Шекспир Вильям
Макбет

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ДЕШЕВАЯ БИБЛІОТЕКА No 53

  

МАКБЕТЪ

ТРАГЕДІЯ ВЪ ПЯТИ ДѢЙСТВІЯХЪ
В. ШЕКСПИРА

ПЕРЕВОДЪ
А. И. КРОНЕБЕРГА

Съ портретомъ Шекспира, со статьей объ источникахъ трагедіи, мнѣніями о "Макбетѣ" разныхъ европейскихъ критиковъ и съ иллюстраціями.

  

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ А. С. СУВОРИНА

http://az.lib.ru

ПРЕДИСЛОВІЕ.

   Многіе критики, и притомъ авторитетные, считаютъ "Макбета" лучшимъ, наиболѣе совершеннымъ и мощнымъ созданіемъ Шекспира. Трагедія эта была напечатана въ 1623 г., въ первомъ собраніи пьесъ Шексапра. До этого времени она не появлялась въ печати. Но написана она была, по крайней мѣрѣ тринадцать лѣтъ ранѣе этого года -- это видно изъ интереснаго дневника астролога Формэна (умершаго въ 1611 г.), сообщающаго подробный отчетъ о представленіи этой трагедіи на театрѣ "Globe" 20-го апрѣля 1610 года. Есть основаніе думать, что "Макбетъ" уже не былъ въ то время новой пьесой, потому что Шекспиръ влагаетъ въ уста своему герою слѣдующія слова:
  
                                           "...Я вижу цѣпь
   Коронъ и лицъ со скиптрами двойными,
   Съ тройной державою..."
  
   Очевидно, это намекъ на соединеніе въ 1604 г. трехъ королевствъ подъ властью Іакова I, предполагаемаго потомка Банко и, разумѣется, больше вѣроятности допустить, что этотъ намекъ былъ сдѣланъ поэтомъ подъ свѣжимъ впечатлѣніемъ недавно совершившагося факта соединенія королевствъ. Полагаютъ, что пьеса была написана въ 1606 г. или около этого, т. е. вскорѣ послѣ "Гамлета" и "Короля Лира".
   "Исторія Шотландіи" Голиншеда доставила Шекспиру большую часть матеріала для его трагедіи *). Однако поэтъ, сознавая, что легендарное повѣствованіе, которое даетъ хроникеръ объ отдаленной и полу-варварской эпохѣ, не можетъ служить подходящей основой для исторической трагедіи, вольно обработалъ исторію Макбета, какъ сказочный сюжетъ: онъ частью сообразовался съ хроникой, частью уклонился отъ нея, смотря по тому, какъ это болѣе соотвѣтствовало его идеалу характеровъ и способствовало развитію драматическаго дѣйствія.
  
   *) Рафаэль Голиншедъ, англійскій лѣтописецъ, умершій около 1584 г. Онъ написалъ "Хроники Англіи, Шотландіи и Ирландіи", изданныя въ 1577 году. Изъ этихъ Хроникъ Шекспиръ черпалъ содержаніе почти всѣхъ своихъ пьесъ изъ англійской исторіи.
  
   Изъ всѣхъ англійскихъ драматурговъ, Шекспиръ первый прибѣгнулъ къ помощи чародѣйской силы въ качествѣ сверхъестественнаго двигателя. Отчасти онъ усвоилъ народныя вѣрованія въ волшебство, господствовавшія въ то время въ Англіи; но къ нимъ онъ примѣшалъ вѣщій или пророческій характеръ, свойственный скандинавскимъ сестрамъ, паркамъ, и одухотворілъ ихъ своей собственной фантазіею. Существуетъ мнѣніе, что пьеса плодовитаго англійскаго драматурга Миддльтона, современника Шекспира, "Вѣдьмы", имѣющая въ нѣкоторыхъ подробностяхъ сходство со сценами заклинанія въ "Макбетѣ", была сочинена не ранѣе 1613 года, т. е. послѣ Макбета. Во всякомъ случаѣ актеры,игравшіе Макбета, брали изъ "Вѣдьмъ" Миддльтона нѣкоторыя пѣсни и вносили ихъ въ: "Макбетъ". "Макбетъ" самая короткая изъ всѣхъ трагедій Шекспира. Въ ней 2108 строкъ (158 прозы и 1588 стиховъ). Въ "Гамлетѣ" 3931 строка, въ "Отелло" 3317.
  

Изъ "Исторіи Шотландіи" Голиншеда, служившей Шекспиру матеріаломъ для трагедіи "Макбетъ".

  
   Доаа *) была замужѳмъ за Синнелемъ, таномъ Гламиса, и имѣла отъ него сына Макбета, храбраго воина, котораго всѣ почли бы вполнѣ достойнымъ управлять государствомъ, еслибъ онъ не отличался по природѣ нѣкоторой наклонностью къ жестокости. Дунканъ же, напротивъ, былъ нрава кроткаго и мягкаго.
  
   *) Малькольмъ, король Шотландіи, имѣлъ двухъ дочерей, Беатрису и Доаду; первая была матерью Дункана, вторая -- матерью Макбета, такъ что Макбетъ и Дунканъ были двоюродными братьями.
  
   Начало Дунканова царствованія было мирно и безмятежно; но вскорѣ убѣдились, что ему недостаетъ твердости характера и что онъ недостаточно строго наказываетъ преступниковъ; нѣкоторые недовольные воспользовались случаемъ, чтобы нарушить миръ и благосостояніе государства, и вотъ вспыхнули мятежи; непосредственнымъ поводомъ послужило слѣдующее обстоятельство: Банко, танъ Лохкаберскій, отъ котораго и происходитъ домъ Стюартовъ, долгое время занимавшій престолъ Шотландіи, собирая доходы въ королевскую казну и сурово наказывая непокорныхъ, самъ подвергся нападенію со стороны мятежниковъ, которые ограбили его, такъ что онъ едва спасъ свою жизнь.
   Вернувшись ко двору съ жалобой, Банко добился, чтобы за обидчиками былъ пославъ воинъ съ приказомъ имъ явиться и держать отвѣтъ передъ королемъ за свое буйство; но вмѣсто этого они еще усилили свою вину новымъ злодѣяніемъ: осыпавъ посланца упреками и бранью, они умертвили его. Затѣмъ, не сомнѣваясь, что за такое преступленіе король поступитъ съ ними со всей строгостью своей власти, Макдональдъ, одинъ изъ мятежниковъ, пользовавшійся среди нихъ большимъ вліяніемъ, взялъ на себя роль предводителя всѣхъ недовольныхъ, которые пожелали бы возстать противъ короля. Изъ западныхъ острововъ къ нему стеклось множество народу, предлагая примкнуть къ его мятежнымъ отрядамъ, a изъ Ирландіи, въ надеждѣ на добычу, прибыло не малое число керновъ и галлоглассовъ (такъ назывались грубыя ирландскія племена, всегда готовыя на мятежи) съ полной готовностью служить ему и идти, куда бы онъ ихъ ни повелъ.
   Макбетъ стадъ энергично возставать противъ слабости короля и медлительности его въ наказаніи преступниковъ, благодаря чему они успѣли сосредоточить свои силы, и обѣщалъ, что если начальство надъ войскомъ будетъ поручено ему и Банко, то они такъ поведутъ дѣло, что мятежники скоро будутъ усмирены и возстаніе подавлено. Такъ и случилось. Какъ только онъ вступилъ въ Лохкаберъ, слава его храбрости повергла непріятеля въ такой паническій страхъ, что большая часть мятежниковъ тайкомъ покинула своего вождя Макдональда; несмотря на это, онъ все-таки далъ сраженіе Макбету съ остатками своего войска. Будучи разбитъ на-голову, онъ искалъ убѣжища въ замкѣ (гдѣ заперлись его жена и дѣти) и, наконецъ, видя невозможность держаться долѣѳ противъ непріятеля и, въ случаѣ сдачи, не надѣясь уйти живымъ, онъ сперва убилъ свою жену и дѣтей, a потомъ и самого себя.
   Макбетъ, вступивъ въ замокъ, увидалъ трупъ Макдональда, лежащій среди груды убитыхъ; это жалостное зрѣлище нисколько не тронуло его жестокаго сердца -- онъ приказалъ отрубить голову отъ трупа, вздѣть ее на шестъ и послать въ подарокъ королю, въ то время находившемуся въ Бертѣ. Обезглавленный трупъ онъ приказалъ вздернуть на высокую висѣлицу.
   Такимъ образомъ стараніями и усердіемъ Макбѳта были снова возстановлены порядокъ и законность въ странѣ. Немедленно вслѣдъ затѣмъ получено было извѣстіе, что Свено, король норвежскій, прибылъ въ Файфъ съ могущественнымъ войскомъ, съ цѣлью завоевать все государство Шотландію. Узнавъ объ этомъ, Дунканъ началъ поспѣшно собирать армію. Въ послѣдовавшемъ сраженіи шотландцы были сперва разбиты, но затѣмъ въ концѣ концовъ одержали побѣду.
   Между тѣмъ пришло извѣстіе, что новый флотъ датчанъ прибылъ въ Кингкорнъ, присланный Канутомъ, королемъ Англіи, въ отмщеніе за пораженіе, нанесенное его брату Свено. Противъ врага, по приказанію короля,были посланы Макбетъ и Банко; встрѣтивъ датчанъ съ значительной военной силой, они часть ихъ перебили, a остальныхъ оттѣснили назадъ къ ихъ кораблямъ. Тѣ, которымъ удалось спастись бѣгствомъ, немедленно сѣли на корабли и за большую сумму золота получили отъ Макбета позволеніе, чтобы ихъ товарищи, павшіе въ сраженіи, были похоронены на островѣ св. Кольма.
   Вскорѣ послѣ этого случилось страшное и необъяснимое чудо, возбудившее не мало тревоги и волненія въ государствѣ. Однажды Макбетъ и Банко ѣхали въ Форесъ, гдѣ въ то время находился король; они путешествовали одни, безъ всякой свиты, пробираясь по лѣсамъ и полямъ, какъ вдругъ среди пустынной поляны имъ встрѣтились три женщины страннаго, дикаго вида, похожія на существа исчезнувшаго міра. Воины съ любопытствомъ разсматривали эти странныя явленія; тогда одна изъ женщинъ сказала: "Да здравствуетъ Макбетъ, танъ Гламиса!" (Незадолго передъ тѣмъ онъ, дѣйствительно, получилъ этотъ санъ послѣ смерти своего отца Синнеля). Вторая сказала: "Хвала Макбету, тану Кавдора!" и, наконецъ, третья: "Слава во-вѣки Макбету, который впослѣдствіи будетъ королемъ надо всей Шотландіей!"
   "Что вы за женщины? спросилъ Банко, вы, которыя, повидимому, такъ неблагосклонно относитесь ко мнѣ; моему товарищу вы сулите, кромѣ высокихъ почестей, еще и королевскій престолъ, мнѣ же равно ничего не обѣщаете?" -- "Нѣтъ, сказала первая изъ нихъ,-- тебѣ мы обѣщаемъ еще большія блага, чѣмъ ему, ибо онъ хотя и будетъ царствовать, но конецъ его будетъ несчастливъ; кромѣ того, онъ не оставитъ послѣ себя потомковъ, которые унаслѣдовали бы его престолъ; ты же, напротивъ, не будешь царствовать вовсе, зато потомки твои будутъ долгое время, изъ поколѣнія въ поколѣніе, управлять Шотландскимъ королевствомъ". Съ этими славами всѣ три исчезли. Сперва обоимъ воинамъ все это показалось обманомъ воображенія, тѣмъ болѣе, что Банко часто въ шутку величалъ Макбета королемъ Шотландіи, a Макбетъ, въ свою очередь, называлъ Банко родоначальникомъ многихъ королей. Но впослѣдствіи увѣрились, что эти три женщины были или сестры-парки, богини судьбы, или нимфы и волшебницы, которыя, благодаря искусству некромантіи, имѣли возможность предугадать будущее, потому что все случилось именно такъ, какъ онѣ предсказали. Вскорѣ послѣ этого танъ Кавдорскій былъ обвиненъ въ государственной измѣнѣ и казненъ въ Форесѣ, a титулъ его и владѣнія милостиво переданы королемъ Макбету.
   Въ ту же ночь за ужиномъ Банко, шутя, сказалъ Макбету: "Ну, Макбетъ, ты добился того, что предвѣщали тебѣ двѣ. первыя вѣдьмы, теперь остается тебѣ пріобрѣсти только то, что напророчила тебѣ третья". Слова эти произвели глубокое впечатлѣніе на душу Макбета, и онъ тогда же сталъ помышлять о томъ, какимъ бы образомъ овладѣть короной; однако, онъ все-таки думалъ, что ему слѣдуетъ выждать время, и что само божественное Провидѣніе подвинетъ его къ цѣли. Но случилось, что вскорѣ послѣ этого король Дунканъ, имѣвшій двухъ сыновей отъ своей жены (бывшей дочерью Сиварда, герцога Нортумберлэндскаго), возвелъ одного изъ нихъ, Малькольма, въ званіе герцога Кемберлэндскаго, чтобы такимъ образомъ заранѣе назначить его своимъ наслѣдникомъ на престолъ, въ случаѣ своей смерти. Макбетъ былъ сильно встревоженъ этой мѣрой,препятствовавшей осуществленію его надежды (согласно старымъ законамъ, если престолонаслѣдникъ не достигъ положеннаго возраста, чтобы принять на себя власть, то ближайшій родственникъ по крови долженъ вмѣсто него вступить на престолъ); и вотъ Макбетъ рѣшилъ силою овладѣть престоломъ, опираясь на свое, яко бы, право, ибо Дунканъ все сдѣлалъ, чтобы лишить его титула и преградить ему путь къ престолу.
   Слова вѣщихъ сестеръ сильно подстрекали его къ осуществленію своей мечты, но въ особенности жена старалась склонить его къ рѣшительному дѣйствію, такъ какъ она была чрезвычайно честолюбива и горѣла страстнымъ желаніемъ носить королевскій титулъ. Наконецъ, сообщивъ о своихъ видахъ надежнымъ друзьямъ, къ числу коихъ принадлежалъ Банко, и заручившись обѣщаніями ихъ помощи, онъ умертвилъ короля въ Инвернесѣ, или же, какъ иные говорятъ, въ Ботгоеванѣ, на шестой годъ его царствованія. Затѣмъ, окруживъ себя людьми близкими, которымъ онъ довѣрился, онъ заставилъ провозгласить себя королемъ и тотчасъ же отправился въ Сконъ, гдѣ былъ облеченъ королевскимъ саномъ по существующему обычаю. Это было въ 1046 году по Р. X.
   Малькольмъ Камморъ и Дональдъ Банъ, сыновья короля Дункана, страшась за свою жизнь и полагая, что Макбетъ будетъ точно также искать ихъ смерти, чтобы еще болѣе укрѣпиться въ своей власти,-- бѣжали въ Кемберлэндъ, гдѣ Малькольмъ и оставался до того времени, покуда Эдуардъ Святой, сынъ Этельреда, не вернулъ себѣ престолъ Англіи отъ завоевателей датчанъ; тогда Эдуардъ принялъ къ себѣ Малькольма самымъ дружескимъ образомъ, a Дональдъ отправился въ Ирландію.
   На первыхъ порахъ Макбетъ издалъ много полезныхъ законовъ и статутовъ для блага своихъ подданныхъ. Но все это усердіе и справедливость были лицемѣріемъ, чтобы пріобрѣсти расположеніе народа. Вскорѣ онъ уже сталъ показывать себя въ настоящемъ свѣтѣ и вмѣсто справедливости обнаружилъ свою природную жестокость. Укоры совѣсти, какъ это всегда бываетъ y тирановъ или узурпаторовъ, достигшихъ власти незаконными средствами,-- мучили его неустанно и внушали ему страхъ, чтобы и съ нимъ не обошлись такъ, какъ онъ поступилъ со своимъ предшественникомъ. Вдобавокъ и предсказанія вѣдьмъ не выходили y него изъ головы; онѣ предсказали ему престолъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ обѣщали, что въ будущемъ корона Шотландіи достанется потомкамъ Банко. И вотъ онъ пригласилъ Банко съ его сыномъ Флинсомъ къ себѣ на ужинъ и въ то же время нанялъ убійцъ, чтобы умертвить обоихъ на обратномъ пути ихъ изъ дворца домой, преступленіе должно было совершиться нарочно вдали отъ дворца, чтобы не запятнать Макбетова дома и чтобы удалить отъ него всякое подозрѣніе. Банко былъ убитъ, a сынъ его Флинсъ, благодаря темнотѣ ночи и съ помощью Всевышняго, сохранившаго его для лучшей участи, избѣгнулъ опасности; впослѣдствіи онъ узналъ черезъ посредство нѣкоторыхъ друзей, которыхъ имѣлъ при дворѣ, что Макбетъ точно такъ же добивается его смерти, какъ и смерти его отца, который убитъ вовсе не случайно, какъ старался увѣрить Макбетъ. Тогда, чтобы избѣгнуть новой опасности, Флинсъ бѣжалъ въ Уэльсъ.
   Послѣ умерщвленія Банко ничто не удавалось Макбету; каждый, кому приходилось являться на глаза королю, трепеталъ за свою жизнь, и какъ его страшились люди, такъ и онъ самъ страшился окружающихъ и искалъ случая, по самому пустому подозрѣнію, казнить тѣхъ, которые болѣе всего казались ему опасными. Наконецъ онъ сталъ находить такое наслажденіе въ умерщвленіи своихъ придворныхъ, что уже ничѣмъ не могъ утолить своей кровожадности, доставлявшей ему, какъ онъ думалъ, двойную выгоду: во-первыхъ, освобождая отъ людей подозрительныхъ, a во-вторыхъ, обогащая его казну добромъ убитыхъ; такой приливъ богатствъ давалъ ему возможность содержать около себя сильные отряды вооруженныхъ людей. Чтобы имѣть возможность еще съ большей жестокостью притѣснять своихъ подданныхъ, онъ построилъ себѣ недоступный и сильно защищенный замокъ на вершинѣ высокаго холма, называемаго Донзиваномъ и лежащаго въ десяти миляхъ отъ Перта. Постройка этого замка обременила государство страшно тяжелыми налогами и повинностями. Макбетъ заставлялъ тана каждаго округа являться поочередно и помогать постройкѣ замка. Когда пришла очередь Макдуфа, тана Файфскаго, онъ прислалъ рабочихъ, снабженныхъ всѣмъ нужнымъ матеріаломъ, велѣвъ имъ трудиться усердно, чтобы король не имѣлъ повода быть имъ недовольнымъ; самъ же не явился, какъ это дѣлали другіе, опасаясь какого-нибудь насилія со стороны короля, питавшаго къ нему нерасположеніе. Макбетъ, придя посмотрѣть, какъ подвигаются работы, и не найдя тамъ Макдуфа, счелъ себя жестоко оскорбленнымъ и сказалъ: "Я замѣчаю, что этотъ человѣкъ никогда не желаетъ повиноваться моимъ приказаніямъ, -- хорошо же, я распоряжусь съ нимъ по-своему". И, вѣроятно, онъ тотчасъ же умертвилъ бы Макдуфа, еслибъ одна колдунья, которой онъ очень довѣрялъ (послѣ того, какъ сбылись всѣ предвѣщанія трехъ вѣдьмъ), не объявила, что ему нечего опасаться, такъ какъ онъ не будетъ убитъ ни однимъ человѣкомъ, рожденнымъ отъ женщины, и не будетъ побѣжденъ, покуда Бирнамскій лѣсъ не двинется къ замку Донзинану. Эти предсказанія успокоили страхъ Макбета, и онъ вообразилъ, что можетъ дѣлать, что ему угодно, не опасаясь наказанія за свои поступки: вѣдь предсказано же ему, что ни одинъ человѣкъ не можетъ побѣдить или убить его. Въ этой надеждѣ онъ совершалъ самыя позорныя злодѣйства всячески притѣснялъ своихъ подданныхъ. Между тѣмъ, Макдуфъ, не переставая опасаться за свою жизнь, задумалъ бѣжать въ Англію, чтобы доставить Малькольду Каммору корову Шотландіи. Но объ этомъ тайномъ рѣшеніи узналъ Макбетъ; говорятъ, короли одарены острымъ, какъ y рыси, зрѣніемъ и ушами, длинными, какъ y Мидаса. Въ домѣ каждаго тана y Макбета были наушники, которые передавали ему обо всемъ, что тамъ говорилось и дѣлалось, и, благодаря этому, онъ держалъ въ рукахъ большую часть дворянства въ королевствѣ.
   Когда его извѣстили о планахъ Макдуфа, онъ немедленно собралъ большое войско, явился съ нимъ въ Файфъ и осадилъ замокъ Макдуфа, разсчитывая найти его тамъ. Жители замка безъ всякаго недовѣрія отворили передъ нимъ ворота и впустили его, не подозрѣвая никакихъ злыхъ умысловъ. Но, не заставъ уже тамъ хозяина, Макбетъ безжалостно перерѣзалъ все семейство Макдуфа, его жену, дѣтей и слугъ. Затѣмъ онъ забралъ все имущество его, объявилъ его измѣнникомъ, запретилъ ему въѣздъ въ королевство. Но Макдуфъ былъ уже въ безопасности и пробрался въ Англію къ Малькольму Каммору, тутъ еще усилилась его ненависть къ тирану, и онъ сталъ размышлять, какимъ бы образомъ отомстить за жестокое избіеніе жены, дѣтей и друзей.
   Хотя Малькольмъ и скорбѣлъ о притѣсненіи, которое выносили соотечественники въ Шотландіи, судя по разсказамъ Макдуфа, но онъ еще сомнѣвался въ его искренности и подозрѣвалъ, не подосланъ ли онъ нарочно Макбетомъ, чтобы вывѣдать его намѣренія и испытать его; поэтому сперва онъ отвѣчалъ уклончиво:
   -- Я искренно огорченъ бѣдствіями, претерпѣваемыми моей родиной, и хотя имѣю сильное желаніе избавить ее отъ ига, но не могу принять шотландской короны, сознавая свои неизлѣчимые пороки. Во-первыхъ, я одержимъ необузданнымъ сладострастіемъ (источникомъ всѣхъ пороковъ), такъ что, еслибъ я сдѣлался королемъ Шотландіи, то боюсь, что не пощадилъ бы чести вашихъ дѣвицъ и женщинъ; моя распущенность была бы для васъ еще невыносимѣе, нежели кровавая тиранія Макбета.
   На это Макдуфъ возражалъ:
   -- Конечно, это позорная страсть -- изъ-за нея многіе благородные короли и принцы лишались жизни и королевствъ; однако же въ Шотландіи довольно женщинъ, потому послѣдуй моему совѣту: овладѣй престоломъ, и я берусь повести дѣло такъ искусно, что страсть твоя будетъ удовлетворена, и никто объ этомъ не узнаетъ.
   -- Мало того, продолжалъ Малькольмъ, я также самое алчное существо въ мірѣ; сдѣлавшись королемъ, я готовъ буду употреблять всѣ средства, чтобы захватывать помѣстья и богатства, не щадя жизни знатныхъ вельможъ Шотландіи. Поэтому лучше оставь меня здѣсь, иначе моя ненасытная алчность можетъ надѣлать столько бѣдъ, что передъ ними окажется ничтожнымъ все. на что вы теперь жалуетесь.
   Макдуфъ отвѣчалъ:
   -- Это еще худшій порокъ, нежели первый; алчность есть корень всякаго зла и погубила многихъ королей. Несмотря на это, все-таки послѣдуй моему совѣту и овладѣй престоломъ. Въ Шотландіи достаточно золота и богатствъ, чтобы удовлетворить твоей жадности.
   -- Затѣмъ, продолжалъ Малькольмъ, я склоненъ къ лицемѣрію, скрытности и обману; мнѣ доставляетъ наслажденіе обманывать тѣхъ, которые довѣряются моимъ словамъ. A такъ какъ государю болѣе приличествуетъ правдивость, постоянство, справедливость и прочія благородныя добродѣтели, то вы видите, что я неспособенъ управлять государствомъ; если даже вы имѣете средства прикрыть и замаскировать всѣ остальные мои пороки, то не думаю, чтобы вы нашли возможность скрыть этотъ порокъ.
   -- Да, сказалъ Макдуфъ, этотъ порокъ худшій изъ всѣхъ, и вы должны разстаться. О, несчастные, злополучные шотландцы, изнемогающіе подъ бременемъ столькихъ ужасныхъ бѣдствій одно другого хуже! Надъ вами царствуетъ проклятый злодѣй и тиранъ, безъ всякихъ нравъ на титулъ, и угнетаетъ васъ съ кровожадной жестокостью. А этотъ другой человѣкъ, имѣющій права на корону, такъ переполненъ разными пороками, что недостоинъ пользоваться ею, по его же собственному признанію! Онъ не только алченъ и подверженъ ненасытному сладострастію, но еще и лживый измѣнникъ, которому нельзя довѣрять ни въ одномъ словѣ. Прости, Шотландія! нынѣ я считаю себя изгнанникомъ навѣки, безъ всякой отрады и утѣшенія.
   При этихъ словахъ обильныя слезы потекли по его щекамъ.
   Наконецъ, когда Макдуфъ уже былъ готовъ къ отъѣзду, Малькольмъ остановилъ его.
   -- Успокойся, Макдуфъ, сказалъ онъ, во мнѣ нѣтъ ни одного изъ этихъ пороковъ, я только шутилъ съ тобой, съ цѣлью испытать твою искренность, потому что не разъ уже Макбетъ подсылалъ ко мнѣ шпіоновъ, стараясь такимъ образомъ забрать меня въ свои руки; но чѣмъ неохотнѣе я соглашался на твои предложенія, тѣмъ съ большимъ усердіемъ я теперь готовъ исполнитъ твое желаніе.
   Затѣмъ они обнялись, поклялись другъ другу въ вѣрности и стали совѣщаться насчетъ средствъ къ выполненію своихъ замысловъ.
   Между тѣмъ Малькольмъ сумѣлъ такъ расположить въ свою пользу короля Эдуарда, что тотъ далъ ему десять тысячъ войска подъ начальствомъ стараго Сиварда, герцога Нортумберлэндскаго, чтобы отправиться съ нимъ въ Шотландію и помочь ему отстаивать его права на престолъ.
   Макбетъ, увидавъ, что силы его непріятеля растутъ и что изъ Англіи прибыло войско на помощь его сопернику Малькольму, отступилъ въ Файфъ, рѣшилъ расположиться укрѣпленнымъ лагеремъ около замка Донзинана и сражаться съ непріятелемъ, если онъ намѣренъ преслѣдовать его.
   Онъ глубоко вѣрилъ въ пророчество колдуньи, которая сказала, что онъ не погибнетъ отъ руки человѣка, рожденнаго женщиной. Между тѣмъ Малькольмъ поспѣшно преслѣдовалъ Макбета и въ ночь передъ сраженіемъ пришелъ въ Бирнамскій лѣсъ; послѣ непродолжительнаго отдыха, онъ приказалъ каждому изъ своихъ воиновъ срубить по большой зеленой вѣткѣ и, съ вѣтками въ рукахъ, двинуться къ лагерю противника, чтобы на слѣдующее утро незамѣтно подойти къ нему. Поутру, когда Макбетъ увидалъ движущійся навстрѣчу лѣсъ, онъ очень изумился,-- что бы это значило, но, вспомнивъ давнишнее предсказаніе о томъ, что Бирнамскій лѣсъ двинется на Донзинанъ, понялъ, что насталъ часъ исполненія этого пророчества. Однако же, онъ выстроилъ свои войска въ боевой порядокъ и увѣщевалъ воиновъ сражаться храбро. Но только что успѣлъ непріятель побросать зеленыя вѣтки, какъ Макбетъ увидѣлъ ихъ численное превосходство и обратился въ бѣгство. Макдуфъ преслѣдовалъ его съ ожесточеніемъ до Лунфанена; Макбетъ, видя, что Макдуфъ настигаетъ его, остановилъ коня и закричалъ: "Измѣнникъ, зачѣмъ ты напрасно преслѣдуешь меня: мнѣ не суждено быть убитымъ ни однимъ человѣкомъ, рожденнымъ женщиной. Приблизься сюда, получай награду, которую заслужилъ своими дѣлами", и при этомъ онъ занесъ мечъ, чтобы убить Макдуфа. Но тотъ, ловко увернувшись отъ удара, отвѣчалъ ему, потрясая обнаженнымъ мечомъ: "Это правда, Макбетъ,-- пробилъ часъ, когда ты будешь наказанъ за свою ненасытную жестокость. Я именно тотъ, о которомъ предсказали тебѣ колдуньи: я не былъ рожденъ моей матерью, но меня вырѣзали изъ ея утробы!" Съ этими словами онъ устремился на него и убилъ его на мѣстѣ. Затѣмъ, отрубивъ ему голову, надѣлъ ее на шестъ и послалъ Малькольму. Таковъ былъ конецъ Макбета послѣ семнадцатилѣтняго царствованія его надъ Шотландіею. Въ началѣ своего правленія онъ совершилъ много достойныхъ дѣлъ и издалъ законы для общаго блага; но потомъ, обманутый дьяволомъ, онъ впалъ въ страшную жестокость, уничтожившую всю его прежнюю славу. Онъ былъ убитъ въ 1057 г. по Р. X., въ шестнадцатый годъ царствованія короля англійскаго Эдуарда.
   Малькольмъ Камморъ, вернувъ себѣ престолъ Шотландіи, былъ коронованъ въ Сконѣ. Немедленно послѣ коронаціи онъ созвалъ парламентъ въ Форфарѣ и наградилъ землями и титулами всѣхъ помогавшихъ ему противъ Макбета.
  

------

  

Отзывы различныхъ авторовъ о "Макбетѣ".

   Кольриджъ говоритъ: Трагедія "Макбетъ" во всѣхъ отношевіяхъ представляетъ полный контрастъ съ "Гамлетомъ"; но особенно рѣзко выражается это различіе въ манерѣ вступленія. Въ "Гамлетѣ" мы видимъ постепенный переходъ отъ простѣйшихъ разговорныхъ формъ къ пылкому языку разгоряченнаго страстью разсудка, но все-таки средоточіемъ страсти остается разсудокъ. "Макбетъ" же сразу бьетъ на воображеніе и вызываетъ чувства, сродныя съ нимъ. Поэтому-то дѣйствіе въ "Макбетѣ" развивается быстрѣе, чѣмъ въ какой-либо изъ другихъ Шекспировскихъ драмъ, и поэтому-то, за исключеніемъ отвратительнаго монолога привратника (дѣйствіе II, сц. 3), который -- я готовъ поручиться -- есть не что иное, какъ вставка актеровъ, во всей драмѣ нѣтъ, насколько мнѣ помнится, ни одного каламбура или игры словъ. Тѣмъ же и объясняется полное отсутствіе комическаго элемента, даже ироніи и философскихъ размышленій въ "Макбетѣ" -- вся пьеса исключительно и безусловно трагическая. Тамъ нѣтъ никакихъ разсужденій сомнительной морали, которыя потребовали бы болѣе досужаго состоянія духа и, слѣдовательно. болѣе усиленной дѣятельности ума; никакой софистики самообольщенія, исключая развѣ того мѣста, когда, предъ совершеніемъ ужаснаго злодѣянія, Макбетъ ошибочно принимаетъ укоры и зловѣщій шопотъ совѣсти за умствованія эгоизма и излишней разсудительности, а послѣ совершенія убійства -- ужасы угрызенія объясняетъ страхомъ внѣшнихъ опасностей -- подобно человѣку въ бреду, который бѣжитъ отъ призраковъ, созданныхъ его собственнымъ воображеніемъ, или, доведенный до изступленія, закалываетъ осязательный предметъ, попадающійся ему подъ руку; между тѣмъ лэди Макбетъ старается объяснить свой страхъ и замиранія сердца предчувствіями худшихъ несчастій, и съ напускною смѣлостью бравируетъ ихъ. Въ остальныхъ же рѣчахъ Макбета слышенъ голосъ самого сердца, терзаемаго угрызеніями, до послѣднихъ судорогъ нравственной смерти. То же самое повторяется и во всѣхъ другихъ характерахъ. Но разнообразіе происходитъ отъ приливовъ бѣшенства, вызываемаго то и дѣло вторженіемъ тревожной мыслн и быстро переходящаго въ страхъ.
   И въ "Гамлетѣ" и "Макбетѣ" дѣйствіе открывается суевѣріемъ; во въ той и другой трагедіи оно не только различно, но прямо противоположно. Въ "Гамлетѣ" это суевѣріе связано съ самыми святыми и лучшими чуфтвами; въ "Макбетѣ" же -- съ темными, бурными и противозаконными стремленіями личной воли. И цѣль не одинакова; въ первой трагедіи суевѣріе является средствомъ, чтобы возбудить умъ Гамлета, a въ "Макбетѣ" -- показать, что умъ героя уже былъ извѣстнымъ образомъ настроенъ.
   Сестры-парки -- такое же оригинальное созданіе Шекспира, какъ и его Аріель и Калибанъ; во всѣхъ этихъ образахъ парки, фуріи и вѣдьмы образуютъ составные элементы. Онѣ совершенно различны отъ всѣхъ другихъ представленій о вѣдьмахъ y современныхъ писателей, однако имѣютъ достаточно наружнаго сходства съ образомъ народнаго суевѣрія, чтобы непосредственно подѣйствовать на зрителей. Характеръ ихъ есть воплощеніе всего фантастическаго, идущаго въ разрѣзъ съ добромъ; онѣ олицетворяютъ все темное, страшное и противоестественное въ физической природѣ, все беззаконное и необузданное въ человѣческомъ существѣ -- являются стихійными мстительницами безъ пола и роду. Настоящая цѣль перваго появленія вѣдьмъ -- это дать ключъ къ характеру всей драмы.
   Лэди Макбетъ, описывая своего мужа, въ то же время разоблачаетъ свой собственный нравъ. Еслибъ онъ могъ получить все то, что ему нужно, онъ предпочелъ бы достигнуть этого невиннымъ путемъ, не вѣдая,-- увы! какъ многіе изъ насъ,-- что тотъ, кто стремится къ какой-нибудь мірской цѣли ради ея самой, въ сущности не разбираетъ средствъ, отсюда и проистекаетъ опасность сумасбродныхъ фантазій. Лэди Макбетъ, какъ обыкновенно y Шекспира, есть лицо, изображающее цѣлую породу людей знатнаго происхожденія; часто оставаясь въ одиночествѣ и предаваясь честолюбивымъ мечтамъ, она заблуждается, принимая смѣлость фантазіи за способность нести послѣдствія реальной вины. Въ ней ложная твердость духа, обольщеннаго честолюбіемъ; она позоритъ своего мужа съ нечеловѣческой дерзостью воображенія, сама же не въ состояніи этого снести, изнемогаетъ подъ бременемъ угрызенія совѣсти и кончаетъ жизнь самоубійствомъ.
   Сестры-парки застигаютъ Макбета въ моментъ упоенія побѣдой, когда польщена его любовь къ славѣ; онѣ дразнятъ его фантазію, изображая передъ нимъ, какъ дѣйствіе рока, то, что въ самомъ дѣлѣ можетъ быть исполнено только имъ самимъ, его поступками, и заручаются его полнымъ довѣріемъ, благодаря быстрому выполненію перваго своего предвѣщанія. Случай убить короля представляется немедленно; жена Макбета умоляетъ его не упускать этого случая, она убѣждаетъ его съ пылкимъ краснорѣчіемъ и пользуется всѣми софизмами, какіе только въ состояніи придать ложный блескъ преступленію. На долю Макбета выпадаетъ уже только самое выполненіе преступленія, покрайней мѣрѣ -- немногимъ болѣе; его вовлекаютъ въ злодѣяніе, какъ бы отуманеннаго какими-то чарами. Раскаяніе слѣдуетъ непосредственно, даже предшествуетъ преступленію, и укоры совѣсти не даютъ ему покоя ни днемъ, ни ночью. Но онъ уже запутался въ адскихъ тенетахъ, ужасно видѣть того самаго Макбета, который когда-то презиралъ смерть на полѣ брани, a теперь, страшась мученій предстоящаго ему существованія, тѣмъ сильнѣе цѣпляется за жизнь; чѣмъ она становится для него ужаснѣе, тѣмъ безпощаднѣе устраняетъ онъ со своего пути все, что, по представленіямъ его мрачнаго, подозрительнаго воображенія, грозитъ ему опасностью. Какое бы отвращеніе ни внушали намъ его поступки, мы не можемъ, однако, не сострадать такому состоянію его духа, мы скорбимъ о гибели столькихъ благороднымъ качествъ, и даже въ послѣдней его защитѣ не:вольно восхищаемся борьбою смѣлой воли съ трусливой совѣстью. Съ перваго взгляда можно подумать, что въ этой трагедіи изображена подавляющая сила рока, какъ y древнихъ -- въ полномъ согласіи съ античными понятіями о фатализмѣ; все вытекаетъ изъ сверхъестественнаго вліянія, съ которымъ какъ бы неизбѣжно и тѣсно связаны всѣ послѣдующія событія. Мало того -- мы даже находимъ здѣсь тѣхъ же причудливыхъ оракуловъ, которые, благодаря буквальному выполненію своихъ предвѣщаній, обманываютъ довѣряющихся имъ. Однако легко можно убѣдиться, что поэтъ въ своемъ твореніи проявилъ болѣе просвѣщенные взгляды. Онъ желаетъ показать, что столкновеніе между добромъ и зломъ въ мірѣ можетъ произойти только съ разрѣшенія Провидѣнія, которое обращаетъ проклятіе, навлекаемое на свою голову нѣкоторыми смертными, въ благословеніе для другихъ. Въ возмездіи за злодѣянія соблюдается строгая справедливость. Лэди Макбетъ, которая изъ всѣхъ человѣческихъ участниковъ въ убійствѣ короля -- наиболѣе виновна, отъ страшныхъ терзаній своей совѣсти впадаетъ въ неизлечимый тѣлесный и душевный недугъ; она умираетъ отверженная, не оплакиваемая своимъ супругомъ. Макбетъ же все-таки признанъ достойнымъ пасть геройской смертью на полѣ брани. Благородному Макдуфу предоставляется утѣшеніе спасти свою родину, наказавъ собственноручно тирана, умертвившаго его жену и дѣтей. Банко своей безвременной смертью искупляетъ свое честолюбивое любопытство, побудившее его узнавать судьбу своихъ славныхъ потомковъ, чѣмъ онъ и возбудилъ зависть Макбета; но онъ сохранилъ свою душу чистой отъ злыхъ внушеній вѣдьмъ: имя его благословенно въ его народѣ, ему суждено наслаждаться въ теченіе долгихъ вѣковъ тѣмъ королевскимъ саномъ, которымъ Макбетъ обладалъ только въ теченіе своей жизни. Что касается хода дѣйствія, то эта драма представляетъ противоположность съ "Гамлетомъ": она развивается съ изумительной быстротой, начиная съ первой катастрофы (убійство Дункана) и до конца. "Задумано -- сдѣлано" -- таковъ общій лозунгъ; ибо, какъ говоритъ Макбетъ --
  
   Летучій замыселъ не воротить,
   Когда летятъ онъ налегкѣ, безъ дѣла...
  
   Въ каждой чертѣ виденъ энергичный, героическій вѣкъ, на суровомъ сѣверѣ, закаляющемъ каждый нервъ. Въ точности продолжительность дѣйствія трудно опредѣлить,-- можетъ быть, въ промежуткѣ прошли цѣлые года,&о извѣстно, что для воображенія періодъ времени, самый чреватый событіями, всегда кажется самымъ короткимъ. Едвали, однако, можно допустить, чтобы столько происшествій могло быть скучено въ такомъ тѣсномъ промежуткѣ; не только внѣшнія событія, но и самые сокровенные тайники души у дѣйствующихъ лицъ раскрываются передъ зрителемъ. Какъ будто вынуты тормазы изъ колесъ времени, и оно катится впередъ неудержимо по наклонной плоскости. Ничто не можетъ сравниться съ этой картиной по силѣ и ужасу производимаго ею впечатлѣнія. Стоитъ только вспомнить объ умерщвленіи Дункана, о кинжалѣ, висящемъ передъ глазами Макбета, о появленіи тѣни Банко на пиру и о безуміи лэди Макбетъ. Подобныя сцены единственны, ихъ можно найти только y Шекспира.
  

-----

  
   Слова д-ра К. К. Гензе (Shakespeare, Untersuchunagen und Studien von D-r K. K. Hense. Halle. 1884).
   Лэди Макбетъ дѣйствуетъ съ холодной разсчетливостью: полными сарказма словами, она побуждаетъ нерѣшительнаго супруга къ умерщвленію Дункана; разсудокъ ея, на который мало вліяетъ фантазія, съ насмѣшкой относится къ видѣніямъ Макбета. Она, повидимому, хладнокровно обсуждаетъ, что преступный планъ долженъ удасться и что вся вина падетъ на Дункановыхъ слугъ; она спокойно относитъ кинжалы назадъ, въ спальню Дункана,-- чего не рѣшается сдѣлать Макбетъ,-- пачкаетъ кровью слугъ, чтобы преступленіе было приписано имъ, потому что
  
                                 .....Спящій и мертвецъ --
   Не больше какъ картины: только дѣти
   Боятся нарисованнаго чорта. (II, 2).
  
   Лэди Макбетъ, повидимому, равнодушно говоритъ:
  
                                           Моя рука
   Красна, какъ и твоя, но я стыжусь,
   Что сердце y тебя такъ бѣло...
                                           Ты потерялъ
   Всю твердость духа...
                                 Перестань такъ жалко
   Теряться въ мысляхъ. (II, 2).
  
   Она является такою рѣшительной и на нее такъ мало дѣйствуетъ престугіленіе, что Макбетъ и раньше справедливо хвалилъ ея смѣлость:
  
   Рожай мнѣ мальчиковъ однихъ!
   Огонь, пылающій въ твоей крови,
   Однихъ мужей производить способенъ. (I, 7).
  
   Насколько она владѣетъ собою, видно изъ ея лицемѣрія, доведеннаго до совершенства, при пріемѣ Дункана.
   И въ этой твердой духомъ женщинѣ мы впослѣдствіи видимъ умственное разстройство. Ея болѣзнь -- лунатизмъ. Ея дѣйствія и рѣчи -- признанія обремененной преступленіями души. Душа ея помутилась, и въ этомъ проявляется нравственный судъ, надъ которомъ она издѣвалась. Макбетъ осужденъ этимъ судомъ на постоянныя безсонницы и тревожные сны. Пророческій голосъ, которые олицетворяетъ сонъ и прославляетъ его благодѣтельность и который слышится Макбету, послѣ того, какъ онъ убилъ Дункана:
  
   Гламисъ зарѣзалъ сонъ; зато отнынѣ
   Не будетъ спать его убійца Кавдоръ,
   Не будетъ спать его убійца Макбетъ!
  
   -- это пророчество исполнилось, и лэди Макбетъ подтверждаетъ это словами:
  
                                           Ты сна лишенъ --
   Ограды всѣхъ существъ.
  
   Макбетъ въ блескѣ пурпура, забрызганнаго кровью, неспокоенъ; лэди Макбетъ старается разсѣять тяжелыя картины, преслѣдующія его, разсужденіями, достойными стоиковъ:
  
   Чему помочь нельзя -- къ чему жъ и думать?
   Того, что сдѣлано, не воротить.
  
   Но всѣ ея разсужденія оказываются несостоятельными въ сравненіи съ нравственной силой, которая проявляетъ свою власть и надъ нею, что видно въ ея лунатизмѣ. Она была сообщницей мужа при умерщвленіи короля -- родственника и гостя, и она должна раздѣлить его участь. Несмотря на ея старанія днемъ отогнать преслѣдующихъ ее эринній -- сомнѣніе и раскаяніе, они поднимаются со два ея больной души во снѣ. "Ступай, говорила она въ отвѣтъ на ужасъ мужа послѣ убійства,-- возьми воды и смой скорѣе кровавую улику съ рукъ". Но, находясь въ состояніи лунатизма, она не вѣритъ, чтобы вода могла смыть кровавыя пятна съ ея рукъ; она все чувствуетъ запахъ крови: "Всѣ ароматы Аравіи не очистятъ этой маленькой руки" (V, 1). Она просила мужа не предаваться мыслямъ о преступныхъ дѣлахъ, чтобы не впасть въ сумасшествіе; но въ своей болѣзни она еще сильнѣе его предается этимъ мыслямъ. Ей еще кажется, что .нечего бояться тѣхъ, кто знаетъ объ этомъ, такъ какъ никто не можетъ привлечь къ отвѣтственности власть; но больная совѣсть отвергаетъ это и усиливаетъ обвиненія: не только убійство Дункана, но и злодѣйскіе поступки Макбета противъ Банко и семейства Макдуфа, въ которыхъ она не принимала участія, обременяютъ ея душу и вызываютъ тяжелый вздохъ изъ ея измученной души. Она называетъ "призраками ребяческаго страха" видѣнія Макбета, послѣ того, какъ ему явился духъ Банко:
  
                                 Эта дрожь и взгляды --
   Пародія на истинный испугъ,
   Прекрасны были бы y камелька,
   Подъ говоръ сказки, на лицѣ старухъ.
  
   Но для лунатика эти призраки сдѣлались истинной, ужасной дѣйствительностью. Судъ надъ нею, выражающійся въ ея душевной болѣзни, производитъ тѣмъ сильнѣйшее впечатлѣніе, чѣмъ внезапнѣе и непосредственнѣе онъ проявляется. Иные жалѣютъ о томъ, что Шекспиръ дѣлаетъ какъ бы скачокъ въ характеристикѣ лэди Макбетъ, о томъ, что онъ не представилъ постепенныхъ переходовъ изъ здороваго состоянія въ больное, которые онъ такъ мастерски изобразилъ въ личности Лира. Въ этомъ нужно видѣть эстетическое и психологическое чутье поэта. Эстетическое чувство основано на дѣйствіи таинственнаго на человѣка и на умолчаніи. Дѣйствіе таинственнаго на душу для напряженія интереса мы вообще можемъ наблюдать y Шекспира, особенно въ "Гамлетѣ". Таинственность въ изображеніи лэди Макбетъ выражается въ томъ, что она послѣ этой сцены третьяго акта до начала пятаго акта не появляется на сценѣ. Послѣдними словами ея къ мужу были: "Ты сна лишенъ, отрады всѣхъ существъ". Она еще кажется твердой и увѣренной; но мы помнимъ, что она еще прежде говорила сама себѣ:
  
   Что пользы намъ желать, и все желать?
   Гдѣ жъ тотъ покой, вѣнецъ желаній жаркихъ?
   Не лучше ли въ могилѣ тихо спать,
   Чѣмъ жить среди души волненій жалкихъ? (III, 2).
  
   Сомнительное, невѣрное счастіе! Съ нѣжнымъ упрекомъ спрашиваетъ она мужа:
  
                                 Зачѣмъ ты все одинъ,
   Все съ мрачной думою? Твоимъ мечтамъ
   Пора бы въ гробъ, къ тому, о комъ мечтаютъ.
  
   Одиночество Макбета дѣлается и ея участью; она одна размышляетъ о своемъ невѣрномъ счастіи. Въ пятой и шестой сценахъ III-го акта, во время событій четвертаго дѣйствія -- свиданія Макбета съ вѣдьмами, умерщвленія семейства Макдуфа -- лэди Макбетъ нѣтъ на сценѣ, но образъ одинокой женщины, размышляющей о прошломъ, всегда передъ вами, мы знаемъ, что она одна, что она перестала быть повѣренной мужа, продолжающаго свои жестокости, что ей хочется высказать все и что она принуждена молчать,-- и все это придаетъ ей значеніе въ нашемъ воображеніи. Точно такъ же былъ одинокъ Беллерофонтъ, ненавидимый богами, бродившій въ алейскихъ поляхъ, съ истерзаннымъ сердцемъ, избѣгая смертныхъ (Гом. Ил. VI, 202); такъ же одинокъ былъ, по словамъ хора, и убійца Лайя, бродившій въ глухомъ лѣсу подъ скалами, подобно дикому горному быку, въ тяжеломъ, страшномъ горѣ, лишенный людского общества (Софоклъ). Въ этомъ одиночествѣ лэди Макбетъ еще сохраняетъ свою тайну, но ночью сонъ выдаетъ больную душу. "Больная совѣсть глухимъ подушкамъ повѣряетъ тайну" (V, 1). Такъ владѣлъ собою днемъ Ричардъ III, лицемѣрно скрывая свои мысли, но ночью его мучатъ тревожные сны (IV, 1), которые въ ночь передъ сраженіемъ при Босвортѣ дѣлаются для него грозными, мстительными образами (V, 3). Болѣзнь лэди Макбетъ, такимъ образомъ, имѣетъ глубокія психическія и нравственныя основанія въ ея одиночествѣ. "Дѣла неслыханныя порождаютъ и страхъ неслыханный", говоритъ проницательный докторъ. Она совершила неслыханное дѣло, согрѣшила противъ природы; она, женщина, побудила мужа къ такому дѣлу, о которомъ Макбетъ говоритъ ей:
  
   На все что, можетъ человѣкъ, готовъ я;
   Кто смѣетъ больше, тотъ не человѣкъ, a звѣрь.
  
   Чтобы быть способной на такое дѣло, она должна была нарушить женственность. Она зоветъ на помощь демоновъ убійства и просить ихъ "вселить въ ея женскій духъ лютость звѣря":
  
   Сгустите кровь мою, загородите
   Путь сожалѣнію къ моей груди!
   И будетъ замыселъ мой твердъ; природа
   Не пошатнетъ его, и духи мира
   Моей руки не отклонять. Сюда,
   Убійства ангелы, гдѣ бъ ни витали
   Вы въ этотъ часъ, на гибель естеству!
   Сюда! къ грудямъ моимъ! Смѣните желчью
   Ихъ молоко! Скорѣй, глухая ночь,
   Спустись на міръ, и въ мрачномъ дымѣ ада
   Укрой мой ножъ! (I, 5).
  
   Свою нечестивую молитву въ этомъ возбужденномъ тонѣ, требующую извращенія природы и нормальности, она исполняетъ сама, и это должно было отразиться на ея душевной болѣзни. Неестественность своихъ дѣйствій она еще подтверждаетъ словами:
  
                                 Кормила я и знаю,
   Какъ дорого для матери дитя;
   Но я безъ жалости отторгла бъ грудь
   Отъ нѣжныхъ улыбающихся губокъ
   И черепъ бы малютки раздробила,
   Когда бъ клялась, какъ клялся ты!
  
   За этимъ нарушеніемъ законовъ природы и любви слѣдуетъ отчужденіе отъ супруга, вызываемое сознаніемъ вины, которое Макбетъ старается заглушить новыми преступленіями. При извѣстіи о смерти жены, у Макбета не вырывается словъ любви:
  
   Она могла бы умереть и позже;
   Всегда бы во-время поспѣла эта вѣсть.
  
   Чѣмъ ужаснѣе ошиблась лэди Макбетъ въ своемъ супругѣ, чѣмъ болѣе она обманута въ ожидаемомъ счастьѣ, тѣмъ болѣе проявляются въ ней чувства любви и истины, которыя совпадаютъ съ чувствами, удерживавшими ее отъ убійства Дункана, походившаго на ея отца, совпадаютъ съ тою женской слабостью, которая при разсказѣ Макбета заставляетъ ее воскликнуть: "Ахъ! помогите!.." Она не только дѣлаетъ видъ, что теряетъ сознаніе, какъ думаетъ Деліусъ, она дѣйствительно въ ужасѣ отъ кроваваго дѣла, которое Макбетъ изображаетъ, какъ чужое, яркими красками. Въ лэди Макбетъ проявляется тутъ та же слабость, которая побудила ее прибѣгнуть къ вину, для подкрѣпленія (II, 1). Благодаря этой сторонѣ женской природы, ее въ одиночествѣ преслѣдуютъ муки совѣсти, и врачъ справедливо замѣчаетъ, что "священникъ ей нужнѣй врача" (V, 1).
  

-----

  
   Слова А. Мезьера (Shakespeare, ses oeuvres et ses critiques. 3 êd. Paris. 1882).
   Страданіе Макбета показываетъ намъ, чего стоитъ преступленіе тому, кто его совершаетъ. Макбетъ, потерявъ сонъ, не находитъ для себя развлеченія въ празднествахъ и придворныхъ удовольствіяхъ. Во время пира, который онъ устраиваетъ для шотландскихъ вельможъ, мертвые выходятъ изъ могилъ, чтобы его преслѣдовать. Насиліе, объясняемое опасеніями, которыя внушаетъ ему противодѣйствіе Макдуфа, довершаетъ его престуиленія. Съ каждымъ шагомъ онъ опускается глубже въ эту пропасть, въ которой уже нельзя остановиться. Умерщвленіе жены и дѣтей Макдуфа увѣнчиваетъ этотъ кровавый путь. Уже наказанный угрызеніями совѣсти, Макбетъ наказывается еще разслабленіемъ разсудка и ужасами, которые овладѣваютъ его душой и омрачаютъ его умъ. Онъ закрываетъ глаза, онъ не видитъ опасностей, которыя ему угрожаютъ со всѣхъ сторонъ и которыя онъ вызываетъ новыми жестокостями. Онъ теряетъ всякую осторожность, онъ воображаетъ, что ему нечего бояться, обращается къ оракуламъ, которыхъ скрытаго смысла онъ не понимаетъ и которые ведутъ его къ погибели.
   Какая ужасная картина въ послѣднемъ актѣ -- картина разстройства этой энергичной, но запятнанной души, волнуемой противоположными чувствами и неспособной найти тотъ путь, который бы спасъ ее. Какъ ясно выражаютъ отрывистыя и сильныя слова Макбета тревогу помраченнаго преступленіемъ разсудка и безсиліе преступника, который не находитъ больше ни въ себѣ самомъ, ни внѣ себя надежной опоры! Со всѣхъ сторонъ, онъ видитъ только поводы къ страху; онъ это чувствуетъ и высказываетъ. Онъ упорно держится за предсказаніе и съ энергіей отчаянія привязывается къ этой послѣдней надеждѣ, безъ которой для него все потеряно. Несмотря на это, какое отвращеніе къ жизни, ко всѣмъ благамъ, къ которымъ онъ такъ стремился, для достиженія которыхъ онъ принесъ столько жертвъ и которыми онъ не можетъ даже пользоваться!
   Поэтъ не умалчиваетъ ни объ одномъ изъ послѣднихъ страданій Макбета. Для полноты впечатлѣнія, онъ яркими красками изображаетъ преходящую славу, отравленное благополучіе, но особенно упадокъ и паденіе преступника. Въ память храбрости Макбета, поэтъ оставляетъ ему честь смерти на полѣ битвы, отъ руки врага. Смерть лэди Макбетъ внушаетъ намъ не меньшій ужасъ и даетъ намъ не менѣе сильный урокъ. Честолюбивая женщина, которая, желая быть королевою, вооружила своего мужа противъ гостя и короля, котораго ей слѣдовало бы защищать, женщина, которая считаетъ себя счастливой послѣ убійства, такъ какъ она достигла цѣли, -- не болѣе Макбета найдетъ счастія въ обладаніи властью. Если она и кажется вначалѣ болѣе смѣлой, жестокой и ожесточенной, чѣмъ ея мужъ, то это лишь вслѣдствіе временной экзальтаціи: когда она будетъ менѣе возбуждена, и ей останется только воспоминаніе о совершенномъ преступленіи, y нея тоже явятся угрызенія. Она не предвидѣла, что первое преступленіе повлечетъ за собою столько другихъ; она не подозрѣвала, что послѣ смерти Дункана придется умертвить Банко и задушить дѣтей Макдуфа. Хотя она и способна на убійство въ минуту возбужденія, она не можетъ привыкнуть къ цѣлому ряду кровавыхъ сценъ. Она чувствуетъ все больше отвращенія къ убійству. Она не обладаетъ спокойной энергіею великихъ преступницъ; послѣ честолюбиваго порыва она опять дѣлается женщиной. Это видно изъ ея тревожнаго сна въ сценѣ, гдѣ она является сонамбулой и во снѣ ходитъ и говоритъ. Воспоминанія не даютъ ей покоя; сны рисуютъ ей кровавыя картины. Она видитъ тѣни жертвъ y своего изголовья. Одна мысль наполняетъ ее: она совершила убійство, она жена и сообщница убійцы.
   Въ каждой трагедіи Шекспиръ беретъ какую-нибудь страсть, изображаетъ ея дѣйствіе на человѣка и выводитъ изъ нея нравственный урокъ. Здѣсь онъ рисуетъ честолюбіе въ самыхъ яркихъ краскахъ. Изъ Макбета онъ сдѣлалъ типъ честолюбца, какъ изъ Отелло -- типъ ревнивца. Если бы Шекспиръ былъ лучше знакомъ съ древними греками и если бы ему приходилось подражать какому-нибудь образцу. чтобы выражать сильныя душевныя движенія, то можно было бы сказать, что эта пьеса носитъ на себѣ печать могущественнаго духа Эсхила.
   Въ "Макбетѣ" характеры тверды, нравы дики, стиль мужественный и полный поэзіи, какъ въ древнихъ греческихъ трагедіяхъ. Нѣтъ и слѣда той искусственной риторики, которая портитъ "Ромео и Джульету". Въ десять лѣтъ, съ 1596 до 1606 г., когда, вѣроятно, былъ написанъ "Макбетъ", поэтъ избавился отъ дурного вкуса и дошелъ до самаго высокаго пониманія искусства.
   Элементъ чудеснаго, который вводится Шекспиромъ, есть доказательство силы его генія. Къ драматическому дѣйствію онъ примѣшиваетъ эпическій элементъ, который встрѣчается только въ баснословныхъ сюжетахъ. Не терять изъ виду земли, продолжать роль наблюдателя, подобающую драматургу, и вмѣстѣ съ тѣмъ пронзать очами воображенія мракъ невидимаго міра, пользоваться и своимъ проницательнымъ умомъ и народными повѣрьями -- такова трудность, за которую взялся Шекспиръ и которую онъ преодолѣлъ, выведя на сцену макбетовскихъ вѣдьмъ. Нѣсколькими годами раньше онъ не могъ бы взяться за эту задачу.
   Здѣсь онъ смѣло соглашаетъ драму и эпопею, присоединяя элементъ чудеснаго къ основной нравственной идеѣ пьесы. Мы замѣтили, что вѣдьмы имѣютъ тѣсную связь съ характеромъ Макбета; онѣ не дѣйствуютъ на него противъ его воли, онѣ только потворствуютъ его инстинктамъ и олицетворяютъ внутреннее искушеніе, которое его наполняетъ. Онѣ не оказываютъ неотвратимаго вліянія древней судьбы, которая даже невинныхъ дѣлаетъ преступниками; онѣ побуждаютъ къ преступленію только того, кто готовъ его совершить. Это не слѣпой рокъ, a судьба, которую мы сами создаемъ себѣ своими поступками. Когда Макбетъ слушаетъ ихъ, онъ слышитъ не чужой голосъ, a голосъ своего честолюбія.
   Однако не слѣдуетъ думать, какъ нѣкоторые критики, что вѣдьмы -- плодъ преступнаго воображенія и видны одному преступнику. Поэтъ даетъ имъ реальное существованіе и осязательность. Онъ показываетъ ихъ честному Банко такъ же, какъ Макбету. Выводя ихъ на сцену, Шекспиръ пользуется представленіями и вѣрованіями своихъ современниковъ и соотечественниковъ.
   Въ началѣ XVII вѣка англійскій народъ, особенно въ деревняхъ, еще вѣрилъ въ существованіе злобныхъ духовъ, которые нарушаютъ гармонію законовъ природы, вызываютъ грозы, волнуютъ моря, являются людямъ, какъ вѣстники несчастья и смерти, поражаютъ стада страшными болѣзнями, сбиваютъ съ дороги путешественниковъ, пускающихся въ путь вечеромъ, распространяютъ голодъ и эпидеміи. Этихъ духовъ представляли себѣ обыкновенно такими, какими ихъ изображаетъ поэтъ,-- сморщенными, увядшими старухами, опирающимися на волшебную палку, живущими въ глубинѣ лѣсовъ и измышляющими безумныя дѣла въ своемъ адскомъ котлѣ. Достаточно было походить на этотъ портретъ, чтобы быть обреченнымъ на ярость черни. Въ царствованіе Іакова I, когда придавали такое большое значеніе колдовству, былъ открытъ воображаемый заговоръ двухсотъ колдуній противъ жизни короля. Этихъ несчастныхъ допрашивали съ величайшею жестокостью. Иныя хвалились тѣмъ, что онѣ умѣютъ оборачиваться животными, ходить по морскимъ волнамъ, ѣздить по воздуху на метлѣ или на колесницахъ, запряженныхъ улитками, дѣлаться невидимыми, смѣшиваясь съ атмосферой. Народъ не понималъ, что самое присутствіе вѣдьмъ на судѣ, которымъ онѣ осуждались, уже свидѣтельствуетъ противъ справедливости ихъ показаній, и что если бы онѣ имѣли въ своихъ рукахъ такія сильныя средства, то не дали бы схватить себя, не стали бы терпѣть допроса, не остались бы въ темницѣ, откуда ихъ должны были вести на костеръ. Самъ король, несмотря на свою ученость, не понималъ непослѣдовательности судей, которые вѣрили въ сверхъестественныя силы этихъ женщинъ въ то время, какъ онѣ сидѣли передъ ними, въ цѣпяхъ, на скамьѣ подсудимыхъ. Послѣ этого процесса король сочинилъ трактатъ о демонахъ, которымъ подтверждались народныя повѣрья; по его приказанію было сожжено около шестисотъ старухъ, обвиненныхъ въ колдовствѣ.
   Вѣря въ колдовство, современники Шекспира вѣрятъ и въ призраки, и въ мертвецовъ, которые оставляютъ свои мрачныя жилища,чтобы появляться на землѣ. Этимъ родомъ чудеснаго поэтъ пользуется въ "Макбетѣ" и "Гамлетѣ", вызывая изъ гробовъ Банко и короля Даніи. Слѣдуетъ ли считать эти тѣни только игрою живого воображенія? Конечно, духъ Банко показывается одному Макбету и остается невидимымъ для вельможъ, окружающихъ тирана; Гертруда тоже не видитъ стараго Гамлета въ то время, когда его видитъ ея сынъ. Но призракъ мертваго короля является солдатамъ на валахъ Эльсинора, прежде чѣмъ заговорить съ молодымъ Гамлетомъ. Поэтъ такъ мало имѣетъ въ виду оставить выводимыя имъ тѣни въ неопредѣленной области сновъ, что онъ даетъ этимъ тѣнямъ костюмы и внѣшніе признаки жизни -- одному знаки ранъ, другому вооруженіе, сѣдѣющую бороду, величественный видъ и строгій голосъ. Благодаря этому, фантастическія лица отличаются оригинальностью. Существованіе ихъ условно, но волшебная палочка поэта, коснувшаяся ихъ, наполнила ихъ кажущейся жизнью. Они играютъ ту же роль, какъ традиціонный сонъ во французской классической трагедіи, но имѣютъ преимущсство дѣйствія передъ разсказомъ. Вмѣсто того, чтобы имѣть, подобно Атали, воображаемое видѣніе, Макбетъ и Гамлетъ глазами видятъ тѣло -- одинъ своихъ жертвъ, другой -- своего отца, и это сильнѣе дѣйствуетъ на нихъ, чѣмъ могъ бы подѣйствовать сонъ. Шекспиръ, болѣе смѣлый, чѣмъ французскіе классики, выводитъ передъ зрителемъ сверхъестественныя явленія, о которыхъ французскіе поэты только разсказываютъ, но которыхъ они не выводятъ на сцену.
   Нѣтъ пьесы Шекспира, которой удивлялись бы больше, чѣмъ "Макбету", или которая имѣла бы большій успѣхъ на различныхъ европейскихъ сценахъ. Немногіе критики, разбиравшіе эту трагедію, дѣлали упреки Шекспиру только относительно двухъ сценъ -- монолога грубаго привратника и умерщвленія дѣтей Макдуфа. Шиллеръ въ своемъ переводѣ "Макбета" выбросилъ эту послѣднюю сцену, какъ слишкомъ потрясающую. Ее, дѣйствительио, можно выпустить, не вредя интересу пьесы. На насъ производитъ впечатлѣніе не столько самое преступленіе, сколько дѣйствіе, оказываемое имъ на отца; а это дѣйствіе производитъ на него разсказъ о смерти его дѣтей, а не самый видъ убійства. Присутствовали мы или не присутствовали при убійствѣ, мы понимаемъ взрывъ отеческаго горя, a только это и должно насъ поражать. Когда Макдуфъ произноситъ слова, которымъ Вильксъ и Ріанъ, современники Гаррика, придавали такое раздирающее значеніе: -- "Макдуфъ бездѣтенъ!" -- мы уже не помнимъ того, что случилось раньше, мы всецѣло находимся подъ впечатлѣніемъ этого горя, и намъ болѣе не нужно видѣть кинжалъ убійцы, чтобы понять отчаяніе Макдуфа, чѣмъ ему самому, чтобы его чувствовать. Помимо этихъ двухъ незначительныхъ спорныхъ пунктовъ, всѣ единодушно признаютъ художественность трагедіи.
   Роль Макбета была тріумфомъ великихъ англійскихъ актеровъ: Гаррикъ, Кэмбль, Кинъ, Макреди играли ее по очереди. Г-жа Притчаръ вмѣстѣ съ Гаррикомъ играла лэди Макбетъ и приводила зрителей въ дрожь въ сценѣ пира, гдѣ является тѣнь Банко, и въ сценѣ сонамбулизма. Г-жа Сиддонсъ, взявшаяся за эту роль послѣ 1795 г., принимала позу античной статуи и играла съ сосредоточенной силой, сохраняя неподвижность мрамора.
  

-----

  
   Слова Густава Рюмелина (Shakespearestudien. 2-Auf. Stuttg. 1874).
   Развитіе дѣйствія въ "Макбетѣ" цѣльно, замкнуто, согласуется съ характерами и объясняется ими; оно идетъ сильно, неудержимо, такъ что критикѣ тутъ говорить нечего. Только во второстепенныхъ пунктахъ есть небольшія неясности. Такъ, можно предположить, что сыновья короля, послѣ того, какъ открылось убійство, уходятъ съ мѣста преступленія, оставляютъ страну и бѣгутъ за границу, a это требовало бы особенной мотивировки. Малькольмъ, котораго Дунканъ объявилъ наслѣдникомъ, долженъ былъ бы тотчасъ выступить въ роли короля. Впослѣдствіи избраніе Макбета королемъ объясняется тѣмъ, что сыновья бѣжали и потому могутъ быть заподозрѣны въ умерщвленіи отца.
   Умерщвленіе Банко тоже недостаточно мотивировано. Такъ какъ Макбетъ бездѣтенъ, a Банко также принадлежитъ къ королевскому дому, то мысль, что потомки Банко будутъ носить корону, не должна была бы заключать въ себѣ ничего невыносимаго для Макбета; онъ долженъ былъ смотрѣть на пророческія изреченія вѣдьмъ, какъ на нѣчто цѣльное, изъ котораго нельзя выкинуть любой части.Приходится предположить, что Макбетъ, принимая это рѣшеніе, все еще надѣется имѣть дѣтей, или что поэтъ, работавшій надъ трагедіей по частямъ, въ этомъ мѣстѣ забываетъ, что въ другихъ мѣстахъ онъ называлъ Макбета бездѣтнымъ.
   Большія трудности представляютъ въ "Макбетѣ" характеристики, особенно лэди Макбетъ, хотя не въ томъ смыслѣ, что можно сомнѣваться въ томъ, какою хотѣлъ представить ее поэтъ. Мы думаемъ, что она очерчена ясными, рѣзкими чертами и что попытки выставить ее любящею, нѣжною женою, жертвою любви къ супругу, видѣть въ ней благородную женщину съ возвышеннымъ образомъ мыслей, которой слѣдовало бы имѣть другого мужа,-- эти попытки, предпринятыя поэтомъ Тикомъ (1773--1853), имѣвшимъ вообще склонность къ парадоксамъ. a потомъ и многими другими, можетъ быть послужатъ для слѣдующихъ поколѣній поучительнымъ примѣромъ, до какой степени извращенности могла дойти нѣмецкая критика Шекспира.
   Наша мысль касается не толкованія характера лэди Макбетъ, a мотивировки. Поведеніе ея до преступленія и послѣ него противорѣчитъ психологическому закону устойчивости и неизмѣнности основного характера, которую Шекспиръ обыкновенно проводитъ. Совѣсти приписывается волшебная, демоническая, a не ясная психологическая сила. Понимаемъ ли мы подъ совѣстью врожденную или внушенную вѣру въ абсолютность извѣстныхъ нормъ для человѣческихъ дѣйствій, но совѣсть всегда будетъ силой или свойствомъ, соединеннымъ съ сознаніемъ, и, по закону всѣхъ силъ, должна дѣйствовать постоянно. Въ комъ къ воспоминанію преступнаго дѣла, хотя и удавшагося, и пользованіе плодами котораго продолжается, присоединяется такое грызущее раскаяніе, такое нравственное отвращеніе, что мысли ни на минуту не могутъ быть спокойны и доводятъ почти до сумасшествія и самоубійства,-- въ томъ мы вообще можемъ предполагать сильную нравственную чуткость. Рядомъ съ этою чуткостью можно допустить И самое черное преступленіе: въ одной и той же душѣ могутъ имѣть мѣсто гораздо болѣе сильныя побужденія и страсти, и преступленіе можетъ вытекать изъ того, что голосъ совѣсти заглушенъ въ минуту безумнаго порыва, побѣжденъ бурей безразсудной страсти. Но съ нравственной чуткостью намъ кажется несовмѣстимою холодная разсчетливость разсудка, съ которой лэди Макбетъ подговариваетъ мужа къ ужаснѣйшему дѣлу и издѣвается надъ упреками его совѣсти, какъ надъ презрѣнной женской слабостью; не совмѣстима съ нравственной чуткостью и нечеловѣческая жестокость, съ которой она говоритъ о томъ, что готова была бы вырвать грудь y улыбающагося ей ребенка и раздробить ему черепъ, и дикая сила, съ которой она ободряетъ Макбета послѣ преступленія и возбуждаетъ его идти дальше. Только позднѣе и какъ будто извнѣ эвмениды вселяются въ нее, между тѣмъ какъ поэту слѣдовало бы показать намъ, какъ онѣ уже давно таятся въ глубинѣ души, и какъ объясняется сила ея припадковъ долгимъ и тяжелымъ давленіемъ, побѣдившимъ ея болѣе благородныя побужденія.
   Сильное впечатлѣніе производитъ та геніальная черта поэта, что онъ со второй половины трагедіи не выводитъ лэди Макбетъ; она является передъ нами только въ одной сценѣ лунатизма. Намъ, однако, кажется невѣрнымъ толкованіе, будто королева днемъ сохраняетъ прежнее состояніе духа, и только ночью на нее нападаютъ терзанія совѣсти. Мы допускаемъ, что днемъ она владѣетъ собою и не выказываетъ внутренней борьбы, но совѣсть пришлось бы признать какой-то волшебной силой, если бы она выражалась только ночью; этимъ ставилась бы преграда психологическому пониманію.
   Всѣ эти замѣчанія не могутъ помѣшать тому, чтобы назвать "Макбета" самой сильной трагедіей Шекспира.
  

-----

  
   Портретъ Шекспира, приложенный къ этому изданію "Макбета", есть копія съ гравюры художника Дрейшаута (Droeshout), фламандской школы. Гравюра эта была приложена къ первому изданію драмъ и комедій Шекспира, вышедшему въ 1623 г. Это такъ называемое "Первое Фоліо". Дрейшауту въ годъ смерти Шекспира (1616 г.) было 15 лѣтъ, и потому лично онъ Шекспира не зналъ. Гравюру онъ дѣлалъ по всей вѣроятности съ портрета, писаннаго какимъ нибудь живописцемъ ранѣе этого. Въ 1892 г. и былъ найденъ этотъ портретъ Эдгаромъ Флоуеромъ (Edgar Flower) въ Стратфордѣ-на Авонѣ, мѣстѣ рожденія Шекспира, y одного лица. Портретъ написанъ на старой деревянной доскѣ и съ надписью въ лѣвомъ углѣ "Wilm Shakespeare, 1609". Знатоки не сомнѣваются, что это подлинный портретъ Шекспира, написанный съ него неизвѣстнымъ художникомъ по всей вѣроятности въ 1609 г., когда Шекспиру было 45 лѣтъ. Портретовъ Шекспира существуетъ нѣсколько. Мы приложимъ нѣкоторые изъ нихъ при другихъ произведеніяхъ Шекспира.
  

Дѣйствующія лица

являются:

  
   Дунканъ, король шотландскій .........Ак. 1 сц. 2, 4, 6.
   Малькольмъ, сынъ Дункана........Ак. I сц. 2, 4, 6. Ак. II сц. 3. Ак. IV сц. 3. Ак. V сц. 6, 7.
   Дональбайнъ, сынъ Дункана........Ак. I сц. 2, 4, 6. Ак. II сц. з.
   Макбетъ, полководецъ королевскихъ войскъ ... Ак. I сц. 3, 4, 5, 7. Ак. II сц. 1, 2, 3. Ак. III сц. 1, 2, 4. Ак. IV сц. 1. Ак. V 3, 5, 7.
   Банко, полководецъ королевскихъ войскъ . . . Ак. I сц. 3, , 6. Ак. II сц. 1. Ак. III сц. 1, 3.
   Макдуфъ, шотландскій вельможа......Ак. I сц. 6. Ак. II сц. 3, 4. Ак. IV сц. 3. Ак. V сц. 4, 6, 7.
   Леноксъ, шотландскій вельможа......Ак. I сц. 2, 4, 6. Ак. И сц. 3. Ак. III сц. 1,4, 6. Ак. IV сц.1. Ак. V сц. 2, 4, 7.
   Россъ, шотландскій вельможа........Ак. I сц. 2, 3, 4, 6. Ак. II сц. 4. Ак. III сц. 1, 4. Ак. IV сц. 2, 3, 4. Ак. V сц. 8.
   Ментетъ, шотландскій вельможа......Ак. 5 сц. 4, 7.
   Ангусъ, шотландскій вельможа........Ак. I сц. 3, 4, 6. лк. V сц. 2, 4, 7.
   Катнессъ, шотландскій вельможа......Ак. V сц. 2, 4, 7.
   Флинсъ, сынъ Банко ... Ак. II сц. 1. Ак. III сц. 3.
   Сивардъ, графъ нортумберлэндскій, англійскій полководецъ.....Ак. V сц. 4, 6, 7.
   Молодой Сивардъ, сынъ его.........Ак. V сц. 4, 7.
   Сейтонъ, офицеръ изъ свиты Макбета.....Ак. V сц. 3, 5.
   Сынъ Макдуфа ....... Ак. ІV сц. 2.
   Англійскій докторъ ... Ак. IV сц. 3.
   Шотландскій докторъ.... Aк. V сц. 1, 3.
   Солдатъ........Ак. I сц. 2.
   Привратникъ.....Ак. II сц. 2.
   Старикъ........Ак. II сц. 4.
   Лэди Макбетъ.....Ак. I cц. 5, 6, 7. Ак. II сц. 2, 3. Ак. III сц. 1, 2, 4. Ак. Ѵ сц. 1.
   Лэди Макдуфъ .... Ак. IV сц. 2.
   Придворная дама лэди Макбетъ.......Ак. V сц. 1.
   Геката........Ак. III сц. 5.
   Три Вѣдьмы......Ак. I сц. 1, 3. Ак. III сц. 5. Ак. IV сц. 1.
  

Лорды, вельможи, офицеры, солдаты, убійцы, свита и вѣстники.

Духъ Банко и другія явленія.

Дѣйствіе въ концѣ четвертаго акта въ Англіи,

остальныя -- въ Шотландіи. Время -- XI вѣкъ по Р. X.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Открытое мѣсто.

Громъ и молнія. Входятъ ТРИ ВѢДЬМЫ.

   1-я вѣдьма. Когда сойдемся мы опять:
   Опять ли въ бурю, въ дождикъ, въ градъ?
   2-я вѣдьма. Когда кровавый стихнетъ бой.
   3-я вѣдьма. Передъ вечернею порой.
   1-я вѣдьма. Но гдѣ же мѣсто?
   2-я вѣдьма. Степь вонъ эта
   3-я вѣдьма. Мы встрѣтимъ тамъ...
   1-я вѣдьма.                               Кого?
   2-я вѣдьма.                                         Макбета
   3-я вѣдьма.           Лѣшій крикнулъ!
   Всѣ.                     Котъ мяукнулъ!
                                 Пора! пора!
                                 Гроза гремитъ
                                 Безъ черныхъ тучъ,
                                 На небесахъ
                                 Играетъ лучъ.
                                 Сквозь паръ и дымъ
                                 Летимъ, летимъ!

[Исчезаютъ].

  

СЦЕНА II.

Поле близъ Фореса.

Шумъ битвы вдали. Входятъ КОРОЛЬ ДУНКАНЪ, МАЛЬКОЛЬМЪ, ДОНАЛЬБАЙНЪ, ЛЕНОКСЪ и другіе. Они встрѣчаютъ раненаго солдата.

  
   Дунканъ. Кто этотъ раненый? Онъ прямо съ поля
   И, вѣрно, можетъ намъ сказать, какъ идутъ
   Дѣла мятежниковъ.
   Малькольмъ. Лихой солдатъ!
   Онъ смѣло выхватилъ меня изъ плѣна.
   Здорово, молодецъ! Что, какъ дерутся?
   Ты только что оттуда -- разскажи.
   Солдатъ. Богъ вѣсть чѣмъ кончится, a бьются жарко.
   Устали мы и, словно два пловца,
   Схватились, плавая въ крови, съ врагами.
   Свирѣпый Макдональдъ -- кому и быть
   Измѣнникомъ, какъ не ему: все злое,
   Все мерзкое срослось съ его душой --
   Свирѣпый Макдональдъ одушевился:
   Къ нему на помощь подоспѣли керны,
   Онъ силы свѣжія повелъ на бой --
   И счастье встрѣтило его улыбкой.
   Да все не помогло! Нашъ бравый Макбетъ --
   Не попусту слыветъ онъ молодцомъ! --
   Съ презрѣньемь глянулъ на врага; мгновенно
   Отъ свѣжей крови задымился мечъ,
   И онъ, какъ ловкій рудокопъ, прорылся
   Къ лицу раба.
   Сошлись -- Макбетъ не опочилъ отъ битвы,
   Покамѣсть черепа не раскроилъ врагу.
   Дунканъ.Мой храбрый Макбетъ! мужъ, какихъ немного!
   Солдатъ. Но какъ случается: на небесахъ
   За краснымъ солнышкомъ восходитъ буря --
   Такъ и теперь она взошла; изъ нѣдръ побѣды
   Возникла новая борьба. Замѣтьте!
   Едва лишь мечъ, карающій неправду,
   Заставилъ керновъ обратиться въ бѣгство,
   Какъ ринулся на насъ король норвежскій.
   Пришлось опять схватиться съ свѣжей силой
   И мечъ скрестить съ мечомъ еще блестящимъ.
   Дунканъ. Что жъ? Банко и Макбетъ не испугались?
   Солдатъ.                                                   Да,
   Какъ зайца можетъ испугаться левъ.
   Сказать вамъ правду: на ряды враговъ
   Они ударили, какъ залпъ орудій,
   Разорванныхъ на тысячу кусковъ.
   Богъ вѣдаетъ, чего они хотѣли:
   Омыться ли въ дымящейся крови,
   Иль повторить всѣ ужасы Голгоѳы...
   Но я усталъ: меня терзаютъ раны.
   Дунканъ. Онѣ идутъ къ тебѣ, какъ твой разсказъ,
   Въ нихъ дышитъ честь. Отвесть его къ врачу.

[Солдата уводятъ].

  

Входитъ РОССЪ.

  
   Дунканъ. A это кто сюда идетъ?
   Малькольмъ.                               Танъ росскій.
   Леноксъ. Какой огонь горитъ въ его глазахъ!
   Такъ смотрятъ вѣстники чудесъ.
   Россъ.                                         Господь,
   Храни царя.
   Дунканъ. Откуда храбрый танъ?
   Россъ. Изъ Файфа, государь, гдѣ такъ недавно
   Пятнали небеса враговъ знамена
   И дерзко навѣвали холодъ страха
   На твой народъ. Съ безчисленной дружиной
   Свеконъ, примкнувъ къ измѣннику Кавдору,
   Вступилъ въ жестокій бой. И битва длилась,
   Пока онъ Макбета не повстрѣчалъ.
   Беллоны другъ, облитый крѣпкой сталью,
   Схватился съ нимъ грудь съ грудью и рука съ рукой --
   И гордый духъ смиренъ. Мы побѣдили.
   Дунканъ. Какое счастье!
   Россъ.                               Теперь онъ проситъ мира.
   За позволеніе предать землѣ
   Убитыхъ ратниковъ онъ заплатилъ
   Двѣнадцать тысячъ долларовъ въ Сенъ-Кольмѣ.
   Дунканъ. Впередъ Кавдоръ не будетъ измѣнять.
   Иди и прикажи его казнить,
   A Макбета поздравь кавдорскимъ таномъ.
   Россъ. Иду.
   Дунканъ. Чего лишился онъ,
   Тѣмъ пусть обогатится Макбетъ.

[Уходятъ].

  

СЦЕНА III.

Степь.

Громъ, ТРИ ВѢДЬМЫ сходятся.

   1-я вѣдьма. Гдѣ была, сестра?
   2-я вѣдьма.                               Свиней душила.
   3-я вѣдьма. Ну, a ты?
   1-я вѣдьма. Я по селу бродила.
   Глядь: купчиха y воротъ
   Щелкаетъ орѣхи.
   Щелкъ да щелкъ -- и полонъ ротъ!
   "Дай", сказала я старухѣ;
   A проклятая въ отвѣтъ:
   "Для тебя орѣховъ нѣтъ!"
   Ну, постой же! Мы сочтемся,
   Съ муженькомъ твоимъ сойдемся:
   Онъ поплылъ съ товаромъ въ море --
   Не за злато жъ, не купцамъ:
   Онъ отдастъ его за горе
   Жаднымъ бѣшенымъ волнамъ,
   Я лечу за нимъ на мщенье!
   Сѣрой крысой обернусь,
   И за вѣтра дуновеньемъ
   Въ рѣшетѣ за нимъ помчусь.
   2-я вѣдьма. Слушай! я тебѣ дарю
   Вѣтеръ мой.
   1-я вѣдьма.           Благодарю.
   Остальные мнѣ подвластны.
   Погоди жъ, пловецъ несчастный!
   Ты не можешь утонуть,
   Но ужасенъ будетъ путь!
   Въ черной пасти бурныхъ волнъ,
   Ожиданья смерти полнъ,
   Лютыхъ семью-семь седьмицъ
   Не сомкнешь своихъ рѣсницъ!
   Будешь чахнуть -- не исчахнешь,
   Будешь сохнуть -- не изсохнешь,
   День рожденья проклянешь,
   Окаяннымъ пропадешь...
   Посмотрите, что нашла я.
   2-я вѣдьма. Что тамъ?
   1-я вѣдьма. Палецъ моряка.
   Плылъ морякъ издалека,
   Видѣлъ домъ, дѣтей, жену
   И, дойдя, пошелъ ко дну.

[Слышны звуки барабана],.

   3-я вѣдьма. Чу! барабанъ тамъ бьетъ!
   Макбетъ, Макбетъ идетъ!
   Всѣ три [пляшутъ и поютъ]. Мы вѣщія сестры, урочной порою
   Несемся надъ моремъ, летимъ надъ землею.
   Сомкнувшись въ кружокъ очарованный, вмѣстѣ
   Мы трижды обходимъ заклятое мѣсто.
   Кругъ первый для первой, второй -- для второй,
   И третій -- для третьей. Довольно постой!
   Заклятье готово: погибнетъ герой.
  

Входятъ МАКБЕТЪ и БАНКО.

  
   Макбетъ. Какъ страненъ день: гроза безъ тучъ
   На небесахъ играетъ лучъ.
   Банко. До Фореса далеко ль? Это кто,
   Худыя, дикія, изсохшія какъ тѣнь?
   Какъ не похожи на жильцовъ земли!
   Однакожъ здѣсь онѣ. Живете ль вы?
   И можно ль къ вамъ съ вопросомъ обратиться?
   Конечно, вамъ слова мои понятны;
   Я вижу -- каждая свой палецъ костяной
   Къ губамъ давно поблекшимъ поднесла.
   Вы женщины, но бороды густыя
   Совсѣмъ другое говорятъ о васъ.
   Макбетъ. Когда вы можете, скажите: кто вы?
   1-я вѣдьма. Да здравствуетъ Макбетъ, гламисскій танъ!
   2-я вѣдьма. Да здравствуетъ Макбеть, кавдорскій танъ!
   3-я вѣдьма. Да здравствуетъ Макбетъ, король въ грядущемъ!
   Банко. Ты изумленъ? Ты будто испугался
   Ихъ сладкихъ словъ? Во имя чистой правды!
   Вы -- призраки иль существа живыя?
   Макбета вы почтили предсказаньемъ
   Высокой почести; одушевили
   Надеждою на царскую корону.
   Внимая вамъ, онъ упоенъ восторгомъ,--
   Мнѣ ничего не говорите вы...
   Когда вашъ взоръ въ посѣвъ временъ проникнуть
   И плодъ отъ смерти можетъ отличить,
   То слово вѣщее скажите мнѣ.
   Я вашей дружбы не ищу
   И не боюсь вражды.
   1-я вѣдьма. Ура!
   2-я вѣдьма. Ура!
   3-я вѣдьма. Ура!
   1-я вѣдьма. Ниже и выше Макбста.
   2-я вѣдьма. Не столько счастливъ, но счастливѣе его.
   3-я вѣдьма.Царей родоначальникъ, но не царь.
   Да здравствуютъ Макбетъ и Банко!
   1-я вѣдьма. Да здравствуютъ и Банко и Макбетъ!
   Макбетъ. Постойте, вѣстницы! Загадки прочь!
   Скажите больше мнѣ! Я танъ гламисскій
   Съ тѣхъ поръ, какъ умеръ мой отецъ Синелъ.
   Но танъ кавдорскій живъ и въ цвѣтѣ лѣтъ,
   И быть царемъ, какъ быть кавдорскимъ таномъ,
   Не изъ числа возможныхъ дѣлъ. Откуда
   Чудесное исходитъ ваше знанье?
   Зачѣмъ вы насъ пророческимъ привѣтомъ
   Здѣсь на степи глухой остановили?
   Я заклинаю васъ -- скажите!

[Вѣдьмы исчезаютъ].

   Банко. Земля, какъ и вода, содержитъ газы --
   И это были пузыри земли.
   Куда они исчезли?
   Макбетъ.           Въ воздухъ. Вѣтеръ
   Разнесъ ихъ мнимыя тѣла, какъ вздохъ.
   Какъ жаль, что не остались!
   Банко.                               Полно, такъ ли?
   Не о мечтѣ ль мы говоримъ? Не обаялъ ли
   Насъ запахъ травъ, лишающихъ разсудка?
   Макбетъ. Твоимъ потомкамъ суждена корона..
   Банко. Ты будешь самъ король...
   Макбетъ.                               И танъ кавдорскій.
   Не такъ ли?
   Банко. Слово въ слово. Это кто?
  

Входятъ РОССЪ и АНГУСЪ.

  
   Россъ [Макбету]. Король обрадованъ счастливой вѣстью
   Твоихъ побѣдъ. Когда узналъ онъ, Макбетъ,
   Что ты съ измѣнникомъ сразился лично,
   Онъ и хвалить тебя не могъ: умолкнулъ,
   Дивяся подвигамъ твоимъ. Вездѣ,
   Куда въ тотъ день ни обращалъ онъ взоры,
   Вездѣ тебя въ толпѣ враговъ встрѣчалъ онъ,
   Вездѣ былъ ты, безтрепетный и смѣлый
   Средь вызванныхъ тобой явленій смерти. .
   За вѣстью вѣсть, какъ въ сказкѣ, прилетала;
   Что ни гонецъ, то новую побѣду
   Слагалъ Макбетъ къ Дункановымъ стопамъ.
   Ангусъ. Мы присланы отъ имени монарха
   Благодарить и звать къ нему; награды
   Мы для тебя не принесли...
   Россъ.                               A только
   Въ залогъ другихъ, почетнѣйшихъ даровъ,
   Онъ танство Кавдора тебѣ даетъ.
   Будь счастливъ, танъ! Будь счастливъ въ новомъ санѣ!
   Банко. Какъ? Дьяволъ правду можетъ говорить?
   Макбетъ. Но танъ кавдорскій живъ -- такъ для чего же
   Чужой одеждой украшать меня?
   Ангусъ. Онъ живъ еще, но онъ уже не танъ.
   Остатокъ дней подавленъ приговоромъ --
   И онъ умретъ. Что сдѣлалъ онъ -- не знаю:
   Мятежнымъ тайную ли подалъ помощь,
   Иль явно сталъ въ Свеноновыхъ рядахъ:
   Но онъ въ измѣнѣ уличенъ -- и палъ.
   Макбетъ [тихо]. Гламисъ и Кавдоръ -- впереди престолъ.
   [Громко].Благодарю за трудъ. Что скажешь, Банко?
   Не вправду ль царствовать твоимъ сынамъ?
   Мнѣ новый санъ, a имъ престолъ обѣщанъ.
   Банко. Да, ввѣрься имъ -- онѣ тебя заставятъ
   Всѣ танства въ мірѣ позабыть
   И руку протянутъ къ коронѣ. Странно!
   Какъ часто, чтобъ вѣрнѣе погубить,
   Созданья мрака говорятъ намъ правду:
   Манятъ къ себѣ невинною бездѣлкой,
   A тамъ -- обманываютъ и влекутъ
   Въ пучину ужасающихъ послѣдствій.

[Россу и Ангусу].

   Друзья, на пару словъ.

[Отходятъ въ сторону].

   Макбетъ [тихо]. Два изреченія сбылись: прологъ
   И драма царская растетъ, [разыгранъ,
   [Громко]. Благодарю васъ, господа. [Тихо].
   Ихъ сверхъестественный и темный вызовъ
   Ни золъ, ни добръ; когда онъ зло, къ чему бы
   Давать залогъ вѣрнѣйшаго успѣха,
   Начавши истиной? Я танъ кавдорскій.
   Когда онъ добръ, зачѣмъ я такъ невольно
   Прильнулъ къ мечтѣ, ужасной искушеньемъ...
   Гляжу -- и чувствую, какъ бьется сердце,
   И волосъ всталъ, что прежде не бывало,
   Но ужасъ истинный не такъ великъ,
   Какъ ложный страхъ, дитя воображенья.
   Убійство -- мысль; она еще въ умѣ;
   Но эта мысль встревожила всю душу!
   Вся сила органовъ подавлена,
   Исчезла истина, и міръ видѣній
   Меня объялъ.
   Банко. Смотри какимъ восторгомъ
   Онъ упоенъ!
   Макбетъ [тихо]. Когда судьбѣ угодно
   Меня вѣнчать, такъ пусть меня вѣнчаетъ!
   Я ей не помогу.
   Банко.                     Что намъ одежда,
   То почесть Макбету: пока нова,
   Все какъ-то въ ней неловко.
   Макбетъ [тихо].           Будь что будетъ!
   Ненастный день промчится, какъ и ясный.
   Банко. Мы ждемъ тебя, мой благородный танъ.
   Макбетъ. Ахъ, виноватъ... забылся... вспоминалъ.
   Кой что забытое.

[Россу и Ангусу, указывая на сердце].

                                 Вашъ трудъ записанъ
   Сюда, друзья; a въ этой книгѣ Макбетъ
   Привыкъ читать. Пойдемте къ королю.

[Банко].

   Что было не забудь. Въ другое время,
   Когда пройдетъ вліяніе минуты,
   Откроемъ мысль другъ другу откровенно.
   Банко. Я очень радъ.
   Макбетъ. Теперь довольно, въ путь

[Уходятъ.

  

СЦЕНА IV.

Форесъ. Комната во дворцѣ.

Звуки трубъ. Входятъ ДУНКАНЪ, МАЛЬКОЛЬМЪ, ДОНАЛЬБАЙНЪ, ЛЕНОКСЪ и придворные.

  
   Дунканъ. Казненъ ли Кавдоръ? Посланные здѣсь?
   Малькольмъ. Ихъ нѣтъ еще. Но былъ здѣсь очевидецъ
   Кончины Кавдора. Онъ говорилъ,
   Что бывшій танъ признался откровенно
   Въ своей винѣ, молилъ васъ о прощеньи
   И глубоко покаялся въ грѣхѣ.
   На поприщѣ его минувшей жизни
   Всего прекраснѣй былъ конецъ. Онъ умеръ,
   Какъ будто смерть онъ изучилъ. Свой лучшій,
   Дражайшій даръ онъ бросилъ, какъ игрушку.
   Дунканъ. Въ чертахъ лица души не прочитаешь.
   Я довѣрялъ ему вполнѣ.
  

Входятъ МАКБЕТЪ, БАНКО, РОССЪ И АНГУСЪ,

  
   Дунканъ.                     Герой нашъ!
   На мнѣ лежитъ тяжелый грѣхъ, о Макбетъ!
   Неблагодаренъ я; но ты далеко
   Ушелъ впередъ, и соколинымъ крыльямъ
   Моихъ наградъ тебя ужъ не настичь!
   Будь подвигъ твой не такъ великъ, я могъ бы
   Тебя за трудъ твой наградить. Теперь
   Одно осталось мнѣ: сказать, что долгъ мой
   Мнѣ никогда ничѣмъ не уплатить.
   Макбетъ. Я выполнилъ мой долгъ -- не больше.
   Награда за него -- онъ самъ. Мы -- дѣти.
   Вы -- нашъ отецъ; съ сыновнею любовью
   Намъ легокъ трудъ, и вамъ на честь и славу
   Мы всѣ трудиться рождены.
   Дунканъ. Я насадилъ тебя и позабочусь,
   Чтобъ ты расцвѣлъ въ роскошной полнотѣ.
   И ты великъ, мой благородный Банко,
   Въ твоихъ дѣлахъ! Я ихъ не позабуду.
   Сюда, на грудь мою, въ мои объятія!
   Банко. О! если тамъ созрѣю я, то жатва ваша.
   Дунканъ. Восторгомъ переполнена душа.
   И онъ готовъ бѣжать слезою скорби.
   Сыны! родные! царедворцы! знайте,
   Что старшему изъ сыновей, Малькольму,
   Мы завѣщаемъ нашъ престолъ; отнынѣ
   Онъ принцемъ Комберлэндскимъ нареченъ.
   Но почести не одному, и мы
   Всѣхъ вѣрныхъ слугъ наградами осыплемъ,
   Какъ звѣздами осыпанъ сводъ небесъ.
   Отсюда въ Инвернесъ съ тобою, Макбетъ!,
   Макбетъ. Нѣтъ, это трудъ; a трудъ сужденъ не вамъ.
   Я самъ лечу, чтобъ радостною вѣстью:
   "Король нашъ гость!" обрадовать жену.
   Итакъ, простите.
   Дунканъ.           Благородный Кавдоръ!
   Макбетъ [тихо]. Принцъ Комберлэндъ! вотъ камень на пути!
   На немъ мнѣ пасть, иль все за нимъ найти.
   Померкните, свѣтила въ небесахъ!
   Глазамъ не вынести -- взоръ ужаснется.
   Такъ пусть ударъ мой ниспадетъ впотьмахъ;
   Рука вѣрна, она не промахнется. [Уходитъ].
   Дунканъ. Ты, Банко, правъ: онъ истинно великъ.
   Хвалить его -- прямое наслажденье.
   Скорѣй же въ путь! За нимъ! Съ какой любовью
   Домой спѣшитъ онъ, чтобы насъ принять!
   Ему подобнаго нѣтъ въ цѣломъ мірѣ.

[Уходятъ].

  

СЦЕНА V.

Инвернесъ. Комната въ замкѣ Макбета.

Входитъ лэди МАКБЕТЪ, читая письмо.

   Лэди Макбетъ [читаетъ]. "Онѣ встрѣтились со мною въ день побѣды, и я убѣжденъ фактомъ, что знаніе ихъ сверхъестественно. Когда я сгоралъ желаніемъ разспросить ихъ подробнѣе,-- онѣ превратились въ воздухъ и исчезли. Я не успѣлъ еще опомниться отъ удивленія, какъ передо мной стояли уже посланные отъ короля и поздравили меня таномъ кавдорскимъ -- санъ, которымъ только что привѣтствовали меня вѣщія сестры, намекнувъ на будущее восклицаніемъ: "да здравствуетъ Макбетъ, король въ грядущемъ!" Я счелъ за нужное увѣдомить тебя объ этомъ, Милая соучастница моего величія. Я не хотѣлъ лишить тебя твоей доли радости, умолчавъ о происшедшемъ. Запечатлѣй его въ сердцѣ и прощай".
  
   Гламисъ и Кавдоръ! Королемъ ты будешь.
   Но я боюсь: въ твоей душѣ такъ много
   Млека любви, что ты не изберешь
   Пути кратчайшаго. Въ тебѣ, я знаю,
   И гордость есть, и жажда громкой славы,
   Да нѣтъ сопутника ихъ -- зла. Престола
   Путемъ прямымъ желалъ бы ты достигнуть,
   Игрою чистою сорвать весь банкъ...
   Нельзя, Гламисъ! звучатъ неотразимо
   Слова: "Убей иль откажись отъ власти!"
   A ты смущенъ и страхомъ и желаньемъ.
   Спѣши сюда! Въ твой слухъ пролью я смѣлость
   Моей души и бодрыми словами
   Заставлю взять златой вѣнецъ. Судьба
   И сонмъ духовъ тебя уже вѣнчали.
  

Входитъ СЛУГА.

  
   Лэди Макбетъ. Что новаго?
   Слуга. Король сегодня на ночь
   Пріѣдетъ къ вамъ.
   Лэди Макбетъ. Король! въ умѣ ли ты?
   Макбетъ при немъ и, вѣрно, поспѣшилъ бы
   Прислать гонца; вѣдь надо жъ приготовить
   Ему пріемъ.
   Слуга. Самъ танъ уже въ дорогѣ:
   Гонецъ его опередилъ; усталый,
   Едва дыша, онъ сообщилъ намъ новость.
   Леди Макбетъ. Пусть отдохнетъ. Принять его получше.
   Онъ вѣсть великую привезъ.

(Слуга уходитъ. Слышно карканье ворона).

                                                     И воронъ
   Охрипъ, закаркавъ на пріѣздъ Дункана.
   Сюда жъ, сюда, о демоны убійства!
   Въ мой женскій духъ вселите лютость звѣря!
   Сгустите кровь мою, загородите
   Путь къ сожалѣнію въ моей груди!
   И будетъ замыселъ мой твердъ; природа
   Не пошатнетъ его, и духи міра
   Моей руки не отклонятъ. Сюда,
   Убійства ангелы, гдѣ бъ ни витали
   Вы въ этотъ часъ, на гибель естеству!
   Сюда, къ грудямъ моимъ! Смѣните желчью
   Ихъ молоко! Скорѣй, глухая ночь!
   Спустись на міръ и въ мрачномъ дымѣ ада
   Укрой мой ножъ! Пусть онъ не видитъ раны,
   И небо не пронзитъ покрова тьмы
   Словами: "стой! остановись!".
  

Входитъ МАКБЕТЪ.

  
   Лэди Макбетъ. Великій танъ гламисскій и кавдорскій,
   Король, судьбой отмѣченный на царство!
   Твое письмо меня уже умчало
   Изъ этихъ жалкихъ настоящихъ дней:
   Всю будущность я сознаю теперь.
   Макбетъ. Душа моя! Дунканъ пріѣдетъ къ ночи.
   Лэди Макбетъ. A ѣдетъ онъ когда отсюда?
   Макбетъ.                                         Завтра --
   Такъ онъ предполагалъ.
   Лэди Макбетъ. О, никогда
   Такого завтра не увидѣть солнцу!
   Въ твоемъ лицѣ, мой милый танъ, какъ въ книгѣ,
   Прочтутъ недоброе. Смотри свѣтлѣй!
   Обманемъ свѣтъ, надѣвъ его личину:
   Радушный взглядъ, да ласковыя рѣчи,
   Да видъ цвѣтка съ змѣей, подъ нимъ сокрытой.
   Мы гостя угостимъ. Я позабочусь,
   Чтобъ даромъ ночь не потерять. Она
   Всѣмъ нашимъ будущимъ ночамъ и днямъ
   Доставитъ власть, доставитъ славу намъ.
   Макбетъ. Поговоримъ объ этомъ послѣ.
   Лэди Макбетъ.                                         Да,
   Но ободрись, смотри повеселѣе:
   Кто измѣняется въ лицѣ, тотъ трусъ.
   За остальное я берусь.

[Уходитъ].

  

СЦЕНА VI.

Передъ замкомъ Макбета.

Музыка. Вдали слуга Макбета.

Входятъ ДУНКАНЪ, МАЛЬКОЛЬМЪ, ДОНАЛЬБАЙНЪ, БАНКО, ЛЕНОКСЪ, МАКДУФЪ, РОССЪ, АНГУСЪ и свита.

   Дунканъ. Прекрасный видъ! Какъ чистъ и легокъ воздухъ!
   Какъ нѣжно онъ ласкаетъ наши чувства!
   Банко. A вотъ и ласточка, весенній гость;
   Ея присутствіе намъ говоритъ,
   Что мирно здѣсь дыханье неба вѣетъ.
   Взгляните, нѣтъ ни уголка, ни фриза,
   Гдѣ бъ не висѣлъ птенцовъ воздушный домикъ.
   A гдѣ они, замѣтилъ я, гнѣздятся
   Съ такой охотою, тамъ воздухъ чистъ.
  

Входитъ леди МАКБЕТЪ.

   Дунканъ. Моя хозяюшка, я вамъ такъ много
   Принесъ заботъ, но много и любви!
   Примите жъ трудъ, любовью освященный.
   Леди Макбетъ. Что значитъ трудъ нашъ, государь? Ничто!
   И будь онъ во сто разъ важнѣй -- ничто
   Въ сравненіи съ щедротами монарха.
   Вы царской милостью взыскали насъ,
   И за нее мы ваши богомольцы.
   Дунканъ. Гдѣ танъ кавдорскій? Мы за нимъ гнались.
   Но онъ не ѣдетъ, a летитъ. Умчался,
   Гонимый любящей душой, какъ конь,
   Гонимый шпорою. Мы ваши гости
   На эту ночь, прекрасная хозяйка.
   Лэди Макбетъ. Мы ваши, государь; своимъ добромъ
   Владѣемъ мы не больше, какъ займомъ.
   Угодно вамъ потребовать расчета --
   И мы обязаны отдать вамъ все.
   Дунканъ. Нѣтъ только руку,-- и пойдемте къ тану,--
   Въ моей любви онъ можетъ быть увѣренъ.
   Позвольте [Уходятъ].
  

СЦЕНА VII.

Комната въ замкѣ Макбета.

Гобои и факелы. Кравчій и нѣсколько слугъ проходятъ черезъ сцену съ кушаньями. Потомъ входитъ МАКБЕТЪ.

   Макбетъ. Ударъ... одинъ ударъ... будь въ немъ
   Я не замедлилъ бы. Умчи съ собою [все дѣло,
   Онъ всѣ слѣды, подай залогъ успѣха,
   Будь онъ одинъ начало и конецъ --
   Хоть только здѣсь, на отмели временъ --
   За вѣчность мнѣ перелетѣть не трудно.
   Но судъ свершается надъ нами здѣсь:
   Едва урокъ кровавый данъ, обратно
   Онъ на главу учителя падетъ.
   Есть судъ и здѣсь: рукою безпристрастной
   Подноситъ намъ онъ чашу съ нашимъ ядомъ.
   Король Дунканъ вдвойнѣ здѣсь безопасенъ:
   Родной и подданный -- я не могу
   Поднять руки на короля; хозяинъ --
   Убійцѣ долженъ затворить я дверь,
   Не самъ своимъ ножомъ зарѣзать гостя.
   Дунканъ царилъ такъ доблестно и кротко!
   Высокій санъ такъ чисто сохранялъ!
   Его убить?-- О! страшенъ будетъ вопль
   Прекрасныхъ доблестей его души!
   За черный грѣхъ онъ прогремитъ проклятье,
   Какъ трубы ангеловъ; въ сердцахъ пробудитъ
   Онъ состраданье, какъ грудной младенецъ,
   Несомый бурею; какъ херувимъ,
   Промчится вихремъ надъ землей! Убійство
   Возстанетъ призракомъ передъ людьми
   И выжжетъ слезы изъ очей народа!
   И что влечетъ меня? Желанье славы...
   Какъ ярый конь, поднявшись на дыбы,
   Оно обрушится -- и я задавленъ.
  

Входить ЛЭДИ МАКБЕТЪ.

  
   Макбетъ. Что новаго?
   Леди Макбетъ.                    Онъ всталъ изъ-за стола.
   Зачѣмъ ты вышелъ вонъ?
   Макбетъ. Онъ спрашивалъ меня?
   Лэди Макбетъ.                               A ты не знаешь?
   Макбетъ. Оставимъ этотъ планъ. Онъ такъ недавно
   Меня наградами почтилъ; въ народѣ
   Я мнѣнье золотое заслужилъ;
   Дай сохранить его прекрасный блескъ:
   Его не должно помрачать такъ скоро.
   Лэди Макбетъ. Такъ, вѣрно, пылъ, въ который ты рядился,
   Былъ жаръ вина? Съ тѣхъ поръ тебѣ вздремнулось --
   И вотъ, со сна, мутитъ тебѣ въ глазахъ
   Отъ смѣлыхъ думъ? Теперь я оцѣнила
   Твою любовь. Ты на желанья смѣлъ,
   На дѣло -- нѣтъ! И ты бы согласился
   Носить вѣнецъ -- красу и славу жизни,
   И труса сознавать въ себѣ? Сказать:
   Хочу, и вслѣдъ затѣмъ: не смѣю?
   Макбетъ.                               Замолчи!
   На все, что можетъ человѣкъ, готовъ я;
   Кто смѣетъ больше, тотъ не человѣкъ, a звѣрь.
   Леди Макбетъ. Какой же звѣрь мнѣ умыселъ довѣрилъ?
   Задумалъ ты, какъ человѣкъ; исполни,
   И будешь выше ты: не звѣрь, a мужъ.
   Удобный часъ и ловкое мѣстечко --
   Ихъ не было, ты ихъ создать хотѣлъ.
   Теперь они столкнулись здѣсь случайно --
   И ты ничто. Кормила я и знаю,
   Какъ дорого для матери дитя;
   Но я безъ жалости отторгла бъ грудь
   Отъ нѣжныхъ ульібающихся губокъ,
   И черепъ бы малютки раздробила,
   Когда бъ клялась, какъ клялся ты!
   Макбетъ. Но если не удастся?..
   Лэди Макбетъ.                               Не удастся!
   Рѣшись -- и намъ удастся все. Дунканъ
   Уснетъ, усталый отъ пути дневного;
   Тогда пажей его я угощу
   Такимъ винцомъ, что память, стражъ разсудка,
   Какъ дымъ въ трубу, сквозь черепъ улетитъ.
   Когда жъ виномъ пропитанное тѣло
   Погрязнеть въ снѣ, чего надъ беззащитнымъ
   Не сдѣлать намъ? Чего не своротить
   На пьяныхъ слугъ? И плата за труды
   Придется имъ.
   Макбетъ.           Рожай мнѣ мальчиковъ однихъ!
   Огонь, пылающій въ твоей крови,
   Однихъ мужей производить способенъ.
   Что, если спящихъ мы обрызжемъ кровью,
   И ихъ кинжалами его пронзимъ --
   Не ясно ль будетъ, что работа ихъ?
   Лэди Макбетъ. И кто жъ дерзнетъ подозрѣвать другое?
   Намъ возгласовъ лишь стоитъ не жалѣть
   И воплей горести.
   Макбетъ.           Такъ рѣшено!
   Вся сила органовъ слилась въ одно.
   Пойдемъ. Ужасный часъ недалеко;
   Но, все равно, мы будемъ улыбаться.

[Уходятъ].

  
  

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Инвернесъ. Дворъ внутри замка.

Ночь. Входятъ БАНКО и ФЛИНСЪ: передъ ними слуга съ факеломъ.

   Банко. Который часъ?
   Флинсъ.                     Луна уже зашла;
   Я не слыхалъ, который часъ пробило.
   Банко. Она заходитъ въ полночь.
   Флинсъ.                               Нѣтъ, позднѣе.
   Банко. Возьми-ка мечъ мой, Флинсъ. На небесахъ
   Ведутъ расчетъ: всѣ свѣчи погасили.
   Меня гнететъ тяжелая дремота,
   Но я бы не желалъ уснуть. 0, Боже!
   Избавь меня отъ грѣшныхъ помышленій,
   Невольныхъ замысловъ во время сна!
   Подай мнѣ мечъ.
  

Входятъ МАКБЕТЪ и слуга съ факеломъ.

  
   Банко.                     Кто это?
   Макбетъ.                     Другъ.
   Банко. Какъ! ты еще не спишь? Король ужъ легъ.
   Онъ былъ сегодня чрезвычайно веселъ;
   Всѣхъ слугъ твоихъ онъ одарилъ по-царски;
   A вотъ алмазъ добрѣйшей изъ хозяекъ,
   Твоей женѣ. Какъ былъ онъ всѣмъ доволенъ!
   Какой онъ свѣтлый прожилъ день!
   Макбетъ. Мы угощали, чѣмъ пришлось; во многомъ
   Былъ недостатокъ; насъ не предварили.
   Банко. Все было хорошо. Прошедшей ночью
   Во снѣ я видѣлъ трехъ сестеръ. Тебѣ
   Онѣ отчасти предсказали правду.
   Макбетъ. A я о нихъ и позабылъ; однакожъ,
   Въ свободный часъ, когда тебѣ угодно,
   Поговоримъ объ этомъ.
   Банко.                               Я готовъ.
   Макбетъ. Настанетъ время -- согласись со мной --
   Оно тебѣ доставитъ много чести.
   Банко. Да, лишь бы изъ-за чести не нажить безчестья;
   А то, изволь, на все, что не противно
   Ни совѣсти, ни долгу -- я согласенъ.
   Макбетъ. Итакъ, спокойной ночи!
   Банко.                                         До свиданья.

[Уходитъ съ Флинсомъ и слугой].

   Макбетъ [своему слугѣ]. Скажи женѣ моей, чтобъ позвонила,
   Какъ приготовить мнѣ питье.
   Ты спать иди. [Слуга уходить].
                                 Га! это что? кинжалъі
   И рукояткою ко мнѣ! Возьму.
   Ты не даешься и не исчезаешь --
   Такъ ты неуловимъ? такъ ты доступенъ
   Однимъ глазамъ -- видѣнье роковое?
   Кинжалъ -- мечта, дитя воображенья,
   Горячки, жгущей угнетенный мозгъ?
   Но нѣтъ! ты здѣсь. Твой образъ осязаемъ
   Не меньше этого въ моей рукѣ.
   Ты въ путь задуманный меня ведешь:
   Такой клинокъ хотѣлъ употребить я.
   Мой глазъ безумствуетъ, иль онъ острѣе
   Всѣхъ прочихъ чувствъ. Ты здѣсь еще --
   Вотъ капли крови на твоемъ клинкѣ;
   Ихъ прежде не было. Нѣтъ, это призракъ
   Кровавый замыселъ морочитъ зрѣнье.
   Полъ-міра спитъ теперь; но сонъ тревоженъ:
   Его видѣнья посѣтили злыя.
   Теперь слетаются на праздникъ вѣдьмы;
   Убійца всталъ, услыша волчій вой,
   И къ жертвѣ крадется, какъ привидѣнье.
   Ты, твердо-прочная земля, не слышь,
   Куда пойдутъ мои шаги! Иначе
   И мертвый камень, завопивъ, прогонитъ
   Безмолвный ужасъ темноты; a онъ
   Мнѣ добрый другъ теперь. Я угрожаю,
   A онъ живетъ. Съ словами исчезаетъ
   Весь страсти пылъ, и дѣло умираетъ.

[Слышенъ звонокъ].

   Иду -- и кончено. Звонокъ зоветъ.
   Не слышь его, Дунканъ!-- то звонъ зловѣщій!
   Онъ въ небо или въ адъ тебя зоветъ.

[Уходитъ].

  

СЦЕНА II.

Тамъ же. Комната въ замкѣ.

Входитъ ЛЭДИ МАКБЕТЪ.

  
   Леди Макбетъ. Вино лишило ихъ ума и силы,
   A мнѣ дало и смѣлость и огонь.
   Тс. Чу!..
   Сова то крикнула, зловѣщій сторожъ.
   Какъ страшно воетъ онъ: покойной ночи!
   Онъ тамъ -- за дѣломъ. Дверь раскрыта.Слышно,
   Какъ стражи пьяные храпятъ. Теперь
   И долгъ и честь имъ нипочемъ. Удачно
   Я угостила ихъ виномъ. Надъ ними
   И смерть, и жизнь... пусть спорятъ за добычу!
   Макбетъ [за сценой]. Кто здѣсь? А? кто?
   Леди Макбетъ. О! ежели они проснулись,
   A онъ живетъ еще! Для насъ опасна
   Не смерть, a умыселъ на жизнь. Чу! слышь!
   Я подготовила кинжалы спящихъ:
   Онъ ихъ не можетъ не найти. Не будь онъ
   Во снѣ такъ рѣзко на отца похожъ,
   Я поразила бы его сама.
  

Входитъ МАКБЕТЪ.

   Лэди Макбетъ. Ну, что?
   Макбетъ. Окончено. Не слышала ты шума?
   Лэди Макбетъ. Сова провыла да пищалъ свер-чокъ.
   Ты что-то говорилъ?
   Макбетъ.           Когда?
   Леди Макбетъ.                     Теперь.
   Макбетъ. Когда я шелъ назадъ?
   Леди Макбетъ.                               Да.
   Макбетъ.                                         Тише. Слышишь?
   Кто спитъ въ той комнатѣ?
   Лэди Макбетъ.                     Тамъ Дональбайнъ.
   Макбетъ [оглядывая свои руки]. Печальный видъ!
   Леди Макбетъ. И, что за вздоръ! Какой печальный видъ!
   Макбетъ. Одинъ захохоталъ во снѣ, другой
   Вскричалъ: "убійца!" -- и они проснулись.
   Я притаился и внималъ: они,
   Молитву сотворивъ, опять уснули.
   Лэди Макбетъ. Тамъ двое вмѣстѣ спятъ.
   Макбетъ.                               Одинъ сказалъ:
   "Помилуй, Господи!" другой: "аминь!"
   Какъ будто видѣли, какъ притаился
   Во тьмѣ палачъ. A я -- я былъ не въ силахъ
   Сказать: "аминь!" когда они молились.
   "Помилуй, Господи!"
   Леди Макбетъ.                     Къ чему такъ мрачно?
   Макбетъ. Зачѣмъ не могъ я произнесть "аминь"?
   Я такъ нуждался въ милосердьи Бога,
   "Аминь" же замеръ на моихъ губахъ.
   Леди Макбетъ. На это нечего смотрѣть; пожалуй,
   Недолго и съ ума сойти.
   Макбетъ.                     Я слышалъ,
   Раздался страшный вопль: "Не спите больше!
   Макбетъ зарѣзалъ сонъ! невинный сонъ!
   Зарѣзалъ искупителя заботъ,
   Бальзамъ цѣлебный для больной души,
   Великаго союзника природы,
   Хозяина на жизненномъ пиру!"
   Леди Макбетъ. Что хочешь ты сказать?
   Макбетъ.                               По сводамъ замка
   Неумолкаемый носился вопль:
   "Гламисъ зарѣзалъ сонъ; зато отнынѣ
   Не будетъ спать его убійца Кавдоръ,
   Не будетъ спать его убійца МакбетъІ"
   Леди Макбетъ. Гм! Кто же тамъ кричалъ? Ты уничтожишь
   Всю крѣпость духа, благородный танъ,
   Такъ лихорадочно глядя на вещи.
   Ступай, возьми воды и смой скорѣе
   Кровавую улику съ рукъ своихъ.
   Зачѣмъ кинжалы ты принесъ сюда?
   Ихъ мѣсто тамъ: снеси же ихъ назадъ
   И спящихъ сторожей запачкай кровью.
   Макбетъ. Я не пойду туда опять: мнѣ страшно,
   Когда подумаю, что сдѣлалъ я.
   Иди сама, я не могу.
   Леди Макбетъ. Бездушный!
   Подай кинжалы. Спящій и мертвецъ --
   Не больше, какъ картины; только дѣти
   Боятся нарисованнаго чорта.
   Я имъ обрызжу и лицо, и руки,
   Чтобъ всѣмъ казалось, что работа ихъ.

[Уходитъ. Снаружи стучатъ].

   Макбетъ. Откуда этотъ стукъ? О, что со мною,
   Что каждый шумъ меня пугаетъ? Га!
   Какія руки! о! онѣ готовы
   Мнѣ вырвать зрѣніе! A эту кровь
   Не смоетъ съ рукъ весь океанъ Нептуна.
   Нѣтъ! Нѣтъ! скорѣй отъ этихъ рукъ
   Въ моряхъ безчисленныхъ заплещутъ волны,
   Какъ кровь, багровыя!

ЛЭДИ МАКБЕТЪ [возвращается].

  
   Леди Макбетъ.                     Моя рука
   Красна, какъ и твоя, но я стыжусь,
   Что сердце y меня такъ бѣло. [Стучатъ].
                                                     Слышишь?
   Стучатъ! Пойдемъ скорѣе въ нашу спальню.
   Стаканъ воды -- и дѣло наше смыто.
   И что жъ тутъ важнаго? Ты потерялъ
   Всю твердость духа. [Стучатъ].
   Чу! опять стучатъ!
   Ступай, раздѣнься, a не то замѣтятъ,
   Что мы не спали. Перестань такъ жалко
   Теряться въ мысляхъ.
   Макбетъ. Сознавать убійство.--
   Мнѣ легче бы не сознавать себя!

[Опять стучатъ].

   Когда бъ ты могъ Дункана пробудить!

[Уходять].

  

СЦЕНА III.

Тамъ же. Дворъ внутри замка.

Стучатъ въ ворога. Входитъ ПРИВРАТНИКЪ.

   Привратникъ. Вотъ что воистину можно назвать стукомъ! Будь привратникъ въ аду, было бы кому отворять. [Стучатъ]. ТукъІ тукъ! тукъ! Кто тамъ, во имя Вельзевула? А, почтенный фермеръ! Ждалъ, ждалъ урожая, да и повѣсился. Милости просимъ! платковъ съ вами довольно? Тутъ придется попотѣть. [Стучатъ]. Тукъ! тукъ! Кто тамъ, во имя другого чорта? Смотри, пожалуй! свидѣтель противъ кого и за кого угодно: свидѣтель во имя Господне -- a въ небеса не пустили? [Стучатъ]. Тукъ! тукъ! Кто тамъ? Портной англичанинъ имѣетъ честь быть впущенъ сюда за умѣнье украсть лоскутъ матеріи отъ французскихъ штановъ въ обтяжку. Пожалуйте! Тутъ и утюгъ вашъ можно изжарить. [Стучатъ]. Опять, вотъ не дадутъ покоя! Кто тамъ?-- Однако, для преисподней тутъ, чортъ возьми, холодно. Не хочу быть адскимъ привратникомъ. A думалъ было впустить всякаго званія по штучкѣ; вѣдь сами же бѣгутъ по гладкой дорожкѣ на потѣшный огонь. [Стучатъ]. Сейчасъ! сейчасъ! [Отворяетъ ворота].
  

Входятъ МАКДУФЪ и ЛЕНОКСЪ.

  
   Привратникъ. Пожалуйте на водку.
   Макдуфъ. Должно быть, ты поздненько легъ, пріятель, что не добудишься тебя.
   Привратникъ. Гуляли до вторыхъ пѣтуховъ; ну, а напьешься, такъ ужъ извѣстно что бываетъ.
   Макдуфъ. Что?
   Привратникъ. Покраснѣетъ носъ, уснешь и -- захочется на дворъ. Оно и еще кое-чего захочется, да ужъ зубъ нейметъ.
   Макдуфъ. Кажется, ты не любишь водки?
   Привратникъ. Терпѣть не могу! и потому истребляю ее.
   Макдуфъ. Всталъ твой господинъ?
  

Входитъ МАКБЕТЪ.

  
   Макдуфъ. Стукъ разбудилъ его, вотъ самъ онъ здѣсь.
   Леноксъ. Здорово, танъ.
   Макбетъ.                     Друзья, здорово.
   Макдуфъ.                                         Что,
   Его величество проснулся?
   Макбетъ.                     Нѣтъ.
   Макдуфъ. Онъ приказалъ придти къ нему пораньше,
   Я чуть не опоздалъ.
   Макбетъ.           Я провожу...
   Макдуфъ. Я знаю, этотъ трудъ тебѣ пріятенъ,
   Но все жъ онъ трудъ.
   Макбетъ.           Пріятная забота
   Для насъ сладка. Вотъ дверь.
   Макдуфъ.                     Я позову.
   Мнѣ такъ приказано. [Макдуфъ уходитъ].
   Леноксъ.           Король сегодня
   Оставитъ насъ?
   Макбетъ.           Да... то есть, онъ хотѣлъ.
   Леноксъ.Ночь бурная была;надъ нашей спальней
   Снесло трубу; по воздуху носились
   Унылый вопль и смертное хрипѣнье;
   Ужасный голосъ предрекалъ войну,
   Пожаръ и смуты. Филинъ, вѣрный спутникъ
   Временъ злосчастныхъ, прокричалъ всю ночь.
   Земля, какъ говорятъ, дрожала.
   Макбетъ.                               Да,
   Ночь бурная была.
   Леноксъ.           Я не припомню
   Подобной ей.
  

МАКДУФЪ возвращается.

  
   Макдуфъ. О, ужасъ! ужасъ! Сердцу не постичь,
   Словамъ не выразить!
   Макбетъ и Леноксъ. Что? что такое?
   Макдуфъ. Злодѣйства образецъ! Убійца-тать
   Вломился въ храмъ и изъ священныхъ сводовъ
   Похитилъ жизнь.
   Макбетъ.           Что говоришь ты? жизнь?
   Леноксъ. Ты разумѣешь короля?
   Макдуфъ.                               Идите!
   Тамъ Горго новая васъ ослѣпитъ.
   Нѣтъ, я не выскажу; взгляните сами --
   У васъ отнимется языкъ. Вставайте!

[Макбетъ и Леноксъ уходятъ].

   Ударьте въ колоколъ! Измѣна! Банко!
   Малькольмъ и Дональбайнъ! проснитесь!
   Покиньте сонъ -- къ чему эмблема смерти?
   Здѣсь на-лицо она сама. Вставайте!
   Вотъ образъ страшнаго суда! Малькольмъ!
   Сюда! какъ тѣнь, возникшая изъ гроба,
   Приди, взгляни на ужасъ гробовой!

[Бьютъ въ набатъ].

  

Входитъ ЛЭДИ МАКБЕТЪ.

  
   Леди Макбетъ. Что за тревога? Что за звонъ зловѣщій
   Всѣхъ спящихъ въ замкѣ разбудилъ? скажите!
   Макдуфъ. Не вамъ внимать моимъ словамъ, о лэди!
   Для слуха женскаго ихъ звуки -- смерть.
  

Входитъ БАНКО.

  
   Макдуфъ. О, Банко! Банко! нашъ король убитъ!
   Лэди Макбетъ. О, Боже, въ нашемъ домѣ!
   Банко.                                                   Все равно,
   Гдѣ бъ ни было, жестоко слишкомъ! Макдуфъ!
   Любезный Дуффъ! скажи, что ты ошибся!
  

Входятъ МАКБЕТЪ и ЛЕНОКСЪ.

  
   Макбетъ. Умри я часъ тому назадъ, не дальше,--
   Я жилъ бы счастливо. Теперь вся смертность --
   Игрушка, вздоръ! Скончались честь и милость,
   Елей пролитъ, разбита чаша жизни,
   Намъ черепки презрѣнные остались --
   Для хвастовства!
  

Входятъ МАЛЬКОЛЬМЪ и ДОНАЛЬБАЙНЪ.

  
   Дональбайнъ. Что здѣсь случилось? Съ кѣмъ?
   Макбетъ. Съ тобой -- и ты не знаешь! Высохъ ключъ
   Твоей крови, и высохъ въ самыхъ нѣдрахъ.
   Макдуфъ. Отецъ твой, Дональбайнъ, убитъ.
   Малькольмъ.                                         О! кѣмъ?
   Леноксъ. Придворными, что спали вмѣстѣ съ нимъ.
   Лицо и руки ихъ въ крови; при нихъ
   Лежали неотертые кинжалы;
   Ихъ взоръ былъ дикъ и изступленъ; никто
   Имъ не рѣшился бы довѣрить жизнь.
   Макбетъ. Теперь досадно мнѣ, что я убилъ ихъ
   Въ порывѣ ярости.
   Макдуфъ.           Зачѣмъ же сдѣлалъ?
   Макбетъ. Кто можетъ быть горячъ и хладнокровенъ,
   Уменъ и глупъ въ одно и то же время?
   Никто. Любовь во мнѣ заговорила,
   И разсуждать я опоздалъ. Предъ нами
   Лежалъ Дунканъ; на серебристомъ тѣлѣ
   Струилась лентой золотая кровь;
   Изъ ранъ какъ будто порывался демонъ
   Разрушить міръ, чтобъ онъ погибъ съ Дунканомъ.
   Вдали -- убійцы, и на нихъ алѣла
   Ихъ обличительница-кровь. О! кто же,
   Въ чьемъ сердцѣ есть отвага и любовь,
   Своей любви не доказалъ бы дѣломъ?
   Лэди Макбетъ [падая въ обморокъ]. Ахъ! помогите!
   Макдуфъ. Поддержите лэди.
   Малькольмъ [тихо Дональбайну]. A мы молчимъ!
   Намъ горе ближе всѣхъ.
   Дональбайнъ [тихо Малькольму]. Что говорить, когда судьба въ засадѣ
   Готова выскочить и насъ убить?
   Пойдемъ скорѣй; слезамъ еще не время.
   Малькольмъ [тихо]. Да, горько на душѣ, a словъ не сыщешь.
   Банко. Смотрите, господа, за лэди.

[Лэди Макбетъ уносятъ].

   Здѣсь холодно; пойдемъ, набросимъ платье
   На нашу бренность и сойдемся вновь.
   Такой кровавый безпримѣрный случай
   Мы постараемся разоблачить.
   На сердцѣ страхъ, догадки насъ тревожатъ...
   Но длань Всевидящаго надо мной --
   И я клянусь: цареубійца подлый
   И черный замыселъ его найдутъ
   Во мнѣ жестокаго врага!
   Макдуфъ.                     Я тоже!
   Всѣ.                                         Мы всѣ!
   Макбетъ. Рѣшимся же на что-нибудь
   И соберемся въ залу.
   Всѣ.                     Мы согласны.
  

Всѣ, кромѣ Малькольма и Дональбайна, уходятъ.

  
   Малькольмъ. Что будемъ дѣлать, братъ? Оставимъ ихъ:
   Высказывать притворную печаль
   Измѣнникамъ легко. Я ѣду въ Лондонъ.
   Дональбайнъ. А я въ Ирландію. Раздѣлимъ участь --
   Оно вѣрнѣй. A здѣсь изъ-за улыбки
   Сверкаетъ ножъ, и чѣмъ кто однокровнѣй,
   Тѣмъ кровожаднѣе.
   Малькольмъ.           Стрѣла убійцы
   Еще летитъ, такъ отойдемъ отъ цѣли,
   Не станемъ тратить на прощанье время.
   Скорѣе въ путь! скорѣе на коня!
   Уйдемъ тайкомъ: себя украсть не стыдно,
   Когда не вѣрится въ чужую честь.

[Уходятъ].

  

СЦЕНА IV.

Внѣ замка.

  

Входятъ РОССЪ и СТАРИКЪ.

  
   Старикъ. Мнѣ восемьдесятъ лѣтъ; за это время
   Я много страшныхъ пережилъ минутъ.
   И былъ свидѣтелемъ чудесъ... Игрушки,
   Пустякъ предъ тѣмъ, что было въ эту ночь!
   Россъ. Взгляни-ка, дѣдушка: и небеса
   Какъ будто хмурятся на долъ кровавый,
   Гдѣ оскорбилъ ихъ человѣкъ. Теперь
   Давно ужъ день, a надъ лампадой неба
   Витаетъ ночь. Не царство ль тьмы настало?
   Иль стыдно дню лобзаніемъ обычнымъ
   Лицо земное озарить?
   Старикъ.                     Да, эта тьма,
   Какъ этотъ грѣхъ, съ природой несогласна.
   Прошедшій вторникъ видѣлъ я, какъ соколъ,
   Парившій гордо въ высотѣ, внезапно
   Былъ схваченъ и убитъ совой.
   Россъ.                                         Какъ странно!
   A между тѣмъ не подлежитъ Сомнѣнью,
   Что лошади Дункана одичали,
   Сломали стойло и умчались въ поле,
   Какъ будто вызвали людей на бой.
   Старикъ. Онѣ пожрали,говорятъ, другъ друга...
   Россъ. Въ моихъ глазахъ. Дивился я не мало.
  

Входитъ МАКДУФЪ.

  
   Россъ. Что въ свѣтѣ новаго, мой добрый Макдуфъ?
   Макдуфъ. Какъ, развѣ ты не видишь?
   Россъ.                                         Что узнали?
   Кто грѣхъ неслыханный свершилъ?
   Макдуфъ.                               Тѣ двое,
   Которыхъ Макбетъ закололъ.
   Россъ.                                         О, Боже!
   Что пользы было имъ?
   Макдуфъ.                     Ихъ подкупили:
   Малькольмъ и Дональбайнъ бѣжали тайно,
   И подозрѣнье падаетъ на нихъ.
   Россъ. И все на зло естественнымъ законамъ!
   О честолюбіе! какъ безразсудно,
   Какъ слѣпо льешь ты собственную кровь!
   Такъ, вѣрно, тронъ достанется Макбету.
   Макдуфъ. Онъ избранъ и уже поѣхалъ въ
   Сконъ короноваться.
   Россъ.                     Гдѣ жъ Дункана тѣло?
   Макдуфъ. Его отправили на Кольмескилль --
   Въ священную отцовъ его гробницу,
   Обитель ихъ костей.
   Россъ.                     Ты ѣдешь въ Сконъ?
   Макдуфъ. Нѣтъ, въ Файфъ.
   Россъ.                               Такъ я поѣду въ Сконъ.
   Макдуфъ.                                                   Ступай.
   Дай Богъ, чтобъ было чѣмъ повеселиться,
   И въ новомъ платьѣ не тужить по старомъ.
   Россъ. Прощай, старикъ.
   Старикъ.                     Благослови васъ Богъ
   И всѣхъ, готовыхъ на добро и миръ!

[Уходятъ].

  
  

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Форесъ. Комната во дворцѣ.

Входитъ БАНКО.

   Банко. Итакъ, ты Гламисъ, Кавдоръ и король,
   Ты все, что вѣщія тебѣ сулили.
   Боюсь, ты не безчестно ль велъ игру?
   Однако, сказано: твоя корона
   Не родственной достанется главѣ.
   Не ты, a я царей родоначальникъ.
   И если правду говорятъ онѣ --
   A какъ не вѣрить ихъ словамъ? ихъ слово
   Такъ оправдалось надъ тобой, Макбетъ!--
   То почему бы имъ не быть й мнѣ
   Оракуломъ, питающимъ надежду?..
   Но тише! тсс!.. [Звуки трубъ].
  

Входятъ МАКБЕТЪ въ королевской одеждѣ; ЛЭДИ МАКБЕТЪ также; за ними ЛЕНОКСЪ, РОССЪ, придворныя дамы и кавалеры.

  
   Макбетъ. Вотъ первый гость нашъ.
   Лэди Макбетъ.                               Безъ него
   Не полонъ былъ бы нашъ великій праздникъ,
   И пиръ бы не былъ въ пиръ.
   Макбетъ.                     Сегодня ночью
   Друзьямъ торжественный даемъ мы ужинъ.
   Прошу пожаловать.
   Банко.                     Повелѣвайте;
   Мой долгъ прикованъ къ волѣ государя
   Надежнѣйшими узами навѣкъ.
   Макбетъ. Вы ѣдете сегодня пополудни?
   Банко. Да, государь.
   Макбетъ.           А мы было хотѣли
   Спросить y васъ въ сегодняшнемъ собраньи
   Совѣта о дѣлахъ; но пусть до завтра.
   Вы ѣдете далеко?
   Банко.                     Вѣроятно,
   Я раньше ужина не возвращусь.
   И, если конь не поспѣшитъ, придется
   Проѣхать часъ-другой и темной ночью.
   Макбетъ. Прошу же не забыть насъ.
   Банко.                                         Не забуду,
   Макбетъ. Мы слышимъ, что преступные сыны
   Въ Ирландію и въ Англію бѣжали.
   И, дерзко передъ всѣми отрицая
   Жестокое отцеубійство, сѣютъ
   Въ народѣ сказки... Но объ этомъ завтра:
   Намъ надобно обдумать вмѣстѣ съ вами
   Довольно важныя дѣла. Прощайте.
   За ужиномъ увидимся опять.
   Флинсъ ѣдетъ съ вами?
   Банко.                               Да, со мной. Пора.
   Мнѣ время дорого.
   Макбетъ.           Счастливый путь!
   Прошу вернуться къ намъ скорѣй. Прощайте.

[Банко уходитъ].

   Вы всѣ свободны до семи часовъ.
   Чтобъ тѣмъ живѣй бесѣдой насладиться,
   Я остаюсь теперь одинъ. Прощайте.

[Лэди Макбетъ и придворные уходятъ].

   Послушай, эй! Тѣ люди здѣсь?
   Слуга.                               Пришли;
   Они стоятъ за воротами замка.
   Макбетъ. Введи-ка ихъ сюда. [Слуга уходитъ].
   Зайти такъ далеко -- немного значитъ;
   Но твердо устоять на высотѣ!..
   Мой страхъ предъ Банко глубоко проникъ
   Мнѣ въ сердце; въ царственной его натурѣ
   Есть что-то поселяющее страхъ.
   Онъ смѣлъ и съ смѣлостью неукротимой
   Въ немъ слитъ холодный умъ: онъ умѣряетъ
   И въ вѣрный путь ведетъ порывы, сердца,
   Изъ всѣхъ живыхъ мнѣ страшенъ онъ одинъ.
   Мой духъ подавленъ имъ, какъ былъ Антоній
   Подавленъ Цезаремъ. Суровой рѣчью
   Онъ требовалъ, чтобъ вѣщія сказали,
   Что будетъ съ нимъ, когда онѣ сначала
   Меня назвали королемъ, и сестры
   Сказали: ты -- царей родоначальникъ.
   Мою же голову онѣ вѣнчали
   Вѣнцомъ безрадостнымъ; мнѣ въ руку дали
   Безплодный скиптръ! онъ будетъ достояньемъ
   Чужихъ дѣтей. Такъ для потомковъ Банко
   Я душу осквернилъ? Для нихъ зарѣзалъ,
   Дункана благодатнаго? Для нихъ
   Я чашу мира отравилъ и продалъ
   Мой вѣчный духъ врагу людского рода?|
   Чтобъ ихъ вѣнчать -- вѣнчать потомковъ Банко?
   Нѣтъ, этому не быть! Тебя зову я,
   Судьба, на смертный поединокъ... Кто тамъ?
  

Входитъ СЛУГА съ двумя УБІЙЦАМИ.

  
   Макбетъ. Ступай за дверь и жди -- я позову.

[Слуга уходитъ].

   Мнѣ помнится, вчера мы говорили?
   1-й убійца. Такъ точно, государь.
   Макбетъ.                               Ну, что жъ, друзья?
   Мои слова успѣли вы обдумать?
   Вы знаете, что онъ васъ угнеталъ,
   A я былъ вами обвиненъ напрасно.
   Я объяснилъ вамъ все: какъ васъ ловили,
   Кто разорилъ васъ, кто вамъ ставилъ сѣти --
   Короче, все, что даже полъ-душѣ
   И бѣдному уму сказало бъ ясно:
   То сдѣлалъ Банко.
   1-й убійца.           Да, вы такъ сказали.
   Макбетъ. И намекнулъ вамъ кой о чемъ. Теперь
   Поговоримъ подробнѣе о дѣлѣ.
   Ужели вы такъ многотерпѣливы,
   Что все готовы позабыть? Такъ святы,
   Что станете молиться о спасеньи
   Благопріятеля за то, что онъ
   Чуть не въ могилу васъ втопталъ и сдѣлалъ
   Навѣки нищими?
   1-й убійца.           Мы люди.
   Макбетъ.                     Да.
   И вы считаетесь въ числѣ людей,
   Какъ, пудель, шавка, гончая, ищейка,
   Борзая, мопсъ -- всѣ за собакъ слывутъ;
   Но въ спискѣ доблестей различны
   Лѣнивый, быстрый, хитрый и сердитый,
   Стражъ дома и охотникъ смѣлый -- всѣ,
   Смотря по внутреннему свойству духа,
   Какое каждому дала природа.
   По немъ уже даютъ ему прозванье,
   Отличное отъ пса. Такъ и съ людьми.
   И если вы не изъ числа послѣднихъ,
   Когда въ васъ мужество не спитъ -- скажите.
   Я поручу вамъ кое-что; вы исполняйте --
   И отъ врага свободны вы, и теплый
   Я въ сердцѣ отведу вамъ уголокъ.
   Пока онъ живъ, я не дышу свободно,
   И только смерть его мнѣ дастъ покой.
   1-й убійца. Меня удары и обманы свѣта
   Такъ раздражили, что, на-зло ему,
   Не разбирая, я готовъ на все.
   2-й убійца. И я съ судьбой боролся неудачно,
   И жизнь мнѣ стала тяжела; я радъ
   Нести ее опасностямъ навстрѣчу,
   Чтобъ улучшить иль развязаться съ ней.
   Макбетъ. Вы знаете, что Банко былъ вашъ врагъ.
   1-й убійца. Да, правда, государь.
   Макбетъ.                               И мнѣ онъ врагъ,
   Такой кровавый и смертельный врагъ,
   Что каждый мигъ его существованья,
   Какъ ножъ, впивается мнѣ въ жизнь. Конечно,
   Я могъ бы отъ него освободиться
   Открытой силою; но не хочу
   Разстроить дружескія отношенья
   Кой съ кѣмъ, кто другомъ былъ ему и мнѣ;
   Придется даже пожалѣть о жертвѣ.
   Вотъ почему я жду отъ васъ услуги;
   Есть много важныхъ для меня причинъ
   Скрыть это дѣло отъ толпы.
   2-й убійца. Мы, государь, исполнимъ вашъ приказъ.
   1-й убійца. И если бъ даже наша жизнь...
   Макбетъ.                                         Довольно!
   Я вижу мужество y васъ въ глазахъ.
   Чрезъ часъ, не дальше, я васъ извѣщу,
   Когда и гдѣ ихъ ловче подстеречь.
   Покончить надо въ эту ночь, притомъ
   Не очень близко отъ дворца,
   Чтобъ на меня не пало подозрѣнье.
   Флинсъ ѣдетъ съ нимъ; равно необходимо
   Нужна мнѣ смерть и сына и отца.
   Такъ, чтобы не было потомъ оглядокъ,
   Пусть участь мрачную раздѣлитъ съ нимъ.
   Рѣшайтесь! Я сейчасъ приду назадъ.
   Убійцы. Рѣшились, государь.
   Макбетъ.                     Такъ обождите,
   Я позову Васъ. [Убійцы уходягь].
                                 Банко! рѣшено!
   И если небомъ суждено
   Твоей душѣ, чрезъ два часа
   Она пойдетъ на небеса! [Уходитъ].
  

СЦЕНА II.

Тамъ же. Другая комната.

Входитъ ЛЭДИ МАКБЕТЪ и СЛУГА.

   Леди Макбетъ. Уѣхалъ Банко?
   Слуга.                                         Да, но онъ сказалъ,
   Что къ ночи возвратится.
   Леди Макбетъ.                     Попроси
   Его величество на пару словъ. [Слуга уходитъ].
   Что пользы намъ желать, и все желать?
   Гдѣ жъ тотъ покой, вѣнецъ желаній жаркихъ?
   Не лучше ли въ могилѣ тихо спать,
   Чѣмъ жить среди души волненій жалкихъ?
  

Входитъ МАКБЕТЪ.

  
   Леди Макбетъ. Ну что, мой другъ? Зачѣмъ ты все одинъ,
   Все съ мрачной думою? Твоимъ мечтамъ
   Пора бы въ гробъ, къ тому, о комъ мечтаютъ,
   Чему помочь нельзя -- къ чему жъ и думать?
   Того, что сдѣлано, не воротить.
   Макбетъ. Змѣю разсѣкли мы, но не убили;
   Она срастется -- и опять жива.
   И мы опять должны въ безсильной злобѣ
   Дрожать за жизнь. Но нѣтъ! скорѣй погибнетъ
   Союзъ вещей и дрогнутъ оба міра,
   Чѣмъ намъ нашъ хлѣбъ придется ѣсть со страхомъ
   И спать подъ гнетомъ мрачныхъ сновъ,
   Гостей полуночи! Съ убитымъ легче,
   Купившимъ миръ цѣной своей короны,
   Съ нимъ легче спать, чѣмъ жить въ душевной пыткѣ
   Среди мученій безъ конца!..
   Дунканъ въ своей могилѣ; безмятежно,
   Покойно спитъ онъ послѣ бури жизни.
   Измѣна! ты взяла свое! Теперь
   Ни ножъ, ни ядъ, ни братъ, ни чужеземецъ
   Не посягнутъ ужъ на него.
   Лэди Макбетъ.                     И, полно!
   Послушай, проясни свой дикій взоръ;|
   Будь веселъ и привѣтливъ; скоро ужинъ.
   Макбетъ. Я буду веселъ; будь, пожалуйста, и ты.
   На Банко обрати свое вниманье;
   Будь съ нимъ поласковѣй въ словахъ и взглядахъ.
   Какъ тягостно, что мы еще должны
   Потокомъ лести омывать нашъ санъ
   И изъ лица слагать для сердца маску,
   Чтобъ скрыть движенія души.
   Лэди Макбетъ.                               Да полно
   Макбетъ. О! скорпіонами полна душа!
   Ты знаешь: Банко, Флинсъ еще живутъ!
   Леди Макбетъ. Но имъ безсмертье не дано.
   Макбетъ.                                         Да, къ счастью.
   Ихъ разрушаемость отрадна мнѣ.
   Порадуйся: еще не встрепенется
   Пустынный нетопырь, и жукъ крылатый
   Еще не прожужжитъ во тьмѣ ночной,
   Летя на зовъ таинственной Гекаты,
   Какъ страшный ниспадетъ ударъ.
   Леди Макбетъ.                               Какой?
   Макбетъ. Будь, милый другъ, въ незнаніи невинна;
   Вкуси лишь сладкій дѣла плодъ. Скорѣй,
   Слѣпая ночь! закрой твоей завѣсой
   Глаза чувствительнаго дня!
   Кровавою, невидимой рукой
   Схвати и растерзай мои оковы...
   Мнѣ душно въ нихъ! Уже блѣднѣетъ день;
   Летитъ въ отеческую рощу воронъ;
   Вздремнули добрыя созданья дня,
   И духи тьмы несутся за добычей...
   Дивишься ты моимъ словамъ? Пустое!
   Посѣвъ былъ золъ, такъ и пожнемъ мы злое.
   Пойдемъ со мной. [Уходятъ].
  

СЦЕНА III.

  

Тамъ же. Паркъ передъ воротами дворца.

Входятъ трое УБІЙЦЪ.

   1-й убійца. Да кто тебѣ велѣлъ пристать къ намъ?
   3-й убійца.                                                   Макбетъ.
   2-й убійца. Мы можемъ смѣло довѣрить: онъ знаетъ,
   Зачѣмъ мы здѣсь; все разсказалъ подробно.
   1-й убійца. Такъ оставайся здѣсь. Еще играетъ
   На западѣ вечерняя заря;
   Коня пришпорилъ путникъ запоздалый,
   Торопится доѣхать до ночлега,
   И близко тотъ, кого мы ждемъ...
   3-й убійца.                               Постой!
   Я слышу топотъ лошадей.
   Банко. [за сценой].           Огня!
   Эй, посвѣтите!
   2-й убійца. Это онъ! Другіе,
   Которыхъ намъ не надобно, ужъ въ замкѣ-
   1-й убійца. Ихъ лошадей куда-то увели.
   3-й убійца. Ихъ поведутъ другой дорогой съ версту.
   Онъ долженъ, какъ и всѣ, по парку
   Идти до самаго дворца пѣшкомъ.
  

Входятъ БАНКО и ФЛИНСЪ. Передъ ними идетъ слуга съ фонаремъ.

  
   1-й убійца. Огонь!
   3-й убійца.          Вотъ онъ!
   1-й убійца.                    За дѣло!
   Банко.                                         Ночью будетъ дождь.
   1-й убійца. Онъ ужъ идетъ!

[Они нападаютъ на Банко].

   Банко.                               Измѣна! Флинсъ! бѣги!
   Бѣги, ты можешь 'отомстить! О, извергъ!

[Онъ умираетъ. Флинсъ и слуга бѣгутъ].

   3-й убійца. Кто погасилъ огонь?
   1-й убійца.                               Что жъ, развѣ худо?
   3-й убійца. Убитъ одинъ отецъ! Сынъ убѣжалъ.
   2-й убійца. По лучшему-то мы и промахнулись.
   1-й убійца. Пойдемъ, доложимъ, что готово.

[Уходятъ].

  

СЦЕНА IV.

Торжественная зала во дворцѣ.

Накрытъ столъ. Входитъ МАКБЕТЪ, ЛЭДИ МАКБЕТЪ, РОССЪ, ЛЕНОКСЪ, лорды и свита.

   Макбетъ. Вы знаете свои мѣста -- садитесь.
   Душевно рады всѣмъ.
   Лорды.                               Благодаримъ.
   Макбетъ. Мы будемъ съ вами наравнѣ: хозяинъ
   Самъ долженъ угощать своихъ гостей.
   Хозяйка сѣла ужъ на тронъ: мы просимъ
   Намъ слово ласковое подарить.
   Леди Макбетъ. Скажите вы его: душевно рада
   Привѣтствовать друзей.
  

1-Й УБІЙЦА появляется въ дверяхъ,

  
   Макбетъ.                     Тебѣ навстрѣчу
   Летятъ ихъ благородныя сердца.
   Столъ занятъ весь; мы сядемъ посрединѣ.
   Ну, веселѣй! осушимъ круговую!

[Подходитъ къ убійцѣ].

   Лицо твое въ крови?
   Убійца.                     Она изъ Банко.
   Макбетъ. Ей лучше на тебѣ, чѣмъ въ немъ. Совсѣмъ?
   Убійца. Поконченъ: горло пополамъ. Моя работа.
   Макбетъ. Ты лучшій изо всѣхъ головорѣзовъ. Но
   Хорошъ и тотъ, кто разсчитался съ Флинсомъ,
   И если это ты, то ты единственъ.
   Убійца. Флинсъ спасся бѣгствомъ, государь.
   Макбетъ.                                         Итакъ,
   Я боленъ вновь. Я былъ уже здоровъ;
   Какъ мраморъ твердъ и крѣпокъ, какъ скала,
   Какъ воздухъ свѣжъ и невредимъ и воленъ!
   Теперь опять я связанъ и стѣсненъ,
   И блѣдный страхъ опять ко мнѣ прикованъ.
   Но Банко вѣдь навѣрно...
   Убійца.                              Не проснется,--
   Уснулъ во рву. На головѣ зіяютъ
   Пятнадцать ранъ -- слабѣйшая смертельна.
   Макбетъ. Благодарю. Такъ старый змій задавленъ,
   А червь ушелъ -- и будетъ ядовитъ,
   Какъ зубы выростутъ. Теперь ступай.
   Доскажешь завтра. [Убійца уходитъ].
   Леди Макбетъ. Вы гостей забыли.
   Безъ добрыхъ словъ хозяина имъ скучно,
   И пиръ похожъ на купленный обѣдъ.
   Чтобъ ѣсть -- покойнѣй оставаться дома;
   Въ гостяхъ мы ждемъ радушную бесѣду
   И ласковость,-- безъ нихъ невкусенъ столъ.
   Макбетъ. Да, правда, милый другъ! Прошу васъ кушать.
   Желаю веселиться на здоровье.
   Леноксъ. Угодно сѣсть вамъ, государь?
  

ДУХЪ БАНКО является на Макбетовомъ мѣстѣ,

  
   Макбетъ. Будь съ нами здѣсь нашъ благородный Банко,
   Здѣсь былъ бы собранъ королевства цвѣтъ.
   Дай Богъ, чтобъ съ нимъ чего бы не случилось;
   Пусть лучше пожуримъ его за лѣность.
   Россъ. Онъ слово данное забылъ. Угодно ль
   Вамъ сдѣлать честь присѣсть къ намъ, государь?
   Макбетъ. Столъ полонъ!
   Леноксъ.                     Вотъ еще есть мѣсто.
   Макбетъ.                                                   Гдѣ?
   Леноксъ. Здѣсь, государь... Что съ вами?
   Макбетъ. Кто это сдѣлалъ, лорды?
   Лорды.                                         Что такое?
   Макбетъ. Меня ты въ этомъ уличить не можешь:
   Къ чему кивать мнѣ головой кровавой?
   Россъ. Король нашъ боленъ.Встанемъ, господа!
   Лэди Макбетъ. Сидите, добрые друзья. Съ нимъ это часто,
   И съ дѣтскихъ лѣтъ. Прошу васъ, не вставайте!
   Припадокъ мимолетенъ: двѣ минуты --
   И онъ прошелъ. Оставьте, не смотрите!
   Онъ только пуще раздраженъ отъ взглядовъ.
   Не обращайте на него вниманья
   И кушайте. [Макбету]. И ты мужчина!
   Макбетъ.                                         Да,
   И смѣлый; я могу смотрѣть на то,
   Предъ чѣмъ самъ дьяволъ поблѣднѣлъ бы.
   Леди Макбетъ.                                         Такъ!
   Вотъ призраки ребяческаго страха --
   Тотъ тѣнь -- кинжалъ, что велъ тебя къ Дункану!
   Признаться надо, эта дрожь и взгляды,
   Пародія на истинный испугъ,
   Прекрасны были бы y камелька,
   Подъ говоръ сказки, на лицѣ старухъ.
   Стыдись! Какъ искажаешь ты лицо!
   И изъ чего? Что испугало? Стулъ!
   Макбетъ. Но посмотри! туда! туда! Что скажешь?
   Что мнѣ до этого? Когда ты можешь
   Кивать мнѣ головой, такъ говори!
   Земля отвергла мертвецовъ! могилы
   Ихъ шлютъ назадъ -- такъ пусть орловъ утробы
   Гробами будутъ для людей!
   Лэди Макбетъ.                     Возможно ль
   Такъ Оробѣть? [Духъ исчезаетъ].
   Макбетъ. Онъ былъ передо мною --
   Клянусь тебѣ!
   Леди Макбетъ. Стыдись!
   Макбетъ.                     Кровь проливали
   Уже давно, когда еще законъ
   Не охранялъ общественнаго мира,
   Да и потомъ убійства совершались;
   О нихъ и слышать тяжело. Но встарь,
   Когда изъ черепа былъ выбитъ мозгъ,
   Со смертью смертнаго кончалось все.
   Теперь встаютъ они, хоть двадцать ранъ
   Разсѣкли голову, и занимаютъ
   Мѣста живыхъ -- вотъ что непостижимо!
   Непостижимѣе цареубійства.
   Лэди Макбетъ. Васъ гости ждутъ.
   Макбетъ. Ахъ, виноватъ, забылся!
   Не удивляйтесь мнѣ, друзья: я боленъ;
   Припадки странные, но это вздоръ;
   Домашніе давно къ тому привыкли.
   Что жъ, выпьемъ за всеобщее здоровье!
   Потомъ я сяду. Эй!вина!

[Слугѣ, который наливаетъ вино].

                                           Полнѣй!
   Я пью за здравіе всего стола
   И Банко, друга моего. Какъ жаль,
   Что съ нами нѣтъ его! Его здоровье
   И всѣхъ любезныхъ намъ гостей!
  

ДУХЪ является на томъ же мѣстѣ.

  
   Лорды.                                         Вамъ тоже.
   Макбетъ. Исчезни! Прочь! Пусть гробъ тебя укроеть!
   Твой черепъ пустъ, и кровь охолодѣла!
   Въ твоихъ сверкающихъ глазахъ нѣтъ зрѣнья!
   Леди Макбетъ. Не удивляйтесь: это съ нимъ нерѣдко.
   Мнѣ только жаль, что вечеръ нашъ разстроенъ.
   Макбетъ. На все, что можетъ человѣкъ, готовъ я,
   Явись мнѣ грознымъ, разъяреннымъ львомъ,
   Гирканскимъ тигромъ, сѣвернымъ медвѣдемъ,
   Явись, чѣмъ хочешь ты -- и я не дрогну.
   Воскресни вновь и вызови въ пустыню
   На смертный бой меня -- не откажусь,
   И если въ страхѣ отступлю на шагъ,
   Зови меня игрушкою дѣвчонки!
   Прочь, тѣнь ужасная! Прочь, ложный призракъ!

[Духъ исчезаетъ].

   Исчезъ. Я снова мужъ... Не безпокойтесь.
   Леди Макбетъ. Ты все веселье разогналъ; нашъ праздникъ
   Нарушенъ недугомъ твоимъ. Ты страненъ.
   Макбетъ. Но эта тѣнь не тѣнь отъ лѣтней тучки,
   И какъ ей странностью не поразить?
   Не знаю, вѣрить ли своимъ глазамъ:
   Ты смотришь на подобное видѣнье,
   И кровь играетъ на твоемъ лицѣ,
   Тогда какъ я отъ ужаса блѣднѣю.
   Россъ. Что за видѣнье, государь?
   Леди Макбетъ.                               Молчите;
   Вы видите, ему отъ часу хуже;
   Онъ вдвое горячится отъ вопросовъ.
   Разстанемся! Прощайте, доброй ночи.
   Леноксъ. Покойной ночи. Лучшаго здоровья
   Его величеству!
   Леди Макбетъ. Прощайте, лорды.

[Лорды и свита уходятъ].

   Макбетъ. Онъ хочетъ крови: кровь за кровь. Случалось,
   Что камни двигались, и излетало
   Живое слово изъ деревъ; гадатель
   Не разъ отгадывалъ посредствомъ птицъ
   Убійцъ непроницаемыя тайны.
   Который часъ?
   Лэди Макбетъ. Почти уже свѣтаетъ.
   Макбетъ. И Макдуфъ, говоришь ты, отказался
   Придти на праздникъ нашъ?
   Лэди Макбетъ.                     Ты звалъ его?
   Макбетъ. Отвѣтъ его узналъ я стороною.
   Пошлю еще. У всѣхъ безъ исключенья
   Я содержу шпіоновъ на мой счетъ.
   Съ разсвѣтомъ я пойду къ волшебнымъ сестрамъ:
   Пусть погадаютъ мнѣ еще; я все
   Хочу узнать, не разбирая средствъ,
   И всѣмъ пожертвую для нашей пользы.
   Я такъ глубоко погрузился въ кровь,
   Что, все равно, не стоитъ возвращаться --
   Плыву впередъ... Я кое-что задумалъ,
   И быстро надо нанести ударъ;
   Тутъ думать нечего.
   Лзди Макбетъ,           Ты сна лишенъ --
   Отрады всѣхъ существъ.
   Макбетъ.                     Пойдемъ же спать.
   Мое тревожное себязабвенье --
   Страхъ новичка. Душа еще не свыклась.
   Для этихъ дѣлъ мы, просто, еще дѣти.

[Уходятъ].

  

СЦЕНА V.

Степь.

Громъ. Входятъ ГЕКАТА и ТРИ ВѢДЬМЫ.

   1-я вѣдьма. Твой взоръ сердить; ты сердишься, Геката?
   Геката.           И есть за что.
                       Не къ вамъ ли въ сѣть
                       Попалъ давно
                       Король Макбетъ?
                       Вы нарекли
                       Его царемъ
                       И завлекли
                       Обманомъ словъ
                       На путь грѣховъ.
                       Источникъ зла,
                       Царица чаръ,
                       Я вамъ дала
                       Мой тайный даръ.
                       Зачѣмъ же я
                       Отчуждена?
                       Зачѣмъ же я
                       Устранена?
                       Онъ безъ меня
                       Торжествовалъ,
                       Лукавый врагъ,--
                       И Макбетъ палъ!
  
                       Вашъ трудъ пропалъ:
                       Онъ и безъ васъ
                       Былъ гордъ и золъ
                       И не для васъ
                       Къ убійству шелъ.
                       Въ немъ лучъ любви
                       Давно погасъ,
                       И не для васъ
                       Въ людской крови
                       Онъ весь погрязъ.
  
                       Едва лишь лучъ
                       Блеснетъ изъ тучъ,
                       Онъ вновь придетъ
                       Спросить судьбу.
                       Сквозь дымъ и паръ
                       Волшебныхъ чаръ
                       Увидитъ онъ
                       Грядущихъ лѣтъ
                       Неясный сонъ,
                       Невѣрный свѣтъ.
  
                       Пора! Лечу!
                       Съ морей, луны
                       Туманъ волны
                       Я захвачу.
                       Въ немъ дивный даръ
                       Волшебныхъ сновъ;
                       Искусствомъ чаръ
                       И тайныхъ словъ
                       Онъ призоветъ
                       Толпу духовъ;
                       Ихъ мрачный кругъ
                       Безсмертный духъ
                       Въ немъ омрачитъ.
                       Его судьба
                       Не устрашитъ.
                       Его борьба
                       Не утомитъ --
                       И онъ взойдетъ;
                       Но съ высоты
                       Онъ ниспадетъ
                       Отъ слѣпоты.
  

ГОЛОСЪ [поетъ за сценой].

  
                       Лети сюда!
                       Я жду тебя!
   Геката.           Малютка-духъ
                       Меня зоветъ;
                       На облакахъ
                       Меня онъ ждетъ.
                       Малютка мой!
                       Какъ легкій дымъ
                       Летимъ съ тобой,
                       Летимъ, летимъ! [Исчезаегь].
   1-я вѣдьма. За дѣло же, сестры! Она скоро воротится. [Уходятъ].
  

СЦЕНА VI.

Форесъ. Комната въ замкѣ.

Входятъ ЛЕНОКСЪ и другой ЛОРДЪ.

  
   Леноксъ. Я намекнулъ вамъ кой на что -- и только;
   A дальше изъясняйте какъ угодно.
   Мнѣ только странно, какъ тутъ все случилось:
   Макбетъ оплакивалъ Дункана -- да,
   Конечно, какъ не пожалѣть о мертвомъ?
   Несчастный Банко ѣхалъ слишкомъ поздно;
   Пожалуй, можете, когда угодно,
   Сказать, что Флинсъ его убилъ: вѣдь Флинсъ
   Бѣжалъ. Не надо ѣздить слишкомъ поздно.
   Кому не бросится въ глаза, какъ звѣрски.
   Малькольмъ и Дональбайнъ отца убили?
   Ужасный грѣхъ! Такъ оскорбленъ былъ Макбетъ
   Не онъ ли, въ ярости благочестивой,
   Убилъ убійцъ, рабовъ вина и сна?
   Не благородный ли порывъ -- и умный?
   Они, конечно, стали бъ отпираться;
   Кого жъ не возмутили бъ ихъ слова?
   Я думаю, онъ ловко свелъ концы,
   И попадись ему сыны Дункана
   (Отъ этого да сохранитъ ихъ Богъ!),
   Онъ, вѣрно, показалъ бы имъ, что значитъ
   Убить отца, и Флинсу не забылъ бы
   Прочесть урокъ... Но лучше замолчимъ.
   Вы слышали? За пару вольныхъ словъ
   И за отказъ придти на пиръ къ тирану
   Макдуфъ въ немилости. Вамъ неизвѣстно,
   Гдѣ онъ теперь?
   Лордъ.                     Дункана старшій сынъ,
   Земель отцовскихъ истинный наслѣдникъ,
   Живетъ при англійскомъ дворѣ; онъ принять
   Такъ милостиво кроткимъ Эдуардомъ,
   Что злость судьбы какъ будто не касалась
   Высокихъ правъ его. Туда-то Макдуфъ
   Бѣжалъ молить святого короля
   Помочь отечеству; съ его войсками
   И съ Божьей помощью онъ возвратитъ
   Намъ хлѣбъ насущный и ночной покой;
   Исчезнетъ ножъ изъ дружеской бесѣды,
   И будемъ вновь мы подъ законной властью
   Служить, какъ честь велитъ. Всѣ эти вѣсти
   Такъ заживо задѣли короля,
   Что онъ готовится и ждетъ войны.
   Леноксъ. Не звалъ ли онъ къ себѣ Макдуфа?
   Лордъ.                                                   Звалъ:
   Но тотъ отвѣтилъ наотрѣзъ: "не ѣду!"
   И посланный, нахмуривъ мрачно брови,
   Пробормоталъ, отворотясь: "Постой!
   Настанетъ часъ, когда ты пожалѣешь,
   Что далъ такой отвѣтъ!"
   Леноксъ.                     Изъ этихъ словъ
   Пусть онъ научится быть осторожнымъ,
   Держать себя въ дали благоразумной.
   Да будетъ ангелъ на его пути
   Предтечей благодатнымъ! Край родной
   Да будетъ вновь благословенъ Всевышнимъ
   И исцѣленъ отъ тягостныхъ страданій
   Въ когтяхъ проклятаго!
   Лордъ.                               Аминь... [Уходятъ].
  
  

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Темная пещера; въ глубинѣ ея котелъ на огнѣ.

Входятъ ТРИ ВЕДЬМЫ.

  
   1-я вѣдьма. Три раза мяукнулъ котъ:
                       Часъ урочный настаетъ.
   2-я вѣдьма. Трижды филинъ простоналъ.
   3-я вѣдьма. Лѣшій свистнулъ -- часъ насталъ.
   1-я вѣдьма. Такъ начнемте.
                       Духи воздуха, огней,
                       Духи суши и морей!
                       Вы, ночные и полуночные,
                       Вы, денные и полуденные!
                       Вамъ словами тайныхъ чаръ
                       Мы приносимъ мрачный даръ!
   Всѣ три [поютъ]. Кипи, котелъ! шипи! бурли!
                       Огонь, гори! вари! вариі
   2-и вѣдьма. Жабу, тридцать дней проспавшую,
                       Острый ядъ въ себя впитавшую,
                       Злой дурманъ, крыло совиное,
                       Желчь козла, глаза мышиные,
                       Волчій зубъ, змѣю холодную,
                       Злую, подколодную!
   Всѣ три [поютъ]. Кипи, котелъ! шипи! бурли!
                       Огонь, гори! вари! вари!
   3-я вѣдьма. Кровь младенца, въ тьмѣ зарытаго,
                       Грѣшной матерью убитаго --
                       Плодъ преступнаго сознанія
                       Черной смерти достояніе!
                       Все проклятьемъ пораженное,
                       Зломъ въ природѣ зарожденное!
   Всѣ три [поютъ]. Кипи, котелъ! шипи! бурли!
                       Огонь, гори! вари! вари!
  

Является ГЕКАТА и три другихъ вѣдьмы.

  
   Геката.                     Спасибо вамъ!
                                 Прилежный трудъ
                                 Не пропадетъ.
                                 На пользу вамъ,
                                 Во славу всѣхъ,
                                 Онъ наведетъ
                                 На новый грѣхъ.
                                 Пора кончать!
                                 Послѣдній хоръ!

[Поютъ заклинаніе].

                       Духи воздуха, огней,
                       Духи суши и морей!
                       Вы, ночные и полуночные!
                       Вы, денные и полуденные!
                       Васъ со дна морей глубокаго,
                       Васъ изъ облака высокаго,
                       Изъ далекихъ неизвѣданныхъ
                       Странъ, отъ вѣка заповѣданныхъ,
                       Къ намъ зоветъ непреклонимое
                       Слово, впрямь неотразимое!
   2-я вѣдьма. Палецъ y меня зудитъ,
   Что-то злое къ намъ спѣшитъ.
   Ну, входи, кто бъ ни былъ тамъ!
  

Входить МАКБЕТЪ.

  
   Макбетъ. Здорово, тайныя, ночныя вѣдьмы!
   Чѣмъ заняты?
   Вѣдьмы.           Для нашихъ дѣлъ нѣтъ слова.
   Макбетъ. Такъ тайной безыменнаго искусства
   Я заклинаю, отвѣчайте мнѣ!
   Мнѣ все равно, откуда ваше знанье:
   Пусть вашъ отвѣтъ подыметъ ураганы,
   И ихъ пошлетъ на бой противъ церквей,
   Пусть всѣ суда погибнутъ въ океанѣ,^
   Изсохнетъ жатва на поляхъ, падутъ
   Твердыни замковъ на своихъ жильцовъ,
   И въ прахъ поникнутъ гордыя вершины
   Дворцовъ и пирамидъ, пусть въ нѣдра жизни
   Проникнетъ смерть и возвратится хаосъ --
   Я требую отвѣта на вопросъ!
   1-я вѣдьма. Такъ говори.
   2-я вѣдыма.                     Спроси.
   3-я~вѣдыма.                               Дадимъ отвѣтъ.
   1-я вѣдьма. Скажи, отъ насъ или отъ нашихъ старшихъ
   Желаешь ты узнать отвѣтъ?
   Макбетъ. Зовите ихъ, я ихъ хочу увидѣть.
   1-я вѣдьма. Такъ свершите возліяніе
                       Кровью звѣря, раскопавшаго
                       Прахъ могилы и пожравшаго
                       Трупъ погибшаго въ отчаяньи.
                       Воѣ три. Малый иль большой, явись!
                       Заклинанью -- покорись!
  

Громъ. Является ПЕРВЫЙ ПРИЗРАКЪ: голова въ шлемѣ.

  
   Макбетъ. Скажи, невѣдомая сила...
   1-я вѣдьма.                               Тише!
   Онъ знаетъ мысль твою. Молчи и слушай.
   1-й призракъ. О, Макбетъ, Макбетъ! берегись Макдуфа!
   Опасенъ файфскій танъ!.. Пусти!.. довольно!

[Исчезаетъ].

   Макбетъ. Кто бъ ни былъ ты, спасибо за совѣтъ,
   Ты страхъ мой разгадалъ. Еще два слова...
   1-я вѣдьма. Ему приказывать нельзя. Молчи.
   Но вотъ другой, и онъ сильнѣе. Слушай.
  

Громъ. Является ВТОРОЙ ПРИЗРАКЪ: окровавленное дитя.

  
   2-й призракъ. Макбетъ! Макбетъ! Макбетъ!
   Макбетъ.                                         Когда бъ природа
   Три органа для слуха мнѣ дала,
   Я всѣми впился бы въ твои слова.
   2-й призракъ. Будь смѣлъ и твердъ! судьба тебя хранитъ:
   Рожденный женщиной тебѣ не повредитъ.

[Исчезаетъ].

   Макбетъ. Живи жъ, Макдуфъ! Чего тебѣ бояться?
   Но нѣтъ! Я огражусь двойнымъ щитомъ,
   Двойной залогъ возьму я отъ судьбы:
   Ты долженъ умереть. Тогда спокойно
   Я страху блѣдному скажу: ты лжешь!
   И буду спать на-зло громамъ небеснымъ.
  

Громъ. Является ТРЕТІЙ ПРИЗРАКЪ: дитя въ коронѣ, съ вѣтвью въ рукѣ.

  
   Макбетъ. A это что за царственный ребенокъ,
   Съ короной на младенческомъ челѣ?
   Вѣдьмы. Молчи и слушай.
   3-й призракъ. Будь гордъ, какъ левъ;
                       Ни злость, ни гнѣвъ
                       Живыхъ людей
                       Не измѣнятъ
                       Судьбы твоей.
                       Макбетъ царитъ
                       Непобѣдимъ,
                       Пока стоитъ,
                       Неколебимъ,
                       Пока нейдетъ
                       Съ своихъ высотъ
                       Бирнамскій лѣсъ
                       На Донзинанъ. [Исчезаетъ].
   Макбетъ. Тому не быть. Кто завербуетъ рощу?
   Кто скажетъ дереву: освободи
   Глубокій корень изъ земли? Спасибо
   За вѣсти добрыя!.. Смирись, измѣна!
   Пока не двинется Бирнамскій лѣсъ,
   Тебѣ главы не вознести -- и Макбетъ,
   Живи на гордой высотѣ, отдастъ
   Свое дыханіе одной природѣ,
   Когда придетъ урочный часъ. Но сердце
   Дрожитъ опять: еще хочу спросить васъ.
   Скажите мнѣ, когда вашъ взоръ проникнетъ
   Въ такую даль: царить ли въ этомъ царствѣ
   Потомству Банко?
   Вѣдьма.                     Ты оставь вопросы.
   Макбетъ. Я все хочу узнать! Отриньте просьбу --
   И будьте прокляты изъ рода въ родъ!
   Скажите мнѣ... Куда исчезъ котелъ?
   И что за шумъ? [Музыка].
   1-я вѣдьма. Явись!
   2-я вѣдьма.           Явись!
   3-я вѣдьма.                     Явись!
   Всѣ три. Явитесь! пусть рядъ вашъ предъ нимъ проснется!
   Пусть холодъ по гордому сердцу прольется!
  

Являются восемь КОРОЛЕЙ; они идуть черезъ сцену одинъ за другимъ. Послѣдній держитъ въ рукѣ зеркало. За ними тѣнь БАНКО.

  
   Макбетъ. Ты слишкомъ схожъ
   Съ видѣньемъ Банко! Прочь! Твоя корона
   Мнѣ жжетъ глаза! Другой!.. Исчезни, призракъ,
   Ты тотъ же ликъ и съ той же діадемой!
   Еще одинъ! Проклятыя колдуньи!
   Къ чему мнѣ этихъ вызывать?.. Четвертый?
   Не до послѣдняго ль суда продлится
   Ихъ рядъ? Идутъ и все идутъ... Седьмой.
   Я больше видѣть не хочу... Восьмой!..
   Онъ съ зеркаломъ -- и въ немъ я вижу цѣпь
   Коронъ и лицъ со скиптрами двойными,
   Съ тройной державою. Ужасный призракъ!
   Нѣтъ, это истина; теперь я вѣрю --
   Мнѣ улыбается убитый Банко;
   Онъ мнѣ указываетъ на другихъ,
   Какъ будто хочетъ мнѣ сказать: "смотри!
   Они сыны мои!" Не такъ ли -- а?

[Призраки исчезаютъ].

   1-я вѣдьма. Да, это правда. Но зачѣмъ
                       Макбетъ стоитъ смущенъ и нѣмъ?
                       Не унывай!-- Сестрицы! Въ кругъ!
                       Утѣшимъ сѣтующій духъ.
                       Живѣй! живѣй! рука съ рукой
                       Сплетайся въ кругъ, пляши и пой!
                       Будь веселѣй, король Макбетъ!
                       Тебѣ почетъ, тебѣ привѣтъ!

[Музыка. Вѣдьмы исчезаютъ въ пляскѣ].

   Макбетъ. Ихъ нѣтъ? Ушли? Будь этотъ часъ навѣки
   Отмѣченъ проклятымъ въ календарѣ!
   Эй, ты, сюда!
   Леноксъ.           Я здѣсь. Что повелите?
   Макбетъ. Ты вѣщихъ не видалъ?
   Леноксъ.                               Нѣтъ, не видалъ.
   Макбетъ. И тамъ онѣ не проходили?
   Леноксъ.                               Нѣтъ.
   Макбетъ. Такъ пусть чума вселится въ этотъ воздухъ!
   Да будутъ прокляты, кто вѣритъ имъ!
   Я слышалъ конскій топотъ: кто пріѣхалъ?
   Леноксъ. Два всадника пріѣхали съ извѣстьемъ,
   Что Макдуфъ въ Англію бѣжалъ.
   Макбетъ.                               Бѣжалъ?
   Леноксъ. Да, государь.
   Макбетъ. О время! ты перехватило жертву!
   Летучій замыселъ не воротить,
   Когда летитъ онъ налегкѣ, безъ дѣла.
   Отнынѣ сердца первенецъ да будетъ
   И первенцомъ моей руки. Сейчасъ же
   Вѣнчаю мысль короной исполненья:
   На замокъ Макдуфа я нападу,
   Возьму весь Файфъ, отдамъ мечу на жертву
   Жену, дѣтей, всѣ жалкія душонки
   Его родни. Прочь глупость красныхъ словъ!
   За дѣло! замыселъ еще горячъ!
   Видѣнья, прочь! Гдѣ вѣстники? Пойдемъ.

[Уходятъ].

  

СЦЕНА II.

Файфъ. Комната въ замкѣ Макдуфа.

Входитъ лэди МАКДУФЪ, маленькій сынъ ея и РОССЪ.

   Лэди Макдуфъ. Что сдѣлалъ онъ, что долженъ былъ бѣжать?
   Россъ. Терпѣніе!
   Лэди Макдуфъ. Онъ не имѣлъ терпѣнья.
   Его побѣгъ -- безумство. Не дѣла,
   Такъ этотъ страхъ насъ обвинитъ въ измѣнѣ.
   Россъ. Но этотъ страхъ былъ, можетъ быть расчетъ.
   Леди Макдуфъ. Расчетъ покинуть домъ, жену, дѣтей,
   Покинуть тамъ, откуда самъ бѣжалъ?
   Нѣтъ, онъ не любитъ насъ: онъ чуждъ простыхъ
   Природныхъ чувствъ. Бѣдняжка королекъ,
   Малѣйшая изъ птицъ -- и та дерется
   Съ совой за маленькихъ птенцовъ! A онъ!
   Тутъ виденъ страхъ, и ни слѣда любви.
   Нѣтъ, плохъ расчетъ -- бѣжать на зло разсудку.
   Россъ. Любезная сестрица, успокойтесь.
   Вашъ мужъ уменъ, догадливъ, благороденъ;
   Онъ лучше всѣхъ постигъ значенье вѣка.
   Не смѣю много говорить: настала
   Година бѣдствія; какъ тяжело
   Прослыть измѣнникомъ, не измѣняя.
   Дрожать, не зная передъ чѣмъ, носиться
   По бурной прихоти свирѣпыхъ волнъ!
   Прощайте, я приду опять, и скоро.
   Такому бѣдствію не устоять:
   Оно пройдетъ, пройдетъ необходимо;
   Порядокъ прежній долженъ воротиться.
   Благослови тебя Господь, дружокъ!
   Лэди Макдуфъ. Отецъ не умеръ, a дитя сиротка!
   Россъ. Нѣтъ, я не въ силахъ оставаться дольше;
   Невольно слезы... это васъ разстроитъ...
   Прощайте. [Уходитъ].
   Лэди Макдуфъ. Отецъ твой умеръ. Что ты станешь дѣлать?
   Какъ будешь жить?
   Сынъ.                     Какъ птички.
   Лэди Макдуфъ. Какъ? червями?
   Сынъ. Чѣмъ Богъ пошлетъ; онѣ, вѣдь, такъ живутъ.
   Лэди Макдуфъ. О, птичка бѣдная! и не боишься ты
   Ни клѣтокъ, ни силковъ!
   Сынъ.                               Зачѣмъ бояться?
   На бѣдныхъ птичекъ ихъ никто не ставитъ.
   Отецъ мой живъ, хоть ты и говоришь,
   Что умеръ онъ.
   Лэдн Макдуфъ. Онъ умеръ, говорю я.
   Гдѣ взять другого?
   Сынъ.                     Гдѣ? A гдѣ тебѣ
   Другого мужа взять?
   Лэди Макдуфъ. О, ихъ на рынкѣ
   Я разомъ дюжину могу купить.
   Сынъ. A черезъ день опять продать?
   Лэди Макдуфъ.                     Бѣдняжка!
   Какъ мѣтокъ безсознательный твой лепетъ!
   Сынъ. Маменька, папенька былъ измѣнникъ?
   Лэдн Макдуфъ.                                         Да.
   Сынъ. A что такое измѣнникъ?
   Лэди Макдуфъ. Человѣкъ, который клянется и лжетъ.
   Сынъ. И всѣхъ, которые клянутся и лгутъ, надо вѣшать?
   Лэди Макдуфъ. Всѣхъ.
   Сынъ. А кто же долженъ ихъ вѣшать?
   Леди Макдуфъ. Честные люди.
   Сынъ. Такъ глупы же лгуны: ихъ столько, что они могли бы перевязать и перевѣшать всѣхъ честныхъ людей.
   Лэди Макдуфъ. Господь съ тобой, бѣдняжка-лепетунъ! Но гдѣ достанешь ты отца другого?
   Сынъ. Если бы онъ умеръ, вы плакали бы; a если бы не плакали, такъ добрый знакъ: значитъ, y меня скоро былъ бы новый папенька.
   Лэди Макдуфъ. Чего ты ни болтаешь!
  

Входитъ ВѢСТНИКЪ.

  
   Вѣстникъ. Богъ въ помощь вамъ! Я незнакомъ вамъ, лэди,
   Но я васъ знаю. Вамъ грозитъ опасность.
   Примите добрый мой совѣтъ: бѣгите
   Отсюда прочь, да дѣтокъ не забудьте.
   Я грубо испугалъ васъ -- что же дѣлать.
   Жестоко было бы не предварить.
   Бѣда близка. Господь да защититъ васъ!
   Я дольше оставаться не могу. [Уходитъ].
   Лэди Макдуфъ. Куда бѣжать? Что сдѣлала я злого?
   Однакожъ, да! Я здѣсь, на этомъ свѣтѣ,
   Гдѣ часто злой бываетъ прославляемъ, '
   A тотъ, кто добръ, слыветъ за дурака,
   Безумца вреднаго. Что жъ пользы въ томъ,
   Что женщины щитомъ я укрываюсь,
   И говорю: я зла не сотворила?
  

Входятъ УБІЙЦЫ.

  
   Лэдн Макдуфъ. А! это что за лица?
   1-й убійца.                               Гдѣ вашъ мужъ?
   Лэдн Макдуфъ. Надѣюсь, не въ такомъ нечистомъ мѣстѣ,
   Гдѣ бъ могъ онъ встрѣтиться съ такимъ, какъ ты.
   1-й убійца. Измѣнникъ онъ!
   Сынъ.                               Ты лжешь, мерзавецъ!
   1-й убійца.                                                   Ба!
   И онъ туда жъ? негодное отродье! [Убиваетъ его].
   Сынъ. Меня убилъ онъ! Маменька, бѣгите!

[Умираетъ. Лэди Макдуфь бѣжитъ, преслѣдуемая убійцами].

  

СЦЕНА III.

Англія. Комната во дворцѣ короля.

Входятъ МАЛЬКОЛЬМЪ и МАКДУФЪ.

   Малькольмъ. Пойдемъ и выплачемъ въ уединеньи.
   Печаль души.
   Макдуфъ. Нѣтъ. лучше обнажимъ
   Гудящій мечъ, пойдемъ спасать отчизну
   И бодро станемъ за свои права.
   Что новый день, то вопли новыхъ вдовъ,
   И плачъ сиротъ, и тяжкій стонъ несчастья
   Восходятъ къ небу -- и въ его громахъ
   Какъ будто слышится глаголъ участья.
   Малькольмъ. Я сѣтую о томъ, чему я вѣрю,
   A вѣрю я тому, въ чемъ я увѣренъ;
   Исправлю все, когда настанетъ время.
   Тиранъ, котораго одно названье
   Способно воздухъ заразить,-- когда-то
   Онъ честнымъ слылъ.Ты былъ къ нему привязанъ.
   И онъ тебя еще не уязвилъ.
   Я молодъ; но и я гожусь въ подарокъ,
   И мною можно услужить; расчетъ
   Приноситъ въ жертву бѣднаго ягненка,
   Чтобъ гнѣвное смирить имъ божество.
   Макдуфъ. Я не измѣнникъ.
   Малькольмъ.                     Но Макбетъ измѣнникъ,--
   Приказъ властителя могъ пошатнуть
   И душу честную. Прости мнѣ, Макдуфъ!
   Кто бъ ни былъ ты, тебя не перемѣнитъ
   Чужая мысль: и ангелы всѣ свѣтлы,
   Хотя свѣтлѣйшіе изъ нихъ и пали.
   Пусть подлый врагъ наброситъ маску чести,
   Какъ распознать ее съ лицомъ друзей?
   Макдуфъ. Я потерялъ мои надежды.
   Малькольмъ.                                         Да.
   Быть можетъ, тамъ, гдѣ я нашелъ сомнѣнья.
   Съ такой поспѣшностью, и не простясь
   Покинуть домъ, жену, дѣтей? Расторгнуть
   Любви святыя узы? Но, Макдуфъ,
   Я не хочу обидѣть подозрѣньемъ,
   Я безопасенъ быть хочу -- и только.
   Ты можешь честнымъ быть, что бъ я ни думалъ.
   Макдуфъ. Страдай, отечество, страдай! ликуй,
   Тиранство гордое! Святая правда
   Тебя не смѣетъ поразить! злодѣйствуй!
   Законъ призналъ тебя. Прощай, Малькольмъ.
   За всѣ страны, подвластныя тирану,
   За всѣ сокровища богатаго Востока
   Я не могу быть той презрѣнной тварью,
   Какой ты счелъ меня.
   Малькольмъ.           Не обижайся,
   Мое сомнѣніе не безусловно.
   Я вѣрю: край родной страдаетъ тяжко,
   Довольно слезъ и крови пролито.
   Охотно вѣрю, что найдутся руки
   Въ защиту правъ моихъ; король Эдвардъ
   Даетъ мнѣ войско -- что же будетъ дальше?
   Положимъ, я попру моей ногою
   Тирана голову, или вонжу
   Ее на мечъ мой,-- бѣдная отчизна!
   Ты станешь жертвою другихъ страстей!
   Тебя больнѣй и глубже истерзаетъ
   Наслѣдникъ Макбета.
   Макдуфъ.           Но кто же онъ?
   Мальколъмъ. Я самъ. Во мнѣ пороки вкоренились
   Такъ глубоко, что дай имъ только волю --
   И черный Макбетъ станетъ бѣлъ, какъ снѣгъ.
   Народъ, сравнивъ его съ моею злостью,
   Увидитъ въ немъ ягненка.
   Макдуфъ.                     И въ аду
   Не сыщешь дьявола, который могъ бы
   Поспорить съ Макбетомъ въ искусствѣ зла.
   Малькольмъ. Я знаю, онъ кровавъ, двуличенъ, жаденъ,
   Свирѣпъ и золъ -- въ немъ живы всѣ пороки,
   Но и мое безмѣрно сладострастье:
   Всѣ ваши дочери, всѣ ваши жены,
   Всѣ ваши дѣвушки не утолятъ
   Бездонной пропасти моихъ желаній.
   Я грубо ниспровергну всѣ преграды,
   Какія встрѣчу на моемъ пути.
   Пусть лучше царствуетъ Макбетъ, чѣмъ я.
   Макдуфъ. Конечно, сладострастіе безъ мѣры
   Есть тоже зло -- жестокій деспотизмъ.
   Оно не разъ опустошало троны
   И низводило королей. При всемъ томъ,
   Чего бояться взять свое? Ты можешь
   Насытить страсть свою до пресыщенья,
   И вмѣстѣ съ тѣмъ воздержнымъ слыть. У насъ
   Довольно дамъ, готовыхъ на услуги;
   И коршунъ страсти, какъ ни будь онъ жаденъ,
   Не можетъ всѣхъ ихъ исклевать.
   Малькольмъ.                               Къ тому же,
   Въ моей испорченной душѣ живетъ
   Ненасытимое любостяжанье.
   О! будь я королемъ, я за богатство
   Зарѣжу всѣхъ: кого за блескъ алмазовъ,
   Кого за земли и дома. Добыча
   Не утолитъ неугасимой жажды --
   Напротивъ, будетъ только раздражать.
   Ни преданность, ни святость не спасутъ
   Богатаго отъ плахи и суда.
   Макдуфъ. Да, эта страсть пускаетъ въ душу корни,
   Опаснѣе и глубже сладострастья.
   Она была ужасный мечъ-губитель,
   Сразившій нашихъ королей. Однако
   Опять я повторю: чего бояться?
   Шотландія богата; ей легко
   И эту жажду утолить. Повѣрь мнѣ,
   При доблестяхъ иныхъ, все это сносно.
   Малькольмъ. Ихъ ни единой нѣтъ во мнѣ: правдивость,
   Умѣренность, терпѣніе, любовь,
   Рѣшимость волю подчинить закону,
   Умѣнье управлять самимъ собой,
   Дать доступъ истинѣ и отличать
   Заслугу скромную отъ гнусной лести --
   О! этихъ доблестей, царя достойныхъ,
   Нѣтъ и слѣда во мнѣ. Зато кипитъ
   Въ моей душѣ водоворотъ пороковъ.
   О! дай мнѣ власть, и я въ пучину ада
   Сплесну елей согласія и мира,
   Разрушу связь -- единство на землѣ,
   Макдуфъ. Шотландія! Шотландія!
   Малькольмъ.                               Скажи,
   Такой достоинъ ли быть королемъ?
   A я таковъ.
   Макдуфъ. Быть королемъ?-- о! нѣтъ,
   И просто жить онъ даже недостоинъ.
   Народъ несчастный, подъ кровавымъ скиптромъ
   Тирана страждущій, когда же снова
   Увидишь ты дни счастья и покоя?
   Наслѣдникъ истинный своимъ признаньемъ
   Самъ осудилъ себя и опозорилъ
   Свой царскій родъ! Король, отецъ твой,
   Благочестивый былъ король; царица,
   Тебя родившая, гораздо чаще
   Молилась, чѣмъ блистала на престолѣ.
   Въ тебѣ, Малькольмъ, нашелъ я всѣ пороки,
   Все зло, которое меня изгнало
   Изъ милой родины! Прощай! О сердце!
   Здѣсь кончились твои надежды.
   Малькольмъ.                               Макдуфъ!
   Твой честный гнѣвъ, дитя души открытой,
   Освободилъ меня отъ подозрѣнья
   И примирилъ съ твоею честью. Макбетъ
   Уже не разъ пытался хитрой ложью
   Меня въ ловушку заманить: но скромность
   Меня спасала: не рѣшался я
   Повѣрить на-слово всему, что слышалъ.
   Но -- будь Господь свидѣтель между нами --
   Отнынѣ я вполнѣ тебѣ ввѣряюсь
   И всѣ слова мои беру назадъ.
   Отъ всѣхъ пороковъ отрекаюсь я:
   Они мнѣ чужды; я еще невиненъ;
   Я клятву данную не нарушалъ;
   Едва ль желалъ я своего; всегда
   Хранилъ святыню данныхъ словъ и правду
   Любилъ, какъ жизнь; здѣсь въ первый разъ солгалъ я
   На самого себя. Но прочь притворство!
   Я твой -- и весь принадлежу отчизнѣ;
   Туда еще до твоего пріѣзда
   Готовились идти старикъ Сивардъ
   И съ нимъ двѣнадцать тысячъ войска.
   Теперь и мы соединимся съ ними.
   Господь за праваго! Зачѣмъ молчишь ты?
   Макдуфъ. Меня смутилъ внезапный переходъ
   Отъ горя къ радости.
  

Входитъ ДОКТОРЪ.

  
   Малькольмъ.                     Довольно; послѣ.
   Его величество сегодня выйдетъ?
   Докторъ. Да; тамъ ужъ ждетъ его толпа несчастныхъ.
   Болѣзни ихъ наукѣ недоступны;
   Но Богъ благословилъ его десницу;
   Едва рукой коснется онъ страдальца --
   И онъ здоровъ.
   Малькольмъ. Благодарю васъ, докторъ.

[Докторъ уходитъ].

   Макдуфъ. Что за болѣзнь?
   Малькольмъ.                     Ее зовутъ здѣсь немочь --
   И добрый царь творитъ надъ нею чудо;
   Съ тѣхъ поръ, какъ я здѣсь, въ Англіи, не разъ
   Онъ совершалъ его въ моихъ глазахъ.
   Какъ молится онъ Господу -- не знаю,
   Но только онъ страдальцевъ исцѣляетъ,
   Покрытыхъ язвами; врачей наука
   Отъ недуга ихъ отреклась -- и страшно
   На нихъ взглянуть; но онъ, съ святой молитвой
   На шею налагая имъ монету,
   Врачуетъ ихъ. Въ народѣ говорятъ,
   Что царственнымъ потомкамъ передастъ онъ
   Свой дивный даръ; съ цѣлительною силой
   Онъ одаренъ и духомъ прорицанья.
   Престолъ его украшенъ чудесами --
   Знать, благодати преисполненъ онъ!
  

Входитъ РОССЪ.

  
   Макдуфъ. Кто это тамъ?
   Малькольмъ.                     Землякъ, но кто -- не знаю.
   Макдуфъ. А! здравствуй, милый братъ!
   Малькольмъ.                                         Теперь узналъ я!
   О, Господи! скорѣе уничтожь
   Все то, чѣмъ чужды мы другъ другу!
   Россъ. Аминь!
   Макдуфъ. Ну, что въ Шотландіи? все то же?
   Россъ. Страна несчастная! Увы! ей страшно
   И оглянуться на себя. Для насъ
   Она не мать, a темная могила.
   Улыбки тамъ не встрѣтишь на лицѣ;
   На стонъ и вопль, звучащій безъ умолку,
   Никто не обращаетъ и вниманья;
   Печаль слыветь за пошлое безумство,
   При мрачномъ звукѣ похоронной мѣди
   Едва ль кто вздумаетъ спросить: по комъ?
   И люди мрутъ, съ болѣзнью не знакомясь,
   Какъ вянетъ сорванный цвѣтокъ.
   Макдуфъ.                               Ужасный,
   Но вѣрный очеркъ.
   Малькольмъ.           Кто погибъ послѣдній?
   Россъ. Кто вздумаетъ разсказывать о томъ,
   Что было часъ назадъ, того освищутъ.
   Тамъ что ни мигъ, то новое несчастье.
   Макдуфъ. A что жена?
   Россъ.                               Что? ничего!
   Макдуфъ.                                         A дѣти?
   Россъ. И дѣти тоже.
   Макдуфъ.           Извергъ не нарушилъ
   Покоя ихъ?
   Россъ.           Нѣтъ; при моемъ отъѣздѣ
   Они покойны были.
   Макдуфъ.           Не скупись
   Словами, Россъ! A каково имъ, бѣднымъ?
   Россъ. Когда я выѣхалъ, съ душой отягощенной
   Вѣстями горькими, пронесся слухъ,
   Что многія изъ знатныхъ лицъ убиты;
   Я этому повѣрилъ тѣмъ скорѣе,
   Что былъ свидѣтелемъ движенья въ войскѣ.
   Теперь часъ помощи насталъ: явитесь --
   И взоръ вашъ будетъ создавать солдатъ:
   Чтобъ ужасъ бѣдствій прекратить, возьмутся
   За мечъ и женщины.
   Малькольмъ.           Мы въ путь готовы.
   Король Эдвардъ даетъ намъ въ помощь войско
   И храбраго вождя: старикъ Сивардъ
   Славнѣйшій изъ воителей Христа.
   Россъ. О, еслибъ я на радостныя вѣсти
   Могъ также вѣстью радостной отвѣтить!
   Но нѣтъ!.. я слово вамъ принесъ, друзья!
   Ему въ степи бы прозвучать глухой,
   A не касаться слуха человѣка!
   Макдуфъ. Къ кому относится оно? ко всѣмъ?
   Иль частное въ немъ зло заключено?
   Россъ. Въ комъ сердце есть, тотъ будетъ огорченъ
   Но ты особенно.
   Макдуфъ.           Такъ говори
   Скорѣй!
   Россъ.           Не прокляни же мой языкъ --
   Онъ поразитъ твой слухъ ужасной вѣстью.
   Макдуфъ. О, я предчувствую!
   Россъ.                               Твой замокъ взятъ...
   Жену, дѣтей зарѣзали злодѣи...
   Разсказывать подробно я не стану:
   Я не хочу къ окровавленнымъ трупамъ
   Прибавить новый трупъ.
   Малькольмъ.                     Творецъ небесный!
   Макдуфъ! не надвигай на брови шляпу:
   Дай скорби вылиться въ словахъ, иначе
   Она невидимо источитъ жизнь.
   Макдуфъ. Такъ и дѣтей?
   Россъ.                               Жену, дѣтей, вассаловъ --
   Все, что могли найти.
   Макдуфъ.           A я былъ здѣсь!
   Такъ и жену?
   Россъ.           Да, и жену.
   Малькольмъ.           Мужайся!
   Пойдемъ и эту рану сердца
   Пусть безпощадная излечитъ месть.
   Макдуфъ. Макбетъ бездѣтенъ!.. Всѣхъ моихъ малютокъ,
   Всѣхъ, говоришь ты?.. Адскій коршунъ!.. Всѣхъ?
   Птенцовъ и мать однимъ налетомъ? Дьяволъ!
   Малькольмъ. Снеси несчастіе, какъ мужъ.
   Макдуфъ.                                         Снесу.
   Но я и чувствую его, какъ мужъ.
   Я не могу не вспоминать о томъ,
   Что было для меня дороже жизни.
   И небо не вступилось? Грѣшный Макдуфъ!
   Они погибли за тебя! Презрѣнный!
   Не за свои грѣхи они убиты,
   A за твои! О Боже, упокой ихъ!
   Малькольмъ. Точи свой мечъ на этомъ камнѣ, Макдуфъ!
   Дай волю сердцу, растравляй страданье,
   Дай скорби превратиться въ гнѣвъ.
   Макдуфъ.                               Я могъ бы,
   Какъ женщина, залиться горькимъ плачемъ,
   Храбриться на словахъ! Но, Боже, Боже!
   Не отлагай суда! лицомъ къ лицу
   Сведи меня съ Шотландіи тираномъ!
   Дай мнѣ сойтись съ нимъ на длину меча,
   И если онъ уйдетъ живой, тогда --
   О Господи!-- прости ему и Ты.
   Малькольмъ. Слова достойныя мужчины.
   Пойдемте съ королю; войска готовы.
   Теперь простимся,-- и въ походъ. Макбетъ
   Созрѣлъ для гибели, и мечъ небесный
   Ужъ занесенъ; пусть доживаетъ день свой,--
   Ночь безразсвѣтная близка. [Уходитъ].
  
  

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Донзинанъ. Комната въ замкѣ.

Входятъ ДОКТОРЪ и ПРИДВОРНАЯ ДАМА.

   Докторъ. Вотъ уже двѣ ночи, какъ я на сторожѣ съ вами, a разсказъ вашъ все еще не подтверждается. Когда блуждала она въ послѣдній разъ?
   Дама. Съ тѣхъ поръ, какъ его величество отправился въ походъ, я не разъ видѣла, какъ она встаетъ съ постели, набрасываетъ ночное платье, открываетъ бюро, беретъ бумагу, пишетъ, складываетъ ее, запечатываетъ и потомъ опять ложится. И все это въ глубочайшемъ снѣ.
   Докторъ. Страшное разстройство организма! Наслаждаться благодѣяніемъ сна и въ то же время исполнять дѣла дневныя! Кромѣ этихъ прогулокъ во время сна и другихъ движеній, не замѣтили ли вы, чтобъ она что-нибудь говорила?
   Дама. Да, слова, которыхъ я не повторю.
   Докторъ. Мнѣ можно; это даже необходимо.
   Дама. Ни вамъ и никому на свѣтѣ. У меня нѣтъ свидѣтелей, которые подтвердили бы сказанное.
  

Входитъ ЛЭДИ МАКБЕТЪ.

  
   Дама. Смотрите! вотъ она идетъ. Всегда такъ. И, клянусь вамъ, она спитъ. Замѣчайте; подойдите ближе.
   Докторъ. Гдѣ она взяла свѣчу?
   Дама. Свѣча стояла возлѣ нея. Это всегда такъ. Она сама приказала.
   Докторъ. Вы видите, глаза открыты.
   Дама. Но чувство ихъ закрыто.
   Докторъ. Что это она дѣлаетъ? Смотрите: какъ третъ она руки.
   Дама. Это ея привычка: какъ будто моетъ ихъ. Мнѣ случалось видѣть, что она занимается этимъ минутъ двадцать.
   Лэди Макбетъ. Вотъ еще пятно.
   Докторъ. Тс, она говоритъ. Я запишу слова ея, чтобъ лучше упомнить.
   Леди Макбетъ. Прочь, проклятое пятно! прочь, говорю я! Разъ, два -- пора за дѣло! Преисподняя мрачна... Стыдись! солдатъ -- и бояться?Какое дѣло -- знаютъ, нѣтъ ли; кто позоветъ насъ къ отвѣту?.. Однако, кто бы могъ подумать, что въ старикѣ такъ много крови?
   Докторъ. Слышите?
   Лэди Макбетъ. У тана файфскаго была жена -- гдѣ она теперь?Какъ? неужели эти руки никогда не вымоются дочиста? Полно, другъ мой, полно объ этомъ; ты все дѣло испортишь своей пугливостью.
   Докторъ. Продолжай, продолжай! Ты узнала, чего тебѣ не должно было знать.
   Дама. По крайней мѣрѣ, сказала,чего не должна была, говорить. Одному Богу извѣстно, что она узнала.
   Лэди Макбетъ. Все еще пахнетъ кровью. Всѣ ароматы Аравіи не смоють этой маленькой руки. О-о-о!
   Докторъ. Что за вздохъ! Тяжело у нея на сердцѣ!
   Дама. Такого сердца я не согласилась бы носbтъ въ груди за все величіе ея сана.
   Докторъ. Да, да!
   Дама. Успокой ее, Господи!
   Докторъ. Эта болѣзнь выше моего искусства. Я зналъ, однако же, людей, которые блуждали во снѣ и скончались въ мирѣ, на смертномъ одрѣ своемъ.
   Лэди Макбетъ. Умой руки, набрось ночное платье. Какъ ты блѣденъ! Я говорю тебѣ: Банко похороненъ; онъ не можетъ встать изъ могилы.
   Докторъ. Право?
   Лэди Макбетъ. Въ постель! въ постель! Слышишь? стучатъ въ ворота. Пойдемъ, пойдемъ! пойдемъ! дай мнѣ твою руку. Что сдѣлано, то сдѣлано. Въ постель! въ постель! [Уходить].
   Докторъ. И она ляжетъ теперь.
   Дама. Непремѣнно.
   Докторъ. Въ народѣ носятся дурные слухи.
   Дѣла неслыханныя порождаютъ
   И страхъ неслыханный: больная совѣсть
   Глухимъ подушкамъ повѣряетъ тайну,
   Священникъ ей нужнѣй врача. О, Боже!
   Прости намъ всѣмъ! Вамъ надо удалить
   Всѣ острыя оружья отъ милэди
   И не сводитъ съ ней глазъ. Теперь прощайте.
   Она встревожила мой умъ и взоры.
   Я думаю, но говорить не смѣю.
   Дама. Покойной ночи, докторъ. [Уходить].
  

СЦЕНА II.

Поле недалеко отъ Донзинана.

Входятъ МЕНТЕТЪ, КАТНЕССЪ, АНГУСЪ, ЛЕНОКСЪ и войско съ распущенными знаменами и барабаннымъ боемъ.

  
   Ментетъ. Британскія войска недалеко.
   Малькольмъ, Сивардъ и прямодушный Макдуфъ
   Ведутъ ихъ въ битву, пламенѣя мщеньемъ:
   Обиды ихъ зажгли бы жажду крови
   Въ душѣ отшельника.
   Агнусъ.                     Они пойдуть
   Черезъ Бирнамскій лѣсъ; мы тамъ ихъ встрѣтимъ.
   Катнессъ. Кто знаетъ; Дональбайнъ при братѣ?
   Леноксъ.                                                   Нѣтъ.
   Вотъ списокъ всѣхъ дворянъ -- тамъ сынъ Сиварда
   И много юношей, схватившихъ мечъ
   На подвигъ мужества.
   Ментетъ.           A что тиранъ?
   Катнессъ. Онъ укрѣпляетъ Донзинаискій замокъ.
   Сошелъ съ ума, какъ говорятъ; другіе,
   Напротивъ, въ бѣшенствѣ его находятъ
   Черту геройства. Несомнѣнно то,
   Что онъ не въ силахъ устоять.
   Агнусъ.                                         Теперь
   Онъ чувствуетъ, какъ тайныя убійства
   Сломили силу въ немъ; повсюду бунты --
   Улики собственнаго вѣроломства;
   Войска идутъ не изъ любви -- изъ страха;
   Теперь онъ чувствуетъ, что царскій санъ
   Виситъ на немъ, какъ панцырь великана,
   Надѣтый карликомъ.
   Ментетъ.           Понятно,
   Какъ падшій духъ смутился отъ проклятій
   Преступной совѣсти.
   Катнесъ.           Друзья, идемъ
   Навстрѣчу истинному королю,
   Врачу больного государства; съ нимъ
   Всю нашу кровь прольемъ для исцѣленья
   Страны родной.
   Леноксъ.           Мы ею оросимъ
   Нашъ царственный цвѣтокъ и вырвемъ терны.
   Идемте же, въ Бирнамъ! [Уходятъ].
  

СЦЕНА III.

Донзинанъ. Комната въ замкѣ.

Входятъ МАКБЕТЪ, ДОКТОРЪ и свита.

   Макбетъ. Впередъ съ докладами не приходить!
   Пусть всѣ бѣгутъ: пока Бирнамскій лѣсъ
   Не двинулся на Донзинанскій замокъ,
   Страхъ незнакомъ мнѣ! Что дитя Малькольмъ?
   Иль онъ не женщиной рожденъ? "Не бойся",
   Сказали духи мнѣ -- a имъ открыты
   Судьбы людей -- "тебѣ не повредитъ
   Рожденный женщиной". Бѣгите жъ, таны!
   Бѣгите къ Англіи изнѣженнымъ сынамъ!
   Мой крѣпокъ духъ -- и сердцу не смутиться:
   Сомнѣнья чужды мнѣ и страхъ мнѣ незнакомъ.
  

Входитъ СЛУГА.

  
   Макбетъ. Чтобъ почернѣть тебѣ въ когтяхъ y чорта!
   Глядитъ какъ гусь! Чего ты поблѣднѣлъ?
   Слуга. Тамъ десять тысячъ.
   Макбетъ.                     Да, гусей, конечно?
   Слуга. Солдатъ, мой государь.
   Макбетъ.                               Возьми румянъ,
   Замажь свой страхъ. Что за солдаты, баба?
   Чтобъ чортъ тебя побралъ! Ты только годенъ
   Пугать другихъ. Что за солдаты, трусъ?
   Слуга. Британскія войска, мой государь.
   Макбетъ. Пошелъ же! [Слуга уходитъ].
                                 Сейтонъ! Сердце мнѣ щемитъ,
   Когда подумаю ну, Сейтонъ!-- Этотъ бой
   Покончитъ все: убьетъ или излечитъ.
   Довольно долго пожилъ я: мой май
   Промчался быстро; желтыми листами
   Опалъ моей весны увядшій цвѣтъ.
   Но гдѣ же спутники преклонныхъ лѣтъ?
   Любовь, почтеніе, кружокъ друзей --
   Ихъ мнѣ не ждать. A вмѣсто ихъ -- проклятья
   H a днѣ сердецъ и лесть на языкѣ;
   Ихъ жалкій родъ и въ ней бы отказалъ мнѣ,
   Когда бы смѣлъ. Сейтонъ!
  

Входитъ СЕЙТОНЪ.

  
   Сейтонъ. Здѣсь, государь.
   Макбетъ. Что новаго?
   Сейтонъ.                     Все оказалось правдой,
   О чемъ докладывали, государь.
   Макбетъ. Такъ я дерусь, пока мнѣ не обрубятъ
   Всѣ мышцы съ остова. Подать мнѣ панцырь!
   Сейтонъ. Еще успѣете.
   Макбетъ.                     Подать, я говорю!
   Пошли за валъ еще кавалеристовъ --
   И вѣшать всѣхъ, кто только заикнется
   О страхѣ предъ врагомъ. Подай мнѣ панцырь!
   A что твоя больная, докторъ?
   Докторъ.                     Страждетъ
   Подъ гнетомъ мрачныхъ й тяжелыхъ грезъ.
   Макбетъ. Ну, что же? вылечи ее. Иль ты
   Больной души не можешь исцѣлить?
   Не можетъ грусть изъ сердца вырвать съ корнемъ,
   Изгладить врѣзанную въ мозгъ заботу
   И сладкимъ, усыпляющимъ лекарствомъ
   Очистить грудь отъ ядовитой дряни?
   Докторъ. Отъ этихъ недуговъ я не лечу.
   Пусть самъ больной отыскиваетъ средства.
   Макбетъ. Такъ брось же псамъ твои лекарства -- что въ нихъ?
   Подай мнѣ шлемъ! гдѣ мечъ мой? Дай... не надо...
   Всѣ таны, докторъ, отъ меня бѣгутъ...
   Скорѣе, Сейтонъ!.. Если бы ты могъ
   Узнать болѣзнь моихъ владѣній, докторъ,
   И возвратить имъ крѣпость прежнихъ лѣтъ,
   Я эхо пробудилъ бы славою твоей...
   Прими, я говорю... Какія травы,
   Какіе корни, порошки, пилюли
   Избавятъ насъ отъ англичанъ? Ты слышалъ?
   Докторъ. Я вижу, государь, приготовленья
   Для встрѣчи ихъ.
   Макбетъ.           На, отнеси за мною.
   Пока не тронулся Бирнамскій лѣсъ --
   Все вздоръ; ни ядъ, ни мечъ мнѣ не опасны.

[Уходитъ].

   Докторъ. Дай только Богъ уйти изъ Донзинана,
   За горы золота не возвращусь. [Уходитъ].
  

СЦЕНА IV.

Поле не далеко отъ Донзинана. Вдали виденъ лѣсъ.

Входятъ МАЛЬКОЛЬМЪ, СИВАРДЪ, сынъ его, МАКДУФЪ, МЕНТЕТЪ, КАТНЕССЪ, АНГУСЪ, ЛЕНОКСЪ и РОССЪ.

За ними идетъ войско съ барабаннымъ боемъ и распущенными знаменами.

   Малькольмъ. Итакъ, друзья, мы можемъ утѣшаться,
   Что близокъ часъ, когда подъ мирной кровлей
   Начнемъ мы жизнь, свободную отъ страха.
   Ментетъ. Въ томъ нѣтъ сомнѣнья.
   Сивардъ.                               Что это за лѣсъ?
   Ментетъ. Бирнамскій лѣсъ.
   Малысольмъ.                     Пусть каждый изъ солдатъ
   Отрубитъ вѣтвь; подъ тѣнью ихъ мы скроемъ
   Число людей -- и врагъ нашъ ошибется.
   Солдатъ. Слушаю.
   Сивардъ. Мы слышимъ, что тиранъ, надежды полный,
   Засѣлъ въ стѣнахъ и ждетъ осады замка.
   Малькольмъ. Да, Донзинанъ -- его оплотъ послѣдній.
   Всѣ отложились отъ него: вельможа
   И бѣдный рабъ бѣгутъ, нашедши случай;
   A кто остался поневолѣ съ нимъ,
   Тотъ сердцемъ далеко.
   Макдуфъ.                     Дождемся слѣдствій,--
   Они разсудятъ лучше словъ. Впередъ!
   Сивардъ. Идемте! Дѣло разрѣшитъ вопросъ.
   Надежда словъ -- пустой, неверный призракъ;
   Ударъ меча ее осуществитъ.
   Идемъ. [Уходятъ].
  

СЦЕНА V.

Донзинанъ. Дворъ внутри замка.

Входятъ МАКБЕТЪ, СЕЙТОНЪ и солдаты со знаменами и барабаннымъ боемъ.

   Макбетъ.3намена выставить на укрѣпленьяхъ!
   Отвсюду слышенъ крикъ: "идутъ! идутъ!"
   Мой замокъ крѣпокъ: пусть ведутъ осаду --
   Она смѣшна. Подъ этими стѣнами
   Дождутся голода или чумы!
   Не будь y нихъ такъ много нашихъ тановъ,
   Я встрѣтилъ бы гостей лицомъ къ лицу
   И съ честью проводилъ бы ихъ домой.

[Изъ замка слышенъ крикъ женщинъ].

   Что тамъ за крикъ?
   Сейтонъ.           Какъ будто женскій вопль.

[Уходитъ].

   Макбетъ. Я позабылъ почти, что значитъ страхъ.
   A было время -- замирали чувства
   При крикѣ филина; отъ страшныхъ сказокъ
   Вставали волосы на головѣ,
   Какъ будто въ нихъ дышала жизнь! Я сытъ;
   Всѣхъ ужасовъ полна моя душа --
   И трепетать я не могу.
  

СЕЙТОНЪ возвращается.

  
   Макбетъ.                     Ну, что тамъ?
   Сейтонъ. Ея величество скончалась, государь.
   Макбетъ. Она могла бы умереть и позже;
   Всегда бъ придти поспѣла эта вѣсть...
   Да! завтра, завтра -- и все то же завтра
   Скользитъ невидимо со дня на день
   И по складамъ отсчитываетъ время;
   A всѣ вчера глупцамъ лишь озаряли
   Дорогу въ гробъ. Такъ догорай, огарокъ!
   Что жизнь?-- тѣнь мимолетная, фигляръ,
   Неистово шумящій на помостѣ
   И черезъ часъ забытый всѣми: сказка
   Въ устахъ глупца, богатая словами
   И звономъ фразъ, но нищая значеньемъ!
  

Входитъ ВѢСТНИКЪ.

  
   Макбетъ. Ты хочешь что-то говорить -- скорѣй!
   Вѣ;стникъ. Я долженъ доложить о томъ, что видѣлъ,
   Но истинно не знаю, какъ сказать.
   Макбетъ. Что жъ? говори.
   Вѣстникъ.                     Стоявши на часахъ,
   Взглянулъ съ горы я на Бирнамскій лѣсъ;
   Гляжу -- и вдругъ мнѣ показалось, будто...
   Онъ движется.
   Макбетъ. Ты лжешь! [Бьетъ его].
   Вѣстникъ.                     Когда я лгу,
   Пусть на меня падетъ вашъ гнѣвъ. Взгляните!
   Я говорю вамъ: онъ идетъ, отсюда видно.
   Макбетъ. Послушай: если ты солгалъ -- живому
   На первомъ деревѣ тебѣ висѣть,
   Пока отъ голода ты не изсохнешь!
   Но если правду ты сказалъ, тогда --
   Мнѣ все равно -- повѣсь меня, пожалуй:
   Моя увѣренность поколебалась,
   Въ словахъ врага двойной я вижу смыслъ.
   Онъ лжетъ и въ истинѣ: "не бойся, Макбетъ,
   Пока не двинется Бирнамскій лѣсъ!"
   И вотъ онъ двинулся. Такъ въ поле! въ поле!
   Теперь мнѣ все равно -- спасенья нѣтъ.
   Мнѣ опротивѣлъ этотъ свѣтъ! Иду!
   И если пасть мнѣ суждено -- паду
   Съ мечомъ въ рукахъ. Ударить сборъ, тревогу!
   О, если бъ міръ разрушился со мною! [Уходитъ].
  

СЦЕНА VI.

Тамъ же. Долина передъ замкомъ.

Входятъ МАЛЬКОЛЬМЪ, старикъ СИВАРДЪ, МАКДУФЪ и друrie. За ними войско съ распущенными знаменами и барабаннымъ боемъ. Солдаты держатъ въ рукахъ вѣтви.

   Малькольмъ. Мы подошли теперь довольно близко;
   Пора явиться въ настоящемъ видѣ.
   Отбросьте вѣтви! Вы, почтенный дядя,
   И вашъ отважный, благородный сынъ --
   Вы поведете авангардъ, a я
   И храбрый Макдуфъ -- мы распорядимся
   Всѣмъ остальнымъ, согласно съ нашимъ планомъ.
   Сивардъ. Намъ лишь бы засвѣтло сойтись съ врагомъ;
   A тамъ -- умремъ иль побѣдимъ.
   Малькольмъ.                               Трубите! [Уходитъ].
  

СЦЕНА VII.

Тамъ же. Другая часть равнины.

Шумъ битвы. Входитъ МАКБЕТЪ.

   Макбетъ. Я окруженъ: бѣжать нельзя!
   Какъ звѣрь, за жизнь я принужденъ сражаться;
   Но гдѣ же тотъ, кто не рожденъ женой?
   Его боюсь я -- больше никого.
  

Входитъ молодой СИВАРДЪ.

  
   Молодой Сивардъ. Кто ты?
   Макбетъ.                     Не спрашивай: ты ужаснешься
   При имени моемъ.
   Молодой Сивардъ. Нѣтъ, никогда,
   Хоть будь оно ужаснѣй всѣхъ именъ,
   Какія слышатся въ аду.
   Макбетъ.                     Я Макбетъ.
   Молодой Сивардъ. Самъ сатана не могъ бы произнесть
   Мнѣ болѣ ненавистнѣйшаго звука...
   Макбетъ. И болѣе ужаснаго.
   Молодой Сивардъ.                     Ты лжешь!
   Я докажу тебѣ мечомъ, презрѣнный,
   Что ты солгалъ.

[Они сражаются. Молодой Сивардъ падаетъ].

   Макбетъ. Ты женщиной рожденъ --
   Смѣшонъ мнѣ мечъ безвредный и тупой
   Въ рукѣ рожденнаго на свѣтъ женой.

[Уходитъ. Шумъ битвы продолжается].

  

Входитъ МАКДУФЪ.

  
   Макдуфъ. Шумъ битвы здѣсь, но гдѣ же ты, тиранъ?
   Явись! О! если отъ чужой руки
   Погибнешь ты, мнѣ не найти покоя
   Отъ призраковъ малютокъ и жены.
   Я не могу рубить наемныхъ керновъ;
   Съ тобою, Макбетъ, мы поспоримъ на-смерть,
   Иль мечъ въ ножны вложу я безъ удара.
   Ты, вѣрно, тамъ; по громкимъ кликамъ слышно,
   Что знатный бьется тамъ боецъ. О, счастье!
   Я объ одномъ молю: сведи насъ вмѣстѣ.

[Уходитъ. Шумъ битвы продолжается].

  

Входятъ МАЛЬКОЛЬМЪ и старикъ СИВАРДЪ.

  
   Сивардъ. Сюда, мой принцъ; намъ замокъ сдался скоро;
   Солдаты похитителя дерутся
   За насъ и противъ насъ. Еще немного --
   И врагъ разбитъ.
   Малькольмъ.           Да, онъ дерется плохо.
   Сивардъ. Войдите въ замокъ. [Они уходятъ].
  

СЦЕНА VIII.

Другая часть равнины.

Входитъ МАКБЕТЪ.

   Макбетъ. Къ чему играть мнѣ римскаго глупца
   И упадать на собственный свой мечъ,
   Пока передо мной живые люди?
   Имъ лучше раны наносить.
  

Входитъ МАКДУФЪ.

  
   Макдуфъ.                     Стой, извергъ!
   Макбетъ. Изъ всѣхъ людей я избѣгалъ тебя.
   Ступай! Душа моя уже довольно
   Запятнана твоею кровью, Макдуфъ!
   Макдуфъ. Мой мечъ -- языкъ мой; y меня нѣтъ словъ
   И имъ не выразить, какъ гнусенъ ты.
  

[Они сражаются].

  
   Макбетъ. Напрасно ты теряешь трудъ, Макдуфъ!
   Твой острый мечъ скорѣе можетъ ранить
   Нераздѣлимый воздухъ, чѣмъ меня.
   Побереги его: онъ пригодится
   Для черепа, доступнаго желѣзу;
   A я заговоренъ; Мнѣ не опасенъ
   Рожденный женщиной.
   Макдуфъ. Разочаруйся жъ
   И знай, служитель сатаны, что Макдуфъ
   Изъ чрева вырѣзанъ, a не рожденъ.
   Макбетъ. Будь проклятъ твой языкъ за это слово!
   Онъ вырвалъ бодрость изъ моей души.
   Да будутъ прокляты и силы ада!
   Онѣ дурачатъ насъ: въ словахъ коварныхъ
   Сулятъ успѣхъ -- и поражаютъ дѣломъ!
   Я не дерусь съ тобой.
   Макдуфъ.                     Такъ сдайся, трусъ.
   Ты рѣдкій звѣрь; народу на потѣху
   Мы въ клѣткѣ выставимъ тебя: пусть смотрятъ
   На изверга, какого не бывало.
   Макбетъ. Мнѣ сдаться? жить на поруганье черни?
   Мнѣ ползать и лизать Малькольму ноги --
   Нѣтъ, никогда! Хотя Бирнамскій лѣсъ
   И двинулся на Донзинанскій замокъ,
   Хотя ты женщиной и не рожденъ,
   Послѣднее хочу я испытать,
   Вотъ щитъ мой на груди -- руби, Макдуфъ,
   И проклятъ будь. кто первый скажетъ: стой!
  

[Они уходятъ, сражаясь. Отступленіе].

Входятъ МАЛЬКОЛЫМЪ, старикъ СИВАРДЪ, РОССЪ, ЛЕНОКСЪ, АНГУСЪ, КАТНЕССЪ, МЕНТЕТЪ и войско съ распущенными знаменами и барабаннымъ боемъ.

  
   Малькольмъ. Дай Богъ, чтобъ всѣ явились на лицо!
   Сивардъ. Инымъ и не явиться; но побѣда
   Досталась дешево.
   Малькольмъ.           Макдуфа нѣтъ
   И сына вашего.
   Россъ.                     Вашъ сынъ окончилъ
   Свой счетъ съ войной. Онъ выступилъ, какъ отрокъ,
   И палъ, какъ мужъ, на шагъ не отступая.
   Сивардъ. Такъ онъ убитъ?
   Россъ.                               И съ поля унесенъ.
   Забудьте доблести его; иначе
   Безмѣрна будетъ ваша скорбь.
   Сивардъ. Онъ раненъ спереди?
   Россъ.                                         Да, прямо въ грудь.
   Сивардъ. Такъ будь же, сынъ мой, ратникомъ Господнимъ!
   Будь y меня хоть, тысяча сыновъ --
   Я всѣмъ имъ лучшей не желаю смерти.
   Малькольмъ. О немъ нельзя не пожалѣть.
   Сивардъ.                                         Довольно.
   Онъ честно разсчитался съ жизнью -- Богъ съ нимъ.
   Вотъ новая и радостная вѣсть.
  

Входитъ МАКДУФЪ съ головой Макбета на копьѣ.

  
   Макдуфъ. Да здравствуетъ король! Смотри, Малькольмъ!
   Вотъ хищника проклятаго глава!
   Свободенъ міръ! Вокругъ тебя я вижу
   Всѣ перлы трона твоего. Друзья!
   Воскликнемъ же отъ сердца глубины:
   Да здравствуетъ Малькольмъ, король шотландскій!
   Всѣ. Да здравствуетъ Малькольмъ, король шотландскій!

[Звукъ трубъ].

   Малькольмъ. Мое спасибо не замедлить... Таны
   Отнынѣ графы вы -- и этимъ титломъ
   Шотландія привѣтствуетъ васъ первыхъ!
   Все прочее, что предстоитъ исполнить:
   Призвать друзей, бѣжавшихъ изъ отчизны
   Искать спасенья отъ сѣтей тирана,
   Открыть помощниковъ цареубійцы
   И злой жены его, какъ слышно, павшей
   Отъ собственной руки -- мы все исполнимъ
   Съ Господней помощью; a между тѣмъ
   Благодаримъ васъ всѣхъ и просимъ въ Сконъ
   На торжество коронованья.

[Уходитъ при звукахъ трубъ]

  

ПРИМѢЧАНІЯ КЪ "МАКБЕТУ".

  

Дѣйствіе IV, сцена I, стр, 63.

   Рожденный женщиной тебѣ не повредить.
   Изъ послѣдующаго хода дѣйствія оказывается, что нерожденный женщиной есть вырѣзанный изъ ея утробы посредствомъ извѣстнаго кесарскаго сѣченія. Этотъ неестественный способъ происхожденія на свѣтъ давно уже обратилъ на себя вниманіе народа, и подобныя рожденія были обставлены множествомъ повѣрій. Уже искони, еще со временъ Цезаря, существуетъ общераспространенное повѣрье, что вырѣзанные изъ утробы матери бываютъ одарены отъ природы щедрѣе другихъ людей: изъ нихъ, говорятъ въ народѣ, выходятъ или дѣйствительно великіе люди, для воли которыхъ не существуютъ никакіе предѣлы или необычайные злодѣи.
  

Дѣйствіе IV, сцена III, стр. 75--76.

  
   ...тамъ, ждетъ его толпа несчастныхъ.
   Болѣзни ихъ наукѣ недоступны,
   Но Богъ благословилъ его десницу и т. д.
  
   Здѣсь рѣчь идетъ объ Эдуардѣ Исповѣдникѣ, ко времени котораго хроника относитъ правленіе Макбета.Исповѣдникъ вступилъ на престолъ въ 1041 году, по смерти Гардиканута. Царствовалъ чрезвычайно кротко, издалъ законы, которые долго уважались англичанами, и завѣщалъ свою корону Вильгельму Нормандскому. Послѣ его смерти, послѣдовавшей въ 1066 году, Эдуардъ былъ причтенъ къ лику святыхъ папою Александромъ III. Память его празднуется 5-го января. Шекспиръ разсказываетъ здѣсь о совершенныхъ имъ чудесахъ, вѣроятно, на основаніи его житія.
  

Дѣйствіе IV, сцена III, стр. 76.

  
   Макдуфъ. Что за болѣзнь?
   Малькольмъ. Ее зовутъ здѣсь немочь --
   И добрый царь творитъ надъ нею чудо.
  
   Переводчикъ передалъ здѣсь словомъ н_е_м_о_ч_ь Шекспирово выраженіе -- еѵіl (зло, бѣдствіе). Хотя оно немного и странно выходитъ по-русски, что болѣзнь зовутъ н_е_м_о_ч_ь_ю, однако же повальныя болѣзни, опустошавшія древнюю Русь, очень часто носили названіе н_е_м_о_ч_е_й, напримѣръ: ч_е_р_н_а_я н_е_м_о_ч_ь, к_р_о_в_а_в_а_я н_е_м_о_ч_ь... Какую болѣзнь описываетъ здѣсь Шекспиръ,-- опредѣлительно отвѣтить на это трудно, но должно предполагать, что п_р_о_к_а_з_у. Если Шекспиръ описываетъ здѣсь проказу, то это еще одинъ изъ его анахронизмовъ, потому что проказа появилась въ Европѣ не ранѣе первыхъ крестовыхъ походовъ и мѣстами проявлялась потомъ въ Европѣ до конца XV вѣка.
  

Дѣйствіе V, сцена VIII, стр. 94.

  
   Къ чему играть мнѣ римскаго глупца
   И упадать на собственный свой мечъ?
  
   Эта фраза Макбета указываетъ, вмѣстѣ со многими мѣстами "Гамлета" (особенно послѣдней сценой), на то, что обѣ пьесы произошли подъ впечатлѣніемъ незадолго передъ тѣмъ оконченнаго "Юлія Цезаря". Любопытно, однако же, какъ Шекспиръ сумѣлъ здѣсь презрительно взглянуть на самоубійство, которому въ классической драмѣ придалъ значеніе совершенно разумнаго факта.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru