное къ Римскому Двору выгодами отъ него получаемыми, составляетъ многочисленной корпусъ, коего все великолѣпіе замыкается въ томъ, что имѣетъ огромной домъ и карету. Потомки великихъ художниковъ суть въ ней столько же бѣдны, какъ были ихъ отцы. Нигдѣ нѣтъ монастырей богатѣе. Почему и говорятъ: что Римъ для поповъ, то Колонія для монаховъ, Koma per і ргеti, Bologna per і monachi.
   Кажется, что обучаютъ въ ней также много музыкантовъ, ибо большая часть пѣвцовъ, разсѣянныхъ по Италіанскимъ театрамъ, суть Болонцы, и они отличаются своими дарованіями. Всякое Воскресенье, отъ всѣхъ Святыхъ до Пасхи, дается въ часовнѣ отцовъ ораторіи духовной концертъ, для наставленія и увеселенія народа. Я случился на одной татановой ораторіи, коей содержаніе было обращеніе грѣшника при видѣ жены его, явившейся ему въ состояніи осужденной. Сія драмма, пѣтая двумя кастратами, была предшествуема поздравленіемъ и прервана нравоучительнымъ увѣщаніемъ, говореннымъ однимъ попомъ сей обители.
   Фабрики разныхъ родовъ были источникомъ богатствъ и величества сего города, коего главной торгъ отправлялся шелковыми матеріями. Въ немъ изобрѣтается дѣланіе флеровъ, перенесенное потомъ въ Піемонтъ двумя измѣнниками, осужденными насмерть, и коихъ портреты видны еще на висѣлицѣ. Всему свѣту извѣстны Болонская ратафія и калбасы. Пенька есть наиважнѣйшее произращеніе ея земли: оно было бы наиполезнѣйшее ежелибь жители умѣли имъ пользоваться; но почти весь сей товаръ вывозится не въ дѣлѣ, худо приготовленъ, и за низкую цѣну. Едва дѣлаютъ изъ нея нѣсколько весьма худаго холста для употребленія черни.
   Говорятъ здѣсь особливымъ языкомъ, или нарѣчіемъ, и простой Италіанской языкъ произносятъ такъ, что совсѣмъ его портятъ. Сіе худое произношеніе слышите вы у всѣхъ докторовъ, Италіанснихъ комедіантовъ; и покойной Папа Бенедиктъ XIV его не забылъ и часто употреблялъ, когда говорилъ съ жаромъ о какомъ дѣлѣ, Однажды дая аудіенцію Венеціанскому Послу, былъ прерываемъ отъ него частыми возраженіями, и разгорячась, спросилъ у него, бывалъ ли онъ на комедіи? "Какую сіе имѣетъ связь съ дѣломъ? сказалъ Посолъ. Такую, отвѣчалъ Папа, что вы должны были на ней примѣтить, что когда говоритъ докторъ, Панталонъ молчитъ, (Quando parla il "ottore, tace il Pantalone)."
   Леонъ X избралъ Болонію для того славнаго свиданія, на которомъ раздѣлилъ онъ съ Францискомъ I чрезъ конкордатѣ распоряженіе богатствами церкви. Было два конкордата, заключенные между Папами и нѣкоторыми Государями. Первой, между Николаемъ V съ одной стороны, Фредерикомъ III и Нѣмецкими Князьями съ другой, называется Германической конкордатъ. Онъ подтверждаетъ Нѣмецкое духовенство въ правѣ выбирать своихъ Епископовъ, подъ условіемъ нѣкоторыхъ данныхъ Папамъ изключеній на извѣстныя бенефиціи. Второй, достопамятнѣйшій для Французовъ, есть Болонской, коимъ Леонъ X даетъ Франциску I право назначать всѣхъ Епископовъ въ своемъ Королевствѣ и запрещаетъ соборнымъ церквямъ выбирать себѣ пастыря. Назначеніе на выборныя игуменства и пріорства такоимъ отдано Государю съ тѣмъ, чтобъ онъ назначалъ монаха тогожъ самаго чина, какъ и монастырь, употребленіе номмендъ, бывшее тогда и продолженное послѣ, учинило сіе вырученіе безполезнымъ. Леонъ X не хотѣлъ однако уничтожить избраній, учиненныхъ въ слѣдствіе особыхъ привиллегій св. престола: сія статья имянно была изключена; но бревъ Клементія VII и булла Пія IV послѣ то перемѣнили, и одни игуменства, управляемыя своимъ Генераломъ, удержались при правѣ его выбирать.
   Прочія статьи сей славной конвенціи заключаютъ многія учрежденія о заведеніи мѣста для богослова во всякой соборной церкви, о времени нужномъ получившимъ степень въ ученіи, для требованія, или полученія бенефиціи, о мѣсяцахъ для нихъ предоставленныхъ, о назначительныхъ грамотахъ, кои должны они брать изъ университетовъ, о приходахъ каменныхъ городовъ, объ Апостолическихъ мандатахъ, и объ аппелляціяхъ, кои могутъ взносишься къ святому престолу. Послѣ примѣчательная статья есть повелѣвающая, подъ наказаніемъ несостоянія, означать годовой доходъ бенефицій въ привилегіяхъ, на нихъ выдаваемыхъ. Римской Дворъ, прилѣжа всегда къ сохраненію полученія годовщинъ, выводилъ право оныя сбирать не только симъ конкордатомъ, но также и патентами, въ ономъ его утверждающими.
   Аннаты, или годовщины, какъ вамъ извѣстно, суть подать, которую имѣющіе бенефиціи Королевскаго назначенія платятъ Папѣ при выдачѣ отъ нихъ буллы. Она сравнивается съ доходомъ одного года, по вычисленію, учиненному во время конкордата, дохода каждаго бенефиція. Первое заведеніе сего платежа приписывается Іоанну XXII, коего преемникамъ великаго стоило труда при немъ удержаться. Бальской соборъ уничтожилъ его, яко святотатной; но Болонской конкордатъ, повелѣвая получившимъ бенефиціи изъяснять ихъ доходъ, подалъ святому престолу способъ возобновить свои притязанія. Тщетно Орлеанскіе штаты усиливались запретить вывозъ золота и серебра въ Италію; твердость Папъ одержала верьхъ надъ всѣми препятствіями, и платежъ сей подати, столь долго оспориваемый, навсегда сохраненъ. Какъ бы ни хотѣли прикрыть законъ, коего исполненіе стоитъ весьма немалыхъ суммъ Государству, трудно совсѣмъ его защитить; ибо какъ можетъ права нашихъ Королей умножить право годовщинъ, взимаемыхъ Римскимъ Дворомъ?
   Болонія находясь подъ Французскимъ владѣніемъ, была осаждена въ 1512 соединенными войсками Папы и Гишпанскаго Короля. Тогда начинали чинишь употребленіе подкоповъ съ помощію пороха, и что спасло городъ, было точно то, отъ чего погибнуть ему надлежало. Подкопъ доведенъ быль подъ одно мѣсто стѣны, гдѣ находилась одна часовня; но по дѣйствію игры природы, которой все возможное искуство не въ состояніи произвести, подкопъ поднялъ на воздухъ часовню, такъ перпендикулярно, что не претерпѣвъ никакого вреда, упала она на самое то мѣсто, гдѣ прежде стояла. Сіе произшествіе, принятое отъ осаждающихъ за чудо, остановило намѣреваемой приступъ, а Дюнъ Немуръ, поспѣшившій на помощь съ двенадцатью тысячами человѣкъ, и совсѣмъ городъ освободилъ отъ непріятеля.
   Странствующіе осматриваютъ съ охотою окружности Болоній, прославившіяся знатными въ Исторіи произшествіями. Полуостровѣ, составляемой двумя рѣчками, показываетъ вамъ, мѣсто, гдѣ Октавій, Антоній и Лепидъ учинили между собою раздѣлъ вселенной. На семъ самомъ полѣ, на берегу Панара, одинъ Ломбардской Король положилъ конецъ изтребленію Римскаго могущества, и одинъ Сардинской Король, по имени Энціо, взятъ Болонцами въ полонъ и осужденъ погибнуть въ башнѣ. Послѣднія наши въ Италіи войны равномѣрно умножили знатность здѣшней области. Не меньше она получаетъ такожъ славы отъ отличныхъ художниковъ, коихъ произведеніемъ на свѣтъ хвалится, и кои обогатили ее своими совершенными работами.
   Лудовикp3; Каррашѣ не оказывалъ съ начала что острота его была въ состояній произвести, и онъ бы покинулъ живопись, ежелибъ послѣдовалъ совѣту мастера своего, не находящаго въ немъ ни малаго дарованія. Оставшись одинъ, началъ онъ трудиться и принялъ намѣреніе почерпать наставленіе въ однихъ только работахъ великихъ живописцевъ. Онъ проѣхалъ всѣ Ишаліанскіе города, гдѣ были ихъ картины, прилѣпился особливо къ способу Коррежа, и по возвращеніи въ Болонію оказалъ себя удивительными картинами. Исторіи св. Бенедикта и св. Цециліи, написанныя имъ въ монастырѣ Св. Михаила, составляютъ наипрекраснѣйшее собраніе картинъ. По его совѣту заведена въ семъ городѣ Академія, въ коей онъ былъ и начальникомъ и образцемъ.
   Августинъ Каррашъ, двоюродной его братъ, дѣлилъ разумъ свой между науками и художествами, и прилѣпился наконецъ къ рѣзьбѣ на мѣди. Искуство въ рисованіи заставляло его часто поправлять, что находилъ онъ недостаточнымъ въ подлинникахъ. Многіе живописцы, какъ то: Тикторетъ и Павелъ Веронезъ, зато его благодарили, а другіе поправленіе поставляли ему въ преступленіе. Онъ не совсѣмъ оставилъ живопись. Во многихъ Италіанскихъ городахъ видны его картины, уединясь къ Пармскимъ Капуцинамъ, дабы приготовиться къ смерти, написалъ у нихъ св. Петра, оплакивающаго свой грѣхъ. Предпріялъ онъ написать страшной судъ, но оставилъ только первое начертаніе, умерши прежде, нежели могъ окончить.
   Братъ его Аннибалъ, наиглавнѣйшій изъ Каррашей, увидя человѣка, тотчасъ нѣсколькими чертами карандаша рисовалъ его столь совершенно подобнымъ, что не можно было ошибиться. Будучи съ отцемъ своимъ ограбленъ на большой дорогѣ, принесъ жалобу судьѣ, которой переловилъ воровъ по портретамъ, отъ него нарисованнымъ. Имѣлъ онъ такъ же великое дарованіе въ карикатурамъ, то есть къ портретамъ, кои дѣлаются крайне смѣшными, сохраняя однакожъ сходство. Есть книга его работы, наполненная таковыми рисунками, по большей части весьма остроумными и смѣшными. Большіе труды въ живописи сего художника суть въ Римѣ, въ Пармѣ и въ Болоніи. Славная галлерея палатъ Фарнезскихъ, совершенная искустива работа, препроводитъ имя его въ нанотдаленнѣйшее потомство. Она ему стоила восмилѣтняго безпрерывнаго прилѣжанія, въ кои получалъ онъ не больше десяти талеровъ на мѣсяцъ (15 р.), а по окончаніи всего дали ему пять сотъ талеровъ золотыхъ (2250 рублевъ). Обманувшись въ справедливомъ ожиданіи важнѣйшаго награжденія, столь онъ огорчился, что печаль, соединясь съ болѣзнями, полученными отъ распутной жизни, вогнала его во гробъ въ 1609, въ сорокъ шесть лѣтъ отъ рода.
   Разсказываютъ, что братъ его, однажды хваля чрезвычайно при немъ прекрасную картину Ааокона, примѣтилъ, что Аннибалъ безъ прилѣжности слушалъ его рѣчь, и жаловался, что онъ не уважаетъ столь удивительной работы. Между тѣмъ Аннибалъ Каррашъ подошелъ къ стѣнѣ и начертилъ Лаокона и дѣтей его столь исправно, какъ бы имѣлъ ихъ передъ глазами. Потомъ оборотясь къ брату, которой мѣшался такъ же въ стихотворство, сказалъ смѣючись: "стихотворцы малюютъ словами, а живописцы говорятъ кистью...
   Поведеніе сего брата, которой любилъ пышность и искалъ милости у большихъ господъ, крайне ему не нравилось. Видя его однажды прогуливающагося съ знатными, притворился, что имѣетъ ему нѣчто сообщить, и отведя на сторону, сказалъ ему: "Августинъ! не забудь, что ты сынъ портнаго." Потомъ на лоскуткѣ нарисовалъ своего отца, съ очками на носу, вдѣвающаго нитку въ иглу, и послалъ рисунокъ къ брату, которой не легко простилъ ему униженіе своей гордости. Сіи два живописца не могли жить ни вмѣстѣ, ни розно: зависть ихъ раздѣляла, а родство и свычка соединяла.
   Гвидо, воспитанникъ Каррашей, вскорѣ отличился своими трудами. Павелъ V любилъ смотрѣть его работу, и велѣлъ ему накрыть при себѣ голову. "Ежелибъ онъ мнѣ не приказалъ, говорилъ сей живописецъ, я бы самъ на, крылся; сіе принадлежитъ моему искуству." По сей причинѣ не хотѣлъ онъ трудиться для коронованныхъ главъ, при коихъ надлежалобъ работать съ обнаженною головою. Онъ такія высокія мысли имѣлъ о своемъ ремеслѣ и о своемъ дарованіи, что часто говаривалъ, что не промѣняетъ кисти на Кардинальскую шапку. Для живописца быль онъ съ лишкомъ.гордъ и требовалъ великихъ почестей. При работѣ наблюдалъ пышность большаго господина; одѣтъ былъ великолѣпно; ученики, разставленные около его, готовили палету, чистили кисши и прислуживали съ великимъ молчаніемъ. Внѣ работы былъ онъ скроменъ, любилъ общество, и любилъ быть въ немъ полезнымъ. Онъ бы жизнь окончилъ въ богатствѣ и въ чести, ежелибъ игра, отвращающая его отъ работы, не похитила у него всѣхъ плодовъ его рукъ. Доведенъ будуч"и до нищеты, писалъ онъ уже, чтобъ только достать пропитаніе, и писалъ худо, ибо торопился. Гонимый должниками, оставленный отъ друзей, онъ умеръ съ печали въ 1642, въ шестьдесятъ семъ лѣтъ.
   Доминико Зампіери, попросту Доминикинъ употреблялъ столько трудовъ и времени на свои работы, что уподобили его быку, запряженному въ плугъ. Аннибалъ Каррашъ, которой въ сей медлѣнности видѣлъ великія дарованія, говорилъ, что сей быкъ вспашетъ поле столь изобильное, что оное прокормитъ живопись. Въ одной его картинѣ, гдѣ Императоръ Отонъ посѣщаетъ одного Игумна, представленъ молодой человѣкъ, старающійся уклониться отъ бѣгущей лошади. Оной есть портретъ одной дѣвицы изъ Фрескати, въ которую былъ, онъ влюбленъ. Хотя Зампіери представилъ ее въ мужскомъ кафтанѣ, въ шляпѣ съ перомъ, но такъ написалъ похожею, что отецъ, осердясь, не отдалъ ее за сего живописца. сколько онъ ни старался.
   Пуссень почиталъ за первыя работы живописи преображеніе Рафаелово, снятіе со креста Волтеррово и причащеніе св. Іеронима Доминикиново. Послѣднее находится въ Римѣ, въ церкви Милосердія.
   Зампіери былъ всегда въ размышленіяхъ, ходилъ окутавшись въ епанчу, какъ философъ, и встрѣчая людей, имѣющихъ что либо особливое, рисовалъ ихъ тотчасъ въ своей записной книжкѣ. Когда надобно было изьяснить какую страсть, онъ старался ее живо себѣ вообразить и въ себѣ самомъ искалъ ей образца. Онъ смѣялся, плакалъ, былъ бѣшенъ, или веселъ, смотря по картинѣ, которую писанъ. Симъ образомъ когда трудился надъ мученіемъ св. Андрея, засталъ его Аннибалъ Каррашъ съ видомъ сердишымъ и угрожающимъ, и тотчасъ заключилъ, что писалъ онъ воина, біющаго св. Апостола. Каррашъ его обнялъ и сказалъ: "А! другъ мой, коликимъ вещамъ научалось я отъ тебя въ сію минуту."
   Представить себѣ не можно печали и неудовольствій, претерпѣнныхъ Доминикиномъ отъ его непріятелей, увѣряютъ, что ненависть ихъ гнала его до смерти, и что онъ прекратилъ ее ядомъ въ шестьдесятъ лѣтъ.
   Францискъ Албанъ былъ воспитанникъ Твида, которой ввелъ его въ школу Каррашей. Онъ кончилъ въ Римѣ свое ученіе, и къ искуству своему присоединилъ словесныя науки, которыя іне мало способствовали къ вселенію въ него мыслей пріятныхъ и веселыхъ, отличающихъ всѣ его работы. Онъ взялъ прелестную жену, которая съ рѣдкою красотою соединяла податливость служить ему образуемъ для любовныхъ картинъ, столь часто упражнявшихъ его кисть. Имѣлъ онъ отъ нея двенадцатерыхъ дѣтей, столь же прекрасныхъ, какъ мать, которую малевалъ онъ тѣмъ охотнѣе, что она съ удовольствіемъ держала ихъ на рукахъ во всѣхъ положеніяхъ, кои были ему нужны. Сія рѣдкая выгода, имѣть въ своей собственной семьѣ образцы столь совершенные, была безъ сумнѣнія причиною, что онъ картины свои наполнялъ Венерами, Купидонами, Нимфами и Богинями; но какъ въ глазахъ имѣлъ всегда ее одну, то всѣ почти его головы и всѣ фигуры между собою похожи. Онъ лѣто провождалъ въ загородномъ домѣ, украшенномъ фонтанами и рощицами, гдѣ находилъ прекрасные виды и веселыя положенія, примѣчаемыя въ его картинахъ, коихъ дѣйствія представлены въ садахъ и прелестныхъ деревенскихъ мѣстахъ. Воображеніе его, наполненное чтеніемъ стихотворцевъ, подало ему удачныя мысли, по моимъ картины его всегда всякому будутъ нравиться.
   Я есмь, и проч.
   

ПИСМО СССXXVI.

Продолженіе Церковной Области.

   Постороннія обстоятельства рѣшили меня предпочесть для ѣзды въ Римъ Анконскую дорогу Флорентсной. По ней ѣдутъ скоро, и на всякой почти почтѣ представляется городъ. Симъ образомъ видите вы Имолу, Фаенцу, Форли, Цезену, Римини, ла Католику, СанъЫарино, Пезаро, Фано, Синигалію и Анкону. Всѣ сіи города, составляя большую и важнѣйшую часть Романіи, не представляютъ однако ничего уваженія достойнаго путешествующему.
   Въ Имолѣ родился стихотворецъ Заппи; вотъ все, что въ ней примѣтно. Заппи мѣшалъ съ терніемъ юриспруденціи, ибо былъ стряпчій, цвѣты стихотворства, въ коемъ не малое имѣлъ дарованіе. Онъ подружился со многими Римскими учеными, и они основали, или возобновили Академію Аркадовъ. Фаенца хвалится честію, что въ ней вышелъ на свѣтъ Торричелли, и что имя ея носитъ фаянсовая посуда, которая въ ней изобрѣтена, и которая нынѣ дѣлается въ ней самая негодная, Торричелли оказалъ великой разумъ въ Геометріи и физикѣ, привелъ въ совершенство зрительныя трубки и первой употребилъ хрустальныя трубки, для содержанія ртути въ барометрахъ, Ожидали новыхъ чудесъ отъ сего великаго Фазика, когда смерть его похитила въ 1647, на сороковомъ году отъ рода.
   Форли было отечество Іоанна Баптиста Морганія, наиславнѣйшаго Анатомиста въ нашемъ вѣкѣ. Онъ обучаетъ сей наукѣ въ Падуѣ и имѣетъ двѣ тысячи талеровъ жалованья; далъ свое имя одному мускулу, которой нашелъ онъ первой. Форли ставитъ почти на всю Италію параплюи и клеенку.
   Надлежитъ своротить съ дороги, ежели хотите видѣть Равенну, столицу Романіи, представляющую нынѣ только скелетъ большаго города, улицы въ ней широки, прямы, хорошо проведены. Имѣетъ она площади, фонтаны, и во многихъ священныхъ зданіяхъ видны еще величественные остатки древняго ея блеска, рѣдкіе мраморы въ церквяхъ. На большой площади по обѣимъ концамъ находятся статуи двухъ Папъ, сидящихъ и дающихъ благословеніе.
   Равенна была столица владѣній Теодорика, Остроготскаго Короля, повиновалась послѣ Константинопольскимъ Императорамъ, кои управляли ею чрезъ Экзарховъ, потомъ Карлу Великому, которой отдалъ ее въ самодержавіе преемникамъ св. Петра, Римляне сдѣлали въ ней многія великія работы, отъ коихъ едва остались слѣды. Портъ ея былъ тогда изъ лучшихъ на Адріатическомъ морѣ, и Юлій Цесарь держалъ въ немъ флотъ, для защищенія залива. Море збыло на пять миль, а съ нимъ изчезъ и портъ. На городскихъ воротахъ читается, что корабли уступили мѣсто плугу: Naves cesserunt aratro. Земля, нанесенная дождями и бурями, протянула берегъ, и принудила море уйти далѣе. Видна еще внѣ стѣнъ Равенны гробница, построенная Амалазонтою отцу ея Теодорину. Французы, при взятіи сего города, испортили сей памятникъ, содравъ съ него мѣдь. Раздраженные жители понынѣ жалуются на таковой варварской поступокъ, безчестіе намъ наносящій.
   Въ концѣ одной изъ лучшихъ улицъ возвышается небольшой храмъ, гдѣ лежатъ остагини Данта. Сей стихотворецъ, будучи изгнанъ изъ Флоренціи, Своего отечества, умеръ въ бѣдности, и Равенна, не давшая ему куска хлѣба, построила гробницу. Дантъ былъ и отецъ и наидревнѣйшій образецъ Италіанскаго стихотворства. Надѣлалъ онъ худыхъ подражателей, да и самъ былъ, нѣкоторымъ образомъ, худой образецъ. Италіанцы называютъ его божественнымъ; но мало такихъ людей, кои бы разумѣли его оракулы. Время, частыя присвоенія, краткая точность покрываютъ ихъ темнотою. Имѣетъ онъ толкователей, а сіе, можетъ быть, больше еще служитъ къ неразумѣнію его. Комедія его объ адѣ, чистилищѣ, раѣ походитъ на Аристофанову, которой, какъ вамъ извѣстно, наступалъ на пороки гражданъ. Онъ былъ не меньше сатирикъ,-- не меньше колокъ, какъ сей Греческой стихотворецъ, и выгнанъ изъ своей земли за таковую свою злостную критику. Поэма его изпещрена великими и пріятными мыслями. Удивленіе, ею производимое, принудило завести въ Пизскомъ университетѣ Профессора, которой въ томъ только и упражняется, чтобъ объяснять его примѣчаніями. Дабы помиришься съ тѣнію знаменитаго гражданина, гонимаго вовремя его жизни, Флоренція неоднократно просила, чтобъ дозволено ей было взять прахъ сего стихотворца: но Равеннскіе жители не хотѣли понынѣ выпустить его изъ своихъ стѣнъ.
   Сей городъ примѣчательнаго имѣетъ еще Бенедиктинскую обитель, въ коей находятся всѣ возможныя помочи какъ для лѣченія, такъ для упокоенія больныхъ. Сверьхъ полной аптеки, видны въ шести большихъ покояхъ, сперва собраніе анатомическихъ штукъ, потомъ всѣ инструменты, понынѣ выдуманные для различныхъ лѣкарскихъ операцій, иглы, нитки, полога, перевязки нужныя для каждой; наконецъ, кладовая, наполненная постель, простынь, пуховиковъ, подушекъ, стульевъ, и все приготовлено для вспоможенія каждой болѣзни, безъ наималѣйшаго безпокойствія больному и за нимъ ходящимъ. Для таковыхъ случаевъ, когда доктора предписываютъ ѣздить верьхомъ, повѣшенъ крылатой змѣй, которой помощію пружинъ исполняетъ всѣ движенія лошади. Вы бы со смѣху померли, видя монаха, выдумавшаго машину, взлѣзшаго на сего животнаго и заставляющаго его итти то шагомъ, то рысью, то въ скокъ.
   Подъ стѣнами Равеннскими показываютъ мѣсто, гдѣ дана въ день Пасхи въ 1512 славная баталія между Французами и всѣми силами Гишпаніи и Италіи. Гастонъ де Фоа, Немурской Герцогъ, наслаждался уже побѣдою, когда увидѣлъ корпусъ Гишпанцовъ, ретирующихся въ великомъ порядкѣ. Онъ кинулся на нихъ съ малымъ числомъ жандармовъ; но тутъ-то его и ожидала несчастная его участь. Онъ потерялъ жизнь отъ того, что не хотѣлъ дождаться помощи; но побѣда была ни меньше полная, ни меньше полезная своими слѣдствіями; ибо Равенна, Форли, Цезема, Римини, Имола и всѣ замки Романіи отворили ворота Французамъ; а пагубна она была тѣмъ, что погибло на ней множество храбрыхъ людей.
   Возвратясь въ Форли продолжалъ я путь въ Цезену и поздравилъ Рубиконъ прежде, нежели прибылъ въ Римини. Вы читали Фарсалу; вы видѣли, что Луканъ говорилъ объ ней, какъ о небольшой рѣчкѣ. Въ самомъ дѣлѣ когда Цесарь колебался чрезъ нее перейти, не произходило то отъ трудности переправы, но отъ декрета Сената, которой предаетъ адскимъ богамъ и объявляетъ неблагочестивымъ, святотатцемъ и убійцею всякаго Римлянина, дерзающаго перейти рѣку съ войскомъ. Не безъ страха Цесарь отважился нарушить оный страшной законъ, особливо видя и слыша отечество свое обезображенное, утомленное, съ голыми руками, съ разтрепанными волосами, говорящее ему сіи слова: "Куда ты несешь мои знамена? ежели честь препровождаетъ твое оружіе, познай свою мать и отврати убивственное желѣзо отъ ея груди, противъ коей ты его направляешь." При сихъ словахъ, прерываемыхъ вдохами и жалобами, тайной ужасъ Героя объемлетъ; незнакомой ему страхъ удерживаетъ его дерзость; онъ остановляется, размышляетъ; но вскорѣ, обвиняя себя въ слабости, не слушаетъ инаго совѣта, кромѣ своей отваги, переходитъ рѣку, и восклицаетъ: жребій тому брошенъ: Alea jacta est. На одномъ столбѣ, посреди Риминской площади, читается: "здѣсь Юлій Цесарь, перешелъ Рубиконъ, дабы завладѣть Римомъ и свѣтомъ, говорилъ рѣчь къ своимъ воинамъ." Утверждаютъ, что на той же площади сберегается и камень, на которомъ онъ стоялъ, когда оную рѣчь произносилъ.
   Римини городъ старинной, былъ нарочито великой, какъ то доказываютъ нѣкоторые остатки памятниковъ коими украсили его Римляне. Проѣзжаютъ въ него по мраморному мосту, коего надпись, донынѣ сохраненная, отдаетъ честь построенія его Августу и Тиберію. Время, обезображающее зданія, сооруженныя только для хвастовства, пощадило сіе изъ уваженія въ его полезности. Онъ ни мало не лишился ни своей твердости, ни прекрасныхъ соразмѣреній, коимъ толико удивлялся Палладіо. Тріумфальные ворота, поставленные Августу по исправленіи Римскихъ дорогъ, кончащихся въ Римини, не имѣютъ ничего примѣтнаго, кромѣ своей древности. Они сдѣланы въ одно время и изъ одного мрамора съ мостомъ, но не столько хорошо и прочно. Сей городъ имѣлъ также портѣ, которой тотъ же Императоръ одѣлъ великолѣпно камнемъ; но учинясь безполезнымъ, по удаленію моря, былъ онъ разоренъ въ половинѣ пятнадцатаго вѣка, и камень употребленъ на сооруженіе многихъ церквей.
   Имя Римини призываетъ на память тотъ славной соборъ, на которомъ Аріанизмъ одержалъ верьхъ насильствомъ, и одинъ Папа соблазнилъ церковь своимъ паденіемъ. Созванъ оной въ 359 году по повелѣнію Императора Констанція, которой свезъ на него всѣхъ западныхъ Епископовъ, далъ имъ повозки, пропитаніе и все нужное для ихъ содержанія; но Прелаты Галліи, дабы не быть въ зависимости у Монарха, пожелали жить на своемъ собственномъ иждивеніи. Собраніе было составлено больше нежели изъ четырехъ сотъ Епископовъ, изъ моихъ восемдесятъ было Аріавскихъ. Сіи старались уловить Католиковъ разными хитростями, представляя, что слово сосущественный было безполезное; что лучше бы было говорить, что сынъ былъ подобенъ отцу во всѣхъ вещахъ, нежели вводить новыя слова, кои, не находясь въ писаніи, служили только къ заведенію раздоровъ. Въ слѣдствіе сего написали они исповѣданіе вѣры, въ коемъ выпустили оное слово, и Императоръ запретилъ собору разходиться, пока всѣ отцы не подпишутъ сего формуляра. Большая изъ нихъ часть, преодолѣны будучи слабостію, или скукою, уступили насилію, и нашлось только двадцать, кои отреклись подписать; да и сихъ обманули другими пронырствами, и весь свѣтъ тогда, по славному слову св. Іеронима, удивился, видя себя Аріанскимъ.
   Констанцій, тщетно покушавшійся принудить Папу Либерія подписать осужденіе св. Аѳанасія, сослалъ его во Ѳракію. Суровость, съ каковою поступаемо было съ нимъ въ семъ заточеніи, поколебала его постоянство, и онъ наконецъ подписалъ Риминское исповѣданіе вѣры. Императоръ позволилъ ему тогда возвратиться въ Римъ, гдѣ принятъ онъ отъ народа съ холодностію, отъ чего пришелъ въ себя, призналъ свое погрѣшеніе, оплакивалъ его и отрекся отъ него явнымъ образомъ. Всѣ Епископы, не бывшіе въ Римини, проклинали сей соборъ, а большая часть впадшихъ въ Аріанскія сѣти, клялись всѣмъ тѣмъ, что церковь имѣетъ наисвященнѣйшаго, что пребывали всегда въ чистотѣ вѣры, что недостало имъ только благоразумія, и что они осужденію предаютъ вмѣстѣ и свою собственную подпись и всѣ богохуленія Аріанъ.
   На дорогѣ изъ Римини въ Пезаро находится Ла Католика, небольшая деревня, коей церковь, понынѣ стоящая, славна удаленіемъ въ нее многихъ Епископовъ, кои, негодуя на произходящее на соборѣ, протестовали противъ его рѣшеніи И отдѣлились отъ исповѣданія побудителей ереси. Сіе произшествіе сохранено надписью передъ церковью и дало имя деревнѣ, лежащей жъ нѣсколькихъ миляхъ отъ республики Сен-Марина.
   Сія небольшая область, коей земля замывается почти въ одной столицѣ, лежащей на горѣ, едва имѣетъ отъ семи до восьми тысячъ жителей. Не смотря на ея малость, мудрость правленія спасала ее всегда отъ замѣшательствъ, разорившихъ всю Италію. Ежели исторія ея не заключаетъ въ себѣ славныхъ дѣяній, то по крайней мѣрѣ представляетъ одиннадцать вѣковъ покоя и счастія. Неизвѣстно точно время ея основанія; вотъ что разсказываютъ однако о ея произхожденіи: "Въ началѣ шестаго вѣка одинъ Далмацкой каменьщикъ, по имени Маринъ, призыванъ былъ для нѣкакихъ въ Римини починокъ. Работа продолжалась тридцать лѣтъ, и когда онъ ее кончилъ, пошелъ жить въ уединеніи на вершину одной горы. Сколько ни старался скрывать жизнь свою, добродѣтели его привлекли къ нему почитателей и учениковъ. Одна Княгиня, коей гора принадлежала, отдала ее ему въ собственность. Маринъ вздумалъ основать на ней республику, коей бы законы, почерпнутые въ евангеліи, предуготовляли гражданъ къ отправленію всѣхъ добродѣтелей. Онъ не помышлялъ учредить монастыря для холостыхъ монаховъ, а думалъ, что можно быть праведнымъ и святымъ, любя и населяя свое отечество".
   Народъ тамошній держится еще, кажется, своего перваго основанія: онъ бѣденъ, но добродѣтеленъ и мало уважаетъ богатства, кои приобрѣлъ бы, можетъ быть, съ потерею своей вольности. Верьховная власть находится въ самомъ народѣ подъ покровительствомъ св. престола. Каждой домъ имѣетъ одного представляющаго, или повѣреннаго, которой представляетъ общій совѣтъ, созываемой только для чрезвычайныхъ случаевъ, но въ которомъ избирается одинъ членъ для отправленія власти республики. Все въ немъ производится балотированіемъ, и состоитъ онъ изъ толикаже числа простолюдимовъ, какъ и дворянъ. Надлежитъ двѣ трети голосовъ, для принятія рѣшенія или учиненія приговора. Въ совѣтъ не допускаютъ моложе двадцати пяти лѣтъ, и не можно въ немъ быть двумъ изъ одной семьи. Каждые два мѣсяца выбираютъ двухъ чиновниковъ, кои, подъ названіемъ Капитановъ, отправляютъ должность древнихъ Консуловъ. Третій судитъ гражданскія и уголовныя дѣла и бываетъ три года въ чинѣ. Онъ долженъ быть чужестранецъ, Докторъ Права и дознанной справедливости. Медикъ, четвертая особа Государства, не долѣе сохраняетъ свое мѣсто и не можетъ быть бранъ изъ природныхъ земляковъ. И тотъ и другой содержатся на иждивеніи республики. Даже школьной мастеръ есть предметъ попеченія Правительства: онъ избирается совѣтомъ и пользуется особою отличностію.
   Пезаро былъ наипріятнѣйшая часть Урбанскаго Герцогства. Юлій II отдѣлилъ сію область отъ своихъ завоеваній въ Романіи и учинилъ ее леномъ въ своей фамилій, по пресѣченіи которой возвратилась она св. престолу. Пока продолжалось сіе Княжество, Урбинской Дворъ былъ однимъ изъ главнѣйшихъ украшеній Италіи. Остроумной, ученой, художникъ, молодой человѣкъ, былъ надеженъ вездѣ понравиться, ежели имѣлъ сіе счастіе при Дворѣ, которой давалъ славу во всякомъ родѣ. Очищенной вкусъ наукъ и художествъ, справедливое знаніе свѣта, людей и женщинъ, веселость, острота, добрыя шутки, всѣ пріятности, кои разумъ можетъ принести въ общество, составляли обхожденіе сего великолѣпнаго Двора, которой лѣто препровождалъ за городомъ, а зиму въ Пезаро, гдѣ видны еще остатки дворца. Сей городъ показался мнѣ меньше, но люднѣе и лучше выстроенъ, нежели Римини. Фиги его сохраняютъ старинную славу, и суть понынѣ лучшія въ Италіи. Въ церквяхъ видно нѣсколько картинъ Павла Веронеза и Гвида, а въ кабинетѣ Г. Оливіерія кусокъ Римской пурпуры, которая, не смотря на древность двухъ тысячъ лѣтъ, не потеряла еще прекраснаго своего алаго цвѣта.
   Фано составлялъ также часть Урбинскаго Герцогства. Имя его произходитъ отъ Fanum Fortunæ, коимъ называли его Римляне, по причинѣ капища, посвященнаго Фортунѣ. Онъ люднѣе, нежели Пезаро, и во многомъ на него походитъ; но имѣетъ, чего нѣтъ въ ономъ городѣ, наипрекраснѣйшій въ Италіи театръ для оперъ. Самыя малыя мѣста обращены въ немъ въ пользу, и зрители сами составляютъ часть спектакля. Построенъ онъ Яковомъ Торелліемъ, которой, препроводи нѣсколько лѣтъ во Франціи, желалъ, по возвращеніи своемъ, прославить отечество какимъ зданіемъ, доказывающимъ его искуство и вкусъ. Церкви въ Фанѣ наполнены картинами великихъ мастеровъ Болонской школы. Видны въ немъ остатки тріумфалныхъ воротъ изъ бѣлаго мрамора, разоренныхъ артиллеріею одного осаждавшаго сей городъ Папы. Диковинка другаго рода есть миніатура въ библіотекѣ отцевъ Ораторіи, въ которой Іисусъ Христосъ, Пресвятая Дѣва и св. Іоаннъ окружены рамами, составленными изъ четырехъ исторій страсти, взятыхъ изъ четырехъ Евангелистовъ. Въ милѣ отъ города знающій путешествователь смотритъ мѣсто, гдѣ Аздрубалъ, братъ Аннибаловъ, былъ разбитъ Римскимъ войскомъ.
   Въ Синигаліи останавливаются только во время ярмонки, столь же славной въ Италіи, сколько Бокерская во Франціи. Она держится въ послѣдніе восемь дней Іюля и привлекаетъ чужестранцевъ изо всѣхъ земель. Въ третій день Венеція всегда присылаетъ эскадру на высоту порта,подъ предлогомъ защищенія, но въ самомъ дѣлѣ для требованія подати, въ качествѣ Государя Адріатическаго залива. Одинъ Папа, заспоривъ, хотѣлъ, чтобъ республика показала ему свое право. Вы знаете отвѣтъ Посла: "вы найдете его на оборотѣ подаренія Константинова." Ду"маютъ, что сей городъ основанъ Сенонскимы Галлами, и что отъ нихъ получилъ свое имя.
   Большая частъ городовъ, о коихъ я упомянулъ, не имѣютъ ни фабрикъ, ни торговли. Праздное и благородное мѣщанство составляетъ въ нихъ всѣхъ жителей. Интересъ Европейскихъ Государей, то есть вещь наименьше долженствующая въ свѣтѣ ихъ трогать, есть наиважнѣйшее ихъ упражненіе, единственное ихъ дѣло. Площадь, гдѣ они собираются всякой вечеръ, нынѣ раздѣляется между Австрійцами и Прусаками, составляющими двѣ господствующія стороны, и никогда одна не шагаетъ на землю другой. Стоитъ только пройти черезъ нее, дабы узнать, кто одержалъ верьхъ; а сіе видно по торжественному лицу побѣдителей и по унынію побѣжденныхъ. Въ рѣшительныхъ баталіяхъ послѣдніе не прежде являются на свѣтъ, какъ при первомъ успѣхѣ, возстановляющемъ ихъ надежду; а побѣдители, овладѣвъ всею площадью, изъявляютъ иногда свою радость праздниками, кои Правленіе терпитъ. Во всѣхъ городахъ, и даже въ деревняхъ Италіянскихъ, Европейскія державы имѣютъ горя. чихъ защитниковъ. Они идутъ отъ отца до сына и искренно ненавидятъ людей противной стороны. Сіи ссоры намѣщаютъ ссоры вѣры, раздѣляющія духи во Франціи, въ Англіи и въ Нѣмецкой землѣ. Италіянецъ стороны Французской терпѣть не можетъ Англичанъ столько же, сколько Янсенистъ ненавидитъ Молиниста. Однимъ словомъ, войны между Европейскими Государями суть для здѣшнихъ обывателей то, что у Римлянъ были бои гладіаторовъ: они увеселяютъ праздность народа.
   Не знаю я пріятнѣе путешествія, какъ по Романіи вдоль Адріатическаго моря: переѣзжаютъ изъ порта въ портъ до самой Анконы, наилучшей и наиболѣе посѣщаемой во всемъ заливѣ. По причинѣ торговли его, всѣ вѣры въ немъ терпимы, лишь бы не отправляли ихъ ~ съ лишкомъ явно. Многочисленные и богатые магазейны, торговые домы, имѣющіе дѣла съ главными Европейскими городами, Графы, Маркизы, освободившіеся отъ старинныхъ предразсужденій, учинившіеся купцами и занимающіеся щеглами; въ народѣ то же трудолюбіе, та же охота къ работѣ: мущины, занимающіеся переносомъ товаровъ, женщины, ткущія парусину на паруса, дѣти, выработывающія деньги ношеніемъ тяжестей, соравненныхъ съ ихъ лѣтами, каменьщики, матросы, трудящіеся каждой съ своей стороны, одни свозя каменья для новой плотины, другіе починивая и вычищая портъ: вы бы подумали, что видите Тиранъ въ движеніи, занимающихся въ сооруженіи города и въ возстановленіи Карѳагенской торговли.
   Анкона, которую основали Сиракцзяне, убѣгая отъ Денисовой тиранніи, получила имя отъ мыса, гдѣ построена. Они на немъ соорудили капище Венерѣ, нынѣ намѣщенное соборомъ. Съ крыльца сей церкви видны море, портъ, городъ, укрѣпленія и веселыя окружности. Положеніе показалось мнѣ похоже на Марсельское; подобіе тѣмъ точнѣйшее, что жители оставили гору и разселились по берегу, учинясь Римскою колоніею, имѣла она сильную причину хвалиться Траяномъ, которому воздвигла торжественные вороты. Двое Папъ раздѣлили славу съ Императоромъ: Клементій XII построй лазаретъ, а Бенуа XIV плотину, начатую его предшественникомъ. Мраморъ противъ Траяновыхъ воротъ предаетъ потомству память сихъ двухъ Намѣстниковъ ІисусаХриста.
   Сикстъ пятый, больше способный правишь Турками, нежели Христіанами, родился въ одной деревнѣ Анконской мархіи, на грунтѣ владѣнія Монталтскаго, куда я изъ любопытства ѣздилъ. Мужики таможніе понынѣ еще гордятся его рожденіемъ, и охотно разсказываютъ чужестранцамъ главныя черты жизни сего Папы. V меня такъ ими голова набита, что не могу удержаться отъ желанія вамъ ихъ сообщить. Сіи подробности уменьшатъ скуку моего письма.
   Феликсѣ Перетти былъ изъ числа тѣхъ чрезвычайныхъ людей, коихъ промыслъ Божій выставляетъ иногда на позорище для наученія насъ, что въ самыхъ презрѣнныхъ состояніяхъ могутъ найтись люди, способные занять первѣйшія въ свѣтѣ мѣста. Отецъ его былъ виноградной огородникъ въ своей деревнѣ, оставилъ отечество, дабы избѣжать гоненія должниковъ, отдалъ сына въ услуженіе одному мужику, которой поручилъ ему пасти овецъ, но вида худое его стараніе, наказалъ его, заставя ходить за свиньями.
   Въ одинъ день, будучи на полѣ съ сими животными, увидѣлъ онъ монаха св. Франциска, которой пришедъ на перекрестокъ, не зналъ куда лежишь его дорога. Феликсъ прибѣжалъ къ нему и не только показалъ путь, но вздумалъ его и проводишь. Онъ бросилъ своихъ свиней и пришелъ во Францисканской монастырь въ Асколи, гдѣ слезами и прозьбами добился одѣянія бѣлыхъ братьевъ. Научили его читать и писать. Въ грамматикѣ показалъ онъ столь надежныя расположенія, что наконецъ приняли его въ число находящихся подъ искусомъ. Гордымъ и бранчивымъ своимъ нравомъ снискалъ онъ ненависть у своихъ братьевъ и начальниковъ, ной часто его наказывали и неоднократно хотѣли выгнать изъ монастыря. Слѣдующее приключеніе докажетъ вамъ, сколько онъ былъ вспыльчивъ и золъ.
   Монахи, дабы его унизить, передражнивали визгъ свиней. Феликсъ, наскуча таковою шуткою, объявилъ всѣмъ, что размозжитъ голову первому, кто станетъ надъ нимъ ругаться. Въ самомъ дѣлѣ схватилъ онъ перекладину, на которой вѣшались церковные ключи. Племянникъ Провинціала, не уважая угрозъ, вздумалъ завизжать, а Феликсъ такъ сильно его ударилъ, что положилъ его почти мертва на землю. Отъ сей бѣды избавился онъ тюрьмою, въ которой просидѣлъ нѣсколько мѣсяцевъ.
   Когда посвятили его въ попы, не хотѣлъ онъ называться ни Переттіемъ, ни Феликсомъ, а взялъ имя Монталта, и не смотря на происки своихъ непріятелей, не смотря на свою горячность и упрямство, кои долженствовали непремѣнно положить препоны его счастію, умѣлъ онъ дарованіями и проворствомъ преодолѣть всѣ препятствія, и дойти мало по малу до генеральства своего чина.
   Папская корона была всегда предметомъ его высокомѣрія. Въ первой разъ идя предъ Папу, сказалъ онъ шутя: "я иду дышать Папскимъ воздухомъ, дабы видѣть, здоровъ ли онъ для меня." Онъ часто говаривалъ подобныя рѣчи, по коимъ заключали, что сей человѣкъ не сотворенъ для провожденія жизни въ заклепахъ монастыря. Сперва былъ онъ сдѣланъ Епископомъ, потомъ Кардиналомъ, и сколь скоро увидѣлъ на себѣ пурпуру, перемѣнилъ нравъ и образъ жизни, купилъ домикъ близь св. Маріи большой, и жилъ въ молчаніи и уединеніи; выходилъ только для посѣщенія больныхъ, ласкалъ весь свѣтъ, дѣлилъ милостыню нищимъ, давалъ скромно свой голосъ въ Консисторіяхъ, убѣгалъ отъ должностей и почестей, Склоненъ былъ во всѣхъ случаяхъ къ самой умѣренной сторонѣ, притворялся что не имѣетъ ни разума, на просвѣщенія, и усилялся показывать, что не можетъ выносишь бремени лѣтъ и немощей. Ходилъ всегда сгорбившись на посохъ, а голову повѣся на плечо. Ноги подъ нимъ тряслись, походилъ онъ на смерть, и когда былъ принужденъ дѣлать посѣщенія, останавливался нѣсколько разъ на лѣсницѣ, чтобъ перевести одышку. Когда входилъ въ покои, долго не говорилъ, какъ бы сбирался съ духомъ, разсказывалъ съ подробностію о своихъ болѣзняхъ и отъ времени до времени уединялся для приуготовленія себя къ смерти.
   Когда Григорій XV умеръ, составились разныя партіи: Монталтъ въ наружности былъ со всѣми согласенъ и ни которой не держался. Говорилъ каждому Кардиналу, что ежелибъ его послушали, то бы не выбрали инаго въ Папы, кромѣ того, съ которымъ онъ разговаривалъ. Сіе пронырство ему удалось; внесенъ онъ въ число кандидатовъ. Онъ о томъ узналъ, но притворился, что не знаетъ. Когда Кардиналы Эстъ и Медицисъ объявили ему, что голоса могутъ соединиться въ его пользу, онъ закашлялъ такъ, что кажется духъ испускаетъ. "У меня нѣтъ довольно силы, сказалъ онъ имъ, потомъ, для ношенія столь тяжелаго бремени; неискусность моя въ дѣлахъ дѣлаетъ меня неспособнымъ взяться за церковныя, развѣ найду я помощниковъ въ моихъ сотоварищахъ, и я никогда не рѣшусь взойти на престолъ св. Петра, ежели вы мнѣ не дадите обѣщанія неоставлять меня и править вмѣстѣ со мною." Ту же рѣчь держалъ онъ многимъ другимъ и отвѣчалъ обѣщающимъ ему свои голоса: "ежели вы меня сдѣлаете Папою, вы сами сядите на святой престолъ; мы раздѣлимъ вмѣстѣ Папство; я буду носить имя и званіе, а вы будемте имѣть всю власть".
   Всѣ Кардиналы дались въ обманъ сей ложной простотѣ; всѣ льстились, что будутъ имѣть участіе въ правленіи и пользоваться по меньшей мѣрѣ великою вольностію при Папѣ столь снисходительномъ, столь сговорчивомъ. Кардиналъ Фарнезъ, между прочими соглашаясь на его выборъ, говорилъ, что Монталтъ не имѣетъ довольнаго разума для чиненія зла, ни довольнаго разсудка для чиненія добра. Наконецъ выборъ совершился, и Монталтъ одержалъ большинство голосовъ. Сколь скоро въ томъ удостовѣрился, всталъ съ своего мѣста, бросилъ посреди залы костыль, на которомъ опирался, выпрямился, показался гораздо выше обыкновеннаго, и запѣлъ Тебе Бога хвалимъ! столь здоровымъ голосомъ, что куполъ часовни наполнился звукомъ. Спросили у него по обычаю, принимаетъ ли онъ Папство? "Я не могу принять того, что уже имѣю, отвѣчалъ онъ, но охотно приму еще столько же, чувствуя во мнѣ довольно силы для правленія не только церковію, но и всею вселенною." Онъ взялъ имя Сикста V, въ память Сикста IV, которой, какъ и онъ, былъ Францисканъ.
   Когда сей Папа вышелъ изъ конклава, народъ сбѣжался толпою и спрашивалъ, гдѣ Папа, не узнавъ Кардинала Монталта, котораго привыкъ видѣть падающаго отъ слабости по улицамъ. Когда ему нѣкто изъяснялъ свое удивленіе о томъ, что прежде былъ онъ такъ горбатъ, "я искалъ тогда, отвѣчалъ онъ, ключей отъ рая, и для того держалъ внизъ голову, но съ того времени, какъ они у меня въ рукахъ, я смотрю только на небо."
   При первомъ слухѣ о его возведеніи, всѣ преступники въ Римѣ и въ окружностяхъ пришли сами въ тюрьму; ибо при коронаціи Папы есть обычай прощать. Губернаторы города и замка св. Ангела пришли къ нему учредиться, какимъ образомъ выпустить на волю преступниковъ. Сикстъ, раздраженной таковымъ предложеніемъ, сказалъ, что не только не проститъ ни одному злочинцу, но приказываетъ тотчасъ надъ ними произвести судъ. "Я хочу, говорилъ онъ, чтобъ завтра же вы четырехъ осудили, изъ которыхъ двое будутъ повѣшены, а двоимъ отрубятся головы въ день моего въѣзда." Сіи безчеловѣчныя повелѣнія наполнили Римъ уныніемъ. Послы, Кардиналы, Прелаты имѣли въ тюрьмахъ своихъ пріятелей, сродниковъ, которые пришли въ оныя въ твердой надеждѣ получить прощеніе и не быть впредь преслѣдуемыми правосудіемъ. Они жаловались Папѣ, которой далъ имъ отвѣтъ, отнимающій все желаніе чинить ему впредь какое либо представленіе.
   Кардиналъ Медицисъ вздумалъ давать ему Совѣты. Сикстъ выслушалъ его съ великимъ терпѣніемъ и отвѣчалъ: "я соглашаюсь, что, бы вы и ваши собратіи брали качество Князей церкви, а не качество Князей моего Государства." Въ самой день его выбора, одинъ Кардиналъ хотѣлъ поправитъ на плечѣ новаго Папы складку его одежды. Сикстъ видя, что съ лишнею вольностію къ нему подходятъ, сказалъ гордымъ образомъ: "не должно такъ братски поступать съ первосвященникомъ." Въ случившуюся ему болѣзнь, въ одинъ день былъ онъ такъ слабъ, что лишился языка. Докторъ пощупалъ у него конецъ носа, дабы видѣть, осталась ли еще въ немъ теплота. Сикстъ очнулся, какъ послѣ какого страшнаго сна, и смотря въ глаза доктору, сказалъ: "какъ! ты смѣешь касаться до носа св. Отца!" Графъ Оливарецъ, Гишпанской Посолъ, чиня ему нѣкакія представленія именемъ своего Государя, говорилъ съ немалымъ жаромъ и кончилъ рѣчь сими словами: "Ваше Святѣйшество ничего мнѣ не отвѣчаете, а я узнать не могу, что вы думаете. Я думаю, отвѣчалъ Папа съ сердцемъ, выбросить васъ въ окно, дабы научить, съ какимъ почтеніемъ вы должны говорить Главѣ церкви." Одинъ Посланникъ Феррарскаго Герцога, не могши получить аудіенціи, объявилъ, что не выйдетъ до тѣхъ поръ изъ передней, пока не исполнятъ его требованія. Сердитой Папа велѣлъ ему сказать, что ежели не выѣдетъ онъ изъ Рима въ два дни, выгонятъ его безчестнымъ образомъ, посадя на осла, какъ вора осужденнаго на наказаніе.
   Сикстъ, носящій санъ свой съ толикою гордостію, не имѣлъ однако той глупой надмѣнности, коею набиты подлыя души. Онъ прежде всѣхъ смѣялся надъ подлымъ своимъ рожденіемъ. "Домъ отца моего, говаривалъ онъ, не имѣетъ половины кровли. Стѣны въ немъ сдѣланы изъ старыхъ изодранныхъ рогожъ, такъ что солнце отвсюду въ него входитъ: почему могу я похвастать, что онъ наисвѣтлѣйшій во всей Европѣ." Одинъ Францисканъ изъ Тарентскаго Княжества, по имени Перетти, просилъ у св. Отца, чтобъ фамилія его имѣла честь быть ему роднею. "Я согласенъ, отвѣчалъ Папа, лишь бы мы наблюдали нѣкоторое сравненіе между моимъ и твоимъ рожденіемъ. Скажи мнѣ напередъ твое произхожденіе? Домъ мой, говорилъ монахъ, благодарить Богу, есть одинъ изъ самыхъ богатыхъ и старинныхъ въ Неапольскомъ Королевствѣ. Тѣмъ хуже, сказалъ Папа; мы очень далеки одинъ отъ другаго, и я не могу снизойти на твое желаніе, развѣ ты снимешь свое платье и пойдешь въ деревню пасти свиней; подъ симъ однимъ, договоромъ можемъ мы сдѣлаться роднею."
   Вы видѣли, что первые дни Папства Сикста пятаго ознаменованы были ужасомъ казней. Кровь текла повсюду; повсюду видны были только люди безъ головъ, повѣшенные, сѣченные, сосланные на галеры, головы, руки на кольяхъ по улицамъ, Збиры тащущіе несчастныхъ въ тюрьмы; повсюду слышны стенанія отцовъ, матерей, братьевъ, сестеръ, оплакивающихъ казнь какого сродника; повсюду кричали приговоры на смерть. Сикстъ велѣлъ пересмотрѣть всѣ суды, окончанные отъ десяти лѣтъ; судьи и челобитчики, кои почитали себя въ безопасности, были выискиваны и наказаны за погрѣшности, временемъ и судомъ заглаженныя.
   Нѣкто молодой человѣкъ, племянникъ однаго Каноника, друга Папѣ, выкралъ прежде одну дѣвицу, на которой потомъ и женился съ согласія обѣихъ фамилій. Сей несчастной былъ преслѣдуемъ и повѣшенъ по повелѣнію Папы, не смотря на прозьбы сродниковъ; а судья за яго, что его не осудилъ, получилъ тѣлесное наказаніе. Другой за то, что обнялъ всенародно одну дѣвицу, на которой женился нѣсколько дней спустя, сосланъ на галеры. Жена и фамилія ея бросились къ ногамъ св. отца, просили прощенія за погрѣшность, исправленную бракомъ. "Вы удовлетворены, отвѣчалъ Папа, но не удовлетворено правосудіе." Третій, наконецъ, имѣя только шестнадцать лѣтъ отъ роду, былъ казненъ за то одно, что попротивился Збирамъ. Весь городъ сожалѣлъ о его жребіи: Послы и Кардиналы просили за него безполезно. Судьи тщетно представляли, что законъ не позволяетъ предавать смерти столъ молодаго человѣка: неумолимый Папа отвѣчалъ съ холодностію, что онъ даетъ десять лѣтъ изъ своихъ преступнику, дабы учинить его подлежащимъ закону.
   Одинъ Римской гражданинъ, двадцать лѣтъ ходящій за рѣшеніемъ своего дѣла, принесъ ему жалобу, что волочатъ его безконечно. Папа призвалъ Прокурора и велѣлъ ему рѣшить дѣло въ три дня; оно вершено на другой день, а Прокуроръ повѣшенъ послѣ обѣда.
   Не отъ сего суроваго Папы зависѣло, что Ранувъ Фарнезъ, сынъ Пармскаго Герцога и племянникъ Кардинала сего имени, едва не подпалъ таковому же жребію за то только, что пришелъ въ шпагѣ на аудіенцію его Святѣйшества. Сикстъ запретилъ подъ смертною казнію носить оружіе въ Римѣ, велѣлъ его схватить и отвести въ замокъ св. Ангела. Сіе дѣло произвело великой шумъ, и самые большіе господа старались объ освобожденіи молодаго Князя. Папа тотчасъ послалъ повелѣніе къ Губернатору его казнить, а между тѣмъ далъ письмо Кардиналу Фарнезу, коимъ повелѣвалъ сему самому Губернатору выпустить колодника на волю въ назначенной часъ, не сумнѣваясь, чтобъ тогда не была уже отрублена ему голова; но Кардиналъ поѣхалъ самъ не медля высвободитъ племянника, и съ нимъ скрылся. Безъ таковой скорой предосторожности Сикстъ былъ бы преступникомъ въ смерти сына самодержавнаго Государя, услышавъ, что Королева Англинская отрубила голову Маріи Шотландской, вскричалъ онъ съ восторгомъ: "Блаженная жена, вкусившая удовольствіе срубитъ коронованную голову!"
   Одинъ стихотворецъ, по имени Матера, написалъ стихи, въ коихъ обругалъ одну Римскую госпожу. Сочинитель въ оправданіе свое привелъ нужду въ рифмѣ: имя фонтана, кончащее одинъ стихъ, принудило его, говорилъ онъ, окончить другой словомъ Pulana, не имѣя намѣренія оскорбить оную женщину, а только чтобъ придать больше красы своимъ стихамъ. Тогда Папа, съ своей стороны употребляя привилегію рифмы, ему отвѣчалъ: "а за сіе господина Матеру, я посылаю стихи дѣлать на галеру", и рѣшеніе его было исполнено.
   Сикстъ пятой, опредѣля въ Римѣ смертную казнь за прелюбодѣйство, перерубилъ нѣсколько головъ Италіянскимъ дворянамъ изъ самыхъ большихъ фамилій. Одинъ Неаполитанецъ жилъ явно съ женою своего управителя, а мужъ о томъ не заботился. Судьи не почитали, чтобъ чужестранецъ, пріѣхавшій на короткое время въ сей городъ, живущій въ трактирѣ и покровительствуемый народнымъ правомъ, былъ подверженъ такой же строгости, какъ подданной св. престола; но Сикстъ, раздраженной таковымъ снисхожденіемъ, имъ сказалъ: "пускай повѣсятъ прелюбодѣя, жену и мужа на веревкахъ, сдѣланныхъ въ Неаполѣ: сіе вылѣчитъ васъ отъ сумнѣнія о мнимой ихъ независимости отъ моей расправы."
   Одинъ Гишпанской дворянинъ, получа въ церкви ударъ аллебардою отъ Швейцара, отомстилъ ему пелеринскою палкою такъ сильно, что Швейцаръ умеръ. Папа велѣлъ сказать Губернатору, чтобъ дворянинъ былъ казненъ прежде, нежели его Святѣйшество сядетъ за столъ. Гишпанской Посолъ и четверо Кардиналовъ приѣхали его просить, не жизнь даровать убійцѣ, но позволить, чтобъ ему отрубили голову, ибо онъ былъ дворянинъ. "Онъ будетъ повѣшенъ, отвѣчалъ Папа; но я согласенъ уменьшить поношеніе его фамиліи, дѣлая преступнику честь присутствіемъ моимъ при его казни." Въ самомъ дѣлѣ велѣлъ онъ поставить висѣлицу подъ своимъ окномъ и смотрѣлъ казнь до конца. Потомъ оборотясь къ служителямъ: "велите подать кушанье, сказалъ; сіе правосудіе умножило мой апетитъ." На другой день Пасквинъ держалъ блюдо, наполненное цѣпьми, топорами, висѣлицами, веревками и колесами, и отвѣчалъ Марфорію, вопрошающему куда онъ идетъ? я несу кушанье для умноженія апетита св. отца." Сей Пасквинъ и Марфоріо суть двѣ обломанныя статуи, на кои недовольные Римляне прилѣпляютъ ругательныя правленію надписи.
   Въ другомъ случаѣ Пасквинъ явился въ замаранной рубашкѣ, отвѣчая Марфорію, спрашивающему тому причину: "прачка моя сдѣлалась Княгинею", насмѣхаясь тѣмъ Каммиллѣ, сестрѣ Папы, которая дѣйствительно была прачка. Сикстъ, дабы найти выдумавшаго сіе ругательство, велѣлъ обнародовать съ трубою, что обязуется своимъ словомъ, яко намѣстникъ Іисуса Христа, даровать жизнь и подарить двѣ тысячи пистоль тому, кто вывѣсилъ сей пасквиль. Неразумной сочинитель дался въ обманъ и осмѣлился притти предъ Папу, которой даровалъ ему жизнь и заплатилъ двѣ тысячи пистоль, но велѣлъ ему отрубить руки и языкъ.
   Имя Пасквина, носимое одною изъ сихъ статуи, было одного портнаго, человѣка смѣшнаго и ядовитаго, съ природы ругателя и великаго охотника до вѣстей, у котораго собирались всѣ ему подобные. Близь дома его стояла статуя, знаемая подъ именемъ Марфорія, на которой, какъ я сказалъ, лѣпили сатирическія надписи, отвѣтствующія одна другой. Сей обычай, продолжавшійся немалое время, перевелся. Марфоріо перенесенъ въ Капитолію, а Пасквино даетъ только имя мѣсту, гдѣ оной стоялъ. Разговоры сихъ смѣлыхъ сатириковъ прерваны, но сатира продолжается: прибиваютъ листы ко дверямъ людей, кого хотятъ обругать.
   Сикстъ пятой выписалъ въ Римъ двенадцать палачей, изъ разныхъ краевъ дабы каждой злодѣй имѣлъ утѣшеніе погибнуть отъ руки своего земляка. Сіи палачи прохаживались по городу по двое разъ въ недѣлю, съ веревками и топорами на плечѣ. Попы и монахи, разосланные по чужестраннымъ Дворамъ, по Церковной Области, и особливо въ Римѣ, служили ему шпіонами, не зная одинъ о другомъ, и писали къ нему прямо, каждый особымъ цифирнымъ клюнемъ. Мужъ, не жалующійся на распутную жизнь своей жены, наказывался смертію. По мнѣнію сего страшнаго Папы, двѣ вещи суть необходимо ну жны для удержанія народа въ повиновеніи, хлѣбъ и желѣзо. Онъ такой страхъ и слилъ въ чернь, что когда выѣзжалъ, прохожіе бѣжали, дабы удалиться съ его дороги. Матери и кормилицы, для устрашенія дѣтей, грозили Папою Сикстомъ,
   Имѣлъ онъ однако великія качества и заставилъ себя почитать, бояться и искать всѣхъ Европейскихъ Государей. Гордая Елисавета имѣла высокія мысли о его разумѣ и правленіи. Онъ велъ себя и съ благоразуміемъ и съ политикою въ дѣлахъ Лиги, очистилъ владѣнія свои отъ разбойниковъ, кои ненаказанно отправляли свое ремесло даже по городамъ, украсилъ Римъ водобоями и великолѣпными зданіями, возстановилъ многіе древніе памятники, завелъ порядочнаго войска двадцать двѣ тысячи человѣкъ, основалъ больницу и далъ ей десять тысячъ рублей дохода, учредилъ многія училища и Ватиканскую библіотеку. Великолѣпной куполъ св. Петра есть также работа его Папства. Наконецъ, ежели отложить на сторону его гордость и жестокость нрава, надлежитъ признаться, что Сикстъ пятой есть одинъ изъ наивеличайшихъ Папъ, сидѣвшихъ на Христіанскомъ престолѣ.
   Я есмь, и проч.
   

ПИСМО СССXXVII.

Конецъ Церковной Области.

   Городъ Лоретта, въ двухъ почтахъ отъ Анконы, славенъ богомоліемъ во всей Христіанской Европѣ и любопытенъ по сокровищу и безчисленному богатству, находящимся въ его церкви. Сіе сокровище дѣйствительно есть вещь удивительная, но мало трогающая. Двести лампадъ серебреныхъ, двадцать двѣ золотыхъ, безконечное множество священныхъ сосудовъ, ковчеговъ для мощей, обѣтовъ богатыхъ и рѣдкой работы; все сіе затмѣвается жемчугомъ, изумрудами, топазами, яхонтами, алмазами. Одна одежда Богородицы, а оную часто перемѣняютъ, цѣнится въ сорокъ тысячъ червонныхъ. Дана она вкладомъ отъ Гишпанской Инфанты Изабеллы. Почти всѣ Христіанскіе Государи и множество богатыхъ людей давали сіи дары во всякое время. Видѣлъ я присланные отъ нашего Короля Генрика III, которой разточалъ въ набожности и въ распутства имущество своего народа; цѣпь златаго рука Филиппа IV, которая чудеснѣе еще по искуству мастера, нежели по множеству каменьевъ; двѣ золотыя короны съ алмазами, присланныя вдовою Лудовика XIII въ то время, какъ похищала она въ Парижѣ доходы ратуши; третью данную Христиною Шведскою, которая, оставляя Королевство, гдѣ могла толико счастливыхъ дѣлать, приѣзжала съ столь малою набожностію въ Лоретту. Прибавьте ко всѣмъ симъ богатствамъ немалыя суммы наличными деньгами, умножающіяся ежегодно подаяніемъ вѣрныхъ.
   Вы спросите, неужели подобное сокровище не покушало жадности какого морскаго разбойника, и неужели Папы и ихъ племянники не запущали въ него рукъ? Я отвѣтствую, что первые чинили разныя, но неудачныя попытки, и что хотя Пепы, найдясь въ такихъ обстоятельствахъ, когда не имѣли инаго спасенія убрали изъ него нѣкоторую помочь, но взятое вѣрно возвращали. Сіе сокровище было бы въ безопасности, ежелибъ состояло только въ приношеніяхъ подобныхъ Юстъ-Липсіеву, которой далъ вкладу Лоретской Богородицѣ свое перо; примѣръ, коему послѣдовали бѣдные стихотворцы, не могущіе инаго принесши, кромѣ своихъ бѣдныхъ перьевъ.
   Городъ Лоретта обязанъ накаломъ дому, въ которомъ, какъ увѣряютъ, Архангелъ Гавріилъ благовѣстилъ Маріи таинство ея беременности, и въ которомъ воспитанъ Спаситель міра. Ежели вы спросите, какимъ образомъ сей домъ перенесенъ въ Лоретту, Прологъ отвѣчаетъ вамъ, что Галилея, учинясь преданностію своею къ Магометову закону недостойною имѣть сіе неоцѣненное сокровище. Ангелы перенесли его въ Далмацію; но и сія область не заслуживала таковой милости. Они его подняли, переправили чрезъ Адріатической заливъ, и. поставили наконецъ навсегда на нынѣшнемъ мѣстѣ, близь однаго лѣса, принадлежавшаго женщинѣ, называемой Лоретта. Не надобно спрашивать больше.
   Начали тѣмъ, что построена церковь, коей святой домъ занимаетъ средину, но которая не соотвѣтствуетъ ни красотою, ни величиною принадлежащимъ ей сокровищамъ. Громада бѣлаго мрамора, наполненная изобильною рѣзьбою, покрываешь древнее зданіе. Выпуклыя изображенія его представляютъ таинства Дѣвы: наиславнѣйшіе художники наперерывъ надъ оными трудились и употребили всѣ способы своей науки. Сихъ украшеній довольно бы было для наполненія двухъ церквей. Здѣшняя не всегда имѣла ту славу, коею пользуется отъ двухъ сотъ лѣтъ. Юлій II умножилъ оную обѣщаніемъ, учиненнымъ при осадѣ Мирондоли, индульгенціями къ ней привязанными, разными заведеніями и разпространеніемъ оныхъ отъ его преемниковъ.
   Всѣ сіи обстоятельства оживили стеченіе благовѣрныхъ; нѣтъ церкви въ Христіанскомъ свѣтѣ больше почитаемой, больше посѣщаемой. Въ ней молятся, причащаются, поютъ во всякое время. Сколь скоро ее увидятъ богомольщики, становятся на колѣна, и ползя доканчиваютъ свой путь. Наибольшая набожность состоитъ въ томъ, чтобъ наколѣнкахъ обойти кругомъ святой домъ, и повторять шествіе по мѣрѣ своего благочестія или силы. Сіе странное богомоліе препровождается біеніемъ въ грудь, воздыханіемъ, стенаніемъ и изобильными ручьями слезъ, кои ничего Италіянцамъ не стоятъ. Полъ, по которому таковымъ образомъ тащутся, хотя мраморной, но весь изпаханъ на дюймъ глубины безпрестаннымъ треніемъ ногъ и колѣнъ. Стеченіе столь велико, что часто бываютъ принуждены возобновлять мраморъ. Истинные набожные, то есть приходящіе пѣшкомъ, входятъ толпами въ городъ. Въ воротахъ начинаютъ пѣть молитву Богородицѣ на два крылоса, проходятъ улицы въ порядкѣ, идутъ прямо въ церковь, цѣлуютъ ея стѣны, отправляютъ набоженство, и выходятъ задомъ, обратя лице къ св. мѣсту, и продолжая пятишься до самаго конца площади. Тогда становятся на колѣна, покланяются святому дому, и выходятъ изъ города тѣмъ же порядкомъ, какъ пришли.
   Сіе богомоліе, предметъ набожности для однихъ, любопытства для другихъ, есть гулянье для Итальянскихъ госпожъ, которыя пользуются таковымъ предлогомъ, дабы освободиться на нѣсколько дней отъ неволи, въ коей держатъ ихъ строгіе отцы, или ревнивые мужья. Въ сосѣднихъ городахъ встрѣчаются часто пригожія женщины въ щегольскомъ пелеринскомъ платьѣ, провожаемыя подругомъ также одѣтымъ, просящія милостыни у каждыхъ дверей, я полученныя деньги раздающія нищимъ. Народъ тому удивляется, мужья ничего не подозрѣваютъ, и здѣсь почли бы того за нечестиваго, ктобъ вздумалъ, что столь святое дѣло можетъ служить покровомъ какому любовному учрежденію.
   Я не могу отдать вамъ точнаго отчета о внутренности горницы, въ которой Гавріилъ явился Дѣвѣ. Въ ней столько золота и каменьевъ, столько свѣчъ и лампадъ, что глаза разбѣгаются, жаръ и дымъ отнимаетъ духъ, и со всѣхъ сторонъ давитъ васъ толпа любопытствующихъ видѣть сіе славное мѣсто. Показываютъ въ немъ окно, чрезъ которое вошелъ Посолъ Божій, для благовѣстія Маріи тайны, имѣющей учинитъ ее матерію. Зданіе есть четвероугольное, длиною футовъ въ тридцать, шириною въ пятнадцать, вышиною въ восемнадцать, съ сводомъ, и построено изъ камня, перемѣшаннаго съ кирпичемъ. На дверяхъ читается проклятіе на входящихъ въ него съ оружіемъ.
   Между украшеніями сего почтеннаго мѣста, Французы должны осмотрѣть серебренаго Ангела держащаго на рукахъ золотаго младенца, съ надписью Латинскою: "Франція предоставляетъ Богородицѣ Дофина, отъ нея полученнаго". Сей Дофинъ былъ потомъ Лудовикъ XIV.
   Въ стѣнѣ, на правой рукѣ, сдѣлавъ шкапъ, гдѣ хранится глиняная посуда, служившая святой фамиліи. Показываютъ особливо чашку, разбитую въ разныхъ мѣстахъ и покрытую тою же глазрою. какъ и обыкновенная глиняная посуда: нѣтъ пелерина, которой бы не коснулся до нея своими четками; нѣтъ больнаго которой бы не просилъ изъ нея напиться. Сія утварь, служившая Пресвятой Дѣвѣ, хранится въ весьма богатомъ сосудѣ.
   Матерь Божія, держащая Іисуса Христа на колѣнахъ, работа безсмертнаго Рафаила, возбудила во мнѣ удивленіе больше всѣхъ другихъ картинъ. Я позабыла, живописца отъ силы предмета. Она есть непростое представленіе, но вселяетъ тѣ же чувствованія, кои произвела бы самая вещественность. Въ чертахъ Дѣвы есть нѣчто превосходящее человѣчество, и младенецъ Іисусъ, хотя въ положеніи непорочности и разбросавъ ноги и руки, возвѣщаетъ божество во всѣхъ частяхъ своего тѣла. По. одному изображенію лица, ежелибъ вы видѣли его внѣ картины, признали бы его за Спасителя міра.
   Кармы отправляли службу въ сей часовнѣ, пока была она знаема только отъ сосѣдняго народа; но когда набоженство умножилось, и церковь пріобрѣла больше славы, основатель Іезуитовъ приходилъ самъ помѣстишь въ ней четырнадцать своихъ учениковъ. Юлій III далъ имъ жилище и содержаніе. Къ симъ четырнадцати Іезуитамъ Павелъ IV прибавилъ шестерыхъ, и оставилъ имъ Папскій дворецъ, построенной его предшественниками.
   Статуя Сикста V, больше природной величины, мѣдная, стоитъ въ трапезѣ сего храма, и такія же двери, съ изображеніями исторіи ветхаго завѣта, отъ части сглажены отъ безпрестаннаго прикладыванія молельщиковъ. Такъ точно поступали и древніе съ своими богами, какъ увѣряетъ Цицеронъ, говоря о Геркулесовой статуѣ, что ротъ и подбородокъ ея бвлъ обтертъ поцѣлуями обожателей.
   Одинъ бокъ церкви занятъ мѣстами гдѣ Іезуиты исповѣдаютъ. Есть оныя для всякаго языка и означены надписями. Сіи отцы проводятъ въ нихъ утро, какъ часовые на караулѣ, держа при дверяхъ бутки своей прутъ, коимъ бьютъ по головѣ такихъ, которые, не имѣя на совѣсти смертельныхъ грѣховъ, очищаются отъ плотскихъ, становясь на колѣна подъ рукою попа, дѣйствующаго прутомъ.
   Торговля Лоретты походитъ на торговлю всѣхъ городовъ, посѣщаемыхъ богомольцами, то есть, состоитъ въ съѣстномъ, въ продажѣ Богородицыныхъ образовъ, четокъ, медалей. Жители почти всѣ купцы четокъ, портные или сапожники, для починки страшнаго дранія платья и обуви, которыя отъ дороги и долгаго хожденія на колѣнкахъ по мраморному полу становятся отрепьемъ. Папы ничего не пощадили для умноженія пріятности и пользы сего города, которой бытіемъ своимъ обязанъ вѣрѣ и ихъ попеченію. Земля его до самаго моря покрыта загородными домами и садами, немалое украшеніе приносящими всей округѣ.
   Вся сія страна почти такова до самой Мацераты, древней столицы Анконской Мархіи, сѣдалища Епископа, Легата, дворянства, канцеляріи и судной расправы. При первомъ взглядѣ сей городъ показался мнѣ люденъ, тѣмъ паче, что пріѣхалъ я въ концѣ конскаго ристанія, то есть одного изъ самыхъ большихъ праздниковъ и почти единственнаго зрѣлища въ большей части Италіянскихъ городовъ. Попы и монахи составляли часть толпы, за которою слѣдовалъ я до самой площади, наполненной шпиглярами. Одинъ изъ сихъ обманщиковъ продавалъ небольшихъ Богородицъ въ рамахъ подъ стекломъ, и чтобъ расходъ на нихъ былъ больше, разсказывалъ тысячи исторій, въ коихъ Богородица его, которая была однако не Лорешская, оказала свое покровительство. Онъ имѣлъ товарищемъ старую обезьяну, которая, будучи вопрошаема о истиннѣ чудесъ, отвѣчала кривляніями. Разскащикъ не упущалъ хвалить часто поповъ и монаховъ, усердіе Ахъ о спасеніи душъ, суровую ихъ жизнь, попеченіе ихъ о содержаніи мира въ городахъ и семьяхъ. Сіи похвалы служатъ таковымъ обманщикамъ вмѣсто пашпортовъ; ибо рыбакъ рыбака въ плесѣ видитъ.
   Слѣдующая почта ведетъ въ Толентинъ, отечество святаго Николая,-- Августинскаго монаха, коего мощи и образъ хранятся въ церкви его чина и имени, съ надписью, гласящею, что образъ показался покрытъ превеликимъ потомъ при смерти Папы Евгенія. Ничего нѣтъ примѣчанія достойнаго до Фолино, славнаго паствами, и откуда, по свидѣтельству Виргилія, Римляне брали лучшія жертвы для приношеній. Между многими мощами въ соборѣ показываютъ одну дѣвицу, которой имени ни одна мать не захочетъ дать своей дочери: святая Мессалина.
   Городъ Перуза имѣетъ палаты, церкви и картины, привлекающія странствующихъ. Озеро, носящее то же имя, было знаемо въ старину подъ званіемъ Тразиліенскаео и славно баталіею, выигранною Аннибаломъ надъ Римлянами. Сей полководецъ, побѣдившій ихъ уже два раза въ Италіи, умиралъ отъ нетерпѣнія еще съ ними помѣриться. Новымъ Консуламъ поручено войско; Фламиній противъ него высланъ: Аннибалъ его вызвалъ и такъ надъ нимъ гордился, что Консулъ, почитая то за ругательство, выступилъ противъ Африканцовъ. Онъ такъ былъ увѣренъ о побѣдѣ, что велѣлъ или попустилъ слѣдовать за собою подлой черни съ оковами для побѣжденныхъ. Сія глупая надмѣнность и туманъ скрывали отъ него войска, расположенныя по холмамъ. Онъ туда идетъ, и когда непріятельской полководецъ увидѣлъ, что ему не можно уже назадъ бѣжать, нападаетъ на него спереди, сзади и съ боку. Пятнадцать тысячъ Римлянъ пали на мѣстѣ, и между ими самъ Фламиній. Римъ не привыкъ еще тогда къ столь частымъ разбитіямъ: они ему показались бѣдствіемъ, требующимъ скораго лѣкарства. Назначенъ Диктаторъ, и сей Диктаторъ былъ Фабій, человѣкъ столько мудрой, сколько Фламиній высокомѣрной. Медлѣнность его спасла республику: Cunctando reetituit rem.
   Герцогство Сполетское представляетъ любопытности другаго рода. Вопервыхъ столица его, всей жители учинили первые отпоръ Карѳагенянину и принудили его отойти съ потерею, какъ то доказываютъ двѣ надписи на главныхъ воротахъ. По бокамъ соборной церкви сохраняются двѣ вашедры, на коихъ читались Апостолъ и Евангеліе народу, собирающемуся на площади: странной памятникъ церковной древности. Внѣ города находится водоводъ смѣлаго построенія и чрезвычайной вышины, сдѣланной еще въ вѣкѣ Теодорика. Далѣевидна гора, въ старину населенная пустынниками, и ідѣ еще цѣлы двенадцать жилищъ для мірянъ, провождающихъ съ своими служителями холостую жизнь. Когда одинъ изъ сихъ домовъ опростается, надлежитъ получишь согласіе отъ остальныхъ одиннадцати, чтобъ его занять. Называютъ ихъ Сполетскими пустынниками. Они между собою выбираютъ настоятеля и бываютъ обыкновенно дворяне, кои имѣя довольной доходъ, ѣдятъ его во уединеніи. Имѣютъ они право закупать нужное на рынкахъ прежде мѣщанъ. Сіи жилища расположены въ разныхъ возвышеніяхъ, окружены садами и огородами, и составляютъ пріятное зрѣлище.
   Два основателя двухъ монашескихъ чиновъ, славныхъ одинъ по богатству, другой по бѣдности, родились въ Сполепіскомъ Герцогствѣ: святой Венедиктъ въ Норціи, св. Францискъ въ Ассизѣ, первой въ десятомъ, второй въ двенадцатомъ вѣкѣ. Бенедиктъ отрекается смолода отъ выгодъ своей природы, дабы посвятивши, себя Богу въ уединеніи; въ семнадцать лѣтъ удаляется въ пещеру, гдѣ помышляетъ о первыхъ правилахъ своего чина; потомъ перемѣнятъ капищѣ въ молитвенное мѣсто, и чинитъ его колыбелью своего заведенія. Сказываютъ, что Тотила хотѣлъ его видѣть; что предложилъ ему корону, по видимому для одной попытки; но Святой, догадавшись о сѣти, оной не принялъ, и варваръ тѣмъ кончилъ, что сталъ ему удивляться. Францискъ Ассизской, творецъ другаго чина, прилѣпился сперва къ торговлѣ, оставилъ ее, проповѣдывалъ. Евангельскую нищету, имѣлъ учениковъ и составилъ изъ нихъ монаховъ, кои, хотя разнятся платьемъ, обычаями и жизнію, почитаютъ себя всѣ его подражателями.
   Городъ Порція, подчиненъ Папѣ, но составляетъ родъ республики. Жители имѣютъ право выбирать своихъ властелиновъ, и повинуются только законамъ, кои сами выдаютъ. Одинъ изъ главныхъ есть, что всякой человѣкъ, умѣющій читать или писать, не можетъ отправлять никакой должности. Они увѣрены, что ученіе вредно въ Государствѣ. Ежелибъ ученая рѣчь Жана Жака Руссо была произнесена въ семъ совѣтѣ невѣждъ, какую бы онъ получилъ похвалу! Остается знать, добродѣтельнѣе ли люди въ Порціи, нежели въ другихъ мѣстахъ?
   Монастырь Ассизскихъ Францискановъ есть главное мѣсто Серафимскаго чина, въ церкви котораго лежатъ мощи его основателя. Реколетская построена на мѣстѣ дома, въ коемъ онъ родился, а Порціункула, бывшая сначала только часовнею Богородицы, есть монастырь, гдѣ онъ умеръ.
   Въ нѣсколькихъ миляхъ отъ Сполеты, по Римской дорогѣ, находится славной водопадъ Терни, наипрекраснѣйшеее въ Европѣ зрѣлище природы. Чрезвычайная высота паденія, сила No изобиліе воды, вѣчный дождь, идущій изъ пучины, тысячи радугъ, возраждающихся отъ солнечныхъ лучей, представляютъ путешествующимъ предметъ любопытства, умножаемый страшнымъ шумомъ разбивающейся воды.
   Наибольшая слава города Терни состоитъ въ томъ, что родились въ немъ два Тацита, Историкъ и Императоръ, оба достойные удивленія вѣковъ.
   Зрѣлище первой республики свѣта, превращенной отъ похитителя въ превеликую Монархію, а преемниками его въ жестокую тиранію, представляется въ лѣтописяхъ Тацита. Сей сочинитель, старавшійся писать съ доброю вѣрою и слѣдовать истиннѣ, проникаетъ насквозь сердце человѣческое, видитъ наималѣйшія оттѣнки страстей, малыя, пружины великихъ намѣреній, потаенные происки Дворовъ и подлинной предметъ ихъ поступковъ. Никогда Историкъ не думалъ столъ глубоко; поможетъ быть, что, хотя все толковать, воображеніе его надѣлало системъ. Онъ не остерегается довольно отъ суровости, простительной нѣкоторымъ образомъ для тѣхъ, кои, долго живучи въ свѣтѣ, думаютъ, что не видали въ немъ ничего, кромѣ притворныхъ добродѣтелей и скрываемыхъ пороковъ. Сіе расположеніе обнажается ежеминутно въ Исторіи Тацита: можетъ быть было оно въ немъ столько же плодомъ нрава, сколько размышленія. Безъ труда можно видѣть, что слогъ его съ природы горекъ, и что онъ, имѣя въ разумѣ больше силы, нежели легкости, способнѣе чинился, по своему сложенію, усилить сатиру, нежели углубляться въ панегирикахъ. Тацитъ описалъ людей съ великою тонкостію и истинною, трогающія произшествія образомъ тому приличнымъ, а добродѣтель съ чувствованіемъ и вкусомъ. Онъ въ наивышшей степени имѣетъ дарованіе разсказывать просто великія вещи; онъ есть наивеличайшій наставникъ нравоученія, по полезному знанію людей, которое можно почерпнуть въ его сочиненіяхъ, укоряютъ его, что онъ съ лишвомъ въ худую сторону описалъ человѣческую природу, то есть, что съ лишкомъ оную разбиралъ, укоряютъ также, что онъ теменъ; но сіе значитъ только то, что онъ писалъ не для толпы. Онъ искалъ быть кратокъ и сказать много въ малыхъ словахъ. Фразы его суть сентенціи, заставляющія думать; и когда его наименьше разумѣешь, усиленія, дабы его понять, не бываютъ безполезны.
   Императоръ Тацитъ, ставившій себѣ за честь происходить отъ сего Историка, приказалъ, чтобъ его сочиненія находились во всѣхъ библіотекахъ, и чтобъ ежегодно списывали съ нихъ десять копій на Государственномъ иждивеніи, дабы ихъ лучше сохранить во всей цѣлости. Сіи предосторожности не воспрепятствовали, чтобъ не потерялась изъ оныхъ немалая часть. Лѣтописи его замыкали исторію четырехъ Императоровъ, Тиберія, Калигулы, Клавдія и Нерона. Остались только первая и послѣдняя, конецъ царствованія. Клавдіева и совсѣмъ ничего Калигулина. Трактатъ его о нравахъ Германцевъ и жизнь Агриколы, его тестя, завоевателя великой Британіи, суть два безцѣнныя и славныя сочиненія.
   Клавдій Тацитъ избранъ отъ Сената Императоромъ на мѣсто Авреліана и возвратилъ сему первому Государства корпусу часть его власти. Онъ такъ былъ некорыстолюбивъ, что, вмѣсто употребленія Государственныхъ доходовъ, жертвовалъ ему своимъ собственнымъ имѣніемъ, до двухъ милліоновъ рублей простирающимся. Сей Государь выдалъ весьма мудрые законы противъ развратности нравовъ и правосудія. Худыя обычаи были уничтожены, мѣста прелюбодѣйства истреблены, народныя бани заперты по захожденіи солнца. Онъ во всемъ поступала, по совѣту Сената, и ни одинъ Императоръ не пользовался большею властію, по несчастію царствовалъ онъ только шесть мѣсяцевъ и умеръ горячкою, производя войну противъ Персовъ.
   Нарни славится равномѣрно рожденіемъ Императора Нервы: вотъ все то, что можно сказать о семъ городѣ,-- гдѣ видны еще однако великолѣпные остатки моста, построеннаго Августомъ. Нерва происхожденіемъ была, изъ Креты и внукъ того славнаго Консула, которой, сказываютъ, умѣрилъ себя голодомъ на островѣ Капреѣ, дабы не быть очевидцемъ безстыдной роспусты Тиберія. Отецъ его былъ ученой правознатель, осыпанной отъ Веспасіана имѣніемъ и честьми. Нерва былъ его достоинъ своимэ, цѣломудріемъ, щедротію и обходительностію. Первое его попеченіе устремилось на возвращеніе всѣхъ Христіана, изгнанныхъ за вѣру, и на позволеніе имъ отправлять свою службу. Наилучшій изъ его законовъ есть запрещающій дѣлать евнуховъ. Онъ торжественно клялся, что въ его правленіе ни одинъ Сенаторъ не будетъ осужденъ на смерть, и столь твердо удержалъ слово что вмѣсто казни учинившимъ Заговоръ на его жизнь, у довольствовался только дать имъ знать, что ихъ замыслъ ему извѣстенъ. Онъ ихъ взялъ въ театръ, посадилъ подлѣ себя и показывая имъ мечи, кои по обыкновенію ему поднесли, сказалъ: "испытайте надо мною, годятся ли они?"
    Я видѣлъ Тибръ, ѣхалъ по его брегамъ, и всѣ мои чувствіи поколебались отъ воспоминовенія случившихся на нихъ происшествій. Вы ѣдете, такъ сказать, по Исторіи: всякой шагъ приводитъ вамъ на память какое дѣло, представляетъ вамъ какой памятникъ. Лѣвая сторона возобновляетъ похищеніе младыхъ Сабинокъ, кои будучи матерями своими приведены на Римскія позорища, изумляются, что въ такъ короткое время нашли милыхъ супруговъ въ ненавистныхъ похитителяхъ. Священная гора говоритъ, кажется, проѣзжимъ: сюда-то народъ Римской, обманутой Сенатовъ, удалился въ своемъ неудовольствіи, съ презрѣніемъ отослалъ первыхъ присланныхъ, другихъ выслушалъ съ почтеніемъ, и здался наконецъ, услышавъ притчу столь всѣмъ извѣстную, о заговорѣ членовъ прошивъ желудка за то, что ничего самъ не дѣлая, пользуется одинъ трудами всѣхъ.
   Чивита-Кастеллана, древній городъ Фалисковѣ, лежитъ на моей дорогѣ. Диктаторъ Камилло его осаждаетъ: добродѣтельной поступокъ отворяетъ ему въ него ворота. Онъ отсылаетъ въ городъ учениковъ, преданныхъ ему измѣнникомъ, ихъ учителемъ. Таковое великодушіе рѣшитъ Фалисковъ покориться. Въ лѣвой сторонѣ остается гора Соракта, покрытая снѣгомъ до самаго Маія. Горацій видя ее изъ дома своего въ Тиволи жалуется на ея сосѣдство, знобящее его жилище. Въ Римъ въѣзжаютъ чрезъ мостъ Милвіусъ, нынѣ Понтъ-Молле. Кажется, что тутъ видите вы Константина и Максенція, біющихся, кому достанется Имперія, Максенція опрокинутаго въ рѣку, теряющаго корону и жизнь. При концѣ моста стоитъ башня Велизарія. которой, по предводительствѣ Юстиніановыхъ ополченій, учинился плачевнымъ примѣромъ человѣческихъ премѣнъ. Чѣмъ больше имѣете вы знаній въ художествахъ, въ древности, въ Исторіи, тѣмъ больше сія страна увеличивается въ вашихъ глазахъ.
   Наконецъ видѣлъ я сію древнюю Царицу Имперіи, сію столицу вселенной, изъ которой побѣдители свѣта учреждали участь смертныхъ; въ которой соединялись съ пышностію побѣдъ своеволіе нравовъ;, съ военнымъ духомъ вкусъ роскоши; въ которой покоренной міръ, казалось, получилъ оковы только для того, дабы оставить въ ней всѣ пороки невольничества; которая давала законы всѣмъ народамъ, и которой всѣ народы дали боговъ; которая въ тѣхъ же самыхъ храмахъ, гдѣ гордость ея ставила знамена побѣжденныхъ народовъ, сооружала олтари своимъ идоламъ; которая въ богослуженіи любила только свободу перемѣнять его по своимъ видамъ, усилятъ или уничтожать по мѣрѣ своихъ страстей, и обоживъ Своихъ повелителей, освящала даже ихъ злодѣйства. Я видѣлъ Римъ, однимъ словомъ, средоточіе дарованій и суевѣрій, убѣжище наукъ и заблужденій, училище любомудрія и безвѣрія; Римъ, старающійся господствовать надъ всѣми вѣрами, а и того больше надъ всѣми Имперіями.
   Я есмь и проч.
   

ПИСМО СССXXVIII.

Городъ Римъ.

   Я видѣлъ Римъ, и исторія его, первая которой насъ обучаютъ, оказывается по мѣрѣ, какъ вы слѣдуете на мѣстѣ по пути главныхъ происшествій. Здѣсь, разсказываютъ вамъ, между горою Палатинскою и Капитоліею, одинъ молодой. Князь, неизвѣстнаго порожденія, кормимый прелюбодѣйницею, воспитанный пастухами, и учинившійся предводителемъ разбойниковъ, полагаетъ начальныя основанія сего высокомѣрнаго града, столицы свѣта, града вѣчнаго, повелителя народовъ, въ 3252 году отъ сотворенія міра, въ 428 по взятіи Трои, во 121 отъ основанія Карѳагены, за 2x4 лѣтъ прежде Имперіи Персовъ, и за 752 прежде Рождества Іисуса Христа. Ромулъ посвящаетъ его богу войны, стараясь, чтобъ его самаго почли за происшедшаго отъ него, и приписываетъ въ обыватели людей всякаго состоянія, всякой земли, Грековъ, Латиновъ, Албанцовъ, Тосканцовъ, по большей части пастуховъ и воровъ, но дознанной храбрости. По сему вы видите, что завоеватели міра произошли изъ разбойничья вертепа.
   Первой Король Рима былъ такожъ и глава вѣры, которая въ оныя грубыя времена состояла только въ аугурахъ и аруспиціяхъ, то есть въ предѣщаніяхъ, выводимыхъ изъ полета птицъ и изъ внутреннихъ животныхъ. Жрецы втолковывали толпѣ, что видятъ въ оныхъ участь смертныхъ; а сей обманъ, основанный на невѣжествѣ первыхъ вѣковъ, превратился въ одну изъ тайнъ правленія. Государь хотѣлъ быть первымъ Аугуромъ, опасаясь, чтобъ другой съ помощію сихъ суевѣрій не пріобрѣлъ довѣренности народа. Онъ постановилъ такожъ разные законы, изъ коихъ главнѣйшій касается до женщинъ. Онъ имъ запрещаетъ разводиться съ мужьями, а симъ позволяетъ ихъ покидать, даже предавать ихъ смерти, ежели онѣ приличатся въ прелюбодѣйствѣ, въ отравленіи, въ пьянствѣ, или въ поддѣланіи ключей. Сіи самые законы даютъ отцамъ безпредѣльную власть надъ вольностію, имѣніемъ и жизнію дѣтей.
   Ромулъ чинитъ изчисленіе своему народу, раздѣляетъ его на десять курій, и каждому даетъ двѣ десятины земли для его пропитанія. За симъ раздѣломъ слѣдуетъ учрежденіе Сената, главные граждане учинились чрезъ то и Министрами Государя, и покровителями на рода. Самыя важныя дѣла взносятся предъ сей трибуналъ, въ коемъ все рѣшится большинствомъ голосовъ. Названы они отцами, а ихъ потомки Патриціями. Начало перваго дворянства, достоинства гражданскія, военныя и духовныя, принадлежали имъ со изключеніемъ изъ оныхъ простолюдимовъ. Сіи повиновались особымъ властелинамъ, получающимъ повелѣнія отъ Сената. Изъ каждой куріи взято десять конныхъ человѣкъ, а сіи составили Рыцарской станъ, и содержали средину между Патриціями и народомъ. Послѣдній, хотя составленной изъ невольниковъ и пастуховъ, хотѣлъ наровнѣ съ другими имѣть участіе въ правленіи. Все касающееся до войны или мира, до учрежденія властей, до выбора даже Государя, зависѣло отъ его голосовъ.
   Таково было коренное основаніе сего Государства, которое впрочемъ не можно назвать ни совершенно монархическимъ, ни совсѣмъ республиканскимъ. Король, Сенатъ и народъ жили, такъ сказать, во взаимной зависимости; а изъ сего изтекало равновѣсіе власти, которая, умѣривая власть Государя, убезпечала могущество Сената и вольность народа. Дабы связать сіи разные станы взаимными добродѣяніями, позволено простолюдимамъ выбирать себѣ между Сенаторами покровителей, обязанныхъ помогать имъ своею силою и совѣтами. Каждой частной человѣкъ, подъ именемъ кліента, вступался съ своей стороны за своего покровителя, давалъ приданое его дочерямъ, платилъ его долги; и сей взаимной долгъ составлялъ обязательство священное, котораго не можно было нарушить ненаказанно.
   Послѣ Ромула принимаетъ престолъ Нума. Будучи мудръ, умѣренъ, справедливъ, но не имѣя воинскихъ качествъ, ищетъ онъ оказать миролюбивыя добродѣтели, и старается обратить разумы къ вѣрѣ. Строитъ капища, учреждаетъ праздники, и дабы таковымъ благочестивымъ заведеніямъ датъ силу, притворяется, что получилъ ихъ отъ Нимфы Эгеріи, открывшей ему образъ, каковымъ боги желаютъ быть служимы и чтимы. Она, сказываютъ", внушила ему установленіе Весталей.
   Почтеніе, оказыванное симъ дѣвамъ, единственно вѣрѣ посвященнымъ, давало имъ больше власти, нежели законъ первымъ властелинамъ. Приставъ носилъ предъ ними пучки, когда онѣ являлись въ народѣ, и самые Консулы сходили съ дороги, для оказанія имъ чести. Когда имъ попадался преступникъ, ведомый на казнь, онѣ спасали ему жизнь, лишь бы увѣрили, что таковой встрѣчи напередъ не предвидѣли. Въ судѣ давали вѣру ихъ простому слову, не позволялось измѣнить клятвы, и участвованіе ихъ никогда не оставалось безъ дѣйствія. Онѣ имѣли, отмѣнное мѣсто на играхъ, на позорищахъ и во всѣхъ народовыхъ обрядахъ. Имъ ввѣрялись отъ первѣйшихъ въ Римѣ духовныя, самыя важнѣйшія и тайнѣйшія записи. Когда онѣ были больны, знатныя женщины за честь себѣ ставили ихъ посѣщать и имъ прислуживать.
   Несмотря на толикія почести, мало находилось отцевъ, желающихъ отдавать дочерей своихъ на убылыя мѣста: что и не удивительно, когда уважится родъ смерти, коему подвергались нарушившія обѣтъ сохранить дѣвство во всю свою жизнь. Глава жрецовъ, разжаловавъ преступницу, снималъ съ нея одежду, потомъ клали ее во гробъ, поставленной на носилки, съ плачевнымъ и страшнымъ шествіемъ несли на мѣсто казни, и тамъ спущали живую въ могилу; давали ей зажженную лампаду, кружку воды, хлѣба и молока, и закрывали могилу, участника въ ея преступленіи до тѣхъ поръ сѣкли, пока онъ испущалъ духъ.
   Исторія полагаетъ при правленіи Тулла Гостилія, преемника Нумы, славное сраженіе Гораціевъ съ Куріаціями. Алба и Римъ находились въ войнѣ. Для пощаженія крови обоихъ народовъ, предлагаютъ выбрать съ одной и съ другой стороны трехъ бойцовъ, для рѣшенія участи сихъ двухъ городовъ. Власть должна быть наградою стороны побѣдителей. Вамъ извѣстенъ жребій трехъ Куріаціевъ и двухъ Гораціевъ, кои погибли въ сраженіи. Римъ торжествуетъ храбростію и проворствомъ третьяго брата. Показываютъ мѣсто, гдѣ входя въ городъ, покрытый воинскою одеждою своего непріятеля, встрѣтилъ онъ свою сестру, любовницу одного изъ Куріаціевъ, проливающую слезы, дерущую, на себѣ власы, и чинящую страшныя заклятія на брата. Молодой герой, раздраженной столь невмѣстною печалію, въ сердцахъ поражаетъ сію безутѣшную дѣвицу тѣмъ же мечемъ, коимъ умертвилъ ея любовника, произнося: "неси къ нему сію безумную страсть, для которой предпочитаешь ты мертваго непріятеля славѣ твоего брата и твоего отечества."
   Анкусъ Марціусъ, внукъ Нумы, наслѣдуетъ послѣ Тулла; и какъ вся его слава проистекала отъ дѣда, онъ поставилъ за долгъ подражать его миролюбивымъ добродѣтелямъ и привязанности къ вѣрѣ. Между знатнѣйшими произшествіями царствованія его воспоминается установленіе священныхъ обрядовъ, кои подъ именемъ Феціаловъ долженствовали предшествовать объявленіямъ войны. Прежде поднятія оружія, посылался къ непріятелю провозвѣстникъ, которой, прибывъ на границу, кричалъ громогласно: "слушай, "Юпитеръ, и ты, Юнона, слушай; слушайте, боги неба, земли и ада; я васъ беру во свидѣтели, что сей народъ несправедливъ; а какъ онъ обидѣлъ Римской народъ, то народъ Римской и я, съ согласія Сената, объявляемъ ему войну."
   Анкусъ и предшественникъ его разорили городъ Албу и Латинскую область, перевели изъ нихъ жителей въ Римъ, и землю ихъ присоединили къ сей столицѣ. За ними слѣдуетъ Тарквинъ старшій и учреждаетъ сто новыхъ Сенаторовъ, избранныхъ изъ семей простолюдимовъ. Онъ пользуется продолженіемъ мира для выстроенія стѣнъ Рима; обноситъ площадь портиками, украшаетъ ее капищами, зданіями для судебныхъ мѣстъ, народными училищами, и строитъ подъ землею каналы для стоку нечистоты за городъ. Народъ раждающійся, но таковымъ образомъ дѣйствовать начинающій, достоинъ служить образцемъ другимъ народамъ.
   Сервій, наслѣдникъ Тарквина, предпринимаетъ отдать всю власть Патриціанамъ, и въ таковомъ намѣреніи заводитъ отличности между разными станами Государства. Желая къ концу свое дѣло привести, помышляетъ сложить Королевскую власть, и правленіе превратишь въ совершенную Аристократію; но предпріятіе его остается безуспѣшно, по высокомѣрію зятя его Тарквина гордаго, которой, пылая нетерпѣніемъ царствованія, убиваетъ тестя и корону похищаетъ.
   Новой Король украшаешь городъ народными зданіями. Когда рыли основаніе одного капища, начатаго его дѣдомъ, найдена человѣческая, а по словамъ другихъ лошадиная голова совсѣмъ цѣлая, сохранившаяся безъ всякаго поврежденія, и давшая зданію имя Капитоліи. Авгуры, пользующіеся наималѣйшимъ произшествіемъ, возпользовались и симъ, и обнародовали, что Римъ со временемъ будетъ столица вселенной.
   Намѣреніе, построить храмъ Юпитеру, было принято самимъ еще Ромуломъ, когда, по похищеніи Сабинокъ, торжествовалъ онъ надъ ближайшими сосѣдями. Благодарность богамъ вселила въ него таковую мысль, и онъ отвелъ мѣсто на горѣ Тарпеіенской, имя носимое тогда двухолміемъ, на которомъ были воздвигнуты съ одной стороны храмъ Юпитера Капитолинскаго, съ другой крѣпость. Симъ образомъ Капитолія учинилась по справедливости предметомъ почитанія Римскаго народа. Не ограничивая пространства, не описывая тогдашняго состоянія сего двойнаго зданія, скажу я только, что Силла прибавилъ въ немъ новыя украшенія, что оно сгорѣло при Вителліѣ, починено при Веспасіанѣ, и что Домиціанъ перевезъ въ него столбы изъ Аѳинъ.
   Идолъ представлялъ бога сидящаго и держащаго въ одной рукѣ перунъ, въ другой копье. Въ семъ капищѣ хранились трофеи побѣдителей, добычи побѣжденныхъ, неизчислимое множество даровъ, принесенныхъ Консулами, Полководцами, Королями, Императорами: въ немъ видны были мѣдныя скрижали, на коихъ вырѣзывались главныя произшествія и законы республики. Подъ храмомъ сберегались книги Кумейской Сивиллы., подъ стражею Децемвировъ. Какое воображеніе не можетъ поколебаться при первомъ взорѣ сего славнаго сѣдалища Имперіи свѣта, куда приводились съ торжествомъ Короли, куда сносились добычи народовъ, гдѣ еще видна вѣчность, привязанная къ участи Рима. Оттуда отправлялись Сципіоны, Помпеи, Цесари на покореніе вселенной. Тамъ собирались Сенаторы для наиважнѣишихъ дѣлъ Государства. Римскіе рыцари, сидящіе на ступенькахъ входа, охраняли безпечность властелиновъ. Наисильнѣйшіе Цари Азіи за честь поставляли быть туда допущены; а темницы, расположенныя подъ капищемъ, заключали Государей, осужденныхъ на смерть послѣ тріумфа побѣдителей, котораго умножали они пышность своимъ несчастіемъ.
   Привыкнувъ съ малолѣтства почитать сіе страшное мѣсто средоточіемъ Римскаго могущества, питаемся мы надеждою найти еще тотъ наипочтеннѣйшій на землѣ памятникъ; но хотя сіе воображеніе могло нѣкогда имѣть нѣкоторую основательность, вещи весьма перемѣнили образъ. Гордость самовластнаго правленія намѣстилась правленіемъ тихимъ непокойнымъ, не имѣющимъ инаго оружія, кромѣ увѣщанія. Капитолія, сія первоначальная крѣпость Римлянъ, нынѣ представляется совсѣмъ въ различномъ видѣ. Она со всѣхъ сторонъ отверзта; всякой можетъ итти въ нее свободно; зданія ея, украшенія повсюду представляютъ миръ, и остатки древнихъ памятниковъ, въ ней нынѣ хранящіеся, служатъ только въ доказательство уничтоженія республики и Имперіи.
   Нынѣшняя Капитолія построена на развалинахъ древней, и Мишель-Анжъ, сочинившій ея планъ, умѣлъ дать въ трехъ корпусахъ зданія видъ величественности пристойной ихъ употребленію. Среднее зданіе есть Ратуша и жилище Сенатора, единственной особы, остатка того великаго Сената, управлявшаго міромъ; блюстители города, родъ городскихъ чиновниковъ, слабой образъ древнихъ Эдиловъ, занимаютъ достальные два. Все сіе построено на древнихъ сводахъ, единыхъ стезяхъ древней Капитоліи. Идутъ въ нее по преширокой и столь отлогой лѣсницѣ, что оная покрывается пескомъ, и Папа можетъ ѣхать верхомъ со всею своею свитою, когда, по выборѣ своемъ, вступаетъ во владѣніе Капитоліи. Сіе конное шествіе, составленное изо всего Римскаго дворянства въ своихъ волосахъ, въ черномъ кафтанѣ, въ епанчѣ, шляпа подъ плечомъ, наполненное верхнимъ и нижнимъ духовенствомъ, безъ сумнѣнія есть великолѣпно; но чтобъ ему удивляться, надлежитъ напередъ совсѣмъ забыть тѣ вѣчной памяти достойныя шествія, кои въ сей же Капитоліи отправлялись въ тріумфахъ Сципіоновъ и Эмиліевъ. Нынѣ попы въ рясахъ берутъ мѣсто плѣнныхъ Королей, коихъ побѣдители "Африки и Азіи за своими колесницами влекли отягченныхъ оковами.
   Большая лѣстница ограждена съ обѣихъ боковъ перилами, а сіи внизу кончатся двумя древними сфинксами, пускающими воду, вверху же двумя огромными статуями Кастора и Поллукса изъ Греческаго мрамора, держащихъ лошадей за поводъ. Посреди площади стоитъ конная мѣдная статуя Марка Аврелія, которую всегда мнѣ выдавали за наипрекраснѣйшій въ семъ родѣ остатокъ древности. Лошадь почитается особливо за совершенную работу. Я часто слыхалъ слова, говоренныя ей Петромъ Кортонскимъ: "ступай же! развѣ ты не зна"ешь, что ты живая? Знаю я,что сіе мнѣніе нашло противорѣчащихъ, и въ глазахъ немалаго числа знатоковъ сей конь столь дивной для древнихъ, столь хвалимой новѣйшими, столь восхищающій зрителей, кажется, есть слабое и посредственное произведеніе искуства. Таковая различность мнѣній возбудила во мнѣ любопытство. Я съ великимъ прилѣжаніемъ разсматривалъ статую, со вниманіемъ слушалъ разговоръ двухъ любителей, коихъ случайно встрѣтилъ въ Капитоліи. Мнѣ показались слова ихъ быть столь безпристрастны, столь объяснительны, что я ихъ вамъ сообщаю.
   "Сія литая статуя есть наивеличайшая и наилучше сбереженная изо всей древности, увѣряютъ, что сдѣлана она изъ того драгоцѣннаго и древними столь выхваляемаго Коринѳскаго металла; но кажется, что оной есть обыкновенная мѣдь; имѣетъ однако съ перваго взгляда цвѣтъ съ лишкомъ желтоватой, особливо въ мѣстахъ меньше подверженныхъ дѣйствію воздуха. Статуя соразмѣра посредственнаго; разныя части лошади хорошо обрисованы; голова особливо наполнена живости и хорошо поставлена: но не можно ли упрекнуть мастера въ томъ, что не взялъ онъ въ образецъ совершеннѣйшей лошади? Хотя она довольно прекрасна и соразмѣрна въ своемъ родѣ, но я не нахожу ее довольно гордою для везенія Императора. Кажется такожъ, что она съ лишкомъ раскорячена, переднія и заднія ноги чрезъ мѣру разбросаны; ноздри составляютъ кружекъ безъ движенія и безъ дыханія; морщины, производимыя отвореніемъ рта, укладены такъ порядочно, что походятъ на прутья плетеной корзинки.
   "Фигура Марка Аврелія не представляетъ ничего важнаго: голова походитъ больше на философа, нежели на Государя; но вѣроятно, что она похожа; ибо всѣ поясныя статуи сего Императора имѣютъ тѣ же черты и тотъ же видъ. Положеніе тѣла такожъ не величественно; оно посажено съ лишкомъ впередъ; лядвеи сухи, тонки и плоски. Ноги сдѣланы лучше, но ступни безмѣрно долги и не довольно мясисты."
   Я принялъ смѣлость воспротиворѣчить симъ господамъ похвалою, чинимою отъ всей Италіи сей статуѣ. Они мнѣ отвѣчали: "что Италіанцы, удивляясь страстно всѣмъ своимъ сокровищамъ, не могутъ судить объ оныхъ безъ пристрастія; что одно слово Антикъ производитъ въ головахъ ихъ волнованіе, а въ душахъ воспаленіе, простирающіяся иногда до сумасшествія. Сему служитъ свидѣтельствомъ, прибавили: они, обманъ, учиненной Мишелемъ Анжеломъ, хотя онъ самъ былъ Италіанецъ. Негодуя, что они безъ всякаго разбора обожаютъ древніе памятники, сей безсмертной художникъ сдѣлалъ мраморнаго Купидона, и закопалъ его тайно въ землю, отломивъ напередъ у него руку. Начали копать, нашли статую, кричали о красотѣ сей совершенной работы; одинъ Кардиналъ купилъ ее за великую сумму; Мишель Анжъ принесъ къ нему обломленную руку, и Прелатъ, стыдясь своей ошибки, тотчасъ сбылъ оную худую работу, худую потому, что мастеръ былъ еще въ живыхъ...
   Отъ разговора о статуѣ Марка Аврелія дошли мы до особы самаго Государя, котораго оные любители, не меньше знающіе Исторію, какъ и свободныя художества, не больше пощадили изображенія. Приписывая сему Императору добродѣтели, кои желательно видѣть сидящими на престолѣ, отняли они у него дарованія и качества, составляющія великихъ Государей. "Вопросите, говорили они, всѣхъ Историковъ, и вы увидите, что страсть его къ философіи прерождалась часто въ педантство; что ища заслужить славу Государя добраго, милостиваго и благочестиваго, впалъ онъ въ нерадѣніе несообразное съ добродѣтелями Государя; что пренебрегая наказывать за преступленія, дошелъ до того, что не почиталъ за долгъ объ оныхъ и навѣдываться, и занимаясь преніями о философическихъ матеріяхъ, или о наукѣ править народами, попущалъ Губернаторамъ грабить провинціи. Говорилъ о милости, о справедливости, о честности; но что'касалось до правленія, не имѣлъ объ немъ никакого познанія; покровительствовалъ, изключительно прочихъ, секту. Стоиковъ, въ которую самъ вступилъ; а сіе помрачаетъ его славу. Простой человѣкъ можетъ прилѣпиться къ какому мнѣнію, къ какой философической глупости, безъ всякаго слѣдствія; но Императоръ, Король, начальникъ не входитъ ни въ какую секту, ни въ какую партію. Онъ есть образъ Божій; онъ долженъ взирать безпристрастнымъ окомъ на системы, на заблужденія, на споры между людей, и пещись равно о благоденствіи всѣхъ человѣковъ.
   "Маркъ Аврелій былъ Государь суевѣрной и слабой, предававшійся неоднократно великимъ дурачествамъ. Собиралъ жрецовъ изо всѣхъ земель, употреблялъ чарованія, вводилъ вѣры, кои до него Римлянамъ не были извѣстны. Извѣстно, что гналъ онъ Христіанъ по единому подлому уваженію къ людямъ, и въ угодность Сенату и народу. Онъ зналъ ихъ хорошо, и потому могъ отдать справедливость невинности и святости ихъ нравовъ; но не имѣлъ ни отваги, ни твердости ихъ защитить.
   "Попущеніе его въ разсужденіи Фаустины, его жены, коей роспуста волновала всю Имперію, выходило изъ предѣловъ философіи. Сенаторъ, Рыцарь, смѣшивались на ряду у сей новой Мессалины съ отпущенникомъ, съ невольникомъ, съ человѣкомъ изъ самой подлой черни. Часто призывала она предъ себя гребцовъ и гладіаторовъ нагихъ, и выбирала, кто казался ей наиспособнѣйшимъ для удовлетворенія ея похоти. Маркъ Аврелій зналъ совершенно всѣ безпорядки ея жизни, но притворялся, что ничего не вѣдаетъ, и сказываютъ, что сей Государь, сей великой философъ, давалъ первые чины осквернившимъ Императорское ложе. По смерти жены внесъ онъ ее въ число богинь, воздвигнулъ ей храмъ и статуи, учредилъ въ честь ея дѣвичью обитель, и принудилъ новобрачныхъ приносить жертву новой богинѣ.
   "Онъ поступилъ еще хуже съ сыномъ. Ввѣрилъ воспитаніе Коммода, своего наслѣдника, учителямъ развращеннымъ, и не отдалилъ ихъ прежде, какъ когда они погубили его уже безъ возврата. Далъ ему новыхъ, кои показались Коммоду строги, и сей отецъ оказалъ слабость, приставилъ опять старыхъ наставниковъ, которые совсѣмъ довершили его развратность. Не лучше ли бы было, ежелибъ вмѣсто всей философической наружности, которую Маркъ Аврелій за собою таскалъ, вмѣсто всѣхъ прекрасныхъ нравоучительныхъ изреченій, которыя съ жаромъ проповѣдывалъ, вмѣсто рясы Греческихъ Софистовъ, коею окутывалъ свои плеча, смотрѣлъ онъ за поведеніемъ жены, за воспитаніемъ сына, и ежели бы оставилъ Имперіи наслѣдника, правящаго ее съ мудростію, а не чудовища, послужившаго ей посрамленіемъ и тираномъ?"
   Сіе сильное и суровое восклицаніе противъ наилучшаго изъ Цесарей не уменьшило во мнѣ почитанія къ сочиненіямъ сего Императора. Я любуюсь, видя его такимъ, каковымъ его представляютъ Историки, постояннымъ и скромнымъ, милостивымъ и справедливымъ, снисходительнымъ для другихъ, суровымъ для себя самаго, нечувствительнымъ въ тщетной славѣ, непоколебимымъ въ намѣреніяхъ, кои не принималъ онъ инако, какъ по зрѣломъ размышленіи; врагомъ донощиковъ, всегда равномысленнымъ, всегда повелителемъ души своея, всегда покорнымъ Божію промыслу и здравому разуму; не знающимъ притворства ни въ словахъ ни въ дѣлахъ, ни нетерпѣливости, ни безпокойности; всегда-скорымъ отпущать погрѣшности, когда озлобляли оныя только единаго его, и неумолимымъ, когда народная польза приневоливала его за оныя наказывать; безпрестанно пекущимся о благоденствіи народа и упражняющимся во удовольствіи дѣлать добро людямъ; соболѣзнующимъ другомъ и отцемъ бѣдныхъ. Таковъ былъ Маркъ Аврелій какъ посреди тревогъ и бѣдствій войны, такъ и въ нѣдрахъ покоя. Всѣ состоянія, всѣ роды жизни были предметомъ благотворительныхъ его попеченій. Сироты имѣли въ немъ покровителя пекущагося о ихъ пользѣ; полезные дарованія ободрялись, заслуги получали награжденіе, добродѣтель достоинства и чести. Гражданинъ благоразумной и добродѣтельной надеженъ былъ приобрѣсть уваженіе и милость у Императора, и симъ то образомъ сей Государь доказывалъ всѣмъ своимъ подданнымъ истинну Платонова изреченія: "что народы "были бы блаженны, ежелибъ философы были Царями, или ежелибъ Цари были философами."
   Описаніе зданій, статуй, живописей, украшающихъ новую Капитолію дало бы вамъ понятіе несовершенное о томъ, что въ ней дѣйствительно взору представляется. Не входя въ сіи подробности, пройду я только главные предметы, возбудившіе мое вниманіе. Между древностями: мѣдная волчица воспитавшая Рема и Ромула; на ней видны еще слѣды громовой стрѣлы поразившей ее, по свидѣтельству Цицерона, въ день убитія Цесаря; два гуся изъ того же металла, отъ древнихъ лѣтъ поставленные въ старинной Капитоліи, для сохраненія памяти спасшихъ сію крѣпость; голова перваго Брута, изкоренившаго Королевскую власть; задумчивость, глубокія мысли, тверда гть души, суровость, суть черты сего славнаго республиканца, коего имя учинилось страшилищемъ Королей. Думаютъ, что сія поясная статуя сдѣлана по повелѣнію втораго Брута, и поставлена въ Капитоліи, яко оправданіе убивства Цесарева; пастухъ Марцій, вынимающій занозу изъ ноги; левъ терзающій лошадь; ростральной столбѣ Консула Дуиллія, одержавшаго первую морскую побѣду. Сенатъ велѣлъ сдѣлать сей столбъ и выбить медали ему въ честь. Юлій Цесарь.въ воинской одеждѣ, а напротивъ него статуя Августа, поставленная послѣ Акційскаго сраженія; статуя Мессаллины, имѣющая все образованіе женщины, не знающей стыда, утомленной, но ненасытимой въ роспустѣ.
   Живописи представляютъ главныя черты Римской Исторіи. Ремъ и Ромулъ въ то время, когда Фаустулъ находитъ ихъ подъ смоковницею; жена его приближается, чтобъ взять ихъ изъ подъ кормящей ихъ волчицы. Ромулъ чертитъ сохою первое окруженіе Рима; похищеніе Сабинокъ; учрежденіе Бесталей и богослуженія; сраженіе Гораціевъ съ Куріаціями; женщина, подающая Тарквину книгу Сивиллъ; Муціи Сцевола, жгущій руку предъ Порсенною; Брутъ на трибуналѣ осуждеющій на смерть своихъ дѣтей; Горацій Коклесъ, противящійся на мосту Сублиціевомъ проходу Тосканцовъ; Курцій, посвящающій себя отечеству и бросающійся въ бездну, которая не могла затвориться инако, какъ отъ подобнаго жертвованія.
   Одно изъ зданій Капитолій опредѣлено единственно на сохраненіе древнихъ памятниковъ, служащихъ для Исторіи народа и художествъ, какъ: надписей, выпуклыхъ изображеній, статуй, олтарей, гробницъ, идоловъ, расположенныхъ въ хорошемъ порядкѣ, и содержимыхъ въ великой чистотѣ и съ великимъ стараніемъ. Сіе собраніе начато Иннокентіемъ X, продолжено Клементіемъ XII, и нарочито умножено Бенедиктомъ XIV. Многіе Кардиналы отдали въ него вещи, заслуживающія быть сберегаемы въ семъ богатомъ и обширномъ хранилищѣ. Надпись внизу каждаго памятника означаетъ имя добротворителя.
   Я есмь и проч.
   

ПИСМО СССХХІХ.

Продолженіе Рима.

   Чрезвычайная надмѣнность и безчеловѣчіе основателя Капитоліи производитъ всеобщее неудовольствіе, которое безчинность его сына и смерть Лукреціи принудили явно оказаться. Вамъ извѣстно сіе великое. произшествіе; вы знаете, или по меньшей мѣрѣ такъ разсказываютъ, что Лукреція, не могши жить послѣ претерпѣннаго насилія, призвала отца, мужа, сродниковъ, пріятелей, сосѣдовъ, требовала отъ нихъ мщенія, и ударила себя ножемъ въ грудь. Луцій Юній, прозванной Брутомъ, по той причинѣ, что казался глупымъ, дабы спастись отъ тираніи, покидаетъ притворство, и обнажая себя: "такъ, говоритъ онъ, схватя окровавленной кинжалъ, я клянусь отмстить за сіе поруганіе, и беру боговъ во свидѣтели, что скорѣе пролью всю мою кровь, нежели стерплю, чтобы кто нибудь царствовалъ впредь въ моемъ отечествѣ." Предстоящіе повторяютъ клятву; Тарквины изгоняются, и власть Королевская истребляется.
   Республиканское правленіе заступаетъ мѣсто Монархическаго: избираются два годовые властелина, коимъ дается имя Консуловъ; Брутъ, творецъ вольности, и Коллатинъ, Мужъ Лукреціи, занимаютъ сіи двѣ степени. Въ пользу Тарквина собирается партія, подъ предводительствомъ сыновей самаго Брута. Сіи будучи осуждены, яко измѣнники Государству, предаются смерти по повелѣнію и при глазахъ отца ихъ.
   Несогласіе, воспослѣдовавшее между народомъ и Сенатомъ, принуждаетъ Римъ учредить новаго властелина, превышающаго и самихъ Консуловъ, подъ именемъ Диктатора. Сія должность давала право жизни и смерти надъ всѣми гражданами и безъ всякой надежды къ аппелляціи. Служба Консуловъ въ немъ прерывалась, или ему была подчинена. Онъ могъ набирать войска и распущать ихъ по своей волѣ. Когда война была объявлена, онъ предводительствовалъ арміями, рѣшилъ воинскія предпріятія, не будучи обязанъ требовать мнѣнія Сената и народа. Онъ назначалъ предводителя конницы, которой зависѣлъ отъ его повелѣній и служилъ ему намѣстникомъ. По окончаніи власти, не отдавалъ онъ никому отчета въ своемъ правленіи.
   Раздоры пресѣкаются на нѣкоторое время, и опять возобновляются столь сильно, что народъ отходитъ на священную гору. Для склоненія его возвратиться въ Римъ, надлежало ему обѣщать уничтожить всѣ долги, и согласиться на учрежденіе Трибуновѣ народа.
   Сіи властелины, заведенные для воспрепятствованія, чтобъ народъ не угнѣтался, стараются истребить власть Сената, вводя Эдиловъ, коимъ присвояется часть дѣлъ, предоставленныхъ до того Консуламъ. Сенаторъ Коріоланъ, такъ прозванной отъ взятія Коріоловъ, противится предпріятіямъ Трибуновъ. Будучи позванъ предъ народъ, для отданія отчета въ своемъ поведеніи, не хочетъ признать сего трибунала. Сенатъ за него вступается, потомъ его покидаетъ, и отсылаетъ въ народной судъ рѣшеніе ссоры. Коріоланъ осуждается на вѣчное изгнаніе, передается къ Волскамъ, вооружаетъ ихъ противу своего отечества, вступаетъ въ земли республики со многочисленнымъ войскомъ; все предъ нимъ уступаетъ; Римъ въ опасности, но освобождается отъ оной благоразуміемъ и слезами матери и супруги Коріолана.
   Циницинатъ берется изъ за сохи, для предводительствованія войскомъ въ качествѣ Диктатора, и назначаетъ въ начальники конницы одного Патриція рѣдкой храбрости, но которой, не имѣя чѣмъ купить и кормить лошади, служилъ еще только въ пѣхотѣ. Симъ образомъ вся надежда республики, угрожаемой внѣ границъ, раздираемой внутри, обрѣтается заключенною въ престарѣломъ землепашцѣ и въ простомъ солдатѣ. Они разбиваютъ непріятеля, и возвращаются въ Римъ съ тріумфомъ. По полученіи извѣстія о побѣдѣ, Сенатъ устыжденный, что столь великій мужъ старѣется въ нищетѣ, предлагаетъ ему лучшую часть добычи; но Диктаторъ мыслитъ, что обязанъ дать отечеству величайшій примѣръ, и предпочитаетъ богатству славную бѣдность, признавая ее подпорою вольности.
   Недостатокъ законовъ, нужныхъ для добраго составленія республики, причиняетъ безпрестанно новыя замѣшательства. Отправляются послы въ Аѳины для собранія Солоновыхъ законовъ, и назначаются коммисары подъ именемъ Децемвировъ для приведенія оныхъ въ порядокъ. Они составляютъ изъ нихъ законъ двенадцати скрыжалей или таблицъ, основаніе всего гражданскаго у Римлянъ права. Сіи новые властелины правятъ сначала съ толикимъ правосудіемъ, что народъ доволенъ и попускаетъ имъ похитить верховную власть. Аппій избирается, по волѣ его, начальникомъ сей коллегіи.
   Въ одинъ день, когда сей Патрицій, изъ знаменитаго дома Клавдіевъ, сидѣлъ на своемъ трибуналѣ, видитъ одну молодую дѣвицу рѣдкой красоты, идущую съ ея кормилицею въ народное училище. Смотритъ на нее со внутреннимъ удовольствіемъ; на другой день любопытство его удволется, и онъ ее находитъ еще прекраснѣе. Видя ее ежедневно, чувствуетъ въ ней сильную страсть, коей слѣдствія учинились пагубны для нихъ обѣихъ. Сказано ему, что сія молодая особа есть изъ одной семьи простолюдимской; что называется Виргиніей, что лишилась матери, и что отецъ ея Виргиніи служитъ центуріономъ или сотникомъ. Онъ бы охотно согласился на ней жениться; но сверхъ того, что былъ уже женатъ, зналъ законъ, запрещающій вступать въ таковые неравные браки: почему и видѣлъ, что не имѣетъ инаго способа удовлетворить страсти, кромѣ подольщенія или насильствія. Отецъ сей молодой и несчастной дочери, узнавъ объ ея опасности, оставляетъ войско, спѣшитъ къ ней на помощь, вырываетъ ее изъ рукъ похитителя, и находится въ жестокой необходимости пронзить ея грудь кинжаломъ, дабы спасти ей честь и освободить отъ звѣрства Децемвира. Войска бунтуются, и одерживаютъ уничтоженіе должности преродившейся въ тираннію. Виргиніи, избранный въ Трибуны народа, отомщаетъ Аппію, погибшему въ оковахъ.
   Произшествія несчастливой Римлянамъ воины принуждаютъ ихъ прибѣгнуть къ Диктатору; въ сіе достоинство возводится Камиллѣ, наивеличайшій своего вѣка полководецъ. Первой его подвигъ былъ взятіе Веіевъ, коихъ осада продолжалась отъ десяти лѣтъ. Извѣстіе о томъ получено съ радостными восхищеніями; капища наполнились крикомъ; повелѣно чинить народныя молитвы, приносить благодареніе богамъ за побѣду, чего не было еще чинено и въ наивеличайшихъ успѣхахъ республики. Но Камиллъ въ согражданахъ своихъ находитъ только единую неблагодарность. Народъ, подъ самыми слабыми предлогами, требуетъ его ссылки, и сей полководецъ предпочитаетъ лучше самъ себя изгнать, нежели ожидать поношенія бытъ осуждену. Онъ проситъ боговъ Капитоліи только о томъ, чтобъ сей неблагодарной народъ раскаялся вскорѣ, что обидою заплатилъ за его услуги.
   Увѣрены были, что молитвы его навлекли войну Галловъ; по крайней мѣрѣ сіи два произшествія случились такъ скоро одно послѣ другаго, что всегда суевѣрной народъ приписывалъ потерю Рима ссылкѣ Камилла. Бреннъ вступаетъ въ городъ, овладѣваетъ имъ и предаетъ мечу жителей, не могшихъ спастись бѣгствомъ. Галльской полководецъ окружаетъ Капитолію, и требуетъ у запершихся въ нее здачи. Между тѣмъ покушается овладѣть ею нечаянно. Воины его, при помощи ночной темноты, лезутъ съ камня на камень, и давая одинъ другому руку, достигаютъ до подошвы стѣнъ. Стражъ предавался сну, и Галлы начали уже взбираться на стѣну, когда священные гуси, питаемые близь Юнонина капища крича и бія крыльями, разбудили спящихъ воиновъ. Во мгновеніе ока всѣ бѣгутъ къ оружію; Патрицій Манлій представляется первой и низвергаетъ съ высоты стѣны двухъ Галловъ, вой держались уже за зубцы, намѣряясь переброситься въ крѣпость. Войско занимаетъ всѣ посты и отбиваетъ непріятеля готоваго уже завладѣть Капитоліею. Изгнанной изъ отечества Камиллъ не укоснилъ поспѣтить къ нему на помощь.
   Едва опасность миновала, начались внутренніе раздоры. Манлій обносится въ желаніи провозгласить себя Королемъ Рима, и сбрасывается съ вершины Капитоліи. Сіе мѣсто, бывшее театромъ его славы, чинится мѣстомъ поруганія его и казни. По многихъ проискахъ отъ Плебеевъ, получилъ одно изъ двухъ Консульскихъ мѣстъ; наконецъ одерживаютъ они то, чего съ толикимъ жаромъ искали.
   Мы доходимъ до войнъ Рима съ Карѳагеною. Сіе послѣднее имя приводитъ на память побѣды Аннибала, утѣхи Капуи, твердость Регула, тріумфъ Сципіоновъ. Имя Югуты не меньше такожъ славно въ войнахъ Нумидійскихъ. Сей Король, побѣжденной Метелломъ, лишенной владѣній, преданной Силлѣ, влечется яко невольникъ за колесницею Марія. Послужа Римлянамъ зрѣлищемъ отъ тріумфальныхъ воротъ до Капитоліи, палачь раздираетъ Царскую на немъ одежду и заключаетъ его въ темницу, гдѣ онъ осуждается умереть съ голода.
   Силла полагаетъ основаніе своей славы и тираніи, которой голосъ вводитъ онъ перовой въ нѣдра республики. Сей человѣкъ, славной и своимъ высокомѣріемъ и презрѣніемъ честей, намѣщается Цесаремъ и Помпеемъ, которые возносятъ на наивысочайшій степень величество Рима, и уничтожаютъ остатки вольности. Помпей отличается особливо въ Гишпаніи противъ Серторія, въ Азіи противъ Митрцдата, и въ войнѣ противъ морскихъ разбойниковъ.-- Лукуллу ввѣряется стараніе истребить партію Гладіатора Спартака. Въ сихъ обстоятельствахъ открывается заговоръ Каталины, и въ сіе же самое время Цесарь предается первымъ движеніямъ высокомѣрія. но какъ дарованія Помпея могли бы остановить оныхъ стремленіе, онъ совокупляетъ жребій его съ своимъ и составляетъ съ нимъ и, съ Крассомъ первой Римской Тріумвиратъ. Сіи три человѣка раздѣляютъ между собою всю власть. Цесарь беретъ правленіе завоеванной имъ Галліи, Крассъ Азію, гдѣ умираетъ, а Помпей Гишпанію, коею управляетъ чрезъ своихъ намѣстниковъ.
   Успѣхи умножаютъ въ Цесарѣ довѣренность и подкрѣпляютъ надмѣнныя его намѣренія. Помпей начинаетъ ему завидовать; оттуда рождается гражданская война, опустошившая всю Имперію. Побѣдоносный въ Фарсаліи Цесарь правитъ Римомъ самовластно; но злоупотребленіе стоитъ ему жизни. Онъ присвоилъ молодаго Октавія, которой входитъ во всѣ его предпріятія, счастливъ въ войнѣ, счастливѣе еще въ мирѣ, и не меньше пагубенъ для спокойствія Рима. Антоній былъ сначала его врагомъ; потомъ они помирились, дабы съ Лепидомъ составить другой Тріумвиратъ, произведшій новой раздѣлъ Имперіи. Антоній отправляется въ Азію, гдѣ пріобрѣтаетъ больше славы своею любовію, нежели побѣдами. Сынъ Помпеевъ старается сохранить въ Сициліи остатки отцовской партіи, а Октавій оную изтребить. Слѣдствіе сей войны освобождаетъ его отъ Лепида. Антоній и Октавій вскорѣ чинятся соперниками, что погубляетъ перваго, которой себя убиваетъ; а Клеопатра, не могшая предуспѣть покорить своего побѣдителя, такожъ лишаетъ себя жизни. Октавій оставшись одинъ, и знаемый потомъ подъ именемъ Августа, помышляетъ объ утвержденіи своей власти, посадя съ собою на престолъ умѣренность и правосудіе. Отъ него Имперія получила истинную свою твердость. Героическая простота первыхъ вѣковъ предуготовила будущее ея величество. Онъ доходитъ до самой верхней степени могущества; но едва до оной достигнулъ, какъ засыпаетъ въ нѣдрахъ славы; нѣга и похоть развращаютъ его нравы, обезсиливаютъ его отвагу, уничтожаютъ великодушіе, и сія пространная и великая Имперія, которой, казалось, надлежало быть безсмертною, погибаетъ нечувствительнымъ паденіемъ, и покрываетъ наконецъ свѣтъ своими развалинами.
   Есть ли царствованіе прекраснѣе, справедливѣе, полезнѣе роду человѣческому Августова? И кто царствовать его достойнѣе? Сколь былъ онъ безчеловѣченъ въ тріумвиратѣ, столь оказался благотворителенъ, отправляя верховную власть. Имѣлъ онъ то удовольствіе, что получилъ ее отъ своихъ подданныхъ, и что заставилъ ихъ ее любить. Думали, что рѣчь говоренная имъ въ Сенатѣ Римскомъ, для предложенія ему отреченія своего, приведена была глубокою политикою, и дѣло кажется довольно вѣроятнымъ; но какое бы несчастіе для Рима, ежелибъ не царствовалъ сей Государь! Колико полезныхъ заведеній колико благотвореніи, колико покровительствъ наукамъ и художествамъ!
   Августъ при владѣніи своемъ, видѣлъ рожденіе Спасителя людей, и умеръ на семдесять шестомъ году правленія, четырнадцать лѣтъ спустя послѣ сего непроницаемаго произшествія. Разсказываютъ, что сей Государь, устрашенной паденіемъ перуновъ на храмъ Юпитера Капитолинскаго, послалъ вопросить Дельфекой оракулъ о причинѣ онаго; что оракулъ отвѣтствовалъ, что новородившійся Еврейской младенецъ приневоливаетъ его къ молчанію, и низвергаетъ его во адъ; что Императоръ воздвигнулъ въ Капитоліи олтарь съ сею надписью; перворожденному отъ Боеа\ для чего не сохранить и олтарь и храмъ, яко драгоцѣнные для вѣры памятники?
   Сей Государь оставилъ наслѣдникомъ Тиберія, сына жены своей Ливіи, коего присвоилъ. Вамъ извѣстно, что въ Римѣ, когда кто не имѣлъ дѣтей, ни надежды оныхъ имѣть, позволялось выбирать ихъ въ посторонней фамиліи. Вопрошали отца того, кого хотѣли присвоить, соглашается ли уступить сына своего со всею отеческою властію? Спрашивали равномѣрно у сына, доволенъ ли онъ симъ согласіемъ, и по таковому согласію одного и другаго, сынъ переставалъ быть подъ опекою истиннаго своего отца, переходилъ подъ власть присвоителя, бралъ его имя, и присовокуплялъ его къ своему названію, для означенія своего рожденія и происхожденія. Позволялось также отцу отринуть своего сына, то есть, отбросить его, выгнать изъ дома, и не признавать больше сыномъ. Сынъ равномѣрно могъ вытти изъ подъ отцовской власти отпущеніемъ, которое въ томъ состояло, чтобъ учинить его господиномъ своей воли; но сіе имѣло мѣсто только тогда, когда отецъ былъ худаго примѣра, или когда слишкомъ сурово поступалъ съ своею семьею.
   Тиберій, посаженный на Августовомъ престолѣ, скрывалъ нѣсколько времени проклятыя свои склонности, страшась, чтобъ Римляне, сожалѣя о крови Октавія, не восхотѣли возвести ее на его мѣсто. Опытъ онъ сдѣлалъ надъ молодымъ Агриппою; вскорѣ сбылъ Германика, и избавясь такимъ образомъ отъ всѣхъ своихъ сверстниковъ, началъ быть кровожаждущъ и страстоліобивъ до безконечности" Склонность его въ пролитію крови повсюду искала жертвъ, и заклала даже самаго Сіяна, бывшаго дотолѣ орудіемъ его варварствъ. Чѣмъ, развращенія были безславнѣе, тѣмъ больше ему правились, и дабы оставить Имперіи наслѣдника ненавистнѣе себя, избралъ онъ Калигулу, послѣдняго Германикова сына.
   Исторія должна бы подражать, въ разсужденіи сего Тиберіева наслѣдника, примѣру Римскаго Сената, которой, дабы изтребить память его, велѣлъ перелить всѣ деньги его времени. Никогда не было видано ничего столь страннаго, своенравнаго, жестокосердаго. Никогда никто не ругался человѣческою кровію съ толикою вольностію и ненаказанностію. Клавдій, дядя его, скрывался избѣгая смерти, коей старались предать всю его фамилію. Солдаты его увидѣли, и дабы рѣшишь нерѣшимость Сената, провозгласили его Императоромъ.
   Сей Клавдій, толико славный своею глупостію, выдалъ нѣсколько полезныхъ законовъ и учинилъ нѣкоторыя завоеванія въ Британіи, и отличился нѣкоторыми народными зданіями; но женщины превратили его въ енота и учинили несказанно безчеловѣчнымъ. При концѣ своей жизни женился онъ на Агриппинѣ, которая, къ несчастію Имперіи, принудила его присвоить Нерона, и Неронъ вступилъ на престолъ къ предосужденію Британника, истиннаго Клавдіева сына.
   Сынъ Агриппининъ подаетъ сначала нѣкоторую добрую надежду, но вскорѣ отличается только преступленіями, обезчестившими его правленіе, смѣха достойною склонностію играть на театрѣ, прозьбою, чтобъ хвалили его, какъ скомороха. Сей проклятія достойной Государь, образецъ тирановъ, коихъ всѣхъ помрачилъ, видитъ наконецъ Имперію прошивъ себя взволновавшуюся, и инаго спасенія не находитъ, какъ самому себя умертвить.
   Въ слѣдствіе оборота, которому дотолѣ, не знали еще примѣра, наслѣдуетъ по немъ Галба. Собственныя его войска даютъ ему въ Гишпаніи достоинство Императора. Онъ не умѣетъ удержать подобной чести, и является только скупымъ и безчеловѣчнымъ; присвояетъ себѣ сына и готовитъ ему корону; но Оттона избираютъ солдаты, и сей, можетъ быть, правилъ бы со славою, ежелибъ дали ему время. Вителлій думаетъ, что равное съ нимъ имѣетъ право быть Императоромъ и защищаетъ оное оружіемъ. Войска Оттоновы разбиты, и самъ онъ, дабы не продолжить войны, лишаетъ себя жизни. Вителлій умѣлъ только ѣсть, жилъ въ скаредствѣ и умеръ въ безчестіи.
   Веспасіанъ выбранъ солдатами какъ и они, и оказываетъ себя достойнымъ Имперіи правосудіемъ, милостію и мудростію. Титъ, сынъ его, по немъ наслѣдуетъ" ко утѣшенію Римскаго народа. Правленіе его знатно благотвореніями, жертвованіями надъ самимъ собою, особливо отдаленіемъ Вереницы, но продолжается только два года, и брата его и наслѣдника, Домиціана, подозрѣваютъ въ насильственномъ онаго прерваніи.
   Сей новой повелитель притворяется нѣсколько времени, что любитъ благо народное, порядокъ и правосудіе, но вскорѣ оказывается такимъ, какова, есть, чудовищемъ жесточайшимъ всѣхъ прежнихъ; ибо былъ ихъ боязливѣе. Наималѣйшіе его отпущенники, даже жена его, видя его столь же" опасна въ дружбѣ, какъ въ ненависти, принимаютъ намѣреніе его сбыть; но прежде ищутъ наслѣдника и выбираютъ Нерву, старика почтеннаго, которой присвояетъ Траяна, Государя наисовершеннѣйшаго въ Исторіи.
   Траянъ былъ великъ въ мирѣ и въ войнѣ, разпространилъ границы. Имперіи до самаго Вавилона, и сбирался воевать Индію. За счастіе поставлялось жить при его правленіи, и не было ни славнѣйшаго, ни благополучнѣйшаго для Римскаго народа. Имѣя всѣ добродѣтели, не доходилъ онъ до крайности ни въ одной. Исторія упрекаетъ ему только сильную склонность въ похваламъ и гоненіе Христіанамъ.
   По смерти Траяна, сродникъ его Адріанѣ провозглашенъ Императоромъ. Сей Адріанъ имѣлъ знаменитыя качества, но по несчастію перевѣшиваемыя многими пороками, ученъ, не завидущъ тѣмъ, кои были его ученѣе; скроменъ и привѣтливъ, но мстителенъ и жестокосердъ. Сочиняя собственную свою жизнь, выбросилъ онъ все могущее учинить его ненавистнымъ. Онъ благоразумно стѣснилъ границы Имперіи боясь не быть въ силахъ всего сохранить, выстроилъ Карѳагену и Іерусалимѣ, и бывъ гонителемъ Христіанъ, учинился ихъ защитникомъ. Конецъ жизни своей обезславилъ онъ преданіемъ смерти части своей фамиліи, и присвоилъ Антонина благочестиваго, которой по немъ и наслѣдовалъ.
   Антонинъ былъ справедливъ. тихъ, миролюбивъ и жестокъ только противъ Христіанъ, о коихъ перемѣнилъ мысли прежде смерти, и оставилъ Имперію зятю своему Марку Аврелію, прозванному философомъ. Съ симъ послѣднимъ царствовало правосудіе, миръ, доброй порядокъ: упражнялся онъ въ чиненіи подданныхъ счастливыми, въ отогнаніи варваровъ, и не оставилъ инаго сына, инаго наслѣдника, кромѣ Коаімода, сего чудовища безразсудности, сумазбродства, безчеловѣчія и распусты.
   Коммодъ намѣщенъ Пертинаксомѣ, которой изъ сына дровянаго продавца и изъ школьнаго мастера возвышался постепенно, и заслужилъ наконецъ, что предложена ему Имперія. Коммодъ ввелъ толикое своеволіе между войсками, что Перитнаксъ, желая тому пособить, учинился онаго жертвою. Юліанѣ покупаетъ верховную власть, но не можетъ удержаться противъ усиленій Севера. Сей, будучи искуснѣе, опровергаетъ всѣ препоны, наказываешь Преторіанскихъ воиновъ, и сбываетъ Албина, котораго привязалъ къ себѣ по политикѣ, и Нигера, которой былъ ему соперникомъ. Они были предметомъ войны, выдержанной имъ на Востокѣ и въ Галліи, и принесшей ему великую воинскую славу. Северъ былъ слабъ съ любимцами, безчеловѣченъ съ непріятелями, строгъ съ Христіанами, и несчастливъ въ старшемъ своемъ сынѣ Каракаллѣ, которой неоднократно помышлялъ отнять у него корону и жизнь. Умеръ онъ во время славнаго своего похода въ Британіи.
   Каракалла и Гета, два брата несогласныхъ нравовъ, по немъ царствовали. Ежели первой приобрѣлъ нѣкоторую славу, то не иную какъ чрезъ убіеніе своего брата, чрезъ постыдной миръ съ Нѣмцами, и чрезъ страшное побоище въ Александріи. Калигула, Неронъ, Домиціанъ замыкали безчеловѣчія свои въ Римѣ; Каракалла свое бѣшенство распространялъ по всему свѣту. Назвать его можно не тираномъ, но истребителемъ человѣковъ. Макринъ освобождаетъ вселенную отъ сего кровожаждущаго чудовища. Наслѣдникъ его Геліогабалъ былъ столь золъ, столь безчеловѣченъ, столь роскошенъ, столь страненъ, столь непристоенъ, что заставилъ бы объ немъ сожалѣть, ежелибъ то было возможно.
   Александрѣ, наслѣдникъ Геліогабала, представляетъ въ себѣ наконецъ Римлянамъ Государя достойнаго престола, друга правосудія, добродѣтели и нравовъ, мудреца въ мирѣ, героя въ войнѣ; но царство его было кратко, по причинѣ бунта Гальскихъ легіоновъ, которой Максиминъ, первой Императоръ варварской породы, обратилъ въ свою пользу. Сей послѣдній, не будучи сотворенъ для короны ни рожденіемъ, ни личными качествами, достигъ до оной злодѣяніемъ, коего ниже вся слабость Римлянъ не дозволила имъ забыть. Кратное его правленіе было преисполнено возмущеніями, въ коихъ онъ и сынъ его послужили первыми жертвами. Отмѣнялся онъ только великанскимъ своимъ ростомъ и тѣлесною силою.
   Два первые Гордіана погибли въ Африкѣ. Максимѣ Балбинѣ и третій Гордіанѣ убиты. Филиппѣ, умертвившій молодаго Гордіана, самъ то же претерпѣлъ съ своимъ сыномъ, и Децій, на его мѣсто выбранной, погибъ отъ измѣны Галла; но сей Галлѣ правитъ короткое время, и зарѣзываешся. Наслѣдуетъ по немъ Валеріанѣ, которой плѣненъ Персами. Сынъ его Галліанъ походитъ только на Императора, и уступаетъ тронъ всякому, кто пожелаетъ его похитить.
   Сей страшной безпорядокъ, дошедшій до крайности, производитъ тридцать искателей, кои изтребляютъ другъ друга и прозваны тридцать тирановъ. Нѣтъ ни одного изъ нихъ, которой бы велъ жизнь спокойную и умеръ своею смертію. Сколь скоро облекались они въ окровавленную багряницу, вселяли въ своихъ послѣдователей тотъ же страхъ, то же высокомѣріе, кои были имъ самимъ поводомъ къ бунту. Окружены будучи домашними заговорщиками, воинскими возмущеніями и граждансними войнами, тряслись на краю бездны, въ которую, по претерпѣніи наижесточайщаго безпокойствія, были наконецъ бросаемы.
   Сіи времянные Монархи принимали однако почести, зависящія отъ лести войскъ и провинцій имъ повинующихся; но права ихъ, основанныя на бунтѣ, не могли никогда быть признаны законными, ни внесены въ Исторію. Избраніе толикихъ Императоровъ, могущество ихъ, смерть, чинились равно пагубными ихъ пріятелямъ и подданнымъ. Народъ, обремененной несносными налогами, доставлялъ имъ, чѣмъ щедро одарять войска въ награду за ихъ выборъ. Сколько бы ни были они добродѣтельны, сколько бы ни правыя имѣли намѣренія, принуждены были защищать свое похищеніе съ помощію частаго грабежа и безчеловѣчія; иногда низвергались, влекли съ собою паденіе и войска и провинцій. Скоропостижной переходъ изъ шалаша на тронъ и съ трона въ могилу веселилъ бы, можетъ быть, безпристрастнаго философа, ежели бы философу можно было быть безпристрастну посреди всеобщихъ бѣдствій человѣческаго рода.
   Клавдій, Авреліанъ, Тацитъ и Пробѣ, четыре великіе мужа, кои, по безпримѣрному счастію, слѣдовали одинъ за другимъ, возстановили Имперію, погибающую отъ набѣговъ варваровъ. Карѣ наслѣдуетъ послѣ Проба и усотовариществуетъ себѣ дѣтей своихъ Карина и Нумеріана. Каръ убитъ громомъ, Нумеріанъ Аиромъ, своимъ тестемъ, а Каринъ послѣ сраженія, доставившаго корону Діоклетіану.
   Гоненіе, претерпѣнное Христіанами при семъ послѣднемъ Императорѣ, доставило ему славу кровожаждущаго, которой, можетъ быть, онъ и не заслуживалъ по другимъ дѣламъ. Онъ съ Максиміаномъ, коего взялъ въ товарища, сохранилъ Имперію въ мирѣ, предупредилъ или утушилъ заговоры. Констанцій и Галерѣ, коихъ сдѣлалъ Цесарями, прогнали Германцевъ и Персовъ, и принудили его самаго сложить корону.
   Сіи два Государя раздѣлили между собою верховную власть: первой взялъ Западъ, и заставилъ тамъ себя обожать. Сынъ его Константинѣ былъ по немъ наслѣдникомъ. Власть Императорская возбуждаетъ новые раздоры, новыя зависти, новыя войны. Галеръ старается удержать ее для себя одного и беретъ въ сотоварищи и Цесари Севера и Максиміана. Константинъ защищаешь свои притязанія. Максенцій., сынъ Максиміана, объявляетъ себя ему соперникомъ; и при семъ-то случаѣ Константинъ, при чудесномъ на небѣ явленіи Креста, кое онъ видѣлъ, оказываетъ толикую любовь къ Христіанскому закону, успѣхи оружія чинятъ его единымъ повелителемъ Имперіи, которой далъ онъ, можно сказать, смертельной ударъ, перенеся столицу въ Константинополь. Впрочемъ сей Государь царствовалъ со славою, былъ почитаемъ и страшенъ внѣ Имперіи, повелѣвалъ внутри, и кончилъ, по общему мнѣнію, явнымъ принятіемъ Христіанской вѣры.
   По смерти его, Имперія раздѣлена между тремя его сыновьями, Констанціемъ, Константиномъ и Констансомъ; но раздѣлъ не долго подержался. Константинъ убитъ на сраженіи, Констансъ лишенъ жизни, по повелѣнію похитителя Максенція, и остался на престолѣ одинъ Констанцій. По примѣру отца, покровительствовалъ онъ Христіанской законъ, и въ законахъ его находятъ основаніе большей части церковныхъ привилегій. Но слѣдовавъ нѣсколько времени непорочности вѣры, женѣ своей попустилъ онъ вовлечь себя въ заблужденія Аріанства.
   Юліанъ, наслѣдникъ его, царствовалъ только двадцать три мѣсяца, и въ сіе короткое время оказалъ великія добродѣтели и великіе пороки. Онъ выдумывалъ, какъ гнать Христіанъ, занимался благоденствіемъ народа, освободилъ его отъ податей, пристрастенъ былъ къ философамъ, и населилъ ими свой дворецъ. Іовіанъ избранъ, но не малыхъ замѣшательствахъ, и принялъ Имперію съ условіемъ возстановить Христіанскую вѣру. Валбитиніанъ былъ его наслѣдникомъ, и присвоилъ въ товарищи брата своего Валенса. Сіи два Государя находились въ безпрерывной войнѣ съ Персами, Нѣмцами, Готами, Сансонами, и въ частныхъ бунтахъ. Первой выдалъ нѣсколько хорошихъ законовъ. Второй покровительствовалъ Аріанскую ересь.
   Граціянъ, ихъ преемникъ, видя Государство колеблющееся во всѣхъ своихъ частяхъ, не находитъ ничего лучше, какъ поручить Ѳеодосію произведеніе войны противъ варваровъ. Сей искусной полководецъ одерживаетъ надъ ними знатную побѣду, и ею принуждаетъ ихъ вытти изъ Имперіи. Онъ награждается, присообщеніемъ въ правленіи, и съ двумя Августами царствуютъ вѣра, правосудіе и пр. Они кончатъ всѣ войны побѣдами или трактатами. По оставшимся памятникамъ извѣстно намъ, сколько выдали они добрыхъ законовъ, касающихся до вѣры и политики.
   Граціанъ умираешь жертвою высокомѣрія, коимъ Максимъ ищетъ отворить себѣ путь въ престолу. Ѳеодосій прежде, нежели предпріялъ укрощеніе онаго, принимаетъ въ товарищи сына своего Аркадія, притворствуетъ съ похитителемъ, пока не придетъ въ состояніе его наказать. Онѣ сохраняетъ спокойствіе на Востокѣ, заключаетъ трактаты съ сосѣдями, прельщенными его добродѣтелію или устрашенными оружіемъ, и идетъ въ Италію, коею овладѣлъ Максимъ. Онъ еще туда не прибылъ, а уже все ему покорено двумя побѣдами, одержанными надъ полководцами Максима. Ничто не останавливаетъ его ревности: онъ предается безпредѣльно изтребленію идолопоклонства и утвержденію собственнымъ своимъ примѣромъ Христіанской вѣры. Конецъ жизни его огорчается бунтомъ Арбогаста и похищеніемъ Евгенія. Онъ противъ него выступаетъ, разбиваетъ его, но самъ тутъ находитъ смерть.
   Аркадіи и Гонорій, дѣти его, раздѣлившіе по смерти его владѣнія, не столько сами правятъ, сколько ихъ Министры Вуфинъ, Стиликонѣ, Евтропій и Аркадіева жена Евдоксія, и безпрестанно обезпокоиваются внутренними раздорами, отъ зависти власти произходящими и великое зло Государству причиняющими. Ѳеодосій, сынъ Аркадія, объявляется его товарищемъ, почти при самомъ своемъ рожденіи. За домашними безпокойствами слѣдуютъ внѣшнія войны: Гуны опустошаютъ Востокъ, Готы Западъ. Стиликонъ сначала пріобрѣтаетъ немалую противъ Нихъ славу; но попускаетъ ослѣпить себя высокомѣрію, и привлекаетъ въ Имперію сихъ самыхъ варваровъ, коихъ прежде изъ нея выгналъ. Аркадій умираетъ посреди всѣхъ сихъ бѣдствій и оставляетъ сына своего Ѳеодосія II восми лѣтъ.
   Царствованіе его, равно какъ и Гонорія, слабо, боязливо, преисполнено бунтами и убивствами. При нихъ предуготовляются тѣ перемѣны, кои совершенно истребляютъ Западную Имперію. Страшной Аларикъ осаждаетъ Римъ, а Гонорій не помышляетъ его защитить. Варвары окореняются въ Гишпаніи, Бургиньоны или Бургундцы и Франки въ Галліи. Опустошенія Африки отъ Вандаловъ возбуждаютъ ужасъ и жалость. Бѣдствія другаго рода и не меньше пагубныя, пламя ересей, оказываются на Востокѣ; но отъ времени до времени сверкаютъ еще нѣкоторыя искры древняго Римскаго мужества, и младый Ѳеодосій находитъ случай учинить себя безсмертнымъ уставомъ законовъ, носящихъ его имя.
   Марціанъ по немъ наслѣдуетъ и царствуетъ на Востокѣ довольно спокойно; но Валентиніанъ на Западѣ находитъ въ особѣ Аттилы соперника, которой, хотя въ нѣсколькихъ случаяхъ и побитъ, часто доводитъ его до совершенной погибели, оправдывая симъ образомъ званіе Божія бича, кое самъ себѣ далъ. Обиженной мужъ отнимаетъ жизнь и Имперію у Валентиніана. Былъ то Максимъ, царствовавшій, кажется, для того только, чтобъ видѣть разграбленіе Рима отъ Генсерика. Авитъ надѣваетъ багряницу въ Тулузѣ, и оканчиваетъ правленіе посвященіемъ себя въ Піаченцскіе Епископы.
   Леонъ восходитъ на Восточной престолъ, Маіоріанъ на Западной. Послѣдній выгоняетъ Вандаловъ изъ Италіи, и свергается отъ своего полководца Мицимера, Гота породою, которой возводитъ на Имперію, одного послѣ другаго, Севера, Ангебія и Олибрія. Преемники его Глицерій и Непотъ выгнаны съ безчестіемъ. Наконецъ, при Ромулѣ Августулѣ, Римляне, устыдясь имѣть подобнаго повелителя, свергаютъ его и призываютъ на престолъ Одоакра, Короля Герульскаго, которой провозглашается Королемъ Италіи.
   Симъ образомъ погасла Западная Имперія въ І22д году отъ созданія Рима, въ 986 отъ выбора Консуловъ, въ 50З послѣ Августа, и 146 лѣтъ послѣ перенесенія престола Имперіи въ Константинополь. Сія самая Имперія воскресла для Карла Великаго, и продолжается нынѣ въ Нѣмецкой землѣ, но въ такомъ образѣ, что не видно въ ней никакого слѣда древней ея конституціи.
   Какой примѣръ для Государей и для всѣхъ смертныхъ въ паденіи Римской Имперіи! Какія таковой предметъ порождаетъ размышленія для философовъ! Римъ, на самой вершинѣ славы, самъ себѣ копаетъ бездну, въ коей величественность его, слишкомъ огромная, долженствовала погибнуть. Роскошь привлекла праздники, спектакли, всѣ утѣхи. Поля оставлены, дабы жить по городамъ; земледѣлецъ превращенъ въ воина и въ художника. Торговля безполезностями и ввозимыми товарами умножилась; золото изчезло; бунтъ и непослушаніе воина, называющаго себя подпорою Государства, виновникомъ его побѣдъ, произвели замѣшательства; личныя ненависти усилили ненависть всенародную; невольничество породило желаніе независимости; любовь отечества погасла; гражданинъ учинился врагомъ гражданину; душа, движущая пружинами Имперіи, изтребилась, и Римъ изчезъ.
   Изъ всѣхъ народовъ, покрывавшихъ земной шаръ, нѣтъ ни одного, котораго бы исторія была столь любопытна, столь трогающа. Всѣ перемѣны, какимъ только Государство подвержено быть можетъ, деспотизмъ, монархія, тираннія, аристократія, олигархія, демократія и охлократія, или господствованіе черни, скоропостижно въ ней слѣдуютъ поперемѣнно и представляютъ намъ въ одномъ народѣ зрѣлище всѣхъ правленій и кругъ всѣхъ политическихъ перемѣнъ. Деспотизмъ основывается безъ искуства и единымъ движеніемъ природы; изъ дезпотизма рождается монархія, когда къ нему присовокупляется искуство и когда въ немъ пороки исправляются помощію законовъ. Когда монархія портится и превращается въ тиранію, истребленіе тирана производитъ аристократію, которая перемѣняется, какъ бы естественно, въ олигархію, а изъ сей въ демократію, когда народъ раздражается и мстится за несправедливости имъ правящихъ. Наконецъ изъ демократіи, когда сей самой народъ начинаетъ быть своеволенъ и законы презираетъ, выходитъ, правленіе толпы или охлократія.
   Римское правленіе прошло чрезъ всѣ сіи перемѣны. Оно было деспотическое при Ромулѣ. Сей Государь имѣлъ надъ своими подданными, то есть надъ шайкою разбойниковъ, коихъ собралъ, господствованіе, которое природа даетъ сильному надъ слабымъ. Разныя заведенія его и его преемниковъ премѣнили деспотизмъ въ монархію, а сія переродилась въ тиранію при Тарквинѣ гордомъ. Сей Государь правилъ неправедно, и хотѣлъ править единымъ только страхомъ; что произвело замѣшательство, учинившее правленіе аристократическимъ. Народъ, чувствуя благодѣяніе освободившихъ его отъ тирана, подчинилъ себя ихъ поведенію; но вскорѣ плебеяне познали тягость оковъ рабства, и часъ смерти Тарквина была точная эпоха, когда дворяне начали ихъ угнѣтать. Народъ не имѣлъ больше участія въ правленіи: вся власть, вошедъ въ руки малаго числа, учинилась олигархическою.
   Полевые законы возстановляютъ равенство и производятъ демократію. Сія есть совершенное состояніе республики, продолжавшейся такъ долго, пока законы были въ силѣ, то есть до завоеванія Македоніи и до первыхъ успѣховъ Римлянъ на Востокѣ. Привезенные ими оттуда богатства ввели роскошь. Дворяне употребили оныя на покупку великихъ земель во всей Италіи, презирая учрежденіе, ограничивающее владѣнія въ пяти стахъ десятинахъ. Испроверженіе коренныхъ законовъ демократіи перемѣнило правленіе въ охлократію. Съ сего времени деньги и сила рѣшили все; Государство было предано то одному тирану, то другому. Видны были только заговоры, убивства, изгнанія, междоусобныя брани до тѣхъ поръ, какъ всѣ уродливыя головы сего безпокойнаго правленія были разбиты, и осталася одна, которая, по толикихъ перемѣнахъ, привела опять Имперію на то мѣсто, откуда она вышла, то есть на деспотическую монархію.
   Я есмь, и проч.
   

ПИСМО CCCXXX.

Продолженіе Рима.

   Я столько былъ углубленъ, Государыня моя, въ великихъ произшествіяхъ Римской Исторій, на кои обращены глаЗа мои сначала моего ученія, что прибывъ въ сію древнюю столицу міра, вниманіе мое тотчасъ устремилось въ остаткамъ древностей, приводящимъ оныя на память. Съ самаго возвышеннаго мѣста Капитоліи озиралъ я семь холмовъ, составлявшихъ первое мѣсто сей матери народовъ, и всякой день, имѣя при себѣ Тита Ливія или Светонія, осматривалъ древнія развалины, воспоминающія на каждомъ шагу славу художествъ и повелителей свѣта.
   Между Капитоліею и горою Целіемъ лежитъ гора Палатинская, на которой Ромулъ построилъ для разбойниковъ, надъ коими начальствовалъ, деревню, далъ ей свое имя, и обагрилъ ее, сказываютъ, для ничего не значущей причины, кровію своего брата. Небо наказало его за злодѣяніе, позволя чтобъ онъ самъ погибъ въ собраніи Сенаторовъ, кои будучи недовольны тиранскимъ его правленіемъ, изрубили его въ куски. Для сокрытія цареубивства и предупрежденія замѣшательствъ, могущихъ отъ того воспослѣдовать, каждой спряталъ подъ платье свое часть трупа, и разглашено, что боги взяли сего Государя дабы посадить его между собою. Были между ими и такіе, кои увѣряли, что онъ предвѣстилъ будущее величество города, что обѣщалъ быть ему покровителемъ, и что желалъ быть обожаемъ подъ именемъ Квирина.
   "Обманутой народъ воздвигнулъ олтари новому богу, и оные были началомъ обоженій, учинившихся потомъ столь частыми у Римлянъ. Въ сіе торжество входили печаль, радость и богочтеніе. Дѣлали изъ воска изображеніе, представляющее того, кого хотѣли вмѣстить въ число боговъ, давали ему лице блѣдное и похудѣлое, какъ бы былъ онъ еще болѣнъ. Клали его при входѣ его дома на холстяномъ одрѣ, покрытомъ золотою парчей. По лѣвой рукѣ сидѣли всѣ Сенаторы корпусомъ, одѣтые въ черномъ, а по правой женщины самыя знатнѣйшія. Во всѣ семь дней, пока продолжался обрядъ, врачи подходили къ одру, сказывали что болѣзнь идетъ хуже, и что не остается почти надежды. При семъ повѣствованіи присутствующіе изъявляли крайнюю печаль. Наконецъ врачи объявляли, что больной умеръ. Тогда младшіе Сенаторы поднимали и несли на плечахъ одръ на Марсово поле, гдѣ приготовлена была великолѣпная пирамида со многими уступами; первой наполненъ былъ горючими составами; на другой ставили одръ и статую. Царствующій Императоръ зажигалъ костеръ факеломъ; все вдругъ воспламенялось; изъ зданія вылеталъ орелъ и терялся въ облакахъ. Народъ былъ увѣренъ, что сія птица уносила на небо душу героя; а Сенатъ включалъ его въ число боговъ.
   Безполезно искать на Палатинской горѣ слѣдовъ Цесарскаго, дворца, которой начатъ Августомъ, продолженъ Тиберіемъ, и украшенъ всѣми сокровищами искуства отъ Калигулы, Нерона, Домиціана и другихъ. Ежели вѣрить тогдашнимъ писателямъ, то Лувръ, Версалія, Марли, Тріанонъ и всѣ дворцы Французскихъ Королей не имѣютъ ничего, чтобы могло съ онымъ сравниться. Августъ построилъ его на Палатинской горѣ, части города, гдѣ самъ родился; и съ того времяни даютъ всѣмъ Королевскимъ дворцамъ званіе палатъ (palalium, palais), Сей, былъ наименованъ сѣдалище Имперіи; ибо хотя Императоры имѣли въ Римѣ и другіе, но оной почитался за обыкновенное ихъ жилище, въ коемъ все возвѣщало присутствіе повелителей свѣта. Ежели что и могло остаться отъ него, то все занято подъ садами дома Фарнезовъ, въ коихъ нашлись бы, какъ того ожидать должно, сокровища безцѣнныя для любящихъ древности,
   Недалеко оттуда находился славной позолоченной Нероновъ дворицъу которой раззоренъ, дабы очистить мѣсто подъ другія зданія, кои такожъ видны нынѣ только въ развалинахъ. Светоній говорить, что портикъ сихъ палатъ былъ столь великъ, что могли въ немъ поставить статую онаго Императора, вышиною во сто восемь футовъ.; что прудъ, походящій шириною на море, обстроенъ былъ зданіями, уподобляющимися городамъ; что сады и звѣринцы походили на преобширные деревенскіе округи, гдѣ находились засѣянныя поля, винограды, лѣса, стада и дикіе звѣри; что покои блистали золотомъ, дорогими каменьями, жемчужными раковинами; а столовыя залы расположены были такъ, что благовонныя воды и благоуханіе цвѣтовъ, казалось, сами собою распространялись на гостей. Наконецъ сей Монархъ тогда только думалъ, что живетъ хорошо, когда захватилъ всю сію часть городской земли Рима, опредѣленную имъ на сіе единое употребленіе. Сіе великое зданіе разломано Веспасіаномъ, возвратившимъ народу похищенное у него неправеднымъ Государемъ.
   Ежели исключить окружности Капитоліи, нѣкоторыя части горъ Квиринальной и Виминальской, достальные семь холмовъ, составлившихъ первую округу древняго Рима, заняты только развалинами, садами, виноградами, или монастырями. Сей городъ претерпѣлъ толико разореній, толико пожаровъ, толико наводненій, толико опустошеній отъ варваровъ, что все въ немъ перемѣнилось даже до самаго грунта. Вершины горъ такъ завалили должны, что нынѣшняя земля старинной выше двадцатью пятью футами, и гора Капитолинская съ одной стороны почти сравнялась съ Римскими улицами. Марсово поле, которое вовремя республики опредѣлено было на собранія, на гульбища, на разные памятники Римскаго великолѣпія, нынѣ есть средина заселенія, движенія и дѣлъ, единое мѣсто, которое, можно почесть люднымъ и жилымъ. На немъ видны были храмы, цирки, театры, обелиски, столпы, отъ коихъ едва найти можно нѣкоторые разбросанные обломки, больше способные къ возбужденію, нежели къ удовольствованію любопытства. Сохранено только то, что найдено довольно прочнымъ и надежнымъ для защищенія города; ибо не помышляли уже о его украшеніи. Звѣрство истребило достальное, и варварская скупость употребила матеріалы на самыя подлыя нужды. Остающееся обязано бытіемъ своимъ единой только трудности его разломать. Прочность строенія торжествовала надъ повторенными усиленіями варваровъ.
   Изъ сего числа есть Пантеонъ, построенной Консуломъ Агриппою, зятемъ Августа, при царствованіи сего Государя, въ честь всѣхъ боговъ. Онъ его соорудилъ круглой, или для уподобленія небу, или для отвращенія спора о предсѣдательствѣ между, имѣющими обитать въ немъ богами. Великолѣпіе зданія соотвѣтствовало его опредѣленію. Золото, серебро, мѣдь употреблены въ немъ съ чрезвычайною расточительностію: двери, кровля, переклады, ступени были оными покрыты; но Константинъ младшій все сіе забралъ я перевезъ въ Византію, и, какъ бы жребій сего капища былъ потерять всѣ свои древнія украшенія, Урбанъ VIII, въ послѣднемъ вѣкѣ, снялъ достальную мѣдь, для сдѣланія балдахина надъ большимъ престоломъ церкви Св. Петра. Оставшаяся перелита въ пушки, кои понынѣ находятся на бастіонахъ замка Св. Ангела.
   Агриппа посвятилъ сперва Пантеонъ Юпитеру мстителю, въ память Актійской побѣды, обезпечившей Имперію младому Октавію, и на которой самъ онъ далъ толикіе доводы своей храбрости. Первые идолы, поставленные отъ него въ новомъ храмѣ, были Марсъ и Венера, почитаемые за покровителей города Рима и дома Юліевъ. Венера имѣла въ каждомъ ухѣ половину той драгоцѣнной жемчужины, принадлежавшей Клеопатрѣ, которая другую равную, сказываютъ, развела и дала выпить своему любовнику.
   Изключа сокровища, вывезенныя изъ Пантеона, сей круглый храмъ, въ коемъ стѣны покрыты мраморомъ, понынѣ еще совсѣмъ цѣлъ. Поперечникъ его есть двадцать двѣ сажени, не считая стѣнъ, коихъ толщина въ восемнадцать футовъ; высота его соразмѣрна съ шириною. Въ немъ нѣтъ ни одного окна, а свѣтъ входитъ въ отверстіе выше купола, и довольно его освѣщаетъ. Сорокъ восемь мраморныхъ столбовъ украшаютъ его внутри; другіе шестнадцать гранитные, изъ одного куска; снаружи составляютъ своею вышиною и соразмѣрностію величественной портикъ, превышающій въ красотѣ и самой храмъ.
   Таковъ есть, Государыня моя, тотъ славной Пантеонъ, воздвиженной богамъ отъ Консула Агриппы. Въ какое бы онъ пришелъ удивленіе, ежелибъ ему сказали, что въ углу Іудеи жила тогда одна молодая дѣвица, по имени Марія, которая учинится покровительницею сего величественнаго храма, и выгонитъ изъ него всѣхъ боговъ республики. Бонифацій IV превратилъ его въ Христіанскую церковь, и посвятилъ Матери Божіей подъ именемъ Богородицы Ротонды, другой Папа посвятилъ ее всѣмъ Святымъ, и учредилъ ихъ праздникъ въ девятомъ вѣкѣ. Многіе знаменитые художники имѣютъ въ немъ гробницы, между коими отличается Рафаела, наивеличайшаго, наивысочайшаго и наипревосходнѣйшаго живописца отъ самаго возстановленія художествъ. Онъ родился въ Урбинѣ въ 1483 въ великую Пятницу, и умеръ въ такой же день на тридцать седмомъ году отъ роду отъ того, что не къ стати пустили ему кровь послѣ изтощенія силъ съ женщинами, къ коимъ влеченъ былъ своимъ сложеніемъ. Кардиналъ Бембо сочинилъ ему надгробную надпись.
   Великое число мѣстъ внутри стѣнъ Пантеона не доказываетъ однако, что всѣ Римлянами почитаемые боги имѣли въ немъ свои статуи. Весь городъ не былъ бы въ состояніи вмѣстить ихъ всѣхъ, ежели то правда, какъ говорятъ Историки, что каждой частной человѣкъ, со времени своего зачатія до времени смерти и далѣе, имѣлъ многія божества для своихъ услугъ. Генецій были при зачатіи; Сентинъ давалъ чувствованіе младенцу во чревѣ матери; Діана присутствовала при беременности; Луцина при родинахъ; Кунина при колыбелѣ; Кумина при млекѣ кормилицы; Нундина брала новорожденнаго подъ свое покровительство; Павенція разгоняла отъ него страхъ; Карна доставляла ему дородность; Агеноръ заставлялъ его ходить; Ювента защищала его молодость; Югатинъ бдѣлъ надъ супружествомъ; Вилипдака успокоивала ссоры-Адеона спутешествовала ему въ дорогахъ; Либитина находилась при его похоронахъ; а боги Маны были покровители его пепла. Баронъ упоминаетъ о тридцати тысячахъ боговъ, кои были чтимы въ сей столицѣ.
   Таковое множество боговъ требовало и великаго числа жрецовъ для служенія въ ихъ храмахъ и для обрядовъ въ жертвоприношеніяхъ. Сіи служители олтаря имѣли надъ собою большихъ и малыхъ Понтифексовъ, коихъ достоинство было въ наивеличайшемъ уваженіи. Они брали мѣсто надъ властелинами, рѣшили всѣ дѣла вѣры, толковали таинства, и никому не отдавали отчета въ своемъ правленіи. Верховной начальникъ сихъ поповъ назывался Верховной Понтифексъ, и слѣдующимъ образомъ вступалъ въ отправленіе своей должности, убравъ его въ жреческое одѣяніе, опускали въ яму, и покрывали оную доскою, на которой проверчены были многія дыры. Зарѣзывали потомъ быка, изъ котораго кровь, протекая чрезъ дыры, упадала на Понтифекса и окропляла его съ головы до ногъ. Онъ ею мазалъ себѣ лице, глаза, уши, ротъ и языкъ, послѣ чего поднимали западню; другіе священнослужители его вытаскивали, и поздравляли его въ томъ же еще состояніи, какъ онъ находился. Онъ потомъ перемѣнялъ одежду; провожали его къ нему въ дома, гдѣ онъ давалъ большой пиръ.
   Въ обрядахъ жертвоприношенія, жрецъ мылся, признавалъ громогласно свое недостоинство, уличалъ себя во многихъ грѣхахъ, просилъ въ нихъ прощенія у боговъ, святилъ воду, и кропилъ ею предстоящихъ. Между тѣмъ пѣли гимны, и кадили жертву и олтарь. Потомъ жреца, читалъ долгую молитву въ честь празднуемаго бога, для умилостивленія его къ Императорамъ, къ республикѣ и къ народу. Каждой шелъ отдать свое приношеніе; послѣ чего дивали жрецу священное тѣсто, которое должно было всегда быть пшеничное; и онъ его бросалъ (на голову жертвѣ. Подавали ему вина; онъ вкусивъ давалъ лишь предстоящимъ, въ знакъ ихъ участвованія въ жертвоприношеніи. Одинъ изъ нижнихъ служителей вопрошалъ, заклать ли ихъ жертву? Получа на то позволеніе, убивалъ ее дубиною, и божіи священнослужители съѣдали ее на пиру.
   Зданіе, долженствовавшее простоять столько же, сколько простоитъ свѣтъ, ежелибъ скверная скупость Папъ его не разломала, дабы изъ каменьевъ построить палаты, есть Веспасіановъ Амфитеатръ, называемой просто Колисеемъ, по причинѣ находившагося въ сосѣдствѣ колосса. Сей Государь соорудилъ его по завоеваніи Іудеи, откуда привелъ двадцать тысячъ невольниковъ Жидовъ, и употребилъ на строеніе сего зданія. Оно куруглообразно снаружи, хотя внутри круглопродолговато. Вмѣщалось въ него, сказываютъ, восемьдесятъ семь тысячъ зрителей, то есть въ четверо больше Веронскаго амфитеатра. Изо всѣхъ древнихъ Римскимъ зданій былъ онъ наиудивительнѣйшій по величинѣ каменьевъ, по употребленію всѣхъ орденовъ архитектуры, по благородности портиковъ, по множеству уступовъ, по великой обширности и по чрезвычайной вышинѣ. Ежели вѣрить нѣкоторымъ писателямъ, видѣвшимъ его во всемъ великолѣпіи, то ни Египетскія пирамиды, ни Ефесской храмъ, ни никоторое изъ семи чудъ свѣта не превосходило сего огромнаго амфитеатра. Выводили на него сражаться дикихъ звѣрей; воду впускали, когда хотѣли видѣть морскія сраженія; гладіаторы, невольники, люди наконецъ рѣзались на немъ для забавы празднаго народа, которой хвасталъ однако, что служитъ образцемъ свѣту во нравахъ и въ законахъ. Зрители входили и выходили; не подвергаясь ни малой опасности. Со всѣхъ сторонъ входы, сѣни, выходы, расположенные съ разсудкомъ, предупреждали всѣ несчастія и приключенія. Даже развалины, въ нынѣшнемъ состояніи, подаютъ еще великое понятіе о могуществѣ его строителя. Четыре ордена, употребленные въ наружномъ украшеніи, имѣли четыре ряда столбовъ, между коими поставлено было великое множество статуй, коихъ нынѣ только мѣста видны. Что касается до внутренности, все испорчено. Частъ употреблена на дѣланіе селитры, а погреба, гдѣ сберегались звѣри, приготовляемые къ сраженію, совсѣмъ засыпаны. Климентій X, соболѣзнуя, что площадь, орошенная въ старину кровію мучениковъ, повергаемыхъ ихъ ярости, служитъ къ мірскому, а часто и преступному употребленію, построилъ на ней небольшіе олтари въ память таинствъ страсти, и приставилъ одного пустынника содержать ихъ въ надлежащей чистотѣ. Бенедиктъ XIV прибавилъ къ онымъ новыя украшенія, и обѣщалъ даже индулгенціи ходящимъ туда молиться.
   Осматривая сіи величественныя развалины, какими разными объятъ я чувствованіями! Когда глаза мои обращаются около амфитеатра, я тамъ вижу, или воображаю, что вижу повелителя Рима и земли, Императорскую фамилію, Сенатъ, Рыцарской станъ, Преторовъ, Трибуновъ, Эдиловъ, властелиновъ, народъ, всю наконецъ толпу зрителей, кои сами уже составляли наивеличайшее и наипрекраснѣйшее изо всѣхъ зрѣлищъ. Когда вступаю на площадь, кровь мучениковъ льется потоками. Ревущій левъ выбрасывается изъ своей пещеры, и при моихъ глазахъ пожираетъ исповѣдника Христова; а оглажденной тигръ останавливается предъ младою дѣвою," и не повинуясь голосу повелѣвающаго, лобызаетъ, лижетъ ноги жертвы.
   Марцелловъ театръ, начатой Цесаремъ и окончанной Августомъ, для убезсмертвованія памяти молодаго Князя, его племянника, коего и имя онъ ему далъ, могъ вмѣстить до тридцати тысячъ зрителей. Витрувій говоритъ о немъ, яко о наивеликолѣпнѣйшемъ зданіи въ семъ родѣ. Большіе куски, кои еще цѣлы, производитъ удивленіе въ зрителяхъ. Въ древнемъ Римѣ были три славные театра: Помпеевъ и Скауровъ, коихъ время пожрало даже и слѣды, и Марцелловъ, которой нынѣ составляетъ часть палатъ Савелліевыхъ. Внутренняя пустота завалена подъ дворы и террасы, и всходятъ на нихъ какъ на гору.
   Римляне не имѣли цѣлые четыреста лѣтъ сценническихъ игръ, то есть театральныхъ представленій; и что всего страннѣе, оныя игры учреждены для укрощенія гнѣва боговъ въ народныхъ бѣдствіяхъ. Сперва шуты или скоморохи, пришедшіе изъ Тосканы. плясали по дудочкѣ, и дѣлали движенія довольно пріятныя, по обычаю ихъ земли. Сія забава принята съ радостію, и будучи часто повторяема, приведена въ большее совершенство, освобождена отъ ея грубости. Были потомъ порядочныя шайки, коимъ дали имя Гистріоновp3;; ибо на Тосканскомъ языкѣ скоморохъ назывался Кистерѣ.
   Сіи актеры перестали говорить стихи грубые и наскоро выдумываемые; а играли полныя. піесы, называемыя Сатирами, съ порядочною музыкою, съ танцами и съ приличными движеніями. Сей родъ спектакля продолжался болѣе ста лѣтъ, то есть до стихотворца Андроника, родомъ Грека и отпущенника Ливіеева. которой старался на Латинскомъ языкѣ подражать тому, что Греки столь удачно исполнили на своемъ. Андроникъ, Акцій и Пакувій суть первые трагическіе стихотворцы, коихъ видѣлъ Римъ. Горацій, дающій первому только славу изобрѣтенія, признаетъ, что, Пакувій былъ ученѣе, а Акцій тонѣе. Великіе мужи Государства не презирали упражняться въ семъ родѣ сочиненій; и древніе Грамматики оставили намъ имена Гракхова Тіэста, Катуллова Алкмеона, Цесарева Адраста, Августова Аякса, Меценовой Октавіи и Овидіевой Медеи. Всѣ сіи трагедіи пропали, и по видимому нѣтъ причины о нихъ сожалѣть.
   Порядочныя піэсы привели въ забвеніе старинные вздоры, когда стихотворцы сами, представляли свои собственныя драммы; но сколь скоро ввѣрили ихъ комедіантамъ, Римская молодежь, любящая смѣяться вызвала на театръ Сатировъ, кои сперва играли между актами вмѣсто хоровъ; потомъ предоставили ихъ для конца, какъ нынѣ у насъ играютъ малыя піэсы послѣ большихъ. Прерывали иногда актеровъ, какъ то случилось съ представлявшими Теренціеву Гециру. Они были принуждены сойти съ театра, дабы уступить мѣсто, гладіаторамъ; ибо посреди наилучшей піэсы всегда грубая и невѣжливая чернь требовала борцовъ или медвѣдя, и надлежало ее удовольствовать.
   До Сципіона Африканскаго, которой, какъ многіе думаютъ, соучаствовалъ съ другомъ своимъ Леліемъ въ сочиненіи Теренціевыхъ комедій, Сенаторы присутствовали на спектакляхъ, перемѣшавшись вмѣстѣ съ чернію. Театры были тогда деревянные, и ставились на время сценическихъ игръ. Нѣсколько сучьевъ отрубленныхъ отъ деревъ, составляли на нихъ всю декорацію. Послѣ учинились они великолѣпнѣе, обширнѣе, пространнѣе. Что только можно было выдумать наирѣдчайшаго, наипрекраснѣйшаго, золото, мраморъ, порфиръ, все на нихъ изтощалось безъ пощады, украшены были они долгими портиками, усаженными дорогами, покрытыми галлереями, въ коихъ народъ прохаживался, ожидая спектакля. Мѣста тогда 6ыли распредѣлены. Въ оркестрѣ садились Сенаторы, а на мѣстѣ наиболѣе возвышенномъ стояли сѣдалища для Императора и его фамиліи. Слѣдовали потомъ многіе ряды лавокъ для Римскихъ рыцарей; достальныя мѣста занимались плебеями.
   Римляне издерживали неизяегиныя суммы на отправленіе спектаклей, и комедіанты, платимые по мѣрѣ ихъ дарованій, обогащались въ семъ ремеслѣ. Езопъ, славной трагической актеръ, оставилъ послѣ себя наслѣдства пять сотъ тысячъ рублей, вой накопилъ онъ играя комедію. Росцій имѣлъ больше пятнадцати тысячъ годоваго дохода. Скауровъ театръ украшенъ былъ тремя стами шестьюдесятью столбами и тремя тысячами статуй. При освященіи Веспасіанова амфитеатра, продолжавшемся Сто Дней, заклано пять тысячъ жертвъ; и сіи жертвоприношенія препровождались увеселеніями и праздниками, на кои употреблено больше двухъ милліоновъ рублей. Помпей на свой амфитеатръ вывелъ вдругъ шесть сотъ львовъ, ежели вѣрить Историкамъ, а надругой день сто сорокъ два слона, и оные всѣ преданы смерти. Ко всѣмъ симъ чудесамъ могу я присовокупить сраженіе на водѣ, данное, сказываютъ, Геліогабаломъ, въ коемъ суда плавали по морю, составленному изъ вина. Разсказываютъ про другую наумахію, въ которой, спускали сражаться морскихъ рыбъ чрезвычайной величины, плавающихъ въ собственной ихъ стихіи. Что сказать о тѣхъ охотахъ, въ коихъ площадь, какъ бы чрезъ очарованіе, превращалась въ лѣсъ, представляла взору всякіе роды дикихъ звѣрей, изъ коихъ за одними гнались охотники, другіе бѣгали и сами собою отдавались народу, которому ихъ и оставляли.
   Спектакль, наиболѣе Римлянами любимой, былъ пантомимы, кои изъясняли страсти, свойства, нравы, произшествія, наимѣлчайшія обстоятельства приключеній простыми движеніями, знаками, ухватками, плясками, не говоря ни слова. Сей новой родъ, которой особливо въ великомъ употребленіи былъ при Августѣ, занялъ мѣсто порядочной комедіи, коей обязанъ былъ своимъ рожденіемъ. Вотъ какимъ образомъ повѣствуютъ о его началѣ.
   Стихотворецъ Андроникѣ игралъ въ Одной своей трагедіи; ибо тогда въ обычаѣ было представлять на театрѣ самимъ драмматическимъ сочинителямъ: обычай, которой можетъ быть со временемъ введется и у насъ, ибо уже вызываютъ ихъ на театръ при первомъ представленіи ихъ піэсъ. Народъ, заставлявшій его повторять мѣста, кои ему больше нравились, крича bis, вдругорядъ, продержалъ его такъ долго на театрѣ, что онъ осипъ, и не былъ въ состояніи больше говорить. Онъ просилъ партеръ позволить, чтобъ невольникъ, стоя подлѣ него, говорилъ стихи, а онъ станетъ только дѣлать размашки. Примѣчено тогда, что дѣйствованіе его было живѣе и одушевленнѣе, ибо онъ всѣ силы употреблялъ на часть ему предоставленную.
   Оттуда произошло обыкновеніе дѣлить дѣйствованіе между двумя актерами, и они по вѣрнымъ правиламъ музыки управляли своимъ голосомъ, движеніемъ рукъ и положеніемъ тѣ" ла. Надлежитъ примѣтить, что театры Римлянъ были нашихъ пространнѣе; что большая часть комедіантовъ играли въ маскахъ, и что слѣдовательно труднѣе было различить издалека движенія рта и мышки лица. Піэсы и тѣлодвиженія сочинителей и актеровъ часто бывали крайне непристойны; и какъ вся ихъ цѣль состояла въ томъ, чтобъ заставить смѣяться народъ шутками, не было въ нихъ ни характера, ни интриги, ни заключенія; все состояло въ смѣшеніи смѣшныхъ глупостей, въ сатирическихъ словахъ, въ неприличныхъ ухваткахъ. Но нѣкоторые изъ нихъ довели совершенство искуства своего такъ далеко, что умѣли представить цѣлую интригу, цѣлое дѣйствіе, и составили особую шайку, которая играла, или справедливѣе плясала всѣ роды піэсъ на театрѣ".
   Пиладъ, пріобрѣтшій толикую славу въ семъ родѣ, столь былъ искусенъ, что одинъ представлялъ цѣлую драмму, съ помощію хора музыки. Онъ, по счастію, нашелъ достойнаго товарища въ Батиллѣ, отпущенникѣ Меценовомъ. Сіи два знатные пантомима имѣли каждой особенное дарованіе: Батиллъ преизяществовалъ въ комическомъ, Пиладъ въ трагическомъ. Вскорѣ учинились они врагами; народъ Римской раздѣлился на двѣ стороны, и Пиладъ осужденъ на ссылку, по видимому силою и происками защитниковъ своего соперника, но вскорѣ возвращенъ. Императоръ укорялъ его въ ссорѣ съ Батилломъ: "Государь, отвѣчалъ онъ, ваша польза требуетъ, чтобъ мы забавляли народъ нашею бранью, дабы воспрепятствовать ему смотрѣть за тѣмъ, что дѣлается въ правленіи." Въ самомъ дѣлѣ сей Государь по политическимъ видамъ ввелъ и защищалъ пантомимовъ.
   Сіи два неподражаемые человѣка раздѣляли долго похвалы столицы свѣта имѣли учениковъ, кои подкрѣпили и даже превзошли славу учителей, и искуство доведено до совершенства. Одинъ Циникъ, по имени Деметрій, выдающій себя за философа, осмѣлился однако утверждать всенародно, что у Римлянъ нѣтъ танцованія, и приписывалъ единой музыкѣ дѣйствіе, кое самъ онъ чувствуетъ при сихъ представленіяхъ. Онъ изъяснялся не щадя ничего; слова его произвели шумъ, тронули толпу, и едва не нанесли вреда самому искуству. Тогда произошло въ Римѣ то же, что случилось въ Парижѣ въ подобномъ случаѣ: начали толковать объ актерахъ, о спектаклѣ, о родѣ. Выдано множество сочиненій; но вотъ наинадежнѣйшій способъ, найденной для изпроверженія Циниковыхъ суемудрствованій и для просвѣщенія безпристрастныхъ людей. Комедіанты обнародовали, что представятъ новое зрѣлище; уговорили противоборца на оное притти. Стеченіе было чрезмѣрное, и Деметрій посаженъ непримѣтнымъ образомъ такъ, что все собраніе могло его видѣть. Оркестръ начинаетъ играть; одинъ актеръ выходитъ, музыка тотчасъ перестаетъ, а Понтомимъ продолжаетъ. Безъ всякой другой помощи, кромѣ хожденія ногами, положеній тѣла, движеній рукъ, видятъ въ представленіи любовь Марса и Венеры, Солнце, показывающее ихъ ревнивому мужу, сѣть отъ него ставимую женѣ и сопернику, скорое дѣйствіе оной пагубной сѣти, которая, удовлетворя мщенію Вулкана, обнажаетъ его срамъ, стыдъ Венеры, злобу Марса и радость всѣхъ боговъ, стекшихся на позорище. Собраніе приходитъ внѣ себя, выхваляетъ актера; даже оной Циникъ, въ радостномъ восхищеніи, восклицаетъ: "нѣтъ это не представленіе, а самая истинна!"
   Наистраннѣе показаться должно дѣйствіе, производимое пантомимами. Театральныя страсти вселялись въ сердца всѣхъ: когда представляли Аякса въ бѣшенствѣ, всѣ слѣдовали движенію комедіанта, и приходили съ нимъ въ бѣшенство. Народъ кричалъ нелѣпымъ образомъ и сбрасывалъ одежду, дабы легче драться. Бросали каменья, ломали лавки, разбивали, перегородки, вооружались сими осколками, били своихъ сосѣдей, удары не одной черни доставались; зрители первой степени возвращались домой часто покрытые ранами,
   Пантомимы представляли безъ разбора всѣ басни трагическія, комическія и сатирическія, но прилѣплялись наиболѣе къ Исторіи боговъ и героевъ; и, что паче всего удивительнѣе, одинъ актеръ игралъ цѣлую піэсу, каковы, на примѣръ, бѣшенства Геркулеса или Аякса. Дошли до того наконецъ, что изъясняли пляскою философію и разныя ея системы, не употребляя ни голоса, ни пѣнія, ни инструментовъ. Впрочемъ сіи пляски не замыкались, какъ наши, въ движеніи только ногъ; руки въ нихъ больше участвовали, нежели ноги. Разныя положенія рукъ, головы и тѣла, движенія глазъ и обороты, по ударенію музыки, выражали больше, нежели скочки и антреша. По сей причинѣ называли сей родъ пляски нѣмою музыкою, И актерамъ присвоили краснорѣчивыя руки, говорящіе пальцы, молчаніе страстное, и больше одной души въ одномъ тѣлѣ. Искуство ихъ обольстило Римлянъ съ самаго своего начала; потомъ перешло оно въ провинціи наиотдаленнѣйшія отъ столицы, и существовало столь же долго, какъ самая Имперія. Римъ наполненъ былъ учителями, кои наставляли оному толпы учениковъ, и во всѣхъ домахъ мо было найти театры.
   Римляне, не довольствуясь возносить похвалами до небесъ актеровъ пантомимовъ въ народныхъ позорищахъ, допускали ихъ въ свои увеселенія въ праздники, въ домашніе обряды, и даже употребляли на похоронахъ. Должность ихъ была плясать передъ гробомъ, и изъявлять движеніями жизнь и нравы покойника. Они передражнивали и пороки его, дабы заставить чернь надъ умершимъ смѣяться. О сихъ погребальныхъ казаньяхъ не можно сказать какъ о нашихъ, что были они ребяческое и надутое собраніе лести и лжи.
   Августъ далъ пантомимамъ привиллегіи, кои учинили ихъ наглыми. Народъ, рыцари, даже Сенаторы оказывали имъ великія учтивости, дѣлали имъ посѣщенія, и за честь себѣ поставляли провожать ихъ, когда они выходили изъ дома.-- Самыя знатныя госпожи умножали ихъ свиту, и многія изъ нихъ до того забывались, что чинились явно ихъ любовницами. Императрицы полюбили сихъ скомороховъ, и утверждаютъ, что Фаустина, жена Марка Аврелія, предавалась съ ними излишествамъ, коихъ одно повѣствованіе заставило бы краснѣть вашу стыдливость. Таковыя безчинства отворили наконецъ глаза Правительству. Въ первые годы Тиберіева царства принуждены были выдать учрежденіе, запрещающее Сенаторамъ ходить въ училища пантомимовъ, а рыцарямъ Римскимъ составлять ихъ свиту. Нѣкоторые Императоры выгнали ихъ изъ Рима, но ссылка ихъ не долго продолжалась; политика, ихъ выславшая, призывала ихъ назадъ въ угодность народу, или для обезсиленія заговоровъ, больше опасныхъ Имперіи. Неронъ, сотворенный для покровительства подобныхъ людей, вздумалъ самъ съ ними плясать, и при Императорѣ Констанціи считалося еще шесть тысячъ, какъ актеровъ, такъ и актрисъ, въ самое то время, какъ выгоняли философовъ по той только причинѣ, что боялись голода.
   Я есмь, и проч.
   

ПИСМО СССХХХІ.

Продолженіе Рима.

   Осматривая развалины древняго Рима, дошелъ я до гробницы Августа, до бань Агриппы, Діоклитіана, до торжественныхъ воротъ Тита, Севера, Константина, до цирковъ, до площадей, до обелисковъ, до водоводовъ, до капищъ, до воротъ, больше или меньше сбереженныхъ, больше или меньше устоявшихъ отъ опустошенія времени, войны, звѣрства варваровъ, ненависти Христіанъ къ памятникамъ идолопоклонства, и скаредной скупости Папъ и монаховъ, кои растащили ихъ матеріалы, одни для строенія палатъ, другіе для сооруженія церквей.
   Остатки Августовой гробницы, служащіе нынѣ оградою заведенному въ ней саду, возвѣщаютъ зданіе, въ которомъ были совокуплены прочность и великолѣпіе. Оно воздвигнуто было повелителемъ міра для храненія пепла Марцелловъ, Германиковъ, Агриппъ, Друзовъ, Ливій, Октавій, первыхъ Цесарей, то есть всего, что только свѣтъ имѣлъ наивеличайшаго; а нынѣ подѣланы въ немъ погреба, гдѣ остатки Августа, умершихъ Императоровъ смѣшаны съ навозомъ, заготовляемымъ для сада и небольшаго винограда, заведеннаго внутри сего памятника. Августъ построилъ его противъ Марсова поля, между Фламинскою дорогою и берегомъ Тибра. Светоній назначаетъ его положеніе, и научаетъ насъ, что состояло оно изъ девяти ярусовъ, кои возвышаясь уменьшались и составляли круглую пирамиду, свершенную куполомъ и мѣдною позолоченною колосальною статуею онаго Императора. Каждой ярусъ, до самаго верха, представлялъ рядъ деревьевъ всегда зеленѣющихся и покрывающихъ памятникъ своею тѣнію; позади мавзолея насажена была роща, простирающаяся вдоль по Тибру и служащая Римлянамъ гульбищемъ. Сія гробница имѣла одни только двери съ стороны Марсова поля, украшенныя двумя обелисками, изъ которыхъ одинъ перенесенъ и поставленъ, по повелѣнію Сикста V, позади церкви св. Маріи большей; а другой, сказываютъ, лежитъ еще подъ развалинами, кои, особливо въ сей части, чрезвычайно возвысили грунтъ въ Римѣ.
   Сумнѣнія нѣтъ, что первой погребенной въ семъ великолѣпномъ мавзолеѣ былъ молодой Марцеллѣ, сынъ Октавіи, коего похвалу Виреиліи заставляетъ говорить Анхиза, въ концѣ шестой книги Энеиды: "рокъ покажетъ его только свѣту и тотчасъ скроетъ, опасаясь, чтобы Римъ не возгордился, имѣя долѣе во владѣніи своемъ даръ столь драгоцѣнной. Коликими стенаніями, коликими плачевными криками наполнится Марсово поле! Богъ Тибра! какой погребальной обрядъ ты узришь на своихъ берегахъ, когда воздвигнутъ ему гробницу, которую ты омывать будешь своими водами! Никогда и никакая отрасль Троянской породы не подавала толикой надежды своимъ предкамъ; Римъ оплакивать будетъ въ особѣ его подпору своего отечества, добрую вѣру первыхъ временъ, непобѣдимую десницу народа. О сынъ несчастный! Ежели бы ты избѣгнуть могъ суровости рока, былъ бы ты со временемъ истинный Марцеллъ. Для чего не могу я, увы! покрыть цвѣтами его мавзолея! Для чего не могу я по меньшей мѣрѣ воздать тщетныхъ почестей его пеплу!"
   Мы имѣемъ описаніе весьма трогающее о печали Октавіи по потерѣ ея сына. Пока она жила, не преставала его оплакивать, и не хотѣла слушать ничего могущаго разогнать ея скорбь. Всегда мысля объ одномъ предметѣ, была она во всю жизнь столько же чувствительна, какъ въ самой день погребенія. Не только не старалась испытать преодолѣть печали, но отвергала наималѣйшее облегченіе, опасаясь чтобъ, ежели слезы ея единожды престанутъ течь, не лишиться и послѣдняго своего утѣшенія. Однажды, когда Августъ пригласилъ ее быть при чтеніи Виргиліемъ шестой книги Энеиды, и когда стихотворецъ дошелъ до упомянутаго мною мѣста, Октавія упала въ обморокъ, и долго лишалась чувствія. Она не хотѣла потомъ ни видѣть, ни слышать ничего сдѣланнаго для торжествованія памяти ея сына, и отвергла всѣ почести, ей представляемыя. Велѣла однако дать Виргилію три ста золотыхъ талеровъ за каждой стихъ онаго трогающаго мѣста его поэмы.
   Законъ точной и весьма мудрой запрещалъ въ Римѣ погребать мертвыхъ внутри города; одни Императоры, Вестали и нѣкоторыя знаменитыя особы имѣли только сіе преимущество. Нѣсколько надгробныхъ надписей, найденныхъ близъ Августовой гробницы, доказываютъ однакожъ, что отпущенники его дома ставили урны свои около его памятника.
   Похороны начинались въ самую минуту, какъ покойникъ испускалъ послѣднее дыханіе. Тогда наиближайшій сродникъ цѣловалъ умирающаго, сжималъ ему глаза и ротъ, положа въ него серебряную монету, для заплаты за перевозъ въ челнѣ. Потомъ кликали его нѣсколько разъ громогласно и ворочали, дабы удостовѣриться, точно ли онъ умеръ; послѣ чего приготовляли все нужное для погребальнаго обряда. Сродники и друзья предавались слезамъ и рыданію, рвали на себѣ волосы, били себя въ грудь, царапали себѣ лице, раздирали на себѣ платье, клали на голову пепелъ, валялись по полу, бились объ стѣны, и приходили часто обнимать мертваго съ чрезвычайнымъ плачемъ. Таковъ былъ образъ, въ употребленіе введенной, изъявлять истинную печаль, или по меньшей мѣ* рѣ ту, которую старались оказать.
   Покойникъ выставленъ былъ чрезъ нѣсколько дней при входѣ своего дома на одрѣ; подлѣ него находился, какъ я выше упоминалъ, пантомимъ, передражнивающій всѣ его ухватки. Прежде шествія на мѣсто, гдѣ имѣли его жечь или похоронить, народной вѣстникъ возвѣщалъ, крича по всему городу: "желающіе быть при погребеніи такого-то, сына такого-то, увѣдомляются итти немедленно въ его домъ." Сія повѣстка привлекла толпу больше или меньше людную, смотря по уваженію, коимъ покойной пользовался. Онъ имѣлъ лице открытое, и голову увѣнчанную цвѣтами; несли передъ нимъ всѣ знаки его достоинства, короны, заслуженныя имъ за добрыя дѣла, знамена и добычи, взятыя у непріятеля. Плакцньи слѣдовали за тѣломъ; были то женщины, не имѣющія инаго ремесла, кромѣ рыданія о смерти покойника, которому, плача, воспѣвали онѣ похвалы. Витія говорилъ похвальное надгробное слово. По всѣхъ сихъ обрядахъ, погребали, или сожигали трупъ. Тогда всѣ предстоящіе чинили послѣднее прощаніе, повторяя оное троекратно, называя его по имени, и обѣщая слѣдовать за нимъ, когда имъ придетъ время. Обрядъ кончился великимъ пиромъ; ибо у Римлянъ всѣ духовныя обряды вершились пирами.
   Думаютъ, что Августова гробница служила не только всей его фамиліи, но даже и фамиліи его наслѣдниковъ, и что Адріанъ построилъ новую на другомъ берегу Тибра не прежде, какъ сія наполнилась погребальными урнами. Какъ бы то ни было, сей второй памятникъ великолѣпнѣе Августова; называемой Mole Adriana, по причинѣ его огромности, есть нынѣ замокъ ее. Ангела. На четвероугольномъ основаніи великой поверхности, возвышались въ круглой пирамидѣ три ордена архитектуры изъ Паросскаго мрамора, украшенные статуями, представляющими людей и звѣрей. Послѣдній свершенъ былъ куполомъ съ мѣдною урною, въ видѣ кедровой шишки, въ которой, сказываютъ, былъ положенъ Адріановъ пепелъ. Столбы взялъ Константинъ и употребилъ для церквей, а статуи перебиты Велизаріемѣ, которой, защищаясь противъ Готовъ, бросалъ ихъ кусками на непріятеля.
   Строеніе сего мавзолея столь было прочно, что въ девятомъ и въ десятомъ вѣкѣ служилъ онъ убѣжищемъ тиранамъ, разоряющимъ сію столицу; и сіе принудило Папъ превратить его въ крѣпость. Ежели желаете вы знать произхожденіе новаго его имени, весь Римъ вамъ скажетъ, что, при Папежствѣ Григорія Великаго, городъ была, подверженъ моровой язвѣ, и оной св. Папа въ ходу, наряженномъ отъ него для укрощенія Небеснаго гнѣва, увидѣлъ на верху купола Ангела, влагающаго мечь мщенія въ ножны, и возвѣщающаго конецъ бѣдствій. Для сохраненія памяти онаго чуда, сняли позолоченную урну, которую можно еще видѣть въ Ватиканѣ, и поставили на мѣсто ея добраго Ангела, давшаго званіе всему зданію.
   Сія крѣпость, почитаемая отъ Римлянъ неприступною, можетъ служить убѣжищемъ Папамъ во время народныхъ волнованій; чего они однако не имѣютъ причины опасаться, имѣя дѣло съ народомъ наипослушнѣйшимъ и наимиролюбивѣйшимъ въ свѣтѣ. Впрочемъ благоразуміе въ ихъ поведеніи и тихость ихъ правленія ограждаетъ ихъ отъ таковыхъ безпокойствій. Не смотря на сіе, для убезпеченія имъ убѣжища, Александръ XVII, коего беззаконія могли оное учинить ему нужнымъ, сдѣлалъ тайной проходѣ изъ дворца своего въ сію крѣпость, дабы въ нечаянномъ случаѣ туда скрыться; что и учинилъ Клементій VII; но Карлѣ пятый держалъ его. плѣннымъ, и заставилъ долго стенать въ сей крѣпостикъ которой самъ онъ запиралъ толикое число подозрительныхъ себѣ особъ. Сей Пала соединился съ Францискомъ I, Италіанскими Князьями и Англинскихъ Королемъ противъ Императора. Оная лига, называемая святою, ибо главою въ ней былъ Папа, не доставила ему инаго, кромѣ несчастій. Столица его была разграблена Имперцами, причинившими въ ней болѣе опустошенія, нежели варвары въ Алариково время. Находились между ими Лютеранскіе солдаты, кои не меньше оныхъ оказали безчеловѣчія. Доставъ въ руки одежду Папы и Кардиналовъ, собрались они въ конклавѣ, и свергнувъ Клементія, выбрали на его мѣсто Лютера. Папа, осажденной въ замкѣ св. Ангела, не прежде изъ него вышелъ, какъ спустя шесть мѣсяцевъ, и переодѣвшись въ купца.
   Какъ я не почитаю важными четыре бастіона, построенные Урбаномъ VIII, то главная его защита состоитъ во стѣ пушкахъ, кои можно употребить въ крайней нуждѣ для стрѣлянія по городу, дабы довершить конечное его разореніе. Содержатъ въ немъ пять сотъ или шесть сотъ человѣкъ гарнизона, и служба исправляется съ немалою точностію. Сажаютъ въ него Государственныхъ колодниковъ и хранятъ тѣ пять милліоновъ, кои положилъ Сикстъ V съ буллою, запрещающею подъ проклятіемъ употреблять ихъ инако, какъ въ случаѣ самой крайней нужды. Хранятся въ немъ такожъ самые драгоцѣнные, уборы Папъ, тройная корона, рукописи, буллы, архивы Римской церкви; а въ залѣ, составлющей средину древняго памятника, находятся живописи алфреско наивеличайшихъ мастеровъ Рафаеловой школы.
   Древній Римъ не безъ причины хвалился своими банями, извѣстными подъ именемъ термовъ или теплицѣ, въ коихъ архитектура оказывалась въ величавомъ видѣ, какъ во всѣхъ народныхъ зданіяхъ. Римляне не знали употребленія бѣлья, и потому бани имъ были нужны. Сперва довольствовались они мыться въ ручьѣ, въ рѣкѣ, или въ какомъ на то опредѣленномъ водохранилищѣ. Когда съ богатствомъ ввелась роскошь, жаждой хотѣлъ имѣть въ своемъ домѣ баню для выгоды своей семьи, и особливо для женщинъ, коимъ благопристойность не позволяла мыться при Людяхъ. Какъ народъ не былъ въ состояніи учинить таковыхъ издержекъ, то нашлись Императоры, и даже богатые граждане, кои построили общія бани, а другіе, по смерти ихъ, отдали ему свои собственныя. Сіе учинилъ особливо Агриппа, оставивъ народу духовною великолѣпныя свои теплицы; примѣръ, коему подражали потомъ многіе Императоры.
   Великолѣпные остатки бань Тита и Каракаллы сохранили еще видъ величественности. Одна зала въ Діоклитіановыхъ баняхъ совсѣмъ цѣла; тѣ же стѣны, тѣ же столбы возносятъ до облаковъ сводъ, торжествующій надъ всѣми вѣками. Считалось въ нихъ до трехъ тысячъ небольшихъ отдѣленныхъ покоевъ, въ коихъ толикое же число людей могли мыться, не видя одинъ другаго, утверждаютъ, что больше сорока тысячъ Христіанъ было употреблено на построеніе сего обширнаго зданія, изъ коихъ три четверти погибли отъ усталости, бѣдности и побоевъ. Сіи теплицы занимали не только грунтъ, на коемъ построена, по рисункамъ Мишеля Анжа, великолѣпная церковь Картузіанцовъ, но гдѣ находятся такожъ ихъ садъ, народныя житницы, большая передъ ними площадь, и церковь Св. Бернарда, которая служила печью, для грѣнія воды для оныхъ бань.
   Изъ десяти или двенадцати цирковъ бывшихъ въ Римѣ или въ окружностяхъ, остался только одинъ Каракаллово, коего видны еще слѣды. Окруженіе его все цѣло; но оное нынѣ есть только кирпичная стѣна въ 12 или 15 футовъ вышины, въ коей видно много закладенныхъ дверей и дугъ въ нѣкоторомъ между собою разстояніи. Входятъ въ него чрезъ портикъ съ восточной стороны, и срединѣ площади видны древніе столбы, около которыхъ обращались колесницы сражающихся. На другомъ концѣ, съ стороны запада, видны гири большія башни, въ старину примыкавшіяся къ галлереямъ, въ коихъ умѣщалось отъ пятидесяти до шестидесяти тысячъ зрителей. Нынѣ сіе пышное зданіе лежишь посреди полей и виноградовъ; площадь его есть лугъ, а великолѣпной обелискъ, украшавшій средину; украшаетъ теперь одну изъ лучшихъ городскихъ площадей.
   Во время первыхъ Римлянъ давали имя игръ вообще всѣмъ тѣлеснымъ упражненіямъ, отправлявшимся на пространномъ и отверзтомъ полѣ, лежащемъ обыкновенно между рѣкою и пригоркомъ. Первой установитель оныхъ былъ Эвандръ; Ромулъ ихъ возобновилъ по случаю похищенія Сабиномъ; но тогда отправлялись онѣ на одномъ островѣ рѣки Тибра и назывались Римскими играми. Тарквинъ старой приготовилъ первой круглое или овальное мѣсто; между Авентинскою и Палатинскою горами; обнесъ его портиками и многими рядами лавокъ и сѣдалищъ, расположенными амфитеатромъ. Сіе зданіе, кое тогда получило и сохранило имя цирка, съ послѣдствіемъ времени было украшено. Для каждаго праздника прибавлялись новыя убранства. Императоры не мало денегъ употребили на строенія, на обелиски, на статуи, на гіероглифы и на мраморные столбы, служащіе цѣлію въ ристаніяхъ.
   Въ Римѣ crocus ровны были разные цирки, между коими особливо отличались Фламиніевъ, Нероновъ, Флоринъ и Саллустіевъ. Послѣдній былъ сооруженъ для празднованія игръ въ честь Аполлона, когда разлитія Тибра препятствовали отправлять оныя въ мѣстѣ для того назначенномъ на берегу рѣки. Осталась еще часть древняго зданія, гдѣ находились ложи зрителей; а на полдень видны многіе большіе своды, подъ коими стояли колесницы, имѣющія бѣгаться.
   Недалеко оттуда находился циркѣ Флоры, славной прелюбодѣйницы, собравшей безчисленное богатство, которое отказала она городу Риму съ тѣмъ, чтобъ учреждены были въ ея честь народныя игры, соотвѣтствующія прежнему ея ремеслу. Завѣщаніе ея точно было исполнено, и безъ всякаго удивленія видѣли отправленіе новыхъ игръ, въ коихъ нагія женщины спорили вольностію тѣлесныхъ оборотовъ о награжденіи за непристойность. Римляне старались потомъ учинить благороднымъ сіе заведеніе, выдая прелюбодѣйницу за богиню цвѣтовъ, которую чтили они играми по истиннѣ своевольными, но почитаемыми за знакъ земли въ различіи ея произрастѣній.
   Сей народъ былъ такъ страстенъ ко упражненіямъ цирка, что, по свидѣтельству Ювенала, инаго не просили, какъ сего зрѣлища и хлѣба. По сей причинѣ цирки построены были во всемъ Пространствѣ Имперіи.
   Когда всѣ зрители сѣли по мѣстамъ, Императоры, кои приходили въ циркъ чрезъ галлерею, давали знакъ. Тогда всѣ рогатки отворялись, и колесницы, запряженныя двумя, а наичаще четырьмя лошадьми врядъ, пускались вдругъ по шести, и такъ сказать летѣли по площади. Скорость бѣганія ихъ, дабы поспѣть прежде другихъ въ цѣли, часто была причиною, что задѣвали онѣ или за столбы, или одна за другую, сцѣплялись, опрокидывались, и нерѣдко ломались; а сіе забавляло зрителей, коихъ радость изъявлялась великимъ смѣхомъ. Напротивъ того плескали они и возносили до небесъ крикомъ имя того, кто обскакалъ семь разъ столбы не задѣвши, и тѣмъ выигрывалъ награжденіе за проворство и за скорость; чему наши карусели даютъ нѣкоторе понятіе. Для частныхъ приключеній они у насъ уничтожены. Надлежало бы намѣстить ихъ какими другими упражненіями, служащими къ тѣлодвиженію, у насъ остались только сидячія игры, игры обманщиковъ и обманываемыхъ, для предохраненія насъ отъ скуки.
   Въ первыя времени колесницы у Римлянѣ были правимы кучерами, или невольниками; но похвалы, ими получаемыя, привели во искушеніе самыхъ первѣйшихъ людей Государства. и сіи повелители свѣта, говоритъ, насмѣхаясь, Горацій, не презрѣли благородной побѣды, возносящей ихъ до боговъ: Palmaquë nohilis terrarum Dominos evehit ad Deos. Забывая свою степень, не стыдились они предавать себя на позорище, а по примѣру ихъ и всѣ благородные пристрастились къ онымъ забавамъ. Одни построили цирки въ своихъ пространныхъ садахъ; другіе подверглись насмѣханіямъ, черни, которая, видя въ нихъ только нерасторопныхъ кучеровъ, обращала ихъ въ предметъ насмѣшекъ. Наконецъ страсть сія простерлась такъ далеко, что Сенаторы, особы Консульскія, женщины первостепенныя, брались играть сей роль. Въ играхъ цирка обыкновенно погибало много людей. Разсказываютъ. что въ одинъ день, когда Сражающіеся! проходили мимо Императора Клавдія, одинъ изъ нихъ ему говорилъ: "государь, прими поздравленіе отъ идущихъ умереть для твоей забавы."
   Многочисленные обелиски, цѣлые или изломанные, разсѣяння"по многимъ околодкамъ Рима, засыпанные развалинами, и кои время и обстоятельства могутъ кошда нибудь обнаружить, были въ числѣ главныхъ украшеній древнихъ цирковъ. Изобрѣтеніе ихъ приписывается Египтянамъ и восходитъ до наиотдаленнѣйшей древности. Когда Римляне пошли воевать на Нилъ были удивлены сими памятниками, сдѣланными изъ одного куска гранита въ самой ломнѣ, откуда вывезены. Посвящены они были, солнцу и наполнены гіероглифами. Побѣдители Египта перевезли ихъ въ Италію, и украсилои ими свою столицу. Многочисленные сего рода памятники, приведенные въ Римъ, упадшіе потомъ съ своихъ подножій, и большею частію вновь, воздвиженные отъ Сикста пятаго, суть наилучше сохраненные свидѣтели величественности сей древней столицы міра. Четыре самые большіе, и о которыхъ однихъ я только и говорить буду, суть находящіеся на площадяхъ св. Петра, св. Іоанна Латранскаго, св. Маріи-большой и на народной площади.
   Первой есть единой найденной въ цѣлости въ Нероновомѣ циркѣ, гдѣ нынѣ находится ризница церкви св. Петра. Онъ толще и лучшаго соразмѣра, нежели прочіе, сдѣланъ изъ одного куска восточнаго гранита имѣетъ семдесятъ два фута вышины, а вся его высота, включая крестъ и основаніе, есть сто двадцать четыре фута сверхъ мостовой площади. Сикстъ пятой для настановленія его употребилъ Доминика Фонтану; своего Архитектора, съ помощію махины изобрѣтенной симъ художникомъ. Предпріятіе казалось невозможнымъ, больше ста Инженеровъ и Математиковъ, выписанныхъ изо всѣхъ частей '.Европы представили свои проекты, и по многихъ опорахъ проектъ фонтаны былъ предпочтенъ.
   Приуготовленія были безчисленныя; желѣзные обручи, для охваченія обелиска, вѣсили сорокъ тысячъ фунтовъ. Требовалось семь паръ быковъ, для везенія одного деревяннаго переклада; подмостки походили на цѣлой лѣсъ.
   Фонтана началъ работу свою 30 Апрѣля 1586, а обелискъ привезенъ на мѣсто, гдѣ ему стоять, 13 Іюня. Все было оставлено до конца лѣта, по причинѣ жаровъ и опять начато 10 Сентября. Десять сотъ работниковъ и семьдесятъ пять лошадей были употреблены. Папа запретилъ надъ смертною казнію всѣмъ,-- никого не изключая,-- кромѣ работниковъ, быть въ оградѣ въ, день поднятія, а послѣднимъ чинить шумъ и даже говорить. На площади поставлена была висѣлица, и Барижело съ Сбирами и палачемъ пришли туда по утру. Фонтана получилъ благословеніе отъ безчеловѣчнаго Папы, которой ему объявилъ, что неудача будетъ ему стоить жизни. Архитекторъ зналъ, что онъ умѣетъ держать слово, приготовилъ на всякой случай лошадей, въ коихъ однако не имѣлъ нужды. Сія новость привлекла въ Римъ несказанное множество людей. Ближнія отъ площади св. Петра улицы, кровли домовъ, все было наполнено зрителями.
   Обелискъ поднятъ въ двадцать два пріема и утвержденъ на подножіи при захожденіи солнца. Замокъ св. Ангела возвѣстилъ сіе произшествіе пальбою изо всѣхъ пушекъ. Работники съ радости подняли Фонтану на плеча, и отнесли съ торжествомъ къ домъ его, посреди криковъ и восклицаній, при звукѣ инструментовъ. Провождающій народъ возносилъ его до небесъ, а Папа осыпалъ его почестями и богатствомъ. Онъ его пожаловалъ Кавалеромъ Золотой Шпоры и Римскимъ дворяниномъ, велѣлъ выбить медаль ему въ честь, и приказалъ вырѣзать на подножіи обелиска слѣдующую надпись: "Дрминикъ Фонтана, родомъ изъ одной деревни близъ Кома, привезъ сей памятникъ и поставилъ его на своемъ подножіи." Сверхъ знатныхъ отъ Папы пенсій. Сикстъ подарилъ ему подмостки и махины, стоившія великимъ денегъ. Сему самому Архитектору поручено было воздвиженіе другихъ обелисковъ и разныя работы, остановившіяся по причинѣ смерти Папы. Клементій VII не только не вошелъ въ его виды, но и хотѣлъ требовать у Фонтаны отчета въ деньгахъ, употребленныхъ имъ на строенія; но по счастію художникъ позванъ въ Неаполь, сдѣланъ первымъ Архитекторомъ Сицилійскаго Короля, и поѣхалъ туда наслаждаться своею славою и богатствомъ,
   Я упомянулъ о другомъ обелискѣ, которой онъ же поставилъ предъ церковію св. Іоанна Латранскаго. Сей Константиномъ перевезенъ изъ Тебъ (Ѳивъ) въ Александрію, а оттуда въ Римъ, и поставленъ въ большемъ циркѣ. Когда выкопалъ его Сикстъ пятой, былъ онъ разбитъ на три курка, кои соединилъ Фонтана, но спаи на немъ всѣ видны. Что касается до высоты его, увѣряютъ, что можетъ онъ имѣть сто пятнадцать футовъ между крестомъ и подножіемъ. Обелискъ св. Маріи большой, безъ гіероглифовъ, какъ Святопетровской, и разбитой во многихъ мѣстахъ, былъ починенъ и поставленъ на нынѣшнемъ мѣстѣ тѣмъ же художникомъ. Недостававшая въ немъ спица намѣщена разными мѣдными украшеніями и крестомъ. Наконецъ четвертой, привезенной Августомъ изъ Египта, былъ сдѣланъ въ Еліополѣ, какъ увѣряютъ, за шесть сотъ лѣтъ до P. X. Онъ одинъ производитъ все дѣйствіе на площади народа, но будучи задавленъ сосѣдствомъ огромныхъ строеній.
   Всѣ сіи памятники, родъ четвероугольныхъ столповъ, кричащихся спицею, служили ко украшенію городовъ и къ сохраненію памяти великихъ людей, или важныхъ произшествій, и и сдѣланы, какъ уже я сказалъ, изъ мрамора гранита, столь же твердаго,_какъ алмазъ, и изпещреннаго разными цвѣтами. Бѣлой, красной, фіолетовой, голубой, сѣрой, черной испящнены небольшими хрустальными звѣздочками, весьма гладкими и блестящими. Разсматривая сіи работы изъ одного куска, имѣющія больше ста футовъ вышины, и держащіяся на подножіяхъ единою своею тяжестію, не можно не дивишься искуству древнихъ Египтянъ, кои умѣли вынимать изъ нѣдръ земли каменья толикой тяжести, вырубать на сихъ, не смотря на крайнюю твердость, гіероглифическіе весьма чистые знаки, перевозишь ихъ, не ломая, въ весьма отдаленныя мѣста, ставишь ихъ на подножіи, на коихъ чрезъ тысячи вѣковъ боролись они съ вѣтрами, непогодами и бурями.
   Что касается до способа вытаскивать ихъ изъ каменоломни, вотъ какъ, сказываютъ, брался сей древній народъ. Вырывали широкой и глубокой ровъ отъ мѣста ломни до самаго Нила. Во время наводненія ровъ наполнялся водою и составлялъ каналъ. Въ немъ приутотовляли превеликой паромъ подъ обелискъ, которой лежалъ тогда, какъ на воздухѣ, на двухъ берегахъ рва. Мало по малу подкапывали ею до тѣхъ поръ, пока онъ совсѣмъ не опустится на паромъ, на коемъ перевозили его до Нила, а изъ Нила до мѣста, гдѣ доложено было его поставить.
   Я есмь и проч.
   

ПИСМО СССXXXII.

Продолженіе Рима.

   Не надлежитъ смѣшивать съ водотеками, составляющими нынѣ одно изъ наилучшихъ украшеній Рима, древніе и огромные водоводы, по коимъ текла вода въ сію столицу Имперіи" Больше четырехъ сотъ лѣтъ Римляне пользовались только однимъ Тиберлевымъ водоводомъ, колодезями и нѣсколькими ручьями, извлекающими изъ горъ. Ценсоръ Аппій, первой привелъ воду въ городъ изъ отдаленнаго мѣста, то есть за семь или восемь миль отъ Рима. Примѣръ его ободрилъ другихъ стараться о семъ предметѣ. Агриппа, во время Своего эдильства, починилъ нѣсколько каналовъ, начатыхъ его предшественниками, и воду такъ умножилъ, что каждой околодонъ, каждая площадь, каждая улица, и почти каждой домъ. имѣлъ водотекъ для своего употребленія. Поправляя прежнія работы, прибавляя къ онымъ новыя, снабдилъ онъ Римъ семью стами водостоекъ и пятью стами водобоевъ; построилъ сто тридцать водохранилищъ, и несказанно оныя украсилъ четырьмя стами столповъ и тремя стами статуй изъ мрамора и мѣди. Всѣ сіи воды текли на воздухѣ по водоводамъ не меньше твердымъ, какъ красивымъ. Часть изъ нихъ донынѣ сохранилась и служитъ къ первому своему употребленію.
   Симъ наиболѣе новой Римъ походитъ на древній, и главнѣйше тѣмъ обязанъ Сиксту пятому и Павлу пятому, кои не хотѣли уступить въ великолѣпіи и самимъ повелителямъ свѣта. Стараніемъ сихъ двухъ Папъ, Римъ есть почти единой городъ въ свѣтѣ, о которомъ сказать можно, что есть въ немъ вода. Не только низкія мѣста орошаются онымъ множествомъ ручьевъ, но и самыя возвышенныя вершины горъ. Капитолія, Яникулъ, Квириналъ имѣютъ также водобои, текущіе рѣками по водоводамъ. Намъ сія работа совсѣмъ неизвѣстна, хотя бы и могла принести великую пользу. Впрочемъ Римскіе водобои не столько, можетъ быть, достойны удивленія изобиліемъ водъ безпрестанно текущихъ, сколько вкусомъ, великолѣпіемъ и различностію своихъ видовъ, истощившихъ искуство наиславнѣйшихъ Архитекторовъ. Ничто пріятнѣе быть не можетъ водобоя, построеннаго Павломъ. V на вершинѣ Яникула, и украшеннаго немалымъ рядомъ гранитныхъ столбовъ. Сіи поддерживаютъ возвышенную архитраву, посреди коей положена надпись въ его честь, а надъ нею въ сверткѣ гербъ онаго Папы, родомъ изъ дома Боргезіевъ. Изъ трехъ отверстій сего зданія течетъ рѣка, приводящая въ движеніе мѣльницы, кузницы, бумажныя и другія фабрики на скатѣ горы, и напоивъ часть города, составляетъ она изобильные водобои, охлаждающіе безпрерывно площадь церкви св. Петра.
   Но наилучшая, наипріятнѣйшая для питья вода въ Римѣ есть текущая изъ прекраснаго Тревискаго родника. Римляне называютъ ее дѣвичья вода по той причинѣ, что одна крестьянка, какъ сказываютъ, показала ее воинамъ терпящимъ жажду. Мраморной чанъ, принимающій ее, составляетъ кругъ, изъ коего вытекаетъ она чрезъ разные каналы, Клементій ХІІ приказалъ сдѣлать рисунокъ нынѣшнихъ украшеній, и частію оныя построилъ, а Бенедиктъ XIV кончилъ работу своего предшественника.
   Наиславнѣйшимъ изо всѣхъ водобоевъ почитается украшающій средину площади Навонской, которая есть прекраснѣйшая, величайшая и знатнѣйшая въ здѣшней столицѣ. Каменная гора, насквозь просверленная, выпускаетъ цѣлую рѣку четырьмя отверстіями. Четыре превеликія статуи, представляющія главныя рѣки четырехъ частей свѣта, Дунай, Ганжъ, Нилъ и Плащу примкнуть! въ различныхъ положеніяхъ къ оной горѣ, служащей піедесталомъ обелиску вышиною въ 50 футовъ, взятому изъ Каракаллова цирка. Оныя рѣки льютъ изъ своихъ сосудовъ изобильные протоки, кои, обойдя около бассейна, падаютъ, кажется, въ разщелины горы, подъ коею текутъ другими каналами, и въ другихъ мѣстахъ оказуются подъ новыми видами. Королева Христина, увидя въ первой разъ сіи прекрасные водопады, думала, что были они только времянная игра, чинимая въ честь ея, и просила, для сбереженія воды, оную кончишь; но вывели ее изъ сего безпокойствія, сказавъ, что вода бьетъ безпрестанно, ночью для луны, а днемъ для Римскаго народа.
   Навонская площадь, гдѣ находятся еще другіе два водобоя, занимаетъ на Марсовомъ полѣ мѣсто, составлявшее въ древнія времена циркѣ. Александра Севера, а по словамъ другихъ, циркъ сраженій, циркъ Агональной, большой циркъ, коего не осталось нималыхъ слѣдовъ. Она въ четверо и въ пятеро длиннѣе своей ширины, и одинъ ея конецъ вершится дугою. Памфиловы палаты, украшающія одинъ изъ ея боковъ, примкнуты къ небольшой церкви, которую сія фамилія построила для себя. Выхваляютъ красоту ея, богатство и множество украшеній. Средина площади ниже ея боковъ, и потому можно въ короткое время сдѣлать на ней бассейнъ фута три глубиною. Для сего надобно только запереть трубы, по коимъ вода вытекаетъ въ разные протоки, и площадь тотчасъ наводнится; что чинится обыкновенію въ большіе жары, за часъ предъ захожденіемъ солнца. Тогда все Римское Дворянство ѣздитъ въ каретахъ по площади, пользуясь прохладностію; окны наполнены людьми, и все сіе составляетъ пріятное зрѣлище.
   Наиболѣе всего удивляютъ чужестранцовъ, приѣзжающихъ въ сію столицу, народныя площади, украшенные водобоями, обелисками, статуями и палатами крайне великолѣпными. Я упомяну только о тѣхъ, гдѣ находятся еще нѣкоторые остатки памятниковъ древняго Рима. Гора Квиринапъ, нынѣ называемая Монте-Кавалло (лошадиная), получила сіе имя отъ двухъ древнихъ коней, изъ коихъ каждаго держитъ одинъ молодой человѣкъ, и коихъ оная древность составляетъ все достоинство. Я сіе говорю не потому, чтобъ почиталъ ихъ въ слѣдствіе одной старой и ложной надписи, за работу Фидія и Праксителя; но нѣкоторые ученые и знающіе люди увѣрили меня, что иныя статуи не старѣе Августова вѣка. Обѣ онѣ служили ко украшенію теплицъ Константина, изъ коихъ взялъ ихъ Сикстъ V и поставилъ на площади, находящейся предъ Папскимъ дворцомъ на Монте Кавалло. Въ немъ обыкновенно Папы живутъ, а въ Ватиканъ проѣзжаютъ только для большихъ праздниковъ, по причинѣ близости св. Петра. Нездоровой тамъ воздухъ, особливо лѣтомъ, принудилъ ихъ избрать, мѣсто гораздо возвышеннѣе, Квиринанской дворецъ начатъ Павломъ III, около половины шестнадцатаго вѣка. Григорій XIII умножилъ въ немъ строеніе и прибавилъ сады, кои преемники его, и особливо Сикстъ V, продолжилъ и украсилъ. Два превеликіе мраморные столба, составляютъ главной входъ и поддерживаютъ мѣсто съ котораго св. Отецъ даетъ благословеніе. Дворъ окруженъ большимъ портикомъ, возвѣщающимъ жилище Государя. Покои расположены разумно, а садъ пріятными гульбищами и водами.
   Площадь Кололнна (столбная) получившая имя отъ Антонинова столба, составляющаго главное ея украшеніе. Онъ есть, какъ думаютъ, трофей, воздвигнутой Сенатомъ Императору Антонину благочестивому, по его смерти; имѣетъ въ вышину сто шестнадцать футовъ, включая подножіе въ двадцать пять; выпуклыя изображенія подножія по самой карнизъ окружаютъ его, идучи въ верхъ улиткою, и представляютъ наизнатнѣйшія произхожденія царствованія его и Марка Аврелія, его зятя и наслѣдника: Между прочимъ видно въ нихъ чудо столь извѣстное грознаго Легіона. Спадаетъ съ неба въ станъ Римской благотворительной дождь, которой его оживляетъ, а на варваровъ бьетъ громъ и молнія, и приводятъ ихъ въ разстройство. Жаждущіе воины поднимаютъ на воздухъ одни шишаки, другіе щиты, для собранія воды Небомъ низпосылаемой, и пьютъ оную съ торопливостію, изображающею крайнюю и пожирающую ихъ жажду. Люди и лошади, лежащіе повсюду на землѣ, составляютъ огорчительную картину. На воздухѣ видѣнъ человѣкъ лежащій, съ разпростертыми руками, съ превеликою брадою, которая, кажется превращается въ дождь. Сей вымыселъ довольно доказываетъ, или что Христіанъ не почитали виновниками чуда, или что о Богѣ ихъ не имѣли высокихъ и непорочныхъ мыслей, каковыя о немъ подаетъ ихъ святая вѣра... Говорятъ однако, что Маркъ Аврелій въ письмахъ своихъ присвояетъ имъ спасеніе войска.
   Столбъ, представляющій сіе произшествіе, составленной изъ 28 кусковъ мрамора, есть Коринѳическаго размѣра, и имѣетъ больше 16 футовъ въ самомъ большомъ поперечникѣ. На вершину его ведутъ сто ступенекъ, и сія лѣстница, внутри сдѣланная, освѣщается многими окнами. Вмѣсто мѣдной позолоченной статуи Императора, которой надлежало стоять на столбѣ, Сикстъ V, воздвигнувшій его, поставилъ статую св. Павла; странное смѣшеніе Христова Апостола съ побѣдами, изображеніями, надписями и всѣмъ тѣмъ, что представляется на семъ памятникѣ идолопоклонства.
   Равномѣрно, когда вы видите на подножіи Траянова столба тріумфы сего Императора, когда всѣ его изображенія возвѣщаютъ воинскіе подвиги сего Монарха, надѣетесь увидѣть на столбѣ статую Траяна, держащаго въ рукѣ златой сосудъ съ его пепломъ, а не св. Петра съ ключами. Сіе такожъ есть выдумка того же Папы, которой въ семъ случаѣ былъ больше Папа, нежели человѣкъ со вкусомъ.
   Сей столбъ, почитаемой за наипрекраснѣйшій въ свѣтѣ, служилъ украшеніемъ наипрекраснѣйшей площади въ Римѣ. Приписанъ онъ былъ Траяну отъ народа и Сената, когда сей Государь велъ войну противъ Партовъ. Думаютъ, что предопредѣленъ онъ былъ не только служить ему гробницею, но и показать потомству, коликихъ, трудовъ и работы стоило сравнять площадь, съ которой срыто земли на всю вышину столба, то есть около ста пятидесяти фупювъ, включая подножіе и карнизъ. Фюстъ его составленъ изъ двадцати трехъ кусковъ бѣлаго мрамора, толщиною въ 4 фута, положенныхъ прямо одинъ на другомъ во всю ширину памятника. На одномъ боку подножія находится дверь, чрезъ которую идутъ по лѣстницѣ, имѣющей больше 180 ступенекъ, сдѣланной улиткою въ самомъ мраморѣ, составляющемъ столбъ, и освѣщенной небольшими отверстіями, кои не обезображиваютъ однако порядочности рисунка. Снаружи украшенъ онъ выпуклыми изображеніями, разположенными по линеѣ, идущей до самаго карниза улиткою. Считается въ немъ больше трехъ тысячъ фигуръ, кои въ разныхъ положеніяхъ представляютъ воинскую Траянову исторію, и особливо два его похода на Даковъ. Видны на немъ осады, шествіе войска, сраженія, станы, перриравы рѣкъ; и въ толикомъ множествѣ предметовъ, коимъ не уставалъ я удивляться, смотрѣлъ я наиболѣе на отчаянность женщинъ Даціи, кои, воспаляясь мщеніемъ, сами раздѣваютъ Римскимъ плѣнниковъ, и жгутъ ихъ своими руками. Сей народъ, не хотя пережить потери вольности, зажигаетъ свой городъ, и торопится дать себѣ смерть. Одинъ изъ ихъ начальниковъ подаетъ имъ сосудъ съ ядомъ: всѣ они наперерывъ протягиваютъ руки, дабы скорѣе оной схватить и выпить. Не отвращаетъ ихъ ниже плачевное и страшное позорище тѣхъ, коихъ видятъ они падающихъ мертвыми, или умирающими при ихъ. ногахъ. Наконецъ, дабы ни одна фигура не сокрылась отъ глазъ зрителя, не смотря на высоту столба, художникъ такъ ихъ выработалъ, что наиближайшія верху кажутся той же величины, каковой изсѣченныя при подножіи, почему можете вы судить, колико Римляне были искусны въ наукѣ Оптики, и колико въ работахъ своихъ держались правилъ оный.
   Сей столбъ занималъ въ старину средину такъ называемой Траяновой площади, forum Trajani. По описанію нѣкоторыхъ Историковъ, Римъ никогда не имѣлъ ничего могущаго сравниться съ сею площадью. Она была окружена съ четырехъ сторонъ тройною колонадою изъ Греческаго мрамора, и посреди каждаго бока возвышались превеликіе врата, вершенные куполомъ. Колонада составляла Покрытыя переходы съ наидрагоцѣннѣйшими статуями всѣхъ знаменитыхъ людей, кои тамъ ставились, по повелѣнію Императора и Сената. Для таковыхъ строеній, кои превосходили все, что дотолѣ почиталось въ Римѣ наивеликолѣпнѣйшимъ, Траянъ бралъ нужныя суммы изъ безчисленныхъ сокровищъ, привезенныхъ имъ по разбитіи Даковъ. Все казалось на оной площади столь велико, столь богато, что наисильнѣйшіе Государи, увидя ее, не смѣли и льститься, предпріять что либо подобное. Нынѣ она есть весьма малая площадь, о которой бы ни кто не вздумалъ и говорить, ежелибъ не было на ней онаго временемъ уваженнаго столба. Подножіе совсѣмъ было закрыто развалинами упадшихъ въ окружности зданій. Сикстъ V приказалъ вычистить и вырыть около столба глубокое мѣсто, которое обнесъ перилами. Надобно близко подойти, чтобъ его увидѣть; ибо въ нѣкоторомъ разстояніи столбъ поднимается, кажется, просто изъ земли, и не имѣетъ совсѣмъ подножія.
   Другая площадь въ старину славная, и которой видны нѣкоторые остатки, есть Римской рынокъ, forum Ronianum, нынѣ Campo Vaccino, коровій рынокъ, между Палатинскою горою и Капитоліею. Въ старину была она мѣсто, наиболѣе посѣщаемое въ Римѣ, и на коемъ сей городъ истощилъ наилучшія зданія. Видны на ней были училища для юношества, ка: пища, сѣдалища правосудія, палаты, трофеи. Римляне держали на ней свои собранія, и слушали витіевъ на трибунѣ, украшенномъ носами кораблей, взятыхъ у непріятелей. Священной путь пресѣкалъ ее во всю длину, и по оному-то проѣзжали тѣ славные торжествователи, кои привозили въ Римъ роскошь и богатства народовъ. Сципіонъ, Цесарь, Помпей, Августъ имѣли на ней свои палаты, а всѣ великіе люди свои статуи. Доказываютъ на ней мѣсто, гдѣ находилась Нурціева бездна, многіе торжественные вороты, храмъ мира, храмъ согласія, въ которомъ сбирался Сенатъ для важныхъ дѣлъ, въ которомъ сужены были содружники Катилины, въ которомъ рѣшились жребіи Царей, въ которое быть допущенными наисильнѣйшіе Монархи Азіи ставили себѣ въ честь. Римскіе рыцари, сидя на ступенькахъ сѣней, бдили о безопасности и спокойствіи властелиновъ. Колико великихъ мыслей возбуждаютъ сіи древніе памятники! Но опустошенія времени и даже имя, носимое и нынѣ сею площадью, кажется, представляютъ ее въ томъ состояніи, въ коемъ она находилась, когда Трояне, пришедъ къ подножію горы Авентинской, видѣли ее покрытую стадомъ бѣднаго Эвандра. Pauperis Evandri passimque аrmenia videbant.
   Сіе мѣсто сколь ни кажется наго, по причинѣ своей обширности, но не меньше важно для любопытныхъ. Видны на немъ разбросанныя развалины, изъ средины коихъ съ величественностію возвышаются древніе столбы, уединенные и не прилежащіе ни къ какому зданію. Нѣсколько фасадъ церквей прерываютъ видъ. Поставили на немъ водобой, коего, бассейнъ изъ гранита, но служитъ только водопоемъ для лошадей. Титъ, Септимій Северъ и Константинъ дышатъ еще здѣсь подъ тріумфалp3;ными воротами, довольно сохраненными.
   Первые, всѣ изъ мрамора, поставлены Титу, по завоеваніи имъ Палестины. Торжество его, дотолѣ наивеликолѣпнѣйшее, представлено на нихъ выпуклыми изображеніями. Сей Государь является на колесницѣ, предслѣдуемой Приставами, дослѣдуемой Сенатомъ и войскомъ, Позади торжествующаго стоитъ Побѣда, держащая одною рукою вѣнецъ, которой кладетъ ему на голову, а другою Юдейскую пальмовую вѣтвь. Побѣдительный Римъ сидитъ на переду колесницы, и правитъ лошадьми, ее везущими. Другое изображеніе, соотвѣтствующее первому, представляетъ приношеніе подсвѣчника, трапезы, хлѣбовъ предложенія и множество другихъ добычъ Іерусалимскаго храма, коими сей Императоръ украсилъ свое торжество. Наиболѣе чинитъ сіе зданіе почтеннымъ то, что мы не имѣемъ ничего вѣрнѣйшаго исполненію пророчества Іисуса Христа о семъ несчастномъ городѣ. Жиды, коихъ великое число привязано оковами къ колесницѣ побѣдителя, съ огорченіемъ смотрятъ на сіи предмѣты. Дабы уклониться отъ сего зрѣлища, купили они за немалыя деньги позволеніе, отворить себѣ другой проходъ на оную площадь изъ ихъ околодка.
   Золотари и продавцы скотины воздвигнули Септимію Северу торжественные вороты, коихъ главная сторона украшена воинскими трофеями. Съ одной стороны видѣнъ въ нихъ Императоръ съ своею супругою, съ другой сынъ его,-- Антонинъ Каракалла, коихъ изображенія не совсѣмъ еще изчезли. Но изо всѣхъ сихъ памятниковъ, воздвиженныхъ во славу Императоровъ, Константиновъ, составленной изъ трехъ мраморныхъ дугъ, наименьше пострадалъ отъ опустошенія времени. По видимому въ благодарность за подареніе Рима съ его землею симъ Государемъ Святому Престолу, Папы больше прилагали попеченія о его сохраненіи. Украшенъ онъ двадцатью выпуклыми изображеніями, изъ коихъ большая часть представляетъ Траяновы походы; а сіе заставляетъ думать, что къ сооруженію его употребленія одни торжественные вороты, служившіе трофеемъ сему Императору, тѣмъ паче, что рѣзьба не повсюду одинакова, и что въ ней примѣчается совершенно разность искуства двухъ вѣковъ. Все относящееся до Траяна есть превосходной рѣзьбы; но нижняя часть, сдѣланная въ Константиново время, пахнетъ упаденіемъ искуства.
   Въѣздъ въ Римъ чрезъ такъ называемые вороты народа, прекраснѣйшіе, всегда люднѣйшіе, и къ коимъ примыкалась древняя Фламинская дорога, возвѣщается наивеличественнѣйшимъ образомъ. Сперва находится треугольная площадь, коей основаніе, имѣющее три улицы, видимыя во всей ихъ длинѣ, представляетъ съ обелискомъ, водобоями и портиками благородной и великолѣпной видъ. Средняя улица, просто называемая Курса, потому что гуляютъ по ней въ карешахъ, потому что служитъ она для конскаго ристанія, потому что въ карнавалъ даютъ на ней потѣхи, идетъ до самой средины города. Другая ведетъ на Гишпанскую площадь, такъ названную по палатамъ Посла сего Двора. Третья въ Риперту, небольшой портъ на Тибрѣ, коего носитъ онъ имя.
   Площадь горы Циторіи, прилежавшая въ Марсову полю, была мѣсто, куда созывался народъ для данія своего голоса; другіе увѣряютъ, что на ней позывали челобитчиковъ предъ судъ. Папы увеличили ее, присоедини мѣста многихъ домовъ, и учредили на ней Римской бальяжъ, или домъ городовой стражи, составленной изъ многихъ трибуналовъ, разумѣющихъ подъ именемъ Curia Innocentiana, Иннокентіевъ Приказъ.
   Напротивъ сего дома находится мраморное основаніе въ 12 футовъ вышины, на коемъ стояла статуя Императора Антонина. Оно украшено выпуклыми изображеніями погребальныхъ игръ и обоготворенія сего Государя. Работа изрядная и хорошо сбереженная. Средина представляетъ крылатаго духа, которой одною рукою поддерживаетъ шаръ, изпещренной звѣздами, окруженной змѣею и Зодіаковымъ поясомъ; другою одежду, развеваемую и несомую впередъ вѣтромъ. На плечахъ онъ имѣетъ Императора и его супругу, надъ коими поднимаются и летятъ орлы. Въ низу изображеніе воинствующаго и торжествующаго Рима, которой въ печали своей показываетъ рукою вознесеніе Государей, причиняющихъ его скорбь. Видѣнъ также гранитовой столбъ, которой Бенедиктъ XIV хотѣлъ поставить, но возобновилъ одно только основаніе. Оной имѣтъ 46 футовъ въ длину, и отъ 5 до 6 въ поперечникѣ, и умножилъ бы красу Рима, и особливо горы Циторіи, которая кажется гола и ожидаетъ руки, для постановленія столба.
   Я наскоро только прошелъ, Государыня моя, часть древнихъ развалинъ, кои, не смотря на свою порчу, разогнали мракъ художествъ и воскресили великія мысли въ столѣтіе Леона X. Безъ нихъ, безъ сихъ драгоцѣнныхъ остатковъ, коимъ Брадаманты, Мишель-Анжи, Рафаелы, Бернины изучались, и коимъ изучаться проѣзжаютъ еще другіе художники, не имѣла бы Европа толико прекрасныхъ и свѣтъ въ удивленіе приводящихъ зданій.
   Между великолѣпностями сего города полагались такожъ тѣ славные стоки, подѣланные подъ всѣми улицами, прочищаемые безпрестанно изобильными ручьями, кои, промывъ ихъ, впадали въ Тибръ. Прочность ихъ устояла противъ опустошеній времени и противъ всѣхъ причинъ разоренія. Удивленіе умножается, ежели подумаешь, что построены они въ такой вѣкъ, когда Римъ былъ еще только безобразная куча хижинъ. Главнѣйшій есть самой большой, Cloaca Maxima, цѣлъ, высокъ и широкъ, составляя сводъ во сто двадцать пять саженъ длины, складенныхъ изъ великихъ кусковъ камня, соединяющихся собственною ихъ тяжестію, и принимающій въ себя воды изо многихъ другихъ, коихъ отрасли простирались во всѣ околодки. Тарквинъ древній началъ сію великую работу, которая ведена между Капитоліею, Палатинскою и Квиринальскою горою. Катонъ, въ годъ своего Консульства, его вычистилъ и умножилъ; а Плиній, упоминая о построенныхъ Агриппою, говоритъ, что онъ создалъ городъ пловучій подъ Римомъ, по коему ѣздили въ лодкѣ.
   Показываютъ еще при подошвѣ Капитоліи остатки древнихъ темницъ, построенныхъ Тулліемъ, и въ коихъ, по преданію, св. Петръ и св. Павелъ были заключены прежде, нежели выведены на казнь. Нынѣ сіе зданіе подъ землею, и надъ нимъ стоили, церковь, а внутри находится небольшой ключь, появившійся неожиданно изъ земли, когда св. Петръ хотѣлъ крестить другихъ колодниковъ. Увѣряютъ, что въ сей самой темницѣ заключались плѣнники, опредѣленные слѣдовать за колесницею торжествователей. Въ ней, наконецъ, одна младая Римлянка показала наичувствительнѣйшій примѣръ дѣтской любви. Мать ея, осужденная за одно уголовное преступленіе, возбудила сожалѣніе въ стражѣ, имѣющемъ ее казнить. Казнь не только была отложена, но дочери ея позволено съ нею увидаться, съ запрещеніемъ однакожъ приносить къ ней пищу. Какъ она жила долгое время ничего не ѣвши, сіе произвело любопытство узнать, что происходитъ между матерію и дочерью, и увидѣли, что послѣдняя кормитъ первую своимъ собственнымъ молокомъ. Разсказали о томъ судьямъ, кои сами просили и одержали прощеніе сей женщинѣ.
   Любителя можетъ нѣсколько утѣшить о потерѣ толикихъ зданій, украшавшихъ древній Римъ, то, что такокому же жребію не было подвержено великое множество статуй. Число ихъ было такъ безмѣрно, говорятъ Историки, что сравнивалось съ числомъ жителей. Гробницы, цирки, храмы, палаты, сады, амфитеатры, площади, даже улицы были ими наполнены; но хотя онѣ всѣ изчезли, но не всѣ потеряны. Какъ были больше подвержены, нежели зданія, коимъ служили украшеніемъ, то и попеченія больше прилагалось о ихъ сохраненіи. Сколь скоро предусматривалось какое нападеніе отъ варваровъ, тотчасъ собирались наилучшія и переносились въ безопаснѣйшее мѣсто, откуда опять ихъ выставляли, по прошествій опасности.
   Но искать сіи безцѣнные остатки искуства надлежитъ не въ народныхъ мѣстахъ. Они учинились съ лишкомъ рѣдки, и потому не подвергаются вновь припадкамъ, отъ коихъ съ толикимъ трудомъ были спасены; а надобно видѣть ихъ въ Палатахъ, въ галлереяхъ, въ садахъ, въ покояхъ Князей и господъ Римскихъ, гдѣ найдете вы вновь родившихся, такъ сказать, всѣхъ боговъ идолопоклонства, всѣхъ героевъ древности, всѣхъ великихъ людей Греціи и Рима. Вамъ кажется, что разговариваете вы съ Гомеромъ, Виргиліемъ и всѣми учеными Августова Двора, и что всѣ они на васъ смотрятъ. Катонъ, оба Брута, Цицеронъ, Помпей, Цесарь, всѣ съ вами бесѣдуютъ. Искушеніе дѣйствуетъ тѣмъ сильнѣе, что вы находитесь въ тѣмъ самыхъ мѣстахъ, гдѣ они жили, на театрѣ гдѣ дѣйствовали; что вы ходите по той же землѣ; что живете подъ тѣмъ же небомъ, кои были свидѣтелями ихъ добродѣтелей и славы.
   Самая величайшая похвала, которую мы чинимъ, не думая о томъ, древнимъ Римлянамъ, есть любопытство, воспламеняющее насъ ко всему до нихъ касающемуся. Никогда мы не устаемъ ни слышать объ нихъ, ни читать что объ нихъ писано. Мы уважаемъ, мы чтимъ сочинителей, дающихъ намъ новое просвѣщеніе о семъ славномъ народѣ. Мы желаемъ знать до самыхъ мѣлочей домашней ихъ жизни. Они трогаютъ чувствительнымъ образомъ нашу душу, и производятъ въ насъ пріятныя волнованія почтенія и горячности. Сія любовь, сіе почтеніе, ими вселяемое, доходитъ до того иногда, что мы сожалѣемъ, что не жили въ ихъ времена,
   Я есмь, и проч.
   

ПИСМО CCCXXXIII.

Продолженіе Рима.

   Первая церковь, которую чужестранецъ спѣшитъ видѣть, есть ее. Петра, первые палаты, Ватиканъ; первая особа, Папа, вашъ, мой и всѣхъ правовѣрныхъ отецъ.
   Есть люди, кои говоря о Святомъ Петрѣ Римскомъ, не находятъ израженій довольно сильныхъ, для изъясненія изумленія, произведеннаго въ нихъ симъ божественнымъ соборомъ. Онъ, по ихъ словамъ, между твореніями искуства есть то, что море въ зрѣлищѣ природы, единый предметъ, представляющій понятіе о величествѣ, о величественности и о великости. Тотъ, у котораго глаза сотворены для смотрѣнія только зданій, отчаиваясь найти что либо его прекраснѣе, можетъ ихъ себѣ выколоть, выходя изъ сего огромнаго памятника, прославленнаго на всѣхъ языкахъ, и превосходящаго всѣ мысли, кои объ немъ прежде имѣлъ; въ которомъ самое ненасытное, самое разборчивое любопытство находитъ, чѣмъ удовольствоваться, возвращается безпрестанно къ тѣмъ же предметамъ, и оставляетъ ихъ съ намѣреніемъ опять къ нимъ возвратиться: въ которомъ вкусъ новой архитектуры торжествуетъ съ великимъ блесной, и основалъ, кажется, свой престолъ; въ которой наиискуснѣйшіе во всѣхъ родахъ мастера приходятъ удивляться и учиться. Всѣ художества спорятъ между собою, кому лучше удастся украсишь сіе зданіе, кое распространяется, увеличивается, расширяется по мѣрѣ, какъ въ немъ идешь; гдѣ все чрезъестественной величины, но ничто таковымъ не кажется, украшенія въ столь великомъ числѣ, и столь порядочно разбросаны, что надобно цѣлые годы ихъ всѣ пересмотрѣть, великія книги ихъ описать, тысяча языковъ ихъ разсказать. Живописи въ немъ говорятъ, мавзолеи живутъ; самые великіе мужи истощили въ немъ весь жаръ ихъ души. Вѣра собрала въ него все могущее оживить, возпламенить благочестіе, и первое поражающее васъ въ немъ чувствованіе есть чувствованіе почтенія, молчанія и благоговѣйности. Все въ немъ возвѣщаетъ пребываніе Божества, и мѣсто наипочтеннѣйшее на землѣ пышностію, обрядомъ и величественностію Богослуженія. Се есть истинный храмъ Господа, храмъ по превосходству, превышающій даже и Соломоновъ; се есть чудо свѣта, новой Іерусалимъ, о коемъ упоминаетъ Апокалипсисъ; новое, наконецъ, небо, кое Богъ наполняетъ своею неограниченностію, величественностію и славою.
   Говоря съ меньшимъ восторгомъ, скажу я, что ничто сравнено быть не можетъ съ сего церковію, относительно до ея пространства и преимущества сравненій, до богатства и пригожства украшеній, до попеченія и чистоты, въ каковой ее содержатъ: Надобно осмотрѣть ее нѣсколько разъ прежде, нежели вызнаете вы всѣ ея красы, и можете судить о великости рисунка., о смѣлости въ предпріятіи и о совершенствѣ работы.
   Церковь св. Петра въ началѣ своемъ была только подземная часовня, построенная Папою Анаклетомъ при подошвѣ Ватикана, на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ, по преданію, погребено было тѣло св. Апостола. Константинѣ, покровительствующій Христіанскому закону, соорудилъ на могилѣ Святаго и одарилъ щедро превеликолѣпную церковь. Государи, по немъ наслѣдовавшіе, въ томъ еМу подражали, и наконецъ церковь сія учинилась наибогатѣйшею въ свѣтѣ. Она составлена была на подобіе креста изъ пяти отдѣленій, различенныхъ между собою четырьмя рядами мраморныхъ столбовъ, взятыхъ Императоромъ изъ другихъ храмовъ. Оные суть тѣ же самые, кои, будучи перенесены въ новую церковь, составляютъ нынѣ одно изъ главныхъ ея украшеній. Такимъ образомъ стояла она до половины пятагонадесять вѣка, когда Николай V возъимѣлъ намѣреніе ее перестроить; намѣреніе, произведенное однако въ дѣйствіе уже при Юліи II, положившемъ первой камень въ 1506. Брамантъ былъ Архитекторомъ, и работа продолжалась, хотя слабо, при Леонѣ X и Клементій VII, кои употребили въ ней славнаго Рафаеля и знатнѣйшихъ своего времени Архитекторовъ; но сіи художники больше занималась даваніемъ новыхъ мыслей, нежели самымъ строеніемъ зданія.
   Принялись за работу прочнымъ образомъ не прежде, какъ когда Паеелѣ III поручилъ ее вести Мишелю-Анжу. Сей великой человѣкъ сдѣлалъ планѣ, которой, освободя его отъ всѣхъ частей, предложенныхъ его предшественниками, чинилъ исполненіе удобнѣйшимъ, не отнимая у церкви того величественнаго вида, столь соотвѣтствующаго ея, опредѣленію. Первая мысль сего художника была ша, чтобъ ей дать видъ Греческаго креста, то есть, чтобъ всѣ концы были ровны, противъ мысли Брабанта, предложившаго Латинской крестъ. Планъ его принятъ во всемъ, и запрещено въ немъ чинить перемѣны. Пока онъ жилъ, строеніе производилось съ довольною скоростію; но уже послѣ его смерти прибавленъ куполъ по его запискамъ, подъ смотрѣніемъ Фонтаны, Архитектора Сикста V.
   До того времени никто не покушался ставить куполы на воздухѣ безъ всякихъ подпоръ. Сдѣланные прежде всѣ выводились съ самаго основанія, и не были столь огромны, какъ сей; но Мишель Анжъ столь хорошо предвидѣлъ всѣ случаи, мѣры его приняты были столь вѣрно, что не оставалось инаго, какъ слѣдовать его начертанію. Предпріимчивой и отважной духъ Сикста V воспалилъ художниковъ благороднымъ жаромъ. Шесть сотъ мастеровъ, побуждаемыхъ Государемъ, не терпящимъ противорѣчія, работали день и ночь надъ симъ страшнымъ куполомъ, и работа шла такъ скоро, что послѣдній камень, благословенный Папою послѣ торжественной обѣдни, положенъ на второмъ году, призвукѣ пушекъ съ-замка св. Ангела. Дабы дать понятіе о семъ славномъ куполѣ, довольно примѣтить, что мѣдной позолоченной шаръ, вершащій такъ называемой фонарь, или главу, можетъ помѣстить въ себѣ до двадцати человѣкъ. Римляне столь преисполнены удивленіемъ къ сему огромному зданію, что когда упрекнешь ихъ въ несклонности къ путешествіямъ, они съ холодностію отвѣчаютъ: "да куда мы поѣдемъ искать столь прекраснаго купола?"
   Павелъ V думалъ, что ежелибъ сія церковь имѣла видъ Латинскаго креста, учинилась бы величественнѣе и вмѣщала бы больше народа; почему принялись за первую мысль Браманта и продолжили нѣсколькими дугами отдѣленіе, лежащее въ площади, то есть западной конецъ Греческаго креста, по плану Мишеля Анжа. По сей причинѣ надлежало разломать старую паперть и построить новую, которую мы видимъ нынѣ. Она украшена Коринѳскимъ орденомъ, въ коемъ столбы имѣютъ восемь футовъ въ поперечникѣ, и составила бы одна огромную церковь въ другомъ большемъ городѣ. Видны въ ней конныя статуи великаго роста двухъ Императоровъ, Константина и Карла Великаго, кои приводятъ, кажется, на память Римлянамъ данные ими дары, или уступки Святому Престолу. Превеликолѣпная и обширная предъ церковію площадь, посреди коей возвышается, славной обелискѣ, отъ Сезостриса солнцу, а отъ Сикста V Творцу соли" на посвященный, намощена отъ части мраморомъ и обнесена кругловидною колонадою, по коей Бернини шелъ къ безсмертію. Четыре ряда столбовъ, искусно расположенныхъ и увѣнчанныхъ перилами, сто тридцатью статуями Святыхъ и гербами всѣхъ Папъ, трудившихся о сооруженіи храма, составляютъ ограду сей площади, орошаемой двумя водобоями въ равномъ отъ обелиска разстояніи, изъ коихъ вода падаетъ въ гранитные и мраморные чаны.
   Вся наружность церкви св. Петра обогащена великими пилястрами Коринѳскаго ордена между коими подѣланы окны и ниши, столь хорошо между собою соотвѣтствующіе, что знатоки не устаютъ удивляться сей части рисунка Мишеля Анжа. Съ папертей входятъ въ церковь тремя вратами, ибо четвертые, къ боку, всегда накладены, и отворяются только во время юбилеевъ; называютъ ихъ Святыми вратами. Отдѣленіе, въ кое входятъ, имѣетъ шесть сотъ футовъ въ длину, но столь прекраснаго соразмѣра, что толикое пространство. примѣтно бываетъ тогда только, когда его пройдешь. Сіе отдѣленіе ведетъ подъ куполѣ, имѣющій сто тридцать два фута въ поперечникѣ и 311 въ возвышеніи отъ пола до отверстія фонаря, или главы. Внѣшняя высота до конца креста есть больше шести сотъ футовъ, то есть, почти вдвое выше колоколенъ Пресв. Дѣвы въ Парижѣ. Внутри онъ украшенъ мозаическою живописью, а на карнизѣ читается надпись золотыми буквами, величиною больше человѣка, замыкающая обѣщаніе Іисуса Христа: Tu es Petrus, et super haue Petrara aedificabo ecclesiam nieam.
   При входѣ въ церковь, прежде всего бросается въ глаза балдахинѣ, покрывающій исповѣданіе-св. Петра, то есть главной престолъ. Онъ утвержденъ на четырехъ извитыхъ столбахъ изъ позолоченной мѣди, на кои употреблено, сказываютъ, больше четырехъ тысячъ центнеровъ сего металла, взятыхъ изъ Пантеона. Около столбовъ поднимаются виноградныя лозы до самыхъ капителей; плющи, корона и прочіе знаки Папы поддерживаются кучами младенцовъ. Четыре превеликіе Ангела, на каждомъ углу балдахина, спускаютъ на всю работу цвѣточныя плетенки Сія остроумная работа, которой выдумка принадлежитъ Кавалеру Бернини, имѣетъ 80 футовъ въ вышину. Престолъ, на коемъ одинъ Папа, или Кардиналъ, въ силу данной отъ него мочи, имѣетъ право служить обѣдню, занимаетъ главное свое богатство отъ своего положенія; ибо обыкновенно не бываетъ на немъ инаго, кромѣ креста и шести подсвѣчниковъ.
   Сіи отдѣленные престолы, попросту называемые Римскими, приводятъ мнѣ на память. разговоръ, которой на сихъ дняхъ имѣлъ я съ однимъ Французскимъ Архитекторомъ, опорачивающимъ употребленіе ихъ въ нашихъ церквяхъ. Пристойность, говорилъ онъ, есть главная и непремѣнная вещь во всѣхъ произведеніяхъ искуства; богатство, красота, пріятность, пригожство должны ей быть подчинены; безъ нея подробности, и даже совокупленіе дѣйствія теряютъ все свое достоинство, и превращаются въ красивые недостатки или пороки. Слѣдовательно всякой родъ зданія или памятника долженствуетъ имѣть видимое сношеніе съ своимъ предметомъ и употребленіемъ.
   Въ слѣдствіе сей неоспоримой истинны сравнивалъ онъ новой родъ, введенной въ наши церкви, съ капищами стихотворной вѣры древнихъ. Каждой храмъ имѣетъ дна предмета: божество въ немъ чтимое и служеніе, ему воздаваемое. Боги идолопоклонства, почти всѣ сотворенные воображеніемъ по вещественнымъ и физическимъ образцамъ силы, величества и блеска, должны имѣть напита, коихъ бы великолѣпіе соотвѣтствовало и даже превосходило все то, что употреблялось для ослѣпленія народа въ жилищахъ наивеличайшихъ Государей свѣта. Расположеніе оныхъ чинилось такожъ соотвѣтственно обрядамъ ихъ служенія. Жертвоприношенія, на которыхъ завалались многочисленныя жертвы, гдѣ раздѣлялись внутреннія животныхъ для вопрошенія, гдѣ разводились великіе огни для сосженіи оныхъ, гдѣ чинились изобильныя либаціи и другіе обряды, требующіе великаго множества священнослужителей, на все сіе нужно было обширное мѣсто, и сѣдалище всего юнаго, духовной театръ таковаго богослуженія которой у всѣхъ предстоящихъ долженствовалъ быть въ виду, не могло лучше быть поставлено, какъ въ самой срединѣ капища. Не можно было довольно отдѣлишь его дабы ничто не пресѣкало зрѣнія народа, и сверхъ того необходимо было нужно имѣть свободной ходъ около престола, или жертвенника. Слѣдовательно мысль куполовъ представилась естественно отъ нужды имѣть отверстія, дабы дать свободной путь втеченію внѣшняго воздуха и скорому истеченію смрада и дыма.
   "Сравнивая съ симъ кровавымъ и шумнымъ богослуженіемъ обряды Римской вѣры въ наиторжественнѣйшей его части, въ приношеніи мши, что вы тутъ найдете? Священнаго служителя, наичаще не имѣющаго при себѣ кромѣ одного мальчика, при отправленіи малыхъ мшей. Какое умаленіе достоинства, по разсужденію вещественныхъ смысловъ, когда сіи слабые предметы обрѣтаются подъ великимъ и огромнымъ куполомъ, и когда пространство разстоянія скрываетъ еще чаешь столь мѣлкаго предмета! Въ большихъ обѣдняхъ сіе новое положеніе престола больше ли производитъ пышности? Можетъ ли оно подавать чрезъ чувствія величайшее понятіе объ отправляемомъ на немъ таинственномъ обрядѣ? Видно бываетъ только большее число служащихъ, коихъ должности, хотя относительныя до празднованія святыхъ тайнъ, не имѣютъ однако никакого прямаго участія въ жертвоприношеніи, и слѣдовательно не производятъ дѣйствія во вниманіи правовѣрныхъ, кои должны только видѣть единаго служащаго мшу; и по сей причинѣ онъ становится для нихъ столь же малъ, какъ и въ малой мшѣ. И такъ въ уединеніи престола не нахожу я инаго, какъ совершенное уничтоженіе той части церкви, которая позади престола. Занимающіе сіе мѣсто, начиная священными особами, находящимися въ хорѣ, не могутъ инако, какъ мнѣніемъ принимать участіе въ жертвоприношеніи; ибо образа, подсвѣчники и другія украшенія скрываютъ отъ нихъ всѣ обряды.
   "Новая несообразность сего новаго обычая есть та, что онъ противорѣчитъ даже существенности вѣры. Жертвоприношеніе мши есть таинство непонятное нашему разуму, но пристойное началу Христіанскаго закона. Творецъ сея святыя вѣры есть Богъ, облеченный на землѣ въ унизительномъ человѣчествѣ, и еще больше сокрытый на нашихъ олтаряхъ подъ видами весьма малокажущимися кои во храмѣ съ лишкомъ открытомъ были бы не на своемъ мѣстѣ."
   "Вы мнѣ противоположите немалые примѣры, какъ св. Петра Римскаго и другіе удивительныя зданія, въ коихъ престолы совсѣмъ отдѣлены. Я могу отвѣчать тотчасъ, что есть злоупотребленія, извиняемыя великими своими красотами, и что никогда успѣхъ злоупотребленія не испровергаетъ мысли, таковымъ его чинящія; но надлежитъ удовольстовать предразсужденія общими примѣчаніями" сихъ зданіяхъ."
   Св. Петръ Римской необычайною обширностію своихъ размѣровъ требовалъ, чтобъ олтарь былъ поставленъ ближе ко входу, и великолѣпіе, которое нужно было ему дать для возвѣщенія его превосходства, не должно служить образцемъ для другихъ храмовъ. Онъ впрочемъ есть церковь церквей, и такъ сказать, вселенскій храмъ, Митрополія Христіанскаго закона, въ которой надлежитъ всякую часть, какъ хоръ, предѣлы, брать за особые храмы, въ коихъ можно собираться на молитву. Сія церковь, взятая во всей ея цѣлости, долженствуетъ, кажется, опредѣлена быть для оказанія наивеличайшей пышности вѣры, и расположеніе ея соотвѣтствуетъ сему предмету, но сіе служитъ образцемъ другимъ церквямъ. Можно также примѣтить, что катедра св. Петра, представляя тронъ Римской церкви, сѣдалище оракуловъ Неба, кончитъ видъ сего храма. Сіе соотвѣтствуетъ моимъ правиламъ; ибо здѣсь надлежитъ уважать особое опредѣленіе сего мѣста для всякаго времени, когда въ него входятъ. Святыя таинства отправляются въ положенное время, и искали всегда привести на память коренную истинну Католицкой вѣры, которая есть верховное начальство въ духовномъ; сверхъ того, большой обрядъ Папства требуетъ такого положенія престола, какъ онъ сдѣланъ въ св. Петрѣ. Служба не была бы столь величественна въ прежнемъ онаго положеніи. Наконецъ, хотя онъ уединенъ, но украшенъ великолѣпнымъ балдахиномъ, которой означаетъ достойнымъ образомъ отмѣнность престола и даетъ ему видъ почтенія, требуемый благопристойностію.
   Въ концѣ храма, при округленіи хора, стоитъ великолѣпная мѣдная катедра св. Петра, работы Бернина. Я не знаю ничего могущаго сравниться съ его величественностію. Четыре отца церкви Греческой и Латинской^ св. Августинъ, св. Амвросій, св. Златоустъ и св. Аѳанасій, чрезвычайной величины, на подножіяхъ хорошо украшенныхъ, поддерживаютъ катедру изъ позолоченной мѣди, служащей кивотомъ древней деревянной, рѣзной и убранной слоновою костью катедрѣ. увѣряютъ, что оная служила самому св. Петру, и долго было въ употребленіи сажать въ нее Папу, послѣ его коронаціи. Подъ нею, видна тіара, или Папская корона, и ключи, держимые двумя духами. Въ верху слава, или блистаніе окружаешь Святой Духъ летящій, кажется опочить на престолѣ Князя Апостоловъ. Лучи сей славы ударяютъ въ стороны и освѣщаются чрезъ окна, что умножаетъ блескъ сіянія и позолоты.
   Надлежитъ видѣть вблизи сію огромную махину, дабы познать ея великолѣпіе. Она поставлена между двумя сдѣланными въ нишахъ рѣзьбами, не меньше удивительными. Находящаяся съ стороны Евангелія есть гробница Павла III, которой рисунокъ приписывается Мителю Анжу, Съ другой Бернинъ далъ новой доводъ неизчерпаемаго своего разума въ гробницѣ Урбана VIII, своего благотворителя, въ коей красота изобрѣтенія соотвѣтствуетъ изящности работы, давшей мрамору нѣжность живаго тѣла. Не однѣмъ симъ гробницамъ удивляются въ церквѣ св. Петра. Одна изъ главнѣйшихъ есть Александра VII, не меньше чести приносящая оному художнику. Мѣсто было неспособно. Дверь, которую надлежало сберечь, Чинила непреоборимое препятствіе; но выдумка его то исправила. Бернинъ превратилъ дверь въ ужасное украшеніе; выходитъ изъ нея смерть для скошенія дней Папы. Статуи Милосердія и Истинны спѣшать его ободрить. Послѣдняя была совсѣмъ нага; но Иннокентій XI ее покрылъ послѣ соблазна, причиненнаго однимъ Гишпанцомъ, которой, какъ новой Прометей, воспалился жаркою любовію къ сей прекрасной статуѣ.
   Въ церкви св. Петра видны такожъ гробницы Графини Матильды, одарившей Св. Престолъ владѣніями; Англинской Королевы, жены Іакова III, удивившей его своими добродѣтелями, и славной Христины Шведской, почитавшей древній Римъ столько, сколько презиравшей новой, гдѣ однако искала она жить и умереть: "Не думай, писала она въ Графинѣ Спаръ, хотя и нахожусь я въ землѣ, гдѣ жили наивеличайщіе мужи свѣта, и гдѣ обрѣтаются еще чудесные остатки дѣяній сихъ героевъ, не думай, прекрасная Графиня, чтобъ сія земля была земля мудрыхъ, убѣжище дарованій и добродѣтели. О Цесарь! О Катонъ! о Цицеронъ! Властители земли! Такъ, отечество ваше, прославленное вашими добродѣтелями, вашими подвигами, долженствовало, въ посрамленіе и несчастіе человѣчества, послужить наконецъ въ добычу грубому невѣжеству, слѣпому и презрительному суевѣрію! О прекрасная Графиня! Здѣсь только статуи, обелиски, великолѣпныя палаты, а людей нѣтъ. Furfantini, Coyoni, Istriom, illustrisfimi faquini, даватели благословеній. Сими людьми все наполнено, повсюду ихъ встрѣчаютъ, повсюду они fastidiosi, venenosi, голы, невѣжи, и распутны."
   Прочія украшенія сей церкви суть позолота, живописи, выпуклыя изображенія, мраморныя и мѣдныя статуи, расположенныя такъ, что ихъ множество не производитъ замѣшательства. Нѣтъ примѣтныхъ картинъ на полотнѣ, но превосходные мозаики, коимъ живопись обязана будетъ. своею безсмертностію.
   Сей родъ живописи, состоящій въ соединеніи кусочковъ разныхъ цвѣтовъ, складываемыхъ на ровной поверхности, для составленія картинъ, подражающихъ кисти безъ всякаго страха тлѣнности причиняемой временемъ, изобрѣтенъ древними, и доведенъ отъ шестидесяти лѣтъ до послѣдняго совершенства Римлянами. Подлѣ церкви св. Петра заведена фабрика, въ коей знаютъ тайну составлять финифть, или стеклистую матерію, подражающую всѣмъ цвѣтамъ. Оные кусочки походятъ на небольшіе гвозди, или колья, шириною въ четыре линеи по каждому боку, а длиною больше дюйма. Можно имъ дать съ помощію небольшаго остраго молотка такой видъ, какой надобенъ, безъ всякой опасности, чтобъ они треснули. Сверхъ того они прочны, ярки и красивы до безконечности.
   Живописецъ, желающій составить или. списать картину, приготовляетъ рамы изъ плоскихъ каменьевъ, на коихъ кладется и размазывается родъ теста, становящагося тѣмъ тверже, чѣмъ больше сохнетъ. Онъ раскладываетъ свои финифтяные гвозди по цвѣтамъ, какъ буквы въ типографіи, и сѣвъ между картиною, которую хочетъ списать, и оными гвоздями, списываетъ ее, вбивая помалу въ замазку свои стеклянные гвозди. Привычка и знаніе рисунка не допускаютъ его обмануться въ выборѣ кусковъ, кои онъ обколачиваетъ, какъ ему надобно, и вбиваетъ молоткомъ. Окончанная картина представляетъ неравности; но какъ все засохнеть, употребляютъ туже почти работу, какъ въ полированіи зеркалъ. Она становится не только гладка, но иногда столько же блестяща. Вы можете себѣ представить, что сей способъ подражать живописи годенъ только для большихъ картинъ; и не могъ бы изъяснишь тонкость и пріятность кисти Албанія.
   Сіи работы стоятъ не мало, какъ по цѣнѣ финифти, такъ и по дороговизнѣ художниковъ. Картина, представляющая преображеніе Рафаила, превзошла бы двадцать тысячъ талеровъ. Подумайте о богатствѣ сей церкви, въ которой всѣ живописи будутъ сдѣланы мозаическою работою. Всякой другой родъ не можетъ въ ней быть проченъ; ибо толстота стѣнъ, великое множество мрамора, величина, даже положеніе ея при подошвѣ горы производятъ въ ней сырость, портящую въ короткое время картины писанныя на маслѣ; чего мозаическая работа не боится. Большая часть живописей на престолахъ и въ куполѣ уже окончана, и безпрестанно выработываются и достальныя,
   При подножіи четырехъ главныхъ пиластровъ, на коихъ утверждается куполъ, находятся четыре престола или предѣла, украшенные статуями изъ самаго прекраснаго мрамора, Статуя св. Андрея, идущаго на казнь съ удовольствіемъ, съ радостію восхищающею Сердце, привлекаетъ главное вниманіе. Съ неменьшею утѣхою смотрѣлъ я на статую св. Вероники, держащей въ рукѣ платокъ, или убрусъ со изображеніемъ нашего Спасителя, Платокъ и платье колеблются отъ вѣтра. Кавалеръ Бернина, съ лукавствомъ спрашивалъ: "откуда можетъ притти вѣтеръ въ мѣстѣ отовсюду закрытомъ? Изъ разщелины сдѣланной вами на куполѣ, отвѣчалъ мастеръ." Въ самомъ дѣлѣ приписуютъ нишамъ, коими Бернинъ украсилъ пиластры, расщелины, видимыя въ куполѣ.
   Ниже сихъ престоловъ подѣланы лѣсницы, ведущія въ пространные погреба, остатки древней церкви, кои изъ почтенія къ ней сбережены въ новой. Въ нихъ находится много церковныхъ древностей, между коими представляется тотчасъ булла, вырѣзанная на мраморѣ, не позволяющая подъ проклятіемъ женщинамъ ходить туда, кромѣ одного раза въ годъ, то есть въ Духовъ день, и запрещающая подъ тѣмъ же проклятіемъ мущинамъ въ сей день туда ходить. Прочія достопамятности, вырѣзанныя на мраморѣ, суть: булла Григорія III и декреты одного собора, держаннаго имъ противъ иконоборниковъ; изображеніе, представляющее Нерона, повелѣвающаго казнить см, Петра и св. Павла; часть записи дара Графини Матильды и проч. Но наидрагоцѣннѣйшій погребъ есть называемой исповѣдь св. Петра, находящійся подъ главнымъ престоломъ. Сходятъ въ него по лѣсницѣ съ мраморными перилами, освѣщенной сто серебряными всегда горящими лампадами. Сія пещера сдѣлана, сказываютъ, ее. Анаклетомъ, однимъ изъ преемниковъ св. Петра, для Христіанъ, отправляющихъ въ ней службу. Къ сему прибавляютъ, что положены въ ней мощи Князя Апостоловъ, и что хранятъ ихъ подъ особливымъ сводомъ съ мѣдною дверью.
   Я бы никогда не кончилъ, ежелибъ предпріялъ войти въ описаніе всѣхъ прекрасныхъ вещей, коими наполнены всѣ части сего храма; но не могу умолчать объ одномъ чудѣ, то есть о великомъ числѣ покоено, сдѣланныхъ внутри стѣнъ, или подъ сводами такъ, что наружной порядокъ ни мало отъ того не терпитъ; о проходахъ, о лѣстницахъ, ведущихъ въ верхнія части, и между коими есть столь остроумно выдуманныя, что можно провести до самой кровли лошадей и другихъ скотовъ со вьюками; наконецъ о добротѣ камня и прочности работы; но всѣ сіи подробности, не могши быть описаны, могутъ удовольствовать любопытствующихъ, когда они ихъ осматриваютъ.
   Изо всего мною сказаннаго слѣдуетъ, что церковь св. Петра въ Римѣ, достойная столицы вселенной, и надъ которою наиславнѣйшіе во всѣхъ родахъ художники не преставали трудиться отъ двухъ сотъ лѣтъ, есть зданіе наивеличайшее и наиогромнѣйшее, отъ начала временъ во славу истиннаго Бога воздвигнутое.
   Есть праздники въ году, какъ св. Петра, или канонизація какого новаго Святаго, для коихъ церковь убирается особливымъ образомъ. Всѣ стѣны, пиластиры, карнизъ, словомъ все, изключая выходящія части, обивается полотнищами красной камки, принаровленной къ каждому мѣсту, съ золотымъ галуномъ и бахрамою. Сіе украшеніе, соединяясь съ ужаснымъ множествомъ свѣчъ искусно расположенныхъ, производитъ въ подобныхъ случаяхъ внутри сего храма видъ наиделиколѣпнѣйшій. Остается мнѣ упомянуть о трехъ славныхъ Архитекторахъ, наиболѣе участія имѣвшихъ въ его построеніи.
   Лазарь Брамантъ, родившійся въ 1444 въ Урбанскомъ уѣздѣ, прилѣпился сперва къ живописи, стихотворству и музыкѣ; но вкусъ и дарованія привлекли его къ архитектурѣ. Построенной имъ въ Неаполѣ монастырь принесъ ему славу, и Александръ VI сдѣлалъ его своимъ Архитекторомъ Потомъ былъ онъ въ службѣ многихъ Папъ, употребившихъ его для разныхъ зданій. Онъ склонилъ Іюлія II разломать старинную церковь св.Петра и построить ее великолѣпнѣе Планъ, имъ сдѣланной, былъ одобренъ, и работа доведена до карниза прежде смерти Папы и Архитектора. Послѣдній умеръ въ 1514, и Папы приказали въ честь его выбить медали.
   Буонаротти. болѣе знаемый подъ именемъ Мишель-Анжа (Михаила Ангела), родился въ 1474 въ одномъ замкѣ близь Арецца въ Тосканіи, и оказалъ великой разумъ въ живописи, въ рѣзьбѣ и въ архитектурѣ. Сіи три художества спорятъ между собою, которому болѣе принадлежитъ сей удивительной человѣкъ, оставившій столько совершенныхъ работъ, сколько онъ сдѣлалъ оныхъ во всѣхъ трехъ родахъ. Будучи шестнадцати лѣтъ, онъ кончилъ нѣкоторыя, кои сравнивались съ древними. Іюлій II, Леонъ X, Клементій VIII, Павелъ III, Юлій III, Павелъ IV, Францискъ I, Карлъ V, Венеціанская Республика, даже Солиманъ, Турецкой Султанъ употребляли его и ему удивлялись. Картина его страшнаго суда, Бахусова статуя, обманувшая Рафаеля, церковь св. Петра сушь единыя работы сего великаго человѣка, о коихъ я упомяну. Онъ умеръ въ Римѣ въ 1564, достигнувъ до верха почестей, кои великія дарованія могутъ доставить. Козьма Медицисъ выкралъ ночью тѣло его, для перевезенія во Флоренцію, гдѣ ученые, остроумные люди, художники наперерывъ старались учинить ему великолѣпные похороны.
   Іоаннъ Лаврентій Бернини, прозванной Кавалеромъ Берниніемъ, преизяществовалъ въ тѣхъ же художествахъ, что и Мишель-Анжъ. Первыя наставленія, полученныя имъ отъ отца его, живописца и рѣзщика Неаполитанскаго, привели его, на десятомъ году отъ рода, въ состояніе дашь о себѣ знать даже въ Римѣ, куда онъ былъ призванъ, указывали его рукою, когда онъ шелъ по улицѣ, и похвалы служили только къ его ободренію. Урбинъ VIII, покровитель его, за счастіе поставлялъ, что онъ жилъ при его Папствѣ. Число зданій, имъ построенныхъ, починенныхъ, или украшенныхъ, столь велико, что описаніе заняло бы цѣлыя книги. Слава его распространилась по всей Европѣ, и всѣ Государи старались къ себѣ его привлечь. Кардиналъ Мазаринъ сулилъ ему двадцать тысячъ талеровъ жалованья; но Папа не согласился, говоря, что Бернинъ сдѣланъ для Рима, а Римъ для Бернина. Превосходство его произвело завистниковъ, между коими Архитекторъ Борромини объявился смертельнымъ ему непріятелемъ. Бернини отомстилъ ему тѣмъ, что не построилъ водобоя на площади Навонской, прошивъ церкви св. Агнесы, которой фасада сдѣлана была Борроминіемъ, и представилъ Нилъ въ видѣ Арапа, смотрящаго на фасаду съ презрѣніемъ.
   Когда шло о построеніи во Франціи Лувра, Г. Колбертъ вознамѣрился потребовать мнѣнія у великихъ мастеровъ Италіи, и склонить ихъ сдѣлать рисунки. Они дѣйствительно ихъ прислали, ни уважены были одни Берниніевы. Какъ при Дворѣ находились Италіанцы, превозносящіе его до небесъ съ жаромъ имъ свойственнымъ, Колбертъ рѣшился призвать его во Францію, и склонилъ Лудовика XIV писать къ нему своеручно. Сей Государь послалъ къ нему свой портретъ, осыпанной бриліантами, и писалъ, что дарованія его поставляетъ столь высоко, что искренно желаетъ видѣть и удивляться вблизи художнику столь рѣдкому Отправилъ къ нему нарочнаго курьера, и приглашалъ его воспользоваться возвращеніемъ Посла своего, Герцога Креки, которому поручилъ объяснить ему свои добрыя расположенія. Онъ писалъ также къ Папѣ съ прозьбою, ежели отъ того его служба не потерпитъ, приказать Бернинію побывать во Франціи, и Герцогъ Креки, откланявшійся уже Папѣ, былъ принужденъ ѣхать къ нему, для истребованія торжественнымъ образомъ сей милости. Съ тою же пышностію былъ онъ у Бернинія, которой отговаривался своею старостію и съ трудомъ рѣшился, но наконецъ поѣхалъ. Ѣзда его походила на тріумфъ. Великой Герцогъ Тосканской ввезъ его во Флоренцію, а Савойской Герцогъ въ Туринъ съ торжествомъ. Во всѣхъ городахъ, чрезъ кои онъ проѣзжалъ, приказано было чинить ему привѣтствія. Придворные служители, нарочно высланные, приготовляли ему столъ по всей дорогѣ; отъ Короля даны ему были кареты и коляски. Нунцій выѣхалъ изъ Парижа къ нему на встрѣчу, а когда онъ приближился къ столицѣ, высланъ Метрдотель Его Величества, дабы повсюду быть при немъ. Помѣщенъ онъ въ домѣ, убранномъ коронными мебелями, и приставлены придворные служители для его кухни и службы. Когда его представили Королю, принятъ онъ отмѣннымъ образомъ, и онъ Монарху предложи. ъ сдѣлать прежде всего поясную его статую. Сіе было наинратчайшая дорога притти у него въ милость. Статуя удалась, но рисунокъ Лувра былъ опороченъ. Какъ Дворъ былъ уже однако къ нему склоненъ, то и приняты его рисунки и.назначенъ день къ положенію перваго камня. Король самъ оной положилъ, и обрядъ происходилъ съ великою пышностію и великолѣпіемъ. Когда основаніе было довольно выведено, Бернини просилъ позволенія возвратиться, не могши согласиться проводить зиму въ столь холодномъ для него климатѣ. Обѣщано ему три тысячи луидоровъ на годъ, ежели останется во Франціи, но онъ предпочелъ умереть въ своемъ отечествѣ съ двенадцатью тысячами ливровъ пенсіи.
   Въ Парижѣ продолжается заблужденіе, подкрѣпляемое преданіемъ, что когда сей Италіанецъ увидѣлъ рисунокъ Лувра, сдѣланной Клавдіемъ Перралѣтомъ, сказалъ, что безполезно было привозить его въ Государство, гдѣ уже есть такъ великіе Архитекторы..Онъ видѣлъ въ Италіи сей рисунокъ, посланной туда съ другими, и не только не одобрилъ, какъ думаютъ, но почиталъ себя единымъ въ свѣтѣ могущимъ сдѣлать достойной Короля. Впрочемъ, какъ согласить сіе мнимое удивленіе ко плану Французскаго Архитектора съ жаромъ, которой оказалъ онъ, дабы принудить произвесть въ дѣло свой собственно предпочтительно всѣмъ прочимъ? Сверхъ того, ежели бы Бернини удивился работѣ Перральта, то умолчалъ ли бы братъ сего послѣдняго, Академикъ, ничего въ своихъ запискахъ о томъ не упоминающій? Наконецъ подобное одобреніе рѣдко случается между Италіанцами, и Бернини, имѣвшій больше другихъ самолюбія, хвалилъ и превозносилъ только свои собственныя работы. По сей причинѣ сильно негодовалъ онъ, когда услышалъ, что не уважая на выстроенное уже, предпочли рисунки Перральта.
   Я есмь, и проч.
   

ПИСМО СССXXXIV.

Продолженіе Рима.

   Папской дворецъ, лежащій близъ церкви св. Петра, беретъ свое имя отъ горы Ватикана, гдѣ гадатели Этруріи и потомъ Римскіе авгуры чинили свои предвѣщанія; Mons Vaticinii, гора Пророчества. Ежели вѣрить преданію, сіе мѣсто подарено Папамъ отъ Константина, утверждаютъ, что Неронъ имѣлъ на ономъ дворецъ, и что съ пятаго вѣка, когда Папа Симмахъ началъ производить на немъ работу, преемники его не преставали прибавлять къ ней новыхъ строеній. Величину его сравниваютъ съ величиною цѣлаго города, и считаютъ въ немъ четыре "тысячи четыре ста двадцать два покоя, залъ или галлерей, и двадцать два двора съ превеликими садами. Хотя Папы съ начала жили въ св. Іоаннѣ Латранскомъ, Ватиканъ есть однако ихъ подлинной дворецъ, дворецъ парадной; ибо Монте Кавалло служитъ только для лѣта и для здоровья. Въ обычаи введено оставлять его для большихъ праздниковъ и переѣзжать въ Ватиканъ, по причинѣ близости св. Петра, въ коемъ отправляются главныя Папскія должности.
   Сверхъ того сіе зданіе не есть правильное, а составлено изъ прекрасныхъ частей между собою несообразныхъ, надъ коими трудились наивеличайшіе художники, Браманты, Рафаели, Фонтаны, Бернини, но всѣ вмѣстѣ не связываются. По обширности однако, по великолѣпію нѣкоторыхъ отдѣленій, можно примѣтить, что служитъ оно жилищемъ великому Государю. Главныя части, сверхъ Папскихъ покоевъ, суть большая лѣстница, Швейцарской дворъ, Сикстова и Павликова часовня, зала аудіенціи, славная библіотека и великолѣпной арсеналъ. Большая зала служащая сѣньми часовнямъ, украшена многими картинами, на кои Французъ не съ удовольствіемъ смотритъ. Одна представляетъ побоище св. Варѳоломея, другая убіеніе Адмирала Колиньи, въ третьей Карлъ IX одобряетъ сіи пагубныя кровопролитія.
   Въ Сикстовой часовнѣ, или церкви, построенной Сикстомъ IV, и въ которой Кардиналы конклава даютъ свои голоса, находится славная картина страшнаго суда Мишель-Анжа. Вы знаете ее по эстампамъ, и что многія мысли поданы въ ней Дантовымъ адомъ. Павлинова часовня, названная отъ имени Павла III, украшена живописями того же художника. Въ ней начинается въ первое Воскресенье Рожественскаго поста сорокочасовое выставленіе св. даровъ, которое продолжается потомъ во весь годъ въ другихъ церквяхъ. Сей обрядъ отправляется съ великою пышностію самимъ Папою съ Кардиналами и Прелатами его Двора.
   Надлежитъ видѣть особливо галлерею, называемую Рафаелова библія; ибо сей живописецъ взялъ изъ древняго завѣта содержаніе большой части своихъ картинъ для сей залы. Первая, наиболѣе уважаемая, ибо она вся его изобрѣтенія, есть Богъ, несомый на воздухѣ надъ водами, въ величественномъ образѣ Творца вселенной. Я опускаю прочія работы сего живописца, находящіяся повсюду въ семъ дворцѣ. Сраженіе Константина съ Максенціемъ, Геліодоръ біемый розгами, темница св. Петра, видѣніе Аттиллы, Аѳинская школа, Парнассъ суть вещи удивительныя и свѣшу извѣстныя по эстампамъ. Но жалости достойно, что многія изъ сихъ живописей попорчены Нѣмецкими солдатами Коннетабля Бурбона, кои въ сихъ прекраснымъ Рафаеловыхъ залахъ основали свои поварни.
   Въ Белведеръ ведетъ проходъ, длиною въ пять сотъ шаговъ. На концѣ онаго стоитъ великая статуя умирающей Клеопатры, производящая удивленіе-въ знатокахъ. Но сколь мало значитъ она въ сравненіи съ Аполлономъ, Антиноемъ, Лаокономъ и другими безцѣнными древностями, составляющими наибогатѣйшее собраніе въ семъ родѣ? Оттуда входятъ въ покои, гдѣ поставлены модели главныхъ Римскихъ Зданій, какъ то: церкви св. Петра, сдѣланной Брамантомъ, большаго купола Мишель Анжемъ, и тысячи другихъ рѣдкостей, кои заслуживаютъ неоднократно быть смотрѣны.
   Наиглавнѣйшее мое желаніе было видѣть библіотеку, первую въ свѣтѣ послѣ Королевской Парижской. Вамъ показалось бы, что вы входите въ залу живописей. Книги заперты въ шкапахъ; вы не знаете ни качества ихъ, ни числа, да даже и видѣть ихъ не можете. Все замыкается въ нѣсколькихъ рукописяхъ, кои въ обыкновеніе введено казать чужестраннымъ, и кои мало могутъ ихъ трогать; старая Еврейская библія, Виргиніи пятаго вѣка, Теренцій девятаго, Плиній тринадцатаго, служебникъ Папы Гелазія, письма Генриха VIII къ Аннѣ Буленъ, рукописныя книги Китайскія, Самаритянскія, и одна руки Лютера.
   Входятъ сперва въ большіе сѣни, гдѣ сбираются хранители библіотеки, и гдѣ книги читаются желающими въ оныхъ справляться. Сія зала убрана портретами всѣхъ Кардинаналовъ, имѣвшихъ должность библіотекаря. Подлѣ дверей читается страшное проклятіе, данное Сикстомъ пятымъ противъ такихъ, кто возметъ, раздеретъ, перенесетъ въ другое мѣсто, или испортитъ неумышленно какую книгу сей библіотеки. Никто отъ онаго не освобождается, ниже самъ библіотекарь, которой не можетъ ничего взять безъ позволенія, писаннаго собственною рукою святаго отца.
   Зданіе имѣетъ видъ буквы Т, коего крылья, построенныя разными Папами, представляютъ повсюду живописи приличныя мѣсту. Здѣсь изображены первые восемь вселенскихъ соборовъ; тамъ наидревнѣйшіе библіотекари, на челѣ коихъ Моисей вручаетъ Левитанамъ книгу закона; Эздра собираетъ книги Пентатеуха; Пизистратъ составляетъ Аѳинскую библіотеку, Деметрій Александрійскую, Августъ горы Палатинской, Евсевій Кесарійскую, и пр. Фонтана подноситъ Сиксту пятому планъ Ватиканской библіотеки. Другія картины изображаютъ изобрѣтателей наукъ и знаній, между коими первое мѣсто занимаетъ Адамъ. Дѣти Сифовы вырѣзываютъ на столбахъ начала Астрономіи; Авраамъ изобрѣтаетъ Халдейскія буквы, Мемнонъ Чіеррглифы, Цекропсъ Греческой языкъ, Фениксъ Феникіянской, Эвандръ Латинской, Улфиласъ Готическія буквы, Св. Златоустъ Армянскія, Св. Іеронимъ Иллирическія. Сожалительно, что нѣтъ между всѣми оными изобрѣтателей печатанія книгъ. Іисусъ Христосъ, новый Адамъ, противоположенъ древнему, и яко совершитель и совершеніе всѣхъ зданій, держитъ открытую книгу съ сими буквами: Алфа и Омега.
   Слово Ватиканѣ приводитъ на память мысль не столько дворца, сколько страшнаго мѣста, изъ котораго бросаемы были ужасныя въ старину громовыя стрѣлы столь часто на народы и на Царей. Папа и Епископы, единственные хранители духовнаго меча, употребляли его съ начала съ довольною умѣренностію; но со временемъ учинился оной въ рукахъ ихъ оружіемъ всегда готовымъ ко мщенію за собственныя ихъ вражды. Церковные начальники употребляли его вмѣсто доказательства своихъ притязаній на мірскія Государей владѣнія. Правда, что иногда чинили они то и по законнымъ причинамъ; проклятіе Анастасія есть тому доводомъ. Сей Государь умертвилъ безчеловѣчно три тысячи человѣкъ, и Папа Силімахъ далъ послышать голосъ, къ которому Государи еще не привыкли. Онъ отважился произнести проклятіе на Императора, и симъ образомъ отворился путь, по коему шло толикое число его преемниковъ. Анастасій наспю. ялъ, что Государи должны быть изключены изъ сего общаго закона, и предпріялъ доказать то указомъ своимъ подданнымъ; но духи были противъ него расположены, и Папа въ свое оправданіе изложилъ то начало, что могущество и достоинство Главы церкви столько же превышаютъ могущество и достоинство Монарха, сколько небо есть превыше земли. Вотъ на чемъ основались Папы когда начали чинить употребленіе Ватиканскимъ перунамъ!
   Первой примѣръ проклятія на Французскаго Монарха былъ Св. Германа, Парижскаго Епископа, предавшаго проклятію Короля Кариберта за многіе браки противные достоинству престола, и особливо съ одною дѣвицею, обязавшеюся монашескимъ обѣтомъ. Папы начали поступать симъ образомъ съ Французскими Королями нѣсколько позже; ибо не имѣли большаго сношенія Съ сею короною прежде Григорія Великаго. Робертъ, сынъ Гуга Капета, проклятъ отъ Григорія V за женидьбу съ сродственницею своею Бертою. Придворные и народъ отдѣлились отъ сего несчастнаго Князя. Служащіе ему пропускали чрезъ огонь все то, до чего онъ коснулся, и страхъ, чтобы не воспослѣдовало бунта, принудилъ его развестись съ женою. Бракъ Филиппа I съ Бертрадою навлекъ на него также проклятіе, и какъ сей Монархъ, безпрестанно колеблющійся между своею страстію и раскаяніемъ, не отставалъ отъ предмета любви инако, какъ съ намѣреніемъ опять съ нимъ соединиться, то часто видѣлъ возобновленіе надъ собою проклятія то отъ Папъ, то отъ Епископовъ своего Королевства.
   Прежде сего времени, монахъ Гилдебрандъ, учинившійся Папою подъ именемъ Григорія VII, покушался поработить подъ свое иго всѣхъ Государей. Вы видѣли Императора Генриха IV проклята, свержена, позвана въ Римъ и учинившагося жертвою. Притязанія Гилдебранда возобновлены и сильно подкрѣплены Григоріемъ IX на Фредерика II, коего частыя проклятія удалили изъ его владѣній и почти отъ престола. Послѣ сей бури Римъ не преставалъ гремѣть; но предпріятія его не столь были сильны. Таково было проклятіе, выданное Сикстомъ V на Генриха IV; но сей прибилъ апелляцію на него на самыхъ Ватиканскихъ дверяхъ.
   Въ старину, для вселенія страха, таковыя проклятія препровождаемы были страшными и въ ужасъ приводящими обрядами. Произносили ихъ съ зажженною свѣчею, которую потомъ гасили и топтали ногами. Въ нѣкоторыхъ земляхъ было въ обычаѣ, что народъ приносилъ гробъ предъ домъ преданнаго проклятію. Всякой наперерывъ бросалъ въ домъ каменья и ругалъ его немилосердо. Всѣ сіи обряды изчезли, кромѣ употребляемаго въ Римѣ въ великой четвергъ, когда Папа пускаетъ буллу in coena Domini. Сія славная булла, надъ которою многіе Папы трудились, говоритъ главнѣйше о двухъ властяхъ, гражданской и духовной, и предаетъ проклятію всѣхъ, кто чинитъ апелляцію въ соборъ на опредѣленія и повелѣнія Папы; кто обучаетъ или вѣритъ, что Папа собору подчиненъ; всѣхъ Государей, требующихъ подати отъ духовныхъ особъ; еретиковъ, морскихъ разбойниковъ, пишущихъ подложныя Апостолическія граматы, и проч. Одинъ Кардиналъ читаетъ ежегодно сію буллу въ присутствіи Папы въ великой четвергъ, а Папа, въ знакъ проклятія, бросаетъ съ своего мѣста на площадь зажженной факелъ. Франція никогда не принимала сей буллы, трогающей права самодержавія и вольности Галликанской церкви. Парламентъ объявилъ измѣнникомъ и преступникомъ въ оскорбленіи величества всякаго, кто осмѣлится ее обнародовать.
   Въ старину проклятіе несло съ собою страшныя наказанія. Сверхъ того, что отрѣшало человѣка отъ всѣхъ гражданскихъ должностей и изгоняло изъ общества, не могъ онъ ни бриться, ни волосъ стричь, ни бѣлья перемѣнять, увѣрены были, что тѣло его не гнило по смерти; что онъ былъ цѣлъ цѣлые вѣки, дабы служитъ страшнымъ потомству зрѣлищемъ. Сіи мысли, сіи робяческія и смѣха достойныя выдумки изчезли; употребленіе проклятія учинилось въ церкви весьма рѣдко, и во Франціи утверждаютъ, яко непремѣнное никогда правило, что Короли не подчинены, яко единому Богу, въ правленіи своихъ владѣній, и потому проклятія, на нихъ выдаваемыя по причинѣ мірскихъ дѣлъ, суть злоупотребителины; что ихъ чиновники пользуются тѣмъ же преимуществомъ во всемъ относящемся до ихъ должностей, и что Королевства, города, сообщества не могутъ быть подвержены интердикту, или запрещенію за проступокъ Государя, или властелиновъ.
   Нынѣ когда съ преданными проклятію съ меньшею строгостію поступается, вы спросите, въ чемъ же состоитъ сіе церковное наказаніе? Въ томъ, что совсѣмъ отлучаютъ отъ церкви, не допускаютъ до таинствъ, ни на молитву ни до добрыхъ дѣлъ, словомъ ни до какого изъ духовныхъ благъ, кои суть общее сокровище правовѣрныхъ; не можно ходишь къ обѣднѣ, ни на другія службы, исправлять что либо относительно до духовной и церковной расправы, ни быть погребену въ святой землѣ. Подвергаются сему наказанію, нарушая законы, предписываемые Папою и Епископами, или особливымъ приговоромъ, народно изданнымъ противъ правовѣрнаго, преступившаго въ нэпомъ соблазнительномъ грѣхѣ. Въ послѣднемъ случаѣ о проклятіи чинится доносъ, а въ первомъ бываетъ оное только терпимо. Хотя и то и другое внутренно одинаковы; но какъ нарочно первые только признаются проклятыми, то наказаніе въ самомъ дѣлѣ только Надъ ними исполняется. Въ семъ случаѣ запрещается, подъ таковымъ же наказаніемъ, работать, торговать, жить, ѣсть, имѣть кькое-либо сообщеніе съ ними, даже имъ кланяться, а еще меньше Молиться. Не можно ни обѣдни служить, ни другую Божію службу отправлять въ ихъ присутствіи. Ежели они войдутъ въ церковь во время обѣдни, надлежитъ ее остановить; ежели они поупрямятся и не выйдутъ, совсѣмъ служба и даже обѣдня прерывается, и попъ послѣ причастія оставляетъ престолъ. Есть однако случаи, въ коихъ позволено имѣть съ ними сообщеніе, какъ то: должности супружества, дѣтей въ разсужденіи отцовъ, слугъ въ разсужденіи господъ, подданныхъ въ разсужденіи Государей. Въ томъ же случаѣ полагаются великая въ проклятомъ польза, непритворное невѣденіе, необходимая нужда.
   Въ сомнѣніе принята важность проклятій, коихъ справедливость неизвѣстна, и раздѣлены они на неправедныя и несостоящіяся. Случилось, на примѣръ, въ городѣ соблазнительное какое преступленіе; подлинной виноватой неизвѣстенъ; обвиняется невинной предъ Епископомъ, которой его предаетъ проклятію. Сіе проклятіе есть видимо несправедливо, ибо упадаетъ на невиннаго; почему и не имѣетъ никакого внутренняго дѣйствія, не связываетъ совѣсти, и не изключаетъ отъ причастія; но сколь оно ни несправедливо, не меньше связываетъ-наружно, и преданой ему долженъ повиноваться всему тому, что сіе наказаніе налагаетъ внѣшне, пока не получитъ разрѣшенія, а между тѣмъ обязанъ сносить таковое униженіе съ почтеніемъ должнымъ власти церковной.
   Проклятіе бываетъ совсѣмъ недѣйствительно, ежели тотъ, кто его налагаетъ, не имѣетъ права, какъ на примѣръ, когда Епископъ проклянетъ человѣка внѣ своей Епархіи, или къ ней не принадлежащаго, или для причины совсѣмъ мірской, какова есть, что онъ владѣнія своего не уступилъ другому, будучи законнымъ онаго помѣщикомъ. Церковь не можетъ отнимать имѣній, кромѣ такихъ, кои сама дала. Такія, на кои имѣете вы право въ качествѣ члена общества, отъ нея не зависятъ. Она бы несправедлива была ежелибъ вздумала препятствовать пользоваться оными; ибо можно престать принадлежать въ Христіанскому обществу, не преставая быть членомъ гражданскаго общества, какъ равномѣрно можно быть изключену изъ гражданскаго общества и продолжать быть въ числѣ правовѣрныхъ.
   Недѣйствительное проклятіе не имѣетъ само собою никакой силы ни внутренно, ни наружно, и разнится съ несправедливымъ въ томъ, что послѣднее связываетъ наружно. Правда, что ежелибъ недѣйствительность была сомнительна, и ежелибъ опасность настояла въ соблазнѣ, то равномѣрно проклятой долженъ ему подвергнуться. Но въ вещи столь строптивой не надлежитъ полагаться на свое собственное просвѣщеніе, а особливо порочить духовную власть.
   Есть другой родъ ценсуры или проклятія коимъ угрожаютъ правовѣрныхъ, дабы вызнать отъ нихъ какую тайну, нужную для духовнаго и мірскаго блага гражданъ. Называется онъ Monitorum, увѣщаніе. Одни Епископы, или ихъ великіе Викаріи имѣютъ право ихъ обнародыванію, но церковь требуетъ, чтобъ чинены они были въ случаяхъ только крайне важныхъ, и даже разрѣшаетъ многихъ имъ повиноваться; такихъ, на примѣръ, кои не достигли еще совершеннаго возраста и разсудка, кои живутъ въ другой Епархіи, кои суть близкіе сродники преступившему, или кои не могутъ на нихъ доносить, не подвергая себя большому вреду; коммъ наконецъ преступленіе извѣстно потому только, что учинившій оное имъ въ немъ учинилъ довѣренность.
   Изъ сего страшнаго Ватикана, откуда Папы бросаютъ свои перуны на Царей, выходятъ другія еще церковныя проклятія подъ именемъ интердиктовъ (запрещеній), кои ввергаютъ и Государства и народы въ одинаковое несчастіе. Вамъ извѣстно, что воспослѣдовало во Франціи, когда Филиппѣ Августѣ, овдовѣвъ послѣ Изабеллы де Гено, женился на Ингелбургѣ, Датской Королевнѣ. Она отмѣнялась и младостію, и красотою, и добродѣтелію. Не смотря на толикія качества, дѣлающія ее достойною любви супруга, случилось въ слѣдствіе одной изъ тѣхъ чрезвычайностей, коимъ нынѣ не ищутъ больше причины, и кои приписывали тогда очарованію, что возъимѣлъ онъ къ ней непреодолимое отвращеніе съ самой первой ночи. Тотчасъ намѣреніе къ разводу принято и употребленъ въ обычаѣ бывшій тогда поводъ близкаго родства. Собирается Парламентъ, и свидѣтели представляютъ, что Ингелбурга есть сродница покойной Королевы Изабеллы. Филиппъ, почитая себя свободнымъ, женится на дочери Герцога Меранія, съ которою приживаетъ многихъ дѣтей, между тѣмъ какъ несчастная супруга стонетъ заключенная въ одномъ замкѣ. Иннокентій III, будучи предпріимчивѣе своихъ предшественниковъ, мечетъ всѣ церковные перуны на сего Государя, и назначаетъ соборъ въ Дижонѣ, на коемъ интердиктъ налагается на всѣ земли Французскаго владѣнія. Вдругъ во всемъ Королевствѣ церковная служба прерывается, церкви запираются, больные лишаются таинствъ, умершіе погребенія.
   Филиппъ, хотя бороться съ бурею, отнимаетъ у Епископовъ маетности, посылаетъ солдатъ къ приходскимъ попамъ, и роптаніе народа наказуетъ тягостными податьми. Вся сія твердость ни къ чему не служитъ; надлежало уступить всеобщему воплю. Король ѣдетъ къ Ингелбургѣ, обнимаетъ ее и везетъ въ Парижъ, посади за собою на лошадь. Она беретъ вновь достоинство Королевы, во несчастливѣе прежняго; заключеніе ея возобновляется. Княжна Меранія, видя себя въ состояніи наложницы, умираетъ съ печали, и Интердиктъ произвелъ только то, что вмѣсто одной сдѣлалъ двухъ несчастныхъ.
   Папа и Епископы не должны употреблять сего способа, какъ только въ преступленіяхъ весьма важныхъ и весьма соблазнительныхъ, и какъ оной, когда бываетъ всеобщій, подвергаетъ множество невинныхъ наказанію, заслуженному нѣсколькими преступниками, то и не надлежитъ пользоваться имъ, какъ въ такихъ случаяхъ, когда не остается уже никакого другаго способа помочь соблазну, сохранить непорочность нравовъ, вѣру и честь церкви. Сіе случается столь рѣдко, что едва бываетъ въ нѣсколько вѣковъ одинъ разъ. Сверхъ того сія ценсура не запрещаетъ всѣхъ таинствъ; ибо всегда позволено крестить дѣтей и исповѣдать умирающихъ. Таинство покаянія не отрекается и прочимъ вѣрнымъ, лишь бы не были они именно запрещены, виноваты, или участники въ винѣ заслужившей сіе наказаніе. Равномѣрно можно давать подтвержденіе, помазаніе и причастіе, но безъ всякаго обряда и какъ бы въ тайнѣ. Когда какая церковь именно не запрещена, можно въ ней отправлять службу тихо, безъ звона и заперши двери, кромѣ дней Пасхи, Пятидесятницы, Рождества, нѣкоторые всѣ церкви освобождаются отъ запрещенія. По счастію мы избавлены отъ части таковыхъ запрещеній мудрыми предосторожностями, кои приняли напослѣдокъ Французскіе Короли. для отдаленія, сколько возможно, страшнаго дѣйствія Ватиканскихъ перуновъ. Папскія буллы, конституціи, бревы, когда насылаются къ Галликанской церкви, должны сообразны быть правиламъ ея устройства и обыкновенія, отъ чего мы ихъ почитаемъ несостоявшимися и злоупотребительными. Нунціевъ и Легатовъ Папа въ наше Королевство не можетъ присылать, не удостовѣрясь прежде, что они пріятны будутъ Государю. Въ семъ случаѣ полныя мочи ихъ читаются, разсматриваются, поправляются Парламентомъ, согласно съ нашими вольностями. Подданные Королевскіе не обязаны отвѣчать ни предъ какимъ судомъ внѣ Франціи, и Епископовъ нашихъ не льзя позвать предъ судъ Св. Престола. Государь можетъ имъ запретить держать Синоды, или собираться, безъ точнаго позволенія, или повелѣнія отъ Двора. Онъ имѣетъ право разсматривать декреты соборовъ о устройствѣ, и выдавать указы о исполненіи оныхъ, когда ихъ приметъ, или о непринятіи ихъ, ежели то найдетъ за благо.
   Не зависитъ слѣдовательно отъ Рима ни бросать по своей волѣ перуны свои противъ Франціи, не наряжать собранія предосудительныя благу Государства. Церковь, по установленію своему, не имѣетъ ни внѣшняго трибунала, ни судовыхъ чиновниковъ, ни права содѣйствія, для исполненія своихъ приговоровъ. Епископы наши, правда, имѣютъ нынѣ расправу для нѣкоторыхъ мірскихъ и спорныхъ дѣлъ; но получили оную единственно отъ щедрости нашихъ Королей, кои ее могутъ распространить, уменьшить, и даже уничтожить, по своей волѣ.
   Но въ чемъ же состоитъ, скажете вы, власть духовенства? Вотъ въ чемъ. Служителямъ церкви принадлежитъ вѣдать и судить дѣла, касающіяся до догматовъ, давать Святыя Тайны, разбирать, кто оныхъ достоинъ проповѣдыватъ содержаніе Священнаго Писанія, рѣшать споры, заходящіе о вѣрѣ, и сумнительныя статьи ученія, выдавать правила и учрежденія о церковномъ устройствѣ, о наблюденіи праздниковъ, объ обрядахъ службы, о раздаяніи таинствъ; но разумѣется съ тѣмъ, что. сіи правила и учрежденія не могутъ быть обнародованы въ Государствѣ, ежели не угодны Государю и не получатъ отъ него силы.
   Таковы суть права священнослужителей. Они во зло обращаютъ свою власть, ежели простираютъ ее далѣе сихъ предѣловъ или дѣйствуя противъ правилъ, покровительствуемыхъ Государемъ, или похищая права Короны, коихъ похитить у нее не можно. Мірская сила имѣетъ право противиться симъ двумъ злоупотребленіямъ; слѣдовательно надлежитъ прибѣгать къ Королю, или къ его чиновникамъ, когда въ оныхъ двухъ случаяхъ случатся жалобы на духовныхъ судей. Сія дорога, знаемая у насъ съ тринадцатаго вѣка, называется апелляція на злоупотребленіе, коею вѣдаютъ одни главныя Палаты Парламентовъ.
   Права, кои предоставили себѣ въ своихъ владѣніяхъ Французскіе Короли, не отнимаютъ ничего у власти Папы, яко видимой Главы церкви, Вамъ извѣстно, что когда Спаситель престалъ обитать между человѣки, учредилъ Намѣстника править Его именемъ, и избралъ св. Петра, поставивъ его главою и надъ овцами и надъ пастырями, и отдавъ ему первенство въ почестѣхъ и въ расправѣ. Папа, намѣщая Князя Апостоловъ, наслѣдуетъ его власть, чинится, какъ онъ, Викаріемъ или Намѣстникомъ Іисуса Христа, и общимъ отцемъ всѣхъ правовѣрныхъ. Правленіе церкви, въ коемъ онъ предсѣдательствуетъ, составляютъ: Папа, яко первый Пастырь, Патріархи, имѣющіе въ своей управѣ многія Митрополіи, Примасы и Архіепископы, управляющіе многими Епархіями, Епископы, лриходскіе священники и другіе извѣстные подъ именемъ церковной Гіерархіи. Свѣтскихъ же можно почесть за подчиненныхъ сей Гіерархіи, коей средоточіе есть Римская церковь, и съ нею прочія соединяются, яко съ своею властительницею, или матерію.-Для нихъ сіе служитъ способомъ убезпечиться, что онѣ сохраняютъ залогъ святаго ученія сообразностію ихъ вѣрованія въ догматахъ вѣры съ вѣрованіемъ сей главной церкви, отъ которой всеобщее собраніе Католиковъ получило имя Римскаго исповѣданія. Сіе различіе основано на томъ, что св. Петръ, которому Христосъ сказалъ: "ты еси камень, и на семъ камнѣ созижду церковь мою" основалъ свое и наслѣдниковъ своихъ, Папъ, сѣдалище въ Римѣ. Петръ въ нихъ живетъ и всегда говорить будетъ на-своей катедрѣ, которая почитается за первой знакъ Католицкой церкви. Посему всѣ оставившіе сей камень впали въ расколъ, въ ересь, или въ нечестіе, какъ то: церкви столь процвѣтавшія въ Азіи, въ Африкѣ, въ Англіи, и проч. Впрочемъ соединеніе съ Апостольскимъ престоломъ, о коемъ я говорю, относится только до мыслей вѣры; а касательно или до мнѣній школьныхъ, или до нѣкоторыхъ нерѣшенныхъ статей, или частныхъ какихъ законовъ устройства и другихъ обыкновеній, каждая церковь имѣетъ право сохранять свои старинные обычаи.
   Изъ той же руки и почти изъ того же мѣста, откуда летятъ Ватиканскіе перуны, изливается неизчерпаемой источникъ сокровищъ въ благословеніяхъ и милостяхъ, разсылаемыхъ во всѣ части Христіанскаго свѣта. Вы догадаетесь, что я хочу говорить объ индулгенціяхъ, и особливо объ юбилеѣ, возобновляющемся всякіе двадцать пять лѣтъ и при избраніи всякаго Папы.
   Индулгенціи суть, какъ вамъ извѣстно, отпущеніе или разрѣшеніе, кое церковь, яко хранительница и распоряжательница власти Іисуса Христа, сказавшаго: "что вы развяжете на землѣ, будетъ развязано на небеси" чинитъ кающимся грѣшникамъ въ мірскихъ наказаніяхъ, заслуженныхъ ими предъ Божіимъ правосудіемъ. Основаніе сихъ милостей есть безконечное, и слѣдовательно неизчерпаемое Сокровище удовольствій Спасителя міра, коимъ она можетъ распоряжать для блага своихъ дѣтей, слѣдуя правиламъ милосердія и благоразумія. Ежели она освобождаетъ ихъ отъ всѣхъ наказаній, ими заслуженныхъ, то есть, ежели индулгенціи полная, тогда, они невинны болѣе ничѣмъ Божію правосудію за грѣхи своей жизни, и ежели по счастію получатъ оную при самой смерти, то прямо изъ сего міра идутъ въ жилище Святыхъ. Сіе чинится не потому, что церковь можетъ, или хочетъ освободить грѣшниковъ отъ покаянія, а напротивъ того намѣреніе ея есть побудить ихъ къ оному; но какъ наши покаянія несоразмѣрны съ важностію и со многочисленностію нашихъ грѣховъ, то желая помочь слабости нашей, даруетъ намъ индулгенціи, дабы мы воздали все должное нами Божію правосудію. Къ сему надлежитъ прибавить, что не будучи никогда увѣрены точно въ заслуженіи, или полученіи индулгенціи, всегда должны мы такъ поступать, какъ бы ее не получили. Примѣтьте также, что церковь даетъ ее только грѣшникамъ искренно сокрушеннымъ, и кои къ таинству покаянія прибавляютъ всегда какое удовлетворительное дѣло, какъ: постъ, молитвы, милостыни; все оное столь необходимо нужно, что ежели кто того не исполнитъ, тщетно льстится полученіемъ индулгенціи.
   Наизнатнѣйшая, изо всѣхъ есть юбилейская. Жиды, знали сію торжественность столь славную у Христіанъ, но отправляли ее съ обрядами совсѣмъ различными. Состояла она въ томъ, что невольники отпускались на волю и наслѣдства отчужденныя возвращались во владѣніе прежнихъ господъ. Вотъ что намъ извѣстно о Жидовскомъ праздникѣ, которой возобновлялся всякіе пятьдесятъ лѣтъ, у Христіанъ введенъ оный въ концѣ третьягонадесять вѣка. Въ оное время народы увѣрили себя, что на каждомъ сотомъ году получается отпущеніе всѣхъ грѣховъ, ходя на поклоненіе въ церковь св. Апостоловъ въ Римѣ. Сколь ни рылись въ древнихъ книгахъ, гласящихъ о таковыхъ духовныхъ милостяхъ, не нашли ничего могущаго подкрѣпить сіе мнѣніе; но Бонифацій VIII, сидѣвшій тогда на Апостольскомъ престолѣ, видя, что всеобщее мнѣніе усилилось, не хотѣлъ огорчить народы въ ихъ надеждѣ, и отворилъ сокровища церкви неизчисленному стеченію людей, набожно притекающихъ въ соборъ св. Петра. Дабы не имѣть вида, что вводитъ новость, вопросилъ онъ одного стосемилѣтняго старика, и сей отвѣчалъ при свидѣтеляхъ: "я помню, что въ прошлой сотой годъ отецъ мой, земледѣлецъ, ходилъ въ Римъ, и жилъ въ немъ для полученія индулгенціи до тѣхъ поръ, пока съѣлъ принесенной съ собою хлѣбъ. Онъ мнѣ завѣщалъ идти туда въ будущій сотой годъ, ежели, я доживу; чего онъ не надѣялся."
   Въ слѣдствіе сего отвѣта, Бонифацій выдалъ буллу, коею давалъ полное отпущеніе наказаній, заслуженныхъ за грѣхи всѣмъ правовѣрнымъ Христіанскаго міра, кои въ сей годъ, и во всякіе слѣдующіе сотые годы, исповѣдавшись съ довольнымъ сокрушеніемъ, посѣтятъ гробы св. Апостоловъ. Стекались къ онымъ изо всѣхъ сторонъ съ толикимъ рвеніемъ, что считали въ Римѣ всякой день двѣсти тысячъ чужестранныхъ, кои, въ промѣнъ за духовныя сокровища, оставили въ семъ городѣ безчисленныя суммы. По сей причинѣ назвали сей годъ, въ таинственномъ смыслѣ, годъ большаго отпущенія, святой годъ, а по причинѣ нажитыхъ Римлянами сокровищъ, наименовали его золотымъ годомъ.
   Радость, съ каковою принято сіе установленіе во всемъ свѣтѣ, рѣшила Папъ завести юбилеи чаще. Клементій VI, уважая краткость жизни человѣческой, учредилъ ихъ всякіе пятьдесятъ лѣтъ; Урбанѣ VI, въ честь жизни Іисуса Христа, всякіе тридцать три года, а Павелъ II всякіе двадцать пять лѣтъ, безъ предосужденія празднуемому при возшествіи на престолъ каждаго Папы. Нѣкоторыя церкви выпросили себѣ частныя юбилеи для нѣкоторыхъ своихъ праздниковъ, и какъ Государи не съ удовольствіемъ видѣли, что владѣнія ихъ остаются пусты во время хожденія въ Римъ, то соглашенось, что и тѣ, ной посѣтятъ нѣсколько разъ церкви, назначенныя отъ Епископовъ въ каждой Епархіи, будутъ имѣть участіе въ индулгенціяхъ юбилея. Власть духовниковъ, во время его торжества, простирается на всѣ случаи, имянно изключенные, дабы правовѣрные могли быть освобождены отъ демонскаго рабства, какъ Жиды освобождались отъ невольничества.
   Папа возвѣщаетъ всеобщій юбилей въ столицѣ Христіанства буллою, обнародываемою въ Вознесеньевъ день предъидущаго года, когда даетъ торжественное благословеніе съ большой катедры св. Петра, находящейся на обширной и безподобной паперти сея церкви. Тотчасъ по прочтеніи буллы, на Латинскомъ языкѣ для духовенства, а на Италіанскомъ для народа, начинаютъ играть двенадцать трубъ; къ нимъ присоединяются двенадцать волтернъ, а потомъ чинятъ выстрѣлъ изо всѣхъ пушекъ замка св. Ангела. Въ четвертое Воскресенье Рожественскаго поста поддьяконы Апостолическіе обнародываютъ еще разъ оную буллу; и во всѣ три дня, предшествующіе празднику Рождества, возвѣщается колокольнымъ звономъ торжество сіе, которое открывается 24 Декабря слѣдующимъ образомъ.
   Все духовенство, мірское и монашеское, собирается въ Апостольскомъ дворцѣ и оттуда идетъ ходомъ къ церкви св. Петра, въ которой двери заперты и проходы портика стрегутся гвардіею. Папа, Кардиналы, Папской Дворъ находятся въ Сикстовой часовнѣ, гдѣ Его Святѣйшество, держа свѣчу въ рукѣ, начинаетъ пѣть: Пріиди Творецъ. Всѣ, слѣдуя по своему чину, идутъ въ портикъ Швейцаровъ, гдѣ Папа чинитъ отверстіе святыхъ вратъ. Взявъ отъ Князя престола золотой молотокъ, бьетъ въ двери, произнося троекратно сіи слова: "отверзи мнѣ врата правосудія." Слѣдующее за нимъ духовенство отвѣчаетъ: "Се суть врата вѣчнаго; праведные въ нихъ внидутъ." Его Святѣйшество садится на тронѣ, поставленномъ посреди большаго портика, а между тѣмъ каменьщики ломаютъ стѣну. Врата потомъ очищаются и моются св. водою отъ покаянниковъ св. Петра. Папа идетъ и становится въ нихъ на колѣна, начинаетъ Тебе Бога хвалимо, встаетъ, входитъ въ церковь, и служитъ первую вечерню. Наутріе, послѣ мши, восходитъ на большой трибунъ и даетъ благословеніе; чѣмъ открывается юбилей.
   Одно изъ главныхъ набоженствъ сего праздника въ Римѣ есть, взойти на колѣнкахъ на святую лѣсницу, или на двадцать восемь ступенекъ, кои были, сказываютъ, почтены стопами Іисуса Христа, когда онъ шелъ въ домъ Канафы. Сія священная лѣсница ведетъ въ придѣлъ, называемой Святая Святыхъ, Молельщики, всползя на колѣнкахъ до послѣдней ступеньки, читаютъ молитву и входятъ въ придѣлъ. Женщины останавливаются въ дверяхъ, и Святая Святыхъ видятъ только сквозь рѣшетку. Прелаты и знатнѣйшіе Римскіе господа моютъ ноги бѣднымъ пелегримамъ; самъ Папа, и по его примѣру Кардиналы служатъ имъ при столѣ. Они возвращаются во свояси обременены агнцами, медалями, четками, кои по повелѣнію Папы раздаются имъ щедрою рукою, и, что всего лучше, получа совершенное отпущеніе всѣхъ грѣховъ палкою, коею ударяютъ ихъ покаянники Св. Петра.
   Когда годъ юбилея кончится, Папа, отслужа торжественно первую вечерню на канунѣ Рождества, поетъ антифонъ, начинающійся сими словами: "изыдите съ веселіемъ, cum jucunditate exibitis", и тотчасъ всѣ предстоящіе спѣшатъ выйти чрезъ святые врата. Папа благословляетъ каменья и известь, приготовленную на задѣланіе ихъ, кладетъ самъ первой камень, подъ которымъ зарываютъ нѣсколько медалей, въ память сего торжества. Каменьщики довершаютъ работу, закладываютъ камнемъ врата, вдѣлываютъ посреди мѣдной крестъ, и весь обрядъ кончится благословеніемъ, простирающимся на Римъ и на весь Христіанской міръ, urbi et orbi.
   Въ сихъ-то торжествахъ, равно какъ и въ большіе праздники, а особливо на страстной недѣлѣ, вѣра оказуется здѣсь во всемъ своемъ величествѣ. Множество священнослужителей, великолѣпіе украшеній, достоинство служащаго, престолъ его, тіара, Князья церкви въ пурпурѣ, вельможи въ схиміи, исполненіе всѣхъ церковныхъ обрядовъ наивеличайшимъ образомъ во храмѣ, соотвѣтствующемъ величеству нашего богослуженія, сіе всего соединеніе, которое можно видѣть только въ Римѣ я которое Римъ представляетъ неоднократно въ году, составляетъ зрѣлище пышное и благоговѣйное, великолѣпное и благопристойное/
   Я есмь, и проч.
   

ПИСМО СССХХХI.

Продолженіе Рима.

   Болѣзнь и смерть Бенедикта XIV лишили меня чести часто его видѣть, намъ онъ то мнѣ позволилъ, и даже приказалъ въ день моего представленія. Насъ было тогда нѣсколько Французовъ. Папа сидѣлъ въ концѣ одной залы передъ столомъ, на коемъ стояла чернильница и лежали бумаги. Входятъ къ нему преклоняя колѣно; посреди залы дѣлаютъ другое колѣнопреклоненіе; подходятъ и падаютъ къ ногамъ Его Святѣйшества. Мы получили Апостольское благословеніе и по четкамъ каждой; обыкновенной подарокъ св. отца. Знатнымъ людямъ даются медали. Hû другой день неожидаемое посѣщеніе двенадцати придворныхъ служителей доказало мнѣ, что оные подарки не даются даромъ. Всегда стоитъ нѣсколько червонныхъ, дабы раздѣлаться съ сей канальею. Женщины не имѣютъ той же выгоды, что мущины. Входъ въ священной дворецъ имъ запрещенъ, и ежели онѣ желаютъ видѣть Папу, то чинится сіе не инако, какъ на уединенныхъ аудіенціяхъ и внѣ дворца.
   При первомъ разглашеніи о болѣзни Бенедикта XIV весь городъ погрузился въ печаль; соболѣзнованіе было начертано на лицахъ всѣхъ жителей. Всѣ, какъ въ бѣдственное время, волновались между надеждою и боязнію. Во храмахъ всѣ состоянія, всѣ возрасты прибѣгаютъ къ олтарямъ и молятся только о Бенедиктѣ. На площадяхъ спрашиваютъ, отвѣчаютъ, слушаютъ. Въ домахъ каждой думаетъ, что лишается наидрагоцѣннѣйшаго; церкви не вмѣщаютъ молебщиковъ. Своды св. Петра! для чего не можете вы повторить вздоховъ и плачей, подъ вами производимыхъ!
   Я уже имѣлъ случай писать къ вамъ о семъ Папѣ и о качествахъ, учинившихъ его почтеннымъ, любимымъ отъ подданныхъ. Здѣсь прибавлю я еще нѣкоторыя черты, кои докажутъ вамъ веселость его нрава. Всякому извѣстна исторія часовъ, полученныхъ одною знатною женщиною отъ одного Кардинала, и которые она старалась вынять, для показанія Папѣ: "не вынимайте ихъ, сказалъ онъ, вкладъ всегда долженъ быть при святомъ."
   Кардиналъ Пассіоней, изъ библіотеки котораго были окна противъ Папскихъ покоевъ, имѣлъ собраніе подлинныхъ писемъ Фра-Паола, о коихъ онъ упоминалъ часто, но коихъ не хотѣлъ никому ввѣришь. Онъ не сдался даже на прозьбу Бенедикта XIV; но сей, желая подшутить надъ Кардиналомъ, нашелъ способъ, достать изъ библіотека его оную рукопись, и на мѣсто ея положить другую книгу, снаружи, совершенно ей подобную. Въ одинъ, день, когда былъ у него Кардиналъ, онъ завелъ рѣчь объ оныхъ письмахъ, изъ которыхъ Пассіоней прочелъ, по своему обыкновенію, нѣсколько мѣстъ. Папа притворился, что сумнѣвается объ ихъ истиннѣ; Кардиналъ заспорилъ; Папа настоялъ; Кардиналъ, выходя изъ терпѣнія, бѣжитъ и приноситъ книгу; но сколь удивился, сколь взбѣсился, когда, растворя ее, находитъ только бѣлые листы. Сердце его веселило нѣсколько минутъ Папу, которой наконецъ, дабы его успокоить, отдалъ ему его рукопись.
   Сей Кардиналъ не любилъ Іезуитовъ. Въ самомъ жару Бузембаумова дѣла, Его Святѣйшество велѣлъ положить книгу сего богослова между тѣми, кои Кардиналъ имѣлъ разсматривать прежде, нежели поставитъ въ шкапъ. Видъ сочиненія, вышедшаго изъ онаго чина, привелъ въ ужасъ Прелата Анти-Молиниста, изключившаго изъ библіотеки своей всѣ книги, писанныя Іезуитами. Онъ кличетъ Камердинера, велитъ ему отворить окно, побросаетъ изо всей силы несчастнаго Бузембуама на площадь Монте-Кавалло, а Папа въ самое сіе время показывается, даетъ ему превеликое благословеніе, и вмѣсто отвѣта получаетъ благодарность, препровождаемую кривляньемъ, отъ котораго помираетъ со смѣха, какъ того ожидалъ.
   Вы знаете старинную книгу, о дѣтскомъ и пристойномъ учтивствѣ, изъ которой дѣти брали прежде, да нынѣ еще берутъ въ нѣкоторыхъ провинціяхъ первыя наставленія въ чтеніи и въ учтивостяхъ. Италіанцы имѣютъ подобную, называемую Галатей, для того же употребленія. Бенедиктъ XIV послалъ въ Французскому Двору съ однимъ Прелатомъ, родившимся къ Сйнигалліи, освященныя пеленки для одного новорожденнаго Королевича. Оной Депутатъ не былъ съ посѣщеніемъ у Великаго Милостинораздавателя; сей жаловался Королю, которой писалъ о томъ къ своему Послу. Папа, истоща всѣ убѣжденія, могущія извинить его Посланника, прибавилъ наконецъ, отвѣтствуя Послу; "Соборъ Тридентинской принятъ ли во Франціи?" Посолъ, почитая сей вопросъ за увертку и не теряя изъ вида своего предмета, сказалъ, что онъ не принятъ относительно до устройства. Ни Галатей въ Синигалліи, отвѣчалъ Папа, и сія шутка рѣшила затрудненіе.
   Одинъ старой монахъ пришелъ къ нему на аудіенцію, и оплакивалъ со вздохами несчастіе, угрожающее церковь. Бенедиктъ требовалъ у него объясненія о причинѣ его слезъ. "Мнѣ учинено откровеніе, сказалъ монахъ, удвоя вопль, что Антихристъ родился. Сколько, ему лѣтъ, спросилъ тотчасъ Папа?.. Три или четыре года, отвѣчалъ бредящій старецъ. Хорошо, хорошо, прибавилъ Бенедиктъ XIV, это дѣло принадлежать будетъ моему преемнику."
   Просперъ Ламбертини съ младости своей имѣлъ веселой духъ и имъ разгонялъ скуку Папства, когда возведенъ на святой престолъ. Будучи стряпчимъ, поѣхалъ онъ повеселишься въ Геную съ своими сверстниками, кои въ Римъ вздумали воротиться, моремъ. "Ступайте сею дорогою, сказалъ онъ имъ, вамъ нечего потерять; но мнѣ, которой долженъ быть Папою, непристойно вѣрить волнамъ Цесаря и его счастію."
   Сей Папа уничтожилъ церемоніи въ домикѣ, которой построилъ въ садахъ Монте-Кавальскихъ. Онъ ежедневно препровождалъ тамъ время питья кофе послѣ обѣда, и посреди самыхъ искреннихъ своихъ друзей и нѣсколькихъ избранныхъ чужестранцовъ шутилъ и смѣялся, какъ бы не былъ Папою. Изо всѣхъ Папъ, можетъ быть, онъ одинъ смѣялся. Папа, будучи задавленъ конгрегаціями, церковною службою, аудіенціями, ежели захочетъ перевесть одышку, церемоніалъ его связываетъ. Всегда единъ, даже за столомъ, всегда почти на престолѣ, такъ сказать; лишенъ всѣхъ пріятностей общества, и достоинъ сожалѣнія, ежели веселость его нрава не разгоняетъ скуки Папства, или, ежели въ качествѣ мірскаго Государя не довольствуется онъ наивеличайшею утѣхою, то есть, дѣлать счастливыхъ. Но я возвращаюсь къ умирающему Папѣ.
   Ничего нѣтъ печальнѣе зрѣлища; безпорядокъ и разстройство его окружаютъ; сродники и служители не дожидаются даже послѣдняго издыханія, для вынесенія мебелей изъ дворца; и когда каморные чиновники приходятъ забрать добычу послѣ покойника, находятъ только голыя стѣны и трупъ, лежащій на ветхомъ матрацѣ. Тогда Кардиналъ Камерлингъ, тоесть, Глава Апостолической Палаты, въ фіолетовомъ одѣяніи представляется у дверей, ударяетъ въ оныя три раза золотымъ молоткомъ, и при всякомъ называетъ громогласно Папу его именемъ, фамиліею и достоинствомъ; слушаетъ нѣсколько времени и объявляетъ: "Папа умеръ, "потому что не отвѣчаетъ." Все сіе происходитъ въ присутствіи Клеровъ Палаты и Апостольскихъ Нотаріевъ кои записываютъ сей обрядъ въ книгу. Приносятъ лотомъ къ Камерлингу перстень рыболова. Онъ его разбиваетъ тѣмъ же молоткомъ, идетъ вступить во владѣніе Ватикана, и посылаетъ солдатъ, занять именемъ Апостолической Палаты замокъ св. Ангела и всѣ городскіе вороты. Вы послѣ увидите, что значитъ оная Палата, и какую имѣетъ расправу въ дѣлахъ св. престола. Когда оной Прелатъ привелъ въ безопасность Римъ, выѣзжаетъ въ каретѣ, окруженной гвардіею и Швейцарами покойнаго Папы и занимаетъ его дворецъ. Во время сей ѣзды звонятъ въ большой колоколъ на Капитоліи, которой служа только въ единомъ семъ случаѣ, возвѣщаетъ всему городу смерть его Государя.
   Между тѣмъ тѣло бальсамируютъ, облекаютъ въ Палевое одѣяніе, выставляютъ на одрѣ чрезъ три дня, и наконецъ несутѣ въ Церковь св. Петра, обыкновенное мѣсто, гдѣ кладутся Папы. Шествіе начинается отрядомъ легкоконныхъ Его Святѣйшества, кои держатъ копья въ низъ; литаврщики бьютъ печальнымъ и заунывнымъ образомъ; за ними слѣдуютъ Швейцары съ своими ружьями и аллебардами; двадцать конюховъ съ зазжеными факелами, ведущіе за поводъ толикое же число лошадей подъ черными покрывалами, висящими до земли;, крестоносецъ верхомъ; нѣсколько гвардейскихъ Швейцаровъ; открытая качалка, въ коей лежитъ тѣло. По бокамъ онаго идутъ въ долгихъ епанчахъ и съ факелами покаянники св. Петра. За гробомъ слѣдуютъ двадцать другихъ конюховъ, остатокъ легкоконныхъ, кирасиры и Швейцары; шествіе замыкается шестью пушками. Тѣло лежитъ девять дней въ особомъ придѣлѣ, и народъ толпами ходитъ цѣловать ему ноги. Въ церкви строится катафалкъ, и въ девятой день говорится надгробная рѣчь... Потомъ покойникъ кладется въ кипарисовой гробъ, которой ставится въ другой свинцовой, а сей въ, третій сосновой. Хранятъ его въ ономъ придѣлѣ до самаго того времени, какъ построится гробница, или переносятъ въ то мѣсто, гдѣ онъ пожелалъ быть положенъ.
   Во время погребенія Кардиналы держатъ частыя конгрегаціи, для предуготовленія конклава, и выбора чиновниковъ для отправленія въ немъ Службы. Священная Коллегія даетъ аудіенціи Посламъ, кои чинятъ ей увѣренія о благосклонности своихъ Государей къ святому престолу и предложенія силъ ихъ на защищеніе и вольность выбора. Старшій Кардиналъ отвѣчаетъ имъ именемъ всей Коллегіи. Надлежитъ примѣтить, что сколь скоро Папа умеръ, находящіеся въ Римѣ Кардиналы посылаютъ куріеровъ ко всѣмъ Католицкимъ "Государямъ и Республикамъ, къ Губернаторамъ провинцій и городовъ Церковной Области, и къ отсутствующимъ Кардиналамъ, призывая послѣднихъ быть при назначеніи новой Главы церкви.
   Установленіе конклава полагается въ концѣ тринадцатаго вѣка, при Папствѣ Григорія X. Когда сей послѣдній былъ выбранъ, прошло уже тогда два года послѣ смерти Клементія IV, его предшественника. Кардиналы не могли согласиться, и какъ казалось, что споры ихъ никогда не кончатся, то св. Бонавентура, членъ Священной Коллегіи, уговорилъ ихъ ввѣрить выборъ шести между ими, кои избрали Тибалда изъ фамиліи Висноншіевъ, провозглашеннаго подъ именемъ Григорія X. Для отвращенія впередъ неудобствъ съ лишкомъ долгой праздности престола, новой Папа созвалъ соборъ въ Ліонѣ, на которомъ положено, спустя десять дней послѣ смерти начинать собраніе, и по прошествіи сего срока не дожидаться отсутствующихъ, или больныхъ Кардиналовъ.
   Конклавъ (соключіе) названъ потому, что запираютъ въ немъ членовъ его многими ключами. Онъ занимаетъ часть Ватикана, и состоитъ изъ многихъ пространныхъ залъ, перегороженныхъ просто досками на небольшія кельи, для житья Кардиналамъ и ихъ Конклавистамъ. Тѣ, кои лежатъ вдоль большаго прохода, почитаются за пріятнѣйшія, ибо изъ оконъ ихъ видѣнъ Белведере. Напротивъ того лежащія надъ портикомъ св. Петра невеселы, темны и невыгодны. Всѣ обиты зеленою саржею внутри и снаружи, кромѣ келей Кардиналовыхъ, сдѣланныхъ покойнымъ Папою, въ коихъ обои также саржевыя, но фіолетоваго цвѣта. Каждой Кардиналъ прибиваетъ гербъ свой на двери своего жилища, въ которомъ помѣстить можно только постелю, столъ и нѣсколько стульевъ.
   Должность Конклавистовъ состоитъ въ томъ, что они суть почетные Секретари Кардиналовъ, товарищи ихъ уединенія, хранители ихъ. тайнъ. Каждой Кардиналъ можетъ оныхъ имѣть по два, одного обыкновенно духовнаго, другаго свѣтскаго. Всѣ они носятъ симару одного цвѣта, то есть, шелковую рясу съ долгими, узкими и висящими рукавами. Апостольская Палата даетъ имъ на раздѣлъ десять тысячъ талеровъ, а Папы надавали имъ многія полезныя и почетныя привиллегіи. Они получаютъ качество благородныхъ Рыцарей и право мѣщанства въ городѣ Римѣ. Всѣ они могутъ ожидать церковныхъ милостей, предпочитаются другимъ въ раздачѣ бенефицій, и не платятъ ничего за буллы, или другія отписи датеріи.
   Конклавъ имѣетъ также Губернатора, четырехъ Церемоніймейстеровъ, одного Секретаря Священной Коллегіи, нѣсколько монаховъ для исповѣди, двухъ Докторовъ, одного Лѣкаря, для одного Аптекаря, двухъ цырюльниковъ, и около тридцати или сорока слугъ для обыкновенной службы. Всѣ чиновники присягаютъ, что не вынесутъ тайны, и два Кардинала назначаются осмотрѣть ихъ каждаго особо, наутріе послѣ запершія, котораго начало описываютъ симъ образомъ.
   Клементій IV умеръ въ Витербіи. Затрудненія, произшедшія въ выборѣ ему преемника, принудили Кардиналовъ разойтись и оставить сей городъ. Жители, узнавъ ихъ намѣреніе, заклали ворота, заперли сихъ Прелатовъ во Дворцѣ и объявили имъ, что ихъ не выпустятъ прежде назначенія новаго Папы. Сей примѣръ обратился въ законъ, обязующій подъ проклятіемъ, равно какъ и прочіе обряды, наблюдаемые въ конклавѣ.
   Когда всѣ въ него войдутъ, становятся солдаты во всѣхъ мѣстахъ, признаваемыхъ нужными для безопасности избранія; закладываютъ камнемъ двери и окна, кромѣ одной стороны, дающей слабой свѣтъ всему сему скучному жилищу. Сообщеніе снаружи производится чрезъ одну бутку, какъ въ женскихъ монастыряхъ. Чрезъ нее пропускаютъ Кардинальскіе обѣды и ужины, въ Старину состоявшія въ одномъ блюдѣ мяса или рыбы; но долгота сихъ собраній не позволила, по видимому, слѣдовать строго сему правилу.
   Сіи Прелаты кормятся на своемъ иждивеніи. Отводятся имъ небольшіе чуланы внѣ подъ Ватиканскими галлереями, для ихъ поваренъ. Всякой день, въ десять часовъ поутру, служители ихъ ходятъ туда брать кушанье, и съ великими обрядами несутъ оное въ бутку конклава. Двое держатъ на плечахъ шестъ, на которомъ виситъ корзина съ кушаньемъ. Пришедъ къ буткѣ, кричатъ они имя своего Кардинала, а Конклавистъ, ожидающій внутри, приказываетъ принять блюда слугамъ, кои несутъ ихъ въ келью, гдѣ приготовлены канфоры для разогрѣнія. Позволено караульному Прелату, снаружи находящемуся, осматривать ихъ, чтобы не положили въ нихъ писемъ; по той же причинѣ бутылки и карафины должны быть стеклянные или хрустальные, ни чѣмъ не покрытые, для избѣжанія обмана.
   Когда пронесли обѣды всѣхъ Кардиналовъ, Ценсоръ въ фіолетовой рясѣ съ серебрянымъ жезломъ запираетъ снаружи окна у бутокъ, а Прелатъ, при томъ находящійся, печатаетъ ихъ своею печатью. Церемоніймейстеръ дѣлаетъ тоже самое внутри. Два Кардинала не могутъ ѣсть вмѣстѣ, ни посылать блюдъ одинъ къ другому. Бутки стерегутся Епископами, Аудиторами роты, Клерами Палаты и Римскими блюстителями; Губернаторъ конклава отводитъ имъ мѣста.,
   Чрезъ тѣ же бутки даютъ аудіенціи Посламъ и принимаютъ посѣщенія въ позволенные часы, но всегда въ присутствіи стражей конклава, говоря громко по Италіански, или по Латынѣ, дабы всякой могъ разумѣть разговоръ. Ежели какой Кардиналъ захочетъ выйти для болѣзни, или для другой важной причины, можетъ то учинить, но лишается права имѣть голосъ въ выборѣ.
   Всякой день трое изъ Кардиналовъ, одинъ изъ чина Епископовъ, другой изъ Священниковъ, третій изъ Діяконовъ, собираются въ отдѣленномъ мѣстѣ, для полученія доношеній отъ Нунціевъ, обрѣтающихся при чужестранныхъ Дворахъ, и для отправленія къ нимъ отвѣтовъ. Ежели дѣла важны, они созываютъ на Консисторію всѣхъ Кардиналовъ, для рѣшенія оныхъ. Сіи три Кардинала перемѣняются каждые три дня; ихъ должность также говорить, когда Губернаторъ Рима и блюстители приходятъ на аудіенцію Священной Коллегіи. Сія аудіенція дается сквозь небольніое окно, сдѣланное въ буткѣ.
   Во время держанія конклава, Кардиналы ежедневно собираются по утрамъ и по вечерамъ въ часовню голосовъ, трудиться надъ выборомъ, по утру въ шесть часовъ, и послѣ обѣда въ два часа. Церемонійместеръ ходитъ имъ повѣщать, звоня въ колокольчикъ и говоря: ad capellam Domini: "въ часовню Господа." При послѣднемъ звонѣ, одинъ изъ Конилависпювъ беретъ чернильницу Кардинала, другой ризу, которая есть родъ плаща, застегивающагося крючкомъ, и не имѣющая никакого сношенія съ употребляемою при служеніи обѣдни. Прежде вступленія въ часовню, каждой Кардиналъ облекается въ сіе смиренное одѣяніе; а при концѣ собранія, тотъ же Церемоніймейстеръ съ колокольчикомъ своимъ возвѣщаетъ выходъ, говоря: ad cellam Domini, "въ келью Господа."
   Море не столь волнуется, какъ сія толпа Прелатовъ, собранныхъ для конклава. Страсти, интриги, происки перемѣняютъ въ немъ ежеминутно расположеніе духовъ. Сколько случится Кардиналовъ, произведенныхъ разными Папами, столько бываетъ партій, подъ руководствомъ Кардинала племянника каждаго Папы. Императоръ, Короли Французской и Гишпанской, и многія другія державы имѣютъ также партіи, составленныя изъ Кардиналовъ, родившихся ихъ подданными. Сіи три первыя короны однѣ имѣютъ право дать изключеніе; но какъ сіе чинится только однажды, то право остается почти недѣйствительно; ибо сколь скоро которая партія примѣтила, что такая-то держава хочетъ изключить такого-то кандидата, предлагаетъ тотчасъ другаго, зная, что онъ непріятенъ сей державѣ, и обманувъ такимъ образомъ, возвращается къ первому, противъ котораго сія самая держава не имѣетъ уже тогда права.
   Между толикимъ числомъ людей разныхъ нравовъ, склонности и земель случаются такіе, кои, горя истиннымъ усердіемъ, но замыкаясь въ своей непоколебимой правотѣ, и видя единой только родъ достоинства, даютъ себя обманывать наружностямъ, или водить пристрастіемъ. Другіе, подвизаемые побужденіями не столь непорочными надежды, благодарности, политивіи, ищутъ сообразить свои выгоды съ общею пользою. Иные, будучи управляемы тайными наставленіями, привязаны ко мнѣніямъ, коимъ слѣдуютъ съ дѣтскихъ лѣтъ и въ коихъ воспитаніемъ утвердились, берутъ участіе въ слѣдствіе предразсужденій своей партіи, и поступаютъ по волѣ своихъ повелителей. Въ конклавѣ, подъ видомъ прошенія у васъ совѣта, стараются только васъ проникнуть; подъ видомъ соединенія съ вами, помышляютъ только васъ на свою сторону привлечь, или отъ противной отлучить; выхваляютъ достоинство, дабы обнажить недостатки; прославляютъ добродѣтели и дарованія, но заставляютъ ихъ бояться; разрушаютъ одною рукою, что создали другою. Всѣмъ свой голосъ обѣщаютъ; со многими вступаютъ въ обязательство, а даютъ его только одному.
   Посреди толикаго числа избирателей, столь противныхъ въ ихъ видахъ, столь притѣсняемыхъ въ ихъ голосахъ, что дѣлать Прелату благоразумному, просвѣщеннному, мыслящему о единомъ общемъ благѣ, о единомъ благѣ церкви? Будучи другъ мира, подвижникъ согласія, онъ руководствуетъ, умѣряетъ ревность однихъ, помогаетъ, возбуждаетъ добрыя намѣренія другихъ; пользуется рвеніемъ, охладительностію и раздорами однихъ, великою опытностію, совершенною мудростію другихъ. Личнымъ и природнымъ выгодамъ противополагаетъ наисильнѣйшія уваженія, наивеликодушнѣйшее безпристрастіе; недовѣренности добрую вѣру; подозрѣніямъ, безпокойствіямъ довѣренность пристойную, соображенную, измѣренную тайною. Наконецъ дарованіемъ, силою, даромъ внушенія умѣетъ онъ почерпать въ затрудненіяхъ способы, въ непостоянствѣ голосовъ выборъ.
   Качества, ведущія къ достоинству Папы, суть вообще благочестіе и добрые нравы, поведеніе благоразумное и осмотрительное, нравъ тихой, не любящій происковъ; вѣкъ довольно зрѣлой, и по крайней мѣрѣ свыше пятидесяти лѣтъ; ибо правилу, выбирать весьма старыхъ Папъ, слѣдуютъ, кажется, всѣ Кардиналы, одни въ надеждѣ сами дойтить до сей верховной власти, другіе по опасности, чтобъ сила племянниковъ не укоренилась при долговременномъ правленіи. Несмотря на печаль, изъявленную Римлянами при смерти Бенедикта XIV, едва простили они ему, что онъ занималъ Папской престолъ восемнадцать лѣтъ. Какъ нѣтъ между ими ни одного, которой не надѣялся быть счастливѣе при перемѣнѣ Папы, то и нѣтъ для нихъ ничего непріятнѣе, какъ видѣть св. престолъ занимаемой долгое время однимъ человѣкомъ.
   Требуется сверхъ того, чтобы предлагаемой кандидатъ не находился, въ такихъ обстоятельствахъ, кои сами собою служатъ причиною ко изключенію, какъ имѣть сродниковъ высокомѣрныхъ, гордыхъ и въ великомъ числѣ, по опасности, чтобъ необходимость содержать ихъ не истощила Государства; какъ быть урожденнымъ Княземъ, и въ родствѣ съ какимъ самодержавнымъ домомъ, по боязни, чтобъ таковой Папа не раздробилъ наслѣдства св. Петра, давъ оное кому изъ своей фамиліи, или бы не выступилъ изъ неутралитета, которой общій отецъ обязанъ наблюдать противъ всѣхъ Христіанскихъ Государей; или наконецъ, чтобъ съ Кардиналами, не поступалъ съ лишкомъ грубо. Вторая причина изключенія почитается быть произведену въ Кардиналы по назначенію какой короны, особливо Французской, или Гишпанской, по опасности, чтобъ благодарность, или привязанность не учинила его съ лишкомъ преданнымъ симъ державамъ. Наконецъ послѣдняя причина есть, ежели въ предъидущемъ конклавѣ Кардиналъ почти соединилъ въ свою пользу голоса; ибо въ семъ случаѣ бывшіе тогда ему противными, не имѣя надежды пріобрѣсть его довѣренности, употребляютъ всю свою силу, дабы изпровергнуть намѣренія его партіи.
   Выборъ чинится четырьмя различными образами. Первой, называемой чрезъ Комироліисъ, употребляется, когда Кардиналы немогши согласится, даютъ власть какой отличнаго достоинства особѣ, назначить кого онъ найдетъ достойнѣйшимъ, и обѣщаютъ онаго признать. Симъ образомъ обязались они торжественно избрать того, кого наимянуетъ св. Бинавентура, хотя бы то былъ онъ и самъ; и симъ образомъ, какъ вы видѣли, дошелъ до Папства Григорій X.
   Второй, именуемой Вдохновеніемъ., чинится, когда многіе Кардиналы одной партіи, выходя изъ келей, яко люди вдохновенные, называютъ такого-то всѣ единогласно Викаріемъ Іисуса Хоиста. Прочіе избиратели, боясь навлечь на себя гнѣвъ новоизбраннаго, повторяютъ то же ймя, и особа, ими именованная, объявляется Папою; но сей образъ больше не употребляется.
   Третій Балатированіемъ, или свернутою записочкою, нынѣ въ употребленіи. Для сего ставятъ св. сосудъ на престолѣ часовни, и каждой членъ Священной Коллегіи, учиня обыкновенную присягу, кладетъ въ сосудъ свернутую записку, на которой пишетъ съ одной стороны свое имя, съ другой имя того, кого желаетъ въ Папы. Присяга заключается въ слѣдующихъ словахъ: "обѣщаю Господу нашему, Іисусу Христу, которой будетъ меня судить, избрать того, кого во Бозѣ почитаю достойнымъ избранія." Одинъ членъ Священной Коллегіи, назначенной для сего обряда, высыпаетъ всѣ записки на столъ, открываетъ ихъ и читаетъ громогласно, и ежели кто соединилъ двѣ трети голосовъ, тотъ провозглашается по правилу, или снова начинаютъ, пока не дойдутъ до подобнаго соединенія голосовъ.
   Но какъ случается, что партіи держатъ всегда сторону того, кого хотятъ избрать, тогда прибѣгаютъ къ четвертому способу, то есть Приступленію, коимъ переходятъ въ другую партію въ пользу кандидата, дабы наполнить число недостающее ему голосовъ. Сіе есть почти слѣдствіе и какъ бы зависимость балатированіи, съ тою разностію, что вмѣсто словъ въ запискѣ: избираю такого-то, пишутъ: присоединяюсь къ Кардиналу такому-то. Голосъ, даемой въ приступленіи, долженъ различествовать отъ даемаго въ балатированіи; но ежели кто остается при первомъ своемъ выборѣ, то пишетъ: не присоединяюсь ни къ кому. Сей способъ часто употребляется, ибо почти всегда удается для окончанія выбора, которой долженъ соединить по меньшей мѣрѣ двѣ трети голосовъ.
   Когда признаютъ, что такой-то Кардиналъ имѣетъ требуемые голоса, тотъ, кто ихъ считалъ, провозглашаетъ его громогласно. Въ сію самую минуту Кардиналы, находящіеся у него по правую и по лѣвую руку, удаляются отъ него изъ почтенія. Избранной Кардиналъ становится на колѣна, читаетъ молитву для испрошенія помощи Св. Духа. Ведутъ его потомъ въ олтарь и одѣваютъ въ Папское платье. Оное составляютъ бѣлое шелковое полукафтанье съ короткою фіолетовою епанчею, а сверхъ всего красная малая мантія съ капишономъ и скуфья съ ушами таковаго же цвѣта; шелковой поясъ, суконные туфли, на коихъ вышитъ золотомъ крестъ.
   Въ семъ одѣяніи выносятъ Папу на креслахъ предъ большой престолъ, гдѣ Кардиналы приходятъ ему покланяться, то есть, повергаться въ его ногамъ. Его Святѣйшество ижь поднимаетъ и даетъ имъ цѣлованіе мира. Тогда первой Кардиналъ-Дьяконъ, предшествуемый Церемоніймейстеромъ, идетъ въ ложу благословеній, посреди входа св. Петра, и извѣщаетъ народъ о выборѣ Папы сими словами: "я вамъ возвѣщаю великую радость, мы имѣемъ Папу, оной есть наияснѣйшій Кардиналъ...., взявшій имя... ". Тотчасъ большая пушка св. Петра даетъ знакъ замку св. Ангела, откуда чинится пальба изо всей артиллеріи, и всѣ колокола по городу вдругъ звонятъ. Народъ ломаетъ перегородки конклава и хватаетъ, что ни попадется ему въ руки.
   Папа уходитъ въ одну келью и пребываетъ въ ней до тѣхъ поръ, пока не приготовится все нужное для народнаго поклоненія. Тогда оставляетъ оную въ Папской одеждѣ, имѣя митру на головѣ; несутъ его на самой престолъ часовни конклава, гдѣ Кардиналы, въ фіолетовыхъ одеждахъ, вторично ему покланяются, и провожаютъ потомъ въ церковь св. Петра. Въ семъ шествіи несутъ его шестнадцать служителей и сажаютъ на главной престолъ при многочисленномъ стеченіи народа, коимъ не только вся церковь и паперти, но даже и площадь наполнена. Поютъ Тебе Бога хвалимъ; Кардиналы покланяются Папѣ въ третій разъ, а послѣ ихъ Послы всѣхъ коронованныхъ главъ. Между тѣмъ старшій Кардиналъ Священной Коллегіи читаетъ обыкновенныя молитвы. Сносятъ Папу на ступени престола; Кардиналъ снимаетъ съ него шапку, и Его Святѣйшество даетъ народу первое благословеніе. По окончаніи сего обряда, перемѣняютъ на немъ платье, и двенадцать носильщиковъ, въ долгихъ красныхъ епанчахъ, сажаютъ его въ Папскіе кресла и несутъ на плечахъ до самыхъ его покоевъ въ Ватиканѣ.
   Обыкновеніе цѣловать ноги Папѣ есть весьма древнее въ церкви; ибо утверждаютъ чаю находятся онаго слѣды съ начала третьяго вѣка. Въ Исторіи мы видимъ, что наисильнѣйшіе Монархи низлагали гордость свою у ногъ наслѣдника-Апостольской Главы, и ежели вѣрить Григорію XIII, сіе почтеніе есть для нихъ должность. "Церковь, говоритъ сей надмѣнной Папа въ ложномъ своемъ понятіи о преимуществахъ св. престола, церковь, вѣнчаясь съ Викаріемъ Іисуса Христа, принесла ему приданое наидрагоцѣннѣйшее, наибогатѣйшее, то есть полноту власти духовной и мірской. Она ему принесла и шапку и корону; одна есть знакъ Священничества, другая Королевства." По опасности, чтобъ почести, воздаваемыя Главѣ церкви, не превратилисъ въ суевѣріе, Папы прибавили крестъ на своихъ туфляхъ; слѣдовательно не ногамъ ихъ, а кресту покланяются.
   Нѣсколько дней спустя отправляется коронація въ церкви св. Петра. Папа въ оную несется при восклицаніи народа, и сажается на тронѣ въ концѣ церкви, противъ большаго престола. По бокамъ его стоятъ Послы, Римскіе Князья и другія знатныя особы. Чинится ходъ около хоръ, и во время шествія, Церемоніймейстеръ, державъ одной рукѣ охлопье, привязанное на концѣ трости, а въ другой горящую свѣчу, зажигаетъ троекратно охлопье и трижды повторяетъ сіи слова: Sic transit gloria inundi: "Святый Отецъ! такъ проходитъ слава свѣта." Чинится множество молитвъ, кажденій, пѣнія, поклоненій и цѣлованій мира.
   Послѣ обѣдни несутъ Папу подъ балдахиномъ въ ложу благословеніи, гдѣ приготовленъ престолъ. Тамъ старшій Кардиналъ и первой Кардиналъ-Діаконъ кладутъ ему на голову тіару, украшенную тремя коронами съ драгоцѣнными каменьями. "Знай, говорятъ ему, что ты еси отецъ Государей и Королей, Правитель свѣта и Викарій Іисуса Христа." Папа даетъ благословеніе народу, а Кардиналы возвѣщаютъ полное отпущеніе грѣховъ.
   Папа возвращается въ часовню конклава и разоблачается. Одинъ Кардиналъ приходитъ поздравлять его именемъ Священой Коллегіи ad multos annos, то есть желать долговременнаго Папства. Тотчасъ слышна бываетъ пушечная пальба съ замка св. Ангела, и войска, стоящія подъ ружьемъ на площади св. Петра, чинятъ выстрѣлъ изо всѣхъ ружей, Въ Сей и въ слѣдующіе дни весь городъ освященъ. Его Святѣйшество, проведя нѣкоторое время въ Ватиканѣ, переселяется въ Мовте-Кавалло; и сія перемѣна жилища подаетъ поводъ къ великолѣпному конному шествію, составленному изъ разныхъ знатнѣйшихъ Римскихъ чиновъ, провождающихъ Папу. Нѣсколько мѣсяцевъ спустя занимаетъ онъ дворецъ св. Іоанна Лантранскаго; другой поводъ къ обрядамъ, пышности, великолѣпію, конной Ѣздѣ, забавамъ, благословеніямъ.
   Я есмь, и проч.
   

ПИСМО СССXXXVI.

Продолженіе Рима.

   Послѣ Папы первыя особы въ Римѣ суть Кардиналы, коихъ достоинство не всегда было столь высоко, какъ нынѣ. Ни время, ни точной предметъ ихъ установленія неизвѣстны; извѣстно только то, что были они употребляемы, подъ руководствомъ Папы и Епископовъ, къ служенію въ нѣкоторыхъ главныхъ церквяхъ, особливо въ Римѣ и въ Равеннѣ. Во всѣхъ почти Епархіяхъ находились Священники и Діаконы Кардиналы, въ Римѣ были они Попами въ разныхъ приходахъ, и тѣмъ привязаны особливо къ Епископу сея столицы свѣта; они учинились его Совѣтниками и Сенаторами; таково было начало ихъ величества съ началомъ Папъ. Находятся слѣды ихъ установленія со втораго или третьяго вѣка Христіянской вѣры. Когда въ сихъ первыхъ временахъ переходили они на Епцскогіство, то Кардинальство ихъ чинилось празднымъ, какъ нынѣ Епископъ оставляетъ празднымъ приходъ или Канонію. Мысли сильно послѣ перемѣнились, и главныя причины возвышенія ихъ суть тѣ, что Папы часто изъ нихъ брали своихъ Легатовъ или Пословъ, и давали сіи мѣста людямъ весьма знатнымъ природою или достоинствомъ, Князьямъ, или отличнымъ ученымъ.
   Число Кардиналовъ перемѣнялось до самаго Сикста пятаго, которой на вѣки ограничилъ его въ семидесяти. Когда Папа намѣряется сдѣлать произвожденіе, сочиняетъ реэстръ, приходитъ въ Консисторію и говоритъ: habetis fratres, имѣете братьевъ, велитъ читать имена, и производство тѣмъ кончится. Ежели сокровенныя какія причины принуждаютъ его не объявлять своего выбора, то имянъ не читаютъ и Кардиналы остаются in petto, въ груди, участіе, кое можетъ принимать каждое Католицкое Государство въ назначеніи на сіи знаменитыя мѣста, ввело два рода производства: чинимое по собственной склонности Папы, и по прозьбѣ коронъ. Они-слѣдуютъ одна за другою, но такъ, что каждой новой Папа имѣетъ для себя и по собственному своему выбору первое назначеніе. Разные члены, составляющіе Священную Коллегію, раздѣляются на три статьи: Епископовъ, Священии. ковъ и Діяконовъ; но довольно быть Клеромъ для достиженія до Кардинальства.
   Ежели неизвѣстно время ихъ установленія, то также не больше извѣстно и то, когда они приобрѣли право избирать Папъ, изключая отъ того духовенство и народъ Римской. Иные думаютъ, что Николай II, жившій въ половинѣ одинадцатаго вѣка, далъ имъ сіе преимущество; другіе, что Александрѣ III сдѣлалъ изъ онаго особливую конституцію въ концѣ двенадцатаго. Какъ бы то ни было, слѣдствіе сей новизны было то, что Папы всегда должны быть избираемы изъ корпуса Кардиналовъ; да и не удивительно, что они изъ новаго своего права сдѣлали сіе употребленіе.
   Съ того времени, какъ сіи Прелаты учинились столь великими господами, Папы осыпали ихъ всякими отличностями, для умноженія какъ важности ихъ мѣста, такъ собственной своей славѣ великолѣпіемъ ихъ Двора. Въ 1245 Иннокентій IV далъ имъ красную шляпу, а двести лѣтъ спустя Павелъ II позволилъ имъ носишь пурпуру, или багряницу. Въ 1630 положено было въ ихъ собраніи просить Папу,-- дашь имъ титулъ d' Eminence и Eminentissime (превосходства и превосходнѣйшаго) вмѣсто Révérence и Révérendissime (почтенія и почтеннѣйшаго), коимъ дотолѣ они пользовались. Сей послѣдній титулъ перешелъ на Епископовъ, которые вмѣсто его присвоили себѣ Monseigneur и Votre Grandeur; а монахи,коихъ всегда звали братья, завладѣли званіемъ Révérend père (почтенной отецъ); но изъ нихъ многіе начинаютъ онаго стыдиться или краснѣться, то есть, кардиналиться.
   Кардиналы почитаютъ себя равными Госудалямъ, и только послѣ штатовъ, держанныхъ въ Сенъ-Жерменѣ-анъ-Ле въ 15бі, Князья. крови Французской одержали надъ ними предсѣдательство. Они называютъ себя покровителями Королевствъ; по сіе покровительство можетъ касаться только до церквей; ибо они мѣшаются весьма мало въ дѣла коронъ, ежели сіи имянно оныхъ имъ не поручатъ; чего почти не случается, особливо когда онѣ имѣютъ въ Римѣ Пословъ, коимъ надежнѣе и свойственнѣе ввѣрять свою довѣренность. Рѣдко бываетъ, что покровительствовавъ, или справедливѣе служивъ какой коронѣ нѣкоторое время, оставались бы они безъ награжденія знатнымъ бенефиціемъ, приводящимъ ихъ въ состояніе отправлять свое достоинство съ большимъ блескомъ.
   Во Франціи производство въ Кардиналы лишаетъ всѣхъ бенефицій, коими новой Кардинала. пользовался прежде своего назначенія. Сіе основано на томъ правилѣ, что онъ вступаетъ въ обязательство съ чужестраннымъ Дворомъ. Изъ чего происходитъ нужда имѣть соизволеніе Королевское для принятія шляпы, безъ коего носить ее въ Королевствѣ не можно; надлежитъ такожъ домогаться о новыхъ привиллегіяхъ на бенефиціи. Сія небольшая неудобность съ лишкомъ награждается почестями, коими пользуются оные Прелаты, и преимуществами, кои умѣли они для себя, сберечь. Одна булла Клементія IX освободила ихъ отъ индульта Парижскаго Парламента, а Королевской указъ утвердилъ ихъ въ таковомъ изключеніи. Въ старину освобождены они были отъ всякаго платежа десятины; но оспориваніе духовенства подвергло ихъ оному и тѣмъ справедливѣе, что, сказываютъ, часть ихъ не составляетъ больше пятидесяти тысячъ талеровъ. Французскіе Кардиналы, въ качествѣ Князей церкви, хотѣли носить трауръ фіолетоваго цвѣта; но сіе притязаніе отвергнуто, и они перестали носить народной трауръ..
   Достоинство Кардинальское обязываетъ сихъ Прелатовъ къ великимъ издержкамъ; и ежели они не богаты сами собою, Папа помогаетъ, давая, имъ бенефиціи, или нажиточныя должности. Домъ простаго Кардинала составляютъ; Маестро di Camera, два Дворянина, крестовые Попы, милостинораздаватели, Секретари, многочисленная ливрея, двенадцать каретныхъ лошадей. Многіе имѣютъ Дворы, какъ Государи.
   Въ великой постъ, когда. Папа отправляетъ службу, они носятъ полукафтанье шерстяное фіолетовое, большую мантію моровую, тащущуюся по землѣ, и которой хвосту нѣтъ конца. Каудатарій, или хвоСтоносецъ, есть духовная особа въ шелковомъ полукафтаньѣ и епанчѣ, и во всѣхъ обрядахъ сидитъ у ногъ своего господина. Въ достальное время года одѣваются они въ красной цвѣтъ; зимою полукафтанье бархатное, лѣтомъ изъ какаго легкаго штофа, утренняя одежда есть черная симара, подбитая краснымъ; послѣ обѣда носятъ короткой кафтанъ того же цвѣта, епанечку, чулки, штаны и каблуки красные. Шляпъ не надѣваютъ какъ только въ торжественные ходы, или когда присутствуютъ при вступленіи на престолъ новаго Папы.
   Кардиналы дѣлятъ съ Папою попеченія правительства, коего всѣ дѣла, духовныя и мірскія, разсматриваются въ разныхъ конгрегаціяхъ. Считается оныхъ въ Римѣ главныхъ шестнадцать, и каждая имѣетъ своего начальника и Секретаря. Акты, изъ нея выходящіе, не могутъ быть подписаны никѣмъ, кромѣ Кардинала, ея предсѣдателя. Конгрегація инквизиціи обыкновенно составлена бываетъ изъ двенадцати Кардиналовъ, изъ извѣстнаго числа Прелатовъ и изъ многихъ Богослововъ, знаемыхъ подъ именемъ вопрошаемыхъ или квалификаторовъ Св. суда. Собранія ея держащей по середамъ у Генерала Якобиновъ, а по четвергамъ предъ Папою. Одни Кардиналы имѣютъ въ ней голосъ разсужденія, и когда даютъ мнѣніе, высылаютъ всѣхъ, кто не изъ ихъ Коллегіи, Сей трибуналъ нигдѣ такъ не строгъ, какъ въ Римѣ. Надлежитъ, чтобъ преступленіе было ясно доказано, чтобъ доводы были несумнительны, когда кого осудятъ въ тюрьму, а тѣ, кои предупредятъ приговоръ, признавая себя виноватыми, почти всегда прощаются и отпущаются. Здѣсь терпятъ чужестранцевъ всѣхъ вѣръ, не безпокоя ихъ по закону, по причинѣ привозимыхъ ими денегъ. Народъ, котораго польза въ семъ случаѣ та же, какъ и Государства, довольствуется говоря: "сіи бѣдные люди не вѣрятъ въ Бога; къ кое для нихъ несчастіе!" Но ежелибъ кто изъ нихъ случился неостороженъ и вздумалъ толковать о вѣрѣ, инквизиція, повтори ему неоднократно увѣщаніе, чтобъ молчалъ, принимается за него. Не смотря на сіе однакожъ никого на смерть не осудила она тому больше ста лѣтъ; все кончится эпитиміями и деньгами, и съ огласкою наказываются только богохульники, попадающіеся въ самой презрительной черни. Наказаніе въ томъ состоитъ, что связываютъ ему языкъ между двумя дощечками изъ тростника, и ставятъ его на время службы у дверей приходской его церкви.
   Конгрегація Индулгенцій разсматриваетъ, справедливы ли, законны ли причины, для коихъ оныя испрашиваются; и, въ таковомъ случаѣ не дѣлаетъ затрудненія ихъ давать. Выдаются бревы за Папскою печатью, для показанія, что онъ главной ихъ раздаватель. Требуемыя навсегда даются буллами, и стоятъ больше или меньше, смотря по доставляемой ими пользѣ; ничего не платится, когда берутъ ихъ только на время.
   Цѣль Конгрегаціи Индекса, составленной изъ Кардиналовъ и Богослововъ, есть именовать, опорочивать и запрещать опасныя книги, съ проклятіемъ на тѣхъ, кто отважится чит-ть ихъ безъ позволенія, которое по истиннѣ всегда дается подъ нѣкоторыми изключеніями. Сей Индексъ есть списокъ, содержащій больше двадцати тысячъ сочиненій, и по большей части Французскихъ писателей, коихъ вѣру вообще почитаютъ здѣсь подозрительною. Сперва выданъ онъ былъ въ силу приговора Тридентинскаго собора, передѣланъ потомъ въ началѣ минувшаго вѣка, и нарочито умноженъ отъ нѣсколькихъ лѣтъ. Иногда вычеркиваются изъ него книги, осужденныя безъ познанія дѣла, такія на примѣръ, въ коихъ доказано обращеніе земли, бытіе антиподовъ, системы Коперника, Галилея и пр.
   Сикстъ пятой основалъ Конгрегацію церковныхъ обрядовъ, для учрежденія всего касающагося до оныхъ, до новыхъ служебъ Святымъ, до требника и служебника, до преданія древней церкви, до сужденія споровъ и до рѣшенія затрудненій, случающихся по симъ предметамъ. Новыя канонизаціи, и слѣдовательно разсмотрѣніе, судъ, акты, приговоры и пр. такожъ къ ней принадлежатъ.
   Григорій XV, тронутый бѣдствіемъ толикаго числа несчастныхъ, кои, лишаясь помощи, тонутъ во тьмѣ заблужденія или идолопоклонства, основалъ Конгрегацію Пропаганды (размноженія вѣры); назначилъ извѣстное число Кардиналовъ, для чиненія наисуровѣйшихъ изысканій обо всемъ относящемся до служенія истиннаго Бога, до привлеченія въ нашу вѣру еретиковъ или невѣрныхъ, и для умноженія успѣховъ вѣры во всѣхъ частяхъ стараго и новаго свѣта.
   Григорій XIV удостовѣрявъ о нуждѣ снабжать церкви просвѣщенными пастырями, завелъ Конгрегацію для испытанія духовныхъ особъ, готовящихся къ Епископскому сану. Восемь Кардиналовъ, шесть Прелатовъ и десять Богослововъ составляюннд сіе собраніе, которое держится у Папы, когда представляется кандидатъ. Всѣ Италіанскіе Епископы подвержены сему испытанію, становятся на колѣна предъ Папою, сидящимъ въ креслахъ, и стоятъ на подушкѣ у его ногъ, пока испытатели, стоя на ногахъ около нихъ, допрашиваютъ ихъ по всѣмъ богословскимъ запросамъ. Тѣ. коихъ найдутъ достойными, даютъ свое имя Секретарю Конгрегаціи, которой ихъ вписываетъ въ реэстръ, и даетъ имъ выписку изъ приговора, освобождающую ихъ. отъ всякаго другаго испытанія при переходѣ на другіе Епископскіе престолы.
   Не довольно было заградитъ входъ въ Епископство невѣжамъ, а надлежало еще изъ онаго изключить развращенныхъ духовныхъ особъ, коихъ нравы приносятъ безчестіе вѣрѣ. Сіе учинилъ Иннокентіи XI. установленіемъ особой Конгрегаціи, коей предметъ есть отдалять отъ Епископскаго пути всѣхъ не могущихъ выдержать въ поведеніи суроваго испытанія.
   Игуменъ или Епископъ, желающій отлучиться на нѣкоторое время изъ монастыря или Епархіи, не можетъ того учинить безъ позволенія другой конгрегаціи, въ коей начальникомъ Кардиналъ, Папской Генеральной Викарій. Она разсматриваетъ причины таковой Отлучки, и ежели найдетъ ихъ достаточными, соглашается на прозьбу и опредѣляетъ время. Ежели кто отлучится безъ ея позволенія, лишается на такое же время доходовъ съ своего бенефиція, да можетъ и совсѣмъ быть отрѣшенъ, ежели по первому повелѣнію не возвратится въ мѣсто своего пребыванія.
   Папа, не чиня ущерба достоинству Вселенскаго Епископа, владѣетъ также особливо Римскимъ Архіепископствомъ, и въ семъ качествѣ обязанъ чинить осмотра, шести Епископства., зависящихъ отъ сей Митрополіи. но какъ онъ безпрестанйо занята" дѣлами важнѣйшими для общаго блага вѣры, то учредилъ, подъ именемъ Апостольскаго осмотра, Конгрегацію, которая назначаетъ коммисаровъ для объѣзда церквей и монастырей во всей Епархіи. Оные, возвратясь, доносятъ ей на письмѣ, въ какомъ ихъ нашли состояніи.
   Дабы не привести въ заблужденіе набожности правовѣрныхъ, выставленіемъ остатковъ какого злодѣя, погибшаго на лобномъ мѣстѣ, или можетъ быть костей какого идолопоклонника, нужно было опредѣлить людей, кои бы старались разбирать истинныя мощи съ ложными. Сима" занимается Конгрегація мощей, высылающая толикое множество оныхъ во всѣ части Христіанства. Всякой разъ, когда въ подземельныхъ сводахъ или пещерахъ находятъ новые гробы, она назначаетъ Депутатовъ, посылаетъ ихъ на мѣсто, и по ихъ доношенію судитъ, принадлежатъ ли новообрѣтенные гробы какимъ мученикамъ. Знаки, по коимъ ихъ познаютъ, суть или небольшіе стеклянные пузырьки, въ коихъ сберегали нѣсколько каплей ихъ крови, или часть орудія, служившаго къ ихъ казни, или надпись, вырѣзанная на мѣди или на камнѣ.
   Консисторская Конгрегація, въ которой начальникомъ Кардиналъ настоятель, основана Сикстомъ пятымъ, для приготовленія дѣлъ, кои имѣютъ быть представлены на разсужденіе Консисторіи въ присутствіи Папы. Сія Консисторія есть его совѣтъ, первой трибуналъ въ Римѣ и наивеличественнѣйшее собраніе Апостолическаго Двора. Она раздѣляется на публичную и тайную. Въ первую допускаются Князья, Послы коронованныхъ главъ, Коллегія Кардиналовъ и все вышнее Прелатство. Папа предсѣдательствуетъ въ Первосвященническомъ облаченіи, на возвышенномъ сѣдалищѣ, окруженной своимъ Дворомъ и Князьями своего престола. Оные суть самые знатные Римскіе Господа, Колонны, Памфилы, Боргезы, которые за честь почитаютъ стоять подлѣ него въ большихъ обрядахъ. Рѣчь въ ней идетъ о такихъ дѣлахъ, коихъ свѣденіе можетъ быть всякому извѣстно. Тайная Консисторія держится въ одномъ отдаленномъ покоѣ. Папа на ней бываетъ въ обыкновенной одеждѣ, сидитъ на престолѣ не столь великолѣпномъ, и около себя имѣетъ Дворъ не столь людной. Когда разсуждается о важномъ какомъ дѣлѣ, высылаютъ всѣхъ, кромѣ Кардиналовъ. Обыкновенно говорятъ въ ней о назначеніяхъ Кардиналовъ, Епископовъ и другихъ Прелатовъ, и о дѣлахъ касающихся до Римскаго Двора и до Церковной Области.
   Трибуналомъ роты (колеса) называется расправа. учрежденная для сужденія тяжебъ нѣкотораго рода, случающихся въ Католицкихъ земляхъ. Судьи, составляющіе его въ числѣ двенадцати, называются Аудиторы роты, ибо полъ залы, гдѣ они собираются, сдѣланъ изъ мрамора на подобіе колеса. Сіи двенадцать судей должны быть изъ разныхъ народовъ, а имянно: восемь Италіянцовъ, одинъ Французъ, два Гипшанца и одинъ Нѣмецъ. Въ публичныхъ обрядахъ бываютъ они въ фіолетовой одеждѣ; но-хотя они совѣтники верховнаго приказа, не пользуются однако отличностями, каковую бы должна имъ доставлять въ большихъ обрядахъ важность ихъ должности. Я видѣлъ одного изъ сихъ господъ, весьма богатаго бенефиціями, подданнаго одному сильному Государю, человѣка благороднаго и въ Римѣ идущаго наряду съ первыми придворными, отправляющаго должность простаго Аколита и смиренно несущаго подсвѣчникъ въ Папскомъ шествіи. Не могли мнѣ сказать точно, какого рода суть дѣла сихъ церковныхъ властелиновъ; но вообще негодуютъ на ихъ лѣность въ отправленіи должности, и даже на образъ ихъ расправы: но достойно похвалы то, что запрещено имъ подъ проклятіемъ брать подарки.
   Всѣ сіи конгрегаціи, всѣ сіи совѣты составляютъ духовную часть церковнаго правленія. Есть другіе трибуналы, другія расправы, другіе чиновники для мірскихъ дѣлъ. Апостолическая Палата, въ которой предсѣдательствуетъ Кардиналъ Камерлингъ, вѣдаетъ доходами Папы, и управляетъ его деньгами. Прочіе, составляющіе ее члены, суть: Губернаторъ Рима, Казначей, многіе Прелаты называемые Клеры Палаты, и другіе чиновники, извѣстные подъ имемемъ Аудиторовъ, Коммиссаровъ войска и моря, галеръ и порта, Предсѣдателя дорогъ, водъ и лѣсовъ, монетнаго двора, архивъ, стряпчаго бѣдныхъ, фискала и проч. Папы получали прежде немалые доходы съ сихъ должностей, но разсудили, что прибыльнѣе для нихъ давать оныя даромъ честнымъ людямъ, кои бы вѣрно управляли ихъ приходами, нежели продавать откупщикамъ, кои грабятъ сокровища церкви, дабы, возвратить въ свой карманъ заплаченное ими. Они собираются по два раза въ недѣлю у Кардинала Камерлинга для пересмотрѣнія щегловъ, для снабженія Рима съѣстными припасами, для старанія о земледѣльствѣ и для умноженія торговли.
   Чѣмъ больше разсуждаешь о Церковной Области, о ея пространствѣ, о добротѣ земли, объ орошающихъ ее рѣкахъ, объ изящности климата, о множествѣ городовъ, о положеніи между двумя морями, о гаваняхъ, могущихъ быть приведенными въ лучшее совершенство, тѣмъ больше познаешь, чѣмъ могла бы она быть на Европейской картѣ, ежели бы Римское правленіе вошло въ систему земледѣлія, торговли, работъ, коихъ, кажется, не понимаетъ оно ни Силы ни пружинъ, ни слѣдствій надъ блаженствомъ народовъ. Чиновники, предположенные снабженію города съѣстными припасами, отягчая оные налогами, причиняютъ несчастіе деревень. Земледѣлецъ, не имѣя вольности продавать свои произведенія по лучшей цѣнѣ, оставляешъ пашню, и предпочитаетъ лучше итти въ Римъ, ѣсть дешевою цѣною, нежели потѣть надъ работою и собирать хлѣбъ безъ всякой прибыли. Было такое время, когда сія область снабжала хлѣбомъ Геную и часть Тосканы; Венеція изъ нея. получала рогатой скотъ для мясныхъ рядовъ. Но когда Апостолическая Палата, подъ видомъ изключительной привиллегіи, забрала въ свои руки торговлю и продажу хлѣба; когда хозяева не могли продавать своего хлѣба никому, кромѣ Палаты, ни хлѣбники покупать его въ иномъ мѣстѣ, какъ у нее, продажа Генуезцамъ кончилась, и земледѣліе очевидно уменьшилось. Какъ жито, покупаемое Палатою, собирается и кладется въ житницы во время большихъ жаровъ, то увѣряютъ, что при первомъ дождѣ влажность такъ его разбучиваетъ, что хранители магазейновъ получаютъ отъ того великую прибыль, заступающую мѣсто жалованья.
   Доходы Папы состоятъ въ доходахъ съ волостей, съ таможенъ, съ соляныхъ поборовъ, и съ пошлинъ на съѣстные припасы. Поборовъ съ людей нѣтъ въ Церковной Области; но никто не изключается отъ подати, сбираемой у воротъ Рима Съ колясокъ, телѣгъ и сундуковъ. Мертвые не только отъ того не изключены, но напротивъ составляютъ важный предметъ. Разсказываютъ, что откупщики просили тысячу талеровъ, дабы впустить тѣло одного Князя Боргеза, умершаго въ Фрескати; но фамилія обманула ихъ, спрятавъ его въ возѣ сѣна. Ту же самую употребили хитрость для вывезенія тѣла Герцогини СенАньянъ, умершей въ Римѣ во время посольства ея мужа.
   Датерія, изъ которбй выпускаются всѣ отправленія на бенефиціи, есть изобильной источникъ доходовъ Римскихъ Папъ. Кардиналѣ Даперій раздаетъ бенефиціи именемъ Папы. Названъ онъ симъ именемъ потому, что въ старину поручено ему было ставишь числа на всѣхъ челобитнахъ. Сія должность есть наиполезнѣйшая Римскому Двору. Прибавить надлежитъ ко всѣмъ симъ доходамъ немалую прибыль съ Цервинскихъ соляныхъ заводовъ и съ лотереи, которую тянутъ по восьми разъ на годъ.
   Консульта есть для уголовныхъ дѣлъ то же, что Апостолическая Палата для доходовъ: она вѣдаетъ также жалобами народа на Губернаторовъ и апелляціями на ихъ суды. Всѣ города, не имѣющіе Легатовъ, присылаютъ сюда судить своихъ преступниковъ. Казни бываютъ рѣдки, не суровы, но ужасны для зрителей. Ежели преступникъ былъ убійца, читаютъ его приговоръ, ведутъ его въ одну часовню, гдѣ часовые позволяютъ народу его видѣть и увѣщевать въ смерти. При наступленіи часа казни, выходитъ онъ на лобное мѣсто, становится на колѣна. Палачь ударяетъ его въ високъ дубиною, убиваетъ, беретъ ножъ, зарѣзываетъ, и потомъ крошитъ тѣло на куски, кои вѣшаетъ на крючья. Прочія наказанія тѣлесныя суть: дыба, кнутъ, галеры, висѣлица; но они столь рѣдки, сколь преступленія часты; ибо большіе преступники спасаются помощію убѣжищъ, кои не лишились еще древнихъ своихъ правъ.
   Выше всѣхъ сихъ Палатъ, Конгрегацій и трибуналовъ есть Папа съ своимъ Тайнылѣ Совѣтномъ. Въ немъ рѣшатся всѣ большія дѣла, и приготовляется рѣшеніе тѣхъ, кои должны проходить чрезъ Конгрегаціи. Каково бы ни было опредѣленіе всѣхъ оныхъ частныхъ судовъ, Папа властенъ ихъ подтвердить г ли отвергнуть. Такимъ образомъ верховная власть и въ мірскомъ и въ духовномъ замыкается въ его единой особѣ: двойной деспотизмъ, отличающій его это всѣхъ Католицкихъ Государей.
   Мѣста Камерлинга, Канцлера, Викарія, всегда Кардиналами занимаемыя, даются по смерть. Власть перваго замыкаетъ всѣ части доходовъ: втораго, всѣ дѣла, требующія печати; третьяго, все касающееся до церковнаго устрого тва, братствъ, больницъ и проч. Секретарство бревовъ отправляется Кардиналомъ, или простымъ Прелатомъ. Ценсура книгъ составляетъ Департаментъ Магистра Священнаго дворца. Сіе мѣсто всегда занимается Доминиканскимъ Монахомъ.
   Губернаторѣ, коему поручена главная Полиція, долженъ свѣдомъ быть о всемъ происходящемъ; ибо имѣетъ, какъ увѣряютъ, на жалованьѣ по меньшей мѣрѣ триста шпіоновъ, вой о всемъ ему доносятъ. Всякую среду ѣздитъ онъ на аудіенцію къ Папѣ съ великою пышностію, имѣя предъ собою двенадцать аллебардщиковъ. Содержится для него тысяча Сбировѣ, подъ командою Превоша, называемаго Баригеломъ. Пѣхотная полицейская команда состоитъ изъ пяти сотъ человѣкъ, и сею помощію Полиція. отправляется съ довольною точностію, для содержанія въ порядкѣ черни. Въ театрахъ ложа Губернатора, хотя онъ и Прелатъ, занимаетъ почетное мѣсто.
   Сенаторѣ, смѣшное чучело величественнаго и дававшаго законы свѣту Сената, судитъ только мѣлочныя дѣла между чернію; да и въ семъ его положеніи, боясь, чтобы онъ не усилился, опредѣляютъ всегда въ сію должность какого ни есть чужестранца безъ подпоры, безъ силы. Четыре Консерватора, такъ названные потому, что поручено имъ бдѣть о сохраненіи свободъ, облегченій, преимуществъ и привилегій гражданъ, подчиненны сему властелину. Какъ представляютъ они древнихъ Эдиловъ, то и имѣютъ въ своемъ управленіи улицы, народныя зданія, о коихъ однако мало помышляютъ.
   Дворъ Папы наполненъ чиновниками, кои подъ именемъ Камергеровъ или Камеръ-Юнкеровъ, Камергеровъ почетныхъ, Камергеровъ Титулярныхъ, Камергеровъ сверхкомплектныхъ, находятся по очереди въ передней Его Святѣйшества. Сіи домовые Прелаты, во время службы, носятъ долгое фіолетовое платье. Капеланы, обыкновенные милостинораздаватели, пользуются также почестями Прелатства, съ галстукомъ и фіолетовыми чулками. Всякой Римскій дворянинъ, которой не Герцогъ и не Князь, за честь себѣ ставитъ званіе мірскаго Камергера. Изъ нихъ обыкновенно берется Маршалъ Капеллы, Великой Фуріеръ, Великой Конюшій, и проч. Кавалергарды суть Офицеры, командующіе легкоконными, кирасирами и Швейцарами. Сіе войско составлено изъ купцовъ и художниковъ, которые чванятся, что составляютъ свиту Его Святѣйшества. Къ сему присоединить надлежитъ гвардію, Авиньонскую и Корсиканскую, двѣ сильныя роты пѣхоты, стрегущія городскіе вороты, и помогающія въ случаѣ нужды таможеннымъ надсмотрщикамъ. Есть другія войска, содержимыя церковію, и распредѣленныя по пограничнымъ городамъ и крѣпостямъ Церковной Области; но вамъ извѣстно, какою славою храбрости пользуются сіи Папскіе солдаты.
   По всему мною сказанному о Риы сномъ правленіи ясно видно, что Папа есть наисамодержавнѣйшій изъ Европейскихъ Государей. Нѣтъ здѣсь корпуса, представляющаго народъ; нѣтъ законовъ, ни нужныхъ указовъ, могущихъ перевѣсить его власть; но старой вѣкъ, въ коемъ возводятъ въ Папы, укрощеніе страстей, любовь покоя, столь сродная старикамъ, долговременная опытность равенства, когда были они подданными, стыдъ оказать себя несправедливымъ и строгимъ на престолѣ святости, умѣренность, которую не могутъ они нарушить, не возмутя народа, суть перевѣсы, воспящающіе имъ предаться деспотизму. Надлежало имѣть духъ Сикста пятаго, чтобы пренебречь всѣ сіи уваженія, и совокупить похвалу своего вѣка съ похвалою потомства.
   Я есмь, и проч.
   

ПИСМО СССXXXVII.

Продолженіе Рима.

   Осмотръ церквей и палатъ въ Римѣ требуетъ не меньше бѣганья, какъ и древніе его памятники. Я о послѣднихъ говорилъ по мѣрѣ, какъ они представлялись моей памяти и перу. Тому же почти правилу слѣдовать я буду и по поводу многочисленныхъ храмовъ, вѣрою народа, благочестіемъ Государей, ревностію Папъ воздвигнутыхъ въ сей столицѣ во славу истиннаго Бога. Нѣтъ почти ни одного, которой бы не заключалъ въ себѣ какой рѣдкости, о коихъ я вамъ только намекну; а потому и не ожидайте отъ меня описанія оныхъ зданіи.
   Соборъ ее Іоанна Латранскаго почитается за мать и за первую изъ церквей въ Римѣ и въ свѣтѣ. Онъ есть настоящій престолъ Папъ, кои, будучи избраны, ѣздятъ въ него вступать во владѣніе своего Патріаршества. Построенъ онъ, сказываютъ, Константиномъ на землѣ однаго Римскаго Сенатора, по имени Латерана, коего и названіе сохранилъ, а освященъ Папою Св. Сильвестромъ. Наслѣдники его вычинили его и чрезмѣрно украсили. Въ наши времена Клементій XII пристроилъ къ нему великолѣпной обширностію и работою портикъ. Гробница сего Папы и придѣлъ Св. причастія привлекаютъ взоръ любопытныхъ. Тѣло Папы лежитъ въ одной древней порфировой урнѣ, въ коей сохранялся, сказываютъ, пепелъ Агриппы. Есть въ немъ другія гробницы, и между прочими Св. Елены, матери Константиновой. Двѣ поясныя серебряныя и каменьями украшенныя съ золотымъ лилейнымъ цвѣткомъ статуи, подаренныя сей церкви отъ Французская о Короля Карла V, представляютъ Св. Петра и Св. Павла. Хранятся въ немъ части истиннаго Креста, ризы Господа нашего, ризы Пресв. Дѣвы, престолъ, на которомъ Петръ Апостолъ служилъ обѣдню, и пр. Французъ съ удивленіемъ находитъ тутъ же мѣдную статую Генрика IV. Оная поставлена Капитулою, въ благодарность сему Монарху, подарившему ей Игуменство Клеракъ, коимъ Каноники владѣютъ навѣки. Всякой годъ сія Капитула поетъ торжественную обѣдню, основанную онымъ Государемъ, и на которую собираются Французской Посолъ и нѣсколько Кардиналовъ, преданныхъ сей державѣ. Послѣ обѣдни Посолъ даетъ обѣдъ для всѣхъ Французовъ и другихъ знатныхъ людей, приглашенныхъ къ обѣднѣ.
   Въ монастырѣ Св. Іоанна Латранскаго находится то славное судно, sella stercoraria, на которое, какъ утверждаютъ, со времени мнимой Папицы Іоанны, сажали Папу по его избраніи, для приведенія ему на память, что онъ человѣкъ, или больше для освидѣтельствованія, подлинно ли онъ мущина. Трудно понять, что немалое число Историковъ и Критиковъ утверждали, или старались испровергнуть глупое мнѣніе, что женщина была возведена на Папской престолъ. Сія женщина, одаренная чрезвычайнымъ разумомъ, скрывала, сказываютъ, съ великимъ стараніемъ свои полъ. Ода обучалась въ Аѳинахъ, и отличалась превосходствомъ своихъ дарованій. Пройдя потомъ всѣ чины церковные, достигла до Папства, и забыла средства, До онаго ее доведшія. Не укрощая больше страстей своихъ, имѣла преступныя сообщенія и учинилась беременною; и какъ пристойно было Папѣ разрѣшиться посреди какого церковнаго обряда, она выбрала къ тому время торжественнаго хода. Не можно вообразить, чтобъ что-либо не подало поводу въ столь странной глупости; почему и выдумали, что развращенной и женской нравъ Бенедикта III, заступившаго мѣсто по Пагищѣ Іоаннѣ, произвелъ таковую мысль,
   Въ Св. Іоаннѣ Латранскомъ держано десять или двенадцать соборовъ, изъ которыхъ три или четыре считаютъ между вселенскими. Читая разныя правила сихъ почтенныхъ собраній, съ удивленіемъ видишь презрѣніе, или по меньшей мѣрѣ забвеніе, каковому они преданы; ибо поступаютъ точно въ противность къ нихъ предписанному. Ими запрещается монахамъ служить обѣдни для народа и принимать въ искусъ за деньги. Монахи и монахини, въ томъ погрѣшающіе, осуждаются "проводить жизнь свою въ другихъ монастыряхъ, гдѣ правила строжае, для всегдашняго покаянія за наивеличайшій въ свѣтѣ грѣхъ." Священникъ, впадшій въ прелюбодѣйство, долженъ быть сѣченъ рангами до крови, и пробыть въ тюрьмѣ два года на хлѣбѣ и на водѣ. Ежели же будетъ то Клеръ или монахъ, то сѣчь его три раза, и заключить въ тюрьму на годъ.
   Латранскій дворецъ подлѣ церкви сего имени, былъ въ старину обыкновенное Папъ жилище; но во время пребыванія ихъ въ Авиньонѣ развалился. Возвратясь оттуда, основались они въ Ватиканѣ, а въ большіе жары въ Монте-Кавалло. но какъ иногда Папа ѣздитъ служить въ оную церковь, то нужно было имѣть, по меньшей мѣрѣ на сіе время, убѣжище, гдѣ пристать и помѣститься; почему Сикстъ пятой починилъ старинной дворецъ; но то смѣшно, что выдалъ буллу, коею обязываетъ своихъ преемниковъ жить въ ономъ по крайней мѣрѣ три мѣсяца въ году. Вы сами заключите, что они того не уважили, и въ ничто вмѣнили такой законъ, коему вольны были не слѣдовать,
   Св. Марія большая, второй въ Римѣ по порядку соборъ, обязана своимъ началомъ небольшой часовнѣ, построенной въ половинѣ четвертаго вѣка, при Папѣ Аиберѣ. Называютъ ее большею, ибо она есть наигрознѣйшая изо всѣхъ церквей, посвященныхъ Пресв. Богородицѣ. Наиболѣе любопытства въ ней заслуживаютъ: гробы Пія V и Сикста пятаго, великолѣпной придѣлъ Боргезовъ, гдѣ лежатъ остатки одного Папы изъ ихъ дома, и старинныя мозаическія живописи, кои еще видны на дугѣ, раздѣляющей хоръ съ церковью. Изображеніе Пресв. Дѣвы поставлено въ ней въ честь качеству ея, яко Матери Божіей, послѣ того, какъ Ефесской соборъ осудилъ. Несторіеву ересь. Сей рѣдкой церковной древности памятникъ тѣмъ драгоцѣннѣе, что упоминается объ немъ, во второмъ Никейскомъ соборѣ, яко о доводѣ преданія церкви о чтеніи иконъ. Здѣсь вѣрятъ, что одинъ Патрицій весьма богатый и Папа Либеръ, которой богатъ не былъ, имѣли вмѣстѣ привидѣніе о построеніи церкви; видѣніе, подтвержденное чудеснымъ снѣгомъ, которой выпалъ 5 Августа, и составилъ гору подобную церкви. Сему плану послѣдовали въ построеніи ея съ помощію сокровища Патриція. Излагаются въ ней на поклоненіе вѣрныхъ ясли, сѣно, пелены Спасителя нашего, служившія ему при рождествѣ въ Назаретѣ.
   Въ соборѣ св. Павла считается сто сорокъ столбовъ, одни мраморные, другіе гранитные, служившіе украшеніемъ въ древнемъ Римѣ. Сей храмъ, сооруженной въ четвертомъ вѣкѣ, наипрекраснѣйшій изъ старинныхъ Христіанскихъ церквей, есть одинъ изъ семи соборовъ, или древнѣйшая Базилика здѣшней столицы. Прочіе суть: св. Петръ Ватиканской, св. Марія большая, св. Іоаннъ Латранской, св. Севастіанъ, св. Лаврентій и св. Крестъ. Хотя св. Петръ не столь старъ, но по достоинству почитается за первой. Въ великую пятницу выставляютъ Распятіе, которое, сказываютъ, говорило съ св. Бригитою. Надъ карнизомъ около церкви написаны портреты всѣхъ Папъ по хронологическому порядку. Сія работа, начатая со временъ Леона, и почти загладившаяся, починена и продолжена донынѣ стараніемъ Бенедикта XIV.
   Церковь ее. Севастіана не имѣетъ ничего примѣтнаго, кромѣ пещерѣ. Такъ называются подземельные своды, въ коихъ скрывались первоначальные правовѣрные, для избѣжанія гоненія, въ коихъ они отправляли святую службу, въ коихъ погребали своихъ мучениковъ. Сіи мѣста, бывшія задолго до начатія Христіанской вѣры, суть брошенныя каменоломни, изъ коихъ брали каменья для строеній, и кои Христіане обратили себѣ въ убѣжище.. Въ Римѣ есть много таковыхъ пещеръ; пространнѣйшія изъ нихъ, подъ св. Севастіаномъ, суть галлереи въ три и четыре фута ширины, выложанныя въ дресвѣ или въ песку въ нѣкоторой глубинѣ, и простираются въ иныхъ мѣстахъ верстъ на пятъ. Сходятъ въ нихъ по лѣсникамъ. По обѣимъ сторонамъ долгихъ улицъ подѣланы въ два и три ряда мѣста въ стѣнѣ, гдѣ клали тѣла мучениковъ; но оныя всѣ уже почти выняты. Въ нѣкоторыхъ разстояніяхъ находятся пространные покои со сводами, построенные также прочно и съ мѣстами для тѣлъ, какъ улицы. Многіе изъ сихъ покоевъ росписаны разными исторіями изъ Ветхаго Завѣта; въ иныхъ найдены мраморные ящики, украшенные выпуклыми изображеніями, представляющими такія же исторіи, какъ и живопись. Они служили гробами для знатныхъ людей. Примѣчаютъ, яко вещь довольно удивительную, что сіи своды, сдѣланные безъ искуства и безъ каменнаго мастерства, не смотря на долготу времени, совершенно сохранились.
   Христіанской Римъ превратилъ сіи святыя мѣста въ предметъ почитанія и благочестія. Онъ не укоснилъ воздать почивающимъ въ нихъ поборникамъ вѣры чтеніе имъ должное. Папы ежедневно берутъ изъ нихъ немалую часть мощей, и посылаютъ во всѣ Христіанскія земли. Гробокопатели, нанимаемые Апостольскою Палатою, безпрестанно въ нихъ работаютъ; обрѣтаемые ими гробы рачительно разсматриваются. Ежели думаютъ, что заключены въ нихъ тѣла мучениковъ, открываютъ ихъ съ осторожностію, и кладутъ драгоцѣнные остатки въ ящикъ, къ которому Кардиналъ Викарій прилагаетъ свою печать. Вынесши ящикъ въ одинъ покой, отворяютъ, раскладываютъ кости на столахъ, дабы онѣ провѣтрили и окрѣпли; потомъ выставляютъ на поклоненіе вѣрнымъ, или раздаютъ тѣмъ, кого Папа хочетъ ими благословить. Когда на гробахъ нѣтъ никакого знака, показующаго, чьи суть мощи, даютъ имъ имена по своему произволенію, дабы ограничитъ набожность ихъ получающихъ.
   Въ соборѣ Св. Креста примѣтилъ, я только картину, писанную водяными красками, представляющую обрѣтеніе истиннаго Креста Святою Еленою, матерію Константина, котораго старинкой дворецъ занимается сею церковію. Въ живописи есть двѣ фигуры удивительныя: одна Императрицы, поднимающей руки при видѣ мертвеца, воскресшаго прикосновеніемъ Креста, что было знакомъ, по коему должно было различить истинной отъ двухъ разбойничьихъ; вторая фигура есть старикъ, стоящій напротивъ въ изумленіи отъ чуда. Въ Св. Лаврентіи показываютъ часть рѣшетки, ни которой онъ былъ мученъ.
   О церкви Св. Агнесы упомяну я только для того, чтобъ сказать вамъ о приношеніи въ ней всякой годъ двухъ ягнятъ, коихъ, шерсть служитъ къ дѣланію паллей. Сіи жертвы отдаютъ въ руки Апостолическихъ Поддіяконовъ, которые ихъ пасутъ и шерсть употребляютъ. Дѣлаемая изъ нея ткань кладется на гробницу Св. Апостоловъ, и читаются надъ нею долгія молитвы.
   Палліумъ было въ старину родъ мантіи, которую Христіанскіе Императоры давали Епископамъ, яко знакъ почести. Неизвѣстно точное время введенія сего обычая; но, кажется, начался оной сперва на Востокѣ, гдѣ Патріархи брали его съ престола при обрядѣ своего посвященія. Они его посылали къ Митрополитамъ, а сіи давали ихъ своимъ Епископамъ.
   Сіе украшеніе начало быть знаемо на Востокѣ около шестаго вѣка. Тогда Папы посылали его ко всѣмъ вышнимъ Прелатамъ, кромѣ Епископовъ, кои рѣдко его получали. Часто оно перемѣняло видъ; нынѣ есть перевязь шириною въ три пальца, носимая на плечахъ, съ концами, длиною въ полъ, аршина, висящими спереди и сзади, и имѣющими свинецъ, обшитой черною тафтою, а на ней вышиты четыре красные креста.
   Для Франціи примѣчанія достойно то, что палліумъ было причиною связи ея съ Римомъ и столь частыхъ покушеній на ея свободы. Вигилій, Епископъ Арлской, просилъ объ ней первой, при владѣніи и съ позволеніемъ Хилдеберта VI. Въ то время Григорій Великій писалъ къ сему Государю: "Королевство ваше толико превышаетъ прочія Государства, колико Короли суть превыше прочихъ людей". Вигилій получилъ больше, нежели требовалъ: съ палліемъ Папа къ нему прислалъ званіе своего Вице Герента (Викарія) въ Галліи. Сіе было вещь безпримѣрная, и не видно, чтобъ Арлской Епископъ воспользовался таковымъ преимуществомъ; но было оно первымъ шагомъ къ той неограниченной власти, каковую Папы чрезъ столь долгое время себѣ присвояли. Какъ палліумъ было особливая милость, то вошло въ обычай ѣздить самимъ просить его въ Римѣ, и Дворъ Римской воспользовался пребываніемъ при себѣ Епископовъ, для обольщенія ихъ разума своими правилами. Потомъ провозили его во Францію Легаты, и обыкновенно поручались имъ какія особыя дѣда. Наконецъ, какъ сіе украшеніе учинилось почетнымъ знакомъ для всѣхъ Архіепископовъ, и какъ они не могутъ исполнять большую часть своихъ должностей, не получа его напередъ, то Римской Дворъ нашелъ за благо, чтобъ требующіе не ѣздили сами и не были принуждены принимать его изъ рукъ Легатовъ для того посланныхъ; ибо сіи два способа могли бы не всегда быть угодны державамъ; а удовольствовался, чтобъ Прелаты просили объ немъ сими словами: instanter, instantius, instantissime, для сохраненія въ памяти чрезвычайной милости, каковую Папы оказываютъ, давая сей знакъ.
   Ежели множество церквей должно приносить городу имя святаго, то ни одинъ больше его не заслуживаетъ здѣшней столицы. Считается ихъ въ немъ триста тридцать, и мало такихъ, въ коихъ бы архитектура, живопись и рѣзьба не были достойны похвалы. Но независимо отъ изобилія сихъ трехъ художествъ, кто можетъ изчесть собранныя въ нихъ сокровища? Одинъ придѣлъ св. Игнатія въ церкви Іисуса, въ которой Архитекторомъ былъ славной Виньоль, могъ бы купить цѣлую провинцію. Статуя Святаго, вышиною въ десять футовъ, сдѣлана изъ серебра и позолочена;, священническая на ней одежда осыпана драгоцѣнными каменьями разныхъ цвѣтовъ, подражающими всѣ оттѣни шитья.
   Въ св. Маріи побѣдоносной стоитъ та славная статуя, которую Веркинъ почиталъ наисовершеннѣйшею изц своихъ работъ. Представляетъ она святую Терезію въ восхищеніи, въ самое то время, какъ Херувимъ въ образѣ младаго человѣка красоты превыше естественной, бросаетъ въ грудь ея огненную стрѣлу, и смотришь на нее съ такимъ удовольствіемъ, каковое приноситъ полной успѣхъ. Она почти опрокинулась на спину; грудь открыта, бьется, дыханіе прерывается, всѣ нервы скорчились, восхищеніе изображается въ глазахъ. во всей фигурѣ,-- въ платьѣ, изъ подъ коего видна одна нога нагая, рука лежащая на колѣнѣ, а другая висящая на сторону. Многіе находятъ сію фигуру больше сладострастною, нежели набожною, особливо смотря Херувима, больше на Купидона, нежели на Ангела похожаго.
   Святой Павелъ о трехъ водобояхъ занимаетъ то. самое мѣсто, на которомъ Апостолу отсѣчена голова. Сіе имя дано ему по причинѣ трехъ водобоевъ, кои, сказываютъ, появились на трехъ скочкахъ, учиненныхъ его головою. Моисей, статуя Мишеля Анжа, изъявляетъ въ головѣ законодателя и нѣчто Божественнаго, возвѣщающаго возвышенность его служенія. Разсказываютъ, что одинъ Іерусалимской Патріархъ подарилъ Императрицѣ, супругѣ Ѳеодосія младаго, цѣпь, которою Иродъ сковалъ Святаго Петра въ темницѣ; что сія послала ее къ дочери своей Евдоксіи, супругѣ Императора Валентиніана, а Евд" ксія отдала ее Святому Леону. Сей послѣдній сложилъ ее съ тою цѣпью, которою скованъ былъ Апостолъ въ Римѣ, и такъ случилось, что онѣ чудесно соединились сами собою, и составила одну, съ почтеніемъ хранимую въ сей церкви. Въ Святой Лракоедѣ сохраняется часть столба, на коемъ Спаситель былъ привязанъ и біемъ. Стихотворцы посѣщаютъ гробницу Тасса, находящуюся у Гіеронимитовъ по ту сторону Тибра. Въ Іезуитскомъ Новиціатѣ сдѣлано молитвенное мѣсто изъ бывшей кельи св. Станислава Костки. Видна въ немъ статуя Святаго, лежащая на постелѣ, гдѣ онъ умеръ. Французской рѣзщикъ Легро выдѣлалъ платье Іезуита изъ куска чернаго мрамора, изъ подъ котораго выходятъ голова, руки и ноги бѣлаго мрамора.
   Надъ капищемъ, которой построилъ Минервѣ Полтей, когда по тридцатилѣтней войнѣ получилъ почести тріумфа, видны церковь, монастырь и Коллегія Доминикановъ. Бенедиктъ XIII, носившій одѣяніе сего чина, положенъ тутъ въ одномъ придѣлѣ, великолѣпно украшенномъ. Библіотека, состоящая изъ восьмидесяти тысячъ книгъ, отворяется для всѣхъ по два раза на день. Въ ней найти можно лучшія изданія всѣхъ хорошихъ богословскихъ сочиненій.
   Изъ церквей надобно перейти въ большіе домы. Они суть страна статуй. Во всякомъ найдете вы нѣсколько чудъ древней рѣзьбы. Когда Греція, въ Периклесово время, отличалась съ семъ художествѣ, не предвидѣла она, что сіи совершенныя работы достанутся въ руки варваровъ; такъ называла она Римлянъ, ѣздившихъ просить у нее законовъ и боговъ.
   Барбериновы палаты построены на мѣстѣ первой Капитоліи, на концѣ Квиринала, гдѣ Нума завелъ крѣпость. Между лучшими статуями и выпуклыми изображеніями отличается спящая Венера, въ которой блистаютъ всѣ черты совершенной красоты. Въ домѣ Боргезовъ удивляются во первыхъ гладіатору, коего лице, мышки и положеніе показываютъ наивеличайшую поворотливость и силу; а потомъ Гермафродиту обычайной величины, лежащему на постелѣ, которая сминается подъ нѣжнымъ тѣломъ. Онъ такъ обороченъ, что видны оба пола, хотя женской и меньше примѣтенъ.
   Входя въ Фарнезовы палаты, стремитесь вы въ Геркулесу, прозванному ихъ именемъ работѣ не меньше славной, какъ былъ Герой, ею представляемой. Фарнезовъ быкъ устрашаетъ душу и возбуждаетъ соболѣзнованіе. Припомните повѣсть Дирцеи, второй жены Ликуса, Царя Тебанскаго, которой развелся съ Антіопою, обремененною Юпитеромъ. Она много терпѣла отъ ревнивой Дирцеи, заключившей ее въ несносную темницу; но когда родила двухъ сыновъ, Амфіона и Зетиса, сіи младенцы были воспитаны въ лѣсу пастухами. Сколь скоро возрастъ позволилъ имъ мстить за свою мать, они умертвили Ликуса, и привязали Дирцею къ рогамъ дикаго быка, который лишилъ ее жизни наижесточайшимъ образомъ. Изъ одного куска мрамора, вышиною въ тринадцать или четырнадцать футовъ, выдѣланы семь фигуръ. Несчастная Дирцея, привязанная волосами къ рогамъ свирѣпаго животнаго, на вершинѣ каменной горы, съ которой два молодые человѣка стараются ихъ спехнуть; устрашенная женщина, робенокъ ея, собака смотрятъ на сіе позорище. Два художника, Аполлоній и Тауриссъ, родомъ съ острова Родоса, сдѣлавшіе сію страшную фигуру, приобрѣли безсмертіе, хотя она больше славна безконечностію, нежели совершенствомъ работы, Азиній Полло, бывшій Консуломъ при Августѣ, перевезъ ее изъ Греціи со многими другими, кои подробно описываетъ Плиній. Сей Римлянинъ первой выдумалъ завести народную библіотеку и поставить въ ней изображенія селикихъ мужей. Изъ дома Пелліона фигура перешла въ бани Каракаллы, гдѣ и найдена при Павлѣ III, изъ дома Фарнезовъ.
   Въ виноградномъ саду сего имени, столь пріятномъ своими садами, рощами, водою, находится подлинникъ превосходной копіи работы рѣзщика Легро, украшающій Версальскіе сады. увѣряютъ что одинъ Пажъ, а по словамъ другихъ, одинъ гвардеецъ, хотѣлъ ею воспользоваться для своей утѣхи. Посему догадаетесь вы, что я говорю о той славной Венерѣ Галлипигѣ, имѣвшей въ старину капища въ Греціи. Голова сей безцѣнной статуи въ подлинникѣ была потеряна, но красота части, отъ коей беретъ она свое названіе, заставляетъ все забыть. Художникъ такъ ее оборотилъ, что показалъ почитателямъ ея только то, что составляло предметъ ихъ обожанія.
   Я не стану говорить о всѣхъ Римскихъ картинахъ; число ихъ насъ бы задавило. Нѣтъ церкви, нѣтъ большаго дома, гдѣ бы не было множества совершенныхъ работъ наилучшихъ мастеровъ. Наиболѣе уважаемыя, сверхъ тѣхъ, о коихъ упоминалъ я при случаяхъ, суть: святая Бибіена, уговариваемая жертвовать ложнымъ богамъ; св. Василій, отдающій сосудъ Діакону; св. Ромуальдъ, проповѣдующій въ степи; причастіе св. Іеронима; снятіе со Креста; вотъ церковныя картины.. Въ палатахъ Розпиліозіевъ, человѣческая жизнь Пуссенева; въ Барбериновыхъ, потолокъ Петра Кортона, Магдалена Гвидова, смерть Германика; въ Памфиловыхъ, Бахусъ утѣшающій Аріадну; въ Веростевыхъ, галлерея писанная Албаніемъ; въ Боргезовыхъ, Діана и ея Нцмфы; въ Колонковыхъ, смерть Регуда; въ Фарнезовыхъ, галлерея Аннибала Карраша; въ Юстиніановыхъ, побіеніе младенцевъ: въ Спадиныхъ, смерть Дидоны; въ Боккападуліевыхъ, таинства Пуссеня. Церкви, часовни, палаты, народныя зданія, обывательскіе домы, весь Римъ, такъ наполнены живописью, что ежели бы появились новыя хорошія картины, не нашли бы ни мѣста, ни купцовъ.
   Между множествомъ палатъ, украшающихъ сей городъ, отличаются болѣе шестидесяти, кои, кажется, построены для Государей, а не для частныхъ людей. Всѣ имѣютъ внутри портики, обширные дворы; всѣ отдѣланы иногда въ худомъ вкусѣ, но всегда съ наружностію дворцовъ. Архитекторы показали особливо остроту своего искуства на внѣшнихъ частяхъ. Сіи зданія окружаютъ площади и улицы, вой главною своею красотою обязаны безконечной различности оныхъ громадъ.
   Склонность къ пышности царствуетъ въ распредѣленіи покоевъ, чему пожертвовано всею выгодою. За множествомъ залъ, въ коихъ принимаютъ посѣщенія, гдѣ собираются гости, гдѣ даются концерты, находится уголокъ, составляющій жилище господина. Римляне начинаютъ однако роптать, что домы имѣютъ для другихъ, а не для себя, и больше уже помышляютъ о себѣ при строеніи новыхъ домовъ. Палаты Корсиніевы, недавно построенныя на мѣстѣ, гдѣ стоялъ домъ славной Шведской Королевы, между Тибромъ и Яникуломъ, хотя не имѣютъ всѣхъ выгодъ, составляющихъ главной предметъ Французской архитектуры, но имѣютъ оныхъ гораздо больше, нежели всѣ старинныя палаты сей столицы.
   Нигдѣ такъ не оказывается Римское великолѣпіе, какъ въ загородныхъ домахъ, знаемыхъ здѣсь подъ именемъ Виноградовъ, и разсѣянныхъ около города. Фамиліи Папъ двухъ послѣднихъ вѣковъ собирали въ нихъ наперерывъ сокровища всѣхъ древнихъ и новыхъ художествъ. Долго бы было всѣхъ ихъ описывать; но есть между ими четыре, кои непремѣнно должно видѣть. Виноградъ Боргезовъ, о коемъ говорюя прежде прочихъ потому, что никакой другой не заключаетъ въ себѣ толикаго числа вещей удивленія достойныхъ. Памфиліевъ, огромно украшенной Алгардомъ; Албаніевъ, весьма богатой во всякомъ родѣ, и Алдобрандіевъ, заслуживающій уваженіе древнею живописью, извѣстною подъ именемъ Алдобрандіевой свадьбы. Сады въ сихъ палатахъ находятся въ пренебреженіи. Я говорю о нарядныхъ садахъ; ибо все попеченіе имѣется о полезныхъ произрастѣ, ніяхъ, объ огородныхъ овощахъ и травахъ, коими живутъ почти всѣ Римляне. Горы Римскія даютъ излишнюю изъ своихъ водобоевъ воду, которая, будучи съ искуствомъ разведена, напояетъ всѣ сіи пространные сады.
   Въ поѣздкахъ моихъ около Рима прельщенъ я былъ окружностями Тиволи. Тутъ взоръ, отягченной, такъ сказать, зрѣніемъ безпримѣрныхъ работъ столицы, отдыхаетъ, встрѣчая наипріятнѣйшее, наипрелестнѣйшее и наивеликолѣпнѣйшее зрѣлище деревенскихъ красотъ, прекрасной долины, славныхъ водопадовъ, чинящихъ сіе жилище райскимъ. Тиволи, или Тибуръ, есть древній городъ, бывшій еще прежде прибытія Энея въ Италію. Прохладность и изобиліе водъ, пріятное положеніе и великолѣпные виды обязали многихъ богатыхъ и роскошныхъ Римлянъ построишь въ немъ загородные домы. Августъ ѣзжалъ туда часто; Меценъ имѣлъ палаты, Горацій и Проперцій домики. Сіе прелестное мѣсто было воспѣваемо всѣми стихотворцами онаго славнаго вѣка. Нынѣ наилучшій домъ въ немъ есть фамиліи Эстовъ. Положеніе его, террасы, водобои, водопады, ртци, партеры чинятъ его восхищающимъ мѣстомъ. Большой Тивольской водопадѣ составляется рѣкою Теверонсъаѣ, которая стремится съ сорокофутовой вышины, и теряется въ безднѣ. Взоръ пріятно поражается зрѣлищемъ каменныхъ горъ, по коимъ цѣнится оная рѣка, и безпрестаннымъ кипѣніемъ ея водъ, коихъ журчаніе, повторяемое эхами, еще больше умножаетъ странность позорища.
   Внизу горы находятся развалины древняго Адріанова дворца, коего любопытные остатки подаютъ мысль наиобширнѣйшаго, наивеликолѣпнѣйшаго въ свѣтѣ Императорскаго жилища. Во всей своей красотѣ стоялъ онъ только восемдесятъ лѣтъ. Каракалла и наслѣдники, его выбрали всѣ украшенія для другихъ дворцовъ; но не смотря ни на таковыя разоренія, ни на опустошенія времени и варваровъ, нынѣшніе Римляне нашли еще въ немъ, чѣмъ украсить свои домы наибогатѣйшими памятниками древности.
   Послѣ Тиволи, наипріятнѣйшая въ окружностяхъ Рима прогулка есть фресками, по Латынѣ Tusculum, отечество Цинцинната, Катона Ценсора и Метастпазія. Цицеронъ имѣлъ въ немъ загородной домъ, въ коемъ сочинилъ свои Тускуланы. Первые люди въ Римѣ имѣютъ тамъ домы.
   Кастель Гандольфо, Папской замокъ, гдѣ Папы, наскуча представленіемъ, становятся людьми съ своими друзьями, достоинъ Бернана, его построившаго. Видъ его прекрасенъ, воздухъ здоровъ, и мѣсто представляетъ многіе предметы любопытству. какъ то: развалины загороднаго Доминиціанова дворца, мѣсто, на которомъ Милонъ убитъ Клавдіемъ, Мавзолей. Корпиліею построенной Помпою, могилы Гораціевъ, и многіе другіе остатки почтенной древности.
   Я есмь, и проч.
   

ПИСМО СССXXXVIII.

Конецъ Рима.

   Вы знаете по сю пору, Государыня моя, только древніе памятники здѣшней столицы, улицы, площади, водобои, церкви, палаты; не нужно ли также упомянуть и о нравахъ, обычаяхъ, образѣ жизни ея обывателей?
   Всего казистѣе у просвѣщеннаго народа суть спектакли. Римскіе открываются только на карнавалъ; а сіе производитъ, что весь свѣтъ, какъ чернь, такъ и знатные, бросаются въ оные безъ памяти. Кучеръ, поденьщикъ любятъ лучше носить въ нихъ деньги, нежели въ кабаки.
   Есть здѣсь три спектакля всегда наполненные. Большая Опера, которой никто не слушаетъ, а восхищается толь аріями; Опера Буффа или Комическая, которая не меньше зрителями набита и лучше слушается; и Комедія, гдѣ наичаще играютъ площадныя шутки. Видѣлъ я однако представленіе нѣсколькихъ Голдоніевыхъ комедій, въ коихъ женскія роли играются, какъ и на другихъ театрахъ, мущинами. Строгость правленія не позволяетъ имъ увеселять народъ прелестьми и дарованіями свойственными ихъ полу, а попускаетъ ругаться природѣ, увѣча ее для творенія, такъ сказать, мущинъ и голосовъ противоестественныхъ. Сіе ремесло, дѣлать несчастныхъ, запрещено было подъ наижесточайшимъ наказаніемъ Римскими законами, кои Папы приняли; но мнимая нужда для театровъ, для церковной и мірской музыки, принуждаетъ законъ. къ молчанію. Они въ духовномъ одѣяніи наполняютъ нижніе хоры въ большой части церквей Италіанскихъ. Случаются безчеловѣчные отцы, кои, жертвуя прибытку, предаютъ своихъ дѣтей на сіе срамное увѣченіе для утѣхи жестокосердыхъ и похотливыхъ людей.
   Правда, что Полиція, терпящая сіе поносное обыкновеніе, запретила увѣчить ихъ безъ собственнаго ихъ согласія. Берутъ ихъ десяти и двенадцати лѣтъ, и сами родители къ тому ихъ уговариваютъ, описывая имъ выгоды новаго бытія, коего несчастій они сами постигнуть еще не въ состояніи. Пока они молоды, пока имѣютъ голосъ и хорошій видъ, тщеславятся своимъ состояніемъ, съ коимъ иногда соединяются уваженіе и богатство; но для десятка сихъ отмѣнныхъ, колико несчастныхъ, страдающихъ и оплакивающихъ въ нищетѣ свое прежнее состояніе и настоящее терпѣніе?
   Впрочемъ никогда я не находилъ утѣхи слушать сіи женскіе голоса, каковую чувствуютъ Италіанцы. Они выходятъ изъ тѣлъ имъ несоразмѣрныхъ; сіи тѣла по большей части такъ худо соединены въ своихъ членахъ; на театрѣ движенія ихъ такъ тяжелы, такъ нескладны; со временемъ оплываютъ они жиромъ столь омерзительно, что я всегда предпочту имъ обыкновенной голосъ въ обыкновенномъ тѣлѣ. Изключеніе женщинъ изъ театральнаго дѣйствія производитъ другое неудобство для комедіи. Вы видите въ нихъ Луциндъ, Клориндъ, имѣющихъ ноги въ аршинъ длиною, руки жилистыя, голосъ охриплой и слѣды бороды.
   Со всею сею суровостію Римъ не предалъ однако проклятію тѣхъ, кто его забавляетъ. Вѣра не противорѣчитъ въ мемъ, какъ Въ другихъ земляхъ, съ Правленіемъ, которое покроз зительствуетъ и платитъ театры, ею проклинаемые. И такъ нѣтъ здѣсь проклятія, нѣтъ запрещенія погребать, нѣтъ отрѣшенія отъ таинствъ. Комедіанты остаются гражданами общества правовѣрныхъ, могутъ свидѣтелями быть въ судахъ, и отправлять всѣ должности Христіанской вѣры. Они" занимаются впрочемъ художествами, ремеслами, торговлею. Спектакли такъ мало тревожатъ совѣсть, что и тѣ, кои по состоянію своему обязаны давать примѣры благочестія народу, ходятъ на оныя безъ угрызенія и безъ соблазна. Ни мало не удивительно видѣть идущихъ ві, театръ духовныхъ особъ; но Епископы рѣдко позволяютъ себѣ сію утѣху, и я два раза только видѣлъ Кардиналовъ. Часто бывать въ театрѣ не есть способъ угодить св. Отцу.
   Спектакли начинаются въ десять часовъ вечера, когда всѣ работы кончатся; а сіе производитъ ночью великое волнованіе по улицамъ, хотя и весьма по онымъ темно; ибо городъ освѣщается только свѣчами, кои набожныя души ставятъ передъ статуями и иконами Пресв. Дѣвы. Равномѣрно пренебрегается здѣсь чистота и содержаніе улицъ, кои зимою наполнены грязью, а лѣтомъ пылью. Здѣсь не знаютъ обыкновенія ихъ мести; бываютъ онѣ чисты только послѣ дождя.
   Римской карнавалъ есть утѣха всеобщая, великолѣпная, спокойная и безопасная. Полиція о немъ печется, и съ великимъ стараніемъ содержитъ порядокъ. Отряды солдатъ разставливаются въ околодкахъ, гдѣ больше людей, для отвращенія замѣшательствъ и ссоръ. Маски гуляютъ по улицѣ, называемой Курса, гдѣ окна и балконы обвѣшены коврами и наполнены людьми. Бѣганіе лошадей начинается за нѣсколько времени предъ захожденіемъ солнца. Баригелъ и его подчиненные скачутъ во весь опоръ съ конца до конца улицы, крича, чтобъ кареты и маски становились въ порядокъ.
   Лошади, коихъ числомъ двенадцать, поставлены въ одинъ рядъ подъ сараемъ,.открытымъ съ одной только стороны ристалища. Выстрѣлъ изъ пушки, звукъ трубъ, и голосъ Баригела даютъ знакъ; тогда появляется изъ ноздрей ихъ, въ глазахъ ихъ огонь; онѣ больше на воздухѣ, нежели на землѣ; конюхи держать ихъ не могутъ. Веревка, служащая заградою, опускается, и онѣ бросаются всѣ вдругъ. Едва глаза слѣдовать за ними могутъ; бѣгутъ онѣ ничѣмъ непокрытыя, безъ сѣдока, и возбуждаются кривомъ народа и мѣдными бляхами съ иглами, кои ихъ по бокамъ колютъ. Честь побѣды воспаляетъ, кажется, въ нихъ отвагу. Кажется, что онѣ употребляютъ всѣ способы, всѣ хитрости, кои бы могъ выдумать спорящій о награжденіи. Онѣ толкаются, кусаются, стараются, чтобъ бѣгущія впереди споткнулись; напружа всѣ силы, удвояютъ скорость, прыгаютъ, и однимъ скокомъ другихъ выпереживаютъ. Ежели которая упадетъ, другія чрезъ нее скачутъ, и тогда то, оставляя свой рядъ, отбиваютъ онѣ народъ, опрокидываютъ, топчутъ что ни попадется, и скорѣе трехъ минутъ побѣдитель касается цѣли, гдѣ останавливаетъ его полотно. Разстояніе ристанія простирается на милю (съ небольшимъ на версту). Примѣчено, что послѣднія лошади чувствуютъ стыдъ надъ собою побѣды. Награжденія суть концы штофовъ, кои Римскіе Жиды ставятъ безденежно, дабы откупиться отъ обязательства самимъ бѣгать. Одни Римскіе Князья имѣютъ право посылать туда своихъ лошадей, и весьма бываютъ довольны честію побѣды.
   На концѣ сего позорища, ежели осталось еще дня, кареты и маски продолжаютъ гулянье. За родъ учтивости почитается бросать сухіе конфекты своимъ знакомымъ. Воспитанники Академіи живописи, пенсіонеры Французской Академіи и музыканты ѣздятъ въ тріумфальныхъ колесницахъ, украшенныхъ всѣми присвоеніями ихъ художествъ. Представьте себѣ до десяти, тысячъ масокъ, чисто одѣтыхъ; однѣ ходятъ вдоль улицы подлѣ домовъ, другія сидятъ на стульяхъ или на подмосткахъ, сдѣланныхъ амфитеатромъ. Пригожія женщины закрываются такъ, чтобъ ничего не закрыть изъ своихъ прелестей. Сія часть позорища весьма разновидна, какъ красою уборовъ, такъ пестротою платья. Прибавьте къ сему множество каретъ, ѣздящихъ посреди собранія, и толпы масокъ, говорящихъ прохожимъ рѣчи, иногда весьма смѣшныя. Другіе становятся на балконѣ, спорятъ съ соперниками, стоящими напротивъ также на балконѣ, и увеселяютъ народъ своими разговорами. Сколь скоро наступила ночь, всякой идетъ домой; ибо тогда запрещено, подъ наказаніемъ тюрьмы, быть на улицѣ въ маскѣ. Платье имѣть можно, но лицо должно быть открыто; ибо когда день кончился, маски перестаютъ быть подъ покровительствомъ Полиціи.
   Св. Отецъ не позволяетъ плясать, и всякой родъ бала совершенно запрещенъ. Но сверхъ городскихъ спектаклей, играютъ комедіи во во многихъ частныхъ домахъ, въ училищахъ, въ мужскихъ и женскихъ монастыряхъ, въ коихъ никогда не бываетъ недостатка въ зрителяхъ, особливо по пятницамъ, когда прочіе театры заперты.
   Церковныя позорища суть другой предметъ увеселенія, или лучше набожности для Римскаго народа; на примѣръ, когда Папа служитъ въ день Рождества Христова съ большимъ обрядомъ въ церкви св. Маріи большой. Шествіе его, состоящее изъ духовныхъ и мірскихъ величественностей, означаетъ двойную власть. Свита превеликая; многочисленная гвардія, пѣшая и конная. Князья церкви и вельможи вѣка, всѣ Прелаты, парадныя кареты, и Папская, всѣ прочія великолѣпіемъ превосходятся. Его Святѣйшество входитъ въ церковь. Кардиналы раздѣваютъ его въ олтарѣ и облачаютъ въ Папское одѣяніе. Двенадцать человѣкъ несутъ. его на плечахъ по церкви въ паланкинѣ съ двумя перьями, и сажаютъ на тронѣ противъ престола, къ которому онъ идетъ не прежде посвященія; ибо причастіе приносится къ нему на тронъ, и когда подаютъ ему сосудъ, онъ сосетъ нѣсколько капель золотою трубочкою; достальное выпиваетъ помогающій ему въ служеніи Кардиналъ.
   Зрѣлище яслей, ибо оныхъ много дѣлаютъ въ Рождество, есть главной предметъ богомолія въ сей великой день. Въ нихъ видны не только всѣ присвоенія Рождества, но даже Оптики, никакой связи съ ними не имѣющія. Въ великой четвергъ ходятъ смотрѣть умовеніе Папою ногъ бѣднымъ Священникамъ. Онъ ихъ кормитъ, служитъ имъ за столомъ, и дѣйствительно въ сей день показывается рабомъ рабовъ Божіихъ. Въ великую пятницу, по утру, ходятъ по разнымъ раямъ, гдѣ лежитъ честное тѣло Сына Божія. Послѣ обѣда сбираются слушать славное Miserere въ Сикстовой часовнѣ, гдѣ голоса подражаютъ столь хорошо инструментамъ, что кажется будто оными аккомпанировалъ. Сіи рыданія раздираютъ сердце. Братства бичующихся представляютъ въ существѣ на своихъ нагихъ и окровавленныхъ спинахъ біеніе Спасителя. Я избавлю васъ отъ дня Пасхи, въ которой веселое пѣніе, небесная музыка соединяется съ пышными обрядами.
   Представленіе лошади, чинящееся въ св. Петрѣ, есть также великое дѣло для Римскаго народа. Она, будучи научена становиться на, колѣна предъ святымъ Отцемъ, приходитъ предъ него и падаетъ на переднія ноги, а на спинѣ у нея лежитъ большой цвѣтокъ, коего стебель и листья серебряные, и въ коемъ запертъ вексель на двенадцать тысячъ талеровъ, присылаемой ежегодно къ Папѣ отъ Неаполитанскаго Короля, въ знакъ его зависимости. Посолъ говоритъ рѣчь Папѣ и цѣлуетъ, его туфель. Папа отвѣчаетъ нѣсколько словъ, читая ихъ въ книгѣ, принимаетъ подарокъ и благословляетъ Посла. Конюшій Его Святѣйшества беретъ лошадь и уборъ, которыя принадлежатъ ему по праву его должности, но кои тотчасъ выкупаются у него за деньги. Тогда онъ отдаетъ и лошадь и приборъ, и оные служатъ на слѣдующій годъ. Въ вечеру бываетъ фейерверкъ.
   День Рождества Богородицына празднуется обрядомъ, возобновляемымъ всякіе десять, или двенадцать лѣтъ. Доминиканы носятъ въ ходу Пресвятую Дѣву Розарія. Сіе обряженіе обыкновенной величины, одѣто въ платье самое богатое изъ штофовъ послѣдней моды, осыпано каменьями, поставлено на престолѣ, сдѣланномъ посреди одной махины, и несомомъ тридцатью человѣками. Всѣ Римскіе Доминиканы, имѣя предъ собою своего Генерала, предшествуютъ сей статуѣ, за коею слѣдуютъ двѣсти молодыхъ дѣвицъ, одѣтыхъ въ бѣломъ платьѣ. подъ покрывалами, по двѣ въ рядъ, имѣя свѣчу и вѣнецъ изъ цвѣтовъ на головѣ. Послѣ утренней службы получаютъ онѣ приданое. ежегодно раздаваемое пребогатымъ братствомъ Розарія. Сіе приданое состоитъ въ пятидесяти рубляхъ для такихъ, кои желаютъ итти за мужъ, а вдвое, ежели хотятъ постричься. Есть земли, гдѣ бы сдѣлали совсѣмъ противное; но какъ бы то ни было, онѣ приданое получаютъ на письмѣ, по коему Казначей платитъ, когда онѣ постригаются, или вѣнчаются.
   Римъ наполненъ таковыми благочестивыми заведеніями, для коихъ вѣра налагаетъ дань на богатство. Таковы суть тѣ Консерваторіи, въ коихъ воспитываются дѣти обоего пола, сироты, или родившіеся отъ бѣдныхъ родителей. и къ мѣстамъ пристроиваются. Золотошвейство, вязанье, шитье бѣлья, пѣніе, играніе на инструментахъ, сушь упражненія, коимъ ихъ обучаютъ, смотря по способности. Таковы суть смирительные домы, гдѣ исправляютъ дѣтей, на коихъ гонители имѣютъ причину жаловаться. Таковы суть наконецъ тѣ убѣжища, отворенныя или дѣвицамъ, уставшимъ вести жизнь безпорядочную, или женщинамъ худо выданнымъ, для освобожденія ихъ отъ ига несходнаго брака.
   Дабы возвратиться къ братству Розарія, наиболѣе щедростію славящемуся, скажу я, что учредилъ его, калъ утверждаютъ, св. Доминикъ, по повелѣнію Пресв. Дѣвы. Григорій III назначилъ празднованіе въ первое воскресенье мѣсяца Октября. Другіе Папы надавали множество индулгенціи тѣмъ, кои прочтутъ Розарій. Разсказываютъ множество чудесъ, содѣянныхъ при семъ случаѣ. Превеликія четки, составленныя изъ ста пятидесяти небольшихъ зеренъ, называемыхъ ave (радуйся), и пятнадцати крупныхъ, именуемыхъ Pater (Отче), раздѣлены на пятнадцать десятковъ, кои представляютъ толикое же число таинствъ жизни Іисуса Христа: таинства веселыя, таинства болѣзненныя, таинства славныя. Различаются два собратства: обыкновенное и вѣчное. Первое обязывается читать однажды въ недѣлю оные пятнадцать десятковъ; второе, читать ихъ по очереди безпрерывно такъ, чтобъ и днемъ и ночью были всегда правовѣрные, чтящіе Пресв. Дѣву сими частыми и благочестивыми поздравленіями.
   Каждое братство въ Римѣ отличается цвѣтомъ савана, въ которой собратіи окутываются. Самые знатные господа въ нихъ вписываются, и праздники ихъ суть споръ великолѣпія. Наименьше веселое изъ сихъ зрѣлищъ есть даемое наизажиточнѣйшимъ, то есть братствомъ смерти, во время недѣли усопшихъ. Преглубокой подъ церковію погребъ представляетъ залу, коей стѣны, обитыя красною бумагою, изпещряюшся столбами и нишами. Основанія и капители сихъ столбовъ составлены изъ настоящихъ мертвыхъ головъ, у коихъ глаза и челюсти замазаны бумагою, и кои издаютъ красноватой блѣдной свѣтъ, чѣмъ только и освѣщается вся зала. Въ нишахъ поставлены превеликіе высушенные скелеты, или кости мертвыхъ тѣлъ. Въ другомъ погребѣ, освѣщенномъ погребальными факелами, брошено семь или восемь труповъ, представляющихъ разныя степени согнитія. Сіе жилище смерти, въ коемъ добрыя души бьютъ себѣ кулаками грудъ до синевъ, привлекаетъ весь Римъ въ монастырь См. Григорія, лежащій на горѣ Целіи, на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ стоялъ домъ, въ которомъ родился сей Св. Папа. Вы читали въ его разговорахъ, что, отслуживъ тридцать обѣдень за душу одного изъ его монаховъ, сія душа ему явилась и сказала, что съ помощію его предстательства Богъ освободилъ ее изъ чистца; отъ чего и произошло сіе заведеніе. За честь, ставятъ вписываться въ него и платить напередъ за тридцать обѣдень.
   Есть здѣсь нѣкоторой родъ набоженства, продолжающагося круглой годъ и привлекающаго всякой день множество народа въ нѣкоторыя церкви, то есть четыре десяти-часовая молитва. Не можно ничего выдумать, дабы прибавить къ богатству украшеній и къ освѣщенію. Я видалъ до тысячи двухъ сотъ свѣчъ, зазженныхъ на престолѣ, и всѣ въ серебряныхъ подсвѣчникахъ.
   Великолѣпной также праздникѣ бываетъ у Іезуитовъ Зі Декабря, въ принесеніе благодаренія за милости, полученныя въ теченіе года. Кардиналы сбираются туда корпусомъ, выходя изъ Папской часовни. Шесть Іезуитовъ съ факелами встрѣчаютъ каждаго, когда онъ выходитъ изъ кареты, и ведутъ на опредѣленное ему мѣсто. Въ обыкновеніи имѣть въ церкви огромную музыку, которая, привлекая народъ, выгоняетъ изъ нея почти всегда благопристойность.
   Главная набожность Римскаго народа въ великой четвергъ есть посѣщать семь къ тому назначенныхъ церквей; и какъ онѣ лежатъ въ далекомъ между собою разстояніи, то надлежитъ пуститься въ путь рано. Св. Филиппъ Нерской, установившій сіи такъ называемыя Стаціи, не забылъ также основать и обѣдѣ для пяти тысячъ человѣкъ. Въ каждой церкви получается записка. Въ доказательство, что вы были въ оной, и сіи записки отдаются у дверей мѣста,-- гдѣ приготовленъ пиръ въ превеликомъ саду, гдѣ натыкано въ землю множество палокъ, раздѣленныхъ лентами изъ разноцвѣтной бумаги, для показанія порядка. Три гостя становятся около палки, Гдѣ получаютъ въ корзинкѣ, разгороженной на трое, хлѣбъ, два ломтя цервелаты, густое яйцо, два яблока, кусокъ сыра и кружку воды. Тутъ видите вы людей всякаго возраста и состоянія, Прелатовъ, дворянъ, поповъ, мастеровыхъ, пелегриновъ, нищихъ, и особливо много Папскихъ солдатъ. Генералы милостиво-просящихъ монашескихъ чиновъ должны тамъ быть и обѣдать; но ихъ, какъ и Прелатовъ, кормятъ съ большею отличностію. Въ старину Кардиналы не презирали участвовать въ сихъ пирахъ милосердія, для доказательства, что по вѣрѣ всѣ люди равны.
   Послѣ позорищъ духовныхъ или мірскихъ наиболѣе здѣсь любопытство заслуживаетъ гуляніе по Курсу. Весь городъ на ономъ находится въ собраніи, и каждсй старается наилучше себя показать, дабы привлечь взоръ народа. Тутъ Римскіе Князья чванятся своими экипажами, а обыватели лучшими одеждами. Женщины особливо жертвуютъ даже своимъ пропитаніемъ, дабы выйти въ хорошемъ платьѣ и имѣть предъ собою слугу. Смѣшнѣе всего, что мужъ въ отрепьяхъ смотритъ издали на жену свою въ наемномъ уборѣ, и любуется ея пріятностію. Ежели у него есть пригожая дочь, то мать идетъ съ нею въ образѣ надзирательницы или мамки, а отецъ слѣдуетъ за ними въ ливреѣ и волосы въ пучкѣ. Тѣ, кои нѣсколько позаживнѣе, складываются и нанимаютъ карету, приѣзжаютъ на гульбище первыя, и уѣзжаютъ послѣднія. Народъ составленъ изъ монаховъ всѣхъ чиновъ, изъ пенсіонеровъ училищъ, изъ Семинаристовъ, всѣ въ ихъ мундирахъ, что весьма пестритъ картину. Балконы наполнены молодыми дѣвицами, старающимися обращать на себя взоръ проходящихъ.
   Мѣщанство Римское есть чинъ гражданъ, которой, какъ и во всѣхъ городахъ, держитъ средину между дворянствомъ и чернію, и имѣетъ особыя свои собранія, нравы, обычаи. Главные сей статьи люди суть приказные, откупщики, купцы, банкиры, таможенные надзиратели, зараженные тою глупостію, что ищутъ подражать знатному дворянству въ пышности экипажей, покоевъ, мраморовъ, картинъ. Часто держатъ они въ зависимости и самыхъ вельможъ, ибо послѣдніе имѣютъ нужду въ ихъ деньгахъ. Всякой день достается имъ въ руки часть великолѣпія палатъ, для украшенія ихъ домовъ.
   Не только принадлежащіе къ Клерической Гіерархіи, начиная отъ Папы до послѣдняго педеля, но также Стряпчіе, Прокуроры, Судьи, Доктора, Правители спекталей, мастера, учащіе биться на шпагахъ, и множество другихъ людей, или для сбереженія кошелька, или дабы имѣть свободнѣе входъ въ домы, носятъ духовное платье. Чужестранецъ, приѣхавшій въ Римъ въ первой разъ, можетъ по, думать, что городъ населенъ одними только попами. Въ семъ одѣяніи мѣщане водятъ за руку своихъ женъ по гульбищамъ, а сіе весьма покойно для духовныхъ, съ коими они перемѣшаны, и подаетъ часто поводъ къ смѣшнымъ произшествіямъ. Даже Папской кучеръ и форрейторъ одѣты Аббатами.
   Народъ, или лучше чернь Римская, составлена изъ всякаго несообразнаго рода членовъ, имѣющихъ одно то между собою сходство, что всѣ крайне лѣнивы и бѣгаютъ отъ работы: Почти всѣ купцы и художники суть чужестранные, и мало примѣтно фамилій, въ старину поселившихся въ области. То же можно сказать о многочисленной толпѣ ливрейныхъ слугъ, кои принадлежатъ первому, кто похочетъ ихъ нанять. Деревенскіе жители приходятъ сюда наниматься въ поденьщину и для ношенія тягостей. Каждая перемѣна Св. Отца привлекаетъ въ Римъ новые роды, прилѣпляющіеся къ его свитѣ. Считать ли мнѣ въ числѣ Римской черни ту толпу богомольщиковъ, просящихъ милостину, и которая бы была многочисленнѣе, ежелибъ безпорядки, ею причиняемые, не принуждали отъ времени до времени Полицію ихъ выгонять? Ежедневныя милостины, раздаваемыя въ больницахъ и у монастырскихъ воротъ, умножаютъ до безконечности сіе безполезное и лѣнивое отродіе. Частая набожность старинныхъ богомолій заставила большую часть Католицкимъ народовъ завести домы милосердія для своихъ больныхъ и пелегриновъ.
   Часть народа, называемая Транстеверинами (Затиберцами), ибо живутъ за Тибромъ, почитаетъ себя истинными и единственными потомками древнихъ Римлянъ. Сіе мнѣніе, основательное или нѣтъ, надуваетъ ихъ отвагою, и чинитъ труднымъ управленіе ими. Папа Бенедиктъ XIV, приневоленной, можетъ быть, какою нечаянною нуждою, наложилъ новую подать на съѣстные припасы. Они отреклись ее платить, и какъ хотѣли принудить ихъ воинскою силою, то они вооружились какъ могли, и приступили къ мосту св. Ангела. Одинъ молодой человѣкъ, ими предводительствовавшій, былъ убитъ первымъ выстрѣломъ. Мѣсто его заступила мать, и толпа, принимающая участіе въ ея сердцѣ, прогнала Папскихъ солдатъ. Надлежало тогда вступить въ мирные переговоры: матери предложены деньги для успокоенія. Она отвѣчала, что не продаетъ крови своего сына; и такъ, дабы отвратить большее смертоубійство, уничтожили подать. Транстеверинцы, для питанія своей храбрости, будучи всѣ хлѣбопашцы, огородницу, или хозяева Виноградовы вызываютъ отъ времени до времени другіе околодки драться каменьями, и почти всегда вѣрны въ побѣдѣ. Они имѣютъ особое нарѣчіе, особые нравы, особые обычаи, нежели достальной народъ, съ коимъ разнятся они даже и видомъ.
   Жиды, хотя довольно многочисленны, живутъ здѣсь въ великомъ принужденіи. Обязательство быть при субботнемъ ученіи, подъ наказаніемъ деньгами и на тѣлѣ, есть для нихъ несносная неволя, а легкость, съ каковою народъ находитъ занимать деньги въ горѣ благочестія, отнимаетъ у нихъ способъ къ обогащенію. Вся ихъ надежда, вся прибыль основана на несчастномъ промыслѣ лоскутнаго торга, которой отправляютъ они обыкновенно по улицамъ, а два раза въ недѣлю позволяется имъ раскладывать на Навонской площади кучи ихъ замараннаго отрепья, составляющаго всю ихъ торговлю. Впрочемъ живутъ они спокойно въ особомъ уединенномъ околодкѣ, по подвержены одному духовному и денежному обряду, когда Папа ѣздитъ вступать во владѣніе св. Іоана Латранскаго. Рабины и старшины Синагоги предстаютъ на его проѣздѣ и подносятъ ему библію на блюдѣ, наполненномъ золотомъ и серебромъ. Папа, для показанія, что принимаетъ ихъ приношеніе, ударяетъ палкою по головѣ ихъ начальника, и позволяетъ имъ жить въ Римѣ во время его Папства,
   Одинъ монахъ, называемой Калво, Генералъ Францискановъ, видя, сколько Жиды, отдавая деньги въ ростъ за великіе проценты и продавая закладъ по самымъ низкимъ цѣнамъ, пользуются бѣдностію народа, выпросилъ у Павла III въ 1539 установленіе братства изъ зажиточныхъ людей, кои бы съ надлежащею безопасностію давали деньги безъ процентовъ. Оное называется Mont de piété (гора благочестія), которой учрежденіе написалъ самъ св. Карлъ Борромей, и которой контора управляется Казначеемъ Апостолической Палаты и обществомъ Римскихъ дворянъ. Потомъ Папы присоединили къ ней доходы, дали ей привиллегіи и даже индулгенціи, и отвели домъ для способствованія сему доброму дѣлу во всей Италіи. Даютъ въ ней до тридцати рублей, ничего не требуя, на восьмнадцать мѣсяцевъ, но за высшія суммы платятъ по шести съ половиною на сто. Въ концѣ срока заложенныя вещи, ежели ихъ не выкупятъ, продаются съ аукціона, и вырученныя сверхъ займа деньги пускаются въ ростъ, въ пользу хозяина проданнаго заклада. Въ большой части сихъ домовъ принимаютъ такожъ на сбереженіе деньги отъ такихъ, кто не хочетъ ихъ хранить у себя, и нѣтъ опасности, какъ то случается въ другихъ мѣстахъ, лишиться своего имѣнія чрезъ банкрутства пользующихся народною довѣренностію. Подобное заведеніе есть наивѣрнѣйшій способъ искоренить ростовщиковъ, и сдѣлать конецъ потаеннымъ грабежамъ, причиняющимъ часто разореніе фамилій.
   Въ Римѣ мало ходитъ наличныхъ денегъ; почти все обращеніе замыкается въ банковыхъ билетахъ. Чужестранцы принуждены подвергаться сему торгу. Банкиры съ трудностію даютъ вамъ деньгами шестую часть суммы, вами требуемой; достальное получаете вы бумагою, платимою въ разные сроки. Вы ее тогда къ нимъ приносите, и въ платежъ получаете новой билетъ, меньше перваго, и нѣсколько денегъ для наполненія суммы. Народъ увѣренъ, что дѣйствительная цѣна всѣхъ сихъ билетовъ лежитъ въ казенной Апостолической Палатѣ, или горѣ благочестія. Люди больше свѣдущіе думаютъ противное. Сіи безпрестанные переводы суммъ чинятъ Министерство и его помощниковъ господами всѣхъ денегъ въ Государствѣ.
   Въ Римѣ есть нѣсколько фабрикъ, ограничивающихся въ доставленіи нужнаго жителямъ. Шелкъ, на нихъ употребляемой, приготовленъ худо, а штофы дѣлаемые, сколь ни мало прочны и худаго вкуса, столь же дороги, какъ лучшіе съ чужестранныхъ фабрикъ. Купцы даютъ товары въ долгъ на немалое время; подарки, кои принуждены они давать служителямъ домовъ, въ которые ихъ ставятъ, суть двѣ главныя причины, принуждающія ихъ продавать столь дорого. Дѣланные цвѣтки, помады, рукавицы суть единые предметы, продаваемые Римомъ за границу. Торговля самая полезнѣйшая, самая прибыльная отправляется воскомъ; ибо трудно повѣрить, сколько его сгораетъ по церквямъ, и не льзя имѣть понятія о великолѣпіи таковыхъ освященій, не видавши ихъ. Банкъ содержитъ знатныя конторы, коимъ свойство дѣлъ позволяетъ держать курсъ всегда высокой.
   Вельможи вѣка, Князья, Господа, Бароны, играютъ здѣсь роль не весьма важной; ибо всѣ большія мѣста заняты духовными. Подчиненныя съ нѣкоторою властію должности равномѣрно даются духовенству. Не надлежитъ судить о богатствѣ Римскаго дворянства по числу ихъ слугъ и экипажей; такой, кто не въ состояніи накормить друга своего цыпленкомъ, имѣетъ карету и лакеевъ, кои съѣдаютъ его до костей. Сія ливрея управляется начальникомъ, называемымъ старшій или настоятель, въ черномъ кафтанѣ и епанчѣ. Сей всегда отправляетъ службу, а прочіе напротивъ того нанимаются только на нѣкоторые дни, а иногда на нѣсколько часовъ. Ни одинъ изъ нихъ въ домѣ не живетъ, ни кормится, и всѣ должны находиться въ передней, и слѣдовать за господиномъ, когда онъ выѣзжаетъ. Большая изъ нихъ часшь даже и у стола не служатъ, развѣ дается какой праздничной обѣдъ, что бываетъ рѣдко. Званой обѣдъ есть новизна по городу. Главное ихъ упражненіе въ томъ состоитъ, чтобъ сказать одинъ другому, и изъ покоя въ покой, о приѣзжающихъ гостяхъ. Въ большихъ домахъ есть слуги разныхъ ремеслъ, особливо для содержанія экипажей и лошадей, кои всегда многочисленны.
   Между всѣми слугами не найдете вы ни швейцара, ни приворотника у дверей, ниже какого мальчика, которой бы показалъ вамъ лѣснику. Сія лѣстница даже не освѣщена. Бѣда, ежели нѣтъ съ вами факела. Обыкновенно надобно всходить очень высоко; первой и второй этажи, кажется, опредѣлены только для пировъ. Наконецъ вы доходите, и чѣмъ больше было пусто у дверей и на лѣсницѣ, тѣмъ видите вы полнѣе переднія, набитыя слугами. Имя ваше повторяется изъ одного покоя въ другой и произносится со всѣми знаками наивеличайшаго уваженія. Но при выходѣ наблюдаются разныя степени, смотря по чину: четыре факела для Кардинала, два для Епископа, одинъ для обыкновенныхъ людей. Ливрея совершенно всему сему обучена. Ежели вы дѣлаете посѣщеніе какому Превосходительству или Кардиналу, навѣрно на другой день вся ихъ фамилія у васъ, то есть, вся толпа слугъ, имъ служащихъ; и чтобы за учтивость заплатить учтивостію, удовольствываютъ ихъ нѣсколькими монетами, кои кладутъ въ руки ихъ начальнику.
   Всякой, представленной человѣкомъ извѣстнымъ, имѣетъ свободной доступъ въ праздничныхъ собраніяхъ. называемыхъ здѣсь конверсаціи (разговоры). Въ однихъ, какъ то у Кардиналовъ, бываютъ только мущины; нѣтъ игры, нѣтъ концертовъ; разговариваютъ, разсказываютъ новости; иногда говорятъ о наукахъ; но наичаще умираютъ со скуки. Собраніе держится въ пространной галлереѣ, хорошо убранной и освѣщенной, и всегда бываетъ изобиліе заѣдокъ и напитковъ. Когда вы отдали поклонъ Кардиналу, проходите въ другіе покои, гдѣ позволяется сидѣть, ходить, говорить съ кѣмъ угодно. Въ другихъ конверсаціяхъ господствуютъ женщины, и бываетъ игра и музыка. Въ одинъ вечеръ можете вы перебывать въ пяти или шести домахъ, а въ недѣлю или въ двѣ спознаете всю знатность города.
   Прелюбодѣйницъ не терпятъ, какъ многіе то думаютъ; и то не правда, чтобы дѣвка, желающая посвятить себя на общую услугу, объявляла о томъ Кардиналу Викарію, которой отводитъ ей жилище въ улицахъ, опредѣленныхъ для таковаго безпорядка. Сколь скоро Губернаторъ примѣтилъ, что онѣ начинаютъ имѣть соблазнительное поведеніе, выгоняетъ ихъ изъ города, или заключаетъ въ смирительной домъ. При мнѣ случилось, что Баригель пришелъ къ одному чужестранному Министру, просить позволенія взять въ его сосѣдствѣ нѣсколько дѣвокъ, кои тамъ поселились въ надеждѣ имѣть больше вольности. Всячески стараются, чтобъ не было явныхъ распутныхъ мѣстъ; но сколько есть происковъ извѣстныхъ, что всѣ принимаемыя предосторожности служатъ только къ уменьшенію огласки соблазна.
   Сей развратъ тѣмъ удивительнѣе, что прилагается безпрестанное стараніе о наставленіи народа и о воспитаніи юношества. Во время Рожественскаго и Великаго поста, всякой часъ во дни проповѣдники говорятъ казаньи, перемѣняясь чрезъ полчаса. Правда, на сіи проповѣди мало ходятъ, и монахи, въ томъ уПражняющіеся, говорятъ, что имъ на мысль придетъ. Когда полчаса прошло, звонятъ въ колокольчикъ; новой проповѣдникъ входитъ съ одной стороны, а старой уходитъ съ другой; Катедры сдѣланы продолговаты, и онъ можетъ въ нихъ расхаживать и предаваться свободно всѣмъ движеніямъ своего усердія.
   Что касается до проповѣдей, сказываемыхъ находящимися въ искусѣ всѣхъ чиновъ по угламъ на улицахъ, оныя суть смѣсь вранья о чистцѣ, адѣ и пр. Всѣ ихъ доказательства замыкаются въ повѣстяхъ, кои столь смѣшны, что извиняетъ ихъ только одна привычна часто ихъ слышать.
   Изо всѣхъ городовъ въ свѣтѣ Римъ можно почесть единымъ, гдѣ ученіе всегда находило работу, помощь, ободреніе и награжденіе. Правда, что сіе не во всякое время равномѣрно чинилось, но городъ всегда былъ складомъ всѣхъ знаній, и изъ него взяты первыя искры, возвѣстившія и предуготовившія возобновленіе наукъ, училища, школы, семинаріи и библіотеки народныя и частныя, все, кажется, расположено для вселенія юношеству склонности въ наукамъ и знаніямъ, и для способствованія упражненія въ оныхъ всѣмъ желающимъ себя имъ посвятить. Латинской языкъ сохраняетъ въ немъ свой старинной блескъ, а Восточнымъ обучаютъ съ успѣхомъ тѣмъ надежнѣйшимъ, что учители берутся изъ народовъ, гдѣ оными говорятъ. Коллегіи Сиріянъ, Грековъ, Маронитовъ, въ Римѣ заведенныя, ставятъ людей, кои оставляютъ охотно свое отечество, прилѣпляясь къ Римскому Двору и достигая до достоинствъ, кои бываютъ почти всегда награжденіемъ ихъ трудовъ.
   Главная Коллегія, которую можно почесть за средоточіе университета, есть Коллегія Сапіенціи. (мудрости). Зданіе ея сооружено по рисункамъ Мишеля Анжа, и можетъ почесться за одно изъ лучшихъ украшеній города, которой самъ столь славенъ красотою зданій, университетъ заведенъ не прежде тринадцатаго вѣка, но всегда былъ знаменитъ числомъ и достоинствомъ Профессоровъ, коихъ выписываетъ изо всѣхъ земель. Римская Коллегія, принадлежащая Іезуитамъ, Клементинская и Назаретская суть гири училища, гдѣ ученіе наиболѣе въ чести.
   Не говоря о Ватиканской библіотекѣ, начатой въ восьмомъ вѣкѣ Папою Захаріемъ, умноженной въ пятнадцатомъ отъ Калликста III библіотекою Константинопольскихъ Императоровъ, обогащенной отъ Клементія XI рукописями Греческими, Сирійскими, Арабскими, Коптскими, взятыми изъ монастырей горы Ливанской, распространенной наконецъ книгами Королевы Христины, Герцоговъ урбинскихъ, Пфальцска" о Курфирстами пр. обители начальниковъ чиновъ монашескихъ по большой части богаты книгами, и входъ въ нихъ свободенъ. Частныя библіотеки не столь полезны ученымъ по множеству и выбору ихъ книгъ, сколь по пріему библіотекарей. Таковы сушь между прочими библіотеки дома Панфиліевъ, Барбериновъ, Хаджіевъ, Боргезовъ, Алшіеровъ, Албаніевъ, Корсиніевъ и пр.
   Краснорѣчіе изо всѣхъ отраслей свободныхъ наукъ имѣетъ наименьше успѣховъ. Сіе отечество Цицерона не покажетъ ни одного путнаго витію, котораго бы рѣчь вы захотѣли прочесть или выслушать. Юношество Римское вдается въ стихотвореніе только для того, чтобъ быть допущеннымъ въ Академію Аркадовъ. Сія Академія составилась по старанію нѣсколькихъ особъ, коихъ вкусъ къ наукамъ и писмянамъ часто собиралъ у Королевы. Христины, удивительно, что она названа покровительницею ея уже послѣ своей смерти, потому видно, чтобы не быть въ принужденіи выбирать послѣ нея такихъ покровителей, Мои бы притѣснили вольность Академіи.
   Академія Аркадовъ, будучи произведена на свѣтъ въ древней столицѣ міра, будучи мать всѣхъ ученыхъ Въ Италіи обществъ, имѣетъ также и то преимущество, что есть всеобщая, то есть, что не ограничиваетъ себя въ одномъ какомъ родѣ науки, но принимаетъ ученыхъ, упражняющихся въ словесныхъ наукахъ, художниковъ всѣхъ земель. Она беретъ имя свое отъ одной древней провинціи въ Пелопонезѣ, гдѣ Панъ обучилъ играть на флейтѣ пастуховъ Лицейской горы, и основатели ея прикрыли свое намѣреніе наружностію простой деревенской забавы. Они искали приближиться къ первымъ вѣкамъ свѣта, и въ семъ видѣ присовокупили къ пастушьему платью имя Греческихъ пастуховъ, какъ бы древняя Аркадій была истинное ихъ отечество, а деревенская жизнь единственное ихъ упражненіе. Сія новость произвела великой шумъ; стихотворцы въ маскахъ, ученые не въ своемъ платьѣ, собранія на открытомъ полѣ, смѣшеніе чиновъ, забвеніе достоинствъ, все возбудило любопытство народа. Странность воспламенила духи, и всѣ старались получить мѣсто въ такомъ обществѣ, которое вскорѣ составилось изъ знатнѣйшихъ въ Римѣ и во всей Италіи природою и знаніями особъ. Были въ немъ Князья, Кардиналы, Прелаты и даже женщины, славящіяся происхожденіемъ и разумомъ.
   Мѣсто первыхъ собраній было лугъ, находящійся въ Монторіѣ. Оттуда перешли въ небольшую рощу, гдѣ пастухи не имѣли иныхъ сѣдалищъ, какъ траву, или каменья. Пармской Герцогъ далъ имъ мѣсто въ своихъ садахъ, гдѣ они сдѣлали изъ земли театръ, Около котораго приготовили лавки изъ земли, покрытой травою, а по срединѣ посадили семь миртовыхъ деревьевъ различной Величины, для представленія Сиринксы Древнихъ (родъ инструмента изъ семи неравныхъ дудокъ), которая обществу служила вмѣсто герба. Послѣ переходило оно въ сады разныхъ Римскихъ господъ до самой смерти Клементія XI Академіи выбрали на его мѣсто Іоанна V, Короля Португальскаго, и сей Государь въ благодарность приказалъ своему Послу подарить Академіи именемъ его знатную сумму, для покупки или и для построенія на ней великолѣпнаго Зданія, знаемаго подъ именемъ Bosco-parasio (райской лѣсокъ), гдѣ нынѣ общество держитъ. собранія, кои распредѣлены въ разные семь дней лѣта, начиная съ Маія до Октября мѣсяца. Правленіе его есть родъ Демократическаго. При концѣ каждой Олимпіады, ибо оно Считаетъ годы по обычаю древней Аркадіи, выбирается большинствомъ голосовъ Директоръ, которой представляетъ общество, когда оно не въ собраніи. Принимаются въ него двадцати четырехъ лѣтъ; надобно быть изъ хорошей фамилій, добрыхъ нравовъ, и дать опыты въ какомъ ни есть родѣ учености. Принимая новаго члена, даютъ ему имя, относящееся до пастушьей жизни, и прозваніе которой ни есть провинціи Аркадіи.
   Желательно, чтобы оно было осторожнѣе въ выборѣ своихъ пастуховъ. Что оно податливо для вельможъ, Князей, Государей, надлежитъ ему то простить; ибо я знаю такихъ, о коихъ можно сказать: какое понятіе могутъ они дать о сей Академіи? Впрочемъ, хотя главная ея цѣль замыкается въ вычищеніи Италіанскаго слога отъ всѣхъ несообразимостей и сумасшествій, обезображивающихъ его отъ ста лѣтъ, но донынѣ послужила она только къ сохраненію вкуса къ бездѣлицамъ. Въ реэстрахъ ея читается больше двухъ тысячъ именъ Королей, Князей, большихъ господъ, ученыхъ людей и пр. изъ коихъ большая чаешь никакой ей славы принести не можетъ.
   Свободныя художества, въ старину толико процвѣтавшія въ сей столицѣ, чахнутъ теперь въ печальной праздности. Вы не начтете четырехъ великихъ живописцовъ, да и тѣ упражняются въ списываніи работъ большихъ мастеровъ, кои потомъ стараются продавать чужестранцамъ за подлинники. Рѣзьба занимается дѣланіемъ для тѣхъ же чужестранцевъ копій съ древнихъ статуй, легко выработанныхъ и худо платимыхъ.
   Сей родъ недѣйствія, въ кое впали свободныя художества, не произвелъ никакой перемѣны въ Академіи Св. Луки, соединяющей трехъ дщерей рисунка: живопись, рѣзьбу и архитектуру. Подлѣ церкви св. Мартины, ей принадлежащей, находятся разные въ рядъ покои, гдѣ она держитъ свои школы. Главной есть обширная зала, въ коей стѣны покрыты работами Академиковъ. Въ одномъ шкапѣ видна голова Рафаеля, точно такъ, какъ вынята изъ его гроба, и лучше бы сдѣлали, ежелибъ ее спрятали.
   Вамъ извѣстно, что Франція имѣетъ здѣсь Академію, составляющую всѣ художества; заведеніе достойное вѣка Лудовика XIV. Содержатся въ ней двенадцать воспитанниковъ, кои живутъ и кормятся въ палашахъ-Академіи, Они въ ней остаются по три и по четыре года подъ управленіемъ одного Французскаго Профессора, назначаемаго Королемъ, Подъ его глазами должны они изучать рѣдкіе памятники древніе и новѣйшіе, украшающіе здѣшнюю столицу. Мѣста ихъ суть награда за дарованія и прилежность, оказанную въ первые годы ученія ихъ въ Парижѣ. Директорское обыкновенно занимается однимъ старшимъ Профессоромъ Парижской Королевской Академіи живописи, имѣющимъ почти всегда орденъ св. Михаила,
   Городъ Римъ весьма упалъ, что касается до числа его жителей. Не вдаваясь въ увеличиваніе тѣхъ, кои приписывали ему до семи милліоновъ обывателей, кажется завѣрно, что при концѣ республики имѣла, онъ по меньшей мѣрѣ милліонъ, а нынѣ не можетъ начесть ста шестидесяти тысячъ. Физическое состояніе не перемѣнилось; а надлежитъ въ нравственномъ искать причины таковаго невѣроятнаго уменьшенія. Здѣсь не въ супружествѣ, но въ церковной холостой жизни доходятъ до щастія, до мѣстъ, до достоинствъ; не въ супружествѣ ищутъ сладкой и покойной жизни, а въ монастыряхъ. Но Римъ удерживается и удерживаться будетъ въ нынѣшнемъ числѣ жителей, не смотря на, безплодіе толикой толпы монахинь и монаховъ, духовныхъ и кастратовъ, стеченіемъ чужестранныхъ изо всѣхъ земель, кои привлекаются тихостію правленія, красотою климата, дешевизною пропитанія, подаяніемъ изъ больницъ, и всѣми источниками лѣности и праздности, предпочитаютъ здѣшнее жилище своему отечеству, селятся здѣсь и заводятъ новыя семьи. Окружность его простирается еще на пятнадцать верстъ, и замыкаетъ семдесять пять приходовъ, одиннадцать капитулъ, сто мужескихъ монастырей сорокъ шесть женскихъ, одиннадцать консерваторій, двадцать восемь больницъ, двадцать четыре Коллегіи, множество разныхъ братствъ,, и триста шестьдесятъ семь церквей или придѣловъ.
   Я есмь, и проч.

КОНЕЦЪ

Двадцать пятаго Тома.

   

РЕЭСТРЪ

собственныхъ имянъ и вещей примѣчанія достойныхъ, содержащихся въ семъ двадцать пятомъ Томѣ.

   Авиценна, ученой
   Агеноръ, божекъ
   Агнесы Св. церковь
             Ягняты
   Адеона, богиня
   Аздрубалъ, полков.
   Аккурсъ, ученой
   Аларикъ, Король
   Алба, городъ
   Албамъ, живописецъ
   Албинъ, полков.
   Алдобрандова свадьба
   Алдровандъ, уч.
             Жизнь
             Кабинетъ
             Смерть
             Сочиненія
   Александръ, Императ.
   Амфитеатръ Веспасіановъ
             Разсужденіе
   Ангела Св. замокъ
             Описаніе
             Проходъ
             Убѣжище Папъ
             Укрѣпленія
   Андроникъ, стихотвор.
   Анкона, городъ
   Маркія
             Основаніе
             Положеніе
             Увеселенія
   Анкусъ Марціусъ
   Аннаты
   Аннибалъ
             Побѣды
   Антоній, Ипмерат.
   Антонинъ
             Статуя
             Столбъ
   Апоѳеозы
   Аппій, Ценсор.
   Аріанизмъ
   Аріостъ, стих.
             Гробница
             Смерть
   Аркадская Академія
             Имя
             Нерадѣніе
             Олимпіады
             Описаніе
             Основаніе
             Райской лѣсокъ
             Собранія
             Члены
   Аттила, полков:
   Бабушки повивальныя
   Баллетти, комед.
   Барбіери, живоп.
   Баригель
   Басси, ученая
   Батиллъ, комед.
   Беатфикація
   Велизарій, полков.
   Башня
   Бенедиктъ XIV Папа
             Болѣзнь
             Жизнь
             Имя
             Качества
             Повѣсти
             Смерть
   Бенедиктъ, святой
   Бентиволліо, Кардиналъ
   Береница
   Бернинъ, Архит.
             Работы
             Почести
   Болонія, городъ
             Академія
             Башня
             Библіотека
             Войны
             Галлерея
             Капрары
             Дворянство
             Живопись
             Институтъ
             Картины
             Колбасы
             Конкордатъ
             Легатъ
             Меридіанъ
             Музыканты
             Образъ чудотв.
             Окружности
             Описаніе
             Ораторіи
             Осада
             Пенька
             Полуостровъ
             Ратафіа
             Сенатъ
             Соборъ
             Театръ
             Ученые
             Училища
             Фабрики
             Фамиліи
             Фонтанъ
             Церкви
             Школа
             Языкъ
   Боярдо, стихотв.
             Поэма
             Смерть
   Брамантъ, Архит,
             Смерть
   Братство Розарія
             Смерти
   Бреннъ, полков.
   Британникъ
   Брутъ, Консулъ
             Имя
   Бузембаумъ, Іез.
   Буонаротти, Архитек.
   Бургундцы, народ.
   Вандалы, -- --
   Ватиканъ
             Арсеналъ
             Библіотека
             Зала
             Интердикты
             Картины
             Модели
             Мысли
             Огромность
             Описаніе
             Проклятія
             Рафаелова библія
             Рѣдкости
             Статуи
             Ценсура
             Часовни
   Веіи, городъ
   Вериги Св. Петра
   Вестали
             Права
             Смерть
   Викарій Папской
   Вилиплака, богиня
   Винограды
             Албаніевъ
             Алдобрандіевъ
             Борсезовъ
             Памфиліевъ
   Виргилій, стихотвор.
   Виргиній, Сотн.
   Виргинія, дѣвица
   Вороты тріумфальные
   Константина Сѣвера Тита
   Волски; народъ
   Галатей, книга
   Галилей, учен.
   Галлерея Капраровъ
             Фарнезская
   Галлы, народъ
   Гаризендова башня
   Гастонъ де Фоа
   Гварини, стихотв.
             Исторія.
   Pastor Fido
             Смерть
   Гвершинъ, живоп.
             Имя
             Исторія
   Гвидо живоп.
   Генецій, божекъ
   Генрикъ III Король
   -- IV
   Генсерикъ
   Германикъ
   Гистріоны
             Имя
   Гора благочестія
             Заведеніе
   Горацій, стихотв.
             Домъ
   Горацій Коклесъ
   Гораціи братья
   Готы, народъ
   Граціанъ, учен.
   Григорій Великій
   Грозный Легіонъ
   Гунны, народъ
   Гуси
   Дантъ, стихотв.
             Гробница
             Сочиненія
   Деметрій, филос.
   Диктаторы
             Власть
             Должность
   Дирцея
   Діана, богиня
   Діоклетіянова гробница
   Доминиканы
   Доминикинъ жив.
             Жизнь
   Домиціановъ дворецъ
   Дуиллій, Консулъ
   Дѣвичья вода
   Евандръ
   Евдоксія, Импер.
   Евнухи
   Евтропій, Министръ
   Егерія, Нимфа
   Езопъ, комед.
   Екзархи
   Елена Св.
   Еліополь, городъ
   Енціо, корол.
   Епископы
             Осмотры
             Отлучки
   Эсты, домъ
             Фамилія
   Жиды
   Жирарди, учен.
             Сочиненія
   Зампіери, живоп.
   Заппи, стихотв.
             Академія
   Золотой годъ
   Игры Римскія
             Основатель
   Имола, городъ
   Императоры
             Римскіе древніе
             Августъ
             Авреліанъ
             Адріанъ
             Александръ
             Анастасій
             Антонинъ благочест.
             Антоній
             Анфемій
             Аркадій
             Балбинъ
             Валенсъ
             Валентиніанъ
             Валеріанъ
             Веспасіанъ
             Вителлій
             Галба
             Галліенъ
             Галлъ
             Галіогабалъ
             Гета
             Глицерій
             Гонорій
             Гордіаны
             Граціанъ
             Децій
             Діоклетіанъ
             Домиціанѣ
             Іовіанъ
             Іюліанъ
             Іюлій Цесар.
                       Смерть
             Калигула
             Каракалла
             Каринъ
             Каръ
             Клавдій
             Коммодъ
             Константинъ
                       Вороты
                       Обелискъ
                       Явленіе креста
             Константинъ II
             Констансъ
             Констанцій
             Леонъ
             Маіоріанъ
             Макринъ
             Максенцій
             Максиминъ
             Максимъ
             Маркъ Аврелій
                       Добродѣтели
                       Жена
                       Поведеніе
                       Разсужденіе
                       Свойство
                       Слабости
                       Статуя
                       Сынъ
             Марціанъ
             Непотъ
             Нерва
             Неронъ.
             Нумеріанъ
             Октавій
             Олибрій
             Отонъ
             Пертинаксъ
             Пробъ
             Ромулъ Август.
             Северъ
             Тацитъ
             Тиберій
             Титъ
             Траянъ
             Филиппъ
             Ѳеодосій
             -- II.
                       Законы
   Императоры Римскіе новѣйшіе:
             Генрикъ IV.
             Карлъ Великій
             Карлъ V
             Фредерикъ III.
   Индулгенціи
   Институтъ Болонской
             Библіотека
             Исторія
             Кабинетъ
             Описаніе
             Основаніе
   Іезуиты
   Іерусалимъ, городъ
   Іоанна Латранскаго церковь
             Гробницы
             Дворецъ
             Имя
             Мощи
             Основаніе
             Соборы
   Іоаннъ V, Король
   Іаковъ III, Король
   Калво, монахъ
   Камерлингъ
   Камиллъ, Диктаторъ
             Канонизація
             Исторія
             Начало
   Канцлеръ Папской
             Капитолія
             Гуси
             Живописи
             Имя
             Описаніе
             Памятники
             Ростральной столбъ
             Статуи
   Капуа, городъ.
   Каракаллинъ циркъ
   Кардиналы
             Возвышеніе
             Домы
             Званіе
             Издержки
             In petto
             Маистро
             Начало
             Одежда
             Отличности
             Покровительство
             Право
             Произведеніе
             Спѣсь
             Статьи
             Число
   Карибертъ, Кор.
   Карна, богиня
   Карраши, жив.
             Августинъ
             Аннибалъ
             Лудовикъ
   Карфагена, городъ
   Кассини, учен.
   Кастель Гондольфо
   Кастраты
   Катилина
   Катонъ
   Квиринъ, божекъ
   Клеопатра, Корол.
   Коллисей
   Коллатинъ, Консулъ
   Коллегіи
             Клементинская
             Назаретская
             Римская
             Сапіенціи
   Коллегія священная
             Комедіанты
             Конгрегаціи
             Индекса
             Индулгенціи
             Инквизиціи
             Испытанія
             Консисторіи
                       Публичная
                       Тайная
             Мощей
             Обрядовъ
             Осмотровъ
             Пропаганды
   Конклавъ
             Аудіенціи
             Балатированіе
             Вдохновеніе
             Выборъ
             Губернаторъ
             Дѣла
             Жизнь
             Имя
             Кардиналы
             Кельи
             Компромиссъ
             Конклависты
             Начало
             Обыкновенія
             Обряды
             Приступленіе
             Провозглашеніе
             Происки
             Секретарь
             Столы
             Церемоніймейстеры
   Конкордаты
             Болонской
             Германической
   Константинополь, городъ
   Коріолинъ, Сенаторъ
             Имя
             Исторія
   Креста св. церьковь
   Кунина, богиня
   Куріаціи, брат.
   Лакатолика, деревня
   Ламбертини, Папа
   Легро, рѣзщикъ
   Лепидъ, Тріумв.
   Лесажъ, писатель
   Либитина, богиня
   Ливія, Импер.
   Лига святая
   Лоретта, городъ
             Богомоліе
             Волокитство
             Исторія
             Картины
             Начало
             Описаніе
             Посуда
             Св. домъ
             Сокровище
             Торговля
             Церковь
   Лувръ
   Луканъ, стих.
   Лука Санто, живописецъ
             Образа
   Лука Евангелистъ
   Лукреція
   Луцина, богиня
   Малпиги, учен.
   Манлій, Римл.
             Казнь
   Маны, божки
   Марій Римл.
   Маріи большой церковь
             Гробы
             Построеніе
   Маріи побѣдоносной церковь
             Св. Терезія
             Статуи
   Марсильи, Графъ
   Мирфоріо, стат.
   Марцеллъ, Цесар.
   Матильда, Графиня
             Гробница
   Мацерата, городъ
   Мессалина, святая
   Метастазій, стихотв.
   Метеллъ, Римл.
   Меценовъ домъ
   Милвіевъ мостъ
   Митридатъ, Король
   Мишель-Анжъ арх.
             Работы
             Смерть
   Мозаическая работа
             Описаніе
   Mole Adriana
   Mons vaticinii
   Монти, фамил.
   Моргани, учен.
   Нарни, городъ
   Нероновъ золотой дворецъ
   Нигеръ, Полков.
   Николай, св.
   Норція, городъ
             Невѣжество
             Францискане
   Нума, Король
   Нундина, богиня
   Обелиски
             Начало
             Нероновъ
             Описаніе
             Св. Маріи
   Одоакръ, Король
   Октавія, Импер.
   Отпущеніе дѣтей
   Павенція, богиня
   Павла св. церковь
             Вериги
             Портреты Папъ
   Пакувій, стих.
   Палаты въ Римѣ
             Барбериновы
             Боргезовы
             Корсиніевы
             Памфиліевы
             Статуи
             Фарнезовы
             Виноградъ
   Палліумъ
             Начало
   Панара, рѣка
   Пантеонъ
             Описаніе
   Пантомимы
             Дѣйствіе
             Наглость
             Наказаніе
             Начало
             Пляска
             Привиллегіи
   Папы
             Аудіенціи
             Викарій
             Власть
             Выборъ
             Гвардія
             Дворцы
             Дворъ
             Доходы
             Изключеніе
             Камеріеры
             Канцлеръ
             Капелланы
             Качества
             Компромиссъ
             Конгрегаціи
             Конклавъ
             Коронація
             Обряды
             Погребеніе
             Портреты
             Правительство
             Провозглашеніе
             Проклятія
             Смерть
             Тайной совѣтъ
             Цѣлованіе ногъ
             Чиновники
             Чины
   Папы
             Александръ III
                       -- VII
                       -- XVII
             Анаклетъ
             Бенедиктъ II.
                       -- XII
             Бенедиктъ XIV
                       Имя
                       Исторія
                       Похвала
                       Сочиненія
                       Ученіе
             Бонифацій IV.
                       -- VIII
             Григорій III.
                       -- V
                       -- VII
                       -- X
                       -- XIII
                       -- XIV
                       -- XV
             Евгеній
             Захарій
             Иннокентій II
                       -- IV
                       -- X
                       -- XI
             Іоаннъ XXII
             Іюлій II
                       -- III
             Каликстъ III
             Клементій IV
                       -- VI
                       -- VI
                       -- VIII
                       -- X
                       -- XI
                       -- XII
             Леонъ I.
                       -- X
             Либерій
             Николай I.
             Павелъ II
                       -- III
                       -- V
             Сикстъ IV
             Сикстъ V
                       Безчеловѣчіе
                       Выборъ
                       Гордость
                       Жизнь
                       Заведенія
                       Имя
                       Качества
                       Лицемѣріе
                       Палачи
                       Статуя
             Силвестръ
             Симмахъ
             Урбанъ VI
                       -- VIII
   Пасквинъ, статуя.
             Исторія
   Пезаро, городъ
             Дворъ
             Пурпура
             Фиги
   Перральтъ, архит.
   Перуза, городъ
             Баталія
             Озеро
   Петра св. церьковь
             Балдахинъ
             Врата
             Гробницы
             Древности
             Катедра
             Куполъ
             Лѣстницы
             Мнѣніе
             Мозаики
             Наружность
             Начало
             Обелискъ
             Пещера
             Планы
             Погреба
             Позолота
             Покои
             Престолъ
             Св. врата
             Статуи
             Убранство
             Украшенія
             Художники
   Пиладъ, комед.
   Плотины
   Площадь Колонна
   Помпей
   Ponte molle
   Понтифексы
   Посвященіе
   Похищеніе Сабинокъ
   Престолы церковные отдѣленные
   Присвоеніе дѣтей
   Проклятія Папскія
             Булла
             Важность
             Исторія
             Обряды
             Слѣдствія
   Проперцій, стих.
   Пурпура Римская
   Пуссень, живоп.
   Равенна, городъ
             Баталія
             Больница
             Гробницы
             Екзархи
             Зданія
             Портъ
             Рѣдкости
   Рафаель, живоп.
             Библія
             Смерть
   Регулъ, Римл.
   Риккобони, сочин.
   Рикчіоли, Іезуи.
   Римляне
             Братства
             Гулянья
             Женщины
             Жиды
             Кареты
             Карнавалъ
             Кастраты
             Комедіанты
             Консерваторіи
             Курсъ
             Лѣность
             Маски
             Мѣщанство
             Нравы
             Одежда
             Пышность
             Ристаніе
             Спектакли
             Чернь
   Римини, городъ
             Ворота
             Мостъ
             Надпись
             Портъ
             Соборъ
   Римская Исторія
   Римъ, городъ
             Описаніе
   Римъ древній
             Аруспиціи
             Аугуры
             Бани
             Боги
             Ватиканъ
             Вестали
             Войны
             Вѣра
             Гистріоны
             Дворецъ Импер.
             Децемвиры
             Диктаторы
             Древности
             Женщины
             Жертвоприношенія!
             Жрецы
             Завоеванія
             Законодательство
             Законы
             Зданія
             Игры
             Императоры
             Исторія
             Каналы
             Капитолія
             Квириналъ
             Кліенты
             Коллисей
             Комедіанты
             Конецъ Имперіи
             Консулы
             Короли
             Куріи
             Марсово поле
             Mole atlriana
             Народъ
             Наумахіи
             Нероновъ дворецъ
             Обелиски
             Обоженіе Импер.
             Оркестры
             Основаніе
             Отпущеніе дѣтей
             Отцы
             Пантомимы
             Патриціи
             Плакуньи
             Площади
             Погребеніе
             Покровители
             Понтифексы
             Верховной
             Правленіе
             Присвоеніе дѣтей
             Ромулъ
             Ростральной столбъ
             Рыцарской станъ
             Сенатъ
             Стѣны
             Сивиллы
             Спектакли
             Статуи
             Театры
             Темницы
             Теплицы
             Трибуны народные
             Тридцать тирановъ
             Тріумвираты
             Феціалы
             Фламинская дорога
             Forum Rotnanum Traiani
             Храмы
             Цирки
   Римъ новой
             Академія
             Аркадская
             Ангела св. Замокъ
             Апостолич. Палата
             Аудиторы
             Банковые билеты
             Баригель
             Белведеръ
             Библіотеки
             Богомольцы
             Братства
             Ватиканъ
             Величина
             Вельможи
             Винограды
             Власть Духовная
                       Мірская
             Водобои
             Войско
             Ворота Народа
             Гишпанская Площадь
             Гора благочестія
             Губернаторъ
             Гульбища
             Гулянье
             Гіерархія церковн.
             Даніерія
             Дворянство
             Дворцы
             Домы
             Загородные Древности
             Епископы
             Живописи
             Живописцы
             Жиды
             Жизнь
             Жители
             Заведенія
             Замокъ св. Ангела
             Индулгенціи
             Интердикты
             Казни
             Камерлингъ
             Campo maccino
             Капитолія
             Кардиналъ Датеріи
             Кардиналы
             Кареты
             Карнавалъ
             Картины
             Квириналъ
             Клеры Палаты
             Cloaca maxima
             Коллисей
             Коллегіи
             Конверсаціи
             Конгрегаціи
             Конклавъ
             Консерваторы
             Консулта
             Краснорѣчіе
             Curia Innocentiana
             Курсъ
             Лѣстница св.
             Ливрея
             Марсово поле
             Маски
             Мѣщанство
             Милостины
             Miserere
             Monitoria
             Monte cavallo
             Мощи
             Мѣста святыя
             Навонская площадь
             Обелиски
             Обряды церковные
             Обычаи
             Обѣды
             Описаніе
             Откупы
             Палатинская гора
             Палаты
             Палліумъ
             Пантеонъ
             Папской двор.
             Папы
             Пещеры
             Площади
             Позорище церков.
             Правительство
                       Мірское
                       Церковное
             Праздникъ Іезуитовъ
             Представленіе лошади
             Прелюбодѣйницы
             Проклятія
             Проповѣди
             Пышность
             Ратуша
             Риперто
             Ристаніе
             Розарій Тота
             Ротонда
             Рынокъ
             Сбиры
             Свободныя художества
             Св. лѣстница
             Св. мѣста
             Священная Коллегія
             Сенаторъ
             Слуги
             Соборы
             Сорокочастная молитва
             Спектакли
             Статуи
             Стаціи
             Стоки
             Столбы
             Страстная недѣля
             Тайной совѣтъ
             Театры
                       Марцелловъ
             Темницы
             Торговля
             Транстеверины
             Траянова площадь
             Тріумфальные ворота
             Умовеніе ногъ
             Университетъ
             Упадокъ
             Ученіе
             Фабрики
             Художества свободныя
             Цензуры
             Церкви
                       Св. Петра
             Церковные обряды
             Позорища
             Цирки
             Циторія, гора
             Чернь
             Чиновники
             Число жителей
             Юбилей
             Ясли
   Рицимаръ, полков.
   Рождество Христово
   Романія, область
             Города
             Конское ристаніе
             Мещанство
             Политика
             Столица
             Торговля
             Увеселенія
   Ромулъ
             Смерть
   Росцій, комед.
   Рубиконъ, рѣка
   Румина, богиня
   Руфинъ, Минист.
   Саванароль, монахъ
             Казнь
   Сбиры
   Святая гора
   Священная коллегія
   Севастіана св. церк.
             Пещеры
   Sella stercatoria!
   Сен-Маринъ, республика
             Исторія
             Описаніе
             Правленіе
   Сентипъ, божекъ
   Сервій, Король
   Серторій. Римл.
   Сеннъ, Министръ
   Силла, Диктаторъ
   Синигаллія, городъ
             Ярмонки
   Сиракузяне
   Склонность къ политикѣ
   Собіескіи, Король
   Соракта, гора
   Сполето, Герцогство
             Монахи
             Пустыня
             Рѣдкости
             Столица
   Станиславъ Костка св.
   Стиликонъ Мин.
   Сцевола, Римл.
   Сципіоны
   Тарини, живоп.
   Тарквиній гордый
   Старшій Тассъ, Стих.
             Гробница
   Тацитъ, Историкѣ
   Театры
             Марцелловъ
             Помпеевъ
             Скауровъ
   Теверонъ, рѣка
   Теодорикъ, Кор.
             Гробница
   Теплицы
             Агриппы
             Діоклетіана
             Каракаллы
             Тита
   Терезія, св.
   Терни, водопадъ
   Тибръ, рѣка
             Произшествія
   Тибуръ
   Тиволи
             Водопадъ
             Окружности
   Толентинъ, городъ
   Торелли, Архит.
   Торичелли, учен.
   Тотилла, король
   Тразименъ, озеро
             Баталія
   Траянова площад.
             Столбъ
   Треви, источникъ
   Трибуналъ роты
   Трибуны народные
   Тріумвираты I
                       -- II.
   Тріумфы
             Константина
             Севера
             Тита
   Туллій Гостилій
   Tusculum
   Урбинское Герцогство
             Дворъ
   Фабій, Диктаторъ
   Фаенца, городъ
             Посуда
   Фалиски, народъ
   Фано, городъ
             Древности
             Имя
             Картины
             Миніатура
             Театръ
   Фарсалія
   Феррара, городъ
             Аріостъ
             Больница
             Дворецъ
             Жители
             Исторія
             Картины
             Надпись
             Соборъ
             Ученіе
             Цитадель
   Филлипъ Августъ, Кор.
             -- -- IV
   Фламиній, Консулъ
   Фламинія, комед.
   Фолино, городъ
   Фонтана, Архитект.
   Форли, городъ
   Францискъ I, Король
             Святой
   Фра-Паоло, учен.
   Франки, народъ
   Фрескати Христина, Королева
             Академія
             Библіотека
             Гробница
   Цезена, городъ
   Церковная Область
             Города
             Упадокъ
   Цинциннатъ, Диктаторъ
   Цирки
             Игры
             Имя
             Каракалловъ
             Колесницы
             Нероновъ
             Обелиски
             Порядокъ
             Саллюстіевъ
             Северовъ
             Фламиніевъ
             Флоринъ
   Цицеронъ
   Часовни
             Павлова
             Сикстова
   Ченто, городъ
   Чивита Кастеллана, городъ
   Юбилеи
             Буллы
             Заключеніе
             Золотой годъ
             Начало
             Обряды
             Открытіе
             Стеченіе
   Ювента, богиня
   Югатинъ, божекъ
   Югурта, Король
   Юпитеровъ храмъ
   Юстъ Липсій, учен.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru