Пруссак Владимир Васильевич
Клуб самоубийц

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Владимир Васильевич Пруссак

Клуб самоубийц

(Отрывок из повести "Гимназичество")

   

Глава VI

   Несколько юношей, непринужденно развалясь в мягких креслах и качалках, расставленных в зеленой гостиной, курили, изредка перебрасываясь короткими фразами. Большинство в гимназической и студенческой форме, двое в смокингах. Хорошенький зеленый попугай, покачиваясь на трапеции, подвешенной к потолку высокой клетки, насвистывал французскую шансонетку. Дымок крепких египетских папирос принимал причудливые очертания и застывал в воздухе. Белый медведь, подбитый ярко-красным сукном, тупо глядел на собравшихся вставными желтыми глазами.
   -- Ну, что же, начнем? -- предложил румяный блондин в смокинге и запел, потягиваясь, арию из "Пиковой дамы":
   -- Однажды, в Версале, au jeu de la reine...
   -- Не нужно, Юрка! -- остановил его бритый сероглазый путеец. -- Начать бы можно, да мы ждем одного субъекта, гимназиста...
   -- Сегодня чрезвычайное собрание?
   -- Да, милый Юрочка, сегодня собрание чрезвычайное, с вынутием жребия. Один из здесь присутствующих, не позже, чем через двадцать пять часов, отправится ad patres.
   Гимназист в мундире перестал дразнить попугая и обернулся:
   -- Прошлый раз ушел Борис?
   -- Совершенно верно, Коленька. Прошлый раз ушел Борис, господин гимназист С.-Петербургской XX гимназии. В газетах по этому поводу была поднята нелепейшая шумиха.
   -- Ну, господа, мы скоро начинаем? Я уже два часа здесь! -- заволновался Коленька.
   -- Мой дорогой, я не понимаю, почему вы плохо чувствуете себя. Возьмите танагру, садитесь в качалки и помечтайте или перелистайте этот томик. Это восхитительные "Les trofees" Эредиа в редком, хотя чересчур громоздком, академическом издании.
   -- Однажды, в Версале, au jeu de la reine, -- снова затянул Юрий.
   В комнату вошел Паша и остановился, растерянный.
   -- Творец, и откуда ты нам посылаешь такого раритета! -- повернулся путеец к Юрию.
   -- Однажды, в Версале, au jeu de la reine... Казимир, этот раритет, как ты изволишь выражаться, уже давно хочет побывать в клубе. Почему бы нам не доставить ему удовольствия? Я уверен, что на наше настроение не сможет повлиять никто.
   Казимир резко повернулся, так что громко звякнул браслет с золотым медальоном -- миниатюрный снимок с Джиоконды.
   -- Господин прозелит, садитесь, вот на этом кресле удобно! -- закивал Юрий. -- Казимир, начинай.
   Казимир уселся в качалку и, плавно раскачиваясь, заговорил медленно и мечтательно.
   -- Мы ничего не ждем в жизни. Жизнь скучная и пошлая вещь. В жилах у людей иная кровь, чем текла раньше. Голубая кровь течет в жилах мечтателей, возлюбивших белую невесту-смерть больше хамки-жизни с раскрашенным лицом. Но мало голубокровых и чужды им люди с горячей, клокочущей в жилах, красной кровью. Все, что придумывали люди, чтобы забыться, мы испытываем: вино, прекрасный опиум, изощренные ласки. Раз в две недели мы собираемся вместе, чтобы поскучать, покурить, прочесть две-три страницы достойного нашего внимания поэта и поболтать. Раз в два месяца мы в первом часу ночи надписываем свои имена на кусках картона и бросаем картон в вазу. Вазу подносим попугаю. Попугай великолепно обучен и вытаскивает один кусок. Тот, чье имя на нем написано, кончает с собой не позже, чем через сутки. Яды, браунинги, ножички для вскрытия жил у нас всегда имеются. Пока попугай возится с вазой, приходится испытать несколько острых мгновений. Ради этих мгновений мы и устроили клуб. Уставов, конечно, никаких. Уклонений не бывало. Каждый волен не приходить в зеленую гостиную. Если вы, господин прозелит, ждали каких-нибудь страшных слов и мистических обрядов, вы разочаруетесь. Ничего подобного у нас нет. Я уже устал говорить... Картон на круглом столике. Юрий, ты обнесешь гостей, не правда ли? Карандаши тоже на столике. Картон с надписанным именем бросайте вот сюда.
   Он указал на ажурную вазу и опустил в нее свою визитную карточку, украшенную гербом.
   -- Прошу вас!
   Юрий, взяв четырехугольный продолговатый картон, задумался. Сколько раз ему приходилось участвовать на этих "чрезвычайных собраниях", и все же он не мог не волноваться. Ему казалось, что все это несерьезно, что он играет в какую-то запретную игру и сейчас все кончится и можно будет уйти.
   Паше хотелось спать, и он плохо сознавал, как попал сюда и что от него требуется. Машинально написал свое имя; когда напомнили -- опустил картон в вазу.
   Стало неожиданно весело.
   -- Господа, вспомним Петрония! -- неестественно развязно предложил Казимир. -- Розы, кто хочет роз!
   Он сломал несколько стеблей бледно-алых тепличных роз и бросил цветы на пол.
   -- Подбирайте, кто хочет! Коленька, будь виночерпием, шампанского!
   Наполнив узкие бокалы редерером, выстроились рядом. Казимир схватил вазу, поставил перед попугаем и закричал:
   -- Господа, что-нибудь веселенькое!
   "Иду к Максиму я,
   Там ждут меня друзья", --
   сочным юношеским голосом затянул Юрий. Все подхватили. Паша заулыбался и тоже хотел петь, но не знал слов.
   Попугай посмотрел на вазу и, подсвистывая Юрию, нагнулся и вытянул картон. Песня оборвалась. Юрий подбежал к попугаю, отнял картон, взглянул и тихо сказал:
   -- Паша.
   Общий облегченный вздох.
   Казимир подошел к обреченному и пожал ему руку.
   -- Поздравляю Вас. Вам яду?
   -- Пожалуйста! -- обрадовался Паша, сознавая, что его желание исполняется и смерть близка и уже готова взять его.
   -- Вот. Действие начнется через четыре часа, почти безболезненно; умрете приблизительно часов через десять. Впрочем, Вы, вероятно, раньше. Примете в вине?
   Казимир с ласковой и серьезной улыбкой высыпал в бокал порошок и передал Паше.
   -- Вот.
   Паша перекрестился и выпил. Виновато улыбнулся: "Горьковато немножко".
   Клубисты смущенно переглядывались. Казимир, подняв над головой вырванный из книги листок, заговорил нараспев:
   -- Кончим наш прекрасный вечер чтением поэта, умеющего радоваться и призывать к радости. Коленька, читай, ты умеешь.
   Коленька улегся на медведя, обнял красивую белую голову и, взглянув на листок, начал декламировать:
   
             Шампанское в лилию! Шампанское в лилию!
             Ее целомудрием святеет оно,
             Mignon с Escamilio! Mignon с Escamilio!
             Шампанское в лилии -- святое вино.
   

Комментарии

   Впервые: Багульник. 1916. No 2, сентябрь. Целиком повесть Гимназичество, видимо, не сохранилась либо не вовсе была дописана. Коммент. к данному отрывку см. в биографии. очерке, с. 231--232.
   ...au jeu de la reine -- на карточной игре у королевы (фр.).
   ...ad patres -- к праотцам (лат.).
   ..."Les trofees" -- сб. сонетов Трофеи (1893), главное произведение франц. поэта Ж. М. де Эредиа (1842--1905).
   "Иду к Максиму я..." -- припев куплетов графа Данило в оперетте Ф. Легара (1870--1948) Веселая вдова (1905).
   "Шампанского в лилию!.. вино" -- Цитируется Шампанский полонез (1912) И. Северянина.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru