Ремезов Митрофан Нилович
Иудея и Рим

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Картины античного мира, по Э. Ренану).

   

Іудея и Римъ.

(Картины античнаго міра, по Э. Ренану).

I.
Іерусалимъ и Галилея.

   Со времени плѣна Вавилонскаго еврейскій народъ жилъ въ состояніи напряженныхъ ожиданій великихъ событій, долженствующихъ измѣнить судьбы человѣчества, вознести надъ всѣми народами "избранный" родъ Израиля подъ скипетромъ царя изъ колѣна Давидова,-- Мессіи, обѣщаннаго пророками. Своихъ политическихъ чаяній евреи никогда не отдѣляли отъ основъ національной религіи и въ теченіе многихъ вѣковъ съ непоколебимою вѣрой отдавались обаянію гигантской мечты, дававшей имъ силы и бодрость переносить всѣ постигавшія ихъ бѣдствія. Чуждая идеѣ личныхъ наградъ и возмездій, которую Греція распространяла въ видѣ ученія о безсмертіи души, Іудея сосредоточила всѣ самыя дорогія упованія на своей національной будущности, якобы обѣщанной ей Божественнымъ завѣтомъ. А такъ какъ съ IX вѣка до P. X. горькая дѣйствительность отдала господство надъ міромъ матеріальной силѣ и безпощадно разбивала всѣ надежды Іудеи, то она съ особенною страстностью держалась за свои фантастическія упованія. Побѣдоносное и часто грубое вторженіе въ Азію греческой и римской цивилизацій, столь противныхъ духу и вѣрованіямъ евреевъ, еще болѣе распаляло ихъ мечтанія. Съ большею силой, чѣмъ когда-либо, жаждала Іудея скорѣйшаго пришествія Мессіи, судьи народовъ и мстителя за Израиля. Она требовала полнаго обновленія міра, потрясенія всѣхъ основъ его существованія для удовлетворенія громаднаго желанія отмщенія,-- желанія, распаляемаго въ евреяхъ увѣренностью въ собственномъ превосходствѣ и сознаніемъ своего униженія.
   А тѣмъ временемъ, въ тиши и незамѣтно, въ средѣ еврейскаго народа, со всѣми его недостатками,-- народа, вѣчно путавшагося въ разныхъ тонкостяхъ и софизмахъ,-- подготовлялось и зрѣло величайшее въ міровой исторіи движеніе, открывшее пути къ счастью, къ истинному блаженству всему человѣчеству.
   Въ началѣ новой, только что наступавшей, эры умеръ Иродъ, прозванный Великимъ, оставивъ по себѣ неизгладимую память и великолѣпныя сооруженія, вынуждавшія самыхъ ожесточенныхъ недоброжелателей ставить его имя рядомъ съ именемъ царя Саломона. Тѣмъ не менѣе, дѣло, имъ предпринятое, осталось не законченнымъ, и продолжать его не представлялось уже никакой возможности. Въ разгаръ яростной религіозной борьбы на сторонѣ честолюбиваго и хитраго идумеянина было то огромное превосходство надъ окружавшими его страстными фанатиками, которое даетъ человѣку хладнокровіе и ловкость, при отсутствіи какихъ-либо нравственныхъ принциповъ. И, все-таки, неосуществимою мечтой долженъ былъ остаться его замыселъ возстановить царство Израильское въ видѣ "свѣтской" монархіи. Если бы даже такая попытка не являлась анахронизмомъ при современномъ ему положеніи міра, она встрѣтила бы непреодолимое препятствіе къ своему осуществленію въ національномъ характерѣ евреевъ. Три сына Ирода очутились по отношенію къ Риму въ такомъ же, приблизительно, положеніи, въ какомъ находятся нынѣ раджи Индіи подъ владычествомъ Англіи. Антипатръ или Антипа, тетрархъ Галилеи и Переи, лестью стяжавшій милость Тиверія, человѣкъ лѣнивый и безхарактерный, слишкомъ часто подчинялся дурному вліянію своей второй жены, Иродіады. Филиппъ былъ тетрархомъ Галонитиды и Батанеи, Архелай, этнархъ Іудеи, впалъ въ немилость у императора и былъ имъ низложенъ. Съ его удаленіемъ исчезла послѣдняя тѣнь самостоятельности Іерусалима. Іудея, присоединенная къ Самаріи и Идумеѣ, вошла въ составъ провинціи, носившей общее названіе Сиріи, которою управлялъ сенаторъ Публій Сульницій Квиринъ съ титуломъ императорскаго легата. Подъ главнымъ начальствомъ легата Сиріи, Іудеей послѣдовательно правили римскіе прокураторы: Колоній, Маркъ Амбивій, Анній Руфъ и, наконецъ, Понтій Пилатъ (съ 26 г. по P. X.), вынуждаемые безпрерывно подавлять разгоравшіяся народныя волненія.
   За все это время въ Іерусалимѣ не прекращались возмущенія, поднимаемыя ярыми приверженцами закона Моисеева. Зачинщиковъ ждала неминуемая смерть. Но, когда дѣло шло о ненарушимости закона, всякій охотно жертвовалъ жизнью, и никакая суровость каръ не могла остановить фанатиковъ, ломавшихъ римскихъ орловъ, уничтожавшихъ художественныя изваянія, воздвигаемыя Иродами, возмущавшихся противъ надписей, выставляемыхъ прокураторами. Все это представлялось ревнителямъ закона явнымъ идолопоклонствомъ, посягательствомъ на религію. То же самое происходило въ Самаріи. Начали появляться зелоты (канаимъ), тайные убійцы, считавшіе своею обязанностью предавать смерти всякаго нарушителя религіозныхъ уставовъ еврейства.
   Наибольшее впечатлѣніе произвело на современниковъ возстаніе Іуды Голонита или Галилеянина, уроженца города Гамалы на берегу Тиверіадскаго озера. Изъ всѣхъ видовъ проявленія иноземнаго владычества самымъ невыносимымъ казалось іудеямъ производство народной переписи. Мы знаемъ, какое страшное недовольство и какія грозы вызвала перепись, предпринятая царемъ Давидомъ. На самомъ дѣлѣ перепись была основою для обложенія народа податью, а по идеямъ чистой теократіи взиманіе податей оказывалось почти нечестіемъ, покушеніемъ свѣтской власти присвоить себѣ права божества. Деньги, поступавшія въ государственную казну, почитались украденными и награбленными насиліемъ. Перепись, предпринятая Квириномъ, сильно взволновала умы и вызвала всеобщее броженіе. Въ сѣверныхъ провинціяхъ вспыхнуло открытое возстаніе подъ вліяніемъ ученія Іуды и приставшаго къ нему фарисея, по имени Садока. Въ основу ихъ ученія были положены правила, что никого нельзя называть "господиномъ", такъ какъ наименованіе это принадлежитъ единому только Богу, и что свобода дороже жизни. Не подлежитъ сомнѣнію, что не этимъ однимъ ограничивалась проповѣдь Іуды и что Іосифъ Флавій, всегда осторожный и боящійся компрометировать своихъ единовѣрцевъ, умалчиваетъ о многихъ иныхъ его пунктахъ, иначе необъяснимымъ представлялось бы, почему еврейскій историкъ отводитъ Іудѣ Голониту мѣсто въ средѣ мудрецовъ своего народа и считаетъ его основателемъ четвертой школы, параллельной школамъ фарисеевъ, саддукеевъ и ессеевъ. По всей вѣроятности, Іуда былъ основателемъ или главою секты, увлеченной идеями мессіанизма, приведшими къ политическому движенію. Прокураторъ Колоній быстро подавилъ возстаніе, но школа Іуды не перестала существовать, и подъ предводительствомъ его сына Менахема и какого-то родственника Елеазара принимала дѣятельное участіе въ послѣдней борьбѣ іудеевъ съ римлянами.
   Римское владычество, весьма суровое, по существу своему, не было ни придирчивымъ, ни подозрительнымъ и предоставляло большую свободу подвластнымъ народамъ до тѣхъ поръ, пока не бывало вынужденнымъ прекратить открытыя сопротивленія самыми безпощадными мѣрами. Такою свободой пользовалась Галилея и передъ Іерусалимомъ имѣла то огромное преимущество, что ее неизмѣримо менѣе стѣсняли путы фарисейскаго педантизма. Идеи мессіанизма развивались тамъ спокойнѣе, занимали всѣ умы, въ ожиданія великихъ событій, несомнѣнное предвозвѣщеніе которыхъ находили въ каждой строкѣ Ветхаго Завѣта, обѣщавшаго наступленіе царства мира и правды, царства Божія на землѣ. Іерусалимъ оставался вѣрнымъ и упорнымъ хранителемъ іудейства, основаннаго фарисеями, закрѣпленнаго Талмудомъ, пережившаго средніе вѣка и дошедшаго до нашихъ дней.
   Въ мірѣ нѣтъ, кажется, страны, болѣе унылой, чѣмъ окрестности Іерусалима. Полное отсутствіе пониманія красотъ природы суживало умы, приводило къ чему-то сухому и жесткому, придававшему всякому чистоіерусалимскому дѣянію характеръ грандіозный, но угрюмый, тяжелый и отталкивающій. Галилея же, напротивъ, была страною, полною яркой зелени, очень тѣнистою, необыкновенно привлекательною, -- настоящею страною Пѣсни пѣсней, пріуготованною для радостной встрѣчи Возлюбленнаго {Не должно смущаться тѣмъ ужаснымъ положеніемъ, въ какомъ нынѣ находится Галилея, въ особенности же окрестности оз. Тиверіадскаго. Край, опустошенный и изсушенный мусульманскимъ владычествомъ, былъ настоящимъ земнымъ раемъ. Это удостовѣряютъ Іосифъ Флавій и св. мученикъ Антоній, бывшій въ Галилеѣ около 600 г. по P. X., т.-е. лѣтъ за пятьдесятъ до нашествія мусульманъ.}. Въ теченіе двухъ мѣсяцевъ, въ мартѣ и въ апрѣлѣ, все покрыто необычайно яркими цвѣтами. Животныя тамъ не крупны, но кротки поразительно, горлинки стройны и проворны, дрозды и жаворонки такъ смѣлы, что опускаются на землю чуть не подъ ноги путнику. Нигдѣ въ мірѣ не имѣютъ горы такихъ нѣжныхъ очертаній, нигдѣ онѣ не наводятъ на болѣе возвышенныя думы. Народъ тамъ жилъ энергичный, смѣлый и трудолюбивый. Если не считать Тиверіады, выстроенной Иродомъ-Антипой въ честь Тиверія (около 15 г.) въ римскомъ стилѣ, то въ Галилеѣ не было большихъ городовъ. Страна изобиловала свѣжими водами и плодами; богатыя фермы были затѣнены виноградниками и смоковницами; въ садахъ густо разрослись яблони, орѣховыя деревья и гранатныя; вино было отличное и выдѣлывалось его много. На всемъ лежала печать довольства, но не того грубаго матеріальнаго довольства, какое мы видимъ у зажиточнаго и сытаго крестьянина: въ Галилеѣ того времени оно одухотворенно было надеждою, своего рода поэтическимъ мистицизмомъ, подъ вліяніемъ котораго небо и земля сливались въ одну дивную мечту о грядущемъ золотомъ вѣкѣ безконечнаго блаженства.
   Іерусалимъ былъ въ то время почти такимъ же, каковъ онъ въ наши дни,-- городомъ педантизма и интриги, непрерывныхъ раздоровъ и ненависти, ожесточенныхъ споровъ и узкости умственной. Фанатизмъ доходилъ до крайности, и часто вспыхивали возстанія изъ-за вопросовъ религіи. Тамъ первенствовали фарисеи, единственною наукой признавалось изученіе Закона, доводимое до ничтожнѣйшей мелочности, превращаемое въ самую придирчивую казуистику. Такое исключительно теологическое и каноническое образованіе ничуть не способствовало умственному и духовному подъему тѣхъ, кто проходилъ подобную школу. Наоборотъ, съ огромнымъ трудомъ пріобрѣтенныя знанія преисполняли еврейскаго ученаго, книжника, непомѣрною гордостью и самымъ варварскимъ презрѣніемъ къ свѣтской греческой культурѣ. Всегдашняя особенность такой чисто-схоластической учености состоитъ въ томъ, что она ничему не придаетъ никакой цѣны, кромѣ тѣхъ вздорныхъ пустяковъ, на которые вся жизнь потрачена и которые одни только признаются достойными серьезнаго человѣка.
   Само собою понятно, какимъ тяжелымъ гнетомъ ложился весь этотъ міръ зачерствѣлыхъ книжниковъ на нѣжныя и впечатлительныя души сѣверянъ. Пренебреженіе іерусалимлянъ къ галилеянамъ до крайности усиливало взаимное отчужденіе. Въ великолѣпномъ храмѣ, къ которому они стремились съ такимъ искреннимъ благоговѣніемъ, ихъ часто встрѣчали одни разочарованія. Заносчиво самодовольное духовенство съ улыбкой смотрѣло на ихъ наивное умиленіе передъ святыней. Нерѣдко слышались насмѣшки надъ ихъ провинціальнымъ говоромъ. Въ дѣлахъ религіи ихъ считали невѣждами и недостаточно правовѣрующими, выраженіе "глупый галилеянинъ" вошло въ поговорку, за несомнѣнное признано было, что "не можетъ явиться пророкъ изъ Галилеи" и что "не выйдетъ ничего добраго изъ Назарета"...
   Храмъ былъ только что отстроенъ и не вполнѣ еще оконченъ. Видъ онъ имѣлъ необыкновенно грандіозный. Окружавшіе его портики и дворы были постояннымъ мѣстомъ сборищъ для значительныхъ массъ народа, и вся эта обширная мѣстность представляла собою одновременно молитвенный центръ и форумъ, судилище и академію. Всѣ религіозные споры еврейскихъ школъ или сектъ, всѣ каноническія ученія, даже разбирательство всевозможныхъ процессовъ и тяжбъ, -- словомъ, вся національная жизнь сосредоточилась вокругъ святилища. Въ ту пору римляне, относившіеся съ большею осмотрительностью къ религіямъ подвластныхъ имъ народовъ, когда религіи эти оставались на своей территоріи, тщательно охраняли доступъ къ еврейскимъ святынямъ: надписи на греческомъ и латинскомъ языкахъ опредѣляли мѣста, куда не дозволено было входить не-евреямъ. Но башня Антонія, главная квартира римской вооруженной силы, господствовала надъ всѣми зданіями, и съ нея видно было все, что происходитъ въ священной оградѣ. Полицейскій надзоръ въ этой оградѣ принадлежалъ евреямъ, и начальникъ храмовой стражи наблюдалъ за охраненіемъ тамъ всѣхъ установленныхъ порядковъ, причемъ особенно строгое вниманіе было обращено на то, чтобы не допустить во внутренніе портики людей, почитаемыхъ по закону нечистыми. Для женщинъ были отведены совершенно особыя мѣста.
   Какъ всѣ священныя мѣста, усердію посѣщаемыя богомольцами, іерусалимскій храмъ внутреннимъ видомъ своимъ не вызывалъ особеннаго благоговѣнія. Самый культъ еврейскій, съ его кровавыми жертвоприношеніями, представлялъ собою много непривлекательныхъ подробностей и обусловливалъ необходимость торговли внутри священной ограды. Тамъ продавали животныхъ для жертвъ, поставлены были столы для размѣны монеты, ютились цѣлыя лавки, превращавшія иногда мѣсто молитвъ въ настоящее торжище. Низшіе служители храма исполняли свои обязанности, несомнѣнно, съ далеко неблагоговѣйною развязностью и грубостью, обычною всѣмъ церковникамъ всѣхъ вѣковъ. Все это, естественно, должно было оскорблять религіозное чувство людей, искренно вѣрующихъ, приходившихъ сюда съ чистыми сердцами.
   По мѣрѣ того, какъ въ средѣ Израиля зрѣла и отрѣшалась отъ всего земного мысль, готовившаяся принять Божественное Откровеніе, храмовое духовенство опускалось все ниже. Учрежденіе молитвенныхъ домовъ, синагогъ, дало огромное превосходство толкователямъ Закона передъ жрецами. Жрецы были только при храмѣ, въ Іерусалимѣ, и тамъ, мало-по-малу, вся ихъ дѣятельность свелась къ исполненію обрядовой стороны религіи, и надъ ними естественно возвысились ораторы синагогъ, казуисты и книжники, непринадлежащіе къ духовному сословію. Знаменитости Талмуда не были священниками, это все были ученые, но понятіямъ своего времени. Высшее духовенство Іерусалима занимало, правда, первенствующее мѣсто, но оно отнюдь не стояло во главѣ религіознаго движенія. Первосвященникъ, значеніе котораго было уже подорвано Иродомъ, превращался все болѣе и болѣе въ римскаго чиновника и бывалъ часто устраняемъ отъ должности. Въ противоположность фарисеямъ, свѣтскимъ, но ярымъ ревнителямъ іудаизма, жрецы, почти всѣ, были саддукеями, т.-е. принадлежали къ той невѣрующей аристократіи, которая образовалась вокругъ храма, жила отъ его доходовъ и къ религіи относилась съ полнымъ равнодушіемъ. Разрывъ между кастою жрецовъ и народною массой былъ настолько полный, что наименованіе "саддукей" (садоки), означавшее первоначально просто принадлежность къ священнической семьѣ Садока, превратилось въ синонимъ "матеріалиста" и "эпикурейца".
   Истинными "столпами" іудейства были фарисеи, люди ума крайне узкаго, озабоченные всего болѣе внѣшностью, горделивымъ проявленіемъ формальнаго благочестія,-- люди самовольные и самоувѣренные. Всякое новшество, всякое выраженіе независимой мысли принималось этими охранителями за преступное посягательство на божественные законы. И, въ то же время, сами фарисеи,-- какъ то всегда бываетъ съ особенно ревностными охранителями, -- огромною массой разъясненій, основанныхъ на обычаяхъ и преданіяхъ, не только затемнили законъ, но и совершенно исказили, задушили его, нагромоздивши на него свои консервативныя толкованія. Непоколебимо убѣжденные въ своей непогрѣшимости и праведности, въ невозможности возраженій, фарисеи захватили первыя мѣста въ синагогахъ, молились на перекресткахъ, кичились показною благотворительностью, заносчиво требовали особеннаго къ себѣ уваженія. Народъ, обманутый внѣшностью и нѣсколько запуганный, относился къ нимъ почтительно, хотя иногда и подсмѣивался надъ ихъ страннымъ поведеніемъ на улицахъ, давалъ имъ забавныя клички,-- каковы: никфи -- "косолапые", казаи -- "окровавленные лбы", шикми -- "сутулые" и т. п. {Эти насмѣшливыя прозвища произошли отъ того, что одни изъ фарисеевъ (косолапые) ходили по улицамъ, волоча ноги и натыкаясь на камни; другіе (окровавленные лбы) закрывали глаза, чтобы не видать соблазновъ, въ особенности, женщинъ, и въ кровь разбивали себѣ головы о выступы стѣнъ; третьи (сутулые) постоянно горбились, яко бы подъ тяжестью закона, лежащаго на ихъ плечахъ.}. Малѣйшее противорѣчіе, а тѣмъ паче имѣющее характеръ обличенія въ ханжествѣ, притворствѣ и святошествѣ, возбуждало ихъ свирѣпую злобу, ожесточенную ненависть...

-----

   "На тотъ годъ первосвященникомъ былъ" Каіафа. Эти слова евангелиста даютъ ясное понятіе, до какого униженія доведенъ былъ санъ первосвященника въ годы земной жизни Іисуса Христа. Съ того времени, какъ Іерусалимъ былъ поставленъ подъ управленіе римскаго прокуратора, несмѣняемость первосвященника была уничтожена, и этотъ высшій духовный санъ чуть не ежегодно переходилъ отъ одного лица къ другому, дабы большему числу дать возможность пользоваться выгодами столь высокой и доходной должности. Іосифъ Каіафа былъ возведенъ въ этотъ санъ по волѣ Валерія Грата и долѣе другихъ удержался на своемъ посту (съ 25 по 36 г.). Есть не мало основаній думать, что власть его была только номинальною, такъ какъ на-ряду съ нимъ и даже съ большимъ значеніемъ мы видимъ другое лицо, по всѣмъ признакамъ, болѣе вліятельное. То былъ тесть Каіафы -- Анна или Хананъ, сынъ Сифа, старый низложенный первосвященникъ, поставленный легатомъ Квириніемъ и удаленный при Тиверіи (въ 14 г.). Несмотря на это, его продолжали титуловать первосвященникомъ и къ нему за разрѣшеніемъ обращались во всѣхъ важнѣйшихъ дѣлахъ. При всѣхъ смѣнахъ, въ теченіе пятидесяти лѣтъ, должность первосвященника, почти непрерывно, занимали послѣдовательно пять его сыновей и зять Каіафа, и, само собою разумѣется, руководительство оставалось за главою семьи, которой принадлежали, въ то же время, всѣ высшія храмовыя должности. Анна и его семья,-- какъ и вся храмовая аристократія, были саддукеями, членами "секты, особенно жестокой въ судахъ",-- по словамъ Іосифа Флавія. Всѣ сыновья Ханана были яростными гонителями христіанъ. По приказу одного изъ нихъ, носившаго, какъ и отецъ, имя Анны или Ханана, былъ побитъ камнями св. Іаковъ, брать Господень. Вся семья отличалась надменностью, смѣлостью, жестокостью, презрительною и хитрою злобностью, составлявшею характерную особенность еврейской политики. На стараго первосвященника, на его присныхъ и на всю партію храмовыхъ аристократовъ должна пасть главная отвѣтственность за смерть Спасителя. Они распяли Христа. Каіафа "подалъ совѣтъ іудеямъ, что лучше одному человѣку умереть за народъ", и Каіафа же говорилъ:-- "Лучше намъ, чтобъ одинъ человѣкъ умеръ за людей, нежели чтобы весь народъ погибъ". Этими словами онъ выразилъ мысль всей партіи жрецовъ, боявшихся какихъ бы то ни было народныхъ волненій и предвидѣвшихъ не безъ основанія, что всякое національное движеніе должно повлечь за собою усиленіе чужеземнаго гнета, окончательное порабощеніе народа и уничтоженіе храма, дававшаго имъ богатства и почести. Имъ недоступенъ и непонятенъ былъ смыслъ ученія Христова и благовѣствованія Царствія Божія не отъ міра сего... Причины, приведшія, тридцать шесть лѣтъ спустя, къ разрушенію Іерусалима, таились отнюдь не въ нарождавшемся христіанствѣ,-- онѣ были въ самомъ Іерусалимѣ.
   Синедріонъ, при владычествѣ римлянъ, не имѣлъ права приводить въ исполненіе постановляемые имъ смертные приговоры до утвержденія ихъ легатомъ Сиріи, когда дѣло шло о римскомъ гражданинѣ, или прокураторомъ Іудеи, когда былъ обвиненъ еврей, не имѣвшій правъ римскаго гражданина. И какъ то всегда бываетъ при господствѣ политическаго, свѣтскаго государства надъ племенами, у которыхъ смѣшиваются во-едино гражданскіе и религіозные законы, римскія власти часто бывали вынуждены оказывать поддержку еврейскимъ законамъ, такъ какъ римскіе законы не касались Іудеи, продолжавшей пользоваться своими каноническими уставами. Вотъ почему приговореннаго къ смерти Іисуса повели связаннымъ къ Пилату, евреи же "не вошли въ преторію, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было ѣсть пасху". Было это утромъ въ пятницу, 14 числа мѣсяца низана,-- 3 апрѣля.
   Прокураторъ Понтій Пилатъ до того времени не имѣлъ никакого понятія о новомъ ученіи. Нисколько не интересующійся религіозными спорами, онъ видѣлъ въ нихъ только сектантскія движенія, которыя считалъ вздорными бреднями безпокойныхъ фанатиковъ. Вообще, онъ не любилъ евреевъ. А евреи, съ своей стороны, еще болѣе не любили его, находили его суровымъ, презрительнымъ, вспыльчивымъ, обвиняли его въ неправдоподобныхъ преступленіяхъ. Іерусалимъ, центръ сильныхъ народныхъ броженій, былъ крайне мятежнымъ городомъ, невыносимымъ для чужеземца. Пылкіе ревнители іудейства увѣряли, что прокураторъ, по заранѣе составленному плану, стремится къ полному уничтоженію ихъ закона. Ихъ узкій фанатизмъ, ихъ ожесточенныя религіозныя распри возмущали чувства справедливости и гражданственности, которыя всюду приносилъ съ собою самый посредственнѣйшій изъ римлянъ. Всѣ дошедшія до насъ дѣйствія Пилата свидѣтельствуютъ о томъ, что онъ былъ разумнымъ правителемъ. Въ началѣ его службы на Востокѣ у него были серьезныя столкновенія съ евреями, которыя онъ прекратилъ весьма рѣзкими мѣрами. Онъ видѣлъ въ своихъ подначальныхъ людей отсталыхъ и несносныхъ. Во всѣхъ лучшихъ своихъ начинаніяхъ для блага страны,-- въ особенности же, когда дѣло касалось публичныхъ работъ,-- онъ постоянно наталкивался на непреодолимыя препятствія, которыя ставилъ ему законъ еврейскій, стѣснявшій и сдавливавшій жизнь настолько, что невозможными становились какія бы ни было нововведенія и улучшенія. Римскія сооруженія, какъ бы ни были они полезны, возбуждали яростное негодованіе ревнителей іудейства. Двѣ доски съ надписями, поставленныя на домѣ правителя, сосѣднемъ съ священною оградой, вызвали цѣлую бурю негодованія. Пилатъ мало обращалъ вниманія на такую чрезмѣрную раздражительность и оказался вынужденнымъ прибѣгнуть къ кровавымъ репрессіямъ, приведшимъ въ концѣ-концовъ къ удаленію его отъ должности. Наученный опытомъ онъ сдѣлался очень осторожнымъ въ сношеніяхъ съ нетерпимымъ народомъ, мстившимъ правительству тѣмъ, что заставлялъ его обращаться къ ужасающимъ средствамъ. Въ высшей степени непріятно было прокуратору, когда онъ опять увидалъ себя поставленнымъ въ необходимость совершать жестокости, по его мнѣнію, ненужныя и безцѣльныя.
   

II.
Тарсъ, Дамаскъ, Антіохія.

   Савлъ, впослѣдствіи апостолъ Павелъ, родился въ гор. Тарсѣ, въ Киликіи, около 10 или 12 года по Р. Хр. Родители Савла были самыми чистыми евреями изъ колѣна Веніаминова, но отецъ его пользовался уже правами римскаго гражданина. Семья его, подобно всѣмъ старымъ и хорошимъ еврейскимъ родамъ, принадлежала къ партіи фарисеевъ, и Павелъ былъ воспитанъ въ строгихъ правилахъ этой школы. Тарсъ, во времена Августа, былъ цвѣтущимъ городомъ. Большую часть обывателей составляли греки и сирійцы; число евреевъ было тоже значительно, какъ во всѣхъ торговыхъ городахъ. Любовь къ литературѣ и наукамъ была сильно распространена, и нигдѣ, не исключая Аѳинъ и Александріи, нельзя было найти такого количества школъ и учрежденій, посвященныхъ наукѣ. Изъ Тарса и его учебныхъ заведеній вышло необыкновенно много очень ученыхъ мужей. Евреи, однако, рѣдко обучались въ языческихъ школахъ, изъ которыхъ наиболѣе славились школы реторики, гдѣ первымъ предметомъ обученія былъ классическій греческій языкъ. Апостолъ Павелъ свободно говорилъ по-гречески и на томъ же языкѣ писалъ, или вѣрнѣе, диктовалъ свои посланія. Но едва ли онъ посѣщалъ греческія школы,-- образованіе его было исключительно еврейское. Въ Іерусалимъ онъ пріѣхалъ очень молодымъ и поступилъ въ школу Гамаліила Старшаго, человѣка самаго просвѣщеннаго въ Іудеѣ, очень либеральнаго, понимавшаго язычниковъ и отличавшагося широтою мысли. Очень молодымъ человѣкомъ Савлъ былъ страстнымъ ревнителемъ іудейства и, "дыша угрозами и убійствомъ на учениковъ Господа, пришелъ къ первосвященнику и выпросилъ у него письма въ Дамаскъ къ синагогамъ, чтобы, кого найдетъ послѣдующихъ сему ученію, и мужчинъ, и женщинъ, связавъ, приводить въ Іерусалимъ" {Дѣянія св. апостоловъ, IX, 1--2.}.
   Такія произвольныя преслѣдованія христіанъ объясняются растерянностью римскихъ правителей со времени смерти императора Тиверія и перехода верховной власти къ безумствовавшему Калигулѣ. Администрація слабѣла повсюду, и фанатизмъ захватывалъ въ свои руки все, что утрачивалось государственными властями. Послѣ удаленія Пилата и уступокъ, сдѣланныхъ Луціемъ Вителліемъ, странѣ было предоставлено управляться по своимъ законамъ. Мѣстныя тираніи воспользовались ослабленіемъ и безпечностью власти. Къ тому же Дамаскъ только что перешелъ въ руки набатеевъ, Хартата или Ареты, столица котораго была въ Петрѣ, въ Каменистой Аравіи. Сильный и храбрый владѣтель Аравіи побилъ Ирода Антипу, оказалъ энергичное сопротивленіе римлянамъ, которыми командовалъ легатъ Луцій Вителлій, и какъ нельзя лучше воспользовался благопріятно сложившимися обстоятельствами. Извѣстіе о смерти Тиверія (16 марта 37 года) остановило наступательное движеніе Вителлія. Арета овладѣлъ Дамаскомъ и поставилъ тамъ своего этнарха. Евреевъ было много въ Дамаскѣ, они составляли тамъ очень вліятельную партію и успѣшно пріобрѣтали прозелитовъ, особливо между женщинами. Новые владѣтели Дамаска старались привлечь евреевъ на свою сторону уступками, увеличивавшими ихъ автономію, всякая же уступка такого рода вела неизбѣжно къ усиленію религіозныхъ неистовствъ. Карать, убивать тѣхъ, кто мыслилъ иначе, чѣмъ они, вотъ что евреи называли своими правами и вольностями.
   Дорога изъ Іерусалима въ Дамаскъ осталась, по всей вѣроятности, такою же, какою была въ тѣ далекія времена. Выйдя изъ Іерусалима, путникъ направляется вверхъ по теченію Іордана, переходитъ черезъ мостъ "Дочерей Іакова" и вступаетъ въ прекрасную долину, орошаемую мелкими притоками рр. Абаньи и Фарфара. Черезъ селенія Саза или Заза, Кобакъ и Дарейя онъ вступаетъ въ ближайшія окрестности города, имѣя позади себя снѣжную вершину Ермона, справа -- двѣ параллельныя цѣпи невысокихъ горъ, между которыми бѣжитъ р. Фарфаръ, и ряды холмовъ страны озеръ, слѣва -- предгорья Анти-Ливана, тянущіяся къ Ермону. Превосходно воздѣланныя поля, тщательно обработанные сады, отдѣленные другъ отъ друга оросительными канавами, производятъ самое пріятное впечатлѣніе мира и довольства. Среди богатыхъ насажденій съ хорошо устроеннымъ орошеніемъ, въ тѣни оливковыхъ, абрикосовыхъ и грушевыхъ деревьевъ, между которыми вьются гирлянды винограда, почти не вѣрится, что находишься на Востокѣ, въ особенности, когда только что остались назади суровыя и знойныя страны Голонитиды и Итуреи. Со временъ отдаленнѣйшей древности и до нашихъ дней окрестности Дамаска, полныя прохлады и изобилія, не переставали слыть настоящимъ "раемъ Божіимъ". Тутъ-то, на этой дорогѣ, вблизи города, произошло событіе, превратившее гонителя христіанъ Савла въ ревностнѣйшаго служителя Христова, въ апостола Павла, понесшаго проповѣдь Евангелія языческимъ народамъ Запада... Успѣхъ проповѣди апостола въ Дамаскѣ, несомнѣнно, долженъ былъ вызвать сильное озлобленіе въ средѣ мѣстныхъ іудеевъ и встревожилъ старавшагося угождать имъ областного правителя, поставленнаго царемъ Аретой. Этнархъ приказалъ стеречь городъ и схватить апостола, и онъ, Павелъ, увѣровавшими братіями "въ корзинѣ былъ спущенъ изъ окна по стѣнѣ и избѣжалъ рукъ" гонителей.
   Распространяясь черезъ Финикію, проповѣдь апостольская достигла острова Кипра и гор. Антіохіи, гдѣ увѣровавшіе впервые стали называться "христіанами".
   Антіохія, "столица Востока", третій городъ міра (первыми были Римъ и Александрія), была резиденціей императорскаго легата, правившаго Сиріей. Великолѣпно украшенный Селевкидами, городъ получилъ новый блескъ подъ властью римлянъ. Храмы, водопроводы, бани, базилики,-- словомъ, всѣ сооруженія, которыми славились сирійскіе города той эпохи, были и въ Антіохіи. Улицы, окаймленныя колоннадами, перекрестки, обставленные статуями, были тамъ симметричнѣе и правильнѣе, чѣмъ гдѣ-либо. Главная улица, съ четырьмя рядами колоннъ, составлявшихъ двѣ крытыхъ галлереи, и съ широкимъ проѣздомъ между ними, пересѣкала городъ изъ конца въ конецъ и имѣла въ длину тридцать шесть стадій (около шести верстъ). Кромѣ грандіозныхъ построекъ, Антіохія имѣла еще и то, что встрѣчалось въ немногихъ городахъ Сиріи: множество замѣчательныхъ образцовъ греческаго искусства, чудныхъ статуй, классически-художественныхъ произведеній, подражать которымъ уже не умѣлъ вѣкъ Августа. Съ самаго основанія своего, Антіохія была чисто-эллинскимъ городомъ. Македоняне Антигона и Селевка принесли съ собою на берега Оронта самыя живыя воспоминанія о своей родинѣ, ея религіозные культы, ея наименованія. Греческая миѳологія нашла себѣ какъ бы вторую родину, въ городѣ царилъ культъ Аполлона и нимфъ. Дафна -- восхитительное мѣсто въ нѣсколькихъ верстахъ отъ Антіохіи -- напоминала завоевателямъ увлекательнѣйшія фантазіи давно минувшаго. То былъ своего рода плагіатъ, поддѣлка подъ то, что осталось въ родной странѣ. Религія, сложившаяся изъ такихъ сказокъ Греціи, давно устарѣла и едва представляла собою нѣчто болѣе серьезное, чѣмъ Метаморфозы Овидія. Нѣсколько болѣе важное значеніе имѣли остатки мѣстныхъ вѣрованій. Но легкомысліе сирійцевъ, шарлатанство вавилонянъ, всѣ бредни Азіи, столкнувшись тутъ на грани двухъ міровъ, сдѣлали изъ Антіохіи сборище всяческихъ обмановъ, гнѣздо всевозможныхъ мерзостей.
   Рядомъ съ весьма значительнымъ греческимъ населеніемъ въ Антіохіи жило большое число туземцевъ, говорившихъ на сирійскомъ языкѣ. Туземцы эти составляли низшій классъ обывателей, занимали предмѣстья города и многолюдныя селенья, окружавшія его. Браки между сирійцами и греками были обычнымъ явленіемъ. Къ тому же Селевкомъ былъ изданъ законъ, предоставлявшій всякому чужеземцу, поселившемуся въ городѣ, права гражданства. Въ результатѣ того и другого оказалось такое смѣшеніе племенъ, какого нельзя было встрѣтить нигдѣ въ мірѣ, а, съ тѣмъ вмѣстѣ, и крайнее паденіе нравственнаго уровня всего населенія. Городъ кишмя кишѣлъ фиглярами, шарлатанами, магиками, фокусниками и колдунами, жрецами и обманщиками,-- жилъ скачками и игрою, плясками, процессіями, празднествами и вакханаліями, среди неимовѣрной роскоши, всѣхъ безумствъ Востока и позорнѣйшихъ суевѣрій. Поперемѣнно, то раболѣпные и унижающіеся, то заносчивые и дерзкіе, антіохійцы представляли собой образецъ толпы, созданной для цезаризма, сброда людей безъ отчизны, безъ національности, безъ понятій родовой чести, безъ дорогихъ семейныхъ традицій. Главная улица, пересѣкавшая городъ, была шумною ареной, на которой ежедневно суетились массы народа, непостояннаго, перемѣнчиваго, мятежнаго, порою остроумнаго, занятаго эпиграммами, пародіями, шутками, всяческими безчинствами. Склонность къ литературѣ была сильно развита, но -- къ литературѣ чисто-риторической. Зрѣлища поражали своею странностью, бывали игры, на которыхъ большія группы обнаженныхъ молодыхъ дѣвушекъ состязались въ различныхъ упражненіяхъ, толпы куртизанокъ плавали передъ публикой въ бассейнахъ прозрачной воды. То было какое-то опьяненіе, точно на-яву сонъ Сарданапала, полный сладострастія и разврата, источникъ мерзости, широкимъ потокомъ лившійся въ Римъ отъ устья Оронта...
   Среди разнороднаго населенія, привлеченнаго въ Антіохію постановленіями Селевкидовъ, еврейская колонія была одною изъ самыхъ многочисленныхъ. Она существовала со временъ Селевка Никатора и пользовалась одинаковыми правами съ греками. У евреевъ былъ свой отдѣльный этнархъ, какъ въ Александріи, тѣмъ не менѣе, ихъ близость и постоянныя сношенія съ язычниками переходили въ распри и враждебныя столкновенія. Въ то же время, евреи вели дѣятельную религіозную пропаганду. Для серьезныхъ умовъ и возвышенныхъ душъ оффиціальный политеизмъ становился все болѣе и болѣе неудовлетворительнымъ,-- греческая философія и іудаизмъ привлекали всѣхъ, кто сознавалъ всю пустоту языческихъ торжествъ, и число прозелитовъ возрастало очень быстро. Такимъ образомъ, почва была подготовлена и ждала только сѣятеля, чтобы принять благодатное сѣмя христіанскаго ученія. Вѣрующіе во Христа, "разсѣявшіеся (изъ Іерусалима) отъ гоненія, бывшаго послѣ Стефана, прошли до Финикіи, Кипра и Антіохіи, никому не проповѣдуя слова, кромѣ іудеевъ. Были же нѣкоторые изъ нихъ кипряне и киринейцы, которые, пришедши въ Антіохію, говорили еллинамъ, благовѣствуя Господа Іисуса" {Дѣянія св. апостоловъ, XI, 19--20.}. Съ прибытіемъ апостоловъ Петра и Павла вполнѣ установилась церковь Христова въ Антіохіи. Реакція противъ огромнаго нечестія города была такъ велика среди самихъ язычниковъ, что они во множествѣ приняли Божественное ученіе и положили основаніе церкви, вполнѣ независимой отъ Іерусалима и іудейства.
   

III.
Іудея.

   Иродъ Агриппа, внукъ Ирода Великаго, успѣлъ возстановить царство своего дѣда въ 44 году по Р. Хр. Искусно пользуясь расположеніемъ Калигулы, онъ соединилъ подъ своею властью Батанею, Трахонитиду, часть Горона, Абилену, Галилею и Перею. Мерзкая роль, разыгранная имъ въ трагикомедіи, отдавшей императорскую власть въ руки Клавдія, принесла ему огромныя выгоды: въ награду за уроки угодничества и предательства, которые онъ давалъ въ Римѣ, Агриппа получилъ Іудею и Самарію. Въ Римѣ онъ оставилъ по себѣ очень нехорошую память, тамъ приписывали отчасти его совѣтамъ жестокости Калигулы. Армія и языческіе города, какъ Севастія и Кесарія, которымъ Агриппа предпочиталъ Іерусалимъ, не любили его. Евреи же, напротивъ, считали его великодушнымъ, щедрымъ, сочувствующимъ ихъ несчастіямъ. Онъ старался пріобрѣсти популярность между ними, держался совсѣмъ не той политики, какой слѣдовалъ его дѣдъ Иродъ, имѣвшій въ виду грековъ и римлянъ болѣе, чѣмъ іудеевъ. Иродъ Агриппа, наоборотъ, любилъ Іерусалимъ, строго соблюдалъ всѣ религіозные уставы, выставлялъ на показъ свое благочестіе. Онъ доходилъ до того, что кротко выслушивалъ мнѣнія ревнителей закона и смиренно оправдывался, когда они упрекали его въ нарушеніяхъ обычаевъ. Въ Іерусалимѣ онъ отмѣнилъ налогъ на дома. Словомъ, старозавѣтные евреи находили его царемъ совершенно въ ихъ духѣ.
   Такой государь неизбѣжно долженъ былъ стать гонителемъ христіанъ. Искренно ли, притворно ли, но Иродъ Агриппа былъ еврейскимъ царемъ въ полномъ смыслѣ слова. Домъ Ирода, утрачивая значеніе, впадалъ въ ханжество, отъ него уже далека была языческая мысль основателя династіи, стремившагося заставить всѣ религіи жить мирно подъ общимъ господствомъ цивилизаціи. Когда Иродъ Агриппа, сдѣлавшись царемъ, пріѣхалъ въ первый разъ въ Александрію, его тамъ встрѣтими какъ "царя евреевъ", и этотъ титулъ раздражилъ населеніе, подавъ поводъ къ безчисленнымъ глумленіямъ александрійцевъ. Такой еврейскій царь не могъ быть не кѣмъ инымъ, какъ охранителемъ закона и преданій, главою теократическаго государства, гонителемъ всѣхъ отступавшихъ отъ обычаевъ. Со смерти основателя династіи, умѣвшаго обуздывать фанатизмъ, до войны, окончившейся разгромомъ Іерусалима, религіозная нетерпимость евреевъ постоянно разросталась. Послѣ Калигулы, умершаго 24 января 41 г., наступила реакція, благопріятная для евреевъ. Клавдій вообще былъ расположенъ въ ихъ пользу, благодаря вліянію Ирода Агриппы и его брата Ирода. Новый императоръ не только принялъ ихъ сторону въ распрѣ съ жителями Александріи и далъ имъ право выбирать себѣ отдѣльнаго этнарха въ этомъ городѣ, по издалъ, кромѣ того, эдиктъ, которымъ предоставилъ евреямъ во всей имперіи тѣ же права, какими пользовались они въ Александріи, то-есть право жить сообразно ихъ законамъ и обычаямъ, подъ условіемъ не стѣснять послѣдователей другихъ религій. Іерусалимъ значительно расширился, къ нему присоединено было предмѣстье Везефа. Власть римлянъ едва давала себя чувствовать, несмотря на то, что Вибій Марсъ, человѣкъ опытный и дальновидный, принявшій должность легата Сиріи послѣ Публія Петронія, не разъ обращалъ вниманіе Рима на опасность полунезависимыхъ царствъ Востока.
   Своего рода феодализмъ, возникавшій въ Сиріи и въ сосѣднихъ съ нею странахъ послѣ смерти Тиверія, явился задержкой политикѣ императоровъ и, несомнѣнно, велъ къ очень дурнымъ послѣдствіямъ. Мѣстные "царьки", пріѣзжавшіе въ Римъ, играли тамъ видныя роли и имѣли крайне вредное вліяніе. Испорченность и приниженность народа, особенно при Калигулѣ, произошли въ значительной мѣрѣ отъ того, что эти недостойные государи на глазахъ у всѣхъ влачили свой пурпуръ то въ театрахъ, то во дворцѣ императора, то въ тюрьмахъ. Что касается іудеи, то мы уже видѣли, что для нея независимость немыслима была безъ нетерпимости. И государь, желавшій привлечь расположеніе евреевъ, могъ добиться этого, только предоставляя имъ дѣлать то, что имъ было наиболѣе по душѣ, т.-е. учинять всякія жестокости надъ всѣми, кто отступалъ отъ строгаго соблюденія ихъ уставовъ. Слѣдуя такому пути, Иродъ Агриппа къ концу своего царствованія сдѣлался яростнымъ гонителемъ христіанъ.
   Смерть Ирода Агриппы I повлекла за собою полную утрату Іерусалимомъ той независимости, какою онъ пользовался. Править городомъ стали опятъ прокураторы, и такъ шло дѣло до общаго возстанія противъ римскаго владычества. Большимъ счастьемъ это было для христіанъ, такъ какъ они вновь свободно вздохнули подъ властью Рима, не дававшаго развернуться съ полною силой страстной нетерпимости іудейства, всегда стремившагося задушить въ своей средѣ всякія проявленія свободы духовной. Каспій Фадъ, первый въ ряду новыхъ прокураторовъ, твердою рукой сдерживалъ порывы религіознаго фанатизма евреевъ. Но императоръ Клавдій продолжалъ благосклонно относиться къ ихъ притязаніямъ, находившимъ вліятельную поддержку въ любимцѣ Клавдія, жившемъ въ Римѣ, Иродѣ Агриппѣ, сынѣ Ирода Агриппы I. Послѣ Каспія Фада обязанности прокуратора были возложены на еврея, Тиверія Александра, племянника Филона и сына еврейскаго этнарха Александріи. Евреи, правда, не любили его и не безъ основанія считали вѣроотступникомъ.
   Чтобы, по возможности, отклонить поводы къ безпрерывно возникавшимъ столкновеніямъ, была принята довольно разумная мѣра -- своего рода отдѣленіе свѣтской власти отъ духовной. Первая осталась въ рукахъ прокураторовъ. А Иродъ, братъ Ирода Агриппы I, былъ назначенъ префектомъ храма, хранителемъ первосвященническихъ облаченій и храмовой казны, съ правомъ возводить кого ему угодно въ санъ первосвященника. Послѣ его смерти, въ 48 г., всѣ эти права перешли къ его племяннику Ироду Агриппѣ II, удержавшему ихъ за собою до самой войны. Клавдій оставался неизмѣнно благосклоннымъ къ евреямъ. Высшіе римскіе сановники въ Сиріи, хотя и менѣе императора склонные къ уступкамъ, выказывали съ своей стороны крайнюю снисходительность. Прокураторъ Вентидій Куманъ довелъ послабленія до того, что приказалъ передъ огромною толпой евреевъ отрубить голову одному солдату, изорвавшему списокъ Пятикнижія. Все было тщетно: Іосифъ Флавій вполнѣ основательно относитъ ко времени правленія Вентидія Кумана начало смутъ, приведшихъ къ возстанію и разгрому Іерусалима.
   

IV.
Іудея и ея колоніи.

   Въ смутахъ, волновавшихъ Іудею, христіане не принимали никакого участія. Но эти смуты сами по себѣ были однимъ изъ симптомовъ необычайно напряженнаго, лихорадочнаго состоянія, охватившаго еврейскій народъ. Никогда еще его религія не дѣлала такихъ успѣховъ. Іерусалимскій храмъ былъ однимъ изъ наиболѣе чтимыхъ въ мірѣ святилищъ, слава его наиболѣе далеко простиралась, и къ нему стекалось наибольшее количество жертвъ и сокровищъ. Іудейство сдѣлалось первенствующею религіей нѣсколькихъ частей Сиріи. Представители династіи Асмонеевъ обращали въ нее насильственно цѣлыя племена (итуреянъ и др.). Ревность пропаганды разросталась съ большою силой. Могущественную поддержку оказывалъ ей домъ Ирода: чтобы вступить въ бракъ съ какою-либо изъ принцессъ этой семьи, обладавшей несмѣтными богатствами, мелкіе владѣтельные князьки, вассалы Рима (въ Эмесѣ, въ Понтѣ и въ Киликіи), переходили въ іудейство. Множество обращенныхъ насчитывалось въ Аравіи и въ Еѳіопіи. Въ іудейство склонились семьи царей Мезены и Адіабены, бывшихъ въ зависимости отъ парѳянъ. Весьма распространена была увѣренность въ томъ, что знаніе и исполненіе Моисеева закона способны дать людямъ счастье. Даже не принимавшіе обрѣзанія въ жизни сообразовались болѣе или менѣе съ еврейскими уставами. Своего рода монотеизмъ захватывалъ общее религіозное настроеніе во всей Сиріи. Въ Дамаскѣ, городѣ отнюдь не еврейскомъ, почти всѣ женщины приняли іудейство. Изъ-за фарисейскаго іудейства начало выступать іудейство свободное, менѣе чистое, не достаточно знакомое со всѣми тонкостями и тайнами этой религіи, но за то одушевленное добрыми стремленіями и любовью къ людямъ.
   Одинъ изъ наиболѣе яркихъ примѣровъ той склонности, которая влекла къ іудейству религіозныя души, представляетъ собою семейство царей Адіабены на р. Тигрѣ. Родомъ и нравами персы, члены этой семьи, не чуждой греческой культуры, почти всѣ приняли іудейство и проявили большое благочестіе. Изатъ, глава семьи, былъ обращенъ проповѣдью одного купца, еврея Ананіи, который, по своей торговлѣ, имѣлъ доступъ въ сераль Абеннерига, царя Мезены, успѣлъ тамъ склонить въ свою вѣру всѣхъ женщинъ и сдѣлался ихъ духовнымъ наставникомъ. Черезъ женщинъ онъ добрался и до Изата. Около того же времени мать этого послѣдняго, Елена, была посвящена въ законъ Моисеевъ другимъ евреемъ. Изатъ, увлеченный усердіемъ неофита, выразилъ желаніе подвергнуться обрѣзанію. Но его мать и Ананія отклонили его отъ такого намѣренія, причемъ еврей-наставникъ убѣдилъ его въ томъ, что и безъ этого можно быть правовѣрнымъ евреемъ. Подобною терпимостью отличались, впрочемъ, немногіе просвѣщеннѣйшіе единовѣрцы Ананіи.
   За обращеніемъ Изата послѣдовалъ переходъ въ іудейство его брата Монобаза и почти всей семьи. Около 44 года Елена переселилась на жительство въ Іерусалимъ, построила тамъ дворецъ и великолѣпную усыпальницу, которая существуетъ и донынѣ и извѣстна подъ наименованіемъ "Могилы царей". Жители Іерусалима, въ особенности бѣдняки, любили и чтили царицу за ея благочестіе, привѣтливость и благотворительность. Во время моровой язвы 44 года Елена на свои средства приказала доставить большое количество хлѣба изъ Египта и сушеныхъ плодовъ съ Кипра для раздачи бѣднѣйшимъ обывателямъ города. Изатъ, съ своей стороны, прислалъ для той же цѣли крупныя денежныя суммы. Такимъ образомъ богатства Адіабены въ значительной мѣрѣ шли на помощь іерусалимлянамъ. Дѣти Изата обучались въ Іерусалимѣ языку и обычаямъ евреевъ, и вся семья получила какъ бы право гражданства въ столицѣ Іудеи. Истинными послѣдователями Божественнаго закона, дарованнаго Израилю, были вѣрнѣе эти чужеземцы, одушевленные [глубокимъ религіознымъ чувствомъ, чѣмъ суровые и злобствующіе фарисеи, для которыхъ вѣра была только основою гордыни и ненавистничества. Добрые прозелиты, при всей своей искренности, отнюдь не были фанатиками и признавали, что истинная религія свободно можетъ уживаться подъ властью самыхъ разнообразныхъ гражданскихъ законовъ. Они строго отдѣляли религію отъ политики и все рѣзче опредѣлялось большое различіе между сектантами-мятежниками, яростно возстававшими противъ римскаго владычества, и этими мирными и набожными послѣдователями Моисеева закона, которые при первомъ взрывѣ войны поспѣшили удалиться въ горы, какъ то сдѣлали и христіане.

------

   Одновременно и рядомъ съ пропагандою іудаизма преуспѣвала въ языческомъ мірѣ проповѣдь христіанства, уже вполнѣ отдѣлившагося отъ ветхо-завѣтнаго закона. Недостаточность свѣдѣній о христіанахъ въ произведеніяхъ Іосифа Флавія, въ Талмудѣ и у латинскихъ и греческихъ писателей, не должна удивлять насъ. Книги Іосифа Флавія дошли до насъ въ неполныхъ спискахъ, сдѣланныхъ христіанами, исключившими изъ нихъ все, что представлялось оскорбительнымъ для религіознаго чувства переписчиковъ. Талмудъ подвергся также сокращеніямъ и измѣненіямъ въ средніе вѣка и при первомъ его изданіи, когда христіанскою цензурой изъ него было выкинуто многое, оказывавшееся богохульнымъ. Инквизиція такъ усердно жгла евреевъ и ихъ книги, что въ настоящее время не существуетъ ни одного полнаго списка Талмуда. Что же касается латинскихъ и греческихъ писателей, то они обращали мало вниманія на религіозное движеніе, котораго не могли понимать и которое совершалось вдали отъ нихъ, въ обособленномъ и замкнутомъ міркѣ. Возникшее христіанство ускользаетъ отъ ихъ взоровъ, они не въ состояніи были разобрать его на темномъ фонѣ іудейства и принимали за домашнюю вѣроисповѣдную распрю въ средѣ презираемаго племени. Тѣмъ не менѣе, упоминанія Тацита и Светонія о христіанахъ доказываютъ, что новая религія была въ то время уже весьма крупнымъ явленіемъ, хотя еще не совсѣмъ яснымъ для писателей и не привлекавшимъ еще общаго вниманія.
   Помимо этого язычникамъ, римлянамъ и грекамъ, трудно, почти невозможно, было выдѣлить христіанство, почитаемое ими за одну изъ сектъ іудейства, изъ другихъ религіозныхъ движеній, волновавшихъ въ то время Іудею. Все еще не прекращалась смута, поднятая Іудой Галилеяниномъ или Голонитяниномъ. Во главѣ послѣдователей его ученья стали его сыновья Іаковъ, Симонъ и Менахемъ. Первые два были распяты по распоряженію прокуратора, еврея-ренегата Тиверія Александра. Что касается Менахема, то онъ игралъ впослѣдствіи выдающуюся роль въ событіяхъ, погубившихъ народъ Израильскій. Въ 44 году явился Ѳевда, "выдавая себя за кого-то великаго", призывая народъ слѣдовать за нимъ въ пустыню, обѣщая ему скорое освобожденіе. Онъ увлекъ за собой болѣе четырехъ-сотъ человѣкъ. Прокураторъ Каспій Фадъ выслалъ противъ него конницу, которая разсѣяла скопище, причемъ самъ Ѳевда былъ убитъ. За нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ подобное же движеніе, охватившее Самарію, было съ большою суровостью подавлено Пилатомъ. Въ Іерусалимѣ, со времени прибытія Вентидія Кумана, волненія не прекращались и приняли настолько острый характеръ, что жизнь въ городѣ сдѣлалась невыносимою. Самые ничтожные поводы производили взрывы фанатизма, всюду чувствовалось разрастающееся броженіе, всѣхъ захватывала затаенная тревога. Зелоты наводили ужасъ своими убійствами. Воображеніе было страшно возбуждено, настроено на все чудесное. Разные фантазеры, подобно Ѳевдѣ, выдавали себя за пророковъ, смущали народъ, увлекали толпы въ пустыню, заманивая обѣщаніями показать "знаменія", предвѣщающія скорое освобожденіе. Римскія власти избивали тысячами несчастныхъ, обманутыхъ лжепророками. Около 56 года явился въ Іерусалимъ одинъ еврей изъ Египта и сумѣлъ прельстить своими волшебствами до тридцати тысячъ человѣкъ и въ томъ числѣ четыре тысячи зелотовъ. Изъ пустыни онъ хотѣлъ вести ихъ на Масличную гору, увѣряя, что по одному его заклинанію падутъ стѣны Іерусалима. Феликсъ, бывшій тогда прокураторомъ, выступилъ противъ скопища и разсѣялъ его. Египтянинъ скрылся и пропалъ безъ вѣсти. но ему на смѣну являлись новыя толпы, подъ предводительствомъ чародѣевъ и волшебниковъ, открыто возмущавшихъ народъ противъ римлянъ и грозившихъ смертью всѣмъ, кто хотѣлъ оставаться спокойнымъ. Подъ такимъ предлогомъ эти бродячія толпы убивали богатыхъ, грабили ихъ имущество, жгли села и наводили ужасъ на всю Іудею. Все предвѣщало неизбѣжную, ожесточенную войну.
   Задолго до Рождества Христова началось разселеніе евреевъ изъ Іудеи на Западъ по всему побережью Средиземнаго моря. Кромѣ большихъ, почти автономныхъ еврейскихъ колоній Дамаска, Антіохіи и Александріи, обособленныя еврейскія общины существовали во многихъ городахъ Малой Азіи, Кипра, Македоніи, Греціи и Италіи. Такія общины въ античномъ мірѣ представляютъ собой примѣры своеобразнаго и очень крѣпкаго патріотизма, не связаннаго ни съ какою опредѣленною территоріей,-- патріотизма торговцевъ, разсѣянныхъ повсюду, вездѣ признающихъ другъ друга за братьевъ, умѣющихъ сплотиться въ небольшіе и тѣсные кружки среди чужихъ имъ народовъ и государствъ. Эти "евреи разсѣянія" основали во многихъ городахъ почти независимыя ассосіаціи, имѣвшія своихъ должностныхъ лицъ, свои совѣты и собранія. Въ нѣкоторыхъ городахъ они имѣли своихъ отдѣльныхъ этнарховъ или алабарховъ, пользовавшихся огромною властью. Въ чужихъ городахъ евреи жили въ отдѣльныхъ кварталахъ, стоявшихъ внѣ общей юрисдикціи, всѣми презираемые, но очень довольные своею судьбой, хотя всѣ они были скорѣе бѣдны, чѣмъ богаты. Время большихъ еврейскихъ состояній еще не наступило, начинается оно съ господства Вестготовъ въ Испаніи. Страсть евреевъ къ наживѣ и возможность скоплять огромные капиталы нашли поддержку въ административной неспособности варваровъ и въ томъ крайнемъ осужденіи, съ которымъ христіанство относилось къ отдачѣ денегъ въ ростъ изъ процентовъ. Ничего подобнаго не было при римскомъ владычествѣ. Еврей же, разъ онъ не скопилъ богатства, остается бѣднякомъ. Средней зажиточности и спокойнаго довольства онъ не знаетъ. Но, во всякомъ случаѣ, онъ отлично умѣетъ сносить бѣдность, хотя бы она переходила въ нищету. И еще того лучше онъ умѣетъ соединить увлеченія религіозныя съ поразительною способностью обдѣлывать свои торговыя дѣла и дѣлишки.
   Римляне крайне рѣдко, только въ самыхъ исключительныхъ случаяхъ, входили въ эти обособленные кварталы. Синагога издавала тамъ свои постановленія, удостаивала почестей, распоряжалась самовластно, какъ настоящая муниципія. Вліяніе такихъ общинъ было огромно. Въ Александріи оно сдѣлалось преобладающимъ и отразилось на всей исторіи этого города. Въ Римѣ евреи были настолько многочисленны, что съ ними нельзя было не считаться. Цицеронъ считаетъ актомъ мужества противодѣйствій имъ. Юлій Цезарь благоволилъ къ нимъ и дорожилъ ихъ преданностью. Тиверій былъ поставленъ въ необходимость принять крайне суровыя мѣры, чтобъ ихъ обуздать. Калигула, правленіе котораго было столь тяжко для нихъ на Востокѣ, возвратилъ имъ право ассоціацій въ Римѣ. Клавдій, дававшій имъ большую волю въ іудеѣ, оказался вынужденнымъ изгнать ихъ изъ Рима... Отношенія къ нимъ коренныхъ обывателей были весьма различны. Въ очень многихъ, если не въ большинствѣ, были очень сильны чувства антипатіи и отвращенія, которыя вызывали евреи своимъ упорнымъ отчужденіемъ, вздорливостью и угрюмою необщительностью. Когда ихъ не угнетали, они въ сущности оказывались въ положеніи привилегированныхъ, такъ широко пользовались евреи всѣми соціальными удобствами и не несли за то никакой тяготы. Разные шарлатаны эксплуатировали общественное любопытство, возбуждаемое ихъ религіозными обрядами, и подъ предлогомъ раскрытія ихъ тайнъ пускались на всяческіе обманы и мошенничества. Распространявшіеся въ обществѣ рѣзкіе памфлеты поддерживали раздраженіе язычниковъ противъ евреевъ, которые, были и на самомъ дѣлѣ народомъ придирчивымъ, притязательнымъ, склоннымъ ко всякаго рода кляузамъ. На нихъ смотрѣли, какъ на тайное общество, ненавистнически относящееся ко всѣмъ остальнымъ людямъ, во что бы то не стало выдвигающее своихъ членовъ въ ущербъ другихъ гражданъ. Смѣшными и противными казались ихъ странные обычаи, отвращеніе отъ нѣкоторыхъ родовъ пищи, ихъ неряшество и непорядочность, ихъ мелочность въ огражденіи ненарушимости субботы, ихъ ненависть къ чужимъ религіямъ и ко всякимъ изваяніямъ, ихъ нерѣдко оскорбительная боязнь оскверниться общеніемъ съ иновѣрцами.
   Далеко не всѣ, однако, раздѣляли такой взглядъ на іудеевъ. Очень многихъ прельщали ихъ добрые нравы, ихъ серьезность и простота ихъ культа. Повсюду возникла широкая пропаганда монотеизма и закона Моисеева. Масса смѣшаннаго населенія, пришлаго отовсюду и порабощеннаго Римомъ, совершенно чуждаго римскому духу и эллинской мудрости, стремилась толпами къ такимъ общинамъ, куда ихъ привлекали трогательные примѣры согласія, единенія, взаимопомощи, довольства своимъ положеніемъ. Къ тому же завидною представлялась судьба евреевъ, избавленныхъ отъ исполненія нѣкоторыхъ гражданскихъ обязанностей и, въ особенности, отъ военной службы. Въ тѣ времена государство требовало очень большихъ жертвъ и взамѣну давало крайне мало духовныхъ радостей. Повсюду царилъ ледяной холодъ однообразно гладкой равнины, лишенной какого-либо пріюта. Среди тоскливой и непривѣтной жизни языческаго міра синагога казалась теплымъ и радостнымъ пристанищемъ. Ни признака свободы тамъ не было, всѣ слѣдили и шпіонили другъ за другомъ, безпрерывно придирались другъ къ другу. Но хотя внутренняя жизнь этихъ маленькихъ общинъ была полна всяческихъ тревогъ, всѣ были ею довольны, крѣпко держались своей сплоченности, отступничествъ не случалось. Въ этихъ небольшихъ кружкахъ всѣ знали другъ друга, интересы были общіе, жизнь имѣла характеръ семейный и патріархальный, тогда какъ въ большомъ языческомъ обществѣ эгоизмъ, разрозненность и душевное одиночество достигли крайнихъ предѣловъ.

М. Ремизовъ.

(Продолженіе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.I, 1896

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru