Розанов Василий Васильевич
К открытию Общества охранения женских прав

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

В.В. Розанов

К открытию Общества охранения женских прав

   Сегодняшний день в Большом зале городской думы совершается торжественное открытие вновь основанного Общества охранения прав женщин. Личный состав общества и его деятельность, судя по "сообщениям", которые будут сделаны при открытии, не будут исключительно феминистическими, с отграничением от мужчин. Так как, очевидно, "охранять права женщин" и усиливаться к расширению и укреплению этих прав могут не одни женщины, а совершенно в такой же степени могут работать на этом поприще и мужчины, общественные деятели, члены Г. Думы, ученые и писатели, то общество будет вполне смешанным, полуженским и полумужским, хотя и будет иметь в виду одних женщин, именно укороченные и частью обезображенные права их, юридическое их положение в государственном и социальном строе. Но, разумеется, пылкую и патетическую часть нового общества, по понятным и основательным причинам, составят все-таки женщины. Им больно... а нам только жалко: мотив, далеко не одинаковый, чтобы поднять голоса к крику, требованию, к настойчивости.
   Все живое, движущееся, все надеющееся в русском обществе, без сомнения, будет или делом помогать этому обществу, или станет следить с горячим приветом за его деятельностью. Область работы его -- необозрима: начиная от членства в Г. Думу и от права с кафедры университета читать лекцию и кончая поднятием с улицы слабой, жалкой, больной и отупевшей в несчастном "промысле" сестры своей. Если подумать, какою прекрасною и с какими великими обетованиями сотворил Бог женщину, -- с какою великою ролью в человечестве; наконец, если припомнить все нежные и глубокие слова, сказанные о ней в наших священных книгах, -- и со всем этим сопоставить живой и конкретный образ проститутки, как наличность возможного и признанного положения женщины, то из души не может не вырваться кровавый вопль об ужасном злодеянии, "мало-помалу" и "незаметно" совершившийся над женщиною, над целою половиною человечества... "Что было... и что стало!" Это "было сказано и предречено" и это "стало в действительности" и есть настоящий пафос к основанию и к деятельности нового общества.
   Дай Бог ему успеха... Если обетования Божий о женщине не напрасны, Бог невидимо прострет над ними покров. Да этот "покров" разве и не чувствуется все последние десятилетия, когда женщины с такой изумительной энергией двинулись к само-поднятию и достигли уже бесчисленных успехов.
   Перейдем от общих пожеланий к частностям.
   1) Права имущественные.
   2) Права семейные.
   3) Права образовательные.
   4) Права трудовые и профессиональные.
   Вот, так сказать, "вехи", по которым пойдет деятельность нового общества: так как именно здесь укорочены права женщин, укорочены не столько злобою, сколько просто невниманием, забывчивостью, небрежностью. "Некому было напоминать", "не напоминали часто", "не напоминали с настойчивостью и требованием..." Вот и все.
   Еще недавно, в заседании Г. Совета 15 марта, председатель Совета Министров в речи о законе 9 ноября высказался против поправки, внесенной некоторыми членами, -- о праве жены препятствовать продаже выделенных отрубных участков их мужьями... Можно представить себе те бытовые условия, в которых совершается подобный "протест жен", как равно и те бытовые картины, в которых выразится "затыкание рта" женам, противящимся продаже земли и хаты. Разногласия, конечно, не будет между женою и мужем, когда продажа совершается ввиду покупки лучшего, когда это есть одна из ступеней развивающегося и крепнущего благосостояния. Разногласие мыслимо только тогда, когда это не ступень к лучшему, а ступень к худшему... Когда один держится за хату, а другой ищет не столько продать ее, сколько "спустить"... И мы все знаем главный мотив такого "спуска"... Это -- "зелено вино". Жена, протестующая против продажи хаты и земли, -- это "последний якорь", на котором еще держится полуразбитое уже суденышко крестьянской жизни, при запивающем, загуливающем отце и муже... Сколько таких... Сколько крестьянских семей, держащихся исключительно трудом и домовитостью крестьянок!.. Сказать, что "и они пьют", -- не значит возразить против того, что мужики во всяком случае в десять раз больше пьют, чем бабы. И вот это как бы лишение крестьянских жен участия в праве собственности на "отрубной участок", -- что и означает собою бесправие их протестовать против его продажи, -- это превращение положения "хозяйки дома" в положение "гостьи в доме" -- без прав распоряжаться, без прав поставить "veto", без прав поставить преграду разорения себя и детей -- вот тихо оно проходит законодательную свою фазу... И оттого, что некому вовремя громко заговорить и зашуметь об этом. Для мужского же образованного слоя это естественно полувопрос, не интересный, не горячий. Не по злу, а по положению и вытекающему из положения равнодушию...
   Так тихо прошли и другие законодательные ограничения женщин, -- в сущности по одному мотиву: "некому было вовремя напомнить".
   Этот месяц ко мне обратилась с просьбою "еще раз поднять вопрос о наследовании 1/7 и 1/12 имущества после смерти отца его жены -- вдовы и его дочерей".
   -- Но ведь завещанием отец может исправить несправедливость закона, -- сказал я.
   -- Наша семья дворянская. И как я, так и сестра моя, получившая после смерти отца по 1/7 доле того, что получили братья, не могли получить более этого и по завещанию отца, так как имение родовое и завещание не может изменить нормы законного наследования. Между тем и у меня, и у сестры дети: сами мы проживем и безбедно. Но, спрашивается, почему дети наши, напр. сыновья, получат после своего деда в семь раз менее, нежели внуки того же деда от его сыновей? Почему дети дочери так обделены сравнительно с детьми сына?
   Мне это не приходило на ум. Едва ли это приходило на ум и законодателю: ибо здесь "обделенными" являются уже мальчики, которых, по-видимому, так охранял закон. Но, признаюсь, я почувствовал прямо некоторый страх, страх перед чудовищной обидой, когда она сказала мне следующее:
   -- Вот мы скоро наследуем миллионное состояние нашей тетки... Но закон гласит, что "сестры при братьях не наследуют", когда наследство открывается не прямое, т.е. получается не прямо от отца. Я опять не могу не думать о своем сыне и о сыне сестры, которые из этого миллионного состояния, -- и тоже родового, -- ничего не получат, а оно пойдет детям наших двух братьев, из которых один был взят в опеку тотчас по смерти отца за свое поведение, а другой хорош для себя и детей своих, а нас, сестер, и знать не знает...
   Действительно, когда закон так щепетильно распределяет десятки и сотни рублей в других случаях, когда он никого не дает "в обиду", как по существу и задаче влияний закон есть "защита" и "сама справедливость", то каким образом из валящегося благосостояния в миллион рублей он не допускает ничего пасть женщине и ее потомству, потомству и женскому, и мужскому, и все отгребает, все до рубля, только мужчинам и их потомству мужскому и женскому?! Достаточно произнести эту формулу, сознать это, чтобы, схватившись за волосы, закричать:
   -- Это безумие... или грабеж... Грабеж слабых и беззащитных: и без малейшего мотива.
   Вернее же: все это старо! У римлян женщина вечно была "малолетнею", то при отце, то при муже. Но ведь у римлян был "gens", "род" и могучее, ветвистое родовое начало, совершенно обеспечивавшее женщину во всех ее положениях. У римлян не было "старых дев" с их горькой, одинокою долей; у римлян гражданки не выходили "по безработице" на улицу, продавать свою душу и тело. У римлян не было полуголодных сельских учительниц. У них многого не было, что есть у нас и что у нас не избудешь... У нас и народно, как объясняют историки, было "общинное начало", а не "родовой быт": т.е. у нас жизнь течет страшно индивидуально. Каждый опирается на себя, а не народ... Кого это, кого у нас "род держит"? Слухом не слыхать, видом не видать. "Каждый за себя, а Бог за всех"... При этом историческом и социальном сложении явно права всех должны быть уравнены, как способы держаться на ногах, устраиваться, ковать себе судьбу свою, -- работою, умом, ученьем, всячески.
   "Неравноправие" мужчин и женщин -- остаток римского (и затем германского) "родового быта": которого с самого начала у нас не было... И убрать эти юридические аномалии, перенесенные к нам из совершенно другого социального быта, конечно, своевременно.
   
   Впервые опубликовано: Новое время. 1910. 25 марта. No 12225.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru