Lib.ru/Классика: Пыпин Александр Николаевич. Библейская секта двадцатых годов

БИБЛЕЙСКАЯ СЕКТА ДВАДЦАТЫХЪ ГОДОВЪ.

Въ исторіи послѣднихъ лѣтъ нашего библейскаго Общества {Обзоръ исторіи Библейскаго Общества въ Россіи мы имѣли уже случай изложить въ особой статьѣ; см. Вѣстн. Евр. 1868: авг., сент., нояб., и декабрь.} играла не маловажную роль секта донского есаула Котельникова, которую противники этого Общества ставили съ нимъ въ прямую связь, и въ которой они видѣли злѣйшій умыселъ къ истребленію религіи. До сихъ поръ эта секта была очень мало извѣстна, и мы сообщимъ здѣсь нѣсколько свѣдѣній объ ней по документамъ, которые были намъ доставлены однимъ изслѣдователемъ нашей новой исторіи. Эти документы также недостаточно полны и не даютъ возможности разъяснить весь ходъ этой исторіи; но они, тѣмъ не менѣе, даютъ понятіе объ этой ереси, такъ напугавшей тогдашнихъ "охранителей", а вмѣстѣ съ тѣмъ и вообще понятіе о тогдашнихъ нравахъ.

Мы указывали прежде, какія дѣйствія производила пропаганда Библейскаго Общества въ той странной піэтистическо-канцелярской формѣ, въ какой она обыкновенно совершалась: люди съ серьезнымъ образованіемъ уже тогда въ нее не вѣрили и смѣялись надъ ней; полуграмотная масса, въ которой распространяя Библію и благочестивые трактаты черезъ благочинныхъ и капитанъ-исправниковъ, не понимала, что творится, и иногда окончательно путалась. Мы указывали, также умственное состояніе церковныхъ и гражданскихъ властей, которыя, послѣ паденія Голицына, взяли на себя истребленіе вреда и соблазна, произведеннаго Библейскимъ Обществомъ. Дѣло донского есаула представляеть новыя любопытныя подробности, въ которыхъ мы увидимъ обѣ стороны дѣла.

Противники Библейскаго Общества были во многомъ правы, когда ставили ересь Котельникова въ прямую связь съ Библейскимъ Обществомъ. Ересь не была, конечно, такимъ прямымъ порожденіемъ этого Общества, какъ представляли Шишковъ и его товарищи; было нелѣпо указывать личную солидарность донского есаула съ главными руководителями Библейскаго Общества; но нѣтъ сомнѣнія, что общій характеръ секты Котельникова образовался подъ вліяніемъ библейской пропаганды, что эта секта усвоила себѣ многое изъ темнаго мистицизма нашихъ библейскихъ дѣятелей и даже выставляла свои ученія, какъ простое примѣненіе на дѣлѣ тѣхъ религіозныхъ наставленій, которыя исходили отъ самой власти. Секта Котельникова была дѣйствительно совершенно естественнымъ послѣдствіемъ той странной проповѣди, которую вело Библейское Общество. Разсылая канцелярскимъ порядкомъ Библіи и мистическіе трактаты, оно всего скорѣе могло найти себѣ прозелитовъ въ той полуобразованной или только-что грамотной массѣ, которая, при своей плохо направляемой религіозной ревности, особенно была открыта для религіознаго фантазерства и до этого времени доставляла не мало послѣдователей разнымъ видамъ раскола: эта часть публики должна, была увидѣть въ оффиціальной разсылкѣ Библіи призывъ къ ея благочестію и въ мистическихъ трактатахъ обращеніе къ ея собственнымъ религіознымъ умствованіямъ. Дѣйствительно такъ поняла эти вещи ересь Котельникова, которая и ссылалась на Библейское Общество. Въ результатѣ библейской пропаганды получались не одинъ разъ странныя секты подобнаго рода, которыя, по мнѣнію самихъ участниковъ ихъ и по мнѣнію многихъ петербургскихъ піэтистовъ, составляли невинное-и даже похвальное ревнованіе по вѣрѣ, и которыя потомъ выставлялись противниками Библейскаго Общества какъ злѣйшая ересь, опасная и вредная не только для церкви, но и для самого государства.

Секта Котельникова началась еще въ пору процвѣтанія Библейскаго Общества. Мы не имѣемъ свѣдѣній о томъ, какъ возникла о ней первое дѣло: это первое дѣло кончилось довольно благопріятно для Котельникова, но вскорѣ потомъ оно было поднята снова, уже въ то время, когда вполнѣ господствовали враги Библейскаго Общества, и на этотъ разъ Котельниковъ подвергся самому строгому преслѣдованію. Общій ходъ этой исторіи мы разсказывали прежде { "Р. Библ. Общество", ст. 4-я, стр. 731--732.}, и напомнимъ теперь ея главныя черты.

Въ двадцатыхъ годахъ донской есаулъ Евлампій Котельниковъ, подъ вліяніемъ тогдашнихъ религіозныхъ толковъ и библейскаго благочестія, началъ проповѣдовать въ кругу своей родни и знакомства на Дону особое мистическое ученіе, по которому выходило, что Антихристъ пришелъ уже въ міръ, что въ оффиціальной церкви видна уже мерзость запустѣнія, предсказанная пророкомъ Даніиломъ, что внѣшняя церковь, какъ царство Антихристово, будетъ разрушена Александромъ I, въ которомъ родился духовно I. Христосъ, и который есть мужъ новой церкви. При Александрѣ должна распространиться новая религія или единовѣріе. Духоносцы, какъ называли тогда эту секту, читали усердно Библію, далѣе книжку Лопухина о "внутренней церкви", "Воззваніе къ человѣкамъ о послѣдованіи внутреннему влеченію Духа Христова"; въ своихъ молитвенныхъ собраніяхъ, нѣкоторые избранные духоносцы приходили въ экстатическое состояніе, имѣя видѣнія и пророчествовали. Котельниковъ изложилъ ученія свои въ книгѣ, которой далъ ухищренное апокалиптическое названіе въ тогдашнемъ стилѣ: "Начатки съ Богомъ Остраго Серпа и полотомъ вѣнцѣ". Мѣстное начальство (какъ разсказывали потомъ противники Библ. Общества) много разъ будто-бы доносило объ этой сектѣ министру духовныхъ дѣлъ, самъ Котельниковъ былъ задержанъ мѣстными донскими властями,-- но "агенты иллюминатства" отвращали вниманіе министерства отъ донесеній донского начальства и отъ рукописей Котельникова. Наконецъ, послѣ паденія кн. Голицына, Котельниковъ (въ октябрѣ 1824 г.) былъ взятъ и привезенъ въ Петербургъ. Здѣсь онъ, какъ говорятъ, держалъ себя дерзко съ Аракчеевымъ, въ присутствіи митр. Серафима и арх. Фотія, не пугался угрозъ, а напротивъ санъ грозилъ, говоря, что радъ погибнуть, потому что своей погибелью умножитъ ревность и число своихъ послѣдователей. Аракчеевъ я Серафимъ хотѣли запереть его въ крѣпость; но Фотій просилъ, чтобы ему предоставили Котельникова на увѣщаніе. Фотій довелъ его до раскаянія, и Котельниковъ письменно предалъ свою книгу проклятію. Тогда его велѣно было освободить, дать ему тысячу рублей и отпустить на родину.

Это происходило въ 1824-мъ году.

Но, на родинѣ -- разсказываетъ Шишковъ -- Котельниковъ "сочинилъ еще злѣйшую прежней книгу, въ которой насмѣшливымъ и ругательнымъ образомъ описывалъ простоту тѣхъ, кои повѣрили притворному его. обращенію въ православную вѣру отреченію отъ своей". Онъ продолжалъ распространять свою ересь, и его вторично взяли въ Петербургъ. Здѣсь Фотій уже не хотѣлъ обращать его, а поручено это было одному монаху, "который (по разсказу Шишкова), вмѣсто обращенія его, самъ, отъ него заразился тою-же ересью и объявилъ о томъ письменно". Наконецъ, Котельникова заключили въ Соловецкій монастырь, гдѣ онъ умеръ въ 50-хъ годахъ, какъ говорили, "святымъ человѣкомъ"...

Упомянутые выше матеріалы, какъ мы замѣтили, неполны и отрывочны. По нимъ трудно составить послѣдовательную исторію этого дѣла: поэтому, мы въ своемъ изложеніи не будемъ слѣдовать хронологическому порядку дѣла, а постараемся передать въ связи содержаніе самыхъ документовъ. Большая часть ихъ относится уже ко второй исторіи Котельникова, но мы найдемъ въ нихъ не мало указаній объ его прежней исторіи и о первомъ разборѣ его дѣла въ Петербургѣ (въ 1824). Впрочемъ и въ этихъ неполныхъ матеріалахъ общій характеръ его фантастической секты обнаруживается очень достаточно.

Изъ тѣхъ документовъ, которые относятся къ первому слѣдствію надъ Котельниковымъ въ Петербургѣ, мы прежде всего остановимся на письмѣ митр. Серафима къ Аракчееву {Въ копіи не означено, когда было писано это письмо; но что оно относится къ первому слѣдствію, видно изъ того, что Котельниковъ ссылался на него потомъ, въ своемъ письмѣ къ Милорадовичу, въ іюнѣ 1825 (см. ниже).}. Когда Котельниковъ былъ привезенъ въ Петербургъ, Аракчеевъ прислалъ къ митр. Серафиму книгу Котельникова "Начатки съ Богомъ Остраго Серпа", и другія записки, и просилъ его дать свое мнѣніе, какому наказанію подлежитъ авторъ этого сочиненія. Серафимъ усмотрѣлъ, что сочиненіе это "очень важно", и сдѣлалъ изъ него выписку, которую и посылалъ на разсмотрѣніе Аракчееву. Относительно Котельникова онъ пришелъ въ слѣдующему мнѣнію. Котельниковъ есть начальникъ секты духоносцевъ, которая принимаетъ два главные догмата: 1-е, что въ каждомъ послѣдователѣ ея живетъ самъ I. Христосъ, или что каждый ея послѣдователь есть истинный Христосъ,-- что есть богохуленіе; 2-е, что грекороссійская церковь не есть истинная церковь, а "Вавилонъ и блудница", а таинства ея суть печать антихристова,-- что есть хула на церковь. Итакъ, Котельниковъ виноватъ по первому пункту, т.-е. въ богохуленіи; но онъ виноватъ и по второму пункту, т.-е. въ оскорбленіи величества: "ибо неистовый есаулъ сей учитъ, что якобы (страшусь сказать сіе) государь императоръ хочетъ истребить православную церковь вашу, а на мѣсто ея вводитъ новую церковь, новую всеобщую какую-то религію, которую уже якобы онъ и распространяетъ указами своими. Молкетъ ли быть большее оскорбленіе величества благочестивѣйшаго государя императора нашего, какъ сіе оскорбленіе"? Объяснивъ, что подданныхъ привязываетъ къ его особѣ именно увѣренность, что онъ есть защитникъ вѣры, и что поэтому "благочестивѣйшій" занимаетъ первое мѣсто въ высочайшемъ титулѣ, митрополитъ заключаетъ, что Котельниковъ есть врагъ императора и врагъ отечества; что его, какъ злѣйшаго и нераскаяннаго еретика,-- котораго не могли исправить отъ ереси, "ни увѣщанія духовенства, ни вразумленія начальства его, съ легкимъ штрафомъ соединенныя {Котельниковъ, какъ увидимъ, содержался "за рѣшотками" въ Новочеркасской 1-й части; о штрафѣ онъ писалъ потомъ, что уплатой его онъ былъ разоренъ.}, ни просьбы и слезы жены его, которая старалась отвлечь его отъ пагубнаго заблужденія его, и которую онъ немилосердо билъ за сіе, якобы по внушенію духа Божія, слѣдуетъ судить по всей строгости законовъ, въ страхъ остальнымъ послѣдователямъ этой секты, "которые тоже суть что масоны, иллюминаты, якобинцы и карбонари, но опаснѣе ихъ тѣмъ, что они именемъ религіи и именемъ божіимъ злоумышляютъ истребить божественную религію нашу, а чрезъ то произвесть революцію, дабы воспользоваться выгодами ея". Митр. Серафимъ полагалъ наконецъ, что "въ наши (тогдашнія) несчастныя времена" правительство должно особенно стоять на стражѣ, чтобы тайные враги не причинили ему зла подъ видами добра.

Въ запискѣ, приложенной къ письму, находятся другія подробности о сектѣ Котельникова.

Духоносцы -- разсказывается здѣсь -- проповѣдуютъ, что они имѣютъ въ себѣ духъ божій, и выдаютъ себя, одни за пророка Иснію, другіе за Іону, Котельниковъ выдаетъ себя за Іоанна Предтечу. По словамъ ихъ, послѣднія времена уже наступили, Христосъ въ духѣ пришелъ, апокалиптическое число 666 исполнилось и Антихристъ явился: онъ явился въ господствующей церкви,.въ которой и видна мерзость запустѣнія, прореченная Даніиломъ. Это Антихристово царство будетъ разрушено императоромъ Александромъ, при которомъ откроется новая религія (принимаемая духоносцами) и распространится по вселенной на 1000 лѣтъ, такъ скоро, что "не успѣетъ еще Библія всѣмъ раздана быть".

Императоръ Александръ получалъ въ этой новой церкви божественное значеніе. Въ немъ родился духовно I. Христосъ; юнъ глава этой церкви, и онъ-то распространялъ ее своими указами. Особая мистическая роль приписана была и императрицѣ Маріи, которую Котельниковъ называлъ "Вратами Сіона". Въ мірѣ явились уже апокалиптическіе ангелы, которые должны установить новую религію: первый изъ этихъ ангеловъ есть Библейское Общество; второй ангелъ -- имп. Александръ; третій ангелъ дѣйствуетъ въ нѣкоторыхъ избранныхъ по Библейскому Обществу въ силу указовъ императора. Основаніе новой церкви еще не совершилось, но оно совершится: Александръ истребитъ древнюю церковь, какъ Вавилонъ, приметъ самъ новую религію, примутъ ее вельможи и синодъ благословитъ, и тогда собранія духоносцевъ устроятся открыто, какъ церкви новой религіи.

По ученію духоносцевъ, всякій христіанинъ есть "священникъ", "царь", "Христосъ" и т. д., и потому богослуженіе могутъ совершать и мужчины и женщины, и въ этомъ богослуженіи они представляютъ собой Христа. Такъ, чтобы изобразить распятіе, крестную смерть и снятіе съ креста, "дѣвка" бросается на крестъ; и надъ ней поютъ соотвѣтственныя церковныя пѣсни, наконецъ она воскресаетъ. Эта "дѣвка" служитъ потомъ обѣдню, причемъ причащаетъ на простомъ хлѣбѣ, скоромной булкѣ или на буарзахъ. Курганъ представляетъ у духоносцевъ гору Ѳаворъ: они совершаютъ здѣсь свое преображеніе, и утверждаютъ, что на нихъ бываетъ сошествіе Св. Духа въ огненныхъ языкахъ.

Для распространенія своихъ ученій, они дѣлаютъ у себя собранія, сподъ видомъ чтенія Библіи". Кромѣ Библіи, они принимаютъ еще книгу Лопухина "Черты о внутренней церкви", "Воззваніе къ человѣкамъ" и пр., кромѣ того библейскіе отчеты, "воззваніе" отъ комитета Библейскаго Общества. Своихъ послѣдователей духоносцы, по словамъ записки, набираютъ изъ старообрядцевъ, духоборцевъ, скопцовъ и другихъ раскольниковъ, и изъ-за внѣшнихъ обрядовъ съ ними не спорятъ...

Наконецъ Серафимъ, считая непристойнымъ описывать дальнѣйшія "мерзости и богохульства" этой книги, выражаетъ удивленіе, что объ нихъ много разъ было доносимо бывшему министру духовныхъ дѣлъ (кн. А. Н. Голицыну), и онъ молчалъ. Между тѣмъ "Острый Серпъ" есть совершенное ниспроверженіе господствующей церкви и введеніе какой-то новой, состоящей изъ всѣхъ еретическихъ и раскольническихъ сектъ: духоносцы съ дерзостью провозглашаютъ, что въ религіи должна неминуемо и вскорѣ послѣдовать революція, которая должна быть пагубна для тѣхъ, кто ей станетъ препятствовать, и полезна тѣмъ, кто будетъ ей помогать, и что само правительство споспѣшествуетъ этой цѣли учрежденіемъ библейскихъ обществъ" Упомянувъ, что бывшій министръ самъ, разсылая во всѣ епархіи, академіи и семинаріи книгу "Воззваніе къ человѣкамъ", откуда авторъ "Остраго Серпа" большей частью заимствовалъ свое ученіе и "карбонарскія мысли" и которую духоносцы считаютъ пророческою,-- митрополитъ заключаетъ снова, что эта секта есть самая вредная и опасная для православной церкви и отечества: "нѣтъ сомнѣнія, что она не у насъ въ Россіи выдумана, но принесена къ намъ изъ-за морей, а управляется и поддерживается и распространяется чрезъ всѣ истинно діавольскіе способы иностранцами, ищущими того, чтобы опровергнувъ алтари и престолъ, сокрушить и страшное для всей Европы могущество и силу Россіи".

Таково было мнѣніе властей, противныхъ Библейскому Обществу, о сектѣ Котельникова {Въ этомъ же самомъ смыслѣ Серафимъ писалъ о сектѣ Котельниковъ къ императору Александру отъ 11-го декабря 1824-го года. См. Р. Арх. 1868, стр. 940 и слѣд.}.

Первое дѣло, начавшееся по поводу этой секты, какъ мы сказали, кончилось для Котельникова благополучно потому, что онъ отказался отъ своего ученія. Его отпустили домой и дали ему тысячу рублей. Это кажется только поощрило его и поддержало его въ высокомъ мнѣніи о себѣ и своей проповѣди; дома онъ снова началъ дѣйствовать по прежнему и новое преслѣдованіе, навлеченное имъ на себя, кончилось для него соловецкимъ заточеніемъ. Къ этому второму дѣлу Котельникова и относятся, главнымъ образомъ, упомянутые документы.

Обличители Котельникова представляли его нравственныя качества въ очень неблагопріятномъ видѣ, и напримѣръ говорятъ, что онъ искалъ въ сектѣ своихъ личныхъ выгодъ, надѣялся пріобрѣсть черезъ нее значеніе и -- деньги. Атаманъ войска донского, генералъ Иловайскій, въ одномъ изъ своихъ первыхъ донесеній о Котельниковѣ выражалъ мнѣніе, что "имъ руководитъ высокомѣріе, имѣющее цѣлію содѣлаться извѣстнымъ, а ничего свойственнаго христіанской любви и смиренію въ немъ не усматривается". Фотій въ запискахъ своихъ (какъ извѣстно, не весьма достовѣрныхъ) разсказываетъ, что Котельниковъ, по освобожденіи своемъ, два раза писалъ ему и просилъ денегъ, сначала 5000 руб., потомъ 150,000. Въ дѣлѣ сохранилось одно письмо Котельникова къ Фотію (отъ 12-го марта 1825), писанное по возвращеніи на Донъ. Онъ проситъ Фотія не сомнѣваться въ правовѣріи его и его семейства; говоритъ, что онъ молилъ Господа Бога о государѣ, о графѣ (Аракчеевѣ) и о немъ, и также о "здѣшнихъ (донскихъ) любезнѣйшихъ властяхъ и пастыряхъ вашихъ"; въ концѣ будто бы ошибкой называетъ Фотія "архипастыремъ", и желаетъ ему таковымъ сдѣлаться. Но о деньгахъ нѣтъ никакой рѣчи.

Письмо къ Фотію было очевиднымъ притворствомъ со стороны Котельникова, потому что вскорѣ уже онъ сталъ высказываться о немъ совершенно иначе, и снова принялся распространять свои фантазіи.

Въ томъ же мартѣ 1825-го года начинается новый рядъ донесеній объ немъ донского начальства въ Петербургъ. Въ концѣ марта атаманъ Иловайскій доносилъ Аракчееву слѣдующее: Котельниковъ "во время заблужденія своего" послалъ жившему въ Лубнахъ архіепископу Амвросію {Амвросій, бывшій архіепископъ тобольскій, жилъ тогда въ Лубнахъ на покоѣ.} свои толкованія на Апокалипсисъ, назвавши свою посылку на конвертѣ рапортомъ іеромонаха Іоанна Громова. Теперь Котельниковъ "открылся" въ этомъ Иловайскому, и такъ какъ посылка возвращена была изъ Лубна въ Новочеркасскую почтовую контору, то Иловайскій вытребовалъ ее къ себѣ и нераспечатанной представлялъ ее Аракчееву.

При дѣлѣ находятся эти посланія къ Амвросію, писанныя Котельниковымъ "во время его заблужденія", т.-е. до перваго отправленія въ Петербургъ. Въ то время его петербургскіе судьи, вѣроятно не знали этихъ посланій. Мы находимъ здѣсь собственныя свидѣтельства Котельникова объ его ученіи, которыя могутъ послужить не безинтереснымъ обращивомъ тогдашняго религіознаго броженія.

Эти посланія состоятъ изъ трехъ писемъ къ Амвросію к изъ особеннаго посланія къ "Вратамъ Сіона" (мы объяснимъ это дальше), которое онъ поручаетъ также Амвросію. Письма писаны Котельниковымъ 24 іюня и 24 іюля 1824 года изъ "тюрьмы" при 1-й полицейской части въ Новочеркасскѣ, гдѣ юнъ, какъ видно, очень долго содержался еще до отправленія въ Петербургъ. Въ первомъ короткомъ письмѣ, Котельниковъ предаетъ себя и свое дѣло защитѣ я ходатайству Амвросія и при письмѣ посылаетъ ему "книгу о строеніи святаго града во вселенной и рабское представленіе ко Вратамъ Сіона отъ недостойнаго узника".

Второе письмо заключаетъ въ себѣ цѣлый длинный, хотя смутный разсказъ Котельникова объ его дѣлѣ, его религіозныхъ стремленіяхъ и планахъ, жалобы на преслѣдованіе и просьбы помочь ему въ его душевной борьбѣ. Нѣсколько выдержекъ дадутъ понятіе о содержаніи письма и объ оригинальномъ его стилѣ.

Въ началѣ письма Котельниковъ говоритъ, что онъ исповѣдуется святому отцу, которому онъ пишетъ. "Я такъ оставленъ всѣми,-- говоритъ онъ; я тоскую. Если бы это была тоска Іисусова въ саду, я радъ бы былъ. Темная вѣра колеблется. Я далъ подписку и письма {Конечно въ то время, когда дѣло о немъ шло еще только въ Новочеркасскѣ, гдѣ имъ сначала и содержался.}, что содержанію моему никто не причиною, какъ я самъ, и видя недостоинство свое, никого учить не могу и не буду, только бы услали меня въ Кіевъ, ибо-де для положенія духа моего, чувствую, не такъ нужна тюрьма, какъ совѣты святыхъ отецъ во ощутительномъ искушеніи моемъ" Чтожъ? Назвали только сіе доказательствомъ су нашествія моего и молчатъ. Строгость таже. Но по милости божіей можно всякому со мною видѣться и тайно писать, что Господу угодно. Вотъ написалось изъясненіе на Апокалипсисъ и ужасаюсь: совѣтоваться не съ кѣмъ, агнецъ мой еще нѣмотствуетъ (?). Звѣрь въ силѣ нападаетъ, а побужденіе писать такое, какъ не миновать смерти, какъ теряю жизнь, если не повиноваться побужденію. Я оставилъ-было писать, но вся внутренность моя занялась тоскою какъ отъ страшнаго преступленія, а теперь не знаю что за страхъ. Забота, какъ и куда отправить, рѣшена письмомъ дочери. Она сказала, что въ вашей обители {Въ Лувенскомъ монастырѣ.} любовь величайшая, премудрость глубочайшая, неоцѣненная палата Св. Духа, что это -- престолъ церкви нашей, что это -- средоточіе нашего зданія, что святитель Амвросій беретъ участіе въ сооруженіи ея даже до Кесаря. Планъ церкви написанъ. Посылаю отъ имени іеромонаха Іоанна Громова, дабы звѣрь и цари земные и воинства ихъ не познали подъ синъ таинственнымъ великимъ именемъ узника"...

Подъ звѣремъ Котельниковъ разумѣлъ вѣроятно самого Антихриста, а подъ воинствами земныхъ царей -- конечно, атамана Иловайскаго и новочеркасскую полицію. Письмо дѣйствительно миновало ихъ рукъ, и попалось къ нимъ уже тогда, когда было возвращено по почтѣ назадъ. Забота о томъ, куда отправить толкованіе Апокалипсиса, могла быть рѣшена дочерью есаула потому, что эта дочь, Марья, бывшая замужемъ за урядникомъ Кустовымъ, играла въ сектѣ большую роль, какъ одаренная особой духовной силой или просто "духомъ": ея слова могли имѣть вдохновенное значеніе.

Въ письмѣ странно мѣшаются чрезвычайное уничиженіе и вмѣстѣ высокое понятіе о своемъ знаніи тайнъ вѣры. "Бѣдный я человѣкъ: что я дѣлаю, и самъ не понимаю",-- восклицаетъ Котельниковъ; онъ сомнѣвается въ своемъ умѣ, но тутъ же спрашиваетъ: "неужели св. мужи такъ начинали путь свой?" и приписывая себѣ божественныя внушенія, высказываетъ сожалѣніе: "бѣдный я человѣкъ! Некому сообщить тайны св. Іоанна. Онъ по справедливости плачетъ" (Ап. V, 4). Котельниковъ проситъ себѣ молитвъ и духовной помощи.

Онъ разсказываетъ затѣмъ нѣкоторые случаи изъ своей тюремной жизни, гдѣ опять по своему обнаруживается религіозная ревность донского есаула. "По окончаніи книги (т.-е. толкованія Апокалипсиса),-- пишетъ онъ,-- вышелъ я на сраженіе противу матерняго сквернословія. Шесть казаковъ ощутили удары руки моей, дошла жалоба, и за выговоръ (т.-е. сдѣланный Котельникову) досталось-было тоже и приставу. Кричу и говорю: вы меня хотя убейте, а отдохнувши, буду бить опять васъ за Матерь Пречистую, пока перестанете! Тутъ острогъ, тутъ прочія угрозы; но хоть въ Сибирь!... Это чудо! билъ людей, а совѣсть не укоряетъ и сердце паче услаждается: видно дѣло Господне,-- а посовѣтоваться не съ кѣмъ! бѣда!" Оцъ разсказываетъ далѣе, какъ одна духоносица, которую "пилаты" тоже мучили въ полиціи табакомъ и матернимъ словомъ, духомъ узнала одного урядника, который оказался начальникомъ молоканъ. Этотъ урядникъ пришелъ къ Котельникову "распросить объ истинномъ спасеніи", и узнавъ отъ него о "внутреннемъ дѣйствіи въ человѣкѣ духа Христова", поспѣшилъ сообщить своему обществу это важное открытіе. Котельниковъ съ великимъ уваженіемъ говоритъ о ревности этого урядника: "по его горячей любви къ Богу я недостоинъ учить его; чувствую, что я далекъ отъ подобной горячности. Боже мой, воль ты благъ къ намъ! Молоканы ближе ко спасенію, нежели церковные лицемѣры"...

Это письмо писано было Котельниковымъ наудачу -- онъ не зналъ, попадетъ ли оно къ архіепископу или къ другому лицу въ Лубнахъ, которое онъ и проситъ передать его письмо архіепископу. Къ этому, намъ неизвѣстному лицу, адресовано еще третье письмо Котельникова, или собственно приписка къ предыдущему,-- гдѣ онъ продолжаетъ разсказывать о подвигахъ и благочестіи разныхъ своихъ духоносцевъ, особенно какой-то Марѳуши. Эта Марѳуша была исполнена духа; она имѣла вдохновенія, предсказывала и даже творила изцѣленія. Между прочимъ она передавала ему, что "Господь открылъ ей" объ его "бумагахъ", писанныхъ имъ къ императору и къ другимъ, лицамъ,-- что эти бумаги тамъ получены; хотя ей не было открыто, что именно по этимъ бумагамъ происходитъ. Передъ тѣмъ она сообщала ему другое свое прозрѣніе. "Въ прошлую Филиповку,-- разсказываетъ Котельниковъ,-- когда книга, написанная мною: Начатки съ Богомъ Остраго Серпа въ золотомъ вѣнцѣ, со всѣми святыми откровеніями, писанными моею рукою и рукою Параскевы {Это была дочь Котельникова Прасковья Дубовская, вдова рядника.}, попались въ руки войсковой канцеляріи, посѣщали меня обѣ духоносицы, Дуня съ Марѳушею. Я просилъ Марѳушу, чтобы она помолилась Богу... , чтобы Господь успокоилъ меня извѣщеніемъ, угодна ли ему написанная книга, которая писана, думаю, по движенію духа Божія, и самъ себѣ не вѣрю и сокрушаюсь. Поутру приходитъ Дуня съ рапортомъ: Марѳуша уѣхала, и приказала сказать тебѣ, братецъ,-- мы, пошедши отъ тебя, при вступленіи въ нашъ кварталъ, объяты сдѣлались благоуханіемъ"... Кромѣ того, она велѣла ему сказать "чтобъ онъ не печалился; все будетъ такъ, какъ написано". Словамъ Марѳуши и Дуни Котельниковъ вѣрилъ какъ божественному указанію, и совершеній* передъ ними преклонялся: "куды мнѣ за ними гнаться; имъ можно вѣрить, потому что дѣйствія явныя, примѣтныя, а мое дѣло вовсе подъ сомнѣніемъ великимъ. Вѣдь только и доказательства, что чрезвычайныя понятія пророчествъ (т.-е. пониманіе ихъ, которое онъ у себя предполагалъ), да если что надобно писать, то никакъ удержаться нельзя"... Писаніе толкованіи на Апокалипсисъ сопровождалось также чудесными обстоятельствами, потому что караульные при нѣсколькихъ обыскахъ не могли найти въ тюрьмѣ его тетрадей, хотя иногда онѣ бывали даже на виду. Написавши Апокалипсисъ, Котельниковъ, но словамъ его, поклонился ему и знаменовалъ имъ четыре страны свѣта "съ крѣпкимъ распѣвнымъ гласомъ" и вышелъ на "оговорку" съ приставомъ по поводу шести казаковъ, "ощутившихъ удары его руки": на выговоры пристава, Котельниковъ сталъ кричать я на него; разсерженный приставъ велѣлъ держать его, а самъ пошелъ осматривать комнату и однако не нашелъ Апокалипсиса.

Такъ препровождалъ свое время Котельниковъ въ своемъ заключеніи. Вмѣстѣ съ изложенными сейчасъ письмами, попавшими теперь въ руки Иловайскаго, находилось и "рабское представленіе ко Вратамъ Сіона", также сохранившееся въ документахъ. Котельниковъ надѣялся, что архіепископъ Амвросій доставитъ это представленіе по адресу.

Въ этомъ посланіи ко "Вратамъ Сіона" мы находимъ чрезвычайно курьезное изложеніе фантазій библейской секты. "Врата Сіона", какъ мы упоминали, былъ мистическій титулъ, подъ которымъ Котельниковъ разумѣлъ императрицу Марію Ѳедоровну. "Возлюбленныя Господу Врата Сіона! Всемилостивѣйшая государыня!" такъ начинаетъ Котельниковъ свое посланіе. "Основанныя имъ на святыхъ горахъ Врата Сіона любитъ Господь болѣе всѣхъ селеній Іакова. И потому, Врата! возвысьте верхи ваши! возвысьте святыя собранія ваши, возвысьте двери вѣчныя! Царь Славы входитъ!" Цѣль посланія состоитъ въ томъ, чтобы убѣдить Врата Сіона возвысить свои верхи, т.-е. дать защиту истиннымъ вѣрующимъ, т.-е. духоносцамъ, дать покровительство ихъ собраніямъ, изъ которыхъ должна выйти истинная церковь, и разрушить козни и преслѣдованія церкви Антихристовой, какою Котельниковъ считалъ православіе.

Въ началѣ посланія Котельниковъ собираетъ изъ Библіи пророчества о послѣднихъ временахъ, объ умноженіи'беззаконій, о блудницѣ вавилонской, о преслѣдованіи вѣрныхъ, р наконецъ о пришествіи царя славы. Все это онъ непосредственно примѣнялъ къ тогдашнимъ событіямъ и къ своей собственной проповѣди: онъ былъ одинъ изъ гонимыхъ вѣрныхъ. При этомъ онъ разсказываетъ о своихъ трудахъ и претерпѣваемыхъ гоненіяхъ:

"Полтора года,-- разсказываетъ онъ,-- настоятельство наше продолжается у монарха объ открытіи св. апостольскихъ собраній (т.-е. собраній духоносцевъ), яко училищъ христовыхъ учениковъ, безъ которыхъ не можетъ состоять соборная во храмахъ, вселенская истинная церковь, не можетъ истребиться и тьма, сборище сатанинское, блудница вавилонская... Прошлаго 1823 г" написана мною въ духѣ св. Іоанна Тайновидца книга: Начатки съ Богомъ (и проч.), съ письмами: министру духовныхъ дѣлъ князю Голицыну, яко хранителю тайнъ Господнихъ; вашему императорскому величеству, яко матери жениха невѣсты, яко Вратамъ Сіона; и благословенному жениху невѣсты-агнца, возлюбленному Христу Господню, Александру. Въ сей книгѣ ангелъ воскликнулъ громкимъ голосомъ? говоря всѣмъ птицамъ, летающимъ по небу: летите, собирайтеся на великую вечерю Божію, чтобы пожрать трупы царей, трупы сильныхъ, трупы тысяченачальниковъ, трупы коней и сѣдящихъ на нихъ, трупы всѣхъ свободныхъ и рабовъ, и малыхъ и великихъ. Но перехвачена здѣшними полицейскими, а по претензіи моей хотя отыскана и находится въ войсковой канцеляріи, со всѣми святыми откровеніями, но не отправляютъ ни къ вашему величеству, ни въ цензуру. Такъ увидѣлъ я послѣдователей масоновъ {Такимъ образомъ и Котельниковъ, какъ Серафимъ, винитъ во всемъ тѣхъ же масоновъ, которыхъ считаетъ слугами Антихриста.}: звѣря и царей земныхъ, плотоугодниковъ, вождей гонителей, духовенство и градоначальниковъ и воинства ихъ подчиненныхъ, собравшихся, чтобы сразиться съ сидящимъ на конѣ и съ воинствомъ его".

Такимъ образомъ, свои столкновенія съ полиціей и ея гоненія Котельниковъ отождествляетъ съ борьбой Антихриста противъ Христа. "Шестъ лѣтъ съ половиною,-- говоритъ онъ,-- судили меня за то, что я по милости Божіей не поклонился образу звѣрину и не принялъ начертанія звѣря, также за слово Божіе и свидѣтельство Іисусъ-Христово. Осудили, отлучили отъ св. церкви и по высочайшей конфирмаціи еще содержали полгода въ заточеніи съ продажею имущества моего на цѣну штрафа и на содержаніе мое здѣсь". Указавъ подходящее къ его положенію сравненіе изъ Библіи (Пѣс. Пѣсн. 1, 4, 5), Котельниковъ продолжаетъ: "По сему ходу паки содержутъ меня въ заточеніи и уже паки полгода на 8-й годъ, хотя и безъ допроса, но можетъ быть паки осужденъ уже и конфирмованъ, какъ и прежде, безъ объявленія мнѣ экстракта и сентенціи. Такъ сильно духъ Антихриста дѣйствуетъ въ рабахъ своихъ". Онъ жалуется на утѣсненія, которымъ онъ подвергается, на укоризны, на то, какъ ему "нарочито досаждаютъ скверно-матерными словами и пѣснями при молитвословіи, трубкою при ладанѣ, балалайкою при пѣснопѣніи". Котельниковъ удивляется, что "настоятельство ангела" не дѣйствуетъ даже и, въ Петербургѣ, гдѣ его просьбы объ открытіи собраній духоносцевъ оставались безуспѣшными. Мы уже видѣли, что онъ много хлопоталъ объ этомъ. "Объ открытіи св. собраній,-- говоритъ онъ еще,-- писалъ я въ духѣ св. Іоанна сына Громова {Тотъ же мистическій псевдонимъ, подъ которымъ Котельниковъ отправлялъ свои посланія въ Дубны.} въ войсковую канцелярію многократно; г. министру духовныхъ дѣлъ князю Голицыну многократно; въ св. синодъ единожды; въ воронежскую консисторію единожды; г. министру внутреннихъ дѣлъ графу Кочубею дважды, и самому государю дважды въ собственныя руки. Но видно повсюду собираются сразиться съ сѣдящимъ на конѣ и воинствомъ его, не допускаютъ до истиннаго вниманія благочестивѣйшаго монарха. Имъ пріятна политика и судебныя дѣла. Не хочетъ змій оставить пищи, отъ которой тучнѣетъ, и сего ради не хочетъ принять грядущаго миротворца; не хочетъ и слышать, сколь силенъ въ чудесахъ духъ св. Библіи, который судитъ и воинствуетъ"... Котельниковъ грозитъ, что казнь и пагуба скоро постигнетъ враговъ Библіи: "познаютъ св. Библію тогда, какъ по слову, въ ней содержащемуся и ихъ осуждающему, схваченъ будетъ звѣрь и лжепророкъ, и оба состоянія таковыхъ людей (т.-е. конечно, опять духовенство, не признающее Библіи, и градоправители, служащіе Антихристу) живые брошены въ озеро "огненное, горящее сѣрою",-- и напоминаетъ цитату изъ Захар. XIV, 12.

Приступая къ изложенію своей просьбы въ императрицѣ, Котельниковъ объясняетъ значеніе "Вратъ Сіона":

"Сіонъ есть великая гора, уготована надъ верхомъ горъ,-- есть вселенское единов23;ріе, уготованное въ св. собраніяхъ (цитаты изъ Апокалипсиса и прор. Михея). Врата на Сіонъ есть Пречистая Дѣва, матерь Божія, Марія, дѣйствующая духомъ своимъ въ вѣрующихъ на возрожденіе ихъ во Христѣ. Она избираетъ горлицу, вдовствующую царицу Марію, дабы гласъ горлицы слышанъ былъ въ землѣ нашей" (цитата изъ Пѣсни Пѣсней и прор. Захаріи) и проч. Черезъ эту Марію долженъ совершиться бракъ ея сына съ невѣстою, т.-е. императоръ Александръ долженъ соединиться съ покой церковью, или единовѣріемъ духоносцевъ, и тѣмъ должна успокоиться ярость Господня на землѣ Сѣверской (цитаты изъ Апокалипсиса и прор. Захаріи).

Указавши, что такимъ образомъ здѣсь будетъ дѣйствовать сама Пречистая Дѣва, Котельниковъ излагаетъ, въ чемъ должна была бы состоять воля ея императорскаго величества "по званію Вратъ Сіонскихъ". Во-первыхъ, "сердобольная мать царица, въ духѣ матери небесныя царицы", должна была предстать передъ сына своего, императора Александра, въ которомъ "сынъ божій, царь небесный тѣлесно пребываетъ", и испросить освобожденіе всѣмъ, содержащимся въ узахъ за слово божіе и "свидѣтельство Іисусъ-Христово" духоносцамъ, между прочимъ тѣмъ, которые исполняютъ божіе дѣло "родъ видами юродства s неистовства". Во-вторыхъ -- исходатайствовать "дозволеніе, на основаніи Священнаго Союза трехъ монарховъ, сходиться желающимъ христіанамъ для чтенія слова Божія и назиданія другъ друга въ любви, со славословіемъ и духовными пѣснями, утѣшая ея и радуяся о Господѣ своемъ",-- т.-е. дозволеніе для собраній духоносцевъ, для совершенія ихъ обрядовъ, предсказательства "въ духѣ" и т. п. Въ третьихъ -- должны быть собраны бумаги, писанныя Котельниковымъ къ государю, къ министрамъ, въ войсковую канцелярію и пр., чтобы онъ "видѣлъ, цѣлы ли они"; и обратить высочайшее вниманіе на то, "что по нимъ желалъ духъ Божій, и что они лежатъ, или истреблены за то только, что Христа не допускаютъ царствовать въ человѣкахъ" (!). Въ четвертыхъ -- такъ какъ "духи пророковъ подчинены пророкамъ", то Котельниковъ желалъ, чтобы его книга, тутъ же представляемая: "Изъясненіе св. откровенія Іоанна Богослова", были разсмотрѣна такими духоносцами божіими, которымъ извѣстны на опытѣ необыкновенные пути Божіи, а не мірскими мудрецами, которые этихъ путей не знаютъ. Въ пятыхъ -- "августѣйшая мать сотворитъ обрученіе царю Соломону въ царѣ Александрѣ съ невѣстою Агнца тѣмъ, что онъ начнетъ жену облачать въ солнце" и т. д. Эта мудреная фраза, подкрѣпленная цитатами изъ Апокалипсиса и Пѣсни Пѣсней, должна была вѣроятно означать полный союзъ императора Александра съ духоносцами. Исполнивъ это, Александръ могъ "связать сею цѣпью Сатану во вселенной, повергнуть въ бездну, запереть и запечатать на тысячу ліьтл, царствуя со Христомъ тысячу лѣтъ". По мнѣнію Котельникова, тогда открывалось спасеніе "явное, скорое и громкое", и надо только поспѣшнѣе исполнять то,"къ чему призываемся", чтобы кто не "предвосхитилъ вѣнца, намъ опредѣленнаго".

------

Какъ мы сказали, Иловайскій въ мартѣ 1825 г. отправилъ всѣ эти отыскавшіеся документы въ Петербургъ, въ графу Аракчееву. Эти писанія Котельникова, принадлежали еще къ его "прежнему заблужденію", и быть можетъ не повлекли бы новыхъ розысковъ; но Котельниковъ, вернувшись изъ Петербурга въ свою Верхне-Курмоярскую станицу, не угомонился, вновь, открылъ свою пропаганду, и теперь она стала еще характеристичнѣе. Котельниковъ и прежде, какъ мы сейчасъ видѣли, ставилъ дѣло своей секты самымъ широкимъ образомъ. Открывъ пришествіе Антихриста, онъ считалъ себя не иначе, какъ борцомъ противъ Сатаны, и основывая свою новую церковь, желалъ, чтобы императоръ Александръ сталъ во главѣ этой церкви; въ Александрѣ, по его мнѣнію, тѣлесно явился Христосъ, и онъ долженъ былъ сокрушить Антихриста и начать тысячелѣтнее царство. Котельникову казалось, что онъ имѣетъ всѣ данныя для такихъ заключеній: Священный Союзъ, Библейское Общество, разсылка Библій и книжицъ въ родѣ "Воззванія къ человѣкамъ" и т. п., поощреніе собраній для чтенія Библіи, убѣждали его совершенно. Судъ въ Петербургѣ не разубѣдилъ его. Напротивъ, онъ еще больше утвердился въ своихъ понятіяхъ, и только пріобрѣлъ новыя свѣдѣнія относительно положенія, въ какомъ находится борьба съ Антихристомъ. Онъ увидѣлъ только, что ревнители спасенія, какъ кн. Голицынъ и Библейское Общество, не защитили его; что графъ Аракчеевъ, Фотій и др. не что иное какъ слуги Антихриста, и что Антихристъ очень силенъ. Котельниковъ уступилъ имъ, давши подписку, но на эту уступку тогда же смотрѣлъ какъ на военную хитрость, совершенно дозволительную съ такимъ непріятелемъ. Отдѣлавшись отъ непріятеля, онъ возобновилъ свою пропаганду противъ Антихриста, и обогатилъ ее новыми обличеніями.

Въ запискахъ Фотія разсказывается, что Котельниковъ, впавши снова въ свою ересь, посылалъ, съ письмами, свою книгу "Острый Серпъ" епископу вологодскому Онисифору и архіепископу московскому Филарету {Это была та вторая, "еще злѣйшая" книга Котельникова, о которой говорить Шишковъ. Полное ея заглавіе было: "Острый Серпъ въ рукѣ".}. Вологодскій епископъ секретно послалъ полученное въ синодъ. "Филаретъ,-- по словамъ Фотія,-- видя въ письмѣ Котельникова, что онъ до небесъ восхваленъ за терпимость ереси и хладнокровность къ православію, митрополитъ же Серафимъ весьма очерненъ, а Фотій самыми скверными красками расписанъ, и надѣясь симъ сильнымъ ругательнымъ письмомъ привести въ подозрѣніе Фотія, послалъ въ собственныя руки его величества. Но государь принялъ сей поступокъ Филарета московскаго за весьма дурной, о чемъ изволилъ сказать Аракчееву, и бумагу передалъ для разсмотрѣнія Серафиму, а послѣ Фотію". Біографъ Филарета, г. Сушковъ, отвергаетъ это обвиненіе, какъ другія показанія Фотія о Филаретѣ; и хотя объ этомъ дѣлѣ нѣтъ пока полныхъ свѣдѣній, можно дѣйствительно усумниться въ объясненіяхъ, какія даетъ Фотій способу дѣйствій Филарета. Послѣдній не могъ конечно принимать серьезно писаній Котельникова, вовсе не былъ такъ неосмотрителенъ и простодушенъ, чтобы поставить себя въ какую-нибудь солидарность съ ними; онъ могъ послать его книгу и письмо прямо императору по той простой причинѣ, что дѣло о Котельниковѣ ставилось въ криминальную связь съ Библейскимъ Обществомъ, въ которомъ самого Филарета считали нѣсколько компрометированнымъ, и что онъ, мало надѣясь на Серафима, который вовсе не поддержалъ его въ то время, и зная, какъ ведутся дѣла (судьей религіозныхъ предметовъ являлся Аракчеевъ), предпочелъ обратиться не къ Серафиму, и не къ синоду, а прямо къ императору. Такъ или иначе, но дѣло загорѣлось снова. Въ нашихъ документахъ есть замѣтка, что 29-го апрѣля 1825 г, члены синода въ собраніи объявили, что книгу, присланную въ синодъ отъ епископа вологодскаго Онисифора (съ надписью на конвертѣ: секретно и въ собственныя руки членовъ св. синода), они предоставляли разсмотрѣнію митр. Серафима, который объявилъ, что объ этой книгѣ, какъ заключающей въ себѣ вредныя лжеученія, онъ считаетъ необходимымъ довести до свѣдѣнія императора,-- что прочіе члены и поручили ему согласно привесть въ исполненіе. Въ той же замѣткѣ прибавлено, что отношеніе по этому предмету и книга "Острый Серпъ" отправлены были къ Аракчееву 4 мая 1825 г. {Это была, повидимому, новая переписка объ этомъ предметѣ, но можетъ бытъ и та, которую мы указывали въ началѣ статьи: по нашей рукописи это не совсѣмъ ясно.}

Вѣроятно, вслѣдствіе этого обстоятельства, состоялось высочайшее повелѣніе, которое отъ 24 мая передано было Аракчеевымъ донскому атаману Иловайскому и по которому велѣно было Котельникову не отлучаться изъ своей станицы, за чѣмъ приказано было имѣть надзоръ мѣстному сыскному начальству {Рапортъ Иловайскаго Аракчееву, отъ 13 іюня 1825.}.

Въ тоже время дѣло начиналось съ другой стороны. Къ мѣстнымъ властямъ поступили доносы на дочь Котельникова (одну изъ главнѣйшихъ духоносицъ), Марью Кустову, и на самого Котельникова.

Въ апрѣлѣ 1825 года станичные правители Качалинской станицы, гдѣ жила дочь Котельникова съ мужемъ своимъ, урядникомъ Павломъ Кустовымъ, открыли, что Кустова, собирая у себя людей обоего пола подъ видомъ чтенія Библіи, разглашаетъ всѣмъ, что ей было откровеніе, будто бы въ іюнѣ того года будетъ повсемѣстный моръ -- "таковой, что лишь останется отъ онаго двѣ части людей". Станичные правители старались удержать ее отъ этихъ разглашеній, но она рѣшительно отвѣтила, что будетъ проповѣдовать каждому и не умолчитъ никогда. Тогда они, опасаясь, чтобы этимъ заблужденіемъ не заразился "просторазумѣющій народъ", призвали въ станичную канцелярію ея мужа и совѣтовали ему жену свою унять, но и тотъ отказался, говоря, что ея разглашеніе должно быть справедливо и будетъ непремѣнно, въ чемъ онъ увѣряется на ей пророчествахъ. Получивъ объ этомъ свѣдѣніе, войсковая канцелярія распорядилась въ маѣ мѣсяцѣ взять Кустовыхъ въ Новочеркасскъ, гдѣ и держать ихъ подъ строгимъ карауломъ. Здѣсь они были допрошены 18 іюня. На допросѣ Марья Кустова показала, что ей отъ роду 22 года, замужемъ 8-й годъ, читать и писать умѣетъ, вѣру содержитъ греко-каѳолическую, у исповѣди и причастія бываетъ каждогодно, людей къ себѣ не собираетъ, а что приходили къ ней нѣсколько человѣкъ -- "для испытанія содержимой ею и мужемъ ея религіи, такъ какъ въ жителяхъ станицы распространился слухъ, что они приняли масонство"; что разглашеній о морѣ она не дѣлала, но что откровеніе ей дѣйствительно было. На допросѣ она подробно разсказываетъ, какъ было это откровеніе, повторившееся не одинъ разъ. Начиналось съ того, что она "почувствовала въ себѣ особенную легкость... такъ, какъ будто бы она прикосновенія къ землѣ и прочему, на чемъ только стояла, не имѣла, и всякая вещь, въ рукахъ ея бывшая, ею чувствуема не была, вмѣстѣ съ симъ усердіе къ Богу возгорѣло въ ней въ большей противь прежняго степени, что продолжалось съ нею почти до вечера". Затѣмъ началось "въ ясномъ видѣ" и самое видѣніе, въ которомъ ей разверзлись небеса, и она видѣла рай, открылось море съ огнемъ и чернымъ дымомъ, т.-е. адъ, явились "двадцать четыре степени -- мѣсто, названное мытарствомъ" и т. д. Объ откровеніи своемъ она писала императору, черезъ какого-то іеромонаха. Мужъ ея, Павелъ Кустовъ, показалъ на допросѣ, что отъ роду ему 23 года, вѣры греко-россійской, читать и писать умѣетъ; относительно разглашеній о морѣ показывалъ одинаково съ женой, что разглашеній она не дѣлала, что откровеніе однако было, но она говорила о немъ только людямъ, "имѣю. щимъ съ нимъ дружество"; что "народное вселенское истребленіе" точно послѣдуетъ въ іюнѣ мѣсяцѣ, но какого года она не "говорила. Кустовъ подтверждалъ, что станичные правители совѣтовали ему унять свою жену отъ разглашеній, "поставляя на сіе;резоноагь то, что таковаго откровенія ей не было и быть людямъ теперешняго вѣка, не можетъ", но Кустовъ на это "доказывалъ имъ изъ св. писанія, что откровеніе божіе можетъ быть къ людямъ и нынѣшней жизни", и въ подтвержденіе разсказывалъ еще одно откровеніе, случившееся въ ихъ же домѣ.

Войсковая канцелярія, выслушавъ показанія, и увидѣвъ въ этомъ "заблужденіе ума, противное правиламъ христіанской церкви", постановила послать Кустовыхъ въ новочеркасское духовное правленіе для увѣщанія...

Тогда же, какъ мы сказали, поступилъ доносъ и на самого Евлампія Котельникова: онъ былъ поданъ его собственнымъ братомъ, также есауломъ, Иваномъ Котельниковымъ. Доносъ этотъ, въ которомъ собрались всѣ толки и сплетни околодка объ новой "масонской" религіи Котельникова, опять очень характеристиченъ, и мы передадимъ его главныя черты.

Иванъ Котельниковъ объясняетъ въ началѣ, что онъ доноситъ не какъ самовидецъ, а что слышалъ отъ другихъ людей. Во-первыхъ, Евлампій, по словамъ его, имѣетъ при себѣ тѣ свои книги, которыя были преданы проклятію, и кромѣ того книги: "о Добротолюбіи" {Извѣстная назидательно-аскетическая жизнь.} и "Вѣсы", и изъ нихъ послѣдняя, "какъ слышно было прежде, у масоновъ имѣется первымъ фундаментомъ ихъ секты и Евлампій никому (ея) не даетъ прочитывать". Далѣе, что когда онъ пріѣхалъ изъ Петербурга, то у него видѣнъ былъ подъ мундиромъ крестъ, на подобіе орденскихъ, а теперь носитъ онъ его подъ рубашкой, обшитый фуляромъ: "Таковой крестъ, слухами носится, имѣютъ первоклассные масоны". Въ третьихъ, "вѣрованіе его состоитъ все въ духѣ, при нашествіи котораго падаютъ мертвыми и лежатъ съ часъ времени, потомъ встаютъ и объясняютъ, что видятъ рай и муку, ангеловъ и Бога, на престолѣ сѣдящаго", и т. д. Въ четвертыхъ, по пріѣздѣ изъ Петербурга Котельниковъ не пропускалъ ни одной церковной службы, "но многимъ видно было, во время его земныхъ поклоновъ, смотрѣлъ онъ на людей, позади ею стоящихъ", а послѣ онъ пересталъ ходить въ церковь совсѣмъ. Въ пятыхъ, онъ "велегласно" говорилъ людямъ, что должны повѣровать въ него, что-да время приспѣло, и что онъ вскорѣ будетъ прославленъ и со всѣмъ своимъ семействомъ. Въ шестыхъ, онъ всячески старался привлекать людей въ свою секту, но "къ счастію верхне-курмоярскихъ жителей или ко спасенію многихъ, душъ вскорѣ разнеслось по станицѣ, что Евлампій, съ поповичемъ Никитою (его послѣдователемъ) дочерь свою Марью Кустову среди дня клалъ на кровать и покрывалъ шубою, а какъ мужъ ея показалъ видъ неудовольствія, то Евлампій зятю своему, а потомъ и дочь его мужу изъяснили правила, что сіе означаетъ братскую любовь, связующую неразрывнымъ узломъ ихъ вѣры" {Объ этомъ обстоятельствѣ мы упомянемъ дальше.}. Въ седьмыхъ, подписку свою въ Петербургѣ Котельниковъ далъ только для виду. Въ заключеніе Иванъ Котельниковъ предлагалъ: "въ доказательство всего отыскать у него книги вышеизъясненныя, крестъ, и нѣтъ ли на правой рукѣ до плеча печатей, по масонской сектѣ налагаемыхъ".

Получивши эти свѣдѣнія, Иловайскій, не медля, донесъ графу Аракчееву, что Марья Кустова дѣлаетъ разглашенія о кончинѣ мира и о морѣ; что Котельниковъ вовсе не старается истребить плевелъ, посѣянныхъ имъ въ своихъ дѣтяхъ, и что, повидимому, его прежнее раскаяніе было притворно; что въ этомъ послѣднемъ убѣждаетъ доносъ Ивана Котельникова; что по этому доносу онъ собираетъ секретно свѣдѣнія, которыя и доставитъ графу {Рапортъ гр. Аракчееву, отъ 27 іюня 1825 (получ. 14 іюля).}.

Между тѣмъ, Котельниковъ, послѣ ареста Кустовыхъ, повидимому еще не подозрѣвая, что надъ нимъ самимъ собирается туча, началъ снова писать письма и отыскивать пути въ императору Александру.

На этотъ разъ онъ вздумалъ обратиться въ графу Милорадовичу, и 21 іюня 1825 г. написалъ къ нему письмо, которое "ли было перехвачено "слугами Антихриста" или, если дошло по Адресу, выдано самимъ Милорадовичемъ,-- по крайней мѣрѣ очутилось немедленно въ рукахъ Аракчеева и потомъ было сообщено Фотію. Это письмо опять очень оригинально.

Цѣль письма, къ которой давно стремился Котельниковъ -- "открыть вредоносную, заразительную ложь, которою обманываютъ государя", и для этого Котельниковъ, разсчитывая на содѣйствіе Милорадовича, какъ человѣка близкаго въ императору, излагаетъ ему свои взгляды и свою исторію: мы встрѣчаемъ здѣсь еще новыя черты его ереси и его біографіи.

Котельниковъ начинаетъ съ того, что "Священный Союзъ, заключенный въ Парижѣ, о соединеніи христіанскихъ державъ въ братскую Христову любовь", есть камень, стирающій въ муку масонское вольнодумство: всѣ обязанности царевы исполнятся, если этотъ Союзъ будетъ безпрепятственно дѣйствовать въ сердцахъ подданныхъ; духъ вольнодумства и Антихристъ будутъ прорваны Библіей, и будутъ "люди какъ жрецъ, рабъ какъ господинъ, и раба какъ госпожа". Но совершеніе всего этого и сооруженіе "вселенскаго Іерусалима" произойдетъ не иначе, какъ исполненіемъ путей Христовыхъ. Напротивъ того, говоритъ Котельниковъ, господинъ генералъ отъ инфантеріи графъ Аракчеевъ {Котельниковъ ошибся: Аракчеевъ былъ генералъ отъ артиллеріи.}, господинъ статсъ-секретарь Муравьевъ, митр. Серафимъ и архим. Фотій, какъ люди непокоривые, суть тѣ "сынове лживіи", которые не захотѣли слышать слова Божія и которые говорятъ пророкамъ: не повѣдайте намъ, и видящимъ видѣнія: не говорите намъ, а возвѣщайте намъ иное прельщеніе."

Свое мнѣніе объ этихъ лицахъ Котельниковъ доказываетъ своей исторіей, которую передаетъ въ слѣдующемъ видѣ. Онъ содержался "въ заточеніи" въ Новочеркасскѣ, по повелѣнію войсковаго атамана, за свое "противоборствіе масонскому вольнодумству" {Въ приведенномъ выше посланіи къ "Вратамъ Сіона" Котельниковъ выражается, что его судили за то, что онъ "не поклонился образу звѣрину и не принялъ начертанія звѣря".}, и сочинилъ тамъ свою книгу "Острый Серпъ". Въ октябрѣ 1824-го года, но именному повелѣнію онъ былъ представленъ фельдъегеремъ изъ Новочеркасска въ канцелярію его величества, къ графу Аракчееву, куда была доставлена и книга. Въ этой книгѣ, по словамъ его, объяснялось, какъ исполнить" "убѣдительнѣйшее приглашеніе государей, написанное въ Священномъ Союзѣ, о соединеніи всѣхъ сердецъ въ братскую любовь Христову, а не въ братскую франк-масонскую". Но изъ этой книги сдѣлали (враги его) выписку ложную, богоборческую, назвали ученіе его вреднѣйшей сектой, приписали ему намѣреніе опровергнуть олтари и престолы -- и при этомъ Котельниковъ приводитъ слова изъ приведеннаго нами выше изложенія Серафима. Затѣмъ его отдали на увѣщаніе къ Фотію, которыя предложилъ ему на выборъ или вѣчное заточеніе въ застѣнкѣ, или дать подписку на упомянутой выпискѣ. Котельниковъ предпочелъ послѣднее, чтобы, избавясь отъ заточенія, "открыть ихъ. великую злую тайну противу благосостоянія государства". Такъ, онъ былъ "избавленъ Господомъ Богомъ отъ ихъ рукъ". При отправленіи на Донъ, онъ получилъ прогоны, и "изъ рукъ его" сіятельства (Аракчеева) тысячу рублей, о которыхъ сказалъ онъ, что всемилостивѣйше пожалованы мнѣ государемъ". Вмѣстѣ съ тѣмъ донскому атаману Иловайскому предписано было (отъ 28 декабря 1324 года, за No 1715), что императору угодно, чтобы Котельникову съ семействомъ предоставлено было "свободное жительство" и притомъ наблюдено было, чтобы ему "не было оказываемо посмѣянія или какого-либо притѣсненія". Такъ, замѣчаетъ Котельниковъ съ нѣкоторой ироніей, "при монаршемъ престолѣ истина была наказана, а ложь награждена".

Кажется, въ этихъ именно обстоятельствахъ, для обличенія своихъ противниковъ, Котельниковъ написалъ тогда свою другую книгу: "Острый Серпъ въ рукѣ" {Эту книгу надо отличать отъ "Начатковъ", которымъ она, повидимому, служила продолженіемъ. По другимъ замѣткамъ въ этихъ документахъ, эта вторая книга, была написана въ февралѣ 1825, въ Верхне-Курмоярской станицѣ, т.-е. по возвращеніи изъ Петербурга.}. Онъ послалъ ее,-- какъ упомянуто выше,-- епископу вологодскому Онисифору и московскому архіепископу Филарету, съ тѣмъ, чтобы они "избрали средство открыть государю окружающую его смертоносную язву", и чтобы "со стороны нашей, благодатной, избрано было 12, и со стороны ихъ 12 членовъ, и да станетъ всякъ глаголъ и обличеніе не на словахъ, а на письмѣ",-- другими словами, Котельниковъ желалъ, чтобы устроилось настоящее состязаніе о вѣрѣ. Впрочемъ, онъ самъ сомнѣвался въ возможности этого, по враждѣ въ Филарету со стороны Фотія, къ которому самъ Котельниковъ высказываетъ величайшую ненависть. "Архим. Фотій,-- говоритъ онъ,-- самый близкій въ государю и самый мерзкій обманщикъ, имянуетъ Филарета франк-масономъ",-- и Котельниковъ сомнѣвался, что состязаніе можетъ состояться, потому что "франк-масоны Вавилона (въ которымъ онъ причислялъ очевидно Фотія), давши подписки не быть ими, гонятъ масоновъ новаго Іерусалима". Фотій не что иное, какъ орудіе Антихриста. Котельниковъ разсказываетъ, что Фотій написалъ къ императору Александру въ какой-то книгѣ своей: "что постился-де онъ цѣлый годъ, и въ тонкомъ снѣ предсталъ ему ангелъ съ раскрытою книгою, въ которой написано нѣсколько словъ, давшихъ ему понятіе, что пророчественная (т.-е. по мнѣнію Котельникова) книга о благовѣствованіи Библіи и о строеніи новаго вселенскаго Іерусалима, именуемая Воззваніе къ человѣкомъ о послѣдованіи внутреннему влеченію духа Христова, есть пароль карбонарскій, изданный для возмущенія народнаго и на ниспроверженіе св. олтарей и государственныхъ престоловъ, и что изданіе Библіи по вселенной есть цѣль сего замысла" {Ср. съ этимъ въ запискахъ Фотія, въ Чтен. Моск. Общ. 1868, кн. I, стр. 871.}. Поэтому,-- говоритъ Котельниковъ,-- прекратили спасительный переводъ Библіи на русскій языкъ, разсылку ея по Россіи и другимъ краямъ свѣта; воздвигли гоненіе и на ея почитателей -- "съ цѣлію, самаго ада злѣйшею, а именно дабы народъ содержатъ въ вольнодумствѣ, т.-е. при свѣтскомъ ученіи въ лжехристіанствѣ, удобномъ ко всѣмъ возмущеніямъ, цареубійству и бунтами, выводя его изъ терпѣнія военными поселеніями и неправосудіемъ, и чтобы отнюдь не допустить до разумѣнія истины" и проч.

Мы не будемъ продолжать этого изложенія письма Котельникова, который еще длинно говоритъ о спасительности Библіи ("Англія черезъ Библію спасена отъ рукъ ангела бездны, губителя Наполеона, бывшаго въ первой трубѣ"), о "вселенской проповѣди", для которой наступило самое время, о казняхъ, предстоящихъ лже-христіанамъ, противникамъ, гонителямъ и порицателямъ Библіи; онъ предостерегаетъ отъ лже-пророковъ, книжниковъ и фарисеевъ, "сидящихъ на пророческомъ моисеевомъ сѣдалищѣ, на каѳедрахъ и судебныхъ стульяхъ"; наконецъ, увѣщеваетъ Милорадовича представить все это императору Александру.

Мы сказали, что письмо вскорѣ уже оказалось въ рукахъ Аракчеева.

Не менѣе любопытно другое письмо, написанное Котельниковымъ въ тоже время (отъ 24 іюня 1825 года) въ полковнику Шумкову, дежурному штабъ-офицеру, состоявшему при Иловайскомъ. Котельниковъ, повидимому, имѣлъ съ нимъ сношенія въ теченіе своей исторіи, и теперь, предполагая вѣроятно, что Шумковъ можетъ имѣть вліяніе на его дѣла, вознамѣрился склонить его на свою сторону. Это былъ человѣкъ знакомый, и Котельниковъ высказывается съ нимъ проще и откровеннѣе: онъ хлопочетъ о своихъ дѣтяхъ, Кустовыхъ, взятыхъ въ Новочеркасскъ по дѣлу о "разглашеніяхъ", и при этомъ посвящаетъ Шумкова въ свои тайны,-- не воображая, какое онъ сдѣлаетъ изъ нихъ употребленіе.

"Когда дѣти мои страдаютъ,-- говоритъ Котельниковъ,-- будучі притѣсняемы вопреки монаршаго повелѣнія обо мнѣ и семействѣ моемъ, но любя васъ сердечно и жалѣя душевно, открываю вамъ великую тайну, которую умѣючи должно сохранить и обработать, за что и лавры пожатъ можете. Видно Господу угодно, чтобъ вы знали тайну сію". Тайна заключалась въ томъ же дѣлѣ, которое онъ сообщалъ Милорадовичу. Котельниковъ указываетъ въ началѣ, что еслибъ онъ былъ злоумышленникъ, какъ объ немъ говорили, то естественнѣе было бы, при раскаяніи, простить его и смотрѣть за нимъ, а не даритъ ему вещи, книги и деньги (какъ это было сдѣлано), и не давать повелѣній о томъ, чтобы ему предоставлено было свободное жительство. (Очевидно, что на Котельникова первое рѣшеніе его дѣла произвело впечатлѣніе, и увѣрило въ его важности). "Это значитъ: не раздражать меня. А почему? Слушайте съ трепетомъ. Книга моя: Начатки Серпа, и книга печатная: Воззваніе (и проч.) суть божественныя, и подобныя сей книги, разосланныя кн. Голицынымъ, суть, истинно духоносныя. А почему они прокляты? Вотъ почему. Въ Петербургѣ масоны вольные, послѣ дачи подписокъ, не оставили своего антихричества, но сдѣлавшись якобы правовѣрными, гонятъ истинныхъ сыновъ церкви, называя ихъ масонами, карбонарами, квакерами.... скопцами и проч. Они гонятъ ихъ потому, что сіи проповѣдуютъ Библію не буквально, ибо буква убиваетъ, но духовно, ибо духъ животворитъ людей, разрушая царство міра, и князя его изгоняетъ вонъ. Кто же князь міра, какъ не Сатана, живущій въ своихъ антихристахъ, франк-масонахъ, вольнодумцахъ и безблагодатныхъ лже-христіанахъ. Они сдѣлали заговоръ противъ Библіи, и вотъ секретъ".

Фотій и здѣсь вызываетъ самую озлобленную брань Котельникова. Это -- безблагодатный чернецъ, самый франк-масонъ, льстецъ и христопредатель Іуда: Котельниковъ повторяетъ, что говорилъ въ письмѣ къ Милорадовичу о козняхъ Фотія, объ его обвиненіяхъ противъ "Воззванія" и пр. Котельниковъ говоритъ, что читалъ писанную книгу Фотія: "онъ мнѣ сообщилъ ее какъ своему, и я долженъ былъ, для узнанія всей тайны и для избѣжанія вѣчнаго подземелья, которымъ онъ грозился, все, что они ни строютъ въ своемъ Вавилонѣ, одобрять {Котельниковъ называетъ эту книгу Фотія: "Пароль Карбонарскій".}. "Такъ обманутъ государь,-- продолжаетъ Котельниковъ,-- такъ кн. Голицынъ, и всѣ божественные люди, и тамошнія святыя собранія разогнаты, такъ св. Библія остановлена и исповѣдники ея ссылаются въ заточенія. Но что до меня касается,-- замѣчаетъ онъ,-- теперь сослать меня не могутъ. Они сами въ пруглѣ, т.-е. въ тенетахъ".... Онъ увѣренъ былъ, что ихъ (т.-е. враговъ Котельникова) изобличитъ выписка, сдѣланная ими изъ "Остраго Серпа", и гдѣ они извратили его слова и оклеветали его ученіе: "они видѣли, что я понимаю ложь ихъ, и гласно успокоили дарами. А къ тому же графъ сказалъ: есть-ли что съ тобою случится, пиши прямо ко мнѣ"... "И по истинѣ не понимаю, какъ отважились взять дѣтей -- говоритъ Котельниковъ {О дѣтяхъ онъ писалъ и къ Милорадовичу.}: -- вѣдь они вступились противу выписки (т.-е. противъ взведенныхъ на Котельникова обвиненій) и подписки, воя разослана на поношеніе наше, и стали доказывать, что у насъ Духъ св., а не діавольщина, и что противники и обманщики царя будутъ отъ Бога поражены смертію". Онъ грозитъ, что если его вынудятъ, онъ пойдетъ на обличеніе ложной выписки, "сдѣланной между четырьмя: гр. Аракчеевымъ, статсъ-секретаремъ Муравьевымъ, митр. Серафимомъ и архим. Фотіемъ"...

Затѣмъ онъ обращается къ самому Шумвову съ оригинальными вопросами и откровенностями. Онъ не сомнѣвался, что въ его рукахъ находится крупное дѣло, и хотѣлъ теперь обратить Шумкова: "Въ такомъ случаѣ, чью сторону теперь будете держать? Я думаю, присягали служить не четыремъ онымъ, а одному, который также вѣдаете, кто я, и что я. Ибо безъ него не быть бы мнѣ здѣсь. Поручая сію тайну вамъ изъ любви моей, буду совѣтоваться съ вами, что дѣлать, какимъ образомъ открыть обманъ діавольскій, которымъ окружаютъ императора, и который, ждетъ начину, ибо страшна политика въ духѣ Антихриста.... Дѣло не шутка! А дѣтей скорѣй отпусти, найди средство какъ-нибудь. Мы будемъ всѣ у государя, особливо дочь моя, что у васъ Марія. Она великія имѣетъ отъ Бога откровенія для спасенія государя. А вы нейдите противу Господа. Естьли же вы еще не отпустите дѣтей и тронете меня, то прошу не погнѣваться, дѣло загорится въ 25-ти городахъ, и не потушите. Графъ умнѣе будто сдѣлалъ подарками, а не судомъ; его политика, а ваша простота. Теперь всѣ въ пруглѣ. Приставай, братъ, къ сторонѣ государя подъ знамена Христовы, перестань мучить исповѣдниковъ божіихъ, водимыхъ истиннымъ св. духомъ, а не діаволомъ, какъ ты говорилъ. Вы по сей части весьма бѣдны! Вы не понимаете!"

Въ заключеніе онъ просилъ сдѣлать лоттерею изъ его книгъ, и изъ вырученныхъ денегъ часть отдать дѣтямъ его, которымъ "въ тюрьмѣ харчиться нечѣмъ"; просилъ и утѣшить ихъ:-- "я думаю, Павелъ струсилъ, человѣкъ молодой, и въ благодати не старый, а младенецъ".

При этомъ письмѣ приложены были также, для передачи, письма къ Иловайскому и къ Кустовымъ въ тюрьму. Иловайскаго онъ проситъ прислать какихъ-то обѣщанныхъ денегъ, жалуясь, что онъ разоренъ, и проситъ "освободить дѣтей, которые -- "лѣтъ неопытныхъ въ политикѣ". Онъ напоминаетъ и о высочайшемъ повелѣніи, предоставлявшемъ ему и семейству свободное жительство. Письмо въ дѣтямъ состоитъ изъ религіозныхъ утѣшеній и увѣщаній твердо и съ вѣрой выдерживать "божій судъ"; въ концѣ письма, онъ приписываетъ: "я радъ, что вы въ моей горницѣ за рѣшоткамй: мнѣ весело было".

Въ посланіи къ Шумкову обнаружилось все фантастическое самообольщеніе и вся наивность Котельникова. Посланіе не имѣло другого результата, кромѣ того, что Иловайскій отправилъ къ Аракчееву новый рапортъ, въ которомъ говорилось слѣдующее {Рапортъ къ Аракчееву, отъ 4-го іюля 1825 г., получ. 22-го іюля.}: "Состоящій при мнѣ дежурный штабъ-офицеръ, полковникъ Шумковъ 1-й предъявилъ мнѣ полученное имъ сейчасъ, въ конвертѣ подъ надписью рапорта, письмо изъ Верхне-Курмоярской станицы отъ есаула Евлампія Котельникова, такою содержанья, по коему не можетъ онъ имѣть его у себя ни одной минуты". Это письмо, со всѣми приложеніями, Иловайскій почтеннѣйше представлялъ на благоусмотрѣніе Аракчеева, замѣчая притомъ, что Шумковъ извѣстенъ ему какъ христіанинъ, всего себя предавшій Богу, государю и отечеству. Иловайскій присоединялъ къ этому, что по высочайшему повелѣнію отъ 28 декабря 1824 года онъ наблюдалъ, чтобы Котельникову не было дѣлаемо никакого притѣсненія, но такъ какъ "корень еретическаго толкованія его" пущенъ тамъ очень далеко и люди, зараженные его ученіемъ, могли тѣмъ больше утвердиться въ томъ "отъ одного мнѣнія о всемилостивѣйшемъ государя императора воззрѣнія на Котельникова", то, по словамъ Иловайскаго, "въ священнѣйшей обязанности его относилось" сообщить войсковой канцелярія только одну данную Котельниковымъ подписку (не показывая высочайшаго повелѣнія), чтобы и послѣдователи его скорѣе отстали отъ его секты. Въ самомъ Котельниковѣ Иловайскій не находилъ ничего свойственнаго христіанской любви, а только упорство и "высокомѣріе, имѣющее цѣлію быть извѣстнымъ". Иловайскій припоминалъ, что еще прежде онъ просилъ объ удаленіи Котельникова изъ того края, чтобы избавить ввѣренное ему войско "отъ вовлеченія въ сѣти непріязненныя", и въ теперешнемъ "раскрытіи образа мыслей" Котельникова указывалъ новое подтвержденіе своему мнѣнію.

Черезъ нѣсколько дней послѣ отправки этого рапорта, къ Иловайскому поступили новыя свѣдѣнія о Котельниковѣ. Именно, 10-го іюля, окружный стряпчій второго донского сыскного начальства, есаулъ Грошевъ 2-й, представилъ рапортъ о секретномъ развѣдываніи, порученномъ ему Иловайскимъ 27-го мая, вслѣдствіе доноса Ивана Котельникова. Рапортъ заключалъ въ себѣ, по порядку пунктовъ доноса {Они приведены выше.}, слѣдующія свѣдѣнія. На 1-е, книги о "Добротолюбіи" и "Вѣсы" видѣли такіе-то жители станицы. На 2-е, крестъ, носимый Котельниковымъ на шеѣ, видѣлъ такой то хорунжій; священникъ такой-то говорилъ, что Котельниковъ носитъ на шеѣ четки и что-то обшитое {Въ этихъ четкахъ, вѣроятно, и заключался мнимый масонскій орденъ; "обшитое" вѣроятно, обыкновенная, такъ-называемая, ладонка.}. На 3-е, относительно видѣній рапортъ называетъ нѣсколькихъ лицъ, которыя были ихъ самовидцами или о нихъ слышали. На 4-е, относительно посѣщенія церкви и земныхъ поклоновъ Евлампія, Иванъ Котельниковъ "сказывалъ, что какъ есаулъ Евлампій Котельниковъ смотрѣлъ на людей, сзади его стоящихъ, примѣтила жена его Домна Иванова и многія предстоящія старухи", и пр. На 5-е, Иванъ Котельниковъ и священникъ Памфилъ показывали, что Евлампій однажды при народномъ собраніи говорилъ, что "время его приспѣло" и проч., и что одинъ казакъ имѣлъ съ нимъ объ этомъ "прѣніе". Многіе показывали, что Кустовы и съ ними многіе другіе производили моленіе съ пѣніемъ, проповѣдовали покаяніе и близкій конецъ свѣта. На "6-е, нѣкоторые показывали, что Евлампій и Кустовы "занимались въ его домѣ своимъ ученіемъ и много было привлекли простолюдиновъ, но по видимымъ ихъ дѣйствіямъ противу православія отступили". Было показаніе, что у священника Нижне-Курмоярской станицы Родіона бывали секретныя собранія, что Родіонъ и сынъ его Никита бывали у Евлампія, что къ Родіону также пріѣзжалъ Евлампіи и ночевалъ у него, что протоіерей выговаривалъ Родіону за собранія, которыя и стали отъ того рѣже и поскрытнѣе. Далѣе, "о дѣйствіи пономоря Никиты съ Евлампіевою дочерью Марьею самовидцы не открыты, но священникъ Памфилъ сказывалъ 18-го іюня, что есаулъ Евлампій Котельниковъ въ одномъ собраніи подтверждалъ самъ, что еслибы отъ сего что родилось, то былъ бы необыкновенный человѣкъ въ мірѣ" (!). Тоже по слухамъ подтверждали другіе,-- и что благочинный выговаривалъ Родіону за поступки его сына. На 7-е, священникъ Памфилъ показывалъ, что Евлампій при немъ и другомъ священникѣ опровергалъ данную имъ подписку, что онъ сдѣлалъ недавно противъ всего возраженія и имъ читалъ. Одинъ атаманъ также подтвердилъ, что "отъ самого Котельникова слышалъ на счетъ подписки толкъ, что онъ проклиналъ религію ту, въ коей якобы былъ онъ занятъ діаволомъ 47 лѣтъ, т.-е. сколько онъ сыномъ православной церкви, нынѣ же почитаетъ себя получившимъ благодать св. Духа". Далѣе: "о печатѣхъ на тѣлѣ не дознано" (!). Наконецъ еще показанія, что въ домѣ Евлампія бываютъ моленія и пѣніе псалмовъ, "а самъ онъ, какъ замѣчено раза два, ѣхавши на лошади верхомъ, по домашнимъ дѣламъ (!), пѣлъ псалмы по станицѣ съ открытою головою".

Вѣроятно въ это же время снято было находящееся при дѣлѣ показаніе другой дочери Котельникова, вдовы урядника, Прасковьи Дубовской. Она, повидимому, искренно (и довольно безграмотно) разсказала свою исторію: это была еще одна жертва библейской пропаганды. Дубовская разсказываетъ, что въ своемъ вдовствѣ она съ 1820 года искала спасенія, и "по увѣщанію книгъ, разсылаемыхъ тогда по церквамъ (для) христіанскаго чтенія, и (по) отчетамъ библейскаго общества приложила усердіе собирать согражданъ къ чтенію слова божія, такъ, какъ въ отчетахъ описываютъ, въ разныхъ городахъ и селеніяхъ учреждаются таковыя собранія. Между тѣмъ, отъ восторговъ чтенія и пѣнія священнаго писанія, многоразличныя почувствовали мы дѣйствія въ душѣ восторговъ, радости и восхищенія, до ослабленія жизненныхъ нервъ и паденія въ обмерщиленіе. Въ таковыхъ обмерщиленіяхъ случались созерцанія и разныя видѣнія"... Дубовская разсказываетъ, что не имѣя опытныхъ наставниковъ, они нашли въ разныхъ книгахъ -- у Іеронима древняго писателя, у Макарія Великаго, въ "Добротолюбіи", въ "Воззваніи", во многихъ мѣстахъ Евангелія,-- что такіе восторги отъ чтенія св. писанія и проч. бываютъ отъ духа божія.... Но когда затѣмъ правительство, "исполняя долгъ присмотра за собраніями разныхъ ересей", запретило ей собирать собранія и велѣло жить спокойно при дѣтяхъ, Дубовская, впавши въ сомнѣніе, отправилась въ Кіевъ. Тамъ она поучалась у одного схимника и одного іеромонаха, которые дали ей также нѣкоторыя наставленія для увѣщанія ея отца, но когда она пришла съ этимъ въ отцу, онъ "поступилъ съ родительскою строгостію и билъ". Дубовская, "не знавши, которой стороны держаться", рѣшилась идти въ дѣвичій монастырь въ Харьковѣ, и тамъ ей объяснили, что "обмерщвленіе, бываемое отъ восхищеній внутреннихъ", есть истерика и посовѣтовали ей умѣрить свои подвиги, прекратить строгій постъ, который она держала, ѣсть рыбу и молочное. Она была въ этомъ монастырѣ на искусѣ съ ноября 1824-го до мая слѣдующаго года, когда съ радостію услыхала о покаяніи своего отца; но, отправившись домой, поражена была извѣстіемъ объ арестѣ сестры; будучи къ ней допущена, она старалась объяснить ей заблужденіе ея, въ которомъ прежде находилась и сама, и наконецъ нашла ее вразумленною. Въ заключеніе она заявляла, что отступила "отъ бывшихъ собраній и явленій духовъ" и обязывалась жить по установленію православной церкви.

Иловайскій, получивъ дознаніе, произведенное Грошевымъ, въ тотъ же день, 10-го іюля, отправилъ его вмѣстѣ съ доносомъ Ивана Котельникова къ Аракчееву.

Въ то самое время, когда шелъ къ Аракчееву этотъ рапортъ, кажется, переполнившій мѣру и доставившій "Антихристу" все нужное для новаго преслѣдованія,-- несчастный есаулъ писалъ, кажется, послѣднее свое посланіе, адресованное.имъ отъ 20-го іюля, изъ своей Верхне-Курмоярской станицы къ какому-то новому, не названному въ письмѣ, архипастырю. Содержаніе письма, въ сущности, тоже, какъ въ изложенномъ выше письмѣ къ Милорадовичу. Котельниковъ видѣлъ, что и надъ нимъ собирается гроза и принималъ послѣднія средства, чтобы спастись отъ своихъ противниковъ и обличить обманъ. Онъ жалуется, что его гонятъ, что взяли у него дѣтей, "боится, что не доходили къ государю его письма, и обращаетсявъ архипастырю, чтобъ онъ, наконецъ, помогъ ему спасти государя отъ угрожающей ему опасности. "Мнѣ извѣстенъ,-- пишетъ онъ,-- заговоръ архимандрита Фотія, митрополита Серафима, графа Аракчеева и статсъ-секретаря Муравьева противу изданія св. Библіи, заговоръ съ намѣреніемъ адскимъ, дабы народъ содержать безъ познанія живаго закона божія",-- и онъ опять, длиннымъ рядомъ цитатъ изъ Евангелія, псалмовъ, пророковъ, говоритъ о страшной опасности для истинной, духовной вѣры отъ лже-христіанъ и воображаемыхъ фравк-масоновъ. Письмо повторяетъ его прежніе аргументы, и его отчаяніе было, кажется, искреннее. "Франк-масоны, посредствомъ подписокъ, посредствомъ сей сатанинской хитрости, получившіе право остаться правителями народа, при помощи послѣдователей своихъ вольнодумовъ и лицемѣровъ, жестоко гонятъ сыновъ божіихъ, называя ихъ своимъ именемъ: масонами, еретиками, духоборами и возмутителями. Строго разыскиваютъ: не читаютъ ли они св. Евангеліе? Не поучаютъ ли другъ друга? Не молятся ли въ духѣ и истинѣ? Не причащаются ли часто? Не соединяются ли въ любовь Христову?-- по воззванію монарха, на основаніи Священнаго Союза трехъ государей. Берутъ таковыхъ, мучатъ, истязаютъ и содержатъ въ заточеніяхъ. Скорбь великая".... и новыя цитаты изъ Евангелія и Апостола. "Не должно вѣрить,-- говоритъ онъ дальше,-- ни апостоламъ, ни ангелу съ неба, если по то благовѣствуютъ, что они написали (Галат. 1, 8. 9.). Ибо на таковыхъ самъ апостолъ наложилъ анаѳему. Итакъ, всѣ противники распространенія Библіи и Фотіевъ ангелъ состоятъ подъ анаѳемою, понеже они не то благовѣствуютъ, что написано. Чрезъ Библію обѣщается радость всему народу во Христѣ и миръ божій на землѣ, а они обѣщаютъ чрезъ нее революцію (--какъ это говорилъ Фотій, а также и Серафимъ). Слѣдовательно, не Христосъ, гонимый въ меньшей братіи своей, но Антихристъ, который въ мірѣ, живущій въ міролюбцахъ своихъ, гонящій Христа, есть бунтовщикъ, воюющій непримѣтнымъ для міра образомъ противу св. олтарей и царскихъ престоловъ, дабы обладать всею землею и допустить сильныхъ пожирать безсильнымъ невозбранно, безъ употребленія нынѣшняго труда на политику, подъ правленіемъ которой остатки отъ большихъ гусеницъ поядаетъ саранча, остатки отъ саранчи сосутъ мошки, а остальное отъ мошки грызутъ козявки (цитата изъ Іоиля, 1, 4). И долго ли адскій хаосъ сей продолжаться будетъ?"

Въ концѣ письма, довольно длиннаго, Котельниковъ не могъ не прибавить послѣ своей подписи: -- "сочинялъ, писалъ и подписалъ по дѣйствію св. духа".

-----

Когда пришли послѣднія донесенія Иловайскаго, дѣло было готово, и Аракчеевъ приступилъ къ рѣшительнымъ мѣрамъ. Въ письмѣ къ Серафиму отъ 26-го іюля изъ Грузина, Аракчеевъ извѣщаетъ его, что бумаги, полученныя отъ Серафима о новыхъ заблужденіяхъ Котельникова {Вѣроятно, бумаги, присланныя въ синодъ Онисифоромъ вологодскимъ.}, онъ представлялъ императору вмѣстѣ съ донесеніями донского атамана Иловайскаго о Котельниковѣ [и его дочери; и что государь велѣлъ привезтьКотельникова и дочь его въ Юрьевскій монастырь и тамъ содержать. Аракчеевъ прибавлялъ, что послалъ уже фельдъегеря", который доставитъ ихъ къ архим. Фотію, и просилъ Серафима съ своей стороны сдѣлать нужныя распоряженія въ Юрьевскомъмонастырѣ. Въ тотъ же день Аракчеевъ послалъ въ военныя Поселенія предписаніе генералу Угрюмову объ отправленіи шести; человѣкъ солдатъ съ унтеръ-офицеромъ, безъ ружей, для караула въ Юрьевскомъ монастырѣ, въ распоряженіе Фотія.

Митр. Серафимъ, отъ 28-го іюля, послалъ Фотію ордеръ объ исполненіи высочайшей воли относительно Котельникова и его дочери, т.-е. объ увѣщаніи ихъ, и чтобы Фотій рапортовалъ, какая сумма понадобится на содержаніе ихъ въ монастырѣ.

Архим. Фотій, отъ 30-го іюля/ рапортовалъ о полученіи, ордера, о назначеніи для караула солдатъ, по предписанію отъ Аракчеева къ Угрюмову, и что денегъ, вѣроятно, достаточно будетъ по 15-ти рублей въ мѣсяцъ на человѣка.

Серафимъ, отъ 4-го августа, извѣщалъ Аракчеева о принятыхъ имъ мѣрахъ, и объ отвѣтѣ Фотія относительно денегъ.

Отъ того же 4-го августа, Аракчеевъ препроводилъ къ митр.. Серафиму при описи всѣ бумаги, заключающія свѣдѣнія о заблужденіяхъ Котельникова и его дочери, и кромѣ того книгу", написанную Котельниковымъ, подъ названіемъ "Острый Серпъ въ рукѣ".

Въ описи перечислены, кромѣ "Остраго Серпа", всѣ изложенныя нами писанія самого Котельникова и донесенія донского начальства; недостаетъ въ описи только письма къ Милорадовдчу, которое, вѣроятно, было доставлено особо или послѣ.

Мы не имѣемъ въ нашихъ матеріалахъ дальнѣйшихъ указаній о доставленіи Котельникова съ дочерью въ Юрьевскій монастырь и объ увѣщаніяхъ Фотія. Изъ другихъ источниковъ извѣстно, что увѣщаніе поручено было другому монаху, который однако самъ совратился въ секту Котельникова. Въ документахъ мы находимъ извѣстіе, взятое изъ отношенія гр. Аракчеева къ управляющему министерствомъ внутреннихъ дѣлъ, отъ 2-го сентября 1825 г., что есаулъ Евлампій Котельниковъ и дочь его Марья Кустова, "распространявшіе на Дону вредные толки о вѣрѣ, посажены въ Шлиссельбургскую крѣпость и содержатся тамъ, каждый въ особомъ казематѣ, не зная одинъ объ другомъ". Затѣмъ (въ какое именно время, не видно) состоялось высочайшее повелѣніе: Евлампія Котельникова отправить въ Соловецкій монастырь, а дочь его -- въ хорошій женскій монастырь, на покаяніе. На этомъ основаніи Марья Кустова принята была 19-го марта 1826 г. въ Срѣтенскій дѣвичій монастырь, въ г. Кашинѣ.

Такъ закончилось поприще донского есаула. Его секта, по своимъ основнымъ чертамъ, имѣетъ много общаго съ духоборствомъ или духовнымъ христіанствомъ, но въ ней отразились также и исключительныя обстоятельства времени. Мы не имѣемъ, къ сожалѣнію, никакихъ подробностей о первомъ началѣ секты, но едва ли сомнительно, что въ ея образованіи участвовала та или другая форма духоборства, вообще въ то время довольно распространеннаго въ тѣхъ краяхъ {См. объ особенномъ положеніи раскола въ землѣ Войска Донского, въ Исторіи Мин. Внутр. Дѣлъ, Н. Варадинова, 8-я дополнит. книга, стр. 113 и слѣд.}. Котельниковъ не даромъ могъ такъ сойтись съ тѣмъ "начальникомъ молоканъ", о которомъ упоминаетъ въ одномъ изъ своихъ посланій, и къ которому питалъ такое великое уваженіе. Въ своихъ представленіяхъ о "духовности" религіи и церкви, о схожденіи "духа" вовремя моленій, о пророчествѣ, о "Христовой любви" и т. п., секта Котельникова совершенно сходилась со многими ученіями и обычаями духоборцевъ, молоканъ, хлыстовъ и другихъ сектъ подобнаго рода.

Но главнѣйшую, исключительную особенность этой секты составляли отношенія ея къ Библіи и Библейскому Обществу. Въ разсказѣ нашемъ объ этомъ послѣднемъ мы приводили примѣры того, какъ библейская пропаганда, при своемъ тогдашнемъ способѣ дѣйствій, съ одной стороны, размножала лицемѣріе и ханжество, а съ другой, производила искреннюю, но извращенную и мало разумную религіозную экзальтацію. Библейскіе дѣятели своими попытками религіозной терпимости, щедрой разсылкой мистическихъ трактатовъ въ родѣ "Воззванія къ человѣкамъ", наконецъ личной наклонностью въ "внутренней церкви", съ которой они соединяли, наконецъ, даже чисто хлыстовскіе нравы, во многихъ простодушныхъ людяхъ поселяли убѣжденіе, что дѣйствительно наступаетъ новое время, время спасенія, давали недвусмысленныя поощренія раскольнической враждѣ къ "внѣшней, наружной" церкви. Русская Библія распространилась между самими раскольниками, несмотря на ихъ антипатію ко всему, исходившему отъ предержащихъ властей, и получала у нихъ авторитетъ. Мистическая литература также нашла доступъ въ народныя массы, и даже долго послѣ паденія Библейскаго Общества давала поводы къ новымъ ересямъ {Кромѣ фактовъ, указанныхъ вами въ статьяхъ о Библ. Обществѣ, ср. также Ист. Мин. Внутр. Дѣлъ, ч. 8, стр. 128, 162, 153, 278, 345--342.}.

Въ такомъ же смыслѣ библейская пропаганда подѣйствовала и на тотъ кругъ, къ которому принадлежалъ Котельниковъ. Это былъ полуобразованный кругъ донского провинціальнаго захолустья, гдѣ эта пропаганда производила тѣмъ больше впечатлѣнія, что была дѣломъ, дотолѣ совершенно неслыханнымъ. Дѣло началось съ того, что благочестивые люди стали собираться для библейско-назидательныхъ чтеній; отсутствіе какого-нибудь просвѣщеннаго руководства предоставляло этихъ людей самимъ себѣ и вынуждало ихъ до всего "доходить своимъ умомъ". Разсказъ Дубовской очень просто объясняетъ, какъ эти совмѣстныя чтенія, съ постомъ и усиленными молитвами, доводили ихъ до истерическаго возбужденія: довольно было нѣсколькихъ намековъ и указаній, чтобы это возбужденіе. перешло въ духоборство и хлыстовщину. Это и случилось въ кругѣ Котельникова. Любопытно замѣтить, что въ этомъ кругѣ, составлявшемъ мѣстную станичную интеллигенцію, оказался и священникъ Родіонъ, повидимому, ревностный послѣдователь Котельникова... Книжки Библейскаго Общества, его отчеты и т. д., произвели здѣсь свое полное дѣйствіе. Котельниковъ и его ученики увидѣли высочайшую мудрость въ "Воззваніи къ человѣкамъ", темная мистика котораго показалась имъ "божественной". Духоносцы стали говорить о религіи, о внутренней церкви тѣмъ самымъ тономъ, какой они встрѣчали у своихъ библейскихъ наставниковъ.

Въ то же время, эта деревенская интеллигенція, какъ видно, интересовалась и политическими соображеніями. Котельниковъ не одинъ разъ ссылался на "Священный Союзъ трехъ государей", которому онъ цриписывалъ такое великое значеніе. Это послѣднее было очень естественно. Эта мистическая прихоть императора Александра и въ Европѣ, и у насъ встрѣтила не мало услужливыхъ хвалителей, которые готовы были начинать съ Священнаго Союза новую эпоху человѣчества. Въ этомъ случаѣ Библейское Общество опять дало своимъ почитателямъ первый примѣръ. Оно само говорило о Священномъ Союзѣ въ тонѣ мистическаго ожиданія, и изображало борьбу противъ Наполеона, какъ борьбу съ духомъ тьмы, съ Антихристомъ. Котельниковъ въ сущности говорилъ тоже, что говорилъ Магницкій, въ періодъ своей библейской ревности, въ своей извѣстной рѣчи въ симбирскомъ комитетѣ.

Не было особенно новаго и въ томъ, что пророчилъ Котельниковъ о тысячелѣтнемъ царствѣ. Если разъ было принято, что на землѣ началась борьба съ Антихристомъ (въ комъ бы его ни видѣли), естественно было придти къ заключенію о предстоящемъ наступленіи тысячелѣтняго царства. Объ этомъ возвѣщала Крюднеръ; библейскіе дѣятели усердно распространяли Юнга-Штиллинга, который назначалъ даже годъ второго пришествія. Котельниковъ снова только повторяетъ, что онъ могъ вычитать въ печатныхъ книгахъ, распространяемыхъ съ правительственнымъ авторитетомъ.

По отзывамъ Иловайскаго, Котельниковъ руководился честолюбіемъ, желаніемъ пріобрѣсти извѣстность, и мы видѣли, дѣйствительно, изъ его посланій, что онъ питалъ надежду пріобрѣсти силу при самомъ государѣ. Но понятно, что подобная фантазія могла произойти у него только при увѣренности, что на свѣтѣ дѣйствительно совершается нѣчто необыкновенное, какъ напр. та ожесточенная борьба съ Антихристомъ, о которой въ ~то время вообще такъ много говорили. Его наивныя самообольщенія о будущемъ вліяніи были слѣдствіемъ, а не причиной его религіознаго фантазерства, и по времени, не были даже особенно странны, если припомнить вліяніе Крюднеръ, пріемъ, оказанный въ Петербургѣ квакерамъ, придворные успѣхи самого Фотія...

Разбирая дальше его секту, мы найдемъ, что библейскій кружокъ предварилъ Котельникова и въ хлыстовскихъ качествахъ его секты. Пребываніе "въ духѣ", пророчества и самое "дѣйствіе" пономаря Никиты съ дочерью Котельникова принадлежало къ тѣмъ же хлыстовскимъ обычаямъ, какіе завѣдомо приняты были (хотя, быть можетъ, не въ этой окончательной степени) въ обществѣ Татариновой, которое посѣщалъ и самъ министръ духовныхъ дѣлъ; другія подобныя секты, гдѣ религіозное возбужденіе граничило съ разнузданной чувственностью, были допускаемы или, по крайней мѣрѣ, не были сурово преслѣдуемы въ прежнее время {Ист. Мин. Внутр. Дѣлъ, ч. 8, стр. 79, 121 др.}, и эта терпимость была, конечно, только поощреніемъ подобныхъ обычаевъ.

Мѣстныя власти, впрочемъ, обратили вниманіе на молитвенныя собранія у Котельникова; они, вѣроятно, мало заботились о "внутренней церкви", которую проповѣдовали библейскіе комитеты и по старымъ порядкамъ нашли нужнымъ обуздать ревность Котельникова; очень могло быть, что и самъ Котельниковъ вызвалъ противъ себя строгія мѣры, потому что, по его собственнымъ словамъ, не хотѣлъ поклониться "образу звѣрину" и отвергнулъ "начертаніе звѣря" (въ чемъ именно состояли эти его подвиги -- неизвѣстно). Но его держали въ Новочеркасскѣ, повидимому, довольно свободно; по крайней мѣрѣ родные и друзья могли посѣщать его, и онъ могъ отправлять изъ тюрьмы свои апокалиптическія посланія. Дѣятельность Библейскаго Общества, продолжалась и онъ могъ надѣяться, что его дѣла еще поправятся; по тому, что онъ зналъ объ Обществѣ изъ его отчетовъ, изъ его книгъ, по слухамъ, онъ былъ увѣрену", что дѣйствуетъ именно такъ, какъ Общество рекомендуетъ. Мы видѣли, что его увѣренность вовсе не была безосновательна.

Между тѣмъ обстоятельства совершенно перемѣнились, и само Общество подверглось гоненію. Котельниковъ такъ привыкъ считать его оружіемъ Христа противъ Антихриста, и его дѣйствія считать волей самого императора для духовнаго исправленія народовъ, что никакъ не могъ уложить въ своей головѣ этого гоненія. Съ этихъ поръ онъ еще больше связалъ свое дѣло съ. дѣломъ Библейскаго Общества. Имѣя о себѣ высокое понятіе, онъ не усумнился поставить себя рядомъ съ Обществомъ, и считалъ, что ихъ преслѣдуетъ одинъ врагъ, съ одной цѣлью. Библія боролась противъ Антихриста, и потому для Котельникова было ясно, что ихъ преслѣдуетъ тотъ же Антихристъ. Въ Петербургѣ; онъ, повидимому, кое-что разузналъ о союзѣ, составившемся тогда противъ кн. Голицына, и этотъ союзъ принялъ за олицетвореніе Антихриста. Въ своихъ крутыхъ обстоятельствахъ, онъ не задумался обмануть Фотія, и это совершенно удалось ему при той долѣ лукавства, которой нельзя у него не замѣтить. Но конецъ: его первой исторіи въ Петербургѣ еще болѣе утвердилъ его и въ его апокалиптическихъ мнѣніяхъ и въ высокомъ понятіи о себѣ. Выдача ему денегъ на дорогу и тысячи рублей отъ имени государя увѣрили его, что имъ дорожатъ {Императоромъ Александромъ руководили здѣсь, конечно, тѣ же побужденія, по которымъ онъ интересовался ходомъ дѣла о Поповѣ и, согласившись на судъ надъ нимъ, благодарилъ сенатора Муравьева-Апостола за мнѣніе, поданное имъ въ Сенатѣ въ защиту Попова. Вѣроятно, онъ не признавалъ за Котельниковымъ никакого особаго преступленія, и уступивъ Аракчееву и Серафиму, показалъ участіе и къ Котельникову.}, что преслѣдованіе его было возможно только потому, что слуги Антихристовы обманывали государя. Это послѣднее убѣжденіе онъ и высказывалъ потомъ въ своихъ новыхъ посланіяхъ, содержаніе которыхъ мы излагали.

Считая себя прежде совершенно солидарнымъ съ Библейскимъ Обществомъ, Котельниковъ, не безъ основанія, ратовалъ теперь и противъ его преслѣдованія. Онъ чувствовалъ, что здѣсь, ждетъ какая-то "политика", и до всей вѣроятности совершенно искренно не понималъ, какимъ образомъ можно было находить вреднымъ распространеніе Библіи и останавливать его. Онъ именно странно объяснялъ эту "политику" кознями Антихриста и дѣйствіемъ франк-масоновъ, какими онъ считалъ архимандрита Фотія и другихъ противниковъ Библіи, составившихъ противъ нея "заговоръ"; но нельзя не согласиться, что его объясненія были не болѣе странны, чѣмъ мнѣнія противной стороны, которая говорила, что послѣдователи Котельникова "тоже суть, что масоны, иллюминаты, якобинцы и карбонари", что секта его "не у насъ въ Россіи выдумана, но принесена къ намъ изъ за морей" и "чрезъ истинно діавольскіе способы" поддерживается иностранцами, желающими испровергнуть престолъ и олтари и тѣмъ сокрушить страшное для Европы могущество Россіи. Съ обѣихъ сторонъ аргументы и вся фразеологія были совершенно одинаковы.

Вообще секта Котельникова была вполнѣ порожденіемъ своего времени, по тому направленію, какое получила въ ней религіозная возбужденность ея послѣдователей. Котельниковъ былъ вполнѣ убѣжденъ, что онъ исполнялъ то, къ чему призывала людей благочестивыхъ библейская пропаганда, и нельзя сказать, чтобы онъ много преувеличилъ въ своихъ понятіяхъ о томъ, къ чему она призывала: донскому есаулу естественно было спутаться на Антихристѣ, на "духовной" религіи, на новой церкви съ "Христовой любовью", когда на этихъ и подобныхъ вещахъ путалось много людей, гораздо болѣе образованныхъ, когда въ самой высшей сферѣ общества пріобрѣтала значеніе г-жа Крюднеръ, когда въ Петербургѣ входили въ моду квакеры, когда оказывалась терпимость не только въ духоборцамъ, но даже къ скопцамъ, когда библейскіе дѣятели собирались у Госнера и Татариновой и т. д. Котельниковъ никакъ не могъ уразумѣть перемѣны, вслѣдствіе которой Библейское Общество должно было уничтожиться, и сдѣлался жертвой "политики". Паденіе его секты также было въ духѣ времени, и мнѣнія его противниковъ доставляютъ весьма характеристическіе образчики тогдашняго положенія нашей духовной образованности.

А. Пыпинъ.

"Вѣстникъ Европы", No 3, 1871

Оставить комментарий Пыпин Александр Николаевич (bmn@lib.ru) Год: 1871 Обновлено: 30/09/2025. 91k. Статистика. Статья: Публицистика Критика и публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Пыпин Александр Николаевич Библейская секта двадцатых годов

БИБЛЕЙСКАЯ СЕКТА ДВАДЦАТЫХЪ ГОДОВЪ.

Пыпин Александр Николаевич
Библейская секта двадцатых годов