ГОЛУБЧИКИ РАЗСКАЗЫ съ рисунками художника А. И. Лебедева.
Премія къ журналу "Осколки" за 1889 годъ.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ. Типо-Литографія Р. Голике, Троицкая улица, No 18 1889.
НА СВЯТКАХЪ.
Вечеръ на святкахъ въ купеческомъ домѣ средней руки. По комнатамъ ходятъ нѣсколько ряженыхъ въ костюмахъ изъ табачной лавочки, останавливаются передъ гостями и для чего-то рычатъ на нихъ. Дѣвицы взвизгиваютъ и обращаются въ бѣгство. Лишь одинъ ряженый въ черномъ костюмѣ Гамлета, но для чего-то въ ботфортахъ со шпорами и въ рыцарскомъ шлемѣ, слѣдуетъ за товарищами и., измѣняя голосъ въ принужденный басъ, старается остановить ихъ, говоря:
-- Господа! Такъ безобразно, такъ не хорошо. Дѣвицамъ надо говорить комплименты, а не пугать ихъ.
-- Пусть поднесутъ намъ хозяева по чапорушечкѣ, тогда и пугать перестанемъ, а иначе невозможно!.. откликается "разбойникъ" въ красной курткѣ съ золотымъ позументомъ, въ испанскихъ сапогахъ съ раструбами и въ польской конфедераткѣ на головѣ.
По пятамъ ряженыхъ слѣдуетъ хозяинъ дома, купецъ съ полусѣдой подстриженной бородой, хмурится и говоритъ:
-- Не угощать васъ, а по шеямъ накласть вамъ слѣдовало бы, коли не хотите маски снять и сдѣлать доказательство, кто вы.
-- Увѣряю васъ, Афанасій Кирилычъ, что мы изъ торговаго званія и купеческой націи, а только доказательства нашей личности намъ невозможно сдѣлать въ здѣшнемъ мѣстѣ, распинается за всѣхъ Гамлетъ.-- Хоть вотъ сейчасъ умереть, такъ изъ торговой націи.
-- Знаю я эту торговую націю-то! Ходитъ по домамъ да ищетъ, гдѣ что плохо лежитъ.
-- Позвольте-съ... Да вѣдь ужь мы честь честью порѣшили, что вы послѣ всего этого происшествія даже обыскать насъ можете, когда мы будемъ уходить. Мы только танецъ станцуемъ, гостей позабавимъ и уйдемъ.
-- Ну, такъ танцуйте скорѣй, да и съ Богомъ... потому, долго за вами мнѣ слѣдить некогда -- я въ карты играю.
-- И слѣдить не надо-съ. Вся ваша движимость будетъ въ цѣлости до капельки. Будьте покойны.
Худая и тощая таперша въ линючемъ платьѣ и съ прыщавымъ испитымъ лицомъ ударила по клавишамъ разстроеннаго піанино и раздался ритурнель кадрили. Ряженые бросились приглашать дамъ. Дамы бѣгали и скрывались въ другую комнату. Гамлетъ подбѣжалъ къ хозяйской дочкѣ и только что выговорилъ "позвольте васъ просить", какъ та замахала руками и взвизгнула:
-- Нѣтъ, нѣтъ, ни за что на свѣтѣ.
-- Варвара Афанасьевна! Это я-съ... Николай... Бубыревскій приказчикъ, Маркела Емельяныча племянникъ... шепталъ Гамлетъ.-- Личности нашей мы предъ вашимъ папашенькой доказать не можемъ, потому -- они насъ тогда еще хуже выгонятъ, но вотъ то оное сердоликовое кольцо, которое вы изволили уронить и я поднялъ и храню на память какъ бы на днѣ моря.
Гамлетъ протянулъ руку и показалъ на мизинцѣ кольцо.
Дѣвушка вспыхнула и проговорила:
-- Да можетъ быть, вы врете... Вѣдь такихъ колецъ много.
-- Съ мѣста не сойти, трижды сдохнуть.
-- Ну, хорошо, извольте... Только вѣдь другія дѣвицы съ вашими товарищами танцовать не будутъ.
-- А вы ихъ уговорите. Это наши приказчики. Мы всѣ изъ одной лавки...
-- Такъ спервоначалу вы ихъ уговорите, чтобы они не рычали и не пугали дѣвицъ.
-- Я ужь и то ихъ уговариваю, но они малость выпивши и не внимаютъ. Вѣдь ежели они рычатъ, то хотятъ позабавить гостей, чтобы смѣшнѣе выходило, а то они смирные, буянства не сдѣлаютъ.
Гамлетъ подбѣжалъ къ товарищамъ и началъ шептаться. Тѣ притихли. Хозяйская дочка начала уговаривать подругъ. Тѣ согласились танцовать съ ряжеными. Стали въ пары. Хозяинъ подошелъ къ дочери и пробормоталъ:
-- Танцовать танцуй, но на руки посматривай, чтобы браслетки были цѣлы.
-- Афанасій Кирилычъ! Да неужто мы?.. Ахъ ты, Господи!
-- Ничего. Предупредишь, такъ все лучше. А отъ слова худа не будетъ, отвѣчалъ хозяинъ и отошелъ къ сторонкѣ.
-- Вотъ до чего меня любовный вопль довелъ-съ: чтобы видѣть лицезрѣніе вашей личности и слышать дыханіе вашей груди, я даже на обысканіе своей собственной личности рѣшился... шепталъ дѣвушкѣ Гамлетъ.-- Вашъ папашенька думаетъ, что мы воры, и хочетъ обысканіе насъ сдѣлать, когда мы будемъ уходить отъ васъ послѣ всего этого происшествія.
-- Говорите тише... чуть произнесла дѣвушка и потупилась.
-- Вотъ до чего грудной вопль меня довелъ... продолжалъ Гамлетъ.-- Двѣ недѣли я уже въ меланхоліи и по ночамъ кроплю мою одинокою подушку слезами.
-- Питья и пищи лишился. Одинъ ликъ стоитъ передо мной и ничего больше не вижу.
-- Ахъ, оставьте... Что вы!
-- Я слышалъ, что за васъ послѣ святокъ мусорщицкаго сына Каракулева сватаютъ, что послѣ святокъ и рукобитье будетъ.
-- Оставьте... Бросьте... Не хорошо.
-- Ангелъ небесный души моей! Ужь ежели я проникъ въ вашъ домъ и сдѣлался на одной доскѣ съ воромъ, такъ какъ меня обыскивать будутъ, чтобы я браслетки не укралъ, то долженъ я свое объясненіе сдѣлать.
-- Говорите тише.
-- Я и то на манеръ шептанія зефира. Вотъ въ чемъ дѣло... Тяните ваше сватовство съ мусорщицкимъ сыномъ недѣли три, четыре, а я тѣмъ временемъ въ люди выйду и свою лавку открою. Мнѣ дядя дастъ пять тысячъ на товаръ. Теперь я не смѣю съ суконнымъ рыломъ въ калачный рядъ свататься лѣзть, а тогда совсѣмъ другой антресоль -- и я сваху зашлю. Тогда ужь я на хозяйскомъ положеніи буду и, можетъ быть, можно будетъ вашего папеньку уломать. Да?