Миллер Орест Федорович
Песни славянских народов

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Суд Марка-Королевича
    Марко-Королевич пашет

ПОЭЗІЯ СЛАВЯНЪ

СБОРНИКЪ
ЛУЧШИХЪ ПОЭТИЧЕСКИХЪ ПРОИЗВЕДЕНІЙ
СЛАВЯНСКИХЪ НАРОДОВЪ

ВЪ ПЕРЕВОДАХЪ РУССКИХЪ ПИСАТЕЛЕЙ

ИЗДАВШІЙ ПОДЪ РЕДАКЦІЕЮ
НИК. ВАС. ГЕРБЕЛЯ

САНКТПЕТЕРБУРГЪ

1871

   Судъ Марка-Королевича
   Марко-Королевичъ пашетъ
  
             СУДЪ МАРКА-КОРОЛЕВИЧА.
  
             Какъ во чистомъ во Косовомъ полѣ,
             Что у бѣлой церкви Грачаеицы,
             Собралось четыре ратныхъ стана:
             Первый станъ былъ Вукашина краля,
             А другой -- царевича Углѣгаи,
             Третій станъ былъ воеводы Гойки
             И четвертый -- Урогаа младого.
             Изъ-за царства ссорятся родные,
             Загубить другъ друга умышляютъ,
             Извести ножами золотыми:
             Не рѣшатъ, кому сидѣть на царствѣ.
             "Я наслѣдникъ"! Вукашинъ клянется;
             "Мой престолъ!" въ отвѣтъ ему Углѣша;
             "Нѣтъ, онъ мой!" имъ Гойка возражаетъ.
             Лишь одинъ царевичъ недоростокъ,
             Бѣдный Урошь, слова не промолвитъ:
             Онъ троихъ своихъ боится братьевъ,
             Братьевъ Марлявчёвичей несытыхъ.
             Вукашинъ письмо проворно пишетъ
             И съ гонцомъ письмо онъ посылаетъ
             Въ Призренъ городъ, городъ бѣлостѣнный,
             Къ старику Недѣлькѣ протопопу,
             Чтобы прибылъ на Косово поле,
             Указалъ, кому сидѣть на царствѣ:
             Причащалъ-де онъ царя честного,
             Причащалъ его и исповѣдалъ;
             У него и книги староставны.
             И Углѣша письмецо готовитъ
             И съ гонцомъ письмо то посылаетъ
             Въ Призренъ городъ, городъ бѣлостѣнный,
             Къ старику Недѣлькѣ протопопу.
             Пишетъ то жь я Гойко воевода
             И гонцу письмо свое вручаетъ;
             Пишетъ то жь и Урошь малолѣтній
             И гонца тихонько отправляетъ.
             Такъ-то братья письма тѣ писали,
             И гонцамъ отвезть ихъ поручали,
             Другъ отъ друга кроясь, укрываясь;
             Но сошлись всѣ четверо посланцевъ
             Въ Призренъ градѣ, градѣ бѣлостѣнномъ,
             На дворѣ Недѣльки протопопа;
             Только дома старца не застали:
             Въ храмѣ божьемъ утреню служилъ онъ,
             Утреню святую съ литургіей.
             Возгордились посланные силой,
             Что они сильнѣйшіе изъ сильныхъ,
             Слѣзть съ коней своихъ не захотѣли --
             Прямо въ церковь въѣхали съ конями
             И плетьми ременными нещадно
             Стали бить Недѣльку протопопа.
             "Гей, проворнѣй, протопопъ Недѣлька!
             Гей, проворнѣй на Косово поле --
             Тамъ рѣшишь, кому сидѣть на царствѣ:
             Причащалъ вѣдь ты царя честного,
             Причащалъ его и исповѣдалъ;
             У тебя и книги староставны;
             А не то -- прощайся съ головою. "
             Ронитъ слёзы протопопъ Недѣлька,
             Ронитъ слёзы, ронитъ, отвѣчаетъ:
             "Отвяжитесь, сильные изъ сильныхъ!
             Дайте справить службу по уставу --
             Все тогда по правдѣ мы разсудимъ."
             И гонцы коней поворотили,
             А какъ служба божья совершилась,
             Стали вкругъ у паперти церковной,
             И сказалъ имъ протопопъ Недѣлька:
             "Богъ на помощь, четверо посланцевъ!
             Какъ царя честного причащалъ я,
             Причащалъ его я исповѣдалъ,
             Не о царствѣ спрашивалъ его я,
             А о томъ, чѣмъ грѣшенъ передъ Богомъ.
             Вы ступайте къ городу Прилѣпу:
             Тамъ живетъ питомецъ мой любезный,
             Мой питомецъ, Марко-Королевичъ:
             У меня письму онъ научился,
             Былъ писцомъ онъ у царя Душана;
             У него и книги староставны.
             Онъ одинъ лишь знаетъ про наслѣдство.
             Призовите Марка на Косово --
             Онъ вамъ все по чистой правдѣ скажетъ,
             Потому-что Марко, кромѣ Бога,
             Никого на свѣтѣ не боится.
             И гонцы не медля поскакали,
             Поскакали къ городу Прилѣпу,
             Къ бѣлымъ сѣнямъ, къ Марковымъ хоромамъ,
             И едва подъѣхали въ воротамъ,
             Принялись стучать кольцомъ тяжолымъ.
             Услыхала Евросима матерь,
             Стала Марка сына докликаться:
             "Сынъ мой Марко, чадо дорогое!
             Посмотри, кто тамъ стучитъ въ ворота?
             Не гонцы ль отцовскіе примчались?"
             Вышелъ Марко, отворилъ ворота,
             И сказали посланные Марку:
             "Богъ на помощь, Марко-Королевичъ!
             Отвѣчалъ имъ Королевичъ-Марко:
             "Въ добрый часъ, ребята удалые!
             Всѣ ль здоровы сербскіе юнаки,
             И цари и короли честные?"
             А гонцы ему съ поклономъ низкимъ:
             "Господинъ нашъ, Королевичъ-Марко!
             Всѣ во здравьи, да не въ добромъ мирѣ:
             Загорѣлась ссора межь князьями
             Во Косовомъ во широкомъ полѣ,
             Что у бѣлой церкви Грачаницы.
             Изъ-за царства ссорятся родные,
             Загубить другъ друга умышляютъ,
             Извести ножами золотыми:
             Не рѣшатъ, кому сидѣть на царствѣ.
             Приходи къ намъ на Косово поле,
             Укажи, кому сидѣть на царствѣ."
             Входитъ Марко во свои хоромы
             И зоветъ онъ Евросиму матерь:
             "Евросима, мать моя родная!
             Загорѣлась ссора межь князьями
             На широкомъ на Косовомъ полѣ,
             Что у бѣлой церкви Грачаницы.
             Изъ-за царства ссорятся родные,
             Загубить другъ друга умышляютъ,
             Извести ножами золотыми:
             Не рѣшатъ, кому сидѣть на царствѣ;
             И зовутъ меня въ Косову полю,
             Чтобъ рѣшить, кому сидѣть на царствѣ."
             Вѣкъ свой бился Царко изъ-за правды,
             А старуха Марка заклинаетъ:
             "Милый Марко, сынъ единородный!
             Коль боишься материнской клятвы.
             То -- отцу и дяденьямъ въ угоду --
             Не держи отвѣта ямъ по кривдѣ,
             А по правдѣ истиннаго Бога.
             Не губи души своей безсмертной!
             Лучше лечь за правду головою,
             Чѣмъ принять злой грѣхъ такой на душу!"
             Вынулъ Марко книги староставны,
             Снарядился въ дальній путь-дорогу,
             Вывелъ Шарца, всунулъ ногу въ стремя
             И понесся на Косово поле.
             Какъ подъѣхалъ къ ставкѣ королевской,
             Взговорилъ такъ Вукашинъ владыка:
             "Благодать мнѣ послана отъ Бога!
             Сына Марка вижу предъ собою --
             Онъ присудитъ царство Вукашину:
             Сынъ отцу наслѣдуетъ на царствѣ."
             Слышитъ Марко, слова не проронитъ,
             Головы къ шатру не поворотитъ.
             Какъ Углѣша Марка запримѣтилъ,
             Взговорилъ онъ таковое слово:
             "Благо мнѣ! племянникъ мой пріѣхалъ!
             Онъ присудитъ сербское мнѣ царство.
             Присуди мнѣ сербскую корону --
             Станемъ вмѣстѣ царствовать мы братски. "
             Слышитъ Марко, слова не проронитъ,
             Головы въ шатру не поворотитъ.
             Только Гойко Марка запримѣтилъ,
             Взговорилъ онъ таковое слово:
             "Благо мнѣ! племянникъ мой пріѣхалъ!
             Онъ присудитъ сербское мнѣ царство.
             Той порой, какъ Марко былъ ребенкомъ,
             Я его и нѣжилъ, и голубилъ,
             Согрѣвалъ за пазухой шелковой,
             Словно персикъ, яблочко-румяно;
             На конѣ куда бы я ни ѣхалъ,
             Все, бывало, Марка призахватишь!
             Присуди мнѣ царство, Королевичъ,
             Будешь самъ ты властвовать надъ царствомъ,
             Я же буду княземъ подневольнымъ."
             Слышитъ Марко, слова не проронитъ,
             Головы къ шатру не поворотитъ,
             Прямо ѣдетъ въ бѣлой ставкѣ княжей,
             Въ бѣлой ставкѣ Уроша младого,
             Ставитъ Шарца прямо противъ входа
             И у царскихъ ногъ съ него слѣзаетъ.
             Какъ его завидѣлъ юный Урошъ --
             Быстро всталъ съ шелковаго дивана,
             Быстро всталъ и такъ ему промолвилъ:
             "Благо мнѣ! мой милый кумъ пріѣхалъ,
             Малый кумъ мой Королевичъ-Марко!
             Онъ рѣшитъ кому сидѣть на царствѣ."
             И юнаки стали миловаться,
             Цаловались, нѣжно обнимались,
             О юнацкомъ здравіи справлялись,
             И усѣлись рядомъ на диванѣ.
             Вотъ немного времени минуло,
             День прошолъ и ночь затѣмъ настала,
             Но едва взошла заря на утро
             И къ господней службѣ зазвонили,
             Все боярство къ утренѣ сошлося,
             Отстояло въ храмѣ литургію
             И, толпою высыпавъ изъ церкви,
             Тутъ же все усѣлось за столами,
             За меда и сахарныя яства.
             Передъ Маркомъ книги староставны;
             Онъ въ нихъ смотритъ, смотритъ и вѣщаетъ:
             "Гой, отецъ мой, Вукашинъ владыко!
             Аль тебѣ твоей всей власти мало?
             Мало, что ли? чтобъ она пропала!
             О чужомъ тягаетесь вы царствѣ.
             Гой, ты деспотъ, дядя мой Углѣша!
             Мало что ли твоего деспотства
             И тебѣ? О, чтобъ оно пропало!
             О чужомъ тягаетесь вы царствѣ.
             Гой ты дядя, Гойко воевода!
             Мало что ли воеводской власти
             И тебѣ? О, чтобъ она пропала!
             О чужомъ тягаетесь вы царствѣ.
             Загляните -- чтобъ Господь забылъ васъ --
             Въ это книгу: Урошево царство!
             Въ ней стоитъ; такъ, значитъ, царство
             Отроку завѣщано въ наслѣдство.
             Вотъ кому самъ царь его оставилъ,
             Въ смертный часъ свои смѣжая очи.
             Какъ слова тѣ Вукашинъ услышалъ,
             Мигомъ онъ вскочилъ- на рѣзвы ноги
             И за ножъ схватился золочёный,
             Чтобъ убить возлюбленнаго сына.
             Отъ отца бѣгомъ пустился Марко,
             Потому-что сыну не пристойно
             Со своимъ родителемъ сражаться.
             И бѣжитъ вкругъ бѣлой церкви Марко,
             Вкругъ той бѣлой церкви Грачаницы,
             Все бѣжитъ, а краль за нимъ въ догонку.
             Ужь они три круга обѣжали
             Вкругъ той бѣлой церкви Грачаницы;
             Догонять ужь сталъ его родитель;
             Вдругъ слова изъ церкви раздалися:
             "Въ церковь Марко, въ церковь поскорѣе,
             Или часъ твой пробилъ -- ты погибнешь,
             Отъ руки родительской погибнешь,
             Изъ-за правды истиннаго Бога!"
             Тутъ предъ нимъ разверзлись двери храма,
             И едва успѣлъ вбѣжать онъ въ церковь,
             Какъ за нимъ онѣ тотчасъ закрылись.
             Подбѣгаетъ краль къ дверямъ церковнымъ
             И ножомъ по нимъ онъ ударяетъ --
             Глянулъ -- кровь закапала изъ двери.
             Сталъ тогда онъ ваяться невольно
             И такое выговорилъ слово:
             "Горе мнѣ, о Боже милосердый!
             Погубилъ я сына дорогого!"
             И раздался голосъ изъ-за двери:
             "Краль могучій, Вукашинъ владыка,
             Знай, не сына поразилъ ты Марка,
             Поразилъ ты ангела Господня!"
             Сталъ тутъ краль пѣнять на сына Марка,
             Проклинать и клясть его нещадно:
             "Порази тебя рука Господня!
             Будь лишонъ и гроба, и потомства!
             А душа въ тебѣ пусть заживется,
             Чтобъ султану вдосталь наслужиться!"
             Краль клянетъ, а царь благословляетъ:
             "Кумъ мой Марко, Богъ тебѣ на помощь!
             Чтобъ лицо твое сіяло въ думѣ,
             А копьё въ бою не уставало!
             Чтобъ сильнѣе не было юнака,
             И, пока луна и солнце свѣтятъ,
             О тебѣ жива была бы память!"
             И сбылося -- какъ сказали оба.
                                                                         О. Миллеръ.
  
  
             МАРКО-КОРОЛЕВИЧЪ ПАШЕТЪ.
  
             Пьётъ вино нашъ Марко-Королевичъ
             Съ Евросимой, матерью старухой,
             А какъ оба выкушали вдоволь,
             Сыну Марку мать возговорила:
             "Милый сынъ мой, Марко-Королевичъ,
             Откажись, родной, отъ богатырства:
             Не къ добру ведутъ твои затѣи;
             Надоѣло старой мнѣ что вечеръ,
             Мыть-стирать кровавыя одежды.
             Ты возьми-ко лучше плугъ съ волами,
             Да вспаши-ко горы и долины,
             Позасѣй ихъ бѣлою пшеницей --
             Было бъ чѣмъ съ тобой намъ прокормиться."
             Какъ велѣла, такъ и сдѣлалъ Марко:
             Впрегъ воловъ онъ въ старый плугъ отцовскій,
             Сталъ пахать -- не горы и долины,
             Сталъ пахать онъ царскую дорогу.
             Глядь -- дорогой ѣдутъ янычары,
             Ѣдутъ съ грузомъ сёребра и злата;
             И сказали Марку янычары:
             -- "Эй, ты, Марко, не паши дорогу!"
             -- "Эй, вы, турки, не топчите пашню!"
             -- "Эй, ты, Марко, не паши дорогу!"
             -- "Эй, вы, турки, не топчите пашню!"
             А какъ спорить Марку надоѣло,
             Ухватился онъ за плугъ отцовскій
             И всѣхъ турокъ положилъ на мѣстѣ.
             Взялъ съ собой онъ сёребро и злато
             И отдалъ ихъ матери старухѣ:
             "Вотъ что я на пашнѣ заработалъ!"
                                                                         О. Миллеръ.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru