О.Генри
Пути, которыми мы идем

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

О. Генри.
Пути, которыми мы идем

   На расстоянии двадцати миль от Таксона экспрессный поезд "Sunset Express" ["Вечерний экспресс" -- англ.] остановился у водокачки, чтобы набрать воды. Кроме водяного прибавления, паровоз этого знаменитого поезда получил еще кое-что, что принесло ему мало пользы.
   В то время как кочегар спускал питательный насос, Боб Тидбол, Акула Додсон и полукровка индеец-грек Джон Большая Собака взобрались на паровоз и показали машинисту три круглых отверстия ружей, которые были при них. Эти отверстия оказали такое сильное воздействие на машиниста благодаря тем возможностям, что скрывались в них, что он немедленно поднял обе руки, выражая полную готовность подчиниться всем приказаниям.
   По довольно цветистому приказанию Акулы Додсона, который был начальником атакующих сил, машинист спустился на землю и отцепил паровоз и тендер. После того Джон Большая Собака вскарабкался на кучу угля, весьма ловко направил два дула на машиниста и кочегара и приказал им отвести паровоз на расстояние шестидесяти ярдов и ждать дальнейших приказаний.
   Что же касается Акулы Додсона и Боба Тидбола, то, презрев такую низкопробную руду, как пассажиры, они немедленно отправились к богатой жиле служебного вагона. Там они застали проводника в полной уверенности, что экспрессный поезд не набирает ничего более возбуждающего и опасного, чем aqua pura [чистая вода -- лат.]. В то время как Боб старался кончиком шестиствольного револьвера выбить из его головы эту дурь, Акула Додсон успел уже начинить экспрессный сейф динамитом. Сейф издал благородный и звучный тон тысяч на тридцать долларов, все в золоте и хорошей валюте. Все пассажиры чуть ли не одновременно высунули из окон головы, желая узнать, откуда разнесся этот громоподобный звук. Кондуктор схватился было за сигнал, но веревка повисла совершенно безжизненно и не подала никакого ответа.
   Акула Додсон и Боб Тидбол со своей добычей в парусиновом мешке соскочили с подножки служебного вагона и, неловко ковыляя на высоких каблуках, направились к паровозу.
   Машинист, злой до бешенства, но человек умный, немедленно, согласно полученному приказу, погнал паровоз прочь от неподвижного пассажирского состава, но, еще до того как это случилось, проводник служебного вагона, выведенный из состояния нейтралитета исчезновением Боба, выскочил из вагона с винчестером в руках и принял весьма деятельное участие в игре.
   Конечно, мистер Джон Большая Собака, сидевший на куче угля, допустил крупную ошибку, превратившись в мишень, в которую проводник попал чрезвычайно метко. С пулей, попавшей как раз между лопаток, греческий рыцарь индустрии свалился на землю и увеличил тем долю добычи каждого из своих двух товарищей на одну шестую.
   Пройдя две мили, машинист получил приказание остановить паровоз.
   Грабители послали ему вызывающий прощальный привет и нырнули по крутому холму в густой лес, который рос вдоль полотна. Пять минут треска в густом чапаррале вывели их к открытому лесу, где три лошади были привязаны к низко нависшим ветвям. Одна из них ждала Джона Большую Собаку, которому уже не было суждено когда-либо ездить верхом, -- ни днем, ни ночью. Грабители сняли седло и узду с этой лошади и дали ей полную свободу. После того они сели на своих коней, повесили на луку одного из седел мешок с добычей и быстро и вместе осторожно понеслись вверх по лесу, направляясь к первобытному одинокому ущелью.
   Вдруг лошадь Боба споткнулась о мшистый камень и сломала себе переднюю ногу. Они тут же на месте пристрелили ее и присели на несколько минут, чтобы решить, как продолжать бегство. Принимая во внимание то, что дорога была страшно крутая и тяжелая, можно было не торопиться. Очень много миль и часов залегло между ними и самым ловким сыщиком, который вздумал бы броситься за ними в погоню.
   Лошадь Акулы Додсона с распущенными веревками и свободной уздой легко вздохнула и с благодарным выражением морды начала щипать траву, поросшую вдоль берега ручья в ущелье. Боб Тидбол открыл мешок и вытащил большую пригоршню аккуратненьких пачек валюты и один мешочек с золотом. Он смеялся при этом, как малый ребенок.
   -- Послушай ты, пират! -- обратился он радостно к Додсону. -- А мы здорово обработали это дельце. Правду сказать, так, по-моему, у тебя настоящая министерская голова. Министр финансов -- и никаких гвоздей! Другого такого, как ты, во всей Аризоне не найти!
   -- А что нам теперь-то делать? Как нам, Боб, раздобыть лошадь для тебя? Долго ждать нам здесь -- дело неподходящее. Они нападут на наш след еще до того, как встанет завтрашняя заря!
   -- Ну, чего там! -- отозвался сангвиник Боб, -- я уверен, что твоя лошадка в лучшем виде доставит нас обоих, куда следует. А, кроме того, мы аннексируем первую же лошадь, которая попадется на нашем пути. Клянусь дьяволом, что мы сделали прекрасное дело. Если не ошибаюсь, мы взяли тридцать тысяч долларов, то есть по пятнадцать тысяч на брата!
   -- Это, однако, меньше того, что я ожидал получить! -- заметил Акула Додсон. При этом он мягко оттолкнул носком сапога пачки с бумажками. Затем он задумчиво посмотрел на потные бока своей лошади.
   -- Мой Боливар совсем почти выдохся, -- произнес он. -- Ах, какая досада, что твой каурый так оскандалился!
   -- Да, и я так думаю, -- искренно сказал Боб. -- Но ничего в данном случае не поделаешь. Боливар достаточно вынослив и довезет нас обоих. Но послушай, Акула! Думаю я, думаю, а все же никак не могу понять, как так случилось, что вот явился к нам этакий восточный человек, как ты, и дал всем нашим западным хлопцам такую фору, что просто диву даешься. В таких отчаянных делах второго, как ты, нет! Откуда, собственно, ты? Из какой части Востока?
   -- Из штата Нью-Йорк! -- ответил Акула Додсон, присев на камень и пожевывая веточку. -- Родился я на ферме в Олстерском графстве и убежал из дому, когда мне шел семнадцатый год. Я чисто случайно попал на Запад. Я бродил по дороге с узелочком платья на палке, имея в виду попасть в город Нью-Йорк. Я имел твердое намерение поселиться там и заработать уйму денег. Я всегда чувствовал определенное стремление к тому, чтобы разбогатеть. И вот однажды вечером я вышел на такое местечко, где дорога разветвлялась, и не знал, куда же мне пойти. Стоял я этак в раздумье с полчаса, а затем решил пойти влево. В эту же ночь я наткнулся на бродячий паноптикум "Дикий Запад", который обычно посещал маленькие городки. Я отправился вместе с ним на Запад. Я часто думал о том, не сложилась ли бы моя жизнь совсем иначе, если бы я тогда повернул в другую сторону?
   -- Нет, товарищ! -- с философским и вместе веселым видом ответил Боб. -- Я так думаю, что ты все равно кончил бы тем же самым. Ведь не мы сами выбираем себе дорогу, а что-то внутри нас заставляет нас повернуть туда либо сюда. Вот и все!
   Акула Додсон встал и прислонился к дереву.
   -- Не знаю сам, сколько я дал бы за то, чтобы твоя лошадка не сломала себе ногу! -- произнес он чуть ли не патетическим тоном.
   -- И я дал бы! -- согласился с ним Боб. -- Что и говорить, лошадь была первоклассная! Но и Боливар, повторяю, доставит нас в лучшем виде. А не пора ли нам, друг, двинуться в путь? Я повешу сейчас этот мешочек, и мы повернем туда, где лес погуще.
   Боб Тидбол положил добычу обратно в мешок, который крепко завязал веревкой. Когда он поднял голову, то наиболее выдающимся предметом, бросившимся ему в глаза, было дуло шестиствольного револьвера, который Акула Додсон занес над ним.
   -- Ну, брось баловаться! -- сказал Боб с гримаской. -- Нам надо сейчас потягаться с ветром!
   -- Ну, смирно! -- приказал Додсон. -- Не придется тебе, Боб, тягаться теперь с ветром. Мне очень неприятно даже говорить об этом, но никак невозможно, чтобы мы оба остались в живых. Боливар адски устал, и ему не свезти нас обоих!
   -- Послушай, Акула, мы целых три года были с тобой друзьями, -- спокойно сказал Боб. -- Неоднократно мы рисковали нашими жизнями, стоя бок о бок. Я всегда отдавал тебе должное и полагал, что ты -- настоящий мужчина. Я слышал какие-то странные рассказы о том, что тебе пришлось при довольно странных обстоятельствах пристрелить одного или двух твоих друзей, но я никогда не верил этим глупостям. А теперь я вот что скажу тебе. Если ты хотел немного пошутить со мной, так опусти револьвер, и мы сядем на Боливара и умчимся. Если же, Акула, ты имеешь намерение застрелить меня, так стреляй скорей, мерзавец, сын тарантула!
   Лицо Акулы Додсона выразило самую неподдельную и глубокую печаль.
   -- Я не могу передать тебе, до чего ужасно я чувствую себя, -- со вздохом произнес он. -- Ах, Боб, как досадно, что твой каурый сломал себе ногу!
   И вдруг в один миг лицо Акулы сменилось выражением холодной жестокости, смешанной с неумолимой жадностью. Душа человека выглянула на момент, точно дьявольский лик в окне почтенного дома.
   Действительно, так уж и было суждено Бобу Тидболу не тягаться больше в быстроте с ветром. Смертоносный сорокапятилинейный револьвер коварного друга разрядился и наполнил все ущелье отчаянным шумом, который тотчас же и с негодованием был повторен многочисленным эхо. Боливар, невинный и бессознательный участник преступления, унес на своей могучей спине последнего грабителя, замешанного в налете на экспрессный поезд.
   Но в то самое время, как Акула Додсон галопом уносился из леса, казалось, какая-то странная метаморфоза произошла с ним. Револьвер в его правой руке вдруг превратился в резную ручку кресла красного дерева, а седло так же неожиданно оказалось обитым странной материей. Он раскрыл глаза и увидел собственные ноги, но не в стременах, а спокойно и комфортабельно лежащие на дубовом столе.

................................................................

   Итак, повторяю, Додсон, компаньон фирмы "Додсон и Деккер", маклеров с Уолл-стрит, раскрыл глаза. Пибоди, клерк, стоял у его кресла, не решаясь заговорить. Снизу, с улицы, доносился неясный шум колес, а рядом успокоительно гудел электрический вентилятор.
   -- А, что! Ах, Пибоди! -- воскликнул Додсон и прищурился. -- Очевидно, я соснул немного. Мне приснился такой странный и замечательный сон. В чем дело, Пибоди?
   -- Там ждет вас мистер Уильямс, представитель фирмы "Трэси и Уильямс". Он пришел поговорить относительно икс-игрек-зетовских акций. Если вы изволите помнить, сэр, то он сделал очень неудачную покупку.
   -- Да, Пибоди, помню. А сколько стоят сегодня икс-игрек-зетовские?
   -- Один восемьдесят пять, сэр!
   -- Так вот, значит, по этой цене и кончайте с ним.
   -- Простите, сэр, -- несколько нервно произнес Пибоди, -- простите, что я позволю себе говорить об этом, но у меня был разговор с Уильямсом. Он ваш старый друг, мистер Додсон, и, кроме того, у вас тоже имеется довольно большой пакет этих акций. И я подумал... мне казалось, что вы не забыли, как в свое время он продал вам эти акции по девяносто восемь. Если с ним придется кончать по биржевой цене, то он потеряет последний цент и вынужден будет распродать все, вплоть до домашней обстановки.
   И вдруг в один миг лицо Додсона сменилось выражением холодной жестокости, смешанной с неумолимой жадностью. Душа человека выглянула на момент, точно дьявольский лик в окне почтенного дома.
   -- Кончайте с ним по один восемьдесят пять! -- сказал Додсон. -- Боливар не вывезет двоих!
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru