Радклиф Анна
Мария и граф М-в, или Несчастная россиянка

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Истинное происшествие.
    Перевод В. Озepoва (1810).
    1. Мария, несчастная россиянка.
    2. Пагубное супружество.

МАPIЯ
И
ГРАФЪ М-BЪ,
или
НЕЩАСТНАЯ РОССІЯНКА;

Истинное произшествіе.
Сочиненіе Г-жи Радклифъ.

Переводъ съ Англійскаго.
В. Озepoва.

МОСКВА.
Въ Типографіи С. Селивановскаго.
1810.

   

Съ одобренія Ценсурнаго Комитета, учрежденнаго для Округа Императорскаго Московскаго университета.

   

MAPIЯ,
НЕЩАСТНАЯ РОССІЯНКА.

   Невинность дѣвицы есть волшебный замокъ, коего твердость зависитъ наиболѣе отъ уваженія, которое видъ отражаетъ въ добродѣтельныхъ сердцахъ. Люди, незнающіе добродѣтели и чести, первые посягаютъ на непорочность. Средства, употребляемые ими для разрушенія сего волшебства, суть лесть и клятвенные увѣренія въ ихъ вѣрности. Обманъ успѣваетъ; прелестный замокъ колеблется и падаетъ.
   Обратимъ взоръ на послѣдствія толь пагубнаго обольщенія. Прекрасная дѣвица воспитана въ глазахъ нѣжнѣйшихъ родителей; она склоняется на увѣренія мущины, что будетъ его супругою; этого мало; она даже ему дозволяетъ обмануть себя безъ сего увѣренія. Нѣжные родители плачутъ о такомъ нещастіи, терзаютъ волосы и изгоняютъ изъ дому свою дочь. Они плачутъ о безславіи, нанесенномъ ихъ имени, и для удаленія его употребляютъ средства, умножающіе ихъ безчестіе. Они выгоняютъ свою дочь для того, чтобы дать ей поводъ вступать чаще въ проступки.
   Исторія Маріи, нещастной Россіянки, немногимъ извѣстна. Она даетъ самый разительный урокъ родителямъ и изображаетъ вредные слѣдствія излишне строгаго обхожденія съ дѣтьми. Причиною нещастій Маріи былъ страхъ испытать жестокости отца, у котораго она была одна дочь.
   Маріи съ самыхъ юныхъ лѣтъ дано было лучшее воспитаніе попеченіемъ лучшей матери, которая въ своей дочери находила другую себя, и любуясь всегдашнею улыбкою на ея щекахъ и устахъ, думала, что ея душа будетъ вѣрнѣйшимъ отпечаткомъ души ея матери.
   Эта добродѣтельная мать скончалась. Съ смертію ея Марія лишилась нѣжнѣйшихъ попѣченій, и отъ пріятнаго круга знакомыхъ, отъ обращенія съ милымъ Графомъ М., который ею возхищался, увезена была отцомъ своимъ въ дальнее его помѣстьѣ, лежавшее между пустынь Сибири.
   Здѣсь, окруженная степями, и не находя предметовъ, кои бы въ глазахъ ея равнялись сколько нибудь прешедшимъ ея удовольствіямъ, прекрасная Марія сушила грудь свою вздохами и омочала подушку слезами.
   Присутствіе Графа М. развеселило бы сіи пустыни и ея тоску. Но обманутое любочестіе произвело раздоръ между двумя фамиліями, и въ домѣ Барона, отца Маріи, запрещено было упоминать даже имя Графа М. Ненависть его къ сопернику своему, отцу молодаго Графа, простиралась до того, что не могла побѣждена быть любовію къ своей дочери. Сія ненависть заставила его вовсе забыть о томъ союзѣ, который, какъ онъ зналъ, былъ сильнѣйшимъ желаніемъ юныхъ сердецъ; лице его помрачалось гнѣвомъ, какъ скоро онъ примѣчалъ, что кто-либо изъ его родныхъ не желалъ погибели дому Графа.
   Сія злоба отца была источникомъ всегдашней грусти Маріи. Въ угодность ему она старалась показывать холодность къ предмету своей любви, и между тѣмъ въ безмолвіи тосковала и сохла. Ничто не могло возвратить тѣхъ розъ, которыя до сего цвѣли на ея щекахъ; одни томныя улыбки были печальнымъ напоминаніемъ той веселости, которая блистала на лицѣ ея въ щастливѣйшее время. Это невинное веселіе, чуждое оскорбительныхъ предчувствій, родившееся въ нѣдрахъ юности и съ нею изчезнувшее, никогда уже не возвращалось. Судьба не позволила даже Маріи наслаждаться благополучіемъ, на которое добродѣтель ея давала ей право. Напрасно нѣжная мать посѣлила въ ней всѣ благородные чувства; напрасно Природа одарила ее красотою и возвысила душевныя ея способности; напрасно щастіе разточило для нея богатства, наградило большимъ имѣніемъ и множествомъ рабовъ, которые падали къ ея ногамъ, лишь только она показывалась. Презрѣннѣйшему изъ сихъ рабовъ досталось обладать Маріею.
   Графъ М., влекомый любовію, презрилъ всѣ опасности, коимъ подвергался для свиданія съ Маріею, и, оставивъ подмосковное свое помѣстье, спѣшилъ туда, гдѣ долженъ былъ видѣть своего Ангела, переодѣтый въ крестьянское платье. Домъ Барона былъ уже въ виду у него и сердце его затрѣпетало. Графъ не зналъ боязни; какъ воинъ, онъ привыкъ со шпагою въ рукъ открывать себѣ путь тамъ, гдѣ встрѣчалъ препятствія. Отецъ Маріи стерегъ входъ, къ коему онъ приближался.
   Графъ подкупилъ нѣкоторыхъ людей, вхожихъ въ домъ Барона, и черезъ нихъ отослалъ письмо къ Маріи. Она прочла его и любовь взяла верхъ надъ внушеніями разсудка. Она забыла, что отецъ ея былъ дома, и накинувъ верьхнее платье, спустилась съ лѣстницы и побѣжала съ полѣ, еще покрытое снѣгомъ.
   Тутъ Марія опомнилась, сердце ея забилось, члены ослабѣли и оцѣпенѣли отъ стужи.
   Она позвала слугу и, сказавъ ему совсѣмъ другую причину ея нездоровья, дошла съ помощію его до своей комнаты, не будучи примѣчена жестокимъ своимъ отцомъ.
   Терзаемая печалію и отчаявшись видѣть своего любезнаго, Марія бросилась на постель въ безпамятствѣ. Наконецъ черезъ нѣкоторое время пришедши въ чувство, она написала къ Графу письмо, убѣждая его, естьли онъ дорожитъ ея и своею жизнію, удалишься изъ сихъ мѣстъ и ѣхать въ Москву, гдѣ можетъ еще представишься случай къ ихъ свиданію. Подписавъ и запечатавъ письмо, она еще держала его въ рукъ, и не помня, что дѣлала, разпечатала его опять, прибавила выраженія, какія диктовала ей страсть и между изъясненіями горячайшей своей любви упомянула и о здѣланномъ ею покушеніи видѣть его.
   Графъ М. читая письмо, не могъ удержать порыва чувствъ своихъ. Холодное, осторожное письмо забыто было при чтеніи постскрипта.
   Марія стояла у окна и смотрѣла въ ту сторону, гдѣ была деревня. Нѣтъ! Графъ не придетъ, думала она, я запретила ему отваживаться на это, естьли онъ бережетъ мою жизнь. Постараюсь успокоиться. Я рѣшилась ожидать благопріятнѣйшаго времени и сіе намѣреніе открыла ему въ письмѣ моемъ. Но что за непреодолимое желаніе видѣть его?-- отвращу мои глаза отъ деревни.-- Ахъ! какъ я колеблюсь! -- Будетъ ли это любовь, естьли онъ исполнитъ мое приказаніе? не ужели не остановится на этой снѣжной равнинѣ и не махнетъ мнѣ платкомъ? -- Не уже ли уѣдетъ, не здѣлавъ мнѣ никакого знака своей любви? -- Неблагодарный! Ахъ, нѣтъ! -- Но гдѣ я? гдѣ онъ? -- Произносилъ ли онъ имя Маріи и свое?
   Ночь наступила. Развлеченная Марія ходила по комнатѣ и искала въ темнотѣ любезнаго; желала видѣть хотя тѣнь его. Крестьянинъ держалъ подъ окномъ письмо. Съ торопливостію Марія спросила его: отъ кого? -- Это былъ самъ Графъ М.-- отъ кого спросила опять Марія, протянувъ руку, чтобы взять письмо.-- "Марія! вскричалъ Графъ, и хватаясь за сучки дерева, у окна стоявшаго, всползъ на него и вскочилъ въ окно.
   Марія бросала на него изступленные взоры, не могши произнесть ни одного слова. Графъ клялся ей, что напечатлѣвъ одинъ поцѣлуй любви на ея устахъ, онъ тотчасъ оставитъ ее. Онъ обнялъ и прижалъ ее къ волнующейся своей груди. Часы текли непримѣтно, любовники не прежде пробудились отъ упоенія, какъ услышали, что Баронъ шелъ къ нимъ. Воображеніе женщинъ, всегда легко изобрѣтающее способы удалять и приближать свою опасность, изобрѣло и теперь средство скрыть въ одну минуту Графа. Онъ спрятанъ былъ въ пустой сундукъ, случившійся въ комнатъ. Причиною Баронова прихода было то, чтобы спросить свою дочь о ея здоровьѣ, которое онъ видѣлъ нѣсколько разстроенымъ. Баронъ обходился съ нею, какъ нѣжный отецъ, когда только забывалъ о фамиліи Графа; но сіе ужасное забвеніе никогда не продолжалось болѣе одного дня.
   Баронъ оставилъ свою дочь, ни мало не подозрѣвая, чтобы сынъ его соперника могъ быть у ней; Марія подбѣжавъ къ роковому сундуку, открыла его. Графъ спалъ или притворился спящимъ.-- Такъ, онъ уснулъ, чтобы никогда не пробуждаться! -- Въ торопливости крышка у сундука или была плотно закрыта, или сама собою плотно опустилась. Такой тѣснотѣ и недостатку воздуха Графъ конечно умѣлъ бы помочь, поднявъ нѣсколько крышку; но онъ боялся, чтобы покушеніе его не было примѣчено и что малѣйшій шумъ можетъ погубить ту, которая была ему дороже своей жизни -- и Графъ рѣшился умереть.
   Какое воображеніе представитъ ужасъ Маріи въ ту минуту, какъ она увидѣла бездыханное тѣло Графа! Она не вѣрила своимъ глазамъ, думая, что Графъ притворился спящимъ и укоряла его въ сей оскорбительной шуткѣ. Наконецъ, вышедши изъ терпѣнія, силилась поднять его; но тѣло упало въ сундукъ. Она закричала и даже хотѣла, чтобы на сей крикъ пришелъ ея отецъ, отчаянное положеніе ее не ужасало; но мысль о неистовомъ гнѣвѣ отца усугубляла ея бѣдствія. Почти лишенна ума она обнимала тѣло Графа, призывала его и въ минуты нѣкотораго успокоенія употребляла все, чтобы возвратить ему жизнь, -- но тщетно.
   Безмолвіе ночи прерываемо было вздохами и криками Маріи, которая то припадала къ тѣлу, то, подошедъ къ окну, терзала волосы и умоляла небо окончить ея дни. Начало свѣтать; она пробудилась отъ мрачной разсѣянности и стала помышлять о томъ, что наступающій день долженъ открыть неистовому ея отцу. Караульный, который обыкновенно бываетъ пожилыхъ лѣтъ и употребляется въ самыя подлыя работы, былъ одинъ человѣкъ, котораго въ ночное время оставалось ей просить о помощи.
   Къ сему-то презрѣнному человѣку прибѣгла нещастная Марія. Лишь только она подошла къ нему, рабъ сталъ на колѣни, упалъ къ ея ногамъ и просилъ о облегченіи его участи. Она велѣла ему встать и увѣряла его, что онъ не толькo будетъ пользоваться всегда ея милостями, но теперь же получитъ нѣкоторую сумму, естьли сохранитъ тайну и вѣрно будетъ ей служить. Она открыла ему свои нещастія, просила вынесть тѣло и похоронить его въ ближнемъ лѣсу. Рабъ представилъ себѣ важность услуги, которой отъ него требовала его Госпожа. Онъ получилъ обѣщанные деньги, но зналъ, что Баронъ дастъ ему болѣе, естьли откроетъ ему тайну, -- и тотъ рабъ, который до семо несмѣлъ взглянуть на дочь своего Господина и почиталъ обоихъ божествами, которые имѣли въ рукахъ своихъ его жизнь и смерть; этотъ самый рабъ, презрѣнный даже отъ прочихъ слугъ и поставлявшій щастіемъ жить въ Бароновой конюшнѣ, -- осмѣлился пожелать обладанія Maріею. Подлецъ безъ дальнихъ околичностей началъ употреблять съ нею вольности; она хотѣла положить предѣлъ его дерзостямъ, сколько ни была въ отчаяніи, забыла на минуту печаль, и принявъ свое достоинство, приказывала ему удалиться; но уже было поздно. Рабъ зналъ ея тайну и что кромѣ его она не имѣла помощи. Бездѣльникъ стращалъ ее, что онъ пойдетъ къ Барону и все ему откроетъ. Марія просила его не ходить, онъ повиновался, дѣлая глупый видъ важнаго для нея человѣка. Марія отдала ему нѣкоторыя золотыя и серебреныя свои вещи въ прибавокъ къ прежнимъ ея подаркамъ. Рабъ слѣдовалъ за нею до ея комнаты, но вдругъ остановился и грозилъ, что въ ту же минуту откроетъ все ея отцу, естьли ему не будеть позволено обнять ее. Марія упала на колѣни передъ извергомъ, умоляла его не объявлять тайны, и обѣщала здѣлать его вольнымъ и богатымъ. Но злодѣй порывался уйти къ Барону въ спальню, Марія старалась удержать его, и отъ изнуренія въ силахъ упала въ обморокъ.
   Бездѣльникъ оборотился, пожиралъ глазами добычу и схватилъ ее.
   Онъ побѣжалъ въ комнату, гдѣ лежало бездыханное тѣло, стащилъ его въ лѣсъ и обезобразивъ многими ранами, сдѣланными ножемъ, оставилъ тѣло на разхищеніе звѣрямъ, конечно менѣе лютымъ сего изверга.
   Марія пробудилась для новыхъ ужасовъ. Баронъ, примѣтивъ глубокую печаль, терзавшую ея сердце, упрѣкалъ ее съ обыкновенною своею грубостію, что безъ сомнѣнія она занята кѣмъ нибудь изъ фамиліи Графа М.
   Гоненія нещастной Маріи тѣмъ еще не кончились. Рабъ возобновилъ свои требованія и грозилъ, что не только откроетъ все Барону, но обвинитъ ее въ убійствѣ молодаго Графа и въ непозволенномъ съ нимъ обхожденіи.
   Марія готова была на всѣ ужасы родительскаго гнѣва; но быть обвиненною въ смертоубійствѣ и прелюбодѣяніи не только съ Графомъ, но съ подлѣйшимъ изъ рабовъ ея отца, -- такого позора она не имѣла мужества перенесть. Ахъ! сколь опасно считать себя погибшимъ, въ какомъ бы ни случилось быть положеніи. Для избѣжанія безславія Марія поколебалась угрозами презрѣннѣйшаго негодяя. Короткое обхожденіе здѣлало раба наглымъ: онъ принудилъ ее пойти къ себѣ въ шалашъ и отпустилъ ее отъ себя съ презрѣніемъ.
   Для умноженія своего прибытка рабъ повелъ ее въ ближнюю избу, гдѣ обыкновенно въ глубокую ночь собирались зажиточные тамошніе крестьяне. у нихъ составилось пиршество; Марія была жертвою ихъ наглостей и испытала всякое постыдное обращеніе.
   Но часъ мщенія насталъ. Ея упоенные мучители легли по лавкамъ и захрапѣли. Ангелъ хранитель внушилъ Маріи, что время ея свободы и праведной мести приближилось. Она подошла къ извергу, призвала небо въ помощь и вынувъ изъ-за пояса его ножъ, вонзила ему въ сердцѣ. Съ симъ ударомъ мужество ея усугубилось. Она по порядку обошла прочихъ злодѣевъ, безчувственно спавшихъ, тотъ же ножъ вонзила въ грудь каждому.
   Совершивъ сей подвигъ мщенія, Марія побѣжала въ свою комнату. Она смотрѣла изъ окна на восходящее солнце и воображала себя другимъ существомъ въ новомъ міръ.-- "Графъ будетъ здѣсь, говорила она; это Елисейскіе поля; я пойду ему на встрѣчу...-- Она побѣжала въ лѣсъ, нашла мѣсто, гдѣ брошено было тѣло Графа и, ставъ на кольни, омочала его горькими слезами. Наконецъ вспомнивъ, что отецъ могъ застать ее въ такомъ положеніи, она возвратилась домой и могла преодолѣть себя столько, чтобы не показать предъ нимъ смущеннаго вида.
   Мысль о смертоубійствѣ не могла не подвергать Марію въ отчаяніе. Для успокоенія своей совѣсти она рѣшилась покаяться во всемъ духовному ея отцу. Изумленный священникъ не былъ никогда свидѣтелемъ такой исповѣди. Онъ открылъ тайну женѣ, а та пріятельницѣ; и наконецъ сіе просшествіе сдѣлалось такъ извѣстнымъ, что Марія была уже въ рукахъ блюстителей правосудія. Слухъ о семъ приключеніи разнесся по всей Имперіи. ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО, послѣ строжайшаго изслѣдованія всего дѣла изволила освободить нещастную отъ всякаго наказанія и приняла ее въ особое свое покровительство.
   Марія, утомленная жизнію, не могла переносить всеобщей молвы и смерть предпочитала всякому покровительству. Она испросила у ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА позволеніе удалиться въ монастырь, и тамъ отлученная отъ міра, въ которомъ не находила уже спокойствія, старалась забыть все, кромѣ Бога и своего любезнаго. Малая ея келья содержалась опрятно. Нисколько священныхъ книгъ были ея занятіемъ. Портретъ Графа висѣлъ всегда на ея груди; она цѣловала его съ благоговѣніемъ, первая должность ея по утру и вечеру была молитва. Она рѣдко выходила изъ монастырскихъ стѣнъ, и то для того, чтобы блуждать по темнымъ лѣсамъ или сидѣть у рѣки, протекавшей подлъ монастыря. Здѣсь, положивъ руки на грудь и опустивъ взоры, она умоляла небо о прощеніи ея. Вечерній колоколъ напоминалъ ей о возвращеніи къ молитвѣ и къ успокоенію.
   

ПАГУБНОЕ СУПРУЖЕСТВО.

   Рожеръ, Король Сицилійскій, имѣлъ брата и сестру. Первый, по имени Менфрой, возсталъ противъ него и возжегъ пагубную междусобную войну; но къ нещастію потерялъ два сраженія и былъ взятъ Королемъ, который удовольствовался наказать возмутителя однимъ только лишеніемъ его свободы. Кроткая сія мѣра послужила поводомъ, что половина подданныхъ почитала Рожера тиранномъ, думая, что онъ пощадилъ жизнь своего брата для того только, чтобы заставить его испытать продолжительное и жесточайшее мщеніе. Напротивъ того другая половина съ большею основательностію приписывала заключеніе Менфроя злости сестры его Матильды, которая въ самомъ дѣлъ ненавидила Принца и во всю жизнь старалась вредить ему. Сія Принцесса умерла вскорѣ послѣ брата своего Менфроя и смерть ея почитаема была достойнымъ наказаніемъ пагубнаго ея расположенія къ нему.
   Менфрой оставилъ двухъ малолѣтныхъ сыновей, которыхъ Рожеръ хотѣлъ удалить отъ себя для того, чтобы они, пришедши въ зрѣлый возрастъ, не отмстили ему за своего отца и не возобновили прежняго мятежа, еще не потушеннаго такъ, чтобы не льзя было ожидать новыхъ опасностей и смятенія въ Государствѣ. Онъ объявилъ о семъ намѣреніи Леонтіо Сиффрею, своему Министру, который желая отвлечь Государя отъ исполненія такого предпріятія, представилъ ему, что онъ пріемлетъ на свое попеченіе воспитать старшаго Принца Генрикеца, а младшаго, который назывался Донъ Педро, совѣтовалъ отдать на руки Сицилійскому Конетаблю. Рожеръ увѣрясь, что племянники его будутъ воспитаны въ повиновеніи и страхѣ, коими они были ему обязаны, отдалъ Принцовъ симъ опекунамъ, а при себѣ оставилъ племянницу Констанцію, единственную дочь Принцессы Матильды и однихъ лѣтъ съ Генрикецомъ. Онъ далъ ей надзирательницъ и учителей, и ничего не щадилъ для ея воспитанія.
   Леонтіо Сиффреди имѣлъ замокъ въ Бельмонтѣ, на разстояніи двухъ миль отъ Палермо, и въ немъ-то Министръ сей употреблялъ все старавіе на то, чтобы здѣлать Генрикеца достойнымъ занять нѣкогда Сицйлійскій престолъ. Въ скоромъ времени открылъ онъ въ семъ Принцѣ большія способности и объ усовершенствованіи ихъ началъ заботиться такъ, какъ можетъ только человѣкъ, не имѣющій у себя дѣтей. Но у него были двѣ дочери, изъ коихъ старшая, Бланшъ, моложе Принца однимъ годомъ, блистала всѣми прелестями; другая, Порція, съ рожденіемъ коей послѣдовала кончина ея матери, была еще въ колыбели. Бланшъ и Принцъ Генрикецъ едва познакомились съ любовію, какъ начали уже питать другъ къ другу нѣжнѣйшую страсть. Хотя сіи любовники не имѣли еще дозволенія видѣться между собою наединѣ, но Принцъ умѣлъ находить къ тому случаи и такъ хорошо пользоваться сими драгоцѣнными минутами, что успѣлъ убѣдить Сиффредіеву дочь позволишь ему исполнить планъ, который онъ выдумалъ.
   Около сего времени Леонтіо по повелѣнію Короля долженъ былъ уѣхать въ самую дальнюю провинцію острова. Въ отсутствіе его Генрикецъ здѣлалъ отверстіе въ стѣнѣ своей комнаты, которая была подлѣ комнаты Бланши; и въ это отверстіе вставилъ дверь толь плотную и непримѣтную, что она могла отворяться и затворяться, будучи вовсе не видима. Сія искусная работа сколько тщательно, столь же и тайна совершена была однимъ Архитекторомъ, коего Принцъ за его услугу почтилъ своею дружбою. Сею-то дверью влюбленный Генрцкецъ ходилъ иногда въ комнату своей любезной, не употребляя однако во зло ея на то позволенія.
   Однажды, будучи у Гжи Бланшъ, увидѣлъ онъ, что она была весьма разстроена. Ей сказали, что Король опасно боленъ и послалъ за Канцлеромъ Сиффреди, дабы ввѣрить ему послѣднюю волю. Она воображала уже на тронѣ любезнаго Генрикеца и, опасаясь лишиться его на толь высокой степени, обливалась слезами въ ту минуту, какъ онъ вошелъ.-- "Что я вижу, вскричалъ Генрикецъ, вы плачете; могу ли спросить о причинѣ вашей печали?, -- "Мнѣ ли не сокрушаться, отвѣчала Бланшъ; Король, вашъ дядя, окончитъ скоро дни свои; вы будете его наслѣдникомъ и сіе новое величіе разлучитъ васъ со мною. Я знаю, что Монархъ рѣдко смотритъ страстными глазами, и та, которую онъ обожалъ, бывъ въ числѣ подданныхъ, весьма мало будетъ занимать его на тронѣ. Не знаю, пагубное ли это предчувствіе или, можетъ быть, и самая истинна, но душа моя терзается сомнѣніями, коихъ даже увѣренность въ вашемъ ко мнѣ расположеніи разсѣять не можетъ." -- "Обожаемая Бланшъ, возразилъ Принцъ, вы еще болѣе меня привлекаете и оправдываете мою привязанность къ вашимъ прелестямъ; но излишнія ваши сомнѣнія оскорбляютъ мою любовь и то уваженіе, естьли могу такъ сказать, коимъ вы мнѣ обязаны. Не думайте, заклинаю васъ, не думайте того, чтобы моя судьба могла быть разлучена съ вашею и вѣрьте всегда, что вы будете моимъ утѣшеніемъ, моимъ щастіемъ. Оставьте боязнь и не нарушайте ею толь драгоценныхъ минутъ." -- "Ахъ! Принцъ, сказала Бланшъ, лишь только вы получите корону, то можетъ быть подданные ваши изберутъ Королевою Принцессу изъ давняго Королевскаго Дома, коей блистательный бракъ прибавитъ новые Государства къ вашему; можетъ статься, увы! народное ожиданіе будетъ исполнено даже вопреки вашей склонности." -- "Ахъ! для чего, милая, отвѣчалъ въ жару Генрикецъ, для чего стараетесь вы мучить себя печальными мечтами о томъ, чего никогда случиться не можетъ. Естьли бы Небу угодно было взять отъ сего міра Короля, моего дядю, и здѣлать меня обладателемъ Сициліи, божусь, я торжественно въ присутствіи всего моего двора объявлю васъ моею супругою, и призову все, что есть священно, въ утвержденіе моей клятвы.
   Дочь Сиффредія утѣшена была такими увѣреніями Генрикеца. Остатокъ разговора касался до болѣзни Короля и Генрикецъ въ сіе время показалъ доброту своего сердца тѣмъ, что онъ плакалъ уже напередъ о потерѣ своего дяди, хотя всякой на его мѣстѣ не нашелъ бы къ тому достаточной причины. Безъ сомнѣнія одно чувство родства заставляло его скорбѣть о такой потерѣ, которая доставляла ему корону.
   Бланшъ не могла еще ожидать большихъ нещастій, ей угрожавшихъ. Конетабль Сицилійскій, будучи однажды въ Бельмонтскомъ замкѣ для нѣкоторыхъ важныхъ дѣлъ, встрѣтился съ нею въ ту минуту, какъ она вышла отъ отца, плѣнился ея красотою и на другой день предложилъ Сиффредію о намѣреніи своемъ вступить съ нею въ супружество. Сиффреди далъ ему свое согласіе, но приключившаяся болѣзнь Короля заставила отложить до времени свадьбу, о которой Бланшъ вовсе не была извѣстна.
   Въ одно утро Генрикецъ только лишь одѣлся, какъ удивленъ былъ посѣщеніемъ отъ Леонтіо, который пришелъ къ нему вмѣстѣ съ своею дочерью. "Я принесъ вамъ печальное извѣстіе, говорилъ сей Министръ, но надѣюсь, что послѣдующая за нимъ радость умѣритъ вашу скорбь. Король, вашъ дядя, скончался, оставивъ васъ наслѣдникомъ престола. Сицилія ожидаетъ вашихъ повелѣній и Государственные чины, собравшіеся въ Палермо, поручили мнѣ принять ихъ изъ вашихъ устъ, Государь! изъ новыхъ подданныхъ вашихъ и первый пришелъ съ моею дочерью принесть вамъ искреннее поздравленіе." -- Принцъ будучи извѣстенъ, что Король два мѣсяца страдалъ болѣзнію, истощевавшею постепенно его жизненныя силы, ни сколько не былъ удивленъ симъ извѣстіемъ, но только незапная перемѣна состоянія произвела въ немъ разные смущенные чувства. Наконецъ послѣ долговременнаго размышленія онъ прервалъ молчаніе и обратилъ свою рѣчь къ Леонтіо.-- "Мудрый Сиффреди! сказалъ онъ, я буду всегда почитать васъ моимъ отцомъ и хвалиться тѣмъ, что поступки свои учреждать стану по вашимъ совѣтамъ; вы будете вмѣстѣ со мною управлять Сициліею." -- сказавъ сіе, Принцъ подошелъ къ столу и взявъ листъ бѣлой бумаги, написалъ внизу свое имя.-- "Я хочу торжественно засвидѣтельствовать вамъ мою благодарность и уваженіе, говорилъ Генрикецъ, подавая листъ Г-жѣ Бланшъ, удостойте принять сей залогъ моей вѣрности и обладанія моимъ сердцемъ." -- Бланшъ, съ краскою въ лицѣ, взяла листъ и отвѣчала Принцу: "я пріемлю съ должнымъ уваженіемъ сію милость моего Государя; но, завися во всемъ отъ воли моего родителя, думаю, что не оскорблю тѣмъ Ваше Величество, естьли отдамъ ему сію бумагу, которую онъ можетъ употребить по своему благоразумію!
   Она отдала бланкъ Генрикеца своему отцу, который въ первый разъ замѣтилъ тогда, что доселѣ отъ него было скрыто. Узнавъ такіе чувства Принца, онъ сказалъ ему: Ваше Величество не будете имѣть причины упрекать меня; я не употреблю во зло вашей довѣренности...-- Любезный Леонтіо, прервалъ Генрикецъ, не опасайтесь ничего; какое бы ни здѣлали вы употребленіе изъ сего листа, оно утверждено мною. Но не отлагайте далѣе возвращенія вашего въ Палерму; прикажите приготовить все къ моему коронованію, объявите моимъ подданнымъ, что я въ слѣдъ за вами туда прибуду, дабы принять отъ нихъ присягу и увѣрить ихъ въ моей любви." -- Министръ повиновался повелѣніямъ новаго Государя и отправился съ своею дочерью въ Палермо.
   Черезъ нѣсколько часовъ послѣ нихъ Принцъ поѣхалъ туда же, влекомъ будучи не столько полученіемъ Сицилійскаго престола, сколько любовію. Онъ встрѣченъ былъ громкими поздравленіями многочисленнаго народа и посреди восклицаній вошелъ во дворецъ, гдѣ все приготовлено было для предстоящаго торжества. Онъ встрѣтилъ тамъ Принцессу Констанцію, которая была въ глубокомъ траурѣ и казалась весьма опечаленною смертію Рожера. Съ той и другой стороны здѣланы были всѣ комплименты сожаленія о толь важной потерѣ, однако привѣтствія холоднѣе были со стороны Генрикеца, нежели Констанціи, которая, не смотря на вражду обѣихъ фамилій, не могла быть равнодушна къ принцу.
   Генрикецъ сѣлъ на тронъ, Принцесса заняла мѣсто по правую руку нѣсколько ниже трона; Государственные чины взяли также мѣста, каждый по своему достоинству. Церемонія открылась и Леонтіо въ качествѣ великаго Канцлера и хранителя послѣдней воли покойнаго Короля, объявилъ торжественно сію волю. Существенное ея содержаніе было то, что Рожеръ по бездѣтству своему назначилъ старшаго Менфроева сына своимъ наслѣдникомъ, однако съ тѣмъ условіемъ, чтобы онъ женился на Принцессъ Констанціи; но ежели бы онъ на сіе не согласился, то корона Сицилійская должна перейти къ другому Принцу Донъ Педро, его брату, который обязанъ владѣть ею на томъ же основаніи.
   Генрикецъ приведенъ былъ въ замѣшательство симъ объявленіемъ; такое ограниченіе чрезмѣрно его оскорбило. Онъ еще болѣе раздраженъ былъ слѣдующими словами, которые произнесъ Леонтіо; "Почтеннѣйшее собраніе! мнѣ остается еще изъяснить то, что когда я объявилъ послѣднее желаніе покойнаго Короля новому нашему Государю, то сей великодушный Монархъ далъ согласіе удостоить своей руки Принцессу Констанцію, его двоюродную сестру." -- При сихъ словахъ Генрикецъ прервалъ Канцлера: "Вспомните о той бумагѣ, которую Бланшъ" -- "Государь! возразилъ Сиффреди, не давъ Принцу окончить словъ; она здѣсь и Государственные чины по высочайшей подписи Вашего Величества узнаютъ, какое уваженіе дѣлаете вы Принцессъ и сколь свято соблюдаете послѣднюю волю покойнаго Короля, вашего дяди." -- Сказавъ сіе, онъ прочиталъ то, что имъ самимъ написано было на бумагѣ, то есть, самое торжественное обязательство имѣть супругою Констанцію, согласно волѣ Рожера. Залъ наполнился громкими восклицаніями: да здравствуетъ Государь, нашъ отецъ!
   Всѣмъ извѣстна была ненависть Генрикеца къ Констанціи и всякой догадывался, что Принцъ возпротивится такой волъ и неминуемо произведетъ возмущеніе въ Королевствѣ. Но какъ скоро прочтена была бумага, тогда умы дворянства и черни успокоились, и произошло всеобщее восклицаніе, терзавшее тайно Монарха. Констанція, принимавшая наиболѣе участія во всеобщей радости сколько для собственной славы, мтолько изъ любви къ Генрикецу, избрала сей случай приличнѣйшимъ для засвидительствованія Принцу своей благодарности; но Принцъ, тщетно старавшійся успокоить себя, принималъ всѣ ея привѣтствія съ холодностію и даже не соблюлъ приличной наружности, которой требовало настоящее его положеніе. Увлекаемый стремленіемъ чувствъ, онъ подошелъ къ Сиффреди, коего должность обязывала находиться близь своего Государя, и сказалъ ему тихо: "Что вы здѣлали, Леонтіо? бланкетъ, который я далъ вашей дочери, не для сего употребленія былъ назначенъ; вы измѣнили" -- "Государь, возразилъ Сиффреди, вамъ должно блюсти вашу славу; естьли вы не исполните воли Короля, вашего дяди, то должны будете лишиться Сицилійской короны." -- Сказавъ сіе, Министръ сталъ въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ Короля, дабы избѣжать его вопросовъ.
   Генрикецъ приведенъ былъ въ величайшее замѣшательство. Онъ досадовалъ на Сиффреди, но не могъ оставить Бланшъ. Развлеченный, такъ сказать, ею и своею славою, онъ оставался никоторое время въ нерѣшимости. Наконецъ казалось ему, что онъ нашелъ способъ удержать корону, не лишаясь дочери Сиффредіевой. Онъ принялъ видъ уваженія къ завѣщанію дяди своего, а между тѣмъ, пока изъ Рима получено будетъ разрѣшеніе уничтожить предстоящее ему супружество, надѣялся привлечь милостями свое дворянство и тѣмъ утвердить свою власть. Послѣ сего плана онъ здѣлался спокойнѣе и обратясь къ Констанціи, увѣрялъ ее въ истинѣ всего того, что Канцлеръ читалъ собранію.
   Въ самое то время, какъ онъ измѣнялъ искренности своихъ чувствъ, Бланшъ вошла въ залу собранія. Она здѣлала это по приказанію ея отца, для принесенія поздравленія Принцессѣ. При самомъ входѣ слухъ ея пораженъ былъ словами Генрикеца. Леонтіо, желая приготовить ее къ перенесенію новаго нещастія, сказалъ ей, представляя ее Констанціи: "принеси поздравленіе новой твоей Государынѣ и пожелай ей благополучнаго царствованія и всѣхъ удовольствій супружества." -- Ужасный сей ударъ почти убилъ нещастную Бланшъ. Напрасно старалась она скрыть свою печаль, блѣдность и румянецъ показывались поперемѣнно на ея лицѣ. Принцесса, не угадывая настоящей причины ея смятенія, приписывала странность сихъ комплиментовъ одной робости, которая свойственна дѣвушкѣ, воспитанной въ уединеніи и незнающей двора.
   Напротивъ того молодой Король совсѣмъ въ другомъ былъ положеніи. Приходъ Бланши привелъ его въ смущеніе, которое еще увеличилось, когда онъ во взорахъ ея видѣлъ упреки въ его невѣрности. Онъ хотѣлъ объясниться съ нею, ко могъ ли найти къ сему случай тогда, какъ вся Сицилія, такъ сказать, смотрѣла на него, и сверьхъ того жестокій Сиффреди не допустилъ бы до этого. Министръ сей читалъ мысли обоихъ любовниковъ въ ихъ взорахъ, и для предупрежденія всякихъ слѣдствій, могущихъ произойти отъ толь пламенной страсти, успѣлъ вывесть свою дочь изъ собранія, не подавъ никакого подозрѣнія, и уѣхалъ съ нею въ Бельмонтъ, положивъ намѣреніе поспѣшить, сколько возможно, ея замужествомъ.
   Лишь только они прибыли туда, то Сиффреди открылъ своей дочери всѣ ужасы ея судьбы, объявивъ ей, что она нарѣчена въ супруги Конетаблю. "Праведный Боже! вскричала она въ иступленіи печали, которой не въ силахъ была скрыть въ присутствіи своего отца, какого жестокаго наказанія ожидаетъ Бланшъ!" Отчаяніе умертвило всѣ душевныя ея силы; она дрожала и упала въ обморокъ. Отецъ, тронутый ея положеніемъ, употреблялъ всѣ способы привесть ее въ чувство; но все оставался непоколебимъ въ своемъ намѣреніи. Наконецъ Бланшъ возвратила чувства болѣе отъ пролитія слезъ, нежели отъ воды, которую отецъ прыскалъ на ея лице. Открывъ томные глаза, она увидѣла свое положеніе. Батюшка, вскричала она, я стыжусь той слабости, которую вы видѣли; но надѣюсь, что смерть въ скоромъ времени, прекративъ мои мученія, освободитъ васъ отъ нещастной дочери, осмѣлившейся разполагать своимъ сердцемъ безъ вашего согласія.-- Оставь сіи мысли, дочь моя, сказалъ Леонтіо, живи и побѣди твою склонность; любовь Конетабля дѣлаетъ тебѣ честь и супружество съ нимъ будетъ для тебя самое щастливое." -- "Я уважаю его особу и его достоинства, прервала Бланшъ, но Король увѣрилъ меня." -- "Дочь моя, я знаю напередъ, что ты будешь мнѣ говорить; мнѣ извѣстна любовь твоя къ Генрикецу; въ другихъ обстоятельствахъ я охотно бы согласился на твою склонность, даже употребилъ бы всѣ усилія доставить тебѣ руку сего любезнаго тебѣ человѣка, есть и бы собственная его слава, а съ тѣмъ и слава отечества не обязывала его отдать сію руку Констанціи, ибо на семъ только условіи покойный Король назначилъ его наслѣдникомъ своимъ; и послѣ сего ты конечно не захочешь, чтобы онъ предпочелъ тебя Сицилійской коронѣ. Впрочемъ будь увѣрена, что жестокіе удары, тебя поражающіе, я терплю вмѣстѣ съ тобою. Но ежели опредѣленія судьбы непремѣнны, то что же остается дѣлать, какъ не вооружиться мужествомъ? Собственная твоя честь зависитъ отъ того, чтобы ты скрывала предъ Государствомъ тщетную надежду, которою ласкалась до сего времени; твоя любовь къ Королю можетъ посѣять вредные для тебя слухи и къ отвращенію ихъ тебѣ есть одно только средство, имянно, чтобъ быть женою Конетабля. Но оставимъ разсужденія. Короче сказать, Генрикецъ мѣняетъ тебя на корону и избираетъ въ супругу Констанцію. Я далъ слово Конетаблю и прошу тебя его исполнить; въ противномъ случаѣ принужденна будешь повиноваться моей волѣ.
   Сказавъ сіе, онъ оставилъ ее въ размышленіи, надѣясь, что она убѣдившись его доводами, согласишся дать руку Конетаблю -- и не ошибся. Но сколь мучительно было печальной Бланшъ дать такое согласіе? горестная увѣренность въ томъ, что ея предчувствія сбылись и что она должна отдать себя другому, Котораго не могла любить, столько терзали ея сердце, что всякая минута сопровождалась новыми мученіями.-- "Естьли моя судьба рѣшена, вскричала она, могу ли переносить ее и не умереть? жестокая судьба! для чего тъ! льстила мнѣ обманчивою надеждою, когда я предназначена была для такихъ бѣдствій; а ты, измѣнникъ! какъ смѣлъ отдать себя другой, обѣщавъ мнѣ быть всегда вѣрнымъ? какъ могъ забыть такъ скоро данную мнѣ клятву? но ты обманулъ, и за сей злодѣйскій обманъ брачное ложе твое да будетъ гнѣздомъ змѣинымъ и ласки Констанціи лютѣйшимъ ядомъ для неблагодарнаго твоего сердца. Такъ, вѣроломный! я буду женою Конетабля для того, чтобы отмстить себѣ самой за безразсудный выборъ. Религія запрещаетъ мнѣ посягать на жизнь, и я рѣмилась влачить дни печали. Естьли въ тебѣ осталась еще искра нѣжности ко мнѣ, ты будешь конечно досадовать о томъ, что я упала въ объятія другаго; но ежели забылъ вовсе меня, то Сицилія по крайней мѣрѣ будетъ гордиться женщиною, которая наказала себя за то, что слишкомъ неосторожно располагала своимъ сердцемъ."
   Въ таковомъ положеніи сія нещастная жертва любви и повиновенія провела ночь, предшествовавшую браку ея съ конетаблемъ. Въ слѣдующій день Оффрели, видя готовность дочери исполнить его волю, поспѣмилъ возпользоваться симъ благопріятнымъ расположеніемъ. Онъ тотчасъ послалъ за Конетаблемъ и въ тотъ же день обвѣнчалъ ихъ тайно въ замкѣ.
   Нещастія Г-жи Бланшъ не кончились тѣмъ, что она въ одно время потеряла корону, лишилась предмета нѣжности и сдѣлалась супругою человѣка, котораго не могла любить. Она должна была еще скрывать свои чувства предъ мужемъ, питавшимъ къ ней пламенную страсть и естественно ревнивымъ. Этотъ мужъ, прельщенный обладаніемъ любезнѣйшей жены, бывъ съ нею не разлученъ и даже не позволялъ ей печальнаго утѣшенія плакать тайно о ея нещастіяхъ. При наступленіи ночи Бланшъ предалась еще большей печали. Но какъ терзалось ея сердце, когда служанка, раздѣвъ ее, оставила одну съ Конетаблемъ. Онъ спросилъ ее почтительно о причинъ ея печали, и Бланшъ, смущенная симъ вопросомъ, отвѣчала ему, что она нездорова. Супругъ на первый разъ повѣрилъ ея словамъ, но не долго оставался въ семъ заблужденіи. Живѣйшее участіе, которое онъ принималъ въ ея положеніи, и умильныя прозьбы, чтобы она успокоилась, приняты были ею въ противную сторону; она предалась ужаснымъ мечтаніямъ и, не имѣя силъ удерживать движеній горести, дала свободу слезамъ. Какое зрѣлище для того, кто почиталъ себя на верьху благополучія!
   Конетабль не сомнѣвался болѣе, чтобы печаль его супруги не предвѣщала ему нещастной любви, однако не смотря на то, что былъ самъ въ толь же печальномъ положеніи, онъ имѣлъ довольно присутствія духа, чтобы скрыть свое подозрѣніе. Онъ усугубилъ прозьбы и настоятельно убъ" ждалъ супругу лечь въ постель, увѣряя, что отдыхъ, для нея толь нужный, не будешь имъ прерванъ; даже просилъ позволенія оставить при ней служанокъ, лишь только бы она успокоилась, Бланшъ, ободренная сими словами, сказала ему, что въ теперешней ея слабости нужно ей только немного сна. Онъ старался увѣрить ее, что одинъ только сонъ можетъ поправить ея здоровье и наши супруги провели сію ночь совсемъ не такъ, какъ провела бы ее чета, вдохновенная Купидономъ и Гименомъ.
   Между тѣмъ, какъ дочь Сиффредіева предавалась горести, Конетабль старался найти причину, содѣлавшую его супружество толь печальнымъ. Онъ заключалъ, что долженъ имѣть соперника, но не могъ найти его въ мысляхъ; и слѣдствіемъ сихъ догадокъ было то, что онъ почиталъ себя нещастнѣе послѣдняго презрѣннаго человѣка. Уже болѣе половины ночи провелъ онъ въ семъ смятеніи чувствъ, какъ вдругъ услышалъ глухой шумъ и съ крайнимъ удивленіемъ примѣтилъ, что кто-то ходилъ въ его комнатѣ. Онъ не хотѣлъ этому вѣрить, зная, что по выходѣ служанки самъ заперъ дверь. Дабы удостовѣришься, откуда происходилъ сей шумъ, онъ открылъ занавѣсъ и нашелъ, что свѣча, оставленная на каминѣ, была уже погашена. Черезъ нѣсколько времени онъ услышалъ имя Бланши, повторенное много разъ тихимъ и томнымъ голосомъ. Оскорбленная честь и воспаленная до неистовства ревность заставила его вскочишь съ постели и искать себѣ отмщенія. Схвативъ шпагу онъ двигался къ той сторонъ, откуда слышанъ былъ голосъ. Коснувшись своею шпагою другой, противу него поставленной, онъ подвигался впередъ, но соперникъ его удалялся, онъ его преслѣдовалъ, но врагъ прятался далѣе, далѣе и наконецъ совсемъ скрылся. Тщетно Конетабль искалъ того, который, казалось ему, перебѣгалъ во всѣ углы комнаты. Не встрѣчая своего соперника нигдѣ, онъ останавливался, слушалъ, но не слыхалъ ничего, пробовалъ дверь, думая, что въ нее ушелъ тайный врагъ его чести, но она также крѣпко была заперта, какъ и прежде. Не зная, что дѣлать болѣе, онъ кликнулъ ближнихъ слугъ, отперъ дверь и сталъ въ самомъ проходѣ, чтобы не упустить того, кого хотѣлъ поймать. Слуги на сей крикъ прибѣжали со свѣчьми. Онъ взялъ свѣчу и осмотрѣлъ комнату, но не нашелъ никого, даже ни малѣйшаго слѣда, чтобы тутъ былъ кто нибудь. Онъ вовсе не примѣтилъ скрытаго хода.
   Не имѣя силъ перенесть такого приключенія, Конетабль снѣдаемъ былъ мучительными чувствами, и не смѣлъ ни о чемъ спросить у своей супруги, которая была весьма разстроена. Онъ рѣшился прибѣгнуть къ Леонтію, и для того отпустилъ своихъ слугъ, увѣривъ ихъ, что шумъ, слышанный имъ въ комнатѣ, были одни его мечты. Онъ встрѣтилъ своего тестя при самомъ выходъ изъ его комнатъ, и съ видомъ величайшей горести разсказалъ ему все случившееся. Сиффреди удивился такому странному произшествію, и догадываясь, что любовь Koроля могла быть сему причиною, чрезмѣрно былъ тѣмъ раздраженъ. Однако, дабы не питать ревнивыхъ чувствъ своего зятя, онъ старался увѣрить его, что голосъ и шпага были одни призраки воображенія, распаленнаго любовію, и не могло статься, чтобы кто входилъ въ спальню его дочери. Впрочемъ естьли онъ примѣтилъ нѣкоторую унылость въ своей супругѣ, то сіе должно отнести ея нездоровью или незапной перемѣнѣ состоянія; что время исправитъ все и Бланшъ узнаетъ болѣе его достоинства. Такимъ образомъ Сиффреди, утѣшая своего зятя, просилъ его не предаваться подозрѣніямъ, оскорбляющимъ добродѣтель жены его...
   Конетабль не здѣлалъ никакого возраженія на увѣщанія своего тестя, отъ того ли, что въ самомъ цѣль былъ ими убѣжденъ, или хотѣлъ показать только маску убѣжденія. Онъ пошелъ въ спальню, легъ подлъ своей жены и надѣялся сномъ вознаградить сколько нибудь понесенное безпокойствіе.
   Бланшъ не менѣе своего супруга была разстроена. Она знала кто былъ виновникомъ безпокойства ея мужа, но не понимала того, чтобы могло побудить Генрикеца притти къ ней послѣ того, какъ уже совершена была свадьба. Она приняла сей поступокъ новою обидою и тѣмъ болѣе на него раздражилась.
   Въ то время, какъ дочь Сиффредіева почитала молодаго Короля вероломнѣйшимъ человѣкомъ, сей неицастный Государь, влюбленный болѣе прежняго, желалъ имѣть свиданіе съ г-жею Бланшъ для того только, чтобы показать въ настоящемъ видѣ его поступки, столько ее огорчившіе и конечно приѣхалъ гораздо ранѣе бы въ Бельмонтъ, естьли бы не препятствовали ему въ томъ многія дѣла. Ему совершенно былъ извѣстенъ Сиффредіевъ замокъ, въ которомъ онъ воспитывался, такъ что онъ могъ пройти туда, не будучи никѣмъ примѣченъ. Онъ хранилъ еще у себя ключь отъ скрытаго хода, чрезъ который обыкновенно входилъ изъ сада въ старую залу, а оттуда въ спалню г-жи Бланшъ.
   Представьте себѣ изумленіе Генрикеца, когда онъ нашелъ въ спальнѣ человѣка и коснулся шпаги, обращенной противъ него. Онъ хотѣлъ уже открыть себя и наказать дерзкаго, который осмѣлился поднять убійственную руку противъ своего Государя, но любовь къ Бланшъ остановила сію месть. Огорченный болѣе прежняго, онъ вышелъ тою же дорогой, которою вошелъ, приѣхалъ въ Палермо и заперся въ свои комнаты. Но волненіе чувствъ прогоняло отъ него покой; онъ рѣшился опять ѣхать въ Бельмонтъ. Безопасность, честь, а наипаче любовь не позволяла ему остаться долѣе въ неизвѣстности о малѣйшихъ обстоятельствахъ толь неожиданной встрѣчи. На разсвѣтѣ онъ велѣлъ приготовиться ѣхать на охоту, и подъ предлогомъ, чтобы заняться сею забавою, взялъ дорогу въ Бельмонтскій лѣсъ. Сопровождаемый однимъ охотникомъ и нѣкоторыми придворными. Гоняясь за звѣрями, онъ примѣтилъ, что всѣ изъ его свиты стремительно скакали за своими собаками, и тогда отдѣлившись отъ нихъ, пустился прямо къ замку Леонтіо. Онъ зналъ всѣ мѣста въ лѣсу, гдѣ можно было укрыться, и нетерпѣніе не позволяло ему щадить лошади.
   Въ самое то время, какъ сей Государь изобреталъ благовидный предлогъ для тайнаго свиданія съ Сиффредіевой дочерью и переѣзжалъ дорожку, ведущую къ однимъ воротамъ звѣринца, онъ увидѣлъ двухъ женщинъ, сидящихъ подъ деревомъ и весьма занятыхъ разговоромъ. Онъ не сомнѣвался, чтобы сіи женщины не были изъ замка, но въ какой приведенъ былъ восторгъ, когда одна изъ нихъ, услышавъ конскій топотъ, оглянулась и онъ увидѣлъ прекрасную Бланшъ, которая ушла изъ замка съ Низою, любимою ея служанкой, чтобы на свободъ горевать о своемъ нещастіи. Онъ полѣтѣлъ, бросился къ ея ногамъ и видя въ глазахъ ея слезы, разстроганъ былъ ея положеніемъ. "Обожаемая Бланшъ, вскричалъ онъ, умѣрьте вашу печаль; я знаю, что все вооружило васъ противу меня: но естьли вамъ извѣстны будутъ мои намѣренія, тогда увѣритесь, что я предъ вами нисколько не виновенъ." -- Сіи слова не только не утѣшили г-жу Бланшъ, но еще умножили ея печаль. Она хотѣла отвѣчать, но голосъ ея прерываемъ былъ вздохами. Генрикецъ, удивленный толь горестнымъ ея положеніемъ, сказалъ ей: какъ! не ужели не могу я подать вамъ утѣшенія? не уже ли вовсе лишился вашей довѣренности тотъ, который жертвуетъ короною, и даже жизнію, чтобъ быть вашимъ? -- Государь! отвѣчала ему Бланшъ, ваши увѣренія безполезны и ничто моей судьбы не соединитъ съ вашей.-- Что вы сказали, жестокая Бланшь, возразилъ Генрикецъ; я недоумѣваю. Кто смѣетъ похитить васъ отъ моей любви? Кто отважится противустать неистовству Короля, который скорѣе обратитъ въ пепелъ всю Сицилію, нежели увидитъ тщетною свою надежду. Государь, прервала плачущая Бланшъ, все могущество ваше не въ силахъ разторгнуть преградъ, насъ раздѣляющихъ. Знайте, что я жена Конетабля."-- Жена Конетабля вскричалъ Генрикецъ, отскочивъ въ изступленіи; жена Конетабля! повторилъ онъ, и, какъ громомъ пораженный, упалъ подъ дерево, за нимъ стоявшее. Блѣдный и почти охладѣвшій во всѣхъ членахъ онъ посмотрѣлъ на Бланшъ и симъ взоромъ далъ ей чувствовать, въ какомъ онъ былъ положеніи. Она также своими взглядами показала ему, сколько положеніе ихъ обоихъ было сходно.
   Нещастные любовники оставались нѣкоторое время въ безмолвіи, предвѣщавшемъ ужасъ. Напослѣдокъ Генрикецъ прервалъ его: что вы здѣлали, Бланшъ, сказалъ онъ? ваше легковѣріе погубило меня и васъ. -- Бланшъ оскорбилась сими упреками, будучи увѣрена, что она имѣла всякое право на него жаловаться. -- Какъ, Государь! возразила она; къ вѣроломству вы хотите присовокупить лицемѣріе? думаете разувѣрить меня въ томъ, что я сама видѣла и слышала, и доказать свою невинность тогда, когда мои глаза увѣряютъ меня въ противномъ.-- Позвольте сказать вамъ, отвѣчалъ онъ, что вы обмануты, и что я совершенно невиненъ; вѣрьте, что сіи мои слова столь же истинны, какъ и то, что вы жена Конетабля. -- Какъ бы то ни было, сказала ему Бланшъ, но оправданія ваши уже поздны; я не хочу видѣть послѣдствій такого разговора, который оскорбляетъ мою честь) и не могу быть долѣе съ такимъ человѣкомъ, котораго не позволено мнѣ слушать. Впрочемъ я не выйду никогда изъ обязанности должнаго къ вамъ уваженія.--
   Сказавъ сіе, она оставила Генрикеца такъ поспѣшно, какъ только дозволяли ей настоящія обстоятельства.-- Остановитесь, умоляю васъ, вскричалъ онъ, и не доводите до отчаянія того, кто скорѣе низвергнетъ тронъ, нежели разлучится съ вами.-- Такой поступокъ не здѣлаетъ вамъ пользы, отвѣчала Бланшъ; -- я жена Конетабля. Естьли моя слабость была такъ велика, что я дала вамъ мѣсто въ моемъ сердцѣ, то по крайней мѣрѣ я буду имѣть столько мужества, чтобы подавишь сіи непозволенныя чувства и доказать новому Сицилійскому Королю, что я не хочу быть его любовницей. -- Сказавъ сіе она была уже у воротъ звѣринца, и вошедши въ нихъ съ Низою, заперлась съ другой стороны и оставила въ отчаяніи Генрикеца.
   Симъ неожиданнымъ пріемомъ Государь такъ былъ разстроенъ, что хотѣлъ было Конетабля и Сиффреди принесть въ жертву своему мщенію, но наконецъ разсудокъ охладилъ нѣсколько жаръ его неистовства. Онъ избралъ за лучшее разувѣрить Бланшъ въ предубѣжденіи о его невѣрности, нежели посягать на такія злодѣйства. Но для сего нужно было тайное съ нею свиданіе, къ коему не могло представишься случая, пока Конетабль не будетъ удаленъ, чего не дѣлаетъ крайность! Конетабль объявленъ подозрительнымъ и по приказанію Короля взятъ капитаномъ гвардіи, который отвезъ его въ Палермской замокъ.
   Сіе произшествіе устрашило весь Бельмонтъ. Сиффреди поѣхалъ тотчасъ къ Королю, чтобы представить ему пагубныя слѣдствія такого насильства и отдать себя въ залогъ за Конетабля. Генрикецъ ожидалъ сего посѣщенія отъ своего Министра, но уже рѣшившись имѣть свиданіе съ г-жею Бланшъ, далъ строжайшее приказаніе не допускать къ себѣ въ тотъ день никого. Леонтіо нашелъ однако способъ пройти въ комнату Короля и предсталъ предъ нимъ, говорилъ: Государь! естьли вѣрноподданному позволено приносить жалобу, то я приношу ее Государю на него самаго. Какое здѣлалъ преступленіе мой зять? помыслили ли Ваше Величество о томъ неизгладимомъ безчестіи, которымъ покрыли вы мою фамилію; не уже ли вы думаете, что такой арестъ можетъ разстроить согласіе тѣхъ, которые занимаютъ важнѣйшіе посты въ вашемъ Государствѣ." -- "Я получилъ самое вѣрное извѣстіе, отвѣчалъ Король, что Конетабль ведетъ вредную переписку съ Инфантомъ Педро." -- "Вредную переписку! вскричалъ Леонтіо изумившись; не вѣрьте этому, Ваше Величество! вѣроломства никогда не бывало во всемъ родъ Сиффредіевъ; Конентабль -- мой зять, слѣдовательно не можетъ быть подозрительнымъ. Я знаю, что онъ невиненъ, но можетъ быть другіе тайные виды заставили Ваше Величество арестовать его." -- "Естьли ты говоришь со мною откровенно, сказалъ Король, то я хочу также быть съ тобою откровеннымъ. Ты жалуешся на здѣланный арестъ Конетаблю; но я не въ правѣ ли еще болѣе на тебя жаловаться? жестокій Сиффреди! ты отнялъ у меня спокойствіе услужливостію своею и заставилъ меня завидовашь участи послѣдняго изъ смертныхъ. Не думай однако найти во мнѣ готовность выполнить твой планъ; -- Копстанція никогда не будетъ моею супругою." -- "Государь! возразилъ Министръ, оставивъ сей бракъ, объявленный торжественно всему народу, вы одни будете виновны, что ожиданіе подданныхъ вашихъ будетъ обмануто." -- "Для чего поставилъ ты меня въ необходимости обѣщать то, чего я не въ состояніи здѣлать? почему на бумагѣ, данной мною твоей дочери, вмѣсто ея имени написалъ ты имя Констанци; ты зналъ мои мысли и разтерзалъ сердце своей дочери, выдавъ ее за такого человѣка, котораго она не могла терпѣть. Но, что всего страннѣе, какое право имѣлъ ты разполагать моимъ сердцемъ въ пользу Принцессы, которой я гнушаюсь? развѣ ты забылъ, что она дочь той жестокой Матильды, которая, поправъ всѣ узы родства и человѣчества, заставила отца моего окончить дни въ поносной темницѣ. Ты мнилъ, что порожденіе такого изверга можетъ быть моею супругою? Сиффреди, ты обманулся; прежде, нежели возженъ будетъ свѣтильникъ такого брачнаго торжества, ты увидишь всю Сицилію, объятую пламенемъ, и пепелъ ея будетъ прохлажденъ пролитою кровію." -- "Что слышу я? вскричалъ Леонтіо; какіе угрозы? но можетъ быть моя боязнь безразсудна и ваша любовь къ подданнымъ такъ велика, что вы не захотите подвергнуть ихъ такому бѣдствію и не будете въ слабостяхъ подобны другимъ смертнымъ. Государь! выдавъ дочь мою за Коннетабля, я имѣлъ въ виду то, чтобы доставить Вамъ вѣрнаго подданнаго, который бы предводительствовалъ вашими войсками противъ всякаго возмутителя. Я полагалъ, что привязавъ его сими узами" -- "которые меня погубляютъ! прервалъ Генрикецъ; жестокой другъ! позволялъ ли я тебѣ разполагать моими дѣлами на щетъ моего сердца? не имѣю ли я столько мужества, чтобы усмирить всякаго, кто осмѣлится возстать противъ меня? я умѣлъ бы наказать и Конетабля, когда бы онъ здѣлалъ возмущеніе." -- "Государь! сказалъ Сиффреди, вы знаете, что послѣдняя воля Короля была здѣлать васъ наслѣдникомъ престола на томъ только условіи, чтобы Принцесса Констанція была вашею супругою." -- "Какое право имѣлъ онъ дѣлать такое распоряженіе? обязанъ ли онъ былъ такимъ завѣщаніемъ, вступивъ на престолъ послѣ брата своего Карла? и какъ могъ ты быть столько слабымъ, чтобы согласишься на сіи ограниченія? этаго знанія нашихъ законовъ, кажется, для перваго Министра очень недостаточно. Короче сказать, мое обязательство дать руку Констанціи, не было добровольное, и потому я не намѣренъ его исполнять. Но ежели бы послѣ сего Донъ Педро вздумалъ присвоивать себѣ престолъ, то безъ дальнѣйшаго кровопролитія споръ сей можетъ рѣшиться поединкомъ."
   Леонтіо боясь, чтобы не разстроить болѣе Государя, просилъ только на колѣняхъ даровать свободу его зятю и получилъ ее.-- "Теперь ты можетъ ѣхать въ Бельмонтъ, сказалъ ему Король; твой зять тотчасъ приѣдетъ туда же." --
   Министръ поѣхалъ въ Бельмонтъ, будучи увѣренъ, что зять его не замѣдлитъ своимъ прибытіемъ; но ошибся. Генрикецъ рѣшился имѣть свиданіе съ Г-жею Бланшъ въ слѣдующую ночь и для того отложилъ освобожденіе изъ-подъ ареста ея мужа до другаго дня.
   Между тѣмъ Конетабль терзался ревностію. Здѣланный ему арестъ открылъ его глаза, онъ презрѣлъ присягу въ вѣрности своему Государю и дышалъ мщеніемъ, представляя, что Король въ эту ночь будетъ у его жены. Онъ горѣлъ нетерпѣніемъ застать ихъ вмѣстѣ и всячески старался склонить Палермскаго Губернатора дать ему свободу на слѣдующую ночь, увѣряя торжественно, что къ утру онъ непремѣнно возвратится. Губернаторъ, которому извѣстно уже было о дарованномъ прощеніи Конетаблю чрезъ ходатайство Сиффредія, тѣмъ охотнѣе на сіе согласился и даже изъ особенной привязанности своей къ арестованному далъ ему лошадь для проѣзда до Бельмонта.
   Конетабль пріѣхавъ туда, привязалъ лошадь къ дереву, прошелъ въ звѣринецъ чрезъ калитку, отъ которой имѣлъ при себѣ ключь, дошелъ до комнатъ своей жены, никѣмъ не будучи примѣченъ, и спрятался въ передней за большія ширмы, дабы примѣчать все, что будетъ происходишь, и при малѣйшемъ шумъ вбѣжать въ спальню. Онъ видѣлъ, что Низа нѣсколько разъ уходила оттуда въ дѣвичью.
   Бланшъ угадывая, что было поводомъ такого поступка съ ея мужемъ, не думала уже, чтобы онъ въ эту ночь могъ къ ней возвратиться, и что Генрикецъ безъ сомнѣнія возпользуется симъ благопріятнымъ случаемъ для свиданія съ нею. Она желала видѣть Короля для того, чтобы показать ему всю непристойность его поступка и пагубныя слѣдствія, могущія отъ него произойти.
   Низа ушла, потаенной ходъ открылся, и Король упавъ къ ногамъ Бланши, говорилъ ей: "не начинайте укоризнъ вашихъ, обожаемая Бланшъ, пока не выслушаете меня. Естьли Конетабль по приказанію моему содержится подъ арестомъ, то это оставался мнѣ одинъ способъ оправдать себя предъ вами. Вашъ супругъ завтра получитъ свободу и я не буду уже имѣть случая говорить съ вами. Лишеніе васъ дѣлаетъ меня нещастнѣйшимъ, но клянусь, я ни сколько въ томъ не виновенъ." -- "Государь! сказала Бланшъ; вы умножаете мою горесть; я чувствую весь ужасъ моей судьбы, давъ руку Конетаблю, я разорила тѣ узы, кои соединяли меня съ вами; отмщайте за себя, презирайте неблагодарную Бланшъ." -- "Жестокая! въ моей ли волѣ изторгнуть изъ сердца тотъ пламень, котораго самая измѣна ваша не можетъ потушить. И такъ вы скоро забудете Генрикеца?" -- "Чего же вы другаго ожидаете, возразила она; не уже ли вы думаете, что вамъ позволено будетъ продолжать ваши свиданія? Государь! хотя я не рождена Королевой, но я не могу посягать на постыдную любовь. Мой мужъ, какъ и Ваше Величество, происходитъ изъ почтеннаго рода Анжу и ему обязана я сею честію. Удалитесь, заклинаю васъ; мы не увидимъ болѣе другъ друга." Послѣднія слова произнесены были съ величайшимъ жаромъ и Бланшъ здѣлала толь неосторожный поворотъ, что уронила подсвѣшникъ и погасила огонь. Она пошла къ Низѣ, которая еще не спала, чтобы зажечь опять свѣчу. По возвращеніи ея оттуда Король продолжалъ умолять ее не презирать его любви. Конетабль въ сіе время выбѣжалъ изъ-за ширмъ и бросился въ неистовствѣ къ Генрикецу. "Тираннъ! говорилъ онъ ему, ты слишкомъ меня обидѣлъ; не думай, чтобы я спокойно перенесъ здѣланное мнѣ безчестіе." -- "Злодѣй! возразилъ ему Король, принявъ оборонительное положеніе, не думай и ты, чтобы могъ исполнить твое намѣреніе, безъ должнаго возмездія."
   Послѣ сего начался между ими поединокъ, толь отчаянный, что не могъ не окончиться въ скоромъ времени. Конетабль воображая, что на крикъ жены его Сиффреди прибѣжитъ съ своими слугами и будетъ сопротивляться его мщенію, сражался со всею запальчивостію. Въ бешенствѣ онъ бросился прямо на шпагу своего соперника, которая прошла ему до самаго ефеса, и въ минуту паденія его, Король удержалъ свою месть. Бланшъ, тронутая участью своего супруга, забыла отвращеніе, которое доселѣ къ нему имѣла и съ живѣйшею печалію, изображавшеюся на ея лицѣ, силилась поддержать его: но нещастный супругъ не видѣлъ ничего, кромѣ благополучія своего соперника, Чувствуя приближеніе смерти, онъ собралъ остатки силъ своихъ и поднявъ шпагу, которая держалась еще въ рукѣ его, вонзилъ ее въ грудь Бланши -- "Умри, преступная жена, говорилъ онъ, ты достойно наказываешся за нарушеніе вѣрности, къ коей узы супружества тебя обязывали и въ которой клялась ты предъ олтаремъ; -- а ты, обольститель, ты не будешь уже наслаждаться моимъ нещастіемъ и я умираю спокоенъ." -- Окончивъ сіи слова, онъ испустилъ духъ. На лицѣ его, хотя покрытомъ тѣнію смерти, изображалось еще нѣчто звѣрское и ужасное; лицо Бланши представляло совсемъ отличныя черты. Ударъ ея былъ смертельный; она упала на умирающаго супруга и кровь сей невинной жертвы смѣшалась съ кровію ея убійцы, нанесшаго ей смертный ударъ такъ быстро, что Король не успѣлъ отвратить его. Нещастный Государь при паденіи Бланши поднялъ громкій крикъ, и не менѣе ея пораженный ударомъ, похитившимъ ея жизнь, поспѣшилъ дать ей помощь.-- "Ваше попеченіе уже безполезно, говорила она ему дрожащимъ голосомъ; естьли такая жертва угодна была судьбѣ, то я молю, да умягчится ею гнѣвъ небесъ и да утвердится благополучіе вашего царства."
   Въ это время вошелъ Леонтіо, встревоженный крикомъ. Пораженъ будучи зрѣлищемъ, представившимся глазамъ его, онъ стоялъ неподвиженъ, между тѣмъ, какъ его дочь, не примѣчая его приходу, продолжала говорить Королю: "прости Государь, и не забывай обо мнѣ; любовь къ тебѣ и мои нещастія сего отъ тебя требуютъ; не питай мщенія къ моему отцу, облегчи его старость и печаль, и отдай справедливость его ревности; но паче всего возвѣсти о моей невинности: это будетъ послѣднею и величайшею для меня милостію; прости, любезный Генрикецъ, я умираю; прими мое послѣднее дыханіе." -- Она окончила дни, и Король послѣ долговременнаго мрачнаго молчанія обратившись къ Сиффредію сказалъ ему: "вотъ плоды трудовъ твоихъ и усердія ко мнѣ." -- Посѣдевшій Министръ, пронзенный печалію, не здѣлалъ ему отвѣта.
   Я не смѣю описывать того, чего никакой языкъ описать не можетъ. Скажу только, что тотъ и другой предались печальнѣйшимъ жалобамъ, какъ скоро скорбь дозволила произносить ихъ.
   Король во всю жизнь хранилъ нѣжнѣйшее воспоминаніе о Г-жѣ Бланшъ и никогда не могъ согласиться быть супругомъ Констанціи. По вступленіи ея въ бракъ съ Донъ Педро, оба они употребляли всѣ средства обратить въ свою пользу послѣднюю волю Рожера. Но наконецъ должны были покориться Генрикецу, побѣдившему всѣхъ враговъ своихъ. Сиффреди, снѣдаясь печалію отъ того, что былъ виною такихъ нещастій, удалился отъ Двора. Онъ не находилъ болѣе спокойствія въ своемъ отечествѣ, и съ оставшеюся у него одною дочерью, которая называлась Порція, переѣхалъ въ Испанію. Проживъ тамъ послѣ кончины Бланши еще пятнадцать лѣтъ, онъ имѣлъ утѣшеніе за нѣсколько времени до своей смерти видѣть дочь свою супругою Донъ Сильвы де Жерома.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru