Русанов Николай Сергеевич
Иностранное обозрение

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    I. Обзор истекшего года в области внешней политики государств: потсдамское свидание; франко-германское столкновение; поход Италии в Триполи; сотрудничество Англии и России на почве Ирана.- II. Обзор внутренней политики государств за 1911 г.: китайская революция; руководящие факты и идеи политики Англии, Франции и Германии; застой Австро-Венгрии и трех южных романских государств; социальный вопрос в Новом Свете: борьба партий в Северной Америке; смысл мексиканской революции.

   

Обозрѣніе иностранной жизни.

I. Обзоръ истекшаго года въ области внѣшней политики государствъ: потсдамское свиданіе; франко-германское столкновеніе; походъ Италіи въ Триполи; сотрудничество Англіи и Россіи на почвѣ Ирана.-- II. Обзоръ внутренней политики государствъ за 1911 г.: китайская революція; руководящіе факты и идеи политики Англіи, Франціи и Германіи; застой Австро-Венгріи и трехъ южныхъ романскихъ государствъ; соціальный вопросъ въ Новомъ Свѣтѣ: борьба партій въ Сѣверной Америкѣ; смыслъ мексиканской революціи.

I.

   Прошлый годъ, по выраженію одного западно-европейскаго политика, былъ перегруженъ событіями, а еще болѣе того опасеніями и страхами. Дѣйствительно, отошедшій въ вѣчность періодъ изъ 365 дней поражаетъ обиліемъ фактовъ, относящихся къ области внѣшней политики и касающихся такой сферы отношеній, гдѣ асѣ партнеры одинаково стремятся занять выгодную позицію, урвать кусокъ территоріи,-- словомъ, получить какую-нибудь крупную выгоду, но въ то же время ужасно боятся, какъ бы эта операція не повела къ кровопролитному столкновенію на самой территорій цивилизованныхъ странъ. Въ этомъ отношеніи душа современнаго культуртрегера раздирается между двумя одинаково сильными чувствами: желаніемъ захватить у зазѣвавшагося сосѣда то, что плохо лежитъ; и страхомъ вступить въ открытый бой съ противникомъ, вооруженнымъ, какъ и полагается теперь по штату, усовершенствованными орудіями военной техники. Въ "Исторіи Англіи" Маколея, появившейся въ половинѣ прошлаго вѣка, есть интересная мысль, объясняющая причины вынужденнаго миролюбія цивилизованныхъ странъ. Говоря о болѣе частыхъ военныхъ столкновеніяхъ народовъ въ прежнее время, либеральный историкъ говоритъ, что, если мы примемъ въ разсчетъ гигантское развитіе современнаго капитала, постоянный ростъ производительныхъ силъ настоящаго общества, колоссальные запасы цѣнностей, накопляющихся въ немъ, и сопоставимъ съ этимъ и абсолютную и относительную бѣдность прежнихъ историческихъ періодовъ, то мы легко поймемъ, почему современному человѣку, которому есть что терять, не особенно улыбается перспектива войны среди культурнаго міра, гдѣ каждая изъ борющихся сторонъ можетъ подвергаться опасности крайняго разгрома и опустошенія. Дальнѣйшая эволюція обществъ внесла поправку въ это соображеніе Маколея: само развитіе капиталистическаго строя съ его охотой за рынками и выгоднымъ помѣщеніемъ накопленныхъ цѣнностей фатально вызываетъ въ душѣ современныхъ имущихъ и правящихъ классовъ страстное желаніе скорой и не особенно считающейся съ деликатными чувствами наживы. И по всему цивилизованному міру не перестаютъ пробѣгать волны стяжательнаго стремленія, вызывающаго хищническую политику въ области колоній, на территоріи экзотическихъ странъ и по отношенію къ тѣмъ народамъ и племенамъ, среди которыхъ завоеватели нашихъ дней не разсчитываютъ натолкнуться на очень сильное сопротивленіе.
   Въ этомъ смыслѣ истекшій годъ принадлежалъ къ бурнымъ эпохамъ, когда что ни день, то на политическомъ горизонтѣ выростала новая грозная туча возможной войны; и человѣчество часто ставилось лицомъ къ лицу съ опасной перспективой вступить въ ожесточенную борьбу за интересы, которые географически могли лежать въ отдаленныхъ частяхъ свѣта, но экономически и политически затрогивали интересы людей капитала и власти въ самихъ метрополіяхъ. Съ самаго же начала 1911 г., среди милитаристскихъ и крупно капиталистическихъ сферъ Германіи царило сильное шовинистское возбужденіе, вызванное потсдамскимъ свиданіемъ германскаго и русскаго императоровъ въ концѣ 1910 г. Дѣло шло о соглашеніи между двумя сосѣдними государствами относительно строющейся,-- главнымъ образомъ, на нѣмецкіе капиталы,-- Багдадской желѣзной дороги и ея проектированнаго соединенія съ рельсовыми путями, которые Россія намѣревалась прокладывать въ Персіи. Это соглашеніе вырабатывалось въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ и было подписано лишь во второй половинѣ года (въ августѣ мѣсяцѣ). Его окончательная редакція, можетъ быть, не вполнѣ удовлетворяла требованія пылкихъ нѣмецкихъ патріотовъ изъ лагеря концессіонеровъ и финансистовъ, ищущихъ помѣщенія своимъ капиталамъ. Но, во всякомъ случаѣ, оно омрачало довольно долго политическій горизонтъ Европы, вызывая у нашихъ союзниковъ опасенія, что, идя навстрѣчу желаніямъ Германіи, офиціальная Россія тѣмъ самымъ ослабляетъ систему англо-франко-русскаго "сердечнаго согласія" и колеблетъ политическое равновѣсіе великихъ державъ. Миролюбцы не безъ огорченія отмѣчали тотъ фактъ, что это положеніе дѣлъ сейчасъ же сказалось на стремленіи къ увеличенію военнаго бюджета во всѣхъ государствахъ, болѣе или менѣе заинтересованныхъ въ могущемъ разразиться кровавомъ спорѣ.
   Еще ранней весной 1911 года австро-венгерскія делегаціи вотировали на осуществленіе новой морской программы и на постройку новыхъ морскихъ чудищъ сумму, превышающую на наши деньги 120 милліоновъ рублей. А параллельно съ этимъ германскій канцлеръ рѣзко заявилъ въ рейхстагѣ объ отрицательномъ отношеніи великой милитаристской имперіи ко всякимъ планамъ ограниченія вооруженій и ко всякимъ попыткамъ международнаго посредничества. Правда, за этимъ провозглашеніемъ обычнаго воинственнаго символа вѣры германское правительство не выдвинуло сейчасъ же никакихъ новыхъ практическихъ требованій. Но не выдвинуло только потому, что не считало этотъ рейхстагъ достаточно патріотичнымъ во всемъ своемъ составѣ, чтобы проглотить, не морщась, увеличеніе военнаго бюджета. За то въ другихъ странахъ, во Франціи, въ Италіи, въ Турціи и въ нашей ковыляющей за конституціонными странами Россіи законодательныя учрежденія съ большой готовностью вотировали мѣры, клонившіяся къ усиленію флота.
   Едва къ началу лѣта улеглось это соревновательное настроеніе по части увеличенія разрушительныхъ силъ, какъ вдругъ весь міръ былъ потрясенъ извѣстіемъ о томъ, что Германія, недовольная завоевательной политикой Франціи въ Марокко, посылала (2 іюля) военное судно въ Агадиръ, чтобы заявить въ достаточно рѣзкой формѣ, что и Германская имперія считаетъ себя близко заинтересованной въ колоніальной политикѣ, которую Испанія, а въ особенности Франція ведутъ на сѣверо-западѣ Африки. Нарушая духъ Альжесирасскаго договора 1906 г., обѣ эти страны, дѣйствительно, все дальше и дальше проникали въ Марокко, все больше и больше расшатывали положеніе и безъ того становившагося призрачнымъ владѣтелемъ мароккскаго султана. Занятіе въ началѣ 1911 г. испанцами эль-Арайша и эль-Коара вызвало усугубленіе "колонизаторской" дѣятельности Франціи, которая въ концѣ мая укрѣпилась въ Федѣ, Мекнесѣ, Мерракешѣ и, размѣщая повсюду гарнизоны, принялась Хозяйничать во всѣхъ мало-мальски важныхъ стратегическихъ или торговыхъ пунктахъ. Вотъ эта-то "работа" французской республики на территоріи, фиктивно принадлежащей Махзену, и была причиной внезапнаго, хорошо разсчитаннаго на ошеломленіе противной стороны хода Германіи. Агадиръ становился, если можно такъ выразиться, эпицентромъ политическаго землетрясенія, зловѣщія волны котораго расходились по всему цивилизованному міру, грозя разрушеніемъ и опустошеніемъ.
   Впервые послѣ столькихъ лѣтъ опасность войны между двумя великими культурными націями, раздѣленными цѣпью Вогезовъ, стала осязательной для всѣхъ. Трудящіеся классы Европы пришли въ очень сильное возбужденіе, боясь, какъ-бы политика правительствъ и капиталистовъ не вызвала общей братоубійственной войны, между тѣмъ какъ военные и финансовые круги въ обоихъ государствахъ съ необыкновенною энергіею принялись раздувать шовинистское пламя. Всѣ ждали: вотъ-вотъ Германія бросится на Францію. Но тутъ въ игру вмѣшалась Англія, съ крайнимъ неудовольствіемъ смотрящая на усиленіе морского могущества Германской имперіи. 21 іюля Ллойдъ-Джорджъ произнесъ многозначительную рѣчь, въ которой звучали недвусмысленныя угрозы но адресу Германіи, если она вздумаетъ бросить свой мечъ на чашку вѣсовъ въ Марокко. Дозже выяснилось, что именно въ этотъ моментъ опасность войны достигала наибольшихъ размѣровъ, такъ какъ съ обѣихъ сторонъ любители роковыхъ рѣшеній горѣли желаніемъ броситься на врага, не давъ ему опомниться. Но явное отвращеніе къ войнѣ, обнаруженное въ трехъ заинтересованныхъ странахъ организованными рабочими, къ которымъ на помощь пришли ихъ собратья въ другихъ государствахъ, заставило призадуматься черезчуръ пламенныхъ патріотовъ, и перспектива открытой борьбы задернулась дипломатическими кулисами, за которыми велись тайные переговоры и пускались въ ходъ взаимныя подсиживанія, пока 4 ноября не былъ заключенъ франко-германскій договоръ, до сихъ поръ волнующій парламентъ и общественное мнѣніе обѣихъ странъ.
   Еще въ самый разгаръ этихъ переговоровъ политическая атмосфера Европы была потрясена новымъ шкваломъ, разразившимся опять таки по поводу Африки, а именно, изъ-за Триполи, ставшаго вдругъ предметомъ завоевательныхъ вожделѣній Италіи. 28 сентября королевское правительство предъявило Портѣ ультиматумъ, сводившійся собственно къ безцеремонному требованію отдать Триполитанскую область Италіи подъ тѣмъ предлогомь, что оттоманское правительство постоянно мѣшаетъ цивилизаторскимъ и колонизаціоннымъ усиліямъ итальянцевъ въ принадлежащей Турціи части Африки. А 29 сентября Италія уже объявила войну и съ 3 октября начала военныя дѣйствія противъ портовъ собственно Триполитаніи и Киренаики. Борьба эта еще продолжается, и трудно предвидѣть ея окончаніе.
   Успѣхи итальянскихъ солдатъ и моряковъ въ первые дни были значительно парализованы позже упорнымъ сопротивленіемъ арабовъ, организуемыхъ и направляемыхъ турецкими офицерами. Вмѣстѣ съ тѣмъ и общественное мнѣніе культурныхъ странъ,-- не исключая союзныхъ Германіи и Австріи,-- которое съ самаго начала триполитанской исторіи не особенно дружелюбно отнеслось къ внезапному выступленію Италіи, еще болѣе рѣзко высказалось противъ этой войны, когда итальянцы, раздраженные сопротивленіемъ туземцевъ, прибѣгли къ варварскому избіенію военноплѣнныхъ и не остановились передъ разстрѣломъ женъ и дѣтей {Недавно нѣмецкій проф. Гарнакъ счелъ долгомъ предостеречь своихъ соотечественниковъ противъ черезчуръ ожесточенныхъ нападеній на итальянцевъ во имя тройственнаго союза, сдѣлавъ при этомъ характерное признаніе, что "многія очень славныя войны" были предприняты, какъ и триполитанскій походъ Италіи, "лишь изъ-за одной жажды завоеванія". См. Prof. Otto Harnack, "Der deutsch-italienische Zwist"; No отъ 6 января І912 "März", стр. 1.}. Королевскій декретъ отъ 4 ноября заявилъ о присоединеніи африканскихъ владѣній Турціи къ Италіи, что, конечно, еще не предрѣшаетъ окончательнаго результата войны.
   На сколько можно вообще что-нибудь предвидѣть на основаніи характера страны, особенностей положенія обѣихъ армій и общаго настроенія враждующихъ, придется сказать, что, повидимому, еще въ теченіе цѣлаго ряда лѣтъ Италіи придется ограничиться хозяйничаньемъ на береговой полосѣ въ нѣсколько десятковъ километровъ ширины и отложить въ долгій ящикъ не только эксплуататацію, но и дѣйствительное завладѣніе внутренними оазисами, отдѣленными отъ берега сотнями километровъ песковъ. Малое количество удобныхъ земель въ Триполи; громадные расходы {Несмотря на увѣренія итальянскихъ офиціальныхъ финансистовъ, будто резервы казначейства вполнѣ обезпечиваютъ веденіе войны еще въ теченіе долгихъ мѣсяцевъ безъ всякаго отягощенія плательщиковъ, англійскія биржевыя сферы, всегда очень хорошо освѣдомленныя о томъ, что дѣлается на международномъ денежномъ рынкѣ, исчисляютъ ежемѣсячные расходы триполитанской кампаніи въ 100 милліоновъ руб. на наши деньги, и уже учитываютъ тотъ моментъ, когда Италіи придется обратиться къ внѣшнимъ займамъ.}, которые должна дѣлать Италія по содержанію арміи и флота и транспортировкѣ военныхъ припасовъ и провизіи; остановка во внутреннемъ прогрессѣ,-- все это заставляетъ безпристрастнаго наблюдателя отнести африканскую авантюру къ разряду очень крупныхъ политическихъ ошибокъ, гибельныхъ для самой же страны, которая изъ-за очень сомнительныхъ пріобрѣтеній должна по необходимости отказаться на неопредѣленное время отъ внутреннихъ реформъ, обѣщанныхъ министерствомъ Джолитти, при появленіи у власти (30 марта 1911 г.), и включавшихъ серьезную избирательную реформу, государственное страхованіе жизни и т. п. соціально-политическія преобразованія. Не только эти законопроекты не получили до сихъ поръ осуществленія, но возникаетъ даже вопросъ о томъ, когда же контроль народныхъ представителей начнетъ снова правильно функціонировать. Открытіе парламента, раньше предполагавшееся для начала этого года, отложено до февраля и можетъ быть отодвинуто еще на позднѣйшій срокъ, такъ какъ среди друзей кабинета уже раздаются голоса о необходимости отложить созывъ депутатовъ до того времени, когда триполитанская кампанія дастъ какой-нибудь "вполнѣ опредѣленный практическій результатъ". Но вѣдь такая формула позволяетъ отсрочивать функціонированіе парламента неопредѣленно долго.
   Такъ мститъ за себя политика внѣшнихъ диверсій, отвращающая вниманіе страны отъ внутреннихъ вопросовъ и устремляющая ея живыя силы по пути завоеванія, на которомъ даже въ случаѣ успѣха демократическую націю всегда ждетъ рядъ испытаній, прежде всего больно затрагивающихъ интересы свободы и благосостоянія массъ. Не забудемъ, что еще въ половинѣ XIX вѣка люди въ родѣ Риттингхаузена не безъ остроумія и убѣдительности выводили внутреннее рабство и внутренній гнетъ въ государствахъ изъ роста политической силы воинственныхъ властителей, которые безгранично увеличиваютъ объемъ и характеръ своихъ внутреннихъ полномочій какъ разъ подъ вліяніемъ милитаристскаго настроенія страны и побѣдъ, одержанныхъ ими надъ внѣшнимъ врагомъ.
   Къ группѣ явленій завоевательной и колоніальной политики, омрачающей горизонтъ общественнаго прогресса, надо отнести и событія въ Персіи. Предоставленная самой себѣ, борьба политическихъ партій въ Иранѣ привела бы, вѣроятно, страну къ выходу изъ хаотическаго состоянія: побѣда прогрессивныхъ элементовъ открывала дорогу къ упорядоченію государственнаго хозяйства, къ упроченію конституціонныхъ формъ, къ укрѣпленію свободы личности. Но -- увы!-- молодому Ирану пришлось столкнуться съ эгоистическими стремленіями культурныхъ государствъ, въ лицѣ Англіи и Россіи, преслѣдующихъ совмѣстную политику подавленія независимости Персіи и безцеремонной эксплуатаціи ея въ политическомъ и хозяйственномъ смыслѣ.
   Долго ли продлится такая согласованность дѣйствій Россіи и Англіи, неизвѣстно. Но, во всякомъ случаѣ, недовольство иностранной политикой Англіи все болѣе и болѣе распространяется среди самихъ англичанъ и -- что довольно знаменательно -- начинаетъ находить ревностныхъ выразителей не только въ рядахъ идейныхъ враговъ деспотизма, но и между финансовыми кругами, поневолѣ начинающими задумываться надъ вопросомъ, съ какой стати Beликобританіи таскать каштаны изъ огня для россійской бюрократіи. Политика соглашенія подвергается все болѣе рѣзкой критикѣ, и уже раздаются голоса, совѣтующіе Англіи не повторять той ошибки, въ которую впала Франція, преувеличивая въ эпоху Кронштадта и Тулона даже чисто военную силу колосса на глиняныхъ ногахъ. Въ мечтаніяхъ французскихъ патріотовъ о возможности реванша пифическій образъ необыкновенно сильнаго "русскаго казака", который, молъ, сокрушитъ своимъ копіемъ главу германскаго дракона, игралъ такую роль, что нѣкоторые приверженцы русскаго алльянса во Франціи употребляли всевозможныя усилія, чтобы втянуть Французскую республику въ русско-японскую войну. Вотъ для многихъ критически-настроенныхъ англичанъ и обостряется теперь вопросъ, въ какой мѣрѣ можно разсчитывать на Россію при столкновеніи Великобританіи съ Германіей, и точно ли уже такъ страшенъ русскій завоеватель въ Средней Азіи, чтобы "англійскому киту" нужно было откупаться толь дорогой цѣной отъ малѣйшаго столкновенія съ "россійскимъ медвѣдемъ" {Въ послѣднее время даже люди, считающіе очень полезнымъ англо-русскій союзъ, начинаютъ настаивать на необходимости требовать равноцѣнности услугъ съ обѣихъ сторонъ и подчеркивать, что надо, по крайней мѣрѣ, не отклоняться отъ духа договора 1907 г. по отношенію къ Персіи: "если русская дружба цѣнна для нашей страны, то и дружба Великобританіи тоже имѣетъ свою цѣну хотя бы по чисто финансовымъ основаніямъ, для русскаго правительства. Должно выразить какъ можно яснѣе, что эта дружба можетъ сохраняться только въ томъ случаѣ, если принципъ, на которомъ основанъ англо-руссскій договоръ, будетъ честно и вѣрно соблюдаться"",-- говоритъ авторъ статьи о "Нашей персидской политикѣ" (Philip Morrell, "Our Persian Policy" въ No "The Nineteenth Century" за январь 1912, стр. 47). Съ другой стороны, лишь близорукое ухаживаніе за офиціальной Россіей можетъ объяснить помѣщеніе въ англійскихъ журналахъ такихъ самовосхваленій россійской бюрократія, какими являются статьи въ родѣ апологіи "Англорусскаго прогресса", принадлежащей перу "русскаго генеральнаго консула", барона Гейкинга, и напечатанной въ послѣдней книжкѣ другого англійскаго изданія. Эта статья живо напомнила мнѣ "безпристрастные этюды", фабриковавшіеся въ тиши русскихъ заграничныхъ посольствъ и находившіе -- порою далеко не даровой -- пріютъ на страницахъ французскихъ журналовъ въ медовой мѣсяцъ алльянса. Чиновный авторъ доказываетъ, напр., какая хорошая и гуманная вещь -- политика русскаго правительства въ еврейскомъ вопросѣ! См. Baron Heyking, "Anglo-Russian Progress"; январскій No "The Fortnightly Review", особенно стр. 114, гдѣ рисуется райская жизнь евреевъ въ Эльдорадо, именуемомъ чертой осѣдлости.}.
   

II.

   Перейдемъ къ наиболѣе крупнымъ фактамъ внутренней политики различныхъ государствъ, останавливаясь какъ на явленіяхъ мирнаго развитія общественныхъ элементовъ въ данной странѣ, такъ и на революціонныхъ формахъ борьбы человѣчества за лучшее будущее въ тѣхъ случаяхъ, когда нормальная эволюція становится невозможной вслѣдствіе близорукаго и ожесточеннаго сопротивленія старыхъ реакціонныхъ силъ. Такой революціонный періодъ переживаетъ въ настоящее время огромная страна, которая еще недавно носила традиціонное названіе "Срединной имперіи" и которую, можетъ быть, придется называть "Великой желтой республикой". Если цивилизаторы Европы и Америки не вмѣшаются въ грандіозную историческую борьбу, которая возгорѣлась между старымъ и новымъ Китаемъ, то можно быть увѣреннымъ, что, даже и не осуществивъ сразу республиканско-федеративнаго идеала, къ которому стремятся младокитайцы, 400 милліоновъ человѣческихъ существъ разъ на всегда разорвутъ ту отжившую архаическую скорлупу абсолютизма и бюрократіи, изъ которой они выросли. Отречется ли манджурская династія, или не отречется; распадется ли Китай на сѣверную, монархическую, часть и на южную, республиканскую, или не распадется; удастся ли реформаторамъ провести въ самую жизнь принципъ народоправства и отвѣтственности министерства, какъ на это соглашаются теперь даже офиціальные круги, или не удастся, -- ясно, во всякомъ случаѣ, одно: Китай пересталъ быть образцомъ того неподвижнаго государства, какимъ его представляли,-- отчасти, впрочемъ, по незнанію его исторіи,-- люди бѣлой расы.
   Гигантская доля человѣчества все сильнѣе втягивается въ современный прогрессъ и начинаетъ подлежать тѣмъ самымъ законамъ политическаго развитія, какіе вскрыты изслѣдователями общей исторіи культурныхъ странъ. И нѣтъ ничего теперь комичнѣе, какъ теоретическія усилія любителей деспотизма и абсолютной власти исказить смыслъ совершающейся революціи на востокѣ Европы и Азіи. Давно ли наши любители отечественныхъ завѣтовъ утверждали, со словъ россійскаго "мыслителя" Данилевскаго и его школы, якобы опровергшей басурманскую догму Дарвина, что, какъ въ мірѣ физическомъ нѣтъ на самомъ дѣлѣ эволюціи, а есть лишь извѣчно существующіе типы высшихъ и низшихъ животныхъ и растеній, такъ, молъ, и въ мірѣ общественномъ нѣтъ никакого неизбѣжнаго перехода отъ старѣйшихъ къ новѣйшимъ политическимъ учрежденіямъ, а существуютъ неизмѣнныя формы деспотіи, конституціонной монархіи, республики. При чемъ народы, взысканные Богомъ, именно и остаются всегда на высшей политической ступени абсолютизма и безотвѣтственности власти, а нисшія, грѣховныя, націи осуждены осуществлять, въ назиданіе этимъ благороднымъ избранникамъ неба, всю мишурность и безцѣльную суетню республиканскаго строя. И къ этимъ избраннымъ народамъ они причисляли не только насъ, русскихъ, но и турокъ, но и персовъ, но и китайцевъ.
   Увы! Исторія послѣднихъ лѣтъ свидѣтельствуетъ какъ разъ наоборотъ, что нѣтъ священныхъ народовъ, какъ нѣтъ и народовъ грѣховныхъ, но что всѣхъ насъ уноситъ въ своемъ бѣгѣ правомѣрный процессъ развитія. Мало того. Своеобразная иронія этой новѣйшей исторіи заключается въ томъ, что русская революція, не дошедшая до конца, временно подавленная реакціей, тѣмъ не менѣе влила ядъ прогресса и свободы въ жилы тѣхъ самыхъ восточныхъ націй, которыя вмѣстѣ съ Россіей относились нашими отечественными соціологами къ категоріи священныхъ, избранныхъ богомъ деспотизма народовъ. Кто слѣдилъ за ростомъ освободительнаго движенія въ Персіи, Турціи, Китаѣ, тотъ не можетъ не видѣть, что русская революція сыграла здѣсь своимъ примѣромъ роль очень энергичнаго фермента броженія, который, попавъ въ благопріятную среду этихъ пробудившихся организмовъ, уже достаточно разреволюціонизированныхъ внутреннимъ ходомъ развитія, вызвалъ въ нихъ необыкновенно дѣятельную работу мысли и процессъ разрушенія старыхъ формъ и созиданія новыхъ, которому не предвидится конца.
   Но отсюда не далеко отъ предположенія, что, когда эти великія общественныя тѣла, вовлеченныя въ процессъ преобразованія, успѣютъ выработать внутри себя истинную демократію и свободу личности, то они по закону обратнаго дѣйствія, въ свою очередь, окружатъ задержанную временной реакціей Россію такой благопріятной атмосферой прогресса, что наше поступательное движеніе возобновится съ удесятеренной силой. Пусть только предотавятъ себѣ, напр., какое идейное воздѣйствіе,-- не говоря уже" матеріальномъ,-- произведетъ на современную Россію сосѣднее государство съ населеніемъ въ два-три раза больше нашего, успѣвшимъ закрѣпить въ жизни формы истиннаго народоправства, широкаго самоуправленія, политической и гражданской свободы. Близость конституціоннаго Китая будетъ чувствоваться сознательной Росоіей не только со всѣмъ стыдомъ и жгучимъ негодованіемъ отставшаго не по своей винѣ народа, но и со всѣмъ энтузіазмомъ, со всѣмъ пафосомъ идейной увѣренности въ томъ, что будущность принадлежитъ лишь обществамъ, основаннымъ на солидарности всѣхъ и на свободѣ каждаго {Наши назадняки продолжаютъ увѣрять насъ, наоборотъ, въ великомъ притяженіи, какое оказываетъ современная "спохватившаяся" и вернувшая къ твердой власти Россія на умы сосѣднихъ государствъ. Это подкрѣпляется, напр., указаніемъ на якобы явное тяготѣніе отложившейся подъ теократической властью хутухты сѣверной Монголіи къ офиціальной Россіи. Чтобы знать, на сколько эти заявленія нашихъ завоевателей на бумагѣ соотвѣтствуютъ дѣйствительности, надо подождать фактовъ, не окрашиваемыхъ патріотическою призмою Санктъ-Петербургскаго агентства. Слѣдуетъ замѣтить, что сѣверная "внѣшняя" Монголія на огромномъ пространствѣ въ 1.384.000 кв. кил. заключаетъ всего 300.000 жит., по большей части, кочевниковъ.}...
   Довольно интересно для характеристики современныхъ господъ положенія то обстоятельство, что наиболѣе скептически къ складывающемуся новому строю Китая относятся представители буржуазной интеллигенціи въ тѣхъ культурныхъ странахъ, гдѣ демократическія учрежденія пустили, казалось бы, глубокіе корни. Въ этомъ отношеніи очень поучительны письма изъ Китая людей, въ родѣ француза Рода, который на столбцахъ крупно-буржуазнаго "Temps" занимается высмѣиваніемъ стараній младокитайцевъ обезпечить своей странѣ блага политической свободы и демократическихъ учрежденій. Можно, конечно, сомнѣваться, удастся ли всему Китаю, который обнимаетъ громадное пространство и насчитываетъ много провинцій, находящихся далеко не на одной ступени развитія, осуществить одинаково повсюду правильныя конституціонныя формы и гарантировать гражданскія свободы. Позволительно точно также задаться вопросомъ, послѣдуетъ ли необходимо установленіе республики за отреченіемъ манчжурской династіи отъ трона. Нельзя, наконецъ, считать окончательно установившейся и ту либеральную конституцію, противъ которой въ настоящее время не дѣлается никакихъ возраженій даже со стороны представителей стараго Китая, теряющихъ въ бурѣ революціи почву подъ ногами. Не представлять китайское движеніе, лишь какъ замаскированную реакцію, только носящую внѣшнія формы революціи, а на самомъ дѣлѣ выражающую желаніе китайцевъ остаться при старыхъ формахъ патріархальной власти, при прежнемъ деспотизмѣ, который якобы и пробудилъ оппозиціонное настроеніе въ массахъ -- чѣмъ бы вы думали, читатель?-- тѣмъ, что принялся за реформы,-- для этого, поистинѣ, надо быть человѣкомъ, не имѣющимъ никакого политическаго идеала въ душѣ и ровно ничего не желающаго понимать въ психологіи народовъ, возрождающихся къ новой жизни. Не мудрствуя лукаво, приходится, наоборотъ, сказать, что если волна революціи взмыла въ настоящее время на такую высоту въ Китаѣ, то именно потому, что народъ утомленъ безпрестаннымъ оттягиваніемъ реформъ со стороны правительства и возмущенъ пріемами низменнаго маккіавелизма, которые пускаются въ ходъ людьми стараго Китая, чтобы отсрочить всяческими правдами и неправдами наступленіе нормальнаго политическаго строя {Болѣе сдержанно, но все же съ высоты величія третируетъ китайскую революцію американскій журналъ "The Outlook", который увѣщеваетъ янки "бросить все свое вліяніе на сторону конституціонной монархіи и противъ немедленнаго установленія такъ называемой республики" (No отъ 30 декабря 1911, стр. 1036).}.
   Среди старыхъ культурныхъ странъ почти одна только Англія являла въ прошломъ году зрѣлище общежитія, достигающаго болѣе или менѣе серьезнаго прогресса не революціоннымъ путемъ. Но и тутъ приходится различать двѣ группы явленій.
   Въ счетъ нормальнаго общественнаго развитія Англіи придется поставить всѣ тѣ прошедшія въ 1911 г. черезъ парламентъ мѣры политическаго и соціальнаго характера, осуществлять которыя возможно, не затрогивая самыхъ основъ современнаго строя, основаннаго на антагонизмѣ интересовъ. Въ этой области Соединенное королевство можетъ, напр., гордиться вотированнымъ въ концѣ лѣта, послѣ отчаяннаго сопротивленія верхней палаты, биллемъ, который лишаетъ отнынѣ лордовъ права измѣнять финансовые законопроекты, а въ другихъ вопросахъ даетъ имъ право только временно отсрочивать билль, прошедшій черезъ нижнюю палату, такъ какъ троекратный вотумъ коммонерами законопроекта превращаетъ его въ дѣйствительный законъ даже и въ томъ случаѣ, если онъ не найдетъ большинства въ верхней палатѣ. Что касается до соціальной сферы, то здѣсь интересною попыткою является проведеніе въ концѣ года черезъ обѣ палаты внесеннаго Ллойдомъ-Джорджемъ прошлой весной билля о страхованіи болѣзни и безработицы. Въ этомъ пунктѣ Англія, откуда пошла гулять въ свое время по бѣлу свѣту теорія манчестерской школы, т. е. невмѣшательства государственной власти въ отношенія между капиталомъ и трудомъ, сдѣлала такое значительное усиліе надъ собою, что параграфъ закона, говорящій объ общественномъ страхованіи послѣдствій безработицы, знаменуетъ собою рѣшительный шагъ впередъ во взглядахъ современнаго государства на отношеніе къ трудящимся слоямъ.
   Здѣсь, кстати сказать, механизмъ свободныхъ политическихъ учрежденій Англіи далъ рѣшительное доказательство того, на сколько демократическое рѣшеніе соціальныхъ вопросовъ выше пріемовъ того пресловутаго "государственнаго соціализма", излюбленнымъ мѣстомъ котораго является Германія, гдѣ феодально-милитаристское правительство съ гордостью развиваетъ идею "безпартійной власти", якобы стоящей надъ борьбою частныхъ интересовъ и осуществляющей истинныя потребности цѣлаго государства, а не какого-нибудь одного класса. Оказалось, что въ странѣ, гдѣ политическая борьба принимаетъ грандіозныя формы, и энергія нападенія равняется развѣ лишь энергіи защиты, возможно было, однако, провести законъ, важный не столько своей непосредственной, практической стороной, сколько по тѣмъ принципіальнымъ послѣдствіямъ, которыя свидѣтельствуютъ о томъ, что англійское государство пришло почти къ соціалистическому взгляду на безработицу, какъ на такое же естественное зло капиталистическаго строя, независящеее отъ доброй воли отдѣльной личности, какъ и сама старость, а потому призываетъ организованную общественную силу къ борьбѣ съ этимъ недугомъ.
   Но есть цѣлая группа явленій въ политико соціальномъ мірѣ Англія, которая какъ нельзя лучше показываетъ намъ, что, несмотря на прогрессивный характеръ англійской государственной власти, и тамъ существуетъ рядъ общественныхъ теченій и вырабатывающихся формъ новой жизни, по отношенію къ которымъ и правительство Великобританіи не успѣваетъ еще стать на точку зрѣнія не только прямого благожелательства, но хотя бы даже вполнѣ хладнокровной оцѣнки положенія и сознанія его неизбѣжности. Мы говоримъ хотя бы о необыкновенно сильномъ движеніи въ мірѣ труда, которое принимало въ 1911 г. форму ожесточенныхъ стачекъ и не останавливалось передъ нарушеніемъ узкой законности, которой придаютъ здѣсь такое значеніе почти всѣ борющіяся партіи. Не даромъ тѣ изъ англичанъ, которые обезпокоены современнымъ движеніемъ своей родины по пути прогресса, утверждаютъ, что, какъ измѣненіе правъ палаты лордовъ знаменуетъ собою такой революціонный переворотъ въ области конституціи, какого не было, пожалуй, съ 1882 г., такъ и современное боевое настроеніе рабочихъ массъ указываетъ на такой переворотъ въ ихъ идеяхъ и міровоззрѣніи, на такой революціонный подъемъ, какой проявлялся развѣ лишь во времена чартизма и погасъ съ нимъ, какъ казалось, навсегда.
   Еще въ мартѣ 1911 г. Южный Уэльсъ былъ ареной рабочаго движенія, которое было направлено не столько противъ капиталистовъ, сколько противъ старѣющихъ формъ рабочихъ организацій, тормазившихъ на каждомъ шагу забастовочный пылъ трудящихся указаніемъ на необходимость соблюденія правильной процедуры стачки, въ родѣ предварительнаго и по необходимости затяжного вотированія значительнымъ большинствомъ ея цѣлесообразности и желательности. А не успѣли окончиться путемъ коронаціонныя торжества, какъ пресловутый соціальный миръ Божій былъ нарушенъ колоссальными и необыкновенно рѣзкими стачками моряковъ, грузчиковъ и возчиковъ. Въ іюлѣ Манчестеръ, Гулль, Глазго, а въ августѣ -- Лондонъ, видѣли на своихъ улицахъ зрѣлище сотни тысячъ бастовавшихъ рабочихъ, которые необыкновенно энергично добивались общаго повышенія заработной платы, не удовлетворяясь при этомъ болѣе выгодными условіями труда для корпорацій, непосредственно втянутыхъ въ борьбу, но продолжая, даже и но полученіи требуемаго, отказываться отъ работы, пока въ отвоеванныхъ выгодахъ не будутъ участвовать и другіе разряды трудящихся, принадлежащіе къ Національной федераціи рабочихъ по перевозкѣ. Въ теченіе трехъ-четырехъ дней остановилась лихорадочная дѣятельность всего гигантскаго улья труда, занятаго въ столь характеристичной для современнаго общества отрасли транспорта. А когда къ морякамъ и портовымъ рабочимъ присоединились желѣзнодорожники, подъемъ которыхъ былъ особенно силенъ на сѣверѣ Англіи, въ іоркширѣ и Лэнкаширѣ, то въ органахъ большой прессы послышались голоса, что никогда еще въ Англіи массы не были такъ близки къ революціонному походу противъ всего общества.
   Между 17 и 28 августа, въ теченіе шести дней, столь обладающее задерживающими центрами правительство, какъ англійское, потеряло голову на столько, что наиболѣе нервный и горячій членъ кабинета, министръ внутреннихъ дѣдъ, Черчилль, счелъ нужнымъ пустить въ ходъ континентальные пріемы подавленія забастовки дубинками полицейскихъ и ружейными выстрѣлами солдатъ, въ результатѣ которыхъ въ Ливерпулѣ и въ южно-уэльскомъ Лланелли было ранено не мало рабочихъ и убито въ томъ и другомъ случаѣ по два человѣка. Мѣсяцъ спустя стачка вспыхнула и въ Ирландіи, гдѣ, видимо, даже вопросы гомруля не могутъ совершенно остановить фатальнаго столкновенія между трудомъ и капиталомъ. Эти коллизіи между новымъ организующимся царствомъ труда и самымъ прогрессивнымъ изъ современныхъ правительствъ показываютъ, что и Англіи приходится считаться съ измѣняющимся міровоззрѣніемъ трудящихся массъ, которыя, несомнѣнно, одушевлены нынѣ и въ этой странѣ не только желаніемъ непосредственно улучшить свое матеріальное положеніе, но и приблизить весь будущій складъ отношеній, гдѣ кооперація трудящихся призвана замѣнить капиталистическій строй, основанный на борьбѣ интересовъ соціальныхъ классовъ и конкуренціи внутри каждаго изъ нихъ.
   Какъ бы то ни было, въ результатѣ континентальныхъ пріемовъ при подавленіи стачки выросло и укрѣпилось отрицательное отношеніе организованныхъ рабочихъ къ правительству, которое, очевидно, не можетъ надѣяться на вполнѣ доброжелательныя чувства къ нему трудящихся, даже и перемѣстивъ министра внутреннихъ дѣлъ на постъ морского министра и обратно. Англійскіе трудовики уже гораздо менѣе, чѣмъ раньше, склонны поддерживать либеральный кабинетъ, а соціалистическіе представители рабочей коалиціи въ парламентѣ прямо не скрываютъ своей вражды къ министерству. И здѣсь англійскому правительству, можетъ быть, болѣе, чѣмъ въ какой-либо иной области, придется пріучить себя къ мысли, что и Англія не гарантирована отъ той соціальной борьбы, которая наполняетъ весь міръ шумомъ столкновеній между трудомъ и капиталомъ, и что никакими надеждами на "благодарность" труждающихся и обремененныхъ нельзя устранить идеи а неизбѣжномъ развитіи соціализма.
   Что же сказать относительно континента Европы, гдѣ традиціонные навыки борьбы современнаго государства съ новыми формами соціальной жизни процвѣтаютъ до сихъ поръ во всей своей силѣ и значительно тормазятъ не только общественный прогрессъ солидарности, но и политическій прогрессъ народоправства?
   1911 г. пожралъ во Франціи три кабинета: 24 февраля пало министерство Бріана; 23 іюня сошло со сцены министерство Мониса; а въ самомъ концѣ русскаго 1911 г. (11 января н. ст.) погрузился въ область небытія кабинетъ Кайльо, только что замѣненный министерствомъ Пуанкарэ. Эта сравнительно быстрая смѣна кабинетовъ возвращаетъ насъ къ положенію дѣлъ во Франціи лѣтъ 10--15 тому назадъ, когда правительства падали одно за другимъ, словно карточные домики, отъ малѣйшаго дуновенія парламентарной бури, и политическія интриги министровъ и министраблей замѣняли идейное столкновеніе партій. Такое положеніе дѣлъ говоритъ о многомъ. Оно говоритъ прежде всего о томъ, что во Франціи, по крайней мѣрѣ временно, исчерпана полоса политическаго прогресса и соціальнаго творчества, и что друзьямъ свободы и демократіи придется ждать на почвѣ Третьей республики новой встряски, подобной дѣлу Дрейфуса, для того, чтобы заставить страну выйти изъ болота мелкихъ политическихъ подвоховъ и подняться въ сферу высшей политической борьбы.
   Пусть читатель припомнитъ, что и въ 80-хъ, и 90-хъ годахъ прошлаго вѣка министерства Франціи отличались, съ одной стороны, крайней недолговѣчностью, а съ другой -- смѣшаннымъ характеромъ своихъ членовъ, принадлежавшихъ къ различнымъ оттѣнкамъ республиканскаго лагеря, лишь за исключеніемъ крайнихъ радикаловъ. Только дѣло Дрейфуса, сыгравшее роль осаждающей смѣси, вызвало необходимость болѣе серьезной группировки партій и идейнаго сближенія всѣхъ истинныхъ республиканцевъ для борьбы съ тѣми формами политической и соціальной реакціи, которыя опирались на чисто внѣшнее сотрудничество и типичныхъ оппортунистовъ, и полинялыхъ радикаловъ, и монархистовъ въ душѣ, прикрывавшихся лишь республиканскими этикетками. Послѣ знаменитаго "министерства національной обороны" Вальдэка-Руссо, основаннаго на сознательномъ сближеніи довольно разнородныхъ элементовъ, наступилъ періодъ сравнительной долговѣчности и однородности министерствъ, въ которыхъ преобладали радикальные и радикально-соціалистическіе элементы. Три года тому назадъ, лѣтомъ 1909 г., съ паденіемъ Клемансо, Франція вступила снова въ періодъ быстрой смѣны кабинетовъ, которые, если и отличались сравнительной однородностью, то состояли изъ людей, взаимна интриговавшихъ другъ противъ друга, несмотря на свою партійную близость. Между всѣми ими есть, однако, нѣчто общее, что будетъ въ свое время отмѣчено историкомъ.
   Когда истощился творческій порывъ Третьей республики въ сферѣ политическаго и соціальнаго законодательства, то главной точкой опоры, за которую держались смѣнявшіеся кабинеты, ихъ палладіумомъ въ борьбѣ было отрицательное отношеніе къ боевому соціализму и въ частности къ синдикализму, съ ростомъ котораго никакъ не могутъ примириться радикалы и даже значительная часть радикаловъ-соціалистовъ. Правящій персоналъ Французской республики до сихъ поръ не отдаетъ себѣ ясно отчета въ томъ, что, какъ въ извѣстный моментъ европейской исторіи третье сословіе протиснулось во всѣ сферы жизни и раздѣлалось со старыми формами господства средневѣковыхъ классовъ, такъ и теперь четвертый классъ, классъ мысли и труда, рабочихъ и ихъ выразителей, побѣдоносно пропитываетъ своими элементами современный строй и рано или поздно долженъ на мѣсто настоящей чисто политической демократіи поставить всестороннюю кооперацію трудящихся, которая будетъ основана на удовлетвореніи существенныхъ интересовъ и излюбленныхъ идеаловъ массъ. Смутно и въ карикатурныхъ формахъ сознаніе необходимости этого переворота проникаетъ въ голову и наиболѣе мыслящихъ представителей современной буржуазіи. Было бы, напр., не лишено пикантности указать на взгляды въ этой области теперешняго президента совѣта, Пуанкаре, который желалъ бы, чтобы современное представительство народа тѣснѣе связывалось съ представительствомъ великихъ соціальныхъ интересовъ, чтобы депутаты представляли не столько распыленную массу избирателей, сколько корпоративныя группы, и который даже въ современномъ синдикализмѣ видитъ зародыши здороваго будущаго, подъ условіемъ, чтобы онъ отказался отъ своего революціоннаго отношенія къ современному государству. Условіе, очевидно, непріемлемое для синдикализма.
   Во всякомъ случаѣ, съ соціальной точки зрѣнія всѣ три сошедшихъ со сцены министерства дали крайне ничтожные результаты. Всѣмъ имъ приходилось становиться въ болѣе или менѣе враждебное отношеніе къ боевому соціализму и къ синдикализму, и на всѣхъ ихъ давило опасеніе сдѣлать какую бы то ни было уступку дерзкимъ, какъ имъ казалось, требованіямъ труда. Ось ихъ политическаго равновѣсія проходила то нѣсколько лѣвѣе, то нѣсколько правѣе этого въ общемъ отрицательнаго отношенія къ требованіямъ организованнаго рабочаго класса. Кабинетъ Бріана отличался ожесточенностью пріемовъ борьбы съ синдикалистами. Кабинетъ Мониса обнаруживалъ нѣкоторое желаніе считаться съ неизбѣжно возраставшими стремленіями рабочаго класса къ соціальной власти. Кабинетъ Кайльо снова передвигался направо, въ сторону бріановской тактики: принципіальнаго отрицанія права государственныхъ служащихъ на стачку и права бастовать для рабочихъ, занятыхъ въ крупныхъ отрасляхъ промышленности, въ родѣ желѣзнодорожныхъ. Этотъ первородный грѣхъ враждебнаго отношенія къ міру труда парализовалъ мало-мальски серьезныя реформистскія стремленія отдѣльныхъ министровъ.
   Не знаменательно ли, что единственный могшій имѣть значеніе въ соціальномъ смыслѣ законъ о рабочихъ и крестьянскихъ пенсіяхъ, прошедшій еще въ 1910 году, вылился окончательно въ 1911 въ такую педантическую систему правилъ, выработанную бюрократіей, что до сихъ поръ рабочее населеніе не особенно охотно пытается воспользоваться на практикѣ "благодѣяніями" новаго закона о страхованіи, между тѣмъ какъ капиталисты пользуются всякимъ предлогомъ, чтобы заводить безконечныя распри о процедурѣ взиманія съ рабочихъ соотвѣтствующихъ взносовъ путемъ наклейки марокъ, а боевые соціалисты и синдикалисты во многихъ мѣстахъ успѣли дискредитировать въ глазахъ трудящихся этотъ законъ, указывая на тяжелый налогъ, который онъ обрушиваетъ на спину рабочихъ, обязанныхъ дѣлать свои взносы на ряду со взносами государства и фабриканта. Не менѣе знаменателенъ и фактъ безконечной отсрочки законопроекта о прогрессивномъ подоходномъ налогѣ, который былъ выработанъ Кайльо еще въ кабинетѣ Клемансо и который до сихъ поръ не проходитъ черезъ бумажныя тѣснины сената, несмотря на неизмѣнный припѣвъ смѣняющихся у власти министерствъ о необходимости какъ можно скорѣе осуществить "эту глубоко-демократическую реформу".
   И этого печальнаго вывода о косности. соціальнаго законодательства во Франціи нельзя ослабить даже указаніемъ на тотъ фактъ, что всю вторую половину истекшаго года Третья республика прожила подъ давленіемъ всевозможнаго рода страховъ и опасеній, возникавшихъ во время переговоровъ съ Германіей по поводу Марокко. Наоборотъ, именно этотъ фактъ показываетъ, что Ея Величество, Маріанна III, истощивъ запасъ творчества во внутренней политикѣ, проявляетъ нынѣ свою энергію лишь въ политикѣ внѣшней, гдѣ экономическая и политическая эксплуатація Марокко отвѣчаетъ вкусамъ и потребностямъ правящей буржуазіи, но съ явнымъ ущербомъ для широкихъ массъ, интересы которыхъ забываются изъ-за колоніальныхъ завоеваній.
   Сомнѣваемся мы, чтобы и новый кабинетъ Пуанкарэ, названный снисходительными друзьями "новымъ великимъ министерствомъ" и "кабинетомъ премьеровъ", на самомъ дѣлѣ внесъ существенное улучшеніе въ положеніе дѣлъ. Выросшій изъ невѣроятнаго политическаго скандала, обнаружившаго, что во время германскихъ переговоровъ отвѣтственные министры вели каждый свою личную политику, стараясь дискредитировать въ глазахъ "патріотовъ" своихъ конкурентовъ и коллегъ, и тѣмъ самымъ очистить себѣ мѣсто для всегдашняго предмета желаній французскихъ политикановъ, поста президента республики (такова философія исторіи столкновеній де-Сельва и Кайльо), кабинетъ Пуанкаре,-- можно сказать съ увѣренностью,-- легко достигнетъ формальнаго вотума парламентомъ франко-германскаго договора, но будетъ столь же враждебно настроеннымъ по отношенію къ становящемуся грознымъ міру труда и столь же безсильнымъ въ области соціальнаго творчества. Можно слегка надѣяться лишь на то, что назначеніе неплохого человѣка, радикала Стега, на постъ министра внутреннихъ дѣлъ нѣсколько умѣритъ боевую тактику послѣднихъ кабинетовъ Франціи по отношенію къ синдикализму. Но, съ другой стороны, присутствіе Бріана въ роли министра юстиціи даетъ любителямъ соціальнаго консерватизма достаточную гарантію, что все, что можно выжать изъ рукъ буржуазной Фемиды въ смыслѣ устрашенія трудящихся, будетъ испробовано и пущено въ ходъ Пусть не забываютъ, что современный кабинетъ носитъ на себѣ всѣ недостатки прежнихъ кабинетовъ концентраціи, лишенныхъ однородности направленія, и въ то же время даже не выражаетъ равнодѣйствующей политическихъ партій въ парламентѣ, проходящей лѣвѣе міровоззрѣнія такого типичнаго оппортуниста, какимъ является умный, но лишенный истинно государственнаго взгляда и смѣлости рѣшеній Пуанкарэ, котораго въ этомъ смыслѣ нельзя и сравнивать съ Пальдэкомъ-Руссо. Министерская декларація, хотя и встрѣченная парламентомъ съ большимъ одобреніемъ, поражаетъ своей банальностью, плохо скрываемой внѣшнею дѣловитостью. И вѣчный припѣвъ о (невотированномъ до сихъ поръ!) статутѣ чиновниковъ, о необходимости дисциплины государственныхъ служащихъ, о вѣрности политическимъ союзамъ и соглашеніямъ какъ нельзя лучше говоритъ о томъ, что кабинетъ Пуанкарэ врядъ-ли будетъ чѣмъ отличаться отъ предшествующихъ кабинетовъ.
   Скуденъ и тощъ соціально-политическій багажъ, съ которымъ Германская имперія переходитъ въ новый годъ. И опять таки оставимъ въ сторонѣ ту пагубную для жизни страны внѣшнюю диверсію, которая была вызвана состязаніемъ Германіи съ Франціей на почвѣ Марокко. Необходимость ликвидаціи столкновенія съ Франціей не оправдываетъ, а, наоборотъ, подчеркиваетъ мизерность результатовъ, достигнутыхъ Германіей въ области политическихъ и общественныхъ реформъ. Единственный политическій законъ, имѣющій нѣкоторое значеніе изъ прошедшихъ въ 1911 г., это -- законъ объ избирательной реформѣ въ Эльзасъ-Лотарингіи, гдѣ къ выборамъ во вторую палату примѣнена нынѣ всеобщая подача голосовъ (конституція 31 мая 1911 г.). Равно, какъ единственнымъ соціальнымъ закономъ былъ майскій законъ, реформировавшій уже дѣйствующее законодательство о страхованіи рабочихъ и носящій типичный для Германской имперіи недостатокъ шага впередъ въ чисто экономическомъ смыслѣ, но отступленія въ смыслѣ соціально-политическомъ. Прогрессивные и демократическіе элементы, отмѣчая прогрессъ законодательства, что касается до расширенія контингента страхуемыхъ, включающаго нынѣ и домашнюю прислугу, и сельскихъ рабочихъ, въ то же время очень рѣзко критиковали ограниченія въ области самоуправленія массъ, независимость которыхъ значительно ослаблена въ интересахъ предпринимателей.
   Нельзя сказать, чтобы руководители судебъ Германіи совсѣмъ не отдавали себѣ отчета въ ростѣ недовольства націи на черезчуръ слабое участіе ея въ управленія своими судьбами. Это особенно было замѣтно бъ сферѣ обсужденія внѣшнихъ вопросовъ, обладающихъ, какъ извѣстно, способностью превращать даже мирныхъ ягнятъ въ кровожадныхъ животныхъ. Недаромъ правительство заявило въ коммиссіи рейхстага по мароккскому договору, что не будетъ возражать противъ предложенія расширить въ будущемъ права рейхстага въ области внѣшней политики. Съ другой стороны, правительство, несмотря на попытки отдѣлить свою дѣятельность отъ программы крайнихъ консервативныхъ партій, жестоко нападавшихъ на него во время дебатовъ о Марокко, въ общемъ не внушало во время послѣднихъ выборовъ довѣрія либеральнымъ элементамъ страны. И цифры послѣдней избирательной кампаніи показываютъ, что въ Германіи недовольство соціальнымъ и политическимъ строемъ возрасло въ очень сильной степени. Дѣйствительно, уже на главныхъ выборахъ (12 января н. с.), давшихъ 207 окончательныхъ результатовъ (при 190 предстоявшихъ перебаллотировкахъ въ три различные дня 20, 22 и 25 января) болѣе всего восторжествовали соціалъ-демократы, которые тогда же успѣли провести 64 членовъ своей партіи противъ 53 бывшихъ въ прошломъ рейхстагѣ, да на перебаллотировкахъ пріобрѣли еще 46 мѣстъ, такъ что общее число ихъ доходитъ нынѣ до 110, и они становятся самой сильной партіей въ рейхстагѣ, такъ какъ центръ располагаетъ теперь лишь 93 мѣстами (вмѣсто прежнихъ 103), чистые консерваторы -- 44 (вмѣсто 59) умѣренные консерваторы такъ называемой имперской партіи -- 14 (вмѣсто 25), націоналъ-либералы -- 44 (вмѣсто 51), прогрессисты -- 44 (вмѣсто 49), поляки -- 18 (вмѣсто 20), и т. д. Чрезвычайно возрасло и общее количество голосовъ избирателей, поданныхъ за соціалъ-демократовъ, а именно съ 3.259.020 въ 1907 г. до 4.238.919 въ 1912.
   Теперь можно уже сказать съ большей или меньшей увѣренностью, что ось политической силы не будетъ проходить, какъ прежде, черезъ союзъ консерваторовъ и центра; и что прогрессивныя идеи, особенно въ ихъ рѣзкой формѣ, выражаемой соціалъ-демократической партіей, будутъ пріобрѣтать отъ времени до времени значеніе въ парламентѣ при условіяхъ поддержки умѣренно-либеральными элементами; а, съ другой стороны, что большинство можетъ получать зачастую случайный характеръ, и при разрывѣ рейхстага почти на двѣ равныя по величинѣ части,-- людей прогресса и людей реакціи,-- значительная доля вліянія можетъ выпасть мелкимъ промежуточнымъ партіямъ, вродѣ поляковъ, эльзасцевъ, гвельфовъ и т. п. Если подвести общій итогъ силамъ реакціи и прогресса, то окажется, что на общихъ выборахъ за черно-голубой блокъ, за сторонниковъ свѣтскаго и духовнаго гнета, высказалось 3.940.891, а противъ 7.495.291 голосовъ; въ рейхстагѣ же абсолютное большинство переходитъ къ лѣвымъ партіямъ, такъ какъ соціалъ-демократы, прогрессисты и націоналъ-либералы будутъ располагать 204 голосами противъ 193 голосовъ центра, правой, поляковъ и т. п. Не предрѣшая вопроса, въ какой степени межеумочная партія націоналъ-либераловъ, этихъ типичныхъ "октябристовъ" Германской Имперіи, будетъ оставаться вѣрна борьбѣ противъ реакціоннаго блока, можно во всякомъ случаѣ предполагать, что исключительному господству поповъ и юнкеровъ нанесенъ въ Германіи тяжелый ударъ. Этотъ результатъ имѣетъ серьезное значеніе, хотя бы уже потому, что въ сущности центромъ европейской, да въ извѣстномъ смыслѣ и міровой, реакціи является Германія или, лучше сказать, германское правительство, проводящее политику абсолютизма, дурно прикрываемаго конституціонными формами. Если представить себѣ, что будетъ разрушена цитадель германской реакціи, то тогда потеряютъ въ Европѣ силу и всѣ другія реакціонныя группировки.
   Мало утѣшительнаго принесъ прошлый годъ въ смыслѣ общечеловѣческаго прогресса Австро-Венгріи. Въ Цислейганіи, правда, на общихъ выборахъ (13--20 іюня) обнаружился ростъ либерализма и рѣшительное отвращеніе къ аитисемитической демагогіи. Но, увы! этотъ шагъ впередъ нейтрализовался двумя желѣзными гирями, которыя повисли на ногахъ австрійскаго населенія. Это, съ одной стороны, торжество нѣмецкаго союза, сейчасъ же принявшагося за свою обычную тактику надменнаго третированія другихъ національностей. Это, съ другой стороны, ростъ шовинизма въ рядахъ чешской соціалъ-демократической партіи, который повелъ къ тому, что чешскіе автономисты выдѣлились изъ соціалъ-демократіи Австріи. Смѣна министерства Бинерта, подавшаго въ отставку послѣ пораженія дорогихъ его сердцу соціалъ-христіанъ, министерствомъ Гауча (29 іюня), который не угодилъ нѣмецкому союзу и въ свою очередь былъ замѣненъ этой осенью (3 ноября) министерствомъ Штюргка, тщетно пытающагося склеить въ рейхсратѣ "трудоспособное" большинство изъ нѣмцевъ, чеховъ и поляковъ,-- это положеніе дѣлъ ясно показываетъ, что и въ настоящемъ году Австріи врядъ ли удастся сдвинуться по пути прогресса съ той мертвой точки, къ которой она пришла, благодаря традиціонной борьбѣ различныхъ національностей.
   Смутные и неопредѣленные результаты завѣщалъ прошлый годъ настоящему и въ Венгріи. Если попробовать анализировать смыслъ политической борьбы партій въ Транслейтаніи, то придется ввести въ разсчетъ внѣшній элементъ, въ видѣ всегдашняго недовѣрія и раздраженія, питаемаго одной частью дуалистической монархіи противъ другой. Въ частности Венгрія желала бы оторваться отъ своего сіамскаго близнеца, если бы ее не вынуждали къ этому сожительству опасенія за свою національную будущность, при томъ неустойчивомъ положеніи силъ, какое представляетъ въ настоящее время Европа. И министерская партія, поддерживающая кабинетъ графа Куэна-Хедервари (съ 18 января 1910), и разбивающаяся на нѣсколько группъ оппозиція борятся отравленнымъ оружіемъ взаимнаго заподазриванія въ недостаточномъ патріотизмѣ и въ измѣнѣ Венгріи ради Австріи. Такъ военный законопроектъ, ставящій своей цѣлью сокращеніе срока службы до двухъ лѣтъ, вмѣстѣ съ увеличеніемъ контингента арміи, до сихъ поръ не вотированъ только потому, что наталкивается на сопротивленіе элементовъ, главнымъ образомъ, въ рядахъ фракцій "партіи независимости", которыя боятся, какъ бы и въ этомъ дѣлѣ Австрія не использовала въ своихъ интересахъ эту реформу, Предлоги, изобрѣтаемые парламентской обструкціей, въ родѣ требованія предварительно покончить съ избирательной реформой, состоящей во введеніи всеобщей подачи голосовъ, являются въ гораздо большей степени пустой придиркой, только чтобы оттянуть вотумъ военнаго закона, чѣмъ выраженіемъ настоящихъ чувствъ венгерскихъ законодателей, такъ какъ могущество мѣстныхъ магнатовъ, отнюдь не желающихъ раздѣлить свою политическую власть съ широкими слоями, обезпечено несравненно лучше современной цензовой системой.
   Въ трехъ южныхъ романскихъ странахъ политическій прогрессъ въ прошломъ году или свелся на нѣтъ, вслѣдствіе внѣшнихъ осложненій, или одержалъ надъ реакціей только формальныя побѣды. Мы уже въ началѣ нашего обзора упомянули о томъ, какъ триполитанская кампанія положила конецъ реформаціонной политикѣ, обѣщанной странѣ кабинетомъ Джолитти, и возвращаться къ этому нечего.
   Но подобное же дѣйствіе на внутреннюю политику Испаніи оказываютъ ея сомнительные колоніальные подвиги въ Марокко. Очень проблематическія выгоды, которыя получитъ отъ эксплуатаціи нѣкоторыхъ мароккскихъ пунктовъ Испанія, страдающая крайней запущенностью производительныхъ силъ въ самой метрополіи, перевѣшиваются тѣмъ реакціоннымъ настроеніемъ, которое вызвано африканскими экспедиціями и которое заставляетъ прогрессивное министерство Каналехаса совершенно забывать о предпринятой имъ въ началѣ этого года борьбѣ противъ черной арміи клерикаловъ. Наоборотъ, правительство считаетъ теперь вполнѣ возможнымъ прибѣгать къ такимъ пріемамъ подавленія "анархическихъ элементовъ", которые были бы въ пору развѣ министерству Мауры, державшемуся на безпрестанныхъ бомбахъ провокаторовъ. Объ этомъ достаточно краснорѣчиво говорятъ распространеніе военнаго положенія въ сентябрѣ на цѣлыя обширныя области и жестокости приговоровъ исключительныхъ судовъ, жертвы которыхъ избѣжали удушенія гарроттою всего нѣсколько дней тому назадъ лишь благодаря волнѣ негодованія противъ палачей, прокатившейся по всей странѣ и заставившей короля помиловать и послѣднюю изъ восьми осужденныхъ на смерть жертвъ военной юстиціи. Какъ бы то ни было, вотъ уже сколько мѣсяцевъ мы сравнительно очень мало слышимъ о борьбѣ Испаніи съ монашескими орденами и съ папской властью, но очень много о пиратскихъ подвигахъ испанцевъ въ мароккскомъ Риффѣ. Теперь центръ тяжести парламентарной работы перенесенъ Каналехасомъ на проведеніе законопроектовъ, организующихъ колоніальную армію и увеличивающихъ войско метрополіи на мирномъ положеніи съ 80.000 до 115.000 чел. Впрочемъ, ростъ республиканской оппозиціи можетъ поставить министерство передъ дилеммой: или возобновить прерванную реформаторскую дѣятельность, или уйти.
   Въ другомъ государствѣ Иберійскаго полуострова, Португаліи, революціонный пылъ, направленный на измѣненіе не только монархической формы правленія, но и традиціонной зависимости власти отъ Ватикана, тоже остываетъ. Португалія дала себѣ республиканскую конституцію. Основные законы 21 августа 1911 г. провозглашаютъ законной формой правленія республику, при двухпалатномъ народномъ представительствѣ,-- сенатѣ, состоящемъ изъ 71 члена, избираемаго на 6 лѣтъ, и палатѣ депутатовъ, состоящей изъ 164 членовъ, избираемыхъ на 3 года,-- равно какъ при президентѣ, являющемся (на 4 года) избранникомъ парламента. Въ парламентѣ и отчасти самой странѣ взяли перевѣсъ умѣренные элементы, и бывшіе члены временнаго правительства, Машадо, Брага, Коста, оказались въ оппозиціи. Президентомъ былъ выбранъ (24 августа 1911 г.) умѣренный республиканецъ, Мануэль де Арріага. И министерство, сформированное окончательно 11 ноября 1911 г. подъ предсѣдательствомъ Васконселлоса, носитъ тоже умѣренный характеръ. Рѣзко оппозиціонные и демократическіе элементы, повидимому, становятся все болѣе и болѣе недовольны отступленіемъ отъ первоначальной тактики непримиримой борьбы съ клерикализмомъ, которая ярко прокинулась въ первые мѣсяцы существованія республики.
   Конецъ нашего 1911 г. ознаменовался сопротивленіемъ португальскихъ прелатовъ декретамъ министерства, имѣющимъ въ виду отдѣленіе церкви отъ государства, хотя эти мѣры значительно слабѣе первоначальныхъ революціонныхъ пріемовъ, пущенныхъ въ ходъ временнымъ правительствомъ. Именно это воинственное настроеніе клерикальныхъ вожаковъ, смѣлѣющихъ по мѣрѣ того, какъ правительство вливаетъ воду модерантизма въ прежнее вино радикальной свободной мысли, вызвало страшное раздраженіе лѣваго крыла оппозиціи, которому удалось сорганизовать въ послѣдніе дни большія уличныя манифестаціи въ Лиссабонѣ и другихъ центрахъ страны и въ заключеніе ихъ направить делегаціи къ кабинету съ требованіемъ принять болѣе рѣшительныя мѣры противъ католиковъ и съ увѣреніями въ томъ, что масса населенія поддержитъ всякую энергичную политику, клонящуюся къ торжеству свѣтской власти. Но это движеніе до извѣстной степени парализуется тѣмъ будирующимъ настроеніемъ, которое проявляется въ послѣднее время среди рабочихъ и, видимо, поддерживается идущими впереди ихъ соціалистами.
   Эта наиболѣе крайняя часть республиканской арміи находитъ, что ара жительство Черезчуръ долго занимается политико-культурнымъ вопросомъ борьбы государства съ церковью и почти совсѣмъ игнорируетъ соціальный вопросъ, если не считать реакціонной политики въ сферѣ законодательства о стачкахъ, запрещающаго забастовки служащихъ государства или крупныхъ (желѣзнорожныхъ и т. п.) предпріятій. Во всякомъ случаѣ, на послѣдней большой манифестаціи противъ клерикаловъ соціалисты и организованные рабочіе отсутствовали, мотивируя этотъ индифферентизмъ, въ которомъ ихъ упрекали буржуазные радикалы, тѣмъ, что за 15 мѣсяцевъ существованія республики рабочій классъ не получилъ отъ новыхъ господъ положенія ничего существеннаго. И въ этомъ недовольствѣ участвуютъ сельскіе рабочіе, охваченные нѣсколько дней тому назадъ обширной стачкой, которая насчитывала болѣе 50000 участниковъ и поддерживалась рабочими синдикатами городовъ.
   Небезынтересны для обозрѣвателя событій истекшаго года нѣкоторыя явленія политической и соціальной жизни въ Новомъ Свѣтѣ.
   Въ Сѣверной Америкѣ, уже подготовляющейся къ кампаніи президентскихъ выборовъ (они должны состояться, согласно конституціи, въ январѣ 1813, и новый президентъ вступитъ въ отправленіе обязанностей 4 марта 1913 г.) обнаруживается стремленіе политическихъ партій, боровшихся до сихъ поръ за преобладаніе почти всегда двумя большими лагерями, распасться на отдѣльные враждующіе отряды. Республиканская партія, къ которой принадлежитъ настоящій президентъ, Тафтъ, обнаруживаетъ въ своемъ общемъ теченіи три далеко не вполнѣ сливающіяся между собой струи. Наряду съ республиканцами центра, идущими за Тафтомъ, выступаютъ, лѣвѣе ихъ, республиканцы, выдвигающіе кандидатуру Ла-Фоллетта, а направо начинаютъ слагаться въ довольно импозантную фракцію тѣ члены республиканской партіи, которые подогрѣваютъ въ населеніи значительно было остывшія симпатіи къ Рузвельту и стараются увѣрить всѣхъ и каждаго, что пресловутый начальникъ кобоевъ и охотникъ за африканскими львами представляетъ собой гораздо болѣе энергичнаго и способнаго дѣятеля на президентскомъ посту. Подобное же дѣленіе замѣчается и между демократами. Еще нѣсколько времени тому назадъ центральною фигурою ихъ организаціи являлся Гармонъ, въ которомъ многіе уже видѣли будущаго президента. Но противъ него или, во всякомъ случаѣ, рядомъ съ нимъ ставитъ свою кандидатуру Эндервудъ, тогда какъ наиболѣе крайніе элементы выдвигаютъ Уильяма Брайена, уже бывшаго одно время идоломъ демократическихъ и популистскихъ демагоговъ.
   Разсматривая эту довольно сложную картину намѣчающейся президентской кампаніи, наблюдатель не можетъ отказаться отъ той мысли, что она знаменуетъ ослабленіе разницы между двумя большими національными партіями Америки, борющимися за власть, и вмѣстѣ съ тѣмъ указываетъ на наростаніе важности соціальныхъ вопросовъ въ политическихъ программахъ. Объ этомъ говоритъ и то обстоятельство, что само дробленіе республиканской партіи на группы объясняется прежде всего отношеніемъ центральной федеральной власти къ такому колоссальному явленію сѣвероамериканской жизни, какое представляютъ тресты. Дѣло въ томъ, что Тафтомъ недовольны многіе республиканцы за ту кампанію, которую онъ вздумалъ повести противъ этихъ чудовищныхъ организацій современнаго капитала и, основываясь на актѣ Шермана, комментируемомъ федеральнымъ судомъ, привлекъ къ отвѣтственности нефтяной, табачный и стальной трёсты. И вотъ, затронутые въ своихъ существенныхъ интересахъ милліардеры Америки, приходятъ къ убѣжденію, что Рузвельтъ съ его мирволеньемъ этимъ гигантскимъ союзамъ, которое прикрывается лишь риторическими фразами о необходимости закона равнаго для всѣхъ, гораздо лучше удовлетворяетъ потребности американскаго капитала складываться въ безгранично могучія организаціи, превращающія производительныя силы, стянутыя въ частныхъ рукахъ, въ великую общественную силу, которая деспотически расправляется какъ съ арміей находящихся въ ея услуженіи рабочихъ, такъ и съ широкой массой потребителей.
   О томъ, въ какой степени соціальный вопросъ начинаетъ становиться въ главу угла и въ Америкѣ, можно судить по нѣкоторымъ особенностямъ послѣднихъ законодательныхъ выборовъ 7 ноября. Такъ оказалось, что въ народныя представительства штатовъ Нью-Іорка, Родъ-Айлэнда и Массачузетса будетъ входить по одному соціалисту, тогда какъ цѣлыхъ 11 соціалистовъ выбраны мэрами въ Огайо, 1 въ Нью-Іоркскомъ штатѣ, и еще нѣсколько въ штатахъ Ютахъ, Миннезота, Пеннсильванія, Миссиссиппи, а во многихъ мѣстахъ на западѣ и на югѣ соціалисты становятся замѣтнымъ элементомъ среди муниципальныхъ служащихъ. Въ Нью-Іоркѣ, этомъ городѣ-гигантѣ, число голосовъ, поданныхъ за соціалистовъ, возросло на 40%, и почти такое же увеличеніе замѣчается во второмъ по числу жителей центрѣ республики, Чикаго (пусть читатель не забываетъ, что по переписи 1910 г. Нью-Іоркъ насчитываетъ около 4.767.000 жит., а Чикаго болѣе 2.185.000). Правда, эти соціалисты принадлежать къ разряду умѣренныхъ и врядъ ли сейчасъ же вступятъ въ рѣшительную борьбу со всѣми силами стараго общества. Но лиха бѣда начать: Сѣверная Америка, издавна привыкшая къ политической жизни и къ агитаціи громадными массами, можетъ въ скоромъ времени бросить импозантные батальоны соціалистовъ на легальный захватъ власти.
   Любопытныя соціальныя стороны обнаруживаются и въ мексиканской революціи, которую публицисты Европы старались свести къ чисто-политической борьбѣ за власть между ветераномъ президентства Мексиканской республики, Порфиріо Діазомъ, и новымъ президентомъ Мадэро. Эта революція, выражавшаяся въ междоусобной войнѣ въ теченіе цѣлыхъ мѣсяцевъ и заключившаяся избраніемъ 17 октября, не могла бы стать побѣдоносной, если бы испытанная желѣзная рука того, кого называли мексиканскимъ диктаторомъ, не была сломлена сопротивленіемь широкихъ слоевъ населенія.
   Съ самаго 1876 г., когда генералъ Порфиріо Діазъ сталъ у власти, его правительство не переставало играть роль не только просвѣщеннаго, но, можно сказать, научнаго абсолютизма. Таково было и на самомъ дѣлѣ названіе тѣхъ "научниковъ" (cientificos), которые сгруппировались вокругъ диктатора и гордо провозглашали свою увѣренность въ томъ, что именно только они, ученики Конта и заядлые позитивисты, будутъ въ состоянія обезпечить миръ и процвѣтаніе страны, развить производительныя силы населенія, осуществить формулу "порядка и прогресса". Оказалось, что эта своеобразная позитивистская теократія выродилась, какъ всегда и бываетъ въ случаѣ безотвѣтственной власти, въ жестокую и испорченную олигархію, подавлявшую якобы въ интересахъ народа его законнѣйшія стремленія.
   На сѣверѣ, особенно въ штатѣ Чигуагуа, самыми пламенными революціонерами оказались мелкіе земледѣльцы, которые, подъ маскою законности, были безжалостно экспропріированы владѣльцами громадныхъ участковъ (haciendados), округлявшими такимъ путемъ свои и безъ того колоссальныя латифундіи. А на югѣ подъ знамя революціи стеклись толпы сельскихъ батраковъ, превратившихся, въ силу жестокихъ условій законтрактованія, въ наслѣдственныхъ крѣпостныхъ своихъ лэндлордовъ и занявшихъ мѣсто прежнихъ злополучныхъ пеоновъ, защита которыхъ создала нѣкогда такую популярность Хуаресу въ его борьбѣ съ Максимиліаномъ.
   Такъ во всемъ мірѣ великій соціальный вопросъ властно вдвигается въ чисто политическую борьбу и напоминаетъ участникамъ въ ней о необходимости считаться съ интересами и идеалами широкихъ народныхъ массъ.

H. С. Русановъ.

"Русское Богатство", No 1, 1912

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru