М. Ш.
Джон Мильтон

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Milton by Mark Pattison (English Men of Letters, edited by John Morley).

   

Джонъ Мильтонъ *).

*) Milton by Mark Pattison (English Men of Letters, edited by John Morley).

I.

   По мнѣнію біографовъ Мильтона, происхожденіе этой фамиліи относится еще ко времени царствованія королевы Елизаветы. Достовѣрно извѣстно, что дѣдъ геніальнаго поэта, весьма зажиточный по тогдашнему времени человѣкъ, постоянно проживалъ въ своемъ помѣстьѣ, находившемся въ пяти миляхъ отъ Оксфорда. Его сынъ, Джонъ (отецъ поэта) воспитывался въ Оксфордѣ; по всей вѣроятности, здѣсь онъ и примкнулъ къ Established Church, вслѣдствіе чего отецъ отказался отъ него и лишилъ его наслѣдства. Лишенный матеріальной поддержки отца, онъ вынужденъ былъ оставить Оксфордъ и отправиться въ Лондонъ. Здѣсь одинъ изъ его пріятелей далъ ему мѣсто маклера; вскорѣ онъ уже былъ на пути къ богатству. Къ этому періоду его жизни относится рожденіе его впослѣдствіи знаменитаго сына (9 декабря 1608 г.), который былъ также названъ Джономъ. Отецъ прилагалъ всѣ усилія къ тому, чтобы дать молодому Джону приличное образованіе: по достиженіи школьнаго возраста онъ былъ отданъ въ сосѣднюю школу св. Павла, но, кромѣ того, бралъ дома уроки у лучшихъ учителей того времени. Въ домѣ его отца всегда было замѣтно стремленіе къ возвышенному. Глава дома, въ сущности, простой маклеръ, былъ не только любителемъ музыки, но и весьма недурнымъ композиторомъ; его музыкальныя произведенія занимали не послѣднее мѣсто среди сочиненій современныхъ ему композиторовъ. Учителя Мильтона были также людьми болѣе или менѣе выдающимися въ то время: старшимъ преподавателемъ школы св. Павла былъ Александръ Джилль, котораго "всѣ почитали за его умѣнье поучать юношество лучше всѣхъ другихъ современныхъ ему педагоговъ"; домашнимъ учителемъ молодого Мильтона былъ не менѣе извѣстный въ то время Томасъ Юнгъ.
   Мильтонъ отличался необыкновеннымъ прилежаніемъ; какъ онъ самъ сознавался впослѣдствіи, онъ съ такимъ рвеніемъ, еще будучи юношей, предавался научнымъ занятіямъ, что рѣдкій день ложился спать раньше полуночи. Шестнадцати лѣтъ отъ роду онъ уже былъ настолько подготовленъ, что отецъ рѣшилъ отправить его въ Кэмбриджъ. Предпочтеніе Кембриджа Оксфорду біографы объясняютъ желаніемъ отца Мильтона охранитъ сына отъ тогдашняго увлеченія арминіанизмомъ. Разсчеты отца не оправдались: пасторъ Вилліамъ Чаппелль, которому поручили молодого Мильтона, былъ послѣдователемъ именно этого ученія.
   Молодой Мильтонъ былъ, однако, не изъ тѣхъ людей, на которыхъ можно было легко повліять, наоборотъ, въ немъ сидѣлъ духъ противорѣчія, и онъ всегда многое дѣлалъ какъ будто наперекоръ всему тому, что ему внушали. Чаппелль хотѣлъ сдѣлать изъ него схоластика, и это ему, не удалось. Мильтонъ не признавалъ ни существовавшихъ въ Кэмбриджѣ обычаевъ, ни дисциплины, установленной въ немъ, за что и бывалъ неоднократно наказанъ. Обрэй утверждаетъ даже, что однажды его за неповиновеніе высѣкли; другіе біографы, впрочемъ, умалчиваютъ объ этомъ. Какъ бы то ни было, по такимъ или инымъ причинамъ первоначальное пребываніе Мильтона въ колледжѣ было непродолжительно: спустя два года по поступленіи въ колледжъ, именно въ 1627 году, онъ уже былъ временно исключенъ изъ него. Это не помѣшало, однако, ему получить въ свое время обычныя ученыя степени баккалавра и магистра наукъ. Когда Мильтонъ получилъ степень баккалавра, дававшую право на занятіе каѳедры, то въ колледжѣ открылась свободная вакансія, и онъ поставилъ свою кандидатуру; получить каѳедры ему не удалось, быть-можетъ, потому, впрочемъ, что, по уставу этого учрежденія, въ немъ не могли одновременно читать лекціи больше двухъ уроженцевъ одной и той же провинціи. Вскорѣ послѣ этого снова открылась въ колледжѣ вакансія, но она уже не имѣла въ себѣ ничего для него привлекательнаго; въ это время невѣжественное духовенство успѣло запрудить весь колледжъ, и Мильтону пришлось бы имѣть дѣло съ нимъ на каждомъ шагу, къ чему онъ совсѣмъ не питалъ склонности.
   Ко времени пребыванія Мильтона въ колледжѣ относится, между прочимъ, одна важная реформа въ составѣ его преподавателей, повлекшая за собой вытѣсненіе профессоровъ,-- людей науки и знанія,-- невѣжественными туторами; эта система имѣла своимъ послѣдствіемъ сильное пониженіе образовательнаго ценза преподавателей, такъ какъ она требовала отъ нихъ не знаній, а лишь соблюденія извѣстныхъ, заранѣе установленныхъ, формъ... "Кэмбриджъ не восхищалъ меня въ дни моей молодости", писалъ впослѣдствіи знаменитый поэтъ въ своемъ Beason of Church Government.
   

II.

   Двадцати четырехъ лѣтъ Мильтонъ окончилъ колледжъ и вернулся домой хотя и съ большими знаніями, но безъ всякой профессіи. Отецъ предназначалъ было его раньше къ духовному званію, но молодой Джонъ не питалъ никакого влеченія къ этому, и отецъ не счелъ возможнымъ настаивать на осуществленіи своихъ прежнихъ желаній.
   Джонъ остался до поры до времени въ родительскомъ домѣ. Отсутствіе опредѣленныхъ занятій и плановъ, сидѣнье на отцовскихъ хлѣбахъ очень скоро начало его тяготить. Наконецъ, онъ удалился въ имѣніе своего отца, Хортонъ, гдѣ и прожилъ безвыѣздно-пять лѣтъ подрядъ; здѣсь-то, въ полномъ уединеніи, на лонѣ природы, онъ могъ отдаться своимъ любимымъ занятіямъ, между которыми главное мѣсто занимала поэзія.
   Всю жизнь Мильтона,-- говоритъ Куперъ,-- можно назвать драмой въ трехъ актахъ: первый актъ обнимаетъ собою періодъ его уединенія въ убѣжищѣ Хортонъ, второй актъ обнимаетъ періодъ его сомнѣній и, наконецъ, третій -- опять его одиночество и величіе Прометея, когда онъ, уже слѣпой, покинутый своими друзьями, диктуетъ свой Потерянный рай и Возвращенный.
   Мильтонъ чрезвычайно серьезно относился къ своему призванію поэта. Онъ работалъ всегда очень много, но изучалъ науки не для наукъ, стремился къ полной гармоніи моральнаго и интеллектуальнаго развитія. Душа поэта, по его мнѣнію, "должна быть вмѣстилищемъ добра, мудрости и справедливости".
   Первый актъ жизненной драмы Мильтона до сихъ поръ остается темною страницей для его біографовъ, благодаря тому, что великій поэтъ, въ противоположность многимъ другимъ, не имѣлъ обычая составлять дневника, въ который онъ заносилъ бы мысли и замѣтки. Кое-какія свѣдѣнія о томъ, что онъ дѣлалъ въ этотъ періодъ его жизни, можно найти въ его письмахъ къ Діодатти. "Вы спрашиваете меня, что я подѣлываю и о чемъ думаю?-- съ Божьей помощью -- о безсмертіи! Простите мнѣ это слово, я шепчу его только вамъ на ухо. Да, я распустилъ свои крылья для полета!" Это писалъ онъ въ послѣдніе годы своего пребыванія въ Хортонѣ. Нѣкоторый свѣтъ на то, чѣмъ, вѣроятно, питалъ Мильтонъ свой умъ, проливаетъ найденная въ архивахъ Неттерби (только въ 1874 г.) памятная книжка Мильтона, въ которой записаны въ извѣстномъ порядкѣ названія произведеній восьмидесяти авторовъ -- греческихъ, латинскихъ, французскихъ, итальянскихъ и англійскихъ, съ замѣтнымъ преобладаніемъ первыхъ. Извѣстно также, что онъ свободно владѣлъ французскимъ, итальянскимъ и еврейскимъ языками. Читалъ онъ, повидимому, не урывками, а весь отдавался заинтересовавшей его книгѣ. Въ одномъ изъ писемъ къ Діодатти онъ говоритъ: "Когда я берусь за какую-нибудь книгу, то я никогда не останавливаюсь, не прерываю ея чтенія и ничѣмъ не отвлекаюсь отъ нея до тѣхъ поръ, пока не достигаю намѣченной цѣли". Сколько извѣстно, впрочемъ, онъ прерывалъ свои занятія для поѣздокъ въ Лондонъ, куда онъ отлучался какъ для того, чтобы навѣщать родныхъ и знакомыхъ, такъ и для того, чтобы покупать книги, брать уроки математики, посѣщать театры и концерты. Любовь къ музыкѣ онъ унаслѣдовалъ отъ своего отца; благодаря ей, между прочимъ, онъ пріобрѣлъ знакомство съ Генри Лауэсомъ, самымъ знаменитымъ англійскимъ композиторомъ того времени. Оригинально то обстоятельство, что но просьбѣ того же Генри Лауэса будущій творецъ пуританскаго эпоса написалъ текстъ къ сочиненной Лауэсомъ музыкальной пьесѣ, предназначенной для увеселенія придворныхъ. Соотвѣтственно самой пьесѣ и господствовавшимъ въ то время при дворѣ вкусамъ и требованіямъ, текстъ, написанный Мильтономъ, былъ весьма легкомысленнаго и даже фривольнаго свойства. Къ этому же періоду относятся самыя раннія его поэтическія произведенія: L'Allegro, Il Penseroso и Lycidas. Въ произведеніяхъ этого періода замѣтно, по словамъ одного изъ его біографовъ, полнѣйшее незнакомство поэта съ природой. Это былъ не художникъ, самъ наблюдающій природу, не ученый, ее непосредственно изучающій. Онъ зналъ о ней только изъ книгъ и изъ поэтическихъ произведеній, въ которыхъ, какъ водится, не мало неточностей и преувеличеній. Тѣмъ не менѣе, онъ относился къ нимъ съ полнымъ довѣріемъ и весьма часто заимствовалъ изъ нихъ эпитеты и цѣлыя выраженія, не провѣряя ихъ согласія съ дѣйствительностью. Такое отношеніе къ природѣ объясняется, впрочемъ, его міросозерцаніемъ. Для Мильтона выше всего -- человѣкъ, которому повинуется вся природа.
   

III.

   Весною 1638 года Мильтонъ рѣзко измѣняетъ прежній образъ жизни; онъ покидаетъ Хортонъ, разстается со своимъ уединеніемъ и уѣзжаетъ путешествовать по Европѣ. Его привлекала къ себѣ, главнымъ образомъ, родина Данте, Петрарки, Тассо и Аріосто -- Италія, эта классическая страна поэтовъ, художниковъ и музыкантовъ. Послѣ кратковременнаго пребыванія въ Парижѣ, онъ посѣщаетъ Ниццу, Геную, Римъ, Флоренцію и Неаполь; онъ предполагалъ даже отправиться въ Сицилію и Грецію, но событія, происходившія въ то время на его родинѣ, удержали его отъ этой поѣздки, такъ какъ онъ считалъ безчестнымъ "жить въ свое удовольствіе" въ то время какъ его соотечественники вели на родинѣ упорную борьбу за свою свободу,-- и онъ возвратился въ Англію, посѣтивъ по нуты Венецію и Женеву.
   Это путешествіе оказало большое вліяніе на Мильтона и дало ему возможность сблизиться съ выдающимися людьми Италіи и непосредственно познакомиться съ тѣми теченіями, которыя господствовали тогда на Аппенинскомъ полуостровѣ.
   Во Флоренціи Мильтонъ попалъ въ кружокъ ученыхъ и литераторовъ. Онъ пріѣхалъ сюда въ самый разгаръ основанія всевозможныхъ обществъ и академій, очень мало напоминавшихъ, впрочемъ, общества блестящей эпохи Медичи, которымъ они стремились подражать. Тѣмъ не менѣе, Мильтонъ очень заинтересовался этимъ движеніемъ и даже два раза принималъ непосредственное участіе въ засѣданіяхъ одной изъ этимъ академій. Тамъ же, между прочимъ, прочиталъ онъ впервые свои юношескія произведенія, написанныя на латинскомъ языкѣ.
   Въ Неаполѣ Мильтонъ познакомился съ престарѣлымъ итальянскимъ меценатомъ, Джіовани Баттиста Манзо, маркизомъ Вилла, покровительствовавшимъ нѣкогда великому Тассо, Марини и двумъ поколѣніямъ ихъ послѣдователей. Но самымъ выдающимся событіемъ этого періода его жизни было знакомство съ Галилеемъ. Мученика науки только-что выпустили тогда изъ стѣнъ инквизиціи (весною 1639 года) и разрѣшили вернуться на принадлежавшую ему виллу Джіоелло, гдѣ Мильтонъ и посѣтилъ тогда этого уже слабаго, слѣпого старика, все еще сохранявшаго въ свѣжести свои умственныя способности.
   Когда, спустя пятнадцать мѣсяцевъ, Мильтонъ возвратился на родину, то онъ уже не пожелалъ жить въ прежнемъ уединеніи въ Хортонѣ и поселился въ Лондонѣ. Онъ все еще былъ человѣкомъ безъ опредѣленныхъ занятій, и это не мало тяготило его; но его отецъ уже началъ гордиться своимъ сыномъ и радъ былъ доставить ему средства, позволявшія ему продолжать свой прежній эксцентричный, по тогдашнимъ понятіямъ, образъ жизни. Отецъ предоставилъ въ его распоряженіе небольшой домъ въ одномъ изъ малозаселенныхъ столичныхъ кварталовъ, и онъ поселился здѣсь, окруженный своей обширной библіотекою. Онъ жилъ недолго одинъ; вскорѣ къ нему переѣхали его племянники, сыновья его единственной сестры, и онъ занялся ихъ воспитаніемъ. Спустя нѣкоторое время онъ уже началъ брать къ себѣ другихъ воспитанниковъ изъ среды своихъ близкихъ знакомыхъ. Этому новому дѣлу онъ отдался съ такою же энергіей, какую онъ вообще проявлялъ во всемъ томъ, за что онъ брался. Цѣлые дни посвящалъ онъ усерднымъ занятіямъ со своими многочисленными учениками; даже праздники не составляли исключенія. Къ сожалѣнію, о методѣ его преподаванія нельзя ничего опредѣленнаго сказать, такъ какъ единственный его ученикъ, коснувшійся въ своихъ воспоминаніяхъ этого періода жизни Мильтона, говоритъ только о количествѣ занятій, но не объ ихъ качествѣ и характерѣ его преподаванія.
   Въ 1643 г., тридцати пяти лѣтъ отъ роду, Мильтонъ женился. Съ этого момента жизнь его вступаетъ въ новую фазу: прежнее спокойствіе, беззаботность покидаютъ его; начинается рядъ неудачъ и тяжелыхъ дней; сначала семейныя свары и неурядицы, затѣмъ матеріальныя заботы и, наконецъ, болѣзнь глазъ, окончившаяся слѣпотой. Его жена была слишкомъ молода, къ тому же она мало знала его и совсѣмъ его не понимала. Уже спустя мѣсяцъ послѣ свадьбы, она, подъ благовиднымъ предлогомъ, уѣхала къ своимъ родителямъ и отказалась возвратиться къ нему, вслѣдствіе чего Мильтонъ возбудилъ вопросъ о разводѣ; на этомъ пути онъ встрѣтилъ, однако же, серьезныя препятствія, и все это, вмѣстѣ взятое, такъ возмутило его, что онъ написалъ The doctrine and discipline of divorce, въ которой подвергъ рѣзкой и очень свободной оцѣнкѣ институтъ брака. Въ этомъ памфлетѣ, произведшемъ большую сенсацію въ лондонскомъ обществѣ, онъ, между прочимъ, апеллировалъ къ парламенту, прося его "облегчить участь всѣхъ мужей, страдающихъ отъ непокорства женъ, сдѣлавъ болѣе доступнымъ разводъ". Спустя два года его жена внезапно возвратилась къ нему; проживъ съ нимъ семь лѣтъ, она умерла (1652 г.), оставивъ ему въ живыхъ трехъ дочерей.
   Все это время Мильтонъ значительную часть своего времени посвящалъ занятіямъ, политикой и религіозными вопросами, волновавшими въ то время умы англичанъ. Какъ онъ самъ говорилъ, онъ никогда не простилъ бы себѣ, "если бы, въ такое критическое время, когда Божья церковь оскорбляется ея врагами, онъ не воспользовался бы для защиты ея своими огромными знаніями".
   Нѣкоторые изъ его политическихъ памфлетовъ носятъ односторонній и слишкомъ личный характеръ. Справедливость требуетъ, однако, сказать, что всѣ они проникнуты одной общей идеей,-- идеей свободы и независимости: онъ защищаетъ въ нихъ свободу религіи отъ гнета прелатовъ, свободу гражданскую, свободу печати, свободу совѣсти -- отъ давленія пресвитеріанцевъ, свободу домашняго очага -- отъ тиранніи семейнаго права. На всѣхъ памфлетахъ Мильтона,-- говоритъ Куперъ,-- можно было бы написать въ видѣ эпиграфа то, что на каждой изъ своихъ книгъ писалъ Сельденъ: "свобода -- прежде всего"!
   Въ этихъ памфлетахъ, къ слову сказать, обращаетъ на себя вниманіе читателя особенность пера Мильтона и, главнымъ образомъ, оригинальное построеніе фразъ. Мильтонъ не дѣлаетъ большихъ періодовъ, а пишетъ отрывистыми фразами; онъ какъ будто не ждетъ окончанія предложенія, онъ словно даже не пишетъ, а говоритъ, ведетъ оживленную бесѣду, прерывая теченіе своихъ мыслей на каждомъ шагу. Этой особенностью отличаются, впрочемъ, всѣ его прозаическія произведенія и ея, повидимому, нельзя даже объяснить тѣмъ, что онъ писалъ свои памфлеты подъ впечатлѣніемъ минуты. "The History of Britain" отличается, какъ извѣстно, такими же особенностями, а, между тѣмъ, онъ писалъ ее около сорока лѣтъ. Но хотя Мильтонъ и не такъ логиченъ и послѣдователенъ, какъ его предшественникъ, Гукеръ, и рѣчь его не такъ цвѣтиста, какъ рѣчь его современника Іереміи Тэйлора, за то ни одинъ изъ этихъ двухъ писателей не обладаетъ такимъ мощнымъ языкомъ, вполнѣ овладѣвающимъ читателемъ, какой былъ у него. Въ то время какъ прозу Тэйлора можно назвать "поэтической прозой", прозу Мильтона нужно назвать "прозой поэта"; первая обладаетъ лишь внѣшними украшеніями, отличающими ее отъ обыкновенной прозы, вторая -- освѣщается внутреннимъ огнемъ.
   

IV.

   Въ 1646 г. умираетъ отецъ Мильтона. Матеріальное положеніе знаменитаго поэта значительно улучшается, благодаря полученному наслѣдству, и онъ уже не вынужденъ брать къ себѣ воспитанниковъ для увеличенія тѣхъ незначительныхъ средствъ, которыя выдавалъ ему до сихъ поръ отецъ.
   Въ продолженіе длиннаго періода времени, съ 1639 по 1649 г., пока Мильтонъ былъ всецѣло поглощенъ политической борьбой, онъ по написалъ ни одного поэтическаго произведенія, исключая нѣкоторыхъ парафразъ псалмовъ, "которые, впрочемъ,-- говоритъ Pattison,-- имѣютъ отношеніе къ исторіи псалмопѣнія, но не къ исторіи поэзіи".
   30 января 1649 г. въ Англіи была уничтожена королевская власть, а въ февралѣ того же года была упразднена палата лордовъ, и верховная власть перешла въ руки Долгаго парламента, но главнымъ центромъ власти былъ, какъ извѣстно, государственный совѣтъ (Council of State), дѣйствовавшій черезъ посредство особыхъ комитетовъ. Комитетъ иностранныхъ дѣлъ, на обязанности котораго лежало "поддержаніе чести республики передъ иностранными дворами", былъ уже почти весь составленъ, но не могъ приступить къ отправленію своихъ функцій за отсутствіемъ человѣка, пригоднаго для исполненія секретарскихъ обязанностей, заключавшихся, главнымъ образомъ, въ переводѣ получаемыхъ и отправляемыхъ депешъ. Въ этомъ затруднительномъ положеніи выборъ палъ на Мильтона, свободно владѣвшаго нѣсколькими европейскими языками и извѣстнаго уже тогда въ качествѣ ученаго знатока латинскаго языка. Мильтонъ охотно согласился принять эту, въ сущности не важную и не особенно почетную, должность "секретаря иностранныхъ языковъ", мечтая "послужить родинѣ", хотя бы на этомъ ничтожномъ посту; кромѣ того, онъ имѣлъ въ виду познакомиться и близко сойтись со всѣми тѣми людьми, которые стояли тогда во главѣ патріотической партіи и окружены были въ его глазахъ ореоломъ величія и героизма.
   На первыхъ же порахъ ему было заявлено, что "его время принадлежитъ государству" и ему предложено было перебраться ближе къ зданію государственнаго совѣта, такъ какъ изъ своей квартиры, находившейся на окраинѣ Лондона, онъ не могъ бы поспѣвать къ семи часамъ утра въ комитетъ. Вскорѣ ему отведены были комнаты въ Уайтголлѣ, откуда, спустя нѣкоторое время, онъ переселился на виллу Petty France въ Вестминстерѣ, недалеко отъ Сентъ-Джемскаго парка {Эта вилла просуществовала до 1877 года.}.
   Со времени поступленія Мильтона на службу въ комитетъ, жизнь его стала еще болѣе дѣятельной, чѣмъ прежде, хотя оффиціальныя обязанности его сводились къ роли простого клерка.
   Такъ, онъ часто долженъ былъ служить переводчикомъ на аудіенціяхъ, даваемыхъ иностраннымъ посольствамъ, долженъ былъ руководить полуоффиціальнымъ органомъ печати Mercurius Politicus, долженъ былъ отвѣчать на манифесты ирландскихъ пресвитеріанцевъ, писать по чужимъ указаніямъ "замѣтки" о разныхъ событіяхъ. Ему поручено было написать возраженіе на Eikon Basiliké, написанную однимъ изъ роялистовъ Гауденомъ, который, какъ говорятъ, воспользовался, при составленіи этой книги, замѣтками покойнаго короля (иные называютъ даже авторомъ этой книги самого Карла I). Eikon Basiliké произвела сильное впечатлѣніе на тогдашнее общество и въ короткое время разошлась въ сорока семи изданіяхъ.
   Государственный совѣтъ испугался столь быстро возросшей популярности ея и рѣшилъ бороться тѣмъ же оружіемъ. Первоначально предположили было поручить написать возраженіе на эту книгу самому ученому человѣку Англіи -- Сельдену, но затѣмъ выборъ остановился на Мильтонѣ, который и написалъ The Eikonoklastes. Вскорѣ послѣ этого Сальмазій возразилъ ему книгой, подъ заглавіемъ: Defensio Regni. Мильтону снова поручено было отвѣчать, что онъ и сдѣлалъ, написавъ Pro populo Anglicane defensio.
   За "защиту" Мильтонъ не получилъ никакого вознагражденія: онъ былъ слишкомъ гордъ для того, чтобы "брать плату за услугу, оказанную родинѣ".
   Личность Сальмазія сильно пострадала въ этой полемикѣ, но за то и Мильтонъ жестоко поплатился за свои послѣдніе труды. У него и раньше всегда было слабое зрѣніе, и его усиленныя занятія приносили ему не мало вреда; но, несмотря на предостереженія врачей, онъ продолжалъ заниматься, такъ какъ рѣшилъ "принести на пользу отечеству всѣ свои силы". Послѣднія занятія окончательно погубили его больные глаза, и онъ навсегда потерялъ зрѣніе.
   

V.

   "Имя Мильтона связано съ представленіемъ о величіи,-- говоритъ одинъ изъ его біографовъ:-- онъ подарилъ намъ самую возвышенную и благородную поэму и въ то же время этотъ человѣкъ любилъ говорить и писать по поводу каждаго пустяка, любилъ говорить о своей личной непріязни къ такимъ людямъ, которые должны были бы считать для себя за великую честь одно то, что онъ упоминаетъ о нихъ".
   Въ качествѣ "латинскаго секретаря" Мильтонъ не имѣлъ вліянія на ходъ политическихъ дѣлъ того времени. Мильтонъ сталъ приверженцемъ Оливера Кромвеля и такъ восхищался его характеромъ и управленіемъ, что выразилъ свой восторгъ въ сонетѣ. Между тѣмъ лордъ-протекторъ, какъ полагаютъ, даже не зналъ о существованіи Мильтона. Это указываетъ, между прочимъ, на то, что великій поэтъ былъ совершенно безкорыстенъ въ своихъ симпатіяхъ и антипатіяхъ; даже враги его,-- а ихъ у него было не мало,-- никогда не рѣшались его обвинить въ неискренности.
   Умственное одиночество, въ которомъ всегда жилъ поэтъ, является одною изъ замѣчательныхъ чертъ Мильтона, находящею себѣ объясненіе какъ въ его гордомъ, необщительномъ и сдержанномъ характерѣ, такъ и въ томъ, что онъ всегда былъ поглощенъ своими собственными идеями. Онъ обладалъ чувствительностью, свойственной всякой поэтической натурѣ, и у него была потребность любить и быть любимымъ; но между нимъ и окружающими его людьми всегда становились его убѣжденія. Благодаря всему этому, Мильтонъ не сходился съ своими современниками, но охотно проводилъ время съ молодежью, въ средѣ которой у него были послѣдователи. По словамъ его дочери Доротеи, Мильтонъ очень оживлялся въ этомъ кругу и даже считался въ немъ "душою общества". За то ни среди выдающихся писателей того времени, ни среди общественныхъ и политическихъ дѣятелей Мильтонъ не имѣлъ близкихъ людей. Исключеніемъ являлся лишь Andrew Marvel, который въ теченіе двѣнадцати лѣтъ былъ его вѣрнымъ товарищемъ.
   Въ 1652 г., когда Мильтонъ окончательно ослѣпъ, Marvel даже занялъ мѣсто его секретаря. Изъ друзей Мильтона также извѣстна Lady Ranelagh (урожденная Boyle). Не забывали его также его бывшіе воспитанники: жившіе въ Лондонѣ посѣщали его, иногородніе же поддерживали съ нимъ оживленную переписку. Но съ нѣкоторыми изъ нихъ, въ томъ числѣ и со своими, племянниками Филипсами, его бывшими воспитанниками, у него порвались всякія отношенія благодаря тому, что они перешли въ противоположный лагерь. Въ обществѣ чувствовались тогда уже другія вѣянія. Правда, вліяніе пуританизма было еще довольно сильно, театры все еще продолжали быть закрытыми, но тамъ и сямъ начали уже возникать литературно-музыкальные кружки. Вскорѣ на книжномъ рынкѣ начали появляться различныя изданія юмористическаго содержанія. Первая книга въ этомъ родѣ была написана племянникомъ и ученикомъ Мильтона, Филипсомъ младшимъ; его старшій братъ также вскорѣ написалъ книгу такого же содержанія.
   

VI.

   Послѣдствія реставраціи были крайне неблагопріятны для Мильтона: его партія не только потеряла свое значеніе, но и вовсе перестала существовать, и онъ навсегда лишился своего секретарскаго мѣста; кромѣ того Мильтонъ потерялъ значительную сумму, положенную имъ на храненіе въ государственную кассу, которой новое правительство ему не выдало на томъ основаніи, что оно не отвѣтственно за прежніе порядки. Всѣ свои цѣнныя книги онъ еще раньше распродалъ одну за другой и теперь былъ совершенно разоренъ. Послѣ этого быстраго государственнаго переворота, Мильтонъ впервые почувствовалъ себя глубоко несчастнымъ: въ нѣсколько дней былъ уничтоженъ безъ слѣда весь его двадцатилѣтній трудъ. Это было не только политическое пораженіе его партіи, это былъ настоящій разгромъ тѣхъ принциповъ, соціальныхъ и религіозныхъ, съ которыми была неразрывно связана вся его жизнь. Прочіе единомышленники его, впрочемъ, поспѣшили примириться съ новыми вѣяніями; но смиреніе было не въ характерѣ Мильтона.
   Оставшись, такимъ образомъ, совершенно одинокимъ, онъ отвернулся отъ политической дѣятельности и отдался исключительно своимъ поэтическимъ наклонностямъ и служенію своей музѣ, которой онъ такъ долго измѣнялъ. Принявъ это рѣшеніе, онъ почувствовалъ потребность опять углубиться въ латинскія, греческія и древне-еврейскія книги; но онъ былъ слѣпъ и не могъ самъ читать ихъ. Правда, у него было три дочери, но старшая страдала косноязычіемъ и поэтому совсѣмъ не годилась въ чтицы, а обѣ младшія были слишкомъ заняты домашними работами и слишкомъ мало подготовлены для того, чтобы помочь ему.
   Еще когда его дочери были малы, Мильтонъ пришелъ къ тому убѣжденію, что ему необходимъ постоянный уходъ женщины. Теперь онъ рѣшилъ жениться въ третій разъ {Второй разъ онъ женился спустя четыре года послѣ смерти своей первой жены, на Екатеринѣ Вудкокъ, о которой сохранилось очень мало свѣдѣній. Черезъ 15 мѣсяцевъ послѣ свадьбы она умерла, давъ жизнь дочери, пережившей ее лишь нѣсколькими мѣсяцами.} на Елизаветѣ Миншуль. По нѣкоторымъ свѣдѣніямъ, она была ему очень хорошею женой и надежною подругой; по другимъ свѣдѣніямъ, это была вспыльчивая женщина и плохая мачиха. Падчерицы были ею въ концѣ-концовъ отданы учиться шитью золотомъ, чтобы этимъ поддерживать свое дальнѣйшее существованіе. Съ этихъ поръ поэтъ долженъ былъ прибѣгать къ случайной помощи своихъ молодыхъ друзей, и каждый изъ нихъ, посѣщая его, читалъ ему по его просьбѣ, или записывалъ то, что онъ диктовалъ. Такимъ именно образомъ были написаны его послѣднія произведенія, причемъ, каждая страница была написана другимъ почеркомъ.
   

VII.

   Послѣдняя квартира, въ которой Мильтонъ окончилъ свой Потерянный Рай и гдѣ онъ умеръ, находилась въ мѣстности, извѣстной теперь подъ именемъ "Bunhill Row". Теперь этого дома и въ поминѣ нѣтъ, онъ давно уничтоженъ и только прилегающая къ этой мѣстности улица сохранила свое названіе (Milton street), данное ей когда-то въ память поэта. Здѣсь Мильтонъ тихо и мирно проводилъ свои послѣдніе годы. Онъ велъ очень правильный образъ жизни, рано вставалъ, рано ложился, заставлялъ читать себѣ вслухъ и диктовалъ свой Потерянный Рай. Въ промежуткахъ онъ игралъ на органѣ или слушалъ пѣніе своей жены. Все это дѣлалось въ заранѣе опредѣленные часы. Стихи онъ составлялъ обыкновенно ночью, на-единѣ, и диктовалъ ихъ только на другой день, причемъ сокращалъ ихъ иногда на половину.
   Благочестіе Мильтона признавалось даже его врагами. Послѣднія изреченія его о религіи были написаны имъ за годъ до смерти. Онъ писалъ ихъ подъ общимъ заглавіемъ: Объ истинной религіи, ереси, расколѣ и терпимости. Эти замѣтки Мильтонъ писалъ какъ бы для себя, и онѣ, поэтому, вполнѣ раскрываютъ передъ нами душу поэта. Изъ нихъ видно, что и въ 65 лѣтъ онъ остался при своихъ прежнихъ убѣжденіяхъ: онъ по-прежнему проповѣдываетъ въ нихъ терпимость ко всѣмъ сектамъ и попрежнему же отрицательно относится къ католицизму. Отсюда видно, что пущенный послѣ его смерти слухъ, что онъ умеръ католикомъ -- простая выдумка.
   Сочиненіе Объ истинной религіи и т. д. было послѣднимъ произведеніемъ, опубликованнымъ имъ при жизни. Онъ готовилъ къ печати еще одно сочиненіе, но успѣлъ написать только третью часть всего труда; смерть прервала его работу. Этотъ отрывокъ появился въ свѣтъ только черезъ полтораста лѣтъ послѣ смерти Мильтона и представляетъ начало мало интереснаго руководства для учителей.
   Потерянный Рай Мильтонъ началъ писать въ 1642 г. Работа шла у него сначала довольно медленно и только съ 1658 г. онъ начинаетъ непрерывно заниматься Потеряннымъ Раемъ. Спустя пять лѣтъ онъ уже окончилъ поэму, а еще спустя два года (въ 1665 г.) онъ выпустилъ ее въ свѣтъ. Это было какъ разъ въ годъ свирѣпствовавшей въ Англіи чумы, которая разогнала тогда всѣхъ жителей изъ городовъ. Опасаясь эпидеміи, Мильтонъ попросилъ своего молодого друга Эльвуда, жившаго въ качествѣ воспитателя у Пеннингтоновъ, нанять ему гдѣ-нибудь за городомъ коттэджъ. Исполняя его просьбу, Эльвудъ нанялъ ему дачу въ Чальфонтѣ. Здѣсь-то слѣпой поэтъ и вручилъ Эльвуду рукопись Потеряннаго Рая, прося его на досугѣ прочесть ее и сказать ему свое мнѣніе объ этомъ произведеніи. Когда Эльвудъ возвратилъ ему рукопись, то сказалъ ему: "Ты много говоришь о Потерянномъ Раѣ, почему же ты ничего не говоришь о найденномъ?" Мильтонъ пишетъ, что именно эти слова и подали ему мысль написать Возвращенный Рай.
   Возвратившись въ Лондонъ, Мильтонъ занялся тщательною отдѣлкой Потеряннаго Рая, въ то же время онъ началъ писать Возвращенный Рай. За свой Потерянный Рай Мильтонъ получилъ отъ издателя баснословно низкій, по теперешнимъ понятіямъ, гонораръ: при началѣ печатанія онъ получилъ 5 ф. стер., затѣмъ по продажѣ перваго и каждаго изъ послѣдующихъ изданій, онъ, по условію, также долженъ былъ получать по пяти фунтовъ. Мильтонъ не дожилъ до второго изданія; такимъ образомъ онъ при жизни получилъ за Потерянный Рай всего только 10 ф. ст.
   Послѣдніе четыре года своей жизни Мильтонъ исключительно занялся отдѣлкой своихъ прежнихъ юношескихъ произведеній, давно уже имъ заброшенныхъ (Конспектъ по богословію, Исторія Британіи, Логика по методу Рама и т. д.).
   Въ 1673 г. онъ выпустилъ новое изданіе своихъ поэмъ, дополненное всѣми сонетами, написанными имъ въ двадцатилѣтній промежутокъ, т.-е. со времени выпуска перваго тома поэмъ.
   Въ то же время онъ передалъ одному изъ своихъ издателей сохранни шіяся у него копіи со всѣхъ писемъ, которыя онъ когда-либо писалъ своимъ друзьямъ, и предоставилъ ему право напечатать ихъ въ одномъ томѣ.
   Послѣ смерти Мильтона, среди его бумагъ нашли не мало начатыхъ трудовъ, относившихся большею частью къ тому времени, когда поэтъ занимался воспитаніемъ юношества. Это были начатые конспекты по исторіи и географіи, составленные имъ для занятій съ учениками. Между прочимъ, среди этихъ бумагъ найдена была Краткая исторія Московіи, составленная по лучшимъ тогдашнимъ источникамъ.
   Мильтонъ умеръ въ субботу, 8 ноября 1674 г. отъ подагры,-- его застарѣлой болѣзни, которая съ каждымъ годомъ все больше и больше обострялась. Онъ похороненъ возлѣ своего отца, въ церкви St.-Gill's.
   

VIII.

   Мильтонъ, "латинскій секретарь" и памфлетистъ, къ сорока годамъ, казалось, умеръ для поэзіи. На самомъ дѣлѣ, это было не такъ: несмотря на всю его полную превратностей жизнь, онъ готовилъ себя исключительно въ поэты. Его научныя занятія, путешествія, общественная дѣятельность,-- все это, въ сущности, служило для него, какъ поэта, лишь школой. Еще въ 1638 г. у него зародилась мысль написать большое произведеніе, въ которомъ онъ мечталъ выразить все, что его волновало; однако, какъ говоритъ Паттисонъ, онъ вынужденъ былъ отложить осуществленіе своей мечты до того времени, "когда страна освободится, наконецъ, отъ назойливаго ига прелатовъ, подъ инквизиторскимъ и тираническимъ невѣжествомъ которыхъ не можетъ процвѣтать ни одна благородная мысль".
   Потерянный Рай задуманъ былъ, когда Мильтону было тридцать два года (написанъ же онъ былъ, когда поэту было уже за пятьдесятъ). Этимъ, главнымъ образомъ, и объясняется изумительная законченность и зрѣлость его произведенія. Маколей справедливо выражался, что Мильтонъ -- лирическій, а не драматическій поэтъ, и что поэтому у него не было способности создавать правдоподобные типы и образы. Мильтонъ не любилъ всего обыкновеннаго общежитейскаго. Поэтому-то онъ не придавалъ своимъ героямъ обыкновенныхъ человѣческихъ чертъ и слабостей.
   Потерянный Рай отличается многими погрѣшностями и ошибками, о которыхъ нельзя не упомянуть, говоря о Мильтонѣ: историческія событія въ немъ большею частью перепутаны; хронологическія данныя не отличаются достовѣрностью; географическія свѣдѣнія изложены крайне сбивчиво и неясно, тѣмъ не менѣе всѣ эти погрѣшности не вредятъ цѣльности великаго произведенія. Другая особенность Потеряннаго Рая -- это отсутствіе картинныхъ описаній. Кольриджъ справедливо называетъ Мильтона поэтомъ музыкальнымъ, а не художественнымъ.
   Мильтонъ не похожъ на Данте и Тассо, а походитъ скорѣе на древнихъ пророковъ: лично себѣ онъ ничего не приписываетъ; по его словамъ, онъ служитъ только проводникомъ высшихъ идей. Даже стиль его не имъ выбранъ, а его "небесной покровительницей" Ураніей, которая "является къ нему въ ночной тишинѣ и диктуетъ, и внушаетъ ему, спящему, всѣ тѣ музыкальныя строфы, которыя потомъ выходятъ изъ-подъ его пера".
   Есть художники,-- говоритъ Паттисонъ,-- произведенія которыхъ доступны только художникамъ же, но отнюдь не публикѣ. Мильтонъ относится, именно, къ писателямъ этого рода. Вотъ почему критическіе отзывы поэтовъ оказываются болѣе благопріятными для Мильтона, чѣмъ отзывы публики. Вордсвортъ считаетъ, напримѣръ, Возвращенный Рай, "наилучшимъ по своей законченности изъ всего того, что когда-либо написалъ Мильтонъ", а Кольриджъ отзывается объ этой же поэмѣ, какъ о "наилучшей изъ существующихъ поэмъ".
   Въ наше время,-- говоритъ Паттисонъ,-- мы имѣемъ возможность, болѣе чѣмъ кто и когда-либо, судить объ этомъ произведеніи и мы, конечно, цѣнимъ его за силу выраженія и за гармонію, но въ то же время мы не можемъ скрыть отъ себя, что оно не владѣетъ нашимъ воображеніемъ и что мы въ немъ не находимъ ничего жизненнаго и близкаго намъ. Единственнымъ памятникомъ поэзіи, созданной Мильтономъ, навсегда останется только Потерянный Рай. Это произведеніе, дѣйствительно, переживетъ вѣка.

М. Ш.

"Русская Мысль", кн.VII, 1896

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru