Моррисон Артур
Великий талант

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст издания: журнал "Вестник иностранной литературы", 1912, No 2.

Великий талант

Ар. Моррисона

   Очень редко случается, чтобы гений лично мог рассказать о том, как он создал свое лучшее произведение.
   Тем интереснее будет непосвященным узнать, как создались лучшие творения одного из виднейших членов Союза Символистов, которые и по сию пору продолжают считаться гениальнейшими новаторами в искусстве.
   Настоящего имени художника я вам не назову, -- это было бы слишком нечестно.
   Назовем его, хотя бы, Стэнли Эльбстером.
   Эльбстер не всегда считался великим художником; было время, когда никто и не догадывался о том, что в Лондоне проживает такой большой талант.
   Некий Флек, купец весьма предприимчивый, приобрел "на всякий случай" Эльбстеровские две картины, за которые, по собственному выражению, дал "цену весьма мало отличающуюся от бесценка". Эльбстер тогда еще только вернулся из Парижа.
   Флек в надежде повернуть колесо фортуны, поставил себе за принцип приобретать по две картины у всех плохих даже самых безнадежных художников.
   Стэнли Эльбстер жил в крошечной каморке на одной из улиц Блумсберри. Но мастерская его помещалась в мансарде очень высокого дома на Чаринг-Кросской дороге.
   В виду того, что права на дом оспаривались несколькими наследниками, можно было за квартиру не платить, -- что было весьма на руку многим жильцам и в том числе, конечно, нашему герою.
   Разбирательство дела очень затянулось, и деньги, которые должны были быть уплачены за квартиру, тратились Стэнли на усиленное питание.
   Тогда еще можно было и стоило жить.
   Студия мало была приспособлена для приема знакомых лиц. Вряд ли какая-либо графиня согласилась бы взбираться на такую высь. Но этот недостаток искупался тем, что вид с крыши на окрестности открывался самый чудесный.
   Но ничто на свете не остается долго без перемены. Спорное дело о правах на наследство пришло к определенному завершению, и вступивший во владение новый хозяин первым делом стал собирать деньги с жильцов.
   Но, к счастью, такое же движение вперед стало замечаться и в искусстве. Словно за одну ночь в высь вознесся Союз Символистов. Положительно весь Лондон стал сбегаться на выставку Союза, и удивлению созерцающих не было границ.
   Великий мастер Арсен Крутье умер, но его полотна и полотна его последователей остались, -- остались на страх н загадку публике.
   Созерцатели вскоре разбились на группы, из которых каждая по-своему старалась отгадать и наметить цели и манеры письма символистов. Но вдруг пронесся и оправдался слух, что картины Крутье, Фюмиста и Барбулье куплены за миллионы, -- и тогда гений этих мастеров получил всеобщее признание.
   Стэнли Эльбстер ходил по залам и удивлялся не столько картинам, сколько толпе. Такие картины ему уже пришлось видеть в Париже.
   Вдруг в толпе он заметил Флека и протиснулся к нему. Тот его сначала не узнал, но припомнив приветливо улыбнулся.
   -- Как ваши дела? -- спросил он -- Я так давно не видел вас, что даже фамилию вашу забыл.
   Эльбстер назвался.
   -- Ах, да, да... Как это я мог забыть! А знаете, вы мне очень нужны.
   -- Да?
   -- Ведь вы удивительно приспособляетесь и меняете свою манеру письма. Никто не скажет, что ваше "Поле" и "Розовый сад" написаны одной и той же рукой.
   Очевидно, Флек перепутал, потому что таких картин у себя Стэнли не знал. Но спорить он счел лишним.
   -- Как вам нравится новый стиль? Я охотно заказал бы вам несколько картин в символическом духе.
   -- Я подумаю.
   -- Нечего думать. Идите домой и садитесь работать. Я зайду к вам завтра -- послезавтра. К тому времени приготовьте мне штук шесть-семь таких картин...
   -- Это заказ?
   Флек выразил удивление.
   -- Зачем заказ? Я не люблю этого. Сначала я должен узнать, на что вы способны!
   -- Хорошо! -- стараясь сохранить спокойствие, произнес Эльбстер -- Я жду вас в среду, к 11 часам утра. Вот мой адрес.
   Он немедленно направился домой. Новый холст не на что было покупать, и Стэнли решил использовать полотно старой, забракованной картины.
   Однако, дело оказалось гораздо труднее, чем Стэнли предполагал. За многие годы работы он приобрел дурную привычку рисовать, имея пред собой известную идею, -- по крайней мере, известные намерения. Ничего этого не требовал символизм.
   С каждым мазком Стэнли все больше и дальше отходил от своей цели. Домой он вернулся страшно утомленным и утром снова отправился на выставку. Как рыба в аквариуме, ходил он вдоль стен и с открытым ртом впивал в себя дух символизма. Это, однако, весьма странно подействовало на художника. Глаза его потеряли обычное выражение и сделались совершенно дикими; пальцы судорожно тянулись к волосам, а лицо удлинилось до последней степени. Увидевшая его как-то нечаянно старая дама даже закричала от испуга и забилась в угол.
   После того Эльбстер вышел на улицу, -- и все на ней представилось ему в синих и желтых полосах с розовыми пятнами. Вернувшись домой весь во власти Демона Символизма, он схватил кисть и начал яростно водить ею по холсту.
   Он настолько чувствовал в комнате присутствие невидимого духа и это так угнетало его, что он боялся поднять глаза. "Закончив" одно полотно и желая начать другое, он встал, случайно прошел мимо окна, -- и очарование было нарушено.
   Стоял светлый, ясный день с чистым, голубым небом. Стэнли обернулся, взглянул на свою работу, и ему стало очень неловко. Он взялся исправлять этюд, но вскоре понял, что окончательно испортил его.
   День бесплодной работы очень измучил Эльбстера. Он бросил работу и решил на следующий день снова посетить выставку.
   Вся ночь прошла в страшнейших галлюцинациях и кошмарах, и только к 11 часам утра художник явился в свою студию.
   Ширмы делили комнату на две части и, когда Стэнли прошел во вторую половину, ему почудилось, что в окне мелькнула чья-то большая тень.
   Он поднял глаза и, забыв про тень, остолбенел на месте. На том самом полотне, которое он вчера совершенно испортил, он увидел вполне законченную и прекрасно выдержанную в символическом духе картину. Гениальная неясность и великий сумбур так и били из картины. Пораженный Эльбстер не знал, что и подумать.
   Вспомнив про ночные кошмары, он заподозрил себя в сомнамбулизме. Что все это значит? Ведь студия была заперта и ключ, как всегда, хранился у хозяйки. После долгих загадок и размышлений он пришел к убеждению, что все сделалось само собой, -- во всяком случае без его участия.
   Пока он так стоял и раздумывал, вошел Флек и тотчас же обратил внимание на картину.
   -- Господи! -- воскликнул он. -- Да неужели же это вы сделали? Чудесная вещь!
   -- Да, вышло ничего себе! -- 'Скромно произнес Стэнли.
   -- Я возьму ее, -- сказал Флек.
   -- Это зависит от того, сколько вы дадите мне! -- сурово произнес Стэнли. -- Ставлю вам на вид, что обстоятельства со дня последней встречи нашей сильно изменились.
   -- Хорошо. Даю вам 50.
   Стэнли, с трудом подавляя охватившее его волнение, выразил согласие, но при этом все время сохранял вид жестоко обманутого человека.
   -- Конечно, я мог бы взять еще несколько штук, -- сказал Флек укоризненно глядя на остальные картины, -- ведь таких картин, между нами будь сказано, за одну неделю можно сделать, сколько угодно. Я еще зайду к вам на днях.
   Стэнли был так взволнован всем случившемся, что совершенно утратил способность работать. Он натянул холст, приготовил все для работы и ушел. В этот день он пообедал лучше обычного, а вечером пошел в театр. Ночью он долго размышлял о происшедшем и заснул только под утро. На следующий день он с большим волнением шел на Чаринг-Кросс... С напряженным ожиданием, с легкой дрожью подымался он по лестнице. У двери это ожидание приняло чисто болезненный характер.
   Его ожидания оправдались, -- на мольберте красовался новый, чудесный экземпляр символистической живописи. Новая картина была еще лучше вчерашней, ибо в ней было еще больше углубленной беспорядочности и мистической небрежности.
   Стэнли сел и с чувством суеверного ужаса стал смотреть на картину. Не было никаких оснований подозревать себя в лунатизме, и поневоле пришлось вспомнить все, что он когда-то, в годы детства, слышал о добрых духах, домовых, кобольдах и оборотнях. Конечно, очень странно было признать их существование в наш просвещенный век, но никакого другого исхода не предвиделось. Внезапно такой страх охватил бедного художника, что он решил немедленно же выйти на улицу, но там он первый же рассмеялся над своим страхом.
   Совершив большой моцион, он по дороге зашел к Флеку и заявил ему, что готова новая картина. И после того вернулся к себе в студию.
   Но в его отсутствие снова кто-то неведомый работал над картиной. Невозможно было сомневаться в этом, и теперь подправленная и законченная (или только начатая?) картина была так хороша, что сам великий Куртье мог бы подписаться под ней.
   Стэнли стал тщательно обыскивать все углы. Он отодвинул ширмы, посмотрел за папки, стоявшие вдоль стен, но все, как всегда, было на своем месте.
   Вдруг у него мелькнула гениальная мысль. Он поместил картину перед зеркалом и, глядя в зеркало, самым аккуратным образом срисовал все пятна, переменив только их цвета. Через сорок минут была готова новая картина, -- и таким образом у него оказались две превосходные, совершенно между собою несхожие символистические картины.
   Восторг явившегося Флека был беспределен.
   -- Великолепно! -- воскликнул он, ударяя себя в грудь, а художника по плечу. -- Такими картинами мы скоро затмим всех французов. Но удивляюсь, почему вы целой дюжины не сделали. Ведь делают другие...
   -- Другие? -- спросил Стэнли.
   -- Да, другие!
   -- И работают так, как я? -- с обидой в голосе спросил Стэнли.
   -- Ну, конечно, не так хорошо, как вы. Если хотите, я заберу их у вас по той же цене.
   Но Стэнли отрицательно покачал головой:
   -- По сто за штуку!
   -- По сто?
   -- По сто!
   -- По сто за такую др... Виноват! Нет, это слишком много. Вы совершенно забыли, что я вас вывел в люди. Ну, так и быть! даю 150 за обе и заказываю вам еще полдюжины таких же. Надеюсь, вы остались довольны?
   -- Так и быть, -- сурово произнес Стэнли -- пусть будет по-вашему.
   Теперь будущность Стэнли была обеспечена. Срисовывая при помощи зеркала и меняя на все лады форму и окраску пятен, он сумеет свободно делать до дюжины картин в день.
   После ухода Флека, Стэнли натянул новые холсты и отправился на выставку, где убедился, что далеко оставляет за собой и Куртье, и Фюмиста и де-Бу.
   После того он великолепно пообедал. Ночью от возбуждения ему все не удавалось заснуть. К утру в его голове созрел новый план действий.
   Страшное любопытство заставило его позабыть всякую осторожность. Он намазал маслом ключ от дверей студии и пожалел, что не сделал того же накануне с замком. Уже в 7 часов утра он с необыкновенным волнением направлялся к студии. У дверей он остановился в глубоком раздумье.
   "Не разрушает ли он собственного счастья"? Но раздумывать было поздно. Где-то вблизи послышались шаги, и Стэнли тихо вставил ключ в замок. К сожалению, масло не оказало своего действия, и ключ заскрипел в замке.
   Стэнли рванул дверь и вошел. Послышался вой, сменившийся странным нечленораздельным рычанием.
   Мольберт упал, палитра полетела Стенли в голову, и что-то коричневое шмыгнуло мимо. Дух символизма в образе злобной обезьяны исчез в окне.
   Пораженный до ужаса, Стэнли стоял с минуту совершенно недвижно и только затем стал соображать, какое счастье выпустил он из рук. Он бросился к окну.
   По трубе, скаля на него зубы и злобно рыча, спускалась обезьяна. Стэнли свистнул ей и с самым доброжелательным видом щелкнул пальцами. Но великая художница -- символистка не поняла его жеста и только злобно огрызнулась. Спустившись по трубе, она направилась к улице Святого Андрея, где с сердитым видом поджидал ее какой-то человек. Когда она приблизилась к нему, он сильно ударил ее по голове. Обезьяна быстро побежала к трубе, -- и тогда человек вынул орехи и бананы. Соперница Арсена Крутье протянула руку, но неосторожное движение со стороны человека снова испугало ее, и она побежала дальше.
   Стэнли решил прийти ей на помощь и спустился на улицу Святого Андрея. Собралась уже огромная толпа, кричали мальчишки, визжали девчонки, смеялись мужчины и заливались женщины, а с крыши на крышу и из стороны в сторону металась несчастная обезьяна, -- член Союза Символистов.
   Узнав, кому принадлежит обезьяна, Стэнли возвратился к себе.
   Несколько позже он явился к владельцу обезьяны, незначительному торговцу, и осведомился на счет обезьяны.
   Хозяин печально покачала головой.
   -- Погибла, -- сказал он -- пала жертвой своей любознательности, -- глупая толпа совершенно запугала нашего Понго. Бедняжка как-то попала на пивоварню, и запах пива так подействовал на нее, что она подошла ближе и попала в чан.
   -- Утонула, -- в ужасе спросил Стэнли
   Лавочник печально кивнул головой.
   -- Утонула! Это невознаградимая потеря! Она была на редкость умна. Уверяю вас, что ее свободно можно было бы назначить дипломатом. Она знала весь город, а последнее время, вероятно, повадилась к какому-то художнику, так как возвращалась домой вся в красках.
   -- Да, -- с грустью добавил его помощник -- это было славное животное.
   Стэнли вскоре попрощался и ушел.
   В общем, очень огорчаться ему теперь не пришлось. Известность его была установлена. Журналы помещали его портреты, интервью с ним и отрывки из его жизни.
   Он мог быть теперь уверенным в том, что все созданное им будет признано шедевром. Спорить с человеком с именем было бы рискованно.
   Изредка лишь он сожалел о том, что спугнул обезьяну и не познакомился с ее манерой письма. Вообще же с тех пор он невзлюбил обезьян и всегда сердился, когда его расспрашивали, зачем вдруг ему понадобилась обезьянка мелочного торговца.

--------------------------------------------------------------------------------------------

   Источник текста: журнал "Вестник иностранной литературы", 1912, No 2.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru