Минаев Дмитрий Дмитриевич
С Невского берега

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Веселый ли праздник Новый год?- Разочарования и новости.- Фантастическо-реальные картины прошлого года.- Несколько слов о прениях петербургского земского собрания и об его ораторе князе Трубецком.- Наши благотворители и благотворительные общества.- Судьба одной старой лошади и 13-ти летнего мальчика.- Неудача г. Юматова и славянский вечер в клубе художников.- Нечто о провинциальных и столичных нравах, о "ндраве" М. П. Погодина.

СЪ НЕВСКАГО БЕРЕГА.

(Общественныя и литературныя замѣтки и размышленія.)

Веселый ли праздникъ Новый годъ?-- Разочарованія и новости.-- Фантастическо-реальные картины прошлаго года.-- Нѣсколько словъ о преніяхъ петербургскаго земскаго собранія и объ его ораторѣ князѣ Трубецкомъ.-- Наши благотворители и благотворительныя общества.-- Судьба одной старой лошади и 13-ти лѣтняго мальчика.-- Неудача г. Юматова и славянскій вечеръ въ клубѣ художниковъ.-- Нѣчто о провинціальныхъ и столичныхъ нравахъ, о "ндравѣ" М. П. Погодина.

I.

   Нами еще пережитъ цѣлый годъ; но, кажется, съ этимъ некого поздравлять: для стариковъ такое поздравленіе обидно, какъ косвенный упрекъ въ безсильной старости, а для молодыхъ подобное поздравленіе и смысла никакого не имѣетъ. Если новый годъ праздникъ, то праздникъ очень грустный.
   Хотя "всѣ врутъ календари", но они на этотъ разъ не соврали: дѣйствительно, одинъ годъ отошелъ на покой въ ту классическую богадѣльню, которую называютъ "всемірной исторіей". Новый годъ принесъ намъ пока немного: нѣсколько надеждъ, довольно смутныхъ, нѣсколько обѣщаній, довольно призрачныхъ, и, наконецъ, нѣсколько новыхъ изданій. Изъ нихъ прежде всего упомянемъ о "Правительственномъ Вѣстникѣ".
   Въ Петербургѣ, въ этомъ городѣ чиновниковъ и свѣтлыхъ пуговицъ по преимуществу, по настоящему каждый долженъ говорить другъ другу въ январѣ мѣсяцѣ: не "съ новымъ годомъ!", а съ "Правительственнымъ Вѣстникомъ!" Такое привѣтствіе, впрочемъ, намъ уже удавалось слышать, и намъ оно совершенно понятно, потому что появленіе "Правительственнаго Вѣстника" очень многіе ожидали съ большимъ любопытствомъ.
   Кромѣ "Правительственнаго Вѣстника", слѣдуетъ упомянуть еще о появленіи "Всемірной Иллюстраціи" г. Гоппе, заявившаго очень оригинальное мнѣніе, что его газета является "для поднятія уровня современнаго развитія типографскаго" дѣла" (?!).
   

II.

   "Вступая въ новую годину, мы подводимъ теперь итоги приходо-расходной книжки стараго "траги-комическаго" года, достаточно богатаго нѣкоторыми утратами и несбывшимися ожиданіями. Да, прошлый годъ, дѣйствительно, можно назвать годомъ "траги-комическимъ". Его печальныя явленія перемѣшались съ самыми веселыми курьезами и балаганно-безобразными фактами. За улыбкой вызывалась гримаса, за взрывомъ невольнаго хохота -- острая боль досады и негодованія.
   Оглядываясь назадъ, мы видимъ, что прошлый годъ встаетъ передъ нами въ видѣ какой-то странной полудикой пьесы, гдѣ балетъ сливается съ бѣшенымъ буфомъ, гамлетовское отчаяніе съ грубымъ смѣхомъ различныхъ Фальстафовъ, гдѣ неожиданно раздаются звуки канкана и начинается буйная пляска журнальныхъ фавновъ, беллетристическихъ дервишей. Едва вы засмѣялись, глядя на эту хаотически-страшную пьесу, какъ къ вашей головѣ подступаетъ какой-то кошмаръ, начинаетъ давить васъ за горло; минута -- и вы опять болѣзненно, истерически смѣетесь...
   Неистово гремитъ оркестръ, какъ будто бы имъ дирижируетъ самъ маэстро Лазаревъ. Порой, сквозь нестройный, буйный, одуряющій шабашъ звуковъ оркестра, прорвется, какъ вопль, какъ протестъ, одинокое, отчаянное solo, но вдругъ замретъ и изчезнетъ среди рева контробасовъ, литавръ и барабановъ...
   Какъ ошеломленные, мы сидимъ въ партерѣ. На многихъ блѣдныхъ лицахъ видны испугъ и недоумѣніе. Жизнь это или сонъ? думаетъ публика. Дѣйствительность, или только произведеніе какого нибудь современнаго Манна?
   Нѣтъ, передъ нами проходятъ воплощенныя галлюцинаціи, обратившіяся въ факты, въ образы, въ живыхъ людей. Мы видимъ бѣснованіе и кувырканье крошечныхъ гномовъ, "трехъ-недѣльныхъ удальцовъ" печати, которые смѣло заняли амплуа и очистившіеся ваканціи "передовыхъ людей". Чтобъ казаться выше, они придѣлали себѣ пятивершковые каблуки, но постоянно падаютъ и давятъ другъ друга. На прокатъ взятыя мысли жмутъ и тѣснятъ ихъ маленькіе черепа, готовые разлетѣться черепками. Незванные гости хотятъ играть свои роли безъ ума, безъ призванія, какъ актеры безъ суфлера, и путаются въ своихъ безсильныхъ потугахъ, какъ дѣти, надѣвшія чужія мантіи.
   Припоминайте, смотрите, любуйтесь страннымъ, фантастическимъ, маскараднымъ кортежемъ прошлаго года.
   На заднемъ занавѣсѣ -- лѣсные лѣтніе пожары... Торфяной дымъ носится волнами, ѣстъ глаза, врывается въ легкія и лотомъ вдругъ сосредоточивается и обращается въ газетныя столбцы "С.-Петербургскихъ Вѣдомостей", "Вѣсти" и "Новаго Времени". Четыре тома "Войны и мира", какъ четыре аббатика, проповѣдуютъ силу "стихійно-зоологическаго закона," правящаго судьбою народовъ.
   Аскоченскій обращается въ нигилиста.
   Нигилистъ Кельсіевъ обращается въ Аскоченскаго.
   Первый изъ нихъ исключается изъ членовъ миссіонерскаго общества, какъ выразитель "идей діавола"; второй кликушествуетъ во "Всемірномъ Трудѣ", и все еврейское племя проклинаетъ въ " Голосѣ ".
   А. А. Краевскій, какъ Янусъ двухголовый, издаетъ для отцовъ -- газету, а "толстый журналъ" для дѣтей; но увы! что читаютъ отцы, то отчитываютъ дѣти.
   Выступаютъ на. Журнальную арену два Аякса нашей прессы -- Загуляевѣ и Незнакомецъ. Дуэтъ ихъ возмущаетъ даже самыхъ хладнокровныхъ людей.
   Фельетойныя сплетни Загуляева доводятъ его до "скамьи подсудимыхъ".
   Г. Лохвицкій, его обвинитель, начинаетъ его оправдывать (!).
   Тотъ же Лохвицкій, протестуя противъ глумленья и разныхъ выходокъ нашей печати, на судѣ, при разбирательствѣ дѣла г. Вильбасова, прибѣгаетъ къ такой веселой шуткѣ: "Присяжнымъ предстоитъ рѣшить, стоитъ ли физіономія Дмоховскаіо того, чтобъ въ нее вглядываться? Впрочемъ, это дѣло вкуса"...
   Другой адвокатъ, г. Стелловскаго, выражаетъ совершенно новый взглядъ на авторскую собственность. Произведеніе художника, восклицаетъ онъ, есть общее достояніе, а такъ какъ г. Стелловскій -- членъ общества, то и онъ можетъ посягнуть на. собственность автора.
   Оркестръ продолжаетъ ревѣть... Смычки визжатъ, капельмейстеръ не поспѣваетъ вторить и слѣдить за, быстрымъ, лихорадочнымъ ходомъ импровизированной оперы-буфъ. Адская музыка льется...
   -- Я здѣсь сойду съума! вопитъ Тмбленъ, бросаетъ "журнальныя дудочки" и "бѣжитъ онъ дикій и суровый" за предѣлы своего отечества. За его подписчиками зорко слѣдитъ докторъ Ханъ.
   -- A bas! вонъ! кричатъ Скарятину на Смоленскомъ обѣдѣ.
   -- Нужны казацкія нагайки противъ нарушителей свободы мнѣній, заступается за. него г. Юматовъ.-- Меня не уважаютъ, такъ я самъ себя уважаю! храбро заканчиваетъ онъ.
   Въ оркестрѣ раздается ударъ турецкаго барабана и появляется тѣнь г. Сѣрова, угрожающая г. Кашпиреву.
   -- Я не раздѣляю убѣжденій г. Стебницкаго, а потому ухожу изъ числа сотрудниковъ "Зори".
   Минутное молчаніе. Никто не вѣритъ, что у г. Стебницкаго есть "убѣжденія", никто не понимаетъ, какія убѣжденія есть у г. Сѣрова.
   Затѣмъ музыка сливается съ плачемъ доктора Хана.-- Я получаю отъ своихъ подписчиковъ "письма съ неприличными и оскорбительными выраженіями", кричитъ онъ въ одной изъ книжекъ "Всемірнаго Труда"...
   Г. Кашпиревъ, возобновившій въ своей "Зарѣ" давно погибшій "Маякъ", обращается къ публикѣ съ обѣщаніемъ: Моя "Заря" будетъ органомъ нашихъ преданій! За себя я не ручаюсь, но за меня ручается торговый домъ Базунова...
   Вдругъ раздается голосъ автора "Дыма":
   -- "Не вѣрьте, господа, книгѣ князя Петра Долгорукова, который упрекаетъ Меня въ гражданской трусости. Не вѣрьте тому, что я когда-то во время пожара, трусливо закричалъ: "Ради Бога, дайте мнѣ спастись -- я единственный сынъ у моей старой матери", Я, написавшій романы "Отцы и дѣти" и "Дымъ", достаточно доказалъ этимъ свою храбрость".
   Яковъ Полонскій начинаетъ читать гробовымъ голосомъ свое стихотвореніе: "Если ты вакханка"... Сильный шумъ прерываетъ его: это г. Аверкіевъ перетаскиваетъ со страницъ "Москвитянина" на русскую сцену "Флора Скобѣева". Перековерканная имъ комедія начинается... Слушатели мало по малу засыпаютъ...
   Ихъ неожиданно пробуждаетъ взрывъ бѣшенаго оркестра и "Новые люди", вышедшіе изъ головы г. Мордовцева, какъ Минерва изъ головы Юпитера.
   -- "Бей меня по щекѣ, дай мнѣ пощечину!" кричитъ своему слугѣ "новый человѣкъ" г. Мордовцева. Пощечина раздается. Въ райкѣ хохотъ: вызываютъ автора.
   -- "Я сейчасъ начну кусаться, говоритъ другой "новый человѣкъ" Мордовцева "новой женщинѣ", охватывая ее, какъ медвѣдь лапами"...
   -- "Мни меня, милый мой, ломай, кусай меня", отвѣчаетъ новая женщина. Затѣмъ живая картина, и въ райкѣ снова вызываютъ г. Мордовцева, сотрудника "Всемірнаго Труда" и "Отечественныхъ Записокъ ".
   Открывается новая живая картина: "вахмистръ, обучающій верховой ѣздѣ уланскаго юнкера Всеволода Крестовскаго." Оркестръ наигрываетъ романсъ: "Осѣдлаю копя, коня быстраго"...
   -- "Если ты вакханка -- родилась вакханкой"... вновь начинаетъ читать свое стихотвореніе Яковъ Петровичъ Полонскій, но его никто не слушаетъ. Никто не слушаетъ и карканье г. Кельсіева, старающагося доказать, что Я. Полонскій великій юмористъ и сатирикъ.
   Совершается неожиданная, кровавая мелодрама. Отравляется "жертва вечерняя" въ новомъ Бобарыкинскомъ романѣ, отравляется ни къ селу, ни къ городу: я, дескать, много жила, много любила -- а потому отравлюсь. Затѣмъ, "Бывые соколы" въ трагедіи А. Писемскаго истребляютъ другъ друга и кровь льется потокомъ...
   Публика взволнована... Пользуясь ея волненіемъ, Незнакомецъ проситъ у нея прощеніе за циническое письмо къ г-жѣ Лядовой, за свое глумленіе надъ женщинами, заявившими желаніе слушать университетскія лекціи...
   Валентинъ Коршъ, какъ взрывомъ бомбы, напуганный письмомъ Д. О. Милля къ "русскимъ дамамъ", вступаетъ въ рыцари "женскаго вопроса", отрекаясь отъ всего, что трактовали по его поводу разные незнакомцы "С.-Петербургскихъ Вѣдомостей".
   Является "Прекрасная Елена" Оффенбаха. Журнальные гномы съ заказнымъ негодованіемъ набрасываются на эту оперетку, не понимая ея мысли, и испытываютъ участь попавшаго въ просакъ Менелая.
   Шальная, обезумѣвшая Мельпомена отравляетъ себя драматическимъ мышьякомъ произведеній гг. Дьяченко, Аверкіева, Манна и актеровъ Самарина и Григорьева... Въ видѣ противоядія, является графъ Алексѣй Толстой съ "проэктами постановки своихъ трагедій..." Мельпомена не умираетъ, но обращается въ каменную статую, утомленная чтеніемъ "проэктовъ" и слухами о частныхъ театрахъ... Маленькая пауза -- и на, сцену врываются " беллетристы клубники", одѣтые въ трико, съ тюфяками и подушками для мимическихъ сценъ во вкусѣ Дроза и Авенаріуса... Въ партерѣ нѣкоторые жмурятъ отъ стыдливости глаза; старцы плотоядно улыбаются... Музыка и сцена сливаются въ одну общую оргію...
   -- "Если ты вакханка родилась вакханкой..." силится декламировать все тотъ же Я. Полонскій, но всѣмъ рѣшительно не до его стиховъ. Оргія на время стихаетъ и публика начинаетъ слушать насмѣшливый голосъ юркаго чертенка, читающаго лекцію объ, общественной нравственности ".
   -- "Наша общественная нравственность, раздается хихиканье крошечнаго Мефистофеля, доказывается фактами, взятыми изъ общественной хроники цѣлаго года. Вотъ перлы, добытые мною изъ этой хроники, вотъ программа моей поучительной лекціи:
   1) Дѣло о растратѣ казенной нижегородской соли.
   2) Дѣло гг. Арнинга и Кабата.
   3) Дѣло бывшаго Владимірскаго губернскаго предводителя М. Н. Огарева о растратѣ имъ казенныхъ суммъ (150 тысячъ руб.), собранныхъ для основанія во Владимірѣ женскаго института.
   4) Дѣло клуба русскаго купеческаго общества для взаимнаго вспоможенія съ бывшими членами конторы и комитета общества, которые, неправильными и произвольными распоряженіями, причинили обществу убытокъ въ 13,176 руб. Пьеса, подъ названіемъ: "1868-й годъ" окончилась.
   "Сонъ это или дѣйствительность?" спрашиваете вы.
   О томъ же самомъ спрашиваю я васъ, милостивые государи: дѣйствительность это или сонъ?..
   

III.

   Не всѣ "зрѣлища", не всѣ новинки привлекаютъ наше общество. Нѣкоторыя очень крупныя общественныя явленія проходятъ у насъ почти незамѣченными, встрѣчаемыя общимъ "равнодушіемъ публики". Къ числу такихъ явленій принадлежатъ у насъ земскія учрежденія.
   Мы не говоримъ уже о провинціяхъ. Со всѣхъ сторонъ провинціальные корреспонденты заявляютъ свои жалобы на полнѣйшее равнодушіе провинціальной публики къ земскимъ собраніямъ и мы не дивимся этому, находя то же самое и у насъ, въ Петербургѣ.
   Толпы петербургской публики являются повсюду; вы увидите ихъ въ балетѣ, въ окружномъ судѣ, въ оперѣ, въ сенатѣ и въ клубныхъ залахъ.
   Чтобъ послушать Патти, находятся любители, предлагающіе 500 р. за ложу и все-таки непопадающіе въ оперу, а между тѣмъ билеты на петербургское декабрьское земское собраніе въ управѣ едва-едва разбирались: охотниковъ нашлось очень не много.
   Но вполнѣ ли можно винить публику за такое охлажденіе къ земскому дѣлу? Не самый ли характеръ нашихъ собраніи, напоминающій толченіе воды, вызываетъ подобное равнодушіе? Послѣднее соображеніе покажется совершенно справедливымъ, если мы вспомнимъ о томъ, что на петербургскомъ земскомъ собраніи вы не встрѣтите ни одного представителя крестьянскаго сословія. Земскія сходки устраиваются для того, чтобъ толковать о крестьянскихъ нуждахъ и интересахъ, а между тѣмъ въ собраніи не видать ни одного представителя крестьянства и сельскаго духовенства. Поэтому не мудрено, что пренія собранія имѣютъ для публики очень мало интереса; не мудрено, что эти пренія земскаго собранія не возбуждаютъ въ обществѣ никакого живаго любопытства. Что дѣлаютъ на такомъ собраніи?
   "Поспорятъ, пошумятъ и разойдутся".
   Вотъ хоть бы насущный вопросъ о народномъ образованіи и отношеніе къ нему петербургскаго земскаго собранія: полюбуйтесь, до чего курьезны его пренія по этому поводу. Вопросъ о народномъ образованіи былъ вызванъ слѣдующимъ обстоятельствомъ. Собраніе узнало, что у земства оказалась сумма въ пятьдесятъ тысячъ рублей, нѣсколько лѣтъ тому назадъ пожертвованная дворянами на устройство школъ для дѣтей крѣпостныхъ крестьянъ. Управа, указывая на то, что деньги эти давно лежатъ безъ всякаго употребленія, сдѣлала запросъ -- что дѣлать съ этимъ мертвымъ капиталомъ?
   Да, что дѣлать? Вы думаете легко рѣшить такой вопросъ!.. Нѣтъ, очень трудно. "Легкое, повидимому, только легко, трудное, повидимому, только трудно", увѣряетъ докторъ Круповъ -- и онъ совершенно прявъ.
   Петербургское земское собраніе негаданно стало въ тупикъ передъ тяжелой задачей: деньги пожертвованы для дѣтей крѣпостныхъ крестьянъ, но крѣпостныхъ теперь нѣтъ; какъ же можно теперь устраивать школы? Повернувъ, или, лучше сказать, вывернувъ такимъ образомъ задачу, собраніе заголосило и началась путаница всевозможныхъ сужденій и разглагольствованій.
   Одни говорили, что для однихъ бывшихъ крѣпостныхъ школы заводить неловко (?) и что нужно, не трогая капитала, обратиться къ удѣльному вѣдомству и вѣдомству государственныхъ имуществъ съ предложеніемъ пожертвовать съ своей стороны, по примѣру дворянъ. такую же сумму на открытіе школъ.
   Другіе гласные (меньшинство, впрочемъ) съ такимъ мнѣніемъ очень резонно не соглашались и выражали желаніе, чтобъ пожертвованная сумма, была немедленно употреблена по назначенію жертвователей. Меньшинство доказывало, что не существуетъ никакихъ неудобствъ для открытія школъ для бывшихъ крѣпостныхъ, такъ какъ они живутъ отдѣльными деревнями, въ которыхъ школы открыть будетъ очень ловко...
   Поспорили, пошумѣли и большинство постановило такое не столько мудрое, сколько мудреное рѣшеніе: "да не прикоснется ничья рука къ пожертвованному капиталу и пусть онъ лежитъ себѣ въ покоѣ до поры до времени, а управѣ поручимъ собрать надлежащія свѣденія (?!) и представить ихъ съ своими соображеніями къ слѣдующему собранію. Затѣмъ, братцы, отправимся обѣдать"... Въ концѣ концовъ дѣло отложилось въ долгій ящикъ, а между тѣмъ, все какъ будто что-то сдѣлано...
   Какой же практическій интересъ найдетъ публика въ подобномъ водотолченіи?
   Изъ ораторовъ петербургскаго земскаго собранія особенно отличился одинъ гласный. Онъ въ грамотности видитъ ядъ и растлѣніе для русскаго крестьянина. "Грамотность -- сказалъ князь -- даетъ только способы къ поддѣлкѣ фальшивыхъ векселей". По его мнѣнію, нужно заводить не школы грамотности, а ремесленныя школы, гдѣ бы обучали не грамотѣ, а разнымъ ремесламъ. Тогда бы вышли хорошіе мастеровые, и ученики фальшивыхъ векселей поддѣлывать не могли".
   Послѣ такого спича, оратору остается еще пожалѣть, что есть поди, которые не. только выучились грамотѣ, но даже стенографическому письму, посредствомъ котораго и сохранится въ печати для потомства его образный протестъ противъ грамотности. Что же касается до его мысли о грамотности, какъ о способѣ къ поддѣлкѣ фальшивыхъ векселей, то почтенному оратору не худо припомнить исторію харьковскихъ серій и ихъ производителей... Будьте же безпристрастны, г-нъ гласный!....
   

IV.

   Русскій человѣкъ, принимаясь надъ чѣмъ нибудь смѣяться, ужъ не скоро отъ этого отстанетъ; удержу не знаетъ въ своемъ смѣхѣ. "Рѣка временъ въ своемъ теченьи" уноситъ передъ нимъ многіе плевелы жизни, въ клейнодахъ, нашего прогресса появляются славныя страницы, а русскій человѣкъ продолжаетъ подсмѣиваться надъ тѣмъ, что ему казалось смѣшнымъ когда-то прежде.
   Такимъ образомъ, смѣялся онъ надъ нашими филантропами, смѣялся и прозой и стихами, и до нынѣ продолжаетъ подтрунивать надъ ними. О, добрый "злой человѣкъ" русскій! Правъ ли ты теперь, какъ прежде, въ своихъ насмѣшкахъ надъ славянскими филантропами? Оглянись и посмотри, сколько у насъ филантропическихъ обществъ, гдѣ слово есть дѣло, гдѣ есть засѣданія, комитеты, протоколы и у которыхъ только изрѣдка бываютъ... судебные процессы. Посмотри, сколько у насъ "покровительствующихъ" обществъ;
   У насъ есть Общество, покровительствующее нуждающимся ученымъ и литераторамъ, общество, которое если и окажетъ иногда, писателю помощь послѣ его смерти, то только потому, что филантропія безъ "канцелярскаго порядка", безъ "справокъ", безъ протоколовъ -- не мыслимо и теряетъ свое бюрократическое величіе.
   У насъ есть клубъ общества "для взаимнаго вспоможенія", гдѣ даже на счетъ общества (по заявленію присяжнаго повѣреннаго г. Спасовича въ окружномъ судѣ) пьютъ пиво и чай музыканты оркестра, а полицейскіе чины угощаются клубными ужинами.
   У насъ есть другой клубъ, покровительствующій "служебному частному труду" (такова, его фирма), и хотя этотъ клубъ кромѣ большихъ долговъ ничего еще но сдѣлалъ, но "нельзя же вдругъ!." какъ выряжается Репетиловъ.
   Наконецъ (мы для краткости умалчиваемъ о многихъ другихъ покровительствующихъ обществахъ) у насъ есть "россійское общество покровительства животнымъ". Что это общество существуетъ и вѣруетъ въ прочность своего существованія, можно видѣть изъ того, что общество имѣетъ свой собственный органъ, свой "Вѣстникъ", который. выражаясь торжественнымъ языкомъ этого "Вѣстника", "вступаетъ теперь во второй годъ своего существованія."
   Общество это вполнѣ стоитъ нашего вниманія уже за одно его буколическое, дѣтски-чистое міросозерцаніе, за его наивное равнодушіе ко всему, что не принадлежитъ къ разряду четвероногихъ. Самое существованіе такого общества показываетъ, что для его благодушныхъ членовъ совершенно непонятно гамлетовское (по Н. Полевому) восклицаніе: .За человѣка страшно"! Обществу за людей не страшно, но страшно за животныхъ. Это легко можно замѣтить и по статьямъ .Вѣстника россійскаго общества покровительства животныхъ" (No 1, 1869 г), Вы, напр. встрѣтите въ "Вѣстникѣ" замѣтку "объ извощикахъ въ Петербургѣ" и съ первыхъ строкъ этой замѣтки поймете, что обществу нѣтъ никакого дѣла до судьбы и житья-бытья этого бѣднаго, рабочаго люда: все его вниманіе поглощено только лошадьми этихъ извощиковъ. Общество вполнѣ вѣритъ, что жизнь извощика, не жизнь -- а масляница, что его соціальное положеніе давно устроено, а по тому о венъ и не заботится. За то "Вѣстникъ" очень хорошо знаетъ, какъ устроена жизнь свиней у содержателя сираго двора близь московской заставы въ домѣ Сабурова No 51, гдѣ у свиной есть удобное помѣщеніе и условный свиной комфортъ. Тотъ-же "Вѣстникъ" до изумительныхъ подробностей знаетъ біографію одной старой лошади, находящейся въ конюшнѣ на мыловаренномъ заводѣ Грунта, и доводитъ до общаго свѣденія, что эта лошадь-ветеранъ дожила до 30 лѣтъ, стоитъ въ удобномъ стойлѣ, на отличной соломенной подстилкѣ и по старости своей не употребляется больше въ работу.
   Не подумайте, пожалуйста, что общество потому посвящаетъ своихъ членовъ въ "жизнеописаніе" этого коня ветерана, что онъ какая нибудь историческая знаменитость, бывшее украшеніе маневровъ или цирка, -- ни чуть не бывало. Это лошадь просто принадлежала хозяину мыловареннаго завода и "въ уваженіе къ ея прежнимъ трудамъ", пишетъ "Вѣстникъ", въ покоѣ и довольствѣ содержится Грумтомъ въ конюшнѣ.
   Въ послѣднемъ засѣданіи Правленія Общества, между прочимъ былъ обсужденъ проэктъ узаконеній противъ жестокаго обращенія съ животными, выработанный особою комиссіею общества. Въ этомъ проэктѣ проступки противъ животныхъ раздѣлены на три категоріи: 1) дурное обращеніе съ животными; 2) жестокое обращеніе и 3) истязаніе и изувѣченіе животныхъ. Уличенные въ такихъ проступкахъ подвергаются такимъ наказаніямъ: по 1-й категоріи -- арестъ не свыше пяти дней или штрафъ не свыше 25 р.; по 2-й арестъ не свыше 15 дней или штрафъ до 50 р. с. и по 3-й категоріи -- арестъ на мѣсяцъ или штрафъ 100 руб.
   Такъ общество наказываетъ за дурное обращеніе съ животными.
   Какъ отдѣльный фактъ, подобное узаконеніе, разумѣется, превосходно, но мы обязаны отнестись къ нему въ связи съ прочими фактами изъ современной исторіи нашей молодой цивилизаціи, и вотъ тутъ-то мы невольно призадумаемся. Задумаетесь и вы всѣ, господа, если мы рядомъ съ постановленіемъ Общества покровительства животнымъ поставимъ недавнее рѣшеніе одного петербургскаго мироваго судьи, г. Га юва, который имѣетъ болѣе чѣмъ странный взглядъ на "оскорбленіе чести." Разбирая одну жалобу, г. Галовъ призналъ будочника Шпринга виновнымъ въ томъ, что онъ безъ всякой причины прибилъ тринадцатилѣтняго мальчика Кондратьева, но въ тоже время этотъ судья объявилъ такое изумительное рѣшеній "такъ какъ въ мальчикѣ 13-ти лѣтъ не можетъ бытъ развито понятіе о чести (?!), то и не можетъ быть преслѣдованія за оскорбленіе его чести: поэтому постановляю: булочнаго мастера Шпринга по обвиненію въ нанесеніи мальчику Кондратьеву обиды дѣйствіемъ, признать отъ суда свободнымъ"... Не полезно-ли послѣ такого рѣшенія нѣкоторымъ мировымъ судьямъ, подобнымъ г. Галову, заглядывать иногда для собственнаго поученія въ "Вѣстникъ общества покровительства животныхъ?. "
   

V.

   Что за несчастная звѣзда г. Юматова! Не везло ему въ прошломъ году, не везетъ и въ нынѣшнемъ. Въ прошломъ году мылилъ ему голову г. Скарятинъ, его бывшій товарищъ но изданію; обижалъ его г. Киркоръ, не допуская его писать въ собственной газетѣ "Новое время"; распекъ его г. Катковъ за "казацкія нагайки", съ помощью которыхъ г. Юматовъ предлагалъ защитить "свободу мнѣній",-- кажется, довольно и этихъ уроковъ для человѣка, который Богъ вѣсть почему сдѣлался журналистомъ. Однако г. Юматовъ и послѣ такихъ горькихъ уроковъ не угомонился. Петербургскій корреспондентъ "Московскихъ вѣдомостей" передаетъ еще одинъ "веселенькій пейзажикъ" изъ неудачныхъ похожденій редактора "Новаго времени"... На послѣднее засѣданіе славянскаго благотворительнаго комитета явился г. Юматовъ, никогда не бывши его членомъ. Нашлись члены, которые объяснили г. Юматову, что "нельзя-ли для прогулокъ подальше выбрать переулокъ", при чемъ отъ него не было скрыто "несоотвѣтствіе съ задачами давянскаго племени тѣхъ ученій, которыя проповѣдуетъ "Новое время." Г. Юматовъ долженъ былъ обратиться вспять и, нужно предполагать, съ большимъ смущеніемъ.
   Въ другомъ родѣ было славянское нашествіе на клубъ художниковъ г.г. Погодина, А. Майкова и Ореста Миллера, устроившихъ чтеніе въ пользу славянъ, вечеромъ 8-го января. Чтеніе вышло нѣсколько Странное. М. П. Погодинъ выдумалъ угощать петербургскую публику чтеніемъ историческаго своего отрывка "О нашествіи татаръ въ Россію". Слушатели понять не могли (да и понять, въ самомъ дѣлѣ, трудновато), зачѣмъ это издатель " Русскаго" о старинѣ, о татарахъ, о Батыѣ вдругъ заговорилъ; зачѣмъ это А. Майковъ, вмѣсто "Нивы" и .Полей", стихотвореніе Хомякова читаетъ, и зачѣмъ, наконецъ, явился на сцену г. Ореста Миллеръ совершенно неожиданно, потому что въ программѣ вечера его не было и опять Хомякова сталъ читать, а потомъ прочелъ клубной публикѣ нѣчто въ родѣ родительскаго наставленія о ея "поведеніи". Зачѣмъ все это? За тѣмъ, что вечеръ былъ "благотворительный", а благотворительная цѣль все смягчаетъ, все прикрываетъ...
   

VI.

   Гдѣ мягче общественные нравы и слышнѣе общественное мнѣніе въ Петербургѣ или въ провинціи? На такой вопросъ отвѣчать довольно трудно. Ол, ни стоятъ.за провинцію, другіе за невскую столицу, но по нашему мнѣнію, такой споръ могутъ разрѣшить одни факты: факты въ такихъ случаяхъ неумолимы.
   По всей вѣроятности, драматургъ г. Маннъ долженъ напр. предпочитать столичное общественное мнѣніе провинціальному, на томъ основаніи, что одесская молодежь освистала недавно его комедію "Говоруны", а. петербургская въ этомъ не была замѣчена. Г. Маннъ однако ошибается, если онъ такъ думаетъ. Если молодежь Одессы освистала его комедіи", то съ своей стороны петербургская молодежь никогда не ходила, и никогда не пойдетъ смотрѣть "Говоруновъ"'. А вѣдь такое презрѣніе хуже всякаго свиста.
   Гдѣ мягче нравы -- это тоже задача. Между нравами провинцій и Петербурга есть много общаго, родственнаго, что и не мудрено между родственниками. Вотъ напр. два свѣжихъ факта -- сравните ихъ между собою. Подавно въ Петербургѣ, какъ сообщаютъ въ газетахъ, содержательница одной школы наказала розгами свою воспитанницу, дѣвушку семнадцати лѣтъ за то, что послѣдили не хотѣла, работать въ праздникъ. Это фактъ столичнаго издѣлія" съ другой стороны, какъ извѣщаютъ "Харьковскія губернскія вѣдомости" (No 138), въ Сумахъ во время классныхъ занятій учитель уѣзднаго училища одному ученику оторвалъ ухо...

Какъ посмотрѣть, да посравнить

   оба факта, то, право, одинъ другого не лучше. Хороши также и "Харьковскія вѣдомости", сообщающія объ оторванномъ ухѣ. Они не хотятъ вѣрить этому факту, но почему не хотятъ? Не потому, что онъ имъ кажется невозможнымъ, какъ возмутительная педагогическая мѣра, а потому только, что такой поступокъ кажется имъ физически невозможнымъ. "Нужно имѣть, говорятъ они, не мало физической силы", чтобъ исполнить такую операцію. Что за губернская наивность! Нашимъ-ли провинціальными, богатырямъ въ диковинку оторвать съ корнемъ ухо. вырвать бороду и ради шутки или мести, подобно бирскому исправнику, наказать собесѣдника и собутыльника, розгами? Розги даже въ подобномъ случаѣ не прочь употребить самъ маститый ученый М. И. Погодинъ. Въ своей юмористической (что въ переводѣ на. московское нарѣчіе значитъ уморительной) газеткѣ "Русскій" (No 122) Михаилъ Петровичъ разсказываетъ такой диковинный анекдотъ, можетъ быть, имъ самимъ даже придуманный:
   "Молодой пастухъ загулялъ однажды. Чрезъ нѣсколько времени его впало раздумье и онъ, придя къ старостѣ, сталъ просить, чтобъ онъ его высѣкъ.
   "Что дѣлать, говоритъ онъ никакъ не (нравлюсь я съ собою; высѣките меня хорошенько, авось пить не стану"...
   -- Помилуй, скажи, отвѣчаетъ староста -- мы не смѣемъ."
   "Что не смѣть,-- самъ прошу объ этомъ."
   "Да на меня донесутъ."
   "Высѣки на міру,-- я скажу -- на то моя воля была..."
   Привели малаго на глотку онъ поклонился всѣмъ и объявилъ свое желаніе. Разложили раба Божьяго и завалили пятнадцать горячихъ лозановъ.
   -- "Доволенъ-ли?" спрашиваютъ.
   -- "Погодите, дайте встать,."
   Парень всталъ, встряхнулся, подумалъ и сказалъ: "дайте еще десятокъ",-- и легъ опять.
   "Почтенный человѣкъ! заключаетъ М. П. свой анекдотъ и прибавляетъ: "о если бы одинъ мой благопріятель послѣдовалъ его примѣру!"
   Какъ вы думаете, пріятно-ли послѣ такого заявленія быть благопріятелемъ М. П. Погодина? Жаль только, что М. П. откровененъ только въ половину и не назвалъ имени своего благопріятеля.
   Издатель "Русскаго" въ своей статьѣ "о нашествіи татаръ" замѣчаетъ, что лѣтописецъ этого тяжелаго времени писалъ свое сказанье "не чернилами, а кровью и слезами"... Прибѣгая къ такому выразительному. татарскому образу, г. Погодинъ хочетъ показать свою чувствительность.
   Странное однако противорѣчіе: съ одной стороны негодуетъ на погромъ Батыя, а съ другой -- спустя 626 лѣтъ отъ покоренія Руси монголами мечтаетъ о томъ, чтобъ его благопріятеля подвергли тѣлесному наказанію!!..
   Вотъ образчики нашихъ современныхъ и литературныхъ нравовъ...
   
   Такъ въ наши годы золотые
   Намъ вѣкъ татарскій очень сроденъ.
   Такъ, описавъ погромъ Батыя,
   Батыя корчитъ самъ Погодинъ
   
   О нашихъ "провинціальныхъ правахъ" я еще поговорю поподробнѣе въ слѣдующемъ мѣсяцѣ, а на этотъ разъ -- довольно. До свиданья. Мнѣ теперь насильно хочется заставить себя прочитать стихи Я. Полонскаго, которые я никакъ не моту до сихъ поръ осилить:
   Если ты вакханка -- родилась вакханкой....

Анонимъ

"Дѣло", No 1, 1869

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru