Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович
Кусочек черного хлеба

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Д. Н. МАМИНЪ-СИБИРЯКЪ

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ

СЪ ПОРТРЕТОМЪ АВТОРА И КРИТИКО-БІОГРАФИЧЕСКИМЪ ОЧЕРКОМЪ П. В. БЫКОВА.

ТОМЪ ОДИННАДЦАТЫЙ

ИЗДАНІЕ T-ва А. Ф. МАРКСЪ : ПЕТРОГРАДЪ

КУСОЧЕКЪ ЧЕРНАГО ХЛѢБА.
Разсказъ

I.

   У Анны Сергѣевны былъ твердый характеръ, настолько твердый, что иногда она сама начинала имъ тяготиться. Довести всякое дѣло до конца, выдержать характеръ, настоять на своемъ,-- это у нея "доходило до слабости", какъ увѣрялъ мужъ Анны Сергѣевны, горный инженеръ безъ всякаго характера. Взять хотя настоящую поѣздку,-- вѣдь Анна Сергѣевна совершенно спокойно могла переночевать въ Кыштымскомъ заводѣ, но она рѣшила, что поѣдетъ дальше, и, несмотря на всѣ уговоры, отправилась дальше.
   -- Вамъ придется ѣхать горами цѣлыхъ тридцать шесть верстъ,-- уговаривали ее.-- Дорога лѣсная, а на Сойминской станціи всего одна изба, гдѣ вамъ придется заночевать съ дѣтьми. Наконецъ, кажется, собирается гроза...
   -- Нѣтъ, я уже рѣшила,-- невозмутимо отвѣчала Анна Сергѣевпа, дѣлавшаяся еще тверже отъ такихъ уговоровъ, очевидно, посягавшихъ на ея самостоятельность.-- Знаете, у меня ужъ такой характеръ: разъ рѣшила -- значитъ, нужно сдѣлать.
   Двое дѣтей Анны Сергѣевны -- трехлѣтняя Таня и пятилѣтній Илюша -- съ удивленіемъ смотрѣли на уговаривавшихъ маму,-- вѣдь мама сказала, что поѣдемъ. "Мама сказала" -- было своего рода закономъ.
   Стоялъ іюньскій горячій день. Къ вечеру сдѣлалось душно, и въ небѣ кучились дождевыя облака. Въ горахъ грозы налетаютъ быстро, и Анна Сергѣевна чувствовала приближеніе такой грозы по особому нервному состоянію, съ которымъ упорно боролась цѣлую жизнь. Ее охватывало какое-то жуткое ощущеніе, въ родѣ того, когда ждутъ выстрѣла изъ громаднаго орудія.
   "Да, будетъ гроза",-- думала Анна Сергѣевна, когда они выѣзжали изъ завода и дорога начала забирать въ гору.
   Экипажъ былъ удобный, какъ всѣ сибирскіе тарантасы, такъ что, въ случаѣ чего, въ немъ свободно можно было и заночевать. Дорога шла все время горами, и Анна Сергѣевна любила этотъ участокъ, гдѣ не встрѣчалось ни одного селенія. По сторонамъ великолѣпный лѣсъ, дорога постояно дѣлаетъ повороты, спуски и подъемы, картины мѣняются на каждомъ шагу, воздухъ чистый, пропитанный специфическимъ ароматомъ горныхъ елей, пихтъ и сосенъ. Чего стоило одно удовольствіе дышать такимъ воздухомъ...
   Почтовая тройка бѣжала легко и быстро, молодой парень кучеръ весело посвистывалъ, экипажъ покачивалъ, нагоняя дорожную дрему. Маленькая Таня точно распустилась вся и заснула сладкимъ дѣтскимъ сномъ сейчасъ же, какъ только выѣхали. Маленькій Илюша бодрствовалъ, задавая матери свои безконечные дѣтскіе вопросы.
   Анна Сергѣевна страстно любила дѣтей и считала себя не безъ основанія примѣрной матерью. Вотъ гдѣ ей больше всего пригодится ея твердость характера... Вѣдь все воспитаніе, въ сущности, сводится на выдержку характера. Уже сейчасъ она могла припомнить тысячи такихъ случаевъ, когда спасала своихъ дѣтей отъ опасности именно благодаря только своей выдержкѣ. Въ сущности говоря, самыя серьезныя вещи начинаются сплошь и рядомъ съ почти незамѣтныхъ пустяковъ. Да вотъ хоть сейчасъ взять Илюшу,-- онъ какой-то вялый и жиденькій мальчикъ. А отчего? Очень просто: вялость кишекъ, пониженіе перистальтическаго ихъ движенія. Значитъ, нужно поднять питаніе...
   "Ахъ, ужъ это мнѣ питаніе!" -- невольно подумала Анна Сергѣевна, припоминая свой материнскій пятилѣтній опытъ.
   Господи, чего-чего она ни дѣлала вотъ для этого вялаго Илюши. Качалось съ кормилицъ, потомъ, въ теченіе трехъ лѣтъ, стерилизованное молоко, мясной порошокъ, шотландская овсянка,-- ну, не выдержи характера Анна Сергѣевна въ этой дѣтской кухнѣ, Илюши давно бы не существовало на свѣтѣ. Чего стоило пріучить его пить крѣпкій мясной экстрактъ, который Анна Сергѣевна приготовляла сама, не довѣряя рѣшительно никому. Развѣ можно положиться на няню, которая непремѣнно напичкаетъ ребенка ржанымъ хлѣбомъ,-- къ послѣднему Анна Сергѣевна питала что-то въ родѣ органическаго отвращенія, какъ къ источнику всякаго дѣтскаго зла. Будетъ раздуваться животъ, явится кислая отрыжка,-- нѣтъ, благодарю покорно. Аннѣ Сергѣевнѣ до точности были извѣстны всѣ количественные и качественные анализы пищевыхъ веществъ, и она съ особеннымъ удовольствіемъ пользовалась ученой номенклатурой, какъ "азотистыя соединенія", "бѣлковыя вещества" и т. д. Правда, что и здѣсь были свои проклятые вопросы, въ родѣ того, какъ ѣсть яйцо -- вкрутую или всмятку. Одни ученые говорятъ одно, другіе -- другое,-- и вся твердость характера Анны Сергѣевны подвергалась постоянному искушенію. Вопросъ объ яйцахъ оставался открытымъ...
   "А можетъ-быть, и вялость кишекъ у Илюши происходитъ именно отъ того, что онъ ѣлъ яйца только всмятку?-- съ ужасомъ думала Анна Сергѣевна.-- Вотъ уже три года, какъ онъ придерживается именно этой системы питанія..."
   Наблюдая Илюшу, Анна Сергѣевна испытывала почти отчаяніе отъ одной мысли о проведеніи во всей строгой послѣдовательности раціопальнаго питанія. Сколько она ученыхъ книжекъ перечитала, сколько совѣтовалась съ медицинскими знаменитостями,-- и въ концѣ концовъ оставалась единственная надежда на твердость собственнаго характера...
  

II.

   Увлекшись своими материнскими мыслями и соображеніями, Анна Сергѣевна незамѣтно задремала и проснулась только тогда, когда экипажъ остановился. Первой ея мыслью было, что они уже пріѣхали на станцію, по оказалось, что экипажъ стоитъ на спускѣ съ горы. Было еще достаточно свѣтло, и нигдѣ не видно было признаковъ жилья.
   -- Что случилось?-- спросила она кучера.
   -- А вонъ баба, значить...
   -- Какая баба?
   -- А вонъ изъ лѣсу идетъ и рукой машетъ.
   -- Что ей нужно?
   -- А кто ее знаетъ... Она махнула рукой, ну, я и остановился.
   Дѣйствительно, съ лѣвой стороны дороги, изъ рѣдкаго сосноваго лѣска выходила баба съ ребенкомъ на рукахъ, а за ней бѣжала босоногая дѣвочка лѣтъ пяти, съ растрепанными бѣлыми волосенками. Нужно сказать, что Анна Сергѣевна ужасно боялась "этихъ дѣтей", которыя представлялись въ ея воображеніи живыми препаратами всевозможныхъ дѣтскихъ болѣзней -- дифтерита, скарлатины, дизентеріи и т. д. Первой мыслью Анны Сергѣевны было то, что баба съ ребенкомъ остановила экипажъ съ спеціальной цѣлью попросить у нея какого-нибудь лѣкарства,-- вѣдь "эти дѣти" всегда чѣмъ-нибудь больны и могутъ заразить Илюшу и Таню въ одно мгновеніе. Она сдѣлала даже знакъ бабѣ остановиться и со страхомъ спросила:
   -- Постой, не подходи, милая... Дѣти у тебя здоровы?
   -- А ничего, слава Богу...-- отвѣтила баба.
   У Анны Сергѣевны отлегло на сердцѣ, и она проговорила уже другимъ тономъ:
   -- А что тебѣ нужно, милая? Подходи ближе...
   Баба подошла къ самому экипажу и какъ-то особенно быстро заговорила, роняя слова:
   -- Огоньку, барыня, у насъ нѣтъ... Мужъ-то у меня, значитъ, померъ на пріискѣ, вотъ я и ѣду съ ребятами домой... Трое ребятишекъ-то, а ѣхать триста верстъ... Хорошо еще, лошадь своя осталась.. Покормимъ ее въ лѣсу и ѣдемъ... Вотъ и сейчасъ остановилась, надо огонька развести, а спичекъ-то и нѣтъ. Дунька дорогой потеряла... А ежели безъ огня, такъ лошадь-то изобьется отъ овода, да и сами чего-нибудь сваримъ... болтушку изъ старыхъ корочекъ...
   Анна Сергѣевна внимательно разглядѣла эту несчастную пріисковую бабу, у которой конвульсивно вздрагивали губы, когда она заговорила о покойномъ мужѣ. И сама какая-то точно вся ободранная: сарафанъ рваный, платокъ на головѣ тряпицей, и даже исхудалое, запеченное на солнцѣ лицо походило на какую-то заплату.
   -- У васъ, поди, и поѣсть нечего?-- спрашивала Анна Сергѣевна, приноравливаясь къ языку ободранной бабы.
   -- Какая ужъ ѣда, барыня... Вотъ только бы лошадь поѣла, а мы ужъ какъ-нибудь. Накопала даве саранки (горная лилія), ну, сварю ее въ котелкѣ -- вотъ и вся ѣда. Все же ребята какъ будто горяченькаго похлебаютъ...
   У Анны Сергѣевны мелькнула счастливая мысль. Конечно, твердость характера прежде всего, по въ дѣтяхъ необходимо "развивать и сердце". Она поцѣловала проснувшуюся Таню, такъ смѣшно таращившую свѣтлые синіе глазки на незнакомыхъ людей, и сказала Илюшѣ, который но своей вялости не проявлялъ даже законнаго дѣтскаго любопытства:
   -- Илюшка, достань корзинку съ нашей провизіей...
   Мальчикъ съ трудомъ досталъ плетеную корзинку и еще съ большимъ трудомъ открылъ ее.
   -- Дѣвочка, подойди сюда...-- приглашала Анна Сергѣевна дичившуюся Дуньку.
   Мать подталкивала ее, и Дунька взобралась на подножку тарантаса, голодными глазами слѣдя за Анной Сергѣевной, которая вынимала изъ корзинки завернутые въ бумагу припасы -- пирожки съ мясомъ, вареныя яйца, телятину, колбасу.
   -- Ну, выбирай, Дуня, что тебѣ нравится,-- предлагала Анна Сергѣевна, съ завистью наблюдая голодную дѣвочку. Господи, какой завидный аппетитъ у "этихъ дѣтей". Если бы Илюшѣ хотя сотую долю такого аппетита...
   Но тутъ случилось нѣчто соверпіенно неожиданное: Дунька осмотрѣла всѣ запасы, напрасно отыскивая своими голодными глазами что-нибудь подходящее, и отрицательно покачала головой. Это движеніе даже обидѣло Анну Сергѣевну: скажите, пожалуйста, какая разборчивая дѣвчонка... Изволите ли видѣть, не нашла ничего подходящаго. Вотъ вамъ и будьте добрыми съ "этими дѣтьми". Впрочемъ, это, пожалуй, хорошій урокъ Илюшѣ, который такъ мило предложилъ Дунькѣ пирожокъ съ говядиной, а она отрицательно покачала головой и даже спрятала свои грязныя ручонки за спиной.
   -- Н-нѣ-етъ...-- протянула Дунька, оглядываясь на мать
   -- Отчего она не хочетъ брать?-- обиженно спрашивала Анна-Сергѣевна и прибавила: -- у насъ провизія самая свѣжая...
   -- Нѣтъ, она не возьметъ...-- отвѣтила баба.
   -- Такъ вы возьмите и дайте ребятамъ...
   -- Тоже не будутъ ѣсть, барыня...
   -- Хлѣба, наконецъ, возьмите. Надѣюсь, что бѣлый хлѣбъ они у васъ ѣдятъ... У меня есть великолѣпныя сдобныя лепешки.
   Баба взяла такую великолѣпную сдобную лепешку, повертѣла въ рукахъ и возвратила назадъ.
   -- Нѣтъ, не будутъ ѣсть... все равно...-- повторяла она упрямо.
   -- Это... это... я наконецъ не понимаю!-- начала горячиться Анна Сергѣевпа, оскорбленная въ лучшемъ движеніи своего дисциплинированнаго сердца.
   Единственнымъ свидѣтелемъ всей этой сцепы былъ молодой кучеръ, смотрѣвшій съ козелъ на Дуньку и на барыню съ самой глупой улыбкой. Онъ наконецъ рѣшился вывести барыню изъ недоумѣнія и проговорилъ:
   -- Она глупая, барыня, значитъ, эта самая баба... Словъ-то у ней нѣтъ, чтобы выразить... Постъ теперь, значитъ, Петровки, ну, ребята поэтому и не будутъ скоромиться.
   -- А, вотъ въ чемъ дѣло...-- протянула Анна Сергѣевна, для которой все сдѣлалось ясно.-- И маленькіе не будутъ ѣсть мяса?-- спросила она бабу.
   -- Да вѣдь и маленькіе понимаютъ, барыня,-- удивилась въ свою очередь баба, что барыня не можетъ понять такой простой вещи.
   -- Ужо, у меня есть кусочекъ чернаго хлѣба,-- говорилъ кучеръ, добывая изъ-за пазухи ломоть чернаго хлѣба, завязанный въ удивительно грязный платокъ, насыщенный всевозможными бактеріями.-- На, Дунька.
   Анна Сергѣевна сунула бабѣ какую-то мелочь, коробку шведскихъ спичекъ и велѣла ѣхать дальше, кучеръ встряхивалъ годовой и улыбался про себя: дескать, ловко осрамила барыню что ни на есть простецкая баба...
   Экипажъ осторожно спускался подъ гору, и Анна Сергѣевна нѣсколько разъ оглянулась назадъ. Баба съ голодной дѣвочкой стояла еще на дорогѣ, провожая глазами барскій экипажъ.
   "Да, вотъ какъ воспитываютъ характеръ..." -- съ горечью думала Анна Сергѣевна, наблюдая Илюшу, вяло жевавшаго кусокъ колбасы.
   Гдѣ-то погромыхивали первые раскаты начинавшейся грозы, начали падать первыя капли дождя съ сухимъ шумомъ, точно кто выстрѣливалъ по листвѣ дробью.
  
   1898.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru