-- Нѣжное на нѣжное и садится -- порядокъ извѣстный! Милости прошу къ нашему шалашу!
Горничныя садятся рядомъ съ нимъ на скамейку.
-- Что это у васъ, махорка? Фу, какую вы гадость курите! Курили-бы лучше цигарки,-- говорятъ онѣ и морщатся.
-- Цигарки только першатъ, а махорка грудь отъ дряни очищаетъ.
-- А въ васъ нешто много дряни?
-- Какъ и во всякомъ человѣкѣ достаточно. Во мнѣ разъ даже жаба сидѣла.
-- Фу, какіе страшные куплеты вы про себя разсказываете! Даже слушать непріятно. Что-жъ вы испорчены были?
-- Нѣтъ, не испорченъ, а надо полагать лягушку невзначай проглотилъ, ну жаба и завелась внутри. Я въ больницѣ лежалъ. Лѣкаря смотрѣли, смотрѣли да и говорятъ: "у тебя, другъ любезный, жаба". А можно, я говорю, ее, ваше благородіе, согнать? "Попробуемъ", говорятъ. Да вмѣсто того, чтобы согнать-то, взяли ее да внутро и вогнали. Сначала она мнѣ горло душила, ну а потомъ внутро...
-- Выписался я въ тѣ поры изъ больницы и такъ пить сталъ, что даже не удержимо... То-есть не я, а эта самая жаба, потому она внутри сидитъ и винища проситъ. Допрежь того я отъ махонькаго стаканчика морщился, а тутъ только подавай. По штофу въ день цѣдилъ.
-- Что-же, она пищала тамъ?
-- Нѣтъ, не пищала, а какъ-бы гоготаніе какое-то слышно было, а потомъ сосетъ подъ сердцемъ. Просто мочи нѣтъ! А какъ зальешь ее виномъ -- и ничего. На мѣстахъ меня перестали держать. Въ одинъ годъ по шести мѣстамъ толкался. Купецъ Ахлебовъ даже къ запойному доктору меня возилъ, двѣ красненькіе ему пожертвовалъ -- ничего не помогло; еще хуже пить сталъ, да простой мужичекъ, скорнякъ, меня за старыя голенищи выпользовалъ.
-- Что-же, эта самая жаба наружу вышла?-- задаютъ вопросы горничныя.
-- Вылѣзла, подлая, но только во снѣ. Скорнякъ мнѣ и слѣдъ ейный на полу показывалъ. И какъ, дѣвушки, она меня только оставила, сейчасъ я и пить пересталъ, сходилъ въ баню и покончилъ. И съ той поры -- ни-ни. Пивкомъ балуюсь, а насчетъ вина -- Боже избави! заканчиваетъ кучеръ.
Горничныя сидятъ молча и болтаютъ ногами.
-- А вы намъ лучше взамѣнъ жабы, что-нибудь про любовь разскажите!-- кокетливо замѣчаетъ горничная.
За ворота выходитъ молодой лакей.
-- Терентій! Ты это что здѣсь проклажаешься?-- говоритъ онъ.-- Иди закладывать. Самъ ѣхать надумалъ.
-- Врешь?!
-- Вотъ тѣ ель бокомъ. Лопни глаза у пня. Что мнешься-то? Иди.
-- Экъ его чортъ въ эту пору!.. Вотъ лѣшій-то!-- ругается кучеръ.
Лакей разражается хохотомъ.
-- Что? Испугался? Сиди, сиди, пѣтушья твоя голова! Это я такъ, пошутилъ на счетъ барина. Давай-ко лучше женское сословіе забавлять!
Подымается визгъ. На балконъ выходитъ баринъ въ халатѣ.
-- Терентій! Никаноръ! Вы это чего развозились? Тише!-- кричитъ онъ.