Милюков Павел Николаевич
Масарик и Бенеш в Париже

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   П. Н. Милюков: "русский европеец". Публицистика 20--30-х гг. XX в.
   М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. -- (Люди России).
   

МАСАРИК И БЕНЕШ В ПАРИЖЕ

   Наконец мы присутствуем при празднике, который русская интеллигенция может считать в полной мере своим. Президент чехословацкой республики Масарик и его министр Бенеш, приезжающие сегодня в Париж, близки нам не только, как братья-славяне, вожди народа, связанного с Россией узами сердечной привязанности и чувством кровного родства. Они нам дороги, как горячие и последовательные защитники тех самых общественных и государственных идеалов, которые разделяются русской интеллигенцией. Но наши чешские братья сумели с бескорыстным идеализмом, свойственным этой интеллигенции, соединить деловитость и практичность западной культуры. И в этом отношении они уже не только являются выразителями общих нам идей, но и дают нам пример того, как эти идеи могут быть воплощены в жизнь без крайностей утопии и насилия.
   Томас Масарик -- наш старый друг. Он знает и любит Россию с юных годов, он посвятил русской психологии и истории прогрессивной русской общественности один из своих больших научных трудов, где отмечены малейшие течения и уклоны русской политической и интеллигентской мысли. У гигантов нашего творчества он старался подслушать биение народной души. Он нам родной уже потому, что сумел подойти к нам так близко. Но он вдвое дороже нам потому, что внес в изучение русской мысли европейские критерии и идеалы. Масарик -- демократ не только по рождению, не только потому, что был сыном слесаря. Вся его жизнь и деятельность были отданы на служение демократии и свободе. Враг всякой лжи и всякого насилия, Масарик ополчился также горячо против фальсификации чешской исторической легенды, как и против австрийских подделок документов, долженствовавших подвести сербов под обвинение в государственной измене. В политике он еще в конце XIX столетия объявил себя "реалистом", оставив позади себя в своем радикализме старевших вождей когда-то "младо"чешской партии. Отойдя потом надолго от политики, Масарик стал учителем молодого поколения, и не только чешского. На рубеже столетий к пражскому профессору прислушивалась вся славянская молодежь. Он вел ее путем, чуждым старых исторических предрассудков и национального шовинизма, путем широкого общения с современной философской и социальной мыслью. В ряду европейских практических политиков Масарик, быть может, единственный, который соединяет задатки крупного политического вождя с мудростью отвлеченного мыслителя. Этот тип не мог не поразить демократическую Европу. Она увидела в славянском политике воплощение того, чего не умела достигнуть сама. И Масарику Чехословакия в значительной степени обязана тем видным местом, которое возрожденное государство заняло среди вновь освобожденных народов.
   Пацифист по складу психики и по убеждению, Масарик противился наступлению мировой войны, которую предвидел, и пытался разрешить мирным путем вопросы национальных конфликтов внутри монархии Габсбургов. Его программа выставляла широкое самоопределение народностей, составлявших Австро-Венгерскую империю. Но он натолкнулся на вражду и непонимание руководящих кругов империи, и, когда война началась, остановил свой выбор на стороне симпатий и стремлений своего народа. Видя приносимые народом жертвы, он сказал себе: я должен сделать для народа не меньше, чем делают простые солдаты, жертвуя жизнью. И он оставил близких, чтобы в изгнании начать защиту идеи свободной и независимой Чехословакии. Его поездки в Италию, в Голландию, в Париж, в Лондон, в Америку подготовили общественное мнение мира к освобождению чешского народа, а его обстоятельные мемуары о необходимости перестроить срединную Европу на началах свободы национальностей, в противоположность мертвящему централизму и бюрократизму прусского идеала, снискали уважение и доверие к нему руководящих политиков всего света. Союзническая идеология мирового конфликта имела в нем убежденного сторонника. "В мировой схватке,-- говорил Масарик,-- стоят друг против друга силы средневекового теократического монархизма, недемократического и ненародного абсолютизма -- и государства конституционные, демократические, республиканские, признающие право всех народов, не только великих, но и малых, на государственную самостоятельность".
   Естественно, что с такой идеологией Масарик, друг русского народа, не был другом русской монархии. В этом отношении его западническое мировоззрение, столь близкое к мировоззрению русской интеллигенции, столкнулось с архаическим, но преобладавшим в чешских массах отношением сентиментального поклонения царской России. Масарик, вождь университетского свободомыслия, не побоялся выступить против этой традиции. К царистскому направлению в собственной стране он относился враждебно. Когда в 1916 году его заграничный комитет превратился в "Народную Раду", он вошел туда уже в большинстве с обоими своими последователями, творцами вместе с ним чешской государственности: Бенешем и Штефаником, ученым астрономом, превратившимся в летчика и рано погибшим. Монархистское русофильское направление было представлено в "Раде" только одним Дюрихом, но он принужден был скоро выйти, по доказанному обвинению в денежных отношениях к царизму.
   Когда началась русская революция, борьба обоих течений, перенесенная в Россию уже с начала войны, кончилась победой Масарика и среди чешской колонии в России. Масарик сам приехал в Россию, чтобы запечатлеть победу своего течения. Увы, ему не пришлось быть свидетелем победы революционного разума: на его глазах победило безумие. Когда в России началась гражданская война, первой мыслью Масарика было -- сохранение безусловного нейтралитета. В этом смысле и был отдан приказ чешским легионам сражавшимся в русской армии. Но когда большевики заключили с германцами мир в Брест-Литовске {3 марта 1918 г. в г. Брест-Литовске был подписан мирный договор с Германией, Австро-Венгрией и Турцией. По Брест-Литовскому договору от России отторгались Польша, Литва, часть Белоруссии и Латвии.}, Масарик принял точку зрения союзников, что борьба с большевиками есть продолжение борьбы против германского врага. В этом смысле он склонился, в бытность свою в Америке, к тому, чтобы вместо отъезда из России во Францию, чехи остались в России и помогли русским антибольшевикам. Пока это была помощь приволжской "народной армии", сражавшейся под знаменем учредительного собрания, участие чехов не противоречило идеям Масарика. Но когда, после Омского переворота, в рядах русских антибольшевиков произошел раскол, чехи поневоле оказались в двусмысленном положении защитников не то России, не то контрреволюционной реставрации. Эта двойственность не могла не отразиться на их поведении, вплоть до их ухода из Сибири. Каковы бы ни были наши претензии к чехам за этот смутный промежуток времени, мы не можем требовать, чтобы чехи лучше разбирались в наших внутренних делах, чем мы сами.
   Как бы то ни было, за этим, отошедшим в историю периодом уже начался другой, в котором чехи приобрели себе новое право на благодарность русского народа. Приютив у себя тысячи русских студентов и целый ряд русских культурных учреждений, чехи не скупились на средства для поддержки русского народного дела. Но и здесь идеи демократа-президента сказались в характере помощи. Какая глубокая разница между тем, что делается в Праге, с тем, что делается в Белграде! Полный нейтралитет в политических распрях, полная свобода жизни и передвижения, полное отсутствие высокопоставленных эмигрантов, обративших эмигрантскую массу в крепостное состояние, решительный отказ от игры в "армию" и от заигрывания с реставраторскими течениями. Наоборот, широкое сочувствие всем демократическим течениям и начинаниям. Вот почему Прага становится крупнейшим культурным русским центром в то время, как Белград давно превратился в гнездо черных заговорщиков. Демократическая Россия не забудет этой услуги Масариковой Чехословакии, тем более что и теперь в Чехии сохранились обломки царистских настроений, которые не одобряют Масарикова дела.
   Вместе с Масариком приезжает в Париж его министр иностранных дел Бенеш. По этому поводу мы напомним то, что говорили по поводу роли Бенеша в создании и функционировании Малой Антанты. Заслуга чешского министра перед Россией и в данном случае велика. Россия не забудет, что обязательства, принятые на себя Чехией и Малой Антантой, кончаются как раз там, где начинаются претензии России к отдельным государствам Малой Антанты, к Польше и Румынии, захватившим русские земли. Мы отмечали также, что и в славянском деле, не касающемся прямо России, в сербо-болгарской распре, Бенеш сумел занять ту позицию, которой требовали высокие идеи его учителя: идеи справедливости и прав малых народностей на национальное самоопределение. Наконец, нужно подчеркнуть, что Чехия старается соблюсти те же начала и по отношению к русскому населению в ее собственных пределах: к подкарпатским русским, вошедшим в состав чехословацкого государства.
   Словом, редко представляется случай, в котором идеал так близко подходил бы к действительности в государственных делах, как это мы видим в новорожденном государстве благодаря деятельности сегодняшних гостей Франции. Не менее, чем наши бывшие союзники, мы имеем основание приветствовать гостей и радоваться тем новым знакам европейского уважения и внимания, которые они получат сегодня и в ближайшие дни.
   
   Последние новости. 1923, 16 октября
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru