Мэссинджер Филипп
Герцог Миланский

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    The Duke of Milan.
    Трагедия в 5-ти действиях, в стихах.
    Действия первое-четвертое.
    Перевод Федора Бредихина, 1880.

Филипп Мэссинджер.

0x01 graphic

"Герцог Миланский".

"The Duke of Milan"

Трагедия в 5-ти действиях, в стихах.

0x01 graphic

   Соч. 1621 г. Изд. 1623 г, Edward Blackmore.
   Премьера: 1621 г, Лондон, Cockpit Theatre.

Пер. с англ. Бредихина Ф. А. (1880 г.).

   Действующие лица:
   Людовико Сфорца, герцог миланский. Ludouico Sforza.
   Франческо, его любимец и зять. Francifco.
   Члены государственного совета:
   Тиберио. Tiberio.
   Стефано. Stephano.
   Придворные:
   Гракко. Graccho.
   Джулио. Julio.
   Джованни. Giovanni.
   
   Карл V, император. Charles V.
   Пескара. Pescara.
   Имперские офицеры:
   Гернандо. Hernando.
   Медина. Medina.
   Альфонсо. Alphonso.
   
   Марчелия, жена Людовико. Marcelia.
   Изабелла, его мать. Isabella.
   Марианна, его сестра, жена Франческо. Mariana.
   Евгения, сестра Франческо. Eugenia.
   Стража, слуги, свита.

Действие в Милане; в первой части третьего акта действие переносится в императорский лагерь при Павии.

Содержание.

   Людовико Сфорца (реальный Людовико Сфорца (1452 - 1508 гг.) умер задолго до описываемых в пьесе событий, их участником мог быть его сын, Франциско (1495 -- 1535 гг.), но похожее имя дано другому действующему лицу), что бы спасти от разорения Милан после Павийской битвы (1525 г.), решается великодушно пожертвовать собою и предложить себя в выкуп императору, что, при страстной любви его к супруге, приносит ему тем большую ещё честь. Любовь эта так сильна, что для него совершенно невыносима мысль о возможном переходе обожаемой им женщины в объятия другого, и он поручает родственнику Франческо в случае, если он не воротится живым из императорского лагеря, умертвить прекрасную Марчелию. Но Франческо по этому поводу сам влюбляется в неё страстно, и когда она с ужасом отвергла его искания, он объявляет ей о том, что ему поручено. Между тем рыцарский образ мыслей герцога обеспечивает ему не только прощение императора, но и особенную его благосклонность, так что он радостно возвращается домой. Но Марчелия встречает его холодом, он сам стёр с улыбавшихся ему уст их прежнее очарование. Мать и сестра герцога нашёптывают Сфорце о сношениях Марчелии с Франческо, а этот, чья отвергнутая любовь обратилась теперь в зависть и озлобление, нарочно разжигает ревнивые подозрения. Марчелия от них вне себя, она может только ненавидеть мужа, если он сомневается в её любви. Франческо под предлогом будто бы данного ему от неё поручения, бежит, между тем, прочь. Герцог является к ней и хочет привести её к признанию известием, что любовник её схвачен и казнён. Она строптиво отвечает:
   "Так ты убил любимого мной человека"!
   Он там же закалывает жену, и, умирая, она торжественно заверяет его в своей чистоте и верности. Он повреждается рассудком. Под видом иностранного врача приходит теперь Франческо, а с ним и его сестра, переодетая в мужское платье, герцог некогда любил её и покинул ради Марчелии. Они обещают оживить покойницу и натирают труп её ядом, от которого целующий её герцог умирает сам. Франческо узнан и отдаётся в руки судебной власти с заявлением, что отомстил наконец за сестру, - об этой причине его ненависти и поступков не было ни единого слова впереди, да неестественно и то, что бы любящая женщина, оскорбившись ревнивым подозрением, стала сама подтверждать его из одного лишь желания проучить любимого или подразнить его.

Акт 1.

Сцена 1.

Милан. Комната в замке.

Гракко, Джулио, Джованни с кубками вина в руках.

   Гракко.
   Поднимем кубки! И прохожих всех
   Заставим тост заздравный прокричать.--
   Я пьян по государственной причине;
   Ей-ей! По службе. И изменник тот,
   Кто к десяти часам всё будет трезв.
   Пусть именем моим возьмут его
   Под стражу.
   Джулио.
                            Хорошо! А если это
   Случится с сторожем на колокольне?
   Гракко.
   Когда звонить он будет как попало,
   Как будто на пожарь, и скажет вам
   При том, что музыка его прекрасна, --
   Пусть спать идет, -- уж он довольно выпил;
   А если проповедовать решится
   Умеренность и трезвость пономарь,
   Да текст не из женевских (Женева во времена автора одновременно торговала и вином, и "душеспасительной" литературой) он возьмет
   Изданий -- так в тюрьму его!
   Джулио.
                                                          Не мал
   Проступок, видно, нынче трезвым быть?
   Гракко.
   Какой проступок! -- Это преступленье!
   При самом снисходительном суде
   С виновного на бедных нужно взять
   Хоть сорок марок. Вот когда сановник
   Затянет круговую да с женою
   Пойдет плясать -- так этому не грех
   И жалованье за год подарить.--
   Министры все шатаются, и герцог --
   Нельзя сказать чтоб был совсем готов, --
   Но нагрузился сильно и на стуле
   Качается; и что ж? Услуга это
   Отечеству. Когда вам попадется
   Исчадье тьмы, что в трезвости взросла,
   Его тотчас порядком проучите,
   Хотя бы умереть ему пришлось
   Вина глотнувши; и что может значить
   Какой-нибудь один пред всем народом!
   Ну, пейте же, сообщники лихие
   Всех подвигов моих! От кликов ваших
   Пускай дрожат дома во всем Милане.
   Здоровье герцогини!!

Входят Тиберио и Стефано.

   Джулио.
                                              А, вот двое
   Придворных кавалеров. Их заставить
   Заздравный кубок выпить?
   Гракко.
                                                      Нет! К чему?
   Я знаю их, -- придворный кавалер
   Обязан кубок осушить по долгу.
   Здоровье герцогини!!

Гракко, Джулио и Джованни удаляются.

   Стефано.
                                              Вам известна ль
   Причина этого? Ещё вчера
   Весь двор носил печальные цвета
   Тоскливаго сомнения и страха;
   Забыт был всеми смех, один лишь шут
   Решался улыбаться; герцог сам
   Так озабочен был; сестра его,
   Прекрасная, как ангел, герцогиня,
   И мать -- пред ним безмолвны оставались.
   Немая грусть царила над Миланом,
   Как будто бедствие страну постигло
   Иль угрожало ей вблизи...
   Тиберио.
                                                    Мой друг,
   В вас скромность сочеталась с благородством,
   И вы достойны полного доверья
   В делах важнее тех, что вам открыть
   Желаю я. Возможно ль удивляться,
   Что Сфорца, герцог наш, трепещет в страхе:
   Вся жизнь его текла среди нужды,
   Тревог и опасений. Он умом
   Одолевал досель невзгоды все,
   И счастье успевал к себе склонять.
   И вот теперь от жребия зависит
   Всё то, к чему он с юных лет стремился,
   Всё сеянное им в трудах, заботах
   И уж созревшее вполне для жатвы.
   Теперь -- исполнятся его надежды,
   Иль навсегда рассеются как дым.
   Стефано.
   Мне крайности такие непонятны.
   Казна его полна; народ так предан;
   Войска и многочисленны и верны;
   Он сам предусмотрителен и зорок.
   И если бы кругом война пылала,
   Едва ли враг в пределы наши вступит.
   Тиберио.
   Опасностей, грозящих явно нам
   Не трудно избежать, но поражает
   Смертельно неожиданный удар;
   Вдали сверкнет лишь молнии огонь --
   И в тот же миг пред нашими глазами
   Её ужасный след, -- я вам скажу,
   Что возбуждает в нём боязнь. В войну,
   Которую ведет так долго Карл
   С Франциском, повелителем французов,
   Князья Италии вовлечены;
   Из них могуществом всех выше Сфорца,
   И вот противники наперерыв
   Искали с ним союза. Вам понятно,
   Что сблизившись с одним из них, врагом
   Он сделался другому.
   Стефано.
                                                 Это верно;
   И труден выбор был.
   Тиберио.
                                              И вот наш герцог,
   В душе испанцев гордость ненавидя,
   Содействовать Франциску обещал.
   И этим император так разгневан,
   Что герцога спасенье и надежды
   От счастья короля вполне зависят.
   Стефано.
   Но королю, насколько мне известно,
   Судьба ещё не изменила.
   Тиберио.
                                                       Да,
   Но измени она -- и герцог наш
   Погиб. Два войска, полные отваги,
   Стоят уж в поле и сразиться жаждут;
   Окопами так сблизились они
   Одно с другим, что нет почти надежды,
   Что б разойтись могли, пока мечом
   Не будет решено, кому победу
   Торжествовать придётся; а исход
   Войны решит, что победитель прав,
   А побежденный виноват постыдно.--
   Но детскому уму понять нетрудно,
   Что предрешить нельзя успех сраженья.
   Вот почему нам Сфорцу порицать
   Нельзя за то, что озабочен он,
   Растерян и смущен, пока не видно,
   Над чьею изукрашенною ставкой
   Победа остановит свой полёт.
   Стефано.
   К чему ж затеян этот праздник пышный
   В такие дни, когда у всех колени
   С мольбой об избавлении от бед
   Должны сгибаться? Эта суета
   Мне неуместной кажется.
   Тиберио.
                                                    Мне так же;
   И повод к ней лишь служит извиненьем.
   Рожденье герцогини каждый год
   Мы празднуем так шумно и роскошно;
   Тут герцог весь уж ей принадлежит
   А не себе; хотя у ней в подданстве
   Он всякий день. О, из мужей никто
   Не станет сумасбродствовать, как он!
   И если посторонним рассказать
   Хоть небольшую часть его дурачеств --
   За выдумку сочтут.
   Стефано.
                                          И то сказать, -
   Она ведь несравненно хороша.
   Тиберио.
   Известно это ей; она себе
   И цену знает хорошо.
   Стефано.
                                                 И я
   Не слышал никогда, чтоб кто-нибудь
   Осмелился ничтожнейшим упреком
   Её коснуться чести.
   Тиберио.
                                           О, клянусь --
   Она верна своим обетам брачным,
   И сердцем мужа обладать достойна.
   Но если красота царит на троне,
   И мощью, и богатством обладая,
   II до небес льстецы ее возносят,
   Тогда с ней гордость станет неразлучна, --
   И гордости-то в герцогине много. --
   Любовью страстной мужа и сознаньем
   Своих достоинств сильная, она
   В величье неприступном пребывает.
   А Сфорцы мать сносить в другой не может
   Того, что прежде ей принадлежало.
   Сестра его к достоинствам своим
   Не менее чутка, -- хотя их гнев
   До времени и затаён глубоко,
   Но страшно, чтоб не вспыхнул он внезапно.
   Стефано.
   Пусть отвратит опасность эту Тот,
   Кто всем умеет мудро управлять.
   Тиберио.
   Пойдемте в главный зал; его убранство -
   Искусства торжество.
   Стефано.
                                                Иду за вами.

Все уходят.

Сцена 2.

Там же. Другая комната.

Входят Франческо, Изабелла и Марианна.

   Марианна.
   Я не пойду; не так ничтожна я,
   Чтоб быть глазком одним в её хвосте
   Павлиньем.
   Изабелла.
                            Я ей мать, и я ужель
   Принизиться должна и быть к услугам --
   Кого же? Той, что мне служить должна бы.
   Франческо.
   Для герцога, не для неё самой
   Вы делаете это. Ты, мой друг,
   И вы, принцесса, моему совету
   Последуйте, когда угодно вам.
   Согласен я, что вы должны как мать
   От Сфорцы ожидать повиновенья,
   А ты на братскую его любовь
   И ласки, как сестра, имеешь право.
   Но помните, что подданные вы
   И он ваш государь, а потому,
   Опасно будет препираться с той,
   Перед которой он благоговеет.
   И в доле низменной мужья о женах
   Заботливы; неужто ж он, властитель,
   Её не должен окружать почётом?
   Он счастье в этой женщине нашёл;
   Любви и красоты она святыня;
   И добродетелей всех женских клад
   Хранится в ней.
   Изабелла.
                                       На похвалы ей вы
   Всегда готовы
   Марианна.
                                  Не одна она
   Прекрасна; а знатна и я, конечно,
   Не менее её.
   Франческо.
                                 Я говорю
   Лишь о правах её и никого
   Не обижаю. Будь она уродом --
   Как герцогине был бы я обязан
   Служить ей; но пред тем, что вижу в ней --
   Я преклоняюсь. Может ли другая
   Жена на пыл любви ответить мужу
   Таким же чистым пламенем как эта?
   Счастливая чета! В одном из них
   Блаженство для другого! Он уверен,
   Что для неё соблазна нет ни в ком;
   Она убеждена, что предан ей
   И чужд он всякой мысли об измене.
   Она неотделима от него
   Как лучшая часть сердца и души,
   И ссору с ней считаю я безумьем.
   Вы знаете его -- играть собой
   Он безнаказанно не позволяет,
   И стоит лишь замедлить с послушаньем,
   Чтоб сына долг и брата он забыл.
   Изабелла.
   Ты прав. С лицом веселым мы на пир
   Пойдём. Но поклоняться мы не станем
   Кумиру Сфорцы.
   Марианна.
                                        Поступать я буду
   Как герцога родной сестре прилично;
   Ни перед кем не изгибаюсь я!
   Франческо
   Благоразумна будь; носясь вверху
   Не трудно пасть; а что б взойти наверх
   Нам поневоле нужно спину гнуть.

Уходят.

Сцена 3.

Парадный зал в том же замке.

Три служителя заняты приготовлениями к пиршеству.

   1-ый служитель.
   Скорее, ради Бога! Убирайте
   Парадней залы. Роскошь, блеск и пышность --
   Вот мы о чем заботиться должны.
   2-ой служитель.
   О, нынче здесь соединилось всё,
   Что восхищает вкус, и глаз и ухо.
   3-тий служитель.
   Тут маска есть; не знаете ли вы,
   Что значит это?
   1-ый служитель.
                                     Нам какое дело;
   Пускай лишь постарается она
   Как можно больше почестей воздать
   Супруге герцога, ценя высоко
   И красоту её, и добродетель, --
   И государь останется доволен.

Звуки музыки.

   Молчание! Идут... Готово всё.

Громкие звуки труб. Входят Тиберио, Стефано, Франческо, Людовик Сфорца, Марчелия, Изабелла, Марианна и свита.

0x01 graphic

   Сфорца.
   Ты праздника роскошного царица;
   Садись вот здесь, о свет души моей!
   И если с обожаньем пред тобою
   Склоняется так низко Сфорца сам,
   То каждый, как он саном ни высок,
   Отличием почетным может счесть
   Малейшую приятную тебе
   Услугу --Дай же высказаться мне.
   И счастлив; пусть все мощные цари
   От жгучей зависти ко мне бледнеют:
   И с торжеством кичусь я этим счастьем.
   О мать, взгляни ты на нее! Сестра,
   Любуйся ею! В наши дни, я знаю,
   Нет женщины, по блеску красоты
   Достойной рядом с нею стать. Ну, что же?
   Прошедшее на помощь призовите:
   Из всех поэтами воспетых жен,
   Что украшеньем строгой Спарты были
   Иль Рима гордого считались славой,
   Воображеньем лучший образец
   Создайте - и сознаетесь вы, верно,
   Что красоты чистейшей совершенства
   В Марчелии впервые нам открылись.
   Франческо.
   Такой красавицы не видел мир.
   Тиберио.
   Я признаю, что в ваших похвалах
   Лишь истина звучала, Ваша светлость,
   Но герцогини скромность заставляет
   От них румянцем нежным защищаться.
   Сфорца.
   Позволь, бесценная! О, все мои
   Усилия напрасны! Все слова
   Моей восторженной хвалы звучат,
   Мне кажется, хулой и поношеньем,.
   В тебе души и тела красота
   Чудесна так и так невыразима,
   Что описать ее вполне достойно
   Лишь только в силах ангелов язык,--
   И тот в немом замолкнет удивленье.
   Изабелла.
   Быть обожателем её -- тебе
   Прошло уж время; вспомни, что твоя
   Жена, а не любовница она.
   Сфорца.
   Любовница? Сказала ты, -- нет больше;
   И с каждым днем к ней страсть моя растет!
   Кого объятья могут насыщаться,
   В том кончились любовника томленья.
   О, нет, ночь каждую встречаю я
   Как брачную; и для меня пылает,
   Как в первый раз, Гимена светоч новый.
   Я упиваюсь жадно нежной страстью,
   Которую облечь воздушным звуком
   Не в силах я, и это ощущение
   Рождает вновь кипучую любовь,
   Такую ж знойную, какую я
   Изведал в незабвенные минуты,
   Когда она стыдливо робкой девой
   Приникла в первый раз к моей груди!
   О ночь блаженная! Одна из тех,
   Когда всех благодетельных светил
   Созвучный хор свое благословенье
   Ниспосылает на людей.
   Марчелия.
                                                 Бесценный!
   Ты мне единственный источник счастья,
   Ты слава, гордость, всё ты для меня!
   Свидетель Небо, не тщеславлюсь я
   Ничем, что мне приписываешь ты, --
   В себе ценю лишь то, что сердцем всем
   Тебя и обожаю, и люблю, --
   Да, если б это не было пустым
   Усилием -- я б высказать старалась,
   Как угодить тебе стремлюсь и жажду.
   Пусть для меня померкнет солнца свет,
   Когда не в силах к небу восходить
   Мои горячие мольбы о счастье,
   И полном благоденствии твоем.
   Желаний всех моих одна лишь цель --
   Всегда достойной стать мне ласк твоих;
   Чтоб в обладанье мной, в моих объятьях,
   Ты находил утеху и забвенье
   Тревожных всех правления забот, --
   Устами этими, к которым я
   Своими приникать имею смелость
   В лобзанье я клянусь, прости мне это...
   Сфорца.
   О говори, я слушаю тебя.
   Марчелия.
   ... Тебе на радость только счастья я
   Себе желаю, и когда земной
   Весь блеск и слава уж тебя насытят,
   И старость приведет к пути на Небо,
   Пусть примет нас, молю, одна могила!
   Сфорца.
   О верю, верю, жизнь моя, тебе!
   Марианна
   (тихо Изабелле)
   К его душе она дорогу знает!
   Сфорца.
   Садитесь! Пусть вас насыщают яства,
   Меж тем как Сфорцу будет утолять
   Небесный свет, который жадно он
   Очами пьет. О, если б вечно длилась
   Такая жизнь! Где трубадур? Пускай
   Споет он песню ту, что я недавно
   Сложил в честь герцогини.

Входит гонец

                                                      Ты откуда?
   Гонец.
   Из лагеря я прислан.
   Сфорца.
                                           Говори ж.
   Погибло все?..
   Гонец.
                                 Из этого письма
   Ясней вам будет дело, государь.
   (Уходит).
   Франческо
   (про себя)
   Дрожит его рука, письмо вскрывая.
   Марианна
   (про себя)
   Холодная вода остудит жар.
   Сфорца.
   Прочту, -- хотя бы смерть несло оно.
   (Читает). "Ваша светлость, Вы благоволите усмотреть из этого письма, что в ту минуту, когда я пишу его, раздаётся смелый вызов на бой, возвещенный императорским герольдом и радостно принятый французским королем. Войска готовы к сражению; мне вверены передовые полки, а потому я принужден остановиться на этом. Вашей светлости всеподданнейший слуга Гаспаро".
   (Про себя).
   Готовы к бою! Уничтожен я, --
   Иль счастье лишь за мною!
   Марчелия.
                                                       Государь!
   Сфорца
   (про себя)
   Незнанье -- мне потери тяжелей...
   Отчаиваться -- значит раньше срока
   Грозящую нам гибель накликать,
   Затем что от исхода этой битвы
   Зависит все, чего достичь надеюсь...
   В душе ту силу мощную я чую,
   Которая возвышенный, чудесный
   Какой-то жребий мне предзнаменует.
   И если взвесить хорошо -- чего
   Страшиться мне? Войска французов храбры,
   Числом их много, их вожди разумны...
   Но гордый этот Карл -- он весь огонь,
   В предначертаниях своих он счастлив,
   Он пылок в совершенье дел и с ним
   Победа неразлучна. Мысль об этом
   Меня приводит в трепет.
   Франческо.
                                                   Герцогиня,
   Вам посвящен весь настоящий день,
   И дуновенье ваших уст прекрасных
   Рассеет эту тучу. Кроме вас
   Кто ж и осмелится с ним говорить?
   Марчелия.
   Я попытаюсь. Благородный герцог!
   Сфорца.
   Прости, Марчелия, я так расстроен;
   В сомненье страшном я, -- моё ль теперь
   Всё то, что обладания достойно!
   Марчелия.
   Но я твоя, и ты не клялся ль, вспомни,
   Что для тебя потери ощутимой
   Не может быть, пока твоей останусь.
   Ты подарил мне этот день, и что же?
   Обратно хочешь взять что дал однажды
   Марчелии своей? Своей, ты слышишь?
   О, из любви к ней ты отложишь, верно,
   На завтра все заботы и дела.
   Ты так желал веселья, будь же весел!--
   Сфорца
   (бросая от себя письмо)
   Прочь с глаз моих! Пускай исчезнет всё,
   Что может радость светлую смутить.
   Пади -- что пасть должно. Перед судьбой
   Не преклонюсь я. Ибо если рухнет
   Весь шар земной и неба свет блестящий
   Померкнет, рука об руку с тобой
   Среди развалин новой жизнью жить
   Начну я. Что же приуныли все?
   Так на пиру проводят разве время?
   Кого увижу с сумрачным челом,
   Врагом тот станет мне. Здесь маска есть,
   Я слышал?
   Франческо.
                         Государь, лишь дайте знак
   И явится она.
   Сфорца.
                                  Позвать ее.
   Пускай развеселят меня скорее.
   Какой восторг -- не только этот день,
   Но все и дни, и годы посвятить
   Тебе!
   Марчелия.
                Любви к тебе, мой дорогой!

Трубят в рог.

   Сфорца.
   Еще гонец? Убить его, повесить!
   Чтоб не смущал веселья он минуты,
   И если б стоило мне головы
   Известие его -- гонца повесить!
   Марчелия.
   О нет! Короткий перерыв веселья
   Приятен так! Кто знает? Может быть
   Он весть желанную тебе несет,
   И пир наш только оживит она.
   Сфорца.
   Из уст прелестных -- мудрые слова!

2-ой гонец входит.

   От Гаспаро?
   Гонец.
                               Пока не пал он.
   Сфорца.
                                                                   А!
   Убит?
   Гонец
   (передавая письмо)
                   Письмо мне отдавая, умер
   С мольбою на устах об избавленье
   И вас, и государства от врагов.
   Сфорца.
   Что в страхе я себе воображал,
   Чего враги желают -- всё теперь
   Обрушиться готово на меня.
   Пусть смолкнет музыка! Не время ей
   Звучать, и погребальный звон
   Теперь уместней; он, печальный вестник.
   Напомнит мне, что даже это тело
   Чудесной красоты должно стать снедью
   Червей; -- я болен!
   Марчелия.
                                        Государь!
   Сфорца.
                                                                О, да!
   Смертельно болен. Унесите прочь
   Убранство праздничное всё! оно
   Несчастием грозит, оно влечет
   Беду и гибель.
   Марчелия.
                               Боже мой!
   Изабелла.
                                                            Мой сын!
   Марцелия.
   Что сделалось с тобою?
   Сфорца.
                                                    Удалитесь
   Отсюда все. Один хочу нести я
   Всю тяжесть горя, и не нужно мне
   Помощника. Кто ж медлить смеет здесь?
   Я герцог ваш ещё! Останься ты,
   Марчелия! Я не томим, мой друг,
   Такою жаждой горя, чтобы им
   С тобою поделиться был не в силах.

Тиберио, Стефано, Франческо, Изабелла, Марианна и свита удаляются.

   Марчелия.
   И радостно снесу твою я долю.
   Но бледен ты? Где ж мужество твое,
   Где сила, что судьбе не покорялась?
   Где Сфорца, для которого опасность
   Казалась выдумкой, способной только
   Пугать детей. Что пристально свой взор
   Вперил ты на меня? Любовь, совет
   И верность, и услуги ты найдешь
   Во мне, но страха не ищи.
   Сфорца.
                                                    Мой друг,
   В тревоге за тебя, да, за тебя
   Дрожит твой Сфорца, как презренный трус.
   И сам я, я б сумел остаться твердым, --
   Погибни войско все и полководцы,
   И в плен отдайся гордому врагу,
   Союзник мой и друг, король французов,
   Которому и жизнью и короной
   Обязан я.
   Марчелия.
                         Так покажи же миру,
   Что страх тебе неведом.
   Сфорца.
                                                    Да, всё это
   Я перенёс бы, и сказать ли больше?
   Будь убежден я несомненно в том,
   Что Карл, разгневанный моим союзом
   С несчастной Францией, внезапно двинет
   На нас добычи алчущее войско,
   Победой опьяненное недавней,
   И воины его Милан разрушат,
   По улицам прольют потоки крови,
   И в груды камней храмы обратят;
   Что мать моя падёт под их мечами,
   Что будет обесчещена сестра,
   И я, цепями скованный, пойду
   Во след за триумфальной колесницей
   Высокомерного врага, и он
   На казнь и муки обречёт меня --
   Остался б Сфорцей я; но сознавать,
   Что ты, Марчелия, -- перед которой
   Всё, всё кругом ничтожно так и мелко, --
   Должна страдать! Страдать из за меня!
   О, это пытка! И в сравненье с ней
   Мне кажутся невинной только шуткой
   Все муки, от которых в безднах ада
   Рыдают грешники.
   Марчелия.
                                             О, не страшись!
   Я разделю с тобой печальный жребий,
   Как радости часы делить умела.
   Переменить меня не в силах рок.
   И вопреки ему, пока жива
   Останусь я твоей.
   Сфорца.
                                       Но если он
   Предначертал в падении моем
   Дождаться мне минуты той, когда
   Глаза, что жизни для меня дороже,
   Хоть но неволе -- на другого взор
   Приветный обратят; когда уста,
   Источник нектара живой -- чужих
   Коснутся уст: подумай, о подумай!
   Какая бездна муки для меня!
   Я слов найти не в силах для проклятий!
   Марчелия.
   Зачем питаешь этот страх ревнивый?
   Не той ли разве милостью единой
   Нас отличило Небо от зверей,
   Что есть у нас свободный выбор смерти?
   Нашла бы я из этой жизни выход,
   Когда б досталась вдруг во власть другому,
   Он ни минуты не владел бы мной!
   Родилась для тебя я -- и твоей
   Умру.
   Сфорца.
                   Пусть небо наградить тебя!
   Я слишком беден.

Входит Франческо.

                                     Как? Ты здесь без зова?
   Франческо.
   Так важно дело, государь, что я
   Решился самовольно к вам войти.
   Здесь Пескара маркграф, ваш верный друг;
   Без отдыха примчался он с вестями,
   В которых крайняя нужна поспешность,
   Затем что счастье ваше и покой
   От них зависят.
   Сфорца.
                                     А, вводи его
   Скорей.

Франческо уходит.

                     Уйди к себе. Твои молитвы
   Пускай мое решенье осветят.
   Марчелия.
   И от отчаянья меня спасут;
   Я без тебя -- ничто.
   (Уходит).
   Сфорца.
                                        Маркграф привёз
   Мне вести! Он известный полководец,
   И хоть враждебной служит стороне,
   Но был всегда испытанным мне другом.

Франческо возвращается с Пескарой.

   Франческо.
   Вон бродит он в тоске.
   Пескара.
                                                 Не порицай
   Его, Франческо, он не без причины
   Задумчив. Да, и если б только это!
   Страшится он, -- я должен бы сказать.
   Сфорца.
   Мой Пескара! Вы чудо в наше время!
   Как? Друг, притом увенчанный победой,
   И счастья вдруг не поспешил покинуть,
   Что уж колеблется и пасть готово?
   Пескара.
   О, если б стало слабых сил моих
   Поднять его, тогда б могли сказать
   Открыто вы, что доблесть я ценю,
   А не удел, который ей достался,--
   И поместили б вы меня тогда,
   Как я хочу, в число друзей вернейших.
   Но время дорого, скорее к делу.
   Я не за тем сюда явился, как беглец,
   Чтоб описать потери и опасность;
   Плохую весть предупреждает слух,
   И вам, я думаю, она известна.
   Нет, дружеский совет пришел я дать,
   Он, может быть, несчастье облегчит.
   Сфорца.
   Вы воплощенье доброты, мой друг,
   И, чтобы ни пришлось мне предпринять,
   Я вашим мненьям следую во всем.
   Пескара.
   Да будет так! Питать ещё надежду
   Сопротивляться Карлу -- безрассудно
   И гибельно для вас. Один лишь путь,
   Мне кажется, верней ведет к спасенью,
   Во власть его отдайтесь добровольно,
   Пока к тому не понуждает сила.
   Повинная пред ним по доброй воле,
   Уверен я, прощенье может встретить,
   Её возможно будет оправдать,
   Или по крайней мере защищать.
   Но если медлить станете решеньем,
   Пока над государством и над вами
   Поднимется его победный меч...
   Тогда грозят вам беды без конца.
   Сфорца.
   Согласен с вами я, и ваш совет
   Немедленно исполню. До отъезда
   Я по делам домашним, очень важным
   Лишь порученья дам, и на заре
   Отправимся мы в путь. Пока, мой друг,
   Вам от дороги нужно отдохнуть.
   Пескара.
   О да, я проскакал верхом довольно
   И предложению такому рад.
   (Уходит).
   Сфорца.
   Сказать, чтоб позаботились о нём
   Как можно лучше. Ты со мной, Франческо,
   Останься. Видишь, до чего дошел я?
   Франческо.
   На горе мне! И если бы поднять
   До прежней высоты вас можно было
   Ценой моей ничтожной, бедной жизни --
   Я б в жертву вам принес её охотно.
   Сфорца.
   Уверен я. Ты благодарен был
   Всегда и предан мне -- и вот люблю я
   То здание, которое воздвиг,
   Возвысивши тебя. Не жалко мне
   И милостей, что сыпал на тебя
   Я щедрою рукой. И не с упрёком
   Тебе напоминаю я теперь
   Об этих милостях, об этом сане,
   О всех владениях приличных сану,
   О том, что я признал тебя достойным
   Ввести, как зятя, в мой державный дом
   И выше всех поставить при дворе;
   Нет, пусть тебе залогом это будет,
   Что преданность твоя, любовь и верность
   Моей достойны дружбы.
   Франческо.
                                                Государь,
   Сознанье ваше я, -- и всякий образ,
   Который мне укажет ваша воля,
   Охотно я приму.
   Сфорца.
                                       Внимай же мне:
   Глубокую тебе я вверю тайну;
   Тебе ужасна будет мысль одна
   Быть исполнителем моих велений,
   И затрепещешь ты, я знаю, также
   Как я, повелевая, трепещу.
   Деянье так бесчеловечно, страшно,
   Что слух один об нем в бандите диком,
   В убийством закаленном палаче --
   Способен состраданье пробудить.
   И что ж, Франческо, жребий мой, судьба
   Решает так, что только ты один
   Любимейший из всех моих вассалов,
   Ужасное то дело можешь знать
   И совершить.
   Франческо.
                              Ваш приступ, государь,
   Пригоден был бы лишь для тех людей,
   Которые вам чужды и не знают
   Ни милостей всех ваших ни щедрот.
   Мне он не нужен -- есть во мне отвага
   На всё, что можете мне повелеть.
   Сфорца.
   Клянись же мне, -- и в клятве назови
   Все наслажденья и мученья все, --
   Не только быть немым для этой тайны.
   Но, главное, когда мой зов раздастся:--
   Твой час настал, как молния, разить!
   Франческо.
   Придумай клятву, я на всё готов.
   Сфорца.
   Так соверши же то, на что глядеть
   Враждебные светила не дерзнут, --
   Безбожно так оно. Моим орудием
   Ты станешь -- и за то людей проклятья
   Тебе наградой будут. Мне же мысль
   Пришла -- и за нее меня покинут
   Святые ангелы в бедах и скорби.
   Мы входим в область ночи! Слышишь: ночи,
   И память обо всем, что мы свершили,
   Что было нашей славой -- всё сойдет
   Во мрак. А если вспомнят нас когда,
   Так для того, чтобы примером нашим
   Потомство привести в негодованье,
   Затем что прежние злодейства все
   Бледнеют перед нашим преступленьем,
   А все грядущие сравниться с ним
   Не могут, хоть бы мысль о них созрела
   Во мрачной глуби ада... Что ж, Франческо,
   Не отступаешь в страхе ты назад?..

0x01 graphic

   Францеско.
   Меня почти поколебали вы,
   Но с твердой волей...
   Сфорца
                                                    Испытаю я
   Тебя. Что думаешь ты об жене
   Моей?
   Франческо.
                  Я на неё глядел всегда
   Как на святыню и в душе пред ней
   Готов благоговеть.
   Сфорца,
                                           Не всё ли в ней,
   Что в женщине и любим мы, и ищем?
   Франческо.
   Кощунством было б это отрицать.
   Сфорца.
   На голос дружбы сердце в ней так чутко,
   И так заботливо любовь мою
   Она поступком каждым, каждым словом
   Снискать умеет. Эта чистота,
   Правдивость эта верность без упрёка --
   О, я теряюсь в целом океане
   И доброты, и нежности её
   Когда приходит мысль...
   Франческо.
                                                   А, вижу цель,
   К которой вы идете, государь.
   Нужна услуга нашей герцогине:
   Быть может, у неё нашлись враги,
   Которых нужно уничтожить?
   Сфорца.
                                                            Ах,
   Франческо, нет! Вернейший друг -- врагом
   Ей злейшим стал. Смертельно ненавидя
   Ее, благоговеет он пред ней.
   Она улыбкой дикарей смирит,
   От слов её утихли б волны моря,
   Когда б все ветры стали враждовать
   Друг с другом о господстве над водой, --
   О горе мне! Сокровищ этих в ней
   Как будто слишком мало для меня!
   Я завтра в путь тяжелый отправляюсь,
   И если цели не достигну там, --
   А с честью я едва ль вернусь оттуда, --
   То должен ты тогда своей рукой
   Убить её.
   Франческо.
                         Её убить! Её,
   Которая так нежно любит вас,
   И так любви и счастья всем достойна?
   И я, почтённый милостью и саном,
   Орудьем избран!
   Сфорца.
                                       Думаешь отречься?!
   Что я решил -- того не отменю
   Мне в спутницы и в счастье, и в несчастье
   Она вручила не одну любовь.
   А убежденья в верности твоей,
   С которым я тебе поведал тайну,
   И пытки не исторгнут из меня.
   Франческо! Неба нет мне без неё,
   И ада нет -- когда она со мною.
   Я только справедливости желаю;
   Пусть то свершиться с ней, чтоб сделал я
   С собой, когда б болезнь иль случай страшный
   В ней душу отделил от тела. Да,
   В далекой Индии, когда рабов
   Властитель умирает -- на костер
   За ним идут с веселием жена
   И с нею раб любимейший его,
   Чтобы служить ему и в мире новом.
   Моя любовь сильней -- и я хочу
   Не меньшей чести. Да, клянусь я Богом,
   Я жажду этого. Скажи же мне,
   Иль взглядом дай мне знать, согласен ты
   Желание мое исполнить свято?
   Не то, Марчелии душой клянусь,
   Настал последний час твой!
   Франческо.
                                                         Не из страха,
   А из любви к тебе я соглашаюсь.
   Когда ж исполню я -- что будет мне
   Залогом безопасности моей?
   Дай с подписью своей мне повеленье, --
   И с ужасом в душе и отвращеньем
   Я дело страшное свершу.
   Сфорца.
                                                 Тотчас.
   Но помни; тайна скрытая владыки --
   Бальзам; открытая -- смертельный яд.
   Могу я возвратиться, -- и тогда
   Всё это -- испытанье для тебя
   И высшей милости моей залог, --
   Когда возможна милость выше.
   Но знаю я -- ты честен.
   Франческо.
                                                Вот тот сан,
   С которым не хочу я расставаться.
   Сфорца.
   Быть может, я ещё в живых останусь, --
   И ты достойно будешь награжден.

Оба уходят.

Конец первого акта.

                                                      
   

Акт 2.

Там же. Под открытым небом поблизости от дворца.

Входят Тиберио и Стефано.

   
   Стефано.
   Так герцог наш уехал?
   
   Тиберио.
             Да, без свиты.
   Враги не так же близки, чтоб от войск
   Своих он был отрезан; а меж тем
   Он отдается, будто бы в цепях,
   На произвол того, кем ненавидим!
   Поступок беспримерный. Вам известно,
   Чем вызвана такая крайность?
   
   Стефано.
                   Нет,
   Могу ль я знать все тайны кабинета?
   Они известны только приближенным.
   Увы! В Совете занимаем мы
   Пустые лишь места, и голоса
   Привыкли подавать, как нам прикажут.
   Оно и безопасней; вот Франческо,
   Конечно, может объяснить вам все:
   До возвращенья герцога ему
   Дана неограниченная власть,
   А для меня все это тайна.
   
   Тиберио.
                                                    Ну,
   Его в Эдипы я бы не желал,
   Скорей в неведенье останусь полном.
   А, кстати, что вы скажете, не правда ль
   Возвысился Франческо слишком быстро?
   
   Стефано.
   Ну что ж, пред ним лежал ведь верный путь.
   Известно всем, что у него была
   Красавица сестра, к которой герцог,
   Как говорят, был чрезвычайно близок.
   Увидевши Марчелию, ее
   Покинул Сфорца, и она с тех пор
   Как в воду канула. Чтоб это все
   Прикрыть, до настоящей высоты
   И подняли Франческо шаг за шагом.
   Молчанье щедростью ведь покупают.
   
   Тиберио.
   Скажите, как подействовал на двор
   Отъезд внезапный Сфорца?
   
   Стефано.
                                                  Герцогине,
   Как видно, тяжело; почти все время
   Она в своих покоях остается,
   И никого не хочет принимать.
   По временам является лишь в церкви,
   Чтоб поклониться там пред алтарем
   В молитве и в слезах; и если горе
   Ее не истинно, то глубоко
   Притворство в ней. Забыты все наряды,
   Из камней драгоценных все уборы,
   Которыми она еще недавно
   Соперничать могла б с самой Поппеей
   Иль с славной той египетской царицей.
   Под черным покрывалом, как вдова,
   Она в немой тоске проводит время,
   Как будто герцога отъезд убил
   В ней самую способность веселиться.
   
   Тиберио.
   Прилично так вести себя жене
   И любящей, и верной; и не даром
   Молва ее возносит до небес.
   
   Стефано.
   Конечно, так. И разница какая
   Огромная меж ней и Марианной,
   В которой Сфорцы мать души не чает. -
   Враждебное ли чувство к герцогине,
   Иль мысль, что независима она
   От герцога судьбы, но только в ней
   Веселость неуместна.
   
   Тиберио.
                                            Странно это.

Гракко является с музыкантами.

             
   А вот явился и ее любимец -
   И подтвержденье ваших слов я вижу
   В веселых спутниках его.
   
   Гракко.
                                                     За дело!
   Под музыку веселую спою
   Я песню удалую - и сердись
   Кто хочет.
   
   1-ый музыкант.
                          Не понравится, пожалуй.
   Молчать нам приказала герцогиня
   И эти господа.
             
   Гракко.
             Лишь по названью,
   А господин на деле я. Вчера
   Для герцогини веселиться нам
   Велели, а сегодня госпожу мою
   Почтить должны мы.
   Тиберио.
                                          Гракко!
   
   Гракко.
                                                               Извините!
   Я бедный человек, слуга принцессы;
   А вы большие господа и члены
   Совета Тайного. Вас уважать
   Обязан я.
   Тиберио.
                    Пойдите, мы ведь знаем -
   Вы в милости теперь.
             
   Гракко.
                                            Какая милость!
   Конечно положение мое
   Не очень дурно: госпожа добра
   И доступ к ней свободен для меня,
   Я выше смелости не простираю.
   А вы, Совета члены, между тем
   Вполне свободны целые часы
   В ее приемной скромно ожидать,
   Пока вам не велят явиться завтра.
   
   Стефано.
   Смеется он над нами!
   
   Тиберио.
                                         Ну, скажите,
   Что нового? Вы знаете ведь все.
   
   Гракко.
   Кто? Я? О, нет! Меня не занимает
   Ни двор, ни город. Разве как-нибудь
   Случайно угадаешь перемену.
   Скорей от вас я мог бы знать - кто как,
   Кто держится, кто награжден улыбкой,
   И на кого сердита герцогиня.
   Вам эти вещи хорошо известны,
   А нам, как видите, придворным мелким,
   Заботиться велят лишь о забавах
   Да развлеченьях: в этом наша должность.
   По чести, благодарен буду я,
   Когда сумеете мне объяснить,
   Зачем для блага государства нужно,
   Чтоб именно теперь я музыкантов
   Сюда привел?
   
   Стефано.
                               Какой наглец бесстыдный!
             
   Тиберио.
   Желаете в тюрьму?
   
   Гракко.
                                       Вам, господа,
   На это порученья не дано;
   И берегитесь - вот сюда идет
   Кой-кто, что за меня замолвит слово.
   И поменяемся, быть может, мы
   Местами.
   

Входят Изабелла и Марианна; Гракко говорит что-то на ухо принцессе.

   
   Тиберио.
                        Да, терпенье! Вот принцесса.
   
   Стефано.
   И нужно замолчать.
   
   Тиберио.
                       Каков наушник!
   И этой дряни нужно уступить!
   
   Марианна.
   Их подстрекнули, без того, ты знаешь,
   Они не стали бы сопротивляться
   Ни мне, ни всем моим. Вы, господа,
   Ступайте по домам и там кичитесь
   Пред вашей челядью и пред друзьями
   Своею родословной; да глядите
   За женами: ведь нынче молодежь
   Придворная опасна.
   
   Тиберио.
                                        Тяжело
   Сносить подобные слова. Пойдем.

Тиберио и Стефано уходят.

   
   Гракко.
   У вас прекрасный способ, ваша светлость,
   Гнать прочь шпалерные фигуры эти,
   Надутые своей дворянской спесью.
   
   Марианна.
   Мои слова порой бывают метки.
   
   Гракко.
   Притом же ваши горькие пилюли
   Облечены такой приятной речью,
   Что с жадностью глотаешь их всегда.
   
   Изабелла.
   Но, кстати, дочь, зачем сюда мы шли?
   Ужели в самом деле посетим
   Гордячку эту. Вздумала она
   Кичиться, будто сына моего
   Отъезд и все опасности его
   Одну ее глубоко лишь печалят.
   И вот на всех нас траур наложила?
   
   Марианна.
   Я здесь затем, чтобы ее позлить,
   И это пусть она сочтет за честь.
   Я пользуюсь моим господством кратким;
   Теперь все мужу моему подвластно,
   И знает пусть она, что если Сфорца
   Не может за кумир свой заступиться,
   То я здесь вправе делать все.
   
   Гракко
   (про себя)
                                                      Ого!
   Как эта мелочь зла! Ее б чертенок
   Не мог опередить, когда бы с ней
   На ядовитые слова и речи
   Он в запуски, что силы есть, рванулся.
   
   Марианна.
   Нас принуждали в день ее рожденья
   К веселости; теперь она не в духе.
   Ужель и мы должны грустить? Не то
   Рассердится она! Уж это слишком!
   Вот кабинет ее; тут лицемерка,
   Голубка это лживая, вздыхает
   Об отлетевшем голубке своем;
   Прислуживать себе велит в молчанье;
   Но я желаю говорить - и громко!
   Сыграйте мне, что вам взбредет на ум,
   Но звонко, резко, чтоб она озлилась.
   Вот будет шутка!

Музыка и пение. Марчелия появляется у окна вверху, одетая в черное.

   
   Изабелла.
                                   Как глядит сердито,
   Как будто взглядом хочет испугать.
             
   Марианна.
   Ваш порошок последний, ваша светлость,
   Не мог подействовать, как говорят,
   И врач боится, не пришлось бы вам
   Унынье насидеть. Чтоб вам помочь,
   Мы, вашего величества рабы,
   Что в дураки для вас пойдут охотно,
   Решились предложить вам развлеченье.
   Скажите, нравится вам этот фарс?
   
   Изабелла.
   Когда в нем роли дамы занимают,
   Не правда ль, мило?
   
   Марианна.
                                      И когда он сыгран
   Для существа прелестного такого
   О, если б вам понравиться он мог!
             
   Изабелла.
   К чему сомненье? Будь он даже плох,
   Она ведь снисхождение само.
   
   Марианна.
   Владычица сердец! Одну улыбку
   Для ваших бедных слуг, один лишь только
   Червонец на вино - и как икону
   Мы станем чтить его.
   
   Изабелла.
                                          А! Это ей
   Полынь, и действует уже, гляди!
   
   Марчелия.
   Мой страх, мою тревогу разделить
   Со мной вы обе были бы должны.
   Оставим это; вспомните лишь только:
   Вы, в Вашей старости болтливо-детской,
   Что мать Вы, и есть сын у Вас; а Вы,
   В безмозглой дерзости, - что он ваш брат.
   И если вам в ответ на все на то,
   Что вам позорно говорить, а мне
   Постыдно слушать, - я в правдивом гневе.
   
   Изабелла.
   Сильна речь эта!
   
   Марианна.
                                     Да, духовником
   Написана она!          
   
   
   Марчелия.
                                   Найдутся силы
   Без помощи и с вами говорить,
   И вашу дерзость наказать. О, вы
   Невежественно дерзки!          
   Гракко.
                                               Вот теперь
   Она начнет.
   Марчелия.
                         Не смейте никогда,
   Ни под каким предлогом, помня кто я,
   Уединенье возмущать мое
   Своею наглостью презренной.          
   
   Марианна.
                                                         Слышишь?
   
   Марчелия.
   И знайте обе, хоть одна из вас
   И правом матери кичиться может,
   Что герцог стал уж на ноги давно
   И нянька больше не нужна ему!
   
   Изабелла.
   А, нянька?
   
   Марчелия.
                          Да, отжившая старуха
   И в детство впавшая уже; довольно!
   Пусть тебе послужат извиненьем
   Твои седые волоса.
             
   Изабелла.
                                        Тебя
   И извинение твое, гордячка,
   Я презираю.
   
   Марчелия.
                          Вы же кукла.
             
   Марианна.
                                                      Ну,
   Что дальше?
   
   Марчелия.
                             Вы малы, знаю я;
   И столько же ничтожны, а ваш ум
   Еще ничтожнее; могла ль иначе
   Вам в голову прийти такая шутка,
   Когда ваш брат, и власть его и сила -
   Мои; и подчиненья мне вассалов
   Я требовать имею право.
             
   Марианна.
                                             Вы?
   
   Марчелия.
   Да, я! И мне, как подданные, вы
   Во всем повиноваться научитесь,
   Не то в верховные мои права
   Вступлю я, чтоб виновных наказать.
   
   Изабелла.
   Верховные права!
   
   Марианна.
                                      Мне легче быть
   Рабой у мавров, чем признать тебя
   Со мною равной!
             
   Изабелла.
                                      Как она спесива!
   Лицом своим гордится набеленным!
             
   Марианна.
   Притворщица! Достать бы мне тебя!
   Сумела б кукла, над которой ты
   Смеешься, расцарапать и глаза
   Твои и набеленное лицо.
   Сойди лишь вниз!
   
   Марчелия.
                                   Недостает терпенья
   Сносить все это! И не будь пути          
   Другого, я бы бросилась отсюда,
   Чтобы, разбившись, раздавить тебя!
   (Оставляет окно).
   
   Гракко
   (про себя)
   Вот курица задорная. Держу
   Пари, что не уступит ни за что.
   
   Марианна.
   Жаль что нельзя ее кинжалом встретить!
   Но эта слабая рука...
   Марчелия сходит вниз.
   
   Марчелия.
                                             Где ты,
   Уродец, карлица?
   
   Марианна.
             Здесь, великанша!
   Я тут!

Появляются Франческо, Тиберио, Стефано и стража.

   
   Франческо.
                Бунт во дворце!
             
   Марианна.
                                             Подвинься ближе!
   
   Франческо.
   И что за ветер поднял эту бурю?
   Немедля разойдитесь! Марианна!
   Скажи, в чем дело здесь?
   
   Марианна.
                                             Я вне себя;
   Но погоди, ты попадешься мне!
   Нас разберут! Чудовище какое!..
   (Для женщины она огромна слишком)
   Не то, клянусь, в покое не оставлю
   Ни на минуту!
   
   Изабелла.
                               Если бы мой сын
   Был здесь и извинил ей все -
   Его б проклятье матери постигло!
             
   Франческо.
   Позвольте! Герцога и власть и воля
   Теперь во мне. Поверьте, герцогиня,
   Мне больно, если что-нибудь могло
   Неудовольствие в вас возбудить.
   Наш герцог строго предписал, чтоб мы
   В его отсутствие служили вам
   И чтили так точно, как бы сам он
   Долг этот сладкий исполнял.
   
   Марианна.
                                 Прекрасно!
   
   Гракко
   (про себя)
   Подальше бы отсюда!
   Франческо.
                       Ваша светлость,
   Не гневайтесь на бедного слугу,
   Когда он в том без умысла виновен.
   Слугой я вашим был и вечно буду,
   И власть, которой облечен, готов
   Почтительно к ногам повергнуть вашим.
   
   Марианна.
   О стыд!
   
   Изабелла.
             Правдивый будет приговор!
                       
   Франческо.
   Но если б я нашел, что против вас
   Хотя ничтожный сделали проступок,
   Иль как-нибудь коснулись вашей чести,
   Тогда восстал бы я как властелин.
   
   1-ый музыкант.
   Ох, улизнуть бы нам скорей без платы!
   
   Гракко.
   Как хорошо быть за сто миль отсюда!
   
   Франческо.
   Пристрастным я не буду ни к кому,
   Ни даже к самому себе; явите
   Лишь милость мой проступок указать
   Иль, если я невинен, назовите,
   Кто оскорбить вас смел.
   Изабелла.
                                          Я оскорбила,
   И оправдание хочу представить.
   
   Марианна.
   Не стыдно ль заступаться за нее!
   
   Франческо.
   Не забывай, что это герцогиня!
   
   Марчелия.
   Служанка б оскорбилась тем презреньем,
   Которое ко мне вы показали;
   Вы издевались дерзко надо мной,
   Как над презренной женщиной продажной;
   Вы возмутили мне покой молитвы,
   Вы вашим шумом выгнали меня
   Из комнаты, которую в тюрьму
   Охотно превратила я в разлуке
   С моим супругом; но, быть может, он
   К нам возвратится - и тогда...
   
   Франческо
   (к Марианне)
                И ты
   Участницей была в нелепой шутке?
   
   Марианна.
   Конечно, и хочу еще раз быть.
   
   Изабелла.
   А с ней и я наперекор тебе.
   
   Франческо.
   Я должен вам ответить (хоть обязан
   Вас почитать), что герцог, оскорблённый
   Таким поступком с женщиной, им чтимой,
   Пошлет вас в заточенье.
   
   Изабелла.
                                           В заточенье?!
   
   Франческо.
   Ведите их отсюда! Пусть одну
   Тиберио под свой надзор возьмет,
   А Стефано другую.
   
   Марчелия.
                                 О, к чему,
   Жестокость: я даю свободу им.
   
   Изабелла.
   Она дает? О, задыхаюсь я!
   
   Марианна.
   О, лучше целый век в тюрьме остаться,
   Чем в рай войти молитвами ее!
   И ты, отродье...
   Стефано.
             Тише, успокойтесь!
                       
   Тиберио.
   А с этими как поступить угодно?
   
   Франческо.
   Пускай их всех отхлещут хорошенько
   
   Тиберио.
   Ну, Гракко, где теперь величье ваше?
   
   Гракко.
   Терпением вооружиться нужно.
   
   1-ый музыкант.
   Плохую ж плату получить пришлось!

Уходят все, кроме Марчелии и Франческо.

   
   Франческо.
   Они почувствуют и будут знать,
   Как уважать вас нужно. А затем,
   Когда они признают ваше право,
   Вы благосклонностью почтите их;
   Вас это так достойно...
   
   Марчелия.
                                 Если герцог
   Своим возвратом осчастливит нас,
   Как я - он будет благодарен вам.
   
   Франческо.
   Признательности вашей для меня
   Довольно; остальное все ничтожно.
   Как дело доброе само себе
   Наградой щедрой служит, если даже
   Оно людей неблагодарность встретит,
   Так в вашей благосклонности бесценной -
   Венец достойный всем моим услугам,
   Хотя б они опасностью грозили
   И подвергались злостным толкованьям.
   
   Марчелия.
   В вас говорит, конечно, чувство долга;
   В других устах звучало б это лестью.
   
   Франческо.
   Вы так возвышенны, и вас хранит
   Такая неприступная твердыня
   Тех добродетелей, что вы для лести
   Недосягаемы, как божество.
   Взглянуть довольно на святыню эту,
   Чтоб перед ней с благоговеньем пасть,
   Молиться ей и всей душой ее
   Любить...
   
   Марчелия.
                       К чему ведут все эти речи?
                       
   Франческо.
   Простите ж, герцогиня, если я,
   В избытке преданности и усердья,
   Надеяться дерзаю, что и в вас,
   В ответ на это поклоненье вам,
   Которое любви гораздо выше,
   Сочувствие найду, хотя никто
   Не мог бы заслужить такого счастья.
   
   Марчелия.
   Вы в благодарности моей его
   Находите, и я горжусь здесь тем,
   Что благодарность искренна вполне.
   Довольно этого, других надежд
   Я не советую лелеять вам;
   Они грозят бедой.
   
   Франческо.
                       Хотя бы смертью,
   И смертью в самых страшных истязаньях,
   Я выскажу без страха, что люблю вас.
             
   Марчелия.
   Как государыню свою, конечно;
   Такая преданность понятна в вас.
                       
   Франческо.
   Прочь изворотливость неясной речи!
   И если не угодно вам понять
   Меня, иначе буду говорить
   Без суеверного благоговенья.
   Как женщину я вас люблю и вами
   Как женщиной я жажду обладать.
   Вы в ужасе бежите от меня?
   О, не чудовище же я, а вы -
   Вы женщина! И созданы, как все,
   Для наслажденья; а примеров мало ль,
   Что наслаждение для вас возможно.
   И женщины великие не редко
   Любви восторгам смело отдавались.
   О милая!
   
   Марчелия.
             Прочь от меня! О небо!
   Неблагодарности преступной, черной,
   Неслыханной в безумном, лютом звере,
   Чудовище! Сластолюбивый раб!          
   Ужели ты в три дня успел забыть
   Богатства все и почести, и милость,
   Которыми, как видно в ослепленье,
   Твой государь тебя осыпал щедро?
   Не он ли неизвестного тебя
   Возвысил из ничтожества на зависть
   Вельможам? Не была ли я всегда
   Добра и снисходительна к тебе?
   И не слугой, а другом был ты мне.
   И этим покушением бесстыдным
   На честь мою ты нас благодаришь
   За нашу нерасчетливую милость?
             
   Франческо.
   Дай оправдаться.
   
   Марчелия.
                       Сатане доступно ль
   Помилованье неба? Иль ты
   Желанием безумным опьянен?
   Иль стал так горд, что женщиной на троне,
   А не вассалкой жаждешь обладать?
   И обладать женой того, с кем связан
   Святого долга узами? Раскрой
   Всю жизнь мою, и если ты укажешь
   Из всех моих поступков хоть один,
   Которым я в каком-нибудь безумце,
   Будь он тщеславнейший любимец счастья,
   Оставила легчайший след надежды
   На обладанье мной, тогда, клянусь,
   О, хуже ничего не пожелал бы
   Мой злейший враг, отдамся я тебе.
             
   Франческо.
   Известно всем, что ваша жизнь была
   Примером верности и чистоты.
   И в вашей красоте, что мне в начале
   Сверкала как блистающий алмаз,
   Пленился я небесно-чистым сердцем;
   И верьте мне, пока ценил вас Сфорца,
   Когда вас оценить вполне возможно,
   Я глубоко завидовал ему,
   Но никогда я не дерзал смутить
   Потока жизни вашей, полной счастья.
   Но Сфорца отступился от блаженства,
   И лицемерит пылом страсти ныне,
   Когда любовь уже погасла в нем.
   И вот теперь решился я открыть
   Пред вами сердце верное мое.
   Уже ль я связан милостью того,
   Кто сам в душе неблагодарней всех?
   
   Марчелия.
   Неслыханная наглость!
   
   Франческо.
                                 Робость, трусость,
   Вы скажете, когда вам все открою.
   И Сфорца может обвинить меня
   В неблагодарности за этот блеск
   Мишурный? Между тем как сам, так долго
   Вкушавший счастие в объятьях ваших,
   И на земле изведавший в них рай,
   Пресыщенный теперь блаженством этим,
   На вас, его источник, смотрит он
   С насмешкой злой, как будто дел преступных,
   Что им задуманы, свершить ему
   Не удалось, и платит вам за благо
   И ненавистью гнусной и убийством!
   Вам кажется, что с беспримерным жаром
   Он любит вас и чтит как божество:
   А между тем давно, я знаю это,
   Он жаждет вашей смерти, и лишь я,
   Презреньем вашим оскорбляемый, могу,
   Быть может, вас спасти.
   
   Марчелия.
                                 О, Боже правый!
   От яду адского спаси меня!
   Из уст людей еще не излетала
   Такая ложь и с умыслом таким.
   Я Сфорцой ненавидима? О, пусть
   Падет обратно на тебя обман
   Бесовский твой! И убедись в душе,
   Когда имеешь душу ты, что верность
   Такая, как питаю к мужу я,
   Другому сердцу женскому едва ль
   Знакома. Если хочешь сеткою обмана
   Меня опутать, доказать старайся,
   Что движется земля, а все светила
   Стоят недвижно; что моря не знают
   Приливов и отливов; что в согласье
   Живет с ягненком лев; что хищный коршун
   С голубкой вместе вьет одно гнездо.
   И, словом, все, сего в природе нет,
   И я скорей поверю, чем тому,
   Что не сокровище для Сфорцы я
   И что меня и ныне он не любит
   И больше самого себя и в мире
   Всего сильней.
   
   Франческо.
                               О, слепота любви!
   О, простота, обманутая злостно!
   Нет, было б злодеяньем без примера
   Такое заблужденье не рассеять!
   Читайте это! Вот его любовь!
   Узнайте ж, как вы дороги ему!
   Своей рукой писал он это.
   (Передает ей бумагу).
   
   Марчелия.
                                              Да,
   Я почерк узнаю; но прав ли ты,
   Желаю видеть.
   
   Франческо.
                                Убедитесь сами.
                       
   Марчелия (читает). "Вам известно мое намерение и час смерти Марчелии; не премините повиноваться мне, в противном случае не только Вы поплатитесь головой, но и все Ваше семейство будет обречено на погибель. Это повеление, написанное моею собственною рукою и скрепленное моей печатью должно служить вам достаточным полномочием. - Людовико Сфорца".
   Ты прав; о, слово каждое кинжалом
   Вонзается мне в сердце.
   (Падает без чувств).
   
   Франческо.
                                  Что я сделал?
   О, небо! Герцогиня! Ради Бога!
   Попробую, возможно ли еще
   Склонить ее, блаженство для меня
   Одно уж это. О, прими при жизни
   Мой поцелуй, бесценная моя!
   Она очнулась. О, ради Сфорцы!
   
   Марчелия.
   Где Сфорца? Прочь! И мертвая ему
   Принадлежать я буду; самый прах мой
   Прикосновенья чуждого всегда
   Гнушаться должен. О, недобрый Сфорца!
   И знайте, женщины, что доверять
   Лишь можно сердцу женщины. Мужья
   Неверны все. И он мне изменил?
   Марчелии он лгал?
             
   Франческо.
                                    Но верен я,
   И буду жить, чтоб осчастливить вас.
   Что значат этот блеск и власть, и роскошь
   Пред тем, чем окружать я стану вас,
   Когда своею назову. О нем
   Воспоминанье вырвите из сердца
   И светлый взор с любовью обратите
   На это новое свое созданье.
   Сама судьба не в силах изменить
   Того, что из его лукавых козней
   Ко благу вашему само собой
   Сложилось. Если Карл его живым
   Оставит, от моей руки умрет он.
   Моя жена последует ему -
   И мы тогда властители Милана!
   И если б море крови переплыть
   И из костей убитых мост построить
   Пришлось и мне, чтобы тебя достигнуть,
   Пойду я к цели этой! Да, к тебе,
   О божество мое!
             
   Марчелия.
                                Ты негодяй!
   Все воплощенья низкого злодейства          
   Бледнеют пред тобой! О, Сфорцы злоба
   Милее несравненно мне, чем страсть
   Презренная твоя. Еще чиста я
   В любви и верности к нему, и пусть
   Неверен он, но я не изменюсь,
   И грех его не сделает меня
   Преступной против воли. Но тебя,
   О гнусное чудовище, тебя          
   Я как исчадье ада презираю
   С глубоким отвращеньем.
   
   Франческо.
                                                 Хорошо же!
   Погибнешь ты! Твоя и жизнь, и гордость
   В моих руках; подумай и дрожи!
   
   Марчелия.
   О, нет! Когда бы даже ты со мной
   Играл как с жертвою своей палач!
   И будь отныне палачом моим,
   Тебе пристало это ремесло.
   А на любовь мою оставь надежду.
   Ты изверг из людей: моим проклятьем
   Тебя я посвящаю в этой жизни
   Всем мукам и за гробом - осужденью.
   С проклятием плюю я на тебя,
   И с небом примирившись по молитве,
   Я стану ждать тебя, как палача.
   (Уходит).
   
   Франческо.
   Погибель мне в ужасной этой тайне.
   Проклятие надежде льстивой той,
   Что добродетель поколеблет в ней
   Обида. Вот оружие мое
   Обращено на самого меня.
   Но начал я - и нужно продолжать.
   Когда я добродетелью отброшен
   От берега, то пусть порок отныне
   Мне кормчим будет! Мщение досель
   Руководило мной, но с ним близнец
   Убийство; и пускай одно из зол
   Найдет в другом защиту и опору!
   (Уходит).
   

Акт 3.

Сцена 1.

Императорский лагерь при Павии.

Медина, Гернандо, Альфонсо.

   
   Медина.
   В добыче дело! И войну ведут
   Из-за добычи; нам же до сих пор
   Победа принесла лишь честь пустую
   Да раны. Ужасы кровавой битвы
   Мы вынесли, мечом через опасность
   Мы проложили путь, и ждем теперь
   Награды.
   
   Гернандо.
                         О, когда б сам черт врагу
   Дал мысль сопротивляться нам упорно!
   Уступки и переговоры все
   Нам разоренье. Тут что ни заплатят -
   Пойдет в казну, как будто для того,
   Чтобы покрыть военные расходы.
   Да, знаем мы: какой-нибудь любимчик,
   Который, если слышал пушек гром,
   Так разве при победных торжествах,
   Захватит за свои труды все то,
   Из-за чего сражались храбро мы;
   Солдат же бедных голодом морят
   Иль в лазареты их суют!
   
    Альфонсо.
                                                 О, да!
   А если город приступом берем,
   Так ожидание иметь добычу
   И жажду дорогим вином залить
   В усталых членах бодрость пробуждает
   И силу новую дает и смелость.
   
   Медина.
   Вот наслажденье-то как попадется
   Какой-нибудь кощей, который в сутки
   Получит денег более, чем в год
   Наш офицер; а в целый день съедает
   Лишь несколько изюминок - и сыт!
   Ведь эти существа как губки жадно
   Сок края целого в себя вбирают.
   Они пооткормились в тине мира;
   Вот их-то выжать кулаком солдатским,
   И всем, что целый век они скопляли
   Обманом, ростовщичеством и ложью -
   Всем сразу завладеть!..
   
    Гернандо.
                                              Я б потрепал
   Тех щеголих, что тысячи швыряют
   На мосек, обезьян и попугаев,
   А если бедному помочь придется,
   Так не расстанутся с пиастром стертым.
   Пускай попробуют, что значит приступ!
   Они поспешно зажимают нос
   И в обморок упасть сейчас готовы,
   Как только кожаный колет увидят
   Нераздушенный и без галунов;
   А для какой-нибудь придворной дряни
   Так эти куклы и брезгливость бросят -
   И с удовольствием шмыгнуть готовы
   В кабак, где всякого зловонья вдоволь.
   
   Медина.
   Увидишь ты, как молодцы мои
   Накинутся на них; тут, черт возьми,
   Ни визгом, ни угрозами, ни лестью
   Им не спасти уборов драгоценных,
   И не уйдут они от грубых ласк.
   
   Гернандо.
   Желал бы я, чтоб началось с Милана,
   Где есть чем позабавиться на славу.
   Запасов столько там, что ими можно
   Какую хочешь жадность утолить.
   
   Альфонсо.
   Да, каждый день мы выступленья ждем.
   
   Медина.
   А что до Сфорцы - так покойны будьте:
   Он храбрый воин и притом богат.
   Свое он ясно видит положенье
   И знает Карла ненависть к себе!
   О сделках тут не может быть и речи.
   
   Альфонсо.
   Я не боюсь, чтоб покорился он.
   
   Гернандо.
   Я не желал бы этого совсем.
   Пусть лучше выкажет упорство он,
   Тогда за дело мы - и из норы
   Его добудем.
   
   Медина.
             Тише! Император!

Звуки труб. Император Карл, Пескара и свита входят.

   
   Карл.
   Понять я не могу! Тут тайны нет,
   Вы можете остаться господа,
   Кому бы в голову пришло, чтоб он,
   Который нам в союзе отказал,
   Когда желали мы союза с ним,
   Теперь без зова нашего явился
   О милосердье умолять. Нельзя
   Решить, что к этому его склонило:
   Иль низкий страх, иль ложная надежда?
   
   Медина.
   Благоволите, государь, его
   Назвать - и удивленье ваше
   Разделим мы.
   
   Карл.
                             Никто иной, как герцог
   Милана, - правая рука Франциска.
   Поклясться был бы я готов, что он
   Последним самым будет изо всех,
   Что гнев наш заслужили и теперь
   В несчастье добиваются пощады.
   
   Гернандо.
   Да будет в книгу милости и он
   Записан. Но его Милан, как Трою,
   Нам нужно обложить; не то смиреньем
   Своим притворным он обманет нас.
   И мщенья заслуженного избегнет,
   А мы, проливши кровь, без славы будем!
   
   Медина.
   Его не нужно с честью принимать.
   
   Альфонсо.
   Войска иначе трудно наградить,
   Как давши им Милан на разграбленье.
   
   Карл.
   Напрасен страх ваш; я довольно тверд,
   Чтоб уступить ему; и помню я,
   Что деньги - нерв войны. И в нашей власти
   Склониться ли на то, о чем он просит,
   Или отвергнуть просьбу. Пусть же он,
   Во славу нам, пред нами на коленях
   Свое прошение тотчас изложит.
   Ввести его! По грозной этой страже
   Поймет он гнева нашего значенье.
   

Пескара уходит.

   
   Гернандо
   (в сторону Медине)
   Исход я вижу ясно, черт возьми!
   Вот он войдет теперь в одежде бедной,
   И с видом грешника; на шее цепь
   Заменена простой веревкой будет.
   Затем преклонится и пропищит
   Избитые слова: как благородно,
   Имея власть, не пользоваться ею.
   Припомнит он потом царя Тиграна
   И кстати скажет о Помпее славном,
   Что более достойным тот считал
   Кого-нибудь на царский трон возвесть,
   Чем умертвить царя; и это он
   К себе и к императору приложит,
   И, наконец, врагу простят, а мы,
   Друзья, с пустыми кошельками будем.
   
   Медина.
   Вот он идет, но не таков, как вы
   Воображали.
   

Пескара возвращается и вводит Сфорцу под сильным прикрытием.

   
   Альфонсо.
                             Да, в его глазах
   Презрение к опасности я вижу!
   
   Гернандо.
   Не издевается ль над нами он?
   Не так с повинной входят, черт возьми!
   
   Медина.
   Послушаем, какую речь он скажет!
   
   Сфорца.
   Я пред тобой являюсь, император,
   Не для того, чтобы льстя твоим победам,
   Помилованье испросить себе
   И оправданья лживые сплести.
   О, нет! Во власть твою теперь отдавшись,
   Спокойно сознаюсь, что был всегда я
   Твоим врагом смертельным и заклятым.
   Тебе и царству твоему вредить
   Желал я, и стремился к этой цели,
   Служа ей силой бранной и советом.
   Я ни единым словом отрицать
   Не стану и теперь, будь над главой
   Моей поднята палача секира,
   Что чтил всегда я короля Франциска
   Всех смертных выше.
   
   Медина.
                                            Нет, клянусь я Богом!
   Не льстит он, нет!..
   
   Гернандо.
             И с жаром говорит;
   Но скоро охладят его, надеюсь.
   
   Сфорца.
   Я высказал тебе, кого люблю,
   И кто всегда был мною ненавидим.
   Позволь истолковать тебе мой выбор.
   Король Франциск был верен мне в несчастье;
   Он помогал мне золотом и войском;
   Когда я падать духом был готов,
   Умел он окрылять мои стремленья
   Своим участьем дружеским ко мне.
   Он добрым гением всегда мне был,
   Моим прибежищем в нужде и горе.
   Пускай же ныне, здесь и так же громко,
   Как пред победою твоей над ним,
   Хвала ему звучит в моих устах.
   Посев его благодеяний пал
   На землю не бесплодную, о нет!
   Во мне обильной жатвой он возрос
   И это я моей считаю славой.
   И если в пламени твоих побед
   Кровавых будет суждено погибнуть
   Милану моему, а с ним и мне,
   Как мы пред Францией и королем
   Ее ни малы - с ними вместе мы
   Сгорим, как светочи перед костром,
   На этой тризне похорон великих.
   О да, погибнуть лучше мне бесславно,
   Чем заслуженную хулу сносить
   В неблагодарности к нему постыдной!
   
   Альфонсо.
   Недурно сказано.
   
   Гернандо.
                                     И мне сдается,
   Что я его уж меньше ненавижу.
                       
   Сфорца.
   И если благодарностью платить
   И за добро, и за любовь, и друга
   В несчастии не покидать испанцы
   Считают преступленьем (все народы,
   Которые подобно вам сражались
   За обладание, такие чувства
   Ценили высоко и уважали),
   То Сфорца голову кладет на плаху.
   Я не пришел к тебе как жалкий раб
   В веревках и цепях, в одежде бедной,
   И не валяюсь я у ног твоих,
   Чтоб милосердье вымолить себе.
   Я б этим оскорбление победам
   Твоим нанес затем, что одолеть
   Врага ничтожного считаю я
   Не торжеством, скорее, пораженьем.
   Страх смерти не был никогда во мне
   Сильней желанья жить. Когда взошел
   На герцогский я трон, в те дни меня
   Такая же одежда украшала,
   И этот меч у пояса висел.
   Теперь отымут у меня все это,
   Но, Бог свидетель мне, когда б я знал,
   Что мне и жизнь мою отдать придется,
   Останусь тем же я, как прежде был;
   Как прежде от тщеславия во мне
   Сильней не билось сердце, так теперь
   Оно от страха не сожмется. Знай,
   О государь, что я равно готов
   Пощаду получить и гибель встретить.
   
   Гернандо.
   Ей Богу, в молодца влюбился я:
   Три четверти добычи дать готов
   Чтобы спасти его.
   
   Сфорца.
             Когда ж пример,
   Как Франции я верен был всегда
   (А слава Франции и блеск и сила
   С твоей державою слилась отныне
   Как с По сливаются ее притоки
   И множат воды в ней, теряя имя),
   Тебе даст мысль избрать в друзья того,
   Кто в благодарности и дружбе тверд,
   То испытай меня и возврати
   Корону ту, что у меня берешь.
   И пусть вокруг стоящие вожди
   Увидят в этом, что их ожидает
   За их испытанную честь и верность
   В плену у благородного врага,
   Когда случайно счастье им изменит,
   Чего нисколько не желаю я.
   Военные издержки я покрою;
   И то, чего без риска силой вам
   Не взять, вам добровольно уступлю.
   Я отвратить желаю плач и стоны,
   Детей погибель, жен и дев позор,
   И все, что призывает мщенье неба
   На рать, ворвавшуюся бурно в город,
   И славный путь победы преграждает.
   Когда б узнать мне только удалось
   Вождей и воинов, что в прошлой битве
   Сражались впереди и ждут награды,
   Тогда б я сам их щедро оделил
   По их достоинствам и по заслугам.
   Готов я - пусть дадут мне разрешенье.
             
   Альфонсо.
   Вот честный человек, ей-Богу!
   
   Медина.
                 Да;
   А император не дает ответа!
   
   Гернандо.
   Все доводы его так хороши,
   Особенно же мысль награду дать
   Храбрейшим (я один из них и это
   Скажу кому угодно) так прекрасна,
   Что Карла бестолковости дивлюсь я.
   А! Вот он шевелится, наконец.
   Надеюсь я, что гнев его смягчен.
   
   Карл.
   Я знал, что благороден ты душой,
   О Сфорца; но мои все ожиданья
   Ты превзошел. Да, истинная верность
   В достойном муже не терпеть опалу
   Должна, но лавром гордым украшаться
   И возбуждать и в недругах любовь
   И уваженье. Возлагая ныне
   Надежды на грядущее, я рад
   И за тебя, что ты, ища спасенья,
   Не шел путем кривым и ложным тем,
   Где трусость стала бы твоим вожатым.
   И за себя я рад, что если ныне
   Я изменю мои предначертанья
   И о тебе, и о твоих владеньях,
   То в легкомыслии меня никто
   В моем совете обвинить не может.
   Не подкупу обязан ты прощеньем,
   Не рабской лести, нет; в бою открытом
   Твоею доблестью я побежден.
   
   Гернандо.
   Отлично сказано!
   
   Карл.
                       Забыто все,
   К чему я шел во гневе на тебя!
   Прими ж в моих объятьях примиренье
   И мне взамен - любовь твою и дружбу
   Ты обещай. Я так далек от мысли
   Малейшей почести тебя лишить,
   Что прежнего незыблемей корону
   Десница эта на тебя возложит.
   Милана герцогом я признаю
   Тебя и утверждаю. Но при этом
   Лишить я не желаю ничего
   Других - и щедрости твоей к вождям
   Моим стеснять границами, а в них
   Стяжаний жажду возбуждать не стану.
   Пусть воля добрая твоя одна
   Судьей верховным будет в этом деле.

Звук труб. Карл со свитой удаляется.

   
   Сфорца.
   О, если б только преданность мою
   Мне удалось хоть раз запечатлеть
   Деяньем храбрым, кесаря достойным,
   Я мог бы умереть тогда спокойно.
   Вы, господа, в число друзей своих
   Меня примите. Если как-нибудь
   Возникнет спор меж нами, то пускай
   Одним соревнованьем благородным
   Он будет поднят, чтобы доказать,
   Чей меч способен больше совершить
   Во имя Карла.
   
   Гернандо.
                       Обнимаем вас,
   Как нашего наставника: во всем,
   Что рыцарской касается науки,
   Ученики мы ваши.          
   Сфорца.
                       Да такие,
   Что превзошли учителя во многом.
   Но после мы в любви поспорим нашей,
   Теперь мой долг позвольте уплатить,
   И этот ящичек задатком будет.
   Он мал, но камней драгоценных в нем
   На сотню тысяч золотых пистолей.
   Окажете мне честь, когда его
   Возьмете.          
   
   Медина.
             Вы нас очень обязали.
                       
   Сфорца.
   Я вас прошу, когда великий Карл
   Меня захочет видеть, мой отъезд
   Поспешный оправдать пред ним. Домой
   Зовут меня занятья, цель которых
   Мне примиренье с Карлом указало.
   Я скоро вас увижу - и тогда
   Признательность на деле докажу.
   
   Гернандо.
   И в этом, как во всем, - мы ваши слуги.
   
   Сфорца.
   И я к услугам вашим, господа.
   

Медина, Гернандо и Альфонсо уходят.

   
   Пескара.
   Прекрасно! Буря первая утихла,
   И все устроилось, как мы желали.
   Но не опасно ль ваше возвращенье,
   Пока у вас еще поддержки нет
   В сановниках влиятельных придворных?
   А эти воины, что с вами дружны,
   Во время мира будут без влиянья.
   На вас, пожалуй, с подозреньем взглянут.
   
   Сфорца.
   В ком обитает честь - в том нет сомнений.
   И после слов, произнесенных Карлом,
   Ручательства другого мне не нужно!
   К тому же, Пескара... О, ты один
   Признанье в слабости моей услышишь -
   Я рвусь домой, в Милан, хотя мне здесь
   И трон мой, и корону возвратили,
   И милость я снискал, и новый путь
   К величью новому открылся мне.
   О друг мой! Для меня здесь жизни нет;
   Где нет жены моей, моей жены, -
   Там смерть одна! Не порицай меня,
   Но извини, как друг, моей любви
   Безумство, и отъезду моему
   Не ставь преград, хотя во имя тайны,
   Которую тебе открою я.
   
   Пескара.
   Располагайте мной. Я вас хочу
   Сопровождать.
   
   Сфорца.
             Прощай же ты, печаль!
   Две драгоценности даны мне жизнью:
   Сокровище из жен и друг вернейший.

Уходят.

   

Сцена 2.

Милан. Комната во дворце.

Входят палач и Гракко.

   
   Палач.
   Я только выполнил приказ и вам
   Слегка лишь дал вкусить мое искусство.
   За нежные рубцы (блоха больней
   Кусает, и не так хлестать я мог бы)
   Вы благодарность чувствовать должны.
   
   Гракко.
   Не заплатить ли мне еще за стыд
   И боль?
   
   Палач.
                    О, нет! Ведь вы, сказать по чести,
   Совсем и не страдали; это было
   Одно лишь легкое кровопусканье,
   И сделано оно преосторожно.
   Поверьте, ни один цирюльник в мире,
   Как я, не может вылечить в придворном
   Тот зуд, с которым он готов пристать
   Ко всякой женщине, из-за чинов
   Пронырствует, и величаясь тем,
   Что на плечах его богатый плащ,
   Который напрокат закладчик дал,
   Пренебрегает добрыми людьми.
                       
   Гракко.
   Ну, очень хорошо! Скажите мне:
   Я первый был, иль вам
   Случалось уж иметь в руках
   Людей порядочных, а не из черни?
   
   Палач.
   О, больше тысячи перебывало,
   И находили постоянно все,
   Что у меня счастливая рука.
   И дамы, и мужчины всех разборов
   Склонялись перед скипетром моим.
   Еще недавно тут молодчик был;
   Поэт он, и нашептывать стишки
   Умеет дамам в уши... Вот ко мне,
   За клевету на важное лицо,
   Его прислали. Он пришел в лохмотьях,
   А дня чрез три его освободили
   По милости того, кто подучил
   Его на клевету. И что ж? С тех пор,
   Я видел сам, нарядно он одет.
   Ну, уж конечно все рубцы его,
   Червонцами прикрывши, залечили.
   
   Гракко.
   Уж подлинно примочка золотая!
   
   Палач.
   А то сектанта привели ко мне,
   Порядкам всем возможным он упрямо
   Сопротивляться вздумал; увещаний
   И слышать не хотел, и издевался
   Над церковью и государством. Что же?
   Лишь только операцию ему
   Над языком я ловко совершил
   И познакомился с его спиной -
   Он в проповедники тотчас попал
   И получил приход. Ну, разве он
   Мне не обязан?
   
   Гракко.
                               Да, за ваши средства
   Нельзя признательным не быть.
   
   Палач.
                                                             Конечно!
   О женщинах я мог бы рассказать
   С десяток назидательных историй;
   Но остановимся на самых свежих.
   
   Гракко.
   Ну, да; довольно и того.
   
   Палач.
                                 Ну вот:
   Одна из ключниц при дворе была
   Красавица, и без ума влюбилась
   В такого юношу, чье состоянье
   Зависело от одного вельможи,
   И он на ней жениться не хотел.
   И что ж! Красавицу однажды в полночь
   За драпировкой застают в занятьях
   С вельможею. Он убежать успел,
   Ее ж схватили и сюда прислали.
   Но честь его она спасти сумела;
   Как я ни приставал усердно к ней -
   Она никак сознаться не желала,
   Кто в прятки с ней играл.
   Гракко.
                                 Ну, дальше что ж?
   Короче расскажи!
   
   Палач.
                                 Лишь только дали
   Свободу ей, конечно, покровитель
   Осыпал золотом красотку нашу.
   И чтобы честь ее притом спасти
   От нареканий - юношу заставил
   На ней женится, да и грех уж кстати
   Взять на себя. И вот теперь красотка
   Им правит как законная жена;
   А прежде ведь радешенька была
   Его любезной только быть. Скажите ж,
   Не счастье ль это для нее?
   
   Гракко.
                                 На вот,
   Возьми себе. А что же мне пророчишь?
   
   Палач.
   Да средства этого прибавить нужно,
   Не то опять пожалуйте ко мне.
   
   Гракко.
   Спасибо, дуралей!
   Палач.
             Тогда тебя
   Отделаю получше, плут.
   (Уходит).
   
   Гракко.
             Возможно ль?
   Отстеган как какой-нибудь бездельник.
   Такой позор за легкую насмешку!
   Прекрасно! Выдан мне теперь билет;
   Причислен я к лакеям и пажам,
   Что с комнаткой привратника знакомы!
   

Джулио и Джованни входят.

   
                                 Джованни.
   Смотри, смотри! Вон он - гордец. Притих
   С тех пор, как наказали.
   Джулио.
                                  Он как будто
   Из схватки вышел с кораблем пиратским,
   С которым был сцеплен на абордаж.
   Держать пари готов, что у него
   Открылась течь, и паруса спустить
   Он должен был.
   
   Джованни.
                       Не дурно бы его
   Порядком подразнить.
             
   Гракко.
                                 Вишь, пялят как глаза!
   Совой я, что ли, стал? Скажите мне,
   Чему дивитесь вы?
   Джулио.
                                                             Сегодня я
   О равнодушье стоиков читал;
   Оно мне показалось до того
   Необычайным, что готов был я
   В правдивости сказаний усомниться;
   Но вид ваш все сомнения рассеял.
   
   Гракко.
   Но отчего ж?
   
   Джулио.
             Да вас ведь постегали!          
   Отведал плети Гракко сам; а плеть
   Для кавалера, полагаю я,
   Вернейшим испытаньем может быть
   Геройского терпенья.
             
   Гракко.
                                 Я у вас
   Потребую расплаты!
   
   Джованни.
                                                                      Хорошо;
   Но прежде в секунданты палача
   Я должен поискать, а там - за дело.
   
   Джулио.
   Прощай, мой бедный Гракко.
   

Джулио и Джованни уходят.

   
   Гракко.
                                 Сорванцы!
   Час от часу становится не легче!
   О, ежели когда-нибудь обида
   Могла раздавленному червю путь
   Ко мщенью указать, то адский пламень
   Пускай посветит мне.

Входит Франческо со служителем.

                                 А! Господин
   Правитель? Мой судья? Да, этим всем
   Ему обязан я! Куда ж так тайно
   Он крадется теперь? Мне спрятаться не дурно.
                                                   (Прячется).          
   
   Франческо.
   Сказать, что болен я, когда кто спросит;
   И что ни в силах говорить ни с кем.
   
   Служитель.
   А ежели принцесса пожелает
   Вас видеть, что прикажете сказать?
   
   Франческо.
   Скажи, что я отправился в деревню.
   Да чтоб она не знала, что я здесь.
   
   Служитель.
   Извольте быть покойны.
   (Уходит).
   
   Франческо.
                                 Эй, служанка!
   

Входит горничная.

   
   Горничная.
   Сейчас! Что вашей милости угодно?
   
   Франческо.
   Похлопочи об том, чтоб герцогиню
   Я видеть мог.
   
   Горничная.
             Ах, нет! Не смею я,
   Она все хочет быть одна.
                       
   Франческо.
                              Возьми
   Вот золото; купить себе ты можешь
   Роскошнейший наряд.
   Горничная.
                                 Я поклялась,
   Что если честь мою я потеряю,
   То только с важным барином, таким,
   Как вы; и право - я была б согласна -
   Когда угодно вам...
   
   Франческо.
                       Черт побери
   Твое согласье! Говори скорей,
   Где госпожа твоя.          
   Горничная.
                       А если к ней
   За этим вы пришли, так в галерее
   Ее найдете. Там она теперь
   Все ходит; но позвольте, герцогиня
   Совсем не расположена, быть может.
             
   Франческо.
   Веди меня туда.
   Горничная.
                                  Боюсь я только,
   Что вы найдете там прием холодный;
   Предусмотрительность не помешала б...
                       
   Франческо.
   Довольно вздор молоть. Там в зале паж
   Остался мой. Не хочешь ли ты с ним
   Потолковать. Он затвердил отлично,
   Поверь, ответ держать за господина.
   

Франческо и горничная уходят.

   
   Гракко
   (выступает)
   Вот славная находка! Ну, не ждал!
   Само собой решилось, что мне делать.
   Ну, если простофилей я теперь
   Останусь, то пускай тогда всю жизнь
   Посмешищем я буду всем холопьям
   И негодяям. Вот извольте видеть:
   Сперва в угоду ей свою жену
   И мать он засадил; потом
   Отделал и меня... о, уж ничем
   Из сердца этого не вырвешь, нет,
   На меди врезано оно железом...
   А вот теперь за деньги тайный доступ
   Нашел он к герцогине! О, прекрасно!
   Вот в бешенство придет его жена,
   Когда ей рассказать, что здесь случилось.
   А если это вежливость простая?..
   Ну, все равно - хоть ревность возбудить;
   Она скорее к цели приведет.
                                              (Уходит).
   

Сцена 3.

Другая комната там же.

Входят Марчелия и Франческо.

   
   Марчелия.
   Поверить мне твоим слезам и клятвам?
   И возмутительный поступок твой
   Раскаяньем омыть ты разве можешь?
   
   Франческо.
   Ты саном высока, о герцогиня,
   Но выше сана этого душой;
   Яви же мне вершину высоты
   Твоей; пусть милосердие твое
   Узнаю я. И сознаю, и каюсь -
   Всю меру состраданья превзошел
   Поступок мой; мое поползновенье
   Так грубо, нагло, что свирепый гнев
   И в кротком ангеле способно вызывать.
   Но ты - сама невинность, доброта;
   Неведомы тебе ни жесткий гнев,
   Ни ненависть - вини ж за преступленье
   Мою любовь и страсти дикий пыл;
   Они достойны осужденья, да,
   Сто крат достойны! Но, слыхала ты,
   Слабели многие пред искушеньем,
   Но к исправленью путь найти умели.
   Я пал, глубоко пал, но властна ты
   Поднять меня.
   Марчелия
   (про себя)
             Притворства ль это речи?
                       
   Франческо.
   И если ни покорность, ни мольбы
   Смягчить тебя и не могли , то знай:
   Просил тебя я не из страха смерти;
   О нет! Я жить хочу из отвращенья
   К позорному безумству моему.
   И жить, пока ты не простишь меня.
   Решенья герцога не стану ждать,
   Кто знает, возвратится ль он еще!
   Я сам свершу суд страшный над собой
   И ты одна свидетельницей будешь,
   Как видела одна мое злодейство.
   Но прежде чем свершится этот суд,
   А слова милости я жду напрасно,
   Я тайну передать тебе желаю.
   Опасностью большой грозит она,
   Когда умрет со мной.
   Марчелия.
                                    Открой ее,
   И тяжесть снимешь ты с души.
   
   Франческо.
   Узнай же: полномочие убить
   Тебя не безусловно мне дано.
   Клянись ты честью, что меня не выдашь,
   Не то я тут же умерщвлю себя!
   
   Марчелия.
   Клянусь загробной жизнью! Продолжай!
   
   Франческо.
   Не ненавистью, а любви избытком
   Он движим был. "Клянись, - сказал мне герцог, -
   Когда не возвращусь я сам назад,
   При первом слухе о моей кончине
   Убить ее затем, что обладать
   Ей ни единый больше не достоин,
   И мужа нового после меня
   Пусть у нее не будет никогда.
   Итак, ты верного известья жди
   О гибели моей, до тех же пор
   И повинуйся ей, и чти ее".
   И вот я злоупотребил постыдно
   Доверием его, и если ты
   Мне милосердья не найдешь в душе,
   То прежде чем вернется оскорбленный -
   Казнит меня мой меч.
   (Извлекает меч).
   
   Марчелия.
                                 Остановись!
   Помилован ты мною и прощен.
   Стремись отныне доблестью платить
   За милость ту, что вынудить успел
   Раскаяньем своим нелицемерным.
   Желаю верить я, что ты не лгал.
   О, больно мне, что Сфорца мой, мой муж
   Во мне лишь ценит жизнь, как в верном паже,
   Товарище в превратностях судьбы;
   Что только страсти чувственной его
   Служила я, и что готовясь к смерти,
   Во мне любовницу он только видит.
   Мне менее досадна ревность в нем,
   И как я гнев в себе ни подавляю,
   Но чувствую, в душе уж ослабело
   Томительное нетерпенье то,
   С которым ожидала я его.
   
   Франческо.
   Но помните: малейшим подозреньем,
   Которое вы возбудите в нем,
   Свое прощенье вы назад берете.
   А потому я умоляю вас,
   В которой состраданью нет пределов,
   Которой я обязан этой жизнью,
   Показывайте всем, когда возможно,
   Ко мне благоволение и дружбу:
   Невинность ваша, ваша чистота
   Щитом надежным будут от злословья.
   Тогда лишь вам останется известна
   Моя виновность, герцогу ж и всем
   Вполне я безупречным покажусь.
   
   Марчелия.
   Согласна я. Сейчас мне мысль пришла,
   Как Сфорцу можно испытать еще;
   Путь знает он, что верная жена
   Не так прикована к причудам мужа
   И своенравным прихотям его,
   Чтоб ей не дозволялось жить,
   Когда останется вдовой к несчастью.
   
   Франческо.
   Спасен я!
   (Про себя).
                      Все, чего желать я мог.
   Открыт мне путь ко мщенью, и пускай
   Оно разит его, ее и всех!
   (Уходит).

Звуки труб.

   
   Марчелия.
   Что значит эти звуки?
   

Входят Тиберио и Стефано.

   
   Тиберио.
                                 Ваша светлость!
   Приветствовать позвольте вас от сердца:
   Благополучно герцог возвратился!
   
   Марчелия.
   Добро пожаловать.
   
   Стефано.
                       Она не рада,
   Как кажется!
                       
   Тиберио.
             Посмотрим на прием.

Звук труб. Входят Сфорца, Пескара, Изабелла, Марианна, Гракко и свита.

   
   Марианна
   (тихо обращаясь к Гракко)
   
   Марианна.
   Я вашему рассказу верю, Гракко;
   Нам пригодится это.
   Гракко.
                       Как угодно.
   Далек от мысли я раздоры сеять.
                       
   Сфорца.
   Я молчаливо и так долго ждал,
   Что ты, забыв тоску и страх разлуки,
   Стремительно мне кинешься в объятья,
   И поцелуем подаришь приветным!
   Желанье жгучее взглянуть в твои
   Глаза, влекло меня сюда как вихрь;
   Пока я к сердцу не прижал тебя,
   Я не желал ни на единый миг
   Остановиться даже в божьем храме,
   С молитвой о счастливом возвращенье!
   
   Марчелия.
   Я радуюсь, что вижу вас спасенным;
   Любовь и преданность мою скромней
   И тише мне приятно выражать.
   Как требует достоинство жены,
   Которая умеет сознавать
   И положение свое пред всеми,
   И в силах обуздать свои порывы.
   Любовнице, а не жене приличны
   Нескромный пыл и страстные восторги.
   Вы сами скромную любовь мою
   Не станете судить.
   Сфорца.
                                   Как? Вы успели
   Найти уж меру вашей страсти к Сфорце?
   Ужель и поцелуи, эта ласка,          
   Которая желанья пробуждает,
   Вам кажется безумной, непристойной?
   О, пусть не шевельнется гнев во мне!
   Мой страстный пыл к тебе достиг вершины,
   Границ не знает он. Целуй меня!
                       
   
   Марчелия.
   Я повинуюсь.
   
   Сфорца.
                               О, клянусь любовью!
   Она приветствует меня как деда.
   Какая ведьма дьявольским проклятьем
   Свела блаженства чары с этих уст?
   Скажи, Марчелия, скажи мне правду;
   Иль по моей вине холодность эта?
   Иль кто-нибудь в отсутствии моем
   Проступок совершил против тебя?
                                 
   Марчелия.
   Ни то, и ни другое, государь!
   Наместник благородный ваш, Франческо,
   Заботлив был и добр ко мне все время;
   Все удовольствия и наслажденья,
   Которые при вас могу иметь,
   Без вас мне также доставлялись.
   
   Сфорца.
                                                 Как?
   Марчелия.
   Лишь радости любви мне были чужды.
   И право, вас они прельщают слишком.
   Не дух, а тело наслажденье в них
   Находит. Из умеренной любви
   Проходит страсть; а пыл безмерной страсти
   Указывать скорей безумье может,
   Чем истинную склонность.
   
   Гракко
   (тихо Марианне)
                                                   Замечайте!
   А как усердно похвалила
   Его заботы, доброту; сознайтесь,
   Принцесса, что намек мой справедлив.
   
   Марианна.
   Молчите; любопытно слушать их.
   
   Стефано.
   Гляди, оцепенел как будто герцог.
   
   Тиберио.
   Да, точно вкопанный, стоит недвижно.
   
   Пескара.
   Какая мысль вас поразила, герцог?
   
   Сфорца.
   О, это выше сил, мой добрый друг,
   Я сомневаюсь, жив ли я еще;
   Лишь сознаю, что жизнь мне стала в тягость.
   Пойдем, о Пескара, веди меня
   Опять туда, к разгневанному Карлу.
   Все милости его я презираю;
   И жизнь, - его подарок мне, - теперь
   Тяжеле смерти в самых страшных муках.
   Она во гневе! Нет, гораздо хуже, -
   Любовь остыла в ней! А эта страсть
   Кипящая во мне ей ненавистна!
   Пусть будет так! Узнаешь ты,
   И скоро, что самим собою быть
   Еще не разучился я. Долой с меня
   Постыдные любви безумства цепи.
   И ты без возражений прочь отсюда!
   Иль знай, способен я теперь на то,
   Чему раскаянье помочь не в силах.

Марчелия уходит.

   О, Боже! Можно ль доверяться им,
   Проклятия достойным существам.
   В них преданность гордыню вызывает,
   За строгость же они оплатят злобой.
   Я забываю их с минуты этой:
   И дружба ваша мне любовь заменит.
   От прошлого скорее отвернемся,
   И я, хоть разорвись на части сердце,
   Подам пример беспечного веселья.
   Пусть следует у нас за пиром пир!
   И новизне затей - хвала и честь.
   Я жадно брошусь в море наслаждений,
   А ненавистной - вечное забвенье!

Все удаляются.

   

Акт 4.

Сцена 1.

Там же. Комната в замке.

Входят Франческо и Гракко.

   
   Франческо.
   Возможно ли? Забыть способен ты
   Обиду и заботиться еще
   О счастье и спокойствии моем?
   
   Гракко.
   О, изучи я только лишь начатки
   Придворного искусства (говорить
   Уж нечего о мудрости глубокой,
   С которой успевать там удается)
   И то я мог бы понимать отлично,
   Что оскорбление от господина
   Такого знатного, как вы, - скорей
   Благодеяньем следует считать.
   Притом во всех возможных положеньях
   Всегда бывает так, что неимущий
   От богача всегда немало терпит.
   Иной и заслуженный капитан,
   И храбрость доказал не раз на деле,
   Но беден. Вот его и порицают
   Открыто, чтобы выдвинуть вперед
   Богатого трусишку. Ну, а втайне
   Его, конечно, хвалят.
   Франческо.
                                            Это так;
   Наденьте шляпу; будем откровенны
   И потолкуем о делах. В тот день,
   Когда исчезло всякое сомненье,
   Что я у Сфорцы в милости большой,
   Я показался сам себе совсем
   Иным, чем прежде. Правда, слыл всегда
   Я тонким и способным человеком,
   И был таким, быть может, в самом деле.
   Но только лишь успел достигнуть цели -
   Придворные на перерыв пустились
   Меня за доблести такие славить,
   Которых я в себе не сознавал.
   Ищу для шутки слов - мои слова
   Толкуются уже как острота;
   Случится ль в философию забраться
   И понести бессмыслицу и вздор -
   Они не потеряются и тут
   И не краснея с клятвой уверяют,
   Что я глубокомыслен от природы
   Не меньше чем ученый от ученья.
   И что б ни сделал я, казалось все
   Особенным, внимания достойным,
   А у других то ж самое являлось
   Обыкновенным чем-то и простым.
   
   Гракко.
   Вы были им за это благодарны?
   
   Франческо.
   Конечно. Ведь они меня ссужали
   Из знаний и способностей своих
   Всем тем, чего недоставало мне.
   А я им покровительством платил.
   
   Гракко.
   Я как оракула готов вас слушать!
   Ужели легким, детским наказаньем
   Во мне убита преданность тому,
   Кто у источника всех благ стоит?
   Ведь это пахло б древнею свободой.
   Когда целует розгу и вельможа,
   Так уж какой-нибудь бедняк ничтожный
   Не должен знать ни злобы, ни досады.
   И я, конечно, собственную кожу
   Люблю как все. Однако ж, если вы
   Благоволите протолкнуть меня
   Пинком ноги на теплое местечко,
   Где мог бы я слегка повеличаться
   И ближнего постричь, не должен разве
   Поцеловать я вашу ногу? Это
   Хоть кажется и странным, но частенько
   Случается!
   
   Франческо.
                          Однако же за дело!
   За помощь мне я счастие твое
   Устрою. Говоришь ты, что жена
   Меня ревнует оттого, что я
   Так дружен с герцогинею?                    
   Гракко.
                                 Она
   На вас за то сердита, что в тот раз
   Вы заперли ее. А ваша теща
   Теперь ее из мести подстрекает
   Подать донос. И это дело мне
   Желают поручить. Конечно, я
   Старался уклониться, но она,
   Как кажется, решилась непременно
   Свое намеренье исполнить.
   Вы обвините, может быть, меня,
   Что я неверен слову своему;
   Но я забыл тут всякую опасность,
   Чтоб вас предупредить.
   
   Франческо.
                                 Благодарю.
   За весть твою я сообщу тебе
   Другую тайну и важнее этой.
   Ну, слушай же, я ничего не скрою.
   Ты думаешь, недальновидный Гракко,
   Что мне досталось высота и блеск
   А тоже - это признаю открыто -
   И красота моя для скромных только
   И сдержанных каким-то тесным кругом
   Утех и радостей? О, нет, я жажду
   Разнообразья страстных наслаждений
   И упоенья частых перемен.
   В них небо на земле, и лишь для них
   И стоит жить. Мне нравилась жена
   Один лишь день; Марчелию два дня
   Любил я, но и то слегка, шутя;
   Теперь я презираю их обеих.
   Вот, Гракко, отчего я не намерен
   Препятствовать жене в ее доносе;
   Напротив, ей помочь прошу тебя.
   
   Гракко.
   Подумайте об этом хорошенько!
   Ведь говорят, что герцог уже ревнует.
   И думает, что неверна она...
   
   Франческо.
   Ошиблися, мой друг. Любви безумье
   Имеет у него, как лихорадка
   Урочные часы; теперь оно
   Пришло, о да, довольно уж давно.
   И потому, охотно или нет,
   А будешь ты в моих руках орудьем,
   И вопреки старинной поговорке,
   Что страшно доверять тому, кто нами
   Обижен был, я на твою неверность
   Намерен положиться.
   
   Гракко.
                                            Ваших слов
   Не понимаю я.
   
   Франческо.
                                 Воображал,
   Приятель, ты, что вестию о том,
   Что я уж знал, меня легко прельстить
   И, хитро тайну выманив мою,
   За оскорбленье мне отмстить потом.
   Так знай же ты, презренный подлипало,
   Я раз велел уж бичевать тебя,
   И это средство повторится,
   Когда промедлить вздумаешь, буквально
   Исполнить поручение мое.
   Хоть все, что я сказал, почти и верно,
   Но если бы свидетелей хоть сотни
   Нашлися с клятвой это подтвердить,
   То и тогда - скажи я только слово -
   Всех обвинителей постигнет кара;
   Так безгранично доверяет Сфорца
   Непогрешимой верности моей!
   Не медли ж и веди мою жену
   С доносом к Сфорце. По моим расчетам,
   Так нужно поступить. Смотри ж, исполни;
   Не то подумай только, чем грозит
   Жизнь нищего, и ожидай ее.
   Ты полагал, безумный, что узнавши
   Мои поступки, будешь мной владеть,
   И, я как раб, от страха преклонюсь?
   Пошел, дурак бесстыдный; ты рабом
   Моим и был и будешь.
   (Уходит).
   
   Гракко.
                       Да, в две петли
   Попался я. И так должно случаться,
   Когда мальчишки вступят смело в диспут
   О хитростях и кознях всех придворных
   С магистрами науки этой трудной!
   И расскажи я, что он тут нахвастал,
   Никто и не поверит; а попробуй
   Ослушаться его, так все угрозы
   Исполнятся как раз, и уж пощады
   Не жди. Пока я лота не нашел
   Его промерить тайну, нужно мне
   Ему повиноваться с отвращеньем
   И ощупью обшаривать кругом.
   (Уходит).

0x01 graphic

   

Сцена 2.

Другая комната там же.

Марчелия, Тиберио, Стефано и горничные.

   
   Марчелия.
   И, издеваясь, он прогнал меня,
   Как низкую рабу.
   
   Тиберио.
             В припадке страсти
   Тогда он был.
                       
   Стефано.
             И кается теперь.
                       
   Марчелия.
   Я разве рождена, чтоб быть игрушкой
   Его причуд? Явись лишь только прихоть, -
   И я тотчас безумствовать должна?
   
   Тиберио.
   С участием услышьте, ваша светлость,
   Как он страдает, как ему тяжел
   Намек малейший о размолвке вашей,
   И вы неосторожные слова
   Ему простите.
   
   Стефано.
                               Свой проступок он
   Таким страданьем горьким искупает,
   Каким бы смыл и тяжкую вину.
                       
   Марчелия.
   Согласна я, что все он искупил.
   Но мне больнее, чем ему, сносить
   Тяжелое такое отчужденье.
   Я вас прошу, скажите так ему.
   Однако же, пока не отлегла
   От сердца грусть, пока не примирились
   В груди моей боровшиеся чувства,
   Хочу остаться я в уединенье.
   (Горничной).
   А потому ступай и позаботься,
   Чтобы ко мне не мог входить никто;
   Пусть принимают лишь Франческо.

Горничная уходит.

   
   Стефано
   (про себя)
                                                                       Как?
   Франческо? Он, который в каждой части
   Милана по возлюбленной содержит?
   Герой распутных женщин?
   Тиберио.
                                 Жизнь вельмож
   Совсем не та что наша; и не лучше ль
   В дела их не мешаться.
   
   Стефано.
                                 О, когда б
   На месте герцога я был, поверь,
   Открыто в слабости моей винюсь, -
   Я стал бы ревновать.

Франческо входит.

                                       А вот и он.                    
   Тиберио.
   Не беспокойтесь, и у нас найдется
   Словечко едкое; теперь мы вам
   Уступим.
   
   Стефано.
                       Хорошо ж уединенье!
   Хоть и придется гневные слова
   Услышать, а узнает это герцог.

Тиберио и Стефано уходят.

   
   Марчелия.
   Вы в страхе и сомненье; что случилось?
   
   Франческо.
   Не без причины это, Ваша Светлость.
   Слуга ваш бедный, новообращенный
   В раскаянье желал отныне жить,
   В слезах о дерзости им совершенной;
   Одну он цель, одно стремленье лишь
   Имел - вновь вашу милость заслужить,
   Как исправленья своего залог;
   И вот рассеялись его надежды.
   Да, Сфорца, герцог, я заметил это,
   Подозревает, что виновен я.
   
   Марчелия.
   Но подозрение не я вдохнула!
   Клянусь я незапятнанною честью:
   Мне не пришлось еще досель без вас
   Ни словом поменяться с ним.
   
   Франческо.
                                                    Злорадство
   Глядит всегда орлиными глазами
   И видит то, чего и не бывало;
   А ревность и на шатких основаньях
   Сложить готова обвиненье.
   
   Марчелия.
                                 Ревность?
   
   Франческо
   (про себя)
   Попал я в цель.
   
   Марчелия.
                       Отважится ли кто
   Подумать только, что преступна я?
   И если обвинение такое,
   Будь хоть почти доказано оно,
   Не примет даже герцог близко к сердцу,
   А лишь к нему прислушиваться станет,
   Его возненавижу я навеки.          
   
   Франческо.
   Не удалось ли убедить его
   Моей озлобленной жене. Она
   По-своему истолковать сумеет
   И вашу целомудренную милость
   Ко мне, и наказанье то, что ей
   Я присудил за оскорбленье вас.
   
   Марчелия.
   Успел он хорошо узнать меня,
   Откуда ж в нем теперь сомненья эти?
   И ложно истолковывать посмели
   Мое благоволенье. Эта жизнь,
   Что подозрительных путей чуждалась,
   Не избежала глупых подозрений?
   Не унывай! Я подыму теперь
   Тебя, и, как созданью моему,
   Тебе я покровительницей буду.
   Доселе щедро я не расточала
   Того, что вынудил ты у меня;
   Отныне милости мои пусть будут
   Открытее, свободней и щедрей.
   Но берегися дерзкую надежду
   Основывать на них, хотя б порой
   Они и становилися случайно
   Обманчивым подобием любви.
   
   Франческо.
   Скорей сквозь землю провалюсь.
   
   Марчелия.
                                                             Итак,
   Я от опасности твоя охрана.
   Пускай же знает он, что подозренье
   Разрушить может то, что создалось
   Доверием; он должен убедиться,
   Что гибелью грозят обоим нам
   Подобные сомненья без причины.
   (Уходит).
   
   Франческо.
   Недурно действует! И добродетель,
   Которая с презреньем отвергала
   Мои нецеломудренные просьбы
   И преступленьем называла их,
   Пускай теперь сама себя погубит.
   Узнай же ты, что если волокита
   В союз вступил со властью и лукавством,
   Тогда пренебрежение к нему
   Опасно и смертельно, как чума;
   А целомудрие твое - клубок,
   В котором нить ведет тебя к могиле.
   Одно еще мне нужно: чтобы Сфорца
   Остался верен самому себе.
   Пусть будет он стремителен и вспыльчив,
   А там раскаивайся сколько хочешь,
   Уж это будет не моя забота.
   Когда желанной цели я достигну
   И отомщу ему, тогда, клянусь,
   Я на земле вкушу блаженство рая.
   (Уходит).
   

Сцена 3.

Ещё одна комната в том же здании.

В ней находятся Сфорца, Пескара и три дворянина.

   
   Пескара.
   Ведь вы желали веселиться, герцог!
   
   1-ый дворянин.
   Пиры придумаем, чтоб вас развлечь.
   
   2-ой дворянин.
   Нам укажите только, Ваша Светлость,
   Что любите вы более всего.
   
   Сфорца.
   Оставьте болтовню! И поучитесь
   Вести себя; вы слишком уж нескромны.
   
   1-ый дворянин
   (про себя)
   Спросить я не успел, как он ответил.
   
   Пескара.
   Я к праву дружбы уж хочу прибегнуть.
   Из-за чего я остаюсь рабом,
   Как все они, еще, пожалуй, хуже,
   Каким-то странным грусти сикофантом,
   Что Сфорца чтить, назло советам добрым?
   
   Сфорца.
   О нет, ты пользуйся своей свободой,
   А мне мою оставь, чтобы я мог
   Тебя лишь слушать! Но избавь меня
   От нравственных лекарств. Я человек,
   И что б философы ни говорили,
   Когда тоске причина есть, я должен
   Грустить и этого скрывать не стану.
   
   Пескара.
   Ну хоть предмет достойный изберите.
   
   Сфорца.
   Остерегись! Не растравляй мне раны,
   Которой боль измучила меня
   До сумасшествия; не то легко
   Мне самому забыться и забыть
   Тебя. Не говори ж об этом больше!
   
   Пескара.
   Напор врагов выдерживал ты стойко,
   Преодолел ты гнев жестокий Карла,
   Который клялся гибелью тебе
   И отыскал исход, хотя опасный,
   Но славный и к тому же беспримерный.
   И возвратился с честью, и любовью
   Народа встречен! Счастье за тобой
   Вослед идет, и мужеством своим
   Ты властвуешь над ним! Ты испытал ли,
   Чтоб это счастие до сей поры
   Поколебалося хоть раз? И что ж?
   Ужель и доблести твои и ум,
   Во многих испытаниях окрепший,
   Сокроются в морщинах на челе
   Прекрасной женщины (я ей польстил)?
   И разве нет подобных ей?
   
   
   
   Сфорца.
                                                     Мой друг,
   Такие речи были б клеветой
   В других устах. В твоих же это грубость.
   Подобные ей есть? Я говорю
   Тебе как друг, и говорю спокойно.
   (Другому б отвечал не я, а меч мой):
   Презрительны и глупы все сравненья
   Пред блеском этой чудной красоты;
   Соперница у ней - она сама.
   Суровой ты ее назвал, упрямой?
   Она права: ведь я безумец был.
   Она благоразумна и сдержать
   Приличием хотела ласк моих
   Безумных пыл. Иль гневалась она,
   Предупредить желая больший грех,
   Который я, быть может, совершил бы.
   Известно ей, убеждена она,
   Как горячо люблю и как высоко
   Должна быть чтима добродетель. Да,
   Когда б ее достоинства росли
   С годами, то нетрудно было б мне
   И в идолопоклонство впасть пред ней,
   И, удивляясь высоте ее
   Души, забыть существованье сил
   Небесных! О, как хочется мне верить,
   Что если в ангелах различен пол,
   То многие из них желали б быть
   Такою женщиной, и что они
   Всегда лишь этот образ избирают
   В тот миг, когда перед Творцом должны
   Предстать в их высшей славе.
   
   Пескара.
             С вами спорить
   О вере вашей я теперь не стану;
   О ней потом. Когда блаженство ваше
   От благосклонности жены зависит,
   И так угодно вам, то я желаю
   От всей души, чтоб примирились вы.
   
   Сфорца.
   И время, и раскаянья мольбы
   Ее, быть может, тронуть.

Входят Тиберио и Стефано.

                                               А, вернулись?
   Отрадна ль весть? Скажите мне скорей.
   И выслушала вас? Надежда есть ли,
   Что наконец она смягчится? О,
   Пусть требует, и подпишу я все,
   Что вздумается ей.
   Тиберио.
                                        Она еще
   Встревожена и нужен ей покой
   И одиночество.
   Стефано.
                                Сперва была
   Гневна, когда ж уйти мы собирались,
   Она казалась склонной к примиренью.
   
   Сфорца.
   Благословенны будьте! Вас осыплю
   Чинами, почестями и богатством;
   Мое второе я - Франческо - к ней
   Пошлю я.
   
   Стефано
   (в сторону, обращаясь к Тиберио)
                         Удивительное дело,
   Как этот мощный, мудрый властелин,
   Которому повелевать бы только,
   Смиряется и просит, и ведет
   Переговоры с ней, с своей женой,
   Как будто грозный враг она,
   Над ним победу в битве одержавший!
   
   Сфорца.
   Что ты бормочешь? Говори! Я знать
   Хочу.
   
   Стефано.
             Извольте! Любите ее
   Вы чересчур уж слепо, Ваша Светлость,
   И гордости потворствуете этим,
   Которой у нее немало.
   
   Сфорца.
             Как?
   И подданный так смеет говорить?
   
   Стефано.
   Пусть жизнью заплачу, когда сказал
   Я слишком много. Вы чуть не святой
   Считаете ее, она ж меж тем
   Затеяла чертовскую игру.
   
   Пескара
   (про себя)
   Отлично! Молодец!
   
   Стефано.
                                         Извольте знать:
   Синьор Франческо, ваш любимец гордый,
   Которого послать туда хотите,
   Уж слишком близок к ней...

Сфорца выхватывает меч.

   
   Пескара.
                                                          Остановитесь!
   Не выходите, герцог, из себя!
   
   Стефано.
   Теперь, я думаю, они сидят
   Вдвоем и подтасовывают карты.
   
   Сфорца.
   Пусти меня. Не трону я его;
   Он жалости достоин, а не гнева.
   Глупец ты! И твое спасенье в этом;
   И мог подумать ты, что в этом сердце,
   Которое Марчелией полно,
   Для ревности могло остаться место?
   Ничтожный этот враг пускай блуждает
   Среди дворянства мелкого, среди
   Мастеровых и торгашей на рынке,
   Да за женой твоей и ты, седой
   Болван, присматривай, чтобы она
   Не вздумала тихонько от тебя
   У молодого лекаря лечиться
   Затем, что старостью расслаблен ты.
   Смешно подумать, как какой-нибудь
   Бедняга ревностью начнет томиться!
   Да если б новой Мессалины мужем
   Я был, пока не высох мозг в костях
   Моих, я б целомудренной ее
   Считал и не подумал бы страдать.
   Но эта! Для других она Диана,
   И в ней уверен я вполне!
   Тиберио.
                                                Ей-ей,
   Уверенность такая беспримерна.
   

Гракко, Изабелла и Марианна входят.

   
   Гракко.
   Вот он; ну, надо говорить, не то
   Замолкнуть навсегда.
   Сфорца.
                                 Вы не пришли ль
   Меня утешить? О, скорей скажите,
   Вам удалось уговорить ее?.,,
   
   Изабелла.
   Пусть лучше мертвым я тебя увижу.
   
   Сфорца.
   Вы мать моя. Не то, свидетель Бог,
   Я б вас убил!
   
   Марианна.
             Какой позор ужасный!
   И если ум твой бредом омрачен,
   Моими ты глазами посмотри
   И у меня займи рассудка искру.
   Или в тебе одна лишь плоть, и ты
   Бесчувственной размякшей глиной стал?
   И твой огонь погас? О, будь чем хочешь,
   Но знай же ты, что эта мать твоя
   Рабом твоим (его не назову
   Я мужем) без тебя была взята
   Под стражу. И меня, твою сестру,
   Держали взаперти в угоду ей,
   Нарушившей супружескую верность!
   Мне больно называть ее еще
   Твоей женой.
                        
   Сфорца.
                               Казнить ее тотчас!
   Она клевещет и достойна смерти!
                       
   Изабелла.
   Клевещет? Называя грех - грехом?
   
   Сфорца.
   О, ад! О, муки!..
   
   Марианна.
                                А меня преступной,
   Как подданную, не назвали б все,
   Когда бы тем я защищала честь
   Твою, что ты не знал, не убедился,
   Что был в тебе обманут муж? Ты верь
   Иль нет, а перейдет к потомству
   Как достоверное известье слух
   О том, что твой любимец полновластный
   Франческо в целомудренных объятьях
   Твоей жены любовью наслаждался
   На ложе собственном твоем...
             
   Сфорца.
                                                         Хочу
   Я доказательств. Если же их нет -
   Готова будь.
   
   Марианна.
                           Всеобщая молва
   И ежечасные свиданья их;
   Да и теперь больной и раздраженной
   Сказалася она и принимать
   Не хочет Вас, как будто бы чужого;
   Ему же дверь открыта постоянно.
   И немцу было б этого довольно,
   А истый итальянец тут увидит          
   Десятки тысяч доказательств.
   
   Изабелла.
                                                      Что же,
   Нам быть посредницами их?
   
   Сфорца.
                                                 О, зависть
   И злость и женских языков и душ.
   Они порок свой сознают ужасный,
   Но лгать решаются, и в ложных клятвах
   Своей души спасенье призывают!
   Вы - слуги сатаны и ваша цель,
   Когда в самих вас больше чести нет,
   Одеждой вашей черною облечь
   Любую женщину. Презренье вам.
   Воздвигните ж победную колонну
   Вы ангелу, которого хулить
   Осмелились, и вашей клеветы
   Стрела, напитанная адским ядом,
   Ударив в сталь невинности ее,
   Отпрянет пусть и вас самих сразит.
   И знайте вы: я так вам доверяю,
   Что если б страсть моя могла расти,
   То ваш извет наукой был бы мне
   Сильней любить ее и больше чтить.
   Вы недостойны, чтобы вашу жизнь
   Принес я в жертву ей. Итак, живите
   И зависть ваша пусть задушит вас!
   
   Изабелла.
   Он не колеблется! Напрасно все.
   
   Марианна.
   Напиток, видно, дан ему волшебный.
   
   Пескара.
   Все это так неслыханно, что, право,
   Готово сказкой показаться мне.

Входит Франческо; он говорит слуге за сценой.

   
   Франческо.
   Скорее, иль ответишь головой.
   Достань мне лошадей; и у ворот
   Меня ты жди.
   Слуга
   (за сценой)
                                Исполню, ваша милость!
                                 
   
   Гракко
   (про себя)
   Идет; какую выкинет он штуку?..
   
   Франческо.
   Мой герцог!
   
   Сфорца.
                       Да, тех радостей уж нет,
   Которые я прежде знал, Франческо.
   В тебе найти желаю утешенье,
   Какое может дать мужское сердце.
                                 
   Франческо.
   Позвольте мне вас известить о том,
   Что я узнал к великому несчастью.
   
   Сфорца.
   Ступайте все, оставьте нас; тебя
   Друг Пескара, увижу скоро вновь;
   Не гневайся.
   Пескара.
                       И это говорите,
   Мой герцог, мне?
   (Уходит).
             
   Сфорца
   (к Тиберио и Стефано)
                                      Невдалеке вы будьте;
   Мы вас потребуем сюда, быть может.                              
   
   Тиберио.
   Извольте быть спокойны, Ваша Светлость.

Тиберио и Стефано уходят.

   
   Сфорца.
   Ну, что же скажешь ты, моя отрада?
   
   Франческо.
   Отрада? Нет! Мученье ваше я;
   Да, такова моя судьба. Проклятье
   Утробе, что меня носила.
   Сфорца.
                                                 Как?
   Ужель разверзнется другая бездна,
   Чтоб поглотить меня? Окончим разом!..
             
   Франческо.
   Так извлеки ж свой меч и умертви
   Меня, когда свое ты счастье ценишь.
   Раздумье прочь, рази!
   
   Сфорца.
                                  В уме ли ты?
             
   Франческо.
   И если смерть большая слишком милость
   (Стихают с ней земные все тревоги),
   То изуродуй уши мне и нос
   И глаз один мне вырви, а другой
   Оставь, чтоб безобразие мое
   Им видеть мог я. Испятнай мое
   Чело. О, если б в детстве у меня
   Проказа гадкая изрыла щеки!
   Когда б мое дыханье было ядом
   Таким, чтобы меня чуждались люди!
   Будь проклят тот, кто прививал ко мне
   Ту вежливость, ту мягкость в обращеньи,
   Которые для ветреных созданий
   Имеют прелесть! Все, чего другие
   Желали бы себе как благодати,
   Все это для меня причина скорби;
   Злой рок судил мне так.
   
   Сфорца.
                                 Меня ты мучишь.
   Открой мне смысл загадки этой темной!
             
   Франческо.
   И я, который больше всех обязан
   И вас любить, и ваше одобренье
   Заслужить, я ныне становлюсь
   И против воли - по решенью неба -
   Врагом вам величайшим. О, узнайте,
   Мне тяжело вас оставлять в сомненьи,
   Марчелия Франческо любит.
   
   Сфорца.
                                                       Любит?
             
   Франческо.
   Безумно! И преследует как тень.
   
   Сфорца.
   О!
   Франческо.
               И поэтому к вам холодна.
   
   Сфорца.
   О, женщины!
   Франческо.
                                 Я отклонить ее
   Старался; говорил ей о любви
   Безмерной вашей; думал испугать
   Опасностью; к насмешкам прибегал...
             
   
   Сфорца.
   Я узнаю тебя.
   
   Франческо.
                       Она с улыбкой
   Доказывала мне, что ваша страсть
   Для нашей нежности покровом будет;
   Могущество же ваше всех шпионов
   От подозрений будет отвлекать.
   Когда она все средства искушений
   Изведывать с постыдной целью стала,
   Тогда я, верный долгу своему,
   Отважился во всем открыться вам;
   Хоть исповедь моя, быть может, в вас
   Надежду к примиренью уничтожит,
   Хоть сам я покажусь и малодушным,
   И трусом, с жалобой такой являясь...
                       
   Сфорца.
   О, опрокиньтесь на нее все муки
   И будь она погребена под вами!
   Из-за нее чудовищем рогатым,
   Таким же жалким существом, как я,
   Пускай покажется потомству всякий,
   Кто доверял созданьям, вечно лгущим!
   Иль если небеса определили
   Для сохранения порядка в мире,
   Чтоб были мы мужьями этих змей,
   То каждый, в ком благоразумье есть,
   Пусть чтит жену не более коня,
   Служащего ему. На рабство лишь
   Род женщин обречен с начала мира.
   Но что же я, как глупая торговка,
   Ругаюсь только, плачу и вздыхаю,
   Когда бы и дурак смирнейший самый
   За дело взялся. Эй! Кто там? Сюда!
   Я буду скор; пускай она увидит,
   Что если величайшая любовь
   Обманута, то ненависть без меры
   Ее сменяет!

Тиберио и Стефано входят.

   
   Тиберио.
             Государь! Мы здесь!
                                 
   Сфорца.
   Пойдите к этой женщине презренной.
   
   Стефано.
   К кому же?
   
   
   Сфорца.
             К чёрту этому, к жене
   Моей. Сюда ее ведите силой;
   Когда откажется идти, тащите
   За волоса. Без состраданья будьте;
   Кто кроток будет с ней, к тому жесток
   Я стану. Что же в изумленье вы
   Остановились все? Скорей ступайте
   И делайте, что я вам приказал!
   
   Стефано.
   Тут не годится мешкать.
   
   Тиберио.
                                                 Как внезапно
   Такая буря разразилась! Ну!
   Едва ль кому могло присниться даже!

Тиберио и Стефано уходят.

   
   Сфорца.
   Когда мои упреки и угрозы
   Она презреньем встретит, о, тогда
   Как фурия я воспылаю гневом.
   
   Франческо.
   Но, государь, прошу вас удержаться;
   Она досель грешила лишь в желаньях.
   
   Сфорца.
   В желаниях, Франческо? Но желанье
   В себе и дело заключает тут;
   Скорей прощу измену государству,
   Скорей помилую отцеубийцу.
   
   Франческо.
   Вы мудры, государь, и будет прав
   Ваш суд. Но если вам угодно будет
   Решительное сделать испытанье,
   Скажите только ей, что я убит,
   И посмотрите, что тогда с ней будет.
   Я удалюсь отсюда, но на зов
   Откликнусь ваш.
   (Про себя).
                                     Теперь у цели мы,
   Но нужно отступление прикрыть!
   (Уходит).

Тиберио, Стефано, стража; они вводят Марчелию.

   
   Марчелия.
   Но где ж оно, чудовище? Где то
   Животное, что жаждет так рогов?
   Где эта воплотившаяся ревность?
   Сновидец этот? Уж не вы ли, герцог?
   Велели вы, иль только допустили,
   Чтобы такое злое воздаянье
   Я получила? О, скажите ж мне,
   Каким трудом, заботой и услугой
   Иль чем, что делала в угоду вам,
   Жестокость эту заслужила я?
   И без стыда вы можете глядеть
   В глаза мне?
   
   Сфорца.
             Наглость в самом гнусном виде
   В тебе является передо мной;
   Одно намеренье распутной стать
   Тебя лишило даже капли крови,
   Чтоб честно покраснеть. А до чего ж
   Тебя бы исполненье довело?
   
   Марчелия.
   Теперь бы я охотно стала жертвой
   Любого площадного волокиты;
   И пусть бы ты покрылся поношеньем,
   Тобою заслуженным.
   
   Сфорца.
                                           Твой любовник,
   Твой главный воздыхатель, твой Франческо
   Прелестный, дорого уж поплатился:
   Моей рукой я умертвил его.
   
   Марчелия.
   Вдвойне ж ты окровавленный убийца!
   Чему дивишься? От твоей любви
   Иного можно ль ждать? И вот убит
   Твой друг, которого, не отрицаю,
   Любила я, и чьей любви, конечно,
   Искать могли бы тысячи цариц.
   Я говорю тебе в лицо, без страха,
   Когда от ревности ты обезумел:
   Сыграть способен ты и роль убийцы,
   И уж ничто тебя не остановит.
   
   Сфорца.
   Так начинайся же мой суд!
   (Поражает ее).
   
   Марчелия.
                                 О, горе!
   Мое безумье в гроб меня свело;
   Мне грустно только, что страдать ты будешь,
   Когда узнаешь, что свою жену
   Невинную убил...
             
   Сфорца.
                                           Невинна ты?
   Ступайте и Франческо позовите!

Стефано уходит.

   Еще он жив, преступница, и он
   Свидетелем неверности твоей
   Пусть будет и расскажет при тебе,
   Как ты старалась соблазнить его.
   Я как приманка лишь тебе годился
   И как покров разнузданным желаньям.
   
   Стефано
   (возвращается)
   Сеньор Франческо, государь, увы,
   Сию минуту ускакал поспешно.
   
   Марчелия.
   Обмануты мы оба; это он
   Нас погубил. Помедли хоть немного,
   О смерть, чтоб я пред Сфорцей оправдалась,
   А там и за тобой пойду послушно
   О нет, не я Франческо искушала -
   Он искуситель был, и победить
   Тем думая меня, он повеленье,
   Тобою данное, мне показал.
   
   Сфорца.
   Теперь я должен верить - ты невинна!
   
   Марчелия.
   Но мной отвергнутый, он на коленях
   И со слезами заклинал меня
   Его не выдавать; и согласилась
   В великодушии безумном я
   Молчать, его раскаянью поверив.
   И в мыслях даже я не согрешила,
   А ты уж обвинил меня, и вот
   Я притворилась гневной на тебя!
   И до чего дошло! О Боже! Ты
   Прости его, как я теперь прощаю...
   (Умирает).
   
   Тиберио.
   Оставила прекрасное жилище
   Ее невинная душа.
   
   Стефано.
                                 Взгляни
   На герцога! Оцепенел он бедный!
             
   Тиберио.
   Слова застыли у него в груди.
   
   Стефано.
   Велим же тело унести отсюда
   И звать врачей.
   
   Сфорца.
                                           О, разорвись же, сердце!

Все уходят.

Конец четвёртого акта.

(Перевод не окончен, автограф утрачен).

   1621 г.
   
   
   
   
   
   
   
   Источники текста:
   Бредихин Ф. А., "Литературные переводы", Иваново, "Референт", 2016 г. С. 151 - 253.
   Журн. "Кругозор", М., 1880 г. No 17, с. 1 - 10, No 18, с. 1 - 8 , No 19, с. 2 - 11, No 20, с. 1 - 9.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru