Н. Ф. Павлов
Стихотворения
----------------------------------------------------------------------------
Песни и романсы русских поэтов.
Вступительная статья, подготовка текста и примечания В. Е. Гусева.
Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.
М.-Л., "Советский писатель", 1965
----------------------------------------------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ
395. Романс ("Не говори ни да, ни нет...")
396. Романс ("Она безгрешных сновидений...")
397. "Не говори, что сердцу больно..."
398. "Надуты губки для угрозы..."
Николай Филиппович Павлов (1803-1864) происходил из крепостных
крестьян. Учился он в Московском театральном училище и университете, был
актером, служил в суде. Первое его опубликованное произведение - басня
"Блестки" (1822). Стихи Павлов печатал в "Мнемозине", "Московском вестнике",
"Галатее", "Московском телеграфе". Состоял в "Обществе любителей российской
словесности". Известность Павлову принесли его "Три повести" (1835). Перу
Павлова принадлежат также водевили, куплеты из которых пользовались
популярностью, ряд критических статей, опубликованных в 1850-е годы в
"Русском вестнике", книга "Об источниках и формах русского баснословия"
(1859). В последние годы своей жизни он редактировал реакционную газету
"Наше время". Отдельным изданием стихи Павлова в свет не выходили; по
свидетельству Е. Ростопчиной, они часто распространялись анонимно. {"Русская
старина", 1885, No 3, с. 692.} Как поэт он принадлежал к романтическому
направлению; лучшие его элегические стихи привлекли внимание композиторов.
395. РОМАНС
Не говори ни да, ни нет,
Будь равнодушной, как бывало,
И на решительный ответ
Накинь густое покрывало.
Как знать, чтоб да и нет равно
Для сердца гибелью не стали?
От радости ль сгорит оно,
Иль разорвется от печали?
И как давно, и как люблю,
Я на душе унылой скрою;
Я об одном судьбу молю -
Чтоб только чаще быть с тобою.
Чтоб только не взошла заря,
Чтоб не рассвел тот день над нами,
Как ты с другим у алтаря
Поникнешь робкими очами!
Но, время без надежд губя
Для упоительного яда,
Зачем я не сводил с тебя
К тебе прикованного взгляда?
Увы! Зачем прикован взор,
Взор одинокий, безнадежный,
К звездам, как мрачный их узор
Рисуется в дали безбрежной?..
В толпе врагов, в толпе друзей,
Среди общественного шума,
У верной памяти моей
Везде ты, царственная дума.
Так мусульманин помнит рай
И гроб, воздвигнутый пророку;
Так, занесенный в чуждый край,
Всегда он молится востоку.
<1830>
396. РОМАНС
Она безгрешных сновидений
Тебе на ложе не пошлет,
И для небес, как добрый гений,
Твоей души не сбережет;
С ней мир другой, но мир прелестный,
С ней гаснет вера в лучший край...
Не называй ее небесной
И у земли не отнимай!
Нет у нее бесплотных крылий,
Чтоб отделиться от людей;
Она - слиянье роз и лилий,
Цветущих для земных очей.
Она манит во храм чудесный.
Но этот храм - не светлый рай,
Не называй ее небесной
И у земли не отнимай!
Вглядись в пронзительные очи -
Не небом светятся они:
В них есть неправедные ночи,
В них есть мучительные дни.
Пред троном красоты телесной
Святых молитв не зажигай...
Не называй ее небесной
И у земли не отнимай!
Она - не ангел-небожитель,
Но, о любви ее моля,
Как помнить горнюю обитель,
Как знать, что - небо, что земля?
С ней мир другой, но мир прелестный,
С ней гаснет вера в лучший край...
Не называй ее небесной
И у земли не отнимай!
Первая половина 1834
397
Не говори, что сердцу больно
От ран чужих;
Что слезы катятся невольно
Из глаз твоих!
Будь молчалива, как могилы,
Кто ни страдай,
И за невинных бога силы
Не призывай!
Твоей души святые звуки,
Твой детский бред -
Перетолкует всё от скуки
Безбожный свет.
Какая в том тебе утрата,
Какой подрыв,
Что люди распинают брата
Наперерыв?
1853
398
Надуты губки для угрозы,
А шепчут нежные слова.
Скажи, откуда эти слезы -
Ты так не плакала сперва.
Я помню время: блеснут, бывало,
Две-три слезы из бойких глаз,
Но горем ты тогда играла,
Тогда ты плакала, смеясь.
Я понял твой недуг опасный:
Уязвлена твоя душа.
Так плачь же, плачь, мой друг прекрасный,
В слезах ты чудно хороша.
<1860>
ПРИМЕЧАНИЯ
395-397. Печ. по Повестям и стихам, М., 1957.
395. "Радуга", 1830, с. 9. Музыка Верстовского (там же).
396. Отд. изд. с муз. Гликки, СПб., 1834. В песенниках - с 1860-х годов
("Новый полный песенник", М., 1869). Музыка также Даргомыжского (1848),
Нагеля. Основание датировки - свидетельство Глинки ("Записки", с. 147).
Упоминается: Писемский, "Масоны", ч. 1, гл. 2; Маркевич, "Четверть века
назад", ч. 1, гл. 22. В песенниках начала XX в. приписывается Ростопчиной.
397. PB, 1856, No 11, с. 512, без последних 4 ст. Музыка Глинки (1856),
Дмитриева, Кузьминского. Глинка писал Кукольнику: "Павлов на коленях вымолил
у меня музыку на слова его сочинения, в них обруган свет, значит и публика,
что мне зело по нутру" (М. И. Глинка. "Литературное наследие", т. 2, Л.-М.,
1953, с. 570).
398. Печ. по изд. "Русский бытовой романс второй половины XIX века",
М.-Л., 1948, с. 16. В песенниках - с 1880-х годов ("Новый русский песенник",
М., 1883). Музыка Булахова (1860).
Червонец
Сатира русских поэтов первой половины XIX в.: Антология
М., "Советская Россия", 1984. (Школьная б-ка).
Сгорала свечка восковая,
Прошли дневные суеты,
А дума, сердце разрывая,
Гнала и сон мой и мечты.
Могучий демон и лукавый,
Свободный путник на земле,
Червонец, тусклый, худощавый,
Валялся на моем столе.
Воображение поэта
Остановилося на том,
Кто много раз на сцене света
Видал и сильного рабом;
Кто, пробегая наши руки,
Бывал и счастьем и бедой,
Творцом и радости и скуки,
Наградой подлости людской!
"Где был, что делал?.." -
грустным взглядом
Спросил я дорогой металл;
И вдруг, внушенный, верно, адом,
Червонец так мне отвечал:
"Везде я проложил дороги,
Где людям не было пути;
Умел из хижины в чертоги
Иного шута провести.
Я знаю, что земная слава,
Я видел гениев полет:
Их миновалася держава,
Моя держава не пройдет!
Я был на севере, на юге,
Я видел все и всех один,
Был вечно у людей в услуге
И вечно был их властелин!
Мне все земное продавали!
Я был свидетелем порой,
Как дешево тех покупали,
Кто очень дорожит собой.
Известность, временную славу,
Блеск почестей, толпу друзей
Не раз купил я, на забаву
Для ваших безотрадных дней!
Патенты знатности давнишней
Я часто богачу писал;
Тому, кто сам на свете лишний,
Тьму лишних предков набирал;
Преступник чести и закона
Со мною был неустрашим;
Тому я всюду оборона,
Кто правосудием гоним!
Кого молвы святая сила
Гнала из общества людей
И справедливо заклеймила
Печатью строгою своей,
Того я спас от вашей мести,
И мимо пронеслась гроза;
Везде он слушал звуки лести,
Ему смотрели все в глаза,
И кто сильней вооружался
На жизнь клиента моего,
Тот всех прилежней объедался
За лакомым столом его!
С Пиладом ссорил я Ореста,
Друзьям был вечною бедой;
Со мною старая невеста
Бывала часто молодой!..
И красота, сей ангел мира,
Сей лучший отблеск божества,
И вдохновительная лира,
Признали вы мои права!..
Я нежный взор любви притворной
На богаче остановил,
И за меня поэт покорный
Стихи безумцам подносил!
Я клевету и обвиненья,
Крик неумеренных похвал,
Страданья ваши, наслажденья,
И жизнь швейцарца покупал!..
Я, путешествуя по свету,
Истерт обманами жидов!..
Я не попал в карман к поэту
И в руки честных игроков!
...Я также не купил иного:
Любви небесного огня,
И вдохновения святого
Не продавали за меня".
1829
ПРИМЕЧАНИЯ
НИКОЛАЙ ФИЛИППОВИЧ ПАВЛОВ (1803-1864)
Поэт и прозаик. Происходил из дворовых, - отец его, став купцом,
выкупился на волю. Воспитывался в московском театральном училище. Однако, не
став актером, поступил в университет и стал юристом. Литературную
деятельность начал переводами пьес. В 1820-е годы публикует стихи в
московских журналах, пишет также статьи, очерки, фельетоны. Он
единомышленник П. Я. Чаадаева и М. Ф. Орлова. В 1835 году вышла его книга
"Три повести" ("Ятаган", "Именины", "Аукцион"), которая "произвела фурор",
но словам мемуариста. Ф. И. Тютчев читал их "с истинным наслаждением". В
повестях подняты были наболевшие общественные вопросы. По языку, стилю это
были блестящие произведения ("Они рассказаны с большим искусством",- отметил
А. С. Пушкин) Впоследствии Павлов женился на Каролине Яниш (известной
поэтессе Каролине Павловой),- богатая невеста дала Павлову возможность за
жить барином. В доме на Сретенском бульваре супруги устроили салон, где
бывали все литераторы Москвы и приезжие Знаменитости. В 1853 году Павлов был
арестован за хранение запрещенной литературы и выслан в Пермь, что, в общем,
явилось следствием широкого распространении его рукописных сатир и эпиграмм.
В последние годы жизни издавал газету "Наше время", в которой появлялись
нападки на Герцена и Огарева, полемические статьи против "Современника".
Червонец. Орест и Пилад - нарицательные имена неразлучных друзей (от
древнегреч. мифа).
"Русский Вестник", No 3, 1856
Благотворитель
В увеселениях безвредных
Спектаклей, балов, лотерей,
Весь год я тешил в пользу бедных
Себя, жену и дочерей.
Для братьев сирых и убогих
Я вовсе выбился из сил;
Я танцевал для хромоногих,
Я для голодных ел и пил.
Рядился я для обнаженных,
Для нищих сделался купцом,
Для погоревших, разоренных
Отделал заново свой дом.
Моих малюток милых кучу
Я человечеству обрек:
Плясала Машенька качучу,
Дивила полькою Сашок.
К несчастным детям без приюта
Питая жалость с ранних лет,
Занемогла моя Анюта
С базарных фруктов и конфет.
Я для слепых пошел в картины
И отличался как актер,
Я для глухи пел каватины,
Я для калек катался с гор.
Ведь мы не варвары, не турки:
Кто слезы отереть не рад?
Ну как не проплясать мазурки,
Когда страдает меньший брат?
Во всем прогресс по воле неба,
Закон развития во всем:
Людей без крова и без хлеба
Все больше будет с каждым днем.
И с большей жаждой дел прекрасных
Пойду, храня священный жар,
Опять на все я за несчастных,
На бал, на раут, на базар!
---------------------------------------------------------------------------
Павлов Н. Ф. Сочинения
М., "Советская Россия", 1985.
---------------------------------------------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ
Блестки
Элегия
Элегия ("Мой друг, я истощил бесплодное старанье!..")
Песнь магометанина
Элегия ("Нет, нет! Я не рожден с благословеньем неба...")
Л. Ф. Дмитриевой
На отъезд в Италию
В альбом
Червонец
В. М. Т.
Генриетте Зонтаг
<М. П. Погодину>
В альбом ...ой
К N. N.
К N. N. ("Нет, ты не поняла поэта...")
П. А. Бартеневой
К...
К. Б. Чичериной
Ф. Д. X[вощинско]му
"Гений мира, упований..."
На Н. Полевого
Страшная исповедь
Гений, парящий над миром
<На Ф. В. Булгарина>
К графу Закревскому
"Он вытерпел всю горечь срама..."
"Что домов, что колоколен..."
"В тебе, столица скучная..."
А. С. Хомякову
Ессе Homo!
К портрету
<Н. А. Мельгунову>
"Кричит в гостиных бальный мир..."
Север
БЛЕСТКИ
Басня
(Из Арно)
"Ах, боже мой! Что делать мне?
Ну, право, и во сне
Иному б не было такой беды ужасной.
Весь бархат мой прекрасный
Весь в пятнах, отчего? Ума не приложу;
Но виноватого когда узнаю,
То другу удружу!"
Так говорил купец. "А я не понимаю,-
Сиделец отвечал,- что за убыток вам?"
"Как! По твоим словам
Убытку нет мне никакого,
Что в лавке пролежит моей
Так много, о злодей!
Товару дорогого".
"Да вышить блестками, вот делу и конец".
От радости вспрыгнул купец.
"Ах, друг мой! Твой совет, ну, страх как
мне приятен.
Под блестками не видно будет пятен".
Мой оправдается рассказ,
Когда кто пристально вглядится в нас.
К несчастию, бывает
Частехонько все то же и одно;
Не всякой только примечает
Под блесткою пятно.
<1822>
К***,
при посвящении ей перевода
трагедии "Мария Стуарт"
Laissez moi peu de gloire et
beaucoup de bonheur.
Parny {*}.
Когда мой перевод, не славе обреченный,
Возьмешь досуга в час к себе на строгий суд,
Быть может, кинув взор на сей листок забвенный,
С улыбкой примешь ты мой первый, скромный труд.
Вот все, чего хочу. Я лавров не достоин,
Мне взора твоего они не заменят;
И в неизвестности остануся спокоен:
Я не от света жду, но от тебя наград.
Пускай другой, свой век кончая над стихами,
Идет с поклонами невежде их дарить
И, оскверняя дар, врученный небесами,
От гордой знатности улыбку испросить.
Нет, нет, я не пойду к надменному вельможе,
Я не люблю ласкать спесивых богачей;
Наемник и поэт у многих значит то же,
Но цель поэзии возвышенней, святей!
Итак, сей малый дар тебе, о друг прелестный!
Что счастье в мире есть - мне взор твой доказал.
Пусть имя здесь твое осталось неизвестно.
Но угадала ты, о ком я умолчал!
<1823>
{* Оставьте мне немного славы и больше счастья! Парни.}
ЭЛЕГИЯ
Das Lebens Mai bluht einms!
und nicht wieder.
Sсhiller {*}.
Как быстрая волна в безбрежности морей,
Как в сердце пламенном обманчивая радость,
Как первая любовь беспечных, юных дней,
Моя умчится младость.
Придет жестокий час, когда прекрасный взор
Я встречу холодно, без страстного волненья;
Мне будет красоты улыбка, разговор
Тогда без наслажденья.
Не сяду весело на шумных я пирах,
Любви не призову, друзья, в беседы ваши,
И с именем твоим, о Нина! на устах,
Я не напеню чаши!
Увы! протекшего ничто не заменит,
И где я, опытный, найду очарованье?
Быть может, старика немного усладит
Одно воспоминанье.
Тогда, поникнувши седою головой,
Холодным зрителем сидя в веселом круге,
Я стану вспоминать о чаше круговой
И сердца о подруге.
<1824>
{* Лишь раз цветет чудесный в жизни май. Шиллер.}
ЭЛЕГИЯ
Мой друг, я истощил бесплодное старанье!
Мне звука прежнего в струнах не пробуждать;
Сковало их упорное молчанье,
И пламенный восторг отвык их потрясать.
Я в горести немой смотрю на лавр далекой,
Как воин раненый на подвиги других.
Соперники мои бегут к мечте высокой...
А я один отстал от них.
Стыжусь бездействия, но действовать не в силах!
Все мысли, чувства все любовь сожгла во мне;
Она кипит в горячих жилах;
Она отъемлет сон иль в беспокойном сне
Волнует грудь мою желаньем беспредметным...
Давно ль я жаждою известности пылал?
Давно ли мысли трепетал
По смерти лечь под камнем неприметным?..
Алина, я тогда еще не знал тебя!
Я не горел огнем неукротимым;
Не знал блаженства - быть любимым
И не слыхал о счастье - жить любя!
Но ты предстала мне - и я простился с славой,
Я счастливой любви пожертвовал молвой,
И не делимое с тобой
Бессмертье было б мне отравой!..
<1824>
ПЕСНЬ МАГОМЕТАНИНА
Не славьте мне блаженство рая,
Когда земное встречу там,
Когда для страсти оживая,
Паду я гурии к ногам.
Увы! В стране очарованья,
Подруг небесных светлый взгляд
Пробудит давние страданья,
Прольет мне в сердце прежний яд!
Я испытал любви измену,
Лобзаний счастливых мечты,
И не хочу бедам в замену
На перси вечной красоты!
Нет! я не верю в наслажденья,
Которые сулит любовь,
И не хочу для заблужденья,
Как многие, родиться вновь!
<1825>
ЭЛЕГИЯ
Нет, нет! я не рожден с благословеньем неба
Не ждет меня бессмертия венец,
Не буду никогда жрецом прекрасным Феба!..
Ударит час... могила - мой конец.
Зачем же предо мной летает призрак славы,
Тревожит дни, тревожит сна покой
И указует мне на подвиг величавый,
Чтоб вознестись над смертию самой,
Чтобы исторгнуться из мрака гробового,
Где грустно лечь со всеми наряду?
Зачем?.. Как многие, без жребия святого.
Неведомый я по земле пройду.
Но ах! Испытанный блаженством скоротечным,
Застигнутый внезапною бедой,
Стремлюся я все к наслажденьям вечным.
И прочь иду от радости земной.
Давно ль, надеждою в храм бытия введенный,
Я не желал в грядущее смотреть,
И счастьем роковым, любовью упоенный,
Прекрасно жил, не думал умереть?
С подругой юною я, веруя мгновенью,
Любви давал бессмертие в удел;
Не понимал конца такому наслажденью,
Которому конца я не хотел.
Увы! Минутному нельзя поверить дважды,
А вечное избранным суждено.
И славы на алтарь дары приносит каждый,
Но каждому ль бессмертие дано?
Кто, жизни доблестной последний миг встречая,
Во мглу веков нетленный перейдет?
Чей камень гробовой потомства длань святая
Лавровыми венками обовьет?
О, мысль высокая!.. Томительной тоскою
Исполнятся мои минуты бытия:
Не так я сотворен... Небесного не стою,
В земном же прелести не обретаю я.
Ничтожество! С тобой дружиться я намерен,
Забыто все, мелькнувшее во сне:
Все, все покинул я, тебе останусь верен
И чувствую, ты не изменишь мне.
<1826>
А. Ф. ДМИТРИЕВОЙ,
посылая ей трагедию "Мария Стуарт"
Есть в жизни светлое мгновенье:
Тогда, бросая взор вокруг,
Везде мы видим наслажденье,
Везде нам радость верный друг.
Зовут любовью это время;
Она живет на небесах,
И, облегчая жизни бремя,
Бывает на земле в гостях.
Тогда на мир глядим пристрастно,
Мечтая смело всякий час:
Как сердце чувствует прекрасно,
Так все прекрасно возле нас.
Тогда быть добрыми умеем,
Притворство не знакомо нам,
Прощаем мы своим злодеям
И снисходительны к стихам.
Так вы, с улыбкой снисхожденья,
Примите здесь мои стихи
И лестным взором одобренья
Мне отпустите за грехи.
Не голос веры в дарованье,
Не жажда суетных похвал
Мне дали стихотворца званье:
Я для любви стихи писал.
Она была мне вдохновеньем,
Прекрасной музою моей,
И лучше славы награжденьем,
И счастием немногих дней.
Я, вас увидя, вспомнил счастье
Так, русский, переплыв моря,
Не помнит родины ненастье,
На небо лучшее смотря.
<1828>
НА ОТЪЕЗД В ИТАЛИЮ
княгини З. А. Волконской
Как соловей печально в день осенний
Под небо лучшее летит,
Так и она в отчизне вдохновений
Воскреснуть силами спешит!
И далеко от родины туманной
Ее веселье обоймет;
Как прежний гость, как гость давно желанной,
Она на юге запоет.
Там ей и быть, где солнца луч теплее,
Где так роскошны небеса,
Где человек с искусствами дружнее
И где так звучны голоса!
Но там и здесь тропою незабвенной
Она прорезала свой путь:
Где ни была, восторг непринужденной
Одушевлял поэта грудь.
Где ни была, волшебные искусства,
Стремились дань ей принести,
Никто ей не сказал "прости!".
Ее хранит в странах различных света
И память сердца и ума.
Ах! Для чего в Италии все - лето,
И для чего у нас - зима!
<Москва, январь 1829>
В АЛЬБОМ
к[нязю А. Н. Волконско]му
Не раз один, для взоров томных,
Для взоров светлых и живых
На поприще стихов альбомных
И мой прокрадывался стих.
Бывал я награжден улыбкой
И слышал много я похвал
За то, что даже и ошибкой
В альбомы правды не писал.
Но твой альбом - совсем другое:
Я не красавицу пишу
И ежели солгу, то вдвое
Я перед правдой согрешу.
Скажу тебе я два-три слова;
В них будет истина одна:
Жизнь для тебя еще обнова,
Но скоро носится она.
Не верь тому, кто дружбы - сказкой.
Любви - мечтою не зовет
И кто, с однообразной лаской,
При каждой встрече руку жмет.
Все жди того, что уж бывало.
Слезами горя не кропи,
Жить наяву старайся мало
И более, как можно, спи.
<Москва, 25 генваря 1829>
ЧЕРВОНЕЦ
Сгорала свечка восковая,
Прошли дневные суеты,
А дума, сердце разрывая,
Гнала и сон мой и мечты.
Могучий демон и лукавый,
Свободный путник на земле,
Червонец, тусклый, худощавый,
Валялся на моем столе.
Воображение поэта
Остановилося на том,
Кто много раз на сцене света
Видал и сильного рабом;
Кто, пробегая наши руки,
Бывал и счастьем и бедой,
Творцом и радости и скуки,
Наградой подлости людской!
"Где был, что делал?.." - грустным взглядом
Спросил я дорогой металл;
И вдруг, внушенный, верно, адом,
Червонец так мне отвечал:
"Везде я проложил дороги,
Где людям не было пути;
Умел из хижины в чертоги
Иного шута провести.
Я знаю, что земная слава,
Я видел гениев полет:
Их миновалася держава,
Моя держава не пройдет!
Я был на севере, на юге,
Я видел все и всех один,
Был вечно у людей в услуге
И вечно был их властелин!
Мне все земное продавали!
Я был свидетелем порой,
Как дешево тех покупали,
Кто очень дорожит собой.
Известность, временную славу,
Блеск почестей, толпу друзей
Не раз купил я, на забаву
Для ваших безотрадных дней!
Патенты знатности давнишней
Я часто богачу писал;
Тому, кто сам на свете лишний,
Тьму лишних предков набирал,
Преступник чести и закона
Со мною был неустрашим;
Тому я всюду оборона,
Кто правосудием гоним!
Кого молвы святая сила
Гнала из общества людей
И справедливо заклеймила
Печатью строгою своей,
Того я спас от вашей мести,
И мимо пронеслась гроза;
Везде он слушал звуки лести,
Ему смотрели все в глаза,
И кто сильней вооружался
На жизнь клиента моего.
Тот всех прилежней объедался
За лакомым столом его!
С Пиладом ссорил я Ореста,
Друзьям был вечною бедой;
Со мною старая невеста
Бывала часто молодой!..
И красота, сей ангел мира,
Сей лучший отблеск божества,
И вдохновительная лира,
Признали вы мои права!..
Я нежный взор любви притворной
На богаче остановил,
И за меня поэт покорный
Стихи безумцам подносил!
Я клевету и обвиненья,
Крик неумеренных похвал,
Страданья ваши, наслажденья
И жизнь швейцара покупал!..
Я путешествуя по свету,
Истерт обманами жидов!..
Я не попал в карман к поэту
И в руки честных игроков!
...Я также не купил иного:
Любви небесного огня,
И вдохновения святого
Не продавали за меня".
<1829>
В. М. Т.,
при доставлении ей трагедии "Мария Стуарт"
Несу вам с робостью стыдливой
Мой труд давнишний напоказ:
Здесь редко-редко стих красивый
Улыбку выманит у вас;
Но здесь живет воспоминанье
О счастливом каком-то дне,
Как баснословное преданье,
Давно рассказанное мне;
На имени лежит уныло
Здесь молчаливая печать...
И некому, как прежде было,
Мою загадку разгадать.
<1829>
ГЕНРИЕТТЕ ЗОНТАГ
Whence com'st thou?..
Byron {*}
{* Откуда приходишь ты?..
Байрон.}
Мечты поэта облетели
Края далекие земли;
Тебя достойной колыбели
Они под небом не нашли.
Скажи, обитель вдохновений:
Ее не угадаю я.
Откуда вылетел твой гений?
Где загорелась жизнь твоя?
Скажи, цветет ли лавр зеленый,
К волшебным наклонясь водам;
Поет ли соловей влюбленный,
И наше ль солнце блещет там?
Какие клики наслажденья
Приветствовали твой восход,
И память твоего рожденья
Чем торжествует твой народ?
Звездой неведомой, пролетной,
Сверкнула ты в степях зимы.
С какою негой безотчетной
Тебя заслушалися мы!
Тебя то око не видало -
Сказал мой ослепленный взор!
Тебя то ухо не слыхало -
Был громкий сердца приговор!
На миг один, певица рая,
Помедли здесь, не улетай;
И, нас на небо похищая,
Еще земле не отдавай.
Все так же спросят берег шумный:
В какой стране ты рождена?
Такой же радостью безумной
Заплещет невская волна!
<1830> 26 июля
<М. П. ПОГОДИНУ>
О славе говорить не нужно,
Я дать куплеты очень рад.
Кто с "Вестником" сживется дружно,
Тот будет славою богат.
<1830>
В АЛЬБОМ ...ОЙ
Wenn sie's horen wird, was
kann sie mcinen?
Сoethe {*}
{* Если она это услышит, что она
может подумать?
Гёте.}
Когда грядой осенних туч
Покрыто небо полуночи,
Как редко примечают очи
Печальных звезд мгновенный луч!
Когда на сердце опыт ляжет
И опечалит наши дни,
Как редко сердце наше скажет:
"С надеждой на нее взгляни!"
Так редко света суд презренный
Дает нам верный приговор;
Так редко мы встречаем взор,
Огнем души воспламененный.
В листках альбомов дорогих,
Где звучны светские приветы,
Так редко блещет вольный стих,
Сердечной думою согретый.
Альбомов пышные слова,
Как наша жизнь, бывают скучны;
Как наша дружба - равнодушны,
И вероломны, как молва.
На что обычай наш старинный
Занес альбомную тетрадь
Туда, где похвала гостиной
Не может слух очаровать?
Ах, бросьте вы альбом забвенью:
Его ль напевы слушать вам?
Его приют всегдашний там.
Где нет предмета вдохновенью.
Здесь только он стихам моим
Могила общая с другими:
Нет, вы не улыбнетесь им;
Вам не задуматься над ними.
<1831>
К N. N.
O! Where is Lethe's fabled stream?
Byron {*}
{* О! Где воображаемая река забвения?
Байрон.}
О память! верная могила
Печали, радости земной!
Ты много дней похоронила,
Зажженных счастьем надо мной.
Зачем же всех не забывала?
Зачем, одной не измени,
Ты, как святыню, сберегала
Ее на сердце у меня?
Я помню... роза молодая,
Свой блеск под зеленью тая,
Она явилась, расцветая...
Взглянул и загляделся я.
В свои безоблачные годы
Беспечной жизнию шутя,
Она, казалось мне, природы
Была любимоя дитя.
И с простодушным упоеньем
Я слушал звук ее речей,
И с бескорыстным наслажденьем
Смотрел на свет ее очей.
Но вдруг судьба так своевольно
Ее от нас умчала вдаль -
И сжала сердце мне так больно
Моя сопутница, печаль.
И долго ждал я тех мгновений,
Когда опять она блеснет...
Как будто в ней мой добрый гений
Мне радость вечную пошлет!
И вот она передо мною,
Вот пышно расцвела она!..
Зачем же новою тоскою
Моя душа отягчена?
Не мне любви очарованье
И страсти первая слеза;
Не мне шепнет она признанье,
Потупив черные глаза.
Я знаю... мрак ненастной ночи,
Мой скучный жребий осеня,
Ее сияющие очи
Навеки скроет от меня.
<1831>
К N. N.
La vanite a un souffle dui desseche tout.
Вalzak {*}
{* Тщеславие засушивает все.
Бальзак.}
Нет, ты не поняла поэта,
И не понять тебе его;
Зачем же спрашивать ответа
Ему у сердца твоего!
Не для небесных вдохновений,
Не для любви созрела ты,
Но для безжизненных волнений,
Но для мертвящей суеты.
Но многих голос твой обманет,
Но многих взор твой соблазнит,
Хоть никогда слеза не канет,
Слеза любви, с твоих ланит.
Тебе не внятны сердца стоны,
И жертва сердца не нужна.
Ты, как паркетные законы,
И суетна и холодна.
И я пророчу день печальный.
Когда губительный расчет
Тебя пред жертвенник венчальный
С блестящим шутом поведет.
Смешные думы я покину,
Нас помирит судьба твоя:
Не раз Рафаэля картину
В дому невежды видел я.
Кружись, блистай на сцене света:
На ней так сладко торжество!..
Нет, ты не поняла поэта,
И не понять тебе его!..
<1831>
П. А. БАРТЕНЕВОЙ
On earth no more.
Byron {*}
{* Его нет в живых.
Байрон.}
Неправда! Ты не соловей!
Его мне песни назвучали
Про мимолетность наших дней,
Про землю, про ее печали!
Он все грустит, как будто знает,
Что должен стихнуть наконец,
Что песнь живет и умирает.
Как умирает сам певец!
Другие понял я мечты,
Другие понял наслажденья,
Как предо мной запела ты
О чудной тайне вдохновенья.
Твой голос мне давал уроки,
Высокой прелестью дыша,
Что есть о небесах намеки,
Что есть бессмертная душа!
Ноябрь 16 <1831>
К...
Не верь ты верности земной.
Как сверхъестественному чуду;
Но верь, что в стороне чужой
Я долго, долго не забуду
И музыку твоих речей,
И простоту твоих желаний,
И небо мирное очей,
И ад неистовый лобзаний.
<1832>
К. Б. ЧИЧЕРИНОЙ
Без прозы, без стихов болтливых
Тетрадь явиться к вам должна.
В ней на страницах молчаливых
Цветов есть много, мысль - одна.
И эта мысль твердить вам будет
В веселый и печальный час,
Что тот, кто знал вас, не забудет,
Кто не забыл, тот знает вас.
<1832>
Ф. Д. Х[ВОЩИНСКО]МУ
Там, где толпилися татары,
Где веки замели их след,
Где буйный вихорь из побед
Едва нам слышен в звуках Мары;
Там тихой степи гражданин,
Науки сумрачный поклонник,
Аптекарь, доктор, дворянин,
Какой-то странный беззаконник,
Какой-то на Руси пришлец,
Какой-то сумасбродный Чацкий,
И не военный, и не статский,
Не фабрикант и не делец,
Кого не встретишь за обедней,
Кто в жизни новый тон сыскал,
Не стаивал ни в чьей передней,
Зато в газетах не стоял;
Кто смерти не дает потачки,
Не возит красненьких домой,-
Склонился чуткой головой
К одру нервической горячки...
И средь чужой семьи гробов
Здесь не лежать костям Ивана,
Под этим саваном снегов,
Под этой синевой тумана! -
Опять Иван к живым пристал,
Опять он, смотря по погоде,
Завяжет галстук мне по моде
Или напенит мой бокал;
Пойдет за мной беспечной тенью,
Как я пойду бродить во мгле,
Все торопиться к наслажденью.
Искать чего-то на земле!
Когда мне будет тесно, душно,
Он станет мой табак стирать
И дум мучительных печать
На мне увидит равнодушно;
Мечты болезненной полет
Принять на сердце он не может,
Моей горячки не поймет.
Моим огнем не занеможет;
В деревню, город или степь
Перенесет он без страданий
Всю незатейливость желаний,
Всю жизни тягостную цепь.
Но я не весело покину
Ковры безлюдные полей;
Я долго, долго не остыну
К простору дикому степей:
Здесь нет желез для вдохновенья,
Здесь пылу воли нет конца,
Как необъятности творца,
Как необъятности творенья;
Здесь океан передо мной!
Лазури, зелени, свободы! -
Душа, не сытая землей,
Все рвется вдаль, на край природы!
Здесь хочется бежать людей,
Любви их, дружбы, счастья, горя,-
Туда, где нет земли, ни моря,
Ни восхитительных степей!
Смешны здесь ласки и угрозы,
Чем свет манил и чем пугал,
Что я любил, чего желал:
Мечты, восторги, бури, слезы!
Смешны все наши празднества,
Когда над степью раскаленной
Блестящей ризой божества
Пылает пламенник вселенной!
Огонь очей, заря ланит,
Вся жизнь мне кажется обманом,
Когда безмерным великаном,
Скелетом снежным смерть лежит.
Я видел их, края свободы!
Пространством жажду я поил,
Их зной, их мир, их непогоды,
Их мертвый лик благословил.
На них душа была согрета,
Мысль расширялася орлом!
И вольный ветер выл кругом,
И я тонул в пучине света!..
На них в глухой, могильный час
Был бледен неба свод широкий,
И было в мире двое нас:
Тут я, там месяц одинокий.
Я вспомню их... А вы, мудрец,
Степей беспечный, давний житель,
К кому в радушную обитель
Входил блуждающий певец,
Вы вспомните ль, что здесь видали
Того, кто в светлый ваш удел
От тучи утренней печали
Когда-то птицей залетел?
Плод стихотворного тумана
На стихотворный ваш привет -
Вот краткий, в двух словах ответ,
Иль лучше - бюллетень Ивана.
<1832>
* * *
Гений мира, упований,
Разукрашенного дня,
Чуть прошептанных желаний.
Чуть мелькнувшего огня!
Гений радости спокойной.
Гений утренних лучей,
И твоей улыбки стройной,
И твоих живых очей!..
Веет негою бывалой
Легких крылий белизна,
И его ланиты алой
Вечно свежая весна!..
Там бежит ручей холодный,
Блещет солнце на цветы;
Там под пальмой благородной
Гении твой, любовь и ты.
Но в роскошную обитель
Не пойду я за тобой:
Есть со мною мой хранитель,
В небе гений есть другой.
Как раскинется широко
Ночи грозная краса,
Он угрюмо, одиноко
Покидает небеса.
То печально, тихо вьется
Над померкнувшей землей,
То застонет, то зальется
Слез горючею струей.
То с торжественным укором
В даль безвестную глядит,
И поводит гордым взором,
И блистает, и дрожит.
<1835>
НА Н. ПОЛЕВОГО
Он вечно цеховой у Цинского приятель
Он первой гильдии подлец,
Второй он гильдии купец
И третьей гильдии писатель.
<1839>
СТРАШНАЯ ИСПОВЕДЬ
(шотландская баллада)
...Не желай ты узнать дерзновенно
того, что от вас им в уме сокровенно.
Жуковский.
Есть замок на севере дальнем
Он крепкой стеной окружен.
При лунном сиянье печальном
Над местностью царствует он
И, пенясь, река протекает
Меж скал, где тот замок стоят,
И с гулом потом ниспадает
С утесов крутых на гранит.
Давно существует преданье;
Что в замке, в полуночный час,
Вдруг слышатся плач и стенанье
Страдальца незримого глас.
В народе молва разгласила -
Здесь грешника дух заключен,
Он праведной божеской силой
Томиться навек осужден.
Никто в те места не проходит;
Не виден в них пахаря плуг,
Их путник со страхом обходит;
Все пусто и мертво вокруг.
Но кто же в ворота въезжает
На борзом коне боевом?
Доспех его златом блистает
И шлем с соколиным пером.
С дружиною храброю с боя
То граф молодой проезжал;
Он был утомлен, и покоя
В пустынном он замке искал.
Он входит в высокую залу -
Там все в разрушенье лежит;
Там время рукой начертало:
"Ничтожны булат и гранит".
Он панцирь тяжелый снимает,
Снимает он меч боевой...
Уж он над героем летает,
Вкушает он сладкий покой.
Но вдруг за стеною раздался
Ужасный страдальческий стон,
И тихий внезапно прервался
Усталого юноши сон.
"Кто смелый нарушить дерзает
Владельца Кинрасса покой?" -
Так грозно герой восклицает,
Но немо все в зале пустой.
И граф молодой в удивленьи
Вдруг видит - огни по стенам
И страшное ада явленье
Предстало героя очам.
Старик, весь цепями обвитый;
Как пост его желто чело,
И синие впали ланиты -
Страданье на них налегло.
Ужасные очи блистали
Как будто геенны огнем;
Уста что-то тихо шептали...
Страшило все в призраке том.
Но юный герой не смутился,
Крестом он себя осенил;
"Кто ты и откуда явился?" -
Он смело у духа спросил.
"Всесильным молю тебя богом,
Поведай мне жребий ты свой:
Где ты? за могильным порогом.
Иль в жизни еще ты земной?"
"Услышать меня ты желаешь",-
Со стоном скелет отвечал.
"Ты богом меня заклинаешь,
Чтоб я тебе все рассказал".
"Узнай же, о юноша смелый,
Я грешника страшного тень!
Такое свершилось мной дело,
Что ясный померкнул бы день".
"Внимай мне..."
Но что он герою сказал,
Того на земле не узнали.
Владелец Кинрасса бледнел и дрожал,
Все фибры его трепетали.
Когда же наутро дружины пришли,
Уж графа они не дождались;
Они его мертвым, недвижным нашли,
Кого-то он слушал, казалось.
1-го ноября
<1840>
ГЕНИЙ, ПАРЯЩИЙ НАД МИРОМ
(Из Гёте)
Между солнцем и землею
В созерцанья я ношусь,
Чудной неба синевою
Я любуюсь, веселюсь.
Memento mori. Ах довольно!
Зачем мне это повторять?
И в жизни светлой и привольной
О смерти скорбной вспоминать?
Как старый школьник-лицемер*
Я говорю тебе досадно:
Мой милый друг, на свой манер
Лишь vivere momento.
Днем светило золотое
В небе радостно блестит;
Что-то чудное, святое
Шепчет лес, волна звучит...
Ночью лунною сребрятся
Гор верхи и дерева;
Волны с шумом не катятся,
Не колышется вода...
И в природе ум высокий
Наслаждение найдет.
В целом мире смысл глубокий
Он оценит и поймет.
3-го ноября
<1840>
<НА Ф. В. БУЛГАРИНА>
Что ты несешь на мертвых небылицу,
Так нагло лезешь к ним в друзья?
Приязнь посмертная твоя
Не запятнает их гробницу.
Все те ж и Пушкин и Крылов,
Хоть ест их червь по воле бога;
Не лобызай же мертвецов -
И без тебя у них вас много!
<1845>
К ГРАФУ ЗАКРЕВСКОМУ
Не молод ты, не глуп, не вовсе без души.
Зачем же в городе все толки и волненья?
Зачем же роль играть российского паши
И объявлять Москву в осадном положенье?
Ты править нами мог легко на старый лад,
Не тратя времени в бессмысленной работе:
Мы люди смирные, не стоим баррикад
И верноподданно гнием в своем болоте.
Что ж в нас нехорошо? К чему весь этот шум,
Все это страшное употребленье силы?
Без гвалта мог бы здесь твой деятельный ум
Бумаги не щадить и проливать чернила.
Какой же думаешь ты учредить закон?
Какие новые установить порядки?
Ужель мечтаешь ты, гордыней ослеплен,
Воров искоренить и посягнуть на взятки?
За это не берись; простынет грозный пыл,
И сокрушится власть, подобно хрупкой стали;
Ведь это - мозг костей, кровь наших, русских жил,
Ведь это на груди мы матери всосали!
Но лишь за то скажу спасибо я теперь,
Что кучер Беринга не мчится своевольно
И не ревет уже, как разъяренный зверь,
По тихим улицам Москвы первопрестольной,
Что Беринг сам познал величия предел:
Окутанный в шинель, уже с отвагой дикой
На дрожках не сидит, как некогда сидел
Носимый бурею на лодке Петр Великий...
<1849>
* * *
Он вытерпел всю горечь срама,
Насмешек по миру трезвон,
И, посидев в заклепах Гама,
Сел на французский трон.
Теперь народа он избранник,
И телом и душой хорош;
Он божий Франции посланник,
Пред ним во прах Барош!
Теперь по чудной воле неба
Он всей Европе очень мил,
Он даже герцогиню Теба
В порфиру нарядил.
Зачем же я не в этой славе,
Зачем мне счастие не то?
Сижу в Ремесленной управе,
Бог ведает за что.
Сказал ты, немец, очень круто,
Но тайну уловил с небес:
Нет истины, нет абсолюта,
А только есть процесс.
<1853>
* * *
Что домов, что колоколен
В белокаменной Москве!
Вижу, коршун вьется волен
В лучезарной синеве.
Утро зимнее прелестно,
Слышу благовест церквей,
Отчего же сердцу тесно
У окна тюрьмы моей?
Или, ею пробужденный,
Вновь очнулся прежний пыл?
Нет, свобода, друг бесценный,
Я давно к тебе остыл.
Ты являлась между нами
В человеческих чертах,
А живешь за облаками,
В неизведанных странах.
Но за тьмою этих зданий,
Этих улиц без конца -
Есть предмет моих страданий,
Сын, далекий от отца.
Но зачем на эту груду
Безобразную домов,
Где напрасно отовсюду
Блещет золото крестов,
Из чистейшего эфира
Солнце шлет лучи свои,
С лона благости и мира,
С неба правды и любви?
<1853>
* * *
В тебе, столица скучная.
Былых времен завет,
К неправде равнодушная.
Как солнца вечный свет,
В твои жилища скромные.
Широкой Руси мать,
Умел я бури темные
Со всех концов скликать,
Но я ж один под тучею
Удары принимал:
Ее стрелою жгучею
Никто, сражен, не пал.
И с силою упорною
В неправедном бою,
Теперь под злобой черною
Опять один стою.
<1853>
А. С. ХОМЯКОВУ
Лучший день весны мгновенной,
Лучший праздник у Москвы,
Где премудро и смиренно
В этот час шумите вы,
С ясной мыслью, с чувством чистым,
Я встречал в кругу друзей
За вином твоим душистым
И под звук твоих речей.
Вешней прелестью своею
Не затем он сердцу мил,
Что сбираться в ассамблею
Немец русского учил;
Что Сокольничее поле
Сохранило память дел,
Как наш предок поневоле
Забавлялся, пил и ел.
Что мне эти все преданья?
Говор славы иль позор?
Первый крик твой, крик страданья,
На земле твой первый спор...
Этот день за то мы чтили
И за то нам дорог он,
Что тебя благословили
Златоуст и Аполлон.
Сердца скорбные усилья
Растревожили мой мир:
Где бы взять для воли крылья
И примчаться к вам на пир?
На пространстве тесной рамы
Обозначен мне предел...
Я ходил на берег Камы,
Долго в быструю смотрел.
На ее волнах широких
Видел множество чудес,
В бездне вод ее глубоких
Чуял таинство небес.
Я желал, смятенья полный,
Наклоняяся над ней,
Лечь на ласковые волны,
К цели донестись скорей.
Шлю тебе привет печальной,
Поздравленье пермяка;
Из ворот Сибири дальной,
Из кочевьев Ермака;
От богатого Урала,
От страны бессонных грез,
Где земная почва стала
Нивой золота и слез.
Но пленительных для глаза
От меня не жди даров;
Не для перлов и топаза
В край попал я рудников.
Не корысти жадной рану
На душе я притаил
И за золотом к шайтану
Я с молитвой не ходил.
Ты не взглянешь как на чудо
На сокровища мои,
Да и взял я не отсюда
Столько горя и любви.
В эту землю роковую,
Сердца вечную грозу,
Внес я дань недорогую,
Примешал и я слезу.
1 мая 1853 года
Пермь. На исходе вечера
ECCE HOMO! {*}
В увеселениях безвредных,
Спектаклей, балов, лотерей
Весь год я тешил в пользу бедных
Себя, жену и дочерей.
Для братьев сирых и убогих
Я вовсе выбился из сил:
Я танцевал для хромоногих,
Я для голодных ел и пил.
Рядился я для обнаженных,
Для нищих сделался купцом.
Для погоревших, разоренных
Отделал заново свой дом.
Моих малюток милых кучу
Я человечеству обрек:
Плясала Машенька качучу,
Дивила полькою Сашок.
К несчастным детям без приюта
Питая жалость с ранних лет,
Занемогла моя Анюта
С базарных фруктов и конфет.
Я для слепых пошел в картины;
Я отличался как актер,
Я для глухих пел каватины,
Я для калек катался с гор.
Ведь мы не варвары, не турки:
Кто слезы отереть не рад?
И как не проплясать мазурки,
Когда страдает меньший брат?
Во всем прогресс по воле неба,
Закон развития во всем:
Людей без крова и без хлеба
Все больше будет с каждым днем,
И с большей жаждой дел прекрасных
Пойду, храня священный жар,
Опять на все я для несчастных -
На бал, на раут, на базар!
<1856>
{* Се человек! (лат.)}
К ПОРТРЕТУ
Иной, всю жизнь отдав заботам,
Вотще трудится до конца;
И лишь под старость кровью, потом
Получит имя подлеца.
Но ты не хлопотал упорно,
Известности не долго ждал:
Ты без труда, легко, проворно,
Во цвете дней ее снискал.
Не по летам к добру ты склонен,
На угожденье не спесив.
Не по летам низкопоклонен,
Не по летам благочестив.
<Н. А. МЕЛЬГУНОВУ>
Старый друг, верный друг,
Режь меня, жги меня,
Фейербаха люблю,
Умираю, любя.
Он зимы холодней,
Суше летнего дня,
Как он мыслью своей
Развивает меня!
Как читаю его
Я в ночной тишине,
Как смеюся тогда
Я родной стороне!
* * *
Кричит в гостиных бальный мир.
Кричит Москва вчера и ныне,
Что в пятницу на театральный пир
Поскачут все к Голицыной княгине.
Позвольте попросить мне вас;
Я запляшу от вашего ответа:
Нельзя ль для пары глаз
Достать мне три билета?
СЕВЕР
Люблю тебя, страны моей родной
Широкий свод туманно-голубой.
Когда над сжатыми, просторными полями
Ты низом стелешься, волнуясь облаками,
И вдаль идешь - и всюду твой простор
Являет тот же необъятный кругозор.
Однообразны Севера картины:
Не весел вид его немых полей:
Ни пашни долгие, ни долгие равнины
Суровой прелестью и грустию своей
Природою изнеженного сына
Не привлекут восторженных очей.
Но - сын задумчивый задумчивого края -
Он любит родину: ее печаль
Его душе - знакомая, родная.
От ранних лет глядит он с грустью вдаль.
Как небо родины его угрюмой,
С холодной вопрошающею думой.
И песня ли порой по степи прозвучит -
Суровая, ее не оживит.
Как жизнь - она протяжна и уныла,
Как сердце - жалобы безропотной полна;
Случайной странницей заслушалась она -
И пуще тайные мечты расшевелила.
СТИХОТВОРЕНИЯ
Стихи Павлова полностью не собраны и не изданы. И сам автор не пытался
этого сделать. Они разбросаны в самых различных изданиях, оказались в
альбомах частных лиц, многие, видимо, затеряны. Наиболее полно стихи Павлова
представлены в сборнике Павлов Н. Ф. Повести и стихи. М., 1957. Текст стихов
этого сборника послужил основанием для настоящего издания стихотворных
произведений Павлова.
Блестки (басня) - первое опубликованное произведение Павлова.
Напечатано в издании "Сочинения в прозе и стихах. Труды Общества любителей
российской словесности при императорском Московском университете", 1822, ч.
3. Переделка басни Арно "Пятна и блестки". Прочитана в заседании общества 9
декабря 1822 года.
"(Из Арно)"; Арно Антуан-Венсан (1766-1834) - французский поэт,
драматург, баснописец республиканского направления.
К*** - при посвящении ей перевода трагедии "Мария Стюарт". Впервые
опубликовано в альманахе "Мнемоника", 1824. ч. I.
Парни Эварист (1753-1814) - французский поэт, обновивший в своей лирике
принципы классицизма элегичностью, искренностью чувств.
Элегия ("Как быстрая волна...") - опубликовано в альманахе "Мнемозина",
1825, ч. {.
Шиллер Иоганн Фридрих (1759-1805) - немецкий поэт, драматург, теоретик
искусства. Наряду с Лессингом и Гёте - основоположник классической
литературы в Германии.
Элегия ("Мой друг, я истощил...") - опубликовано в альманахе
"Мнемозина", 1824, ч. II.
Песнь магометанина - опубликовано в журнале "Московский телеграф",
1825, ч. IV.
Гурия, гурии - фантастические девы, услаждающие, по Корану, праведников
в раю.
Элегия ("Нет, нет! я не рожден...") - опубликовано в журнале
"Московский телеграф", 1826, ч. IX.
Феб (греч.- блистающий) - второе имя бога Аполлона, сына Зевса,
покровителя искусств.
Вакханка - в античной мифологии спутница Вакха, бога виноградарства.
А. Ф. Дмитриевой, посылая ей трагедию "Мария Стюарт" - опубликовано в
журнале "Московский телеграф". 1828, ч. ХХ11, No 16.
На отъезд в Италию княгини З. А. Волконской - опубликовано впервые в
журнале "Московский телеграф", 1829, ч. XXV.
Волконская З. А. (1792-1862) - княгиня, русская поэтесса, писательница.
Ее салон в Москве посещали известные литераторы, в том числе А. С. Пушкин.
В альбом князю А. Н. Волконскому - опубликовано в журнале "Галатея",
1829, ч. 2, No 7.
Волконский А. Н. - сын княгини З. Волконской.
Червонец - опубликовано в журнале "Московским телеграф", 1829, ч. XXV.
Орест и Пилад - герои древнегреческой мифологии, их отношения - символ
неразлучной дружбы.
В. М. Т., при доставлении ей трагедии "Мария Стуарт" - опубликовано в
альманахе "Радуга", 1830.
Генриетте Зонтаг - опубликовано в журнале "Московский вестник", 1830,
ч. IV, No 3.
Зонтаг Генриетта (1806-1854) - известная в свое время немецкая певица,
выступавшая в России.
<М. П. Погодину> О славе говорить не нужно - опубликовано в сб.: Павлов
Н. Ф. Повести и стихи. М., 1957.
Погодин М. П. (1880-1875) - известный русский историк, писатель,
журналист.
"Вестник" - журнал "Московский вестник", издаваемый М. П. Погодиным.
В альбом ...ой ("Когда грядой осенних туч...") - опубликовано в журнале
"Телескоп", ч. I, No 4.
Гете Иоганн Вольфганг (1749-1832) - немецкий писатель и мыслитель,
основоположник немецкой литературы нового времени.
К NN. ("О память! Верная могила...") - опубликовано в журнале
"Телескоп", 1831, ч. III, No 11.
К NN. ("Нет, ты не поняла поэта...") - опубликовано в журнале
"Телескоп", 1831, ч. VI, No 20.
Бальзак Опоре де (1799-1850) - французский писатель, автор эпопеи
"Человеческая комедия", состоящей из 90 романов и рассказов.
Рафаэль Санти (1483-1520) - итальянский живописец и архитектор,
представитель школы Высокого Возрождения.
П. А. Бартеневой ("Неправда! Ты не соловей!..") - опубликовано в
приложении к журналу "Телескоп" - "Молва", 1831, No 46.
Бартенева П. Л. (1811-1872) - талантливая певица - любительница,
выступавшая на светских концертах.
К... ("Не верь ты верности земной...") - опубликовано в приложении к
журналу "Телескоп" - "Молва", 1832, No 52.
К. Б. Чичериной ("Без прозы, без стихов болтливых...") - опубликовано в
приложении к журналу "Телескоп" - "Молва", 1832, No 52.
Чичерина К. Б. - жена друга Павлова - Н. В. Чичерина.
Ф. Д. Х<вощинско>му - опубликовано впервые с цензурными пропусками в
журнале "Телескоп", 1832, ч. XII, No 23, полный текст по сб.: Павлов Н. Ф.
Повести и стихи. М., 1957. Текст в журнале "Телескоп" с двумя примечаниями:
1) (к заглавию) "Ответ на вопрос в стихах о здоровье больного камердинера";
2) (к слову Мара) "На границе Саратовской и Тамбовской губерний урочище, где
находится село, принадлежащее Б." (имеются в виду братья Боратынские). Мара
- по-татарски - "овраг".
Хвощинский Ф. Д. - дядя жены И. В. Чичерина.
...Науки сумрачный поклонник...- С. А. Боратынский - брат поэта, врач
по профессии.
Романс ("Она безгрешных сновидений...") - написан и опубликован с
нотами на музыку М. И. Глинки в 1834 году. Перепечатан в альманахе "Утренняя
заря" за 1840 год. На слова этого романса написана также музыка А. С.
Даргомыжского.
"Гений мира, упований..." - опубликовано в журнале "Московский
наблюдатель", 1835, март, кн. 2, ч. I.
<На Н. Полевого> ("Он вечно цеховой у Цинского приятель...") -
опубликовано в журнале "Русская старина", 1904, No 4.
Полевой Н. А. (1796-1846) - русский писатель, историк, до середины 30-х
годов - прогрессивный журналист. Затем перешел на консервативные позиции,
работал в изданиях Ф. Булгарина.
Цинский Л. М. - московский обер-полицмейстер, под надзором которого
находился Н. Полевой и с которым затем сблизился.
Страшная исповедь - публикуется впервые по рукописи, хранящейся в ИРЛИ.
Написано в 1840 году.
Гений, парящий над миром - публикуется впервые по автографу,
хранящемуся в архиве ИРЛИ. Написано в 1840 году.
<На Ф. В. Булгарина> ("Что ты несешь на мертвых небылицу...") -
опубликовано впервые в журнале "Москвитянин", 1845, ч. II, No 2.
Булгарин Ф. В. - журналист и писатель официально-реакционного
направления.
К графу Закревскому ("Не молод ты, не глуп...") - опубликовано впервые
в "Русском архиве", 1884, т. I в разделе "Из забытых стихотворений" без 3-й
строфы под 1849 годом. Затем "Русская старина", 1891, апрель, без слова
"верноподданно". Полностью - в "Воспоминаниях Б. Н. Чичерина. Москва
сороковых годов".
Закревский А. А. (1786-1865) - граф, московский военный
генерал-губернатор в 1848-1859 гг., отличавшийся жестокостью и деспотизмом.
Беринг А. А. - московский полицмейстер, затем губернатор, бывший некоторое
время в немилости у Закревского, но затем прощенный им.
"Он вытерпел всю горечь срама..."- опубликовано в "Русском архиве",
1885, т. I.
..."Сел на французский трон"...- речь идет о Наполеоне III, севшем на
престол Франции в 1852 г.
"Заклепы Гама" - Гам - крепость, где в 1840 году Луи-Наполеон-Бонапарт,
будущий император Франции Наполеон III, находился под арестом за попытку
переворота. Наполен III бежал из Гама в 1846 году Барон (1802-1870) -
министр Наполеона III.
Герцогиня Теба - Евгения, дочь испанского графа де Монтихо. В 1853 г.
вступила в брак с Наполеоном III и стала императрицей Франции.
Ремесленная управа - учреждение в царской России, в ведении которого
находилась "Яма" - тюрьма для несостоятельных должников.
Немец - речь идет о немецком философе-идеалисте Гегеле.
"Что домов, что колоколен..." - опубликовано в "Отчете Публичной
библиотеки за 1892 г". Спб., 1895.
"Сын, далекий от отца" - речь идет о четырнадцатилетнем сыне Павлова
Ипполите.
"В тебе, столица, скучная..." - впервые опубликовано в "Отчете
Публичной библиотеки за 1892 г". Написано в 1853 году, под арестом.
А. С. Хомякову ("Лучший день весны мгновенной...") - опубликовано
впервые в "Русском архиве", 1877, кн. 1. Написано во время ссылки в Перми, в
1853 году.
Хомяков А. С. (1804-1860) - поэт и виднейший идеолог славянофильства.
Ессе Homo! - впервые опубликовано в "Русском вестнике", 1856, т. III,
No 9 под названием "Благотворитель". Чернышевский полностью приводит это
стихотворение в рецензии на книгу "Понятия Гопкинса о народном хозяйстве"
(Современник, 1856, No 7). Название опущено из цензурных соображений, по
Евангелию, это слова Понтия Пилата о Христе.
Качуча (исп.) - испанский народный танец с кастаньетами под гитару.
Каватина (ит.) - небольшая сольная вокальная пьеса лирического
характера в опере или оратории.
К портрету ("Иной, всю жизнь отдав заботам...") - впервые опубликовано
в журнале "Заноза", 1863, No 21. Неоднократно перепечатывалось. "Вестник
Европы", 1871, No 9; "Русский архив", 1875, кн. II.
Вигель Ф. Ф. (1786-1856) - чиновник и писатель реакционного
направления.
<Н. А. Мельгунову> ("Старый друг, верный друг...") - опубликовано в
книге Б. Н. Чичерина "Воспоминания. Москва сороковых годов", 1829. Здесь
пародируется песня Земфиры из поэмы А. С. Пушкина "Цыганы" и высмеивается
увлечение Мельгунова Фейербахом.
Мельгунов Н. А. (1804-1867) - писатель, критик и публицист либерального
направления, друг Павлова.
Фейербах (1804-1872) - немецкий философ-материалист и артист
"Кричит в гостиных бальный мир..." - опубликовано впервые в кн. Павлов
Н. Ф. Повести и стихи, М., 1957.
Север - впервые напечатано в хрестоматии Н. Гербеля "Русские поэты в
биографиях и образцах". Спб., 1888. В советское время не публиковалось.
Время создания неизвестно.
----------------------------------------------------------------------------
Павлов Н. Ф. Избранное: Повести; Стихотворения; Статьи.
М., "Художественная литература", 1988.
----------------------------------------------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ
К ***, при посвящении ей перевода трагедии "Мария Стуарт"
К друзьям
Куплеты из комедии-водевиля "Дипломат"
На отъезд в Италию княгини З. А. Волконской
"Так за насмешку в свой черед..."
Куплеты из водевиля "Щедрый"
<Заключительные куплеты к водевилю А. А. Шаховского "Два учителя">
Эпиграмма
Куплеты, петые к<нягине> З. А. В<олконско>й в Москве, на вечере у г.
Соймонова
К ***
ПРИ ПОСВЯЩЕНИИ ЕЙ ПЕРЕВОДА
ТРАГЕДИИ "МАРИЯ СТУАРТ"
Laissez moi peu de gloire et
beaucoup de bonheur.
Parny {*}.
Когда мой перевод, не славе обреченный,
Возьмешь досуга в час к себе на строгий суд,
Быть может, кинув взор на сей листок забвенный,
С улыбкой примешь ты мой первый, скромный труд.
Вот все, чего хочу. Я лавров не достоин,
Мне взора твоего они не заменят;
И в неизвестности остануся спокоен:
Я не от света жду, но от тебя наград.
Пускай другой, свой век кончая над стихами,
Идет с поклонами невежде их дарить
И, оскверняя дар, врученный небесами,
От гордой знатности улыбку испросить.
Нет, нет, я не пойду к надменному вельможе,
Я не люблю ласкать спесивых богачей;
Наемник и поэт у многих значит то же,
Но цель поэзии возвышенней, святей!
Итак, сей малый дар тебе, о друг прелестный!
Что счастье в мире есть - мне взор твой доказал.
Пусть имя здесь твое осталось неизвестно,
Но угадала ты, о ком я умолчал!
<1823>
{* Оставьте мне немного славы и больше счастья! Парни.}
К ДРУЗЬЯМ
Скучно, други молодые,
С вами буйно пировать
И лобзанья покупные
От красавиц принимать.
Сок душистый винограда
И вакханки страстный взор -
Все минутная отрада,
К долгой скуке приговор.
Я люблю искать забвенья,-
И забыться не могу,
И в порыве наслажденья
Пред своей душою лгу.
Винный пар меня покинет
И со мной рассудка свет;
Поцелуй любви остынет,
И любви со мною нет.
За утехами земными
Пьяный юноша бежит,
Но какая, вслед за ними,
Дума на сердце лежит?
<1828>
КУПЛЕТЫ
ИЗ КОМЕДИИ-ВОДЕВИЛЯ "ДИПЛОМАТ"
Испанский посланник
Хоть осторожность наблюдаем
Мы в политических делах,
Но важность их позабываем
В часы веселья на пирах.
В конгрессах тайно все бывает,
На бале тайны нет ни в чем,
И что австрийский двор скрывает,
Мы часто в польском узнаем.
Шавиньи
Я был ничтожен накануне,
Сегодня силен при дворе,
И гений мой в моей фортуне,
А не в моем секретаре.
Тут никому и не обидно;
Но часто, к нашему стыду,
Ума секретарей не видно,
А мы за ум их на виду.
Герцог
Счастлив министр, который другом
Простому и народу был,
Кто все места одним заслугам,
А не родне своей дарил;
Иной же носит сан завидный
Себе и многим ко вреду;
В ином достоинства не видно,
А он поставлен на виду.
Графиня
Я принцу не была невеста,
Но он мне жертвовал собой;
Не блеска золота иль места,
Любви искал он за женой.
Мое замужство страх завидно,
Другим замужство на беду:
У женихов любви не видно,
Одно приданое в виду.
Принц
Любви пожертвовал я званьем,
Жена возвысилась по мне;
Но часто женятся с желаньем,
Чтоб возвышаться по жене.
Пускай подобный брак постыден,
Но он с фортуною в ладу:
И муж за то бывает виден,
Что у других жена в виду.
Сальдорф
(один из посланников)
Мой враг отсюда поневоле
Ни с чем отправится назад,
И у двора не скажут боле,
Что я не тонкий дипломат.
Мне пред испанцем не обидно,
Его всегда я проведу:
Пускай меня не будет видно,
Да он не будет на виду.
Граф
Заслуги личные так редки,
И служба горе для того,
Чьи не заслуживали предки
И за себя и за него.
Роднёю выйти в люди стыдно,
Но без нее не быть в ходу:
И кто с умом, того не видно,
А кто с родней, тот на виду.
Изабелла
(к зрителям)
Переговоры кончив быстро,
Мы вас упрашивать должны:
Здесь вы даете чин министра,
Здесь вы снимаете чины.
От вас иль похвалы завидной,
Иль обвинения я жду
И тем, которых здесь не видно,
И тем, которые в виду!
<1828>
НА ОТЪЕЗД В ИТАЛИЮ
КНЯГИНИ З. А. ВОЛКОНСКОЙ
Как соловей печально в день осенний
Под небо лучшее летит,
Так и она в отчизне вдохновений
Воскреснуть силами спешит!
И далеко от родины туманной
Ее веселье обоймет;
Как прежний гость, как гость давно желанной,
Она на юге запоет.
Там ей и быть, где солнца луч теплее,
Где так роскошны небеса,
Где человек с искусствами дружнее
И где так звучны голоса!
Но там и здесь тропою незабвенной
Она прорезала свой путь:
Где ни была, восторг непринужденной
Одушевлял поэта грудь.
Где ни была, волшебные искусства
Стремились дань ей принести,
И на земле без горестного чувства
Никто ей не сказал "прости!".
Ее хранит в странах различных света
И память сердца и ума.
Ах! Для чего в Италии все - лето,
И для чего у нас - зима!
<Москва,
январь 1829>
* * *
Так за насмешку в свой черед
Мужчины мстят и даже дамы;
Нам злое дело с рук сойдет,
Беда - за злые эпиграммы:
Толпой забавной окружен,
Играй ты поневоле в жмурки.
Не говори, что тот смешон,
Что та стара уж для мазурки.
<1829>
КУПЛЕТЫ
ИЗ ВОДЕВИЛЯ "ЩЕДРЫЙ"
За честь России шли мы дружно,
Победа нам была верна,
От вас далеко ветер южный
Лелеял наши знамена.
Ни горы дикого Кавказа,
Ни Грузии палящий зной,
Ни мусульмане, ни зараза
Не воротили нас домой.
Впервые русского солдата
Балкан надменный увидал,
Святые берега Евфрата
Впервые русский конь топтал.
Где над землей едва рожденный
Так пышно первый день рассвел,
Там, горстью русских занесенный,
Напомнил римлян наш орел.
Я видел Карс, где свист картечный
Сулил могилы нам одне,
Где русские пошли беспечно
По мосту страшному к стене.
И где усеял враг готовый
Рядами пушек высоту,
Где новый шаг вел к смерти новой,
Мы пели "по мосту-мосту".
И слышны были песни эти
В адрианопольских лугах:
Там полумесяц на мечети,
Там наши ружья на стенах.
Там кончились труды похода;
Но скажут слово - мы пойдем
И песню русского народа
В стенах Царьграда запоем.
<1829>
<ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ КУПЛЕТЫ
К ВОДЕВИЛЮ А. А. ШАХОВСКОГО
"ДВА УЧИТЕЛЯ">
Турусина
Я много в сына положила,
Куда наука дорога!
Я много денег проучила,
Меня же проучил слуга.
Иной до многого добился,
И не учася ничему;
Иной на книги век косился,
А все в глаза глядят ему.
Жак
Я в гувернеры из лакея
Не первый, кажется, попал;
Не первый спорил, не робея,
О том, чего не понимал;
Но только критик самый строгой
Меня не должен осуждать;
Я первый шел кривой дорогой,-
Да как же прямо выйти в знать?
Алеша
Учись - иной кричит без толку,
Читай да образуй себя.
Другой твердит нам без умолку:
Женись - так выучат тебя.
Легко прослыть, женясь счастливо,
Ученым, умным, деловым;
Быть может, я сужу и криво -
Да как же быть судьей прямым?
Чупкевич
Две тысячи мне назначают,
Так сгинь ученость от меня:
Науки юношей питают,
Скажите ж: юноша ли я!
Ученье свет - вопрос решенный;
Да с светом я во тьме брожу:
За то уж кто прямой ученый,
Я косо на того гляжу.
Турусина
Учу я сына просвещенью,
Хоть плохо, но простите вы;
Учиться же благотворенью
Он станет у родной Москвы.
Как горячо ее участье
К слезам и старцев и детей!
Ах! на кого косится счастье,
Тот видит в вас прямых друзей!
<1831>
ЭПИГРАММА
Не говори, что ты в долгу передо мной;
И так долги мне неприятны!
Притом же умная насмешка над тобой
Есть для тебя долг неоплатный!
<1832>
КУПЛЕТЫ,
ПЕТЫЕ К<НЯГИНЕ> З. А. В<ОЛКОНСКО>Й
В МОСКВЕ, НА ВЕЧЕРЕ У Г. СОЙМОНОВА
1
Я знала вас в саду природы,
Где все искусства принялись,
Где в светло-голубые воды
Глядятся лавр и кипарис.
Там греет солнце не родное,
Там гордо блещет Рим чужой,
Но подле вас и все чужое
Казалось мне родной Москвой.
2
Я знала вас, когда победа
Сверкала в голубых очах,
Под черным панцирем Танкреда,
С волшебной песнью на устах.
Гремела вам толпа живая,
И взорам виделось моим,
Как наша тихая Тверская
Перерождалась в звучный Рим.
Хор
С благоуханным, светлым краем,
С искусством нас дружили вы;
Мы вас встречаем, провожаем
Как самый нежный звук Москвы,
Как все, чего у жизни мало,
Чем можно сердце утолить,
Как все, что в мире заставляло
Мечтать и петь, петь и любить.
<1836>
КОММЕНТАРИИ
К***, при посвящении ей перевода трагедии "Мария Стуарт".Впервые - в
альманахе "Мнемозина", ч, I, 1824, с. 171-172. Перепечатано в альманахе
"Русская Талия" на 1825 г. и в книге "Мария Стуарт. Трагедия в пяти
действиях, в стихах. Переведена с французского Н. Павловым". М., 1825.
Первое представление трагедии в переводе Павлова состоялось в
Московском Малом театре 27 ноября 1825 г.
Парни (1753-1814) - французский поэт, элегии которого нашли отклик в
творчестве раннего Пушкина и других русских поэтов начала XIX в.
К друзьям.- Впервые - Московский вестник, 1828, ч. X, XIII, с. 9, за
подписью "Н. П.".
Последний стих повторен Лермонтовым в его стихотворении 1829 г. с тем
же названием.
Куплеты из комедии-водевиля "Дипломат".- Перевод водевиля Скриба и
Делавиня был сделан Павловым совместно с Шевыревым. В настоящем издании
приводятся куплеты, принадлежащие Павлову.
Впервые - Атеней, 1829, ч. II, апрель, No 7, с. 55-58. В
сопроводительных замечаниях сообщалось: "Умный и забавный водевиль
"Дипломат" переведен и скоро, как предполагается, будет дан на московской
сцене в бенефис отличной нашей водевильной артистки г. Репиной. Переводных
куплетов весьма мало, а почти все оригинальные".
В журнале "Галатея" (1829, No 26) была опубликована рецензия С.
Аксакова на постановку водевиля. В ней говорится: "Дипломат",
комедия-водевиль, известный давно остроумием и веселостью, который на сцене
многие давно желали видеть, заранее обещая ему блестящие успехи, испытал
странную участь и непрочность надежд человеческих! Переведенный уже целый
год, ходивший по Москве в многочисленных списках, игранный на благородных
театрах, осыпаемый похвалами за интригу и острые куплеты, был принят на
публичной сцене довольно холодно <...> удивительно, однако, как многие
острые куплеты, блестящие не пошлыми насмешками над судьями, докторами и
мужьями, но мыслями новыми, не обратили на себя внимания публики".
На отъезд в Италию княгини З. А. Волконской.- Впервые - Московский
телеграф, 1829, ч. XXV, с. 177. Воспроизведено с некоторыми разночтениями в
статье Ф. И. Буслаева "Вилла кн. З. А. Волконской. Из моих воспоминаний"
(Вестник Европы, 1896, кн. 1-я, с. 11).
В газете "Возрождение" от 21 мая 1836 г. в статье "Архив кн. Зинаиды
Волконской" указано, что автограф с этим стихотворением Павлова,
находившимся в составе данного архива, датируется 23 января 1829 г.
В настоящем издании печатается по тексту "Московского телеграфа".
Княгиня Волконская Зинаида Александровна (1789-1862) - поэтесса,
писательница, певица, композитор. Ее салон в Москве был средоточием
художественной и литературной жизни 1820-х годов. Пушкин в своем послании
назвал ее "царица муз и красоты". Уехала в 1829 г. в Италию. На ее отъезд,
кроме Павлова, написали стихи Баратынский и Шевырев.
В вышеупомянутой статье Ф. И. Буслаева напечатаны также "Куплеты,
сочиненные на день рождения княгини Зинаиды Волконской, в понедельник 3
декабря 1828 года, в Москве, кн. П. А. Вяземским, Е. А. Баратынским, С. П.
Шевыревым, Н. Ф. Павловым и И. В. Киреевским".
"Так за насмешку в свой черед...".- Впервые - в альманахе "Радуга" на
1830 г., с. 310, в качестве эпиграфа к очерку "Бал" (из рукописи "Двойной
лорнет"), подписанному: ***. Сопровождено примечанием: "Эпиграф сей
поставлен издателями, получившими сию статью от неизвестного".
Куплеты из водевиля "Щедрый".- Впервые - Московский вестник, 1830, ч.
I, с. 131, с вводным пояснением: "Офицер, возвратившийся из персидского
похода, поет". Здесь явная ошибка. Содержание стихов говорит о
русско-турецкой войне 1828-1829 гг.: упоминаются Балканы, крепости Карс и
Адрианополь, занятые русскими войсками во время этой войны, Царьград.
Очевидно, эти же стихи под названием "Песнь русского воина по
возвращении из турецкого похода" были прочитаны Павловым на торжественно
заседании Общества любителей российской словесности 28 декабря 1829 г. (см.
книгу "Общество любителей русской словесности при Московском университете,
1811-1911. Историческая записка и материалы за сто лет". М., 1911.
Приложения, с. 94).
Зараза - имеются в виду эпидемические заболевания в русской армии в 1828 г.
<Заключительные куплеты к водевилю А. А. Шаховского "Два учителя">.-
Впервые - Молва, 1831, No 18, с. 1-2.
Эпиграмма ("Не говори, что ты в долгу передо мной...").- Впервые -
Молва, 1832, No 69, с. 273, за подписью "Н. П.".
Куплеты, петые к<нягине> З. А. В<олконско>й в Москве, на вечере у г.
Соймонова.- Впервые - в альманахе "Утренняя заря" на 1840 г., с. 305-306, с
ошибкой в заглавии: "Куплеты, петые З. А. В-ю".
Написано в 1836 г., когда кн. З. А. Волконская приезжала из Италии в
Москву.
Соймонов Александр Николаевич (1780-1856) - богатый помещик, живший в
Москве и устраивавший в своем доме на Малой Дмитровке балы, вечера и
концерты, которые пользой вались большой известностью среди московского
дворянского общества. Дочь Соймонова, находившаяся некоторое время в Италии,
была певицей и музыкантшей. Вероятно, она и исполняла куплеты, обращенные к
Волконской.
Танкред - главное действующее лицо в одноименной опере Дж. Россини.
Зинаида Волконская выступала в этой роли.