Мольер Жан-Батист
Сицилиец

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Мольер

Сицилиец

   Мольер. Полное собрание сочинений в одном томе. / Пер. с фр.-- М.: "Издательство АЛЬФА-КНИГА", 2009. (Полное собрание в одном томе).
   Перевод З. Венгеровой
  

Действующие лица

КОМЕДИЯ

   Дон Педро -- сицилийский дворянин.
   Адраст -- французский дворянин, влюбленный в Исидору.
   Исидора -- гречанка, рабыня дона Педро.
   Заида -- молодая рабыня.
   Сенатор.
   Али -- турок, раб Адраста.
   Два лакея.
  

БАЛЕТ

  
   Музыканты.
   Раб -- певец. Рабы -- танцоры
   Мавры и мавританка, танцующие.
  

СЦЕНА ПЕРВАЯ

  

Али, музыканты.

  
   Али (музыкантам). Тсс!.. Остановитесь и ждите здесь, пока я вас позову!
  

СЦЕНА ВТОРАЯ

  
   Али (один). Так темно, что хоть глаз выколи! Небо сегодня нарядилось в черное, как скоморох, и ни одна звезда не кажет носа. Как глупо положение раба! Никогда он не живет для себя, всегда принадлежит всецело страстям своего господина, подчинен его прихотям и должен считать своим личным делом все, что того тревожит. Вот и мой господин взвалил на меня свои заботы, и так как он влюблен, то у меня нет покоя ни днем, ни ночью. Но я вижу факелы... Это, конечно, он...
  

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

  

Адраст, два лакея (каждый с факелом в руке), Али.

  
   Адраст. Это ты, Али?
   Али. А кто бы это мог быть, как не я? В такой поздний час, кроме вас и меня, никто, я полагаю, не бегает по улицам...
   Адраст. И никто также, я думаю, так не страдает, как я. Когда приходится бороться только против равнодушия и строгости той, которую любишь, это еще ничего; тогда остается хоть отрада слез, свобода вздохов... Но не иметь возможности говорить с той, которую обожаешь, не иметь возможности узнать от красавицы, угодна или неугодна ей любовь, вызванная ее очами, -- вот, по-моему, наибольшее горе... И на него обрекает меня несносный ревнивец, который так тщательно оберегает мою очаровательную гречанку и не делает ни шагу без того, чтобы не тащить ее за собой!
   Али. Но в делах любви есть много способов разговаривать, и мне кажется, что ваши и ее глаза довольно наговорили друг другу за эти вот уже почти два месяца...
   Адраст. Правда, что мы часто говорили глазами друг с другом; но как знать, верно ли каждый из нас истолковывал этот язык взглядов? И как мне знать, в конце концов, понимает ли она все, что ей говорят мои взгляды, и говорят ли ее взгляды то, что мне иногда в них чудится?
   Али. Нужно найти какой-нибудь способ переговорить друг с другом по-иному.
   Адраст. Ты привел музыкантов?
   Али. Да.
   Адраст. Позови их сюда! (Один.) Я велю им здесь петь до утра и посмотрю, не появится ли красавица где-нибудь в окне...
  

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

  

Адраст, Али, музыканты.

  
   Али. Вот они. Что им петь?
   Адраст. То, что они считают самым лучшим.
   Али. Пусть пропоют трио, которое они мне недавно пели.
   Адраст. Нет, это не то, что мне нужно!
   Али. Ах, господин, там прекрасный бекар!
   Адраст. Это еще что за прекрасный бекар?..
   Али. Ах, господин, я сторонник бекара... И вы знаете, что я в этом кое-что смыслю... Бекар меня восхищает; без бекара нет смысла в гармонии. Вот послушайте это трио!
   Адраст. Нет, я предпочитаю что-нибудь нежное и страстное, что-нибудь, что погрузит меня в томные мечты...
   Али. Я вижу, что вы за бемоль. Но есть возможность удовлетворить нас обоих. Пусть они пропоют сценку из комедии, которую репетировали при мне. В ней два влюбленных пастуха, охваченных любовью, приходят каждый отдельно в лес изливать свои жалобы в бемоле, а потом рассказывают друг другу о жестокости своих возлюбленных. А затем приходит веселый пастух и с очаровательным бекаром смеется над их слабостью...
   Адраст. Я согласен. Послушаем.
   Али. Вот как раз место, которое может служить сценой, а вот и два факела, чтобы осветить представление...
   Адраст. Стань у этого дома, чтобы при малейшем шуме, который произойдет за стенами, я велел бы убрать факелы!
  

Отрывок комедии, пропетый и сыгранный тремя музыкантами, которых привел Али.

