Макаров Иван Иванович
Стальные ребра

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Отрывок.

ИВАН ИВАНОВИЧ МАКАРОВ

СТАЛЬНЫЕ РЕБРА
Роман (Отрывок)

   Антология крестьянской литературы послеоктябрьской эпохи
   ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. МОСКВА 1931 ЛЕНИНГРАД
  
   Причиной прибытия Куркина в Анюткино была, главным образом, его писательская жилка. Пописывал он давно и всегда неудачно: даже в стенной газете не имели успеха корявые его строки. Тогда Куркин забросил перо и сел за книги, читая, главным образом, Ленина; основываясь на его трудах, он мечтал вырастить пышные цветы художества.
   За весьма короткий срок он твердо сжился с одной задачей: описать современного человека -- строителя новой жизни.
   Таких людей и решил Куркин искать в деревне. Побывав в первый раз в Анюткине, он прямо обалдел от неожиданной находки: ему казалось, что все люди, которых он ищет для своего писательского творчества, как нарочно с'ехались в это село.
   Он взял месячный отпуск, неиспользованный летом, и прибыл в Анюткино.
   Все сложилось как нельзя лучше. Быстрый в своих заключениях, Куркин сразу признал в Филиппе Гуртове настоящего строителя и на нем заострил свое внимание.
   Филиппа он застал в пору его душевной невзгоды и озлобления, когда обостренное до крайности самолюбие довело его до замкнутости.
   Как-то Куркин застал Филиппа дома одного.
   Гуртов сидел за столом, положив голову на исписанный лист бумаги. Глаза его были закрыты. Куркин подумал, что Филипп спит. На самом деле в эти минуты
   Гуртов был чуток, как отдыхающая лисица. Ему почему-то необычайно захотелось показать представителю укомпарта свою изнеможенность.
   Когда Куркин его окликнул, Филипп испуганно вскинулся, выставляя вперед скорченные пальцы, готовые вцепиться в горло, и Куркину показалось, что широко раскрытые глаза его завертелись.
   -- Э-э,-- протянул сочувственно Куркин,-- нервы у тебя, товарищ Гуртов.
   -- Нет, мне почудилось...-- протянул Филипп и подумал, что ему сказать. В этот миг он чувствовал, что способен поверить собственной выдумке.
   Но тут же он себя поймал на лживости, и тогда эта фальшь сменилась необычайным желанием откровенности.
   -- Слушайте, товарищ Куркин, отчего дурные думы в голову приходят?-- спросил он.
   Куркин насторожился, приготовляясь проникнуть в сокровенные чувства Гуртова.
   -- Как сказать, Филипп Иванович, от разного бывает... Усталь, должно быть. Усталь всегда вызывает упадок. И потом -- когда дела не клеятся -- тоже бывает,-- определил Куркин и посоветовал:-- Я вот в такие минуты люблю Ленина читать... Там все... на все, на все вопросы -- есть... Иногда думаешь, думаешь, дойдешь чорт знает до чего, а в Ленина заглянешь, к все как рукой снимет.
   -- Я вот, товарищ Куркин, в плену много книжек перечел, а вот Ленина только урывками читал. А знать -- я его знаю... Здорово знаю... Несколько раз принимался как следует читать: начну и сразу чувствую, что это я уже знаю, словно уж читал не рая. Сейчас думы разные в башку полезут: не досказал чего-то Ленин. Не досказал -- как мне быть, когда у меня в душе суматоха к что делать, чтобы не были этой суматохи... Задумаешься и читать бросишь... Даже страшно становится, что будто Ленина я хочу обогнать... Ведь ты меня сумасшедшим назовешь за это?-- Филипп умолк, видимо, вновь наполняясь какими-то мутными думами.
   "Человек -- это очень сложный комплекс",-- подумал Куркин, не нарушая молчания. И он был очень доволен тем, что не сделал плоского вывода,-- как поступил бы недомысл,-- в ответ на дерзкие замечания Филиппа.
   -- Слушай, товарищ Куркин,-- Филипп окончательно перешел на "ты".-- Как по-твоему: у всех коммунистов есть две половинки? Понимаешь, так: одна вот в чулан тянет, а другая в сенцы. Как думаешь, есть?..
   -- Есть, есть,-- заторопился Куркин, озаряясь внезапной мыслью и еще более радуясь, что сам он так глубоко проникает в суть разговора, не у всех, конечно... некоторые так себе... у них даже не разберешь, все сплошное. А у большинства есть. Например... иногда, Филипп Иванович, хочется того, о чем и подумать стыдно... мне, например, часто хочется иметь автомобиль... такой низенький, длинный, бесшумный, и гудок чтоб был. Главное гудок! Такой грозный, чем-то похожий на визг ветра... Иногда до боли в ушах захочется услышать этот визг... Хочется вот... А ведь коммунисту и думать об атом стыдно сейчас... В нас, Филипп Иванович, личное с общественным сцепилось... Такое уж время. Личное в нас умирает... так вот -- агония вызывает тоску.
   Куркин говорил стоя.
   При его словах Гуртов медленно поднялся, подошел вплотную и положил ему на плечи руки.
   -- Слушай, товарищ Куркин... сцепилось, говоришь. Обе половины есть у нас. Ну, а если эти две половины с одинаковыми кулаками, тогда какая умрет? То есть, если, скажем, в душе происходит такое мордобитие, что перекопскому бою не уступит, тогда как, а? Как тогда, товарищ Куркин?.. Или если, скажем, личное-то победит?
   -- Что ж, Филипп Иванович, таких примеров у нас не мало. Со мной в укоме у нас работал... парень был на все сорок... потом чего-то свихнул, а в контрольную его затаскали. Сейчас колбасой на лотке торгует... Вот обычно сюда и скатываются. Ленин вот как этот вопрос разрешил: "Умейте увязывать свои личные желания с общественными задачами". Это, Филипп Иванович, нам на комсомольском с'езде Крупская Надежда Константиновна передала после смерти Ильича. А еще старичок один там у меня работает, профессор, чудачок такой. Вот он один раз меня поймал так вот, за пуговицу, и говорит: "Вы, я слышал, рассказы пишете. Так вы бы написали вот о чем: очень, говорит, нынче молодежь себя портит. Силищи у ней много, и вся в одну сторону устремлена, в диаграммы да в политику, сила-то, Филипп Иванович. Словно, говорит, все в министры готовятся. И зачем это" говорит, молодежь себя так насилует? Ведь очень вразрез со своими чувствами идет. Модничают друг перед другом даже такими вещами, как чувство любви. Ведь втайне думает о любви и хочет полюбить, а зачем-то рвет на себя любовь, как сорную траву. Зачем рвет -- и сам не знает. Рвет да еще кичится: никого не любил и не полюблю. Напишите, говорит, непременно об этом. Нельзя говорит, из себя строить каких-то железных людей. Ведь этак себя самого изорвать можно. Надорвут себя, а потом и хныкать начнут, а то на веревочку лезут". Вот какой чудачок. Ему, Филипп Иванович, конечно, трудно себе представить, что наша задача -- побороть в себе старые личные желания, а возродить новые. А то старые-то колбасой заставят торговать.
   Отвечая, Куркин чувствовал, как руки Филиппа тяжелеют и впиваются ему в плечи. Он попытался высвободиться, отступив назад. Но Гуртов шагнул за ним, не выпуская его плеч.
   -- Та-ак,-- протянул Гуртов,-- говоришь: колбасой стал торговать?.. Ну, а если бы все эти колбасные дела опостылели ему хуже дохлой собаки... а думы все же одолевают... тогда?
   -- Тогда надо за что-нибудь крепко ухватиться,-- выпалил Куркин.
   Филипп молчал, сжимая его плечи.
   -- А за что? -- спросил он наконец.
   -- Надо найти чего-нибудь,-- ответил Куркин, чувствуя тяжесть Филипповых рук.
   -- Ну, если нечего будет найти?-- тихо, словно про себя, вымолвил Гуртов.-- Ерунда, Филипп Иванович, так не бывает.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru