Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович
Соседи

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

Оценка: 5.44*67  Ваша оценка:

   

Соседи

   В кн.: "М.Е.Салтыков-Щедрин. Помпадуры и помпадурши".
   М., "Правда", 1985.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 16 February 2001
   
   В некотором селе жили два соседа: Иван Богатый да Иван Бедный. Богатого величали "сударем" и "Семенычем", а бедного -- просто Иваном, а иногда и Ивашкой. Оба были хорошие люди, а Иван Богатый -- даже отличный. Как есть во всей форме филантроп. Сам ценностей не производил, но о распределении богатств очень благородно мыслил. "Это, говорит, с моей стороны лепта. Другой, говорит, и ценностей не производит, да и мыслит неблагородно -- это уж свинство. А я еще ничего". А Иван Бедный о распределении богатств совсем не мыслил (недосужно ему было), но, взамен того, производил ценности. И тоже говорил: "Это с моей стороны лепта".
   Сойдутся они вечером под праздник, когда и бедным, и богатым -- всем досужно, сядут на лавочку перед хоромами Ивана Богатого и начнут калякать.
   -- У тебя завтра с чем щи? -- спросит Иван Богатый.
   -- С пустом, -- ответит Иван Бедный.
   -- А у меня с убоиной.
   Зевнет Иван Богатый, рот перекрестит, взглянет на Бедного Ивана, и жаль ему станет.
   -- Чудно на свете деется, -- молвит он, -- который человек постоянно в трудах находится, у того по праздникам пустые щи на столе; а который при полезном досуге состоит -- у того и в будни щи с убоиной. С чего бы это?
   -- И я давно думаю: "С чего бы это?" -- да недосуг раздумывать-то мне. Только начну думать, ан в лес за дровами ехать надобно; привез дров -- смотришь, навоз возить или с сохой выезжать пора пришла. Так, между делом, мысли-то и уходят.
   -- Надо бы, однако, нам это дело рассудить.
   -- И я говорю: надо бы.
   Зевнет и Иван Бедный с своей стороны, перекрестит рот, пойдет спать и во сне завтрашние пустые щи видит. А на другой день проснется -- смотрит, Иван Богатый сюрприз ему приготовил: убоины, ради праздника, во щи прислал.
   В следующий предпраздничный канун опять сойдутся соседи и опять за старую материю примутся.
   -- Веришь ли, -- молвит Иван Богатый, -- и наяву, и во сне только одно я и вижу: сколь много ты против меня обижен!
   -- И на этом спасибо, -- ответит Иван Бедный.
   -- Хоть и я благородными мыслями немалую пользу обществу приношу, однако ведь ты... не выйди-ка ты вовремя с сохой -- пожалуй, и без хлеба пришлось бы насидеться. Так ли я говорю?
   -- Это так точно. Только не выехать-то мне нельзя, потому что в этом случае я первый с голоду пропаду.
   -- Правда твоя: хитро эта механика устроена. Однако ты не думай, что я ее одобряю, -- ни боже мой! Я только об одном и тужу: "Господи! как бы так сделать, чтобы Ивану Бедному хорошо было?! Чтобы и я -- свою порцию, и он -- свою порцию".
   -- И на этом, сударь, спасибо, что беспокоитесь. Это, действительно, что кабы не добродетель ваша -- сидеть бы мне праздник на тюре на одной...
   -- Что ты! что ты! разве я об том! Ты об этом забудь, а я вот об чем. Сколько раз я решался: "Пойду, мол, и отдам пол-имения нищим!" И отдавал. И что же! Сегодня я отдал пол-имения, а назавтра проснусь -- у меня, вместо убылой-то половины, целых три четверти опять объявилось.
   -- Значит, с процентом...
   -- Ничего, братец, не поделаешь. Я -- от денег, а деньги -- ко мне. Я бедному пригоршню, а мне, вместо одной-то, неведомо откуда, две. Вот ведь чудо какое!
   Наговорятся и начнут позевывать. А между разговором Иван Богатый все-таки думу думает: "Что бы такое сделать, чтобы завтра у Ивана Бедного щи с убоиной были?" Думает-думает, да и выдумает.
   -- Слушай-ка, миляга! -- скажет, -- теперь уж недолго и до ночи осталось, сходи-ка ко мне в огород грядку вскопать. Ты шутя часок лопатой поковыряешь, а я тебя, по силе возможности, награжу, -- словно бы ты и взаправду работал.
   И действительно, поиграет лопатой Иван Бедный часок-другой, а завтра он с праздником, словно бы и "взаправду поработал".
   Долго ли, коротко ли соседи таким манером калякали, только под конец так у Ивана Богатого сердце раскипелось, что и взаправду невтерпеж ему стало. Пойду, говорит, к самому Набольшему, паду перед ним и скажу: "Ты у нас око царево! ты здесь решишь и вяжешь, караешь и милуешь! Повели нас с Иваном Бедным в одну версту поверстать. Чтобы с него рекрут -- и с меня рекрут, с него подвода -- и с меня подвода, с его десятины грош -- и с моей десятины грош. А души чтобы и его, и моя от акциза одинаково свободны были!"
   И как сказал, так и сделал. Пришел к Набольшему, пал перед ним и объяснил свое горе. И Набольший за это Ивана Богатого похвалил. Сказал ему: "Исполать тебе, добру молодцу, за то, что соседа своего, Ивашку Бедного, не забываешь. Нет для начальства приятнее, как ежели государевы подданные в добром согласии и во взаимном радении живут, и нет того зла злее, как ежели они в сваре, в ненависти и в доносах друг на дружку время проводят!" Сказал это Набольший и, на свой страх, повелел своим помощникам, чтобы, в виде опыта, обоим Иванам суд равный был, и дани равные, а того бы, как прежде было: один тяготы несет, а другой песенки поет -- впредь чтобы не было.
   Воротился Иван Богатый в свое село, земли под собою от радости не слышит.
   -- Вот, друг сердешный, -- говорит он Ивану Бедному, -- своротил я, по милости начальнической, с души моей камень тяжелый! Теперь уж мне супротив тебя, в виде опыта, никакой вольготы не будет. С тебя рекрут -- и с меня рекрут, с тебя подвода -- и с меня подвода, с твоей десятины грош -- и с моей грош. Не успеешь и ты оглянуться, как у тебя от одной этой поровенки во щах ежедень убоина будет!
   Сказал это Иван Богатый, а сам, в надежде славы и добра, уехал на теплые воды, где года два сряду и находился при полезном досуге.
   Был в Вестфалии -- ел вестфальскую ветчину; был в Страсбурге -- ел страсбургские пироги; в Бордо был -- пил бордоское вино; наконец приехал в Париж -- все вообще пил и ел. Словом сказать, так весело прожил, что насилу ноги унес. И все время об Иване Бедном думал: "То-то он теперь, после поровенки-то, за обе щеки уписывает!"
   А Иван Бедный между тем в трудах жил. Сегодня вспашет полосу, а завтра заборонует; сегодня скосит осьминник, а завтра, коли бог ведрушко даст, сено сушить принимается. В кабак и дорогу позабыл, потому знает, что кабак -- это погибель его. И супруга его, Марья Ивановна, заодно с ним трудится: и жнет, и боронует, и сено трясет, и дрова колет. И детушки у них подросли -- и те так и рвутся хоть с эстолько поработать. Словом сказать, вся семья с утра до ночи словно в котле кипит, и все-таки пустые щи не сходят у нее со стола. А с тех пор, как Иван Богатый из села уехал, так даже и по праздникам сюрпризов Иван Бедный не видит.
   -- Незадача нам, -- говорит бедняга жене, -- вот и сравняли меня, в виде опыта, в тягостях с Иваном Богатым, а мы все при прежнем интересе находимся. Живем богато, со двора покато; чего ни хватись, да всем в люди покатись.
   Так и ахнул Иван Богатый, как увидел соседа в прежней бедности. Признаться сказать, первою его мыслью было, что Ивашка в кабак прибытки свои таскает. "Неужели он так закоренел? неужели он неисправим?" -- восклицал он в глубоком огорчении. Однако Ивану Бедному не стоило никакого труда доказать, что у него не только на вино, но и на соль не всегда прибытков достаточно. А что он не мот, не расточитель, а хозяин радетельный, так и тому доказательства были налицо. Показал Иван Бедный свой хозяйственный инвентарь, и все оказалось в целости, в том самом виде, в каком было до отъезда богатого соседа на теплые воды. Лошадь гнедая покалеченная -- 1; корова бурая, с подпалиной -- 1; овца -- 1; телега, соха, борона. Даже старые дровнишки -- и те прислонены к забору стоят, хотя, по летнему времени, надобности в них нет и, стало быть, можно было бы, без ущерба для хозяйства, их в кабаке заложить. Затем осмотрели и избу -- и там все налицо, только с крыши местами солома повыдергана; но и это произошло оттого, что позапрошлой весной кормов недостало, так из прелой соломы резку для скота готовили.
   Словом сказать, не оказалось ни единого факта, который обвинял бы Ивана Бедного в разврате или в мотовстве. Это был коренной, задавленный русский мужик, который напрягал все усилия, чтобы осуществить все свое право на жизнь, но, по какому-то горькому недоразумению, осуществлял его лишь в самой недостаточной степени.
   -- Господи! да с чего ж это? -- тужил Иван Богатый, -- вот и поравняли нас с тобой, и права у нас одни, и дани равные платим, и все-таки пользы для тебя не предвидится -- с чего бы?
   -- Я и сам думаю: "С чего бы?" -- уныло откликнулся Иван Бедный.
   Стал Иван Богатый умом раскидывать и, разумеется, нашел причину. Оттого, мол, так выходит, что у нас нет ни общественного, ни частного почина. Общество -- равнодушное; частные люди -- всякий об себе промышляет; правители же хоть и напрягают силы, но вотще. Стало быть, прежде всего надо общество подбодрить.
   Сказано -- сделано. Собрал Иван Семеныч Богатый на селе сходку и в присутствии всех домохозяев произнес блестящую речь о пользе общественного и частного почина... Говорил пространно, рассыпчато и вразумительно, словно бисер перед свиньями метал; доказывал примерами, что только те общества представляют залог преуспеяния и живучести, кои сами о себе промыслить умеют; те же, кои предоставляют событиям совершаться помимо общественного участия, те сами себя зараньше обрекают на постепенное вымирание и конечную погибель. Словом сказать, все, что в Азбуке-копейке вычитал, все так и выложил перед слушателями.
   Результат превзошел все ожидания. Посадские люди не только прозрели, но и прониклись самосознанием. Никогда не испытывали они такого горячего наплыва разнообразнейших ощущений. Казалось, к ним внезапно подкралась давно желанная, но почему-то и где-то задерживавшаяся жизненная волна, которая высоко-высоко подняла на себе этот темный люд. Толпа ликовала, наслаждаясь своим прозрением; Ивана Богатого чествовали, называли героем. И в заключение единогласно постановили приговор: 1) кабак закрыть навсегда; 2) положить основание самопомощи, учредив Общество Доброхотной Копейки.
   В тот же день, по числу приписанных к селу душ, в кассу общества поступило две тысячи двадцать три копейки, а Иван Богатый, сверх того, пожертвовал неимущим сто экземпляров Азбуки-копейки, сказав: "Читайте, други! тут все есть, что для вас нужно!"
   Опять уехал Иван Богатый на теплые воды, и опять остался Иван Бедный при полезных трудах, которые на сей раз, благодаря новым условиям самопомощи и содействию Азбуки-копейки, несомненно должны были принести плод сторицею.
   Прошел год, прошел другой. Ел ли в течение этого времени Иван Богатый в Вестфалии вестфальскую ветчину, а в Страсбурге -- страсбургские пироги, достоверно сказать не умею. Но знаю, что когда он, по окончании срока, воротился домой, то в полном смысле слова обомлел.
   Иван Бедный сидел в развалившейся лачуге, худой, отощалый; на столе стояла чашка с тюрей, в которую Марья Ивановна, по случаю праздника, подлила, для запаха, ложку конопляного масла. Детушки обсели кругом стола и торопились есть, как бы опасаясь, чтоб не пришел чужак и не потребовал сиротской доли.
   -- С чего бы это? -- с горечью, почти с безнадежностью, воскликнул Иван Богатый.
   -- И я говорю: "С чего бы это?" -- по привычке отозвался Иван Бедный.
   Опять начались предпраздничные собеседования на лавочке перед хоромами Ивана Богатого; но как ни всесторонне рассматривали собеседники удручавший их вопрос, ничего из этих рассмотрении не вышло. Думал было сначала Иван Богатый, что оттого это происходит, что не дозрели мы; но, рассудив, убедился, что есть пирог с начинкою -- вовсе не такая трудная наука, чтоб для нее был необходим аттестат зрелости. Попробовал было он поглубже копнуть, но с первого же абцуга такие пугала из глубины повыскакали, что он сейчас же дал себе зарок -- никогда ни до чего не докапываться. Наконец решились на последнее средство: обратиться за разъяснением к местному мудрецу и филозофу Ивану Простофиле.
   Простофиля был коренной сельчанин, колченогий горбун, который, по случаю убожества, ценностей не производил, а питался тем, что круглый год в кусочки ходил. Но в селе про него говорили, что он умен, как поп Семен, и он вполне оправдывал эту репутацию. Никто лучше его не умел на бобах развести и чудеса в решете показать. Посулит Простофиля красного петуха -- глядь, ан петух уж где-нибудь на крыше крыльями хлопает; посулит град с голубиное яйцо -- глядь, ан от града с поля уж ополоумевшее стадо бежит. Все его боялись, а когда под окном раздавался стук его нищенской клюки, то хозяйка-стряпуха торопилась как можно скорее подать ему лучший кусок.
   И на этот раз Простофиля вполне оправдал свою репутацию прозорливца. Как только Иван Богатый изложил пред ним обстоятельства дела и затем предложил вопрос: "С чего бы?" -- Простофиля тотчас же, нимало не задумываясь, ответил:
   -- Оттого, что в планту так значится.
   Иван Бедный, по-видимому, сразу понял Простофилину речь и безнадежно покачал головой. Но Богатый Иван решительно недоумевал.
   -- Плант такой есть, -- пояснил Простофиля, отчетливо произнося каждое слово и как бы наслаждаясь собственным прозорливством, -- и в оном планту значится: живет Иван Бедный на распутий, а жилище у него не то изба, не то решето дырявое. Вот богачество-то и течет все мимо да скрозь, потому задержки себе не видит. А ты. Богатый Иван, живешь у самого стека, куда со всех сторон ручьи бегут. Хоромы у тебя просторные, справные, частоколы кругом выведены крепкие. Притекут к твоему жительству ручьи с богачеством -- тут и застрянут. И ежели ты, к примеру, вчера пол-имения роздал, то сегодня к тебе на смену целых три четверти привалило. Ты -- от денег, а деньги -- к тебе. Под какой куст ты ни заглянешь, везде богачество лежит. Вот он каков, этот плант. И сколько вы промеж себя ни калякайте, сколько ни раскидывайте умом -- ничего не выдумаете, покуда в оном планту так значится.
   
   1885
   
   
   
Оценка: 5.44*67  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru