Реклю Эли
Политическая и общественная хроника

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Луч надежды, промелькнувший на омраченном горизонте Франции.- Выборы 2-го июля.- Лихорадочная деятельность реакционных партий.- Их неудача.- Реакционные газеты бьют в набат.- Ослабление оппозиционной партии в Париже в виду выборов.- Поражение бонапартистов на выборах.- Союз парижской печати.- Результаты выборов.- Избрание Гамбеты возбуждает ужас в умеренном и реакционном лагерях.- Муниципальные выборы.- Взгляд на эти выборы реакционной прессы.- Нападение на министра юстиции Дюфора в законодательном собрании. - Нелепый проект о перенесении столицы из Парижа в другой город. - Продолжительные прения в законодательном собрании по поводу закона о децентрализации.- Отношение партии к этому закону.- Происхождение законодательного собрания.- Его неумелость сделалась одной из причин бедствий Франции.- Бордосский договор.- Предполагаемое соединение легитимистской партии с орлеанистской.- Причины, почему оно не могло состояться.- Что нужно теперь Франции?

   

ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.

Лучъ надежды, промелькнувшій на омраченномъ горизонтѣ Франціи.-- Выборы 2-го іюля.-- Лихорадочная дѣятельность реакціонныхъ партій.-- Ихъ неудача.-- Реакціонныя газеты бьютъ въ набатъ.-- Ослабленіе оппозиціонной партіи въ Парижѣ въ виду выборовъ.-- Пораженіе бонапартистовъ на выборахъ.-- Союзъ парижской печати.-- Результаты выборовъ.-- Избраніе Гамбеты возбуждаетъ ужасъ въ умѣренномъ и реакціонномъ лагеряхъ.-- Муниципальные выборы.-- Взглядъ на эти выборы реакціонной прессы.-- Нападеніе на министра юстиціи Дюфора въ законодательномъ собраніи. -- Нелѣпый проектъ о перенесеніи столицы изъ Парижа въ другой городъ. -- Продолжительныя пренія въ законодательномъ собраніи по поводу закона о децентрализаціи.-- Отношеніе партіи къ этому закону.-- Происхожденіе законодательнаго собранія.-- Его неумѣлость сдѣлалась одной изъ причинъ бѣдствій Франціи.-- Бордосскій договоръ.-- Предполагаемое соединеніе легитимистской партіи съ орлеанистской.-- Причины, почему оно не могло состояться.-- Что нужно теперь Франціи?

Парижъ 8 (30) августа.

   Послѣ бѣдственныхъ событій, болѣе года волновавшихъ Францію, послѣдніе выборы открываютъ собою періодъ менѣе бурный и относительно спокойный. Море еще волнуется, корабль перебрасывается съ волны на волну, но что значитъ это сильное волненіе послѣ ужасныхъ потрясеній бури! Мы не вошли еще въ портъ, мы не знаемъ даже войдемъ-ли въ него, мы все еще плывемъ между скалъ и подводныхъ камней; но вѣтеръ уже стихъ, и мы менѣе опасаемся попасть въ морскую бездну, влекомые туда непреодолимой силой урагана. Теперь небо очищается, его синева пріятно ласкаетъ зрѣніе; самое море потеряло свой грозный видъ, цвѣтъ его уже не черный, а темно-синій и солнце пріятію преломляется въ пѣнѣ его волнъ. Наше сердце также успокоивается, какъ море; его лихорадочное біеніе переходитъ въ болѣе спокойное, пульсъ становится почти ровнымъ; мы чувствуемъ, что очень многое, что мы считали уже умершимъ для себя, можетъ еще снова возродиться къ жизни. Для насъ, раненыхъ, изувѣченныхъ и больныхъ, этотъ лучъ, ослѣпляющій наши глаза, проникаетъ глубоко къ намъ въ душу, и мы, по крайней мѣрѣ, на нѣкоторое время позволяемъ себѣ думать, что мы уже перестали быть той печальной, отталкивающей вещью, которую ненавидятъ боги, люди, животные, сама природа, -- той вещью, которую называютъ "несчастное существо".
   "Res impia, miser!" -- Если вы полагаете, что Франція, можетъ быть, слишкомъ страдала и получила наказаніе, превышающее ея прегрѣшенія, справьтесь съ мнѣніемъ, -- я не скажу, клерикаловъ "Крестовой Газеты" или іенскихъ профессоровъ исторіи и морали,-- нѣтъ, съ мнѣніемъ людей справедливыхъ и безпристрастныхъ, съ мнѣніемъ англичанъ, комфортабельно кушающихъ свой чай съ сандвичами и проглатывающихъ свой "Times", справьтесь съ мнѣніемъ неаполитанцевъ, смакующихъ свои макароны. Подобно Тартюфу, изрекавшему свои мудрыя сентенціи Органу, они скажутъ вамъ: величайшее утѣшеніе для несчастныхъ считать себя виновными и справедливо наказанными. Если Франція вынесла столько страданій, она была въ той-же мѣрѣ преступна.
   Какъ бы то ни было, но выборы 2 іюля доказали, что Франція несравненно болѣе разсудительна и практична, чѣмъ можно было ожидать послѣ ужасной и пагубной гражданской войны, возмутительное зрѣлище которой она представила передъ глазами устрашеннаго міра. Реакціонеры законодательнаго собранія готовы были воспользоваться этими выборами, чтобы предать новымъ случайностямъ утомленную націю, потрясенную ударами, полученными ею сперва въ войнѣ съ иностранцами, а потомъ въ гражданской войнѣ. Послѣ своей кровавой побѣды надъ республиканскимъ Парижемъ, послѣ подавленія революціонеровъ, или убитыхъ на баррикадахъ, или взятыхъ въ плѣнъ, сельское большинство палаты разсчитывало, что выборы состоятся въ духѣ его тенденцій. Ихъ побѣда казалась до того несомнѣнной, что орлеанисты поспѣшили соединиться съ легитимистами и нѣкоторое время доказывали въ своихъ органахъ печати, что орлеанскіе принцы принадлежатъ къ фамиліи Бурбоновъ и искренно привязаны къ знаменитому начальнику ихъ дома, Генриху V, графу Шамбору. Предводители орлеанистовъ безпрерывно совѣщались съ предводителями легитимистовъ, Генрихъ V, утвержденный на тронѣ своихъ отцовъ, обязывался признать своимъ законнымъ наслѣдникомъ внука Луи-Филиппа и дать ему титулъ дофина Франціи; герцогъ Немурскій долженъ былъ получить званіе великаго конетабля; герцогъ Жуанвильскій назначался начальникомъ флота, а герцогъ Омальскій долженъ былъ принять на себя главное начальство по дѣламъ управленія страною, признавался ближайшимъ помощникомъ, правою рукою новаго короля. Таковы были мечты, которыми убаюкивали себя старые герцоги, сидя на покойныхъ софахъ въ салонахъ старыхъ маркизъ. Тамъ они судили и рядили о будущихъ реформахъ, которыя они произведутъ для водворенія стараго порядка, основаннаго на принципахъ феодальной собственности и средневѣковаго католичества. Ихъ взорамъ представлялась пріятная перспектива, когда они унизятъ этого узурпатора, бывшаго друга демагога Гарибальди, Виктора-Эмануила, короля Италіи, и возстановятъ свѣтскую власть папы. "Осуществленіе этого заманчиваго плана не представляетъ никакихъ затрудненій, твердили они.-- Законодательное собраніе въ нашихъ рукахъ; на нашей сторонѣ тамъ 400 депутатовъ противъ 200, называющихъ себя республиканцами, 200 мокрыхъ курицъ, которыя дрожали отъ страха въ то время, какъ мы бомбардировали Парижъ, не осмѣливаясь протестовать, не осмѣливаясь даже просить пощады своимъ братьямъ и друзьямъ, съ которыми но своему распоряжались паши линейныя войска. Подходятъ выборы и мы усилимся еще 120 депутатами, которые должны быть вновь избраны. Что они будутъ выбраны изъ нашей партіи, въ этомъ не можетъ быть сомнѣнія. Мы подготовили себѣ полный успѣхъ. Мы тщательно перебрали всѣхъ префектовъ и су-префектовъ и съумѣли удалить тѣхъ изъ нихъ, въ комъ бродили еще республиканскія тенденціи. Всѣ генералы, командующіе войсками, всѣ судьи -- наши, душой и тѣломъ. Мы заручились поддержкой со стороны періодической печати. Каждое воскресенье 36,000 священниковъ защищаютъ наше дѣло въ 36,000 французскихъ общинъ. Движеніе въ нашу пользу идетъ совершенно-легальнымъ путемъ и мы можемъ спокойно освободиться отъ республики съ помощью народнаго голосованія; конечно, если укажетъ необходимость, мы не остановимся и передъ насильственными мѣрами. Голосованіе, откроющее двери Франціи, не смотря на противодѣйствіе Тьера, Бурбонамъ, Орлеанамъ и даже Наполеону, но всякомъ случаѣ будетъ для насъ побѣдой. Еще небольшое движеніе и наше дѣло въ шляпѣ. Еще усиліе и Франція снова будетъ у ногъ восхитительной графини д'Эскарбаньякъ и очаровательной маркизы Претантель!"...
   Еще усиліе, еще движеніе, еще соломинка, положенная на вѣсы, чтобы поколебать равновѣсіе, и несчастная страна снова будетъ брошена въ вихрь случайностей и катаклизмовъ. Усиліе было сдѣлано, но движеніе, которое должно было явиться его результатомъ, не удалось и соломенка, долженствовавшая поколебать равновѣсіе, упала не туда, куда ее назначали, и пронеслась мимо.
   Эта неудача ретроградной партіи имѣла прецедентъ въ муниципальныхъ выборахъ по цѣлой Франціи, состоявшихся два мѣсяца тому назадъ. На нихъ одержала побѣду прогрессивная партія -- были выбраны преимущественно люди, желавшіе удержанія республиканской формы правленія. Но эти выборы происходили во время разгара гражданской войны; теперь же, послѣ кроваваго подавленія возстанія, ретрограды предположили, что общественное мнѣніе склонится на ихъ сторону. Они вообразили, что неутомимое преслѣдованіе бѣглецовъ изъ Парижа нагнало на всѣхъ такой страхъ, что никто не осмѣлится противодѣйствовать проискамъ ретроградовъ. Событія жестоко разрушили ихъ надежды; ретрограды вполнѣ ошиблись, но, надо сознаться, ошибка ихъ была извинительна.
   Что касается Парижа, гдѣ ретрограды дали свое избирательное генеральное сраженіе, они ошиблись только вполовину. Удивительно еще, какъ могъ Парижъ, послѣ подавленія въ немъ возстанія, оказать на выборахъ такое сопротивленіе торжествующимъ партіямъ, тѣмъ болѣе, что самые выборы происходили далеко не свободно.
   Въ самомъ дѣлѣ, какъ могутъ происходить выборы въ законодательное собраніе, когда избиратели не имѣютъ права даже свободно ходить и ѣздить, куда имъ вздумается, когда не существуетъ свободы прессы, свободы сходокъ, когда невозможны пренія, когда городъ находится въ осадномъ положеніи. Парижъ, Версаль и нѣкоторые департаменты были въ осадномъ положеніи въ то время, какъ въ нихъ происходили выборы.
   Шельхеръ, парижскій депутатъ, представилъ министру внутреннихъ дѣлъ о необходимости снять съ Парижа осадное положеніе на время выборовъ. Министръ отвѣтилъ, что будутъ-ли вотировать парижане или нѣтъ, это какъ имъ будетъ угодно, и для правительства рѣшительно все равно, но осаднаго положенія съ Парижа снять нельзя. Послѣ такого категорическаго отвѣта, дальнѣйшія разсужденія и представленія были, конечно, совершенно напрасны.
   Итакъ выборы должны были происходить подъ давленіемъ осаднаго положенія. Объ избирательныхъ сходкахъ нечего было и думать, слѣдовательно, кандидатамъ не представлялось возможности выяснить предъ избирателями свои убѣжденія. Правда, были составлены избирательные комитеты, но только консервативные; о радикальныхъ комитетахъ никто ничего не зналъ; если они и собирались, то втихомолку, подальше отъ безпокойнаго покровительства полиціи. Одинъ такой комитетъ вздумалъ было явно собраться въ Бельвильскомъ предмѣстьи. Агенты общественной безопасности тотчасъ-же явились туда, разогнали собраніе и нѣкоторыхъ членовъ комитета отправили въ Консьержери надосугѣ размышлять о свободѣ выборовъ. Безполезно, я полагаю, прибавлять, что радикальная и вообще оппозиціонная пресса безмолвствовала, и изъ республиканскихъ органовъ говорили только тѣ, которые съумѣли поладить съ правительствомъ, признавъ, что республика г. Тьера заключаетъ въ себѣ столько либеральныхъ началъ, что и желать больше нечего. "Temps", считавшійся всегда квинт-эссенціей либерализма, конечно, съумѣлъ и на этотъ разъ пройти между Сциллой и Харибдой; онъ ловко балансируетъ, и если дѣлаетъ возраженія и становится иногда въ оппозицію, то больше для формы. Такъ по поводу выборовъ, онъ рѣшился на самую скромную оппозицію. "До сихъ поръ осадное положеніе, писалъ онъ,-- не наносило чувствительнаго удара личной свободѣ, свободѣ прессы и свободѣ частныхъ собраній. Но въ отношеніи выборовъ, какъ правительство, такъ законодательное собраніе и страна имѣютъ равный интересъ, чтобы эта свобода была не только кажущаяся,. но и дѣйствительная"... Высказавъ такую смѣлую тираду, "Temps" успокоился и болѣе не утруждалъ ни правительство, ни публику своей опозиціей.
   "Bien Public", другой либеральный органъ, проповѣдуетъ такія истины: "Мнѣніе, которое мы намѣрены теперь высказать, чрезвычайно важно. Мы убѣждены, что не законы затрудняютъ развитіе свободы, а дурные граждане. Въ Англіи это давно уже считается аксіомой... Парижъ безъ колебанія принялъ установившійся порядокъ вещей и, такимъ образомъ, какъ-бы поставилъ этотъ порядокъ внѣ оспариванія... По отсюда не слѣдуетъ, чтобы этотъ порядокъ не могъ подвергаться обсужденію. Можно, не опасаясь прослыть рабскимъ льстецомъ, или бѣшенымъ разрушителемъ, спокойно, не подчиняясь страстямъ, оспаривать этотъ порядокъ въ принципѣ, толковать о разширеніи или ограниченіи его примѣненія въ извѣстныхъ случаяхъ и пр. Если Парижъ понялъ, что онъ сдѣлалъ, онъ можетъ изъ полученнаго урока вывести драгоцѣнное для себя наставленіе, которое можетъ принести большую пользу республикѣ"!
   Фразы и по большей части фразы безсмысленныя и лживыя, изъ которыхъ, впрочемъ, можно понять одно, что либеральная партія же..аетъ преподать Франціи наставленіе, что у насъ нѣтъ дурныхъ законовъ, нѣтъ дурныхъ администраторовъ, но зато есть дурные граждане. По хороши-ли законы, если они дозволяютъ полиціи самыя произвольныя дѣйствія, нарушающія покой и безопасность гражданъ: хороши-ли законы, если, прикрываясь ими, полиція оцѣпляетъ цѣлый кварталъ въ столицѣ, вторгается въ дома, піарить въ комнатахъ, не оставляя безъ тщательнаго осмотра самой маленькой щели, хватаетъ безъ разбора всѣхъ и взрослыхъ и дѣтей, мужчинъ и женщинъ, которые почему побудь кажутся ей подозрительными; хватаетъ сотнями, связываетъ своимъ несчастнымъ жертвамъ веревками руки за спину и ведетъ ихъ по городу между рядами народа, сбѣжавшагося посмотрѣть, нѣтъ-ли въ числѣ арестованныхъ друзей, родныхъ и знакомыхъ? Изъ Парижа арестованныхъ, не разбирая ни пола, ни возраста, влекутъ въ Сарторійскій лагерь, подъ Версалемъ, обращенный въ тюрьму. Хороши-ли законы, дозволяющіе такой произволъ, или нѣтъ? можно-бы спросить либеральную газету, но спрашивать не стоитъ. Число арестованныхъ парижанъ до крайности громадно, и въ числѣ ихъ множество людей, непринимавшихъ никакого участія въ возстаніи. Еще недавно гг. Тьеръ и Фавръ объявляли въ своей прокламаціи, что въ парижскомъ возстаніи принимаетъ участіе только горсть злоумышленниковъ. Теперь-же, когда это возстаніе подавлено, арестовано болѣе 30,000, (было арестовано еще больше, но многихъ уже освободили по разнымъ причинамъ), и аресты еще продолжаются. Но и эта громадная цифра арестованныхъ кажется еще слишкомъ недостаточной реакціоннымъ газетамъ, въ родѣ "Gaulois", "Figaro", "Paris Journal", "Liberté" и другихъ. Одна изъ нихъ такими словами выражаетъ свое неудовольствіе:
   "Правительство разомъ захватило отъ 40 до 50,000 бездѣльниковъ и остановилось на этомъ, воображая, что оно порѣшило дѣло. Парижъ не будетъ увѣренъ въ своей безопасности, Франція не успокоится, пока не будутъ перевезены въ колоніи, по крайней мѣрѣ 300,000 человѣкъ. Долго-ли еще у насъ во Франціи будутъ дѣйствовать полумѣрами"?... "Каждый день выясняется все болѣе и болѣе необходимость сдѣлать наконецъ безвредными бѣшеныхъ безумцевъ, глупцовъ и бандитовъ, когти которыхъ, недавно обрѣзанныя, успѣли уже отрости и снова выставляются съ угрожающимъ видомъ... Побитые нами прикладами шаспо, эти безсовѣстные негодяи пытаются отмстить намъ своими избирательными бюлетенями... Мы просимъ правительство немедленно принять мѣры, чтобы балотировка 2 іюля не осквернилась присутствіемъ ста тысячъ негодяевъ"...
   "Constitutionnel" выражается еще яснѣе: "Необходимо арестовать всѣхъ бездѣльниковъ. Банда, за которою мы охотимся, еще даже не потеряла своей организаціи"... "Очень долго поддерживалось мнѣніе, что осадное положеніе противодѣйствуетъ свободѣ, а теперь не желаютъ еще признать несомнѣннаго факта, что оно ей покровительствуетъ. Что касается насъ, мы не считали-бы себя свободно подающими свой голосъ на выборахъ 2 іюля, если-бъ было снято осадное положеніе"!.. "Пусть только покажутся, пусть назовутъ себя тѣ, кого безпокоитъ, кому мѣшаетъ осадное положеніе"!
   Надо полагать, что подъ вліяніемъ этихъ неистовыхъ требованій реакціонной прессы распорядители судебъ Парижа исключили изъ списковъ избирателей 50,000 парижскихъ гражданъ -- по какимъ соображеніямъ, одинъ Аллахъ вѣдаетъ! Однихъ исключали потому, что считали ихъ противниками правительства, слѣдующаго, будто-бы, умѣренной политикѣ; другихъ исключали за-то, что они занимали видное положеніе въ національной гвардіи; третьихъ сочли подозрительными оттого, что они живутъ въ кварталахъ, заслужившихъ репутацію политической неблагонадежности; о четвертыхъ привратникъ дома, гдѣ они живутъ, отнесся не совсѣмъ хорошо; пятые имѣли столкновеніе съ полиціей или шпіонами; шестые носятъ подозрительное имя; у седьмыхъ подозрительная физіономія и т. д. и т. д.
   Первоначально листъ избирателей Парижа состоялъ изъ 560,000 избирателей, но послѣ того какъ по немъ прошелъ красный карандашъ, онъ заключалъ въ себѣ всего 458,000 избирателей. Кромѣ упомянутыхъ уже 50,000 исключенныхъ по разнымъ причинамъ, изъ него пришлось выкинуть: 5,000 убитыхъ во время осады Парижа версальской арміей; 45,000 убитыхъ побѣдоносной версальской арміей въ послѣднюю битву и во время занятія ею Парижа; и 32,000 человѣкъ находящихся въ версальскихъ тюрьмахъ, на галерахъ и сосланныхъ безъ суда въ колоніи.
   Послѣ такого значительнаго ослабленія оппозиціонной партіи, реакціонеры, конечно, могли разсчитывать на успѣхъ. Они выставили въ Парижѣ такихъ кандидатовъ, какъ анжерскій епископъ Френель, постоянно требующій войны съ Италіей за возстановленіе свѣтской власти папы; какъ экс-префектъ Парижа Гаусманъ или какъ ярый бонапартистъ Клеманъ Дювернуа. Вообще бонапартисты явились кандидатами въ разныхъ мѣстахъ Франціи; они выползли изъ щелей, подобно клопамъ, которые выползаютъ ночью, какъ только тушится лампа. Появился знаменитый Руэ, краснорѣчивый Ше--Дестанжъ, аркадецъ Жеромъ Давидъ, шулеръ Бранье, родомъ изъ Кассаньяка, паладинъ Дюге-де-ла-Фоконери, благородный Бовиль, блестящіе: Мань, Легонъ, Витри, великолѣпный Форкадъ, искренній Артуръ-де-ла-Героньеръ и множество другихъ второстепенныхъ, между который блеститъ шпіонъ Гюгельманъ, скромно записавшійся въ Бордо. Однакожъ Фіалэнъ или герцогъ Персиньи и мягкосердечный Оливье выступить не рѣшились; надо полагать, что ихъ хранятъ въ резервѣ; видно, ихъ время еще не пришло. Въ своихъ манифестахъ бонапартисты толкуютъ о побѣдоносной арміи, о религіи, о собственности, провозглашаютъ себя сторонниками политики Тьера, расходясь съ нимъ, однако, въ томъ, что они объявляютъ себя за свободу торговли, а Тьеръ, какъ извѣстно, протекціонистъ. Большая часть изъ бонапартистовъ выступила кандидатами въ южныхъ департаментахъ, купечество которыхъ обогатилось, благодаря торговому трактату съ Англіей, основанному на принципѣ свободнаго обмѣна, и теперь сильно опасается протекціонистскихъ замашекъ министра финансовъ Пуэ-Кертье.
   Спрашивается, почему-же бонапартистамъ не являться кандидатами при выборахъ? Реакціонная и либеральная пресса кричитъ противъ ихъ кандидатуръ, но развѣ бонапартисты не составляютъ видной части въ реакціонной партіи? Давно-ли они были самыми замѣтными ея предводителями? Не мѣшаетъ реакціонной прессѣ припомнить послѣдніе мѣсяцы существованія второй имперіи. Со вступленіемъ въ министерство либерала Оливье, не бросились-ли теперешніе противники бонапартистовъ, изъ числа реакціонной партіи, въ объятія второй имперіи? Сами орлеанисты соединились съ ними. Чего орлеанисты!-- либералы изъ либераловъ полѣзли туда-же. Между Жюль Фавромъ и Руэ вся разница заключалась только въ постановкѣ фразъ: одинъ кроилъ ихъ по правительственной мѣркѣ, другой по оппозиціонной; но сущность ихъ воззрѣній стала почти одинакова и не нужно было употреблять слишкомъ большихъ усилій, чтобы привлечь г. Фавра на сторону либеральнаго бонапартизма; философъ Жюль Симонъ грезилъ о лавровомъ вѣнкѣ Дюрюи; Эрнестъ Пикаръ уже велъ переговоры о министерскомъ портфелѣ. Самъ либеральнѣйшій Лабулэ пошелъ по проторенной дорожкѣ. Конечно, я сообщаю эти факты не для обвиненія этихъ людей съ твердыми убѣжденіями, я только констатирую фактъ. Я знаю, что эти либеральные люди шли на сдѣлку съ бонапартизмомъ изъ боязни революціи, которая, по разнымъ вѣрнымъ признакамъ, должна была вскорѣ вспыхнуть; ихъ напугали рѣчи "непримиримыхъ"; ихъ раздражали бурныя собранія въ Бельвилѣ. Если либералы соединялись съ бонапартистами изъ ненависти къ революціи, почему-же они такъ возмущаются, что бонапартисты, въ свою очередь, желаютъ присоединиться къ либераламъ? Замѣчательнѣе всего, что экс-бонапартистскія газеты "Figaro", "Gaulois" и "Paris Journal" кричатъ теперь болѣе всѣхъ противъ бонапартистскихъ кандидатуръ. Когда-то онѣ яростнѣе всѣхъ нападали на республиканцевъ и съ особеннымъ рвеніемъ проповѣдывали необходимость соединенія всѣхъ партій порядка съ бонапартистами. Теперь, когда Тьеръ стоитъ за республику, хотя безъ республиканцевъ, они не смѣютъ уже нападать на республику. По давно-ли онѣ сами требовали прибѣгнуть къ помощи шпагъ Виноа, Валентина, Мак-Магона, Галифэ -- завзятыхъ бонапартистовъ, а теперь не хотятъ воспользоваться услугами Дювернуа, Руэ, Витри, Гаусмана и другихъ и вопятъ противъ ихъ из бранія въ законодательное собраніе. Крайне непослѣдовательно!
   Консервативная пресса, въ числѣ 14 газетъ, составила изъ себя Союзъ парижской печати и выставила своихъ кандидатовъ. Она объявила, что ея избранники ревностные приверженцы республики, хотя всѣ выставленные ею кандидаты принадлежатъ къ противникамъ республики. Ей не хотѣлось объявить себя въ оппозиціи съ правительствомъ, которое, искренно или нѣтъ, по заявило о своихъ республиканскихъ симпатіяхъ, и она соблюла наружныя приличія, но внутренно послужила своимъ убѣжденіямъ.
   Союзъ парижской печати предъявилъ слѣдующую программу: новые выборы должны совершаться внѣ политики; раззоренной Франціи нужны отнынѣ не люди убѣжденіи, а люди дѣловые, прежде всего, банкиры и инженеры, соединеніе различныхъ спеціальностей, преимущественно внесенныхъ въ "Альманахъ Промышленности и Торговли".
   Союзъ, конечно, не расположенъ къ г. Тьеру; въ сущности, онъ его ненавидитъ и если-бы только зависѣло отъ воли союза избавиться отъ ненавистнаго человѣка съ помощью какого-нибудь гриппа или жабы, онъ не лишилъ-бы себя подобнаго удовольствія. Но обстоятельства заставляли его выказывать не только восторгъ, но даже чрезмѣрную угодливость въ отношеніи г. Тьера. Въ качествѣ побѣдителя Парижа, маленькій Тьеръ, производящій смотръ великой арміи на лоншанской равнинѣ, былъ, да и останется еще на нѣсколько мѣсяцевъ чѣмъ-то выше обыкновеннаго человѣка. Господа союзники, составляющіе союзъ парижской печати, готовые сыграть какую-нибудь штуку съ г. Тьеромъ, если время на то приспѣетъ, ограничивались пока тѣмъ, что выкрикивали громче другихъ свое благоговѣніе къ г. Тьеру и спрашивали своихъ кандидатовъ: "Достаточно-ли вы поклоняетесь г. Тьеру?" Такъ, наканунѣ голосованія, имена 21 кандидата Союза для Парижа, красовались, на афишахъ, съ подписью: Программа Тьера.
   Къ несчастью для искренности монархистовъ, тьерова программа,-- это временное, по безпредѣльное удержаніе республики; это республика безъ республиканцевъ, но все-же республика, хотя-бы только по-имени!
   Произошло, наконецъ, и голосованіе.
   Изъ 113 избранныхъ депутатовъ, Парижъ и Франція прислали 86 республиканцевъ, -- болѣе трехъ четвертей всего числа. Поддержка, на которую навѣрняка разсчитывали монархисты, перешла на сторону республики. Неудача была слишкомъ очевидная и въ этотъ день, 2 іюля, ниспроверглись обширные замыслы. Но Франція вздохнула снова свободнѣе и принялась снова надѣяться, потому-что Франція, на счетъ чувствъ и убѣжденій которой не слѣдуетъ питать заблужденій, жаждетъ прежде всего отдыха и спокойствія. Она помышляетъ лишь объ одномъ: исцѣлить свои матеріальныя раны, заплатить Пруссіи пять милліардовъ, которые слѣдуетъ добыть какъ можно скорѣе, починить дома, пробитые бомбами, возстановить скотоводства, наполнить снова свои опустошенныя житницы и винные склады. Въ прошломъ февралѣ, сельская Франція, изъ ненависти къ республиканцамъ, выбирала преимущественно легитимистовъ и орлеанистовъ, потому-что городскіе республиканцы требовали войны во что-бы то ни стало, между тѣмъ, какъ сельская Франція стояла за миръ во что-бы-то ни стало. По подписаніи мира Тьеромъ и Жюль Фавромъ, это собраніе, избранное единственно для заключенія мира, должно было разойтись по домамъ. Наши великія бѣдствія происходятъ главнымъ образомъ оттого, что оно захотѣло пережить свое назначеніе!
   Муниципальные выборы 1-го мая оказались на три четверти республиканскими, не только потому, что Франція питаетъ республиканскія чувства, но и потому, что, по ея сужденію, собраніе, избранное для заключенія мира съ Пруссіей, превысило свою власть, объявивъ войну Парижу, и вообще не хотѣло слышать объ уступкахъ. "Заключите настоящій миръ съ Парижемъ", -- вотъ каково было значеніе республиканскихъ выборовъ 1-го мая.
   И вслѣдствіе того, что Франція хочетъ прежде всего спокойствія, она вотировала, 2-го іюля, снова въ смыслѣ республиканскомъ. Республика существуетъ; этого факта ей достаточно. Республика не мѣшаетъ сѣять, жать, продавать, покупать, совершать обороты Республика не оказалась препятствіемъ для заключенія спѣшнаго займа въ два милліарда, необходимаго для удовлетворенія самыхъ настоятельныхъ нуждъ и для первой уплаты Пруссіи. Республика экономна; съ нею мы можемъ сразу сберечь тѣ 30 милліоновъ, которые стоилъ намъ ежегодно Бонапартъ, и тѣ 300 милліоновъ, которые тратились второю имперіею сверхъ бюджета. Республика -- хороша она или дурна -- но уже существуетъ, а монархію приходится создавать и мы не знаемъ, какова она будетъ. Монархія Бонапарта? Монархія Орлеановъ? Монархія Бурбоновъ?.. Надо сказать, что наши поселяне никогда не вѣрили сліянію орлеанистовъ съ легитимистами. И если-бы это сліяніе совершилось, всѣ паши поселяне мгновенію превратились-бы въ республиканцевъ, изъ ненависти къ десятинному побору, барщинѣ, однимъ словомъ, ко всему, что они разумѣютъ подъ именемъ старинныхъ порядковъ. Именно этотъ страхъ возврата къ стариннымъ порядкамъ былъ причиною, что выборы оказались болѣе республиканскими, чѣмъ осмѣливались ожидать даже самые увлеченные республиканцы. Подивитесь-же, насколько политика далека еще отъ степени точной науки! Подивитесь чутью и сметкѣ нашихъ политикановъ! Они подготовляютъ, стряпаютъ, лѣпятъ это сліяніе двухъ монархическихъ вѣтвей съ самого 1848 года; самыя умныя головы изъ ихъ среды совершаютъ чудеса ловкости и лукавства для достиженія желаемой цѣли... Наконецъ, ихъ стараніями сліяніе совершается; они думаютъ такъ, по крайней мѣрѣ, объявляютъ о своемъ успѣхѣ, трубятъ о немъ, торжествуютъ, чванятся... и это возвѣщеніе о мнимой побѣдѣ приводитъ ихъ къ положительному пораженію!
   Итакъ, республика одержала успѣхъ при послѣднихъ выборахъ, хотя по причинамъ болѣе отрицательнымъ, чѣмъ положительнымъ. И поселянинъ, и буржуа устрашились,-- междоусобной-ли войны, которая-бы могла снова начаться, если-бы орлеанисты не пришли къ соглашенію съ легитимистами, или же экономической и соціальной реакціи, неизбѣжной въ томъ случаѣ, если-бы это соглашеніе состоялось. Страшны имъ тоже непрестанныя волненія и революціи, потрясающія Францію уже нѣсколько разъ.
   Выборы 2-го іюля такимъ образомъ временно утвердили временную республику. Такова истица, ни болѣе, ни менѣе. Подобный результатъ особенно характеристиченъ, въ виду анормальнаго голосованія Парижа, который находится также въ анормальнѣйшемъ положеніи. Здѣсь одержали верхъ монархисты: на 21 выборъ приходится 5 республиканцевъ и 16 монархистовъ. Въ счетъ республиканцевъ, конечно, не вошли кандидаты Парижскаго союза, который счелъ нужнымъ заявить о республиканскихъ или полуреспубликанскихъ убѣжденіяхъ своихъ кандидатовъ и даже въ самую послѣднюю минуту, онъ все еще настаивалъ на томъ, что его кандидаты принадлежатъ къ партіи какихъ-то республиканцевъ-консерваторовъ. Впервые еще на людской памяти, списокъ прогрессистовъ по имѣлъ успѣха въ Парижѣ. Однако, побѣдители крайне смутились, когда изъ одной урны выскочилъ вдругъ призракъ красной республики, въ видѣ кривого людоѣда Гамбеты!.. Гамбеты не было въ Парижѣ во-время выборнаго періода; онъ пріѣхалъ только за день до голосованія; ни одна газета не сказала ни слова въ его пользу; всѣ реакціонеры, всѣ либералы, всѣ умѣренные республиканцы испускаютъ разомъ тройной крикъ: "Изыди! Изыди!" И едва успѣваетъ этотъ вопль замереть на ихъ устахъ, они съ ужасомъ испускаютъ новый: "Онъ избранъ!"
   Избраніе Гамбеты и съ нимъ еще четырехъ республиканцевъ изъ "нелинючихъ", дѣйствительно, достойно удивленія, если принять во вниманіе послѣднія парижскія событія. Осадное положеніе не только не было ослаблено наканунѣ и въ самый день голосованія, строгости его еще болѣе усилились. Судебныя слѣдствія, то-есть, домашніе обыски, производимые солдатами и полиціей, постоянное расхаживаніе патрулей, кавалькады, оглашающія звонкія мостовыя и пугающія жителей съ просонья; мрачныя процессіи скованныхъ людей по улицамъ,-- все это выборныя уловки въ пользу партіи "Фигаро". Почти во всѣхъ простыхъ семьяхъ, женщины умоляли своихъ мужей, отцовъ или братьевъ не ходить въ мэрію за выборными листками, боясь, что имъ не дозволятъ вернуться! Личности "посвященныя въ дѣла", рыскали съ утра по многолюднымъ кварталамъ, разсказывая, что правительство не пропуститъ хорошаго случая изловить подозрительныхъ. Дѣйствительно, многіе избиратели были засажены въ тюрьму за нѣсколько минутъ или тотчасъ по совершенія своего гражданскаго долга. Въ нѣкоторыхъ кварталахъ, вопреки законамъ, полицейскіе и солдаты занимали залу, гдѣ отбирались голоса; въ дверяхъ стояли досмотрщики, требовавшіе у избирателей ихъ билетовъ. Люди благоразумные ограничивались тѣмъ, что глядѣли на все это издали: не у всѣхъ-же невинныхъ одѣто сердце броней! Страхъ быль такъ великъ, что во многихъ кварталахъ потребовалось около недѣли для разузнанія результата голосованія. Не нашлось даже за деньги счетчиковъ голосовъ. Пришлось возложить это дѣло на городскихъ сержантовъ.
   Легко понять, что при подобныхъ условіяхъ, 210,000 избирателей, -- болѣе половины внесенныхъ въ списки, -- воздержались отъ вотированія. Прибавьте сто тысячъ похеренныхъ и судите о томъ, можно:іи реакціонерамъ гордиться своей побѣдой? Ради того только, чтобы избѣжать выбора Гамбеты съ его 115,000 голосами, "Фигаро" согласился-бы, можетъ быть, пожертвовать своими шестнадцатью кандидатами: Друэнами, Моро, Денорманди, де-Плеками, Воловскими и прочими знаменитостями той-же категоріи. И въ число тѣхъ, которымъ не посчастливилось, попалъ монсеньоръ Фрешіель, епископъ анжерскій, конечно, уже не по винѣ пономарей и старостъ церковныхъ, и послѣдователей Вельо.
   Монитеръ графа Шамбора газета "Union" восклицала съ жалобнымъ болѣзненнымъ стенаніемъ:
   "Вспомяните о томъ, чѣмъ мы были на другой день послѣ 8-го февраля и посмотрите на то, чѣмъ мы стали на другой день послѣ 2 то іюля. Посмотрите, что сдѣлано въ этотъ періодъ!"
   Изъ числа 113 новыхъ депутатовъ, изъ легитимистовъ былъ выбранъ одинъ; бонапартистъ тоже одинъ -- министръ Мань, выбранный въ захолустномъ дордонскомъ департаментѣ.
   Очевидно, поэтому, что бонапартизмъ, въ точномъ значеніи этого слова, выбылъ изъ рядовъ въ настоящую минуту. А не щадилъ онъ, между тѣмъ, ничего, для того, чтобы придать себѣ хотя внѣшность успѣха. Всѣ главнѣйшіе бонапартисты до г. Гугельмана храбро выступили впередъ, всѣ собрались подъ знамя свободы торговли. Поговариваютъ, что г. Руэ, для того чтобы провалиться въ департаментѣ Нижней Шаранты, -- въ прежнее время, послѣ Корсики, самомъ бонапартистскомъ изъ всѣхъ департаментовъ, -- располагалъ такою громаднѣйшею суммою голосовъ, что я не осмѣливаюсь даже ее привесть -- одинъ голосъ.
   Послѣ понесеннаго пораженія, можно навѣрное заключить, что и бонапартизмъ, и легитимизмъ долго не отважатся выступать въ бой и являться подъ своими собственными знаменами. Въ настоящую минуту въ центрѣ боеваго порядка стоитъ орлеанизмъ, имѣя на флангахъ своихъ двухъ союзниковъ.

------

   Муниципальные выборы 23--30 іюля въ Парижѣ были продолженіемъ депутатскихъ выборовъ 2 іюля. Какъ первыми выборами, ими ставился вопросъ: монархія или республика? Но муниципальные выборы точнѣе отвѣтили на вопросъ, чѣмъ депутатскіе.
   Съ самаго начала, люди ловкіе изъ партіи "Фигаро" отказались отъ постановки такого вопроса, желая избѣжать необходимости отвѣчать. Эти ловкіе говорили: муниципальные вопросы не политическіе, и не должны быть таковыми. Муниципальные вопросы, прежде всего, вопросы спеціальные, исключительно требующіе содѣйствія людей спеціальныхъ: негоціантовъ, промышленниковъ, химиковъ, гигіенистовъ, архитекторовъ. Ловкіе люди запускали такой аргументъ еще съ большей настойчивостью, чѣмъ во время выборовъ въ законодательное собраніе; либералы вторили имъ еще усерднѣе, розини республиканской партіи глотали такія рѣчи еще съ большею простотою души. По спрашивается, возможны-ли въ Парижѣ выборы безъ политическаго характера? Какимъ образомъ управленіе городомъ съ двух-милліоннымъ населеніемъ, обнимающее множество различныхъ предметовъ: общественное образованіе, пауперизмъ, благотворительность, налоги и кредитъ, общинное законодательство, полицію, изящныя искуства, вѣроисповѣданія, -- какимъ образомъ вся эта бездна дѣлъ можетъ вращаться внѣ сферы политики? Самое слово "политика", что означаетъ оно, какъ не городскія дѣла?
   Впродолженіе нѣсколькихъ дней, газеты "парижскаго союза", подготовляя свои списки, развивали передъ избирателями такую тему: "Остерегайтесь избранія всякой политической личности". По словамъ одной изъ газетъ этого союза "Верховная нація", "для поступленія въ должности, на которыхъ можетъ потребоваться гражданское мужество пробивъ смутъ, порождаемыхъ революціями или реакціей, -- хороши всѣ заслуги, лишь-бы не политическія. Не требуется никакой предварительной подготовки, -- въ особенности не надо такой, которая одна создаетъ публичныхъ дѣятелей". Посредственность, никакъ не грозящая иниціативою и которая, при перенесеніи своемъ въ среду управленія одного изъ величайшихъ и самыхъ бурныхъ городовъ въ мірѣ, помогала-бы къ пониженію уровня этого ужаснаго Парижа, -- такая посредственность считается ими самымъ желаемымъ качествомъ. Для дѣйствія во имя и на пользу всѣхъ, главнымъ условіемъ ставится, какъ видно, полнѣйшая до этого времени бездѣятельность, исключая только труда на себя. Торговля оказывается лучшимъ видомъ патріотизма. Болѣе или менѣе удачное изготовленіе "семейнаго шоколада" или "общедоступнаго цикорія" составляетъ право на выборъ въ муниципальную должность. Такое-же право даетъ глубокомысленная снаровка при обмѣнѣ товаровъ!
   Плохой шуткѣ посчастливилось, однако, не долго. Поддерживалась она наиболѣе весьма естественною реакціею противъ крайняго вмѣшательства политики въ муниципальныя дѣла. Съ роковой ночи 1-го ноября, Парижъ выжженный, Парижъ выбитый; перенесъ пытку и смерть изъ-за-политики: отсюда временный успѣхъ интриги, хотѣвшей добиться муниципальныхъ выборовъ безъ политическаго характера.
   Посредствомъ замѣчательнаго маневра, вожаки республиканской партіи, Люи-Бланъ, Пейра и прочіе, засѣдающіе въ законодательномъ собраніи, постарались увѣрить буржуазію, что именно республиканцы должны имѣть за себя голоса партіи порядка. "Истинные консерваторы теперь мы, восклицали они, -- потому-что во Франціи республика. Въ настоящую минуту, оказываются возмутителями монархисты, грозящіе погрузить насъ въ бездну безконечныхъ революцій".-- Маневръ, можетъ быть, и очень ловкій; говорятъ, что "Siècle" успѣваетъ туманить имъ своихъ подписчиковъ -- буржуа, -- но возможно-ли постоянно выѣзжать на такихъ аргументахъ, не рискуя попасть въ просакъ, потому-что трудно сказать, республиканцы-ли или монархисты должны быть болѣе недовольны" республикою безъ республиканцевъ", какъ ее временно даровалъ Франціи г. Тьеръ.
   Что касается муниципальнаго закона, примѣненнаго исключительно къ Парижу, хуже его мудрено что-нибудь придумать. Мэры и ихъ помощники (назначенные правительствомъ) съ этихъ поръ будутъ просто старшими прикащиками сенскаго префекта, также назначеннаго правительствомъ и облеченнаго тѣмъ-же, или почти тѣмъ-же полновластіемъ, какъ и наша Гаусманъ. Всѣ двадцать округовъ избираютъ каждый своихъ четырехъ совѣтниковъ, но каждый совѣтникъ долженъ быть особо избранъ въ своемъ кварталѣ. Нѣкоторые округа въ восемь разъ многолюднѣе, чѣмъ другіе; это все равно: они избираютъ то-же число, то-есть, четырехъ совѣтниковъ, какъ и округи малонаселенные. Нѣкоторые кварталы въ шестнадцать разъ многолюднѣе другихъ; все равно, они избираютъ лишь одного совѣтника. Само собой разумѣется, что наиболѣе населенные округи и кварталы, въ то-же время, и самые бѣдные, -- изъ чего слѣдуетъ, что у бѣдняковъ будетъ слабое представительство, -- но именно для достиженія этой-то цѣли и измѣненъ прежній порядокъ выборовъ: представительство по числу населенія.
   Безполезно останавливаться на неудобствѣ и вредѣ новой организаціи. Достаточно упомянуть, что она дала неожиданные смѣхотворные результаты. Оказались совѣтники, выбранные всего 150 голосами, въ то время, какъ другимъ требовалось для избранія 3,152 голоса, и иные не могли занять должности, имѣя за себя 2,343 голоса. Благодаря осадному положенію, число избирателей не дошло и до половины внесенныхъ въ списки. Оно оказалось даже меньшимъ противъ числа избирателей 2 іюля. 23 іюля, избирателей было такъ мало, что избраніе 48 совѣтниковъ изъ 80 было отложено до слѣдующаго воскресенья. Въ первый день, перевѣсъ былъ на сторонѣ кандидатовъ "союза парижской печати", пославшихъ къ избирательнымъ урнамъ свои дисциплинированные отряды, въ то время какъ республиканцы, но своему обычаю, разсѣяли свои голоса. Поразсудивъ лучше, они побѣдили во второй день: но окончательному результату, на 80 совѣтниковъ, оказалось 50 явныхъ республиканцевъ. Республиканцы эти умѣренные, но между ними находятся два секретаря Гамбеты и нѣсколько членовъ лиги соглашенія, -- однихъ именъ которыхъ никто не рѣшился-бы произнести на улицѣ, недѣли три тому назадъ, изъ опасенія быть арестованнымъ и препровожденнымъ въ Версаль.
   Не смотря на свое избраніе при условіяхъ самыхъ нелѣпыхъ и жалкихъ, новый совѣтъ, съ перваго-же своего появленія, изумилъ всѣхъ своимъ здравымъ смысломъ и умѣренностью. Онъ собирался не много разъ для своихъ совѣщаніи, но принялъ уже единогласно нѣсколько рѣшеній. Однимъ изъ его первыхъ дѣйствій было ходатайство у правительства о снятіи осаднаго положенія. Но правительство отмалчивается. Не молчатъ однакожъ реакціонерныя газеты. "Gasette de France" пишетъ: "Снимется осадное положеніе и тотчасъ-же появятся дурныя газеты!" восклицаетъ она съ вполнѣ оправдываемою меланхоліей. Таково мнѣніе, и нашего почтеннаго министра, славнаго, симпатичнаго Дюфора, котораго не поймаетъ врасплохъ свобода печати, или то, что называется этимъ именемъ. Онъ приготовился къ этой скорбной случайности, издавъ законъ, который не мѣсто разбирать здѣсь, -- законъ, передающій суду присяжныхъ всѣ процессы по тенденціозности, всѣ преступленія мнѣній, вообще все, что не составляетъ проступка матеріальнаго, ощутительнаго, осязательнаго и прямо уличаемаго. Онъ говоритъ, что имѣетъ основательныя причины надѣяться, что кара проступковъ по области нравственной, экономической, соціальной и философской, будетъ несравненно строже, если они будутъ подлежать разбирательству присяжныхъ, а не суду уголовныхъ палатъ. Эти палаты,-- развиваетъ свою мысль достойнѣйшій хранитель печати,-- слишкомъ грубы и неловки для оцѣнки преступленія мнѣніемъ; такія преступленія проскользаютъ у нихъ между пальцами; притомъ, онѣ должны руководствоваться буквой закона, что составляетъ неудобство плачевное, между тѣмъ какъ присяжные могутъ поступать сво бодно и, сверхъ того, остаются неотвѣтственными и даже безъименными.-- Это, въ лицахъ, басня о пилѣ и змѣѣ, -- сказаніе, которое древнѣе самого Эзопа. Змѣя, достаточно погрызя пилу справа налѣво, и не видя никакого успѣха, начинаетъ грызть ее съ другого конца, слѣва направо. Шутникъ г. Дюфоръ хитеръ, это всѣмъ извѣстно. До сихъ поръ присяжные вполнѣ оправдывали довѣріе хранителя печати; они осуждали безъ запинки всѣхъ подсудимыхъ; были на столько добродѣтельны, что не повстрѣчали ни одного невиннаго. За то министръ юстиціи и насладился въ палатѣ небольшимъ тріумфомъ, вполнѣ заслуженнымъ безъ сомнѣнія. Это было въ моментъ повѣрки выборовъ, когда недовольное своимъ положеніемъ большинство, незная, на комъ выместить свою досаду, обвинило въ излишней снисходительности самого Дюфора.
   "Вы не возбуждали ни одного преслѣдованія противъ анархистскихъ газетъ! крикнулъ ему г. Савари.
   "Я-то? сказалъ добрякъ, озадаченный на одно мгновеніе.-- Я не возбуждалъ преслѣдованій?.. А кю-же преслѣдовалъ клермонтскаго Республиканца, котораго и осудили присяжные? И также точно, да еще дважды, возбуждалъ я преслѣдованіе противъ нантской газеты Демократическій Союзъ, и присяжные осудили ее дважды, въ лицѣ редактора и типографщика. Я-же преслѣдовалъ "Человѣческія Права" въ Монпелье, и присяжные тоже осудили и типографщика, и редактора. Я-же заставилъ присяжныхъ осудить бордосскія Трибуну и Федерацію, въ лицѣ редакторовъ и типографа. Мы осудили и ліонскій Прогрессъ и Морбцганскій Маякъ... Заткнули глотку канскому Вольному Болтуну; дважды осудили сеить-этьенскаго Передового; подвергли Братство военному суду въ Марсели. Не считаю еще двухъ приговоровъ военнаго суда въ Алжирѣ. Къ тому-же, я говорю на память и вы извините меня, если я упускаю изъ виду еще нѣкоторые приговоры. Будь я предупрежденъ объ обвиненіи заранѣе, я припасъ-бы списокъ, который смылъ-бы съ меня упрекъ въ излишней снисходительности.
   Пикаръ, честный Эрнестъ Пикаръ, этотъ ветеранъ борьбы за свободу, представилъ тоже, именемъ правительства, проектъ закона о журнальныхъ залогахъ, принятый собраніемъ съ восторгомъ. "Timbre" будетъ возстановленъ и, сверхъ того, газеты будутъ награждены еще налогомъ на бумагу. И этотъ законъ подписанъ Пикаромъ, Фавромъ, Тьеромъ и Симономъ, давно:іи ратовавшими за свободу печати и говорившими краснорѣчивыя рѣчи противъ этихъ самыхъ налоговъ! Аргументы, приведенные въ пользу взноса залоговъ, крайне шатки. На возраженія, гласившія, что взносъ залоговъ неизвѣстенъ въ Англіи, Швейцарія, Соединенныхъ Штатахъ и пр. было отвѣчено: "Залогъ служитъ ручательствомъ за платежъ пени въ случаѣ проступка и обвинительнаго приговора".
   И если-бы еще сумма залоговъ была чрезмѣрна и могла дѣйствительно стѣснять свободу прессы! Но нѣтъ, требуется всего 24,000 франковъ въ Парижѣ и еще менѣе въ провинція. Такое препятствіе не непреоборимо, а только стѣснительно.
   Законъ былъ принятъ 330 голосами противъ 200. Впрочемъ, имъ и не особенно занялись: головы озабочены дѣлами несравненно болѣе важными, чѣмъ это сто первое, и очевидно не послѣднее, постановленіе противъ прессы. Наши будущіе Пикары, Фавры, Тьеры и Дюфоры достигнутъ, конечно, и до тысячи третьяго, -- столь-же необходимаго и столь-же дѣйствительнаго, какъ нынѣшнее.
   Паши законодатели,-- это хитроумы. Они рѣшили, что совершеніе преступленія будетъ стоить въ провинціи дешевле, чѣмъ въ Парижѣ; они держатся того мнѣнія, что нравственность менѣе священна въ Ліонѣ или Марсели, чѣмъ въ галлереяхъ Палерояля или подъ колоннадами Биржи. Сомнѣнія въ существованіи души, или богохульства штрафуются въ Пуату или Анжевенѣ дешевле, чѣмъ въ сенъ-денисскомъ кварталѣ. Тѣ, которымъ придетъ фантазія подкапываться подъ вѣчныя основанія общественнаго порядка: религію, семью, собственность, подвергнутся меньшему тюремному заключенію, меньшей ценѣ въ Пезена и Кимнеръ-Кораптенѣ, чѣмъ въ улицѣ Риволи или близъ монпарнасскаго дебаркадера.
   Да, лукавы наши достопочтенные члены собранія!
   Парижъ слишкомъ великъ, Парижъ слишкомъ привлекателенъ, Парижъ слишкомъ значителенъ, Парижъ слишкомъ вліятеленъ. Надо умалить Парижъ, помѣшать ему быть мѣстопребываніемъ правительства, отнять у него всѣ министерства, управленіе всѣми центральными вѣдомствами, перевести въ Версаль даже биржу, если только это окажется возможнымъ. Такова мечта, лелѣемая большинствомъ съ февраля мѣсяца, таково безумное рѣшеніе, но мало способствовавшее къ переполненію той суммы злобы, которая привела къ междоусобной войнѣ; такова нелѣпость, принявшая видъ проекта закона, озаглавленнаго именемъ предложенія Равинеля, Вентавона и Бюффе съ товарищами. Осуществленіе проекта обошлось-бы въ сорокъ, пятьдесятъ милліоновъ, не говоря о громадныхъ потеряхъ времени, какъ для служащихъ, такъ и для публики. но прежде, чѣмъ эти сорокъ милліоновъ были-бы истрачены, прежде чѣмъ зданія для министерствъ былибы выстроены, новое собраніе, менѣе нелѣпое, порѣшило-бы возвратъ въ Парижъ. Повсюду правительства считаютъ необходимымъ возсѣдать въ самомъ центрѣ дѣлъ, въ умственномъ и нравственномъ чувствилищѣ націи; наше-же собраніе до того чуждо и своему времени, и своей странѣ, что стремится удалить себя, по возможности, отъ всякой жизни, всякаго движенія и волненія. Въ Парижѣ оно предпочитаютъ Версаль; въ Версали -- предпочтетъ Буржъ, какъ предпочтетъ г. Тьеру -- реставрацію, реставраціи -- царствованіе Людовика XVI-го, Людовику XVI-му -- Людовика XIV-го, Людовику XIV-му, можетъ быть, Франциска I-го, или даже добраго короля Дагобера. Это, какъ ее называютъ, партія меровинговъ.
   Обсуживать подобныя нелѣпости нельзя, можно только заявлять о нихъ. Гнѣвъ обезоруживается передъ карикатурнымъ слабоуміемъ и уступаетъ мѣсто насмѣшливому любопытству. Законодательное собраніе, верховный владыка Франціи, владыка также себѣ, въ отношеніи предписанія всѣхъ нелѣпостей, которыя ему только вздумаются, -- но подъ условіемъ лишь переносить и ихъ послѣдствія, что, къ несчастію, должна раздѣлять съ нимъ и Франція. Какъ-бы ни трудились Дагоберъ, Хилперикъ и Мэровей, Парижъ остается фракціею, сгущенною на пространствѣ нѣсколькихъ квадратныхъ километровъ; Парижъ остается городомъ международнымъ, городомъ, имѣющимъ свою спеціальность и свою собственную оригинальность. Пусть извинятъ насъ Вентавонъ, Равинель, Бюффе и прочіе, но въ Парижѣ думаютъ быстрѣе, чувствуютъ тоньше, живутъ пріятнѣе, чѣмъ въ другомъ мѣстѣ; притяженіе, оказываемое этими двумя милліонами умовъ, сосредоточенныхъ въ одномъ фокусѣ, симпатично въ высшей степени. Паши писатели, наши артисты, наши живописцы, говорятъ всѣ, что не могутъ оставаться болѣе полугода въ провинціи, не портя себѣ манеры, и даже Вольтеръ еще говорилъ, что для сочиненія хорошихъ стиховъ, ему надо быть въ Парижѣ.
   Впрочемъ, рѣчи объ обезстоличеніи Парижа перестали слишкомъ. волновать парижанъ, которые превосходно обходятся безъ собранія, вслѣдствіе того уваженія и участія, которыя питаютъ къ нему. Но только пруссаки, въ своихъ видахъ, могутъ еще возражать: "Мы уйдемъ лишь тогда, когда сочтемъ порядокъ достаточно возстановленнымъ. Вы-же сами, должно быть, не считаете его достаточно возстановленнымъ, если боитесь перевести центръ правленія въ Парижъ".
   Нелѣпость состоитъ пока еще только въ видѣ проекта; она остается,і.о времени въ спискѣ еще несовершившихся ошибокъ, которыя, однакожъ, могутъ еще совершиться, судя по тѣмъ ошибкамъ, какія во множествѣ надѣлало наше законодательное собраніе.

-----

   Въ продолженіи послѣднихъ шести недѣль законодательное собраніе занималось исключительно преніями по поводу такъ называемаго закона о децентрализаціи. Партіи, желающія отнять у Парижа его первостепенное значеніе во Франціи, надѣются достигнуть этого изданіемъ закона о децентрализаціи. Республиканская партія, впрочемъ, давно уже требовала административной децентрализаціи, усиленія власти общинныхъ совѣтовъ, возрожденія муниципальной и провинціальной жизни. Легитимисты и клерикалы тоже съ давнихъ поръ добивались того-же, хотя въ своемъ требованіи руководились иными мотивами, чѣмъ республиканцы. Демократы желали увеличить сумму свободы въ странѣ; феодалы, напротивъ, думали только объ увеличеніи суммы своего вліянія, объ укрѣпленіи и теперь уже значительной власти надъ крестьянами пропріетера и приходскаго священника. Понятно, что и средства для приведенія въ исполненіе децентрализаціопной реформы различными партіями предлагались разныя; партіи также сильно расходились въ подробностяхъ проекта закона о децентрализаціонной реформѣ. При нынѣшнемъ обсужденіи этой реформы въ законодательномъ собраніи ей было посвящено 36 засѣданій. Много и долго работали законодатели надъ трудно-дающейся реформой и выработали законъ, состоящій изъ ста отдѣльныхъ статей, взаимно другъ другу противорѣчащихъ и исключающихъ одна другую. Когда всѣ эти отдѣльныя статьи были сведены въ одно цѣлое, вышла такая пестрая смѣсь, что сами творцы изумились и не знали, какъ поступить съ своимъ твореніемъ: пустить-ли его въ свѣтъ, хотя и не въ привлекательномъ видѣ, или-же отринуть его какъ недостойное дѣтище. Снова выступила на сцену борьба партій, но наконецъ пришли кое-какъ къ соглашенію и законъ былъ принятъ. Болѣе всего, конечно, препирались насчетъ департаментскихъ совѣтовъ, и въ концѣ концовъ допустили, что въ извѣстныхъ случаяхъ членъ совѣта можетъ получать жалованье, хотя въ большинствѣ случаевъ эта служба по прежнему отправляется безплатно. Членъ совѣта выбирается на девять лѣтъ,-- терминъ крайне продолжительный, противорѣчащій выборному началу,-- которое только тогда приноситъ дѣйствительную пользу странѣ, когда выборы часто возобновляются: чѣмъ короче срокъ выборной службы, тѣмъ лучше. При девятилѣтнемъ срокѣ службы членовъ департаментскихъ совѣтовъ, эти совѣты будутъ отличаться неподвижностью, отсталостью; общественное мнѣніе страны всегда будетъ опережать ихъ и они невольно вѣчно станутъ идти съ нимъ въ разрѣзъ. Однакожъ, новые департаментскіе совѣты будутъ значительно ограничивать власть префектовъ, т. е. центральную власть. Они избираютъ изъ своей среды комиссію, засѣдающую почти постоянно и облеченную правомъ контроля надъ дѣйствіями префектовъ; комиссія извѣдываетъ всѣми благотворительными учрежденіями общинъ (онѣ находились прежде подъ вѣденіемъ префектовъ) и замѣщаетъ нѣкоторыя мѣста по своему усмотрѣнію.
   Большинство законодательнаго собранія предполагало создать новое учрежденіе, въ родѣ верхней палаты и даже вносило предложеніе въ этомъ смыслѣ. Въ новомъ учрежденіи сосредоточивались представители отъ крупныхъ поземельныхъ собственниковъ и богатыхъ фабрикантовъ. Этому новому учрежденію предназначалась роль противовѣса революціоннымъ стремленіямъ будущаго законодательнаго собранія. Это подобіе верхней палаты предполагалось помѣстить въ Буржѣ. Такимъ образомъ Франція имѣла-бы тогда три столицы: Парижъ, Версаль и Діуржъ, Это хитроумное предложеніе потерпѣло, однакожъ, полнѣйшее фіаско въ самомъ законодательномъ собраніи.
   "Siècle" очень удачно объясняетъ, почему законъ о децентрализаціи былъ принятъ въ собраніи, хотя, по всѣмъ соображеніямъ, его должна была постигнуть неудача: "каждая изъ двухъ враждовавшихъ партій потирала отъ удовольствія руки при мысли, что огромная власть департаментскихъ совѣтовъ будетъ служить исключительно ея видамъ. Но въ то-же мгновеніе она съ ужасомъ думала: ну, а если всеобщее голосованіе отдастъ департаментскіе совѣты въ руки противной партіи -- что будетъ тогда?-- и невольно въ ея головѣ складывалось понятіе о тираніи, какую проявитъ тогда торжествующая партія, и она колебалась подавать утвердительные голоса.
   "Новый законъ превосходенъ, если мы будемъ увѣрены, что большинство въ департаментскихъ совѣтахъ будетъ изъ нашей партіи", твердила одинаково какъ правая, такъ и лѣвая сторона. Отсюда колебанія, нерѣшительность, съ какими обѣ партіи относились къ закону. "Провинціальныя сельскія общины имѣютъ реакціонерное направленіе", твердила лѣвая сторона и колебалась принять законъ. "Убѣжденія деревень какъ разъ намъ на руку"! утверждала правая и настаивала на проведеніи закона. "О, мы навѣрное будемъ имѣть большинство"! порѣшили разомъ обѣ партіи, и законъ прошелъ."
   Однакожъ, какъ мы замѣтили уже, онъ прошелъ не безъ труда. Правительство eure ранѣе, чѣмъ законъ о децентрализаціи подвергся обсужденію, объявило, что оно не намѣрено вмѣшиваться въ пренія по поводу этого важнаго закона, что не помѣшало, однакожъ, министру внутреннихъ дѣлъ являться въ то или другое бюро законодательнаго собранія съ такимъ ультиматумомъ: "если эта статья пройдетъ, г. Тьеръ выйдетъ въ отставку"! Члены бюро, конечно, покричатъ, поупрямятся, но кончаютъ тѣмъ, что находятъ компромисъ, пріятный правительству. Законъ о децентрализаціи испещренъ подобными компромисами. Въ каждой партіи этотъ законъ имѣлъ своихъ защитниковъ и противниковъ. Онъ прошелъ противъ желанія правительства, которое въ этомъ случаѣ расходилось съ большинствомъ собранія. Тьеръ, централистъ въ душѣ, по отношенію къ этому закону получилъ поддержку отъ самой дисциплинированной въ собраніи партіи, отъ людей, которые до сихъ поръ были его врагами, каковы Люи Бланъ, Пейра и другіе. Во время гражданской войны наши якобинцы не промолвили ли одного слова въ пользу республиканскаго Парижа, которому большая часть изъ нихъ была обязана своимъ избраніемъ. Ихъ противники кричали, что они молчать изъ трусости. По, конечно, они настолько обладали мужествомъ, чтобы сдѣлать правительству представленія, но не дѣлали ихъ потому, что, по своимъ убѣжденіямъ, они ревностные противники идеи децентрализаціи. Они справедливо утверждали, что департаментъ слишкомъ маленькая территорія, представляющая только искуственную агломерацію населенія, что эмансипація общинъ дѣйствительно дастъ благотворные результаты, но можно опасаться, что департаментская эмансипація будетъ безплодна и можетъ оказаться пагубной мѣрой.
   Законъ о децентрализаціи слишкомъ очевидно показалъ безпорядокъ въ идеяхъ, смятеніе въ чувствахъ и доктринахъ, въ какіе впала бѣдная Франція вслѣдствіе своихъ несчастій, вслѣдствіе безчисленныхъ ошибокъ, какія дѣлали и дѣлаютъ руководители ея судебъ. Тьеръ въ вопросѣ о децентрализаціи далеко не былъ согласенъ въ убѣжденіяхъ съ своими министрами, которымъ, впрочемъ, поручилъ непремѣнно войдти въ соглашеніе съ большинствомъ законодательнаго собранія. На этотъ разъ большинство составлялось изъ людей рѣшительно всѣхъ партій, и, замѣчательно, что каждый день оно то умалялось, то прибывало въ числѣ своихъ членовъ. Въ этомъ вопросѣ партіи перемѣшались самымъ страннымъ образомъ: соціалистъ Люи Бланъ держался въ этой важной реформѣ соціальнаго организма однихъ убѣжденій съ представителемъ буржуазіи Тьеромъ; республиканцы грудью стояли за Тьера, который былъ главною причиной паденія республики 4848 года и которому монархическія партіи вручили власть именно съ тою цѣлію, чтобы онъ также точно избавилъ ихъ и отъ нынѣшней республики. Республиканская партія законодательнаго собранія, имѣя во главѣ Люи Плана, Кинэ, Шельхера, сдѣлала предложеніе избрать г. Тьера президентомъ республики на три года, и облечь его властію, большею, чѣмъ пользуется король въ ограниченной монархіи. Монархическія партіи, напротивъ, протестовали противъ такой диктатуры, и сами орлеанисты обвиняли своего стараго предводителя въ измѣнѣ прежнимъ убѣжденіямъ и въ коварныхъ проискахъ.
   Чтобы понять всѣ эти колебанія и противорѣчія, чтобы сдѣлать имъ правильную оцѣнку, необходимо обратиться къ происхожденію нынѣшняго законодательнаго собранія, которое, своими дѣйствіями отчасти способствовало несчастіямъ Франціи. Это собраніе составилось во время существованія республиканской формы правленія, но въ члены его попали преимущественно противники этой формы правленія. Отъ этого-то дуазизма и происходили всѣ колебанія, всѣ безпорядки, причинившіе уже столько бѣдъ Франціи, и эти колебанія и безпорядки будутъ продолжаться до тѣхъ поръ, цока это неудачное собраніе не будетъ распущено и не замѣнится новымъ.
   Наполеонъ III захотѣлъ войны и плебисцитарная Франція, не разсуждая о ея послѣдствіяхъ, покорно вошла за нимъ. Лучпне представители республиканской партіи въ то время высказывались за миръ" Вторая имперія погибла, покрытая стыдомъ и всеобщей ненавистью. 4 сентября въ Парижѣ провозглашена республика. Она предложила миръ, который Пруссія не захотѣла принять. Надо было продолжать войну, во республиканцамъ пришлось теперь бороться не только съ пруссаками, но и съ неспособностію новаго правительства, нежелавшаго съ корнемъ вырвать бонапартистскія идеи, приводящія страну къ деморализаціи. Республиканская партія требовала поголовнаго вооруженія, войны народной, безпощадной, которая должна была кончиться или побѣдой, или славной смертью; но ни само нерѣшительное правительство, ни большинство плебисцитарной Франціи не осмѣливалось прибѣгнуть къ чрезвычайнымъ мѣрамъ и наступила капитуляція Парижа. Тутъ пришлось въ 8 дней избрать законодательное собраніе, созванное только для того, чтобы ратификовать нашъ стыдъ, чтобы вашимъ безпорядкамъ дать санкцію закона.
   Старыя партіи, подавленныя деспотизмомъ бонапартизма, поспѣшили выступить на сцену. Шаткое положеніе Франціи было слишкомъ удобно для того, чтобы власть снова попала къ нимъ въ руки.. Понимая, что при всеобщей подачѣ голосовъ, сельское населеніе можетъ доставить имъ побѣду, они обратились къ крестьянамъ съ такой рѣчью: "Республиканцы желаютъ продолженія войны; видно, сви находятъ, что мы еще недостаточно раззорены. Если-бы въ Парижѣ не была провозглашена республика, то и императоръ Вильгельмъ послѣ Седана удовольствовался-бы уплатой одного милліарда военныхъ издержекъ. Но явился революціонеръ Гамбета и нѣмцы требуютъ теперь Эльзаса и Лотарингіи. И если вы станете подавать свои голоса за республиканцевъ, если вы будете выбирать революціонеровъ, прусаки возьмутъ съ насъ десять милліардовъ, выгонятъ васъ изъ вашихъ домовъ, заберутъ ваши сады". Крестьяне, обезумѣвшіе отъ страха, стали громко кричать противъ войны, и требовали мира во что бы то ни стало. Конечно, они стали подавать свои голоса за людей, обѣщавшихъ имъ столь желанный миръ. При такихъ-то условіяхъ было избрано нынѣшнее законодательное собраніе; двѣ седьмыхъ его членовъ были избраны республиканскими городами, а пять седьмыхъ плебисцитарными деревнями. И большинство этого собранія объявило своимъ паролемъ ужасный крикъ, стоившій Франціи столько крови и несчастій. "Перенесемъ столицу изъ республиканскаго и революціоннаго Парижа! Ненависть къ Парижу"!-- таковъ былъ этотъ злополучный пароль.
   И Парижъ, выдержавшій пятимѣсячную осаду пруссаковъ, осужденъ былъ вынести новую двухмѣсячную осаду арміи Мак-Магона и подвергнуться всѣмъ ужасамъ гражданской войны.
   Эту ужасную гражданскую борьбу можно было предсказать заранѣе. Она начиналась уже въ октябрѣ прошлаго года и если не разыгралась, то только потому, что Парижъ былъ окруженъ пруссаками. По кончилась прусская война, и гражданская война должна была тотчасъ-же начаться; восторжествовавшія на выборахъ партіи еще были не въ силахъ нанести окончательный ударъ, парижская національная гвардія, обладавшая пушками, имѣла грозный видъ, а лилейныя войска были по большей части въ плѣну у пруссаковъ...
   Избѣжать борьбы было трудно, однакожъ обѣ стороны хотѣли избѣжать ея. Глава исполнительной власти, въ собственныхъ интересахъ, по крайней мѣрѣ, въ первое время, долженъ былъ употребить всѣ усилія, чтобы избѣжать ея, а если нельзя избѣжать, то хотя отдалить ее. Онъ предложилъ тогда знаменитую сдѣлку, которая извѣстна подъ именемъ бордосскаго договора.
   "Вы не желаете республики", говорилъ онъ монархистамъ.-- "А вы не хотите монархіи", замѣчалъ онъ республиканцамъ.-- "Есть средство примирить ваши различныя желанія. Удержите на неопредѣленное время теперешнее временное положеніе, которое характеризуется номинальной республикой, управляемой монархистами. Пусть республика царствуетъ, а монархисты управляютъ. Мы сохранимъ республику, но исключимъ изъ управленія всѣхъ республиканцевъ...
   "Эта сдѣлка выгодна для васъ, гг. монархисты, въ томъ отношеніи, что вы выигрываете время для обезпеченія успѣха вашимъ предначертаніямъ. Когда вы организуете по своему плану двойную армію солдатъ и чиновниковъ; когда вы будете имѣть долгое время въ своихъ рукахъ государственную казну; когда вы, тѣмъ или другимъ способомъ, избавитесь отъ самыхъ опасныхъ республиканцевъ; когда наконецъ республика станетъ просто смѣшной мистификаціей и будетъ все готово для возстановленія монархіи, -- тогда вы будете до глупости неловки, если не съумѣете однимъ ударомъ молотка разбить республику...
   "И для васъ, граждане республиканцы, эта сдѣлка выгодна потому, что вы выигрываете время. Вы не можете отрицать, что теперешнія обстоятельства для васъ крайне неблагопріятны. Конечно, вы считаете себя очень сильными въ городахъ, вы разсчитываете, что поддержка интеллигентной части населенія дастъ вамъ въ руки побѣду; но вы не можете не призвать, что это собраніе, облеченное народнымъ голосованіемъ высшей властію, имѣющее право судить васъ безапелляціонно,-- что это собраніе держится монархическихъ убѣжденій. Если большинство законодательнаго собранія приметъ этотъ договоръ, а вы не согласитесь его принять, вы привлечете на свои головы тяжесть страшной отвѣтственности; вы станете потомъ упрекать себя, что ваше упрямство вызвало гражданскую войну. Если республика возбуждаетъ вообще недовѣріе всей Европы, то это по причинѣ кровавыхъ воспоминаній, которыя оставилъ по себѣ, 93 годъ, съ гражданской войной въ Вандеѣ. Удивите свѣтъ вашимъ терпѣніемъ и вашей умѣренностью. Наслаждаясь нѣсколько лѣтъ спокойствіемъ во время невинной республики, Франція не захочетъ болѣе подвергаться случайностямъ монархіи. Республиканцы, республика будетъ наградой вашей мудрости!
   "И вы, гг. монархисты, и вы, граждане республиканцы, вы имѣете одинаковый интересъ въ сохраненіи временнаго положенія. Вы одинаково можете эксплуатировать его въ свою пользу; можете употреблять всѣ дозволенныя средства, чтобы овладѣть положеніемъ. Настоящее собраніе, послѣ подписанія мира, будетъ распущено, будутъ открыты выборы въ конституціонное собраніе, которое рѣшитъ вопросъ о формѣ правленія. Дайте генеральное сраженіе на полѣ выборовъ, и которая изъ партій побѣдитъ, та и будетъ управлять Франціей".
   Обѣ партіи, и монархическая и республиканская, приняли этотъ договоръ съ недовѣріемъ, съ непремѣннымъ намѣреніемъ разорвать его при первой возможности, когда это будетъ для нихъ выгодно. Онъ быль принятъ безмолвно; никто не рѣшился оспаривать искуснаго оратора. Этотъ договоръ былъ принять на несчастіе Франціи. Еслибъ онъ не былъ принятъ, очень можетъ быть, что гражданская война не обагрила-бы кровью Франціи и не покрыла-бы ее стыдомъ. Еслибъ онъ не былъ принятъ, законодательное собраніе, созванное только для подписанія мира, подписавъ его, разошлось-бы но домамъ. Затѣмъ открылись-бы выборы въ конституціонное собраніе, и страна, успокоенная прекращеніемъ войны, избраніемъ депутатовъ извѣстныхъ убѣжденій, спокойно-бы рѣшила вопросъ: желаетъ-ли она удержать республику, провозглашенную 4 сентября, или хочетъ учредить одну изъ трехъ монархій: бонапартистскую, орлеанскую или бурбонскую.
   Этотъ договоръ хотя и былъ принятъ всѣми партіями, но крайне неохотно. Каждая партія видѣла въ немъ личное для себя оскорбленіе. Договоромъ узаконялось временное положеніе, и такъ-какъ это временное положеніе была республика, то большіе города Парижъ, Ліонъ, Тулуза, Лиможъ, Марсель, Сент-Этьенъ, выказывавшіе республиканскія симпатіи, объявили, что они будутъ поддерживать временное правительство, пока оно будетъ республиканское. Но они съ недовѣріемъ смотрѣли какъ на правительство, такъ и на законодательное собраніе, которыя, въ свою очередь, недовѣрчиво относились къ этимъ городамъ. И какъ только правительство вздумало обезоружить національную гвардію, Парижъ воспротивился этому распоряженію, которое прямо противорѣчью договору, гласившему, что временное положеніе остается неприкосновеннымъ. Парижъ, оскорбленный постоянными ругательствами, которыми кидало въ него большинство законодательнаго собранія, оскорбленный ужаснымъ паролемъ, принятымъ этимъ большинствомъ,-- Парижъ занялъ оборонительную позицію, выставивъ на Монмартрѣ пушки, купленныя на его деньги, и приготовился къ защитѣ.
   Съ этой минуты стала неминуема гражданская война, которую хотѣли предотвратить бордосскимъ договоромъ, по скорѣе вызвали имъ. Парижъ никогда не поднялъ-бы оружія противъ собранія, еслибъ собраніе такъ явно не высказывало своихъ антипатій къ Парижу и республикѣ. И если-бы между 18 и 26 марта собраніе проявило болѣе миролюбивыя желанія и болѣе здраваго смысла и пониманія положенія вещей, мы бы избавились отъ тѣхъ ужасныхъ несчастій, которыя сопровождали братоубійственную войну. Но что сдѣлано, того уже нельзя вернуть.
   Гражданская война, которую думали окончить въ нѣсколько дней, тянулась цѣлыхъ два мѣсяца. Парижскіе революціонеры и французскіе республиканцы, подачей голосовъ 1 мая для муниципальныхъ выборовъ, выказали такую энергію сопротивленія и такую силу устойчивости, какихъ трудно было ожидать отъ нихъ при существующихъ обстоятельствахъ. По чѣмъ больше твердости выказывали республиканцы, тѣмъ болѣе становились безпощадны ихъ противники, которымъ удалось между тѣмъ взять на себя иниціативу подавленія возстанія въ Парижѣ и въ дѣйствительности подавить его, взявъ штурмомъ Парижъ и заливъ его кровью.
   Еще линейныя войска разстрѣливали плѣнныхъ, взятыхъ въ Парижѣ, какъ уже монархическія партіи задумали, что настала пора уничтожить бордосскій договоръ. Несмотря на сопротивленіе республиканской партіи въ собраніи, несмотря на сопротивленіе Тьера, съ которымъ монархическія партіи уже нѣсколько разъ ссорились, онѣ добились отмѣны закона, которымъ воспрещался въѣздъ во Францію претендентамъ на престолъ изъ дома Орлеановъ и Бурбоновъ; онѣ хотѣли дозволить возвращеніе во-Францію даже Бонапартамъ. Онѣ добились признанія законными противу конституціонныхъ выборовъ въ законодательное собраніе принцевъ Орлеанскихъ. Соединивъ вмѣстѣ силы орлеанистской буржуазіи и легитимистской аристократіи, монархическая партія была увѣрена въ своемъ успѣхѣ. Объ этомъ слитіи орлеалистской партіи съ легитимистской такъ много говорили, что его сочли совершившимся фактомъ. Правда, произошло нѣкоторое сближеніе между принцами Орлеанскими и графомъ Шамборомъ, но это сближеніе было слишкомъ сомнительнаго качества: между обѣими сторонами стояло прошлое, полное ненависти и зависти, которое трудно было забыть; и какъ ни важны были интересы, требующіе сближенія, но они не на столько были убѣдительны, чтобы прежняя вражда не всплыла снова на верхъ. Орлеаны, какъ прежде, такъ и теперь не понимали графа Шамбора; графъ Шамборъ не понималъ ихъ. Орлеаны хотѣли слѣдовать тенденціямъ іюльской монархіи; графъ Шамборъ также нисколько не измѣнился, онъ по прежнему оставался Бурбономъ, съ головы до ногъ, и не хотѣлъ быть ничѣмъ инымъ, какъ Бурбономъ. Онъ желалъ быть королемъ Франціи и первымъ дворяниномъ своего королевства; онъ не хотѣлъ слышать ни о какихъ проискахъ, ни о какихъ уступкахъ; онъ удивлялся, какъ можно дѣлать возраженія противъ догмата непогрѣшимости паны. Графъ Парижскій показывалъ ему знаки самаго почтительнаго вниманія, но не могъ не оспаривать его убѣжденій, и графъ Шамборъ съ понятнымъ недовѣріемъ смотрѣлъ на своего предполагаемаго наслѣдника и, конечно, не могъ сблизиться съ нимъ искренно.
   Какъ скоро легитимистамъ и орлеанистамъ пришлось дѣлить выгоды ихъ предполагаемаго сближенія, легитимисты замѣтили, что они одурачены своими полыми союзниками. Принцы Орлеанскіе, безъ предварительнаго соглашенія съ легитимистами, поспѣшили пріѣхать въ Версаль, гдѣ встрѣтили самый предупредительный пріемъ. Они посѣтили президента законодательнаго собранія, обѣдали у Тьера, раскланивались съ Фавромъ и Симономъ, съ достодолжной граціей принимали восторженныя привѣтствія и предложенія услугъ отъ толпы почитателей, стекавшихся къ восходящему свѣтилу. Чтоже касается ихъ повиновенія графу Шамбору, они протестовали противъ своего сближенія съ нимъ и твердили: "Мы въ полномъ распоряженіи страны; мы станемъ дѣлать то, что страна захочетъ и ничего болѣе, какъ только то, что согласно съ ея видами и желаніями".
   Въ то время какъ принцы Орлеанскіе пировали въ Версаля и Парижѣ, графъ Шамборъ, глава ихъ фамиліи и легитимный король, пріѣхалъ въ Парижъ инкогнито и ночью побывалъ въ замкѣ, имя котораго онъ носитъ, въ которомъ онъ не былъ 41 годъ и, по всей вѣроятности, зналъ только по гравюрамъ и разсказамъ. Въ сопровожденіи старика сторожа, онъ переходилъ изъ залы въ залу, изъ комнаты въ комнату. Онъ обошелъ весь замокъ, осмотрѣлъ всѣ его хозяйственныя заведенія, не исключая даже погребовъ. На третій день своего пребыванія въ окрестностяхъ замка онъ согласился принять нѣкоторыхъ легитимистовъ, которые поклялись ему въ вѣрности, дозволилъ цѣловать свою руку старымъ маркизамъ, поклонился сельскому священнику и сельскому нотаріусу. Когда-же онъ распрощался съ своими приверженцами, онъ присѣлъ къ одноногому столику въ стилѣ временъ Людовика XVI и написалъ на немъ свой манифестъ къ французамъ. Онъ бросилъ его въ почтовый ящикъ въ ближайшей деревнѣ и, снова проѣхавъ инкогнито Парижъ, удалился въ Бельгію.
   Онъ былъ въ своемъ королевствѣ, онъ вступилъ въ обладаніе имъ актомъ, который болѣе похожъ на отреченіе. Его приверженцы, съ которыми онъ не посовѣтовался, по убѣжденію, что король не долженъ принимать ничьихъ совѣтовъ, -- его приверженцы пришли въ отчаяніе отъ необдуманнаго поступка. Между тѣмъ онъ, въ качествѣ короля Генриха V, обратился къ французамъ, какъ ихъ король, ихъ господинъ, честный человѣкъ и христіанинъ. Но его приверженцы находятъ, что онъ сдѣлалъ все, чтобы погубить свое дѣло. Было время, говорятъ они,-- когда короли, опираясь на свое божественное право, могли говорить народамъ истину; теперь, этого нельзя; теперь необходимъ конституціонный министръ, который-бы иногда лгалъ, и почти всегда говорилъ такъ, чтобы казалось, что онъ ничего не сказалъ. Сама "L'Univers" выразила изумленіе, какъ это могъ король такъ рѣзко высказывать свои католическія убѣжденія, и обмолвилась слѣдующимъ драгоцѣннымъ признаніемъ: "Намъ нужны предводители, которыхъ-бы мы могли презирать!"
   И такъ Генрихъ V выступилъ съ своимъ свѣтскимъ силлабусомъ. Франція выслушала его съ уваженіемъ и изумленіемъ и меланхолически покачала головой: "Графъ Шамборъ честный человѣкъ, но ему слѣдовало жить несравненно раньше, за нѣсколько вѣковъ назадъ; паладины монархіи, подобные ему, могли-бы имѣть нѣкоторый успѣхъ развѣ во времена святого Людовика". Франція представляла себѣ этого стараго юношу, графа Шамбора, который, потрясая бѣлымъ знаменемъ, говорилъ ей: "Генрихъ V никогда не оставитъ бѣлаго знамени Генриха IV. Въ славныхъ складкахъ этого незапятнаннаго знамени я принесу вамъ порядокъ и свободу. Но я не позволю вырвать изъ моихъ рукъ знамени Генриха IV, Франциска I и Жанны д'Аркъ (здѣсь монсеньеръ Шамборъ впадаетъ въ ошибку: Жанна д'Аркъ подмяла противъ англичанъ орифламу, которая была краснаго цвѣта). Это бѣлое знамя развѣвалось надъ моею колыбелью, и я желаю, чтобы оно осѣняло мою гробницу". Франціи, какъ сказано выше, прочитала съ уваженіемъ наивную исповѣдь графа Шамбора, удивилась ея искренности и честности, но признала, что политическимъ людямъ нельзя выступать съ подобными манифестами, помня поговорку, что отъ великаго до смѣшного одинъ только шагъ.
   Послѣ заключенія мира съ пруссаками, на политической аренѣ Франціи боролись одна противъ другой три системы: легитимистская аристократія съ бѣлымъ знаменемъ, буржуазія съ трехцвѣтнымъ и пролетаріатъ съ краснымъ. Благодаря послѣднимъ выборамъ и манифесту графа Шамбора, легитимисты сошли теперь съ арены. Тѣ-же выборы показали, что наполеоновской реставраціи опасаться нечего, несмотря на подземную работу главнѣйшихъ представителей стараго бонапартизма, несмотря на поддержку многихъ гражданскихъ и военныхъ чиновниковъ, поклявшихся употребить всѣ усилія для возвращенія эко-императора и его династіи. Партія революціонныхъ республиканцевъ, разсѣянная послѣдними событіями, также сошла со сцены:-одни изъ ея членовъ молчатъ изъ благоразумія, не желая звукомъ своего голоса привлечь на себя вниманіе полиціи; другіе сидятъ въ тюрьмахъ и находятся въ ссылкѣ, третьи, молчатъ, потому-что могила безмолвна.
   Остаются, значитъ, лицомъ къ лицу приверженцы буржуазной династіи и буржуазные республиканцы. Подобію орлеанистамъ, враждующимъ съ легитимистами, эти обѣ буржуазныя партіи не могутъ никакъ сойтись другъ съ другомъ; онѣ теперь владычествуютъ и наполняютъ Францію шумомъ своихъ преній. Въ настоящее время онѣ вступили въ жестокій бой по поводу предложенія вручить Тьеру диктатуру на три года. Тьеру теперь 74 года; ни своимъ соціальнымъ, экономическимъ и политическимъ убѣжденіямъ, онъ принадлежитъ къ поколѣнію либераловъ тридцатыхъ годовъ; онъ отсталъ отъ движенія новѣйшихъ идей. Благодаря тому, что онъ не можетъ и не хочетъ понимать положеніе, онъ такъ легко отнесся къ движенію, вызванному прусской войной. Поэтому и на него, хотя, можетъ быть, нѣсколько менѣе, чѣмъ на законодательное собраніе, но все-же падетъ отвѣтственность за гражданскую войну. Но теперь еще не пришло время обсуждать эту печальную гражданскую войну, можетъ быть, еще болѣе разрушительную для Франціи, чѣмъ война ея съ Пруссіей. Подождемъ, пока процессъ, разбирающійся теперь въ Версали, скажетъ свое послѣднее слово. Тьеръ и законодательное собраніе теперь не ладятъ между собой. Со времени выборовъ, со времени дѣла принцевъ Орлеанскихъ и графа Шамбора, большинство орлеанистское и легитимистское недовольны главою исполнительной власти, котораго они обвиняютъ за то, что онъ одурачилъ ихъ и измѣнилъ ихъ дѣлу, и ищутъ только случая отмстить ему. По, съ другой стороны, они опасаются, что если Тьеръ распуститъ собраніе, ни одинъ изъ нихъ не будетъ снова избранъ. Зная это, Тьеръ не устаетъ указывать имъ такую перспективу: если собраніе продолжитъ власть Тьера на три года, оно можетъ быть увѣрено, что и его полномочія продолжатся столько-же времени. Республиканское меньшинство Тьеръ подкупаетъ титуломъ "президента республики", который онъ приметъ, и подавая надежды, что изъ временной республики постепенно перейдетъ въ дѣйствительную, завоюетъ себѣ прочное положеніе. I! республиканцы законодательнаго собранія дали себя убѣдить и ревностнѣе другихъ партій поддерживаютъ Тьера. По общественное мнѣніе уже и теперь начинаетъ громко высказываться противъ теперешняго законодательнаго собранія, пользующагося властью незаконно. "Скорѣе-бы распустили это собраніе, слышится со всѣхъ сторонъ:-- этотъ продуктъ печальнаго употребленія всеобщаго голосованія въ средѣ людей, неумѣющихъ ни читать, ни писать. Составленное, въ большинствѣ своихъ членовъ, изъ ничему ненаучившихся легитимистовъ, изъ циниковъ бонапартистовъ, изъ эгоистовъ буржуа, изъ филистеровъ либераловъ, изъ вялыхъ централистовъ-республиканцевъ, -- это собраніе, заключившее постыдный миръ съ Пруссіей и вызвавшее гражданскую войну, отличается полнѣйшимъ отсутствіемъ пониманія положенія страны, и потому сдѣлаетъ самое патріотическое дѣло, если поскорѣе разойдется и его члены усядутся смирно по домамъ, имѣя только одно желаніе, чтобы страна поскорѣе забыла объ ихъ дѣяніяхъ."

-----

   Какую-же мораль можно вывести изъ этой басни или, лучше, печальной исторіи?
   А ту, что несчастная Франція, избавившись отъ второй имперіи, не избавилась ни отъ продуктовъ этой имперіи, ни отъ причинъ ея возникновенія. Если-бы вторая имперіи пала вслѣдствіе внутренняго движенія во Франціи, моральнаго возмущенія, полнаго внутренняго перерожденія, можно-бы было сказать, что эта имперія исчезла навсегда. Но, къ несчастно, она пала черезъ безумныя ошибки самой имперіи, она низвержена пушками Круппа, но въ ея низверженіи не видно участія самой Франціи. Правда, партія прогресса во Франціи нѣсколько пошатнула ядовитое дерево бонапартизма, но корни его крѣпко вросли въ почву и только дѣйствіе на него нѣсколькихъ бурь способно повалить его совсѣмъ на землю. Правда, для фамиліи Бонапартовъ уже нѣтъ возврата во Францію, но бонапартисты остались въ ней. Бонапартизмъ испортилъ и развратилъ во Франціи цѣлую генерацію, ту самую генерацію, которая теперь дѣйствуетъ и управляетъ, и состоитъ изъ испорченной и развращенной буржуазіи, такъ долго поддерживавшей всѣ безобразія второй имперіи...
   Гражданская война кончилась, но причины, ее породившія, остались. Онѣ кроются во всеобщемъ невѣжествѣ народа, становящагося игрушкой всякаго, кто захочетъ воспользоваться его невѣжествомъ. При такихъ условіяхъ всеобщее голосованіе не только не помогаетъ устраненію этихъ причинъ, напротивъ, оно способствуетъ увеличенію затрудненій и вызываетъ печальные кризисы. Народное образованіе принадлежитъ теперь къ числу тѣхъ вопросовъ, разрѣшеніе которыхъ можетъ еще спасти Францію и сдѣлать положеніе ея снова твердымъ и почетнымъ. "Равенство всѣхъ передъ образованіемъ" -- эту формулу должны поставить наши законодатели во главѣ новаго конституціоннаго уложенія, которое должно будетъ составить конституціонное собраніе, когда оно замѣнитъ собою теперешнее законодательное собраніе.

Жакъ Лефрень.

"Дѣло", No 8, 1871

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru