Мережковский Дмитрий Сергеевич
Вера
Lib.ru/Классика:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
]
Оставить комментарий
Мережковский Дмитрий Сергеевич
(
bmn@lib.ru
)
Год: 1890
Обновлено: 22/04/2015. 154k.
Статистика.
Поэма
:
Поэзия
Стихотворения
Скачать
FB2
Ваша оценка:
шедевр
замечательно
очень хорошо
хорошо
нормально
Не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
Аннотация:
Повесть в стихах
Д. С. Мережковский
ВЕРА
Повесть в стихах
ГЛАВА ПЕРВАЯ
I
Недавно рецензент довольно жёлчный
Мне говорил: "Какая тьма певцов
В наш грубый век практических дельцов
Баллад, поэм, сонетов гул немолчный
Стоит кругом, как летом комаров
Унылое жужжанье!.." В самом деле,
Нам, наконец, поэты надоели.
II
Кто не рифмует?.. Целая гора
Стихов нелепых. Нынче все -- поэты:
Военные, студенты, доктора,
Телеграфисты, барышни, кадеты,
Отцы семейств, юристы... Нам вчера
В редакцию товарищ прокурора
Прислал тетрадь рифмованного вздора.
III
И все они лишь об одном поют:
Как тяжело им жить на белом свете, --
И все страдают, плачут, мир клянут,
Бессильные, капризные, как дети
(Их пессимистами у нас зовут), --
Повсюду жалобы: "искусство пало".
Поэтов тьма -- поэзии не стало.
IV
Нам скорбь приятна: все мы влюблены
В свою печаль и собственным напевам,
Слезам, тоске, всему, чем мы полны,
Уж слишком много придаем цены --
А жизнь для нас противна. Старым девам
Лет под сорок прилична эта грусть...
Но, Боже мой, мы знаем наизусть
V
Сердец разбитых стоны и признанья.
Нам, наконец, чувствительная ложь
И Надсону плохие подражанья
Наскучили!.. Как Надсон ни хорош,
А с ним одним недалеко уйдешь.
Порой стихи у нас по форме дивны,
Но все-таки мы слишком субъективны.
VI
О, кто найдет для музы новый путь,
Кто сделает искусство не забавой,
А подвигом, кто даст нам отдохнуть
На красоте спокойной, величавой,
Кто в дряхлый мир сумеет жизнь вдохнуть,
Кто воскресит твои живые струны,
Наш царь, наш бог, учитель вечно юный,
VII
Счастливый Пушкин? Да, в ужасный век
Сумел ты быть свободным и счастливым.
И ты страданья знал, каких вовек
Не знали мы, но умер горделивым
И не роптал, -- и, жалкий род калек,
Тебе, гигант, дивимся мы с любовью, --
Твоей спокойной мощи и здоровью.
VIII
Восторженным в стихах не трудно быть,
Но, забывая собственное горе,
В гармонию печаль преобразить,
В своей душе, как свод небесный -- в море,
Весь мир и всю природу отразить, --
Вот цель поэтов, Богом вдохновенных,
Что потрудней элегий современных
IX
И нашей модной "скорби мировой".
В тебе, о Пушкин, счастье и покой;
Ты примиряешь с жизнью, утоляя
Нам жажду сердца вечной красотой.
Не как вино, а как вода живая,
Не как духи, как аромат лесов --
Святая прелесть пушкинских стихов.
X
Но, впрочем, как бы ни были мы плохи,
А надо жить: искусство -- не игра.
Мне кажется, что бросить нам пора
Элегий томных жалобные вздохи,
Все эти пробы детского пера,
Альбомные стишки для институток...
Приняться бы за эпос, кроме шуток.
XI
О, светлого искусства торжество,
Привет тебе, эпическая муза!
Твои жрецы -- титаны... Ничего
Не может быть желанней твоего
Спокойного и верного союза.
Пускай шумит лирический поток --
Ты, эпос, тих и вечен, и глубок!
XII
Но устарел в наш век вполне реальный
Волшебный мир классических поэм, --
Восток, Эллада, розы и гарем,
И красота природы идеальной, --
Роскошных пальм тропический эдем,
Халифы, демоны, монахи, феи --
Во вкусе лорда Байрона затеи.
XIII
Нет, право, в современных городах,
В театрах, фабриках, в толпе столичной,
В шестиэтажных пасмурных домах
И даже в серых, дымных небесах
Есть многое, что так же поэтично,
Как волны, степь и груды диких скал --
Романтиков обычный арсенал.
XIV
В болезненном и сумрачном пейзаже
Большого города найдет поэт,
Быть может, то, чего в природе нет:
Есть красота в искусственном; и даже
Свет электричества, волшебный свет,
Порою над столицею печальной
Прекраснее луны сантиментальной.
XV
У нас культуру многие бранят
(Что, в сущности, остаток романтизма),
Но иногда мне душу веселят
Локомотив иль царственный фрегат
Изяществом стального механизма.
А всё ж родней мечтателям пока
Восток и Рим, и Средние века...
XVI
Но я решил, привычку побеждая,
Героя взять для повести моей
Из современных будничных людей...
Дитя больное северного края,
Он родился в одной из тех семей,
Где, несмотря на кумфорт и достаток,
Какой-то буржуазный отпечаток
XVII
Лежит на всем. Лет тридцать прослужив,
Его отец страдал обычным сплином
И засореньем печени. Схватив
На скверной даче в Парголове тиф,
Скончался он с довольно важным чином,
И скромный, тысяч в сорок, капитал
Он, умирая, сыну завещал.
XVIII
Давно уж мать больна была чахоткой.
Покорная, с надеждой на Творца,
Сережу покидая, до конца
Она осталась любящей и кроткой.
Но он не помнил милого лица,
И лишь как сон, как то, что слышал в сказке,
Он вспоминал ее святые ласки.
XIX
Лет с десяти страдал уже хандрой
И склонностью к чахотке наш герой --
Родителей печальное наследство.
Как бред тяжелый промелькнуло детство.
С болезненной угрюмою душой,
Сережа был ребенком некрасивым,
Мечтательным и странно молчаливым.
XX
Наследственность, мы все -- твои рабы!
Твоим слепым законам жизнь покорна,
Со дня рожденья будущей судьбы
В нас тихо спят невидимые зерна:
Мы ей должны отдаться без борьбы.
Из рода в род болезнь и преступленья
Передают друг другу поколенья...
XXI
И зверь таится в каждом из людей,
И, тысячами уз порабощенный,
Он не смирился: в денди наших дней
Под оболочкой моды утонченной
Порой сквозят инстинкты дикарей --
С их жаждой крови, ужасом и мраком, --
Под этим белым галстуком и фраком.
XXII, XXIII
. . . . . . . . . . . . . . . . .
XXIV
В гимназии невыносимый гнет
Схоластики пришлось узнать Сереже...
Словарь да синтаксис; из года в год
Он восемь лет твердил одно и то же.
Как из него не вышел идиот,
Как бедный мозг такую пытку вынес,
Непостижимо. "Panis, piscis, crinis"
1
, --
XXV
Вот вся наука... Иногда весной
Он ласточкам завидовал. Не учат
Они Aorist первый и второй,
Грамматикой латинской их не мучат.
Пока бедняга с жгучею тоской
Смотрел, как в синем небе реют птицы,
Он получал нули да единицы.
XXVI
Когда зимой пленяло солнце взор
Сквозь дым багровый ласковым приветом,
И душный класс, и мрачный коридор
Был озарен янтарным полусветом, --
О, как Сережа рвался на простор,
И как хотел он, весь отдавшись бегу,
Лететь в санях по блещущему снегу!
XXVII
Над Ксенофонтом голову склонив,
Он забывал о грозном педагоге,
Смотрел куда-то вдаль и был счастлив...