Членъ ревизіонной комиссіи въ союзѣ русскаго народа Соколовъ заявилъ полиціи, что бывшій казначей союза Маклецовъ изъ пятисотъ пудовъ угля, купленнаго имъ для союза и на деньги союза, триста пудовъ отправилъ своему родственнику.
(Изъ мѣстной хроники).
Бывшій казначей союза, русскаго народа Маклецовъ въ большомъ смущеніи:
-- Подогрѣвалъ своего дядю, а закипѣлъ посторонній человѣкъ членъ ревизіонной комиссіи Соколовъ.
Узналъ объ этомъ странномъ явленіи Маклецовъ и пошелъ къ пріятелю:
-- Разъясни-растолкуй эту притчу? Бываетъ такъ, чтобы на Садовой печку топили, а на Донской дымъ шелъ?
Пріятель поникъ головой.
-- Въ первый разъ слышу.
Опечаленный пришелъ Маклецовъ домой и глубоко задумался.
-- Не для корысти дядю отапливалъ, а изъ простого любопытства. Поручили мнѣ пятьсотъ пудовъ угля купить, я двѣсти отвезъ въ союзъ, а триста -- къ милому дядѣ. Послѣ два термометра купилъ и развѣсилъ ихъ къ союзѣ и у дяди въ домѣ.
Хожу и посматриваю:
-- Кто скорѣе, дойдетъ до точки? Дядя ли закипитъ, союзъ ли замерзнетъ?
А пришелъ Соколовъ, Реомюра на Цельсія положилъ и говоритъ:
-- Пожалуйте въ участокъ.
-- Я въ амбицію! Что за центральное отопленіе?!
А Соколовъ до точки кипѣнія дошелъ и другимъ того отъ Бога желаетъ:
-- Для Васъ каша заваривается.
-- Ежели гречневая -- съ моимъ удовольствіемъ.
Ну онъ извѣстно въ точкѣ кипѣнія:
-- А березовой не пробовали? По рецептамъ судебнаго слѣдователя? Чувствую, что гарью пахнетъ, значить, задвижки не успѣлъ закрыть и угорѣть могу, но не сдаюсь:
-- А по какому-такому праву вы меня упечь желаете?
-- По римскому,-- говорить.
Тутъ я и смолкъ.
Вижу; что онъ въ печку не антрацитъ, а уголовные законы бросаетъ.
-- Отцы родные! Почему руки грѣть не возбраняется, а дядю нельзя подогрѣть? Ежели бы я не входилъ въ ваше положеніе, да весь уголь въ дядину печь складывалъ -- тогда другое дѣло. Тогда жарьте меня и изъ кипятка въ холодную воду перебрасывайте. А я -- человѣкъ съ истинно-русскимъ отопленіемъ -- двѣсти пудовъ вамъ, триста -- дядѣ.