О.Генри
Друзья из Сан-Розарио

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

О. Генри.
Друзья из Сан-Розарио

   Западный поезд прибыл в Сан-Розарио вовремя, в восемь двадцать утра. Какой- то человек с туго набитым черным кожаным портфелем под мышкой вышел из вагона и быстро направился по главной улице города. Еще несколько пассажиров сошло в Сан-Розарио, но некоторые из них лениво побрели по полотну в ресторан или же салун "Серебряный доллар", а другие присоединились к толпе ротозеев, бродивших вокруг вокзала.
   Нерешительности не было места в движениях человека с портфелем. Он был невысокого роста, но очень крепко сложен. У него были светлые коротко остриженные волосы, бритое решительное лицо и строгое пенсне в золотой оправе на носу. Он был очень хорошо одет, в ярко выраженном восточном вкусе. Его внешний вид говорил о спокойной, но уверенной в себе силе и до известной степени об авторитетности.
   Пройдя три квартала, он попал в самый центр городской жизни. Здесь другая, очень оживленная улица пересекала главную, образуя средоточие городской торговли и оживления. На углу находилось почтовое отделение. На другом углу помещался конфексион [магазин готового платья (примеч. ред.)] Рубенского. На двух других, диагонально расположенных, углах разместились два городских банка: Первый Национальный банк и Stockmen's National bank [Здесь: Национальный скотопромышленный банк (англ.)].
   Незнакомец вошел в Первый Национальный банк и не замедлил своего стремительного шага до тех пор, пока не остановился у окошка кассира. Банк обычно открывал свои операции в девять часов утра. Весь служебный персонал уже был на местах, и каждый служащий готовился к началу своих функций. Кассир просматривал почту, когда вдруг его взор упал на незнакомца у окна.
   -- Банк открывается только в девять часов! -- заметил он коротко, но без выражения. Ему неоднократно приходилось делать подобные замечания ранним пташкам, залетавшим в банк, с тех пор как Сан-Розарио установил у себя банковские часы больших городов.
   -- Я прекрасно знаю это! -- ответил незнакомец холодным, сухим голосом. -- Не угодно ли вам принять мою визитную карточку?
   Кассир протянул между прутьями своей решетки маленький безукоризненный параллелограмм и прочел:

Дж. Ф. Ч. НЕТТЛВИК
Контролер Национального банка

   -- О... не угодно ли... вам, мистер Неттлвик... пройти ко мне. Это вы впервые являетесь к нам. Я, конечно, не знал... по какому вы делу. Попрошу вас обойти... так... так.
   Контролер очень быстро прошел в святая святых банка, где он был торжественно представлен всем служащим кассиром банка мистером Эдлинджером, -- человеком средних лет и джентльменом в смысле скромности, рассудительности и поведения.
   -- А я как раз ждал приезда Сэма Тэрнера, -- сказал мистер Эдлинджер. -- Нас всегда контролирует Сэм. Вот уже четыре года! Я позволяю себе надеяться, что, несмотря на большой застой в делах, вы все у нас найдете в полном порядке. Я не сказал бы, что у нас сейчас имеется большая наличность на руках, но тем не менее у нас хватит силы выдержать шторм. Да, сэр, мы устоим!
   -- Нам было приказано поменяться с мистером Тэрнером районами, -- сказал контролер решительным официальным тоном. -- Он отправился теперь в мой прежний район, в Южный Иллинойс и Индиану. Прошу вас, я сначала просмотрю наличные деньги.
   Перри Дорси, артельщик, уже приготовил на своей стойке наличность банка. Он знал, что все было верно до цента и что ему нечего бояться, но тем не менее он нервничал и волновался. Такое же состояние испытывали все служащие банка. Было что-то столь ледяное и быстрое, безличное и бесстрастное в этом человеке, что уже одно его присутствие давило как обвинение. Он производил впечатление человека, который никогда не делает и не пропускает ошибки.
   Мистер Неттлвик прежде всего принялся за валюту и быстрыми, почти жонглерскими движениями стал считать ее пачками. Затем он придвинул чашечку с губкой и начал проверять кредитные билеты. Его тонкие белые пальцы летали по деньгам с такой ловкостью, как пальцы музыканта по клавишам рояля. Он с треском рассыпал золото по стойке, и монеты стонали и пели, когда срывались с его проворных пальцев на мрамор. Воздух был полон мелочи, когда он принялся за половинки и четвертушки. Он проверил все до последней никелевой монеты и димки [(от англ, dime) -- монета достоинством в 10 центов (примеч. ред.)], после чего приказал принести весы и взвесил всю валюту. Он подробно допрашивал Дорси относительно каждого чека и ордера и не преминул навести справки насчет кассы вчерашнего дня, -- причем все это делал с безукоризненной вежливостью и вместе с тем с такой таинственной важностью, что у артельщика поневоле стал заплетаться язык и порозовели щеки.

0x01 graphic

   Новый контролер во всех отношениях отличался от прежнего, Сэма Тэрнера. Тот обычно входил в банк с шумом, раздавал направо и налево сигары и рассказывал наиболее интересное из того, что случилось с ним по время последнего объезда. Почти всегда он обращался к Дорси с одним и тем же приветствием: "Алло, Перри! А ты все еще здесь и не удрал с деньгами!" Точно так же по-иному Сэм Тэрнер считал деньги. Он, бывало, усталым движением коснется некоторых пачек кредиток, после чего отправляется в кладовую, на лету щупает мешочки с серебром, -- и дело кончено!
   -- Цыплячий корм не для меня! -- обычно говорил он при виде этих мешочков. -- Я не в сельскохозяйственном департаменте!
   Но Сэм Тэрнер был техасец, закадычный друг директора банка, и знавал Дорси, когда тот еще был малым ребенком.
   В то время как контролер проверял наличность банка, к боковому входу на кабриолете, запряженном старой караковой лошадкой, подъехал директор банка майор Томас Б. Кингмен, которого все звали "майор Том".
   Он увидел контролера, склонившегося над деньгами, и, направившись в маленький "лошадиный корраль", как он выражался, в котором его стол был огорожен решеткой, начал просматривать письма.
   Несколько раньше произошел небольшой инцидент, которого не заметил даже зоркий взгляд контролера. Как только он приступил к подсчету денег, мистер Эдлин- джер многозначительно мигнул Рою Уилсону, юному банковскому курьеру, и легко указал ему головой на парадную дверь. Рой понял, взял шапку и разносную книжку и с независимым видом вышел из банка. Очутившись на улице, он направился по прямой и кратчайшей линии в Stockmen's National -- банк, который тоже готов был уже открыться.
   -- Послушайте, вы! -- закричал Рой с фамильярностью, свойственной юности и долгому знакомству. -- Пошевеливайтесь: новость! Приехал новый контролер, который сейчас работает у нас в Первом! У, гроза! Он считает каждую димку у Перри, и весь персонал наш трясется от страха. Мистер Эдлинджер приказал мне оповестить вас!
   Мистер Бакли, директор Stockmen's National банка, -- крепкий пожилой человек, выглядевший, как фермер, одевшийся по-праздничному, -- услышал из своего кабинета в конце здания слова Роя и позвал мальчика.
   -- Майор Кингмен уже приехал в банк? -- спросил он.
   -- Да, сэр, -- ответил Рой, -- он подъехал как раз в ту минуту, как я пошел к вам.
   -- Я хочу, чтобы ты передал ему записочку. Передай ему в собственные руки, как только вернешься в банк!
   Мистер Бакли сел за стол и начал писать.
   Рой вернулся и вручил мистеру Кингмену конверт с запиской. Майор прочел послание, сложил его и сунул в боковой карман. На несколько секунд он откинулся на спинку своего стула, погрузился, казалось, в глубокую задумчивость, затем поднялся и направился в кладовую. Он вышел оттуда с огромным старомодным кожаным портфелем, на задней стороне которого красовались золотые буквы: "Дисконтированные векселя". Здесь находились векселя вместе с обеспечениями. Майор со своей обычной грубой манерой швырнул портфель на стол и начал пересматривать его содержимое.
   К этому времени мистер Неттлвик закончил проверку наличности. Его карандаш, как ласточка, порхал по листу бумаги, на который он заносил какие-то цифры. Он открыл свой черный портфель, тоже похожий на какую-то таинственную памятную книжку, и там записал что-то, после чего пробуравил мистера Дорси грозным блеском своих стекол. Казалось, этот взгляд говорил: "На сей раз ты счастливо отделался, но..."
   -- Наличность в полном порядке! -- буркнул контролер. Он бросился ко второму бухгалтеру, и в продолжение нескольких минут взад и вперед порхали тяжелые банковские книги и плыли в воздухе листы с бесконечными цифрами.
   -- Как часто вы балансируете расчетные книжки? -- спросил вдруг контролер.
   -- Один раз в месяц, -- пролепетал второй бухгалтер, задав самому себе вопрос: на сколько лет его закатают в тюрьму?
   -- Правильно! -- заявил контролер, повернулся и налетел на главного бухгалтера, который уже приготовил отчеты иностранных банков и соответствующие меморандумы. Все было найдено в полном порядке. Затем последовала книжка депозитов и сертификатов. Фит... фит... зип, зип... чек! Правильно! Срочные векселя, пожалуйста! Благодарю! Г-м-м-м! Неподписанные банковские векселя! Правильно!
   Теперь пришла очередь главного кассира, и обычно беспечному мистеру Эдлинджеру пришлось-таки попотеть, потереть нос и нервно прочистить стекла пенсне под быстрым огнем вопросов, касающихся циркуляции денег, нераспределенных дивидендов, банковских недвижимых имуществ и товаров.
   Вдруг мистер Неттлвик увидел подле себя, чуть ли не у самого локтя, огромного, словно башня возвышающегося над ним человека -- старика лет шестидесяти, здорового и грубоватого на вид, с нечесаной седенькой бородой, массой седых волос и парой проницательных голубых глаз, которые бестрепетно встретились со страшными стеклами контролера.
   -- Майор Кингмен... Наш директор... мистер Неттлвик! -- сказал кассир.
   Два человека совершенно разной индивидуальности обменялись рукопожатием. Один из них был законченный продукт, вышедший из мира прямых линий, условных методов и формальных дел. Второй же был свежее, шире и ближе к природе. Том Кингмен не был вырезан по какому-нибудь определенному шаблону. В свое время он был погонщиком мулов, ковбоем, пограничником, солдатом, шерифом, проспектором [prospector -- старатель (англ.)] и скотоводом. И теперь, когда он занимал место директора банка, его старые приятели по прериям, седлу, палатке и большой дороге не находили в нем никакой перемены. Он составил свое богатство в то время, когда цена на техасский скот достигла максимума. И вскоре после того организовал Первый Национальный банк в Сан- Розарио. Несмотря на благородное сердце и подчас неблагоразумную щедрость директора по отношению к старым друзьям, банк под его руководством преуспевал, потому что майор Кингмен знал людей так же хорошо, как и скот. В последние годы скотоводческое дело переживало тяжелый кризис, но банк майора был одним из тех немногочисленных предприятий, потери которых были совершенно незначительны.
   -- Ну-с, а теперь, -- резко сказал контролер и вынул часы, -- теперь у нас последняя вещь: ссуды! Если ничего против не имеете, мы сейчас перейдем к ним.
   Он просмотрел наличность и отчетность банка с почти рекордной быстротой, но тем не менее очень внимательно, -- как он и все делал. Текущие счета банка находились в безупречном порядке, и это значительно облегчало работу. Но в городе имелся еще один банк. Мистер Неттлвик получал от правительства по двадцать пять долларов за каждый банк, который он контролировал. Теперь ему надо было не больше как в полчаса просмотреть все векселя. При таком положении вещей он мог бы немедленно приступить к ревизии второго банка и уехать в одиннадцать сорок пять с единственным поездом, который в этот день отправлялся в ту сторону, куда он должен был ехать. В противном случае ему пришлось бы провести всю ночь и воскресенье в этом неинтересном западном городе. Вот почему мистер Неттлвик так торопился.
   -- Пожалуйте со мной, сэр, -- произнес майор Кингмен своим глубоким голосом, в котором соединялись южная протяжность и ритмичная западная гнусавость, -- мы просмотрим векселя вместе с вами. Никто в банке не знает этого дела так, как я. Надо вам сказать, что некоторые из должников сейчас хромают, иные запутались в делах, но тем не менее большинство из них в конце концов заплатят все, что причитается.
   Оба уселись за стол председателя банка. Контролер первый с молниеносной быстротой просмотрел банковский портфель. Он подвел общий итог и нашел его вполне соответствующим сумме, обозначенной в книге ежедневного баланса. После этого он начал просматривать более крупные займы, причем наводил самые подробные справки относительно лиц, сделавших оборотную передаточную надпись, и обеспечений. Мысль нового контролера, казалось, бегала по всем направлениям и делала совершенно неожиданные скачки взад и вперед, напоминая ищейку, вынюхивающую след. Наконец он отложил в сторону портфель, за исключением нескольких векселей, которые сложил в правильную кучку перед собой, и начал краткую официальную речь.
   -- Сэр, должен заявить, что дела вашего банка я нашел в прекрасном состоянии, тем более если принять во внимание плохой урожай и ухудшение дел со скотом в вашем штате. Точно так же, работа вашего служебного персонала вполне аккуратна и пунктуальна. Ваши просроченные векселя немногочисленны и грозят небольшой потерей. Я бы только рекомендовал вам до тех пор, пока не улучшится общее экономическое положение в стране, не давать крупных кредитов больше, чем на два или же три месяца. Вот почти и все! Но осталась еще одна вещь, и тогда моя работа у вас кончена! Вот здесь шесть векселей на общую сумму около сорока тысяч долларов. Согласно надписям на лицевой стороне, эти займы обеспечены товарами, грузами в пакгаузах и разными акциями на сумму в семьдесят тысяч долларов. Я не вижу этих обеспечений, которые должны быть пришиты к векселям. Я думаю, что вы держите их в сейфе или же в кладовой. Вы разрешите мне просмотреть их?
   Светло-голубые глаза майора Тома с невозмутимым выражением повернулись в сторону контролера.
   -- Нет, сэр! -- сказал он тихим, но твердым голосом. -- Этих обеспечений нет ни в сейфе, ни в кладовой. Я взял их. Вы должны считать лично меня ответственным за их исчезновение.
   Неттлвик почувствовал легкую дрожь. Этого он совершенно не ожидал. Он напал на необыкновенно важный след в ту самую минуту, когда охота почти кончалась.
   -- Вот как! -- сказал контролер. Он выждал минутную паузу, затем продолжал: -- Не могу ли я попросить вас дать мне более определенное объяснение?
   -- Обеспечения взяты мной! -- повторил майор. -- Я взял их не для себя лично, а для старого друга, попавшего в беду. Пожалуйте, сэр, за мной, и мы поговорим об этом.
   Он повел контролера в отдельный кабинет, находившийся в задней части помещения, и запер дверь. Здесь стояли стол, конторка и с полдюжины кожаных стульев. На стене висела огромная голова техасского быка с пятифутовыми рогами. Напротив висела старая кавалерийская сабля майора, которую он носил в Шило и Форт-Пиллоу.
   Предложив мистеру Неттлвику стул, майор сам уселся у окна, из которого мог видеть почтовое отделение и резной известковый фронтон Stockmen's National банка. Он не сразу заговорил, и мистер Неттлвик почувствовал, что, быть может, лед можно разбить чем-то столь же холодным, например, тоном официального предостережения.
   -- Ваше заявление, -- начал он, -- раз вы отказываетесь дать мне более ясные указания, может повлечь за собой весьма серьезные последствия, -- ведь вы сами знаете это! Вы знаете также, что вынуждают меня сделать мои обязанности. Прежде всего я должен уведомить Главную контору Соединенных Штатов...
   -- Знаю, знаю! -- сказал майор Том, сделав движение рукой. -- Вы сами понимаете, что, раз я управляю банком, я не могу не быть в курсе всех банковских законов и положений! Делайте то, что вам приказывает ваш долг! Я не прошу у вас никакого снисхождения. Но я сказал вам кое-что о моем друге! Я хотел бы, чтобы вы узнали от меня относительно Боба!
   Мистер Неттлвик снова сел в кресло. Ясно было, что ему не удастся сегодня уехать из Сан-Розарио. Ему придется телеграфировать главному контролеру. Придется также потребовать мандат на предмет ареста майора Кингмена. Весьма возможно, что он будет вынужден закрыть банк ввиду потери обеспечений. Это было не первое преступление, которое приходилось раскрывать мистеру Неттлвику. Раз или два в его жизни легкая рябь прошла по его официальному спокойствию при виде того человеческого горя, которое породил его контроль. Он неоднократно видел банковских служащих, которые, словно женщины, стояли на коленях и молили о снисхождении, -- о том, чтобы им дали возможность обелить себя, чтобы предоставили лишь один час для приведения в порядок дел, что пропустили простую ошибку. Один кассир застрелился за своей конторкой в его же присутствии. Но ни один человек до сих пор не держался так холодно и с таким достоинством, как этот старый суровый западный человек. Мистер Неттлвик понял, что он обязан по крайней мере выслушать его, если тот желает говорить. Облокотившись на ручку кресла и опустив квадратный подбородок на пальцы правой руки, контролер приготовился слушать рассказ директора Первого Национального банка в Сан-Розарио.
   -- Если человек ваш друг в продолжение целых сорока лет, -- начал несколько поучительным тоном майор Том, -- и если этот человек испытан огнем, водой, землей и циклонами, вы обязаны сделать ему одолжение, раз только вы в силах сделать это!
   "Стащить для него на семьдесят тысяч долларов обеспечений!" -- подумал контролер.
   -- Мы вместе были ковбоями, Боб и я! -- продолжал майор, говоря тихо, осторожно, обдумывая каждое слово, как будто все его мысли были в прошлом, а не в сомнительном настоящем. -- Мы вместе с ним искали золото и серебро в Аризоне, Новой Мексике и значительной части Калифорнии. Мы оба участвовали в войне шестьдесят первого года, но в разных командах. Мы дрались с индейцами и конокрадами бок о бок. Мы в продолжение нескольких недель издыхали от голода, погребенные под двадцатифутовым снегом в Аризонских горах. Мы вместе загоняли на конях скот, когда ветер дул с такой сумасшедшей силой, что молния не могла разорваться. Словом, много мы пережили с Бобом с тех самых пор, как встретились с ним на старом ранчо Анкор-Бар. И в продолжение этого времени нам неоднократно приходилось помогать друг другу, когда кто-нибудь из нас попадал в беду. В те дни уж так было принято, что человек должен помогать человеку и не ожидать никакой награды за это. Кто знает, каждый день могло случиться так, что вам понадобится товарищ, чтобы помочь освободиться от апашей, наложить круг на лодыжку против укуса гремучей змеи или же съездить за виски. Так мы и жили: сегодня делали одолжение, завтра пользовались одолжением -- и как могли бы вы прибегнуть к помощи друга, если в свое время вы не оказывали ему этой помощи? Но Боб был такой человек, который в дружбе мог зайти гораздо дальше. Он никогда не знал в этом отношении границы!
   Двадцать лет назад я шерифствовал в этом графстве и сделал Боба своим помощником. Это было еще до нашей удачной сделки со скотом, которая составила наше богатство. Я был шериф и сборщик податей, а в то время это было очень много для меня. Я был женат и имел мальчика и девочку -- четырех и шести лет. Около управления находился хорошенький домик, которым я пользовался безвозмездно, что давало мне возможность кое-что откладывать на черный день. Боб выполнял главную часть канцелярской работы. Мы с ним пережили много тяжелых дней, перенесли много опасностей и лишений, и великая радость была для нас слышать, как бьет дождь и снег в окно по ночам, и в это время сидеть в теплой, уютной, комфортабельной комнате и знать, что утром спокойно встанешь, не торопясь побреешься и выйдешь в управление, где все будут величать тебя "мистер". Кроме того, у меня была очаровательнейшая жена, и прелестные детки, и старый преданный друг, который со мной вместе срывал первые плоды благополучия и чистых рубах. Я считал себя вполне счастливым! Да, в то время я был действительно счастлив!
   Майор вздохнул и как будто случайно выглянул в окно. Банковский контролер переменил положение и теперь оперся подбородком на другую руку.
   -- Как-то зимой, -- продолжал майор, -- подати стали поступать так обильно, что в продолжение целой недели я никак не мог собраться в банк, чтобы свезти деньги на хранение. Я уложил чеки в ящик из-под сигар, а деньги -- в мешок, и все это запер в большой сейф, который находился в управлении.
   Я переутомился за эту неделю и чувствовал себя больным. Нервы мои окончательно расшалились, и ночной сон не давал мне никакого отдыха. Доктор назвал мою болезнь каким-то мудреным научным словом, и я принял на ночь лекарство. А ко всему этому я еще пошел спать с мыслью о деньгах в сейфе. И не потому вовсе, что я беспокоился об этих деньгах, -- нет: сейф был крепкий, надежный, и, кроме меня и Боба, никто абсолютно не знал его устройства. В пятницу вечером в мешке было около шести с половиной тысяч долларов наличными деньгами. В субботу утром я по обыкновению пошел в управление. Сейф был заперт, а Боб писал за своим столом. Я открыл сейф и увидел, что денег на месте не оказалось. Я позвал Боба и поставил на ноги всю контору, заявив о грабеже. Меня поразило, что Боб отнесся ко всему этому на редкость спокойно: ведь он знал, какое значение это могло иметь для нас с ним!
   Так прошло два дня, а мы еще не напали на след. Не могло быть речи о налете взломщиков, потому что сейф был открыт по всем правилам. Люди уже стали шептаться между собой об этом деле. И вот однажды, после обеда, в контору входит Алиса -- моя жена! -- с девочкой и мальчиком. Она начинает топать ногами, а в глазах ее горят молнии. Она кричит: "Том, Том, эти подлецы лгут..." -- и с этими словами падает в обморок. Я кое-как привел ее в себя, но она еще долго лежала с опущенной головой и все кричала, кричала, кричала и плакала -- впервые с тех пор как разделила со мной мое имя и благосостояние. Детки мои, Джек и Зилла, всегда, как только им разрешали заходить в управление, как тигрята, бросались на Боба и немедленно взбирались к нему на колени. Теперь же они топали своими маленькими сапожонками и жались друг к другу, как испуганные куропатки. Они впервые в жизни совершили экскурсию в мрачные тени жизни. Боб работал за своим столом, затем поднялся и вышел из конторы, не вымолвив ни слова. Как раз шла сессия суда, и на следующее утро Боб явился в суд и заявил, что он украл деньги, указав при этом, что проиграл деньги в покер. В пятнадцать минут была написана бумага, и мне послали мандат на арест человека, с которым в продолжение многих лет я был связан теснее, чем тысяча братьев...

0x01 graphic

   Я арестовал Боба и сказал ему, подняв палец:
   -- Вот мой дом, вот -- управление, там дальше -- Мэн, а еще дальше -- Калифорния, а за ней -- Флорида! Ты находишься в моем распоряжении, и я беру на себя ответственность за тебя. Вернись, когда ты найдешь нужным!
   -- Благодарю, Том, -- сказал он мне как-то небрежно, -- я почему-то так и надеялся, что ты не запрешь меня. Суд соберется в ближайший понедельник, поэтому, если ты ничего против того не имеешь, я пошатаюсь до понедельника вокруг конторы. У меня просьба к тебе. Я хочу просить, чтобы ты время от времени допускал во двор деток. Я хочу побаловаться с ними немного.
   -- А почему же нет? -- ответил я ему. -- И они будут желанными гостями здесь, да и ты тоже! Я прошу тебя приходить ко мне по-прежнему.
   Надо вам знать, мистер Неттлвик, что нельзя так сразу сделать друга вором, точно также как нельзя сделать вора другом!
   Контролер ничего не ответил. В этот момент послышался резкий свисток паровоза, подходившего к вокзалу. Это был поезд, прибывавший по маленькой узкоколейной ветке в Сан-Розарио с юга. Майор напряг слух и с минуту прислушивался, а затем посмотрел на часы. Поезд прибывал вовремя, ровно в десять тридцать пять.
   Майор продолжал:
   -- Вот, таким образом, Боб начал болтаться вокруг управления, читать газеты и покуривать. Я пригласил другого помощника на его место, и через некоторое время возбуждение, вызванное последними событиями, улеглось.
   Однажды, когда мы были одни в управлении, Боб вошел и направился к моему столу. Он выглядел очень угрюмо, и я вдруг вспомнил, что точно такие глаза бывали у него в те ночи, когда мы поджидали в засаде индейцев.
   -- Том, -- сказал он, -- это гораздо труднее, чем драться с краснокожими. Это труднее, чем лежать в раскаленной пустыне за сорок миль от воды. Но я решил выдержать до конца. Ведь ты знаешь, что я всегда так поступаю. Но все же, если бы ты сделал мне малейший намек, если бы ты хоть раз сказал: "Боб, я все понимаю!", -- мне было бы гораздо легче!
   Я был удивлен.
   -- Боб! -- говорю я ему. -- Я ничего не понимаю! Что ты говоришь? Ведь ты понимаешь, что я готов все на свете сделать, для того чтобы помочь тебе. Но ты должен намекнуть мне...
   -- Ладно! -- отвечает Боб. -- Ладно, Том!
   И это было все, что он ответил. Он закурил другую сигару и снова вернулся к своей газете.
   Только накануне заседания суда я узнал, что хотел сказать Боб. Когда я пошел спать, то снова почувствовал прежнее, страшно нервное и возбужденное, состояние. Проснувшись около полуночи, я увидел себя полуодетым в одном из коридоров суда. Боб держал меня за одну руку, а наш домашний доктор за другую. Алиса трясла меня и взвизгивала. Она послала за доктором без моего ведома, и когда он пришел, меня не нашли в кровати. Немедленно начались поиски.
   -- Лунатик! -- сказал обо мне доктор.
   Мы все вернулись домой, и доктор рассказал нам несколько замечательных историй относительно действий людей в подобном состоянии. Я почувствовал легкий озноб после этой невольной прогулки и, когда моя жена вышла из комнаты, открыл дверцу старого гардероба, стоявшего в комнате, и вытащил большое стеганое одеяло, которое я там как-то заметил. Вместе с одеялом из шкапа выпал мешок с деньгами, в краже которого обвинялся Боб.
   -- Черт возьми! -- воскликнул я. -- Каким образом попал сюда мешок? -- Все присутствовавшие видели, до чего я был изумлен. Боб все выяснил в течение одной минуты.
   -- Эх ты, старый штопаный чулок! -- сказал он со своей прежней улыбкой во взоре. -- Я видел, как ты сам положил сюда мешок! Я следил за тобой, когда ты открыл сейф и вынул оттуда деньги. Я пошел вслед за тобой, следил в окно за всеми твоими действиями и видел, как ты спрятал деньги в гардеробе.

0x01 graphic

   -- Послушай, вислоухий койот с овечьей башкой, к чему же в таком случае ты заявил, что это ты украл его?
   -- А потому, -- просто ответил Боб, -- потому что я не знал, что ты действуешь во сне!
   Я видел, как его взгляд направился в ту комнату, где находились Джек и Зилла, и тогда я понял, что значит с точки зрения Боба быть другом.
   Майор Том помолчал и снова выглянул в окно. Он увидел, как кто-то в Stockmen's National банке опустил желтую штору вдоль всего зеркального большого фасадного окна. Это было несколько странно, ввиду того что положение солнца в небе вовсе не требовало такой защитительной меры против его лучей.
   Мистер Неттлвик сидел прямо в своем кресле. Он внимательно, но без особого интереса слушал рассказ майора. Вся эта история показалась ему совершенно неподходящей для создавшегося положения вещей и, во всяком случае, не могла оказать какое- либо влияние на последствия. "Эти западные люди -- подумал он, -- страшно сантиментальный народ! Они не деловые люди. Они всегда нуждаются в помощи друзей".
   Очевидно, майор кончил свой рассказ, но все, что он сообщил, было ни к чему.
   -- Разрешите узнать, -- спросил контролер, -- не можете ли вы сообщить мне что-либо, имеющее более непосредственное отношение к пропавшим обеспечениям?
   -- К пропавшим обеспечениям, сэр? -- Майор Кингмен резко повернулся в своем кресле, и голубые глаза его метнули молниеносный взгляд на мистера Неттлвика. -- Что вы хотите этим сказать?
   С этими словами он вытащил из бокового кармана связку сложенных бумаг, стянутых резинкой, втиснул их в руки контролера и поднялся во весь рост.
   -- Здесь вы найдете все обеспечения, сэр, все документы на товары, грузы и акции. Я взял их из портфеля, в то время как вы проверяли наличность кассы. Просмотрите бумаги и сличите их!
   Майор прошел в банковское помещение. Контролер, изумленный, смущенный и раздосадованный до последней степени, последовал за ним. Он чувствовал, что сделался жертвой чего-то, что нельзя было назвать мистификацией, но что поставило его в положение человека, над которым разыграли комедию, которого использовали в каких-то целях, а затем оттолкнули, не сочтя нужным дать хоть какое-нибудь объяснение. Очень может быть даже, что подверглось унижению его официальное достоинство.
   Но не было определенного повода, к которому можно было придраться. Официальный рапорт об этом случае был бы абсурдом. Так или иначе, он чувствовал, что никогда не узнает больше того, что уже знал относительно этого дела.
   Холодно, чисто механически мистер Неттлвик просмотрел обеспечения, нашел их вполне соответствующими векселям, после чего схватил свой портфель и встал с намерением уйти.
   -- Должен вам сказать, -- протестующе сказал он и повернул при этом негодующий блеск своих стекол на майора Кингмена, -- я нахожу, что ваше заявление... ваше совершенно неподобающее случаю заявление, причины которого вы не пожелали объяснить мне, ни с точки зрения дела, ни с точки зрения шутки я не могу признать достойным занимаемого вами положения. Я не в состоянии понять подобные мотивы поведения!
   Майор Кингмен взглянул на него сверху вниз очень спокойно и далеко не сурово. -- Друг мой! -- сказал он. -- Здесь, в чапаррале, и в прериях, и в ущельях происходит очень много такого, чего вы органически не можете понять. Но я хочу поблагодарить вас за то, что вы пожелали выслушать незамысловатый рассказ старого болтуна.
   Майор улыбнулся, но контролер в ответ только холодно поклонился и стремительно оставил помещение банка. Можно было видеть, как он по диагонали пересек улицу и вошел в Stockmen's National bank.
   Майор Том сел за свой стол и вынул из бокового кармана записку, которую принес ему Рой. Он уже раз прочел ее, но второпях, и теперь, с какими-то странными огоньками в глазах прочел ее снова. Вот что заключала записка:

Дорогой Том!

   Я слышал, что сейчас у вас работает одна из ищеек Дяди Сэма. Это значит, что через каких-нибудь два часа он, вероятно, заглянет к нам. В настоящую минуту в нашей кассе имеется ровно 2200 долларов, а между тем по закону в кассе должно быть не меньше 20 000 долларов. Я одолжил Россу и Фишеру вчера после обеда 18 000, с тем чтобы они закупили гурт скота у Гибсона. На этом деле они меньше чем в месяц заработают тысяч сорок, но от будущих заработков моя сегодняшняя касса не покажется красивее в глазах контролера. Векселя их я не могу показать ему, потому что это самые обыкновенные расписки, без какого-либо обеспечения, но ты прекрасно знаешь, что Пинк Росс и Джим Фишер -- два самых честных белых человека, которые когда-либо жили на земле. На них можно положиться: они не надуют! Ведь ты помнишь Фишера: это тот самый, который застрелил содержателя фаро в Эль-Пасо! Я телеграфировал в банк Сэма Брэдшо и просил немедленно выслать мне 20 000 долларов. Деньги придут с первым поездом по узкоколейке, в 10:35. Ты понимаешь, что я не могу показать контролеру мои 2200 долларов и этим отделаться от него. Поэтому, Том, я надеюсь на тебя: тебе надо задержать контролера. Задержи его обязательно, хотя бы тебе пришлось для этого связать его и даже на голову сесть. Следи все время за нашим фасадным окном после прибытия поезда узкоколейки. Как только деньги будут в кассе, я спущу штору, и это будет служить тебе сигналом. До тех же пор ты ни в коем случае не должен выпустить его. Я рассчитываю на тебя, Том!

Твой старый товарищ Боб Бакли.

-------------------------------------------------------

   Первое издание перевода: О. Генри. Шерстяная кошечка. Рассказы / Пер. Зин. Львовского. -- Ленинград: Мысль, 1924. --176 с.; 18 см. -- (Б-ка иностр. лит.).
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru