Потанина Александра Викторовна
Гумбум, монастырь зонкавистов

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Из путешествия по Китаю экспедиции Г. Н. Потанина).

   

ГУМБУМЪ, МОНАСТЫРЬ ЗОНКАВИСТОВЪ.

(Изъ путешествія по Китаю экспедиціи Г. Н. Потанина) *).

*) Одновременно съ этой статьей, имѣющей предметомъ буддизмъ секты зонкавистовъ, нами получены двѣ статьи Г. Н. Потанина, одна рисующая буддизмъ секты урджинистовъ и другая изображающая третье вѣрованіе тибетское бонбо. Эти статьи будутъ помѣщены въ слѣдующихъ книжкахъ "Сибирскаго Сборника".

   Вотъ уже мѣсяцъ, какъ мы живемъ въ Гумбумѣ; это -- монастырь въ 25-ти верстахъ отъ большаго китайскаго города Снпина. Дорога изъ Синопа идетъ въ него по долинѣ небольшой рѣки, вытекающей изъ южныхъ горъ. Вдали передъ вами все время виднѣется высокій хребетъ, острыя пики котораго слегка покрыты снѣгомъ; кругомъ холмистая лесовая почва, почти вездѣ распаханная; лишь передъ самымъ монастыремъ дорога вступаетъ въ болѣе высокіе холмы, гдѣ по сторонамъ уже не пашни, а просто трава и почва вся изрыта какими-то звѣрками; лошадь, едва своротивъ съ тропинки, часто проваливается въ эти норы. Съ одного изъ холмовъ открывается видъ на котловину, кругомъ обнесенную горами, по скатамъ которыхъ, обращеннымъ къ вамъ, широко разбросаны монастырскія постройки; тутъ пѣть ни ограды, ни воротъ, какъ у нашихъ монастырей; Гумбумъ скорѣе похожъ на нашъ уѣздный городъ. Зданія въ немъ всѣ каменныя, т. е. изъ необожженнаго кирпича, даже обнесены такими же стѣнами, и издали вы видите скорѣе ряды бѣлыхъ заборовъ, въ безпорядкѣ разбросанныхъ по холмамъ, чѣмъ ряды зданій. При ближайшемъ осмотрѣ вы замѣтите; нѣсколько храмовъ, которые выдѣляются и своей архитектурой, и окраской; вмѣсто бѣлой известковой окраски келъ храмы покрыты яркими красками; часто верхній этажъ -- красный, пиленій -- черный, иногда кровля, или, скорѣе, карнизъ, окружающій кровлю, покрытъ яркими арабесками и рѣзьбой; надъ фронтономъ возвышается рядъ золоченныхъ вазъ, странной на нашъ взглядъ формы. Вазы эти, по словамъ ламъ, наполняются бумажками съ написанными на нихъ молитвами.
   Съ холма вы спускаетесь въ оврагъ, переѣзжаете небольшой мостъ и въѣзжаете въ монастырскую улицу, ведущую на площадь передъ большимъ хураломъ. Здѣсь передъ вами цѣлый рядъ субургановъ, или бѣлыхъ памятниковъ, особой буддійской формы. Пизъ памятника всегда представляетъ форму крымскаго яблока или груши, изъ широкаго конца которыхъ къ небу поднимается колонна. Фигура эта въ общемъ всегда одна и та же, по размѣры очень различны; есть небольшія, небольше сажени въ высоту, и есть величиной съ наши храмы. Въ самыхъ большихъ бываетъ помѣщеніе для боговъ, по чаще -- это просто глухія постройки. Говорятъ, субурганы ставятся надъ могилами святыхъ людей или надъ какими нибудь реликвіями. Такъ какъ Гумбумъ родина Дзункавы и богатъ реликвіями, то здѣсь и стоить восемь субургановъ. Храмъ, передъ которымъ они вытянулись, тибетской архитектуры; зданіе нѣсколько расширено книзу.
   Съ площади, на которой шла кое-какая торговля, т. е. стояли быки съ вязанками дровъ и тангуты съ мѣшками соломы, картофеля и проч., мы свернули въ главную улицу монастыря, идущую вдоль оврага, и потянулись въ гору. Дорога шла по берегу рѣчки, раздѣляющей монастырь на двѣ половины. По обѣ стороны оврага тянулись монастырскія зданія; нѣкоторыя общественныя зданія имѣли до 20 оконъ въ верхнихъ этажахъ; были и маленькія отдѣльныя кельи; кромѣ другихъ общественныхъ зданій, тутъ было до шести храмовъ. Одинъ изъ нихъ -- съ двухъ-этажной китайской архитектуры кровлей, которая вызолочена и ярко блеститъ на солнцѣ, это -- такъ называемый "Золотой храмъ". Мѣстами берега оврага украшены тополевыми рощами; но въ общемъ Гумбумъ бѣденъ деревьями, старыхъ совсѣмъ нѣтъ, вѣроятно, потому, что они были вырублены дунганами. Эта набережная, прихотливо извивающаяся по извилинамъ оврага съ перекинутыми изрѣдка мостиками и площадками передъ храмами, вѣроятно, самая красивая часть Гумбума.
   Проѣхавъ почти весь монастырь, мы свернули въ узкій переулокъ и должны были здѣсь спѣшиться, такъ какъ домъ, на который намъ указали, какъ на наше будущее жилище, стоялъ въ полугорѣ и къ нему вела небольшая лѣстница изъ булыжника. Тутъ же стали снимать вьюки съ нашихъ муловъ и на рукахъ вносить ихъ въ калитку. Нѣкоторая пустынность, отдаленность отъ монастырскаго центра, чисто выбѣленныя стѣны и новая калитка, уже теперь же расположили меня въ пользу нашего будущаго жилья, а когда я вошла въ калитку и увидѣла чистый дворъ, кругомъ обнесенный постройками, окна съ изящными рѣшетками, красивую рѣзьбу надъ галлереей, окружающей съ трехъ сторонъ дворъ, я исполнилась глубокой благодарностью къ монастырскому начальству, давшему намъ такое помѣщеніе. На дворѣ въ это время толпились ламы, вынося изъ комнатъ разный домашній скарбъ. Жаль было выживать жильцовъ съ насиженнаго гнѣзда, но въ то же время я радовалась, что домъ этотъ будетъ принадлежать намъ однимъ. Мы заняли главныя комнаты, прямо противъ воротъ; въ нихъ съ галлереи вели ярко окрашенныя двери, парадная также вся покрыта краской и картинами, направо отъ нея полупрозрачной рѣзной рѣшеткой отдѣляется небольшая гостинная, налѣво глухой перегородкой въ видѣ ширмъ -- спальная. Стѣны комнатъ были бѣлыя, но фантазія художника, кромѣ яркихъ карнизовъ вверху и внизу, придумала еще нарисовать вверху какъ бы часть приподнятаго занавѣса, драпирующагося складками; потолки тоже были украшены рисунками цвѣтовъ и арабесокъ и посрединѣ каждой комнаты медальономъ изъ бытовыхъ сценъ; каждое полотнище ширмъ, отдѣляющихъ спальную, тоже имѣло китайскую картину, больше, впрочемъ, похожую на каррикатуру, какъ по замыслу, такъ и по исполненію; всего оригинальнѣе было верхнее отдѣленіе комнаты; выше ширмъ подъ потолкомъ лежатъ одно на другомъ два круглыхъ бревна, художникъ превратилъ ихъ въ огромные свитки дорогихъ матерій, затканныхъ цвѣтами. Двери и ставни въ комнатѣ также покрыты рисунками. Какъ видите, въ общемъ у насъ очень недурная и, главное, очень оригинальная квартира. Г. Скасси занялъ три комнаты въ лѣвомъ боковомъ флигелѣ дома. Направо были нежилыя постройки, а въ домѣ, который прямо противъ нашихъ комнатъ выходитъ на улицу, остались жить ламы; въ лѣвомъ углу между нашими комнатами и комнатами г. Скасси помѣщаются кухня и комната для прислуги. Я забыла упомянуть о размѣрахъ помѣщеній; каждая сторона дома занимаетъ въ длину не болѣе 4-хъ саженъ и столько же аршинъ въ ширину. Главный недостатокъ дома на нашъ русскій взглядъ,-- это неимѣніе печей; отапливаются комнаты снизу, со двора, и это очень мало нагрѣваетъ ихъ. Сзади дома есть небольшой дворъ, также прикрытый галлереей; съ него едва можно видѣть узкую полосу неба, такъ круто возвышается глиняный обрывъ надъ домомъ. Съ передняго двора тоже видно немного, спереди надъ плоскими кровлями видны вершины двухъ холмовъ, съ часовенькой на одномъ изъ нихъ, назадъ надъ обрывомъ, видна часть стѣны и воротъ чьей-то кельи. Чтобы видѣть больше, надо войдти на кровлю, отсюда открывается видъ на дворы домовъ нашихъ сосѣдей ламъ. Вездѣ такое же устройство, какъ у насъ, т. е. квадратный дворъ, съ трехъ сторонъ его -- кельи, съ четвертой -- амбаръ и кругомъ всего двора -- галлерея.
   Небольшая толпа мальчиковъ-ламъ и стариковъ сопровождала насъ и вошла съ нами на дворъ. Кругомъ слышался монгольскій говоръ; на лицахъ виднѣлось любопытство, но не было замѣтно ни недоброжелательства, ни презрительной насмѣшки, такъ непріятно дѣйствующей на васъ среди китайской толпы. Скоро явились какіе-то ламы, изгнавшіе толпу съ нашего двора; они объявили, что присланы отъ монастырскаго начальства, чтобы поселить насъ здѣсь, и что мы можемъ обращаться къ нимъ, какъ бы къ смотрителямъ нашего дома. Сейчасъ же они назначили намъ одного молодаго послушника въ водоносы, другаго посолили въ привратницкой, и мы сдѣлались гражданами монастырской общины.
   Въ день нашего пріѣзда въ Гумбумъ былъ праздникъ; праздновался седьмой день кончины Дзункавы; вечеромъ монахи зажгли иллюминацію. Я вошла на кровлю, чтобы полюбоваться огнями. Видъ былъ очень красивъ, на темномъ фонѣ холмовъ и ночнаго неба со всѣхъ сторонъ рисовались огненные строчки. Каждый владѣлецъ кельи выставлялъ у себя на кровлѣ рядъ масляныхъ лампочекъ; богатые выставляли длинный рядъ во всю стѣну, бѣдные -- съ десятокъ. На кровляхъ виднѣлись группы монаховъ въ ихъ красныхъ драпировкахъ; поставивши лампы, монахи набожно творили земные поклоны, обращаясь въ сторону храма, откуда въ это время доносились слабые звуки трубъ и бубна.
   Живя въ монастырѣ, мы, однако, мало видимъ ламъ, у насъ бываютъ только двое приставленныхъ къ намъ отъ начальства, одинъ изъ нихъ сдѣлался большимъ нашимъ пріятелемъ, онъ всегда желанный гость. Это тангутъ по происхожденію, родина его недалеко отъ Гумбума, человѣкъ лѣтъ 40, съ большимъ тактомъ. Онъ бывалъ въ Россіи, ѣздилъ къ бурятамъ торговать дамскими товарами, знаетъ русскіе порядки и, кажется, находитъ ихъ недурными, любитъ щегольнуть знаніемъ нѣсколькихъ русскихъ словъ и, приходя къ намъ, всегда здоровается по-русски. Онъ никогда не отказывается дать какое нибудь нужное намъ разъясненіе, достать нужную книгу или найдти знающаго человѣка для какихъ нибудь разспросовъ. Какія его обязанности въ монастырѣ, намъ неизвѣстно; но онъ принадлежитъ къ общинѣ монаховъ, изучающихъ писаніе. Ближе видимъ мы жизнь ламъ, поселившихся на нашемъ дворѣ. Это, большею частью, молодые еще люди и бѣдняки. Самый старшій изъ нихъ, съ лицомъ жолтымъ, какъ дубленая кожа, и хриплымъ голосомъ, мало разговариваетъ, онъ вѣчно занятъ чтеніемъ молитвъ и, по правдѣ сказать, иногда нагоняетъ порядочную тоску, читая ихъ нараспѣвъ своимъ гробовымъ голосомъ, по цѣлымъ часамъ не переставая; остальное время онъ занятъ перепиской священныхъ тибетскихъ книгъ. Другой жилецъ, тоже почти невидимый нами, молодой художникъ, онъ встаетъ на разсвѣтѣ и уходитъ въ мастерскую живописи и лѣпныхъ работъ. Возвращается, когда уже стемнѣетъ. Родомъ онъ изъ восточной Монголіи, пришелъ сюда почти ребенкомъ. Большіе сѣрые глаза, пухлыя губы и болѣе свѣтлый цвѣтъ лица выдѣляютъ его среди здѣшнихъ сухихъ и смуглыхъ тангутскихъ ламъ. На галлереѣ нашего двора постоянно можно видѣть двухъ ламъ, одного монгола родомъ изъ-подъ Долонъ-нора, изъ восточной Монголіи, человѣка лѣтъ 25, высокаго, съ тонкими чертами лица, нѣсколько прихрамывающаго; другаго -- молодаго ордосца, почти мальчика. Первый, по имени Лобсынъ, съ утра до ночи занятъ шитьемъ заказнаго платья, это его средство къ жизни; въ хуралъ къ богослуженію онъ не ходитъ; варить пищу для своихъ сотоварищей и топить кельи чаще всего выпадаетъ на его долю, такъ какъ онъ большой хозяинъ и хлопотунъ. Иногда мнѣ случалось видѣть, какъ этотъ труженикъ, приковылявъ на галлерею (шить въ комнатѣ темно и главное холодно), лишь только успѣвалъ разложиться съ своими лоскутками, нитками и иголками, какъ во дворъ являлся нищій и, протягивая чашку, затягивалъ свою назойливую пѣсню. Хромой лама сейчасъ же вставалъ, оставлялъ работу и отправлялся къ себѣ, чтобы зачерпнуть чашку дзамбы {Дзамба, жареная ячменная мука,-- обыкновенная пища здѣшнихъ ламъ. Ее подбавляютъ къ чаю.} для просителя; лишь только онъ усаживался и разбирался въ работѣ, какъ снова въ калитку просовывалась голова и рука съ чашкой, и нашъ лама снова отправлялся за дзамбой. Мнѣ иногда досадно бываетъ на этихъ батырчи (нищихъ), но ламы никогда на нихъ не жалуются. Эти батырчи, иногда молодые люди, часто, можетъ быть, лишь временные странники, отыскивающіе, гдѣ лучше? И каждый изъ ламъ, живущихъ на нашемъ дворѣ, можетъ быть, бывалъ въ подобномъ положеніи или, можетъ быть, въ немъ очутится, какъ скоро ему придетъ охота къ паломничеству. Какъ ни мало заработывалъ нашъ лама, онъ никогда не отказывалъ никому въ подаяніи; точно также онъ не отказывался помочь всякому въ его работѣ. Трудолюбивый, скромный и дѣятельный, онъ, повидимому, любимъ всѣми окружающими. Другой общій любимецъ, болѣе всего оживляющій нашъ дворъ, это ордосецъ Ратна-Бала; онъ бѣжалъ изъ родительскаго дома въ Гумбумъ, когда ему было 12 лѣтъ, теперь ему 17, но когда высмотрите на его круглую, какъ мячъ, голову, на красное, какъ будто подбитое ватой лицо, на круглые брови и глаза, на расплывшійся дѣтскій носъ и дѣтскія же губы и подбородокъ, вамъ трудно относиться къ нему какъ къ взрослому. И на дворѣ онъ извѣстенъ подъ именемъ "джалхынъ ламы", т. е. маленькаго ламы (даже больше, чѣмъ маленькаго; въ слово джалхыпъ монголы вкладываютъ больше ласки). Притомъ же джалхынъ лама сохранилъ и ребяческую живость, говоритъ, сильно жестикулируя, лицо безпрестанно переходитъ отъ одного выраженія къ другому, смѣхъ его раздается безпрестанно по всякому малѣйшему поводу. Онъ чаще всего занятъ ученьемъ, т. е. твердитъ въ слухъ какую-то книгу, и чаще прочихъ ходитъ въ хуралъ. Иногда на нашъ дворъ является еще одинъ тангутскій юноша, товарищъ маленькаго ламы; тогда они начинаютъ учиться вмѣстѣ. Тангутъ становится въ ораторскую позу, поднимаетъ въ воздухъ красивымъ жестомъ руку и начинаетъ предлагать ордосцу какіе-то вопросы; тотъ, пренебрегая всякой заученностью, сыплетъ отвѣтами и съ торжествомъ щелкаетъ пальцами и хлопаетъ въ ладоши, когда вопросы и отвѣты идутъ удачно или когда онъ одерживаетъ верхъ надъ противникомъ. Такимъ способомъ они приготовляются къ торжественному состязанію, которое устраивается въ Гумбумѣ между ламами. Это что-то въ родѣ нашихъ ученыхъ диспутовъ или публичныхъ экзаменовъ; присутствующіе могутъ предлагать вопросы и выражать свое одобреніе или неодобреніе апплодисментами и криками. Въ чемъ заключаются эти диспуты, я не могу сказать, но, повидимому, на нихъ обсуждаютъ не одни богословскіе вопросы.

А. Потанина.

(Продолженіе будетъ).

"Восточное Обозрѣніе", No 27, 1886

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru