Минаев Дмитрий Дмитриевич
С Невского берега

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Новый ежемесячный журнал "Заря" и его объявление.- Опыт комического либретто.- Иностранные писаки о России и наши российские клеветники.- Новые люди и старые писатели.- Последнее слово о "новом русском человеке".- Дортуарные наши беллетристы и их патриарх и родоначальник Ф. Федоров.- О великодушии публики и ее капризах.- Смоленское поражение г. Скарятина.- Наш новый Диоген-взяточник.- Справочный словарь для народного чтения.- Литературные новости.

СЪ НЕВСКАГО БЕРЕГА.

(Общественныя и литературныя замѣтки и размышленія.)

I.

Новый ежемѣсячный журналъ "Заря" и его объявленіе.-- Опытъ комическаго либретто.-- Иностранные писаки о Россіи и наши россійскіе клеветники.-- Новые люди и старые писатели.-- Послѣднее слово о "новомъ русскомъ человѣкѣ".-- Дортуарные наши беллетристы и ихъ патріархъ и родоначальникъ Ѳ. Ѳедоровъ.-- О великодушіи публики и ея капризахъ.-- Смоленское пораженіе г. Скарятина.-- Нашъ новый Діогенъ-взяточникъ.-- Справочный словарь для народнаго чтенія.-- Литературныя новости.

   "Драматическій писатель, сказалъ Скрибъ, прежде всего долженъ обладать умѣньемъ во время опускать занавѣсъ".
   Это замѣчаніе, не смотря на его видимую простоту, чрезвычайно тонко. Умѣнье во время останавливаться, во время недоговорить -- можно считать однимъ изъ главныхъ свойствъ чуткаго и сдержаннаго художника.
   Въ русскихъ литературныхъ дѣятеляхъ нашего времени особенно чувствуется полнѣйшее отсутствіе этого драгоцѣннаго свойства -- кстати помолчать. У нихъ не только нѣтъ умѣнья во время опустить занавѣсъ, но часто даже не хватаетъ догадки -- вовсе не подымать его.
   Къ тормозящей части нашей журналистики совершенно приложимо мнѣніе Томаса Карлейля о французахъ: "имъ нечего сказать, а говорить хочется...
   Это ироническое замѣчаніе даже идетъ больше къ намъ, чѣмъ къ французамъ.
   Люди вообще не умѣютъ во время останавливаться и сказать: "довольно"! Тургеневъ, писатель, который болѣе чѣмъ другой одаренъ художественнымъ инстинктомъ, чуть чуть было этого не понялъ, написавъ свое "Довольно", но потомъ измѣнилъ себѣ и началъ забалтываться въ своихъ послѣдующихъ произведеніяхъ. Нашъ старый беллетристъ, г. Гончаровъ, десять лѣтъ предается молчанію и это молчаніе становится въ нашихъ глазахъ почтеннымъ: спѣлъ, думаемъ мы, человѣкъ свою пѣсенку и добросовѣстно закрылъ свою чернильницу. Но не тутъ-то было; совершенно неожиданно узнаемъ мы, что изъ чернильницы этой двѣнадцать лѣтъ выползалъ новый романъ, что мы очутились передъ "Обрывомъ"... Заскрипѣли ржавые блоки, перепутались веревки и занавѣсъ опустился только до половины. Представленіе кончилось, а піеса все-таки за чѣмъ-то тянется, и партеръ не знаетъ, что ему дѣлать: ѣхать домой или оставаться въ креслахъ.
   Въ настоящее время передъ нашими глазами началось очень веселое и новое "театральное представленіе" и на немъ мы остановимъ свое вниманіе...
   Занавѣсъ поднимается...
   Но позвольте... Прежде всего нужно сказать нѣсколько пояснительныхъ словъ. Мы должны теперь повести рѣчь о новомъ ежемѣсячномъ журналѣ "Заря" и о ея редакторѣ г. Кашпиревѣ. Хотя г. Кашпиревъ не драматическій писатель (онъ вовсе не писатель даже), но его объявленіе о "Зарѣ" само по себѣ есть уже прологъ веселой современной оперетки и по этому прологу мы смѣло можемъ заключить, что дальнѣйшія представленія "Зари" будутъ еще забавнѣе и убьютъ и "Орфея въ аду" и "Елену прекрасную". Бенефиціантъ новой оперетки, въ пользу котораго будетъ даваться комическая пьеса "Заря" или "разшалившіеся старички", употребилъ все свое стараніе на то, чтобъ объявленіе его о журналѣ возбуждало общее веселье и хохотъ. Чтобъ этого достигнуть, г. Кашпиревъ во 1-хъ, напечаталъ "взглядъ и нѣчто" вообще о журнальномъ дѣлѣ. (Что оно написано намѣренно комически -- мы это увидимъ дальше). Во 2-хъ, г. Кашпиревъ сдѣлалъ въ своемъ объявленіи самую остроумную подтасовку именъ своихъ сотрудниковъ, и въ 3-хъ, наконецъ, въ заключеніе своего пролога пропѣлъ веселенькій дуэтъ съ книгопродавцемъ Базуновымъ.
   

II.

   Буквально придерживаясь объявленія "Зари", я не хочу отказать себѣ въ удовольствіи изложить теперь въ драматической формѣ всѣ измышленія и обѣщанія г. Кашпирева. Предлагаю на судъ читателей прологъ трагикомическаго волшебнаго представленія:

"ЗАРЯ ИЛИ РАСШАЛИВШІЕСЯ СТАРИЧКИ".

Дѣйствующіе: г. Кашпиревъ и его сотрудники. Книгопродавецъ Базуновъ, публика партера и раекъ.

   Занавѣсъ поднимается... Выходитъ г. Кашпиревъ съ объявленіемъ объ изданіи "Зари".
   

Кашпиревъ (къ райку).

   Я издаю для васъ "Зарю".
   

Раекъ.

   Благодарю! Благодарю!
   

Хоръ.

   Ты "Зарею" всѣхъ насъ разбуди,--
   Безъ "Зари" наша публика спитъ.
   

Кашпиревъ (ударяя себя въ грудь).

   Утро дышатъ вотъ въ этой груди
   И "Заря" за себя постоитъ...
   
   Прошу теперь вниманія. (Читаетъ объявленіе Зари.)
   "Ежемѣсячный журналъ имѣетъ въ нашей литературѣ значеніе, сложившееся исторически"...
   Александръ Качъ. Очень дѣльная мысль! Она приложима и къ моей дѣятельности. Я тоже могу сказать: "публикаціи о подстаканникахъ имѣютъ въ нашей жизни значеніе, " сложившееся исторически". Очень, очень не дурно...
   

Кашпиревъ (Качу).

   Спастись нельзя отъ "общихъ мѣстъ",
   Любезный мой собратъ.
   

Качъ (Кашпиреву).

   Ты справедливъ! я твой Орестъ,
   Ты -- мой Пиладъ, Пиладъ!...
   
   Кашпиревъ (читаетъ). "Какъ же мы смотримъ на журнальное дѣло? Какой журналъ, по нашему мнѣнію, въ настоящую минуту "былъ вполнѣ достоинъ своего положенія?" (Вдохновляясь, импровизируетъ)
   
   Журналъ ретроградный,
   Рутинный журналъ!
   Чтобъ мракъ непроглядный
   Онъ вкругъ расточалъ,
   Чтобъ онъ увлекался
   Прогрессомъ слегка,
   Чтобъ онъ издавался,
   Какъ органъ... райка.
   
   Раекъ. Браво! Вотъ угодилъ! Молодецъ!.. (Рукоплесканія)
   Кашпиревъ (читаетъ). "Прежде всего, мы не будемъ открывать никакой Англіи или Америки"...
   

Хоръ публики.

   Сначала вы взялись за умъ бы,
   Укоротить вамъ нужно прыть:
   Постойте! вы вѣдь не Колумбы,
   Чтобъ вамъ Америку открыть...
   

Голосъ изъ креселъ.

   Себя съ Колумбомъ онъ сравнилъ...
   Чтожь, можетъ съ нимъ вступить онъ въ состязанье:
   Колумбъ Америку открылъ,
   А Кашпиревъ... подписку на изданье.
   
   Кашпиревъ (читаетъ). Мы не выступаемъ съ проповѣдью новыхъ, самоновѣйшихъ началъ... Это блужданіе по разнымъ вѣтрамъ, имѣвшее свою историческую необходимость и важность, едва ли не должно прекратиться въ силу естественнаго хода вещей"...
   

Хоръ райка.

   Начинайте статьями журналъ
   На обумъ,
   И страшитесь "новѣйшихъ началъ"...
   Бумъ! Бумъ!
   Пишите гиль,
   Стихи безъ метра,
   Любите штиль
   И бойтесь вѣтра.
   
   Кашпиревъ (читаетъ, стараясь иронически улыбаться). "Благодаря усиліямъ нашей литературы, кажется, уже всѣ Англіи и Америки открыты -- и самыя диковинныя начала проповѣданы (съ экстазомъ.)
   
   На родинѣ, блуждая, какъ во тьмѣ,
   Къ чему мы всѣ по чуждымъ странамъ рыщемъ!
   Мы Англію находимъ въ Костромѣ
   И въ Вологдѣ -- Америку отыщемъ...
   
   (Читаетъ.) Наше желаніе другое; мы хотимъ бытъ не новаторами, а продолжателями преданій русской литературы. У насъ есть литература, у насъ есть преданія и мы намѣрены твердо ихъ держаться"...
   

Изъ публики.

   Хоть онъ въ журнальной сферѣ
   Подрываетъ свой кредитъ,
   Но за то, по крайней мѣрѣ,
   Откровенно говоритъ.
   Вѣдь не всякій скажетъ прямо:
   "Идеалъ нашъ -- старина",
   И подниметъ пыль со дна
   Историческаго хлама.
   
   Кашпиревъ. Мы не новаторы, мы защитники вашихъ преданій!..
   

Хоръ театральныхъ капельдинеровъ.

   Истинно, истинно дѣло прекрасное,
   Очи сверкнули слезой...
   Выплыви, выплыви "зоренька ясная,
   Падай на землю росой.
   Силой изданія, нами любимаго,
   Крѣпче держи ты прогрессъ подъ уздцы:
   Распространяйся ты вплоть до Касимова,
   Распространяйся во всѣ ты концы.
   
   Кашпиревъ (читаетъ). "У насъ есть изящная словесность"...
   

Въ райкѣ.

   "Жертва вечерняя", "Некуда", "Марево" --
   Нашей словесности лучшее зарево.
   
   Кашпиревъ. "У насъ есть своя русская поэзія"...
   

Въ райкѣ.

   Къ каждому завтраку, къ каждому ужину,
   Майковъ напишетъ куплетовъ хоть дюжину...
   
   Кашпиревъ. "Наше дѣло -- представлять читателямъ лучшія произведенія этой области, умѣть правильно выбирать изъ того, что создадутъ наши старые и новые таланты. Вкусъ читателей у насъ развитъ до замѣчательной строгости (!!); онъ легко отличаетъ дѣйствительное творчество отъ всякой поддѣлки подъ него".
   

Хоръ публики.

   Нѣтъ, Кашпиревъ намъ льститъ,
   Что вкусъ у насъ развитъ.
   Какой же это вкусъ,
   Когда всѣмъ на искусъ
   Начнется съ января
   Изданіе "Заря"?
   

Раекъ.

   Мы не теряемъ упованій,
   Что вкусъ усвоить мы должны,
   Когда взойдетъ "Заря" преданій,
   "Заря" глубокой старины;
   Когда, врагамъ противорѣча,
   И не боясь нигдѣ преградъ "Заря"
   Булгарина и Греча
   Укажетъ всѣмъ намъ путь., назадъ.
   
   Кашпиревъ (читаетъ). "Въ отношеніи къ иностраннымъ литературамъ мы еще строже; мы прилагаемъ къ ихъ произведеніямъ весьма высокія требованія и давно уже ни одно произведеніе европейскаго поэта не имѣло у насъ большаго успѣха и вліянія"... {Какъ это г. Кашпиревъ не соображаетъ того, что пишетъ. Ссылаясь на вкусъ нашихъ читателей, развитый, но его мнѣнію, до замѣчательной строгости, онъ, въ тоже время, уличаетъ ихъ въ невѣжествѣ тѣмъ, что знаменитые поэты Европы не имѣли никакого успѣха среди нашей публика... Чтожь это насмѣшка, что ли?}
   

Раекъ.

   Поощряемъ, поощряемъ!
   Страховъ нашъ великъ, какъ Кантъ.
   Мы Мильтона не читаемъ,
   Чуждъ намъ Байронъ, Гейне, Дантъ.
   Имъ мы всѣ предпочитаемъ
   Самодѣльныхъ музъ талантъ.
   
   Кашпиревъ (читаетъ). "Наука у насъ всего слабѣе. Подавляемые блистательнымъ развитіемъ западной науки, наши ученые очень часто не обладаютъ самостоятельностью, то есть въ сущности не заслуживаютъ даже названія истинныхъ ученыхъ... Ученые у насъ дѣлаютъ мало успѣховъ... но самостоятельность все-таки необходима, "требуется перетворять чужія понятія въ свою дѣйствительную духовную собственность... Нельзя не видѣть, что въ этомъ отношеніи дѣло у насъ подвинулось впередъ. Авторитетъ Запада теряетъ у насъ съ каждымъ годомъ прежнюю силу... {Это мѣсто изъ объявленія "Зари" есть примѣръ такого безцеремоннаго обращенія съ словомъ, такой безсмысленный наборъ "вразъ, что даже стыдно дѣлается за г. Кашпирева. Обратите вниманіе на его логику. Наша наука слаба; на Западѣ ея развитіе блистательно, слѣдовательно... Г. Кашпиревъ приходитъ къ совершенно неожиданному, своему собственному: слѣдовательно. Онъ радуется, что авторитетъ Запада теряетъ у насъ свою силу и проповѣдуетъ русскую науку, которую самъ выше отвергаетъ. Вотъ каковы наши мыслители, желающіе быть защитниками "лучшихъ русскихъ преданій", "перетворяющіе ихъ въ свою дѣйствительную духовную собственность!.." Нечего сказать, завидное "право собственности", придуманное г. Кашпиревымъ или его журнальными клерками!..}.
   

Хоръ райка.

   Немножко нелогично,
   Но сказано отлично.
   Да будетъ наше ухо
   Ко всей Европѣ глухо.
   Въ своемъ развитьѣ туги,
   Мы "собственностью духа"
   Займемся на досугѣ,
   "Собственность духа" -- великое слово,
   Мало понятно, но все-таки ново.
   
   Кашпиревъ (Читаетъ). Я сейчасъ окончу чтеніе. "Что касается до практическихъ вопросовъ, до политики и внутренней жизни Россіи, то и здѣсь ужь нѣтъ нужды въ новаторствѣ. Предоставимъ все нашему народному самосознанію, силѣ событій и внутреннему развитію... Таковы трудныя и важныя (?!) задачи новаго русскаго журнала, исполненіе которыхъ поставило бы его на высокое мѣсто..."
   

Здравый смыслъ.

   Вѣдь такъ морочить слишкомъ смѣло.
   

Кашпиревъ.

   Кто вы?
   

Здравый смыслъ.

   Смыслъ здравый.
   

Кашпиревъ.

   Прочь отъ насъ!
   Мы съ вами не имѣемъ дѣла
   И здравый смыслъ намъ не указъ!..
   
   Здравый смыслъ. Пощадите хоть публику. Какая же это важная и трудная задача для журнала (да и задача ли это, мой любезнѣйшій?) предоставлять рѣшеніе всѣхъ вопросовъ силѣ событій, теченію времени и народному самосознанію?.. Если журнальное дѣло заслоняется, по вашему мнѣнію, силой событій, то для чего же вы сбираете вашъ литературный таборъ? Ворожбой, что ли, вы будете занимать насъ въ "Зарѣ" своей?
   

Раекъ (Здравому смыслу).

   Смолкни злобное созданье!
   Многихъ ты и такъ сгубило!
   Къ чорту разумъ, къ чорту знанье!
   Насъ спасетъ самосознанье,
   Обновленныя преданья
   И событій духъ и сила.
   
   Кашпиревъ (читаетъ свое объявленіе). "Приступая къ нашему дѣлу съ усерднымъ желаніемъ сдѣлать все, что позволятъ наши силы..."
   

Сотрудники "Зари".

   Въ силахъ нельзя сомнѣваться...
   
   Кашпиревъ. "... съ искреннею любовью къ дѣятельности, за которую беремся..."
   

Сотрудники "Зари".

   Рады стараться!
   
   Кашпиревъ. "... мы укажемъ теперь на нашихъ сотрудниковъ". (Указываетъ на нихъ.)
   
   Вотъ ихъ блистательная свита
   Краса и честь "Зари" моей.
   Вотъ Майковъ, лучшій нашъ піита,
   Всѣхъ юбилеевъ -- соловей.
   Вотъ А. Поповъ. Бестужевъ-Рюминъ,
   Григорьевъ (оріенталистъ).
   Вотъ -- Писемскій; онъ многодуменъ,
   Онъ лучшій русскій романистъ.
   Вотъ столь извѣстный вамъ Градовскій,
   Стяжавшій славу докторантъ,
   Вотъ юнкеръ Всеволодъ Крестовскій,
   Калибра новаго талантъ.
   Лѣсковъ-Стебницкій (что едино)
   Писатель вовсе не простой,
   Щебальскій, Клюшниковъ, Щербина,
   Ламанскій, Миллеръ, Левъ Толстой...
   Вотъ критикъ Страховъ (книгоѣды
   Въ немъ видятъ геній всѣхъ міровъ),
   Вотъ наконецъ творецъ "Рогнѣды"
   И композиторъ нашъ -- Сѣровъ.
   

Сѣровъ.

   Машина, стопъ! Скорѣй, скорѣе
   Изъ списка выбросьте меня...
   Нѣтъ, не могу писать въ "Зарѣ" я,
   Честь композитора цѣня.
   

Кашпиревъ (въ волненіи).

   Вотъ неожиданный протестъ-то! (Сѣрову).
   Но почему жъ?
   

Сѣровъ (величаво).

   Вотъ мой отвѣтъ:
   Гдѣ для Стебницкаго есть мѣсто,
   Тамъ для Сѣрова мѣста нѣтъ 1). (Уходитъ.)
   1) Мы дивились, встрѣтя имя г. Сѣрова въ числѣ именъ сотрудниковъ "Зари", но еще больше удивились, прочтя въ С. П. Вѣд. протестъ г. Сѣрова. Онъ заявилъ, что раздѣляя убѣжденіи г. Страхова, онъ не раздѣляетъ убѣжденій г. Стебницкаго, а потому лишаетъ "Зарю" своего сотрудничества... Что за комедія!..
   

Хоръ странниковъ изъ "Рогнѣды".

   Господинъ Сѣровъ будь всегда таковъ:
   Не съ руки тебѣ господинъ Лѣсковъ;
   Онъ не то, что ты, онъ съ тобой въ борьбѣ,
   Какъ Аверкіевъ насолитъ тебѣ 1).
   1) Г. Аверкіевъ написалъ для оперы "Рогнѣда" либретто, бездарное до нельзя, и потомъ жаловался мировому судьѣ на г. Сѣрова, требуя съ послѣдняго поспектакльной платы -- 500 р.
   
   Кашпиревъ (читаетъ). "Для совершеннаго обезпеченія своихъ подписчиковъ редакція "Зари" вошла въ особое соглашеніе съ торговымъ домомъ книгопродавца Базунова. Если бы журналъ "Заря", по какимъ либо обстоятельствамъ, вынужденъ былъ прекратить свое изданіе"...
   

Хоръ.

   Что затуманилась "Зоренька" ясная
   О прекращеньи впередъ говоришь?
   Робость подобная -- дѣло опасное,
   Разомъ подписчиковъ бѣдныхъ смутишь!...
   
   Кашпиревъ (продолжаетъ)... "еслибъ журналъ "Заря" вынужденъ былъ прекратиться, то А. Базуновъ обязуется немедленно возвратить всѣмъ подписчикамъ на журналъ всѣ сполна деньги, причитающіяся за недоданныя книжки журнала"...
   
   Торговый домъ
   Книгопродавца Базунова!
   Признаюсь смѣло въ томъ,
   Что дѣло журалистики мнѣ ново,
   И слезно говорю,--
   Къ чему теперь таиться?--
   Нельзя ли за "Зарю"
   Вамъ гласно поручиться?
   Согласитесь!..
   

Торговый домъ.

   Соглашаюсь.
   

Кашпиревъ.

   Поручитесь!
   

Торговый домъ.

   Я ручаюсь.
   

Кашпиревъ.

   Если "Заря" прекратится...
   

Торговый домъ.

   Это, пожалуй, случится.
   

Кашпиревъ.

   То я прошу акуратно
   Съ публикой васъ расплатиться.
   

Торговый домъ.

   Выдамъ я деньги обратно,
   Если "Заря" прекратится. (Объятія и поцѣлуи).
   

Хоръ (на голосъ: "Дружина храбрая впередъ".)

   Да здравствуетъ торговый домъ
   Съ журнальной антресолью...
   "Зарю" поздравимъ мы притомъ
   Съ такой завидной ролью.
   "Зари" поступокъ очень новъ:
   Для славы и науки
   Книгопродавецъ Базуновъ
   "Зарю" взялъ на поруки...
   
   Конецъ фантастическаго пролога. Занавѣсъ и руки публики -- опускаются.
   

III.

   Въ одномъ изъ номеровъ "Недѣли" II. И. Вейнбергъ помѣстилъ свое письмо изъ Франценсбада, "Французскіе писаки о Россіи" и разсказываетъ содержаніе двухъ книженокъ "Mistères Russes" Андрея Самопалова и "Les Mistères du Palais des Czars" какого-то Поля Гримма. Обѣ эти книжки, особенно первая, par Andreï Samopaloff, содержатъ въ себѣ всевозможныя клеветы на наше молодое поколѣніе и такъ безобразны и нелѣпы, что только смѣшны, а не обидны.
   Мы нисколько не дивимся, что за-границей выходятъ подобные грязные пасквили на нашу молодежь. Мы этому не дивимся, потому что мы и въ современной русской литературѣ можемъ встрѣтить не мало почвенныхъ Самопаловыхъ и Гриммовъ. Сколько перьевъ и головъ притупилось у насъ въ усердномъ рвеніи изобразить наше молодое поколѣніе самыми темными красками! Каждый начинающій беллетристъ пробовалъ свои силы на "новомъ человѣкѣ" и -- Ботъ мой!-- чего только не говорилось, не писалось о "новыхъ людяхъ". Если русскихъ путешественниковъ поражаютъ иностранные писаки о Россіи, то какъ бы удивился иностранецъ, если бы могъ прочесть все то, что мы сами о себѣ говоримъ и пишемъ. Наши собственныя литературныя упражненія Ѣ "новыхъ людяхъ* достойны тѣхъ же самыхъ Гриммовъ и Самопаловыхъ. Если мы припомнимъ главныя черты "новаго русскаго человѣка" по очеркамъ и этюдамъ нашихъ собственныхъ писателей, и сдѣлаемъ выводъ изъ всѣхъ ихъ общихъ наблюденій, то невольно усмотримъ въ "новомъ человѣкѣ" нѣчто звѣрообразное, увидимъ, что --
   
   Чудище оно обло, огромно, озерно, стозѣвно и лаяй...
   
   На выводъ этотъ стоитъ обратить вниманіе. Полюбуйтесь же.
   Но Тургеневу "новый человѣкъ" опрятенъ, какъ цыганъ, вѣжливъ, какъ зуавъ и обжорливъ, какъ акула.
   По Писемскому -- онъ шулеръ и чуть по разбойникъ.
   По Достоевскому -- припомните только Раскольникова.
   По Авенаріусу "новый человѣкъ" циникъ и фатъ.
   По Бобарыкину "новая женщина" русская мѣняетъ любовниковъ, какъ юбки, и лишаетъ себя жизни отъ пресыщенія.
   Послѣднее слово о "новомъ человѣкѣ" сказалъ г. Мордовцевъ въ своей статьѣ "Новые русскіе люди". Его "новый человѣкъ", въ минуту скорби, требуетъ отъ лакея, чтобъ послѣдній далъ ему пощечину, а на любовномъ свиданіи "комкаетъ дѣвушку, какъ медвѣдь, въ своихъ лапахъ" и рычитъ ей:
   -- "Я скоро буду кусаться, какъ звѣрь отъ твоихъ ласкъ"...
   Это дѣйствительно послѣднее слово. Дальше этого едва ли идти возможно и французскіе писаки Гриммъ и Самопаловъ должны отдать г. Мордовцову пальму превосходства.
   

IV

   Пятый актъ -- конецъ всякой драмы или трагедіи. Полно такъ-ли?
   Нѣкоторые русскіе беллетристы думаютъ иначе, и начинаютъ свои произведенія съ того акта, который хоть для приличія назовемъ шестымъ актомъ! Они начинаютъ свой разсказъ тамъ, гдѣ его нужно уже окончить, и ихъ любимая и неизмѣнная арена -- пространство между простыней и одѣяломъ. Дортуарные художники, постоянно декольтируя разныя интимныя стороны будуарной жизни и съ старческимъ наслажденіемъ рисуя всевозможныя соблазнительныя сцены, чтобъ сколько нибудь оправдать свой клубничный жанръ, стараются всѣхъ увѣрить, что сцены эти -- нравоучительны, при всей ихъ похотливости. Такъ неловко оправдывался Авенаріусъ, такъ оправдывается теперь похотливый издатель "Первой ночи" Дроза, называя произведенія этого писателя "нравственными". Ловкое оправданіе! Съ такой приставной отговоркой, съ ярлыкомъ о "нравственной цѣли" можно, значитъ, безцеремонно выпускать въ свѣтъ грязныя книжки, въ родѣ "Изнанка на лицо" и скандалезно-сальныя повѣсти. Мы, дескать, обличаемъ порокъ и купаемся въ грязи и цинизмѣ не изъ любви къ нимъ, а съ благотворительною цѣлью -- поучать общество. Что за находчивость!.. Однако, все это очень не ново. Дортуарные беллетристы наши и рыночные издатели, въ родѣ издателя сборника "Современные французскіе писатели", все-таки не могутъ идти дальше своего родоначальника Ѳ. Ѳедорова, у котораго они заимствовали и мотивы для своихъ наркотическихъ повѣстей и отговорки для своего оправданія. Въ предисловіи своей книжки "Правда о мужчинѣ и женщинѣ" г. Ѳедоровъ, подобно г. Авенаріусу и издателю Дроза, увѣряетъ насъ въ нравственной цѣли своего изданія, хотя и проситъ снисхожденія "за смѣлый набѣгъ въ привольные оазисы брачной и безбрачной жизни". Убѣжденный въ томъ, что "цѣлая жизнь женщины есть исторія страстей, а сердце ея -- вселенная", г. Ѳедоровъ пускается давать въ своей книжкѣ совѣты мужьямъ и любовникамъ.
   Въ другое время я бы даже не заикнулся о "Правдѣ" г. Ѳедорова, по теперь, когда онъ стоитъ во главѣ цѣлой толпы канканирующихъ беллетристовъ, когда онъ является лучшимъ представителемъ особаго рода литературы, мы должны смотрѣть на него, выражаясь языкомъ объявленія "Зари", "какъ на явленіе, сложившееся исторически". Клубничные наши разсказчики и повѣствователи, если они добросовѣстны, должны видѣть въ г. Ѳ. Ѳедоровѣ своего патріарха, своего лучшаго предшественника. Имъ нельзя не признавать его; они сами, подобно ему, дѣлаютъ "смѣлые набѣги въ привольные оазисы брачной и холостой жизни", они сами пишутъ "Повѣтріе", и переводятъ тривіальныя повѣсти французскихъ Авенаріусовъ и Крестовскихъ. Г. Ѳедоровъ только гораздо скромнѣе своихъ учениковъ и послѣдователей. Въ предисловіи своей книги, онъ, выказывая нѣкоторую совѣстливость, восклицаетъ: "Чувствую, что на меня обрушится громъ проклятій (!) за эту, быть можетъ, неумѣстную диссертацію (??!), что я попаду подъ судъ литературнаго ареопага..." Вовсе не такъ скроменъ неизвѣстный издатель сборника "Французскіе писатели." Переводя Дроза онъ, съ смѣлостью лавочника, называетъ его "сатирическимъ писателемъ", а между тѣмъ сатира Дроза такого свойства, что я не считаю даже возможнымъ и сколько нибудь приличнымъ разсказать здѣсь содержаніе его разсказа "Ночь новобрачныхъ." Хороша сатира, изъ которой неприлично дѣлать выписокъ!.. Лучшимъ коментаріемъ къ этому разсказу можетъ служить содержаніе четвертой главы изъ книжки Ѳ. Ѳедорова: "Правда о мужчинѣ и женщинѣ." Содержаніе этой главы слѣдующее: "Первая ночь. Супружеское ложе, какъ тронъ любви. Случаи, когда совокупленіе становится опаснымъ. Значеніе супружескаго ложа. Три его видоизмѣненія. Раздвижная супружеская кровать. Мужъ и любовникъ.."
   Остановлюсь на одномъ оглавленіи. По немъ можете смѣло судить о содержаніи какъ книжки Ѳедорова, такъ и разсказа Дроза, да и вообще о содержаніи произведеній нашихъ клубничныхъ беллетристовъ, которые избираютъ тѣ моменты изъ интимной супружеской жизни, когда супруги, вѣроятно, тушатъ въ комнатѣ свѣчи... Эти беллетристы, подобно г. Ѳедорову, этому пѣвцу "трона любви", поставили главною задачею своей дѣятельности "смѣлые набѣги въ привольные оазисы брачной и безбрачной жизни", и всѣ лучшіе и пикантные мотивы своихъ романовъ и повѣстей заимствуютъ изъ книжки "Правда о мужчинѣ и женщинѣ." Великодушна же та публика, которая довольствуется стряпней такихъ журнальныхъ поставщиковъ и питается ихъ пряными произведеніями!..
   
   О, публика! Какъ ты добра,
   Мы по твоимъ любимцамъ судимъ.
   Твои любимцы въ юнкера
   Подъ старость идутъ, на смѣхъ людямъ;
   Піесъ дьяченковскихъ игра
   Тебя волнуетъ и (не будемъ
   Всего скрывать!) твоя хандра
   Въ единый мигъ пройти готова
   При появленьи Горбунова.

* * *

   Ты выбираешь по себѣ
   Любимцевъ для увеселенья.
   Лѣсковъ. Чернявскій и Дебэ
   Несутъ тебѣ свои творенья,
   И скромная княжна Беби
   Читаетъ жадно "Наставленья
   Для пылкихъ женщинъ и мужчинъ"
   Вдали отъ тетокъ и кузинъ.

* * *

   Ненужно лучшаго пріема,
   Чтобъ уловить твои черты:
   "Сперва скажи, съ кѣмъ ты знакома,
   А я скажу тебѣ -- кто ты..."
   По пѣснямъ твоего альбома,
   Гдѣ всѣ исписаны листы,
   По людямъ и по разнымъ книжкамъ,
   Къ которымъ ты пристрастна слишкомъ,

* * *

   Поймешь, кто можетъ въ пять минутъ
   Въ твои любимцы записаться:
   Полишинель, забавный шутъ,
   Который можетъ поломаться
   Передъ тобою межъ двухъ блюдъ,
   А послѣ станетъ дожидаться,
   Что отъ щедротъ столичныхъ баръ
   Получитъ цѣнный самоваръ.
   
   Впрочемъ, "расположеніе" публики не долговѣчно, что очень хорошо долженъ сознавать г. Скарятинъ.
   

V.

   Если люди, изъ условной вѣжливости, при встрѣчѣ говорятъ другъ другу: "какъ ваше здоровье?" то изъ этого еще не слѣдуетъ, что наше здоровье очень дорого нашимъ знакомымъ.
   Если на какое нибудь общественное торжество бываютъ приглашаемы русскіе журналисты, то изъ этого тоже еще не слѣдуетъ что на этомъ торжествѣ они будутъ почетными гостями.
   Журналисты наши изъ банды г.г. Корша и Краевскаго этого не поняли. Журналисты наши, получивъ приглашеніе на праздникъ при открытіи витебско-орловской желѣзной дороги, позабывъ о чревоугодіи, должны были знать, куда они идутъ, должны были знать, что въ обществѣ капиталистовъ и разныхъ пиковыхъ тузовъ имъ придется играть роль болѣе, чѣмъ жалкую. Принимая на себя такую роль во имя гражданскаго подвижничества, они должны были смириться и не выходить изъ безмолвія стенографовъ. Журналисты этого не поняли и были наказаны.
   Ихъ заставили пройтись пѣшкомъ отъ станціи до города. Одинъ изъ нихъ задумалъ говорить рѣчь, но былъ освистанъ и, вѣроятно, свое смоленское пораженіе не позабудетъ до Смоленскаго кладбища. Все это -- по дѣломъ. На такомъ обѣдѣ, гдѣ было съѣдено двадцать тысячъ рублей, журналисты свое достоинство могли выразить только глубокимъ, гробовымъ молчаніемъ. Представители печати не сообразили, что они, приглашенные на этотъ скромный обѣдъ, изъ обычной вѣжливости, должны только ѣсть, нить, наблюдать за всѣмъ, но никакъ не говорить. По характеру собравшейся публики они могли предвидѣть, что могутъ отовсюду услышать восклицаніе одного изъ героевъ Островскаго: "А ты строчи, строчи!..." ну, и строчили бы себѣ, не рискуя взбираться на стулъ и говорить рѣчи...
   При этомъ вы, можетъ быть, подумаете, что у обѣденныхъ журналистовъ (это особый жанръ нашей печати) было желаніе высказать какую нибудь мысль, что нибудь дѣльное на этомъ торжествѣ? Ни чуть не бывало. Незнакомецъ пишетъ, что послѣ заявленія г. Скарятина о томъ, что онъ желаетъ сказать рѣчь, "одинъ изъ насъ (кто это?) замѣтилъ, что рѣчь должна бытъ лишена всякой тенденціозности...-- Это само собою разумѣется, отвѣтилъ г. Скарятинъ.
   Хороши же представители печати! Хвастаются тѣмъ, что будутъ говорить одни общія мѣста безъ всякой тенденціозности!
   Пригибая къ землѣ тенденцію, они были за это наказаны криками: "вонъ! à bas!." По дѣломъ вамъ г. Скарятинъ! Смиритесь же теперь и вспомните Діогена.
   Кстати о Діогенѣ. На академической выставкѣ есть двѣ картины: "Діогенъ, разбивающій чашу." Говорятъ, что въ наши дни такія темы недостойны русскаго художника. Почему такъ? Развѣ не бываютъ Діогены и въ наше время? Вспомните г. Кельсіева и его признаніе (См. "Пережитое и передуманное") въ томъ, что онъ, живя въ Добруджѣ "нѣсколько мѣсяцевъ въ буква немъ смыслѣ слова велъ жизнь Діогена". Если сотрудники доктора Хана жилъ по діогеновски, въ бочкѣ, то художнику простительно избирать для своихъ картинъ подобные сюжеты.
   Намъ еще придется говорить о г. Кельсіевѣ, какъ о публицистѣ заштатнаго журнала "Всемірный Трудъ", теперь же оцѣнимъ его, какъ чиновника, напечатавшаго свои воспоминанія "Очерки Тульчи" (Всем. Тр. Августъ). Въ этихъ очеркахъ г. Кельсіевъ, припоминая о томъ времени, когда онъ былъ казакомъ-баши, т. е. попросту становымъ, признается, что бралъ тогда взятки всѣмъ, чѣмъ Богъ послалъ -- утками, дикими козами, табакомъ и поросятами: ничѣмъ человѣкъ не брезгалъ. Такое лихоимство В. Кельсіевъ серьезно объясняетъ "мѣстнымъ обычаемъ". Это не взятки, пишетъ онъ, не доходъ, а просто "мѣстная манера выражать свое сочувствіе".
   Взятка на Руси называются благодарностью, а въ Тульчѣ, по остроумному замѣчанію г. Келѣсіева -- "мѣстной манерой выражать свое сочувствіе"... Ловкое объясненіе! Впрочемъ г. Кельсіевъ не вдругъ сталъ брать взятки. Онъ пишетъ: "Я нѣсколько разъ бранился (напрасно!), но наконецъ меня побѣдили (стр. 110).
   Ну, въ Діогенѣ не было такой уступчивости.
   

VI.

   Одинъ писатель,-- имени его мы открывать не имѣемъ права,-- составилъ и недавно выпустилъ въ свѣтъ календарь Справочный словарь, издан. г. Генкелемъ, съ объясненіемъ иностранныхъ словъ, встрѣчающихся въ нашихъ книгахъ и газетахъ. Обходить молчаніемъ такой словарь положительно невозможно. Во-первыхъ потому, что онъ до такой степени курьезенъ, что въ русской печати давно уже не было ничего подобнаго, а во-вторыхъ потому, что этотъ словарь, по замѣчанію его составителя "предназначается преимущественно для народнаго чтенія" и для несвѣдущихъ людей". Этого послѣдняго заявленія довольно уже для того, чтобъ обратить серьезное вниманіе на Справочный Словарь и на его `"тора, который увѣряетъ насъ въ "полной добросовѣстности въ исполненіи труда и въ вѣрности сообщаемыхъ свѣденій".
   Стоитъ взять изъ словаря на удачу нѣсколько словъ, съ объясненіями автора, чтобъ оцѣпить "добросовѣстность" этого труда. Не знаешь, ужасаться или смѣяться при чтеніи словаря, посвящаемаго "несвѣдующимъ людямъ". Насколько свѣдущъ самъ составитель народнаго справочнаго лексикона, вы можете судить по слѣдующимъ образцовымъ отрывкамъ изъ этого словаря. Читайте и полюбуйтесь, какъ поучаютъ у насъ несвѣдующихъ людей свѣдующіе народные наставники.
   Антресоль -- комната между поломъ и потолкомъ. (Такъ какъ всѣ комнаты находятся между поломъ и потолкомъ, то выходитъ, что всякая комната есть -- атресоли.)
   Артистъ -- любитель и мастеръ своего дѣла (?!). Виртуозъ тоже мастеръ своего дѣла (?).
   Банкиръ -- богатый человѣкъ.
   Батаррея -- собраніе пушекъ.
   Букинистъ -- торгующій старыми (почему же только старыми?) книгами.
   Волонтеръ -- служащій безъ жалованья. (Какъ? значитъ и присяжный повѣренный, не получающій жалованья, тоже волонтеръ? Предводители дворянства, которые не получаютъ жалованья, тоже волонтеры?)
   Гризетка,-- во Франціи, молодая дѣвушка, живущая своими трудами. (Слѣдовательно, дѣвушка-писательница или художница или гувернантка т. е., дѣвушка, живущая своими трудами, должна называться гризеткой? Пощадите же, г. наставникъ, пощадите вы "несвѣдущихъ людей".)
   Зефиръ -- легкій, вечерній (?) вѣтерокъ. (Отчего же вечерній только, а не утренній, не ночной?)
   Инженеръ -- свѣдующій, знающій человѣкъ (!!!!!)
   Кавалеристъ -- конный солдатъ. (Будто бы только солдатъ?).
   Комбинація -- мысль.
   Отъ дальнѣйшихъ выписокъ удерживаюсь. Я думаю довольно и этихъ, даже слишкомъ довольно для того, чтобъ оцѣпить умственныя средства такого "благовѣщающаго" писателя, по мнѣнію котораго --
   
   Бульваръ -- есть площадь для гулянья.
   Вечерній вѣтеръ есть -- зефиръ
   Эпитетъ тоже, что прозванье,
   Богачъ есть тоже, что банкиръ.
   
   Если неизвѣстный составитель "Народнаго словаря" не дошелъ своимъ собственнымъ умомъ до разъясненія словъ, въ родѣ -- антресолей, банкира и эпитета, то онъ вѣдь могъ справиться въ любомъ лексиконѣ, могъ, и долженъ былъ, заглянуть въ словарь Толля, даже въ словарь г. Старчевскаго, чтобъ избѣжать такихъ безобразныхъ толкованій самыхъ обыкновенныхъ словъ и выраженій.
   Напечатавъ такой словарь, его составителю только остается бѣжать... ну, хоть, на Аоонъ бѣжать отъ стыда и срама.
   

VIII.

   Съ новаго года появится оффиціальный журналъ "Правительственный Сборникъ". Эта новость заставила задуматься тѣхъ журналистовъ нашихъ, изъ которыхъ каждый втайнѣ думаетъ:
   
   Ужь отъ жизни не жду ничего я,
   
   кромѣ субсидій и казенныхъ объявленій. Этотъ разрядъ журналистовъ, смотрящій на журнальное дѣло, какъ на доходное и выгодное ремесло, готовъ всѣ свои принципы, литературную порядочность и достоинство забыть для субсидій и объявленій казенныхъ. Въ каждой строчкѣ ихъ изданій выражается ихъ задушевная мысль:
   -- Субсидію, всю душу отдамъ и продамъ за субсидію!..
   За то и стараются же они угодить кому слѣдуетъ.
   Я хотѣлъ бы поговорить теперь о литературныхъ пріемахъ нѣкоторыхъ изъ нашихъ газетъ, въ особенности С.-Петербургскихъ Вѣдомостей, въ которыхъ подвизается такая тля, такая литературная morpion, какъ господинъ Z., но бесѣду объ этомъ отложу до слѣдующаго раза...

Анонимъ.

"Дѣло", No 11, 1868

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru