Немирович-Данченко Василий Иванович
Как любовь побудила злобу
Lib.ru/Классика:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
]
Оставить комментарий
Немирович-Данченко Василий Иванович
(
yes@lib.ru
)
Год: 1899
Обновлено: 13/01/2021. 56k.
Статистика.
Поэма
:
Поэзия
Стихотворения
Скачать
FB2
Ваша оценка:
шедевр
замечательно
очень хорошо
хорошо
нормально
Не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
Аннотация:
(Кастильская легенда).
Какъ любовь побудила злобу.
(Кастильская легенда *).
*) Близь Бургоса въ Санъ-Педро де-Корденья авторъ отъ немногихъ оставшихся тамъ монаховъ (иночество въ Испаніи уничтожено) слышалъ трогательное преданіе о королѣ Рамиро, предлагаемое теперь читателямъ въ формѣ поэмы.
I.
Жилъ да былъ король когда-то
Донъ Рамиро: лютъ и смѣлъ,
Онъ въ Кастиліи не мало
Совершилъ неправыхъ дѣлъ.
Онъ не вѣдалъ состраданья,
Не умѣлъ прощать обидъ,--
Былъ при немъ невинной кровью
Напоенъ Вальядолидъ.
Въ королевскомъ замкѣ мрачному,
Подъ тяжелою плитой,
Десять лѣтъ уже томился
Донъ Рамиро братъ родной.
Бѣдный принцъ не видѣлъ свѣта,
Но порою въ эту тьму
Чей-то кроткій, чей-то тихій
Голосъ слышался ему,--
Словно вѣтеръ чуть касался
Нѣжныхъ струнъ своимъ крыломъ...
И, внимая, донъ Алонсо
Ихъ не могъ забыть потомъ.
Говорилъ тотъ голосъ чудный:
"Зло ликуетъ, міръ въ крови;
Но терпи и вѣрь, страдалецъ,
Всемогуществу любви.
"Какъ горятъ въ туманѣ звѣзды,
Такъ сіяютъ небесамъ
Слезы чистыя печали
Сквозь душистый фиміамъ.
"Тамъ давно твои страданья
Сочтены и зачтены.
Если Богъ ихъ терпитъ, значитъ --
И онѣ ему нужны".
Плавалъ узникъ и молился
И мучителю прощалъ
И какихъ-то крыльевъ легкихъ
Нѣжный шелестъ различалъ...
II.
Шли года и донъ Алонсо
Исхудалъ и изнемогъ
Такъ, что падали оковы
Сами съ рукъ его и ногъ.
На плечахъ его истлѣли
Старый бархатъ и атласъ,--
Словно уголь подъ золою,
Королевскій узникъ гасъ.
Разъ онъ слышитъ голосъ чудный:
"Встань!" -- божественно-чиста
Передъ нимъ сама Марія,
Мать распятаго Христа.
Кроткій ликъ исполненъ скорби,
Состраданіемъ горитъ,
И, склонясь къ нему, Святая
Сердцемъ сердцу говоритъ:
"Отъ пастушьихъ жалкихъ хижинъ
До золоченыхъ палатъ
Злодѣяніемъ наполнилъ
Цѣлый край твой старшій братъ.
"Близокъ часъ небесной кары,
Хоть изъ тысячи капеллъ
Молятъ сытые прелаты
Королю смягчить удѣлъ.
"Сынъ мой кротостью, любовью
Побѣдить его не могъ --
И на вѣки донъ Рамиро
Осудилъ отнынѣ Богъ.
"Я пришла къ тебѣ услышать
Мысль завѣтную твою
И ее исполнить прежде,
Чѣмъ найду тебя въ раю.
"Знай, Господь всесильный долго
Въ небесахъ тебѣ внималъ,--
Все свершится, что бы только
Ты теперь ни пожелалъ!
"Хочешь власти и свободы,--
Для тебя предѣла нѣтъ:
Будетъ славою твоею
Преисполненъ цѣлый свѣтъ!"
Но, склонясь передъ Мадонной,
"Если такъ,-- промолвилъ онъ,--
Пусть, Святая, будетъ братъ мой
И прощенъ, и обращенъ.
"Я же здѣсь, во искупленье,
Остаюся!" -- "Ты великъ! "--
И улыбкой кроткой, нѣжной
Просіялъ Мадонны ликъ.
III.
Шли года... Въ молчаньи вѣчной
Нерушимой темноты
Донъ Алонсо вдругъ услышалъ
Чей-то голосъ съ высоты:
"Встань!" Онъ видитъ -- ангелъ Божій
Свѣтелъ весь. Безстрастенъ взглядъ,
Надъ челомъ звѣзда сіяетъ,
Крылья полымемъ дрожатъ.
"Не могу, прости, подняться,--
Я исчахъ и изнемогъ.
Эти плиты, мракѣ и холодъ
Силы отняли у ногъ".
Чудный гость его коснулся.
Узникъ всталъ- его тюрьмы
Пали каменныя стѣны,
Льется свѣтъ въ обитель тьмы.
Донъ Алонсо снова молодъ,
Въ сердцѣ -- пламя, блескъ -- въ очахъ,
И крушатся звенья цѣпи,
Какъ стекло, въ его рукахъ.
"Въ слѣдъ иди! "-- и ангелъ тихо
За собой его ведетъ.
Принцъ отцовскія палаты,
Проходя, не узнаетъ.
IV.
Подъ гренадскою парчею
Незамѣтно стѣнъ простыхъ;
Вмѣсто факеловъ смолистыхъ,
Свѣтъ въ лампадахъ золотыхъ.
Кордуанскими коврами
Плиты устланы подъ нимъ,
Изъ брасеро *) чуть струится
Благовоній цѣнныхъ дымъ.
*) Брасеро -- нѣчто вродѣ нашихъ кавказскихъ мангаловъ, ажурныя мѣдныя жаровни съ угольями, единственное средство отопленія въ кастильскихъ городахъ и деревняхъ. Даже въ наиболѣе посѣщаемыхъ иностранцами центрахъ, старыхъ провинцій камины, гдѣ они есть, существуютъ только для украшенія комнатъ.
По рѣзьбѣ колоннъ восточныхъ
Золоченые цвѣты,
Съ горделивыми гербами
На дверяхъ блестятъ щиты.
Гдѣ отецъ его по-братски
Принималъ народъ простой,
Весь въ алмазахъ и сапфирахъ
Тронъ сіяетъ золотой.
Сквозь желѣзныя рѣшетки
Видѣнъ толстыхъ стѣнъ вѣнецъ,
Чтобы самый голосъ правды
Не проникнулъ во дворецъ.
Надъ громадой грозныхъ башенъ
Раздвоенные зубцы,
Сторожатъ за ними зорко
Молчаливые бойцы.
Старыхъ рыцарей не видно,
Трубадуровъ смѣлыхъ нѣтъ,
Не слыхать веселыхъ пѣсенъ
Въ этихъ залахъ много лѣтъ.
Вотъ и въ спальню Донъ Рамиро
Входъ, окованный броней.
Чуть его коснулся ангелъ
Бѣлоснѣжною рукой --
Пали крѣпкіе затворы
Кипарисовыхъ дверей,
Словно капли дождевыя
Съ колыхнувшихся вѣтвей.
V.
Стѣны толсты, низки своды,
Посрединѣ спитъ одинъ
Двухъ Кастилій и Леона
Кровожадный властелинъ.
И во снѣ его волнуютъ
Безпокойныя мечты,
Мрачной твердостію дышатъ
Королевскія черты,
Гордо сдвинутыя брови...
Брату чудится: вотъ-вотъ
Изъ-подъ дрогнувшей рѣсницы
Ястребиный взглядъ блеснетъ.
Просыпайся, донъ Рамиро,
Посмотри, властитель злой:
Братъ, замученный тобою,--
Твой судья передъ тобой.
Потревоженный, съ утеса
Такъ срывается орелъ,
Какъ король вскочилъ и къ брату,
Не смущаяся, пошелъ...
"Какъ? ты живъ еще, презрѣнный?"
Онъ глядитъ и хмуритъ бровь,
Лишь на мигъ къ ланитамъ блѣднымъ
Прилила волною кровь.
"Живъ! Когда, тому три года,
Сторожамъ,
въ недобрый часъ
,
Я тебя голодной смертью
Заморить отдалъ приказъ?
"Значитъ, есть еще измѣна...
Эту подлую змѣю
Я пятой своей не въ силахъ
Раздавить въ моемъ краю!
"Помню я еще ребенкомъ
Твой коварно-кроткій взглядъ,
Ты всегда мнѣ былъ укоромъ,--
Ты палачъ мнѣ, а не братъ.
"Позабыть тебя заставить
Не могу я свой народъ,--
Онъ тебя благословляетъ,
А меня въ душѣ клянетъ!
"Будетъ месть моя жестока...
Я невѣрныхъ сторожей
И тебя въ одну темницу
Затворю и у дверей
"Стану самъ и буду слушать
Ваши стоны день за днемъ.
Не скую тебя цѣпями,--
Чтобы жаднымъ, лютымъ псомъ
"Ты отъ голода, несчастный,
Рвалъ бы тѣло сторожей
Въ вѣчномъ мракѣ заточенья --
Кельѣ пр
о
клятой своей"...
VI.
"Замолчи!-- и ангелъ свѣтлый
Предстаетъ ему.-- Пора!
Часъ пришелъ и адъ кромѣшный