Португалов Вениамин Осипович
Последнее слово науки

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вопрос о пище в борьбе за существование.

   

ПОСЛѢДНЕЕ СЛОВО НАУКИ.

(Продолженіе.)

(Посвящается Н. П. Ивановой.)

ВОПРОСЪ О ПИЩѢ ВЪ БОРЬБѢ ЗА СУЩЕСТВОВАНІЕ.

"Я лишь тогда стану уважать науки,
когда увижу повара въ числѣ членовъ
академіи наукъ".
Брилья-Саваренъ.

II.

   Философія прошлаго столѣтія въ лицѣ Гельвеція выработала тотъ взглядъ, что главнымъ мотивомъ и руководителемъ человѣческихъ поступковъ вездѣ и всегда было чувство самосохраненія, или точнѣе, эгоизмъ. Самыя возвышенныя и благородныя стремленія, самые честные порывы души, вытекаютъ изъ этого всемірнаго чувства, при водящаго все живое въ движеніе и всему дающаго стимулъ жизни Нашъ реальный вѣкъ посмотрѣлъ на этотъ вопросъ еще болѣе позитивно и рѣшилъ, что главный и сильнѣйшій двигатель всѣхъ человѣческихъ побужденій есть неугомонное и ничѣмъ неукротимое чувство голода. Голодъ, съ точки зрѣнія физіологіи и вообще всей естественно-испытательной школы, есть главный Архимедовъ рычагъ, двигающій всю сложную машину соціальнаго строя человѣчества. Конечно, кто же другой, какъ ре голодъ, заставляетъ человѣка проводить цѣлые дни и ночи въ преслѣдованіи того или другого животнаго, чтобы воспользоваться его шкурой, мясомъ, жилами, кровью, рогами и саломъ, кто другой, какъ не голодъ, побуждаетъ человѣка убивать свое подчасъ атлетическое здоровье въ сѣверныхъ суровыхъ тундрахъ, въ такъ называемой тайгѣ, чтобы добыть презрѣннаго металла: только лишь голодъ отправляетъ его въ подземныя копи, въ мрачныя пещеры, чтобы изъ нѣдръ земли вытащить драгоцѣнную руду, залогъ цивилизаціи. Голодъ держитъ поселянина въ открытомъ полѣ и заставляетъ его въ потѣ лица подъ палящимъ зноемъ вырывать у земли питательное зерно. Голодъ гонитъ бѣдняка далеко отъ родного пепелища, держитъ его въ чужой, одинокой и непріютной средѣ; голодъ приковываетъ мастерового къ фабрикѣ и заводу, гдѣ онъ терпитъ отъ нечистоты, отъ скудости, отъ сифилиса и вони. Голодъ вынуждаетъ человѣка торговать своею совѣстію, убѣжденіями, а то и собственнымъ тѣломъ. Голодъ снабжаетъ и долго еще будетъ снабжать наши суды обильнымъ дѣлопроизводствомъ и множествомъ преступниковъ. Голодъ приковываетъ несчастнаго труженика, вѣчно голоднаго чиновника, всю жизнь свою съ согбенной спиной проливающаго чернила изъ-за жалкаго и скуднаго куска хлѣба. Голодъ гонитъ нашу бѣдную молодежь обоего пола во всѣ школы и университеты, чтобы она могла пріобрѣсти знанія и ими купить себѣ право на существованіе. Однимъ словомъ, голодъ -- могущественнѣйшее орудіе всеобъемлющей силы природы: борьба за существованіе.
   Но если голодъ имѣетъ такое могущественное вліяніе на индивидуальную жизнь и на весь соціальный строй человѣчества, то, съ другой стороны, обиліе пищи или полный достатокъ ея совершенно измѣняютъ сущность картины и приводятъ борьбу за существованіе къ совершенно противуположнымъ результатамъ.
   Намъ теперь хотѣлось бы разсмотрѣть зависимость пищи отъ климатическихъ условій, съ одной стороны, и отъ культуры, съ другой; далѣе вытекающую отсюда зависимость человѣка отъ количества и качества пищи и обратно, и наконецъ результаты этой зависимости, этой борьбы.
   Нѣтъ сомнѣнія, что атмосферный воздухъ есть главный источникъ, изъ котораго все живое черпаетъ необходимые элементы своего существованія. Растительный міръ былъ бы немыслимъ безъ атмосферы, которая доставляетъ ему все его насущное питаніе. По растительный міръ есть не больше и не меньше, какъ лишь метаморфоза, преобразованіе неорганической матеріи въ органическую ткань. И только съ появленіемъ на землѣ этой метаморфозы, этого преобразованія, сдѣлалась возможною животная жизнь, хотя бы и первобытная, низшая, самая простая. Euglen'ы и другія инфузоріи, хотя и не имѣютъ ни рта, ни пищепріемнаго, ни пищеварительнаго аппарата въ общепринятомъ смыслѣ, питаются однакожъ на поверхности стоящихъ водъ растеніями, пришедшими въ гніеніе. Такимъ образомъ растенія служатъ основною пищей многихъ другихъ животныхъ. Но зоофагія, пожираніе животныхъ, обнаруживается уже съ самаго начала появленія животной жизни и хотя каждый классъ животныхъ имѣетъ своихъ канибаловъ, хотя и самъ человѣкъ не свободенъ отъ упрека въ неестественной антропофагіи, тѣмъ не менѣе можно положительно утверждать, что безъ растеній была бы невозможна животная жизнь. Не будь на свѣтѣ растеній, всѣ животныя должны были бы быть плотоядными, взаимно истребляли бы другъ друга и такъ какъ животное чѣмъ грубѣе, тѣмъ оно ненасытнѣе, то животныя совершенно исчезли бы.
   Этотъ процессъ преобразованія неорганической матеріи снова въ растительную, а потомъ въ животную, сдѣлалъ впослѣдствіи возможнымъ появленіе человѣка на землѣ, для существованія котораго необходима какъ растительная, такъ и животная пища. Мы досконально не знаемъ, чѣмъ питались первые люди, мы лишь догадываемся, что первобытный обитатель Европы, какой нибудь неандерталецъ или анжіецъ, сей остальной изъ стаи славной нашихъ низкопоставленныхъ предковъ, жившій бокъ о бокъ съ пещернымъ медвѣдемъ и мамонтомъ, уже зналъ употребленіе огня и жарилъ мясо на своеобразномъ очагѣ. Онъ питался преимущественно говядиной, большею частью, впрочемъ въ сыромъ видѣ. Онъ разбивалъ трубчатыя кости и черепа большихъ животныхъ, чтобы оттуда достать мозгъ въ свое удовольствіе.
   Сколько намъ извѣстно, кажется очень вѣроятнымъ, что еслибъ весь земной шаръ былъ плотно населенъ живыми существами, то и тогда хватило бы достаточно кислороду и атмосфернаго воздуха для окисленія всей массы крови, циркулирующей во всей животной организаціи; такъ-что изъ-за этого обстоятельства не можетъ быть борьбы, и потому-то этотъ единственный родъ пищи, вѣроятно, и не обложенъ никакими налогами и всякому предоставлено свободно глотать этотъ неуловимый безпошлинный и безъакцизный ингредіентъ. Изъ за всего же остального во всемъ органическомъ мірѣ вѣчная борьба. Правда, чѣмъ ниже поставлены органическія существа, тѣмъ проще и ограниченнѣе ихъ питательныя вещества, а потому тѣмъ проще и самая борьба. Растенія питаются лишь воздухомъ и водой; самыя же простыя животныя, какъ и растенія, питаются тоже почти одной лишь водой; но здѣсь все-таки борьба уже нѣсколько сложнѣе и удерживается въ опредѣленныхъ границахъ количествомъ доступной пищи, самимъ пространствомъ и болѣе сильнымъ врагомъ. Выше организованныя насѣкомыя, рыбы и амфибіи распадаются уже на преимущественно или исключительно травоядныхъ и на преимущественно или исключительно плотоядныхъ. Понятно, что здѣсь борьба все болѣе и болѣе усложняется. Еще разнообразнѣе питаніе птицъ и самая разнообразная пища составляетъ удѣлъ млекопитающихъ, изъ коихъ нѣкоторыя, какъ кошка, собака, обезьяна, пользуются пищей и объѣдками состола человѣка, почему они и становятся ручными. Но никто не ведетъ такой ожесточенной борьбы изъ-за пищи со всѣмъ окружающимъ животнымъ и растительнымъ міромъ, какъ человѣкъ; оттого-то человѣкъ по справедливости и названъ животнымъ всеяднымъ. Совершенно напрасно ставятъ въ этомъ отношеніи на одну доску и свинью; во-первыхъ, свинья пожираетъ такія гадости, отъ которыхъ отвернется самый голодный человѣкъ {Впрочемъ, мы въ томъ сомнѣваемся и ниже покажемъ, что человѣкъ въ этомъ случаѣ не уступитъ первенства никакой свиньѣ.}, и во-вторыхъ, ни одно животное не умѣетъ такъ разнообразить пищу, какъ человѣкъ, въ чемъ собственно и заключается сущность всеядности. Мы хотимъ здѣсь представить краткій очеркъ питательныхъ веществъ и борьбы изъ за нихъ, которую ведетъ человѣкъ на различныхъ пунктахъ земного шара и при различныхъ обстоятельствахъ. Все нами здѣсь приведенное заимствовано нами изъ обширныхъ сочиненій Клемма "Allgemeine Cultur-Geschiclite der Menschheit", Вайтца "Anthropologie der Naturvölkern", Фоассака "De L'influence des Climats sur l'Homme".
   Буддистская легенда гласитъ, что люди, разставшись съ небеснымъ мѣстожительствомъ и воплотившись въ земную оболочку, первоначально питались исключительно растительной пищей и лишь впослѣдствіи, въ періодъ грѣхопаденія, стали питаться и животною пищей. Мнѣніе это цѣликомъ перешло и въ буддистскую вѣру, а потомъ и въ другія религіи. Питаться исключительно растительной пищей сдѣлалось догматомъ многихъ религіозныхъ сектъ, а потомъ проповѣдывалось особой школой съ ума спятившихъ ученыхъ, извѣстныхъ подъ именемъ вегетаріанцевъ. Но опытъ и изслѣдованія ученыхъ совершенно этому противоречатъ, потому что у самыхъ дикихъ нашихъ собратій и на первыхъ ступеняхъ человѣческой культуры мы встрѣчаемъ именно мясную пищу преобладающею, господствующею. Босіесманъ или ботокудъ пожираютъ все, что имъ попадается на глаза. Тотъ и другой охотно истребляютъ всякихъ животныхъ, не щадятъ даже насѣкомыхъ, гнѣздящихся въ ихъ волосахъ; они ведутъ борьбу и истребляютъ муравьевъ, червей, саранчу, мягкотѣлыхъ и ракообразныхъ, словомъ, все, чѣмъ они въ силахъ овладѣть. Муравьевъ онъ набираетъ полонъ ротъ, они ползаютъ по лицу его; раковины онъ поджариваетъ на огнѣ въ скорлупѣ; птицъ и млекопитающихъ онъ нѣсколько разрыхляетъ у огня. Когда же у нихъ истощается запасъ мяса, то лишь тогда они прибѣгаютъ къ ягодамъ, плодамъ и кореньямъ. Обитатели полярныхъ странъ, бѣдныхъ растительной пищей, преимущественно питаются жирными животными сѣверныхъ морей и лишь изрѣдка употребляютъ кой-какія ягоды, какъ приправу. Это-то стремленіе, эта потребность въ животной пищѣ и держитъ этихъ народовъ такъ долго въ охотничьемъ быту и въ состояніи рыболововъ. Даже у номадовъ самая существенная пища все-таки мясная и молоко входитъ въ составъ ея, какъ главный и господствующій элементъ.
   При этомъ нужно замѣтить, что въ естественномъ состояніи человѣкъ ужаснѣйшій обжора. Онъ ѣстъ во всякое время, лишь бы было что поѣсть, и глотаетъ до тѣхъ поръ, пока не утолитъ голодъ на нѣсколько дней, пока не набьетъ желудка туго и притомъ столько, сколько влѣзетъ, и никогда не оставляетъ въ своемъ желудкѣ мѣста для городничаго. Какъ грудной ребенокъ не умѣетъ распредѣлить свой аппетитъ въ опредѣленно назначенные часы, такъ и дикарь, живущій охотой и рыбной ловлей, не знаетъ обѣденнаго часу, и въ его глазахъ Наполеонъ, обѣдающій лишь въ 7 часовъ пополудни, былъ бы самымъ страннымъ и непонятнымъ явленіемъ, человѣкомъ нисколько неумѣющимъ пользоваться своимъ хорошимъ положеніемъ, такъ какъ вмѣсто того, чтобы вдоволь жрать цѣлый день, онъ занятъ богъ вѣсть какими пустяками. Вольтеръ говаривалъ, что онъ отдалъ бы цѣлый вѣкъ славы за одинъ день хорошаго пищеваренія. Для этого ему стоило лишь сдѣлаться ботокудомъ или якутомъ.
   Когда человѣкъ становится номадомъ, онъ долженъ уже нѣсколько больше регулировать свой аппетитъ, потому что онъ можетъ доить свои стада лишь въ опредѣленное время. Въ еще большую зависимость становится земледѣлецъ, котораго жатва зависитъ отъ естественнаго хода временъ года.
   Самые старинные любимцы изъ растительнаго міра у дикарей были ягоды, плоды, сильно пахучія травы, сочные стебли, коренья, луковицы, огурцы и тыквы, стручки и хлѣбные плоды; словомъ, все, что природа добровольно производитъ и предоставляетъ человѣку въ пищу безъ особеннаго труда, безъ всякаго приготовленія. Злаки являются уже достояніемъ лишь осѣдлыхъ народовъ, на высшей степени культуры, и всѣ земледѣльческіе народы смотрятъ на нихъ, какъ на лучшій даръ неба.
   Жаренье на огнѣ самый первобытный, изстари знакомый способъ, приготовленія пищи, встрѣчаемый у дикарей всѣхъ поясовъ; затѣмъ слѣдуетъ печенье въ земляныхъ ямахъ -- обычай извѣстный въ сѣверной Америкѣ и на островахъ Океаніи; наконецъ появляется варенье въ сосудахъ изъ глины, камня или металла. На сѣверѣ еще до сихъ поръ существуетъ обычай приготовленія пищи посредствомъ варки въ деревянныхъ сосудахъ, въ которыхъ вода согрѣвается раскаленными камнями.
   Голодъ у первобытнаго дикаря не знаетъ пощады, борьба за свое существованіе изощряетъ его мозги и потребляетъ весь наличный запасъ его умственныхъ силъ единственно на добычу пищи. Природа первобытныхъ лѣсовъ доставляетъ ему ее подчасъ въ большомъ обиліи и въ довольно разнообразномъ видѣ. Лѣсной обитатель (Jndios da motto) южно-американскихъ лѣсовъ страшно обжорливъ и ненасытенъ; онъ знаетъ одну лишь страсть -- жрать, и такъ какъ главную часть пищи онъ вынужденъ добывать въ лѣсу, то все живущее здѣсь подчинено ему, это его собственность, а потому всѣ его помышленія, вся его дѣятельность направлены въ одну сторону. Въ постоянной охотѣ и въ рыбной ловлѣ онъ не знаетъ усталости, не боится никакихъ препятствій. Стоитъ посмотрѣть на это милое дитя природы, на эту красу творенія, на это enfant terrible, когда онъ занятъ своею исключительной идеей -- убить животное для поддержанія собственнаго своего существова нія. За минуту веселый и игривый, онъ вдругъ преобразовывается: молча, какъ нѣмой, легкой поступью пробирается онъ по лѣсу, чтобы не нарушить покоя ни одного изъ его многочисленныхъ обитателей Онъ слишкомъ сосредоточился на цѣли своего предпріятія, чтобъ подумать о чемъ нибудь другомъ. Всѣ чувства его наэлектризованы, въ полномъ отправленіи и на сторожѣ. Вѣрно разсчитанный взглядъ тихо и безмолвно отправляетъ маленькую ядовитую стрѣлу, мгновенно убивающую жертву. Добыча готова, борьба совершилась, жизнь спасена и куплена множествомъ чужихъ жизней. Такой образъ жизни знакомитъ его мало-по-малу съ нравами и обычаями лѣсныхъ обитателей, и его изощренный и опытный умъ перехитритъ теперь всѣ коварства и ухищренія низшихъ тварей; по присутствію одного звѣря онъ судитъ о близкомъ сосѣдствѣ другого, зная а priori ихъ взаимныя отношенія. Чириканье насѣкомыхъ, жужжанье пчелъ, щебетанье птичекъ не вводятъ его ухо въ обманъ, не заглушаютъ голоса того звѣря, котораго онъ преслѣдуетъ, овд зорко слѣдитъ за нимъ, преслѣдуетъ его но пятамъ, несмотря на всѣ препятствія, и наконецъ настигаетъ его. Или, вотъ онъ вскарабкался на высокоствольное и широковѣтвистое дерево, и притаившись въ листвѣ древесной, съ неимовѣрнымъ искуствомъ подражаетъ голосу звѣрей, такъ что послѣдніе во множествѣ стекаются къ нему и падаютъ жертвами его ненасытнаго аппетита. Таковы его побѣдоносныя орудія въ жестокой борьбѣ за существованіе. Нагруженный добычею и разными другими запасами, которыми въ обиліи его снабжаетъ первобытный лѣсъ, возвращается онъ вечеромъ домой, вполнѣ счастливый тѣмъ, что природа его создала.
   Странное дѣло! Этотъ дикарь знаетъ политическую экономію; онъ отстаиваетъ раздѣленіе труда; въ его глазахъ женщина -- рабочая сила. Она, питаясь отъ рукъ его, должна принять участіе въ его борьбѣ съ окружающими животными. Я потому онъ отправляется на охоту не одинъ, но большею частью въ сопровожденіи своей жены. Она подбираетъ стрѣлы, отыскиваетъ ихъ, носитъ за нимъ добычу и всячески помогаетъ ему. По этимъ не ограничиваются его политико-экономическія стремленія и понятія. Когда потребуютъ того обстоятельства, онъ прибѣгаетъ къ ассоціаціи. Большое дикое животное или стадо свиней ботокуды стараются окружить цѣлой массой опытныхъ стрѣлковъ подъ предводительствомъ самаго искуснаго изъ нихъ: тогда они стараются какъ можно быстрѣе вонзить въ тѣло животнаго возможно большее количество стрѣлъ, чтобы сильнымъ кровотеченіемъ уложить его на мѣстѣ, потому что стрѣла не скоро убиваетъ. У нихъ-то, т. е. у ботокудовъ никто не сидитъ безъ дѣла, не ѣстъ даромъ чужое, даже дѣти постоянно заняты рыбной ловлей; для того у нихъ особенно приспособленныя стрѣлы. которыми они убиваютъ рыбъ, привлеченныхъ толченымъ корнемъ какого-то дерева.
   За то эти лѣсные индѣйцы далеко неприхотливы и неразборчивы на пищу. Все, что попадаетъ на зубъ, все идетъ въ прокъ: не брезгаютъ никакой тварью, никакой животиной.
   Дикій кабанъ для нихъ отмѣнная дичь, а обезьяна -- самый лакомый кусокъ. Ботокуды охотно пожираютъ нѣкоторыхъ животныхъ кошачьей породы, не пренебрегаютъ и муравьѣдомъ. Змѣй они вообще ненавидятъ и презираютъ, убиваютъ ихъ, какъ вредныхъ животныхъ, но очень цѣнятъ жиръ, добываемый отъ боа. Классъ насѣкомыхъ доставляетъ имъ довольно большихъ личинокъ, обрѣтающихся въ деревьяхъ. Въ стволѣ Barrigudo находятъ они личинки величиною съ палецъ. Острыми колючками пробуравливаютъ они мягкое дерево, вынимаютъ оттуда насѣкомыхъ, нанизываютъ ихъ по нѣскольку на остріе палки, поджариваютъ и ѣдятъ. Они ловко умѣютъ отыскивать яйца птицъ въ гнѣздахъ, устроенныхъ въ землѣ. Борьба за существованіе доходитъ у нихъ до поразительнаго эгоизма. Большихъ муравьевъ они поджариваютъ, а въ отношеніи маленькихъ они себѣ и труда не даютъ доставать ихъ. Прямо вставляютъ палку въ гнѣздо и муравьи по палкѣ взбираются къ нимъ прямо въ ротъ.
   Не менѣе обильна питательными веществами окружающая ихъ флора первобытныхъ лѣсовъ; Здѣсь ростетъ множество душистыхѣ плодовъ, разные сорты кокосовой пальмы доставляютъ во множествѣ орѣхи. Чтобы достать ядро кокоса, они употребляютъ длинныя трубчатыя кости съ заостреннымъ концомъ. Не менѣе любятъ они разныя шишки древесныя, вьющіяся растенія, стволы, стрючки, бобы и другія плоды. Тщательно отыскиваютъ медъ, которымъ очень любятъ лакомиться.
   Но самое страшное пристрастіе у нихъ къ глинѣ. Встрѣчаются индѣйцы, которые охотно пожираютъ какой-то родъ зеленой глины, На вопросъ о причинѣ такого страннаго аппетита, они даютъ въ отвѣтъ, что ощущаютъ особенно пріятное удовольствіе, когда они обремѣняютъ желудокъ хорошей дозой этой неудобоваримой пищи.
   Хозяйствомъ завѣдуетъ жена. Всѣхъ животныхъ, идущихъ на ѣду, ботокуды передаютъ женамъ, которыя обжигаютъ на нихъ шерсть и очищаютъ ихъ, пріемъ, казалось бы, нѣсколько лишній и неэкономный для желудка, нестѣсняющагося переваривать даже глину. Натыкавъ на палку животину, поджариваютъ ее на огнѣ. Неуспѣло еще животное обжариться, какъ они уже схватываютъ его, разрываютъ его руками и зубами (quel mauvais ton) и проглатываютъ цѣлые куски полусырыми и залитыми кровью. Странно, что несмотря на это, они никогда не страдаютъ ни давленіемъ подъ ложечкой, ни катарромъ желудка, ни сибирскими запорами. Любопытно, какъ они цѣнятъ свой трудъ; экономія во всемъ! Вынутыя кишки они не выбрасываютъ, но протягиваютъ ихъ межъ сжатыми пальцами, чтобы ихъ опорожнить отъ излишней, но весьма умѣстной приправы (какъ далеко они ушли отъ свиньи) и тогда уже жарятъ ихъ и ѣдятъ. Головныя кости они до того обгладываютъ, что раскусываютъ и высасываютъ самыя толстыя изъ нихъ. Даже кожу анти они съѣдаютъ, такъ что отъ всего животнаго остаются лишь самыя толстыя кости.
   Самый обыкновенный напитокъ человѣка подъ всѣми широтами -- ключевая или рѣчная вода. Ту же воду пьютъ и обитатели южноамериканскихъ лѣсовъ. Иному охотнику, долго странствующему и бродящему по непроходимымъ лѣсамъ, не попадается на глаза ни стоячей, ни текучей воды; тогда онъ отламываетъ среднія листья куста бромеліи и находитъ тамъ хорошую воду, которая скопляется тамъ отъ росы и дождя. Но если долго не дождитъ, то вода въ гакомъ кустѣ, конечно, портится, становится черною и грязною; въ ней заводятся головастики, или молодыя лягушки или лягушечья икра. Все это однако въ глазахъ дикаря нисколько не умаляетъ достоинства воды; онъ находитъ ее гораздо питательнѣе. Не думайте однакожъ, чтобы индѣйцы первобытныхъ лѣсовъ были люди безъ всякаго вкуса или не были бы пристрастны къ усладительнымъ и увеселительнымъ напиткамъ. Чтобы вести борьбу съ такою дикою природой, какая ихъ окружаетъ, нужно подчасъ имѣть и возбуждающій напитокъ, чтобы поднять и поддержать энергію на трудную борьбу. Съ этой-то цѣлью они приготовляютъ особенный напитокъ Kawi. Для этого прежде всего, конечно, нуженъ сосудъ. Они срѣзываютъ толстый стволъ дерева Bombax, выдалбливаютъ въ немъ всю его внутренность, оставляя дно. Такимъ образомъ они получаютъ бочку въ 2 или 2 1/2 фута глубиною. Пока мужчины заняты этой работой, бабы жуютъ зерна маиса, бататы и маниіоку и выплевываютъ все это въ бочку. Такая пережеванная белиберда, смѣшанная съ теплой водой, переходитъ въ броженіе и по прошествіи 12 или 16 часовъ напитокъ готовъ. Если его выпить побольше, то онъ охмѣляетъ. Такъ, на самой низкой степени культуры уже встрѣчается потребность въ возбуждающихъ напиткахъ, которые играютъ такую важную роль даже у самыхъ цивилизованныхъ народовъ (Клеммъ. Allgemeine Cultur Geschichte der Menschheit. T. I. Стр. 238--246).
   Такую же трудную борьбу за свое жалкое существованіе ведутъ и австралійцы. Чуждые земледѣлія и скотоводства, завися, такъ сказать, отъ случая, пни чрезвычайно обжорливы и могутъ проглотить огромныя количества пищи, лишь бы имъ попалось съѣстное въ руки. Если же ихъ прижметъ нужда, то они поневолѣ умѣютъ сносить и голодъ. Страна мало предлагаетъ имъ питательныхъ веществъ. оттого они больше обращаются къ морю, чтобы отъ него попользоваться чѣмъ Богъ пошлетъ. Потому-то они и очень мало разборчивы: что ни попадетъ съѣдобнаго изъ растительнаго и животнаго міра, они все охотно пожираютъ. Такъ, однажды случайно былъ выброшенъ на берегъ дохлый китъ. Это было для нихъ великимъ торжествомъ и они имъ усердно занялись. Каждый отрывалъ по огромному куску и, слегка поджаривъ, и то лишь сверху, быстро проглатывалъ мясо почти сырымъ. Вообще они все ѣдятъ почти сырымъ, какъ рыбу, такъ и мясо Они также поджариваютъ разные корни, въ томъ числѣ и корень папоротника. И эти дикари отказываются отвѣдать европейскія блюда, когда имъ ихъ предлагаютъ, и матери насильно отнимаютъ у дѣтей сахаръ, даже вырывая его изо рта. Обѣдаютъ обыкновенно цѣлыми семьями. Изъ плодовъ они особенно любятъ дикую винную ягоду и какую-то крону, нѣчто на видъ подобное ананасу, что однакоже у французскихъ матросовъ возбуждало сильнѣйшую рвоту. Коллинсъ увѣряетъ, что австралійцы пожираютъ не только всякаго рода рыбу, но и червей, личинокъ и всякую дрянь. Нѣкоторые составляютъ себѣ винигретъ изъ папоротника, муравьевъ и муравьиныхъ личинокъ--блюдо не столь дорогое, какъ на обѣдѣ по поводу столѣтняго юбилея англійскаго клуба. Опосумъ, птицы, медъ также служатъ имъ пищей. Рыбы и ракообразныя -- самая существенная ихъ пища. Подчасъ черепаха является самымъ лакомымъ кускомъ. Само собою понятно, что если подъ рукой есть что нибудь другое, то они тогда отворачиваются отъ акулы и ската, въ противномъ случаѣ не брезгаютъ и этимъ. Кенгуру, опосумъ, ящерица, змѣя, жуки, бабочки, словомъ, всякая самая отвратительная тварь -- все падаетъ жертвой неугомонной борьбы дикаго аи стралійца за его бѣдное существованіе, въ странѣ убогой, лишенной всякой производительности культуры.
   Растительный міръ даетъ имъ весьма немногое. Нѣтъ у нихъ ни чаю, ни лимона къ чаю; нѣтъ у нихъ сочной дыни, нашихъ превосходныхъ яблонь, восхитительныхъ грушъ; они вынуждены до вольствонаться корнемъ папоротника, листьями и побѣгами разныхъ растеній. У нихъ, правда, есть пальма, но и то капустная. А лучшее ихъ лакомство -- плоды и сѣмена напдана. Странно и удивительно, что они еще смыслятъ нѣкоторые плоды азаліи вымачивать въ водѣ, чтобы удалить изъ нихъ ядъ и сдѣлать ихъ такимъ образомъ съѣдобными. Они высасываютъ медъ изъ растеній и поглощаютъ смолы, вытекающія изъ акацій, они даже пожираютъ кору нѣкоторыхъ деревьевъ, какъ жители чердынскаго края под часъ питаются пихтовой корой.
   У австралійцевъ нѣтъ и слѣда повареннаго искуства; рыбу и мясо, полуподжаренныя и пропитанныя кровью, они разрываютъ зубами и быстро проглатываютъ. Они не знакомы ни съ вертеломъ южноамериканцевъ, ни съ вареньемъ въ горшкахъ.
   Единственный ихъ напитокъ вода. Лѣтомъ они роютъ ямы, куда стекаетъ дождевая вода, которую они потомъ всасываютъ чрезъ посредство трубчатыхъ птичьихъ костей или растительныхъ полыхъ стволовъ. Другіе напитки, въ родѣ kawi южно-американцевъ, имъ совершено незнакомы {Клеммъ. С. G. T. 1. Стр. 306-308.}.
   Населеніе Новой Голландіи считается еще менѣе цивилизованнымъ, чѣмъ первобытное населеніе Америки. На всемъ обширномъ пространствѣ этой земли прозябаетъ одна жалкая раса людей, которая не знаетъ никакой культуры. Эти люди питаются тамъ рыбой, самой ничтожной дичью и нѣсколькими растеніями, кой-гдѣ встрѣчающимися на ихъ скудной почвѣ
   Новозеландцы также питаются рыбой и раковинами, которыхъ бабы собираютъ у подошвы скалъ; а внутри страны они охотно пожираютъ и собакъ, со свиньями они, благодаря ЭлварДсону, познакомились весьма недавно. Изъ растеній они употребляютъ въ пищу иньямъ, пататы и корень папоротника. На островахъ Полинезія, расположенныхъ между тропиками, произрастаютъ хлѣбное и кокосовое дерево. То и другое, вмѣстѣ съ продуктами охоты и рыбной ловли, доставляетъ всѣ предметы потребленія. На островахъ Маркизскихъ, Товарищества и другихъ, открытыхъ Бугенвилемъ, самые употребительныя растенія суть иньямъ, бананы и кокосовый орѣхъ. Эти островитяне ѣдятъ также свиней, всякую дичь, рыбу, раковины; простой народъ ѣстъ дажек рысь. (Фоассакъ. T. II. Стр. 217--219). На нѣкоторыхъ островахъ Океаніи обжорство туземцевъ просто поражало мореплавателей. Капитанъ Кукъ разсказываетъ, что отаитяне поглощаютъ чудовищныя количества пищи въ одинъ разъ. Онъ видѣлъ человѣка, который заразъ съѣлъ три большія рыбы, три большихъ плода хлѣбнаго дерева, изъ коихъ каждый былъ больше двухъ кулаковъ, 14 или 15 банановъ и столько же другихъ плодовъ. Таитяне, оставленные обѣдать вмѣстѣ съ матросами, пожрали чудовищную порцію свинины, которую они нашли восхитительной. По словамъ Кука, эти народы знаютъ лишь одно занятіе: ѣсть и спать (Фоассакъ. T. I. Стр. 211).
   Обитатели первобытныхъ я Псовъ Южной Америки считаются такимъ образомъ самымъ низшимъ населеніемъ человѣчества. Нѣсколько выше ихъ стоятъ охотничьи племена всего новаго материка. Принадлежащіе сюда субъекты отличаются неимовѣрнымъ колоссальнымъ аппетитомъ, подобнымъ аппетиту плотоядныхъ животныхъ. Такъ, Добрицгоферъ разсказываетъ, что одинъ кваранинъ съѣлъ въ нѣсколько часовъ цѣлаго теленка. Запасъ говядины, приготовленный на три дня при отправленіи въ дорогу, изчезаетъ въ первый же день. Патеръ Охсъ приводитъ самые интересные разсказы, до чего обжорливы его новообращенные индѣйцы въ Новой Испаніи. Такъ, одинъ, занимая должность повара у котла, въ которомъ варилась получетверть быка, изрѣзаннаго въ куски, мало-по-малу все оттуда вытащилъ и сожралъ.
   Два проголодавшіеся сѣверо-американца съѣдаютъ за одинъ присѣстъ цѣлаго оленя. Такимъ образомъ мы видимъ, что всѣ американцы предпочитаютъ мясную пищу всякой другой. Борьба здѣсь идетъ не на животъ, а на смерть. Все живое, что попадаетъ въ руки становится жертвой самой ожесточенной борьбы, а потому всякія насѣкомыя, черви, амфибіи, рыбы, птицы, млекопитающія, все это пожирается; муравьи, змѣи, гады, крысы, кошки, самого тигра не щадятъ. Борьба заходитъ еще дальше... На Сѣверѣ, какъ и на Югѣ, человѣкъ пожираетъ человѣка... Но объ этомъ когда нибудь послѣ.
   Первобытные обитатели Америки очень лѣнивы и малѣйшій трудъ для нихъ очень тягостенъ. Но жить нужно и хочется, а потому они пріискиваютъ себѣ пищу, добыча которой не причиняла бы имъ ни малѣйшаго труда. Большіе красные муравьи въ Суринамѣ считаются тамъ самой несносной и вредной карой, потому что производятъ самыя бѣдственныя опустошенія въ поляхъ, засѣянныхъ коссаби. но какъ только индѣйцы узнаютъ объ ихъ появленіи въ октябрѣ, то собирается и старъ и младъ и ловятъ толстопузыхъ муравьевъ, нагруженныхъ яйцами. Они отрываютъ имъ брюхо величиною съ лѣсной орѣхъ и съѣдаютъ его, сырымъ или слегка поджареннымъ. Говорить, что это очень вкусно. То же дѣлаютъ и абинонезы. Майонгконги длинными палками взрываютъ землю на берегу воды, отыскиваютъ въ ней большихъ червей, спрятанныхъ въ тинѣ, обмываютъ ихъ (какая деликатность!) и тутъ же съѣдаютъ. Прекрасный полъ отличается особенной деликатностью, и чувство гостепріимства у нихъ очень развито. Чѣмъ угостить дорогую сосѣдку, какъ не самою жирною вошью, попавшею межь пальцами во время интимной бесѣды? До того сильна вражда въ первобытномъ человѣкѣ ко всему живому, такъ безпощадно преслѣдуетъ онъ всякую жизнь въ борьбѣ за свою собственность.
   Добыча мясной пищи, предпочитаемой американцами, создала изъ нихъ самыхъ искусныхъ, смѣлыхъ и счастливыхъ охотниковъ. Охота потому преимущественное и главное ихъ занятіе и доставляетъ имъ существенную часть пищи. Съ разсвѣтомъ охотникъ уже на ногахъ и отправляется на тощакъ, ничего не ѣвши, вѣрный своему основному принципу, что голодъ лучшій побудитель къ дѣятельности. Онъ возвращается приблизительно около 2 часовъ пополудни, и то если ему удалось убить оленя, медвѣдя, гуся или какую нибудь другую дичину, отдыхаетъ часа 2, и въ 4 часа снова отправляется. Въ дождливую погоду онъ остается цѣлый день на охотѣ. Впрочемъ, сѣверо-американскіе индѣйцы не брезгаютъ и падалью, хотя бы мясо такихъ животныхъ уже перешло въ гніеніе и разложеніе. Дакотаны колятъ также отжирѣвшихъ собакъ.
   По берегамъ большихъ рѣкъ, особенно на Югѣ, рыбная ловля преобладаетъ и охота, значитъ, на второмъ планѣ. При этомъ туземцы также обнаруживаютъ такую ловкость и смѣтливость, которая не разъ изумляла простодушныхъ въ этомъ отношеніи европейцевъ. По самымъ ничтожнымъ примѣтамъ они узнаютъ присутствіе рыбы, и прежде чѣмъ европеецъ успѣетъ разглядѣть указанный предметъ, мѣткая стрѣла уже вонзилась въ тѣло рыбы, которая корчится въ смертельныхъ судорогахъ на поверхности воды. Случись какое нибудь препятствіе, мѣшающее пряному направленію стрѣлы, индѣецъ этимъ не останавливается; разсчитаннымъ глазомѣромъ, болѣе вѣрнымъ, чѣмъ отошедшій въ вѣчность московскій глазомѣръ, онъ отправляетъ стрѣлу дугой по воздуху и не даетъ промаху. Отправляясь по водѣ въ челнокѣ, они ассоціируются не больше двухъ: одинъ, вооруженный лукомъ и стрѣлами, стоитъ неподвижно впереди, другой сзади гребетъ. Что бы ни случилось, они не произносятъ ни слова. Вся душа поглощена одной заботой: добыть пищу. Какъ только передній что нибудь замѣтитъ, онъ знакомъ сообщаетъ другому направленіе, тотъ правитъ изо всѣхъ силъ по данному знаку и при этомъ ни малѣйшаго шуму. По данному знаку, кормчій не правитъ вовсе и челнокъ самъ подвигается впередъ въ данномъ направленіи. Получивъ первую стрѣлу, рыба морской линь сильно протестуетъ противъ насилія, бьетъ по водѣ все вокругъ и ныряетъ. Рыболовъ терпѣливо ждетъ, пока его стрѣла, торчащая въ тѣлѣ рыбы, снова не выплыветъ на поверхность воды; тогда онъ посылаетъ вторую стрѣлу. Протестъ усиливается, рыба снова ныряетъ и снова ослабленная всплываетъ, причемъ она получаетъ рѣшительный третій, убійственный ударъ.
   Племена пайяквасъ и вилеласъ ловятъ рыбу маленькими сѣтями, которыми они обвиваютъ себя, какъ передникомъ. Опоясанные такимъ образомъ, они бросаются съ берега въ воду. Завидя на днѣ рыбу, они плаваютъ по ея слѣдамъ, настигаютъ ее, обвиваютъ сѣтью и вытаскиваютъ на берегъ.
   Хотя мясо самая существенная и любимѣйшая пища американскихъ народцевъ, но борьба для поддержанія своего существованія у нихъ нѣсколько сложнѣе, почему они прибѣгаютъ къ питательнымъ веществамъ, изъ растительнаго міра, и вслѣдствіе этого у нихъ даже встрѣчается земледѣліе и разведеніе растеній. Но все-таки это лишь побочное подспорье, а въ сущности они остаются охотниками.
   Въ Суринамѣ корень коссабо служитъ дѣйствительно питательнымъ веществомъ. Изъ него даже особеннымъ образомъ приготовляется мука, изъ которой потомъ пекутъ родъ лепешекъ. Хотя и сѣверо-американскіе туземцы преимущественно питаются мясомъ, но тѣмъ не менѣе они подчасъ, а въ особенности въ случаѣ нужды, питаются картофелемъ, бобами, огурцами, дынями, тыквами, также капустой и рѣпой, этимъ любимымъ лакомствомъ многочисленныхъ обитателей пермской губерніи, дли которыхъ оно замѣняетъ всякіе яблоки, груши и ананасы. Въ крайности американцамъ приходится иногда питаться и древесной корой, которую они приправляютъ рыбьимъ жиромъ (Клеммъ. Т, 2. Стр. 12--34).
   Мы знаемъ два путешествія, имѣвшихъ и имѣющихъ громадное значеніе въ наукѣ. Одно совершилось на кораблѣ Бигль и породило міровое ученіе Дарвина, охватившее весь ученый міръ, другое совершило кругосвѣтное плаваніе на австрійскомъ фрегатѣ Новара и дало намъ драгоцѣнный матеріалъ по части антропологіи и этнологіи. Предъ нами два тома трудовъ Шерцера и Шварца, измѣренія тѣла, обработанныя Вейсбахомъ, и этнографія, обработанная Фридрихомъ Мюллеромъ. Такіе капитальные труды свойственны лишь нѣмецкому уму и его непоколебимой настойчивости. Заимствуемъ изъ послѣдняго сочиненія нѣкоторыя данныя относительно интересующаго насъ вопроса, надѣясь впослѣдствіи познакомить поподробнѣе нашихъ читателей съ этими капитальными трудами.
   Питательныя вещества сѣверо-американскимъ аборигенамъ доставляетъ преимущественно животный міръ. Мясо сушатъ, коптятъ или варятъ, сырымъ его ѣдятъ лишь тогда, когда голодъ ужь больно приспичитъ, или коли тутъ же подъ рукой нѣтъ огня. При томъ же мясо никогда не солятъ и не прибѣгаютъ ни къ какимъ приправамъ. И только тогда, когда охота ужь больно неудачна, прибѣгаютъ къ растительной пищѣ, которую все же доставляютъ лишь дикорастущія травы, потому что земледѣліе совершенно чуждо аборигенамъ Сѣверной Америки.
   На зиму дѣлается запасъ какъ мяса, такъ и нѣкоторыхъ растеній; все это сохраняется въ хорошо закрытыхъ ямахъ. Охотничья жизнь до того глубоко вкоренилась въ душу и сердце сѣвероамериканскаго аборигена, что, несмотря на знакомство съ культурой домашнихъ животныхъ и растеній, которыми старый свѣтъ такъ щедро подѣлился съ новымъ, онъ и думать не хочетъ прибѣгнуть къ скотоводству или земледѣлію и искать въ нихъ источникъ своего питанія и благосостоянія. Онъ не воспитываетъ ни одно изъ нашихъ домашнихъ животныхъ. Даже лошадь, которая ему приноситъ столько пользы на охотѣ, и ту онъ не разводитъ, а беретъ ее дикою.
   Горячихъ напитковъ до знакомства съ бѣлыми американцы не знали. Доказательствомъ тому служитъ, говоритъ Клеммъ, что они до прибытія европейцевъ не умѣли приготовлять ничего хмѣльного. Бѣлые цивилизаторы плѣнили простодушныхъ дикарей прелестями водки и рома. Только это и привилось къ нимъ. Обычай ихъ отъ этого нисколько не измѣнились къ лучшему. По прежнему при ѣдѣ мужчины сидятъ отдѣльно отъ женщинъ. Послѣднимъ мѣсто вмѣстѣ съ дѣтьми и собаками.
   Опредѣленныхъ часовъ для ѣды у аборигеновъ Сѣверной Америки нѣтъ, ѣдятъ тогда, когда есть что передъ глазами, и лишь обнаружится ощущеніе голода, сейчасъ же ѣдятъ. Дикарь же ощущаетъ голодъ всегда. Коль скоро охота была удачна, то и обѣдъ хорошъ, и огонь до тѣхъ поръ тлѣетъ подъ горшкомъ, пока тамъ что нибудь еще есть; въ противномъ случаѣ, умѣютъ ограничиваться малымъ. Вообще они могутъ пожирать невѣроятное количество пищи, а въ случаѣ нужды они успокоиваютъ голодъ и самымъ скуднымъ кускомъ. Отсюда возникли самыя противорѣчивыя мнѣнія объ ихъ желудочныхъ потребностяхъ. Между тѣмъ, какъ одни прокричали, что они самые ненасытные обжоры, другіе превозносятъ ихъ умѣренность {'J Reise der üesterreichîschen Fregate Novara. Ethnographie von F. Muller. Wien 1868. S. 131.}. Такъ Фоассакъ говоритъ, что хотя испанцы самый трезвый и умѣренный народъ въ Европѣ, однако же спутники Христофора Колумба показались островитянамъ самыми обжорливыми людьми, до того американцы довольствуются малымъ. Ясно, что сразу-то и не разобрали, кто кого перещеголяетъ въ обжорствѣ. Намъ всякій разъ пріятно уличить Фоассака во лжи.
   Итакъ, охота самое главное занятіе и преимущественный источникъ питанія американскихъ дикарей. Они преслѣдуютъ всякую дичь по неизмѣримымъ пространствамъ и на самомъ дальнемъ разстояніи, при чемъ обнаруживаютъ изумительную смѣтливость и ловкость. Кромѣ того, образъ охотника -- высшій ихъ идеалъ; они видятъ въ этомъ выраженіе силы и храбрости считаютъ это самымъ благороднымъ занятіемъ, достойнымъ высокаго призванія мужчины. Какой-то англійскій офицеръ въ шутливомъ тонѣ просилъ руки дочери одного изъ индѣйскихъ военачальниковъ. Тотъ, считая его купцомъ, пожалъ плечами и удивленный сказалъ: "Тебѣ мою дочь? Да вѣдь ты не умѣешь охотиться!" Однажды Кеннеди былъ очень счастливъ на охотѣ; индѣецъ, глядя на множество убитыхъ имъ ланей, спросилъ его: "кто этотъ счастливецъ?" "Я", отвѣтилъ Кеннеди. Тогда индѣецъ, обратившись къ своимъ товарищамъ, сказалъ: "вотъ настоящій человѣкъ" (Фоассакъ, T. I. стр. 215).
   Обитатели полярныхъ странъ отличаются такимъ же колоссальнымъ аппетитомъ и такою же необъятною вмѣстимостью желудка, какъ и остальные дикари. Парри увѣряетъ, что онъ неоднократно видѣлъ, какъ одинъ эскимосъ заразъ съѣдалъ до 5 фунтовъ говядины. Оли всегда предпочитаютъ животную пищу растительной, и скудость ихъ убогой родины, съ ея ничтожными растеніями, не въ состоянія пополните для нихъ недостатокъ мясной пищи Потому они неохотно ѣдятъ растенія; гренландцы даже отказываются отъ столь цѣлебной ложечной травы, предохраняющей отъ скорбута. Внутренность ихъ страны не представляетъ удобнаго поля для борьбы за существованіе, потому что тамъ нѣтъ никакой растительности, нѣтъ поэтому животныхъ, нѣтъ, слѣдовательно, и людей. Они поэтому держатся лишь морского берега и ведутъ борьбу съ моремъ и его обитателями. Единственное животное, которое гренландцы преслѣдуютъ и которое пожираютъ съ большимъ наслажденіемъ, сѣверный олень, но и оно водится въ такомъ маломъ количествѣ, что гдѣ его застигнутъ, тутъ же и съѣдаютъ. Оттого они больше воюютъ съ морскими животными; оттого тюлени, моржи, рыбы и всякія морскія птицы падаютъ жертвой ихъ неугомонной борьбы. Въ добавокъ они не очень уважаютъ куропатокъ и зайцевъ. Мясо они рѣдко ѣдятъ сырымъ. Впрочемъ, какъ только убьютъ какое нибудь большое животное, они тотчасъ же съѣдаютъ по куску сырой говядины или сала и запиваютъ еще теплой и дымящейся кровью. Увѣряютъ, что сырая оленина очень питательна и вкусна.
   По самый существенный питательный матеріалъ полярнымъ обитателямъ доставляетъ тюлень. Гренландцы даже сберегаютъ его про запасъ: лѣтомъ прикрываютъ густымъ слоемъ травы, а зимою зарываютъ его въ снѣгъ. Такую промерзлую или полусгнившую тюленину, называемую Mikiak, они поѣдаютъ также охотно, какъ мы свою дичь или свою ветчину. Всякое мясо они варятъ безъ соли въ морской водѣ или же изрѣзываютъ въ полосы, сушатъ и ѣдятъ. Маленькія сушеныя сельди замѣняютъ гренландцамъ обыденный хлѣбъ. Убивъ тюленя, они поспѣшно закрываютъ рану, чтобы остановить истеченіе крови, которую они собираютъ въ комки и сохраняютъ для приготовленія суповъ. Внутренность тоже не выбрасываютъ. Изъ кишекъ и брюшины они приготовляютъ себѣ занавѣски, кое-какое платье и вставляютъ вмѣсто стеколъ въ окна, а то просто выжмутъ пальцами и поѣдаютъ.
   О вкусахъ давно перестали спорить. Еще Фридрихъ Великій любилъ супъ съ assa foetida и каждый разъ окружающимъ приводилъ латинскую поговорку. При этомъ онъ до того хорошо былъ воспитанъ въ классицизмѣ, что каждый разъ дѣлалъ грамматическую ошибку de gustibus non disputandibus est.
   Вскрывъ желудокъ убитаго оленя, сѣверяне тщательно вынимаютъ изъ него всю оставшуюся тамъ дрянь, которую они называютъ не rukак (съѣдобное), и изъ этого приготовляютъ самое деликатное блюдо, которымъ угощаютъ лишь самыхъ дорогихъ друзей. Они высасывають жиръ изъ кожи морскихъ птицъ, а сало, остающееся на кожѣ, содранной съ тюленя, они соскабливаютъ ножомъ и приготовляютъ изъ него для себя очень любимый кусокъ.
   Сушеныя сельди они заѣдаютъ ломтями сала, въ салѣ же пряжу тѣ рыбу, предварительно разжевывая его и выплевывая въ котелъ.
   Все это даетъ право вывести такое заключеніе, что сѣверяне въ приготовленіи пищи, какъ и во всемъ другомъ, очень грязны. Рѣдко вымываютъ котелъ и еслибъ собака не вылизала своимъ языкомъ этотъ сосудъ, то онъ никогда не опорожнивался бы дочиста. Впрочемъ, мы знаемъ, что въ нѣкоторыхъ, такъ называемыхъ, цивилизованныхъ домахъ тоже подается чай въ грязныхъ и немытыхъ стаканахъ, съ еще болѣе грязными блюдцами. Свареную пищу дикари выливаютъ въ деревянныя чашки и ѣдятъ костяными или деревянными ложками, сырую же пищу они располагаютъ просто на землѣ или на старой кожѣ, тоже не отличающейся безукоризненной чистотой. Рыбу берутъ прямо руками изъ чашки, птицъ разрываютъ зубами, кусокъ мяса держатъ въ зубахъ и быстро отрѣзываютъ ножомъ у самаго носа. Языкъ замѣняетъ имъ салфетку, имъ они облизываютъ свои руки, и ножъ, которымъ соскабливаютъ жиръ, оставшійся на губахъ. Не любятъ они, чтобъ у нихъ что нибудь пропадало даромъ: коли сильно вспотѣютъ, то они весь потъ сгребаютъ въ свою единственную помойную яму -- прямо въ ротъ. Какъ люди деликатные, они хорошо понимаютъ всѣ правила savoir vivre. Желая на славу угостить европейца, они предварительно облизываютъ языкомъ кусокъ говядины, который хотятъ ему предложить, и если европеецъ отказывается отъ такой излишней внимательности, то они считаютъ его самымъ грубымъ и неблагодарнымъ человѣкомъ. Подите же... спорьте тутъ о вкусахъ.
   Ѣдятъ, когда голодны, во вечеромъ, возвратившись съ моря, собираются въ компанію и ѣдятъ сообща, приглашая къ трапезѣ всѣхъ безразлично. Мужчины ѣдятъ отдѣльно, а женщины тоже себя не забываютъ нисколько, и такъ какъ все, что мужъ добываетъ, у нихъ подъ рукой, то въ отсутствіи мужей подруги соберутся и задаютъ пиръ-горой. Для нихъ величайшая радость, когда дѣти набьютъ брюхо до того туго, что катаются по полу, чтобы продвинуть содержимое и сдѣлать возможнымъ дальнѣйшее жранье. За то они никогда не помышляютъ о завтрашнемъ днѣ. Когда у нихъ заготовлено всего вдоволь, то кутежу и жранью нѣтъ конца, въ полной увѣренности, что и завтрашній день море снабдитъ ихъ тѣмъ же. Когда же наступаютъ сильные холода и нѣтъ возможности охотиться за тюленями, то старыя подошвы, приправленныя рыбьимъ жиромъ -- единственное подчасъ средство, къ которому они прибѣгаютъ, чтобъ поддержать ту жалкую жизнь, которую они влачатъ весь свой вѣкъ.
   Долго они питали отвращеніе къ свининѣ, ненависть эта основывалась на общемъ свойствѣ пожирать всякую дрянь. Они вовсе не любили и всегда чуждались горячихъ напитковъ, называя ихъ бѣшеной водой; но тѣмъ не менѣе скоро научились пить и пили бы еще чаще, еслибъ имъ позволяли финансовыя средства. Подчасъ они прибѣгаютъ къ разнаго рода хитростямъ, притворяются больными, чтобы вымолить у европейскихъ пріятелей глотокъ вина {Клеммъ. Т. 2. Стр. 255--258.}.
   Безъ особеннаго сожалѣнія разстанемся теперь съ первобытными обитателями новаго свѣта и познакомимся съ неменѣе интересными аборигенами стараго свѣта. Начнемъ съ Азіи, но не съ той, которая была колыбелью человѣческаго рода, а съ совершенно противоположной, холодной и сырой. Тунгузы, якуты, остяки, камчадалы и т. д. своимъ волчьимъ аппетитомъ готовы посоперничать съ кѣмъ угодно и ни коимъ образомъ не уступятъ никому въ этомъ отношеніи первенства. Тутъ борьба за существованіе не отличается особенной простотой. Сѣверная полоса стараго свѣта, большую часть года спящая водъ ледянымъ покровомъ, очень бѣдна растительностью, поэтому здѣсь и животныхъ очень мало. Преобладаетъ лишь мохъ, которымъ вскармливается олень. но какъ мху, такъ и оленей такая ограниченная доза, что ее хватаетъ лишь на самое малочисленное населеніе, судя по пространству, на которомъ оспариваютъ свое существованіе весьма немногіе представители животнаго міра. Оттого эти народы ѣдятъ не въ назначенное а priori время, а каждый разъ, какъ только достанутъ что нибудь съѣстное. Кохранъ далъ одному пятилѣтнему мальчику три сальныя свѣчки, фунта два мерзлаго масла и большой кусокъ желтаго мыла. Все это было поглощено съ большою жадностью въ самое короткое время. Тунгусы самый безпардонный народъ въ этомъ случаѣ. Убивъ оленя, они пожираютъ его цѣликомъ вмѣстѣ съ кишками, отнюдь не выбрасывая содержимое кишокъ, а напротивъ того, смѣшиваютъ это содержимое съ кровью и жиромъ и приготовляютъ себѣ такимъ образомъ весьма неблагопристойную кашу. Одинъ якутъ въ 24 часа съѣдалъ заднюю четверть большого быка или полпуда жиру, что онъ въ добавокъ запивалъ такимъ же количествомъ растопленнаго масла. Сарычевъ, желая испытать аппетитъ этого дикаря, велѣлъ смѣшать ржаную муку съ 3 фунтами масла и велѣлъ взвѣсить эту густую смѣсь. Она содержала 28 фунтовъ. Хотя обжора уже-было позавтракалъ, но тѣмъ не менѣе онъ усѣлся и, не двигаясь съ мѣста, все сожралъ. У него вздуло брюхо, которое походило на туго набитый мѣшокъ; но онъ отъ того не чувстворалъ ни малѣйшаго вреда и не испытывалъ ни малѣйшей непріятности, напротивъ, онъ готовъ былъ на другой же день также плотно поѣсть.
   Такимъ образомъ главная и существенная пища полярныхъ народовъ состоитъ изъ элементовъ, доставляемыхъ преимущественно животными. Мясо -- ихъ насущная ѣда. Сырое мясо ѣдятъ одни лишь самоѣды, остальные же народцы рѣдко употребляютъ его сырымъ, а варенымъ или поджаренымъ на огнѣ. Лапландцы вывѣшиваютъ зимою мясо на воздухъ, причемъ оно высушивается и предохраняется отъ гніенія, такъ сохраняютъ они его до весны. Такимъ образомъ поступаютъ и въ Якутскѣ. Мясо разрѣзываютъ на большіе ломти, вывѣшиваютъ въ воздухъ, гдѣ отъ совокупнаго дѣйствія солнца и мороза, оно вялится и становится сухимъ. Но трудно бываетъ подъ конецъ распознать происхожденіе этого продукта, все оно просыхаетъ насквозь и превращается въ твердую волокнистую массу, бѣлую какъ глина. Для употребленія отрѣзываютъ каждый разъ тоненькіе ломтики, очень пріятные на вкусъ, такъ что морозъ и воздухъ поневолѣ приходится признать такимъ же хорошимъ дѣятелемъ, какъ и жаренье.
   Но въ большинствѣ случаевъ, полярные народы приготовляютъ свою пищу въ котлѣ у огня, такъ что желѣзные котлы у нихъ въ большомъ употребленіи. Такъ, лапландцы и тунгусы варятъ оленину. Самоѣды приготовляютъ такимъ образомъ мясо собакъ, медвѣдей, горностаевъ, разныхъ сортовъ птицъ и рыбъ. Обыкновенно мясо варятъ безъ соли, иногда съ кореньями. Впрочемъ, эти народцы ѣдятъ всякое мясо, исключая змѣй, ящерицъ, лягушекъ, насѣкомыхъ и червей. Животныя эти свободны отъ борьбы за свое существованіе съ сѣвернымъ человѣкомъ. Онъ, впрочемъ, не брезгаетъ ни падалью, ни полуистлѣвшимъ мясомъ; для тунгусовъ даже особенное лакомство послѣдъ или дѣтское мѣсто разрѣшившихся женщинъ, поджаренное или свареное.
   Весьма охотно пьютъ кровь животныхъ. Тунгусы наполняютъ кровью вывороченныя кишки и варятъ ихъ; или же изрубаютъ мелко всѣ внутренности и при варкѣ поливаютъ ихъ кровью. При этихъ мясныхъ блюдахъ лапландцы, какъ и азіятскіе номады, вмѣсто хлѣба ѣдятъ родъ муки, приготовленной изъ сушеной и толченой рыбы. Значитъ, мясо съ мясомъ. Жиръ, костный мозгъ оленій и мозги, какъ драгоцѣнное лакомство поѣдаютъ въ сыромъ видѣ. Въ такомъ же большомъ почетѣ глаза разныхъ животныхъ. Также охотно ѣдятъ яйца всевозможныхъ птицъ.
   Молоко, также какъ и мясо, принадлежитъ къ самымъ существеннымъ элементамъ питанія. Оно употребляется или сырымъ, какъ питье, или приготовляется на всевозможные лады. Самый простой способъ приготовленія молока у лапландцевъ. Они сливаютъ оленье молоко, надоенное позднею осенью, въ большіе сосуды, замораживаютъ его или даютъ ему свернуться и разрѣзываютъ его въ куски, какъ сыръ. Такіе куски имѣютъ вдобавокъ значеніе монеты. Въ сыромъ видѣ оленье молоко очень жирно, весьма пріятно на вкусъ и очень питательно, такъ что его нельзя сразу много потребить. Поэтому лапландцы очень экономны съ нимъ и берегутъ его во всю зиму. Такъ у нихъ молоко превращается въ твердый бѣлый сыръ такого противнаго вкуса, что нужно быть лапландцемъ, чтобы питаться имъ. Лапландцы не добываютъ изъ оленьяго молока масла, такъ какъ оно у нихъ все уходитъ на приготовленіе этого отвратительнаго сыра; по другіе полярные народы, какъ, напримѣръ, якуты, которые содержатъ рогатый скотъ, добываютъ масло въ большомъ количествѣ. Эрманъ утверждаетъ, літо якутское масло имѣетъ пріятный кисловатый вкусъ и якуты ѣдятъ его зимою безъ хлѣба большими кусками, и растоиленное оно даже имѣетъ охмѣляющее свойство, если его выпить въ большомъ количествѣ.
   Подобно американскимъ дикарямъ, полярные номады потребляютъ тѣ немногія растенія, которыя предлагаетъ имъ скудная почва. Лапландцы употребляютъ внутреннюю часть пихтовой коры, какъ приправу, также и сосновую смолу. Тунгусы прохлаждаются лѣтомъ смолою лиственницы. Растеніе дягиль у нихъ въ большомъ употребленіи, также какъ щавель. Лапландцы пожираютъ всякія ягоды и плоды, какіе встрѣчаются на ихъ убогой родинѣ.
   Всѣ тунгускія блюда для европейскаго вкуса отвратительны отчасти сами по себѣ, отчасти по способу приготовленія. Но отвратительнѣе всего, разумѣется, поджаренное дѣтское мѣсто разрѣшившихся тунгусокъ, которое они называютъ силами. Свареное оно называется эдехаль, считается большимъ лакомствомъ, ничему мать сама и пробуетъ его. Все приготовляется въ одномъ и томъ же котлѣ, изъ котораго остатки и объѣдки никогда не выбрасываются. Если же больно много накопилось всякой всячины, то они вымываютъ котелъ кускомъ мѣха, который разъ сто уже былъ въ этомъ употребленіи, а въ антрактахъ валялся въ дѣтской зыбкѣ.
   Пьютъ воду, сыворотку, березовый сокъ. Хмѣльныхъ напитковъ, повидимому, у нихъ нѣтъ. Юкагиры, тунгусы, остяки и якуты очень любятъ мухоморъ; они съѣдаютъ отъ одного до четырехъ грибовъ и употребляютъ мочу поѣвшихъ мухомора, какъ хмѣльной напитокъ. Отъ него они приходятъ въ состояніе возбужденія, дрожатъ, фантазія розыгрывается, валяются на спинѣ, поютъ пѣсенки, мечтаютъ о любви, а шаманы, напившись такой мочи, становятся ясновидящими (Клеммъ. Т. 3. стр. 10--24-).
   Пища калмыковъ также животныя, но гораздо болѣе разнообразныя. Сырого мяса не ѣдятъ. Его варятъ въ котлѣ безъ соли и въ безукоризненной чистотѣ ихъ никакъ нельзя упрекнуть, потому что въ котлѣ плаваютъ волосы, приставшіе къ мясу отъ войлока, на которомъ оно лежало, и всякая другая дрянь. Монголъ вообще бережливѣе и менѣе обжорливъ, чѣмъ его сѣверный сосѣдъ, а потому все, что содержитъ малѣйшее питательное вещество, тщательно подбирается и сохраняется. На томъ же основаніи посуду никогда не чистятъ; объѣдки во всякомъ случаѣ пригодятся.
   Они очень дорожатъ своими стадами и рѣдко рѣшаются заколоть животное изъ своего стада; за то они съ остервененіемъ преслѣдуютъ всякое степное животное: сурокъ, сусликъ, бобръ, барсукъ, выдра и рысь больше всего испытываютъ на себѣ всю силу борьбы за существованіе своего безпощаднаго врага -- степного дикаря. За то соболи, ласочка, лисица, волкъ и хищныя птицы свободны отъ преслѣдованія человѣка и сами заняты борьбой за свое существованіе. Дикій кабанъ, лошадь, дикая коза, козуля не обезпечены въ своей жизни и служатъ на поддержаніе существованія болѣе могущественнаго властителя -- всепожирающаго человѣка, который не брезгаетъ здѣсь даже падалью и послѣдомъ только-что разрѣшившихся животныхъ. Они ѣдятъ верблюжину, по чаще всего баранину или всякое другое, животное, какъ только оно захвораетъ. Кромѣ того все, что произрастаетъ въ степи, съѣдобно, всякія коренья и травы тщательно собираются и употребляются въ пищу или какъ приправа.
   Молоко составляетъ чуть ли не самый любимый предметъ питанія. Его никогда не пьютъ свѣжимъ, парнымъ, несваренымъ. Также неохотно калмыкъ пьетъ свѣжую воду, а непремѣнно отвареную, что также въ большомъ уваженіи и по всей пермской губерніи. Самымъ пріятнымъ молокомъ считается верблюжье; оно гораздо жиже и, закисая, пріобрѣтаетъ пріятный кисловатый вкусъ. Это здоровый, прохладительный и даже нѣсколько охмѣляющій напитокъ. Наконецъ сюда же принадлежитъ и всѣмъ извѣстный кумысъ. Растительный міръ доставляетъ весьма ограниченный матеріалъ для потребленія. У калмыковъ, бурятъ, тунгусовъ наибольшею извѣстностью пользуются сладкій корень и особенно китайскій чай. Калмыки еще нѣсколько умѣрены въ чаепитіи, но у бурятъ и другихъ монголовъ чайный котелокъ, что называется, почти не снимается съ огня и они готовы продать послѣднее, чтобы купить плитку кирпичнаго чаю {Клеммъ. Т. 3. Стр. 145--151.}.
   Отъ этой естественной нищеты, отъ этой первобытной и жалкой скудости мы теперь перейдемъ къ совершенно противоположной картинѣ. До сихъ поръ мы видѣли, какъ человѣкъ на огромномъ пространствѣ ведетъ борьбу почти ежеминутно съ немногочисленными животными для своего прокормленія. Онъ самъ не производитъ пищи, не увеличиваетъ ее ни количественно, ни качественно; онъ какъ бы въ борьбѣ съ каждымъ животнымъ отдѣльно и выходитъ на борьбу одинъ на одинъ; оттого численность его не соотвѣтствуетъ пространству, имъ занимаемому, она ничтожна сравнительно съ тою, какою она могла бы быть при другихъ болѣе благопріятныхъ обстоятельствахъ. Если мы теперь обратимся къ Китаю, то предъ нами предстанетъ совершенно противоположное зрѣлище. Здѣсь мы увидимъ массу людскую, почти исключительно обратившую всѣ свои силы на культурную обработку земли и на усиленную добычу пищи. Оттого здѣсь борьба за существованіе съ животнымъ міромъ менѣе рѣзка и особенно налегаетъ на растительный міръ. Правильная пропорція растите.и.ной и животной пищи даетъ здѣсь возможность существованія многочисленному населенію и весьма почтенной долѣ благосостоянія.
   Шерцеръ, Фоассакъ и Клеммъ согласно свидѣтельствуютъ, что пища китайцевъ весьма разнообразна и вполнѣ соотвѣтствуетъ большему или меньшему благосостоянію. Рабочій классъ радъ всему, что удобо-пожираемо, не пренебрегая даже тѣми насѣкомыми, какія водятся въ человѣческимъ платьѣ. Всякая падаль и мясо, выбрасываемое какъ испорченное, находитъ среди рабочаго класса своихъ голодныхъ потребителей. Бѣдные обитатели горъ Лизъ-игань-фу добываютъ мягкую и жирную глину, которая служитъ имъ ежедневной пищей. Другіе бѣдняки ѣдятъ даже гипсъ, смѣшиваемый съ стручковыми плодами. Важнѣйшую и самую главную часть пищи китайцы добываютъ изъ растительнаго царства. На первомъ планѣ у нихъ рисъ; это повседневный хлѣбъ какъ богатаго, такъ и бѣднаго. Китаецъ безъ рису буквально жить не можетъ, онъ не можетъ составить себѣ понятія о благосостояніи безъ рису: онъ вѣрить не хочетъ, что есть на свѣтѣ страны, гдѣ не ѣдятъ рису. Другое любимое растеніе у нихъ какая-то бѣлая капуста. Все съѣдобное изъ животной сферы для нихъ пригодно, идетъ въ употребленіе: китаецъ не знаетъ отвращенія отъ всего того, что возбуждаетъ тошноту европейца. Не только такую дрянь, какъ дождевые черви, гусеницы, тухлые яица, но и всякую падаль китаецъ пожираетъ съ удовольствіемъ. Понятно. что послѣ этого мясо кошекъ, собакъ, крысъ -- просто изысканныя блюда китайскаго стола. Должно быть, что собаки въ давнишнемъ употребленіи у китайцевъ, потому что эти животныя очень боязливы и улепетываютъ, лишь только издали завидятъ мясника. Въ большіе праздники китайцы себѣ позволяютъ дичь. Довольно странно, что они почти вовсе не употребляютъ бычачьяго мяса. Шерцеръ приписываетъ это вліянію буддизма. Клеммъ же говоритъ, что этотъ предразсудокъ у нихъ далеко не религіознаго происхожденія. Китайцы считаютъ просто непростительнымъ проступкомъ лишать жизни бѣдное животное, которое всю жизнь служило человѣку и улучшало его сельское хозяйство. Имъ совѣстно изъ кожи такого почтеннаго животнаго сшить себѣ башмаки. Баранины, ягнятъ и козловъ почти тоже не употребляютъ въ пищу, да ихъ тамъ и очень мало. Китайцы до того дорожатъ своими полями, что они боятся держать вблизи полей животныхъ, которыя могутъ лишь повредить ихъ полевому хозяйству и могутъ попортить сады. За недостаткомъ свиней и собакъ, хорошо, если попадется змѣя, крыса или что нибудь въ этомъ родѣ. Всякая рыба, сушеная, солевая или свѣжая, также икра, раковины, раки все это въ большомъ употребленіи. Всѣ стихіи доставляютъ китайцу обильную пищу.
   Бѣдное населеніе ѣстъ раза три въ день въ опредѣленное время. ѣда не сложна, проста. Главнымъ образомъ рисъ, приправленный кое-чѣмъ, и въ добавокъ какая нибудь дрянь. Тѣмъ разнообразнѣе, сложнѣе и утонченнѣе пища людей состоятельныхъ, богатыхъ. За столомъ сидятъ до 6 часовъ, подается безконечный рядъ блюдъ, до нѣсколькихъ сотъ. Блюда очень маленькія, кушанья мелко изрубленныя и съ разными пикантными приправами. Китаецъ вовсе не знаетъ молочнаго хозяйства и не имѣетъ коровьяго масла, а потому всѣ жиры замѣняются преимущественно касторовымъ масломъ, которое однако же очень чисто, не имѣетъ такого противнаго вкуса, какъ наше, и не производитъ тѣхъ неприличныхъ послѣдствій, которыя не позволяютъ въ порядочной гостиной произносить самое названіе этого масла.
   Предметы животной пищи обыкновенно подвергаются соленію и сохраняются въ такомъ видѣ на долго. Потребленіе этого рода пищи въ Китаѣ очень распространено. Многіе предпочитаютъ ихъ свѣжей пищѣ. Особенною любовью пользуются, т. е. особенныя преслѣдованія терпятъ рыбы, которыми кишатъ рѣки и омывающее Китай море. При этомъ разложеніе и отвратительнѣйшій запахъ вовсе не противны китайцамъ; напротивъ, есть такіе гастрономы, которые предпочитаютъ старый залежавшійся, завалявшійся товаръ всякому другому. Рѣки и пруды переполнены также утками, разведеніемъ которыхъ занимается множество посвященныхъ. Лучшихъ утокъ изрѣзаютъ, солятъ и подвергаютъ сушкѣ втеченіе каждой зимы. Какъ питье употребляется повсемѣстно чай и водка, приготовленная изъ рису, такъ называемый самтшу. Сперва размачиваютъ рисъ нѣсколько дней въ водѣ, потомъ прибавляется смѣсь рисовой муки, солодковаго корня, анисовыхъ сѣмянъ и чесноку. Этимъ возбуждается броженіе. Потомъ настой очищаютъ и получаютъ довольно крѣпкую водку. Даже самые бѣдные классы не пьютъ воды, потому что она на самомъ дѣлѣ большею частью весьма нехороша. Максимовъ, въ своемъ сочиненіи "На Востокѣ", увѣряетъ, что даже въ Россіи понятія не имѣютъ о томъ, что такое хорошій чай, какимъ его пьютъ въ Китаѣ. То же подтверждаетъ Шерцеръ. Его тамъ пьютъ безъ сахару, безъ сливокъ, безъ всякихъ прибавленій. Даже рисовую водку, цвѣтомъ и вкусомъ нѣсколько напоминающую слабое вино, пьютъ согрѣтою. Шерцеръ говоритъ, что хотя въ Китаѣ ростутъ разные сорты винограда, по изъ него нигдѣ не приготовляютъ вина. Клеммъ объясняетъ это всеобщимъ отвращеніемъ къ холоднымъ напиткамъ, которые они считаютъ неестественными и вредными, потому что, какъ глубокомысленно заключаютъ китайцы, кровь и другія жидкости человѣческаго тѣла теплы. На сѣверѣ китайской имперіи приготовляется какая-то водка изъ баранины, вѣроятно, татарскаго изобрѣтенія. Кумысъ тоже кое-гдѣ въ употребленіи.
   Обѣдъ подается въ сосудахъ, имѣющихъ форму чашекъ. Столъ никогда не покрывается скатертью, какъ у насъ. Вообще китаецъ, несмотря на всю свою роскошь и богатство, далекъ отъ пониманія чистоты. Мелко изрѣзанную пищу поѣдаютъ посредствомъ двухъ палочекъ, которыми китаецъ управляетъ артистически. Во все время обѣда и долго послѣ него постоянно раздаются громкія отрыжки. Въ глазахъ китайца тутъ ничего нѣтъ неприличнаго; напротивъ, онъ это считаетъ за признакъ хорошаго пищеваренія и что желудокъ ублаготворенъ.
   Въ большихъ городахъ, гдѣ сосредоточено много рабочаго люда, существуетъ множество гостиницъ, гдѣ приготовленная пища продается за самую умѣренную цѣпу. Самое дорогое лакомство, не имѣющее смыслу, корень зинзенгъ, т. е. человѣческая жизнь. Корень этотъ, по крайней мѣрѣ до сихъ поръ, продавался въ вѣсъ золота и ему прописывались особенныя цѣлебныя свойства. Къ самымъ любимымъ возбуждающимъ средствамъ принадлежитъ табакъ и особенно опіумъ. Несмотря на всѣ запрещенія, куреніе опіума усиливается и это страшное зло все болѣе и болѣе распространяется. Интересно именно то, что тѣ особенно, которымъ поручено наблюдать за строгимъ исполненіемъ закона, запрещающаго куреніе опіума, какъ разъ первые и преступаютъ его. Преслѣдованіе мать прозелитизма. Это намъ напоминаетъ случай во Франціи съ куреніемъ табаку. Докторъ богословія Фагонъ, по повелѣнію Лудовика XIV, произносилъ высокоторжественную и поучительную проповѣдь о вредѣ куренія и нюханія табаку и до того увлекся собственикамъ краснорѣчіемъ, что окончательно забылся, вынулъ драгоцѣнную табакерку и самъ нюхнулъ табаку. Не даромъ сложилась малороссійская поговорка, "что пипъ людей карае, а самъ лыхо робе". Курятъ табакъ буквально всѣ, и женщины, и дѣти, которыхъ родители пріучаютъ къ этому съ самыхъ малыхъ лѣтъ. Они считаютъ табакъ презервативомъ отъ всякихъ недуговъ. Изъ Индіи сюда проникъ обычай жевать бетель, что послѣ обѣда, будто бы содѣйствуетъ хорошему пищеваренію.
   Китайцы, какъ извѣстно, принадлежатъ къ монгольской расѣ, которая вся вела и ведетъ преимущественно жизнь номадовъ, но китаецъ исключительно земледѣлецъ. Ему незнакомо скотоводство въ большихъ размѣрахъ. Каждый клочекъ плодородной земли посвященъ воздѣлыванію питательныхъ злаковъ и почти нигдѣ не видно пастбищъ съ душистой свѣжей зеленью. Но такое воздѣлываніе земли необходимо, неизбѣжно, чтобы прокормить то множество людей, которое населяетъ Китай. Китаецъ прибѣгаетъ ко всевозможнымъ средствамъ раціональнаго хозяйства, чтобы увеличить производительность почвы, и ограничиваетъ до наивозможнаго минимума ту часть земли, которая предназначена для другихъ цѣлей. Отсюда дороги и улицы рѣдки и очень узки, а сама почва орошается безчисленнымъ множествомъ каналовъ и водопроводовъ. Кладбища устроиваются на каменистыхъ, безплодныхъ и гористыхъ мѣстностяхъ. Парки, сады и аллеи, занимающіе у насъ такое громадное пространство и придающіе столько красоты нашимъ ландшафтамъ, въ глазахъ китайца совершенно лишняя роскошь, какъ самая непроизводительная вещь. Въ Китаѣ поэтому немыслимы такія явленія, какъ въ Англіи, гдѣ какой нибудь герцогъ Сотерлэндъ содержитъ исключительно для охоты обширные лѣса, по которымъ онъ рыскаетъ, какъ дикій маорисъ, по мѣткому сравненію оратора Генесси.
   Рисъ въ Китаѣ также воздѣлывается, какъ и на Явѣ, но еще съ гораздо большимъ стараніемъ. Есть его два сорта, бѣлый рисъ, лучшій сортъ, и красноватый, не столь хорошій. Собираютъ его два раза въ годъ, снимаютъ двѣ жатвы, первую въ іюнѣ, вторую въ ноябрѣ. Втеченіе же зимы, начиная съ ноября, разводятъ капусту и другія садовыя растенія. Сюда принадлежитъ и картофель. Но картофель разводится лишь для потребленія чужестранцевъ. Китаецъ его не любитъ и хотя онъ уже давно съ нимъ познакомился, но не хочетъ усвоить себѣ эту дешевую пищу главнымъ образомъ потому, что картофель введенъ рыжеволосыми варварами {Шерцеръ-Мюллеръ. Ethnographie. Стр. 159--161. Фоассакъ. De l'influence des Climats. T. 1.стр. 223, Густавъ Клеммъ. Allegeiiieine Ciiltur Geschichte. T. 6. Стр. 8--18.}.
   Японцы, сравнительно съ европейцами, ѣдятъ очень мало. Главные элементы пищи составляютъ рисъ, рыбы, травы, корни, плоды, грибы, раковины всякихъ сортовъ, горохъ и бобы. Мясо свиней, оленей, медвѣдей и зайцевъ ѣдятъ лишь нѣкоторыя секты. Дичь и птицы очень дороги. Простой народъ живетъ очень умѣренно и японецъ ограничивается на весь день горстью риса и кускомъ рыбы, что въ одинъ разъ укладывается въ ротъ, а потомъ онъ пробавляется какой нибудь травкой или корнемъ, ибо ни одно растеніе не остается у нихъ безъ употребленія; или онъ отыскиваетъ разныя раковины и приготовляетъ изъ нихъ весьма душистую и питательную муку. Здѣсь уже не видно той роскоши и обилія стола, какимъ щеголяютъ китайцы. Клеммъ цитируетъ записки русскаго путешественника Головнина, который утверждаетъ, что тѣмъ же самымъ кормили въ Японіи плѣнныхъ русскихъ, ѣдятъ три раза въ день, утромъ, въ полдень и вечеромъ. Въ большомъ употребленіи у японцевъ рыбья уха и супы изъ раковинъ. Любимѣйшая пища мясо кита и сивучье; рыбы и яйца также любимы.
   Какъ въ Китаѣ, такъ и въ Японіи самый употребительный напитокъ чай; изъ рису также приготовляется родъ водки, очень любимый японцами. Они охотно пьютъ крѣпкіе напитки, но напиться днемъ пьянымъ считается большимъ стыдомъ, а по окончаніи всѣхъ дѣлъ, вечеромъ, разрѣшается пить въ волю и наслаждаться табакомъ... {Клеммъ. Т. 6. Стр. 512.}
   Самая умѣренная борьба за существованіе совершается въ странѣ, гдѣ, по преданію, впервые народился человѣкъ, гдѣ по всей справедливости, могъ быть рай земной. Обитатели Востока очень умѣренны и питаются преимущественно растительной пищей. Бедуинъ можетъ ограничиться какой нибудь парой финиковъ, небольшимъ количествомъ своего національнаго блюда -- пилова, кусочкомъ хлѣба и нѣсколькими глотками воды. Бедуины пекутъ свой хлѣбъ въ минуту надобности и даже въ большихъ городахъ хлѣбъ приготовляется лишь на одинъ день. Большею частью хлѣбъ пшеничный или изъ дурра, плоскій, какъ лепешка, и рѣдко хорошо испеченный. Но преимущественно ѣдятъ рисъ, молоко, масло, хаймакъ или сметану и садовые плоды. Мясо рѣдко въ употребленіи (Ниже мы объяснимъ почему). Изъ малой Азіи въ Аравію доставляется конченое мясо, потребляемое все-таки турками, а не арабами. Изъ Египта туда доставляется рисъ, пшеница, пшено, бобы, горохъ, чечевица и дурра. Изъ Египта доставляется также и масло, употребляемое арабами для приготовленія рыбы. Обыкновенные смертные на завтракъ употребляютъ только-что изъ печи вынутый горячій хлѣбъ и смазываютъ его смѣсью меда и жира. Арабы очень охотно ѣдятъ всякое тѣсто, но предварительно смазываютъ его непремѣнно медомъ. Саранча, нанизанная на нитки, поджаренная на горячихъ угольяхъ или сваренная, въ большомъ-употребленіи. Затѣмъ драгоцѣннѣйшіе южные плоды: апельсины, померанцы, лимоны, бананы, арбузы, виноградъ -- все это тамъ въ большомъ изобиліи. Мы здѣсь кстати замѣтимъ, что для насъ вовсе не доказательство, что тотъ или другой бедуинъ можетъ обойтись самой скудной нищей. Кромѣ того, что ему климатъ это дѣйствительно позволяетъ, мы однакоже видимъ, что пища св. Антонія выпадаетъ лишь на долю людей нужды, а мало-мальски состоятельный человѣкъ и тамъ не отказывается отъ хорошаго пилова, приготовленнаго изъ жирной баранины или такой же курицы съ рисомъ и обильнымъ прибавленіемъ хорошаго коровьяго масла, пьетъ при этомъ молоко, ѣстъ сыръ съ хорошимъ пшеничнымъ хлѣбомъ, прохлаждается великолѣпнѣйшими плодами и захлебываетъ все это нѣсколькими чашками кофе. Хороша умѣренность! Оно, конечно, ничто въ сравненіи съ эскимосомъ или тунгусомъ, поѣдающимъ заразъ чуть не цѣлаго быка, но посадите на такое благородное содержаніе нашего мужика хоть архангельской губерніи, такъ чего и желать больше.
   Персіяне отличаются такою же умѣренностью, что, впрочемъ, легко объясняется ихъ сидячимъ и спокойнымъ образомъ жизни (Клеммъ). Турки же, обитающіе въ нѣсколько болѣе прохладномъ климатѣ, и ѣдятъ больше, именно мясо и всякія овощи. Баранъ, ягненокъ, коза и пѣтухъ главныя жертвы борьбы за существованіе въ Персіи. Персіянинъ завтракаетъ одну или двѣ чашки кофе съ небольшимъ кускомъ хлѣба. Между 10-мъ и 12 мъ часомъ обѣдаютъ, и обѣдъ состоитъ изъ разныхъ плодовъ, молочныхъ блюдъ и варенья. Круглый годъ у нихъ дыни, впродолженіи восьми мѣсяцевъ -- виноградъ. Также у нихъ постоянно имѣется сыръ, простокваша и всякія варенья. Ужинъ приготовляется изъ овощей, вареныхъ плодовъ, а также жаркого, яицъ и непремѣнно пилова. который они каждый день ѣдятъ.
   Какъ въ Китаѣ, такъ почти и во всей остальной Азіи рисъ самая распространенная пища, а въ Индіи онъ положительно замѣняетъ хлѣбъ. Что мнѣніе, нами выше высказанное, именно, что на Востокѣ только бѣдность отказывается отъ хорошаго стола, доказывается тѣмъ обстоятельствомъ, что бѣдные люди тамъ не пренебрегаютъ, вопреки запрещеніямъ корана, даже падалью. Всякую дохлятину на Востокѣ бѣдный человѣкъ подбираетъ и приготовляетъ изъ нее особенное кушанье (гм!), извѣстное подъ названіемъ гариссей. Всякую дохлую скотину, лошадь, верблюда, лошака или осла покупаютъ у владѣльца, варятъ мясо съ рожью и приготовляютъ какую-то размазню. То же самое дѣлаютъ и съ бараниной. Думаемъ, что на подобныя блюда можетъ именно рѣшиться крайняя нужда, бѣдность, нищета, и о хваленой умѣренности и воздержаніи не можетъ быть и рѣчи.
   Еще одно доказательство, что и на Востокѣ человѣкъ далеко не прочь питаться хорошей пищей, а не великопостничать. Именно въ Сиріи и Месопотаміи говядина очень хороша и дешева; на рынокъ ежедневно доставляется множество козловъ, барановъ и широкохвостыхъ овецъ. Быковъ и буйволовъ колятъ во множествѣ и также доставляютъ въ городъ, такъ что тамъ гораздо больше потребляется говядины, чѣмъ въ Аравіи и Персіи, по той простои причинѣ, что она доступнѣе потребителю средней руки. Жители Арменіи даже свинину ѣдятъ, но тайно. У турокъ и у персіянъ рѣдко подается на столъ рыба; большая часть ограничиваетъ свою мясную пищу курами и бараниной. На всемъ Востокѣ въ большомъ употребленіи всевозможныя сахарныя печенья, торты; обитатели Востока большіе лакомки, любятъ конфекты, варенья, свѣжіе и сушеные плоды, приправленные медомъ, сахаромъ и особенно манной.
   Не забудемъ при этомъ, что на Востокѣ очень дорогъ горючій матеріалъ, почти вовсе недоступный бѣдному человѣку, такъ что пища на дому приготовляется, какъ и слѣдовало ожидать, въ самыхъ именитыхъ и богатѣйшихъ домахъ. Но за то тамъ вездѣ имѣются во множествѣ харчевни и трактиры, гдѣ бѣдный человѣкъ можетъ достать за свой скудный грошъ чего поѣсть теплаго. Должно быть однакоже, что мѣстные жители по изъ удовольствія и не изъ умѣренности прибѣгаютъ къ разнымъ суррогатамъ пищи. Такъ, въ сирійской пустынѣ въ большомъ употребленіи у бедуиновъ разнаго рода грибы. Въ Мединѣ низшій классъ втеченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ вмѣсто финиковъ питается плодомъ лотоса или небебъ, а въ Триполи женщины пожираютъ какую-то пепельно-сѣрую землю малунъ. За то зажиточные господа пьютъ шербетъ, приготовленный изъ самыхъ ароматныхъ плодовъ, цвѣтовъ, сахару, соковъ и эфирныхъ маслъ; ихъ небо услаждается драгоцѣннѣйшими вареньями, желе, компотами. Сераль на это тратитъ ежегодно огромныя суммы. Далѣе, несмотря на всевозможныя запрещенія корана и правительства, на всемъ Востокѣ, а особенно въ Персіи, сильно распространены алкогольные напитки. Все это вовсе не говоритъ въ пользу преувеличенной умѣренности и не свидѣтельствуетъ объ особенномъ воздержаніи. Должно быть, что арабы, вопреки корану, не мало заинтересованы виномъ, такъ какъ у нихъ для него 132 названія.
   Чтобы окончательно подорвать кредитъ восточнаго цѣломудрія въ отношеніи питанія и уменьшить довѣріе къ слишкомъ преувеличеннымъ похваламъ чрезмѣрнаго, будто бы, воздержанія, мы прибавимъ, что какъ въ Китаѣ чай, такъ на всемъ Востокѣ потребленіе божественнаго напитка, душеспасительнаго кофе, доходитъ чуть не до распутства. И тутъ нѣтъ ни малѣйшей утрировки. Подумайте сами, тамъ вовсе не рѣдкость, чтобъ иной кофепійца выпилъ втеченіе дня отъ 20 до 30 чашекъ кофе. Вотъ вамъ и медленный ядъ, отравлявшій Вольтера вплоть до 80 лѣтъ. Ну, это, положимъ, богатый обжора выпиваетъ столько, а то и самый бѣдный рабочій не отказываетъ себѣ въ 3-хъ или 4-хъ чашкахъ. Понятно, что ничего другого ѣсть не захочется въ такой благодатной странѣ. Въ добавокъ тамъ кофе пьютъ безъ сахару и сливокъ, но за то цѣликомъ, вмѣстѣ съ гущей, т. е. всѣ бѣлковинныя составныя части кофе. Вотъ почему тамъ въ любомъ городѣ столько же кофеенъ, сколько у насъ кабаковъ, и притомъ тамъ эти питательные напитки продаются лишь распивочно, но никакъ не на выносъ.
   Мы не знаемъ, насколько вѣрны данныя, сообщаемыя Фоассакомъ, потому что онъ не указываетъ источниковъ, откуда онъ черпалъ свои свѣденія, а потому оставляемъ на его отвѣтственности, будто арабы въ Іеменѣ ѣдятъ иногда сырое мясо. Это положительно извѣстно относительно абиссинцевъ, которые потому такъ часто страдаютъ солитеромъ. Вѣроятно же во всякомъ случаѣ, что мясо въ большомъ уваженіи у арабовъ, иначе они не стали бы колоть ягненка лишь для самаго высокаго и знатнаго гостя. Да и ветхозавѣтныя жертвоприношенія, наиболѣе пріятныя Богу, все-таки заключались въ закланіи агнца. Бедуинъ, правда, можетъ ограничиться весьма малой дозой пищи, но за то онъ иной разъ цѣликомъ безнаказанно проглатываетъ цѣлаго ягненка или съ удовольствіемъ выпиваетъ цѣлую чашку топленаго масла. Все это доказываетъ, что воздержаніе скорѣе плодъ нищеты и необходимости, а достатокъ и благосостояніе одинаково вездѣ любитъ хорошо поѣсть {Фоассакъ. T. 1, стр. 221. Клеммъ. Т. 7, стр. 12--29.}.
   Индія -- страна богатая чрезвычайнымъ разнообразіемъ произведеніи, но жители ея заимствуютъ свою пищу преимущественно изъ растительнаго міра. Отличительное ихъ свойство -- умѣренность. Нравы ея обитателей, описанные Геродотомъ, остаются до сихъ поръ такими же. Геродотъ однакоже разсказываетъ, что и среди индѣйцевъ пища вовсе не была исключительно растительною: одни питались рыбою, другіе пожирали даже сырое мясо, еще другіе убивали даже больныхъ и родителей, чтобы покормиться человѣческимъ мясомъ, прежде чѣмъ болѣзнь или старость сдѣлаютъ ихъ негодными для этой цѣли. Выли и такіе, которые не убивали животныхъ, а питались лишь зернами, травами и плодами. Въ наше время тамъ, къ счастью, канибализмъ уже почти вовсе не встрѣчается, хотя Макортней увѣряетъ, что въ неурожайные и голодные годы въ Кохинхинѣ появляется въ продажѣ человѣческое мясо. Надо впрочемъ замѣтить, что Индія -- та благодатная страна, въ которой царствуетъ по преимуществу растительность; здѣсь природа проявляетъ всю свою красоту и необычайную роскошь; тутъ свободно ростутъ: сахарный тростникъ, кокосы, бананы, манговое дерево и множество другихъ великолѣпнѣйшихъ плодовъ. Жители пробавляются этими плодами, добавляя къ этому рисъ, чай и немножко рыбы. Рисовыя поля почти безъ всякаго удобренія даютъ въ изобиліи весьма питательное и мягкое зерно. Но мы при этомъ замѣтимъ, что состоятельный классъ въ Индіи и брамины питаются очень хорошо и вовсе не отказываются отъ жирнаго пилова, и что подавленный, низшій классъ вынужденъ ограничиваться одной лишь рисовой кашей безъ всякой другой примѣси. Англичане, тамъ господствующіе, нисколько себѣ не отказываютъ въ самыхъ изысканныхъ блюдахъ и щеголяютъ роскошью стола, на которомъ мясная и вообще животная пища фигурируетъ не меньше растительной. За то они тамъ и господствуютъ надъ голоднымъ индусомъ. Мы ниже разъяснимъ это поподробнѣе.
   Нигдѣ, быть можетъ, борьба за существованіе непосредственно изъ за пищи не обнаруживается такъ рельефно, какъ среди невѣжественныхъ и дикихъ ордъ, населяющихъ Африку. Питаніе -- ихъ самая существенная забота, и часто ведутъ они самыя кровопролитныя войны изъ за обладанія ручейкомъ или плодоноснымъ нолемъ. Африканцы или, собственно говоря, негры такжё обжорливы, какъ вообще всѣ первобытные народы. Они ѣдятъ все, что имѣетъ хотя малѣйшій видъ съѣдобнаго, но мясную пищу предпочитаютъ всему остальному. Нѣкоторые путешественники увѣряютъ, что негры способны ограничиваться довольно скуднымъ обѣдомъ, состоящимъ изъ какой нибудь похлебки, приготовленной изъ мяса или вонючей рыбы, что даже самые состоятельные люди иногда соблюдаютъ умѣренность, но это лишь тогда, когда имъ приходится тратить всѣ расходы на свой столъ; въ гостяхъ же они вовсе не стѣсняются и готовы набить брюхо такъ, что имъ это хватитъ на цѣлыхъ три дня. Такою же умѣренностью отличаются и негры конго, то есть тогда, когда нечего жрать; въ противномъ случай, ничѣмъ не насытишь ихъ волчьяго аппетита. Негры тамбо тоже, ѣдятъ все, что попадется; разводятъ свиней и птицъ, по молоко и яйца они не любятъ.
   Южныя племена кафровъ также ѣдятъ всякое мясо, даже полусгнившее и протухлое; особенно же любятъ мясо слоновъ, носороговъ, гваги. Марутши и матшаппи не только все ѣдятъ, но они считаютъ преступленіемъ и неприличіемъ оставить что нибудь изъ поданнаго на столъ. Бетхоане больше питаются молокомъ, сывороткой и сыромъ, по тѣмъ не менѣе они убиваютъ всѣхъ хищныхъ животныхъ, встрѣчающихся имъ на пути, и пожираютъ ихъ всѣхъ безъ исключенія.
   Большинство этихъ народовъ питается дичью, которою обилуютъ вѣковые лѣса; они во множествѣ истребляютъ буйволовъ, зебру, гну, жирафовъ, антилопъ и носороговъ. Во время засухи туземцы подчасъ вынуждены питаться саранчей и лягушками. Тамошнія лягушки, по словамъ Ливингстона, громадны; сваренная, она вкусомъ напоминаетъ цыпленка; саранча отзывается на вкусъ травой; сваренная, она отвратительна, а поджаренная, она, по словамъ Фоассака, вкуснѣе, чѣмъ французскіе креветы или морскіе раки. Плѣнныхъ они не ѣдятъ, но вымѣниваютъ ихъ на всякую другую пищу.
   Обитатели Сіерра-Леоне отыскиваютъ на верхушкахъ пальмовыхъ деревьевъ червей, толщиною въ палецъ, поджариваютъ ихъ въ пальмовомъ маслѣ и наслаждаются ими, какъ самымъ необыкновеннымъ лакомствомъ живущіе на берегу моря ведутъ борьбу съ его обитателями: устрицы и рыбы у нихъ въ большомъ ходу. Рыбу или варятъ или толкутъ въ деревянныхъ ступахъ и потомъ сушатъ на солнцѣ. Къ сѣверу отъ Сенегаліи это большое лакомство. Так же ѣдятъ тамъ и ящерицъ. Кромѣ магометанъ, всѣ остальные народы Африки безъ различія потребляютъ животныхъ млекопитающихъ, хотя бы мясо ихъ перешло въ разложеніе или подверглось гніенію. Въ Анголѣ ловятъ и ѣдятъ крысъ. Главная пища кафровъ, говоритъ Шерцеръ (стр. 105), состоитъ изъ створожившагося молока (ama-si), сыворотку отдаютъ дѣтямъ, а оставшійся творогъ смѣшиваютъ съ масломъ и приготовляютъ довольно сытное кушанье.
   Изъ злаковъ особенно воздѣлываютъ кафрскую рожь (Sorghum sauhorotum) и маисъ. Сперва выжигаютъ на полѣ траву и всякіе кустарники, потомъ высѣваютъ сѣмя и углубляютъ его въ землю. Кафръ обыкновенно ѣстъ разъ въ сутки, вечеромъ, за часъ до отхода ко сну; втеченіе же дня онъ пробавляется однимъ лишь молокомъ.
   Любопытно еще то, что кафры питаютъ какой-то страхъ къ нѣкоторымъ животнымъ. Такъ, они ни за что не станутъ ѣсть мясо домашней свиньи, а дикаго кабана весьма охотно ѣдятъ. Куриныя яйца также не ѣдятъ, между тѣмъ какъ обитатели внутреннихъ странъ очень ихъ цѣнятъ. Такимъ же образомъ они совѣстятся кушать слоновое мясо, потому-де, что слонъ по уму близокъ къ человѣку.
   Пища готтентотовъ заимствуется изъ ихъ собственнаго стада. Правда, мясо они ѣдятъ рѣдко. Но ради праздника закалываютъ барана, а то и пару быковъ. Думаемъ, что ни одинъ готтентотъ не отказался бы, чтобы у него каждый день былъ праздникъ. Они разводятъ особенную породу овецъ съ курдюками или жирными хвостами, вѣсомъ отъ 5 до 7 фунтовъ. Добываемый изъ курдюковъ жиръ чистъ, вкусенъ, на открытомъ воздухѣ, при обыкновенной температурѣ, не сгущается и но всѣмъ качествамъ походитъ на густое прованское масло.
   Если готтентотъ не занимается скотоводствомъ, онъ предается охотѣ, и тутъ онъ не знаетъ пощады. Все живое падаетъ жертвой его борьбы. Только зайца не ѣстъ, потому что, по мнѣнію готтентота, это животное несовершенное и является подчасъ посланникомъ неба къ тому, кого разгнѣванное божество хочетъ наказать. Свинину также не ѣдятъ. У босіесмановъ обругать кого свиньей также оскорбительно, какъ и у насъ. Заниматься земледѣліемъ готтентоту не позволяетъ его лѣнивая натура; за то онъ выкапываетъ дикорастущіе коренья и питается ими. Мясо онъ жаритъ или, лучше сказать, печетъ въ золѣ, безъ всякой приправы и придачи. Особеннымъ же лакомствомъ считается топленый жиръ, который готтентоты хлебаютъ съ наслажденіемъ и безъ всякаго прибавленія. Готтентоты въ случаѣ нужды и крайности пожираютъ и всякую старую кожу. Если погода долго задерживаетъ ихъ у себя дома, такъ что они не могутъ отправиться въ поле за пищей, то они берутъ кожаные свои ремни, толкутъ ихъ межъ двухъ камней и съѣдаютъ. Попадись имъ въ это время старая подошва, брошенная европейцемъ, и она пойдетъ на приготовленіе бульона. Негры бертати ѣдятъ даже сырое мясо, какъ-то: печенку, сердце, почки и баранину. Маручи и бамбара ѣдятъ особенно для этой цѣли откармливаемыхъ собакъ. Тѣже бамбара приготовляютъ себѣ навары изъ мышей.
   Замѣчательно, что южно-африканскіе народы обезпечиваютъ свое существованіе именно извѣстной формой ассоціація. Для охоты за дикими животными и всякой тварью, они соединяются въ нѣсколько сотъ человѣкъ. Они оцѣпляютъ опредѣленное пространство лѣса, сгоняютъ всю дичь въ одно мѣсто и такимъ образомъ, втеченіе какого нибудь полудня, они убьютъ нѣсколько сотъ антилопъ, зайцевъ, дикихъ кошекъ, обезьянъ. Помимо охоты важнѣйшее занятіе всѣхъ южно-африканскихъ народовъ заключается въ скотоводствѣ, особенно разведеніи рогатого скота. Рогатый скотъ составляетъ существенное богатство готтентотовъ, кафровъ, бетюановъ и остальныхъ неосѣдлыхъ африканцевъ: это лучшее мѣрило ихъ благосостоянія. Кромѣ скотоводства у этихъ народовъ встрѣчаются зачатки земледѣлія. Они очень любятъ нѣкоторые коренья и злаки, которыми добавляютъ свою потребность питанія, не ограничивающуюся молокомъ и говядиной. У нихъ тоже господствуетъ нѣкоторая доля раздѣленія труда. На женщинъ возложена обязанность отыскать и отрыть коренья, которые имъ замѣняютъ хлѣбъ. Съ особенной для этой цѣли предназначенной палкой, жены таскаются по полю, выкапываютъ коренья, собираютъ нужный горючій матеріалъ и приготовляютъ необходимое на цѣлый день кушанье. Изъ всего этого видно, что Вайцъ вправѣ былъ сказать, что негръ не брезгунъ и больше обращаетъ вниманія на количество, чѣмъ на качество пищи. Вотъ почему онъ любитъ полусгнившую рыбу и то мясо, которое для нашего вкуса уже становится противнымъ, вслѣдствіе начавшагося разложенія, для нихъ пріобрѣтаетъ особенную цѣнность. Лучшій ихъ напитокъ -- пальмовое вино {Клеммъ. Т. 3, стр. 221 и слѣд. Вайцъ Т 2. Стр. 85.}.
   Такимъ образомъ всѣ обитатели большей части Африки являются самыми значительными потребителями животной пищи, и борьба ихъ за существованіе съ животнымъ міромъ тамъ и сямъ умѣряется развѣ одними лишь религіозными предразсудками и другими нераціональными предубѣжденіями разнаго рода.
   Мы теперь напомнимъ въ немногихъ словахъ, чѣмъ питались древніе египтяне, греки и римляне, чтобы закончить нашъ краткій очеркъ питанія человѣчества. Пища древнихъ египтянъ была весьма различна и соотвѣтствовала большему или меньшему благосостоянію. Пастушескій и земледѣльческій классъ предпочиталъ животную пищу, между тѣмъ, какъ средній классъ питался преимущественно растительной пищей. Для бѣднаго класса рыбы всегда были большимъ подспорьемъ. Изъ птицъ больше всего уважали перепела и утку, которые подчасъ употреблялись сырыми. Пища же болѣе состоятельныхъ и высшихъ классовъ была не только разнообразнѣе и питательнѣе, но еще искуснѣе и вкуснѣе приготовлена. На долю священства, какъ и вездѣ, выпадала львиная часть. Любимѣйшее блюдо всегда состояло изъ говядины или гуся, и предназначалось жрецамъ. Эти основные элементы пищи разнообразились до безконечности всевозможными приправами, плодами, овощами, такъ что кухонное искуство стояло у нихъ на высокой степени развитія. Мясо приготовлялось въ большихъ кострюляхъ и при этомъ соблюдалась рѣдкая чистота. Тоже самое нужно сказать о разныхъ пастетахъ и разнаго рода печеньяхъ. Чѣмъ именитѣе и состоятельнѣе фамилія {Клеммъ. Т. 5, стр. 259.}, тѣмъ, значитъ, лучше было и питаніе; хлѣбъ господствующаго класса всегда приготовлялся изъ лучшихъ сортовъ пшеницы. То-то же. Какъ знать, потому ли онъ лучше питался, что былъ господствующимъ или потому именно и былъ господствующимъ, что лучше питался. Мы лично убѣждены въ послѣднемъ. Лузитане больше всего любили козлиное мясо. Пища древнихъ галловъ преимущественно состояла изъ молока и говядины, особенно свиное мясо, свѣжее или соленое, было въ большимъ употребленіи. Они всегда владѣли большими стадами свиней и овецъ, питаясь на ихъ счетъ. Вина и масла не производитъ ихъ страна, а потому они себѣ приготовляютъ напитокъ изъ ячменя и приправляютъ его медомъ. Вино все-таки, тѣмъ не менѣе, любили и пили, и подчасъ до того домогались его, что вымѣнивали собственнаго ребенка на вино.
   Въ древней Греціи преобладала растительная пища. Аркадяне въ былое время питались преимущественно плодомъ особеннаго рода дуба quercus edulis, который росъ на горахъ, въ долинахъ же не встрѣчается, и даетъ сладкій плодъ. Въ остальной части страны росли пшеница и ячмень; изъ нихъ пекли хлѣбъ, который, во всякомъ случаѣ, составлялъ основу обѣда. Хлѣбъ приготовлялся на подобіе лепешекъ. Ими покрывали столъ, вокругъ котораго возлегали мужчины, опираясь на лѣвую руку, а правою отправляли въ ротъ всякія явства, Говядину, хлѣбъ, плоды и т. д. Они отрывали отъ хлѣба большіе ломти, замѣняли ими ложки, набирали ими жидкіе соусы и кашу, потомъ бросали подъ столъ въ удовольствіе собакамъ. Ножъ, вилка, ложка для нихъ тогда еще не существовали. Въ самое отдаленное время мужчины сидѣли за отдѣльнымъ столомъ, а горничныя или рабы подавали имъ мясо и хлѣбъ, но чѣмъ больше въ Грецію стали проникать азіятскіе обычаи, тѣмъ больше входило въ обыкновеніе возлежать. Чувство приличія и чистоты требовало, чтобъ передъ и послѣ ѣды умывать руки, что дѣлаютъ всѣ набожные евреи и теперь. Кромѣ хлѣба въ древней Греціи потреблялись всѣ южные плоды и лучшія овощи. Къ числу самыхъ важныхъ растеній, игравшихъ самую важную роль въ Греціи въ соціальномъ отношеніи, безспорно, принадлежатъ оливковое дерево и виноградная лоза. Изъ животныхъ особенно холили свиней, которыхъ откармливали всякой всячиной, и хребетъ которыхъ считался лучшимъ лакомствомъ. Лучшія свиньи водились тогда на Афонѣ; къ сожалѣнію, этого нельзя сказать о теперешнихъ ихъ преемникахъ, живущихъ тамъ. Гомеръ упоминаетъ о пятилѣтнихъ свиньяхъ, откормленныхъ на убой. Откуда же взялось убѣжденіе, что Моисеи запретилъ свинину потому-де, что на Востокѣ вредно ею питаться? Вѣдь питались же ею греки? Въ Эпіфѣ водились такія коровы, что пастухъ долженъ былъ доить ихъ стоя. По всей Греціи во множествѣ разводили овецъ превосходной расы. Изъ дичи особенно любили зайца. Изъ птицъ дроздъ былъ въ употребленіи, остальныя птицы не особенно были въ ходу. Тоже и рыба. Сперва, во времена Гомера, въ пищѣ господствовала простота, потомъ, мало-по-малу, вкралась роскошь, но никогда у грековъ не доходило до обжорства. Прибавимъ, что въ Греціи, въ эпоху развитія торговли, существовали гостиницы.
   Въ Римѣ въ самой глубокой древности земледѣліе было основой существованія, а потому и преобладала растительная пища. Пекли хлѣбъ на подобіе греческихъ. Его было нѣсколько сортовъ: пшеничный, ячменный и всевозможныя печенья. Кромѣ того, въ большомъ употребленіи у римлянъ были салатъ и капуста разнообразнѣйшихъ сортовъ и разныхъ приготовленій; далѣе -- горохъ, лукъ, фрукты, оливы и т. д. Изъ животнаго міра -- устрицы, раковины, улитки, которыхъ нарочно откармливали. Изъ птицъ -- куры, утки, гуси, послѣ павлины, перепела, дроздъ и бекасъ, а еще послѣсоловьиные языки. Изъ млекопитающихъ любимѣйшее животное былъ кабанъ. Во времена императоровъ на откармливаніе всѣхъ этихъ животныхъ и самихъ императоровъ тратились огромныя суммы Заяцъ, козуля, баранъ, козелъ, кроликъ, все это были любимыя кушанья. Въ первыя времена историческаго существованія Рима господствовала полнѣйшая простота во всемъ и относительно пиши, но вчо слѣдствіи роскошь стола превзошла всякое вѣроятіе и самыя изысканныя лакомства и явства доставлялись со всѣхъ концовъ обширной имперіи, и на все это тратились баснословныя суммы, но народъ часто и сильно голодалъ; можетъ быть потому, и палъ Римъ (Клеммъ. Т. 8. Стр. 22, 25, 61, 337 и слѣд.).
   

III.

   Ученіе о пищѣ, преподанное намъ Мажонди, Либихомъ, Льюисомъ, Молешотомъ, Вирховымъ, чуть ли не по собственному сознанію послѣднихъ, еще не вступило въ окончательную фазу и не высказало рѣшительныхъ принциповъ. Дуализмъ, господствовавшій долгое время въ философіи и въ наукѣ, нашелъ себѣ право гражданства и въ ученіи о пищѣ. Мажонди именно первый заикнулся, а Либихъ выступилъ ярымъ пропагандистомъ, что вся наша пища распадается на два господствующихъ класса, і/а пищу питательную, по преимуществу, или пластическую и пищу дыхательную или тепло-производящую. Какъ химикъ, Либихъ раздѣлилъ пищу съ своей исключительной логической точки зрѣнія на азотистую или питательную и углеводородистую или дыхательную. Ученіе это, разомъ охватило весь ученый міръ и, нужно сказать правду, несмотря на всевозможныя опроверженія многихъ частностей, ученіе это въ основномъ своемъ принципѣ, стоитъ и теперь почти непоколебимымъ. По крайней мѣрѣ Вирховъ и докторъ Жюль Сиръ, о прекрасномъ трудѣ котораго мы ниже скажемъ, вполнѣ раздѣляютъ это ученіе. Либихъ утверждалъ, что пищей стоитъ лишь называть тѣ вещества, которыя содержатъ азотъ, входящій въ составъ нашихъ животныхъ тканей, и которыя, слѣдовательно, одни способны возстановить потраченныя наши силы, убыль и расходъ нашихъ органическихъ тканей. Тѣ же вещества, которыя не содержатъ азота, но богаты лишь углеродомъ и водородомъ, какъ крахмальныя, жирныя и сахарныя вещества, пребываютъ въ организмѣ лишь временно, производятъ въ немъ тепло и удаляются тѣмъ или другимъ путемъ, но главнымъ образомъ легкими. Такимъ образомъ организмъ уподоблялся печкѣ, въ которой сгораетъ топливо, легкія -- дымовой трубѣ, которую необходимо постоянно держать открытою, чтобы не сдѣлалось смертельнаго угара, а стѣнки печки, согрѣтыя и теплыя -- самъ организмъ. Важность этого ученія сама собою очевидна. Ученые и экономисты ухватились за него обѣими руками. Съ вѣсами въ рукахъ, химикъ опредѣлялъ количество азота и углерода въ томъ или другомъ родѣ пищи, и такимъ образомъ произносилъ приговоръ ея годности или негодности или степень ея полезности для питанія нашего организма. Насколько это ученіе было важно во всѣхъ отношеніяхъ, яснѣе всего видно изъ того, что не только спеціалисты по химіи и физіологіи, но даже такіе философы и ученые, какъ Бокль, усвоили это ученіе. Бокль даже основалъ на этомъ ученіи свою знаменитую теорію распредѣленія богатствъ, и зависимость цивилизаціи онъ привелъ въ соглашеніе съ этимъ могущественнымъ физическимъ дѣятелемъ. Бокль до того самъ билъ увлеченъ этимъ ученіемъ, что всякаго, нераздѣлявшаго взглядовъ Либиха, онъ готовъ былъ признать закоснѣлымъ невѣждой и человѣкомъ отсталымъ. Насъ могутъ упрекнуть въ томъ же и въ тѣхъ же выраженіяхъ, но мы рѣшительно объявляемъ себя сторонникомъ нѣсколько видоизмѣненнаго ученія Либиха и Бокля. Мы постараемся оправдать себя въ глазахъ читателя.
   Противъ этого ученія никто не вступалъ въ споръ съ такою горячностію, какъ пресловутый Льюисъ въ своей физіологіи обыденной жизни. Разбивая одну частность за другою, онъ всѣ усилія употреблялъ, чтобы ниспровергнуть это ученіе въ принципѣ. И надо сказать правду, это ему удалось, въ извѣстной мѣрѣ и на нѣкоторое время. Очень просто. Либихъ до того абсолютно разграничилъ пищу на двѣ категоріи, что такому смѣлому и бойкому уму, какъ Льюисъ, нетерпящему ничего абсолютнаго, какъ не существующаго въ природѣ, не трудно было подмѣтить слабыя стороны ученія Либиха и доказать ихъ несостоятельность. Льюисъ главнымъ образомъ оскорбился тѣмъ, что Либихъ-химикъ позволилъ себѣ вторгнуться въ чужую область, въ его физіологическую территорію. Какъ химикъ, Либихъ безусловно правъ, а въ физіологію не мѣшайся, не твоего ума дѣло. И дѣйствительно, впослѣдствіи было доказано, что оба рода пищи заслуживаютъ одинаковое названіе, но только въ различной степени. Пластическая пища, какъ оказалось, лишь по преимуществу пластическая, но она въ то же время положительно можетъ играть роль дыхательной; а дыхательная тоже лишь по преимуществу таковая, но что и она также входитъ въ составъ нашихъ тканей и въ извѣстной мѣрѣ также можетъ быть названа пластической.
   Такимъ образомъ Льюисъ, отвергая химическую теорію Либиха и отнимая у химіи право рѣшать этотъ вопросъ, вызвался разрѣшить намъ этотъ вопросъ физіологически. Вы думаете, онъ выполнилъ свое обѣщаніе? Вовсе нѣтъ. На первой же страницѣ онъ самъ сталъ въ тупикъ. Вамъ, конечно, извѣстно, что отомаки въ Америкѣ впродолженіи нѣсколькихъ мѣсяцевъ питаются (хорошее питаніе!) какою-то жирною, желѣзистою глиною, которой они съѣдаютъ по фунту въ день и больше. Хотя глина и обладаетъ пластическими свойствами, когда ею приходится обмазать избу, хотя изъ нея и можно вылѣпить самыя красивыя пластическія вещицы. но эти свойства важны развѣ въ художественномъ и гончарномъ отношеніи, относительно же нашего организма глина не имѣетъ никакихъ питательныхъ свойствъ, ни дыхательныхъ, ни пластическихъ; тѣмъ не менѣе люди питаются ею впродолженіи нѣсколькихъ мѣсяцевъ. Что же физіологія смотритъ на это равнодушно, и какъ же объясняетъ она это купно съ Льюисомъ. А никакъ не объясняетъ, отказывается объяснить, не можетъ, не въ силахъ объяснить..Она признаетъ фактъ существующимъ, не подлежащимъ сомнѣнію и хотя онъ вполнѣ подлежитъ исключительному ея вѣденію, но тѣмъ не менѣе, она ничего не можетъ съ нимъ подѣлать. Да, но вѣдь эти отомаки, ѣдящіе глину,-- стыдъ, срамъ я ія физіологіи, они бѣльмо на глазу всѣхъ ученыхъ; они рушатъ всѣ паши теоріи о питаніи, они совершенно разстраиваютъ гармонію, царившую въ ученомъ мірѣ, и Льюисъ, несмотря на всѣ свои физіологическія нравоученія, которыми онъ пытался проучить Либиха, не добрелъ ни до какихъ положительныхъ результатовъ въ разъясненіи физіологическаго значенія пищи. Такъ, мы видимъ, что лучшіе наши естествоиспытатели снова возвращаются къ этому ученію. Такъ, Вирховъ говоритъ, что, благодаря Либиху, тѣснѣйшее научное значеніе питательныхъ веществъ стало понятнѣе публикѣ. И хотя Вирховъ не раздѣляетъ строго химическаго взгляда Либиха, но остался ему вѣренъ въ смыслѣ физіологическомъ; онъ признаетъ видоизмѣненный физіологическій принципъ Либиха. Онъ, дѣйствительно, ушелъ нѣсколько дальше и, вмѣсто дыхательной и пластической пищи онъ раздѣляетъ пищу на согрѣвательную и питательную, хотя и не допускаетъ рѣзкаго разграниченія между этими двумя родами пищи, потому что рѣзного разграниченія и невозможно допустить, потому что физіологія и гигіена не разрѣшили намъ до сихъ поръ нѣкоторыхъ самыхъ обыденныхъ вопросовъ, потому что во многомъ еще царитъ неприличная путаница. Ученые физіологи и гигіенисты еще до сихъ поръ не согласились, что лучше -- черный или бѣлый хлѣбъ. Рекламъ утверждаетъ, что необходимо ѣсть преимущественно черный хлѣбъ, чтобъ побольше дать работы желудку, Вирховъ сильно противъ этого возстаетъ. Одни отстаиваютъ преимущество растительной пищи (вегетеріанцы); другіе -- требуютъ непремѣнно животную пищу. Какъ тутъ быть? Ясно одно, что и физіологія не могла намъ до сихъ поръ разрѣшить этотъ вопросъ во всѣхъ его подробностяхъ, и что ей еще долго придется потрудиться на этомъ достойномъ полѣ, имѣющемъ несомнѣнно первостепенное значеніе. Экономическое и соціальное значеніе пищи не подлежитъ сомнѣнію. Форма и составъ пищи, способъ ея добыванія, количество и качество ея непремѣнно обусловливаютъ характеръ цѣлаго общества, цѣлаго народа, заправляютъ его благосостояніемъ, выражаютъ степень культуры и двигаютъ его цивилизаціей, прогрессомъ. Наконецъ пищей опредѣляется характеръ и результаты борьбы за существованіе. Мы поэтому подольше остановимся на этомъ вопросѣ.
   Предъ нами новѣйшій трактатъ о пищѣ доктора Жюля Сира, въ которомъ онъ разсматриваетъ пищу въ физіологическомъ, патологическомъ и терапевтическомъ отношеніи. Въ этомъ трактатѣ собраны всѣ данныя, касающіяся этого вопроса, въ строго критической формѣ, всѣ послѣдніе результаты науки по этому предмету. Ни. ученіе о пищѣ Молешота, ни упомянутыя нами статьи Льюиса? Вирхова, не могутъ сравниться съ этимъ полнымъ законченнымъ сочиненіемъ. Конечно, что очень желательно было бы видѣть эту книгу въ русскомъ переводѣ, но не иначе какъ въ примѣненіи къ Россіи, къ русскому народу, а то мы сколько ни имѣемъ до сихъ поръ книгъ и статей популярныхъ и ученыхъ по части физіологіи, гигіены и діэтетики, никто еще не взялъ себѣ труда досконально сказать намъ, какую именно пищу долженъ употреблять русскій народъ, находящійся въ исключительныхъ климатическихъ условіяхъ; растительную или животную пищу долженъ онъ предпочесть, чтобы выносить тяжкую борьбу съ его суровой окружающей природой, чтобы выдержать борьбу за свое существованіе съ окружающими народами. Дѣло это далеко нелегкое и требуетъ самихъ обширныхъ коллективныхъ трудовъ. Думаемъ, что Traité de l'alimentation доктора Жюля Сира можетъ дать намъ на это нѣкоторыя небезполезныя указанія Мы поэтому и будемъ его придерживаться въ дальнѣйшемъ нашемъ слѣдованіи. А priori замѣтимъ, что онъ большой поклонникъ Либиха, но, какъ французъ, онъ вѣренъ ему съ практической точки зрѣнія и менѣе съ теоретической. Докторъ Жюль Сиръ называетъ пищей всякое вещество, которое, попавъ въ пищеварительный аппаратъ и претерпѣвъ спеціальную переработку или просто усвоившись, служитъ къ возстановленію потерь организма и содѣйствуетъ его развитію. Слѣдовательно, по мнѣнію Сира, вода и соль, жиръ, крахмалъ, хлѣбъ и мясо совершенно справедливо должно признать за пищу и притомъ, такъ или иначе, питательную. Если вода составляетъ 70% нашего организма, то она такая же важная составная часть пищи, какъ и хлѣбъ. Пищевыя вещества, переходящія въ плоть и кровь нашего тѣла, онъ раздѣляетъ на три группы: 1) бѣлковинныя или азотистыя; 2) жиры, 3) сахаръ и крахмалъ. Разсуждая такимъ образомъ, докторъ Сиръ утверждаетъ, что въ нашемъ организмѣ совершаются два процесса: возстановленіе потраченныхъ тканей и отапливаніе, а потому онъ дѣлитъ пищу на азотистую или пластическую и безазотистую или дыхательную. Онъ очень хорошо знаетъ, что бѣлковинныя вещества или азотистая пища способны превращаться въ нашемъ организмѣ въ жирныя вещества и выполнять ихъ роль топлива, но, тѣмъ не менѣе, онъ признаетъ, что каждый отдѣлъ пищи имѣетъ спеціальное значеніе и исполняетъ свою роль по преимуществу, а потому принципъ дѣленія пищи на дыхательную и пластическую въ основаніи онъ признаетъ вѣрнымъ, но не абсолютно.
   Такимъ образомъ мы видимъ, что ученіе Либиха не всѣми отвергнуто, что, напротивъ того, изъ химической лабораторіи оно перешло въ свою вторую фазу развитія, въ физіологическую лабораторію. Смѣло можемъ надѣяться, что оно перейдетъ въ свою послѣднюю фазу развитія и займетъ должное мѣсто въ соціологіи. Такъ оно и слѣдуетъ, если быть послѣдовательнымъ съ точки зрѣнія О. Конта: за химіей слѣдуетъ физіологія, а онѣ обѣ служатъ къ разъясненію законовъ соціологіи, которая, конечно, должна основываться на первыхъ двухъ.
   Мы больше не будемъ вдаваться въ дальнѣйшее разсмотрѣніе этого вопроса; наше дѣло разсмотрѣть значеніе пищи съ точки зрѣнія біологической, строго основанной на химіи и физіологіи. Вотъ съ этой точки зрѣнія намъ кажется весьма возможнымъ и логическимъ раздѣлить пищу также на два большихъ отдѣла, изъ коихъ каждый имѣетъ свое особенное, преимущественное спеціальное значеніе: 1) на пищу жирообразовательную, дающую жиръ и 2) на пищу силуобразовательную, дающую мышцы, нервы и прочія благородныя ткани нашему организму. Къ первой мы относимъ крахмалъ, картофель, сахаръ, всякія овощи, сало, жиры, масло, конфек'ты, печенья, всевозможныя лакомства; ко второй мы относимъ мясо, во всѣхъ его видахъ, и хлѣбъ, въ лучшей его формѣ. Первая -- болѣе предметъ роскоши, изобилія, чрезмѣрнаго достатка и ведетъ къ ожирѣнію, вторая даетъ возможность трудиться и возстановляетъ потраченную рабочую силу. Мы подтвердимъ нашъ взглядъ однимъ частнымъ индивидуальнымъ фактомъ и потомъ представимъ нѣсколько общихъ наблюденій. Какъ Ліюисъ, такъ и другіе противники либиховскаго ученія, вѣроятно, пришли въ большое изумленіе, когда сдѣлалось извѣстнымъ излеченіе Бинтинга отъ тучности особымъ методомъ, который съ тѣхъ поръ извѣстенъ подъ его именемъ и который теперь пріобрѣлъ небывалую популярность. Извѣстно, что когда Бантингу было 66 лѣтъ, онъ былъ въ объемѣ больше 5 футовъ и вѣсилъ 200 фунтовъ. Втеченіе 20 лѣтъ онъ столько же разъ лечился столькими же способами и все не было толку. Случайно наткнулся онъ на врача Гарвея, можетъ быть потомка знаменитаго Гарвея, который его вылечилъ въ короткое время безъ всякихъ лекарствъ, единственно регулировавъ его діэту и предписавъ ему особенный родъ питанія. Когда онъ выздоровѣлъ, онъ представился англійской королевѣ и при этомъ сбросилъ съ себя одинъ костюмъ за другимъ, которые ему пришлось сшить себѣ по мѣрѣ ожирѣнія. Когда онъ вылечился, вѣсъ его-уменьшился на 46 фунтовъ. Объемъ его уменьшился на 12 дюймовъ. Это было достигнуто тѣмъ, что ему совершенно была запрещена всякая пища, состоящая изъ масла, жира, молока, сахару и картофеля. Ему также запрещено было пить пиво и предписано ѣсть какъ можно меньше хлѣба; словомъ, воспрещена была всякая крахмалистая, жирная и сахаръ содержащая нища. За то ему было разрѣшено употреблять сколько угодно мяса, чая и кофе, но безъ сахару и сливокъ. Мы сами имѣли случай провѣрить на опытѣ этотъ фактъ. Мы лечили одного исправника, который вѣсилъ 5 пудовъ 13 фунтовъ; по истеченіи мѣсяца онъ уже вѣсилъ 4 пуда 33 фунта; слѣдовательно, втеченіе одного мѣсяца, безъ всякаго посторонняго лекарства и оставаясь совершенно здоровымъ, онъ потерялъ 20 фунтовъ единственно благодаря тому обстоятельству, что мы запретили ему всякую жирообразовательную пищу. Фактъ этотъ до того теперь несомнѣненъ, что мы беремъ на себя смѣлость настаивать на правильномъ раздѣленіи нами пищи. Понятно само собою, что дѣленіе это не абсолютное и не выдерживаетъ строго физіологической критики, а про отомаковъ съ глиной-то забыли? А развѣ химическое и физіологическое раздѣленіе пищи выдерживаетъ строгую критику и абсолютно? Конечно, и тамъ есть прочныя основанія, и мы нашему взгляду представили и представимъ научныя основанія.
   Впрочемъ, наше дѣленіе пищи совершенно соотвѣтствуетъ раціональному дѣленію пищи профессора Гексли, который, какъ извѣстно, дѣлитъ ее на существенную или бѣлковинную, или азотистую, и несущественную или жиры и крахмалъ. Какъ ни раціонально это дѣленіе, тѣмъ не менѣе и оно вполнѣ условное, относительное, потому что и та, и другая бываетъ существенною или несущественною, въ извѣстной мѣрѣ, для того или другого народа, смотря по климату, въ которомъ онъ живетъ. И въ этомъ отношеніи извѣстная поговорка "что русскому здорово, то нѣмцу смерть" имѣетъ свою долю правды. Жирообразовательная пища, исключительно или преимущественно употребляемая, ведетъ къ самымъ плачевнымъ, къ самымъ гибельнымъ результатамъ. Такъ извѣстно, что англійскій докторъ Штаркъ хотѣлъ на себѣ испытать питательность сахару и втеченіе трехъ недѣль исключительно питался однимъ сахаромъ и, разумѣется, палъ жертвой своего страннаго любопытства. Но даже въ растеніяхъ жиры играютъ важную физіологическую роль. Но мнѣнію доктора Сира, жиры и въ растеніяхъ играютъ ту же роль, какъ и въ животномъ и человѣческомъ организмѣ. Жирныя вещества преимущественно скопляются въ сѣменахъ растеній. Если мы при этомъ вспомнимъ, что прозябаніе, всходъ сѣмянъ, сопровождается значительнымъ отдѣленіемъ теплоты, то это дастъ намъ право предполагать, что присутствіе въ сѣмени жировъ назначено для отдѣленія теплоты. Мы очень хорошо знаемъ, что въ растительной пищѣ и(еобладаютъ жирообразователи, а потому исключительное или преимущественное питаніе растительной пищей имѣетъ свои серьезныя неудобства. Мы придерживаемся того безусловно-вѣрнаго физіологическаго принципа, что для каждаго человѣка отдѣльно и для цѣлаго народа та пища должна считаться наилучшею, которая, при возможно меньшемъ объемѣ, наивозможно скорѣе и удобнѣе претворяется и возстановляетъ потери организма. Положимъ, что и въ этомъ отношеніи формула эта претерпитъ нѣкоторыя измѣненія, сообразно съ климатомъ, но въ основаніи она будетъ вѣрна. Мы видѣли въ первой половинѣ нашей статьи, что большинство человѣчества на всѣхъ ступеняхъ историческаго и соціальнаго развитія имѣетъ пристрастіе все-таки къ животной пищѣ. Согласитесь сами, что если нѣкоторые народцы не оставляютъ въ покоѣ ни одно животное, даже вошь на головѣ, если они подчасъ поѣдаютъ послѣднюю подошву стараго башмака, то нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что такіе субъекты предпочли бы всѣмъ такимъ гадостямъ хорошій кусокъ говядины въ видѣ англійскаго ростбифа или бифштекса. Ясно, что имъ не позволяетъ это соціальный ихъ строй. Мы не можемъ указать ни одного народа на земномъ шарѣ, который въ полномъ своемъ составѣ придерживался бы этого физіологическаго принципа, т. е. употреблялъ бы наиболѣе питательную пищу, при возможно меньшемъ объемѣ. Но почти у каждаго цивилизованнаго народа есть особый классъ людей. который болѣе или менѣе придерживается этого принципа. Это самый счастливый классъ людей. Не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію, что въ борьбѣ за существованіе этотъ классъ одержалъ верхъ надъ всѣми остальными классами, а потому и господствуетъ надъ ними. Этотъ классъ пользуется наибольшимъ благоденствіемъ, самымъ лучшимъ физическимъ здоровьемъ, наибольшею продолжительностью жизни, наименьшею смертностью. Остальные же классы вынуждены для своего питанія употреблять такую комбинацію растительныхъ и животныхъ веществъ, что значительная доля ихъ никуда не годится, лишь обременяетъ желудокъ и весь пищеварительный аппаратъ излишнимъ бременемъ, утруждаетъ организмъ переработкой этого груза, изъ котораго лишь часть идетъ на питаніе организма, по питаніе это недостаточно: организмъ претерпѣваетъ если не желудочный, то системный, тканевой голодъ, и, раньше или позже, падаетъ жертвой недостаточнаго питанія. Желая вполнѣ и неизмѣнно оставаться вѣрнымъ этому физіологическому принципу, мы должны согласиться разъ навсегда и признать, что нормой человѣческаго питанія должно быть опредѣленное количество лучшей говядины, minimum 3/4 фунта и вдвое большее количество самаго лучшаго бѣлаго хлѣба, minimum, два фунта. Но это conditio sine qua non. Мы говоримъ два фунта самаго лучшаго бѣлаго хлѣба, но Рекламъ утверждаетъ, что черный хлѣбъ лучше, и положительно ошибается. Онъ думаетъ, что черный хлѣбъ будетъ дѣйствовать, какъ стимуль, возбуждающій къ большему отдѣленію желудочнаго сока слизистой оболочкой желудка, но это совершенно лишняя работа, лишняя трата силъ. Вѣдь это, право, нѣсколько смѣшно; къ чему заставлять организмъ тратить свои силы понапрасну, когда можно достигнуть тои же цѣли съ гораздо меньшей затратой силъ, скорѣе и съ несравненно большимъ удобствомъ. Хорошій бѣлый хлѣбъ представляетъ собою чистѣйшую бѣлковину, клейковину и крахмалъ. Все это легко измѣняется, дѣйствіемъ слюны и желудочнаго сока, безъ особенныхъ усилій и переходитъ, такъ сказать, чуть не цѣликомъ въ вашу плоть и кровь. Въ черномъ хлѣбѣ значительная примѣсь отрубей, клѣтчатки и такое количество крахмала, что вашему желудку справиться со всѣмъ этимъ гораздо труднѣе. Скрашивается, къ чему же это? Слѣдовательно, если средства вамъ позволяютъ, вы навѣрное предпочтете бѣлый хлѣбъ черному. Знаменитый профессоръ Вирховъ много содѣйствовалъ къ опроверженію этого предразсудка, этого слишкомъ распространившагося заблужденія. "Часто говорятъ, справедливо разсуждаетъ профессоръ Вирховъ, что желудокъ требуетъ работы; поэтому не слѣдуетъ наполнять его слишкомъ деликатной пищей. Говорятъ, что черный хлѣбъ будто бы лучше бѣлаго; свѣжіе плоды будто бы лучше вареныхъ; сырое мясо будто бы здоровѣе варенаго или жаренаго. Только одного мы не слыхали, чтобъ сырой картофель предпочитался вареному или жареному. Это предположеніе зависитъ отъ незнанія. Всѣ эти пищевыя вещества содержатъ въ себѣ безусловно непереваримыя составныя части. Черный хлѣбъ содержитъ ихъ болѣе, чѣмъ бѣлый и поэтому въ чувствительномъ желудкѣ онъ легко возбуждаетъ отягощеніе, въ то время, какъ на крѣпкій желудокъ онъ дѣйствуетъ, какъ вещество производящее мѣстное раздраженіе. Это раздраженіе можетъ, конечно, вызвать сильнѣйшее отдѣленіе желудочнаго сока, которое, при одновременномъ потребленіи мяса, бѣлка, сыру, можетъ имѣть нѣкоторое благотворное вліяніе, вслѣдствіе болѣе сильнаго растворенія и разложенія этихъ послѣднихъ веществъ; затѣмъ также и въ кишечномъ каналѣ деревянистыя части могутъ обусловливать усиленіе червеобразнаго движенія и этимъ ускорить удаленіе изъ тѣла непереваримыхъ веществъ. Въ этомъ отношеніи нельзя отрицать, что усиленная "работа желудка" полезна. Но ясно, что большая часть этой работы излишня, если потребуется меньше деревянистыхъ частей, и что понадобится меньше желудочнаго сока, если только вещества приготовлены и разжеваны надлежащимъ образомъ. Цѣль, которая здѣсь имѣется въ виду, вовсе не работа, желудка, а питаніе, и поэтому для этой цѣли гораздо соотвѣтственнѣе не задавать желудку излишней ненадлежащей работы безъ всякой внѣшней нужды. Внутренней потребности къ тому нѣтъ никакой, коль скоро мы живемъ разумно" {Вирховъ. Питательныя и непитательныя вещества. Общепринят. гигіенич. сочиненія. Доктора Ловцова. Стр. 16.}. Мы привели эти слова профессора Вирхова для того, чтобы доказать, что здѣсь вовсе дѣло не идетъ о вкусахъ того или другого народа, или того или другого лица. Вопросъ безашіеляціонпо въ пользу бѣлаго хлѣба и споровъ здѣсь быть больше не можетъ. Пушкинъ разсказываетъ, что онъ встрѣтилъ на Кавказѣ какихъ-то плѣнныхъ черкесовъ, которые жаловались ему, что ихъ морятъ голодомъ, потому что не даютъ бѣлаго хлѣба, а только черный. Потомъ онъ встрѣтился съ своимъ пріятелемъ въ Петербургѣ, какимъ-то графомъ Нулинымъ, только-что возвратившимся изъ-за границы и проклинавшимъ Парижъ за то, что онъ тамъ чуть не умеръ съ голоду, потому что не могъ достать ни кусочка чернаго хлѣба. Это вовсе не доказываетъ различія вкусовъ, это лишь доказываетъ, насколько цивилизованнѣе былъ дикій черкесъ цивилизованнаго дикаря, графа Нулина.
   Много странныхъ и непонятныхъ явленіи въ природѣ.
   Всѣмъ, конечно, извѣстно, что хлѣбъ добывается исключительно крестьянскими руками, что они влагаютъ въ землю нѣсколько мѣсяцевъ самаго тяжелаго неусыпнаго труда; поэтому казалось, что имъ бы первымъ и лучшій кусокъ бѣлаго хлѣба, а между тѣмъ выходитъ совершенно на оборотъ. Крестьянамъ достается худшій и самый скудный пай, а лучшій бѣлый хлѣбъ какъ разъ достается тѣмъ, кто меньше всего объ немъ позаботился. Отчего бы это такъ? Всѣмъ, конечно, извѣстно, что лучшіе и единственные у насъ звѣроловы -- крестьяне, что лисица, соболь, куница, бобръ и всякій другой пушной звѣрь преслѣдуемъ неутомимымъ врагомъ и борцомъ за свое жалкое существованіе -- крестьяниномъ. Казалось, ему бы и лучшая шуба. Но нѣтъ! онъ долженъ себя считать счастливѣйшимъ, если у него есть нагольный бараній тулупъ, не то онъ прикрывается какими нибудь лохмотьями. Лучшіе же мѣха, имъ добытые, прикрываютъ какъ разъ тѣ тѣла, на которыхъ слой жира такой толщины, что ихъ не проберетъ никакой морозъ. Отчего же все это? Мы здѣсь видимъ борьбу за существованіе, борьбу труда съ своимъ могучимъ врагомъ -- капиталомъ и пока первый не вытѣснитъ, не одолѣетъ послѣдняго врага своего (еще одно условіе!) не быть добру на свѣтѣ.
   Нечего, слѣдовательно, утверждать, что мужики привыкли къ черному хлѣбу и сами его предпочитаютъ. Неправда! мы сами имѣли случай неоднократно убѣдиться, какъ въ Малороссіи, такъ и въ пермской губерніи, что крестьянинъ смотритъ на кусокъ бѣлаго хлѣба, какъ на лакомство, какъ на пряникъ, и всегда предпочелъ бы бѣлый хлѣбъ черному, еслибъ ему это позволило его состояніе, еслибъ.... "Главнѣйшіе злаки, употребляемые человѣкомъ для своего питанія, говоритъ докторъ Жюль Сиръ, по важности и значенію могутъ быть представлены въ слѣдующемъ порядкѣ: пшеница, маисъ, рисъ, ячмень, рожь и овесъ. Отсюда мы видимъ, что лучшіе современные физіологи ставятъ рожь немногимъ выше овса, коимъ у насъ преимущественно кормятъ лошадей, а по отношенію къ пшеницѣ рожь занимаетъ чуть не послѣднее мѣсто. Потому-то у крестьянина такое грубое тѣло, а у привилегированнаго сословія такое бѣлое, атласное благородное тѣло, что первый питается рожью, а второе пшеницей. "Человѣкъ есть то, что онъ ѣстъ", говоритъ Фейербахъ. "Хотя, говоритъ докторъ Жюль Сиръ, всѣ эти злаки употребляются въ одной и той же странѣ, напримѣръ, во Франціи, но преобладаніе того или другого въ пищѣ указываетъ на особенность почвы и климата. Такъ, развѣ ячмень преимущественно употребляется на сѣверѣ; пшеница и овесъ въ умѣренномъ поясѣ, а маисъ и рисъ въ болѣе южномъ." Изъ того однакожъ не слѣдуетъ, чтобъ пшеницу нельзя было разводить и употреблять по всей Франціи, да, пожалуй, и по всей Европѣ.
   "Важность злаковъ, какъ пищи основывается на ихъ богатствѣ питательными составными частями въ связи съ относительной дешевизной, особенно если сравнить ихъ цѣнность съ дороговизной мяса. Великая польза ея зависитъ также отъ значительнаго количества углерода, который въ ней содержится (отъ 40 до 50 на 100), и который служитъ лучшимъ дополненіемъ къ мясу -- пищѣ азотистой по преимуществу: отсюда вытекаетъ эта разумная привычка, которая научила людей соединять съ говядиной хлѣбъ, или какой нибудь другой матеріалъ, богатый углеродомъ, какъ, напримѣръ, рисъ или картофель. Мучнистые бобы также могли бы служить суррогатомъ хлѣба, замѣнять его, потому что они дѣйствительно также богаты углеродомъ, какъ и хлѣбъ, но за то они имѣютъ то большое неудобство, что они отличаются крайнею неудобоваримостью." {Д-ръ Жюль Сиръ. Стр. 65.}
   Такимъ образомъ пшеничный хлѣбъ -- фундаментальная пища въ связи съ лучшей говядиной, рисъ же, картофель, бобы и т. д. самые плохіе замѣстители, самые дурные суррогаты, допускаемые и терпимые лишь въ силу крайности и соціальнаго убожества. "Словомъ,-- хлѣбъ самая драгоцѣнная пища, говоритъ далѣе докторъ Жюль Сиръ {Жюль Сиръ. Стр. 72.}, потому что, при незначительномъ объемѣ, онъ заключаетъ въ себѣ значительное количество питательныхъ и легко усвоиваемыхъ элементовъ, потому что въ немъ есть и азотистые элементы, и жиры и вещества, превращающіяся въ сахаръ и соли, словомъ, это совершеннѣйшая пища, драгоцѣнная еще потому, что она по своей невысокой цѣнѣ доступна всѣмъ. По сравненію съ говядиной хлѣбъ при одинаковомъ вѣсѣ содержитъ въ три раза меньше азотистыхъ элементовъ, но за то въ четыре раза больше углерода, что представляетъ не маловажное вознагражденіе.
   Наконецъ потребленіе хлѣба обширнѣе и распространеннѣе потребленія мяса; потребленіе это даже соотвѣтствуетъ нѣсколько суммѣ труда, потрачиваемаго населеніемъ: такъ въ Парижѣ среднее потребленіе ежедневно каждымъ обитателемъ простирается до 425 граммовъ (или немногимъ больше фунта); въ округѣ Сюо среднее потребленіе равняется 456 гр., а въ округѣ С. Дени, въ которомъ обитаетъ несравненно больше земледѣльцовъ, чѣмъ въ названныхъ мѣстахъ, среднее потребленіе составляетъ 479 гр". Столь же существенный, если еще не больше, столь же важный ингредіентъ пищи представляетъ мясо. Выраженіе: мясо даетъ мясо -- составляетъ глубокую физіологическую правду. Мы видѣли, какъ большинство человѣчества прибѣгаетъ преимущественно къ животной пищѣ. Дикари въ этомъ отношеніи гораздо практичнѣе древняго греческаго философа Діогена. Животное, принесенное имъ въ жертву въ храмѣ Діаны, какъ извѣстно, онъ досталъ изъ собственнаго звѣринца, пребывавшаго на его головѣ. Дикари же приносятъ въ жертву этихъ животныхъ своему собственному желудку, потому что оно все-таки мясо. "Совершенно справедливо, говоритъ докторъ Жюль Сиръ, занимаетъ мясо первостепенное мѣсто въ пищѣ человѣка: его самое плодотворное питательное свойство -- его удобоваримость, аналогичность въ составѣ съ человѣческимъ тѣломъ, животная обработка, какую получили уже его, главныя составныя части, легкость добыванія его во всѣхъ странахъ, все это безспорно говоритъ въ пользу мяса; вотъ почему мясо -- основа, самая существенная часть истинно возстанавливающей пищи. "Мѣра потребленія мяса,-- что вполнѣ можетъ служить указаніемъ благосостоянія страны,-- очень различна въ различныхъ областяхъ Франціи: она почти въ прямой зависимости отъ густоты населенія и отъ развитія торговли и промышленности; но эта мѣра далеко не въ связи съ суммою труда, потрачиваемаго рабочимъ людомъ, что однакожъ должно было бы имѣть мѣсто. Такимъ образомъ, въ большихъ центрахъ населенія, какъ Парижъ, Ліонъ. Руанъ и Лиль среднее потребленіе мяса каждымъ обитателемъ очень значительно, между тѣмъ какъ въ большинствѣ окрестныхъ селеній, подчасъ на значительномъ пространствѣ, это среднее потребленіе падаетъ весьма низко. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ крестьяне ѣдятъ мясо только по воскресеньямъ; въ другихъ мѣстахъ -- лишь по большимъ праздникамъ; еще въ другихъ -- разъ или два за цѣлый годъ: къ тому же имъ достается развѣ кусокъ свиного мяса." "Въ Парижѣ, такимъ образомъ, годовое потребленіе простирается отъ 74 до 75 килограммовъ на каждаго жителя или 182 русскихъ фунта, въ городахъ отъ 53 до 54 килограм., а въ селахъ отъ 5 до 6 килограммовъ или нѣсколько больше 13 фунтовъ. Отсюда видно, сколько еще нужно прогресса (и борьбы за существованіе, скажемъ мы вмѣстѣ съ Дарвиномъ) для того, чтобы наши работники и полевые труженики пользовались тѣмъ существеннымъ и неизбѣжнымъ для здоровья питаніемъ, котораго требуетъ постоянный и суровый трудъ ихъ всегдашней жизни" {Жюль Сиръ Стр. 35--37.}.
   Отсюда, на основаніи вышеприведеннаго, мы беремъ себѣ право придти къ тому заключенію, что бѣлый хлѣбъ и мясо составляютъ неизбѣжныя условія хорошаго питанія, что они должны, въ извѣстной опредѣленной пропорціи, быть въ соединеніи, для правильнаго питанія и не могутъ и не должны пополнять одно другое. Хлѣбъ и говядина; говядина и хлѣбъ, условіе sine qua non питанія. Одно другое замѣнить не можетъ. Нельзя, никакъ нельзя утверждать, что все равно употреблять ли говядину, безъ хлѣба, лишь бы побольше, или одинъ хлѣбъ безъ говядины лишь бы побольше. Нѣтъ, это будетъ нарушеніе физіологической потребности организма. Такимъ образомъ, хлѣбъ и мясо составляютъ суть питанія. Это основной фондъ пищи. Это -- послѣднее слово науки, кто бы что ни говорилъ противъ этого. Думаемъ, что противники этой истины только потому такъ тупо разсуждаютъ, что вѣроятно дурно питаются; въ противномъ случаѣ, они были бы здравомыслящіе.
   Но мясо мясу рознь. Но степени питательности и удобоваримости докторъ Сиръ распредѣляетъ различные роды мяса въ слѣдующемъ порядкѣ: 1) бычачья говядина; 2) баранина; 3) цыпленокъ; 4) свинина и 5) наконецъ телятина. Такимъ образомъ, столь дорогая телятина, за которою такъ гонятся аристократическіе желудки, по степени питательности и удобоваримости занимаетъ послѣднее мѣсто. Мы поэтому желаемъ обратить здѣсь вниманіе читателя на это обстоятельство и посовѣтовать ему никогда въ руки не брать телятины и особенно не пичкать ею своихъ дѣтей, а всегда предпочитать говядину и притомъ непремѣнно жареную, а никакъ не вареную. Всевозможные супы, бульоны, либиховы мясные экстракты и тому подобная дребедень пусть будетъ достояніемъ желудковъ, обретающихся у людей праздныхъ, проводящихъ жизнь въ бездѣйствіи, безъ движенія, безъ всякаго физическаго и умственнаго труда; все это можетъ быть кормежкой, фуражемъ людей тунеядствующихъ; для человѣка же трудового, проводящаго жизнь за физической или умственной работой необходима говядина и говядина по преимуществу. Профессоръ Вирховъ говоритъ, что "при вареніи мяса, т. е. при приготовленіи мясного отварнаго бульона, мясныя волокна, вслѣдствіе свертыванія въ нихъ бѣлка отвердѣваютъ и уплотняются, почему они труднѣе перевариваются или весьма часто становятся даже совсѣмъ непереваримыми. "Поэтому, продолжаетъ профессоръ Вирховъ, совѣтую людямъ" средняго и низшаго класса народа, у которыхъ мясо, варимое для приготовленія бульона, часто составляетъ единственное мясное блюдо за ихъ столомъ, оставить столь нехозяйственное приготовленіе ихъ кушанья, такъ какъ получаемый бульонъ есть болѣе предметъ наслажденія, чѣмъ пища, и оставшееся мясо теряетъ большую часть своей питательности. Это мясо но своимъ свойствамъ походитъ на крутыя яйца, бѣлокъ которыхъ есть самое тяжелое испытаніе для чувствительнаго желудка. Именно животныя пищевыя вещества почти всегда дѣлаются хуже отъ несоотвѣтственнаго приготовленія" {Вирховъ. l. c. Стр. 19.}.
   Итакъ, нормой питанія для каждаго индивидуума отдѣльно и вообще для цѣлаго народа мы ставимъ опредѣленную комбинацію не тѣхъ или другихъ растительныхъ или животныхъ веществъ, а только хорошаго бѣлаго хлѣба и лучшихъ сортовъ говядины. Комбинація эта можетъ колебаться, смотря по климату и времени года, она можетъ колебаться соотвѣтственно тому или другому классу общества; но въ основаніи своемъ она непоколебима, незыблема. Этой нормой и отступленіями отъ нея опредѣляется степень цивилизаціи, благосостоянія и долговѣчности народа, общества, класса, индивидуума. Всѣ опыты, какіе доселѣ производились въ этомъ направленіи надъ цѣлыми классами общества или надъ цѣлыми народами и нарушали эту норму или производили большія отступленія отъ этой комбинаціи,-- имѣли самое пагубное вліяніе на физическую, умственную и нравственную стороны людей, подвергшихся этимъ опытамъ. И не только человѣкъ, но даже весьма немногія животныя безнаказанно переносятъ питаніе одною какою нибудь исключительной нищей. Такъ, пробовали кормить собакъ сахаромъ, или камедью, или оливковымъ масломъ, или коровьимъ масломъ, или крахмаломъ, при чемъ въ питье шла одна вода, и собаки выносили такое жалкое питаніе лишь самый ограниченный срокъ времени -- отъ 30 до 40 дней. Собаки околѣвали отъ слишкомъ постной пищи. При вскрытіи легко было убѣдиться въ чрезмѣрномъ уменьшеніи объема мускуловъ и въ совершенномъ отсутствіи жира. Такіе же опыты дѣлали Тидеманъ и Гмелинъ съ гусями и пришли къ тѣмъ же результатамъ. Такія же послѣдствія дали опыты, совершенно противоположные. Исключительное питаніе азотистой пищей, напримѣръ, чистымъ бѣлкомъ, также вели къ вымиранію. Даже постоянное кормленіе одною какою нибудь пищей, хотя бы она содержала азотистые и безазотистые элементы, неизбѣжно потрясаетъ организацію животнаго. Такъ, собаки, кормимыя однѣ исключительно крутыми яйцами, другія бѣлымъ хлѣбомъ и водой, жили не болѣе двухъ мѣсяцевъ. Даже такая ничтожная тварь, какъ кроликъ, и тотъ не выноситъ кормленія исключительно однимъ какимъ нибудь веществомъ. Кормимые одной лишь морковью, или сырымъ картофелемъ, или ячменемъ, они вскорѣ не замедлили распрощаться съ жизнью, между тѣмъ какъ другіе, болѣе счастливые, кормимые день однимъ веществомъ, а другой день другимъ или каждый день тѣмъ и другимъ вмѣстѣ, жили себѣ долго и увеличивались въ вѣсѣ. Уже въ древности было множество сектъ, придерживавшихся исключительно растительной пищи. Порфирій сильно настаивалъ на воздержаніи отъ животной пищи, но подобныя тенденціи имѣли самыя гибельныя послѣдствія. Правда, исключительное питаніе мясомъ хотя и имѣетъ свои хорошія стороны, но въ то же время имѣетъ такія колоссальныя въ соціальномъ отношеніи неудобства, что желать его въ исключительной формѣ было бы безуміемъ. Спору нѣтъ, что индѣйскія племена сѣверной и южной Америки отличаются сильною мускулатурой и необыкновенной силой движенія; не подлежитъ сомнѣнію, что татары и калмыки, альпійскіе пастухи и жители горной Шотландіи пользуются необыкновенной физической силой и завиднымъ развитіемъ мышцъ. Всѣмъ этимъ ouu, конечно, обязаны скотоводству и преимущественному питанію мясомъ. Но охотничьимъ и рыболовнымъ племенамъ нужны обширныя охотничьи и рыболовныя пространства для того, чтобы обезпечить существованіе даже небольшому числу людей. Едва тысячи влачатъ скудное, недоступное никакому прогрессу существованіе на пространствѣ, которое при земледѣліи дало бы милліонамъ людей не только всѣ потребности и удобства тѣлеснаго существованія, но и возможность духовнаго развитія. Вотъ въ чемъ заключается неудобство и недостатокъ исключительно мясной пищи. При такой пищѣ человѣкъ, такъ сказать, въ зависимости отъ случая, попадется ли ему на охотѣ что нибудь для дневного пропитанія, а завтрашній день обезпечить онъ почти вовсе не можетъ. Еще меньше онъ можетъ запастись пищей на болѣе продолжительное время, какъ, напримѣръ, зима. Такое ограниченіе пищи держитъ человѣка въ разрозненномъ и кочующемъ состояніи; борьба его за существованіе съ животнымъ міромъ, такъ сказать, непосредственна. Оттого населеніе такого сорта не можетъ увеличиться въ численности и стоитъ на самой низкой степени культуры, какъ это видимъ у всѣхъ дикарей арктическаго пояса. И хотя скотоводство поднимаетъ нѣсколько благосостояніе человѣка и отодвигаетъ его отъ первобытнаго дикаго состоянія на значительное разстояніе, но и здѣсь слишкомъ высока зависимость человѣка отъ ограниченнаго количества и однообразія пищи. Еще ниже въ этомъ отношеніи народцы, питающіеся исключительно рыбою, какъ лапландцы, самоѣды, гренландцы и камчадалы. Они даже не имѣютъ тѣхъ привилегій, какими пользуются мясомъ питающіеся дикари, потому что они отличаются необыкновенною слабостью мускуловъ и находятся въ еще большей зависимости отъ еще болѣе обманчивой и ненадежной стихіи, какъ море и рѣки.
   Исключительное потребленіе растительной пищи, какъ мы сказали, также несвойственно человѣку, и мы хотимъ опровергнуть то постоянное и господствующее заблужденіе, что вотъ-де такой-то народъ живетъ же исключительно такой-то нищей и здоровъ. Такъ, намъ приводятъ въ примѣръ несчастнаго итальянскаго лаццарони который сытъ себѣ нѣсколькими макаронами и цѣлый день веселъ и поетъ, но при томъ проповѣдники этой исключительной пищи совершенно упускаютъ изъ вида, что именно такого рода пища и располагаетъ его къ лѣни и бездѣйствію. Обыкновенно еще любятъ ставить намъ въ примѣръ индусовъ, удовлетворяющихся горстью риса и якобы благодушествующихъ при такомъ способѣ питанія, но, во-первыхъ, тамъ, въ Индіи, охота и мясная пища вышли изъ употребленія сравнительно въ недавнее время въ силу разныхъ религіозныхъ воззрѣній, во-вторыхъ, этимъ объясняется безсиліе ихъ физическаго строенія, слабость мускуловъ. Такъ какъ они употребляютъ преимущественно растительную пищу, состоящую изъ риса и овощей, и такъ какъ эти ингредіенты представляютъ очень мало вознагражденій для веществъ выдѣленныхъ кровью, то этимъ объясняется недостаточное питаніе ихъ организма и вслѣдствіе этого не только мускулы дѣлаются у нихъ безсильными, но и мозгъ получаетъ скуд~ мое питаніе. Отсюда намъ понятно, почему индусы отличаются, какъ многіе другіе тропическіе народы, такою нерѣшительностью и недостаткомъ самостоятельности. Отсюда намъ далѣе ясно, какъ божіи день, почему 140 милліоновъ индѣйцевъ, питающихся рисомъ и живущихъ въ проголодъ, повинуются нѣсколькимъ тысячамъ хороню упитанныхъ мясомъ и хлѣбомъ англичанъ. Правда, растительная пища укрощаетъ нравы и брамы объ этомъ очень заботились, когда вводили правила питанія, но сами-то они продолжали хороню питаться, и потому остались господствующимъ, привиллегированнымъ классомъ, народъ же они обезсилили и истощили до того, что онъ сдѣлался рабомъ чужеземнаго властелина. Слава Богу, и спасибо право, что еще не ставятъ намъ въ примѣръ несчастную Ирландію, болѣе другихъ европейскихъ странъ испытывающую всю сладость картофеля. Конечно, картофель Съ говядиной еще куда ни шло. По исключительное потребленіе одного картофеля превратило эту страну въ самое печальное жилище нищеты. И, конечно, никогда бы Англія не властвовала надъ зеленымъ островомъ, еслибъ они обмѣнялись пищей, еслибъ Англія отослала свои стада и пшеничный хлѣбъ въ Ирландію и получила бы взамѣнъ всего этого картофель. "Бѣдная бѣлковыми веществами кровь, образованная изъ картофеля, не можетъ дать мускуламъ силу наживать мозгъ. Бѣдная Ирландія! Бѣдность ея въ свою очередь, порождаетъ нищету. Ирландія не можетъ остаться побѣдительницею въ борьбѣ съ своимъ гордымъ сосѣдомъ, котораго прекрасныя стада доказываютъ силу хозяевъ. Она не можетъ побѣдить, потому что пища ея народа порождаетъ не одушевленіе, а отчаяніе." {Молешотъ. Ученіе о пищѣ. Стр. 103.}
   Намъ скажутъ, что Ирландія находится въ бѣдственномъ положеніи, именно потому, что растительная ея пища не соотвѣтствуетъ ея климатическимъ условіямъ. И дѣйствительно, всѣ утверждаютъ, что чѣмъ ближе къ сѣверу, тѣмъ больше увеличивается потребленіе мясной пищи, а потребленіе растительной уменьшается. Правда и то, что единственное занятіе всѣхъ сибирскихъ инородцевъ -- добываніе животной пищи. Якуты пожираютъ во множествѣ быковъ и лошадей и пьютъ коровье и кобылье молоко. А лучшее лакомство для нихъ кусокь жиру или сала. Отсюда поспѣшили вывести заключеніе, что животная пища неизбѣжна въ странахъ, примыкающихъ къ сѣверу, а растительная напротивъ приличествуетъ южнымъ странамъ. Но мы представимъ и этому противорѣчивые факты. Въ Бразиліи основа пищи мясо, бычачья говядина, свѣжая, соленая или сушеная. Даже весьма мало тамъ употребляютъ хлѣба. Къ тому же тамъ пьютъ кофе и чай, вся эта пища преимущественно азотистая. Въ Сенегалѣ пища почти исключительно животная, и тамъ изобилуетъ дичь и рыба.
   Изъ этого сравнительнаго обзора неминуемо слѣдуетъ, что исключительное потребленіе той или другой пищи вовсе не свойственно человѣческому организму, что ни климатъ, ни условія соціальнаго быта не требуютъ такой исключительной пищи, что, напротивъ, такое исключительное питаніе влечетъ за собою физіологическій и соціальный вредъ; что, далѣе, человѣкъ долженъ для своего физіологическаго и соціальнаго блага питаться непремѣнно смѣшанной пищей, что онъ для своего общественнаго и гражданскаго преуспѣянія долженъ соединять земледѣліе со скотоводствомъ, которыя потребуютъ отъ него осѣдлости и дадутъ ему средства для прогресса, для самаго цвѣтущаго развитія культуры.
   Повторяемъ, хотя этотъ споръ затѣявъ въ самой глубокой древности, но только настоящее развитіе науки рѣшило этотъ вопросъ настолько позитивно, что здѣсь болѣе нѣтъ мѣста сомнѣнію. Вспомнимъ, что еще такъ недавно Ж. Ж. Руссо въ своей системѣ воспитанія требовалъ для человѣка непремѣнно растительной пищи, вспомнимъ, что вслѣдъ за нимъ Гельвеціи настаивалъ на исключительномъ потребленіи животной пищи. Все это было такъ недавно, и теперь эти крайнія мнѣнія уступили самому положительному принципу въ необходимости смѣшанной пищи. Ито, что прежде казалось дѣломъ вкуса, теперь отвергнуто. Полагали, что въ выборѣ пищи каждый человѣкъ и каждый народъ можетъ руководствоваться собственнымъ вкусомъ. Наука теперь возвела ученіе о пищѣ на степень положительнаго и несомнѣннаго закона, нарушеніе котораго влечетъ за собою физіологическую или соціальную кару.
   Но поставивъ нормой питанія смѣшанную пищу, въ которой должны преобладать хлѣбъ и говядина, мы прибавимъ, что комбинація эта ограничивается временемъ года, климатомъ и степенью физическаго или умственнаго труда... Такъ, зимою обыкновенно больше ѣдятъ и охотнѣе ѣдятъ мясо и вещества жирныя и сахарныя; лѣтомъ меньше говядины, но больше сладостей, плодовъ, зелени. Тоже, на сѣверѣ необходимо больше говядины и жиру, чѣмъ на югѣ. Все это понятно само собою.
   Мы теперь обратимся къ вопросу, въ какомъ размѣрѣ должна быть потребляема та или другая пища различными классами общества. Мы выше видѣли, что профессоръ Гексли нормой питанія для каждаго индивидуума поставилъ два фунта хлѣба (конечно, бѣлаго) и три четверти фунта говядины. Изъ таблицъ, приведенныхъ докторомъ Ж. Сиромъ, видно, что нѣкоторые рабочіе въ Англіи и Франціи потребляютъ отъ 300 до 400 килограммовъ хлѣба, и при этомъ отъ 20 до 60 килограммовъ говядины, что одно другому нисколько не мѣшаетъ. Напротивъ того, когда при постройкѣ желѣзной дороги во Франціи работали англійскіе мастеровые, то у нихъ несравненно успѣшнѣе шло дѣло, чѣмъ у французскихъ рабочихъ, потому что первые питались говядиной и хлѣбомъ, между тѣмъ какъ послѣдніе пробавлялись супами и зеленью. Французскіе инженеры, замѣтивъ это, улучшили раціоны и тогда работа пошла успѣшнѣе и въ такой же степени, какъ и у англійскихъ. На основаніи соотношенія физическихъ силъ явленіе это вполнѣ понятно и естественно.
   Отсюда мы приходимъ къ тому заключенію, что люди физическаго или умственнаго труда должны ежедневно потреблять, какъ minimum, два фунта бѣлаго хлѣба и, по крайней мѣрѣ, три четверти фунта лучшей говядины, люди же, ничѣмъ незанятые, могутъ питаться чернымъ хлѣбомъ и телятиной и всякими другими сластями.. Что и люди умственнаго труда должны также потреблять такую пищу, доказываютъ опыты Біассона, который убѣдился, что вслѣдъ за мозговой работой увеличивается отдѣленіе фосфорно-кислыхъ солей, и мнѣніе Молешота, столь осмѣянное профанами, что безъ фосфора нѣтъ мысли, теперь подтверждено прямыми и непосредственными опытами. Придерживаясь вышеозначенной нормы, каждый англичанинъ долженъ потреблять ежегодно, какъ minimum, 273 фунта говядины или 112 килограммовъ и 730 фунтовъ или около 300 килограммовъ хлѣба, но, по статистикѣ. Гауснера, мы знаемъ, что каждый англичанинъ среднимъ числомъ потребляетъ лишь 93 килограмма говядины и 250 килограммовъ хлѣба; слѣдовательно, каждому англичанину среднимъ числомъ недостаетъ необходимой, неизбѣжной пищи именно 19 килограммовъ мяса и 50 килограммовъ хлѣба. Но если мы примемъ во вниманіе, что это среднее потребленіе, что богатый и зажиточный людъ въ Англіи съѣдаетъ больше этой нормы, то на долю рабочаго класса придется еще меньше. Вотъ она гдѣ борьба за существованіе! Мы знаемъ, что Россія находится въ особенныхъ климатическихъ условіяхъ, что народъ ея проводитъ отъ 6 до 8 мѣсяцевъ въ суровомъ холодѣ и лишь отъ 4 до 6 мѣсяцевъ среди болѣе умѣренной или относительной теплоты. Понятное дѣло, что если положить на каждаго русскаго фунтъ мяса въ день и два фунта хлѣба, то это какъ разъ будетъ соотвѣтствовать его физіологическимъ потребностямъ, обусловливаемымъ суровымъ климатомъ. Это составитъ втеченіи года 365 фунтовъ говядины и 730 фунтовъ хлѣба. Но изъ статистики Гауснера мы узнаемъ, что въ Россіи каждому обитателю на долю среднимъ числомъ приходится 11 килограммовъ говядины или 26 фунтовъ и 210 килограммовъ или 511 фунтовъ хлѣба. Слѣдовательно каждому русскому недостаетъ 339 фунтовъ говядины и 219 фунтовъ хлѣба. Но мы не вѣримъ такимъ статистикамъ; статистика должна придерживаться правилъ математики; складывать вещи однородныя, а не разнородныя; она показала бы мамъ, что потребляетъ крестьянское сословіе отдѣльно, и что привиллегированное сословіе отдѣльно. Тогда мы убѣдились бы, что количество (про качество ужь и говорить нечего) потребляемой крестьянскимъ сословіемъ говядины и хлѣба еще ниже этой цифры.
   Дарвинъ, въ своей теоріи борьбы за существованіе, говоритъ, что "наличное количество пищи, для каждаго вода, разумѣется, полагаетъ крайній предѣлъ, до котораго онъ можетъ размножиться. " Человѣкъ потому имѣетъ право увеличивать производительность обитаемой имъ почвы и превращать всѣми зависящими отъ него мѣрами подчиненную ему матерію въ питательный для себя матеріалъ. Онъ говоритъ, что мы поэтому вправѣ разводить рогатый скотъ и истреблять съ цѣлью питанія елико возможно больше, потому что "въ соотвѣтственномъ состояніи ихъ непремѣнно погибло бы столько же тѣмъ или другимъ путемъ" въ борьбѣ за существованіе съ другими животными. Нечего, слѣдовательно, стѣсняться въ этомъ отношеніи. Такимъ образомъ, теорія Дарвина согласна съ знаменитымъ ученіемъ Мальтуса, во, по нашему мнѣнію, только вполовину. Правда, и не можетъ быть сомнѣнія, что число людей въ каждой странѣ соотвѣтствуетъ количеству пищи, которымъ располагаетъ масса населенія, но неправда, чтобъ продуктивность земли совершалась лишь въ арифметической прогрессіи. Такъ, мы знаемъ, что въ Бельгія получаютъ 14 гектолитровъ хлѣба съ одного гектара земли, а въ Россіи только 6, и мы уже выше сказали, что Россія одна въ состояніи была бы прокормить втрое большее число людей, чѣмъ теперь обитаетъ на всемъ земномъ шарѣ. Но теперь Россія производитъ лишь 89,000,000 гектолитровъ пшеницы, а какая нибудь Франція на пространствѣ 10,000 кв. миль съ 35 милліонами людей (въ Россіи до 80) производитъ 110,000,000 гектолитровъ пшеницы. За то Россія производитъ 163,000,000 гектолитровъ ржи, а Франція лишь 23,000,000. Принимая въ гектолитрѣ 168 3/4 фунтовъ или 4 пуда 8 3/4 фунта, мы получимъ, что Россія производитъ 42,336,000,000 фунтовъ хлѣба.
   Полагая далѣе, что на каждаго человѣка ежедневно нужно два фунта, а на 70 милліоновъ жителей понадобится 51,100,000,000 фунтовъ или 1,270,000,000 пудовъ, мы убѣдимся, что намъ все-таки недостаетъ 270 милліоновъ пудовъ. Но такой дефицитъ еще бы ничего, былъ бы сносенъ. Мы же видѣли, что каждому русскому недостаетъ 214 фунтовъ хлѣба или всей Россіи 15,260,000,000 фунтовъ. Куда же дѣвается почти треть производимаго ею хлѣба? Треть производимаго страною хлѣба идетъ на приготовленіе водки и. на вывозъ въ другія страны. Отсюда, конечно, понятно, почему такъ велика смертность и бѣдность русскаго народа, почему онъ такъ угнетенъ самою жестокою борьбою за свое существованіе съ окружающимъ міромъ. Климатъ его страны даетъ ему возможность добывать пищу лишь въ самое короткое время года и тѣмъ самымъ сильно ограничивать какъ увеличеніе его численности, такъ и накопленіе богатствъ. Между тѣмъ обиліе и достатокъ пищи играютъ первенствующую роль въ обезпеченіи побѣды въ борьбѣ за существованіе. Дарвинъ говоритъ, что "всѣ наши домашнія животныя, почти безъ исключенія, пріученныя издавна къ привольной и обильной пищѣ и избавленныя отъ труда добыванія ея, гораздо плодовитѣе, чѣмъ соотвѣтствующія имъ дикія животныя. Извѣстно, какъ часто размножаются собаки и кошки и какъ много дѣтенышей они даютъ въ каждомъ пометѣ. Дикіе кролики, какъ говорятъ, размножаются четыре раза въ годъ и производятъ отъ 4 до 8 дѣтенышей. Домашніе кролики размножаются 6 или 7 разъ въ годъ и даютъ каждый разъ отъ 4 до 11 молодыхъ. Хорьки, живущіе обыкновенно въ такомъ тѣсномъ заключеніи, гораздо плодовитѣе, чѣмъ ихъ дикіе родичи. Дикая свинья замѣчательно плодородна, такъ какъ она часто размножается дважды въ годъ и даетъ каждый разъ отъ 4 до 8, а иногда даже до 12 поросятъ въ одномъ пометѣ, но домашнія свиньи размножаются постоянно 2 раза въ годъ и стали бы размножаться еще чаще, если бы имъ это позволяли; при этомъ свинья, дающая менѣе 8 поросятъ, считается уже плохой и чѣмъ скорѣе ее откормятъ на убой, тѣмъ лучше. Количество пищи вліяетъ на плодовитость даже того же самаго индивидуума, такъ, напр., овцы, которыя рѣдко производятъ на горахъ больше одного ягненка за разъ, переселяясь на низменныя пастбища, очень часто родятъ двухъ. Различіе это, повидимому, не зависитъ отъ холода возвышенныхъ странъ, а отъ пищи и ея обилія, такъ какъ овцы и другія домашнія животныя, какъ говорятъ, чрезвычайно плодовиты въ Лапландіи" (Дарвинъ, Прируч. Живот. Т. 2, стр. 119). Отсюда мы вправѣ заключить, что увеличенный ростъ, склонность жирѣть и развитіе физическихъ мышечныхъ и умственныхъ силъ, ранняя зрѣлость и плодовитость зависятъ преимущественно отъ обилія пиши. Кромѣ того обиліе и доброкачественность пищи имѣетъ еще то великое достоинство, что съ улучшеніемъ питанія рабочаго сословія, онъ улучшаетъ обработку земли и увеличиваетъ ея производительность, такъ что тутъ прогрессъ безграниченъ и успѣхи культуры даже не могутъ быть предвидѣны во всей ихъ широтѣ. Этимъ и подобными доводами Кэри совершенно опровергъ ученіе Мальтуса. Онъ доказалъ, что въ раннемъ періодѣ общественности, акръ земли при Плантагенетахъ давалъ не больше 6 или 7 бушелей пшеницы, между тѣмъ какъ теперь тотъ же акръ земли даетъ отъ 30 до 50 бушелей пшеницы, а сборъ другихъ продуктовъ доходитъ до сотенъ. Чѣмъ больше улучшается пища и увеличивается въ количествѣ, тѣмъ болѣе увеличивается народонаселеніе, и чѣмъ больше увеличивается населеніе и правильно ассоціируется, тѣмъ больше увеличивается количество и даже самое качество пищи. "Въ дни Плантагенета и Ланкастера, говоритъ Кэри, когда народонаселеніе Англіи было не болѣе 2 милліоновъ, акръ земли давалъ всего 6 бушелей пшеницы, и несмотря на незначительное число лицъ, требовавшихъ пищи, голодъ случался весьма часто и въ сильной степени. Въ маніе же время до 18 милліоновъ жителей занимаютъ то же самое пространство земли и получаютъ пищу въ значительно большемъ количествѣ и лучшаго качества".
   "Обратившись къ Франціи, мы видимъ въ ней какъ разъ то же самое. Въ 1760 г. народонаселеніе равнялось 21 мил., а все количество получаемаго хлѣба простиралось до 94,500,000 гектолитровъ; между тѣмъ въ 1840 г. число жителей возрасло до 34 мил., а производство хлѣба до 182,516,000 гектолитровъ, что составляетъ на каждаго человѣка до 20% больше противъ прежняго, при чемъ самое зерно лучшаго качества; между тѣмъ пространство земли, пригодной для воздѣлыванія хлѣбныхъ растеній, едва ли увеличилось" {Кэри. Соціальная наука. Стр. 87.}. Отсюда мы видимъ, что отъ самого человѣка зависитъ увеличивать производительность земли, улучшать свой бытъ, совершенствовать свое размноженіе и обезпечивать себя въ борьбѣ за существованіе, которая и должна быть направлена, главнымъ образомъ, на производство, на эксплуатацію животнаго и растительнаго міра. Въ противномъ случаѣ, вымираніе, рабство, обезсиленіе, нищета духа не замедлятъ себя проявить подчасъ въ ужасающихъ, непоправимыхъ размѣрахъ. "Съ уменьшеніемъ народонаселенія и ослабленіемъ движенія въ обществѣ, говоритъ тотъ же Кэри, увеличивается трудность добыванія пищи и эта трудность возрастаетъ съ уменьшеніемъ числа субъектовъ, требующихъ ея. Голодъ въ Индіи чаще случается въ настоящее время, чѣмъ столѣтіе тому назадъ, когда народонаселеніе было гораздо многочисленнѣе и склонность къ совокупной дѣятельности существовала въ странѣ повсемѣстно. Обращая наши взоры къ прошлому, мы всюду видимъ то же самое. Долины Евфрата нѣкогда имѣли милліоны людей, которые кормились съ избыткомъ; но съ изчезновеніемъ ихъ прекратилось движеніе, и ея немногіе кочующіе обитатели съ трудомъ добываютъ въ настоящее время средства къ поддержкѣ своего существованія Когда африканская провинція была густо населена, ея жители добывали достаточное количество пищи; теперешніе ея немногіе обитатели погибаютъ отъ недостатка въ ней. То же самое было въ Аттикѣ, въ Греціи, въ Малой Азіи, въ Египтѣ. Ассоціація и совокупная дѣятельность необходимы для человѣка, чтобы онъ могъ пріобрѣсти господство надъ различными силами, существующими въ природѣ" {Кэри Ibid. Стр. 86.}.
   Европа уже давно пришла къ сознанію этихъ незыблемыхъ истинъ и прогрессъ ея въ этомъ отношеніи несомнѣненъ. Она теперь лучше насъ питается и кооперативныя силы ея грозятъ сдѣлаться всемогущими. Если мы будемъ продолжать такъ дурно питаться, а Европа постоянно будетъ прогрессировать въ этомъ, она обратитъ Россію въ свою кладовую и населеніе ея подчинитъ себѣ, какъ горсть англичанъ держитъ въ рукахъ еще болѣе многочисленное населеніе Индіи въ 140 милліоновъ людей. Дарвинъ также предлагаетъ въ своемъ ученіи радикальную мѣру противъ такого зла. Онѣ говоритъ, что если мы хотимъ получить хорошую жатву, необходимо засѣять лучшей пшеницей обширное поле, тогда хотя и будутъ налетать на это поле зерноядныя птицы во множествѣ, но онѣ причинятъ незначительный вредъ обширному и плодородному полю. Кто же посадитъ въ саду нѣсколько кустовъ пшеницы, тотъ не соберетъ зеренъ, потому что залетныя птицы все съѣдятъ. Культура и цивилизація у насъ въ Россіи -- это нѣсколько европейскихъ кустовъ въ дикорастущемъ и запущенномъ саду и перелетныя птицы раньше или позже пообщиплютъ эти кусты. Хотите упрочить свое существованіе и выдержать борьбу съ европейскимъ натискомъ, поощряйте и увеличивайте благосостояніе массъ. Дарвинъ, правда, говоритъ, что борьба за существованіе сильнѣе всего между индивидуумами одного вида; это, конечно, вполнѣ справедливо относительно всѣхъ животныхъ, не исключая и человѣка, но въ томъ-то я должно заключаться отличіе человѣка отъ прочихъ животныхъ, что онъ силою ума можетъ заправлять своими стремленіями и дать имъ направленіе, достойное его, какъ существа, по преимуществу разумнаго. Если животное ведетъ борьбу самолично, то человѣкъ долженъ ее вести въ формѣ ассоціаціи и культурно. Придерживаясь этого пути, онъ прогрессируетъ; отступая отъ него, онъ регрессируетъ. Побѣда же всегда будетъ на сторонѣ болѣе просвѣщеннаго, разумнаго, цивилизованнаго народа. Помоги намъ, судьба, заслужить это титло не только de jure, но и de facto. Кто не идетъ впередъ, идетъ назадъ. Итакъ, впередъ...

В. Португаловъ.

"Дѣло", No 5, 1870

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru