Lib.ru/Классика: Самсонов Дормидонт Петрович. Краткое рассуждение о русском стихосложении

Краткое разсужденіе о Русскомъ стихосложеніи.

1. О стихосложеніи вообще, и особенно Русскомъ.

Музыка были вездѣ первою руководительницей стихотворства. Стройная соразмѣряешь, ей свойственная, научила людей и самыя слова располагать въ порядкѣ, соотвѣтствующемъ благозвучному паденію тоновъ. Вѣроятно, начальные опыты въ семъ случаѣ, равно какъ и во всѣхъ другихъ, были вездѣ грубы; но съ теченіемъ времени опыты сіи, болѣе и болѣе совершенствуясь, наши, и безъ помощи музыки, производить приятное впечатлѣніе въ слухѣ.

Благозвучіе есть необходимое условіе стиховъ; но оно у разныхъ народовъ различно. Такъ на примѣръ у Грековъ, стихъ состоитъ изъ извѣстнаго сочетанія долгихъ и короткихъ слоговъ; у насъ располагается онъ по удареніямъ; а у Французовъ и у нѣкоторыхъ другихъ Европейцевъ измѣряется числомъ слоговъ, и скрашивается рифмою подобозвучнымъ оканчаніемъ двухъ стиховъ.

Причинъ сего различія надлежитъ искала въ самыхъ языкахъ,

Греки, произнося слова свои, выговаривали нѣкоторые слоги протяжнѣе, другіе скорѣе, и изъ сихъ-то слоговъ, въ извѣстномъ порядкѣ расположенныхъ, составляли стихи свои. Римляне, и въ новѣйшія времена Нѣмцы, съ успѣхомъ подражали онымъ. Но мы идти имъ въ слѣдъ не можемъ; ибо у насъ въ произношеніи замѣтно одно повышеніе голоса или удареніе.

Слоги, которые произносятся слышнѣе другихъ, называются высокими, прочіе низкими {Авторъ имѣетъ очень справедливую причину раздѣлять слоги на высокіе и низкіе; ибо долгіе и короткіе несоставляютъ сущности нашего стихотворства. Рдръ.}.

Каждое слово, состоящее изъ нѣсколькихъ слоговъ, имѣетъ одинъ слогъ высокой, на пр. законъ, почтеніе, знаменитый; кромѣ немногихъ составныхъ, въ коихъ слышно два, на пр. жертвоприношеніе, колѣнопреклоненье. Но сіе случается рѣдко; а подобныхъ словъ съ тремя удареніями, какъ напр. благосѣннолиственной нетолько въ стихахъ, но и въ прозѣ, у писателей, сообразующихоя съ употребленіемъ, никогда не встрѣтишь.

Слова односложныя суть или низкія, или общія, т. е. такія, кои могутъ быть то высокими, то низкими, смотря по обстоятельствамъ.

Всегда Низкими бываютъ союзы и предлоги, выключая тѣ случаи, когда на нѣкоторые изъ послѣднихъ переходятъ ударенія съ близьстоящихъ словъ; на примѣръ; за моремъ, по суху.

Примѣчаніе. Предлоги и тогда остаются низкими, когда изъ односложныхъ сппновятся для благозвучія двусложными, или даже шресложными, на пр. надо мнбю, предо мною.

Общими бываютъ всѣ прочія односложныя. Такъ въ семъ стихѣ Державина;

Громъ на громъ въ вышинѣ, гулъ на гулъ въ глубинѣ,

Слова: громъ и гулъ, по ходу стиха, въ первомъ случаѣ низкія, во второмъ высокія.

Должно однакожъ въ семъ случаѣ быть разборчиву. Односложныя, на кои особенно обращается въ рѣчи вниманіе, или кои весьма звучны, т. е. состоятъ изъ многихъ согласныхъ, поставляются почти всегда, по крайней мѣрѣ у хорошихъ стихотворцевъ, высокими,

Я Царь, я рабъ, я червь, я Богъ,

говоритъ Державинъ въ извѣстной всѣмъ одѣ. Слова: Царь, рабъ, червъ, Богъ поставлены высокими, и не безъ причины. Во первыхъ ими особенно выражается мысль, во вторыхъ онѣ и звучнѣе нежели: я. Въ стихѣ:

Богъ рекъ; да будетъ свѣтъ....

сила заключается въ словѣ: рекъ.

Удареніе въ нашихъ многосложныхъ словахъ бываетъ или на послѣднемъ слогѣ, или на предпослѣднемъ, или на третьемъ отъ конца и далѣе. Сіе разнообразіе въ удареніяхъ, свойство односложныхъ быть и высокими и низкими, и наконецъ удобность располагать слова въ различномъ порядкѣ, произвели принятой нами родъ стихосложенія, въ коемъ высокіе съ низкими перемѣшиваются въ опредѣленномъ порядкѣ.

Въ словахъ Французскихъ долгихъ слоговъ мало, удареніе всегда на послѣднемъ слогѣ (если не принимать въ разсужденіе е нѣмаго). Недостатокъ въ долгихъ, единообразіе удареній, И слишкомъ опредѣленное размѣщеніе словъ принудило Французовъ измѣрять стихи свои числомъ складовъ. Всякой себѣ легко представишь можетъ, что подобные стихи должны весьма близко подходишь къ прозѣ, чтобъ-отвратишь сіе невыгодное сходство, прибѣгнули къ рифмѣ. Поляки, у которыхъ удареніе всегда на предпослѣднемъ слогѣ, приняли такое же стихосложеніе. И у насъ, до Ломоносова, въ подражаніе Полякамъ, употреблялось оное учеными {Стихи по слогамъ введены были Митрополитомъ Кіевскимъ, Петромъ Могилою, жившимъ въ исходѣ XVII го столѣтія. Соч. Но Митрополитъ Могила писалъ не на Великороссійскомъ нашемъ нарѣчіи. Рдръ.}. Такъ написаны Сатиры Кантемировы, которыя, безъ сомнѣнія, по своему внутреннему достоинству, болѣе имѣли бы читателей, ежели бы не были выражены такого рода стихами. Поелику мы небудемъ имѣть другаго случая говорить о семъ стихосложеніи, то приведемъ здѣсь что нибудь для примѣра.

Тотъ въ сей жизни лишь блаженъ, кто малымъ доволенъ,

Въ тишинѣ знаетъ прожитъ, отъ суетныхъ воленъ

Мыслей, что мучатъ другихъ, и топчетъ, надежну

Стезю добродѣтели къ концу неизбѣжну.

Небольшой домъ на своемъ построенный полѣ

Даетъ нужное моей умѣренной волѣ,

Не скудный, нелишній кормъ, и средню забаву,

Гдѣбъ съ другомъ честнымъ я могъ, по моему нраву

Выбраннымъ, въ лишни часы прогнать скуки бремя,

Бѣдъ отъ шума отдаленъ, прочее все время

Провождать межъ мертвыми Греки и Латины,

Изслѣдуя всѣхъ вещей дѣйства и причины,

И учась знать образцомъ другихъ, что полезно,

Что вредно въ правахъ, что въ нихъ гнусно, илъ любезно (*).

Кантемиръ

(*) Сіи стихи 15 ти-сложные. Писались подобные въ 11 и 9 слоговъ. На предпослѣднемъ слогѣ стиха необходимо (разумѣется изъ слѣпаго подражанія Полякамъ) долженствовало быть ударенію. Сверхъ того 15 ти и 11 ти-сложные стихи раздѣлялись на двѣ части. Въ приведенномъ примѣрѣ первое полустишіе состоитъ изъ 7 слоговъ; въ 11 ти же-сложныхъ состояло оно изъ пяти.

Нужно ли доказывать, что сія стихи не очень льстятъ нашему слуху?

Изъ исчисленныхъ вами родовъ стихосложенія самое прекраснѣйшее, безъ сомнѣнія, есть Греческое, ибо оно своими долгими и короткими слогами ближе всѣхъ подходятъ къ музыкѣ; самое бѣднѣйшее.-- Французское и ему подобныя, ибо въ двухъ слогами равныхъ строкахъ никогда почти нельзя встрѣтить соотвѣтственной благозвучности; наконецъ принятое нами стихосложеніе хотя не такъ роскошно какъ Греческое, но весьма превосходитъ Французское: ибо въ немъ наблюдается правильное послѣдованіе высокихъ и низкихъ слоговъ (а не долгихъ и короткихъ, какъ ихъ обыкновенно называютъ).

Здѣсь предложимъ замѣчанія о Русскомъ стихосложеніи. Оно двоякое: старинное и новое. Начнемъ послѣднимъ, какъ употребительнѣйшимъ. Въ немъ всѣ многосложныя слова сохраняютъ свои ударенія, между тѣмъ какъ въ старинномъ двусложныя и даже иногда тресложныя слова поставляются съ удареніями и безъ удареній, какъ общія односложныя. Мысль писать новымъ стихосложеніемъ пришла прежде всѣхъ Тредьяковскому; но ввести оное въ общее употребленіе, предоставлено было генію Ломоносова.

2. О новомъ стихосложеніи вообще.

Приступая къ разсмотрѣнію различнаго рода стиховъ, опредѣлимъ сперва, что такое стопа; ибо слово сіе будетъ часто встрѣчаться въ нашемъ разсужденіи. Названіе сіе дается у насъ соединенію нѣсколькихъ низкихъ слоговъ съ высокимъ.

Употребительныхъ стопъ въ новомъ стихосложеніи пять. Названія ихъ суть Греческія.

Ямбъ и хорей, состоятъ каждый изъ двухъ слоговъ, дактиль, амфибрахій, и анапестъ изъ трехъ. Въ ямбѣ высокой слогъ послѣдній, на пр. любовь; въ хореѣ первый; вѣтеръ. Въ дактилѣ высокой слогъ Первый: бѣдствія; въ амфибрахіи второй; владыка; въ анапестѣ послѣдній: высота.

Наши стихи составляются или все изъ одной стопы и бываютъ ямбическіе, хореическіе и пр., или изъ двухъ, черезъ стопу мѣшающихся, какъ на пр. дактило-хореическіе, анапесто-ямбическіе и пр. Стопы, изъ коихъ одна оканчивается высокимъ слогомъ, а другая онымъ начинается, сочетаваться не могутъ. Доказательствомъ сему служишь то, что никому на мысль не приходило соединять на пр. ямбъ съ хореемъ, анапестъ съ дактилемъ. Отсюда слѣдуетъ, что вообще стихи Русскіе стеченія высокихъ не терпятъ; если же иногда и встрѣчаются въ нихъ два высокіе слога сряду, то между ними непремѣнно бываетъ остановка въ произношеніи, какъ то можно видѣть изъ слѣдующаго примѣра;

Тьма отъ чела, съ посеиста пыль.

Держ.

Стопъ въ одинъ стихъ входитъ обыкновенно не болѣе шести, часто менѣе.-- Не говоря уже о томъ, что съ послѣднею стопою слово должно оканчивать, заключать стихъ союзомъ, междометіемъ, или, что еще хуже, предлогомъ, не позволяютъ себѣ даже дѣти, начинающіе обучаться стихотворству. Нехорошо также, говоря вообще, заключать стихъ (особенно когда онъ кончится не полною стопою) существительнымъ, за которымъ и непосредственно во второмъ стихѣ слѣдовало зависящее отъ него прилагательное, ни прилагательнымъ, непосредственно предшествующихъ своему существительному.

Въ стихъ могутъ входить слова различныхъ стопъ; нужно только, чтобъ онѣ вообще въ стихѣ разсматриваемыя, составили опредѣленное послѣдованіе высокихъ и низкихъ. Возмемъ для примѣра ямбическія стихѣ Ломоносова:

Открылась бездна звѣздѣ полна.

Здѣсь только послѣднее слово: полна, ямбъ. Посмотримъ теперь на ходъ цѣлаго стиха. Онъ начинается амфибрахіемъ: открылась, котораго первые два слога составляютъ ямбъ; оставшійся, низкія съ высокимъ слѣдующаго хорея: бездна, составляетъ также ямбъ; равно какъ и низкой хорей съ односложнымъ звѣздъ, высокимъ по ходу стопы. Ечли теперь отдѣлимъ въ семъ стихѣ каждые два слога, то увидимъ, что онъ состоитъ все изъ ямбовъ:

Откры|лась безд|на звѣдъ | полна.

Рѣдко однакожъ встрѣчаются стихи, состоящіе изъ чистыхъ ямбовъ или хореевъ, на пр. въ слѣдующихъ:

Не же|лаю | быть Про|теемъ. Держ.

Замѣченный Слогъ: пе, равно какъ и частица: не, должны, по ходу стопъ, быть высокими; но поелику въ многосложныхъ нашихъ словахъ находится только одно удареніе, а союзы и предлоги оныхъ не имѣютъ; то и позволяется въ хореяхъ и ямбахъ, за исключеніемъ послѣдней стопы, ставить низкіе вмѣсто высокихъ. Въ стихахъ же, состоящихъ изъ стопъ тресложныхъ и стопъ смѣшанныхъ, сею вольностію пользоваться не можно; ибо большое стеченіе низкихъ производитъ неприятное впечатлѣніе, тѣмъ болѣе, что въ семъ случаѣ слышно бываетъ удареніе на слогѣ низкомъ, какъ на пр. здѣсь на первомъ слогѣ втораго стиха:

Племя Петрово,

Екатерины.

Держ.

Слога высокаго напротивъ вмѣсто низхаго въ хореяхъ и ямбахъ ставить не позволяется. Въ стихахъ:

Моя слава, мои народѣ,

Веселой, миленькой и живчикъ однимъ словомъ. Дм.

на слогахъ: я и нимъ, должно быть ударенію; но ето противно теченію стопъ, чтожъ принужденъ сдѣлать читатель? Или испортить стройность стиха, или -- чего вѣроятно не хотѣлъ сочинитель -- перенести удареніе на другой слогъ; но это нестерпимо {Изъ сего правила изключается, если не ошибаюсь, только слово: сударь, въ звательномъ; потому что оно, будучи поставлено послѣ слога высокаго, теряетъ свое удареніе.,

Не знать его, сударь, мнѣ не былобъ урона. Княжнинъ.}!

Въ стихахъ же, состоящихъ изъ стопъ тресложныхъ и стопъ смѣшанныхъ, двусложное слово можетъ иногда потерять свое удареніе, когда высокой слогъ онаго встрѣтится съ другимъ, болѣе звучнымъ, какъ на пр.:

Тамъ холмъ синій, лѣсъ отдаленный. Держ.

хотя ето и дѣлаетъ стихѣ нѣсколько шероховатымъ.

Стихи бываютъ гораздо плавнѣе и потому приятнѣе, когда слова не оканчиваются въ нихъ со стопами. Такъ на пр. стихи:

Законъ? какой законѣ? Рукой одной Природы

Созданъ и ты и я и всей земли народы. Гнѣдичь.

уступаютъ въ приятности слѣдующимъ:

Погибни же сей мірѣ, въ которомъ непрестанно

Невинность попрана, злодѣйство увѣнчанно!

Гнѣдичъ.

Рифма, какъ мы видѣли, есть собственно принадлежность стиховъ по слогамъ однакожъ она у насъ и при нынѣшнемъ стихосложеніи весьма употребительна. Рифмы обыкновенно бываютъ двухъ родовъ: однѣ имѣютъ послѣдній слогъ высокой, другія предпослѣдній; первыя называются мужескими, вторыя женскими. Такъ на пр. слова: стремится и струится составляютъ рифму женскую; облаковъ и вѣтровъ мужескую. Сіи рифмы въ различныхъ сочиненіяхъ могутъ различно между собою перемѣшиваться; только наблюдается почти всегда, чтобы сряду не стояло болѣе двухъ мужескихъ, или двухъ женскихъ.

Самые стихи, смотря по тому, на высокой, или низкой слогъ оканчиваются, называются мужескими, или женскими.

Но какимъ образомъ въ стихахъ хореическихъ гдѣ стопа всегда оканчивается низкимъ слогомъ, и въ стихахъ ямбическихъ гдѣ она всегда оканчивается высокимъ, рифмы можно перемѣшивать? Къ ямбическому мужескому придается слогъ низкой, а отъ хореическаго женскаго оный отбрасывается. Такъ на пр.:

Кто Богу и Царю и родинѣ служилъ,

Стыдливости печать кто дщерямъ положилъ

На дѣвственномъ челѣ, сынамъ къ добру влилъ пламень:

Надъ тѣмъ постанови не столько грубый камень

Воейковъ.

Всѣхъ цвѣточковъ болѣ

Розу я любилъ,

Ею только въ полѣ

Взоръ мой веселилъ.

Дм.

Стихи анапестическіе послѣдуютъ примѣру ямбическихъ, а амфибрахическіе хореическихъ; въ стихахъ же дактилическихъ женскихъ отбрасывается одинъ низкой слогъ, а въ мужескихъ оба.

Мы столь привыкли къ сочетанію рифмъ мужескихъ съ женскими, что какъ бы ни прекрасны были стихи сами по себѣ, они не нравятся нашему слуху, когда въ нихъ не соблюдено сего сочетанія. Доказательствомъ сему можетъ послужить слѣдующая ода Ломоносова:

Лице свое скрываетъ день,

Поля покрыла мрачна ночь.

Взошла на горы черна тѣнь,

Лучи отъ насъ склонились прочь!

Открылась бездна звѣздѣ полна:

Звѣздамъ числа нѣтъ, безднѣ дна. и пр.

Впрочемъ ето замѣчаніе не безъ извлеченія. Стихи неравные числомъ стопъ, правильно мѣшаясь другъ съ другомъ, не произведутъ, по крайней мѣрѣ въ мѣлкихъ сочиненіяхъ, неприятнаго впечатлѣнія, хотя и будутъ оканчиваться одинаковою рифмою; ибо въ семъ случаѣ неравное количество стопъ дѣлаетъ ихъ довольно разнообразными.

Печальная страна

Вокругъ молчитъ,

Изъ облаковъ луна

Чуть-чуть глядитъ,

Чуть дышутъ вѣтерки,

Чуть слышанъ стонъ

Царевниной тоски

Сквозь тяжкой сонъ.

Держ.

Въ стихахъ ямбическихъ и хореическихъ я тогда, когда они пишутся безъ рифмъ, мужескіе съ женскими перемѣшивать должно, всего лучше черезъ стихъ. Въ состоящихъ же изъ стопъ тресложныхъ и стопъ смѣшанныхъ сочетаніе не почитается необходимымъ. Стихи, оканчавающіеся на два низкіе слога, по большей части одинъ отбрасываютъ.

Поелику рифмы изобрѣтены для слуха, а не для глазъ, то и смѣшно было бы не ставить въ рифму словѣ, которыя одинаково произносятся, но не одинаково пишутся, какъ на пр. трудъ и тутъ; и напротивъ слова, которыя сходно пишутся, но не одинаково выговариваются, рифмы составлять не должны. Въ семъ отношенія можно нѣсколько похулить сіи прекрасные стихи Дмитріева:

Розцль дышутъ надъ могилой,

Иль полынь надъ ней ростетъ,

Все равно, о другъ мой милой!

Въ прахѣ чувствія ужъ нѣтъ.

Въ слогѣ простомъ (къ которому отнести надобно и сіи стихи) мы говоримъ: растіотъ, что со словомъ нѣтъ рифмы не составляетъ. Погрѣшность сія въ нашихъ стихотворцахъ встрѣчается не рѣдко.

Касательно рифмъ нужно еще замѣтить, что отъ нихъ требуется разнообразія. Противъ сего условія, вообще хорошими стихотворцами принятаго, погрѣшаетъ очень часто Хемницерѣ; въ его басняхъ рифмы состоятъ по большей части изъ глаголовъ.

Въ заключеніе изслѣдуемъ вопросѣ: нужна ли намъ рифма? Слѣдующій случай, котораго я былъ свидѣтелемъ, можетъ, кажется, служить на оный отвѣтомъ. Разговаривали о Русскихъ стихахъ и нечувствительно дошло дѣло до рифмы. Одинъ говорилъ, что она необходима, другой утверждалъ противное. Послѣдній въ подкрѣпленіе своего мнѣнія со₍слался на оду Дмитріева по случаю грома. "Какъ! развѣ она безъ рифмъ?" прервалъ съ удивленіемъ первой; начинаетъ читать ее наизусть, и только въ первой разъ замѣчаетъ, что она дѣйствительно такова. Столь рифмы необходимы! Замѣтимъ еще, что сія ода писана размѣромъ, въ которомъ мы наиболѣе къ нимъ приучены.

Но не уже ли вамъ отъ нихъ совершенна должно отказаться?-- Нѣтъ. Смѣщно было бы епиграмму, которая, по словамъ Боало, N'est souvent qu'un bon mot de deux rimes orne, лишить ея украшенія. Басни, сатиры, посланія и другія мѣлкія стихотворенія, въ которыхъ воображеніе и страсти колеблются тихо, могутъ быть рифмѣ обязаны частію своей приятности; но къ чему она тамъ, гдѣ бурныя страсти раздираютъ сердце ваше, гдѣ пламенное воображеніе не видитъ ничего, кромѣ предмета на него дѣйствующаго? Къ чему рифма тамъ, гдѣ представляются въ разговорахъ нравы людей? Не утомляетъ ли она въ длинныхъ сочиненіяхъ, и всегда ли нужна въ мѣлкихъ?

До сихъ поръ мы говорили о стихахъ вообще; теперь разсмотримъ различные роды оныхъ отдѣльно одни отъ другихъ.

3. О стихахъ ямбическихъ.

Употребительнѣйшіе изъ стиховъ Русскихъ суть ямбическіе. Они бываютъ отъ одной до шести стопъ. Примѣры всѣхъ оныхъ можно видѣть въ басняхъ и другихъ сочиненіяхъ, писанныхъ вольными стихами, т. е. состоящими изъ разнаго числа стопъ. Для сочиненій повѣствовательныхъ, въ коихъ описываются предметы неважные, кажется, нельзя найти лучшаго рода; стихотворецъ на такой стопѣ оканчиваетъ свой стихъ, на какой кажется ему приличнѣе, или на какой прерывается его мысль.

Подобно какъ отъ шалаша не требуется соразмѣрности, но она становится необходимою для огромныхъ палатъ; такъ и въ стихахъ; сочиненія мѣлкія, неважнаго содержанія, можно писать съ большею приятностію стихами вольными; но длинныя, возвышеннаго рода сочиненія требуютъ почти всегда равностопныхъ, и именно стиховъ въ шесть стопъ. Вотъ примѣръ оныхъ:

Богатая Сибирь, наклоншись надъ столами,

Разсыпала по нимъ и злато и сребро;

Восточный, Западный, сѣдые Океаны,

Трясяся челами, держали рѣдкихъ рыбъ

Чернокудрявый лѣсъ и бѣловласы степи,

Украйна, Холмогоръ, несли тельцовъ и дичь,

Вѣнчанна классами хлѣбъ Волга подавала...

Держ.

Въ шестистопныхъ обыкновенно послѣ трехъ стопъ дѣлаютъ пресѣченіе, т. е. раздѣлаютъ стихъ на двѣ половины. Правила касательно окончанія цѣлаго стиха наблюдаются довольно строго и въ первомъ полустишіи,

Пресѣченіе, говорятъ, изобрѣтено для того, что трудно вдругъ выговорить большой стихъ. Принявъ сію причину за справедливую, мы въ правѣ спросить: Для чегожъ оно всегда бываетъ на одномъ мѣстѣ, и ни утомляетъ ли сіе вѣчно одинакое пресѣченіе. Можетъ быть кто нибудь сошлется на Французовъ; но ихъ примѣръ въ семъ случаѣ ничего на доказываетъ. Тамъ, гдѣ Вольтеръ и другіе знаменитые преемники писателей, образовавшихъ языкъ, стеная подъ бременемъ наложенныхъ на нихъ цѣпей, не могли разорвать оныхъ, тамъ конечно не чего было дѣлать; но намъ, которыхъ ни языкъ, ни стихосложеніе не достигли своего совершенства, намъ еще многое остается испытывать. И если мы хоьимъ во всемъ руководствоваться примѣрами другихъ; то Англичане и Италіянцы могутъ намъ въ семъ случаѣ показать путь. Для большихъ повѣствовательныхъ сочиненій и особенно для драматическихъ, которыя обыкновенно пишутся ямбами, сіе нововведеніе, думаю, было бы весьма выгодно.

Гдѣ же должно дѣлать пресѣченія? Кажется, можно послѣ каждой стопы, а иногда оставлять стихъ безъ всякаго пресѣченія. Говорю: послѣ стопы, иначе стихъ разстроится. Доказательствомъ сему можетъ послужить слѣдующее:

Я всей душой хочу, чтобъ у меня цвѣла

Торговля, чтобъ народъ мой ликовалъ въ покоѣ.

Дм.

При чтеніи втораго стиха необходимо останавливаеться на словѣ: торговля (что также можно назвать пресѣченіемъ); остановившись же, разстроишь ходъ стиха: вмѣсто ямбовъ будутъ слѣдовать хореи.

"Но если (не говоря уже о цѣльномъ стихѣ) сдѣлать пресѣченіе послѣ первой стопы, или предъ послѣднею, въ такомъ случаѣ стихъ не легко будетъ произнести." -- Въ стихѣ четверостопномъ женскомъ, состоящемъ изъ девяти слоговъ, пресѣченія нѣтъ, и никто не жалуется на то, что онъ длиненъ; слогъ лишній не можетъ быть затруднителенъ и для слабой груди. Хотя бы и въ самомъ дѣлѣ трудно было выговорить вдругъ 10 слоговъ, въ такомъ случаѣ, не допуская пресѣченій послѣ первой и пятой стопы, мы все еще можемъ имѣть оныхъ три вмѣсто одного нынѣшняго,

Какимъ же образомъ перемѣшивать стихи съ различными разсѣченіями? Въ этомъ слухъ долженъ насъ руководствовать. Замѣтимъ только, что каждое пресѣченіе даетъ стиху особенное свойство: одно дѣлаетъ его быстрѣе, другое медленнѣе, одно игривѣе, другое важнѣе, и потому стихотворецъ разсѣкать стиховъ какъ ни попало не долженъ,

Одними пятистопными ямбами у насъ почти никогда не пишутъ, а перемѣшиваютъ ихъ обыкновенно съ другими. Въ нихъ пресѣченіе дѣлаютъ почти всегда послѣ двухъ первыхъ стопъ, какъ на пр.:

И гласѣ eя | быть слышанъ пересталѣ,

Померкши очи закатились,

Послѣдній вздохѣ | въ груди затрепеталъ,

Уста, охолодѣвъ, закрылись.

Жуковскій.

Дмитріевъ въ началѣ своей сказки: Воздушныя башни, говоритъ;

.... Во дни иль самаго Могола,

Или наслѣдника | его престола.

При разсѣченіи послѣдняго стиха онъ не слѣдуетъ почти всѣми принятому обыкновенію.

Жуковскій въ одной изъ своихъ балладъ, изъ которой мы заимствовали примѣрѣ выше, разсѣкаетъ стихъ послѣ первой стопы:

И казнь | лукавый обольститель мой

Ужь мнѣ готовитъ въ адской злобѣ.

Какъ стихѣ Дмитріева, такъ и Жуковскаго ни мало не противны слуху. Если бы мы допустили и здѣсь болѣе пресѣченіи, то обогатили бы свое стихосложеніе пятистопными ямбами, которые нынѣ, по причинѣ своего уродливаго единообразія, употребляются, какъ мы сказали, только въ смѣщеніи. съ другими.

Стихи менѣе пяти стопѣ пресѣченія не имѣютъ, четверостопные ямбическіе суть любимѣйшіе стихи нашихъ лириковъ, хотя, можетъ быть, и не самые для нихъ приличные. Трестопными написано много пѣсень. Двустопные и одностопные употребительны изрѣдка въ смѣшеніи съ другими. Цѣлое сочиненіе еными написанное рѣдко можетъ имѣть другое достоинство, кромѣ побѣжденной трудности.

4. О стихахъ хореическихъ.

Когда мы представляемъ въ воображеніи человѣка великаго, то даемъ ему и ростъ необыкновенный; когда описываемъ предметы важные, то употребляемъ стихи длинные. Стихи хореическіе, по своей живости, наиболѣе приличны сочиненіямъ Анакреонтическимъ и потому употребляются нынѣ только четверостопные и трестопные. Вотъ примѣръ первыхъ:

Не желаю бытъ Протеемъ,

Чтобы оборотнемъ стать,

Невидимкой, или змѣемъ

Въ теремъ къ дѣвушкамъ летать;

Но желалъ бы я тихонько,

Безъ огласки отъ людей,

Зеркаломъ въ уборной только

Бытъ у любушки моей.

Держ.

5. Общія замѣчанія о ямбическихъ и хореическихъ стихахъ.

Стихи ямбическіе и хореическіе тѣмъ приятнѣе, чѣмъ менѣе встрѣчается въ нихъ низкихъ вмѣсто высокихъ. Впрочемъ стихи, въ которыхъ много низкихъ, могутъ имѣть свое достоинство, когда описывается что-нибудь томное, или медленное.

Не должно во зло употреблять свободы ставишь низкіе слоги вмѣсто высокихъ. Стихъ, говоря вообще, бываетъ неприятенъ, когда въ немъ встрѣчается сряду болѣе трехъ низкихъ, какъ на пр. въ слѣдующемъ, гдѣ ихъ пять:

Послѣдователи Зенонова ученья.

Подобный стихъ однакожъ еще можетъ быть терпимъ; но такой, въ которомъ бы находилось 7 низкихъ сряду, какъ на пр.:

Противорѣчіе не противоположность.

не льзя даже назвать стихомъ.

Древніе поставляли правиломъ, чтобъ въ ихъ гекзаметрахъ никогда не встрѣчалось двухъ сряду стиховъ одинаковыхъ по своему ходу. Кажется, не худо было бы и у насъ, въ ямбахъ и хореяхъ, не ставить сряду, если можно, двухъ такихъ, въ которыхъ недостаетъ удареній на однихъ и тѣхъ же стопахъ. Если бы на пр. въ Чужомъ толкѣ встрѣчались часто подобные стихи:

И воз|духомъ | себя откры|тымъ о|свѣжу.

то едва ли бы сіе насъ не утомило. Но прочтите всю сатиру, и вы рѣдко встрѣтите два стиха сряду единообразные.

6. О стихахъ, состоящихъ изъ стопъ тресложныхъ и стопъ смѣшанныхъ.

Если бы нужно было означить общимъ именемъ стихи, состоящіе изъ стопъ тресложныхъ и стопъ смѣшанныхъ, то я бы назвалъ ихъ лирическими, потому что они совершенно правильны въ своемъ ходѣ. Сія правильность, утомительная въ сочиненіяхъ длинныхъ, весьма нравится въ мѣлкихъ, получившихъ, свое названіе отъ музыкальнаго инструмента, въ древности ихъ сопровождавшаго. Вообще стихи сіи рѣдко бываютъ болѣе, нежели въ четыре стопы.

Ходъ дактилей величественъ:

Бардѣ безъимянный! тебяль не узнаю?

Орлій издавна знакомъ мнѣ полетъ.

Я не въ отчизнѣ, въ Москвѣ обитаю,

Въ жилищѣ суетѣ (*).

Дм.

{(*) Здѣсь послѣдній стихъ амфибрахической; но если мы его примемъ за продолженіе третьяго, то будемъ имѣть шестистопный дактилической. Впрочемъ замѣтимъ, что сочиненія, строфами писанныя, могутъ иногда вѣроятно заключаться другаго рода стихомъ, сходнымъ однакожъ нѣсколько по своему ходу съ первыми. Иногда цѣлое небольшое сочиненіе, можетъ состоять изъ разнородныхъ стиховъ, въ порядкѣ перемѣшивающихся; разумѣется, что и въ семъ случаѣ то же условіе необходимо. Такъ на пр.:

Мало по малу холмы яснѣютъ,

Мрака уносятся въ боръ;

Пѣтелъ гласящій дремлющи села

Къ утреннимъ кличетъ трудамъ.,

Дѣлы, заботы, горесть и радость

Въ оныхъ проснулись теперь;

Скрипнули створы; слышанъ ужъ частой

Бой молотящихъ цѣповъ.

Востоковъ.

Здѣсь дактило-хореическіе мѣшаются съ дактилическими.}

Стихи дактило-хореическіе гораздо стремительнѣе:

Тыль, Геркулесѣ нашъ новый полнощный,

Бурѣ подобный, быстрый и мощный,

Твой ли, Суворовъ, (се) образѣ побѣдъ?

Трупы враговъ и лавры твой слѣдѣ.

Держ.

Поставьте напередъ хореи, и ходъ стиха сдѣлается медлителенъ и труденъ. Не привожу примѣровъ, потому что не нахожу ихъ въ нашихъ стихотворцахъ; но всякой легко можетъ убѣдиться въ справедливости сказаннаго своимъ опытомъ.

Ходъ амфибрахіевъ нѣсколько медленнѣй нежели дактилей:

Владыко Морвены,

Жилъ въ дѣдовскомъ замкѣ могучій Ордалъ;

Надъ озеромъ стѣны

Зубчатыя замокъ съ холма возвышалъ;

Прибрежны дубравы,

Склонялись къ водамъ,

И слался кудрявый

Кустарникъ по злачнымъ окрестнымъ холмамъ.

Жуков.

Поелику амфибрахій и начинается и оканчивается низкимъ слогомъ, то его и можно соединять со всѣми прочими стопами. Поставляя его впереди и послѣ оныхъ, произойдетъ семь {Собственно 8, но хорео-амфибрахіи одинаковы съ дактило-хореями. Соч.} родовъ стиховъ, нашими стихотворцами неиспытаиныхъ, и недостойныхъ, кажется, быть испытанными; ибо они неприятны для слуха... Если соединимъ амфибрахіи съ ямбами или хореями, то высокіе будутъ находиться одни отъ другихъ въ несоразмѣрномъ разстояніи^ если же съ дактиля, мы или анапестами, то получимъ стихи, Имѣющіе ямбической или Хореической ходъ, съ тою разностію отъ чистыхъ ямбовъ хореевъ, что въ нихъ нѣкоторыя стопы будутъ постоянно низкими.

Не знаю, похожъ ли анапестъ на пестъ, какъ о томъ сказано въ одной учебной книжкѣ; но надобно согласиться, что стихи анапестическіе имѣютъ ходъ трудный, и потому, вѣроятно, мало употребительны.-- Вотъ примѣръ, изъ Державина взятый, въ которомъ описывается хаосъ:

Огнь, земля и вода, и весь воздухѣ въ борьбѣ

Межъ собой внутрь и внѣ безпрестанно сражались,

И лишь жизнь тѣмъ они, ощущали въ себѣ,

Что тамъ стукѣ, а тамъ трескъ, а тамъ блескѣ прорывались.

Анапестъ, кромѣ амфибрахія, можетъ соединяться еще съ ямбомъ.-- Анапесто-ямбическіе стихи попадаются нерѣдко въ старинныхъ сказкахъ, какъ на примѣръ:

А и конь подъ нимъ какъ бы лютой звѣрь.

или:

Приказалъ сослать со очей долой.

Ямбо-анапестическіе почти одинаковы съ амфибрахическими. Вотъ начало пѣсни, ими писанной:

Ахъ! скоро ли будетъ другъ мой ко мнѣ?

Ахъ! скороль увижусь бѣдная съ нимъ?

Съ печали изныло сердце мое....

6. О гекзаметрахъ.

Нѣкоторые почитаютъ гекзаметръ, по его разнообразію, совершеннѣйшимъ произведеніемъ стихосложенія древнихъ. Говоритъ ли Вергилій о быстротѣ времени,

Sed fugit interea, fugit irteparabile tempus,

стихъ летитъ. Описываетъ ли тяжкія работы Циклоповъ,

Illi inter sese magna vi brachia tollunt,

какая медленность!-- Въ первомъ стихѣ 17 слоговъ, во второмъ 13; но это ни мало не разрушаетъ соразмѣрности гекзаметра: ибо каждый стихъ раздѣляется на 6 тактовъ, изъ коихъ всякой (изключая иногда послѣдній) произносятся въ два долгіе слога. Первая половина такта состоитъ всегда изъ долгаго, за которымъ въ гіятомъ тактѣ всегда почти слѣдуютъ два краткіе, равные одному долгому временемъ произношенія: longam (syllabam) esse duorum tempofuvi, brevem unius, etiam pueri sciunt, говорить Квинтиліанъ {Inst. orat. L. IX, с. 4, §. 47, ed. Gesnerie.}; въ каждомъ же изъ первыхъ четырехъ тактовъ вторая половина можетъ состоять или изъ долгаго, или изъ двухъ краткихъ, по волѣ Стихотворца; послѣдній полутактъ бываетъ или слогъ долгой, или одинъ краткой. Окончаніе на одинъ краткой должно По видимому нѣсколько разстроивать гекзаметръ; но если мы обратимъ вниманіе на остановку голоса при концѣ стиха, то увидимъ, что она можетъ дополнять недостающій краткой слогъ.

Я почелъ сіе изложеніе правилъ гекзаметра необходимымъ, потому что нѣкоторыя изъ нашихъ стихотворцевъ старались и стараются ввести оной въ наше стихосложеніе. Можетъ быть я ошибаюсь; только мнѣ кажется, что едва ли имъ удастся привести въ исполненіе свое предприятіе; по крайней мѣрѣ наши гекзаметры никогда не будутъ. имѣть достоинства служившихъ имъ образцемъ.

Тщетно утверждаютъ нѣкоторые, что мы имѣемъ долгіе и краткіе слоги; они ихъ смѣшиваютъ съ высокими и низкими. Если бы наши высокіе слоги были вмѣстѣ долгіе, то какъ бы можно было въ стихахъ ямбическихъ и хореическихъ ставить низкіе вмѣсто высокихъ? Не разрушало ли бы сіе ихъ соразмѣрности? Шестистопный, на примѣръ, ямбической, въ которомъ находятся два низкіе вмѣсто высокихъ, никакъ-бы не могъ соотвѣтствовать другому шестистопному, состоящему изъ чистыхъ ямбовъ; ибо послѣдній былъ бы длиннѣе временемъ произношенія, чего мы однакожъ не замѣчаемъ,

Тщетно хотятъ другіе замѣнить долгіе высокими; два высокіе слога въ стихахъ никогда не могутъ встрѣчаться, развѣ между ними будетъ остановка въ произношеніи. Слова односложныя, которыя они почти всегда принимаютъ за высокія, бываютъ таковыми по своему положенію, но не сами по себѣ; при неприятномъ стеченіи оныхъ нѣкоторыя изъ нихъ необходимо должны быть низкими {По сей-то причинѣ, что мы не имѣемъ долгихъ слоговъ, и что высокіе не могутъ встрѣчаться, Греческимъ лирическимъ размѣрамъ мы подражать не можемъ; ибо во всѣхъ оныхъ бываетъ сряду два долгіе и болѣе. Соч.}.

Третьи наконецъ хотятъ ввести въ наше стихосложеніе такой гекзаметръ: употребляя въ первыхъ четырехъ стопахъ безъ разбора хорей или дактиль, они ставятъ на пятомъ мѣстѣ дактиль, и заключаютъ стихъ Хореемъ; но похожъ ли етотъ гекзаметръ на Греческой, или Латинской?-- Но какое намъ дѣло до сходства? скажетъ кто-нибудь: мы пишемъ не для Грековъ и не для Римлянъ; былъ бы онъ приятенъ для насъ, и, довольно.-- Справедливо, мы пишемъ для себя; но къ счастію есть Рускіе, которыхъ ухо ни какъ не можетъ примиришься съ нашимъ гекзаметромъ. Они говорятъ: "наши стихи тѣмъ намъ и нравятся, что въ нихъ въ опредѣленномъ порядкѣ мѣшаются высокіе съ низкими; а какъ хотѣть сего порядка отъ стиховъ, въ коихъ дается на волю ставить дактиль, или хорей?" Правда, пятая и шестая стопа остаются безъ перемѣны; но въ со-стояніи ли онѣ загладить неприятное впечатлѣніе, произведенное четырьмя первыми? Похожъ ли стихъ изъ хореевъ (ибо мы ими, за исключеніемъ пятой стоны, можемъ весь гекзаметръ наполнить) на стихъ дактилической? похожъ ли дактилической на дактило-хореической, а сей на хорео-дактилической, не говоря уже о тѣхъ, для коихъ не можемъ пріискать и названія? Каждой изъ сихъ стиховъ имѣетъ свой особенной ходъ; что же за родъ стиховъ, гдѣ все сіе можетъ быть смѣшано? Если намъ непремѣнно хочется стиховъ столь же длинныхъ какъ Греческіе, то для чего не писать одними дактилями, или амфибрахій мы? Можно иногда въ первые вмѣшать хорей, а во вторые ямбъ; но въ такомъ случаѣ необходима послѣ того и другаго остановка въ произношеніи, которая бы вознаграждала недостающій низкій слогъ. Нѣкоторые скажутъ намъ: если писать одними дактилями, или амфибрахія мы, то стихи будутъ крайне единообразны.-- Справедливо.-- Чтожъ въ отвращеніе сего должно дѣлать?-- Писать ямбами.-- но какъ можно переводишь ямбами древнихъ писателей! Шестистопный ямбической стихъ рѣдко можетъ быть такъ длиненъ какъ гекзаметръ.-- Какое до того дѣло! Попъ перевелъ Гомера стихами десятисложными, и его переводъ почитался образцовымъ.... Оставляю на судъ читателей, заслуживаютъ ли сіи слова какое-либо вниманіе.

7. О старинномъ стихосложеніи.

У старинныхъ стихотворцевъ, какъ мы сказали, двусложныя и даже иногда тресложныя слова могли быть съ удареніями и безъ удареніи, какъ у насъ общія односложныя. Изъ сего не слѣдуетъ, чтобы двусложныя и тресложныя слова теряли у нихъ совершенно свои ударенія; онѣ слышны, только весьма слабо, въ старинныхъ стихахъ можно отличать, три степени звуковъ: высокіе, на Коихъ дѣлаются главныя ударенія, низкіе и близко къ нимъ подходящіе высокіе, на коихъ нѣтъ главныхъ удареній.

Если бы мы истинно старинныя стихотворенія вздумали измѣрять отъ начала до конца по стопамъ, то часто были бы въ крайнемъ недоумѣніи, къ какому роду стиховъ Ихъ должно причислить; ибо нѣтъ ни одной старинной пѣсни, тѣмъ менѣе сказки, въ конторой бы всѣ стихи состояли изъ равнаго числа слоговъ, и имѣли на опредѣленныхъ мѣстахъ ударенія. Какимъ же образомъ въ семъ Хаосѣ искать правилѣ? Воспользуемся нѣкоторыми удачными отрывками, и воздвигнемъ! если можно, на сихъ развалинахъ зданіе правилъ древняго вашего стихосложенія.

Въ старинныхъ пѣсняхъ встрѣчаются двѣ стопы, о коихъ мы еще не говорили, именно: одна, которую я назову сугубымъ амфибрахіемъ, потому что она имѣетъ по два низкихъ слога съ обѣихъ сторонъ высокаго; и другая: пеонъ первый (удерживая Греческое названіе), въ коей за высокимъ слогомъ слѣдуютъ три низкіе.

Послѣдняя попадается рѣдко, и никогда не смѣшивается съ прочими стопами. Примѣръ:

Во полѣ бе|резанька сто|яла,

Во полѣ ку|дрявая сто|яла;

Некому бе|резу зало|мати.

Сугубый амфибрахій бываетъ или одинъ, или соединяется съ простымъ амфибрахіемъ, и поставляется прежде и послѣ онаго, какъ на примѣръ:

Ужь какъ палъ туманъ | на сине море,

А злодѣй тоска | въ ретиво сердце;

Не сходить тума | ну съ синя моря,

Ужь не выдти кру | чинѣ изъ сердца вонъ.

Ахъ таланъ ли мой | таланъ та | кой,

Или участь мо | я горька | я!

На роду ли мнѣ | написа | но,

Чтобы вѣкъ несчасть | е видѣ | ти.

Туманно | красно солнышко | туманно;

Печальна | красна дѣвица | печальна.

Никто е | я кручинушки | не знаетъ,

Ни батю | шка, ни матушка родные,

Ни бѣла | я голубушка сестрица.

Стопъ въ пѣсенный стихъ никогда не входитъ болѣе трехъ, сугубыхъ же амфибрахіевѣ болѣе двухъ.

Попадаются въ старинныхъ пѣсняхъ изрѣдка стихи, состоящіе изъ прочихъ стопъ. Здѣсь почитаю за излишнее повторять о нихъ сказанное.

Кромѣ пѣсенныхъ стиховъ употреблялись въ старину еще сказочные. Кто бы вздумалъ искать правилъ для нихъ, тотъ потерялъ бы понапрасну время. Въ нихъ только наблюдали, и то не всегда, равночисленность удареній и одинаковость окончанія. Приведемъ что-нибудь для примѣра:

Во славномъ городѣ Кіевѣ, у Князя у Владиміра,

У солнышка Святославича,

Было пированіе почетное,

Почетное и похвальное

Про Князей и про Бояръ,

Про сильныхъ могучихъ богатырей,

Про всю паляницу удалую.

Нѣкоторые сожалѣли (о чемъ иногда люди не сожалѣютъ?), что и сіи стихи вышли изъ употребленія.

Вразсужденіи окончанія надобно замѣтить, что старинные стихи писались безъ рифмъ, и сочетанія въ нихъ не наблюдалось.

Въ нихъ встрѣчается вольность, которую новѣйшіе стихотворцы позволяютъ себѣ только, подражая стариннымъ, именно: переносятъ въ нѣкоторыхъ словахъ ударенія съ одного слога на другой, какъ на пр. возговоритъ, молодецъ, дѣвица.

Можно ли писать старинными пѣсенными стихами (не говорю уже о сказочныхъ) большія сочиненія? Сомнѣваюсь: они очень единообразны; къ томужъ они не столь приличны какъ введенные Ломоносовымъ для описанія всякаго рода предметовъ, но болѣе способны для выраженія чувствъ горестныхъ.

Разсматривая различные роды нашихъ стиховъ, кто не подивится ихъ разнообразію и вмѣстѣ, можетъ быть, не пожалѣетъ, что наши стихотворцы такъ мало пользуются богатствомъ своего языка въ семъ отношеніи.

Дор. Самсоновъ.

Казань.

-----

Самсонов Д.П. Краткое разсуждение о русском стихосложении / Дор. Самсонов // Вестн. Европы. - 1817. -- Ч.94, N 15/16. -- С.219-253.

Оставить комментарий Самсонов Дормидонт Петрович (bmn@lib.ru) Год: 1817 Обновлено: 01/10/2025. 53k. Статистика. Статья: Публицистика Критика и публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Самсонов Дормидонт Петрович Краткое рассуждение о русском стихосложении

Самсонов Дормидонт Петрович
Краткое рассуждение о русском стихосложении