Семевский Михаил Иванович
Некролог

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ив. Ив. Гольц-Миллер.

   

НЕКРОЛОГЪ.

Ив. Ив. Гольцъ-Миллеръ.

   Нынѣшнимъ лѣтомъ, въ первый и въ послѣдній разъ, помѣстилъ въ нашемъ журналѣ свои труды И. И. Гольцъ-Миллеръ; но имя его, какъ поэта и даровитаго переводчика поэтическихъ произведеній иностранной литературы, было уже давно извѣстно по трудамъ, помѣщавшимся въ другихъ журналахъ. Въ маѣ и въ іюнѣ нынѣшняго года у насъ былъ напечатанъ его переводъ изъ Байрона: "Прощаніе Чайльдъ-Гарольда" (май, 313 стр.) и "Euthanasia" (іюнь, 528 стр), а 5-го августа И. И. Гольцъ-Миллеръ скончался въ гор. Орлѣ.
   Покойный родился 27-го ноября 1842 г., въ Ковенской губерніи, гдѣ отецъ его служилъ тогда по учебному вѣдомству,-- слѣдовательно, онъ умеръ на 29-мъ году жизни. Мы не знали лично покойнаго, о талантѣ его судили по прежнимъ его опытамъ и по работѣ, которая лежала предъ нами въ этомъ году; одинъ выборъ темъ, если онъ не былъ случаенъ (а смерть показала, что случайнымъ онъ не былъ), могъ говорить намъ о печальномъ настроеніи души того, кто останавливался на подобномъ выборѣ; нельзя теперь не понять, къ кому, вѣроятно, обращался авторъ, когда слагалъ послѣднюю строфу послѣдней своей работы изъ Байрона:
   
   Сочти всѣ радости, что ни житейскомъ пирѣ
   Изъ чаши счастія пришлось тебѣ испить,
   И убѣдись, что чѣмъ бы ни былъ ты въ семъ мірѣ --
   Есть нѣчто, болѣе отрадное -- не быть!
   
   А за мѣсяцъ предъ тѣмъ, онъ говорилъ, устами того же Байрона:
   
   Не жаль мнѣ прошлыхъ радостей моихъ
   И не страшусь я предстоящихъ грозъ --
   Мнѣ жаль, что тамъ, за мною, въ этотъ мигъ,
   Нѣтъ ничего, что стоило бы слезъ!
   
   Было ли у него такое настроеніе личнымъ, или оно сложилось подъ гнётомъ обстоятельствъ? Намъ довелось узнать обо всемъ этомъ только по смерти покойнаго. Много могла бы заключать въ себѣ любопытнаго и назидательнаго въ наше время правдивая біографія вообще молодого человѣка нашего времени. Такъ-называемый литературный типъ современнаго юноши съ болѣе пылкою натурою, надломленною, но не направленною, грѣшитъ во многомъ натяжками и слишкомъ усерднымъ желаніемъ, съ одной стороны, оправдать, а съ другой -- обвинить. Только въ біографіи возможно было бы узнать, въ чемъ состоитъ правда; отчего у насъ талантливая молодая натура чаще всего подвергаетъ себя опасности, а отсутствіе живости въ характерѣ служитъ обезпеченіемъ въ будущемъ? Отчего молодые люди заблуждаются вездѣ, но не вездѣ заблужденіе дѣлается для нихъ источникомъ погибели? Вопросъ этотъ болѣе чѣмъ любопытенъ. Винятъ нашихъ педагоговъ, нашу школу; но на примѣрѣ Гольцъ-Миллера мы видимъ, что въ его судьбахъ школа остается ни при чемъ. Онъ кончилъ курсъ наукъ въ минской гимназіи съ "отличнымъ успѣхомъ" и съ нравомъ на чинъ XIV-го класса, слѣдовательно оказалъ отличные успѣхи въ обоихъ древнихъ языкахъ. Не только школа сдѣлала свое дѣло, но и ученикъ воспользовался ею наилучшимъ образомъ. Въ 1860-мъ году Гольцъ-Миллеръ поступилъ на юридическій факультетъ московскаго университета, и на первомъ же курсѣ былъ обвиненъ въ политическомъ преступленіи, а именно, въ распространеніи запрещенныхъ сочиненій. По рѣшенію правительствующаго сената онъ былъ приговоренъ къ заключенію въ смирительномъ домѣ на три мѣсяца, что и было надъ нимъ исполнено въ 1863-мъ году. Проступокъ молодости былъ во всякомъ случаѣ искупленъ; оставалось желать и даже оказывать всякое содѣйствіе къ тому, чтобы юноша вернулся на свою обычную дорогу и продолжалъ прерванное по увлеченіямъ молодости умственное и нравственное развитіе. Мы не будемъ разсказывать подробностей: ихъ знаетъ хорошо одинъ осиротѣвшій и престарѣлый отецъ покойнаго; послѣ наказанія по суду, молодой человѣкъ, какъ оказывается, только 20 дней провелъ у отца въ Минскѣ, и затѣмъ вынужденъ былъ переѣхать въ Карсунь. Поведеніе его было безукоризненно, какъ то видно уже изъ того, что снисходя къ просьбѣ отца, Государь Императоръ соизволилъ въ 1865-мъ году разрѣшить его сыну окончить курсъ въ одесскомъ университетѣ. Но тутъ постигло его другого рода бѣдствіе: имѣя на своихъ рукахъ единственнаго младшаго брата, котораго онъ готовилъ къ университету, онъ былъ самъ уволенъ за невзносъ платы за ученіе, впрочемъ съ аттестаціей въ хорошемъ поведеніи; по удаленіи изъ университета, оказалось, что нужно было оставить Одессу, и притонъ весьма поспѣшно, несмотря на опасное положеніе больного брата, который въ это время и умеръ. Начались новые и тяжелые для бѣднаго человѣка переѣзды; наконецъ, онъ поселился въ Орлѣ, но и то опять не на долго: опять надобно было переѣхать въ Курскъ. Въ нынѣшнемъ году 29-го іюля, онъ отправился въ Орелъ, безъ того, впрочемъ, чтобы знали о томъ въ Курскѣ, внезапно заболѣлъ и въ началѣ августа умеръ. Во всѣхъ подробностяхъ этой жизни, споткнувшейся однажды по молодости, мы не видимъ ничего, что могло бы служить ей поддержкой и опорой, а именно въ томъ и другомъ всего болѣе нуждается молодой человѣкъ въ подобныхъ обстоятельствахъ; по русской пословицѣ -- за битаго двухъ небитыхъ даютъ; и это особенно справедливо, когда дѣло идетъ объ ошибкахъ первой юности. Никакая школа не спасетъ вполнѣ молодого человѣка отъ возможности увлекаться и ошибаться, а потому надобно желать, чтобы сама жизнь спѣшила на помощь въ такихъ случаяхъ и служила бы молодому человѣку школой, а не постояннымъ, безконечнымъ наказаніемъ, которое можетъ только вынудить къ новымъ порокамъ и болѣе сильнымъ заблужденіямъ.
   Обращаясь къ настоящему случаю, мы должны отдать справедливость и признать въ покойномъ и силу характера и запасъ нравственныхъ силъ; то, что каждому изъ насъ достается такъ легко, а именно, каждый изъ насъ безъ труда сохраняетъ и спокойствіе мысли, и спокойствіе въ дѣятельности и покорность судьбѣ, потому что судьба не гнететъ,-- все это, говоримъ, для молодого человѣка въ положеніи Гольцъ-Миллера могло быть результатомъ силы воли, болѣе чѣмъ обыкновенной; а сила воли, достающаяся намъ, прочимъ, даромъ, въ его обстоятельствахъ покупается дорогбю цѣною: сдерживая въ себѣ вражду къ другимъ, человѣкъ терзаетъ, такъ сказать, себя и за торжество моральныхъ силъ платитъ силами своего организма. Мы могли бы привести отзывы о покойномъ, какъ добромъ и честномъ человѣкѣ, со стороны друзей послѣдняго его времени, и что болѣе важно, свидѣтельство нѣжной любви старика-отца къ сыну,-- но для характеристики Гольцъ-Миллера мы имѣемъ въ распоряженіи одну цифру и одинъ фактъ, которые нельзя заподозрить ни въ чувствѣ родства, ни въ чувствѣ дружбы. Послѣ 10-ти лѣтъ трудовой и вмѣстѣ скромной жизни, но проведенной при самыхъ неблагопріятныхъ для труда обстоятельствахъ, покойный, пишутъ намъ, все же оставилъ 400 руб. долгу: неширокая, конечно, была та жизнь, отъ которой остался такой дефицитъ, какъ бы развѣ для доказательства того, что находились люди, которые считали его достойнымъ матеріальной поддержки и вѣрили его честности. Фактомъ же, рисующимъ внутреннюю жизнь покойнаго, служитъ его стихотвореніе: "Мой домъ", которое онъ набросалъ, когда ему пришлось вдругъ переѣхать изъ Орла въ Курскъ:
   
   И не великъ, и не богатъ,
             И непригожъ мой домъ,
   И только нашъ братъ, демократъ,
             Жить ухитрится въ немъ.
   
   Два стула, столъ, комодъ, диванъ,
             Надломанный чуть-чуть,
   И заслуженный чемоданъ,
             Всегда готовый въ путь --
   
   Вотъ все, что домъ вмѣщаетъ мой,
             И больше -- для того,
   Кто носитъ все свое съ собой,
             Не надо ничего.
   
   Но хоть въ желаньяхъ скроменъ я
             И къ малому привыкъ,
   Все-жъ роскошь есть и у меня --
             Есть двѣ-три полки книгъ.
   
   Два тома древнихъ мудрецовъ --
             Платонъ, Аристотель --
   И страхъ вселяющій въ глупцовъ,
             Великій Макьявель.
   
   Есть Контъ и Бокль, есть Риттеръ, Рилъ,
             Сыны иныхъ временъ --
   Старикъ Бейтамъ, Джонъ Стюартъ Милль,
             И Пьеръ-Жозефъ Прудонъ,
   
   И Адамъ Смитъ, а рядомъ съ нимъ
             Воинственный Лассаль:
   Немного ихъ, но какъ съ роднымъ
             Разстаться съ каждымъ жаль!
   
   Какъ жадный скряга -- свой металлъ,
             Свой гербъ -- аристократъ,
   Свою доктрину -- либералъ,
             Такъ я храню свой кладъ;
   
   Тотъ чудный кладъ, что мнѣ даетъ
             Нерѣдко столько силъ,
   Что противъ всѣхъ лихихъ невзгодъ
             Мнѣ сердце закалилъ.
   
   Привѣтъ же вамъ сердечный мой,
             Наставники-друзья!
   Вы всѣ мои, куда-бъ судьбой
             Заброшенъ ни былъ я;
   
   Вы всѣ мои, вездѣ, всегда,
             Вы -- тотъ великій кладъ,
   Съ которымъ рокъ мой, ни нужда,
             Меня не разлучатъ.
   
   Вы дали мнѣ -- чего другой
             Никто не въ силахъ датъ:
   Даръ насмѣхаться надъ бѣдой
             И мужество -- страдать!
   
   Зачѣмъ же "страдать", молодой человѣкъ?-- скажетъ всякій поэту; вашими Платонами, Аристотелями, Боклями и Лассалями окружена добрая часть западной молодежи и притомъ въ оригиналѣ, но никому тамъ и въ голову не придетъ, что творенія упомянутыхъ авторовъ предназначены для "закаленія сердца", и для пріобрѣтенія "мужество страдать". Замѣчаніе вѣрное; юноша, очевидно, на ложной дорогѣ; онъ утратилъ то простое и ясное отношеніе жъ научнымъ идею, которое для каждаго изъ насъ такъ естественно; онъ ищетъ въ ногахъ, въ твореніяхъ великихъ умовъ, вовсе не то, что они на самомъ дѣлѣ предлагаютъ; однимъ словомъ, онъ экзальтированъ, и мысль его никакъ не можетъ сойти съ ложной дороги. Но въ виду этого факта, намъ интересенъ не столько самый фактъ, сколько вопросъ: какъ онъ попалъ на такую дорогу? Одна обстоятельная, подробная и откровенная его біографія могла бы намъ объяснить, гдѣ въ подобныхъ случаяхъ скрывается корень зла, чѣмъ это зло насаждено, и отчего онъ находитъ для себя пищу. Впрочемъ, и изъ немногихъ данныхъ, сообщенныхъ нами, можно придти къ одному справедливому заключенію: жизнь не должна за увлеченія молодости осуждать на дантовское -- lasciate ogni speranza!

M.C.

"Вѣстникъ Европы", No 11, 1871

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru