Макаренко Антон Семёнович
В эти дни

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Макаренко А. С. Педагогические сочинения: В 8-ми т. Т. 7
   М., "Педагогика", 1986.
   

В эти дни

   В такие дни, как сейчас, пересматривается человеческая история.
   Великаны нашей страны там, в пустынном центре Арктики, продолжают ревизию привычных установок человечества и сообщают миру новые идеи.
   Нельзя представить ничего более скромного, чем пришедшие к нам радиограммы О. Ю. Шмидта:
   "Рады сообщить, что смогли выполнить задание товарища Сталина и создать на полюсе прочную базу для науки и авиации. Наши мысли с нашей великой Родиной".
   Здесь слово "полюс" мелькает между прочим, как будто это не заколдованная в студеных просторах недоступная цель вековых человеческих стремлений, а маленький городок где-нибудь на Волге.
   Здесь говорится как будто только о "текущих делах": получено задание и выполнено, создана не историческая победа, блещущая уверенным советским героизмом, а только "прочная база", как будто к неизмеримому числу наших "прочных баз" прибавилась только единица.
   Но за этой скромностью весь мир видит величие Советского Союза, на фоне которого совершенно в новом свете выступает фигура человека.
   В событиях, происходящих на Северном полюсе, наиболее поражает новое нравственное звучание человека.
   Нельзя сейчас не вспомнить капитана Скотта, погибшего с товарищами на обратном пути с Южного полюса в марте 1912 г. Нельзя не преклоняться перед его мужественным подвигом, нельзя не восхищаться этой большой человеческой личностью.
   Но, когда перечитываешь предсмертные записки и письма капитана Скотта, поражает одиночество, тоска, трагизм, фатально сопровождавшие героизм подобных людей.
   Так становится ясно, что нравственная атмосфера капиталистического общества -- созданные веками традиции разобщения, конкуренции, наживы, спортивного ажиотажа -- уже не могла вместить одинокий героизм личности. Между этим героизмом и так называемым обществом всегда стоит "некто в цилиндре", и его присутствие отравляет человеческий подвиг прежде всего в самой центральной идее, в идее цели.
   Здесь драма происходила не только в характере организации.
   Экспедиция Скотта была прекрасно организована по тогдашнему времени, и все же величие его усилий заранее было опорочено ничтожным нравственным содержанием цели.
   Поэтому так незаслуженно легко подвиг Скотта и его товарищей в их собственных глазах потерял всякую цену, когда они нашли на Южном полюсе флаг Амундсена:
   "Подошедши ближе, увидели, что это был черный флаг, привязанный к полозу саней, тут же близко остатки лагеря: следы саней и лыж, которые шли туда и обратно, выразительные следы собачьих лап, -- многих собак. Вся история как на ладони: норвежцы нас опередили и первые достигли полюса. Страшное разочарование, и мне больно за моих товарищей!.. Конец нашим мечтам, печальное будет возвращение!..
   Мы поставили наш бедный, обманутый английский флаг.
   И вот мы повернули спиной к цели наших честолюбивых стремлений, и перед нами 800 миль пешего хождения с грузом. Прощайте, золотые мечты!"
   Конечно, страшно жаль капитана Скотта, хочется сочувствовать его неудаче, но у советского человека этого сочувствия уже не может быть. Мы уже привыкли к новым масштабам измерения удач и неудач.
   Не только не сочувствуешь неудаче Скотта, но не радуешься и удаче Амундсена.
   Скорее, становится одинаково жаль и Скотта и Амундсена, и победителя и побежденного, потому что на первый план в наших впечатлениях выступает их героическое одиночество, эта страшная неуютность в положении человека в капиталистическом обществе.
   Последние строки дневника Скотта и в особенности его письма еще более усиливают это впечатление неуютности и одиночества. Последняя строка дневника Скотта:
   "Бога ради, не оставьте наших близких".
   В письмах капитана Скотта, написанных над телами раньше его умерших товарищей, читаем:
   В письме к Д. М. Барри:
   "Умирая, прошу вас, дорогой мой друг, быть добрым к моей жене и к ребенку. Подайте мальчику помощь в жизни, если государство не захочет этого сделать..."
   В письме к вице-адмиралу Эджертону:
   "Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы мою вдову обеспечили, насколько это будет зависеть от морского ведомства".
   В письме к Д. Д. Кинсей-Крайстчерч:
   "Мысли мои о моей жене и сыне. Сделаете ли вы для них, что сможете, если страна не сделает?
   Если бы я знал, что жена и мальчик обеспечены, то не очень жалел бы, оставляя этот свет..."
   В этих строчках важно не то, обеспечили или не обеспечили близких капитана Скотта.
   Важно, что в момент предсмертной тоски он должен рядом с уже умершими друзьями сидеть и писать просительные письма. У него нет ощущения единства с своим народом, нет уверенности в том, что он делает общее дело, за которое отвечает не только он, его жена и мальчик, но и все общество.
   В этом именно моменте так ясен нравственный порок капиталистического общества. Сам Скотт в своем собственном подвиге не видит большего, чем пример "джентльменства", -- жалкое утешение для героя, оказавшегося в момент своей трагической кончины в положении настойчивого просителя... и только.
   И таким же одиноким остался бы капитан Скотт, если бы удалось ему возвратиться к жене, и таким же одиноким был он в каждый момент своего путешествия. Это фатально!
   Почему так героически притягательны, так счастливы и так жизнерадостны наши герои? Почему в этой группе людей на Северном полюсе живут и строят "прочную базу" все люди нашей страны и мысли наши с ними, как и мысли их с нами?
   Почему в самой организации этого исторического похода, в каждом воздушном корабле, в каждом пищевом концентрате, в каждой подробности распоряжения и плана так много общественной и государственной заботы?
   И почему, наконец, на Северном полюсе собрались не случайные "джентльмены" героического почина, а крепкий коллектив, связанный со всей страной многолетним напряженным опытом борьбы?
   Ответы на все эти вопросы лежат в новой нравственности нового общества.
   Потому что исчезли все проклятия капиталистической разобщенности, поедания человека человеком, потому что впервые в мире развевается над нами единый флаг человечества, потому что под этим флагом собрались новые, полной грудью вздохнувшие люди, люди нового подвига и новой человеческой этики.
   Наша этика уже не несет в себе припадочной истерики, выпячивания личности, в ней нет надрыва неуюта и одиночества.
   

Комментарии

   ЦГАЛИ СССР, ф. 332, оп. 4, ед. хр. 118, л. 1, фотокопия статьи в "Литературной газете", 1937, 26 мая. Там же, п. 2 -- машинопись. Оп. 4, ед. хр. 117 -- первоначальный авторский вариант.
   Статья стала началом разработки А. С. Макаренко темы подвига и героизма, которая занимает важное место в его нравственно-педагогических воззрениях и деятельности с первых лет Советской власти (см. рассказы "Из истории героизма", "О человеческих чувствах" в т. 6 настоящего издания). В сравнении с "проклятьем капиталистической разобщенности" и конкуренцией он показывает рождение в советском обществе новой "нравственности человеческого единства", которая в корне изменяет сущность героического, освобождает мужественное самоутверждение личности от трагизма, поднимает человека к высотам жизнерадостности и счастья.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru