Некрасов Николай Алексеевич
Из фельетонного цикла "Всего понемногу"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах
   Том двенадцатый. Книга вторая. Критика. Публицистика (Коллективное и Dubia). 1840--1865
   С.-Пб, "Наука", 1995
   

<ИЗ ФЕЛЬЕТОННОГО ЦИКЛА "ВСЕГО ПОНЕМНОГУ">

<Апрель 1850>

Библиографическое известие.-- <...> Мелкие заметки

   <...> На днях вышла из печати книга под заглавием "Поездка на Синай с приобщением отрывков о Египте и Святой земле А. Уманца, 2 части, с картами и рисунками". Мы не успели еще прочесть всего сочинения и потому не отдаем полного о нем отчета, но во всяком случае можем поздравить публику с дельною и занимательною книгою. Места, посещенные автором, интересны в высшей степени. Вот маршрут, извлеченный из предисловия автора, бывшего членом карантинной компании, отправленной с высочайшего соизволения на Восток:
   "Пользуясь отсутствием чумы в Египте и еще задолго до начала <...> опытов комиссии, я съездил в Верхний Египет до первого водопада Нила и острова Филе, а когда опыты в Египте были окончены, отправился на Синай и через 15 дней воротился к своим товарищам, чтобы предпринять обратный путь в Россию.
   В конце июня 1843 г. мы оставили Каир и направились в Одессу: товарищи мои прямым путем чрез Александрию и Константинополь, а я чрез Дамиэтт и Сирию. Из Дамиэтта я поплыл на арабском одномачтовом судне в Яффу и, выдержав там 10-дневный карантин, поспешил в Иерусалим; отсюда я посетил, кроме всех окрестностей Святого города, Вифлеем, монастырь св. Саввы, Мертвое море, Иордан и Иерихон. Потом из Иерусалима направился через Наплуз (бывший Сихем) и развалины Самарии в Назарет, на гору Фавор и Тивериаду, далее через Кану Галилейскую и опять через Назарет в Кайфу и на гору Кармель, а затем на рыбачьей лодке через С.-Жан-д'Арк, Сайду (Сидон) и Сур (Тир) в Байрут. Оттуда сухим путем я поехал чрез Деир-эль-Камар в Дамаск, а потом через Селевкию, Бальбек и главный хребет Ливанских гор воротился в Байрут. Здесь я сел на турецкий пароход, заходивший по пути в Каир и Родос, и вышел на берег в Смирне. Еще прежде, проездом в Египет, мною посещены были Нико-медия, Никея, Брусса, вершина Олимпа Фригийского и Магнезия. По выдержании в Смирне вторичного 15-дневного карантина я поспешил в Константинополь. <...>
   Во все время бытности моей на Востоке, -- продолжает автор дальше, -- я вел путевые записки, из которых многие отрывки были напечатаны в разных журналах. Потом по приглашению нашего известного путешественника и писателя А. С. Норова я написал свою "Поездку на Синай", оконченную в рукописи еще за три года пред сим и только теперь представляемую суду русской читающей публики.
   Хотя Синай часто был посещаем русскими поклонниками, но из них только четыре написали свои путешествия, именно: 1) московские купцы Трифон Коробейников и Юрий Греков, ездившие к Святым местам по воле царя Иоанна Васильевича для поминовения царевича Иоанна Иоанновича в 1582 г.; 2) Василий Гогара родом из Казани в 1634 г.; 3) пешеходец Василий Григорович-Барский-Плака-Албов, уроженец киевский, монах Антиохийский, в 1723--1747 г.-- путешествие его, вполне замечательное и весьма любопытное, всем известно; и, наконец, 4) Кир Бронников в 1820--1821 г., которого книга довольно недостаточна и поверхностна.
   Таким образом, со времени Барского никто из русских, бывших на Синае, не представил возможно полного описания своего путешествия. В представляемом ныне труде, кроме путевых заметок, приведены новейшие исследования европейских ученых и в особенности Ед. Робинзона и Смидта о пути, по которому следовали израильтяне по выходе их из Египта и о многих обстоятельствах пребывания их в пустыне, соображенных с текстом Св. Писания; и потому осмеливаюсь думать, что, если не самый труд, то, по крайней мере, предмет этого труда обратит на себя благосклонное внимание наших читателей.
   Когда рукопись о Синае была уже в печати, А. С. Норов, снабжавший меня всеми нужными учеными пособиями из своей богатой и прекрасно составленной библиотеки, дал мне мысль: приобщить к этому труду в виде добавления статьи мои о Египте и Святой земле, которые уже были напечатаны. Следуя этому доброму совету, я собрал лучшие из моих статей, исправил их, дополнил и также представляю суду публики во второй части".
   Из этого легкого очерка можно уже догадываться о занимательности книги. Мы с своей стороны должны прибавить, что с этой стороны ожидания читателей будут вполне оправданы. Самое издание изящно и украшено картами и рисунками. В следующей книжке "Современника" мы дадим подробный отчет об этом приятном явлении в нашей литературе.
   -- Считаем долгом обратить внимание читателей на возобновившийся в нынешнем году под редакциею г-на Кони "Пантеон и репертуар русской сцены". С начала нынешнего года "Пантеон" выходит аккуратно книжками листов по двадцати (до сей поры вышло уже три книжки). Содержание его разнообразно и не лишено занимательности; мы скажем о нем со временем подробнее. Жаль только, что бумага издания слишком сера и что остроумие и тон многих статей "Пантеона" отзываются... Но стоит взглянуть только на одно оглавление любой книжки, чтоб понять, в чем дело. В "Пантеоне" называются статьи иногда, например, так: "Финтифлюшки"! Заинтересованный этим заглавием, читатель отыскивает страницу (что, мимоходом сказать, довольно трудно, потому что оглавление в "Пантеоне" существует, кажется, более для удовольствия издателей, чем для пользы читателей: страницы при оглавлении статей на обертке никогда не означаются) и видит, что под этим заглавием напечатаны куплеты (довольно, впрочем, ловкие и пригодные для водевиля), а под куплетами подписано: "Ф. Анатолин". Вот образчики финтифлюшек:
   
   Все на свете колобродят,
   Умный так же, как дурак,
   Но все выгоду находят
   Думать этак, делать так!
   Здесь, что шаг, то всё ловушки,
   Но мы лезем, как в хмелю,
   И не видим финтифлюшки,
   Финтифлюшки, финтифлю.
   
   Тут же, рядом с этими стихами, находятся финтифлюшки в прозе -- вот какого свойства:
   
   "Объясните мне, пожалуйста, что такое ваши академические кресла?" -- спросила одна дама у Фонтенеля.
   -- Сударыня! Это не что иное, как очень хорошая постель, на которой преспокойно спят великие умы.

-----

   Один актер, возвратясь с охоты, часть дичи отправил к театральному критику, чтобы его задобрить лакомым куском. Рецензент, приняв подарок, сказал лакею: "Кланяйся барину и благодари".
   -- Слушаю-с! -- отвечал лакей, не трогаясь с места.
   -- Чего же ты ждешь?
   -- Да вот, сударь, что вы прикажете сказать барину, как он меня неравно спросит: "А что тебе дали на водку?"

-----

   <...> В одном обществе за столом зашла речь о домашней экономии. Хозяин очень хвалился своей бережливостию. "Вот, посмотрите, -- говорил он гостям, -- этот ножик; к нему приделаны уже три черенка и два лезвия, а он всё еще как новый".

-----

   <...> Купец, бывший в поезде во время несчастия на Версальской железной дороге, обыкновенно рассказывал об этом происшествии так: "Это ужасное событие! Я лишился тут жены и потерял зонтик и, представьте, совершенно новенький, десять франков стоил!"

-----

   Отставной чиновник купил себе щипцы. Кухарка, увидев их, воскликнула: "Эх, сударь, да какие маленькие, куда они годятся!"
   -- Маленькие.... -- отвечал чиновник, -- а на что мне больше, я -- человек холостой.

-----

   <...> В обществе много говорили об Америке. Один молодой лев чрезвычайно выхвалял тамошнюю жизнь.
   -- "Вы, как видно, очень хорошо знаете эту страну?" -- сказала хозяйка дома.-- Еще бы! мой двоюродный брат сам чуть-чуть не поступил в американскую компанию.

-----

   <...> Один актер, который пропивал всё свое жалованье и проводил время постоянно в кофейной, сидел там пригорюнясь в ожидании, чтоб его кто-нибудь попотчевал, в самое то время, как пришло известие о пожаре Гамбурга.-- "Неужели и Банк сгорел?" -- спросил актер с участием.-- Да, -- отвечал один из собеседников, -- а что? разве у тебя там были деньги?-- "Нет, -- отвечал актер, -- прежде у меня водились деньги в Банке, но я их давно уж перевел в бутылки".

-----

   <...> Один повествователь был в долгу, как в шелку. При нем раз повторили старую поговорку: "кто платит долги -- обогащается".-- "Это пустой слух, -- воскликнул он, -- который нарочно распускают кредиторы!"
   
   Конечно, к таким анекдотам "финтифлюшки" -- самое приличное заглавие. Продолжение финтифлюшек есть и во второй и в третьей книжках "Пантеона"; но читатель может сам добраться до них, если вздумает угостить себя этим оригинальным остроумием, а для облегчения его скажем, что при продолжении они именуются различно: один раз, например, так: ^Тридцать анекдотов, изречений, острых слов и забавных выходок*; другой раз: "Две дюжины анекдотов, острых слов, изречений, забавных случаев и шарад*; в третий раз -- с неожиданным лаконизмом: ^Дюжина с небольшим анекдотов*. В четвертый раз переход еще резче: финтифлюшки уже просто получают название ^летучих мыслей*. На этих летучих мыслях мы остановимся на минуту. Каждая из них не более двух строк и отделена от другой звездочками; достоинством своим удивительно напоминают они те новые и глубокомысленные истины, которые, бывало, повторял в нашей литературе каждый, желавший блеснуть глубокомыслием, например: "Человек плачет, когда родится, а когда умирает, -- плачут другие" и т<ому> п<одобное>. Мы приведем только одну летучую мысль: "Желать умереть -- суета, не хотеть умереть -- тоже суета".
   Сказав эту финтифлюшку, автор, вероятно, думал, что сказал преглубокую мысль. Мы же попросим его прочитать следующие летучие мысли:
   "Желать счастья -- суета; не желать счастья -- тоже суета.
   Желать разбогатеть -- суета; не желать разбогатеть -- тоже суета.
   Желать славы -- суета; не желать славы -- тоже суета".
   И так далее. Автор летучих мыслей видит, что нет ничего мудреного довольно долго продолжать изречения на эту тему. Что ж тут остроумного и глубокомысленного?
   Заглавия статей и псевдонимы в "Пантеоне" поражают удивительным разнообразием. Одни финтифлюшки носят до десяти различных заглавий: "Калейдоскоп", "Балагур", "Юмористика", "Летучие мысли", наконец, просто "Финтифлюшки".
   А псевдонимы? Одна статья называется "Улыбка в пять рублей", и под ней подписано: "Ваня Булочкин"; под другой встречаем подпись: "Аполлинарий Бонавентура"; под третьей -- "Федор Анатолин"... Как все это мило, -- предоставляем судить самим читателям.
   Что ж такое "Пантеон"?-- спросит после этого читатель.-- "Финтифлюшки"...? В том-то и дело, что нет. Серьезные статьи его составляются старательно и дельно, -- в нем есть что почитать. Он заслуживает, чтоб на него было обращено внимание любителей чтения. Поэтому-то, желая возобновленному так удачно "Пантеону" полнейшего успеха, мы и решились посоветовать ему воздерживаться от остроумия, срывающего улыбку, не совсем верно оцененную его остроумным сотрудником г. Ваней Булочкиным... <...>
   
   -- Некоторые из наших подписчиков спрашивают, можно ли получить старые года "Современника"? 1848 и 1849 годы -- можно. Экземпляры же 1847 года вышли уже все.
   -- Скопление материалов, которые неудобно откладывать, было причиною, что начатый нами роман "Денежный брак" печатается медленно и не в каждой книжке. Винясь в этом перед нашими читателями, мы просим их подождать конца этого романа и тогда уже читать его, а прочесть его стоит.
   -- Роман Бульвера "Семейство Какстонов" окончен в подлиннике, и читатели наши, может быть, встретят перевод его в налаем журнале.
   -- Вторая и последняя часть повести А. И. Кронеберга "Скрипка" будет помещена в следующей книжке.
   

<Май 1850>

Литературные известия.-- Литературная редкость.-- Одесская новость.-- Несколько

   стихотворений, присланных в редакцию "Современника" в последнее время.
   -- В нынешней книжке "Современника" редакция рекомендует своим читателям нового автора Дмитрия Сергеевича Чернышева, напечатавшего у нас свой "Дачный рассказ". В течение трехлетнего своего существования "Современник" имел удовольствие представить своим читателям уже нескольких новых литераторов (Гончарова, Дружинина, Авдеева, Евгению Тур), которые были благосклонно приняты публикою и скоро приобрели известность. Это дает нам право надеяться, что статья, подписанная новым, неизвестным еще именем, не пройдет в нашем журнале незамеченною. Следовательно, распространяться более о повести г-на Чернышева нет нужды, -- публика сама увидит и оценит ее достоинства.
   -- Недавно случилось нам видеть две первые книжки "Военного журнала" на нынешний год, и мы были поражены их изящной наружностью и прекрасным содержанием. Не говоря о статьях менее значительных, назовем только главнейшие: в 1 No помещено "Описание военных действий в северном Дагестане в 1839 г<оду>", сочинение полковника Д. Милютина; в 2 No "Очерк венгерской войны 1848--1849 годов". Оба сочинения украшены чертежами и планами, необходимыми при чтении военных сочинений. Уже по названиям их видно, какой богатый интерес представляют они для публики.
   "Военный журнал", издаваемый с высочайшего его императорского величества соизволения отделением Генерального штаба Военно-ученого комитета, есть единственное специальное издание в России и по программе своей обнимает все отрасли военных знаний. С 1846 года он подвергся совершенному преобразованию и помещает на своих страницах с самым строгим выбором труды как отечественных военных писателей, так и статьи, заимствованные из иностранных периодических изданий и книг. Убежденные, что в настоящем своем виде "Военный журнал" может быть полезен и любопытен не только для людей военных, но и вообще для всякого образованного человека, следящего за ходом просвещения, мы сочли необходимым способствовать большей его известности посредством нашего издания и с этого времени будем извещать наших читателей о содержании каждой новой его книжки. О главнейших статьях 1 и 2 нумеров "Военного журнала", вышедших отдельно, приготовляются статьи, которые читатели скоро прочтут в нашем журнале.
   -- В прошлой нашей книжке сказано было несколько слов о "Пантеоне" и об особенной манере остроумия, которым отличается это издание. В IV No "Пантеона" нашли мы вещь, которая превосходит все, что в этом роде представлял доселе "Пантеон" своим читателям. Перепечатываем эту литературную редкость слово в слово:
   

Письмо учителя арифметики к невесте

   0 -- Полно горевать, милая моя Машенька! ведь я не
   1 -- писал тебе, что приеду в ту же минуту, е-
   2 -- только устрою дела и приведу в порядок. О-
   3 -- слезы и знай, что счастливее нас с тобою
   4 -- шительно не будет в свете! Ведь я еще не с-
   5 -- ил с ума, чтобы, забыв, изменить по про-
   6 -- вии какого-нибудь месяца. Прошу, Маша, ты о
   7 -- не думай и не грусти: оно не слишком здоро-
   8 -- ейству твоему передай поклон, и скажи, что в
   9 -- часов, 15 числа, я уже буду у вас, и скорее в 10 -- ники пойду, чем вас разлюблю и забуду.
   Это верно как 2 + 2 = 4

Твой верный

7ен Сковор-1.

   
   Изумительное остроумие! но еще изумительнее трудолюбие неизвестного автора: сколько нужно было употребить времени на одно то, чтоб пригнать ровные строки!
   -- Время от времени Одесса совершенно неожиданно дарит русскую литературу прекрасными книгами: так в прошлом месяце появилась там небольшая, изящно изданная книжка под заглавием "Греческие стихотворения Н. Щербины". Мы просмотрели ее и нашли в ней несколько прекрасных антологических пьес. В следующем нумере скажем о ней подробнее.
   -- Кстати, о стихах! С тех пор, как в нашем журнале сказано было несколько слов о стихотворениях, присылаемых в редакцию "Современника", и напечатаны некоторые из них, -- мы получили еще довольно много стихотворных опытов. Лучшие из них принадлежат знакомому уже читателям нашим г. Н. С--ву и другому поэту, кажется, также еще новому, именно г-ну Чер--ву, приславшему нам стихотворение под названием "Современному поэту". Г-н С--в перевел стихотворение Байрона "Прости", которое теперь особенно будет интересно нашим читателям: не далее, как в прошлом нумере "Современника" ("Байрон", статья третья) рассказана была женитьба Байрона и разрыв его с женою, к которой и написано это стихотворение. Вот оно:
   

Прости
(Из Байрона)

   Прости, прости! И если дней безбурных
   Кто молит другу своему,
   И в этот миг внимает Бог ему
   От высоты высот лазурных,
   И если сила есть в моей мольбе, --
   То я молюсь не бесполезно.
   И там вдали, в сиянье тверди звездной
   Звучит моя молитва о тебе, --
   Но для чего слова все и рыданья?
   Душа моя, напрасно не грусти!
   Кровавая слеза бессильного страданья
   Не выскажет, что говорит: прости, прости!
   
   В глазах нет слез, в устах нет слова,
   И разорваться грудь готова...
   На прошлое, на муку дней моих
   В душе моей нет жалоб, ни упрека,
   Но есть страданья -- корни их
   Так в сердце врезались глубоко,
   Что только с жизнию оне
   Умрут, как все умрет во мне.
   Есть мысль одна... с страданьями согласно
   Живет она, как мозг в кости...
   И все, что знаю я: любили мы напрасно,
   Все, что я чувствую: прости, прости!
    Н. Спиглазов
   
   Не можем также умолчать о г-не Б--м, приславшем нам следующее стихотворение:
   

Летом

   Сегодня я проснулся рано, --
   Все блещет радостью вокруг;
   В одежде утренней тумана
   Какою негой дышит луг!
   
   Проснулось Божие созданье --
   Кузнечик, ветка и цветок;
   Какое теплое дыханье
   Им шлет июльский ветерок!
   
   За плугом юные возницы
   С веселой песнею идут;
   А что за гимн лесов певицы
   Восходу солнечному шлют!
   
   Любовью чистой, думой смелой
   Озарено твое чело:
   Не оттого ль в природе целой
   Мне все так кажется светло?
    Н. Б-ий
   
   Если б краски в некоторых стихах не были так бледны, вышло бы очень грациозное стихотворение. Вот еще пьеса того же поэта:
   
   Когда в саду моем на лозах винограда
   Блестит дозрелый плод заманчивой красой.
   Не знаю почему, я рада и не рада,
   И что-то странное свершается со мной.
   
   Смеюсь и плачу я, нет сил унять волненья;
   Тоски ли, радости ль исполнен жизни путь,
   И где бы ни была, неясные томленья
   Сжимают медленно трепещущую грудь.
   
   И вот минувшее светлеет предо мною,
   Как яркая звезда сияет далеко...
   И все мне кажется, что этою порою
   Была я некогда любима глубоко.
   
   Затем идут поэты, которых произведений мы не приводим, -- поэты, которые, посылая свои стихи, просят "рассмотреть и подвергнуть их самому строгому анализу" и "надеются, что стихи их совершенно правильны в отношении стихосложения и языка". Но, милостивые государи, мы уже не раз говорили, что этого недостаточно! Поэты, которые иногда даже пускаются в предположения -- стихами и прозой -- о том, какая участь постигнет их произведения, предрекают, в каком состоянии духа редакция журнала получит их посылку, как развернет ее, останется ли довольна почерком, что скажет... Но вот лучше отрывок из такого стихотворения:
   
   Лети ж, беспечное посланье
   На север с тройкой почтовой!..
   Лети, досужное созданье
   Мечты и лени золотой...
   То по грязи, то по воде
   Ты будешь плавать, быстро мчаться,
   И следом за тобой везде
   Проклятья будут раздаваться
   Погоде, тучам, оврагам.~
   Потом доедешь ты, а там
   Тебя раскроют и с улыбкой
   Пересчитают все ошибки;
   "Нечеткий почерк, -- скажут, -- гадкий",
   Нельзя читать его никак,
   Не бросить ли иль по догадке
   Уж разобрать его кой-как...
   Попробуем: кто так писал
   Нам без почтения...
   
   Чуть сочинил стишок-другой --
   И думает, что записной
   Поэт он, что от его творений
   Разинем рты от удивленья.
   В камин стихотворенья...
   Награда дерзости пустой --
   Ответ правдивый и прямой --
   Предать молчанью все, забвенью.
   
   Так, по мнению неизвестного поэта, поступит с его стихами редакция "Современника", так будет она говорить, читая их.-- Так ли, не так ли, не в том дело; одно очевидно: стихотворений неизвестного поэта печатать нельзя, в чем всего лучше удостоверяет приведенный отрывок, -- нельзя, несмотря на то, что мы нисколько не желали бы огорчать автора, который в конце своей стихотворной приписки так лестно отозвался о нас. Зато, если он напишет хорошее стихотворение, -- с каким удовольствием мы напечатаем его! Что делать! Мы не можем видеть в своем журнале посредственных стихов! Нас избаловал Новый поэт, который тоже пишет удивительные вещи. <...>
   

КОММЕНТАРИИ

   Печатается по тексту первой публикации.
   Впервые опубликовано: С, 1850, No 4 (ценз. разр. 31 марта 1850 г.), отд. VI, с. 213--218, без подписи; No 5 (ценз. разр. 7 мая 1850 г.), отд. VI, с. 137--142, без подписи.
   В собрание сочинений включается впервые.
   Автограф не найден.
   
   Приписывается Некрасову (с оговоркой о возможном участии И. И. Панаева) на следующих основаниях: 1) вместе с первым фельетоном "Всего понемногу" (С, 1850, No 2), принадлежащим Некрасову (см.: наст. изд., т. XII, кн. 1, с. 302), комментируемые фельетоны составляют цикл с присущими этому образованию особенностями: преемственные связи между отдельными фельетонами, сквозные темы, стилистическое, интонационное единство. 2) Связь со статьей Некрасова "Русские второстепенные поэты" и другими редакционными материалами (см. реальный комментарий) в фрагменте о стихотворениях, присылаемых в редакцию "Современника" (составление и редактирование поэтического отдела журнала было исключительной обязанностью Некрасова). 3) Наличие ряда редакционных заметок в составе обоих комментируемых фельетонов (ответы читателям, информации, рекомендации, анонсы), авторами (соавторами) которых могут быть только Некрасов и Панаев. В составе апрельского и майского фельетонов "Всего понемногу" есть и другие материалы И. И. Панаева, здесь опускаемые: в апрельском -- "Письмо Нового поэта к издателям "Современника" и новые, еще не изданные его стихотворения"; в майском "Четыре новые стихотворения Нового поэта". Кроме литературной части, писавшейся Некрасовым и Панаевым, в составе фельетонов "Всего понемногу" помещены также отдельными фрагментами новости русской и зарубежной науки, написанные неустановленными авторами. В настоящем издании они также опускаются.
   Типологически комментируемый цикл примыкает к ряду информативно-юмористических (с элементами пародии) фельетонных циклов Некрасова "Разные разности" (1840), "Что нового у нас?" (1841), "Литературные и журнальные заметки" (1843), "Падающие звезды" (1844). Печатаемые параллельно с многословными и пресными журнальными обозрениями А. В. Дружинина ("Письма Иногороднего подписчика в редакцию "Современника" о русской журналистике") фельетоны "Всего понемногу" заметно оживляли самый "журнальный" отдел "Современника" -- "Смесь".
   

<Апрель 1850>

   С. 243. "Пользуясь отсутствием чумы в Египте ~ представляю суду публики во второй части".-- Цитата из "Предуведомления от автора" (с. VI--VIII) к книге А. А. Уманца (1808--1877) "Поездка на Синай..."
   С. 244. В следующей книжке "Современника" мы дадим подробный отчет об этом приятном явлении в нашей литературе.-- Анонимная рецензия на книгу Уманца напечатана: С, 1850, No 8, отд. V, с. 41--44.
   С. 244. ...мы скажем о нем ~ временем подробнее.-- Некрасов обратился к возобновленному "Пантеону" впервые в первом фельетоне "Всего понемногу" (наст. изд., т. XII, кн. 1, с. 302) и продолжал эту тему в обоих комментируемых. Более подробный и серьезный анализ очередных номеров этого журнала за 1850 г. содержится в ежемесячных "Письмах Иногороднего подписчика..." А. В. Дружинина, которые печатались в том же отделе ("Смесь") "Современника".
   С. 244. Жаль только, что бумага издания слишком сера...-- В первом фельетоне цикла "Всего понемногу" Некрасов цитировал объявление Ф. А. Кони о возобновлении "Пантеона" и, в частности, фрагмент: "Бумага для издания будет изготовляться нарочно на фабрике г. Печаткина..." (наст. изд., т. XII, кн. 1, с. 302).
   С. 244. Все на свете колобродят ~ Финтифлюшки, финтифлю.-- Последний из пяти нумерованных куплетов, напечатанных в No 1 "Пантеона" 1850 г. (отд. "Балагур", с. 2) под заголовком: "Финтифлюшки. Куплеты из нового водевиля "Сер Жак" Ф. Анатолина" (Ф. Анатолин -- псевдоним Ф. А. Кони). Далее в тексте фельетона выборочно перепечатаны тексты из раздела "Тридцать анекдотов, изречений, острых слов и забавных выходок" (П, 1850, No 1, отд. "Балагур", с. 4 -- 10).
   С. 246. "Две дюжины анекдотов, острых слов, изречений, забавных случаев и шарад".-- Заголовок одного из разделов в No 2 "Пантеона" 1850 г. (отд. "Балагур", с. 1--10).
   С. 246. "Дюжина с небольшим анекдотов".-- Заголовок одного из разделов в No> 3 "Пантеона" 1850 г. (отд. "Балагур", с. 1 -- 10).
   С. 246. "Желать умереть -- суета, не хотеть умереть -- тоже суета". Одно из изречений, напечатанных под рубрикой "Летучие мысли" с подписью "Ф. Кони" в No 3 "Пантеона" 1850 г. (отд. "Балагур", с. 10).
   С. 246. "Калейдоскоп" -- рубрика в отделе "Балагур" No 2 "Пантеона" 1850 г.
   С. 246. "Юмористика" -- название постоянного беллетристического отдела в "Пантеоне" 1850 г.
   С. 246. ...статья называется "Улыбка в пять рублей", и под ней подписано "Ваня Булочкин".-- Публикация, помещенная в отделе "Юмористика" No 3 "Пантеона" 1850 г. (с. 1--6).
   С. 246. "Аполлинарий Бонавентура".-- Под этим псевдонимом постоянную рубрику "Панорама иностранных театров" в "Пантеоне" 1859 г. вел А. П. Грек (1820-1875).
   С. 247. ...роман "Денежный брак" печатается медленно и не в каждой книжке...-- Имеется в виду перевод А. И. Кронеберга романа французской писательницы А.-С. де Бавр (1773--1860) "Un mariage de finance, roman du XVIII-e siХcle" (Kruxelles, 1847). (Указано E. Г. Васильевой).
   С. 247. Роман Бульвера "Семейство Какстонов" окончен в подлиннике, и читатели наши, может быть, встретят перевод его в нашем журнале.-- Этот роман английского писателя Э. Бульвер-Литтона (1803--1873) в "Современнике" не печатался. В июньском "Письме Иногороднего подписчика..." А. В. Дружинина -- знатока английской литературы -- была дана отрицательная оценка этого нового произведения Бульвер-Литтона. В заключение своего анализа фельетонист "Современника" оповестил читателей: "Кстати здесь скажем, что "Семейство Какстопов" не будет переведено в "Современнике". Взамен его мы переведем другой роман" (С, 1850, No 6, отд. VI, с. 194).
   С. 247. Вторая и последняя часть повести А. И. Кронеберга "Скрипка" будет помещена в следующей книжке...-- Эта повесть А. И. Кронеберга (1815 или 1816--1855) печаталась в No 1 и 6 "Современника" 1850 г.
   

<Май 1850>

   С. 247. ...редакция рекомендует своим читателям нового автора Дмитрия Сергеевича Чернышева, напечатавшего у нас свои "Дачный рассказ".-- Это единственное произведение Д. С. Чернышева, напечатанное в журнале Некрасова (С, 1850, No 5, отд. I, с. 5--62). В "Обозрении русской литературы за 1850 год", напечатанном в No 2 "Современника" 1851 г., повесть Чернышева оценивалась гораздо более сдержанно (ПСС, т. 12, с. 264).
   С. 247. В течение трехлетнего своего существования "Современник" имел удовольствие представить своим читателям уже не сколько новых литераторов (Гончарова, Дружинина, Авдеева, Евгению Тур), которые были благосклонно приняты публикою.-- В "Современнике" 1847--1849 гг. были опубликованы: первое крупное произведение И. А. Гончарова (1812--1891) -- роман "Обыкновенная история" (1847, No 3, 4); повесть А. В. Дружинина "Полинька Сакс" (1847, No 12); повесть М. А. Авдеева (1812--1876) "Варенька" (1849, No 9); повесть Е. В. Салиас де Турнемир (1815--1892), печатавшейся под псевдонимом Евгения Тур, "Ошибка" (1849, No 10).
   С. 248. ...две первые книжки "Военного журнала" на нынешний год...-- "Военный журнал" издавался с 1827 по 1859 г. по шесть номеров в год.
   С. 248. ...сочинение полковника Д. Милютина...-- О Д. А. Милютине см. наст. изд., т. II, с. 396.
   С. 248. ...мы ~ будем извещать наших читаталей о содержании каждой новой его книжки.-- Это обещание не было выполнено.
   С. 248. О главнейших статьях 1 и 2 нумеров "Военного журнала", вышедших отдельно, приготовляются статьи, которые читатели скоро прочтут в нашем журнале.-- В No 7 "Современника" 1850 г. (отд. V, с. 19--24) была напечатана анонимная рецензия на книгу! Описание военных действий 1839 года в Северном Дагестане. Полковника Милютина. СПб., 1850.
   С. 248. В прошлой нашей книжке сказано было несколько слов о "Пантеоне" и об особенной манере остроумия, которым отличается это издание.-- Имеется в виду первый из двух комментируемых фельетонов "Всего понемногу" (см. с. 242).
   С. 249. "Письмо учителя арифметики к невесте"...-- Напечатано: П, 1850, No 4, отд. "Балагур", с. 6.
   С. 249. В следующем нумере скажем о ней подробнее.-- Рецензия А. В. Дружинина на "Греческие стихотворения" Н. Ф. Щербины (Одесса, 1850) напечатана в No 6 "Современника" 1850 г. (отд. III, с. 25-50).
   С. 249. С тех пор, как в нашем журнале сказано было несколько слов о стихотворениях, присылаемых в редакцию "Современника", и напечатаны некоторые из них...-- Имеется в виду статья Некрасова "Русские второстепенные поэты", напечатанная в No 1 "Современника" 1850 г., где были помещены некоторые из стихотворений, присланных в журнал Н. Спиглазовым, В. А. Солоницыным и Д. К. фон Лизандером (наст. изд., т. XI, кн. 2, с. 35--41). В февральском номере журнала Некрасов напечатал еще два стихотворения Спиглазова со следующим предисловием: "Г-н Сп-ов, автор двух прекрасных стихотворений 1) "Я все еще стараюсь как-нибудь...", 2) "Как птичка весь день распевая...", которые мы напечатали в прошлом нумере нашего журнала ("Смесь", стр. 46), прислал нам еще два следующие стихотворения" (С, 1850, No 2, отд. VI, с. 207).
   С. 249. Лучшие из них принадлежат ~ г-ну Чер-ву, приславшему нам стихотворение под названием "Современному поэту".-- Личность Чер-ва установить не удалось; названное здесь стихотворение в "Современнике" не напечатано.
   С. 249. ...не далее, как в прошлом нумере "Современника" ~ рассказана была женитьба Байрона и разрыв его с женою.-- Имеется в виду публикация П. И. Редкина "Жорж Гордон Байрон. Статья третья" (С, 1850, No 4, отд. II, с. 55--102).
   С. 250. Не можем также умолчать о г-не Б-м, приславшем нам следующее стихотворение...-- Личность Н. Б-го установить не удалось.
   С. 251. ...поэты, которые, посылая свои стихи ~ "надеются, что стихи их совершенно правильны в отношении стихосложения и языка". Но ~ мы уже не раз говорили, что этого недостаточно!-- В статье "Русские второстепенные поэты" Некрасов писал: "Несколько лет тому назад при оценке литературного произведения прежде всего обращали внимание на слог, потому что хороший слог был явлением редким; теперь же почти не говорят о слоге, потому что все пишут более или менее хорошо. Пушкин и Лермонтов до такой степени усвоили нашему языку стихотворную форму, что написать теперь гладенькое стихотворение сумеет всякий, владеющий в некоторой степени механизмом языка; и потому гладкость и правильность стиха не составляют уже в наше время ни малейшего достоинства..." (наст. изд., т. XI, кн. 2, с. 33).
   Постоянным и последовательным "гонителем" посредственности и эпигонства в поэзии в некрасовском "Современнике" был Новый поэт (журнальная маска Н. А. Некрасова и И. И. Панаева), в рецензиях и фельетонах которого помещались стихотворные пародии на поэтические произведения такого рода. В анонимной рецензии на "Стихотворения Ф. Миллера. 1844--1848". (М., 1849) одна из пародий Нового поэта предварялась вопросом: "Скажите, неужели нужно иметь призвание быть поэтом, чтобы написать следующие строки:
   
   Тиха была полночь и страшно темна,
   Я в лес побродить удалился с печали, --
   Древа разбудил я от сладкого сна,
   Они мне уныло главой покачали!..
   
   Чем же хуже этого четверостишия следующие стихи Нового поэта..." (С, 1849, No 10, отд. III, с. 82).
   В другой анонимной рецензии на альманах "На Новый год" (М., 1850) критик "Современника" обращал ироническое внимание на помещенное в альманахе стихотворение Н. В. Берга "По возвращении с бала", "отличающееся <...> не столько поэзиею, сколько хорошим тоном". "Наш Новый поэт, -- замечал рецензент, -- выслушав это стихотворение, продиктовал нам тотчас же свое стихотворение, вдохновленное звуками г. Берга, и очень желает знать, которое из двух более понравилось читателям" (С, 1850, No 2, отд. V, с. 103).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru