Самаров Грегор
Трансвааль

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Историческій романъ изъ южно-африканской жизни.
    (Transvaal).
    Издание Н. Ф. Мертца, Санкт-Петербург, 1904.

   

Гр. Самаровъ.

ТРАНСВААЛЬ

Историческій романъ изъ южно-африканской жизни;

ВЪ ДВУХЪ ЧАСТЯХЪ.

Переводъ съ нѣмецкаго.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ИЗДАНІЕ Н. Ѳ. МЕРТЦА.
1904.

   

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

I.

   Въ салонахъ банкира Маркфельда, въ значительномъ провинціальномъ городѣ, собралось блестящее общество. Раза два въ недѣлю банкиръ давалъ обѣды своимъ друзьямъ. Вездѣ горѣло электричество, освѣщая цѣнныя картины и группы тропическихъ растеній. Въ кругломъ музыкальномъ залѣ, съ диванами вдоль мраморныхъ стѣнъ, стоялъ открытый рояль, и гости переходили туда изъ столовой. Маркфельдъ всегда преподносилъ какую-нибудь музыкальную новинку своимъ друзьямъ. Вотъ и сегодня въ числѣ гостей находилась примадонна мѣстной оперы.
   Дочь хозяина, Элиза, тоже вошла въ залъ подъ руку съ молодымъ военнымъ инженеромъ. Элиза была высокая, стройная, замѣчательно красивая дѣвушка, девятнадцати лѣтъ, съ роскошными черными волосами и выразительными глазами. На ней было простое, но дорогое бѣлое шелковое платье, затканое серебряными нитями, и полурасцвѣтшія розы въ волосахъ. Многія дѣвушки завидовали ея красотѣ и изящнымъ нарядамъ, но еще больше ея жениху, съ которымъ она весело болтала, съ счастливой улыбкой глядя на него своими лучистыми глазами. Черезъ два мѣсяца должна была состояться ихъ свадьба.
   Куртъ Форбергъ, высокій, статный офицеръ лѣтъ двадцати девяти, въ инженерномъ мундирѣ, богато расшитомъ серебромъ, былъ дѣйствительно симпатиченъ и привлекателенъ. Съ карими глазами, небольшими закрученными усиками и правильными чертами лица, выражавшими энергію и сильную волю, но также мягкость и серьезное направленіе ума, Форбергъ вполнѣ справедливо считался въ обществѣ отличной партіей. Онъ былъ единственный сынъ и наслѣдникъ отца, владѣвшаго крупнымъ имѣніемъ, имѣлъ, кромѣ того, небольшое состояніе послѣ матери и могъ жениться, не нуждаясь въ невѣстѣ съ приданымъ. Онъ кончилъ военную академію, чтобъ служить на родинѣ на научномъ поприщѣ. На эполетахъ его уже красовалась первая звѣздочка; карьера ему предстояла блестящая, поэтому не удивительно, что его помолвка съ Элизой опечалила всѣхъ мѣстныхъ барышень.
   За женихомъ и невѣстой шла, подъ руку съ братомъ Элизы, пѣвица фрейленъ Карнова, красивая, эффектная дѣвушка.
   Гости понемногу собирались. Лакеи подавали кофе. Всѣ стали просить пѣвицу что-нибудь спѣть.
   -- Съ удовольствіемъ,-- отвѣчала она:-- но фрейленъ Маркфельдъ тоже должна обѣщать доставить намъ потомъ удовольствіе послушать ея чудную игру.
   -- Не потомъ, а прежде, фрейленъ Карнова,-- вмѣшалась Элиза.-- Послѣ васъ меня никто и слушать не захочетъ.
   -- Это можно уладить, -- вмѣшался Куртъ.-- Ты недавно аккомпанировала молитву Агаты изъ "Фрейшютца"...
   -- И дивно аккомпанировала. Я съ удовольствіемъ исполню ее опять съ вами.
   Общество выразило шумныя одобренія, и Куртъ подвелъ обѣихъ дамъ къ роялю.
   Фрейленъ Карнова пѣла съ большимъ знаніемъ и пониманіемъ музыки, а Элиза аккомпанировала артистически.
   Банкиръ Маркфельдъ, человѣкъ лѣтъ пятидесяти, съ рѣзкими чертами лица и маленькими проницательными глазами, блестѣвшими изъ-за золотыхъ очковъ, разсыпался въ благодарностяхъ пѣвицѣ, извинясь при этомъ, что дочь дерзнула ей аккомпанировать, чѣмъ вызвалъ восторженныя похвалы игрѣ Элизы со стороны пѣвицы и всѣхъ гостей.
   Въ числѣ присутствовавшихъ былъ еще теноръ и прекрасный скрипачъ, которые занимали общество. Воспользовавшись этимъ, Куртъ съ невѣстой тихо болтали въ уголкѣ зала.
   -- Какъ хорошо, что ты такая музыкантша,-- сказалъ Куртъ.-- Когда мы будемъ жить у себя, намъ не нужно будетъ, послѣ трудового дня, ни общества, ни развлеченій. Теперь ужъ ждать не долго, черезъ два мѣсяца будетъ наша свадьба. Я подалъ прошеніе, присмотрѣлъ квартиру и мы можемъ начать приготовленія.
   Она слегка покраснѣла, пожала ему руку и прошептала:
   -- Два мѣсяца -- долгій срокъ, но каждый день приближаетъ насъ къ счастью.
   Общество разошлось рано, и Куртъ ушелъ, поцѣловавъ руку Элизы, а взгляды ихъ были выразительнѣе всякихъ словъ.
   Придя домой, Форбергъ нашелъ нѣсколько писемъ, въ томъ числѣ отъ своего отца. Съ первыхъ-же строкъ онъ поблѣднѣлъ, и счастливое лицо его приняло тревожное, озабоченное выраженіе.
   Отецъ писалъ, что вслѣдствіе неудавшихся предпріятій, дѣла его такъ запутались въ послѣдніе годы, что спасти послѣднія крохи состоянія можно только продажей имѣнія. Ему останется достаточно, чтобъ вести скромное существованіе, за себя онъ не горюетъ, но мучится за сына, которому придется вступить въ жизнь при совершенно измѣнившихся условіяхъ. Онъ пріѣдетъ на-дняхъ, покончивъ свои дѣла, и утѣшается только мыслью, что Куртъ нашелъ себѣ невѣсту по сердцу.
   Прочитавъ письмо, Форбергъ началъ въ раздумьи ходить по комнатѣ.
   Неожиданное извѣстіе поразило его, конечно, но не такъ, какъ могло-бы поразить человѣка съ другимъ складомъ характера. Несмотря на предстоявшее богатство, онъ приготовился къ трудовой жизни и могъ легко ограничить свои потребности. Состояніе его матери осталось неприкосновеннымъ, и онъ могъ внести реверсъ безъ содѣйствія Маркфельда. Элизу, вѣроятно, отецъ обезпечитъ, значитъ, ей не придется терпѣть лишеній, а служба его, вѣроятно, пойдетъ хорошо, и такимъ образомъ тяжелый ударъ не повлечетъ за собой существенныхъ послѣдствій.
   Онъ написалъ отцу успокоительное письмо и проспалъ ночь не хуже обыкновеннаго.
   На другой день, послѣ утреннихъ занятій, онъ поспѣшилъ къ Маркфельду, считая первымъ долгомъ сообщить ему о перемѣнѣ своихъ обстоятельствъ. Онъ былъ убѣжденъ, что Элиза любила его, но родители ея должны были знать, что жизнь молодыхъ будетъ поставлена на менѣе широкую ногу. Ему это казалось даже привлекательнымъ: скромныя условія еще тѣснѣе сближаютъ людей.
   Позвонивъ, онъ спросилъ, дома-ли госпожа Маркфельдъ и Элиза, на что горничная, съ нѣкоторымъ замѣшательствомъ, отвѣтила, что онѣ ужъ давно вышли.
   Эте непріятно поразило его, ему хотѣлось прежде всего повидать Элизу. Маркфельдъ былъ въ конторѣ, и онъ направился къ нему.
   Банкиръ принялъ его съ оффиціально дѣловымъ видомъ, предложилъ стулъ, самъ откинулся на спинку кресла и ждалъ, глядя полузакрытыми глазами сквозь очки. Куртъ сообщилъ ему о письмѣ отца, сказавъ при этомъ, что онъ имѣетъ собственное, хотя и небольшое состояніе, а потому можетъ жениться, и, конечно, будетъ стремиться своей службой дать прочное, обезпеченное положеніе Элизѣ.
   Маркфельдъ слушалъ молча, глаза его все болѣе и болѣе прищуривались, а когда Куртъ кончилъ, онъ потеръ себѣ руки и сказалъ торжественнымъ тономъ:
   -- Господинъ поручикъ, примите мое искреннее соболѣзнованіе, по случаю тяжелаго удара, постигшаго васъ и вашего отца. Я ужъ слышалъ объ этомъ сегодня утромъ и хорошо знаю положеніе дѣлъ. Я думаю, что у вашего отца, къ сожалѣнію, останется весьма не много и это тѣмъ болѣе огорчаетъ меня, что лишаетъ меня удовольствія принять васъ въ нашу семью.
   Куртъ поблѣднѣлъ и съ ужасомъ взглянулъ на банкира.
   -- Но почему-же?-- воскликнулъ Куртъ, слегка дрогнувшимъ голосомъ.-- У меня есть свое состояніе, правда, небольшое, но я вполнѣ могу расчитывать также на службу.
   Маркфердъ пожалъ плечами и отвѣчалъ съ состраданіемъ:
   -- Молодость живетъ надеждами, но онѣ не всегда осуществляются. Карьера -- вещь ненадежная. Какой-нибудь пустякъ можетъ испортить ее, а быть полковникомъ или майоромъ въ отставкѣ -- не особенно завидное положеніе. Вы можете мнѣ возразить, что моей дочери не нужна богатая партія, такъ какъ я самъ состоятельный человѣкъ...
   -- Я ни минуты этого не думалъ, господинъ Маркфельдъ,-- съ гнѣвно сверкнувшимъ взглядомъ перебилъ его Форбергъ.-- Я уже докладывалъ вамъ, что могу жить самостоятельно и женился-бы на Элизѣ даже въ томъ случаѣ, еслибъ у нея ровно ничего не было.
   -- Я знаю ваши благородныя воззрѣнія, дорогой господинъ Форбергъ,-- поспѣшилъ заявить банкиръ:-- но тѣмъ болѣе обязанъ предостеречь васъ и мою дочь отъ необдуманнаго шага, о которомъ вы оба пожалѣли-бы. Я знаю, что вы можете "содержать семью", какъ говорится, но это еще не даетъ счастья и удовлетворенія. Вы оба привыкли къ извѣстной роскоши, а при мелкихъ заботахъ и лишеніяхъ любовь выдерживаетъ не долго. Я могъ-бы давать что-нибудь, но весьма немного; мои дѣла идутъ хорошо, но всѣ мои средства должны оставаться въ дѣлѣ и за будущее ручаться нельзя -- и у меня можетъ случиться неудачная спекуляція. Поэтому, при теперешнихъ обстоятельствахъ, я считаю своимъ долгомъ нарушить вашу помолвку съ моей дочерью.
   -- Нарушить?-- воскликнулъ Куртъ.-- Въ виду вашихъ сомнѣній, вы можете назначить извѣстный срокъ для испытанія, но я увѣренъ, что Элиза выдержитъ его...
   -- Она выдержала-бы его, еслибъ я этого потребовалъ,-- прервалъ Маркфельдъ:-- но такъ какъ я предоставилъ ей полную свободу, то она увидала, что не найдетъ на этомъ пути предполагаемаго счастья. Не забудьте также, что вамъ еще, можетъ быть, придется помогать отцу. Во всякомъ случаѣ, я всегда готовъ дать ему дѣловой совѣтъ.
   Куртъ горько усмѣхнулся.
   -- Вы очень добры и можете, безъ сомнѣнія, дать прекрасный совѣтъ моему отцу, но пока дѣло не въ финансовыхъ соображеніяхъ, а въ устройствѣ жизни двухъ людей, любящихъ другъ друга. Во всякомъ случаѣ, я желаю поговорить съ Элизой и отъ нея лично услышать, что ее сломилъ первый-же ударъ судьбы. Подобное несчастье могло-бы случиться черезъ годъ, и намъ пришлось-бы нести его послѣдствія.
   -- Это было-бы большое горе. Но я не согласенъ съ вами и не могу допустить свиданія съ моей дочерью, которое будетъ только тягостно для васъ обоихъ; поэтому, прошу васъ считать вашу помолвку расторгнутой и прекратить всякія сношенія съ моей дочерью.
   -- Вы -- отецъ и имѣете право этого требовать,-- сказалъ Куртъ, вставая.-- Я не хочу быть навязчивымъ, но напишу Элизѣ и буду ждать ея рѣшенія. Надѣюсь, что вы предоставите вашей дочери распорядиться своей судьбой.
   -- Во всякомъ случаѣ, я выскажу мой совѣтъ, но давленія оказывать не буду. Вѣрьте, что мнѣ самому очень грустно отказаться отъ надежды видѣть въ васъ будущаго члена моей семьи.
   Онъ протянулъ руку, но Куртъ, какъ-бы на замѣтивъ это, поклонился и вышелъ.
   На улицѣ его самообладаніе пропало, и всевозможныя мысли тѣснились и смѣнялись въ его напряженномъ мозгу. Его губы невольно шептали все, что онъ собирался высказать Элизѣ, чтобъ ободрить ее.
   Дома онъ нашелъ письмо отъ нея и лихорадочно разорвалъ конвертъ.
   Элиза писала кратко, совсѣмъ въ духѣ своего отца, говоря, что обязана, ради его-же, съ грустью отказаться отъ своихъ надеждъ, она довольно холодно просила сохранить къ ней дружеское расположеніе.
   Онъ скомкалъ и бросилъ письмо на столъ.
   -- Быть не можетъ, чтобъ она сама это написала! Она поддалась совѣтамъ, приказаніямъ отца, испугалась неожиданнаго удара судьбы, но когда я ей все объясню, она пойметъ въ чемъ дѣло.
   Онъ сѣлъ, излилъ ей все свое сердце и послалъ письмо съ лакеемъ.
   Очень скоро пришелъ отвѣтъ.
   Въ конвертѣ было его собственное письмо и нѣсколько словъ отъ Элизы, которая просила прекратить переписку и не затруднятъ неизбжѣный разрывъ.
   Нѣсколько минутъ Куртъ стоялъ, какъ громомъ пораженный, потомъ зажегъ оба письма и молча смотрѣлъ на крутившуюся бумагу.
   -- Вмѣстѣ съ этими догорѣвшими листками бумаги угасли и мечты, наполнявшія мою жизнь! Если презрѣнныя деньги руководятъ даже такимъ сердцемъ, какое я предполагалъ у Элизы, тогда все на свѣтѣ ложь и не стоитъ стремиться къ идеаламъ. Я тоже сдѣлаю своимъ кумиромъ деньги. У меня хватитъ силы и энергіи выйти побѣдителемъ изъ борьбы. Можетъ быть, я такимъ образомъ даже лучше исполню мой долгъ относительно отца и самъ не буду предаваться дѣтскимъ иллюзіямъ.
   Онъ сталъ спокоенъ, но точно годы прошли для него въ нѣсколько минутъ. Его лицо приняло холодное выраженіе, около рта появилась презрительная складка и глаза утратили мягкій юношескій блескъ.
   Многіе друзья приходили, узнавъ о раззореніи его отца, и выражали искреннее участіе. Онъ самъ сообщилъ имъ о разрывѣ съ невѣстой и въ тотъ-же день подалъ прошеніе объ отставкѣ.
   Командиръ старался уговорить его не бросать службу, не Куртъ стоялъ на своемъ, говоря, что въ мирное время онѣ не нуженъ отечеству и долженъ трудиться для себя, горькимъ опытомъ познавъ цѣну денегъ.
   Скоро пріѣхалъ его отецъ.
   Это былъ старый господинъ, привыкшій жить богато и въ извѣстномъ кругу, для котораго потеря состоянія была гораздо чувствительнѣе, чѣмъ для Курта. Онъ тоже сначала пробовалъ уговариватъ сына не бросать службу, но потомъ увидалъ, что сынъ правъ, хотя грустилъ о предстоящей разлукѣ.
   Куртъ хотѣлъ уѣхать далеко искать счастья и забыть тя: желыя воспоминанія.
   Онъ взялъ небольшую часть состоянія матери, доходы съ остального предоставилъ отцу и обѣщалъ навѣстить его черезъ два года.
   Всѣ совѣтовали ему ѣхать въ Америку, но онъ, собравъ свѣдѣнія, рѣшилъ ѣхать въ Трансвааль.
   Крупная столичная фирма очень поощряла это рѣшеніе и дала ему много рекомендательныхъ писемъ.
   Онъ получилъ отставку съ правомъ носить мундиръ. На товарищескомъ обѣдѣ, несмотря на свою выдержку, былъ сильно взволнованъ, покидая любимую избранную карьеру.
   Куртъ подыскалъ уютную квартиру для отца, устроилъ свои дѣла и заказалъ билетъ на пароходѣ, отходившемъ изъ Гамбурга въ южную Африку.
   За нѣсколько дней до отъѣзда Куртъ узналъ о помолвкѣ Элизы Маркфельдъ съ богатымъ биржевикомъ и только презрительно пожалъ плечами.
   Нѣсколько друзей поѣхали провожать его до Гамбурга.
   Когда пароходъ снялся съ якоря и друзья его почти скрылись изъ глазъ, у него выступили слезы, но онъ быстро вытеръ ихъ и пошелъ, бодро глядя на пѣнящіяся волны.
   

II.

   Большой англійскій пассажирскій пароходъ "Scott" дугообразнымъ изгибомъ подходилъ къ гавани Капштадта, столицѣ южно-африканской англійской колоніи. Европейская культура, развившаяся здѣсь на фонѣ роскошной экзотической природы, представляетъ интересную картину. Жизнь здѣсь бьетъ ключомъ.
   Большой, широко раскинувшійся городъ не производитъ со стороны моря особаго впечатлѣнія, ибо, какъ ни громадны его дома, церкви и общественныя зданія, они пропадаютъ передъ подавляющимъ величіемъ горъ. На заднемъ планѣ возвышаются величественныя вершины Столовыхъ горъ. Долину, въ которой лежитъ городъ, съ двухъ сторонъ окружаютъ Девильскія и Львиныя горы. Сначала видѣнъ старый городъ, гдѣ дома съ плоскими крышами, одинокія фабричныя трубы и колокольни. Въ новыхъ кварталахъ -- привѣтливыя и роскошныя виллы съ садами и виноградниками, а за ними, до самыхъ горъ, тянутся аллеи серебристыхъ тополей.
   Видя эту картину съ моря въ первый разъ, она кажется прямо сказочной, а темно-синее южное небо, отражаясь въ волнахъ, придаетъ всему пейзажу волшебный колоритъ. Зелень тутъ темнѣе, чѣмъ въ сѣверныхъ странахъ, отчего яркій свѣтъ солнца кажется еще ослѣпительнѣе.
   Пассажиры собрались на палубѣ и въ послѣдній разъ размѣстились группами. Капитанъ Лармеръ стоялъ на мостикѣ, слѣдя за ходомъ судна, а у руля занялъ мѣсто лоцманъ.
   Форбергъ сидѣлъ подъ парусиннымъ навѣсомъ, на кормѣ, въ обществѣ пожилого господина и дамы, за столикомъ, на которомъ стояла въ холодильникѣ бутылка капскаго вина.
   -- Вотъ и цѣль нашего путешествія, дорогой господинъ Форбергъ,-- сказалъ, наполняя стаканы, спутникъ Курта, въ которомъ, такъ-же, какъ и въ его женѣ, сейчасъ можно было узнать англичанъ.-- Прошу васъ чокнуться со мной за благоденствіе города, ставшаго моимъ вторымъ отечествомъ, и привѣтствовать его стаканомъ мѣстнаго вина. Итакъ, одинъ послѣдній взглядъ на прошлое и радостный привѣтъ будущему, съ пожеланіемъ вамъ полнаго счастья на далекой окраинѣ,-- сказалъ, чокаясь съ Куртомъ, пожилой господинъ.
   Онъ говорилъ по-нѣмецки съ легкимъ акцентомъ, но очень хорошо, и жена его, симпатичная женщина, съ пробивающейся сѣдиной привѣтливо кивнула, какъ-бы подтверждая желаніе мужа, и тоже осушила свой стаканъ.
   Мистеръ Петерсонъ, такъ любезно привѣтствовавшій Курта, былъ негоціантъ, пріѣхавшій въ Капштадтъ молодымъ человѣкомъ почти безъ средствъ, а теперь принадлежащій къ числу выдающихся богачей города. Его жена была дочь богатаго англійскаго купца, который отвергъ бѣднаго претендента. Она ждала шесть лѣтъ. Счастье улыбнулось молодому человѣку, и они женились и счастливо прожили всю жизнь въ южной Африкѣ. У нихъ былъ только одинъ сынъ, уже вступившій въ дѣла отца. Теперь они возвращались изъ Англіи, куда ѣздили навѣстить родныхъ и друзей.
   Куртъ отъ души поблагодарилъ ихъ за вниманіе, оказанное ему во время пути.
   Случайно завязавшійся разговоръ сблизилъ Курта, избѣгавшаго общества молодежи, съ пожилымъ образованнымъ Петерсономъ и его милой женой. Не упоминая о своей обманутой любви, онъ сказалъ имъ только, что ѣдетъ искать счастья, и, какъ инженеръ, намѣренъ примѣнить свои знанія въ Трансваалѣ. Петерсонъ одобрилъ его планъ, но совѣтовалъ непремѣнно пожить хоть немного въ Капштадтѣ.
   -- Вы только тогда вполнѣ узнаете южно-африканскую жизнь и сумѣете встать на твердую почву, когда немного поживете здѣсь и осмотритесь.
   Куртъ, признавая основательность этого совѣта, колебался, такъ какъ средства его были не велики, и онъ желалъ возможно скорѣе найти себѣ заработокъ. Петерсонъ, вѣроятно, догадался и попросилъ Курта погостить у нихъ.
   Приглашеніе было такъ просто и сердечно высказано, что Куртъ не могъ не принять его. Рѣшено было, что онъ пробудетъ у нихъ нѣсколько недѣль и, чтобъ побудить его принять приглашеніе, Петерсонъ просилъ заняться съ его сыномъ нѣмецкимъ языкомъ.
   По мѣрѣ приближенія къ берегу, Петерсонъ и его жена все радостнѣе смотрѣли на городъ, а Куртъ становился все печальнѣе, думая, что, ступивъ на эту чуждую землю, онъ уже навсегда оторвется отъ родины. Все яснѣе выдѣлялись дома и чудныя зданія, а также виллы и виноградники, обращенные къ морю. Пароходъ переговаривался сигналами съ гаваныб и, наконецъ, бросилъ якорь. Капитанъ подошелъ проститься. Спустили шлюпки.
   Петерсонъ дѣлалъ знаки молодому человѣку, который присталъ къ пароходу на своей лодкѣ, съ £всей прислугой. Это былъ молодой Петерсонъ, который радостно поздоровался съ родителями, познакомился съ Куртомъ и остался въ гавани ждать выдачи багажа.
   Старики съ Форбергомъ сѣли въ нарядный экипажъ и поѣхали, точно возвращаясь съ прогулки, по залитымъ солнцемъ предмѣстьямъ и главнымъ улицамъ, и остановились у роскошнаго дворца на Аддерлейстриттѣ.
   Петерсонъ отвелъ своего гостя во флигель, гдѣ всегда готовъ былъ цѣлый рядъ комнатъ для пріѣзжающихъ, и выбралъ двѣ изъ нихъ, самыхъ комфортабельныхъ и тѣнистыхъ, и предоставилъ въ его распоряженіе бѣлаго и чернаго служителей.
   Куртъ смотрѣлъ изъ окна на широкую улицу, на громадный кварталъ, занятый Штандартъ-Банкомъ, и на горы подъ синимъ сводомъ неба.
   На улицѣ кипѣла жизнь, въ которой всѣ расы и народности имѣли своихъ представителей; тутъ были и бѣлокурые англосаксонцы, и черные какъ уголь эѳіопы, и кафры, и кули, и португальцы, и испанцы, и арабы. Всѣ куда-то бѣжали, стремились къ лихорадочной дѣятельности.
   Куртъ чувствовалъ себя такимъ одинокимъ, какъ еще никогда въ жизни. Образы прошлаго вставали, навѣвая грусть, и на глаза невольно навертывались слезы.
   Скоро прибылъ его багажъ; слуги ловко все разобрали, устроили и онъ сразу почувствовалъ себя какъ дома въ этой незнакомой комцатѣ. Онъ переодѣлся, а мистеръ Петерсонъ пришелъ и предложилъ ему осмотрѣть городъ до обѣда.
   Петерсонъ не велѣлъ подать экипажъ, а сѣлъ съ Куртомъ въ бѣлыя полированныя дрожки, которыя цѣлыми рядами стоять вдоль улицы, причемъ кучера громко зазываютъ проходящихъ, восхваляя своихъ лошадей.
   -- И съ этими вы должны познакомиться и остерегаться ихъ на будущее время. Они страшно надуваютъ иностранцевъ, колесятъ по городу и берутъ тройную плату.
   Проѣхавъ немного весьма умѣренной рысью, Петерсонъ велѣлъ остановиться.
   -- Прежде всего я хочу вамъ показать нашъ парламентъ, чтобъ вы видѣли главный центръ нашей общественной жизни; онъ такъ-же оживленъ, какъ европейскіе парламенты, хотя, я думаю, у насъ меньше партійной розни. Практическіе интересы у всѣхъ, приблизительно, одинаковы, а принципіальными политическими вопросами мы здѣсь мало занимаемся.
   Онъ не безъ гордости провелъ Курта за желѣзную рѣшетку чудной работы къ высокой гранитной лѣстницѣ, ведущей въ залъ колоссальныхъ размѣровъ, съ колоннами и куполомъ, дающимъ постоянный притокъ свѣжаго воздуха.
   Когда они еще стояли въ залѣ, изъ корридоровъ вошли разные господа, засѣдавшіе въ комиссіяхъ, и продолжали оживленно разговаривать.
   Петерсонъ пошелъ имъ навстрѣчу и одинъ изъ нихъ сердечно поздоровался съ нимъ, упрекая за долгое отсутствіе. Это былъ мистеръ Бредстонъ, старый другъ Петерсона, съ которымъ послѣдній не замедлилъ познакомить Курта.
   Въ это время къ нимъ подошелъ стройный, худощавый господинъ, удивительно моложавый, и привѣтливо, но нѣсколько важно поздоровался съ Петерсономъ. Одѣтъ онъ былъ безукоризненно изящно. Его тонкое, гладко выбритое лицо, обожженное африканскимъ солнцемъ, точно освѣщалось внутреннимъ огнемъ. Болькіе темные глаза смотрѣли гордо и открыто, словно пространства не существовало для ихъ властнаго, покоряющаго взора. Его обаятельная улыбка очаровывала каждаго человѣка, но видно было, что эти губы умѣютъ говорить повелительно, и громадная сила воли чувствовалась во всемъ его существѣ. Обмѣнявшись нѣсколькими словами съ Петерсономъ, онъ вопросительно взглянулъ на Курта, и Петерсонъ обратился къ нему, говоря:
   -- Позвольте васъ представить статсъ-секретарю и министру финансовъ. Имя мистера Сесиля Родса извѣстно всей Европѣ. А вашей благосклонности позвольте рекомендовать моего спутника, господина Курта Форберга. Онъ временно покинулъ родину, а до сихъ поръ служилъ военнымъ инженеромъ въ прусской арміи.
   Сесиль Родсъ, любезно поклонившись, насторожился при послѣднихъ словахъ и испытующій огонекъ мелькнулъ въ его глазахъ.
   -- Надѣюсь, вы найдете здѣсь все, чего желаете. У насъ здѣсь всѣ дороги открыты для дѣятельнаго человѣка съ твердой волей и характеромъ, а вы, если не ошибаюсь, кажется, обладаете этими свойствами. Если я могу быть вамъ чѣмъ либо полезенъ, пожалуйста, располагайте мной.
   Куртъ поблагодарилъ, а министръ, провожаемый почтительными поклонами, спустился съ лѣстницы и сѣлъ въ легкій экипажъ, запряженный парой кровныхъ англійскихъ лошадей.
   -- Я очень радъ, что имѣлъ честь представить васъ одной изъ выдающихся и вліятельныхъ личностей, -- сказалъ Петерсонъ.-- Какой-бы путь вы ни избрали, онъ всегда можетъ быть вамъ полезенъ.
   Они пошли къ ожидавшему ихъ экипажу и хотя кучеръ не колесилъ и не предъявлялъ таксы, но онъ, навѣрно, остался очень доволенъ платой, такъ какъ низко поклонился, снявъ шляпу.
   Скоро настало время обѣда, къ которому были приглашены нѣкоторые друзья Чарльза Петерсона -- мистеръ Бредстонъ, его жена и дочь, чтобъ въ тѣсномъ кругу отпраздновать возвращеніе хозяевъ.
   Госпожа Бредстонъ, родомъ испанка, раньше сѣверянокъ утратила свѣжесть и гибкость молодости. Она слегка сгорбилась, все лицо ея было въ морщинахъ, и только замѣчательно красивыя бѣлыя руки и черные огненные глаза свидѣтельствовали о бывшей ея красотѣ.
   Дочь ея, миссъ Люси, дѣвушка 15--16 лѣтъ, была поразительная красавица. Въ ней сочиталась южная пылкая натура матери съ благородной прелестью англичанокъ. Цвѣтъ лица ея былъ нѣженъ, какъ лепестокъ розы; волосы, брови и рѣсницы -- черные, какъ у настоящей андалузки, а глаза -- темно синіе, то ласковые, то огневые, такъ что казалось невозможнымъ устоять передъ ея взглядомъ. Туалетъ на ней былъ совсѣмъ свѣтлый, сообразно съ требованіями не только изящества, но и климата.
   Курта поразила эта безукоризненная, почти неземная красота; онъ никогда не видалъ ничего подобнаго.
   Его посадили между госпожей Бредстонъ и Люси, и этотъ первый обѣдъ въ новомъ свѣтѣ казался ему чуднымъ интереснымъ сномъ.
   Обѣдъ прошелъ очень оживленно и представлялъ, самъ по себѣ, такое совершенство кулинарнаго искусства, которое трудно достижимо въ сѣверныхъ странахъ. Дичь и птицы въ этомъ климатѣ, гдѣ природа такъ щедра, рѣзко отличаются отъ нашихъ своей нѣжностью и сочностью. Фрукты и овощи такіе, о которыхъ въ Европѣ и понятія не имѣютъ. Къ этому надо еще прибавить ароматичныя вина отъ рейнскихъ, французскихъ и бургундскихъ лозъ, пересаженныхъ подъ благодатные лучи африканскаго солнца.
   Куртъ, несмотря на окружавшіе его чары жизни, былъ очень грустно настроенъ. Всѣ эти люди, такъ любезно относившіеся къ нему, были у себя дома, на родинѣ, съ родными и друзьями; у нихъ было прочное положеніе и пріятно обставленная жизнь, тогда какъ онъ одиноко стоялъ на незнакомой почвѣ, готовый вступить въ жизненную борьбу, которая можетъ и сломить его. Онъ вспомнилъ отца, оставленнаго въ грустномъ одиночествѣ, вспомнилъ свою обманутую любовь, подорвавшую его вѣру въ людей, и его охватило чувство горечи, даже зависти къ этимъ счастливцамъ, не знающимъ заботъ, потому что въ ихъ рукахъ была всепокоряющая сила денегъ. Его гордость возмущалась противъ этой зависти, онъ напрягалъ всю свою и энергію для подавленія ихъ, но мысли его были такъ поглощены, что онъ часто разсѣянно отвѣчалъ мистриссъ Бредстонъ. Какъ истая южанка, она закидывала его вопросами о Германіи, говоря на ломаномъ англійскомъ языкѣ, съ гортанными звуками своего родного нарѣчія. Она очень уважала величіе Германіи, но нѣмцевъ все-таки считала немногимъ выше варваровъ, какими они представлялись, вѣроятно, въ средніе вѣка по понятіямъ южныхъ странъ.
   Миссъ Люси въ это время болтала съ Чарльзомъ, который только нѣсколькими годами былъ старше ее и обходился съ ней какъ съ подругой дѣтства, но все-таки не могъ скрыть своего восхищенія ея красотой и, такъ-же, какъ и его товарищи, усердно ухаживалъ за ней.
   Люси принимала это какъ должное, смѣялась, поддразнивала и возбуждала еще болѣе восторга. При этомъ она внимательно прислушивалась къ спокойному, серьезному голосу Курта и смотрѣла иногда на его грустное лицо, такъ рѣзко отличавшееся отъ ея юныхъ поклонниковъ. Когда онъ обращался къ ней, отвѣчая на ея вопросъ, изъ темной синевы ея глазъ точно выдѣлялся внутренній огонь и магнетическимъ токомъ проникалъ въ него. Онъ сознавалъ силу этого взгляда и, усиліемъ воли оторвавшись отъ него, продолжалъ разговоръ съ мистриссъ Бредстонъ, а Люси едва слушала расточаемыя ей любезности.
   Петерсонъ съ женой разсказывали Бредстону подробности своего путешествія и не вмѣшивались въ общій разговоръ.
   Хозяинъ дома предложилъ выпить за его госігя и пожелать ему счастья и успѣха въ новомъ свѣтѣ.
   Когда встали изъ за стола, солнце уже сѣло, и электрическія лампы освѣщали залы и садъ, куда всѣ пошли подышать вечерней прохладой.
   Небольшой садъ представлялъ рѣдкую картину для сѣверянина. Пиніи, резиновыя деревья и всевозможныя разновидности пальмъ, которыя мы привыкли видѣть только въ оранжереяхъ, достигали здѣсь неимовѣрной высоты и пышности. Кактусы раскидывали свои огромныя листья и ярко-красные цвѣты. Дубы, серебристые тополя и сосны, напоминающіе нашу полосу, отличаются здѣсь темной сочной листвой, а тополя отливаютъ нѣжнымъ металлическимъ блескомъ. Цвѣты издаютъ сильный, острый ароматъ и единственно, что напоминаетъ наши сады, это лужайки, постоянно поливаемыя, защищенныя отъ солнца густой тѣнью деревьевъ.
   Надъ этой роскошной природой поднималась съ темнаго оризонта яркая, блестящая луна.
   Кофе подали подъ сѣнь дуба; принесли шербеты изъ всевозможныхъ фруктовъ, а къ аромату цвѣтовъ примѣшался запахъ лучшихъ гаванскихъ сигаръ, которыя подавали мужчинамъ черные лакеи.
   Общество раздѣлилось на группы, а Люси подошла къ Курту, стоявшему у входа въ тѣнистую аллею.
   -- Хотя я и была вашей сосѣдкой за обѣдомъ, но моя мать такъ оживленно бесѣдовала съ вами, что вы меня, кажется, и не замѣтили. Я хочу вамъ напомнить о себѣ и при этомъ удовлетворилъ мое любопытство. Я такъ много слышу объ Европѣ. Говорятъ, все лучшее у насъ сдѣлано по ея образцу. Но мнѣ какъ-то не вѣрится, чтобъ хорошо и счастливо жилось въ странѣ, занесенной снѣгомъ больше полугода. Вы въ первый разъ здѣсь. Скажите, нравится вамъ наша часть свѣта, которая здѣсь, въ столицѣ, можетъ соперничать съ Европой своей культурой?
   Куртъ обернулся къ ней и теперь, при лунномъ свѣтѣ, еще больше поразился ея красотой, а полузакрытые глаза ея, какъ сапфиры, блестѣли изъ-подъ рѣсницъ.
   -- На вашъ вопросъ трудно отвѣтить, миссъ Люси. Здѣсь природа такъ красива и роскошна, какъ у насъ только на югѣ Италіи и въ Испаніи, и культура, по меньшей мѣрѣ, равна нашей, тѣмъ не менѣе я чувствую себя чуждымъ здѣсь. Въ нашихъ холодныхъ странахъ мы должны носить тепло въ себѣ и въ насъ самихъ долженъ горѣть душевный огонь, чтобы бороться съ зимней стужей природы. Это даетъ намъ мужество, сохраняетъ теплоту сердца и силу характера. Здѣсь же чрезмѣрно щедрые дары природы могутъ, пожалуй, ослабить нравственную силу; эта масса свѣта можетъ ослѣпить ясность взгляда и тогда, по-моему, утратится высшее достоинство человѣка.
   Лицо Люси, выражавшее дѣтскую шаловливость, когда она обратилась къ Курту, теперь совсѣмъ перемѣнилось Она стала серьезна, широко открыла глаза и смотрѣла на него съ удивленіемъ и восторгомъ, точно видѣла передъ собой новое, небывалое явленіе.
   Она долго молчала, потомъ сказала съ грустной улыбкой:
   -- Значитъ, вы считаете всѣхъ насъ здѣсь мечтателями, полулюдьми, которые всю свою силу почерпаютъ извнѣ, а сами по себѣ не имѣютъ ничего? Вы несправедливы къ намъ. Воспринимать въ себя свѣтъ чудной, величественный природы, конечно, хорошо, но и наше солнце ничего не даетъ душѣ, если она сама по себѣ бѣдна и безсильна. Посмотрите на отца моего, на мистера Петерсона, право, они не исключительно только вдыхаютъ живительный воздухъ. Да и намъ, женщинамъ, на которыхъ вы, можетъ быть, смотрите съ презрительной усмѣшкой, увѣряю васъ, нужно больше, чѣмъ солнечный свѣтъ и ароматъ цвѣтовъ.
   -- Простите,-- сказалъ Куртъ, пораженный ея словами:-- я вовсе не то хотѣлъ сказать. Вы выросли здѣсь и привыкли къ этимъ красотамъ. Я говорилъ только о себѣ; я привыкъ къ борьбѣ съ жизнью, съ собственной слабостью; я привыкъ искать поэзію и красоту, и боюсь, что потеряю здѣсь эту силу; впрочемъ, вѣрнѣе сказать, не потеряю,-- поправился онъ, съ блеснувшимъ взглядомъ:-- а это потребуетъ другого рода борьбы. Тамъ мы, послѣ трудовъ и борьбы, стремимся къ поэзіи и красотѣ, а здѣсь, я думаю, надо искать обновленія и укрѣпленія духа въ работѣ, чтобъ не быть окончательно покореннымъ и отуманеннымъ всей этой красотой.
   -- Можетъ быть, вы и правы... Но, нѣтъ!-- и здѣсь бываетъ борьба, требующая силы и мужества. Я занималась вашей нѣмецкой музыкой, но никогда не могла вполнѣ понять ее; она иногда казалась мнѣ суровой и холодной. Я не понимала вашего Вагнера, у котораго звуки иногда точно молоды. Взять хотя-бы образъ Лоэнгрина, который приходитъ изъ невѣдомой дали и гордо, холодно уходитъ обратно, когда его завѣтъ нарушенъ. Теперь, впрочемъ, я его понимаю,-- продолжала она тихо.-- Гордый и холодный, онъ требуетъ повиновенія, но въ глубинѣ сердца его теплота и пониманіе прекраснаго; таковы, вѣроятно, люди сѣвера, германцы.
   -- Я очень радъ, что вы вѣрно поняли меня и, по крайней мѣрѣ, у насъ, нѣмцевъ, не отнимаете пониманія поэзіи и красоты.
   Они замолчали. Къ нимъ подошелъ Чарльзъ съ друзьями, и завязался общій разгоровъ.
   Скоро всѣ вернулись въ домъ. Гости распрощались, и Куртъ ушелъ къ себѣ, совсѣмъ отуманенный впечатлѣніемъ этого перваго дня.
   

III.

   Петерсонъ настоятельно совѣтовалъ Курту сдѣлать визитъ министру финансовъ Сесилю Родсу, который, по обширному вліянію своему, могъ быть полезенъ каждому иностранцу. Но Куртъ не особенно стремился къ этому, желая пробить себѣ дорогу трудомъ, а не протекціей.
   -- Совершенно вѣрно, -- замѣтилъ Петерсонъ:-- но и для труда нужно найти подходящее поприще. Для этого же весьма важно знакомство и направленіе, что даже и протекціей назвать нельзя. Я въ хорошихъ отношеніяхъ со всѣми вліятельными лицами, но всегда былъ самостоятеленъ и самъ создалъ свое положеніе. Одного слова Сесиля Родса достаточно, чтобъ открыть вамъ широкое поле дѣятельности въ Трансваалѣ, но онъ также можетъ преградить и закрыть вамъ многіе пути. Во всякомъ случаѣ, съѣздите къ нему. Онъ умѣетъ цѣнить дѣльныхъ и сильныхъ людей. Если вы хотите основаться здѣсь, вамъ необходимо уяснить себѣ всѣ условія мѣстной жизни, а для этого весьма важно знакомство съ человѣкомъ огромнаго характера, непреклонной воли и обширнаго ума, какъ Сесиль Родсъ. Здѣсь сталкиваются такіе разнородные интересы, что надо хорошо знать всѣ пружины общественной и дѣловой жизни, чтобъ не сдѣлать промаха, могущаго повліять на всю дальнѣйшую жизнь.
   Куртъ склонился на эти доводы, воспользовался предложеннымъ Петерсономъ экипажемъ и поѣхалъ въ резиденцію министра, отстоявшую недалеко отъ города.
   Сесиль Родсъ пріѣхалъ въ южную Африку молодымъ, слабогрудымъ человѣкомъ, поселился колонистомъ въ Нэтанѣ и не только возстановилъ свое здоровье, но и пріобрѣлъ несмѣтное богатство, благодаря умѣлой эксплоатаціи открытыхъ въ Грикваландѣ алмазныхъ залежей и основанію общества, соединившаго въ своихъ рукахъ всѣ мелкія разработки. Достигнувъ неограниченнаго вліянія на финансовыя дѣла южной Африки, онъ былъ назначенъ двадцати пяти лѣтъ министромъ финансовъ Капской колоніи. Онъ отказался отъ министерскаго жалованья и сталъ почти неограниченнымъ правителемъ, такъ какъ англійскій губернаторъ, сэръ Геркулесъ Робинзонъ и первый министръ Сприггъ вполнѣ подчинялись его волѣ, находившей поддержку не только въ парламентѣ, но и въ англійской колоніальной политикѣ.
   Въ 1889 г. онъ основалъ финансовое общество, утвержденное англійскимъ правительствомъ, въ которое герцогъ Файфъ, зять принца Уэльскаго, и многіе представители аристократіи вложили свои капиталы. Общество это получило отъ правительства грамоту, давшую торговому предпріятію общественную и политическую силу съ полными административными, судебными и военными правами надъ всей территоріей, которую оно предполагало эксплоатировать. Земельная собственность общества, получившаго названіе "Чартередъ-компаніи", занимало пространство, равняющееся Германіи, Австріи, Франціи и Италіи, и простиралось отъ Капской колоніи до Конго и до германскихъ восточно-африканскихъ колоній. Эту громадную территорію, находившуюся подъ неограниченнымъ правленіемъ смѣлаго основателя "Чартередъ-компаніи", мѣстные жители назвали "Родезіей", и это названіе было не оффиціальное, но общепринятое точно такъ же, какъ самого Родса звали некоронованнымъ королемъ южной Африки. Его домъ, истый дворецъ, съ громадной наружной лѣстницей и выступающими флигелями, носилъ отпечатокъ его могущества и богатства. Глубокая тишина царила въ занимаемомъ имъ первомъ этажѣ; масса лакеевъ тѣснилась въ вестибюлѣ, встрѣчая и провожая посѣтителей. Въ канцеляріяхъ кипѣла работа, спокойная, строго организованная и неутомимая.
   Въ обширномъ рабочемъ кабинетѣ всесильнаго министра, на большихъ столахъ, были разложецы карты и дѣловыя бумаги. Широкія окна съ зеркальными стеклами давали массу свѣта, смягчаемаго большими, раскидистыми пальмами.
   Направо и налѣво тянулись анфилады салоновъ, обставленныхъ съ громадной роскошью и изысканнымъ вкусомъ, представляя рѣдкія коллекціи картинъ, бронзы, старинныхъ вещей и драгоцѣнностей.
   Сесиль Родсъ стоялъ у стола и внимательно разсматривалъ карту Африки.
   За письменнымъ столомъ, у окна, сидѣлъ личный секретарь министра, докторъ Джемсонъ, разбирая корреспонденцію и немедленно отвѣчая нѣсколько словъ на исключительно дѣловыя письма.
   Въ комнатѣ слышно было только тиканье часовъ и шелестъ бумаги, а издали доносился глухой гулъ уличнаго движенія.
   -- Должно удасться!-- воскликнулъ вдругъ Родсъ, выпрямляясь.-- Невозможно, чтобъ столько обдуманнаго труда пропало даромъ. Подойдите сюда, Джемсонъ, посмотрите, и вы согласитесь, что я правъ. Вы единственный человѣкъ, который меня понимаетъ, на котораго я вполнѣ могу расчитывать.
   Джемсонъ поднялъ свою круглую голову съ коротко остриженными волосами, маленькими хитрыми глазками и выразительнымъ ртомъ, уложилъ бумаги въ портфель и подошелъ къ картѣ.
   -- Ну, разумѣется, удастся, какъ все, что вы начинали. Вы оскорбляете счастье, если сомнѣваетесь, будь это даже нѣчто невозможное.
   -- Я знаю, что вы мнѣ вѣрите, Джемсонъ, но я не могу приписывать мой успѣхъ счастью и не хочу отдать ему въ руки мою будущность. Мои планы всегда строго обдуманы, я сумѣлъ покорить волю людей умомъ и смѣлостью, поэтому желаю мои удачи приписать, хоть въ равной степени, самому себѣ и счастью.
   -- Конечно, конечно, -- согласился Джемсонъ: -- богиня счастья женщина и, какъ всѣ женщины, покоряется только волѣ, которая сумѣетъ ее сломить.
   -- Я такъ и думалъ, но могу ошибиться въ моей увѣренности, такъ какъ не нахожу достаточной поддержки тамъ, гдѣ бы она должна была быть.
   -- Ошибиться? Почему-же? Развѣ англичане не съ восторгомъ смотрятъ на васъ, сэръ, и всѣ ваши предпріятія, завершившіяся "Чартередъ-компаніей"?
   Сесиль Родсъ задумался, потомъ нехотя сказалъ:
   -- Англійскій народъ понимаетъ меня инстинктомъ, онъ чувствуетъ, что я хочу упрочить могущество британской націи во всѣхъ частяхъ свѣта, но англійское правительство меня не понимаетъ, держится въ сторонѣ, чтобъ имѣть возможность каждую минуту отречься отъ меня.
   -- Ну, это безразлично,-- насмѣшливо улыбнулся Джемсонъ:-- вы не остановитесь на полпути изъ-за этихъ осторожныхъ господъ въ Лондонѣ.
   -- Конечно, нѣтъ!-- воскликнулъ Родсъ съ сверкнувшими глазами, и яркій румянецъ залилъ его лицо.-- Мнѣ и моимъ планамъ принадлежитъ будущее, а они живутъ въ прошломъ, но и въ немъ ничего не находятъ поучительнаго. Я хочу упрочить за британскимъ народомъ могущество и первое мѣсто въ свѣтѣ, какъ онъ того заслуживаетъ; въ немъ соединилась несокрушимая сила древнихъ саксонцевъ съ мужествомъ, огнемъ и творческой силой нормановъ, поэтому онъ первый въ ряду европейскихъ народовъ.
   -- И никто, кромѣ васъ, не сумѣетъ привести его къ міровому владычеству,-- съ искреннимъ убѣжденіемъ сказалъ Джемсонъ.-- Еслибъ бразды британскаго правленія были въ вашихъ рукахъ -- все пошло-бы не такъ, какъ теперь.
   -- Нѣтъ, нѣтъ,-- горячо прервалъ его Родсъ:-- это не то! Еслибъ я сегодня-же сдѣлался первымъ министромъ Англіи съ неограниченной властью Пальмерстона въ его лучшее время, я все-таки не могъ-бы искоренить постоянную ошибку англійской политики, и никакой парламентъ ее не устранитъ, это -- хищническая эксплоатаціи колоній, безъ толку и безъ мѣры. Англійская политика выжимаетъ всѣ соки изъ своихъ колоній, истощаетъ ихъ оборонительную силу и производительность, высасываетъ изъ нихъ кровь, чтобъ стягивать сокровища въ Англію. Такъ поступала она съ сѣверной Америкой, съ Индіей, которую великій Варренъ Гастингсъ завоевалъ противъ воли лондонскихъ заправилъ, и такъ ведется дѣло съ Африкой. Результаты налицо. Америка отпала, и не туземцы, а англичане освободили разростающееся государство отъ безумной эксплоатаціи англійскаго парламента и англійскихъ министровъ. Духъ британской расы живетъ, обновленный, въ сѣверной Америкѣ и имъ проникаются переселенцы всѣхъ другихъ національностей. Еслибъ Вашингтонъ былъ Варреномъ Гастингсомъ, сѣверная Америка стала-бы уже государствомъ, съ которымъ считалась-бы Европа. А Индія? Что-бы это было, еслибъ дали ея производительности достигнуть полнаго развитія? Теперь это золотое дно для Англіи, изъ котораго неразумно черпаютъ, пока оно изсякнетъ, вмѣсто того, чтобъ правильно разрабатывать несмѣтныя богатства страны. Изъ жадности даютъ гибнуть урожаямъ, а людямъ -- умирать съ голода, не понимая, что расходы правильнаго хозяйства возмѣщаются сторицей. Революція, какъ при Нана-Саибѣ, или война могутъ уничтожить эту сокровищницу.
   -- Война?-- усмѣхнулся Джемсонъ.-- У кого на свѣтѣ хватило-бы силы отнять Индію у Англіи?
   Родсъ пристально посмотрѣлъ на него. Онъ какъ будто не хотѣлъ высказываться, но потомъ глубоко вздохнулъ и заговорилъ, положивъ руку на плечо Джемсона.
   -- Я долженъ хоть разъ высказать, что вижу и сознаю, какъ неоспоримую истину; меня осмѣяли-бы, какъ всегда осмѣиваютъ истину, но съ вами я могу говорить, Джемсонъ, вы мой другъ, понимаете меня и будете вмѣстѣ со мной трудиться и бороться, когда настанетъ время.
   -- Говорите, сэръ,-- взволнованно сказалъ Джемсонъ.-- Я стою во тьмѣ, но могу увидать свѣтъ, когда мнѣ укажетъ его вашъ умъ, созданный для побѣдъ и владычества.
   -- Что нужно для побѣды, что упрочиваетъ владычество?-- въ раздумьѣ проговорилъ Родсъ.-- Сознаніе и воля! Природа дала мнѣ и то, и другое и я не оставлю эти дары безъ примѣненія, какъ не оставилъ ихъ и Наполеонъ I.
   Глаза его, устремленные вдаль, сверкали необычайнымъ огнемъ.
   -- Для Англіи наступаютъ другія времена. Britannia rule the Warus это раздается въ сердцѣ каждаго англичанина и поэтому онъ увѣренъ въ британскомъ могуществѣ во всѣхъ частяхъ свѣта. Это было вѣрно прежде, когда ни одинъ флотъ не могъ сравниться съ англійскимъ. Французскій флотъ не выдержалъ сраженія при Трафальгарѣ, а другія державы не могли соперничать съ Англіей на морѣ. Англія имѣла свободный доступъ къ своимъ колоніямъ и гаванямъ и никто другой не могъ проникнуть въ ея владѣнія. Теперь не то. Тихо и незамѣтно измѣнилось положеніе. Франція постоянно усиливала свое морское могущество. Англія не внимала предостереженіямъ и только недавно начала улучшать свой флотъ. Вмѣстѣ съ этимъ другія державы тоже обзавелись флотомъ. Русскія военныя суда стоятъ наготовѣ въ Дарданеллахъ и могутъ ежеминутно войти въ Средиземное море, а германскій флагъ развѣвается на всѣхъ моряхъ надъ безукоризненными судами. Насколько я понимаю духъ германскаго флота, онъ жаждетъ войны и уже отважился выступить противъ насъ на азіатскомъ Востокѣ вмѣстѣ съ русскими и французскими судами. Англія должна постоянно опасаться коалиціи, и удастся-ли намъ отстоять колоніальные порты -- это еще большой вопросъ.
   -- Вы рисуете черезчуръ мрачную картину, сэръ,-- угрюмо замѣтилъ Джемсонъ.
   -- Но вѣрную! А еще худшая опасность грозитъ намъ -- это борьба съ внутренними врагами. Ложная хищническая политика обратила колоніи во враговъ Англіи -- и неминуемо наступитъ война. Когда она разразится, теперешній англійскій флотъ не поможетъ; Англія не имѣетъ достаточно сухопутныхъ военныхъ силъ, а возстаніе будутъ поддерживать всѣ: въ Индіи -- Россія, въ Египтѣ -- Франція, въ Канадѣ -- сѣверная Америка. Еслибъ англійская политика не смотрѣла на колоніи какъ на чуждый, почти враждебный элементъ и дала-бы имъ развиться самостоятельно, то британскій духъ сохранился-бы и у англійскаго народа были-бы могучіе союзники, родные по духу и происхожденію, а теперь -- что было съ Америкой, то повторится съ Индіей, съ Египтомъ и съ Канадой, когда не хватитъ силъ поддерживать насильственно навязанное владычество.
   -- Но Африка... южная Африка?-- спросилъ Джемсонъ, слушавшій съ возраставшимъ напряженіемъ.
   -- Африка!-- повторилъ Родсъ.-- Здѣсь еще хуже, чѣмъ гдѣ-бы то ни было, хотя,-- добавилъ онъ съ загадочной улыбкой, которую, видимо, понялъ Джемсонъ:-- можетъ быть, лучше и надежнѣе. Здѣсь внутренняя опасность острѣе. Тутъ не только недовольство народа, но у насъ подъ бокомъ выростаетъ сила, готовая потопить Англію при первомъ удобномъ случаѣ. Здѣсь пробно основалась Германія, чему не сумѣли помѣшать своевременно, и Пруссія, эта военная школа Германіи, уже положила основаніе германской арміи на Востокѣ и на Западѣ. Англія не устоитъ противъ такой военной огранизаціи, въ которую втянутъ и негровъ. Но, -- продолжалъ Родсъ, гордо выпрямляясь:-- здѣсь есть центръ, въ которомъ можно создать британскую оборонительную силу и британскій духъ, которые сохранятъ южную Африку англійскому народу, даже еслибъ лондонскіе министры не сумѣли ее удержать. Весь народъ въ Англіи понимаетъ, что этотъ сколокъ съ Великобританіи сохранится для ея народа, даже если Индія и Канада отпадутъ. И этотъ центръ, Джемсонъ, создалъ я одинъ, потому что слово "невозможно" для меня не существуетъ и я никогда не зналъ страха.
   Онъ положилъ руку на карту, глаза его горѣли, а нѣжная, стройная фигура казалась бронзовымъ изваяніемъ. Джемсонъ смотрѣлъ на него, не смѣя нарушить его молчаніе.
   -- Я не понимаю глупую скромность,-- снова заговорилъ Родсъ:-- я знаю, чего хочу и что могу; моей жизни еще хватитъ достигнутъ намѣченной цѣли, такъ какъ я не знаю никого, кто могъ-бы продолжить мое дѣло.
   -- Нѣтъ, сэръ,-- вскричалъ Джемсонъ:-- такого нѣтъ! Но вы сами доведете дѣло до конца, ибо -- fortes fortuna juvat -- и найдете вѣрныхъ исполнителей вашей воли, и въ числѣ ихъ я буду самымъ вѣрнымъ и преданнымъ.
   -- Я это знаю,-- сказалъ Родсъ, подавая ему руку съ сознаніемъ всесильнаго повелителя.-- Посмотрите, вотъ центръ будущаго, которое я себѣ создалъ. Территорія Чартередъ-компаніи раздѣляетъ нашихъ противниковъ: я могу дать этой территоріи, заключающей въ себѣ несмѣтныя сокровища, право оборонительной силы и экономической самостоятельности; отсюда мы пойдемъ къ сѣверу и не побережью, которое должно быть подчинено намъ. Если правильно и твердо управлять этой страной, она будетъ властвовать надъ всей Африкой. А кто будетъ ея правителемъ...
   -- Тотъ будетъ королемъ Африки, -- прервалъ его Джемсонъ:-- и поэтому народная молва уже теперь зоветъ это будущее государство Родезіей.
   Родсъ улыбнулся.
   -- Барренъ Гастингсъ могъ-бы быть королемъ Индіи и упрочилъ-бы за Англіей богатѣйшую страну, но онъ не отважился, а мелкіе лондонскіе политики предали его суду... Злѣйшіе наши враги -- трансваальскіе буры. Англія не могла окончательно покорить ихъ, а теперь они расчитываютъ на защиту державъ, главнымъ образомъ, Германіи. Ихъ правители особенно враждебны намъ; они исключаютъ иностранцевъ изъ участія въ ихъ дѣлахъ, а намъ нужно для будущаго именно тамъ имѣть твердую опору. Попытка покоритъ ихъ, не располагая надлежащей силой, могла-бы окончиться неудачей или вызвать иностранное вмѣшательство, на что всегда соглашается лондонскій кабинетъ. Но есть другой способъ добитыя тамъ вліянія и даже болѣе дѣйствительный способъ. Всѣ переселенцы Трансвааля недовольны и озлоблены, что не получаютъ правъ гражданства и не допускаются къ участію въ управленіи и законодательствѣ страны.
   -- Совершенно вѣрно, сэръ,-- многозначительно закивалъ головой Джемсонъ.-- Это озлобленіе возростаетъ съ каждымъ днемъ. Я имѣю многочисленныя свѣдѣнія объ этомъ изъ Іоаганнесбурга.
   -- Поэтому, что можетъ быть проще и естественнѣе, если эти недовольные элементы попробуютъ сами отвоевать себѣ заслуженныя права? Это будетъ частное дѣло южно-африканской республики, не касающееся ни Англіи, ни европейскихъ державъ. Вѣдь, это будетъ народная демонстрація, немного энергично выраженная. Движеніе должно удастьсь, если будетъ ловко ведено, а когда переселенцы, уитлендеры, получатъ права гражданства, то они скоро составятъ большинство въ фольксратѣ.
   -- Я понимаю, сэръ, понимаю,-- воскликнулъ Джемсонъ:-- и обѣщаю вамъ, что движеніе будетъ ловко подготовлено и ведено, если вы мнѣ дадите на то полномочіе.
   -- Развѣ нужно полномочіе, чтобъ исполнить мою мысль? Дѣйствуйте по своему усмотрѣнію, не теряйте время, но не спѣшите; ударъ долженъ быть мѣтко направленъ. Мы сдѣлаемъ завоеваніе, не нарушая народныхъ правъ, и положимъ основаніе африканскому государству съ британской національностью.
   Постучали въ дверь, и вошедшій слуга доложилъ:
   -- Господинъ Куртъ Форбергъ.
   -- А, молодой германскій офицеръ,-- сказалъ Родсъ.-- Просите въ кабинетъ, я сейчасъ приду. А вы, мой другъ,-- обратился онъ къ Джемсону, протягивая ему руку:-- обдумайте мою мысль и какъ привести ее въ исполненіе. Тогда время, которое мы съ вами проболтали, не пропадетъ даромъ.
   Онъ быстро направился черезъ рядъ салоновъ въ свой пріемный кабинетъ.
   

IV.

   Куртъ стоялъ у окна, смотря черезъ деревья на высокія горы. Въ каждомъ листкѣ сказывалась богатая, мощная природа; самые разнообразные цвѣты издавали чудный запахъ, птицы летали и пѣли въ густой зелени, вездѣ была видна молодая, ключемъ бьющая жизнь. Глядя на эту красоту и силу пробудившейся природы, Куртъ подумалъ о своей родинѣ, теперь занесенной снѣгомъ; онъ вспомнилъ, какъ горячо билось его сердце, какъ стремился онъ къ прекрасному и какъ все это застыло и замерло отъ обманутой любви и вѣры въ людей. Тоже предательство должно и здѣсь отравлять сердца, какъ и вездѣ, гдѣ люди ставятъ себѣ идеаломъ преходящія земныя блага. Нѣтъ, никакія чары не заставятъ его свернутъ съ пути гордаго одиночества. Онъ достигнетъ намѣченной цѣли и не будетъ искать идеаловъ, обманувшихъ его юношескія мечты и надежды.
   Приходъ Сесиля Родса вывелъ его изъ этихъ размышленій. Онъ повернулся, провелъ рукой по глазамъ и почтительно поклонился министру, который любезно протянулъ ему руку и сказалъ, улыбаясь:
   -- Вы навѣрно мечтали о вашей родинѣ, которая теперь совсѣмъ иначе выглядитъ. Ваши соотечественники всѣ немного склонны къ мечтательности, въ лучшемъ значеніи этого слова. Чѣмъ идеальнѣе мечты, тѣмъ мучительнѣе пробужденіе, но если положиться только на свои силы и мужество, то это горе можно скоро побороть. Здѣсь мы не знаемъ мечтаній и съ юности погружаемся въ практическую жизнь; работать, трудиться, создавать -- вотъ наши идеалы и они могутъ увлечь, если ведутъ къ высокой цѣли. У насъ здѣсь хорошая почва для начала новой жизни, пробуждающейся отъ мечтаній.
   Куртъ удивлено смотрѣлъ на этого молодого человѣка, успѣвшаго уже крупно проявить себя. Онъ такъ спокойно и увѣренно высказалъ волновавшія его мысли, точно прочиталъ ихъ своимъ удивительнымъ, въ душу проникающимъ взоромъ.
   -- Жизнь вездѣ даетъ разочарованія, -- возразилъ Куртъ съ подавленнымъ вздохомъ.-- Я пріѣхалъ сюда трудиться и работать, а мечты долженъ оставить въ сторонѣ.
   -- Это вамъ вполнѣ удастся, если мое знаніе людей меня не обманываетъ, и я готовъ служить вамъ, чѣмъ могу. Вы были военнымъ, а потому сумѣете себя поставить, а какъ инженеръ можете найти здѣсь широкое примѣненіе вашей спеціальности. Вы думаете остаться здѣсь?
   -- Нѣтъ, хотя жизнь здѣсь заманчива и привлекательна, но я хочу серьезной работы и независимаго положенія. Я думаю отправиться въ Трансвааль, гдѣ населеніе сродное намъ, нѣмцамъ, и твердо держится старыхъ обычаевъ, что мнѣ очень симпатично. Я надѣюсь, что тамъ не буду чувствовать себя чужимъ.
   -- Боюсь, что у васъ найдется мало общаго съ трансваальскими бурами. Это переселившіеся голландскіе крестьяне, которые до сихъ поръ проявляли мало склонности къ цивилизаціи. Но при вашихъ стремленіяхъ, Трансвааль самое подходящее мѣсто. Всѣмъ иностранцамъ приходится тамъ, къ сожалѣнію, наталкиваться на упорство, съ которымъ они держатся своего устарѣлаго законодательства, благодаря которому почти невозможно добиться гражданскихъ и избирательныхъ правъ. Это задерживаетъ ростъ промышленности и экономическое развитіе. Иностранцы страдаютъ отъ этого, а благосостояніе страны -- еще больше. Вы сами въ этомъ убѣдитесь и увидите, что я правъ. Англійское правительство могло-бы вызвать это развитіе, но оно не сумѣло внушить бурамъ довѣріе къ себѣ, и республика вернулась къ своей самостоятельности, но отказывается отъ всякихъ измѣненій своего законодательства въ пользу иностранцевъ, чѣмъ возбуждаетъ массу неудовольствій.
   -- Но развѣ трансваальскіе буры, какъ первые колонисты, не имѣли права отстаивать свою самостоятельность и по своему управлять страной, ими отвоеванной?-- спросилъ Куртъ.
   -- Конечно, имѣли право. Я самъ англичанинъ, но не стою за англійскія завоеванія. Трансваалю слѣдовало-бы имѣть болѣе тѣсныя и живыя экономическія сношенія съ другими колоніями, а не отстраняться отъ нихъ. Всѣ бѣлые должны-бы соединиться ради важнаго общаго интереса,-- продолжалъ онъ, зорко наблюдая за дѣйствіемъ своихъ словъ.-- Намъ всѣмъ грозитъ опасность общаго возстанія негровъ, которые всѣ стремятся избавить отъ владычества европейцевъ эту страну, самой природой предназначенную, какъ они думаютъ, въ ихъ неотъемлемую обственность. Недалекъ тотъ день, когда всѣ негры подымутся и стихійной силой пойдутъ на европейцевъ. Они учатся владѣть оружьемъ и достаютъ его; они обладаютъ дикимъ мужествомъ, отлично переносятъ климатъ и всѣ лишенія. Эта борьба можетъ дать побѣду европейцамъ только при условіи сплоченности и своевременнаго вооруженія. Тутъ не должно быть ни англичанъ, ни голландцевъ, ни нѣмцевъ, а только африкандеры, какъ мы говоримъ, считающіе Африку своимъ отечествомъ и управляющіе ею безъ вмѣшательства своей коренной родины. Этотъ взглядъ раздѣляютъ многіе англичане, многіе голландцы и даже многіе буры, но чтобъ достигнутъ такого единства бѣлыхъ, надо устранить всѣ существующія между ними недоразумѣнія, какъ это уже сдѣлано въ Капской колоніи. Здѣсь нѣтъ различія національностей, тутъ всѣ африкандеры, отвоевавшіе себѣ и своимъ потомкамъ отечество, которому стараются дать могущество и процвѣтаніе, подобающее правильно организованному государству. Единственнымъ препятствіемъ къ такому союзу является упорство, съ которымъ Трансваальская республика отстраняетъ всякія реформы и всякое свободное экономическое развитіе. Ну, да вы все это сами увидите и тогда, навѣрно, согласитесь съ моими взглядами на будущность Африки.
   -- Вы такъ всесторонне изучили мѣстныя условія страны, сэръ,-- отвѣчалъ Куртъ, слушавшій съ напряженнымъ вниманіемъ:-- что я искренно радъ случаю получить такія важныя указанія.
   Родсъ вопросительно и пристально посмотрѣлъ на него и очень любезно отвѣтилъ:
   -- Я дамъ вамъ письма въ Іоганнесбургъ къ разнымъ лицамъ, которыя могутъ и будутъ вамъ полезны, за какую-бы дѣятельность вы ни взялись, такъ какъ мое слово имѣетъ значеніе у моихъ друзей. Надѣюсь еще увидать васъ до вашего отъѣзда.
   Куртъ поблагодарилъ и откланялся, а министръ проводилъ его до двери кабинета.
   Родсъ задумчиво посмотрѣлъ ему вслѣдъ и проговорилъ:
   -- Настоящій и дѣльный человѣкъ, хорошее орудіе для моихъ плановъ. Но захочегъ-ли онъ быть орудіемъ? Онъ, кажется, проницателенъ и способенъ воспринять широкую идею, остороженъ въ словахъ. Этотъ прусскій офицеръ можетъ быть очень полезенъ, но и очень опасенъ. Надо зорко слѣдить за нимъ и помочь ему подняться или задержать его полетъ, смотря по тому, какъ онъ себя покажетъ: другомъ или врагомъ.
   Онъ вернулся въ свой рабочій кабинетъ, просмотрѣлъ корреспонденцію, приготовленную Джемсономъ, и опять сѣлъ передъ картой Африки, преслѣдуя свою неотступную мысль.
   Куртъ передалъ Петерсону разговоръ съ Сесилемъ Родсомъ, который произвелъ на него сильное впечатлѣніе.
   -- Онъ во многомъ правъ и вѣрно судитъ о будущемъ,-- согласился Петерсонъ.-- Если европейская культура должна завоевать Африку, то. единство бѣлыхъ необходимо. Такъ какъ негры не отступятъ безъ жестокой борьбы. Я самъ англичанинъ и высоко чту родину моихъ предковъ, но люблю Африку, какъ свое отечество, а для моего сына она уже родина. Для будущихъ поколѣній Англія перейдетъ въ область преданій. Раздѣла національностей держатся только тѣ, которые пріѣзжаютъ сюда, чтобъ нажить состояніе и вернуться домой. Удастся-ли объединить всѣхъ бѣлыхъ -- это вопросъ, на который я не берусь отвѣтить. Во всякомъ случаѣ, если кто и способенъ выполнить такое дѣло, то только Сесиль Родсъ, но тогда,-- добавилъ онъ улыбаясь:-- новое государство африкандеровъ не будетъ республикой: Сесиль Родсъ рожденъ абсолютнымъ цезаремъ, а не Вашингтономъ.
   -- А развѣ нельзя цивилизовать негровъ?-- спросилъ Куртъ.-- Неужели ихъ освождаютъ отъ рабства, чтобъ держать въ положеніи низшихъ существъ? Они, кажется, легко воспринимаютъ культуру.
   -- Единичныя личности воспринимаютъ, но только въ томъ случаѣ, если порываютъ всякую связь съ прежними отношеніями и обстановкой жизни. Ни чтобъ цивилизовать весь народъ, потребуется нѣсколько столѣтій. Все это вопросы будущаго и трудно предположить, какъ они разрѣшаться; можетъ быть, путемъ крупныхъ переворотовъ и борьбы, а, можетъ быть, и мирнымъ путемъ. Я такъ эгоистиченъ, что забочусь прежде всего о прочномъ положеніи для себя и для моей семьи, и вамъ, мой молодой другъ, совѣтую больше думать о себѣ, чѣмъ о будущности, предстоящей Африкѣ, надъ которой еще только занимается заря новой жизни.
   Куртъ вздохнулъ; онъ пріѣхалъ сюда для спокойнаго труда, а здѣсь благодатная почва оказывалась тоже ареной политическихъ интересовъ, которые грозили ежеминутно поглотить плоды усердной работы.
   Разговоры съ Родсомъ и Петерсономъ напомнили ему серьезныя жизненныя задачи, для которыхъ онъ пріѣхалъ сюда, требовавшихъ теперь, въ виду этихъ сложныхъ обстоятельствъ, полнаго вниманія и напряженія силъ. Онъ не забылъ эти задачи, но пріятная семейная жизнь въ домѣ Петерсона отодвинула ихъ на время на второй планъ и онъ, боясь утратить свою энергію, рѣшилъ ѣхать сейчасъ-же послѣ наступающихъ рождественскихъ праздниковъ. Къ ускоренію его отъѣзда была, кромѣ того, еще другая побудительная причина.
   Молодой Чарльзъ Петерсонъ, съ которымъ онъ ежедневно занимался нѣмецкимъ языкомъ, привязался къ нему съ какимъ-то дѣтскимъ пыломъ и поклоненіемъ. Куртъ, много старше его и всесторонне образованный, открылъ ему цѣлую область воззрѣній на истинное назначеніе человѣка, надъ которымъ еще не задумывался молодой человѣкъ, поэтому Куртъ казался ему какимъ-то высшимъ существомъ и воплощеніемъ всѣхъ идеаловъ. Эта возроставшая привязанность трогала Курта, какъ ни старался онъ закалить себя для жизненной борьбы. Съ первыхъ-же дней пребыванія своего въ домѣ Петерсона, Куртъ замѣтилъ юношескую любовь Чарльза къ Люси Бредстонъ и замѣтить также, что родители молодыхъ людей съ удовольствіемъ видятъ эту склонность. Черезъ нѣсколько времени Чарльзъ сталъ, видимо, отдаляться отъ Люси и ихъ отношенія рѣзко измѣнились. Онъ церемонно здоровался съ ней и почти не разговаривалъ. Люси какъ-бы не замѣчала этой перемѣны и всегда старалась втянуть Курта въ разговоръ. Онъ сначала приписывалъ это любопытству, но потомъ, безъ всякаго самомнѣнія, не могъ не видѣть, что она питаетъ къ нему болѣе нѣжное чувство. Его даже испугало сознаніе того горя, которое онъ можетъ внести въ гостепріимно принявшій его домъ, и онъ рѣшилъ положить этому конецъ.
   Онъ сообщилъ Петерсону свое намѣреніе уѣхать немедленно послѣ Рождества, а когда Люси поблѣднѣла при этомъ извѣстіи, это только укрѣпило его рѣшеніе.
   Петерсонъ просилъ его заняться устройствомъ елки, чтобъ показать своимъ друзьямъ настоящую нѣмецкую елку, которая послужитъ и Курту радостнымъ напоминаніемъ далекой родины. Воспоминаніе было не веселое, напомнивъ ему дѣтство въ тѣсномъ семейномъ кругу и послѣдніе счастливые годы въ домѣ Маркфельда. Также грустно дѣйствовала на него внѣшняя обстановка; въ Германіи этотъ праздникъ неразлучно связанъ съ морозомъ и снѣгомъ, а тутъ онъ проходитъ въ полномъ расцвѣтѣ знойнаго лѣта.
   Куртъ укрѣпилъ на подставкѣ толстый сучекъ пиніи и пригнулъ вѣтки, чтобъ придать ей, по возможности, видъ сѣверной ели. Въ нѣмецкомъ магазинѣ онъ нашелъ всѣ елочныя украшенія, свѣчи, золотыя и серебряныя звѣзды, разноцвѣтные шары, даже воскового ангела, и нѣмецкіе пряники и марципаны. Онъ убралъ елку въ своей комнатѣ, съ помощью Чарльза, а когда зажегъ свѣчи для пробы, у него невольно скатилась слеза.
   Чарльзъ бросился ему на шею, говоря:
   -- Вамъ не нужно забывать родину, чтобъ хорошо чувствовать себя у насъ. Помните только, что у васъ здѣсь друзья такіе-же вѣрные и преданные, какъ тамъ.
   Онъ поцѣловалъ юношу въ лобъ и крѣпко пожалъ ему руку:
   -- Этого я не забуду, дорогой Чарльзъ, и постараюсь на дѣлѣ доказать мою благодарность за вашу дружбу.
   Петерсоны и Бредстоны должны были вмѣстѣ отпраздновать рождественскій вечеръ.
   Столы съ подарками были разставлены на верандѣ, съ которой видны были зеленыя лужайки и клумбы душистыхъ цвѣтовъ. Въ деревьяхъ блестѣли разноцвѣтные лампіоны, а на темномъ небесномъ сводѣ загорались звѣзды.
   Куртъ и Чарльзъ перенесли елку въ залъ, а когда зажгли свѣчи и ихъ мягкій свѣтъ разлился по комнатѣ, а черезъ открытыя окна доносилось чириканье птицъ,-- картина вышла такъ трогательно хороша, такъ достойна великаго праздника, но такъ различна съ сѣверной обстановкой этого дня, что у Курта сердце болѣзненно забилось. Онъ положилъ на столъ у елки маленькіе подарки для всѣхъ присутствовавшихъ, тоже купленные въ нѣмецкомъ магазинѣ. Чарльзъ открылъ двери зала, а Куртъ заигралъ на роялѣ рождественскую пѣснь Лютера. Все общество остановилось на порогѣ съ громкими возгласами восторга, потомъ всѣ подошли благодарить Курта за доставленное удовольствіе.
   Петерсонъ отвелъ каждаго къ своему мѣсту, гдѣ были приготовлены роскошные подарки. Куртъ нашелъ на своемъ столѣ всевозможныя охотничьи оружія и дорожныя вещи. Онъ преподнесъ всѣмъ вазочки, подчасники, альбомы, портсигары, все нѣмецкаго производства, а Люси изящную рабочую корзиночку.
   -- Это неотъемлемая принадлежность нѣмецкой хозяйки и талисманъ ея могущества,-- сказалъ онъ, улыбаясь.
   Люси покраснѣла и вопросительно взглянула на него.
   -- Не намекъ-ли это на то, что мы здѣсь боимся работы, или неспособны къ ней? О, я ея не боюсь, тѣмъ болѣе, если это талисманъ для власти, чего, говорятъ, мы всѣ добиваемся. Въ доказательство этого, я приготовила вамъ подарокъ моей работы, но не рѣшалась положить его на столъ.
   И она подала ему страусовое яйцо, на которомъ былъ съ одной стороны прекрасно нарисованъ букетъ цвѣтовъ, а на другой -- иниціалы Курта.
   -- Это продуктъ Африки, гдѣ, надѣюсь, на васъ посыпятся цвѣты счастья.
   Куртъ былъ очень тронутъ прелестнымъ подаркомъ и искренно поблагодарилъ Люси.
   Потомъ всѣ направились въ сосѣдній залъ къ ужину, тоже мало напоминавшій нѣмецкій рождественскій столъ. Тамъ подается горячій пряный пуншъ, а здѣсь стояли вина въ холодильникахъ, для освѣженія отъ удушливой жары, а послѣ ужина приступили къ исполненію стариннаго англійскаго обычая.
   На верандѣ спустили съ потолка вѣтку омелы, старики торжественно подвели своихъ женъ подъ волшебное растеніе и искренно поцѣловали ихъ.
   Люси, разрумянившаяся, стояла въ сторонѣ съ опущенными глазами.
   Петерсонъ взялъ ее за руку и подвелъ подъ вѣтку, говоря:
   -- Въ большомъ обществѣ это, конечно, веселѣе, но обычай долженъ быть исполненъ.
   Онъ поцѣловалъ Люси и отошелъ, оглядываясь на молодыхъ людей.
   -- Ну, Чарльзъ, чтожъ ты не слѣдуешь моему примѣру? А вы?-- обратился онъ къ Форбергу.-- Поцѣлуй миссъ Люси, навѣрно, будетъ не изъ плохихъ воспоминаній о Капштадтѣ и о нашемъ домѣ.
   Чарльзъ подошелъ, подталкиваемый отцомъ. Онъ былъ блѣденъ, рука его дрожала и похолодѣла, когда онъ ее протянулъ Люси, не поднимая глазъ, а она, смѣясь, нагнулась и подставила ему губы.
   Форбергу тоже пришлось подойти, но теперь поблѣднѣла и задрожала Люси.
   Онъ протянулъ ей руку, а когда коснулся ея губъ, она ярко покраснѣла, на секунду подняла на него глаза и въ нихъ опять блеснулъ необычайный огонь. Она невольно положила руку ему на плечо, точно хотѣла притянуть его къ себѣ, потомъ быстро отшатнулась и отошла къ елкѣ.
   -- Это, по крайней мѣрѣ, былъ настоящій поцѣлуй,-- замѣтилъ Петерсонъ.-- Такой поцѣлуй, какъ говорится, "срываютъ" и дама должна представиться недовольной, хотя, быть можетъ, на самомъ дѣлѣ и ничего не имѣетъ противъ него.
   Всѣ засмѣялись. Чарльзъ и Куртъ тоже развеселились, когда выпили еще по стакану замороженнаго пунша, чтобъ соединить требованія климата съ нѣмецкимъ обычаемъ.
   Только Люси осталась молчалива и задумчива и не заговаривала больше съ Куртомъ.
   

V.

   Въ теченіе рождественскихъ праздниковъ было нѣсколько баловъ, которые Куртъ посѣтилъ со своими друзьями. Онъ нѣсколько разъ встрѣчалъ Сесиля Родса, познакомился съ губернаторомъ сэромъ Геркулесомъ Робинзономъ и со всѣмъ высшимъ управленіемъ Капской колоніи.
   Послѣ праздниковъ Петерсонъ предложилъ поѣздку въ свое помѣстье въ Уитенгагенѣ, недалеко отъ бухты С.-Франциско. У него было тамъ много дѣловыхъ сношеній и онъ хотѣлъ показать Курту интересную для европейца охоту въ лѣсахъ рѣки Гамту. Приглашены были также Бредстоны и нѣсколько товарищей Чарльза.
   Переѣздъ изъ Капштадта въ портъ С.-Франциско предполагалось совершить на элегантной яхтѣ Петерсона, а оттуда Куртъ долженъ былъ ужъ прямо проѣхать въ Іоганнесбургъ.
   Всѣ охотно приняли приглашеніе, но особенно радовался Чарльзъ, который многому научился у Курта и искренно горевалъ объ его отъѣздѣ. Люси тоже съ увлеченіемъ готовилась къ поѣздкѣ. Она была задумчива и разсѣянна за послѣднее время, не заговаривала съ Куртомъ, а когда онъ къ ней обращался, вопросительно смотрѣла на него своими чудными глазами, точно ждала большаго, чѣмъ обыденнаго разговора. Теперь она стала весела, разсказывала Курту о прелестной мѣстности около С.-Франциско и какъ будто забывала предстоящую разлуку, радуясь простой, непринужденной жизни въ Уитенгагенѣ.
   Форбергъ сдѣлалъ прощальные визиты и былъ опять особенно любезно принятъ Родсомъ.
   Рано утромъ всѣ собрались на яхтѣ, и, послѣ небольшого переѣзда, при чудной погодѣ, высадились въ С.-Франциско, гдѣ ждали экипажи для доставленія общества въ Уитенгагенъ.
   Уитенгагенъ, утопающій въ зелени и защищенный горами отъ знойныхъ сѣверныхъ вѣтровъ, производитъ впечатлѣніе провинціальнаго городка. Жители зажиточны, занимаются ремеслами, мелкой торговлей, хлѣбопашествомъ и садоводствомъ. Среди садовъ выдѣляются изящныя виллы богачей Капштадта и нѣсколько конторъ для торговыхъ сношеній всего округа съ крупными промышленными центрами. Одна изъ такихъ конторъ принадлежала Петерсону, а рядомъ стояла его вилла, большая, одноэтажная, на высокомъ фундаментѣ, окруженная громаднымъ паркомъ.
   Всѣ размѣстились въ своихъ комнатахъ и жили свободно, непринужденно, пользуясь экипажами и верховыми лошадьми и собираясь только къ завтраку и обѣду. Петерсонъ долженъ былъ съѣздить по дѣламъ въ портъ Елизаветы и Куртъ поѣхалъ съ нимъ, желая отстраниться отъ Люси. Куртъ очень интересовался африканской жизнью во всѣхъ ея проявленіяхъ.
   Люси совсѣмъ измѣнилась: шутила, смѣялась, поддразнивала своихъ юныхъ поклонниковъ, но при этомъ заводила серьезные разговоры съ Куртомъ и старалась увлекать его въ паркъ, но онъ уклонился, не желая поддерживать зародившееся въ ней чувство.
   Портъ Елизаветы представлялъ одинъ изъ главныхъ торговыхъ центровъ колоніи, съ кипучей, быстро развивающейся жизнью. Населеніе тамъ состоитъ исключительно изъ европейцевъ и по берегу тянутся почти на три мили громадные склады товаровъ, фабрики, виллы и дома; не забыты также школы и церкви. Для ускоренія выгрузки и нагрузки товаровъ, рельсовые пути подходятъ къ самой набережной, соединяя городъ съ Уитенгагеномъ, Грагамсъ-Тоуномъ, Колесбергомъ и Кимберлеемъ, "алмазнымъ городомъ".
   Быстрый ростъ этого пункта тѣмъ удивительнѣе, что бухта Делагоа представляетъ открытую и неудобную стоянку для судовъ, такъ какъ ничѣмъ не задержанные юговосточные вѣтры часто переходятъ въ штормы, срываютъ съ якорей суда и причиняютъ имъ крупныя аваріи. Это неудобство трудно устранимо. Поэтому, во избѣжаніе человѣческихъ жертвъ, дѣйствуетъ правильно организованная портовая стража, немедленно спускающая спасательныя лодки, какъ только начинается штормъ.
   Все это очень заинтересовало и подняло энергію Курта. Черезъ два дня они поѣхали съ Петерсономъ обратно въ Уитенгагенъ въ отдѣльномъ купэ.
   Поговоривъ о впечатлѣніяхъ совершенно новой для Курта обстановки, Петерсонъ вдругъ обратился къ нему съ нѣкоторымъ смущеніемъ:
   -- Мнѣ хочется поговорить съ вами о предметѣ, нѣсколько щекотливомъ, поэтому, пожалуйста, примите мои слова только какъ доказательство дружескаго участія.
   Куртъ вопросительно посмотрѣлъ на него, удивленный такимъ торжественнымъ вступленіемъ.
   -- Вы познакомились въ моемъ домѣ съ миссъ Люси Бредстонъ. Она замѣчательно красивая, милая дѣвушка и, какъ вы замѣтили, конечно, умная и прекрасно образована.
   -- Конечно,-- согласился Куртъ, все еще не понимая въ чемъ дѣло.
   -- И мнѣ, и всѣмъ другимъ показалось, что Люси питаетъ къ вамъ особенно нѣжное расположеніе, да и вы, мой другъ, видимо, охотно встрѣчались съ ней.
   -- Совершенно вѣрно,-- испуганно отвѣчалъ Куртъ:-- но, надѣюсь, что это не было превратно истолковано.
   -- Нисколько, -- поспѣшно заявилъ Петерсонъ.-- Напротивъ, я увѣренъ, что если вы раздѣляете чувства миссъ Люси, то не встрѣтите препятствій къ вашему союзу.
   -- Могу васъ завѣрить, мистеръ Петерсонъ, что подобная мысль мнѣ даже въ голову не приходила.
   -- Въ этомъ не было-бы ничего дурного. Вы покинули родину, чтобъ начать новую жизнь; и я, и всѣ ваши друзья были-бы рады, если-бъ вы основались здѣсь, гдѣ вамъ тоже нашлась-бы подходящая дѣятельность.
   -- Мнѣ, здѣсь?-- воскликнулъ Куртъ.-- Вы знаете, что я бѣденъ и долженъ трудомъ заработать свое существованіе, слѣдовательно, не могу думать о бракѣ, требующемъ обезпеченнаго положенія.
   -- Оно было-бы у васъ. Бредстонъ очень богатъ, даже по здѣшнимъ понятіямъ, а Люси его единственная дочь. Положеніе ваше упрочилось-бы само-собой, и я увѣренъ, что въ этомъ случаѣ Бредстонъ одобрилъ-бы выборъ своей дочери.
   -- И вы называете это положеніемъ!-- горячо отозвался Куртъ.-- Быть не хозяиномъ своего дома, а мужемъ своей жены! Нѣтъ, мистеръ Петерсонъ, я не сомнѣваюсь, что вы желаете мнѣ добра, но вы сами перестали-бы меня уважать, еслибъ я задался такой мыслью. Еслибъ я даже страстно любилъ миссъ Бредстонъ, то и тогда различіе нашихъ положеній ставило-бы между нами непреодолимую преграду. Но этого нѣтъ, я любуюсь ея красотой, признаю ея умъ -- и больше ничего. Кромѣ того, тутъ встрѣтилось-бы еще неустранимое препятствіе -- довѣріе за довѣріе -- я знаю, что сынъ вашъ Чарльзъ съ дѣтства любитъ Люси, а за послѣднее время онъ сталъ отдаляться отъ нея, точно и ему пришла мысль, которую вы сейчасъ высказали мнѣ. Они вполнѣ подходятъ другъ къ другу, а съ моей стороны было-бы низостью и предательствомъ перебивать ему дорогу.
   Петерсонъ пожалъ руку Курта.
   -- Вашъ отвѣтъ только усиливаетъ мое уваженіе къ вамъ. Я сознаюсь, что мысль соединить нашихъ дѣтей улыбалась мнѣ и, вѣроятно, Бредстону, но онъ не сталъ-бы принуждать Люси и я никогда не согласился-бы на это. Мой сынъ молодъ и, надѣюсь, забылъ-бы юношеское увлеченіе.
   -- Ему не надо ее забывать, я объ этомъ позабочусь. Ваше сообщеніе налагаетъ на меня обязанность уладить недоразумѣніе, которое я вызвалъ совершенно противъ воли. Предоставьте мнѣ это дѣло, я соединю любящія сердца.
   -- Возможно-ли это? А если Люси дѣйствительно серьезно любитъ васъ?
   -- Нѣтъ, это просто недоразумѣніе. Только никому не говорите о нашемъ разговорѣ, а я, надѣюсь, скоро докажу вамъ, что не употребилъ во зло ваше довѣріе и гостепріимство.
   Они съ чувствомъ пожали руки другъ другу и сначала разговоръ не клеился, но постепенно оба пришли въ обычное настроеніе.
   По возвращеніи въ Уитенгагенъ, они застали все общество въ саду, но долго не засиживались, такъ какъ на другой день предполагалась охота.
   Двинулись на зарѣ.
   Экипажи, запряженные мулами, стояли у подъѣзда съ многочисленными бѣлыми и черными слугами. Въ особыхъ фургонахъ везли палатки, которыя раскинули на берегу Гамту. Въ одной помѣстились дамы, въ другихъ -- мужчины. Охотники были въ практичныхъ костюмахъ изъ толстой парусины, съ широкими кожаными кушаками, въ высокихъ кожаныхъ штиблетахъ, предохраняющихъ отъ колючихъ кустарниковъ и травъ. Превосходныя двухстволки, охотничьи ножи, патронташи и ягдташи дополняли костюмъ. Миссъ Люси была тоже въ охотничьемъ костюмѣ, съ юбкой до колѣнъ, и въ высокихъ штиблетахъ. Ея ружье и другія принадлежности охоты были миніатюрнѣе, но вполнѣ достигали своего назначенія.
   Прежде всего остановились на берегу рѣки для рыбной ловли и отправились на лодкахъ по живописнымъ изгибамъ Гамту. Уловъ былъ богатый, его отправили въ палатку-кухню, потомъ всѣ двинулись съ опытнымъ мѣстнымъ охотникомъ въ глубь лѣса.
   Съ одной стороны каменистой дороги, съ выдающимися корнями деревьевъ, возвышались горы, а по другую сторону разстилался лѣсъ, густой, дикій, почти не тронутый рукою человѣка. Съ верхушекъ деревьевъ раздавались голоса всевозможныхъ птицъ, иногда напоминающіе человѣческіе. Большія птицы не показывались, а маленькіе колибри летали надъ головами охотниковъ, блестя на солнцѣ своими яркими цвѣтами. Иногда раздавались крики охотниковъ-туземцевъ и они пробѣгали съ развѣвающимися перьями на головахъ.
   Проводникъ подалъ знакъ, всѣ приготовили ружья и медленно шли на нѣкоторомъ разстояніи другъ отъ друга. Сначала показался громадный олень съ вѣтвистыми рогами, смѣлый и страшно сильный звѣрь. Онъ остановился, видя охотниковъ, потомъ крупными прыжками пустился опять въ чащу, но уже раздалось нѣсколько выстрѣловъ.
   Люси, стоявшая первая, выстрѣлила, за ней Куртъ и еще нѣсколько мужчинъ.
   Оленя, очевидно, ранили; онъ остановился, точно собираясь вступить въ борьбу, но потомъ исчезъ въ кустахъ, спугнувъ другихъ звѣрей.
   На дорогу выглянули двѣ козули и одну изъ нихъ Куртъ убилъ наповалъ.
   Онъ пристрѣлилъ еще хищнаго шакала и хотѣлъ взять его, но проводникъ во время остановилъ его:
   -- Къ нему нельзя подходить, даже если онъ кажется мертвымъ: въ послѣднюю минуту онъ можетъ страшно укусить. Лучше пустите въ него еще двѣ-три пули.
   Охотники все углублялись въ чащу.
   Люси убила молодого оленя, настрѣляли много дичи.
   Убили нѣсколько попугаевъ, а Люси двухъ колибри, которыми украсила свою шляпу.
   Петерсонъ началъ уже поговаривать о возвращеніи, когда дошли до маленькой площадки, окруженной тернистымъ кустарникомъ у отвѣсной скалы. Подъ самой скалой лежалъ огромный олень, а на землѣ виднѣлись капли крови.
   -- Это подстрѣленный олень,-- крикнулъ проводникъ, и вдругъ Люси, не долго думая, спустила курокъ.
   Выстрѣлъ попалъ оленю въ грудь. Люси радостно вскрикнула, но въ ту-же минуту раненый звѣрь поднялся и бросился къ дѣвушкѣ, выставляя свои могучіе рога.
   Крики ужаса раздались со всѣхъ сторонъ.
   Люси помертвѣла, хотѣла бѣжать, но споткнулась на корень и упала.
   Даже проводникъ потерялъ присутствіе духа, но Куртъ спокойно прицѣлился и, когда Люси безпомощно простерла руки, раздался выстрѣлъ -- и олень свалился съ прострѣленной головой. Не успѣли всѣ вздохнуть свободно, какъ проводникъ опять крикнулъ, предостерегая объ опасности: въ нѣсколькихъ шагахъ отъ Люси, изъ подъ кустовъ выползъ маленькій африканскій леопардъ. Африканскіе леопарды немного больше дикой кошки, но хищностью своей превосходятъ всѣхъ другихъ звѣрей.
   Люси тоже увидала его, но не могла подняться, точно прикованная его взглядомъ. Леопардъ не трогался, соразмѣряя прыжокъ. Гибель была неминуема, такъ какъ эти звѣри сразу перегрызаютъ горло жертвы и раздираютъ ей грудь.
   Всѣ стояли, какъ вкопанные.
   Чарльзъ хотѣлъ прыгнуть и заслонить собой Люси, но тутъ раздался второй выстрѣлъ изъ ружья Курта. Пуля попала въ глазъ хищника, и онъ покатился, корчась въ предсмертныхъ судоргахъ.
   Другіе еще стояли ошеломленные, а Куртъ подбѣжалъ къ Люси, лежавшей съ закрытыми глазами, и крикнулъ, поднимая ее:
   -- Не бойтесь! Опасность миновала!
   Она какъ во снѣ подняла на него глаза, съ ужасомъ взглянула на леопарда и опустила голову на грудь Курта, съ выраженіемъ безпредѣльнаго восторга и преданности, и прошептала:
   -- Вы дважды спасли меня отъ ужасной смерти. Какъ мнѣ благодарить васъ? Моя жизнь принадлежитъ вамъ.
   Она схватила его руку и горячо прижала къ губамъ.
   Бредстонъ подошелъ со слезами на глазахъ.
   -- Вы сохранили мнѣ дочь. Всей моей жизни не хватитъ, чтобъ отблагодарить васъ. Помните, что я счастливъ буду сдѣлать все, что-бы вы ни потребовали отъ меня.
   Всѣ поздравляли Люси и Курта, а Чарльзъ отъ души пожалъ ему руку съ выраженіемъ мучительной тоски.
   Никому не хотѣлось продолжать охоту, и всѣ торопились выбраться изъ чащи.
   Благополучно миновавшая опасность всегда вызываетъ подъемъ духа. Всѣ были веселы, только Бредстонъ иногда содрогался, вспоминая, какой ужасной смертью могла погибнуть его дочь.
   Люси все не отпускала руку Курта. Она говорила мало, но ея взгляды ясно выражали, что и сердце, и мысли ея всецѣло принадлежатъ ему.
   Дамы пришли въ ужасъ, узнавъ объ этихъ событіяхъ, а мистриссъ Бредстонъ объявила, что больше никогда не пуститъ дочь на охоту.
   -- Съ моимъ спасителемъ мнѣ ничто не страшно,-- восторженно воскликнула Люси, еще сильнѣе прижимаясь къ рукѣ Курта.
   Ужинъ прошелъ удивительно оживленно. Безъ конца пили за здоровье Курта, всегда соединяя эти тосты съ пожеланіями счастья Люси.
   Послѣ пережитыхъ волненій, всѣ рано разошлись по своимъ палаткамъ, а Куртъ взялъ подъ руку Чарльза и предложилъ ему пройтись по берегу рѣки. Они прошли немного и сѣли на свалившееся дерево.
   Звѣзды блестѣли, отъ воды тянуло прохладой, а изъ-за деревьевъ медленно, величественно выплывала луна, все заливая своимъ яркимъ, волшебнымъ блескомъ.
   -- Какъ чудно хорошо!-- проговорилъ Куртъ, глядя на эту дивную картину.-- Чарльзъ, среди этой красоты и величія, мнѣ хотѣлось-бы, какъ другу, поговорить съ вами.
   -- Я слушаю,-- отозвался Чарльзъ.
   -- Я чутко отношусь ко всему, что касается моихъ друзей, и замѣтилъ, что вы таите въ сердцѣ глубокую, горячую любовь къ вашей подругѣ дѣтства, миссъ Люси Бредстонъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ!-- вскричалъ Чарльзъ, вздрогнувъ.-- Вы ошибаетесь; я друженъ съ ней съ дѣтства, но...
   -- Я не ошибаюсь; вы любите ее, и я думаю, что она достойна этой любви.
   -- О, конечно! Она благородна, добра, никакое низкое побужденіе не доступно ея сердцу...
   -- Такъ зачѣмъ-же вы отстраняетесь отъ нея? Я это тоже замѣтилъ. Ничто не препятствуетъ этой любви. Ваши родители, конечно, желаютъ этого брака, а у Люси таится такая-же любовь къ вамъ съ дѣтства.
   -- Нѣтъ, она не любитъ меня... не можетъ меня любить... это была-бы безумная мечта.
   -- Я понимаю и сомнѣнія ваши, они часто бываютъ при самой искренней любви. Если у васъ не хватитъ мужества, позвольте мнѣ, какъ другу, дѣйствовать за васъ. Я поговорю съ Люси и, надѣюсь, водворю между вами временно нарушенное согласіе.
   -- Вы!-- воскликнулъ Чарльзъ, вскакивая и удивленно глядя на Курта.-- Вы хотите говорить съ ней, вы? Господи! не знаю, какъ сказать, но я долженъ это высказать. Я тоже наблюдателенъ и вижу, что Люси всѣмъ сердцемъ любитъ васъ, а вы... даже не знаете этого! Развѣ можно не любить Люси, когда она предлагаетъ вамъ свое сердце?
   -- Вы ошибаетесь, мой другъ,-- спокойно возразилъ Куртъ.-- Если что во мнѣ и привлекало Люси, такъ это новизна, а о любви между нами и рѣчи быть не можетъ ни съ ея, ни съ моей стороны. Какъ другу, я довѣряю вамъ тайну: я тоже любилъ когда-то, былъ обманутъ и въ моемъ сердцѣ нѣтъ больше мѣста для любви. Предоставьте мнѣ уладить это дѣло.
   -- Ахъ, еслибъ это было возможно!
   -- Я вамъ обѣщаю поговорить съ Люси и вернуть вамъ ея любовь. А теперь пойдемте отдохнуть. Хотя я не долго останусь здѣсь, но постараюсь оказать вамъ услугу, доказывающую мою дружбу.
   -- Еслибъ это было возможно!-- твердилъ Чарльзъ, едва держась на ногахъ отъ волненія и опираясь на руку Курта.
   Онъ долго еще ворочался, но, наконецъ, усталость взяла свое, и онъ заснулъ крѣпкимъ сномъ.
   На слѣдующее утро устроили еще рыбную ловлю и двинулись въ обратный путь.
   Черезъ день былъ назначенъ отъѣздъ Курта и онъ рано вышелъ изъ лому, чтобъ собраться съ мыслями и приготовится къ исполненію обѣщанія, даннаго Чарльзу.
   Онъ задумчиво шелъ по аллеѣ, когда вдругъ услыхалъ легкіе шаги и передъ нимъ на поворотѣ оказалась Люси, въ утреннемъ туалетѣ, свѣжая и прелестная, какъ весенняя заря. Онъ даже испугался этой неожиданной встрѣчѣ, а она съ счастливой улыбкой подошла къ нему.
   -- Я очень радъ, что вы совсѣмъ оправились послѣ пережитыхъ волненій,-- сказалъ онъ, цѣлуя протянутую ему руку.
   -- Еще не совсѣмъ, эти ужасы преслѣдуютъ меня даже во снѣ. Я вышла освѣжиться и очень рада, что встрѣтила васъ.
   -- И я тоже, такъ какъ серьезно думалъ о васъ. Выслушайте меня. Вы выказали мнѣ дружбу и довѣріе, поэтому позвольте мнѣ, какъ другу, откровенно поговорить съ вами.
   Она шла рядомъ съ нимъ, а вопрошающій взглядъ ея, казалось, говорилъ: "неужели нужно такъ много словъ, чтобъ сказать то, чего жаждетъ мое сердце?"
   Но онъ не отвѣтилъ на этотъ взглядъ и серьезно продолжалъ:
   -- Миссъ Люси, я пріѣхалъ сюда чужимъ человѣкомъ и нашелъ истинныхъ друзей, которымъ тоже хочу доказать мою благодарность. Вы всѣ желаете мнѣ счастья, а я хотѣлъ бы устроить ваше. Будьте откровенны и не сердитесь на мой вопросъ. Вы росли вмѣстѣ съ Чарльзомъ и всегда были дружны. Не превратилась-ли эта дѣтская дружба въ болѣе нѣжное чувство, какъ это часто бываетъ въ жизни?
   Люси покраснѣла и недовольно покачала головой, точно она вовсе не это ожидала у слыхати
   -- Съ Чарльзомъ такъ и было,-- продолжалъ Куртъ:-- я это замѣтилъ и онъ мнѣ самъ въ этомъ сознался. Онъ не рѣшается высказать вамъ свое чувство. Онъ думалъ, что вы тоже любите его, но потомъ ему показалось, что вы стали холодно къ нему относиться. А я думаю, что онъ ошибается -- дѣтская дружба не заглохла, и ему слѣдуетъ поговорить съ вами.
   -- Нѣтъ, нѣтъ!-- воскликнула Люси, съ мольбой простирая руки.-- Что я могу ему отвѣтитъ? Я любила его какъ ребенокъ и, можетъ быть, это превратилось-бы въ болѣе горячее чувство, еслибъ... но теперь... Нѣтъ, нѣтъ... этого быть не можетъ!
   -- Почему-же нѣтъ? Истинная любовь -- драгоцѣнное сокровище и вамъ предлагаетъ его Чарльзъ. Не отталкивайте его, хотя бы вы и не сознавали его цѣнность въ данную минуту.
   -- О, Боже! И вы требуете этого отъ меня? Нѣтъ, нѣтъ, это невозможно! Съ тѣхъ поръ...
   Она остановилась, но затѣмъ продолжала съ пылающимъ взоромъ:
   -- Съ тѣхъ поръ, я узнала человѣка, стоящаго неизмѣримо выше меня и сумѣвшаго поднять меня надъ уровнемъ дѣтскихъ воззрѣній и стремленій, дальше которыхъ мы съ Чарльзомъ не заглядывали. Любовь должна быть выше ребяческой привязанности.
   -- Такъ и будетъ. Я хорошо узналъ Чарльза, онъ тоже вышелъ изъ дѣтства и его душа способна подняться надъ уровнемъ мелочной жизни.
   -- Хотя бы и такъ, а кому онъ этимъ обязанъ? Тому-же, кто и меня вывелъ изъ потемковъ. Вамъ, вамъ я обязана жизнью и пробужденіемъ всего хорошаго, что таилось во мнѣ безсознательно. Я поняла это счастье и поэтому не могу полюбить Чарльза, никогда, никогда!
   Она вся дрожала, а взглядъ ея проникалъ въ ея душу. Его сердце забилось, голова отуманилась, но онъ поборолъ свое волненіе и съ грустью продолжалъ:
   -- Вы полюбите его и все больше будете цѣнить, а онъ будетъ подниматься и закаляться въ жизненной борьбѣ. А что я сдѣлалъ для васъ? Только пробудилъ ваши стремленія къ высокому и прекрасному. У васъ все счастье впереди, а я отжившій человѣкъ. Я тоже любилъ когда-то, миссъ Люси, и былъ жестоко обманутъ и своей любовью, и людьми. Теперь мое сердце окаменѣло, ни одна женщина не въ силахъ отогрѣть его. Я прошу васъ за моего друга, не отвергайте его любовь и вы найдете въ немъ все, что незаслуженно приписываете мнѣ. Я сохраню вамъ вѣрную, преданную дружбу, а со временемъ вы поблагодарите меня за ваше счастье. Дайте мнѣ ваше слово и простимся теперь.
   -- Я исполню ваше требованіе. Развѣ я могу иначе поступить? Вы спасли мою жизнь и имѣете право ею располагать.
   Онъ пожалъ ея руку, крѣпко поцѣловалъ и она такъ быстро направилась къ дому, что онъ едва поспѣвалъ за ней.
   На поворотѣ аллеи имъ встрѣтился Чарльзъ и поблѣднѣлъ, увидавъ ихъ вмѣстѣ, но Куртъ подошелъ къ нему и сказалъ, взявъ Люси за руку:
   -- Я не ошибся, мой молодой другъ, дѣтская привязанность не угасла, а теперь ваше дѣло превратить ее въ нѣжную и глубокую любовь на всю жизнь. Я оставляю васъ. То, что вамъ надо сказать другъ другу, касается только васъ двоихъ.
   Онъ быстро удалился, а Чарльзъ взялъ Люси подъ руку и пошелъ съ ней обратно въ аллею.
   Тѣмъ временемъ все общество собралось на верандѣ къ утреннему чаю. Всѣ смѣялись и шутили надъ Чарльзомъ и Люси, которые, хоть и самые молодые, спятъ дольше всѣхъ.
   Наконецъ, они появились изъ парка, блѣдные, взволнованные, они шли подъ руку и видно было, что между ними произошло нѣчто серьезное.
   Въ тотъ-же день Чарльзъ сообщилъ отцу о своей любви и просилъ переговорить съ Бредстономъ.
   Родители скоро сговорились. Бредстонъ не собирался противорѣчить предполагаемой склонности Люси къ Курту, но все-таки былъ доволенъ, что ихъ прежніе планы не разстроились.
   Въ тѣсномъ кругу объявили вечеромъ помолвку молодыхъ людей. Всѣ были веселы, а женихъ съ невѣстой серьезны и взволнованы.
   Куртъ простился въ тотъ-же вечеръ.
   Протянувъ руку Люси, онъ почувствовалъ ея судорожное пожатіе, но она не подняла глазъ и не взглянула на него.
   -- Да благословитъ васъ Богъ!-- шепнулъ онъ ей.-- А меня, вашего лучшаго друга, не поминайте лихомъ.
   На другой день Куртъ уѣхалъ въ портъ Елизаветы, въ сопровожденіи Чарльза.
   Юноша былъ глубоко растроганъ, но Куртъ холодно прервалъ его пылкія изліянія благодарности и говорилъ исключительно о своихъ намѣреніяхъ и планахъ на будущее.
   На площадкѣ вагона Чарльзъ въ послѣдній разъ обнялъ своего.наставника и друга.
   -- Если изъ меня что-нибудь выйдетъ, то я этимъ буду обязанъ вамъ такъ-же, какъ и моимъ счастьемъ. Не забывайте никогда, что я всецѣло принадлежу вамъ.
   Онъ долго стоялъ со слезами на глазахъ и все махалъ платкомъ, пока поѣздъ совсѣмъ не скрылся съ виду.
   

VI.

   Куртъ поѣхалъ съ стѣсненнымъ сердцемъ и тяжелыми мыслями. Онъ опять разстался, если не съ родиной, то съ людьми, ставшими ему близкими, и ѣхалъ на неизвѣстное, гдѣ не могъ надѣяться найти такую пріятную, спокойную жизнь, какую велъ въ Капштадтѣ. Иногда онъ даже раскаивался, что такъ скоро рѣшилъ покинуть Германію, но тамъ онъ былъ-бы въ зависимости отъ людей, а одной этой мысли было уже достаточно, чтобъ возбудить его энергію и бодрость духа. Скоро и окружающая природа, чуждая и своебразная, привлекла его вниманіе.
   Минуя Компасныя горы, поѣздъ шелъ къ дикимъ Штурмовымъ горамъ, а оттуда, степной равниной, почти по прямой линіи къ сѣверу. Температура все повышалась по мѣрѣ приближенія къ экватору и не умѣрялась уже освѣжающимъ вліяніемъ моря.
   Скоро доѣхали до Оранжевой республики, тѣсно связанной договорами съ Трансваалемъ, съ кореннымъ населеніемъ тоже голландскаго происхожденія.
   Въ Блюмфонтенѣ, столицѣ республики, была довольно продолжительная остановка, и Куртъ воспользовался ею, чтобъ нѣсколько ознакомиться съ городомъ.
   Блюмфонтенъ состоитъ, главномъ образомъ, изъ простыхъ жилыхъ домовъ, въ духѣ голландскихъ построекъ, изъ краснаго кирпича съ гонтовыми крышами, окруженныхъ садами и хозяйственными строеніями, непосредственно прилегающими къ домамъ. Но на площади и на Кирхштрассе стоятъ великолѣпныя зданія художественной архитектуры, какъ, напримѣръ, биржа и правительственныя учрежденія, которыя доказываютъ, что голландскіе крестьяне, держась для себя обычаевъ старины, умѣютъ практично и красиво строить для общественной пользы.
   Общее впечатлѣніе мѣстности довольно однообразное. Вездѣ видны богатыя пастбища и поля, предназначенныя, повидимому, исключительно для потребностей мѣстнаго населенія.
   Паслись большія стада рогатаго скота и овецъ, а деревни представляли тѣ-же голландскія кирпичныя постройки. Часто попадались остроконечныя колокольни церквей, но высокихъ фабричныхъ трубъ, свидѣтельствующихъ о. промышленной дѣятельности, почти не встрѣчалось. Мѣстность шла ровная, плоская, большихъ рѣкъ не было. Вааль и Коледонъ протекаютъ вдали отъ линіи желѣзной дороги. Попадаются только небольшіе притоки и канавы для орошенія луговъ. Вездѣ видно было благоустроенное хозяйство и мирная, спокойная жизнь, рѣзко отличающаяся отъ лихорадочнаго возбужденія Капштадта и другихъ промышленныхъ центровъ южной африки. За Гейльброномъ желѣзная дорога пересѣкаетъ Вааль и вступаетъ въ Трансвааль.
   Голландскіе крестьяне, покинувшіе родину изъ-за религіозныхъ притѣсненій, отвоевали когда-то Трансвааль у кафровъ. Съ тѣхъ поръ борьба съ туземцами велась почти непрерывно, и англичане дважды покушались оттѣснить завоевателей, но они мужественно отстояли свое избранное отечество и устроили его по своимъ старымъ нравамъ и обычаямъ. Трансваальскіе буры также занимались скотоводствомъ. Эта торговля обезпечивала ихъ благосостояніе и они ничего большаго не желали. Тѣмъ не менѣе, они не могли не дать промышленности доступъ въ ихъ страну, а съ открытіемъ золотыхъ розсыпей у нихъ пошла дикая горячечная жизнь.
   Мѣстность стала гористѣе; далеко направо виднѣлись горы, изъ которыхт вытекаетъ Вааль, и вскорѣ показался на западѣ Витватерсрандъ, отроги котораго тянутся до Іоганнесбурга, а долины содержатъ золотоносныя земли.
   Наконецъ поѣздъ въѣхалъ въ вокзалъ Іоганнесбурга.
   Дѣйствительность превзошла всѣ ожиданія Курта. Во всѣ стороны тянулись широкія улицы съ великолѣпными зданіями и оживленнымъ движеніемъ. На вокзалѣ была такая же сутолка, какъ на вокзалахъ большихъ европейскихъ городовъ.
   Населеніе тоже казалось совсѣмъ европейскимъ, кромѣ негровъ носильщиковъ.
   Куртъ получилъ багажъ и нанялъ дрожки въ отель "Германъ-флагъ", который содержалъ нѣмецъ, не бравшій несообразныхъ цѣнъ большихъ гостиницъ. Хозяинъ Рейнгардъ, услыхавъ имя своего знакомаго въ Капштадтѣ, сердечно принялъ Форберга какъ земляка, проводилъ въ большую прохладную комнату и обѣщалъ ему помочь своей опытностью.
   Было уже довольно поздно. Куртъ переодѣлся съ дороги, поужиналъ по-нѣмецки, съ кружкой пива, разобралъ свои вещи и крѣпко заснулъ, несмотря на тропическую жару.
   На другой день онъ проснулся рано; ему не спалось отъ нетерпѣнія поскорѣй осмотрѣть городъ. Хозяинъ предложилъ ему остаться у него на полномъ пансіонѣ, что устраняло всѣ заботы ежедневной жизни, и далъ ему въ проводники одного изъ служителей отеля, нѣмца, давно переселившагося сюда и уже примѣшивавшаго къ своему родному языку массу англійскихъ и голландскихъ выраженій.
   Они отправились по Комиссіонерстриттъ -- главной артеріи Іоганнесбурга, гдѣ находится биржа, центръ всей дѣловой жизни; затѣмъ пошли на торговую площадь, со всевозможными богатыми магазинами, и на почту. Частные дома тоже отличались великолѣпіемъ и изяществомъ архитектуры, и Куртъ поражался быстротой, съ которой создался этотъ городъ. Еще недавно тутъ была дикая пустыня, а теперь промышленность стянула сюда несмѣтныя и все возростающія богатства. Кое-гдѣ виднѣлись еще одноэтажные дома туземцевъ съ бѣлыми крышами. У самаго города уже начинались золотыя копи, весьма первобытнаго устройства. Нѣкоторыя шли на значительную глубину, въ другихъ доставали землю изъ открытыхъ ямъ, предохраняемыхъ отъ обваловъ простыми балками. Вагонетки, запряженныя лошадьми или мулами, подвозили золотоносную землю къ мельницамъ. Въ этихъ открытыхъ мельницахъ земля и комки растирались въ порошокъ, который стекалъ по мѣднымъ желобамъ, покрытымъ ртутью. Золото соединяется съ ртутью; эта амальгама тщательно просѣивается, а потомъ золото химическимъ путемъ отдѣляется отъ ртути. Куртъ съ величайшимъ интересомъ присматривался къ этой несложной процедурѣ. Вся тяжелая работа производилась кафрами, подъ наблюденіемъ бѣлыхъ надсмотрщиковъ и мастеровъ.
   За копями были жилища рабочихъ -- хижины изъ соломы, въ видѣ полушарій, съ небольшими отверстіями для входа;, около хижинъ сидѣли женщины съ дѣтьми въ лохмотьяхъ, полуголыя, но всѣ въ ожерельяхъ и браслетахъ изъ бусъ или сухихъ ягодъ. Среди рабочихъ были высокіе, рослые, старые воины изъ племени базуто, какъ объяснилъ проводникъ Курта, съ мрачными, грозными лицами; они приходили, чтобъ заработать денегъ на огнестрѣльное оружіе, чтобъ истребить со временемъ бѣлыхъ. Эти осмотры продолжались долго и Куртъ поспѣшилъ къ господину Вильгельму Мериссену, которому былъ горячо рекомендованъ изъ Гамбурга.
   -- Хорошій господинъ,-- замѣтилъ Зенфтле, его проводникъ:-- онъ очень богатъ; онъ изъ старыхъ буровъ, но привѣтливъ со всѣми уитлендерами. Еслибъ онъ распоряжался, то все шло бы мирно, но эти упрямые буры охотно вышвырнули бы всѣхъ иностранцевъ вмѣстѣ съ золотыми копями, хотя они же внесли массу денегъ въ страну. Мериссенъ живетъ за городомъ и, если хотите взять экипажъ...
   -- Нѣтъ, нѣтъ, я хочу идти пѣшкомъ, чтобъ лучше оріентироваться. Это тамъ?-- спросилъ онъ, указывая на большое, низкое зданіе, къ которому подъѣзжало многоэлегантныхъ экипажей.
   -- Это павильонъ "Вандереръ", ресторанъ, посѣщаемый богачами, тамъ же происходятъ и скачки; но тамъ такъ дорого, что за цѣну стакана лимонада въ другомъ мѣстѣ можно прожить цѣлый день. Вонъ тамъ, правѣе, ферма Мериссена. Онъ живетъ по-старинному, хотя могъ-бы выстроить себѣ дворецъ не хуже другихъ. Здѣсь много такого народа, что не знаешь, откуда онъ явился добывать золото.
   Онъ указалъ на невысокій домъ, почти закрытый деревьями, тоже выстроенный изъ краснаго кирпича, но больше обыкновенныхъ домовъ на фермахъ, къ которому вела хорошо шоссированная дорога..
   Черезъ полчаса они дошли до подъѣзда. Куртъ позвонилъ, и вышелъ слуга негръ въ бѣлой суконной одеждѣ. Форбергъ передалъ свою карточку, отпустилъ проводника и скоро его провели по корридору до комнаты Мериссена, который самъ встрѣтилъ его на порогѣ.
   Это былъ человѣкъ лѣтъ подъ шестьдесятъ, высокій, худой, но плотнаго тѣлосложенія. Его лицо, съ крупнымъ носомъ, выдающимся подбородкомъ и высокимъ лбомъ выражало наблюдательность и сильную волю, но около рта была добродушно-веселая складка, а длинная, густая сѣдѣющая борода придавала ему видъ патріарха. На немъ былъ бѣлый шейный платокъ, вмѣсто галстука, и черный наглухо застегнутый сюртукъ. Видъ у него былъ старомодный, но полный достоинства и врожденной порядочности. Онъ крѣпко пожалъ руку Курта и сказалъ бѣгло по-нѣмецки, съ фрисландскимъ акцентомъ:
   -- Очень радъ съ вами познакомиться и буду счастливъ, если смогу быть вамъ полезенъ.
   Онъ ввелъ Курта въ большую комнату, устланную тонкими матами. У окна стоялъ большой письменный столъ съ книгами и бумагами въ величайшемъ порядкѣ. Нѣсколько семейныхъ портретовъ въ старинныхъ костюмахъ висѣло на стѣнахъ. Широкій диванъ, передъ нимъ столъ и кресла служили для пріема посѣтителей, а средней величины шкафъ, переполненный книгами, доказывѣлъ, что въ домѣ не пренебрегаютъ умственной пищей.
   Старикъ усадилъ Курта, разспросилъ о своихъ гамбургскихъ друзьяхъ, а негръ въ это время принесъ на подносѣ холодное мясо, хлѣбъ, масло, красное вино и глиняный графинъ съ можжевеловой водкой, которой они выпили прежде всего; эта водка у голландцевъ имѣетъ то-же символическое значеніе, какъ хлѣбъ и соль у восточныхъ народовъ.
   Куртъ поѣлъ съ большимъ аппетитомъ, а потомъ сообщилъ Мериссену свои планы и надежды.
   -- Желаю вамъ полнаго успѣха, господинъ Форбергъ.-- сказалъ внимательно выслушавшій его Мериссенъ; -- и я думаю, что ваши желанія исполнятся. Для этого необходимы характеръ и способность къ труду, а я думаю, что у васъ есть и то, и другое. Я, со своей стороны, готовъ помочь вамъ и словомъ и дѣломъ, но прежде всего долженъ высказать вамъ мое мнѣніе о положеніи вещей здѣсь. Того, къ чему вы стремитесь, многіе хотятъ достигнуть, но совсѣмъ инымъ путемъ. Вы знаете, что наши золотыя копи очень неправильно разрабатываются, но еще очень долго не будутъ исчерпаны. Многіе ужъ нажили у насъ огромныя богатства, что легко достигается при бѣшеной биржевой спекуляціи акціями этихъ обществъ. Такимъ путемъ вы можете въ короткій срокъ стать милліонеромъ, также рискуя и все потерять, конечно; кромѣ того, это недостойно настоящаго человѣка и не можетъ дать удовлетворенія. Какъ много у насъ финансовыхъ тузовъ, вышедшихъ изъ ничего. Иные изъ нихъ держатся, другіе ужъ исчезли безслѣдно. Все это обрушилось на насъ, туземцевъ, какъ снѣгъ на голову, съ открытіемъ золотыхъ копей. Наши предки жили, не подозрѣвая никакихъ сокровищъ въ землѣ, занимались скотоводствомъ и довольствовались своимъ положеніемъ. У насъ не было богатствъ, но именно поэтому мы продолжали работать и держались обычаевъ старины. Говорятъ, мы отстали на нѣсколько столѣтій,-- весьма возможно, но зато мы сохранили прежнюю вѣрность, честность и стойкость въ трудѣ, хотя могу сказать, что я и многіе мои друзья и нашъ президентъ Крюгеръ вполнѣ понимаемъ потребности и задачи современной жизни. Еслибъ мы могли устранить громадный наплывъ иностранцевъ при открытіи золотыхъ розсыпей, это было-бы лучше; но у насъ не было необходимыхъ капиталовъ, ни опытности, ни предпріимчивости. Такимъ образомъ, въ странѣ оказалась масса постороннихъ элементовъ, представляющихъ значительную экономическую силу. Многіе мои соотечественники, именно мелкіе фермеры, враждебно относятся къ наплыву иностранцевъ, видятъ въ нихъ нарушеніе нашей экономической и политической самостоятельности и это вызываетъ разные конфликты. Иностранцы, владѣющіе огромными состояніями, видятъ несправедливость въ обязательномъ подчиненіи нашему главенству, а буры смотрятъ на нихъ, какъ на враговъ, такъ какъ среди нихъ очень много англичанъ. Они забыть не могутъ, что англичане дважды покушались подчинить насъ британскому владычеству. Мы храбро отстояли нашу независимость и будемъ отстаивать ее и впредь. Я вовсе не хочу приписывать такихъ стремленій англійскому правительству, но прежній опытъ доказалъ, что они возможны.
   -- Я ужъ слышалъ объ этомъ,-- сказалъ Куртъ.-- Иностранцы жалуются, что гражданскія права для нихъ почти недостижимы и что трансваальское правительство рѣшительно отклоняетъ всѣ реформы, тогда какъ именно въ ихъ рукахъ находятся капиталь, и крупная земельныя владѣнія.
   -- Да, такъ говорятъ, -- возразилъ Мериссенъ.-- Даже у васъ, въ Германіи, расположенной къ намъ, многія вѣрятъ этимъ сѣтованіямъ. Я вполнѣ признаю, что большія владѣнія и производительная дѣятельность даютъ права на участіе въ правленіи и избирательныя, но здѣсь дѣло обстоитъ иначе и надо сообразоваться съ политическимъ положеніемъ и съ историческими президентами. Громадное большинство переселенцевъ составляютъ англичане, частью изъ Англіи, частью изъ Капской колоніи. Они требуютъ полныхъ гражданскихъ правъ, сопряженныхъ съ правомъ голоса въ нашихъ законодательныхъ собраніяхъ. Англичане дважды покушались лишить насъ независимости, но не достигли этого силой; теперь, еслибъ они добились всѣхъ гражданскихъ правъ, то представляли-бы большинство въ нашихъ собраніяхъ, всѣ правительственныя должности были-бы заняты англичанами и мы оказались-бы, совершенно легальнымъ путемъ, подъ владычествомъ Англіи. Первоначальное населеніе, тяжелымъ трудомъ привившее здѣсь культуру, было-бы оттѣснено на задній планъ и находилось-бы подъ властью чуждаго народа. Одного этого достаточно, чтобъ крайне осторожно относиться къ реформамъ, хотя мы и признаемъ, что земельныя владѣнія и промышленность даютъ извѣстныя права. Есть еще соображеніе, на которое я попрошу васъ обратить особое вниманіе. Англичане кричатъ о притѣсненіяхъ, требуютъ полныхъ гражданскихъ правъ въ нашей республики, оставаясь при этомъ британскими подданными; такимъ образомъ, все наше законодательство оказалось-бы въ рукахъ иностранныхъ подданныхъ, Вы согласитесь, что въ каждомъ государствѣ человѣкъ можетъ считаться полноправнымъ гражданиномъ только отказавшись отъ всякаго другого подданства.
   -- Конечно, тутъ и сомнѣнья быть не можетъ,-- воскликнулъ Куртъ.-- Я не юристъ, но убѣжденъ, что это общее правило для всѣхъ государствъ. Взять хотя-бы воинскую повинность: развѣ можно служить одному государству, будучи подданнымъ другого?
   -- Другого, которое къ тому-же доказало свое стремленіе поработить насъ. Относительно нѣмцевъ дѣло обстояло-бы иначе, по крайней мѣрѣ съ практической стороны. Германія никогда не стремилась посягнуть на нашу независимость и ничего подобнаго не предвидится и на будущее время. Нѣмцамъ мы скорѣе могли-бы дать права гражданства, даже еслибъ они сохранили свои обязательства относительно Германіи по воинской повинности, но тогда стали-бы говорить о пристрастіи. Отъ насъ требуютъ новыхъ законовъ для всѣхъ иностранцевъ, а это кажется мнѣ невозможнымъ. Англичане будутъ пріѣзжать сюда, наживать деньги и уѣзжать обратно, Такъ устроивъ наши законы, что положеніе ихъ преемниковъ будетъ всегда обезпечено, а мы останемся въ вѣчной зависимости. Вотъ почему я считаю невозможнымъ дать гражданскія права всѣмъ иностранцамъ и думаю, что вы со мной согласитесь.
   -- Безусловно,-- отвѣчалъ Куртъ.-- Вы указали мнѣ соображенія, которыхъ я до сихъ поръ не слыхалъ.
   -- Я не отрицаю, что многіе мои соотечественники, именно всѣ мелкіе фермеры, слишкомъ упорно стоятъ за исключеніе иностранцевъ; я не противъ реформъ и считаю ихъ необходимыми, но надо вводить ихъ съ величайшей осторожностью. Во всякомъ случаѣ, полученіе гражданства у насъ должно безусловно исключать подданство другому государству. Я счелъ своимъ долгомъ изложить вамъ суть дѣла въ общихъ чертахъ, чтобъ вы освоились съ вопросомъ, который грозитъ стать жгучимъ. Провѣрьте все это, взвѣсьте и сами опредѣлите положеніе. Я принялъ участіе въ разработкѣ золотыхъ копей, но однако заботливо веду наше прежнее хозяйство. Сегодня, я думаю, мы достаточно поговорили объ этомъ вопросѣ. Совѣтую вамъ не избѣгать знакомства съ иностранцами и именно съ англичанами, которые особенно ратуютъ за общія реформы. Когда хотятъ поселиться въ странѣ, необходимо безпристрастно изучить всѣ условія общественной жизни.
   -- Мнѣ кажется, что я ужъ и теперь вполнѣ раздѣляю ваше мнѣніе.
   -- Очень радъ, -- сказалъ Мериссенъ, искренно пожимая руку Курта.-- Я вообще замѣчалъ, что нѣмцы судятъ болѣе здраво и разумно, чѣмъ другіе. Теперь позвольте мнѣ показать вамъ мое хозяйство -- настоящее бурское хозяйство; центръ его здѣсь, а остальное въ другихъ фермахъ, съ которыми вы, надѣюсь, познакомитесь со временемъ.
   Онъ всталъ и повелъ Курта на обширный дворъ сзади дома.
   Небольшая площадка, усыпанная щебнемъ, нѣсколько клумбъ съ цвѣтами и нѣсколько грядъ овощей составляли весь садъ. Вдоль стѣны вьющіяся растенія окружали бесѣдки со стульями и бѣлыми деревянными столами. Высокія деревья, которыя издали видалъ Куртъ, были посажены только вдоль стѣнъ, для тѣни, а по обѣимъ сторонамъ двора тянулись хозяйственныя постройки. Рогатый скотъ, лошади и овцы просторно стояли подъ большими навѣсами. При каждомъ отдѣленіи была комната для негра, приставленнаго для ухода за скотиной.
   -- Здѣсь разводятся мои большія стада,-- объяснилъ Мериссенъ.-- Ихъ тутъ выращиваютъ извѣстное время, а потомъ отправляютъ на фермы, гдѣ они пасутся на свободѣ. Я всю жизнь прожилъ, какъ и всѣ буры, исключительно на этомъ хозяйствѣ и готовъ пожалѣть, что лихорадочная промышленность развилась въ нашей странѣ. Но время идетъ впередъ и отставать отъ него нельзя. Мы должны только сами пользоваться плодами этого вѣянія, чтобъ не быть въ зависимости отъ иностранцевъ. Поэтому я присоединился къ разработкѣ золота, но не отстаю отъ прежняго хозяйствѣ, а то можетъ случиться, что золото изсякнетъ и мы останемся какъ въ пустынѣ.
   Куртъ съ интересомъ смотрѣлъ на племенной скотъ, дѣлавшій честь правильному хозяйству Мериссена.
   -- Я немножко понимаю въ этомъ дѣлѣ,-- сказалъ Форбергъ.-- Мой отецъ тоже занимался скотоводствомъ, но я, признаюсь, не ожидалъ здѣсь такого процвѣтанія и такой современной культуры.
   -- Оно и не вездѣ такъ ведется,-- улыбнулся Мериссенъ.-- На маленькихъ фермахъ ведутъ дѣло какъ сто лѣтъ тому назадъ. Это общій недостатокъ нашего народа черезчуръ держаться старины; онъ происходитъ частью отъ лѣни, частью отъ упрямства. Это предохраняетъ, конечно, отъ сомнительныхъ и неблаговидныхъ спекуляцій, но не должно задерживать необходимый прогрессъ. Мы должны, не бросая старыхъ обычаевъ, оставаться хозяевами у себя и при новыхъ условіяхъ жизни и дѣятельности, и я надѣюсь, что это намъ удастся, съ Божьей помощью. Теперь взгляните на другую отрасль моего хозяйства, которая, при увеличивающихся потребностяхъ населенія, пріобрѣтаетъ все большую цѣнность.
   Они перешли на другую сторону двора, гдѣ были крытыя помѣщенія, раздѣленныя проволочными сѣтками для всякаго рода птицы. Тутъ работали негритянки.
   Всевозможныя породы европейскихъ куръ и индѣекъ были собраны здѣсь, представляя чудные экземпляры племенной птицы. Выводки, по достиженіи извѣстнаго возраста, тоже отправлялись на дальнія фермы.
   -- Доходъ этой отрасли хозяйства весьма значителенъ,-- замѣтилъ Мериссенъ.-- Даже здѣсь, на мѣстѣ, сбытъ яицъ очень выгоденъ, а птицу я посылаю въ Капштадтъ и въ порты по желѣзной дорогѣ. Какъ видите, я ужъ заразился коммерческимъ духомъ и стараюсь соединить его съ патріархальными обычаями старины.
   -- Это самое правильное,-- замѣтилъ Куртъ, съ удивленіемъ глядя на добродушное и умное лицо старика.-- Старую почву не надо забрасывать, пока она прозводительна и годна для новыхъ примѣненій. Это естественное теченіе природы, и когда человѣкъ уклоняется отъ этихъ истинъ, его стремленія рушатся, не имѣя прочнаго основанія.
   -- Я очень радъ, что вы согласны со мной. Посмотрите еще послѣднее отдѣленіе,-- продолжалъ Мериссенъ, подводя Курта къ большому пространству, огороженному желѣзной рѣшеткой.-- Это страусы, которыхъ здѣсь немного, а воспитываются они въ трехъ большихъ фермахъ за городомъ. Прежде страусы жили большими стадами и безжалостно уничтожались ради ихъ перьевъ. Недавно начали ихъ приручать и разводить хозяйственнымъ способомъ. Я тоже занялся этой охотой, главнымъ образомъ, для моей дочери, которая очень любитъ этихъ птицъ Здѣсь они разводятся, приручаются, долго живутъ и порода все улучшается.
   Они вошли за рѣшетку, и глазамъ Курта представилась своеобразная прелестная картина.
   На большой плошадкѣ, усыпанной пескомъ, стояла высокая, стройная дѣвушка въ бѣломъ полотняномъ платьѣ, съ свѣжимъ правильнымъ лицомъ, съ синимъ глазами и темнорусыми волосами, выбивавшимися изъ подъ широкой бѣлой шляпы; ее окружали страусы, которыхъ она кормила изъ рукъ. Громадныя, сильныя птицы послушно подходили къ дѣвушкѣ и ласково клали ей на плечо свои головы съ умными глазами и огромными клювами. Одна негритянка держала деревянную чашку съ кормомъ, а двѣ другія отгоняли слишкомъ навязчивыхъ птицъ. Маленькіе страусы забавно играли и кувыркались на пескѣ.
   -- Видите, какъ они умны и послушны? Совершенно зависитъ отъ того, какъ съ ними обращаться, иначе я, конечно, не позволилъ бы дочери подвергать себя опасности. Пойдемте поближе.
   Дочь Мериссена пошла навстрѣчу къ отцу и безъ всякой неловкости поклонилась незнакомому посѣтителю.
   -- Моя дочь Доротея, а это господинъ Форбергъ, нѣмецъ, котораго я хочу познакомить съ твоими любимцами.
   -- Милости просимъ; надѣюсь, что вы ихъ полюбите.
   Птицы тоже подошли, съ любопытствомъ вытягивая шеи; Доротея, смѣясь, отогнала ихъ и повела Курта къ стойламъ, гдѣ самки сидѣли на гнѣздахъ. Она ласково гладила ихъ, но Курту совѣтовала особенно близко не подходить.
   -- Они, пожалуй, захотятъ доказать, что вовсе не такъ равнодушны къ своимъ дѣтенышамъ, какъ это говорятъ.
   Эта дѣвушка, окруженная гигантскими птицами, производила своеобразное впечатлѣніе на Курта.
   Доротея не была красива, въ европейскомъ значеніи этого понятія. Черты лица ея были крупныя, загорѣлыя, манеры и движенія не напоминали свѣтской дѣвушки, но во всемъ существѣ ея было столько жизни и природнаго обаянія, что трудно было оторвать глаза. Она была похожа на лѣсной цвѣтокъ, а грудной голосъ ея напоминалъ серебристый колокольный звонъ, доносимый свѣжимъ утреннимъ вѣтеркомъ.
   -- Пора обѣдать,-- напомнилъ Мериссенъ.-- Надѣюсь, господинъ Форбертъ, что вы доставите намъ удовольствіе остаться у насъ. Я познакомлю васъ тогда съ моимъ другомъ Гендрикомъ Больцомъ.
   Куртъ охотно принялъ приглашеніе, и они всѣ направились къ дому, а Доротея просто, съ дѣтскимъ любопытствомъ, разспрашивала Курта объ его родинѣ.
   -- Я очень люблю нѣмцевъ. Мой отецъ говоритъ, что мы одного общаго происхожденія, поэтому надѣюсь, что вы будете себя хорошо чувствовать у насъ.
   Куртъ самъ удивлялся, въ первый разъ чувствуя себя какъ дома въ этомъ новомъ далекомъ краю.
   Въ саду ихъ встрѣтила госпожа Мериссенъ, женщина лѣтъ пятидесяти, очень полная, привѣтливая, съ темными глазами, свидѣтельствовавшими объ ея южномъ происхожденіи.
   Больцъ былъ сверстникъ Мериссена, но меньше ростомъ и приземистый. Его лицо, обрамленное сѣдой бородой, было довольно рѣзко, а хитрые глаза пытливо смотрѣли изъ-подъ нависшихъ бровей.
   Съ нимъ пріѣхалъ его сынъ, молодой человѣкъ лѣтъ двадцати пяти, ростомъ выше отца, крѣпкій, плотный, съ лицомъ весьма мало выразительнымъ и такими же хитрыми глазами, какъ у отца.
   Госпожа Мериссенъ сердечно поздоровалась съ Куртомъ, а Больцы встрѣтили его холодно и сдержанно, какъ буры вообще относятся къ иностранцамъ.
   Доротея ушла переодѣться и скоро вернулась, весьма мало измѣнивъ свой туалетъ: она надѣла только чистое бѣлое полотняное платье и вколола свѣжую розу въ волосы.
   Общество перешло въ большую прохладную столовую, со стѣнами, обшитыми досками, гдѣ уже собрались главные служащіе Мериссена.
   Хозяинъ сѣлъ на концѣ стола, посадивъ Курта, какъ почетнаго гостя, направо отъ себя. Рядомъ съ нимъ заняла мѣсто госпожа Мериссенъ; налѣво отъ хозяина -- Больцъ, потомъ Доротея и Фредерикъ, а дальше -- служащіе.
   Служили негры въ чистыхъ рабочихъ костюмахъ.
   Передъ обѣдомъ хозяинъ, сложивъ руки, громко прочиталъ молитву на бурскомъ нарѣчіи. Потомъ ему подали большой хлѣбъ, онъ благословилъ его, нарѣзалъ, и негры разнесли его гостямъ.
   Обѣдъ былъ удивительно простъ, но вкусенъ и питателенъ: прекрасный супъ изъ курицы и отличное жареное мясо съ овощами. Въ честь Курта пили красное вино, высшаго достоинства, чѣмъ обыкновенно.
   Разговоръ былъ оживленный, но почти исключительно между Мериссеномъ и Куртомъ; Больцы почти не говорили, а хозяйка дома изрѣдка предлагала какой-нибудь вопросъ. Доротея съ величайшимъ интересомъ прислушивалась къ разговору и съ большимъ участіемъ смотрѣла на Курта, такъ рѣзко отличавшагося отъ всѣхъ мужчинъ, которыхъ ей приходилось видѣть до сихъ поръ.
   Кофе пошли пить въ одну изъ бесѣдокъ и къ нему подали прекрасный голландскій Кюрасао. Мериссенъ предложилъ Курту гаванскую сигару, а самъ онъ съ Больцемъ остались вѣрны своимъ трубкамъ.
   Куртъ скоро распрощался, такъ какъ Мериссену и Больцу нужно было еще переговорить о дѣлахъ. Всѣ, въ томъ числѣ и Доротея, просто и сердечно просили его приходить почаще.
   

VII.

   Солнце быстро закатилось, и когда Куртъ дошелъ до города, всѣ дома были уже освещены и на улицахъ началась шумная вечерняя жизнь. Рабочіе съ заводовь шли толпами и съ копей приходили негры за мелкими покупками и для подкрѣпленія себя весьма сомнительными спиртными напитками. Рестораны и кафе-шантаны всѣхъ разрядовъ были переполнены. Во многихъ играли хорошіе струнные оркестры, а изъ другихъ раздавались рѣжущіе ухо звуки разбитыхъ цитръ и надтреснутыхъ женскихъ голосовъ.
   Куртъ съ любопытствомъ смотрѣлъ на дикую жизнь этого страннаго города, куда стеклись самые разнородные элементы, не имѣющіе подобія даже вньшней связи между собой.
   Народное движеніе на улицахъ и полуголые негры, несмотря на стропя предписанія носить приличную одежду, и дикія сцены въ открытыхъ низкопробныхъ кафе составляли рѣзкій контрастъ съ дворцами представителей плутократіи. Гутъ зеркальныя окна были ярко освѣщены, позавѣшаны шторами отъ нескромныхъ взглядовъ, а черезъ отворенныя двери видны были широкія лѣстницы съ коврами и толпы лакеевъ.
   Полисмэны въ сѣрыхъ мундирахъ, въ маленькихъ африканскихъ шлемахъ, съ короткими саблями, расхаживали взадъ и впередъ, не препятствуя буйному веселью, но дѣйсгвовали энергично, если ссоры и недоразуменія принимали угрожающій характеръ.
   Элегантные экипажи съ рысаками въ богатой упряжѣ и ливрейными лакеями сновали по улицамъ. Въ нихъ сидѣли пестро одѣтыя дамы, далеко не аристократическаго вида, а кучера, не стѣсняясь, ѣхали прямо на толпы негровъ, запруживавшихъ улицы, и не смущались криками и проклятіями, посылаемыми имъ вслѣдъ.
   Эта шумная жизнь, не напоминающая, однако, оживленія крупныхъ европейскихъ центровъ, представляла поражающій контрастъ съ впечатлѣніемъ, вынесеннымъ Куртомъ изъ тихаго, благоустроеннаго дома Мериссена. Тамъ онъ заглянулъ совсѣмъ въ другой міръ, спокойный, трудолюбивый, отставшій на цѣлое столѣтіе отъ современной возбужденной жизни. Тамъ все было просто, ясно, естественно, все создано на почвѣ твердой, сознательной вѣры, не изящно, можетъ быть, по внѣшности, но высоко порядочно по существу, безъ жадной погони за счастьемъ и наживой, охватившей даже Европу, а не только далекія окраины. Здѣсь, въ городѣ, эта погоня чувствовалась отъ дворцовъ до низшихъ слоевъ, во всѣхъ людяхъ, не составляющихъ даже народа и движимыхъ только эгоизмомъ въ самыхъ грубыхъ его проявленіяхъ. Изъ этой толпы пьяныхъ негровъ, шума и криковъ ресторановъ и нарумяненныхъ, разодѣтыхъ женщинъ, разъѣзжающихъ въ экипажахъ или снующихъ по улицамъ, которыя улыбались и подмигивали ему, выдѣлился образъ Доротеи Мериссенъ, окруженной страусами. Она стояла передъ нимъ, какъ чистый цвѣтокъ, незатронутый уличной пылью и грязью, и онъ со вздохомъ подумалъ, что такая тихая, умиротворяющая и подкрѣпляющая жизнь долго еще не будетъ его удѣломъ, а ему придется вращаться и работать въ этой шумной, дикой обстановкѣ. Онъ понялъ, что коренные жители враждебно встрѣчаютъ эти чуждые элементы, вносящіе въ ихъ страну не разумный трудъ, а бѣшеную игру счастья и случайностей.
   Куртъ проходилъ мимо большого, ярко освѣщеннаго ресторана, гдѣ сидѣла масса публики, не совсѣмъ простой, но и не особенно порядочной, по европейскимъ понятіямъ. Онъ усталъ отъ длиннаго пути и вошелъ.
   Посреди зала, за прилавкомъ, уставленнымъ бутылками, стаканами и закуской, стояла молодая нарядная дама, которая была бы очень красива, еслибъ не улыбка и взгляды, которыми она встрѣтила посѣтителя, слишкомъ ужъ носящіе отпечатокъ всей окружающей обстановки.
   Сзади буфета тоже вездѣ сидѣли гости, а въ глубинѣ комнаты тиролецъ и тиролька, въ національныхъ костюмахъ, играли на цитрахъ и пѣли, еще довольно свѣжими голосами, настоящія тирольскія пѣсни.
   Куртъ спросилъ стаканъ лимонада съ аракомъ и сѣлъ къ столику, за которымъ ужъ сидѣлъ господинъ, довольно хорошо одѣтый, съ черными вьющимися волосами, черными проницательными бѣгающими глазами и блѣднымъ, поблекшимъ лицомъ.
   Куртъ поклонился, господинъ удивительно вѣжливо отвѣтилъ, а за сосѣдними столами разговоры смолкли, и всѣ взгляды обратились на незнакомца, который ни наружностью, ни костюмомъ не походилъ на обычныхъ здѣсь проходимцевъ.
   -- Вы пріѣзжій?-- спросилъ сосѣдъ Курта по-англійски, съ сильнымъ иностраннымъ акцентомъ.-- Тогда вамъ должна казаться странной эта жизнь. Здѣсь все навыворотъ. Есть люди, которые спустились до послѣднихъ ступеней, а другіе изъ грязи взобрались на недосягаемую высоту. Вообще никто не занимаетъ положеніе, присущее ему по рожденію и воспитанію, и это придаетъ всей жизни своеобразную окраску, къ которой надо сперва привыкнуть.
   -- Совершенно вѣрно, -- холодно и сдержанно отвѣтилъ Куртъ.-- Я тоже это замѣтилъ, хотя очень недавно пріѣхалъ сюда.
   -- Вы намѣрены остаться здѣсь или пріѣхали какъ туристъ, ознакомиться съ нарождающейся страной?
   -- Я думаю остаться, а можетъ быть, смотря по обстоятельствамъ, и основаться здѣсь.
   -- Тогда позвольте вамъ представиться,-- отозвался сосѣдъ по-нѣмецки, на южномъ нарѣчіи:-- Ярновскій -- я изъ австрійской Галиціи и покинулъ Европу, гдѣ людямъ ужъ тѣсно стало для производительнаго труда. Я, можетъ быть, могу быть вамъ полезнымъ и охотно предлагаю свои услуги. Судя по вашему выговору, вы нѣмецъ, значитъ, почти мой землякъ. Я биржевой маклеръ и, смѣло могу сказать, веду дѣла съ самыми почтенными и выдающимися людьми.
   -- Да, я нѣмецъ,-- подтвердилъ Куртъ, частью обрадованный видѣть земляка, частью покоробленный его навязчивостью.-- Я хочу искать подходящихъ занятій и охотно воспользуюсь вашей любезностью.
   -- У васъ были непріятности на родинѣ?-- продолжалъ допытывать Ярновскій.
   -- Мнѣ надоѣли тѣсныя условныя рамки европейской жизни, а здѣсь я надѣюсь найти дѣло по душѣ.
   -- Конечно, конечно!
   Ярновскій вопросительно посмотрѣлъ на Курта и быстро продолжалъ:
   -- Вамъ нужно только избрать надлежащій путь. Теперь здѣсь развивается молодая промышленная и торговая жизнь, и я могу указать вамъ дорогу, если у васъ нѣтъ знакомствъ здѣсь.
   -- У меня есть рекомендаціи изъ Германіи и изъ Капштадта, гдѣ министръ Родсъ былъ такъ любезенъ дать мнѣ нѣсколько писемъ.
   Ярновскій насторожился.
   -- Если министръ васъ рекомендуетъ, то и говорить нечего. А позвольте спросить, чѣмъ вы занимались на родинѣ?
   -- Я былъ прусскимъ военнымъ инженеромъ.
   -- А!..-- воскликнулъ Ярновскій.-- Ну, тогда для васъ здѣсь самая подходящая почва, въ буквальномъ смыслѣ, какъ содержащая несмѣтныя богатства. Господа прусскіе инженеры пользуются прекрасной репутаціей, а инженеровъ вообще здѣсь нехватаетъ, такъ какъ открываются все новыя и новыя копи и разработка часто ведется очень неправильно. Къ кому, смѣю спросить, направилъ васъ министръ?
   -- У меня письмо къ его брату, полковнику Родсу, къ господину Чарльзу Леонарду и еще къ нѣкоторымъ лицамъ.
   -- Тогда ваше положеніе вполнѣ обезпечено, такъ какъ полковникъ Родсъ и мистеръ Леонардъ пользуются здѣсь большимъ вліяніемъ и могутъ прямо ввести васъ въ кругъ выдающихся дѣльцовъ. Совѣтую вамъ побывать у нихъ какъ можно скорѣе.
   -- Я собирался зайти завтра и...
   -- Можетъ быть, вамъ еще удастся повидать ихъ сегодня,-- прервалъ Ярновскій:-- а для меня будетъ истиннымъ удовольствіемъ познакомить васъ съ этими господами. Они почти всегда бываютъ въ это время въ Рандъ-клубѣ. Это сборный пунктъ здѣшняго высшаго общества и мы еще можемъ ихъ тамъ застать. А вы не собираетесь заняться биржевой спекуляціей?
   -- Я ничего не понимаю въ этомъ дѣлѣ, слѣдовательно, не могу ожидать благопріятныхъ результатовъ.
   -- О, это очень, просто. Вы покупаете акціи золотыхъ копей, когда онѣ стоятъ низко, и продаете ихъ, когда онѣ повышаются въ цѣнѣ. Такимъ образомъ можно въ короткое время нажить большія деньги.
   -- А если онѣ не повысятся, то потеряю и затраченный капиталъ,-- замѣтилъ Куртъ.-- Вообще, это дѣло удачи, какъ во всякой игрѣ.
   -- Не совсѣмъ,-- возразилъ Ярновскій съ многозначительной улыбкой.-- Я позволю себѣ объяснить вамъ это дѣло и вы скоро съ нимъ освоитесь. А теперь пойдемте въ Рандъ-клубъ. Это кафэ, хотя и одно изъ лучшихъ въ городѣ, тѣмъ не менѣе не подходящее мѣсто для васъ.
   Въ это время изъ задней комнаты послышалась крупная перебранка и женскій визгъ. Куртъ испуганно остановился, а Ярновскій замѣтилъ, улыбаясь:
   -- Это, вѣрно, соперничество изъ-за благосклонности прекрасной Рези, тирольской пѣвицы, можетъ быть, никогда не видавшей Тироля. Здѣсь очень цѣнятся красавицы, такъ какъ на десять мужчинъ приходится всего одна женщина.
   Тутъ выбѣжала тиролька, испуганно и кокетливо отбиваясь отъ нѣжностей смуглаго мужчины съ вьющимися черными волосами и черной бородой, въ нарядномъ лѣтнемъ костюмѣ, а ея спутникъ громко протестовалъ противъ его покушеній.
   Изъ боковой двери появился человѣкъ лѣтъ пятидесяти, рѣзко выраженнаго польскаго типа, съ массой колецъ на короткихъ красныхъ пальцахъ и съ сіяющей булавкой на рубашкѣ сомнительной чистоты.
   -- Это что такое?!-- воскликнулъ онъ по-англійски съ необычайнымъ выговоромъ.-- Развѣ можно такъ вести себя въ такомъ приличномъ мѣстѣ, какъ мое кафэ?
   -- Нѣтъ, нѣтъ!-- кричалъ тиролецъ по-нѣмецки, стараясь подражать австрійскому выговору:-- это невозможно и вы не должны позволять, господинъ Мейеровичъ, такого неуваженія къ моей сестрѣ. Если этотъ господинъ не прекратитъ свои преслѣдованія, я покажу ему, какъ учатъ у насъ такихъ нахаловъ.
   Но виновникъ скандала не обращалъ ни малѣйшаго вниманія на тирольца и на хозяина и только смѣялся надъ ихъ угрозами.
   -- Не старайся корчить изъ себя тирольца, тебѣ, все равно, никто не повѣритъ; а ты, Рези, не будь глупа и не кричи, когда я прошу у тебя поцѣлуя. Видишь эту гинею? Это талисманъ для такихъ милашекъ, какъ ты, и онъ смѣло закроетъ тебѣ ротъ, а у меня еще много такихъ золотыхъ штучекъ.
   Онъ сунулъ монету въ руку пѣвицы, притянулъ ее къ себѣ и звонко поцѣловалъ въ губы. Теперь она не кричала, а только сказала, смѣясь:
   -- Какой вы несносный! У насъ это не принято, и мой братъ проучилъ-бы васъ, но такъ какъ вы извиняетесь и обѣщаете быть почтительнымъ, то на этотъ разъ я вамъ прощаю.
   -- Такъ-то лучше!-- вскричалъ предпріимчивый поклонникъ.-- А теперь спойте мнѣ пѣсенку и выпьемъ за миръ и дружбу. Принесите намъ бутылку шампанскаго, мистеръ Мейеровичъ, да не будьте грубы съ вашими гостями, когда они восхищаются прелестной пѣвицей.
   И онъ увлекъ Рези, которая ужъ не сопротивлялась, въ отдѣльный кабинетъ.
   Хозяинъ принесъ туда шампанское въ холодильникѣ. Скоро послышался звонъ стакановъ и пѣніе тирольца, а Рези слушала нѣжныя рѣчи своего поклонника, ласково склонивъ къ нему головку.
   Куртъ допилъ свой лимонадъ, подошелъ къ буфету и положилъ гинею на прилавокъ. Хорошенькая буфетчица любезно улыбнулась и сказала ему:
   -- Надѣюсь, скоро увидать васъ!
   При этомъ она сунула ему визитную карточку, но даже не подумала дать сдачи.
   Куртъ удивился этому своеобразному способу сводить счеты и вышелъ съ Ярновскимъ, съ которымъ буфетчица многозначительно переглянулась.
   Роскошный дворецъ Рандъ-клуба былъ ярко освѣщенъ и у подъѣзда стояло много экипажей. Ярновскій провелъ Курта въ верхній этажъ, гдѣ помѣщались столовыя и игорныя залы. Они вошли въ большую гостиную, гдѣ нѣсколько человѣкъ мужчинъ, размѣстись на диванахъ и креслахъ, оживленно разговаривали и, повидимому, были. непріятно поражены появленіемъ Ярновскаго.
   Онъ цодошелъ къ пожилому господину, плотнаго сложенія, съ бритымъ выразительнымъ лицомъ, въ очкахъ, почтительно поклонился ему, проговоривъ нѣсколько словъ, на что тотъ кивнулъ головой и поднялся навстрѣчу Курту.
   -- Господинъ Чарльзъ Леонардъ,-- сказалъ Ярновскій:-- я очень счастливъ, что имѣю честь васъ познакомить.
   Назвавъ Курта, онъ исчезъ, съ видомъ человѣка, не считающаго себя въ правѣ быть здѣсь на равной ногѣ.
   -- Прошу извинить меня, что представляюсь вамъ здѣсь,-- сказалъ Куртъ.-- Меня привелъ господинъ Ярновскій, съ которымъ я случайно познакомился въ кафэ. У меня есть письмо къ вамъ, котсрое я собирался передать вамъ завтра.
   -- Отъ кого?-- спросилъ Леонардъ, любезно кланяясь.
   -- Отъ господина министра Сесиля Родса.
   -- А!-- воскликнулъ Леонаръ.-- Я не разслышалъ вашу фамилію; я уже предупрежденъ о вашемъ любезномъ посѣщеніи. Господинъ Родсъ мнѣ писалъ и передалъ васъ моимъ попеченіямъ, если позволите такъ выразиться. Пожалуйста, садитесь и будьте здѣсь какъ дома. Позвольте васъ познакомить: полковникъ Родсъ, братъ министра, сэръ Дрюмондъ Дунбаръ, господинъ Ліонель Филипсъ, докторъ Зауеръ, одно изъ свѣтилъ нашей адвокатуры.
   Всѣ привѣтливо поздоровались съ Куртомъ, а полковникъ Родсъ, очень мало напоминавшій брата, сказалъ:
   -- Меня тоже братъ увѣдомилъ о вашемъ пріѣздѣ и я буду радъ служить вамъ, чѣмъ могу.
   -- Господинъ полковникъ, у меня и къ вамъ есть письмо, которое я позволю себѣ вручить вамъ завтра. Я очень благодаренъ вамъ, господа, за вашу любезность. Для новаго человѣка весьма важно знать условія жизни, въ которую онъ вступаетъ.
   -- Тѣмъ болѣе,-- воскликнулъ Ліонель Филипсъ, еще молодой, изящный человѣкъ:-- когда они такъ сложны и исковерканы, какъ здѣсь.
   Леонардъ кивнулъ лакею, и немедленно появилось шампанское.
   -- Вы прусскій военный инженеръ и желаете принять участіе въ новой отрасли промышленности?-- обратился онъ къ Курту.
   -- Да. Я думаю, что здѣсь найдется обширное поле дѣятельности.
   -- О, конечно, особенно для. такого человѣка, какъ вы. Инженеру представляется. здѣсь богатая и выгодная дѣятельность. Положеніе было-бы еще лучше, если предпріимчивость не была такъ стѣснена тяжелыми мѣстными условіями.
   -- Я слышалъ, что здѣсь много недовольства. Мнѣ говорили объ этомъ еще въ Капштадтѣ, но мнѣ кажется это неосновательнымъ. Благосостояніе видно здѣсь...
   -- Но оно было-бы несравненно больше, еслибъ капиталы и трудъ могли-бы достигать правильнаго развитія и примѣненія, что, однако, невозможно при данныхъ условіяхъ. Кромѣ того, они даютъ доступъ массѣ темныхъ, подозрительныхъ элементовъ, которымъ не должно быть мѣста при свободной, надлежаще организованной дѣятельности.
   -- Я слышалъ, что положеніе англичанъ здѣсь тяжелое, но личнаго мнѣнія себѣ объ этомъ еще не составилъ.
   -- Вы скоро сами это увидите,-- горячо заговорилъ Леонардъ.-- Несправедливости, которыя здѣсь совершаются, очевидны, и я могу объяснить ихъ вамъ въ нѣсколькихъ словахъ: послѣдовательными законодательствами притѣсняютъ англичанъ, составляющихъ главный контингентъ переселенцевъ. Они внесли въ страну капиталы, давшіе возможность разрабатывать природныя богатства, а ихъ-то именно и отстраняютъ отъ всякаго участія въ управленіи страной. Одни иностранцы и, главнымъ образомъ, англичане и являются представителями интеллигенціи, капитала, цивилизаціи и производительности. Въ ихъ рукахъ половина земельной собственности и они платятъ девять десятыхъ всѣхъ налоговъ и податей, не имѣя никакого участія въ управленіи, а 14,000 голландскихъ крестьянъ забрали исключительно въ свои руки полное владычество. По закону 1881 г., дающему свободный доступъ въ страну переселенцамъ, права гражданства получались послѣ двухлѣтняго пребыванія; затѣмъ этотъ испытательный періодъ опредѣлили пятью годами. Денегъ у республики не было и она дѣлала займы у частныхъ лицъ за большіе проценты для покрытія необходимыхъ расходовъ. Когда-же открылись золотыя копи и золото залило страну, благодаря труду и предпріимчивости иностранцевъ, которые переселялись сюда, въ надеждѣ на полученіе гражданства, согласно дѣйствующимъ законамъ, то срокомъ для достиженія этихъ правъ назначили уже не пять, а пятнадцать лѣтъ. Одновременно ввели систему двухъ правительственныхъ инстанцій, причемъ второй фольксратъ, соотвѣтствующій приблизительно англійской нижней палатѣ, не имѣетъ права ни на финансовыя распоряженія, ни на обсужденіе рѣшеній перваго фольксрата. Гражданство, получаемое иностранцами послѣ пятнадцати лѣтъ, даетъ имъ доступъ только во второй фольксратъ, а всѣ рѣшающія права остаются за первымъ. А на практикѣ дѣло еще хуже. Время осѣдлости считается со дня внесенія въ списки, что должно состояться въ теченіе двухъ недѣль пребыванія, но не сопряжено ни съ какими денежными штрафами. Многіе не знаютъ этого правила и не думаютъ о немъ, власти тоже не слѣдили за исполненіемъ этого предписанія. Иностранцы, увѣренные въ полученіи избирательныхъ правъ, по прошествіи десяти, пятнадцати лѣтъ предъявляли свои права, а имъ отказывали за несоблюденіемъ этого предписанія. Съ прошлаго года право избранія въ первый фольксратъ было поставлено въ зависимость отъ десятилѣтняго участія во второмъ фольксратѣ, куда можно попасть только при достиженіи тридцатилѣтняго возраста, а въ первую палату, значитъ, только сорока лѣтъ. Иностранцы надѣялись измѣнить этотъ тяжелый законъ, достигнувъ большинства голосовъ при слѣдующихъ выборахъ, но правительство и тутъ поставило преграду: постановлено было, что всѣ законодательныя измѣненія должны быть обнародованы въ правительственномъ органѣ и могутъ вотироваться только съ согласія двухъ третей всѣхъ полноправныхъ гражданъ. Такимъ образомъ, иностранцы исключены окончательно изъ участія въ общественныхъ дѣлахъ и въ законодательствѣ, а члены фольксрата, голландскіе крестьяне, являются неограниченными правителями. По оффиціальнымъ свѣдѣніямъ, въ странѣ 25,000 буровъ мужского пола, достигнувшихъ шестнадцатилѣтняго возраста. Иностранцы, конечно, не значатся въ спискахъ, но ихъ по меньшей мѣрѣ 50,000 человѣкъ, въ возрастѣ, дающемъ гражданскія права. Изъ полноправныхъ же буровъ только треть настоящіе граждане; многіе едва умѣютъ читать и только боятся потерять свою независимость и свои преимущества. Кромѣ скотоводства, всѣ отрасли промышленности въ рукахъ иностранцевъ, также большая половина фермъ и всѣ крупныя предпріятія. Все это налагаетъ новыя обязательства на законодательство, но буры не въ состояніи выполнить эти задачи. Иностранцамъ предлагаютъ селиться, они ведутъ всѣ предпріятія, несутъ всѣ тяготы, но никакими правами не пользуются, а когда заявляютъ свое недовольство, то имъ предлагаютъ вернуться на родину. Налоги много превосходятъ потребности республики и сотни милліоновъ накопляются въ казначействѣ. Бюджетъ правительства не подвергается никакому контролю. Оно утверждаетъ монополіи и концессіи, приносящія огромный вредъ промышленности. Въ довершеніе всего, правительство отказывается ввести городское управленіе въ такомъ важномъ центрѣ, какъ Іоганнесбургъ, что необходимо, хотя-бы въ видахъ охраненія общественнаго здравія. Школы, съ преподаваніемъ на англійскомъ языкѣ, не допускаются; на полицейскую службу принимаются только полноправные граждане. Такъ продолжаться не можетъ, недовольство все возрастаетъ и -- или иностранцамъ придется выселиться, или дѣло приметъ крутой оборотъ, нежелательный для спокойствія и безопасности страны.
   -- Въ такомъ случаѣ, правительство, дѣйствительно, дѣлаетъ ошибку,-- замѣтилъ Куртъ:-- но она, я думаю, происходитъ отъ черезчуръ быстраго перехода къ совершенно новымъ условіямъ и можетъ постепенно сгладиться.
   Леонардъ покачалъ головой.
   -- Вы присмотритесь и составите себѣ независимое мнѣніе. Пока я не раздѣляю ваши надежды. Всѣ здѣсь присутствующіе и я -- уже давно составили проектъ "комитета реформъ" и дѣлали представленія правительству, но до сихъ поръ безуспѣшно.
   Куртъ высказывался сдержанно, такъ какъ горячая рѣчь Леонарда мало согласовалась съ спокойными воззрѣніями, такъ ясно изложенными Мериссеномъ. Разговоръ былъ вскорѣ прерванъ появленіемъ маленькаго коренастаго господина, съ живымъ смуглымъ лицомъ и хитрыми наблюдательными глазами. Вся фигура его выражала крайнее самодовольство. Одѣтъ онъ былъ удивительно изысканно, крупные солитеры украшали его короткіе, весьма неаристократическіе пальцы, и брилліантовыя запонки красовались на его бѣлоснѣжной рубашкѣ; черные волосы были тщательно завиты, а лицо находилось въ безпрерывномъ движеніи. Онъ раскланялся съ обществомъ и бросилъ на Курта надменный, вопросительный взглядъ.
   -- Господинъ Куртъ Форбергъ,-- представилъ Леонардъ:-- рекомендованный господиномъ Родсомъ. Господинъ Баритоно, одинъ изъ выдающихся дѣятелей биржи и промышленнаго міра.
   -- Очень пріятно познакомиться, очень пріятно,-- сказалъ Баритоно, протягивая два пальца Курту.-- Кто направленъ сюда господиномъ Родсомъ, тотъ будетъ всегда хорошо принятъ у насъ. Всегда готовъ къ вашимъ услугамъ.
   Куртъ едва коснулся протянутой руки и холодно поклонился.
   -- Я сейчасъ изъ Вандереръ-павильона. Мы были тамъ съ Гамбахомъ и пробовали двухъ лошадей. Чудныя лошади! Онѣ навѣрно отличатся на будущихъ скачкахъ. Очень радъ, что засталъ здѣсь такое пріятное общество. Гамбахъ тоже сейчасъ придетъ. Мы уже поиграли съ нимъ немного и, если хотите, можемъ здѣсь продолжать.
   Онъ позвалъ лакея и велѣлъ ему подать себѣ шампанскаго.
   -- Вы знаете, любезный господинъ Баритоно,-- нѣсколько свысока обратился къ нему Леонардъ:-- мы не любители картъ и не можемъ вести такую игру, какъ вы.
   -- Да!..-- воскликнулъ Баритоно, потягивая вино:-- у меня страсть къ крупной игрѣ; но если вамъ посчастливится, то тѣмъ лучше для васъ: мнѣ не всегда везетъ.
   Вошелъ высокій элегантный господинъ съ равнодушнымъ лицомъ, но съ затаеннымъ огнемъ въ глазахъ, и тоже былъ представленъ Курту.
   -- А, вотъ и Гамбахъ!-- воскликнулъ Баритоно.-- Что-жъ, сыграемъ еще?
   Гамбахъ спокойно, утвердительно кивнулъ головою, и они усѣлись въ уголкѣ. Баритоно не разъ кричалъ:
   -- Идите, господа, идите, я заложу банкъ, мнѣ не везетъ: можете хорошую аферу сдѣлать. Гамбахъ уже выигралъ 20,000 фунтовъ!
   Никто не отвѣчалъ на его приглашенія, и Куртъ скоро удалился, утомленный чуждымъ ему обществомъ и массой впечатлѣній.
   Возвратясь домой, онъ еще долго сидѣлъ у открытаго окна, прислушиваясь къ городскому шуму и думая о тѣхъ сложныхъ условіяхъ жизни, съ которыми ему придется считаться.
   

VIII.

   На другой день, раннимъ утромъ, Ярновскій уже появился у Курта, предлагая ему свои услуги. Онъ былъ хорошо одѣтъ, причесанъ и завитъ, но днемъ еще больше выдѣлялась блѣдность его поношеннаго лица. Его уродливыя руки и манера держать себя ясно доказывали, что онъ никогда не принадлежалъ къ хорошему обществу, а въ его прошломъ было, вѣроятно, много темныхъ пятенъ.
   Куртъ довольно холодно принялъ его, поблагодарилъ за любезность, но сказалъ ему, что пока не имѣетъ надобности ею пользоваться. Однако, отъ Ярновскаго не такъ-то легко можно было отдѣлаться. Онъ продолжалъ разговоръ, стараясь неожиданными вопросами узнать прошлое Курта и его намѣренія, но узналъ только, что, по пріѣздѣ изъ Европы, Форбергъ довольно долго прожилъ въ Капштадтѣ и видѣлся съ Сесилемъ Родсомъ, что еще больше заинтересовало его.
   -- Если вы хотите заняться биржевыми спекуляціями,-- продолжалъ онъ:-- то я готовъ служить вамъ моими знаніями и совѣтами. Теперь можно хорошія дѣла сдѣлать съ нѣкоторыми бумагами и, если вы мнѣ скажете, какой суммой желаете располагать, то я это сейчасъ же устрою. Я могу похвастаться довѣріемъ выдающихся биржевыхъ тузовъ и самъ хорошо знаю это дѣло.
   -- Благодарю васъ. Пока я не хотѣлъ бы рисковать моими весьма незначительными средствами, а спекуляцій безъ риска не бываетъ.
   Отвѣтъ былъ опредѣленный, но Ярновскому еще не хотѣлось уходить и онъ сказалъ, улыбаясь:
   -- Вы одержали побѣду вчера, которой, пожалуй, не слѣдовало бы пренебрегать.
   Куртъ удивленно посмотрѣлъ, но ничего не спросилъ, какъ Ярновскому хотѣлось, а потому тотъ самъ продолжалъ:
   -- Я говорю о хорошенькой буфетчицѣ того кафэ, гдѣ имѣлъ честь съ вами познакомиться. Я опять туда вернулся изъ Рандъ-клуба, и красавица Элленъ Смитъ разспрашивала меня о васъ. Она, кажется, совсѣмъ влюбилась въ васъ.
   Куртъ пожалъ плечами, равнодушно спросивъ:
   -- Она англичанка?
   -- Можетъ быть, а, можетъ быть, и нѣтъ. Очень трудно опредѣлить происхожденіе здѣшнихъ дамъ. Многія изъ нихъ принимаютъ англійскія фамиліи, такъ какъ англійскій языкъ въ ходу въ здѣшнемъ лучшемъ обществѣ. Миссъ Элленъ говоритъ хорошо по-англійски, но также хорошо и по-нѣмецки. Во всякомъ случаѣ, она очень красива, очень умна и умѣетъ пользоваться и тѣмъ, и другимъ. Она въ близкихъ сношеніяхъ съ господиномъ Баритоно, который считается королемъ биржи. Миссъ Элленъ можетъ быть очень полезна для полученія свѣдѣній о намѣреніяхъ Баритоно, и тогда можно спекулировать навѣрняка.
   Говоря это, Ярновскій устремилъ пытливый взглядъ на холодное лицо Курта.
   -- Здѣшнія дамы создаютъ иногда удивительныя карьеры, и многія жены милліонеровъ начали такъ же, какъ миссъ Элленъ. Еслибъ она вздумала выйти замужъ, Баритоно далъ-бы ей, конечно, приданое, соотвѣтствующее его огромному состоянію. Странный человѣкъ этотъ Баритоно,-- продолжалъ Ярновскій, оживляюсь и зорко наблюдая за Куртомъ.-- Трудно что-либо знать объ его прошломъ, но я все-таки кое-что о немъ знаю. Одни говорятъ, что онъ былъ наѣздникомъ въ циркѣ, другіе увѣряютъ, что -- просто клоуномъ; иные говорятъ, что онъ былъ опернымъ пѣвцомъ, а другіе утверждаютъ, что хористомъ. Во всякомъ случаѣ, жилось ему плохо. Онъ былъ въ связи тоже съ бывшей наѣздницей или хористкой и жилъ въ Кимберлеѣ. Однажды шелъ онъ грустный по полю, какъ вдругъ увидалъ блестящій камень; онъ его взялъ, показалъ ювелиру, признавшему его за брилліантъ, и продалъ за большія деньги. На эти деньги онъ купилъ землю, гдѣ нашелъ камень, отыскалъ капиталистовъ и при разработкѣ получилъ громадное состояніе, которое пустилъ теперь въ золотыя копи. Забавно, какъ воспользовалась этимъ оборотомъ счастья его наѣздница или хористка. Баритоно хотѣлъ самъ, безъ посредниковъ, продать въ Европѣ брилліанты и провезти ихъ безъ пошлины. Наѣздница зашила ихъ въ своё платье и благополучно привезла въ Лондонъ, а тамъ объявила своему спутнику, что отдастъ ихъ только тогда, когда онъ женится на ней. Баритоно понялъ, что онъ въ ея рукахъ -- и обвѣнчался. Такимъ образомъ, онъ пріобрѣлъ жену, чтобъ не потерять брилліанты, и почувствовалъ къ ней, при этомъ, большое уваженіе. Теперь она одна изъ богатѣйшихъ дамъ здѣсь, а мужу своему предоставляетъ полную свободу. Поэтому, хорошія отношенія съ миссъ Элленъ могутъ быть только полезны и...
   Куртъ всталъ и холодно прервалъ его:
   -- Къ сожалѣнію, я не могу дольше располагать своимъ временемъ. Мнѣ нужно сдѣлать нѣсколько визитовъ, а здѣсь, кажется, надо для этого пользоваться утромъ.
   -- Совершенно вѣрно,-- поспѣшилъ согласиться Ярновскій, быстро вскакивая.-- Время -- деньги. Позвольте мнѣ заходить къ вамъ иногда, чтобъ узнать -- не будетъ ли порученій отъ васъ.
   Онъ удалился съ глубокимъ поклономъ.
   Въ это время постучали въ дверь и явился Зентфле, нѣмецъ-путеводитель Курта.
   -- У васъ сейчасъ былъ этотъ Ярновскій?
   -- Да, и предлагалъ мнѣ свои услуги и совѣты по разнымъ дѣламъ. Вы его знаете?
   -- Его-то я знаю, да о немъ-то ничего не знаю, а потому и хотѣлъ предостеречь васъ. Здѣсь много такого народа, но лучше отъ нихъ подальше.
   -- Спасибо за предостереженіе, но онъ и безъ того мнѣ довѣрія не внушаетъ.
   -- Если позволите, я всегда буду васъ предупреждать, когда увижу васъ съ подозрительными людьми. Мы, нѣмцы, привыкли всѣмъ вѣрить, а здѣсь отъ этого надо отвыкать.
   Куртъ вышелъ вмѣстѣ съ нимъ и направился къ Брандису, главному завѣдующему округомъ, которому принадлежалъ Іоганнесбургъ, когда еще не былъ городомъ.
   Домъ Брандиса былъ помѣстительный, съ большимъ подъѣздомъ и широкимъ корридоромъ.
   Куртъ послалъ свою карточку съ письмомъ изъ Капштадта и его немедленно провели въ пріелніую, непосредственно прилегавшую къ рабочему кабинету Брандиса.
   Обстановка была въ высшей степени простая, старомодная. На стѣнахъ висѣли портреты прежнихъ президентовъ и Крюгера, окна завѣшаны были самыми обыкновенными бѣлыми шторами.
   Брандисъ сейчасъ-же вышелъ въ пріемную.
   Это былъ человѣкъ лѣтъ шестидесяти, небольшого роста, съ выдающимся лбомъ, съ сѣдой бородой, добрыми ясными глазами и добродушно веселой улыбкой. Онъ немножко волочилъ ногу, что не мѣшало его твердой походкѣ и свободнымъ движеніямъ. Пристально посмотрѣвъ на Курта, онъ крѣпко пожалъ ему руку и усадилъ рядомъ съ собой на широкій диванъ.
   -- Мой пріятель въ Капштадтѣ очень горячо рекомендовалъ васъ и, само собой разумѣется, я готовъ помочь вамъ, чѣмъ могу,-- привѣтливо сказалъ онъ.-- Кромѣ того, мы -- земляки и даже вдвойнѣ: мы оба германскаго происхожденія, а я ганноверецъ, слѣдовательно, еслибъ остался на родинѣ, сдѣлался-бы пруссакомъ, какъ и вы. Первое -- наше землячество -- я признаю охотно, а второе, сказать по правдѣ, не особенно. Я принадлежу къ старому ганноверскому роду. Мой отецъ участвовалъ въ наполеоновское время въ походахъ при Веллингтонѣ и въ сраженіи при Ватерлоо. Я тоже началъ службу въ Англіи, потомъ переселился сюда, сдѣлался гражданиномъ Трансваальской республики и быль избранъ на мою теперешнюю должность. Я искренно привязался къ моему новому отечеству и предвижу для него блестящую будущность, если оно сохранитъ свою независимость и свои отличительныя свойства, не отказываясь, конечно, отъ неизбѣжныхъ требованій времени. Признаюсь вамъ откровенно, я, какъ потомокъ ганноверскаго рода, болѣзненно ощутилъ порабощеніе моего маленькаго, но славнаго отечества. Можетъ быть, такъ и должно быть, но я все-таки погоревалъ. Тѣмъ не менѣе, я радуюсь объединенію Германіи, и надѣюсь, что ея слава и могущество затемнятъ горькія воспоминанія отдѣльныхъ лицъ. Но, какъ нѣмца, я искренно привѣтствую васъ. А что, вы ужъ завязали здѣсь какія-нибудь знакомства?-- спросилъ онъ, помолчавъ.
   -- Очень не много,-- отвѣчалъ Куртъ.-- У меня было письмо отъ министра Сесиля Родса къ господину Чарльзу Леонарду, съ которымъ я встрѣтился вчера въ Рандъ-клубѣ. Тамъ-же я познакомился съ полковникомъ Родсомъ и еще съ нѣсколькими господами и, между прочимъ, съ Баритоно.
   Тонкая усмѣшка появилась на лицѣ Брондиса.
   -- Значитъ, вы слышали много укоровъ нашему управленію?
   -- Долженъ сознаться, что эти господа не особенно сочувственно о немъ отзываются. Они считаютъ затрудненія для. полученія гражданства несправедливостью и горько сѣтуютъ, что она затрогиваетъ, главнымъ образомъ, англичанъ.
   -- Я все это знаю и вполнѣ понимаю, что это имъ не нравится. Они внесли въ страну много денегъ, но развили также и дикую промышленную горячку безъ всякихъ устойчивыхъ основъ, съ которой не можетъ слиться наша страна. Знаете,-- продолжалъ онъ, съ улыбкой:-- много лѣтъ тому назадъ, будучи въ Ганноверѣ, я посѣтилъ однажды маленькій городокъ Госларъ. Тамъ поселился докторъ Лампе, которому покровительствовалъ послѣдній ганноверскій король. Госларъ сталъ процвѣтать, благодаря наплыву иностранцевъ; строились, украшали городъ, и благосостояніе росло не по днямъ, а по часамъ. Бургомистръ былъ очень недоволенъ и предсказывалъ печальныя послѣдствія. Такъ и вышло. Лампе умеръ, искусственно взвинченная жизнь города сразу прекратилась и жителямъ уже трудно было вернуться къ прежнему труду и прежнимъ условіямъ жизни. Что было тамъ въ маленькомъ масштабѣ, то можетъ повториться здѣсь въ крупныхъ размѣрахъ. Иностранцы привозить деньги -- это правда, но и увозятъ ихъ, а если золотыя копи изсякнутъ, то неминуемо настанетъ экономическій кризисъ. Поэтому, мы не можемъ каждому иностранцу, только временно связанному съ нашими политическими и экономическими интересами, дать равныя права съ коренными гражданами и должны съ крайней осторожностью вводить измѣненія въ наши законодательства.
   -- Почти тоже говорилъ мнѣ и господинъ Мериссенъ, у котораго я былъ вчера,-- замѣтилъ Куртъ.
   -- А вы знаете Мериссена?-- съ видимымъ удовольствіемъ спросилъ Брондисъ.
   -- У меня было письмо къ нему и онъ очень любезно меня принявъ.
   -- Ну, онъ навѣрно подтвердитъ вамъ мои слова. Мы далеко не притѣсняемъ иностранцевъ, но опрометчиво вводить реформы тоже нельзя, когда отъ этого зависитъ процвѣтаніе республики и благосостояніе грядущихъ поколѣній. Я наполовину англичанинъ, злобнаго чувства къ нимъ, конечно, не имѣю, но нельзя требовать отъ насъ, въ виду прежнихъ событій, чтобъ мы особенно покровительственно относились къ нимъ и допустили-бы ихъ вліять на наше законодательство. Это дало-бы имъ возможность подорвать нашу независимость легальнымъ путемъ, что не удалось имъ силой. Пожалуйста, не вѣрьте всякимъ наговорамъ на насъ и смотрите на дѣло безпристрастно. Если правительству понадобится надежный инженеръ, что легко можетъ случиться, я порекомендую васъ, если вы хотите работать на этомъ поприщѣ.
   -- Буду вамъ крайне признателенъ,-- сказалъ Куртъ, вставая, такъ какъ вошелъ еще посѣтитель.
   Это былъ господинъ ванъ-деръ-Бергъ, судья и начальникъ полиціи Іоганнесбурга, какъ сказалъ Брандисъ, знакомя его съ Куртомъ.
   "Странно, -- думалъ Форбергъ, идя тоже къ земляку, представителю большого банкирскаго дома въ Берлинѣ, съ письмомъ отъ общихъ друзей:-- странно. Когда ихъ слушаешь, то каждый изъ нихъ правъ съ своей точки зрѣнія, и чужому человѣку очень трудно понять: слишкомъ-ли много требуютъ одни, слишкомъ-ли мало даютъ другіе; во всякомъ случаѣ, буры -- законные собственники и, конечно, въ своемъ правѣ".
   Онъ засталъ господина Горица въ конторѣ и передалъ ему письмо.
   Горицъ, встрѣтившій его съ дѣловымъ видомъ, прочитавъ письмо, сердечно пожалъ ему руку и съ участіемъ разспросилъ объ его намѣреніяхъ.
   -- Мой пріятель и компаньонъ пишетъ, что вамъ пришлось испытать тяжелыя разочарованія на родинѣ.
   -- Очень тяжелыя и, я скажу вамъ откровенно, они совершенно измѣнили мои идеальные взгляды на жизнь. Я рѣшилъ составить себѣ независимое положеніе, что возможно толькона коммерческомъ поприщѣ. Вмѣсто увлеченія патріотическими цѣлями, у меня остался только эгоизмъ и личный интересъ.
   Горицъ строго покачалъ головой, а въ глазахъ его свѣтилось искреннее участіе.
   -- Я понимаю такое состояніе, оно можетъ быть временнымъ, но вы слишкомъ молоды, чтобъ имѣть право поддаваться ему. Тѣмъ болѣе, вы не имѣете права ограничивать свой трудъ исключительно эгоистическими интересами безъ высокихъ и идеальныхъ стремленій. Именно мы, нѣмцы, призваны выполнить на этомъ поприщѣ великую патріотическую задачу. Оружіе наше ужъ совершило неслыханные подвиги. Войско соединило наше расчлененное отечество въ могучее германское государство и флагъ его гордо развѣвается на всѣхъ моряхъ. Крупная историческая задача выполнена, но остается еще другая. Могуществу страны остается только охранять границы и способствовать развитію торговли на всемъ земномъ шарѣ. И тутъ, на помощь оружію, выступаетъ торговля и промышленность. При объединеніи Германіи она далеко отстала, въ этомъ отношеніи, отъ другихъ государствъ, но мы, промышленники и торговцы, взялись возвести её на должную высоту. Теперь въ торговлѣ насъ немного превосходитъ только Англія, зато наша промышленность во всѣхъ своихъ отрасляхъ занимаетъ первое мѣсто вездѣ, даже въ Англіи. Полной побѣды мы еще не одержали, но мы на пути къ ней, и должны продолжать упорную, неустанную работу. Когда промышленность и торговля такъ-же выполнятъ свою задачу, какъ ее выполнило войско, тогда внутренняя жизнь народа достигнетъ полнаго развитія, а государство прочно займетъ положеніе, принадлежащее ему по праву.
   -- Благодарю васъ,-- горячо воскликнулъ Куртъ:-- благодарю отъ всего сердца! Вы указали мнѣ на новомъ поприщѣ идеалы, отъ которыхъ я хотѣлъ отречься.
   -- Я высказалъ вамъ мои искреннія и твердыя убѣжденія. Надѣюсь, мы часто будемъ видаться.
   Куртъ ушелъ, глубоко взволнованный. Разговоръ съ Горицемъ вернулъ ему и духовную силу, и сознаніе своего достоинства. Для такой высокой задачи стоило жить и трудиться.
   Дома онъ нашелъ записку Мериссена, который, не заставъ его, просилъ пріѣхать къ нему обѣдать на ферму.
   Куртъ послалъ за экипажемъ, переодѣлся и уѣхалъ.

Конецъ первой части.

   

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

I.

   Когда Форбергъ пріѣхалъ на ферму, Мериссенъ былъ занятъ и его провели въ гостиную, гдѣ госпожа Мериссенъ и ея дочь приняли его какъ стараго знакомаго, а Доротея весело сказала:
   -- Пойдемте, господинъ Форбергъ, я покажу вамъ новость въ моемъ хозяйствѣ. Вчера вывелись маленькіе страусы. Они такъ милы и забавны, просто прелесть. Вы навѣрно не видали страуса, только что вылупившагося изъ яйца.
   Она надѣла шляпу и направилась къ двери, а Куртъ послѣдовалъ за ней, извиняясь передъ госпожей Мериссенъ.
   -- Идите, идите, -- сказала она, смѣясь.-- Она не успокоится, пока не покажетъ вамъ своихъ питомцевъ.
   Доротея ужъ нетерпѣливо ждала его и начала разспрашивать, нравится-ли ему Іоганнесбургъ и завелъ-ли онъ уже знакомства.
   -- Я пораженъ, какъ быстро развилась здѣсь торговля и промышленность. Еще недавно, говорятъ, здѣсь была пустыня.
   -- Да, скоро выросли и постройки, и роскошь, и блескъ; все стало такъ чуждо... И эти нахлынувшіе сюда люди такъ мнѣ не нравятся. Теперь, когда я бываю въ Іоганнесбургѣ, мнѣ даже не вѣрится, что это наше отечество.
   -- Очень жаль, фрейленъ Доротея, -- смѣясь замѣтилъ Куртъ:-- что вы такъ неблагосклонны къ переселенцамъ; вѣдь, я тоже вновь прибывшій иностранецъ.
   -- Я не про васъ говорю,-- отвѣтила дѣвушка, слегка покраснѣвъ.-- Вы не кажетесь мнѣ чужимъ и отецъ говоритъ, что мы родственнаго происхожденія. Мнѣ, главнымъ образомъ, не нравятся англичане. У нихъ такое сознаніе превосходства, они такъ свысока смотрятъ на насъ, точно мы люди низшей породы. Возможно, что они больше учились и больше видѣли, странствуя по всему свѣту, тогда какъ мы ограничиваемся нашимъ маленькимъ дорогимъ отечествомъ, но именно потому, что мы работаемъ и трудимся надъ землей, мы и сроднились съ ней. Англичане пріѣзжаютъ и уѣзжаютъ и видно, что у нихъ нѣтъ ни пониманія, ни уваженія къ нашей жизни и къ нашей родинѣ. Золото они готовы взять -- право, лучше-бы его не находили!-- а потомъ уѣдутъ домой и будутъ разсказывать объ этихъ глупыхъ бурахъ, котогые не просятъ ихъ совѣтовъ и наставленій. Надѣюсь, мы этого и не сдѣлаемъ: я. по крайней мѣрѣ, не хочу ни англійскихъ манеръ, ни англійскаго духа. Я слишкомъ горжусь своей родиной, которая всегда умѣла справиться съ англичанами, когда они пытались насъ покорить.
   Она выпрямилась и Куртъ съ удивленіемъ смотрѣлъ на необычайный блескъ ея темныхъ глазъ. Гордая любовь къ родинѣ совсѣмъ переродила скромную, простую дѣвушку и возвысила ее надъ кругозоромъ обыденной жизни. Такъ должна была выглядѣть Жанна д'Аркъ, крестьянка, воодушевленная любовью къ родинѣ и поднявшая мечъ на враговъ, которые тоже были англичане.
   -- Ну, я не принадлежу къ тѣмъ иностранцамъ, которые будутъ съ неуваженіемъ говорить о вашей родинѣ.
   -- Это я знаю, иначе и я не стала-бы такъ говорить съ вами. Вы, можетъ быть, находите, что не женское дѣло разсуждать о такихъ вещахъ? Многія мои соотечественницы это находятъ, потому что не хотятъ объ этомъ думать, а я не могу и говорю отъ полноты сердца.
   Она опустила глаза и добавила съ тонкой усмѣшкой:
   -- Но у меня есть тоже наша осмѣянная бурская сметка и я говорю только съ тѣми, кому можно довѣриться.
   Она опять подняла на него глаза и ея взглядъ, недавно гордый и смѣлый, выражалъ теперь такую мягкость и кротость. что у Курта какъ-то особенно дгогнуло сердце.
   Они дошли до помѣщенія страусовъ. Негритянка отворила дверь и птицы бросились къ своей хозяйкѣ.
   -- Подходите спокойно, господинъ Фогбергъ,-- подозвала его Доротея:-- мои питомцы помнятъ васъ и знаютъ, вѣроятно, что вы нашъ другъ.
   Куртъ подошелъ, погладилъ птицъ, а онѣ ласково смотрѣли на него своими большими глазами.
   -- Пойдемте сюда, только близко не подходите. Насѣдки боятся за дѣтенышей и не такъ привѣтливы къ чужимъ.
   Она нагнулась и вынула изъ гнѣзда птенчика, забавнаго, но далеко не красиваго. Тонкій пушокъ едва прикрывалъ его тѣло, голова была совсѣмъ голая, глаза подслѣповатые и весь онъ казался удивительно нескладнымъ.
   -- Никакъ не могу найти красоты въ вашемъ питомцѣ,-- смѣясь замѣтилъ Куртъ.-- Трудно даже.повѣрить, что изъ такого уродца выйдетъ большая красивая птица.
   -- И именно изъ этого птенчика выйдетъ чудный экземпляръ,-- обиженно возразила Доротея.
   Весело болтая, они посмотрѣли еще нѣсколько птенчиковъ, какъ вдругъ страусы съ громкими криками бросились къ рѣшеткѣ.
   На дворѣ показался Мериссенъ, а съ нимъ господинъ лѣтъ тридцати, въ нарядномъ легкомъ костюмѣ, съ длинной рыжей бородой, безъ усовъ, съ выцвѣтшими, бѣгающими голубыми глазами и насмѣшливой улыбкой на тонкихъ, плотносжатымъ губахъ.
   Доротея подбѣжала къ калиткѣ.
   -- Я такъ и зналъ, что ты пойдешь показывать Форбергу своихъ птенчиковъ,-- весело засмѣялся Мериссенъ.
   -- Это меня радуетъ, а господинъ Форбергъ тоже интересуется моимъ хозяйствомъ. Ты могъ-бы выйти, отецъ, но безъ господина Гутвайта; страусы его не выносятъ, а они очень упорны въ своихъ антипатіяхъ.
   Спутникъ Мериссена пожалъ плечами, язвительная усмѣшка его обозначилась еще рѣзче и онъ сказалъ надменно:
   -- Это доказываетъ дурной вкусъ страусовъ, фрейленъ Доротея. Я не буду огорчаться, что имъ не нравлюсь, такъ какъ умными они не считаются.
   Куртъ вышелъ поздороваться съ Мериссеномъ.
   -- Дорогой другъ, позвольте познакомить васъ съ господиномъ Вильямомъ Гутвайтомъ. Онъ англійскій инженеръ, любезно взявшій на себя управленіе моими копями въ Витватерсрандѣ. А это господинъ Форбергъ,-- обратился онъ къ англичанину:-- бывшій прусскій военный инженеръ, направленный ко мнѣ общими друзьями изъ Капштадта.
   Куртъ поклонился, вѣжливо сказавъ нѣсколько словъ. Гутвайтъ постарался тоже принять любезное выраженіе, но видно было, что онъ не особенно доволенъ появленіемъ новаго лица.
   Всѣ тихонько направились къ дому.
   -- Господинъ Гутвайтъ привезъ мнѣ неутѣшительныя извѣстія,-- заговорилъ Мериссенъ.-- Онъ сообщилъ мнѣ, что залежи въ моихъ копяхъ не глубоки, а поэтому разработка ихъ скоро придётъ къ концу.
   -- Къ сожалѣнію, это такъ,-- подтвердилъ англичанинъ.-- Въ одномъ мѣстѣ мы уже дошли до слоя вовсе не содержащаго золота. Мы все-таки сдѣлали уже хорошее дѣло съ копями, но я совѣтовалъ-бы возможно скорѣе и выгоднѣе съ ними развязаться. Акціи стоятъ еще очень высоко, можно ихъ продать и предоставить другимъ убѣдиться въ непроизводительности копей, а, конечно, не ждать, чтобы они изсякли окончательно, такъ какъ тогда вы, г. Мериссенъ, не выручите ничего.
   -- Это будетъ, пожалуй, не особенно честно,-- задумчиво сказалъ Мериссенъ.
   -- Каждый продаетъ, когда хочетъ и никому не обязанъ отдавать отчета,-- пожалъ плечами Гутвайтъ.
   Мериссенъ долго шелъ молча и наконецъ сказалъ:
   -- Можетъ быть, г. Форбергъ, вы окажете мнѣ въ данномъ случаѣ дружескую услугу. Хотя вы и военный инженеръ, но все-таки знакомы съ золотопромышленнымъ дѣломъ.
   -- Правда, это не имѣетъ прямого отношенія къ нашей военной спеціальности, но я изъ любознательности занимался всѣми отраслями,-- сказалъ Куртъ.
   -- Тогда я васъ попрошу оказать мнѣ большую услугу, поѣхать на копи и изслѣдовать положеніе дѣла. Правда, вѣдь, господинъ Гутвайтъ, умъ хорошо, а два лучше? Дѣло важное и рѣшеніе надо взвѣсить и обдумать.
   Блѣдное лицо Гутвайта покраснѣло, онъ бросилъ враждебный взглядъ на Курта и сказалъ:
   -- Вообще два ума лучше одного, но бываетъ, что одинъ лучше многихъ; конечно, будетъ очень пріятно, если господинъ Форбергъ или подтвердитъ мое изслѣдованіе, или опровергнетъ его вѣскими доказательствами. Я къ вашимъ услугамъ.
   Поѣздку назначили на другой день.
   Обѣдъ былъ такой-же простой, какъ при первомъ посѣщеніи. Разговаривали всѣ весело и оживленно, только Гутвайтъ при всемъ стараніи не могъ вполнѣ скрыть дурное расположеніе духа.
   Доротея была особенно весела; она смѣялась и шутила съ Куртомъ, а на всѣ попытки Гутвайта заговорить съ ней отвѣчала кратко и холодно.
   Послѣ обѣда пришелъ Гендрикъ Больцъ съ сыномъ. Они не внесли особеннаго оживленія въ общество. Старикъ говорилъ мало да и то о дѣлахъ съ Мериссеномъ и Гутвайтомъ; Фредерикъ изрѣдка вставлялъ какое-нибудь замѣчаніе о событіяхъ въ Іоганнесбургѣ и совсѣмъ отчаялся завести разговоръ съ Доротеей, которая тоже стала молчалива съ ихъ приходомъ.
   По стариннымъ обычаямъ буровъ, вечернія собранія были не приняты даже въ довольно передавимъ доми Мериссена, поэтому Куртъ удалился съ заходимъ солнца.
   Доротея притянула ему руку, вопросительно глядя на него, точно удивляясь, что онъ уходитъ, когда другіе еще остаются. Онъ отвѣтилъ на нѣмой вопросъ, сказавъ, что долженъ заняться корреспонденціей и обѣщалъ пріѣхать на другой день для осмотра копей Мериссена.
   Тихо и задумчиво возвращался онъ въ Іоганнесбургъ, опять унося особенное умиротворяющее впечатлѣніе. Когда онъ встрѣтился въ Капштадтѣ съ Люси Бредстонъ, она показалась ему ослѣпительной бабочкой, спустившейся къ нему съ небесной выси. Картина была хороша, заманчива, но всегда можно было опасаться, что бабочка вспорхнетъ и опять улетитъ въ свою сферу. Доротея-же казалась трудолюбивой пчелкой, неподозрѣвающей другой жизни, и вдругъ эта пчелка, когда затронули ея родину, вся преобразилась. Онъ не могъ забыть дѣвушку, съ ея гордой осанкой и пылающимъ взоромъ. "Если всѣ бурскія женщины таковы, тогда никто не побѣдитъ ихъ",-- думалъ онъ, приближаясь къ городу.
   Кургъ старался пробраться въ толпъ,.какъ вдругъ услышалъ свое имя и, удивленно озираясь, увидалъ хорошенькую буфетчицу въ изящномъ костюмъ, очень скромномъ, украшеннымъ только нѣсколькими крупными брилліантами.
   Ему не особенно пріятно было, что она знаетъ его фамилію, хотя долго скрывать это было невозможно; поэтому онъ остановился и вѣжливо поклонился.
   -- Очень рада васъ встрьтить, господинъ Форбергъ,-- заговорила миссъ Элленъ, съ очаровательной ульюкой.-- Вы стали мнѣ симпатичны съ первой встрѣчи и я узнала отъ Ярновскаго вашу фамилію, не желая, чтобы наше знакомство ограничилось случайной встрѣчей. Прежде всего сознаюсь вамъ, что мы земляки: меня зовутъ Еленой Мюллеръ, но здѣсь, для практическихъ цѣлей, удобнѣе носить англійское имя. Англійскому языку я отлично научилась въ Германіи, здѣсь пополнила свои знанія и всѣ считаютъ меня англичанкой. Мнѣ придется просить васъ проводить меня до дому, а то женщинѣ одной неудобно идти въ этой толпъ.
   Она взяла Курга подъ руку и ему пришлось покориться.
   -- Я пріьхала сюда искать мѣста учительницы или воспитательницы въ богатыхъ домахъ, но здѣсь никто не желаетъ учиться. Матери, сразу ставшія милліонершами, не стремятся воспитать своихъ дочерей, и мнѣ пришлось приручатъ самихъ милліонеровъ. Дѣло не занимательное, но выгодное и ужъ принесло мнѣ много денегъ, такъ что я могу или продолжать, или спокойно ликвидировать срои дѣла. Вы были прусскимъ офицеромъ, какъ сообшилъ мнѣ Ярновскій, но офицеры, я думаю, не особенно щепетильны, поэтому я могу откровенно говорить съ вами: невинности я никогда большого значенія не придавала, но у меня есть хорошее свойство: я вѣрна въ дружбѣ и никогда не предаю своихъ друзей, какъ не прощаю моимъ врагамъ.
   Куртъ удивленно смотрѣлъ на нее. Онъ никакъ не могъ понять, къ чему клонится это откровенное признаніе. Проходя мимо электрическаго фонаря, онъ нашелъ, что она замѣчательно свѣжа и хороша.
   -- Итакъ, какъ я откровенно разсказала вамъ свое прошлое и настоящее, такъ-же откровенно сознаюсь, что вы внушили мнѣ съ перваго взгляда удивительную симпатію, если хотите, даже больше. Не примите это за пустую любезность, такъ какъ это вполнѣ естественно; здѣсь видишь только грубыхъ буровъ, отвратительныхъ негровъ и людей, которые въ Европѣ не принадлежали бы ни къ какому обществу. Дѣйствительно, порядочный человѣкъ здѣсь явленіе крайне рѣдкое, поэтому я предлагаю вамъ мою дружбу. Если Ярновскій наговорилъ вамъ чего-нибудь лишняго, то нё ставьте мнѣ въ укоръ. Я говорю съ вами откровенно, по-товарищески: я могу предоставить моему другу возможность составить громадное состояніе и никому нѣтъ надобности знать о нашихъ отношеніяхъ. Я имѣю случай знать заранѣе всѣ спекуляціи биржи и вы. слѣдуя моимъ указаніямъ, можете стать милліонеромъ въ короткое время. Я вамъ говорю правду и не преслѣдую при этомъ никакихъ корыстныхъ цѣлей. Я ищу только вашей дружбы, вашего сердца -- и буду вамъ при этомъ вѣрной подругой. Богатства у меня своего довольно и я могла-бы вести въ Европѣ роскошную жизнь, но хочу еще нѣкоторое время пробыть здѣсь. Если мы будемъ друзьями, а со временемъ, можетъ быть, захотимъ соединиться тѣснѣе, я сумѣю занять надлежащее положеніе въ свѣтѣ. Въ Европѣ никто не узнаетъ, что дѣлалось здѣсь и всѣ, встрѣтившіеся здѣсь, молча отстранятся другъ отъ друга.
   Куртъ былъ такъ пораженъ этимъ объясненіемъ, не допускавшимъ никакихъ сомнѣній, что не зналъ, что отвѣтить.
   -- Итакъ, любезный господинъ Форбергъ. мы скоро дойдемъ до моего дома. Я не требую, чтобъ вы сегодня-же пришли ко мнѣ и не требую отъ васъ немедленнаго отвѣта. Можетъ быть, намъ слѣдуетъ ближе узнать друга друга, каждый изъ насъ можетъ ошибиться. Въ Европѣ мужчины пользуются исключительнымъ правомъ сказать женщинѣ: "я васъ люблю", а здѣсь я присвоила это право и прошу васъ обдумать мое предложеніе. Еслибъ мы даже остались здѣсь, то мы заняли-бы выдающееся положеніе. Еслибъ я завтра оставила ресторанъ и появилась-бы съ вами въ свѣтѣ, всѣ наперерывъ поклонялись-бы мнѣ. Пока будьте здоровы, подумайте и дайте мнѣ отвѣтъ честно и откровенно. Эти дни не приходите въ ресторанъ, меня тамъ не будетъ. Когда захотите, Ярновскій скажетъ вамъ гдѣ и когда меня можно застать въ моей квартирѣ.
   Она крѣпко пожала ему руку, окинула его огненнымъ, лучистымъ взглядомъ и исчезла въ дверяхъ ресторана, изъ котораго доносились тирольскія пѣсни.
   Куртъ не замѣтилъ, что за ними уже нѣкоторое время шелъ мистеръ Гутвайтъ, который сейчасъ-же повернулъ въ сторону, когда Куртъ простился съ Элленъ.
   Куртъ былъ очень взволнованъ неожиданно возникавшими вопросами. Откровенное предложеніе Елены Мюллеръ было возмутительно само по себѣ и давало оталкивающее представленіе о мѣстныхъ нравахъ, но онъ долженъ былъ, изъ благоразумія, избѣгать оскорбительнаго отказа, чтобъ не нажить себѣ безпощаднаго врага.
   Этотъ день опять принесъ ему не мало опыта, заботъ и сомнѣній, и онъ чувствовалъ себя усталымъ и одинокимъ, возвратясь въ свою прохладную комнату.
   

II.

   На другой день Куртъ уже рано утромъ поѣхалъ съ Мериссеномъ, въ легкой плетенкѣ, на копи.
   -- Будетъ обидно, однако, если мои копи окажутся, дѣйствительно, такъ мало содержательны,-- сказалъ Мериссенъ.-- Я одинъ изъ немногихъ буровъ, принявшихъ участіе въ новомъ дѣлѣ, и вдругъ моя предпріимчивость такъ плохо вознаградится. Мнѣ жаль будетъ не въ смыслѣ матеріальныхъ выгодъ, а въ смыслѣ дурного впечатлѣнія, которое это произведетъ на моихъ соотечественниковъ.
   -- Не могу высказать никакого мнѣнія, пока самъ лично не произведу изслѣдованіе,-- отвѣчалъ Куртъ:-- но мнѣ кажется возможнымъ, что мой коллега ошибся.
   Онъ хотѣлъ еще что-то сказать, но остановился и только добавилъ:
   -- Будьте увѣрены, что изслѣдованіе я произведу тщательно и ничего не скажу безъ вѣскихъ доказательствъ.
   До нихъ сталъ доноситься гулъ голосовъ, и они скоро доѣхали до копей.
   Вездѣ кипѣла работа, исключительно производившаяся неграми, которые хорошо выносятъ привычный для нихъ климатъ.
   Мериссенъ ѣхалъ тихо мимо различныхъ копей, чтобъ Куртъ могъ себѣ составить общее понятіе о производствѣ работъ. Сначала проѣхали мимо копей компаніи Робинзона, которыя разработываются съ большимъ капиталомъ и даютъ огромный доходъ.
   Мериссенъ, знакомый съ управляющимъ, предложилъ Курту подробно осмотрѣть работы.
   Велись онѣ довольно примитивно. Золотоносную землю черпали на очень незначительной глубинѣ, безъ всякихъ особенныхъ приспособленій, и отвозили въ вагонеткахъ на дробительныя машины, которыхъ у этой компаніи была выстроена цѣлая батарея. Тутъ земля перемалывалась въ порошокъ, стекала по желобамъ, покрытымъ ртутью, которая соединялась съ золотомъ, а потомъ его химическимъ способомъ очищали. Курта, поразила простота и цѣлесообразность этого способа.
   -- Я очень радъ, что вамъ нравится наша обработка, вообще признаваемая первобытной,-- замѣтилъ Мериссенъ.-- Вамъ, можетъ быть, тоже пріятно будетъ узнать, что большинство машинъ германскаго производства. Англичане не охотно признаютъ чужое, но превосходство германскихъ машинъ отрицать нельзя и онѣ много содѣйствовали развитію золотопромышленности.
   Куртъ вспомнилъ слова Горица, такъ сильно подѣйствовавшія на него вчера: "промышленности предстоитъ высокая задача въ молодомъ германскомъ государствѣ".
   -- Мы могли-бы спуститься, но у насъ нѣтъ для этого подходящихъ костюмовъ. Большинство копей не глубоки. Только въ копяхъ компаніи Феррейра, работаютъ на значительной глубинѣ. Можно и въ шахту спуститься, но я вамъ покажу простую разработку.
   По довольно крутому спуску шелъ жолобъ, достаточно широкій, чтобъ въ немъ могъ помѣститься человѣкъ, и предохраненный отъ обвала простыми подпорками. Рабочіе спускались по этому жолобу, отдѣляли пласты отъ земли и передавали ихъ другъ другу, постепенно спускаясь возможно глубже.
   Куртъ не могъ не улыбнуться, глядя на этотъ первобытный способъ разработки, но былъ очень доволенъ съ нимъ ознакомиться, такъ какъ онъ давалъ возможность опредѣлить строеніе почвы, не прибѣгая къ буренію.
   Наконецъ, пріѣхали къ копямъ Мериссена. Всѣ копи считаются компаніями, такъ какъ при открытіи ихъ немедленно выпускаются акціи. Въ данномь-же случаѣ компанію составлялъ одинъ Мериссенъ, скупившій всѣ акціи и давшій только ничтожную часть нѣкоторымъ друзьямъ.
   На границѣ ютились хижины негровъ рабочихъ, грязныя и непривѣтливыя. Мужчины были на работахъ, а женщины сидѣли, поджавъ ноги, и тянули изъ.кокосовой скорлупы питье изъ фруктовыхъ соковъ съ водкой, или ничего не дѣлали, безсмысленно глядя въ одну точку. Курта поразила невообразимая уродливость этихъ женщинъ, даже молодыхъ, и мрачное, враждебное, жесткое выраженіе ихъ лицъ. Удивительно, что именно здѣсь, гдѣ добывается золото, доставляющее всѣ наслажденія роскоши и цивилизаціи, коренные жители едва отличаются отъ животныхъ.
   Копи тянулись на большое протяженіе, но шли недалеко въ глубину. Вездѣ сновали негры, почти голые, такъ какъ трудно признать за одежду небольшой клочекъ матеріи, обязательно предписанный властями. Женщины носятъ короткія юбки, головные уборы, а иныя даже нѣчто похожее на платье.
   Немедленно появился Гутвайтъ и вѣжливо раскланялся съ Мериссеномъ; Курту онъ тоже подалъ руку, но не могъ скрыть недовѣрчивое и враждебное выраженіе своего взгляда. Онъ подвелъ Мериссена къ ближайшему руднику, идущему приблизительно на 50 футовъ глубины, и сказалъ:
   -- По моему мнѣнію,-- точно сказать трудно,-- этотъ рудникъ можно еще углубить на 50 футовъ, а затѣмъ пойдутъ слои, уже не содержащіе золота. Во всякомъ случаѣ, онъ еще заключаетъ порядочную цѣнность. Зато,-- продолжалъ онъ, понижая голосъ, чтобъ ни рабочіе, ни надсмотрщики не могли слышать:-- протяженіе руды очень незначительно. Я производилъ изслѣдованія и оказалось, что золото находится только на протяженіи 300 футовъ. Я поставилъ знаки тамъ, гдѣ начинаются другіе пласты, не содержащіе золота. Сверху все поросло травой и различіе почвы нельзя замѣтить.
   Онъ подвелъ Мериссена къ вбитому въ землю столбу.
   -- За этимъ столбомъ уже нѣтъ золота. Рудникъ, можетъ быть, нѣсколько глубже, чѣмъ я предполагаю, но изсякнетъ онъ все-таки быстро, въ виду своего крайне ограниченнаго протяженія.
   -- Вы въ этомъ вполнѣ убѣдились?
   -- Безусловно. Я буравилъ здѣсь и на противоположномъ концѣ; изслѣдованія подтвердили мои предположенія -- за этой границей почва больше не содержитъ золота.
   Мериссенъ покачалъ головой.
   -- Гѣмь не менѣе, можно еще сдѣлать выгодное дѣло,-- продолжалъ Гутвайгъ.-- Копи считаются очень богатыми и, вы можете продать акціи по сравнительно высокой цѣнѣ, если, конечно,-- добавилъ онъ, бросивъ взглядъ на Курта:-- тайна будетъ сохранена.
   Мерриссень опять покачалъ головой, говоря:
   -- Такое дѣло мнѣ мало улыбается. Все-таки лучше разработать до конца. Если и не будетъ тѣхъ барышей, которые предполагались вначалѣ, то и не будетъ убытка.
   Куртъ стоялъ, молча опустивъ голову.
   -- Не будете-ли такъ любезны, мистеръ Гутвайтъ,-- наконецъ проговиль онъ:-- сообщить мнѣ, въ какомъ порядкѣ идутъ слои почвы въ этой мѣстности? Это, вѣроятно, ужъ опредѣлено, а особенныхъ уклоненій ждать нельзя, такъ какъ вулканическихъ вліяній на почву не предполагается.
   Гутвайтъ сообщилъ послѣдовательность наслоеній, сказавъ, что, не смотря на ихъ правильность, содержаніе золота иногда внезапно прекращается.
   -- Есть у васъ буравы подъ рукой?-- спросилъ Куртъ.-- Мнѣ хотѣлось-бы произвести кое-какія изслѣдованія.
   -- Легкія паровыя машины къ вашимъ услугамъ,-- отвѣтилъ Гутвайтъ.-- Вы сами убѣдитесь, что за этими предѣлами золота больше нѣтъ.
   Подвезли машину, и Куртъ взялъ нѣсколько человѣкъ рабочихъ, пока Мериссень пошелъ смотръ гь другія работы.
   Гутвайтъ быль, видимо, недоволенъ, но онъ презрительно пожалъ плечами, недопуская, чтобы его мнѣніе могло быть опровергнуто.
   Куртъ пустилъ въ ходъ буровую машину, которая очень легко шла въ верхнихъ слояхъ, и тщательно изслѣдовалъ добытую землю. Затѣмъ, дойдя до извѣстной глубины, Куртъ положилъ горсть земли въ платокъ и спряталъ его.
   Мериссенъ и Гутвайгъ вернулись, и Куртъ сказалъ имъ:
   -- Я убѣдился, что за границами, опредѣленными господиномъ Гугвайгомъ, золота не находится, слѣдовательно, поверхностное протяженіе копи на этомъ кончается. Дальнѣйшія изслѣдованія были-бы несвоевременны сегодня, но я прошу разрѣшенія продолжать ихъ въ другой разъ.
   Гутвайтъ побѣдоносно закинулъ голову; онъ былъ очень доволенъ.
   -- Я былъ увѣренъ, что вы подтвердите мои изслѣдованія, какъ ни печальны они для господина Мериссена. Опять повторяю мой совѣтъ возможно выгоднѣе воспользоваться положеніемъ.
   Мериссенъ казался разстроеннымъ. Онъ велѣлъ, какъ всегда при своихъ посѣщеніяхъ копей, дать паекъ водки рабочимъ и сѣлъ съ Куртомъ въ экипажъ.
   Гутвайтъ почти дружески простился съ Куртомъ.
   Отъѣхавъ отъ копей, Куртъ сказалъ своему спутнику:
   -- Вы хотѣли знать мое мнѣніе и мой совѣтъ. Послѣ той дружбы, которую вы. выказывали мнѣ, я долженъ сказать вамъ правду, но вовсе не желаю подорвать ваше довѣріе къ господину Гутвайту. То, что онъ сказалъ вамъ, вѣрно, но я все-таки держусь совершенно другого мнѣнія.
   Мериссенъ напряженно слушалъ.
   -- Въ верхнихъ слояхъ содержаніе золота прекращается въ намѣченныхъ имъ предѣлахъ, но мнѣ сейчасъ-же пришла мысль, которая, я думаю, подтвердится: всѣ слои почвы легкаго свойства, золото тяжелѣе ихъ. Въ нѣкоторыхъ отдѣльныхъ мѣстахъ, подземными теченіями или вулканическими вліяніями оно было отнесено выше и удержалось тамъ. Этимъ явленіемъ залежи не прерваны и не уменьшены, а,-- если можно такъ выразиться,-- получили дугообразную форму и образуютъ какъ-бы подземный конусъ. На границѣ, обозначенной Гутвайтомъ, я сначала не нашелъ золота, но при болѣе глубокомъ буреніи, думаю, что оно появится снова. Я взялъ съ собой эту землю и попрошу у васъ дать мнѣ ртути для изслѣдованія. Тогда я буду имѣть возможность опредѣленно высказать вамъ мое мнѣніе.
   Глаза Мериссена приняли суровое выраженіе.
   -- И вы думаете, что господинъ Гутвайтъ, отлично знающій мѣстныя условія, не понялъ того, что вы увидали сразу?
   Куртъ пожалъ плечами.
   -- Мнѣ очень трудно отвѣтить на вашъ вопросъ; чужія мысли не угадаешь, а я ни за что не хотѣлъ-бы возбудить ложное подозрѣніе. Во всякомъ случаѣ, ошибка Гутвайта имѣла-бы для васъ большое значеніе, такъ какъ, если мое предположеніе оправдается, въ вашихъ копяхъ кроется несмѣтное богатство. По какой-бы цѣнѣ вы ни продали акціи, для васъ будетъ огромный убытокъ, а для купившаго -- громадная выгода.
   -- Я пригласилъ Гутвайта разрабатывать мои копи потому, что мнѣ его рекомендовали какъ удивительно дѣльнаго инженера. Какой-же онъ инженеръ, если не понимаетъ того, что вы увидали при поверхностномъ изслѣдованіи? Естественно, является подозрѣніе, что ему крупно заплатили за пріобрѣтеніе моихъ копей.
   -- Ничего не могу сказать. Во всякомъ случаѣ, употреблю всѣ старанія, чтобъ оградить ваши интересы.
   Они пріѣхали на ферму и должны были обѣдать отдѣльно, опоздавъ къ общему столу, а пока послали въ Іоганнесбургъ за химическими составами для изслѣдованій.
   Мериссенъ былъ мраченъ и озабоченъ, такъ что жена тревожно поглядывала на него.
   Доротея старалась особенно привѣтливо принять друга своего отца. Она весело болтала съ нимъ, и Куртъ чувствовалъ себя у нихъ своимъ человѣкомъ.
   Скоро вернулся посланный, и Мериссенъ удалился съ Курторъ въ свой кабинетъ.
   Посредствомъ ртути Форбергъ изслѣдовалъ вырытую изъ копей землю и сказалъ Мериссену:
   -- Я не ошибся -- золото есть, но нѣсколько глубже, чѣмъ слои, изслѣдованные Гутвайтомъ. Теперь я убѣжденъ, что залежи, конусомъ подходящія къ высшимъ слоямъ почвы, идутъ затѣмъ вглубь. Такимъ образомъ, на поверхности, дѣйствительно, залежи исчерпываются и, если не идти въ глубину, то главное богатство останется неиспользованнымъ.
   -- И вы допускаете, что опытный инженеръ не распозналъ такую простую вещь?-- спросилъ Мериссенъ, кладя руку на плечо Курта.
   -- Мнѣ не хотѣлось-бы высказать какое-либо осужденіе.
   -- Это очень благородно съ вашей стороны, но ваше сужденіе составлено и мое также. Меня хотѣли побудить на дѣло, по моему, не совсѣмъ добросовѣстное: я долженъ былъ продать акціи по цѣнѣ дорогой, сравнительно съ опредѣленной цѣнностью копи, а покупатель, въ сущности, сдѣлалъ-бы неслыханно выгодную аферу. Мой поступокъ имѣлъ-бы недобросовѣстную окраску и при этомъ я же былъ-бы обманутъ самымъ чудовищнымъ образомъ. Это почти невѣроятно, но Гутвайтъ не дуракъ и отлично понималъ, что дѣлалъ. Теперь для меня все ясно, и я буду сообразоваться съ этими обстоятельствами. Слушайте, мой другъ: вы оказали мнѣ услугу неоцѣнимую, оказали ея безкорыстно, по расположенію. Вы желали дѣятельности, дающей вамъ прочное, обезпеченное положеніе, и я прошу васъ принять на себя разработку моихъ копей. Вы видите, какой опасности я подвергался, не понимая это дѣло. Дружескую услугу можно принять безвозмездно, а вознагражденіе за свой трудъ вы опредѣлите сами. Вы сохранили мнѣ богатство и должны имѣть въ немъ свою долю, не въ видѣ подарка, а по долгу справедливости. Я предлагаю вамъ тридцать процентовъ изъ чистой прибыли или, если хотите, извѣстное число акцій въ полную собственность. Будьте увѣрены, что я же еще останусь у васъ въ долгу и, кромѣ того, вы доказали мнѣ, что на свѣтѣ бываютъ еще вѣрные, надежные люди.
   -- Вы поддаетесь впечатлѣнію минуты, господинъ Мериссенъ,-- возразилъ Куртъ.-- Опредѣлить золотоносность копи было не трудно, а сообщить вамъ результатъ моихъ изслѣдованій было моей прямой обязанностью; слѣдовательно, это не можетъ вмѣняться мнѣ въ особую заслугу.
   -- Тогда останемся на чисто дѣловой почвѣ,-- воскликнулъ Мериссенъ, радостно глядя на Курта.-- Вы указали мнѣ блестящее дѣло, которое я не сумѣю вести безъ васъ, поэтому я не могу предложить вамъ должность въ моемъ дѣлѣ, а вы должны быть моимъ компаньономъ, Пожалуйста, не отказывайте мнѣ.
   Куртъ молча стоялъ въ раздумьи. Предложеніе Мериссена соединяло все, о чемъ онъ мечталъ: интересный трудъ и болѣе высокій заработокъ, чѣмъ онъ надѣялся имѣть. Судьба посылала ему все это съ первыхъ-же шаговъ въ его новой жизни, но онъ все-таки колебался. Ему не хотѣлось такой чрезмѣрной оцѣнки его дружеской услуги и онъ это высказалъ Мериссену.
   -- Положимъ, но зачѣмъ-же мнѣ изъ-за дружбы лишать васъ того, что было-бы непремѣннымъ условіемъ съ постороннимъ человѣкомъ? Кромѣ того, безъ васъ я вести дѣло не могу и оказался-бы въ рукахъ какого-нибудь инженера, какъ это уже было съ Гутвайтомъ. Зачѣмъ вы хотите отнять у меня радостное сознаніе, что и вы воспользовались вами-же указаннымъ мнѣ богатствомъ?
   -- Все это хорошо и благородно, дорогой господинъ Мериссенъ,-- возразилъ Куртъ, качая головой:-- но я не вижу правильнаго соотношенія между моей услугой и предлагаемой мнѣ наградой.
   Въ это время дверь осторожно пріотворилась и на порогѣ показалась Доротея.
   -- Я пришла спросить, отецъ, когда-же вы придете покушать? Развѣ вы не голодны? Мама велѣла сказать, что все готово.
   -- Спроси Форберга,-- съ оттѣнкомъ неудовольствія отвѣтилъ Мериссенъ.-- Отъ него зависитъ, чтобъ мы, наконецъ, пришли поѣсть. Ему стоитъ только сказать слово -- и наше дѣло будетъ кончено и мы сейчасъ-же придемъ.
   -- Пожалуйста, господинъ Форбергъ, кончайте дѣло,-- сказала Доротея, съ улыбкой глядя на него.-- Вы ужъ довольно говорили и больше голодать нельзя. Неужели я напрасно хлопотала?
   Куртъ посмотрѣлъ на ея милое личико и ему показалось, что передъ нимъ открывается прелестная картина будущаго.
   -- Соглашайтесь, и мы выпьемъ за процвѣтаніе нашего дѣла,-- сказалъ Мериссенъ, протягивая руку
   -- Пусть будетъ такъ, я принимаю вашъ царскій подарокъ,-- отвѣтилъ Куртъ, крѣпко пожимая протянутую ему руку.
   -- Не говорите о подаркѣ, это меня обижаетъ; я просто исполняю свой долгъ.
   Доротея не знала въ чемъ дѣло, но радостно кивнула обоимъ и пошла впередъ въ столовую.
   Мериссенъ самъ спустился въ подвалъ и досталъ нѣсколько бутылокъ стараго рейнвейна для скрѣпленія дѣла. Онъ сообщилъ женѣ, что Форбергъ будетъ теперь его компаньономъ по разбработкѣ копей; она искренно обрадовалась, а Доротея даже покраснѣла отъ удовольствія.
   -- Гутвайтъ можетъ завтра-же убираться вонъ!-- съ негодованіемъ воскликнулъ Мериссенъ.-- Въ лучшемъ случаѣ, онъ неспособный человѣкъ, чему я не вѣрю; онъ просто хотѣлъ меня продать Баритоно или кому другому изъ этихъ господъ. Онъ въ близкихъ отношеніяхъ со всей этой компаніей.
   -- Я думаю, вы напрасно считаете его своимъ врагомъ. Но если-бы даже это было и такъ, то все-таки лучше, чтобъ онъ былъ на глазахъ. Пусть остается на своемъ мѣстѣ, а мы будемъ слѣдить за нимъ.
   -- Но тогда ваше положеніе будетъ затруднено и отравлено.
   -- Ничуть! При нашемъ договорѣ между нами не можетъ быть соперничества. Я буду полноправо распоряжаться на копяхъ и заставлю себѣ повиноваться. Не позволю-же я такому человѣку, какъ господинъ Гутвайтъ, отравить мнѣ существованіе? Со временемъ, если придется, мы всегда успѣемъ ему отказать.
   -- Пусть будетъ по-вашему. Я предоставлю вамъ право распоряжаться и за меня и заранѣе согласенъ съ вами во всемъ.
   Послѣ обѣда они поѣхали, по настоянію Мериссена, къ ландросту Брандису, чтобы законнымъ путемъ оформить ихъ договоръ.
   Потомъ Куртъ отправился домой и написалъ радостное письмо отцу, сообщинъ ему, что скоро будетъ имѣть возможность избавить его отъ всякихъ матеріальныхъ заботъ.
   

III.

   Въ жизни Форберга произошелъ полный переломъ. Его прошлое, со всѣми надеждами, стремленіями, страданіями и разочарованіями совсѣмъ стушевалось и даже сгладилось воспоминаніе о немъ. У него явились совсѣмъ новыя воззрѣнія, въ которыхъ онъ находилъ полное удовлетвореніе, такъ какъ живая дѣятельность совершенно наполняла его жизнь. Его желаніе независимаго, обезпеченнаго положенія было достигнуто: участіе въ копяхъ Мериссена уже дало ему значительное состояніе по европейскимъ понятіямъ и даже въ Іоганнесбургѣ онъ занималъ уже извѣстное положеніе.
   Гутвайтъ безъ видимаго неудовольствія узналъ объ участіи Курта въ дѣлѣ, исполнялъ свои распоряженія точно и умѣло и казался вполнѣ довольнымъ положеніемъ; если между ними была извѣстная холодность, то въ этомъ, можетъ быть, была виновата привычная служебная сдержанность Курта, который, однако, всегда хвалилъ Мериссену разумную и старательную дѣятельность Гутвайта, а тотъ вовсе не казался обиженнымъ, что Форбергъ такъ блестяще опровергъ его изслѣдованія.
   Опредѣленіе настоящей цѣнности копей разнеслось по Іоганнесбургу и упрочило за Куртомъ славу выдающагося инженера и значительно повысило кредитъ Мериссена.
   Мериссенъ боялся, что это вызоветъ биржевыя спекуляціи, не останавливающіяся передъ крупными затратами для искусственнаго пониженія цѣнъ, но въ данномъ случаѣ произошло совершенно обратное.
   Баритоно и его клика стали покровительствовать акціямъ Мериссена и довели ихъ въ короткое время до двойной стоимости. Эти спекуляціи, не измѣняя дѣйствительной стоимости бумагъ, представляли случай Курту реализировать, продажей ихъ, весьма крупное состояніе. Конечно, онъ не пользовался такими случаями, ненавидя спекуляцію вообще и будучи увѣренъ въ возрастающей цѣнности копей.
   Мериссенъ замѣтилъ эту поддержку, которую Куртъ ничѣмъ не могъ объяснить, не имѣя никакихъ основаній разсчитывалъ на дружеское отношеніе Баритоно. Онъ очень мало зналъ его, не сдѣлалъ ему даже визита, что, при его чванномъ самомнѣніи, могло вызвать скорѣе недоброжелательство.
   Ярновскій приходилъ и опятъ предлагалъ свои услуги.
   Куртъ вѣжливо, но опредѣленно заявилъ, что ни въ какія спекуляціи пускаться не будетъ и далъ ему приличный гонораръ за его услуги и справки; никакихъ порученій онъ ему не давалъ и какъ-бы не слышалъ его намековъ на готовность миссъ Элленъ служить ему своимъ вліяніемъ. Ярновскій не обижался, продолжалъ заходить отъ времени до времени, а Куртъ считалъ благоразумнымъ не порывать окончательно сношеній съ нимъ.
   Миссъ Элленъ не заявляла о своемъ существованіи, и Куртъ надѣялся, что странная, предложенная ею дружба охладѣла.
   Жизнь Курта шла ровно и правильно и онъ началъ вполнѣ свыкаться съ своей новой обстановкой. Весь день онъ былъ занятъ на копяхъ, веденіе которыхъ Мериссенъ всецѣло предоставилъ ему, а самъ занимался скотоводствомъ и полевымъ хозяйствомъ. Курта разъ навсегда пригласили въ домъ Мериссена, но онъ не злоупотреблялъ ихъ радушіемъ; кромѣ того, онъ не хотѣлъ отстраняться отъ своихъ новыхъ знакомыхъ, поэтому опредѣленно бывалъ у Мериссена по воскресеньямъ и иногда на недѣлѣ, а остальные дни обѣдалъ въ своемъ отелѣ. Онъ поддерживалъ отношенія съ Чарльзомъ Леонардомъ, съ полковникомъ Родсомъ и другими членами Рандъ-клуба, всегда находя у нихъ любезный пріемъ. Леонардъ поздравилъ его съ быстрымъ пріобрѣтеніемъ прочнаго положенія, благодаря его знаніямъ и опытности.
   -- Это радуетъ меня не только за васъ, но и за себя и всѣхъ нашихъ друзей,-- заявилъ онъ.-- Вы пріѣхали сюда безъ предвзятыхъ мыслей. Господинъ Мериссенъ, съ которымъ вы въ тѣсныхъ сношеніяхъ, одинъ изъ самыхъ передовыхъ здѣшнихъ гражданъ. Ваше вліяніе можетъ быть благотворно въ тѣхъ кругахъ, которые враждебно относятся къ намъ. Вы сумѣете имъ уяснить, что всѣ дѣятельные, работающіе элементы должны соединить свои стремленія и. создать новый народъ съ общими жизненными интересами. Мериссенъ имѣетъ вліяніе на своихъ сограждавъ и онъ старый другъ президента Крюгера. Постарайтесь, чтобъ они отрѣшились отъ своей замкнутости. Когда буры соединятся съ иностранцами, они сами воспользуются плодами насажденной ими цивилизаціи въ этой странѣ, иначе рано или поздно произойдутъ катастрофы, пагубныя для ихъ же отечества. Эту цѣль преслѣдуетъ и Сесиль Родсъ своимъ проницательнымъ, всеобъемлющимъ умомъ. Онъ, конечно, не врагъ буровъ, но хотѣлъ-бы только примирить ихъ съ новой промышленной жизнью и притянуть ихъ къ участію въ общемъ трудѣ на пользу цивилизаціи.
   Куртъ занималъ нейтральное положеніе въ этомъ странномъ обществѣ, гдѣ негры представляли низшую ступень человѣчества, буры старались сохранить преданія и патріархальный строй жизни старины, а пришлые элементы, силою промышленности и биржевой спекуляціи, стремились захватить въ свои руки власть и рѣшающее значеніе.
   Кромѣ Рандъ-клуба, Куртъ часто бывалъ у ландроста Брандиса, у Горица и въ чисто нѣмецкомъ домѣ Липперта. который былъ довѣреннымъ трансваальскаго правительства и арендовалъ большинство правительственныхъ монополій.
   Такимъ образомъ, онъ изучалъ противорѣчивые интересы, рѣзко сталкивающіеся между собой, и все болѣе убѣждался въ необходимости взаимныхъ уступокъ для общей совмѣстной работы. Этого желали африкандеры, но достигнуть этого надо было свободнымъ сліяніемъ, а не путемъ британскаго владычества, какъ требовали англичане.
   Но вполнѣ хорошо и какъ дома чувствовалъ себя Куртъ только въ семействѣ Мериссена. Тамъ всѣ дружески относились къ нему, а у него къ глубокому уваженію примѣшивалось еще искреннее чувство личной симпатіи.
   Госпожа Мериссенъ была настоящая нѣмецкая хозяйка стараго закала; весь міръ для нея ограничивался домомъ. Общественными дѣлами она интересовалась только постольку, поскольку это радовало или заботило ея мужа. Съ новой жизнью Іоганнесбурга она вовсе не соприкасалась, а съ женщинами бурскихъ семействъ тоже видалась рѣдко.
   Доротея все больше интересовала и привлекала Курта. Она выросла въ тѣсномъ домашнемъ кругу и внѣ его никого и ничего не знала. Мериссенъ далъ ей довольно скудное образованіе бурской школы и выучилъ ее, кромѣ голландскаго, нѣмецкому и англійскому языку, которыми она хорошо владѣла. Воспитана она была въ строго реформатской вѣрѣ, которая считается у буровъ непремѣннымъ условіемъ для занятія республиканскихъ должностей. Доротея не задумывалась надъ религіозными вопросами, приняла ученіе на вѣру и была искренно набожна. По природѣ веселая и жизнерадостная, она росла вдали отъ свѣта и сохранила дѣтскую впечатлительность. Подругъ у нея не было, а когда она въ семейные іраздники встрѣчалась съ сверстницами, то это не давало ей духовной пищи, такъ какъ она по воспитанію и благодаря отцу была много выше ихъ своимъ развитіемъ. Появленіе Курта въ ихъ тѣсномъ кружкѣ было для нея настоящимъ событіемъ. Кромѣ отца, это былъ первый человѣкъ, отъ котораго она слышала не однѣ городскія новости, вовсе ее не интересовавшія. Онъ обращался съ ней безъ пошлой галантности Гутвайта, которой она даже не понимала, а дружески, просто, по человѣчески. Она понимала все, что онъ говорилъ ей, и въ ней самой зарождались новыя мысли. Она относилась къ нему съ чувствомъ, похожимъ на ея чувство къ отцу, но онъ, пожалуй, былъ даже выше отца, такъ какъ больше видѣлъ и обо всемъ говорилъ понятно; къ тому-же онъ подходилъ къ ней по возрасту и не представлялъ изъ себя почтенное лицо, какъ пасторъ. Даже когда Куртъ говорилъ съ Мериссеномъ, а она только слушала, ей было интересно и она радовалась, что понимаетъ его.
   Для Доротеи началась новая жизнь, но она не казалась ей чуждой. Точно будто въ ней проснулись мысли и стремленія не привитыя, а дремавшія въ ней, которыя она приняла какъ естественное явленіе жизни. Она никогда не думала объ этомъ чувствѣ, охватившемъ все ея существо, какъ не думала о солнцѣ, которое всходило каждый день, давая ей тепло и свѣтъ.
   И для Курта постоянное общеніе съ Доротеей стало необходимой, сладостной привычкой безъ страсти и порывовъ. Иногда поднималось въ немъ болѣе горячее чувство и онъ думалъ -- не суждено-ли ему будетъ соединиться болѣе тѣсными узами съ этимъ дружескимъ, почти родственнымъ для него домомъ? Онъ не отгонялъ эти мысли и ждалъ, такъ какъ препятствій не предвидѣлось, мечтая о возможномъ счастьѣ.
   Онъ часто встрѣчалъ у Мериссена Гендрика Больца и его сына Фредерика. Кромѣ старой дружбы, они были въ дальнемъ родствѣ съ Мериссеномъ, но по характеру и воззрѣніямъ представляли мало общаго съ нимъ. Гендрикъ Больцъ былъ вдовецъ, занимался исключительно своимъ хозяйствомъ, имѣлъ много фермъ и велъ крупную экспортную торговлю. Все это шло правильно организованнымъ путемъ и дало ему значительное состояніе, но онъ ни на шагъ не отступалъ отъ прежнихъ обычаевъ и условій жизни. Единственный сынъ его Фредерикъ былъ воспитанъ совершенно въ его духѣ. Онъ кончилъ обязательную школу, но никогда не думалъ, что можно еще чему-нибудь учиться. Развлеченіями его, послѣ работы, были длинныя поѣздки верхомъ на фермы, или большія охоты на дикихъ звѣрей, требующія столько-же ловкости, сколько и отваги. Онъ былъ, какъ и всѣ буры, отличный наѣздникъ, съ дѣтства сроднившійся съ лошадью, и отличный стрѣлокъ. Неловкій и угловатый въ обыденной жизни, застѣнчивый и молчаливый, онъ гордо сидѣлъ въ сѣдлѣ и весь преображался, завидя слѣдъ дикаго звѣря. Въ домѣ Мериссена онъ игралъ нѣмую, безличную роль. Съ Доротеей онъ выросъ вмѣстѣ, они дружески разговаривали, но имъ не о чемъ было говорить. Фредерикъ слушалъ дѣловые разговоры отца съ Мериссеномъ и былъ очень радъ, когда общество расходилось.
   Гутвайтъ тоже часто бывалъ въ домѣ Мериссена. Онъ много видѣлъ на свѣтѣ, хотя никогда не касался своего прошлаго, и очень почтительно бесѣдовалъ съ Куртомъ, который, однако, ясно сознавалъ его непріязнь къ себѣ. Къ Доротеѣ онъ относился съ извѣстной галатностью, не стараясь вступать съ ней въ разговоры, но отъ Курта не укрылись пламенные взоры, которые онъ иногда украдкой бросалъ на нее. Доротея удивительно холодно и сдержанно обращалась съ нимъ и избѣгала его въ предѣлахъ вѣжливости.
   Гутвайтъ особенно старался сблизиться съ Фредерикомъ Больцомъ и втягивалъ его въ охотничьи разговоры, при которыхъ молодой человѣкъ оживлялся и забывалъ свою молчаливость.
   Настала зима, и ненастная, дождливая погода еще тѣснѣе сблизила кружокъ, въ которомъ такъ хорошо чувствовалъ себя Куртъ. О миссъ Элленъ онъ мало слышалъ и начиналъ надѣяться, что она его забыла. Она иногда посылала ему поклоны черезъ Ярновскаго, раза два встрѣчала его на улицѣ и всегда разговаривала съ нимъ, какъ съ старымъ другомъ. Она поздравила его, при послѣдней встрѣчѣ, съ его дѣловыми успѣхами и просила придти когда-нибудь поболтать съ ней для отдыха послѣ дневныхъ трудовъ. Слѣдовательно, она его не забыла и чѣмъ меньше осаждала его, тѣмъ, значитъ, серьезнѣе смотрѣла на предложенную ею дружбу. Она держала себя прилично, но видно было, что она не легко откажется отъ намѣченной цѣли, и Куртъ сознавалъ, что надъ нимъ виситъ дамокловъ мечъ, который ему придется когда-нибудь твердо и рѣшительно отстранить.
   Однажды онъ вернулся домой усталый, пообѣдалъ со своимъ хозяиномъ и пошелъ къ себѣ въ комнату писать письма.
   Сильный дождь стучалъ въ окна, въ каминѣ горѣлъ огонь, и Куртъ вспоминалъ далекую родину. Вдругъ постучались въ дверь, и молодой негръ въ изящной ливреѣ вошелъ, поклонился, сложивъ руки на груди, и подалъ Курту записку. Она была слѣдующаго содержанія:
   "Другъ, котораго вы, вѣроятно, не забыли, проситъ пріѣхать къ нему на часокъ. Присланная карета отвезетъ васъ къ искренно преданной вамъ
   Элленъ".
   Куртъ вздрогнулъ, но рѣшилъ принять приглашеніе. Надо было положить этому конецъ и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше. Онъ быстро переодѣлся и послѣдовалъ за негромъ.
   У подъѣзда стояла хорошенькая одноконная карета, и Куртъ, сѣвъ въ мягкія, надушенныя подушки, сразу почувствовалъ атмосферу давно забытаго свѣта. Онъ вспомнилъ и Элизу Маркфельдъ, и очаровательный образъ Люси Бредстонъ.
   Карета скоро остановилась, негръ отворилъ дверцу и повелъ его по ярко освѣщенной лѣстницѣ во второй этажъ дома. Куртъ вошелъ въ прихожую, а оттуда, черезъ шелковую портьеру, въ богато и съ большимъ вкусомъ обставленную гостиную. Полъ былъ устланъ густыми коврами, стѣны обтянуты шелковой матеріей, а лампы съ розовыми абажурами разливали мягкій поэтичный свѣтъ. Диваны и кушетки стояли у стѣнъ, а посреди комнаты былъ накрытый столъ съ холодными закусками, винами и^шампанскимъ. Трудно былобы себѣ представить болѣе уютный уголокъ и болѣе изящно сервированный столъ.
   Куртъ осмотрѣлся и вздохнулъ. Онъ зналъ, что ему предстояла борьба, въ которой противникъ выступитъ во всеоружіи. Одну минуту ему показалось, что такое тихое, таинственное отдохновеніе заманчиво послѣ тяжелаго труда, но это мимолетное апечатлѣніе сейчасъ-же сгладилось при мысли о темномъ происхожденіи всей окружающей его здѣсь роскоши и уютности.
   Скоро шелковая портьера раздвинулась, и на порогѣ появилась Элленъ Смитъ.
   Никогда еще не была она такъ хороша и привлекательна. Ея густые темные волосы были небрежно сколоты греческимъ узломъ. Широкое темнокрасное платье, скрадывая фигуру, при каждомъ движеніи обозначало красивыя формы стройнаго тѣла. Открытые рукава обнажали руки, украшенныя золотыми браслетами съ чудными брилліантами. Высокій воротникъ былъ заколотъ крупнымъ брилліантомъ. Глаза прелестной Элленъ горѣли, на губахъ играла многозначительная улыбка. Она просто подошла къ Курту, протянула ему руку и привѣтливо сказала:
   -- Я боюсь, что вы слишкомъ усиленно работаете, потому просила васъ пріѣхать. Я знаю, что вы сдѣлали съ копями господина Мериссена и очень рада, что вы достигли самостоятельнаго положенія. Мнѣ пріятно, что я не ошиблась въ васъ. Я ненавижу слабыхъ людей, а вы человѣкъ, способный руководить обстоятельствами и подчинять ихъ своей волѣ, что однако, не мѣшаетъ поболтать часокъ съ понимающей васъ подругой. Отдохновеніе нужно человѣку, и мнѣ хотѣлось-бы, чтобъ вы находили его у меня.
   Она держала его руку и старалась, своими огненными взорами проникнуть въ его душу.
   Онъ не сумѣлъ отвѣтить рѣшительно, сказалъ нѣсколько вѣжливыхъ словъ и она, повидимому, истолковала ихъ въ свою пользу.
   Элленъ подвела его къ столу, усадила въ кресло, себѣ придвинула стулъ, налила два бокала душистаго капскаго хереса и сказала, улыбаясь:
   -- За ваше дальнѣйшее, все возростающее счастье!
   Куртъ не могъ отклонить такое пожеланіе и выпилъ глотокъ вина.
   -- Развѣ не хорошо такъ болтать послѣ цѣлаго дня работы для пріобрѣтенія независимости, которую даютъ только деньги? Мы уже скоро достигнемъ этой независимости, и какъ сладко было-бы вмѣстѣ наслаждаться ею.
   Она взяла его руку и посмотрѣла на линіи.
   -- Я занималась изученіемъ этихъ предсказаній, данныхъ каждому человѣку самой природой. У васъ линія жизни, въ самомъ началѣ, рѣзко прерывается, а потомъ ровно идетъ до конца. Другая линія подходитъ къ ней и слѣдуетъ за ней параллельно. Я увѣрена, что кромѣ внѣшняго счастья, вы найдете и сердечное довольство.
   Она нагнулась и прильнула къ его ладони долгимъ поцѣлуемъ, а когда потомъ взглянула на него, у него затуманилось въ глазахъ. Онъ испугался. Надо было положить конецъ этой опасной игрѣ и рѣшительно отказаться отъ будущности, которую она рисовала такъ заманчиво. Онъ отнялъ руку и сказалъ холоднымъ, почти суровымъ тономъ:
   -- Вы ошибаетесь, миссъ Элленъ; линія жизни была дѣйствительно болѣзненно прервана, но воспоминаніе объ этомъ не изгладилось. Никогда другая линія съ ней не соединится, и жизнь моя протечетъ одиноко, безъ отклоненій отъ намѣченнаго пути.
   Она вздрогнула отъ его голоса, но потомъ покачала головой и продолжала съ заманчивой улыбкой:
   -- Я понимаю такое настроеніе, когда разбивается мечта, но другія искры могутъ снова воспламенить сердце, и дѣйствительность дастъ больше счастья, чѣмъ мечта.
   Она опять поцѣловала его руку.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, -- воскликнулъ Куртъ: -- тяжелыя страданія возвратили мнѣ свободу и я ни за что не свяжу ее опять.
   -- Это безуміе, отталкивать счастье, которое я вамъ предлагаю! Но я люблю васъ и не требую вашей свободы. Постоянно охранять и завоевывать свое счастье еще заманчивѣе. Примите мою любовь; я буду вашей подругой въ серьезной работѣ, которую я твердо сумѣла выполнить, и вы узнаете настоящую любовь. Я ничего не требую, вы будете свободны, а если захотите когда-нибудь, ради какихъ-либо цѣлей, заключить въ глазахъ свѣта союзъ,-- я не буду вамъ мѣшать, требуя для себя только ваше сердце и часы отдохновенія.
   Куртъ отстранилъ ее рукой и проговорилъ серьезно:
   -- Искренно благодарю васъ, миссъ Элленъ, но я не могу принять ваше предложеніе -- источникъ любви и дружбы изсякъ во мнѣ. Я буду жить одиноко, и наши жизненные пути никогда не встрѣтятся.
   Куртъ надѣялся, что его холодность оттолкнетъ ее, но она вскочила, бросилась на колѣни, охватила его ноги и страстно заговорила:
   -- Нѣтъ, я не пущу тебя, ты долженъ быть счастливъ, и только я одна могу дать тебѣ это счастье! У тебя горячее сердце, хоть ты и хочешь окутать его льдомъ. Я не оставлю тебя... Я и внѣшнее счастье могу тебѣ дать и всемогущую власть золота... и мы все сильнѣе будемъ любить другъ друга, все равно, будемъ-ли мы соединены въ глазахъ свѣта, или нѣтъ. Ты не можешь оттолкнуть меня! Я удержу тебя силою моей любви!
   Она поднялась, страстно обвила руками его шею и шептала, глядя ему въ глаза:
   -- Ты не оттолкнешь меня... я всецѣло принадлежу тебѣ и никогда не потребую твоей свободы, клянусь тебѣ!.. Я знаю, что въ томъ домѣ, гдѣ ты бываешь, есть дочь... Если тебѣ нужно жениться -- я не помѣшаю! Любить ее ты не можешь... Женись... но твое счастье будетъ здѣсь... со мной...
   Когда она страстно цѣловала его, его голова отуманилась, и онъ невольно охватилъ рукой ея стройный станъ, но при послѣднихъ словахъ ея онъ сразу отрезвился. Чистый образъ Доротеи предсталъ передъ нимъ, и прикосновеніе миссъ Элленъ вызвало въ немъ непреодолимое чувство гадливости.
   Онъ рѣзко высвободился изъ ея объятій.
   -- Довольно, миссъ Элленъ, ни слова больше! Если вы нѣмка, то должны понять, что безчестье не можетъ дать мнѣ счастья. Благодарю васъ за предложенную дружбу, я цѣню ее и радъ буду быть вамъ полезенъ чѣмъ могу. Сегодняшній разговоръ мы никогда возобновлять не будемъ, и если вы изъ-за этого лишите меня дружбы, то по крайней мѣрѣ должны будете сохранить ко мнѣ уваженіе.
   Она мертвенно поблѣднѣла, ея лицо исказилось и глаза приняли змѣиное выраженіе.
   -- Правда -- лучшее доказательство дружбы, которое я могу вамъ дать, миссъ Элленъ,-- нѣсколько мягче сказалъ Куртъ.-- Я сказалъ вамъ правду и вы, надѣюсь, не разсердитесь, что я не принялъ даръ, не имѣющій никакой цѣны для меня, такъ какъ мое сердце не способно болѣе воспламениться.
   Онъ протянулъ ей руку, но она это не замѣтила и стояла, безучастно глядя, какъ онъ взялъ шляпу и вышелъ, вѣжливо поклонившись.
   Она позвонила, велѣла убрать со стола, погасить лампы и ушла въ свою комнату.
   Куртъ вернулся домой пѣшкомъ. Дождь пріятно освѣжилъ его.
   "Это должно было произойти, и я радъ, что все кончилось" -- думалъ онъ дорогой. "Если эта женщина, много испытавшая на своемъ вѣку, дѣйствительно почувствовала искреннюю любовь, что бываетъ иногда, то я не имѣю права поддаваться такой игрѣ."
   Онъ чувствовалъ себя облегченнымъ, вырвавшись изъ объятій сирены, и въ первый разъ ясно, сознательно понялъ, что онъ любитъ Доротею со всѣмъ пыломъ первой юношеской любви.
   

IV.

   Какъ ни тяжело было для Курта объясненіе съ хорошенькой буфетчицей, онъ радъ былъ, что оно состоялось и упрекалъ себя, что съ самаго начала не порвалъ эти навязанныя отношенія. Онъ былъ счастливъ, что эта сцена дала ему ясное сознаніе его любви къ Доротеѣ и видѣлъ въ будущемъ счастье, на которое уже не смѣлъ надѣяться. Скоро онъ замѣтилъ, что таинственная дружба, покровительствовавшая его дѣламъ, приняла совершенно обратное направленіе.
   Однажды утромъ пришелъ Ярновскій и сообщилъ, что акціи копей Мериссена предлагались на биржѣ по баснословно низкой цѣнѣ и намекнулъ, что слѣдовало бы повліять на эту спекуляцію. Онъ не сомнѣвался, что миссъ Элленъ замѣшана въ этомъ дѣлѣ; теперь всѣ начнутъ сбывать свои акціи, и биржевая котировка состоится по этимъ сдѣлкамъ.
   Куртъ только пожалъ плечами, сказавъ, что онъ свои акціи продавать не будетъ и низкой котировкой не смущается, такъ какъ она не можетъ понизить дѣйствительную стоймость акцій, ибо доходы копей возрастаютъ съ каждымъ днемъ. Онъ холодно простился съ Ярновскимъ. Мериссенъ вполнѣ согласился съ его воззрѣніемъ.
   -- Наши копи приносятъ намъ одинакій доходъ,-- высоко ли, низко ли стоятъ акціи. Спекуляціями мы не занимаемся, значитъ, это намъ безразлично; а если это уменьшитъ нашъ кредитъ, то это не бѣда, такъ какъ мы имъ не пользуемся. Мериссенъ, съ согласія Курта, поручилъ скупать на биржѣ всѣ предлагаемыя къ продажѣ акціи, такъ что и немногія, бывшія въ обращеніи, оказались въ ихъ рукахъ. Такимъ образомъ, въ дѣлѣ копей участвовали только еще нѣкоторые друзья Мериссена и въ томъ числѣ Гендрикъ Больцъ.
   Члены Реформъ-комитета нисколько не измѣнили своихъ отношеній къ Курту. Они также любезно принимали его въ Рандъ-клубѣ, а Леонардъ и Филипсъ подробно объяснили ему, какія требованія должны предъявлять иностранцы для достиженія необходимыхъ имъ правъ. Леонардъ желалъ, чтобъ Куртъ употребилъ свое вліяніе на своихъ соотечественниковъ и на буровъ черезъ Мериссена, который склоненъ къ разумнымъ преобразованіямъ и очень друженъ съ президентомъ Крюгеромъ.
   -- Недовольство все возрастаетъ,-- говорили они:-- и если ничего нельзя добиться мирнымъ путемъ, то населеніе главныхъ промышленныхъ центровъ должно будетъ прибѣгнуть въ силѣ, что вызоветъ крупные перевороты и пагубно отзовется на экономическомъ развитіи страны, тѣмъ болѣе, что и британское правительство не можетъ допустить постояннаго притѣсненія англичанъ.
   Леонардъ говорилъ ясно, спокойно, хотя очень твердо, и казался склоннымъ къ соглашеніямъ.
   Докторъ Зауеръ говорилъ гораздо рѣзче, не вѣрилъ въ возможность соглашеній, при невѣроятномъ упорствѣ буровъ, и надѣялся на успѣхъ только при давленіи и поддержкѣ Англіи.
   Крайне бурно говорили американецъ Гаммондъ и представитель золотопромышленной компаніи милліонеровъ Фарраръ, громко называвшій себя другомъ Сесиля Родса и только на него возлагавшій надежды.
   Но громче всѣхъ кричали господинъ Баритоно и его клика, прямо заявляя, что Англія должна вмѣшаться и не допускать притѣсненія своихъ подданныхъ.
   Куртъ выслушивалъ все это сдержанно и осторожно, онъ признавалъ, конечно, что иностранцы оттѣснены, но замѣчалъ, что это не препятствуетъ имъ наживать деньги и даже вывозить ихъ изъ страны.
   Сесиль Родсъ, производившій на него импонирующее впечатлѣніе, не говорилъ о какихъ-либо враждебныхъ дѣйствіяхъ противъ южно-африканской республики, а проводилъ, напротивъ, идею соединенія всѣхъ африкандеровъ и буровъ въ одинъ общій, равноправный народъ, съ одинакими политическими интересами и стремленіями; эта идея казалась вполнѣ выполнимой для тѣхъ, кто дѣйствительно съ патріотическими чувствами хотѣлъ примкнуть къ политической жизни южноафриканской республики.
   Зауеръ и его партія видѣли въ этомъ пустую мечту, тогда какъ Леонардъ и Филипсъ находили, что именно это положеніе, устраняющее всякую національную вражду, можетъ служить почвой вновь нарождающемуся патріотизму.
   Однажды Куртъ засталъ въ клубѣ доктора Джемсона, секретаря и представителя Сесиля Родса по управленію Чартередъ-компаніей, съ которымъ онъ еще познакомился въ Капштадтѣ. Онъ горячѣе всѣхъ возмущался упорствомъ трансваальскаго правительства, говоря, что безъ насилія ничего достигнуть нельзя, поэтому комитетъ долженъ предъявить свои требованія правительству и поднять населеніе для поддержанія ихъ. Въ рѣшительную минуту, которая несомнѣнно наступитъ, если агитація будетъ правильно и ловко ведена, иностранцы могутъ расчитывать на полную поддержку вліянія Чартередъ-компаніи, такъ какъ она, даже ради собственныхъ интересовъ, не можетъ допустить, чтобъ права агличанъ были незаконно попраны.
   Куртъ чувствовалъ большое недовольство членовъ комитета противъ Германіи и покровительственнаго отношенія правительства къ нѣмцамъ, хотя Леонардъ старался, чтобъ это не выражалось въ его присутствіи, такъ какъ онъ особенно стремился объединить интересы всѣхъ иностранцевъ. Тѣмъ не менѣе послѣ посѣщенія Джемсона, передавшаго ему даже поклонъ отъ Сесиля Родса, Куртъ сталъ замѣчать къ себѣ нѣкоторую сдержанность и оживленные разговоры часто смолкали при его появленіи. Онъ счелъ все слышанное достаточно важнымъ и сообщилъ свои свѣдѣнія Мериссену и ландросту Брандису.
   Мериссенъ довольно серьезно отнесся къ его сообщенію и сказалъ:
   -- Я знаю, что эти господа, остающіеся англичанами и желающіе при этомъ управлять нами, охотно уничтожили бы всю нашу республику, и они, несомнѣнно, когда-нибудь попытаются это сдѣлать, но мы можемъ ждать спокойно и обдумать неправильности нашихъ законовъ по отношенію къ иностранцамъ. Это движеніе, по моему, не представляетъ серьезной опасности. Покушенія Англіи никогда не удавались и врядъ ли она предприметъ что либо теперь, такъ какъ другія державы, и особенно Германія, зорко слѣдятъ за ней и не допустятъ насилія.
   Ландростъ тоже на вѣрилъ въ серьезность положенія.
   -- Всѣ здѣшніе иностранцы далеко не отважные революціонеры,-- возразилъ онъ.-- Говорятъ они много, но у нихъ нехватитъ мужества дѣйствовать серьезно, тѣмъ болѣе, что они едва ли могутъ разсчитывать на поддержку англійскаго правительства. Все это можетъ быть интересно нашему президенту Крюгеру. На-дняхъ у меня будетъ дѣло въ Преторіи,-- поѣзжайте со мной. Я представлю васъ президенту и вамъ, конечно, пріятно будетъ познакомиться съ главой нашего государства.
   Куртъ съ благодарностью принялъ предложеніе, и Мериссенъ нашелъ это знакомство очень полезнымъ для него.
   Форбергъ близко сошелся съ судьей и начальникомъ, полиціи ванъ-деръ-Бергомъ, очень умнымъ, симпатичнымъ человѣкомъ, разсказавшемъ ему много интереснаго о трансваальской жизни.
   Какъ-то вечеромъ, когда дождь прекратился, они пошли погулять за городъ.
   Они дошли до копей, разговаривая о политическомъ положеніи страны, и Куртъ выразилъ опасеніе, что неустанно веденная агитація можетъ разразиться и сдѣлаться довольно опасной, въ виду громаднаго количества иностранцевъ, а тѣмъ болѣе, если ее поддержитъ Чартередъ-компанія.
   -- Это было бы, пожалуй, и не дурно,-- возразилъ ванъ-деръ-Бергъ:-- по крайней мѣрѣ, положеніе выяснилось бы и обозначилось бы различіе между иностранцами и африкандерами, добивающимися правъ гражданства, и разными приходимнами, желающими только подорвать независимость республики. Если же Чартередъ-компанія станетъ открыто поддерживать революціонное движеніе, то это не только возбудить патріотизмъ буровъ, но и африкандеры рѣшительно примутъ сторону легальной власти. Основатель союза африкандеровъ въ Преторіи, Гофмейеръ, благородный, умный и просвѣщенный человѣкъ, въ постоянныхъ сношеніяхъ съ Реформъ-клубомъ и стремится, съ поддержкой африкандеровъ, при участіи надежныхъ иностранцевъ, создать новый народъ, привязанный къ южной Африкѣ, какъ къ своему избранному отечеству. Гофмейеръ друженъ съ Сесилемъ Родсомъ, не разъ высказывавшемъ ту же мысль. Если произойдетъ революціоное движеніе, которое докажетъ, что иностранцы хотятъ только постепенно вытѣснить законныхъ хозяевъ и захватить власть въ свои руки, то они всѣ рѣшительно возьмутъ сторону стараго узаконеннаго права, тѣмъ болѣе, если Чартередъ-компанія станетъ поддерживать такое движеніе. Не думаю, чтобъ это входило въ разсчеты Сесиля Родса; онъ слишкомъ хорошо знаетъ мѣстныя условія и слишкомъ уменъ, чтобъ пойти на это дѣло, которое въ будущемъ разрушитъ его планы. Тѣмъ не менѣе, онъ человѣкъ риска и отваги, и если его окружающіе это выполнять, онъ не откажется отъ побѣды. Всѣ, враждебно относящіеся къ проискамъ иностранцевъ, были бы довольны этими безпорядками, которые несомнѣнно привлекли бы на ихъ сторону всѣхъ порядочныхъ переселенцевъ. Подумайте сами, не практично ли было бы увеличить права иностранцевъ сообразно съ платимыми ими налогами и капиталами, которые они внесли въ страну? Подумайте, если-бы такіе господа, какъ Баритоно и компанія, подняли революціонное движеніе, какъ бы вы къ этому отнеслись и что стали бы дѣлать?
   -- Для меня не можетъ быть сомнѣнья, -- не колеблясь отвѣчалъ Куртъ.-- Какъ нѣмецъ и пруссакъ, я воспитанъ въ почитаніи законной власти и нигдѣ не отступлю отъ этихъ правилъ. Можете быть увѣрены, что, случись какое-нибудь революціонное движеніе здѣсь, я всѣми силами и способностями служилъ-бы законной и правительственной власти.
   -- Я въ этомъ не сомнѣвался, дорогой другъ, и также поступятъ многіе иностранцы и, конечно, всѣ нѣмцы. Ужъ если въ нашей общественной жизни образовался злокачественный нарывъ, то пусть онъ прорвется и организмъ очистится отъ ядовитыхъ элементовъ.
   Они молча прошли нѣсколько шаговъ, какъ вдругъ изъ темноты появились человѣкъ пять и окружили ихъ. Они съ минуту приглядывались къ гуляющимъ, точно стараясь ихъ узнать, потомъ одни схватили Курта, а другіе подвезли тачку съ двумя бочками. На одномъ изъ нападавшихъ былъ плащъ, шляпа съ широкими полями, и все лицо скрывала густая черная борода. Онъ казался коноводомъ и указалъ на Курта..
   Форбергъ опѣшилъ въ первый моментъ, но почувствовавъ, что его хватаютъ за руки и плечи, онъ быстро ударилъ кулакомъ въ лицо и въ животъ ближайшаго. Тотъ зашатался и упалъ съ громкимъ крикомъ.
   Въ ту-же минуту Куртъ выхватилъ изъ кармана кистень, короткую палочку съ пулями, вплетенными въ концы нѣсколькихъ веревокъ. Градомъ посыпались страшные удары на головы, плечи и руки нападавшихъ. Они разбѣжались. Въ рукѣ одного изъ нихъ блеснулъ кинжалъ, но ванъ-деръ-Бергъ схватилъ эту руку; Куртъ ловко ударилъ по ней и кинжалъ упалъ на землю.
   Коноводъ стоялъ пораженный этой быстрой, неожиданной развязкой и хотѣлъ обратиться въ бѣгство, но Куртъ ударилъ его по головѣ и схватилъ за горло, но у него въ рукѣ осталась борода и онъ успѣлъ разглядѣть и узнать Ярновскаго.
   -- Поздравляю! Вы смѣло и ловко расправились,-- сказалъ ванъ-деръ-Бергъ.-- Они, вѣрно, не узнали меня. Я никогда не выхожу безъ револьвера и пустилъ-бы его въ ходъ, въ случаѣ надобности, но такъ вышло лучше: и разбойники получили должное возмездіе, и крови не было пролито.
   -- Это возмутительно!-- вскричалъ Куртъ.-- Ихъ коновода я узналъ, это нѣкій Ярновскій, который все навязывалъ мнѣ свои услуги для биржевыхъ спекуляцій. Теперь онъ захотѣлъ устроить дѣло другимъ способомъ. Но неужели онъ вообразилъ, что я пойду гулять вечеромъ съ большими деньгами въ карманѣ?
   -- Тутъ имѣлся въ виду не грабежъ. Загляните въ эти бочки и вы увидите, что предполагалось устроить.
   Они приподняли доски и увидали въ одной бочкѣ деготь и большую кисть, а въ другой перья.
   -- Посмотрите, они не покушались ни на вашу жизнь, ни на вашъ карманъ. Еслибъ имъ удалось схватить васъ, они вымазали-бы васъ дегтемъ и осыпали-бы перьями. Въ Іоганнесбургѣ, навѣрно, поджидаютъ васъ ихъ сообщники, которые встрѣтили-бы васъ шумомъ и криками, а завтра весь городъ узналъ-бы объ этомъ происшествіи. Здѣшняя чернь, побывавшая въ тюрьмахъ всѣхъ странъ, переняла эту забаву отъ американцевъ.
   -- Это возмутительно и безцѣльно! Тотъ-же Ярновскій теряетъ даже тѣ гроши, которые иногда получалъ отъ меня.
   -- Онъ не думалъ, что вы его узнаете и тутъ имѣлся въ виду не грабежъ. Не знаете-ли, кто можетъ васъ ненавидѣть и желать вамъ отомстить?
   Куртъ подумалъ и вдругъ ударилъ себя-по лбу.
   -- Ну, конечно! Этотъ Ярновскій знакомъ съ особой, старательно навязывавшей мнѣ свою дружбу. Она устроила паденіе нашихъ акцій на биржѣ, а эта шутка была-бы ей очень пріятной местью.
   Въ короткихъ словахъ онъ разсказалъ всю исторію ванъ-деръ-Бергу.
   -- Теперь все понятно. Такія особы, какъ эта миссъ Элленъ, крайне мстительны и неутомимы въ своихъ преслѣдованіяхъ. Все-таки я вамъ не совѣтую ходить одному ночью и недурно имѣть еще при себѣ револьверъ.
   -- Но эти негодяи должны быть наказаны!-- воскликнулъ Куртъ.-- Ярновскаго я узналъ. Я подамъ жалобу и тогда выяснятся и его сообщники.
   -- Несомнѣнно, но я не совѣтовалъ-бы вамъ начинать это дѣло.
   -- Это почему? Неужели можно оставить безнаказаннымъ подобное нахальство?
   -- Оно уже наказано. Они долго будутъ помнить ваши удары и не задѣнутъ васъ въ другой разъ. Если ихъ арестуютъ, то наказаніе будетъ не особенно сильно, такъ какъ это не грабежъ и не покушеніе на убійство. Они посидятъ въ тюрьмѣ и выйдутъ, но будутъ уже вашими смертельными врагами. Вы будете тогда постоянно подвергаться настоящей опасности, а уберечься отъ выстрѣла въ темнотѣ, или отъ удара кинжаломъ, почти невозможно. Самое лучшее даже вида не подавать, что вы узнали Ярновскаго; тогда вы будете вполнѣ ограждены отъ его покушеній.
   Куртъ засмѣялся.
   -- Пожалуй, вы и правы. Я послѣдую вашему совѣту.
   Они вернулись въ Іоганнесбургъ, весело болтая, несмотря на странное приключеніе. Куртъ пошелъ домой, чтобъ приготовиться къ поѣздкѣ въ Преторію, которая очень его интересовала.
   

V.

   Ландростъ и Куртъ скоро прибыли въ Преторію.
   Большой красивый городъ съ чудными деревьями и великолѣпными зданіями, среди которыхъ особенно выдѣлялись зданія правительственныхъ учрежденій, торговые ряды, церкви и школы, носили совсѣмъ иной характеръ, чѣмъ Іоганнесбургъ. Улицы были безукоризненно чисты, всѣ двигались медленно и чинно. Движенія вообще было мало, а въ обѣденное время по улицамъ ходили только дѣвушки изъ пригородныхъ селеній, неся на головѣ сосуды съ мѣстнымъ пивомъ для городскихъ рабочихъ. Всѣ они носили старо-голландскій костюмъ, съ широкими короткими юбками, и ловко балансировали со своей ношей. Негровъ и разныхъ подозрительныхъ личностей, наполнявшихъ улицы Іоганнесбурга, здѣсь совсѣмъ не было. Рестораны и кафэ, встрѣчавшіеся тамъ на каждомъ перекресткѣ, были здѣсь очень не многочисленны.
   Ландростъ и Куртъ остановились въ старинной голландской гостиницѣ и прошли по главнымъ улицамъ къ дому президента, очень простому, съ небольшимъ, хорошо устроеннымъ садомъ. Негръ, встрѣтившій посѣтителей, немедленно провелъ ихъ въ пріемную, гдѣ президентъ ежедневно давалъ аудіенціи.
   Стѣны украшены были знаменами, прежнихъ войнъ за независимость Трансвааля. Кругомъ стояли стулья съ высокими спинками, а посреди комнаты -- длинный столъ, за которымъ сидѣлъ въ креслѣ президентъ, просматривая полученныя письма и прошенія.
   Крюгеру было 73 года. Это былъ невысокаго роста, коренастый, нѣсколько сутуловатый, но очень бодрый старикъ. Его типичное голландское лицо, безъ усовъ, съ круглой бѣлой бородой, крупный носъ и развитой подбородокъ доказывали рѣшимость и твердую волю. Большой ротъ, съ плотно сжатыми губами, часто складывался въ ироническую улыбку. Ясные глаза, подъ густыми бровями, смотрѣли прямо и проницательно. Онъ слегка опускать вѣки, когда слушалъ, а когда говорилъ серьезно, то голубые глаза блестѣли, часто принимая мягкое, сердечное выраженіе. На немъ былъ черный сюртукъ и цилиндръ, который онъ снималъ только въ особо торжественныхъ случаяхъ.
   Крюгеръ дружески протянулъ руку ландросту и поздоровался съ нимъ на бурскомъ нарѣчіи. Когда-же ему представили Курта, онъ привсталъ, подалъ ему руку и просилъ сѣсть рядомъ съ собой. Заговорилъ онъ съ нимъ по-нѣмецки, выражая удовольствіе познакомиться съ нѣмцемъ, который хочетъ основаться въ Трансваалѣ, а не бѣжать обратно, забравъ все, что можно. При послѣднихъ словахъ онъ иронически усмѣхнулся.
   -- Насъ бранятъ, говоря, что мы не любезны съ иностранцами. Ваши соотечественники врядъ-ли нами недовольны, а тѣмъ болѣе вы, другъ Брандиса и Мериссена. Когда-же являются иностранцы, безъ всякаго намѣренія поселиться здѣсь, и дѣйствуютъ за одно съ нашими врагами, тогда, согласитесь, мы не можемъ быть особенно любезны съ ними.
   -- Понятно,-- согласился Куртъ.-- Впрочемъ, я и не слыхалъ жалобъ на личную нелюбезность коренныхъ жителей. Жалуются только на отстраненіе всѣхъ иностранцевъ отъ правъ гражданства, несмотря на вносимые ими громадные налоги въ пользу республики.
   -- Это я знаю,-- улыбнулся Крюгеръ:-- и всѣ эти жалобы кажутся весьма основательными на первый взглядъ. Но я всегда задаю только одинъ вопросъ: знаете-ли вы хоть одну страну въ мірѣ, гдѣ-бы давали всѣ права гражданства иностранцу, остающемуся подданнымъ своего отечества, а тѣмъ болѣе, когда это отечество Англія, не разъ стремившаяся поработить насъ? Наши граждане обязаны служить въ фельд корнетахъ, составляющихъ нашу армію; въ мирное время они охраняютъ порядокъ и спокойствіе, а когда нужно -- проливаютъ свою кровь за защиту родины. Еслибъ мы легко принимали иностранцевъ и давали имъ оружіе въ руки, то они охотно обратили-бы его противъ насъ. И воображаютъ, что мы согласимся на такое безуміе!
   -- Такое положеніе требуетъ большой осторожности и съ нимъ необходимо считаться.
   -- Очень радъ, что вы со мной согласны,-- сказалъ Крюгеръ, потрепавъ Курта по плечу.-- Нѣмцы всегда здраво судятъ, а вы, какъ бывшій прусскій офицеръ, это тѣмъ болѣе понимаете. Нѣмцамъ я далъ-бы права гражданства, не требуя полнаго разрыва съ ихъ отечествомъ. Еслибъ вы и ваши соотечественники остались въ прусскомъ ополченіи и были-бы призваны туда въ случаѣ войны, вы все-таки никогда не обратили-бы оружіе противъ насъ и Германія никогда не посягнула-бы на нашу независимость. Но исключенія дѣлать трудно, а давать тѣ-же права англичанамъ это -- накладывать руки на себя! Я пережилъ здѣсь тяжелыя времена. Въ 1870 году возникла мысль слить насъ съ Оранжевой республикой, и партія сліянія выбрала президента Оранжевой республики одновременно и въ президенты Трансвааля. Онъ отклонилъ это, а другая партія, давно стремившаяся подавить нашу независимость, выбрала либеральнаго проповѣдника Бургерса, который своей нерѣшительностью, чтобъ не сказать лицемѣріемъ, довелъ республику до такого состоянія, что англичане завладѣли ею въ апрѣлѣ 1877 г., "вслѣдствіе предосудительной слабости правительства", какъ они говорили. Настало тяжелое время чужеземнаго владычества. Мои друзья и я всячески старались его свергнуть. Мы дѣлали представленія въ Лондонъ -- ихъ не слушали; протесты буровъ противъ присоединенія не имѣли никакого успѣха; хлопоты нашихъ друзей въ Капской колоніи тоже не привели ни къ чему. Наконецъ, на народномъ собраніи въ Потшефстремѣ мы отказались платить налоги и прибѣгли къ насильственнымъ мѣрамъ. Всѣ взялись за оружіе и война 1881 г. освободила насъ отъ британскаго ига. Войска совершили чудеса храбрости подъ командованіемъ моего друга Жубера. Сограждане удостоили меня избраніемъ въ президенты, и я сдѣлалъ все, что могъ. Я пережилъ всѣ козни и интриги. Несмотря на свою старость, поѣхалъ въ Европу и вездѣ нашелъ самое отрадное сочувствіе; также и въ Берлинѣ, при вашемъ дворѣ, откуда вынесъ неизгладимое впечатлѣніе о вашемъ императорѣ.
   Онъ снялъ шляпу и, говоря объ императорѣ, все время держалъ ее въ рукѣ.
   Курта глубоко тронуло это такъ просто выраженное почтеніе его императору.
   -- Итакъ, дорогойдругъ, я умудренъ горькимъ опытомъ и не могу легко относиться къ требованіямъ иностранцевъ. Я не врагъ англичанъ и у меня есть среди нихъ друзья, которыхъ я люблю и уважаю, но они и не хотятъ низвергнуть нашу республику. Они хотятъ быть африкандерами и образовать съ нами, голландцами, новый народъ. Съ такими англичанами соглашенія не трудны, а допустить въ нашу республиканскую жизнь всѣ подозрительные элементы, нахлынувшіе сюда, этого я не допущу, пока рѣшеніе зависитъ отъ меня. Эти элементы внесутъ полное разрушеніе въ нашъ экономическій и политическій строй, а мы хотимъ передать дѣтямъ труды нашихъ отцовъ и дѣдовъ. Повторяю, вашимъ соотечественникамъ я довѣрилъ бы оружіе, еслибъ надо было защищать нашу независимость, и знаю, что они съ честью выполнили-бы это, но у англичанъ не будетъ голоса въ нашихъ политическихъ дѣлахъ.
   -- Господинъ президентъ, еслибъ опасность угрожала вашему народу и вашей республикѣ, я просилъ-бы чести служить вамъ,-- сказалъ Куртъ, взволнованный горячей рѣчью Крюгера.
   -- Браво! браво! мой молодой другъ,-- съ улыбкой отвѣчалъ Крюгеръ:-- но я не думаю, чтобъ представился случай исполнить ваше благородное намѣреніе. Они не дерзнутъ что-нибудь предпринять, и мы теперь не страдаемъ подобной слабостью. Теперь я займусь дѣлами съ Брандисомъ, а вамъ дамъ моего внука для осмотра города. Вамъ, конечно, тоже пріятно будетъ познакомиться съ представителемъ Германіи, господиномъ фонъ-Герфомъ. А потомъ милости просимъ обѣдать ко мнѣ.
   Онъ позвонилъ и велѣлъ позвать своего внука Элофа.
   Вошелъ молодой человѣкъ съ открытымъ хорошенькимъ лицомъ; Крюгеръ представилъ его Курту, велѣлъ показать ему городъ и вернуться къ обѣду.
   Они прямо отправились въ германское консульство, и Куртъ съ гордостью посмотрѣлъ на германскій флагъ, развѣвавшійся надъ красивымъ домомъ, окруженнымъ большимъ садомъ.
   Лакей нѣмецъ встрѣтилъ ихъ и сейчасъ-же ввелъ въ кабинетъ фонъ-Герфа, высокаго, представительнаго и симпатичнаго господина, очень любезно принявшаго посѣтителей.
   Съ молодымъ Элофомъ онъ былъ давно знакомъ, а Курта разспросилъ объ его службѣ въ Германіи, объ его занятіяхъ здѣсь и тоже коснулся животрепещущаго вопроса о положеніи иностранцевъ въ Трансваалѣ.
   -- Я думаю, господинъ поручикъ, что мнѣ слѣдуетъ въ этомъ отношеніи дать вамъ совѣтъ,-- сказалъ Герфъ.-- Вы ужъ слышали, конечно, со всѣхъ сторонъ о требованіяхъ иностранцевъ. Вопросъ этотъ трудно разрѣшимый, какъ въ законодательномъ, такъ и въ практическомъ смыслѣ, тѣмъ болѣе, что иностранцы требуютъ правъ, нг желая принять обязанности. Разрѣшеніе этого вопроса требуетъ серьезнаго изученія и имъ всесторонне занимается господинъ президентъ. Намъ, нѣмцамъ, нѣтъ никакой надобности въ это вмѣшиваться или навязывать правительству непрошенные совѣты. Къ намъ относятся сочувственно и не только не питаютъ къ намъ недовѣрія, но всѣ наши предпріятія находятъ самую широкую поддержку. Поэтому мы можемъ спокойно ждать, но обязаны не только признавать власть, но и поддерживать ее, еслибъ ей угрожала опасность. Я совѣтую вамъ, господинъ Форбергъ, твердо держаться этого положенія. Если правительство найдетъ нужнымъ дать намъ права, мы ихъ примемъ съ благодарностью, а до тѣхъ поръ мы будемъ довольствоваться нашимъ положеніемъ, вполнѣ огражденнымъ правомъ и закономъ.
   -- Таково и мое убѣжденіе,-- отвѣтилъ Куртъ:-- и я очень радъ, что оно подтвержается представителемъ моего отечества.
   Куртъ поднялся и Герфъ сказалъ ему, прощаясь, что они еще увидятся за обѣдомъ у президента.
   Затѣмъ Элофъ повелъ его къ Жуберу, командовавшему арміей республики, состоявшей изъ очень немногочисленной милиціи, которая въ мирное время несла полицейскую службу и созывалась въ извѣстные сроки для практическихъ занятій. Постоянное войско составляла только артиллерійская батарея, приблизительно въ 300 человѣкъ, съ прекрасными орудіями Максима. Но всѣ буры, въ возрастѣ отъ 18 до 60 лѣтъ обязаны были нести службу во время войны, и казенные арсеналы снабжены были новѣйшимъ и многочисленнымъ оружіемъ.
   Генералъ Жуберъ былъ удивительно добрый человѣкъ, лѣтъ подъ шестьдесятъ, съ вполнѣ военной выправкой, такъ что его можно было принять за генерала любой европейской арміи. Онъ тоже любезно принялъ Курта, а узнавъ, что онъ бывшій прусскій офицеръ, привѣтствовалъ его какъ товарища. Онъ подробно объяснилъ ему военную организацію республики, которая давала возможность, въ случаѣ надобности, мобилизировать значительную армію.
   -- Теперь часто поговариваютъ,-- сказалъ Жуберъ:-- что господа иностранцы, въ случаѣ отклоненія ихъ требованій, грозятъ насильственными мѣрами; но они ошибутся -- и сила, и право останутся на наши сторонѣ. Пусть они опять попробуютъ наши пули! Я только что собирался произвести смотръ артиллеріи. Не хотите-ли пойти со мной и посмотрѣть хоть небольшую часть нашего войска?
   Кургъ охотно согласился, и генералъ повелъ его на площадь за городомъ.
   Тутъ были уже вывезены пушки и стояли солдаты въ простыхъ одеждахъ изъ грубаго полотна, съ круглыми шлемами, закрывавшими затылокъ.
   Генералъ поздоровался по-военному и произвелъ ученіе, выполненное съ безукоризненной точностью. Потомъ онъ подозвалъ офицеровъ, представилъ ихъ Курту и подвелъ къ нему еще двоихъ сержантовъ, бывшихъ прусскихъ унтеръ-офицеровъ, которые были очень счастливы выслушать искреннюю похвалу прусскаго офицера.
   Эта военная картинка въ спокойной Преторіи произвела на Курта, послѣ пестрой толпы Іоганнесбурга, самое отрадное, освѣжающее впечатлѣніе.
   Генералъ Жуберъ тоже получилъ приглашеніе отъ президента, и они всѣ вмѣстѣ направились къ дому Крюгера.
   Въ большой столовой былъ уже накрытъ столъ, и супруга президента встрѣтила гостей. Это была невысокаго роста полная женщина, съ опредѣленнымъ голландскимъ типомъ, привѣтливая и симпатичная. Она любезно поздоровалась съ гостями и пошла къ столу подъ руку съ консуломъ фонъ-Герфомъ.
   Крюгеръ раскрылъ старую книгу, прочиталъ молитву, которую всѣ выслушали стоя, а потомъ пошелъ живой, веселый разговоръ.
   Пили пиво, французское бордо, капскія вина и шампанское изъ узкихъ старинныхъ бокаловъ. Обѣдъ былъ простъ, но очень хорошъ. Служили негры.
   Президентъ Крюгеръ былъ, какъ всегда въ кругу друзей, удивительно веселъ и часто вызывалъ своими шутками взрывы хохота.
   Когда ландростъ и Куртъ поднялись, чтобы не опоздать на послѣдній поѣздъ, Крюгеръ и его жена сердечно простились съ гостями, а Элофъ и Жуберъ пошли проводить ихъ на вокзалъ.
   Куртъ вынесъ изъ этого посѣщенія отрадное и успокоительное впечатлѣніе. Онъ все болѣе примирялся съ судьбой, указавшей ему это новое отечество.
   

VI.

   Пока Куртъ ѣздилъ съ Брандисомъ въ Преторію, Мериссенъ отправился на ближайшую къ Іоганнесбургу ферму.
   Гендрикъ Больцъ, раньше обыкновеннаго придя къ Мериссену поговорить о новомъ паденіи ихъ акцій, что начинало безпокоить его, не засталъ своего друга и съ неудовольствіемъ отправился на копи взглянуть на производство, которымъ онъ до сихъ поръ мало интересовался. Его встрѣтилъ Гутвайтъ, все показалъ, а на его вопросъ о состояніи и будущности копей неопредѣленно пожалъ плечами.
   -- Мериссенъ говорилъ мнѣ,-- замѣтилъ Больцъ:-- что ужъ подумывалъ о продажѣ акцій, когда онѣ еще стояли высоко, но его другъ Форбергъ доказалъ ему удивительное богатство залежей, такъ что онъ совершенно перемѣнилъ намѣреніе и скупилъ даже акціи, предложенныя на биржѣ по низкой цѣнѣ. Мериссенъ ко всему относится довѣрчивѣе, чѣмъ я. Мое участіе въ дѣлѣ не крупно, я пріобрѣлъ лишь нѣсколько акцій, по настоянію Мериссена, но много терять не хотѣлъ-бы и желалъ-бы и его предостеречь. Я думалъ поговорить съ нимъ, но не засталъ его и хотѣлъ-бы узнать ваше мнѣніе. Скажите мнѣ откровенно, что вы думаете о положеніи копей?
   Гутвайтъ помолчалъ немного, а потомъ сказалъ, тяжело вздохнувъ:
   -- Мнѣ очень трудно отвѣтить на вашъ вопросъ. Я давно работаю у господина Мериссена и, надѣюсь, заслужилъ его довѣріе. Мнѣ не хотѣлось-бы говорить противъ этого господина Форберга, которому Мериссенъ слѣпо вѣритъ; это могли-бы приписать зависти, а я не считаю себя такимъ непогрѣшимымъ, какъ онъ. Пойдемте обратно, здѣсь каждое слово можетъ быть подслушано, а пока мы дойдемъ, и Мериссенъ вернется'
   Онъ зашелъ въ свой домикъ, переодѣлся, и они пошли, минуя Іоганнесбургъ, къ фермѣ Мериссена.
   -- Долженъ вамъ сказать, что я не раздѣляю мнѣніе господина Форберга,-- продолжалъ Гутвайтъ.-- Залежи не такъ рѣзко прекращаются, какъ я думалъ, но и не имѣютъ предполагаемой глубины, и ошибка, вѣроятно, скоро выяснится. Можетъ быть, объ этомъ ужъ прошелъ слухъ, чѣмъ и объясняется внезапное паденіе акцій. Теперь ужъ не придется ихъ продать по высокой цѣнѣ и всѣ участвующіе понесутъ крупные убытки. Большихъ доходовъ копи еще не давали и не дадутъ, а затраченный капиталъ несомнѣнно будетъ потерянъ. Вы понимаете, что я не могъ настаивать на моемъ мнѣніи, вовсе не желая, чтобъ это объяснили недоброжелательствомъ относительно этого нѣмецкаго инженера. Повидимому,-- продолжалъ онъ шопотомъ, хотя никого не было кругомъ:-- господину Форбергу удалось вполнѣ подчинить своему вліянію Мериссена. Онъ сдѣлался его компаньономъ и, кажется, желаетъ еще тѣснѣе сблизиться съ домомъ Мериссена.
   -- Еще тѣснѣе? Какимъ-же образомъ?-- спросилъ Больцъ.
   -- Ни для кого не тайна, что Мериссенъ, помимо копей, очень состоятельный человѣкъ и имѣетъ единственную дочь. Она полная наслѣдница Мериссена, а для этого Форберга, испортившаго свою карьеру въ Германіи -- иначе онъ не пріѣхалъ-бы сюда -- было-бы весьма заманчиво сдѣлаться зятемъ Мериссена.
   Больцъ даже вздрогнулъ.
   -- Какъ? Вы считаете возможнымъ, что этотъ иностранецъ имѣетъ такіе планы?
   -- Я даже вполнѣ въ этомъ увѣренъ,-- отвѣчалъ Гутвайтъ.-- Онъ вполнѣ можетъ своей наружностью плѣнить дѣвушку, воспитанную замкнуто; кромѣ того, онъ бывшій прусскій офицеръ, а они вездѣ считаются какими-то героями и рыцарями. У меня вѣрный глазъ, и я отлично вижу, что Форбергъ идетъ къ намѣченной цѣли.
   -- Гм! гм!-- отозвался Больцъ, мрачно глядя въ землю:-- это весьма возможно. Я не наблюдателенъ въ такихъ вещахъ, но, дѣйствительно, Мериссенъ, не особенно сочувствующій иностранцамъ, съ этимъ Форбергомъ обращается какъ съ членомъ семьи.
   -- Очень прошу васъ, господинъ Больцъ, никому не гововить высказанныхъ мною предположеній. Вы другъ Мериссена, присмотритесь сами, но, пожалуйста, не ставьте меня въ неловкое положеніе.
   -- Вы знаете, что я не люблю иностранцевъ, а тѣмъ болѣе англичанъ, и не особенно довѣряю имъ, но бываютъ исключенія. Я вѣрю въ вашу искренность и самъ буду смотрѣть. Даю вамъ слово, что никто не узнаетъ о нашемъ разговорѣ, а для насъ, буровъ, слово -- свято!
   Они пожали руки другъ другу и молча пошли дальше.
   Больцъ углубился въ свои мысли, а Гутвайтъ язвительно улыбался, очень довольный дѣйствіемъ своихъ словъ.
   У дома Мериссена стояла еще плетенка, въ которой онъ только что вернулся.
   Семья собиралась садиться за столъ; Больца и Гутвайта пригласили съ обычнымъ радушіемъ.
   Обѣдъ прошелъ довольно молчаливо. Мериссенъ усталъ отъ своей поѣздки, Больцъ былъ озабоченъ и вообще мало говорилъ, а Доротея сидѣла, погруженная въ далекія мечты.
   Кофе подали на веранду по случаю дождя. Мать и дочь ушли къ себѣ. Гутвайтъ простился, а Мериссенъ и Больцъ остались одни.
   -- Мнѣ кажется, дорогой другъ, -- заговорилъ Больцъ: -- теперь настало время исполнить наше давнишнее соглашеніе. Вы помните, конечно, что мы, много лѣтъ тому назадъ, рѣшили поженить нашихъ дѣтей? Тогда у меня было еще два сына, а теперь остался только Фредерикъ, мой единственный наслѣдникъ, и я всю жизнь старался пріумножить мое состояніе, хоть и не занимался новѣйшими спекуляціями. Въ золотопромышленность я вложилъ нѣсколько тысячъ фунтовъ только въ угоду вамъ, да и тѣ, вѣрно, пропадутъ.
   -- Почему вы это думаете?-- съ неудовольствіемъ спросилъ Мериссенъ.-- Копи очень богаты и обѣщаютъ все большій доходъ, чего не могутъ измѣнить биржевики съ ихъ искусственнымъ пониженіемъ цѣнъ.
   -- Ну, это мы посмотримъ, -- недовѣрчиво усмѣхнулся Больцъ.-- Я не милліонеръ, но все-таки не обѣднѣю изъ-за нѣсколькихъ тысячъ фунтовъ.
   Мериссенъ пожалъ плечами, отказываясь убѣдить Больца, и вообще казался недовольнымъ начатымъ разговоромъ, а Больцъ продолжалъ:
   -- Итакъ, вы помните, что мы возобновили наше соглашеніе, по смерти моихъ сыновей, относительно. Фредерика и Доротеи, и ударили по рукамъ, давъ другъ другу слово?
   Мериссенъ молча кивнулъ головой и невольно вздохнулъ.
   -- Время пришло исполнить наше соглашеніе. Они оба въ лѣтахъ. Я предоставлю Фредерику веденіе нѣкоторыхъ моихъ фермъ, да и вамъ онъ можетъ помочь. Въ копяхъ онъ немного понимаетъ -- и тѣмъ лучше-но съ ними, пока они длятся, вы справитесь и одни. Я думаю, мы помолвимъ ихъ, а черезъ полгода сыграемъ свадьбу и будемъ спокойно доживать свой вѣкъ, устроивъ дѣтей.
   -- Конечно, конечно,-- проговорилъ Мериссенъ, видимо не особенно довольный этимъ разговоромъ.-- Положимъ, обстоятельства измѣнились съ тѣхъ поръ, какъ мы впервые объ этомъ подумали; тогда у васъ было три сына и я надѣялся имѣть еще дѣтей. Каждому представлялся-бы выборъ, а теперь ихъ только двое и они, можетъ быть, не чувствуютъ склонности другъ къ другу.
   Больцъ покачалъ головой.
   -- Развѣ у насъ, буровъ, въ доброе старое время справлялись о склонности, или, какъ говорятъ въ другихъ странахъ, о любви? Родители рѣшали бракъ, дѣти, сильные и здоровые, женились, искренно привязывались другъ къ другу и все шло хорошо. Въ другихъ странахъ все говорятъ о несчастныхъ супружествахъ, а у насъ этого не знали никогда.
   -- Совершенно вѣрно, но все-же лучше было-бы предоставить выборъ дѣтямъ,-- нерѣшительно замѣтилъ Мериссенъ.
   -- Теперь ужъ это невозможно, -- быстро прервалъ Больцъ.-- У каждаго изъ насъ по одному ребенку, и соглашеніе касается только ихъ. Мы обмѣнялись словомъ и все будетъ такъ, какъ было у нашихъ отцовъ и дѣдовъ. Измѣненія быть не можетъ,-- добавилъ онъ съ недовѣрчиво-вопросительнымъ взглядомъ.-- У буровъ слово ровняется клятвѣ. По-моему, ихъ надо помолвить, а черезъ полгода -- и свадьба.
   -- Этому ничто не препятствуетъ, но мнѣ было-бы грустно, еслибъ дѣти неохотно приняли наше соглашеніе.
   -- Объ этомъ не можетъ быть и рѣчи. Съ Фредерикомъ я ужъ говорилъ, и онъ вполнѣ доволенъ.
   -- Тогда и я поговорю съ Доротеей. Если она выскажетъ какое-либо колебаніе, то лучше не торопить свадьбой, а дать имъ время поближе сойтись; хоть они и видятся почти ежедневно, но все-таки очень мало знаютъ другъ друга.
   -- Узнаютъ, когда женятся. Поговорите только серьезно съ вашей дочерью и вы увидите, что все пойдетъ прекрасно. Я ужъ рѣшилъ сдѣлать у моего дома пристройку для молодыхъ. Что касается до копей, то я передамъ мою часть Фредерику. Пусть пользуется, если вы такъ увѣрены въ барышахъ.
   Онъ крѣпко пожалъ руку Мериссена и пошелъ домой, очень довольный устройствомъ семейнаго дѣла, а Мериссенъ въ раздумья ходилъ по комнатѣ.
   "Онъ правъ,-- думалъ старикъ.-- Древніе обычаи принесли благословеніе нашей семейной жизни и оберегли ее отъ всякихъ искушеній. Мое слово дано и должно быть исполнена, хотя за послѣднее время у меня возникли другія мысли, обѣщавшія радостную будущность. Но, что сказано, то свято! Я поговорю съ Доротеей и, можетъ быть, окажется, что я ошибся".
   Онъ велѣлъ позвать Доротею, которая пришла веселая, какъ всегда.
   -- Мнѣ нужно серьезно поговорить съ тобой, дитя мое,-- сказалъ Мериссенъ.-- Дѣло важное для всѣхъ насъ, а для тебя особенно. Ты уже взрослая дѣвушка и я, слѣдуя старинному обычаю, обѣщалъ тебя выдать за Фредерика Больца, сына моего стараго друга. Онъ хорошій работящій молодой человѣкъ, вы росли вмѣстѣ, и я надѣюсь, что Господь благословитъ вашъ союзъ.
   Онъ пристально смотрѣлъ на Доротею, которая рѣзко измѣнилась съ первыхъ его словъ. Она вся побѣлѣла, губы ея раскрылись, точно она хотѣла вскрикнуть, глаза ея напряженно остановились; она прижала руку къ сердцу, но скоро овладѣла собой, лицо ея приняло рѣшительное выраженіе, и она отвѣтила спокойно, хотя слегка дрожащимъ голосомъ:
   -- Я знаю, отецъ, что у насъ принято рѣшать судьбу дѣтей въ ранней юности. Я ничего не знала о твоемъ предположеніи, хотя думала иногда, что оно возможно. Позволь спросить тебя, отецъ: твое рѣшеніе неизмѣнно?
   -- Оно должно быть неизмѣнно, дитя мое,-- сказалъ Мериссенъ, взволнованный потрясеніемъ дочери.-- Много лѣтъ тому назадъ, я далъ слово Больцу, а сегодня онъ мнѣ напомнилъ, что пора его исполнить. Ты знаешь, что у насъ данное слово ненарушимо.
   -- Знаю, отецъ, и знаю также, что ты желаешь мнѣ счастья. Я никогда не буду стараться нарушить твое слово, оно свято для меня, но также свята и правда -- и ты долженъ ее знать. Я считаю Фредерика Больца хорошимъ и честнымъ человѣкомъ, но никогда не полюблю его. Я исполню мою обязанность, буду ему вѣрной женой, но онъ всегда останется чуждъ моему сердцу. Это я должна сказать тебѣ и ему прежде, чѣмъ стать его женой.
   Мериссенъ подошелъ, положилъ ей руки на плечи и съ любовью посмотрѣлъ въ глаза.
   -- Ты не можешь его любить? Это придетъ само собой. Вы видитесь ежедневно, но совсѣмъ не знаете другъ друга. Любовь придетъ, когда вы будете соединены на всю жизнь.
   -- Никогда! Она могла-бы придти, еслибъ мое сердце было свободно, но оно полно любовью, которая вызывала во мнѣ счастливыя, хоть и безумныя мечты. Я буду вѣрной женой Фредерику, но не полюблю его никогда, потому что не могу забыть...
   -- Кого?
   -- Курта Форберга,-- твердо отвѣтила Доротея.-- Эта любовь развивалась медленно, я сама долго ее не сознавала, но теперь знаю, что она на всю жизнь.
   -- Курта Форберга?-- мучительно повторилъ Мериссенъ.
   -- Да, я его люблю такъ, какъ больше, я думаю, любить нельзя. Еслибъ я никогда не видала такого человѣка, я могла-бы, пожалуй, счастливо жить съ Фредерикомъ Больцомъ при общемъ совмѣстномъ трудѣ; теперь-же мое сердце не найдетъ въ этомъ удовлетворенія. Я постараюсь дать ему счастье, если мое откровенное признаніе не заставитъ его отказаться и возвратить мнѣ свободу.
   -- Ты хочешь ему сознаться, что любишь Форберга?-- испуганно спросилъ Мериссенъ
   -- Нѣтъ, отецъ,-- сказала она съ горькой улыбкой.-- Эта тайна останется между нами. Я даже матери ничего не скажу, чтобъ не огорчать ее; но Фредерику я скажу, что не могу его любить и буду ему только подругой и помощницей въ трудѣ.
   Мериссенъ въ волненіи ходить по комнатѣ.
   -- А Куртъ Форбергъ знаетъ о твоей любви?
   Яркая краска залила лицо Доротеи.
   -- Нѣтъ, отецъ. Какъ могъ-бы онъ это знать? Это было-бы возможно только тогда, если-бы и у него было подобное-же чувство, но этого нѣтъ и быть не можетъ. Нѣтъ, онъ ничего не знаетъ. Я умерла-бы, еслибъ это вызвало у него сострадательную усмѣшку. Тебѣ я это сказала, чтобъ ты зналъ, почему я могу дать Фредерику только дружбу и преданность, и я прошу тебя, отецъ, спросить у него, желаетъ-ли онъ все-таки исполненія обѣщанія даже при такихъ условіяхъ?
   -- Это я тебѣ обѣщаю. Больцъ торопитъ свадьбой, но я дамъ вамъ время подумать, а если вы рѣшите отказаться отъ предполагавшагося союза, то я обѣщаю не неволить и не принуждать тебя.
   -- Благодарю тебя, отецъ. Я всегда буду тебѣ достойной дочерью.
   Она точно постарѣла за короткое время. Ея лицо было грустно, но спокойно, а влажные глаза все-таки выражали силу и гордое мужество.
   Отецъ крѣпко обнялъ ее и она твердой походкой вышла изъ комнаты. Мериссенъ грустно посмотрѣлъ ей вслѣдъ.
   "У меня были тоже такія мечты, -- подумалъ онъ: -- и я почти забылъ давнишнее соглашеніе. Она хорошая, сильная дѣвушка, и Господь благословитъ ее. Но она права: Куртъ не можетъ имѣть къ ней такого-же чувства, и онъ самъ говорилъ мнѣ, что его сердце заглохло отъ тяжелыхъ страданій".
   Онъ со вздохомъ сѣлъ заниматься дѣловой перепиской.
   На другой день Куртъ пришелъ разсказать о своей поѣздкѣ въ Преторію, но Мериссенъ едва слушалъ его, потомъ взялъ за руку и сказалъ:
   -- Мнѣ нужно сообщить вамъ важное извѣстіе, доказывающее мою дружбу и довѣріе къ вамъ.
   Куртъ удивился этому торжественному вступленію, а Мериссенъ продолжалъ:
   -- Я долженъ обратиться къ вашему содѣйствію по важнымъ семейнымъ обстоятельствамъ и просить васъ при этомъ хранить въ глубокой тайнѣ все, что я вамъ скажу.
   Куртъ далъ слово и Мериссенъ кратко сообщилъ ему, что они давно дали съ Больцемъ слово другъ другу соединить своихъ дѣтей. Теперъ Больцъ напомнилъ это обѣщаніе, но Доротея объявила, что она подчинится исполненію бурскаго слова, но любви дать Фредерику не можетъ, такъ какъ ея сердце не свободно.
   Куртъ задрожалъ и поблѣднѣлъ, когда Мериссенъ сказалъ, что Доротея любитъ его.
   -- О, Боже!-- воскликнулъ онъ:-- неужели возможно то, что я считалъ безнадежной мечтой?
   Мериссенъ съ недоумѣніемъ смотрѣлъ на него.
   -- Да,-- продолжалъ Куртъ:-- я считалъ себя неспособнымъ къ любви, но ваша дочь согрѣла и пробудила мое сердце.
   -- Бѣдное дитя мое!-- простоналъ Мериссенъ, но сейчасъ-же поборолъ свое волненіе.-- Вы знаете, что слово бура ровняется клятвѣ и не можетъ быть нарушено. Больцъ сроднился съ этимъ намѣреніемъ, не признаетъ любви и не вернетъ мнѣ моего слова, даже еслибъ я сталъ просить его, что почти невозможно по нашимъ обычаямъ.
   -- Значитъ, ради обѣщанія, къ которому ваша дочь не причастна, надо разбить ея сердце?-- воскликнулъ Куртъ.
   -- Оно не разобьется,-- возразилъ Мериссенъ:-- моя дочь сильна и знаетъ свой долгъ. Доротея открыла мнѣ свою тайну, чтобъ объяснить, почему она не можетъ ничего дать своему мужу, кромѣ дружбы. Она не знаетъ и не считаетъ возможнымъ, чтобъ у васъ было такое-же чувство къ ней. Еслибъ она это знала, она была-бы несчастна на всю жизнь, а я помочь ей не могу, такъ какъ мое слово неизмѣнно. Она можетъ отказаться отъ этого брака, но тогда я не могу дать согласія ни на какой другой союзъ, не вызывая презрѣнія моихъ соотечественниковъ.
   Куртъ мрачно сидѣлъ, стиснувъ зубы, въ тяжелой внутренней борьбѣ и наконецъ сказалъ глухимъ голосомъ:
   -- Она этого не знаетъ и не узнаетъ никогда. Вы приняли меня, какъ друга, и я не внесу раздора въ вашъ домъ. Я понимаю свой долгъ и исполню его. Еслибъ вы не сообщили мнѣ о вашемъ обѣщаніи сегодня, я, можетъ быть, завтра пришелъ-бы просить руки вашей дочери. Я не могу здѣсь оставаться, мнѣ слишкомъ тяжело было-бы видѣть ее невѣстой другого, поэтому отпустите меня. Когда ваше слово будетъ исполнено, я вернусь, можетъ быть, такъ какъ не буду принужденъ постоянно видѣть Доротею. Я готовился къ одинокой жизни, когда всплыла эта новая надежда; она рушилась -- и я вынесу испытаніе, посланное мнѣ судьбой.
   Мериссенъ обнялъ его.
   -- Какъ мнѣ васъ благодарить и какъ забыть счастье, которое могло-бы быть?
   -- Время все исцѣляетъ,-- возразилъ Куртъ.-- Пусть это останется мечтой для вашей дочери, а дѣйствительность поглотитъ мечту. У меня же хватитъ силы исполнить мой долгъ.
   -- Но мы не разстанемся, вы не покинете меня? У меня есть копи въ Барбертонѣ, мало приносившія до сихъ поръ. Вполнѣ понятно будетъ, если вы поѣдете туда направить работы и вернетесь опять сюда. Пожалуйста, останьтесь моимъ другомъ, а моя дочь никогда не узнаетъ, что произошло между нами:
   -- Пусть будетъ такъ!
   Они обнялись; слезы текли по лицу Мериссена.
   Куртъ не долго пробылъ еще въ Іоганнесбургѣ. Всѣ нашли вполнѣ естественнымъ, что онъ ѣдетъ въ Барбертонъ, блестяще поставивъ дѣло Мериссена здѣсь.
   Онъ не дѣлалъ прощальныхъ визитовъ, уѣзжая на время, и вечеромъ, наканунѣ отъѣзда, Доротея протянула ему руку, какъ всегда. Она была блѣдна и серьезна, но взглядъ ея былъ ясенъ и спокоенъ и никто не могъ-бы догадаться, какія муки терзаютъ ея сердце. Куртъ старался владѣть собой и бодро говорилъ о предстоявшей ему дѣятельности.
   Только Гутвайтъ, провожавшій съ Мериссеномъ Курта на вокзалъ, пытливо смотрѣлъ на его серьезное лицо и ядовито улыбнулся, когда тронулся поѣздъ, которому Мериссенъ долго кивалъ вслѣдъ.
   

VII.

   Барбертонъ -- главный городъ восточнаго Трансвааля; онъ получилъ свое названіе въ честь нѣкоего Барбера, перваго открывшаго здѣсь золото и положившаго основаніе городу.
   Золото, легко добываемое въ Іоганнесбургѣ изъ верхнихъ слоевъ почвы, кроется здѣсь въ скалистыхъ горахъ и добывается особаго рода острыми молотами или путемъ взрыва скалъ динамитомъ. Каменистыя глыбы тоже перемалываются толчейными машинами, но золото находится кусками, а потому рѣдко приходится перемалывать песокъ и примѣнять ртуть. Гдѣ почва менѣе камениста, тамъ пользуются для промывки многочисленными горными ручьями и золото немедленно доставляется на биржу для продажи. Золотоносныя земли принадлежатъ частью крупнымъ капиталистамъ, частью цѣлымъ обществамъ золотоискателей, которые работаютъ каждый на свой страхъ и счастье, причемъ ссоры, разногласія и жестокія схватки составляютъ обыденныя явленія.
   Барбертонъ также быстро развился, какъ Іоганнесбургъ, но совсѣмъ въ другомъ духѣ. Здѣсь менѣе сказывается власть капиталистовъ, подчинившихъ своему произволу всю промышленную жизнь. Искатели золота и тутъ богатѣютъ, но такъ какъ разработка ведется на ограниченныхъ пространствахъ и производится многими отдѣльными лицами, то и капиталы не стекаются въ однѣ руки. Биржа занимается не спекуляціями, а покупкой золота и обращеніемъ его въ наличныя деньги. Цѣны сообразуются, конечно, съ предложеніемъ, и капиталисты, обладающіе наличными деньгами, стараются ихъ понизить, но произвольныя повышенія и пониженія акцій происходятъ рѣдко, такъ какъ вопросъ сводится не къ биржевой цѣнѣ бумагъ, а къ дѣйствительной доходности копей.
   Въ городѣ много маленькихъ домовъ и примитивныхъ бараковъ, но рядомъ съ этимъ и большія красивыя зданія, какъ напримѣръ, Отель-Рояль, клубъ и обширный, прекрасно устроенный госпиталь.
   Большяя торговля придаетъ городу много оживленія, основанному на постепенномъ развитіи благосостоянія, а не на бѣшеной роскоши единичныхъ богачей.
   Городъ окруженъ скалами, что придаетъ ему свосоиразный видъ. Среди переселенцевъ найдутся, конечно, преступники изъ разныхъ концовъ свѣта, но это общіе типы европейскихъ приходимцевъ, готовыхъ на всякое ловкое мошенничество, но не на открытое, явное преступленіе.
   Куртъ остановился въ "Отель-Роялѣ" и сейчасъ-же отправился на копи Мериссена, недалеко отъ города, разрабатывавшіяся подъ наблюденіемъ гражданскаго инженера Карла Брауна.
   Браунъ жилъ въ довольно удобномъ деревянномъ домѣ, у самыхъ копей, и встрѣтилъ Курта не съ завистливымъ недовѣріемъ, какъ онъ опасался, а самымъ радушнымъ и сердечнымъ образомъ. Брауну было лѣтъ двадцать пять и сразу видно было, что онъ вполнѣ порядочный, благовоспитанный человѣкъ, но Курта поразилъ его болѣзненный видъ. Лицо его было прозрачно-блѣдно. Большіе темные глаза ввалились и грустно смотрѣли изъ-подъ длинныхъ рѣсницъ. На впалыхъ щекахъ выступали красныя пятна, губы были ненормально красны и онъ часто прерывалъ разговоръ сухимъ, отрывистымъ кашлемъ. Куртъ съ участіемъ смотрѣлъ на него, пока онъ кратко и ясно излагалъ ему положеніе дѣла и работъ, и не могъ не сказать ему потомъ:
   -- Мнѣ кажется, вы не совсѣмъ здоровы. Я слышалъ, что климатъ здѣсь нехорошъ по рѣзкимъ измѣненіямъ температуры и очень вреденъ для легкихъ. Я увѣренъ, что господинъ Мериссенъ согласится васъ перевести и даже будетъ радъ вашему присутствію теперь въ Іоганнесбургѣ. Я подробно объясню вамъ веденіе работъ тамъ и могу даже написать Мериссену, хотя мнѣ пріятно было-бы пользоваться вашимъ обществомъ здѣсь.
   Браунъ вздохнулъ и покачалъ головой,
   -- Вы слишкомъ добры, господинъ Форбергъ. Не думаю, чтобъ мой кашель былъ особенно опасенъ, хотя я собирался перемѣнить мѣсто жительства, но потомъ оставилъ эту мысль.
   -- Почему-же? Здоровьемъ пренебрегать нельзя,-отъ него зависятъ и силы, и способность къ труду, хотя объ этомъ не думаютъ въ молодости.
   -- Я горячо взялся за трудъ, но награда за него ускользнула отъ меня, а теперь и бороться не стоитъ.
   -- Можетъ быть, судьба не даромъ насъ свела,-- съ глубокимъ участіемъ сказалъ Куртъ.-- Я старше васъ и гсдами, и опытомъ, поэтому позволю себѣ предложить вамъ мое дружеское участіе и совѣтъ. Скажите мнѣ, что такъ тяжело подѣйствовало на васъ? Можетъ быть, мнѣ удастся возбудить вашу бодрость и энергію.
   Браунъ опять покачалъ головой, но заговорилъ просто, безъ колебаній:
   -- Моя исторія очень обыкновенна и это не тайна, тѣмъ болѣе отъ васъ. Я рано остался сиротой, и друзья отца поддержали меня, дали возможность кончить гимназію, достали стипендію и я кончилъ политехникумъ инженеромъ. Во время моего одинокаго дѣтства я сдружился съ дочерью одного моего преподавателя. Она была нѣсколько моложе меня. Съ годами эта дружба перешла въ любовь, мы поклялись въ вѣчной вѣрности, и я рѣшилъ послѣ экзаменовъ пробить себѣ дорогу. Одинъ знакомый посовѣтовалъ мнѣ ѣхать въ Трансвааль, а такъ какъ я сталъ прихварывать отъ усиленной работы и меня освободили отъ воинской повинности, то никакихъ препятствій не было къ моему отъѣзду. Я получилъ предложеніе отъ Мериссена и онъ, какъ хорошій человѣкъ, далъ мнѣ не только хорошее жалованье, но и участіе въ прибыляхъ. Я былъ полонъ надеждъ и въ такомъ смыслѣ писалъ своей невѣстѣ. Помолвка наша держалась въ секретѣ, но ея отецъ и знакомые не раздѣляли моихъ надеждъ. Вдругъ, полгода тому назадъ, вѣроятно, подъ ихъ вліяніемъ, она написала мнѣ, что будущее все-таки весьма неопредѣленно и мы должны отказаться отъ несбыточныхъ надеждъ; она возвращаетъ мнѣ мое слово и себя считаетъ свободной. Трудно описать, что я перечувствовалъ тогда. Я еще разъ излилъ ей мое сердце и написалъ ея отцу. Онъ сердечно отвѣтилъ мнѣ, но намекнулъ на мое плохое здоровье и не далъ согласія на нашъ бракъ. Она-же написала мнѣ довольно холодно и сообщила, что скоро собирается выйти замужъ за богатаго купца. Тѣмъ все и кончилось. Я продолжалъ мое дѣло, успѣхъ все возросталъ, но цѣли у меня ужъ не было. Я живу изо дня въ день, и здоровье мое только ослабѣло отъ нравственныхъ страданій. Господинъ Мериссенъ согласился-бы, вѣроятно, на мое перемѣщеніе, но я думаю, что это не нужно. Я останусь здѣсь, а при васъ, можетъ быть, буду работать съ большимъ интересомъ.
   Какъ проста была исторія жизни Брауна.
   Куртъ пережилъ то-же самое, но въ болѣе тяжелой формѣ. Онъ дважды потерялъ надежду на счастье, казавшееся такимъ вѣрнымъ и близкимъ, но не хотѣлъ сдаваться, не хотѣлъ позволить судьбѣ сломить себя. И ему опять вспомнились слова Горица, указывающія на трудъ, какъ на высокую цѣль жизни человѣка.
   -- Не надо отчаиваться, дорогой другъ,-- сказалъ онъ, протягивая руку Брауну.-- Вы должны поправить свое здоровье и позволить мнѣ быть вашимъ руководителемъ. Прежде всего надо позаботиться, чтобы вы переѣхали на жаркую пору въ Іоганнесбургъ, гдѣ можете быть очень полезны Мериссену. Пока мы останемся вмѣстѣ здѣсь, и вы обучите меня производству.
   -- Пойдемте прежде всего осмотрѣть копи.
   На порогѣ ихъ встрѣтила молодая негритянка, въ короткомъ бѣломъ шерстяномъ платьѣ. Она была высокаго роста, красиво, пропорціонально сложена и въ ней было что-то скромное и привлекательное. Густые курчавые волосы, широкій носъ и мясистыя губы, прикрывавшія ослѣпительно бѣлые зубы, не могли казаться красивыми европейскому глазу, но она подкупала своимъ открытымъ, довѣрчивымъ взглядомъ и добрымъ выраженіемъ лица. На шеѣ у нея висѣлъ золотой крестикъ на черной ленточкѣ. Она несла на подносѣ чашку теплаго молока и подала ее Брауну, почтительно поклонившись Курту.
   -- Это Маріанна, -- пояснилъ Браунъ.-- Она ведетъ мое маленькое хозяйство и ухаживаетъ за мной, какъ за больнымъ, что совершенно не нужно.
   -- Нѣтъ, нужно,-- возразила негритянка на довольно чистомъ англійскомъ языкѣ.-- Господинъ боленъ и долженъ поправиться. Я знаю, здѣсь дурной воздухъ для иностранцевъ. Мы родились здѣсь, намъ ничего, а бѣлые его не выносятъ и ужъ многіе погибли. Но господинъ не долженъ погибнуть, и я всегда буду просить его беречься. Я принесла молоко и влила въ него сокъ травы; мы всѣ знаемъ, какія травы полезны человѣку и какія вредны. Маріанна благодарна своему господину и готова жизнь отдать за него.
   -- Это питье мнѣ, правда, полезно,-- сказалъ Браунъ.-- Маріанна постоянно заботится о моемъ здоровьѣ и только и думаетъ, какъ-бы мнѣ угодить.
   -- Она крещеная?-- спросилъ Куртъ, указывая на крестикъ на шеѣ негритянки.
   -- Да!-- гордо воскликнула Маріанна съ блеснувшими глазами:-- она крещеная и христіанка отъ всей души! Не всѣ черные, которые крестятся, таковы, но это не ихъ вина. Господинъ пасторъ въ госпиталѣ такъ хорошо говоритъ и у Маріанны такой добрый господинъ, онъ исполняетъ всѣ заповѣди Христа. Какъ-же Маріаннѣ не вѣрить и не заботиться о немъ?
   Она скрестила руки на груди и почти съ обожаніемъ смотрѣла на Карла Брауна.
   -- Она была сирота и, заболѣвъ, попала въ госпиталь,-- пояснилъ Карлъ.-- Тамъ ее вылѣчили и дали первоначальное образованіе. Къ своимъ она уже не подходила, а мнѣ нужно было вести хозяйство, я и взялъ ее къ себѣ. Пока я очень ею доволенъ и нахожу въ ней много достоинствъ.
   Маріанна съ благодарностью посмотрѣла на своего хозяина.
   Куртъ и Браунъ пошли къ копямъ.
   Мѣстность была дикая и удивительно живописная. Почти отвѣсныя скалы съ жилами золота достигали значительной высоты. На уступахъ стояли негры, и надо было удивляться, какъ эти черные голые люди добрались туда и какъ держались, выполняя свою трудную работу, заключавшуюся въ томъ, что они острыми молотами и кирками отдѣляли большія глыбы и скатывали ихъ внизъ. При этомъ они такъ ловко отбивали камни, что продѣлывали ступени для дальнѣйшаго восхожденія. Внизу стояли платформы, въ которыхъ глыбы отправлялись на толчейныя мельницы. Лошади тутъ ходить не могли, поэтому платформы тянули на проволочныхъ канатахъ посредствомъ паровыхъ машинъ.
   Въ лощину съ страшной силой стремился горный потокъ, направленный по искусственному руслу, продѣланному въ скалѣ, и промывалъ камни, шлаки и землю, сваленные въ громадный резервуаръ. Тутъ тоже стояли рабочіе, внимательно осматривали куски и клали въ корзины самородные куски золота. Бѣлые надсмотрщики руководили работами и особенно зорко слѣдили за неграми у промывки и у мельницъ, хотя они все-таки ухитрялись воровать незначительныя частицы золота.
   Вся мѣстность представляла картину кипучей работы. Скалы стонали и трещали подъ молотами, паровыя машины гудѣли и свистѣли, на мельницахъ раздавался страшный трескъ, и водопадъ съ грохотомъ стремился, далеко осыпая все своими брызгами.
   Курта поразило это величественное зрѣлище побѣды человѣка надъ природой.
   Здѣсь добыча золота была много труднѣе и сложнѣе, чѣмъ въ Іоганнесбургѣ, но это еще увеличивало интересъ къ дѣлу. Онъ хотѣлъ всецѣло отдаться труду и найти въ немъ забвеніе своей неудавшейся жизни.
   Все осмотрѣвъ подробно, переговоривъ съ надсмотрщиками и освободивъ на одинъ день негровъ отъ работы, онъ вернулся съ Бруаномъ въ его помѣщеніе.
   Ихъ ожидалъ прекрасный обѣдъ изъ дичи, водившейся тутъ въ изобиліи, и овощей изъ маленькаго огорода при домѣ. Маріанна испекла даже свѣжій хлѣбъ и сіяла отъ радости, когда Куртъ похвалилъ ее и поздравилъ Брауна съ такой заботливой домоправительницей: Онъ подалъ ей руку при прощаніи, которую она почтительно поцѣловала.
   Послѣ обѣда имъ осѣдлали муловъ, и Браунъ поѣхалъ проводить Форберга до города.
   

VIII.

   Куртъ съ величайшимъ рвеніемъ принялся за новую дѣятельность.
   Браунъ относился къ рабочимъ строго, но хорошо и справедливо и отлично велъ дѣло, хотя нѣсколько примитивными способами, введенными первыми искателями золота.
   Куртъ присмотрѣлся къ работамъ и сдѣлалъ разныя улучшенія, главнымъ образомъ въ промывкѣ, усиливъ напоръ воды суженіемъ русла, что немедленно отразилось на увеличеніи производительности копей. Онъ сообщилъ объ этомъ Мериссену, съ особенной похвалой отозвался о Браунѣ и просилъ перевести его въ Іоганнесбургъ, что и рѣшено было сдѣлать послѣ уже наступавшаго Рождеству
   Куртъ велѣлъ сдѣлать къ блокгаузу Брауна пристройку въ двѣ комнаты, купилъ мебели, удобно и даже уютно устроился съ помощью ковровъ, и совсѣмъ переселился на копи. Знакомствъ въ городѣ онъ не искалъ, желая вполнѣ отдаться труду и найти въ немъ силу и забвеніе. Иногда, конечно, онъ съ грустью вспоминалъ Доротею. Свою разрушенную надежду онъ переносилъ стойко, но сознаніе, что и она страдала, мучило его и лежало тяжелымъ бременемъ на сердцѣ. Не появись онъ въ ея жизни, она, можетъ быть, никогда не узнала-бы этого чувства и была-бы счастлива въ обстановкѣ, предназначенной ей съ дѣтства. Онъ надѣялся только, что это чувство, не успѣвшее въ ней укорениться, заглохнетъ само собой.
   Мериссенъ часто писалъ ему и хотя письма были чисто дѣловыя, но въ нихъ проглядывала почти отеческая нѣжность. О Доротеѣ онъ не говорилъ никогда, только какъ-то разъ сообщилъ всколзь, что ея свадьба съ Фредерикомъ Больцомъ состоится послѣ Рождества, а затѣмъ молодые уѣдутъ на одну изъ фермъ Больца и тамъ поселятся. Затѣмъ онъ выражалъ желаніе, чтобъ Куртъ вернулся въ Іоганнесбургъ и оттуда вмѣстѣ съ нимъ управлялъ всѣми копями. Куртъ на это не отвѣтилъ. Онъ хотѣлъ быть одинъ, идти своей дорогой и только скорѣе достигнуть возможности вполнѣ обезпеченно обставить старость своего отца, а самому отдаться труду, въ широкомъ и плодотворномъ значеніи, указанномъ ему Горицемъ.
   Жизнь его протекала въ полномъ однообразіи. Весь день былъ занятъ работой, а вечера они проводили вмѣстѣ съ Брауномъ, который все сердечнѣе привязывался къ нему. Во время работъ они только наскоро завтракали, а по возвращеніи домой обѣдали и отдыхали, болтая, а Маріанна сидѣла тутъ-же въ уголкѣ съ работой и молча внимательно слушала. Расходились рано, чтобъ на другой день бодро приниматься за дѣло.
   Здоровье Карла поправлялось и общество Курта благотворно вліяло дна его настроеніе. По ночамъ Куртъ слышалъ иногда сквозь тонкія досчатыя перегородки его кашель. Каждый разъ являлась Маріанна и приносила ему теплое успокоительное питье. Форбергъ начиналъ надѣяться, что онъ выздоровѣетъ совсѣмъ, когда уѣдетъ изъ этого губительнаго климата.
   Однажды вечеромъ, когда Маріанна, по обыкновенію, принесла питье, онъ вдругъ услыхалъ ея испуганный крикъ и, прибѣжавъ къ Карлу, увцдалъ, что у него изъ горла струится кровь. t
   -- Господинъ боленъ, очень боленъ!-- жалобно стонала Маріанна.-- У него изъ груди идетъ кровь... Это не хорошо... Господинъ Форбергъ долженъ помочь... Такъ долго не должна идти кровь!
   -- Это ничего,-- слабымъ голосомъ проговорилъ Карлъ.-- Это ужъ было со мной разъ и потомъ долго не повторялось.
   Куртъ немедленно послалъ одного изъ надсмотрщиковъ въ городъ за докторомъ. Прошло, однако, довольно много времени, пока пріѣхалъ докторъ, и хотя кровотеченіе уменьшилось, но Браунъ все слабѣлъ и иногда почти терялъ сознаніе. Маріанна сдерживалась всѣми силами, но глаза ея были полны слезъ, а губы что-то шептали. Наконецъ, пріѣхалъ докторъ и лѣкарствами остановилъ кровотеченіе.
   Больного уложили на высоко взбитыхъ подушкахъ, онъ спокойно заснулъ, а Маріанна осталась при немъ, изрѣдка вливая ему капли въ ротъ.
   Куртъ и доктаръ вышли изъ комнаты.
   -- Дѣло плохо,-- отвѣтилъ докторъ на тревожный вопросъ Форберга.-- Легкое сильно затронуто. Такое-же кровотеченіе ужъ было, и я надѣялся, что оно не повторится, а если случится еще припадбкъ, то онъ его не вынесетъ. Теперь нуженъ безусловный покой, а затѣмъ необходимо удалить его изъ этого климата.
   -- А тогда выздоровленіе возможно?
   -- Надѣюсь,-- съ сомнѣніемъ отвѣтилъ докторъ.-- Здѣшній климатъ часто вызываетъ внезапныя легочныя заболѣванія" которыя могутъ пройти, если нѣтъ природнаго расположенія къ туберкулезу.
   Они оба провели ночь у больного, и докторъ уѣхалъ, въ надеждѣ, что нѣтъ непосредственной опасности.
   -- Раньше недѣли его перевозить нельзя. Не выходя изъ комнаты, онъ не будетъ подвергаться рѣзкимъ измѣненіямъ температуры и разорванные сосуды могутъ зарубЦоваться, при условіи полнаго покоя.
   Куртъ только не на долго сходилъ на работы и опять вернулся къ больному.
   Маріанна заходила постоянно, принося теплаго молока, что видимо успокаивало и подкрѣпляло Карла.
   Такъ прошло нѣсколько дней. Больной поправлялся, но Куртъ не выпускалъ его изъ комнаты и настаивалъ на переѣздѣ въ Іоганнесбургъ, на что Мериссенъ уже высказалъ полное согласіе.
   Маріанна была удручена предстоявшей разлукой со своимъ хозяиномъ и говорила, что онъ не будетъ беречься и умретъ безъ ея ухода: Она умоляла Курта позволить ей сопровождать Брауна, и онъ написалъ объ этомъ Мериссену, понимая, что Маріанна права, но опасаясь все-таки, что появленіе съ Брауномъ молодой негритянки можетъ вызвать ложныя предположенія въ патріархальномъ домѣ Мериссена.
   Тѣмъ временемъ настало Рождество.
   Куртъ, въ награду за усердіе, далъ свободный день рабочимъ и надсмотрщикамъ, но назначилъ его не на Рождество, а наканунѣ, такъ какъ большинство негровъ не были крещены. Кромѣ того, онъ торопился съ этимъ празднествомъ, чтобы Браунъ могъ принять въ немъ участіе и проститься со своими рабочими. Самъ онъ грустно переживалъ второе Рождество вдали отъ родины. Въ прошломъ году онъ устроилъ елку въ домѣ Петерсона, и его тяжелое настроеніе смягчалось искреннимъ участіемъ новыхъ друзей. Теперь онъ былъ еще болѣе одинокъ, и единственный близкій ему человѣкъ находился на краю несомнѣнной опасности, если не гибели. И на этотъ разъ онъ взялъ вѣтку пиніи и сдѣлалъ изъ нея нѣчіо похожее на елку, которую Карлъ старательно украсилъ свѣчами и золотыми звѣздами, привезенными изъ Барбертона.
   Праздникъ для рабочихъ устроили на площадкѣ, между скалами, гдѣ размѣстили столы со всякими явствами и напитками.
   Негры собрались уже съ утра.-- Куртъ велѣлъ поставить палатку съ удобнымъ кресломъ для Карла и подъ руку привелъ его на плошадку, украшенную столбами съ пестрыми лентами. Еще издали слышны было голоса негровъ. У палатки стояли столы для надсмотрщиковъ.
   Маріанна тоже пришла. Она не принимала участія въ празднествѣ своихъ бывшихъ соплеменниковъ, но не хотѣла ни на минуту оставлять своего хозяина.
   Площадка представляла удивительно пестрое и оживленное зрѣлищё.
   Противъ палатки, у высокой скалистой стѣны, помѣстились за столами негры; на этотъ разъ они были не въ первобытныхъ рабочихъ костюмахъ, а надѣли боевой нарядъ зулусовъ. Верхняя часть тѣла оставалась непокрытой, а отъ таліи ниспадали пестрыя юбки. У каждаго былъ большой, иногда художественной работы, металлическій или кожаный щитъ. Головы ихъ украшали мѣховыя шапки, похожія на чалмы съ высокими перьями. У самыхъ богатыхъ и знатныхъ были накинуты плащи и всѣ держали въ рукахъ копья съ гладко отточенными остріями. Направо и налѣво сидѣли женщины на землѣ, поджавъ ноги. Старыя были въ простыхъ холщевыхъ одеждахъ и держали на колѣняхъ* дѣтей, а молодыя представляли странную и смѣшную картину: многія изъ нихъ купили модныя платья въ городѣ, выбравъ самые яркіе, кричащіе цвѣта; платья, были имъ не по росту, но онѣ, видимо, страшно гордились своими нарядами и еще дополнили ихъ лентами всѣхъ цвѣтовъ радуги.
   Когда Куртъ появился, мужчины поднялись, взмахнули копьями и испустили громкій, пронзительный крикъ, похожій на ревъ дикихъ звѣрей. Потомъ они подбѣжали, остановились у палатки и вторично привѣтствовали Курта и Брауна, взмахивая копьями, которыя бываютъ пропитаны ядомъ для войны и составляютъ страшное, смертоносное оружіе. Куртъ подошелъ, нѣкоторымъ подалъ руку и любезно предложилъ приступить къ угощенію, что и было немедленно исполнено.
   При громкомъ кликѣ негровъ Маріанна испуганно содрогнулась, точно произошло нѣчто необычайное, а Куртъ съ любопытствомъ смотрѣлъ на ихъ боевой нарядъ, который видѣлъ въ первый разъ.
   Потомъ нѣсколько молодыхъ негритянокъ, взявъ свою долю угощенія, выступили на середину площадки. Нѣкоторыя были одѣты совсѣмъ по-европейски, только безъ чулокъ и башмаковъ, на другихъ были только юбки и какія-то покрывала на плечахъ, но всѣ держали открытые зонтики, красные или желтые. Онѣ встали въ линію, защищая зонтиками свои черныя лица отъ солнца, которое отлично выносили въ обыкновенное время, и начали танецъ, скорѣе похожій на бѣготню, но представляющій, иногда, какія-то фигуры. Негры, въ знакъ одобренія, ударяли копями по щитамъ. По окончаніи танца Куртъ далъ каждой негритянкѣ нѣсколько монетъ, за что онѣ благодарили хриплыми возгласами.
   Маріанна поздоровалась съ нѣкоторыми изъ своихъ соплеменницъ и просила позволенія поболтать съ ними, что нѣсколько удивило Курта, такъ какъ она обыкновенно избѣгала общенія съ ними, но позволеніе онъ, конечно, далъ. Она пошла съ ними и сѣла за группой пожилыхъ негровъ въ богатой одеждѣ, оживленно разговаривавшихъ между собой.
   Куртъ скоро удалился, боясь усталости для Брауна, и негры опять привѣтствовали ихъ на прощанье своими дикими криками.
   Маріанна не пошла съ ними, а вернулась домой позднѣе, взволнованная и встревоженная. Она посмотрѣла на поблѣднѣвшее лицо Карла, дала ему лѣкарства, близко подошла къ обоимъ и сказала шопотомъ:
   -- Маріанна должна сказать, что слышала, своему хозяину и господину Форбергу.
   -- Ну, что-же ты слышала отъ своихъ подругъ?-- съ улыбкой спросилъ Куртъ.-- Ужъ не хочешь-ли ты къ нимъ вернуться?
   -- Нѣтъ, нѣтъ!-- воскликнула она.-- Развѣ Маріанна можетъ бросить хозяина, когда она ему нужна? Нѣтъ... Маріанна никогда не вернется къ врагамъ своего господина, но она должна сказать, что ему и господину Форбергу грозитъ опасность.
   -- Въ чемъ-же дѣло?-- спросилъ Куртъ, глядя на испуганное лицо Маріанны.
   -- Вы слышали крикъ негровъ?
   -- Они привѣтствовали насъ, по своему обычаю, -- отозвался Куртъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, это не привѣтствіе, а самый страшный воинственный крикъ "узуту"! Они такъ кричатъ только передъ войной, передъ близкой, жестокой войной. Маріанна испугалась и попросила тогда позволенія пойти къ подругамъ. Она сѣла сзади старѣйшихъ негровъ племени базуто и слышала, что они.между собой говорили.
   -- Чтожъ они говорили?-- съ напряженнымъ вниманіемъ спросилъ Куртъ. w
   -- Пріѣхали гонцы изъ Іоганнесбурга съ извѣстіемъ, что англичане и другіе иностранцы возстаютъ противъ буровъ и нанимаютъ воиновъ за большія деньги. Выбрали ужъ много негровъ, которые пойдутъ по первому зову, такъ какъ буры такіе-же враги негровъ, какъ и англичане.
   -- Это правда? Ты увѣрена, что не ошиблась?
   -- Нѣтъ, Маріанна хорошо помнитъ свой языкъ. Буровъ хотятъ уничтожить, и помощь имъ будетъ изъ Матабелеланда, который англичане отняли у негровъ, и они обѣщаютъ, что и неграмъ потомъ будетъ лучше, чѣмъ при бурахъ.
   -- Возможно,-- замѣтилъ Куртъ.-- Это согласуется съ тѣмъ, что я ужъ слышалъ.
   -- Это правда, господинъ можетъ вѣрить Маріаннѣ, но это еще не все. Негры согласны помочь англичанамъ уничтожить буровъ, но потомъ они всѣ подымутся и уничтожатъ англичанъ, когда они будутъ истощены борьбою съ бурами. Будетъ большая-большая война, и негры всѣми силами постараются уничтожить бѣлыхъ, кто-бы они ни были, буры или англичане.
   -- Но, вѣдь, здѣсь-то негры довольны своей судьбой и съ ними дѣйствительно хорошо обращаются.
   -- Они довольны и не сдѣлаютъ ничего дурного ни хозяину, ни господину Форбергу, но не всѣ бѣлые таковы. Негры не забыли, что бѣлые вытѣснили ихъ. Они работаютъ, чтобъ имѣть оружіе, когда начнется большая война и поднимется вся Африка. Маріанна также думала прежде, но теперь она выучилась молиться Богу христіанъ, и жизнь ея принадлежитъ ея хозяину.
   -- Она права,-- сказалъ Браунъ:-- такъ и будетъ, какъ она говоритъ.
   Его глаза лихорадочно блестѣли, на щекахъ выступили красныя пятна.
   -- Положеніе серьезно,-- замѣтилъ Куртъ.-- Дѣло, вѣроятно, зашло далеко, если ужъ набираютъ воиновъ для революціонной арміи, а если, къ тому-же, негры преслѣдуютъ свои планы, то къ этому равнодушно относиться нельзя. А если европейцы начнутъ воевать между собой, то они не справятся съ возстаніемъ негровъ, и опасность грозитъ даже нашимъ колоніямъ. Надо немедленно сообщить эти извѣстіе въ Преторію и Іоганнесбургъ, чтобъ тамъ были наготовѣ.
   Онъ подошелъ къ Брауну и испугался его болѣзненнаго вида.
   -- Вамъ нельзя ѣхать со мной, дорогой другъ, путешествіе еще не подъ силу вамъ.
   -- Я думаю, что оно было-бы слишкомъ утомительно для меня. Меня страшно потрясло это неожиданное извѣстіе и мнѣ нуженъ покой.
   -- Маріанна,-- обратился Куртъ къ негритянкѣ:-- мнѣ придется покинуть моего друга на нѣсколько дней. Могу я надѣяться, что ты будешь заботиться объ его здоровьѣ?
   -- Развѣ Маріанна не заботилась о немъ, когда господинъ Форбергъ еще не пріѣзжалъ?
   -- А увѣрена-ли ты, что твой хозяинъ не подвергнется опасности, когда разразится возстаніе въ Іоганнесбургѣ?
   -- Въ этомъ Маріанна вполнѣ увѣрена. Здѣсь всѣ любятъ хозяина, и за жизнь господина Форберга Маріанна тоже можетъ поручиться.
   -- Хорошо, значитъ, я поручаю господина Брауна твоимъ заботамъ. Работами ему заниматься не нужно, а если ты будешь хорошо ходить за нимъ, я обѣщаю, что ты поѣдешь съ нимъ потомъ.
   Она съ благодарностью поцѣловала его руку.
   -- Маріанна обѣщаетъ, но хозяинъ тоже долженъ обѣщать беречь себя и не утомляться.
   -- Она права, обѣщайте мнѣ забыть о дѣлахъ до моего возвращенія.
   -- Придется обѣщать. Врядъ-ли у меня хватитъ силы вынести какое-нибудь занятіе.
   Куртъ призвалъ старшаго надсмотрщика, сказалъ, что уѣзжаетъ по своимъ дѣламъ въ Іоганнесбургъ и поручилъ ему присмотръ за работами на время болѣзни Брауна. Къ вечеру, сердечно простясь съ Карломъ, онъ уѣхалъ въ Барбертонъ.
   Сюда уже дошли слухи о безпорядкахъ въ Іоганнесбургѣ. Иностранцы, какъ говорили, предъявили рѣшительныя требованія относительно полученія правъ гражданства и собирались отстаивать ихъ силой, для чего расчитывали на поддержку англійскихъ войскъ Чартередъ-Компаніи. Хоть эти слухи и избавляли отъ необходимости ѣхать въ Іоганнесбургъ, но Куртъ все-таки находилъ нужнымъ сообщить приготовленія, ведущіяся къ возстанію, а главное предупредить о предполагаемомъ общемъ движеніи негровъ.
   Онъ сѣлъ въ поѣздъ, отходившій въ полночь, и всю дорогу предавался тревожнымъ мыслямъ. Вся культура, съ такимъ трудомъ привитая здѣсь, грозила погибнуть въ дикой борьбѣ. Мѣсто устарѣлаго, но правильнаго и честнаго республиканскаго и экономическаго строя буровъ займетъ промышленная горячка, которая не въ силахъ будетъ противостоять надвигающемуся грозному возстанію негровъ. Онъ вспомнилъ свои разговоры съ Сесилемъ Родсомъ. Онъ не говорилъ ни о какихъ переворотахъ, а мечталъ только о сліяніи бѣлыхъ противъ негровъ, но могъ подразумѣвать при этомъ сліяніи главенство и руководительство англичанъ. Приверженцы его могутъ идти дальше, и онъ не откажется отъ достигнутаго успѣха и найдетъ, можетъ быть, свое собственное автократическое правленіе болѣе пригоднымъ дня южной Африки, чѣмъ бюрократическое веденіе колоніальной политики въ Лондонѣ. Значитъ, предстояла смертельная борьба сначала бурамъ -- за охраненіе ихъ самостоятельности, а исходъ ея можетъ отразиться на всѣхъ европейскихъ странахъ, заинтересованныхъ въ этой части свѣта.
   Эти мысли такъ неотступно преслѣдовали Курта, что онъ почти не могъ заснуть и довольно усталый пріѣхалъ на слѣдующее утро въ Іоганнесбургъ.
   

IX.

   Ужъ на вокзалѣ Куртъ замѣтилъ необычайное движеніе Площадь кишѣла народомъ, рабочими и неграми; всѣ были вооружены, кто саблями, кто пиками, кто пистолетами, а иные ружьями. Большинство было пьяно; въ воздухѣ стоялъ гулъ и ревъ тысячи голосовъ. Куртъ съ трудомъ и за большую плату досталъ носильщика. Шумъ и безпорядки все усиливались по мѣрѣ приближенія къ городу. Вездѣ сновали группы людей самыхъ разнообразныхъ типовъ и одѣяній. Многіе сплотились по національностямъ, для возможнаго охраненія порядка, а главное -- своей имущественной безопасности. Австралійцы, довольно многочисленные въ Іоганнесбургѣ, образовали даже общество "Краснаго* Креста", и Куртъ встрѣтилъ ихъ, идущихъ цѣлымъ отрядомъ. Зная одного изъ нихъ, онъ спросилъ о положеніи дѣла. Отвѣтъ былъ далеко не упокоительный. Реформъ-Комитетъ, засѣдавшій частью въ Рандъклубѣ, частью въ помѣщеніи компаніи Консолидетедъ-Гольдфильдсъ, собирался выпустить манифестъ, излагавшій требованія иностранцевъ къ правительству и предлагавшій добиться ихъ исполненія. Возбужденіе все усиливалось. Англичане были всѣ на сторонѣ Реформъ-Комитета, а всѣ другія національности, какъ и австралійцы, сплотились для поддержанія порядка. Они не примкнули ни къ какой партіи, а только охраняли имущество членовъ союза и защищали одинокихъ женщинъ и дѣтей. Они ужъ готовили пѣшіе и конные отряды, и предсѣдатель ихъ, докторъ Дависонъ, ужъ озаботился пріобрѣтеніемъ лошадей. Иностранные коммерсанты были въ большой тревогѣ и хотѣли нанять стражу въ 200 Человѣкъ для охраненія имущества и торговыхъ помѣщеній. Полиціи почти не было видно, да она была и слишкомъ малочисленна для подавленія все увеличивавшихся безпорядковъ. Куртъ испугался. Судя по слухамъ, въ Барбертонѣ онъ думалъ, что дѣло не зашло такъ далеко и находится еще въ подготовительномъ положеніи. Цѣль австралійскаго союза -- охранять женщинъ и дѣтей, заставила его подумать объ его друзьяхъ. Онъ справился о Мериссенѣ и узналъ, что онъ уѣхалъ наканунѣ въ Преторію, по вызову Крюгера или для доставленія туда извѣстій. Это встревожило Курта и онъ, съ трудомъ доставъ экипажъ, поѣхалъ въ домъ Мериссена. Онъ твердо рѣшилъ избѣгать свиданій съ ними, но теперь сознавалъ свою обязанность оградить семью своего друга въ его отсутствіе. На фермѣ онъ засталъ полную тревогу. Бѣлые и черные слуги казались перепуганными, они робко выглядывали изъ дверей, а увидавъ Курта, всѣ выбѣжали, спрашивая, вернулся ли ихъ хозяинъ. Куртъ отвѣтилъ отрицательно и спросилъ про семью Мериссена.
   -- Госпожа Мериссенъ и барышня Доротея ужъ уѣхали.
   -- Уѣхали? Когда? Гдѣ-же онѣ?
   -- Вчера вечеромъ,-- пояснилъ старшій скотникъ.-- Пріѣхалъ г-нъ Гутвайтъ и передалъ приказаніе хозяина, чтобъ онѣ сейчасъ же уѣхали изъ дому. Онъ сказалъ, что хозяинъ поручилъ ему ихъ отвести въ безопасное мѣсто, такъ какъ у него много враговъ и они могутъ напасть на ферму.
   -- Мериссенъ поручилъ ихъ Гутвайту?-- недовѣрчиво переспросилъ Куртъ.-- А куда-же ихъ отвезли?
   -- Не знаю, -- отвѣтилъ скотникъ.-- Господинъ Гутвайтъ пріѣхалъ въ каретѣ и увезъ ихъ, запретивъ намъ проводить ихъ,.
   -- Запретилъ провожать?-- поблѣднѣвъ, повторилъ Куртъ.-- Странно! А господинъ Гендрикъ Больцъ и его сынъ не приходили?
   -- Они уѣхали въ Преторію-по призыву на службу въ фельдкорнетахъ.
   -- Господи, это ужасно!-- вскричалъ Куртъ.-- Тутъ что-то кроется недоброе. И неизвѣстно куда онъ ихъ увезъ?
   Одинъ изъ молодыхъ слугъ подошелъ къ Курту.
   -- Я знаю, гдѣ онѣ. Я не смѣлъ говорить, но вамъ, г-нъ Форбергъ, надо сказать, вы все равно, что господинъ Мериссенъ. Самъ Господь васъ привелъ. Я не довѣрялъ этому англичанину и послѣдовалъ за каретой. Я могу показать домъ, въ который ихъ отвезли, здѣсь въ городѣ.
   -- Ты знаешь навѣрно, не ошибаешься?
   -- Нѣтъ, господинъ Форбергъ. Я хотѣлъ, по крайней мѣрѣ, знать, куда этотъ англичанинъ увозитъ жену и дочь моего хозяина.
   -- Моя карета еще здѣсь, ѣдемъ скорѣй. Ты сядешь на козлы и укажешь дорогу. И вы поѣзжайте съ нами,-- обратился онъ къ старшему скотнику.-- Если у васъ есть оружіе, возьмите его съ собой.
   -- Оружіе-то у насъ есть у всѣхъ.
   -- Такъ ѣдемъ скорѣй! Если кто-нибудь придетъ, то ни" кому ничего не говорите, а также и о моемъ пріѣздѣ-т-ни слава.
   Онъ побѣжалъ черезъ дворъ, впередъ заплатилъ извозчику, посадилъ съ нимъ служителя, а самъ сѣлъ съ другимъ въ экипажъ.
   Путь казался безконечнымъ Курту. Наконецъ, они добрались до города, проѣхали по нѣ колькимъ улицамъ, перепол вооруженными людьми, и остановились у дома, который Куртъ сразу призналъ за квартиру миссъ Элленъ Смитъ. Онъ выскочилъ изъ экипажа, велѣлъ своимъ спутникамъ слѣдовать за нимъ, и бѣгомъ взбѣжалъ по лѣстницѣ.

-----

   Когда Гутвайтъ сообщилъ г-жѣ Мериссенъ данное ему ея мужемъ порученіе отвезти ее и Доротею въ безопасное мѣсто, она, не колеблясь, послѣдовала за нимъ, тѣмъ болѣе, что мужъ ея предполагалъ пробыть въ Преторіи нѣсколько дней. Доротея повиновалась неохотно, но и у нея не было основаній сомнѣваться, и она слишкомъ привыкла къ послушанію, чтобъ не исполнить приказанія отца. Обѣ съ грустью покинули домъ и испугались, увидавъ разнузданныя толпы на улицахъ города. Гутвайтъ привезъ ихъ въ элегантную квартиру миссъ Элленъ, которая любезно встрѣтила ихъ и высказала радость, что можетъ, по просьбѣ своего добраго знакомаго, дать имъ надежный пріютъ на время этихъ безпорядковъ. Она проводила своихъ гостей въ двѣ смежныя, приготовленныя для нихъ комнаты и пригласила ихъ ужинать къ себѣ.
   Госпожа Мериссенъ и Доротея охотно остались бы однѣ, но Гутвайтъ старательно уговаривалъ ихъ не отклонять радушіе ихъ любезной хозяйки. Онѣ теперь въ безопасности, унывать не надо и все кончится благополучно.
   Миссъ Элленъ ждала ихъ за накрытымъ столомъ въ той же комнатѣ, гдѣ принимала Курта.
   Гутвайтъ совсѣмъ забылъ свою обычную сдержанность и оживленно разговаривалъ. Въ бѣгающихъ глазахъ его свѣтилась торжествующая радость. Иногда онъ устремлялъ такіе взгляды на Доротею, что она невольно отвертывалась. Ея сердце сжималось отъ всѣхъ тревожныхъ событій, которыя ей приходилось переживать. Она покорно принесла свое чувство въ жертву отцовской волѣ, а теперь родина ея подвергалась опасности и ея заставили искать пріюта въ домѣ, не внушающемъ ей ни малѣйшаго довѣрія. Она больше, чѣмъ когда-либо, думала о Куртѣ. Еслибъ безпорядки разразились при немъ, она ничего-бы не боялась; онъ былъ-бы съ ней, вмѣсто этого Гутвайта, который внушаетъ ей только отвращеніе своимъ поведеніемъ, вовсе не соотвѣтствующимъ обстоятельствамъ. Доротея не сомнѣвалась, что отецъ ея удалилъ Курта, чтобъ облегчить ей приносимую жертву; но она не подозрѣвала, что онъ питаетъ къ ней такое-же чувство, иначе она не вынеслабы тяжести ихъ общихъ страданій.
   Миссъ Элленъ не удалось уговорить Доротею хоть попробовать приготовленныхъ крѣпкихъ винъ. Доротея счастлива была, когда ея матѣ попросила позволенія удалиться.
   Онѣ долго не спали; Доротея устроила себѣ постель въ комнатѣ матери, а ночью часто просыпалась и ей слышались шаги въ предназначенной для нея комнатѣ и отпираніе и запираніе наружной двери.
   Онѣ рано проснулись и долго ждали, пока кокетливая горничная принесла имъ чаю и холоднаго мяса.
   -- Мама,-- спросила Доротея, тревожно озираясь:-- что ты думаешь объ этой женщинѣ, подъ охрану которой насъ привезли?
   -- Она красива и любезно приняла насъ, но, конечно, она принадлежитъ совсѣмъ къ другому, чуждому намъ обществу.
   -- Чуждому?-- воскликнула Доротея.-- Этого мало, мама: враждебному, страшному для насъ. Мнѣ кажется, что надъ нами виситъ грозовая туча. Я предпочла бы быть дома и видѣть прямую опасность, чѣмъ быть здѣсь. Мама, прошу тебя, поѣдемъ домой. Намъ спокойнѣе будетъ тамъ, чѣмъ съ этой женщиной и съ этимъ Гутвайтомъ, который никогда не внушалъ мнѣ довѣрія.
   -- Отецъ такъ приказалъ и у него должны быть на то причины,-- возразила госпожа Мериссенъ:-- кромѣ того, я думаю, онъ скоро вернется или пришлетъ извѣстіе.
   Доротея со слезами на глазахъ пошла въ свою комнату одѣться и слышала, какъ горничная попросила ея мать придти къ миссъ Элленъ обсудить ихъ дальнѣйшее положеніе, такъ какъ безпорядки въ городѣ все усиливаются. Она испугалась, услыхавъ, что мать ушла, и хотѣла бѣжать за ней, но дверь, соединявшая ихъ комнаты, оказалась запертой. Она бросилась къ двери въ корридоръ -- та тоже была заперта. Холодный потъ выступилъ у нея на лбу. Двери могли оказаться запертыми случайно, прямой опасности она не сознавала, но мучительно ощущала это насильственное заключеніе. Поспѣшно окончивъ свой несложный туалетъ и рѣшивъ освободиться во что бы то ни стало, она начала отчаянно стучать въ дверь. Никакого отвѣта не послѣдовало. Она отворила окно и хотѣла ужъ звать на помощь, но ей стали кивать съ улицы, кричать грубыя шутки и она съ ужасомъ отшатнулась, понимая, что оттуда спасенія ждать нельзя. Наконецъ, замокъ щелкнулъ. Доротея бросилась къ дверямъ, но отступила передъ мистеромъ Гутвайтомъ.
   -- Меня заперли здѣсь, а мою мать позвали къ миссъ Элленъ, считающейся нашей хозяйкой, -- закричала она внѣ себя.
   -- Ваша покровительница, фрейленъ Доротея, которой вы обязаны вашимъ спасеніемъ, приказала запереть всѣ двери,-- сказалъ Гутвайтъ, немедленно запирая дверь за собой.-- Теперь ужъ, можетъ быть, разгромили вашу ферму. Народъ сильно возмущенъ противъ всѣхъ, лишающихъ его законныхъ его правъ.
   -- Правъ?-- воскликнула Доротея.-- Права принадлежатъ гражданамъ и законному правительству. Но это все равно и не мое дѣло. Я не хочу быть запертой въ чужомъ домѣ. Гдѣ моя мать? Отведите меня къ ней, и я попрошу ее оставить этотъ домъ. Я его не знаю и покровительство его кажется мнѣ подозрительнымъ.
   Гутвайтъ еще ближе подошелъ къ ней.
   -- Ваша мать, фрейленъ Доротея, у вашей покровительницы, Онѣ обсуждаютъ важный вопросъ и уже пришли къ соглашенію. Опасность увеличивается съ каждымъ часомъ и касается особенно васъ, такъ какъ ненависть къ вашимъ соотечественникамъ все усиливается. За городомъ стоитъ артиллерія и собирается обстрѣливать Іоганнесбургъ. При первомъ выстрѣлѣ, ярость толпы неудержимо разразится и не наідется ни одного человѣка, который вступился-бы за дочь бура.
   -- Гдѣ моя мать?-- съ отчаяніемъ восклинула Доротея.-- Если опасность такъ близка, я должна быть при ней.
   -- Ваша мать не можетъ защитить васъ, она сама это вполнѣ сознаетъ. Ваша мать вполнѣ согласна со мной, что для васъ существуетъ только одинъ путь спасенія, и я вамъ его предлагаю.
   -- А что я должна для этого сдѣлать?-- спросила Доро" тея, дрожа и отступая передъ его взглядомъ.
   -- Какъ дочь бура, -- продолжалъ Гутвайтъ, слѣдуя за ней:-- вамъ нѣтъ спасенія отъ разъяренной толпы, а какъ англичанка -- вы стоите подъ могучей охраной англійскаго правительства и всѣхъ его подданныхъ:-- продолжалъ Гутвайтъ, хватая ея руку, несмотря на сопротивленіе.-- Фрейленъ Доротея, еслибъ вы заглянули въ мое сердце, то ужъ зналибы давно, что я васъ люблю и просилъ-бы вашей руки, еслибъ могъ надѣяться на согласіе вашего отца.
   Доротея густо покраснѣла, потомъ поблѣднѣла и рѣзко вырвала свою руку.
   -- Ни согласія моего отца, ни моего вы никогда не получите.
   -- Не думаю, чтобы вы такъ сильно любили господина Фредерика Больца, за котораго должны были быть выданной, на основаніи дѣлового соглашенія, -- язвительно улыбнулся Гутвайтъ.
   -- Этотъ вопросъ васъ не касается,-- оборвала его Доротея, гордо закинувъ голову: -- и я прошу васъ не выражать вашихъ мнѣній.
   -- Тогда, вѣроятно, ваше сердце околдовалъ этотъ нѣмецъ, сумѣвшій втереться въ довѣріе вашего отца и...
   -- Молчите, милостивый государь, и не смѣйте такъ говорить о другѣ моего отца, который во всѣхъ отношеніяхъ неизмѣримо выше васъ.
   -- Ну, въ эту минуту я выше его, такъ какъ я одинъ могу васъ спасти. Пойдемте со мной, внизу ждетъ карета, и англійскій пасторъ обвѣнчаетъ насъ. Какъ только вы станете мистриссъ Гутвайтъ, васъ будетъ охранять британское правительство, и я ручаюсь, что никто не посмѣетъ васъ тронуть. Идемте, ваша мать согласна.
   -- Неправда!-- вскричала Доротея.-- Отведите меня къ матери, а если даже у нея вынудили согласіе угрозами, то оно необязательно для меня. Только отецъ можетъ распоряжаться мною, а его и мое слово дано Фредерику Больцу.
   Глаза Гутвайта метали молніи и онъ пожиралъ ими дѣвушку, прелестную въ ея негодованіи.
   -- Твою гордость надо сломить,-- закричалъ онъ хриплымъ голосомъ.-- Ты будешь моею и еще должна быть счастлива, если я потомъ соглашусь дать тебѣ мое имя.
   Онъ подбѣжалъ, схватилъ ее въ объятія и старался поцѣловать, но она оттолкнула его съ такой силой, что онъ пошатнулся. Въ эту минуту раздался сильный стукъ, и блѣдное лицо Ярновскаго показалось въ дверяхъ.
   -- Прячьтесь, прячьтесь скорѣе!.. Форбергъ!...
   Не успѣлъ онъ выговорить это слово, какъ Доротея закричала:
   -- Помогите! помогите!..
   Гутвайтъ хотѣлъ зажать ей ротъ, но въ корридорѣ уже раздавались шаги. Ярновскій, получивъ ударъ, влетѣлъ въ комнату головой внизъ, а за нимъ вошелъ Куртъ со своими спутниками. Онъ сразу понялъ положеніе, перескочилъ черезъ Ярновскаго и оттолкнулъ отъ Доротеи мертвенно блѣднаго Гутвайта.
   -- Несчастный, твой подлый замыселъ не удался, и ты будешь наказанъ за измѣну.
   -- Милостивый государь, какъ вы смѣете сюда врываться и мѣшать мнѣ ихъ спасти?
   -- Спасайтесь сами! Онѣ подъ моей охраной. Гдѣ г-жа Мериссенъ? Фрейленъ Доротея, гдѣ ваша мать?
   -- Насъ разлучили обманнымъ образомъ, но, вѣроятно, она здѣсь, если ее не увезли.
   Куртъ схватилъ за шиворотъ Ярновскаго и сильно встряхнулъ его.
   -- Вы тоже въ заговорѣ. Говорите, гдѣ г-жа Мериссенъ?
   Но онъ только бормоталъ безсвязныя слова.
   -- Это разбой!-- кричалъ Гутвайтъ.-- Ярновскій, защищайтесь, мы вынуждены...
   Ярновскій опустилъ руку въ карманъ, но Куртъ такъ сжалъ ее, что онъ съ крикомъ опустился на колѣни.
   -- Держите его, -- приказалъ Куртъ своимъ спутникамъ:-- но осторожно, это ядовитая змѣя. Если будетъ вырываться, скрутите ему руки.
   Гутвайтъ выхватилъ длинный трехгранный кинжалъ и ринулся на Курта, но тотъ такъ сильно ударилъ его по плечу, что рука безжизненно опустилась, и кинжалъ упалъ на полъ.
   Боковая дверь отворилась, и миссъ Элленъ, привлеченная шумомъ, остановилась на порогѣ, устремивъ грозный взглядъ на Курта.
   -- Миссъ Элленъ, или какъ васъ тамъ зовутъ, гдѣ г-жа Мериссенъ?
   -- Я не обязана давать вамъ отчетъ, г. Форбергъ,-- прошипѣла Элленъ.-- Уходите изъ моего дома, или я прикажу слугамъ выгнать васъ. Г-жа Мериссенъ подъ моей охраной.
   Она еще не договорила, какъ Куртъ подскочилъ и приставилъ ей револьверъ ко лбу.
   -- Ведите меня немедленно къ г-жѣ Мериссенъ, или я васъ убью и самъ обыщу весь домъ.
   Элленъ хотѣла увернуться, но Куртъ, направивъ на нее револьверъ, заставилъ ее дойти до знакомой ему гостиной, гдѣ на порогѣ стояла испуганная г-жа Мериссенъ.
   -- Идемте, идемте, вы здѣсь въ рукахъ разбойниковъ, а, можетъ быть, и убійцъ.
   Онъ взялъ за руки мать и дочь, прошелъ черезъ комнату, гдѣ стоналъ на стулѣ Гутвайтъ, а Ярновскій лежалъ на полу, и, поспѣшно спустившись съ лѣстницы, крикнулъ своимъ спутникамъ:
   -- Пойдемте, эти молодцы уже получили на орѣхи.
   Экипажъ ждалъ внизу. Куртъ посадилъ обѣихъ дамъ, самъ сѣлъ со старшимъ рабочимъ и велѣлъ ѣхать на вокзалъ.
   Густая толпа стояла на улицѣ. При видѣ женщинъ, выходившихъ изъ дома, послышались грубыя шутки. Вдругъ выскочилъ Гутвайтъ, блѣдный отъ боли и злобы.
   -- Держите, держите ихъ, это буры!
   Разныя подозрительныя личности бросились къ экипажу; поднялись дубины и мелькнули въ воздухѣ кинжалы.
   Куртъ сталъ на подножку экипажа съ револьверомъ въ рукѣ.
   Все громче раздавались угрозы, все ближе подступала толпа, подстрекаемая Гутвайтомъ. Куртъ понялъ, что ему предстоитъ неравная, опасная борьба и медлилъ пустить въ ходъ оружіе. Г-жа Мериссенъ стонала, а Доротея гордо смотрѣла на дикія лица, обступившія экипажъ. Рядомъ съ ней стоялъ Куртъ, и сердце ея билось радостно и отважно.
   Куртъ приказалъ кучеру трогать, но лошадей схватили подъ уздцы, а Гутвайтъ продолжалъ возбуждать толпу.
   Вдругъ раздались привѣтственные клики, и Куртъ, оглянувшись, увидалъ Чарльза Леонарда, предсѣдателя Реформъ-комитета, который приближался, кланяясь разступавшемуся народу. Не долго думая, онъ направился къ нему. Леонардъ удивился, но, видимо, обрадовался неожиданной встрѣчѣ. Форбергъ сказалъ ему, что провожаетъ жену и дочь Мериссена, но толпа не пропускаетъ ихъ. Лицо Леонарда омрачилось, и онъ грозно подошелъ къ экипажу.
   -- Кто смѣетъ позорить правое дѣло такими безчинствами?-- закричалъ онъ громовымъ голосомъ.-- Или вы хотите, чтобы наши враги были правы, называя насъ нарушителями закона? Прочь съ дороги, или вы недостойны, чтобы за васъ вступались честные, порядочные люди.
   -- Это предатели, правительственные шпіоны! хриплымъ голосомъ надрывался Гутвайтъ.
   -- Неправда!-- возразилъ Леонардъ съ презрительнымъ взглядомъ.-- Я знаю г-на Форберга, онъ иностранецъ, а не предатель, а еслибъ и такъ, то вы не призваны его судить. Прочь съ дороги! Я васъ разгромлю, если вы будете позорить наше дѣло.
   Онъ попросилъ одного изъ своихъ спутниковъ проводить экипажъ до вокзала, потомъ сказалъ Курту, пожимая ему руку:
   -- Вы можете засвидѣтельствовать, что по моей волѣ ни порядокъ, ни законъ не будутъ нарушены. Наши засѣданія происходятъ въ помѣщеніи Консолидетедъ-Гольдфильдсъ. Приглашаю васъ туда. Мнѣ было бы пріятно, чтобъ вы знали, чего мы добиваемся.
   Куртъ горячо поблагодарилъ его и сѣлъ въ экипажъ. Леонардъ гордо поклонился. Толпа восторженно привѣтствовала его и разступилась. Лошади тронули крупной рысью.
   -- Самъ чортъ ему помогаетъ,-- прошипѣлъ Гутвайтъ.-- Но, можетъ быть, онъ все-таки попадется мнѣ въ руки. Теперь я ничего не могу сдѣлать. Онъ, кажется, сломалъ мнѣ руку.
   Онъ, шатаясь, вернулся въ домъ, а Ярновскій скрылся въ толпѣ, считая болѣе благоразумнымъ во время удалиться.
   Куртъ старался успокоить г-жу Мериссенъ.
   -- Ваша дочь вамъ все объяснитъ, теперь не время. Главное, вамъ надо уѣхать отсюда въ Преторію, къ вашему мужу.
   Доротея молча пожала ему руку, но ея взглядъ говорилъ краснорѣчивѣе всякихъ словъ.
   Они благополучно доѣхали до вокзала. Куртъ досталъ отдѣльное купэ, въ которое усадилъ взволнованныхъ путешественницъ. Поѣздъ скоро тронулся.
   -- Если хотите, мы можемъ сейчасъ-же поѣхать на засѣданіе Реформъ-Комитета,-- сказалъ знакомый Леонарда.
   Куртъ охотно согласился, находя, что ему надо ознакомиться съ положеніемъ дѣла здѣсь, а потомъ уже ѣхать съ извѣстіями въ Преторію.
   

X.

   Въ обширномъ помѣщеніи Консолидетедъ-Гольдфильдса собрались наиболѣе вліятельные члены Реформъ-Комитета. Курта встрѣтили любезно, хотя нѣкоторые недовѣрчиво поглядывали на него. Всѣ главные руководители движенія были налицо: Ліонель Филипсъ, американецъ Гаммондъ, милліонеръ Фарраръ -- другъ Сесиля Родса, главный инженеръ 1 Франсисъ Родсъ и полковникъ Родсъ. Г-на Баритоно не было; онъ поддерживалъ движеніе крупными деньгами, но изъ предосторожности держался въ сторонѣ.
   Чарльзъ Леонардъ собирался читать манифестъ иностранцевъ, въ которомъ въ рѣзкой формѣ предъявлялись требова
   нія, причемъ правительство южно-африканской республики и главнымъ образомъ президентъ ея Крюгеръ признавались виновными въ томъ, что они своей приверженностью къ старымъ порядкамъ вынудили иностранцевъ соединенными силами требовать признанія ихъ законныхъ правъ. Манифестъ былъ крайне рѣзко написанъ и заканчивался словами, которыя особенно громко прочиталъ Леонардъ:
   "Правительство ассигновало 250.000 фунтовъ стерлинговъ на постройку крѣпости въ Преторіи, а Іоганнесбургу ассигновано 100.000 фунтовъ стерлинговъ на тюрьму, при видѣ которой должны содрагаться иностранцы. У Круппа заказаны орудія Максима, скорострѣльныя пушки, и германскіе офицеры пріѣдутъ обучать буровъ военному дѣлу. Спрашивается: всѣ эти мѣропріятія дѣйствительно нужны или предназначаются только для запугиванія жителей? Какое значеніе имѣютъ укрѣпленія въ мирныхъ внутреннихъ городахъ? Если правительство хочетъ оружіемъ подчинить насъ несправедливымъ законамъ страны, то не лучше-ли было-бы снискать расположеніе народа разумнымъ, справедливымъ правленіемъ? Дѣло сводится къ двумъ вопросамъ: во-первыхъ, что намъ нужно, а во-вторыхъ, какъ мы можемъ этого достигнуть? Отвѣтъ нашъ ясенъ: во-первыхъ, мы хотимъ, чтобъ республика была дѣйствительно республикой; во-вторыхъ, мы требуемъ законовъ, выработанныхъ достойными представителями всѣхъ сословій и всѣхъ національностей; въ-третьихъ, мы хотимъ безпристрастныхъ законовъ для избирательныхъ правъ; въ-четвертыхъ, мы требуемъ, чтобы правленіе страны было подчинено законодательному совѣту; въ-пятыхъ, мы требуемъ отмѣны религіозныхъ ограниченій; въ-шестыхъ, свободнаго, независимаго суда; въ-седьмыхъ, цѣлесообразнаго воспитанія юношества; въ-восьмыхъ, учрежденія чиновничества съ приличными окладами и пенсіями и, наконецъ, въ-девятыхъ, свободной для всѣхъ торговли всѣми южно-африканскими продуктами".
   Единодушный взрывъ рукоплесканій закончилъ это чтеніе.
   -- Значитъ, собраніе разрѣшаетъ мнѣ подписать этотъ манифестъ, какъ предсѣдателю трансваальскаго національнаго союза?-- спросилъ Леонардъ.
   На этотъ вопросъ послѣдовало единогласное "да" и громкое "ура" умному и смѣлому руководителю движенія.
   Леонардъ продолжалъ:
   -- Подъ Іоганнесбургомъ стоитъ артиллерія. Буры заняли высоты и готовы начать бомбардировку, если мы не подчинимся. Такого насилія мы терпѣть не можемъ и должны быть готовы къ войнѣ. Я написалъ доктору Джемсону, который находится въ Мефкингѣ на нашей границѣ, чтобы онъ шелъ намъ на помощь, такъ какъ на обязанности Чартередъ-компаніи лежитъ охраненіе спокойстія здѣсь и насъ отъ несправедливаго насилія. Если комитетъ согласенъ, я пошлю это письмо съ надежнымъ человѣкомъ.
   Послѣ единодушнаго согласія, Леонардъ продолжалъ:
   -- Я хочу немедленно ѣхать въ Капштадтъ и сообщить о положеніи дѣлъ нашему другу Сесилю Родсу. Онъ сумѣетъ повліять на правленіе Капской колоніи и добиться его вмѣшательства для огражденія насъ отъ произвола здѣшняго правительства. Прошу уважаемаго Ліонеля Филипса предсѣдательствовать во время моего отсутствія.
   Это заявленіе было тоже встрѣчено единодушнымъ одобреніемъ, и Филипсъ сказалъ, что движеніе будетъ ведено совершенно въ духѣ предсѣдателя Леонарда, присутствіе котораго въ Капштадтѣ гораздо важнѣе, чѣмъ здѣсь, гдѣ нужно держаться начатаго и защищаться отъ насильственныхъ дѣйствій.
   Куртъ слушалъ молча и сидѣлъ задумавшись, когда Леонардъ подошелъ къ нему, говоря:
   -- Ну, что вы скажете о нашихъ требованіяхъ и о занятомъ нами положеніи и какъ вы лично относитесь къ этому?
   -- Я нахожу, что многія ваши желанія, пожалуй, и основательны, но угрожающая форма манифеста, откровенно говоря, кажется мнѣ непрактичной; она можетъ вызвать озлобленіе и побудить къ крутымъ мѣрамъ.
   -- Безъ угрозъ мы ничего не добьемся, -- горячо замѣтилъ Леонардъ:-- насъ оставятъ безъ отвѣта и все пойдетъ по-старому. Если-же намъ придется обороняться противъ насилія, то это больше всего подвинетъ наше дѣло. Впрочемъ,-- поспѣшно добавилъ онъ:-- мы не только склонны, но искренно желаемъ придти къ соглашенію мирнымъ путемъ, и если вы можете этому содѣйствовать, то окажете большую услугу не только трансваальской республикѣ, но и всей южной Африкѣ.
   Я не уполномоченъ вести такіе переговоры, но сдѣлаю все, что могу. Но я не совѣтывалъ-бы вамъ вводить въ страну чужое войско, -- это было-бы, по моему, нарушеніе народныхъ правъ и, конечно, не привело-бы къ мирному соглашенію.
   -- Если на насъ нападутъ, какъ собираются, то мы должны искать защиты, и наши сосѣди обязаны намъ ее оказать. Я позаботился на всякій случай; не будетъ насилія, такъ не нужна и защита, а посредничество Капской колоніи, или даже англійскаго правительства, не можетъ считаться нарушеніемъ народныхъ правъ.
   -- Я могу только обѣщать, по мѣрѣ силъ и возможности, содѣйствовать мирному соглашенію,-- отвѣчалъ Куртъ.-- Но прежде всего мнѣ нужно повидаться и поговорить съ моими соотечественниками и дѣйствовать съ ними заодно.
   -- Конечно,-- согласился Леонардъ.-- Многіе изъ нихъ, я знаю, на нашей сторонѣ и тоже желаютъ реформъ. У нихъ сегодня собраніе и вы всѣхъ ихъ застанете въ МазоникъГаллѣ. Во всякомъ случаѣ, я вамъ доказалъ, что энергично подавляю всякія дикія проявленія, и мой преемникъ Ліонель Филипсъ будетъ дѣйствовать въ томъ-же духѣ.
   Куртъ простился со всѣми и немедленно направился въ Мазоникъ-Галль, гдѣ засталъ большое сборище на улицѣ, такъ какъ полиція запретила собраніе и заперла двери. Всѣ были крайне недовольны этимъ распоряженіемъ полиціи, ибо нѣмцы всѣ были безусловно на сторонѣ правительства.
   Курту передали адресъ, подписанный всѣми крупными капиталистами нѣмцами, жившими въ Іоганнесбургѣ, въ которомъ выражалось полное сочувствіе правительству, и Куртъ отправился съ нимъ къ ландросту Брандису. Онъ засталъ обыкновенно веселаго старика въ полной тревогѣ.
   -- Безпорядки все усиливаются, надо принять мѣры, а я не имѣю достаточныхъ средствъ въ моемъ распоряженіи. Сейчасъ пришло къ начальнику полиціи, вамъ-деръ-Бергу, отъ Реформъ-комитета -- вѣроятно безъ вѣдома предсѣдателя -- требованіе выпустить арестантовъ изъ тюрьмы, числомъ до 800 человѣкъ, подъ угрозою, въ случаѣ отказа, выломать двери. Имъ нужны вооруженные люди для защиты ихъ отъ угрожающей опасности и для этого очень удобны арестанты. Мнѣ насилу удалось ихъ выпроводить, но я боюсь, что они обозлятся, если полиція разрѣшитъ собраніе въ защиту правительства.
   Несмотря на это основательное опасеніе, Куртъ добился разрѣшенія открыть Мазоникъ-Галль, и собраніе состоялось въ полномъ порядкѣ, при участіи 400 человѣкъ. Всѣ единогласно поставили держаться въ сторонѣ отъ революціоннаго движенія, но сплотиться и вооружиться для охраны личнаго имущества. Выбрали комитетъ изъ пяти человѣкъ и тоже выразили Курту желаніе соглашенія для предоставленія нѣкоторыхъ необходимыхъ правъ. Всесторонне изучивъ положеніе дѣла въ Іоганнесбургѣ, Куртъ рѣшилъ немедленно ѣхать въ Преторію и постараться мирнымъ путемъ разрѣшить вопросъ, принявшій столь острый характеръ. Выходя изъ Мазоникъ-Галля съ нѣсколькими знакомыми, Куртъ услыхалъ колокольный звонъ и только тогда вспомнилъ, что сегодня рождественскій вечеръ. Они пришли къ маленькой лютеранской церкви, гдѣ только что началось богослуженіе, и Курту объяснили, что тутъ устроенъ праздникъ для нѣмецкой воскресной школы.
   Маленькая церковь не вмѣщала всѣхъ присутствовавшихъ и многіе стояли въ дверяхъ. Въ серединѣ возвышалась громадная, красиво убранная елка, со множествомъ свѣчей, а два ангела держали бѣлую ленту съ надписью: "Слава въ вышнихъ Богу и на землѣ миръ, въ человѣцѣхъ благоволеніе"... Вокругъ елки стояли дѣти и съ ними пасторъ Наугаусъ. Дѣти пѣли рождественскіе псалмы, и Куртъ невольно подтягивалъ, съ волненіемъ вспоминая родину и свое дѣтство.
   Послѣ пѣнія псалмовъ, пасторъ, произнесъ краткую рѣчь и закончилъ ее обращеніемъ къ родителямъ, указавъ на значеніе церкви и школы для укрѣпленія германскаго духа и любви къ далекой родинѣ.
   Потомъ началась раздача подарковъ дѣтямъ.
   Куртъ подошелъ къ пастору, представился и отъ души поблагодарилъ его за счастливыя минуты, проведенныя въ церкви.
   -- Ихъ особенно цѣнишь, когда кругомъ разыгрываются дикія страсти и люди борятся на смерть изъ-за земныхъ благъ,-- отвѣтилъ пасторъ.
   Они простились, и Куртъ пошелъ на вокзалъ, чтобы ѣхать въ Преторію.
   Преторія представляла зрѣлище совершенно противоположное возбужденной сутолкѣ Іоганнесбурга. Здѣсь тоже было оживленнѣе обыкновеннаго, но оживленіе это было воинственное и правильное. На площадяхъ производились ученія отдѣльныхъ отрядовъ. По желѣзной дорогѣ, верхомъ и пѣшкомъ, отовсюду стекались буры, бросившіе полевыя работы, чтобъ быть въ распоряженіи правительства. Нѣкоторые являлись вооруженные, остальнымъ выдавали оружіе изъ казенныхъ арсеналовъ, и офицеры дѣлили ихъ на пѣшіе или конные отряды. Артиллерія стояла наготовѣ, часть уже заняла высоты подъ Іоганнесбургомъ.
   Куртъ отправился прежде всего въ германское консульство. Герфъ, любезно встрѣтившій его, только что опубликовалъ заявленіе, по которому германскіе подданные, проживающіе въ южно-африканской республикѣ, въ виду событій въ Іоганнесбургѣ, могутъ расчитывать на покровительство консульства только въ томъ случаѣ, если будутъ подчиняться республиканскому правительству и его законами.
   -- Вы какъ разъ во время пріѣхали, г-нъ поручикъ, -- сказалъ консулъ съ особеннымъ удареніемъ на этомъ военномъ обращеніи.-- Я думаю, что вы можете быть полезны правительству при его боевыхъ приготовленіяхъ и не сомнѣваюсь, что охотно это сдѣлаете.
   -- Конечно, -- отвѣчалъ Куртъ: -- тѣмъ болѣе, что вы, г-нъ консулъ, меня къ тому поощряете; значитъ, я этимъ не нарушу мои обязанности относительно моего отечества.
   -- Ни въ какомъ случаѣ. Это могло-бы быть, еслибъ республика вела настоящую, признанную войну, но теперь-же она имѣетъ дѣло съ мятежемъ, и помочь правительству, дружественному нашему отечеству, не можетъ нарушить патріотическій долгъ.
   Куртъ разсказалъ, что онъ слышалъ о возстаніи въ Барбертонѣ, что видѣлъ въ Іоганнесбургѣ, о чемъ счелъ своей обязанностью сообщить правительству.
   -- Вы должны немедленно идти къ президенту и передать ему все, что вы мнѣ сказали. Вы застанете тамъ и вашего друга Мериссена, къ которому пріѣхали жена и дочь. Кстати, я слышалъ, хоть и мелькомъ, какъ вы рыцарски отнеслись къ нимъ и порадовался. Пойдемте, я провожу васъ къ президенту.
   Сильное оживленіе шло въ правительственномъ зданіи. Въ большомъ залѣ засѣданій сидѣлъ президентъ Крюгеръ, окруженный своими чиновниками и довѣренными лицами. Здѣсь былъ и Мериссенъ, пріѣхавшій словомъ и дѣломъ помочь президенту въ трудномъ положеніи.
   Постоянно приходили и уходили гонцы; телеграммы разсыпались во всѣ стороны; несмотря на кажущееся спокойствіе, лица присутствовавшихъ выражали сильную тревогу. Только президентъ нисколько не казался взволнованнымъ текущими событіями. Лицо его было спокойно, даже бодро, а на губахъ часто мелькала присущая ему тонкая саркастическая улыбка..
   Когда Куртъ вошелъ въ залъ, Мериссенъ поспѣшилъ къ нему навстрѣчу, обнялъ его и сказалъ съ глубокимъ волненіемъ:
   -- Я знаю, что вы сдѣлали для моихъ соотечественниковъ. Это больше, чѣмъ онѣ подозрѣваютъ, и я не забуду этого никогда! Что бы я ни сдѣлалъ, я навсегда останусь у васъ въ долгу.
   Президентъ тоже подошелъ къ нему и крѣпко пожалъ руку, говоря:
   -- Отъ души радъ васъ видѣть. Друзья узнаются въ бѣдѣ. Садитесь и разскажите намъ, что дѣлается въ Іоганнесбургѣ.
   Куртъ разсказалъ все, что видѣлъ, а также что слышалъ отъ Чарльза Леонарда.
   На всѣхъ лицахъ выразилось негодованіе, только Крюгеръ слушалъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ.
   -- Этотъ Леонардъ находитъ, вѣроятно, болѣе удобнымъ удалиться "отъ центра событій,-- замѣтилъ онъ.-- Если дѣло кончится хорошо, онъ будетъ героемъ дня; если мятежникамъ плохо придется, то онъ, вѣдь, отсутствовалъ и на него претендовать нельзя.
   -- Но онъ отправилъ письмо Джемсону въ Мефкингъ!-- воскликнулъ секретарь фольксрата вамъ-Бешотенъ.-- Возмущеніе противъ правительственной власти и закона тутъ налицо^ и мы принуждены немедленно послать войска въ Іоганнесбургъ, и если городъ не покорится, то начать его бомбардировать, пока не подоспѣетъ къ нимъ помощь извнѣ. По-моему, г-нъ президентъ, вамъ слѣдовало-бы принять крутыя мѣры противъ Іоганнесбурга.
   Президентъ покачалъ головой и съ улыбкой посмотрѣлъ на секретаря.
   -- Нѣтъ, мой другъ, нѣтъ, для этого еще не настало время. Можетъ быть, благонамѣренные люди въ Іоганнесбургѣ сами справятся съ мятежниками. Намъ пока вмѣшиваться не слѣдуетъ, а надо быть готовымъ къ оборонительному положенію и ждать дальнѣйшихъ событій. Вы знаете, что черепаху можно убить только тогда, когда она высунетъ голову. Вотъ и мы подождемъ, чтобы вѣрнѣе направить ударъ. Мы должны дать грозѣ разразиться и узнаемъ тогда, кто другъ намъ и кто врагъ, и на кого направлять наши ружья и пушки.
   Всѣ молчали, но многіе покорялись рѣшенію опытнаго президента безъ полнаго убѣжденія.
   Куртъ разсказалъ о желаніи Леонарда придти къ миролюбивому соглашенію при посредничествѣ Капскаго правительства и прибавилъ, что Родсъ еще раньше говорилъ ему о союзѣ африкандеровъ при полной независимости отдѣльныхъ африканскихъ государствъ.
   Тутъ лицо президента стало серьезно и глаза грозно блеснули.
   -- Не вѣрьте этому,-- вскричалъ онъ.-- Я знаю Родса и не довѣряю ему. Я охотно вѣрю, что онъ хочетъ создать союзъ африкандеровъ и мало заботится о лондонскомъ правительствѣ, но въ этомъ союзѣ онъ былъ бы неограниченнымъ правителемъ, а независимости не было бы и помина. Нѣтъ, нѣтъ, объ этомъ не можетъ быть и рѣчи, мы будемъ дѣйствовать, какъ находимъ это нужнымъ. Съ порядочными людьми мы можемъ говорить о соглашеніяхъ, но не съ мятежниками. Я уже обнародовалъ, что готовъ обсуждать отдѣльныя жалобы противъ нынѣ дѣйствующихъ законовъ и исполнить справедливыя и законныя желанія, но съ мятежниками, прибѣгающими къ чужой помощи, никакихъ переговоровъ не будетъ. Теперешнее положеніе вызвано агитаторскимъ пыломъ пришлыхъ англичанъ; если бы они не шли противъ правительства, то ужъ давно и многаго бы достигли бы, но они всегда были намъ враждебны, а мы должны хранить и оберегать нашу независимость во что бы то ни стало. Всѣмъ, которые будутъ теперь на сторонѣ правительства, я обѣщаю права гражданства, и согласіе фольксрата мнѣ обезпечено. Мы теперь ясно увидимъ, кого нельзя допускать до участія въ нашемъ законодательствѣ. Будемъ же продолжать вооружаться и зорко слѣдить за врагами. Дорогой г-нъ Форбергъ, генерала Жубера здѣсь нѣтъ, онъ на военномъ плацу и неустанно занимается войскомъ; если хотите ему помочь, мы это примемъ съ большою благодарностью. Пойдите къ нему, онъ будетъ очень радъ вамъ.
   Куртъ сейчасъ же поднялся.
   Президентъ приказалъ дать ему лошадь, и Куртъ скоро поскакалъ на знакомый уже плацъ. Генералъ Жуберъ дѣятельно занимался со своею арміею. Съ одной стороны артиллерія и офицеры обучали молодыхъ солдатъ; съ другой стороны происходило ученіе пѣхоты, а дальше, къ полю, кавалерія выстроилась поэскадронно и ее можно было принять за опытныхъ солдатъ.
   Буры превосходные наѣздники; они съ дѣтства привыкаютъ къ лошади, не злоупотребляютъ ни мундштукомъ, ни шпорами и мастерски управляютъ ею.
   Тутъ Куртъ засталъ Жубера, а въ рядахъ увидалъ Фредерика Больца, который поклонился ему, проѣзжая мимо.
   -- Ваше превосходительство, я считаю своимъ долгомъ въ минуту опасности служить странѣ, радушно принявшей меня, и прошу васъ располагать мною.
   -- Это благородно съ вашей стороны, г-нъ поручикъ,-- радостно сказалъ Жуберъ, крѣпко пожимая ему руку.-- Я увѣренъ, что намъ предстоитъ серьезная война. Мятежники въ Іоганнесбургѣ не зашли-бы такъ далеко, если-бы не ожидали помощи извнѣ, а господа англичане не упустятъ случая попробовать покорить насъ. Я попрошу васъ пока остаться при мнѣ. Вы можете помочь мнѣ въ обученіи нашей арміи.
   Жуберъ представилъ ему двухъ своихъ адъютантовъ и сейчасъ же далъ разныя приказанія.
   Только съ наступленіемъ сумерокъ кончилось ученіе и вездѣ были разставлены караулы.
   При въѣздѣ въ городъ Куртъ встрѣтилъ Мериссена, который его ждалъ, и сообщилъ, что занялъ ему номеръ въ ихъ отелѣ. Куртъ со вздохомъ поблагодарилъ за вниманіе, а вечеромъ за чаемъ увидалъ всю семью и Больцевъ. Они тоже, повидимому, знали объ услугѣ, оказанной Куртомъ г-жѣ Мериссенъ и Доротеѣ, такъ какъ выказали ему большую сердечность вмѣсто прежней холодной сдержанности, но о событіяхъ въ Іоганнесбургѣ говорили мало.
   Доротея совсѣмъ не говорила, но съ сіяющими глазами смотрѣла на Курта, который надѣлъ саблю и шарфъ національныхъ цвѣтовъ, какъ адъютантъ главнокомандующаго.
   Долго не засиживались послѣ утомительнаго дня и всѣ скоро разошлись по своимъ комнатамъ.
   

XI.

   Извѣстія, приходившія изъ Іоганнесбурга, становились все тревожнѣе. Тамъ уже готовы были къ бою два враждебныхъ лагеря: съ одной стороны -- приверженцы Реформъ-комитета и нанятые ими люди, съ другой -- союзы разныхъ національностей.
   Жуберъ послалъ подкрѣпленіе расположеннымъ тамъ войскамъ.
   Президентъ Крюгеръ запретилъ нападеніе на городъ, пока оттуда нѣтъ вызывающихъ дѣйствій.
   Въ Преторіи были тоже представители иностранцевъ среди буровъ, съ господами Лукою Мейеромъ и Эгерсомъ во главѣ. Они опять обратились къ президенту съ просьбой уважить законныя желанія, но онъ очень рѣшительно отвѣтилъ, что согласенъ обсудить и исполнить желанія иностранцевъ, но положительно отклоняетъ всякіе переговоры съ мятежниками, открыто возстающими противъ правительства.
   Жуберъ, съ увѣренностью ожидавшій враждебныхъ дѣйствій англичанъ изъ Чартедеръ-компаніи, стянулъ сильное войско у рѣки Лимпопо, границы республики и владѣній компаніи, ожидая нападенія съ сѣвера, для достиженія Преторіи.
   Реформъ-комитетъ тоже набиралъ пѣшее и конное войско, и главные вожаки движенія настаивали на необходимости отбросить бурскія войска, придвигавшіяся къ городу.
   Нѣмцы все рѣшительнѣе становились на сторону правительства; они приняли присягу, сформировали три роты для Іоганнесбурга, а одну роту и взводъ кавалеріи послали въ Преторію. Къ нѣмцамъ присоединились отдѣльными отрядами всѣ иностранцы не-англичане, какъ-то: французы, датчане, шведы и голландцы, такъ что внѣшняя поддержка становилась все нужнѣе мятежникамъ, и они не разъ уже посылали гонцовъ на велосипедахъ къ доктору Джемсону, прося его скорѣй идти на помощь.
   Наконецъ, когда генералъ Жуберъ собирался ѣхать къ своимъ войскамъ у Лимпопо, въ Преторію пришло извѣстіе, что отъ Чартередъ-компаніи выступили изъ Мефкинга пѣхота, конница и артиллерія и, перейдя границу, направляется прямымъ путемъ на Іоганнесбургъ, чтобъ сосредоточить тамъ военныя дѣйствія. Планъ этотъ могъ быть опасенъ, такъ какъ достаточно было одного усиленнаго перехода, чтобъ достигнуть Крюгерсдорпа, начальнаго пункта желѣзной дороги отъ Іоганнесбурга до Витватерсранда. Мятежники, конечно, будутъ охранять желѣзнодорожную линію для англійскихъ вспомогательныхъ войскъ, если-же при этомъ будетъ наступленіе съ сѣверо-запада на Преторію, то бурамъ придется дѣлить свои вооруженныя силы.
   30-го декабря комендантъ Марико прислалъ депешу главнокомандующему Жуберу съ извѣстіемъ, что британскія войска, въ количествѣ 800 человѣкъ, съ орудіями Максима, разрушаютъ телеграфные проводы вдоль границы. Вслѣдствіе этого генералъ Жуберъ стянулъ свое войско у Крокодиловой рѣки для прикрытія Преторіи.
   Президентъ Крюгеръ былъ пораженъ извѣстіемъ о вы-* ступленіи войскъ изъ Мефкинга и не хотѣлъ этому вѣрить, но слухъ все подтверждался. Сформировали сильный отрядъ, чтобы идти имъ навстрѣчу.
   Куртъ попросилъ разрѣшенія присоединиться къ этому отряду, въ которомъ состоялъ и Фредерикъ Больцъ. Тутъ скорѣй всего могла представиться встрѣча съ врагами и онъ могъ дать полезный совѣтъ, зная горныя дороги Витватерсранда. Онъ наскоро простился со своими друзьями. Мериссенъ молча обнялъ его; его жена со слезами пожелала ему благополучнаго возвращенія, а изъ гордо блестѣвшихъ глазъ Доротеи не вылилось ни одной слезы. Она разрумянилась, горячо пожала ему руку, и глазъ не отрывала отъ него, пока онъ, сѣвъ на лошадь, не скрылся изъ вида.

-----

   Городъ Мефкингъ въ Бечуанландѣ, около границы южноафриканской республики, находился въ неменьшемъ возбужденіи, чѣмъ Іоганнесбургъ. Тутъ собрано было полицейское войско Чартередъ-компаніи, послѣ пріѣзда доктора Джемсона, принявшаго на себя веденіе дѣлъ отъ имени министра Сесиля Родса, главнаго директора компаніи. Хорошо обученное войско состояло изъ 500 человѣкъ, подъ командой англійскихъ офицеровъ. Главнымъ командиромъ былъ Джонъ Виллугби, служившій прежде въ лучшемъ гвардейскомъ полку въ Лондонѣ. Онъ отличился въ войнѣ съ неграми матабелэ и считался знатокомъ Африки. Кромѣ него были еще майоры Уайтъ и Грей, полковникъ Ковентри, военный докторъ и чиновники военнаго управленія. Въ подкрѣпленіе войска было еще нанято 200 человѣкъ; всѣ были прекрасно вооруженія, имѣли восемь орудій Максима и четыре пушки. По распоряженію доктора Джемсона, войско уже нѣкоторое время находилось въ походномъ положеніи и ежедневно производились ученія, безъ объявленія цѣли этихъ приготовленій, хотя молва от крыто говорила о предстоявшемъ нападеніи на Трансвааль, что встрѣчало полное сочувствіе въ англійскихъ кругахъ и у негровъ матабелэ, которые массами приходили предлагать свои услуги Чартередъ-компаніи, но имъ не особенно довѣряли, а потому они не были приняты.
   Когда возстаніе въ Іоганнесбургѣ разразилось и Джемсонъ получилъ письмо, взывавшее о помощи, онъ сообщилъ офицерамъ цѣль приготовленій, и всѣ выразили полное согласіе слѣдовать за нимъ. При этомъ во всѣхъ концахъ южной Африки вербовали волонтеровъ, набирали оружіе и, какъ сообщилъ Джемсонъ, въ самомъ Трансваалѣ тайно устроили перевязочные пункты и магазины съ провіантомъ. Джемсонъ сказалъ офицерамъ, что Сесиль Родсъ вполнѣ одобряетъ экспедицію, но, по своему оффиціальному положенію, долженъ держаться въ сторонѣ. Надо только занять Іоганнесбургъ, и тогда Капское правительство начнетъ переговоры для облегченія положенія англійскихъ переселенцевъ въ Трансваалѣ. Джемсонъ коснулся въ своихъ сообщеніяхъ осуществленія идеи африкандеровъ, т. е. основанія южно-африканскихъ штатовъ, которые примкнутъ къ Чартередъ-компаніи. Эта идея имѣла многихъ приверженцевъ во всѣхъ классахъ населенія и Джемсонъ особенно подчеркивалъ, что независимость отдѣльныхъ штатовъ затронута не будетъ, а предполагается только теперешнее правленіе Трансвааля замѣнить болѣе либеральнымъ и безпристрастнымъ.
   Всѣ телеграфные проводы были перерѣзаны, чтобъ никакое распоряженіе Капскаго правительства не могло задержать смѣлое предпріятіе, и докторъ Джемсонъ, получивъ призывы о помощи, 30-го декабря отдалъ приказъ выступить изъ Мефкинга. Рано утромъ 31-го декабря онъ перешелъ границу со своимъ войскомъ и занялъ мѣстечко Мамани въ Трансваалѣ.
   Онъ надѣялся не встрѣтить серьезныхъ затрудненій и свободно дойти до Іоганнесбурга, отстоящаго только на 200 километровъ отъ границы, но неожиданное препятствіе за держало его.
   Войска бетчуанской пограничной стражи, перейдя границу и убѣдясь въ несомнѣнномъ нападеніи на Трансвааль, отказались идти дальше безъ прямого приказанія англійскаго правительства. Солдаты выбрали отъ себя делегатомъ одного вахмистра, который заявилъ Джемсону и полковнику Виллугби, что они не пойдутъ въ страну, которой формально не объявлена война.
   Джемсонъ возразилъ, что походъ, дѣйствительно, совершается противъ буровъ, но съ единственной цѣлью защитить англійскихъ поданныхъ, а о настоящей войнѣ и рѣчи быть не можетъ. Ему удалось убѣдить солдатъ, но эти переговоры заняли не мало времени, а потому только на другой день двинулись дальше.
   Тѣмъ временемъ телеграфъ, вездѣ, гдѣ не успѣлъ его разрушить Джемсонъ, дѣятельно работалъ, и гонецъ отъ самого Сесиля Родса привезъ Джемсону приказъ пріостановить наступленіе, но онъ не сообщилъ о немъ и пошелъ дальше.
   Англійскій агентъ въ Іоганнесбургѣ послалъ Джемсону требованіе немедленно удалиться, но онъ и этому не повиновался.
   Командовавшій трансваальскими войсками въ Марико написалъ письмо, предостерегая Джемсона отъ продолженія его незаконныхъ дѣйствій, но Джемсонъ отвѣтилъ, что онъ идетъ по просьбѣ жителей Витватерсранда, для поддержанія ихъ законныхъ требованій и для защиты ихъ отъ произвола трансваальскаго правительства.
   Въ районѣ Марико подъѣхалъ къ нему верхомъ внукъ президента Элофъ и предложилъ отъ имени дѣда прекратить свои незаконныя дѣйствія, ибо своимъ самовольнымъ вторженіемъ въ страну онъ только вредитъ дѣлу, которому желаетъ помочь. Джемсонъ-же, всѣмъ распоряжавшійся одинъ, такъ какъ Виллугби не рѣшался ему противорѣчить, надменно принялъ Элофа, объявилъ его плѣннымъ и велѣлъ отобрать у него лошадь и оружіе.
   Но тутъ Виллугби и другіе офицеры возстали противъ такого произвола, говоря, что личность парламентера неприкосновенна, и потребовали немедленнаго его освобожденія. Джемсону пришлось уступить. Онъ велѣлъ освободить Элофа и возвратить ему лошадь, но молодой человѣкъ требовалъ и оружіе, на что Джемсонъ, отуманенный своимъ величіемъ, насмѣшливо отвѣтилъ, что онъ можетъ получить его надняхъ въ Преторіи.
   Джемсонъ одинъ распоряжался военными дѣйствіями, и странно, что англійскіе офицеры повиновались ему, хотя онъ дѣлалъ самые грубые промахи. Идти. черезъ Марико и мимо Рустербурга на Крюгерсдорпъ было уже потому грубой военной ошибкой, что эта мѣстность населена самыми убѣжденными, преданными бурами, и онъ могъ встрѣтить тутъ сильный отпоръ; но онъ во что-бы то ни стало хотѣлъ достигнуть Крюгерсдорпа, конечной станціи желѣзной дороги, надѣясь что его встрѣтятъ тамъ, и онъ послѣдній переходъ до Іоганнесбурга совершитъ по желѣзной дорогѣ. Но тутъ оказались рельсы снятыми, по недоразуМѣнію, его-же собственными агентами, которымъ онъ приказалъ ночью разрушить соединительный путь между Іоганнесбургомъ и Преторіей, чтобъ отрѣзать правительству сообщеніе съ магазинами и арсеналами.
   Такимъ образомъ, имъ пришлось идти пѣшкомъ, при чемъ этотъ походъ противорѣчилъ самымъ элементарнымъ военнымъ правиламъ.
   Джемсонъ, разсерженный, что первоначальный планъ его не удался, и желая дойти какъ можно скорѣе, чтобъ сократить путь на 80 километровъ, повелъ свое войско по лощинѣ между горами.
   На зарѣ новаго года англичане натолкнулись сначала на мѣстныхъ буровъ, которые заняли высоты и стрѣляли изъ-за прикрытій, а потомъ подошелъ отрядъ изъ Преторіи подъ командой Кронье, въ въ которомъ состоялъ и Куртъ.
   Кронье, имѣвшій въ своемъ распоряженіи около 400 человѣкъ, высылалъ ихъ партіями въ десять, двадцать человѣкъ на высоты, откуда они стрѣляли, сами оставаясь въ полной безопасности. Такой бой продолжался весь день, задерживая Джемсона въ лощинѣ, а къ ночи буры скрылись.
   Англійское войско понесло большой уронъ и было страшно истощено, такъ какъ провіанта у нихъ было немного, а въ этомъ ущельѣ даже воды не было въ достаточномъ количествѣ. Однако, несмотря на усталость, надо было идти впередъ и во что-бы то ни стало отбросить враговъ, чтобъ добраться до населенной мѣстности и достать пищи для солдатъ.
   Тутъ полковникъ Виллугби возсталъ противъ такого способа веденія похода, такъ какъ солдаты были въ полномъ изнеможеніи отъ непомѣрной жары, и потребовалъ на утро рѣшительнаго наступленія.
   Съ восходомъ солнца войско Джемсона двинулось. Они натолкнулись на слабый отрядъ буровъ, который показался въ открытомъ полѣ и скоро отступилъ. Джемсонъ погнался за ними, но изъ-за холма показалась бурская конница.
   Пѣхота не могла выдержать этого натиска, и англійская кавалерія поскакала навстрѣчу бурамъ. Завязался горячій бой.
   Въ первомъ ряду трансваальской конницы находился Фредерикъ Больцъ, дравшійся съ ожесточеніемъ. Куртъ былъ при Кронье.
   Жестоко дрались обѣ стороны. Больцъ попалъ въ схватку и былъ окруженъ нѣсколькими всадниками подъ предводительствомъ полковника Виллугби. Онъ отчаянно защищался, но, получивъ нѣсколько ранъ, едва держался въ сѣдлѣ.
   Куртъ увидалъ его безвыходное положеніе, позвалъ нѣсколькихъ всадниковъ и въ одинъ мигъ подскакалъ къ нему. Саблей прокладывая себѣ дорогу, онъ подоспѣлъ въ тотъ моментъ, когда англичанинъ занесъ оружіе надъ головой Фредерика. Куртъ отпарировалъ ударъ, ударилъ саблей противника и тотъ, обливаясь кровью, свалился съ лошади. Но другой противникъ сильнымъ ударомъ ранилъ Курта въ лѣвое плечо, такъ что онъ едва удержался въ сѣдлѣ и кровь полила изъ раны. И этого противника онъ еще успѣлъ отбить, но затѣмъ принужденъ былъ взять поводъ въ правую руку.
   Тутъ подоспѣли буры и съ такой силой ворвались въ ряды англичанъ, что они отступили въ разсыпную. Буры тоже вернулись въ свои прикрытія.
   Куртъ подъѣхалъ къ Фредерику и старался здоровой рукой поддержать его, чтобъ только добраться до пригорка.
   -- Я вамъ обязанъ жизнью, господинъ Форбергъ,-- слабымъ голосомъ проговорилъ Фредерикъ.-- Вы рисковали своей жизнью для меня, безъ васъ меня ужъ не было-бы на свѣтѣ.
   -- Я исполнилъ мой долгъ солдата и товарища и за это благодарить нельзя. Я ужъ вознагражденъ, такъ какъ мнѣ удалось отбить васъ у враговъ.
   Доѣхавъ до безопаснаго мѣста, Куртъ помогъ Фредерику сойти съ лошади и уложить его на траву. Кавалерія кончила свое дѣло.
   Нѣсколько мелкихъ бурскихъ отрядовъ показались на опушкѣ лѣса и скрылись, когда англичане открыли огонь.
   Полковникъ Виллугби требовалъ немедленнаго наступленія.
   Джемсонъ сталъ ободрять солдатъ, говоря, что теперь побѣда обезпечена, такъ какъ враги отступаютъ, и англичане, собравъ послѣднія силы, пошли впередъ.
   Бургі скрылись. Путь былъ широкъ и казался свободнымъ, но онъ скоро внезапно съузился, и спѣшившіе впередъ англичане были настигнуты съ тыла вышедшими изъ лѣса бурами. Они попали въ ущелье, кругомъ окруженное горами, съ которыхъ стрѣляли буры. Англичане пришли въ полное смятеніе, у нихъ и зарядовъ не хватало и они едва держались на ногахъ отъ голода и жары.
   Джемсонъ старался воодушевить ихъ; онъ велѣлъ вывезти пушки и стрѣлять въ горы и въ преслѣдующихъ ихъ буровъ, но какъ только артиллерія двинулась, по ней открыли огонь, перебили людей и привели ее въ бездѣйствіе.
   Виллугби объявилъ дальнѣйшее сопротивленіе невозможнымъ и потребовалъ перемирія или сдачи.
   Джемсонъ разгорячился, но его сломили нравственныя волненія и непривычное физическое утомленіе. Сила и энергія его точно сразу пропали, онъ сошелъ съ лошади, велѣлъ вывѣсить бѣлый флагъ и сѣлъ на землю, прислонясь къ дереву.
   Привязали бѣлый платокъ къ длинной палкѣ и начали имъ махать. Огонь немедленно прекратился.
   Тогда Виллугби наскоро написалъ записку и послалъ ее съ офицеромъ; его привели къ Кронье, при которомъ опять находился Куртъ, несмотря на свою рану. Прочитавъ записку, Кронье отвѣтилъ:
   -- Я требую, чтобъ англичане сдались и немедленно сложили оружіе. Я никого не лишу жизни, хотя имѣлъ-бы право разстрѣлять какъ предателей и мятежниковъ. Плѣнные будутъ препровождены въ Преторію, гдѣ правительство распорядится ихъ судьбой. Скажите вашему командиру, что эти условія неизмѣнны; если онъ ихъ не приметъ, то сраженіе возобновится сейчасъ-же.
   Англичанинъ поклонился и поспѣшилъ обратно.
   Виллугби сообщилъ этотъ отвѣтъ совершенно убитому Джемсону, который только кивнулъ головой, не говоря ни слова. Виллугби послалъ сказать Кронье, что онъ сдается, и велѣлъ складывать оружіе.
   Сейчасъ-же явились буры и убрали оружіе въ фургоны.
   Кронье подъѣхалъ и подалъ руку Виллугби, говоря:
   -- Мнѣ жаль, что васъ повели на дурное, незаконное дѣло. Лучше было-бы намъ встрѣтиться въ правильномъ, честномъ бою, какъ подобаетъ солдатамъ.
   Виллугби молча опустилъ голову.
   Джемсонъ съ трудомъ поднялся и тоже подошелъ, но Кронье холодно отвѣтилъ на его поклонъ, не сказавъ ни слова.
   Буры просто и привѣтливо подошли къ плѣннымъ солдатамъ и принесли имъ пищи и питья.
   Только по адресу Джемсона и нѣкоторыхъ англійскихъ офицеровъ раздались кое-какія насмѣшливыя замѣчанія, но Кронье сейчасъ-же строго оборвалъ ихъ.
   Потомъ двинулись въ путь.
   Джемсона, Виллугби и старшихъ офицеровъ посадили въ фургоны подъ вооруженнымъ конвоемъ. Буры повезли пушки и сопровождали плѣнныхъ солдатъ.
   Многіе англійскіе солдаты, особенно тѣ, которые еще на границѣ протестовали противъ вторженія въ чужую страну, громко выражали негодованіе противъ начальства, подвергшаго ихъ тяжелой и позорной участи.
   Кронье и штабъ его ѣхали впереди, за нимъ слѣдовалъ весь транспортъ, направляясь къ желѣзной дорогѣ.
   Куртъ позаботился, чтобъ Фредерику Больцу были сдѣланы перевязки и его положили въ фургонъ, такъ какъ онъ не могъ держаться на лошади.
   Самъ Куртъ ѣхалъ верхомъ, отложивъ перевязку до станціи.
   Такъ двигалось побѣдоносное шествіе буровъ по долинамъ и ущельямъ для предоставленія враговъ на судъ правительства, противъ котораго былъ направленъ ихъ коварный замыселъ.
   

XII.

   Въ Крюгерсдорпѣ находился генералъ Жуберъ. Онъ счелъ позицію у Крокодиловой рѣки менѣе важной, и все вниманіе обратилъ на подавленіе возстанія въ Іоганнесбургѣ.
   Высоты подъ городомъ были заняты и всѣ дороги преграждены; войска и артиллерія были наготовѣ, чтобъ немедленно занять городъ.
   Главный комиссаръ англійскаго правительства прибылъ изъ Капштадта въ Іоганнесбургъ, а президентъ Крюгеръ послалъ заявленіе Реформъ-комитету, возвѣстившему себя временнымъ правительствомъ, что онъ требуетъ безусловнаго сложенія оружія и только тогда войдетъ въ размотрѣніе желаній и жалобъ комитета. Главный комиссаръ, отъ имени англійскаго правительства, строжайше запретилъ вооруженное сопротивленіе.
   По нѣкоторомъ размышленіи, временное правительство, получившее уже извѣстіе о взятіи въ плѣнъ отряда Джемсона, рѣшило сдаться и довѣрить свою участь главному комиссару.
   Обезоруженное войско Чартередъ-компаніи было оставлено пока подъ сильной стражей въ Крюгерскопѣ, а Джемсонъ и плѣнные офицеры отправлены подъ конвоемъ въ Преторію.
   И туда ужъ дошла радостная вѣсть о блестящей побѣдѣ; люди собирались группами на улицахъ, поздравляя другъ друга, а когда прибылъ Кронье со своимъ штабомъ, то ему и войску устроили шумныя оваціи.
   Президентъ Крюгера находился въ зданіи правительства со своими близкими и отъ души поздравилъ Кронье, который очень хвалилъ Курта, и горячо поблагодарилъ всѣхъ участвовавшихъ офицеровъ.
   Мериссенъ былъ тоже тутъ. Онъ обнялъ Курта и повелъ его въ отель.
   Доротея выбѣжала къ нимъ навстрѣчу, а увидавъ его подвязанную руку, она съ гордо сіяющимъ взглядомъ посмотрѣла на него.
   -- Вы сражались за мою родину и пролили вашу кровь за нее, и я не могу не выразить вамъ мое уваженіе и благодарность.
   Фредерикъ Больцъ также пріѣхалъ въ фургонѣ, лежа на соломѣ и одѣялахъ.
   Старикъ Больцъ встрѣтилъ его и уложилъ съ нѣжной заботливостью. Онъ совсѣмъ измѣнился -- такъ поразила его возможность потерять сына. Когда же Фредерикъ слабымъ голосомъ разсказалъ ему, какъ его окружили враги и какъ Форбергъ спасъ его съ опасностью собственной жизни, у старика показались слезы на глазахъ. Онъ поспѣшилъ къ Мериссену и разсказалъ ему, что слышалъ отъ сына.
   Мериссенъ задумчиво опустилъ голову, потомъ взялъ за руку старика и сказалъ:
   -- Послушайте, другъ мой, я хочу сказать вамъ серьезную вещь...
   Больцъ сѣлъ, такъ какъ у него колѣни дрожали отъ волненія, а Мериссенъ заговорилъ торжественно:
   -- Старый другъ, мы обмѣнялись когда-то словомъ на всю жизнь соединитъ нашихъ дѣтей. Слово это выполнено, и свадьба вашего сына съ моей дочерью скоро состоится, но это потребовало тяжелыхъ жертвъ, которыя остались вамъ неизвѣстны, потому что онѣ не могли нарушить бурское слово.
   Больцъ удивленно и вопросительно смотрѣлъ на него.
   -- Великую жертву принесла моя дочь: она не любитъ вашего сына -- по вашему и моему убѣжденію это не мѣшаетъ счастливому браку -- но тутъ жертва была тяжелѣе, такъ какъ дочь моя призналась мнѣ, что любитъ другого -- нашего друга Курта Форберга...
   -- Курта Форберга?-- почти съ испугомъ повторилъ Больцъ.-- И онъ...
   -- И онъ любитъ мою дочь и хотѣлъ просилъ ея руки, когда узналъ, что я связанъ моимъ словомъ. Онъ ни однимъ взглядомъ не выдалъ себя. Еслибъ моя дочь это узнала, она, пожалуй, не была-бы въ состояніи исполнить мою волю, но онъ удалился и принесъ свою любовь въ жертву моему дому, въ который не хотѣлъ вносить раздора.
   -- Онъ это сдѣлалъ? Какъ это честно и благородно съ его стороны!
   -- Конечно, честно и благородно, но это не могло избавить меня отъ моего слова и я все-таки ничего не сказалъ. Но судьба, или, вѣрнѣе, Провидѣніе не отступило отъ своихъ предначертаній. Теперь, другъ Больцъ, случилось нѣчто неожиданное: Куртъ спасъ отъ смерти вашего сына, онъ рисковалъ жизнью для того, кто отнялъ у него надежду на счастье. Немногіе, пожалуй, были-бы способны на такое самоотверженіе. Что вы на это скажете? Наше слово лишаетъ счастья мою дочь. Куртъ сохранилъ вамъ сына, который подчиняется нашему рѣшенію, но только друженъ съ дѣтства съ моей дочерью и былъ бы также счастливъ съ другой женой. Какъ вы думаете, другъ, не обязаны-ли мы оба одну жертву покрыть другой и возвратить другъ другу данное слово, давъ моей дочери и спасителю вашего сына то счастье, на которое Фредерикъ и не особенно претендуетъ?
   Въ холодныхъ, обыкновенно недовѣрчивыхъ глазахъ Больца, засвѣтился добрый огонекъ.
   -- Вы правы, другъ, тысячу разъ правы. Ни одинъ изъ насъ не можетъ нарушить своего слова, но мы можемъ возвратить его другъ другу. Вы дадите счастье вашей дочери, а я докажу Форбергу, что умѣю благодарить за спасеніе моего сына. Фредерикъ не будетъ противъ, я въ этомъ увѣренъ.
   Онъ крѣпко пожалъ протянутую руку руку Мериссена и радостно воскликнулъ:
   -- Рѣшено, значитъ! Пойдемте, сообщимъ это моему сыну, а вашей дочери говорите сами.
   Они пошли къ Фредерику, вкратцѣ сообщили ему въ чемъ дѣло, и онъ сказалъ съ волненіемъ:
   -- Слава Богу, что такъ вышло! Еслибъ я зналъ, что Куртъ и Доротея любятъ другъ друга, я давно попросилъ-бы тебя, отецъ, избавить насъ отъ вашего соглашенія. Хоть я и не приношу жертвы, уступая дорогу Форбергу, но мнѣ все-таки тяжело было-бы узнать, что я лишилъ его счастья. Теперь, по крайней мѣрѣ, я увѣренъ, что онъ можетъ навсегда остаться моимъ другомъ.
   На другое утро докторъ сдѣлалъ перевязку Курту и подподтвердилъ, что выздоровленіе не замедлитъ.
   По приглашенію Мериссена, Куртъ пришелъ къ нимъ въ столовую, но съ стѣсненнымъ сердцемъ, такъ какъ чувствовалъ, что свиданіе съ Доротеей растравляетъ его рану, начинавшую заживать въ Барбертонѣ.
   И старикъ Больцъ пришелъ, совсѣмъ неузнаваемый: лицо у него было веселое, на губахъ играла многозначительная улыбка, глаза смотрѣли прямо и ласково.
   -- Послѣ радостнаго вчерашняго дня,-- началъ Мериссенъ:-- я хотѣлъ бы и сегодняшній ознаменовать веселымъ семейнымъ событіемъ. Мы съ Больцемъ,-- обратился онъ къ женѣ:-- рѣшили соединить нашихъ дѣтей и свадьба должна была скоро состояться, еслибъ не эти печальныя событія.
   Доротея поблѣднѣла, опустивъ голову, и Куртъ невольно отвернулся, чтобъ скрыть свое волненіе.
   -- Но теперь мы возвратили другъ другу наше слово, когда я сообщилъ Больцу, что у Доротеи другая любовь, которую и другъ мой Больцъ признаетъ.
   Яркая краска залила лицо Доротеи; она съ ужасомъ посмотрѣла на отца, мелькомъ взглянула на Курта и еще ниже опустила голову.
   -- Слѣдовательно, Доротея свободна, ея помолвка съ Фредерикомъ нарушена. Теперь остается узнать, дастъ-ли ей счастье ея любовь? Но на этотъ вопросъ можетъ отвѣтить только Форбергъ и я надѣюсь, что онъ позволитъ мнѣ его задать ему.
   Больцъ лукаво ухмылялся. Госпожа Мериссенъ широко открыла глаза отъ удивленія. Куртъ вскочилъ, не вѣря своимъ ушамъ, а Доротея слабо вскрикнула, видя свою завѣтную тайну разоблаченной.
   -- Итакъ, мой другъ, какой-же вы мнѣ дадите отвѣтъ?-- съ улыбкой спросилъ Мериссенъ.
   -- Господи! вы знаете его давно, я только вамъ довѣрилъ мою тайну.
   Доротея вскочила и посмотрѣла на Курта съ недоумѣніемъ и счастливой надеждой.
   -- Не пугайтесь, что вашъ отецъ выдалъ вашу тайну,-- сказалъ Куртъ, цѣлуя ея руку.-- Я не смѣлъ надѣяться на такое счастье и рѣшилъ стойко выносить мое горе.
   Она смотрѣла на него какъ во снѣ, но просто и сердечно отвѣтила на его поцѣлуй, когда онъ горячо обнялъ ее здоровой рукой.
   Больцъ крѣпко пожалъ имъ руки и отъ души поздравилъ, потомъ Мериссенъ подвелъ обоихъ къ женѣ.
   -- Мнѣ слѣдовало бы разсердиться, что все это скрывалось отъ меня. Слава Богу, что все благополучно устроилось.
   -- А теперь пойдемте всѣ къ моему бѣдному Фредерику,-- сказалъ Больцъ.-- Онъ отъ души поздравитъ счастливую парочку, хотя, пожалуй, все-таки позавидуетъ, -- Доротея никогда не была такой хорошенькой, будучи его невѣстой.
   Фредерикъ искренно поздравилъ ихъ и, шутя, попросилъ прощенья у Доротеи, что такъ легко отказался отъ нея.
   -- Но я все-таки не достался-бы тебѣ, еслибъ Куртъ не отбилъ меня у англичанъ,-- замѣтилъ онъ, смѣясь.
   Они скоро ушли, чтобъ не утомлять Фредерика разговорами, да и Курту надо было идти съ Мериссеномъ въ правительственное зданіе за приказаніями и новыми свѣдѣніями о положеніи дѣла.
   Президентъ Крюгеръ былъ въ залѣ засѣданій и заботливо освѣдомился о здоровьи Курта.
   -- Позвольте мнѣ сообщить вамъ,-- сказалъ, обращаясь къ президенту, Мериссенъ:-- что господинъ Куртъ Форбергъ намѣревается прочно соединиться съ нашимъ отечествомъ и женится на моей дочери Доротеѣ..
   -- Вотъ это искренно радуетъ меня!-- воскликнулъ президентъ, пожимая руку Курта.-- Такимъ иностранцамъ мы всегда рады. Вы, конечно, получите всѣ права гражданства, а Мериссена я отъ души поздравляю съ такимъ зятемъ.
   Вошелъ чиновникъ и почтительно подалъ президенту депешу.
   Крюгеръ сначала удивился, потомъ видимо обрадовался, всталъ и громко сказалъ:
   -- Дорогіе друзья, послушайте телеграмму, присланную мнѣ его величествомъ германскимъ императоромъ: "искренно поздравляю, что вамъ удалось, не обращаясь къ помощи иностранныхъ державъ, собственными силами вашего народа, водворить порядокъ, нарушенный вооруженными мятежниками, и отстоять независимость страны". Могу только воскликнуть: да здравствуетъ германскій императоръ, искренній, безкорыстный другъ южно-африканской республики, который вспомнилъ о насъ въ минуту опасности и привѣтствуетъ побѣду праваго дѣла.
   Громкое "ура" было восторженно подхваченно всѣми присутствовавшими.
   Куртъ былъ тронутъ и радостно взволнованъ.
   -- Наши родины также тѣсно связаны, какъ будутъ связаны наши семьи,-- сказалъ ему Мериссенъ.-- У насъ вы не отдалитесь отъ вашего отечества.
   Не успѣли они проститься, какъ чиновникъ принесъ президенту большой конвертъ съ печатью.
   Крюгеръ вскрылъ его и нахмурился.
   -- Верховный судъ республики, послѣ всесторонняго разсмотрѣнія, сообщаетъ приговоръ надъ докторомъ Джемсономъ и главными руководителями преступной экспедиціи -- полковникомъ Виллугби и майоромъ Уайтъ. За доказанную государственную измѣну они приговорены къ смертной казни чрезъ разстрѣляніе.
   Всѣ присутствовавшіе молчали, а генералъ Жуберъ одобрительно кивнулъ головой, говоря:
   -- Другого приговора и быть не могло. Наказаніе заслуженно и справедливо!
   -- Заслуженно и справедливо, это вѣрно.-- замѣтилъ президентъ, послѣ минутнаго раздумья: -- но мы остались побѣдителями и война кончена, такъ какъ англійское правительство строго запретило своимъ подданнымъ и Чартередъ-компаніи предпринимать что-либо противозаконное. Еслибъ война продолжалась, то я утвердилъ-бы этотъ приговоръ и велѣлъ бы немедленно привести его въ исполненіе, но побѣдителю пристало великодушіе и конечная цѣль наша -- миръ. Я задержу исполненіе приговора до свиданья съ главнымъ комиссаромъ Робинзономъ.
   Жуберъ покачалъ головой, не сочувствуя этой снисходительности, а съ улицы послышались громкіе крики, и одинъ изъ секретарей быстро вбѣжалъ, говоря:
   -- Народъ собрался цѣлой толпой; узнали, что докторъ Джемсонъ и его сообщники приговорены къ смертной казни и народъ ждетъ немедленнаго исполненія приговора. Кричатъ: "смерть предателямъ! смерть измѣнникамъ!" а также: "да здравствуетъ президентъ! да здравствуетъ судъ!"
   Блѣдное лицо президента слегка покраснѣло.
   -- Я не поддался требованіямъ иностранцевъ и не поддамся крикамъ толпы, ослѣпленной ненавистью къ врагамъ и неспособной къ здравому сужденію. Довѣріе гражданъ выбрало меня президентомъ и я теперь больше, чѣмъ когда-либо, требую доказательства этого довѣрія. Я не колебался идти навстрѣчу опасности; Господь послалъ намъ побѣду, и я хочу воспользоваться ею на пользу и благо нашего отечества. Пошлите нѣсколькихъ человѣкъ поговорить въ этомъ духѣ съ народомъ. Я увѣренъ, что онъ послушается голоса разума.
   Мериссенъ ушелъ съ Куртомъ и засталъ на улицѣ толпу, громко требовавшую смерти осужденныхъ.
   Мериссенъ поговорилъ съ самыми возбужденными; они сначала удивились, но слова всѣмъ извѣстнаго и уважаемаго человѣка произвели свое дѣйствіе, крики стали умолкать и толпа постепенно разошлась.
   Часъ спустя, Мериссенъ съ семьей и Куртомъ уѣхалъ въ Іоганнесбургъ, куда долженъ былъ пріѣхать и Больцъ, какъ только поправится Фредерикъ.

-----

   На вокзалѣ въ Іоганнесбургѣ было громадное оживленіе. Многіе, покинувшіе городъ изъ-за безпорядковъ, возвращались обратно, другіе-же, находя свое дальнѣйшее пребываніе тамъ небезопаснымъ, ждали ближайшаго поѣзда, чтобъ незамѣтно удалиться.
   Миссъ Элленъ и Гутвайтъ стояли у двери въ дорожныхъ костюмахъ и спрятались за группу пассажировъ, увидя Мериссена и Курта. Бѣгающіе глаза Гутвайта сверкали ненавистью.
   -- Этотъ нахальный нѣмецъ, ставшій мнѣ поперекъ дороги, побѣдоносно возвращается, и я долженъ безсильно смотрѣть на это!
   -- Забудьте о немъ,-- возразила миссъ Элленъ.-- У меня тоже есть неоконченные счеты съ нимъ, но противъ судьбы не пойдешь, а. она видимо покровительствуетъ ему. Все-таки мы здѣсь не даромъ прожили и можемъ быть довольньы, что намъ удастся безпрепятственно выѣхать отсюда.
   Миссъ Элленъ опустила густой вуаль. Гутвайтъ надвинулъ шляпу на глаза, и они сѣли въ готовый къ отходу поѣздъ.
   Куртъ поѣхалъ къ Мериссену, который требовалъ, чтобъ онъ непремѣнно жилъ у нихъ, пока будутъ отдѣлывать флигель, предназначенный новобрачнымъ.
   Служащіе и прислуга фермы радостно привѣтствовали своихъ хозяевъ. Все было въ порядкѣ и никакой опасности не подвергалась.
   Счастивая семья долго не расходилась. Въ ознаменованіе торжества, Мериссенъ велѣлъ подать шампанскаго, и не одинъ бокалъ былъ выпитъ за обрученныхъ, за побѣду надъ врагами, за буровъ, за нѣмцевъ и за германскаго императора.
   

XIII.

   Рана Курта быстро заживала, чему, помимо лѣченія, главнымъ образомъ, способствовало, вѣроятно, его спокойное и счастливое душевное настроеніе.
   Дни проходили мирно и однообразно.
   Благодаря разумной сдержанности президета Крюгера и предупредительности англійскаго правительства, крупное политическое событіе приходило къ удовлетворительному окончанію. Президентъ вѣжливо, но рѣшительно отклонилъ предложенное посредничество англійскаго министра между иностранцами и трансваальскимъ правительствомъ, но съ главнымъ комиссаромъ Робинзономъ они пришли къ слѣдующему соглашенію: Джемсонъ и его офицеры будутъ отправлены въ Англію для суда надъ ними, а плѣнные солдаты будутъ сданы англійскому правительству, при чемъ Робинзонъ обѣщалъ, что вожаки движенія понесутъ заслуженную кару. Участь плѣнныхъ солдатъ предоставлялась усмотрѣнію англійскаго правительства, и это соглашеніе было приведено въ исполненіе послѣ того, какъ губернаторъ Наталя взялъ на свою отвѣтственность доставленіе плѣнныхъ въ Англію.
   Послѣ сдачи Іоганнесбурга, члены Реформъ-комитета были арестованы, въ томъ числѣ и Чарльзъ Леонардъ въ Капштадтѣ, и препровождены въ Іоганнесбургъ. Эти арестованные хорошо содержались и имъ дозволялись свиданія для веденія промышленныхъ предпріятій, и вскорѣ они были выпущены на свободу, а въ видѣ залога было описано все ихъ движимое и недвижимое имущество. Іоганнесбургъ опять принялъ свой обычный видъ. По улицамъ снова разъѣзжали блестящіе экипажи милліонеровъ, въ томъ числѣ и господина Баритоно съ супругой, разукрашенной брилліантами, въ дорожныхъ пестрыхъ туалетахъ. Недавніе безпорядки казались забытыми. Но скрытое раздраженіе не пропало, и, можетъ быть, еще сильнѣе, какъ у иностранцевъ, такъ и у буровъ, которые, несмотря на предупредительность англійскаго правительства, были убѣждены, что и Капское правительство, и лондонскій кабинетъ держались-бы совсѣмъ иначе, еслибъ экспедиція доктора Джемсона увѣнчалась успѣхомъ.
   Войска Оранжевой республики, выставленныя на границѣ, удалились, такъ какъ англійское правительство положительно запретило приближеніе къ этой границѣ войскамъ Чартередъ-компаніи.
   Сесиль Родсъ заявилъ, что докторъ Джемсонъ дѣйствовалъ по собственной иниціативѣ, безъ его вѣдома и согласія, вслѣдствіе чего Джемсона устранили отъ управленія Чартередъ-компаніей и назначили на его мѣсто губернатора Бетчуанланда Ньютона.
   Сесиль Родсъ тоже отказался отъ поста министра, такъ какъ Капское правительство не вѣрило, что беззаконное нападеніе Джемсона совершилось безъ его участія.
   Отношенія Курта и Доротеи были такъ просты и сердечны, точно они ужъ давно были соединены на всю жизнь. Она развилась совершенно въ его духѣ, по его взглядамъ и понятіямъ, и считала себя его собственностью, а онъ былъ счастливъ и гордился такой беззавѣтной любовью.
   Куртъ сейчасъ-же написалъ отцу, прося его пріѣхать, а если ему понравится новое отечество, то, и окончательно поселиться въ Трансваалѣ.
   Доротея тоже написала ему письмо, полное почтенія и сердечности, говоря, что величайшимъ счастьемъ для нея было-бы покоить его старость и заслужить его расположеніе.
   Куртъ заботился о возстановленіи правильнаго производства копей, нарушеннаго безпорядками и исчезновеніемъ Гутвайта, забравшаго съ собой и наличную кассу. При этомъ онъ охотно помогалъ Доротеѣ, изучая и эту отрасль хозяйства, которую Мериссенъ не хотѣлъ бросать, несмотря на полное сочувствіе новѣйшей промышленности. Онъ охотно ходилъ съ ней къ страусамъ, которые скоро привыкли къ нему и такъ же слушались, какъ и Доротею.
   Однажды онъ кормилъ съ ней птицъ, когда ему доложили, что негритянка изъ Барбертона желаетъ его видѣть.
   Куртъ испугался.
   -- Помнишь, я разсказывалъ тебѣ о Браунѣ, который завѣдывалъ копями твоего отца въ Барбертонѣ? Я писалъ ему на-дняхъ, спрашивая, можетъ-ли онъ перенести путешествіе, и хотѣлъ ѣхать за нимъ, какъ только моя рана заживетъ. Отвѣта я не получилъ, а пришла эта негритянка отъ него и я боюсь, что она пришла съ печальнымъ извѣстіемъ.
   Онъ поспѣшилъ въ домъ и засталъ у двери своей комнаты Маріанну, которая, при видѣ его, громко зарыдала и бросилась цѣловать его руку.
   Онъ ввелъ ее въ комнаѣу и съ тревогой спросилъ:
   -- Какія извѣстія принесла ты, Маріанна? Что подѣлываетъ Браунъ? Когда можно будетъ ему пріѣхать?
   Маріанна все рыдала и съ трудомъ выговорила:
   -- Онъ не пріѣдетъ. Маріанна потеряла своего хозяина, а господинъ Форбергъ своего друга. Злая смерть унесла его три дня тому назадъ. Мы уже надѣялись, что онъ поправится, но опять пошла кровь горломъ, и онъ навѣки закрылъ глаза. Онъ пошелъ къ Богу, онъ никому не дѣлалъ зла и счастливъ теперь, а бѣдная Маріанна все потеряла и тоже должна умереть.
   Задыхаясь отъ слезъ, она подала Курту два письма.
   Одно было отъ доктора, который писалъ, что положеніе Карла Брауна уже давно было безнадежно и онъ умеръ отъ возобновившагося кровотеченія. На похоронахъ были всѣ рабочіе, пожелавшіе проводить тѣло добраго господина, какъ они его звали. Второе письмо, въ конвертѣ безъ адреса, было написано дрожащей рукой Брауна. Онъ благодарилъ Курта за дружбу и участіе и просилъ не забывать его. Послѣдней его заботой была Маріанна. Она одна на свѣтѣ, онъ оставляетъ ей свои сбереженія и проситъ Курта быть ея защитникомъ.
   Маріанна опустилась на колѣни, и со слезами шептала молитвы.
   -- Встань, Маріанна,-- сказалъ Форбергъ, положивъ ей руку на плечо.-- Твой хозяинъ оставилъ тебѣ, что имѣлъ, и поручилъ тебя мнѣ. Ты не будешь ни бѣдна, ни одинока.
   Негритянка съ невыразимой благодарностью взглянула на него и взялась за свой крестикъ:
   -- Богъ благословитъ моего хозяина и господина Форберга, который будетъ теперь моимъ господиномъ.
   -- Пойдемъ, я сведу тебя'къ твоей будущей хозяйкѣ.
   -- Будущая хозяйка Маріанны?-- съ испугомъ вскричала она.-- Господинъ Форбергъ хочетъ прогнать Маріанну?
   -- Нѣтъ,-- съ улыбкой успокоилъ ее Куртъ:-- я не прогоню тебя, но моя будущая жена будетъ тебѣ доброй хозяйкой, за это я ручаюсь.
   И онъ повелъ негритянку къ Доротеѣ.
   -- Вотъ Маріанна, про которую я тебѣ говорилъ. Бѣдный Браунъ скончался и поручилъ мнѣ позаботиться о ней; она ходила за нимъ съ истинно христіанской любовью и преданностью.
   -- Здравствуй, Маріанна,-- съ глубокой сердечностью сказала Доротея.-- Надѣюсь, что тебѣ будетъ хорошо у насъ, и ты не будешь простой служанкой въ нашемъ домѣ.
   Маріанна пристально посмотрѣла на Доротею, потомъ опять заплакала, но на губахъ ея появилась грустная улыбка.
   -- Господинъ Форбергъ отдалъ Маріанну доброй хозяйкѣ, она видитъ это по ея кроткимъ, яснымъ глазамъ. Маріанна будетъ послушно и вѣрно служить ей.
   Она наклонилась и почтительно поцѣловала край платья Доротеи.
   Пришла госпожа Мериссенъ, уже знавшая грустную исторію Брауна, и тоже ласково приняла Маріанну. Ей отвели отдѣльную комнату, гдѣ она могла предаваться своему горю.
   Въ тотъ-же день Курту предстояло еще неожиданное свиданіе.
   Послѣ обѣда, когда семья пила кофе въ бесѣдкѣ, его позвали, и онъ съ удивленіемъ увидалъ передъ собой Ярновскаго. Платье на немъ было изорванное, лицо блѣдное, глаза смотрѣли устало и напряженно.
   -- Господинъ Форбергъ,-- заговроилъ онъ, когда Куртъ нехотя ввелъ его въ свою комнату:-- я очень виноватъ передъ вами и каюсь чистосердечно. Я помогалъ врагамъ вашимъ, и это было очень скверно, послѣ вашей доброты ко мнѣ. Клянусь вамъ только, что я не участвовалъ въ замыслахъ негодяя Гутвайта; я не участвовалъ въ похищеніи и даже не зналъ въ чемъ дѣло, когда онъ велѣлъ мнѣ стеречь домъ этой миссъ Элленъ и немедленно сообщить, если придетъ господинъ Мериссенъ или кто-нибудь изъ его людей.
   -- Все, что вы дѣлали противъ меня, я могу простить, но никогда не прощу, что вы принимали участіе въ гнусномъ замыслѣ Гутвайта и не вѣрю вашимъ клятвамъ.
   -- Можете мнѣ вѣрить, господинъ Форбергъ,-- съ мольбой произнесъ Ярновскій.-- Еслибъ я участвовалъ, то этотъ Гутвайтъ навѣрно не посмѣлъ-бы презрительно выгнать меня, когда я требовалъ, чтобъ онъ увезъ меня съ собой. Онъ бросилъ меня здѣсь, въ нищетѣ, и я долженъ попасть въ руки полиціи. Вы великодушны, господинъ Форбергъ, и можете меня спасти.
   -- Какъ я могу васъ спасти и зачѣмъ мнѣ васъ спасать?-- спросилъ Куртъ.
   -- Чтобъ дать подняться человѣку и обратить его на пусть истины,-- воскликнулъ Ярновскій.-- Я обѣщаю вамъ исправиться, если вы протянете мнѣ руку помощи. Я безъ гроша, а послѣ того, что здѣсь произошло, мнѣ никто не дастъ дѣла и уѣхать я не могу безъ денегъ. На улицѣ меня прямо заберетъ полиція, она стала бдительна теперь, а тогда мнѣ ужъ не подняться, никогда изъ этого омута, въ который я опустился. Я во всемъ сознаюсь вамъ. Я не солгалъ, что австрійская Галиція моя родина. Съ юности я предавался пороку, а потомъ и преступленію. Я вынесъ долгое тюремное заключеніе,-- не спрашивайте за что,-- преступленіе было тяжкое, но я могу подняться, если мнѣ помогутъ. Отбывъ наказаніе, я пріѣхалъ сюда, но и здѣсь не нашелъ честнаго заработка и часто приходилось заниматься темными дѣлами. Но и это кончилось; я долженъ пасть окончательно или пойти на смѣлыя преступленія, которыя тоже не долго останутся безнаказанными. Сжальтесь надо мной, господинъ Форбергъ. Я пришелъ къ вамъ, хотя сильно виноватъ передъ вами, такъ какъ тѣ, которымъ я служилъ, оттолкнули меня. Дайте мнѣ какую-нибудь работу на вашихъ копяхъ, я все буду дѣлать. Тамъ полиція меня не возьметъ, я добуду себѣ кусокъ хлѣба и все-таки изъ меня, можетъ быть, еще выйдетъ честный человѣкъ.
   Куртъ молча стоялъ мрачный, но, взглянувъ на это жалкое, блѣдное лицо и умоляющіе глаза, онъ невольно смягчился.
   "Богъ послалъ мнѣ такъ много счастья, что я не могу оттолкнуть этого бѣдняка" -- подумалъ онъ про себя и сказалъ, обращаясь къ Ярновскому:
   -- Я забуду зло, которое вы мнѣ причинили, повѣрю, что вы не участвовали въ преступленіи Гутвайта и помогу вамъ, но предупреждаю, что, при малѣйшемъ поползновеніи вашемъ вернуться къ прежнему образу жизни, я предоставлю васъ вашей участи.
   -- Вы будете довольны мной, а я никогда не забуду, чѣмъ я вамъ обязанъ.
   -- Лучшимъ доказательствомъ благодарности будетъ то, что вы сдѣлаетесь честнымъ человѣкомъ,-- сказалъ Куртъ.-- Возьмите это на первое время,-- продолжалъ онъ, давая ему нѣсколько золотыхъ:-- и отправляйтесь къ старшему надсмотрщику копей въ Барбертонѣ.
   Онъ наскоро написалъ нѣсколько словъ.
   -- Отдайте ему эту записку; онъ дастъ вамъ работу, и я буду имѣть свѣдѣнія о васъ, надѣюсь, хорошія, чтобъ имѣть возможность продолжать заботиться о васъ.
   Дрожащими руками взялъ Ярновскій деньги и записку и молча поклонился, а въ глазахъ его свѣтилась искренняя, глубокая благодарность.
   Время шло быстро.
   Куртъ поправился, и Фредерикъ Больцъ вернулся совершенно здоровый въ Іоганнесбургъ.
   Старикъ Форбергъ выѣхалъ немедленно по полученіи письма Курта и прибылъ нѣсколько усталый, но веселый и довольный. Куртъ приготовилъ ему удобную квартиру и слугу негра, и старикъ очень скоро освоился съ новой обстановкой. Онъ подружился съ Мериссеномъ и ландростомъ Брандисомъ и былъ въ полномъ восторгъ отъ Доротеи, которая выказывала ему глубокую нѣжность и старалась предугадать малѣйшія его желанія.
   Помѣщеніе для молодыхъ во флигелѣ дома Мериссена было готово; Мериссенъ отступилъ при этомъ отъ привычной ему простоты, соединивъ тамъ всю европейскую изысканность и роскошь, и назначилъ день свадьбы.
   

XIV.

   Весь домъ Мериссена былъ празднично разукрашенъ. Свадьба Курта и Доротеи была назначена въ ясный весенній день мая мѣсяца. Торжество должно было состояться по стариннымъ обычаямъ буровъ, отъ которыхъ не хотѣлъ отступать Мериссенъ, несмотря на свои передовые взгляды. "Въ старыхъ порядкахъ и обычаяхъ заключается сила народовъ",-- всегда говорилъ онъ, и въ этомъ отношеніи ставилъ въ примѣръ англичанъ,-- хоть и не любилъ ихъ вообще,-- которые, при крайнемъ матеріализмѣ во внѣшней жизни, держатся дома старинныхъ обычаевъ.
   Изъ Капштадта пріѣхали Петерсоны и Бредстоны и Люси, нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ вышедшая замужъ за Чарльза. Всѣ привезли дорогіе подарки, а Люси раскрашенное страусовое яйцо на золотой подставкѣ. На немъ было нарисовано сердце, изъ котораго выходятъ розы и незабудки.
   Наконецъ,.насталъ день свадьбы.
   Съ утра стали съѣзжаться гости. По бурскому обычаю, всѣ арендаторы и мелкіе фермеры Мериссена пріѣхали въ легкихъ телѣжкахъ, или верхомъ, съ женами и дочерьми, которыя сидѣла на лошадяхъ не хуже мужчинъ. Лошадей отпрягли и привязали къ столбамъ, подъ присмотромъ кафровъ и готтентотовъ. Слуги дома приносили имъ пищу, напитки и кормъ для лошадей. Дворъ и площадь около дома имѣли видъ лагеря и напоминали кочевую жизнь бурскаго народа. Гостей принимали въ большомъ залѣ и угощали прежде всего кофе, любимымъ напиткомъ буровъ. Собравшееся общество являлось типичнымъ представителемъ своего народа. Мужчины, патріархальной наружности, съ длинными сѣдыми бородами, и юноши, закаленные въ работѣ, но бодрые и жизнерадостные, всѣ въ черныхъ сюртукахъ. Пожилыя женщины со здоровыми полными лицами, въ черныхъ шелковыхъ платьяхъ, съ бѣлыми чепцами на гладко причесанныхъ волосахъ и иногда, въ видѣ украшенія, съ часами на золотой цѣпочкѣ или золотымъ крестомъ на черной бархаткѣ. Молодыя дѣвушки рослыя, крѣпкія, не знающія корсетовъ, съ распущенными косами и голубыми глазами, радостно блестѣвшими въ ожиданіи танцевъ, которые всѣ буры страстно любятъ, но мало ими пользуются въ своей трудовой жизни.
   Мужъ и жена Мериссенъ приняли первыхъ гостей, но затѣмъ удалились, чтобъ проводить въ церково жениха и невѣсту, которые не показываются до вѣнчанія.
   Семья и свидѣтели поѣхали съ Куртомъ и Доротеей въ церковь, куда пріѣхалъ и шаферъ Фредерикъ Больцъ съ дружкой, племянницей старика Больца, а также Петерсоны, Бредстоны, ландростъ Брандисъ, ванъ-деръ-Бергъ, Горицъ и Элофъ, прибывшій изъ Преторіи съ поздравленіями дѣда, вмѣстѣ съ Кронье и многими офицерами, съ которыми Куртъ сражался противъ Джемсона. Маріанна, одѣвавшая невѣсту, тоже присутствовала при вѣнчаніи.
   Принявъ поздравленія присутствовавшихъ, новобрачные поѣхали домой, а за ними, въ первой каретѣ, шаферъ и дружка, которые ввели ихъ въ домъ. Вся прислуга стояла у дверей, стрѣляла изъ ружей и громко привѣтствовала молодыхъ. Новобрачные медленно и торжественно прошли черезъ залъ въ символическую "невѣстину комнату", среди шопота и любопытныхъ взоровъ присутствовавшихъ, особенно женщинъ. Парочка была дѣйствительно хороша. Куртъ былъ въ красивомъ мундирѣ прусскаго военнаго инженера съ отставными погонами и горделиво шелъ съ сіяющимъ взоромъ; Доротея осталась вѣрна традиціонному костюму и была въ бѣломъ платьѣ изъ тончайшаго полотна, облегавшемъ ея стройный станъ, украшенный только старинными, драгоцѣнными кружевами. Простой миртовый вѣнокъ лежалъ на ея густыхъ косахъ, а на груди висѣлъ, на бѣлой лентѣ, чудной работы крестъ изъ золота пріисковъ ея отца. Она шли, опустивъ глаза, и только изрѣдка взглядывала на Курта съ гордостью, любовью и безграничной преданностью. За ними шла Мериссенъ и отецъ Курта, но всѣ остались въ залѣ, когда молодыхъ ввели въ "невѣстину комнату".
   Тутъ стояла кровать, покрытая бѣлоснѣжными покрывалами и разукрашенная пестрыми лентами, сундукъ и два стула, на которыхъ сѣли молодые.
   Гости размѣстились въ залѣ, а шаферъ и дружка подходили и каждаго отдѣльно торжественно, какъ по придворному церемоніалу, подводили къ молодымъ. Каждый долженъ былъ поздравить, сказать привѣтствіе и поцѣловать обоихъ. Чарльзъ Петерсонъ горячо обнялъ Курта, а Люси, покраснѣвъ, едва коснулась его губъ. Молодые люди держали себя при этомъ неловко и угловато, а дѣвушки конфузились, краснѣли и не знали, что сказать. Наконецъ, этотъ неизбѣжный обрядъ бурской свадьбы кончился, и общество перешло въ столовую, убранную цвѣтами и гирляндами. Столъ былъ сервированъ просто, но массивно, многочисленное серебро свидѣтельствовало о давнишнемъ, прочномъ благосостояніи дома Мериссена. Обѣдъ много превосходилъ качествомъ и количествомъ обычную простоту, и для усиленія кухни, во дворѣ, подъ навѣсомъ, были выстроены очаги. Чудныя вина и великолѣпные фрукты были въ изобиліи, а шампанское лилось рѣкой.
   Пасторъ, сидѣвшій на почетномъ мѣстѣ противъ новобрачныхъ, сказалъ краткую рѣчь, указавъ на важность храненія старыхъ обычаевъ, такъ какъ на этихъ обычаяхъ и на твердой вѣрѣ основано благоденствіе народовъ. Ландростъ провозгласилъ тостъ за новобрачную, какъ за истинную дочь бурскаго народа, и выразилъ надежду, что она въ томъ же духѣ будетъ воспитывать своихъ дѣтей. Молодой Элофъ отъ имени дѣда предложилъ тостъ за новобрачнаго, который жизни своей не жалѣлъ для праваго дѣла и достоинъ быть гражданиномъ республики, не слагая своихъ обязанностей передъ родиной и передъ почетнымъ мундиромъ его, который украшаетъ сегодняшнее торжество.
   Всѣ, тосты сопровождались громкими, радостными возгласами. Стаканы звенѣли, громкое "ура" раздавалось со всѣхъ сторонъ, многіе подходили чокаТься съ Куртомъ.
   Куртъ всталъ, его сердце усиленно билось, на глазахъ были слезы, и онъ воскликнулъ дрожащимъ голосомъ:
   -- Прошу всѣхъ выпить со мной за храбрыхъ буровъ южноафриканской республики и за избраннаго главу ея, господина президента Крюгера. Да сохранитъ Господь ея независимость!
   Восторженнные крики привѣтствовали этотъ тостъ, а Доротея съ гордостью смотрѣла, какъ ея соотечественники подходили, искренно благодаря Курта и пожимая ему руку.
   Обѣдъ кончился. Молодежь спѣшила въ залъ, который очистили для танцевъ; только по стѣнамъ стояли стулья и съ одной стороны большой столъ для кофе. По обычаю, Доротея должна была заняться этимъ угощеньемъ. Подавая чашку, она умѣла сказать каждому привѣтливое слово. Куртъ стоялъ тутъ-же, и Люси пришла ей помочь, возбуждая своимъ роскошнымъ туалетомъ любопытство бурскихъ дѣвушекъ, которыя рѣдко покидаютъ свои фермы и мало видятъ городскую жизнь. Начались танцы и становилось все оживленнѣе. Танцоры громко стучали въ тактъ роговой музыки, такъ что кирпичный полъ, натертый бычачьей кровью, гладкій и блестящій какъ паркетъ, иногда не выдерживалъ и пыль взвивалась столбомъ. Многіе громко подпѣвали музыкѣ. Общество, конечно, было далеко не аристократическое, но всѣ веселились отъ души и громко выражали свою радость.
   Наступила полночь. Съ послѣднимъ ударомъ, дружка подошла къ новобрачной, разговаривавшей съ пожилыми гостями, взяла ее за руку и повела, въ сопровожденіи другихъ дѣвушекъ, въ танцовальный залъ. Доротея поклонилась на всѣ стороны, ей отвѣтили громкими привѣтствіями и пожеланіями. Потомъ ее подвели къ ея родителямъ, къ отцу Курта, къ Петерсонамъ, къ Бредстонамъ и по всѣмъ почетнымъ гостямъ. Женщины обнимали ее, мужчины цѣловали руку. Потомъ ее проводили по корридору во флигель, гдѣ было помѣщеніе молодыхъ. Передняя была освѣщена массой свѣчей. Дружка съ другими дѣвушками отперла дверь во внутреннія комнаты и вела туда Доротею. Въ это время мужчины подходили къ Курту и пожимали ему руки.
   Дѣвушки, проводившія Доротею въ ея новое жилище, вышли, заперли внутреннюю дверь и погасили свѣчи въ передней. Въ корридорѣ ждалъ ихъ шаферъ, Фредерикъ. Дружка передала ему ключъ, и онъ поспѣшилъ въ залъ за Куртомъ, котораго проводили громкими возгласами. Фредерикъ привела его черезъ корридоръ въ переднюю.
   -- Помни, что у тебя нѣтъ болѣе преданнаго друга, чѣмъ я,-- сказалъ Фредерикъ, цѣлуя его въ щеку.
   Затѣмъ онъ вложилъ ключъ въ замокъ и положилъ на него руку Курта.
   Куртъ повернулъ ключъ и вошелъ въ свое мирное, счастливое убѣжище. Дверь заперлась за нимъ изнутри.
   Фредерика радостно встрѣтили въ залѣ. Музыка заиграла, и прерванные танцы возобновилась съ тѣмъ же воодушевленіемъ. Самые близкіе удалились понемногу, а Мериссенъ долженъ былъ оставаться, пока гости были въ его домѣ, что продолжалось до разсвѣта. Матери дремали, а дѣвушки танцовали неутомимо, и кофе подавали непрерывно.
   Утромъ разъѣхались послѣдніе гости. Поднялось солнце надъ домомъ, въ которомъ скрывалось столько счастья и радостныхъ надеждъ.

Конецъ.

   1897 г.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru