Александр Макаров.
Стихотворения
----------------------------------------------------------------------------
Антология русской лирики первой четверти XX века
М., "Амирус", 1991
----------------------------------------------------------------------------
Содержание
В мятель. (Весенний сплав. 1923)
Веселый столяр. (Там же)
Весенний день. (Там же)
Голубь. (Недра. Кн. 2-я. 1923)
Из окна. (Весенний сплав. 1923)
"Панель, как серые глаза любимой". (Там же)
Пирушка десяти. (Там же)
Разлад. (Там же)
ПИРУШКА ДЕСЯТИ.
(Группе "Твори")
К вам, кто сердцем молод.
Ветошь веков долой!
В. Кириллов.
В часы, когда недужат камни
И хлещет дождь о космы фонарей,
Я жду друзей... Стучат в глухие ставни;
Навстречу прыгнула обрадованная дверь.
Всех десятеро тут... Удары по железу
В их песнях слышатся и запах кирпичей.
Поют - как трактор землю режет,
Скользят лучи и пыль на плотность их плечей.
О жаркой зелени пахучей нефти,
О черном золоте подземных теремов,
О цынке, стали и глазах невесты,
Как прется на поля толпа седых домов.
Что в глубине души теснятся годы.
От частых гроз лица смуглев медь.
Их десятеро тут, но целые народы
Сквозь их глаза на мир должны глядеть.
Они поют о белой роще пара,
Клокочущей в бока гудящие котлов;
В их песнях слышится и дробь ударов,
И нежность грубая здоровых слов.
У каждого в груди пылающие домны.
Огромный голод - жить: незавязать в узле.
Они поют; ненастной ночью темной
Тепла и солнца много на земле.
ВЕСЕЛЫЙ СТОЛЯР.
Смеюсь, пою, играю
Над грудью верстака;
Рубанок мой икает,
Танцует вскользь рука.
А лак в жестяной кружке
Весь в искорках луча,
Баранчиками стружки
Повисли у плеча.
В головке забубённой
И дымки грусти нет,
На снежной спинке клена
Лежит стола скелет.
Прилаживаю ножки,
Кладу медовый клей.
На окнах солнца рожки
В отливе хрусталей.
Смолистою сосною
Пропах избы навес:
Как будто за спиною
Стоит дремучий лес.
О планках сердцу мнится:
Белей чем милой грудь.
Топор взлетает птицей
В махорочную муть.
За дверью эхо стука
Окликивает дом...
Какая к чорту скука -
Хожу весь ходуном!
ИЗ ОКНА.
В. Л. Львову-Рогачевскому.
Извозчик ругался с продавщицей яблок,
Облезлый мальчик курил "Дюшес",
Над городом тучка блуждающих галок
Искала с криком дорогу в лес.
Заря догорала на штыке армейца,
Лучи золотили разваленный дом,
И сумрак смуглый, как лицо индейца,
Кружил на панели за темным окном.
В милицию молча повели спекулянта,
Бродячая скрипка столпила народ,
С мистическим ужасом словам хироманта
Внимала девица у мутных ворот.
И слышно было: у казармы трубят
Железным голосом из темноты.
А я не верил, что за окнами люди,
Казалось просто: ветер раскачал кусты.
ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ.
Сегодня быть веселым надо;
Сегодня жизнь - не как вчера;
Уж золотого листопада
В сугробе тают вечера.
Загаром бронзовым затянут
Смеющийся весенний день,
Мороза роспись в окнах вянет,
Тепла разнеженная тень.
И синий дым навозной кучи
За садом мутным зачадил.
Поголубели яблонь сучья,
На речке сетью выплыл ил.
По белым бусам жидкой вербы
Стрекочут звонко воробьи,
А в потолке лазурном неба
Повисли люстрой журавли.
* * *
Панель, как серые глаза любимой;
На окнах синь ее волос;
Ее мне выговаривает имя
Хрипенье мерное колес.
В багряные часы заката
Мой взгляд признал ее мельком,
На большевическом плакате
Вслед машет красным полотном.
Потухла даль, закат железится.
Прет воз по сумеркам льняным.
Она глазам над пылью грезится,
Одетой в камни мостовых.
Который раз забывшись, сызнова
Бездумно хочешь в вечер плыть,
Она уж смехом в возжи брызнула
Из звонко чокнувших копыт.
Гоню к платформе в куче дыма,
Огни таращит паровоз;
Ее мне выговаривает имя
Хрипенье мерное колес.
В MЯТЕЛЬ.
Шел по улице и думал:
Встречу чьи-нибудь слова.
Снегом липнущим задуло
В дровнях горбкие дрова.
На углу мотор тигрицей
Взвыл, вскружил и канул вдаль,
Осветил попутно лица
И оттеплившую таль.
А вчера носившим ситцы
Руки жег, чесал мороз,
Нынче к вывеске мостится
Сизым голубем сугроб.
Утром с крыш дымился иней
В остекляненный бульвар,
И на прядь трамвайных линий
Лился солнечный загар.
В вечер вздыбилось ненастье,
Запушило жар зари;
И метет, и крутит, застит
Встречных, окна, фонари.
Все смешалось и поплыло;
Чей-то дом пристыл к руке;
У ворот собака выла,
Злобно скалила клыки.
Пусть мятель панели прудит,
Дверь морозы стерегут,
Шел и верил: завтра будет
Радость солнцем на снегу.
РАЗЛАД.
Сел Андрей на темную скамейку;
Пыльный луч горит на сапоге,
Дым табачный вьется змейкой
У окон, похожих на пакет.
А жена - морщиниста, сутула;
Смотрит строго в мужние глаза
И рукав цветной ее у стула
Опустился на бедро, скользя.
Он ворчит: прожили много,
Брось молиться в сумраки икон;
Будем жить теперь без бога,
В сердце вера - выжженный пистон.
В'елась боль в лицо Натальи,
Взор окреп и чище хрусталя,
Рот шипит горячей сталью:
Жизнь моя, любовь моя!..
Глянул тот из лаковой тужурки,
Заломил фуражку набекрень,
Знает - сердцу бабью жутко,
И ушел на целый день.
А она задумчиво, несмело
Села в тишину открытых рам;
Хорошо скучающее тело
Целовать ласьающим ветрам.
Помнит мужа, всклоченного парня,
С прибаутошной душой;
Всех складнее в воздухе слесарни
Пел, чумазый и смешной.
А теперь он - Комиссар суровый...
Солнце моет светом тополя...
Помоги мне разобраться в нови:
Жизнь моя, любовь моя!..
Воротился ближе к ночи,
Глянул в небо, а в кругу:
Вечер, ломовой извозчик,
Вскинул звездную дугу.
Тихо щелкнул выключатель:
Брызнул свет, не то закат.
"Будь настойчив, в этом счастье" -
На стене кричит плакат.
И глаза следили зорко:
Как, разбрасывая червонцы,
Над проснувшейся каморкой
Всходит радостное солнце.
ГОЛУБЬ.
Маленькому другу.
Девятнадцатый год, месяц летний;
Помню голод желудок жег.
Ел сухие, как камень, галеты
И жалеть никого Не мог.
А напротив пустая стройка,
Мастерские ушли на врага.
В моей комнате тощая койка,
На столе со шнурком наган.
Подо мной этажи, ворота,
И как бочка узкий двор,
Там убили на днях кого-то,
Красным был под ногами сор.
Только голубь, ручной и бойкий
Ворковал на карнизе моем
И летал над пустою стройкой
На соседние крыши днем.
Помню: глаз наметнет на окошко,
Тонким клювом звенит о стекло,
И рука моя вынесет крошки,
Пахнет гарью, а в сердце светло.
Он такой голубой и кроткий,
Голубь синий, как неба край,
Станет утро таким коротким.
Точно сон, промелькнет игра.
Что нам день, другого колючей...
Друг за друга, рука за крыло.
Я на площадь, а голубь в тучи,
В растворенное настежь окно...
Воротился с дежурства рано,
Еще солнце карниз не пекло,
Голубь прыгнул ко мне из тумана,
Как на ветку, на плечи - легко.
Вдруг почуял, намокли руки,
Весь окрасился кровью пух...
А внизу на дворе было глухо,
И от дыма шел горький дух.
Посмотрел, а на крыше мальчишка,
Монтекристо прикрыла нога;
Я поднял, и уставил на вышку
Мой угрюмый и черный наган.
Вижу: мальчик, как солнце, рыжий,
Веснущат, худощав, как лист;
Крикнул я ему: ешь, бесстыжий!
Бросил голубя в темный низ...
А теперь ни в грош разлука,
Никого не жду у окон;
Только крыльями сизого друга
Вечерами цветет небосклон.
Макаров Александр. - Александр Антонович Макаров - родился в декабре
1898 г. в г. Волхове Новгор. губ. Учился в сельской школе, в Пролеткульте и
Высш. Литературно-Худож. Иинституте в Москве. Был на войне, тяжело ранен,
имел семь операций. Писать по настоящему начал с 1917 г. Первое печатное
произведение "Веселый столяр", помещенное в "Рабочей Газете" в 1920 г.
Отдельные издания: 1) Весенний сплав. Изд. "Кузница". М. 1923. 2) Медовые
залежи. Изд. "Московский Рабочий". М. 1925.
Макаров Александр Антонович. - 1898 - ?
Был одним из организаторов группы "Твори!", затем вошел в группу
"Кузница". Публиковал главным образом прозаические произведения.
В сб.: "Пролетарские поэты первых лет Советской эпохи." Л., 1959.