  
   Первый музыкант
   (изображающий Филена)
  
   Если мрачный мой рассказ
   Вдруг лишит покоя вас,
   Скалы, вы не будьте гневны!
   Жребий мой, увы, плачевный
   Тронет сердце даже скал...
   Я от мук и бед устал...
  
   Второй музыкант
   (изображающий Тирсиса)
  
   С приближением денницы
   Пташки весело поют,
   А страданий вереницы
   У меня в душе встают.
   Я попал к невзгодам в плен,
   Милый мой Филен!
  
   Первый музыкант
  
   О Тирсис, любимый друг!
  
   Второй музыкант
  
   Тяжки мне мученья плена!..
  
   Первый музыкант
  
   Я изныл совсем от мук!
  
   Второй музыкант
  
   Ко всему глуха Климена...
  
   Первый музыкант
  
   И Хлориса так строга...
  
   Оба (вместе)
  
   Не сломить судьбу-врага!
   Если ты, Амур, не в силах
   В них зажечь любовный жар,
   Почему у женщин милых
   Не отнимешь властных чар?..
  
   Третий музыкант
   (изображающий пастушка)
  
   Жалко тех влюбленных, право,
   Что сердцами льнут к бездушным...
   Кто способен мыслить здраво,
   Остается равнодушным.
   Ласка любящим нужна,
   Их скреплять, как цепь, должна...
   Мне сказать вам неизбежно,
   Что красавиц много здесь...
   Их люблю я пылко, нежно,
   Отдаваясь чувству весь,
   Но красавице тигрице,
   Тигром став, отмщу сторицей!..
  
   Первый и второй музыканты
  
   Да, в любви лишь тот силен,
   Кто разумно так влюблен!..
  
   Али. Сударь, что-то зашевелились в доме...
   Адраст. Надо уходить, уходить и тушить факелы...
  

СЦЕНА ПЯТАЯ

Дон Педро, Адраст, Али.

  
   Дон Педро (выходит из дому в ночном колпаке и халате, со шпагой под мышкой). Вот уже сколько времени я слышу пение у моих дверей... Это, наверное, что-нибудь да значит. Нужно мне распознать в темноте, что это за люди...
   Адраст. Али!
   Али. Что?
   Адраст. Ты ничего не слышишь?
   Али. Нет.
  

Дон Педро стоит за ними и слушает.

  
   Адраст. Как?! Неужели, несмотря на все наши старания, я не смогу поговорить минутку с прелестной гречанкой! Неужели этот проклятый ревнивец, этот негодяй сицилиец навсегда преградит мне доступ к ней?!.
   Али. Я бы от души хотел, чтобы его черт побрал за неприятности, которые он нам доставляет, этот несносный человек, этот палач! Ах, если бы он нам теперь попался, с какой бы радостью я выместил на его спине все тщетные усилия, которые нас заставляет делать его ревность!
   Адраст. Нужно, однако, найти какое-нибудь средство, что-нибудь изобрести, придумать какую-нибудь хитрость, чтобы подвести нашего злодея. Я слишком далеко зашел, чтобы отступить назад, и что бы мне ни пришлось пустить в ход...
   Али. Господин, я не знаю, что это означает, но дверь открыта; если желаете, я тихонько войду, чтобы узнать, в чем дело.
  

Дон Педро отступает к двери.

  
   Адраст. Хорошо. Войди, но только не делай шума. Я стою подле тебя. Дай бог, чтоб это была очаровательная Исидора!
   Дон Педро (давая пощечину Али). Кто идет?
   Али (отвечая пощечиной дону Педро). Свой!..
   Дон Педро. Эй, Франциск, Доминик, Симон, Мартин, Пьер, Томас, Жорж, Шарль, Варфоломей!..
  

СЦЕНА ШЕСТАЯ

  

Адраст, Али.

  
   Адраст. Я не слышу ничьих шагов!.. Али, Али!
   Али (спрятавшийся в углу). Что, господин?
   Адраст. Где же ты прячешься?
   Али. Пришли эти люди?
   Адраст. Нет, никого не слышно...
   Али (выходя оттуда, куда спрятался).
   Адраст. Неужели же все наши старания останутся тщетны?!. Неужели проклятый ревнивец надсмеется надо мной?
   Али. Нет, этого не будет! Во мне вознегодовало чувство чести... Пусть не говорят, что кто-нибудь восторжествовал над моей ловкостью; в качестве плута я возмущаюсь всякими препятствиями и желаю проявить способности, данные мне Небом.
   Адраст. Я бы только хотел, чтоб она была извещена каким-нибудь способом, запиской или через посредство кого-нибудь о чувствах, которые я к ней питаю и хотел бы также узнать ее к ним отношение. Потом легко можно найти средство...
   Али. Предоставьте все это мне. Я пущу в ход столько ухищрений, что хоть что-нибудь наконец должно будет удастся... Но вот уже светает... Я отправлюсь за моими людьми и приду сюда ждать, когда выйдет наш ревнивец...
  

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Дон Педро, Исидора.

  
   Исидора. Не знаю, какая вам радость будить меня так рано... Это, по-моему, совсем не вяжется с тем, что, по вашему желанию, сегодня придут писать мой портрет: вставанье на заре далеко не способствует свежести лица и блеску глаз.
   Дон Педро. У меня есть дело, которое заставляет меня выйти из дому как раз теперь.
   Исидора. Но я думаю, что это дело могло бы обойтись без моего присутствия, и вы могли бы спокойно дать мне насладиться прелестью утреннего сна.
   Дон Педро. Да, но я желаю, чтобы вы были всегда со мной. Совсем не бесполезно ограждаться от происков соглядатаев: вот еще сегодня ночью пели под нашими окнами.
   Исидора. Это правда. Пение было очаровательное!
   Дон Педро. Это они вам пели серенаду?
   Исидора. Я готова так думать, если это вы говорите.
   Дон Педро. Вы знаете, кто устроил эту серенаду?
   Исидора. Не знаю, но, кто бы это ни был, я ему благодарна.
   Дон Педро. Благодарны?
   Исидора. Конечно, потому что он хотел меня развлечь.
   Дон Педро. По-вашему, значит, хорошо, что он вас любит?..
   Исидора. Очень хорошо. Во всяком случае, чрезвычайно любезно.
   Дон Педро. И вы одобряете всех, которые оказывают эту любезность?
   Исидора. Конечно.
   Дон Педро. Вы, однако, довольно ясно выражаете ваши мысли...
   Исидора. А зачем их скрывать?!. Как бы женщины ни держали себя в таких случаях, все же все они рады, когда их любят. Это признание наших чар не может не нравиться нам. Что бы ни говорили, но поверьте мне, что наибольшее честолюбие женщин заключается в том, чтобы внушать любовь. Все их заботы о себе только к этому и направлены, и даже самая надменная из нас в душе очень радуется победам своих глаз.
   Дон Педро. Но если вам приятно внушать любовь, то знаете ли вы, что мне, который вас любит, это совершенно неприятно?!.
   Исидора. Не знаю почему!.. Если бы я кого-нибудь любила, то не знала бы большей радости, чем то, что все его любят. Ведь нет ничего, что так бы доказывало красоту избранника или избранницы. Как можно не радоваться тому, что предмет нашей любви всем нравится?
   Дон Педро. Каждый любит по-своему, и моя любовь иная. Я был бы счастлив, если бы вас не находили красивой, и вы заслужили бы мою признательность, если бы не старались казаться красивой другим.
   Исидора. Как?! Это возбуждает вашу ревность?!
   Дон Педро. Да! Да, я ревнив, ревнив, как тигр или, если хотите, как дьявол. Моя любовь хочет, чтоб вы принадлежали всецело мне. Моя любовь; так нежна, что ее оскорбляет всякая улыбка, всякий взгляд, похищенный у вас, и все мои старания направлены на то, чтобы преградить доступ любовникам и твердо владеть вашим сердцем, не давая похитить ни малейшую частицу у себя.
   Исидора. Знаете, что я вам скажу? Вы избрали ложный путь. Плохо владеешь тем сердцем, которое стараешься удержать силой. Что касается меня, то сознаюсь вам, будь я поклонником женщины, находящейся в чьей-либо власти, я бы приложила все старания, чтобы возбудить ревность этого человека и заставить его следить днем и ночью за той, которую я хотела бы расположить к себе. Это отличное средство добиться успеха, ибо можно очень легко воспользоваться тоской и гневом, вызываемыми в женщине насилием и неволей...
   Дон Педро. Значит, если бы кто-нибудь вздумал за вами ухаживать, вы оказались бы расположенной отвечать его чувствам?
   Исидора. Этого я вам не говорю. Но ведь женщины не любят, чтобы их стесняли, и потому чрезвычайно рискованно выказывать им подозрение и держать их взаперти.
   Дон Педро. Вы обнаруживаете мало признательности ко мне; мне кажется, что рабыня, которой дали свободу и которую хотят сделать своей женой...
   Исидора. За что мне вам быть признательной, если вы превратили одно рабство в другое, еще более тяжелое, если вы не даете мне пользоваться свободой и утомляете меня постоянным надзором.
   Дон Педро. Но ведь этому причиной чрезмерная любовь...
   Исидора. Если в этом выражается ваша любовь, то я попросила бы вас меня ненавидеть!
   Дон Педро. Вы сегодня настроены очень немилостиво, и я прощаю вам ваши слова, имея в виду ваше недовольство тем, что вы встали так рано...
  

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

  

Дон Педро, Исидора, Али (одетый турком делает реверансы дону Педро).

  
   Дон Педро. Довольно церемоний! Что вам нужно?
   Али (становясь между доном Педро и Исидорой, поворачивается к Исидоре при каждом слове, которое говорит дону Педро, и делает ей знак, чтобы объяснить ей намерения своего господина). Синьор, с позволения синьоры я желаю вам сказать (с позволения синьоры), что я явился к вам (с позволения синьоры), чтобы вас попросить (с позволения синьоры) соблаговолить (с позволения синьоры)...
   Дон Педро. С позволения синьоры перейдите, пожалуйста, сюда... (Становится между Али и Исидорой.)
   Али. Синьор, я виртуоз...
   Дон Педро. У меня нет ничего вам дать.
   Али. Я и не прошу. Но так как я понимаю кое-что в музыке и танцах, то я научил этим искусствам нескольких рабов, которые хотели бы найти господина, которому нравятся пение и танцы. А так как я знаю, что вы особа влиятельная, то я и хотел просить вас поглядеть на них и послушать их, с тем чтобы их купить, если они вам понравятся, или чтобы указать им какого-нибудь вашего приятеля, который бы захотел их купить...
   Исидора. Это интересно и, наверное, нас позабавит. Приведите их сюда!
   Али. Шала-бала... Вот новая песенка, очень современная. Послушайте внимательно... Шала-бала...
  

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

Дон Педро, Исидора, Али, рабы-турки.

  
   Раб
   (обращаясь к Исидоре, поет)
  
   Ловить красотку в миг порыва
   В нее влюбленному не лень.
   Но муж назойливо, ревниво
   Жену преследует как тень...
   В надежде сладкой на победу
   Влюбленный пытке обречен:
   Вести с красавицей беседу
   Глазами только может он.
   (Обращается к дону Педро.)
   Ширибирида уш алла!
   Из турок я, не знаю зла.
   Но только беден я, увы!
   Меня купить хотите вы?
   Когда у вас я буду жить,
   Усердно буду вам служить:
   Вставать, едва блеснет рассвет,
   Согрев котел, варить обед.
   Скорее дайте мне ответ:
   Купить хотите или нет?1
   1 Перевод Зинаиды Ц.
  

ПЕРВЫЙ ВЫХОД БАЛЕТА

Танец рабов.

  
   Раб
   (обращаясь к Исидоре)
  
   Влюбленный мучится ужасно,
   Судьбу жестокую кляня,
   Пока в очах своей прекрасной
   Не встретит нежности огня.
   Тогда ликующий счастливец
   При всех любезничать с ней рад,
   Смеясь над тем, что муж-ревнивец
   Напрасно ставил тьму преград...
   (Обращается к дону Педро.)
   Ширибирида уш алла!
   Из турок я, не знаю зла.
   Но только беден я, увы!
   Меня купить хотите вы?
   Когда у вас я буду жить,
   Усердно буду вам служить:
   Вставать, едва блеснет рассвет,
   Согрев котел, варить обед.
   Скорее дайте мне ответ:
   Купить хотите или нет?
  

ВТОРОЙ ВЫХОД БАЛЕТА

Рабы возобновляют свой танец.

  
   Дон Педро
   (поет)
  
   Шуты, вы спели мне недаром,
   Я вижу, очень вы умны;
   Вам не спасти своей спины --
   Она скучает по ударам...
   Ширибирида уш алла!
   Уйди, уйди скорей от зла!..
   Тебя я вовсе не куплю,
   А больно палкой отлуплю...
   Прочь поскорее удались,
   Иначе палки берегись!
  
   Дон Педро. Ишь проказники!.. (Исидоре.) Идем домой! Я раздумал выходить. К тому же и погода портится... (Али, который снова показывается.) А, плут, погоди-ка...
   Али. Ну что ж, это так и есть. Мой господин ее обожает... Он ничего так не| желает, как выказать ей свою любовь. И если она ответит согласием, он на ней! женится!
   Дон Педро. Конечно, конечно! Я ее приберегаю для него!..
   Али. Она будет нашей наперекор вам.
   Дон Педро. Как! Негодяй!..
   Али. Она будет нашей, говорю вам, как бы вы ни скрежетали зубами...
   Дон Педро. Если я возьму...
   Али. Как бы вы ее ни стерегли, она будет нашей! Я в этом поклялся...
   Дон Педро. Подожди-ка! Я тебя поймаю!
   Али. Напротив того, это мы вас поймаем. Она будет нашей женой. Это решенное дело! (Один.) Я добьюсь этого -- или погибну!..
  

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ

  

Адраст, Али, два лакея.

  
   Адраст. Ну что, Али, как подвигаются наши дела?
   Али. Я уже кое-что пустил в ход, но...
   Адраст. Не трудись! Я случайно обрел все, чего хотел, и вскоре буду наслаждаться счастьем видеть красавицу у нее на дому. Я видел живописца Дамона, который сказал мне, что должен отправиться сегодня писать портрет очаровательной красавицы; а так как мы с ним уже давно близкие друзья, то он согласился содействовать мне в моей любви и посылает меня к ней вместо себя с рекомендательным письмом. Ты знаешь, что я всегда любил живопись и иногда работаю кистью наперекор французскому обычаю, требующему, чтобы дворянин не умел ничего делать... Я таким образом буду иметь возможность свободно видеться с моей красавицей. Но я не сомневаюсь, что назойливый ревнивец будет постоянно присутствовать при наших свиданиях и будет мешать нам говорить друг с другом... Правду сказать, я задумал, при содействии одной молодой рабыни, хитрость, посредством которой я вырву красавицу гречанку из власти ревнивца, если она на это согласится...
   Али. Предоставьте дело мне, и я объясню вам, как с ней поговорить... (Говорит на ухо Адрасту.) Пусть не говорят, что я был ни при чем в этом деле... Когда вы к ней пойдете?
   Адраст. Я иду сейчас и уже все подготовил.
   Али. Я тоже иду все подготовить.
   Адраст. Я не хочу терять времени: мне хочется скорее насладиться ее видом...
  

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ

Дон Педро, Адраст, два лакея.

  
   Дон Педро. Что вам здесь нужно, кавалер?
   Адраст. Мне нужно видеть дона Педро.
   Дон Педро. Он перед вами.
   Адраст. Так пусть он соблаговолит прочесть это письмо.
   Дон Педро (читает). "Я вам посылаю вместо себя для известного вам портрета сего французского дворянина, который из желания оказать любезность людям хорошего общества любезно согласился взять на себя это дело, когда я ему его предложил. Он, несомненно, самый подходящий человек на свете Для такого рода работы, и я считал, что не мог бы оказать вам большей услуги, чем то, что вам его посылаю, в виду того, что вы желаете иметь точный портрет любимой вами особы. Только, пожалуйста, не говорите ему ни о каком вознаграждении, ибо это человек, которого это обидело бы: он работает только для славы и для доброго имени". Сеньор француз, вы оказываете мне большую милость, и я вам крайне признателен.
   Адраст. Все мое честолюбие направлено на то, чтобы оказывать услуги людям, имеющим имя и заслуги.
   Дон Педро. Я сейчас приведу особу, о которой идет речь...
  

СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ

Исидора, дон Педро, Адраст, два лакея.

  
   Дон Педро (Исидоре). Вот дворянин, посланный нам Дамоном; он берет на себя труд написать ваш портрет. (Адрасту, который целует Исидору, здороваясь с ней.) Эй, господин француз, у нас не принято так здороваться!
   Адраст. Так здороваются во Франции.
   Дон Педро. Французские обычаи хороши для ваших женщин; нашим же это кажется слишком большой фамильярностью...
   Исидора. Я очень рада оказанной мне чести. Все это происшествие меня очень поразило; говоря по правде, я не ожидала, что мой портрет будет писать такой знаменитый художник.
   Адраст. Нет, конечно, человека, который бы не счел большим почетом взяться за подобный труд. Я не большой мастер в своем деле, но в данном случае натура, с которой я буду писать, сама дает очень много: имея перед собой такой оригинал, можно всегда сделать нечто прекрасное...
   Исидора. Оригинал ничтожен; но мастерство живописца сумеет загладить его недостатки...
   Адраст. Живописец не видит ни одного недостатка; и все, чего он желает, это суметь представить взорам всего мира прелесть оригинала такой, какой он ее сам видит...
   Исидора. Если ваша кисть так же льстива, как ваш язык, вы напишете портрет, который совершенно не будет походить на меня!
   Адраст. Небо, которое создало оригинал, отняло у нас возможность написать льстивый портрет!..
   Исидора. Небо, что бы вы ни говорили, не...
   Дон Педро. Оставим это, пожалуйста! Перестаньте говорить комплименты и подумайте о портрете!..
   Адраст (лакею). Принеси все что нужно!
   Приносят все принадлежности для писания портрета Исидоры.
   Исидора. Где мне сесть?
   Адраст. Вот здесь. Это самое удобное место, которое лучше всего освещено нужным нам светом...
   Исидора (сев). Так хорошо?
   Адраст. Да. Пожалуйста, слегка приподнимитесь. Немного больше в эту сторону; корпус поверните сюда... Поднимите немного голову, чтобы видна была красота шеи. Тут нужно несколько больше открыть... (Открывает слегка ее грудь.) Хорошо! Вот еще немного... еще немножечко...
   Дон Педро (Исидоре). Почему это ему так трудно вас усадить? Неужели вы не можете сесть как следует?..
   Исидора. Все это для меня совершенно ново, и художник должен сам усадить меня, как ему нужно...
   Адраст (сидя). Ну вот отлично! Вы чудесно держитесь... (Поворачивая Исидору немного к себе.) Вот так, пожалуйста! Все зависит от того, какую придать позу модели...
   Дон Педро. Теперь хорошо!
   Адраст. Немного больше в эту сторону... Пожалуйста, устремляйте ваши взоры все время на меня. Ваш взгляд должен быть прикован к моему...
   Исидора. Я не из тех женщин, которые хотят, чтобы они были на портрете совсем другими, чем в действительности, и недовольны художником, если он не изобразил их более прекрасными, чем на самом деле. Чтобы их удовлетворить, нужно было бы написать один портрет для всех, ибо все они требуют одного и того же -- чтобы их изобразили с лицами цвета лилии и розы, с хорошо очерченным носом, маленьким ротиком и большими живыми глазами, а главное, чтобы лицо было не больше чем с кулак, хотя бы на самом деле оно было у них шириной в фут... Что касается меня, то я хочу портрет, который был бы мною, так чтобы не приходилось спрашивать, кто изображен на портрете.
   Адраст. Относительно вас трудно было бы это спросить: мало кто похож на вас. Сколько в ваших чертах нежности и очарования -- и как рискованно их писать!
   Дон Педро. Нос кажется мне немного слишком толстым...
   Адраст. Я где-то читал, что Апеллес некогда писал портрет одной возлюбленной Александра, изумительно красивой, и во время работы безумно влюбился в нее, так что чуть не умер от любви; Александр же из великодушия уступил ему предмет его желаний. (Обращаясь к дону Педро.) Со мной могло бы случиться здесь то же, что случилось некогда с Апеллесом. Но вы, быть может, не поступили бы так, как Александр...
  

Дон Педро делает гримасу.

  
   Исидора (дону Педро). Как в нем чувствуется его национальность!.. У французов всегда такой запас галантности, что они проявляют ее во всем...
   Адраст. Относительно этого никак нельзя ошибиться. Вы слишком умны, чтобы не понять, из какого источника проистекает все, что вам говорят. Да, если бы здесь был Александр и если бы он был вашим возлюбленным, я бы должен был сказать, что никогда не видел ничего более прекрасного, чем та, которая сейчас предо мною и что...
   Дон Педро. Господин француз, вам бы, кажется, не следовало так много говорить. Это должно отвлекать вас от работы...
   Адраст. Нисколько! Я всегда много говорю; беседа нужна для того, чтобы возбуждать дух и вызывать на лице, которое пишешь, нужную для работы веселость...
  

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ

Али (одетый испанцем), дон Педро, Адраст, Исидора.

  
   Дон Педро. Что этому человеку нужно? Кто это пускает людей, не докладывая о них?!.
   Али (дону Педро). Я вошел без стеснения, но ведь это дозволено между кавалерами. Вы знаете меня, сеньор?
   Дон Педро. Нет, сеньор.
   Али. Я дон Жиль д'Авалос; история Испании, наверное, поведала вам о моих доблестях...
   Дон Педро. Вам что-нибудь угодно от меня, сеньор?
   Али. Да, мне нужен совет в одном вопросе чести. Я знаю, что в этих делах трудно найти более компетентного кавалера, чем вы; но я умоляю вас, отдалимся от других...
   Дон Педро. Теперь мы достаточно отдалились.
   Адраст (дону Педро, который поймал его на том, что он говорит шепотом с Исидорой). Я разглядывал цвет ее глаз...
   Али (дону Педро, отвлекая его от Адраста и Исидоры). Сеньор, я получил пощечину. Вы знаете, что такое пощечина, когда она дается наотмашь прямо в лицо. Эта пощечина меня очень удручает, и я вот не могу решить, следует ли мне, чтобы отомстить за оскорбление, драться с моим противником или же послать людей убить его?..
   Дон Педро. Убить гораздо вернее и короче. Кто ваш враг?
   Али. Пожалуйста, будемте говорить тише... (Говоря с доном Педро, Али становится так, чтобы тот не мог видеть Адраста.)
   Адраст (опустившись на колени перед Исидорой, в то время как дон Педро и Али говорят тихим голосом друг с другом). Да, очаровательная Исидора, мои взгляды говорят это вам уже более двух месяцев, и вы их услышали... Я вас люблю больше всего, что можно любить, и нет у меня другой мысли, другой цели, другого желания, чем принадлежать вам всю жизнь!
   Исидора. Я не знаю, говорите ли вы мне правду, но вы говорите убедительно.
   Адраст. Достаточно ли я убедителен, чтобы внушить вам хоть немного расположения ко мне?..
   Исидора. Я боюсь, что я слишком к вам расположена...
   Адраст. Достаточно ли, прекрасная Исидора, для того чтобы согласиться на тот план, о котором я вам рассказал?
   Исидора. Я еще не могу вам этого сказать...
   Адраст. Что же вы для этого ждете?
   Исидора. Я жду, пока я решусь.
   Адраст. Когда любишь, решаешься быстро!..
   Исидора. Ну хорошо, да, я согласна.
   Адраст. Но согласны ли вы, скажите, чтобы это совершилось сейчас же?..
   Исидора. Когда решение принято по существу, то какое значение может иметь срок?
   Дон Педро (обращаясь к Али). Таково мое мнение, и на этом имей честь кланяться...
   Али. Сеньор, когда вы получите пощечину, то я тоже сумею подать советй отплатить вам этим за вашу любезность.
   Дон Педро. Я отпускаю вас не провожая, но эта вольность ведь дозволена между кавалерами...
   Адраст (Исидоре). Нет, ничто не изгладит из моего сердца нежные знаки... (Дону Педро, который замечает, что Адраст говорит с Исидорой, слишком близко к ней наклонившись.) Я разглядывал эту ямочку, которая у нее на подбородке. Сначала я думал, что это пятнышко... Но на сегодня довольно; мы кончим в другой раз... (Дону Педро, который хочет взглянуть ни портрет.) Нет, еще не глядите. Пожалуйста, велите все это спрятать! (Исидоре.) А вас я прошу не падать духом и сохранить веселость для задуманного мною окончания нашей работы...
   Исидора. Я сохраню всю нужную для этого веселость...
  

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

  

Дон Педро, Исидора.

  
   Исидора. Что вы о нем скажете? Мне он кажется самым любезным человеком на свете... Нужно согласиться, что французы обладают такой вежливостью и галантностью, какой нет ни у одного народа...
   Дон Педро. Да, но плохо то, что они немного слишком вольно ведут себя и безрассудно ухаживают за всякой встречной.
   Исидора. Они знают, что дамам это нравится...
   Дон Педро. Да, но если они этим нравятся дамам, то весьма не нравятся мужчинам. Нет никакого удовольствия в том, что у тебя под носом ухаживают за твоей женой или возлюбленной!..
   Исидора. Ведь это они только в шутку!..
  

СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ

Заида, дон Педро, Исидора.

  
   Заида. Ах, благородный сеньор, спасите меня, пожалуйста, от преследующего меня разъяренного мужа... Он невероятно ревнив и в своих действиях переходит всякие пределы!.. Он доходит до того, что требует, чтоб я всегда ходила под покрывалом! Увидав, что я слегка открыла лицо, он схватил меч и довел меня до того, что я бросилась к вам просить защитить меня от его преследований... Но вот он идет... Ради бога, благородный сеньор, спасите меня от его гнева!
   Дон Педро (Заиде, указывая ей на Исидору). Войдите туда вместе с нею и ничего не бойтесь!..
  

СЦЕНА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Адраст, дон Педро.

  
   Дон Педро. Как, сеньор, это вы?!. Француз -- и такой ревнивый?!. Я думал, что только мы на это способны...
   Адраст. Французы первенствуют во всем, что делают, и когда мы начинаем ревновать, то становимся в двадцать раз ревнивее всякого сицилийца. Негодная думает, что у вас она в безопасности; но вы, надеюсь, слишком рассудительны, чтобы осуждать мой гнев. Позвольте мне, пожалуйста, расправиться с нею по заслугам...
   Дон Педро. Остановитесь, молю вас! Вина ее слишком мала, чтобы возбуждать столь великий гнев!
   Адраст. Размеры вины заключаются не в важности проступка, а в нарушении приказаний; и в этом отношении всякая мелочь становится преступной, если она запрещена...
   Дон Педро. Насколько она говорила, у нее не было никакого дурного намерения, и я очень прошу вас помириться с нею.
   Адраст. Как, вы становитесь на ее сторону?!. Вы, столь чувствительный в этих вопросах?!.
   Дон Педро. Да, я становлюсь на ее сторону, и если вы хотите сделать мне одолжение, вы забудьте свой гнев и помиритесь с нею. Я у вас этого прошу как милости и приму такую милость как первый шаг к дружбе, которую хотел бы заключить с вами.
   Адраст. При таких условиях я не могу вам ни в чем отказать... Я сделаю то, что вы желаете...
  

СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯ

  

Заида, дон Педро, Адраст (спрятанный в углу сцены).

  
   Дон Педро (Заиде). Эй, выходите! Следуйте за мной! Я помирил его с вами... Вы не могли бы обратиться ни к кому более удачно, чем ко мне...
   Заида. Я вам бесконечно признательна... Но я пойду надеть покрывало: я боюсь показаться ему без него.
  

СЦЕНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Дон Педро, Адраст.

  
   Дон Педро. Она сейчас придет; душа ее, уверяю вас, радостно возликовала, когда я ей сказал, что все устроено...
  

СЦЕНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Исидора (под покрывалом Заиды), Адраст, дон Педро.

  
   Дон Педро (Адрасту). Так как вы любезно поступились своим гневом ради меня, то позвольте же мне соединить ваши руки и молить вас обоих жить в полном согласии ради меня.
   Адраст. Да, я вам обещаю, что из любви к вам я буду жить с ней в полном согласии...
   Дон Педро. Вы этим меня очень обяжете, и я буду вам очень признателен.
   Адраст. Даю вам слово, сеньор дон Педро, что из уважения к вам я буду обращаться с нею как можно лучше...
   Дон Педро. Вы слишком любезны!.. (Один.) Хорошо все улаживать и всех мирить!.. Эй, Исидора, идите сюда!
  

СЦЕНА ДВАДЦАТАЯ

Заида, дон Педро.

  
   Дон Педро. Как? Что это значит?!.
   Заида (без покрывала). Что это значит? Это значит, что ревнивец -- чудовище, ненавидимое всем светом, и что все рады причинить ему неприятность, не получая от этого даже никакой выгоды для себя. Это значит, что никакие затворы не могут никого удержать и что овладеть сердцем можно лишь добротой и лаской. И это значит, что Исидора в руках того, кого она любит, и что вы попались впросак...
   Дон Педро. Неужели дон Педро стерпит такую смертельную обиду? Нет! Нет! Я слишком разгневан, и я обращусь за содействием правосудия, чтобы наказать вероломную. Вот дом одного из сенаторов. Эй!
  

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

  

Сенатор, дон Педро.

  
   Сенатор. Здравствуйте, сеньор дон Педро! Как вы кстати явились!.. Дон Педро. Я пришел жаловаться на нанесенную мне обиду. Сенатор. У меня сегодня прекраснейший маскарад... Дон Педро. Предатель француз сыграл со мной подлую штуку...
   Сенатор. Вы в жизни не видели ничего более прекрасного!
   Дон Педро. Он похитил у меня отпущенную на волю рабыню...
   Сенатор. Маскарад будет исполнен людьми, переодетыми маврами, которые великолепно танцуют!
   Дон Педро. Вы сами понимаете, что такое оскорбление нельзя снести!
   Сенатор. У них великолепные, специально сшитые для этого случая костюмы...
   Дон Педро. Я обращаюсь за содействием к правосудию...
   Сенатор. Я бы очень хотел, чтобы вы посмотрели этот маскарад. Теперь будут репетировать, для того чтобы потом протанцевать его для увеселения народа.
   Дон Педро. Как?! О чем вы говорите?
   Сенатор. Я говорю о моем маскараде...
   Дон Педро. А я вам говорю о моем деле!
   Сенатор. Я не хочу сегодня знать других дел, кроме удовольствия. Пожалуйте, господа! Посмотрим, пойдет ли дело на лад...
   Дон Педро. Чума бы побрала этого безумца с его маскарадом!..
   Сенатор. Черт бы побрал этого надоеду с его делом!..
  

СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Сенатор, труппа танцоров.

  

ВЫСТУПЛЕНИЕ БАЛЕТА

Несколько танцоров, переодетых маврами, танцуют перед сенатором и заканчивают комедию.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru