Павленко Петр Андреевич
Хозяйки

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Петр Павленко
   Собрание сочинений в шести томах. Том пятый
   

Хозяйки

1

   На селе в колхозе знатнее комбайнера нет никого. Но в нынешнюю уборку, неожиданно для самих себя, пошли в гору полевые хозяйки, "кухарки и поварихи тракторных, комбайнерских и полеводческих бригад.
   Индустриализация сельского хозяйства быстро создает свою культуру полевой жизни, подтягивающей к себе весь основной быт колхоза.
   Вот скосили, убрали сено, убрали рожь, уберут пшеницу и подсолнух, поднимут пары, начнут и закончат озимый сев, а там скоро и опять весна, лущение паров, прополка -- все в поле.
   Поле -- производственная площадка -- все больше занимает места в кругу колхозных интересов, и именно в поле на производстве складывается новая, полная свежей, молодой поэзии культура колхоза.
   Поэзия полевого труда у Некрасова была невеселой, отчаянной, и никаким счастьем не веяло от нее.
   Давно нет этой поэзии на советских полях. Но оттого, что ушла забота и не может никак, кроме грустного воспоминания, вернуться старая песня, колхозное поле не стало ни молчаливее, ни суровее. Песня, как и прежде, рождается в поле:
   
   За привалом-то песня не весела.
   За работой она складней.
   А сидя она не выйдет...
   
   И поют, поют, как никогда не певали раньше. И как шумны, возбуждены ночные дороги, по которым, не глядя на время, идут и идут подводы с зерном, с горючим, с тарой, с продовольствием! Как долги по ночам костры у комбайнерских будок, когда от стана к стану идет озорная, веселая песня, звучат гармошки до самого солнца и молодежь сбегается за много километров глядеть, как будет танцовать приезжий комбайнер.
   Каждому новому явлению нужно иметь, как птенцу, свое гнездо, где бы опериться. Полевая жизнь кустится возле тракторно-комбайнерских бригад, и хозяйка тут -- все.
   До зари встает она, готовит завтрак своим комбайнерам, а проводив их, убирает вагончик, стирает спецовки и белье, готовит обед, выписывает из колхоза продукты, потом бежит с обедом на комбайн, кормит на мостике своего большака-комбайнера или скоренько усаживает бригаду очередями за обеденный стол у вагона и, пока едят они, выкладывает им все новости утра.
   Она обычно к обеду все уже знает: и сколько убрали соседи комбайнера, и какой у них выход зерна с гектара, и что привозила кооперация. Но вот кончен обед -- и тысячи новых дел встают перед полевой хозяйкой. Она одна в вагоне и, как начальник штаба, отвечает за все. Ей надо увидеть, как поедет мимо механик МТС, чтобы сказать ему про карданный вал, надо поговорить с завхозом насчет продуктов и мыла, получить от массовика газеты (а то как прозеваешь сама получить -- никак потом не допросишься) и, наконец, узнать от возчика зерна все окружные новости дня. Если в колхозе плохи ясли и детская площадка, то у хозяйки на руках еще двое-трое ребят. Подходит время чай пить -- и, глядишь, заходят отдохнуть, поболтать подруги из полеводческой бригады, и тут выясняется, где у кого будут сегодня танцы и про кого придется спеть запев.
   Мы в городе не знаем колхозных песен. Нам все кажется иногда, что тут только и поют, что о тракторах да комбайнах и что своеобразный "конструктивизм" колхозной песенной темы наивен, узок, поверхностен.
   Собиратели фольклора, опрашивая колхозных певцов, вносят много мертвого схематизма в понимание колхозной частушки.
   -- Что тут у вас поют об индустриализации? А что антирелигиозное? А о новом быте что? -- спрашивают они и, получив ответ, разносят припев-частушку по разным рубрикам -- четыре припева в антирелигиозные, четыре -- в индустриальные, четыре -- в новый быт.
   Но я не слышал, да, говорят знающие люди, и не бывает так, чтобы пели, скажем, весь вечер только о боге:
   
   Ах ты, бог, ты, наш бог,
   Где ты обретаешься?
   Чай, поди, от аэроплана
   Где-нибудь скрываешься!
   
   или только об урожае, о комбайнерах, или, наконец, только о любви.
   Частушка -- песня гибкая, маневренная. Ее куплеты каждый раз подбираются, монтируются с учетом обстановки песни и с тем обязательным чувством актуальности, которое всегда делает "запев" злободневным, отвечающим только что случившемуся и имеющим в виду реальное лицо.
   Когда девушка запевает:
   
   Юбочка коротенька,
   Оборочка пришьется,
   Я еще молоденька --
   Залеточка найдется...
   
   или:
   
   Милый пашет, милый пашет
   Черную земелюшку.
   Подошла к нему, сказала:
   "Запаши изменушку", --
   
   то все догадываются, к кому относятся слова.
   Когда парень выскажется, что
   
   Хорошо траву косить,
   Которая стоячая,
   Хорошо девку любить,
   Которая горячая. --
   
   и кто-нибудь в ответ запоет:
   
   Милый мой на сто процентов,
   Я сама на двести пять.
   Номер с номером не сходится,
   Не буду с ним гулять, --
   
   то и тут все понятно, близко поющим.
   Поздней ночью в бригаде, где весела, гостеприимна хозяйка, весело всем. За веселую, за приветливую идут бои между комбайнерами. За хороших хозяек спорят с колхозом.
   Начинает формироваться хорошая полевая должность -- хозяйка.
   И странно: в хозяйках нет ни одной пожилой женщины, сплошь девушки.
   Недаром в Приволжье много раз слышал я поговорки: "Выбирай хозяйку не в спальной, а при комбайне", "Хозяйка в поле выясняется".

2

   В колхозе "Год великого перелома", под Хвалынском, видел я трех хозяек. Из них всех веселее показалась мне Нюра Козлова в бригаде Дуси Агафоновой. Хозяйство ее невелико: один вагончик, легкий обеденный стол перед ним под открытым небом, кипятильник -- "кухня" на кирпичах и бочка с водою.
   Но была хозяйка вагончика такой простой и приветливой, такой любительницей потчевать гостей медом и мастерицей веселиться, что, казалось, ее вагончик и чище, и богаче, и уютнее других. Она сама вносила столько домовитости, домашности в хозяйство, что казалась всем милой родственницей, нежной сестрой или доброй теткой.
   В Красноярской МТС вагончик комбайнера стоит рядом с вагоном тракторной бригады, и две хозяйки превратили свое временное полевое становище в какой-то павильон чистоты и блеска. Вагоны стоят по бокам навеса-столовой. Дощатые стены столовой побелены, на стенах -- полочки для посуды, в углу -- побледневший от тонкого блеска самовар. Побелены и внутренние стены вагонов. Портреты вождей в рамах, убранных искусственными цветами, обильно украшают их. У лестницы вагона -- сырая тряпка для ног. На столиках в вагонах -- книги, гармонь, фикус. А сами хозяйки, глядя на мирную чистоту своего стана, моют мочалками скамьи и табуретки.
   Это не стан, а дом.
   Невдалеке работает мастер комбайновой уборки Пабст.
   -- Вы вот у него посмотрите на хозяек, -- сказали мне. -- Вот это невесты, это хозяйки!
   Дело шло к вечеру, к ужину, когда показался стан Пабста. Здесь два вагона по бокам крытой столовой, -- но какие вагоны! Во-первых, один был целиком женский, на четыре кровати; другой -- исключительно мужской, на восемь душ. Во-вторых, чистота убранства была до того непередаваемой, что страшно было войти и коснуться пыльной рукой белоснежных, лихо отглаженных простынь, подкрахмаленных пододеяльников и прямо-таки театральных в своей нарядности подушек. Стены выбелены и еще подкрашены розовой краской, над постелями-койками нечто вроде ковриков, каждая койка за занавесью, а пол -- пол такой мягкой, удивительной чистоты, что его можно коснуться щекою.
   Одна из хозяек возилась у "кухни", вынесенной подальше от вагонов, другая катала тесто рядом со столовой. Она была в фартуке, и ее обнаженные сильные руки ловко и красиво работали с тестом.
   На ужин готовились кнели, нечто вроде сваренных в кипящем масле пышек, и домовитый запах масла и теста стоял над полевым станом.
   Хозяйство было великолепно и, вынесенное на люди, на обозрение всего мира, как-то особо влекло к себе. Тут было уютно жить и работать. Это был прочный дом, гордый собою, уважающий себя.
   В тот же вечер, часом позже, пришлось увидеть мне стан, где хозяйкой Софья. Было уже поздно. Давно готовый ужин ожидал бригаду, еще работающую на дальнем краю загона, и хозяйка, сидя в столовой, задумчиво играла на балалайке.
   У нее тоже два вагона, но столовая -- не навес, а вполне серьезное сооружение с дверью, заполненное добром, как иная хорошая изба.
   Во-первых, тут стоял шикарный ларь, обитый железом; во-вторых, полочки на стенах были не только побелены, но еще и убраны искусно вырезанной бумагой; над дверями и окнами столовой и вагонов повешены белоснежные занавески, а земляной пол столовой и земля перед вагоном посыпаны тонким желтым песком.
   Цветы, книги, два зеркала, расшитые какие-то штуки на стенах, репродукции персидских миниатюр и десятки мелочных вещей кухонно-домашнего обихода, привезенных сюда как бы в расчете на долгие годы ничем не тревожимой жизни.
   Но, кажется, только еще сегодня перебралась Софья на новое место, а дня через три-четыре снова перекочует вслед за своим комбайном, соберет, уложит и еще раз или два развернет в чистейшем блеске свое удивительное и радостное хозяйство.
   А по степи шел ветер в те дни, и было пыльно и жарко.
   Но пыль как бы миновала стан Софьи и ни в какой мере не касалась его.
   -- Ну как же тут народ спит? Ведь с комбайна приходят пыльные, в масле, тут ведь никак не убережешься.
   -- Э-э, да ведь она не пускает так просто в вагон. Пока не вымоешься, не сменишь одежды -- не пустит, строже любой старухи!
   А между тем была Софья безусловно веселым и сердечным человеком, добрее доброго, и строгость ее шла не от характера души, а от характера дела, которому сама она придавала особую торжественность.
   Как удалось выяснить, ни одна из девушек -- полевых хозяек -- никогда не вела в своей обычной домашней жизни столь сложного и трудоемкого хозяйства, а то маленькое, что было у них дома, никогда не доводилось до такой праздничной высоты.
   -- А почему так? -- спросил я.
   -- Тут весело, вот почему, тут почет есть. Все могут видеть, какая она ловкая, быстрая, чистая, изобретательная.
   -- Еще и потому, -- подсказал другой, -- что тут она сама себе голова -- как думает о жизни, так и хозяйничает!
   Пожалуй, это было самое верное: как думает о жизни, так и хозяйничает.
   И какой могучий и смелый организатор общественной жизни растет в такой кухарке, красиво думающей о быте!
   
   1937
   

Примечания

   Хозяйки. -- Впервые опубликовано в газете "Правда" No 231 от 22 августа 1937 года. Впоследствии было подвергнуто авторской правке.
   Печатается по тексту газеты "Правда", выправленному автором (Архив П. А. Павленко).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru