Миллер Всеволод Федорович
Ассирийские заклинания и русские народные заговоры

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Ассирійскія заклинанія и русскіе народные заговоры.

   Въ прошломъ году въ Лейпцигѣ вышелъ въ свѣтъ капитальный трудъ молодого ассиріолога д-ра Кнута Талльквиста, доцента Гельсингфорсскаго университета, подъ заглавіемъ: Ассирійская заклинательная серія Мадіи, изданная по оригиналамъ Британскаго музея (Die Assyrische Beschwörungsserie Maqlû, nach den Originalen im British Museum herausgegeben von D-r Knut L. Tallquist). Работа гельсингфорсскаго ассиріолога, уже раньше извѣстнаго спеціалистамъ изслѣдованіемъ о языкѣ контрактовъ Набунаида {Die Sprache der Contracte Nabûna'ids. Helsingfors, 1890.}, представляетъ одно изъ тѣхъ блестящихъ завоеваній европейской науки, которыя время отъ времени направляютъ лучи свѣта въ отдаленное прошлое человѣчества, дѣлая намъ доступными подлинные письменные документы, начертанные людьми, жившими за нѣсколько тысячелѣтій до нашего времени. Такіе документы представляютъ десятки тысячъ покрытыхъ клинописью глиняныхъ таблицъ, составлявшихъ часть дворцовой библіотеки ассирійскаго царя Ашурбанипала (VII в. до Р. Хр.), хранящіеся въ богатыхъ собраніяхъ по ассиріологіи Британскаго музея. Во время пребыванія въ Лондонѣ въ началѣ 90-хъ годовъ г. Талльквисту удалось, при помощи превосходнаго каталога, составленнаго ассиріологомъ Бецольдомъ {C. Bezold: "Catalogue of the cuneiform tablets in the Kouyundjik collection of the British Museum. Vol. I--III, London, 1889, 91--94.} подобрать разрозненныя таблицы, составлявшія одну полную серію заклинательныхъ молитвъ, носящую ассирійское названіе Maqlû, что, по объясненію Талльквиста, значитъ "сожженіе" {O. c., p. 23.}.
   Самая тщательная филологическая обработка этого впервые издаваемаго матеріала и составляетъ содержаніе обширнаго труда молодого ассиріолога. Первая часть открывается обширнымъ введеніемъ, разъясняющимъ редакціи и содержаніе серіи Maqlû, затѣмъ слѣдуютъ ассирійскіе тексты въ латинской транскрипціи съ нѣмецкимъ переводомъ, комментаріемъ, глоссаріемъ и указателемъ именъ. Вторая часть содержитъ возстановленные издателемъ клинописные тексты всѣхъ восьми таблицъ серіи и тѣ же тексты въ томъ фрагментарномъ видѣ, въ которомъ они дошли до насъ. Такое двойное изданіе текстовъ даетъ возможность спеціалистамъ провѣрить основательность произведенной г. Талльквистомъ реставраціи памятника.
   Въ виду интереса, представляемаго ассирійскими заговорами для исторіи заговоровъ вообще, въ томъ числѣ и нашихъ, я считаю полезнымъ познакомить наше общество съ характеромъ и содержаніемъ этихъ древнихъ семитскихъ заклинаній по труду Талльквиста, но остановлюсь предварительно на геніальной работѣ французскаго ассиріолога покойнаго Франсуа Ленормана, проложившей еще 20 лѣтъ тому назадъ путь къ уясненію халдейской магіи вообще. Самъ Талльквисть въ слѣдующихъ словахъ говоритъ о своемъ предшественникѣ: "Все, что объ этомъ предметѣ (т.-е. магіи халдеевъ) было написано спеціалистами ассиріологами, почти исчерпывается, если мы назовемъ геніальную, въ главномъ еще весьма цѣпную, хотя въ нѣкоторыхъ частяхъ уже устарѣвшую и неудовлетворительную работу Ленормана "о магіи и искусствѣ предсказаній халдеевъ" {Die Magie und Wahrsagekunst der Chaldäer. lena, 1878. Это просмотрѣнный авторомъ и исправленный переводъ двухъ работъ 1874 и 1875 гг.: La magie chez les Chaldéens et les origines accadiennes и La Divination et la science des présages chez les Chaldéens.}. Уже Ленорманъ ясно и убѣдительно доказалъ, что магія вавилонянъ и ассирійцевъ, по крайней мѣрѣ въ своей основѣ, представляетъ наслѣдіе, полученное отъ первобытнаго несемитскаго населенія долинъ Тигра и Евфрата и въ своей системѣ силилась сочетать и слить сумерійско-семитскія воззрѣнія. Характеристика сущности и содержанія ассирійскихъ магическихъ текстовъ, равно какъ изложеніе главнѣйшихъ явленій ассирійскаго народнаго суевѣрія по отношенію къ злымъ духамъ, вѣдьмамъ, вѣдунамъ, талисманамъ, магическимъ амулетамъ, обрядамъ и проч., также по крайней мѣрѣ in nuce, находится въ трудѣ Ленормана. Исчерпывающее изложеніе этихъ явленій не входитъ (продолжаетъ авторъ) въ планъ нашей работы, да и вообще не можетъ быть дано раньше изданія многихъ относящихся къ этому вопросу текстовъ и раньше многихъ отдѣльныхъ изслѣдованій" {O. c., p. 15.}.
   Монографія Ленормана основана главнымъ образомъ на разборѣ тѣхъ клинописныхъ табличекъ, которыя вошли въ 4-й томъ капитальнаго изданія Генри Ролинзона и Норриса "Клинообразныя надписи Западной Азіи" (Cuneiform Inscriptions of Western Asia). Уже во второмъ томѣ названнаго изданія, вышедшемъ въ 1866 г., былъ обнародованъ обширный текстъ изъ дворцовой ниневійской библіотеки, содержащій 28 заклинаній, предназначавшихся къ отвращенію вліянія злыхъ духовъ, колдуновъ, болѣзней и другихъ бѣдствій, которымъ подверженъ человѣкъ. Но болѣе обильный, хотя фрагментарный, матеріалъ для познанія халдейскихъ заклинаній далъ 4-й томъ клинообразныхъ надписей, вышедшій затѣмъ (по смерти Ленормана) уже 2-мъ изданіемъ. Ленорманъ высказывалъ предположеніе, что среди глиняныхъ таблицъ, привезенныхъ въ Англію изъ развалинъ дворца Ашурбанипала, находятся фрагменты обширнаго сочиненія магическаго содержанія, заключавшаго въ цѣломъ не менѣе 200 таблицъ и представлявшаго для древней Халдеи то же самое, что древніе индійцы имѣли въ своей ведѣ заклинаній -- Атхарва-ведѣ {Die Magie etc., р. 13.}. Конечно, мы не можемъ быть увѣрены, что магическіе фрагменты, изслѣдованные Ленорманомъ, Талльквистомъ, Іенсеномъ и другими ассиріологами, входили въ составъ одного обширнаго сочиненія или сборника, но во всякомъ случаѣ обиліе уже извѣстныхъ текстовъ доказываетъ, что магическая литература Ассиріи и Вавилоніи очень богата, и что не даромъ халдеи, какъ маги, колдуны, гадатели, пользовались широкою извѣстностью въ древнемъ мірѣ. Въ древней Халдеѣ они составляли богатыя и вліятельныя коллегіи и представляли такую общественную силу, съ которой приходилось считаться позднѣйшимъ завоевателямъ Вавилона. Вліяніе маговъ на народъ во времена владычества въ Вавилонѣ династіи Ахеменидовъ не рѣдко вызывало возстанія противъ правительства. Даже Александръ Македонскій, завоевавъ Вавилонъ, пользовался изъ политическихъ разсчетовъ или изъ суевѣрія совѣтами и указаніями маговъ. Извѣстно далѣе, что въ періодъ упадка Римской имперіи маги, колдуны и астрологи, подъ именемъ халдеевъ, бродили по городамъ и селамъ, удовлетворяя народному суевѣрію, и хотя, конечно, между ними лишь немногіе были потомками халдеевъ, но нѣкоторыя тайны черной магіи среди нихъ свято хранились по преданію, и халдейскія формулы переходили отъ поколѣнія къ поколѣнію.
   Сознаніе древняго населенія Халдеи и Ассиріи было подавлено страхомъ козней безчисленныхъ злыхъ духовъ, колдуновъ, людей съ дурнымъ глазомъ, вѣдьмъ, упырей и прочей нечисти. Ему приходилось постоянно бороться за свое существованіе и отвращать посредствомъ заклинаній и извѣстныхъ обрядовъ таинственныя опасности, его окружавшія. Не всегда можно было прибѣгнуть къ помощи мага, который обладалъ самыми дѣйствительными средствами противъ бѣсовъ и зналъ самыя сильныя заклинанія: нужно было и самому помнить нѣкоторыя необходимыя формулы, чтобы быть постоянно на-готовъ, въ случаѣ опасности, носить надлежащіе амулеты, соблюдать извѣстные обряды. Но систематическая борьба со всѣмъ этимъ зломъ велась спеціалистами магами.
   Познакомимся съ характеромъ ихъ заговоровъ и таинственныхъ пріемовъ Заклинанія маговъ направлены, во-первыхъ, противъ всякаго рода болѣзней, особенно противъ лихорадокъ, которыя были сильно распространены вслѣдствіе вредныхъ испареній, исходившихъ изъ почвы послѣ разливовъ Евфрата, а также противъ чумы,-- этого наиболѣе опаснаго бича Востока. Заклинательныя формулы очень однообразны: онѣ содержатъ обыкновенно перечень болѣзней и бѣсовъ, насылающихъ ихъ, и кончаются воззваніемъ къ духамъ благимъ. Назвавъ злыхъ духовъ, заклинатель говоритъ: "Да не войдутъ они никогда въ мое тѣло, да не творятъ они зла впереди меня, да не слѣдуютъ они сзади за мной, да не войдутъ они въ домъ мой, ни въ строеніе мое... Духъ неба, закляни ихъ! Духъ земли закляни ихъ!" (Слѣдуетъ длинный перечень боговъ халдейскаго пантеона). Одинъ изъ заговоровъ противъ лихорадки имѣетъ такую форму: "Болѣзненная лихорадка, сильная лихорадка, лихорадка упорно мучащая человѣка, лихорадка, его неоставляющая, лихорадка не исчезающая, лихорадка злокозненная, Духъ неба закляни ее! Духъ земли закляни ее!" {O. c. р. 7.}. Иногда болѣзнь высылается изъ больного на небо или въ воздушное пространство: "Болѣзни головы и недуги да улетятъ, какъ саранча, на небо, да унесутся, какъ птицы, въ пространство!" Мѣстопребываніемъ злыхъ духовъ, насылавшихъ болѣзни и всякое зло, какъ видно изъ одной молитвы, считались пустыни, вершины горъ, зараженныя болота и моря. Отсюда они распространяются по городамъ и селамъ и, какъ говоритъ одно заклятіе, "проникаютъ изъ страны въ страну, вытѣсняютъ домохозяина изъ отцовскаго жилища, изгоняютъ сына изъ родного дома и проч." {O. с., р. 33.}. Когда человѣку не помогаютъ никакія средства, ему помогаетъ, какъ читаемъ въ обширномъ заклинаніи, богъ посредникъ между людьми и верховными богами, благой Силигъ-Мулухи (древнее сумерійское божество, которое ассирійцы отождествляли съ своимъ Мардукомъ). "Силигъ-Мулухи вступилъ въ жилище отца своего бога За и сказалъ ему: "Отецъ! Болѣзнь головы вышла наружу изъ преисподней. Что дѣлать противъ нея, того не знаетъ этотъ человѣкъ: какъ онъ превозможетъ ее?" За отвѣчалъ своему сыну См.чигъ-Мулухи: "Сынъ мой, отчего ты этого не знаешь? Зачѣмъ долженъ я научить тебя? Вѣдь, что знаю я, знаешь и ты. Но поди сюда, мой Силигъ-Мулухи: возьми ведро, зачерпни воды съ поверхности рѣки, вдохни въ воду свою высокую магическую силу, даруй ей чарами своими блескъ чистоты, ороси ею человѣка, сына своего бога (т.-е. благочестиваго), чтобы помѣшательство (прошло), чтобы болѣзнь головы разсѣялась, какъ бѣглый ночной дождь" {О. c., р. 22.}... Въ другомъ заклинаніи, представляющемъ ту же интересную діалогическую форму, находимъ сначала описаніе бѣдствій, причиняемыхъ духомъ чумы (Намтаромъ) и лихорадки (Идпа). "Злой Намтаръ сожигаетъ страну, какъ огонь; Намтаръ нападаетъ на человѣка, такъ же какъ Идпа; Намтаръ простирается по равнинѣ, какъ цѣпь, Намтаръ ловитъ человѣка, какъ врагъ... Намтаръ, безъ рукъ и ногъ, набрасывается на человѣка, какъ арканъ и проч.". Затѣмъ, когда ничто не помогаетъ человѣку, Силигъ-Мулухи идетъ къ отцу Эа и, разсказавъ о дѣйствіи Намтара, спрашиваетъ совѣта. Богъ Эа, повторяя обычныя слова: "что знаю я, знаешь и ты",-- указываетъ средство противъ чумы. Слѣпи изъ тины морской образъ Намтара, уложи человѣка и очисти его, положи фигурку Намтара на животъ больному, сообщи чародѣйную силу и поверни лицо (больного?) на западъ, дабы злой Намтаръ, поселившійся въ его тѣлѣ, ушелъ въ другую сторону!..." Здѣсь, какъ мы видимъ, заклинаніе сопровождается таинственнымъ обрядомъ, изготовленіемъ фигурки того существа, которое должно быть осилено, и совершеніемъ надъ этою фигуркой разныхъ чаръ. Извѣстно, какъ широко распространено подобное вѣровані въ средне-вѣковой магіи и современномъ простонародномъ колдовствѣ. Н едва ли гдѣ-нибудь оно было такъ повсемѣстно укоренено, какъ въ Халдеѣ и Ассиріи: въ клинописныхъ заклинаніяхъ упоминаются люди "поддѣлывающіе подобіе", противъ которыхъ слѣдуетъ принимать мѣры. Таинственныя операціи надъ фигурками людей были въ употребленіи, по свидѣтельству арабскаго писателя Ибнъ-Халдуна, еще въ XIV в. въ тѣхъ же мѣстахъ, гдѣ ихъ упоминаютъ древніе халдейскіе тексты. Арабскій писатель, какъ очевидецъ, разсказываетъ о чарахъ, производимыхъ набатейскими колдунами надъ человѣкообразными фигурками {"Мы видѣли собственными глазами,-- говоритъ Ибнъ Халдунъ,-- какъ одинъ изъ этихъ чернокнижниковъ изготовилъ фигурку лица, которое онъ хотѣлъ околдовать. Эти фигурки состоятъ изъ разныхъ матеріаловъ, которыхъ качество сообразуется съ намѣреніями колдуна и коихъ символическое значеніе соотвѣтствуетъ въ извѣстной степени имени и состоянію жертвы колдовства. Поставивъ передъ собой изображеніе, представляющее фактически или символически извѣстное лицо и проговоривъ надъ нимъ какія-то слова, колдунъ плюетъ на него, произнося при этомъ таинственную формулу, затѣмъ кладетъ на фигуру снурокъ и завязываетъ на немъ узелъ, обозначая тѣмъ, что онъ поступаетъ съ рѣшительностью и твердостью, что заключаетъ союзъ съ бѣсомъ, помогавшимъ его дѣйствію при плеваніи, что имѣетъ намѣреніе сдѣлать свое колдовство неразрушимымъ. Злой духъ, исшедшій изо рта колдуна съ плевкомъ, участвуетъ въ его пагубныхъ дѣйствіяхъ и словахъ, а затѣмъ послѣдовательно къ нему присоединяются и другіе бѣсы, такъ что колдунъ вполнѣ въ состояніи причинить своей жертвѣ то зло, которое пожелаетъ. О. с., р. 74, со ссылкой на "Prolégomènes d'Ibn Khaldun, par Slane,", т. I, p. 177. }.
   Ассиріологамъ, кажется, еще не удалось разобраться въ значительномъ количествѣ злыхъ духовъ различнаго порядка, упоминаемыхъ въ магическихъ и другихъ клинописныхъ памятникахъ. Ясно только, что маги ввели ихъ въ стройную классификацію и точно знали свойства того или другого бѣса и благого* духа. На систему указываетъ одинъ любопытный, приведенный Ленорманомъ, фактъ. Божества Халдеи имѣли, каждое, священное число, ему посвященное. Такія же числа, но не цѣлыя, а дроби, принадлежали, повидимому, и злымъ духамъ. Такъ демоны utuq выражаются дробью 1/2, т.-е. по сексагезимальной системѣ халдеевъ 30/60, демоны gigiin дробью 40/60, демоны maskim числомъ 50/60. На чемъ основана эта оригинальная черта халдейской системы, Ленорманъ уяснить не могъ, но изъ чиселъ можно вывести заключеніе, что чѣмъ крупнѣе числитель дроби, тѣмъ сильнѣе духъ ею обозначаемый.
   Согласно съ мистическимъ планетарнымъ числомъ 7, злые духи, какъ и боги, составляютъ группы изъ семи. Вотъ какъ характеризуетъ одно заклинаніе тѣхъ семерыхъ злыхъ духовъ, которые носятъ имя maskim:
   "Ихъ семеро! Ихъ семеро! Ихъ семеро въ глубинахъ моря! Ихъ семеро разрушителей неба; они возникли изъ глубинъ моря изъ (сокрытыхъ) убѣжищъ. Они ни мужского, ни женскаго пола, они распространяются какъ цѣпи. Нѣтъ у нихъ женъ, не родятъ они дѣтей; благочестія и добра не знаютъ они; молитвѣ и мольбѣ не внемлютъ они. Они нечисть, порожденная горами, враги бога За, они орудія гнѣва боговъ. Они облегаютъ дороги и пути, они враги, враги. Ихъ семь, семь, семь. Духъ неба, закляни ихъ! Духъ земли закляни ихъ!" {О. с., стр. 18.} Противъ такихъ духовъ, вредящихъ своими кознями не только людямъ, но и всей природѣ, единственнымъ оплотомъ служить помощь бога Силигъ-Мулухи, который обращается къ верховному отцу своему За, знающему всѣ тайны природы. За сообщаетъ сыну магическую формулу и открываетъ ему самое сильное орудіе противъ демоновъ, свое "могущественное тайное имя". Боги, по представленію халдеевъ, носили кромѣ общеизвѣстныхъ еще тайныя имена, которыхъ знаніе давало власть надъ всею природой. Въ извѣстной поэмѣ о нисхожденіи богини Иштары въ преисполною разсказывается, что когда ее хотѣли удержать въ аду, богъ За послалъ своего служителя открыть богинѣ ада (Аллатъ) "имя великихъ боговъ" и тѣмъ побудить ее отпустить Иштару на свободу. Аналогію этимъ вѣрованіямъ халдеевъ можно найти у талмудистовъ іудеевъ, у индійцевъ и другихъ народовъ древности. У индійцевъ ребенокъ послѣ перваго кормленія получалъ тайное имя (guhyam наша), извѣстное только его отцу и матери, а на десятый день ему давалось общественное имя брахманами. Тайное имя скрывалось въ томъ убѣжденіи, что тотъ, кто узнаетъ его, получитъ власть надъ жизнью человѣка. Тоже представленіе переносилось индійцами въ міръ боговъ: такъ тайное имя бога громовника Индры было Арджуна. Подобно тому и у грековъ тайныя, извѣстныя лишь посвященнымъ, имена боговъ не выходили за предѣлы религіозныхъ обществъ. Вспомнимъ, какъ старательно Геродотъ избѣгаетъ произносить имена божествъ, хранимыя въ мистеріяхъ не только греческихъ, но египетскихъ. "Великое имя" остается навсегда тайною Эа, ибо еслибъ кто-нибудь изъ людей узналъ его, то получилъ бы могущество, опасное для самихъ боговъ. Поэтому имя это не произносится въ самихъ заговорахъ, а только разсказывается, что богъ За сообщилъ его своему сыну, чтобы дать ему силу противъ демоновъ {О. с., стр. 44.}. Такую же таинственную силу приписывали халдеи нѣкоторымъ мистическимъ числамъ (особенно числу семь). Знаніе мистическаго числа могло дать успѣхъ въ какомъ-либо предпріятіи. Не менѣе была распространена вѣра въ силу узловъ или повязокъ (наузовъ), прикрѣпляемыхъ при произнесеніи установленныхъ формулъ. Завязывая узелъ и сопровождая это дѣйствіе наговоромъ, колдуны и колдуньи Ассиріи и Вавилона наводили на людей порчу, болѣзни, даже причиняли имъ смерть. Поэтому въ заговорахъ сообщаются средства къ разрѣшенію такихъ гибельныхъ узловъ. Высшая помощь и здѣсь дается богомъ Силигъ-Мулухи. Такъ въ одномъ сумерійскомъ заклинаніи находимъ обращеніе именно къ нему: Силигъ-Мулухи, сынъ Эриту (т.-е. божество города Эриту), разрѣжь узелъ своею чистой и святою рукой! {О. с., стр. 74.}
   Колдуны и вѣдьмы могли вредить людямъ по только узлами или колдовствомъ надъ изображеніями,-- достаточно было одного дурного глаза, чтобъ сглазить человѣка и нагнать на него болѣзнь. Поэтому маги въ своихъ заговорахъ нерѣдко упоминаютъ о дѣйствіи дурного глаза и даютъ средство для его предотвращенія. Такимъ обиходнымъ средствомъ у халдеевъ, какъ и у другихъ народовъ, были амулеты, постоянно носимые на тѣлѣ или изготовляемые спеціально для какихъ-нибудь цѣлей. Это были кусочки матеріи, кожи, камня, стекла, металла и проч., снабженные какими-нибудь надписями или символическими знаками. Масса ассирійскихъ и вавилонскихъ амулетовъ, сохраняющихся въ европейскихъ музеяхъ, свидѣтельствуетъ о широкомъ распространеніи ношенія филактерій населеніемъ этихъ странъ.
   Охарактеризовавъ въ краткихъ чертахъ халдейскую магію, переходимъ къ тѣмъ новымъ свѣдѣніямъ о ней, которыя даетъ матеріалъ, открытый г. Талльквистомъ. Серія maqlû представляла въ цѣльномъ видѣ собраніе по крайней мѣрѣ 80-ти заклинаній, направленныхъ противъ козней колдуновъ и вѣдьмъ. Въ нихъ постоянно говорится объ этихъ людяхъ, какъ виновникахъ всякихъ бѣдствій, болѣзней, дурныхъ сновъ, но на первомъ планѣ стоитъ не колдунъ, а вѣдьма, и заговоры содержатъ весьма полный матеріалъ для ея характистики. Она представляется страшнымъ существомъ, надѣленнымъ всѣми средствами творить зло. Глаза ея пронзительны, ноги быстры, руки гибки. Она съ быстротой и легкостью переносится съ мѣста на мѣсто и всюду ловитъ свою добычу. Она бродитъ по улицамъ и площадямъ, вкрадывается въ дома, выжидаетъ людей въ засадѣ, набрасываетъ на нихъ свою сѣть, спутываетъ имъ ноги и проч. Эти дѣйствія она производитъ обыкновенно ночью, почему называется "ловительницей ночи". Никто не знаетъ, гдѣ она живетъ, не знаетъ и ея имени. Поэтому заклинатель иногда спрашиваетъ ее: "кто ты, вѣдьма?" Она можетъ околдовывать и тѣло и душу человѣка: она разрываетъ его одежду, втираетъ въ тѣло вредныя мази, наполняетъ ему ротъ волшебными узлами и зельями, отравляетъ ему питье и пищу, наконецъ, въ видѣ недуга, поселяется внутри человѣка и причиняетъ ему душевныя страданія. Ея козни простираются на жизнь семейную и общественную. Она вызываетъ любовь и ненависть, раздраженіе и клевету, ссоритъ друзей, поселяетъ непріязнь между близкими родственниками. Съ особеннымъ рвеніемъ нарушаетъ она брачныя отношенія между супругами. Обладая сверхъестественными силами, она не только подчиняетъ людей злымъ духамъ, но сама пользуется услугами демоновъ для своихъ гибельныхъ цѣлей. Цѣли же эти достигаются ею разнообразными средствами: злымъ глазомъ, злымъ языкомъ, злымъ ртомъ, затѣмъ волшебными узлами, зельями, питьями и особенно чарами, производимыми ею надъ фигурками людей. Заговоры довольно полно характеризуютъ эту послѣднюю дѣятельность. Мы узнаемъ, что фигуры изготовлялись изъ сала, глины, смолы, меда, тѣста, гипса, дерева, даже изъ металла, и колдунья, нашептавъ надъ ними чары, зарывала ихъ на кладбищахъ, въ потайныхъ мѣстахъ, подъ порогомъ дома, на дорогахъ, или бросала ихъ въ пруды и колодцы, иногда посвящала ихъ бѣсамъ или сожигала ихъ. Все это продѣлывалось въ томъ убѣжденіи, что судьба фигурки будетъ судьбою оригинала.
   Съ этимъ опаснымъ врагомъ приходилось бороться человѣку посредствомъ заклинаній и нѣкоторыхъ обрядовъ. Основная идея заклинаній -- платить вѣдьмѣ тою же монетой, обращать противъ нея то зло, которое она причиняетъ. Какъ въ заговорахъ и колдовствѣ вѣдьмъ мы видимъ черную магію, такъ, напротивъ, заклинанія противъ вѣдьмъ, содержащія молитвы къ божествамъ, относятся къ области бѣлой или благотворной магіи, самому могущественному орудію маговъ для борьбы со всякой нечистью. Какія же данныя объ этихъ заклятіяхъ мы находимъ въ серіи maqlû? Во-первыхъ, любопытно указаніе, что заговоры (shiptu) должны произноситься шепотомъ. Время удобное для произнесенія преимущественно ночь, такъ какъ ночью и вѣдьма, главнымъ образомъ, строитъ свои козни. "Я взываю къ вамъ, боги ночи,-- говоритъ первый заговоръ {Стр. 33.}, взываю вечеромъ, въ полночь и утромъ". Упоминается также, что заклинатель поджидаетъ появленія утренней зари. По характеру заговоры были трехъ видовъ: прямыя приказанія, угрозы или молитвы. Въ заговорахъ перваго типа, чрезвычайно сильныхъ, преобладаетъ категорическое повелѣніе злому существу: уйди!-- причемъ онъ заклинается именемъ разныхъ боговъ. Чтобъ получить понятіе объ этомъ типѣ, приведемъ одинъ заговоръ изъ 5-й таблицы:
   
   Снимитесь, снимитесь! Уйдите далеко, уйдите далеко!
   Устыдитесь, устыдитесь, бѣгите, бѣгите!
   Отвернитесь, ступайте, сгиньте!
   Ваша злоба да уйдетъ, какъ дымъ на небо!
   Изъ моего тѣла удалитесь!
   Изъ моего тѣла уйдите!
   Изъ моего тѣла съ позоромъ выйдите!
   Изъ моего тѣла убѣгите!
   Въ мое тѣло не возвращайтесь!
   Къ моему тѣлу не подходите!
   Къ моему тѣлу не приближайтесь!
   Мое тѣло не угнетайте!
   Шамашомъ (богомъ Солнца) могучимъ будьте закляты!
   Эа, господомъ вселенной, будьте закляты!
   Мардукомъ, великимъ магомъ боговъ, будьте закляты!
   Богомъ огня, вашимъ сожигателемъ, будьте закляты *)...
   *) Стр. 83.
   
   Другой видъ заговоровъ содержитъ главнымъ образомъ угрозы. Заклинатель ссылается на дарованное ему богами высшее знаніе существа и происхожденія вѣдьмъ и зла и заявляетъ о своей силѣ противустать имъ. Онъ угрожаетъ обратить чары вѣдьмы противъ ея самой, сжечь ея изображеніе, разрѣшить ея узлы и уничтожить всѣ ея козни. Вотъ нѣкоторые примѣры:
   
   "Что сдѣлали вы (вѣдьмы), это знаю я,
   Что дѣлаю я, того не знаете вы.
   Всѣ козни, содѣянныя вѣдьмами, сокрушены, разрѣшены, сгинули" {Стр. 35.}.
   
   Или:
   
   Я свяжу ихъ какъ веревки,
   Какъ тенета я превозмогу ихъ,
   Какъ петля я изловлю ихъ {Стр. 51.}...
   
   Или:
   Какъ эти изображенія (вѣдьмъ) трепещутъ, растопляются и распускаются, такъ колдуны и вѣдьмы да трепещутъ, растопятся и распустятся {Стр. 49.}.
   Или:
   Твои чары злыя, твои козни да разрушитъ Мардукъ, великій магъ боговъ. Твой злой ротъ да наполнится прахомъ, твой пагубный языкъ да будетъ связанъ веревками по повелѣнію Мардука, господа жизни {Стр. 97.}.
   Третій видъ заклинаній, наиболѣе распространенный, носитъ характеръ молитвенныхъ обращеній къ свѣтлымъ божествамъ, причемъ человѣкъ проситъ ихъ дать силу средствамъ, употребленнымъ имъ противъ вѣдьмъ, разстроить ихъ козни, отразить ихъ отъ него и направить противъ ихъ самихъ. Обычная формула, встрѣчающаяся въ этихъ заговорахъ-молитвахъ, гласитъ: "колдовство вѣдьмы да не постигнетъ меня, да исчезнетъ съ очистительной водой моихъ рукъ!" {Стр. 21.} Заклинатель проситъ бога отрубить вѣдьмѣ пальцы, наполнить ей уста пылью, связать языкъ, отнять ея собственность, сжечь ее или убить. Заговоры кончаются нерѣдко формулой: "да погибнетъ она, а я да буду живъ!
   Заговоры ассирійцевъ, какъ и другихъ народовъ, сопровождались символическими дѣйствіями и употребленіемъ разныхъ снадобьевъ, о которыхъ, впрочемъ, свѣдѣнія ассиріологовъ еще крайне скудны. Во всѣхъ дѣйствіяхъ заклинателя главную роль играла символика: такъ въ одномъ заговорѣ есть намекъ на символическія операціи съ какой-то лодочкой, изготовленной богомъ мѣсяца (Шинъ) {Стр. 61.}; въ другомъ говорится о дѣйствіяхъ съ какою-то травою, разрушающею чары вѣдьмъ {Стр. 89.}; но всего распространеннѣе былъ символическій обрядъ сожженія фигуры вѣдьмы, колдуна или демоновъ, наславшихъ бѣдствіе или недугъ. Именно потому, что сожженіе фигуръ или другихъ символическихъ предметовъ играетъ главную роль въ серіи заговоровъ, вся серія носитъ названіе maqlû, что несомнѣнно (для г.Талльквиста) значитъ сожженіе {Стр. 23.}...
   Въ своей борьбѣ со злыми духами, кудесниками и колдуньями ассирійскіе маги прибѣгаютъ къ помощи свѣтлыхъ боговъ. Серія заговоровъ maqlû даетъ поэтому обильный матеріалъ для характеристики тѣхъ божествъ, которыя призывались на помощь человѣку. Главное мѣсто въ молитвахъ занимаетъ богъ За, господь вселенной, владѣтель судебъ, верховный обладатель всѣми средствами противъ болѣзней и колдовства. Посредникомъ между нимъ и людьми служитъ божество, ближе стоящее къ людямъ Мардугъ (сумерійскій Силигмулухи), который въ заклинаніяхъ называется сыномъ За, властителемъ жизни, господиномъ науки заклинаній и верховнымъ магомъ боговъ. Большое значеніе имѣютъ и другіе боги свѣта, прогоняющіе тьму и всѣхъ гнѣздящихся въ ней злыхъ духовъ. Таковы богъ солнца Шамашъ, богъ луны Синъ и огня Гибиль. Обжигая изображеніе демона, заклинатель въ одномъ заговорѣ {Стр. 81.} восклицаетъ: "трепещите, тайте, исчезните! Башъ дымъ да взойдетъ къ небесамъ; ваши члены да уничтожитъ богъ Шамашъ". Въ другомъ заговорѣ, заклиная колдунью, ея ротъ, языкъ, безпокойные глаза и проч., заклинатель продолжаетъ: "Да истребить богъ Синъ твое тѣло, да броситъ его въ бездну воды и огня!" {Стр. 59.} Оба бога -- солнца и мѣсяца -- являются верховными судьями надъ духами и людьми, но гораздо чаще, чѣмъ они, упоминается въ заклинаніяхъ богъ огня Гибиль, благодаря очистительнымъ свойствамъ, приписываемымъ этой стихій. Гибиль или Пуску носитъ въ Заговорахъ множество эпитетовъ: онъ первородный сынъ верховнаго бога Ану, сынъ океана, надѣленъ нетлѣнной славою, совѣтникъ великихъ боговъ, онъ повелитель небесныхъ духовъ, блистательный, одѣтый пламенемъ, властитель металловъ и проч. Вознося въ дымѣ сожигаемой жертвы дары людей къ богамъ, Гибиль, подобно индійскому Ати, является посредникомъ между людьми и богами и называется, какъ послѣдній, посломъ боговъ. Разгоняя ночью тьму на землѣ, онъ охраняетъ самымъ существеннымъ образомъ людей отъ всѣхъ силъ тьмы физической и всякаго зла. Поэтому заклинанія изображаютъ его самымъ неутомимымъ и доблестнымъ борцомъ со всякой нечистью и безпрестанно прибѣгаютъ къ его помощи. Приведемъ одно заклинаніе, обращенное къ богу огня:
   
   "О богъ огня, могучій первородный сынъ Апу,
   Блистательный, возвышенный отпрыскъ богини Шалашъ,
   Могучій, новоблещущій, нетлѣнное имя, слава боговъ,
   Ты возносящій жертвы богамъ, небеснымъ духамъ,
   Ты творящій свѣтъ великимъ богамъ Анунаки,
   Могущественный богъ огня, уничтожающій...
   Сильный Гибиль, сокрушающій коварныхъ и преступниковъ,
   Сожигатель злодѣевъ, сѣмени колдуна и колдуньи...
   
   "Нынѣ защити меня, заступись за меня и схвати злого, возставшаго на меня и противящагося мнѣ!
   "Какъ эти изображенія трепещутъ, распускаются и исчезаютъ, такъ колдунъ и колдунья да трепещутъ, распустятся, исчезнутъ" {Стр. 49.}!
   Вообще, можно сказать, что среди всѣхъ боговъ, которыхъ немало упоминается въ заговорахъ, богъ огня, какъ праведный судья и самый доступный помощникъ людей, пользуется наибольшей популярностью, такъ что многіе заговоры скорѣе напоминаютъ гимны, сложенные для его прославленія.

-----

   Изъ предыдущаго изложенія видно, какой капитальный интересъ представляютъ матеріалы, впервые обнародованные г. Талльквистомъ для исторіи культуры. Они вводятъ насъ прямо въ кругъ вѣрованій ассирійскихъ маговъ, знакомятъ съ содержаніемъ и характеромъ ихъ заклинаній, открываютъ таинственные пріемы, ими употреблявшіеся. Мы видимъ у древняго населенія территоріи Тигра и Евфрата обширную литературу по магіи, наслѣдованную семитами отъ древнѣйшаго несемитскаго населенія, развивавшуюся въ теченіе многихъ вѣковъ, и понимаемъ, почему вся древность приписывала магамъ необыкновенныя познанія въ тайнахъ природы и почему имя этническое халдей стало синонимомъ волхва, мага. Подъ вліяніемъ высокой и древней культуры Вавилоніи и Ассиріи искусство магіи, вмѣстѣ съ клинописью, проникло къ иранскимъ племенамъ -- мидянамъ и персамъ -- и въ связи съ мѣстнымъ національнымъ колдовствомъ пустило въ религіи иранцевъ столь глубокіе корни, что индійскіе маги во всей передней Азіи пользовались не меньшею славой, чѣмъ халдейскіе. Когда завоеванія грековъ въ эпоху Александра Македонскаго связали европейскую Грецію съ Востокомъ и позже, когда многія области передней Азіи вошли въ предѣлы Римской имперіи, таинственная наука Востока вышла далеко за предѣлы древней Халдеи, распространилась по Малой Азіи, перешла въ Европу, свила себѣ гнѣздо въ городахъ обширной имперіи {"Надежда найти,-- говоритъ Мори,-- у халдеевъ науку болѣе безошибочную, чѣмъ у своихъ аруспиковъ, доставила имъ гостепріимство въ Вѣчномъ городѣ". Ихъ ученіе распространилось въ Римѣ; о немъ писались трактаты, ихъ астрономическія соображенія популяризировались и постепенно видоизмѣнялись вмѣстѣ съ успѣхами астрономіи. Судьба халдейскихъ маговъ и астрологовъ въ Римской имперіи вкратцѣ изложена въ извѣстной книгѣ Maury: "La Magie et l'Astrologie dans l'antiquité et au moyen age (Paris, 1860), стр. 72--85. См. также статью Франсуа Ленормана: "Chaldaei", въ Dictionnaire des Antiquités grecques et romaines, подъ ред. Daremberg et Saglio, VII fascicule, стр. 1094--1098. Paris, 1880.}. То подвергаясь гоненіямъ и сожженіямъ, то пользуясь покровительствомъ римскихъ императоровъ, маги дожили до оффиціальнаго признанія христіанства государственною религіей и въ теченіе долгихъ вѣковъ народнаго двоевѣрія приспособляли свои старинныя языческія формулы заклинаній и свои древнія символическія операціи къ христіанскимъ понятіямъ и обрядамъ. Изъ этого смѣшенія произошли тѣ многочисленныя "лживыя молитвы" (orationes falsae) и заговоры (exercismi et incantationes), которые въ безчисленныхъ спискахъ распространялись въ средніе вѣка, въ греко-романскомъ мірѣ и вмѣстѣ съ христіанствомъ переходили къ новообращаемымъ народамъ германскимъ и славянскимъ. Традицію халдейской магіи можно прослѣдить и въ средневѣковомъ чернокнижіи. Достаточно вспомнить апокрифъ, извѣстный въ средневѣковой обработкѣ подъ именемъ Завѣщаніе Соломона (Testamentum Solomonis), котораго халдейское происхожденіе вполнѣ очевидно. Это -- трактатъ, основанный на халдейской магіи и астрологіи. Многочисленные злые духи, вызываемые Соломономъ и подчиняющіеся его магической печати, носятъ восточныя имена, находятся въ связи со знаками зодіака и астральной халдейскою системой. Обычный вопросъ Соломона къ каждому являющемуся духу -- какъ его имя, въ какомъ знакѣ зодіака или въ какой звѣздѣ онъ имѣетъ свое мѣстопребываніе и какому ангелу подчиняется. Какъ халдейскіе демоны подчиняются мистическому числу, такъ въ Testamentum Solomonis одинъ духъ Λεοντόϕορος объявляетъ, что теряетъ силу отъ числа 644 или имени Эммануила {Testamentum Solomonis издан. у Миня -- Patrologiae cursus complétas. Томъ CXXII, стр. 1331.}. Другой женскій демонъ Овизутъ, убивающій новорожденныхъ дѣтей и родильницъ, бѣжитъ отъ написаннаго надъ родильницей имени Афарофъ, истолковываемаго какъ Рафаилъ, коего число есть 640 {Тамъ же, стр. 1335.}. Демонъ Асмодей, опасный для новобрачныхъ, трепещетъ отъ какой-то чудесной рыбы, живущей въ рѣкахъ Ассиріи {Тамъ же, стр. 1323.}. Словомъ, халдейская традиція въ этомъ средневѣковомъ магическомъ трактатѣ, какъ указалъ уже И. Д. Мансветовъ {См. его изслѣдованіе: Византійскій матеріалъ для сказанія о двѣнадцати трясавицахъ, напеч. въ Древностяхъ Имп. Моск. Археол. Общ., т. VIII, 1881 г. Отд. оттискъ, стр. 4--6.}, несмотря на переработку, сквозитъ во всемъ содержаніи. Упоминаемая здѣсь печать Соломона это магическая пентограмма для вызыванія духовъ, извѣстная всякому средневѣковому чернокнижнику. Наконецъ, однимъ изъ самыхъ убѣдительныхъ доказательствъ халдейской традиціи служитъ любопытный фактъ, что популярныя у средневѣковыхъ чародѣевъ таинственныя слова: хилка, хилка, беша, беша -- оказываются, по объясненію ассиріологовъ, чисто ассирійскими и значатъ: бѣгите, бѣгите, устыдитесь, устыдитесь {Tallquist, о. с., стр. 142; ср. стр. 82.}. Тѣ же слова читаются въ заговорахъ, изданныхъ г. Талльквистомъ, и составляютъ формулу изгнанія злыхъ духовъ.
   Эта вѣра въ магическую силу непонятныхъ восточныхъ формулъ существовала уже въ греко-римскомъ мірѣ. Такъ вѣра въ магію поддерживалась въ Греціи вліяніемъ, которое оказывали на греческій политеизмъ культы Фригіи, Лидіи, Египта, сопровождавшіеся таинственными обрядами и заклинательными формулами. Грекамъ были извѣстны заклинанія, написанныя эфесскими и милетскими письменами. Употребленіе первыхъ (Ἐϕέσια) играло роль въ культѣ Артемиды или Діаны Ефесской {См. Maury: "Histoire des religions de la Grèce antique", t. III, p. 159 и слѣд.}. Такія, заимствованныя съ Востока, молитвы и заклинанія съ непонятными словами казались грекамъ надѣленными сверхъестественной таинственною силой {Maury: "La Magie et l'astrologie dans l'antiquité et au moyen age", p. 54.}. Авторъ сочиненія Мистеріи египтянъ, приписаннаго Ямьлиху, утверждаетъ, что варварскія имена, заимствованныя изъ языка ассирійцевъ и египтянъ, имѣютъ мистическую силу, зависящую отъ глубокой древности этихъ языковъ и отъ божественнаго происхожденія религіи этихъ народовъ {Maury, наз. соч., стр. 42.}. Съ другой стороны, Порфирій, цитируемый Евсевіемъ (263--340) въ его Приготовленіи къ Евангелію (V, 10), не раздѣляя суевѣрія своего времени, восклицаетъ: "что значатъ эти лишенныя смысла слова, и зачѣмъ предпочитать варварство ничего не значащихъ звуковъ языку родному?" Нѣсколько далѣе тотъ-же философъ жалуется на то, что употребляемый (въ заклинательныхъ формулахъ) языкъ, выдаваемый за египетскій, не есть даже человѣческая рѣчь {Maury, наз. соч., стр. 65.}. Однако, скептики, вродѣ Порфирія, были рѣдки. Глубокая вѣра въ силу непонятныхъ, странно звучащихъ словъ, передаваемыхъ притомъ съ таинственными обрядами и подъ условіемъ тайны, перешла изъ древнихъ временъ въ средневѣковую магію и дожила въ нѣкоторыхъ слояхъ европейскаго общества до нашихъ дней, Отмѣтимъ, что во множествѣ европейскихъ заговоровъ встрѣчаются заклинательныя непонятныя слова, которымъ приписываютъ силу именно по ихъ таинственности. Вѣроятно, многія изъ такихъ словъ -- простой наборъ странныхъ звуковъ, но не менѣе вѣроятно и то, что они являются послѣдовательнымъ искаженіемъ какихъ-нибудь наслѣдованныхъ традиціей восточныхъ словъ -- египетскихъ, халдейскихъ или персидскихъ. Такъ одна лживая молитва, изданная проф. М. Н. Соколовымъ, начинается таинственными словами: еламь селамъ, фарновиваре {Изъ серб. сборника Сречковича, см. Матеріалы и замѣтки по старинной славянской литературѣ, I--V, стр. 48.}, въ которыхъ звучатъ звуки семитскіе (селам-араб. миръ) и иранскіе (фари -- по осетински миръ). Въ греческихъ заговорахъ, изданныхъ по рукописямъ XV и XVI вв. покойнымъ А. Васильевымъ, находимъ нерѣдко такой же наборъ странно звучащихъ словъ; наприм., для излѣченія бѣсноватаго на его ухо слѣдуетъ шептать: χρίσε, ἀβρίσδε, δεούρ, δεδεούρ, σούρ {А. Vassiliev -- Anecdota Graeco byzantina. Pars prior. М., 1893, p. 335. Другіе примѣры см. на стр. 336 -- заговоръ ιβ' и 339 заговоръ ιζ'.}. Намъ кажется, что стоило бы оріенталистамъ, особенно ассиріологамъ, заняться подобными заговорными словами, такъ какъ, по крайней мѣрѣ, нѣкоторыя изъ нихъ могли бы оказаться ассирійскими, какъ знаменитыя: chilqa, chilqa, besha, besha.
   Въ виду указаннаго отраженія халдейскихъ традицій въ средневѣковомъ чернокнижіи, открытія ассиріологовъ получаютъ высокій интересъ и для уясненія исторіи современныхъ народныхъ заговоровъ. Изслѣдованіе русскихъ заговоровъ, едва начатое научно, уже обнаружило существованіе традиціи въ этой области фольклора. Да оно и понятно по самымъ условіямъ употребленія заклинаній. Входя въ область народной медицины, заговоры тщательно хранятся нашими знахарями, какъ средство ихъ существованія. Они передаются либо въ извѣстномъ роду отъ отца сыну, либо однимъ профессіональнымъ знахаремъ другому передъ смертью, причемъ существуетъ повѣрье, что непереданное знахаремъ таинственное искусство тяготитъ его душу въ загробномъ мірѣ, заставляетъ ее блуждать по землѣ. Для большей сохранности и точности, отъ которой зависитъ дѣйствіе заговора, они уже рано стали записываться на Руси, иногда тайной азбукой {См. Лѣтописи Русс. Литер. и Древн., т. IV, отд. III, стр. 75.}, и входить въ зелейники, лѣчебники вмѣстѣ съ рецептами отъ разныхъ болѣзней. При всемъ разнообразіи дѣйствительно въ нашихъ заклинаніяхъ видна извѣстная устойчивость въ формахъ, свидѣтельствующая о болѣе или менѣе точной традиціи. Многіе изъ типовъ нашихъ заговоровъ, какъ оказалось, совпадаютъ съ византійскими, а въ нѣкоторыхъ, какъ, напримѣръ, въ заговорахъ противъ лихорадокъ находимъ очевидную передѣлку византійскихъ оригиналовъ, какъ доказали изслѣдованія акад. А. Н. Веселовскаго, И. Д. Мансветова, М. И. Соколова и друг. {А. Н. Веселовскій: "Разысканія въ области русскаго духовнаго стиха", VI--X въ Сборн. Отд. р. яз. и словесн. Им. Ак. Наукъ, т. 32, стр. 40--52; "Замѣтки по литер. и народ. словесности", вып. I, стр. 87--92; И. Д. Мансветовъ: "Визант. матеріалъ для сказанія о 12 трясавицамъ". М., 1881; М. И. Соколовъ: "Матеріалы и замѣтки", II, стр. 23--51.}. Въ свою очередь византійскія заклинанія и лживыя молитвы, перешедшія къ намъ и развившіяся на русской почвѣ, могутъ быть наслѣдіемъ или, по крайней мѣрѣ, содержать наслѣдіе, полученное византійцами отъ Востока, всегда славившагося тайными науками. Въ виду этихъ соображеній, я попытаюсь въ дальнѣйшемъ отмѣтить нѣкоторыя подмѣченныя мною аналогіи между ассирійско-вавилонскими заговорами и колдовскими пріемами и нашими, исключительно съ цѣлью обратить вниманіе будущихъ изслѣдователей нашихъ заговоровъ на этотъ вопросъ. Я знаю, что между нашими народными заклинаніями, записанными въ наши дни, и халдейскими лежитъ такой громадный промежутокъ времени, который пока представляется tabula rasa по отсутствію достаточнаго количества матеріаловъ для ея наполненія письменами исторіи. Но все же думаю, что нѣкоторые отголоски глубокой старины Востока могли путемъ традиціи пробраться и въ область нашего народнаго чернокнижія, смѣшавшись своеобразно съ христіанскою молитвой и символикой, съ національнымъ русскимъ суевѣріемъ и, быть можетъ, съ финскимъ колдовствомъ. Можно надѣяться, что впослѣдствіи наукѣ удастся разобраться точнѣе во всѣхъ вопросахъ, связанныхъ съ изученіемъ нашихъ заговоровъ и средневѣковой магіи вообще. Но въ настоящее время мы ограничиваемъ нашу работу только указаніемъ сходства нашихъ заговоровъ съ халдейскими, не предрѣшая вопроса о причинахъ его, т.-е. объясняется ли оно древнею традиціей или общностью законовъ человѣческой психики. И въ томъ и въ другомъ случаѣ такое сопоставленіе заклинаній двухъ народовъ представляется мнѣ небезполезнымъ.

------

   Начнемъ съ внѣшняго пріема, соблюдаемаго при произнесеніи заговоровъ. Ассирійскія заклинанія (shiptu), согласно предписанію 2-й таблицы Маклу, произносились шепотомъ {Taïlquist, стр. 20 и 43. Предписаніе произносить шепотомъ повторяется при многихъ заговорахъ, см. стр. 45, 51, 53 и проч.}. Того же требуетъ и обычай нашихъ знахарей. Наши наговоры нашептываются. Такъ, наговаривая воду для сбрызгиванья, съ солью, золою и углемъ, знахарь произноситъ: "Соль солена, зола горька, уголь черепъ. Нашепчите, наговорите мою воду въ мисѣ для такого-то дѣла" {Сахаровъ: "Сказанія русскаго народа", т. I. Русск. чернокнижіе, стр. 50.}. У малоруссовъ заговоры носятъ названіе шептання {Ефименко: "Сборникъ малороссійск. заклинаній". М., 1874 г., стр. III.}. "Не я то шептала,-- говорится въ одномъ заговорѣ отъ урока,-- Пречиста у головахъ стояла, уроки, урочища шептала, водшептувала, водъ хрещеного, рождено то молитвяного раба Божого N." {Тамъ же, стр. 27.}. У великоруссовъ колдунъ, наговаривающій лихо, называется шептуномъ: одинъ заговоръ, произносимый на свадьбѣ, въ предупрежденіе козней такого шептуна, между прочимъ, говоритъ: "будьте мои слова крѣпки и сердиты на то мое дѣло, крѣпче ножа булатнаго, вострѣе сабли булатной; засѣкайте, мои слова, отъ колдуна, отъ колдуньи, отъ шептуна, отъ шептуньи, который мой сопостатъ и сопостатица на меня, раба Божія, зло думаетъ и на моихъ поѣзжанъ" и проч. {Майковъ: "Великор. заклинанія", No 44.}.
   Временемъ благопріятнымъ для заговоровъ у насъ, какъ у ассирійцевъ, считается ночь и время передъ разсвѣтомъ. Во многихъ заговорахъ мы находимъ предписаніе произносить ихъ въ зарю утреннюю или вечернюю или въ самую полночь. Послѣднее указывается при заговорахъ приворотныхъ {Майковъ, No 28.} (присушкахъ) и отъ зубной боли. Но болѣе обычное время опредѣляется стереотипнымъ началомъ заклинаній: "встану я рабъ Б. (имя рекъ) на зарѣ, на утренней, на восходѣ солнышка, на закатѣ мѣсяца и на покрытіе звѣздъ" {Майковъ, No 28.}.
   Далѣе мы видимъ, какую важную роль играетъ въ ассирійско-вавилонскихъ заклинаніяхъ символика чиселъ, причемъ особенное значеніе придавалось числу 3, планетарному числу 7 и зодіакальному 12. Отголоски этой символики находимъ въ греческихъ и русскихъ заговорахъ. Покойный И. Д. Мансветовъ возводилъ правдоподобно число 12-ти трясавицъ къ халдейскому ученію о 12-ти астральныхъ духахъ. Число 7 и 77 такъ же обычно нашимъ заговорамъ, какъ халдейскимъ. Какъ тамъ мы находимъ группы божествъ и духовъ по семи, такъ наши заговоры упоминаютъ семь злыхъ духовъ, семь братьевъ вѣтровъ. Заговоръ отъ лихого человѣка начинается такими словами: "Иду я по чистому полю, на встрѣчу бѣгутъ семь духовъ съ полудухами, все черные, все злые, все нелюдимые" {Сахаровъ, стр. 30, No 47.}. Въ одномъ приворотномъ наговорѣ, послѣ обычнаго начала ("Встану я, рабъ Б.") читаемъ: "На встрѣчу мнѣ семь братьевъ, семь вѣтровъ буйныхъ. Откуда вы, семь братьевъ, семь вѣтровъ буйныхъ, идете?" {Майковъ, No 2.} Едва ли эти семь духовъ, живо напоминающіе 7 страшныхъ духовъ, извѣстныхъ халдейской миѳологіи, не попали въ наши заговоры изъ восточной традиціи.
   Таинственное значеніе, придававшееся халдеями узламъ, знакомо и нашему домашнему народному суевѣрію. Вспомнимъ, какой страхъ нагоняетъ до сихъ поръ на крестьянъ замѣченный ими во ржи заломъ или узелъ изъ колосьевъ, завязанный лихимъ человѣкомъ съ цѣлью порчи кого-нибудь. Извѣстно, что, чтобъ испортить кого-либо, необходимо взять шерстяную нитку и навязать на ней узлы. Эту нитку нужно бросить гдѣ-либо въ такомъ мѣстѣ, въ которомъ могъ бы наступить на нее тотъ, кого нужно испортить. Какъ у халдеевъ завязыванье узловъ для порчи сопровождалось извѣстными словами, такъ и наши крестьяне при завязкѣ восьми двойныхъ узловъ говорятъ слѣдующія слова: 1) выйду я на улицу, 2) брошу въ чисто поле, 3) въ розстанье, 4) межъ дворы, 5) въ луга, 6) въ моря, 7) въ лѣса, 8) въ зыбучія болота {Ефименко:. "Матеріалы по этнографіи русск. населенія Арханг. губ.". Ч. 2-я. М., 1878 г., стр. 220.}. На такомъ завязываньи узловъ основано малорусское лѣченіе отъ пьянства. Одна запись рекомендуетъ слѣдующій способъ; "Найти на пути верёвку, завъязавши концями въ середину, палить на сковородѣ, и якъ верёвка загориться, говори трижды: "Такъ якъ ея верёвка завъязана, такъ бы мёнѣ, рабу Божому, завъязало водъ всякаго пьянства мысленого! Якъ та верёвка згорить, то давати пить въ чёмъ ни будь" {Ефименко: "Сборникъ малоросск. заклинаній", No 67. На той же символикѣ узловъ основано малорусское лѣченіе отъ лихорадокъ. Больному вѣшаютъ на шею нитку, на которой, во время чтенія "страстей", завязаны узелки послѣ каждаго изъ 12 Евангелій. См. Этнографическое Обозрѣніе, кн. XI, стр. 181, въ статьѣ г. Коваленко: Къ народной медицинѣ малоруссовъ.}.
   Какъ волшебные узлы символически закрѣпляютъ слова заклинателя, такъ и другія орудія, сходныя по назначенію,-- запоры, замки. Оберегая человѣка отъ дѣйствій нечистой силы, одинъ изъ заговоровъ маклу выражается такъ: "На двери и засовѣ лежитъ кляпъ, лежитъ заклятіе богини Сирисъ и богини Нингишзиды" {Tallquist, р. 93.}. Согласно съ этимъ, въ нашихъ заговорахъ безпрестанно встрѣчается упоминаніе о замкахъ и тынахъ. Извѣстно, что многіе изъ нихъ кончаются формулой: "и этимъ моимъ словамъ ключъ и замокъ". Въ "свадебныхъ отпускахъ", имѣющихъ цѣлью оберечь поѣздъ отъ порчи, находимъ самыя сильныя мѣры противъ колдуновъ: "Михаилъ архистратигъ, святой Петръ и Павелъ, верховніи апостоли, ставьте тридесять тыновъ мѣдныхъ отъ земли подошвы и до небесной (высоты?), до морской глубины, отъ восточныя и до западныя, отъ лѣта до сѣвера, отъ земли и до небеси и со всѣхъ четырехъ сторонъ стоитъ около меня раба Божія (имя рекъ); у тѣхъ же у тридесяти тыновъ есть тридесятъ воротъ, у тѣхъ же у тридесятъ воротъ есть тридесятъ замковъ, у тѣхъ же у тридесятъ замковъ есть тридесятъ ключей. Прійду я, рабъ Божій (имя рекъ), и затворю тѣ тридесятъ замковъ и брошу тѣ тридесятъ ключей во святое Хвалынское море, и прійдетъ щука золотая, челюстью ухватитъ тѣ ключи и понесетъ въ глубину морскую, въ пуповину, подъ колоду бѣлодубовую. И тѣмъ словамъ ключевыя слова -- аминь, аминь, аминь!" {Ефименко: "Арханг. губ.", стр. 146. Срав. Майковъ, No 42; Сахаровъ, No 61.}.
   Выше мы видѣли, что однимъ изъ наиболѣе распространенныхъ пріемовъ халдейскаго колдовства было изготовленіе фигурокъ или символическихъ изображеній заклинаемыхъ лицъ и различныя операціи (сожженіе, зарываніе въ землю, потопленіе), совершавшіяся надъ подобными фигурками. Подобныя символическія дѣйствія хорошо извѣстны нашимъ колдунамъ и знахарямъ. Такъ, напримѣръ, чтобъ угадать лицо, наславшее на больного переполохъ (болѣзнь отъ испуга), знахарь надъ обручальною свѣчей растапливаетъ олово и выливаетъ его въ воду. Какъ скоро начнутъ отдѣляться изъ воды пары, онъ говоритъ окружающимъ: "смотрите, вотъ бѣжитъ нечистая сила!" Затѣмъ, показывая на фигуру остывшаго олова, при тусклой свѣчѣ, говоритъ: "вотъ кто испугалъ вашего больного" {Сахаровъ: "Рус. чернокнижіе", стр. 51. Какъ "переживаніе" символическихъ фигуръ, нѣкогда изготовлявшихся съ цѣлью колдовства, можно указать на широкораспространенный обычай печь изъ тѣста жаворонковъ при наступленія весны. Въ Оренбургской губ., напримѣръ, чтобы скорѣе лѣто было, въ день памяти 40 мучениковъ пекутъ изъ сдобнаго тѣста жаворонковъ; съ ними дѣти залѣзаютъ на повѣти и крыши и кричатъ: "Жаворонки, прилетите, красно лѣто принесите!" См. Майковъ: "Великор. заклинанія". No 361.}. Роль ассирійско-вавилонскихъ фигуръ и изображеній въ нашемъ колдовствѣ всего чаще исполняютъ части дѣйствительныя или воображаемыя лица, на котораго должно произвести таинственное дѣйствіе. Такъ, лучшимъ средствомъ отъ оговора или дурного глаза считается лоскутъ отъ одежи или клочокъ волосъ, принадлежащихъ лицу, служившему причиной болѣзни. Какъ ассирійскіе маги сожигали изображенія вѣдьмъ, наславшихъ болѣзнь, " такъ наши знахари предписываютъ, добывъ эти вещи (лоскуты, волосы), старшему или младшему въ семействѣ больного сжечь ихъ на раскаленныхъ угляхъ. Дѣйствіе сопровождается обрядовыми словами. Больной спрашиваетъ: "что куришь?" и ему отвѣчаютъ: "курю уроки, призоры, лихи оговоры, отъ мужика русака, отъ бабы черноволосой, отъ дѣвки простоволосой". Больной опять говоритъ: "кури горазне, чтобы въ вѣкъ не было" {Ефименко: "Арханг. губ.", стр. 217.}.
   Въ Малороссіи старыя дѣвушки, желающія возбудить къ себѣ любовь мужчинъ, стараются наскоблить подошву сапога чаруемаго, или утащить изъ шапки его нитку, или что-нибудь другое, и все это, залѣпивши въ комокъ воску, бросаютъ въ огонь, приговаривая: "Шчобъ тебе за мною такъ пекло, якъ пече вогонь той воскъ! Щобъ твое серце за мною такъ топылось, якъ топыця той воскъ, и щобъ ты мене тогда покинувъ, коли найдешъ той воскъ!" {Ефименко: "Малоросс. заминанія", No 1, стр. 1.}. Къ этому же разряду символическихъ дѣйствій относится выкапыванье земли изъ-подъ слѣда человѣка, котораго нужно заколдовать, и сожиганіе или сушеніе съ разными заклинательными словами. Колдуны, по словамъ Сахарова, такъ искусно отдѣляютъ слѣдъ, что онъ представляетъ какъ бы слѣпокъ со ступни. Надъ снятымъ слѣпкомъ читаютъ тайно заговоры. Когда обиженный требуетъ только нанесенія тоски обидчику, тогда колдуны прячутъ слѣпокъ слѣда или подъ матицу, или подъ князекъ; когда же обиженный требуетъ смертельнаго отмщенія, тогда колдунъ въ глухую полночь сжигаетъ слѣдъ въ банѣ {Сахаровъ, о. с., стр. 27.}.
   Изъ многихъ относящихся къ этой символикѣ обрядовъ другихъ народовъ отмѣтимъ любопытный способъ изгнанія болѣзни у грузинъ. Призванныя къ больному девять женщинъ пекутъ изъ муки такъ назыв. зерани, представляющія собою одну человѣческую фигурку и три-четыре маленькихъ ватрушки. Надъ зерани совершаются разные обряды и нашептыванья, послѣ чего ихъ уносятъ изъ дому и кладутъ гдѣ-нибудь на землѣ съ злымъ умысломъ, чтобъ ихъ кто-либо взялъ и тѣмъ привлекъ къ себѣ болѣзнь {Сборн. матер. по опис. мѣстн. и племенъ Кавказа. XVIII, отд. II, стр. 321.}.
   Мы видѣли, что халдейская магія придавала капитальное значеніе тайному имени боговъ и что значеніе имени давало заклинателю силу противъ духовъ зла. Важно было также знать имя нечистыхъ духовъ, насылающихъ болѣзни, и ассирійскія заклинанія допытываются у вѣдьмы, кто она. Ту же идею находимъ въ русскихъ заговорахъ отъ трясавицъ (лихорадокъ) и въ византійскихъ, послужившихъ отчасти источникомъ нашихъ. Такъ, въ одномъ заговорѣ, списанномъ П. О. Ефименкомъ со старинной рукописи и содержащемъ извѣстную легенду о Сисиніи и трясавицѣ, разсказывается, какъ по молитвѣ Сисинія архангелъ Михаилъ ухватилъ бѣсицу и сказалъ ей: "аще мы не кленешися, не отъидешь отъ руки моея"; она же клятся ему и рече тако: "мышца великаго Бога и не поколеблемая, яко не имать ти солгати, да еще кто можетъ изчитати дванадесять именъ моихъ, не имамъ приближитись къ тому человѣку, ни къ дому его, а имена моя: Вящица, Бѣсица, Преображница... (слѣдуетъ перечень 12-ти именъ) {Ефименко: "Арханг. губ.", стр. 206. Другіе перечни именъ лихорадокъ см. у акад. Веселовскаго: "Разысканія", о. с., стр. 50; М. Соколовъ: "Матеріалы", стр. 29 и слѣд.}.
   Здѣсь мы видимъ то представленіе, что для излѣченія лихорадки нужно знать всѣ 12 именъ женскаго демона, ее населяющаго. По другимъ повѣріямъ, этотъ демонъ самъ убѣгаетъ, если видитъ на амулетѣ у человѣка имена высшихъ силъ. Такъ, въ одномъ русскомъ заговорѣ отъ трясавицы, гдѣ архангелъ Рафаилъ узнаетъ имена 12-ти дщерей царя Ирода и нещадно бьетъ ихъ жезломъ, "онѣ, окаянніи, рекоша ему: аще гдѣ будетъ твое имя написано, и мы къ тому человѣку не прикоснемся" {См. Лѣтоп. русск. литер. и древности. T. IV, отд. III, стр. 80.}. Какъ здѣсь трясавица бѣжитъ отъ имени архангела Рафаила, такъ въ знаменитомъ апокрифическомъ завѣщаніи Соломона (Testamentum Solomonis), носящемъ яркіе слѣды восточной магіи и астрологіи и пользовавшемся большимъ уваженіемъ у средневѣковыхъ чернокнижниковъ, демонъ Мардёро (Μαρδέρω), насылающій лихорадку, объявляетъ Соломону, что онъ не смѣетъ подступить къ человѣку, если у послѣдняго прикрѣплена къ шеѣ бумажкамъ написаніемъ: Σφηνήρ, 'Ραφαήλ... συρον, δούρον (очевидно, какія-то таинственныя слова съ именемъ архангела Рафаила) {См. Testamentum Solomonis, изд. у Migne'а въ Patrologiae cursus completus, t. 122, стр. 1343.}.
   Переходимъ теперь къ характеристикѣ тѣхъ благихъ силъ, у которыхъ наши заклинатели ищутъ помощи противъ недуговъ и всякаго злого наважденія. Извѣстно, что наши заговоры представляютъ дикое смѣшеніе именъ Бога, Богородицы и святыхъ съ именами миѳическихъ силъ, олицетвореній природы и какихъ-то иноземныхъ нечистыхъ духовъ {Такъ, въ одномъ любовномъ заклинаніи изъ слѣдственнаго дѣла 1769 года заклинатель, между прочимъ, говоритъ: "Гой еси ты государь Сатана! Пошли ко мнѣ на помощь рабу своему часть бѣсовъ и дьяволовъ -- Зеследеръ, Порластонъ, Коржанъ, Ардунъ, Купалолака съ огнями горящими и съ пламенемъ палящимъ и съ ключами кипучими, и чтобъ они шли къ рабицѣ дѣвицѣ или молодицѣ и зажигали бы они по моему молодецкому слову ея душу и тѣло и буйную голову" и проч. См. Лѣтописи русской литер. и древности, т. III, отд. III, стр. 92.}. Вотъ, для образчика, одинъ малорусскій заговоръ для охраны скотины отъ звѣря: "Господу Богу помолюся и Святому Духу, и святому Николаю, святому Михаилу и Святой Пречистой, святому Вознесенію, святой Покровѣ и святому Юрью, и тебе прошу, красное сонце, и тебе прошу, ясный мѣсяцъ, и васъ прошу, зори зорешщи, Божіи помощници, и тебе прошу, галочко, и одверни злыхъ собакъ одъ мого скота, и тебе прошу царя Давыда и кротости твоей: стань ты мёнѣ въ помощи!" {Ефименко: "Малор. замин.", No 155.}.
   Нерѣдко въ заговорахъ явленія природы представляются живыми существами и получаютъ человѣческія имена. Такъ, въ обращеніи къ зорямъ за помощью отъ болѣзней и скорбей заклинатель прямо видитъ въ нихъ какихъ-то богинь: "Матушка заря вечерняя Дарья, утренняя Нарёя, полуночная Макрида, какъ вы потухаете, поблекаете, денныя и ночныя, такъ бы и болѣзни и скорби въ рабѣ Божіемъ (имя рекъ) человѣкѣ потухли и поблекли денныя, ночныя и полуночныя" {Майковъ, назв. соч., No 236. Срав. No 57, гдѣ 6 именъ зорь.}.
   Наравнѣ со святыми заговоры обращаются къ царю водяному, царю земляному и небесному {Майковъ, No 248.}, а въ наговорѣ, произносимомъ съ цѣлью испортить человѣка, обративъ его въ пьяницу, упоминается "морской глубины царь", именемъ котораго начитываютъ вино, чтобъ опоить человѣка {Майковъ, No 245.}. Конечно, въ этой смѣси миѳическихъ именъ трудно разобраться: въ нѣкоторыхъ изъ нихъ, быть можетъ, сохранились слѣды національныхъ вѣрованій языческаго періода, но возможно и предположеніе, что кое-что въ миѳологіи заговоровъ является сохранившимся по традиціи отголоскомъ иноземныхъ вѣрованій, восходящимъ къ халдейской религіозной системѣ. Не предрѣшая ничего въ этомъ сложномъ вопросѣ, отмѣтимъ только, что олицетвореніе огня играетъ уже по свойству этой стихіи не меньшую роль въ нашемъ колдовствѣ, чѣмъ въ ассирійскомъ. Заговоры Маму, какъ мы упоминали выше, представляются иногда какъ бы гимнами, прославляющими бога огня -- Гибиля. Вотъ одинъ русскій заговоръ, живо напоминающій эти ассирійскія молитвы-заклинанія, обращенныя къ Гибилю: "Батюшко ты, царь -- огонь, всѣмя ты царями царь, всѣми ты огнями огонь, будь ты кротокъ, будь ты милостивъ; какъ ты жарокъ и пылокъ, какъ ты жгешь и палишь въ чистомъ полѣ травы и муравы, чашши и трушшобы, у сырого дуба подземельныя коренья, семьдесятъ семь кореньевъ, семьдесятъ семь отраслей, тако же я молюся и корюся тебѣ-ка, батюшка, царь огонь, жги и спали съ раба Божія (имя рекъ) всяки скорби и болѣзни, уроки и призоры, страхи и переполохи, нутренны родимсы, костяны родимсы и суставчаты, одувны и заболонны, бросучи и ломучи, съ ретиваго сердца, съ крови горячи, съ бѣлаго легкаго, съ черныя печени и съ 77 суставовъ и съ 77 жилъ, и съ становой, и съ перстовой, и съ бѣлаго лица, и съ ясныхъ очей, и съ черныхъ бровей, со всего человѣческаго стану; со всѣмъ святымъ нынѣ и присно и вовѣки вѣковъ. Аминь" {Майковъ, No 239.}. Если въ этомъ заговорѣ замѣнить эпитетъ огня царь эпитетомъ богъ, отъ сложенія его не отказался бы какой-нибудь халдейскій магъ, чтитель бога Гибиля.
   Богъ луны Синъ, являющійся, какъ и Гибиль, самымъ сильнымъ защитникомъ человѣка, такъ какъ разгоняетъ мракъ ночи и демоновъ тьмы, находитъ себѣ нѣкоторое соотвѣтствіе въ нашихъ заговорахъ, произносимыхъ ночью и обращенныхъ къ мѣсяцу, получающему иногда имя Адама или Архангела Михаила {Ефименко: "Малор. заклин.", NoNo 14--25.} и друг.
   Извѣстно, что мѣсяцъ, молодикъ, считается у нашихъ знахарей и ворожей спеціальнымъ цѣлителемъ зубной боли. Но любопытно, что въ этихъ заговорахъ къ мѣсяцу обращаются иногда съ просьбой не только исцѣленія, но и дарованія человѣку другихъ благъ -- счастья и богатства: "тоби -- золоти рогы, а мыни -- волы та коровы, тоби -- рай на неби, мыни -- рай на земли",-- говорится въ одномъ малорусскомъ заговорѣ. Эти молитвы къ мѣсяцу, по предположенію г. Коваленка, имѣли когда-то болѣе широкое значеніе и только потомъ сузились до заговора отъ зубовъ {Этнографическое Обозрѣніе, XI, стр. 180, статья г. Коваленка: Къ народной медицинѣ малоруссовъ.}. Замѣтимъ къ этому, что въ одномъ заговорѣ у Сахарова (No 40) заклинатель проситъ, чтобы мѣсяцъ расплавилъ пули, притупилъ ножи, измочалилъ дубины, напустилъ страхъ на звѣря, человѣка и гадовъ {Къ мѣсяцу же обращаются дѣвичьи приговоры для привлеченія жениховъ. См. Майковъ: "Великорусскія заклинанія", No 34.}.
   Если отъ содержанія заклинаній перейти къ ихъ формѣ, то и здѣсь можно найти нѣкоторыя интересныя аналогіи между восточными заговорами и нашими. Я не буду сопоставлять формы обращенія къ благимъ силамъ съ просьбой о помощи или формы повелѣнія злымъ силамъ исчезнуть, сгинуть, такъ какъ эти формы вытекаютъ естественно изъ самаго существа заклинаній. Но есть въ халдейскихъ и нашихъ заговорахъ одна характерная форма, въ которой, быть-можетъ, слѣдуетъ видѣть традиціонный пріемъ. Это -- разсказъ о какомъ-нибудь событіи, вводящій затѣмъ діалогъ между нѣкоторыми миѳическими лицами. Я уже привелъ образчикъ разговоровъ бога Силигмулухи съ его отцомъ Эа. Вотъ другой не менѣе типическій примѣръ драматической формы халдейскихъ заговоровъ. Одно обширное заклинаніе сначала изображаетъ страшныя опустошенія, произведенныя семью злыми духами (маскимъ). Самъ богъ огня не можетъ съ ними совладѣть. Поэтому заклинатель, обращаясь къ нему, молитъ его обратиться къ богу Силигмулухи (иначе Силигрибана) и просить у него помощи. Затѣмъ заклинаніе продолжаетъ: "богъ огня приблизился къ Силигрибану и сказалъ ему о своемъ желаніи; тотъ внялъ его просьбѣ на ложѣ своего ночного покоя. Онъ вступилъ въ жилище своего отца За и сказалъ ему: "Отецъ мой, богъ огня поспѣшилъ на востокъ и сказалъ мнѣ свое желаніе. Ты вѣдь знаешь дѣла семи (духовъ), такъ укажи намъ мѣсто, гдѣ они живутъ, внемли намъ (собственно: открой свое ухо) сынъ Эриту" {Эпитетъ бога За по городу Эриту, въ которомъ былъ древнѣйшій его культъ.}. Эа молвилъ сыну своему Силигмулухи: "Сынъ мой, эти семеро живутъ внутри земли; эти семеро выходятъ изъ земли; эти семеро родятся въ утробѣ земной; эти семеро возрастаютъ внутри земли; своимъ натискомъ колеблютъ они стѣны бездны водной. Пойди сюда, сынъ мой Силигмулухи. Кедръ есть дерево, сокрушающее гибельную мощь духовъ маскимъ" {Lenomant: "Die Magie", стр. 31.}. Далѣе За указываетъ средство для подчиненія злыхъ духовъ.
   Въ ассирійской серіи заговоровъ маклу встрѣчаемъ подобную же форму разсказа, переходящаго въ діалогъ. Вотъ начало одного фрагментарнаго заклинанія: "Обѣ дочери Ану (бога неба) идутъ и спускаются съ неба... Куда идете вы?-- Мы идемъ опутать колдуна и колдунью такого-то, сына такого-то" {Tallguist, о. с., стр. 57. Примѣры прямыхъ обращеній заклинателя къ вѣдьмѣ см. на стр. 53, 59, 65.}. Другой заговоръ начинается разсказомъ о дѣйствіяхъ вѣдьмы: "Колдунья чаровница сидитъ въ тѣни стѣны; сидитъ она и готовитъ чары на меня, дѣлаетъ мои изображенія" {Тамъ же, стр. 73.}. Далѣе слѣдуютъ угрозы колдуньѣ со стороны заклинателя. Въ полную аналогію съ халдейскими и ассирійскими нѣкоторые греческіе заговоры начинаются также разсказомъ, переходящимъ въ діалогъ. Ограничусь однимъ примѣромъ изъ многихъ. Заговоръ, произносимый для облегченія родовъ, открывается слѣдующими словами: "Шумъ произошелъ на небесахъ, побѣжали ангелы и архангелы и Христосъ вопросилъ: "Что за шумъ на небесахъ?" -- Господи, жена страдаетъ и не можетъ разрѣшиться. Молвитъ имъ Господь: "Ступайте, скажите ей въ правое ухо: роди, жена, какъ Марія Христа, какъ Елисавета Предтечу" и проч. {Vassilieff, о. с., стр. 339. Соединеніе легенды съ заговоромъ см. въ статьѣ акад. Ѳ. И. Буслаева -- О сродствѣ одного русскаго заклятія съ нѣмецкимъ. Очерки, т. I, стр. 251, 254. Также у Н. Крушевскаго -- Заговоры, какъ видъ русской народной поэзіи. Варшавскія Университетскія Извѣстія 1876 г., No 3, стр. 56--58.}.
   Византійская молитва отъ злого духа, послужившая основой нашихъ заговоровъ на трясавицъ, какъ извѣстно, открывается легендой о св. Сисиніи и его сестрѣ и содержитъ далѣе разговоръ святого съ злымъ духомъ и перечень именъ послѣдняго. Въ данномъ случаѣ литературная традиція въ нашихъ заговорахъ не подлежитъ сомнѣнію. Но тотъ же литературный пріемъ,-- соединеніе эпическаго элемента съ драматическимъ,-- наблюдается во множествѣ другихъ заговоровъ, которыхъ источники намъ неизвѣстны. Можно назвать почти стереотипнымъ такое начало въ заговорахъ, когда рабъ Божій (имя рекъ) выходитъ изъ избы въ двери, изъ дверей въ ворота, въ чистое поле и здѣсь встрѣчаетъ какое-нибудь существо, съ которымъ завязываетъ разговоръ. Приведу нѣсколько примѣровъ. Такъ, въ приворожномъ заговорѣ на любовь, заклинатель разсказываетъ, что вышелъ въ поле: "на встрѣчу мнѣ семь братьевъ, семь вѣтровъ буйныхъ. "Откуда вы, семь братьевъ, семь вѣтровъ буяныхъ, идете? Куда пошли?" -- "Пошли мы въ чистыя поля, въ широкія раздолья сушить травы скошенныя, лѣса порубленные, земли вспаханныя".-- "Подите вы, семь вѣтровъ буйныхъ, соберите тоски тоскучія со вдовъ, сиротъ и маленькихъ ребятъ, со всего свѣта бѣлаго, понесите къ красной дѣвицѣ (имя рекъ) въ ретивое сердце; просѣките булатнымъ топоромъ ретивое ея сердце, насадите въ него тоску тоскучую" и проч. {Майковъ, No 3. Подобное же соединеніе разсказа съ діалогомъ находимъ въ заговорѣ, какъ испортитъ дѣвку: "На морѣ на кіянѣ, на островѣ на Буянѣ, стояло древо; на томъ древѣ сидѣло семьдесятъ какъ одна птица; эти птицы щипали вѣти (вѣтви), эти вѣти бросали на землю; эти вѣти подбирали бѣси и приносили къ Сатанѣ Сатановичу. Ужъ ты, худъ бѣсъ! и кланяюсь я тебѣ и покланяюсь,-- сослужи ты мнѣ службу и сдѣлай дружбу: зажги сердце (имрекъ) по мнѣ (имрекъ) и зажги всѣ печеньи и легкое и всѣ суставы по мнѣ (имрекъ). Будь мое слово крѣпко, крѣпче трехъ булатовъ во вѣки!" См. Лѣтописи русской литературы и древности, т. IV, отд. III, стр. 76.}. Не напоминаетъ ли это вышеприведенный ассирійскій заговоръ, въ которомъ заклинатель говоритъ о сошедшихъ съ неба двухъ дочеряхъ бога Ану и обращается къ нимъ съ вопросомъ, куда онѣ идутъ? Другой заговоръ, произносимый, чтобы не заблудиться въ лѣсу, послѣ обычнаго начала (выхода въ чистое поле) говоритъ о встрѣчѣ заклинателя въ густомъ лѣсу со старцемъ сѣдымъ какъ лунь: "поклонюсь ему низехонько и скажу: "Гой еси, старецъ, какъ лунь сѣдой! Скажи ты мнѣ всю правду-истину, гдѣ живетъ царь Зміуланъ?" -- Поди ты въ правую сторону къ царю Зміулану: что, не дубъ стоитъ, Зміуланъ сидитъ, что не вѣтеръ шумитъ, Зміуланъ говоритъ" {Майковъ, No 261. Сравн. Романовъ, No 149.} и проч. Вспомнимъ для параллели вышеприведенный халдейскій заговоръ, въ которомъ Силигмулухи спрашиваетъ отца своего За, гдѣ живутъ семь злыхъ духовъ.
   Обыченъ и такой пріемъ, что о своей встрѣчѣ съ какимъ-нибудь миѳическимъ существомъ разсказываетъ не самъ заклинатель въ первомъ лицѣ, но заговоръ говоритъ о встрѣчѣ и разговорѣ другихъ лицъ. Такъ въ бѣлорусскомъ заговорѣ отъ уроку выводится встрѣча Богородицы съ Господомъ и апостолами: "Ишла маць прачистая по калиновомъ мосту, сярэбраной тросьциной попиралася. Сустракая (т.-е. встрѣчаетъ) яб самъ Господзь Богъ исъ Пятромъ съ Павломъ. "Куды йдзёшъ, маць прачистая?" -- "Иду къ рабу божаму (имя рекъ) уроки замовляць и заговараваць!" -- и проч. {Е. Романовъ: "Бѣлорусскій сборникъ". Вып. V, стр. 13, No 34.}
   Я ограничусь этими примѣрами, такъ какъ всякій нѣсколько знакомый съ нашими заговорами легко припомнитъ, какъ широко распространенъ этотъ пріемъ сочетанія разсказа съ діалогомъ.

-----

   Резюмируя вышеприведенныя сопоставленія халдейскихъ и ассирійскихъ заклинаній съ нашими народными, мы припомнимъ, что указали аналогіи въ нѣкоторыхъ внѣшнихъ пріемахъ магическихъ дѣйствій и словъ, въ содержаніи заклинаній и въ изложеніи. И тамъ и здѣсь заклинательныя формулы произносятся шепотомъ, въ благопріятное время, главнымъ образомъ, ночью или предъ разсвѣтомъ. И здѣсь и тамъ таинственное значеніе придается нѣкоторымъ числамъ (3, 7, 12, 77) и знанію именъ миѳическихъ силъ. И халдейскіе маги, и наши колдуны и знахари производятъ чары посредствомъ волшебныхъ узловъ и разныхъ операцій надъ символическими предметами, представляющими лицо, подлежащее волхованію (изображеніями, волосами, лоскутами одежды, вырѣзанными слѣдами). И здѣсь и тамъ содержаніе заклинаній состоитъ изъ категорическихъ повелѣній нечистой силѣ уйти, сгинуть, сопровождаемыхъ угрозами, и изъ молитвенныхъ обращеній къ благимъ силамъ заступникамъ, причемъ въ нашихъ заговорахъ, кромѣ христіанскихъ силъ, помощниками призываются олицетворенія силъ природы -- солнце, мѣсяцъ, збри, вѣтры и особенно царь огонь, играющій такую видную роль въ халдейскихъ и ассирійскихъ заговорахъ-молитвахъ. Наконецъ, со стороны изложенія мы отмѣтили аналогію между нашими и восточными заговорами въ типическомъ сочетаніи вступительнаго разсказа съ драматическимъ элементомъ, съ діалогомъ, завязывающимся между выводимыми миѳическими личностями.
   Къ чему же приводятъ указанныя параллели? Должны ли мы только ограничиться выводомъ, что ничто не ново подъ луной, что одни и тѣ же психологическіе законы проявляются въ человѣчествѣ поразительно одинаково даже въ деталяхъ, въ народахъ различныхъ расъ, живущихъ подъ различными широтами при самыхъ различныхъ жизненныхъ условіяхъ -- климатическихъ, географическихъ, историческихъ, экономическихъ? или разсмотрѣнныя совпаденія хоть отчасти объясняются существованіемъ древней культурной традиціи, донесшей еще не извѣданными наукой путями нѣкоторыя черты восточной магіи въ наше и средневѣковое европейское колдовство? Мнѣ лично возможность отголосковъ такой традиціи представляется, по крайней мѣрѣ, въ нѣкоторыхъ чертахъ вѣроятной. Но для уясненія объема этой традиціи и ея путей мы въ настоящее время не располагаемъ достаточнымъ матеріаломъ. Будемъ надѣяться, что дальнѣйшіе поиски въ восточной и средневѣковой старинѣ прольютъ свѣтъ и въ эту интересную и темную область, которой мы рѣшились коснуться (не болѣе какъ primis labris), только чтобъ указать на значеніе, которое могутъ имѣть открытія ассиріологовъ для культурной исторіи не только передней Азіи, но и средневѣковой Европы.

Всев. Миллеръ.

"Русская Мысль", кн.VII, 1896

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru